Читать онлайн Одна вторая

Предисловие

Дорогой читатель! Роман «Одна вторая» входит в серию книг «Young Adult. Уязвимые».

В каждой из них свой главный герой, и он рассказывает свою историю, поэтому любую книгу можно читать отдельно от остальных. Но судьбы персонажей пересекаются, и все истории дополняют друг друга.

Вот порядок, в котором книги появились на свет:

– «Петрушка в Городе Ангелов»

– «Замороженный»

– «Фальшивка»

– «Одна вторая»

Можно читать в таком порядке, а можно так, как Вам больше нравится.

Глава 1

Я просыпаюсь посреди ночи, запутавшись в комке собственного постельного белья, – кажется, мне снилось что-то очень плохое, но я уже не помню, что именно. Переворачиваюсь на спину, отпихиваю одеяло ногами.

Понимаю, что я в безопасности, у себя дома, но всё ещё тяжело дышу, грудь сдавливает, а во рту пересохло. Вытаскиваю из-под матраса телефон, чтобы проверить время. Почти два.

Закрываю глаза, делаю глубокий вдох, и вдруг становится ясно, что меня разбудило – снизу раздаются сдавленные всхлипы. Говорят, матери могут легко узнать плач своего ребёнка среди других. Не знаю, как они, а я бы точно узнала голос сестры из сотен чужих голосов.

Свешиваюсь со второго этажа двухъярусной кровати. Сквозь шторы пробивается тусклый свет белой ночи, и я вижу холм одеяла, сотрясающийся от рыданий.

– Эй, – говорю я хриплым ото сна голосом.

Немного жду, но ответа не получаю. Может, ей тоже приснился плохой сон? Цепляюсь за бортик кровати и кувырком спускаюсь вниз. Лестницу мы сломали, когда нам было десять, всё равно ей и до этого никто не пользовался. Сажусь рядом с сестрой.

– Ань, ты чего?

– Ничего, – раздаётся голос, приглушённый подушкой и прерываемый всхлипами.

Я окончательно просыпаюсь, всё внутри сжимается от того, сколько горя слышно в одном этом слове. С сестрой что-то происходит, и дело явно не в дурных сновидениях, тут что-то другое. Я знаю, так плакать можно, только когда сердце от боли словно разрывается на части. Подбираюсь ближе и тяну сестру за плечо. Когда мы ложились два часа назад, всё было как обычно, а сейчас…

– Ань, что случилось?

Мне приходится повторить вопрос ещё дважды, прежде чем она отвечает шёпотом:

– Ты не поймёшь.

Эта фраза звучит как пощёчина, и я непроизвольно морщусь. Но сейчас это не главное, сестра просто не в себе.

– Расскажи, – прошу я. – Если я не пойму, то кто тогда сможет?

Она молчит, зажимает руками нос и почти беззвучно дёргается от всхлипов. Такого раньше не было – мы рассказываем друг другу всё, и я не знаю, что делать.

Если бы Аня оказалась на моём месте, она бы сразу придумала, как помочь, а вот я чувствую себя совершенно бесполезной. Забираюсь к ней под одеяло, прижимаясь боком к её спине, – если она не хочет говорить, пусть хотя бы знает, что я рядом.

Рассматриваю рейки верхней кровати, где до сих пор висят наклейки, потёртые и сильно выцветшие. Две Мэйбл Пайнс в разных свитерах: одна в розовом с падающей звездой, другая в бирюзовом с клубничкой. Мы всегда считали, что в бирюзовом я, а в розовом Аня.

Стискиваю челюсти до скрипа. Что такое могло случиться, чего я не пойму?

Остаётся только ждать. Я вспоминаю, как однажды, когда мы были ещё в детском саду, девочка из группы рассказала, что у каждого человека в мире есть своя вторая половинка, и эту половинку обязательно надо найти, потому что только тогда ты станешь по-настоящему счастливым.

Всех взбудоражила эта новость. Ещё бы! Что, если твоя половинка сейчас где-нибудь в Африке, и вы никогда не сможете встретиться друг с другом? А вдруг именно у тебя нет такого особенного человека? Или ты найдёшь его только в старости и всю жизнь проживёшь несчастным?

Пока дети активно искали свою пару по детскому саду, мы с Аней радовались. Нас-то уже было двое. Близняшки – две идеальные половинки. Мы нашли друг друга, а значит, только мы и знали, что такое настоящее счастье.

Вечером наша старшая сестра сказала, что мы дуры, потому что второй половинкой должен стать мальчик. Маринка была уже в первом классе, то есть умудрённая опытом, но мы всё равно ей не поверили. Сказали, что сама она дура, если думает, что какой-то чужой мальчик может быть лучше сестры.

Я не помню, какой сон у меня был сегодня перед тем, как я проснулась, но почти уверена, что он был про то, что Ане больно, а я смотрю и ничего не могу с этим сделать. Мои самые страшные кошмары всегда об этом.

Чувствую, как всхлипы под боком постепенно становятся тише и реже. Аня несколько раз глубоко вдыхает и выдыхает, значит, собирается что-то сказать. Я настораживаюсь, жду.

– Он уезжает, – наконец шепчет она, так и не повернувшись в мою сторону.

– Кто?

Она опять замолкает, и я уже собираюсь растормошить её снова, но потом раздаётся еле слышное:

– Сёма.

– Рыжий? – переспрашиваю я.

– Он не любит это прозвище.

Мне без разницы, что Рыжий любит, а что нет, но я этого не озвучиваю. Вместо этого продолжаю выяснять:

– Куда он уезжает?

Аня опять начинает всхлипывать, сквозь слёзы мямлит что-то невнятное. Я различаю только последнее слово – насовсем.

– Ну и что? Пусть уезжает.

– Я же сказала, ты не поймёшь.

Я и правда ни черта не понимаю: куда и зачем Семён собрался ехать насовсем, почему сестра из-за этого рыдает, а главное…

– Подожди, – говорю я. – Откуда ты узнала об этом?

– Он написал.

– Когда? – уточняю я.

– Только что.

– И почему Рыжий пишет об этом тебе посреди ночи?

Она застывает, словно я поймала её на месте преступления. Даже перестаёт дышать.

– Аня? Что у тебя с ним?

– Теперь уже ничего, – шепчет она обречённым голосом.

Я приподнимаюсь на локте, смотрю на сестру и не могу поверить в то, что слышу.

Близняшки – это когда всё в жизни делишь на двоих. Один именинный торт, одинаковые подарки, чтобы никому не было обидно. Близняшки – это когда одна накосячила, а наказали обеих. Когда ты на детской площадке полезла на горку и порвала любимое платье, а сестра порвала своё специально, чтобы тебя поддержать, хотя у неё оно тоже было любимое.

Радость на двоих и горе тоже на двоих. Общие секреты, друзья, увлечения, планы на жизнь. Близняшки – это всегда на одной стороне, вдвоём против всех. Это забыть про личное пространство, забыть про одиночество.

Близняшки – это когда появляется тот, кто пополам не делится, и ты выбираешь сестру, потому что сестра важнее любого парня. А она тебя не выбирает.

– Лучше поспи, – говорю я.

Скидываю одеяло, забираюсь к себе наверх, подтянувшись за бортик, разворачиваюсь к стене. В голове пульсирует одно слово – предательство.

Я ворочаюсь в кровати до утра под непрекращающиеся звуки рыданий и собираю в один большой пазл всё, что происходило последний месяц.

То, как Аня постоянно сидела в телефоне. Она всегда любила слать всем подряд мемы и видосы, и я думала, что у неё очередной приступ интернет-зависимости. Но теперь я понимаю, что дело было не в этом.

Как сестра говорила, что мне надо начать с кем-нибудь встречаться. Почему именно мне и именно сейчас, она объяснить толком не могла.

То, как она всегда уводила тему в другую сторону, как только речь заходила про Рыжего.

Всё это время. Моя родная сестра.

Глава 2

Утром мы выбираемся из комнаты, обе довольно помятые, но Аня особенно. Встречаем в коридоре Маринку, которая удивлённо разглядывает нас, следит взглядом за Аней, плетущейся на кухню, а потом спрашивает меня:

– Девки, у вас всё нормально?

– У меня всё супер, – говорю я и закрываюсь в ванной.

Пока я принимаю душ, Маринка успевает вытянуть из Ани кое-какую информацию. Я это понимаю, застав конец их разговора. Аня, заметив меня, тут же бросает недоеденный бутерброд и тоже идёт в душ.

Щелкает замок двери, а через несколько секунд раздаётся шум воды. Я не собираюсь тратить время на завтрак, вместо этого я хочу выяснить, что на самом деле скрывает от меня сестра. Хорошо, что камера телефона не различает нас, так что мне будет просто прочитать их переписку.

Захожу в комнату, осматриваюсь. Аня никогда не прятала мобильный, обычно он лежит или на её кровати, или на столе. Но сейчас его нет ни там, ни там. Прохожусь взглядом по всем поверхностям, потом заглядываю в ящички, шарю под подушкой и в складках одеяла – ничего.

Значит, телефон в ванной. Интересно, как давно она начала брать его с собой, чтобы я не увидела лишнего?

Так ничего и не узнав, возвращаюсь на кухню. Маринка сочувственно треплет меня по плечу.

– Давай не будем об этом, – прошу я.

Сестра кивает и оставляет меня одну. Я вытаскиваю из кружки чайный пакетик. Отхлёбываю глоток. Чай слишком заварился и остыл, а у нас нет ни сахара, ни остатков кипятка, чтобы его разбавить. Приходится давиться этой горькой отравой.

Забиваюсь в угол у окна и строчу несколько сообщений. Как мы теперь будем общаться с Аней, я не знаю, поэтому приходится выяснять подробности об отъезде Рыжего через общих друзей. Оказывается, он затусил с какими-то ребятами из Питера, которые катаются повсюду с фаер-шоу, и они позвали его с собой. Звучит как бред, но, зная Рыжего, я вообще не удивляюсь. Вот что значило это «насовсем».

Потом узнаю, что он устраивает прощальную вечеринку по поводу своего отъезда, куда идут все наши. Хотя бы об этом Аня могла мне сообщить?

Только я успеваю подумать о сестре, как она появляется в двери.

– Я выйду ненадолго, – говорит Аня, крепко сжимая в руке телефон.

– Угу, – бубню я в кружку, не отрываясь от экрана.

Спрашивать, куда она собралась, нет смысла. В любом другом случае она позвала бы меня с собой. Сестра выходит из комнаты, а я открываю приложение домофона и через его камеру вижу всё, что происходит около подъезда.

Звука нет, но картинка хорошая. Наблюдаю, как Рыжий, засунув руки в карманы, ходит туда-сюда по дорожке. Вроде всё как обычно: волосы небрежно зачёсаны наверх, толстовка с задранными до локтей рукавами, но сейчас он выглядит совсем не таким уверенным, каким я привыкла его видеть, – сгорбленная фигура, взгляд в пол, да ещё и большой квадратный пластырь на лбу. Непонятно, зачем он припёрся. Решил свалить, так пусть сваливает и отцепится от моей сестры.

Семён останавливается, чтобы вытереть ладони о джинсы, и тут я замечаю кое-что. С самого первого раза, когда мы его увидели, и до сегодняшнего дня он всегда носил два одинаковых чёрных кожаных браслета на обеих руках. Ни разу я не видела его без них.

А сейчас на нём только один браслет. Куда делся второй? Я пытаюсь приблизить видео, но камера так не работает. Тем не менее я уверена, второго браслета нет. Кому он его отдал? С кем ещё Рыжий ходит прощаться?

Он поднимает голову, и тут же в кадре появляется Аня. Семён что-то ей говорит, размахивая руками. Сестра молчит, только смотрит в сторону. «Не слушай его. Что бы он ни говорил, не слушай его. Просто уходи», – посылаю я ей мысленные сигналы.

Но Аня не уходит, а вместо этого начинает плакать. Рыжий тут же хватает её и прижимает к себе. Продолжает что-то болтать, поглаживая спину. Дальше смотреть на это я не могу, поэтому выключаю экран телефона. Встаю из-за стола, выливаю мерзкий чифир в раковину и продолжаю расхаживать кругами вместе с пустой кружкой.

Рыжий морочит ей голову. Надо рассказать про браслет, но так она узнает, что я подсматривала. Но будет ещё хуже, если она просто поверит ему. Может, сказать Маринке? А что толку?

И вообще, вдруг я ошибаюсь, мало ли куда делся этот браслет. Рыжий мог, например, порвать его или потерять. Такое совпадение перед самым отъездом? Чушь, он точно его кому-то подарил. А может, Ане? Просто я об этом ничего не знаю. Да ну, когда бы он успел это сделать?

Я терзаюсь сомнениями, пока сестра не возвращается обратно. Следую за ней в нашу комнату.

– Ты видела браслет? – спрашиваю я.

– А? Какой браслет? – не понимает Аня.

Жаль, я надеялась, что она сама заметила.

– У твоего парня всегда два браслета на запястьях, – поясняю я.

– Он мне не парень.

– А сегодня был только один, – продолжаю я.

Она оборачивается на меня, нахмурившись:

– Не могла дать нам наедине поговорить, да?

– Он отдал кому-то второй. И, судя по всему, не тебе.

– Яна, прекрати. У меня нет настроения играть в твои шпионские игры.

– Я не хочу, чтобы ты наделала глупостей.

Вместо ответа она опять ложится на кровать и отворачивается к стене.

– Вот, можешь посмотреть, у меня с ним ничего не было. Мы только переписывались, – она толкает в мою сторону телефон.

Я колеблюсь, стоит ли мне взять его и прочитать. Видимо, там действительно ничего нет, раз уж она сама отдаёт его мне.

– И хорошо, что не было, – говорю я. – Он же всё равно уезжает.

– Ну ты, Яна, и дура, – всхлипывает сестра.

– Это почему?

– Потому что я его люблю. Потому что хочу быть с ним. И он тоже хочет. И если бы не ты, мы бы давно уже были вместе. И, может, он бы тогда не уехал. Только и думаю, как бы тебя не обидеть, а надо было хоть раз побыть эгоисткой, – свою речь Аня заканчивает очередным приступом слёз.

– Типа ты не была эгоисткой, когда замутила с ним у меня за спиной, – бросаю я и оставляю её реветь одну.

Возвращаюсь на кухню, где уже пасётся Маринка, чтобы не пропустить свежие новости.

– Ну что там? – спрашивает она.

– У неё какая-то шиза, – отвечаю я. – Говорит, любит его. Ну бред же, скажи?

– Да чёрт его знает. А он правда такой классный, чувак этот?

– Вообще-то да, – приходится признать мне. – Раздолбай только, жесть просто.

– В вашем стиле, – фыркает Маринка.

– Не в моём.

– Тогда чего вы так долго из-за него цапались? Отдала бы Аньке, если её всё устраивает.

– Я и сама уже не знаю, – шиплю я. – Вот она не могла нормально со мной поговорить, объяснить, что для неё это так важно?

– А разве не говорила?

Я молчу. Говорила, да только либо плохо говорила, либо я не поняла ничего.

Зависаю у окна, разглядывая ветку рябины, упирающуюся в стекло. Вспоминаю, как мы с Аней выяснили, что Маринка была права – второй половинкой должен был стать мальчик. Мы тогда решили, что раз так, нам просто надо найти такую же пару близнецов, и с тех пор об этом мечтали.

Правда, со временем мы забыли о нашем плане – не так-то просто в небольшом городе встретить близнецов того же возраста. Зато были школьные танцы, поцелуи, прогулки за ручку. Чаще всего мы выбирали двух друзей, чтобы всем было веселее. Это были отношения ради развлечения и из любопытства, никогда ничего серьёзного, так что нам с сестрой даже в голову не приходило спорить о них.

А потом появился Рыжий. Впервые мы увидели его на баскетбольном матче – наша школа играла с соседней. Нас, конечно, не взяли, потому что в соревнованиях можно участвовать только парням, но мы всё равно пришли поболеть за своих.

Он был такой, что невозможно наглядеться: красивый, спортивный, с широкой улыбкой, играл как бог, жёстко, но одновременно изящно. Но главное было то, как он держался – он весь будто излучал уверенность. Он смотрел так, словно всё вокруг происходит только ради него, чтобы его повеселить. И он веселился. Я никогда не видела человека, который бы так наслаждался каждым мгновением жизни. В это невозможно было не влюбиться.

Я сразу поняла, что мы из-за него поссоримся. И Аня это поняла. Он был слишком хорош, чтобы просто уступить сестре, а потом смотреть, как она счастлива с парнем твоей мечты.

Говорят, у близнецов есть особая связь. Это правда, только мистика здесь ни при чём. Просто мы научились общаться друг с другом раньше, чем со всеми остальными, и для этого нам не нужны слова. Мы не подписывались кровью, мы даже не произносили ничего вслух, но мы заключили договор – Рыжий не достанется никому.

Всё было нормально, пока наша подруга не стала встречаться с его другом, и мы все не оказались в одной компании. И, может, всё обошлось бы, если бы он не обратил на нас внимание. Но он обратил.

Тогда Аню прорвало. Она убеждала меня, что глупо упускать такого парня. Уж лучше уступить сестре, чем отдать его не пойми кому. Я сказала, что раз уж она так считает, пусть и уступит. Почему-то такой вариант её не устроил.

Может, если бы он тогда сам выбрал её, я бы согласилась, но ситуация разрешилась неожиданно. Рыжий заявил, что готов встречаться с нами обеими, после чего был послан куда подальше.

Тогда-то магия и рассеялась. Я начала замечать, что он не такой уж и идеальный. Он ни к чему не относился всерьёз, как будто вся жизнь для него – детская игра. Всё давалось ему слишком легко. Если мы выбрали медицинский университет несколько лет назад и делали всё возможное, чтобы поступить, то он собирался подать документы везде, где получится, а потом выбрать факультет, бросив жребий. Иногда он вёл себя как двенадцатилетка, и, если по началу мне это казалось забавным, то теперь стало раздражать.

Чего я не ожидала, так это того, что магия рассеялась только для меня.

В любом случае, Рыжий скоро свалит, а с сестрой мне ещё жить. Она мой самый близкий человек, хоть в последние сутки и казалось, что это совсем не так. И если мы одинаковые, получается, я бы тоже могла с ней так поступить? Не хочу даже думать об этом.

До конца дня я пытаюсь поговорить с Аней и вразумить её, что с Рыжим сейчас лучше не связываться. Но она ведёт себя так, будто ослепла и оглохла. Только к вечеру она заводит по новой, что мне этого не понять, но хотя бы берёт себя в руки и выглядит решительной, а не размазнёй, как весь день до этого.

Глава 3

Когда приходит время собираться на вечеринку, я обнаруживаю, что на дверце шкафа висят два одинаковых платья разного цвета, которые Аня для нас приготовила. Снимаю своё и разглядываю, его я сегодня хотела бы надеть меньше всего. Но выбор сестры понятен – решила показать Рыжему всё самое лучшее напоследок. Пусть потом в своей кругосветке слюнями давится.

Её платье красивого оттенка бургунди, который отлично подходит к каштановым волосам и карим глазам. Да и на наших подтянутых фигурах они сидят что надо. Вот только мне досталось белое, а я мало того, что похожа в этой занавеске на брошенную невесту, так ещё и постоянно парюсь, как бы не капнуть на него едой.

Но сегодня на моё мнение всем плевать, а лишний раз препираться с сестрой не хочется, так что надеваю то, что есть.

По дороге в кафе прошу Аню ещё раз подумать и не делать сегодня того, о чём она потом пожалеет, но сестра только отмахивается от меня:

– Ты можешь мне хотя бы в последний день не мешать?

На входе нас сразу встречает Рыжий.

– Девчонки, привет, – улыбается он как ни в чём не бывало.

Аня сразу опускает глазки и начинает мяться на месте, как напуганная первоклашка на линейке, а я только презрительно фыркаю.

– Ян, можно, мы с твоей сестрой вдвоём поговорим? – спрашивает Семён демонстративно вежливо.

– Ага, – ворчу я и отхожу в сторону. Как будто если я скажу, что против, это кого-то остановит.

Иду в зал, но не удерживаюсь и в последний момент оглядываюсь на них. Не успеваю ничего увидеть, потому что запинаюсь о какого-то парня.

– Осторожнее. Ты в порядке? – спрашивает он, подхватывая меня за локоть.

– Отвали, – говорю я, выдёргиваю руку и иду дальше.

Через несколько секунд меня догоняет чувство вины за то, что я сорвала злость на первом встречном. Оборачиваюсь, чтобы извиниться, но парень уже пропал, а я не успела понять, кто это, хотя голос показался мне знакомым.

Прохожусь по залу в поиске кого-нибудь, с кем можно поговорить, но вокруг только друзья Рыжего. Может, зря я вообще попёрлась вместе с Аней, если я ей только мешаю? Сажусь на диванчик у стены и рассматриваю обстановку. Кажется, у Семёна кто-то из родственников тут то ли владелец, то ли управляющий, иначе вряд ли ему удалось бы снять такое большое кафе. Из персонала всего один парень за стойкой, и тот, похоже, из той же компании, судя по тому, как все подходят к нему здороваться.

Через некоторое время наконец-то вижу наших. Первым, конечно, в глаза бросается Толстый. Его сложно не заметить – высокий и накачанный, он выделяется среди толпы. За руку его держит Нелли, а следом за ними идут Петрушка с Морозовым.

Уже направляюсь к ним, но останавливаюсь на полпути, потому что замечаю у Морозова на руке тот самый чёрный кожаный браслет. Всё-таки я была права, Рыжий подарил его кому-то на прощание. Но почему я сразу не подумала про Морозова? Они же лучшие подружки, BFF, которые жить друг без друга не могут. Сразу становится легче – шансы Ани выставить себя полной дурой снижаются.

– Привет, – привлекаю я внимание друзей.

Все четверо оборачиваются сначала на меня, а потом на Морозова.

– Ты был прав, – говорит Нелли, – там Аня.

– Уже видели? – догадываюсь я. – Я была против, но её не переубедишь.

– Вообще-то она ему тоже нравится, – заявляет Морозов.

– А чего же он не сказал?

– Не хотел вас поссорить.

Не знаю, стоит ли ему верить, всё-таки Рыжий – его лучший друг. И если Семён с кем-то поделился насчёт нас, то это точно был Морозов. С другой стороны, я уверена, что Морозов сказал бы что угодно, лишь бы прикрыть Рыжего.

Но, если сейчас он говорит правду, получается, что злодей здесь я – без меня бы они были счастливы вместе, как и сказала Аня.

– Ну и зря, я бы не стала мешать, – ворчу в ответ.

– А чего ты тогда сама не отступила? – спрашивает Нелли.

Эти вопросы меня уже порядком достали, и я, сама того не желая, оправдываюсь:

– Ну я же не знала, что она из-за него так плакать будет.

– Значит, Сёма не так уж тебе и нравился? – допытывается Петрушка.

– Ну как сказать, – пытаюсь объяснить я. – Вот если бы он был посерьёзнее и… ну не знаю, может, взрослее.

Морозов нелепо давится соком, разбрызгивая его по себе, и тем самым отвлекает общее внимание, за что я ему благодарна. Петрушка бросается вытирать его салфеткой, как неразумного ребёнка.

– Ты чего? – спрашивает она.

– Да просто я знаю именно такого парня, – говорит Морозов. – Сёма, только серьёзный и старше на три года. Вон он.

Морозов указывает на парня в чёрной рубашке. Тот сразу это замечает и направляется к нам. От шока я даже перестаю дышать, потому что он очень – очень! – похож на Семёна. Что это всё значит? Кто это такой? Как я не заметила его раньше?

Парень встаёт рядом с Морозовым прямо напротив меня, и мне удаётся его рассмотреть: рост, фигура, те же черты, но выражение лица не такое взбалмошное. Волосы тёмные, а не рыжие, что выглядит даже лучше. И он старше. Просто какое-то живое воплощение всех моих желаний. Но этого же не может быть? Так просто не бывает.

– Привет, – произносит парень, а я всё ещё не могу поверить, что он настоящий.

– Знакомьтесь, – говорит Морозов. – Это Никита, брат Семёна.

Брат? Не может быть. Но откуда он взялся? Это же именно то, о чём мы с Аней мечтали в детстве. Не близнецы, конечно, но почти. Да и зачем близнецы, когда этот ещё красивее и выглядит таким взрослым.

– Что ты уже наговорил им про меня, Морозов? – спрашивает Никита.

Понимаю, что все остальные тоже стоят и тупо пялятся на него, как на диковинный экспонат. Я долго смотреть не собираюсь. Это моё, и я его забираю.

– Привет. Хочешь потанцевать? – предлагаю я.

– Я? – почему-то удивляется Никита, но потом говорит: – Да, давай.

Я хватаю его за руку и веду в центр зала, пока он не передумал. Однако его замешательство быстро проходит, он уверенно обхватывает меня, словно сам всё это и устроил. Я всё ещё не могу отойти от шока, и кроме вопроса: «Ты настоящий?» в голову ничего не лезет, а я не настолько чокнутая, чтобы его задать. Вместо этого немного сжимаю его плечи, проверяя, не испарится ли он от этого.

– Я сейчас рискую своей жизнью? – нарушает молчание Никита.

Я смотрю на него в недоумении.

– С чего ты взял?

– Сначала ты сбиваешь меня и говоришь отвалить, а потом зовёшь танцевать. В чём подвох?

– Блин, это был ты?!

Видимо, у меня на лице такое искреннее изумление, что Никита только ухмыляется в ответ. Теперь понятно, почему голос показался мне знакомым – они с братом и в этом похожи.

– Что же ты тогда пошёл со мной? Любишь опасность?

– Получается, люблю, – подтверждает он. – Ты выглядела расстроенной. Что-то случилось?

– Это уже не важно, – говорю я. – Извини за нападение, я не хотела. И за то, что нагрубила, тоже.

– Будем считать, я сам виноват, что попался у тебя на пути, – отшучивается Никита. – Так что такого Морозов сказал про меня?

Улыбка у него широкая, как у Семёна. А из-за очаровательных выделяющихся клыков Никита похож на Чеширского Кота. У Рыжего таких нет.

– Ты уверен, что хочешь поговорить про Морозова?

– Вообще-то Морозов – последнее, о чём я хотел бы поговорить, – смеётся Никита. – Как тебя зовут?

– Яна, – говорю я.

– Яна, – повторяет он медленно. – Красиво. Мне нравится.

Когда я слышу, как он произносит моё имя, пульс начинает колотить в висках, а все мысли растекаются и путаются между собой. Что он там сказал?

– Ты тоже мне нравишься, – отвечаю я.

Он почему-то смеётся в ответ, а потом говорит:

– Ну раз уж мы друг другу нравимся, а песня давно закончилась, пойдём, посидим у бара?

Я оглядываюсь по сторонам. Он прав, играет быстрая музыка, а я совершенно оторвалась от реальности.

– Пойдём, – киваю я.

Глава 4

Мы располагаемся у стойки на высоких барных стульях и, не сговариваясь, одновременно разворачиваемся друг к другу. Никита берёт запотевший стакан за верхний край и прокатывает его круговыми движениями по столешнице. Я беру себе обычную воду, чтобы не заляпать идиотское платье. Ну почему я сегодня в нём?

– Откуда ты знаешь моего брата? – спрашивает Никита.

– Мы познакомились, когда наша подруга стала встречаться с Морозовым.

– Понятно, – кивает он.

– А ты? Не помню, чтобы Семён хоть раз упоминал тебя.

– Ничего удивительного. Мы с ним почти не общаемся. Только по особым случаям вроде семейных праздников или вот, – он обводит рукой зал.

– Почему так? – спрашиваю я.

– Потому что у нас с ним нет ничего общего, – Никита медленно отпивает из стакана и ставит его обратно на стол.

– Да ну? Вообще ничего?

Он ухмыляется.

– Разве что фамилия.

– А в зеркало ты себя видел?

– Намекаешь на то, что я симпатичный?

– Ещё какой, – подтверждаю я. – Но я не об этом.

Никита расплывается в довольной улыбке.

– Да, люди говорят, что внешне мы похожи. Но в остальном совершенно разные. Мне бы, например, никогда в жизни не пришло в голову вписаться в какое-то сомнительное шоу и уехать чёрт знает куда. А вот Рыжий всегда такой был – сначала делает, только потом думает.

Отмечаю про себя, что Никита тоже называет брата Рыжим, хотя никто, кроме меня, так не делает – ему, видите ли, не нравится.

– Я бы тоже не вписалась в такую авантюру. У меня совершенно другие планы на жизнь.

– Интересно, какие? – Никита устраивается на стуле поудобнее, подперев голову рукой, как будто готовится внимательно слушать мой долгий рассказ.

– Медицинский университет, – говорю я. – Мы уже сдали экзамены, осталось только дождаться поступления.

– Большая цель. Не боишься крови?

– Немножко боюсь трупов. Говорят, в морге очень сильно воняет, и многих тошнит. Ой, – осекаюсь я. – Это, наверное, не лучшая тема для знакомства.

– Почему? – смеётся Никита. – Про вонючие трупы очень интересно. Продолжай.

Мне кажется, впервые в жизни кто-то слушает меня так, будто то, что я говорю, действительно важно. И я начинаю болтать, как будет здорово учиться на медицинском несмотря на все трудности. Никита кивает и задаёт уточняющие вопросы.

– Привет, – мой рассказ прерывает сестра, которая подходит к нам.

– Ого, – Никита смотрит на неё, приподняв брови. – Привет.

– Я – Аня, – тараторит она. – Извините, что помешала. Ты не против, если я заберу сестру на пару минут?

– Нет, конечно, идите.

Мне не хочется оставлять его, но Аня уже тащит меня на улицу.

– Я не могла дольше ждать, – она так волнуется, что даже пружинит на месте. – Янка, какой он красавчик!

– Я знаю!

– А как он тебе улыбается!

– Да, – выдыхаю я, живо представляя себе эту широкую улыбку.

– Сколько ему?

– У них три года разницы, значит, двадцать один или двадцать два.

– Отлично, то, что надо, – радуется сестра. – Ты помнишь, как мы мечтали в детстве…

– Про близнецов, да, – перебиваю я.

– Это же судьба, – она трясёт меня за плечи. – Только не упусти его.

– И не собиралась, – фыркаю я.

– Как жаль, что мы раньше про него не узнали. Все проблемы были бы решены. А теперь у меня осталось так мало времени.

Я вспоминаю, что Семён уезжает, из-за этого мы сегодня и собрались.

– Какая же это судьба, если у вас завтра всё закончится? – спрашиваю я.

– Ничего не закончится, – улыбается она. – Мы что-нибудь придумаем.

То ли у Ани сейчас эйфория, то ли они с Семёном уже успели о чём-то договориться, но это я выясню позже, сейчас меня ждут в кафе. Какой бы дурой я оказалась, если бы сегодня не пришла.

Никита сидит там, где я его и оставила, только развернутый к стойке, так что я могу разглядеть его, пока подхожу. Даже под рубашкой видно – фигура у него такая, что хоть сейчас высекай из мрамора.

– Я здесь, – привлекаю я его внимание и сажусь рядом.

Никита разворачивается на стуле.

– Я заказал для тебя… – он замолкает, его лицо вытягивается. – Это что такое? – спрашивает он, смотря куда-то мне за спину.

Я оглядываюсь – там Семён обнимает Аню.

– Это моя сестра, – говорю я. – Вы же познакомились несколько минут назад.

– Да, но ты не сказала, что она встречается с Семёном.

– Они вроде как и не встречаются.

– Вроде как? – переспрашивает Никита.

– Ну, там сложная ситуация.

– Понятно, – он отодвигает стакан подальше и как-то натянуто улыбается. – Слушай, Яна, извини, приятно было поболтать, но мне уже пора идти.

– Что случилось? – не понимаю я.

– Ничего. Мне правда пора. Рад был познакомиться.

– Никита, подожди.

Он встаёт со стула, и я тоже вскакиваю за ним. Возможно, ему удалось бы сбежать, но к нам подходят Аня с Рыжим.

– Уже уходишь? – спрашивает Семён.

– Да, у меня ещё дела, – говорит Никита.

– Дела, ага, – усмехается Семён. – Завтра утром у тебя тоже дела?

– А что?

– Мы хотим в баскетбол поиграть на нашей площадке, – говорит Рыжий, разглядывая то потолок, то столешницу барной стойки.

– Я уже сказала, что мы будем, – вставляет Аня.

Я киваю. Когда это мы упускали возможность поиграть?

– Последняя игра. Придёшь? – спрашивает Семён.

– Приду, – кивает Никита.

– Тогда до завтра.

– До завтра, – говорит Никита сразу всем и уходит.

Я остаюсь в недоумении, что сейчас такое произошло. Почему он так срочно сбежал? Вытаскиваю телефон и быстро нахожу Никиту Григорьева в соцсетях. Вот только у него закрытый профиль и дальше аватарки посмотреть ничего нельзя, а раскрывать, что я сразу бросилась сталкерить его, я не собираюсь.

Фотка чёрно-белая, задумчивый взгляд и немного грустная улыбка уголками губ. Ещё немного, и я готова буду вздохнуть, как чувствительная барышня, и грохнуться в обморок.

Вместо этого я отправляюсь искать по залу источник информации. Морозов танцует с Петрушкой, а значит, ничем важным не занят. Подхожу к ним и тыкаю свою жертву в плечо.

– Извините, что помешала, голубки. Морозов, на минуточку.

Он виновато улыбается Петрушке и тащится за мной.

– Рассказывай, – говорю я.

– А? Что? – тупит Морозов. – Про Никиту?

– Да, про Никиту, – я начинаю терять терпение.

– Я уже сказал, он Сёмин брат.

– Это я поняла. Почему вы прятали его от меня всё это время?

– Да мы не прятали, – пожимает плечами Морозов. – Просто они с Семёном с детства не ладят.

– Почему? С ним что-то не так?

Морозов морщится.

– Яна, а ты не хочешь сама с Никитой поближе познакомиться и узнать у него всё, что тебя интересует? Или тебе так важно моё мнение?

– Да я бы с удовольствием, только он ушёл, – говорю я.

– Ушёл? – переспрашивает Морозов. – А Сёма успел его на игру позвать?

– Да, он сказал, что придёт.

– Ну вот видишь. Завтра с ним и пообщаешься.

До конца вечера мне так и не удаётся выяснить ничего полезного. Так что я просто в нетерпении жду, когда всё закончится. Мы торчим в кафе, пока все не расходятся. Вместе с нашими ребятами выходим на улицу.

– Мы сейчас пойдём провожать Машку, а потом домой. Вы как? – спрашивает Нелли.

– Подождите минутку, – говорит Аня и тянет меня за локоть в сторону.

Мы отходим на пару метров, и она шепчет:

– Иди с ними.

– А ты? – спрашиваю я.

– Я попозже приду.

Она смотрит мне за спину, я оборачиваюсь и успеваю заметить улыбку Рыжего, предназначенную моей сестре.

– Ладно, – говорю я. – Дома увидимся.

Все прощаются и расходятся в разные стороны: Аня с Рыжим в одну, Петрушка с Морозовым и Нелли с Толстым в другую. Они идут как в детском саду – парами, за ручку, друг за другом.

Я одна остаюсь посередине, наблюдая, как они удаляются. Никто, наверное, и не заметил бы, даже если я простояла бы здесь до самого утра. Достаю из кармана телефон, снова открываю чёрно-белую фотографию.

– Это всё ненадолго, – говорю я Никите. – Завтра ты будешь мой.

Слова звучат так наивно, что становится стыдно. Он слишком хорош для меня, ясно, что я такого не заслужила.

– Яна? Ты идёшь? – кричит Нелли.

Они уже успели отойти достаточно далеко и теперь стоят и ждут меня.

– Да, – отвечаю я и бегу догонять друзей.

Глава 5

Утром по дороге на спортивную площадку Аня рассказывает мне, как они с Рыжим круто погуляли вдвоём. Вчера я думала, что уже смирилась с тем, что происходит, но её рассказ почему-то снова меня раздражает.

– Будем играть сегодня с новыми парнями, – меняет сестра тему. – Ты же знаешь, что это значит?

– Знаю, – говорю я. – Слабых девочек надо поставить в разные команды, чтобы уравновесить шансы.

– Можно, конечно, попросить Толстого за нас вступиться. Думаю, Сёма тоже будет не против. А вот насчёт остальных…

– Не хочу, чтобы за нас кто-то вступался, – фыркаю я.

– Да ну, я же не в этом смысле.

– Поиграем в разных командах, ничего страшного.

На мою удачу сегодня наши уже на месте, так что мне не придётся стоять одной в сторонке или торчать с Аней и Семёном как третий лишний. Уже собираюсь пойти поболтать с Нелли и Петрушкой, которые устроились на скамеечке рядом, как вдруг замечаю Кирилла. Вот уж кого я сегодня точно не ожидала встретить.

Мы не видели одноклассника с самых экзаменов – после них он исчез неведомо куда, словно был уничтожен камнями бесконечности, даже перестал выкладывать фотки в соцсети. Да и когда он успел затусить с Рыжим?

– Кирилл, привет, – подхожу я к нему. – Ты где пропадал? Всё в порядке?

– Ну да, лето же. То одно, то другое.

Кирилл лениво пожимает плечами, запускает пальцы в светлые волосы и так беззаботно улыбается, что я сразу представляю, как он пьёт коктейли в джакузи, катается на яхте и играет в гольф.

– Подал документы? – спрашиваю я.

Все остальные наши друзья выбрали что-то другое, а вот Кирилл, как и мы, поступает в медицинский.

– Ага, – кивает Кирилл. – А вы?

– Тоже.

– Значит, в универе будем видеться чаще.

– Точно, – улыбаюсь я. – Как думаешь, получится у нас там играть так же, как мы делали это в школе?

– Хотелось бы. Можем попробовать организовать.

Аня пробегает мимо и пихает меня в плечо:

– Вон твой пришёл.

Я оборачиваюсь. То, как Никита в спортивной форме входит на площадку и одновременно снимает солнцезащитные очки, стоило бы снять на видео, чтобы потом пересматривать по кругу.

– Не знал, что у Семёна есть брат, – говорит Кирилл. – Надо же, как похожи. Он твой парень?

– Ага. Будущий, – подтверждаю я.

– Понял, – ухмыляется Кирилл. – Удачи.

Я не теряю времени и иду к Никите, чтобы ему не пришлось гадать, кто здесь я, а кто Аня.

– Привет. Ну что, готов играть?

– Привет, – отвечает Никита. – Да, готов.

– Будем в одной команде? – предлагаю я.

– А ты тоже будешь играть? – он осматривает меня с ног до головы. – Я думал, девчонки…

– Что девчонки? – сразу завожусь я. – Не умеют кидать мяч?

Он улыбается, выдерживает паузу, а потом заканчивает:

– Я думал, девчонки такое не любят. Вон твои подружки на скамейке сидят.

Оказывается, мы с Аней беспокоились напрасно – с первых минут видно, что парни не воспринимают нас как симпатичное дополнение к команде: не игнорируют, передают мяч, как и всем остальным. Может быть, потому что никто сегодня не настроен на победу – все собрались, чтобы просто весело провести время и запомнить этот день, какого, скорее всего, никогда уже больше не будет. Нам с Аней даже удаётся немного поиграть в одной команде.

Вот только если вчера они с Семёном ещё вели себя скромно, то сегодня тискаются у всех на виду, ничего не стесняясь. Вместо того, чтобы смотреть на них, я больше наблюдаю за Никитой, который играет совсем не так, как Рыжий. Тот выглядит, словно его разрывает от внутренней энергии хаоса, а Никита действует чётко и точно, и это очень завораживает.

После игры, когда все уже просто болтают и прощаются, ко мне подходит Кирилл, наклоняется к самому уху и говорит:

– Кажется, твой будущий парень сейчас свалит.

Я оборачиваюсь, Никита и правда собирается уходить. И кто знает, когда я теперь увижу его снова.

– Спасибо, – благодарю Кирилла.

– Никита? Подождёшь меня? – окликаю я его.

Он притормаживает на краю площадки, пока я его не догоняю. Сразу за мной подбегает Аня:

– Вы уже уходите? Увидимся тогда дома вечером?

– Ага, – киваю я.

– Кстати, Сёма играет лучше, – бросает Аня и убегает.

Я замечаю, как у Никиты сжимаются челюсти. Кажется, эта фраза задевает его за больное. И, кажется, меня тоже.

– Она просто дразнит тебя, – говорю я. – Мы привыкли во всём соперничать.

«А я привыкла всегда быть второй», – добавляю я про себя.

– Молодцы, – говорит Никита. – А я здесь при чём?

– Да, ну, ты ни при чём, конечно, – мямлю я, понимая, какую тупость сказала. – Пойдём уже, наверное, да?

Вместе мы медленно удаляемся от площадки по пыльной тропинке, протоптанной через двор.

– Ты всё ещё утверждаешь, что они не встречаются? – спрашивает Никита.

Я догадываюсь, что он имеет в виду мою сестру и его брата.

– Она так утверждает, – говорю я. – В любом случае завтра его здесь уже не будет. Есть ли смысл придумывать для этого какое-то название?

– Ну да, – соглашается Никита.

– Аня сегодня собирается быть с Семёном до вечера, так что у меня целый день свободен. А ты? Тебе куда-то надо?

– Вообще-то да, – говорит Никита. – Я уже с друзьями договорился встретиться.

– Понятно.

Некоторое время мы идём молча, и я уже думаю, что он пытается от меня избавиться. Насколько глупо будет предложить ещё что-нибудь? Никита останавливается, чем и прерывает мои мысли. Я тоже останавливаюсь и разворачиваюсь к нему.

– Поедешь со мной? – спрашивает он.

– Поеду, – говорю я. – Только мне надо переодеться.

– Не надо. Мы просто на речку собираемся. Я тоже буду прямо так.

– А купальник?

– Вода ещё холодная, – отмахивается Никита. – Никто не будет купаться.

– Ну ладно, – говорю я. – Чего тогда стоим? Пошли.

– Уже пришли, – он открывает дверцу белого Форда. – Садись.

Глава 6

Я осматриваюсь в машине: внутри ни пылинки, всё блестит и пахнет освежителем. А ещё в салоне прохладно, и я сразу понимаю, почему Никита припарковал её далеко от площадки, хотя там было полно места, – всё это время тачка стояла в теньке.

Он уверенно сдаёт задним ходом через узкий проезд на дорогу, а я заворожённо смотрю на это – сейчас он выглядит очень взрослым. Ни у кого из моих знакомых нет прав, хотя большинство уже совершеннолетние.

– Давно ты водишь? – спрашиваю я.

– Официально с восемнадцати, но папа научил меня гораздо раньше, – отвечает Никита, перестраиваясь на другую полосу.

– А машина? Твоя? – продолжаю выяснять я.

– Моя. И ещё банка.

– В смысле ты её в кредит взял?

– Ну да, – подтверждает Никита. – А как ещё?

– Может, подарил кто-то, – предполагаю я.

– Было бы круто, но нет. Я её сам купил.

Вглядываюсь внимательно в его лицо. Обманывает или нет?

– Чего? – спрашивает Никита.

– Тут что-то не сходится, – заявляю я. – Говоришь, ездишь с восемнадцати. Тогда и машину купил? Сначала ограбил банк, а потом пошёл туда же кредит брать? Или всё-таки помог кто-то?

– А тебя не проведёшь, – Никита оборачивается на меня с ухмылкой. – Эту я год назад купил. А до неё ездил на старенькой дедушкиной Оке.

– Ого, наверное, это выглядело очень горячо.

– И не говори, – смеётся он. – Ока, между прочим, ещё существует. Могу тебя как-нибудь покатать.

– Кстати, ты вчера так и не рассказал, чем занимаешься, – замечаю я.

– Закончил колледж и работаю экономистом.

– А поподробнее?

– Да рассказывать-то особо нечего. Работа скучная, но деньги платят, и у меня неплохо получается. Так что историй про то, как я уехал путешествовать с бродячими музыкантами, не будет.

– А я их и не ждала, – фыркаю я. – Мне нравится, что ты адекватный.

За болтовнёй время пролетает незаметно, и вот мы уже едем по просёлочной дороге, пока не останавливаемся в тени под раскидистыми кустами, где припаркована ещё одна машина, чёрная.

– Дальше пешком пойдём, – говорит Никита.

– Это твои друзья? – спрашиваю я, указывая на вторую тачку.

– Ага, наше место, – кивает он. – Сюда, кроме местных дачников, мало кто забредает, так что тишина и спокойствие нам обеспечены.

Я выбираюсь из машины. Меня тут же окутывает густой запах полевых цветов и скошенной травы, уже успевшей подсохнуть. Закрываю глаза, всей кожей ощущая солнце и лето.

Что-то щекочет шею, и я провожу по ней рукой, чтобы отогнать насекомое, которому на мне явно не место, но ничего не нахожу. Прикосновение повторяется с другой стороны. Открываю глаза.

– Не испугалась? – Никита ухмыляется, а в пальцах крутит небольшую веточку лютика.

– Тебе понадобится что-то посерьёзнее цветочка, чтобы напугать меня.

– Друзей моих тоже не боишься?

– А они кусаются?

– Иногда бывает.

Я забираю ветку себе и провожу ей Никите по носу, отчего он забавно морщится и отступает на шаг.

– Туда? – я указываю на тропинку между кустами и, получив кивок в ответ, иду первая.

Вскоре мы выходим на песчаный берег. Народа и правда немного – две семьи с детьми на некотором расстоянии от нас, а совсем рядом с дорожкой, под деревом, расположилась компания ребят: две девушки и три парня. Они сидят вокруг раскладного стола с напитками и бутербродами и болтают. Я сразу понимаю, что это и есть друзья Никиты.

– Привет, – я подхожу к ним.

– Девушка, мы у вас ничего покупать не будем, – говорит парень в полосатой футболке, а остальные сразу начинают ржать.

– Очень смешно, – ворчит Никита у меня за спиной. – Это Яна, она сегодня с нами. А эти придурки – мои друзья.

Он перечисляет всех по именам, но я запоминаю только парня по имени Витёк, потому что он начинает бурно возмущаться, что зовут его Виктор и можно было бы проявить к нему хоть каплю уважения, тем более перед посторонними. Но его обиженный вид в паре с пухлыми щеками и по-детски вьющимися волосами не оставляет сомнений, что никакой он не Виктор, а именно Витёк.

Пока они спорят, я успеваю разглядеть остальных. Все они старше меня, одеты по-пляжному: шорты, футболки, девчонки в сарафанах. Мы с Никитой выделяемся в своей спортивной одежде, и есть ощущение, что у этих ребят в школе было освобождение от физкультуры. Интересно, как он вообще попал в эту компанию?

– А где ещё стулья? – спрашивает Никита.

Вместо ответа в его сторону летят ключи от машины.

– Супер, – он ловит их. – А все принести было нельзя?

– А ты не охренел? Мы за тебя ещё стулья таскать должны? – возмущается полосатый.

– Я сейчас, – говорит мне Никита и исчезает в кустах.

На несколько секунд повисает неловкое молчание. Все пять человек разворачиваются в мою сторону, а я стою перед ними, как будто прохожу кастинг.

– Яна, да? – нарушает тишину Витёк.

Я киваю.

– Мы не ожидали, что Никита сегодня кого-то приведёт.

– Да, это спонтанно получилось, – подтверждаю я.

– И давно вы знаете друг друга?

– Нет. Вчера вечером познакомились.

Девочки переглядываются, посылая друг другу сигналы бровями.

– Чего?! – переспрашивает полосатый. – Это шутка такая?

– Я вроде ничего смешного не сказала.

– Никита, это правда?

– Что? – он выходит из кустов, зажав под мышкой два складных стула.

– Ты привёл девушку, с которой знаком меньше суток? У тебя всё в порядке? Температуры нет? Потрогайте его кто-нибудь.

– Так вы не встречаетесь? – подключается одна из девчонок.

– Я просто позвал Яну провести с нами время, – закатывает глаза Никита. – Давайте не будем устраивать допрос.

– Обойтись без допроса? Это мечта ещё более несбыточная, чем попасть на концерт «Стригущих самураев», – говорит Витёк.

– Это точно, – смеётся Никита, раскладывая для нас стулья.

– А кто это? – спрашиваю я. – Название какое-то дурацкое, похоже на стригущий лишай.

– Эй, попрошу без оскорблений, – возмущается Никита. – Это лучшая инди-группа в стране. А название такое, потому что они все познакомились, когда работали на стрижке газона в своём городе.

– А ты прямо их фанат, – ухмыляюсь я. – И почему так сложно попасть на концерт? Потому что их не существует?

– Существуют. Но они всегда играют в очень маленьких залах, для них это принципиально. Половину билетов разбирают организаторы. Вторую половину выкладывают на сайт, но никогда заранее об этом не предупреждают – это тоже условие группы.

– Мы три года подряд пытались их поймать, – вставляет Витёк. – Так ничего и не вышло.

– Ага, – продолжает Никита. – Они в «Клевере» всегда выступают. Пробовали договориться, чтобы нам оставили пригласительные, которые для организаторов делают, но на них очередь не меньше.

– Они просто так цену себе набивают, – фыркаю я. – Типа мы такие эксклюзивные, попробуйте к нам пробиться.

– Ну да, – пожимает плечами Никита. – Но зато они не стараются понравиться всем, делают то, что хотят сами. Не следуют трендам, не превращаются в общую массу.

– А ты, Яна, какую музыку любишь? – подаёт голос полосатый.

– Мы слушаем всё подряд, – отвечаю я.

– То, что на «Песне года» показывают?

– В том числе.

– А я сразу так и понял, – ухмыляется он. – Ну, это круто. Да, Никитос?

– Мы сейчас твой плейлист проверим и решим, что круто, а что нет, – отрезает Никита.

– Яна, а ты чем занимаешься? Работаешь, учишься? – спрашивает одна из девчонок, такая тощая, что, кажется, сломается, если попробует встать.

– Мы только что закончили школу, поступаем в университет, – отзываюсь я.

– И на кого?

– Медицинский. Со специальностью пока точно не решили, может, на кардиолога.

– Ого, – девчонки переглядываются между собой, и я замечаю усмешку на их лицах. – Ну здорово, если у тебя столько свободного времени.

– Что это значит? – я скрещиваю руки на груди.

– Сколько ты будешь учиться? Пять-семь лет?

Я киваю в подтверждение.

– Ну вот, – продолжает тощая. – Получается, нормально работать ты начнёшь, когда тебе будет… Хм, двадцать пять?

Я снова киваю.

– И всё это время кому-то придётся тебя содержать.

– Да уж, повезло этому кому-то, – поддакивает парень, который сидит рядом с Никитой, и похлопывает его по спине. – А ты, кажется, как раз хотел четвёртую работу найти?

– А ты, кажется, как раз хотел закрыть рот, – отвечает Никита беззлобно, но парень изображает испуг и отодвигается подальше.

Я не понимаю, как на это реагировать: я настолько им сразу не понравилась или у них приняты такие дружеские приколы. Решаю посмотреть, что будет дальше, но дальше про меня просто забывают.

Все бурно обсуждают каких-то общих знакомых, про которых я, естественно, не в курсе. Сначала я слежу за разговором, чтобы подключиться, когда получится, но с каждой минутой всё больше ощущаю себя здесь лишней. Мне быстро становится неуютно и скучно, а плечи уже жжёт от солнца, проникающего даже через листву дерева, так что я встаю со словами:

– Пойду схожу к воде.

– Подожди, – Никита оборачивается на меня. Потом смотрит на друзей, снова на меня, и наконец говорит: – Я с тобой.

Глава 7

Мы подходим к кромке воды, где волны лениво облизывают берег. Я снимаю кроссовки и сразу захожу в реку по колено. Вода оказывается не такой ледяной, как я ожидала. Ощущаю стопами песчаные бугорки, намытые течением. Мне сразу становится лучше, но я знаю, что будет ещё лучше – резко охладиться. Это один из способов стимулировать выброс кортизола.

– Какое здесь дно? – спрашиваю я.

– Метра через три будет глубоко, – говорит Никита.

– Окунёмся?

– У меня нет плавок.

– У меня тоже. Искупаемся в одежде, – предлагаю я.

– И поедем домой мокрые, – заканчивает Никита.

– Ещё десять раз успеем высохнуть.

– Вода холодная.

– Ты даже не попробовал.

Никита тоже скидывает кроссовки, вытягивает вперёд ногу и щупает пальцами подбежавшую волну.

– Беги скорей грейся, – поддразниваю я.

Он усмехается и подходит ко мне.

– Давай, – говорю я, разворачиваясь лицом к берегу, и медленно отступаю назад.

– Я вообще-то не планировал сегодня купаться, – говорит он, но идёт за мной следом.

Чем дальше мы отходим, тем холоднее становится. Кромка воды обжигает разогретые на солнце бёдра.

– Надо нырять, – говорю я, не останавливаясь.

– Блин, давай не надо, – смеётся Никита.

– Ты уже намочил шорты, пути назад нет. Или ты не умеешь плавать?

– Умею.

– Тогда на счёт три, – я разворачиваюсь к середине реки, вода уже доходит мне до пояса. – Раз. Два.

– Яна, нет. Стой.

– Три.

Я отталкиваюсь от дна и погружаюсь в холодную воду с головой. Вокруг пропадают все звуки, и ощущение невесомости будто переносит меня в другой мир. От контраста температур в первые секунды немного больно, а потом, наоборот, приятно.

Выныриваю, встаю на ноги, откидываю мокрые волосы с лица, вытираю глаза от воды и осматриваюсь в сторону берега – никого. Через мгновение сзади раздаётся всплеск – Никита, тоже весь мокрый, проводит ладонями по лицу. Улыбаюсь тому, что он прыгнул за мной следом.

– Ну как? – спрашиваю его.

– Хорошо.

Верхний слой воды уже прогрелся, а вот по ногам тянет холодом, и я предлагаю:

– Поплыли дальше?

– Давай. Терять больше нечего.

Речка небольшая, и мы останавливаемся, когда оказываемся посередине. Зависаем на поверхности, перебирая руками, чтобы удержаться на месте.

– Здесь течение, – говорит Никита. – Не боишься?

– Чего мне бояться? Там дальше водопад?

– Кто знает.

– Если хочешь, могу, конечно, изобразить даму в беде, – я подтягиваю ноги, чтобы стопы оказались над водой, и размахиваю ими в воздухе. – Помогите, спасите, я не умею плавать! Река уносит меня в дальние дали!

– Прекращай, – хохочет Никита. – А то я сейчас захлебнусь, и это тебе придётся меня спасать.

– Не бойся, я тебя вытащу.

– Да? Ну тогда я не боюсь.

Течение и правда относит нас далеко от того места, где мы зашли, и нам приходится выбираться на довольно крутой берег.

– Давай помогу, – Никита протягивает мне ладонь.

– Надеюсь, это просто повод взять меня за руку?

– Именно, – смеётся он. – Только не заставляй меня изображать, что это я не могу подняться.

Минут десять мы идём в обратном направлении. Можно было бы добраться быстрее, но мы медлим, как будто оба не хотим возвращаться к остальным. Мокрая одежда липнет к телу, позволяя мне разглядеть Никиту получше. Сам он упорно старается смотреть мне только в глаза.

Нас встречают очередным язвительным комментарием:

– Никита, надень панамку, а то тебе голову напекло.

– Отвалите, – отмахивается он.

Мы садимся обратно за стол, а друзья Никиты продолжают разговор, понятный только им самим. Я сразу начинаю скучать.

– Давайте поговорим про то, что всем интересно, – прерывает их Никита.

Все замолкают и недовольно переглядываются.

– У меня в соседнем доме на прошлой неделе открылась пельменная, – подаёт голос Витёк.

– Господи, – корчится полосатый. – Пельменная? По-твоему, это должно быть всем интересно?

– Ну а что? Сам тогда предложи общую тему.

– Сомневаюсь, что они у нас есть.

Чувствую, этот разговор мог бы перерасти в ссору, но в него влезает одна из девчонок:

– Никита, ты вроде обещал привезти ещё воду?

– Да, точно, – кивает он. – Забыл забрать из машины. Яна, сходишь со мной?

– Хорошо, – киваю я, встаю и иду за ним.

Пока Никита возится с пакетом, перекладывая из багажника всё, что он привёз, я беру две бутылки и несу обратно к общему столу. Когда я выхожу на берег, оказывается, что Витёк с девчонками ушли к воде, а оставшиеся двое парней сидят ко мне спиной и вытаскивают вещи из сумки. Я подхожу ближе. Они не замечают меня, а я слышу их разговор.

– Блин, я не понимаю, на хрена Никитос её притащил, – заявляет полосатый.

– На хрена он в принципе связался со школьницей, – поддерживает второй. – Где он вообще её откопал?

– Да ладно школьница, ты слышал, как она про себя говорит «мы»? Какая-то поехавшая.

– Она хотя бы совершеннолетняя? А то будем ему передачки потом таскать.

С каждой секундой их диалог раздражает меня всё больше, и я даю понять, что всё слышу:

– Совершеннолетняя. А если вас что-то не устраивает, можете мне лично это сообщить.

Они оборачиваются. На лицах ни капли вины, как будто они только что не обсуждали меня за спиной.

– Что-то случилось? – к нам подходит Никита.

– У твоих друзей ко мне какие-то претензии.

– Нет-нет, что ты, никаких претензий, – ржут парни.

– Придурки, – говорит Никита. – Потом ещё удивляетесь, что я вас ни с кем не знакомлю. Пойдём прогуляемся.

Он ставит пакет на песок, берёт меня за руку и тянет за собой. Мы уходим вдоль берега в сторону, где никого нет, а я думаю о том, что я бы уже уехала отсюда одна, если бы мы не были в такой глуши.

– Злишься? – спрашивает Никита, когда мы оказываемся на достаточно большом расстоянии.

– Злюсь.

После того, как я произношу это вслух, половина негодования, бурлящего внутри, исчезает.

– Выслушаешь меня?

Я киваю, и Никита продолжает:

– Дело в том, что я стараюсь не приводить девушек на тусовки с друзьями. У нас такая компания, куда тяжело влиться. Мы давно дружим, никто не любит чужих. Я и сам вообще-то не люблю.

– Откуда вы все знакомы? – уточняю я.

– Учились вместе в колледже.

– А эти две девчонки? Они же не просто подруги, они чьи-то девушки, правильно?

– Настя с самого начала с нами дружила. А Катю Миша привёл три года назад. С Настей они легко подружились, а вот с остальными сложно было. Не нравились мы ей, я особенно.

– Ты? – удивляюсь я. – Как такое может быть?

– Представь себе, я много кому не нравлюсь.

– Я вот тоже им совсем не понравилась.

– Как такое может быть? – передразнивает меня Никита.

В ответ я закатываю глаза.

– Имей в виду, я от мнения друзей не завишу, – улыбается он.

– Меня впервые упрекают за то, что я хочу стать врачом.

– Не обращай внимания, мы просто привыкли считать деньги. Профессиональная деформация.

– Но медицина – это то, чем я хочу заниматься. Это образ жизни, цель, предназначение. Разве деньги – главное?

– Без них никак, но они не главное, – соглашается Никита. – Одна из трёх моих работ – это благотворительный проект, и я помогаю там бесплатно.

– Так это правда про три работы? – уточняю я.

– Да, но это звучит хуже, чем есть на самом деле. На основной я работаю стабильно три дня в неделю, а на двух других по договору, когда им надо что-то сделать.

– Ясно, – киваю я. – А твои друзья всё равно засранцы.

– Я знаю, – смеётся Никита. – Поэтому обычно я знакомлю их с кем-то только после того, как решаю, что это серьёзно.

– И сколько таких было?

– Двое за пять лет.

– Ладно. Но зачем тогда ты позвал меня с собой?

– Потому что ты предложила провести время вместе, а я очень не хотел отказываться, но и ребят не мог кинуть – уже пообещал им, что приеду. Они и так разозлились, когда я в последний момент сказал, что буду позже из-за нашей игры.

– Но у тебя же брат уезжает, они должны это понимать, – говорю я.

Никита вздыхает и некоторое время идёт молча.

– Они об этом не знают, – говорит он.

– Почему ты не сказал?

– Давай сядем.

Глава 8

Мы устраиваемся на песке друг напротив друга, скрестив ноги.

– Понимаешь, я не люблю смешивать компании. Друзья – это друзья, а семья – это семья. Совершенно разные, ничем не связанные между собой люди. И меня они знают разным. Сюда я прихожу, чтобы расслабиться, побыть среди своих. А семья… Семья – это сложно.

– А твои друзья вообще знакомы с Семёном?

– Нет.

Пока я перевариваю эту информацию, Никита продолжает:

– Просто для меня это как отдельный мир. И с девушками так же. Если я хочу провести время с девушкой, зачем тогда мне друзья, они будут только отвлекать.

– Я пытаюсь понять, но для меня это всё очень странно. У нас принято, что все знают друг друга. Да и Семён тоже…

– Яна, – Никита прерывает меня, – пожалуйста, не сравнивай меня с братом.

– Ладно, извини.

– Давай я попытаюсь объяснить. Сегодня я хотел получить всё и сразу: и с тобой побыть, и с друзьями увидеться. Но в итоге я слишком мало времени провёл с тобой из-за того, что меня постоянно отвлекали. И сейчас мы сидим тут, и я упускаю половину того, что происходит там. Когда я еду к друзьям, я хочу полноценно быть с ними – узнать их новости, вместе строить какие-то планы, знать общие шутки. А сейчас я не здесь и не там.

В том, что он говорит, есть смысл, хоть для меня это и непривычно.

– Хорошо, – киваю я. – Тогда у меня есть предложение.

– Слушаю.

– Сейчас мы пойдём обратно к твоим друзьям, чтобы ты смог с ними нормально пообщаться. Я тоже постараюсь с ними как-то пообщаться. А завтра ты приглашаешь меня на свидание, где будем только мы вдвоём. Идёт?

– Не-а, – улыбается Никита. – Завтра я работаю допоздна. Так что свидание будет сегодня вечером.

– Ой, ну я не знаю. Мне надо подумать.

– Соглашайся.

Никита рисует пальцем на песке знак вопроса и заглядывает мне в глаза. Отказать ему сейчас было бы сложнее, чем щенку, выпрашивающему еду со стола. Я киваю. Никита добавляет к знаку вопроса вторую половинку в зеркальном отражении, превращая его в сердечко. Я фыркаю и щелчком пальцев брызгаю в него песком.

– Ну что, пойдём к ребятам? – Никита встаёт и протягивает мне руку. – Они сейчас захотят поиграть во что-нибудь.

– Во что? – воодушевляюсь я.

– В какие-нибудь настолки или шарады.

– Блин, ты серьёзно? – я тут же сдуваюсь.

– Ага. Мне и самому это не очень нравится, – признаётся Никита.

– Зачем тогда играешь?

– Друзья их любят. А я воспринимаю, как традицию.

Когда мы подходим обратно, я издалека замечаю, что ребята о чём-то бурно спорят, но потом замолкают, чтобы мы их не слышали. Одна из девчонок пихает полосатого локтем.

– Уезжаете? – мрачно спрашивает он.

– Уедем, если будете продолжать в том же духе, – отвечает Никита. – Давайте уже играть во что вы там хотели.

– Мы хотели в Крокодил парами, но теперь нас нечётное количество, – заявляет полосатый.

– Я могу не участвовать, – говорю я.

– Ну вот ещё, – Никита берёт меня за руку и пододвигает к себе. – Ты будешь со мной.

Я знаю, что он говорит про игру, но ощущения такие, как будто он сделал мне предложение.

– Участвовать не будет тот, кто вёл себя сегодня как кретин, – продолжает Никита, указывая на полосатого.

Тот закатывает глаза, но не оправдывается.

– Ладно, – ворчит он. – Буду ведущим.

Остальные распределяются девочки против мальчиков. Все пишут и складывают в общую миску названия фильмов, которые надо угадать.

– Только давайте классику, – говорит Никита, – чтобы все точно знали такой фильм.

– Все – это твоя новая подружка? – ухмыляется полосатый.

– Да, и Яна тоже. Вы в прошлый раз каких-то дебильных документалок понаписали, я и сам ничего не понял.

– Тебе надо заняться саморазвитием.

– Миша, если тебя не устраивает роль ведущего, можешь посидеть в машине.

– Ладно тебе, Никитос, не заводись. Я же шучу.

– Проверяй бумажки, шутник.

Никита пихает ему миску с загаданными фильмами. Миша разворачивает каждую, выкидывает повторяющиеся и добавляет несколько своих.

– Так, готово, – объявляет он. – У каждой пары будет минута. Кто сможет объяснить друг другу больше всего фильмов, тот и выиграл.

Мы решаем, что я буду угадывать, а Никита объяснять. Он вытаскивает первое название, разворачивает, сосредоточенно читает. Потом поворачивается ко мне боком, пару раз приседает и указывает на свой зад.

– Блин, Никита, что за хрень? – ржут девчонки.

– «Ледниковый период», – выкрикиваю я.

Никита поворачивается ко мне с удивлённой улыбкой:

– Да. Давай дальше.

– Чего? – возмущается Витёк и тянется подобрать отброшенную бумажку. – Реально «Ледниковый период».

Так же быстро мы отгадываем «Один дома», «Звёздные войны», «Аватар», «Зомби по имени Шон», «Унесённые призраками» и «Битлджус».

– У вас пять секунд, – объявляет ведущий, когда Никита разворачивает последнюю бумажку.

– Пять, – начинают отсчитывать все хором, – четыре.

Я думаю, как сильно мне бы хотелось победить этих напыщенных придурков в их же любимой игре.

– Три!

Никита хватает меня за запястье, подтягивает к себе, утыкается носом в висок и шумно вдыхает.

– «Запах женщины», – кричу я, заглушая последние цифры отсчёта.

– Молодец, – шепчет он мне на ухо.

Руки так резко покрываются мурашками, словно я опять нырнула в ледяную воду.

– Нечестно, – возмущается Витёк. – Надо самому показывать, а не трогать партнёра.

– Пусть трогает. Нет таких правил, – смеётся тощая девчонка. Я уже запомнила, что это Катя.

– Хорошая игра, – похлопывает нас по плечам полосатый, он же Миша. – А что значила эта история с приседаниями? При чём тут «Ледниковый период»?

– Если приседать, попа будет как орех, – объясняю я. – А орех – это «Ледниковый период».

– Ни за что бы не догадался, – говорит Витёк.

– Ну понятно, – соглашаюсь я. – Откуда вам о таком знать?

Глава 9

После дурацкой игры атмосфера становится более расслабленной – я как будто прошла испытание и стала для ребят немного своей. Но вскоре они начинают собираться домой, и я ловлю себя на мысли, что не хочу уезжать.

Наблюдать, как другие пары пытаются что-то объяснить друг другу и бесятся, когда их не понимают, было весело. И победить, конечно, тоже было приятно.

Вместе мы перетаскиваем вещи на место парковки и укладываем их. Пока все рассаживаются во вторую машину, Витёк подходит к нашей и берётся за ручку передней дверцы.

– Ты куда собрался? – спрашивает его Никита.

Парень корчит недовольную рожу и передвигается к задней двери.

– Не-а, – говорит Никита.

– Серьёзно? – возмущается Витёк. – У тебя полно места, а я должен ехать как в консервной банке?

– Это не обсуждается.

Все переглядываются, но ничего не говорят.

– Могу взять стулья, если хотите.

– Да уж не надо, – ворчит Миша. – Они всё равно в багажнике поедут.

– Тогда пока, – говорит Никита, всем видом показывая, что мы никуда не торопимся и вместе с ними ехать не собираемся.

Когда машина трогается, он поворачивается ко мне.

– Ну что, я обещал тебе свидание. Вот только куда нас пустят в таком виде?

Он достаёт у меня из волос веточку и крутит в пальцах. Я осматриваю нас: мы всё ещё в спортивной форме, в которой играли утром, а потом купались. Песок забился везде, куда можно, с волосами не пойми что, нос и щёки у Никиты обгорели от солнца, и, судя по ощущениям, у меня то же самое.

– Мне всё равно, – говорю я. – Можем просто погулять.

– Ладно, у меня есть одна идея.

Сначала я думаю, что мы едем обратно в город, но по пути Никита сворачивает на заправку. Он уходит, а возвращается с двумя стаканчиками кофе и френч-догами.

– Тебе придётся это подержать, – он передаёт мне еду через открытое окошко. – Осторожно, горячо.

– Что ты задумал? – спрашиваю я, стараясь разместить всё так, чтобы ничего не уронить и не разлить по дороге.

Никита загадочно улыбается, обходит машину, садится за руль и только потом отвечает:

– Сама увидишь. Это особенное место. Особенное для меня.

Минут через десять мы съезжаем с основной дороги на грунтовку. Сначала нас окружает лес, а потом он заканчивается и начинается поле. Мы снова сворачиваем и едем дальше по дороге, которую и дорогой-то назвать сложно, это две едва заметные колеи среди травы.

– Ну вот мы и на месте, – говорит Никита и глушит машину.

Я оглядываюсь по сторонам. Вокруг ничего, только трава и бесконечный горизонт. Из-за особенностей ландшафта не видно даже леска, который мы недавно проезжали. Кажется, что мы одни на многие-многие километры.

– Необычно, – говорю я.

Мы выходим и присаживаемся на капот. Тишину нарушает только стайка птиц, вспорхнувшая неподалёку.

– Очень необычно, – повторяю я.

– Ага, – подтверждает Никита и передаёт мне сосиску и кофе. – Я приезжаю сюда иногда. Когда чувствую себя одиноко.

– Чтобы почувствовать себя ещё более одиноким?

– Типа того. Не знаю, почему, но это помогает.

– Какое-то другое одиночество, – предполагаю я. – Хорошее, да?

– Да, может быть, – соглашается Никита.

Я замолкаю, пытаясь прочувствовать это. Откусываю френч-дог. Тёплый и сочный, щедро политый кетчупом и приправленный маринованными огурчиками. Лучший френч-дог в моей жизни. Отпиваю кофе и обжигаю язык, мычу от боли.

– Осторожней, – говорит Никита, и его кошачья улыбка действует лучше любого обезболивающего.

– А как ты нашёл это место? – спрашиваю я.

– Случайно. Когда только права получил, поехал куда-то, не помню уж куда, и потерялся. С навигатором что-то случилось, он постоянно связь терял, а я тогда доверял ему больше, чем себе. Вот и оказался здесь. Думаю, ладно, надо остановиться и осмотреться, где я вообще. Выхожу из машины, а вокруг пустота. Я так и застыл. Проторчал тут, наверное, час. Столько суеты было тогда в жизни, а здесь такая тишина, как будто время на паузу поставили.

Мы молча доедаем наш ужин, наслаждаясь спокойствием, и мне кажется, что это место волшебное.

– Спасибо, что привёз меня сюда, – говорю я.

– Пожалуйста, – улыбается он. – Жаль, что уже совсем поздно, и нам пора ехать.

– Подождём, пока стемнеет, – шучу я.

Белые ночи в самом разгаре, так что до темноты придётся ждать минимум несколько дней.

– Я бы остался, но мне завтра рано на работу.

Это немного отрезвляет. Никита не Рыжий, который готов вписаться в любую дичь хоть днём, хоть ночью.

– Тогда поехали, – говорю я.

Никита высаживает меня около дома, там мы прощаемся и договариваемся увидеться послезавтра. Я поднимаюсь в квартиру, перепрыгивая через две ступеньки. Тело кажется настолько лёгким, будто ещё немного, и я взлечу. Открываю дверь, скидываю кроссовки и, не встретив никого по дороге, вбегаю в нашу комнату.

Торможу, как только вижу сестру. Она оборачивается – опухшие заплаканные глаза и натянутая улыбка. Из меня словно пропадает весь воздух, ноги становятся каменными, а желудок сводит спазм.

– Привет, – говорит Аня.

Я смотрю на неё и не могу поверить, что за весь день ни разу не вспомнила о ней, хотя знала, каково ей сегодня будет.

– Привет, – отвечаю я сдавленно. – Ну как?

– Уехал. А у тебя как?

– Нормально.

Тыкать сейчас сестре в лицо своим счастьем было бы жестоко, поэтому я говорю:

– Давай ты расскажешь сегодня, а я завтра?

Аня кивает. Сажусь рядом, жду, когда она соберётся с мыслями, но, кажется, она в них просто тонет.

– Ты пошла к нему домой, – подталкиваю я.

– Да, – оживает сестра. – Помогала собираться. У него классная весёлая мама.

– У них, – поправляю я.

– А? – переспрашивает Аня. – А, ну да, у них. В общем, она вела себя так, как будто мы сто лет знакомы. А Сёма… Янка, ты не представляешь, какой он, – она сидит с опущенным взглядом и улыбается, но улыбка быстро исчезает с её лица. – Вот бы этот день никогда не заканчивался.

– Что вы решили?

– Решили оставить всё как есть, – отвечает сестра.

– Это как?

– Никаких обещаний и запретов, – поясняет она. – Каждый делает то, что хочет и считает правильным. Вот и всё. А дальше… Посмотрим.

– Я не поняла, ты собираешься позволить ему делать всё что угодно? Встречаться с кем-то ещё?

– Яна, Сёма не тот человек, которого можно удержать силой. Да я и не хочу. И мы не встречаемся.

– А что тогда?

– Я уже сказала. Он нравится мне, а я нравлюсь ему. Большего мы себе позволить не можем.

– И ты тоже собираешься встречаться с кем-то ещё? – не могу угомониться я.

– Нет, не собираюсь. Не потому, что нельзя, а потому, что не хочу. Вообще-то так и работают нормальные отношения.

Я не хочу с ней спорить, уж точно не в таком состоянии, поэтому ещё раз обещаю завтра всё рассказать про Никиту, и забираюсь к себе в кровать.

– Ян, прости, что всё так вышло, – раздаётся бесцветный голос сестры снизу. – Я не хотела тебя обманывать. Я думала, получится как-то по-нормальному сделать, чтобы никто не обижался, а получилось только хуже.

– Угу, – отвечаю я. – Понятно.

Наверное, я правда всё больше понимаю, почему она так поступила, вот только не знаю, смогу ли так же безоговорочно доверять ей, как раньше.

Глава 10

Утром я просыпаюсь и иду на кухню. По дороге меня перехватывает Маринка – обнимает одной рукой за плечи, и входим мы уже вместе.

– А я вчера видела тебя с новым мальчиком, – заявляет она. – Симпатяга, одобряю.

– Где ты их видела? – спрашивает Аня, которая как раз снимает омлет со сковородки.

– У нас во дворе. Он её привёз поздно вечером.

– Что значит привёз? Он что, на машине?

– Да, – подтверждаю я и сажусь за стол.

– Класс, это нам пригодится, – радуется Аня.

От этого «нам» становится как-то не по себе. На тарелку передо мной падает кусок омлета. Маринка треплет меня за плечи.

– Ты сегодня опять с ним куда-нибудь пойдёшь? – спрашивает она.

– Не пойдёт, – отвечает Аня.

Свою тарелку она берёт в руки и ест на весу, втроём за столом слишком тесно. Я и правда не собиралась видеться сегодня с Никитой, но с чего Аня так решила?

– Почему это не пойду?

– Потому что у нас сегодня выпускной, – сестра выразительно приподнимает брови.

– Блин, это сегодня? – со всеми недавними волнениями я совершенно забыла о нём. – Мы идём, да?

– Конечно, идём, – фыркает Аня.

Я не хочу напоминать ей, что последние несколько дней она провела, заливая слезами подушку, но сейчас у неё, похоже, нормальное настроение.

– Рассказывай, что там вчера у тебя с Никитой было, – говорит мне Аня, но потом сразу обращается к Маринке: – А ты знала, что они с Сёмой братья?

– Да ладно? – смеётся та. – Вы всё-таки нашли, что хотели. Может, мне тоже пора карту желаний сделать?

Я вкратце рассказываю, как мы вчера ездили на речку. Почему-то делиться подробностями с сёстрами не хочется.

– Ну вот, а потом, когда мы остались одни, он сказал, что теперь у нас будет свидание. Мы взяли хот-доги на заправке и поехали с ними в поле, – заканчиваю я.

К этому времени все уже поели, а сегодня моя очередь мыть посуду. Так что я собираю грязные тарелки и несу их в раковину, а Аня занимает моё место.

– Нет, ну что за мужики пошли? – возмущается Маринка. – С каких пор сосиска на заправке считается свиданием?

– Да уж, – поддерживает её Аня. – Мог бы что-нибудь поприличнее придумать. Да что с этих парней возьмёшь? У них же воображение на нуле.

– А мне понравилось, – говорю я, протирая тарелки пенной губкой.

– Ну, если он целуется так же, как его брат, тогда понятно, – усмехается Аня. – Ради таких сумасшедших поцелуев можно потерпеть и свидания с сосисками.

– Прямо сумасшедших? – фыркает Маринка.

– Ага, просто космос, – заверяет Аня. – Ян, скажи!

Я невнятно мычу в ответ, продолжая мыть посуду.

– Ну? Чего ты молчишь? – не отстаёт она.

– Я не знаю, – говорю я.

– Сколько по десятибалльной шкале?

– Не знаю, – повторяю я.

– Господи, просто назови цифру, – настаивает сестра.

– Мы ещё не целовались.

– В смысле? – переспрашивает она. – Ты же сама сказала, что он тебе нравится. Чего тогда динамишь его?

Посуда заканчивается, так что прятаться за ней больше не получается. Я разворачиваюсь и натыкаюсь на любопытный взгляд обеих сестёр.

– Он не пытался, – говорю я.

– И что с ним не так? – спрашивает Маринка.

– С чего ты взяла, что что-то не так? – огрызаюсь я.

– Яна, да потому что парни с этим не тянут, – говорит Аня. – Тут совершенно точно что-то неладное.

– Что, например?

– Ну я не знаю. Может, он отвратительно целуется и тянет время, чтобы ты к нему привыкла и уже не сбежала.

– Чушь какая-то, – говорю я.

– Ой, девки, реально был у меня один такой, – вставляет Маринка. – Слюни у него текли, как у этих собак, ну вы знаете.

– Фу, мерзость какая, – морщится Аня.

– Ага, вот он тоже на четвёртом свидании только целоваться полез. А я, блин, думала, джентльмен.

– А помните Вовку из дома напротив? Помните, как я сохла по нему неделю? – ржёт Аня. – Он мне так глубоко язык в глотку засунул, что я чуть не задохнулась. Сразу все чувства остыли.

Они выдумывают ещё несколько способов, как можно отвратно целоваться, и даже изображают, как это может выглядеть.

– Да всё с ним нормально! – обрываю я этот цирк.

Сестры переглядываются и смотрят на меня.

– Ян, если с ним всё нормально, почему тогда он не захотел тебя целовать?

– Это необязательно, ясно вам? – раздражаюсь я.

Не хочу слушать новые комментарии, поэтому сваливаю в нашу комнату. Оставшись одна, думаю, почему он меня не поцеловал? Вспоминаю, как мы вчера прощались, когда подъехали к дому, как он мне улыбался, как сказал, что будет ждать следующей встречи, потому что мы сможем побыть только вдвоём. Я определённо ему нравлюсь.

Но тут же в голову лезет то, как странно он повёл себя в первый день, сбежал непонятно из-за чего. И после игры в баскетбол он собирался уйти, ничего мне не сказав. Может, всё-таки не нравлюсь?

Так я извожу себя, пока не приходит время собираться на выпускной. Специально для него мы с Аней купили классные платья – длинные, с разрезом сбоку, с открытой спиной и широкими рукавами три четверти. И мне даже в этот раз достался цвет, который я хотела, розовое золото. Второй, жемчужно-серый, тоже был ничего, но с нашей внешностью смотрелся не так выигрышно, более бледным.

– Платьями придётся поменяться, – заявляет Аня.

– С чего это? – я скрещиваю руки на груди.

– Ты так обгорела, что будешь выглядеть в нём, как поросёнок, никакая тоналка не спасёт. Если ты этого и хотела, то пожалуйста, но я бы на твоём месте надела серое.

Она выходит из комнаты, оставляя меня раздумывать. Я примеряю своё платье перед зеркалом, и последняя надежда растворяется в воздухе – Аня всё это сказала не только потому, что тоже хотела розовое платье.

– Ну что? – сестра заглядывает в комнату.

– Забирай, – говорю я.

На Ане моё платье смотрится идеально. Так или иначе, она всегда получает то, что хочет.

Когда мы приходим в ресторан, снятый для выпускного, там уже вовсю идёт веселье. Сегодня здесь собралась вся параллель, а не только наш класс. Первые пятнадцать минут мы только и делаем, что здороваемся со всеми знакомыми. А потом Ане звонит Семён по видеосвязи, она убегает на улицу, чтобы поговорить с ним, и пропадает на целый час.

Я успеваю поесть и заскучать. Нелли с Толстым уходят танцевать, и, судя по тому, как долго они кружат, скоро у них должна начаться морская болезнь. Петрушка тоже сидит скучает – Морозова на наш выпускной никто не звал.

Я смотрю на неё, и в голову приходит мысль. В отличие от моих сестёр она просто божий одуванчик и наверняка считает, что с мальчиком можно подержаться за руку только после того, как познакомишь его с родителями.

– Петрушка, скажи, когда Морозов поцеловал тебя первый раз?

– На первом свидании, – говорит она и тут же краснеет, как будто я её о чём-то жутко неприличном спрашиваю. – То есть после, ну, в конце. А что?

– Ничего, – ворчу я.

Даже такая мямля, как Морозов, и то тянуть с этим не стал. Что же тогда происходит? Может, я сделала что-то не так?

– Ян, ты из-за Никиты переживаешь? – спрашивает Петрушка.

– Нет, – отрезаю я. – Забудь.

На моё счастье, возвращаются Нелли с Толстым, так что Петрушка не продолжает расспросы. Я сразу перевожу разговор на другую тему:

– Толстый, ты не знаешь, почему Кирилла всё ещё нет?

– Сомневаюсь, что он придёт.

– Почему? – не понимаю я.

Толстый закатывает глаза и говорит:

– Спроси у него сама.

Меня бесит чувствовать себя тупицей, но я знаю, что из Толстого ничего не вытянуть, если он решил молчать. Поэтому я делаю то, что он предложил, – пишу Кириллу.

Я: Ты правда не придёшь на выпускной?

Кирилл: Не смог. Жаль, что так вышло. Но вы повеселитесь там за меня.

К: Кстати, как дела с будущим парнем? Всё получилось?

Я: Вроде бы.

Может, мне стоит узнать и мужское мнение?

Я: Если бы тебе понравилась девушка, которая явно отвечает взаимностью, когда ты бы её поцеловал?

Кирилл отвечает долго, и я жду вердикт. Мне уже кажется, что я всё напридумывала – на самом деле Никите я не понравилась, и то, что он не поцеловал меня, верный знак, что дело дохлое.

К: Дай ему время.

К нам за стол возвращается Аня. Она рассказывает о том, что двое наших одноклассников, которые все одиннадцать лет друг друга недолюбливали, обжимаются на улице за углом, уверенные, что никто их там не видит. Мы смеёмся, и в этот момент у меня появляется ощущение, что всё как раньше. Аня всё та же: с глупыми шутками, любительница сплетен, та, кто не боится казаться странной, готовая на всё ради меня. И я позволяю себе поверить, что это действительно так, и на этот вечер забываю обо всём остальном.

Единственное, что напоминает мне об обратном, – сухое сообщение от Никиты.

Никита: Всё в силе? Я заеду за тобой завтра утром.

Глава 11

Мы с Аней договариваемся, что, пока я буду с Никитой, она пойдёт к Нелли. Я чувствую себя спокойнее, зная, что сестра не останется одна, но ей, похоже, и так неплохо – она не выпускает из рук телефон, время от времени набирая сообщения прямо во время разговора.

– Пошли, – говорю я зависшей над экраном сестре, когда Никита пишет, что он уже на месте.

– Ага, – кивает она и не глядя надевает сандалии.

Аня выходит из подъезда первая.

– Привет, Ромео, – кричит она.

Из-за её спины я вижу, что «Ромео» ждёт меня, прислонившись к машине.

– Хорошо вам погулять, только сильно там не шалите, – продолжает сестра. – Да что я несу? Пошалите на полную!

Никита не реагирует, только молча провожает её взглядом.

– Увидимся вечером, – кричит мне Аня напоследок и удаляется.

Подхожу ближе. От неловкости все слова застревают в горле. Никита открывает пассажирскую дверь и жестом приглашает меня сесть. Потом обходит машину и тоже забирается внутрь.

– Твоя сестра всегда такая? – спрашивает он.

– Почему ты не поцеловал меня в прошлый раз? – выпаливаю я.

Никита оборачивается на меня с усмешкой.

– Ничего себе. А я думал, ты за равноправие. Почему тогда ты меня не поцеловала?

Его вопрос застаёт меня врасплох. И правда, почему я жду, что это должен сделать именно он?

Я привстаю, чтобы дотянуться, и попадаю ему в уголок губ, потому что в последнюю секунду мне кажется, что он сейчас меня оттолкнёт. Поцелуй получается быстрый, жёсткий и совершенно глупый.

– Это было неожиданно, – говорит Никита и прижимает ладонь к губам.

Кажется, я ударила его.

– Извини, – говорю я. От этого выходит ещё глупее, как будто я извиняюсь за то, что поцеловала его. – Я не хотела. То есть хотела, но не так. Я подумала, что ты не захочешь… Так, стоп, лучше я сейчас помолчу, ладно?

Я отворачиваюсь к окну, собирая мысли в порядок. И с каждой секундой становится яснее, что я всё только испортила.

– Яна, – Никита касается моего плеча, – что происходит? Мне показалось, в прошлый раз всё было хорошо.

– Так и было, – подтверждаю я. – Но мы провели весь день вместе, а ты меня так и не поцеловал.

– А мы куда-то торопимся?

И я снова чувствую себя так же, как вчера на кухне с сёстрами. Вчера я не могла объяснить, как так вышло, что парень не захотел целоваться со мной, а сегодня не понимаю, зачем набросилась на него, и в чём проблема, если на самом деле меня вполне устраивало, как у нас всё происходит.

– Просто Аня рассказывала про Семёна, – говорю я.

– И тебе нельзя отставать от сестры?

– Нет, но я подумала, раз он…

Никита так сильно стискивает руль, что я решаю дальше не продолжать.

– Послушай, – говорит он сквозь зубы, – Семён однажды поменял трёх девушек за одну неделю. Каждая из них была единственная и неповторимая, вот только на следующий день у него стиралась память, и он увлекался кем-то ещё.

– Зачем ты это говоришь? Он же твой брат.

– А это не секрет. Если не веришь мне, можешь спросить у любого, кто знает его чуть дольше вас. Уверена, что хочешь, чтобы я был таким же?

– Я не это хотела сказать.

Никита выдыхает пару раз и продолжает уже спокойнее:

– Я не люблю менять своих решений. Если мы вместе, значит, вместе. Если расстались, значит, это конец. Метаться туда-сюда я не собираюсь. И мне нужно время, чтобы быть уверенным в том, что я делаю, понимаешь?

Я вспоминаю все шутки его друзей, и до меня доходит, что они были не только про то, что Никита обычно долго не приводит девушек знакомиться, но и про то, что он вообще долго на всё решается.

– Я понимаю, – говорю я. – Но, чтобы принять такое ответственное решение, важно не только время, но и информация, так?

Никита кивает.

– Например, как человек целуется, – продолжаю я. – Не хочу потом получить неприятный сюрприз. А решение-то уже вынесено, назад не повернуть.

– Ладно, – смеётся Никита, – аргумент принимается.

Он подтягивает меня к себе и целует. Без истерики, как это получилось у меня, без слюней и удушающих языков, которыми меня пугали сёстры. Я закрываю глаза и чувствую, что всё наконец-то снова нормально. Вот бы просто вычеркнуть время с того момента, как мы расстались в прошлый раз, до этой самой секунды.

– Ну что, пойдёт? – спрашивает Никита.

– Пока не поняла. Давай ещё раз.

Он усмехается, и мы целуемся снова. Я бы не назвала это «сумасшествием» или «космосом», здесь что-то другое, скорее нежность и, как ни странно, спокойствие. Никита отпускает меня, напоследок погладив по щеке, и это заставляет меня улыбнуться.

– Вижу, что это испытание я прошёл. Какая информация тебе ещё нужна? – спрашивает он.

– Вообще-то я хочу знать о тебе всё, – говорю я.

– Хм, с чего же начать? – Никита упирается локтем в подголовник и продолжает: – По гороскопу я весы, люблю долгие прогулки и мечтаю когда-нибудь завести собаку.

– Какую собаку?

– Пока точно не знаю. Может быть, хаски.

– Почему хаски?

– Я однажды увидел в интернете, что есть такие соревнования, куда люди приходят со своими собаками. Они пристёгиваются друг к другу специальной резинкой и вместе бегут маршрут по лесу. Собака впереди, тащит хозяина. И я подумал, как же круто так проводить время вместе. Но это тяжело, поэтому нужна сильная, выносливая собака. Например, хаски.

– Или самоед, – предлагаю я.

– Ну не знаю.

– Они тоже ездовые.

– Да, – соглашается Никита. – Получается, подходит. Но как её мыть после целого дня в грязи?

– Об этом я не подумала. Но я бы тоже попробовала что-нибудь такое.

Он кивает.

– Значит, говоришь, любишь долгие прогулки? – уточняю я.

– Ага.

– Тогда вылезай из машины.

– Но… – пытается возразить Никита.

– Давай-давай, – подталкиваю я его.

– Блин, Яна, – стонет он, но выходит.

Я тоже выбираюсь на тротуар. Протягиваю ему руку.

– Пойдём гулять.

Глава 12

Мы бродим по улицам около часа и болтаем обо всём подряд. Я рассказываю про вчерашний выпускной, про то, что нашла и послушала его «Стригущих самураев», но ничего не поняла. Никита объясняет смысл его любимой песни, и после этого мне хочется дать им ещё один шанс. Он немного рассказывает, чем занимается на работе, не переставая упоминать, что мне это будет неинтересно, хоть я и утверждаю обратное.

Конечно, он спрашивает то, о чём нас с Аней спрашивают абсолютно все:

– А вы всегда с сестрой одинаково одеваетесь?

– Обычно да, – киваю я.

– А в чём прикол?

– В чём прикол? Хм… Ну смотри, идём мы, например, играть в баскетбол. Аня надевает спортивный костюм, что логично. А я такая: «Так, спортивный костюм уже занят. Придётся надеть джинсы и рубашку». Это было бы странно, согласись.

– Ну допустим. А если вы идёте в разные места? Например, она на концерт, а ты в кафе.

– Наденем разное, – говорю я, – мы же не чокнутые. Только мы обычно в одни и те же места ходим.

– Всегда?

– Чаще всего. Если нам нравится одно и то же, какой смысл ходить по отдельности?

– Ладно, но тебя не раздражает, что люди вас путают?

– Вообще-то нам нравится смущать людей, – ухмыляюсь я.

– Ну вот мы и выяснили настоящую причину, – смеётся Никита. Он останавливается посреди тротуара и продолжает: – Спасибо, что вытащила меня погулять. Я правда это люблю, но почему-то давно не делаю.

– Не расслабляйся, – говорю я. – Нам ещё обратно до твоей машины идти.

– Мустанг подождёт, – улыбается Никита.

– Ты же в курсе, что твой Форд далеко не Мустанг?

– В душе Мустанг. Пойдём, – он тянет меня за руку в сторону подъезда.

– Что? – возмущаюсь я. – Куда ты меня привёл?

– Догадайся, – ухмыляется он и достаёт из кармана ключ от домофона.

Мы попадаем в подъезд и поднимаемся по маленькой лесенке. Сразу слева от неё, на первом этаже, располагается нужная дверь. Никита открывает её и пропускает меня внутрь.

– Мне надо кроссовки переодеть, а то эти дурацкие кеды вообще не предназначены для прогулок, – говорит он. – Хочешь чай? Кофе у меня нет, но, кажется, остался апельсиновый сок. Проходи.

– Давай сок, только наполовину с водой, – прошу я, осматриваясь вокруг.

Не знаю, что я ожидала увидеть, но квартира выглядит совершенно обычно. В коридоре обои с мелкими цветочками, которые явно Никита выбирал не сам. Кухня тоже из тех времён, когда про минимализм никто и не слышал. Разве что холодильник новый, поэтому выглядит здесь слишком инородным.

Никита достаёт два стакана, коробку с соком и наливает в каждый по половине, остальное разбавляет водой из чайника. Заметив моё замешательство, кивает на стул.

– Это твоя квартира? – спрашиваю я, усаживаясь.

– Не моя, а родительская. От бабушки осталась. Но живу я тут один.

– Ого, здорово, наверное, выбраться от родителей.

– Я уже пять лет здесь живу, давно привык. А в шестнадцать да, было здорово.

– В шестнадцать? – удивляюсь я. – Как они тебя так рано отпустили?

– Я тогда думал, что мне делать после девятого класса, уходить из школы или оставаться. Мама настаивала, чтобы я в колледж пошёл. Говорила, зачем время терять, если можно уже получить какую-то профессию и быть самостоятельным. Я сказал, что раз уж я буду таким самостоятельным, то и жить могу отдельно. И они согласились.

– Но Семён учился до одиннадцатого, – уточняю я.

– Потому что Сёме в ПТУ нельзя. Он же у нас такой умный и талантливый, ему надо высшее образование получать, – ворчит Никита. – И где он сейчас?

– По крайней мере, родители тебе доверяли, если позволили жить одному.

– На самом деле мама потом призналась, что её просто достали бесконечные разборки дома. Мы с Рыжим жили в одной комнате, и поводов что-то не поделить находилась масса. Ну а эта квартира всё равно пустовала.

– Наши родители тоже хотели, чтобы мы в техникум пошли, – говорю я. – Они думают, что мы не потянем вышку. Даже если поступим, то вылетим потом и останемся ни с чем.

– У тебя получится, – говорит Никита без тени сомнения.

– С чего ты взял?

– Я думаю, что в таком деле, как образование, решает в первую очередь желание и упорство. И того и другого у тебя полно.

Я отдаю Никите пустой стакан. Вместе с ним он забирает несколько пакетов, лежащих на столе, и я замечаю контейнер для линз.

– Интересно было бы посмотреть на тебя в очках, – говорю я, указывая на коробочку.

– Не посмотришь, – отвечает Никита. – Я ношу только линзы.

Пока он моет стаканы, я подхожу к окну, чтобы рассмотреть симпатичный кустик в горшке.

– Это что? – спрашиваю я.

Никита оборачивается посмотреть, о чём я говорю, и отвечает:

– Понятия не имею. Мама постоянно их мне втюхивает, а я не знаю, как с ними обращаться, и они каждый раз дохнут.

– Им просто нужно немножко любви и внимания, – я щупаю сухую, как в пустыне, землю. – Где лейка?

– Э-э-э, ну… – мямлит Никита.

– Понятно, – беру с полки чашку, оттесняю его от раковины, набираю воду из-под крана и поливаю несчастный цветок. – Ну вот, так он проживёт подольше. Можем ещё дать ему имя. Как тебе Элиас?

– А его не будут дразнить другие растения?

– Пусть только попробуют, – говорю я.

– Хорошо, тогда Элиас, – Никита подходит сзади и проводит пальцами по моему плечу. – Я готов. Пойдём?

Мы гуляем до самого вечера. Громко смеёмся, целуемся у всех на виду, покупаем ведро попкорна, подкидываем вверх сладкие шарики и ловим их ртом, а потом пытаемся отмыться от липкой карамели в фонтане. Мне даже удаётся уговорить Никиту поваляться в траве, и мы устраиваемся на склоне около набережной в обнимку, чем смущаем всех прохожих.

– Я тебя не пойму, – говорю я. – Иногда ты весь такой серьёзный. Весь такой: «Надо быть ответственным, принимать взвешенные решения». А иногда вот, – я провожу большим пальцем по его широкой улыбке.

Никита приподнимается на локте. Он щурится от закатного солнца и от этого выглядит младше, чем на самом деле. Как будто он, как и я, только закончил школу и теперь просто наслаждается летом.

– Я и сам себя не пойму, – говорит он, нежно касаясь моей щеки. – Давай встречаться?

– А разве мы ещё не встречаемся?

– Да, но…

– Это «решение»?

– Точно, решение, – улыбается Никита.

– А для тебя это не слишком рано?

– Слишком, – подтверждает он. – Слишком-слишком рано. Надеюсь, я не пожалею об этом.

Когда вечером я прихожу домой, сёстры сидят на кухне и над чем-то ржут.

– Явилась наконец, – говорит Маринка. – Как там твой слюнявый? Держит ещё оборону?

– Блин, он у неё такой мрачный, – вставляет Аня. – Видела его утром. Я ему: «Привет», то-сё, а он даже не поздоровался, только зыркнул на меня вот так.

Она изображает Никиту, скрестив руки на груди, прищурив глаза и нахмурив брови.

– Он не мрачный. И не слюнявый. И у нас всё хорошо, мы встречаемся, – отрезаю я.

– Класс, – говорит Аня, будто не замечая моего тона, и сразу переключается на другую тему. – Завтра идём к Толстому, будут все как обычно: Нелли, Петрушка, Морозов.

– Я не пойду, – говорю я.

– Почему? – удивляется сестра. – Я уже сказала, чтобы на нас рассчитывали пиццу.

– Я буду с Никитой.

Аня смотрит на Маринку в поисках её поддержки, но та только пожимает плечами. Тогда она снова переключается на меня:

– Ты же сегодня и так с ним весь день провела.

– Да, но у него завтра выходной, а потом он работает, это у вас никаких дел нет.

– Понятно, – Аня закатывает глаза. – Ладно, одна схожу.

– Ань, слушай, – начинаю я и замолкаю, не зная, как продолжить. – Никита рассказал мне кое-что про Семёна.

– Ну? – подталкивает она меня продолжать.

– Он вроде как очень быстро увлекается девчонками и так же быстро остывает. Да и мы до этого ещё знали, что у него никогда серьёзных отношений не было.

– И что?

Лицо у неё такое непроницаемое, что это раздражает.

– Да ничего, – говорю я. – Не хочу, чтобы ты стала одной из этих его забытых и брошенных девушек.

– Я не его девушка, – отвечает сестра.

– Какая разница, как вы это называете? Не делай вид, что не понимаешь, о чём я.

– А ты, Яна, не неси чушь. У тебя самой хоть раз были серьёзные отношения?

– Нет, – признаю я.

– И что? Это значит, что ты в принципе на них не способна?

Возразить на это мне нечего, и Аня продолжает:

– Ты бы со своим парнем лучше побольше целовалась, чем о Сёме трепаться.

На этом она встаёт и уходит из кухни. В воздухе повисает напряжённое молчание.

– Ну а что? Я не права? – спрашиваю я у Маринки.

– Ой, девки, я в ваши дела стараюсь не лезть.

– Могла бы и сказать своё мнение. Ты у нас вообще-то старшая и типа самая умная.

– Я и правда умная, так что не куплюсь на это, – фыркает сестра.

– Вообще-то я за неё переживаю, – говорю я. – Если тебе плевать…

– Да мне не плевать, – перебивает Маринка. – Это ты слишком паришься. Думаешь, долго ей будет интересно играть в отношения на расстоянии? Пройдёт месяц, она встретит кого получше и даже не вспомнит про этого парня.

– Сложно будет найти кого-то получше, чем Ры…

Я замолкаю на полуслове. Да, Аня сказала на эмоциях, что любит его, но Рыжий-то уехал, а вот Никита здесь. И один раз она уже предала меня из-за парня, так как я могу быть уверена, что она не сделает это снова?

Глава 13

Утром следующего дня от Никиты приходит сообщение, что он меня уже ждёт. Осторожно заглядываю в нашу комнату, убеждаюсь, что Аня ещё не готова, быстро надеваю кроссовки, кричу из коридора: «Я ушла. До вечера!» и выскальзываю в подъезд.

Бегу по ступенькам вниз, чтобы не дожидаться лифт рядом с квартирой. Разогнавшись, набрасываюсь на Никиту и повисаю как коала.

– Привет, – смеётся он. – Не помню, чтобы кто-нибудь был так рад меня видеть.

– Седлай Мустанг и поехали скорее.

– Мой верный конь к Вашим услугам, миледи, – подыгрывает Никита. Он держит меня так, чтобы я не свалилась, и несёт к машине. – Куда едем?

– Погуляем в том поле, – предлагаю я.

Сейчас мне хочется снова почувствовать это хорошее одиночество, побыть подальше от всех остальных.

– Выполню любое желание прекрасной дамы.

Никита заводит машину, и мы уезжаем за город. Находим в багажнике плед, расстилаем его на земле, примяв высокую траву. Сегодня тепло, но плотные серые тучи закрывают собой всё небо. Мы лежим на спине и разглядываем их, пока редкие крупные капли не падают на нас. Как только мы собираем плед, дождь обрушивается стеной.

Пока едем домой, от влажных прилипших джинсов я успеваю продрогнуть. Никита дает мне свою одежду и отправляет в душ. Я замечаю улыбку, которую он пытается скрыть, увидев меня в своих вещах. Горячий чай уже ждёт на столе, за окном барабанит дождь, и от этого кажется, что уютнее этого места сейчас просто невозможно представить.

Мне хочется проводить с Никитой каждую минуту. В этой квартире, в нашем поле, да где угодно, лишь бы он был рядом. Мы так и делаем – все его выходные становятся нашими днями, а иногда он заезжает ко мне после работы, чтобы хотя бы пятнадцать минут поцеловаться в машине.

Вот только с каждым разом мне становится всё труднее отвоёвывать для нас время – Аня злится из-за того, как часто ей теперь приходится быть одной.

– Ты вообще заметила, как превратилась в одну из тех девчонок, над которыми мы всегда смеялись? «Ой, у меня появился парень, и я сразу забыла, что кроме него и другая жизнь существует», – кривляется она.

– Чушь, – отрицаю я, сжимая кулаки, но внутри разливается разъедающее чувство вины.

– Ага. Он тебя позовёт, ты сразу всё бросаешь и послушно бежишь к нему.

– А что плохого в том, что я хочу провести с ним время?

– То, что кроме этого тебя уже больше ничего не интересует. Смотри не отупей там вконец.

Она смотрит на меня, как на предательницу, и именно ей я себя и ощущаю, но всё равно ухожу к Никите, потому что отказаться у меня не хватит сил. Но даже рядом с ним, когда ничего больше не имеет значения, обида сестры не даёт мне покоя.

– Твои друзья не обижаются, что ты всё свободное время проводишь со мной? – спрашиваю его я.

– Обижаются, конечно, – подтверждает Никита. – Но разве я могу с этим что-то сделать?

От того, что он хочет этого так же сильно, как и я, становится так приятно, что я прижимаюсь к нему и крепко обнимаю.

– Хочешь меня придушить? – кряхтит он.

– Аня считает, что я перестала интересоваться другими вещами. Мало общаюсь с ней и с друзьями.

– А ты всегда её слушаешь?

Я отпускаю Никиту и отхожу к окну. Пожимаю плечами.

– Она же моя старшая сестра.

– Старшая – это типа она на две минуты раньше родилась? – уточняет Никита.

– На восемь.

– Яна, только не говори, что ты серьёзно.

– Серьёзно, но дело не только в этом, – подтверждаю я. Провожу пальцами по листьям Элиаса, чтобы собраться с мыслями и попытаться объяснить Никите всё так, чтобы он понял. – Аня раньше меня научилась ходить, раньше начала говорить, первая стала читать и писать. Я всегда и во всём была второй. Так что получается, что она старшая.

– Главное то, что думаешь ты, а не она. И не важно, кого вы считаете старшим, – он разворачивает меня к себе и приподнимает подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. – Хорошо?

Я киваю.

– Чем хочешь заняться сегодня? – спрашивает Никита.

– Нам надо искупать Элиаса, – говорю я.

– Ты же в курсе, что Элиас – растение, а не ребёнок? Он даже не щенок, чтобы его купать.

– В природе все растения попадают под дождь, так что это нормально. А у него все листья в пыли, ему трудно дышать.

– Трудно дышать? – усмехается Никита. – Яна, мы всё ещё говорим про растение.

Я поднимаю Элиаса с подоконника и несу в ванную.

– Ладно. Слой пыли на листьях затрудняет процессы газообмена и фотосинтеза. Такое объяснение тебя устраивает?

– То есть Элиасу трудно дышать?

– Именно. Открой мне дверь.

Никита подчиняется и пропускает меня вместе с горшком в ванную и спрашивает:

– Что мне делать?

Я прошу его держать душ и поливать, пока я аккуратно протираю каждый листик. После банной процедуры Элиас выглядит свежим и блестящим, как никогда раньше.

Глава 14

Не знаю, может быть, Аня права, и я действительно слишком сильно увлеклась Никитой. В любом случае, мы с ней совершенно точно отдалились, и это меня беспокоит. Проблема даже не в том, что мы стали проводить вместе гораздо меньше времени, чем раньше. Проблема в том, что мы перестали делиться друг с другом важными вещами. Мы и раньше ссорились, но тогда я была уверена, что мы на одной стороне, а теперь…

Поэтому сегодня вместо того, чтобы опять зависнуть с друзьями, я зову Аню пойти вдвоём на скалодром. Мы давно хотели попробовать, а физическая активность всегда помогала нам спустить пар, так что поссориться, ползая по стене, вряд ли получится.

Это срабатывает – на несколько часов мы забываем о наших размолвках, и кажется, что всё снова может стать так, как было раньше. Но как только мы заходим в раздевалку, на Анином телефоне обнаруживается пропущенный от Рыжего, и это как будто переключает её. Она сматывается на улицу, чтобы перезвонить ему, не дождавшись меня. Мне приходится самой собирать наши вещи из шкафчиков и потом идти искать её.

Наболтавшись по телефону, по дороге домой Аня рассказывает мне в подробностях новости из бурной жизни Рыжего, как будто мне есть до них хоть какое-то дело. Сначала я слушаю и жду, пока она выговорится, но словесному поносу нет конца и края.

И это я потеряна для общества? Это я, кроме своего парня, ничем не интересуюсь? Представляю, что было бы, если бы Семён остался здесь. От этой мысли становится невыносимо грустно. Сестра и правда забыла бы обо мне, я в этом уверена.

– Ты говорила, что Никита сегодня занят на работе, – ни с того, ни с сего замечает Аня.

– Ну да, – подтверждаю я.

– А это не он там треплется с двумя тёлками?

Я смотрю в сторону, куда указывает сестра. Никита стоит у парапета и улыбается двум девчонкам. Улыбкой, предназначенной только мне! В животе будто стягивается узел. Я растерянно оборачиваюсь на сестру.

– Пошли, – она сжимает моё плечо и подталкивает меня.

Никита слишком увлечён разговором, чтобы заметить нас, так что мне приходится коснуться его запястья, чтобы привлечь внимание.

– Привет, – говорю я.

Аня стоит рядом как охранник, готовый в любой момент дать кому-нибудь в лицо. Никита оборачивается на меня, и в его глазах мелькает радостное удивление.

– Привет, – говорит он. – Что ты тут делаешь?

– Мимо проходили, – отвечает за меня Аня. – Решили поздороваться.

– Ясно, – кивает он и указывает на девочек, с которыми стоит: – Это руководители фонда, в котором я работаю.

Перевожу взгляд и понимаю, что «девочкам» не меньше тридцати.

– Это Яна и Аня, – Никита представляет нас тоже.

Я вздрагиваю. Всю жизнь мы были «Аня и Яна». Так говорили абсолютно все, не договариваясь. Родители, учителя, друзья, старые и новые знакомые – для всех мы были «Аня и Яна». Никита первый, кто сказал наоборот. Сказал, как будто так и надо.

– Я тут почти закончил, – продолжает он. – Если хочешь, подожди меня минут десять, поедем вместе ко мне.

Предложение жутко заманчивое, но было бы лицемерным сейчас уйти, даже после того, как Аня только и делала, что болтала про Семёна. А ещё я вспоминаю её слова: «Он тебя позовёт, а ты сразу послушно бежишь к нему», и мне хочется доказать самой себе, что это не так.

– Нет, – говорю я. – Не торопись. Увидимся завтра.

– Хорошо, – улыбается Никита. – До завтра.

Мы с Аней отходим в сторону.

– Ты чего? – сестра замечает моё оцепенение.

Я оглядываюсь, проверяя, что Никита отвлёкся.

– Ты слышала, как он нас назвал?

– По именам, – отвечает сестра. – А ты как хотела? Чтобы он уточнил, что ты его девушка? Это вроде и так понятно было.

– Он сказал: «Яна и Аня».

– Угу. Так нас и зовут, – усмехается она.

– Да нет же, – я собираюсь объяснить, в чём прикол, но замолкаю, поняв, что Аня на такое даже никогда обращала внимание. А я тогда зачем обращаю? Может, это ерунда?

Вечером мне пишет Никита.

Никита: Выбрала сестру вместо меня? Не думал, что ты так быстро остынешь.

Я: Перестань! Ты же знаешь, что она и так злится.

Н: Я шучу, всё нормально. Просто скучаю.

Я: Я тоже.

Глава 15

Я надеялась, что мой вчерашний поступок успокоит Аню, и сегодня я смогу спокойно уйти к Никите без осуждающих взглядов и недовольных комментариев. Тем более я провела с сестрой почти весь день, потому что у Никиты появились срочные дела, и приехать за мной он смог только вечером.

Надежды оказываются напрасны – как только я начинаю одеваться, Аня устраивается на кровати, чтобы наблюдать за мной с недовольным лицом.

– Что вы собираетесь делать? – спрашивает она.

– Не знаю, – говорю я. – Может быть, просто погуляем или покатаемся.

– Тогда давайте вместе пойдём. Мы с ребятами тоже идём гулять. Вместе веселее.

– Вообще-то мы вдвоём хотели побыть.

– Вы хотели или Никита хотел? – уточняет сестра.

Я задумываюсь. Да, это Никита говорил, что ему нравится проводить время только вдвоём, но я прекрасно понимаю, почему – вдвоём можно делать много всего, чего не стоит делать при посторонних.

С другой стороны, мне кажется, что скоро я запру его в пещере, буду сидеть рядом и повторять: «Моя прелесть». С третьей стороны, я и правда не хочу ни с кем делиться своей прелестью. Не знаю, как сказать это так, чтобы опять не пришлось оправдываться, поэтому говорю:

– Давай в другой раз. Будет неудобно, что я парня своего притащу.

– Петрушке удобно с Морозовым таскаться, Нелли с Толстым тоже. Уверена, если бы Сёма был здесь, с ним тоже никаких проблем не было бы. И только твой Никита особенный, да?

– Просто мы хотим побыть вдвоём. Разве ты не понимаешь?

– Он какой-то странный, – Аня уже завелась и не может остановиться. – Если бы ты ему действительно нравилась, он бы захотел стать частью твоей жизни, захотел бы общаться с твоими друзьями, я уж не говорю про меня.

– Что-то твой парень не особенно рвётся со мной пообщаться, – возражаю я.

– Это вообще другое. И мы сейчас не обо мне говорим.

Меня достали бесконечные упрёки сестры. Вообще-то это она предала меня, это из-за неё мы больше не доверяем друг другу, это она помешана на своём парне и даже не замечает этого. Я-то вообще ничего плохого не сделала.

– А давай о тебе поговорим? – предлагаю я. – Может, если бы ты действительно нравилась Рыжему, он бы не свалил хрен знает куда, заявив, что будет спать, с кем захочет.

На миг Аня застывает с широко распахнутыми глазами, но быстро приходит в себя и огрызается:

– Ты просто завидуешь мне.

– Ты в своём уме? – усмехаюсь я. – Чему тут завидовать?

– Что он меня выбрал.

– Да мне твой Сёма даром не нужен. Такой же чокнутый, как и ты.

– Зато вы нормальные, – шипит сестра. – Два придурка-социофоба.

Я распахиваю дверь, вылетаю в коридор и чуть не сбиваю Маринку с ног. Наученная горьким опытом, она прижимается к стене, пережидая опасность. Кажется, Аня ещё кричит мне что-то вдогонку, но я больше не хочу ничего слышать.

Мустанг уже у подъезда, и я сажусь в машину.

– Сейчас, минутку, – говорит Никита.

Он неотрывно что-то строчит в телефоне. Я жду, пока он закончит, и смотрю в окно. Сквозь лобовое стекло видно, как на детской площадке играют двое мальчишек. Они притащили верёвку, досочку и, кажется, собираются делать из этого тарзанку. Вот только куда они её здесь повесят? Оглядываю двор в поисках подходящей ветки. Надо будет посмотреть потом, что у них получилось.

Пока я наблюдаю за мальчишками, злость, которая кипела у меня внутри, затухает, а вместе с ней словно исчезают и все силы.

– Так, я всё. Привет, – говорит Никита и поворачивается ко мне. – Что с тобой?

– Поехали на поле, – прошу я.

– Хорошо.

Никита больше ничего не спрашивает. Он заводит машину, включает музыку и везёт нас прочь из города.

Всю дорогу мы едем молча, и я рада, что Никита не пытается у меня что-нибудь выведать. Когда Мустанг останавливается, я выхожу на улицу. Уже привычный аромат полевых цветов сразу успокаивает.

Тишину нарушает только хлопок дверцы. Никита встаёт рядом со мной, касаясь плечом. Это место действительно особенное, для меня уж точно.

– Представляешь, если бы мы с тобой правда остались совсем одни?

– И что бы тогда было? – спрашивает Никита.

– Не знаю, – пожимаю плечами я. – Свобода. Можно было бы делать всё, что хочется.

– А чего тебе сейчас хочется?

– Чувствовать, – говорю я. – Весь этот мир, что я живая. Чувствовать своё тело.

– И как это можно сделать?