Читать онлайн Рассказы о жизни

Женька

Природа не просто примеряла свой самый яркий наряд, а, обдуваемая северными ветрами, уже стала его потихоньку сбрасывать, и каждая отдельная деталька этих одеяний переливалась всеми оттенками золота или багрянца. Накануне были заморозки, но сегодня природа как будто вспомнила об ушедшем лете и проводила его последним тёплым деньком. И они снова неслись по полям и лесам на старой советской «Планете». Женька крикнул: «Надень шапку!» – но ветер так дерзко трепал её волосы, что она никак не могла отказать себе в этом удовольствии. Она прижималась к нему все ближе и, казалось, что сердце колотится в унисон с мотором. Мимо проносились, еще не убранные пшеничные поля, увядающий осенний лес и небо, закутанное в облака.

А в тот день светило яркое солнце, было тепло и радостно. Подруга всю дорогу щебетала, рассказывая, к каким чудесным людям они едут. Про талантливого хозяина дома, про его энергию, объединяющую всех творческих и интересных. К тому же на улице было лето, а там озеро, купание и рыбалка. Подруга все говорила, а она смотрела на дорогу и почему-то знала, что будет дальше.

Это длилось всего два месяца, а казалось, что пронеслась целая жизнь. В первую очередь творчество, вдохновение, – будто все и сразу навалилось. После разговоров о детстве, её особенно восхищал его врождённый талант к музыке, его отношения с отцом, его пацанячья дерзость в том рассказе, когда они с братом ехали двести километров на мотоцикле вызволять Женькину любимую из лап конкурента, взяв с собой самое необходимое: два огурца и банку самогона.

После этих самых разговоров под треск камина он учил партию на аккордеоне, а она – слова романса, чтобы на следующий день представить новый этюд друзьям. Ей нравилось наблюдать, как его пальцы ловко перебирают клавиши, гитарные струны или завязывают леску на удочках. Её восхищало сочетание в нем мужской силы и мягкости одновременно.

На той самой «Планете» они ездили в лес по грибы, а потом два часа искали мотоцикл в трех соснах. Смотрели на падающие августовские звезды, катались на лодочке под проливным дождем и занимались любовью. Когда было много гостей, утром все непременно стояли в очереди за Женькиными блинами, которые он так ловко пек на двух сковородках. Никто не хотел ждать за столом, всем нужно было с пылу, с жару.

Особо здорово было ощущать его присутствие рядом, когда она пела. Он или вовремя и очень уместно приглашал её на танец, или в самый нужный момент вступал на барабанах. Это возбуждало её – мощь ударных инструментов и обаяние играющего на них.

– Ты выйдешь за Жеку?, – спустя три недели их знакомства, спросил соседский мужик, какой-то бывший высокий чинуша на пенсии, в последние годы живущий в этой деревне и ежедневно заливающий свое несогласие с устройством мира. В беседке повисла немая пауза.

Она почему-то сразу хотела сказать: «Конечно, да», но только глупо улыбнулась…

А как же прекрасна была его бесконечная забота, вот это: «А хочешь карасей, а жареных рыжиков, а баню затопить? Да просто лежи и кайфуй», – говорил он: «В Раскатах такая философия!»

В Раскатах, точнее в Женькином доме, царила энергия свободы и наслаждения жизнью. Ворота всегда были открыты и этот «телевизор» вещал на потрясающем канале. Озеро, лес за ним, плавающие утки, пролетающие цапли, яркое солнце и шум дождя, удочки на берегу, сибирское разнотравье… И если положение леса и озера были незыблемы, все остальное менялось ежесекундно от каждого дуновения ветерка и взмахов крыльев прозрачных стрекоз.

– Девчонки, Женька утром напек сырников и велел обязательно угостить вас, – с гордостью заявила она на работе. А девчонки с придыханием ответили, – да он просто Бог.

Точно, как она сразу-то не вспомнила. Женька был среднего роста, смуглый с очень живыми карими глазами. Но особенно ей нравились его тёмные вьющиеся волосы, совершенно как-то не из этого времени. Словом, он был очень похож на её дедушку, которого она безумно любила и в какой-то момент поняла, что дедушка был в её жизни Богом.

Как-то Женька привез ей ромашки. Девки потом судачили, она так рассказала про эти ромашки, как будто он ей вселенную подарил. Глупые! В тот самый момент это и была сама вселенная. Вся эта огромная вселенная, наполненная любовью, заботой и какой-то искренней детской радостью.

И вот настал тот самый осенний день, где в природе все шло своим чередом. Листья падали на землю, засыпая все тропинки золотистым ковром. Настроение было грустно-философское, но вместе с тем, оставалось ощущение хоть и кратковременного, но счастья. Женька снова принёс ведро рыжиков. Они долго с ними возились. Мыли, солили, морозили. Потом он их жарил и готовил ужин. И пили чай, который она весело смеясь, намесила из облепихи, имбиря и лимона. И снова занимались любовью. Терпели, чтоб не уснуть и в полночь поздравить Наташку с днем рождения. И потом она до утра слушала, как он дышит. Это ли не любовь? Спасибо, Женька…

Рукавички

День рождения у Ленки был в конце ноября. Ух, на дворе уже давно стоял морозец, резные снежинки весело засыпали кроличью шапку, щеки и нос непременно краснели. Особенно Ленка любила хруст снега под валенками в те моменты, когда они с ребятами радостные бежали из маленькой сельской школы домой. В тот день рождения баба Нина подарила Ленке красивущие рукавички. Баба Нина, которую дома все ласково звали просто Никитична, вообще была рукодельница. Она бережно связала эти самые рукавички из собачьей шерсти, вышила шелковыми нитками румяных снегирей и даже расшила некоторые детали бисером. Рукавички получились сказочные. Ленка в тот день была самая счастливая. Она и гладила их, и ежеминутно любовалась, и, конечно, с гордостью показывала всем подружкам.

Как-то после школы все побежали кататься на горку. Да, что может быть прекраснее горки? Васька закричал: "Кто первый?" И все гурьбой полезли на лестницу. Потом кубарем: по одному, парами, тройками покатились вниз. Снег летел в глаза, шарф, намотанный на пол лица, примерзал к губам, но это только ещё больше раззадоривало детей. И такой штурм бедной горки повторялся снова и снова, до тех пор, пока в валенках не начинало хлюпать, а в цигейковой шубе становилось невыносимо жарко. Разгоряченная Ленка вернулась домой. Шапка, шарф, валенки, – все было на месте. Не было только рукавичек. Мама долго не могла успокоить дочь. "Как так? Как я буду без моих волшебных снегирей?" – шмыгая носом, ныла Ленка.

Перед самым Новым годом Никитична повела Ленку в местную церковь. Деревянная сельская церковь, построенная в незапамятные времена, была очень уютная и теплая. В окнах перед входом, между рамами, лежали сугробики из ваты, посыпанные блёстками. А на подоконниках внутри стояли красивые комнатные цветы в старых глиняных горшочках, украшенных серпантином. В помещении вкусно пахло. Дымком, недавно покрашенными полами и чем-то, чего Ленка не знала. Батюшка читал молитву, бабушка и другие тётеньки жалобно пели "Господи, Господи, помилуй нас". Ленке было скучно и очень жарко, она уже почти села на пол у самого выхода, как Батюшке на помощь пришёл алтарник. Пожилой, седой дядечка с белой бородой. И хоть он был совсем небольшого роста, Ленке показалось, что это Дед Мороз. Она зажмурилась, сжала кулачки и, думая об алтарнике и о волшебном дедушке в одном лице, загадала, чтобы случилось чудо. Служба закончилась, Нина Никитична встряхнула сонную Ленку и все засобирались домой. И тут в куче церковных платков и юбок, Ленка увидела свои сказочные рукавички.