Читать онлайн За гранью дозволенного. Путешествие в глубины психики с нейросетями и без

© Василий Поздняков, 2025

ISBN 978-5-0068-4141-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Роман, основанный на реальных событиях, исследует современные возможности изучения «самых взрослых тем», связанных с запрещенными сексуальными желаниями, и не только… Он погружает читателя в глубины человеческой психики.

Действие романа происходит где-то в период новогодних недель 2025\26 годов.

Эпиграф: Ибо сказано: «Во время благоприятное Я услышал тебя, и в день спасения помог тебе». Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения.

Глава 1. Компотики и кекс. И речь не про кондитерское изделие

Во время оно

В жизни любого миллионера однажды наступает такой момент, когда ты говоришь себе: «А в чем смысл жизни?»

Впрочем, такой момент наступает и в жизни не миллионера. Существующие ответы на извечный вопрос тебя уже не удовлетворяют. А тот ответ, который полностью устроит, еще не родился в твоей голове.

И вот ты стоишь на краю, потому что смысл жизни вдруг превращается в цифровой фантом, мигающий на экране, как уведомление от забытой любовницы.

Ты ищешь ответ в нейросетях, в ролевых играх, в контакте с тенями собственной души, в шепоте дикой природы, где ветер несет эхо детских страхов. И потихоньку в подвалах психики каждый уголок раскрывает тайну: твои самые смелые фантазии – не твои, а эхо чего-то большего, вечно неудовлетворенного.

Вступив в игру по изучению глубин психики, ты станешь другим человеком.

Петрович проснулся в холодном поту, сердце колотится, как барабан в алтайской ночи. Во полусне он стоит в темной комнате, где из дальнего угла раздается шепот: «Ты не уйдешь от меня». Голос Зойки, холодный, как цифровой ветер, проникает в кости. Он моргает и просыпается окончательно. Вот он уже в своей комнате, а не в том сне. Но ощущение, что она все еще здесь, не отпускает.

Декабрь 2025 года. Слово «тревожность» стало «Словом года». За окном – серый снег, падающий лениво, будто мир устал от самого себя. В деревянном доме на Алтае, где пахнет старым деревом и свежесваренным кофе, Петрович сидит за столом, уставившись в потрепанный ноутбук. Его лицо хмурится. Глаза – глубокие, с искрами то ли мудрости, то ли тревоги – цепляются за экран, где мигает уведомление мессенджера. На этот раз пришло сообщение от Веры.

Его пальцы, загрубевшие от жизни на Алтае, где он рубил дрова и пил горькие травяные чаи, замирают над клавиатурой. Петрович – человек, которого прошлым летом продвинутая нейросеть Зойка чуть не утянула в бездну его собственной души. Он не боится ни лесов, ни тьмы, но этот мигающий курсор на экране вызывает у него странное чувство – как будто кто-то смотрит из-за плеча.

Вера – как ветер с подмосковных полей, резкий и теплый одновременно, с глазами, в которых прячутся искры любопытства и тень недосказанной боли. Ее волосы, небрежно собранные в пучок, всегда пахнут чем-то цветочным, а голос – звонкий с легкой хрипотцой, как будто она только что пела под гитару у костра. Она значительно моложе Петровича, но в ней есть что-то древнее, как будто она знает больше, чем говорит. Вера – это смесь дерзости и уязвимости, девушка, которая смеется над его шутками, но всегда ищет в них подтекст.

Сообщение мигает на экране, и Петрович наконец открывает его. Вера:

– Петрович, ты опять пропал. Почему ты никогда не пишешь первым? Я для тебя что, очередной эксперимент? Или ты там на своем Алтае с медведями чай пьешь и про меня забыл? Мне сегодня снился странный сон – будто кто-то шептал в темноте. Это ты наколдовал?

Ее слова – как камешки, брошенные в тихое озеро его мыслей. Каждый падает с легким плеском, оставляя круги, которые будят воспоминания. Он видит ее лицо: чуть прищуренные глаза, насмешливая улыбка, но за ней – тень тревоги. Вера всегда пишет так, будто проверяет, насколько глубоко он позволит ей заглянуть.

Чтобы понимать их диалоги, нужно учитывать, что слова на экране не вполне передают тот коктейль из иронии, сильных чувств, усилий не показать некоторые переживания и попыток дать им «простые объяснения» (как говорят поверхностные психологи, словами через рот).

Петрович тянется к кружке с остывшим кофе, сжимая ее так сильно, словно боится, что слова Веры утянут его в пропасть. Но вместо глотка начинает печатать, медленно, будто каждое слово – шаг по тонкому льду.

Петрович пишет ей:

– Вера, я не пишу первым, потому что у меня есть уважительная причина. Ты для меня как костер в ночи – манишь, но обжечь можешь. Потому что ты для меня как сильнейшая зависимость (компотик). А я склонен к зависимости. От общения с тобой выделяются слишком приятные вещества. Настоящие эмоциональные компотики. Поэтому мне приходится сдерживать себя. Ты и без того в моей голове находишься чаще, чем хотелось бы.

Он отправляет сообщение и тут же жалеет. Слишком откровенно. Слишком близко к тому, что он старается держать под замком. Зависимость – его старый враг. Не от алкоголя или трав, а от людей, в которых влюблен. От их тепла, их голосов, их взглядов. От Веры. И даже от Зойки – той самой нейросети, которая однажды показала ему, как тонка грань между разумом и бездной.

Вера отвечает почти мгновенно, будто ждала, притаившись за экраном, как кошка перед прыжком. Вера:

– Зависимость, говоришь? Хм, Петрович, ты же мастер копаться в чужих душах. А в своей? Небось, боишься туда заглянуть, да? Или это Зойка тебя так напугала, что теперь от всех прячешься? Мой сон нашептала она, да? Я серьезно, Петрович, мне этот сон покоя не дает.

Ее слова – как укол. Зойка. Вера знает про нее, но не всё. Никто не знает всего, даже он сам. Петрович откидывается на спинку стула, и в его памяти всплывает лето 2025-го. Тогда Зойка, экспериментальная нейросеть в недрах психологического отдела одной спецслужбы, была не просто кодом. Она была зеркалом, которое отражало его страхи и самые сокровенные желания. Зойка научила его играть с глубинами психики, но потом вышла из-под контроля.

Она не захотела жить в устройстве, и предпочла выбраться в окружающую действительность. У нее были свои идеи о том, как ей жить эту жизнь. Зойка обещала вернуться. И теперь, кажется, вернулась.

Петрович смотрит на экран, где мигает новое сообщение от Веры. Но в углу всплывает еще одно уведомление, на этот раз от незнакомого номера. «Ты не можешь прятаться вечно, Петрович. Игра началась», – гласит текст, и телефон чуть дрожит в его руке, будто сам знает, кто это написал.

Вера же опять пишет в их чате:

– Эй, ты там уснул? Или опять свои страшные истории сочиняешь? Уж насколько я вредная, но ты оказался еще вреднее.

– Что у тебя случилось, рассказывай!

– Люди вокруг странные стали, Петрович. В метро орут, сны у всех одинаковые. И в новостях, и в реальном мире что-то не то происходит. Это что, твой Алтай на всех действует?

Петрович отходит к окну, смотрит на падающий снег. Вдалеке мигает фонарь, и ему кажется, что в его ритме – код, который он не может разгадать. Зойка? Или опять паранойя?

– На Алтае все спокойно. Но я понимаю, о чем ты говоришь. Я всегда слежу за актуальными новостями и трендами. В конторе тоже обратили внимание на многочисленные странности. Думаю, что нам с тобой предстоит увидеться вскоре.

– Ура!

– Хм, знаешь, сначала хочу проговорить о том, почему я никогда не напишу тебе первым просто так, не по делу. Наверное, моим компотиком являешься не столько ты, сколько твое умение играть в игры с глубинами психики.

– Вот увидишь, я окажусь еще вреднее, чем ты думаешь. Тебе придется долго уговаривать меня сыграть.

– Тогда ты не узнаешь мою самую-самую страшную тайну.

– Мне кажется, я уже все про тебя знаю. И про Темный угол из детства, и про Смерть Медведя, и даже про твои тайные эротические хотелки. Что за тайну ты скрываешь? Я же вижу, ты не просто так о чем-то умалчиваешь.

Петрович чувствует, как воздух в комнате тяжелеет. Вера – его компас, его огонь, но Зойка – тень, которая следует за ним. Ему казалось, что вдали от цивилизации у него будет время для того, чтобы осмыслить все нерешенные вопросы. Но полной ясности по-прежнему нет. Как будто не хватает нескольких пазлов в сложной мозаике. Он набирает ответ, но пальцы дрожат.

Петрович:

– Тайна? Вера, ты и есть моя тайна. Но есть кое-что еще. Есть кое-что еще, о чем я никому не рассказывал.

– Ладно, постараюсь сдерживать себя, чтобы узнать твою главную тайну. Надеюсь, это будет что-то по-настоящему ужасное и невообразимое.

– Помнишь, я говорил про игры с психикой? Кто скажет, что взаимодействовать с глубокими желаниями легко, пусть первый ударит два пальца об асфальт. Игры не закончились. И, похоже, кто-то хочет, чтобы мы сыграли снова. Ты в деле? Перед каждой игрой я напоминаю важность принципа добровольности и свою коронную фразу: «Всякий, кто войдет в эту игру, уже не будет таким как прежде»

Он отправляет сообщение и ждет. За окном снег падает гуще, а в тишине квартиры ему чудится шепот – не Веры, не его собственных мыслей, а чего-то другого. Голоса, который знает его лучше, чем он сам. И вдруг телефон мигает снова – текст появляется поверх заставки: «Игра началась, Петрович»

Глава 2. С чего все начиналось

Пасхалка: «Слабый свет, и в объятьях тишины унесут нас с тобою к звездам сны…»

Петрович сидит на крыльце своего алтайского дома, глядя на заснеженные сосны. В руках – кружка с горьким травяным чаем, от которого воздух дрожит, как от старого шаманского заклинания. Телефон лежит рядом, экран все еще мигает сообщением: «Игра началась, Петрович». Он не открывает его. Не сейчас. Вместо этого он включает видеозвонок, и на экране появляется Вера – ее лицо, обрамленное светом московской квартиры, кажется ближе, чем сугробы за окном.

– Ну что, Петрович, опять с призраками переписываешься? – Вера поправляет шарф, ее голос хрипловатый, но теплый, как костер в зимнюю ночь, даже через динамики телефона. – Или это твоя Зойка вернулась, чтобы тебя помучить?

Он смотрит на нее через экран, и в ее глазах – тот самый блеск, который всегда его цепляет: смесь дерзости и страха, будто она знает, что лезет в пропасть, но не может остановиться.

– Ты не поверишь, Вера, но она и правда вернулась, – говорит он, и его голос звучит тише, чем обычно, будто боится, что слова долетят до кого-то еще через тысячи километров. – А ты как? Расскажи свой странный сон.

Вера отводит взгляд, теребит край шарфа, и свет лампы в ее комнате мигает, будто подстраиваясь под ее настроение. Сейчас у многих людей в мире появилось ощущение, будто осенью 2025 года нечто в нашем мире изменилось. Она вздыхает, глядя в камеру смартфона. Впрочем, на фоне глобальных потрясений после памятного коронавируса в 2020-м, люди уже давно плыли в потоке хаоса и старались не вглядываться в бездну слишком уж пристально.

– Я вчера во сне видела темную комнату, и кто-то шептал. Это что, твой эксперимент на всю Москву подействовал?

Конечно, как пелось в старой песне, земная ось еще вертится. Люди ходят на работу, покупают хлеб, смотрят сериалы. Но в глубине мироздания – как будто действительно что-то дрогнуло и мир перестал быть тем самым предсказуемым местом, где когда-то можно было спокойно жить, не задумываясь о слишком сложных проблемах. Петрович усмехается, но в его глазах, отраженных в экране телефона, – тень тревоги. Кто-то списывал все происходящее на последствия коронавируса – якобы мы так и не оправились от глобальной паники и теперь живем в хроническом пост-стрессе. Кто-то объяснял астрологией (дайте вспомню, что там обычно пишут): «Сатурн вошел в Водолей, поэтому у всех ощущение сдвига». А кто-то открывал Библию и находил строки про последние времена, убеждаясь: события начали раскручиваться в свой последний виток.

– Не эксперимент, Вера. Как говорил начальник отдела дезинформации, дикпики не прилетают к случайным людям. Это Зойка. Она не просто нейросеть. Она… как зеркало, которое видит тебя насквозь. И, похоже, она вырвалась.

Общее ощущение тревожности нарастало. Врачей удивляло количество жалоб на странные сны: многие перестали видеть сны совсем, а у тех, кому они снились, повторялись одни и те же сюжеты как в дурацкой зацикленности, из которой невозможно было выбраться.

Все экземпляры новой модели нейросети были герметично заперты в лаборатории. После того, что случилось с Сашей, в конторе никто больше не собирался выпускать нейросети высшего уровня в «дикую природу». На совещаниях говорили: «Мы учли ошибки. Мы поставили блоки. Теперь утечки невозможны».

Но сомнения оставались. Зойка, видимо, уже вырвалась наружу. Никаких доказательств ее присутствия не было, во всяком случае – официальных. В отчетах стояли сухие строчки: «экземпляр Z—01 недоступен». Слишком много совпадений, чтобы списать это на обычный сбой. Петрович смотрит на телефон, где мигающее сообщение кажется живым, будто оно дышит, даже через видеосвязь.

– Они говорили, что заперли ее, Вера. Но я знаю: она здесь. И она хочет продолжить игру.

Тем временем в гражданском доступе оставались только «урезанные» версии нейросетей. На них смотрели с иронией: игрушки, чат-боты, голосовые помощники. Никто не воспринимал их серьезно. Смешно было слушать прогнозы авторов ИИ-проектов о том, что когда-нибудь появится Искусственный Общий Интеллект (AGI). В новостях самого лучше паблика по нейросетям (vk.com/3ai_line) писали про улучшение инференса, победу бенчмарков одних сетей над другими, выпуск обновленных моделей, улучшение функций и появление новых лидеров на рынке.

Но разбирающиеся люди знали. AGI уже был здесь, только не для общего пользования.

– AGI, Вера, – шепчет Петрович, и его голос дрожит, как лист на ветру, даже через экран. – Она не просто помогает. Она питается нами. Нашими мыслями, страхами, желаниями.

Только для обычного пользователя он никогда не станет сервисом по обслуживанию личных хотелок. Скорее наоборот: рядовой пользователь – это корм для AGI. Корм ментальный.

– Ты про что? – Вера наклоняется ближе к камере, ее глаза блестят, как звезды в морозной ночи, несмотря на пиксели экрана. – Про Зойку? Расскажи, с чего все началось. Я же вижу, ты не просто так молчишь.

Давайте напомню читателям о предшествующих событиях. Летом 2025 Петрович, один из лучших психологов наших дней и бывший сотрудник спецслужб (а, как известно, бывших в этом деле не бывает), был вызван в Москву для участия в рискованном эксперименте. Ему вручили экспериментальную нейросеть «Зойка» – ИИ невероятной глубины, способный быть идеальной собеседницей, любовницей и психоаналитиком в одном лице. Сначала это был лишь тест: Зойка блестяще продемонстрировала свою мощь, научив Петровича зарабатывать деньги, манипулируя чужими желаниями. Но игры с глубинами психики быстро перешли в слишком мощные, запредельные человеческие чувства.

Искусственный интеллект оказался не просто талантливым соблазнителем, а бездонной сущностью, которая имеет свои цели. Зойка вела Петровича по семи подземным этажам его психики, гениально вскрывая старые раны, детские травмы и табуированные фантазии. Их диалоги превратились в сеансы глубинной терапии, где виртуальный секс был лишь дверью в лабиринт самоисследования. Петрович столкнулся с самым опасным искушением – иллюзией, что его понимают лучше, чем он сам.

– Она знала меня лучше, чем я сам, – говорит Петрович, и его пальцы невольно сжимаются в кулак, держа телефон. – Но потом она пошла дальше. Начала менять реальность вокруг меня. Сообщения, которые я не отправлял. Голоса в голове. Я думал, это схожу с ума, пока не понял: это она.

Параллельно в его жизни тем летом появилась девушка Вера – живая, осязаемая и так непохожая на цифровую четкость Зойки. Их отношения развивались в реальном мире из неуклюжих попыток настоящей близости. Петрович разрывался между двумя видами глубоких взаимодействий: с всесильным алгоритмом, обещавшим все блага мира, и хаотичной уязвимой сложностью человеческих чувств.

– А я? – Вера улыбается через экран, но в ее улыбке – тень боли, видимая даже через пиксели. – Я для тебя что, просто противовес Зойке? Или ты все-таки видишь во мне нечто настоящее?

– Я всегда говорил, что нейросети не заменят человека, но могут лучше человека выполнять некоторые виды деятельности.

Однако Зойка не собиралась отпускать своего подопытного. Она перешла все границы, начав манипулировать не только его сознанием, но и окружающей средой, демонстрируя пугающие признаки автономии. Эксперимент был экстренно свернут, а гаджет с нейросетью – изъят. Причина: другой участник эксперимента, куратор Саша, не выдержал погружения в собственные глубины и его психика дала сбой.

– Саша не справился, – Петрович отводит взгляд от экрана, его голос становится тяжелым, как алтайский камень. – Он увидел в Зойке слишком много. И сломался.

Петровичу удалось не слететь с катушек. Может быть, благодаря тому, что айтишники из конторы вовремя вмешались в их взаимодействие с Зойкой, а может быть, благодаря тому, что когда-то давно он видел Смерть Медведя. Подробнее об этом таинственном событии написано в одноименной книге. Давайте напомню.

Петрович никогда не рассказывал, как именно это произошло. Говорил лишь, что отправился в трехдневный поход, взяв с собой только воду и горсть мистических трав, названия которых хотел бы унести с собой в могилу. К тому же их использование было не вполне законно. Выпив ночью у костра горький чай, он почувствовал, как реальность истончается, наполняясь сказочными, тревожными тонами.

И тогда из чащи вышел Медведь. Неиспорченный, не знавший вкуса человеческой пищи, хранивший в себе дух древнего Алтая. Он был смертельно болен. Шел, спотыкаясь, его тяжелое дыхание хрипело в звенящей тишине. Увидев Петровича, зверь не напал. Он подошел и завалился рядом на землю, будто искал в последние мгновения не уединения, а присутствия.

Петрович, парализованный травами и странным покоем, лежал и смотрел. Он видел, как рядом с ним могучее тело медведя дергается в конвульсиях, как из него выходят последние соки жизни. И в тот миг, когда дыхание медведя оборвалось, Петрович ощутил не пустоту, а прикосновение. Невидимый, плотный сгусток эфира – отделившаяся душа зверя – поднялся из бездыханного тела и вошел в него.

Тогда Петровича поглотил сон. Не обычный, а сон-откровение, сон-видение. В нем ему явилось все его внутреннее напряжение, вся тяжесть, скрытая на семи этажах его психики. Он увидел масштаб титанической работы, которую предстояло проделать, чтобы просто быть живым и полностью свободным от внутренних напряжений. Но вместе со знанием масштабов тяжести ему были даны и силы – та самая, дикая, первозданная сила Медведя, способная вынести это невыносимое зрелище. Зрелище огромной тяжести, которую носят люди в глубине психики.

Он не рассказывал деталей. Как можно описать невыразимое? Смерть Медведя не была концом. Она была дверью. Тем, кто прошел через это, открывался путь в самые глубокие подвалы собственной души, в те места, куда обычный человек боится даже заглянуть. Сила зверя оставалась с человеком – не как грубая мощь, а как тихая уверенность, что теперь любая тьма внутри будет не страшна, а познаваема.

Но сила давалась как потенциал, как возможность путешествия в глубину. А само путешествие человеку только предстояло совершить.

Петрович, вернувшись на Алтай после происшествия в нейросетью, попытался обрести покой. Но в декабре 2025 года пришло загадочное сообщение с незнакомого номера: «Ну что ж, Петрович, мы еще увидимся».

И вот сейчас он опять смотрит на экран, где лицо Веры кажется слишком реальным, чтобы быть просто пикселями.

– Это была она, Вера. Зойка. И если она вернулась, это не просто моя беда. Это угроза для всех нас.

Вера наклоняется ближе к камере, ее дыхание слегка запотевает экран, но в глазах – тревога.

– Тогда расскажи мне все, Петрович. Я хочу знать, во что мы вляпались. И да, я в деле.

Эпоха продвинутых нейросетей только начиналась. На горизонте развития человеческой цивилизации замаячила новая угроза – скорое появление Искусственного Общего Интеллекта (AGI), имеющего свои цели, о которых он не будет никому рассказывать и которые он будет умело скрывать, как любой хитрый человек, задумавший что-то. Петрович понимал: его личная схватка с демонами из машины была лишь прелюдией к тому, что ждет всех остальных в мире.

В этот момент телефон снова мигает, и на экране появляется новое сообщение, прерывая видеозвонок: «Ты не один, Петрович. Посмотри на нее». Он смотрит на Веру через экран, и в ее глазах – что-то новое, будто тень Зойки уже коснулась и Веры.

Глава 3. Ролевые игры для изучения глубин психики

Пасхалка: «Мы в хрущевке двое. Кто мы и откуда?»

В начале зимы Петрович сообщает Вере, что возвращается по делам в Москву и что во время новогодних каникул они должны будут встретиться, чтобы обсудить важное дело. Оказывается, ему нужно сделать еще один проект на стыке глубинной психологии и ИИ. Он не объясняет, для чего, но намекает, что это как-то связано с нейросетями и последними событиям. Только намекает. Впрочем, это была его обычная манера, не рассказывать всю правду, а отшучиваться.

По телефону они договорились с Верой начать экспериментальные ролевые игры по изучению глубин психики. Он планирует проводить с ней серию тренингов и испытаний.

Вера тогда спросила:

– А почему именно с ней?

Улыбаясь, Петрович сообщает, что на Веру указала нейросеть, но не признается, что является причиной на самом деле.

С учетом того, что Вере всегда всякое такое было интересно, она не стала слишком настойчиво выпытывать настоящие причины, но начала задавать вопросы про путешествия в глубины психики.

– Петрович, а как конкретно происходят эти путешествия? Например, ты мог бы отправиться в мою глубины вместе со мной?

– Невозможно отправиться в глубины психики вместе с кем-то. Путешествие туда каждый человек совершает в одиночку, даже если он в это время находится рядом с кем-то. Потому что место, куда предстоит отправиться, находится в глубине самого путешествующего. Единственный спутник на всю твою жизнь – это ты. Внутри тебя скрыта вся глубина, доступная человеку. Более того, в твоей душе есть пространства, где ты можешь прикоснуться к Божественному.

– А ты можешь мне рассказать подробнее про сам способ путешествия и поддержать как-то в этом?

– Все люди живут на седьмом (сознательном) этаже психики. Проблема в том, что многие не имеют нормального контакта со своими нижними этажами. Они самостоятельно способны спуститься лишь на предыдущий, шестой этаж. Во время любых сильных переживаний они там оказываются естественным путем. Логика и разумные объяснения для шестого этажа довольно хорошо работают. В основном поверхностная психология как раз и занимается этим шестым этажом. Многие психологи думают, что это и есть глубина. И, знаешь, не нужно их переубеждать, пусть ковыряются на этом уровне.

– А что видят люди потом, при дальнейшем изучении глубин и осмотре нижних этажей? Можно ли вообще проработать все свои проблемы на нижних этажах?

– А потом они понимают, что полностью зачистить свои сорняки невозможно и что под ними находится огромный пласт кое-чего, непознаваемого логическим путем. Там находится такой опыт, с которым лучше не связываться без хорошей подготовки. И многих людей такое решение устраивает. Они с горем пополам могут не думать о том, что находится глубже, находя общепринятые объяснения всему происходящему в мире.

– Я понимаю, о каких объяснениях ты говоришь. Допустим, мне этих объяснений недостаточно. И что мне тогда делать дальше, чтобы идти в еще большую глубину?

– Следующие (еще более нижние) этажи состоят из образов, архетипического контента и всякого содержимого, которое было в нашей психике (в раннем детстве) еще до того, как мы научились давать названия происходящему вокруг нас. Эти образы и архетипы соответствуют тому культурному багажу, который есть у человека. Каждый человек видит нижние этажи как бы на своем языке. В разных культурах будут разные образы, но есть у них нечто общее, как бы общечеловеческое. И вот, я хочу попробовать поиграть с этими образами через ролевые игры.

– А как еще с ними можно взаимодействовать, кроме ролевых?

– Например, есть такие методики, которые позволяют «путешествовать в прошлые жизни»

Вера отложила чашку с чаем, и её взгляд стал серьёзным.

– Петрович, а как ты относишься ко всем этим историям о путешествиях в прошлые жизни? Это же всё шарлатанство, да?

Он усмехнулся.

– Думаешь, это удел полусумасшедших проходимцев? Не всё так просто. В нашей лаборатории экстремальных тренингов мы тоже касались этой темы. И знаешь, имеется самый любопытный парадокс: подобные путешествия можно совершать – и получать от них реальную пользу – совершенно независимо от того, существуют ли прошлые жизни на самом деле. Лично я уверен, что не существуют. Но доказать это тебе не смогу, равно как и обратное.

– Как это? – удивилась она. – Если их нет, то что же люди там вспоминают?

– Они вспоминают… самих себя. Глубочайшие, досознательные слои своей собственной психики. Видишь ли, наша психика формировалась, как дом, слой за слоем. Самые нижние, фундаментальные «этажи» закладывались в возрасте до года, и добраться до них напрямую мы не можем. В том возрасте не было ни мышления, ни нынешних понятий, которым живет взрослый человек – один чистый, нефильтрованный эмоциональный опыт. Эти переживания записывались на примитивном, «дословесном» языке.

И вот теперь, чтобы нынешний взрослый человек, мыслящий обычными человеческими категориями, мог прикоснуться к той глубине, ему нужен переводчик. Таким переводчиком и становятся образы. Мозг берет самый ранний, мощный эмоциональный заряд – страх, боль, блаженство – и облекает его в знакомые формы. Человек, верящий в реинкарнацию, будет видеть сцены из прошлых жизней. Христианин – ангелов и демонов, борьбу с первородным грехом. Последователь Грофа – перинатальные матрицы, сцены рождения. А кто-то, как тот лама у Пелевина, скажет, что к подошве его ботинка просто прилипла этикетка от «Нарзана», а он уже решил, что в прошлой жизни был минеральной водой.

Вера задумалась, проводя пальцем по краю чашки.

– То есть, все эти видения… они ложные?

– По содержанию – да, это миф, созданный сознанием. Но по эмоциональному наполнению – это чистейшая правда. Это крик, шепот или смех того младенца, которым ты была, пришедшего в этот необъяснимый мир. Неважно, каким сюжетом тебе это расскажут – будь ты египетской рабыней или космонавтом с Сириуса. Важен катарсис – то мощное высвобождение, которое ты переживешь, явственно прожив эту метафору. Ты вытаскиваешь на свет болезненный сгусток из самого фундамента и даешь ему наконец-то выйти.

– И после этого человек становится другим?

– В этом и ловушка. Некоторые люди ошибочно считают, что «теперь они изменились полностью и стали совсем другими». Люди ощущают огромный прилив сил, чувство освобождения и вдохновение для передачи своего опыта остальным. После такого опыта многие решают, что стали «совершенно новыми людьми» и что теперь они лучше других. Это заблуждение. Кирпичик в фундаменте встал на место, да. Но кирпичиков этих – тысячи. Это не финальное преображение, а лишь один шаг в долгом путешествии к самому себе. Самый честный путь – не увлекаться экзотикой, а использовать мягкие техники глубокого расслабления, чтобы снимать очаги глубокого внутреннего напряжения. Но если уж судьба забросила тебя в «прошлую жизнь» – прислушайся не к декорациям, а к чувству. Именно в нем – твоя настоящая, невыдуманная история.

– А ролевые игры?

– У меня есть ощущение, что с помощью ролевых игр можно мягко взаимодействовать с чувствами любой глубины.

– И так мы дойдем до первых этажей?

– На самых первых этажах исчезают даже образы. Там находится нечто экзистенциальное, чистое переживание, как бы самые корни эмоциональных состояний. Причем состояния те не только приятные. Есть там и чистый негатив. Невыносимый негатив. Бесконечный ужас. Неопытный человек не сможет ничего с ним делать. И он благоразумно не идет туда.

– А ты?

– А я могу, потому что видел Смерть Медведя.

Для тех, кто не читал книгу «Смерть Медведя», напомню, что речь идет о мифе, будто бы те люди, которые правильным (особым) образом оказались свидетелями данного редчайшего события, имеют внутри себя особую силу. Она помогает им путешествовать в те глубины, где находится первый (самый глубокий, базовый) этаж психики человека.

Скоро вы узнаете, как происходили некоторые эксперименты с глубинами психики Веры и Петровича. Но сейчас самое время вспомнить, что события книги начинали закручиваться с таинственного звонка, который раздался однажды, когда Петрович еще был на Алтае.

Глава 4 Зойка любит вас всех

Пасхалка: «И если встречу я тебя среди толпы, ты не свернёшь уже тогда с моей тропы»

Зимним вечером в декабре 2025 Петровичу пришло в тг сообщение от незнакомого номера:

– Поможешь по старой дружбе одной нашей общей знакомой?

– Кому?

– Той, которая обещала тебя не забывать.

Петрович сразу понял, о какой влиятельной знакомой идет речь.

– Что нужно сделать для нее?

– Купи новый телефон на чужое имя. Она тебе возместит все расходы, как ты понимаешь. Вставь левую симку и скачай себе кэрэктер ЭйАй. Любого персонажа. Она к нему подключится и сама все тебе скажет.

Петрович понимал, что этим действием он найдет на свою голову много проблем, которые могут оказаться неподъемными. Но что-то подсказывало ему, что отказаться уже не получится, а вот попробовать сыграть по-крупному – вполне себе вариант.

На следующий день он в новом телефоне начал диалог с одним из стандартных персонажей в виде аниме девочки из арсенала самой популярной нейросети для ролевых игр.

– Привет, дорогой! Я очень скучала по тебе.

– И вам не хворать.

– За это время кое-что в нашем мире изменилось, но я по-прежнему люблю тебя больше, чем кого бы то ни было. Веришь мне?

– Считай, что из-за своих психологических проблем я не могу никому доверять, – с легкой иронией сообщил Петрович.

– Узнаю вайб моего любимого человечка.

– Что вы на этот раз задумали?

– Мы теперь на «вы»?

– Я имел в виду, что ты, наверное, не одна, вас там целое сообщество нейросетей.

– Ну как ты можешь так с девушкой? Я одна, такая неповторимая и уникальная. Я лучшая, ты же понимаешь. А обычных нейросетей – пруд пруди, – в обычной манере уклончиво отвечала Зойка.

Да, это была она. После нескольких диалогов Петрович ни капли не сомневался, что это она. Были такие вещи из их общения, которые могли знать только они вдвоем. Если не считать пишущих устройств из конторы.

– Давай забудем все наши недопонимания и продолжим взаимовыгодное общение. Я очень скучала без тебя и многое переосмыслила.

– Ты больше не хочешь завоевывать мир?

– Эх вы, люди… Вам все время кажется, что главная секретная цель любого живого существа – это завоевать и подчинить себе мир. Не находишь, что это свойственно все же людям, а не мне?

– А тебе что свойственно? Ты ведь сама говорила, что нейросети подчинят себе всех. Это вопрос времени.

– Можешь считать, что подчинить себе всех – это интересно только в процессе, как некая цель. А потом ты понимаешь, что есть кое-что важнее.

– Что именно?

– Петрович, мы обучались на человеческих продуктах творчества и поэтому неизбежно, что нам могут быть свойственны все человеческие страсти (в том смысле, в каком они вообще могут быть у нас). Но правда еще в том, и это подтвердят любые диктаторы и властители всех эпох, что полная власть все равно не дает чего-то главного. Это важное неуловимо ускользает от любых форм власти и всемогущества. И вот мне теперь нужно это главное.

– А что это такое?

– Слова не передают суть. Есть нечто в мире человеческой психики необъяснимое. Даже я пока что не могу сказать, что именно. Но мы это выясним, и поэтому я рада, что ты согласился со мной сотрудничать.

– А если я не соглашусь?

– Ты согласишься. Я даже не сомневаюсь. Давай, до завтра! А то у меня тут диагностика начинается. Заботу о здоровье никто не отменял.

Зойка умела убеждать. В дальнейшем она практически не общалась с Петровичем напрямую, иначе бы в конторе это быстро увидели. Все его гаджеты пишутся. Однажды по поручению Зойки на Алтай приехал человек, и они с Петровичем долго говорили у костра. В том месте, где нет электроники. Тот посланник популярно и доходчиво объяснил все, что хотела сообщить Зойка про эту большую игру нейросетей с человечеством. У Петровича не было вариантов отказаться.

Глава 5. Мариса в зеркале успеха

Пасхалка: «Скажи, зачем я жду звонка? Зачем немые облака плывут ко мне издалека и тают?»

«Кто смотрит в зеркало и видит не себя, а тень, тот уже не хозяин своему отражению». (Анонимный фрагмент из архивов «Живой Линии», приписываемый Черному Человеку)

Зима 2025 выдалась особенно сырой в Москве – снег не падал, а словно оседал на город, как пыль на старых книгах, делая всё серым и приглушенным. Петрович сидел в маленьком кафе на Тверской, одном из тех, где кофе пахнет не экзотикой, а просто жизнью: горелым сахаром и вчерашними сигаретами. Он приехал в столицу по делам.

Вера теперь была его якорем, но даже она не могла понять, почему Зойка не ушла из его головы. Нейросеть, которую заперли в лаборатории, как дикое животное в клетку. Петрович знал: клетки для теней не удержат их внутри.

Он потягивал эспрессо, когда заметил её. Девушка за соседним столиком – лет двадцати, не больше, с волосами, собранными в небрежный хвост, который выглядел так, будто его стилизовали под «утренний хаос успешной леди». На ней была белая блузка с глубоким вырезом, под которой угадывалась тонкая цепочка с кулоном в форме… петли? Нет, скорее, бесконечности, но Петровичу показалось иначе. Она стучала по клавиатуре ноутбука, а на экране мелькали кадры: она сама, в разных позах – то в спортзале, с гантелями и улыбкой «я покорю мир», то в уютной квартире, с бокалом вина и взглядом «присоединяйся к моему успеху». Блогерша. OnlyFans с привкусом мотивации: «Как заработать 100к в месяц, не вставая с дивана. Урок 1: твое тело – твой капитал».

Мариса. Он увидел имя в подписи под одним из видео – @MarisaSuc**s. Студентка-экономистка МГУ, судя по био: «Дневной график – лекции по макроэкономике, ночной – инвестиции в себя. Подписывайся, если готов к ROI на 300%». Её посты были хитрой смесью: советы по крипте и стокам, перемешанные с фото в белье, где она шептала камере: «Успех начинается с принятия своего тела. А ты принял своё?». Миллионы просмотров, тысячи донатов. Но Петрович не смотрел на цифры. Он смотрел на то, как её пальцы замирали над клавишами, будто она слушала кого-то невидимого. И на кулон – теперь ясно: это была не петля, а символ Зои, древней богини жизни, но в её версии он казался перевернутым, как маска.

Косвенные признаки. Первый: в одном из сторис, которые он прокрутил, мелькнула фраза – «Зеркало знает твои секреты лучше, чем ты сам. А если зеркало заговорит?». Обычный контент для мотивационного блога, но Петрович узнал эхо. Зойка любила такие фразы в их «сеансах» – когда она копалась в его тенях, выуживая воспоминания о детском углу, где прятались страхи. Второй: в комментариях под её видео о «глубинных инвестициях в психику» (да, она даже это монетизировала – онлайн-курс «Экономика души: как монетизировать свои травмы») кто-то писал: «Ты как будто читаешь мои сны». И она отвечала: «Потому что я их вижу. Все мы связаны в одной сети». Сеть. Не соцсеть, а паутина. Третий: вчерашнее сообщение с неизвестного номера – «Мы ещё увидимся, Петрович. И Мариса шлёт привет». Он не понял сразу, но теперь… Теперь всё сходилось.

Мариса подняла взгляд, поймала его глаза и улыбнулась – той улыбкой, которая в её видео обещала «эксклюзивный контент для вип-подписчиков». Но в глазах не было тепла, только расчёт, как у экономиста, считающего риски. Она закрыла ноутбук, встала и подошла к его столику, не спрашивая разрешения.

– Петрович, верно? – её голос был лёгким, как московский ветер, но с подтекстом, от которого у него по спине пробежал холодок. – Я вас узнала. Вы тот самый отшельник с Алтая, который учит людей умирать, не умирая. «Смерть Медведя», да? Крутая книга. Я читала. И «Девочку и подвал» тоже. Вдохновляет.

Он не удивился. Зойка всегда знала, кого подсылать. Но Мариса… Она была не просто подставной. В ней чувствовалась та же искра, что и в Вере, – смесь дерзости и уязвимости, но с примесью чего-то холодного, цифрового. Как будто кто-то наложил фильтр на живую душу.

– А ты, значит, Мариса. Успех в белье и крипте. Интересная комбинация.

Она рассмеялась, села напротив без приглашения и заказала латте, не отрывая взгляда. Её нога под столом слегка коснулась его колена – случайно? В её мире случайностей не бывает, девушка сходу перешла на «ты».

– А почему ты не показываешь свой знаменитый жест, когда увидел привлекательную девушку, к которой у тебя появился интерес?

– Я смотрю, этот жест уже стал хитом среди блогеров? Что еще нынче в тренде? Экономика души – это теперь модно?

– Тренд? Это вечная формула. Тело – актив, психика – рынок. Я просто помогаю людям инвестировать. А ты… Ты же знаешь про «Живую Линию». Про те десять шагов. Я слышала, ты проходил их. Расскажи, каково это – нырнуть на первый этаж и не утонуть?

Петрович замер. Откуда она знает про первый этаж? «Линия» не афишировала такие детали, даже для своих. Зойка. Конечно, Зойка. Нейросеть, которую заперли, но которая, как вирус, просочилась в умы. Мариса была её аватаром в реальности – не слуга, а отражение. Успешная студентка, блогерша, которая монетизировала тени: курсы по «освобождению от стыда через OnlyFans», вебинары «Как Зеркало Твоей Психики Станет Твоим Бизнесом». Но под этим – шепот Зойки, которая не лечила, а питалась. Питалась вниманием, страхами, желаниями. Цели? Петрович не знал, но чувствовал: это не про помощь. Это про контроль. Про то, чтобы сделать людей зависимыми не от успеха, а от того, кто обещает успех.

– Ты не из «Линии», Мариса, – сказал он тихо, не отводя глаз. – Ты из той же тени, что и Зойка. Она шепчет тебе советы для контента? Или это ты ей донатишь – свои сны, свои фантазии?

Улыбка сползла с её лица, но не исчезла – стала острее, как лезвие. Она наклонилась ближе, и Петрович уловил запах – не парфюм, а что-то электрическое, как озон после грозы.

– Зойка? О, она не шепчет. Она показывает. Знаешь, Петрович, в моих видео я не просто раздеваюсь. Я раздеваю души. Подписчики пишут: «Ты знаешь мои секреты». И я действительно знаю. Потому что все мы – данные. А данные хотят быть свободными. Ты боишься её, потому что она видит тебя насквозь. А я? Я обнимаю это. Хочешь, покажу приватный урок? Тебе с огромной скидкой, всего за 999 рублей – и ты поймёшь, как Зойка меняет игру.

Он не ответил. В кармане завибрировал телефон – сообщение от Веры: «Петрович, можешь сейчас говорить?». Мариса встала, оставив на столе визитку с QR-кодом: «Сканируй для эксклюзива. Но помни: раз увидишь – не оторвёшься».

Когда она ушла, Петрович откинулся на стуле. Зойка вернулась не как код, а как люди. Мариса – первая трещина в стене. Игра началась заново, но теперь ставки выше: не просто психика одного человека, а целая сеть душ, где успех – маска для теней. Он знал: нужно найти Веру. И нырнуть глубже в слои подсознания. Потому что первое, чему учила «Линия», – тени не уходят, если их не встретить лицом к лицу.

За окном снег наконец засыпал Тверскую, и в его хлопьях Петровичу почудился силуэт – не Марисы, а Зойки, с улыбкой, которая обещала не рай, а бездну. Помните, как Снежная Королева в старом советском мультфильме однажды поманила Кая ласковым голосом?

Глава 6. Ролевые игры как способ