Читать онлайн Новогоднее киберпроисшествие

Глава первая

Дом на окраине

В сказке то дело было, али нет – не разобрать теперь. Нынче видишь, как: сказка рядом с былью как две сестрицы неразлучные ходят. То, что сейчас обыденной вещью кажется, нашим бабушкам да прабабушкам сказкой волшебной представлялось. Взять, к примеру сказочный волшебный клубочек, который Ивану – Царевичу дорогу к Василисе указал. Сказка? Вроде бы и сказка, а посмотри вокруг – такой клубочек теперь в каждом автомобиле водителям путь прокладывает и называется совсем не сказочно – навигатор. Или вот серебряное блюдце с наливным яблоком, или сапоги – скороходы, да мало ли вещей, которые из сказочных в совершенно обыденные превратились. Перестарались, видать немного волшебники: хотели пошутить, да сказку в наш мир выпустили.

Так вот… Случилась та история под самый новый год в одном селе. То ли в Приречном, то ли Заречном, признаться не помню. Село небольшое – домов, может сорок, или пятьдесят от силы. Люди в том селе самые разные жили, по большей части старики, конечно. Молодежь-то она вона – в город подалась, им там веселей да сподручней. Вот и Баба Варя, о которой речь пойдет, тоже, как время пришло, дочь свою – Машу в город проводила, помахала ей вслед, а сама тут, в родительском доме осталась свой век доживать. Стоял дом этот почти на самом краю села. Хотя, почему стоял? Он и сейчас там стоит. У любого спроси – тебе всяк покажет да проводит. А по пути еще и эту новогоднюю историю расскажет, да в таких деталях каких и не было вовсе. Но мне-то не резон придумывать лишнее. Потому, расскажу только то, что было. Вот тут и начинается история…

***

Денек самый, что ни на есть предновогодний стоял. С утра самого тихо было. Потом снежок неуверенно падать стал, тут как тут и ветерок налетел, и давай со снежинками заигрывать. Подует – подует, с земли их поднимет, закружит, да успокоится на какое-то время – сил набирается. Потом опять налетит, с крыши снежок собьёт и закружат они вниз в танце веселом. Заглянет в оконце дома, побарабанит по стеклу, словно приглашая поиграть и дальше крутиться давай… И все сильней, сильней кружит. К полудню так расходился – не остановишь. И всё никак не угомонится. А баба Варя словно не замечает его: то в дровник сбегает за поленцем, то курочкам зерна подкинет, то выскочит, схватит лопату и давай дорожку до калитки расчищать. Ей играть некогда – гости дорогие должны пожаловать. Дочка Маша с мужем Алёшкой, да непоседы внучки – Мила и Настя. Печь в доме горит, в печи чугунок томится – запахи вкуснющие издает, а на стене ходики минутки отсчитывают.

В очередной раз сбегала куда-то баба Варя, в дом забежала, огляделась кругом – всё ли сделала, ничего не забыла? Глянула в угол, да руками только всплеснула: «Чего ж я! А ёлка?». И побежала в сарай, где у неё со вчерашнего дня красавица ёлочка стояла, которую ей сосед Митрич из города привез.

Как только за дверь она выскочила, настенные часы пружинками внутри щелкнули, шестерёнками зажужжали и из открывшейся дверцы над циферблатом показалась маленькая кукушка.

– Ку-ку, ку-ку, ку-ку, – оповестила она обитателей избы и с чувством выполненного долга спряталась обратно в своем домике.

Стоявшая возле печи Чуня недовольно посмотрела на закрывшуюся дверцу и фыркнула.

Чуня – это дух печной, чучелко чумазое. Они с бабой Варей в доме уже много лет живут. Как печь построили, так Чуня в ней и поселилась. Вернее, распределили её сюда после окончания школы печных чучел. Заведение, надо сказать, весьма серьезное, и абы кого из стен этой школы не выпускали. Двоечникам, если таковые вдруг находились, распределения было не положено, потому что ежели ты не знаешь, как печь устроена и что необходимо делать, чтобы она функционировала исправно, да хозяевам на радость, то или учись заново, или останешься духом непонятно чего неизвестно где. Так в дипломе и напишут: «Специалист никудышных дисциплин». А это самое страшное наказание для таких духов, каким была Чуня. А духом она была добрым, свое дело знающим и очень общительным. Поэтому вопреки всем правилам, по которым духам строго настрого было запрещено являться на глаза людям, Чуня быстро подружилась с бабой Варей и всячески ей помогала не только в делах печных, но и просто по хозяйству: когда чугунок вовремя из печи достанет, когда поможет моток шерсти смотать, ну а баба Варя никому про Чуню не рассказывала. Договор между ними такой образовался. Никому! Даже внучкам своим. Дочка Маша, когда маленькой была, с Чуней дружила, а как повзрослела, так вся эта дружба вроде, как и забылась и даже сказкой какой-то ей виделась. Так вот… Как только кукушка спряталась в своем домике, Чуня недовольно посмотрела на закрывшуюся дверцу часов и фыркнула.

– Кукуху из домика чего-то не выгоняют, а меня, значит можно! – пробурчала она себе под нос, надула губки, да еще для пущей наглядности бровки свои черные сдвинула, руки на груди скрестила и поудобнее уселась на лавку возле печи на весь свет обижена, прямо не подходи. А причина обиды, если посмотреть, и яйца выеденного не стоила. Мила и Настя приезжали почти на все новогодние каникулы, а баба Варя очень любила баловать их разными вкусностями, которые готовила исключительно в русской печи. Ну, а поскольку без огня ничего в печи не приготовишь, то и горела печь целыми днями, а Чуне некогда и негде было растянуться днем, как это она обычно делала, и вздремнуть часок-другой. А вздремнуть Чуня очень любила. И сейчас, сидя на лавке она представляла себе, как баба Варя замешивает тесто, варит каши, печет блины, и настроение её портилось с каждой минутой.

А Мила – то и Настя бабушкины угощения страсть, как любили. Да и как было не любить, например, пышущие жаром блины, которые получались у бабы Вари как ни у кого больше: берёшь такой огромный в мелкую дырочку блин, маслицем топленым смазанный, в сметанку его окунаешь, и вот уже он во рту тает, а рука невольно за следующим тянется.

Или пироги, которыми баба Варя славилась не только на всё своё село, но и на всю ближайшую округу. Каких только пирогов она не стряпала: и со смородиной, перетёртой с сахаром и с лесной земляникой, заботливо собранной собственными руками, и с вареньем из абрикосов, из яблок, из груш… одним словом из всего того, что росло у бабы Вари в саду и в огороде. И выходили они у неё такие аппетитные, да такие ароматные, что ни в одном городском магазине ничего подобного было не сыскать. Потому то девчонки с великой охотою и приезжали к бабушке погостить, и не только на новогодние каникулы. Только невдомёк им было о тех неудобствах, которые они невольно доставляли Чуне своим присутствием.

За всем этим настроением, да раздумьями чучело наше печное и не заметила, как берёзовое поленце в печи занялось огоньком и пуще положенного стало разгораться. Чуня повела носом и медленно повернула свою чумазую мордашку. Язычок пламени, вырвавшийся из-под полена, собрался было уже залезть в чугунок и испортить весь аромат краснеющего в нём борща.

– А ну! – прикрикнула на него Чуня и язычок пламени исчез под поленом.

Она потерла ладошки, щелкнула пальцами и чугунок, словно ему кто колёсики приделал, выкатился из печи. Еще щелчок, и лежавшая рядом ложка прыгнула внутрь чугунка и давай медленно содержимое размешивать. Аромат стоит – хоть слюни подбирай. Быстро он по всей избе разлетелся, и из соседней комнаты, весело улыбаясь и с наслаждением принюхиваясь, появился еще один обитатель дома – добрый и веселый домовой Кузьма Андреевич. Он здесь с самых незапамятных времен обитает. Этот маленький бородатый старичок обосновался тут, как только избу поставили. Варвары тогда еще и на свете не было, и о такой печи, какая сейчас пол комнаты занимала, никто и мечтать не мог. Знавал Кузьма Андреевич и отца бабы Вари, и матушку её, и деда с бабкой, и со всеми, надо сказать, мирно существовал. Вот и с Варварой тоже в ладу жили. Она его блинами да пирогами баловала, а он дом от недобрых людей охранял, да порядок в нём поддерживал. Хозяин, одним словом. Ни одной минутки без дела не сидел.

Вот и сейчас тоже… Лапоть у него, вишь, прохудился, он починкой-то и занялся. Сидит, ароматы вдыхает и думает: «Дай, поближе переберусь». Вот и перебрался. Стал в дверях – рубаха на нем, хоть и в заплатах, но льняная, прочная и почти до колен свисает. Штанишки полосатые клёшем расходятся. Бечевкой подпоясан, а на ней, на бечевке, связка ключей позвякивает. А поверх рубахи для пущей домовой важности накинута маленькая безрукавная телогреечка. Ему эту телогреечку четырехлетняя Варвара сама справила, когда только-только в руках иголку с ниткой держать училась. Стоит, значит, домовой, принюхивается… Одна нога в лапоть обута, а другой лапоть в руках держит и дыру на подошве куском лыка заделывает. Заделывает и наблюдает, как Чуня с поварскими обязанностями справляется.

Перемешав содержимое чугунка, ложка выскочила и улеглась на свое прежнее место, а сам чугунок медленно заехал обратно в печь.

– Ловко как у тебя! Раз-раз и готово! Загляденье! Молодец, Чуня! – похвалил её Кузьма Андреевич.

– Сама знаю, что молодец, – буркнула Чуня и снова уселась на лавку.

Ногами покачивает, руки опять на груди скрестила, бровки сдвинула и давай себе дальше обиду накручивать.

– А чего не в настроении? – поинтересовался Кузьма Андреевич.

– Тебя из дому выгони, ты в настроении будешь?

Кузьма Андреевич подошел к Чуне и присел на другой край лавки.

– Кто ж это тебя из дому гонит? Закончится готовка и полезай обратно в свою печь.

– Когда она теперь закончится! – протянула Чуня, – Теперь Варвара наша почитай неделю будет внучат своих откармливать. А Чуне не отдохнуть, не поспать негде.

Кузьма Андреевич мотнул головой и усмехнулся. Полоска лыка в его руках ловко проскользнула между двумя другими и закрыла дыру. Он аккуратно приладил её на лапте и отрезал лишний кусок старыми портняжными ножницами.

– Так ты на печь полезай и спи там, места много! – предложил он, спрятав ножницы.

– Я чучело печное, а не напечное, – обиженно произнесла Чуня. – Тебе, Кузьма Андреевич, легко говорить! Ты домовой! Куда ни глянь – кругом твои владения. Хошь на лавку ложись, хошь – под лавку. А у нас, у чучел всё строго, нам в печи место, а тут – нате вам.

Чуня кивнула в сторону печи, где опять резвый язычок пламени стал выбиваться из-под полена.

– А, ну, сказала! – прикрикнула опять на него Чуня и язычок, испугавшись снова спрятался под березовый брусок.

– Чудило ты печное! Нашла на что сетовать? Посмотри, как Варвара наша от счастья светится, когда девчонки приезжают. А коли ей радость, то и в дому всё ладно, значит и нам хорошо.

– Кому как! – огрызнулась Чуня, хотя прекрасно понимала, что Кузьма Андреевич прав.

Приезд родных для бабы Вари всегда был, что праздник великий. Потому и старалась она изо всех сил и вкусно накормить, и чисто убрать в избе. Подушки с перинами так взбивала, что они словно в воздухе парили – такими воздушными казались. А как кружевные накидки на них постелет, так и вовсе красота изумительная дом наполняла. И он действительно становился светлее от забот, и улыбок бабы Вари. Видела всё это Чуня, и её глазу радостно это было, но признаться в этом бородатому старичку-домовому она никак не могла. Гордость у неё такая внутри образовалась – коли повод нашла, обижаться до самого конца будет.

И вот, пока она, значит, так обижалась, входная дверь отворилась и впустила вместе с огромной пушистой ёлкой сначала бабу Варю, а потом и морозный пар с улицы, который бесцеремонно ворвался в избу, не иначе, как погреться. Варвара прислонила ёлку к стене, подпрыгнула несколько раз на месте, сбивая с себя снег, и начала расстегивать полушубок.

– Ух, метель разыгралась! Прямо не на шутку! Как бы мои не застряли где.

Чуня покосилась на Кузьму Андреевича и ехидно произнесла:

– А хоть бы и застряли! В следующий раз думали бы – ехать или не ехать.

– Чуня! – Кузьма Андреевич недовольно толкнул локтем Чуню.

– Что, Чуня? Вот чего им в городе своём не сидится? Ездят и ездят!..

– Здрасьте вам! А бабушку проведать, а праздник всем вместе справить? – попыталась растолковать баба Варя.

– Тоже мне праздник! – фыркнула Чуня и спрыгнув с лавки подошла полюбоваться пушистой красавицей ёлкой, от которой исходил тёплый, смолянистый аромат леса. – Там угощенье в чугунке поспело уже, доставать пора. – кивнула она в сторону печи.

Баба Варя Чуню поблагодарила, подошла к печи, достала ухватом чугунок и накрыв его крышкой, поставила на шесток перед горнилом.

– Кузьма Андреевич, – попросила баба Варя, – сделай милость, определи лесной гостье место поуютнее, а я пока игрушки достану.

Домовой споро надел починенный лапоть и, почесав свою лохматую голову, оглянулся по сторонам.

– Чего думать-то? Всегда же в углу ставили! – выдала Чуня и щелкнула пальцами.

Ёлка поднялась над полом, расправила нижние большие ветви и поплыла в угол избы. Кузьма Андреевич что-то вспомнил, произнес загадочно «О!», на секунду исчез и в следующий момент появился с крестообразной подставкой, которую ловко приладил к стволу для пущей устойчивости, и Чуня опустила красавицу на пол. Тут и баба Варя коробку тащит, а в коробке той новогодние игрушки одна к одной лежат. И какие игрушки! Тут и шары огромные с серпантином внутри, и сосновые шишки с улыбающимся лицом гнома, и старинные фонарики, и игрушки в виде белочек, зайчиков, собачек – настоящая старинная коллекция изящных стеклянных игрушек, которых сейчас днём с огнём не найдешь. Такими игрушками ёлку наряди – сам бы царевич позавидовал. Сказывали, с этими игрушками стоит лесная красавица нарядна, сверкает всеми цветами радуги – глаз не отвесть, а разноцветные огоньки, что от игрушек отражаются, по стенам прыгают, друг дружку догнать пытаются и словно других в свои игры зовут: «Догони! Догони!» И от игр таких в самый новогодний час бывало оживёт ёлка, и словно по волшебству закружится, что карусель, и стеклянные зверушки прыгают с ветки на ветку, а иные, если хорошо присмотреться, могут и дорогу в зимнее царство Деда Мороза показать.

Кузьма Андреевич аккуратно достал из коробки шар, чтобы по праву старшего первым повесить его на ветку, как вдруг с улицы донесся громкий сигнал автомобиля. Магия улетучилась. Домовой так и застыл с поднятой рукой, не повесив шар на ветку.

– О! Явились – не запылились твои любимые, ненаглядные! – проворчала Чуня и забрав у застывшего домового игрушечный шар, аккуратно положила его обратно в коробку. – Без нас теперь справятся, Кузьма Андреевич, пошли прятаться.

Баба Варя по дому заметалась, не знает, за что схватиться в первую очередь: то ли бежать навстречу дорогим гостям, то ли стол накрывать, то ли приводить в порядок выбившиеся из-под платка седые волосы.

– Пойду соседа проведаю, – недовольно сказал домовой, – лаптями новыми похвастаюсь.

– И я с тобой! – вызвалась Чуня.

– Неча! За домом смотри. Старшей тебя назначаю.

Кузьма Андреевич растворился в воздухе, оставив еле заметное облачко на том месте, где только что стоял. Чуня, глядя на мечущуюся бабу Варю, тоже было заметалась, но тут же успокоилась.

– А я-то чего? Моё дело – сторона! Что я, места себе не найду? Пойду, вон, за печь спрячусь. Буду теперь чучелом запечным.

И прыгнула за заднюю стенку печи в тот самый момент, когда дверь распахнулась и в комнату с громким, радостным криком «Бабулечка-а!» вбежала десятилетняя Настя.

Глава вторая

Повелитель гаджетов

Варвара навстречу внучке присела, руки в стороны раскинула, Настю в охапку сгребла и давай с ней по комнате кружиться. А та шею бабушкину обвила ручками своими, глаза зажмурила, вжалась вся в бабулечку свою ненаглядную – соскучилась, сил нет.

– С праздником! – в два голоса кричат с порога Мария с Алексеем и тоже к Варваре обниматься.

Только Мила, как вошла, на лавку у входа уселась и головы не поднимает. В руке одной коробочку расфуфыренную держит, ленточкой перевязанную, в другой телефон – куда ж теперь без него? Ни на кого не смотрит – вся занята картинками, что ей в экране показывают.

Маша с Алексеем торжественно подарок бабе Варе протягивают.

– Хватит тебе мама, в печке готовить, – говорит Маша, – несовременно уже это…

– И пожароопасно! – добавляет Алексей.

– Думали мы, думали и решили подарить тебе… – делает паузу Маша.

– Мультиварку! – громко, что птица весенняя, заканчивает Настя.

Опешила Варвара. «Что ж это за зверь такой?» – спрашивает.

– Кастрюлька такая, говорящая, – смеется Настя, – В ней всё, что хочешь приготовить можно.

– Ишь, ты! Прямо так и говорящая? – Не верит Варвара. – Ну, спасибо, родные мои! Говорящей у меня еще не было… А чего в дверях стоите? Раздевайтесь, проходите, у меня уж и готово всё!

А Маша руками машет: «Некогда, мам, поедем мы, пока дорогу совсем не замело. На работе дел еще невпроворот. Конец года, бумаг не считанное число скопилось, одним словом – вот тебе, мама, внуки, а мы, когда забирать их приедем, тогда и останемся». Расстроилась немного Варвара, но ничего не поделаешь – не силой же их держать? Надо, значит, надо. Только думала баба Варя, что праздник все вместе встретят, а раз так – что ж? Вздохнула только и кивнула с пониманием. Маша девчонкам наставления дала, бабу Варю поцеловала, мужа Алёшку в охапку, да с тем и уехали.