Читать онлайн СТАРАЯ ГВАРДИЯ ЭФИРНЫЙ РУДНИК 1-2 КНИГА

Пролог

Тишина.

Она была совершенной, беззвучной и всепоглощающей, какой не бывает в мирах, где дышит воздух и бьются сердца. Это была тишина небытия, финальный аккорд, поставленный в конце симфонии, которую он когда-то называл своей жизнью.

Последнее, что он помнил – ослепительную вспышку боли, разрывающую сознание на атомы. Автомобиль, визг тормозов, хруст металла и стекла. Адреналин, сменившийся ледяным штилем приближающейся смерти.

И вот теперь – ничего.

«Так вот каково это», – промелькнула последняя, ленивая мысль в том, что когда-то было его разумом. «Конец. Скучно.»

Но Вселенная, как оказалось, обладала извращенным чувством юмора.

Беззвучный вакуум небытия дрогнул. Его не увидеть и не услышать – это было ощущение на уровне квантов, составлявших его распавшееся «Я». Кто-то… что-то… ворочалось в тканях реальности. Гигантское, спящее, бесконечно древнее.

И оно сквозь сон почуяло крошечную, чужеродную песчинку, застрявшую в складках мироздания. Песчинку по имени Бландинг.

Оно не проснулось. Оно лишь повернулось на свой непостижимый бок, и ему приснился сон. Сон о падении звезды, о трещине в фундаменте мира.

А для Бландинга небытие взорвалось.

Не светом, не звуком. Информацией. Ощущением чудовищного, неконтролируемого падения сквозь слои чего-то, что не было пространством. Мимо пейзажей из сгустков чистой математики, мимо плачущих туманностей, чьи слезы были законами физики, мимо скелетов цивилизаций, давно забывших, что такое время.

Он не видел этого. Он был этим. И это было больно. Больнее, чем умирать.

Его разум, его «Я», растянулось в тонкую нить, готовую порваться в любую секунду. Он пытался цепляться за обрывки воспоминаний: лицо дочери, вкус утреннего кофе, тяжесть пистолета в руке. Но они ускользали, как вода сквозь пальцы, растворяясь в безумном калейдоскопе падения.

«Стой! Хватит! Я… Я…»

Он не знал, кто он. Он был всем и ничем. Процессом. Ошибкой.

И в самый пик этого хаоса, когда его сознание уже готово было сдаться и раствориться навсегда, он пролетел сквозь нее.

Сквозь Раной.

Она висела в самой ткани мультивселенной – гниющая, пульсирующая рана, извергающая в окружающие реальности не энергию, а чистую, безумную парадоксальность. Она была последствием падения чего-то ужасного, шрамом, который никогда не заживет. И она была источником того самого «эфира», что пронизывал один конкретный, ничем не примечательный слой мироздания.

Его тонкая нить сознания пролетела сквозь Раной, как игла сквозь огонь. И в этот миг что-то случилось. Чужеродная энергия Раны, ее абсурдная, не подчиняющаяся законам природа, вступила в реакцию с квантовым следом его земного сознания. Она не уничтожила его. Она… наклеймила. Наделила свойством, которым не обладал ни один житель того мира, куда он падал.

Свойством быть вне их системы. Свойством контролировать ее извне.

Падение замедлилось. Хаос начал упорядочиваться, собираться вокруг нового центра. Его «Я» сжималось, кристаллизовалось, обретая форму.

Последним осознанием перед тем, как тьма поглотила его вновь, было не чувство и не образ. Это было знание, вбитое в него Раной, как клеймо кузнеца в раскаленный металл.

Контролер.

А потом снова наступила тьма. Но на этот раз – живая, плотная, тяжелая. И полная боли.

ГЛАВА 1: Обломки двух миров

Первым пришло ощущение веса. Тяжести, давящей на каждую клетку, пригвождающей к холодной, неровной поверхности. Оно было чужим, неестественным. Последние годы своей прошлой жизни он провел, отвыкая от собственного тела, чувствуя, как оно становится хрупким, легким. Эта грубая физическая масса была… неправильной.

Потом пришла боль. Тупая, разлитая по всему телу, с острыми, горячими точками в левом плече и ребрах. Знакомая, почти родная. Боль означала, что он еще не в Аду. В Аду, по его представлениям, не должно было быть ничего столь материального.

Он заставил себя дышать медленно и поверхностно, не открывая глаз. Старый, выверенный годами опасностей протокол.

Шаг первый: Оценка состояния. Сознание плавало, в голове звенело. Сотрясение, вероятно. Ребра… сломаны? Нет, скорее ушиблены. Сильный ушиб. Рука двигается, хоть и с болью. Ноги, кажется, целы. Вывод: жив, функционален, хоть и в урезанном режиме.

Шаг второй: Сенсорный анализ без вовлечения. Шум. Низкий, настойчивый гул, исходящий отовсюду. Вибрация сквозь спину. Запах. Едкий коктейль из озона, раскаленного металла, чего-то органического и гниющего. И… пустота. Отсутствие привычных фоновых шумов большого города. Ни машин, ни голосов, ни ветра.

Шаг третий: Открыть глаза.

Веки поднялись медленно, слипшиеся от чего-то липкого. Свет был тусклым, мерцающим, исходящим от потолка, усеянного разорванными проводами и потрескавшимися панелями. Он лежал на спине среди груды исковерканного металла и битого пластика. Обломков… чего? Он повернул голову, преодолевая протест мышц шеи.

Капсула. Спасательная капсула. Или то, что от нее осталось. Разорванный корпус, похожий на скорлупу гигантского яйца, из которого его выбросило на каменный пол какого-то ангара или пещеры.

Откуда я это знаю? Мысли текли вязко, как патока. Я никогда не видел спасательных капсул. Кроме как в фильмах.

Он попытался подняться на локоть, и волна тошноты накатила на него. Рука подвела, и он с глухим стоном рухнул обратно. Его взгляд упал на ближайший обломок обшивки капсулы – вогнутую, отполированную пластину, исполняющую роль кривого зеркала.

В зеркале смотрел на него незнакомец.

Молодой парень. Лет двадцати трех, не больше. Темные, спутанные волосы, запавшие щеки, заостренный подбородок. И глаза. Широко распахнутые, поленные животным ужасом и непониманием… и до боли знакомые.

Карие. Его глаза. Только на сорок лет моложе.

Он медленно, будто боясь спугнуть, поднес руку к лицу. Пальцы были длинными, гибкими, без знакомых шрамов и пигментных пятен. Кожа – натянутой и упругой. Он дотронулся до щеки, до виска. Ни морщин, ни седины.

Это не моё тело.

Мысль была не панической, а констатирующей, леденящей душу. Он сказал это вслух, просто чтобы услышать голос.

– Это не мое тело.

Голос был чужим. Более высоким, чистым, без привычной хрипотцы и груза прожитых лет. Но в интонации, в этой плоской, лишенной истерики констатации, угадывался он. Бландинг. Сорок шесть лет, кареглазый русский, который должен был быть мертв.

Адреналин, старый друг и враг, ударил в кровь. Тошнота отступила, сознание прояснилось, заставив тело подчиниться. Он перекатился на бок, с силой оттолкнулся и сел, скрипя зубами от боли в ребрах. Новое тело слушалось непривычно легко, отзывалось с молниеносной скоростью, которой не было даже в его лучшие годы. Оно было сильным. Чужим и сильным.

Он снова посмотрел в обломок-зеркало. Парень с его глазами смотрел на него в ответ.

Ладно, – холодный, аналитический отдел его разума взял верх. Ситуация ясна. Катастрофа. Не моё тело. Местность неизвестна, враждебна. Причины неизвестны. Задачи стандартны: выжить, сориентироваться, найти ресурсы.

Он начал с инвентаря. Карманов на грязной, похожей на рабочую комбинезоне одежде не было. Ни документов, ни оружия. Ничего. Полный ноль.

Его пальцы наткнулись на холодный металлический обломок рядом с бедром. Осколок какой-то панели управления с острым, изломанным краем. Хлипкое оружие, но лучше, чем ничего. Он сжал его в руке, привычным жестом оценив вес и баланс.

И в этот момент из-за груды обломков донесся скрежет.

Не механический. Живой, слизкий, сопровождаемый низким, хищным рычанием. Звук, от которого по спине пробежали мурашки чисто животного, древнего страха.

Бландинг медленно, очень медленно повернул голову в сторону звука.

Из тени между двумя исковерканными балками выползало нечто. Размером с крупную собаку, но на собаку оно было не похоже. Тело, покрытое хитиновыми пластинами цвета застывшей крови, шесть лап с цепкими когтями, скребущими по металлу. Длинный, сегментированный хвост с жалом на конце, извивающийся в воздухе. И пасть. Безглазая, круглая, усеянная рядами вращающихся, игольчатых зубов.

Оно «смотрело» на него, поводя в его сторону своей слепой головой. Оно чувствовало его. Чувствовало мясо.

Бландинг замер, сжимая в потной ладони металлический осколок. Его старый, опытный разум молниеносно проанализировал угрозу.

Броня. Много конечностей. Маневренность. Слепое, полагается на другие чувства. Слабое место?

Существо издало новый звук – щелкающий треск, и из его пасти брызнула струя едкой слюны. Капля упала на металл рядом с ним, с шипением прожегши его насквозь.

Очевидно, пасть – не слабое место. Атаковать на входе бессмысленно.

Адреналин заставил время замедлиться. Он видел, как тварь напрягает мускулы задних лап, готовясь к прыжку. Он видел каждый ее шип, каждый сегмент ее отвратительного тела.

И тогда он увидел нечто другое.

Внутри существа, в его центре, пульсировал маленький, яркий сгусток света. Он был невидим глазу, но Бландинг чувствовал его – как слепой чувствует тепло. Это был поток, струя чистой, нестабильной энергии, бьющаяся, как сердце.

Это знание пришло не извне. Оно было внутри него, инстинктивное, как умение дышать. Он знал, что если перерезать этот поток…

Не было времени на раздумья. Тварь прыгнула.

Бландинг не стал уворачиваться. Его новое, послушное тело среагировало само, сделав резкий выпад навстречу. Он не целился в броню или в пасть. Он проигнорировал то, что видели его глаза, и доверился тому, что чувствовал его дух.

Он вонзил заостренный обломок не в плоть, а в тот самый, невидимый поток энергии.

Это не был удар. Это было… разрезание.

Раздался оглушительный, сухой хлопок. Яркая вспышка ослепила его. Взрывная волна отшвырнула его на несколько метров назад, он больно ударился спиной о стену.

Когда пятна перед глазами рассеялись, он увидел лишь черный, обугленный след на полу и несколько тлеющих кусков хитина. От твари не осталось ничего.

Он сидел, прислонившись к стене, и смотрел на дрожащую руку. Руку, которая только что сделала нечто невозможное. В ушах стояла оглушительная тишина, нарушаемая лишь мерцающим гулом и бешеным стуком его молодого, сильного сердца.

Он был жив. Он был в теле незнакомца. И он только что убил монстра силой мысли и куском металлолома.

Бландинг медленно поднял голову, оглядывая мрачные, ржавые своды своего нового дома.

– Что за черт… – прошептал он чужим голосом. – … здесь творится?

И где-то в глубине его сознания, в том месте, где когда-то оставило свое клеймо падение сквозь Раной, что-то тихо отозвалось.

ГЛАВА 2: Первый контакт

Тишина после взрыва оказалась оглушительной. В ушах звенело, а в ноздрях стоял едкий запах гари и озонированной плоти. Бландинг не двигался, прислонившись к холодной металлической стене, и заставлял себя дышать ровно и глубоко. Протокол. Всегда следовать протоколу.

Шаг четвертый: После боя. Провести ревизию. Угрозы ликвидированы? Появились ли новые? Состояние оружия, ресурсов.

Оружие… Он разжал пальцы. Заостренный обломок, который он держал, теперь был оплавленным и бесформенным куском шлака. Он выбросил его. Оружия не было. Снова.

Новых угроз не последовало. Только мерцающий свет и настойчивый, низкочастотный гул, исходящий отовсюду.

Он перевел взгляд на черный след на полу. Что я сделал? Мысль была холодной, отстраненной. Он не чувствовал ни страха, ни торжества. Лишь острую необходимость понять механизм. Понять – значит контролировать.

Он снова сосредоточился, пытаясь воспроизвести то самое ощущение. И… получилось. Тела твари уже не было, но в воздухе еще висели остаточные следы энергии – слабые, потухающие искры, невидимые глазу, но ощутимые чем-то внутри него. Как радиация, которую видят лишь счетчики Гейгера. Его разум был этим счетчиком.

Он поднялся на ноги, игнорируя протестующие мышцы. Ребра ныли, но острой боли не было. «Ушиб, не перелом», – констатировал он с облегчением. Новое тело было выносливым.

Теперь нужно было выбираться из этого металлического гроба. Он осмотрел место падения. Спасательная капсула была полностью разрушена. Ни пищи, ни воды, ни аптечки. Сплошной хлам. Его взгляд упал на разорванный корпус. На обломке, крупнее других, виднелась полустертая маркировка: «ZG-47. Сектор 6. Аварийный протокол.»

*ZG-47.* Он запомнил. Первая зацепка.

Единственным путем наружу был широкий арочный проем, ведущий в темный туннель. Оттуда и приползла тварь. Идти туда было безумием. Оставаться здесь – медленным самоубийством.

– Выбора нет, – тихо произнес он, привыкая к звуку чужого голоса. Фраза прозвучала как приговор, но и как освобождение. Все просто. Или выживешь, или нет. Никаких полутонов.

Он шагнул в туннель.

Оказавшись внутри, он снова почувствовал это – слабые, пульсирующие точки энергии вдалеке. Не такие яркие, как у скорпиона. Приглушенные, рассеянные. Другие формы жизни? Или что-то иное? Он двигался наощупь, буквально следуя за этим «эфирным» следом, как пес идущий по запаху. Его зрение в полумраке почти ничего не улавливало – лишь ржавые стены, груды непонятного хлама и лужи какой-то темной жидкости.

Внезапно он замер. Впереди, за поворотом, послышалось шуршание. Не одно. Несколько.

Он прижался к стене, стараясь дышать беззвучно. Его сердцебиение снова участилось, но разум оставался ледяным. Несколько целей. Оценить, обойти или устранить.

Но твари уже учуяли его. Из-за поворта выползли еще три скорпиона. Они двигались быстрее первой, их слепые головы поводили из стороны в сторону, безошибочно определяя его позицию.

Первый выплюнул струю кислоты. Бландинг отпрыгнул, едкая жидкость с шипением разбрызгалась по стене позади него. Второй и третий ринулись в атаку.

Мысль о бегстве мелькнула и была отвергнута. Бежать – значит подставить спину. Значит умирать.

Он снова сосредоточился на потоках энергии внутри них. Три ярких, нестабильных сердца, бешено пульсирующих. В прошлый раз он действовал инстинктивно. Теперь нужно было управлять.

Он выбрал ближайшего. Вместо того, чтобы бросаться с голыми руками, он просто… представил, как сжимает этот поток внутри твари. Не металлом, а силой воли.

В его голове что-то щелкнуло. Воздух сгустился. Он почувствовал колоссальное сопротивление, будто пытался сжать стальную пружину. Боль ударила в виски, как от молотка. Но он не отпустил.

Пульсирующее «сердце» скорпиона сжалось, дрогнуло и – бах! – взорвалось с тем же оглушительным хлопком. Второй ошметок хитина разметало по туннелю.

Оставшиеся два существа замерли в нерешительности. Их слепые инстинкты не понимали, что происходит. Они чувствовали мясо, но мясо внезапно стало смертоносным.

Бландинг, стиснув зубы от боли, перевел «взгляд» на второго. Он был уже слабее. Голова раскалывалась. Он понял – это не дар. Это инструмент, использующий его собственную психику как топливо. И топливо это было не бесконечным.

Второй скорпион рванулся к нему. Бландинг не стал сжимать поток. Он резко, мысленным усилием, дернул его в сторону.

Энергетическое ядро твари сместилось, нарушив внутренний баланс. Существо завизжало, его движения стали судорожными, неуклюжими. Оно начало биться в конвульсиях, царапая когтями собственное тело.

Третий, самый осторожный, попятился назад, издавая трещащие звуки. Бландинг, собрав остатки сил, просто послал в его сторону волну… чего-то. Не сжатия, а грубого, импульсного толчка. Его не хватило бы для взрыва, но тварь, получив этот эфирный удар, отлетела в сторону и, перевернувшись, затихла, ее внутренний свет померк.

Тишина.

Бландинг стоял, опираясь о стену, его колени подкашивались. Из носа текла кровь. Голова была одной сплошной раскаленной болью. Он глубоко, прерывисто дышал, глотая воздух, пахнущий смертью и озоном.

Он посмотрел на три трупа. Первый – разорван. Второй – изувечен собственными когтями. Третий – казалось, просто умер от разрыва чего-то внутри.

Три разных подхода. Три разных результата.

Он медленно выпрямился, смахнул кровь с губ тыльной стороной ладони. Шок от содеянного уступал место холодному, методичному анализу.

– Инструмент, – прошептал он. – Не магия. Физика. Просто… другая.

Он не колдовал. Он был дирижером. А эти твари и весь этот мир – его оркестром. Пока что очень плохо настроенным и играющим похоронный марш.

Нужно было идти дальше. Останавливаться – значит умирать. Он сделал шаг, потом другой, forcing his young, battered body to obey. Он шел по туннелю, оставляя за собой следы из хитина и собственной крови, чувствуя, как в нем рождается нечто новое. Не просто выживший. Контролер.

И где-то в глубине, в том месте, что было помечено Раной, что-то слабо и одобрительно отозвалось.

ГЛАВА 3: Рудник отчаяния

Туннель шел наверх, извиваясь и местами обрушиваясь. Бландинг двигался медленно, экономя силы. Каждый шорох заставлял его замирать, настраиваясь на эфирный фон, но новых скорпионов не появлялось. Лишь изредка он чувствовал слабые, пугливые искорки жизни где-то в стенах – вероятно, местные аналоги крыс или насекомых.

Головная боль постепенно отступала, оставляя после себя тяжелую, свинцовую усталость. Носовое кровотечение удалось остановить, прижав к переносице комок мокрой от конденсата тряпки, найденной в груде хлама. Новое тело восстанавливалось с пугающей скоростью, но психическая истощенность никуда не девалась. «Лимит есть. Нужно считать “выстрелы”», – мысленно отметил он.

Свет в конце туннеля оказался не метафорой. Впереди виднелось тусклое, желтоватое сияние. Он ускорил шаг, преодолевая последние метры, и выбрался из железных недр на поверхность.

И застыл.

Его взору открылся пейзаж, достойный кисти безумного богов. Огромный купол, простиравшийся на многие километры, был покрыт ржавчиной и усеян приземистыми, обветшалыми постройками, похожими на гигантские грибы. Воздух был густым, с запахом серы и металлической пыли. А в «небе», вернее, на внутренней поверхности купола, горели два искусственных светила – большое, тускло-оранжевое, и малое, мертвенно-белое. Они отбрасывали длинные, искаженные тени, создавая ощущение вечных сумерек.

Искусственная биосфера. Скалистый спутник. Рукотворный мир, – пронеслось в голове Бландинга с леденящей ясностью. Он был не на планете. Он был в гигантской, умирающей консервной банке, затерянной в космосе.

Его аналитический ум начал обрабатывать данные. Следы эрозии на металле – атмосфера агрессивна. Скудные, чахлые заросли лишайника у оснований построек – биомасса минимальна. Вдалеке, у горизонта купола, виднелись громадные, безжизненные конструкции буровых вышек. Шахты.

Он стоял на окраине того, что можно было назвать поселком. Дома, если их можно так назвать, были сварены из обломков кораблей, старых контейнеров и ржавых листов. Повсюду валялся хлам. Ни деревьев, ни травы. Только грязь, ржавчина и уныние, прошитое мерцающим светом двух солнц.

И тут он его увидел. Примерно в ста метрах от себя, у груды металлолома, сидел человек. Пожилой, сгорбленный, в промасленном комбинезоне. Он что-то ковырял кочергой в небольшом костерке, от которого шел едкий дым.

Бландинг оценил ситуацию. Один старик. Открытое пространство. Угроза минимальна. Контакт необходим. Он медленно, стараясь не делать резких движений, двинулся в его сторону.

Старик заметил его, едва он прошел полпути. Он не вскочил и не побежал. Он лишь перестал ковырять в костре и устало, без интереса посмотрел на приближающегося незнакомца. В его руке кочерга лежала чуть увереннее.

– Ну, здрасьте, – сиплым, прокуренным голосом произнес старик, когда Бландинг подошел на расстояние десяти шагов. – Новенький, да? Морда незнакомая.

Бландинг остановился, соблюдая дистанцию. Он внимательно смотрел на старика, изучая его. Усталые, прозрачные глаза, испещренное морщинами и грязью лицо. Оружия, кроме кочерги, не видно.

– Можно так сказать, – нейтрально ответил Бландинг, стараясь, чтобы его чужой голос звучал спокойно. – Не подскажете, где я?

Старик фыркнул, и из его горла вырвался звук, похожий на треск ломающегося сучка.

– А где ты бы хотел быть? В райском саду? – он мотнул головой в сторону буровых вышек. – ZG-47. «Зов Бездны», как его пафосно корпораты величали. А по-нашему – «Рудник». Или «Дыра». Как больше нравится.

ZG-47. Маркировка с капсулы. Значит, он не ошибся.

– Что здесь делают? – спросил Бландинг.

– Что делают? – старик снова фыркнул. – Живут. То есть, медленно дохнут. Ищут кристаллы. Эфирные. Кто на свободу, кто на паек. Ты, я смотрю, с капсулы? Работорговцы кинули? Обычное их дело – сбрасывать брак или строптивых где попало.

Работорговцы. Брак. Строптивые. Информация укладывалась в мрачную, но логичную картину.

– Скажите, кто здесь главный? – сменил тему Бландинг.

– Главный? – старик усмехнулся, показывая редкие желтые зубы. – Закон тут один – силовой блок «Гефест». Имперские ребята с здоровенными стволами. Сидят на своем терминале, смотрят, чтобы руда шла. А так… – он махнул кочергой в сторону поселка, – власть у того, у кого патронов больше. Или кредитов. Или блата у приезжих торгашей. А у тебя чего много, новенький?

Бландинг посмотрел на свои пустые руки.

– Пока ничего.

– Ну, так и сдохнешь, – беззлобно констатировал старик. – Если «Гефест» не приберет тебя к рукам в рабы. Или скорпы в шахтах не сожрут. Слышал, внизу опять шевеление.

Скорпы. Видимо, те самые твари.

– Спасибо за информацию, – кивнул Бландинг. Он получил все, что мог на данном этапе. Название, основную угрозу, правила игры.

– Не за что, – старик снова принялся ковырять в костре. – Спросил бы еще, как отсюда выбраться, но такой глупый ты не выглядишь. Отсюда не выбираются. Сюда только попадают.

Бландинг кивнул и, развернувшись, пошел прочь, в сторону поселка. Слова старика висели в его ушах тяжелым грузом. «Зов Бездны». «Дыра». «Сюда только попадают».

Он осознал масштаб катастрофы. Он не просто сменил тело. Он оказался на дне галактической помойки, в месте, откуда нет пути назад. Месте, где выживают только самые жестокие, хитрые или удачливые.

Он посмотрел на свои молодые, сильные руки. Затем – на ржавые, уродливые постройки и на мертвенное небо с двумя солнцами.

«Нет, старик, – подумал он с ледяной, ничем не подкрепленной уверенностью. – Отсюда выбираются. Просто еще никто не смог».

Его следующей задачей было найти воду и пищу. А после – понять, как эта «дыра» может работать на него.

ГЛАВА 4: Шепот в тишине

Поселок встретил его гнетущим равнодушием. Никто не обращал на него внимания. Оборванные, угрюмые фигуры спешили по своим делам, не поднимая глаз. Дети, больше похожие на маленьких стариков, сновали под ногами, собирая какой-то металлический лом. Воздух был насыщен запахом немытых тел, перегоревшего машинного масла и отчаяния.

Бландинг двигался медленно, впитывая детали. Он видел забитые наглухо ставнями лавчонки, у входа в которые стояли вооруженные самодельными дробовиками бритоголовые громилы. Слышал обрывки разговоров на ломаном галактическом – о «жиле», о «проклятом Гефесте», о долгах и просрочках.

Черный рынок. Беззаконие. Нищета. Картина складывалась законченная и безрадостная.

Его цели были просты: вода, еда, информация. Но для этого нужны были деньги или товар. У него не было ни того, ни другого. Попытка предложить свою помощь по починке сломанного генератора у одной из лавок была встречена хохотом и угрозой «убраться, пока не вмазали».

Он стоял на ржавой площади, чувствуя, как голод и жажда из неприятного фона начинают превращаться в острую проблему. Новое тело требовало топлива. Аналитический ум лихорадочно перебирал варианты. Воровать? Слишком рискованно в незнакомой среде. Наняться на какую-то грязную работу? Требовалось время, которого, возможно, не было.

И тогда он снова почувствовал это. Не голод и не жажду. Тот самый зов. Слабую, но настойчивую рябь в эфире, исходящую не сверху, а из-под земли. Из шахт.

Он закрыл глаза, позволив ощущению вести себя. Это было похоже на едва уловимый магнитный импульс, указывающий направление. Тот же источник, что вел его в туннеле к скорпионам, но на сей раз без злобного оттенка. Скорее… притягательный. Манящий.

«Идти в шахты без оружия, света и опыта – самоубийство», – констатировала логика.

«Оставаться здесь – медленная смерть», – отвечал инстинкт.

Выбор, как и раньше, был иллюзией.

Он нашел один из многочисленных спусков в «Глубину» – огромный, похожий на пасть черного зверя проем в скале, обрамленный ржавыми рельсами. Оттуда тянуло сыростью и запахом окисленного металла. Пара старателей с фонарями на касках и старыми импульсными винтовками бросили на него короткий, оценивающий взгляд и, не сказав ни слова, скрылись в темноте.

Бландинг шагнул внутрь.

Тусклый свет с поверхности быстро исчез, сменившись почти абсолютной тьмой. Лишь редкие, мигающие аварийные лампы кое-где отмечали путь. Он шел, прислушиваясь к эфирному зову и стараясь не шуметь. Его новые, молодые глаза постепенно адаптировались к полумраку, выхватывая из тьмы очертания громадных механизмов, вагонеток, застывших на рельсах, и груды пустой породы.

Воздух становился тяжелее, пахло пылью и чем-то едким – остаточной эфирной радиацией, как предположил Бландинг. Он чувствовал ее кожей – легкое, покалывающее ощущение.

И снова – точки жизни. Мелкие, трусливые. И крупные, медлительные, прячущиеся в боковых туннелях. Он обходил их, стараясь не привлекать внимания. Его цель была впереди.

Рябь усиливалась, превращаясь в почти слышимый гул. Он свернул в узкий, малоисхоженный проход, почти полностью заваленный камнями. Казалось, это тупик. Но зов был сильнее всего здесь.

Бландинг остановился перед грудой обломков. Это был не простой завал. Камни и металл выглядели так, будто их с силой вбросило сюда взрывной волной. И за ними… он чувствовал пустоту. И нечто иное.

Архитектура была нечеловеческой. Стены состояли из ячеек, напоминающих гигантские пчелиные соты, но сделанные из темного, отполированного до зеркального блеска металла, холодного на ощупь. Света не было, но сами стены испускали мягкое, фосфоресцирующее свечение, окрашивая все в синевато-зеленые тона. Воздух был неподвижным и стерильным, как в гробнице.

Это были обломки корабля. Но не того, чьи осколки валялись наверху. Это было нечто древнее, иное. Те самые «Обломки "Кроноса"», о которых, если верить старику, все боялись даже думать.

Бландинг осторожно шагнул внутрь. Его шаги отдавались гулким эхом в абсолютной тишине. Он шел по коридору, чувствуя, как эфирный гул становится почти физическим давлением. Он вел его. В самое сердце.

И тогда он увидел его. В центре просторного зала, больше похожего на храм, на массивном постаменте лежал шар. Примерно с футбольный мяч, он был сделан из того же темного металла, что и стены, но его поверхность не была статичной. Она медленно переливалась, как жидкий ртутный металл, и сквозь нее проступали мерцающие узоры, напоминающие нейронные сети или галактические скопления.

Он стоял и смотрел на него, чувствуя, как его собственная, помеченная Раной сущность, отзывается на зов артефакта. Это была не угроза. Это было… узнавание.

Он медленно, почти против своей воли, протянул руку.

В тот момент, когда его пальцы должны были коснуться холодной поверхности, шар… взорвался. Но не огнем и осколками. Он взорвался движением. Мерцающая металлическая жидкость рванулась к его руке, обвила ее, и прежде чем он успел отпрянуть, жидкий металл впился в его кожу, как вода в песок. Не через рану, а сквозь поры, растворяясь в нем.

Паника, дикая, животная, захлестнула его. Он пытался стряхнуть его, оторвать, но было поздно. Холод пополз вверх по руке, к плечу, к груди, заполняя его изнутри. Он почувствовал, как что-то чужеродное растекается по его венам, достигает позвоночника, устремляется к мозгу.

Он боролся. Бесполезно. Его тело сковывали судороги. Сознание затягивало в черную, бездонную воронку.

Последнее, что он увидел перед тем, как тьма поглотила его, – это то, как его собственная рука, уже не совсем его, медленно опускается на холодный пол древнего корабля.

ГЛАВА 5: Симбиоз

Сознание возвращалось обрывками. Ощущение падения в ледяную воду. Вспышки белого шума перед глазами. Давление в висках, словно его череп пытались раскатать в тонкий лист.

Он лежал на холодном полу. Тело было чужим, тяжелым, не слушающимся. Он попытался пошевелить пальцами – и с облегчением почувствовал знакомый отклик. Но что-то было не так. Ощущения были… усиленными. Он чувствовал мельчайшие неровности пола сквозь ткань комбинезона, слышшал тихий, едва уловимый гул станции, исходящий не извне, а передающийся через вибрацию металла. И он по-прежнему чувствовал эфирные потоки, но теперь они виделись ему не точками, а сложной, pulsating паутиной, опутывающей все вокруг.

И тогда в его голове, ясно и четко, прозвучал голос. В нем не было ни тембра, ни эмоций. Это был чистый информационный сигнал, похожий на синтезаторную речь, но с бесконечной, древней глубиной.

«Таксономический идентификатор: Гомо Сапиенс. Подвид: Модифицированный. Носитель не соответствует шаблону.»

Бландинг замер, мысленно напрягаясь. Галлюцинация? Повреждение мозга?

«Сканирование завершено. Биосигнатура… аномальна. Присутствуют метки внесистемного воздействия. Происхождение: не определено. Угроза: не оценена.»

«Кто… что ты?» – мысленно, беззвучно спросил он, заставляя свой разум сформулировать вопрос.

«Я – К-Тах. Когнитивный модуль исследовательского судна "Кронос" цивилизации Древних. Состояние: катастрофическое. Функциональность: 0.73% от номинала.»

Древние. Корабль "Кронос". Все это било по сознанию с силой физического удара. Старик говорил правду. И он сейчас лежал в обломках этого корабля, а в его голове говорил его… компьютер?

«Протокол принудительной ассимиляции отменен. Основание: аномальная биосигнатура носителя блокирует стандартные процедуры подчинения.»

«Ассимиляции?» – мысль Бландинга была острой, как лезвие. «Ты пытался меня уничтожить?»

«Корректировка: не уничтожить. Интегрировать. Носитель должен был стать топливом и сырьем для восстановления базы. Ваша природа сделала это невозможным. Вы… несовместимы с системой на фундаментальном уровне.»

Бландинг медленно сел, опираясь спиной о холодную стену. Голова кружилась, но ясность мысли возвращалась. Он был не топливом. Он был ошибкой в программе. И это, возможно, спасло ему жизнь.

«И что теперь? Ты покинешь мое тело?»

«Отрицание. Интеграция на субклеточном уровне завершена. Попытка отделения приведет к терминальному коллапсу биологической формы носителя и окончательной деградации моей матрицы.»

Великолепно. Они были прикованы друг к другу, как два скелета в одном гробу.

«Значит, мы обречены?» – в его ментальном «голосе» прозвучала ледяная ирония.

«Вывод неверный. Активирован протокол вынужденного симбиоза. Цель: совместное выживание. Вы предоставляете биологическую основу и мобильность. Я предоставляю знания, технологии и интерфейс для взаимодействия с эфиром. Это оптимальное решение.»

Симбиоз. Не раб и хозяин. А партнеры. Насильственные, отчаянные, но партнеры. Аналитический ум Бландинга начал работать, отбрасывая панику и оценивая ситуацию. Врага нельзя уничтожить? Значит, его нужно использовать.

«Объясни, что значит "аномальная биосигнатура". Почему я могу чувствовать эфир? Почему я могу… управлять им?»

«Ваша квантовая подпись имеет следы прохождения через зону экстремальной парадоксальности. Вы были отмечены "Раной". Это делает вас внешним наблюдателем по отношению к локальным законам физики. Вы не подчиняетесь им. Вы… вносите коррективы. Объяснение на доступном вам уровне невозможно.»

Рана. Это слово отозвалось в нем смутным, забытым ощущением безумного падения, вселенского хаоса. Так вот в чем дело. Он был не магом. Он был багом в реальности. Чит-кодом.

«Хорошо, К-Тах, – мысленно сказал он, и в его тоне появилась твердость. – Протокол симбиоза активирован. Начнем с главного. Где мы можем найти воду, еду и безопасное укрытие?»

В его сознании, без какого-либо запроса, возникла трехмерная карта окружающих туннелей. Она была невероятно детальной. Он видел себя как светящуюся точку, видел эфирные потоки, видел слабые, пульсирующие точки, помеченные как «фауна, класс: скорпионоид», и одну, более яркую, в паре сотен метров – «источник H2O, конденсат».

«Наиболее близкий источник пресной воды отмечен на вашей карте. Угроз на пути минимальны. Рекомендую двигаться.»

Бландинг встал, все еще чувствуя легкое головокружение, но уже с совершенно новым ощущением. Он был не просто человеком в чужом теле. Он был носителем. Симбионтом.

Он сделал шаг, и карта в его голове плавно сместилась. Он был больше не слеп.

«К-Тах, – мысленно спросил он на ходу. – Что случилось с "Кроносом"?»

«Данные фрагментарны. Запись последнего журнала: "Столкновение с неизвестным. Падение. Эфирный шторм…". Далее – повреждено.»

Неизвестное. Падение. Эфирный шторм. Загадка на загадке.

Но сейчас это было неважно. Важно было то, что у него в голове теперь был личный стратег, навигатор и энциклопедия. И вместе они были гораздо опаснее, чем по отдельности.

Он шел по туннелю, и его губы тронула чужая улыбка. Первый луч надежды в этом аду пробивался сквозь ржавые своды.

ГЛАВА 6: Интерфейс реальности

Вода оказалась скопившимся в естественной каменной чаше конденсатом, стекавшим по стенам туннеля. На вкус – металл и пыль, но это была жизнь. Бландинг напился, с наслаждением чувствуя, как влага утоляет огонь в горле. Следующей целью стала еда. Карта, проецируемая К-Тах, отметила несколько мест, где обитали те самые «эфирные крысы» – мелкие твари, чья энергетическая сигнатура была слабой и трусливой.

Охота была недолгой. Он не стал тратить силы на взрыв. Вместо этого, следуя холодному, безэмоциональному руководству К-Таха, он просто… перенаправил энергию внутри одного из существ. Небольшой, точечный сдвиг, заставивший нервный узел животного замкнуть. Тварь свалилась замертво без единого звука.

«Эффективно», – констатировал он, поднимая еще теплый труп.

«Энергозатраты минимальны. Эфирный след практически отсутствует. Оптимальная тактика для охоты на биоту низкого уровня.»

Разведя в укромном боковом туннеле небольшой костер из обломков изоляции (К-Тах предостерог о токсичности дыма, но выбора не было), он зажарил добычу. Мясо оказалось жестким и отдавало горечью, но было белком. Он ел медленно, заставляя себя жевать, пока его молодое тело не сигнализировало о насыщении.

С едой и водой ситуация была временно решена. Теперь настало время для долгих переговоров.

«Итак, К-Тах, – мысленно начал он, сидя у тлеющего огонька. – Протокол симбиоза. Давай определим правила. Ты – база знаний и система навигации. Я – мобильность и принятие решений. Ты предлагаешь, я – исполняю. Вмешательство в мои действия без моего запроса недопустимо. Ясно?»

В его сознании на мгновение воцарилась пауза, будто древний ИИ обрабатывал это прямое указание.

«Подтверждаю. Ваша биологическая основа является приоритетным активом. Прямое вмешательство будет осуществляться только в случае непосредственной угрозы ее целостности. Однако, для повышения эффективности выживания, я буду предоставлять тактические рекомендации в режиме реального времени.»

«Принимается, – кивнул Бландинг. – Теперь объясни, что значит "интерфейс для взаимодействия с эфиром". И что такое этот эфир? Я читал теории, но здесь… здесь это нечто иное.»

«Ваше предположение верно. Эфир в этой реальности – не гипотетическая среда. Это фундаментальное поле, подложка пространства-времени, несущая в себе информацию и энергию. Все технологичное оборудование, которое вы видите, работает на принципах контроля над эфиром. "Магия", которую практикуют некоторые биологические виды, – это интуитивное или генетически заложенное умение резонировать с этим полем.»

В его сознании возникли сложные, многослойные схемы, похожие на квантовые карты. Он видел, как корабли пронзают пространство, не двигаясь в нем, а сдвигая саму эфирную ткань. Видел, как оружие черпает мощность не из реакторов, а из самого вакуума.

«Вы, в силу своей аномалии, не являетесь генератором эфира. Вы – Контролер. Вы не создаете энергию, вы управляете уже существующей. Вы – дирижер в оркестре, который уже играет. Ваша задача – заставить его играть так, как хотите вы.»

«Дирижер… – Бландинг смотрел на свои руки. – А что я могу контролировать?»

«Теоретически – все, что имеет эфирную подпись. На практике – все, к чему вы можете "прикоснуться" своим сознанием. Чем сложнее система, тем больше усилий требуется. Простейшие организмы, примитивная техника, энергетические потоки в атмосфере… Продвинутые корабли, высокоуровневые формы жизни, защищенные артефакты – потребуют колоссальной тренировки и, возможно, внешних усилителей.»

«Усилителей?»

«Импланты. Технологии Древних. То, что осталось от "Кроноса". Ваше тело биологично и хрупко. Нервная система слишком медленна для тонкого контроля. Чтобы раскрыть ваш потенциал, требуется апгрейд.»

Слово «апгрейд» прозвучало из уст древнего ИИ дико, но суть была ясна.

«И где мы найдем эти… импланты?»

«Сканирование обломков "Кроноса" выявило несколько неповрежденных хранилищ. Ближайшее находится в трехстах метрах отсюда, через зону нестабильности. Риск оцениваю как умеренный.»

«Нестабильность?»

«Остаточные эфирные аномалии после падения. Разрывы реальности низкого уровня. Они могут быть опасны для обычного организма. Для вас… могут представлять интерес.»

Бландинг встал, раздавив ногой тлеющие угли. Голод и жажда были удовлетворены. Появился план. Появилась цель.

«Веди,» – мысленно приказал он.

Ощущение было странным. Он не просто шел по туннелю. Он шел, видя мир через призму двух сознаний. Его собственный взгляд фиксировал ржавчину и мрак. «Взгляд» К-Таха накладывал поверх этого голографическую сетку, отмечая структурную целостность стен, температурные аномалии и те самые «разрывы реальности» – мерцающие, похожие на дрожащий воздух участки, где эфир вел себя непредсказуемо.

Один такой разрыв перекрывал путь. Он выглядел как вертикальное зеркало, искажающее отражение.

«Проход через аномалию не рекомендуется. Эфирный фон хаотичен.»

«А можно ли его… стабилизировать?» – спросил Бландинг, чувствуя зудящее любопытство.

«Теоретически, да. Как Контролер, вы можете попытаться внести порядок в хаос. Практических данных нет.»

Бландинг подошел ближе. Он протянул руку, но не физическую, а своим сознанием. Он почувствовал это – дикий, рвущийся на части вихрь энергии. Это было похоже на попытку ухватить руками торнадо.

Он не стал его останавливать. Вместо этого он сделал то, что делал всегда в хаотичных ситуациях – попытался найти в нем шаблон, ритм. И он его нашел. Не порядок, но цикл. Вихрь был не сплошным хаосом, а чередой быстрых, повторяющихся фаз.

И он просто… подстроился. Внес крошечную коррективу в одну из фаз, усилил ее всего на миллиджоуль.

Разрыв реальности сжался, дрогнул и с резким хлопком схлопнулся, оставив после себя лишь запах озона и чистое, неповрежденное пространство.

Бландинг стоял, тяжело дыша. Это было тоньше, чем взорвать скорпиона. И сложнее. Но он это сделал.

«Эффективность: 98%. Энергозатраты: низкие. Вы – быстрый ученик, носитель.»

«Не ученик, К-Тах, – мысленно ответил Бландинг, делая шаг вперед. – Я – практик. Продолжаем.»

Он чувствовал, как границы его возможностей начинают раздвигаться. Из беспомощного попаданца он превращался в нечто иное. В переменную, которую этот мир еще не научился учитывать в своих уравнениях.

ГЛАВА 7: Первая модификация

Хранилище оказалось не дверью, которое нужно было взламывать, а частью стены, которая, по команде К-Таха, просто растворилась, превратившись в подобие жидкого металла и отступив в стороны. Внутри было тесно и темно, но мягкое свечение, исходящее от самого Бландинга – побочный эффект симбиоза, как пояснил К-Тах, – выхватывало из мрака контуры ящиков странной, обтекаемой формы.

«Слева. Контейнер с маркировкой «Нейро-Интерфейс. Уровень доступа: Начальный».

Бландинг подошел к указанному ящику. Прикосновения к его поверхности не потребовалось – она так же бесшумно исчезла, открыв взгляду несколько десятков продолговатых капсул из того же темного металла, что и стены. Они лежали в гнездах, похожие на коконы или семена неведомого растения.

«И что, просто взять и вставить?» – мысленный вопрос прозвучал с оттенком скепсиса. Он представлял себе что-то вроде хирургической операции, пусть и примитивной.

«Отрицание. Технология Древних основана на управляемом фазовом переходе и симбиозе на наноуровне. Возьмите капсулу. Контакт с кожей запустит процесс ассимиляции. Предупреждение: процесс будет болезненным. Ваша нервная система подвергнется кардинальной перестройке.»

Бландинг взял одну из капсул. Она была на удивление теплой и тяжелой для своего размера. Он сглотнул. Сорок шесть лет жизни научили его, что ничего стоящего не дается легко. Боль была просто валютой, на которую покупалось превосходство.

Он прижал капсулу к внутренней стороне предплечья, туда, где кожа была тоньше.

Сначала было лишь легкое жжение, как от прикосновения к сухому льду. Потом металл капсулы поплыл. Он не таял, а буквально переходил в иное агрегатное состояние, просачиваясь сквозь кожу миллиардами микроскопических частиц. Боль пришла сразу за этим – острая, жгучая, будто ему в вену влили расплавленный свинец. Он закусил губу до крови, чтобы не закричать, и прислонился к стене, чувствуя, как огненная река поднимается по руке к плечу, к шее… к голове.

Зрение помутнело. В ушах зазвенело. Он почувствовал, как что-то чужеродное и живое вплетается в его нервные пути, обволакивает позвонки, достигает мозга. Это было в тысячу раз болезненнее, чем первое слияние с К-Тах. Тогда это было поглощением. Сейчас – переделкой.

В его сознании вспыхнули безумные, калейдоскопические образы. Он видел схемы звездных систем, формулы уравнений эфира, чертежи машин, принципов которых не мог понять. Это был не голос К-Таха, а прямой впрыск информации в синапсы.

«Стабилизация нервной активности. Пытаюсь сгладить пики. Держитесь, носитель.»

Голос ИИ прозвучал приглушенно, словно из-за толстого стекла. Бландинг уже не стоял, а лежал на полу, скрючившись калачиком, бьющийся в тихой судороге. Ему казалось, что его череп вот-вот треснет.

И вдруг… все прекратилось.

Боль отступила так же резко, как и началась, оставив после себя странную, звенящую пустоту. Он лежал, тяжело дыша, чувствуя, как пот ручьями стекает с него на холодный пол. Но это было не главное.

Главное было в его восприятии.

Он открыл глаза – и мир взорвался.

Он не просто видел. Он воспринимал. Каждый крошечный эфирный поток, каждую вибрацию, каждое электромагнитное поле. Стена перед ним была не просто стеной – она была картой напряжений, температурных градиентов и слабых энергетических следов. Он мог, просто захотев, «увидеть» ее внутреннюю структуру. Он слышал не просто гул станции, а его составляющие – работу дизельного генератора за километр, вибрацию вентиляторов, даже слабые импульсы аварийных маячков.

Это было одновременно и ошеломляюще, и ужасно. Информационная перегрузка.

«Интерфейс активирован. Начинаю фильтрацию входящих данных. Вы должны научиться управлять этим, как научились управлять телом.»

Бландинг медленно сел. Голова кружилась, но уже по-другому. Он сконцентрировался, пытаясь «отодвинуть» лишнее. Сначала ничего не получалось, но постепенно, как по волшебству, бóльшая часть информационного шума отступила, оставив лишь то, что он счел важным: карту местности, эфирные аномалии и биологические сигнатуры.

Он посмотрел на свою руку. Сквозь кожу он видел призрачные контуры импланта, вплетенного в нервные узлы, и тонкую, похожую на паутину сеть, ведущую к позвоночнику и мозгу.

«Что… что я теперь могу?» – спросил он, и его мысленный голос прозвучал по-новому – четче, быстрее.

«Нейро-Интерфейс I уровня обеспечивает: усиление когнитивных функций на 27%, расширение сенсорного восприятия, прямой ментальный доступ к несложным электронным системам и, что важнее всего, – тонкую настройку вашего контроля над эфиром. Теперь вы не просто дирижер. Вы – дирижер с партитурой перед глазами.»

Бландинг встал. Его движения стали более уверенными, выверенными. Он посмотрел на свой старый, рваный комбинезон и «увидел» слабые следы его износа, участки, где ткань вот-вот порвется.

Он подошел к выходу из хранилища и посмотрел в темноту туннеля. Раньше это была угроза. Теперь – открытая книга. Он видел слабые энергетические следы, оставленные другими старателями дни назад. Видел скрытые за обвалом геологические пласты, содержащие крошечные вкрапления эфирных кристаллов. Он видел потенциал.

Он был голоден, измучен и находился в самом сердце враждебного мира. Но впервые с момента пробуждения он почувствовал не просто выживание, а преимущество.

Он повернулся и посмотрел на оставшиеся капсулы.

«Это только начало, К-Тах?»

«Подтверждаю. Это – фундамент. Основа, на которой можно строить силу. Настоящая мощь Древних была не в грубой силе, а в тотальном контроле над реальностью. И вы, носитель, в силу своей природы, можете пойти дальше, чем они.»

Бландинг кивнул. Боль была забыта, как забывается плохой сон. Осталось лишь холодное, ясное осознание пути вперед.

Он вышел из хранилища, и стена сомкнулась за его спиной, скрывая сокровищницу. Но главное сокровище он уже унес с собой. В своей голове. В своей крови.

Он был больше не жертвой обстоятельств. Он был проектом. И проект этот только начался.

ГЛАВА 8: Ангар «Последний причал»

Дорога к ангару «Последний причал» была для Бландинга уже не слепым блужданием, а тактическим перемещением. С помощью нового интерфейса он без труда обходил патрули «Гефеста» – их энергетические сигнатуры, смесь человеческой биологии и грубых имплантов, были видны ему за сотни метров, как маяки. Он видел и других обитателей шахт – старателей, чьи ауры были тусклыми от усталости и болезней, и одиноких охотников за кристаллами, чьи тела излучали нервозность и жадность.

Сам ангар предстал перед ним громадным куполообразным сооружением, встроенным в скалу. Вход охраняли двое здоровенных типов в потрепанной, но функциональной броне с шестигранными шевронами «Гефеста». Их винтовки выглядели серьезно, но выражения лиц были скучающими. Они пропускали всех подряд, взирая на входящих с ленивым презрением сторожеых псов, которые знают, что их никто не посмеет тронуть.

Переступив порог, Бландинг на мгновение замер, давая интерфейсу и К-Таху обработать обстановку.

«Повышенный уровень акустического и электромагнитного шума. Рекомендую активировать фильтры для избежания сенсорной перегрузки. Зафиксировано множество биологических сигнатур, принадлежащих различным фракциям.»

Ангар был именно тем, что представлялось по описанию: вокзал, рынок и бар в одном флаконе, замешанные на грязи и ржавчине. Воздух гудел от десятков разговоров, скрежета механизмов и приглушенной музыки из какого-то заведения. Повсюду толпился народ.

И он был разным.

Бландинг видел грубых, широкоплечих мужчин и женщин в комбинезонах с шевронами «Гефеста». Они держались обособленно, с высокомерной уверенностью тех, у кого есть власть и крупнокалиберные автоматы. Имперские надсмотрщики.

Он видел поджарых, нервных людей в практичной, но не унифицированной одежде. Их взгляды постоянно блуждали, оценивая, высчитывая. Они торговались за запчасти, скупали у старателей мелкие кристаллы, шептались в углах. Торговцы Свободного Союза.

И он видел третьих. Небольшую группу в длинных, серых робах, с капюшонами, наброшенными на лица. Они не торговали и не пили. Они стояли в стороне, наблюдая, и от них веяло ледяным, отстраненным спокойствием. В их эфирной сигнатуре была странная, упорядоченная гармония, резко контрастирующая с хаосом ангара. Паломники Теократии.

Бландинг медленно двинулся вперед, растворяясь в толпе. Его молодое, ничем не примечательное лицо и рваный комбинезон делали его невидимкой. Что было видно только ему – так это потоки. Потоки энергии, Credits (местная валюта, как быстро определил К-Тах), информации и власти. Ангар был сердцем рудника, и он качал по своим ржавым артериям саму жизнь этого места.

Его целью был один из многочисленных лотков, где меняли кристаллы на кредиты. У него было три мелких, мутных кристалла, найденных по дороге. Этого должно было хватить на базовую провизию.

Торговец, толстый человек с потным лицом и быстрыми глазами, бросил на кристаллы равнодушный взгляд.

– Мусор, – буркнул он. – Пять кредитов за все.

Бландинг знал, что это вранье. Через интерфейс он видел слабую, но стабильную энергетическую пульсацию внутри камней. Реальная цена была ближе к двадцати.

– Двадцать, – спокойно сказал он.

Торговец фыркнул.

– Слышал, новенький? Не учи меня торговать. Пять. Не нравится – проваливай.

Вокруг уже начали собираться зеваки. Конфликты здесь, видимо, были главным развлечением.

Бландинг не стал спорить. Он просто посмотрел на торговца. Но не на его лицо, а на его лоток. А точнее – на компактный энергоблок, питавший сканер и весы. Он видел потоки энергии внутри него, хрупкий баланс.

– Пять – это оскорбление, – тихо произнес Бландинг.

– Оскорбление? – торговец надулся, готовясь к классическому словесному поединку. Но Бландинг уже действовал.

Он не стал ничего взрывать. Это привлекло бы внимание «Гефеста». Он просто… перенаправил. Микроскопическую долю энергии из энергоблока. Не в кристаллы и не в себя. А в маленький, личный имплант-кофеварку, стоявшую у торговца под прилавком и греющую ему утренний напиток.

Он мысленно «дотронулся» до контура нагрева и на долю секунды убрал ограничитель мощности.

Раздался оглушительный, резкий БАХ! Имплант взорвался, разбрызгивая обжигающую жидкость и клубы пара прямо под нос у торговца. Тот взревел от боли и шока, отскакивая от стойки и смахивая с себя кипяток.

Тишина. Затем – взрыв смеха.

Бландинг стоял неподвижно, его лицо было абсолютно спокойным. Он не улыбался. Он просто смотрел на торговца, который метался, охая и ругаясь.

– Видимо, твое оборудование ненадежно, – произнес Бландинг тем же ровным тоном. – Как и твои оценки. Думаю, пятнадцать кредитов – это честная цена. Учитывая твои… текущие расходы.

Он не повышал голос, но в наступившей тишине его слова прозвучали громко и четко. Это был не вопрос. Это было констатацией.

Торговец, багровый от ярости и боли, посмотрел на него – и в его глазах мелькнул не просто гнев, а страх. Он не понял, что произошло, но почувствовал, что это как-то связано с этим спокойным парнем. Он судорожно швырнул на прилавку несколько кредитных чипов.

– Забирай и убирайся!

Бландинг подобрав чипы, кивнул и развернулся. Толпа расступилась перед ним, смотря уже не с насмешкой, а с любопытством и опаской.

Он не колдовал. Он не жестикулировал. Он просто стоял – и техника вокруг него выходила из строя самым унизительным образом. Это был эпатаж, доведенный до уровня искусства. И инструмент давления.

Покупая у другого, более молчаливого торговца, воду и питательные батончики, он чувствовал на себе взгляды. Взгляд одного из людей «Гефеста», на секунду остановившийся на нем, стал более внимательным. Взгляд одного из серых паломников Теократии, скользнув по нему, задержался на мгновение дольше необходимого.

И самый интересный взгляд пришел из темного угла, из-за столика, за которым сидел худой, черноволосый мужчина с острыми чертами лица и живыми, хищными глазами. Он не смотрел с опаской или любопытством. Он смотрел с интересом. Как на редкий, ценный экземпляр.

Бландинг встретил его взгляд и чуть заметно кивнул. Мужчина в углу ответил тем же, и на его губах тронулась улыбка.

«Вы привлекли внимание, носитель.»

«Так и было задумано, К-Тах, – мысленно ответил Бландинг, направляясь к выходу. – В этом месте быть невидимкой – значит быть никем. А быть никем – значит умереть. Теперь они знают, что здесь есть кто-то, с кем стоит считаться.»

Он вышел из ангара, оставляя за собой гул толпы и рождение новой легенды. Легенды о спокойном парне, от взгляда которого взрываются кофеварки. Это было лишь начало. Но очень эффектное.

ГЛАВА 9: Предложение

Бландинг вышел из ангара, но не стал уходить далеко. Он нашел укромную нишу в скале неподалеку, откуда мог наблюдать за входом, оставаясь невидимым для большинства. Он доел один из батончиков, запивая его теплой водой, и ждал. Его расчет был прост: такая демонстрация не могла остаться без последствий. Кто-то должен был проявить инициативу.

Он не ошибся.

Примерно через двадцать минут из ангара вышел тот самый худощавый мужчина с хищными глазами. Он не оглядывался по сторонам с нервозностью, а спокойно осмотрел пространство перед входом, его взгляд скользнул по нише, где прятался Бландинг, и остановился. Он не видел его в темноте, но, казалось, чувствовал. Мужчина неспешно направился к нему, держа руки на виду, демонстрируя отсутствие враждебных намерений.

– Можно? – его голос был неожиданно приятным, бархатным, но с металлическим подтекстом.

– Проходи, – ответил Бландинг, не выходя из тени.

Мужчина остановился в паре метров, улыбаясь все той же хищной, но пока дружелюбной улыбкой.

– Эпатажный выход. Мне понравилось. Старина Грок до сих пор отмывается от своего «капучино». – Он представился: – Меня зовут Ворон. Я… решаю一 здесь.

– Я заметил, – сухо ответил Бландинг. – У тебя есть конкретное предложение или ты просто за комплиментами пришел?

Ворон тихо рассмеялся.

– Прямолинейно. Ценю. Смотрю, парень, ты не из робкого десятка. И, что важнее, у тебя есть… необычные таланты. С техникой, я имею в виду.

Бландинг молчал, давая ему говорить.

– Видишь ли, – продолжил Ворон, понизив голос, – на этом руднике есть две валюты. Кредиты и информация. Первую добывают в шахтах. Вторую – везде. У меня есть информация. А у тебя, как я погляжу, есть способность эту информацию превращать в результат. Взаимовыгодное сотрудничество, как думаешь?

– Ты предлагаешь мне работать на тебя, – уточнил Бландинг, его голос был плоским, без эмоций.

– О, нет! – Ворон сделал вид, что обиделся. – Я предлагаю партнерство. Ты обеспечиваешь «уникальные услуги» по работе с техникой и системами. Я обеспечиваю прикрытие, ресурсы и… перспективу. Сидеть в этой ржавой консервной банке вечность – не мой план. У меня есть связи. Корабли приходят и уходят. Иногда на них можно уйти.

Последняя фраза висела в воздухе самой соблазнительной приманкой. Уйти. Убраться с этого дна. Это было именно то, что нужно Бландингу.

– И какой мой первый «вклад в партнерство»? – спросил он.

– Пробное дело, – немедленно ответил Ворон. – Небольшое. Нужно навестить один склад «Гефеста». У них там лежит партия конфискованного оружия, которая… ну, скажем так, не должна там лежать. Мне нужно, чтобы она исчезла из реестра и… переместилась в мои руки. Системы охраны – имперские, сложные. Но парень, который может взорвать кофеварку взглядом, думаю, справится.

Бландинг анализировал. Риск – огромный. В случае провала его либо убьют, либо превратят в раба. Но Ворон был прав – это был единственный шанс получить доступ к ресурсам и, в перспективе, к кораблю. Без связей он бы здесь сгнил.

«Анализ мимики и физиологических показателей субъекта «Ворон» указывает на высокую вероятность вероломства. Однако, его логика верна. Это – оптимальный путь к получению мобильности.»

– Ладно, – Бландинг вышел из тени. Его молодое лицо в тусклом свете было серьезным. – Я согласен. На пробное дело. Но условия следующие: я не солдат. Я не участвую в перестрелках, если их можно избежать. Я – специалист. Мое дело – системы. Ты обеспечиваешь точные данные и путь отхода.

Ворон внимательно посмотрел на него, его улыбка стала уже не такой хищной, а более деловой.

– Договорились. Добро пожаловать в команду,…

Он сделал паузу, ожидая имени.

Бландинг на мгновение задумался. Настоящее имя было ни к чему. Ему нужно было что-то… подходящее. Имя-маска.

– Каин, – сказал он наконец, выбрав первое, что пришло в голову из старых, еще земных воспоминаний.

– Каин? – Ворон поднял бровь. – Мрачновато. Но сойдет. Значит, Каин, готовься. Задание будет завтра. Я свяжусь с тобой.

Он кивнул и растворился в темноте так же бесшумно, как и появился.

Бландинг остался один. Он смотрел на Credits в своей руке. Теперь у него было немного денег, сомнительный союзник и перспектива крайне опасной работы.

Но также у него была цель. И план.

– Ну что, К-Тах, – мысленно произнес он. – Похоже, мы в игре. Первый ход за нами.

«Подтверждаю. Начинается этап активного выживания. Рекомендую найти укрытие и отдохнуть. Завтра потребуются все ваши ресурсы.»

Бландинг кивнул и направился прочь от ангара, вглубь лабиринта ржавых тоннелей. Он шел, чувствуя, как тяжесть предстоящего давит на плечи, но вместе с ней приходит и странное, почти забытое чувство – азарт. Игра началась. И ставки в ней были предельно высоки.

ГЛАВА 10: Диверсант

Следующие сутки Бландинг, теперь уже Каин, провел в укрытии – заброшенной насосной станции, которую он нашел с помощью карт К-Таха. Он спал урывками, ел, пил и, самое главное, тренировался. С помощью интерфейса и руководства К-Таха он учился не просто «чувствовать» эфир, а читать его потоки, как инженер читает электрические схемы.

«Имперские системы охраны построены на принципе эфирного резонанса. Датчики движения, лазерные сетки, сенсоры давления – все они создают стабильное энергетическое поле. Нарушение поля вызывает тревогу.»

«Значит, нужно нарушить его так, чтобы система не заметила,» – мысленно заключил Бландинг.

«Верно. Вы не должны разрывать поле. Вы должны… обойти его, создав иллюзию его целостности. Как если бы вы вырезали кусок ткани и аккуратно сшили края, чтобы шва не было видно.»

Это требовало не грубой силы, а ювелирной точности. Он тренировался на мелкой фауне, заставляя бегущую «крысу» на мгновение становиться невидимой для его же собственного эфирного сканирования. Сначала ничего не получалось, но после десятой попытки он поймал это ощущение – тончайшей подстройки, создания эфирной «заплатки».

Вечером его нашёл один из людей Ворона – угрюмый тип, который молча вручил ему портативный планшет и скрылся. На планшете была схема склада «Гефеста» и маршрут патрулей.

«Данные соответствуют предварительному сканированию. Маршрут оптимален. Вероятность успеха при условии точного исполнения – 78%.»

С наступлением «ночи» – времени, когда искусственные светила в куполе тускнели, создавая подобие темноты, – Каин двинулся в путь.

Склад оказался на нижнем уровне, в отдаленном секторе, примыкавшем к корпусу самой базы «Гефеста». Это было массивное сооружение из бронеплит с массивными дверями и частоколом наблюдательных вышек. Каин наблюдал за ним из тени соседнего карьера.

Он видел всё. Не только физические патрули, но и сложное переплетение энергетических полей. Лазерные сетки на подступах, сенсоры движения у дверей, мощные эфирные сканеры на вышках, выискивающие любую неразрешенную активность.

«Хорошая система,» – мысленно отметил он без тени сарказма.

«Грубая, но эффективная для местного уровня. Вы готовы?»

Каин кивнул и, дождавшись, когда патруль скроется за углом, рванул к стене склада коротким перебежкой. Он прижался к холодной броне, его интерфейс тут же начал строить карту полей прямо перед ним.

Первый барьер – лазерная сетка. Он протянул руку и коснулся ее не физически, а эфирно. Он почувствовал упругие, вибрирующие линии. Вместо того чтобы разорвать их, он мысленно «натянул» на небольшом участке эфирную заплатку, создав иллюзию, что лазеры все еще на месте. Затем он просто прошел сквозь образовавшуюся дыру. Поле дрогнуло, но не разорвалось, и тревоги не последовало.

«Эффективно. Переходите к двери.»

Дверь охранялась биометрическим сканером и кодом. Взламывать их было бессмысленно. Но Каин и не собирался. Он «посмотрел» на механизм замка. Там был мотор, который приводил в движение засовы. И был контур управления, по которому шел сигнал от сканера.

Каин не стал взламывать контур. Он просто… перенаправил крошечный импульс энергии, сымитировав сигнал «разрешить доступ». Мотор тихо взвыл, и массивные засовы с глухим стуком отъехали.

Он проскользнул внутрь.

Склад был забит ящиками с маркировкой «Гефест». Воздух пахнет оружейной смазкой и пылью. С помощью интерфейса он без труда нашел нужную партию – ящики с импульсными винтовками, которые не были внесены в официальный реестр. «Утерянные при транспортировке», как и предполагал Ворон.

Задача была не украсть их, а «утилизировать» из системы. Каин подошел к терминалу у стены. Опять же, никакого взлома паролей. Он просто прикоснулся пальцем к металлическому корпусу и через интерфейс «считал» энергетические следы данных, которые в нем циркулировали. Он нашел запись о партии оружия и просто… стер ее энергетический след из памяти системы. Для любого проверяющего эти ящики просто перестали существовать.

«Данные удалены. Задача выполнена. Рекомендую отход.»

Каин развернулся и направился к выходу. Он был уже почти у двери, когда его интерфейс выдал резкое предупреждение.

«Обнаружено движение. Патруль «Гефеста». Двое человек. Приближаются к складу. Вероятность обнаружения – 92%.»

Он замер в тени, оценивая ситуацию. Бежать было некуда. Прятаться – бесполезно, они могли зайти внутрь. Оставался один вариант.

Он не стал нервно сжимать кулаки. Он просто посмотрел на лампу дневного света над дверью склада. И усилил поток энергии в ней на долю секунды.

Лампа с громким хлопком и ослепительной вспышкой взорвалась, осыпая патруль осколками. Люди вскрикнули, заслоняясь руками от внезапной слепоты.

– Что за черт?! – проревел один из них. – Короткое замыкание!

– Вызови техников! – крикнул другой, отряхиваясь от стекла.

В хаосе и полумраке, созданном им самим, Каин бесшумно вышел из склада, снова «залатал» лазерную сетку и растворился в темноте туннелей, оставив за спину двух ошарашенных солдат и склад, из которого бесследно исчезло целое партия оружия.

Он не ломал. Он обходил. Он был не взломщиком, а призраком в машине. И это было куда страшнее.

ГЛАВА 11: Первый бой

Путь отхода, предоставленный Вороном, оказался узким вентиляционным туннелем, ведущим в заброшенный сектор. Каин двигался быстро, но без паники, прислушиваясь к эфирному эху позади. Он чувствовал, как на складе поднимается тревога – энергетические сигнатуры солдат «Гефеста» стали резкими, яркими, загорались сигналы связи.

«Они нашли след. Пока физический – частицы грязи с вашей обуви. Но их сканеры не зафиксировали взлома. Они в замешательстве.»

«Недолго,» – мысленно ответил Каин, выбираясь из вентиляции в полуразрушенный коридор.

И тут его интерфейс взорвался предупреждениями.

«Засада!»

Из-за угла впереди высыпали трое людей в потертой, но не имперской броне. Наемники. У одного – тяжелый дробовик, у двоих других – компактные автоматы. Их энергетические сигнатуры были заряжены агрессией и anticipation.

– Вот он, червяк! – крикнул тот, что с дробовиком. – Ворон шлет привет!

Ворон. Мысль пронеслась мгновенно: Проверка на прочность? Или планомерное устранение ненужного свидетеля? Неважно. Сейчас важнее было выжить.

У Каина не было оружия. Только его разум и интерфейс. И этого должно было хватить.

Первый наемник с автоматом поднял ствол. Каин не стал уворачиваться от пули. Он сконцентрировался на самом выстреле. На крошечном, но ярком всплеске энергии в патроне, на кинетическом импульсе, готовом сорваться с места.

И в момент выстрела он погасил его. Не всю энергию, а лишь ту часть, что отвечала за свечение и звук.

Раздался не грохот, а глухой, чавкающий хлопок. Пуля, лишенная подскакивания ствола и оглушительной волны, тихо и неприметно просвистела мимо головы Каина и впилась в стену. Наемник моргнул, ошарашенно глядя на свое оружие.

– Что за…?

Этого мгновения непонимания хватило. Каин рванулся в сторону, уходя с линии огня. Дробовик грохнул, засыпав картечью то место, где он только что стоял.

«Тактическая рекомендация: используйте эфирные помехи. Ослепите их.»

Каин прижался к укрытию, его разум работал на пределе. Он не пытался контролировать всех сразу. Он выбрал цель – наемника с дробовиком. Он «ухватился» за энергетические потоки в его сетчатке и зрительном нерве и внес в них хаос.

Тот вдруг дико закричал, закрывая глаза руками.

– Я ослеп! Черт, я ничего не вижу!

Двое других замерли в нерешительности, их уверенность сменилась на животный страх перед неизвестным.

«Усильте акустический резонанс. Дезориентируйте.»

Каин перевел «взгляд» на звуковые волны. Он не создавал звук из ничего. Он усилил то, что уже было. Тикание капель воды превратилось в оглушительную какофонию. Скрип их собственной брони отдался в их ушах ревом раскалывающегося металла. Они замотали головами, пытаясь заглушить невыносимый шум.

Теперь они были слепы и глухи. И уязвимы.

Каин выскочил из-за укрытия. Он не был тренированным бойцом, но его новое тело было быстрым и сильным. Он подбежал к первому наемнику, тому, что стрелял из автомата, и выбил оружие из его рук точным ударом ноги. Затем, схватив его за шлем, с силой ударил головой о стену. Раздался глухой стук, и человек осел без сознания.