Читать онлайн Тень Феникса

Глава 1: Аномалия

Антарктида, исследовательская станция «Прометей» Июнь, полярная ночь

Стрелка сейсмографа дернулась, оставив на равномерной линии бумаги резкий зигзаг. Доктор Мартин Кляйн, дежуривший этой ночью в лаборатории, не обратил на это внимания. В Антарктиде подледные толчки – обычное дело. Кляйн отхлебнул остывший кофе и продолжил вносить данные метеонаблюдений в компьютер.

Через две минуты сейсмограф снова вздрогнул. На этот раз не отдельным всплеском, а продолжительной серией колебаний, напоминавших азбуку Морзе – короткие и длинные толчки, выстроенные в последовательность.

– Какого черта? – пробормотал Кляйн, отодвигая кружку и поворачиваясь к прибору.

Самописец бешено заплясал, выводя зигзаги, похожие на пульс сердечного монитора. И это было странно – подземные толчки обычно не повторялись с математической точностью. Кляйн сорвал с вешалки парку и, натягивая ее на ходу, выскочил из теплой лаборатории в промерзлую антарктическую ночь.

Минус тридцать ударило в лицо, обжигая кожу. В черном небе висело полотнище полярного сияния, окрашивая снег и лед в мертвенно-зеленый цвет. Кляйн пересек пространство между жилым корпусом и зданием главной лаборатории, где в это время должен был работать Алекс Ковач – единственный на станции специалист, способный разобраться в происходящем.

Ковач сидел перед экраном, на котором медленно формировалась трехмерная модель подледного ландшафта. Очередной проход георадара завершался, и он почти не глядя отметил какую-то аномалию в секторе D-9.

– Алекс, ты должен это видеть!

– Я занят, Мартин, – не поворачиваясь, ответил Ковач.

– Сейсмограф регистрирует какие-то странные сигналы. Это не похоже на естественные колебания.

Ковач наконец повернулся. Его резко очерченное лицо с щетиной двухдневной давности выглядело усталым. Он провел рукой по коротким темным волосам, в которых уже проглядывала ранняя седина.

– Что значит «не похоже»?

– Сигналы ритмичные. Как будто что-то… или кто-то там, внизу, стучит.

В любом другом месте Земли такое заявление вызвало бы смех. Но здесь, в Антарктиде, под толщей льда в несколько километров… оно звучало тревожно.

Ковач встал, накинул на плечи парку и вышел вслед за Кляйном. Они прошли к соседнему корпусу, где располагалась сейсмологическая лаборатория.

Ленты самописца продолжали выводить странные ритмичные колебания. Алекс склонился над прибором, изучая данные. За пятнадцать лет экспедиций он не видел ничего подобного.

– Когда это началось?

– Минут двадцать назад. Сначала просто одиночный всплеск, потом ритмичные толчки, а сейчас видишь, как оно разошлось.

Алекс задумчиво потер подбородок.

– Локализовал источник?

– Да, триангуляция показывает район Земли Мэри Бэрд, примерно в сотне километров к востоку от нас. Глубина… – Кляйн замялся. – Глубина странная. Сигналы идут с глубины около километра подо льдом. Там скальный грунт, Алекс. Не должно быть никаких пустот или подвижек.

Ковач нахмурился. Этот район он как раз изучал последние три месяца с помощью георадаров. Внезапно он вспомнил об отмеченной аномалии.

– Подожди, – Ковач быстро вернулся в свою лабораторию, куда за ним поспешил Кляйн.

На экране компьютера все еще вращалась трехмерная модель подледного рельефа. Алекс увеличил сектор D-9, и они оба увидели нечто, от чего на мгновение застыли.

Под слоем льда, в скальном основании, где геологически не могло быть никаких пустот, вырисовывалось огромное геометрически правильное… сооружение. Идеальная четырехгранная пирамида высотой около трехсот метров.

– Это не может быть естественным образованием, – прошептал Кляйн. – Это не может быть… вообще ничем.

Ковач молчал, рассматривая трехмерную модель. Вся его научная карьера, вся система знаний о мире рушилась при взгляде на эту структуру. Он обратил внимание на координаты – они идеально совпадали с источником сейсмической активности.

– Мартин, проверь показания магнитометров и электрических полей за последние сутки.

Кляйн быстро подошел к соседнему терминалу и вызвал нужные графики.

– Господи… Началось вчера. Сначала небольшие отклонения в магнитном поле, потом электрические импульсы. Как я мог пропустить?

– Все мы пропустили, – тихо ответил Ковач, увеличивая отдельные участки модели и анализируя данные георадара. – Эта структура идеально экранировалась до недавнего времени. Что-то изменилось. Она стала… активной.

Они оба молчали, осознавая масштаб открытия. Под километровой толщей антарктического льда находилось рукотворное сооружение, которого там попросту не могло быть.

– Нужно сообщить руководству, – наконец сказал Кляйн.

Алекс кивнул, но продолжал изучать модель, пытаясь найти рациональное объяснение. За плечами у него были годы научной работы и военная карьера, которая научила его не паниковать в критических ситуациях. Но сейчас, глядя на идеальную пирамиду, скрытую подо льдом, он ощущал, как по спине пробегает холодок, не имевший ничего общего с антарктической стужей.

– Я свяжусь с Нью-Йорком, – сказал он. – А ты проверь все данные еще раз. Каждый датчик, каждый прибор. Я хочу быть абсолютно уверенным.

Когда Кляйн вышел, Алекс еще раз осмотрел трехмерную модель. Что-то в ней было странно знакомым, будто он уже видел подобную структуру. Не в научных статьях – в полевых исследованиях. Он потер виски, пытаясь вспомнить.

Воспоминание пришло внезапно. Три года назад, экспедиция в Перу, древние руины в горах. Там была похожая пирамида с идеальными геометрическими пропорциями, но меньших размеров. Местные легенды связывали ее с «небесными людьми» и «звездным огнем». Тогда он счел это обычными мифами.

Алекс встряхнул головой. Нелепо искать связь между древними руинами в Южной Америке и странным объектом подо льдами Антарктиды. И всё же интуиция подсказывала, что связь есть.

Он активировал систему связи, чтобы отправить сообщение в штаб-квартиру Международного антарктического комитета. Прежде чем набрать текст, Алекс еще раз взглянул на экран с моделью пирамиды. Сейсмическая активность усиливалась, колебания становились более интенсивными.

Что-то огромное и древнее пробуждалось ото сна подо льдами Антарктиды.

Черный военный вертолет без опознавательных знаков опустился на посадочную площадку станции «Прометей» спустя рекордные тридцать шесть часов после отправки сообщения. В Антарктиде, где погода могла задержать доставку важных грузов на недели, такая оперативность означала только одно: произошло что-то чрезвычайно серьезное.

Алекс наблюдал за посадкой из окна лаборатории. За прошедшие сутки сейсмическая активность усилилась, а магнитометры фиксировали все более странные колебания. Команда станции работала круглосуточно, пытаясь собрать максимум данных, но атмосфера нервозности нарастала с каждым часом.

Лопасти вертолета еще не остановились, когда из него выпрыгнули шесть человек в арктическом камуфляже с оружием. Они рассредоточились по периметру, занимая позиции. Следом спустился высокий мужчина с военной выправкой. Даже на расстоянии Алекс безошибочно определил в нем командира группы.

– Что за черт? – пробормотал он. – Вооруженные люди на научной станции?

Коммуникатор на стене пискнул, и голос директора станции Ларса Нильсена раздался из динамика:

– Доктор Ковач, немедленно в конференц-зал.

Когда Алекс вошел в конференц-зал, там уже собрались все старшие научные сотрудники станции – двенадцать человек из разных стран, объединенные международным проектом по изучению антарктического климата. Во главе стола сидел незнакомец из вертолета, теперь сменивший арктический камуфляж на черный костюм, неуместно формальный для полярной станции.

– Полковник Виктор Рейнер, – представился он, когда Алекс вошел. Голос у него был низкий, с хрипотцой. – Военная разведка США. С этого момента я принимаю командование объектом.

По конференц-залу прокатился ропот недовольства. Директор Нильсен, седовласый норвежец с благородным лицом, поднялся со своего места.

– При всем уважении, полковник, это международная научная станция. Здесь нет военных объектов.

– Теперь есть, – холодно ответил Рейнер. Он достал из папки документ и положил перед Нильсеном. – Директива Совета Безопасности ООН. С этого момента ваше открытие классифицируется как потенциальная угроза международной безопасности. Станция переходит под военный контроль для проведения исследовательской операции.

Нильсен пробежал глазами документ и молча опустился в кресло. Алекс заметил, как побледнело его лицо. Рейнер повернулся к нему.

– Доктор Ковач? Расскажите, что у вас есть на данный момент.

Алекс встал и подошел к экрану на стене. Он включил проектор, и трехмерная модель пирамиды развернулась перед присутствующими.

– Объект находится на глубине около километра подо льдом и скальной породой. Идеальная пирамидальная форма с основанием примерно 220 на 220 метров и высотой около 300. Материал неизвестен, но судя по отражению сигналов георадара, это не камень и не металл в привычном понимании.

Алекс переключил изображение, показывая графики.

– Тридцать восемь часов назад объект проявил первые признаки активности: сейсмическую, электромагнитную, инфразвуковую. Интенсивность растет по экспоненте.

– Он представляет угрозу? – резко спросил Рейнер.

– Мы не знаем, что это такое, полковник. Но сама его природа… – Алекс запнулся. – Пирамида искусственного происхождения. Учитывая глубину залегания и возраст ледяного покрова, ей должно быть не менее 100 000 лет. Человеческая цивилизация в то время находилась на стадии каменных орудий.

Рейнер поднялся, и в его осанке проступило что-то неумолимо военное.

– Дамы и господа, с этого момента вся информация о находке классифицируется как совершенно секретная. Вы подпишете соответствующие документы. Нарушение режима секретности карается по законам военного времени.

– Вы не имеете права угрожать ученым! – возмутилась Ана Сантос, бразильский климатолог.

– Имею, доктор Сантос, – холодно ответил Рейнер. – Потому что альтернатива – немедленная эвакуация всей станции и потеря доступа к вашему открытию.

Он обвел взглядом присутствующих.

– В течение следующих 72 часов на станцию прибудет специальная группа. Исследовательское оборудование, военные специалисты, бурильные установки. Мы собираемся добраться до этого объекта и выяснить, что он собой представляет.

– Это безумие, – тихо сказал японский гляциолог Хироши Танака. – Бурение на такой глубине займет недели, если не месяцы. А активность объекта растет каждый час.

– У нас есть технологии, доктор Танака, – улыбнулся Рейнер, и эта улыбка не затронула его глаз. – Доктор Ковач, вы остаетесь руководителем научной части проекта. Остальным сообщат их роли в ближайшие часы.

Когда совещание завершилось, Рейнер жестом попросил Алекса задержаться. Они остались одни в конференц-зале.

– Военная разведка, значит? – спросил Алекс.

– Не совсем, – ответил Рейнер. – Я представляю структуру, о которой вы не слышали, доктор. И не услышите. Но мы очень внимательно следим за определенными… аномалиями.

– Вы знали о пирамиде?

– Нет. Но мы давно отслеживаем закономерности. Древние сооружения, легенды, артефакты. То, что не вписывается в официальную историю. – Рейнер подошел ближе. – Я читал ваши работы о параллелях в древних культурах. О сходстве технологий строительства мегалитических сооружений на разных континентах. Вы ведь сами не верите в совпадения, не так ли?

Алекс ощутил, как по спине пробежал холодок. Его научные статьи на эту тему не публиковались в открытом доступе. Они были слишком спекулятивными, недостаточно подкрепленными фактами для академических журналов. Он держал их в личном архиве.

– Вы копались в моих файлах, – это был не вопрос, а утверждение.

– Мы знаем всё о каждом, кто может понадобиться, доктор Ковач, – Рейнер положил руку ему на плечо. – Включая то, что случилось в Гималаях три года назад с вашей женой.

Алекс резко стряхнул руку полковника, гнев вспыхнул в нем мгновенно.

– Не смейте говорить о ней.

– Прошу прощения, – сказал Рейнер без тени раскаяния. – Я лишь хочу, чтобы вы поняли: мы выбрали вас не случайно. Ваш опыт, ваши теории о древних технологиях, даже ваше военное прошлое – всё это делает вас идеальным для руководства экспедицией. Но самое главное – у вас есть то, чего нет у большинства ученых. Вы не боитесь смотреть правде в глаза, даже когда она противоречит установленным догмам.

Алекс молчал, пытаясь подавить гнев и сохранить ясность мышления.

– Чего вы действительно хотите, полковник?

– Того же, что и вы, доктор. Понять, что спрятано под километровой толщей льда. И почему оно вдруг проснулось.

В последующие дни станция «Прометей» превратилась в военный лагерь. Прибывали всё новые вертолеты, доставляя оборудование и персонал. Территория вокруг станции была оцеплена, на периметре установлены системы наблюдения и охраны.

Алекс наблюдал за трансформацией с растущим беспокойством. Его подозрения усиливались с каждым новым самолетом и контейнером оборудования. То, что привозили на станцию, лишь отчасти походило на исследовательское снаряжение. Он узнавал элементы вооружения, маскируемые под научную аппаратуру.

Четвертой ночью, когда большинство персонала спало, Алекс проник в наскоро оборудованный военный склад. Используя навыки из своего армейского прошлого, он обошел системы наблюдения и проверил несколько ящиков с пометкой «Исследовательское оборудование». Внутри обнаружились компоненты для сборки энергетического оружия, похожего на экспериментальные образцы, о которых он слышал еще во время службы.

– Любопытство до добра не доводит, доктор Ковач.

Алекс обернулся. В дверях стоял Рейнер, держа руку возле кобуры с пистолетом.

– Что вы привезли на мирную научную станцию, полковник? Это не исследовательское оборудование.

– Это защитные системы, – ответил Рейнер, входя в помещение. – Мы не знаем, с чем имеем дело. Объект проявляет признаки разумного поведения. Вы видели последние данные? Импульсы стали структурированными, как будто он пытается… общаться.

– Или загружает программу, – тихо сказал Алекс.

Рейнер кивнул.

– Именно. Мы должны быть готовы к любому сценарию.

– Включая военный?

– Включая контакт с разумной системой, возраст которой превышает возраст нашей цивилизации. Вы же не думаете, что мы должны приближаться к ней с цветами и подарками?

Алекс закрыл ящик и выпрямился.

– Я думаю, что вы не рассказываете мне всю правду, полковник. Вы знаете о пирамиде больше, чем говорите. И я начинаю подозревать, что активность объекта – не случайность. Что-то или кто-то его разбудил.

Рейнер молчал, изучая лицо Алекса. Наконец он вздохнул.

– Я расскажу вам часть правды, доктор. Не потому, что обязан, а потому, что вы нужны мне с ясной головой и полным пониманием ситуации.

Он подошел ближе.

– За последние сто лет мы обнаружили и скрыли от общественности семь подобных объектов в разных частях планеты. Все они неактивны, все связаны с древними легендами о «звездных богах» или «пришельцах с небес». – Рейнер сделал паузу. – Но этот, в Антарктиде, отличается. Он больше. Он глубже спрятан. И судя по предварительным данным, он не просто хранилище технологий. Он… функционален.

– Что именно вы рассчитываете там найти? – спросил Алекс, внимательно наблюдая за реакцией полковника.

– Энергию, – просто ответил Рейнер. – Источник энергии, способный изменить расстановку сил в мире. Все найденные нами артефакты так или иначе связаны с энергетическими технологиями, значительно превосходящими наши. Представьте, что можно было бы сделать с таким источником.

«Или какое оружие создать», – подумал Алекс, но вслух этого не сказал.

– Завтра прибывает основная группа специалистов, – продолжил Рейнер. – Лучшие умы в своих областях. Геофизики, лингвисты, специалисты по древним технологиям. И бурильное оборудование нового поколения. Мы начнем проникновение через три дня.

– Так быстро? Без должной разведки и анализа?

– Активность растет, доктор. Мы не можем ждать. Что бы ни просыпалось там внизу, мы должны добраться до него первыми.

Алекс кивнул, понимая, что спорить бесполезно. В словах Рейнера была логика, хотя и холодная, военная. Но что-то подсказывало ему: полковник не раскрыл и половины правды.

Когда он вернулся в свою лабораторию, за окном занимался рассвет – серое, безрадостное свечение, едва пробивающееся через полярную ночь. Алекс подошел к экрану, где отображались последние данные с датчиков.

Сейсмическая активность пирамиды продолжала расти. И теперь к ней добавилось нечто новое – регулярные электромагнитные импульсы, направленные… вверх, в космос.

Пирамида не просто просыпалась. Она звала кого-то.