Читать онлайн Жизнь в СССР

©Виктор Балдоржиев

Путь сомнений

Ах, сколько в жизни за мгновенье

Событий, действий роковых.

Мятежных мыслей и волнений.

Свершений – ложных и пустых…

Так пусть ведет нас путь сомнений

К познаньям истин вековых.

Как вечный двигатель стремлений

И наших помыслов земных.

1977

Контрасты

Ветер жаркий и попутный,

Степь шершава, как чепрак,

Соль в озерах бледномутна,

Пеннознойный солончак.

Сушит солнце жгуче-белое

Травы, землю – до основ!

Где же суслик оробелый,

Враг народных колосков?

Кружит коршун в небе желтом.

Жажда! Пыльная жара!

«Волги» черные – у поля,

А по полю – трактора…

И – снимает оробело

Знойный полдень фотокорр:

В черных «волгах» – люди белые,

Очень важный разговор…

Фотокорр, вернувшись с трассы,

Ставя старенький штатив,

Будет думать про контрасты,

Негатив и позитив…

Оживут на снимках влажных:

Белогалстучный райком,

Знойноглинистая пашня,

Загорелый агроном…

Черной ночью, в красных ваннах,

Жизнь без ретуши… Не в лад?

Заглянцованно, обманно,

Днем те снимки заблестят…

1979

Пал Иваныч

Депутат народный, с партбилетом,

Пал Иваныч, ездил в дождь и в зной.

И теплом души его согретый

Жил народ на вахте трудовой.

Трактора пыхтят под небом низким,

Бригадир команду подает,

И, в спецовке, прямо к коммунизму

Труженик полей их поведёт!

Степь да степь широкая привольна.

А в степи отары и туман…

Труженик степей опять доволен -

Пятилетний выполнил он план:

Секретарь райкома держит слово,

Нечего тут даже обсуждать:

«Надо увеличить поголовье,

Надо – молодняк осеменять!»

Ехали машины по дороге,

В черных «Волгах» – добрые слоны,

Были председатели в тревоге,

Были в беспокойстве чабаны…

Скрылись трактора за горизонтом,

Молодняк упитан был и цел.

Секретарь райкома встал под зонтом

И победным взором оглядел:

И дымок, что пыхал к коммунизму,

И над юртой трепетный кумач,

И того, кому он вставил клизму,

По-партийной линии – строгач…

По-простецки выпили, без чванства,

Развернулись – снова заседать!

И простую пыль из-под начальства

Очень было радостно вдыхать.

Но ягнята вымерли все за ночь.

(Маленький ягненочек такой!)

Секретарь райкома, Пал Иваныч,

Что же ты наделал, дорогой?. .

Что же ты наделал, окаянный,

Что же ты наделал, дорогой.

Степь да степь привольная в тумане,

По дорогам дождик проливной…

1979

Как разгадать?

Мерцанье звезд ночного небосвода.

Сиянье вод задумчивой реки.

Таинственно прислушалась природа -

О прошлом вспоминают старики!

О прошлом вспоминают старики.

Сплетая вязь забытых мудрых слов.

Как от меня слова те далеки!

Как разгадать мне тайны тех годов?

И прочитать сплетенья мудрых слов.

Забытые легенды и преданья?

Ведь я, потомок грозных седоков,

Как гость незваный слушаю сказанья…

1980

Старые книги

На полке книга – старый фолиант,

Кто помнит мысль убитого таланта?

«Не та обложка. Нет – не бриллиант.»

Но мысли в ней – дороже бриллианта!

1980

Отцы-писатели

Не о Сталине речь, не о Берии,

О сегодняшних мудрых отцах…

Как им верят! Ах, как же им верят.

И в заботе они, и в делах.

И партийную чарку по кругу,

Пропустив, входят в радостный раж,

Обгоняют усердно друг друга,

Уже мал миллионный тира.

И читает страна, всё читает.

Грамотеет от мудрых тех слов.

Мало мыслей? Еще накатает

Кто-нибудь из великих отцов…

И скорей, начитавшись, с пеленок

В комсомол сразу, миленький, жарь!

И смеётся в райкоме тварёнок,

Превращаясь в пузатую тварь…

И мудреет страна без вопроса:

«Так куда же дорога ведет?»

И никто здесь об этом не спросит,

И виновных никто не найдет…

1981

В песках Кандагара

Там долг выполняют не даром,

Коран – не «Интернационал».

В горячих песках Кандагара

Наш мальчик убит наповал…

Домой он писал, что медали

Вот-вот уже выдадут им.

Над ним не метели рыдали,

Пески проносились над ним.

Друзья его в бой уходили

Под небом чужим и седым…

На кладбище мать голосила

А орден был вручен родным.

Теперь не имеют значенья

Слова – перед кем, кто в долгу?

Там долг выполняют! А чей он?

Я тоже сказать не могу…

Тебе еще жить бы да жить бы,

И весны с друзьями встречать,

И в сладостный вечер женитьбы

Невесту в уста целовать…

1983

Слышишь ?

Памяти убитых лам…

«Слышишь,

Брат мой, опять виноватых

Ищешь в поле заброшенной ржи!

И шумишь о любви воровато,

О загадке широкой души!

Слышишь?

Сор словесный не хлеб и не сладок,

А любовь только тем хороша,

Что душа без слюнявых загадок,

Если это, конечно, душа…

Слышишь?

Мы ушли из темниц твоих душных,

С болью души глядят с высоты,

Как идёшь, ко всему равнодушный,

По телам нашим маленьким ты.

Слышишь?

Все твоё! Твои зэки, законы…

Только души, как звёзды, вдали,

Хоть насилуя, слышишь ли стоны

Тела матери нашей – Земли?

Слышишь?

Слов случайных на всех лил дожди ты,

Видя в сути – глумливую ложь.

В поле стон твой о чем-то забытом,

И в ответ ему – звёздная дрожь…

Слышишь?..

1983

Спешите жить

Спешите жить! Не умирайте

В мещанской тине и тиши.

Навскидку точно выбирайте

Дела большие для души…

Спешите жить, не времените.

В огне сгорайте, не в золе,

И так спешите, и живите,

Чтоб след оставить на земле

Спешите с добрыми делами

И не щадите щедрость сил,

Так, чтобы хлеб воспоминаний

В итоге жизни не горчил…

Спешите с яростною жаждой,

Спешите так, чтоб укорить –

На склоне лет себя однажды:

«Ах, сколько б мог я совершить!»

1983

Брату и сестре

Предрассветные вижу виденья:

Едем мы по полынным лугам,

Мать, смеясь, на переднем сиденье,

Лицо подставляет ветрам.

И под солнцем горит кукуруза

На полях позабытых хлебов,

Да по радио хрипло и грузно

Выступает Никита Хрущев.

Ах, далекого детства картины!

И как жаль, что мы их не вернем.

Едет старая наша машина,

И отец – молодой! – за рулем.

И неясно нам брезжат тревоги,

Но в предчувствии светлых забот,

Едем мы по вечерней дороге,

И закатно горит небосвод.

1984

Скоростная стрижка овец

Встаем холодными утрами.

Еще в деревне храп густой.

Еще – сонливые туманы

Плывут над пашней и рекой…

«Включай!» И с грохотом и звоном

Несётся эхо по холмам.

И пот струится раскалённый

По нашим жилистым телам.

Рывком! Одной подсечкой ловкой!

Стрижем, мускулисто склонясь.

И смотрят стриженые овцы.

Изжелта-белые, косясь…

1984

На кладбище…

На кладбище, невзрачном, деревенском.

Тугая оглоушит тишина.

Иные не дожили и до пенсий.

Болезни, да невзгоды. И – война…

И мысли, бунтовавшие крылато.

В немыслимой покоятся тут мгле.

И нет здесь правых, нет и виноватых…

Как плохо знали мы их на Земле.

1984

Кто позволил?

Все же будем однажды мы биты:

«Кто позволил без Нас им писать?»

И анкетами иезуиты

Будут грозно при всех потрясать.

Как тюремные синие блицы,

Нам юпитеры высветят лица…

Будут долго кипеть еще страсти,

Но анкеты свои теребя,

Позабудем же свои же напасти –

Обвиним мы самих же себя:

«Об колючки мы в ваших темницах

В кровь изранили души и лица…»

1984

Весна на ферме

На ферме в желто-бурой глине

Гурт доходяг и пять бычков!

Как пахнет травами с долины

После соломенных пайков!

Коровы – узницы госпланов -

Гремят цепями до утра…

Клубятся стылые туманы.

И дуют вольные ветра.

А на правлении про то же –

Про план, который все «растёт».