Читать онлайн КОНЕЦ МАГИИ. Только труд, ум и знание
(повесть-сказка)
Два царства
Жили-были, а может, и не жили – Ворон клеветник, Воробей сплетник, Черепаха весовщица, Волк повар и Лиса сторож.
Было два царства: одно – Солнечное, другое – Тьмы. И всё, о чём пойдёт речь, случилось именно в этих землях.
Бай и непослушная Ойсанам
В Солнечном царстве, во дворе роскошного дома Бай, его дочка Ойсанам качалась на качелях. Девочка была красива, но ужасно упряма и избалованна.
А сам Бай, в старом халате, с жиденькой бородёнкой, вышел из хоздвора, ведя под уздцы коня с золотым седлом и уздечкой в позолоте.
– Дочка, хватит летать, возьми книгу, почитай, – сказал он строго.
Ойсанам зыкнуло на отца, поджала губки и, продолжая качаться, буркнула:
– Как только книгу открою, сразу в сон клонит…
На этих словах качели рванули вверх и закрутились обратно.
Бай отряхнул конскую сбрую, сдул пыль, тяжело вздохнул от слов дочери и вышел за ворота.
Беспокойство старой ведьмы
А тем временем в своём тёмном и мрачном домишке хозяйка Царства Тьмы – Ведьма сидела, пила остывший чай, щёлкала вай-фай, гладила себя по душе и, глядя в чашу с водой, наблюдала и подслушивала весь этот разговор.
Чаша у неё вместо телевизора, вместо интернета – и она весьма к тому привыкла. Веселье её бодрит, печали её сушат, и потому она почти не вылезает из этой своей чаши, где «новости» каждый раз “тук-тук” – а пользы ни уму, ни сердцу.
В последние века даже эти «новости» не радуют: жизнь опостылела. Век ведьмы перевалил за тысячу, память дырявая, глаза выцветают, с ума она сходит потихоньку. А ведь уже лет пятьсот она даже разу не омолодилась! Всё в чашу уставилась – а про молодость забыть забыла… и вот только сейчас, зевнув, вдруг вспомнила!
По старой ведьминой книге, чтобы стать молодой, нужно без причин, без обид и без боли заставить плакать самую упрямую, глупую, неразумную девчонку, собрать её слёзы и пару капель крови, вскипятить это вместе с семенами «ослиного хмеля» и выпить. Тогда кровь заиграет, и Ведьма снова станет девицей-красавицей.
И вот уже не первый век она ищет подходящую дурочку в Солнечном царстве…
Сидела, кривила брови, глядела в чашу – и тут вдруг слышит, как Ойсанам говорит про книгу и видит, как она качается. Ведьма аж хлопнула себя по коленке и заорала:
– Нашла! Вот она – спасительница моя! Эта девчонка точно меня омолодит!
Ведьмино хозяйство
Хотя Ведьма и правит Царством Тьмы, живёт она не в хоромах. Характер у неё соответствующий, хата обгорелая, стены обвалились, вместо мебели – развалины.
Внутри, на полке один грязный кувшин, на другой разбитая миска, у окна треснувший чайник, по углам старьё и узелки. Денег в кошельке – ни гроша, да и самого кошелька толком нет. Никакой работы не знает, ни себе, ни другим пользы. Только и держит перед собой чашу – ту самую, где интернет.
На подоконнике плошка, на полу лоскутное покрывало (ковёр она держит для полётов), на окне пыльная занавеска, в душе – раздражение и злоба:
– Эй, Великан! Где ты, Великан?! Лиса, зови Великана! Волк, готовь ковёр! У нас дело!
Как и положено по сказке, в доме ведьмы Волк – повар, Лиса – сторож. Волк, весь в колтунах, колдовал над косточкой у казана. Лиса дремала у ворот и храпела, но с ведьминого окрика оба подскочили.
Услышав важное известие, сам Великан прибежал. Он не помещается в ведьмином дворе, живёт в пещере. Великан – существо косматое, обросшее репейником, с длинными руками, вытянутыми челюстями, плечами как меха, с умом как у пенька.
Это его Ведьма держит при себе как самого надёжного прихвостня.
– Летай на ковре в Солнечное царство! Укради дочку Бай Ойсанам! – приказала она Великану, стоявшему посреди двора, как облезлый тополь.
– А можно я её съем? – обрадовался Великан, облизываясь и вытирая щетину.
– Я тебя съем! – гаркнула Ведьма. – Притащи её живой и невредимой!
Великан понуро кивнул, сел на ковёр-самолёт и умчался прочь.
Великан в Солнечном царстве
А в чистом и безмятежном небе Солнечного царства – где пташки поют, где ветер ласковый мчался Великан на ковре-самолёте, оставляя за собой след чёрной пыли и пугая народ.
Глядя на небо, увидел он, что ковёр оставляет грязный след.
– Эх, Ведьма, хоть бы ковёр вытряхнула да постирала! Всё небо, как её царство – одно расстройство…
Проворчав, он продолжил полёт и вскоре приметил двор Бай.
– Вот она! – завизжал Великан. – Вот, Ойсанам! Качается, отца рядом нет и всё, дело в шляпе!
Он дёрнул за один угол ковра, свесился с другого, растянулся во всю длину, воскликнул:
– Эгегейййй!
И с воплем рванул вниз.
Ахад на охоте, тополя в испуге
На краю деревни Солнечного царства с одной стороны вспаханные поля, с другой – пасущиеся овцы и коровы, сбоку глинобитные домики, пыльные улочки с цыплятами и гогочущими гусями, в арыках – журчащая вода, что радует ухо, а по краям арыка – стройные ряды тополей, качающиеся от лёгкого ветерка. Ослы жуют колючки, жеребята скачут, брыкаются.
По этой самой улочке шёл Ахад, а с ним – его верный Пёс. Ахад был бойким парнем, за плечами у него висел лук, на поясе – колчан со стрелами с пёрышками.
– Ты со мной на охоту пойдёшь? – спросил он у Пёса.
Пёс замялся:
– Не знаю… У хозяина разрешения не спросил…
Пёс, хоть и умел говорить, но бывало – заикался. Но кто бы его упрекнул? Ну не спросил – так что теперь, не идти, что ли?
Тут какая-то назойливая муха начала вертеться у лица Ахада. Он даже не слушал пса, отмахивался рукой, но та не улетала – только жужжала, кружила, села на ошеломлённого Пёса.
– Сейчас я тебя! – процедил Ахад, достал с плеча лук, прицелился и натянул тетиву.
Пёс забеспокоился:
– Юный хозяин, ты правда думаешь, что это хорошая идея?..
– Не мешай! Сейчас попаду ей прямо в глаз! – с важностью ответил Ахад.
– Знаю, ты меткий, неповторимый стрелок, и в глаз мухи попадёшь… – залебезил Пёс. – Но… но даже если и попадёшь, она ж не удержит стрелу!
– Не бойся!
Муха улетела к тополям, и как только она попала в прицел, Ахад пустил стрелу. Вся деревня вздрогнула от страшного свиста. Но стрела пронеслась мимо мухи и… вонзилась в один из тополей, а затем – в другой, и в третий. Один за другим деревья стали рушиться на дорогу. Пёс остолбенел. Куры в панике разлетелись, овцы заблеяли, осёл заревел, а козёл даже подпрыгнул.
– Ну ты дал, конечно! – взвыл Пёс. – А если хозяин узнает?
Ахад испугался, метнулся назад и стал в попыхах подпирать сломанные деревья, пытаясь поставить их как было. С виду – вроде стоят. Листья чуть поникли, но трещины в стволах – не видно. Только одно дерево уже надломилось и, дожидаясь своего часа, молча покачивалось…
Воробей на базаре. В поисках новостей
А тем временем Воробей, тот самый, кого и впрямь называли сплетником, летал над базаром, выискивая новости: а вдруг чего новенькое? Кто не знает – воробьи не ходят по рынкам, они же крошечные, под ноги попадут, затопчут. Вот и летают кругами, следят за событиями.
Тут как раз глашатай вопил на всю улицу, оглашая так, что ни глухой, ни слепой мимо не пройдёт: мол, Великан утащил дочь Бай, а он в ярости и отчаянии, пообещал сундук золота тому, кто вернёт Ойсанам!
Воробей заслушался, не то, что крыльями, даже ушами не шевельнул. Чуть не грохнулся наземь от такого внимания, чуть не стал угощением уличной детворы.
Вернувшись в деревню, Воробей тут же принялся всем рассказывать новость! Недаром его сплетником кличут – он просто не может молчать: если услышал, а не расскажет – его просто разорвёт! Ну как такое в себе утаить, когда он всего с кулачок?
Между тем, те самые тополя, которые Ахад стрелой повредил и кое-как «починил», стояли как ни в чём не бывало.
Воробей кружил над ними, увлечённо бормоча про себя, но вдруг… задел одним крылом один из деревьев.
И – о, чудо!
Тополя один за другим рухнули наземь. Воробей застыл в воздухе, не мог ни взлететь, ни крыльями взмахнуть, ни на крик решиться. Клюв отвис, глаза округлились:
– Ох, дурья башка! Что же я натворил?! Это всё я?!
Воробей докладывает
В Солнечном царстве жила-проживала простая крестьянская семья: старый крестянин – Дехкан, его жена – добродушная Энаджон, их взрослые сыновья – Ахад и Пулат, а также наш знакомый Пёс и Ослик.
Ахад – алчный до богатства, Пулат – вроде бы взрослый, а ума не прибавилось. Пёс – подхалим, но неуклюжий. Ослик – простачок, но с доброй душой и безо всякого зла.
Во дворе, под алычой, на топчане постелена соломенная циновка, разложены подушки. На скатерти – несколько фруктов и хлеб. Вокруг сидят Дехкан, Энаджон и Пулат. Чуть поодаль – Пёс, а возле него – мотающий ушами Ослик.
Тут на ветку алычи слетел Воробей, обернулся в страстного оратора и, покашляв, начал:
– Отец, не сердитесь… Это я тополя у дороги крылом смахнул.
Ослик аж вздрогнул:
– Ух ты!
Пулат фыркнул, посчитал за чепуху:
– Ты? Этим крылышком?
– А у меня других нет! – искренне удивился Воробей.
Дехкан улыбнулся в усы:
– Все повалил?
– Все! – Воробей зажмурился, как школьник, готовый к порке.
– Ну… бывает. – Дехкан тихонько усмехнулся, понял: это, конечно, сказки.
– Вы меня не отругаете? – с удивлением спросил Воробей.
– Нет.
Воробей обрадовался (хотя мы и не знали, что он пугался), расправил перья, почесал макушку и продолжил:
– Тогда вот ещё новость! Великан украл Ойсанам! Бай пообещал сундук золота тому, кто её вернёт!
Ослик заморгал, уставился на Воробья. Пулат аж подскочил:
– Сундук золота?! Нифига себе! Может, мне на Ослике погнаться за Великаном?
Ослик от такого опешил: уши – торчком, рот – открыт, мысли – врозь. Глянул на Дехкан скромно возразил:
– Мы ведь молодые… Нам золото не нужно. Нам бы сена, ячменя…
Дехкан сказал Воробью:
– Это враньё – нам сказал, только Ахаду не говори! Он ведь за золото всё бросит.
Глаза Воробья заблестели. Что-то он задумал…
Ахад доволен – похоже, ему улыбается удача
Ахад, только проснувшись ранним утром, умывался и чистил зубы, как вдруг появился Воробей. Чирикнул разок, сел на ветку, окинул округу подозрительным взглядом – никого. Тогда он перебрался поближе, на боковую ветку, и с заговорщицким видом зашептал:
– Слыхал новость?
Ахад демонстративно проигнорировал этого недостойного внимания болтуна. Ну подумаешь, новость… Какая ещё новость?
– Вчера Великан похитил Ойсанам. А богатый дедуля пообещал сундук золота тому, кто её вернёт, – заявил Воробей с важным видом.
К тому моменту луна и звёзды уже легли спать, заря занялась, а у Ахада – челюсть отвисла. Потом он аж подпрыгнул:
– Золото?! Целый сундук?! Ура-а-а!!! – Потом одёрнул себя, почесал затылок и добавил. – А, ну… наконец-то! Сколько себя помню мечтал, чтобы кого-нибудь похитил Великан, а я бы такой как даст ему по башке, как спасёт красавицу! И вот… сбылось!
Тут же ему в голову пришло: а ну как Воробей всё поймёт не так, и понесёт по всей округе сплетни? Срочно сменил тон:
– Ну, понимаешь… Иногда человеку просто хочется героизма!
Но Дехкан, отец Ахада, в отличие от сына – мысли видеть умел. А тут ещё и не понравились они ему:
– Не глупи, сынок, – пробурчал он с упрёком. – Никуда ты не пойдёшь. С такими мотивами ничего путного не выйдет.
– Да вы не понимаете, – Ахад начал уговаривать. – Что ж, мы до конца жизни будем глядеть то на физиономию начальства, то на задницу козы?! Я иду, спасу девушку и станем богатыми за один день!
– Доброе дело нельзя начинать с корысти, сын, – ещё строже ответил Дехкан.
Но Ахад не из тех, кто входит в разговор или выходит из него. Услышав про золото, он потерял рассудок (хотя, честно говоря, особо терять было нечего), сон у него пропал, мысли разбежались, разум улетел – план, впрочем, сложился: ночью, когда все и ослик, и отец, и собака – будут спать, он тихо сбежит и отправится на поиски Великана.
Утро. Дехкан недоволен
Рано утром, обнаружив пустое место на топчане, Дехкан застыл, а Энаджон – ахнула:
– А где он? – спросила встревоженно.
– Ушёл за Великаном, – буркнул Дехкан.
Даже Пёс, дворовый пёс с характером, округлил глаза, зевнул и пробормотал:
– Да ну?!
– Что, не веришь? – с прищуром спросил Дехкан. – Вообще-то, это ты должен знать, кто куда уходит! Кто тут сторож, ты или я?
Пёс виновато уронил голову, будто правда был виноват. Энаджон набросилась на мужа:
– Ну раз знал, чего ж не остановил?!
Она вытерла слёзы, а Дехкан, глядя вдаль, произнёс с философским выражением:
– Пусть идёт, спасёт девушку. Главное, пусть поймёт, что богатство не главное в жизни.
Но Энаджон явно не оценила мораль:
– Почему именно мой сын должен её спасать?!
– А кто-то же должен… Чей-то ребёнок всегда спасает другого!
Ведьма творит заклинание
Тем временем Ведьма сидела в своей кривой избушке, прямо на пёстром лоскутном матраце, залипая в магическую посудину: телевизор там, интернет, тарелка, блохи – всё сразу. Ловила блох, гладила вшей, в общем, не скучала.
И тут резко подскочила. Нет, не блоху поймала. В магической тарелке появилось изображение – Ахад! Весь при оружии: меч в руке, дух в груди, лук, стрелы, щит и кольчуга, а на голове – шлем. Идёт искать Великанa, как настоящий герой.
– Ой-ой-ой, да это же сын того самого Дехкана! – воскликнула Ведьма. – Надо срочно сбить его с пути заклятием!
Она прикрыла глаза, всосала воздух через зубы, глянула вверх, пытаясь вспомнить нужное заклинание… но нет, память – как дуршлаг. Поняв, что просто так не вспомнит, начала шарить по полкам, нашла старую пыльную книгу чар. Бормоча себе под нос:
– Старый мозг – как дырявый мешок… Надо бы омолодиться, а то забуду и это желание…
Листала, бубнила, наконец нашла нужную страницу. Поднесла палец к строчкам, сосредоточилась и с выражением произнесла:
– Пусть цыплёнок станет быком,
Из крыла взовьётся дымком!
Храбрый лучник, не зевай,
Обрыв внезапный ожидай!
Суфффф!!!
Колдовство прибыло вовремя
Ахад шёл по пыльной дороге, уставший, иссушенный. Вдруг земля под ним разошлась, пыль поднялась и появилась пропасть! Ахад растерялся. Огляделся по сторонам, моргнул: глядь через пропасть подвесной мост! Обрадовался, понравилось.
В это время в своей избушке, устав пялиться в чашу терпения и восхищаясь своей полупустой кружкой, Колдунья наблюдала за этим самым обрывом. Увидев мост, она подпрыгнула от негодования:
– Да чтоб меня Ведьма взяла! Он не упал! Кто мост навёл, а?! – Забегала глазами, поняла, дело её рук, да забыла! – Как же там было заклинание безмостного обрыва?
Но память у неё, как решето или дырявая кастрюля, ничего не держит. Суетно схватила заклинательную книгу, полистала, нашла нужное заклятие и, выплевывая слюни, зачитала:
– О ты, мостик – сгни, да пади, герой не пройди! – И протянула руку вперёд. – Пшшшуууууфф!
А Ахад в этот момент уже шёл по мосту. Ветер поднялся, доски закачались, в груди затрепетала тревога. Мост заходил ходуном, доски начали отрываться… Ахад остолбенел, испугался шевельнуться. Но потом собрался и что было силы, прыжками, как кузнечик на жаре, поскакал к другому берегу. Едва успел, как тут же мост обрушился в бездну.
В дело хотят втянуть Великана
В царстве Тьмы Колдунья всё ещё пялилась в свою чашу и, увидев, как Ахад перебрался, завыла:
– Эй, Волчара!
Она высунулась в окно и крикнула под навесом, где у очага Волк дремал, видя во сне тушу баранины, стейк из лопатки и сочную рульку… Услышав знакомый голос, распахнул глаза, сделав вид, что вовсе и не спал. Забыл, что в левой руке у него половник, полез угодить колдунье, сунул правую руку прямо в кипящий казан – раз, два… обжёгся, взвыл, как будто его ошпарили кипятком. Уставился на Ведьма со слезящимися глазами, прижал руку к подмышке, но виду не подал:
– Э-э, похоже, готово! Наливать?
Колдунья зарычала:
– Какое «готово»?! Ему ещё три дня кипеть!
– Что, волки теперь сырое не едят? – проворчал Волк.
– Я не для еды, а для омоложения варю! – заорала она. – Надо дождаться полнолуния, чтобы успела созреть трава ослиный мозг. И главное, слеза Ойсанам и две капли крови!
Волк, продолжая держаться за обожжённую лапу, ядовито заметил:
– А нельзя было просто кожу натянуть да морщины подтянуть?
– Не умничай! Моя похлёбка возвращает триста лет молодости! – назидательно ткнула пальцем в потолок. – Главное не слеза, а горе девичье… вот оно и молодит меня изнутри! Всё, звони Великану. Пусть приходит.
Великан боится быть перевоспитанным
Волк, перематывая лапу, с проклятиями мешал суп, а тем временем в их двор с грохотом спикировал Великан. Приземлился посреди двора, как чугунная гиря, глянул на Волка и кивнул в сторону избы, где у дверей стояла Лиса в старом пальто, поверх которого был надет рыцарский доспех. Великан всё понял, заглянул в окно:
– Чего надобно, бабуля?
Колдунья злобно сверкнула глазами:
– Какая я тебе бабуля?! Вот омоложусь, стану красавицей! – кивнула на ковёр. – Опять на ковре летал?
– Так… прогулялся туда-сюда, бензин-то всё равно не жжёт…
– На место верни! Я, значит, на тряпке сижу, а ты в небесах ковром рулишь! – Потом прищурилась. – Где Ойсанам?
Великан важно отчитался:
– Спрятал в пещере! Или принести?
– Пока пусть там сидит. Снадобье ещё не настоялось. Жду полнолуния и ослиный мозг… Она хоть плачет?
– Ещё бы не плакать! Вы же знаете, при виде меня все рыдают… Я ей и тазик поставил, будет полный, как вернусь!
Колдунья обрадовалась:
– Отлично… Кстати, богач пообещал золото тому, кто вернёт дочку. Ахад, сын Старика, идёт её спасать!
У Великана напрягся затылок:
– Вот те и на!
– Так что ступай, разберись с ним.
Великан замялся, Колдунья остановила:
– Погоди, дай я гадаю…
Она сдула пыль с книги, плюнула на палец и принялась листать. Почитала и побелела. Что-то почувствовала! Великан вопросов не задал, но понял – дело дрянь.
Колдунья с тревогой прошептала:
– Сын Старика поймает тебя… и перевоспитает!
Великан поперхнулся, но попытался шутить:
– Меня?! Меня даже батя не перевоспитал, мать тем более! А тут какой-то щегол?
– Я не ошибаюсь… – прошептала Колдунья зловеще.
Великан притих. Холодно стало. Промямлил:
– А что это вообще за книга?
– Сказки и волшебства!
Великан, несмотря на свою тупость, сделал умное лицо и протянул:
– Ааааа… понятно!
– Всё, иди, схвати Ахада и приведи ко мне! – скомандовала она.
Приказ Великану не понравился, и он заскрипел:
– С ума сошли?! Вы же сами сказали он меня перевоспитает! Давайте Дракона пошлём, он схватит…
Воздушное столкновение
Воробей летел, важничая, как будто сам воздух принадлежал ему. Уткнувшись в свои мысли, не глядя по сторонам, не мигая – только вперёд! А навстречу ему мчался сам Дракон – с Ахадом в когтях, прямиком в Царство Тьмы. Оба – витают в облаках, о земных делах и правилах воздушного движения не думают. И, конечно, друг друга в упор не замечают…
Край крыла Дракона задел хвост Воробья. Тот завихлялся, едва не кувыркнулся, и, выравниваясь в воздухе, возмутился:
– Эй, кто это?! Я, Воробей, который двадцать пять тополей с левого крыла свалил! Шутить вздумал, что ли?!
Наконец, он заметил улетающего Дракона – будто тот испугался и спасается бегством. Заорал вдогонку:
– Эй! Это у тебя глаза или дырки от пуговиц? Подлетел бы ближе, я бы тебя так вмазал, все зубы из ноздрей повылетали бы!
Дракон же, с посиневшими веками, с заплатой на крыле, даже не заметил Воробья. Зато воробьиный глаз подметил Ахада в когтях у чудища. Крикнул:
– Эй, Ахад! Ты куда это собрался?
Ахад изо всех сил пытался ответить, но когти Дракона сжимали его грудь – воздуха не хватало, лёгкие вот-вот лопнут, он только хрипел.
Воробей ничего не понял, обиделся:
– Мычат там что-то вдвоём… Куда это они?
Как обычно, Воробей принёс новости
Дехкан сидел во дворе, у арыка, под вишней, и слушал болтовню Воробья, как будто тот был телевидение и радио в одном.
Хитрый Ослик рядом навострил уши и ловил каждое слово.
– Не верите? Ахад прямо на Драконе ускакал! – тараторил Воробей.
Ослик прищурился:
– Ускакал?
Воробей немного растерялся:
– Ну… как бы… зацепился…
Старик был не промах, суть уловил:
– Значит, Дракон его унёс!
– Может, это Ахад унёс Дракона? – предположил Воробей.
– Какой ещё Дракон? – переспросил Дехканин.
– Самый обычный! Ну, такой… как и полагается, с двумя головами! – и для наглядности расправил крылья. – А крылья, вооо такие!
Ослик, хоть и не академик, но иногда говорил в точку:
– А не был ли твой Дракон просто… стервятник?
– Стервятник ты сам! – Воробей резко отвернулся, расправил крылья, оглянулся и отрезал. – Нет. Это точно был не стервятник.
Ахад в Царстве Тьмы
Царство Тьмы.
У подножия Угрюмой скалы зияла огромная пещера. Вокруг – булыжники, черепа, кости… Перед входом на каменной плите греется Великан – скукожился, спину подставил солнцу. Время от времени косится в небо, нервничает, бурчит себе под нос:
– Уж сила у Дракона, может, и есть… А вот мозги? Как бы его головы друг с другом не сцепились, всё дело не загубили бы…
И тут в небе показалась точка. Великан оживился, прищурился, пытаясь рассмотреть. Точка росла, превращалась в фигуру Дракона – летит, спорит сам с собой, в когтях – Ахад, дрыгает ногами.
Дракон раскинул крылья, шмякнулся на землю, почуяв тяжесть приземления, бросил Ахада и, спотыкаясь, приземлился сам.
– Уф, хорошо, что я сам не полетел… – с облегчением выдохнул Великан.
Дракон бормотал себе под нос – то ли ссорился сам с собой, то ли горло у него пересохло, но что-то проурчал. Великану это неинтересно – он уже на Ахада зыркнул, зубы оскалил:
– Это ты у нас такой крутой, да?
Ахад поднялся, отряхнулся, глянул на Великана исподлобья:
– Где Ойсанам?
Дракон столкнул два лба, потом правый – обиженно заговорил:
– Упрямый он до смерти… И силы, зараза, хватает…
– Ничего, тут все такие, сначала корчатся, а потом смирно сидят, – хмыкнул Великан.
Дракон лапой пощупал посиневшую щеку правой головы. Левая похвасталась:
– Хорошо, что я летать в академии пять лет учился! А то бы не удержали его.
Правой это не понравилось:
– Какие пять лет?! Ты же на парах только и делал, что спал! Я за тебя отвечал – «я!» кричал!
Вот тебе и двухголовый… Больше бед, чем толку. Особенно когда едят – оба спорят, кому первому, а желудок-то один! Говорят, "две головы – хорошо"… Ха! Не в этом случае.
Ахад знакомится с Ойсанам
Пещера Великана.
Сырая, тёмная, каменная, закрытая от чужих глаз. С потолка свисают пять огромных железных клеток. В одной – она, наша Ойсанам!
Великан, пригнувшись, ввалился в пещеру, таща Ахада. Тот пыжится, ногами дрыгает, палкой пытается достать – но не дотягивается, и Великан это знал. Протянул руку, держит на расстоянии.
Открыл пустую клетку, закинул туда Ахада, захлопнул. Нашёл тяжёлый прут, вставил в засов, заскрежетал, как будто канат затянул.
Ойсанам наблюдала с интересом и сочувствием, спрашивает:
– Ты кто? Тебя тоже Великан украл?
Ахад отвёл глаза, ткнулся лбом в прутья:
– Ахад… Сам пришёл.
Великан расхохотался:
– Сказки мне не рассказывай! Дракон тебя принёс.
– Всё равно я сюда и шёл… На нём и прилетел…
Глаз Великанa зацепился за пустую чашку и миску под клеткой Ойсанам. В панике заорал:
– Ай-ай-ай! Чашка пустая?! Колдунья же нас за это сварит!
Ойсанам, даже в цепях, подняла бровь, фыркнула:
– Обе пустые.
– О миске не думай, нальём… – проворчал Великан. – Ты чего, не плакала?!
– Я не из таких.
– Ну, тебе же хуже… И нам потом влетит…
Бурча себе под нос, Великан вывалился из пещеры.
Ойсанам, ничего не поняв из всей этой неразберихи, спросила Ахада:
– Ты зачем вообще сюда пришёл?
– Тебя спасти! – Ахад хотел бы сказать это гордо… но клетка не позволяла. Попробовал выпрямиться, задел боком решётку, смутился, сказал тише и добавил. – Отец обещал сундук золота…
– Золото, говоришь?.. А теперь кто тебя самого спасёт? – прищурилась Ойсанам.
Пулат собирается стать спасателем, Пёс тоже!
На крыльце, где растянули скатерть, грустно сидели Дехкан, Энаджон и Пулат. Чуть поодаль – Пёс, пряча нос от мух, а Ослик катался в пыли, почесываясь.
Дехкан тревожно сказал Пулату:
– Твой безголовый брат, за богатством погнавшись, ушёл спасать девушку.
– Может, мне пойти за ним?
– Придётся… – с сомнением произнёс старик.
Энаджон тут же вспыхнула:
– Зачем?!
Пулат осторожно возразил:
– Всё же спасти надо… – перевёл дух и мечтательно добавил. – А сундук золота тоже не помешает…
Пёс, вылизав нос, отмахнув мух, услужливо поддакнул Дехкан, обращаясь к Пулату:
– Иди, иди, спаси брата!
Ослику не понравилось это ханжество:
– Ну ты и лизоблюд… Полежал бы молча!
– Была бы у меня хвост, виляю тихонько… Надо ведь хозяину понравиться.
С этими словами Пёс зашевелил тем клочком шерсти, что остался от его щенячьего хвоста – когда-то давно ампутированного, теперь едва заметного.
Дехкан понял всё неправильно и стал наставлять Пулата:
– Если ты тоже пойдёшь из-за богатства, ничего хорошего не выйдет!
– Тогда я скажу, что иду за братом, – многозначительно ответил Пулат. – А золото… ну, если дадут, возьмём. Не оставлять же, в самом деле!
Глаза Дехкана защипало, они заблестели.
– Хорошо… Только тебе нужен достойный спутник…
С этими словами он подозрительно посмотрел на Ослика и Пёсу, как бы говоря: «А вы чего молчите, а?» Ослик, который только что важно топтался на месте, недовольно фыркнул и отступил. А вот Пёс, наоборот, обрадовался, запрыгал, взвизгнул: