Читать онлайн Путешествие З.К.

Вчера вечером узнал, что меня ждёт этап.

Этапирование в нашей зоне по вторникам. Часам к четырём дня приезжает автозак, привозят новеньких, да «возвратчиков». А уже в обратную дорогу тот же автозак загружается убывающими из зоны. Это зэки отправляемые на «больничку», да те, кто отправляется в СИЗО, за «добавкой» – это так новое уголовное дело зовётся среди арестантов, либо «выдергивают» свидетелем по какому-то стороннему делу.

На «больничку» я уже катался, поэтому процедура сбора на этап из колонии была знакома. Но на этот раз мне предстояло ехать за «добавкой». Путь предстоял не близкий, в родной Омск. Несмотря на то, что автозак приедет не раньше четырёх, а погрузка начиняется в пять, а то и к ближе к шести, процесс подготовки к этапированию начинается с утра. Мне немного повезло, я узнал об этапировании заранее, «нарядчик» предупредил, и успел нормально собраться накануне, а не в бешеном темпе по утру. А сбор на этап не такой простой вопрос, как кажется на первый взгляд. Во-первых, необходимо договорится с завхозом, либо с каптерщиком о том, чтобы оставить часть вещей в бараке, дабы не тащить весь нажитый скарб с собой. Ведь по правилам колонии, зэк, убывающий этапом, должен с собой забрать все свои личные вещи. А к вещам, которыми ты пользуешься в зоне, добавляются ещё и те вещи, которые тебе выдают со склада, из неразрешенных к заносу в зону. Это, например, вольная одежда, обувь, шапки, махровые, либо просто цветные полотенца и т. п.

При прибытие в колонию, из одежды, непосредственно в зону тебе разрешают взять с собой трусы, носки, резиновые тапочки и майки с футболками, а также один спортивный костюм, но исключительно чёрного цвета. Это как-бы для занятий спортом в строго регламентированное время. При этом кроссовки взять с собой не дадут, какой бы они не были расцветки.

Так вот, если собрать весь мой скарб из зоны и со склада, то получилось бы три здоровенных баула, причём плотно утрамбованных. Тяжелённых...... а ведь их тащить на себе. Одной макулатуры по уголовному делу у меня набирается целый баул. Зачем же мне ее всю тащить на этап? Зачем мне тащить на этап тарелки, кружки, ложки, которыми мне не позволят пользоваться в СИЗО? Зачем мне тащить с собой книги, которые уже прочитаны и не на один раз? Зачем мне на этап второй комплект тюремной робы, тогда как в сизо мне можно будет переодеться в вольные вещи? Зачем же мне везти с собой весь мой запас «положниковых» «вафельных» полотенец, которые обязательны к использованию только на зоне, а в СИЗО можно и нормальными пользоваться?

Это все тащить с собой ни к чему, да и просто физически не возможно. Поэтому надо договориться оставить лишние вещи в зоне на сохранность, чтобы они тебя дождались по возращению, а не были раздербанены, либо просто выброшены, ввиду дефицита пространства в каптёрке.

Кроме того, надо в дорогу запастись провизией и сигаретами.

Мне повезло. У нашего отряда «отоварка» по понедельникам и я вчера закупился с прицелом на неделю. Плюс небольшие запасы на каптёрке присутствуют. Должно хватить на дорогу.... надеюсь.

После прихода из столовой с завтрака, я начал собирать вещи. Часть, конечно, уже была собрана с вечера. Но и то что ещё осталось собрать занимало время. Кроме того, ещё нужно матрац отнести на БПК. После возвращения с завтрака, в бараке было тихо. Кто завалился спать, кто ушёл на работу, а кто-то в медчасть, а кто-то пошёл заниматься спортом в «локалку». Некоторые пошли смотреть телевизор в специально отведённую комнату.

Пока я пытался скрутить матрац, да складывал постельное белье, ко мне человека четыре подошло по интересоваться, куда я это собираюсь. И каждый из четырёх разговоров закончился одним и тем же – вопросом о судьбе моего матраца.

Ещё бы! Матрац у меня знатный. На первый взгляд вроде как обыкновенный, не более десяти сантиметров высоты. Но это только на первый взгляд. На самом деле в моем матраце забито и утрамбовано ваты от трёх матрасов. Соответственно и вес у него тройной. А плотность какая – не продавишь. В связи с его же плотностью, у меня и не получалось его скрутить.

Отсутствие на кровати матраса исключало возможность и желание прилечь. Кроме того, я понимал, что в ближайшее время на моем шконаре ( уже бывшем) расположится кто-то другой. Думаю это будет кто-то из приближённых завхоза, потому как во-первых это был нижний ярус, а не пальма , а во-вторых- моя шконка была не простой, а модернизированной. Вместо стандартных крючков или панцыря у ней были доски. Что конечно же делает сон более комфортным, так как не спина , ни задница не проваливается, и сама шконка не скрепит при каждом движении.

Ещё раз, на всякий случай, проверив тумбочку на предмет забытых вещей, я отправился в кврку. КВР – это аббревиатура. Расшифровывается так: комната внутреннего распорядка. По задумки «великих умов» системы ФСИН, в этой комнате должны проводить свой досуг все осужденные, проживающие в данном отряде. На деле кврки, по своей площади, не способны вместить и треть отряда. Поэтом такие виды досуга, как чтение литературы, игры в шахматы, шашки, нарды, проводятся на шконарях и возле них, то есть в спальном расположении отряда. А комната внутреннего распорядка используется исключительно для просмотра телевизора. Силами заключенных был приобретен и повешен на стену квр жк телевизор с большой диагональю. Имеющиеся скамьи были расставлены рядами. Так что квр приобрела вид эдакого мини кинотеатра. Туда то я и отправился убивать время до этапа. Вообще, по идее, время просмотра телевизора в зоне строго регламентировано ПВР. ПВР – это правила внутреннего распорядка. И проведенное в бараки кабельное телевидение зоновского масштаба, вещает выбранные начальником колонии тв-каналы в прописанные в ПВР часы досуга заключенных. Но!!!!! Спасибо Дмитрию Анатольевичу Медведеву, который будучи Президентом объявил, что цифровое телевидение должно прийти в каждый дом России!

Обязательное наличие цифрового тюнера в любом телевизоре, продающимся сейчас на территории страны, и провод телевизионного кабеля подтянутый к окошку, дает зэкам возможность смотреть все обязательные российские каналы в любое удобное время. А кабельное тв пусть смотрит начальник колонии.

Иногда в зоне случаются фестивали новейшего кинематографа. Эта когда кому-то удается затянуть в зону флэшку с новыми (современными) фильмами, которые только что прошли в кинотеатрах, а на телевидении появятся на раньше чем года через два.

Флэшка с фильмами – это «запрет». И если администрация колонии ее найдет, то конечно же изымет, да еще будет долгая канитель по выяснению обстоятельств попадания флэшки в зону, поиск виновных, репрессии и т.д.

Но кто не рискует, тот не смотрит новые, хорошие фильмы.

В общем, когда в зону попадает флэшка с новыми фильмами – это праздник для всех. Потому как конечно же ею делятся и посмотреть новые фильмы удается каждому бараку. В порядке очереди.

Смотреть ее приходится с осторожностью в часы между обедом и ужином или после вечерней проверки, с выставлением наблюдателя («фишкаря»), за перемещением по зоне инспекторов.

Конечно же стукачи докладывают операм, в том числе и о подпольных кинотеатрах. Но те за флэшками не гоняются. На сколько я знаю, они иногда и сами могут дать своим агентам такую вот флэшачку с новинками киноиндустрии. Опера, кстати в этом плане достаточно адекватные люди. Они же понимают, что «флэшка» – это не наркота, какой от нее вред? Напротив, можно сказать и польза есть, зэки заняты культурным делом – просмотром кино, и не тратят свое время на какую нибудь хрень.

День моего отъезда, по счастливой случайности, совпал с наличием в бараке флэшки и соответственно с культурными просмотрами новинок кино. И так мне вместо тупого просмотра телевидения посчастливилось посмотреть даже два фильма. Как сейчас помню: это были римейк фильма «Экипаж» с Данилой Козловским и какая-то из частей «Звонка» в американской интерпретации.

Титры «Звонка» совпали со звонком в бараке на ужин. Вот такая вот тавтология.

Времени было без двадцати четыре. В 16:00 по распорядку в колонии начинается ужин.

Ну а мне.... мне пора в путь дорогу.

На КПП я вошел, таща с собой приличных размеров сумку, набитую исключительно продуктами и сигаретами. В коридоре стояли ДПНК, он же «немец» и зам по БОР. Увидев меня с баулом, Немец аж побагровел от злости.

– Я же утром сказал, с собой несем только тапки!– прорычал он, смотря на меня с ненавистью.

Я молча подошел. Также молча опустил на пол сумку, раскрыл её и только тогда сказал:

– Тапки, гражданин начальник, как вы и велели.

В моей сумке, поверх продуктов и сигарет красовались резиновые тапочки.

Зам по БОР заржал в полный голос. Чем в принципе и разрядил обстановку. Немец обмяк и тоже начал смеяться.

– Проходи. Машина уже пришла – уже беззлобно сказал он и отступил пропуская меня.

Оказывается я был крайний и все ждали только меня. Остальные этапируемые уже стояли все со своими сумарями на низком старте. Количество этапируемых волшебным образом изменилось. Нас стало шестеро. Оказывается еще одного привели из под «крыши». «Крышей» на зоне называют помещение, где находится барак СУОН, ПКТ, и ШИЗО и расположено оно отдельно от «жилки» (жилой зоны), дабы зэки из под крыши не могли никак пересекаться с зэками из «жилки». Для непосвященных: СУОН – строгие условия отбывания наказания, раньше называли – СУС (строгие условия содержания), а еще раньше- БУР (барак усиленного режима); ПКТ – помещение камерного типа; ШИЗО – штрафной изолятор.

Прибывшего из под «крыши» я знал. Это был Муса – чеченец. Он раньше проживал в нашем бараке. Понтовался, выпендривался, в блатную жизнь играл и ..... до игрался – переехал жить под «крышу». Мы не были с ним приятелями. Напротив был даже конфликт. Когда я еще «пряником» только, только заехал на зону, этот самый Муса пытался меня прогнуть с перспективой обирать на постоянной основе. Но получив отпор, отстал и отношения установились нейтральные.

– Здорово, Муса, тебя куда? – спросил я, подходя.

– Здорово, на ЕПКТ.

– О как! Жесть. На «шестерку»?

– Угу.

ЕПКТ расшифровывается, как Единое Помещение Камерного Типа. Их по Росси всего несколько штук. Туда на перевоспитание отправляют особо отъявленных нарушителей режима. На которых перевод в СУС и даже в ПКТ не произвело нужного воздействия.

Из нашей колонии отправляли на ЕПКТ, которое находилось здесь же в Кировской области на территории колонии особого режима №6, имеющей в простонародье неофициальное название «Черный дятел».

«Черный дятел» имеет печальную славу среди арестантов всей России. Жесткий режим издевательства над зэками. А ЕПКТ так это вообще место, где ломают воров, блатных и просто любого человека туда попавшего. Особую славу имеет и начальник этой «Черного дятла». Это некий Бибик – по слухам жестокий садист и извращенец. Под стать ему и его заместитель – некий Змеев, командующий непосредственно ЕПКТ.

Вообще плохое место, по слухам побывать там – это как побывать в Аду.

На больничке, я в встречал от туда людей. Страшно смотреть, худющие, затравленные, запуганные, слова боятся сказать. Приветствуя любого сотрудника ФСИН – орут как ненормальные. Жуть.

Проверив еще раз всех по списку, ДПНК велел направляться к месту погрузки в автозак. Сначала нас, всех шестерых, вывели в «локалку» КПП. Там мы какое-то время тупо стояли и пялились через решетку на зону и ее окрестности.

Тут надо отметить тот момент, что зона стоит на холмах у берега реки. «Промка», столовая, клуб находится в низине, а «жилка», БПК, медчасть, магазин и кпп на верху. А из «локалки» кпп открывался вид на реку, на столовку, клуб и плац. Между прочим, природу в этой местности, особенно с таким видом можно было бы назвать красивой, если бы..... Если бы здесь не стояла зона. Наличие зоны сводило на нет все старания природы сделать местность красивой.

Было время ужина, и мы стоя в локалке успели просмотреть спуски отрядов в столовую и их подъем обратно в «жилку». Зимой это опасное место. Сколько народу здесь поломалось, поскользнувшись.

Но ничто не вечно. Закончилось и наше стояние в «локалке». Нас провели в «шлюз»…….

«Шлюз» это пространство между внешними и внутренними автоматическими воротами колонии. Одни из них могут быть открыты только тогда, когда закрыты другие. Поэтому вот и «шлюз».

Там уже стоял автозак и конвой. Возле ДПНК и сотрудницы спецотдела колонии лежали личные дела заключенных, то есть наши.

ДПНК по одному делу стал передавать начальнику конвоя. Тот в свою очередь стал выкрикивать фамилии убывающих этапом. Тот чью фамилию назвали должен был подойти к вышеназванной троице, снять головной убор и представиться, то есть назвать, фамилию, имя, отчество, число, месяц, год рождения, статьи уголовного кодекса, по которым осужден, срок наказания, а даты начала и конца срока отбывания наказания.

Пока до меня еще не дошла очередь, я стоял и очень внимательно разглядывал внешние ворота шлюза. Дело в том, что на стыке указанных ворот и забора, была щель, достаточного размера для того, чтобы я увидел через нее дерево с зеленой листвой, и не просто дерево, ВОЛЬНОЕ дерево. Не знаю как объяснить словами, но я чувствовал, что это дерево кардинально отличается от деревьев растущих в периметре зоны. От него так и веяло свободой. Скажите смешно? Может быть.... Однако, проведя несколько лет в заключении начинаешь понимать, что «запах свободы» – это не просто фигура речи.

Ну вот и прокричали мою фамилию. Подцепив свои баулы, а потащился к начальнику конвоя.

Представившись по форме, и получив команду грузиться, я полез в автозак. Кое как закинув баулы забрался и сам. Конвойный закрыл за мной решетку отсекателя – в простонародье – клетки.

Вы когда- нибудь видели как перевозят отловленных бродячих собак? Если да, то вам легко будет представить, как перевозят зэков. Очень похоже.

Ну вот уже за последним этапируемым закрылась клетка, конвойные залезли в автозак, разместились на сиденьях, старший конвоя закрыл снаружи дверь фургона. Все! Этап пошел.

***

Поездка в фургоне автозака – это особенный процесс, можно сказать удивительный, отчасти жестокий, который испытав на себе один раз, уже не забудешь никогда. Вы наверно думаете, что в автозаке, как в обыкновенном автофургоне есть автомобильные сиденья? А вот и нет!

Вернее одно сиденье в фургоне всё-таки присутствует. Это сиденье, покрытое кожзаменителем предназначается исключительно для конвоя.

Комфорт для проезда зэков несколько иной. В «клетке» или по цивильному – в отсекателе, привинчены к полу напротив друг друга две деревянные, до блеска отполированные задницами заключенных, скамьи.

В этот раз автозак был на базе Камаза. Шесть человек в фургоне Камаза разместились свободно, даже со всеми своими вещами. Но эта свобода в данном автомобиле была большим, жирным минусом. На каждом ухабе подпрыгиваешь и бьешься о деревянную скамеечку. Главная задача уберечь копчик. А на повороте скользишь по скамье и бьешься о соседа.

Вообщем езда веселая, обхохочешься.

И так два с лишним часа, дороги до СИЗО, с одной остановкой в тюремной больнице, где время уходит час-полтора.

А дорога соответствует всем «требованиям» дорог в провинциальной глубинке. Ухабы, ямы, кочки и на каждом дорожном казусе подпрыгиваешь, а затем приземляешься задницей на деревянную скамью.

Я имел уже достаточно обширный опыт в переездах в автозаках, меня возили и в Камазах, и в Зилах и в Газелях, и я знал, что сидеть нормально, полноценно на заднице нельзя, нужно сидеть на бедре, левой, либо правой ноги, слегка ее подвернув, иначе копчик и вместе с ним и сам позвоночник рассыплются в труху. Автозак на базе Камаза самый неудобный в этом плане, тресет и подбрасывает нещадно. То ли дело на Газели.....

Но у ФСИН, в отличие от МВД в конвоировании участвуют в основном именно Камазы.

Как опытный арестант, я занял место в клетке справа от входа, прислонившись левым боком непосредственно к клетке. У этого места два плюса. Во-первых, ты сидишь ближе к кабине, получается где-то посредине рамы Камаза и соответственно подальше от задних колёс, сидя над которыми получаешь особенно экстремальные ощущения от езды, в плане прыжков. Во-вторых, с этого места видно окошко двери автозака. Получается сидишь практически напротив самой двери, только слегка под углом. Соответственно, когда дверь открывается можно увидеть, что происходит снаружи. А это как-никак событие, информация. А в тюрьме любая информация в радость, за колючкой это дефицит. Кроме того, если оконце не из матового стекла, то и при закрытой двери можно что-то рассмотреть. Когда автозак едет, можно увидеть Волю: улицы города, дома, вольных людей свободно идущих по улицам и одетых в цветную одежду. В зоне, не в СИЗО, а уже непосредственно в лагере очень не хватает цвета. Цирики все в пятнисто-голубом, либо в однотонном темно-синем, ну а ЗЭКи все в черном. И вот эта вот скудность цветов, которые видят глаза изо дня в день делает мировосприятие каким-то депрессивным. Порой в зоне можно увидеть как проходят на работу или с работы медики, либо преподаватели тюремного ПТУ и ты ловишь себя на мысли, что смотришь не на лица людей, не на фигуры женщин, тогда как возможность лицезреть женщин в заключении – редкость, а смотришь на одежду, цветную одежду и смотришь на эту одежду до тех пор, пока люди не пропадут из поля зрения. Подсознательно стремишься как можно дольше насладится цветом.

На рабочих уже местах медики наденут белые халаты и радость цвета исчезнет, потому как белый цвет он такой же однообразный, как и черный.

В общем место с видом на окошко, это козырное место.

Путь от лагеря до тюремной больницы был достаточно скоротечен и скучен. В окошко я увидел только деревья и пару каких-то построек. Знаете, вольные деревья они чём-то отличаются от деревьев, растущих внутри лагеря, зеленее что ли, свободнее.....

Машина остановилась, старший конвоя открыл снаружи дверь автозака, изнутри ее, кстати, не откроешь.

Впечатление было такое, будто мы оказались в гараже. Закрытое помещение, металлическое эхо.

***

Лай собаки казался оглушительным в закрытом металлическом помещении.

Этап прибыл в больничку.

Старший конвоя передал дела осужденных встречающей стороне.

И началась обычная процедура разгрузки зэков.

УФСИНянин выкрикивает фамилии осужденных и те по одному выскакивают из автозака.

Итак прибывшие на больничку покинули наш автотранспорт, а мы продолжили путь. Шум мотора и колес, а также постоянное подпрыгивание на кочках, коих на дорогах Кирово-Чепецка судя по всему масса, совершенно не располагали к беседам. Потому дорога наша можно сказать прошла в молчании. Так, обменялись парочкой слов, выяснив у друг друга, кто куда едет и зачем.

Каждый мог побыть на едине со своими мыслями. ......

Странная жизнь у ЗК. От тебя ничего не зависит. За тебя все решают другие. Куда ехать, когда ехать, как ехать. Ты должен только исполнять указания. Можно вообще не думать. Вообще можно мозг отключить. Хотя нет, полностью мозг отключать нельзя. Как тогда услышишь команды и как их исполнишь. Так что, мозг работать должен, но так.... на минималках, процентов 5 не более. Больше не нужно, лишнее.

Вообще, у нас странная Пенитенциарная система. Я часто задаюсь вопросом: кто ее придумал? Понятно, что сегодняшняя система исполнения наказаний унаследована нами от СССР. Но ведь и тогда же ее кто-то придумал? Между прочим, в советской пенитенциарной системе была хотя бы логика. Были ИТК – Исправительно-трудовые колонии. То есть осужденных исправляли трудом. Воров, тунеядцев и т.п. силой, принуждением приучали к труду, чтобы после освобождения они и на свободе, в обыденной, гражданской жизни, честно трудились. В общем такова была идея. И она, повторюсь, хотя бы логична. А сейчас?

В чем исправление. Осужденных изолируют от общества. Заставляют осужденных жить по режиму, аналогичному армейскому. А за чем? В чем смысл задумки? Что же касается труда, то официально принудительного труда нет. Заставить могут только уделить небольшое количество времени работам по благоустройству. Но нет объёма таких работ, чтобы охватить всех осужденных.

Кроме того, ФСИН не способно официально трудоустроить на производство всех осужденных, отбывающих наказание в колониях, поскольку нет такого количества рабочих мест, нет работы.

Так в чем тогда задача? В чем цель содержания осужденных в исправительной колонии, если исправлять нечем? Получается, что «исправление» осужденных «достигается» исключительно изоляцией от общества. В этом случае возникает следующий вопрос: а зачем тогда колонии? Можно же содержать осужденных в тюрьмах, в камерах. Это же куда более надежная изоляция.

Мне бы думать, да размышлять о том, что меня ждет на Родине, зачем меня везут в Омское СИЗО, а я еду и рассуждаю о сложностях и проблемах Российской пенитенциарной системы. Смешно. Но почему то совсем не хочется смеяться. Квинтэссенция людской глупости – вот что представляет собой система ФСИН.

Наконец мучительный путь подошел к концу, автозак несколько раз повернул, притормозил и наконец остановился.

***

Аллилуйя, мы прибыли в СИЗО номер один города Кирова.

Почему то практически во всех СИЗО, где я бывал, разгрузка-погрузка зэков происходит в крытом помещении, этаком ангаре-гараже. Не был исключением и СИЗО номер один Кировской области.

Гулко Спрыгнув с лесенки автозака на серый бетон, я с тоской посмотрел на предстоящий мне путь. Путь представлял из себя крутую лестницу уходящую ввысь на метров пять-шесть, облицованную скользким серым кафелем. И этот путь мне надо преодолеть, таща с собой все свои баулы. Жесть.

Кое-как добравшись до вершины лестницы, запыхаясь и тихо матерясь, я оказался в коридоре с облезлыми стенами грязно-синего цвета.

– Осужденные, вы прибыли в СИЗО номер 1 Кировской области – прозвучал откуда-то голос.

Присмотревшись, я увидел говорившего. Какой-то майор УФСИН. Судя по тому, что именно он принимал дела осужденных у начальника конвоя, был он никем иным, как ДПНСИ. Что в переводе на человеческий язык означает- Дежурный Помощник Начальника Следственного Изолятора, а проще говоря – старший смены. ДПНСИ стал по очередно называть фамилии, а мы – прибывшие зэки, услышав свою фамилию представлялись по установленной форме. То есть называли полностью фамилию имя отчество, полную дату рождения, статьи по которым осуждены, общий срок наказания и конечно же даты начало и конца срока. Услышав представляющегося, сверив личность с фотографией в личном деле, ДПНСИ направлял прибывшего в коридор по обеим сторонам которого располагались двери камер.

У распахнутой двери камеры стоял сотрудник ФСИН и по наполнению камеры арестантами, закрывал ее и открывал следующую.

Передо мной он дверь камеры закрыл, прошел дальше по коридору и открыл предпоследнюю по левой стороне. Б/С содержатся отдельно, даже в «привратках».

Камера была не пуста.

На одной из лавок сидел Муса, на другой – незнакомый парень в вольной одежде, явно «пряник» на пути в лагерь.

Я опустился на третью скамейку, предварительно аккуратно составив рядом баулы.

– Что за беда? Как зовут? – обратился я к незнакомому парню.

– 159-я. Игорь.

– из под погон?

– Да, БЭП.

– Куда едешь не интересуюсь, и так понятно. Откуда путь держишь?

– Из Волгограда.

– Меня Слава зовут, 159-я. – представился я.

– А вы из колонии?

– Да, за добавкой вывезли.

– И куда?

– В Омск, на Родину.

– Далеко....

– Да, уж, неблизко.

В этот самый момент дверь камеры со скрежетом отворилась, и в нее втиснулся один из моих лагерных попутчиков.

Вернее вначале втиснулась его сумка, а уже потом бочком протиснулся и сам входящий.

Спросите почему «бочком»?

Дело в том, что сотрудники СИЗО открывая дверь камеры, никогда не открывают её полностью, так только, где-то на треть, не более того. Кстати шире дверь камеры не дает открыть цепь, один конец которой прикручен к двери, другой прикручен к стене.

БЕЗОПАСНОСТЬ!!!!! В СИЗО это главное слово!!!

Но иногда двери камер раскрываются на всю ширину. Цепь от двери ключиком откручивается и вуаля – проход свободен.

Догадываетесь когда это происходит?

Правильно – во время обыска в камере.

Ну не хотят «граждане начальники», как обыкновенные зэки иметь стеснения при посещении арестантских комнат.

В течении 10 минут (на мне пока еще были часы и я имел привилегированную возможность знать который час) в камеру втиснулись и остальные мои попутчики. Стало тесновато. А когда все закурили, видимость в камере стала стремиться к нулю.