Читать онлайн Сакаджавея, женщина-птица. Проводник Льюиса и Кларка

Введение

Сакаджавея (Женщина-птица) была храброй и находчивой индианкой, которая провела Льюиса и Кларка через Скалистые горы и сопровождала экспедицию к Тихоокеанскому побережью. Её история, которую мистер Шульц услышал от старого траппера и индианки, оба из которых слышали её из её собственных уст – это волнующая правдивая история о верности и приключениях, которая будет интересна как молодым, так и старым.

Посвящение

Я посвящаю эту книгу моему сыну Харту Мерриаму Шульцу, или Ни-та-ма-кви-и (Одинокому Волку), как называет его народ его матери. Он родился ни исходе эпохи бизонов и с раннего детства своими детскими ручонками начал лепить статуэтки лошадей, бизонов, оленей и других животных из глины, добытой на берегах реки; его единственной целью в жизни было сделать себе имя в мире искусства. И вот, наконец, он предоставил рисунки для одной из моих книг, этой книги. Его родной дед, Чёрный Орёл, был могучим воином, сражавшимся со Змеями. Мне интересно, что бы сказал этот старик, если бы был жив и мог увидеть своего внука, который с такой симпатией изображает события из жизни женщины из племени Змей?

Джеймс Уиллард Шульц (Ап-и-кун-и)

Лос-Анджелес, Калифорния, 1 марта 1918 года

Сакаджавея из народа шошонов – она была пленницей и женой

На травянистых равнинах Дакоты, в стране миннетари;

Но она услышала зов западного ветра и захотела последовать за солнцем

Назад, к сияющим горам и долинам, где началась её жизнь.

И вот, когда отважные капитаны, стремясь к азиатским морям,

Завершили своё чудесное путешествие в стране миннетари

(Краснокожие коченики – омаха, манданы, сиу,

То дружелюбные, то враждебные, пока они пробирались через их девственные земли),

Она была рада, что свернула с травянистых равнин и повела их на Запад.;

Её путь был верен, как у лебедя, летящего на север, к своему гнезду, заросшему тростником;

Её взгляд был остёр, как у орла, когда внизу пасутся ягнята;

Ее слух был тонок, как у оленя, охраняющего оленёнка и лань.

Она была стройной, как ель на склоне холма, гибкой, как ива,

А поступь её была быстра, как у антилопы, когда охотник скачет по лесу;

В расшитом платье и мокасинах, с косами цвета воронова крыла,

С туго подвязанной бизоньей шкурой, в которой уютно устроился ее малыш —

Девушка всего шестнадцати лет, она – птица, возвращающаяся с поисков,

Свободная от языков гор, глубоко запавшая в сердце.

Шошонка Сакаджавея повела на Запад! —

В широкие саванны Миссури, кишащие бизонами и оленями,

Где гризли бродил по дикому побережью, а пума и волк рыскали поблизости;

К водопаду, к лугам, где цветут лилии и розы;

По лесным тропинкам без солнечного света, в тишину и мрак каньона;

К жилам золота и серебра, к горам, огромным и мрачным -

Их снежные вершины теряются в облаках на широком горизонте;

Через мрачный перевал, мимо парящего пика, пока не подул свежий азиатский ветер,

И вот! рев Орегона и великолепие моря!

Когда-нибудь, на величественных горах, где разделяются реки, питаемые снегами -

Одни текут в далёкую Атлантику, другие в Тихий океан -

Там, рядом с доблестными капитанами, чья слава никогда не померкнет

Пока солнце опускается в Азиатское море, а звезды плывут в эфире.,

Она будет стоять в бронзе, такой же темно-коричневой, как и её девичьи щёки,

В расшитом платье, с заплетенными в косы волосами и губами, чуть изогнутыми для того, чтобы заговорить;

И горные ветры, задерживаясь на гребне, будут шептать:

«Сакаджавея, дочь шошонов, проложившая путь на Запад!»

Эдна Дин Проктор

I

Земная Женщина и Хью Монро

Давным-давно, в 1870-х годах, охваченный мальчишеским рвением к великим приключениям, я отправился из Нью-Йорка в форт Бентон, штат Монтана, чтобы поближе познакомиться с жизнью на бизоньих равнинах. Мне посчастливилось сразу же встретиться с покойным ныне Джозефом Киппом, самым известным индейским торговцем на Северо-Западе, и его матерью, чистокровной манданкой и вдовой капитана Джеймса Киппа, бывшим в 1821 году и позже служащим Американской Пушной компании в селении манданов. Я прожил со своими новыми друзьями много лет, и это была кочевая жизнь. Там, где бизоны были многочисленными, там жили и мы; иногда зимой жили и торговали в вигвамах черноногих, а другие зимы в наскоро построенных, но удобных бревенчатых торговых домах, которые мы ставили то тут, то там.

На мой взгляд, жизнь, которую мы вели, была идеальной. Где бы мы ни скитались – от Канады на юг до Йеллоустоуна и от Скалистых гор далеко на восток по равнинам, мы чувствовали, что, как и наш народ черноногих, что эта страна принадлежит нам, она вся наша! Ни одна её часть ещ1 не была распахана и огорожена, и форт Бентон, стоявший там, где заканчивалось судоходство по Миссури, был единственным поселением на ней. В течение напряжённого сезона, с октября по весну, я помогал торговать с племенами черноногих, скупая у них меха и бизоньи шкуры. В остальное время я охотился со своими друзьями-индейцами, и даже несколько раз отправлялся с ними в походы против других племён. Жизнь на бизоньих равнинах была такой замечательной!

Вечера были наполнены тихим весельем, а дни – захватывающими приключениями. С заходом солнца наступало время рассказывать истории, и вокруг костров в вигвамах или перед обмазанными глиной каминами в наших грубых хижинах собирались люди, чтобы покурить и поесть жареных бизоньих языков и, в свою очередь, рассказывать чудесные истории о богах, о войне, охоте и дальних тропах, обо всех разнообразных событиях, которые составляли историю прошлого.

Был ли рассказчик манданом или арикари, черноногим или белым – разговор всегда вёлся на языке черноногих. Вскоре я овладел им, и с тех пор меня всегда приглашали внести свой вклад в эти вечерние развлечения. И вот что я узнал от своей почти матери, миссис Кипп, и её такой же пожилой спутницы, Женщины-Вороны, и от Хью Монро и Чёрного Рога, старого воина гро-вантров – несколько интересных историй о Сакаджавее, героине – да, спасительнице – экспедиции Льюиса и Кларка и другие истории о двух великих предводителях и некоторых из их людей. Но прежде чем рассказать о них, я должен сказать несколько слов о самих рассказчиках.

Миссис Джеймс Кипп, Сак-ви-а-ки, Земная Женщина, была дочерью Ма-то-то-па, Четыре Медведя, одного из вождей племени мандан, который приветствовал Льюиса и Кларка в селении манданов в 1804 году, о которых в 1832 году Кэтлин отзывался столь высоко. Она родилась в 1803 году и до своего замужества с капитаном Киппом в 1821 году и после него часто слышала рассказы Сакаджавеи о своих приключениях на долгом пути к Западному морю и обратно. От своих отца, матери и других людей она узнала историю о появлении первых Длинных Ножей, Льюиса и Кларка, и их людей в стране манданов, и об том, что они там пережили.

Ис-сап-а'ки, Женщина-Ворона, была родом из арикара и родилась в селении этого племени, расположенном на Миссури, немного ниже селений манданов. Временами эти два племени объединялись для защиты от своих врагов – сиу, ассинибойнов, Ворон и других, и поэтому с самого раннего детства Ис-сап-а-ки и Сак-ви-а-ки были товарищами по играм и крепкими друзьями.

Вскоре после того, как она вышла замуж, Женщина-Ворона отправилась на равнины со своим мужчиной и небольшим отрядом на охоту на бизонов. На них напал военный отряд Ворон, и все они были убиты, кроме Женщины-Вороны, которая была схвачена вождём Ворон и стала одной из его жён, его рабыней. Ворона никогда не относился к ней плохо, но в течение многих последующих лет её единственным желанием было вернуться к своему народу. Когда, наконец, представилась такая возможность, она сбежала из лагеря Ворон только затем, чтобы попасть в руки военного отряда кайна, одного из племён черноногих, и их предводитель, Одинокая Выдра, сделал её своей третьей женой. Прошло ещё несколько лет, и однажды весной, когда кайна пришли в форт Бентон торговать, Женщина-Ворона услышала, как миссис Кипп заговорила со своим сыном на языке манданов, подбежала к ней, уставилась на неё и воскликнула на этом, почти забытом ею языке:

– О, кто ты? Не ты ли дочь Ма-то-то-пы?

– Да! Да! А ты – кто ты такая, что говоришь со мной на моём родном языке?

– Я? Да ведь я Женщина-Ворона! Твоя давняя подруга-арикара, – воскликнула она. И тут они обнялись и залились слезами от радости.

Немного позже, когда Женщина-Ворона рассказала ей свою историю, миссис Кипп спросила её, довольна ли она своей судьбой.

– У меня нет своих детей, – ответила она, – но я люблю свою почти дочь, дочь умершей жены Одинокой Выдры. Я вырастила этого ребёнка. Я люблю её, как если бы она была моей собственной дочерью. Если бы не она, я бы давным-давно снова попыталась сбежать и вернуться к своему народу.

– Все твои родственники, и мои тоже, мертвы. Но ты будешь свободна. До захода солнца ты будешь свободна и останешься со мной до конца наших дней! – воскликнула миссис Кипп. И она сразу же отправилась к Одинокой Выдре, поторговалась с ним и заплатила ему баснословную цену – тридцать лошадей, ружьё, десять одеял и много табаку – за Женщину-Ворону и его дочь, которую она любила.

Если бы я только мог присутствовать при встрече этих давно расставшихся друзей! Их совместная жизнь и их любовь к приёмной дочери были просто идеальными. После того как бизоны были истреблены, и мы поселились в форте Конрад, старухи и девушка каждое лето разбивали сад рядом с рекой, и трудолюбиво таскали воду, чтобы поливать грядки с кукурузой, бобами и кабачками, в вёдрах, с которыми они поднимались по крутому берегу. Рядом с садом они соорудили навес из веток, чтобы защититься от солнца и наблюдать оттуда за растущим урожаем, и я ходил туда в жаркие дни, чтобы посидеть с ними и послушать их рассказы о давних временах. И во время разговора они делали удивительно красивую цветную вышивку иглами дикобраза на коже бизона и одежде из неё, которые остались у нас после того, как наша торговля прекратилась. Одна такая вышивка, за которую они взялись, заняла два лета1Это было огромное солнце, вышитое всеми цветами радуги на внутренней стороне прекрасного плаща из шкуры бизонихи с головой и хвостом!

Сюда, в это садовое убежище у реки, также приходил Хью Монро, или Ма-кви-и-пво-ахтс, Поднимающийся Волк, чтобы обменяться воспоминаниями со своими старыми подругами. И пока я сидел и слушал их, я благодарил судьбу за то, что я был там и что я понимал язык черноногих так же хорошо, как и они. Монро не мог ни говорить на языке манданов, а арикара не понимала по-английски. Так что язык черноногих был языком, общим для всех нас.

Хью Монро, или Поднимающийся Волк, как его чаще называли, был сыном капитана английской армии Хью Монро и Амели Монро, дочери семьи Де ла Рош, французских эмигрантов из Канады. Он родился в городе Труа-Ривьер, провинция Квебек, 9 июля 1798 года, а 3 мая 1814 года поступил в компанию Гудзонова залива. Следующей весной он прибыл на пост компании, в форт Маунтин, расположенный на Кривой реке, главном притоке реки Южный Саскачеван. Его сразу же определили жить с пикуни, иначе называемых пиеганами, из конфедерации черноногих, и через несколько дней он ушёл с ними зимовать на юг. Он был первым белым человеком, увидевшим великие равнины и горы, лежащие между верховьями рек Саскачеван и Миссури. Вскоре он женился на дочери Одинокого Ходока, главного вождя племени, и у него была прекрасная семья из сильных сыновей и дочерей. Вскоре после женитьбы он разорвал связи с компанией Гудзонова залива, стал «вольным охотником» и большую часть времени жил со своим избранным народом, пикуни, до самой смерти в 1896 году. Он был человеком с благородным характером, и его любили все, кто его знал.

Земная женщина, Женщина-Ворона и Поднимающийся Волк – каким великим переменам были они свидетелями, пока жизни их текли от юности к старости! Они видели самое начало великой торговли мехами на Северо-Западе и её конец с уничтожением бизонов и почти полным истреблением бобров! Они видели, как килевые лодки и плоскодонки первых торговцев уступили место мощным «огненным лодкам» на реках Саскачеван и Миссури, а те, в свою очередь, были вытеснены железными дорогами, которые привели орды поселенцев на обширные равнины!

Возможно, главным событием в их долгой жизни стала поездка по железной дороге в Грейт-Фоллс после того, как он стал городом. Я разговаривал с ними по телефону, и они были в восторге! Вечером я прокатил их на электромобилях и, наконец, отвел к электростанции; там они увидели красно-сине-зеленые вспышки электричества, играющие на динамо-машинах, и были совершенно ошеломлены!

– Я больна, моё сердце разрывается! – воскликнула Земная Женщина, когда мы вышли. – Всю свою жизнь я молилась богам, как учили меня мои отец и мать. И теперь, этой ночью, я увидела собственными глазами, что белый люди, а не Гром-Птицы – создатели молний. Возможно, никакой Гром-Птицы и не существует! Может быть, никаких богов и нет! Само солнце, может быть, не что иное, как огненный шар, который белые люди отправили кататься по небу, чтобы создавать дни!

– Тише! Тише, сестра! – сказала Женщина-Ворона. – Не сомневайся! Что с того, что белые люди действительно создали молнию? Причём тут мы – наша вера? Наши предки видели Гром-Птицу – слышали раскаты грома, когда она поднимался в воздух, видели вспышки молний. Гром-Птица существует! Как и все наши боги! Мужайся! Крепи свою веру в них!

На следующее утро Земная женщина снова стала собой: она помолилась богам, принесла им жертвы, и её сомнения и страхи исчезли.

После завтрака мы все стояли на верхней веранде отеля и смотрели вниз на город и текущую рядом реку. Женщина-Ворона указала на устье Солнечной реки и сказала:

– Как раз выше того места, где соединяются две реки, чуть выше по течению ручья поменьше, кайна захватили меня в плен!

– Ай! И здесь, как раз там, где стоит этот дом для ночлега и приема пищи, я однажды спас Джима Бриджера и его отряд охотников от нападения военного отряда из пятисот северных черноногих, который уничтожил бы их! Я часто преследовал бизонов там, где сейчас стоят все эти дома! – сказал Поднимающийся Волк.

– Прямо туда, к тихой воде, как раз над водопадами, вышла Сакаджавея с первыми Длинными Ножами, – сказала Земная женщина. – По её словам, много дней они катили свои лодки на бревенчатых катках по длинной тропе от нижнего водопада до этого места и, спустив их на воду, отправились вверх по реке. Я точно знаю, что чувствовала женщина-Змея; как ей не терпелось продолжить путь, надеясь, что в верховьях реки или на другом склоне гор она встретит свой народ. Днём и ночью она молилась богам, приносила им жертвы, чтобы они привели её к нему!

– Ай! И она действительно встретила их! И убедила их подружиться с Длинными Ножами! – воскликнул Поднимающийся Волк. – Если бы не она, племена Змей собрались бы, чтобы уничтожить белых людей, и они были бы убиты, все до единого. Я знаю! Но я рассказал тебе эту историю так, как давным-давно поведал её мне вождь Змей.

Да, они ушли – Поднимающийся Волк, Земная женщина, Женщина-Ворона и множество других друзей давних времён бизонов! Я думаю – нашли ли они Страну Теней, где их тени, живущие в вигвамах-тенях, охотятся на тенях лошадей на тени бизонов?

Я рад, что знал их – нежных, честных, настоящих друзей! И я рад, что благодаря им я могу кое-что добавить к нашим знаниям о Сакаджавее, Льюисе и Кларке и их людях.

А теперь, чтобы всё стало ясно, давайте начнем с рассказа Поднимающегося Волка о Женщине-Птице.

II

Хью Монро и вождь Змей

Летом 1816 года, на второй год моего пребывания на равнинах, я снова отправился на юг из Горного форта вместе с пикуни. Мы неторопливо переходили от ручья к ручью у подножия Скалистых гор, ловя бобров, и зима застала нас врасплох, когда мы разбили лагерь на Солнечной реке.

После того, как выпало около фута снега и опасность появления военных отрядов стала невелика, мы с моим почти-братом Красной Вороной получили разрешение от его отца, вождя Одинокого Ходока, отправиться на юг, к Глубокому ручью, чтобы там ставить капканы. Одна из жён вождя, Женщина-Погремушка, и его дочь, Женщина-Норка, девочка лет четырнадцати, пошли с нами, чтобы содержать в порядке наш вигвам, а также чистить и сушить шкуры бобров, которых нам предстояло поймать. Мы разбили лагерь у ручья, у подножия гор, и были застигнуты врасплох, когда несколько индейцев-Змей внезапно ворвались в наш вигвам. Они сказали, что пришли из лагеря своего народа, расположенного у следующего ручья к западу. Они видели, как мы разбивали лагерь, знали, что мы черноногие, и их вождь, Чёрное Копьё, умолял нас сжалиться над ним и его детьми. Они все были очень бедны, очень голодны. Не могли бы мы помочь им заключить мир с черноногими и получить для них разрешения остаться на равнинах черноногих на зиму и убивать столько бизонов, сколько им было нужно?

Мы согласились сделать то, о чем они просили, и на следующий день Красная Ворона отправился с посланцами мира к своему отцу, состоялся совет, и между двумя племенами был заключен мир.

Красная Ворона отправился с посланцами мира

Змеи должны были разбивать лагерь рядом с пикуни и убивать столько дичи, сколько им было нужно. Однако они не должны были ловить бобров или других пушных зверей.

Поскольку был объявлен мир, я смог подружиться с Чёрным Копьём, вождём Змей. Мне очень хотелось узнать, есть ли в его стране какие-нибудь другие торговцы; итак, в первый же вечер, когда я навестил его вечером, после того как его посланцы мира отправились с Красной Вороной в лагерь на Солнечной реке, я знаками сказал ему:

– Ты говоришь, что дружелюбно относишься к белым людям. Расскажи мне о тех, кого ты знаешь, и где они разбивают лагерь?

Я должен пояснить, что все наши разговоры велись на языке жестов.

– Мы знаем лишь немногих, – ответил он. – Далеко на юге мы встретили несколько белых людей, которые не совсем белые1. У них почти такая же красная кожа, как и у нас, и волосы у них чёрные. У них много лошадей и мулов, много ружей, много длинных, острых копий. Они носят рубашки, сплетенные из железа, которые не пробьют ни стрелы, ни копья. Они не продают нам оружие, и поэтому мы совершаем набеги на их стада и отбираем оружие при любой возможности. Но мы очень бедны. Во всём нашем племени всего двадцать ружей, и они бесполезны, так как у нас нет для них еды.

Мы знаем нескольких настоящих белых людей: двух вождей, Длинного Ножа и Рыжеволосого, и их тридцать последователей, один из которых – чернокожий белый человек. Я не лгу тебе. Воистину, его кожа черна, как уголь, а короткие волосы чёрные и плотно прилегают к голове! Странны пути богов! Они заставили одну из наших женщин, которую мы считали погибшей, привести к нам этих белых мужчин. Я должен рассказать тебе об этом подробно.

Здесь вождь сделал знак, обозначающий имя: пальцы правой руки были плотно сжаты, большой палец вытянут и приложен ко лбу, затем рука грациозно поднялась вверх и в стороны. Затем он сделал знак, обозначающий траву: вытянул правую руку ладонью вверх, пальцы разведены в стороны и смотрят вверх, а затем двигал рукой перед собой слева направо. Затем он изобразил знак, обозначающий женщину: пальцы обеих рук соприкоснулись на макушке, а затем руки разошлись в стороны и опустились вниз по бокам головы, что означало разделенные пробором волосы. То, что он показал, означало имя – Женщина-Трава. Показав этот знак, он трижды произнёс:

– Бо-я-наив! Бо-я-наив! Бо-я-наив!

А затем добавил:

– Ты когда-нибудь слышал о ней?

– Нет! Я ничего о ней не знаю, – ответил я.

Но в тот момент я понял, что белые люди были Льюис, Кларк и их люди. И мне предстояло узнать о них всё, и о том, как женщина-Змея по имени Женщина-Трава привела их к своему народу.

Мне не терпелось, чтобы он начал рассказ. Он очень удивился, что я никогда о ней не слышал, а затем продолжил:

– Да, это было её имя, Женщина-Трава. Позже мы назвали её Потерянная Женщина, а еще позже, после великого события, мы назвали ее Женщина Воды Белых Людей. – Он помолчал, сосредоточенно размышляя минуту или две, и продолжил: – Я сделаю знаки, обозначающие три имени, и произнесу их. Повторяй их за мной.

Знаками: «Женщина-трава». Словами: «Бо-и-наив».

Знаками: «Потерянная женщина». Словами: «Вад-зивип».

Знаками: «Женщина Воды Белых Людей». Словами: «Ба-рай-бо!»

Снова и снова я повторял за ним эти слова: Бо-и-наив! Вад-зи-вип! Ба-рай-бо! И затем снова знаками сказал:

– Нет, я никогда о ней не слышал!

– Ты всё узнаешь! – знаками сказал он.

– Это было двадцать зим назад. Мы стояли лагерем в нашей стране, по ту сторону гор. Вапити и оленей стало очень мало, и мы начали голодать; мы очень исхудали. Наступило лето, а мы всё ещё голодали; поэтому наши вожди решили, что мы должны были отправиться на бизоньи равнины черноногих или умереть там, где мы были, от голода. Они говорили, что, вероятно, черноногие перебьют нас, но лучше умереть с набитым животом и быстро, чем медленно умирать от нехватки еды.

Мы собрали вещи и перевалили через вершину великих гор, спустились по северному притоку Большой реки Равнин2 и разбили лагерь немного выше места слияния двух других притоков этой реки. Там мы наткнулись на нескольких бизонов, убили несколько из них и устроили пир. Три дня спустя, когда большинство наших людей отправились на охоту, было обнаружено, что большой военный отряд поднимается по долине, и женщины, и дети, и те немногие мужчины, что были в лагере, бежали от него. Многие из них разбежались по кустам, спрятались, и их никто не обнаружил. Другие, обезумев от страха, бежали все дальше и дальше по тропе в долине, а враг, преследуя их, убил четырёх мужчин, четырёх женщин и семерых юношей и захватил в плен четырёх мальчиков и пятерых девочек. Затем, окружив и захватив большой табун наших лошадей, ускакал вниз по долине. Со временем все мальчики и все девочки, кроме трёх, сбежали от своих похитителей, и тогда мы узнали, что враги был не черноногими, как мы думали, а пришли из одного из поселений народа Земляных Домов. Они живут далеко внизу, в долине Большой Равнинной реки, на восточной окраине страны черноногих.

Наш народ долго оплакивал своих умерших. Мать Женщины-Травы, одной из девочек, которые попали в плен и не вернулись, также потеряла и своего мужчину. У неё остались двое сыновей и одна дочь, но мать горевала по своим погибшим мужу и дочери и вскоре умерла от тоски по ним.

Лето пришло и ушло. Военные отряды черноногих и людей Земляных Домов часто приходили в нашу страну, сражались с нами и угоняли табуны наших лошадей. Мы всегда были голодны в нашей стране; часто мы там умирали от голода. Когда у нас была возможность, когда наступали зимы, и было маловероятно, что нас обнаружат, мы приходили сюда, где находимся сейчас, и охотились на бизонов, и жили хорошо. Одиннадцать лет назад боги неба разгневались и не позволили дождям пролиться на нашу страну, даже самому малому дождику. Мы молились им, приносили им жертвы, но они всё равно удержали дождь. Вот так и получилось, что ягодные кусты в то лето были бесплодны, а на сухой земле появилось лишь несколько маленьких корешков. Травы для наших лошадей не было, за исключением нескольких сырых мест. Снова наступила зима, и те немногие олени и вапити, которые там были, покинули нашу страну. Мы не могли сказать, куда они ушли; мы двинулись на юг, наткнулись на несколько их стад и в течение зимы перебили их всех. Когда снова наступило лето, мы были очень слабы, а некоторые из самых слабых умирали от голода.

С появлением первых ростков молодой травы мы медленно двинулись на север, а затем к перевалу в верховьях Северного рукава Большой Равнинной реки. Мы не встретили там ни одного бизона, только несколько лосей и вапити, но они были очень дикими. Имея только луки и стрелы, мы смогли убить лишь немногих из них. Мы питались в основном кореньями и постоянно посматривали в сторону равнин, хорошо зная, что они покрыты бизонами, но из-за черноногих боялись выходить туда. Мы оставались на месте, надеясь, что со временем бизоны поднимутся по Северному рукаву.

День за днём, пока мы стояли там лагерем, мы оставляли человека, который следил за тропой в долине Северного рукава, следя за появлением врагов и ожидая появления бизонов. Однажды утром этот наблюдатель заметил, что к нему приближаются трое мужчин. Они были странно одеты. По их внешнему виду он решил, что это белые люди. От племён, живущих к западу от нас, мы узнали, что там есть люди с белой кожей. Они приплыли на больших лодках по Солёной воде к устью нашей Большой реки и торговали там разными товарами, даже продали несколько ружей, с племенами, которые передвигаются на каноэ из брёвен и питаются рыбой.

Часовой увидел, что по тропе идёт один белый человек, а по обе стороны от него в кустах прячутся ещё трое. Тот, что шёл по тропе, махал ему рукой, подавал знаки мира, и он сел на свою лошадь и позволил ему подъехать совсем близко, достаточно для того, чтобы тот увидел, что это действительно белый человек. Но всё это время остальные крались сквозь кусты, словно намереваясь схватить его. Страх одолел его; он повернул коня и помчался вверх по долине, собрал свою семью и повёл их вверх по течению ручья – там он мог прятаться до тех пор, пока белые люди не исчезнут. Он не перешёл к нам через перевал, как ему следовало бы сделать.

Два дня спустя, на нашей стороне перевала, один из наших мужчин и его женщины, копавшие коренья, обнаружили четырёх белых мужчин и поспешили в наш лагерь с новостями. Белые люди продолжали идти по тропе и внезапно наткнулись на двух женщин и девочку, которые копали коренья. Молодая женщина убежала от них. Двое других не могли бежать; они просто сидели на месте, ожидая, что их ударят по голове и убьют. Но нет! Главный белый мужчина подошел к ним, взял старуху за руки, поднял её на ноги и показал ей знаками, что у него белая кожа и он не причинит ей вреда. Он сразу же преподнес ей подарки – чудесные подарки, подобных которым никогда не видел наш народ. Самым удивительным из всего этого был плоский, гладкий квадрат ледяного камня, в котором она могла разглядеть своё лицо. Она вгляделась в него, увидела свои старые, морщинистые щеки, ввалившиеся глаза, сточенные зубы, и в ужасе от самой себя опустилась на землю. Но белый человек снова поднял её, дал ей другие подарки: бусы, шила и краски, и она, забыв о своих страхах, позвала молодую женщину вернуться. Когда та пришла, белый человек тоже подарил ей подарки, а затем раскрасил щёки женщин и маленькой девочки красной краской, очень яркой красной краской. Один из мужчин, сопровождавших этого вождя, был наполовину белым, наполовину индейцем, и хорошо знал язык знаков. Он начал знаками говорить с женщинами и попросил их показать дорогу к их лагерю. Они ответили, что сделают это, и двинулись вниз по тропе.

Так вот, когда мужчина, копавший со своими женщинами коренья, обнаружил четверых незнакомцев, он поскакал к нашему лагерю так быстро, как только мог, и закричал, что враги приближаются. Мы тут же вскочили на коней и, следуя за нашим вождем, Чёрным Луком, поспешили вверх по тропе, чтобы встретить их и покончить с ними. Но каково же было наше удивление, когда мы приблизились к ним, увидев, что они отличаются от наших врагов с равнин. Они были одеты по-другому; у одного из них был красивый красно-бело-синий знак мира, привязанный к длинной палке. Мы подъехали к ним ещё ближе и увидели, что кожа у них белая! Наши женщины, которые были с ними, крикнули, что это хорошие люди, и показали нам подарки, которые они получили. Мы все спешились и, после нашего вождя, по очереди обняли белых людей. Затем мы собрались в кружок, сняли мокасины, закурили и поговорили с пришельцами на языке жестов, и они объяснили, что пришли с дальнего востока; что их великий белый вождь послал их найти тропу через горы к берегу Бескрайней Солёной воды, и заключить мир со всеми племенами по пути, и заставить их заключить мир друг с другом.

После того, как были выкурены три трубки, белый вождь, которого мы впоследствии назвали Красные Волосы3, преподнёс нам подарки, вручив Чёрному Луку и знак мира, и сказал, что, поскольку день был жаркий, а там, где мы находились, не было воды, он хотел бы, чтобы мы отвезли его и его людей в наш лагерь. Мы сразу же послали нескольких молодых людей вперёд, чтобы они приготовили для них единственный настоящий вигвам, который у нас был, а затем отправились в путь вместе с незнакомцами. Мы прибыли в лагерь незадолго до захода солнца, и Чёрный Лук отвёл незнакомцев в вигвам и сказал им, что это их вигвам. После того, как они немного отдохнули, мы провели с ними ещё один совет, и они рассказали нам, что всё больше их сородичей поднимаются вверх по Большой Равнинной реке в лодках, и что с ними была женщина из нашего племени, которая давным-давно была захвачена в плен нашими врагами, народом Земляных домов. Они попросили нас взять побольше лошадей и отправиться навстречу отряду, чтобы перевезти их имущество в наш лагерь.

– У этого белого вождя раздвоенный язык, – сказал один из наших старых воинов. – Я не сомневаюсь, что там, на реке, есть белые люди в лодках, но что-то подсказывает мне, что с ними множество наших врагов с равнин. Если мы сделаем то, о чем нас просят, мы отправимся прямо на смерть!

В вигваме совета сразу же начались разговоры. Некоторые воины согласились со стариком, что белые люди пытались заманить их в ловушку. Другой воин сказал:

– Если всё так, как говорят эти белые люди, то они, в конце концов, всего лишь небольшой отряд. Они богаты тем, в чём мы больше всего нуждаемся – ружьями, порохом и пулями, с помощью которых мы можем защищаться от нападений наших врагов с равнин. Я предлагаю немедленно отправить гонцов к другим племенам нашего народа Змей и к нашим друзьям, Плоскоголовым, и попросить их прийти и помочь нам уничтожить этих белых людей и забрать их собственность.

– Да! Да! Вот что мы должны сделать! Позволь нам немедленно отправить гонцов! – кричали все один за другим, пока не высказались почти все. Тогда наш вождь Чёрный Лук сказал:

– Ты говоришь мудро. Если мы сможем забрать все ружья белых людей, с таким количеством пороха и пуль, которое у них наверняка есть, мы сможем выйти на равнины, выстоять против наших врагов и добыть столько бизонов, сколько захотим. Пусть гонцы немедленно отправятся за помощью. И, чтобы ускорить дело, давайте сделаем то, о чём просят белые люди: мы возьмём лошадей и приведём сюда их людей и их имущество. Тогда они будут здесь, в нашем лагере, где мы сможем неожиданно на них напасть и легко перебить. Итак, кто даст нам лошадей и отправится завтра со мной и белыми людьми?

Многие воины ответили, что взяли бы свободных лошадей и отправились с ним, но ночью большинство из них испугались, что их заманивают в ловушку, что за спинами белых находятся сотни их врагов с равнин, будь то черноногие или люди Земляных Домов. или и те и другие вместе. Утром, когда пришло время уходить, всего восемь человек отправились в путь с нашим вождём и белым, и я был одним из них. Однако мы не успели отойти далеко, как нас догнали множество испуганных людей, некоторых из них сопровождали их женщины. После того, как мы покинули лагерь, женщина Чёрного Лука горевала о нем, а потом, крича, что она не трусиха, что она храбрее мужчин, поймала лошадь и приготовилась идти по нашему следу. И поскольку она пристыдила их, лучшие из мужчин и женщин поспешили поймать своих лошадей и отправиться с ней в путь.

В тот первый день мы перешли горный перевал и разбили лагерь у нескольких источников высоко на восточном склоне гор. На следующее утро, как только мы были готовы двинуться в путь, вождь белых людей послал вперед двух своих людей, сказав, что они должны поохотиться, и попросил нас держаться рядом с ним, чтобы не вспугнуть дичь. Это встревожило нас; мы подумали, что этих двоих послали предупредить врага, чтобы он был готов напасть на нас. Многие из наших людей тут же повернули назад, а мы, продолжив путь, отправили по нескольку человек вперед по обе стороны долины, чтобы следить за двумя белыми охотниками. Они действительно были охотниками; в течение дня они убили несколько оленей и отдали нам большую часть мяса. Когда наступил вечер, мы подумали, что, возможно, белые люди не хотели причинить нам вреда, что всё было именно так, как они сказали.

На следующее утро мы встали очень рано, и белый вождь сразу же послал одного из своих людей, а с ним и одного из нас, поискать белых людей, которые поднимались вверх по реке на лодках. Я пошёл один, держась поближе к реке, и вскоре увидел белых людей, которые усердно тащили и толкали свои лодки по быстрой воде. Я побежал обратно в лагерь, крича, что видел белых, и тогда мы все поспешили им навстречу. К тому времени они подошли совсем близко к нашему лагерю. Двое белых были на берегу, впереди лодок, и с ними была женщина. Одна из наших женщин выбежала вперед, другие женщины последовали за ней, и когда мы увидели, как они обнимают одинокую женщину, мы поняли, что всё было так, как сказал нам белый вождь, что в его отряде была одна из наших женщин. И тут же все наши страхи улетучились: если бы среди белых были враги с равнин, эта женщина подала бы нам знак, как только мы появились в поле зрения. Подошли двое белых мужчин. Один из них был другим предводителем отряда, тот, кого мы назвали Длинный Нож. Наш вождь, Чёрный Лук, обнял его, как и все остальные, а затем мы отвели белых вождей в одно из наших укрытий в кустах для совета. Мы сняли мокасины, раскурили трубки, а затем Рыжеволосый велел одному из своих людей привести женщину-Змею, чтобы она перевела для нас.

Она пришла, эта молодая женщина, со своим маленьким ребёнком на руках, подошла с опущенными глазами, неуверенными шагами и робко села чуть в стороне от нашего полукруга. Я посмотрел на неё, остальные тоже, и никто из нас не узнал её. Чёрный Лук сразу открыл совет.

– Женщина, – сказал он, – истолкуй мои слова так: вожди белых людей, мы рады, что вы пришли в нашу страну!

Когда он сказал это, женщина впервые подняла на него глаза, а затем, оставив своего ребёнка, бросилась через круг и обняла его. Смеясь и плача, одновременно дрожа, как от холода, она встала и накинула ему на плечи своё одеяло, затем снова опустилась на колени рядом с ним и воскликнула:

– О, брат! Разве ты не узнаёшь меня? Я твоя сестра, Женщина-Трава!

– Так это ты! Так это ты! – воскликнул Чёрный Лук и, в свою очередь, обнял ее. И некоторые из нас воскликнули:

– Она – Женщина-Трава! Наша Потерянная Женщина! Она вернулась к нам!

Затем, всё ещё дрожа и пытаясь вытереть слёзы, она попросила брата сообщить ей новости о своих родственниках, и он ответил:

– Наш отец был убит врагами, которые забрали тебя у нас.

– Да, я знаю, – сказала Женщина-Трава. – Когда враг уводил меня, я видела его тело, лежащее рядом с тропой!

– Горюя о нашем отце и о тебе, наша мать вскоре умерла. Затем умерла наша сестра, затем наш брат, Среднее Солнце. Из всей нашей семьи остался только наш брат, Маленькая Выдра, которого я отправил с посланием к нашему народу Змей, и наш маленький племянник, сын нашей сестры, Оленья Шкура!

Услышав это, Женщина-Трава снова разрыдалась. Она сидела, положив руки на плечо брата, и горько плакала. Но вдруг один из белых мужчин сердито заговорил с ней.

– Это мой мужчина. Он приказывает мне вернуться на своё место и переводить. Как бы плохо я себя ни чувствовала, я должна повиноваться ему, – сказала она Чёрному Луку и вернулась к своему ребёнку.

Но, как она ни старалась, она не могла перестать плакать, поэтому совет был отложен до более позднего времени.

– Тут подошли остальные белые люди со своими лодками и разбили лагерь, а мы смотрели за ними и чуть с ума не сошли от удивления при виде них и тех странных и полезных вещей, которые у них были! Один из этих белых мужчин был чернокожим. Мы не могли поверить, что его кожа не была покрыта блестящей чёрной краской, пока один из нас не вымыл ему предплечье, безрезультатно оттирая его. Мы были поражены количеством котелков различной формы и другой посуды, в которой белые люди готовили себе пищу. Мы были поражены количеством прекрасных длинных ружей, которые они несли с собой, и, о, как же нам хотелось посмотреть, что же было в тех многочисленных узлах, которые они перенесли с лодок в свой лагерь! У них были острые, тяжёлые куски блестящего твёрдого камня с деревянными рукоятками, которыми они рубили дрова; всего несколькими ударами одного из них они срубали большие деревья. Это была великая магия!

– Теперь, пока белые люди обустраивали свой лагерь, Чёрный Лук разговаривал со своей сестрой, а мы сидели рядом и слушали. Она рассказала о своей жизни среди наших врагов и о своём браке с белым человеком. Но больше всего нас заинтересовали её слова о богатстве её похитителей и том, как легко было им жить. Их жилища представляли собой большие земляные хижины, в которые не могли проникнуть даже самые лютые зимние холода. Каждое лето возле своих жилищ они выращивали множество полезных съедобных растений, которые сушили на зиму. На их равнинах всегда паслись бизоны и антилопы. В лесистой долине их Большой реки было полно вапити и оленей. Они не знали, что такое голодать или страдать от холода. |

– Мы не страдали бы от голода и холода и не боялись бы наших врагов, если бы у нас было оружие! – воскликнул вождь. – Что ж, у нас будут ружья! Сестрёнка, когда наш брат и другие посланцы вернутся, приведя с собой воинов из наших племён Змей, чтобы помочь нам, мы убьём этих белых людей и заберём их ружья и огромный запас пороха и пуль, а затем уйдём и будем жить. на бизоньих равнинах!

Женщина-Трава издала крик отчаяния и отшатнулась от него:

– Ты сумасшедший, если даже думаешь об этом, – сказала она ему. – Что с того, если ты застанешь их врасплох, пока они спят, и убьешь их? Какая польза от ружей, которое вы получите – тридцать или сорок против двухсот с лишним ружей народа Земляных Домов? Брат, ты должен сделать всё, что в твоих силах, для этих белых людей, потому что они люди с большим сердцем и твои настоящие друзья. Разве они не сказали вам, зачем они пришли в эту страну, что они здесь для того, чтобы заставить все племена заключить мир друг с другом? Разве они не сказали вам, что пришли, чтобы проложить путь для белых торговцев, чтобы вы все могли иметь оружие, капканы и другие вещи, которые вам нужны, чтобы жить хорошо и богато?

– Все это они нам говорили, но мы им не верим, – ответил Чёрный Лук.

– Тогда поверь в это сейчас! Я, твоя настоящая сестра, говорю тебе, что это так!

– Воистину, у меня в голове всё перепуталось. Я должен подумать об этом! – воскликнул вождь.

К этому времени белые люди разбили свой лагерь и пригласили нас к себе на совет. Мы уселись под навесом из ткани и ивняка, сняли мокасины и выкурили по очереди по трубке. Белый вождь по имени Длинный Нож заговорил с нами, мужчина Женщины-Травы говорил ей, что он сказал, а она, в свою очередь, переводила нам его слова. Он сказал нам, что его великий белый вождь послал его и его людей подружиться со всеми племенами по пути к Бескрайней Солёной воде и заставить их помириться друг с другом. Он надеялся, что мы заключим мир с племенами, с которыми воюем, потому что это понравится великому белому вождю, и он пришлёт к нам людей с ружьями, капканами и всевозможными товарами для торговли, и после этого у нас будет всего вдоволь – еда, одежда, теплые вигвамы, табак, и мы сможем бродить, где нам заблагорассудится, не опасаясь нападения. И вот теперь он попросил нас помочь ему: ему нужны были лошади, много наших лошадей, чтобы ехать и везти свои вещи на запад из нашей страны, и он хорошо нам за это заплатит.

Тогда Чёрный Лук сказал Женщине-Траве:

– Сестра, если бы ты не сказала мне, что у этих людей прямой язык и доброе сердце, я бы не поверил ничему из того, что они нам рассказали. Теперь я действительно верю. Я уверен, что всё так, как ты говоришь, что они желают нам только добра. Ты можешь сказать им, что мы дадим им лошадей, что мы сделаем для них всё, что в наших силах, и что мы надеемся, что их торговцы скоро приедут к нам со множеством ружей, капканов и всевозможных товаров.

– Брат, ты действительно так думаешь – это исходит прямо из твоего сердца? -спросила Женщина-Трава.

– Да! – ответил он.

– Тогда немедленно отправь других гонцов к нашему народу, Змеям и Плоскоголовым, чтобы они оставались там, где они есть, потому что белые люди – их друзья, и что они могут безопасно путешествовать по нашей стране, – потребовала она.

– Они отправятся в путь сегодня же, – согласился он. И тогда она обняла его и через своего мужчину передала белым, что вождь сказал, что всё должно быть так, как они хотят, и что он надеется, что торговцы придут к ним как можно скорее. После этого совет закончился, и белые вожди вручили нам ценные и красивые подарки. Чёрному Луку подарили красивую одежду белого вождя и медаль, а всем нам – рубашки, леггинсы, ножи, табак, медали, зеркала и шила. А напоследок нас угостили большими блюдами из варёного растения, которое, по словам нашей Женщины-Травы, было выращено её похитителями из народа Земляных Домов. После хорошего мяса это была лучшая еда, которую мы когда-либо ели.

У нас не хватило лошадей, чтобы перевезти всё имущество белых людей, поэтому мы взяли Красные Волосы, нескольких его людей и Женщину-Траву через перевал в наш главный лагерь, а затем послал нескольких наших молодых людей с большим количеством лошадей, чтобы те перевезли остальную часть отряда и всё их имущество.

Так вот, до того, как Женщину-Траву захватили наши враги с равнин, её отец и мать отдали её мужчине из нашего племени по имени Маленькая Гора. Она должна была стать его женой, когда вырастет. Вернувшись в лагерь после долгого пребывания в одном из наших племён, он услышал, что она там, и бегал, пока не нашел её.

– Ха! Вот и ты, Женщина-трава, Пропавшая Женщина! – воскликнул он. – Я вижу, ты выросла. Ты выглядишь сильной и красивой. Что ж, я рад этому, потому что ты мне нужна. Собери всё, что у тебя есть, и пойдём со мной в моё жилище.

– Я не пойду с тобой! Ты для меня никто! – сказала ему Женщина-Трава.

– Ты моя женщина! Ты пойдёшь со мной! Я подарил твоему отцу трёх лошадей, и он пообещал, что я получу тебя, как только ты станешь женщиной, – настаивал он.

– Я докажу тебе, что я не твоя женщина, – сказала она ему и, откинув одеяло, показала ему своего маленького ребёнка: – Смотри. Это мой мальчик, а вон тот белый мужчина – мой мужчина и его отец!

– Ха! Это другое дело! Я не хочу тебя! – сказал ей Маленькая Гора, повернулся и пошёл своей дорогой.

– Что Чёрный Лук обещал своей сестре, мы сделали для Длинных Ножей. Мы дали им лошадей, в которых они нуждались, и человека, который проводил бы их по нашей стране, и они продолжили свой путь к Бескрайней Солёной воде. Позже мы прослышали, что им было очень трудно переходить через горы, что они не могли найти никакой дичи и умерли бы с голоду, если бы не убили и не съели нескольких лошадей, которых мы им дали. Так вот, они добрались до берега Великой Воды и перезимовали там, а следующим летом вернулись и отправились дальше на восток, и с тех пор мы о них даже не слышали. Лето за летом мы ждали белых торговцев, которых они обещали прислать к нам с множеством ружей, но лето проходило, а они не появлялись. Скажи мне, белый юноша, как ты думаешь, они когда-нибудь появятся?

– Я не могу ответить на этот вопрос, – сказал я ему. – “Я ничего не знаю о торговцах Длинных Ножей. Сам я торговец Красных Мундиров. На нашем посту на севере у нас есть много ружей, капканов и всевозможных вещей, которые мы можем продать вам, если вы отправитесь туда со своими мехами.

Вождь сделал жест отчаяния.

– Этого мы никогда не сможем сделать, – знаками сказал он. – Племена черноногих никогда не позволят нам этого сделать! Если они сейчас позволяют нам разбить здесь лагерь до появления зелёной травы и убить несколько их бизонов, это будет больше, чем мы когда-либо от них ждали. Скоро снова наступит лето, и нам придётся возвращаться через горы, чтобы спрятаться там от военных отрядов черноногих, народа Земляных Домов, ассинибойнов, кри, которые придут, чтобы убить нас и забрать наших лошадей. Белый юноша, мы, Змеи, – бедный и несчастнейший народ!

Ну, что я мог на это ответить, кроме как знаками сказать, что он должен набраться мужества? Я всем сердцем сочувствовал ему и его измученным людям, но ничего не мог поделать. Я знал, даже лучше, чем он, что черноногие никогда не дали бы Змеям возможности купить оружие, если бы могли этому помешать.

III

Монро идёт выполнять свою миссию и встречает Сакаджавею

Теперь, когда я ушёл с севера вместе с пикуни, наш управляющий, Ужасный Язык, как черноногие называли Хардести, поручил мне сделать всё, что в моих силах, чтобы установить мир между пикуни и шайенами и убедить последних весной отправиться с нами на север и торговать в форте Маунтин. Это была непростая задача, возложенная на меня. Племена черноногих всегда находились в состоянии войны с шайенами, которые сами были могущественным народом равнин, они отлично охотились и выделывали шкуры, а также владели большими табунами лошадей. Племена черноногих называли их народом Пятнистых Лошадей, поскольку они разводили особую породу пегих лошадей, ради которых черноногие ходили на них в набеги. Естественно, черноногие, и особенно пикуни, самое южное из их племён, не желали заключать мир с народом, у которого они угоняли прекрасных животных породы пинто. Они были врагами, которых стоило оставить как врагов.

Начнем с того, что у меня было всего четверо помощников: мой почти брат Красная Ворона и моя почти сестра Норка и Женщина-Птица – соответственно, сын, дочь и главная жена великого вождя Одинокого Ходока, на попечении которого я находился и в одном из вигвамов которого я жил. Одинокий Ходок был великим вождём. У него было девятнадцать жен, живших в двух вигвамах, много детей и сотни лошадей. Конечно, у него был совет младших вождей, но они всегда соглашались со всем, что он считал наилучшим. Другим моим помощником был известный знахарь, брат Женщины-Птицы, по имени Красный Орёл. Эти четверо согласились сделать всё, что в их силах, чтобы добиться мира с шайенами.

Как я и ожидал, когда я заикнулся об этом Одинокому Ходоку, он сразу сказал мне, что не может быть и мысли о мире с шайенами. Вот что я знал о них: они бродили по равнинам к югу и востоку от Йеллоустона и продавали свои меха и шкуры племенам народа Земляных Домов, которые жили в укрепленных селениях на Миссури, ниже устья Йеллоустона. С этими племенами черноногие всегда были в дружеских отношениях, и у Одинокого Ходока были особенно близкие друзья среди вождей племени Рябчиков, или, как их называли белые, манданов. В качестве возможного способа связаться с шайенами Красная Ворона и я начали уговаривать Одинокого Ходока разрешить нам навестить манданов. Сначала он просто посмеялся над нашей просьбой, но мы не унимались, и в конце концов он согласился, что мы могли бы пойти, если бы смогли найти кого-нибудь из его проверенных воинов, кто согласился бы сопровождать нас, и что мы могли бы взять с собой подарки для его друзей. Соответственно, лагерному глашатаю было приказано обойти вигвамы и позвать добровольцев пойти с нами, но мы не получили ответа на этот призыв и были в отчаянии, когда несколько вечеров спустя появился человек по имени Тяжелая Шкура, прозванным Никогда Не Говорит; он пришел в наш вигвам и сказал Одинокому Ходоку, что поедет с нами к народу Земляных Домов. Мы с Красной Вороной едва могли поверить своим ушам. То, что из всех мужчин именно Тяжелая Шкура предложил нам отправиться в дальний путь, было почти невероятно.

– Я очень рад, что ты пойдёшь с моими мальчиками, – сказал ему Одинокий Ходок. – Я хотел взять трех или четырех человек, но ты стоишь четверых. Когда ты будешь готов отправиться?

– Как скажешь.

– Тогда отправляйтесь послезавтра утром, – решил вождь.

Тяжелая Шкура встал, завернулся в свою накидку, коротко сказал: «К этому времени я буду готов», – и вышел, не сказав ни слова нам с Красной Вороной.

Тяжелая Шкура был странным, очень странным человеком. Ему было около тридцати пяти лет; высокий, хорошо сложенный, даже красивый, он никогда не был женат и жил со своей овдовевшей матерью. Он не состоял ни в одной из групп общества «Все друзья»; он никогда не бывал в гостях, никогда не участвовал в лагерных танцах, и у него не было близкого друга. Однако он пользовался уважением каждого мужчины, женщины и ребёнка в большом лагере. Он всегда отправлялся на войну один и всегда возвращался с лошадьми и добытыми скальпами врагов. И он был великим охотником. Когда он не был в набеге, он всё время охотился; не проходило и дня, чтобы его старую мать не видели несущей мясо или какую-нибудь шкуру в тот или иной вигвам, где были больные, вдовы и сироты. Очень добрый был этот Тяжёлая Шкура; нельзя было судить по тому, каким он был необщительным и неразговорчивым, каким он был на самом деле.

Вы можете подумать, что это не имеет никакого отношения к Сакаджавее. Но подождите!

В назначенное утро мы выехали рано и составили настоящую кавалькаду, потому что каждый из нас взял по лишней оседланной лошади, а с ними четыре прекрасных коня, навьюченных товарами, которые Одинокий Ходок и его младшие вожди отправляли с многочисленными посланиями мира и доброй воли вождям племен, которые нам предстояло посетить.

Нам предстояло проделать долгий-предолгий путь до селений у устья Йеллоустона. Мы вышли к реке Устричных Раковин, спустились по ней к Миссури, а затем проследовали по изгибам её глубокой и поросшей лесом долины, потому что снег был слишком глубок для путешествия по равнинам, а ниже устья реки Устричных Раковин он стал таким глубоким, что мы вообще не могли передвигаться иначе, как по извилистым, набитым тропам, по которым ходили бизоны и другая дичь. День за днём мы шли всё дальше и дальше, постоянно находясь в поле зрения бесчисленных стада дичи, но не встречали врагов, которые могли бы преградить нам путь. Каждый вечер, ближе к закату, мы разбивали уютный лагерь и нарезали для наших лошадей много коры хлопковых деревьев. Затем, после обильной трапезы из жареного мяса, Тяжелая Шкура доставал свою магическую трубку, которую, когда мы ею пользовались, всегда клал на череп бизона, и просил нас покурить вместе с ним и помолиться богам об успехе в нашем путешествии, о долгой жизни, о добре. здоровье и счастье всего народа черноногих. Его собственным талисманом – его видением, его тайным помощником – был древний ворон. Он обращался к нему с особыми просьбами, прося богов неба, земли и глубоких вод благоволить нам во всех наших начинаниях. Поскольку снег был слишком глубок, чтобы мы могли найти череп бизона, на который можно было положить трубку, в каждом лагере, который мы разбивали, мы для этого взяли его с собой. Мы ничего не сказали нашему предводителю о нашем желании встретиться с шайенами и убедить их заключить мир с нашим народом; для этого еще не пришло время, и у нас не было ни малейшего представления о том, как мы могли бы с ними встретиться.

– Просто доверься богам, они укажут нам путь! – продолжал говорить мне Красная Ворона.

У нас всё шло хорошо, пока однажды вечером, через несколько дней после того, как мы миновали устье Йеллоустона, мы готовились разбить лагерь, когда внезапно поднявшийся северный ветер донёс до нас сильный запах тополиного дыма от хлопковых деревьев.

– Ха! Мы, должно быть, где-то рядом с народом Земляных домов! – сказал я.

Тяжелая Шкура оглянулся на меня и жестом попросил замолчать. Затем, посмотрев вперед, он сказал нам:

– Если бы этот дым шёл из поселения, мы должны были бы слышать его звуки; разговоры людей, крики детей, во всяком случае, лай собак. Запах дыма очень сильный, он исходит от костра в этой лесной роще; либо враги где-то близко, либо это отряд охотников из селений Земляных Домов!

– Что нам делать? – спросил Красная Ворона.

– Нам остаётся только одно, – ответил наш предводитель. – Мы пойдём дальше. Возможно, нам удастся обойти лагерь незамеченными. Мы постараемся это сделать. Проверьте, заряжены ли ваши ружья! Будьте начеку!

И с этими словами он двинулся дальше, перебегая с тропинки на тропинку, удаляясь от реки. Ветер, несущий запах дыма, налетал на нас крутящимися вихрями, иногда в лицо, иногда справа или слева от нас; мы не могли точно определить, где находится огонь, но полагали, что он находится в нижней части рощи и недалеко от реки.

В тот день я находился в хвосте колонны, между мной и Красной Вороной было четыре лошади; последний гнал остальных лошадей следом за Тяжёлой Шкурой. Мы проехали не более пары сотен ярдов, как вдруг скорее услышал, чем почувствовал, как что-то ударилось о нижний край моей накидки перед левым бедром, и в то же мгновение мой конь сделал внезапный прыжок, который отбросил меня назад, к седлу. Я бы упал, если бы не был пригвожден к лошади: стрела, вонзившаяся в мою одежду и в его холку, пригвоздила меня к нему. С криком вскочив обратно в седло, я оглянулся и увидел человека на боковой тропе, менее чем в пятидесяти ярдах от себя. Он накладывал на лук новую стрелу, а дальше, в роще, по его следу, бежала дюжина мужчин, держа в руках оружие, готовых напасть на нас. Когда я выстрелил в первого человека, и он упал, один из остальных – единственный из них, у кого было ружьё – выстрелил и сбил лошадь прямо передо мной. В этот момент моя лошадь шарахнулась назад, и мне стоило немалого труда заставить её перепрыгнуть это препятствие. Я проскочил мимо него как раз в тот момент, когда Красная Ворона и Тяжелая Накидка выстрелили, и, так сказать, краем глаза я увидел, как ещё один враг упал. Мы убегали от них так быстро, как только могли, их стрелы падали позади нас, не причиняя вреда.

Снег был таким глубоким, что враги не могли двигаться прямо за нами – они шли за нами по боковой тропе, им пришлось следовать по ней до её пересечения с нашей тропой, а затем свернуть на главную тропу. Вскоре мы скрылись из виду. Тем не менее, они продолжали преследовать нас, всё время вопя, и поэтому мы поняли, что остальные члены их группы были где-то впереди нас, собравшись вокруг костра, от которого поднимался дым, который теперь сильнее, чем прежде, бил нам в ноздри.

Все мы носили толстые рукавицы из бизоньей кожи, прикрепленные к длинному ремешку из оленьей кожи, перекинутому через плечи, так что мы могли мгновенно высвободить из них руки, и они оставались на месте, когда мы хотели надеть их снова. Но, как бы удобно это ни было, мы чуть не отморозили руки, стреляя из ружей и перезаряжая их. Не успели мы закончить заряжать, как увидели впереди сорок или пятьдесят человек, которые бежали прямо по нашему следу. Между ними и нами не было ответвления тропы, и, заметив это, Тяжёлая Шкура крикнул, что мы должны повернуть назад и свернуть на тропу, по которой мы только что проехали. Я сразу повернул коня и стал ведущим. Но Красной Вороне и Тяжёлой Шкуре было нелегко заставить сбившихся с пути животных следовать за мной. Мы потеряли время, и пока мы разворачивались, нижний вражеский отряд выпустил в нас тучу стрел и сделал один ружейный выстрел.

Как только Тяжелая Шкура развернул свою часть табуна и погнался за Красной Вороной, он остановил своё животное, выстрелил в ответ и убил вражеского предводителя. Затем он двинулся дальше, спеша догнать нас, и, когда он приблизился, то затянул военную песню черноногих, и мы с Красной Вороной стали подпевать – нас охватывало безумие и восторг, потому что в наших сердцах горел огонь битвы, когда враги падали перед нами.

Теперь я вышел на тропу, ответвлявшуюся от нашей, которая вела наискось вниз по долине к реке. Я миновал её, развернул свою лошадь в обратную сторону, надеясь таким образом загнать сбившихся с пути животных между Красной Вороной и мной свернуть туда же. Они не поняли, чего от них хотят, и остановились, и Красной Вороне пришлось запутаться среди них на своей лошади, а затем Тяжёлая Шкура стал подгонять их, и так как они не могли миновать меня, то были вынуждены свернуть в ответвление и последовать за Красной Вороной. Всё это требовало времени, драгоценного времени, в течение которого обе вражеские группы приближались к нам. Ружье Тяжелой Шкуры было разряжено, но мы с Красной Вороной выстрелили из наших ружей – он в нижнего, а я в верхнего, и каждый из нас ранил человека, но насколько серьезно, мы не могли сказать. Их товарищи обогнали их и погнались за нами, стреляя из двух ружей и из луков, хотя мы были довольно далеко, и снова безрезультатно, и вскоре мы скрылись из их виду.

.

Мы ехали дальше и дальше, проезжали рощу за рощей и поляну за поляной. Мы устали, проголодались, но не осмеливались остановиться. Тяжёлая Шкура сказал, что мы должны продолжать двигаться до полуночи, а затем сделаем привал только для того, чтобы приготовить и съесть немного мяса. Я не сводил глаз с Семерых, с Большой Медведицы, и думал, что никогда еще они не вращались так медленно. А потом, когда они указали на время, близкое к полуночи, мы выехали на хорошо набитую тропу в лесу и увидели, что по обе стороны от неё снег усеян мелкими щепками и кусочками коры, Тяжёлая Шкура, обернувшись, сказал нам:

– Это работа народа Земляных Домов. Скоро вы увидите их селение!

Это была хорошая новость. Мы пошли быстрее по широкой, утоптанной тропе, вскоре вышли из рощи и увидели далеко впереди, на длинной, широкой долине, тёмное пятно на белом фоне, про которое Тяжелая Шкура сказал, что это верхнее селение племени пи-нап-ут-се-на, или Нижних гро-вантров, или, как их еще называют, миннетари.

– Вот они, наши друзья! – сказал он. – Там нам будут рады – да, более чем рады – когда мы скажем им, что наверняка убили трех ассинибойнов и ранили ещё двоих, прямо здесь, в их долина Большой реки!

Когда мы приблизились к селению, то увидели, что оно окружено частоколом из высоких столбов из хлопкового дерева. Широкая тропа привела нас к проходу, который, как мы обнаружили, был закрыт на ночь на несколько толстых жердей. Мы остановились перед входом, и Тяжелая Шкура крикнул:

– Откройте, друзья! Откройте нам дорогу!

Он прокричал это три или четыре раза, а затем мы услышали скрип шагов по твердому замерзшему снегу, и, наконец, четверо или пятеро мужчин посмотрели на нас с верхушки частокола, и один из них заговорил с нами. Конечно, мы не понимали его языка, а он – нашего, но когда он заговорил, то также использовал язык жестов, на котором спросил нас, кто мы такие? |

– Мы твои друзья! Мы – пикуни! – показал в ответ жестами Тяжёлая Шкура, и для нас сразу же расчистили проход, и, когда мы въехали и спешились, мужчины обняли нас и знаками показали, что нам очень рады в их селении.

Люди теперь стекались к нам со всех концов селения, и один из них, закутанный в накидку мужчина, который почти вплотную приблизил свое лицо к моему, окинул меня довольно пристальным взглядом, и я от неожиданности был почти в шоке, когда он сказал мне по-французски:

– Вы белый! Кто вы и откуда?

– Я Хью Монро. Мы из лагеря пикуни и черноногих, – ответил я.

– Ха! Вы англичанин! Но говорите по-французски так, словно вы француз! – воскликнул он.

– Моя мать из рода Де ла Рош, – объяснил я.

– Ха! Да! Де ла Роши из Монреаля и Трёх Рек! – воскликнул он. – Я знаю эту семью; то есть я часто видел их в дни своей юности. Что касается меня, то я Туссен Шарбоно, бывший житель Северо-Запада, а теперь свободный человек! Свободный! Свободный! Но, конечно же, вы слышали обо мне!

– Нет, я не могу сказать, что слышал, – ответил я.

– Возможно ли это? Ну, тогда я должен вам сказать, – воскликнул он. – Я, я тот человек, который провёл американских солдат, Льюиса и Кларка, и их людей отсюда до Западного океана и обратно!

– Я слышал о них, – сказал я, – и о Змее по имени Женщина-Трава, которая привела их к своему народу.

– Ха! Моя женщина! Т'сака-кавия, Женщина-Птица, как назвали ее миннетари! – воскликнул он. – Но пойдёмте, мсье Монро. Вы и ваши друзья, вы должны разбить лагерь со мной!

Пока Шарбоно и Джей разговаривали друг с другом, Тяжелая Шкура и Красная Ворона рассказывали миннетари, на языке жестов, о нашей стычке с ассинибойнами; и теперь, когда француз повёл нас к своему вигваму, всё селение было взбудоражено, и воины спешили оседлать своих лошадей и поскакать вверх по долине, чтобы напасть на врага. После того, как мы распаковали свои пожитки и привязали лошадей к столбам из хлопкового дерева, мы зашли внутрь и оказались в удивительно теплой, удобной хижине сорока футов в диаметре. Вдоль стен, примерно шести футов в высоту, стояло несколько лежанок, покрытых бизоньими шкурами. В центре горел небольшой костёр, дым выходил из квадратного отверстия в наклонной крыше из стропил, балок и жердей, густо засыпанной землёй, как и наклонная круглая стена из расщепленных бревен. Когда мы вошли, женщина поднялась от очага и повернулась к нам, и, думая сделать ей приятный сюрприз, я сказал ей:

– Как! Бо-и-наив!

Что ж, я действительно удивил ее! Она резко отшатнулась, прижав руку к груди; затем, придя в себя, обратилась ко мне с потоком слов на языке Змей, на что я отрицательно покачал головой, а потом знаками объяснил ей, что не понимаю этого языка. Я добавил, что вождь ее народа по имени Чёрное Копьё, с которым было много вигвамов Змей, разбил лагерь и охотился с нашим племенем, пикуни, черноногими. И тут Шарбоно прервал наш разговор, очень сердито приказав ей – по-французски – поторопиться и приготовить для нас еду. Именно тогда я почувствовал к нему сильную неприязнь!

– Вы должны меня извинить. Вы назвали меня моим настоящим именем; вы упомянули моих людей; я не подумала о еде!” – сказала она на хорошем французском.

И со слезами на глазах она повернулась, чтобы поставить несколько глиняных горшков на огонь. Это была очень красивая женщина лет тридцати. Невысокая, довольно стройная, она делала всё очень быстро и грациозно. Её длинные, тщательно заплетённые волосы ниспадали по спине до колен. На ней было платье из синей ткани, отделанное на груди несколькими рядами бусин из зубов вапити и подпоясанное на талии.

Теперь я представил своих друзей Шарбоно. Он пожал им руки и велел мне передать, что они были желанными гостями в его бедной хижине, а затем он распределил нас по местам: одно ложе для меня и моего почти брата, а другое – для Тяжелой Шкуры. Он раздвинул занавески, и мы были рады сложить наше оружие и тяжелые накидки из бизоньих шкур и присесть отдохнуть. Через несколько минут женщина разогрела еду и поставила её перед нами в необычных маленьких серых глиняных кувшинчиках местного изготовления. Это была вкусная еда – кукуруза, сваренная с мясом, и мы много её съели. Не успели мы поесть, как повалились на лежанки и почти мгновенно заснули.

Ближе к рассвету нас разбудил Шарбоно, и мы сели, обнаружив в хижине высокого, крепко сложенного, прекрасно выглядящего воина, никого иного, как Красного Щита, главного вождя селения. Он сообщил нам, что прибыли гонцы от отряда, выступившего против ассинибойнов, и принесли плохие вести. Оказалось, что мы видели только часть противника, потому что его люди наткнулись на отряд в более чем двести человек и были отброшены назад, потеряв семерых убитыми. Он послал в нижние селения за подкреплением, но знал, что не сможет собрать много людей, так как большинство мужчин отправились охотиться на бизонов вниз по реке. Он попросил нас пойти с ним, прихватив с собой наши хорошие ружья, и помочь в борьбе с нашим общим врагом. Конечно, мы не могли отказаться и вскоре после рассвета поспешили с отрядом, который он вёл, вверх по долине. В середине дня мы наткнулись на миннетари, которые ночью ушли из селения. Они остановились перед большой рощей, на краю которой тропа была перегорожена длинной и высокой кучей кустарника. Позади кучи в неподвижном, холодном воздухе поднимался дым от нескольких костров.

– Вот они, Перерезающие Горло, – сказал нам предводитель ночного отряда. – Вот они, в безопасности за своей баррикадой, жарят мясо на кострах и чувствуют себя прекрасно. А у нас недостаточно сил, чтобы напасть на них. Прошлой ночью они застали нас врасплох и убили семерых из нас!

– Ну, мы не можем штурмовать эту баррикаду, пока не придёт помощь из нижних деревень, – заявил Красный Щит. Так что мы ждали там на ужасном холоде, и вскоре после полудня к нам прибыло подкрепление – около двухсот человек из другого селения миннетари, из селения анахавей, или Чёрных Мокасин, и из двух селений манданов. Предводителем манданов был не кто иной, как Ма-то-то-па, или Четыре Медведя, близкий друг Одинокого Ходока. Он поприветствовал нас более чем сердечно и сказал, что мы должны навестить его, как только сможем, и остаться у него надолго.

Мы полагали, что под кустами баррикады скрываются тяжелые сухие бревна и сучья, через которые наши лошади не смогли бы прорваться, и, конечно, снег был таким глубоким, что мы не могли проскочить на наших животных мимо её краёв и таким образом обойти врага с фланга. Нам оставалось только атаковать по тропе, и было ясно, что по крайней мере некоторые из тех, кто будет впереди, падут прежде, чем смогут преодолеть этот барьер. Красный Щит взял на себя командование всем отрядом и приказал тем, у кого не было щитов, держаться сзади. В это число попадали Тяжелая Шкура, Красная Ворона, и я, но Тяжелая Шкура заявил, что, поскольку он теперь возглавляет шеренгу вождей, то останется с ними, и, конечно же, Красная Ворона поклялся, что будет держаться поближе к своему предводителю; я тоже должен был заявить, что поступлю так же.

Красный Щит оглянулся на нашу длинную шеренгу – более двухсот всадников, выстроившихся гуськом на тропе – и отдал приказ атаковать, и мы двинулись в путь, и одновременно зазвучала военная песня четырех разных племен – самый оглушительный диссонанс, который я когда-либо слышал. Он совершенно заглушал звуки военной песни пикуни, которые я и мои спутники выкрикивали так громко, как только могли.

За баррикадой в морозном воздухе всё ещё поднимался дым от костров вражеского лагеря, но мы не видели ни одного человека, пока не приблизились к широкой высокой груде кустарника, наваленной поперёк тропы. Мы не сомневались, что двести Перерезающих Горло наблюдают за нами через щели в баррикаде, уверенные, что смогут убить столько наших лучших воинов, что остальные повернутся и убегут от них. Мы подъезжали все ближе и ближе к завалу, но по-прежнему не могли разглядеть ни одного врага. Я так хотел! Как же сильно я хотел увидеть их; позвольте мне сказать вам, что гораздо легче приблизиться к видимой опасности, чем к той, которая скрыта! Впереди меня было десять человек. Я видел, как они один за другим прорывались через баррикаду, словно это была куча соломы, а затем в несколько прыжков моя лошадь перенесла меня через брешь, которую они проделали в кустарнике. Я посмотрел вдоль барьера, потом вперед и рассмеялся сдавленным, дурацким смехом. Нас обманули! Перерезающие Горло расчистили от снега шесть больших пятен и на обнажившейся земле разложили тщательно составленные костры из смеси сухого и сырого дерева, которые, несомненно, тлели и дымили день или больше, а потом погасли сами собой! Вокруг каждого очага были разбросаны ивовые черенки и мотки сыромятной веревки, а также два или три сломанных продолговатых обручей из ивовых веток. Враг соорудил снегоступы, а затем пошёл по проторенной тропе, по которой я и мои товарищи пришли предыдущим вечером. Сильный мороз, словно пухом, покрывал их следы на снегу, доказывая, что они опередили нас на несколько часов, но, как бы то ни было, мы последовали за ними, и довольно бесшумно; война между различными племенами продолжалась до конца!

Недалеко от баррикады мы наткнулись на семерых миннетари, убитых головорезами. Все они были скальпированы и ужасно изуродованы. Мы прошли через рощу по длинной открытой долине, через другую рощу и подошли к тому месту, где враг надел снегоступы и двинулся прямо на север, через замёрзшую реку. На противоположной стороне длинный мыс уходил от равнины к небольшой роще, и, укрывшись за ней, они покинули долину и отправились в свой лагерь, возможно, на Мышиную реку или дальше на север, на Ассинибойн. Неохотно, угрюмо, погоня была тут прекращена, и мы повернули обратно по тропе; некоторые миннетари отделились, чтобы похоронить своих мертвецов, другие пошли дальше по тропе, чтобы снять скальпы и оружие с Перерезающих Горло, которых убили Тяжелая Шкура, Красная Ворона и я.

Итак, когда мы вернулись в селение и спешились перед хижиной Шарбоно, Сакаджавея вышла и велела нам отвести наших лошадей в небольшой огороженный веревками загон, который она соорудила. Несмотря на сильный мороз, она совершила три или четыре поездки в дальний лес на своей travoy4 лошади и привезла много хлопковых деревьев для животных и дров для хижины.

– Ты очень добра к нам. Мы должны попытаться сделать что-нибудь для тебя, – сказал я ей, когда мы вошли внутрь и собрались у камина.

– Мне нравится делать что-то для настоящих людей! – воскликнула она. – Я бы сделала всё, что угодно, я бы умерла за Красные Волосы и Длинного Ножа, за великих белых вождей, с которыми я отправилась к Западному Океану. О, если бы я могла встретиться с ними ещё раз, хотя бы раз до того, как умру!