Читать онлайн Тень Ахиллеса

Выдумка первая. Интеллигентный неудачник

Мог бы он придумать город на слиянии двух великих рек? Возможно, он написал бы о временах, когда вода из подземного озера поднималась по коре деревьев-исполинов к высоким кронам, питая молодые листочки, оставляя мощные корни совсем без влаги… Тогда восходящее солнце, прикасаясь к листве, издавало удивительное шипение, и все жители степей собирались, чтобы увидеть образование необыкновенного пара. Сгущаясь над тем местом, он сначала становился нежно-молочным с розовыми вкраплениями и голубыми прожилками, а затем начинал темнеть, вбирая в себя лиловое и перламутровое, превращаясь в туманную взвесь. Когда туман тяжелым одеялом опускался к земле, он аккуратно покрывал могучие вечнозеленые сосны и папоротники. В ложбинах листьев скапливалась небесная влага и вытекала через край, создавая исток великой реки. Сотканная из миллионов ручейков, виляя змеиным хвостом, река несколько раз вползала в непроходимую чащу, а затем, питаемая родниками, набирала силу и устремлялась на север к краю Земли. Он мог написать, что лично видел, как она ниспадает головокружительным потоком с края Земли.

Мог бы он именно так представить себе седой и могучий Иртыш и город на его берегах. Изобрести тенистые улочки, уютные скамейки в скверах, чугунный пузатый фонтан, снующих под ногами голубей, прохладу речного плеса. Придумать неспешную прогулку по вечернему Любинскому проспекту, мимо скучающей Любочки, – статуи молодой женщины в элегантном платье, сидящей на скамейке с пушкинским сборником стихов в руках. Мимо старинных торговых рядов и домов XVIII века и драматического театра, мимо Тарских ворот и старой крепости, мимо златоглавого Успенского собора.

Выдумать клены, тополя, пышные, сумасшедшие кусты сирени. Представить мосты через реку. Придумать его зимнюю стужу, осеннее горение, талые ручьи весны и треск льда на реке, летнюю жару. Вообразить пацанов на велосипедах, мчащихся в парк. Придумать прелестных студенток, спешащих в университет, старинную пожарную каланчу и трели вечерних трамваев. Представить себя в нем?

И еще эта, как бы депрессия. Андрей даже тайно записался к психологу, назвав ее для себя, – «психологичкой». Почему тайно? Не принято у нас, чтобы сильные мужчины пускали слюни. Ей было немного больше: кажется, около сорока. Модные очки, откровенное, отвлекающее декольте и вульгарный вырез на юбке. Звали ее Виолетта Карловна. Андрей Баранов для себя прозвал ее Кабриолетта.

На сеансе он сидел ровно, стараясь искренне внимать советам специалиста.

Кабриолетта говорит: «Вам следует найти свое место силы. Подумайте. У каждого из нас есть местечко, где мы чувствуем себя расслабленно. Когда вы определитесь с местом силы, подберите нестандартную фразу или словосочетание и сильно выкрикните его несколько раз. Поймите, с этой фразой из вас исчезнет тот самый негатив, с которым вы и пришли ко мне. Но, к подбору фразы или словосочетания нужно подойти очень серьезно. Вы же понимаете значение слова серьезно?»

Андрей несколько раз нервно моргнул и прочел бегущей строкой на ее ботоксном лбу: «Серьезно – строго, взыскательно, сосредоточенно с вдумчивостью своих желаний или поступков в правильном и оптимистичном отношении к окружающему миру».

– Понимаю, – скучно отвечает Баранов, совершенно ничего не понимая, но честно записывая за психологом в блокнот.

– И еще попробуйте что-то начать записывать о том, что вас действительно волнует. Это понятно?

– Типа да, – лгал то ли ей, то ли себе Баранов.

– Кстати, кого вы любите, Андрей? – спрашивает она.

– Рыбу, – уверенно отвечает Баранов.

– Какую еще рыбу?

– Ну…малосольную, вяленую, жареную.

Кабриолетта недовольно поправляет очки и переключается на рабочую тему: «Ну и выдумка. Я сейчас попробую объяснить, а вы, если плохо понимаете, тоже зафиксируйте в письменном виде. Что я имею в виду, когда говорю выдумка? Укладываясь спать, перед сном, вы когда-нибудь погружались в фантазии и мечты? Не торопитесь отвечать, это случается с каждым».

«Я и не собирался торопиться» – подумал Андрей и вновь приготовился записывать.

– Закройте глаза и расслабьтесь. Представьте себя в виде вымышленного сказочного героя. Пусть это будет заморский витязь, мушкетер или князь. Впрочем, ничего страшного, если он окажется нашим современником. Кем он будет, на самом деле не особо важно. Главное, обрисовать себе то место, где вы существуете: ваша выдумка должна быть прорисована основательно и до мелочей. Пусть там будет все, что вы сами себе изобразите: все ваши ангелы и демоны, самые преданные друзья и лютые враги. Прекрасные женщины.

– А могут там быть странные персонажи?

– Кто?

– Ну, какие-нибудь совершенно невообразимые существа, которых и в природе нет.

– Да чего вашей душе угодно, – сориентировалась Кабриолетта, – цель этой выдумки – уйти от давящей на вас реальности и перепрошить свою травмированную психику. Вы записали?

«Мы писали, мы писали, наши пальчики устали. Мы немного отдохнём и… Да не пошло бы оно к чертовой бабушке. Дурацкие советы. Зачем я трачу время на унылую беседу с психологичкой? Лучше бы в рюмочную и …по старой схеме».

Со вторым советом специалиста были проблемы. Мест силы у Баранова было два: собственный туалет и балкон соседа Сашки. Закрывшись в туалете, он долго придумывал фразу. Опыт собственного жалкого существования показывал, что в его арсенале такой фразы или словосочетания не имеется. Но, перебрав архивы памяти, Андрей неожиданно наткнулся на излюбленную фразу своего отца. Интеллигентный инженер, будучи воспитанным, никогда не позволял себе сквернословие. И поэтому, когда отцу на ногу падало что-либо тяжелое, он, как правило, стискивал зубы и громко выкрикивал странное на первый взгляд словосочетание. Именно его и было решено считать словами силы для выплескивания негатива из хрупкого тела Баранова. Андрей Баранов набрался смелости и впервые выкрикнул: «Лекарственный боярышник!»

Потом повторил это трижды и прислушался к себе. Негатив его не покинул.

С первым заданием, как раз проблем не было.

Telegram-канал "Интеллигентный неудачник".

«Мой сосед – инженер Саша Косоножкин всю жизнь мечтал жениться на девушке с фамилией Шереметьева ну или, на крайний случай, Романова. Была у Саши тайная потомственная тяга к прекрасному. Но полюбил он девушку по имени Алена. А фамилии не спросил. Когда молодые пришли расписываться, Саня узнал, что у Алены очень созвучная его жизненным перипетиям фамилия – Криворот. Так они и живут до сих пор: Саша Косоножкин и Алена Криворот. Кстати, расписаться у них не вышло, разумеется, из-за фамилий. Разногласия, переросшие в кровавую полемику, начались прямо в святая святых – зале торжественной регистрации. Теперь живут вместе, каждый со своей судьбой и, разумеется, фамилией.

Саша ежедневно тянется к прекрасному через житейский сермяжный алкоголизм.

У Алены тоже есть изюминка: она умеет варить варенье из сахара с добавлением любой дряни. Дрянь, как правило, придает варению легкий оттенок и цвет, все остальное, как обычно: очень сладко и в баночках.

Саша наловчился тырить у Алены запасы всякой дряни и оттенять ими самогон собственного производства.

Я от Сашки сильно не отличаюсь, хотя и искренне хочу, чтобы он был счастлив. По-доброму. В одном мы с ним схожи: видим пустоту в людях, которые нас с ним окружают. Правда, он видит ее по-своему. Сядем вот так на балкончике в семейных трусах под бутылочку и видим ее…пустоту. Алена нас обоих считает чудаками на букву «м». И о чем она вообще думает? Вчера выкрикнул с его балкона свою фразу силы. Алена выскочила и треснула меня по башке. Странно, что и при этом негатив меня не покинул. Видимо, глубоко засел».

***

В дверь стучали уже полминуты. Андрей дописал последнее предложение и, свернув тетрадь, сунул ее за бачок унитаза. Шариковую ручку заныкал в углу за рулонами туалетной бумаги. Свои великие мысли для будущего человечества он сначала записывал в тайную тетрадь и только затем, ночью, пока спит узурпаторша, что сейчас ломилась в дверь, выкладывал на своем тайном канале в «Телеге». Разумеется, делал он это под тайным псевдонимом «Интеллигентный неудачник». Суть его литературного творчества заключалась в наблюдении за соседями с четвертого этажа: алкоголиком Сашей и его сожительницей Аленой. Эту фишку для себя и своего будущего творчества он обнаружил, когда однажды увидел, как эта парочка дралась у вино-водочного магазина. Все движения в этой драке являлись перед будущим великим русским блогером и литератором как в замедленном черно-белом ретроспективном кино. В ту минуту в его голове неожиданно зазвучала возвышенная музыка Иоганна Себастьяна Баха: орган и альты с виолончелью. А сосед Сашка херачил в это время Аленке в нос, а она отвечала ему острой туфелькой в промежность.

Так, мир узнал о соседях Баранова, а у Андрея началась его большая секретная литературная деятельность. Конечно, литературой это можно было назвать с натяжкой, но самому Баранову это виделось иначе. Да и Кабриолетта просила записывать, вот он и трудился.

Персонажи его заметок в тайном канале были не в восторге от такой славы. Изредка встречая соседа на прокуренной лестничной площадке, Андрей прятал глаза от осуждающего взгляда Сашки Косоножкина, слыша вслед пьяную предъяву: «Чуковский долбанный, опять про меня какую-то блевонтину изваял? Ты смотри, я с тебя, как с креветки, скорлупку-то сыму, ой сыму! Шамарну так, что все из башки повыскакивает, понял?».

– И негатив? – тихим голосом спрашивал Баранов и с надеждой смотрел на соседа.

Баранов тут же представлял, как из его головы вылетают негативные пласты воспоминаний: старые деревянные лыжи с балкона, над которыми смеялся весь класс, нелепое клетчатое пальто с короткими рукавами, подгоревшая манная каша, которую заставляли жрать, войлочные ботинки «прощай молодость», что купила бабушка и заставляла пойти в них в школу. Классная руководительница, молодая училка с тупыми выводами: «Что это за фамилия такая…Баранов?»

– И негатив? – Повторил Андрей.

– В том числе. Понял?! – отвечал сосед.

Андрей Баранов понимал, но писать не переставал. Когда у него временно иссякали истории о соседях, он писал заунывные философские вирши о своей жизни простого провинциального неудачника. Именно таким он себя и считал.

Telegram-канал «Интеллигентный неудачник»

«Чем больше город, тем меньше шансов встретить в нем живого человека. Иногда подумаешь, что вокруг совершенно бесконечная вселенная. От которой совершенно никакого толку. И ты, такой маленький, совсем один сидишь и смотришь на нее. А она, падла, на тебя не смотрит. Наши чаянья умирают, превращаясь в иллюзию. Иллюзия перерождается в мысли, а мысли вполне могли бы спровоцировать приступ надежды.

И становится по-настоящему страшно. Ведь никто, совсем никто на земле не хочет плохого. Сейчас я решу, что надеяться – это глупое занятие, а через сто лет эта мысль породит глобальный переворот в сознании.

Жизнь – это полное уныние и депресняк. А вечная жизнь – это оно же, возведенное в статус. Все, кто живет, не хотят его хавать. И жизнь без этого негатива вполне себе возможна, если найти дорогу, по которой от этого прокисшего уныния, можно уйти. Все вещи непостоянны по своей природе. И депресняк не исключение. Уяснив для себя эту концепцию, я даже хотел придумать свою религию. Но потом понял, что заново изобретаю буддизм».

Потом закрывался в туалете и орал про лекарственный боярышник. Психологичка сказала кричать, он и кричал.

***

С воображением у Баранова, как любила выражаться его бывшая теща, был полный schwach. Это слово с языка Гетте и Шиллера переводилось как «слабый». Таким Андрей Баранов и был: слабый муж, друг и такой же любовник. Сначала слабый ученик, потом слабый сотрудник, слабый член общества.

В его судьбе был один великий подвиг: достав где-то крупную сумму, он умудрился свозить жену Лену в Карелию. Субмарина под названием семья Барановых дала течь, и стала стремительно погружаться. Затем, уныло опустившись на дно, конвульсивно барахталась, дергая рулем, как умирающая рыбка – плавником. Андрей решил, что проветрит отношения во время поездки, и все наладится само собой.

Они лазили с Леной по карельским скалам, затем на два дня остановились в Питере, где прошлялись все белые ночи напролет. Денег хватило на три дня остановиться и в столице. Андрей водил ее по музеям, катал на пароходике и признавался в любви. Именно тогда Лена предложила эту игру. Она сказала:

– Нормального человеческого сосуществования у нас не выходит. Тогда давай попробуем выдумать нашу с тобой жизнь, – при этом она уселась прямо на лужайке и, закрыв ему глаза, рассмеялась.

– Давай.

– Сначала я представлю тебя и затем ты. Ты готов? Я начинаю.

– Готов.

– Уважаемая публика, – начала решительно Лена, – разрешите представить вам князя Андраша из…, – она немного задумалась и вновь рассмеявшись, выкрикнула, – из Трансильвании. У него дурная репутация: местные жители поговаривают, что он спит кверху ногами и носит на плече крысу. Пьет кровь юных красавиц и…

– И что?

– Со всех концов Европы ему привозят молоденьких девушек, и никто толком не знает для чего! Поговаривают, что именно их кровью этот граф и питается.

– Ну хватит уже собирать про меня ерунду, – возмутился тогда Баранов. – Ты вообще хоть что-то ради меня придумать можешь?

Лена обиделась. Она хотела, чтобы он подыграл и представил ее юной графиней из заснеженной и далекой России. Но Баранов снова оказался schwach.

Затем они молча гуляли по набережной Москвы-реки, съели, как им казалось, целую тонну московского эскимо и…

Сначала Баранов долго что-то писал, а ближе к вечеру подошел к обиженной Лене и, показав спичечный коробок с торчащей оттуда проволочкой и цветными нарисованными кружочками на этикетке, гордо заявил: «Вот, придумал редкий прибор – АЖБ1 или анализатор женской бытности. Этот прибор подносится к женщине и нажимается вот эта нарисованная кнопочка и тогда сигнальная лампочка загорается определенным цветом. Всего их несколько. Сейчас я зачитаю инструкцию по определению типов этой самой …женской».

Баранов развернул инструкцию:

1. Красный. Самый интеллектуальный тип из всех. Характеризуется наличием мозга (что негативно влияет, как правило, на объем груди в целом, да и в частности). Карьеристка с правительственными замашками, со свойственной переоценкой своих возможностей и непреодолимым желанием непременно повелевать. Любительница процитировать Канта, хотя не исключено, что в слове «хрен» сделает четыре ошибки. Норов свой игривый и натуру умело скрывает за толстой оболочкой начитанности. А нежелание встретиться списывает на какую-то постоянную занятость и кучу дел. Очень деловая. Но по сути – простая баба. Она-то (как ей кажется) знает себе цену и поэтому весь мир именно оценивает, да ведется не столько на внутренний мир мужчины, сколько на содержимое его кошелька. И беда ее в том, что, когда в детстве все девочки учились чистить картошку и целоваться с помидорами, она читала Блока и строила воздушные замки. В жизни, как правило, добивается многого, но редко бывает счастлива, потому как просто не знает, что это такое. А порой ей даже и некогда этим заниматься. Найти себе достойного мужчину (под стать) необъяснимо сложно. Женщины красной ментальности суждения – это телки на одну ночь, так как по жизни она просто изведет тебя своими показателями и фригидностью. Также «красными» бывают женщины, созданные повелевать мужским стадом. Интеллект – вот путь к сердцу этого типа.

2. Желтый. Облегченный вариант. Можно даже сказать, женщина-мечта. Как правило, отличная домохозяйка, чистюля, красавица. Богатый внутренний мир. Любит выстроить из себя недотрогу, но случается это редко. Частичное отсутствие массы в голове с лихвой восполняет своими прелестями. Обожает себя, свое тело и постоянно за ним ухаживает. Наряжает его, - моет, красит, одним словом, любит. Но несмотря на это, вряд ли поедет к вам из-за конфет и цветов. А вот из-за конфет, цветов и прикольных таких сережек – запросто. Хотя до конца будет строить бесприданницу, что по природе ей несвойственно. Легко встречается с женатыми (скорее, в основном), любит подарки, презенты, бонусы. Всегда чего-то хочет (нередко не понимая, чего именно). В отличие от красного типа неотразимой себя не ощущает, но в мужском внимании голода не испытывает. С такой женщиной запросто можно прожить жизнь, да и вообще с ней можно… Расчетливый подход с букетом наперевес, уверенная улыбка и небольшие капиталовложения – вот путь к сердцу женщины желтого типа ментальности.

3. Зеленый. Ну… женщина с низкой социальной ответственностью, она и в Африке, как говорится. Несмотря на то, что нередко и с первого взгляда (да и со второго тоже), кажется приличной женщиной. Хотя анализатор-то вряд ли обманешь!

Андрей стоял напротив Лены с ехидным выражением лица. Шутка казалась ему оригинальной.

Лена, молча ушла спать на шезлонг к бассейну гостиничного комплекса. А на следующее утро протянула Баранову такой же спичечный коробок с единственным красным кругляшом по центру.

– Что это? – недоумевал Андрей.

– Это такой прибор, – объясняла Лена, – называется АММ-1. Анализатор мужской мудаковатости. Подносишь к мужчине и, если загорается красная лампа, то перед тобой обыкновенный мудак. Вот смотри.

Она подставила коробок к носу Баранова и грубо выкрикнула:

– Ничего себе, и правда работает!

Когда вернулись из путешествия, Баранов понял, что дело было не в этом. И нужно было не проветривать, а подавая сигнал SOS, выносить из тонущей лодки любимую женщину.

Он позвонил отцу за советом и услышал в ответ: «Сынок, дело было не в бобине. В кабине экскаватора под названием А. Баранов, сидит специалист ненадлежащего уровня. Вот такой…лекарственный боярышник».

Именно поэтому, пораскинув мозгами, о последнем задании Кабриолетты, Баранов даже не пытался начинать. Придумывать что-либо свое у него не было ни сил, ни вдохновения. Хотя многие, кто его знал, вряд ли бы с этим согласились. Был за Барановым один смертный грешок. Такой, что и папа римский индульгенцией не погасит. Ужасный грех. Литераторство.

Знакомые Баранова и коллеги считали это увлечение дурной и странной привычкой. Никто не понимал, откуда это образовалось в Андрее?

***

В школьные годы, отдыхая с семьей на юге, Андрюшка увидел, как девочка с берега бросает камни в стаю лебедей. Мать девочки стояла неподалеку. Величественные белые птицы скользили по зеркальной глади умиротворенного моря, вопросительно склоняя длинные шеи в сторону угрозы. Тогда он подошел к мамаше и сделал замечание. Нерадивая мамочка грубо ответила, обругав Андрея и, подобрав продолговатую гальку, демонстративно швырнула в сторону белоснежных птиц. Когда замечание повторилось, следующая галька прилетела Андрею в голову. Было больно и обидно, очень хотелось ударить эту подлую, жирную тетку с размалеванными губами.

Вернувшись в гостиничный номер, пятнадцатилетний Андрей не стал жаловаться родителям, а почему-то взял телефонную книгу, нашел в самом начале чистые листы и, находясь под впечатлением, записал первую заметку, положившую начало той самой привычке – дурной и странной. В ней он кратко описал всю свою вселенскую ненависть к той придурковатой бабище и ее придурковатой дочурке и придурковатому миру вместе с неведомым придурковатым богом, который позволяет таким вот разжиревшим хамкам по Земле ногами ходить.

Кто знает, где сейчас та телефонная книга? Может, так и лежит в том самом номере на той же самой тумбочке. Кто знает?

И еще: всем, кто давно и хорошо знал Андрея, казалось, что он делал это не из писательской страсти, а вопреки ей.

Дело в том, что единственным предметом школьной программы, который Андрей ненавидел в школе, была литература. В свою ученическую пору школьник Андрей Баранов терпеть не мог учить наизусть стихи и писать сочинения. Его коробило от одной мысли о чтении заданного на дом классического произведения и, как ему казалось, великие классики предвзято смотрели именно на него с портретов в кабинете литературы и русского языка. Мысленно он даже несколько раз на эту тему спорил с Тургеневым и препирался с Толстым. А после того, как однажды схлопотал кол за острое высказывание о том, что никакая «Капитанская дочка» ему по жизни не упала, что он вообще, как дед и отец собирается на технический, где царит инженерная мысль, а все эти клюквы с сахаром – пережитки деградирующего махрового прошлого и даже позапрошлого, от которого, разит нафталином, – ему чужды. Именно тогда Александр Сергеевич надменно посмотрел на него с портрета над доской в кабинете русского языка и литературы, и сказал, что такого барана, как Баранов, видит впервые.

Андрей ответил ему взаимностью, показав язык.

Тогда Баранов и охладел к литературе основательно. И все были в этом уверены не менее самого Баранова. Но вдруг пришла ему в голову мысль, и он оставил все предрассудки и берет взял в руки шариковую ручку и писал, писал, писал. Писал о том, что видел, что его окружало, что у него накопилось. И это выглядело и воспринималось весьма странно. С одной стороны, он литературу ненавидел литературу как классового врага, а с другой – использовал ее в своих целях как средство выражения собственного внутреннего мира.

***

Баранов Андрей. Что он был за человек, что за личность таилась в его подсознании и как она гармонировала с действительностью? Чтобы хотя бы немного прояснить ситуацию, следует погрузиться в творчество Баранова Андрея и попытаться его проанализировать.

В одном из первых постов он пишет:

Telegram-канал «Интеллигентный неудачник».

«Вы просыпаетесь утром и приступаете к привычным делам: умываетесь, чистите зубы, причесываетесь. А в этот момент кто-то умирает или рождается, падают звезды, опаздывают поезда и на чьей-то чугунной сковороде подгорает яичница. Какой-то рыбак оторвался на маленькой льдине от берега, и его уносит в открытое море. Пингвины на полюсе занимаются любовью, а бегемот в зоопарке еще спит. Кто-то испытывает оргазм, а кто-то отвращение. Кому-то плохо, а вы просто чистите зубы, стоя в своей ванной комнате.

Я не хочу сказать, что испытываю при всем этом какой-то дискомфорт или сострадание. Нет. Я просто иногда думаю об этом.

Это утро не исключение. Но думаю, я и о другом. Я думаю: с какой ноги правильнее выйти из ванной, а затем из подъезда? Стоит ли наступать на линии на асфальте, знаете, такие кривые линии на асфальте. Стоит ли на все это тратить свое время, или, отключив сознание, просто пройтись по парку до моста и, дойдя до середины, плюнуть в темную воду?

Я улыбаюсь своему отражению и, не найдя в нем ничего привлекательного и нового, решаю, что сегодня выйду с левой.

Кто посадил нас в этот аквариум?

Почему всем от всех всегда что-то надо?

Неужели нельзя просто, перестать «компостировать» друг другу мозг?

Сразу вспомнилась фраза моей похотливой одноклассницы Ирочки Матвеевой: «Скоро у нас состоится выезд на уборку картофеля, там мы этот вопрос и обсосем».

А в это время мужик на льдине скрылся из виду, пингвины закончили, бегемот спит».

С тех пор прошло много лет. Баранов Андрей окончил школу, отучился в университете и пытался теперь строить карьеру в крупной торговой компании. Были ли в его жизни подвиги? Он успел жениться и развестись с девушкой по имени Лена, которая по странному стечению обстоятельств, оказалась филологом.

Работа была скучной, словно глупая, но отчего-то популярная книжка. Приходилось заполнять десятки отчетов, которые Андрей в своих записях обозвал «дневники природоведения».

Он писал так:

Telegram-канал «Интеллигентный неудачник»

«Помнится в школе, учительница географии Нина Андреевна заходила в класс и напоминала, что к концу недели следует сдать дневники природоведения. Разумеется, в течение полугодия про них все забывали, и никто не заполнял (кроме отличницы Ирочки Матвеевой, которая, кстати, потом попёрлась за мной в универ). И тогда приходилось садиться и выдумывать погоду за весь пропущенный срок. Выходило забавно, потому что мало кто из неокрепших детских умов понимал, что достопочтенная Нина Андреевна может взять и сравнить данные одного дня у всего класса. А она именно так и делала. Вот и получалось, что у Иванова 8 декабря шел дождь и дул северный ветер. В этот же день у одноклассника и по совместительству дебила второгодника Смирнова светило яркое солнце и дул южный ветер. Ну а у отличницы Ирочки Матвеевой шел снег и было безветренно. В такие дни пассаты и муссоны сдували у меня хорошие отметки напрочь.»

Ну а что у нас с прекрасным полом?

Ирочка Матвеева бегала за Барановым до выпускного, пытаясь его бескомпромиссно поматросить и бросить. Ничто в юном сердце старшеклассника не отзывалось. В действиях одноклассницы Баранова пугала активность. Это он должен был подкарауливать ее у вечернего подъезда, таскать за ней сумки и «чушь прекрасную нести». Но все было диаметрально противоположно. Баранов скрывался от нее и даже пару раз убегал. Но это, как вы понимаете, совершенно иная история. А мы с вами вернемся в туалет, где и находится в данный момент наш герой.

Убедившись, что тетрадь спрятана надежно, Андрей открыл кран и начал умывать лицо холодной водой. В дверь все также продолжали настойчиво стучать.

Поправив челку у зеркала над потрескавшейся от времени мойкой и нагло оскалившись самому себе, он набрал полные легкие оставшегося в туалетной комнате воздуха свободы и вопросительно выкрикнул в сторону двери.

– А может с утра интеллигентный человек в этом доме спокойно посрать?

Стук прекратился.

– Баранов, сколько тебя можно учить? – послышался из-за двери строгий женский голос. – Культурно говорить «не срать», а «выдавливать из себя частицу отмершего материального мира». Понял?

– Да пошла ты, – прошептал Андрей и, обернувшись к запертой двери, состроил противную гримасу.

– Баранов, – вновь послышалось из-за двери, – я знаю, чем ты там занимаешься: опять свою графоманию малюешь. Через час у тебя служебный автобус от остановки отходит, а ты не мычишь, не телишься. Давай Баранов, не беси тетю Веру, выползай из укрытия. И не смей показывать мне рожицы, я вижу тебя насквозь.

В непростой судьбе Андрея Баранова, конечно, случались казусы и перекосы. Не то чтобы он был верующим, но в такие минуты он частенько заходил в небольшую часовенку, находящуюся в шаговой доступности от его подъезда, и, подойдя к иконе чудотворца Николая, злобным шепотом предъявлял ему за все свои промахи и косяки. Святой молча выслушивал Андрея и… провожал его умудренным взглядом, даря и веру, и надежду, хотя надо было бы всадить хорошего ремня, ну или наградить приличным подзатыльником.

После литераторства это был второй странный казус в его нелегкой судьбе: после развода с филологом Еленой, он остался проживать в квартире бывшей тещи. Наверняка на вопрос «как такое могло произойти?» не ответила бы и сама бывшая теща. Тем более ответа не было и у самого Баранова. В отличие от мамы и Баранова, Лена съехала куда-то в спальный район Омска. Баранов переживал расставание стойко. В своем канале написал:

Telegram-канал "Интеллигентный неудачник".

«Мой начальник считает меня бесхребетным, безынициативным, плывущим по течению абсолютно бесполезным человеком. Самое интересное, что такого же мнения и Лена. И ее мама тоже. Вчера весь обеденный перерыв просидел в одном популярном маркетплейсе, искал что-нибудь для повышения самооценки. Зинка из отдела мерчендайзинга посоветовала слушать какого-то ведического лектора. Сама Зинка не жрет мясо и окуривает офис палочками, которые пахнут дерьмом. Не, я так не хочу. Ваня из коммерческого прислал ссылку на электронную книгу японского мотиватора. А сам мастурбирует в туалете в обеденный перерыв: тоже мне мотиватор! Что-то с этим наверняка нужно делать, я имею в виду свою жизнь. А может, и не нужно. Але, кто-нибудь, дайте рецепт. Вчера напросился в гости к соседу Сашке Косоножкину и орал с его балкона слова силы…не помогает».

Андрей выключил воду и приготовился выйти.

«Бывших тещ не бывает, и она, конечно, не человек, а бронетранспортер на резиновом ходу, – подумал Андрей Баранов, – хотя нет, это мелко. Она ледокол, причем атомный. Такой любой полюс переедет пополам и не поморщиться».

– Баранов, вэй из мир, а ну, вышел сюда! – голос за дверью набирал решительную мощь.

Андрей вспомнил, как на иконах выглядит Николай Чудотворец и, мысленно перекрестившись, осторожно дернул щеколду в сторону. На пороге, в своем фирменной позе с руками, упертыми в бедра, высоко подняв голову, не моргая, немыслимым айсбергом смерти стояла его вечная и по совместительству бывшая теща – Лейбович Вера Борисовна.

Баранов попытался натянуть подобие улыбки на утреннее лицо и начал быстро тараторить:

– Говорила мне мама, не связывайся с богоизбранным народом, хапнешь, горя. Но я был молод и горяч и разжигал в себе искру предотвращения Сионистского империалистического заговора…

Вера Борисовна приблизилась к нему максимально близко и цинично оскалившись, ответила:

– Пытаешься быть остроумным? Ну-ну! А я своей дочери говорила, что выходить замуж за вшивого интеллигентика с фамилией Баранов, который чистой воды никчёмный человек, – кадохес, это я вам скажу, просто фу. Или ты считаешь, что я не права? Ты, Баранов не молчи, если что, я к критике лояльна.

Вера Борисовна Лейбович была женщина высокого роста, полноватая и округлая во всех местах. Разойтись с ней в узком коридоре двухкомнатной «хрущобы» было занятием бесперспективным. Огромные черные глаза. Длинные густые черные волосы, вечно собранные в тугой кокон на затылке. Когда Баранов принимал ванну и вылавливал их с поверхности воды, всегда грустно шептал: «Опять горгона распустила своих змей на прогулку».

Ее дочь, Елена Лейбович, бывшая жена Андрея Баранова, была стройной и светловолосой. Тестя Баранов никогда не видел и поэтому предполагал, что, во-первых, Лена – в отца, а во-вторых, мадам Лейбович просто сожрала его сразу же после спаривания, как кровожадная самка богомола. Свою дочь она называла Лэна, странно делая ударение на эту неправильную букву «э». Андрея она принципиально называла только по фамилии.

***

Андрей Александрович Баранов, родился в семье потомственных инженеров, и все детство отец внушал ему мысль о том, что и его прадед, и дед, и он сам дружили с ватманом и циркулем в компании с кульманом. Маленький Андрюшка не знал, кто эти случайные в его жизни иудеи, и всегда соглашался с отцом, но старался делать по-своему. Поэтому, когда он сообщил родителю, что поступил в университет на факультет теологии, философии и мировых культур, у бати случился припадок.

– Сынок, ты точно не от соседа?

– Папа, это, между прочим, социально-гуманитарный факультет, – оправдывался новоявленный миру студент-теолог.

– А, я понял, – отец медленно отправился в ванную комнату и умывшись, тяжело и смиренно констатировал, – не, не от соседа, просто дурачком вырос. Лекарственный боярышник!

Клеймо неудачника прилипло к нему рано: маленького Андрюшку били по рукам, приговаривая, что все, за что бы он ни взялся, он делает не так, неправильно и вообще начинать и не стоило. Когда щенку сто раз сказать, что он поросенок, тот непременно захрюкает. Баранов так и сделал: просто перестал проявлять инициативу, причем везде и во всем. Его излюбленными фразами в школьные годы стали: «Ну ладно», «И я так думаю», «Пусть так и будет».

«Ты человек без хорды, без остова, без скелета. Половая тряпка и та имеет свое мнение, в отличие от тебя», – говорил его декан в университете. Андрей учился хорошо и на подобные замечания привычно соглашался: «Ну ладно, пусть так и будет».

***

Вера Борисовна, несмотря на свою утреннюю претензию к запаху из кроссовок Баранова и незакрытом тюбике зубной пасты, все же накормила бывшего зятя завтраком и, благословив, выпроводила на работу.

Андрей вышел из подъезда и недовольно посмотрел на часы, болтающиеся на левом запястье. На дежурный автобус он еще вполне успевал, но для этого следовало сосредоточиться на задаче и, взяв приличный темп, начать стремительно двигать в нужную сторону. Баранов медленно, шаркая ногами по опавшей сентябрьской листве, побрел к остановке общественного транспорта. Со стороны он походил на нежелающего попасть на первый урок нерадивого двоечника. Для антуража ему не хватало холщового мешка со сменной обувью, который он бы тащил за резинку по мокрому асфальту вслед за собой и потертого ранца за спиной.

В следующем месяце Баранову должно исполниться двадцать семь. От этой новости ему становилось еще грустнее и невыносимее. А на душе была все та же всеобъемлющая бездуховность и пустота, которую они с соседом Сашкой неоднократно наблюдали с балкончика. Наслушавшись жалоб соседа на свою Алену, Андрей возвращался к бывшей теще в квартиру и кричал в туалете про боярышник, а потом, как обычно, что-нибудь записывал.

***

Бурная река жизни бурлила и пенилась водоворотами. Кораблик под названием Андрей Баранов искать смыслы не пытался, никакой философии не придерживался и вообще курса как такового не имел. А шел туда, куда текла вода, то есть время.

Окончив университет, Андрей быстро понял, что с гуманитарной профессией ему одна дорога – офисный планктон. Всю жизнь он «мечтал» стать никем, слившись с массой. Участвовать в закупках унитазов или туалетной бумаги, продавать миллионы туалетных ершиков в братские республики в обмен на сувенирную продукцию из Поднебесной. Баранов сменил много мест работы и нигде не приживался. Самым долгим сроком его службы было три с половиной месяца. Но так было не всегда. Однажды, уже будучи женатым, несмотря на ненависть к мировой литературе, он неожиданно увидел себя писателем. То есть канала с историями ему неожиданно стало мало, а в рамках блогера и собственного биографа стало невыносимо тесно. Тогда они с Леной впервые чуть не развелись. Баранов, уподобившись великим литераторам прошлого, уволился и засел за величайший роман человечества. Засел он на кухне в их маломерной двушке на окраине Омска. В той самой квартире, где «обои уже сорок лет никто не переклеивал, и этот линолеум в прихожей помнит еще исход Моисея и приход Колчака».

Вера Борисовна была в шоке. Она бегала и громко возмущалась.

– Лэна, я тебе говорила, что этот шлемазл загонит нас в могилу. Посмотри в его бессовестные поросячьи глазки, разве они могли кого-нибудь и когда-нибудь любить. Я тебя Лэна, умоляю, это же чистой воды фу!

Баранов, мгновенно утратив великую литературную мысль, в тот вечер резко поднялся из-за кухонного стола и, приоткрыв форточку, выпустил свою музу немного поразмять крылышки в сумрачном омском небе. В ту минуту он начал усердно, как будто назло теще, вспоминать свою первую любовь. Ее звали Танюха. Она была крепенькой смуглой, черноволосой татаркой. Они встретились глазами на раздаче манной каши в старшей группе детского сада. Их шкафчики случайным образом оказались рядом: у нее с вишенками, у него с корабликом. Когда он впервые решился к ней подойти, она массажной расческой увлеченно драла шевелюру уродливой рыжей кукле.

– Я тебя люблю, – сказал тогда маленький Андрюшка и нерешительно почесал содранную и замазанную зеленкой коленку.

– Ну да, – очень серьезно, по-взрослому ответила Танюха и тут же повела себя как типичная красотка, – тогда хочу в подалок самое дологое.

Придя домой, Андрюшка начал приставать с вопросом о самом дорогом ко всем членам семьи по очереди. Мама крутилась у плиты и со словами «мне реально некогда» отправила к отцу. Папа читал вечернюю газету и готовился к просмотру футбольного матча. Он тоже отмахнулся от ребенка, перенаправив к бабушке.

– Бабуль, что значит самое дорогое?

– Для меня, внучек, самое дорогое – это моя вставная челюсть, – ответила старушка и достала из тумбочки стакан с плавающим артефактом.

Танюха долго крутила чужие зубы перед лицом и улыбалась. Затем она поцеловала Андрея в лоб и тут же стерла этот поцелуй ребром ладони, убив тем самым самое светлое чувство на земле. Так вспыхнула и угасла первая любовь Андрея Баранова.

Тогда Баранов впервые почувствовал эту тягомотную пустоту. Вспомнив это, он сел за кухонный стол и записал:

«Бывает, что от очарования жизни испытываешь разочарование. Резонанс этих разочарований долго скользит кругами по моему спящему разуму, опасно натягивая материю души, завиваясь в складки и щекоча нервы. И вкус от этого на губах, и боль от этого в утробе. Очаровываюсь глупостью, всему поразительному, что предлагает мне этот мир. Не находя объяснений, очаровываюсь бессмысленными словами. Глазами, не дарящими взгляда. Ладонями, не дарящими тепла. Пустотой безразличия…Предполагаю, что перед тем, как во вселенной зажглась искра жизни, всюду царила пустота. Бог создал все из нее, и опираясь лишь на это. Значит, была в его пустоте опора? Тогда почему у меня там дырень?»

Лена тогда прочитала и сказала, что хорошо бы ему устроиться на работу. И еще сказала, что правильнее писать «технологическое отверстие».

***

Баранов остановился, погрузившись в размышления. «Пустота повсюду: полиэтиленовые женщины с искусственными лицами. В городской толпе – уродливые губы, покрытые татуировками руки, икры, плечи, животы, задницы. Разноцветные волосы, накладные ресницы. Доставка дешевой пластиковой еды в картонном пакете. Доставка доступного мимолетного счастья из маркетплейса. Недорого по распродаже, с приличным кэшбэком. Да еще работа, да будь она неладна эта работа».

Просиживая в офисе, он зачастую представлял себя гиппопотамом, которого в зоопарке пытаются накормить картонным хлебом. Не жевать нельзя, а глотать просто противно. Единственное, что удерживало молодого специалиста и будущего гения маркетинга от увольнения, – сносная заработная плата. Да и прыгать с места на место он устал: хотелось уже где-то закрепиться и хоть кем-то попробовать стать. Была еще одна весомая причина: Вера Борисовна успокаивалась ровно на шесть дней после того, как получала немного наличных от бывшего зятя. Через шесть дней она спускалась в ад их совместного бытия с новыми и старыми претензиями. Спускалась с облака, где, видимо, общалась с такими же ангелами, как она.

И…так до аванса.

Баранов Андрей прекрасно понимал, что, будучи молодым человеком, абсолютно аморально вести подобный образ жизни. Скоро, как ему казалось, в его голове заведется тот самый офисный паук и начнет плести вокруг вполне молодого мозга свои бюрократические кружева. И тогда уже так затянет, что не выбраться.

А как же мечта?

Но вот в этом и была загвоздка! У Андрея Баранова не было какой-то особенной мечты. Он просто хотел хорошо жить, придерживаясь шутки из «бородатого» анекдота: «Хочу, чтобы у меня всё было, и мне ничего за это не было».

***

Сосед Сашка как-то спросил его о счастье, и Баранов отмахнулся, не став отвечать. Тогда настойчивый Косоножкин ударил ниже пояса:

– Говорят несчастье и невезение передается по наследству. Скажи, твой батя был когда-нибудь счастлив?

Тогда Баранов серьезно задумался и ответил:

– У нас дома в углу на полированном столе громоздился новенький катушечный магнитофон «Электроника ТА1-003». Отец, запрещая всем домашним прикасаться, заботливо накрывал его салфеткой макраме. В любое свободное время, протирая, он шепотом разговаривал с ним как с одушевленным предметом. Купить такую технику было давней его мечтой: приходилось откладывать с каждой получки, отказывая себе в приятных мелочах. Друзья с работы звали в баню посидеть в парилке, попить пивка или в бильярде раскатать «пирамиду». Он мечтательно представлял, как принесет в дом упакованный магнитофон, как аккуратно поставит бобины и нажмет заветную кнопочку. Как соберет всего Высоцкого, Окуджаву, Визбора и вот тогда… он заживет наконец-то по-настоящему счастливо.

«Самый счастливый тот, кто понимает, что он самый счастливый, вот и все, – сказал ему как-то сосед Степанов. – А кто он при этом и что у него есть, совершенно неважно. Если тебя подсаживают на крючок зависимости от чего-то, дают тебе ровно столько денег, чтобы ты не сдох с голоду, но при этом раздувают твое самомнение до размеров необъятного желания иметь все здесь и сейчас, то тебя заведомо делают несчастным. Это огромное желание порождает того дракона, который и сожрет тебя изнутри. Причем у этого дракона постоянно отваливается хвост, и растет шея. И он вечно рождается и умирает в тебе. Каждую секунду, каждое мгновение. Вот и выходит, что люди, каждый в отдельности – это неповторимая личность. А в целом… серая глупая липкая масса для заделывания щелей в окнах. А все оттого, что вы постоянно чего-то хотите. Просто так вам не живется. Здесь и сейчас. И почему-то для счастья обязательно что-то нужно купить».

Отец с этой концепцией был не согласен и продолжал копить на мечту. Счастье в его понимании выглядело именно так.

Выслушав, Косоножкин тушил окурок двумя пальцами и переспрашивал: — «Чет я не понял, счастливым он был или хрена лысого?»

***

Лена перед тем как уйти, сказала, что Баранов – безвольный, бесхарактерный, вялый мальчик, обозначив его выражением «даже не Печорин».

Андрей теперь и припомнить не мог, или уже не хотел, как его угораздило влюбиться в филологиню. И это при всей его невыносимости к чтению.

– Что тебя больше всего возбуждает? – спрашивал он, намекая на близость, когда познакомился с Леной.

– Вино, – тихо отвечала она.

– Вино? – глупо переспрашивал влюбленный Баранов.

– Вино из одуванчиков, Брэдбери, – поясняла она и, задрав голову к небу, шептала, – это немыслимый кайф. – И потом добавляла. – Какое у тебя на этот счет мнение?

В такие минуты Баранова начинало тошнить. Позже, после расставания он записал:

Telegram-канал "Интеллигентный неудачник".

«Раньше я как-то квалифицировал женщин, окружавших меня, придавая им всевозможные ярлыки, считая их красивыми и не очень, умными и не очень или не очень. Все это полная ересь. Когда понимаешь, что существует только два типа женщин, – любимые и не любимые, жизнь обретает иной смысл. И еще: любимая женщина не должна знать, что такое вино из одуванчиков; это участь нелюбимой. Потому что от чтения книг у девочек увеличивается мозг и уменьшается грудь в равной пропорции. Интересно, кто-нибудь уже написал на эту тему диссертацию?»

Лена не сразу отказалась от Андрея, долго пытаясь найти в нем зачатки характера или образа – пусть не положительного, но хоть какого-нибудь. «Папенька, хочу вас познакомить с Базаровым, – он нигилист!» – топорщилось где-то в голове у Лены. Но Баранов в ее глазах не тянул даже на Базарова.

– Герой Тургенева руководствуется принципами отрицания, провозглашая их главными. – говорила Андрею Лена, – а у тебя даже зачатков принципов, к сожалению, нет.

Вот такой…лекарственный боярышник!

***

Андрей проводил усталым взглядом грязную задницу служебного автобуса и, развернувшись, пошел в местную круглосуточную разливайку. Работать сегодня он не был намерен. Иногда это место становилось для него спасительным: здесь всегда можно было посидеть в одиночестве, особенно в утренние часы. В начале восьмого утра пивной зал почти пустовал: за крайним левым столиком устроился одинокий мужик. Он был одет в грязную майку-алкоголичку, вытянутые трико и старый плащ. От него ужасно несло керосином. Андрей уныло поприветствовал бедолагу, тот улыбнулся ему, ощерившись беззубым ртом.

– Чтобы употреблять с утра, нужно быть либо демоном, либо ангелом, – заявил мужик.

– А ты, видимо, демон? – спросил Баранов.

– Не, я ангел, – ответил мужик и залился пьяным смехом.

– Я ангелов себе как-то иначе представлял.

– Это массовое заблуждение, – ответил мужик и некрасиво почесал свой зад, – если бы ангелы выглядели, как их малюют в храмах, они не смогли бы обитать среди людей. И достучаться до людских сердец тоже не смогли бы. А так сильвупле!

Баранов приблизился к стойке и тренькнул в колокольчик. Из подсобного помещения тяжело вывалилось тело дежурного продавца-бармена. Это был высокий белокурый парень с татуировкой в виде летучей мыши на шее.

Он подошел к стойке с закрытыми глазами и сонно спросил о цели визита.

– А малыши есть? – почти шепотом спросил Баранов и почему-то съёжился от нежелания услышать отрицательный ответ.

– Еще что-то? – не открывая глаз, спросил бармен.

Баранов сделал вид, что подумал, и, заказав сразу две кружки пива, отошел к угловому столику. Сонный парень принес ему все и ушел в подсобку досыпать.

Андрей щелкнул крышкой стограммового «мерзавчика» и, не задумываясь, выпил залпом всю водку. Убрав в сторону пустую тару, он схватил двумя руками кружку пива и жадно отпил сразу половину.

– Ну ты можешь, паря, – прокомментировал мужик с керосиновым амбре.

Работа, работа перейди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на…

«Пятница, в понедельник что-нибудь придумаю для руководства, они схавают, как обычно», – подумал Баранов и, допив, решил бесцельно побродить по городу, тем более особенных планов на жизнь не было.

К выпивке Андрей пристрастился до расставания с Леной, во время разрыва с великой русской литературой. Веру Борисовну это сначала забавляло, но позже начало искренне раздражать. В минуты алкогольного опьянения Баранов всегда искренне сожалел об утраченном. Ничего великого он так и не написал, вернее сказать, не написал вообще ничего. Бывало, он укладывал перед собой чистый лист бумаги и выводил почти каллиграфическим почерком следующее: «В час жаркого весеннего заката на Патриарших прудах появилось двое граждан».

Но тут же вспоминал, что это принадлежит Михаилу Афанасьевичу Булгакову.

Зачеркивал и писал иное:

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».

Лев Николаевич Толстой грозил ему пальчиком., Баранов рвал лист и шел к холодильнику за водкой.

Думать о ненавистной литературе сейчас хотелось менее всего. Направившись в сторону ближайшей станции метро, он включил на телефоне диктофон и начал наговаривать пьяным голосом:

«Вот вы спрашиваете меня, отчего я не на работе? Ну а что, вопрос вполне приемлемый. В это прекрасное осеннее утро я, как обычно, поднялся в отличном расположении духа, и, открыв окно, вдохнул вновь предстоящий рабочий день в свои слабые легкие, он впитался в мою кровь, и я стал буквально заряженным на подвиг. И мне, представьте себе, даже показалось, что на дворе не осень, а бурная весна. И в животе у меня начала шебаршиться какая-то метаморфоза.

Э-эх, весна. На деревьях, в венах и артериях, канализационных трубах и планах на жизнь набухает. В преддверии всеобщего раздевания и оголения начинаешь ожесточеннее ненавидеть себя за сожранные в зимний период пачки печенья и бочки варенья. Неожиданно вспомнилось, как мы с Ленкой сидим на кухне и молчим. Она молчит о том, что я ее недостоин. Что совсем не люблю ее и маму ее, и природу, и вообще. Я молчу о том, что она, конечно же, права. И что она – самая лучшая на свете. Мы настолько счастливы, что нам есть о чем помолчать. На душе щемящее чувство щенячьего восторга, как будто весна – это первая и март этот первый в нашей с ней жизни. Солнышко светит, глазки слезятся, где-то у солнечного сплетения приятно ноет. То ли поджелудочная, то ли действительно чудо. Весна…весна идет, расступись, а то намотает! И уже не оторвать будет, не отмыться, не разлюбить никогда. А она проглотит и не подавится. Где же ты, моя весна? Видимо, ушла вместе с Ленкой. Тварь!»

Заходя в омское метро, он сунул телефон в карман и подумал, что так и не решил, куда хотел бы отправиться сейчас. Неожиданно в голове всплыло последнее задание Кабриолетты. Баранов прикрыл пьяные глаза и, в ожидании поезда, начал изобретать свою выдуманную жизнь и сказочную девушку.

– Предположим, ее я увидел не сразу, – начал вслух рассуждать Андрей, – сидит на кочке, глазенки выпучила, рот разинула, животик свой по мху распластала, не женщина – царевна. Чуть не вляпался в нее, но, когда услышал отчетливо: «Молодой человек, это не вы потеряли?», – обернулся и посмотрел под ноги. Сидит, стрелу мою в зубах держит. Звали ее, ну пускай Наташа, имя, скажу вам, очень многообещающее. Пригласил ее к себе. Она уныло поводила глазенками по сторонам, поймала языком комара и, улыбнувшись, отрицательно покачала головой.

– Милостивый государь, я здесь ожидаю прынца, а вы неудачник, – квакнула она.

– Жаба, – отозвался я с нежностью.

Баранов расхохотался; выдумка его позабавила, и он продолжил игру:

– Представим другую историю: иду я по рыбному рынку, а тут она. И хотя она была на первый взгляд ни рыба ни мясо – русалка, одним словом, я, типа пригласил ее к себе в гости. И она вошла, точнее, заплыла в мою акваторию. Вместе с ней в моем убогом жилище появился аквариум и огромное розовое дерево. На его ветвях она частенько просто сидела и думала о чем-то своем. Я аккуратно снимал ее оттуда и нежно гладил против чешуи, от хвоста к голове.

– Не называй меня рыбой, – шипела русалка, – она холодная.

Звали ее, ну пускай будет Валентина. Часто она экспериментировала с цветом своих волос. То красилась в голубой, то в нежно-зеленый. А один раз даже постриглась наголо.

В отличие от меня, неудачника, Валя всегда где-то плавала. Когда не плавала, летала в облаках. Я решил, что ей нужно развеяться, и отправил ее в Адлер подышать морем. И назад она не вернулась. Потом я узнал от ее подруг, что она, купаясь, увидела местного олигарха, проплывающего мимо на своей субмарине. Ну и махнула хвостиком. Вот только олигарх этот не очень понял ее жеста. И тогда пришлось русалочке моей пойти на вынужденные меры. Обратившись (через газету «Вечерний Адлер») к колдунье, она быстро встала на ноги. Вот только, простудившись, потеряла дар речи. Но это не смутило ни ее, ни олигарха, который, попотчевав ее, выбросил где-то в Дании за борт. Где она и окаменела. Говорят, сидит себе на камешке: морда умная, взгляд горестный, хвостик распушила.… И ждет. Крабы ей весело машут клешнями, а голуби гадят на голову. После нее в моей жизни остался непреодолимый запах рыбы, аквариум и большое розовое дерево. И грусть, потому что не смог я дать счастья своей Золотой Рыбке. Какая-никакая, а была в доме женщина. Ну а хвост.… Это, как говорится, ерунда. Лишь бы человек был хороший.

Концовка Баранову не понравилась и, недовольно сплюнув, он зашел на третий круг:

– Ее я встретил случайно, – злясь на самого себя за то, что не может выдумать нормальной сказочной бабы, процедил сквозь зубы Баранов, – она везде и всегда двигалась верхом на волке. С виду была не то чтобы красавица, но прекрасна. Ее так и звали – Елена Прекрасная. Ниспадающие светлые волосы, большие очаровательные глаза, небольшой рост, прямые ноги. Все как я люблю. Она заискивающе улыбнулась и поехала ко мне. Волка привязала на автостоянке и смело поднялась в мою жизнь по лестнице, пешком. Она по-хозяйски помыла аквариум, выветрила из квартиры запах рыбы и наполнила все гламуром и понтами.

– Мы, – говорила Елена Прекрасная, – сделаем из тебя человека.

С тех пор я стал модным. У меня появились новые стильные часы, кожаная сумка через плечо. Черный плащ и немыслимые какие-то кеды.

– И вообще, жить нужно в тренде, – любила говорить она.

Работала она по каким-то командировкам, занималась оптовой закупкой фруктов. Все время улыбалась и тарахтела по телефону про какие-то молодильные яблоки.

Вот такой бизнес. После того как ей, видимо, привезли яблок, она начала молодеть с каждым днем. Сначала она выглядела на двадцать восемь, потом на двадцать семь, потом… Ну и так далее. В итоге мне пришлось где-то через полгода возить ее везде, переводить за руку через дорогу и покупать новые банты. Она же превратилась в школьницу.

– Может, хватит жрать эти чертовы яблоки? – спросил я.

Но она упорно крутилась у зеркала и, тыча пальчиком в малюсенькую складочку на попе, орала во весь голос:

– А это? Кошмар!

И продолжала молодеть. Однажды ее привезли какие-то люди.

– Это не ваша девочка потерялась? – спросили они. – Что же вы это, папаша, за дочерью своей не следите?

Я укоризненно посмотрел ей в глаза, но не заметил там ни капли сомнения или сожаления по поводу того, что яблоки эти молодильные жрать надо прекращать. Спать с ней я уже не мог. В одно (уж и не знаю, прекрасное ли) утро она отвязала своего волка, который, кстати, с трудом ее узнал, и унеслась прочь, как она сказала, «искать себе кого-то помоложе с пониманием текущего вопроса». А я опять наткнулся на одиночество.

Баранов вновь сплюнул и решил, что имя для своей прекрасной героини нужно выбирать более тщательно. И это очевидно должна быть не Лена! Да и героиня не сказочная, а максимально правдоподобная.

Размышлять о чем-либо ином он не мог или не хотел. Куда ехать не знал. К величайшему сожалению Баранова Андрея, в светлые воспоминания той самой весны, ветку метро в Омске еще не протянули. А ведь он рванул бы туда не задумываясь, да и остался там.

Бывают дни, когда даже у самого породистого неудачника появляется луч солнца, бьющий сквозь тьму беспросветности и уныния. Мгновение, дарующее шанс на исправление. Встреча, способная перевернуть все с ног на голову.

Событие всей твоей жизни!

Час откровений!

И этот час у Андрея Александровича Баранова, пробил.

Выдумка вторая. Прекрасная незнакомка со странностями

Андрей с любопытством наблюдал за девушкой, которая читала книгу. В омском метро многие читают, и в этом нет ничего удивительного. Но девушка держала книгу вверх ногами и перелистывала страницы в обратную сторону. Сначала Андрей подумал, что она так привлекает к себе внимание. Но лицо девушки было сосредоточено, и ее увлеченность чтением была очевидна. Андрей наклонил голову и попытался прочитать название книги и автора. Заметив это, девушка на мгновение перевернула книгу, дав ему эту возможность и, немного выждав, вновь вернула ее в прежнее состояние.

– Габриэль Гарсиа Маркес, – гаркнул Баранов, словно выругался матом. – «Хроника объявленной смерти».

Девушка строго посмотрела на него, но тут же безучастно вернулась к чтению.

– Скукотища, наверное, раз ты развлекаешься чтением задом наперед? – он сразу бесцеремонно перешел на ты.

Незнакомка не реагировала. Тогда Андрей начал ее детально рассматривать: красивые кудрявые темно-каштановые, почти черные волосы ниже плеч, аккуратный овал лица, темные глаза, чуть удлиненный тонкий нос и немного припухлые губы. На вид чуть больше двадцати пяти.

«Кто их сейчас с этой современной бьюти-индустрией разберет: выглядят как молоденькие, а внутри ей, может, пятьдесят», – подумал Андрей, но сказал другое.

– А ты красивая, – произнес он так громко, чтобы она услышала.

Девушка убрала книгу в сумочку и ответила:

– Если ты пытаешься меня склеить на вечерок, сразу мимо. Я встречаюсь только со своими.

Андрей пьяно рассмеялся, но все же решился спросить.

– А свои это кто, если не секрет?

Но она вместо того, чтобы ответить, закрыла глаза и громко начала говорить:

Нужно стараться ценить простые вещи: запах скошенной травы, цвет радуги, уносящуюся вдаль антилопу гну, умело раненую в …, впрочем, далее не особо важно – затем она задумалась, сделав паузу, и добавила: – да, и про Макара тоже не смешно.

Незнакомка замолчала и, открыв глаза, равнодушно посмотрела в его сторону. Затем встала и направилась к выходу. Андрей проводил ее, открыв рот от удивления, ведь это был текст одного из его последних постов.

Поезд остановился, и пассажиры начали выходить. Двери стали закрываться, когда он очнулся и выскочил следом. Догнал и, встав перед ней не давая пройти, хватая ртом воздух и заикаясь, спросил.

– Откуда, откуда ты это…, ты читаешь мою «телегу»? Мы знакомы?

Девушка оттолкнула его в сторону и поправив копну каштановых волос и выкрикнула прямо в лицо.

– Отстань от меня, вялый мальчик, совсем не Печорин, я же сказала тебе, что общаюсь и встречаюсь только со своими.

– Ты ведьма что ли или экстрасенс, мысли читаешь? Про Печорина знала только Лена. Ты ее подружка? Это она тебя подослала? – не унимался Баранов.

Андрей попробовал улыбнуться, нахально оскалившись. Девушка резко развернулась и начала удаляться. Баранов упорно пошел следом. Неожиданно к ней откуда-то слева поднырнул тот самый «керосиновый» алкаш в майке-алкоголичке и трико. Девушка и беззубый пьяница быстро о чем-то поговорили, и незнакомка, взяв его под руку, скрылась, утонув в пучине пассажирского моря чужих спин, рюкзаков и судеб.

Баранов еще долго вглядывался в толпу, представляя, как она сейчас вернется, извинится и попросит номер телефона, оценив его остроумие; ведь телегу-то его она, кажется, читает. Что-то было в ней необыкновенное – то, что заставляет мужчин совершать необдуманные поступки. Ее яростные темные глаза маячили теперь перед выпившим прогульщиком, не давая покоя. Дождавшись следующего состава и зайдя в вагон, Баранов по привычке достал телефон и записал:

«Сейчас встретил странную особу, которую сам для себя решил назвать «Прекрасная незнакомка со странностями». С одной стороны, было бы интересно иметь общаться с девушку, которая читает твои мысли. С другой, это, как мне кажется, максимально стремно. И не потому, что я не смог бы думать о ней что-то плохое. А потому что я просто не смог бы думать в принципе, превратившись в прототип самого же себя на удаленке».

Перечитав, Андрей удалил слово «иметь», заменив его на «любить». И это ему определенно понравилось.

***

Ближе к обеду субботы он созвонился с бывшим однокурсником, а ныне коллегой по офисной рутине.

– Привет, Серега.

– Привет.

– Я тут прочел, что деревья – это люди, которые в прошлой жизни в порнухе снимались. Как думаешь, правда или нет?

– И тебе не хворать. Ты, наверное, звонишь, чтобы мне настроение улучшить, ведь так? Чего вчера на работе не был?

– Вот ты скажи мне, бывает любовь с первого взгляда? – спросил Баранов, не обращая внимание на конкретный вопрос.

– Все понятно, забухал, – протяжно выдохнув, произнес он.

– Ты отвечать не хочешь или не знаешь ответа? – давил свою линию Баранов.

Сергей еще раз тяжело выдохнул, как будто ожидал этого вопроса всю жизнь

– Вот если бы ты в школе читал великую русскую литературу, которая учит нас…

– Не нагнетай, – прервал его Баранов и нервно сплюнул, – я тебя, вообще-то, серьезно спросил. На хер мне эти твои качели. Ты мне еще про образ Базарова начни в уши вворачивать.

– Задолбал ты, мне будто заняться больше нечем, как с тобой на возвышенные темы базарить.

– Не, а если серьезно, – выдавил из себя Баранов.

– А если серьезно, то я тебе как человек семейный скажу так: это в сказках все заканчивается свадьбой – типа хеппи-энд. В жизни с этого все только начинается; все самое, братан интересное. А когда она забеременеет, становится в два раза интереснее. А когда на свет появляется малыш – в три, а то и в четыре. Вот и выходит, что счастье твое растет с геометрической прогрессией. А теперь сам себя спроси, братан, где во всем этом списке накатывающейся пятитонной лавине счастья, твоя любофф с первого взгляда? Жизнь с бабой это не любофф, братан, это терпение.

Перед глазами Баранова возник плакат времен советского детства его отца: улыбающиеся мама и папа. Она в красном сарафане и косынке, он в красном комбинезоне, держит мальчугана на руках. Мальчик держит красный надувной шарик. Все идеально красные и идеально счастливые, даже шарик.

Баранову показалось, что его друг Сергей как-то устало рассмеялся, словно прожив со своей супругой сотню лет, точно знал, о чем говорит. Андрей еще перекинулся с ним парой фраз и отключился.

Пустота, всюду пустота, гребанный лекарственный боярышник.

Ближе к вечеру Андрей уехал в парк 30 лет ВЛКСМ и слонялся по аллеям, провожая унылым взглядом влюбленных. Сидел, пытаясь вспомнить, где именно в этом парке когда-то познакомился с Леной – на какой лавочке. Безнадежно.

Вызвал такси и уехал в парк «Зеленый остров». Обойдя строительный котлован, прошелся по парку. Постоял в задумчивой позе, затем вышел к Иртышу и, уставившись на монументального Достоевского, долго стоял и смотрел то на скульптуру писателя, ища в нем сходство с собой, то на водную гладь. Потом долго вспоминал, кому именно в Омске пришла идея поставить на берегу реки 98-метрового классика. Андрей набрал в поисковой строке запрос и прочел следующее:

«Писатель и мыслитель оставил в своих произведениях крайне негативное впечатление о городе. В письме к своему брату он описал Омск как «гадкий городишко», подчеркнув провинциальность и оторванность от культурных и политических центров мира, что привело к формированию у автора ироничного и критического образа. Спустя пятнадцать лет, в конце романа «Преступление и наказание», Достоевский вновь обращается к образу Омска, представляя его как город, расположенный на берегу широкой пустынной реки».

«Вот тебя здесь и воткнули, на берегу этой самой…широкой и пустынной», – подумалось Баранову. – Стой теперь и мучайся.

Достоевский, убрав руки с груди, повернул лысеющую голову к Баранову и спросил:

– С кем имею честь общаться? Вы писатель?

Баранов, наоборот, скрестил руки на груди и, высоко задрав подбородок, ответил:

– Начинающий, мои тексты еще не обрели надлежащего мирового успеха.

Достоевский покачал головой и, поцокав языком, произнес:

– Писатель, произведения которого не имели успеха, легко становится желчным критиком: так слабое и безвкусное вино может стать превосходным уксусом. А вы, милостивый государь, вино или уксус?

– А может, я просто хороший человек, – пробурчал Баранов в ответ.

***

Случайная встречная с перевернутой книжкой никак не выветривалась из головы: эти каштановые кудри, темные глаза и ее странное заявление про «своих». Да и как она прочитала его мысли? Может она действительно того – ведьма? Размышляя так, вновь захотелось замахнуться кружечкой-другой и перейти к тяжёлой артиллерии в виде трехзвездочного армянского.

Выйдя на улицу Красный путь, Андрей прогулялся до кафе, где уютно устроился у большого панорамного окна с видом на парк. Заказав кофе, он достал телефон и начал записывать:

«Если когда-нибудь в этом огромном городе мне вновь повстречается она, я тут же, не сходя с места, попрошу ее руки и сердца. Таких девушек нельзя упускать, их следует хватать и тащить в свою жизнь как что-то редкостное. Я же, встретив и потеряв ее в одно мгновение, не знаю теперь, как мне быть. Убить себя или убить ее? Причем второе я сделаю с легкостью, просто забыв о ее существовании. Вот еще найти бы ее, а за остальным дело не станет».

Отпив кофе, он задумался. «Почему я второй день думаю о ней? Кто она мне такая? Просто дуреха из метро! Я даже не знаю, как ее зовут. Сижу тут как утырок и думаю о девушке, которую в общей сложности наблюдал не более пяти-семи минут, и которой был тут же технично отшит. Кстати, интересно, кто же все-таки эти «свои», с которыми она только и общается? Может это странные и вонючие пропойцы, типа того моего утреннего «ангелочка» с керосиновым амбре. Ведь она с ним ушла под ручку. Так может она просто любительница нестандартных отношений? В таком случае мне следует окончательно спиться и обзавестись плащом и старинной шляпой – успех гарантирован».

Вдруг из вестибюля кафе послышался шум. Туда вбежала какая-то особа в клетчатой куртке и начала кричать на персонал, требуя то ли вызвать полицию, то ли еще что-то. Андрей не любил городских разборок и уткнулся в телефон. Неожиданно кто-то сильно ударил его в плечо. Он съёжился от боли и злобно развернулся в сторону обидчика. Перед ним стояла его незнакомка. Она смотрела на Андрея огромными темными глазами и лихорадочно мяла в руках сумочку.

– Че вылупился? Спрячь меня, – прошипела девушка и вцепилась сильными пальчиками в то же плечо, по которому только что засадила кулачком.

– Чего? – Спросил Андрей.

– Ты, что затупень? Я говорю спрячь меня.

Андрей быстро огляделся и вдруг увидел, как к кафе со стороны памятника бегут двое: парень и девушка в черных спортивных костюмах. Незнакомка тоже увидела их и, не спрашивая разрешения, юркнула под стол. Андрей быстро пересел, чтобы закрыть собою проем между стеной и накрытым скатертью столиком. Приложив указательный палец к своим губам, он шикнул на официантку и бармена у стойки и начал спокойно пить кофе, картинно созерцая вид за окном.

Парень и девушка вбежали в кафе и начали пристально рассматривать гостей. Затем парень остался у входа, а девушка проследовала между столиков. Андрей краем глаза наблюдал за ней. Складывалось впечатление, что она ведет себя как гончая собака, преследующая раненую жертву: принюхивалась, яростно втягивая воздух ноздрями, явно ища беглянку. Подойдя к Баранову, она положила ему ладонь на то самое злополучное плечо и строго посмотрев, спросила:

– Молодой человек, вы сидите у окна. Скажите, пожалуйста, не видели ли вы пробегающей здесь девушки? Она в легкой клетчатой куртке и джинсах. У нее курчавые темно-каштановые волосы. Да, и такая сумочка оливкового цвета.

– Туда, – соврал Андрей и указал пальцем в сторону памятника Федору Михайловичу. – Я видел, как какая-то девушка прямо перед вашим приходом побежала вон туда.

Спрашивающая мадам резко развернулась и, подбежав к парню, начала что-то ему объяснять, нервно жестикулируя руками. Он также нервно ответил, выкрикнув, что здесь точно пахнет ныряльщиком.

«Каким еще ныряльщиком?» – подумал Баранов.

После минутной перебранки преследователи, выскочив из кафе, устремились в указанную Андреем сторону.

Баранов допил кофе и только потом решился посмотреть. Отодвинувшись от столика, он приподнял скатерть.

– Вылазь, они убежали.

Девушка выскользнула из-под столика и, отряхнув колени, уселась напротив.

– Спасибо тебе, ты даже не представляешь, насколько ты мне помог, – поблагодарила она.

Андрей улыбнулся в ответ и спросил:

– Я понял: ты воровка, карманница, а это были обиженные жертвы. Я прав? Или это и есть «свои», с которыми ты очень оригинально общаешься? Они сказали, что ты пахнешь каким-то, кажется, ныряльщиком?

Но она только пожала плечами и ответила вопросом на вопрос.

– А ты чего тут один? А, Лену свою теребишь. Но это бесперспективняк. Лучше напейся, как планировал с утра, а в понедельник опять залечишь своего дирика и похмелишься на районе в своей разливайке. Слушай, какая у тебя интересная житуха: и грусть, и кровь, и сопли и …теща.

Она скривила рот и неожиданно спросила:

– А литература тебе что сделала? Детская травма, мама про Незнайку не дочитала или чего, Муму жалко или зайцев у Мазая в лодке недосчитался?

– Чего? – глупо переспросил Андрей, явно растерявшись.

– Ладно, не парься, я тебе позвоню сама. Пока. Еще раз спасибо за помощь.

Она резко поднялась и ушла. Баранов проводил ее взглядом и решил последовать ее совету.

«Лучше бы нам больше никогда не встречаться, − пронеслось в его голове, − и чем она мне так понравилась там в метро, не пойму. Она же сумасшедшая или сектантка. Не, ведьма, точно. Да и, кстати, своего номера телефона я ей не давал. Так что точно не позвонит».

Надо завязывать знакомства с чокнутыми барышнями в метро, иначе до добра это не доведет. Срочно на район и в рюмочную, лекарственный боярышник!

Telegram-канал "Интеллигентный неудачник".

«Есть специалисты, исследующие арктические льды, ядовитых лягушек или вспышки на солнце. Мне кажется, из меня мог бы выйти сносный сомелье по женщинам. Женщин можно и нужно «пробовать», делая при этом выводы и заполняя винные карты послевкусия и ароматов. Карта такая должна прилагаться к женщине пожизненно, как инструкция для пользования. Причем вычеркивать из нее запрещается, только дополнять. Например, в карте моей бывшей, Ленки, я бы написал:

«Покатайте ее языком по нёбу, разотрите на языке. Пускай вкус откроется во всей своей красе. Не обольщайтесь, если пойдет легкий сладкий привкус. Эти первые нотки обманчивы. Через некоторое время во рту завяжет. А вот когда появится горчинка – выплевывайте без сожаления, после меня дополнять будет нечего. Я бы профессионально заполнял карты. Каким бы коллекционным она ни была напитком – сплевывай. Старое вино обычно перерождается в уксус».

Возвращаясь домой в метро, Баранов размышлял:

«Интересно, существуют женщины, ради которых я бы мог осуществить самый необдуманный поступок в своей жизни?»

***

Ведьма позвонила утром, в тот момент, когда Андрей чистил зубы. В голове после вчерашнего гудело, напоминая весенний улей с проснувшимися после спячки пчелами. Видимо, у пчел была сумасшедшая вечеринка, как в романе Френсиса Скотта Фицджеральда.

Опять литература, да чтоб ее.

– Привет, – наспех сказала незнакомка, – ты долго крутил в своей башке мысль о том, как типа она мне позвонит и так далее, я предлагаю пропустить этот яркий момент и перейти к основной части.

Андрей сплюнул остатки зубной пасты и банально ответил. – Привет.

– Кирвас сказал, что встреча, которая произошла дважды, – это не случайность, а скорее закономерность, так что предлагаю встретиться в третий раз, – сказала она. – Тем более, я тебе типа благодарна должна быть.

Андрей вытер лицо полотенцем и посмотрелся в зеркало.

В твоей жизни сынок, кажется, замаячило переменами.

В дверь уже начала стучать Вера Борисовна:

– Баранов, ты к вечеру нигде не задерживайся, понял. Лэна приедет со своим женихом, я тебе поглажу ту рубашку, в которой ты как фраер выглядишь, и чтобы был трезв как стекло. У нас семья, нечего гостей принимать и позориться.

Баранов бывшей теще ничего не ответил, спросив у звонившей:

– А кто такой Кирвас?

– Не парься, это сокращенно от Кирилл Васильевич, типа мой руководитель, главный у нас. Так что ты готов к свиданию? Я жду тебя на станции метро «Библиотека имени Пушкина». Встречаемся через час у Карацупы. Тебе пивасика взять или ограничимся минералкой?

– У кого встречаемся? – глупо переспросил Андрей, не ответив на вопрос.

Девушка тяжело и заунывно вздохнула и пояснила:

– На станции метро у мужика с овчаркой с натертым до блеска носом, понял или как? Ну?

Станция метро «Библиотека имени Александра Сергеевича Пушкина» – старейшая в омском метрополитене. Она была открыта в 1997 году и до сих пор является действующей. Внутри станции на постаментах в углах пилонов установлены 76 бронзовых фигур советских людей. Это и революционер-матрос с наганом, и матрос-сигнальщик с линкора «Марат», и пограничник с собакой. Именно его незнакомка и обозвала именем знаменитого советского кинолога.

Когда Андрей вышел из поезда, незнакомка в своей клетчатой куртке стояла прямо у натертого до блеска носа. Андрей подошел и, вместо того, чтобы поздороваться, спросил.

– Почему ты решила, что это именно Карацупа?

Девушка пристально посмотрела на Баранова и цинично ответила.

– Да какая разница, придумала на ходу. Если бы не Кирвас, послала бы я тебя куда подальше. А так ладно, пошли, – она достала из сумочки бутылку минеральной воды и заботливо протянула Андрею.

– Куда пойдем? – он отпил воды и тяжело вздохнул.

Девушка привела его в уютную кофейню, и даже заказала кофе, который он пьет.

– Короче, меня можешь звать Лиза, – сказала девушка, – если хочешь со мной общаться, тебе нужно стать своим. Это и просто, и непросто. Нужно выполнить задание. Тем более Кирвас сказал, что ты способен на это. А он попусту воду в ступе не толчет.

– А как он толчет?

– Давай пей, а то у тебя вопросики тупенькие и в глазках даль и неопределенность.

– Меня зовут Андрей, я работаю… – попробовал сменить непонятную ему тему и начать свидание с представления.

Лиза отхлебнула кофе и, скривив губы от излишней горечи, перебила:

– Малыш, я все про тебя знаю. Сидишь всю неделю у компа, стучишь по клаве и вымучиваешь отчетики для своего начальничка. Пишешь глупости в тетрадку, которая лежит за унитазом, и в телефончик. Недавно расстался с Лэной, кстати, странно, что маман ее называет именно так. Зовут тебя Баранов, так тебя бывшая теща и называет, ведь так?

– Стоп, стоп, – он взмахнул рукой в знак протеста, – ты что за мной раньше следила? Да кто ты вообще такая?

Лиза устало окинула его взглядом и вновь тяжело вздохнула в привычной манере:

– Я читаю людей как книги, – прошептала девушка в ответ.

Подавившись напитком, Андрей начал вытирать салфетками пролитый кофе.

– Типа как в «Битве экстрасенсов»?

Судя по выражению ее лица, сравнение не сильно ей понравилось. Но она вновь тяжело вздохнула и нехотя согласилась.

«Может она действительно ведьма?» – подумал Андрей

Она тут же рассмеялась и ответила вслух:

– Не бойся, не ведьма. Я бывшая студентка, на художку в Суриковское поступала, отчислили. Шляюсь пока без дела по городу. Декан сказал, что у меня художественного вкуса не обнаружено, и посоветовал… впрочем, неважно, что он посоветовал. Дундук он. Сразу предвосхищу твой следующий вопрос о том, кто эти молодые люди, что которые гнались за мной тогда. Это я обязательно тебе расскажу, когда ты решишься начать со мной встречаться. Пока ты все равно не поймешь. Кстати, начальнику твоему я уже позвонила: у тебя завтра выходной по семейным обстоятельствам. Понял?

Баранов сразу представил своего руководителя: его волевое лицо, с подрагивающими уголками рта, когда он слушал какое-то нелепое объяснение этой сумасшедшей.

– Что я должен сказать? – спросил Андрей.

– Спасибо, – подсказала Лиза и тут же ответила. – Конечно, пожалуйста, я и не такое могу, потом увидишь сам.

– А ты красивая и странная, вернее, необычная, – не зная, что сказать, произнес Андрей.

– А ты прям оригинальный, – язвительно ответила она, но улыбнувшись, перешла вновь к своему главному вопросу. – Так что там, встречаться со мной хочешь?

Неожиданно откуда-то вынырнул тот самый странный алкаш и, подозвав к себе Лизу, выманил ее из-за столика. Девушка начала о чем-то шептаться с ним и спорить. Затем подбежала к Андрею:

– Я отлучусь буквально на пару минут, с начальством нужно перетереть. Не скучай, пока тебя развлечет мой друг.

Мужик в майке-алкоголичке и растянутом трико с довольным видом уселся напротив, и протянув грязную руку Баранову, вежливо представился:

– Меня зовут Сидоркин. Я праздношатающийся ангел.

Андрей нерешительно пожал его руку. Почему-то ему показалось, что она непременно должна быть очень холодной. Но ладонь оказалась теплой. Баранов решил, что вести себя с этим странным типом нужно максимально естественно, не показывая волнения или недовольства.

– Вы сказали, что вы, – Андрей туманно закатил глаза, как будто что-то, припоминая, – праздношатающийся…ангел что ли. Что это означает?

«Намечалось свидание с красивой девушкой, а приходится коротать время с непонятным типажом, неприятной наружности» – подумал Баранов, но виду не подал.

Мужик почесал заросший подбородок и ответил:

– Видите ли, дело в том, что каждый из нас для чего-то скроен и приспособлен к делу. Один родился в семье кузнецов и продолжил дело отца и деда. Другой учительствует или лечит детишек по призванию души. А я праздно шатаюсь и поэтому, кроме как поговорить, ни к чему особенному непригоден. Также не скрываю, что имею талант улавливать мыслительные вибрации и считывать будущность. Чревовещать.

– Тоже экстрасенс?

– Чего? – Сидоркин непонимающе начал вращать глазами, но тут же сообразил, о чем идет речь. – Вероятно, вы сравниваете умения Лизоньки с тем, что иногда вытворяю я. Но вынужден вас разочаровать. В отличие от нее, я старая калоша. Кстати, могу я полюбопытствовать, на каком уровне сознания вы пребываете? Поверьте, это непраздное любопытство пьющего небожителя. Я просто должен понимать, как с вами общаться.

– На каком еще уровне? В чем смысл вопроса?

Странный мужик снова почесал подбородок и начал объяснение:

– Порою для того, чтобы понять все смыслы, нужен один миг. Был такой Римский палач, звали его Гай Бонифаций. Когда его самого приговорили к смертной казни, он написал в предсмертной записке следующее:

"Отбиваемый ритм, скоротечность пребывающего в нас счастья. Все это – жизнь. И если есть время, когда стоит задуматься и забыть обо всем плохом, происшедшем в твоей судьбе, то сегодня именно этот день. День радостного молчания. День понимания своего внутреннего и не похожего ни на что в этом мире содержания. День памяти и скорби. Твой самый настоящий в жизни день. И пусть отблеском правды промелькнет он в твоем взгляде на мир, и мир озарится этой правдой и ответит тебе снисхождением. Старая кожа слезет с тебя мертвыми пластами, а под ней мир увидит новое преображение и подарит тебе еще миллионы таких дней, таких лет и мгновений. Для жизни, для понимания, для любви".

– И что, казнили этого, Бонифация? – Уныло спросил Баранов.

– Да! – радостно закрутил головой Сидоркин. – Отхерачили башку в лучшем виде. Но давайте вернемся к нашему вопросу.

– Что за уровни? Я не понимаю, о чем идет разговор, – огрызнулся Андрей.

Пропахший керосином мужик вальяжно закинул ногу на ногу и устремив туманный взгляд в сумрачную даль, начал пояснять:

– Пласт ожидаемого счастья напрямую зависит от уровня сознания человека, – начал говорить он. Слова его были ровные и спокойные, как умиротворённое горное озеро, и он говорил без пауз, как будто зачитывал заранее выученный текст. – Предположим, – продолжал Сидоркин, – что вы существуете на нижних энергетических центрах, – он провел рукой вдоль бедер. – Это означает, что вам от жизни нужны следующие вещи: защита, питание, спаривание. Попросту говоря, если вы мужик, а вы именно мужик, то на этом уровне, – он снова показывает ладонью, – красивая баба с квартирой, умеющая варить борщ и ждущая вас с работы в предвкушении ночи, принесет вам абсолютное счастье. Здесь же находятся все ваши любовницы и любовники, корпоративы, пьянки, шашлыки, симпатии коллег в виде ужимок и щипков за мягкие местечки, адюльтеры и т. д. и т. п. На этом уровне женщину не любят, а только хотят ее сожрать как пересоленный, но единственный в холодильнике кусок мяса. Едят, плюются и сожалеют о содеянном. На этом уровне женщину ненавидят и вообще, кроме себя, никого не любят и не видят в упор.

Он сделал небольшую театральную паузу.

– Если вы живете на этом, – он отчетливо провел рукой на уровне солнечного сплетения и, удостоверившись, что Баранов понял, продолжал, – значит, вам нужно получать счастье от продуктов собственного труда: делать карьеру, завоевывать страны, покорять олимпы в спорте или науке. На этом уровне женщину заслуживают, завоевывают, крадут. Закрывают в клетку, бьют, убивают и сводят с ума. На этом уровне женщину не любят, а имеют.

– А если выше? – спросил Андрей и провел рукой по своей груди.

Сидоркин одобрительно кивнул:

– Здесь вы будете счастливы благодаря искренности и правдивости. Оттого, что просто перевели пожилого человека через дорогу или отдали все свои накопленные средства в детский дом. Морозное январское утро с блесками на промерзлых сугробах, капли дождя на стекле или осенняя листва придадут вашему существованию дополнительный шарм. К примеру, женщина как половой партнер на этом уровне упраздняется и скорее воспринимается как надежный и преданный друг, о котором нужно сердечно и бескорыстно заботиться, при этом ничего не требуя взамен. На этом уровне женщину любят как мать, как нежное существо из древней легенды, как драгоценность, перешедшую по наследству. На этом уровне женщиной восхищаются.

– А еще выше?

– Здесь, – Сидоркин проводит рукой по собственному кадыку, – вам вряд ли понадобится женщина. Как Ван Гог вы будете половину жизни носиться по подсолнуховым полям и искать тот самый цветок. Но если вдруг какая-то особа и заинтересует ваше творческое начало, то все, туши свет. Вы Шекспир, вы Петрарка, вы Мопассан. На этом уровне женщин боготворят.

– А еще…

– А еще выше вы будете видеть людей насквозь: мужчин, ведущих себя как женщины, женщин, чрезмерно любящих мужчин. Весь мир предстанет перед вами как на ладони, и со временем вы перестанете распознавать в людях половое различие. Вы увидите только суть, а все остальное – конфетная обертка, иллюзия, пшик. На этом уровне женщину не любят, любят все человечество, как оно есть. Всех и за все. И просто так. Или… разочаровываются во всем и опускаются на самое дно консервной банки под названием жизнь.

– Это предел? – интересуется Баранов.

– Высший на Земле уровень сознания – это полное отсутствия оного, – улыбнувшись, произнес Сидоркин. – На этом уровне не любят, на этом уровне сами являются любовью.

– Ну-ну, – отпив кофе, пробубнил Андрей, делая вид, что понимает.

Вернулась Лиза и, похлопав своего друга по спине, спросила:

– Не сильно он тебя загрузил, о чем была беседа?

– Об уровнях моего сознания, – отозвался Баранов.

– Ты ему мозги промывал или к воплощению готовил? – Лиза наклонилась к спутнику и что-то прошептав ему на ухо, рассмеялась. Сидоркин подскочил с места, уступил стул девушке.

– Для воплощения у меня сегодня отсутствует совесть, – ответил он и подмигнул Баранову. – Вынужден откланяться. Надеюсь на скорую встречу, партию в шахматы и интересную беседу за чашечкой иван-чая.

– И вам не хворать, – выкрикнул ему вслед Баранов и постарался забыть о его существовании, переключив внимание на Лизу.

– Извини, нужно было срочно поговорить по телефону с Кириллом Васильевичем. Ну так, что ты надумал, пока слушал исповедь моего друга? – вполне серьезно спросила девушка, не дав ему опомниться. И не дождавшись ответа, продолжила. – Значит, смотри, на Масленникова есть книжный магазин «Глобус». Ты должен в ближайшее время украсть оттуда книжку и принести ее мне. Понял? И не какую-нибудь книжку, которая тебе типа понравилась. Понял? Она такая тоненькая, с темной обложкой. Понял? Стоит, скорее всего, или в фантастике, или в классической литре. Понял? Автор Уильям Гриндер. Понял? Книжка на английском языке и называется The guard, стражник по-нашему. Понял?

– Да что ты мне все время тыкаешь этим своим «понял, понял»? – Вспылил Андрей и недовольно отвернулся к окну.

– Ути-пути, да ты у нас смышленый. – Ее тон стал издевательским, словно она разговаривала с младенцем. – Не хочешь, так и скажи. Ладно, тогда я отчаливаю. Хоть Кирвас и настаивал на нашей третьей встрече, я пас. Если человек не хочет ничего менять в своей гнилостной судьбе, кто ему поможет?! Живи с бывшей тещей, скачай себе всю антологию журнала Penthouse и тереби свою Лэну до гробовой доски. Может, она, конечно, когда-нибудь сжалится над тобой, заедет на кружечку каркаде с печеньем. Или отчего вы там испытываете оргазм глотки? Хотя не, не судьба. Скорее сосед твой Саша, сильно пьющий мент, выгонит свою «антилопу» раненую, сам помнишь, в какую филейную часть тела, и вы сойдетесь в экстазе, в единении понимания общей пустоты. Будете сидеть на балконе и орать про лекарственный боярышник. Прелесть какая житуха!

Договорив, она достала свой телефон и, войдя в приложение начала громко, читать:

Telegram-канал «Интеллигентный неудачник».

«…на следующее утро, проспавшись, Саша Косоножкин решил продолжить испытание своего безбожного прибора. На этот раз он направил его луч в сторону собаки. Пес, в отличие от Кота сразу вывалил весь список претензий и возмущений.

– Значится так, – почесав задней лапой, разумеется, свое ухо, начал Пес, – ловить меня у помойки и тащить вот сюда я не просил. Может тебе показалось, что ты меня от чего-то спасаешь, но это заблуждение. В тот прекрасный дождливый вечер я планировал промокнуть до нитки и вывалиться в дохлом голубе, приобретя идеальный селективный аутентичный аромат ферментированной птицы, недельной выдержки. Вечером у четвертого бака с объедками, который находится у столовой номер один, меня ожидала каштановая псина небесной красоты…»

Лиза прекратила чтение и, уперевшись в него холодным взглядом, равнодушно спросила:

– Что скажешь, писатель всея Руси, что в этом твоя миссия? Кропать глупые истории про соседей и искать свое место в жизни? Быть слабым просто Андрюшенька, а ты попробуй упереться немного. Про боярышник орать легко, быть настоящим мужиком – вот что трудно. Или тебе слабо? Или тебе, как обычно, все по жизни слабо? А знаешь, про какую псину с помойки ты здесь написал? Правильно, про себя Андрюша. Думаю, что зря Кирвас увидел в тебе какое-то просветление, великие тоже, знаешь, косячат слегонца. Ладно, если не судьба, то arrivederci, я пошла.

Она быстро завернула шарф вокруг шеи и направилась к выходу. Андрей испуганно зажмурился.

Тот самый вагон метро, двери сейчас закроются, и она уйдет…навсегда!

Очнувшись, Андрей бросился вслед. Догнал девушку на выходе из кафе и вцепился в ее сумку, висящую через плечо.

– Я согласен, я ее достану, эту твою книжку. Я не понимаю, зачем я буду это делать, и, вероятнее всего, мне придется за это отвечать, но я почему-то хочу это сделать для тебя, Лиза.

– Вот видишь, Андрюша, чуешь чем запахло?

Андрей непонимающе огляделся и принюхался:

– Свежий кофе сварили? – глупо предположил Баранов.

– Это запах твоей новой жизни, – обняв его за руку и положив свою голову ему на плечо, воскликнула Лиза и рассмеялась.

– Ты сказала, что читаешь людей как книги, – вдруг вспомнил Андрей и, развернув ее лицо к себе, спросил, – я сделал вид, что понял, о чем ты. На самом же деле я ни фига не понял.

– Вот притащишь книгу, и я тебе все подробно расскажу.

– Да, и ты сказала, что мой сосед Сашка – мент. Он что, реально работает в полиции? И почему ты дружишь с этим странным скроенным из каких-то кусков или лоскутов, стариком? Кто он вообще такой?

– Сначала книга, потом ответы на вопросы, малыш! Или ты неудачник?

Telegram-канал "Интеллигентный неудачник".

«Неудачник ли я? Может, я просто человек, пытающийся познать жизнь? Понять, что это вообще такое и в чем ее смысл. Жизнь – это полное уныние. А вечная жизнь – это оно же только возведенное в статус. Все, кто живет, не хотят ее хавать. И жизнь без негатива вполне себе возможна, если найти дорогу, по которой от этого депресняка можно уйти. Все вещи непостоянны по своей природе. И всеобъемлющая пустота не исключение. Уяснив для себя эту концепцию, я даже хотел придумать свою религию. Но потом понял, что заново изобретаю буддизм.»

***

Прежде чем предпринять отчаянный шаг, Андрей решил хотя бы немного разобраться в поставленном вопросе: что за книгу он должен украсть и что в ней особенного. Он вбил в поисковую строку английское название книги и автора и начал пересматривать десятки различных сайтов. Информация из различных источников немного различалась, но все же постепенно воедино вырисовывалось что-то средневзвешенное. Выяснилось, что этот самый Уильям Гриндер не только не был автором данного повествования, но и вовсе не являлся писателем. Он был археологом. Данный текст раскопан им в 1947 году в пещерах к югу от Кумрана, что находится в Хирбет-Мирде, а также в ряде других пещер Иудейской пустыни. Совокупность этих находок археологи того времени назвали – Свитки Мертвого моря. Они датируются периодом с III века до н. э. по I век н. э. и имеют огромное историческое, религиозное и лингвистическое значение. Рукописи содержат множество религиозных текстов на древнееврейском, арамейском, древнегреческом и даже латинском языке.

«Стражник» был найден в ужасном состоянии: в виде отсыревших, а затем высохших пожелтевших от времени листков бумаги. Гриндер восстановил артефакт и перевел его на четыре языка: английский, немецкий, французский и испанский. Чуть позже выяснилось, что в отличие от остального материала, этот текст не имел особой исторической ценности. По предположению Гриндера он был составлен адептами какого-то древнего культа, утратившего свою актуальность после расцвета христианства. В тексте шло повествование от первого лица: пожилой мужчина, являвшийся неким алтарником, возносил молитвы своему идолу и просил о сохранности неких мистических врат. Сам Уильям Гриндер в комментариях к своим переводам писал так:

«Я не могу основательно утверждать, что герои данного повествования существовали на самом деле. Ибо этому нет никаких исторических доказательств. Текст не является частью библейских или около библейских произведений. Я осмеливаюсь предполагать, что данный текст может является вымыслом какого-нибудь древнего автора. Но все же он ценен хотя бы тем, что ему несколько сотен лет и поэтому переведен мной и воссоздан в первоисточнике, а затем направлен в лондонский музей для всеобщего обозрения».

Далее приводился отрывок из книги The guard, точнее, его начало:

«Вот я, изгнавший вас, даю вам знание и защиту. Знай же, что это буду десять священных гримуаров, и вот он, один из первых – теперь уже у тебя. Не забывай, что десять книг будут содержать правила и законы, все имена бога и подробное описание сохранности пути. Соблюдайте их все и чтите как священное знание. Как бы вы чтили меня, так чтите все десять текстов во все времена и эпохи. Потому что цель ваша во все времена – поиск священного места».