Читать онлайн Загадка тёмных сфер. Книга первая «Стажёр»

История одного самоубийства

– Эй, ты чего размечтался, Спэро?! Смотри, у тебя же самоубийство!

Худощавый зеленоглазый паренёк вздрогнул так, словно его наотмашь ударили по лицу. Он резко повернулся на своём высоком крутящемся кресле и лихорадочно осмотрел стол. Так и есть – один из сферических сосудов, находящийся в его рабочей зоне, до краёв был наполнен невыносимой болью, страхом, отчаяньем и жестокими муками предсмертной агонии. Кроваво-красные, темно-фиолетовые и траурно-чёрные сгустки растерзанной энергии метались из стороны в сторону, пожирая друг друга. В этом оглушительном хаосе прямо сейчас погибала чья-то некогда вполне благополучная жизнь.

Вокруг моментально собралась небольшая кучка из его сослуживцев, всем было любопытно и немного зябко. Самоубийство – это грубая ошибка смотрителя. Даже вернее будет сказать – фатальная ошибка.

Несколько минут парень по имени Спэро сидел, схватившись за голову, он словно прирос взглядом к беснующимся бликам внутри слабо вращающегося небольшого шара, который вот-вот должен был остановиться. Огонь предсмертных мук в нём постепенно затухал, боль притупилась, превращаясь в бесчувствие, жизнь выходила наружу унылым сизым дымком.

– Я должен быть там, – наконец прошептал он и постарался сглотнуть предательский шершавый ком, который мешал говорить.

– Спэро, ты уже ничем ей не поможешь, это пустая затея.

Сосед справа поднялся со своего кресла и положил приятелю руку на плечо.

– Место событий можно изучить и отсюда. Сейчас выведем всё на большой экран, вместе разберём ошибки. Мы все в одной лодке, приятель, здесь все за тебя.

Однако лица окружающих не сказать, чтобы выражали какое-то сочувствие. Коллеги, скорее испытывали меркантильный интерес к ситуации, чтобы, пользуясь чужим негативным опытом в другой раз себе соломки подстелить. И наверняка каждый из них почувствовал постыдное, но приятное тепло от того, что инцидент произошёл не с ним. Но кто их мог за это судить?

– Да, нет же, Винсо…, я просто… должен, – упрямо повторил парень, его губы дрожали.

Да уж, вот где молодость точно не была преимуществом – так это в малом опыте потерь.

– Э…, да ты, друг мой, совсем расклеился, давай-ка я пойду вместе с тобой, чтоб ты там дел не наворотил, – невесело усмехнулся тот, которого звали Винсо.

***

Ранние сумерки плотоядно обволакивали зимний холодный город. Комнатные окна жилой панельной шестнадцатиэтажки зажигались торшерами и люстрами, они словно похвалялись друг перед другом замысловатыми узорами своих тюлей и штор. Кухонные же оконца тоже хвастались, но уже занавесками в пол окна и более скромными абажурами. И только угрюмая полоса серых переходных лоджий, делившая многоэтажку пополам, ничем не хвасталась, да и вообще не сулила ничего хорошего, лишь холодила взор своей мёртвой и никому не интересной бесхозностью.

Светка перелезла через бетонное ограждение. Около минуты она ещё цеплялась коченеющими пальцами за холодную плиту и балансировала на узком порожке – вроде как о чём-то вспомнила, засомневалась…, но потом упрямо мотнула головой и, резко оттолкнувшись, шагнула в пустоту.

Лёгкие разорвал ледяной упругий воздух. Светка почему-то думала, что это будет миг, но всё обернулось совсем иначе. Будто бы время специально замедлило свой ход, чтобы дать ей прочувствовать всё: и ужас неотвратимости, и отчаянье, и одиночество, и эту бесконечную, просто безразмерную, студёную пустоту, которая вмиг завладела её естеством, сделав безвольной и самой себе чужой.

Удар был страшным, но упрямое тело всё равно не хотело умирать, оно даже попыталось подняться, но в тот же миг безвольно рухнуло обратно на обледенелый скользкий асфальт. Уже просто труп, распластанный и разбитый, обрамляемый быстро растекающейся горячей кровью. Красивые ухоженные волосы разметались в разные стороны. Юбка задралась, а ноги вывернулись неестественно и как-то совсем некрасиво.

Начал собираться народ, в глазах – ужас и интерес. Любопытные ребятишки испуганными воробышками выглядывали из-за спин взрослых.

«Хоть бы кто-то догадался одёрнуть юбку», – подумала Светка.

– Трупу, должно быть, наплевать, как он выглядит.

Светка от этих слов вздрогнула и вдруг осознала, что всё действо видит со стороны. При этом её тело лежит на белёсом от вечерней пороши асфальте, а сама она висит где-то в стороне и жутко переживает за его внешний вид, что, естественно, являлось полнейшим абсурдом. К тому же, где-то в глубине её сознания звучал какой-то странный и очень нелюбезный голос:

– Теперь это просто мешок из кожи, наполненный разбитыми костями. Ты хоть понимаешь, что натворила?

Светка отвлеклась от созерцания собственных останков и чуть в стороне рассмотрела двух человекоподобных белёсых существ. Их тела слабо светились в темноте, будто внутри каждого горела не очень яркая лампа дневного света. Тот, что вёл разговор, находился к ней ближе, и Светка смогла его рассмотреть. Стройный парень лет двадцати – двадцати пяти, в светлом форменном костюме смотрел на неё очень странно. В его пронзительных зелёных глазах читалась такая неподдельная боль, что Светка невольно содрогнулась и заплакала, вернее, попыталась заплакать…, но у неё не получилось. Вместо привычных горловых спазм и влаги на щеках вышло что-то неопределённое, безликое, пустое…

– Как ты могла?! Как?! Ведь если ты съедала что-то невкусное, ты не отрезала себе язык, не отрывала уши, если слышала что-то неприличное, так почему, если стало больно душе, надо убивать своё тело? Что за вздор?!

Спутник зеленоглазого проявлял к происшествию гораздо меньшее участие, можно сказать, откровенно скучал, так как пару раз даже демонстративно зевнул. Наконец он тронул приятеля за плечо:

– Пошли, Спэро, нам здесь, правда, нечего делать. Заканчивай этот бесполезный ликбез.

После этих слов оба существа начали таять в ночном небе, постепенно теряя четкость форм и очертаний. Через короткое время от них осталась лишь пара туманных сгустков, да и тех после очередного порыва ветра и след простыл.

Светка же осталась совсем одна в этом абсолютно чужом и постылом пространстве, где лишь равнодушные сонные звёзды пятились на неё сквозь марлевую дымку малоснежных облаков.

***

– Я никогда не сумею к этому привыкнуть! Никогда!

Два молодых смотрителя быстро передвигались по ярко освещённому широкому коридору. Зеленоглазый шёл чуть впереди, его упрямый лоб был нахмурен, а на хорошо очерченных скулах ходили злые желваки.

– Послушай, Спэро! – Винсо догнал приятеля и, ухватив за плечо, развернул к себе. – У нас нет выбора, это только работа! Ты слышишь меня, братишка?! Только работа!

Спэро дёрнул плечом, демонстрируя, что это дружеское участие ему сейчас совершенно не к месту.

– Знаешь, что, Винсо, старик Крэо как-то сказал мне: «Если ты почувствуешь, что надзор за человеческими судьбами стал для тебя только работой, если ты поймёшь, что не готов в них вкладываться, сразу пиши рапорт и уходи. Можно работать в Хранилище, там куда тише и сытнее».

– Ой, да прекрати ты эту пафосную патетику! Зубы от неё сводит. Крэо всем так говорит. Вот только никто его советам не следует! Потому что это невозможно! Если вкладываться в каждого по полной, если принимать на себя все их чувства можно очень быстро выгореть. А кому это надо?! Нас и так не хватает!

Винсо досадливо отпустил приятеля и махнул рукой, словно бы подвёл черту в разговоре, вот только Спэро, казалось, только вошёл в раж. Он стоял напротив Винсо, сжав кулаки, его губы еле заметно дрожали.

– Они же рассчитывают на нас, ждут помощи, а мы не хотим замечать их проблем …

– …Потому что ежедневно наблюдать, как они едят, спят, таскаются на однообразную работу, валяются на диване, сидят в соцсетях, смотрят тупые сериалы, бухают, торчат на наркоте и спускают свою жизнь другими способами – неблагодарная смертная скука, – закончил за друга Винсо.

После этого он сочувственно улыбнулся, покачал головой и продолжил:

– У каждого из нас по двадцать человеческих судеб, и мы не можем уделить всем одинаковое количество времени и сил, поэтому да, кого-то выделяем, кого-то задвигаем. Мне тоже жаль эту девчонку, и я знаю, что тебе порядком достанется от Крэо, но самому себя изъедать не стоит, такие ошибки случаются у всех. Кстати, остальные твои судьбы сейчас остались без присмотра, да и мои тоже. Надо возвращаться.

Спэро не нашёл что ответить, он лишь досадливо махнул рукой и зашагал в сторону высоких сводчатых ворот, которые служили входом в огромный и очень светлый зал-лабораторию. Необъятное взглядом помещение было заставлено бесконечными рядами длинных столов, которые делились на отсеки. Возле каждого отсека стояло высокое вращающееся кресло, где рядом со своими судьбами размещались смотрители. Белая форменная одежда и некоторая внешняя схожесть на первый взгляд давала иллюзию многократно размноженных безликих роботов-клонов, но это было не так. По Великому Замыслу все они были разные – каждый со своим неповторимым характером, темпераментом, опытом и пониманием личной миссии.

Не проронив больше ни слова, Спэро с Винсо добрались до своих рабочих мест и занялись накопившимися делами. Перед каждым из них в поле рабочей зоны было расположено по двадцать шаров, словно бы созданных из тончайшего невесомого стекла. Все шары парили в воздухе, вращаясь по часовой стрелке, а небольшой горящий над каждым из них циферблат отсчитывал секунды, минуты, часы, дни, месяцы и годы жизни. Эти сферы были наполнены энергетическим составом, из которого происходили текущие события того или иного живущего на свете человека.

Со своего удобного кресла Спэро хорошо видел, кто и чем из его подопечных на данный момент занят. В нескольких шарах плавала синяя дымка, мерцали звёзды, колыхались нечёткие образы. Эти люди спали и смотрели сны. Привычным жестом смотритель разогнал пару кошмаров, вместо них из разноцветной палитры он добавил ярких красок, и сны заиграли новыми приятными видениями.

Тут внимание Спэро привлёк шар, в котором нестойкие образы раздетых женщин расплывались в агрессивном бордовом тумане. От возмущения смотритель поджал губы и ударил кулаком по краю стола. И было с чего возмущаться – самый проблемный тип из его подопечных опять напился, обдолбался наркотой и гудел с друзьями в бане. А ведь только на прошлой неделе слёзно умолял судьбу дать ему последний шанс, чтобы не бросила жена и не попёрли с работы! Взывал, истерил, клялся, обещал… И ведь Спэро пожалел его, дал! Выпросил в Хранилище в ущерб другим…

Спэро в досаде махнул рукой и перевёл взгляд на другой шар, в котором совсем недавно так радостно и весело жила молодая Светкина судьба. Теперь же вместо радужного и всегда сияющего солнышка, там лежала мёртвая серая субстанция, а циферблат остановился на шестнадцати годах, пяти месяцах, девятнадцати днях, восемнадцати часах, пятнадцати минутах и трех секундах жизни. Над этими теперь бездушными цифрами загорелась категоричная красная надпись: «Готово к утилизации».

Спэро тяжело вздохнул. Не то чтобы он как-то выделял Светку из ряда других подопечных, вовсе нет – совершенно обычная, без особых талантов и дарований девчонка. Но она нравилась ему – была какой-то искренней, настоящей. Спэро любил побаловать её неожиданными удачами, радостными встречами, красивыми радужными снами. Девчонка была всегда настолько жизнелюбива и позитивна, что он даже близко ничего подобного не мог представить. Возможно, именно поэтому на некоторое время потерял бдительность и что-то просмотрел. Вот только что? Этот вопрос основательно грыз смотрителя изнутри, он чувствовал нечто такое, что не давало ему принять факт внезапного Светкиного самоубийства.

Видимо напряжение, исходящее от Спэро, было столь сильным, что разлеталось вокруг ощутимыми флюидами. Винсо снова развернулся к приятелю.

– Спэро, брат, да что с тобой на этот раз не так?!

– Понимаешь, Винсо, я должен понять, почему она это сделала.

Зеленоглазый поставил локти на стол, обхватил голову руками и уставился в опустевший Светкин шар, словно пытался внутри него найти ответ на разъедающий его вопрос.

– Да почему, почему… Переходный возраст, всплеск гормонов… Девчонка просто перегнула палку. Несчастная любовь там…, Или от родителей получила… Проглядел ты что-то – это факт, но даже если сейчас всё выяснишь, что дальше? Изменить то ничего уже нельзя!

В это время вдалеке послышался скрежет металлической тележки. Все смотрители прекрасно знали, что означает этот звук: мрачный служитель Утилизационного отсека Мориор катил свою скорбную повозку, в которую собирал сферы с судьбами тех, кто завершил на сегодня свой жизненный путь. Безустанный ангел смерти всегда появлялся вовремя, и никто не ведал, как ему это удавалось.

– Ну вот и всё, с глаз долой из сердца – вон. – Винсо решил помочь другу, сам подошёл к его столу, взял в руки умершую Светкину судьбу и наклонился к проходу, чтобы добавить её к небрежной груде других унылых, отживших своё бедолаг.

– Мориор выполнит свою неприятную работу, а мы с тобой вернёмся к живым людям. Они ждут нашей заботы и просят об участии…

Спэро медлил лишь миг, потом вдруг спрыгнул со своего кресла, выхватил из рук Винсо Светкин шар, засунул его в ящик под своим столом, закрыл на ключ, и, растворился в воздухе, словно его и не было.

Винсо так и застыл в нелепой позе, протягивая пустые руки в сторону прохода, а Мориор покачал лохматой головой, ухмыльнулся в усы, что-то пометил в своём блокноте, да и покатил скрипучую тележку дальше.

***

Светка находилась всё там же – на месте своей смерти. Тело увезли в морг, любопытный народ разошёлся. Кровавое пятно на снегу присыпали серым строительным песком, а ей теперь спешить было некуда. Растерянно озираясь по сторонам, она боролась за постоянно ускользающее равновесие.

Спэро материализовался прямо из пустоты, словно вышел из какой-то невидимой двери. Его лицо было мрачнее тучи, так что Светка больше напугалась этого визита, чем ему обрадовалась. Тем более, что зеленоглазый парень тут же снова начал наезжать:

– Самое отвратительное во всей этой истории, что твоя душа сейчас отправится на вечную консервацию. У неё нет шансов получить другое тело, так как это слишком расточительно – раздавать тела тем, кто ими так по-свински распоряжается. Ну вот объясни мне, зачем ты это сделала?

Светка попыталась что-то сказать, но у неё не вышло.

– Постарайся мысленно ответить, – приказал странный незнакомец.

– Максим, – подумала Светка. Попыталась вспомнить лицо того, кого выдвинула в качестве аргумента, но не смогла. Вместо этого возникло какое-то размытое буро – синее пятно.

– Какой ещё Максим? – удивился Спэро. – Я не видел возле тебя никакого Максима!

Светка изо всех сил старалась воспроизвести облик того, о ком грезила последние месяцы, но картинка получалась смазанной и безликой, как неумелый детский рисунок.

– Так, – Спэро пододвинулся к Светке почти вплотную и его пронзительные изумрудные глаза, казалось, заглянули в самую глубь её естества. – Не можешь вспомнить образно, думай словами, но только чётко, без путаницы и сложных конструкций, будто бы пишешь выпускное сочинение. Самое главное своё сочинение! Поняла?

Светка кивнула, вернее, подумала: «Я кивнула», и её собеседник удовлетворённо приказал:

– Начинай!

Светка послушно думала простыми предложениями, а вот Спэро через призму её обрывочных воспоминаний видел картину куда более интересную. Словно из очень простенького сценария создавал полнометражное игровое кино.

***

Макс повстречался ей два месяца назад на открытии выставки современного искусства, куда Светку затащила школьная подруга. «Это в принципе круть, хотя и полная кринжатина» – примерно такой была реклама данного вернисажа. Девушки стояли возле очередной композиции, состоящей из разносортного мусора – ярких продуктовых пакетов, пустых банок из-под пива и алкогольных коктейлей, тряпок, намотанных на какие-то палки…, и пытались хотя бы примерно угадать художественную ценность этой помойки, когда он подошел сзади и промурлыкал Светке на ухо:

– Bonjour Madame.

Та спешно обернулась и увидела высокого парня с узким лицом. Взгляд маслянистых карих глаз был слишком откровенным, она засмущалась под ним, что породило внутри неё раздражение и дискомфорт.

– Устриц с шампанским, месье гарсон, – отреагировала Светка. Девушки, коротко и ядовито рассмеявшись, демонстративно отвернулись, показывая, что продолжать знакомство не намерены.

– Шампанское, это я сейчас…, – засуетился парень, – Меня Макс зовут, девчонки вы такие милые, можно узнать…

– Нет нельзя, отвали – подключилась к отшиванию непрошенного приставалы Светкина подруга.

Парень еще немного постоял у них на спиной, а потом исчез. Светка, как только от него отвернулась, так, казалось, сразу и забыла, мало ли придурков подкатывает скуки ради.

Тем более ей стало удивительно, когда пару дней спустя он подошёл к ней в парке недалеко от её дома. Зима стояла нездоровая – то морозы, то оттепели и у Светки обострился приобретённый ещё в детстве бронхит. Вот и сейчас, она остановилась посреди аллеи, закашлявшись. Надо было срочно в тепло, выпить таблетку, запить горячим чаем с малиной, но тут откуда не возьмись появился бесцеремонный субъект с выставки.

– Лучшее средство от кашля – это анисовый леденец.

Светке пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть парню в лицо. Она едва доставала ему до плеча, а он бесцеремонно подошел почти вплотную. На нее смотрели все те же откровенные, маслянистые глаза. Девушку охватил неприятный озноб от смеси отвращения и страха. От незнакомца исходил какой-то мерзкий запах, природы которого Светка не поняла. Она отшатнулась и заметила, что на нем старая кожаная куртка с висевшими цепями, широкие джинсы и шерстяной шарф в полоску, из-под которого виднелась синяя татуировка со змеей.

Парень же, тем временем, достал из внутреннего кармана куртки круглую жестяную коробочку в которой оказались слегка припудренные конфеты янтарного цвета.

Светка силилась справится с новым накатившим на неё приступом кашля, но может от волнения, а может, потому что её сопротивление лишь усилило зуд в горле, закашлялась так, что аж слёзы потекли.

– Да бери, чего ты подвисла. Я сам их зимой всегда с собой ношу, постоянно простываю от этих погодных качелей.

Светка одной рукой вытерла предательские слёзы, другой же послушно потянулась к нарядной коробочке, взяла леденец и засунула в рот. Яркий анисовый аромат и разлившаяся во рту приятная сладость с едва заметной горчинкой, сняли приступ, как говорится – на раз. Светка вновь подняла глаза на выручившего её незнакомца и обнаружила, что … он, довольно красив…

Да. Теперь всё в его облике пришло в необходимую гармонию. Но главное ушли жившие в ней предрассудки и страхи – будто они были знакомы много лет. Это внутренне ощущение безопасности предало ей уверенности.

– Спасибо, прикольные конфетки! Правда, как зовут тебя не помню – сказала она и смущённо улыбнулась.

– Макс. – подсказал он ей и широко улыбнулся в ответ.

– Респект тебе, Макс. – подхватила его игривый тон Светка.

Она больше его не боялась и даже чувствовала, что парень ей всё больше и больше нравится. Но почему он её преследует, оставалось загадкой. Раньше такие даже не смотрели в её сторону.

Светка считала себя обычной серой мышью. Когда никого не было дома, она раздевалась до гола и часто рассматривала себя в зеркало. Всё в ней было в порядке – стройное, налившееся юной красотой девичье тело, ухоженные длинные волосы, правильные черты. Но, для того чтобы нравиться крутым парням с такими нахальными глазами, этого было мало, они выбирали смелых, языкастых, характерных… Светка же была не такой – быстро смущалась, не умела дружить с «плохими» девчонками, сторонилась компаний, избегала вписок.

Некоторое время назад она начала встречаться с Данилой Андроновым, отличником из параллельного класса, её родители всячески поощряли это общение, говорили, что у него прекрасное будущее, вроде как Светке необычайно повезло. По общепринятым меркам он был обычный задрот – весь пресный и правильный как школьная методичка. Писал ей в мессенджерах бесконечные духоподъёмные высказывания каких-то философов и мыслителей, короче душнил и умничал. Она никогда их не читала, а реагировала сердечками и смайликами. А что делать, не ответишь и вроде как повисает чувство вины.

Раз они остались вдвоём у него дома. Данил долго расхаживал по комнате, а Светка молча наблюдала за ним, сидя на диване. Её друг словно готовился к экзамену, который очень боялся провалить. Весь раскраснелся, вспотел и сделался очень некрасивым. Потом решился, сел рядом со Светкой и полез целоваться. Ей стало одновременно смешно и очень противно, она выставила вперед руки и удерживая его на расстоянии брезгливо отвернулась. Данил быстро всё понял, видимо со свойственной ему ответственностью, готовился и к такому развитию ситуации. Он отсел на другой край дивана и посмотрел на неё так нехорошо, что Светка соскочила с места, сдёрнула с вешалки свой пуховик, схватила ботинки и босиком выбежала в подъезд. Больше они не общались. Даже не здоровались.

Как же сейчас всё было иначе! Леденец даже не успел ещё до конца раствориться у Светки во рту, а она уже безропотно позволила Максу взять себя за руки и притянуть к себе. Его губы коснулись Светкиной щеки и горячо зашептали:

– Я больше тебя никуда не отпущу.

Волшебная конфета таяла, проникновенное возбуждающее тепло лилось по всем закуткам Светкиного организма, раскрашивая мир вокруг волшебной радугой и пробуждая самые откровенные желания.

***

– Как же я умудрился не разглядеть этого мутного типа рядом с тобой? Спрятали они его как-то, ни разу с таким не сталкивался. Чертовщина не иначе. – вздохнул Спэро.

– А кто они-то? – Светка мысленно попыталась встрять в рассуждения Спэро. Но тот махнул на неё рукой.

– Да я и сам ещё ничего толком не понял. Давай-ка дальше по порядку.

Светке ужасно не хотелось посвящать зеленоглазого в интимные подробности своего дальнейшего общения с Максом. Она уже примерно поняла как Спэро читает её мысли и целенаправленно постаралась вспоминать более или менее нейтральные подробности их общения.

– Да сосредоточься ты и не юли! Поверь, я такое видел на своей работе, что в твоих шашнях с этим утырком едва ли смогу откопать для себя какое-то откровение.

И Светка стала вспоминать, вернее она и забыть ничего не успела, все эти два месяца, которые они с Максом провели вместе в памяти были свежи и саднили.

С каждым днём всё больше и больше Светка запутывалась в этих вязких любовных сетях, млела от его прикосновений, как молитву крутила в голове туповатые фразочки и пошлые поговорки, которыми он щедро пересыпал свою речь, они были сами по себе драгоценны лишь тем, что вылетали из его всегда чуть искривлённого в усмешке рта. Бежала по первому зову в любой час дня и ночи, и всякий раз на ватных ногах проходила последний пролёт до его квартиры.

Макс стал её первым мужчиной, и она была счастлива этим фактом. Обнимала, висла на нём, готова была лежать с ним в обнимку на старом продавленном диване сутками. Он силой выпроваживал Светку домой, но анисовых леденцов с собой никогда не давал. А она их так полюбила…

Родители перестали Светку узнавать – ещё вчера пышущая здоровьем молодая девчонка, резко похудела, осунулась лицом, под её глаза легли глубокие тени.

Просыпалась Светка поздно с чувством усталости, потому что полночи ворочалась и не могла уснуть от разных прилипчивых мыслей. Крутила в голове какие-то мелочи – не так сказал, не так посмотрел. Первым делом тянулась к телефону и писала Максу. Иногда он отвечал сразу, тогда Светка молниеносно вскакивала с кровати, одевалась и бежала к нему, благо жил Макс не так уж и далеко – всего в паре кварталов от её дома. Но случались и другие дни – Макс пропадал. Она лихорадочно набирала сотни сообщений, мучилась и плакала.

Как-то он пропал на целых четыре дня, и Светка уже на вторые сутки разлуки просто не вставала с кровати. Если раньше по словам близких она походила на резвый веселый мячик, то теперь из этого мяча вышел весь воздух, и только пустая резиновая оболочка лежала сутками на кровати укрывшись одеялом с головой. Вывести её из этого состояния могла лишь одна вещь – короткая смс-ка: «Светунчик, я соскучился».

Светка на этих воспоминаниях совсем скисла и погрязла в своих мучительных аттракционах, словно позабыв о той задаче, которую выполняла.

– Я понимаю, что это больно и тяжело, – оборвал этот моральный мазохизм Спэро. – Но я не сумею тебе помочь, если ты не поможешь мне. Давай выстраивай события в ряд, хватит сопли распускать.

И Светке пришлось вспоминать сегодняшний день:

Ей с самого утра нездоровилось. А все потому, что Макс мало того, что отказался встретиться, так ещё небрежно отмахнулся от неё по телефону, словно был занят чем-то невероятно важным. Светке бы гордость проявить, но какой-то внутренний злодей не хотел ей давать на это сил, мучил и унижал нехорошими подозрениями. Она пыталась отвлечься на какие-то дела, но ничего не выходило. Села писать реферат, однако мозг не хотел подключаться к этой деятельности и подвисал, уводя мысли в совершенно другое русло.

Тогда Светка стала просто смотреть в окно. Погода стояла холодная и ветренная. Чёрные безобразные деревья тянули друг к другу свои тонкие корявые щупальца. Тяжёлое серое небо нависало и давило свинцовой плитой, словно каждую секунду готово было рухнуть и разнести к чертям собачим весь этот лживый, пресный и совершенно не нужный ей мир. «Было бы не плохо» – пронеслось в голове.

Что же с ней произошло? Куда ушло чувство восхищенья, очарования, счастья, полёта? Почему совсем недавно выросшие за спиной крылья, теперь повисли тяжелыми костлявыми плетями и тянули её куда-то вниз словно стальные якоря.

А ещё так хотелось… анисовых леденцов.

Макс запрещал ей приходить без звонка, но сегодня она решила, что плевать хотела на эти запреты. Что он может ей сделать? Ту боль, которую она сейчас испытывала, казалось ничем уже нельзя перебить.

Дверь он открыл, не спрашивая, и почему-то в одних трусах. А потом из-за его спины вышла эта девица, на которой из одежды была лишь чёрная рубашка Макса, в которой еще совсем недавно на маленькой захламлённой кухоньке, готовила завтраки Светка.

А дальше… Света ничего не помнила. Путь к смерти скрывал густой красный туман, но кто-то настойчиво вел её за руку. Она шла без сомнений, не оборачиваясь и не сбиваясь с пути.

***

– Очень интересная история.

Спэро почесал нос и на несколько минут задумался. Сплетая все факты воедино, он никак не мог понять кому и для чего понадобилось доводить бедную девчонку до суицида. А то, что тут были приложены чьи-то целенаправленные усилия, сомнений у него не осталось.

– Что ж придётся прогуляться до твоего дружка. Показывай дорогу, от меня этого подонка кто-то основательно прячет. – принял решение Спэро.

– Я не умею передвигаться в этом пространстве, на месте-то держусь кое-как, – пожаловалась Светка.

– Тут нужна лишь небольшая сноровка, сделай такое движение, словно отталкиваешься от стены, и шагни вперёд.

Светка последовала совету и в следующий момент отлетела на несколько метров в сторону, снова кувыркнувшись через голову.

– Всё так, только хорошо представляй необходимую траекторию и не делай рывков, – подбодрил её Спэро и протянул руку. Девушка тут же вцепилась в неё и наконец-то почувствовала опору. Всё остальное кругом было топким, зыбким и нереальным.

Следующие несколько шагов получились более уверенными, а вскоре она поняла, что передвижение в параллельном мире даже имеет некоторые преимущества. В скорости, например.

Когда Спэро уяснил, что Светка может перемещаться самостоятельно, то слегка оттолкнул её от себя, словно отпустил в свободное плаванье.

– Давай, показывай дорогу.

Они двигались примерно в метре от промёрзшей земли. Забористая вьюга длинной змеёй таскала сквозь Светку рой мелких снежинок. Правда, ни стужа, ни пронизывающий ветер теперь ей были не страшны. Проходившие мимо люди кутались в шубы и прятали лица в воротники, а она не ощущала ни холода, ни тепла и даже боль отпустила её. Впервые она направлялась к дому своего возлюбленного, не испытывая ломающего тело озноба.

Спэро проигнорировал подъездную дверь. Он обогнал Светку и, словно лёгкую занавесь, раздвинул серую каменную стену, после чего, скользнул в образовавшийся проём. Девушка ринулась следом, опять сделала неосторожный рывок и пулей влетела в тускло освещенный неопрятный подъезд.

– Он здесь живёт? – Спэро громко втянул носом воздух и безошибочно указал на обитую коричневым дерматином дверь на третьем этаже.

– Да, – кивнула Светка.

– В этом месте был сильный выплеск твоей негативной энергии, запах стоит до сих пор. Боль, отчаянье, паника…, и опять же, этот выброс был словно заблокирован. По всем законам ко мне должен был прийти срочный сигнал, но этого не произошло. Ладно, пошли, навестим твоего друга.

Комната Макса была такой же, как всегда. Откровенный беспорядок в ней пытался неумело маскироваться под творческую небрежность. Серая пыль по углам, раскиданная кругом одежда и давно требующие ремонта стены, говорили о слабости и неорганизованности проживающего здесь индивида. Почему Светку так сюда тянуло, какое очарование она находила в этом уродливом быте, мало поддавалось осмыслению.

Сам хозяин, впрочем, тоже был на месте. Сидел в продавленном кресле за низким полированным столиком времён развитого социализма и производил какие-то подсчёты на калькуляторе. Подруга Макса, та, что засветилась перед Светкой, теперь была одета в потёртые джинсы и чёрную водолазку. Она сидела в противоположном, точно таком же допотопном кресле и курила.

Светка и Спэро были для них невидимы, поэтому присутствие незваных гостей осталось незамеченным. Пара была чем-то приятно озабочена, на лице Макса читался весёлый азарт, девица улыбалась слегка напряженно, словно находилась в каком-то томительном ожидании. Наконец, парень оторвался от подсчётов и широко улыбнулся.

– За это самоубийство Патрес даст мне порядка пятисот чернобусов. Двадцать – твои.

– Всего двадцать?

Девица разочаровано округлила свои большие кукольные глаза и затушила сигарету прямо о подлокотник кресла.

– Не порти реквизит, во-первых! А во-вторых, в чём заключалась твоя работа? Продефилировала голышом и задницей вильнула? Я два месяца водил эту малолетку по музеям и клубам, прятался от её смотрителя. Конфет анисовых сколько на неё перевёл.

– Ой да не в жизнь не поверю, что она тебя объела, сам наверняка в три раза больше сожрал, – обиженно фыркнула девица. – Макс, я просто на мели, дай хотя бы пятьдесят!

– Тридцать, и точка. Знаю я тебя – спускаешь чернобусы на всякую ерунду. Отели, тряпки, тачки…, на это надо зарабатывать простые человеческие бабки, а бонусы чёрной силы копить и складывать. Ты же знаешь, что на них можно купить даже бессмертие!?

– Не верю я ни в какое бессмертие, врёт все твой Патрес! Но при жизни на них можно неплохо повеселиться. Ладно, тридцать пять. Всё же секс у нас был.

– Не понимаю, почему женщины считают, что за обоюдно-приятный секс мужчина должен платить? Бред! Ну ладно. Дам тридцать пять. Сегодня я добрый, вот встречусь с Патресом получу заработанное и переведу их на твой счёт.

Светка тронула Спэро за рукав.

– Я ничего не могу понять…, – но закончить эту мысль она не успела.

Её спутник обернулся и посмотрел на девушку очень странно, она словно пропала из его поля зрения, как и для всех остальных.

– Да, всё так и есть, – неопределенно проговорил он, видимо самому себе подтверждая некую догадку. После чего буквально выдернул опешившую Светку в полутёмный подъезд, где повёл себя совсем не по-джентельменски: не дав опомниться, обхватил её голову ладонями и резко дунул в лицо. Девушка ойкнула, да так и застыла с широко распахнутыми глазами. Подвисла на лестничной площадке в полутора метрах над полом никому не видимая и не осязаемая, словно уснула.

***

Крэо, старший наставник всех смотрителей, а также ещё и руководитель огромной лаборатории по наблюдению за человеческими судьбами был сегодня не в духе. Ему только что донесли отвратительную новость, что один из его подчинённых совершил ряд очень грубых нарушений: сначала допустил самоубийство подопечной, потом не сдал умершую судьбу в утилизацию, а затем и вовсе пропал неизвестно куда.

Совокупность всех этих проступков обязывала наставника немедленно отстранить нарушителя от работы и заточить в вакуумную капсулу до выяснения всех обстоятельств и назначения наказания. А наказание светило суровое – перевод на вспомогательную работу, в лучшем случае, в Хранилище, а то и вообще в Утилизационный блок. А у Крэо и так смотрителей не хватает…. Да и чего уж скрывать, к Спэро старик питал немалую слабость. Нравился ему этот порывистый и неравнодушный паренёк.

Нервно вышагивая по бесконечным лабиринтам своей лаборатории, Крэо даже сейчас видел, что большая часть смотрителей, лишь под его пристальным взглядом усердствовала и занималась делом. Практически никто не любил рутины, не хотел напрягаться и, если самые лучшие уделяли внимание хотя бы избранным любимцам, то основная масса и этого делать не желала. А вот Спэро относился к числу тех редких смотрителей, кто по-настоящему любил свою работу, что было ценно, и старик не мог этим не дорожить.

Завершив свой обход, Крэо вышел к длинной и высокой стене, за которой находилось Хранилище. Там в определенном порядке и под присмотром скрупулёзных хранителей содержались: любовь и удача, богатство и здоровье, счастье и долголетие. По многоярусным стеллажам были расставлены коробки с различными шансами и чудесами, а в специальных палитрах хранились радужные сны. Да что там говорить, в Хранилище можно было найти такие диковины, что просто дух захватывало. Но хранители были бережливы, и расточительность в их планы не входила. А потому к каждому оконцу выстраивалась длинная очередь из смотрителей, здесь каждый долго торговался и записывался на будущее.

Крэо близоруко прищурился. В одной из длинных очередей ему померещился знакомый сосредоточенный профиль, и старик вдруг подумал, что доносчики ошиблись, и вовсе не Спэро совершил неслыханный проступок. Но нет, подойдя ближе, наставник понял, что лишь успокаивает и тешит себя пустыми иллюзиями.

Тяжело вздохнув, старик направился в сторону своих апартаментов. Ему захотелось побыть одному, хорошенько обмозговать ситуацию, успокоиться и отдохнуть в тишине. Но и здесь не повезло, за ближайшим поворотом он наткнулся на Бабеля – руководителя Особого оперативного отдела и Гомота – главного учётчика из Хранилища. При его внезапном появлении они прервали оживлённую беседу на полуслове и учтиво поздоровались. Возможно, что просто обсуждали собственные дела, но Крэо был на взводе и, конечно же, решил, что разговор касался его промаха.

До старика доходили слухи, что практикуемые им методы обучения и руководства давно подвергаются критике. Мол, старомоден и консервативен, а мир людей давным-давно живёт иными ценностями. Он же всё ещё говорит со своими смотрителями о чести и порядочности, учит достоинству и любви. Те же, в свою очередь, снисходительно посмеиваются над ним, да гнут свою линию.

Обычно Крэо презрительно относился к подобным толкам, но сегодня Спэро сделал всё, чтобы слова недоброжелателей достигли своей цели – неподчинение инструкциям, это прямой удар по авторитету наставника. Сухо ответив на приветствие, Крэо поспешил как можно скорее удалиться.

Преодолев просторный холл, где обычно проводились теоретические занятия с молодыми смотрителями, Крэо направился к дверям своей комнаты.

Здесь, в уединении и покое, он планировал провести ночь. На завтра намечалось много неприятностей, а голова напоминала пустой барабан, на котором какой-то изувер выбивал монотонный и унылый марш. Что ж, в конце то концов, правы его недоброжелатели! Жизнь людей семимильными шагами идет вперед: научный прогресс, урбанизация, интернет…, а он, старый пень, со своими традициями и устоями давно всем надоел. Цивилизации нужны сильнейшие, зачем помогать слабым и безвольным особям? Зачем вытягивать неудачников? Пусть барахтаются, как хотят!

Крэо толкнул высокую створчатую дверь, зажёг неяркий свет, чтобы не слепил, и вдруг ощутил чьё-то неуловимое присутствие. Неприятная дробь в голове стократно усилилась от осознания, что и в его спасительное убежище, куда он так вожделенно стремился, проник кто-то лишний, чтобы подсмотреть за его интимными и такими трудными переживаниями. Болезненно сощурившись, старик огляделся и на одном из гостевых стульев обнаружил Спэро.

– Прошу прощения за вторжение, учитель…

Негодник спешно поднялся и шагнул навстречу, а у Крэо от злости аж челюсть свело.

– Ты что творишь, несчастный! – прошипел старик и, ухватив молодого смотрителя за грудки, встряхнул так, что у того чуть голова не отлетела. Всё же силу кое-какую ещё имел, да и злость энергии добавила. – Я же должен тебя прямо сейчас изолировать, а судьбы твои другим смотрителям раздать!

– Постой, учитель! Я почувствовал…, я не поверил…, и оказался прав…, – задыхаясь, выкрикнул Спэро и в его глазах блеснули слёзы.

– Да что ты там опять почувствовал? Во что не поверил? Меня подвёл, себя уничтожил! Хватит либерализма и демократии! Концерн Цивилиронов – это тебе не парк развлечений, здесь нет места твоим хотелкам, зато есть Законы и Правила, следуя которым ты сейчас отправишься в заточение.

Крэо резко оттолкнул Спэро от себя, вынул из кармана сверкающую голубым стеклом штуковину, похожую на большое увеличительное стекло…, ещё миг и парень покроется очень тонкой, но совершенно непроницаемой коркой. Мертвецким сном уснёт до специального решения.

– Учитель!!! Там вмешательство малусонов! – воскликнул Спэро, рухнул на колени и закрыл руками голову, словно это могло его спасти.

Крэо нахмурился ещё сильнее, но голубую штуковину опустил.

– Опять твои фантазии?

– Я всё проверил. Это точно.

Спэро поднялся на ноги и по-детски шмыгнул носом. Губы его дрожали.

– Допустим, – Крэо указал молодому смотрителю на гостевой стул, а сам уселся в любимое кресло. – Рассказывай всё по порядку и в мельчайших подробностях.

После того, как Спэро закончил свой обстоятельный рассказ, Крэо удовлетворённо кивнул и громко хрустнул костяшками пальцев.

– Очень интересная история. Знаю, что есть у малусонов такой экземпляр, как Патрес, и это опаснейший враг – хитрый и коварный. Надо срочно доложить в Узловое правление, ведь то, что они научились так ловко скрывать свои нападения – очень плохой звонок! Это совершенно неизвестная нам уловка! Неведомо, сколько ещё таких несчастных, как твоя подопечная, они на данный момент ведут к пропасти, а скольких уже привели…

– Учитель, зачем им это нужно? Почему они убили девочку? – Спэро вновь взволнованно встал со стула.

– Истинная миссия малусонов остаётся загадкой. Люди называют их по-разному: черти, бесы, джины, искусители, посланники дьявола. Одни считают их высокоинтеллектуальными паразитами, другие – частью Великого замысла. Они атакуют людей хаотично или упорядоченно, их действия трудно предсказать. Иногда малусоны устраивают сложные ментальные ловушки и накладывают родовые проклятия, иногда наносят точечные удары, которые невозможно объяснить логикой.

Но на самом деле все человеческие страдания и особенно трагические смерти – это их пища. Самоубийство высвобождает концентрированную чёрную энергию, которая накапливается и становится для них ценным ресурсом. Не зря все религии считают этот акт величайшим грехом.

Каверза в том, что Цивилироны не в состоянии уничтожить малусонов полностью, мы как-то неуловимо связаны, ходят слухи, что некоторые наши интересы даже совпадают. Поэтому нам часто приходится договариваться. Есть даже специальные инструкции по взаимодействию с ними, но это касается Особого отдела, и нам с тобой они ни к чему.

Конечно, этот Макс и его подружка – обычные наёмники, которых Патрес вербует из людского мусора, оставленного смотрителями без надзора. И это очередное доказательство, как вредны лень и формализм в нашем ведомстве. Выясню кто их проглядел, по стенке размажу! Но ты всё же оказался молодцом, какое острое чутьё!

Крэо впервые улыбнулся.

– Значит, меня не станут наказывать? – Спэро смущённо улыбнулся.

– Да за что же наказывать? Ты, простой смотритель из Лаборатории судеб, сегодня сделал работу за оперативника Особого отдела! Бабель будет очень неприятно удивлён, да и поделом ему, перестанет задирать нос перед Крэо! – с этими словами старик поднялся со своего кресла и бодро направился к выходу. Куда только делось старческое шарканье! Сейчас он утрёт нос этим шептунам…

– Учитель! – вновь окликнул его Спэро.

– Да что тебе? Надо быстрее доложить наверх, чтобы не упустили этих мерзавцев!

– А как же Света?

Крэо вновь нахмурился.

– Какая ещё Света?

– Ну, та, которая сегодня погибла!

– Ну что Света? Умерла и умерла. Судьбу сдай, я прикрою просрочку, ты теперь победитель, а их, как говорится, не судят. – Крэо непонимающе развёл руками.

– Она не умерла, её убили, – поправил учителя Спэро.

– И что с того? Какие будут твои предложения?

– Пусть этот Патрес, или кто там у них главный, вернёт мне подопечную судьбу.

Крэо вскинул густые брови и взглянул на Спэро так, словно тот напялил шутовской колпак.

– Она что, президент, министр или нобелевский лауреат? Для того, чтобы вернуть её к жизни, надо менять временные связи и воспоминания сотен людей!

Спэро сжал кулаки, опустил глаза в пол и чуть слышно сказал:

– У меня есть учитель, которого я глубоко уважаю и заветам которого всегда следую. Если он скажет мне сейчас, что я должен жить по новым правилам, расставлять приоритеты и уделять внимание лишь избранным, а жизнь министра важнее жизни молодой шестнадцатилетней девочки, мне придется подчиниться.

Крэо минуту помолчал, после чего громко крякнул, неопределённо покачал головой и жестом приказал Спэро следовать за собой.

* * *

Светке сегодня с самого утра нездоровилось. А все потому, что Макс, мало того, что отказался встретиться, так ещё небрежно отмахнулся от неё по телефону, словно был занят чем-то невероятно важным. Светке бы гордость проявить, но какой-то внутренний злодей не хотел ей давать на это сил, мучил и унижал нехорошими подозрениями. Девушка промаялась несколько часов, а потом нашла нелепый повод – решила сходить к нему и попросить леденцов от кашля. Они всегда были у Макса в кармане, такие анисовые очень сладкие с пикантной горчинкой.

От Светкиного дома до Макса надо было пройти два квартала серых панельных пятиэтажек, потом нырнуть в низкую арку, миновать неопрятную помойку и по диагонали пересечь небольшой двор–колодец. Всё это девушка преодолела почти на автомате, так как ей постоянно приходилось воевать с нарастающим внутренним трепетом, переходящим в невротическую дрожь. Вокруг царило какое-то странное безлюдье, и свежий снежок, запорошивший и облагородивший старый двор, лежал девственным мерцающим покрывалом. Ровная цепочка Светкиных следов бессердечно прострочила эту волшебную ткань наискось.

В тускло освещённом подъезде пахло жареным минтаем и протухшей мочой. Светка, не останавливаясь, миновала два лестничных пролета, а перед следующим слегка замешкалась, словно кто-то невидимый взял её за руку и чуть приостановил. Вездесущая белая изморозь осевшей пеной лежала на плохо подогнанных оконных створках, промеж худых рам гудел ветер, который словно что-то ей шептал. Она остановилась и прислушалась…

Между тем на третьем этаже открылась дверь и раздались голоса – несколько мужчин грубо спорили, высоко и истерично кричала женщина. Светка едва успела отпрянуть к стене, как хмурые полицейские провели мимо неё сначала упирающегося Макса, а потом и истошно кричавшую девицу. Руки её возлюбленного были закручены за спину, а голова низко опущена вниз, Светка даже не увидела его лица, но этого и не потребовалось она узнала бы его с любого ракурса.

За этой шумной процессией следовал гражданин в штатском. Невысокого роста и среднего сложения, он и сам был весь какой-то серый и неприметный. Сначала безликий субъект прошёл мимо, словно Светку и не заметил, но потом будто что-то вспомнил и остановился. Порылся в кармане, после чего сунул ей в руку леденец, а второй тут же развернул и затолкал себе в рот. Дирижируя пальцем, из стороны в сторону погонял конфету из одной щеки в другую и чуть гнусавя, произнёс:

– Фасовщиков накрыли – завтра бы закладки пошли разносить, но не судьба им. Работает агентура.

Светка как под гипнозом развернула глянцевую хрустящую бумажку и положила леденец в рот. Он оказался очень кислой барбариской.

– А как же…, – начала Светка, сморщившись от сводящей рот кислятины.

– Да никак! По десять лет на рыло, да и вся любовь.

После этих слов штатский по-мальчишески резво, за несколько прыжков преодолел оба пролёта и громко хлопнул входной дверью.

Светка ещё немного потопталась на площадке. Она вдруг напрочь забыла как и зачем тут оказалась. Спустившись вниз, на крыльце опять остановилась. И вдруг почувствовал, что ей очень хорошо. Так бывает, когда после долгой и затяжной болезни впервые из душного помещения выходишь на свежий воздух и не можешь им надышаться. Светка ещё несколько минут стояла, слушая зимнюю тишину, потом вытянула руку и стала ловить снежинки. Они были крупные, резные и необычайно красивые – как в детстве.

Небольшой двор по-прежнему был тих и безлюден, а девственное снежное покрывало всё так же рассекала одна единственная цепочка ровных Светкиных следов.

Танго

Запутавшиеся в ветвях солнечные лучи словно изнутри золотили пышные кроны деревьев. Пятничный вечер был ласковым и тёплым, поэтому Виталя нисколько не пожалел, что утром не нашёл возле своего офиса парковки и до автомобиля теперь нужно было идти через длинную шелестящую листвой аллею.

Гуляющих было немного несмотря на то, что вечер вполне располагал к прогулкам. Парковые скамейки оставались практически пустыми, не кричали дети, не видно было вездесущих бабушек в панамках.

Виталя, впрочем, этому не сильно удивился. На одной из центральных городских площадок сегодня играли самодеятельный концерт, а соответственно, там продавалось мороженное, разливали пиво, крутили разноцветную сладкую вату. Предполагались и прочие нехитрые утехи для уставшего от забот пятничного обывателя. Скорее всего туда основная публика и стеклась, оставив интимную тишину парка тем, кто шумных увеселений не любил.

Виталя этому факту искренне порадовался так как сам предпочитал от людных тусовок держаться подальше. Шел, песенку насвистывал – красота же.

Неожиданно боковым зрением он кого-то приметил на одной из скамеек. Присмотревшись, понял, что это девушка. Она лежала, видимо спала. Её колени были прижаты к подбородку, а одна рука безвольно свисала до земли. Девушка была настолько худенькой и хрупкой, что даже в такой нелепой позе легко умещалась на неширокой скамье.

Сначала Виталя прошёл мимо, в конце концов, что ему за дело? Но почему-то обернулся и остановился. Эта худенькая рука с очень бледными детскими пальцами вдруг пробудила в нём жалость. А ещё он заметил, что на соседней скамье расположилась компания подвыпивших парней, которые недвусмысленно поглядывали на упавшую в пыль дорогую сумочку.

Бывают в жизни такие ситуации, когда всё складывается вопреки намеченным планам и даже здравому смыслу. Виталя ещё вчера предусмотрительно купил несколько бутылок хорошего пива и планировал провести вечер за самым любимым своим занятием – многоуровневой сетевой стратегией с множеством миссий, различными расами и бомбической графикой. Уж на что на что, а на апгрейд своего игрового компьютера он денег не жалел. Предвкушение этого удовольствия наполняло душу ликующей радостью, переходящей в сладкую истому. И вдруг такое…

Виталя подошёл к девушке и потряс её за плечо. Тело было податливым, будто тряпичным. Он кое-как усадил её, словно безвольную куклу, после чего откинул с лица длинные вьющиеся волосы. Сильный запах спиртного не оставил сомнений в причине такого состояния девицы, и Виталя даже успел разозлиться – могла бы дома так расслабиться, нашла тоже место. В этот момент «кукла» ожила и открыла глаза. Они были синие, прямо под цвет чистого летнего неба. На миг этот взгляд приобрёл осмысленность, и девушка очень ясно, чеканя каждое «т», произнесла:

– А ты танцуешь танго? – После чего снова впала в невменяемое состояние.

До автомобиля её пришлось нести на руках, благо веса в девчонке было – совсем ничего. Подхватив податливое тело под колени и подмышки и проигнорировав сальные шуточки бухих охламонов, он преодолел остаток парковой аллеи и усадил девушку на заднее сидение своего старенького форда. Несмотря на все усилия получить хоть какую-то информацию об адресе проживания незнакомки не удалось, и Витале ничего не осталось, как везти её к себе домой.

Виталя жил один. Малометражная убогая двушка со смежными комнатами на окраине большого спального района досталась ему от бабки, которая до последнего грозилась завещать ее собачьему приюту, но не успела – померла. Тогда родители и спихнули его сюда. Ну а сколько можно было смотреть на великовозрастное чадо, постоянно залипающее в компьютере? Ремонт в этой берлоге сделать он так и не удосужился. Банки с краской и пучки обоев громоздились в тесной прихожей захламляя проход, но заставить себя выделить свободное время на реконструкцию убогого жилища воли не хватало. Находились отговорки – в конце то концов отдых тоже необходимая составляющая жизни.

В свои тридцать два года за плечами он имел непрестижный институт и развод, а в наличии рутинную работу, умирающий от старости форд да рыжего кота, которого как-то со скуки подобрал возле помойки. Он даже выглядел как-то легковесно – моложе своих лет, и звали его все – Виталя, будто не заслужил он полного солидного имени.

Кое-как продравшись сквозь завалы в прихожей, Виталя уложил свою гостью на старый бабкин диван, укрыл пледом, а сам отправился в маленькую смежную комнату, где и был оборудован его жизненный рай.

Пока загружалась игра, Виталя достал из холодильника бутылку пива, повертел её в руках, но поставил обратно. Всё же вожделенный кайф был обломан. Присутствие посторонних лиц, даже в такой бесчувственной форме, нарушали заповедный рай его обители. Он словно начинал смотреть чужими глазами на ущербность своего быта и настроение портилось. Поэтому и не приглашал никогда гостей, сегодня же словно бес его попутал. Виталя уже в полной мере пожалел о своём благородном порыве.

Впрочем, любимое развлечение его затянуло и без пива. Напряжённая и подвижная нереальность, полная головоломок и приключений, сумела отвлечь от текущих событий и погрузила разум в круговорот фантастических интриг. Войдя в раж, Виталя вёл своего героя по сумеречным городам, крушил полчища монстров, искал клады, множил ресурсы и копил силу. На смену одним злодеям тут же являлись другие, более мощные, не выпуская рассудок из вязкой засасывающей ловушки. В эту игру он играл уже несколько лет, и его герой был прокачан до сотого уровня, имел солидную армию подчинённых и никого не боялся.

Здесь у него была другая, славная и успешная жизнь, в которой Виталя не был неудачливым продажником в строительной фирме. И лысого начальника самодура у него здесь тоже не было. Он сам ставил цели, сам разрабатывал стратегию и не задумываясь отрубал головы тем, кто шёл ему наперекор. И имя он носил гордое и прославленное – Татион.

Время шло и Виталю стало клонить в сон всё же рабочая неделя выдалась напряжённой, начальник донимал с отчётами, да и в принципе не мешало бы отоспаться. Но единственное спальное место в квартире – продавленный бабкин диван был занят незнакомой девчонкой.

Утомившийся Татион уже довольно неспешно прогуливался между ядовитыми грибами, заглядывал в таверны, дружелюбно общался с другими персонажами и врагов на свою голову не искал. Тишь да гладь, Виталя хотел уже было выйти из игры и подремать прямо в кресле, как вдруг из-за ближайшего строения навстречу его герою выскочила девушка в длинном красном платье с высокими разрезами, вооружённая двумя короткими мечами. Огненное платье имело такое глубокое декольте, что грудь красотки была практически оголена. Татион хотел было обойти нахалку стороной, но у нежданной воительницы были совсем другие планы. Она резко мотнула головой и её длинные черные волосы частично выпали из тугого пучка на макушке, разметавшись по плечам. Татион был гораздо сильнее, он мог оставить от неё мокрое место лишь единожды ударив массивной палицей, но ему почему-то не хотелось этого делать. Впрочем, девицу это не волновало, она продолжала нарываться, обходя противника то с одной, то с другой стороны. Её движения походили на яростный танец, отточенный и хорошо поставленный. К тому же все действо сопровождалось необычным для игры музыкальным сопровождением. Стонала скрипка, бренчал гитарный перебор, барабаны выбивали чечеточный ритм.

Неожиданно Виталя почувствовал какое-то странное возбуждение, а его герой, словно переняв настроение своего создателя повел себя и вовсе странно. Он отшвырнул в сторону свою палицу и совершенно безоружный пошёл навстречу красотке. Та же продолжала свое разнузданное представление, бесстыдно демонстрируя свои прелести.

Картинка была очень яркой и правдоподобной, Виталя находился теперь в теле своего героя и смотрел на танцовщицу его глазами. Он чувствовал, как горит тело Татиона, как струйками по вискам стекает пот, как безудержное желание поймать дерзкую девку и прямо здесь же овладеть ею становится доминирующим над всеми остальными.

Теперь он хорошо разглядел её лицо. Смуглая чертовка смотрела на него нереально большими синими глазами. Этот холодный взгляд был отважным, насмешливым и презрительным, что будоражило ещё сильнее. Виталя больше не управлял своим героем они слились в едином безудержном порыве и словно обезумели, потеряв всякую осторожность, чем и воспользовалась стремительная воительница, она подскочила вплотную к Татиону и по самую рукоять вонзила своё оружие прямо ему в сердце. Виталя и не заметил, как обезумевший от страстного желания воин где-то сбросил свои доспехи и оказался лишь в расстёгнутой на груди белоснежной рубашке, по которой стремительно стало растекаться кровавое пятно. Резкая боль прошила все тело Витали и он на какое-то время просто отключился.

Когда Виталя вновь смог сфокусировать картинку, то увидел, что Татион повержен, играет траурная музыка, а коварный незнакомки и след простыл.

«Ничего себе сон, вроде даже пиво не пил», – подумал Виталя и обернулся. Рыжий кот, которому он не удосужился придумать имени, выглядел так, словно его намочили, расчесали и высушили вверх ногами. Вся шерсть на зверюге стояла дыбом, а глаза превратились в совершенно круглые зелёные пуговицы.

Негромкое движение в соседней комнате заставило Виталю отвлечься от неполадок с котом, и он вынужден был вспомнить, что в квартире не один.

Девушка сидела на диване и, держась за голову, растерянно озиралась по сторонам. Увидев Виталю, она вздрогнула, нервно сглотнула и прошептала:

– Где я?

– У меня дома, – сказал Виталя и беспомощно развёл руками – вроде что имеем, то имеем.

– А туалетная комната здесь есть? – всё так же тихо спросила незнакомка.

Виталя вспомнил, что кран у него течёт уже второй месяц, образовав на раковине широкий ржавый след, а унитаз он в последний раз мыл перед визитом мамы в прошлом месяце. Но ничего не оставалось, как проводить девушку в это неблаговидное место. Пока она там находилась, Виталя заглянул в холодильник, но кроме пива, двух сырых яиц и позавчерашних сосисок ничего там не нашёл. Единственное, что он решился предложить гостье, – это таблетку шипучего аспирина, разведённого в стакане с водой.

Девушка вернулась в комнату заметно посвежевшая. Теперь её длинные волосы были убраны в аккуратный высокий хвост. Очень нежное, почти кукольное лицо, без следов опьянения оказалось столь очаровательным, что его не портила даже озабоченная хмурость. Присев на краешек дивана, она благодарно приняла стакан с шипучкой и осушила его почти залпом. Задохнулась, закашлялась, после чего долго не могла отдышаться.

– Как я тут оказалась? – наконец спросила она.

– Ты спала в парке на скамейке. Совсем одна. – В голосе Витали прозвучали оправдательные нотки, словно в том была часть его вины. Наверное, быть во всем виноватым с годами вошло у него в привычку.

– Спасибо тебе, – сказала незнакомка и впервые улыбнулась, еле заметно, только самыми краешками маленького рта.

После этого она быстро порылась в сумочке, достала мобильник и вопросительно подняла глаза:

– Какой у тебя адрес? Я вызову такси.

От осознания того, что это чудо сейчас навсегда исчезнет из его жизни, Виталя не сразу вспомнил свой адрес. А когда спустя минут пятнадцать через открытое окно он услышал звук подъезжающей машины, то неожиданно для самого себя решился:

– Может, оставишь телефон?

Незнакомка удивлённо вскинула брови, но потом благосклонно улыбнулась:

– Лучше скажи свой. Я позвоню. Сама.

«Не позвонит», – отчётливо понял Виталя, когда она стремительно покинула его убогий дом и даже не оглянулась.

* * *

– Я ничего не понимаю! Что за хрень происходит? Они не должны были встретиться раньше понедельника!

Статный брюнет в хорошем костюме нервно вышагивал по большому и дорого обставленному кабинету. На беглый взгляд он выглядел совсем молодым, вот только в прищуре очень тёмных глаз не было и намёка на юношескую неискушенную легкость. Напротив, этот взгляд любого, кто по неосторожности с ним встречался, сразу же давил агрессивным сарказмом и высверливал до самых печенок.

Его собеседник выглядел куда старше, но явно здесь был на вторых ролях. Ссутулив плечи и опустив виноватый взгляд, он сидел на краешке стула, словно готов был в любой момент сорваться и кинуться выполнять все что скажет молодой брюнет. Когда же тот остановил на нём вопросительный взгляд, залепетал тонким фальцетом:

– Не горячись, Патрес! Этот парень…, он никогда не парковал свою машину так далеко. В этот раз, по-видимому, проспал и не нашёл стоянку возле офиса…. Это просто случайность!

– И то, что Аманда напилась в баре и отправилась вздремнуть в парке у него на пути тоже случайность? – глухо проговорил молодой по имени Патрес.

– Я же предлагал ввести её в курс дела… – снова пропищал второй.

– Ты в своём уме, Бафом? Игра должна быть естественной! Если куклы начнут руководить спектаклем, тогда мы здесь на что? До кульминации она не должна ничего помнить, в этом и есть суть цикла «Танго». Обычная женщина, а не малусонка Аманда должна довести мужчину до страстного исступления, а потом убить при попытке насильно овладеть ею. Тогда будет выброс необходимой силы. Я столько времени потратил на подготовку этого сценария, только попробуй мне все запороть!

– Я всё же надеюсь, что это досадное стечение обстоятельств, – чуть слышно прошептал Бафом. Правда, в его тусклой интонации надеждой никакой не пахло.

Патрес нехорошо хохотнул, и черноту его глаз разорвали кроваво-красные огненные молнии.

– Случайность? Стечение обстоятельств? Выкручивайся как хочешь, но так и знай, Бафом, если ты сорвешь мне эту игру, останешься без пищи на ближайшую сотню лет.

* * *

В понедельник утром Виталя привычным жестом включил свой рабочий компьютер и поднял оконные жалюзи. Стайка озорных солнечных зайчиков тут же разбежалась по рабочим столам, ознаменовав начало нового летнего дня. Он уже было собрался отправиться к кулеру за кипятком как в рабочем чате выплыло сообщение от секретарши чтобы перезвонил в приёмную.

Виталя вздохнул, поставил пустую кружку на стол и уныло повиновался. Голос секретарши преподнёс странную новость:

– Рувинский, тебя Сан Ваныч вызывает…, нет прямо сейчас…, откуда я знаю, зачем?! Бегом давай!

Виталя, мучимый самыми худшими подозрениями, поплевал на листок для заметок и протёр им носки ботинок. Потом посмотрел на себя в зеркало, скорчил унылую рожу и вздохнул. Шеф очень редко общался с ним напрямую, для этого существовал начальник отдела. Не иначе уволить решил за проваливаемый два месяца подряд план по продажам.

Впрочем, вопреки подозрениям шеф пребывал в благодушном расположении. Когда Виталя возник в дверях кабинета, он улыбнулся, поманил его пальцем и указал на стул.

– Садись, братец мой. Разговор у меня к тебе есть. Ты же, вроде как, человек музыкальный?

– Почему вы так решили? – насторожился Виталя. «Братцами» подчинённые для шефа становились, когда он хотел их грузануть чем-то особенно непотребным.

– Ну как же…, вот Мила говорит, что в караоке на корпоративе пел.

Виталя про себя послал Миле пару «комплиментов», а вслух обречённо согласился:

– Пел…, наверное…

Туманные намерения шефа прояснились вдруг как-то очень чудно:

– Значит, и танцевать можешь! – неожиданно и безапелляционно подытожил Сан Ваныч и хлопнул ладонью по столу.

– Что? Танцевать?

Виталя так опешил, что без разрешения вскочил со стула, но тут же опомнился и снова сел.

– Да, видишь ли, братец мой, Стройреченцы – устраивают танцевальный турнир. Нам приглашение прислали. Генеральный же у них большой затейник, а жена его, Светлана Львовна, всякие шоу по телевизору любит смотреть…. Надо, надо, мой друг. Эти все совместные культурные мероприятия очень укрепляют деловые отношения…, ну, ты в курсе.

– В футбол же хотели играть…, – уныло пробурчал Виталя.

– Футбол – в другой раз! А в этот раз – танцы! Мне кажется, что у тебя получится. Фигура вроде ничего, поёшь, да и контора моя немного потеряет, если ты из рабочего процесса на какое-то время выпадешь.

Виталя уныло проглотил «похвалу» и совсем скис. Правда, шефа совершенно не волновали душевные метания несчастного. С нарастающим азартом он продолжил:

– Размышлял тут, кого в партнёрши тебе подобрать, так ведь в конторе коровы одни. Целыми днями чай пьют, да булки жрут! Дочку свою попрошу. Она у меня танцами с детства занималась, папке не откажет.

Виталя попытался ещё что-то возразить, но шеф категорично нахмурился и скомандовал:

– Свободен. Дочка подъедет, Мила тебе позвонит.

Виталя мучился от бессильного негодования ровно до того часа, пока шеф не вызвал его снова. А как только вошел в кабинет, сразу так растерялся, что забыл и про злость, и про мстительные мысли об увольнении, и про неистовое, впрочем, столь же несбыточное желание обозвать шефа старым козлом. Он, в принципе, забыл обо всём на свете, потому что в гостевом кожаном кресле, вольно закинув ногу на ногу, сидела пятничная синеглазая незнакомка.

Она тоже сразу его узнала. Поприветствовала своей фирменной улыбкой, чуть подняв уголки губ, и, словно собираясь зевнуть, приложила ладонь к губам, – дала понять, что знакомство выдавать не стоит.

– Вот, Машенька, познакомься. Это Виталий Рувинский, наш менеджер по продажам. Парень он хороший, контактный, поёт в караоке.

Витале показалось, что шеф и сам слегка теряется перед своей дочерью. Впрочем, было от чего. Сегодня девушка выглядела просто сногсшибательно. И если при первом знакомстве в ней угадывалось лёгкое смущенье и болезненная усталость, то теперь во взгляде, осанке и в каждом её жесте читалась горделивая уверенность.

– Поёт?! Какая удача!

Девушка звонко рассмеялась, и этот смех мелодичным перезвоном прокатился по всему Виталиному телу. Он словно получил лёгкий удар током, и этот разряд прошёл насквозь, зарядив кровь сладкой наэлектризованностью.

– Я предлагаю танго, – продолжила Маша. – Это не очень сложный танец, и в нём многое можно сделать на импровизации и экспрессии.

– Какая же ты у меня умница! – возликовал Сан Ваныч и удовлетворённо откинулся в кресле. – И чтобы взяли главный приз! Тут дело принципа!

– Ты же знаешь, что я не умею проигрывать, папочка, – ответила Маша, и беглая тень торжествующей улыбки указала на то, что это вовсе не пустой пафос, а констатация имевших место событий.

Для танцевальных занятий из просторного зала, где обычно проходили деловые конференции, шеф приказал убрать всю мебель. Виталины коллеги хмуро таскали столы и кресла, при этом искоса поглядывали на «танцора», которому Маша в это время давала теоретические указания. Но Витале было наплевать на обиды сослуживцев, он и преподавательницу свою слушал вполуха, потому что жутко боялся. Дело в том, что он никогда в жизни не танцевал. Разве только вокруг ёлочки в сшитом мамой из сатиновой простыни, костюме поросёнка Наф-Нафа.

– Не бойся, – подбодрила его Маша, видимо, испуг уж слишком очевидно проявился на Виталиной физиономии. – Это не так сложно, как кажется. Сегодня я покажу тебе основные движения, ты же просто во всём меня слушайся.

С этими словами девушка закрыла дверь опустевшего зала на замок, села за подключенный к стереосистеме ноутбук и буквально через минуту в комнату ворвалась пронзительная музыка, заставившая Виталю вздрогнуть. Сначала зазвучал мелодичный гитарный перебор, а потом резко, как острым ножом, полоснула скрипка. Эта вырвавшаяся наружу страсть закружила голову роковым предсказанием чего-то неминуемого, будто из клетки выскочил хищный зверь, загнать которого обратно было уже невозможно.

Под нарастающий экстаз музыкальной композиции всё вокруг стало меняться. Привычная солидность делового помещения вдруг сделалась шаткой и какой-то призрачно-двуликой. По стенам заплясали разноцветные блики, откуда-то донёсся шум прибоя, створки окон распахнулись от внезапного порыва ветра, принёсшего с собой запах морских солёных брызг. Лёгкие шторы надулись парусами, и Виталя погрузился в странное состояние, несравнимое ни со сном, ни с явью. Сквозь зыбкую туманность преломившейся действительности звучал чужой в своей невозмутимости голос Маши:

– Главные элементы танго – это множество променадов и левых поворотов. Ритм шагов должен быть чётким, словно чеканным, но самое основное – это выразительность поз. Никакой дряблости и сутулости, спину держи так, словно у тебя в позвоночнике железный стержень. И эмоции! Очень много эмоций! Лицо должно выражать вдохновлённую страсть, это внутренне сильно возбуждает и делает танец живым. Раз, два, три…, колени чуть согнуты, но напряжены, локоть держи выше плеча…, да не бойся, подойди ближе! Танго – это танец, в котором партнёры буквально сливаются друг с другом. Это своего рода поединок, где они, словно в пылу страсти, выясняют отношения, заводясь всё сильнее. Помни об этом, и у тебя всё получится.

Виталя никак не мог совладать с накатившими ощущениями, его словно частично парализовало и стянуло в тугой рулон. Ноги почти не гнулись и напоминали ходули, руки и вовсе ему не принадлежали, новоиспечённый танцор никак не мог синхронизировать их хаотичное поведение. Маша же точно и не замечала происходящих вокруг сказочных перемен, была деловита и сосредоточена. Вся эта удивительная атмосфера её не коснулась. Создавалось впечатление, что они находятся в параллельных мирах, не смотря на столь тесное соприкосновение тел.

Когда настало время передохнуть, девушка вдруг сказала: