Читать онлайн Скрытые границы

Глава 1

Спустя полтора месяца после возвращения в Лондон мои лечебные приключения наконец-то полностью завершились. По крайней мере, были веские основания в это верить. Все скобы и спицы из руки удалили. Наноагенты вжились в ткани и уже стали частью моего организма. Подвижность руки сохранялась на уровне девяноста процентов, но, как выразился доктор, этого было достаточно для нормального качества жизни.

Еще раньше я научился проносить все вновь обретенные части тела через разрывы. Сначала – включая голову, а позже, уже перед самым визитом в больницу, делал это даже не задумываясь. Райли ворчал, что у нас разница в практике год, а мне хватило месяца, чтобы переплюнуть всю команду. Как-то вечером мы даже обсуждали, с чем могут быть связаны такие выдающиеся способности.

– Да ты просто пилот, в этом дело! – упрекнул меня тогда Райли.

– И в чем подвох? – я никак не мог уловить ход его мыслей.

– Ты подготовлен справляться с нестандартными ситуациями, в том числе сохранять контроль над телом на грани потери сознания – вспомни тренировки при перегрузках. Поэтому справился с распадом и свои способности контролируешь лучше – чем остальные. Плюс не боишься рисковать, на мой взгляд, даже чрезмерно. Ну, и некоторая доля везения, куда же без нее.

– А Мартинес?

– А он неплох. Просто ленивый и осторожный.

Я тогда долго прятал усмешку за чашкой с чаем.

А сейчас мы с Лео бродили по улицам Лондона. Ее рука была в моей. Мимо шли люди, проезжали машины, бурлила жизнь, частью которой был и я.

В городе мы задержались на несколько дней. Побывали в королевском театре Ковент-Гарден, сходили в Национальную галерею. В планах был еще Британский музей, ну и, конечно, максимум маленьких ресторанчиков, прячущихся за фасадами строгих зданий, баров и наполненных суетой вечерних улиц.

Но планы на то и планы, чтобы не сбываться.

Звонок раздался глубокой ночью – длинный, навязчивый. Сначала затрезвонил мой коммуникатор, потом – Лео. Минуту спустя уже надрывались оба.

– Похоже, сделать вид, что нас нет дома, не получится, – простонала Лео в подушку.

Просыпаться совершенно не хотелось. Но, скрипнув зубами, я все же активировал коммуникатор в режиме «Без видео».

– Наконец-то! – голос Райли был глухим и встревоженным. – Тебя выписали?

– Да, – осторожно ответил я.

– Лео с тобой?

– Да.

– Тогда срочно приезжайте в институт. Прямо сейчас.

– Что случилось? – Я сел, разгоняя остатки сна.

– Лёх, просто приезжайте. – Райли сбросил звонок.

Лео продолжала лежать лицом в подушку. Секунду подумав, я упал рядом, сгреб Лео в охапку, подтянул поближе и зарылся лицом в ее волосы.

– Сейчас заснем. – Она пошевелилась, устраиваясь поудобнее. – А Райли просто так звонить не будет.

– Не заснем. Мы уже одеваемся, – сообщил я, накидывая сверху одеяло.

Лео тяжело вздохнула. Развернувшись, чмокнула в нос и стала выбираться из моих объятий.

– Пошли собираться. Там что-то случилось, надо ехать.

В машине я практически сразу заснул и проспал всю дорогу, открыв глаза только после того, как Лео грубо тряхнула меня за плечо.

– Лёх, смотри!

Отреагировав даже не на толчок, а на интонацию, я глянул в окно и обомлел. Вдоль дороги стояли бесчисленные машины скорой помощи и реанимации.

– Что за черт? – Сон как рукой сняло.

Я дернулся было к коммуникатору, но решил, что проще все выяснить лично. Такси не доехало метров двести до ворот: проезд перекрыли констебли. Мы уже выскочили из машины, когда запищало транспортное приложение: вещи остались в салоне. Пришлось вернуться.

Райли, бледный и взъерошенный, стоял на крыльце с группой городских медиков. Вдоль освещенной фонарями подъездной аллеи тянулся ряд носилок, закрытых черными пакетами.

Задохнувшись, я проскочил последние метры до крыльца.

Райли бросил на нас взгляд, но, кажется, даже не узнал. Лео, быстро коснувшись моего плеча, проскользнула за дверь, я же подошел почти вплотную к Эвансу и тронул его за локоть.

– Что это? – я кивнул на медиков и носилки.

– Началось три часа назад, – невпопад ответил Райли. Было заметно, как у него трясутся руки. Увидев мой взгляд, он быстро сунул их в карманы брюк.

Медики оставили нас: несколько человек зашли в здание, остальные спустились с крыльца к носилкам.

– Здесь расскажешь или зайдем? – Я кивнул на входную дверь.

Райли продолжал стоять, глядя куда-то в сторону. Сколько его знаю, еще ни разу не видел в таком состоянии. Даже когда начались первые распады, он выглядел собранным, не напуганным. Сейчас же Райли почти не владел собой. И это было страшно. Страшнее носилок на аллее.

– Что случилось? – Я снова ухватил его за локоть и заставил посмотреть мне в глаза.

– Люди снова начали уходить в распад. Видишь? – Он показал на носилки. – Распад агрессивный, психотропы не действуют, хотя браслеты и реагируют. После первых смертей увеличили дозу – безрезультатно. Я вызвал медиков из Китая, они летят к нам, но будет ли кто в живых к их прилету, я уже не знаю.

Зажужжал телефон, Райли взглянул на экран и, кажется, еще больше сошел с лица.

– Опять, – хрипло сказал он. – Как домино, сыпятся один за другим на протяжении уже трех часов.

Я помолчал. Райли прислонился к стене, все так же пряча руки в карманах.

– Помнишь, мы делали записи с экспериментов, где мне удалось справиться с распадом? – Я снова ухватил Эванса за локоть и заставил сосредоточиться на мне: нужно было вывести его из ступора. – Давай найдем эту запись, соберем всех в конференц-зале. На тех, кто не с нами, дадим трансляцию, я прокомментирую, что происходит и как можно попытаться на это повлиять. Пока химики ищут новый состав лекарств, придется использовать народные методы.

Райли кивнул, но ужас из его глаз не исчез.

– Райли, мы справимся, слышишь? Собирай людей.

Я подтолкнул его ко входу в здание.

Лео нигде не было видно. Я вызвал ее по коммуникатору, но она не ответила. В панике, стараясь не думать о худшем, я птицей вспорхнул по лестнице на лабораторный этаж, надеясь найти ее там.

И не ошибся: Лео в коридоре о чем-то говорила с Ву.

– Не отходи от меня, – выдохнув, я бесцеремонно вклинился в разговор.

– Лёх, – она слабо улыбнулась, – ты-то хоть не психуй. Кто-то должен сохранять трезвый рассудок.

– Я не психую. Я просто хочу, чтобы ты все время была рядом со мной.

– И чем это поможет? – Лео потрепала меня по плечу. – Мы с Ву собираем людей в конференц-зале, Райли просил. Не переживай за меня.

Я поморщился, но спорить не стал. Смотрел, давя в себе нарастающий ужас, как они уходят. Потом, встряхнувшись, поднялся на два этажа и нашел в медицинской лаборатории Акихиро. Он следил за химиками, параллельно контролируя что-то на двух больших мониторах. По экранам бежали столбики чисел, я попытался понять, что это за данные, но не смог.

– Привет. Есть новости?

Акихиро вздрогнул и оглянулся. Привычным жестом протянул ладонь для рукопожатия.

– Нет. Люди уходят, а мы пока ничего не можем сделать.

Не отрывая взгляд, я нервно нащупал телефон в кармане.

– Кроме тебя, никому не удавалось справиться с распадами, – наконец нарушил тишину Акихиро. – Тебе придется научить… оставшихся в живых бороться с этим. Химия пока бессильна.

– Ладно, пошли. – Я кивнул в сторону выхода. – Мы как раз всех собираем в конференц-зале, там и поговорим.

– Мне лучше остаться здесь. Время работает против нас. Пока вы разговариваете, я, может, смогу что-то…

– Нет, – прервал я его. – Пошли все вместе, один в поле не воин.

В конференц-зале, несмотря на то, что он был почти целиком заполнен, стояла гробовая тишина. Люди сидели, нахохлившись, и словно ждали приговора.

– Всем привет! – Я преувеличенно бодро помахал рукой. – Сейчас посмотрим занятный фильм.

Убедившись, что у Райли все готово, я велел запускать запись.

– Когда происходит распад, самое главное – удержать себя. Вот здесь один из первых эпизодов моего распада. Как только я осознал, что теряю целостность, то заорал. Видите? Этот звук помог мне собраться вокруг него. Дал фундамент. Я оказался внутри звука, стал его частью. Но это только один из возможных вариантов действий. Кроме распада, который показан на видео, были и другие случаи. Важно помнить, что, как и при переходах через разрыв пространства, при распаде найти себя помогает вдох. Глубокое, осознанное дыхание как магнитом притягивает всё на свои места. Но у меня был и случай, когда я не мог дышать. Тогда удалось собраться, после того как я сконцентрировался на границах своего тела, заставил себя почувствовать их. Не такими, какими они становились, а какими должны быть. Очертил их и собрал себя частичка к частичке усилием воли. Понимаете? Способов много, нужно не бояться и… хотеть жить. Изо всех сил.

Окидывая зал взглядом, я видел надежду на лицах людей. Они верили мне, верили, что смогут справиться.

– Давайте еще раз посмотрим видео. – Я обернулся к Райли.

И тут у кого-то в центре зала сработал браслет. Невысокий мужчина в комбинезоне технической службы нервно вскочил с места, уставился на меня и закричал. И… Ему не помогло.

– Разойдитесь. – Акихиро и еще несколько медиков пробивались к технику. А тот кричал и распадался, пока крик не оборвался на высокой ноте. До последнего он смотрел мне в глаза, по-видимому ожидая какой-то помощи. Но чем я, кроме своего рассказа, мог помочь?

Я, казалось, кожей ощутил, как надежда, еще минуту назад мелькавшая во взглядах людей, снова исчезла, уступив место напряженному паническому ожиданию следующего распада.

Оглянувшись, увидел, что Райли сидит на полу возле микрофона и вертит в руках свой браслет. Подошел, сел рядом с ним.

– Мы ничего не можем сделать, Алексей. – Он пронзительно посмотрел на меня.

Но я еще не готов был сдаваться. Нужно действовать, искать выход. Выход есть всегда!

– Это не так, – уверенно сказал я. Взял браслет из его рук. Открутил капсулу с лекарством, посмотрел на остаток и закрутил обратно. – Мы просто еще не придумали, что мы можем сделать. Но мы придумаем.

– Времени нет, – тихо ответил Райли.

– Значит, будем думать быстрее.

Я дождался, пока Акихиро подойдет к нам. Выглядел он ужасно, будто постарел разом на несколько лет.

– Акихиро, на что действуют психотропы? – Я встал. – Что именно вы ими отключаете?

Было видно, что он усиленно пытается понять, к чему я клоню.

– Мы можем ввести людей в сон, в котором не будет распада? Чтобы было время на разработку новых препаратов?

Акихиро помолчал некоторое время, потом медленно ответил:

– Да, можем. Но надо придумать, как тестировать новые препараты, если все будут спать.

– С этим разберемся. – Я обернулся к Райли. – Лучше всех разместить в одном зале, чтобы иметь возможность визуального наблюдения. Да и мониторинг будет проще настроить. Давай найдем помещение.

Райли кивнул. Это уже походило на какой-то план. Я видел, как румянец возвращался на его лицо, хотя глаза по-прежнему лихорадочно блестели. Он встал. На коммуникаторе открыл план здания.

Я оставил его заниматься поисками, огляделся и нашел Лео. Она разговаривала с группой ученых, как всегда спокойная и уравновешенная. Несколько секунд полюбовавшись этой картиной, я подошел к Лео, обнял и поцеловал ее.

– Придется немножко поспать, – шепнул на ухо. – Будем считать это отпуском.

С помещением проблем не возникло, а вот ложементы и гель пришлось ждать из Лондона. Более того, заказ наш собирали по всем складам и больницам: на такое количество коматозников ни один из производителей не рассчитывал. Но даже несмотря на это, нам удалось управиться с организацией пространства за шесть часов. Акихиро за это время намешал лекарств, и мы даже опробовали смесь на одном из физиков, когда у того сработал браслет распада. Просто вкололи лошадиную дозу и убедились, что распад остановился сразу, как человек ушел в состояние сна. В больницу его, правда, все равно пришлось отправить: часть органов пострадала.

После я стоял, прислонившись к стене, и смотрел, как медики подключают ложементы к сложному медицинскому оборудованию, заливают гель, настраивают мониторы.

Лео вместе с биологами собирала людей, помогала переодеться в медицинские комбинезоны. Ву устанавливал датчики, которые будут следить за состоянием пациентов во время сна.

В какой-то момент Лео, уже одетая в комбинезон, подошла с таким же ко мне.

– Давай помогу переодеться. – Она потянулась к моей футболке, намереваясь ее снять.

– Не надо. – Я перехватил ее руку и прижал к груди.

– Не надо? – Она подняла на меня изумленный взгляд, в котором буквально через мгновение появилось понимание. – Ты не собираешься уходить в сон?

– Не собираюсь. – Я продолжал держать ее за руку. – Но тебе точно не стоит за меня волноваться. Ты же знаешь, я очень жизнеспособный.

Я видел, как она сдерживает слезы.

– Почему? – Лео выдернула руку и с досадой бросила комбинезон на соседний стул. – Будешь ставить на себе эксперименты? Проверять лекарства?

– Лео, нужен кто-то…

– Почему опять ты? – Она зло посмотрела на меня. – Есть другие люди, оглянись! Десятки других людей!

– Ты же знаешь, пока никому, кроме меня, не удавалось пережить распад.

– И ты уверен, что так будет всегда?

– Нет.

Она отступила на шаг.

– Это нечестно по отношению ко мне. К нам и нашим отношениям. Не может всегда везти, и, если в этот раз тебе не повезет, я не смогу прийти на помощь. Лёх, я даже попрощаться не смогу с тобой!

– Значит, я сделаю все, чтобы и в этот раз мне повезло.

Лео покачала головой. Потом отвернулась и, не дав ни обнять себя, ни поцеловать, решительно пошла в сторону Акихиро, который распределял всех по ложементам.

Мне не хотелось расставаться вот так. Я попытался ее догнать, но Лео досадливо отмахнулась и, подхватив кого-то из медиков под руку, пошла с ним к своему месту.

Я смотрел, как ее уложили в гель, как подключили капельницу. Перед тем как заснуть, Лео все-таки бросила взгляд в мою сторону. Вот и все, что мне останется на ближайшее время, до того, как мы найдем решение проблемы, – этот полный горечи и упрека взгляд.

Тихо подошел Ву Жоу, коснулся моего плеча и шепнул:

– Я тоже останусь.

Нервно обернувшись, я посмотрел ему в глаза. Очевидно, китаец все решил и спорить бессмысленно. Хотя мне и хотелось тоже закатить истерику, отправить его спать. Но я взял себя в руки и просто молча кивнул.

Последними погружали в гель Акихиро и Райли. В институте Эванса из всех членов экспедиции бодрствующими должны были остаться только я и Ву.

Что же, зачастую спокойная, размеренная жизнь кажется скучной. Предсказуемость утомляет, рутина вводит в депрессию, и люди ищут проблем, чтобы развеять тоску. А иногда можно ничего не искать – проблемы и так сыплются будто из рога изобилия.

Я вышел на улицу и достал сигареты. Вспомнил бум на электронные средства разогрева табака: как сначала голосили об их безвредности, а позже боролись с ними, как с чумой. Закурил.

Когда-то давно я мечтал стать смотрителем маяка. Где-то на краю вселенной набивать трубку дрянным табаком и с утра до вечера смотреть, как бушуют волны, разбиваются о волнорезы и, поскуливая, отступают назад, в серую бездну.

– Мы закончили. – На крыльцо выглянул и тут же скрылся за дверью кто-то из медиков, приглашенных Акихиро на замену экспедиционной бригаде врачей.

Я не спеша – некуда было спешить – докурил. Вернулся в зал с ложементами. Провозившись пару часов, мы с Ву вместе написали программу контроля состояния спящих. Затем Ву проверял датчики, а я подключал их к системе и выводил данные на общий экран. Также настроил оповещения на телефон и браслет.

– Китайские медики уже в аэропорту, машину за ними отправили. – Ву кивнул в сторону выхода. – Может, чая, Алексей, пока ждем их?

Но мне не хотелось никуда уходить. Я оглядывал ложементы, всматривался в лица заснувших людей. «Мы обязательно найдем выход, – мысленно обещал я им. – Только живите!»

Глава 2

Ночью я чуть не ушел в распад, но, как и в прошлый раз, справился с этим сам. Никому не стал говорить, однако бодрствующий Ву теперь вызывал у меня еще бо́льшую тревогу. Срыв мог произойти в любой момент, а я не был уверен, что Ву с ним справится.

Утром спустился в медицинскую лабораторию. Среди центрифуг, дистилляторов и роторных испарителей я чувствовал себя неуютно, да и медики довольными не выглядели. Работа явно не спорилась.

В дальнем конце лаборатории я увидел Ву, подошел и похлопал по плечу.

– Что там? Нет прогресса?

– Есть, Алексей, но тебе не понравится.

– Мне сесть? – Я огляделся и ногой придвинул соседний стул.

– Пока еще нужно время на исследования, – Ву замялся. – Несколько недель, может месяцев. Но предварительные результаты неутешительные. Если вспомнить аналогию со струной и колоколом – подвергшись в космосе некоему воздействию, мы попали с ним в резонанс и за счет этого получили собственные «колебания». А сейчас они затухают, и мы возвращаемся в исходное состояние. Организм с этим плохо справляется, но ему можно помочь стабилизироваться. А вот новые способности, скорее всего, исчезнут.

– Ух ты, – я неприятно удивился. – То есть, наглотавшись пилюль, мы станем обычными?

– Обычными. Но живыми. – Ву кивнул. Судя по его выражению лица, особого счастья от такого исхода он не испытывал.

– Обычными, но живыми, – эхом повторил я.

– Нужно еще время на исследования, Алексей. Пока спящие в стабильном состоянии, оно у нас есть.

– Как ты сам?

– Поживу еще. – Он кивнул и отвернулся к своему монитору.

Я сунул руки в карманы и некоторое время походил по лаборатории. Потом понял, что всем мешаюсь, и ушел.

Делать, по сути, было нечего: вся наша обычная деятельность встала. В медицинских исследованиях от меня пока ничего не требовалось, а других в ближайшее время не предвиделось.

Я сходил в наш лазарет, проверил мониторинг спящих, наполнение капельниц. Прошелся между ровными рядами ложементов, вглядываясь в умиротворенные лица погруженных в сон. Постоял рядом с Лео. Мне до сих пор чудилось исходящее от нее неодобрение. Ощущение собственной ненужности нахлынуло с новой силой.

Последний раз оглядевшись по сторонам, я написал Ву, что сгоняю в Лондон. Затем накинул куртку и пошел в гараж.

В Лондоне не шел дождь – само по себе уже событие. Машину я бросил в Ноттинг-Хилл и отправился в Кенсингтонские сады. Давно хотел там побывать, но все не складывалось. Парк был чудесный. Я надолго завис в галерее современного искусства – сначала в уличной ее части, а затем даже зашел в крытые залы. После нашел уютное местечко у викторианских фонтанов в итальянских садах. Устроился на скамейке, любуясь видом. Мне нравилось, какое внимание большинство стран сейчас уделяло сохранению исторического облика хотя бы у части городских ландшафтов. В Кенсингтонских садах это особенно бросалось в глаза. Казалось, что действительно попал в другую эпоху.

Звук фонтанов успокаивал, и я крепко задумался.

Что может не дать нашему организму вернуться в исходное состояние? Как вообще физически проходят все эти процессы? Наше тело попало в область активных колебаний пространства, вызванных, например, какой-то гравитационной аномалией. Вошло в резонанс и после этого надолго сохранило на себе след от воздействия. А сейчас возвращается в исходное состояние. Что может не дать ему это сделать?

Мысль была близка. Почти на поверхности. Я разочарованно прищелкнул пальцами. Дело не в медицине – да.

Вечерело.

Я намочил руки в фонтане, поймав неодобрительные взгляды гуляющих, и побрел в сторону выхода из парка. Хотел заехать еще в гипермаркет, купить всякие хозяйственные мелочи, но этого сделать уже не успел. Зазвонил телефон. Незнакомый номер, незнакомый голос:

– Алексей, срочно возвращайтесь в институт. Сколько времени вам нужно на дорогу?

Голос был настолько требовательный, что я даже не спросил, кто звонит, – быстро глянул на навигатор и пообещал быть в институте через полтора часа.

– Вы самостоятельно приняли множество решений! При том что проект института – межгосударственный. Финансируется из бюджетов разных стран, и какая-то ответственность перед учредителями должна быть! Мы случайно узнаем о такой серьезной проблеме.

– У нас не было времени ставить всех в известность, – монотонно повторил я. – Распады начались внезапно и интенсивно. В течение нескольких часов погибло девять человек.

– Но когда вы уложили людей под капельницы, почему ни одному правительству не сообщили о происходящем? Сами почему не под капельницей, а разгуливаете свободно, рискуя как минимум скончаться самостоятельно, как максимум – устроить это шоу на глазах обычных людей? Что за безответственность?

Я открыл было рот, чтобы ответить, встретился взглядом с представителем России и закрыл, так ничего и не сказав.

– Итого, – английский представитель грозно ткнул пальцем в аудиторию, – из ученых тут только китайские медики. Для решения текущей проблемы необходимо собрать как можно больше членов научного сообщества. А этих двоих уложить в койки, к остальным. – Он злобно сверкнул глазами в нашу сторону. – Покиньте зал немедленно, ваше дальнейшее участие в заседании не требуется. Готовьтесь к капельнице.

Меня давно так не отчитывали. Мы с Ву закрыли тяжелые двери конференц-зала и одновременно заржали.

– Но, вообще, косяк, – отсмеявшись, согласился Ву. – Действительно никому не сообщили.

– Как будем противостоять попытке нас уложить? – Я вертел в пальцах зажигалку. Сигареты доставать не решился, чтобы еще больше не настроить против себя членов комиссии.

– Я поговорю со своими, а тебе нужно договориться с кем-то из российской делегации. Ну, или можно уехать в Патагонию.

– Почему в Патагонию? – Я с любопытством посмотрел на Ву.

– В Андах легко потеряться, – глубокомысленно откликнулся тот.

– В Андах. – Я покачал головой. – Ву, давай утром сядем и поговорим про эти твои колебания. Ведь можно же как-то удержать их амплитуду, а не просто помогать организму возвращаться в прежнее состояние.

– Давай, – легко согласился Ву, пожал мне руку и ушел.

Я еще немного постоял в коридоре. Из-за дверей ничего не было слышно, ждать, пока гости начнут выходить, тоже не хотелось, в итоге я решил подождать результатов в более удобном месте. Спустился на первый этаж, в комнату отдыха, налил на дно стакана виски и сел в кресло у окна.

Коломойцев нашел меня через час. Молча сел напротив и немигающе уставился на мой стакан.

– О чем договорились, Артем Витальевич? – Я взболтал оставшиеся на дне капли.

– Под трибунал бы тебя, Алёша…

Я развел руками.

– Под капельницу не пойдешь?

– Не пойду. Я справляюсь с распадами. Теперь надо организовать все так, чтобы справились и остальные. Кстати, вы же понимаете, что основная проблема не в распадах?

– Насколько я понял китайских представителей, сохранить ваши способности не получится.

– Это вариант, который лежит на поверхности. Можно копнуть глубже. – Я уловил интерес в его глазах. – Передумали насчет трибунала?

Хотя нарываться тоже не следовало. Я встал, долил себе виски и плеснул ему тоже.

Коломойцев молча взял стакан.

– Нам нужны физики, причем желательно те, кто занимается волновой физикой.

Коломойцев прищурился и пристально посмотрел на меня.

– В чем идея, Алексей?

– Скажу. Позже. Когда сформулируем. – Я печально улыбнулся. – Добудете нам физиков?

Ночью мы чуть не потеряли Ву. Я успел добежать до него первым – сработал мониторинг на моем браслете. Но непоправимое все равно случилось: медики ввели свой компот, который стабилизировал состояние, тем самым лишив способности к переходам через разрывы пространства. И теперь мы все сидели в коридоре и ждали исхода операции: часть внутренних органов все-таки пострадала.

– Это безответственность, – шипел Коломойцев мне на ухо. – Ты так же хочешь допрыгаться?

– Не хочу. Но простите за прямоту, Артём Витальевич, что вы тут без меня сделаете? Побольше лекарств намесите? Где ваши физики, когда будут тут?

– Завтра.

Я видел, как он взбешен. И еще ощущал, что перехожу красную черту. В конце концов, я всего лишь пилот, даже не ученый. С чего я взял, что без меня тут не обойдутся? Хотя… Я усмехнулся: не обойдутся. На ком тестировать все, что сейчас на скорую руку изобретут?

Через два часа Ву перевезли в палату, а еще минут через сорок он наконец пришел в себя. Я сидел рядом, глядя в потолок.

– Уже утро? – Ву иронично приподнял одну бровь. – Пришло время поговорить?

– Ты стал обычным. – Я горько посмотрел на него. – Нет больше волшебства, Ву.

Он кивнул.

– Ты расстроен? – Я пытливо вглядывался в его лицо.

– Да. И нет. Все равно получалось так себе, да и жить теперь можно без страха.

– Послушай, Ву. – Я потер переносицу. – Медики ведь не решат проблему с распадами. Я же прав – это вообще не медицинская проблема?

– Скорее всего – не медицинская. Хотя влияние психотропов интересно и, как ни странно это звучит – больше года прошло, – так и не изучено полноценно.

– Тогда давай пока без медицины, еще раз: в космосе мы подверглись какому-то воздействию, приобрели черт знает какие колебания. Насколько я помню школьный курс физики, любые колебания имеют некоторую длину волны и амплитуду. Если они затухающие, то со временем амплитуда снижается. Как у нас, раз мы стали возвращаться в исходное состояние? И, чтобы остаться в прежнем, нам нужно сохранить амплитуду. Так, Ву?

– Так. – Он усмехнулся.

– Медики сейчас нацелены на адаптацию нашего организма к прекращению колебаний с помощью лекарств, а по факту нам надо другое – нужно научиться предотвращать затухание.

– Верно. Но что делать – пока совершенно неясно.

– Коломойцев обещал прислать физиков, которые занимаются волновыми явлениями, но им нужно четко поставить задачу. Пока формулировка расплывчатая: сохраните амплитуду колебаний пространства, как-то связанных с человеческим организмом.

– Я понял тебя. Подумаю, что можно будет им сказать. А сейчас выметайся. Хочу спать. Позже поговорим еще раз.

Я кивнул. Бросив взгляд на монитор пациента, убедился, что состояние Ву стабильно, и вышел.

Этим утром меня разбудил настойчивый стук в дверь. С момента, как все пошло наперекосяк, мы совсем перестали соблюдать режим, и я разоспался – вставал не раньше десяти утра. Сейчас на часах было семь. Я постарался убрать заспанность с лица и открыл дверь. За ней стоял молодой человек лет, наверное, девятнадцати.

– Д-доброе утро, – неуверенно произнес он. – Меня просили пригласить вас в лабораторию.

– Сейчас буду.

Я наскоро почистил зубы и принял душ, расчесываться не стал. Спустился на лабораторный этаж. Там кипела жизнь. Ни одного знакомого лица не было, как, впрочем, и знакомых мне приборов. Новые железки, новые люди, новая жизнь…

Пока я оглядывался по сторонам, на меня неожиданно наткнулась невысокая бойкая женщина. Она размахивала руками, руководя монтажом какой-то сложной установки, и, отступая, налетела на меня. Я подхватил ее за локоть, помогая устоять на ногах.

Обернувшись, она пораженно, будто увидела привидение, уставилась на меня. Потом, словно стряхнув наваждение, отступила на шаг и резко произнесла:

– Не уверена, что вам место в этой лаборатории.

– Тоже не чувствую себя тут на месте, – покладисто согласился я, немного изумленный ее реакцией.

– Так может, уйдете и освободите пространство? – Она иронично улыбнулась.

– Давайте лучше помогу вам? – Я галантно поклонился, пытаясь спрятать собственную ироничную улыбку.

Откуда-то из дальнего конца лаборатории появился Коломойцев и решительно направился к нам.

– Ага, вы познакомились! Ольга Зайцева – руководитель той самой волновой лаборатории, о которой ты просил. Алексей Гуров. Он тут…

– Всех бесит, – смеясь, закончила Ольга. – Наслышана, да.

Она по-мужски протянула мне ладонь для рукопожатия, с интересом меня разглядывая.

– Я вот к своим годам такой славы так и не добилась.

– Оно и к лучшему. – Коломойцев похлопал ее по плечу. – Коллеги, я возвращаюсь домой, командировка закончена. Но жду от вас новостей. В этот раз своевременно, Алексей.

– Да понял, понял. – Я поднял руки вверх.

– Я прослежу. – Ольга уверенно кивнула. – Ну, пойдем, помощник, подключим в сеть наши железки.

Она очень по-дружески махнула рукой в сторону Коломойцева и повела меня вглубь инженерного ада.

– Вы давно с ним знакомы? – Я мотнул головой в сторону удаляющейся спины.

– Достаточно.

– И приехали сюда потому, что он попросил?

Она отложила в сторону инструменты, которыми собиралась сцеплять провода, и очень внимательно на меня посмотрела.

– Ну, хорошо, давайте расставим все точки над i. Я не знаю сейчас ни одного научного сотрудника, который бы не мечтал оказаться на моем месте. Весь мир замер, побросал свои дела и следит за тем, что здесь происходит. – Она взяла эффектную паузу. – И да. Он попросил… Присмотреть за вами.

Я наклонился к ней так близко, что ощутил ее дыхание на своем лице.

– А если мне не надо, чтобы за мной присматривали? – вкрадчиво спросил.

Она не отстранилась, но в глазах появились иронические огоньки.

– Достигая определенно уровня… мастерства, назовем это так, люди перестают принадлежать себе, а становятся достоянием нации, а иногда и не одной. И тогда они вынуждены смириться с присмотром. Берите инструменты и займитесь уже делом, иначе ваша лаборатория никогда не заработает.

Я скептически хмыкнул.

– Ольга, давайте на «ты»?

Она легко кивнула и быстро куда-то исчезла, на ходу раздавая команды техникам.

К обеду я чувствовал себя как выжатый лимон. И очень своевременно вспомнил, что из-за утренней побудки даже не завтракал, не выпил кофе и не выкурил ни одной сигареты. Оглядевшись по сторонам, я решил, что достаточно помог обустроить лабораторию, и быстро ушел, не попавшись на глаза никому из возможных надсмотрщиков.

На улице капал дождь. Не шел, а именно капал. Я с удовольствием затянулся и присел на ступеньки крыльца. Нет, просто не будет. Пока все не вернется назад. А может, вообще никогда больше не будет. Я достал телефон и запросил у поисковика суммаризацию об этой Ольге Зайцевой. Институт, аспирантура, несколько незначительных открытий. Никакой связи с Коломойцевым не прослеживалось. Но что-то определенно их связывало.

Я смахнул странички.

На крыльце просидел долго, вдыхая влажный воздух, глядя на парк, размышляя о происходящем. Еще хотелось хоть полчасика покоя без всякого присмотра.

Затем пошел пообедать. В столовой новые физики шумной толпой сдвинули столы и весело что-то обсуждали. Я обогнул их по широкой дуге и традиционно попытался забиться в дальний угол, но мне не дали. Откуда-то из гущи толпы встала Ольга и помахала рукой.

– Алексей, иди к нам! Мы как раз обсуждаем, с чего начать в первую очередь.

Я нехотя подошел. Люди разошлись волной, освобождая мне место посередине.

– Так чего же вы ждете от волновой физики, Алексей? – Ольга положила подбородок на сложенные руки и внимательно смотрела мне в глаза. При нашем общении постоянно возникало ощущение, что она посмеивается надо мной. Вот и сейчас ироничный блеск ее глаз совсем не помогал перевести беседу в рабочее русло. Защищаться тоже не хотелось, поэтому я небрежно махнул вилкой и ответил:

– Вы же ученые, вот и расскажите, чем можете нам помочь.

Она продолжала все так же пристально смотреть на меня, потом едва заметно кивнула, будто принимая правила игры.

– Мы пообщались с Ву Жоу. Идея сохранить колебания понятна. Но с учетом того, что не известен ни один параметр этих колебаний, а также их причина, эта идея выглядит утопичной. Кроме того, что бы ни случилось, мы в первую очередь будем ориентироваться на выживание людей, Алексей.

– Выживание? А как же насчет сохранения способностей? – Я нервно разминал хлеб в пальцах.

– Ни один параметр! Ты слышал? Если мы сможем обеспечить выживание, это уже победа.

– Вот как? Вроде ваш приезд был организован Коломойцевым по моей просьбе? А моя просьба заключалась как раз в том, чтобы найти возможность сохранить способности. Просто выжить нам помогут наши китайские коллеги, они уже знают, как это сделать.

– Алексей, у вас целый зал с людьми, введенными в медикаментозный сон. Они не могут ждать годами, пока мы ищем универсальное средство, поэтому мы, безусловно, попробуем его найти, но цель все равно останется прежней – сохранить людям жизнь.

Ее улыбка стала шире.

Моя, наоборот, угасла.

– Выходит, ты, Оля, воспользовалась возможностью оказаться здесь и сейчас. А теперь, под пристальным вниманием научного сообщества, планируешь лишить нас уникальных способностей?

– Да не передергивай, Алексей. Ты же все понял. Ну смирись уже с тем, что не все в мире происходит как тебе хочется. Мы очень постараемся сотворить чудо, обещаю.

– Вообще-то смирение – это не про меня. И сейчас я начинаю переставать понимать, зачем вы здесь. Без того, что ты называешь чудом, смысла в этой лаборатории, этом оборудовании и этих людях просто нет. Потому что, как я уже сказал, выживать мы научились сутки назад без каких-либо физических исследований.

Не желая дальше продолжать диалог в таком ключе, я отодвинул тарелку и встал.

– Не горячись. – Ольга примирительно протянула мне руку, но я не смог сдержать раздражения и все-таки ушел.

Спустился в комнату отдыха, сделал несколько ударов по мячу в настольном футболе, подошел к окну и невидяще уставился на пейзаж за ним. Меня угнетало одиночество. Мне нужны были Ву и Райли. Лео. Эксперименты по запусканию шариков через пространство. Я хотел вернуть свою прежнюю жизнь. Или хотя бы не быть в этой новой реальности один против всех.

Глава 3

Ночью мне приснился Питер. Разбегающиеся в стороны мосты, темные каналы, Дворцовая площадь, залп пушки с Петропавловской крепости. Терпкий воздух белых ночей. И одиночество – такое, от которого хотелось выть. Я проснулся до рассвета, нашарил в шкафу неоткрытую бутылку с виски, плеснул в бокал на два пальца.

Руки тряслись. Все еще пытаясь выровнять дыхание, я вышел на балкон. И с удивлением уставился на Ольгу, которая с сигаретой в руках стояла на соседнем.

– Алкоголь? – Она не менее удивленно смотрела на мой бокал. – В… – она развернула удобнее часы на руке, – в пять двадцать утра?

– Это Коломойцев, что ли, просил меня проконтролировать, чтобы по утрам только чай пил? – огрызнулся я.

Ольга удивленно моргнула, пытаясь осмыслить претензию.

Я не стал дожидаться ее ответа, ушел с балкона. Поставил нетронутый бокал на тумбочку. Забил в расписание бег, не глядя натянул на себя то, что выплюнул шкаф. Вышел из комнаты, почти скатился по ступенькам и шагнул в темный еще парк. Воздух был прохладный и свежий. Запустив секундомер, я потрусил по своему обычному маршруту.

Надо перестать психовать. Чем скорее закончим исследования, тем быстрее вернется моя старая команда.

Я наконец-то вывел дыхание на рабочий уровень и теперь наблюдал, как серый рассвет начинает подсвечивать верхушки деревьев. Отбегав свою норму, возвращался домой неспешным шагом. На крыльце стоял Ву, подставив лицо хмурому утру. Я удивленно окинул его взглядом.

– Швы проветриваешь?

Он ухмыльнулся:

– Пришел сообщить тебе новость.

– Придумал, как сохранить колебания?

– Нет. Но представляю, как ты обрадуешься.

– Чему? – По взгляду Ву я видел, что как раз совершенно не обрадуюсь.

– Твой приятель приехал. Уже сообщил мне, что у него есть теория и сейчас всем объяснит, что надо делать.

– Боровский? – ахнул я.

Ву кивнул.

У меня дернулась рука набрать Коломойцева, но в последний момент передумал. Боровский ни за что не предпримет какие-либо действия без согласования с множеством инстанций. А раз он здесь, значит, его визит разрешен и звонить кому-либо нет смысла.

– Пошли позавтракаем, пока в столовой никого нет. Позже, подозреваю, нам будет не до еды, – сказал Ву, поморщившись – видимо, швы дали о себе знать, – развернулся и пошел внутрь здания.

Я вздохнул и поплелся следом.

В первой половине дня встречи с Боровским нам удалось избежать. После завтрака Ву отправился в свою лабораторию, а я увязался за ним. По дороге он с умным видом объяснял мне распространение, затухание, преломление волн. Я понимал из его объяснений далеко не все, но это не имело значения. Было видно, что ему лучше думалось, когда он проговаривал вслух, поэтому мне оставалось лишь молча кивать и не мешать. Затем я наблюдал, как Ву, словно художник, заполняет пространство экрана похожими на экзотические письмена формулами. Периодически он из, казалось бы, монолитного текста удивительным образом выдергивал куски, в которые вносил правки. На соседнем мониторе в этот момент строилась и трансформировалась сложная многоцветная визуализация.

В какой-то момент Ву откинулся на спинку кресла и вздрогнул, обнаружив меня.

– Ты еще здесь? Мне показалось, ушел. Смотри, это – математическая модель наших предполагаемых колебаний. – Он кивнул на экраны. – Страшненькая пока еще, но вроде бы все, что можно было, я учел.

– И что с ней делать?

– Отдадим Ольге. Она проведет серию экспериментов. Сначала доуточним некоторые коэффициенты, которые я задал либо приблизительно, либо эмпирически. – Он проскроллил экран с формулами вниз и ткнул пальцем в разноцветную таблицу строчек на сорок. – Затем убедимся, что экспериментальные данные совпадают с предсказанными моделью. Или не совпадают, если модель неверна. Тогда попробуем ее доработать и снова проверим. Пока не начнет давать верные результаты, либо не решим, что копаем не в ту сторону.

– И потом?

– А потом видно будет.

Ву еще раз просмотрел формулы, сохранил в файл и отправил его на коммуникатор Ольге.

– Пошли, нужно будет еще долго объяснять, что к чему.

Атмосфера в лаборатории была грозовая. Ольга, красная и растрепанная, истерично двигала какие-то коробки. В центре помещения стоял Боровский, высокомерно на это взирая.

– Здравствуйте, – преувеличенно бодро поприветствовал я всех разом. – Что делаете?

Ольга на минуту замерла, чем я сразу воспользовался. Перехватил ее руку и отобрал коробку.

– Здесь плохо организовано рабочее пространство, – наставительно сказал Боровский.

– Ярослав, это твоя лаборатория? – Так и держа коробку в руках, я преградил путь Ольге, которая, кажется, уже готова была перейти к физической расправе.

– Нет, – внезапно смутился Боровский. – Но…

– Нет, никаких «но». Это лаборатория волновой физики, хозяйка тут Ольга, и она может делать со своим пространством что угодно.

В комнате наступила зловещая тишина. Коробка оказалась довольно тяжелой, держать ее дольше не хотелось. Я обернулся к Ольге и спросил:

– Куда поставить?

– Куда угодно, – фыркнула она. – Все равно до определения плана экспериментов мы не поймем, что и когда нам понадобится.

– Отлично. – Я поставил коробку у стены. – Ву прислал модель для исследований, вот как раз можете составить план.

– Дайте посмотреть, – тут же оживился Боровский.

– Дадут, – уверенно подтвердил я. – Когда определятся с экспериментами. А до этого момента мы с тобой пойдем-ка другими делами займемся.

Я подхватил его за локоть и повел к выходу.

На коммуникаторе звякнуло короткое сообщение. Скосив глаза, я увидел «Спасибо!» от Ольги.

В коридоре притормозил и ткнул Боровского пальцем в грудь.

– Ярослав, ты зачем сюда приехал?

В моем присутствии вся спесь с него слетела. Он виновато пожал плечами.

– Хочу тоже принять участие в исследованиях. Волновая физика, конечно, не моя специализация, но я много чего знаю.

– Хорошо, – кивнул я. – Тогда сейчас найдем тебе помещение под собственную лабораторию. И давай сразу договоримся, что мешать Ольге и ее команде ты не будешь.

– Я и не мешал! – вскинулся Боровский. – Наоборот, подсказал, как эффективнее использовать…

– Ярослав, – прервал я его. – И подсказывать ты не будешь. И давать советы тоже, если тебя о них не просят. А то быстро отправишься назад в Москву. Усек?

Словечко выскочило у меня нечаянно и, осознав, что так говорил Виктор, я нервно вздрогнул. Боровский же интерпретировал мою реакцию по-своему и тут же сдал позиции.

– Я все понял, Алексей Юрьевич, – уныло сообщил он.

– Вот и отлично. Помещение мы тебе найдем, доступ к данным и плану экспериментов будет, можешь участвовать. Но не мешать. Понятно?

– Да.

Я открыл схему здания. На лабораторном этаже оставалось еще четыре свободных комнаты, и я великодушно предложил Боровскому их на выбор.

Уже три вечера подряд мы собирались в зоне отдыха. Точнее, мы с Ву приходили туда после дневной медитации над формулами и постепенно к нам подтягивались институтские работники, Ольга и некоторые из ее инженеров. А сегодня пришел даже Боровский. После недавнего разговора он вел себя необычно тихо: молча обустраивал свою лабораторию, никого не учил, как правильно вести исследования. Так что я почти забыл о его существовании.

– Для уточнения модели нужно придумать, какие максимально разнообразные действия ты можешь выполнять, используя разрывы пространства. В идеале еще неплохо было бы проверить состояние, близкое к распаду. – Ву разливал чай по энергично подставляемым чашкам.

– Можно и так. – Я глубокомысленно смотрел, как жидкость вытекает из чайника. – А можно первобытным способом. Помнишь, когда мы только начинали – мерили все подряд, что могли, а потом уже думали, что с этими цифрами делать.

– Да. Метод научного тыка нас еще не подводил. – Ву бросил насмешливый взгляд в сторону Боровского, который всем видом научный тык не одобрял, но высказаться побоялся. – Только тогда мы не знали, что искать. Сейчас же есть модель, и нам лучше заранее представлять, что ты будешь делать, чтобы понимать, как лучше ловить разницу между реальными и расчетными результатами.