Читать онлайн Северная сага. Чëрный Ворон

Автор ни в коем случае не претендует

на историчность описываемых в книге

событий, фактов и персонажей. Все

перечисленное является фантазией

Глава 1.

В этом году к реконструкторскому слету, или реконскому фестивалю, я подготовился основательно. С учетом того, что распорядители отвели мне очень ответственную роль главного волхва на празднике и, одновременно, хозяина капища, я решил устроить показательное шоу.

По профессии я – журналист, имею образование историка и увлекаюсь реконструкцией раннего средневековья, нумизматикой, клинковым и стрелковым оружием, изучаю историю христианства и языческих верований Древней Руси и Скандинавии. Много перечислил, но ничего не поделаешь – такой уж я любознательный. Зовут меня Сергей, но на фестивалях реконструкторов я отзываюсь исключительно на имя Горазд. Это древнерусское слово означает «ловкий», «искусный», «способный», что очень близко мне по духу. Я именно такой и есть.

Вообще-то, склад моего характера – авантюрный. Я частенько принимал участие в разных не самых честных схемах, для того чтобы заработать денег. Ведь журналистикой много не заработаешь. А деньги я очень люблю. И люблю жить хорошо, ни в чем себе не отказывая. Некоторые интересные схемы я придумывал и проворачивал сам. Нет, не подумайте, что я мошенник. Просто иногда зарабатывать деньги можно не самыми прозрачными и не совсем правильными с точки зрения закона делами. Ничего криминального, просто бизнес. Правда, бывали и неприятности. И пару раз от этих неприятностей меня выручал мой друг Олег Русаков, серьезный человек, выходец из «органов». Однажды от бандитов спас, а в другой раз – от налоговой. Пришлось налоги те сполна заплатить, ничего не поделаешь. А бандиты сами отстали, после профилактической беседы Олега с ними. Так что – да, авантюрист я, по сути своей, люблю приключения.

Так вот, вернусь к моему хобби – исторической реконструкции. Совсем недавно, копаясь в старинных архивах центральной библиотеки, я обнаружил описание любопытного обряда, посвященного древнему славянскому богу – Перуну. И загорелся идеей провести представление по описанному действу. Так как Перун, в том числе, связан и с огнем, и с громом, и с молниями, то шоу, соответственно, должно стать огненным, ярким и громким.

Выписав в блокнот необходимые сведения для организации шоу, чтобы хоть немного соответствовать историческому контексту вопроса, я ринулся закупать реквизит. Времени до фестиваля оставалось совсем немного, поэтому следовало поторопиться. К тому же нужно было еще и согласовать все это с организаторами, ведомством пожарной охраны, спецслужбами, муниципальной администрацией и, на всякий случай, с медиками. Бюрократия страшная, но ничего не поделаешь. Вообще-то, безопасность участников и гостей фестиваля – превыше всего. Так что спорить насчет необходимости согласований никто даже и не думает. Безопасность – это вообще главный столп любого приличного реконструкторского мероприятия, чем и должны гордиться организаторы.

Так вот, закупив все необходимое для шоу, получив нужные разрешения и одобрения, я был готов к назначенному сроку. Осталось только собрать собственные вещи – одежду, всякие бытовые предметы, типа ножей, мисок, ложек, кружек и так далее. Все, естественно, в строгом соответствии с выбранной мной эпохой – начало девятого века, по направлению реконструкции Старой Ладоги и викингов.

На фестиваль в Новгородскую область я приехал одним из первых, вместе с организаторами. Пообщавшись с князем Гостомыслом, главным вдохновителем фестиваля, который в реальной жизни был довольно известным хирургом по имени Аскольд Арнольдович, я уяснил для себя распорядок всех планируемых мероприятий, таких как взятие «детинца», поединков и индивидуальных соревнований с разными видами оружия, а также торжественных награждений победителей. Для моего представления выделялось очень почетное время – сразу после объявления имен чемпионов. Шоу будет выступать как награда победителям, в их честь, можно сказать.

Князь также предупредил, что в этот раз даже один из федеральных телеканалов собирался поснимать наш «Фестиваль народных промыслов», как официально назывался слет (растем потихоньку!), поэтому все должно пройти без сучка, без задоринки.

Я внял предупреждению и отправился на капище готовить праздник. Как можно тщательнее.

Капище наше располагалось метрах в пятистах от деревеньки, на большой лесной поляне. По вечерам и ночам там устраивались языческие представления-игрища для участников и гостей, с обрядами волхвов и массовыми посиделками, с песнями и плясками под аккомпанемент музыкальных групп, созданных такими же братьями и сестрами, реконструкторами. Все проходит, обычно, предельно культурно и в рамках закона, и никакого алкоголя. Это вообще запрещено. Нарушителей с позором изгоняли и больше на слеты не допускали.

В первое утро фестиваля я как раз репетировал с помощниками свое шоу, когда к воротам капища подошел мой товарищ по имени Олег. Здесь его звали Хельги Скогатт, и он числился хольдом в хирде норегского ярла. Знал я Олега довольно давно. Мы пересекались частенько по работе – он служил в одной очень важной спецслужбе и по своей работе периодически консультировался со мной по моей журналистской деятельности. Постепенно эти рабочие контакты переросли в дружеские отношения, и я подтянул Олега в реконструкторскую тусовку. Он увлекался историей и нумизматикой, что нас сблизило еще больше.

Внутрь капища я Олега не пустил. Сюрприз должен быть сюрпризом для всех, без исключений. Поэтому поговорили мы прямо в воротах.

– Привет, – поздоровался Олег, хитро прищурившись. – Ну, что задумал? Давай, колись!

– Здорово! – поприветствовал я друга. – Вечером увидишь, ничего сейчас не скажу, готовимся пока, реквизит расставляем. И вообще, так не интересно будет! Только одно могу сказать – победитель турнира будет главным участником, в качестве награды ему. Так Гостомысл с ближниками решили.

– Ага, то есть организаторы в курсе?

– Только в общих чертах, правда! Иначе разрешения бы не дали, ну и рекламу надо как-то запустить, что это наградой будет для победителя. Толком я им ничего не рассказывал, чтобы интерес подогреть. Так что от них тоже ничего не узнаешь, все сюрпризом будет, но обещаю Шоу.

– Даже так? Именно – Шоу, с большой буквы?

– Вот именно, что с большой! Громко, красочно, ярко и необычно!

– Ну, тогда поверю тебе на слово, и пойду выигрывать турнир! Хочу быть в числе награждаемых! Заинтриговал ты меня, Серега!

– Иди-иди, а то разговоришь сейчас меня по своей чекистской привычке, я тебе все секреты и выболтаю! – я засмеялся и выпроводил друга из ворот.

Вечером, когда стемнело, все приготовления к шоу были закончены. Мои помощники установили реквизит у деревянного идола, вкопанного по центру капища. Вокруг собралась толпа зрителей. Кто-то занимал места на лавках, а многие располагались просто на траве по периметру площадки. Вот и Олега вижу, в первых рядах стоит, рядом с князем. А у частокола Юрка-Ратибор с девчонками весело лясы точит.

Наконец, князь торжественно объявил победителей и вызвал их в центр капища. Олег тоже среди них был, молодец! И Юрка тоже.

После вручения призов, князь дал мне отмашку начинать представление.

Я поджег фитили на фейерверках и начал декламировать на старославянском языке текст обряда, посвященного Перуну. Громко и очень пафосно.

Дальше все пошло не по плану. Облака на небе разошлись, показалась яркая полная луна, и я увидел, как она направленным лучом осветила идола. Неожиданно прямо в макушку деревянного божества ударила молния.

Раздался оглушительный грохот и мои пиротехнические бочонки разлетелись на тысячи огненных брызг. Наступила темнота.

***

Низкое серое небо, полностью затянутое тучами, кажется, прямо сейчас упадет на голову. Сплошной туман закрывает все вокруг, скрывая очертания огромных темных валунов, рассыпанных по берегу, и стволы высоких деревьев, еле угадывающихся вдалеке. Ледяной, порывистый и пронизывающий ветер дует со стороны иссиня-черного моря, пробирая до самых костей. Сама поверхность моря тоже очень неспокойна – двухметровые волны разбиваются о прибрежные скалы мириадами брызг. И мерзкий моросящий дождь сыпется с неба не переставая, только меняясь, периодически, с миллионов мелких капель на сплошную водяную пыль.

Я лежу на мокром песке, смотрю на всю эту мрачную картину и ничего не понимаю. Как я здесь оказался? Что происходит? Что я здесь делаю? Хорошо, что я точно знаю, кто я такой, иначе…

Так, стоп! В первую очередь, нужно успокоиться и прекратить паниковать. Начнем сначала. Что я вообще помню из последних событий?

Фестиваль. Вечернее шоу-обряд. С огнем перемудрил я, вот что! В последний момент сообразил, что пересыпал пороха, но поздно спохватился. Шнур уже подожжен и выдернуть его я не успел. Получается, что бочка бабахнула…

Еще помню изумленное лицо Олега Русакова, он же Хельги Скогатт, который как раз вышел ко мне, в центр капища, получать поздравления за победу в турнире. Он смотрел на зажженные трубки с фитилями, ведущими к бочонкам с пиротехникой, а глаза его все больше расширялись от ужаса.

Кажется, еще помню Юрку, которого в нашей реконструкторской тусовке звали Ратибором. Боевой такой парень. Он, полулежа на травке у забора, весело болтал с двумя девчонками-близняшками, а потом стоял рядом, когда я поджег фитили. Помню, как Юрка страшно выпучил глаза и бросился ко мне. Наверное, хотел помочь тушить огонь, но не успел.

О! Вспомнил! Была очень сильная вспышка молнии, ударившей в нашего капищенского идола, и грохот. А вот дальше – как отрезало, ничего не помню. Вот и где я теперь?

Собрав волю в кулак, я сделал усилие, приподнялся и сел на песке. Потом встал во весь рост и потянулся до хруста в суставах. Затекло все тело, видно, долго я так пролежал. По крайней мере, одежда промокнуть под этим мерзким дождем успела полностью. Хорошо, что хоть балахон мой, штаны, рубаха и худ сделаны из натуральной шерсти. Она, даже мокрая, греет. Так что я почти не замерз.

Я огляделся. Никаких признаков жилья, как и вообще признаков присутствия человека, вокруг не наблюдалось. Странновато это все. На пляжах, а я находился именно на пляже, обычно, мусора хватает. Банки, пластик, сигаретные бычки и прочий мусор, оставшийся от некультурных отдыхающих, встречается в похожих местах по всему миру. Здесь этого не было. Я даже копнул ногой песок в нескольких точках, чтобы убедиться, что ничего из перечисленного не зарыто поглубже. Вместе пластиковой бутылки я поддел ногой какой-то длинный предмет. Палка, что ли? Больно гладкая, довольно длинная – сантиметров семьдесят. Ой! Так у нее наконечник железный с одного конца, а с другого – перья. Это ведь стрела, самая натуральная боевая стрела! На фестивале такие запрещены, все наконечники либо затуплены, либо имеют резиновую защиту, так называемый гуманизатор. Острыми стрелами разрешено стрелять исключительно по мишеням в строго отведенных местах. А эта стрела, что я из-под песка выковырял – именно боевая, с узким и длинным граненым наконечником, бронебойная, надо полагать. Такими в старину по доспешным и кольчужным воинам стреляли. Качественно пробивали железо такие наконечники. Интересно… Мелькнула шальная мысль, что я попал… в прошлое?

Но надо внимательнее вокруг глянуть, вдруг чего еще интересного найду.

Нашел. Свою сумку с лямкой через плечо, с деревянными ясеневыми планками по верху. Мне ее на заказ шили, из прочного сукна, по мотивам исторических находок. Удобная вещь, когда карманов нет. И когда ты не воина изображаешь. Воин-то может себе всяких ташек-сумок, да мешочков кожаных на пояс навесить, чтобы барахлишко нужное переносить легко. А я – волхвом ряженый, мне пояс такой не положен. Только плетеная тесемка в несколько сантиметров шириной. На нее только ножик прицепить, да и все. Кстати, ножик!

Я привычно опустил руку и нащупал чехол на шнурке, болтающийся у бедра. На месте нож, вот хоть это хорошо. Нож у меня знатный. Сам клинок откован из многослойной узорчатой дамасской стали, а рукоять сделана из кости и украшена искусной резьбой на скандинавские мотивы. Очень дорогой нож, и очень крепкий. Я им всегда гордился. Причем, инструмент хоть и слегка вычурный, но именно рабочий, прочнейший. Им гвозди рубить реально, я на спор даже это проделывал. Гвозди пополам, а клинку хоть бы что. Бриться им можно после этого, не тупится клинок совсем.

Но хватит о этом. Что-то я подтормаживаю. Дождь-то так и поливает, не думая прекращаться. Мне бы укрытие какое-никакое найти, да отсидеться там и подумать.

Быстро оглядев еще раз место, где очнулся, и ничего полезного больше не обнаружив, я бодро потопал в сторону деревьев, угадывающихся в тумане. Идти пришлось недалеко, пляж через пятьдесят метров кончился и берег резко пошел вверх. Тогда я, цепляясь за торчащие корни каких-то кустов, вскарабкался на эту трехметровую кручу и оказался уже на земле, точнее, в траве, высокой и тоже, естественно, мокрой, как и все вокруг. Впереди, еще метрах в тридцати, стоял густой лес. Туда-то я и направился. Где еще, как не в густом лесу, можно найти сухое место! Укроюсь под деревьями, немного обсохну и решу, что делать дальше.

Нужную мне группу деревьев я нашел быстро. Несколько толстых, в обхват, стволов, стояли рядом и своей развесистой кроной прикрывали от дождя площадку размером с двуспальную кровать. Самое то, мне больше и не нужно. Еще одним плюсом этого укрытия было то, что плотный кустарник почти в человеческий рост высотой, закрывал от ветра, свистевшего со стороны моря. Шикарное укрытие! Там я и устроился. Ничего, что прямо на земле. Там сухо и мох имеется, пусть и не высокий, но плотный и пружинистый.

Немного подумав, я решил проверить содержимое сумки. Что за нужные вещи у меня имеются?

Стрелку, найденную на пляже, я, кстати, захватил с собой. И решил начать осмотр имеющегося в наличии добра именно с нее. Стрела оказалась занимательной и практически новой, на первый взгляд. Древко отлично сбалансированное, идеально отполированное. Перья, не знаю чьи, правда, приклеены качественно. Наконечник очень серьезный. Таким, как я уже говорил, добрые доспехи дырявить – самое милое дело. Так… Что тут у нас на наконечнике? Какой-то значок выбит, клеймо мастера, наверное. И чего там изображено? Ага! Буковки. Но не наши. И не руны скандинавские. Я присмотрелся. Так ведь это английские буквы! На трубочке, в которую древко всажено, три штуки их отчетливо видно – «RWS». Что мне это дает? А ничего. Ладно, потом, если встречу кого-нибудь, спрошу. Я даже коротко хохотнул. Если встречу… Но стрела очень забавная. Аутентичная конкретно. Опять в голове промелькнула мысль о попаданстве.

Вообще, я уверен, что такие мысли посещают каждого реконструктора время от времени. Большинство из нас, где-то в глубине души, мечтает о том, чтобы перенестись в свою любимую историческую эпоху, стать попаданцем. Кто-то такое желание тщательно скрывает, опасаясь прослыть шизиком, кто-то, наоборот, кричит об этом вслух и вздыхает от абсолютной невозможности исполнения мечты. Я, признаюсь, тоже об этом иногда подумывал, и склонялся к тому варианту, что стать попаданцем все же хотел. Вот поэтому такие мысли меня сейчас и мучили. Странно все как-то вокруг…

Ладно, теперь обследование сумки. Что мы имеем? А имели мы хорошее калачевидное кресало с кремнем и трутом в отдельном кожаном чехольчике, причем все в норме, не промокшее. Значит, огонь я добуду, когда понадобится. Дрова сухие, конечно, еще нужны, но это я найду. Лес поможет.

Дальше что? Ага, кошелечек с серебряными монетками разного достоинства. Для фестивальной торговли организаторы специально такую валюту ввели, по образцу старинных арабских дирхемов – серебряные монеты по половине, одному, двум, трем и пяти граммам весом.

Таких монеток в моем кошелечке было граммов на двести. В нашей жизни двести граммов серебра – сумма не сильно впечатляющая. Это по курсу тысяч двадцать рублей. Но если, все же, посмотреть на двести грамм серебра с точки зрения попаданства, то мнение кардинально меняется. Зависит платежеспособность серебра, конечно, от времени и эпохи, но если брать мой любимый девятый век, то за эту сумму можно было много чего купить. И просто жить припеваючи какое-то довольно продолжительное время. Например, на одну скандинавскую марку серебра, а это и есть, примерно, двести граммов, можно было купить аж двух коров. Или шесть овец. Или более трех свиней. Живых, конечно же. Семьдесят метров хорошей шерстяной ткани стоили марку. Даже раба можно было прикупить. Плохонького, но можно же! Одну марку же стоил и хороший боевой топор, и копье или щит. Мечи стоили существенно дороже. А вот в информацию про то, что за ту же марку приобреталось аж шестьдесят бытовых ножей, я не верю. Слишком дешево. Ножи тоже тщательной работы кузнеца требуют. Иначе что это за нож, если он от теплого масла гнется. Так что решайте сами, во что верить. Для меня же главное сейчас, что если я все-таки попал, то серебра мне хватит, чтобы пожить нормально, пока пристроюсь. Ха-ха! Ну и мысли…

Так, что еще в сумке? Наперсток, нитки, иголки, костяной гребешок, чтобы гриву чесать с бородой. Деревянный гребешок, запасной, для тех же целей. Из самшита, между прочим. Отполированное бронзовое зеркальце, складное, по образцу древней находки где-то в Англии. Цера со стилусом еще у меня имеется. Это дощечка такая, для письма, покрытая специальным восковым составом. Состоит из двух половинок, которые открываются на манер книги. Писать можно и на левой части и на правой. Средневековая записная книжка, вполне удобная.

Дальше в длинном чехольчике нашлись кованые ложка и двузубая вилочка. Я человек культурный, руками есть не желаю. Было бы, правда, что есть. Кстати, об этом следует скоро подумать, кушать уже хочется очень и очень.

Глиняный стаканчик и круглая кожаная фляга с подвесом, чтобы можно было носить ее через плечо, тоже имелись в наличии. Во фляге, кстати, булькало сладкое вино, которое я уважал. Пришлось отхлебнуть немного. Сразу похорошело на душе. Ничего, я справлюсь с любыми трудностями, мне это не впервой. Всякое в жизни бывало, и всякое я пережил. Без ущерба для своего организма. Так что и в случае попаданства (о, опять!) не пропаду.

На дне сумки обнаружился еще один нож, довольно большой, широкий и длинный, с толстым обухом, в кожаных ножнах с подвесом. Я решил прицепить и его к поясному шнурку, чтобы держать всегда под рукой. Он все же помощнее моего дамасского будет. Если драться, то именно им (надо же, какие опять мысли забавные!).

Больше ничего в сумке не обнаружилось. Ладно, хотя бы так. Много полезного есть все равно.

Я отхлебнул еще немного вина и задумался. Пока льет дождь, никуда идти не хочется. Подожду здесь. А потом надо выбираться к людям и разведывать, где я и что происходит. За этими мыслями я сам не заметил, как заснул.

Глава 2.

Проснулся я бодрым, но очень голодным. Похоже, что проспал довольно долго, так как дождь прекратился и сквозь облака уже пробивалось солнце. Кажется, только что наступило утро. Весь вечер и целую ночь, получается, проспал.

Что ж, отдохнул, хватит тупо сидеть, пора действовать. Людей надо искать. Вглубь леса идти смысла никакого нет, места незнакомые, заблудиться легко. Поэтому пройдусь вдоль берега, поищу следы пребывания человека. Тропинку какую встречу или еще что-нибудь.

Непонятную темную конструкцию я увидел издалека. На прибрежном песке, среди нагромождения скал, торчали какие-то обломки. Над ними кружило несколько чаек, противно покрикивая резкими отрывистыми голосами. Метрах в десяти от конструкции, прямо на камнях, сидели пяток черных воронов, периодически покаркивая. Я подошел поближе и с удивлением обнаружил, что конструкция эта являлась частью корпуса деревянного судна. Похоже на корму какой-то посудины, расколовшейся на части. Кораблекрушение? И откуда здесь такое?

По внешнему виду обломки напомнили мне часть деревянного кнорра, пузатого такого старинного корабля не самых маленьких размеров. Но как же это? Откуда? В голове не укладывается…

Снова мелькнула мысль о прошлом. Очень уж аутентично смотрелись эти обломки. Вижу даже рулевое весло, торчащее кверху. Шпангоуты, разломанный киль из толстенного дубового бруса… Какие-то ошметки такелажа, обрывки паруса, колыхающиеся на ветру…

Вдруг, сквозь крики чаек и карканье ворон, я услышал стон. Человеческий стон. На всякий случай выхватив свой тяжелый нож из ножен, я осторожно приблизился к обломкам. Так и есть – лежит человек и стонет. Кажется, без сознания. Но, определенно, живой, потому что стонущие звуки издает отчетливо. Что-то несвязное бормочет, но не по-русски, точно слышу.

Я осторожно, чтобы никуда не провалиться и не пораниться об острые деревяшки, торчащие везде, влез в разваленное нутро судна. Теперь сомнений не было – это был именно корабль, потерпевший крушение. Досталось ему по полной – корпус разорвало пополам, видимо, о прибрежные скалы. Неудивительно, ведь шторм вчера был сильный, я помню, какие волны бились о берег, когда я очнулся на пляже. На таком суденышке ни за что бы не рискнул выйти в море в такую погоду. А эти рискнули и им не повезло. Кто они такие?

Я подобрался к лежащему на остатках настила и непонятных мешках человеку, наклонился над ним и присмотрелся. Человек был одет в какую-то черную или темно-коричневую рясу, подпоясанную плетеной тесьмой. Обуви на ногах не было, как и штанов с носками или чем-то подобным. И еще одна характерная и выделяющаяся деталь – гладко выбритая макушка в обрамлении густых волос. Выглядит, как тонзура католического священника. Хм, странно! А ведь и одет он, как священник. Ряса-то с пояском, как раз, подсказывают на священный сан. Монах… Точно, и крест католический на груди лежит, на толстой металлической цепочке серебряного цвета. В складках рясы я его поначалу не заметил. Искусно сделанный крест, надо заметить. Красивый и крупный, с красной эмалью. И цепь витая. Очень на серебро похоже. Я потянулся к кресту и потрогал его, приподняв и взвесив рукой. В тот же миг монах открыл глаза и резким движением выхватил крест из моей ладони.

– Vade retro, Satana1! – заорал он неожиданно твердым голосом.

Ого! А я этот язык знаю. Это латынь. Довелось поизучать в свое время, чем я, кстати, гордился. Мне вообще языки хорошо давались. Я и английский знаю, и французский, причем свободно. И по-немецки могу изъясняться на приличном уровне. А еще, по роду занятий и увлечений, говорю на древнескандинавском и древнеанглийском. И, вот, латынь тоже разумею.

– Non sum satanas! Ego sum Christianus bonus2! – ответил я. – Noli me timere, sacerdos. Ego te iuvabo3!

– Твоя латынь не самая лучшая! – монах перешел на английский, точнее, на древнеанглийский язык4. – Так ты меня понимаешь?

– Понимаю, святой отец!

– Докажи, что ты не сатана!

– Manifestum non eget probatione5! – ответил я снова на латыни, но подкрепил слова движением – осенил себя крестным знамением, вспомнив в последний миг, что креститься нужно на католический манер, а не на православный. Вот как-то это само в голову вовремя пришло.

– Я тебе верю теперь! – священник расслабился, шумно выдохнув. Лицо его исказилось гримасой боли.

Тут-то я и заметил, что левой рукой падре зажимает свой живот. А из живота на целую пядь торчит обломок деревяшки, пронзившей монаха со спины. Жуть какая! Как он с такой страшной раной вообще говорить может?!

Монах перехватил мой взгляд и криво усмехнулся.

– Мне не помочь уже, сын мой! Господь скоро приберет меня к себе! – он зажмурился и сглотнул слюну. – Но ты можешь помочь матери нашей, католической Церкви! Ты должен, как христианин, выполнить то, что я скажу тебе!

Ну надо же, говорит, как по написанному. Уверен, что я брошусь исполнять его даже не просьбу, или поручение, а именно приказ.

– Кто вы, святой отец? – перебил я священника. – Что произошло и как вы здесь оказались?

– Я – легат Папы Римского Пасхалия6, прелат Лука. Его Святейшество направил меня с важной миссией к королю Нортумбрии Энреду7 и епископу Линдисфарна преподобному Эгберту8. Ты знаешь этих достойных правителей?

В голове у меня щелкнуло. Либо я сам сошел с ума, либо псих – этот монах. Он ведь только что назвал имя короля Нортумбрии, правившего в начале девятого века. И епископ Эгберт руководил Линдисфарнской обителью примерно тогда же. Я точно знаю, ведь любил и изучал именно эту эпоху. Так все-таки я попал в прошлое?!

Я шумно вдохнул и выдохнул несколько раз. К такой мысли надо привыкнуть. Ладно, слушаем прелата Луку дальше.

– Я знаю этих достойных правителей! И сам направляюсь в монастырь на острове Линдисфарн! – не знаю зачем, но я соврал прелату. Наверное, мне очень захотелось узнать, что за миссия такая важная у него от самого Папы Римского.

– Я скоро покину этот мир! Ты должен передать письма Его Святейшества епископу и королю! Это очень важно! И чрезвычайно секретно! Поклянись, что сделаешь это!

Я немного замялся, раздумывая, как ответить правильно. Прелат воспринял заминку по-своему.

– Не сомневайся! Эта миссия только на пользу твоему господину, королю Энреду! Никак не во вред! И Святая Церковь не забудет того, что ты сделаешь! Епископ Эгберт наградит тебя, сын мой, по заслугам!

Ага, Лука точно для себя решил, что я – подданный Энреда. Значит, мой древнеанглийский хорош. Но как уговаривает! И награду даже сулит, правда, за чужой счет. Кто знает, как епископ поступит со мной, если я выступлю посредником в этой непонятной секретной миссии? А король? Нафига ему какой-то свидетель, вроде меня?

М-да, а мысли-то сумасшедшие… Я – что, уже смирился с тем, что попал в прошлое, и поверил во всю эту чушь вот так сразу?! И что делать? Смеяться или плакать?

– Я готов, святой отец, послужить Церкви! – торжественно произнес я вслух.

– Приподними меня, сын мой! Я лежу на сундучке с письмами. Там же ты найдешь немного серебра. Возьмешь себе на расходы десяток денье. Пенни, как у вас называют монеты.

– Скеаты, – машинально поправил я прелата. – У нас в Нортумбрии серебряная монета – скеат.

– Не важно! Слушай и не перебивай, мне осталось мало времени! Остальное серебро и золото отдашь епископу Эгберту. Он сам решит, как наградить тебя, не сомневайся!

Ага, уж не сомневаюсь. Наградит он, как же. Читал я про жадность таких святош. Хорошо, если в живых оставит. Сам, однако, виду не подавал и сделал серьезное лицо, покивав.

– Что дальше, святой отец?

– Передашь письмо сначала епископу, а потом вместе с ним отправишься к королю. Это важно! Не епископ должен передать письмо Его Святейшества, а представитель. Я дам тебе перстень легата. Епископу ты расскажешь все, как есть, а Энреду знать о том, что письма передал не легат, необязательно. Эгберт поможет тебе! Я слабею… Сил почти не осталось… Достань сундучок, сделай…

Прелат Лука страшно изогнулся и захрипел. Из его рта потекла темная кровь. Немного побившись в конвульсиях, священник умер.

Я, если честно, находился в полной прострации. Выглядело это все сущим бредом. Правда, слишком натурально. Впору поверить всему услышанному.

Вот что интересно – я сходу вляпался по самые уши в какие-то средневековые интриги или помогу выполнить действительно важную миссию? В голове пока ничего не укладывается. Нужны реальные факты и доказательства.

Но если допустить, что все это правда, то стоит ли грустить и унывать, осознав то, что я провалился в глубокое прошлое? Нет, конечно! Мне предоставили уникальный шанс, и я им воспользуюсь на полную катушку. Тем более, что времена, куда я провалился, мне известны. Я делал упор именно на эту эпоху, занимаясь историей. Так уж получилось, случайно или нет – не знаю. Но…

Темные, смутные времена и страшные места, с точки зрения простого обывателя, полная неизвестность, что ждет меня в будущем. Но все это предстоит мне преодолеть и влиться в существующую реальность. А пока… Романтика… Новые знания, неизведанные земли, новые друзья… Наверняка, и враги новые тоже появятся. По-другому ведь не бывает в жизни, хоть в двадцать первом веке, хоть в девятом. Но это же и интересно! Иначе жизнь была бы пресна, скучна и однообразна. Так что унывать я не собираюсь, а, наоборот, с большим интересом и, даже, с замиранием сердца, жду своего будущего. И постараюсь сделать сам это будущее как можно интереснее, разнообразнее, насыщеннее и веселее.

Все, что не делается, делается к лучшему. Так говорила моя бабушка. И я с ней согласен. Вперед, к новым приключениям!

***

Итак, предположим, я в Англии девятого века. Точнее, в королевстве Нортумбрия. Еще точнее – неподалеку от острова Линдисфарн, знаменитого своим древним монастырем. Где-то рядом располагается самый северный город Англии – Берик-апон-Туид, или Берик на реке Туид. Городишко этот очень старый, но, если мне не изменяет память, то примерно в девятом веке он и появился. То есть, предполагая, что я все же в прошлом, Берик-на-Туиде построен, или строится, прямо сейчас. Монастырь на Линдисфарне намного старше – его основали в 635 году. Конкретно сделал это Айдан Линдисфарнский – основатель и первый епископ монастыря на острове. В монастыре должна храниться реликвия – мощи Святого Кутберта, бывшего одно время также епископом Линдисфарна. Кстати, в далеком будущем (или в прошлом? Запутался я чего-то…) в усыпальнице этого святого найдут Евангелие из Линдисфарна, невероятно дорогую и редкую рукописную книгу. Вот бы глянуть на нее хоть одним глазком! Эх…

Ага, размечтался. Евангелие ведь в гробу святого покоится. И монахи об этом не знают. Мне за одну только мысль о таком осквернении почитаемого святого монахи экзекуцию устроят. Так что нечего и мечтать!

Однако, это знание можно будет с выгодой использовать в будущем. Например, закатить глаза перед епископом и завопить блаженным голосом, что мне было видение. Дескать, привиделось, что среди мощей святого находится реликвия – Евангелие. Мысль! Посмотрим, что мне это даст. Если будут плюсы – обязательно воспользуюсь идеей.

Кто-то скажет – и откуда он столько знает? Так ведь не зря в университете на историческом факультете учился! Не штаны просиживал ради диплома, а реальные знания получал. А потом и журфак. Не филонил и не списывал со шпаргалок. Вот поэтому и знаю много, в том числе, про именно эту эпоху, в которую меня закинуло.

А может я просто с ума все-таки сошел? Проверим, ладно. Всему свое время.

Но хватит об этом, пора и делом заняться. Я осторожно вытащил тело прелата Луки из корабельных обломков и положил его пока на песке. Сундучок действительно оказался там, где и сказал папский легат. Его я тоже выволок на пляж. Займусь содержимым сундучка чуть позже, а сейчас вернусь и проверю останки судна.

Тщательно обыскав доступную мне часть разбитого и искореженного трюма, я обнаружил довольно много любопытных и полезных предметов.

В основном, это были личные вещи моряков, насколько я понял. Некоторые лежали в крепких кожаных мешках, пропитанных каким-то жировым составом для защиты от влаги, некоторые находились в похожих на прелатский сундучках. Всего я добыл два таких сундучка и пять мешков. Кроме личных вещей, в останках трюма покоилась часть груза корабля – кадушки с зерном, вроде – пшеницей, пара бочонков с неизвестной мне пока жидкостью, мешки и плетеные корзины с припасами. Их-то я и вскрыл в первую очередь, так как был уже нереально голоден.

Разнообразием пища средневековых моряков не отличалась, как и свежестью, естественно. В одном мешке я обнаружил сушеную рыбу, не очень крупную и похожую на треску. В другом мешке лежало вяленое мясо. Я тут же схватил кусок побольше и вгрызся в него зубами. Вполне съедобным оказалось мясо. Похоже, что оленина. Еще и хорошо просолено, чего уж я никак не ожидал. Я ведь хорошо помнил, что в древности соль была очень дорогой. Видимо, не везде или не для всех. От жажды я умереть не боялся, даже если наемся соленого. В бочонках явно что-то питьевое плескается. А на крайний случай – в лесу ручей протекает, с отличной, кстати, ключевой водичкой. Я уже попробовал ее, когда проснулся.

Продолжая жевать мясо, я влез в остальные добытые мешки. Нашел немного сухого гороха, мешок репы, лука и чеснока, а в одной из плетеных корзин оказались кочаны капусты. Кажется, даже ничего не сгнившее. Недавно, наверное, затарились продуктами. Ну, так им только Ла-Манш переплыть требовалось, а это недолго, даже на таком суденышке. Правда, не повезло. Шторм, скалы…

А не сварить ли мне нормальный супчик, раз все продукты для этого имеются? Только котелок подходящий найти надо.

С припасами я закончил, поняв, что от голода теперь точно не умру, и приступил к осмотру вещей бедных морячков. Им уже не нужно, а мне пригодится многое. Я же тут, считай, в одних портках очутился.

Нашлось много полезного – несколько пар вполне приличного вида нижних рубах и портков из тонкой шерсти, две пары широких шаровар чуть ниже колена, тканые ленты-обмотки с двумя парами бронзовых и одной парой аж серебряных крючков. Очень понравилась распашная куртка скандинавского типа, теплая и удобная, и две круглые шапочки из хорошего сукна. Одна с оторочкой мехом, а вторая – простая четырехклинка.

Обнаружились две пары крепкой, добротной обуви. Низкие, по щиколотку, ботинки и щегольские сапожки чуть ниже колена, вышитые бисером.

Как мне показалось, один из сундуков явно принадлежал не простому морячку, а знатному человеку. Может быть, капитану или хозяину судна. Вещи в нем выглядели добротнее и свежее. В этом сундучке нашелся широкий кожаный пояс, украшенный серебряными бляшками, оборудованный разными крючками и ремешками для подвешивания всякого полезного, типа кошелей, сумок и холодного оружия. Из самого оружия, правда, ничего, кроме довольно длинного скрамасакса в ножнах с бронзовой отделкой не нашлось. Но сам сакс вполне подходил под определение холодного клинкового оружия. В обухе он имел толщину почти в сантиметр, а ширину – около пяти. Длина же составляла сантиметров сорок пять. Натуральный ломик – и рубить, и резать, и колоть. Для самозащиты мне в самый раз будет. Экипировавшись трофейной одеждой и саксом, я сразу повышу свой статус. Не простолюдин, а знатный господин. Как минимум, лорд. А с учетом имеющегося у меня серебра – так даже эрл.

Пора теперь залезть в сундук прелата Луки. Что там за грамоты у него с собой для местных властителей?

Первое, что бросилось в глаза – отполированные янтарные четки с небольшим изящным крестиком. А крестик-то не простой, а золотой. Даже представить не возьмусь, сколько это произведение искусства стоит. Очень дорого. Вот так монах! Хотя, неудивительно. Не зря же он легатом самого Папы Римского назвался. Четки соответствуют положению.

Что дальше? Дальше в сундучке лежали две длинные льняные камизы9,

шерстяная альба10, еще какая-то одежда, типа сутаны, название которой я не помнил, и две пары кожаных сандалий с крепкими ремешками. Все очень качественное, хоть и выглядящее просто, как и должно выглядеть у нормального служителя Божьего.

На дне лежал большой вощеный кожаный мешок, плотно завязанный шнурком. Я развязал его и заглянул внутрь. Так. Несколько свитков, скрепленных свинцовыми печатями. Потом посмотрю. Три увесистых кошеля. Вот это интереснее. Развязал и их. Два оказались с серебряными денариями, а один, поменьше, с золотыми безантами11.

Я протер глаза, стараясь поверить в то, что вижу. Безанты, естественно, были византийской чеканки. Я пересчитал их. Ровно пятьдесят штук. Огромное богатство.

Мне стало страшно. За такое ведь убьют сразу! Угораздило же Горазда так вляпаться…

***

Завис я надолго. Глупо ухмыляясь, пялился в кошель с золотом и пускал в него слюни. Потом взял себя в руки, встряхнулся, убрал кошель обратно в мешок, затянув его, как было, шнурком. Надо подумать, что делать дальше. Очень серьезно подумать. И хорошо бы убраться отсюда подальше, пока меня тут никто не видел.

Но сначала следует предать земле усопшего прелата Луку. Заодно и следы моего пребывания здесь замести. Наверное, лучше будет, если никто не узнает о нашей встрече с легатом. Такое, пока что, мое мнение. Если я действительно в средневековье, то тут и за меньшие знания и ценности убить могут. Цена человеческой жизни – медный грош. Я пока что никто и звать меня никак, заступников не имею. Пришибут и имени не спросят.

Все найденные вещи я оттащил за несколько ходок в свое импровизированное убежище, где ранее переночевал. Забрал все. И сундучки с имуществом, и мешки с припасами, и топор с деревянной лопатой, окованной железом, и медные котелки, которые все же нашлись в останках корабельного трюма. Будет в чем пищу сварить.

Теперь настало время несчастного Луки. Я выкопал яму в песке на границе пляжа и перетащил туда тело. Осторожно положил монаха в яму и засыпал песком. Вспомнив слова молитвы на латыни, я прочитал «Отче наш» над могилой, постоял немного, отдавая дань памяти усопшему, и с чистой совестью отправился в свой лагерь.

За хлопотами прошел целый день и начало темнеть. Повезло, что дождь не шел, хотя небо так и было затянуто низкими темными облаками.

Я собрал несколько больших охапок хвороста, которого в лесу нашлось в изобилии, и зажег костер. Неподалеку от лагеря протекал ручеек с чистой, на первый взгляд водой, которую я набрал в имеющиеся котелки. Спустя час, над костерком уже булькал супчик из вяленого мяса, овощей и зерна. Питательно и вкусно должно получиться.

К моей великой радости, в одном из небольших бочонков оказалось вполне приличное пиво, которое я потихоньку и попивал, пока варилась похлебка.

Вскоре я плотно поел горячего варева и принялся думать, лениво ковыряя заостренной палочкой в зубах.

К людям выходить все равно придется, я же не дикарь какой-то, чтобы в лесу жить. Раз уж попал (надо подтвердить сначала!), то следует вливаться в общество. Причем, желательно, не простолюдином или бесправным рабом, а благородным человеком. С имеющимся серебром и золотом можно лордом заделаться, а то и целым эрлом. Но проблема в том, что я один. А золото в одиночку сохранить не удастся – отберут. И хорошо, если в живых оставят, что, кстати, вряд ли. Прирежут и все. Поэтому светить богатством точно нельзя. Одежда хорошая у меня теперь есть, как и обувь. Есть и какое-никакое оружие – скрамасакс. Желателен, конечно, меч, но его, к моему сожалению, не имеется. Не страшно, меч я куплю или как-нибудь добуду. Кольчугу или другой доспех – тоже. В любом случае, мой внешний вид уже говорит о том, что я – человек свободный, небедный, из благородных. От этого и будем отталкиваться.

Где-то неподалеку, как я понял прелата, находится монастырь. Наверное, все же, туда и стоит отправиться для начала. Представлюсь каким-нибудь лордом из… Франции, например. Скажу, что плыл на торговом судне, но попал в кораблекрушение. Чудом выжил. Попрошу приюта ненадолго, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Думаю, что монахи не откажут несчастному путнику. Поживу в монастыре немного, осмотрюсь, пойму, как люди тут живут, а дальше решу, что делать.

Нормальный план? Кажется, да. С этими мыслями и сытым желудком я уснул, завернувшись в теплый шерстяной плащ, найденный в вещах неизвестного моряка.

Глава 3.

Утром я собрал нужные вещи и припасы в два крепких мешка, которые можно взвалить на плечи и довольно удобно нести. Оставшееся имущество я решил закопать здесь же, неподалеку от лагеря. Бо́льшую часть монет тоже прикопал под приметным дубом, срезав аккуратно дерн и уложив сокровище на глубину в полметра. Слишком рискованно тащить все с собой. Если ограбят в пути, то хоть малую часть потеряю, а потом можно будет вернуться и выкопать оставшиеся деньги. Если нормально устроюсь, то вернусь и заберу все обязательно. А если сгину, то археологам будущего – удачи в поисках.

Взял серебра немного, на несколько скандинавских марок12 в кожаном кошеле, да пять золотых безантов в подкладку пояса зашил. Пусть будет, пригодится.

Письма Папы Пасхалия, кстати, я оставил вместе с монетами, так и не прочитав. Как-то неудобно, что ли, чужие опечатанные послания вскрывать… Решил, что прочитаю, когда вернусь за деньгами. А пока, меньше знаешь – лучше спишь.

Позавтракал остатками вчерашнего супа, огляделся по сторонам, чтобы ничего не забыть в лагере, и кивнул – готов! Взвалил мешки на плечи и бодро потопал вдоль берега, не углубляясь в лес. И идти по ровной местности легче, и заблудиться труднее. А берегом по-любому к какому-нибудь поселению выйду.

И действительно, примерно к полудню показалась деревенька, раскинувшаяся на высоком пригорке. Похоже, что деревня рыбацкая, если судить по нескольким лодкам на песке и развешанным на жердинах для просушки рыболовным сетям. Возле лодок копошилось человек десять. Еще трое чинили сети.

Я направился прямиком к людям. Завидев меня, рыбаки побросали свои занятия. Когда до них мне оставалось метров пятнадцать, люди синхронно поклонились и уставились в землю, так и не разгибаясь.

– Мне нужно отобедать и переночевать! – начал я вместо приветствия. – Здесь есть приличная харчевня или постоялый двор?

А сам в это время подумал, что все-таки я реально в прошлое попал. Кланяющиеся рыбаки тому очередное подтверждение.

– В деревне нету постоялого двора, милорд! – наконец ответил мне седой мужик, самый старший из всех. – Но остановиться можно в доме нашего тэна13 Годвина. Это рядом с церковью, я провожу твою милость!

Я благодарно кивнул. Что ж, вполне доброжелательно пока все.

Рыбак торопливо посеменил наверх, к деревушке. Я поспешил за ним, рассматривая все вокруг. Над всеми домиками селения возвышалось строение с крестом на верхушке острой крыши – местная церковь.

Селение оказалось немаленьким. Имелась даже деревянная крепостица, окруженная частоколом и имевшая башенки по углам. Ее ворота сейчас были распахнуты настежь. Перед воротами раскинулась небольшая площадь, по-видимому, центральная. На ней стояла и церковь. К воротам крепостицы и повел меня старый рыбак. Прямо в руки местной власти! Может зря я на постой попросился?

Я продолжал рассматривать все по пути. Люди на меня косились, но не удивленно и даже не очень любопытно. Ну, появился чужак, и что? Ничего, собственно, интересного. Это значит, что выгляжу я привычно и не выбиваюсь из мировоззрения местных жителей.

Домишки вокруг выглядели достаточно убого. Низенькие, небольшие строения из дерева и соломы, кое-где огороженные плетнем. Рядом разбросаны сарайчики, загоны для скота, какие-то кладовочки-пристройки. Все серенькое и кривенькое. Не процветает деревня, явно. Коровенки мелкие, овцы и козы грязные, пестрые тощие курицы с такими же худыми гусями бегают по узким улочкам. Люди тоже, в основном, выглядят измученно. Блеклые какие-то все, выцветшие, как будто. Одежда на людях совсем простая – рубахи с портками, да платья. В основном, не крашеные. Цветных красок совсем мало – только на паре встречных пояса, синий и зеленый, увидел. Эти же двое в обуви были. Остальные все – босиком. Рабы, похоже. И взгляд прячут, меня завидев. Точно, рабы. Даже рыбаки получше выглядели. Особенно тот, что меня ведет. Он более уверенный. Наверное, старшина рыбацкой артели.

Мы подошли к воротам крепостицы. В них торчали двое детин в кожаных нагрудниках, типа жилетов, изображающих доспехи. В руках они держали копья с длинными металлическими наконечниками. На голове у парней красовались кожаные колпаки, заменяющие шлемы. Местные воины.

– Вот, – сказал старый рыбак воинам, стянув с головы вязаную серую шапку. – Стало быть, к тэну Годвину лорд пришел!

Он кивнул на меня и отступил, пропуская вперед. Я сделал шаг и остановился перед вояками, гордо положив руку на рукоять сакса.

– Я – лорд Серж де Абиль14! – представился я вымышленным франкским именем. – К тэну Годвину!

– А? – выпучил на меня глаза один из детин.

Второй просто открыл рот и тупо смотрел.

– К тэну, говорю, проводи меня, керл15! – я слегка притопнул ногой в вышитом бисером сапожке.

– А? – снова спросил вояка.

Теперь они оба уставились на мои сапоги. Только слюни еще не пустили.

Я обернулся к рыбаку.

– Они говорить не умеют? – спросил я старика, ткнув пальцем в сторону детин. – Или болезные?

Рыбак пожал плечами и не ответил. Но в глазах его сверкнул озорной огонек, он оценил мой юмор и явно согласился с определением «болезные».

– Оглох, солдат?! К тэну меня отведи! – гаркнул я. – Шевелись!

– А-а-а! К тэну? – наконец дошло до стражника. – Пошли!

Первый воин развернулся и потопал в крепость. Второй посторонился, пропуская меня. С его оттопыренной нижней губы все-таки закапала слюна.

За частоколом моему взору открылся высокий трехэтажный дом, заменяющий здесь донжон. Тоже деревянный. И прилично одетый человек у его дверей. С мечом на поясе, кстати. Тэн Годвин, надо полагать. На нем даже кольчуга имеется, до середины бедра и с длинными рукавами. Хорошая кольчуга. Голову с вьющимися волосами покрывает круглая шапочка, украшенная серебряной вышивкой.

Я решительно отодвинул дебиловатого вояку плечом, слегка кивнул головой, приветствуя хозяина, и произнес:

– Лорд Серж де Абиль из королевства франков. Следую в Линдисфарнский монастырь к епископу Эгберту. Мой корабль разбился у берегов Нортумбрии, спасся только я один. Прошу приютить меня, лорд Годвин, на пару дней! Готов заплатить. Мне нужно отдохнуть и привести себя в порядок!

Тэн пристально посмотрел на меня, подумал немного, и ответил:

– Я – тэн Годвин, здешний хозяин и представитель власти короля Нортумбрии Энреда, первого этого имени. Добро пожаловать, лорд Серж! Денег не надо, будь моим гостем!

– Э-э-э, тэн Годвин! – подал голос вояка. – Так что с этим делать? Куды его?

Это он про меня спросил.

Тэн вздохнул и ответил:

– Уйди к воротам, Уилл, дальше я сам разберусь!

Уилл шмыгнул носом и потопал обратно, волоча свое копье по земле.

– Керлов не хватает, приходится использовать в карауле фирд16… – пожаловался мне тэн. – А эти двое – так совсем дебилы…

Годвин снова вздохнул.

– Пройдем внутрь, лорд, там накроют стол! Расскажешь, кто ты и откуда прибыл!

– Благодарю, тэн Годвин! С радостью воспользуюсь твоей добротой. Я устал с дороги и хочу есть.

На самом деле, стол в просторном зале был уже почти накрыт. Похоже, что тэн как раз собирался отобедать. К нам присоединились еще несколько человек. Годвин представил их мне как своих десятников Оффу и Хэтферта, а также ректора17 Аббона, настоятеля прихода. Еще двое были именно теми людьми с цветными поясами, которых я уже видел в деревне. Они оказались уважаемыми жителями селения, свободными керлами-землевладельцами, с именами Дживс и Вустер. Чуть позже к обеду присоединились жены всех присутствующих. Их мне тоже представили, но я запомнил только имя жены тэна, страшненькой, тощей и высушенной дамы с лошадиным лицом. Ее звали Осгит. Остальные женушки уважаемых людей выглядели еще страшнее. Мне стало очень печально. Если тут все женщины напоминают чучела крокодилов из захудалого краеведческого музея, то это прескверно.

Обед хотя бы смягчил мои расстроенные чувства. Подали зайца в вине, приготовленного методом томления, очень нежного, тающего во рту. Гарниром шли разные тушеные овощи и каша, щедро сдобренная маслом. Вторым блюдом принесли жареных гусей и перепелок, тоже очень недурных. Сыр нескольких сортов мне тоже понравился. И свежий хлеб. Запивать это изобилие предложили легким вином или насыщенным плотным элем. Ну, хоть с едой и питьем у них все хорошо!

– Расскажи нам, лорд Серж, о себе! Как ты здесь оказался? – спросил меня тэн после первой чаши вина. – Не часто у нас гости появляются!

И я начал врать. Всю свою историю я придумал, пока шел вдоль берега, оттачивая ее в своем уме.

– Как я уже сказал, зовут меня Серж де Абиль. Я шевалье короля Людовика, первого этого имени, которого еще зовут Благочестивым. В Нортумбрию прибыл с важной миссией к епископу Линдисфарнского монастыря. По поручению епископа Утрехтского Фредерика.

Я многозначительно посмотрел на ректора Аббона, как будто бы он должен понимать, о чем я толкую. Его преподобие покивал мне в ответ с умным видом.

– Я слышал о Его Преосвященстве и читал его труды… – начал было Аббон, но я его перебил.

– Твое преподобие, ты знаком с ним лично?

– Нет, такой чести я не удостоился… – ректор недовольно поджал толстые губы.

– Я расскажу ему о тебе. Его святость должен знать, какие праведные служители Господа имеются в Нортумбрии!

Праведности в толстопузом, как колобок, и красноносом, как заправский алкоголик, священнике не было ни на грош. Скорее, наоборот, я поверил бы в то, что Аббон предается всем грехам одновременно. Но моя лесть и обещание рассказать о нем Фредерику Утрехтскому сразу же расположили настоятеля ко мне, чего я и добивался. Союзники не помешают, особенно сейчас, когда я врал напропалую. Мало того, тэн тоже расслабился, услышав, что я говорю об известных его священнику людях.

Дальше было проще. Я наплел с три короба о своей секретной миссии, намекнув, что она как-то связана с норманнами, которые вовсю уже начали грабить побережье франкской Фризии и скоро, по слухам, доберутся и досюда. Более эту тему я развивать не стал, предоставив право тэну и его приближенным додумать самим. Тем более, что о зверских набегах викингов они уже были наслышаны – Линдисфарнский монастырь подвергся нападению и разграблению не так давно, всего около тридцати лет назад. В памяти еще живы воспоминания об этом. И набеги на побережье периодически происходили снова и снова.

Разговоры плавно перешли на стычки с норманнами, потом на оружие и доспехи. Я подвел тэна к тому, чтобы он рассказал о собственной дружине. Это оказалось его больной темой. С дружиной у Годвина все было не очень.

Профессиональных воинов у тэна оказалось всего пятеро. Он сам, два десятника – Оффа и Хэтферт, и еще двое старших гвардейцев, патрулирующих сейчас побережье на вверенной территории. Еще десяток – обученные некоторым азам воинского искусства керлы. Они как раз в патруле. И полтора десятка болванов, типа тех двоих, что стояли на воротах. Эти сейчас на защите поселения.

Такой контингент и огорчал больше всего Годвина, который прекрасно осознавал, что в случае нападения врагов шансов у него нет. Не отобьются.

– С Божьей помощью, спасемся! – увещевал преподобный Аббон.

– Много Господь помог Линдисфарну, когда пришли северные дьяволы! – проворчал тэн.

Я, если честно, разделял его точку зрения. С такими, как те дебилы на воротах, отбиться не получится. Хорошо, если они друг друга своими копьями не поранят.

– А что, имеются сведения о норманнах? – невинно поинтересовался я.

– В том-то и дело, что имеются! – рявкнул уже хорошо подвыпивший Годвин. – Видели их корабли на границе с Мерсией18, у побережья, направляющиеся в нашу сторону. Поэтому я и отправил патруль! В бой я им приказал не вступать, если встретят норманнов, а сразу скакать сюда, чтобы занять оборону! Но патруль должен был вернуться еще вчера. И где они шляются?

Вопрос был риторический, Годвин не ждал ни от кого ответа.

Я все-таки счел нужным немного успокоить тэна.

– Два дня назад на море был зверский шторм. Мой корабль утонул, разбившись о скалы. Я думаю, что если норманны и появлялись у берегов Нортумбрии, то их постигла та же участь. Никто не выжил бы в таком аду! Меня спасло только чудо и настоящая вера в Господа!

Я уже тоже хорошо выпил, поэтому болтал то, что приходит в голову. Однако, и тэн, и ректор со мной согласились.

– Ты прав, лорд! Шторм был очень сильным! – Годвин еще выпил и совсем окосел. – Пора спать…

Он упал лицом в блюдо с недоеденным гусем и громко захрапел. Слуги бережно взяли своего господина на руки и вынесли из зала.

– Завтра мы поговорим с тобой подробнее, сын мой! Хочу узнать побольше о епископе Фредерике! – сказал мне на прощание ректор и направился к выходу.

Меня слуги проводили в отведенное для ночлега помещение – небольшую комнатушку с топчаном, застеленном овечьими шкурами. Как бы вшей тут не подцепить…

Глава 4.

Проснулся я задолго до рассвета. То ли выспался, то ли что-то беспокоило. Возможно, духота, а возможно и блохи, копошившиеся все же в шкурах на топчане. Я выпил холодненького эля из кувшина, заботливо оставленного в комнатке слугами, оделся и решил прогуляться по крепостице, подышать свежим воздухом. Может, нагуляю сон снова.

Было еще совсем темно, когда я выбрался на улицу. Пройдя по маленькой площади перед входом в донжон, я оказался у закрытых на массивный засов ворот. Дежурили там двое новеньких, не те дуболомы, что встречали меня вчера. Выглядели они, конечно, почти так же – те же кожаные жилеты и колпаки, те же копья. Но у этих хотя бы взгляд был более осмысленным.

– Как служба идет? – спросил я, чтобы завязать разговор. – Смена когда?

– Служба спокойная, милорд! А сменят нас утром.

– Тэн Годвин платит хорошо?

– На пропитание хватает. И доспехи с оружием не за наш счет. Так что жаловаться нам – грех.

– Я поднимусь на башню, подышу там свежим воздухом, – сообщил я.

Стражники кивнули.

Я влез по хлипкой лесенке, грубо сколоченной из неотесанных жердин, на вышку. Она представляла собой площадку полтора на полтора метра, огороженную по периметру кольями в три дюйма толщиной, и имела навес из тех же кольев. Просто, дешево и эффективно для защиты от стрел и копий. Осадные орудия, швыряющие камни, такое сооружение вряд ли выдержит, но с такими машинами нападения не предвидится. Так что вполне себе защита.

Сверху открывался великолепный вид на маленькую территорию крепостицы, освещенную в нескольких местах горящими факелами. Конюшня, сараи, казарма, кажется. Ничего интересного. Я развернулся в сторону деревни. Где-то за ней шумело море, которое из-за полной темноты разглядеть сейчас не удавалось. Деревенька тоже не особо просматривалась. Так, лишь смутные очертания домишек, да пара слабых огоньков. Кто-то не спит, наверное, там. Воздух был удивительно хорош. Свежий и вкусный, щедро сдобренный солоноватым морским бризом. Я вдохнул полной грудью и закрыл глаза, прислушиваясь к далекому шуму волн, разбивающихся о скалы. Красота!

Внезапно мне послышался странный звук. Как будто топор мясника врубился в коровью тушу. Чавк! И сразу после этого – слабый вскрик. Не понял. Что это? Я присмотрелся в ту сторону, откуда услышал странные звуки. И в темноте вдруг заметил быстро двигающиеся по направлению к крепостице тени. Они бежали молча, прямо по двум улочкам деревни, ведущим к главной площади. Это люди бегут, причем с оружием в руках! Я отчетливо увидел несколько длинных копий. Враги? Однозначно, да! Кто же еще, скрываясь в ночи, будет бегать с оружием!

– Тревога! – заорал я изо всех сил. – Враг у ворот! Норманны!

Почему я решил, что это именно норманны, не знаю. Просто вспомнил наш разговор с тэном за столом и заорал.

На соседней вышке встрепенулся стражник. Оказывается, он там был, но спал на посту.

– Тревога! – подхватил он. – Враги в деревне!

Ага, тоже разглядел.

А враги, услышав, что их заметили и уже не скрываясь, громко заревели от досады и ускорились, размахивая оружием.

Я скатился с вышки по лестнице и оказался на парапете, устроенном по периметру частокола для защитников крепости.

Все, что я успел дальше – так это только выхватить скрамасакс, потому что через частокол уже перелез первый бородатый противник в круглом железном шлеме с наносником и замахнулся на меня топором. Парировать такой мощный удар я, конечно же, не собирался, а увернулся, уйдя немного вниз и в сторону, и снизу же ткнул саксом под железную юбку кольчуги, в которую оказался облачен враг. И тут же выдернул клинок. Все произошло машинально, я даже не задумывался над тем, что делаю. Организм сам сработал, опережая мозг. Меня хотели убить – я увернулся и ответил.

Враг захрипел, грузно осел на настил, а потом завалился набок, не подавая уже признаков жизни. Но рассмотреть поверженного противника мне не дали. Над частоколом показалась оскаленная рожа нового врага. Дожидаться, пока он перелезет на парапет, я не стал. Подхватил из рук первого противника топор и со всех сил ударил обухом по голове лезущего. Раздался звон, так как нападающий тоже имел шлем, но уже с полумаской-очками, и враг, закатив глаза, скрылся из виду, свалившись вниз.

На парапете появились несколько солдат и сам тэн Годвин. Увидев меня с топором и окровавленным саксом в руках, он кивнул и радостно оскалился, изобразив улыбку. Годвин держал в руках меч и круглый щит, да и доспехи успел нацепить. Молодец, настоящий вояка!

Дальше разглядывать окружающих времени не осталось – враги полезли к нам всей толпой, размахивая острым оружием. И да, это были норманны. Они перекрикивались между собой на знакомом мне языке, древнескандинавском, подбадривая друг друга, сквернословя и призывая в помощь своих богов.

Тэн привел с собой десятка полтора, и мы довольно успешно отразили первую атаку, положив немало противников. Лично мне, помимо первых двух, пришлось сразиться еще с парочкой, и я снова победил. Одного я сбил с частокола точно также, как и того, в очковом шлеме, а второму вонзил скрамасакс в горло, обляпавшись его брызнувшей кровью с головы до ног.

Наступила короткая передышка. Я повалился на настил парапета, пытаясь отдышаться. Тэн подошел ко мне и заговорил:

– Спасибо за помощь, лорд Серж! Если бы не ты, нас уже дорезали бы в наших постелях!

– Не стоит благодарности, тэн Годвин! Что дальше? Мы ведь не всех убили!

– Они получили по зубам, поэтому сюда больше не полезут. Сейчас начнут грабить деревню и захватят рабов. А потом, скорее всего, уйдут. Надо ждать!

– Ты так спокойно говоришь об этом? – спросил я удивленно. – Это же твои люди, считай, что тебя грабят!

– А что я могу сделать?! – злобно ответил Годвин. – Ты видел моих дружинников, с ними я не смогу собрать строй и ударить по норманнам! Норманны же своей стеной щитов разобьют нас в один миг!

– Где ты видишь строй норманнов, тэн? – я выглянул через частокол, осмотрелся и продолжил. – Они разбились на маленькие группы в два-три человека и разбежались по дворам.

– И что ты предлагаешь? – с интересом спросил Годвин.

– Сколько у тебя по-настоящему обученных людей?

– Со мной – трое. Я же говорил тебе.

– А со мной уже четверо! Если ты дашь мне кольчугу и меч, то я присоединюсь, и мы сможем тихо спуститься вниз и пройти по деревне, вырезая все мелкие группы норманнов, встретившиеся по пути. Мы и так уже не меньше половины их хирда19 перебили! Решайся, тэн!

Годвин задумался ненадолго.

– Что ж, из этого может что-то получиться! А кольчугу и шлем возьми вон у этого! И меч у него имеется, тоже бери!

Тэн указал на труп норманна, лежащий неподалеку на настиле. И как я его раньше не заметил? Я принялся стягивать с тела кольчугу. На помощь мне пришел один из десятников, Оффа, и вместе мы справились гораздо быстрее. Облачившись в доспех и натянув на голову шлем со стрелкой, я попрыгал, чтобы кольчуга обвисла по телу, и посмотрел на трофейный меч. Ничего, вроде бы, такой. Довольно легкий и с удобной рукоятью, обтянутой кожей. В руке сидит отлично.

– Я готов! – сообщил я тэну.

В деревне, тем временем, развивались трагические события. Оттуда доносились крики, стоны и мольбы несчастных, а также рев глоток викингов, дорвавшихся до добычи. Церковь, кажется, тоже грабили, судя по огням, скачущим в темноте. Совсем обнаглели, с факелами бегают по деревне, не боятся ничего.

– А твои керлы умеют стрелять из луков? – поинтересовался я у тэна.

Я видел, что луки у дружинников имеются.

– Только это, наверное, и умеют!

– Пусть тогда стреляют хотя бы в сторону огоньков. Чем больше суеты будет, тем нам легче!

Годвин кивнул и отдал приказ.

А мы тихонько сбросили веревку с частокола и спустились по ней к воротам. Мы – это Годвин, Оффа, Хэтферт и я. Очень осторожно, чтобы не звякнуть ненароком оружием, мы двинулись через центральную площадь в сторону домишек, откуда раздавался шум.

Искать никого даже не пришлось. Враг сам вышел на нас. Трое бородачей, тащивших на своих плечах мешки с пожитками ограбленных крестьян. Так много награбили, что даже в руках какие-то корзины тащили. Жадность стоила всем троим жизни – оружие они достать не успели, так и умерли среди рассыпавшейся из корзин репы с капустой.

Следующая двойка выскочила на нас в соседнем дворике. Они закончили потрошить домишко рыбака, судя по развешанным везде сетям и связкам сушеной рыбы, и, довольные, вылезли во двор. А тут я. Одного сразу зарубил, махнув ему мечом по непокрытой голове, а со вторым пришлось повозиться. Он оказался довольно умелым фехтовальщиком, и успешно отбивался от моих ударов пару минут. Но я двинул ему сапогом между ног, чего норманн никак не ожидал, и, когда тот согнулся от боли, добил ударом клинка по затылку.

Тэн одобрительно крякнул. Все это время троица вояк, оказывается, за мной наблюдала.

Так и прошли мы по деревеньке, прикончив еще несколько маленьких групп викингов, пока они не сообразили, что происходит что-то странное. Их хевдинг20 протрубил сбор, и нам пришлось отступить к частоколу. Поднявшись по веревке наверх, мы увидели, как викинги сбились в кучу на площади, собрав строй. На первый взгляд, было их сейчас от силы человек пятнадцать, не больше. Представляю, как расстроился их вождь, сообразив, сколько людей он потерял сегодня.

– Стреляйте в них, бестолочи! – заорал тэн, и сам схватился за лук. – Пока они не сбили плотный строй – это такая удобная цель! Стреляйте!

У меня лука не было, поэтому я просто встал наблюдателем.

Вообще, отлично получилось. Внезапность помогла. Почему норманны не учли, что из крепости могут воспользоваться луками, я не понял. То ли забыли, то ли так сильно разозлились, что их побили, но вели они себя настолько беспечно, что керлы во главе с тэном Годвином успели пустить аж по три стрелы каждый и застрелить больше десяти викингов. На ногах остались только трое норманнов, самых шустрых, успевших поднять щиты. Их хевдинг погиб первым, получив сразу четыре стрелы. А меткие ребята, эти керлы, хоть и глуповатые!

А тэн, увидев свой успех, тут же скомандовал общий выход из крепости, собираясь добить чудом оставшихся в живых норманнов.

Я в очередной раз скатился вниз и занял место в общем строю, встав там, куда мне указал Годвин – рядом с собой. Почти бегом мы ринулись на оставшихся викингов. Они, как ни странно мне было, убегать не стали. Вот я бы на их месте точно отступил, а эти решили принять смерть здесь, на площади перед церковью.

Но я ошибся. Тэн решил их не убивать и остановил отряд в нескольких метрах от норманнов.

– Сдавайтесь, и я сохраню вам жизнь! – крикнул Годвин грозно. – Иначе вы позавидуете мертвым!

Кричал он, естественно, на английском, точнее на его древнем варианте, и кажется, что норманны не очень-то его поняли.

– Позволь мне, милорд! – влез тогда я. – Я знаю их язык. Они уже частенько грабят берега Фризии, поэтому я выучил его, чтобы говорить с пленниками!

– Говори, милорд! – разрешил тэн.

Я повторил предложение Годвина на древнескандинавском.

Норманны переглянулись между собой, тихо перекинулись парой фраз, и один, самый габаритный, вышел вперед.

– Мы не сдадимся! – рявкнул здоровяк. – Рабами нас не сделаете!

Годвин понял без перевода. Он поднял руку, готовясь дать команду стрелкам атаковать, но мне вдруг пришла в голову одна интересная мысль.

– Погоди, милорд! – попросил я, приблизившись к нему вплотную, чтобы никто не слышал разговора. – А что, если предложить им службу? И тебе хорошо, получишь отличных бойцов, и твоим керлам сейчас умирать не придется!

– Преподобный Аббон не согласится, чтобы язычники были в моей дружине! Он очень строг с этим.

– Он их окрестит. Это ему зачтется и епископом, и Господом.

– А они согласятся?

– Это будет условием. Согласятся, я уверен. Жить все хотят!

– Хорошо, предложи им это!

Я рассказал викингам о возможности службы в дружине тэна и обязательном крещении.

Те снова переглянулись, пошептались и согласились.

Вот так я сохранил несколько жизней, как викингов, так и керлов. Хоть как-то свою совесть этим успокою, которая возмущена от уже совершенных мною сегодня убийств.

А пока ректор Аббон подготовится к крещению новых адептов Христа, норманны поклялись своим Тором, что будут вести себя хорошо и не сбегут. Оружие у них тэн отбирать не стал, выказав доверие.

Среди валяющихся под частоколом тел нашлись двое живых. Это были те, кого я гуманно приложил по голове обухом топора. С ними провели разъяснительную беседу, и они тоже приняли предложение тэна.

Пока дружинники собирали в кучу на площади трупы, мы, то есть старшие, решили допросить выживших.

Выяснилось, что норманны были данами из Сконе21. Их драккар потерпел кораблекрушение в том же шторме, что и, по легенде, мой корабль. Все выжившие, во главе с хевдингом, собрались на берегу, разведали местность и обнаружили деревню Годвина. Напасть решили ночью, потому что так и не поняли, какой по численности здесь гарнизон.

Повезло Годвину. Если бы они разнюхали, что здесь не гарнизон, а убогое ополчение, то напали бы сразу, не таясь. И тогда результат понятен. Но не повезло самим викингам, что я случайно заметил их ночью и сорвал внезапную атаку.

А к обеду вернулся патруль, и тэн Годвин окончательно расслабился. За стол сели уже все вместе, накрыв его во дворе крепости. И тэн, и десятники с керлами, и новички-викинги, и даже ополчение-фирд. Ну, и я, естественно. Причем тэн усадил меня на самое почетное место рядом с собой. Как-никак, я был героем сегодняшнего дня.

Глава 5.

Ректор Аббон, как я и предполагал, взялся за подготовку норманнов-язычников к крещению рьяно. Я внимательно следил за процессом, так как для меня это был новый опыт, очень интересный с точки зрения историка.

Для начала Аббон провел с каждым так называемое «оглашение» – подготовку, побеседовав со всеми вместе, а потом с каждым по отдельности, объяснив викингам основы христианской веры. По итогам бесед священник взял с норманнов обещание отречься от зла и служить Богу.

После этого, ректор благословил воду, предназначенную для крещения, осенив ее крестным знамением и добавив щепотку соли, символа чистоты.

Само крещение проходило в церкви, где настоятель троекратно облил норманнов подготовленной водой, громко произнеся при этом: «Крещаю тебя во имя Отца, и Сына, и Святого Духа». Это действо символизировало смерть для греха и воскрешение к новой жизни во Христе.

После крещения священник смазал миром лоб, грудь и руки новокрещенных, даровав им Святой Дух, возложил руки на голову каждому, призывая на них благодать Святого Духа, и вручил зажженные свечи – свет Христов, который должен освещать путь в жизни.

В завершении обряда Аббон расщедрился и вручил каждому из пяти новокрещенных по маленькому серебряному крестику, а тэн подарил новые нательные рубахи из качественной овечьей шерсти.

Не знаю, насколько норманны прониклись таинством крещения, но подаркам обрадовались искренне. Правда, снимать с себя свои языческие амулеты отказались наотрез, как не увещевал ректор Аббон, грозясь страшными карами.

– Христос – теперь наш главный Бог, как ты сказал, священник, поэтому все остальные ему не помеха! – заявил самый здоровенный викинг, тот самый, с которым я говорил. Звали его Асмундом, и был он лидером оставшихся в живых норманнов, их десятником-хольдом.

На такое смелое заявление Аббон не нашелся, чем ответить, поэтому отстал от новокрещенных. Скорее всего, ненадолго, но пока отстал.

А потом был праздник. Тэн Годвин принимал в свою дружину новых бойцов, принесших ему клятву верности. По этому поводу снова накрыли столы во дворе крепости.

С учетом того, что в разгром норманнов я внес очень существенный вклад, Годвин разрешил мне выбрать из трофеев все, что я пожелаю. И я выбрал. Отыскал себе отличную кольчугу, идеально подошедшую по размеру, подобрал еще один меч, в пару тому, каким уже владел, выбрал шлем с очками и бармицей, закрывающей шею. Более мне ничего и не требовалось. Одежда имелась, а та, что заляпалась кровью, рабами отстиралась идеально. Серебро имелось свое, да и не было почти его в трофеях. Норманны не из богатых были, да еще и утопили часть имущества вместе с драккаром. Не зря ведь они на довольно нищую деревню позарились, чтобы хоть что-то урвать.

***

Во время пира я с интересом наблюдал за норманнами. Вот они – настоящие викинги, морские разбойники, гроза всех европейцев, через какие-то тридцать или пятьдесят лет захватившие и английские земли, и французские, и много еще какие, и правившие ими потом целые столетия.

Выглядели они настоящими дикарями. И вели себя соответственно. Длинноволосые, бородатые, звероподобные, они жадно хватали куски мяса с подносов и рвали их, как дикие животные своими крепкими зубами. Эль проливался в их глотки пинтами, утоляя ненасытную жажду.

Только сейчас, подробно рассмотрев викингов, я понял, что мы могли бы и проиграть там, на площади, оставшейся в живых троице, если бы они решились принять последний бой. И не факт, что стрелки успели бы остановить их. Интересно, что же заставило викингов принять мое предложение? Возможно, тот факт, что мы умудрились положить бо́льшую часть их хирда нашими силами? Ведь сразу видно, кто из дружинников тэна что-то из себя представляет. И по вооружению с доспехами, и по повадкам, и по умению держаться. Я так ясно вижу разницу между, например, Оффой и тем же дурачком Уиллом. Один – подтянутый, с плавными движениями, рассудительный, с осмысленным взглядом. Второй – деревенский увалень с отсутствующим выражением глаз и дебиловатой ухмылкой. Так вот, викинги выглядели даже посерьезнее Оффы. Подозреваю, что если один на один с ним выйдет любой из норманнов, то десятник проиграет. Наверное, только тэн Годвин сможет достойно противостоять викингам, как боец. Я сам – вряд ли.

Наверное, удивительно, что я вообще умею драться? Ничего удивительного. Все это – результат изнурительных тренировок по фехтованию и владению другими, помимо меча, видами средневекового оружия. Для меня историческая реконструкция была стилем жизни, и я увлекался ей всерьез, посвящая все свободное время обучению владением клинковым оружием. Отсюда и результат – я остался жив после яростной схватки.

И тут до меня дошло, что я недавно отправил на тот свет несколько человек. Мне стало не по себе. Я почувствовал себя плохо. Видимо, на моем лице отразились все чувства, потому что ректор Аббон посмотрел на меня многозначительно, а потом тихо произнес, так, чтобы слышал только я:

– Сын мой, тебе следует исповедаться! Зайди ко мне в церковь, как будешь готов, и мы поговорим с тобой о Господе нашем, Иисусе Христе!

Он меня понял. Сообразил по взгляду, о чем я думаю, прочитал мои мысли. Я благодарно кивнул.

– Приду, святой отец!

Действительно, выговориться мне сейчас не помешает. А кто, как не священник сможет выслушать и помочь советом? Вот, то-то же!

А пока, я решил, что надо забыться с помощью эля. Тем более, что варили его здесь очень приличным на вкус. Имелись умельцы у тэна Годвина. Запасы эля тоже впечатляли. Какой по счету бочонок прикатили во двор из кладовой рабы, прислуживавшие на пиру, я не знал. Не третий, и даже не пятый, кажется.

Тэн Годвин поднял очередной бокал и произнес тост в мою честь.

– Если бы не лорд Серж, сейчас не сидели бы мы все за этим столом! Хвала ему!

Я поблагодарил Годвина. Приятно, когда хвалят, тем более, заслуженно.

Асмунд тоже решил сказать несколько слов.

– Если бы не твоя невероятная удача, хольд22, мы побили бы вас всех! Но твой Бог помог тебе, не иначе!

– Это и твой Бог теперь тоже! – заметил я. – А почему ты назвал меня хольдом, Асмунд?

– А разве ты не хольд хевдинга Годвина? – удивился дан.

– Я – гость тэна, не служу ему. Недавно прибыл в Нортумбрию из Фризии. Мой корабль разбился в том же шторме, что и ваш. Я один спасся.

– Как ты говоришь, тебя зовут?

– В землях франков меня звали Серж. А дома – Горазд.

– Ты с Востока? Из Гардарики? – удивился Асмунд. – А по-нашему болтаешь, как на родном! Кем ты был дома? Ярлом? Хевдингом23?

– Я много, где побывал, и много чего знаю, в том числе и чужие языки. Но ярлом я не был. Хевдингом? Пожалуй, что да, был. А еще жрецом Перуна.

– Жрецом? Перун – это кто?

– Перун – это Бог-громовержец, главный варяжский воинский бог. Ему подвластны огонь, гром и молния!

– Ха! Как наш Тор! – воскликнул Асмунд. – Должно быть, Перун – сильный бог! А если ты был его жрецом, то ты очень хороший воин! – сделал свой вывод викинг. – Ну да, я же видел тебя в бою! И раз ты до сих пор жив, твоя удача действительно велика! Я буду звать тебя Аустмад, гость с востока! И знаешь что, хевдинг… Я уже пожалел, что пообещал служить хевдингу Годвину. Мы лучше тебе служить будем!

Я удивился. Очень неожиданное заявление. Годвин только обрадовался, что усилил дружину профессионалами, а они уже уходить собрались. Да еще и ко мне! А мне совсем не хочется ссориться с тэном. Он хорошо меня принял, приютил, можно сказать, был добр ко мне. И вообще, тэн – мужик нормальный, правильный, спокойный. Добр даже к рабам, хотя я ожидал тут другого к ним отношения. Но ведь нет, нормально он к рабам относится, не издевается, не гоняет в хвост и в гриву. А Асмунд, похоже, серьезно говорит о службе мне. Как же быть?

– Ты ведь поклялся в верности тэну, Асмунд! – проговорил я с укором в голосе.

– Мы поклялись Христом, а наши Боги – другие. И когда мы клялись, то скрестили пальцы. Клятва не считается!

Викинг довольно ухмыльнулся.

Обалдеть! Детский сад – пальцы они скрестили. И ведь на полном серьезе говорит об этом. Про то, что своих Богов они не отринули, так про это я догадывался. Не зря норманны амулеты свои отказались снимать. Но то, что они не считают данную клятву настоящей – это сюрприз для меня. Для тэна тоже, кстати, сюрпризом будет. Надо что-то придумать. Не хочу Годвина подставлять. Эти викинги могут просто перерезать всех и уйти, если так их не отпустят. Да, задача… Надо потянуть время и подумать.

– А мне ты какую клятву дашь, Асмунд?

– Тебе мы поклянемся по-настоящему! И Тором, и Ньердом, и Христом, если захочешь! Все честно будет! Ты прирожденный вождь с большой удачей, тебе служить почетно! Я умею видеть, хевдинг!

– Расскажи о себе и своих людях, Асмунд! – попросил я. – Интересно послушать, откуда ты родом. Я выслушаю и решу, что делать!

– Согласен! – хлопнул по столу Асмунд. – Я тоже не принял бы к себе в хирд24 неизвестно кого, если бы был хевдингом. Я расскажу тебе о нас!

Пятерка норманнов, попавшая к тэну Годвину в плен, а потом на службу, состояла из данов по происхождению. Все они были из Оденсе, что на острове Фюн. Про то, что викинги из Сконе, тэну и Аббону они соврали. На всякий случай. Асмунду двадцать три года, он уже седьмой год ходит в вики25 с разными вождями. Имеет прозвище – Два Топора, потому что топоры – его излюбленное оружие. Остальным, Кнуду Теленку, Орму Длинному, Сигвальду Безухому и Торгриму Черному, от восемнадцати до двадцати. Вместе они кочуют от ярла к ярлу в поисках лучшей доли вот уже два года. Сработанное воинское подразделение, можно сказать.

Последние полгода они служили хевдингу Домару, которого застрелили лучники Годвина. Хевдинг был не из удачливых – заработать с ним серебришка Асмунду и его друзьям так и не удалось. И вот, когда они понадеялись на добычу, выйдя в вик на новом драккаре Домара, налетел шторм и драккар утоп. Повезло, что недалеко от берега. Больше половины команды смогло доплыть на обломках, даже сохранив кое-какие доспехи и оружие. Уже тогда стало ясно, что добычи им не видать. Асмунд, на правах хольда, предложил хевдингу захватить несколько лодок и убраться домой, раз поход не задался. Но Домар отказался и решил ограбить деревню Годвина, которую обнаружили разведчики. Итог этого известен – Домар погиб, растеряв всю свою удачу.

Тут наш разговор прервал тэн Годвин. Он заметил, что я с интересом беседую с Асмундом и пожелал узнать, о чем идет речь.

– Милорд, – ответил я. – Норманн рассказывает мне о своей жизни. Они, оказывается, очень опытные воины, много лет воюют плечом к плечу. Служили нескольким ярлам – эрлам, если по-вашему. Настоящие профессиональные убийцы, очень опасные.

Я специально сгустил краски в описании норманнов, чтобы тэн сообразил, кого пустил под крыло. Может быть, он сам откажется от таких опасных воинов?

Тэна, кажется, проняло. Сообразил. Даже непроизвольно опустил руку на рукоять меча у пояса. А ректор Аббон начал креститься и шептать молитву. Норманны поняли, похоже, что я говорю про них и гнусно заухмылялись. Десятники Оффа и Хэтферт тоже напряглись. Да, судя по всему, дружина тэна этим викингам на один зубок…

– Зачем ты их расспрашиваешь, милорд? – решил уточнить тэн.

– Интересно стало, кого ты решил принять в дружину, – улыбнулся я многозначительно.

– Это ведь ты посоветовал мне взять их! – тэну весело не было. Он понял, что, возможно, совершил ошибку.

– Я скоро отправлюсь в Линдисфарн, – пожал я плечами. – И мне не помешает охрана в пути. Могу забрать их с собой. В монастыре, возможно, им помогут стать добрыми христианами…

– Да? Вообще-то ты прав, места у нас неспокойные, и охрана может понадобиться. А они согласятся пойти с тобой?

– Не знаю, но могу поговорить с ними. Мне кажется, что они захотят увидеть святую обитель.

– Попробуй, милорд! Поговори с ними!

– А как же усиление твоей дружины, тэн Годвин? Я думал, что тебе нужны умелые воины!

– Я уже написал письмо королю Энреду с просьбой о помощи! Он вскоре пришлет гвардейцев!

Слишком быстро ответил. Я понял, что тэн врет, но виду не подал, чтобы помочь ему сохранить лицо.

– Наверное, ты прав, лорд Годвин! Охрана мне нужна. Да и путешествовать в одиночестве для благородного лорда неправильно. Я поговорю с норманнами. Скажи, не продашь ли ты мне несколько лошадей? И пару рабов, чтобы прислуживали мне в пути?

Я решил ковать железо, пока горячо. Тэн, кажется, сейчас готов на все, лишь бы сплавить викингов. Он понял, как вляпался.

– Конечно! И лошадей, и телегу для имущества, и рабов я тебе продам! По хорошей цене – мы же друзья! – обрадовался Годвин.

Ректор Аббон тоже радостно закивал.

– Я напишу письмо епископу Эгберту с рекомендациями! – воскликнул священник. – Он примет тебя, как родного!

Этот тоже будет рад избавиться от опасных викингов.

Ну что ж, а я с радостью возьму этих парней. Чувствую, что мы сработаемся. Нравятся они мне – такие опасные, но, по-своему, правильные.

– Я готов принять вас всех, Асмунд! – сообщил я хольду, продолжавшему поглощать мясо и эль в несметных количествах. – Только клятву принесете правильную. Тэн вас отпускает.

– Да кто его спросит?! – усмехнулся викинг и подмигнул Годвину.

У тэна от этого задергался глаз.

– Пойдем-ка к церкви, на площадь, Асмунд! – поднялся я из-за стола. – Все вы, со мной. Там и принесете клятву!

Я обвел взглядом норманнов и махнул рукой. И направился к воротам на выход.

– Мы скоро вернемся, тэн Годвин! – крикнул я тэну. – Норманны согласны пойти со мной, только вот поклянутся в верности!

– Я тебе нужен, сын мой? – скромно спросил ректор вдогонку.

– Чуть позже, святой отец! Сначала я поговорю с ними сам, а потом в твоем присутствии они скажут слова клятвы, перед лицом Господа нашего!

И викинги поклялись, теперь по-настоящему. И Тором, и Ньердом, и Одином. А после я позвал ректора Аббона, и в его присутствии норманны принесли еще и христианскую клятву. На всякий случай.

Тэн Годвин был рад избавиться от норманнов, о чем мне сам признался в разговоре с глазу на глаз. Поторопился тэн, нанимая головорезов. Заодно, мы с Годвином договорились о лошадях, которых тэн продал мне по сходной цене. Я выторговал себе еще и телегу с двумя тягловыми лошадками, и двух рабов, чтобы управлять ей. Эти же рабы, два молодых паренька лет по шестнадцати, будут служить нам в пути, готовить пищу, стирать и так далее. Отличная сделка! Довольны остались все. При этом, мы с тэном еще и расстались на вполне дружеской ноте. Он даже приглашал меня в будущем заезжать в гости.

Утром мы выдвинулись в Линдисфарнский монастырь. Дорогу туда знали мои новоприобретенные рабы. И тут тэн угодил, за что отдельное спасибо ему!

Глава 6.

Выехать-то мы выехали, но отправились все же не в монастырь. Отъехав от деревни на пяток километров, я приказал остановиться.

– Асмунд, мне нужно вернуться туда, где я высадился на берег, – сообщил я хольду. – Там остались вещи, которые пригодятся мне в Линдисфарне. Важные письма от главного жреца Христа из Рима.

– Откуда они у тебя, хевдинг? – удивился викинг. – Ты что же, еще и жрец Христа?

– Иногда, – усмехнулся я. – Могу и жрецом Христа быть, и много еще кем, когда нужно.

– Да ты многоликий Янус! – воскликнул Асмунд и засмеялся.

Теперь удивляться настала моя очередь.

– Откуда тебе известно это имя?

– Ну, я же не совсем отсталый дикарь! – снова захохотал хольд. – А ты думал, что я ем младенцев на завтрак и вою волком на луну? Ха-ха-ха!

– Про Януса я от тебя точно не ожидал услышать! – проворчал я.

Признаваться, что именно дикарями норманнов себе и представлял, я не стал. Смутился даже немного.

– В детстве у меня дома был образованный трэль26, ромей из самого Миклагарда, – отсмеявшись, пояснил Асмунд. – Отец специально купил его, чтобы учил меня языкам и разным наукам. Он много чего интересного успел рассказать мне, пока не помер. Латынь, кстати, я тоже знаю, как и ты. Но об этом воронам, например, знать не обязательно. Может пригодиться в монастыре!

– Каким воронам? – не понял я.

– Святошам в черных рясах! Жрецам Христа! – воскликнул Асмунд. – Не все они так добродушны, как простак Аббон. Большинство – те еще жадные затейники. С ними надо держать ухо востро! Учти это! Хотя, зачем я тебе это говорю, хевдинг, если ты и сам знаешь! Ты ведь знаешь?

– Знаю, Асмунд! – уверенно ответил я.

Хотя не очень-то понимал, к чему он это говорит. Понял потом, гораздо позже, уже в монастыре.

– Ладно, обо всем позже поговорим. Сейчас я хочу забрать вещи. Предлагаю нам с тобой вдвоем съездить, Асмунд. А остальные нас здесь подождут. К середине дня вернемся. Согласен?

– Ты – хевдинг, ты приказываешь, – пожал плечами хольд. – Много добра там?

– Несколько мешков наберется, – прикинул я.

– Тогда возьмем еще одну лошадку, пусть она везет мешки! – кивнул хольд и тут же отдал распоряжение викингам. – Сигвальд, останешься за старшего. Сидите тут тихо и не высовывайтесь. Мы скоро!

На лошадях доехали намного быстрее, чем я топал оттуда пешком. Даже и не гнали, чтобы не мучать животин, можно сказать, быстрым шагом ехали.

Я оставил Асмунда на берегу, а сам углубился в лес, где отыскал запрятанную в кустах лопату и быстро выкопал мешки с имуществом и деньгами. Письма тоже оказались в сохранности. Неудивительно, ведь кожаный мешок был пропитан воском и полностью герметичен.

Оставалось еще одно дело. Я подошел к месту упокоения прелата Луки, опять прочитал «Отче наш» на латыни и извинился за то, что собирался сделать. Ведь я решил, что представлюсь в монастыре именем прелата. Вряд ли мне грозит разоблачение. Латынь я знаю, как проводятся христианские обряды и богослужения, тоже примерно представляю. Знаю также несколько молитв, чего будет достаточно, скорее всего. Плюс к этому, у меня имеются письма Папы Пасхалия, перстень папского легата, одежда прелата, его четки и цепь с крестом. Единственное, что немного напрягало, это само содержание писем. Все же перед монастырем их надо внимательно прочитать.

Ах, да! Чуть не забыл самое главное – выбрить на макушке тонзуру и сбрить растительность на лице! Ведь я собирался стать католическим священником.

Дальше мы с Асмундом приторочили добро на запасную лошадь, и вскоре уже вернулись к импровизированному лагерю, где нас ожидали соратники. У них все было спокойно, мимо никто не проезжал и не проходил. Мы снова тронулись в путь.

К моему удивлению, рабы-проводники скоро вывели нас с проселочной тропы на настоящую дорогу, вымощенную камнем. Прекрасно сохранившаяся дорога около шести метров шириной, что было стандартом для римлян, до сих пор представляла собой образец римского гения. И ведь некоторые эти дороги сохранились и до МОИХ времен! Умели же строить… По этой via27 мы и поехали.

К сумеркам мы нашли хорошее место для ночлега. Это была прекрасная дубовая роща, через которую протекал довольно широкий ручей с кристально чистой водой.

– Остановимся здесь! – приказал я. – Эй, Баз и Монти, распрягайте коней и готовьте ужин!

Рабы спрыгнули с телеги и ринулись исполнять распоряжение. Шустрые ребята.

Пока совсем не стемнело, я решил вскрыть письмо к епископу и прочитать его. Оно опечатано свинцовой печатью, но я попробую не нарушить целостность печати. И мне это удалось. Повезло, что в трофейных вещах моряков мне попался замечательный набор тонких железных игл. Наверное, бывший владелец был сапожником, или что-то вроде того. Этими иглами я и воспользовался, немного расширив отверстия на пломбе, а потом выдернув нитку.

В письме говорилось о необходимости возобновления в Нортумбрии, а также повсеместно и на других землях, сбора в пользу Святого Престола налога, называемого Денарием Святого Петра, именуемого здесь «Romscot».

Епископу Энреду предлагалось убедить короля Нортумбрии доказать свою личную приверженность и приверженность всех его крещенных подданных христианству и кафедре Святого Петра.

Ставка налога для взимания предлагалась в размере одного серебряного денария с каждого жилого дома. При этом, в письме прозрачно намекалось, что окончательную ставку епископ с королем могут назначить самостоятельно. Один денарий – это то, что должен получить Святой Престол. А дальше, дескать, все зависит от вашей наглости и полета фантазии.

Первый сбор необходимо провести в кратчайшие сроки, передать полученную сумму легату Луке и, в сопровождении усиленной охраны, препроводить через Британское море к берегам франков. Там Луку встретят нужные люди. Подпись – Папа Пасхалий I. Все.

Вот так просто. Церковь решила заработать на англичанах. Видать, континентальных денег стало не хватать, и вспомнили про этот налог, что уже платили сто лет назад, но сейчас, почему-то перестали. Непорядок! Снова платите!

Я восхитился такой простой, но, наверняка, действенной схеме. Куда там финансовым пирамидам двадцать первого века! Тут все намного масштабнее… И мне, кажется, предоставляется шанс поучаствовать в этой уникальной афере. Отлично, попробую!

Я разделся, искупался в ледяном ручье и присел у костра, обсыхая. Над огнем уже весело булькал котел с похлебкой, которую помешивал длинной ложкой Баз.

Взяв один из мешков с вещами прелата, я неторопливо стал облачаться в одежду священника.

– Так ты все-таки жрец Христа, хевдинг?! – удивленно уставились на меня норманны.

– Придется им побыть некоторое время! – сообщил я. – В итоге мы с вами заработаем немного серебра.

– Откуда серебро? – тут же деловито спросил Асмунд. – Кого грабим? Линдисфарн?

– Нет, хольд! Никого грабить не придется. Монахи сами отдадут нам монеты!

– Чтобы вороны, да сами отдали серебро?! Разве это возможно?

– Все возможно в этой жизни. Главное, слушайте только меня, не болтайте лишнего и делайте то, что я скажу. Сейчас, например, ты, Асмунд, поможешь мне выбрить макушку, чтобы я походил на святошу. И лицо надо побрить…

– Ты и вправду многоликий Янус! – пробормотал Асмунд, качая головой. – А может быть и сам Локи… Давай свой нож, буду брить!

Через полчаса от настоящего католического священника меня было не отличить. Теперь главное самому не проколоться!

***

Утром, умывшись в ручье и плотно позавтракав, мы снова двинулись в путь. Пока ехали, болтали с викингами обо всяком. Они рассказывали в каких виках побывали и где самые богатые люди обитают. С их слов выходило, что лучше грабить франков. Они хоть и достаточно воинственны, но если хирд имеет от полусотни воинов, то небольшой городок подмять – не проблема. Главное – это застать врасплох, не дать успеть подготовиться или запереться за стенами. В вики на большие города моим норманнам ходить пока не доводилось. В составе по-настоящему крупных хирдов они тоже не служили. Однако, слышали рассказы о конунге Сигурде Кольцо, который ходил грабить франков с несколькими сотнями хирдманов на десятках драккаров.

– Франки – это хорошо, да! – пробасил Асмунд. – Но лучше всего грабить монастыри! Обычно все вороньи богатства уже собраны в кучу и хранятся в одном месте. Даже искать особо не нужно. Достаточно только хорошо спросить кого-нибудь из главных монастырских ворон, чтобы они выдали все схоронки!

– Господь когда-нибудь покарает тебя, Асмунд, за такие слова! – с усмешкой сказал я.

– А тебя, хевдинг, он не покарает за то, что обрядился его служкой? – усмехнулся в ответ хольд.

– Меня не покарает! Я делаю благое дело!

– Это какое же?! – удивился Асмунд.

– Забочусь о благосостоянии своих хирдманов, то есть вас! С помощью вот этой рясы мы добудем столько серебра, что унести сложно будет!

– Хорошо бы, чтобы это так и было! – проворчал хольд. – Потому что вшестером мы еще монастыри не грабили! Как-то не верится мне, что святоши сами отдадут нам ценности. Я такого еще никогда не слыхал!

– У меня есть план, и мы будем его придерживаться. Запомните, что говорить, если спросят: я нанял вас для охраны в деревне тэна Годвина, в дружине которого вы все служили. Про ваше нападение на деревню рассказывать не стоит. Больше про вас ничего никому знать не следует. Все остальное я буду говорить сам!

– Да все понятно, хевдинг! Не думаю, что кто-то из ворон захочет с нами поговорить. Они нас боятся не меньше, чем своих чертей из Ада.

– Хорошо, что вам понятно! – ответил я. Заметив впереди что-то странное, я скомандовал. – Отряд, стой!

Все всадники и телега затормозили.

– Смотрите, там, кажется, был бой! – я указал рукой вперед по ходу движения, туда, куда вела прямая римская дорога. У ее обочины дымились остатки крытой повозки. Рядом валялись несколько человеческих тел.

– К бою! – приказал я, надевая на голову шлем. Кольчуга и так была на мне, под рясой. – Поехали!

Мы, не спеша и озираясь вокруг, доехали со места схватки. Судя по всему, здесь произошло нападение на лагерь путников. Эти люди, как и мы вчера, остановились на ночевку у дороги. Место было удобное – хорошая поляна с небольшим проточным озерцом, переходящим дальше в болото. Но вода в озерце чистая и пригодная для питья. Слева раскинулась смешанная роща, где можно набрать дров для костра.

Прямо у прогоревшего костровища лежали четыре тела, завернутые в залитые кровью шерстяные плащи. Их убили прямо во сне, подкравшись в ночи. Еще трое валялись в разных позах у сгоревшей кибитки. Эти, кажется, проснуться успели и дрались с неизвестными врагами. Оружия, правда, при них не нашлось, но его, скорее всего, забрали в качестве трофеев разбойники.

Мы спешились и обошли место трагедии. Их всех убили, наверняка, с целью ограбления. Это стало ясно по тому, что никакого имущества покойных мы не обнаружили. Разбойники забрали все, включая лошадей. Только одежду убитых, заляпанную кровью, снимать не стали. Но и с тел забрали все, включая поясные ножи и все мелочи, что обычно носят на себе люди.

– Хевдинг, мы посмотрим вокруг? – попросил Асмунд.

– Давайте, а мы пока приберем тела, – согласился я. – Баз, Монти! Тащите убитых сюда, к кибитке. Похороним их по-человечески…

Викинги разбежались по округе, чтобы обшарить все и посмотреть следы. Мои рабы принялись стаскивать в одно место, что я указал, убитых. Сам же я влез в мешок с вещами прелата Луки и достал оттуда маленькое Евангелие. Я собирался прочитать над убитыми молитву и похоронить их.

После того, как Баз и Монти собрали тела вместе, я показал им, где копать могилу, и принялся читать заупокойную молитву на латыни.

К ее окончанию вернулись викинги, причем тащили с собой какого-то человека. Человек этот не сопротивлялся, а просто поник и болтался на руках Орма и Кнуда, волоча ноги по земле.

– Хевдинг! Смотри, кого мы поймали! – сообщил Асмунд. – Он прятался в кустах и следил за нами!

– Кто ты, сын мой? – немедленно превратившись в доброго прелата, спросил я пленного на древнеанглийском. – Ты видел, что здесь произошло?

– Святой отец! – трясясь и заикаясь промямлил пленный. – Норманны не убьют меня?

– Не бойся. Это мои норманны. Они такие же смиренные христиане, как и ты! А теперь расскажи, что ты видел!

Я подал знак викингам, чтобы они отпустили пленного. Тот плюхнулся на колени и подполз ко мне. Я положил ему руку на плечо.

– Говори, сын мой! Как тебя зовут?

– Я – Кендрик, слуга лорда Хаксли, – затараторил парень. – Мой господин, вон он лежит, и мы все, ехали с ярмарки домой. Продали наших овечек и купили тканей, да медной посуды для лорда. На ночь здесь встали, уж больно место хорошее, мы тут всегда на ночевку встаем, когда на ярмарку ездим. А под утро напали на нас. Я как раз по нужде проснулся, да в кусты отошел – тут и напали. Господина, и еще троих наших, сразу во сне зарезали, а трое дружинников успели оружие похватать и сражаться начали. Да только разбойников много было, не сдюжили они, пали! А я так в кустах и сидел, от страха боялся пошевелиться. Пока не ушли разбойники, так и не двигался. А потом, как только вылезти уже решился, вас углядел, святой отец! И испугался еще больше! Ведь норманны – исчадия Ада, как наш священник говорил на проповедях! Дальше ты знаешь, твоя милость!

Кендрик закончил свой рассказ и разрыдался.

– Не бойся, сын мой! – снова повторил я, погладив парня по голове. – Теперь ты в безопасности. Мы защитим тебя. Сколько было разбойников и в какую сторону они отправились?

– Одиннадцать их было, точно! Я считать умею, меня отец Бертран учил счету. Туда они поехали, в сторону Берика-на-Туиде! У них три воловьи упряжки наши и две лошади.

– Прямо перед нашим появлением это было, ты говоришь?

– Да, святой отец! Прямо перед тем, как вы показались!

Я кратко пересказал все викингам.

– Догнать хочешь, хевдинг? – задумчиво спросил Асмунд. – Можно попробовать. Следы я увидел, куда идут – знаем. Догоним, они недалеко ушли!

– Баз и Монти! – подозвал я своих рабов. – Вы останетесь здесь и продолжите копать могилу. Кендрик поможет вам. Мы догоним разбойников и скоро вернемся! Ясно?

– Да, господин!

– По коням! – скомандовал я викингам.

Мы увидели разбойников примерно через час. Они уходили не торопясь, ничего не опасаясь. Не ждали совсем, видать, погони. Да и быстро уйти у них не получилось бы. Их телеги, числом три штуки, тащили по две пары волов каждую. Скорость совсем невелика. Верховых лошадей у разбойников имелось только две. Раньше они принадлежали лорду и его старшему дружиннику. Я насчитал одиннадцать человек, как и говорил Кендрик.

Ударив пятками по бокам лошадок, мы резко ускорились. Однако, к моему удивлению, когда до разбойников оставалось метров пятьдесят, викинги спрыгнули с лошадей, похватали притороченные к седлам копья и дальше ломанулись бегом.

– Нам на ногах драться привычнее! – крикнул мне Асмунд, обернувшись.

Сам я с лошади слезать не стал, только выхватил меч и поскакал вдогонку за норманнами. Еле догнал их на лошади. Да, бегать они умели!

А еще они умели швырять копья. Прямо сходу, не останавливаясь. Как бежали, так и запустили свои копья, не снижая скорости бега. Четверых вынесли сразу, только один умудрился увернуться, да и то, случайно. Те двое разбойников, что на лошадях ехали, испуганно заорали и рванули вперед по дороге, бросив своих товарищей.

– Я догоню их! – крикнул я Асмунду. – Вы здесь заканчивайте!

Лошадь у меня была самая лучшая, мне ее по дружбе тэн Годвин уступил, не пожадничал. Поэтому нагнать разбойников не составило труда. Они даже попытались отбиваться – бросили в меня по два коротких дротика, типа сулиц, но промахнулись. Наверное, мне просто повезло. Но об этом я уже потом подумал. Сейчас же я только горел желанием их настичь и покарать. Я выхватил меч и, размахивая им, постепенно догонял убийц. Поравнявшись с одним из них, я ткнул его мечом в почку. Разбойник, вереща, свалился с лошади. Второго, главаря разбойников, судя по тому, что он скакал на лошади лорда, я настиг чуть позже.

– Дьяволу мое почтение, передавай привет, гаденыш! – крикнул я и обрушил клинок на голову главаря банды.

Как-то лихо получилось. Рассек и голову, и грудную клетку разбойника, а меч, в итоге, увяз где-то в районе кишок убийцы. Пришлось отпустить клинок из руки.

Лошадь под мертвецом проскакала еще пару десятков метров и остановилась.

Я тоже затормозил и обернулся. Мои викинги победили. Четверо из них уже потрошили тела разбойников, а пятый, Асмунд, неторопливо скакал ко мне. Надо же! В бой пешком бежал, а сейчас снова на лошади.

Поравнявшись со мной, хольд посмотрел, оценил, что я цел, и сообщил:

– Мы победили, хевдинг!

И поехал дальше, к телу главаря разбойников. Там Асмунд взял поводья лошади и, вместе с убитым, подвел ее ко мне.

– А ты умеешь рубить, хевдинг! – уважительно сказал викинг. – Давно я не видел такого славного удара! Напополам рассек!

Я напрягся и выдернул свой клинок из туши разбойника, обтер лезвие о его одежду и сунул в ножны.

– Все наши целы?

– Конечно, хевдинг! Эти свинопасы не успели даже оружие достать. А ты точно молодец, и этого одним ударом свалил!

Мы как раз поравнялись с моим первым противником и его лошадью, мирно щипавшей траву у валяющегося тела. Асмунд наклонился с седла, схватил убитого за пояс и одним рывком взвалил на пасущуюся кобылу.

– Поехали трофеи смотреть! – весело крикнул Асмунд и ускорился.

Я поспешил за ним.

Оказалось, что норманны порубили не всех. Двоих взяли живыми. Мы допросили их. Выяснились интересные подробности. Разбойники оказались жителями одной деревушки, через которую пролегал путь несчастного лорда Хаксли. Местные позарились на добро немногочисленного отряда лорда, проследили за ним и напали. Это были не первые жертвы убийц. Они частенько промышляли разбоем и жили за счет этого.

– Надо бы сообщить их тэну, – сказал я. – Заберем этих двоих с собой и сдадим тэну. Пускай судит их и разбирается с остальными из той деревни.

Асмунд пожал плечами.

– Как скажешь. Ты добрый, хевдинг! Я прирезал бы обоих, да и дело с концом… И вот еще что. Если этот тэн захочет вернуть имущество владельцам, то я не отдам!

– Не волнуйся, трофеи – это святое! Я и сам не отдам. Пусть только попробуют! А что до моей доброты – тэн, скорее всего, повесит разбойников.

– И стоит тогда их тащить и тратить на них время?

– Стоит. Есть закон, который они нарушили. И за это последует наказание в назидание другим.

Пока мы разбирались с трофеями, Сигвальд с Торгримом скатались за нашей телегой и слугами. Кендрик тоже пришел с ними. Я задал ему вопрос:

– Скажи, Кендрик, ты был рабом лорда Хаксли?

– Да, святой отец!

– Теперь ты будешь служить мне. Возражения есть? Нет. Отлично. Помоги Базу и Монти отнести трупы разбойников вон в тот овраг.

Глава 7.

Перекусив, наша увеличившаяся на три воловьих упряжки процессия двинулась дальше. К вечеру мы достигли довольно крупной деревни, руководил которой тэн со смешным именем Бонифэйс. Для меня смешным. Так-то, имя как имя, ничего особенного. Ему мы и сдали пленных разбойников, рассказав подробности и предоставив доказательства их преступных деяний.

Тэн выслушал меня внимательно и выказал уважение, пригласив отобедать к нему в дом. Как-никак я выступал в качестве духовного лица, представившись здесь уже именем прелата Луки и продемонстрировав перстень папского легата. Бонифэйс впечатлился. И тут же попробовал меня поэксплуатировать в личных целях. Точнее, не совсем в личных.

– Дело в том, святой отец, – начал он. – Что настоятель нашей церкви скончался в прошлом месяце. А несколько моих верных подданных решили заключить брак. Их нужно обвенчать. Поможешь, твое преподобие?

– Мне нужно сначала поговорить с ними, сын мой! – заявил я. – В местной церкви остался хоть кто-то из служек?

– Остался, как же! Редферн, слуга покойного настоятеля. Он же помогал ему в богослужениях. Так как, обвенчаешь моих людей?

– Я поговорю с ними и решу! – отрезал я. – Пусть приходят в церковь вечером.

Не очень-то мне хотелось заниматься такими вещами. Так ведь можно и проколоться, если сделать что-нибудь не так. Но выхода, похоже, нет. Потяну пока время.

– Благодарю тебя, святой отец! – расплылся в улыбке тэн. – А сейчас прошу ко мне, стол накрыт!

Я благосклонно кивнул. Мои слуги остались на постоялом дворе, где нам выделили лучшие комнаты, а я в сопровождении своих головорезов-норманнов отправился в крепость к тэну.

Увидев норманнов, тэн сделал удивленное лицо. Его дружинники, охранявшие ворота, очень сильно напряглись. Это стало понятно по их вытянувшимся лицам и побелевшим пальцам, крепко сжавшим копья и рукояти мечей у пояса. Ну, хотя бы из ножен их не повыхватывали, и то хорошо.

– Это моя охрана, – счел нужным я пояснить. – Без них я никуда не хожу, положение обязывает. Приказ Его святости Папы Пасхалия!

Я многозначительно поднял вверх указательный палец. Потом прикоснулся к цепи с крестом у себя на шее и осенил себя крестным знамением.

Тэн с пониманием закивал, но все же рискнул уточнить:

– Скажи, твое преподобие, как так получилось, что эти северные дикари служат тебе?

– Они – такие же добрые христиане, как и мы с тобой, тэн Бонифэйс! Я добирался сюда через разные земли, в том числе и через те, где хозяйничают и грабят северные дьяволы. Так кто же еще, как не северяне смогут защитить меня от своих бывших собратьев? Святой Престол принял их и нанял специально для моей безопасности!

Вот так, знай наших!

Бонифэйс снова понимающе закивал, хотя по его лицу было заметно, что он ничего не понял. Его служивые, услышав мои слова, немного расслабились.

А добрые христиане, мои норманны, увидав богато накрытый стол, весело и шумно загалдели, бесцеремонно растолкали дружинников и приближенных тэна и плюхнулись на скамьи. И сразу принялись жрать, отрывая с жадностью гусиные ножки, разрывая на куски поросячьи тушки, откусывая разом по половине перепелки и запивая все это элем прямо из кувшинов. Им тарелки, столовые приборы и кружки ни к чему, им и так хорошо. Только новые блюда успевайте подтаскивать!

– Они еще не совсем умеют себя вести в приличном обществе, но стремятся к этому! – заявил я тэну.

Один из стремящихся в это время, кажется, Орм Длинный, громко рыгнул, а другой, Торгрим Черный, шумно и протяжно выпустил газы. Норманны дружно и громогласно заржали на весь двор.

Я невозмутимо уселся на почетное место рядом с тэном и тоже принялся накладывать себе на блюдо куски мяса. Слуга набулькал мне эля в большую кружку. Тэн дождался, когда нальют и ему, и решил сказать тост.

– Давайте выпьем за Его святость Папу Римского Пасхалия и за нашего благословенного короля Энреда!

Все дружно подхватили тост, прославляя Папу и короля. Мои норманны, особо не понимая, о чем речь, тоже радостно выпили. Теперь уже все принялись поглощать пищу и выпивку. Я же решил приглядеться к людям Бонифэйса. Так как это уже был второй тэн, с которым я познакомился здесь, и вторая крепость, которую я посетил, можно было сравнивать. Бонифэйс показался мне тэном побогаче. И крепость его смотрелась солиднее. А донжон так и вообще выглядел выше всяких похвал. Похоже, что выстроен он был на каменном фундаменте, очень древнем, если судить по обросшим темно-зелеными мхом камням. Первый этаж окон не имел и был сложен из тех же камней. А вот два этажа выше уже пристроены недавно и сделаны из дерева. Использовались для этого толстые дубовые бревна, что выглядело не менее прочно, чем каменное основание. Скорее всего, фундамент достался тэну в наследство еще от римлян.

Частокол, огораживающий крепость, был довольно свежим на вид, без следов гнили. Ворота массивные и даже усиленные железом. По углам торчали вполне крепкие на вид башенки, на которых дежурили часовые. Блеск их шлемов на периодически выглядывавшем из-за туч солнце я видел прекрасно. Кстати, вооружены что часовые у ворот, что дозорные на башнях, не в пример лучше. И доспехи поприличнее, и само вооружение. Да и количеством дружина явно опережала моего друга, тэна Годвина. Кажется, в крепости обитают не ополченцы, а вполне профессиональные солдаты.

– Завтра на площади перед церковью состоится казнь разбойников! – объявил Бонифэйс. – Их повесят за шею!

Народ за столом радостно загалдел. Как же, ведь казнь преступников – это событие! Телевизоров и интернета здесь нет, поэтому посмотреть, как вешают людей за шею для всех – это шоу.

Пиршество продолжилось. Люди оживленно обсуждали завтрашнее мероприятие, прерываясь иногда на тосты в честь тэна, короля, Папы и еще каких-то неизвестных мне особ. Я поддерживал, не напиваясь, однако. Часа через полтора я так обожрался, что решил заканчивать обед. Тем более, что мне еще следовало взглянуть на местную церковь, а потом поговорить с будущими молодоженами.

Я поднялся со скамьи, поблагодарив тэна за гостеприимство, и поманил пальцем своих викингов. Те спорить не стали, дружно встали с мест, и, сыто рыгая, последовали за мной на выход. Мы дотопали до постоялого двора, где я оставил четверых норманнов отдыхать, с наказом не безобразничать, а сам, в сопровождении Асмунда, отправился в церковь. Стояла она, традиционно, недалеко от крепости тэна, на площади, как и в деревне Годвина.

У дверей нас встретил молодой парнишка в сутане послушника, довольно высокий и широкоплечий.

Он с большим уважением показал церковь и попросил благословить его. Я не отказал.

– Редферн, – спросил я послушника. – Ты помогал настоятелю в святых таинствах?

– Да, твоя милость! Вот уже несколько лет, пока святого отца не прибрал Господь!

У меня появилась мысль, как выкрутиться из ситуации с венчанием. Ведь я плохо знал, как проводить обряд, и рисковал засыпаться на этой процедуре.

– Тогда подготовь все к обряду венчания! Завтра мы с тобой, с Божьей помощью, соединим узами брака нескольких добрых христиан. Я буду наблюдать за тобой. Если ты все сделаешь правильно, то я посвящу тебя в сан.

Послушник упал на колени, схватил мою ладонь и начал лобызать ее.

– Я не подведу, твоя милость! Все сделаю, как надо!

– Встань, сын мой, и иди готовься! – благосклонно произнес я. – А я пока побеседую с молодыми! Вон, кажется, и они идут!

Действительно, к церкви шагали три человека. Один постарше, выглядевший посолиднее, а двое – юнцы. Женишки пожаловали.

Первый представился десятником тэна. Юнцы были сыновьями уважаемых в деревне людей.

Я побеседовал с каждым в отдельности и выразил согласие обвенчать их. Невест никто здесь ни о чем не спрашивал. Женщины. Их дело – вести хозяйство, любить и уважать мужа.

– Завтра, после казни разбойников, я обвенчаю каждую пару, дети мои! – сообщил я женихам итог.

Все трое передали мне с почтением по небольшому мешочку серебра. Не плата, нет – пожертвования на нужды церкви.

Один мешочек я, подмигнув, передал Редферну со словами:

– На расходы по подготовке к обряду – свечи и все такое!

Я не стал говорить: «Твоя доля», но Редферн понял мой намек и без этих слов.

Послушник перекрестился и снова бухнулся на колени. Кажется, я перегнул палку. Предыдущий настоятель, видимо, всегда забирал все себе. Да и ладно, не жалко. Редферн, вроде, нормальный парень. Пускай и он порадуется немного.

***

Показательная казнь разбойников состоялась, как и планировал Бонифэйс, утром. Я не пошел смотреть на это, а вот Асмунд с товарищами побывали на площади и рассказали мне потом, как все было. Ничего интересного, на мой взгляд, но местные смотрели на повешение всей толпой. Зрелище ведь! Я даже пожалел, что мы не прирезали бедолаг на месте…

Церемонию бракосочетания трех пар Редферн провел на «отлично». Я с умным видом стоял рядом, делая серьезное лицо и кивая в некоторых случаях, полностью одобряя его действия и подбадривая.

Тэн Бонифэйс, как я заметил, был не в восторге от того, что церемонию проводил Редферн, но перечить мне не рискнул. Он вообще, как мне показалось, недолюбливал парня, но это не мое дело. Послушник справился с обрядом так, что не придраться.

Потом всех присутствующих пригласили на банкет. Столы накрыли прямо на площади перед церковью и там гуляла вся деревня. Мои викинги наелись от пуза, выхлебали какое-то невероятное количество эля, а после похватали веселых девиц и скрылись с ними, кажется, на сеновале.

Я же решил еще немного пообщаться с тэном Бонифэйсом. Меня очень интересовало, как у него организована охрана от набегов норманнов. Я чувствовал, что эти знания пригодятся мне в будущем.

Оказалось, что служба неслась примерно также, как и у Годвина. Морской берег постоянно патрулировался конными отрядами, сменяющими друг друга. Даже сейчас два десятка дружинников, разбитых на два отряда, находились на побережье, рыская по вверенной территории. Завидев паруса на горизонте, они тут же отправляли гонца с сообщением об угрозе к тэну, а сами маскировались на берегу и наблюдали за приближающимся кораблем. Тэн, в свою очередь, объявлял срочную мобилизацию, и под его знамя вставал фирд – ополчение, численностью около сотни крестьян с вилами, топорами и охотничьими луками. Тоже, надо отметить, приличная сила. Конечно, справиться с экипажем норманнского драккара, состоящем, как правило, из четырех-пяти десятков хирдманов, ополченцам не удастся. Но, как поддержка основной дружины, они смогут выполнить свои функции прекрасно. Самих же дружинников тэн имел десятков шесть. Немаленькое войско. У Годвина было вдвое меньше.

Собрав войско, тэн старался напасть первым. Лучше – во время высадки или сразу после нее. После долгого и тяжелого плавания норманны были уставшими и, как следствие, наименее опасными.

Это тэн так считал. Я придерживался другого мнения, но озвучивать его не стал. Мне были более симпатичны викинги, чем англичане. Во-первых, мнение мое основывалось на личном отношении к бриттам еще из МОЕГО времени, а во-вторых, я пообщался со своими северянами и составил о них собственное представление. Викинги показались мне людьми простыми, честными и верящими в традиционные ценности, которые мне были гораздо ближе, чем какая-то искусственная мораль англичан. Ну, не доверял я им, и все тут. Ведь сами совсем недавно язычниками были, причем в отдаленных местах, наверняка еще и продолжали ими быть. Но на людях – прямо все такие добренькие христиане. А какие эти христиане умеют творить зверства, мне вскоре пришлось узнать.

Тэн, в свою очередь, поинтересовался целью моего визита. Я рассказал про Линдисфарнский монастырь и напомнил, что являюсь легатом Папы, поэтому подробнее рассказать о целях миссии не имею права. Бонифэйс отстал.

Выпив с тэном еще по кружечке, я сообщил, что задержусь в его деревне на день, и отправлюсь в монастырь послезавтра. Тэн не возражал. Он был мне благодарен за оказанную помощь в венчании его подданных и пребывал в благостном настроении. Как я понял из его слов, десятник, который сегодня венчался, был правой рукой тэна. Бонифэйс возлагал на него какие-то надежды в плане подбора и обучения новых дружинников, и поэтому благоволил способному десятнику.

Сославшись на усталость, я ушел на постоялый двор и завалился спать. Асмунд с коллегами вернулись ближе к ночи, сытые и довольные, во всех отношениях.

Ночью полил дождь и завыл сильный ветер, но нас разбудил какой-то другой шум за окнами. Выглянув на улицу и прислушавшись, Асмунд заявил:

– Воины собираются на площади. И ополчение тоже. Что-то случилось!