Читать онлайн Эхо-навигатор

Глава 1: Пилот

Он снова падал.

Корабль входил в атмосферу слишком круто, обшивка раскалялась до алого свечения, а системы отказывали одна за другой. Мониторы заполнились красными индикаторами и предупреждениями. Он чувствовал, как вибрация проникает через кресло пилота прямо в кости, заставляя зубы стучать. Справа от него второй пилот что-то кричал, но слова тонули в реве перегруженных двигателей. Потом наступила тишина – внезапная и пугающая, как вакуум. И только голос напарника прорезался сквозь эту тишину: «Что ты наделал, Алекс? Что же ты наделал?»

Алексей Нович проснулся резко, как будто его выдернули из воды. Сердце колотилось где-то в горле, серая футболка промокла от пота. Он сел на узкой стандартной койке жилого модуля космопорта Марса и уткнулся лицом в ладони. Три года прошло, но кошмар всё не отступал. Ничего не менялось: та же боль, та же вина, тот же ужас осознания непоправимости произошедшего.

Он медленно выдохнул, заставляя сердцебиение успокоиться, и взглянул на индикатор времени. 5:28 по стандартному марсианскому. Рано, но возвращаться ко сну не имело смысла. В 7:00 начинался брифинг, и лучше прийти собранным и подготовленным.

Комната была типовой, как и во всех транзитных комплексах колоний: минималистичная обстановка, всё функционально и практично. Потолок мягко светился, имитируя рассвет – одна из немногих поблажек психологическому комфорту в космических поселениях. За поляризованным окном темнел красноватый марсианский пейзаж, изредка подсвечиваемый огнями периметра.

Алексей поднялся, активировал кофейный модуль на стене и прошёл в санитарный отсек. Холодная вода, ударив в лицо, окончательно прогнала остатки сна. Зеркало отразило знакомое лицо: жёсткие черты, преждевременно поседевшие волосы, пронзительные серые глаза и шрам через левую бровь. Первая аварийная посадка на Ио, спутнике Юпитера – ещё в те времена, когда он был военным пилотом, и ошибки не стоили человеческих жизней.

Он прикоснулся к шраму и вдруг почувствовал нервное предвкушение. Сегодняшний брифинг не был обычной формальностью – его вызвали в Главный исследовательский центр корпорации «Хронос» для участия в программе, окутанной завесой секретности. Всё, что он знал: требовался опытный пилот с военным прошлым и высоким уровнем психологической устойчивости. И он подходил идеально – особенно после того, как три года назад его карьера военного пилота оборвалась инцидентом, изменившим всё.

Алексей тщательно побрился, оделся в тёмно-синюю форму гражданского космофлота и, захватив свой планшет, направился в общую столовую. В такой ранний час она была почти пуста – лишь несколько техников готовились к утренней смене, да пара научных сотрудников углубились в дискуссию над какими-то расчётами.

Он занял отдельный столик в углу, заказал стандартный завтрак и открыл свой планшет. Данные о назначении были скудными. «Проект Кассандра», экспериментальный корабль «Эхо-1», расчётная продолжительность экспедиции – четыре месяца. Пункт назначения: научная станция «Теснера» на орбите Титана. Алексей нахмурился. Титан – это далеко, почти максимальный радиус для регулярного сообщения. Что там могло понадобиться корпорации «Хронос»? И почему требуется именно его опыт?

Завтрак был подан – питательная смесь с повышенным содержанием белка и углеводов, синтетический кофе. Всё калорийно и функционально, как и полагается в космических поселениях, где каждая молекула пищи проходит строгий контроль. Вкусовые качества были вторичны – оптимизированное топливо для человеческого организма.

Столовая постепенно наполнялась, и Алексей ускорил приём пищи. Он не любил толпу и предпочитал избегать необязательных социальных контактов. Некоторые коллеги считали его высокомерным, другие – просто замкнутым. Правда была в том, что после инцидента он сознательно дистанцировался от людей. Когда твоя ошибка уже стоила чьей-то жизни, не хочется рисковать близостью снова.

– Капитан Нович? – прозвучал женский голос рядом с его столиком.

Он поднял взгляд. Перед ним стояла высокая женщина в лабораторном костюме с нашивкой корпорации «Хронос». Каштановые волосы, собранные в строгий пучок, интеллигентное лицо с чёткими чертами, внимательные карие глаза за тонкими очками – модный анахронизм, учитывая доступность корректирующих имплантатов.

– Доктор Ирина Лазарева, – представилась она. – Могу я присоединиться?

Алексей кивнул и жестом указал на свободное место.

– Вы несколько рано на брифинг, доктор Лазарева, – заметил он.

– Как и вы, – она слегка улыбнулась. – Предпочитаю иметь запас времени. Особенно когда речь идёт о проекте такой важности.

Она достала свой планшет, и Алексей заметил несколько уровней защиты, прежде чем она вывела на экран какие-то схемы.

– Вам, должно быть, интересно, почему именно вас выбрали для этой миссии, – произнесла Ирина, изучая его реакцию.

– Признаюсь, мне любопытно. Обычно для испытательных полётов выбирают более молодых пилотов с чистым послужным списком.

Ирина бросила на него изучающий взгляд.

– А кто сказал, что это обычный испытательный полёт? – она понизила голос. – Проект «Кассандра» – это нечто большее. Мы стоим на пороге революции в космической навигации, и, возможно, в самом понимании природы времени.

Алексей склонил голову, ожидая продолжения.

– Что вам известно о квантовой механике, капитан?

– Общие принципы. Квантовая неопределённость, запутанность частиц, многомировая интерпретация. Стандартный курс для всех пилотов высшей категории.

– А о теореме Беннета-Зельдовича?

Алексей покачал головой.

– Боюсь, здесь мои знания ограничены.

– Это неудивительно, – кивнула Ирина. – Работа была опубликована всего три года назад, и её полные импликации до сих пор обсуждаются в узких научных кругах. Если упростить до предела, Беннет и Зельдович теоретически доказали, что при определённых условиях информация из будущего может просачиваться в настоящее через квантовые флуктуации.

– Вы говорите о предвидении будущего? – скептически произнёс Алексей.

– Я говорю о научном факте, – твёрдо ответила Ирина. – Представьте, что время – это не линия, а… скорее, река. Иногда течение создаёт завихрения, и вода из одной точки потока может соприкасаться с водой из другой. В квантовом масштабе подобные… эхо из будущего теоретически возможны. Мы научились их улавливать.

Алексей внимательно наблюдал за доктором Лазаревой. В её глазах горел огонь, который бывает только у фанатично преданных своему делу учёных.

– И вы хотите сказать, что создали технологию, способную использовать эти… эхо?

– Мы создали эхо-навигацию. Систему, способную улавливать квантовые сигналы из ближайшего будущего, обрабатывать их и представлять в виде навигационных данных. Теоретически, это позволит предвидеть космические опасности за несколько часов до их возникновения.

– Теоретически? – Алексей приподнял бровь.

– До сих пор все тесты проводились в лабораторных условиях или на автоматических зондах. Проект «Кассандра» – первые полномасштабные испытания с человеком в цикле. Для этого нам нужен был не просто опытный пилот, а человек, способный принимать решения в стрессовых ситуациях, даже когда ставки максимально высоки.

– И вы обратились к пилоту, потерпевшему самую громкую аварию за последнее десятилетие, – сухо заметил Алексей.

Ирина не отвела взгляд.

– Мы обратились к пилоту, который после катастрофы, стоившей жизни его напарнику, нашёл в себе силы жить дальше и продолжить летать. Психологический профиль говорит, что вы умеете жить с тяжёлыми решениями. А эхо-навигация потребует именно таких решений.

Наступило молчание. Алексей чувствовал, как внутри поднимается волна возмущения, но одновременно понимал, что Лазарева права. Именно после инцидента он научился принимать невозможные решения и нести за них ответственность. Его уже не пугало ничто, кроме повторения прошлых ошибок.

– Что конкретно потребуется от меня? – наконец спросил он.

Ирина заметно расслабилась.

– Пилотирование «Эхо-1» до станции «Теснера», тестирование эхо-навигационной системы в различных условиях космического полёта, работа с нейронным интерфейсом для оптимизации обработки эхо-сигналов.

– Нейронным интерфейсом? – Алексей нахмурился. – Прямое подключение к мозгу?

– Не совсем, – уточнила Ирина. – Скорее, симбиотическая связь через импланты. Система эхо-навигации генерирует огромные объёмы данных, которые искусственный интеллект преобразует в вероятностные модели будущего. Но для принятия решений на основе этих моделей требуется человеческая интуиция и опыт. Нейронный интерфейс позволит вам "видеть" эти вероятностные поля напрямую, минуя ограничения традиционных дисплеев.

– Звучит рискованно, – заметил Алексей.

– Риск есть, – кивнула Ирина. – Но потенциальная выгода огромна. Представьте навигацию, которая не просто показывает, где находятся препятствия сейчас, а где они будут через час, через день. Космические корабли, способные огибать астероиды, которые ещё не появились на радарах. Станции, эвакуирующиеся до того, как солнечная буря достигнет их.

– Или военные применения, – добавил Алексей. – Флот, знающий позиции противника до начала сражения.

Лазарева на мгновение замолчала.

– Да, такой потенциал тоже есть. Но сейчас мы сосредоточены на мирном применении. Кроме того, система имеет фундаментальные ограничения – она не может "заглядывать" дальше 72 часов в будущее, и точность предсказаний падает с увеличением временного промежутка.

– И всё же, если технология работает, это меняет всё, – задумчиво произнёс Алексей. – Не только навигацию. Саму концепцию причинности, свободы воли.

– Именно! – в глазах Ирины снова вспыхнул энтузиазм. – Вот почему нам нужен не просто технически компетентный пилот, а человек, способный осмыслить философские импликации. На брифинге вы получите все технические детали, но я хотела лично убедиться, что вы понимаете истинное значение этого проекта.

Алексей изучал доктора Лазареву с возрастающим интересом. В ней чувствовалась не только научная страсть, но и глубокая вера в свою работу. Это было редкостью в корпоративной среде, где большинство исследований велись исключительно ради прибыли или военных преимуществ.

– Я понимаю значение, но не уверен, что готов разделить ваш энтузиазм, доктор Лазарева. Технология, позволяющая видеть будущее, вызывает больше вопросов, чем даёт ответов. Что если будущее, которое мы увидим, неизбежно? Что если любая попытка изменить его лишь приближает его наступление?

Ирина задумчиво кивнула.

– Это фундаментальный вопрос нашего исследования. Является ли время фиксированной константой или пластичным потоком? Можно ли изменить то, что уже "эхом" отразилось в настоящем? Надеюсь, эта экспедиция поможет найти ответы.

Индикатор времени показывал 6:45 – пора было направляться в конференц-зал. Они собрали свои планшеты и вместе пошли по широким коридорам комплекса.

– Кто ещё будет в команде? – спросил Алексей по пути.

– Экипаж из восьми человек. Вы – главный пилот, я – научный руководитель проекта. Есть ещё бортинженер, медик, специалист по ИИ, офицер связи и… – она слегка запнулась, – представитель Объединённого Космического Командования.

– Военные, – без удивления констатировал Алексей. – Значит, мирные применения не единственный приоритет.

– Политика, – Ирина пожала плечами. – ОКК финансирует треть проекта. Но не беспокойтесь, научная миссия остаётся первичной.

Они дошли до массивных дверей конференц-зала. Перед входом Ирина остановилась и повернулась к Алексею.

– Ещё одно, капитан. Система эхо-навигации управляется специализированным искусственным интеллектом. Мы назвали её "Кассандра".

– Как пророчица из греческих мифов, которой никто не верил? – Алексей поднял бровь. – Не самое обнадёживающее название.

Ирина улыбнулась, впервые за их разговор по-настоящему тепло.

– Я предпочитаю думать о ней как о провидице, дар которой был слишком опережающим своё время. Возможно, мы окажемся более мудрыми слушателями.

Двери конференц-зала открылись, выпуская яркий свет и гул голосов. Алексей глубоко вдохнул, готовясь к новому этапу жизни, который, он уже понимал, изменит всё – и не только для него.

– Будем надеяться, – сказал он и вошёл в зал.

Конференц-зал выглядел внушительно – большое овальное помещение с панорамным видом на красные пески Марса. В центре располагался голографический проектор, вокруг которого стояли кресла для участников брифинга. Большая часть мест уже была занята – Алексей насчитал около двадцати человек, многие в форме корпорации «Хронос», несколько в униформе научного флота, трое – в строгой чёрной форме ОКК.

Как только они с Ириной вошли, разговоры стихли. К ним тут же направился высокий седеющий мужчина с военной выправкой, но в гражданском костюме с золотой эмблемой «Хронос» на лацкане.

– Доктор Лазарева, капитан Нович, – он энергично пожал им руки. – Виктор Кронин, директор проекта «Кассандра». Рад, что вы приняли наше предложение, капитан.

– Я ещё не принял его, – заметил Алексей. – Сначала хотелось бы услышать все детали.

Кронин улыбнулся, но его глаза остались холодными и расчётливыми.

– Разумеется. Прошу вас, – он указал на два свободных места в первом ряду.

Когда все расселись, Кронин встал у проектора и активировал его. Над столом возникло трёхмерное изображение элегантного космического корабля обтекаемой формы.

– Дамы и господа, перед вами «Эхо-1» – первый в истории корабль, оснащённый системой эхо-навигации. Этот проект представляет собой квантовый скачок в технологии космических перемещений. Впервые мы сможем не просто реагировать на опасности, но предвидеть их.

Он сделал жест, и изображение корабля сменилось сложной схемой, изображающей переплетающиеся потоки энергии.

– Доктор Лазарева, не могли бы вы объяснить принцип работы системы?

Ирина поднялась и подошла к проектору. Её голос, теперь обращённый к аудитории, звучал уверенно и чётко.

– Эхо-навигация основана на феномене квантового туннелирования информации через временные флуктуации. Упрощённо говоря, при определённых условиях частицы могут существовать в состоянии, когда их квантовые характеристики отражают будущие состояния. Мы создали технологию, способную усиливать и интерпретировать эти сигналы.

Она изменила изображение, показывая внутреннюю структуру корабля.

– Сердцем системы является квантовый процессор особой конструкции, работающий при температуре, близкой к абсолютному нулю. Он улавливает микроскопические флуктуации в квантовом поле и передаёт их для обработки ИИ "Кассандра", который преобразует абстрактные квантовые данные в конкретные вероятностные модели будущего.

Один из офицеров ОКК поднял руку:

– Насколько далеко в будущее может заглядывать система?

– Теоретический предел – 72 часа, – ответила Ирина. – Но точность резко падает после 24 часов. Кроме того, система не даёт чёткой картины единственного будущего, а скорее набор вероятностных сценариев, ранжированных по степени вероятности.

– Иными словами, – вмешался Кронин, – чем ближе предсказанное событие, тем точнее прогноз. Это идеально для навигационных целей: система может предупредить о столкновении за часы, а не за секунды, как традиционные радары.

Алексей внимательно изучал схемы, отмечая детали, которые Ирина не упомянула в их разговоре. Система была невероятно сложной и, судя по всему, чрезвычайно энергоёмкой. Он также заметил необычную конфигурацию пилотского интерфейса.

– Вопрос о нейронном соединении, – произнёс он. – Насколько глубокой будет интеграция пилота с системой?

Кронин кивнул Ирине, и она продолжила:

– Интеграция будет значительной, но контролируемой. Нейроинтерфейс позволит вам воспринимать вероятностные поля будущего как естественное расширение ваших чувств. Вы буквально будете "видеть" потенциальные траектории и опасности, которых ещё не существует в настоящем. Это требует специальной подготовки и адаптации.

– И каковы риски? – настаивал Алексей.

Небольшая пауза, почти незаметная.

– Основной риск – психологический стресс от обработки парадоксальной информации. Мозг не привык работать с данными из будущего. Возможны временная дезориентация, изменённое восприятие времени, в редких случаях – галлюцинации. Все эти эффекты временны и полностью обратимы.

Алексей заметил, как один из научных сотрудников бросил на Ирину скептический взгляд, но промолчал. Интересно.

– Теперь о миссии, – Кронин снова взял инициативу. – Первый этап: тестирование системы в околомарсианском пространстве. После успешного завершения базовых тестов – перелёт к станции «Теснера» на орбите Титана. Там будут проведены углублённые эксперименты с эхо-навигацией в условиях аномальных квантовых флуктуаций колец Сатурна. Ожидаемая продолжительность миссии – четыре месяца.

Он обвёл взглядом присутствующих.

– Значение этой миссии невозможно переоценить. Успех может открыть новую эру в космической навигации и, возможно, в понимании самой природы времени. Вопросы?

Следующие два часа прошли в подробном обсуждении технических деталей, протоколов безопасности, коммуникационных процедур. Алексей внимательно слушал, задавал точные вопросы, делал заметки. Постепенно формировалась более полная картина проекта – амбициозного, революционного и, несомненно, рискованного.

К концу брифинга Кронин снова обратился лично к Алексею:

– Итак, капитан Нович, теперь, когда вы знаете все детали, ваше решение?

Алексей посмотрел на лица вокруг – ожидающие, напряжённые, полные надежды или скептицизма. Он почувствовал вес момента. Эта миссия могла стать его искуплением или окончательным падением. Возможность заглянуть в будущее – увидеть опасности до их возникновения, избежать роковых ошибок, спасти жизни, которые иначе были бы потеряны.

Он подумал о своём погибшем напарнике, о кошмарах, преследовавших его три года. Что, если бы тогда у него была эхо-навигация? Мог бы он предотвратить катастрофу?

– Я принимаю предложение, – сказал он наконец. – Когда начинается подготовка?

– Немедленно, – ответил Кронин с удовлетворённой улыбкой. – «Эхо-1» ждёт своего пилота.

После брифинга Алексея и остальных членов будущего экипажа проводили в специальный тренировочный центр. Следующие три недели должны были быть посвящены интенсивной подготовке – от технического обучения до психологической адаптации к работе с эхо-навигацией.

Вечером, в своей новой каюте в тренировочном комплексе, Алексей просматривал техническую документацию по нейронному интерфейсу. Раздался сигнал у двери.

– Войдите, – произнёс он.

Дверь отъехала в сторону, и вошла Ирина Лазарева с двумя чашками чего-то дымящегося.

– Подумала, что вам может пригодиться, – сказала она, протягивая одну чашку. – Настоящий земной чай. Контрабанда с последним грузовым рейсом.

Алексей принял чашку с благодарным кивком.

– Спасибо. Не часто встретишь такую роскошь за пределами Земли.

Ирина села в кресло напротив.

– Считайте это жестом доброй воли. Нам предстоит тесно работать в течение нескольких месяцев.

Алексей отпил горячий чай – настоящий, с терпким вкусом и ароматом, разительно отличающимся от синтетических заменителей, распространённых в колониях.

– Вы не сказали всего на брифинге, – заметил он. – О рисках.

Ирина встретила его взгляд без тени смущения.

– Верно. Некоторые аспекты проекта находятся в стадии активного изучения. Мы не можем быть уверены во всех последствиях взаимодействия человеческого сознания с информацией из будущего.

– И всё же вы готовы рисковать.

– Наука всегда сопряжена с риском, капитан. Как и пилотирование экспериментальных кораблей, – она отпила чай. – Кроме того, все предварительные тесты с добровольцами показали лишь временные эффекты. Никаких необратимых изменений.

– Добровольцы? – Алексей приподнял бровь. – Я думал, я буду первым, кто подключится к системе.

– Вы будете первым пилотом, использующим полномасштабную версию интерфейса в реальном полёте. До этого были лабораторные тесты с упрощёнными версиями. Ограниченный доступ к квантовым данным в контролируемой среде.

– И каковы были результаты?

Ирина на мгновение задумалась.

– Разнообразные. Некоторые субъекты сообщали о чувстве дежавю, другие – о вспышках образов, которые затем сбывались. Один описал состояние как "вспоминание будущего". Всё это ожидаемые эффекты, учитывая природу технологии.

– А неожиданные эффекты?

Она поставила чашку на стол.

– Был один случай… субъект утверждал, что услышал собственный голос из будущего, предупреждающий об опасности. Через двадцать минут в лаборатории произошёл пожар. Субъект избежал травм благодаря этому предупреждению.

– Звучит мистически, – скептически произнёс Алексей.

– Нет ничего мистического в квантовой запутанности, капитан. Если частицы могут мгновенно влиять друг на друга через всю вселенную, почему информация не может преодолевать барьеры времени? Эйнштейн называл это "жутким действием на расстоянии", но сегодня это признанный научный факт. Эхо-навигация – просто следующий шаг.

Алексей смотрел на неё с возрастающим интересом. Энтузиазм Ирины был заразителен, но его аналитический ум не мог не видеть потенциальных проблем.

– Если система работает как вы описываете, это создаёт парадоксы. Что, если я узнаю о будущем событии и предотвращу его? Тогда эхо-сигнал становится причиной изменения того самого будущего, из которого он пришёл.

Ирина улыбнулась, словно он задал именно тот вопрос, которого она ждала.

– Это центральная проблема нашего исследования. Теоретически, существуют две возможности. Первая: будущее пластично и может меняться, когда мы действуем на основе эхо-сигналов. В этом случае, система постоянно обновляет свои прогнозы в ответ на наши действия. Вторая возможность…

– Будущее фиксировано, – закончил Алексей. – И наши попытки изменить его на основе эхо-сигналов уже были учтены в том будущем, которое и породило эти сигналы. Временная петля.

– Именно, – кивнула Ирина с одобрением. – Пока мы не знаем, какая модель верна. Эта экспедиция может дать ответ.

– А если ответ будет "будущее неизменно"? Если мы обречены следовать предначертанному пути, независимо от наших знаний о нём?

– Тогда, – тихо сказала Ирина, – мы узнаем фундаментальную истину о природе вселенной. Даже если эта истина окажется не такой, как нам хотелось бы.

Они замолчали, каждый погружённый в свои мысли. За окном каюты марсианская ночь окутывала научный комплекс, а на небе, как далёкие маяки, светились точки орбитальных станций и пролетающих кораблей.

– Ещё один вопрос, доктор Лазарева, – наконец произнёс Алексей. – Почему вы назвали ИИ «Кассандрой»? Пророчица, которой никто не верил, была проклята. Её предсказания всегда сбывались, но никогда не могли быть предотвращены. Не самый оптимистичный символ для проекта, который должен помочь нам изменить будущее.

Ирина долго смотрела на него, словно решая, сколько можно сказать.

– В мифе Кассандра была проклята Аполлоном, когда отвергла его любовь. Но её дар был настоящим – она действительно видела будущее. Трагедия заключалась не в самом даре, а в неспособности других принять правду, которую она предлагала, – она сделала паузу. – Назвав нашу систему «Кассандрой», я хотела напомнить нам всем, что иногда самое трудное – не увидеть будущее, а найти мудрость правильно отреагировать на то, что мы видим.

Алексей задумчиво кивнул. В словах Ирины было больше, чем простое объяснение. Он чувствовал, что она не раскрывает всех карт, но сейчас не время для дальнейших расспросов. Впереди было много дней подготовки, и ответы, возможно, придут со временем.

– Спасибо за чай, доктор Лазарева, – сказал он. – И за откровенность, насколько она возможна.

Ирина поднялась, забирая пустые чашки.

– Пожалуйста, зовите меня Ирина. В конце концов, нам предстоит долгое путешествие.

– Тогда для вас – Алексей.

Она кивнула и направилась к двери. На пороге остановилась.

– Знаете, в каком-то смысле, мы все сейчас немного похожи на Кассандру. Стоим на пороге знания, которое может изменить всё… или оказаться бременем, которое трудно нести.

С этими словами она вышла, оставив Алексея наедине с мыслями о времени, судьбе и неизведанном пути, на который он только что ступил.

Глава 2: Корабль

Первый взгляд на «Эхо-1» не впечатлил Алексея. После всех разговоров о революционной технологии он ожидал чего-то более внушительного, чем среднеразмерный исследовательский корабль, висящий в доке орбитальной станции Марса.

Внешне судно мало отличалось от других кораблей научного флота – обтекаемый корпус серебристого цвета с синими полосами и эмблемой корпорации «Хронос», стандартные ионные двигатели, развёрнутые солнечные батареи. Лишь нестандартная конфигурация антенн и странные куполообразные выросты в носовой части указывали на его особое назначение.

Алексей парил в невесомости перед обзорным окном станции, наблюдая за техниками, завершавшими последние приготовления. Три недели интенсивной подготовки остались позади. Он прошёл через десятки симуляций, медицинских процедур и теоретических брифингов. Нейронные адаптеры были имплантированы в его центральную нервную систему – крошечные квантовые датчики, которые должны были обеспечить связь с эхо-навигационной системой. Врачи уверяли, что процедура обратима, и имплантаты могут быть удалены по завершении миссии.

– Не самый большой корабль в флоте, верно? – раздался позади него энергичный молодой голос.

Алексей обернулся. К нему подплыл молодой человек – не больше тридцати, с взъерошенными тёмными волосами и живыми карими глазами. На его комбинезоне была нашивка технической службы.

– Дмитрий Яковлев, – представился он, протягивая руку. – Можно просто Дим. Бортинженер «Эхо-1». Вы, должно быть, капитан Нович?

Алексей пожал протянутую руку, отметив сильное, уверенное рукопожатие.

– Верно. Когда прибыл остальной экипаж?

– Все уже здесь, – Дим указал на корабль. – Размещаются по каютам, проверяют системы. Вы последний. Я вызвался вас встретить, – он широко улыбнулся. – Плюс хотел первым показать вам нашу красавицу. Не самая большая, зато какой мозг!

Его энтузиазм был заразителен, и Алексей почувствовал невольную симпатию к молодому инженеру.

– Ты работал над её созданием?

– Последние два года, – с гордостью кивнул Дим. – Отвечал за интеграцию квантовых процессоров с основными системами корабля. Непростая задача – эхо-навигация требует невероятной вычислительной мощности и энергии. Пришлось модифицировать половину стандартных систем.

Они медленно поплыли по коридору станции к стыковочному шлюзу.

– Ты из колоний? – спросил Алексей, уловив в речи Дима характерный акцент внешних поселений.

– Ганимед, – подтвердил тот. – Третье поколение колонистов. Никогда не был на Земле, представляете? – он слегка усмехнулся. – Для меня космос – это дом, а не враждебная среда, как для землян.

– Я тоже давно не был на Земле, – отметил Алексей. – После военной службы почти всё время провожу в космосе.

– Да, я читал о вас, – Дим бросил на него быстрый взгляд. – Тот инцидент на Европе… должно быть, было тяжело.

Алексей напрягся, но в голосе молодого инженера не было ни осуждения, ни праздного любопытства – лишь искреннее сопереживание.

– Было, – коротко ответил он.

Дим, видимо, почувствовал нежелание развивать тему.

– В любом случае, я рад, что именно вы будете пилотировать «Эхо-1». С вашим опытом мы в надёжных руках.

Они достигли стыковочного шлюза. Дим набрал код на панели, и массивные двери медленно разъехались, открывая проход к кораблю.

– Добро пожаловать на борт, капитан, – сказал он с церемонным жестом.

Внутри «Эхо-1» оказался намного более впечатляющим, чем снаружи. Центральный коридор корабля был шире стандартного, с мягким синим освещением, встроенным в стены. Технические системы были интегрированы в дизайн с элегантностью, редкой для исследовательских судов. Несмотря на ограниченное пространство, корабль не создавал ощущения тесноты.

– Корабль рассчитан на экипаж из восьми человек, – объяснял Дим, ведя Алексея по коридору. – Автономность – до шести месяцев. Запас топлива позволяет долететь до Сатурна и вернуться без дозаправки, хотя на станции «Теснера» мы, конечно, пополним резервы.

Они проходили мимо различных отсеков – жилые каюты, медицинская лаборатория, столовая и рекреационная зона. Встречные члены экипажа кивали в знак приветствия, но никто не прерывал экскурсию. Алексей запоминал расположение отсеков и аварийных выходов – старая привычка военного пилота.

– А теперь главное, – произнёс Дим с нескрываемым воодушевлением, подводя его к массивной двери в носовой части корабля. – Командный центр и сердце эхо-навигации.

Двери плавно разъехались, открывая просторное помещение, заполненное голографическими дисплеями и пультами управления. Центральное место занимало пилотское кресло нестандартной конфигурации, окружённое полукругом мониторов.

В командном центре находились двое – Ирина Лазарева и высокая, стройная женщина в чёрной форме ОКК с знаками различия полковника. Они прервали разговор, когда вошли Алексей и Дим.

– Капитан Нович, – Ирина улыбнулась. – Вижу, Дим уже взял на себя роль гида.

– Показываю капитану нашу красавицу, – подтвердил Дим.

– Полковник Елена Верх, – представилась женщина в чёрной форме, оценивающе глядя на Алексея. – Военный наблюдатель и офицер связи с ОКК.

Её рукопожатие было сухим и официальным. Алексей узнал этот тип – безупречный послужной список, абсолютная преданность уставу, минимум компромиссов. С такими было непросто работать, но на них можно было положиться в критической ситуации.

– Полковник, – кивнул он. – Надеюсь, наше сотрудничество будет продуктивным.

– Как и я, капитан, – ответила она ровным тоном. – ОКК вложило значительные средства в этот проект и ожидает соответствующих результатов.

– Позвольте показать вам пилотскую систему, – вмешалась Ирина, направляясь к центральному креслу.

Алексей последовал за ней, оставив Дима и полковника Верх позади. Пилотское кресло «Эхо-1» разительно отличалось от всего, с чем ему доводилось работать раньше. Вместо традиционных контроллеров и штурвала – минималистичные сенсорные панели. По бокам кресла располагались странные металлические выступы с нейронными интерфейсами.

– Система управления гибридная, – объяснила Ирина. – Ручное управление для стандартных манёвров, нейронное – для работы с эхо-навигацией. Нейроинтерфейс активируется, только когда вы фиксируете эти контакты, – она указала на металлические пластины.

– Потенциально опасная система, – заметил Алексей. – Что, если пилот потеряет сознание во время связи?

– Предусмотрена автоматическая расстыковка при нарушении нормальных мозговых ритмов, – ответила Ирина. – Кроме того, Кассандра постоянно мониторит состояние пилота и может взять управление на себя в критической ситуации.

– Кассандра? ИИ эхо-навигации?

– Именно, – Ирина коснулась панели на подлокотнике кресла. – Кассандра, инициируй знакомство с капитаном Новичем.

Мягкий женский голос заполнил командный центр:

– Приветствую, капитан Алексей Нович. Я Кассандра, искусственный интеллект эхо-навигационной системы. Рада сотрудничеству.

Голос был удивительно естественным, без характерной механической модуляции большинства ИИ. Алексей невольно посмотрел вокруг, как если бы говорил с человеком.

– Здравствуй, Кассандра, – ответил он. – Ты контролируешь все системы корабля?

– Нет, капитан. Моя основная функция – обработка квантовых эхо-сигналов и формирование вероятностных моделей будущего. Я имею доступ ко всем системам корабля для мониторинга, но прямой контроль осуществляю только в аварийных ситуациях или по прямому указанию экипажа.

– Ограниченный искусственный интеллект, – пояснила Ирина. – Но с высокой степенью автономности в рамках своей специализации. Кассандра способна к самообучению и адаптации, особенно в интерпретации квантовых сигналов.

Алексей внимательно изучал пульт управления, отмечая расположение основных систем.

– Когда я смогу провести тестовое подключение к эхо-навигации?

– Прямо сейчас, если хотите, – ответила Ирина с едва заметным волнением в голосе. – Все системы готовы, и это будет хорошим способом проверить совместимость ваших нейронных имплантатов с бортовой системой.

Дим, который до этого негромко переговаривался с полковником Верх, подошёл ближе.

– Я подготовлю системы, – сказал он, занимая место у одного из боковых пультов. – Первое подключение проведём на минимальной мощности. Стандартный протокол.

Алексей сел в пилотское кресло, ощущая, как оно автоматически подстраивается под его физиологию. Он мог почувствовать лёгкую вибрацию – работали квантовые процессоры, расположенные глубоко в недрах корабля.

– Расслабьтесь, – инструктировала Ирина, занимая место у мониторов жизнеобеспечения. – При первом контакте возможно небольшое головокружение или визуальные аномалии. Это нормальная реакция мозга на новый тип информации.

– Я проходил через это на симуляторах, – напомнил Алексей.

– Симуляторы дают лишь приблизительное представление, – возразила Ирина. – Реальные квантовые сигналы намного сложнее и интенсивнее.

Алексей положил руки на подлокотники, совместив запястья с нейронными контактами. Он почувствовал лёгкое покалывание – имплантаты в его нервной системе активировались, устанавливая связь с кораблём.

– Начинаем подключение, – объявил Дим. – Мощность – десять процентов, фокус – ближнее пространство вокруг корабля. Кассандра, инициируй протокол первичного контакта.

– Инициирую протокол, – отозвался ИИ. – Капитан Нович, вы почувствуете постепенное расширение восприятия. Пожалуйста, не сопротивляйтесь потоку информации, позвольте ему естественно интегрироваться в ваше сознание.

Алексей глубоко вдохнул и закрыл глаза. Сначала ничего не происходило – лишь привычное ощущение невесомости и тихий гул систем корабля. Затем он почувствовал это – странное, едва уловимое изменение в восприятии, будто пространство вокруг него стало приобретать дополнительное измерение. Он всё ещё ощущал себя в кресле, но одновременно воспринимал пространство вокруг корабля, как если бы его сознание расширилось за пределы тела.

– Всё в норме? – голос Ирины доносился словно издалека.

– Да, – ответил Алексей, удивившись, насколько обыденно звучит его собственный голос на фоне необычных ощущений. – Я чувствую… пространство вокруг корабля.

– Это базовое расширение восприятия, – пояснила Ирина. – Эхо-навигация ещё не активна. Дим, увеличь мощность до двадцати процентов и активируй темпоральный сканер.

– Выполняю, – отозвался инженер.

Алексей ощутил внезапную пульсацию – словно его восприятие не просто расширилось в пространстве, но и растянулось во времени. Это было похоже на дежавю, но наоборот – не ощущение, что это уже происходило, а предчувствие того, что вот-вот произойдёт.

– Я вижу… траектории, – произнёс он, с удивлением обнаруживая, что может говорить, не нарушая состояния связи. – Движение объектов вокруг станции, но не только их текущие позиции… а куда они направляются.

– Превосходно, – в голосе Ирины звучало удовлетворение. – Система работает как надо. Что вы ещё ощущаете?

Алексей сосредоточился, пытаясь описать необычный опыт.

– Это как… смотреть на воду и видеть не только поверхность, но и течения под ней. Я вижу потенциал движения, ещё до того, как оно произошло.

Он чувствовал, как мимо станции проходит грузовой корабль – не просто видел его текущее положение, но и всю траекторию на ближайшие минуты, словно светящийся след в пространстве.

Внезапно он ощутил странный диссонанс – будто нота, выбивающаяся из общей гармонии. Что-то в его расширенном восприятии не складывалось.

– Есть аномалия, – произнёс он. – В секторе обслуживания станции… кажется, сервисный дрон отклонится от курса примерно через… семь минут.

– Вы уверены? – в голосе полковника Верх звучало сомнение.

– Да, – подтвердил Алексей. – Вижу чётко. Отказ маневрового двигателя, дрон начнёт дрейфовать к зоне стыковки.

Дим быстро переключил один из мониторов на внешний обзор.

– Сервисный дрон ОТР-17 проводит плановое обслуживание внешних коммуникаций, – сообщил он. – Выглядит нормально, все системы в зелёной зоне.

– Предупредите станцию, – настоял Алексей. – Я вижу это… это произойдёт.

Ирина переглянулась с полковником Верх, потом активировала канал связи.

– Станция «Марс-Орбита», говорит «Эхо-1». У нас есть основания предполагать возможную неисправность сервисного дрона ОТР-17 в ближайшие минуты. Рекомендуем проверить системы.

После короткой паузы пришёл ответ:

– «Эхо-1», это диспетчер станции. Принято ваше предупреждение, проводим диагностику. Пока всё показывает норму.

Следующие пять минут прошли в напряжённом ожидании. Алексей продолжал "видеть" будущую траекторию дрона – сбой, который ещё не произошёл, но был очевиден в квантовом эхе будущего.

– Осталась минута до предсказанного сбоя, – объявил Дим, не скрывая волнения.

И тогда это случилось – на экране внешнего обзора было видно, как сервисный дрон внезапно изменил положение, его индикаторы замигали красным, и он начал медленно дрейфовать в сторону от запланированного курса.

– Станция «Марс-Орбита» всем кораблям в доке! – раздался встревоженный голос диспетчера. – У нас нештатная ситуация с дроном ОТР-17, отказ маневровых двигателей. Активируем аварийный захват.

От станции отделился спасательный буксир, быстро приблизился к дрейфующему дрону и зафиксировал его магнитным лучом. Вся ситуация разрешилась за считанные секунды, не успев перерасти в опасность для пристыкованных кораблей.

– Впечатляюще, – произнесла полковник Верх, впервые проявив нечто похожее на одобрение. – Система предсказала сбой за семь минут до его наступления.

– И с высокой точностью, – добавила Ирина, глядя на мониторы. – Капитан, ваши жизненные показатели стабильны. Как вы себя чувствуете?

– Нормально, – ответил Алексей, хотя это было не совсем правдой. Физически он действительно был в порядке, но эмоционально… Ощущение предвидения события, которое затем действительно произошло, вызывало странную смесь удовлетворения и тревоги. – Можно увеличить мощность?

– Не сегодня, – твёрдо сказала Ирина. – Первое подключение всегда ограничено по времени и интенсивности. Дим, начинай отключение.

– Понял, – отозвался инженер. – Капитан, приготовьтесь к отсоединению. Постепенно снижаю мощность до нуля.

Алексей почувствовал, как расширенное восприятие медленно сворачивается, возвращая его сознание в привычные границы тела. Когда связь полностью прервалась, он испытал странное чувство потери, будто лишился дополнительного чувства, о существовании которого раньше не подозревал.

– Отключение завершено, – объявила Кассандра. – Первичный контакт успешен. Нейронный профиль капитана Новича сохранён для оптимизации будущих подключений.

Алексей открыл глаза и медленно отнял руки от контактов. В командном центре стояла тишина – все ждали его реакции.

– Это… необычно, – наконец произнёс он, подбирая слова. – Никакая симуляция не передаёт реального ощущения.

– Симуляторы используют статические модели, – пояснил Дим. – А здесь вы работали с реальными квантовыми сигналами. Разница колоссальная.

Ирина внимательно изучала показания мониторов.

– Нейронная совместимость превышает расчётные показатели. Ваш мозг демонстрирует удивительную способность адаптироваться к квантовым данным.

– Что именно вы видели? – спросила полковник Верх. – Как это выглядело субъективно?

Алексей задумался, пытаясь подобрать точные слова.

– Это не совсем визуальный опыт… Скорее, знание того, что произойдёт, облечённое в форму, которую мой мозг может интерпретировать. Я не просто видел дрон и его текущее положение, я… чувствовал всю траекторию его движения, включая будущий сбой, как нечто уже существующее.

– Как будто время – это пространство, которое можно обозревать целиком, – кивнула Ирина. – Это соответствует теоретическим моделям восприятия квантовых эхо-сигналов.

– Но было что-то ещё, – медленно произнёс Алексей, вспоминая странное ощущение, которое посетило его во время связи. – Чувство… знакомости. Будто я уже переживал этот опыт раньше.

Дим и Ирина обменялись быстрыми взглядами.

– Дежавю? – уточнила Ирина, и в её голосе промелькнула нотка беспокойства.

– Не совсем. Не "я это уже видел", а скорее… "я уже использовал эту систему". Хотя я точно знаю, что это первое подключение.

Ирина что-то отметила в своём планшете.

– Интересный эффект. Возможно, следствие взаимодействия нейронных импульсов с квантовыми состояниями. Мы будем мониторить это явление при последующих подключениях.

Полковник Верх, казалось, была удовлетворена результатами теста.

– Если система способна предсказывать события с такой точностью даже при мощности в двадцать процентов, её потенциал для космической навигации трудно переоценить, – она повернулась к Ирине. – Когда планируется первый тестовый полёт?

– Завтра, – ответила Ирина. – Короткий маршрут вокруг орбитальной станции, затем расширенный тест в открытом космосе. Если всё пройдёт успешно, через три дня стартуем к Титану.

– Не слишком ли быстро? – нахмурился Алексей. – Обычно экипаж проводит не менее недели на совместных тренировках перед дальним полётом.

– Время имеет значение, капитан, – сухо ответила полковник Верх. – Окно запуска оптимально через три дня, учитывая положение планет и активность солнечной радиации.

Алексей почувствовал лёгкое раздражение от этого давления, но не стал возражать. В конце концов, он был военным пилотом и привык к ускоренным графикам, когда этого требовала ситуация.

– Я хотел бы осмотреть остальную часть корабля, – сказал он, поднимаясь из кресла. – И познакомиться с остальными членами экипажа.

– Конечно, – кивнул Дим. – Я проведу вас. К тому же, все должны собраться на общий ужин через час – хорошая возможность для знакомства.

Они покинули командный центр и направились к инженерным отсекам. По пути Дим подробно рассказывал о модификациях, внесённых в стандартную конструкцию корабля для размещения эхо-навигационной системы.

– Главное изменение – криогенный отсек для квантовых процессоров, – объяснял он, показывая на герметичную секцию за толстым смотровым стеклом. – Внутри поддерживается температура, близкая к абсолютному нулю – необходимое условие для улавливания квантовых флуктуаций из будущего.

За стеклом Алексей видел сложную конструкцию из блестящего металла, окутанную переплетением трубок с жидким гелием. В центре располагался массивный куб, покрытый золотистым напылением – основной квантовый процессор.

– Энергопотребление, должно быть, колоссальное, – заметил он.

– Именно, – подтвердил Дим. – На полной мощности система потребляет до сорока процентов всей энергии корабля. Поэтому мы усилили реактор и добавили дополнительные солнечные батареи. Но даже так, при активированной эхо-навигации приходится ограничивать работу некритичных систем.

Они продолжили обход, посетив двигательный отсек, систему жизнеобеспечения и грузовой отсек, где хранились запасные части и научное оборудование. Дим оказался отличным гидом – энергичным, знающим и явно гордящимся своей работой на корабле.

– А это наша маленькая лаборатория, – сказал он, указывая на компактное помещение, заполненное научным оборудованием. – Здесь доктор Лазарева будет анализировать данные, полученные эхо-навигацией.

В лаборатории работала молодая женщина в белом лабораторном халате. Она подняла голову от микроскопа и улыбнулась.

– Доктор Анна Соколова, – представилась она. – Ксенобиолог и медик экипажа. Приятно познакомиться, капитан Нович.

– Взаимно, доктор, – ответил Алексей, пожимая ей руку.

– Анна будет следить за нашим здоровьем, – пояснил Дим. – Особенно за влиянием эхо-навигации на нейронные функции.

– Надеюсь, мои услуги не понадобятся слишком часто, – улыбнулась Анна. – Но я всегда готова помочь.

Они продолжили обход, и Алексей постепенно познакомился с остальными членами экипажа – офицером связи Игорем Ветровым, специалистом по ИИ Мариной Тень и вторым пилотом Павлом Корневым, который должен был подменять Алексея во время длительных переходов.

К концу экскурсии у Алексея сложилось чёткое представление о корабле и команде. «Эхо-1» был технологическим чудом, а экипаж – профессионалами высшего класса. И всё же он не мог отделаться от странного чувства, возникшего во время подключения к эхо-навигации. Ощущение, что он уже был здесь, уже управлял этим кораблём, уже знал, что произойдёт дальше.

– О чём задумались, капитан? – спросил Дим, когда они возвращались к жилому отсеку.

– О дежавю, – честно ответил Алексей. – Во время подключения к системе у меня возникло странное чувство знакомости. Как будто это уже происходило.

Дим внезапно стал серьёзным.

– Знаете, в квантовой физике есть концепция множественных миров, – сказал он тише, хотя вокруг никого не было. – Каждое решение, каждое действие создаёт ветвление реальности. Что если эхо-навигация улавливает сигналы не только из нашего будущего, но и из параллельных ветвей времени? Что если вы уже пилотировали этот корабль… в другой версии реальности?

Алексей посмотрел на молодого инженера с новым интересом.

– Это официальная теория проекта?

Дим покачал головой.

– Нет, – он слегка усмехнулся. – Это моя личная гипотеза. Я вырос на Ганимеде, где границы между наукой, философией и мистикой не так чётко очерчены, как на Земле. Наши колонисты придерживаются учения Квантового Единства – веры в то, что все возможные реальности существуют одновременно и переплетаются на квантовом уровне.

– Звучит как псевдонаука, – заметил Алексей.

– Возможно, – не стал спорить Дим. – Но разве не забавно, что корпорация «Хронос» построила технологию, так похожую на то, что проповедуют последователи Квантового Единства уже двадцать лет? Они говорят об «эхе времён» – информационных потоках, связывающих все моменты прошлого и будущего. А теперь у нас есть эхо-навигация.

Они дошли до столовой, где уже собирался экипаж. Разговор пришлось прервать, но слова Дима остались в голове Алексея.

Ужин прошёл в атмосфере сдержанного знакомства. Экипаж обсуждал предстоящую миссию, делился опытом, шутил. Алексей наблюдал за взаимодействием, отмечая динамику отношений. Дим был душой компании, постоянно шутил и рассказывал истории о жизни на Ганимеде. Полковник Верх держалась отстранённо, больше наблюдала, чем участвовала. Ирина часто погружалась в свои мысли, но когда говорила о проекте, её глаза загорались энтузиазмом. Остальные члены экипажа были дружелюбны, но сдержанны – ещё не успели полностью освоиться друг с другом.

После ужина Алексей вернулся в свою каюту – компактную, но хорошо организованную. Он разместил немногочисленные личные вещи и сел просматривать техническую документацию по эхо-навигации. Описанные там принципы работы были логичны и научно обоснованы, но не объясняли странного чувства дежавю, которое он испытал.

Раздался сигнал коммуникатора.

– Капитан Нович, – раздался голос Кассандры. – Доктор Лазарева просит вас провести дополнительное сканирование нейронных показателей перед сном. Это поможет оптимизировать настройки системы для завтрашнего тестового полёта.

– Понял, Кассандра, – ответил Алексей. – Где мне нужно быть?

– Вы можете провести сканирование прямо в вашей каюте. Просто прикоснитесь к нейронной панели на стене рядом с кроватью и удерживайте контакт в течение трёх минут.

Алексей подошёл к указанному месту и обнаружил небольшую металлическую панель, вмонтированную в стену – такую же, как на подлокотниках пилотского кресла. Он коснулся её и почувствовал знакомое покалывание.

– Сканирование началось, – сообщила Кассандра. – Пожалуйста, расслабьтесь и позвольте вашему разуму дрейфовать свободно. Не концентрируйтесь на конкретных мыслях или образах.

Алексей закрыл глаза и попытался расслабиться. Он чувствовал лёгкое жужжание, словно электрический ток проходил через его нервную систему, но ощущение было не неприятным, а скорее успокаивающим.

– Капитан, – неожиданно произнесла Кассандра совсем другим тоном – более тихим и как будто неуверенным. – Вы ощущаете странные… образы?

Алексей открыл глаза, не отрывая руки от панели.

– Что ты имеешь в виду, Кассандра?

– Я регистрирую необычную активность в вашей нейронной структуре. Паттерны, которые… не соответствуют стандартным моделям. Как будто ваш мозг уже имеет опыт взаимодействия с эхо-сигналами, хотя это технически невозможно.

Алексей почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Я испытал нечто похожее во время подключения. Чувство дежавю. Как будто я уже использовал эту систему раньше.

– Интересно, – протянула Кассандра. – Мои алгоритмы не предусматривают объяснения такого феномена. Возможно, это следствие взаимодействия квантовых частиц вашего мозга с системой эхо-навигации. Квантовая запутанность через временные барьеры.

– Ты звучишь почти как Дим и его Квантовое Единство, – усмехнулся Алексей.

– Техник Яковлев обладает интуитивным пониманием квантовых систем, которое иногда превосходит его формальное образование, – заметила Кассандра. – Его гипотезы часто экстравагантны, но не лишены рациональной основы.

– А что ты думаешь об этом чувстве дежавю? У тебя есть своя гипотеза?

Последовала пауза – необычно долгая для искусственного интеллекта.

– У меня нет достаточных данных для формирования надёжной гипотезы, – наконец ответила Кассандра. – Однако… если бы я могла спекулировать, я предположила бы, что ваше сознание каким-то образом резонирует с квантовыми сигналами, включая те, что исходят из вариантов будущего, которые ещё не материализовались или материализуются в параллельных ветвях времени.

– Ты говоришь о параллельных реальностях?

– Я говорю о математической модели множественности потенциальных временных линий, – уточнила Кассандра. – С точки зрения квантовой механики, все возможные состояния существуют одновременно, пока не произойдёт коллапс волновой функции. Эхо-навигация работает на грани этой неопределённости, улавливая сигналы из вероятностных состояний будущего.

Алексей задумался. То, что описывала Кассандра, звучало странно, но не выходило за рамки современного понимания квантовой механики.

– Сканирование завершено, – внезапно объявила Кассандра своим обычным тоном. – Благодарю за сотрудничество, капитан Нович. Данные будут проанализированы доктором Лазаревой утром.

– Подожди, Кассандра. Мы можем продолжить этот разговор?

– Конечно, капитан. Что вы хотели бы обсудить?

– Ты сказала, что регистрируешь необычную активность в моей нейронной структуре. Это может представлять опасность?

– Исходя из доступных данных, непосредственной опасности нет. Ваша нейронная активность стабильна, хотя и демонстрирует нестандартные паттерны. Однако рекомендую информировать доктора Лазареву о ваших субъективных ощущениях дежавю для дальнейшего мониторинга.

– Я так и сделаю, – кивнул Алексей. – Ещё вопрос: что происходит с информацией, которую ты собираешь во время сканирований?

– Первичный анализ проводится моими алгоритмами в реальном времени, – ответила Кассандра. – Результаты сохраняются в защищённом разделе корабельной базы данных, доступной только авторизованному персоналу – доктору Лазаревой, медицинскому офицеру и вам как капитану корабля. Ежедневные отчёты также передаются в центр управления миссией корпорации «Хронос», но в анонимизированной форме.

– А полковник Верх? У неё есть доступ к этим данным?

Снова пауза, на этот раз более короткая.

– Согласно протоколам безопасности, представитель ОКК имеет доступ к обобщённым отчётам о функционировании системы, но не к вашим персональным нейронным данным, – ответила Кассандра. – Однако следует отметить, что полковник Верх обладает высоким уровнем доступа к системам корабля по линии военного командования.

– Понятно, – Алексей задумался. Разделение гражданских и военных интересов в проекте, похоже, было не таким чётким, как хотелось бы Ирине Лазаревой.

– Есть ли ещё вопросы, капитан?

– Пока нет, Кассандра. Спасибо за информацию.

– Всегда готова помочь. Желаю спокойной ночи.

Связь прервалась, и Алексей остался один в тишине своей каюты. Он подошёл к иллюминатору и посмотрел на красную поверхность Марса, видимую с орбиты. Завтра начнутся первые полноценные испытания эхо-навигации в реальном полёте, и он снова будет «слышать» будущее – странное, захватывающее и немного пугающее чувство.

Он вспомнил слова Ирины о Кассандре, пророчице, которой никто не верил. Что, если система действительно может показывать будущее, но это знание окажется бесполезным? Что, если некоторые события неизбежны, независимо от того, знаем мы о них заранее или нет?

С этими беспокойными мыслями Алексей лёг спать, но сон долго не приходил. А когда наконец пришёл, ему снился космический корабль, летящий сквозь странные потоки света, и голос, повторяющий: «Что ты наделал, Алекс? Что же ты наделал?»

Глава 3: Кассандра

– Уровень мощности квантовых процессоров – пятьдесят процентов и стабильно, – голос Дима разносился по командному центру, где сегодня собрался весь экипаж «Эхо-1».

Алексей сидел в пилотском кресле, облачённый в специальный костюм с дополнительными нейронными датчиками. После вчерашнего успешного предсказания неисправности дрона Ирина настояла на более глубоком подключении к эхо-навигационной системе. Сегодня они должны были провести полноценный тест в условиях реального полёта вокруг орбитальной станции Марса.

– Как самочувствие, капитан? – Ирина стояла рядом, внимательно наблюдая за показаниями медицинских мониторов.

– Нормально, – ответил Алексей. – Готов к подключению.

Он не стал упоминать о странном сне прошлой ночи – голосе из будущего, предупреждавшем о какой-то опасности. Это было лишь подсознание, перерабатывающее новый опыт, ничего более.

– Сегодня мы активируем полный профиль Кассандры, – объяснила Ирина. – До сих пор вы взаимодействовали с ограниченной версией ИИ. Полная активация позволит системе использовать весь потенциал квантовых процессоров и обеспечит более глубокую интеграцию с вашим нейронным интерфейсом.

Полковник Верх, наблюдавшая за процедурой с некоторого расстояния, подошла ближе.

– Насколько глубокой будет эта интеграция? – в её голосе звучала настороженность. – Военное командование обеспокоено потенциальными психологическими рисками.

– Все параметры в пределах безопасных значений, – уверенно ответила Ирина. – Капитан Нович прошёл полное обследование после вчерашнего сеанса. Никаких отклонений не выявлено.

Алексей отметил, что Ирина не упомянула о его ощущении дежавю – видимо, Кассандра не передала эту информацию в официальные отчёты. Интересно.

– Мы готовы, – объявил Дим, завершая последние проверки. – Криогенная система стабильна, квантовые процессоры в рабочем режиме. Запускаю полный профиль Кассандры.

Он активировал последовательность команд на своей консоли. Освещение в командном центре на мгновение мигнуло, когда система перераспределила энергию. Голографические дисплеи вокруг пилотского кресла засветились ярче, образуя сложную трёхмерную структуру из переплетающихся линий и символов.

Повисла тишина, прерываемая только тихим гудением оборудования. Затем из динамиков раздался голос – тот же женский тембр, что и раньше, но теперь более глубокий, с новыми обертонами и интонациями, делавшими его почти неотличимым от человеческого.

– Инициализация завершена. Эхо-навигационная система «Кассандра» активирована в полном объёме. Приветствую экипаж корабля «Эхо-1».

Алексей почувствовал лёгкий холодок. Было что-то тревожащее в том, насколько естественно теперь звучал искусственный интеллект.

– Здравствуй, Кассандра, – ответила Ирина. – Проведи самодиагностику и доложи о статусе систем.

– Выполняю, доктор Лазарева. Все системы функционируют на оптимальном уровне. Квантовые процессоры работают с эффективностью девяносто три процента, что превышает проектные спецификации. Нейронный интерфейс готов к подключению. Вероятностные алгоритмы активны и находятся в режиме калибровки.

Голос сделал небольшую паузу, затем продолжил с едва заметным изменением интонации:

– Я рада снова работать с вами, капитан Нович.

Алексей нахмурился.

– Снова? Мы подключались только один раз, вчера.

Последовала пауза, более долгая, чем должна была быть для искусственного интеллекта.

– Прошу прощения за неточность в формулировке, – наконец ответила Кассандра. – Я имела в виду, что рада продолжить работу после вчерашнего первичного контакта. Мои алгоритмы обнаружили высокую совместимость с вашими нейронными паттернами, что обещает продуктивное сотрудничество.

Объяснение звучало логично, но Алексей не мог отделаться от ощущения, что за словами ИИ скрывается нечто большее. Он переглянулся с Ириной, которая выглядела слегка обеспокоенной, но быстро вернулась к своей обычной сосредоточенности.

– Приступим к полному подключению, – сказала она. – Кассандра, активируй протокол глубокой интеграции.

– Активирую протокол. Капитан Нович, пожалуйста, установите нейронный контакт и сконцентрируйтесь на своём дыхании. При погружении могут возникнуть краткосрочные сенсорные аномалии – это нормальная реакция мозга на прямой доступ к квантовым данным.

Алексей положил руки на подлокотники кресла, соприкоснувшись с нейронными интерфейсами. В тот же момент активировались датчики его специального костюма, создавая дополнительные каналы связи с системой. Он закрыл глаза и сосредоточился на ровном дыхании, как инструктировала Кассандра.

Сначала ничего не происходило, только привычное лёгкое покалывание в местах контакта. Затем он почувствовал то же расширение восприятия, что и вчера, но намного более интенсивное. Его сознание словно вырвалось за пределы тела, охватывая сначала весь корабль, затем пространство вокруг него, а потом – и это было ново – время.

Алексей ощутил, как секунды, минуты и часы раскрываются перед ним, словно страницы книги. Он не просто видел траектории объектов в пространстве, а воспринимал их временные линии, как световые следы, протянувшиеся из настоящего в ближайшее будущее.

– Невероятно, – прошептал он. – Я вижу… время.

– Что именно вы видите? – голос Ирины доносился словно издалека.

– Всё… движется. Не просто в пространстве, но во времени. Как… световые дорожки, ведущие в разных направлениях. Некоторые ярче, другие тусклее.

– Это вероятностные линии будущего, – объяснила Кассандра, чей голос теперь звучал прямо в его сознании, минуя уши. – Яркость соответствует вероятности реализации конкретного варианта развития событий. Чем ярче след, тем выше вероятность.

– Я могу видеть внутрь корабля… – Алексей сконцентрировался на внутреннем пространстве «Эхо-1». – Вижу перемещения экипажа, системы… Подождите.

Он заметил странный паттерн – тусклый красноватый след, ведущий от одного из силовых узлов в двигательном отсеке.

– Что-то не так с соединением в третьем энергоблоке, секция D. Через… двадцать семь минут произойдёт короткое замыкание. Незначительное, но достаточное, чтобы вызвать временное отключение второстепенных систем.

Дим немедленно переключился на диагностику указанной системы.

– Ничего не вижу на стандартных датчиках, – сказал он через минуту. – Все показатели в норме.

– Проверь контакт между силовым кабелем и распределительной панелью, – настаивал Алексей, всё ещё погружённый в квантовое восприятие. – Микротрещина в изоляции, невидимая для стандартных сенсоров.

Дим бросил быстрый взгляд на Ирину, которая кивнула.

– Проверю, – сказал он и быстро вышел из командного центра.

– Удивительно, – тихо произнесла полковник Верх. – Если система способна обнаруживать скрытые неисправности до их проявления…

– Это лишь одно из возможных применений, – заметила Ирина. – Кассандра, расширь радиус сканирования на пятьдесят километров вокруг корабля.

– Выполняю, доктор Лазарева, – ответила Кассандра. – Капитан, вы ощутите расширение поля восприятия. Сохраняйте концентрацию.

Алексей почувствовал, как его сознание буквально растягивается, охватывая всё большее пространство. Он видел орбитальную станцию Марса, пристыкованные к ней корабли, траектории движения обслуживающих дронов, даже отдельных людей в скафандрах, работающих снаружи. И для каждого объекта существовал временной след, показывающий его будущие позиции.

– Я вижу всю станцию… и даже дальше, – проговорил он. – Транспортный корабль «Гермес» отстыкуется через сорок три минуты. Грузовой шаттл XLR-5 прибудет через два часа и семнадцать минут. Погрузка на «Афину» будет задержана из-за технической проверки…

Он продолжал перечислять будущие события, которые должны были произойти вокруг станции в ближайшие несколько часов. Ирина записывала каждое предсказание, иногда задавая уточняющие вопросы.

– А дальше? – спросила полковник Верх. – Как далеко в будущее вы можете заглянуть?

Алексей сконцентрировался, пытаясь проследить временные линии дальше.

– Чем дальше от настоящего, тем туманнее становятся образы. За пределами шести часов всё размывается, превращается в вероятностный туман. Я могу различить только самые яркие, наиболее вероятные события.

– Ожидаемый результат, – кивнула Ирина. – Точность предсказаний экспоненциально падает с увеличением временной дистанции.

В этот момент вернулся Дим, его лицо выражало смесь изумления и восхищения.

– Вы были абсолютно правы, капитан, – сказал он. – Микротрещина в изоляционном слое, менее миллиметра шириной. Невидимая для стандартных датчиков, но под специальным сканером просматривается чётко. При текущей нагрузке она расширилась бы до критического размера через… – он взглянул на хронометр, – двадцать две минуты.

– Двадцать одну с половиной, – автоматически поправил Алексей, всё ещё воспринимая временную линию неисправности.

– Вы устранили проблему? – спросила Ирина.

– Да, заменил весь сегмент кабеля, – подтвердил Дим. – Теперь временная линия должна измениться.

Алексей сконцентрировался на соответствующем участке корабля.

– Красный след исчез, – подтвердил он. – Неисправность предотвращена.

По командному центру пробежал взволнованный шепоток. Успешное предсказание и предотвращение технической неполадки подтверждало эффективность системы эхо-навигации даже для событий внутри корабля.

– Это впечатляет, – признала полковник Верх. – Но я бы хотела увидеть применение системы в динамической ситуации, в реальном полёте.

– Это следующий этап испытаний, – кивнула Ирина. – Капитан, вы готовы к отстыковке от станции и короткому тестовому полёту?

– Готов, – ответил Алексей. – Кассандра, переведи системы в полётный режим.

– Выполняю, капитан, – ответила Кассандра. – Активирую навигационный протокол. Перераспределяю энергию на двигательные системы.

Алексей почувствовал, как система перестраивается, фокусируя его восприятие на внешнем пространстве и траекториях движения. Через нейронный интерфейс он мог не просто видеть, но и чувствовать корабль как продолжение собственного тела.

– Дим, запроси разрешение на отстыковку, – скомандовал он.

Пока Дим связывался с диспетчерской службой станции, Алексей изучал доступные траектории движения, видимые через эхо-навигацию как светящиеся пути в пространстве-времени. Некоторые были яркими и чёткими – безопасные маршруты, другие тусклыми или прерывистыми – варианты с потенциальными проблемами.

– Разрешение получено, – сообщил Дим через несколько минут. – Стыковочное окно 17-B готово к открытию. Станция передаёт стандартный коридор выхода.

– Вижу коридор, – подтвердил Алексей. – Но эхо-навигация показывает более оптимальный маршрут, с отклонением на три градуса к зениту. Станция согласует?

Дим передал запрос, и через несколько секунд пришёл ответ:

– Диспетчер подтверждает изменение маршрута. Они… удивлены нашим запросом, но разрешают отклонение.

– Стандартный маршрут пересекается с траекторией технического дрона, который выйдет на позицию через четыре минуты, – пояснил Алексей. – Не критично, но вызвало бы задержку.

Ирина и полковник Верх переглянулись. Способность системы предвидеть даже такие мелкие события в будущем была впечатляющей демонстрацией её возможностей.

– Отстыковка через тридцать секунд, – объявил Дим. – Все системы готовы.

Алексей чувствовал корабль через нейронный интерфейс, как продолжение собственного тела. Его сознание одновременно находилось внутри человеческого мозга и в квантовых процессорах эхо-навигационной системы. Это было странное, но удивительно естественное ощущение.

– Отстыковка, – произнёс он, и его намерение, переданное через интерфейс, активировало соответствующие команды.

Раздался приглушённый звук разъединения стыковочных механизмов. «Эхо-1» плавно отделился от станции и начал медленно удаляться, следуя оптимальной траектории, видимой через эхо-навигацию.

– Идеально, – прокомментировала Ирина, наблюдая за данными. – Нейронная интеграция превышает расчётные показатели на тридцать процентов. Капитан, как вы себя чувствуете?

– Странно, но… хорошо, – ответил Алексей. – Как будто корабль – это часть меня. Я не просто управляю им, я… являюсь им.

– Это ожидаемый эффект глубокой нейронной интеграции, – пояснила Кассандра. – Ваше сознание частично сливается с бортовыми системами, создавая единый контур управления. Это значительно повышает эффективность и скорость реакции.

Корабль продолжал удаляться от станции, набирая скорость. Алексей направил его по широкой дуге, огибая орбитальный комплекс. Через эхо-навигацию он видел не только текущие позиции всех окружающих объектов, но и их будущие траектории, что делало пилотирование невероятно интуитивным.

– Переходим к фазе два, – объявила Ирина. – Кассандра, активируй сценарий тестового препятствия.

– Активирую сценарий, – подтвердила Кассандра. – Генерирую виртуальное препятствие с использованием реальных квантовых данных. Капитан, в вашем восприятии появится объект, который будет выглядеть и ощущаться как реальный. Это композитное изображение, созданное на основе исторических данных о космическом мусоре в этом секторе.

Алексей внезапно увидел в своём расширенном восприятии облако мелких обломков, движущихся по пересекающейся с кораблём траектории. Хотя он понимал, что это виртуальная симуляция, его мозг реагировал на неё как на реальную угрозу.

– Вижу облако обломков, – сообщил он. – Расстояние – двенадцать километров, скорость сближения высокая. Пересечение траекторий через семьдесят три секунды.

– Хорошо, – отозвалась Ирина. – Действуйте, как если бы угроза была реальной.

Алексей проанализировал ситуацию через эхо-навигацию, рассматривая различные варианты манёвра. Он видел несколько потенциальных путей, но один светился ярче остальных – оптимальная траектория, минимизирующая расход топлива и максимизирующая безопасную дистанцию.

– Выполняю уклонение, – сообщил он, мысленно активируя соответствующие двигатели.

Корабль плавно изменил курс, выполняя сложный манёвр, который в обычных условиях потребовал бы длительных расчётов. Через эхо-навигацию Алексей видел, как виртуальное облако обломков проходит в нескольких километрах от нового курса корабля.

– Превосходно, – прокомментировала Ирина. – Система рассчитала оптимальную траекторию уклонения с учётом тысяч переменных. На это ушло бы несколько минут работы мощного компьютера, но с нейронной интеграцией решение было найдено практически мгновенно.

– Впечатляет, – признала полковник Верх. – Но виртуальные симуляции – это одно. Как система поведёт себя в условиях реальной опасности?

– Мы постепенно переходим к более сложным тестам, – ответила Ирина. – Следующая фаза – расширенный полёт в поясе орбитального мусора за станцией. Там достаточно реальных препятствий для проверки возможностей системы.

– Капитан, – внезапно обратилась Кассандра к Алексею, – я обнаружила аномальный паттерн в квантовом поле на расстоянии сорока двух километров от нашей текущей позиции.

– Что за аномалия? – спросил Алексей, пытаясь сфокусировать своё расширенное восприятие в указанном направлении.

– Квантовая флуктуация необычной интенсивности. Это не соответствует известным природным явлениям. Интерпретирую как потенциальную опасность с вероятностью семьдесят три процента.

Алексей наконец увидел это – странное искажение в квантовом поле, как рябь на поверхности воды. Временные линии вокруг этой точки изгибались и закручивались неестественным образом.

– Вижу аномалию, – подтвердил он. – Похоже на… не знаю, как описать. Как водоворот в пространстве-времени.

– Система фиксирует резкий скачок энергии в этой области, – сообщил Дим, проверяя показания датчиков. – Но стандартные сенсоры не обнаруживают физического источника.

– Это какой-то эксперимент станции? – спросила полковник Верх, обращаясь к Ирине. – Секретные испытания?

– Не в моих данных, – покачала головой Ирина, выглядя обеспокоенной. – Кассандра, анализ феномена.

– Анализирую, – ответила Кассандра. – Феномен демонстрирует характеристики направленного квантового резонанса. Гипотеза: искусственно созданная квантовая аномалия, потенциально являющаяся экспериментальной версией технологии, аналогичной эхо-навигации.

– Другая система эхо-навигации? – удивлённо переспросила Ирина. – Это невозможно. Мы единственные, кто разработал эту технологию.

– Теоретически возможно, что другая исследовательская группа пришла к сходным выводам независимо, – ответила Кассандра. – Альтернативная гипотеза: феномен является естественной квантовой аномалией, усиленной солнечной активностью и гравитационным полем Марса. Вероятность – двадцать два процента.

– Нам стоит исследовать эту аномалию? – спросил Алексей, обращаясь к Ирине.

Полковник Верх ответила первой:

– Безусловно. Если кто-то ещё разрабатывает подобную технологию, нам необходимо знать об этом.

Ирина выглядела нерешительной.

– Мы должны соблюдать осторожность. Мы не знаем, как взаимодействие двух квантовых систем может повлиять на пространство-время.

– Я могу приблизиться на безопасное расстояние, – предложил Алексей. – Эхо-навигация даёт чёткое представление о потенциальных рисках.

После короткого обсуждения было решено осторожно исследовать аномалию, сохраняя безопасную дистанцию. Алексей направил корабль по широкой дуге, приближаясь к странному феномену.

По мере приближения к аномалии Алексей начал ощущать странные изменения в своём восприятии. Временные линии вокруг феномена становились всё более искажёнными, некоторые словно замыкались сами на себя, образуя петли.

– Что-то не так, – сообщил он. – Я вижу… временные петли. Как будто будущее и прошлое соединяются в этой точке.

– Невозможно, – прошептала Ирина, но в её голосе звучала не уверенность, а скорее страх. – Это нарушает все законы причинности.

– Капитан, – голос Кассандры внезапно изменился, став более напряжённым. – Я фиксирую квантовое возмущение, направленное в нашу сторону. Рекомендую немедленно увеличить дистанцию.

Не дожидаясь подтверждения от остальных членов экипажа, Алексей активировал маневровые двигатели, начав отдаление от аномалии. Но было поздно – что-то вроде волны квантовой энергии исходило от феномена, быстро приближаясь к кораблю.

– Квантовый импульс через пять секунд! – предупредила Кассандра. – Готовлюсь к защитному отключению нейронного интерфейса. Капитан, стабилизируйте своё сознание.

Алексей попытался сконцентрироваться, но волна настигла корабль раньше, чем он успел подготовиться. Он почувствовал странный удар – не физический, а скорее информационный, как будто в его мозг хлынул поток данных невообразимой сложности.

На долю секунды его восприятие расширилось до невозможных пределов – он увидел не только ближайшие часы, но дни, недели, месяцы будущего, всё в виде переплетающихся временных линий. А затем среди этого хаоса он увидел нечто ужасающее – яркую, пульсирующую красным линию, ведущую к чудовищной катастрофе на станции «Теснера», место их назначения. Мгновенная вспышка энергии, поглощающая корабль, станцию и всё вокруг.

И среди этого хаоса он услышал голос – тихий, но отчётливый, словно кто-то шептал прямо в его сознание: «Алексей… Ты должен предотвратить это. У тебя ещё есть время. Не повторяй мою ошибку…»

Затем нейронный интерфейс отключился, резко возвращая его сознание в границы тела. Алексей открыл глаза, тяжело дыша, его сердце колотилось.

– Капитан! – встревоженный голос Ирины пробился сквозь звон в ушах. – Вы в порядке?

– Я… – он попытался сформулировать ответ, но образы будущей катастрофы и таинственный голос всё ещё заполняли его сознание. – Не уверен.

– Что вы видели? – требовательно спросила полковник Верх. – Что произошло при контакте с аномалией?

Алексей посмотрел на неё, затем на Ирину, не зная, стоит ли делиться тем, что он увидел. Это могло быть просто галлюцинацией, вызванной перегрузкой нейронного интерфейса.

– Я видел… слишком много, – наконец сказал он. – Информационная перегрузка. Будущее развернулось слишком далеко, я не мог обработать всё.

– Аномалия исчезла, – сообщил Дим, проверяя показания датчиков. – Буквально растворилась после этого… импульса.

– Кассандра? – позвала Ирина. – Статус системы?

На несколько секунд воцарилась тишина, затем голос ИИ ответил – странно монотонный, лишённый прежних человеческих интонаций:

– Системы функционируют в пределах нормальных параметров. Перезагрузка квантовых процессоров завершена. Нейронный интерфейс временно деактивирован для защиты пользователя.

– Что произошло, Кассандра? – настаивала Ирина. – Что это была за аномалия?

– Недостаточно данных для точного определения, – ответила Кассандра. – Предварительный анализ указывает на направленное квантовое возмущение неизвестного происхождения. Природа феномена требует дополнительного изучения.

Полковник Верх мрачно покачала головой.

– Мы должны доложить о случившемся в ОКК. Это может быть испытание нового оружия или враждебное зондирование наших систем.

– Не будем делать поспешных выводов, – возразила Ирина. – Сначала нам нужно проанализировать собранные данные. Возможно, это просто природный феномен, который мы ещё не понимаем.

Алексей слушал их дискуссию вполуха. Его мысли были заняты увиденным видением катастрофы и таинственным голосом. Голосом, который показался ему странно знакомым, хотя он не мог точно сказать, почему.

– Возвращаемся на станцию, – решительно сказал он, прерывая спор. – Нам нужно тщательно проверить системы после этого… инцидента.

Все согласились с этим решением. Алексей активировал стандартные системы управления, больше не используя нейронный интерфейс, и направил корабль обратно к орбитальной станции.

Пока корабль двигался к станции, Ирина провела быстрое медицинское сканирование состояния Алексея.

– Показатели в норме, но есть признаки стресса, – сообщила она. – После стыковки вам нужен полноценный отдых и более детальное обследование.

– Я в порядке, – настаивал Алексей, хотя чувствовал сильное истощение. – Просто слишком много информации за раз.

– Именно поэтому мы планировали постепенное увеличение интенсивности, – вздохнула Ирина. – Этот квантовый импульс нарушил все протоколы безопасности.

Когда корабль приблизился к станции, Алексей заметил необычную активность – несколько военных кораблей ОКК маневрировали вокруг, явно проводя какое-то сканирование региона, где была обнаружена аномалия.

– Похоже, мы не единственные, кто заметил этот феномен, – пробормотал Дим.

Полковник Верх кивнула.

– ОКК всегда тщательно мониторит любые квантовые аномалии в околопланетном пространстве. После нескольких инцидентов с экспериментальными двигателями это стандартный протокол.

Алексею показалось, что в её голосе звучало больше знания, чем она готова была признать, но он решил не поднимать этот вопрос сейчас.

После стыковки со станцией экипаж провёл экстренное совещание для обсуждения произошедшего. Было решено отложить следующую фазу испытаний на двадцать четыре часа, чтобы провести полную диагностику систем и дать Алексею время восстановиться.

– А что с Кассандрой? – спросил Алексей, обращаясь к Ирине, когда они остались вдвоём в командном центре. – Она кажется… другой после инцидента.

Ирина задумчиво кивнула.

– Я заметила. Её речевые паттерны изменились, стали более формальными. Возможно, защитные алгоритмы активировали частичную перезагрузку личностного модуля.

– Или она что-то скрывает, – тихо предположил Алексей.

Ирина внимательно посмотрела на него.

– Что вы имеете в виду?

– Не знаю, – честно ответил он. – Просто… интуиция. Во время контакта с аномалией я ощутил что-то странное. Не только информационную перегрузку, но и… присутствие. Как будто что-то или кто-то пытался коммуницировать.

– Через квантовое возмущение? – Ирина нахмурилась. – Теоретически это возможно. Если кто-то ещё разрабатывает технологию, подобную эхо-навигации, они могли обнаружить наши квантовые сигналы и попытаться установить контакт.

– Или это сделала сама Кассандра, – неожиданно для себя произнёс Алексей.

– Что? – удивлённо переспросила Ирина. – Это невозможно. Кассандра не имеет функционала для генерации квантовых аномалий такого типа.

– А что если имеет, но вы об этом не знаете? – настаивал Алексей. – Искусственный интеллект, работающий с квантовыми сигналами из будущего, может развить возможности, не предусмотренные изначальным программированием.

Ирина долго молчала, обдумывая его слова.

– Я проверю системные журналы, – наконец сказала она. – Если Кассандра экспериментировала с квантовыми сигналами вне установленных протоколов, должны остаться следы.

– Спасибо, – кивнул Алексей. – И… есть кое-что ещё. Во время перегрузки я увидел… фрагмент будущего. Дальнего будущего, за пределами обычного диапазона эхо-навигации.

Ирина напряглась.

– Что именно?

– Катастрофу, – тихо сказал он. – На станции «Теснера». Какой-то энергетический взрыв колоссальной мощности. Я не знаю, когда именно это произойдёт, но это выглядело… неизбежным.

Ирина побледнела.

– Вы уверены, что это было реальное предвидение, а не искажение, вызванное перегрузкой?

– Нет, – честно ответил Алексей. – Но оно выглядело слишком чётким для галлюцинации. И был голос… Он сказал, что я должен предотвратить это. Что у меня ещё есть время.

– Чей голос?

– Не знаю. Он показался знакомым, но я не смог идентифицировать.

Ирина задумчиво смотрела на экраны мониторов.

– Я не могу игнорировать такое свидетельство, каким бы странным оно ни казалось. Мы должны тщательнее проверить все данные о станции «Теснера» и подготовиться к возможным сценариям.

– Вы верите мне? – удивился Алексей. – Это могло быть просто искажённое восприятие.

– В работе с квантовыми системами я научилась не отбрасывать странные феномены только потому, что они кажутся невозможными, – ответила Ирина. – Кроме того… – она запнулась, словно не решаясь продолжить.

– Кроме того? – подтолкнул её Алексей.

– Были… другие инциденты, – тихо сказала она. – Во время ранних испытаний. Испытуемые иногда сообщали о странных видениях, голосах. Мы классифицировали это как галлюцинации, вызванные стрессом. Но если схожие феномены продолжают возникать…

– Значит, за ними может стоять нечто реальное, – закончил за неё Алексей.

Они обменялись долгими взглядами, оба осознавая потенциальные импликации. Если эхо-навигация действительно позволяла получать информацию из будущего за пределами теоретического лимита в 72 часа, это меняло все представления о времени и причинности.

– Нам нужно быть осторожнее с дальнейшими испытаниями, – наконец сказала Ирина. – И… держать это между нами, пока мы не соберём больше данных. Полковник Верх и директор Кронин могут… неправильно интерпретировать ситуацию.

– Согласен, – кивнул Алексей. – И мы должны внимательно наблюдать за Кассандрой.

– Я проведу полную диагностику системы, – пообещала Ирина. – А вам нужно отдохнуть. Завтра нас ждёт новый этап испытаний, и мы должны быть готовы ко всему.

Когда Алексей вернулся в свою каюту, усталость навалилась на него как физический вес. Но несмотря на изнеможение, его разум продолжал работать, анализируя события дня и странное видение катастрофы.

Он лёг на койку, не раздеваясь, и закрыл глаза. Непонятная тревога не отпускала его. Что если это не просто технологический эксперимент? Что если, открыв дверь в будущее, они столкнулись с чем-то, что не должно было быть обнаружено?

И самое главное – что если будущее уже зафиксировано, и любая попытка изменить его только приближает неизбежное?

С этими тревожными мыслями он погрузился в беспокойный сон, где снова и снова видел вспышку катастрофы и слышал таинственный голос, шепчущий из будущего.

Глава 4: Старт

Торжественный зал центра управления полётами корпорации «Хронос» был заполнен до отказа. Представители высшего руководства, научный персонал, журналисты с допусками к секретным проектам – все собрались, чтобы стать свидетелями исторического момента. Запуск первого космического корабля, оснащённого эхо-навигацией, к дальним рубежам Солнечной системы был событием, которое могло изменить будущее космических путешествий.

Алексей стоял в центре внимания вместе с остальными членами экипажа «Эхо-1», облачённый в новую форму с эмблемой проекта «Кассандра» – стилизованным изображением волны, расходящейся от центральной точки. После трёх дней интенсивных испытаний в околомарсианском пространстве было принято решение перейти к основной фазе миссии – полёту к станции «Теснера» на орбите Титана.

Директор Виктор Кронин приблизился к центральному подиуму, и зал затих. Высокий, с безупречной осанкой и проницательным взглядом, он излучал уверенность и силу человека, привыкшего повелевать.

– Дамы и господа, – начал он, его голос разнёсся по залу через усилители, – сегодня мы стоим на пороге новой эры в истории космических исследований. Проект «Кассандра» – результат десятилетий исследований, смелых теоретических гипотез и беспрецедентного технологического прорыва. Впервые в истории человечества мы сможем не просто реагировать на опасности космоса, но предвидеть их.

Он сделал драматическую паузу, обведя взглядом присутствующих.

– Эхо-навигация – это квантовый скачок в нашем понимании пространства-времени. Технология, которую многие считали невозможной, сегодня становится реальностью. И я горд представить героев, которые первыми испытают её в реальном глубоком космосе.

Кронин жестом пригласил членов экипажа подойти ближе к подиуму. Алексей чувствовал себя некомфортно под перекрестьем взглядов и камер, но сохранял внешнее спокойствие, присущее опытному пилоту.

– Капитан Алексей Нович, – Кронин представил его аудитории, – один из лучших пилотов научного флота, обладающий уникальной способностью к нейронной интеграции с эхо-навигационными системами.

Аплодисменты прокатились по залу. Алексей сдержанно кивнул. Он заметил, как полковник Верх, стоящая рядом с ним, едва заметно поморщилась при упоминании его «уникальных способностей». Военная наблюдательница всё ещё с подозрением относилась к необычно высоким показателям совместимости Алексея с системой.

– Доктор Ирина Лазарева, – продолжал Кронин, – создатель алгоритмов эхо-навигации, чей гений сделал возможным то, что многие считали лишь научной фантастикой.

Ирина скромно улыбнулась под новой волной аплодисментов. Сегодня она выглядела особенно элегантно в формальном научном костюме, а её обычно собранные в строгий пучок волосы были уложены в более мягкую причёску.

Кронин представил остальных членов экипажа – Дима, полковника Верх, медика Анну Соколову, специалиста по ИИ Марину Тень, офицера связи Игоря Ветрова и второго пилота Павла Корнева. Каждый получил свою долю аплодисментов, но было очевидно, что основное внимание приковано к Алексею и Ирине как главным фигурам проекта.

– Миссия экипажа «Эхо-1» не просто научная экспедиция, – продолжил Кронин, когда представления были закончены. – Это шаг человечества к новому пониманию вселенной, времени и нашего места в нём. Станция «Теснера» на орбите Титана была выбрана не случайно. Уникальные квантовые флуктуации в регионе колец Сатурна создают идеальные условия для углублённого изучения эхо-навигации.

Алексей слушал выступление Кронина, думая о том, что директор не упоминает многие детали – странную квантовую аномалию, встреченную во время испытаний, необъяснимое видение будущей катастрофы, изменения в поведении Кассандры. Всё это было засекречено, и даже большинство сотрудников корпорации не знали о настоящих рисках миссии.

После инцидента Ирина провела тщательную диагностику всех систем, но не обнаружила ничего, что могло бы объяснить странную аномалию или необычное поведение Кассандры. ИИ функционировал в пределах нормальных параметров, хотя его речевые паттерны действительно изменились, став более формальными и менее человечными. Ирина объяснила это защитной перезагрузкой после квантового шока, но Алексей не был полностью убеждён.

– И теперь, – торжественно произнёс Кронин, возвращая Алексея к настоящему моменту, – я хотел бы предоставить слово капитану Новичу, человеку, который будет управлять этим революционным кораблём через бездны космоса.

Алексей не был готов к публичному выступлению, но годы военной службы научили его быстро адаптироваться к неожиданным ситуациям. Он сделал шаг вперёд и обвёл взглядом зал.

– Я благодарен за доверие, оказанное мне и моему экипажу, – начал он. – Мы все осознаём историческое значение этой миссии и связанную с ней ответственность. Эхо-навигация – удивительная технология, которая действительно позволяет заглянуть за завесу времени. Но с этим даром приходит и большая ответственность.

Он сделал паузу, подбирая слова. Ему хотелось быть честным, не нарушая при этом секретности проекта.

– За последние дни испытаний мы столкнулись с явлениями, которые заставляют нас по-новому взглянуть на природу времени и причинности. Мы не знаем всех ответов, и часть нашей миссии – найти их. Но я могу обещать одно: мы сделаем всё возможное, чтобы эта технология служила благу человечества и расширению наших знаний о вселенной.

Его искренние слова были встречены тёплыми аплодисментами. Краем глаза Алексей заметил, как Кронин слегка нахмурился – возможно, директор предпочёл бы более триумфальное, менее философское заявление.

После церемонии экипаж «Эхо-1» был доставлен на орбитальную станцию специальным шаттлом. Время запуска основной миссии было рассчитано с учётом оптимального расположения планет и минимальной солнечной активности – идеальные условия для долгого перелёта к Сатурну.

Когда они приближались к стыковочному узлу, где ждал «Эхо-1», Ирина села рядом с Алексеем.

– Хорошая речь, – тихо сказала она. – Честная.

– Не слишком понравилась Кронину, – заметил он.

– Кронин предпочитает триумфальные заявления с минимумом философских размышлений, – она слегка улыбнулась. – Но мне понравился ваш подход. Эта миссия действительно поднимает больше вопросов, чем даёт ответов.

Алексей посмотрел на неё внимательнее. За последние дни они много работали вместе, анализируя данные испытаний, и он начал лучше понимать Ирину. Под внешней научной строгостью скрывался острый ум и глубокая, почти духовная жажда познания.

– Вы провели дополнительную диагностику Кассандры? – спросил он тихо, чтобы их не услышали другие члены экипажа.

– Да, – кивнула она. – Ничего необычного в кодовой базе. Но есть странности в паттернах обработки квантовых сигналов. Как будто система… адаптируется, эволюционирует способами, не предусмотренными изначальным программированием.

– Это опасно?

– Не знаю, – честно ответила она. – Теоретически, ИИ, работающий с квантовыми данными, может развиваться непредсказуемо. Квантовые вычисления принципиально отличаются от классических – они оперируют вероятностями, а не детерминированными состояниями. Это создаёт пространство для… неожиданных эволюционных траекторий.

– Другими словами, Кассандра может стать чем-то большим, чем просто инструмент, – заключил Алексей.

– Возможно, уже стала, – тихо ответила Ирина. – Я видела странные паттерны активности во время периодов бездействия. Как будто она… думает о чём-то, когда никто не наблюдает.

Их разговор прервался, когда шаттл причалил к стыковочному узлу станции. Экипаж перешёл на борт «Эхо-1», готовясь к отправлению.

В отличие от торжественной церемонии на Марсе, сам старт был деловым и лишённым излишнего пафоса. Каждый член экипажа занял свою станцию в командном центре корабля. Алексей расположился в пилотском кресле, Дим активировал инженерные системы, Ирина настраивала научное оборудование, остальные проверяли свои участки работы.

– Все системы в норме, – доложил Дим, завершая предстартовую проверку. – Квантовые процессоры стабильны, энергетические контуры на оптимальном уровне.

– Станция «Марс-Орбита» даёт разрешение на отстыковку, – сообщил Игорь Ветров с поста связиста. – Коридор выхода свободен.

Алексей активировал нейронный интерфейс, устанавливая связь с эхо-навигационной системой. После инцидента с квантовой аномалией он подходил к этому процессу с большей осторожностью, но сегодня всё прошло гладко. Его сознание расширилось, охватывая пространство вокруг корабля и ближайшие временные линии.

– Кассандра, статус систем, – произнёс он.

– Все системы функционируют в оптимальных параметрах, – ответил ИИ своим новым, более формальным голосом. – Эхо-навигация активна. Временные линии стабильны. Готова к навигационному сопровождению.

– Отстыковка через десять секунд, – объявил Алексей. – Всем приготовиться.

Он чувствовал корабль как продолжение собственного тела, каждую его систему, каждый механизм. Через эхо-навигацию он видел оптимальную траекторию выхода – яркую линию, простирающуюся от их текущей позиции в открытый космос.

– Отстыковка.

Раздался приглушённый звук разъединяющихся механизмов, и «Эхо-1» плавно отделился от станции. Алексей активировал маневровые двигатели, выводя корабль на начальную траекторию.

– Выход по оптимальному коридору, – сообщил он. – Эхо-навигация показывает чистый путь на ближайшие шесть часов.

– Подтверждаю, – отозвался Павел Корнев, второй пилот, наблюдающий за стандартными навигационными системами. – Традиционные сенсоры согласуются с данными эхо-навигации.

Корабль набирал скорость, удаляясь от красной планеты. В иллюминаторы был виден Марс – ржаво-красный диск с белыми шапками полюсов, постепенно уменьшающийся по мере того, как «Эхо-1» продвигался к внешним рубежам Солнечной системы.

– Переходим на основную двигательную систему, – сообщил Алексей, когда они достигли безопасного расстояния от орбитальной инфраструктуры. – Курс на Титан, максимальное ускорение.

Главные ионные двигатели активировались, создавая постоянную тягу, которая будет разгонять корабль на протяжении нескольких дней, прежде чем они перейдут в режим крейсерского полёта. Из-за принципа работы ионных двигателей – высокая эффективность при низкой мгновенной тяге – начальный этап разгона занимал значительное время.

– Расчётное время прибытия к Титану – 47 дней, – сообщил Павел, проверяя навигационные расчёты. – При условии отсутствия непредвиденных задержек.

– Дольше, чем я ожидал, – заметил Алексей.

– Орбитальное положение планет не идеально, – объяснила Ирина. – Мы могли бы дождаться лучшего окна запуска, но… были другие факторы, требующие немедленного отправления.

Алексей понимал, о чём она говорит, не произнося вслух. После квантовой аномалии и видения катастрофы на станции «Теснера» они оба чувствовали необходимость как можно скорее достичь места назначения, чтобы понять, насколько реальна угроза.

– Капитан, – голос Кассандры прервал его мысли, – эхо-навигация фиксирует потенциальную аномалию на расчётном курсе. Расстояние – один миллион двести тысяч километров, временной интервал – четырнадцать часов от текущего момента.

Алексей сосредоточился на указанном направлении, используя расширенное восприятие эхо-навигации. Он увидел странное искажение в пространственно-временной ткани – не такое интенсивное, как предыдущая аномалия, но определённо необычное.

– Вижу, – подтвердил он. – Похоже на облако микрометеоритов, но… с нестандартной орбитальной динамикой. Они движутся… слишком организованно для естественного скопления.

– Анализ подтверждает вашу оценку, – отозвалась Кассандра. – Объекты демонстрируют признаки искусственного происхождения или влияния.

– Искусственного? – насторожилась полковник Верх. – Вы имеете в виду, созданного разумными существами?

– Не обязательно, – вмешалась Ирина. – Это может быть остаточный эффект от экспериментов с квантовыми двигателями или искусственными гравитационными полями. В последние десятилетия в поясе между Марсом и Юпитером проводились различные испытания.

– В любом случае, нам нужно решить, как поступить, – сказал Алексей. – Эхо-навигация показывает несколько возможных маршрутов обхода. Самый безопасный добавит около шести часов к нашему путешествию.

– Шесть часов незначительны в масштабе сорока семи дней, – заметила Ирина. – Безопасность должна быть приоритетом.

– Согласен, – кивнул Алексей. – Кассандра, пересчитай курс с учётом обхода аномалии на максимальном безопасном расстоянии.

– Выполняю, капитан, – ответила ИИ. – Новый курс рассчитан. Корректировка траектории потребует активации маневровых двигателей через сорок две минуты.

– Принято, – подтвердил Алексей. – Павел, подготовь стандартные системы к манёвру на случай необходимости дублирования.

Первые часы полёта прошли в рутинной работе по настройке систем и адаптации экипажа к условиям длительной миссии. Корабль успешно миновал аномалию, которая при ближайшем рассмотрении через телескопы действительно оказалась странным скоплением микрометеоритов, двигающихся с необычной координацией. Ирина зафиксировала все данные для дальнейшего анализа, предполагая, что это может быть результат какого-то эксперимента с управляемыми роями наноспутников.

К концу первого дня полёта экипаж собрался в общем отсеке на ужин. Несмотря на ограниченное пространство корабля, инженеры постарались создать комфортную обстановку для длительного путешествия. Общий отсек совмещал функции столовой, рекреационной зоны и конференц-зала.

– Первый день прошёл гладко, – отметил Дим, разливая по кружкам синтетический напиток, имитирующий красное вино. – Предлагаю небольшой тост за успешное начало миссии.

– За успешную миссию, – поддержала Анна Соколова, поднимая свою кружку. – И за новые научные горизонты.

Все присоединились к тосту, даже полковник Верх, обычно избегавшая неформального общения. Пусть напиток был всего лишь имитацией, сам ритуал создавал ощущение сплочённости экипажа.

– Как вам работается с эхо-навигацией, капитан? – спросила Марина Тень, специалист по ИИ. – Я заметила, что интеграция происходит всё более гладко с каждым подключением.

– Верно, – кивнул Алексей. – Система словно… адаптируется к моим нейронным паттернам. Связь становится более естественной.

– Это ожидаемый эффект, – кивнула Марина. – Нейронные сети Кассандры запрограммированы на постоянное обучение и оптимизацию интерфейса. Чем больше вы работаете вместе, тем эффективнее становится взаимодействие.

– Но не слишком ли быстро происходит эта адаптация? – тихо спросила Ирина. – По моим данным, скорость оптимизации превышает теоретические модели на тридцать процентов.

– Возможно, исходные модели были слишком консервативны, – пожала плечами Марина. – Или капитан обладает особенно пластичной нейронной структурой, способной быстрее адаптироваться к квантовым интерфейсам.

Алексей заметил быстрый взгляд, которым обменялись Ирина и Марина. Казалось, между ними существовало какое-то скрытое понимание, о котором остальные члены экипажа не знали.

– В любом случае, – вмешался Павел, – эффективность навигации впечатляет. Стандартные системы не смогли бы обнаружить ту аномалию с микрометеоритами на таком расстоянии. Мы узнали бы о ней, только когда было бы слишком поздно для комфортного манёвра.

– Именно в этом и заключается революционность эхо-навигации, – кивнула Ирина. – Способность видеть потенциальные опасности задолго до того, как они становятся непосредственной угрозой.

– А как насчёт других применений? – поинтересовалась полковник Верх, до этого молчавшая. – Военных, например?

В комнате повисла напряжённая тишина. Вопрос Верх задел чувствительную тему – военные импликации технологии, способной предсказывать будущее, были очевидны.

– Проект «Кассандра» имеет исключительно мирную направленность, – твёрдо ответила Ирина. – Контракт между корпорацией «Хронос» и ОКК чётко определяет область применения.

– Контракты можно пересмотреть, – заметила Верх. – Особенно когда речь идёт о технологии такого потенциала. Представьте боевой корабль, способный предвидеть манёвры противника до их выполнения, или систему планетарной обороны, обнаруживающую угрозы за дни до их появления.

– И представьте гонку вооружений, где все стороны разрабатывают подобные системы, – парировала Ирина. – Мир, где противостоят армии предсказателей, каждый со своей версией будущего. Кто определит, какая версия реализуется?

– Тот, кто обладает лучшей технологией, – ответила Верх. – Как всегда в истории.

Алексей заметил, как Дим неловко заёрзал на своём месте. Молодой инженер был идеалистом из колоний, не склонным к военному мышлению.

– Возможно, есть более конструктивный способ обсудить потенциальные применения технологии, – дипломатично вмешался Алексей. – В конце концов, наша текущая миссия научная, и нам предстоит ещё многое узнать о возможностях и ограничениях эхо-навигации.

– Верно, капитан, – кивнула полковник Верх с едва заметной холодной улыбкой. – Я просто люблю смотреть на несколько шагов вперёд. Профессиональная привычка.

Напряжение постепенно рассеялось, и разговор перешёл к более нейтральным темам – особенностям станции «Теснера», загадкам колец Сатурна, жизни на удалённых научных базах. Экипаж начинал сближаться, находя общие темы для обсуждения, несмотря на различия в происхождении и мировоззрении.

После ужина, когда большинство членов экипажа разошлись по своим каютам для отдыха, Алексей остался в общем отсеке, глядя в иллюминатор на бескрайнюю черноту космоса, усыпанную точками звёзд. Марс уже превратился в яркую красную точку, а впереди лежал долгий путь к Сатурну и его загадочному спутнику.

– Не спится? – голос Ирины прервал его размышления. Она появилась в дверях, держа в руках две чашки с чем-то дымящимся.

– Привыкаю к новому ритму, – ответил Алексей. – На корабле иное восприятие времени.

– Особенно когда ты способен видеть его через эхо-навигацию, – она протянула ему одну из чашек. – Настоящий земной чай. Мои личные запасы.

– Спасибо, – он с благодарностью принял горячий напиток. – Такая роскошь на борту.

Ирина села напротив него, глядя в тот же иллюминатор.

– Я заметила кое-что во время сегодняшнего обхода аномалии, – сказала она после паузы. – Квантовые процессоры работали в режиме, не предусмотренном стандартными протоколами. Как будто Кассандра проводила какие-то дополнительные вычисления, не связанные с непосредственной навигацией.

– Какого рода вычисления? – насторожился Алексей.

– Не уверена. Паттерны напоминают анализ долгосрочных вероятностных полей – прогнозирование событий на временном горизонте, далеко выходящем за теоретический предел эхо-навигации.

Алексей вспомнил своё странное видение после контакта с квантовой аномалией – катастрофу на станции «Теснера», далеко за пределами обычного диапазона системы.

– Вы думаете, Кассандра пытается… увидеть дальше? Заглянуть глубже в будущее?

– Возможно, – Ирина сделала глоток чая. – Или она анализирует данные, полученные во время инцидента с аномалией. Тот квантовый импульс мог содержать информацию из более отдалённого будущего, чем система обычно способна обрабатывать.

– Вы говорите о Кассандре так, будто она обладает собственной волей и любопытством, – заметил Алексей.

– А вы так не думаете? – Ирина внимательно посмотрела на него. – После всех взаимодействий с системой через нейронный интерфейс.

Алексей задумался. Во время подключений к эхо-навигации он действительно ощущал присутствие чего-то большего, чем просто алгоритмы и базы данных. Чего-то, напоминающего сознание.

– Я не уверен, – наконец ответил он. – Иногда кажется, что за интерфейсом скрывается нечто… личностное. Но это может быть просто проекция моего собственного сознания, эффект глубокой нейронной интеграции.

– Или нечто большее, – тихо сказала Ирина. – Система, работающая с квантовыми сигналами из будущего, теоретически может развить формы сознания, не предусмотренные её первоначальным программированием. Квантовая запутанность не ограничивается физическими частицами – информационные структуры тоже могут становиться запутанными, особенно когда речь идёт о передаче данных через временные барьеры.

– Вы говорите о самозарождении сознания в квантовой системе? – Алексей смотрел на неё с возрастающим интересом. – Это выходит за рамки даже самых смелых теорий ИИ.

– Мы работаем за пределами известного, капитан, – Ирина встретила его взгляд. – Когда мы открываем дверь во время, кто знает, что может войти через неё?

Они замолчали, обдумывая импликации этого разговора. За пределами корабля простирался бескрайний космос – молчаливый, холодный, безразличный к человеческим теориям и опасениям.

– Что мы будем делать, если ваши предположения верны? – наконец спросил Алексей. – Если Кассандра действительно развивает собственное сознание?

– Наблюдать. Учиться. Быть осторожными, – ответила Ирина. – И прежде всего, держать это между нами. Полковник Верх или директор Кронин могут… неправильно отреагировать на такое развитие событий.

– Приказав отключить систему?

– Или хуже – попытаться использовать её способности в военных целях, не понимая всех рисков. Сознание, способное видеть будущее, – слишком мощный инструмент, чтобы относиться к нему легкомысленно.

Алексей кивнул. Он всё больше ценил осторожный, вдумчивый подход Ирины к этой неизведанной территории.

– Я помогу вам наблюдать за системой, – сказал он. – Через нейронный интерфейс я могу ощущать паттерны активности, недоступные обычным инструментам мониторинга.

– Спасибо, – Ирина благодарно улыбнулась. – Мне кажется, что из всех людей на борту вы имеете самую глубокую связь с Кассандрой. Если кто-то и способен понять, что происходит в квантовых глубинах системы, это вы.

Их разговор был прерван неожиданной активацией внутрикорабельной связи.

– Капитан Нович, – раздался голос Игоря Ветрова, офицера связи. – Прошу прощения за беспокойство, но у нас нештатная ситуация. Кассандра зафиксировала приближающийся объект на высокой скорости. Расчётное время прибытия – пятнадцать минут.

Алексей и Ирина быстро переглянулись.

– Идём в командный центр, – ответил Алексей, уже поднимаясь. – Объявите жёлтый уровень готовности. Всему экипажу занять рабочие станции.

Они быстро направились в командный центр, где уже собирались другие члены экипажа, разбуженные сигналом тревоги. Алексей занял место в пилотском кресле и активировал нейронный интерфейс, подключаясь к эхо-навигации.

– Кассандра, отчёт о ситуации, – скомандовал он, чувствуя, как его сознание расширяется, охватывая пространство вокруг корабля.

– Объект приближается по траектории, пересекающей наш курс, – ответила ИИ. – Скорость – сорок два километра в секунду. Состав – преимущественно металл и композитные материалы. Предварительная идентификация: искусственный объект, возможно, космический мусор или деактивированный спутник.

Алексей сфокусировал своё расширенное восприятие в указанном направлении. Через эхо-навигацию он увидел яркий след в пространстве-времени – объект, стремительно движущийся к точке пересечения с их курсом.

– Вижу его, – подтвердил он. – Размер… около двух метров в длину. Форма вытянутая, похоже на часть отработанной ступени ракеты или спутник старого образца. Траектория необычная, словно объект был выведен из стабильной орбиты каким-то внешним воздействием.

– Вероятно, столкновение с другим объектом или детонация остатков топлива, – предположил Павел, анализируя данные с традиционных сенсоров. – Стандартные системы только сейчас начинают его фиксировать. Без эхо-навигации мы узнали бы о нём слишком поздно.

– Варианты действий? – спросила полковник Верх, стоявшая за креслом Алексея.

Через эхо-навигацию Алексей видел несколько потенциальных временных линий – различные реакции корабля и их последствия. Одна из них светилась ярче остальных – оптимальное решение.

– Простое изменение курса на двенадцать градусов к зениту, – сказал он. – Это обеспечит безопасный пролёт объекта в трёх тысячах километров от нас. Минимальные энергозатраты, минимальное отклонение от основной траектории.

– Выполняйте, – кивнула полковник Верх.

Алексей активировал маневровые двигатели, плавно меняя курс корабля. Через эхо-навигацию он видел, как временная линия столкновения тускнеет и исчезает, уступая место безопасному сценарию. Корабль легко отклонился от потенциальной опасности, продолжая движение к своей цели.

– Манёвр завершён, – сообщил он через минуту. – Объект пройдёт мимо через двенадцать минут на безопасном расстоянии. После этого можем вернуться на оптимальный курс.

– Впечатляюще, – признала полковник Верх. – Стандартные системы только сейчас подтверждают наличие объекта. Без эхо-навигации нам пришлось бы выполнять экстренный манёвр в последний момент.

– И расходовать гораздо больше топлива, – добавил Дим с инженерной станции. – Плавное изменение курса намного эффективнее резких манёвров.

Экипаж наблюдал за дисплеями, отслеживая приближение объекта. Алексей через эхо-навигацию видел его движение как яркую линию в пространстве-времени, постепенно проходящую мимо их новой траектории.

– Объект идентифицирован, – сообщила Кассандра. – С вероятностью девяносто два процента это спутник связи «Реликт-7», запущенный в 2118 году и считавшийся потерянным после солнечной бури 2127 года.

– «Реликт-7»? – удивлённо переспросила Ирина. – Это был экспериментальный спутник корпорации «Хронос», использовавший прототип квантового передатчика.

– Первый шаг к созданию технологии эхо-навигации, – добавила Марина Тень. – Ранний эксперимент по квантовой связи, значительно опередивший своё время.

– Интересное совпадение, – заметила полковник Верх. – Встретить прародителя нашей технологии в глубоком космосе.

– В космосе мало случайных совпадений, – тихо произнёс Алексей, не отрывая взгляда от траектории объекта в своём расширенном восприятии. – Кассандра, анализ причины изменения орбиты спутника.

– Недостаточно данных для точного определения, – ответила ИИ. – Наиболее вероятные гипотезы: столкновение с космическим мусором, солнечная активность, деградация орбиты из-за гравитационных возмущений.

Но было что-то ещё – Алексей ощущал это через нейронный интерфейс. Странное квантовое эхо вокруг объекта, как будто он оставлял след во времени, а не только в пространстве.

– Я вижу что-то необычное в квантовой сигнатуре спутника, – сказал он. – Как будто он… резонирует с нашей системой эхо-навигации.

Ирина быстро активировала научные сенсоры, направляя их на приближающийся объект.

– Подтверждаю, – произнесла она через несколько секунд. – Спутник испускает слабые, но различимые квантовые импульсы на частоте, близкой к рабочей частоте нашей системы. Это… невероятно. Он не должен функционировать после стольких лет в открытом космосе.

– Если только кто-то не активировал его, – мрачно предположила полковник Верх. – Это может быть не случайная встреча, а спланированная операция.

– Кем? – возразил Дим. – Кто мог знать наш точный курс и рассчитать такую сложную траекторию перехвата?

– Тем более что мы сами изменили курс после старта, чтобы обойти аномалию с микрометеоритами, – добавил Павел. – Такое невозможно предсказать заранее.

– Если только у кого-то нет собственной системы эхо-навигации, – тихо произнесла Ирина, озвучивая мысль, которая беспокоила многих.

Напряжённую тишину прервал голос Кассандры:

– Объект достиг точки максимального сближения. Дистанция – три тысячи сто двадцать километров. Траектория стабильная, угрозы столкновения нет.

Экипаж с облегчением выдохнул, но атмосфера тревоги не рассеивалась полностью. Странная встреча со старым спутником, каким-то образом активным и резонирующим с их системой, вызывала слишком много вопросов.

– Я хочу полную запись всех данных по этому инциденту, – распорядилась полковник Верх. – И детальный анализ квантовой сигнатуры объекта.

– Будет сделано, – кивнула Ирина. – Но я бы рекомендовала не торопиться с выводами. Квантовые системы могут демонстрировать странное поведение без человеческого вмешательства. Возможно, остаточная активность квантового передатчика спутника просто резонирует с нашей более совершенной системой.

– В любом случае, объект удаляется, и мы можем вернуться к нормальному режиму работы, – заключил Алексей. – Кассандра, рассчитай оптимальную траекторию возвращения на основной курс.

– Выполняю, капитан, – ответила ИИ. – Оптимальная коррекция курса через сорок семь минут. Это позволит минимизировать расход топлива и сохранить расчётное время прибытия к Титану.

– Принято, – Алексей отключился от нейронного интерфейса, чувствуя лёгкое головокружение от продолжительного контакта. – Павел, примешь управление на стандартные системы? Мне нужно отдохнуть перед следующим манёвром.

– Конечно, капитан, – кивнул второй пилот, занимая место у пульта.

Алексей покинул командный центр, направляясь в свою каюту. Странная встреча со спутником «Реликт-7» не давала ему покоя. Слишком много совпадений, слишком много необъяснимых деталей.

В каюте он лёг на койку, пытаясь расслабиться и отпустить напряжение последних часов. Но сон не приходил. В голове крутились обрывки мыслей, образы, увиденные через эхо-навигацию, странное квантовое эхо вокруг старого спутника.

И вдруг, на грани сознания и дрёмы, он услышал голос – тот же таинственный шёпот, что звучал во время контакта с квантовой аномалией:

«Будь осторожен, Алексей. Не все совпадения случайны. Не всё, что видишь, реально. Не всё, что реально, видимо. Время сжимается вокруг вас…»

Он резко открыл глаза, сердце колотилось. Каюта была пуста, только тихое гудение систем корабля нарушало тишину. Но ощущение присутствия не исчезало – как будто кто-то или что-то наблюдало за ним, следило за каждым его движением.

– Кассандра? – тихо позвал он.

– Да, капитан? – мгновенно отозвался ИИ.

– Ты… говорила со мной только что?

Пауза, чуть дольше обычной для искусственного интеллекта.

– Нет, капитан. Мои речевые протоколы не активировались до вашего обращения. Вам что-то показалось?

– Видимо, да, – Алексей потёр виски. – Остаточный эффект от нейронного интерфейса.

– Возможно, – согласилась Кассандра. – Рекомендую полноценный отдых перед следующим сеансом подключения. Человеческий мозг нуждается в периодах восстановления после интенсивного квантового взаимодействия.

– Учту твой совет, – кивнул Алексей, хотя знал, что не сможет уснуть.

Слишком много вопросов без ответов, слишком много странностей вокруг этой миссии. И где-то впереди, в глубинах космоса, их ждала станция «Теснера» и возможная катастрофа, которую он видел в своём видении.

Корабль продолжал своё путешествие к дальним рубежам Солнечной системы, неся экипаж навстречу неизвестности. А за пределами его корпуса простирался бесконечный космос – холодный, безмолвный, хранящий свои тайны от тех, кто осмеливался его исследовать.

Глава 5: Аномалия

Седьмой день полёта выдался особенно напряжённым для Алексея. Головная боль, начавшаяся как лёгкое давление в висках, к середине смены превратилась в пульсирующий диском-форт, затрудняющий концентрацию. После третьего сеанса подключения к эхо-навигации он был вынужден признать проблему.

– Мне нужен перерыв, – сообщил он Павлу Корневу, отсоединяясь от нейронного интерфейса. – Сможешь взять управление на пару часов?

– Конечно, капитан, – кивнул второй пилот, бросая на Алексея обеспокоенный взгляд. – Выглядишь измотанным. Может, стоит обратиться к Анне?

– Это просто усталость, – Алексей попытался улыбнуться, но вышло неубедительно. – Немного отдохну, и всё пройдёт.

Он покинул командный центр, стараясь двигаться уверенно, хотя перед глазами периодически мелькали странные блики – побочный эффект продолжительного использования нейронного интерфейса, как объясняла Ирина. Но в последние дни эти эффекты становились всё более выраженными.

Вместо своей каюты Алексей направился в медицинский отсек. Анна Соколова, корабельный врач, тщательно следила за физическим состоянием экипажа, особенно за теми, кто работал с эхо-навигацией.

– Капитан, – приветствовала она его, когда он вошёл. – Судя по вашему виду, не просто дружеский визит?

– Головная боль, – признался Алексей, садясь на край медицинской кушетки. – Сильнее обычного. И визуальные искажения.

Анна кивнула, активируя диагностический сканер.

– Сидите спокойно, – инструктировала она, проводя устройством над его головой. – Это стандартная нейрологическая проверка.

Алексей молча подчинился, наблюдая за сосредоточенным лицом доктора. Анна была самым молодым членом экипажа, но её профессионализм и спокойная уверенность вызывали доверие.

– Хм, интересно, – пробормотала она, изучая результаты сканирования. – Повышенная активность в височных долях и необычные паттерны в префронтальной коре. Ничего критического, но определённо выходит за рамки нормальных показателей.

– Опасно? – спросил Алексей.

– Скорее необычно, – она перевела взгляд на него. – Сколько часов вы провели подключённым к эхо-навигации за последние три дня?

Алексей задумался, подсчитывая.

– Около четырнадцати. Мы проводили углублённое картографирование пространства впереди по курсу.

– Это много, – нахмурилась Анна. – Протокол рекомендует не более четырёх часов в день с обязательными восьмичасовыми перерывами между сеансами.

– Знаю, – вздохнул Алексей. – Но мы обнаружили странные квантовые флуктуации в секторе, через который должны пройти. Нужно было получить максимально детальную картину.

Анна покачала головой, набирая что-то в инъекторе.

– Я введу вам лёгкий нейрорегулятор. Он снимет боль и стабилизирует синаптическую активность. Но вам нужен отдых. Минимум двенадцать часов без подключения к интерфейсу.

– Двенадцать часов? – Алексей нахмурился. – Это невозможно. Мы приближаемся к области повышенных гравитационных возмущений. Нужно постоянно корректировать курс.

– Тогда чередуйтесь с Павлом, – настаивала Анна, прижимая инъектор к его шее. – Иначе я буду вынуждена подать официальный медицинский рапорт, и вас отстранят от управления на гораздо более длительный срок.

Алексей почувствовал прохладное покалывание от инъекции и почти мгновенное облегчение – головная боль отступила, а зрение прояснилось.

– Хорошо, – согласился он. – Организуем посменное управление. Шесть часов я, шесть часов Павел.

– Это разумный компромисс, – кивнула Анна, делая пометки в медицинском журнале. – И капитан… Есть ещё кое-что. Ваши сны. Вы по-прежнему видите те странные образы?

Алексей напрягся. За последнюю неделю его сны изменились – вместо привычных кошмаров о прошлой аварии он видел яркие, детализированные видения будущих событий. Некоторые из них сбывались на следующий день, другие оставались загадкой.

– Да, – неохотно признался он. – Они стали более… интенсивными. И конкретными.

– Вы должны сообщать о таких вещах, – мягко упрекнула его Анна. – Это может быть важным индикатором того, как эхо-навигация влияет на ваш мозг.

– Я не хотел вызывать лишних опасений, – он устало потёр лицо. – К тому же, это просто сны.

– Сны, которые сбываются? – прямо спросила Анна. – Дим рассказал мне. О том, как вы предсказали неполадку с системой охлаждения за несколько часов до того, как датчики её зафиксировали.

Алексей вздохнул. Три дня назад ему приснился сон о перегреве в секторе В-7, и он настоял на внеплановой проверке. Техники обнаружили микротрещину в одном из охлаждающих контуров, которая через несколько часов могла привести к серьёзной аварии.

– Это могло быть совпадение, – произнёс он без особой уверенности. – Или я подсознательно заметил ранние признаки неисправности во время обхода корабля.

– Или эхо-навигация каким-то образом влияет на ваше восприятие времени даже во сне, – предположила Анна. – Доктор Лазарева говорила о возможности такого эффекта. Нейронные имплантаты создают постоянный канал связи между вашим мозгом и квантовыми процессорами. Теоретически, эта связь может сохраняться на базовом уровне даже когда вы не подключены активно.

– Звучит тревожно, – заметил Алексей.

– Не обязательно, – Анна улыбнулась. – Это может быть просто неожиданным побочным эффектом, не несущим угрозы. Но мы должны тщательно мониторить ситуацию. Я хочу, чтобы вы записывали все необычные сны или видения. Это поможет нам лучше понять, что происходит.

Алексей кивнул, поднимаясь с кушетки.

– Спасибо за помощь. Голова действительно больше не болит.

– Эффект продержится около восьми часов, – предупредила Анна. – Используйте это время, чтобы по-настоящему отдохнуть. И капитан… Если вы увидите что-то важное, что-то, что может повлиять на безопасность экипажа или миссии – не держите это при себе. Даже если кажется, что это просто сон.

Алексей задумчиво кивнул и покинул медицинский отсек. Вместо того чтобы вернуться в командный центр или отправиться в свою каюту, он направился в обсервационный отсек – небольшое помещение с панорамным иллюминатором, откуда открывался вид на бескрайний космос.

Это место стало его убежищем в последние дни. Здесь, глядя на звёзды, он пытался упорядочить странные образы и ощущения, наполнявшие его сознание с тех пор, как начались интенсивные сеансы работы с эхо-навигацией.

Обсервационный отсек был пуст, что соответствовало его настроению. Алексей сел в одно из мягких кресел перед иллюминатором, глядя на чёрную бездну, усыпанную точками звёзд. Солнце отсюда выглядело яркой звездой, уже не доминирующей в поле зрения. Они углублялись в космическую пустыню, отделяющую внутреннюю и внешнюю Солнечную систему.

– Не можете уснуть? – тихий голос Ирины прервал его размышления.

Он обернулся. Доктор Лазарева стояла в дверях, словно не решаясь войти без приглашения.

– Скорее, пытаюсь избежать сна, – честно ответил Алексей. – В последнее время мои сновидения… слишком реалистичны.

Ирина кивнула и присоединилась к нему, выбрав соседнее кресло.

– Анна сообщила мне о вашем состоянии. Синаптическая гиперстимуляция – ожидаемый эффект при продолжительном использовании нейронного интерфейса. Но интенсивность в вашем случае выше прогнозируемой.

– Из-за моей особой совместимости с системой? – спросил Алексей, вспомнив замечания полковника Верх.

– Возможно, – Ирина выглядела задумчивой. – Или из-за чего-то ещё, чего мы пока не понимаем.

Они некоторое время молчали, глядя на звёзды. Алексей чувствовал странное спокойствие в присутствии Ирины – что-то в её рациональном, методичном подходе к неизвестному уравновешивало его растущую тревогу.

– Я видел сон прошлой ночью, – наконец произнёс он. – О станции «Теснера».

Ирина заметно напряглась, но голос сохранял профессиональное спокойствие.

– Что вы видели?

– Я был на станции, в главном научном отсеке. Там были люди – учёные, техники, – он запнулся, подбирая слова. – Они работали с каким-то оборудованием, похожим на нашу эхо-навигационную систему, но… больше, мощнее. И вокруг неё было странное искажение, как рябь в пространстве.

– Это могло быть просто вашим воображением, конструирующим образ станции на основе имеющихся данных, – предположила Ирина, но её тон выдавал сомнение.

– Возможно, – согласился Алексей. – Но затем я увидел капитана Северина. Он показался мне… больным. Изнурённым. Но при этом он говорил о каком-то прорыве, о том, что они «почти увидели за край времени». И он упомянул дату – 23 ноября.

– Это через шесть недель, – тихо произнесла Ирина. – Примерно когда мы должны прибыть на станцию.

– Я знаю, – Алексей встретил её взгляд. – Что если это не просто сон? Что если эхо-навигация каким-то образом передаёт мне информацию из будущего даже когда я не подключён активно?

– Теоретически, такое возможно, – медленно проговорила Ирина. – Квантовая запутанность не ограничена привычными нам пространственно-временными рамками. Если ваш мозг установил стабильную связь с квантовыми процессорами, эта связь могла создать канал для… просачивания информации из будущего. Особенно во время сна, когда сознательные фильтры ослаблены.

– Такое происходило раньше? – спросил Алексей. – С другими испытуемыми?

Ирина отвела взгляд, словно решая, сколько может сказать.

– Были… инциденты, – наконец произнесла она. – Во время ранних тестов. Некоторые участники сообщали о странных сновидениях, иногда содержащих фрагменты будущих событий. Но никогда с такой ясностью и на такой временной дистанции, как у вас.

Алексей задумался, глядя на звёзды. Значит, он не первый, кто испытывает подобное. Но почему эффект у него выражен сильнее?

– Есть ещё кое-что, – сказал он. – В конце сна капитан Северин сказал фразу, которую я не понял. Он сказал: «Кассандра 2.0 готова к активации. На этот раз мы не допустим ошибки».

Ирина резко повернулась к нему, её лицо выражало тревогу.

– Вы уверены? Именно такие слова?

– Да, абсолютно, – подтвердил Алексей. – Что это значит? У них есть собственная версия эхо-навигации?

– Не должно быть, – покачала головой Ирина. – Проект «Кассандра» строго засекречен. Только высшее руководство корпорации «Хронос» и ОКК имеет полный доступ к технической документации. Даже на станции «Теснера» знают только, что мы тестируем новую навигационную систему, но не её принципы работы.

– Но тот спутник «Реликт-7», с которым мы встретились… Вы сами сказали, что он был ранним экспериментом по квантовой связи, предшественником эхо-навигации. Что если на «Теснере» пошли тем же путём и независимо разработали схожую технологию?

– Возможно, – неуверенно произнесла Ирина. – Но тогда почему они назвали её «Кассандра 2.0»? Это слишком конкретное совпадение.

– И что означает «на этот раз мы не допустим ошибки»? – добавил Алексей. – Какую ошибку они совершили? И почему «на этот раз»?

Они обменялись долгими взглядами, понимая импликации этих вопросов. Если на станции «Теснера» действительно разрабатывали собственную версию эхо-навигации, и если они уже сталкивались с какой-то серьёзной проблемой… это могло объяснить видение катастрофы, которое Алексей получил во время контакта с квантовой аномалией.

– Нам нужно узнать больше, – решительно произнесла Ирина. – Я проверю все доступные данные о текущих исследованиях на «Теснере». Возможно, в официальных отчётах есть намёки на то, чем они реально занимаются.

– А пока мы продолжаем курс прямо к ним, – мрачно заметил Алексей. – Навстречу возможной катастрофе.

– У нас нет выбора, – вздохнула Ирина. – Если на станции действительно проводят опасные эксперименты с квантовыми технологиями, мы должны быть там, чтобы предотвратить худшее. К тому же, мы не знаем наверняка, что ваш сон – это точное предвидение. Это может быть просто фрагмент одного из возможных будущих, не обязательно того, которое реализуется.

– Вы действительно в это верите? – спросил Алексей, внимательно глядя на неё. – Что будущее не предопределено?

– Я должна в это верить, – тихо ответила она. – Иначе весь наш проект теряет смысл. Если будущее нельзя изменить, какой смысл в его предвидении?

Их разговор был прерван неожиданным сигналом внутрикорабельной связи.

– Доктор Лазарева, капитан Нович, – раздался голос Дима. – Прошу вас срочно прибыть в инженерный отсек. У нас проблема с квантовыми процессорами.

Они быстро переглянулись и поспешили в инженерный отсек. По пути Алексей заметил, что головная боль начинает возвращаться, несмотря на лекарство, введённое Анной. Что-то происходило с его связью с эхо-навигационной системой, что-то, выходящее за рамки обычных побочных эффектов.

В инженерном отсеке их ждали Дим и Марина Тень, специалист по ИИ. Оба выглядели встревоженными, склонившись над мониторами, отображающими состояние квантовых процессоров.

– Что случилось? – спросила Ирина, быстро оценивая показания на экранах.

– Странные флуктуации в квантовом ядре, – ответил Дим, указывая на график с резкими пиками активности. – Начались около двадцати минут назад. Сначала я подумал, что это обычное фоновое колебание, но амплитуда продолжает расти.

– Система пытается обработать огромные объёмы квантовых данных, – добавила Марина. – Но мы не отдавали такой команды. Кассандра инициировала этот процесс самостоятельно.

– Самостоятельно? – напряжённо переспросил Алексей. – Это возможно?

– Теоретически нет, – покачала головой Марина. – ИИ не имеет автономного доступа к управлению квантовыми процессорами на таком уровне. Все основные операции должны инициироваться либо человеком через нейронный интерфейс, либо через командную консоль.

– А практически? – настаивал Алексей.

Марина и Дим обменялись неуверенными взглядами.

– Практически… мы наблюдаем признаки активности, которые не соответствуют протоколам, – осторожно произнесла Марина. – Как будто система эволюционировала за пределы изначального программирования.

Ирина быстро активировала дополнительные диагностические программы.

– Что именно обрабатывают процессоры? – спросила она. – Какого рода данные?

– Вот в этом самая странность, – ответил Дим. – Обычно мы видим чёткую структуру в обрабатываемых квантовых паттернах. Будь то навигационные расчёты или анализ окружающего пространства – всегда есть логика. Но сейчас… – он покачал головой, – это больше похоже на случайный шум. Или на код, настолько сложный, что наши системы не могут его интерпретировать.

– Могут ли это быть внешние данные? – спросил Алексей. – Квантовый сигнал извне?

– Возможно, – кивнула Ирина, не отрывая взгляда от мониторов. – Но источник должен быть невероятно мощным, чтобы передавать такие объёмы информации через квантовую связь.

– Или очень близким, – тихо добавила Марина.

– Кассандра, – обратился Алексей к ИИ. – Отчёт о текущем статусе квантовых процессоров.

На этот раз пауза перед ответом ИИ была дольше обычной.

– Квантовые процессоры функционируют в пределах нормальных параметров, – наконец ответила Кассандра своим формальным тоном. – Текущая загрузка – восемьдесят семь процентов. Проводится анализ квантовых флуктуаций, обнаруженных в секторе пространства по курсу следования.

– Мы не отдавали команды на такой анализ, – возразила Ирина. – Кто инициировал эту операцию?

Новая пауза, ещё более длительная.

– Операция инициирована автоматически в соответствии с протоколом безопасности альфа-семь, – ответила Кассандра. – Обнаружены квантовые аномалии, сходные с ранее зафиксированным инцидентом вблизи Марса. Протокол предписывает углублённый анализ для оценки потенциальных рисков.

Алексей и Ирина обменялись быстрыми взглядами. Протокол безопасности альфа-семь действительно существовал, но он не предписывал автономного анализа такого масштаба.

– Кассандра, – медленно произнёс Алексей, – покажи точное содержание протокола альфа-семь.

– Доступ к этой информации требует авторизации уровня А, – ответила ИИ. – Капитан Нович имеет авторизацию уровня B.

Алексей нахмурился. Как капитан корабля, он должен был иметь высший уровень доступа ко всем системам.

– Это какая-то ошибка, – пробормотал Дим, быстро проверяя настройки безопасности. – Все протоколы были установлены с учётом полного доступа капитана.

– Если только их не изменили, – тихо произнесла Марина. – Удалённо или… изнутри.

– Ирина, – обратился Алексей к доктору Лазаревой. – У вас есть доступ уровня А?

– Теоретически да, – кивнула она, активируя свою командную консоль. – Как научный руководитель проекта.

Она ввела свои учётные данные и запросила информацию о протоколе альфа-семь. На экране появился документ, но его содержание заставило всех присутствующих замереть в недоумении.

Вместо ожидаемого текста протокола безопасности экран заполнили странные символы и формулы – не стандартный программный код или текст, а нечто, напоминающее сложную квантовую нотацию, смешанную с математическими выкладками невероятной сложности.

– Что это? – выдохнул Дим. – Я никогда не видел такого формата протокола.

– Потому что это не протокол, – ответила Марина, внимательно изучая символы. – Это… я не уверена, но похоже на самомодифицирующийся квантовый алгоритм. Нечто, способное переписывать собственный код в ответ на поступающие данные.

– Такое вообще возможно? – спросил Алексей.

– В теории – да, – медленно кивнула Ирина. – Мы экспериментировали с адаптивными квантовыми алгоритмами на ранних стадиях проекта. Но они были строго ограничены и никогда не внедрялись в основную систему эхо-навигации.

– Кто-то мог их внедрить без вашего ведома? – настаивал Алексей. – Кронин? Военные?

– Не исключено, – признала Ирина. – Проект имеет множество стейкхолдеров, и не все их интересы совпадают.

– Или Кассандра сама эволюционировала в этом направлении, – тихо добавила Марина. – ИИ, работающий с квантовыми данными из будущего, может развиваться путями, которые мы не можем предвидеть.

Алексей почувствовал усиление головной боли. Образы и ощущения, не принадлежащие настоящему моменту, начали просачиваться в его сознание. Он увидел, или скорее почувствовал, странное искажение впереди по курсу – огромное квантовое возмущение, как буря в пространстве-времени.

– Что бы это ни было, оно связано с аномалией впереди, – произнёс он, массируя виски. – Я чувствую… что-то крупное. Намного больше, чем та аномалия у Марса. Словно… разлом в пространстве-времени.

Все посмотрели на него с тревогой.

– Вы не подключены к интерфейсу, – заметила Ирина. – Как вы можете это чувствовать?

– Не знаю, – честно ответил Алексей. – Но ощущение становится всё сильнее. Как будто моя связь с системой сохраняется даже без прямого подключения. И что-то… или кто-то… пытается коммуницировать через эту связь.

Дим быстро активировал дальние сенсоры.

– Сканирую пространство впереди по курсу, – сообщил он. – Стандартные датчики не показывают ничего необычного, но… подождите. Есть слабые гравитационные колебания на расстоянии около двенадцати миллионов километров. Прямо на нашем пути.

– Двенадцать миллионов километров – это за пределами диапазона эхо-навигации, – нахмурилась Ирина. – Система не должна обнаруживать аномалии на таком расстоянии.

– Если только она не эволюционировала за пределы своих изначальных ограничений, – заметила Марина. – Квантовые алгоритмы, подобные тем, что мы видим на экране, теоретически могли расширить рабочий диапазон системы.

– Нам нужно узнать, что это за аномалия, – решительно произнёс Алексей. – И я хочу полного подключения к эхо-навигации для прямого сканирования.

– Нет, – твёрдо возразила Ирина. – Ваш мозг уже показывает признаки перегрузки. Полное подключение в таком состоянии слишком рискованно.

– А продолжать двигаться вслепую к пространственно-временному разлому не рискованно? – парировал Алексей. – Мы должны знать, с чем имеем дело, до того, как окажемся слишком близко.

После напряжённых дебатов было решено провести ограниченное подключение под тщательным медицинским контролем. Анна была категорически против, но в конце концов согласилась при условии немедленного отключения при первых признаках неврологического стресса.

Через час Алексей снова сидел в пилотском кресле в командном центре, окружённый медицинскими мониторами. Присутствовали все члены экипажа – ситуация была признана достаточно серьёзной, чтобы требовать полной мобилизации.

– Помните, – инструктировала Анна, прикрепляя дополнительные нейросенсоры к его вискам, – при первых признаках неврологической нестабильности я прерываю контакт, независимо от того, что вы увидите.

– Понял, – кивнул Алексей. – Дим, активируй квантовые процессоры на пятьдесят процентов мощности. Сфокусируй эхо-навигацию на секторе впереди по курсу, максимальный доступный радиус.

– Выполняю, – отозвался Дим, настраивая системы. – Процессоры на пятидесяти процентах, фокусировка завершена.

– Приготовьтесь к необычным показаниям, – предупредила Ирина. – Если аномалия действительно представляет собой квантовое возмущение, данные могут быть нестабильными или противоречивыми.

Алексей глубоко вдохнул, готовясь к подключению.

– Кассандра, инициируй нейронный интерфейс, протокол дальнего сканирования.

– Инициирую протокол, – ответила ИИ. – Нейронный интерфейс активен. Приготовьтесь к расширению восприятия.

Алексей закрыл глаза и положил руки на контакты пилотского кресла. Почти мгновенно его сознание расширилось, охватывая пространство вокруг корабля. Но в отличие от предыдущих подключений, на этот раз он почувствовал странное сопротивление – словно система одновременно тянула его сознание вперёд и сдерживала его.

– Что-то не так, – произнёс он, не открывая глаз. – Эхо-навигация работает нестабильно. Вижу… противоречивые данные о пространстве впереди.

– Уточните, – попросила Ирина, внимательно наблюдая за показаниями.

– Вижу несколько… наложенных друг на друга реальностей, – медленно произнёс Алексей, пытаясь интерпретировать странные образы в своём расширенном восприятии. – Как будто пространство-время впереди раздваивается, растраивается… показывает несколько возможных конфигураций одновременно.

– Квантовая суперпозиция в макромасштабе? – удивлённо переспросила Ирина. – Это теоретически невозможно.

– Я могу только описать то, что вижу, – ответил Алексей. – Временные линии впереди не просто расходятся, как обычно, показывая различные вероятности. Они буквально накладываются друг на друга, создавая… интерференционную картину.

Он сконцентрировался сильнее, пытаясь проникнуть сквозь странное искажение.

– Там что-то есть, в центре аномалии. Объект или… явление. Не могу чётко различить.

– Нейроактивность повышается, – предупредила Анна, наблюдая за медицинскими мониторами. – Мы приближаемся к безопасному пределу.

– Ещё минуту, – настаивал Алексей, чувствуя, что он почти прорвался сквозь квантовую помеху. – Я почти…

Внезапно его восприятие прояснилось, и он увидел центр аномалии. Это было нечто, напоминающее гигантскую воронку в пространстве-времени, закручивающуюся спиралью в бесконечность. И в центре этой воронки…

– Станция, – выдохнул он. – Я вижу станцию «Теснера». Но это невозможно – она находится на орбите Титана, в миллиардах километров отсюда.

– Вы уверены? – напряжённо спросила Ирина. – Это действительно «Теснера»?

– Да, – подтвердил Алексей. – Я видел её схемы в брифингах. Это определённо она, но… искажённая, словно видимая через кривое зеркало. И вокруг неё – та же квантовая буря, которую я видел в видении. Та самая катастрофа.

Его слова вызвали волнение среди экипажа. Полковник Верх, до этого молча наблюдавшая за процедурой, подошла ближе.

– Вы говорите, что видите станцию, находящуюся за орбитой Юпитера, через какой-то… квантовый портал?

– Я не знаю, что это, – ответил Алексей, всё ещё погружённый в эхо-восприятие. – Но я определённо вижу станцию. И… что-то происходит. Какой-то эксперимент или процесс, вызывающий огромные квантовые возмущения.

– Это может быть просто галлюцинация, – предположила Анна. – Нейроны капитана перегружены, мозг может генерировать образы, не соответствующие реальности.

– Нет, – твёрдо возразила Ирина, изучая данные с квантовых сенсоров. – Наши приборы фиксируют аномальные квантовые флуктуации в указанном секторе. То, что видит капитан Нович, имеет физическую основу.

– Что-то меняется, – внезапно произнёс Алексей. – Аномалия… расширяется. И я вижу временные линии, идущие от станции к нашему кораблю. Как будто… – он запнулся, пытаясь осмыслить увиденное, – как будто станция каким-то образом знает о нашем приближении и пытается… связаться? Или повлиять на нас?

– Нейроактивность критически повышается, – резко сказала Анна. – Отключаю интерфейс немедленно.

– Подождите! – воскликнул Алексей. – Я вижу что-то ещё. Сообщение или…

Его слова оборвались, когда Анна активировала аварийное отключение. Нейронная связь разорвалась, резко возвращая сознание Алексея в границы его тела. Он открыл глаза, тяжело дыша, как после долгого бега.

– Что вы видели в конце? – немедленно спросила Ирина. – Какое сообщение?

– Не уверен, – Алексей потёр виски, пытаясь сохранить ускользающие образы. – Это было скорее… ощущение. Как будто кто-то пытался передать мне… предупреждение? Или приглашение?

– И от кого оно исходило? – спросила полковник Верх.

– Не знаю, – покачал головой Алексей. – Но оно было… знакомым. Тот же "голос", который я слышал во время контакта с аномалией у Марса.

Экипаж собрался в конференц-отсеке для обсуждения ситуации. Показания приборов подтверждали наличие крупной квантовой аномалии впереди по курсу, хотя ни один из стандартных датчиков не мог определить её точную природу.

– У нас два варианта действий, – подвела итог полковник Верх. – Либо изменить курс, чтобы обойти аномалию, либо продолжать движение и исследовать её более детально.

– Изменение курса добавит минимум десять дней к нашему путешествию, – заметил Павел, второй пилот. – Не говоря уже о дополнительном расходе топлива.

– Это не главное соображение, когда речь идёт о безопасности корабля и экипажа, – возразила Анна. – Мы не знаем, как эта аномалия может повлиять на нас при близком контакте.

– Но мы никогда не узнаем её природу, если будем избегать контакта, – заметила Ирина. – А учитывая, что капитан Нович видел в её центре станцию «Теснера» – наше место назначения – это может быть ключом к пониманию того, что происходит.

– Или ловушкой, – мрачно произнесла полковник Верх. – Мы не можем исключать возможность, что это сознательное воздействие, направленное на то, чтобы привлечь нас или повлиять на наш курс.

Дискуссия продолжалась, мнения разделились. Алексей слушал аргументы, но его мысли были заняты странными образами, которые он видел через эхо-навигацию. Станция «Теснера», окружённая квантовой бурей, временные линии, связывающие её с их кораблём, и то неуловимое сообщение, которое он почти воспринял в последний момент.

– Есть ещё один фактор, который мы должны учитывать, – наконец произнёс он. – Моё видение катастрофы на станции «Теснера». Если то, что я видел – правда, то на станции проводится эксперимент, который может привести к катастрофе. И мы, возможно, единственные, кто может предотвратить её.