Читать онлайн Имена остались в титрах

Глава 1

2017

Он знал, что когда-нибудь с ней встретится. За десять лет с тех пор, как они расстались, фантазия не раз прокручивала вероятные сценарии: церемонии вручения наград, фестивали, телепередачи, съемочные павильоны. Такое будничное место, как аэропорт, он почему-то в расчет не брал. А сейчас стоял посреди бизнес-зала в Шереметьево и смотрел прямо на нее. Крепко сжимал мобильный, не в силах хоть что-нибудь ответить собеседнику, в одночасье онемел, оглох и потерял способность двигаться.

Она его не замечала. Ее внимание устремлялось в листы формата А4, скрепленные зажимом. Непривычно было видеть ее в очках, раньше в ее арсенале были только солнечные. Она не отвлекалась от бумаг, даже когда отпивала что-то из кружки – черный чай, если предпочтения не изменились. Хоть он и сам не отличался идеальным зрением, но мог четко разглядеть ее эмоции: в процессе чтения она то улыбалась, то недовольно поджимала губы и хмурила брови. Косметологические процедуры слегка сдерживали активность ее подвижной мимики, но не испортили внешность. Она была всё так же красива, но уже другая. Чужая. Много лет чужая. Сердце заходилось, как безумное – он сделал себе огромный комплимент, когда предположил, что с легкостью выдержит их встречу.

Телефон завибрировал и вывел из оцепенения. Оказалось, разговор давно был сброшен и ему снова перезванивали. Он шумно выдохнул, пытаясь прийти в себя, и отошел в сторону, скрываясь из её поля зрения.

– Да, слушаю, со связью что-то было. У меня вылет через час, давай потом поговорим. Но ты учти, я мнения не поменяю, нынешний каст – это полный провал. Если всё так и останется, пусть кто-нибудь другой занимается. Да мне плевать! Я с бездарностями не работаю. Всё, до связи. Позвоню, как смогу.

Сергей спрятал мобильный в карман расстегнутого пальто, развернулся и снова нашел ее взглядом. Ничего не изменилось, она по-прежнему сосредоточенно читала. Шальная мысль промелькнула и заставила его покачать головой в ответ самому себе. Он понимал, что это сумасшествие, но другой возможности могло и не быть. Для того чтобы решиться, хватило пары минут. Он быстро пересек пространство и остановился у её столика.

– Здравствуй, Аня.

***

Рейс до Иркутска откладывался по погодным условиям. Представитель авиакомпании пообещал задержку на пару часов. Благо, у нее был временной запас: до корпоративного мероприятия, куда ее пригласили ведущей, оставались ещё сутки. И заняться было чем: она взяла с собой сценарий, с которым никак не успевала ознакомиться. По старинке распечатала – читать с электронных устройств не любила.

Многосерийный телевизионный фильм не радовал оригинальностью сюжета. Ей предлагали главную роль, что подкупало, но качество материала расстраивало уже с первых страниц. Но она все равно не теряла надежду на лучшее и продолжала изучать текст – вдруг ситуация изменится. И неожиданный поворот действительно произошел – прямо над ней раздался голос из прошлого, от которого к щекам тут же прилила кровь, а дыхание как будто исчезло. Она слышала, но не верила, что всё это наяву. Столько лет удавалось избегать, а тут, на тебе:

– Здравствуй, Аня.

Его парфюм ударил в нос, не оставив шансов, что ей просто показалось: за все эти годы он не сменил аромат. Она испугалась, что сейчас умрет. Просто умрет – вот так, сидя за этим столом, в этой же позе. Через некоторое время объявят рейс, но ее не будет среди пассажиров. Ее бросятся искать и найдут здесь, застывшую навеки.

Она смотрела в одну и ту же страницу сценария и думала только о том, как ей хотелось подскочить и убежать. Но тело не слушалось, она не могла пошевелиться.

– Аня? – немного хрипло проговорил он и откашлялся. – Здороваться ты, как я понял, не собираешься?

 Она не видела, но слышала, как он опустился на диванчик напротив нее. Сердце заныло, и эта боль была уже не душевная. Хотелось дышать глубже, но едва получалось делать даже короткие вдохи. Аня резко подняла голову – на неё пристально смотрели голубые глаза, такие родные когда-то.

– Что тебе нужно? – всё, что она смогла из себя выдавить.

– Слушай, мы же должны были когда-то пересечься, – на его слишком серьезном лице появилась грустная улыбка. – Как бы ты ни избегала этого. Земля круглая. А Москва – тем более.

– И что?

– Ничего. Увидел тебя, решил поприветствовать. Мне странно, что ты так агрессивна.

– Я не агрессивна. Просто не расположена к общению с тобой, – она старалась говорить как можно равнодушнее.

– Все десять лет?

– Все десять лет, – Аня кивнула. – Еще есть какие-то вопросы? – измученный взгляд на него – внутри всё замерло от беспощадно накативших воспоминаний.

Сергей смотрел с иронией и печалью одновременно. Только в этот момент она заметила, как он изменился. Поправился, лицо стало круглым, немного отекшим, видимо, от недосыпа. Появились морщины, немало. Седые волосы. Это был не тот человек, рядом с которым она провела несколько лет, а какая-то неудачная его копия.

– Куда ты летишь? – спросил он, спустя паузу.

– Надеюсь, не туда же, куда и ты.

– Я во Владивосток, через полчаса посадка, – Сергей отвечал спокойно, даже дружелюбно, что только сильнее раздражало. – Не туда же?

– Нет, – Аня снова посмотрела в сценарий, изображая увлеченность.

– Видишь, тебе повезло. Совсем скоро избавишься от моего общества.

– Ты собрался ждать посадку здесь? Я занята, если ты не понял.

– Что за сценарий? – Сергей показал взглядом на бумаги. – Фильм или сериал?

– Я сейчас пересяду, – металлическим тоном заявила она. – Или охрану позову.

– Зови. Привлеки к нам внимание, пусть появятся сенсационные заголовки, – он усмехнулся, а потом резко потянул на себя распечатку, повернул и быстро перелистнул на начало.

– Ты в своем уме, Терлецкий? – Аня отбросила очки на столик и изумленно уставилась на мужчину. – Ты что вообще творишь?

– По-моему, ничего противозаконного, всего лишь посмотрел, что актрисе Завьяловой теперь предлагают. Ты же не удосужилась ответить.

– Я даю тебе три минуты. Я говорю серьезно. Если ты не уйдешь, я позову охрану и мне всё равно, что о нас подумают или напишут.

– Хорошо, – Сергей не стал реагировать на угрозы. – Трех минут мне будет достаточно. У меня к тебе дело.

– Какие у нас могут быть дела?! – она опешила: ему снова удалось ее удивить.

– Профессиональные. Раз уж мы встретились, я хочу воспользоваться ситуацией.

– В каком еще смысле?

– Аня, мне нужна актриса, – он сообщил это твердым тоном, уже без ноток насмешки.

– Прости, что? – ей казалось, что она ослышалась.

– Мне нужна актриса, – невозмутимо повторил Сергей. – На главную роль. У меня проект разваливается, проблемы с основной героиней.

– Сочувствую, конечно, но причем здесь я?

– Когда я прочитал сценарий, сразу подумал о тебе, но даже не представлял, как это организовать. Я был уверен, что пытаться бессмысленно, ты не пойдешь на контакт. В итоге кастинг закрыли, нашли компромиссный вариант, но сейчас идут репетиции, и я понимаю, что это провал. Вот увидел тебя и снова вспомнил, что эта роль – твоя.

– Почему я? – она уговаривала себя волноваться хотя бы немного меньше. – Ты вроде не слишком в восторге от моих актерских способностей. Или я что-то путаю?

– А-аня, – протянул он и недовольно вздохнул. – Я много от чего не в восторге, что касается твоей теперешней карьеры. И это уже давно только твое личное дело. Но ты была и остаешься талантливой актрисой. А у меня есть настоящий материал, достойный. Я вижу в этой роли только тебя.

– Неужели ты настолько наивен? Ты думаешь, я соглашусь? – настала ее очередь усмехаться. – Ничего не изменилось, Терлецкий. Я не хочу иметь с тобой никаких дел. Работать в твоем проекте? Насмешил, честное слово.

– Может, ты хотя бы сценарий почитаешь?

– Нет! – она почти вскрикнула. – У меня хватает предложений. У меня нет времени, а тем более – желания. Ты хотел предложить – предложил. А теперь позволь попрощаться с тобой.

– А ты позволь усомниться в твоих словах. Я уже вижу, что это – убожество, – он махнул рукой в сторону распечатки. – После первых двух страниц понятно. Что ты творишь со своей карьерой? Аня, ты же была такой звездой!

– Ну, все, хватит! Я зову охрану.

– Это твоя роль, – снова повторил он, игнорируя ее слова. – Не думай, что я испытываю огромное удовольствие, говоря тебе все это. Но я поступаю, как профессионал. Кино будет масштабное. Прокат в кинотеатрах страны и за ее пределами.

– Я не стану сниматься в твоих проектах, будь они хоть голливудского масштаба! – раздраженно бросила она и стукнула ладонью по столешнице.

– Угадала. Проект международный. Кроме России, съемки будут во Франции и Италии.

– Меня это не волнует! Всё, мне больше нечего сказать!

– Глупо, – печально констатировал Сергей. – Глупо в твоей ситуации вести себя подобным образом. Я не в восторге, что мне приходится уговаривать тебя, знаешь. Я думал, за десять лет ты все-таки как-то повзрослела. Но нет.

– Хватит меня оскорблять! – Аня уже с трудом контролировала громкость голоса. – Ты даже не осознаешь, насколько по-хамски поступаешь! Чего ты добиваешься?

– Я хочу, чтобы ты играла в этом кино. Ничего хамского в этом не вижу. Наоборот, вроде как, услугу тебе оказываю.

– Когда я разрывала с тобой контракт, то ясно давала понять, что больше никакого сотрудничества у нас не получится.

– Снова вынуждаешь напомнить тебе про десять лет. Ты могла и передумать, не правда ли? – он выудил из кармана маленький флеш-накопитель и пододвинул к ней. – Сценарий здесь. Только не выбрасывай, не делай ничего сгоряча. И абстрагируйся от того, что это мой проект. Просто почитай.

– Ради коммерческого успеха ты все так же готов, на что угодно. Для тебя нет никаких границ. Тебе плевать на все то, что случилось между нами! Как ты себе представляешь съемочный процесс? Считаешь, я смогу что-то еще сыграть под твоим руководством?

– Считаю. Иначе я бы не подошел.

Она ничего не отвечала. Её вымотал этот диалог, столько всего произошло за несколько коротких минут. Не успевала пережить одну его фразу, как следовала другая, не менее обескураживающая.

– Возьми, – Сергей пододвинул флешку еще ближе. – Оцени всё спокойно. Я понимаю, немного странный момент для деловых переговоров, но раз так сложилось…

Аня пристально смотрела на кусок пластика, скрывающий в себе интригу, и даже не заметила, как Сергей оставил ее в одиночестве – место напротив неё пустовало. Спустя пару мгновений поняла, что исчез и сценарий. Она обвела пространство растерянным взглядом и увидела, что к ней приближалась официантка со стопкой листов в руках.

– Анна Викторовна, простите за беспокойство. Вам просили передать.

Она забрала пропажу, даже не поблагодарив. Зачем он уносил сценарий? И что ей делать с флешкой? По-хорошему, нужно оставить здесь и забыть об этом разговоре. Но как?! Сергея уже не было рядом, но перед глазами застыл его образ. В ушах звучал голос. Голос, который когда-то шептал ей слова любви.

В аэропорту раздался сигнал оповещения, а следом механический женский голос известил о посадке на рейс Москва – Иркутск. Аня опомнилась лишь с третьего повтора. Она резко поднялась, взяла распечатку и телефон. Уже собираясь идти, снова посмотрела на черную флешку, блестящую глянцем на белом столе. Помедлила ещё секунду, а потом всё-таки схватила этот злосчастный предмет и бросила на дно своей вместительной сумки.

2003

Анна Завьялова и Сергей Терлецкий познакомились в стенах московской киностудии – кузнице по производству телесериалов. Его к тому времени уже утвердили на главную мужскую роль в будущей мелодраме, а вот она попала на пробы совершенно случайно. Один из маститых актеров театра, в котором Аня служила, посодействовал, воспользовавшись знакомством с главным продюсером проекта. И сделал это, разумеется, не просто так: он был сильно неравнодушен к молодой коллеге.

Она – замужняя женщина с двумя маленькими детьми – старалась не замечать его симпатии, и тем более не хотела быть ему чем-то обязанной. Он был давно и глубоко женат, его супругу знал весь коллектив, поэтому о связи с ним Аня и подумать не могла, даже если бы испытывала ответные чувства. Однако её карьера в театре оставляла желать лучшего: главных ролей давали мало, а участвовать в битве за них, строить козни и плести интриги она никогда не умела, да и не могла. Благодаря мягкости своего характера Завьялова уже не первый год сидела на «скамейке запасных». Деньги её не беспокоили – супруг владел сетью ресторанов и кафе быстрого питания и весьма преуспевал в своем бизнесе. Удручала же Аню невозможность полноценно реализоваться творчески.

Муж не был в восторге от ее профессии – в основном из-за повышенного мужского внимания. Миниатюрная брюнетка с длинными волосами, большими карими глазами, от природы пухлыми губами, чуть вздернутым носом, идеальными пропорциями кукольного лица пользовалась невероятной популярностью у противоположного пола. Завьялов страшно ревновал и надеялся, что жена бросит театр после рождения их первого ребенка, дочки Алины. Ожидания не оправдались – Аня так рвалась играть в любимых спектаклях, что очень быстро вернулась на сцену. Спустя четыре года, хоть супруги и не планировали, на свет появился Мирошка, но и он не помешал маме продолжать актерскую деятельность.

Она не раз ходила на пробы в кино и сериалы, снялась в нескольких малобюджетных фильмах, но всегда оставалась за бортом крупных проектов. На судьбу Аня не роптала, убеждая себя, что, в общем-то, её мечты сбылись. Всё свое краснодарское детство она хотела играть в театре, в юности определилась, что поедет в Москву. И ведь удалось: поступила, выучилась, работу по профессии нашла. Когда вышла замуж, перевезла в столицу родителей – легенд регионального телевидения, которые тогда уже завершили карьеры режиссера и ведущей и были готовы посвятить себя внукам. К тридцати с небольшим жизнь у Ани будто бы сложилась.

Предложение сходить на пробы, где впервые за неё замолвят словечко, Завьялова всё-таки приняла. Решению предшествовали пара бессонных ночей и разговор с отцом который поддержал и вселил уверенность. Её театральный «импресарио» не гарантировал успеха, но пообещал, что к ней присмотрятся внимательнее. Это не особенно помогло: Аня считала, что с треском провалилась. Она не смогла совладать с волнением, говорила неуверенно, сцену из сериала сыграла так, будто никогда и не училась актерскому мастерству. В тот день, когда ей позвонили и предложили приехать на повторные пробы, она была крайне удивлена.

Тогда и произошла судьбоносная встреча. Знаменитый герой-любовник из множества известных кинолент, чья эффектная внешность и образ романтика-авантюриста когда-то очаровывали Аню, должен был пробоваться с ней в паре. От этого она нервничала ещё сильнее, представляла, как увидит его – звезду такого масштаба, думала, о чем с ним заговорит. Но суждено ей было сказать только робкое «Здравствуйте».

***

Терлецкий распахнул дверь в павильон и пристально посмотрел на претендентку в партнерши. Аню попросили подождать и оставили там в одиночестве, не предупредив, что знакомство с актером состоится прямо сейчас. Она вздрогнула от громкого звука, выпрямилась на стуле и посмотрела на вошедшего с трепетом и испугом одновременно. Её поразил его рост – тогда он показался ей даже выше, чем был в реальности. Вьющиеся русые волосы немного сбавляли градус брутальности, но суровое выражение лица это компенсировало. Она навсегда запомнила те его потертые джинсы и полосатую футболку-поло.

Сергей медленно прошел в помещение, сел напротив, но не сказал ни слова. Она ждала, когда услышит что-то в ответ, но между ними висело только напряженное молчание. Кумир ее юности даже не удосужился поздороваться. Он изучил ее с максимальной бесцеремонностью, а потом поднялся и ушел.

Пробовать с ним совместные сцены оказалось совершенно невыносимо – в павильоне Терлецкий вел себя аналогично. В моменты актерской игры ещё пытался что-то изображать, но даже тогда Аня замечала раздражение в его взгляде.

– Он просто нахал! Невоспитанный нахал! – рассказывала она матери вечером, когда заехала за детьми. – У меня такое разочарование, ты не представляешь! Не буду я, мама, там сниматься. Даже если утвердят, он меня выживет.

Алевтина наблюдала за дочерью с сочувствием. Её карьера складывалась легко, во всем поддерживал муж, много лет проработавший с ней бок о бок. Хрупкая блондинка, а от природы – жгучая брюнетка прекрасно сохранила молодой задор к своим почтенным годам и выглядела великолепно. В семье её называли не иначе как Алей, причем даже внуки. Она и сейчас, если бы хотела, могла быть при деле и не побоялась бы тягаться со столичными конкурентами. Аня, внешне так на нее похожая, столь боевым характером не отличалась. Матери очень хотелось, чтобы дочь состоялась как актриса, она чувствовала, как скудность театрального репертуара угнетала её.

– Может, он как-то узнал про твою протекцию?

– Об этом лучше не напоминай, – отмахнулась Завьялова. – От этой затеи, по-моему, ждут одни проблемы.

На кухне появился Виктор, Анин папа. Темноволосый, черноглазый, с густыми усами – он выглядел статно и всегда был одет с иголочки, даже находясь дома. Мужчина держал на руках только что проснувшегося внука. Мирон, которому недавно исполнилось четыре, тер сонные глаза, такие же большие, как и у мамы, и сладко зевал. Аня тут же кинулась обнимать сына и зацеловывать его пухлые щечки.

– И ты готова сдаться перед первым же препятствием? – отец, нахмурившись, наблюдал за этими нежностями. – Плевать на этого Терлецкого! Аня, ты должна играть так, чтобы у них никаких сомнений не осталось, и чтобы протекция твоя уже не имела никакого значения. Ты меня слышишь? Оторвись на секунду от ребенка!

– Ну оторвись ты на секунду от ребенка! – повторил за дедушкой Мирон и все присутствующие расхохотались.

Через неделю Завьялову утвердили на главную роль в первой в её карьере телевизионной многосерийной ленте, а спустя ещё несколько дней она узнала, что Сергей Терлецкий оббивал пороги руководства кинокомпании и требовал пересмотреть это решение.

Глава 2

2017

Аня попросила стюардессу ее не беспокоить, закуталась в плед и всем корпусом повернулась в сторону иллюминатора. Безразлично глядя на бескрайнее белое пространство, она думала о том, что случилось в аэропорту. Ей всё еще не верилось. Досаднее всего было от своей же собственной реакции, от невозможности совладать с эмоциями. Терлецкий наверняка заметил, в какое она впала состояние. «Будет теперь мнить себе неизвестно что, – мысленно сокрушалась она. – Будет считать, что мне до сих пор есть до него какое-то дело». В носу защипало, к горлу подкатил ком. Аня из последних сил пыталась не расплакаться. Казалось, что с этой встречей к ней вернулась вся та боль, которую она так отчаянно пыталась заглушить, и в итоге, как будто, победила.

Вспоминала ли она о его существовании? Конечно. Себя обманывать было бесполезно. Но с каждым годом это повторялось всё реже. На публике делала вид, что Сергея Терлецкого никогда не было в ее жизни, и со временем сама в это поверила. А он взял и напомнил о себе – да так, что она до сих пор не могла успокоиться. Ещё и пригласил на роль. Неужели он, и правда, рассчитывал на ее согласие?

В памяти возникали фрагменты тех лет рядом с ним. Это было самое насыщенное время в ее актерской карьере, когда от бешеной занятости им едва хватало сил и часов в сутках, чтобы побыть вдвоем, но зато как они их проводили! «Хватит, хватит, хватит! – если бы она могла, закричала бы на весь салон. – Забудь об этой встрече!». Мозг не слушался и продолжал подкидывать ей воспоминания, одно ярче другого.

В полном бессилии Аня расплакалась. Благо, соседнее кресло было не занято, бизнес-класс почти пустовал. Нос заложило, из горла рвались всхлипы. Она больше не могла их сдерживать – резко встала и почти побежала в туалетную комнату. Снова и снова плескала в лицо холодную воду и старалась остановить эту некстати возникшую истерику. Ей совершенно не хотелось появляться на людях в таком виде.

Когда позывы к рыданию, наконец, прекратились и остались лишь судорожные вдохи, Аня посмотрела в зеркало на свое уставшее, измученное отражение и крепко сжала челюсть, чтобы больше не дать волю слезам.

Вернувшись в кресло, она нашла себе занятие: достала из сумки распечатку и решила погрузиться в чтение. Сценарий теперь тоже вызывал неприятные ассоциации, но она пыталась их перебороть. Аня выискивала место, где остановилась, и вдруг увидела знакомый размашистый почерк. Сердце опять пропустило удар и гулко застучало где-то в горле. Терлецкий, как всегда, весьма предусмотрителен! В уголке одного из листов он оставил номер телефона и подписал: «На случай, если ты захочешь чего-то более достойного».

Завьялова еле удержалась, чтобы не порвать каждую страницу на мелкие кусочки. Опять подступили слёзы, опять она чувствовала себя безвольным существом, неспособным на самоконтроль. И как же сильно она сейчас ненавидела этого мужчину.

***

Сергей раздраженно сорвал с глаз ночную маску – отчаялся уснуть. Долгий перелет на Дальний Восток внушал надежду выспаться, но ничего не получалось – мысли не давали отдохнуть. Он думал только о ней. Прошло без малого пять часов с момента их встречи, а ему мерещилось, будто Завьялова до сих пор сидела напротив всё с тем же каменным выражением лица и глубокой грустью во взгляде. Или это была боль? У неё не вышло сыграть безразличие, ситуация слишком выбила её из колеи.

Сейчас он понимал, насколько нелепо поступил. Она избегала его все эти годы, даже в контракт добавила условие, что ни при каких обстоятельствах не станет работать вместе с ним. И зная это, он всё равно решился пригласить ее на роль. Зачем он вообще произнес эти слова, зачем так настаивал? Она же будет торжествовать, осознавая, что нужна ему. И, разумеется, никогда не позвонит.

Пару лет назад на просторах Интернета Сергей наткнулся на любопытное интервью, снятое у Завьяловой в квартире – в той самой, на Ломоносовском проспекте, где когда-то они жили вместе. Журналистка отметила оригинальное оформление интерьера и поинтересовалась, кому принадлежала идея. Рядом с Аней сидел ее супруг – очевидно, вопрос предназначался для них обоих. Возникла неловкая пауза. «Дизайнерам. И мне, конечно», – коротко выдала актриса. Разумеется, она не могла ответить иначе, но Сергею было больно слышать, как его существование попросту стиралось из истории.

Вместе с оператором она прошлась по всему периметру и даже позволила заглянуть в супружескую спальню. С новым мужем она не поменяла ровным счетом ничего. В квартире остались немые свидетели истории любви, разделившей жизнь Терлецкого на «до» и «после».

2003

Алексей Наумович Поколов – президент одной из крупнейших кинокомпаний – вальяжно восседал за рабочим столом и невозмутимо наблюдал за актером. Тот уже битый час высказывал возмущения по поводу своей партнерши по сериалу. Поколову донесли, что Сергей организовал против Завьяловой целую коалицию, участники которой яро демонстрировали пренебрежение к ней, чем активно мешали рабочему процессу. По сюжету герой и героиня должны были влюбляться друг в друга, но отснятый материал показывал, что им хорошо удавалось играть лишь неприязнь.

– Сергей Максимович, напомни-ка мне, мы тебя в качестве кого сюда пригласили? – мужчина закурил и медленно выпустил дым в сторону собеседника. – Актера, если мне не изменяет память? Может, тогда ты перестанешь вмешиваться? Ты здесь не продюсер!

– Лёша! – Терлецкий поражался такому равнодушию. – Ты ведь теперь в курсе, что я не один это вижу! Нас много! Она провалит тебе проект!

– Мой проект, мне и переживать. Ты денег не вкладывал, чего так нервничать? Не нравится тебе Аня – имеешь право, тебе на ней не жениться. Но давай личное оставим за пределами этой студии.

– То есть, ты не видишь, что она бездарность? – устало выдохнул Сергей. – Она же играет, как в кружке школьной самодеятельности. Текст произносит неискренне, камеру всё время замечает.

– Она из театра, там камер нет. Дай ей время, адаптируется.

– На что вы все повелись, на смазливое лицо? Так она не уникальная. Неужели не найдется девушка такого же типажа, но как актриса интереснее?

– А чем мы, по-твоему, занимались последние месяцы? У нас более трехсот кандидаток отбраковано. Ты знаешь кого-то лучше? Давай, приведи мне. У тебя же явно есть кто-то на примете, раз ты так разбушевался.

– Что это за намеки?

– А что? Ты же постоянно выспрашиваешь у коллег, с кем спит Завьялова, кто ее сюда привел. Да-да, не удивляйся, мне всё известно.

– Уж извини, мысли сами собой напрашиваются, – Терлецкий отвел взгляд. – Мне очень нравится сценарий, я болею за этот проект. Я не могу спокойно смотреть на ужас, который у нас получается.

– Сережа, я не отрицаю, что у нас есть проблемы, – Поколов продолжал держаться спокойно. – Но они, скорее, к режиссеру относятся. А Завьялову оставь в покое. Она именно та, кто нам нужен. Ещё раз услышу всё это, – Алексей махнул рукой в сторону Сергея, – буду разговаривать совсем по-другому.

– Дело твое. Не удивляйся потом низким рейтингам и снятию с эфира, – Терлецкий поднялся. – Я сделал всё, что мог.

– Ещё не всё, – остановил его Поколов. – У меня небольшая просьба. На площадке прекращай высказываться в адрес Анны. И ты, и все, кто тебе поддакивают. Она же всё слышит. Ты не допускаешь, что именно это мешает ей играть?

Сергей выдержал паузу, подбирая слова, но эмоции на его лице говорили красноречивее.

– Ты хочешь ещё что-то сказать? – Алексей увлеченно «топил» окурок в пепельнице, не поднимая взгляда.

– Ничего, – бросил Терлецкий и покинул кабинет начальства.

Он привык добиваться своего, а такое сопротивление вызывало в нем бурю гнева. Уже больше десяти лет Сергей руководил продюсерским центром и всецело участвовал в каждой своей киноленте. Он контролировал всё – от декораций до самых мелких деталей грима, что уж говорить про подбор актеров. Поэтому согласие на участие в сериале, где его слово не имело веса, выбивало из зоны комфорта. Ему нравился весь утвержденный состав артистов и съемочная группа, но Анна Завьялова вызывала лишь недоумение.

Она была красивой, вполне в его вкусе. Не просто так кумир поколения слыл ценителем прекрасных дам: Терлецкий действительно не раз увлекался и похаживал налево от своей супруги Ольги, с которой прожил к тому моменту почти двадцать лет. Зачастую это были романы именно с киношными партнершами, но всё быстро завершалось, и Сергей возвращался в родное гнездо. Из него он фактически и не выходил.

Жена – тоже актриса – последние лет пять всё больше посвящала себя домашним делам, хотя и числилась в актерской труппе одного из московских театров. С Терлецким Ольга познакомилась на съемочной площадке – они, ещё совсем юные, играли пару влюбленных. Год спустя поженились. Детей сначала не планировали – предпочитали пожить для себя, оба были очень увлечены работой. Через пару лет озадачились вопросом пополнения, но ждать радостного события пришлось долго. Оля, наконец, забеременела, когда они отметили уже пятую годовщину свадьбы. Сергей был вне себя от счастья и очень ждал сына Мишу – хулиган и шалопай по своей природе, он мечтал, как будет воспитывать пацана и вместе с ним снова окунется в беззаботное детство.

Маленький Сережа доставлял матери немало хлопот: ее бесконечно вызывали в школу из-за строптивого характера сына, к ней приходили ругаться родители его друзей – он нередко был зачинщиком драк. В Ставрополе – на их малой родине – Лариса Ивановна работала режиссером-постановщиком спектаклей местного ТЮЗа. Она видела у сына актерские задатки и поддерживала его желание поступать в московское училище. Сережа был ее единственным ребенком от любимого мужчины, который слишком рано ушел из жизни, едва успев стать супругом и отцом. Мальчик настолько походил на папу, что всю свою нерастраченную нежность женщина отдавала ему. Пыталась быть строгой, но так обожала своего Сережку, что неизбежно баловала и всё ему прощала.

В театральном училище фамилия Терлецкого снова была у всех на устах не в качестве образца для подражания. Но его внешность однажды пришлась по нраву режиссеру одной приключенческой саги – так Сергей и получил свою первую звездную роль, после которой проснулся знаменитым.

Ольга, к его великому разочарованию, родила не Мишу, а Маришу. Правда, Терлецкий быстро смирился и всей душой полюбил долгожданного ребенка.

Актерская карьера шла в гору, пока не настали тяжелые времена девяностых. Именно тогда Сергей, лишившись достойных предложений, рискнул создавать кинокартины самостоятельно. Талант артиста в нем идеально сочетался с предпринимательскими способностями – он знал, на какие кнопки нажать, чтобы достичь цели.

Он всегда был резок в выражениях и честно высказывал свое мнение, что отражалось на взаимоотношениях с окружающими и порой заканчивалось их полным разрывом. Однажды он и жене заявил, что её актерское дарование весьма скромно, а роль супруги ей удается намного лучше. Поэтому в свое кино он приглашал ее только пару раз, да и играла она не главных героинь. Ольга обиделась поначалу, но в итоге приняла его точку зрения. В ее работу в театре Терлецкий почти не вникал – его мало интересовал этот вид искусства – но и не препятствовал.

Все три женщины возвели его на пьедестал – и мама, и жена, и дочь. Сергей тоже окружал их заботой и любовью, его девочки никогда ни в чем не нуждались. Он умел быть романтичным, щедрым на выражение чувств, пусть и частенько подкалывал своих близких – ирония и сарказм передались ему от мамы. Лариса Ивановна за словом в карман не лезла, а сын её в этом даже превзошел. А ещё главным условием благополучия в семье было полное согласие с его решениями, последнее слово всегда оставалось исключительно за ним.

И вот сейчас он никак не мог повлиять на то, чтобы бездарную, на его взгляд, актрису убрали из сериала, который имел все шансы стать хитом российского телевидения. Он не видел за красивым фантиком актерского таланта. Его раздражала неуверенность Завьяловой, вечный испуг в ее глазах, чересчур тихий голос. Терлецкий совершенно не понимал, как эта «забитая» девушка вообще выбрала себе такую профессию.

2017

Первый день в Иркутске прошел для неё, как в тумане. В аэропорту встретила директор и верная спутница во всех рабочих поездках Ирина, она прилетела из Санкт-Петербурга чуть раньше. В отеле Завьялова, окончательно вымотавшаяся физически и морально, пару часов беспробудно проспала. Не мучили ни сновидения, ни мысли. В восемь вечера начинался корпоратив – юбилей фармацевтической компании, и визажисту пришлось серьезно потрудиться над ее лицом, чтобы следов непростой ночи не осталось. Но если волшебные свойства грима и могли создать иллюзию желаемого, то печальные глаза портили целостность картинки. В паре с Аней работал ещё один приглашенный актер, и он, почувствовав, что партнерша немного не в форме, взял основную часть программы на себя. Она же отрабатывала свои деньги на автомате и мечтала, чтобы это поскорее закончилось.

Когда отгремел салют, Аня уже хотела уехать в номер, но настал черед «фотографий со звездой». Отказать не было возможности – это входило в условия её работы. Пришлось стоять столбом еще какое-то время, пока рядом с ней менялись лица, запахи, голоса, камеры телефонов. Как кукла на выставке, как обезьяна в зоопарке, знаменитая актриса радовала гостей своим лицом на бесконечных «селфи». Их было уже столько за все эти годы, но сейчас ей почему-то стало от этого противно. Это не фото после громкой премьеры фильма, это не фото после спектаклей, не фото с поклонниками на съемках. Все эти люди хотели заполучить снимок, чтобы потом похвастаться перед подписчиками в социальных сетях, и обязательно высказать своё мнение о ней. Не всегда положительное. С болью в душе Аня была вынуждена признать, что в жизнь воплощался её главный страх – она теряла интерес к тому, чем занималась.

Короткий разговор с мужем, когда она уже лежала в мягкой гостиничной постели, тоже не принес положительных эмоций. Он снова был в разъездах, и сообщил, что вряд ли прилетит в Москву к её возвращению. Дочь и сын находились за границей – Алина училась в Нью-Йорке, Мирон – в Швейцарии. Аня понимала, что ее ждет пустая квартира. Но у неё ещё были здесь планы – она мечтала увидеть Байкал, куда они с Ирой собирались ехать утром.

Час пути по живописной дороге, окруженной октябрьским золотистым лесом, и вот они – те самые бескрайние просторы легендарного озера. Открывшиеся виды понемногу стали возвращать Завьялову к жизни. Она любовалась горными пейзажами, умиротворенной синей гладью, вдыхала невероятно свежий воздух, насыщенный кислородом, и уже чувствовала себя намного лучше. Вместе с Ириной они зашли на рыбный рынок прибрежного поселка Листвянка и набрали ароматного омуля горячего и холодного копчения. Аня ощущала себя в своей стихии – детство в Краснодаре не прошло даром, она обожала рыбу и всё, что связано с водой.

Они устроились прямо на берегу, в этот будничный час здесь было малолюдно – только несколько групп китайских туристов и местные жители. Аня сняла кроссовки и подвернула джинсы, намереваясь побродить. Байкал был очень холодным, но она обещала себе, что хоть чуть-чуть коснется священного озера.

Аня и Ирина гуляли по поселку, поднимались на фуникулере на смотровую площадку, где Завьялова сделала единственное фото для своей странички в Интернете, и больше вообще не трогала телефон.

Вечером в отеле она попыталась снова одолеть сценарий. Страница с номером телефона Терлецкого периодически попадалась на глаза, но Аня делала вид, что этого не замечала. Однако от сути сюжета её окатило волной разочарования и тоски. Надежды, что хотя бы к финалу станет лучше, с грохотом разрушились. В который раз ей прислали какую-то неудобоваримую жвачку.

Аня снова увидела край листа, где был небрежно начеркан телефонный номер. Она убрала распечатку на прикроватную тумбочку, с трудом выудила из сумки потерявшуюся среди множества вещей флешку и спустилась на ресепшен. Пряча лицо от ожидающих в зоне лобби туристов, она попросила администратора распечатать ей всё, что было на накопителе.

Через час она уже лежала на кровати и взахлеб читала сценарий, не в силах от него оторваться. Ещё через час – читала и плакала, понимая, что это роль, которую она ждала. Завьялова не отвлекалась от текста ни на секунду, даже когда душили слезы от осознания, что она никогда в этом не сыграет. Она закончила, когда над Байкалом уже вставало солнце. Из ее номера открывался великолепный вид на озеро и весь поселок – Аня поднялась с постели, открыла балконную дверь и вышла на широкую площадку. Поежилась от утреннего ветра, обхватила себя руками, но не стала возвращаться в номер. Слёзы уже высохли, а в душе бушевали страсти.

– Зачем я это прочитала? – шептала она, поднимая взгляд к безоблачному небу. – Лучше бы я не знала, что он хочет такое снять. Лучше я бы не знала, что кто-то сыграет это вместо меня.

Кинолента планировалась международной, с участием зарубежных артистов. Локации для съемок: Москва, Париж, Венеция. В основе сюжета – судьба агента российских спецслужб, но не супергероя, а вполне реальной, земной, уставшей от своей тяжелой работы женщины, выполняющей финальное задание перед уходом в отставку. В её прошлом – запретная любовь с коллегой по цеху, закончившаяся драматичным расставанием. Они встречаются снова, вместе отдавая долг Родине в борьбе с терроризмом, и в перерывах между должностными обязанностями неизбежно вспоминают совместное прошлое. В конце герой погибает при исполнении, а сама история замыкается на трагедии героини – она успешно завершает карьеру, возвращается в мирную жизнь, но всё пережитое не оставляет ей шансов быть счастливой.

Здесь было, что играть, а это – такая редкость. В том материале, что Завьялова брала в работу в последнее время, ничего подобного не наблюдалось. Бездарные режиссеры, банальные «мыльные» сюжеты, отсутствие хорошей драматургии – вот, чем была для неё жестокая реальность.

– Терлецкий, ну почему ты…, – говорила она в пустоту. – Почему именно ты?

Воображение уже рисовало прочитанные сцены, оживляло их, и Аня видела, как сыграет в той или иной, где как посмотрит, что и каким голосом скажет. Но она понимала, что никогда на это не согласится.

Глава 3

2017

Неделю после возвращения домой Аня провела в одиночестве. Со съемок она приезжала в квартиру, где её никто не встречал, и от этого буквально сходила с ума. Сценарий приехал в Москву вместе с ней – она не рискнула оставлять интеллектуальную собственность в отеле, слишком доступно для чужих глаз. Каждую ночь, не только засыпая, но и во сне, Аня видела эту многострадальную героиню. Женщина, роль которой предложил ей Сергей, постепенно становилась ее частью. Она бредила ею, перевоплощалась в нее, слышала ее, по многу раз перечитывала особенно впечатлившие фрагменты сценария. Ей казалось, что она проявляет не совсем здоровые реакции, это уже было похоже на помешательство.

Потом вернулся супруг. Аня возлагала большие надежды на его появление, но ему оказалось некогда проводить с ней время. Иван Беляков был профессиональным танцором, который, завоевав всевозможные награды, перешел на тренерскую работу. Сейчас он готовил большое шоу со своими учениками, планировались съемки для центрального телеканала, поэтому в его графике стояли сплошные репетиции. Он даже не заметил, что у жены что-то с настроением, не задал ни единого вопроса. Впрочем, рассказывать о случившемся Аня и не намеревалась. В браке с Ваней она жила столько же, сколько не видела Терлецкого. Мужу вряд ли бы понравилось, что Сергей снова замаячил на горизонте.

До крайней точки Завьялова дошла спустя еще пару дней, когда окончательно перестала спать – ей просто необходимо было с кем-то поделиться. Единственным человеком, кому она не побоялась довериться, стала ее директор.

Ирина Попова работала с артистами уже лет двадцать. Её имя звучало в киношной среде как синоним брони, она защищала своих подопечных от всех и вся, отстаивала их права и всегда добивалась желаемого. Она была дамой плотного телосложения со звучным тембром голоса, резкими интонациями и неизменно серьезным выражением лица – многие ее побаивались. Но когда дело касалось близких, Ира снимала маску железной леди. Она умела сопереживать, поддерживать и всегда была готова прийти на помощь.

Завьялову она взяла под свое крыло почти сразу после её расставания с Терлецким. Женщины не только сработались, но и очень подружились. Сообщение от Ани о важном разговоре без свидетелей заинтриговало – Попова немедля приехала к ней домой.

Задумчиво попивая кофе, Ирина слушала историю во всех подробностях.

– Ты что, хочешь согласиться? Или для чего ты рассказала мне? Думаешь, я начну отговаривать или наоборот?

– Я больше не могла жить с этим одна. Ты столько лет работаешь с артистами, ты должна понимать, насколько мы ненормальные люди. Я бы даже сама заплатила, чтобы такое сыграть. Что угодно бы сделала.

– Да ты не горячись так, подожди ещё, может…

– Чего ждать, Ира? – перебила Аня. – Ждать, когда мне полтинник стукнет? Время уходит! Я не могу поймать его и задержать.

– Тогда давай соглашаться, – Попова предложила это с такой легкостью, словно что-то совершенно обыденное. – Какой смысл сидеть и страдать?

– И как ты это представляешь?! Работать в проекте у Терлецкого? Да я поклялась себе больше ничего общего с ним не иметь!

– Ну, мало ли, время проходит, обиды забываются. С точки зрения раскрутки это был бы шикарный ход, конечно, – размышляла Ирина. – Но тебе нужно быть готовой к атакам журналистов.

– Боже упаси, как вспомню, – поморщилась Завьялова. – Нет, это слишком нереально. Я не могу согласиться. Подумай, сколько придется пережить и мне, и моим близким.

– Тогда забудь про это, тебя же никто не принуждает.

– Да вот не могу я забыть, Ира, я поэтому тебя и позвала! – Аня начинала раздражаться от того, что разговор оказался в тупике.

– С тобой временами невероятно сложно, – Попова покачала головой. – Ты сама не знаешь, чего хочешь, как на это могу повлиять я?

– Большое тебе спасибо за поддержку, – обиженно произнесла Завьялова и спрятала лицо в ладонях.

Несколько минут прошли в полной тишине – они слушали, как в кухонной зоне гулко зашумел холодильник.

– Анют, а ты не думала, что внимание прессы, как и масштабное кино, тебе очень кстати сейчас? За столько лет ты должна была обрасти толстой кожей, у тебя уже ого-го какой иммунитет! Неужели ты не переживешь повышенное внимание к своей персоне?

– Во-первых, я больше за семью переживаю, чем за себя, – Аня посмотрела на собеседницу. – Что скажет Ваня? Чего это будет стоить маме? Дети – да, они взрослые, но им тоже будет непросто. Во-вторых, я не хочу, чтобы мое имя опять ставили рядом с ним. От одной мысли мороз по коже.

– Твое имя рядом с ним стояло, стоит и будет стоять! Неужели это неясно? Ваша история была очень громкой. Такое не изменить даже десятилетиями.

Завьялова удивилась – подобное заявление она слышала из уст Ирины впервые. Да, её директор отличалась прямолинейностью, но скользкие темы обычно не трогала.

– Прости, если я резко.

– Я надеялась, что все когда-нибудь уже забудут, – еле слышно прошептала Аня.

– Это было слишком ярко, слишком скандально. Если снова возродить эту тему, лучшего пиара и не пожелать. Твоя карьера может пойти совсем по иному руслу.

– Боюсь, что мне это обойдется слишком дорого.

– Слушай, а давай узнаем подробности. Мало ли, может, уже и предложение неактуально. Скажи мне номер, я позвоню.

– Ты серьезно, что ли? – Аня заволновалась.

– Почему нет? Я твой официальный представитель. И вообще, дорогая, не этого ли ты хотела, когда приглашала меня сюда, а?

– Нет, клянусь, нет!

– Притворюсь, что поверила, – Ирина улыбнулась.

– Терлецкий будет ликовать, что я сдалась. Он знал, что я сдамся, да ещё так быстро. Знал, черт возьми…

– Я звоню?

– Подожди! – Аня заметалась. – Хотя, с другой стороны, это меня ни к чему не обязывает. А номер может и не его вовсе, а какого-нибудь ассистента.

Через пять минут Ира уже слушала длинные гудки. Аня сидела рядом. Когда она услышала: «Добрый день. С кем я говорю? Это Сергей Максимович? Здравствуйте», то поняла, что не в силах присутствовать при этом разговоре и ушла в соседнюю комнату. Она расхаживала из стороны в сторону, закрывала уши, стараясь даже случайно ничего не услышать – до того момента, пока Ира не позвала ее.

– Ну, что там? – робкой походкой Аня вернулась в гостиную.

– Обрадовать ничем не могу. Он был очень удивлен, сказал, что кастинг давно закрыт. Спросил, откуда мне известно, что еще остались какие-то незанятые роли. Так странно разговаривал со мной.

– Бред какой-то, что значит – откуда тебе известно? Ты же сказала, что звонишь от меня?

– Разумеется. Попросила рассказать конкретнее о проекте, объяснила, что ты выразила заинтересованность. Он что, просто поиздеваться над тобой хотел? Предложил роль, которой, на самом деле, не существует?

– Он, конечно, на многое способен. Но не на такое. Нет, Ириш, не на такое…

– Аня, я окончательно запуталась. Я позвонила – мне отказали. Всё, больше я сделать ничего не могу.

– Спасибо, – Завьялова благодарно на нее посмотрела. – Прости, что тебе пришлось в этом участвовать.

– За что спасибо-то? И за что извиняться? Как теперь понять, что ему нужно, если он явно не собирается рассматривать твою кандидатуру?

– Всё он собирается рассматривать. Он просто хочет, чтобы звонила я. Он хочет, чтобы я признала поражение самостоятельно, а не через посредников.

– Ну и? Твои действия?

– Мои действия… Я не знаю, что делать, – на последнем слове ее голос слегка задрожал.

– Эй, ты чего, давай-ка без слез! – Ирина поднялась из-за стола, подошла к ней и подбадривающе приобняла.

Завьялова устремила безразличный взгляд в стену и сцепила руки на груди, не реагируя на объятие.

– Я как-то не привыкла возвращать в свою жизнь бывших мужчин. Я не решусь ему позвонить. Слушать его насмешки, да он точно будет издеваться надо мной. Вот и зачем мне это понадобилось?

– Это ты не у меня спрашивай. Я понимаю тебя, все-таки должны оставаться какие-то рамки, нельзя же поступаться всем подряд ради роли, неизвестно, стоящей ли. Сценарий – не гарантия успеха.

– Всё верно, – Аня вымучила улыбку и отстранилась. – Мне нужно больше думать о делах насущных.

 Тишину квартиры нарушил пронзительный сигнал мобильного. Завьялова вздрогнула от неожиданности. Через секунду ей пришлось испугаться еще сильнее.

– Он перезванивает! – изумленно сообщила Попова и показала ей мигающий экран с неопределившимся номером.

– Господи, зачем?! Не бери! Нет, не бери, я уже решила, что мне это не нужно, – нервничала Аня.

– Точно не брать? Неужели тебе не интересно, что он скажет?

– Не знаю, нет… Не бери… Или…делай, что хочешь! Он тебе звонит, в конце концов, не мне, – она махнула рукой и отвернулась, как будто это как-то ее защищало.

– Алло! – голос Ирины разом разрешил ситуацию. – Да-да, я поняла. Что? Э-э…секунду, пожалуйста, у меня вторая линия, не кладите трубку! Аня! Аня, ты что замерла? – громким шепотом позвала ее директор. – Он просит либо передать трубку тебе, либо отправить ему твой номер!

– Что? – Завьялова развернулась. – Подожди, он что, это слушает? – её глаза расширились от ужаса.

– Я на удержание поставила. Он хочет поговорить с тобой.

– Трубку брать я точно не буду! – Аня выставила ладонь вперед. – Пусть… Я не знаю! Ну, пусть звонит мне сам. Отправь ему телефон. А я уже решу, отвечать или нет. И еще…скажи, что я где-нибудь на съемках, пусть звонит позже. Хотя нет, позже дома будет Ваня. Пусть…пусть звонит сейчас.

– Да, Сергей Максимович, – Попова вернулась к разговору, – Простите, что заставила ждать. Так что вы хотели, напомните еще разок? А, да. Нет, трубку я ей не передам, она не рядом. Насчет номера мне бы у Анны Викторовны уточнить… Давайте так, в течение получаса ждите сообщения – да или нет. Договорились. Всего хорошего, – Ира нажала на кнопку сброса и вздохнула с облегчением.

– Какой-то абсурд, мне не верится, что это происходит наяву, – Аня находилась в таком напряжении, что не могла сдвинуться с места.

– А мне кажется, ты слишком нагнетаешь. Говорил он на этот раз спокойно, настроен, по-моему, дружелюбно. Ну что, я отправляю номер? И мне сильно пора ехать, ты же переговоришь без моего присутствия?

– Не факт, что вообще решусь ответить.

– Куда ж ты теперь денешься? – Ира крепко сжала её ладонь. – Боже, какая ледяная!

Аня закрыла за гостьей и несколько минут простояла около двери, не шелохнувшись, а потом пошла искать мобильный. Телефон лежал на постели с отключенным звуком. Завьялова с ногами забралась на кровать и посмотрела на гаджет так, словно от него исходила опасность.

2003

Завьялова всегда оценивала свой актерский талант очень трезво. Она отнюдь не питала иллюзий, что станет знаковой фигурой в истории, а ее имя попадет в энциклопедию. Но профессию любила страстно, к работе относилась даже чересчур ответственно и каждую роль пропускала через себя. Театральным режиссерам Аня была по душе – четко исполняла все пожелания, внимательно слушала, не лезла со своими идеями в отличие от многих активистов. Эмоции она отыгрывала блестяще, любое состояние могла передать одним лишь взглядом, не добавляя ничего дополнительно. Единственное, что вгоняло её в ступор – когда задача перед ней ставилась размыто. Она боялась импровизировать, а если и пыталась, то слишком неуверенно. Страх выглядеть неубедительной, неловкой или в плохом смысле смешной был ее самым большим врагом. То, как скромно складывалась ее карьера, только укореняло эту закомплексованность.

Режиссер телесериала отличался от тех, с кем Ане комфортно было работать. Он, похоже, и сам не знал, что нужно требовать от актрисы, и постоянно повторял: «Играй, как будто это ты». Завьялова терялась, ведь между ней и героиней не было ничего общего. Звучала команда: «Мотор!», а все ее навыки и опыт тут же куда-то пропадали. Просматривая результат, она расстраивалась. Не настолько, как Терлецкий и его приспешники, но всё равно восторга не испытывала.

Сергей взаимодействовал с ней только в кадре и на репетициях, в другое время даже не разговаривал. Ей так хотелось ответить этому зарвавшемуся нахалу на его неподобающее поведение, но все заранее продуманные реплики оставались не озвученными. Правда, отличной подмогой стал сценарий, который предполагал эпизоды ссор – вот уж, где можно было развернуться. «Я сделаю так, что вас завтра же здесь не будет!», – весьма искренне кричал Терлецкий в образе своего героя, а она вторила ему: «Даже не надейтесь! И прекратите повышать голос на женщину!». В итоге оба так увлеклись взаимными упреками, что не услышали финального: «Стоп! Снято!». А после – опять ни слова.

Но Сергей всё-таки заговорил с ней однажды во время предварительной читки сценария. Перед съемками актеры и режиссер собирались за столом и отыгрывали реплики будущей сцены. Завьялова всегда приходила заранее, Терлецкий – минута в минуту, а их коллеги в этот раз задерживались. Они сидели друг напротив друга, уткнувшись в распечатки с текстом.

– Давайте начнем без них, – вдруг услышала Аня.

Её глаза расширились, но она никак не реагировала. Они и правда могли приступить к делу без остальных – в новом эпизоде им предстоял большой диалог.

– Вы что, не слышите меня? – недовольно повторил Сергей.

– Вы ко мне обращаетесь? – Завьялова вопросительно на него посмотрела.

– Здесь есть кто-то еще?

– Не знаю, – она пожала плечами, – Мало ли, с кем вы там воображаемым разговариваете. Я привыкла отвечать, когда со мной здороваются, а еще лучше, если по имени называют, – Аня выпалила это на одном дыхании и совершенно неожиданно для себя.

– А еще лучше, если поклоны отвешивают? – усмехнулся Терлецкий. – Уж простите, не догадался. Не вижу повода.

– Жаль, а ведь могли бы, – Аня изобразила улыбку, и, заметив, как он растерялся, мысленно возликовала.

– Как вы, оказывается, осмелели, – Сергей удивленно вскинул брови. – Я думал, такое нежное создание не способно на колкости.

– У этого нежного создания тоже есть терпение, – тон ее голоса стал ниже, а с лица исчезла маска любезности. – Оно, кстати, не безгранично.

– Вот это заявления! Я предложил не тратить время попусту и репетировать, что здесь не так?

– Ну, я помолчу, – многозначительно произнесла Аня и снова вернулась к тексту – она чувствовала, как он прожигал ее взглядом и явно не собирался на этом останавливаться.

Неизвестно, чем бы тогда закончился разговор, если бы на площадке внезапно не появился Поколов в сопровождении незнакомого мужчины. Алексей за считанные минуты собрал всех и представил Льва Коваленко, нового режиссера – предыдущий был отстранен.

Лев или Лёвчик, как позже прозвал его коллектив, совсем недавно появился в театральной и телевизионной среде. Молодой режиссер уже поставил пару успешных проектов и подавал серьезные надежды. Аня сразу увидела в Коваленко то, чего не хватало его предшественнику: тот самый жадный до работы блеск в глазах и неуемный энтузиазм, периодами даже с перебором.

Лев и сам обладал прекрасными актерскими способностями, поэтому предпочитал всё демонстрировать личным примером. Завьялова такое обожала – она без труда схватывала «с показа», «обезьянничество» ей удавалось с детства. Коваленко дополнил характер героини своими придумками и ему, наконец, удалось достичь нужного эффекта – персонаж по-настоящему «родился».

Актриса и режиссер легко нашли общий язык, с первых дней работы подружились. Лёвчик проникся к ней большой симпатией и всегда поддерживал, а она стала свободнее и увереннее держаться на площадке. Вне съемок они много смеялись, подкалывали друг друга, и всё это не ускользало от внимания Сергея. Терлецкий отметил, что Аня не лишена чувства юмора, с удивлением наблюдал, как артистично она рассказывала истории из своей жизни, активно жестикулируя и изображая действующих лиц. На съемках Завьяловой впервые аплодировали после особенно удачных дублей, и лицо её партнера при этом доставляло ей отдельное удовольствие.

Сергей осознал свою ошибку, но сказать об этом решился только супруге. Он всегда делился с Ольгой рабочими делами и часто советовался, считая ее очень мудрой и рассудительной. Когда перед ним стоял вопрос, соглашаться ли на сериал, она пыталась его отговорить: «Ты и «мыльная» опера? Ещё и многосерийная? Одумайся, Сережа!». Он дал ей почитать сценарий и убедил, что проект достойный, к тому же будут все шансы оживить его уже несколько подуставшую популярность. А потом, когда начались съемки, изводил Ольгу жалобами на Завьялову.

– Вынужден признать, что был не прав, – заявил он во время семейного ужина в их подмосковном дачном доме. – Что-то в ней есть.

– Марина, отметь этот день в календаре, – Ольга обратилась к дочери. – Наш папа сказал что-то фантастическое – он и не прав! Каждый день я слушала про его грандиозный план по изгнанию актрисы, а тут такой поворот.

– Пап, а можно к вам на съемки? Мне уже очень интересно на неё посмотреть, – воодушевилась юная девушка.

– А на папу тебе посмотреть не интересно? – прищурился Терлецкий, снимая с шампура дымящийся шашлык собственного приготовления. – Ладно, шучу. Можно, конечно, организуем. Хочешь, и тебя как-то привлечем, сыграешь у нас какую-нибудь роль.

– Меня? Бери лучше маму!

– Ой, Сереж, пусть девочка учится, – вставилась Оля, не давая развить неудобную тему. – И вообще, ты так и не рассказал, что там эта Завьялова, как ей удалось тебя победить?

– Я с ней и не соревновался, если что. Это новый режиссер постарался. Я никогда подобного не наблюдал при всем моем опыте. Такой прогресс и настолько быстро… Коваленко, похоже, гений. Вместе с Завьяловой и остальные заиграли по-другому, даже мой персонаж поменялся. Всё стало как-то живее.

– Маришка, мы с тобой точно идем на съемки, – Ольга заговорщицки подмигнула дочери. – Там какие-то чудеса творятся, папа у нас еще и гением назвал кого-то, кроме себя!

Мать и дочь рассмеялись, а Терлецкий обиженно поджал губы. Заметив это, они обе подлетели к нему и с двух сторон расцеловали в щеки.

Глава 4

2017

Звонок от директора Анны Завьяловой раздался в последний вечер во Владивостоке. Терлецкий как раз завершил своё участие в фильме о «рыбной мафии». С Приморьем он познакомился еще в начале лета, когда только стартовала работа над картиной, и моментально был покорен: бескрайнее Японское море, повсюду колоритные суда – военные и гражданские, монументальный Золотой мост, живописные закаты, мягкий климат и восхитительная кухня.

Процесс шел весьма активно, режиссер судорожно успевал захватить осеннее тепло. По прогнозу надвигался тайфун – обыденность для Владивостока и катастрофа для натурных съемок. Но повышенной занятости Сергей был благодарен: от отчаянно пытался сосредоточиться на выдуманной жизни и забыть о том, что случилось в собственной. Актерский труд нередко спасал его от личных проблем, Терлецкий легко погружался в роль, если она его действительно вдохновляла, и полностью отрешался от внешних обстоятельств. Правда, на этот раз выходило с трудом.

Когда на экране высветился незнакомый номер, Сергей ужинал в компании коллег в роскошном ресторане с панорамным видом на бухту Золотой Рог. Крокеты из крабов, икра морского ежа в авторской подаче, дальневосточный гребешок, обжаренный в медовой глазури, устричное плато – съемочной группе накрыли стол с самыми изысканными блюдами.

Терлецкий в очередной раз стукнул указательным пальцем по экрану смартфона, чтобы посмотреть на часы. Время шло к десяти, но никто не желал расходиться. Он почти смирился, что не выспится перед рейсом. Дисплей еще не успел погаснуть, как на нем в беззвучном режиме высветился неизвестный номер. Сергей поднялся из-за стола и вышел, чтобы громкий хохот коллег ему не помешал.

Одного имени «Ирина Попова» было достаточно, чтобы повысился пульс. Они не пересекались по работе, но он прекрасно знал, кто она такая. После беседы Сергей стрельнул сигарету с зажигалкой у администратора и вышел на улицу.  Он уже много лет не курил, но в исключительных случаях не мог найти иного способа успокоить нервы. Затягиваясь табачным дымом, он размышлял о невероятности происходящего. Но если Завьялова захотела узнать подробности, она должна была звонить сама. Мысль о том, что Аня никогда не осмелится это сделать, и вся эта история не получит развития, переросла в желание во что бы то ни стало добиться разговора. Выпитое красное сухое бродило по венам и добавляло решительности. Затушив тлеющую сигарету, Терлецкий достал из кармана телефон и выбрал последний входящий.

В приятном воодушевлении он вернулся к столу, оставил наличные, пожал руки присутствующим и вызвал такси. Сообщение от Ирины пришло во время поездки. Он, почти не моргая, смотрел на одиннадцать цифр и имя «Анна Завьялова» до того момента, пока не потухла подсветка. Как только переступил порог гостиничного номера, сразу же ей позвонил.

***

Она так и сидела на кровати, продолжая гипнотизировать телефон. Ждала, готовилась, выстроила четкую схему разговора, но всё равно нервничала нещадно. Наконец, экран засветился. Аня вздрогнула, хоть вызов и шел без звука. Руки задрожали, в горле что-то мешало. Последние секунды колебаний – и её слишком бодрое «Алло!» нарушило тишину квартиры.

– Добрый вечер, – раздалось в динамике, и она не смогла быстро отреагировать. – Алло? Аня, ты слышишь меня?

– Слышу, – спохватилась Завьялова. – Здравствуй.

– Я…, – он прокашлялся, – прости, я был удивлен, когда мне позвонила твоя Ирина. Я думал, тебе ясно, что этот вопрос не для обсуждений с кем-то еще.

– В каком это смысле?

– То, что я рассказал тебе в аэропорту, должно было остаться сугубо между нами.

– Я все свои рабочие дела решаю только через директора, – отстраненно произнесла она.

– Аня, это не просто «все твои рабочие дела»! – на том конце послышался вздох. – Но чего уж теперь, не будем обсуждать бесполезное. Давай о деле. Ты вообще можешь разговаривать сейчас?

– Могу, – единственное, что Аня была в состоянии вымолвить.

Завьялова ожидала в свой адрес иронию и колкие фразы, но Терлецкий говорил настолько спокойно и миролюбиво, что она окончательно растерялась. Но то, что он спросил после, заставило ее выйти из оцепенения:

– Ты готова пройти пробы?

– Я…мне понравился сценарий, но я… Послушай…Всё это как-то…Я не знаю…

– Ань, да ты успокойся, – Сергей избавил их обоих от повисшей паузы. – Я понимаю, ситуация нетривиальная. Не очень ловкая. Но я предложил тебе роль не ради шутки, я действительно об этом думал уже давно. Ты мне не веришь?

– Да почему же.

– Ну вот, ситуация улучшается. Так что насчет проб?

– Сначала расскажи, как всё это будет обстоять. Мне непонятно, как ты намереваешься поменять главную героиню, если вы уже определились с кандидатурой.

– Пока не подписаны документы, я ещё могу влиять на ход событий.

– Когда начинаются съемки?

– Если честно, то у нас в запасе только две недели. Сейчас идут репетиции, тренировки. Наша, с позволения сказать, актриса учится бить мужиков, – в его голосе промелькнула знакомая насмешка.

– Две недели?! – Завьялова подскочила с кровати и в волнении заметалась по спальне. – И ты считаешь, что это нормально? Ты что, думаешь, мне нечем заняться, я не пойму?

– Ну, ты же поручила своему директору мне позвонить. Значит, предполагаешь возможность участия.

– Но не за две недели! У меня плотный график!

– Если так, то мы прямо сейчас можем прекратить этот диалог, – он продолжал разговаривать спокойно. – Я понимаю, что у тебя свои дела. Если ты не согласна, то, значит, не судьба.

– А почему тогда до сих пор не подписан контракт? – она общалась уже увереннее, но при этом чувствовала, как горело лицо – счастье, что Сергей ее сейчас не видел.

– Я тяну время. Все в курсе, что нынешнее положение вещей меня не устраивает. Я уехал на десять дней, завтра утром возвращаюсь в Москву. Только меня и ждут, чтобы всё оформить.

– И…как тогда ты устроишь пробы?

– То есть, тебе всё еще интересно? Хорошо, – он не дождался ее комментария и продолжил, – Самое неприятное здесь, что проект – не мой, меня попросили за него взяться. Есть главный инвестор, на чьем мнении держится всё. Я хочу устроить видеопробы с тобой, а ему показать готовый результат. Приглашать его не собираюсь, он может только сбить тебя с толку. Непростой человек.

– Устроишь тайные пробы? – нервно усмехнулась Завьялова. – Какая-то сложная схема.

– А кто сказал, что будет легко? Я договорюсь с оператором и с одним из актеров. Больше никого не будет. Вы поиграете, сделаем несколько сцен. Твоя задача продемонстрировать, на что ты способна. Остальное – моя забота.

– И когда?

– Чем скорее, тем лучше. Я надеюсь, наши ребята не будут встречать меня у трапа самолета с документами в руках. Насколько ты занята?

– Занята достаточно.

– Поставим вопрос по-другому: если это решится в ближайшие пару дней, ты сможешь приехать?

– Мне нужно знать точную дату.

– А мне нужно созвониться со всеми и обеспечить нам свободную студию. Как только будет конкретика, я с тобой свяжусь. А ты пока подумай, какие эпизоды возьмешь. Даю полную творческую свободу, – Терлецкий произносил это так, словно они и не переставали работать вместе.

– Какую свободу, если я не знаю, с кем буду пробоваться?

– Да неважно, кого я приведу. Почитаем текст за любого героя. Посмотри, что тебя вдохновляет больше. Желательно что-нибудь эмоционально насыщенное.

– Хорошо, – разговор, судя по всему, подходил к финалу, но ей отчего-то уже не хотелось его прерывать.

– И, пожалуйста, не обсуждай ни с кем. Если у нас ничего не выйдет, об этом будет знать только ограниченный круг.

– Я это усвоила.

– Отлично. Тогда жди информации. До связи.

– До связи, – когда Сергей уже отключился, Аня всё еще прислоняла к уху нагревшийся мобильный.

Этой ночью обоим было не до сна. Терлецкий так и поехал в аэропорт, не сомкнув глаз – думал, решал, списывался с нужными людьми, находясь в каком-то нездоровом эмоциональном возбуждении. Завьялова и вовсе не понимала, что происходило – апатично общалась с супругом, а потом провертелась в кровати до самого утра, мучаясь от чувства вины, как будто она совершала преступление.

Назавтра, когда Терлецкий добрался до столицы, их общение продолжилось в мессенджере. Аня и Сергей слали друг другу фотографии страниц сценария, комментировали их, обсуждали организационные моменты. Завьялова терялась в собственных переживаниях, мечась от раздражения и злости до ностальгической печали, от воодушевления до безумного страха. От его бесконечного упоминания ее имени становилось окончательно не по себе. Она, наоборот, не могла назвать его никак, даже в переписке.

Сергей решил проблему весьма оперативно – пробы должны были состояться уже через два дня. Последнее его сообщение содержало адрес киностудии, время и текст: «Позвони, как приедешь».

2003

Сценарные поцелуи не были для Завьяловой проблемой ещё со студенческих времен. Однажды она даже мастер-класс давала коллеге по театру, когда та восхитилась профессионализмом Ани в подобных сценах. Возможно, ей просто везло с партнерами по спектаклям, ведь ее возлюбленных всегда играли мужчины симпатичные и талантливые. Поддержка актера тоже была немаловажной – любовь тогда изображалась ещё правдоподобнее. Но первый раз, когда Аня ждала «поцелуйной» сцены с ужасом, произошел именно с Сергеем Терлецким.

Отношения актеров немного потеплели к тому съемочному дню. С Завьяловой теперь здоровались, даже разговаривали, причем не только на тему работы. Но она жестко сохраняла дистанцию. На вопросы отвечала односложно, сама общение не инициировала. Сергей так резко поменялся, что это только сильнее настораживало. Дома, обсуждая съемки с супругом или родителями, она говорила, что на дух не выносит Терлецкого, называла его «старым колхозником» и прочими красочными эпитетами. На самом же деле, Аня дико боялась его. Не ненавидела, не презирала. Просто боялась. И необходимость целоваться с ним усиливала этот страх во стократ.

Сюжет телесериала был незамысловат: босс крупной торговой компании против своей воли принял на работу бойкую девушку из провинции. Героиня намеревалась улучшить свое финансовое положение, а в результате влюбилась в шефа. События развивались вокруг их непрекращающихся конфликтов, драматичных поворотов, козней со стороны завистниц, семейных тайн и прочих хитросплетений. В финале – неминуемая свадьба. Первый поцелуй, как водится, происходил совершенно спонтанно.

Операторы вели последние приготовления, светотехники настраивали оборудование, реквизитор добавляла штрихи к интерьеру, а микрофоны на стойках-«журавлях» временами летали над головами актеров под управлением звукооператоров. Аня и Сергей встали на указанные точки. Все ждали отмашки режиссера.

Терлецкий попивал кофе из пластикового стаканчика и перечитывал свой текст. Завьялова наблюдала за происходящим как будто бы со стороны. Она тоже держала в руках свой экземпляр сценария, пробегалась по репликам, но не понимала их смысла. Ее партнер – такой самодовольный, чересчур уверенный в себе, в строгом деловом костюме, с выпрямленными волосами – казалось, сохранял абсолютное спокойствие. А она смотрела на него и понимала, сколько сил ей сейчас понадобится, чтобы хоть как-то сыграть чувства. «Господи, за что мне это?!» – думала она, а вслух судорожно вздохнула, почти всхлипнула. Сергей перевел на нее озадаченный взгляд.

– Что-то не так? – он подошел на шаг ближе.

– С чего вы взяли? Всё хорошо, – Аня инстинктивно отступила назад.

– Да ты не волнуйся так. Уверяю, больно не будет!

– Очень остроумно, – она закатила глаза. – И мы, вроде, на «ты» не переходили.

– Так, может, пора? Не напрягайся, я, правда, помочь хочу, – Терлецкий улыбнулся и выражение его лица внезапно поменялось на располагающее. – Вижу, как тебе сложно. И это нормально. Ты просто расслабься и доверься мне.

– Мне несложно! – раздраженно бросила она. – И не надо меня сбивать. Так только хуже.

– Хорошо, сдаюсь! – Сергей поднял обе руки, не выпуская из ладони сценарий. – Я хотя бы попытался.

Завьялова закрылась от него текстом. Она много думала о том, почему Терлецкий вдруг оттаял, и опасалась, что ответ кроился в его репутации бабника. Ему, похоже, поскорее хотелось дотронуться до нее, и он с вожделением ждал этой сцены. На ней была экстремально короткая юбка, блузка с глубоким декольте, волосы уложены в объемную прическу, а на лице – боевой раскрас. Аня не могла привыкнуть к себе такой – в театре ей подобных ролей не доставалось, а в жизни она всегда выглядела скромно и целомудренно.

– Так, все по местам! Аня, Сережа, вы готовы? – голос Коваленко, раздавшийся из мегафона, ознаменовал начало репетиции. – Быстренько без камер пройдемся и вперед. Давайте с момента, когда он благодарит ее за работу.

Всё шло отлично, но как только актеры приближались друг к другу, сцена разваливалась. Терлецкий отыгрывал блестяще, а вот Аня упорно забывала текст. До поцелуя ей нужно было произнести ещё пару фраз, но она постоянно запиналась, коверкала слова и в итоге виновато произнесла:

– Простите. Сейчас я соберусь.

– Аня, ну ты чего? – Лёвчик подбежал к ней. – Три слова запомнить не можешь! И не смотри на него с таким испугом, ты, вообще-то, только и ждала, когда он, наконец, оценит тебя, как сотрудника. Ты ликовать должна! Смотри, как надо, – режиссер встал на ее место и начал взаимодействовать с Сергеем.

– Ты что, и целоваться со мной будешь? – Терлецкий снисходительно смотрел на Льва.

– Нет уж, мне столько не платят, – смеясь, отмахнулся Коваленко. – Это вы как-то сами. Ань, ты всё поняла?

Завьялова кивнула и вернулась на позицию. Ее партнер продолжал отвешивать шуточки в сторону режиссера, оба хохотали, и это сыграла ей на руку. Она почувствовала, что напряжена меньше.

Один поцелуй, второй, третий. Дубль за дублем Терлецкий касался ее губ, обнимал за талию, гладил по спине и смотрел затуманенным взглядом. Он и правда вел ее за собой, поддерживал, причем впервые за весь период съемок. Аня ловила себя на мысли, что ей всё это было приятно. Сильные большие руки, одурманивающий парфюм, уверенность действий… Она стояла на цыпочках, запустив ладони ему в волосы, и старательно изображала страсть.

– Драгоценные мои, вы – золото! – восторгался Коваленко. – Но нужен ещё дубль. Светочка, – он обратился к гримеру. – Подправь-ка Анюту. Она в начале кадра у нас уже с размазанной помадой, так не годится.

– А мне, что, помаду оставить? – вставился Терлецкий, складывая губы «уточкой».

– Тебе в самый раз! – Лев показал большой палец. – Света, ну, ты слышала, Сергею Максимовичу тоже надо.

Аня внезапно залилась смехом от всей этой картины – сначала робко, потом всё громче. Нервничать больше не было сил. Она смеялась и с каждой секундой ощущала, как скованность отступает. Последний дубль они с Сергеем сыграли на полном расслаблении. Коваленко остался доволен и радостно восклицал:

– Было, ребята! Было!

2017

В день проб в четыре часа утра в квартире всё еще горел свет. Аня расхаживала с листками в руках и учила роль. Она проговаривала всё шепотом, чтобы не создавать лишнего шума, хотя специально заняла свободную комнату дочери, дабы не тревожить сон мужа. Увлекшись процессом, Аня и не замечала, что Иван уже несколько минут стоял у дверного проема и наблюдал за ней.

– Ты почему не спишь? – сонно поинтересовался он, обозначив свое присутствие.

– Ой! – Завьялова повернулась на звук. – Ваня, прости. Я разбудила тебя?

– Я сам проснулся. Увидел, что тебя нет рядом. Что опять за ночные бдения? Пойдем спать! – он подошел ближе и заглянул в распечатку. – Ты так взволнована была сегодня. Что у тебя за важные съемки?

– Это не съемки, – Аня отложила листы на тумбочку. – Это пробы.

– Ты не рассказывала, что у тебя новое предложение, – Иван зевнул.

– Ну, знаешь, мы стали так часто видеться, – обиженно произнесла она.

– Милая, – Беляков пододвинул ее к себе и обхватил за талию. – Ты ведь всё знаешь. Я же не прохлаждаюсь где-нибудь. Да и ты.

– Знаю, Вань, знаю. Репетиции, съемки, шоу. Но только не говори, что это мне должно еще и нравиться.

– Я и не говорю. Ты могла бы просто быть рада за меня. Я вот рад, что у тебя новые проекты. Я же знаю, как это для тебя важно.

– Я рада за тебя. Всё в порядке, правда. Иди, ложись. Я скоро приду, – она потрепала его длинные каштановые волосы. – Тебе рано вставать.

– Не расскажешь, что за важные пробы у тебя завтра?

– Пока не хочу. Там всё слишком зыбко.

– Как знаешь, – Иван пожал плечами. – Тогда мне остается только пожелать удачи и держать за тебя кулачки.

– Спасибо тебе, – Аня улыбнулась. – Ты всегда всё понимаешь.

– Я просто люблю тебя, – он наклонился и коротко поцеловал ее. – Всё, кидай свои репетиции, я не усну, пока ты не ляжешь. Тебе тоже важно завтра быть в форме.

– Сейчас буду, – Завьялова проводила мужа встревоженным взглядом.

Глава 5

2017

Сергей сосредоточенно смотрел на монитор, куда выводилось изображение с камеры. Недовольно покачав головой, он принялся менять положение осветительного прибора. Сегодня ему приходилось выполнять функции сразу нескольких специалистов, чтобы на площадке было минимум посторонних. Оператору Терлецкий доверял, как себе, а с актером, вызвавшимся помочь, тесно дружил. Больше никого не допустил к процессу. Двое присутствующих узнали, кто именно приедет на пробы, только в последний момент. Удивление скрыть не удалось, но взгляд Сергея пресек любые вопросы.

Он волновался. Утром подскочил раньше будильника, суетливыми сборами разбудил супругу. Ольга наскоро приготовила завтрак, сетуя, что муж ничего не поест, если она не позаботится, а ему кусок в горло не лез.

– Что-то я с утра без аппетита, – Сергей разглядывал омлет с беконом и томатом, приправленный его любимыми итальянскими травами.

– Тогда я тебе с собой положу, и даже не смей сопротивляться, – Оля принялась искать контейнер. – Что за пробы у вас в такую рань? Ты даже не рассказывал.

– Если будет тема для разговора, я поделюсь. Пока не забивай себе голову.

– Опять какие-то проблемы? – она обернулась, отвлекшись от поисков.

– Почему? Обычная рутина, – Терлецкий подошел к кофемашине. – Будешь еще кофе?

– Мне хватило. И тебе не следовало бы пить две кружки подряд, – женщина удрученно вздохнула. – Сережа, ну, я же вижу, что ты сам не свой.

– Ты же знаешь, я всегда такой, когда не высплюсь, – он нажал кнопку запуска, и диалог вынужденно прервался.

Ольга нашла контейнер и стала высказывать супругу, что он опять нарушил её порядок на кухне. Сергей смотрел на жену и молча кивал. Такая миниатюрная, в домашнем халате, без макияжа, с собранными в пучок рыжими волосами она казалась ему особенно милой и родной. Если план с Завьяловой сработает, Оле неизбежно придется об этом узнать. Оле, которая переживала, чтобы он правильно питался и меньше нервничал. Оле, которая заботилась о нем даже сильнее, чем тридцать лет назад. Оле, которая с таким трудом простила и приняла обратно. Терлецкий и опасался своей авантюры, и в то же время безумно хотел воплотить ее в жизнь.

Кадр его, наконец, устроил. Камера охватывала декорации, имитирующие гостиную в квартире. Они вместе выбрали сцену для пробных съемок – это был разговор с коллегой по службе, приемником и хорошим другом. Героиня была готова отказаться от задания и уйти в отставку до его выполнения, а он должен был убедить её этого не делать. Из делового диалог постепенно превращался в доверительный и откровенный, когда женщине приходилось сообщать причину своего поведения, скрывающуюся в дебрях её чувств к главному герою.

Сергей еще раз проверил свет, оценил качество записи звука, дал рекомендации оператору по съемкам крупных планов. Оставалось только дождаться.

***

Она внимательно следила за дорогой, периодически сверяясь со стрелкой навигатора. Лучи утреннего солнца били прямо в глаза, пришлось достать очки. Выспаться так и не удалось, даже в состоянии легкой полудремы Аня не переставала думать о предстоящем событии. Выбирая одежду, она думала о строгом стиле своей героини: надела черные брюки и белую приталенную рубашку, сделала высокий хвост, выпустив пару прядей. Много времени занял макияж – Сергей предупреждал, что гримеров не будет, и ей пришлось справляться самой. В обычной жизни она красилась минимально, а камера, которая всегда «съедала» цвет, требовала яркости. Всё это время ее супруг крепко спал – ей удалось покинуть квартиру незаметно.

Когда навигатор сообщил: «Вы прибыли на место назначения», Завьялова заглушила мотор, посмотрела на часы и измученно откинулась на спинку сидения. Она сжимала в ладони мобильный, уговаривая себя собраться с силами и сделать звонок.

За вчерашний вечер она даже не занесла номер Сергея в список контактов, но он остался в истории вызовов и переписке. Открыв мессенджер, Аня пролистала их диалог. «Позвони, как приедешь». Она долго смотрела на этот текст, прежде чем решилась нажать значок телефонной трубки.

– Приехала? – раздалось вместо приветствия.

– Приехала.

– Отлично, у нас всё готово. Поднимайся на третий этаж, я встречу.

Дверцы лифта раздвинулись, и она сразу же увидела Сергея. Он стоял на расстоянии метра, держа руки в карманах брюк. Когда Аня сняла темные очки и посмотрела ему в глаза, на серьезном лице Терлецкого промелькнула улыбка.

– Здравствуй.

– Привет, – она остановилась рядом.

– Пойдем, – он развернулся в сторону коридора и, не ожидая ее, двинулся вперед.

Она едва успевала следовать за ним, ей приходилось почти бежать. Очевидно, заметив это, Сергей немного сбавил темп. Когда они поравнялись друг с другом, он сказал:

– Нас ждут оператор и один актер. Я побуду в роли режиссера, если ты не против. Времени у нас немного, коротко всё обсудим и сразу начнем. Мы уже на месте, – он остановился и открыл перед ней дверь.

Завьялова перешагнула через порог и увидела огромный полупустой павильон. Пространство было погружено во мрак, кроме одной его части, где работало студийное освещение. Сергей принялся знакомить её с присутствующими.

– Может быть, вы покажете мне какие-то рабочие материалы, чтобы я имела представление? – вопрос она адресовала Сергею, но смотрела на оператора.

– Нет, это исключено, – Терлецкий не оставлял ей надежды. – Мне нужно понять, как бы ты воплотила образ героини. Я не хочу, чтобы ты подражала, тем более, там и нечему.

– Послушай, но я не могу так сходу сыграть что-то на свой вкус. Разве это понравится тем, кого ты собрался переубеждать? – Аня начинала дергаться от его командного тона.

– Просто покажи свою версию. Думаю, у тебя есть идеи, разве не так? – он вопросительно поднял брови.

– Боюсь, бессмысленная это затея, – она отвела взгляд.

– Давай, – Сергей даже не собирался слушать, он забрал у неё сумку и жестом показал на декорацию. – Я не прошу тебя сразу попасть в десятку. Начни, попробуй. Пока без камеры, если хочешь. Возьми текст.

Завьялова смотрела на сценарий, борясь с желанием развернуться и уйти.

– Аня?

– Хорошо, – она нервно выдохнула и взяла бумаги. – Дай мне минут десять, чтобы настроиться.

– Конечно, – Терлецкий улыбнулся. – Как будешь готова, скажи.

Аня прошла в импровизированную комнату, села на крутящийся стул и повернулась спиной к камере. Она читала текст и заставляла себя углубиться в роль, забыть о том, кто она, кто рядом с ней.

– Я готова, – вскоре неуверенно сообщила Аня.

– Сразу снимаем? – уточнил Сергей.

– Снимаем.

К ней подошел актер – высокий темноволосый молодой мужчина. Он пытался обсудить предстоящую сцену, но она опять выпала из реальности: искала такую точку, откуда ей не будет видно продюсера. Словно прочитав её мысли, Сергей спрятался за камерой.

– Начали! – раздался его голос.

Аня машинально включилась в работу и первое время играла довольно бодро, тем более, партнер помогал ей и подхватывал там, где она терялась. Терлецкий периодически останавливал и давал рекомендации, менял точки расположения актеров в кадре, что-то советовал. Всё шло на удивление ровно, пока не пришлось говорить о любви.

– У меня не должно быть чувств, – Завьялова произносила заученные фразы. – Но я такая же, как все, понимаешь, я не робот! Если бы быть хоть каплю сильнее… Сказать тебе честно? Я никого не боюсь так, как его. Смешно звучит, правда? Я – и боюсь. Боюсь человека, который и не собирается наставлять на меня оружие. Это новый страх, с которым я совсем незнакома. Я боюсь… – она вдруг замолчала. – Я боюсь, что…просто не выживу, когда увижу его. Боюсь, что… Простите. Простите, я не могу, – это было уже не по тексту.

Она поднялась и почти бегом покинула площадку. Терлецкий поймал её уже в коридоре и резко схватил за плечи.

– Ань, остановись! Аня! Что случилось? – заглядывая ей в лицо, он только усугублял ситуацию.

– Я не могу! Не могу! – едва удерживаясь от слез, вскричала она. – Оставь меня в покое, пожалуйста. Это всё невозможно!

– Боже мой, да что такое?! – он удержал её за локоть и насильно завел в какое-то техническое помещение. – Прекрати истерику, всё же хорошо было!

Аня дернула рукой, чтобы высвободиться, но не убежала, а прислонилась к стене и сражаясь с самой собой в желании заплакать, отвернулась от Сергея.

– Идеально всё шло! – говорил он, размахивая руками. – Для первого раза даже слишком! Чего ты сорвалась? В чём проблема, во мне?

– Нет, в операторе! – возмущенно выпалила она. – Что ты какой-то бред спрашиваешь? Неужели неясно, что в тебе?

– И чем я тебе мешаю? – он уже успокоился. – Я даже не комментировал ничего, смотрел через монитор.

– Я не смогу участвовать в твоем проекте, – она тоже сбавила обороты, поняла, что позволила себе лишнего. – Мой муж будет против. И, думаю, твоя жена тоже не обрадуется. Зачем сейчас пытаться что-то пробовать, если итог неизбежен?

– Хочешь сказать, ты из-за этого убежала посреди сцены? – Терлецкий недоверчиво на нее посмотрел.

– Именно так. Я мучаюсь, я не знаю, что сказать Ване, если меня возьмут на роль. Представь, что будет с прессой, когда они узнают, что мы в одном проекте. Да, это очень удачный сценарий, да, роль подходит мне, но…Ты говорил мне, что, если я откажусь, значит, не судьба. – она все-таки на него посмотрела. – Так вот, не судьба.

– Ты хочешь сняться в этой картине? – он уставился на неё пытливо и пристально.

– Какая разница?

– Ответь на мой вопрос, – Сергей скрестил руки на груди.

– Хочу, – она рассматривала свой маникюр. – Но одного этого мало.

– Тогда пошли в павильон. Забудь про мужей, жен и прочее, что тебя останавливает.

– Побыл бы ты хоть минуту на моем месте, – Аня прерывисто вздохнула.

– Думаешь, мне просто? – усмехнулся Терлецкий. – Думаешь, только тебе приходится с собой договариваться? Я действую, как профессионал. И от тебя жду того же. Какая тогда из тебя актриса, если ты не можешь абстрагироваться от собственных страхов и мыслей?

– Хватит так со мной разговаривать!

– А как еще с тобой разговаривать? – Сергей пожал плечами. – Я говорю, что думаю.

Завьялова не стала реагировать на этот выпад, обошла его и открыла дверь. Она слышала, что он направился за ней. Вернулась в павильон, чтобы забрать сумку, но, оказавшись там, вдруг обратилась к оператору:

– Давайте снимать. Простите за заминку.

Через несколько минут снова прозвучала команда «Мотор!». Второй дубль той же самой сцены выдался совсем другим. Завьялова играла иначе, вкладывая в реплики больше страсти, больше чувств.

– Стоп! – крикнул Терлецкий. – Ань, замечательно получилось, намного лучше. Давайте еще пару дублей для верности и двинемся дальше.

Аня метнула в него настороженный взгляд, а потом медленно выдохнула. Самое сложное позади, настрой поменялся, она внезапно вошла во вкус. Они отсняли еще один эпизод, в котором актер читал текст уже за другого персонажа, начальника героини. Нетронутым остался один фрагмент с главным героем – не уложились по времени. Только к концу проб Завьялова поняла, что всё её тело – от макушки до пят – покрылось потом.

– Совсем шикарно было бы попробовать тебя в экшен-сценах, – говорил Сергей, когда они уже попрощались с коллегами и остались в павильоне вдвоем. – Но это требует подготовки.

– У вас же съемки на носу. Актриса уже готовится. Как ты собрался снимать в этих экшен-сценах меня? Я борьбой не увлекаюсь, если что, – она наблюдала, как он отключал осветительную технику.

– Никто не отменял дублеров.

– А кто будет играть героиню в молодости? Вы ведь уже всех набрали?

– Ну, набрали, – он наклонился к розеткам, голос стал сдавленным. – И что с того?

– Как что? Мы должны быть похожи.

– Если фокус с тобой удастся, – Терлецкий выпрямился и отряхнул ладони, – то остальное, поверь мне, как-нибудь решится. Загримируют, парик оденут. Там девочка талантливая, она уже у меня играла.

– Поразительно, как ты на всё находишь ответ.

– Давно в профессии, – Сергей взмахнул ладонью. – Пойдем, уже пора. Мы не должны оставить никаких следов нашей незаконной деятельности.

– И…как долго ждать решения? – Аня закинула сумку на плечо.

– Сегодня же отсмотрю всё снятое, выберу лучшие дубли, а завтра пойду ва-банк. Позвоню, как будет информация.

– Хорошо. Я поеду, – Завьялова поспешила выйти первой. – Меня ещё на телевидении ждут сегодня.

– Ты что-то ведешь?

– Скажи, какое тебе до этого дело? – она прищурилась.

– А что так грубо? – вновь засквозила ирония. – Мне интересно, я же должен знать твой график.

– По-моему, ты забегаешь вперед. Будет в этом смысл – узнаешь. Больше нет вопросов?

– Иди уже. До встречи, я надеюсь.

– Пока, – Аня развернулась к нему спиной и только сделала шаг, как снова услышала свое имя. – Что такое? – она встала вполоборота.

– Спасибо, что пришла, – казалось, Терлецкий говорил очень искренне. – Даже если ничего не получится, я всё равно благодарен. Честно, не ожидал, что ты решишься.

– Я ни на что и не решилась, – она грустно улыбнулась. – Просто попробовала.

Направляясь к лифту, Аня чувствовала, как Сергей провожал её взглядом.

***

Терлецкий провел в офисе весь день. Он никого к себе не пускал, отменил все встречи и не отвечал на звонки – усердно монтировал. Сергей изучал дубли, ракурсы, отбраковывал испорченные кадры. Картинка вышла неидеальной, звук тоже, но ему нравилось, как Аня играла. Её собственное встревоженное состояние не помешало, а даже помогло лучше выразить чувства героини. Он получил именно то, что и представлял. Демонстрировать такой результат точно было нестыдно.

Сергей взял телефон и набрал сообщение: «Прежде чем подписывать документы, предлагаю рассмотреть еще один вариант артистки. Уверяю, вы не разочаруетесь. Давайте встретимся завтра с утра в киноцентре». Он нажал «Отправить» и смотрел, появятся ли около текста две синие галочки. Пока этого не происходило, Терлецкий поднял взгляд на монитор и замер, увидев стоп-кадр.

На весь экран ее глаза. Огромные, бездонные глаза, полные печали. Глаза – улика его прошлого. Сергей закрыл лицо ладонью и поморщился. Телефон завибрировал. Терлецкий увидел два уведомления – от инвестора и супруги. Первый был заинтригован и согласился на встречу, а вторая написала: «Сереж, я спать, мне с утра в театр на репетицию. Захочешь ужинать, загляни в холодильник. Не засиживайся, пожалуйста, побереги себя».

Сергей снова взглянул на монитор и пересекся с застывшим взглядом, обжигающим воспоминаниями. Он быстро закрыл видеоплеер – смотреть на неё вот так оказалось просто невыносимо. Крупные планы у оператора сегодня удались на славу.

Глава 6

2003

Жизнь проходила между командами «Камера! Мотор!» и «Стоп! Снято!». График занятости был изнуряюще плотным, успевать что-то параллельно едва ли получалось. Первый сезон сериала планировали выпускать в новогодние каникулы, поэтому темп работы зашкаливал. Продюсерский центр Терлецкого существовал фактически автономно, он там почти не появлялся, а собственная семья видела его только по ночам. В редкие выходные он предпочитал выспаться и побыть в тишине, а тут еще супруга вздумала готовиться к важной дате – двадцатилетию их бракосочетания. Планировался праздничный ужин в загородном доме в компании близких и друзей, а Сергея это не радовало – он слишком уставал. «Милая, пойми, я просто не хочу шумных сборищ, я уже себя не помню от этих съемок, а ты со своей годовщиной», – сказал он однажды, на что услышал расстроенное: «Вообще-то годовщина наша, а не моя». Обиженное выражение лица жены воззвало к совести. Сергей и так лишил её внимания, а вдобавок пытался отнять долгожданное торжество.

 Он дал добро и старался не раздражаться, когда Ольга советовалась с ним по поводу деталей застолья. В гостеприимном доме Терлецких любили устраивать целые шоу из посиделок – конкурсы, творческие номера, театральные постановки. Но в этом году Сергей вычеркнул себя из инициативной группы – всю организацию поручил любимому женскому трио. Ему самовыражения и так хватало.

Что его изумляло, так это работоспособность партнерши по сериалу. Завьялова умудрялась сниматься в авральном режиме и не снижать качество игры. Разве что текст не всегда успевала учить. Сергей с любопытством наблюдал за ней. Поначалу он объяснял неуемное количество энергии молодостью и профессиональным голодом, однако Аня не была уж совсем юной девушкой: тридцать четыре – всего на восемь лет младше него. Да и энтузиазм после долгого актерского простоя должен был когда-то иссякнуть. Но этого не происходило.

Изучая вызывной лист на следующий съемочный день, Терлецкий каждый раз отмечал, что у исполнительницы главной роли самое жесткое расписание. Если его могли приглашать к десяти или двенадцати, то Аня стабильно приезжала в семь утра. Два часа  на грим и прическу, пятнадцать минут – на костюм, обед, в течение которого Завьялова успевала поспать, – с двух до трех, завершение смены – ровно в полночь. «Как на заводе, ей-богу. Не зря он тут раньше и был. Нет, я бы так точно не выжил», – размышлял Сергей, глядя на то, как Аня в нужный момент мгновенно включалась в работу.

Она как будто кнопку нажимала и активировала нужный функционал. Между дублями еле держалась на ногах, искала возможность прилечь или на что-то облокотиться, но стоило ей услышать команду режиссера, как в нее словно кто-то вселялся. Ее роль предполагала бодрость и неиссякаемый оптимизм, Завьялова с этим мастерски справлялась. Со временем Терлецкий уже не удивлялся, а восхищался. Похоже, ему повезло сотрудничать с невероятно одаренной артисткой.

Напряжение между ними окончательно исчезло. Аня и Сергей, а также их коллеги завели традицию иногда выезжать на совместные обеды в близлежащие рестораны. Они много общались, рассказывали друг о друге. Терлецкий узнал о ее семье, о творческих родителях, о детях, которых она обожала. Особенно ему нравилось, как Аня говорила о сыне. Сергею почему-то очень хотелось познакомиться с этим пацаном. Мальчик, очевидно, обладал задатками актера и периодически выдавал уникальные для четырехлетки перлы. «Дорогая, наши с тобой отношения зашли слишком далеко! – Завьялова цитировала ребенка, копируя его речь. – Представляете, это он вчера воспитательнице заявил, когда она его переодевала! А потом нашей няне сказал, что настоящий мужчина никогда не позволит женщине открывать перед ним дверь». Терлецкий заходился в приступе смеха, одобрительно оценивая порывы парня. Аня улыбалась в ответ и больше не смотрела на него, как на врага.

Раньше Сергея веселило и слегка будоражило то, как Завьялова его боялась. Он забавлялся, проявляя свою власть и довлея авторитетом. Но на съемках первого поцелуя увидел ее растерянность и захотел поддержать. Искренне, без издевок. И, надо признать, он играл с удовольствием. Стройная, красивая, сексуальная – какой мужчина откажется изображать чувства с такой актрисой? Сценарные поцелуи случались снова и снова, сложностей с ними уже не возникало. Аня стремительно оттаивала.

***

Из театра пришлось уйти. Если в первые два месяца Завьялова еще участвовала в некоторых спектаклях, то позже поняла, что миссия невыполнима. Она забывала тексты, а однажды так запуталась, что чуть не заговорила репликами своей сериальной героини. Нельзя сказать, что решение принималось тяжело. Те небольшие роли безнадежно проигрывали в сравнении с новой работой.

Худрук отпустил легко, но выдал напоследок, что выбор «телевизионной жвачки» не красит истинную актрису. Большая часть женского коллектива недобро поглядывала, высказываясь в том же духе. Ане прочили карьеру одной роли, уверяли, что хороший сценарий не равен успеху, но и не слишком рьяно отговаривали. Её театральный воздыхатель оказался единственным, кто порадовался за нее по-настоящему. «Тебя будет не хватать, – сказал пожилой мужчина, грустно улыбаясь. – Но ты достойна большего. Анечка, знай, тебя ждет великое будущее. Не упусти свой шанс». Они обнялись, а Завьялова расплакалась в его руках. Она не знала, сказалась ли как-то его помощь на вердикте продюсеров, но была безумно благодарна за простое человеческое отношение.

Съемки в сериале были счастьем, подарком судьбы, но и тяжелейшим испытанием. Сохранять жизненные ресурсы при таком бешенном ритме Ане давалось всё труднее. «Ты так долго этого ждала, не сдавайся, будь сильной! Работай, покажи им, что ты можешь!», – внушала она себе, сидя перед зеркалом, пока мастер колдовала над ее хронически невыспавшимся лицом и крутила локоны на потускневших от термического воздействия волосах. Аня ловила себя на мысли, что завидовала своим гримерам – с ней посменно работали две девушки. У них были выходные! А у нее – от случая к случаю, плавающие и редкие. В театре можно было попросить замену, а какие сменщицы здесь? Рабочий день – 18 часов в сутки. Жизнь вне студии осталась где-то в прошлом. Аня только и успевала целовать пяточки спящих детей, когда возвращалась домой за полночь. Натурные съемки были редкостью, так что она в прямом смысле света белого не видела: павильон располагался в цоколе, а поездки на студию и обратно проходили в кромешной темноте.

Между тем, ее супруг медленно, но верно приходил в состояние ярости. Александр всегда был вспыльчивым и мог повысить на жену голос, но за десять лет их брака такое происходило нечасто. Аня смирилась с особенностями его характера и старалась не злить без повода. Саша сильно любил ее, страшно жалел, если обижал, на коленях просил прощения. Но сейчас ситуация усугубилась. «Ты еще помнишь, что у тебя есть семья? Когда я просил бросить театр, я не имел в виду променять его на телевизор!» – кричал муж, когда Аня снова возвращалась слишком поздно. От ссор родителей просыпались дети. Алина прибегала к маме и обнимала ее, в слезах крича: «Папа, перестань!», а Мирон закрывался с головой одеялом, затыкал уши и горько плакал. «У меня мечта сбывается, а ты хочешь ее загубить! Разве это любовь? Если ты поставишь меня перед выбором, Саша, я уйду и заберу детей», – смело заявила она во время одного из таких скандалов, за что получила хлопок двери и вопль: «Делай, что хочешь!». Но муж настолько боялся потерять ее, что на следующий день эмоционально извинялся и откупался подарками.

Удача в профессии наносила серьезный урон не только личной жизни, но и здоровью. Условия труда были далеки от идеальных: павильон, покрытый цементной пылью от вечной стройки, представлял собой ветхое здание, в котором было холодно, а порой и мокро – при сильном дожде протекала крыша. Актеры постоянно мерзли. У аллергиков обострялись заболевания, а состояние перманентной простуды стало привычным для всей съемочной группы. Согреваться приходилось только между дублями, сценарий, как правило, не предполагал теплых кофт или термобелья. Аня закрывалась в своей крохотной гримерке, закутывалась в сто одежд и отпаивалась горячим чаем. Вот только от физического истощения так было не спастись.

Во время съемок одной из сцен Завьялова рухнула. Сначала никто ничего не понял – операторская группа работала с Терлецким и юными актрисами, игравшими его дочерей. Режиссер безотрывно следил за процессом, Аня стояла за стенкой, в другой декорации, ожидая своего выхода. Когда раздался грохот, съемку остановили, а Лёвчик заорал: «Я сейчас кого-нибудь убью! У нас опять брак по звуку!». Напуганный голос одной из помощниц оповестил: «Лев Борисович, там Аня упала!». Коваленко нецензурно выругался и ринулся к актрисе вместе с остальными. Завьялова лежала на полу без сознания.

Она и не представляла, какую суматоху навела своим обмороком. Гул стоял невообразимый. Кто-то причитал, кто-то сокрушался, кто-то советовал, как быстрее привести в чувства. Режиссер схватил Аню на руки и унес в гримерную, выгнав оттуда всех любопытствующих.

– Скорую вызывай! – взволнованный Терлецкий уходить не собирался. – Что ты смотришь-то на нее?

– Надо нашатырь найти! Где аптечка? Обещали же принести! – Лев обернулся к собеседнику.

– Там наверняка ничего нет, у нас же всё тут для людей, – Сергей подошел к дивану и склонился над Аней, трогая ее за запястье. – Она так долго без сознания. Пульс слабый. Лёва, вызывай скорую, я тебе говорю! Сейчас угробим актрису!

Коваленко выбежал за телефоном, а Терлецкий попытался похлопать Завьялову по щекам – никакой реакции. Потом расстегнул пуговицы на тугом воротнике ее рубашки, надеясь, что это обеспечит приток кислорода. Аня была такой бледной, что он запаниковал. Может, нужен массаж сердца? Как там его делают? Сергей только занес ладони над ее грудью, как услышал слабое:

– Что случилось? – она попыталась приподняться, но тут же снова упала на подушку.

– Тихо-тихо. Слава Богу, очнулась, – Терлецкий облегченно выдохнул, от напряжения у него дрожали руки и горело лицо. – Лежи, не вставай. Ты сознание потеряла.

– Какой кошмар, – прошептала она, закрыв глаза. – Я сорвала съемку?

– Да о чем ты? Плевать на съемку. Лучше скажи, как ты? – Сергей сел на край дивана и рассматривал ее, не наблюдая тенденций к улучшению. – Лёвчик в скорую звонит.

– Зачем? – Аня распахнула ресницы. – Я полежу и пройдет. Что вы придумали, какая скорая?

– Ты себя видела? Ты на мертвеца похожа! С таким не шутят, Аня, – он сжал в своей теплой ладони ее ледяную и начал растирать.

– На мертвеца! Спасибо за комплимент, – Завьялова пыталась шутить, но это выходило вяло.

– Ну, прости, говорю, как есть, – он натянул улыбку. – С тобой вообще такое бывает? Это давление или что?

– Не знаю… Раньше не было…

– Ты сегодня хоть что-нибудь ела?

– Что-то ела…Не помню, – она едва шевелила губами. – Что-то всё плывет, ничего не вижу…И дышать нечем, так душно…

– В этой богадельне даже форточку не открыть! – Терлецкий схватил листы со сценарием и начал обмахивать ее, гоняя воздух. – Так лучше?

Она благодарно кивнула. Свободной рукой Сергей протянул ей стакан воды и приложил к губам. В гримерку вернулся Коваленко. Он увидел, что Завьялова в сознании и воодушевился.

– Скорая едет, но, я смотрю, Анют, ты уже в порядке? Может, часок полежишь и продолжим?

– Ты в своем уме? – Терлецкий повернулся к нему с видом, не предвещавшим ничего хорошего. – Она еле дышит!

– Да, что-то я…, – Лев внимательнее ее разглядел и осекся. – Простите оба, сморозил ерунду. Аня, не слушай меня, я тоже уже слегка не в себе.

– Лёв, я… точно не смогу сегодня работать, – она произносила это из последних сил. – Кажется, я даже встать не смогу.

Кто-то из ассистентов, наконец, принес аптечку. Сергей достал тонометр, измерил Ане давление и испугался цифр: 80 на 60, пульс 45. Он судорожно рылся в содержимом коробки, выискивая лекарства, но боялся навредить, дав ей что-нибудь не то. Благо, врачи приехали быстро. Им хватило нескольких минут на оценку ситуации – актрису тут же поместили на носилки и понесли к машине. Прямо в киношном наряде. Коваленко по просьбе Ани собрал её вещи. Доктор поинтересовался, кто будет сопровождающим.

– Я поеду, – заявил Терлецкий.

– Сережа, погоди, может, мы мою помощницу отправим? И позвоним ее родственникам, скажем, куда ехать, – режиссер безнадежно пытался отснять сегодня хотя бы что-то.

– Знаешь, что? Катись-ка ты к черту! – не выдержал Сергей, рывком забрал у Льва пакеты и кинулся догонять бригаду скорой помощи.

В больнице Терлецкого никуда не пропустили. Единственное, чего он добился – взял мобильный Завьяловой и позвонил её супругу. Тот сразу же выехал, но появился не один, а в сопровождении взволнованных родителей Ани. Это была первая встреча Сергея с её семьей. Александр – высокий голубоглазый блондин крепкого телосложения – не вызвал у него симпатии. Первое, что сказал Завьялов в его адрес:

– Я вас засужу!

– И вам здравствуйте, – Сергей опешил. – Позвольте узнать, за что мне идти под суд?

– С ней это случилось в том числе и с вашего молчаливого согласия! Я вас всех засужу! –Александр плохо сдерживал громкость голоса.

– Саша, прекрати! – женщина, стоявшая с ним рядом, пыталась его утихомирить. – Как ты этим поможешь? Лучше пойдем с врачами поговорим. Сергей, здравствуйте, – она виновато посмотрела на Терлецкого, – я Алевтина, мама Анны. Спасибо, что приехали с ней. Вы простите за эту сцену, сами понимаете…

– Чего вы перед ним извиняетесь? Они все ее эксплуатируют! Они издеваются над ней! – не унимался Завьялов.

– Саша, ну всё, не до этого сейчас!

Маленькая, со стильной укладкой, при макияже и в очках с модной оправой, мама Завьяловой умилила Сергея. От нее веяло спокойствием и добротой, несмотря на нервную обстановку. Ее муж в беседе не участвовал, он оказался первым, кто побежал искать докторов и выяснять, что случилось с дочкой. Терлецкий попросил у Алевтины номер телефона, чтобы узнавать о состоянии Ани, а потом набрал киностудию и потребовал себе водителя. Все-таки его с работы никто не отпускал.

Предстоял сложный вечер. Аня задействована во многих сценах, Терлецкий с трудом понимал, как они теперь продолжат снимать. Он переживал за партнершу и в каком-то смысле соглашался с ее мужем. Он и правда молча смотрел, как она себя изводила. Ему было интересно, в какой момент ее энергии не хватит. Что ж, вот и дождался.

***

Врачи поставили диагноз – астения, характерный для таких случаев недуг, требующий незамедлительной медицинской помощи в стационарных условиях. Организм был так истощен, что отказывался функционировать нормально. В день госпитализации медсестра даже не сразу смогла взять кровь на анализ. Игла погружалась в вену, но ничего не происходило. Заботливая женщина согревала руку, приговаривая: «Дочка, ну как же ты так?». Аня слушала ее и плакала. Одним глазом. Во втором почему-то не было слез.

2017

Два дня минуло после проб, но Сергей так и не звонил. Аня регулярно проверяла пропущенные вызовы и мессенджер, боясь, что ей просто не приходили уведомления. Она смотрела на уже выученные наизусть фразы, и каждый раз последней оказывалась: «Позвони, как приедешь». Надежда на положительный результат потихоньку угасала. Однако тот самый звонок всё-таки раздался. Супруги тогда впервые за долгое время освободились пораньше и, наконец, ужинали вместе. Они опустошили полбутылки французского красного вина, расслабились и наслаждались беседой. Ваня делился историями с репетиций, сетовал на нерадивых учеников и общую неготовность к премьере. Аня интересовалась подробностями танцевального шоу и смотрела фотографии и видео с первых прогонов.

Атмосфера их единения вмиг была разрушена, когда завибрировал ее мобильный. Завьялова увидела номер, так и не внесенный в список контактов.

– Вань, я на минуту, это по работе, – предупредила она и тотчас скрылась из гостиной.

– Так поздно? – удивленно крикнули Иван ей вдогонку.

Аня мужа уже не слышала: она заперлась в спальне, успевая скорее ответить Терлецкому.

– Добрый вечер, – по его голосу было неясно, с какими он новостями. – Прости, что так поздно. Как только смог.

– Добрый вечер, – она сгорала от любопытства. – Нестрашно, я не сплю.

– Я только что из киноцентра, пережил долгие часы переговоров, – устало сообщил Сергей. – Не знаю, сколько седых волос прибавится на моей голове. Думал, все решится раньше, но вчера я так и не дождался аудиенции. А сегодня почти целый день ушел на демонстрацию нашего материала.

– Ты можешь говорить конкретно? – нетерпеливо выпалила она. – Мне все-таки надо знать, менять свой график или нет.

– Если в двух словах, то тебя приглашают на пробы.

– На пробы? – она села на кровать. – То есть…расскажи подробнее!

– Мое предложение сразу было встречено в штыки. Большого труда стоило заставить их всех хотя бы просто посмотреть запись. Но я следил за их лицами и видел, как они менялись. Это можно уже считать успехом. Сейчас они хотят посмотреть на тебя сами, хотят увидеть тебя в паре с главным героем, с другими актерами. В принципе, это логично, такие решения не принимаются на основании одного только видео.

– Боже, опять пробы… – расстроилась Аня. – Может быть, в этом все-таки нет никакого смысла?

– Только не говори мне, что я зря потратил столько времени и нервов. Надеюсь, ты не пойдешь на попятную?

– Не знаю.

– Прекрасно! То есть, ты собралась меня подставлять? Я с пеной у рта доказывал им, что ты – единственная, кого нужно снимать в этой роли, а ты говоришь, что не знаешь? – мгновенно завелся Сергей. – Аня, это несерьезно.

– Не надо на меня кричать, – жестко произнесла она. – Мне интересен проект, но, если он будет состоять из бесконечных проб и ни к чему не приведет, я тоже буду жалеть о потраченном времени. И нервах.

– Я пререкаться с тобой не собираюсь. И потом, ты что, думала, они тебя сразу на съемочную площадку позовут? Забыла, как проводят кастинги?

– Меня вообще обычно приглашают без них.

– Неудивительно, учитывая, что…, – он хмыкнул и явно хотел сказать что-то колкое, но остановился. – Ладно, давай говорить предметно. Пробы нужно организовать в ближайшее время. В какой день на этой неделе ты сможешь приехать?

Она помолчала несколько секунд, пребывая в полной растерянности, а потом взяла ежедневник и начала листать исписанные страницы. Когда вернулась в гостиную, со стола было уже убрано, а муж смотрел спортивный канал. Услышав шаги позади, он обернулся.

– Что за важный звонок это был в такое время?

– На повторные пробы пригласили, – она обошла диван и села рядом. – Извинились, что так поздно, но всё решалось только сейчас.

– Судя по твоему выражению лица, ты очень ждала этого приглашения, – нахмурился Беляков. – Вижу какой-то нездоровый энтузиазм.

– Это не энтузиазм, а волнение, – Аня отвернулась, уставившись в телевизор. – Ты же знаешь, как я не люблю кастинги.

– Знаю, но сейчас явно что-то другое. Думаешь, я не замечаю? Да, я загружен работой, мало бываю дома, но я всё вижу, – Ваня смотрел ей в глаза, а она активно их прятала.

– Вань, – Завьялова шумно выдохнула и взяла его за руку. – Меня пригласили в очень привлекательный проект. Сложный и серьезный. Он может многое изменить, я о таком давно мечтала. Но там всё висит на волоске. Я боюсь спугнуть. Просто поддержи меня, мне это очень важно.

– Ну, хорошо, я-то поддержу. Но вся эта таинственность мне еще с твоих первых проб не понравилась. Суеверия вдруг какие-то. Обещай, что расскажешь в любом случае! Неважно, утвердят тебя или нет. Договорились?

– Согласна, – Аня кивнула, а сама почувствовала, как всё внутри замерло от ужаса, стоило лишь представить.

Глава 7

2003

Расписание съемок вынужденно трансформировалось. Завьялову госпитализировали на десять дней, работа практически встала. Сергей теперь приезжал на киностудию позже и проводил там меньше времени. Узнав о диагнозе Ани, он первым делом поговорил с руководством о снижении нагрузки на актрису. Спорить никто не стал, все переживали за ее здоровье, и, разумеется, за будущее проекта. Дата выхода первого блока серий немилосердно маячила на горизонте.

Став посвободнее, Терлецкий решал продюсерские дела и успевал уделять внимание семье. На период простоя пришлась годовщина свадьбы – у него была возможность помочь жене с приготовлениями, чему Ольга радовалась, как ребенок. Да и праздник удался: Сергей признал, что зря так противился этому отмечанию. За столом он с удовольствием предавался воспоминаниям, общался с друзьями, слушал тосты в честь «молодоженов» и сам сказал речь благодарности супруге. Он назвал Олю своим сокровищем, и действительно так думал: она воплощала в себе всё то, что он всегда хотел видеть в идеальной жене. Несколько лет назад, закрутив интрижку на стороне, он едва с ней не расстался, но вовремя остановился. Сейчас он понимал, что его безопасное место только здесь, рядом с супругой.

С утра они с Мариной растрогали его творческим подарком – сделали стенгазету с ретроспективой из фотографий под названием «Любовь двадцатилетней выдержки». Терлецкий с интересом рассматривал каждый снимок: вот день их регистрации, Оля с безумным начесом и в забавном платье с высокими плечами, а он сам – чересчур кучерявый и пиджак на размер больше; вот маленькая Маришка в деревянной кроватке; вот он учит дочку кататься на первом в ее жизни велосипеде, а вот они втроем с щенком французского бульдога – с его любимым псом, который к огромному горю умер в прошлом году. Летопись двух декад не уместилась на одном ватмане – жена и дочь соединили три стандартных. Терлецкий повесил этот шедевр в гостиной загородного дома напротив обеденного стола.

***

Аня вернулась к работе через три недели. Домой ее отпустили раньше, но строго приказали соблюдать щадящий режим и отдыхать. Супруг выкроил выходные, свозил жену и детей в элитный подмосковный пансионат. Их семья тоже воссоединилась, пусть и по такому тревожному поводу. Алина и Мирон, наконец, побыли рядом с мамой – оба так истосковались по ней, всё расспрашивали про сериал и просились в гости на съемки. Александр смягчился и перестал доставать жену с требованием уволиться. Она постаралась убедить, что больше такого не повторится, график изменят и облегчат – ей уже обещали.

В первый съемочный день Саша и дети приехали на киностудию вместе с Аней: муж предложил выполнить желание дочки и сына, не откладывая. Завьялова понимала, что он использовал такую возможность, как предлог – хотел посетить павильон и лично оценить условия. В результате ему удалось дойти даже до главного офиса и побеседовать с продюсерами проекта. Как проходил разговор, Аня не знала, но, учитывая характер Саши, могла предположить. После этого ей еще раз подтвердили, что количество съемочных часов будет сокращено.

Терлецкий встретился с Александром, когда тот завел детей в декорации. Девочка и мальчик кинулись изучать реквизит, один из операторов вызвался сопровождать, а их отец вышагивал вдоль павильона, сурово оглядывая обстановку. Когда он пересекся взглядом с Сергеем, то кивнул в знак приветствия, а потом подошел ближе и извинился за свое поведение в больнице.

– Ерунда, я понимаю, – Терлецкий пожал ему руку. – Я бы вел себя так же, будь это моя жена. Поверьте, мы все очень переживали за Аню.

– Знаю, – Александр обвел взглядом огромное помещение. – Здесь у вас, конечно, всё как-то аскетично. И окон нет, воздуха свежего тоже. Я распорядился, чтобы Ане в гримерку хотя бы увлажнитель купили. Как вы тут выживаете?

– Как можем, – усмехнулся Сергей. – С лишениями и страданиями. Надеюсь, больше никто в больницу не загремит, хотя многие на грани. Какой у вас активный сын, он, по-моему, вполне комфортно чувствует себя на площадке, – заметил Терлецкий, отслеживая стремительные перемещения ребенка по декорациям.

– Мирошка, – с гордостью произнес Александр. – Хулиган невероятный.

– Аня рассказывала, – подтвердил Сергей. – Эй, малец, положи это на место! – он увидел, как ребенок пытался поднять с тумбы тяжелую вазу.

– Мирон, ничего там не трогай! Ну-ка иди сюда! – строго скомандовал отец.

Мальчик вприпрыжку подбежал к мужчинам, продолжая веселиться – чем-то рассмешил оператор. Саша отругал его за излишнее любопытство, а Терлецкий сел на корточки и протянул ему руку.

– Привет, Мирон! Я – Сергей. Твоя мама так много о тебе говорила, давно мечтал на тебя посмотреть.

– Привет, Сергей, – сказал он, по-детски грассируя, – Вот он я, смотрите, – выдал большеглазый малыш и подал в ответ ладошку, а потом покрутился, демонстрируя себя. – Все говорят, что я – копия мамы.

– И не врут! – подтвердил Терлецкий.

– А можно мне тоже у вас сниматься? Мне всё тут понравилось!

– О-о, – протянул Сергей. – Видите, Александр, у вашего сына другое мнение.

– Ага, мы сейчас над его мнением быстренько поработаем, – хохотнул Завьялов. – Мирон, этот дядя тут ничего не решает, актеров утверждает высшее руководство, все вопросы к ним.

– Так пошлите туда! – тут же отозвался мальчик.

– Давай для начала маму найдем, где-то она долго пропадает. Пойди позови Алину, вместе будем искать.

Мирон ушел за сестрой, а Сергей и Александр напряженно молчали. Попытка пообщаться с мужем Ани не изменила к нему отношения. Он по-прежнему казался неприятным. А вот их сынишка совершенно очаровал. Глядя на него, Терлецкий снова пожалел, что Оля не родила ему пацана.

***

Первые две недели Завьялов привозил жену на съемки и встречал после них. Он контролировал ее занятость и нервничал, когда приходилось долго ждать. Если она не отвечала на мобильный, Саша мог дозвониться до кого угодно – у него были все номера. На киностудии он прослыл мужем-диктатором, коллеги Ани относились к нему настороженно. Когда он присутствовал на съемках, то так подозрительно рассматривал всех мужчин рядом с Аней, что к ней никто лишний раз не приближался без надобности, даже режиссер. Она знала, что в кулуарах уже сочиняли небылицы о ее тяжелой женской доле. Это отнюдь не радовало, поэтому Завьялова усиленно отговаривала Сашу от идеи постоянно ее сопровождать. Благо, вмешалась служебная необходимость – у супруга стало меньше времени. Аня снова приезжала на площадку за рулем своего авто.

– Всем спасибо, ребята, вы молодцы! До завтра! – Коваленко встал с режиссерского стульчика. – Анюта, ты завтра можешь пораньше? Я всё понимаю, да и твой муж популярно объяснил, но мы критически не успеваем.

– К семи? – уточнила Завьялова, с облегчением меняя шпильки на мягкие тапочки. – Без проблем, если что.

– Серьезно? Я отпущу тебя пораньше, если мы справимся вовремя.

– Не переживай, – Аня улыбнулась. – Сколько нужно, столько и будем работать. Надо только с гримером договориться, да и всех предупредить.

– Я об этом позабочусь. Ты отдыхай. И скажи, твой муж точно меня не убьет?

– Слушай, он не такой монстр, какого вы из него делаете. Всё нормально, – она махнула рукой и направилась к выходу.

Как только Завьялова подошла к тяжелой павильонной двери с тугими пружинами, рядом появился Терлецкий и помог открыть.

– Аня, есть минутка? – поинтересовался он, пропуская ее в холл. – Буквально на пару слов.

– Только быстро, я очень хочу вернуться домой до того, как дети лягут спать, – она пошла к своей гримерке, а Сергей последовал за ней.

В маленькой комнатке теперь красовался огромный плакат с фотографией Алины и Мирона. В перерывах Аню успокаивали два любимых личика, глядящих со стены. Сергей уже не раз заходил сюда и видел этот снимок, но сейчас снова улыбнулся.

– Мне кажется, ты опять работаешь на износ, – Терлецкий сел в кресло и начал сразу с главного.

– Прости, что? – Аня расположилась на диванчике напротив и стала массировать гудящие ступни. – И ты решил туда же? Мало мне дома сопереживающего.

– Ты знаешь, я лично пытался привести тебя в сознание, когда ты лежала вот здесь, еле живая. Мне впечатлений хватило. Почему ты позволяешь им снова тебя нагружать?

– Потому что сроки выходят. Мы должны выйти второго января, и мы это сделаем.

– Аня, ты должна знать себе цену, – заявил Сергей наставническим тоном.

– Вы что, сговорились с Завьяловым? – она скрестила руки на груди.

– Да причем тут он? Я просто вижу, как ты прогибаешься под них, порой во вред себе. И мой опыт позволяет дать тебе пару советов. Да, ты – начинающая артистка, но это не значит, что надо на всё соглашаться.

– На что – на всё? Один раз приехать к семи?

– Потом это станет системой, – твердо произнес он. – И, если уж ты такой трудоголик, тебе хотя бы достойно это оплачивают?

– К чему эти разговоры? – она непонимающе уставилась на партнера.

– Я не могу проявить участие? Ты таланливая актриса, ты вытягиваешь на себе наш сериал. Руководство в итоге отхватит солидный куш. В большинстве своем, за счет тебя. Сколько тебе платят?

– Нормально мне платят! – воскликнула Аня. – И постоять я за себя могу. Это всё, что ты хотел обсудить?

– Нормально – это сколько? Можешь и не отвечать, я сам выясню, какой у тебя контракт.

– Четыреста, – устало выдохнула она. – Я могу быть свободна?

– Сколько? Четыреста баксов за съемку?! – его глаза округлились.

– Ну да. За съемочный день.

– Аня! – Терлецкий ударил рукой по подлокотнику. – Моя гримерша больше зарабатывает! А ты – главная героиня. Как ты согласилась на такой гонорар?

– В театре я получала в разы скромнее. И вообще я здесь не ради обогащения.

– Но это ненормально, как ты не понимаешь? Подумай, сколько ты на одно лечение потратила по их милости.

– Мой муж – обеспеченный человек, мы ни в чем не нуждаемся. Я не понимаю, к чему этот разговор и зачем так напрягаться? – Завьялова пожала плечами. – Это, вроде как, мое дело.

– Любой труд, Аня, должен быть достойно оплачен. Неважно, какой достаток в вашей семье. На тебе экономят, потому что ты еще никому неизвестна. Но это несправедливо. Тобой воспользовались, тебя обдурили. Поговори с начальством.

– С какой целью? Документ подписан, что я сейчас могу изменить?

– Заявить о себе никогда не поздно. Если продлят на второй сезон, пусть пересматривают условия. Могу сопроводить и посодействовать на переговорах.

– Зачем? – она нахмурилась.

– Хочу помочь. Я третий месяц плотно с тобой работаю и вижу, как тебе тяжело освоиться. Разреши поделиться опытом.

– Если мне не изменяет память, совсем недавно ты не выводился из кабинета Поколова, пытаясь от меня избавиться, – она набралась смелости это сказать. – Теперь предлагаешь мастер-класс? Что за чудеса?

Терлецкий изменился в лице. Она видела, как ему неловко, но он всячески пытался этого не выдать. Вздохнул, изучил свои ладони, повертел обручальное кольцо, и только потом снова посмотрел ей в глаза.

– Я считал, что ты испортишь сериал. Но ты его украсила. Людям свойственно иногда заблуждаться, Аня. Этот случай – не исключение.

– И это давало тебе право гнобить меня? Давало право говорить гадости, находясь совсем рядом, чтобы я услышала? – она почувствовала власть над ситуацией и уже не могла остановиться.

– По-моему, мы не совсем об этом говорили…, – смутился Сергей.

– Одно вытекает из другого. Ты только что сказал, что я должна знать себе цену. Так вот, я ее знаю. Возможно, со стороны кажется иначе. Это всё моя забитость и робость, накопленная с годами. И то, что я спокойно общаюсь с тобой, не значит, что я обо всем забыла. Я помню и не перестаю удивляться. Но нам нужно отснять сезон, и я стараюсь, как могу.

– Как знаешь, – недовольно буркнул Терлецкий и поднялся. – Я не хотел ничего дурного. Раз так, то лезть к тебе с советами больше не буду.

Он шагнул к двери, коснулся ручки, а потом оглянулся. Аня сидела, положив ногу на ногу и глядя в одну точку.

– Прости, – вдруг произнес Сергей.

– За что? – она повернулась.

– За то, что заставил пережить неприятные моменты. Просто, когда дело касается работы, во мне просыпается профессионал – дотошный, въедливый. Ты ещё в моих картинах не снималась, не знаешь, как я придираюсь ко всему подряд. Вмешиваюсь в съемочный процесс, извожу режиссеров, про актеров вообще молчу.

– Прекрасная презентация, – Завьялова не удержала смешок. – Спасибо, теперь буду знать, что надо отказываться, если ты предложишь роль.

– А кто сказал, что предложу? – он улыбнулся, заметив, что она уже не злилась. – Ещё заслужить нужно.

– Конечно. Снимать такую актрису заслуживает не каждый продюсер, – она стрельнула в него хитрым взглядом.

– Я смотрю, вы, Анна Викторовна, прекрасная ученица, – Сергей облокотился о стену. – Несколько месяцев рядом со мной – и такое мастерство в сарказме.

– Не льстите себе, Сергей Максимович. У меня и без вас хватало учителей. Я девушка образованная, из интеллигентной семьи. И, кстати, сарказм не приемлю. Мама мне говорила, что это людей не красит.

– Ах, вот как… Мама говорила…Что ж, не смею вас задерживать. Раз вы всё сами знаете, тогда вперед – к светлому будущему. До завтра, – Терлецкий не дождался ее ответа и скрылся за дверью под аккомпанемент ее смеха.

2017

Повторные пробы шли намного сложнее. Чего только стоило зайти на съемочную площадку под прицелом множества любопытных глаз, где каждый так и норовил подставить ей подножку. Она не заметила ни одного доброжелательного взгляда, все пытливо ее рассматривали. С кем-то из съемочной группы Завьялова уже была знакома, даже удостоилась теплых приветствий, хотя недоумение от происходящего сквозило и на их лицах.

Экранный партнер оказался неизвестным ей актером. Внешне он выглядел старше нее, что и предполагалось по сценарию, но его образ в целом не сочетался с ее представлением о персонаже. Он поздоровался с ней через губу и от каждого его действия веяло неохотой. Аня безумно нервничала, и Терлецкий находился в таком же состоянии. Он мельтешил из стороны в сторону по павильону, без конца подходил к компании мужчин, собравшихся возле камер, что-то говорил, активно жестикулировал.

Когда начались пробы, Завьялова поняла, что проваливает их. Совладать с собой оказалось куда труднее, чем в прошлый раз. С каждой репликой Аня всё больше сникала, у нее ничего не получалось.

– Стоп! Перерыв! – объявил режиссер. – Отдыхаем минут пятнадцать, нам посовещаться надо.

Аня взяла мобильный и, сделав вид, что смотрит там что-то важное, быстро ретировалась с площадки. Она старалась ни с кем не общаться, атмосфера была чересчур накалена. Ее захватило дежавю: она будто снова, как когда-то, оказалась той неуверенной актрисой с отсутствием серьезного опыта. Хотелось поскорее уйти. Перерыв уже заканчивался, пришлось вернуться в павильон. Не успев перешагнуть через порог, она услышала разговор.

– Почему вы считаете, что ее участие выгодно фильму? – раздался мужской голос. – Разве она ещё кого-то интересует? Мне кажется, о ней давно все забыли. Ее имя на афише отпугнет, а не привлечет.

– Наоборот! – вступил Терлецкий. – Мы раскрутим эту ленту так, что народ повалит в кинотеатры. Это может стать громким возвращением, на этом тоже реально сыграть. Но важно тут другое, она ведь делает именно то, чего мы не можем добиться от нашей актрисы.

– Как-то вы не слишком уверенно это говорите, – встрял еще один мужчина. – Мне кажется, вы преследуете какие-то личные цели. В последний момент пытаетесь навязать нам Завьялову. Её так много было везде, куда ни плюнь. Раздражала до ужаса. И, думаю, таких, как я, хватает. Что она забыла в нашем кино? У нас не низкопробный боевик, а серьезная картина!

– Ваша главная героиня низкопробный боевик и создает, – разозлился Сергей. – Как вы этого не видите. Она же никакая, полная бездарность! Игра отсутствует, одна лишь внешность. А Завьялова? Вы видели, как она играет глазами?

– Играет она, кстати, неплохо, – отвечал предыдущий. – Я не буду с вами спорить. Действительно, есть, за что зацепиться. Я даже удивился. Те ее роли, на которые я натыкался по телевизору, совсем не впечатляли, а здесь всё иначе. На записи, не сейчас. Сегодня как-то блёкло. Да и не в этом вопрос, а в том, что репутация у нее скандальная.

– Сергей Максимович, мы понимаем ваше желание помочь бывшей… или настоящей любовнице, но…

– Я не понял, что ты сейчас сказал?! – вспыхнул Терлецкий.

– Перестаньте! – их прервал еще один участник беседы, звучавший громче и солиднее всех остальных. – Не переходите на личности! И от скабрезных высказываний меня избавьте. Проблема с главной героиней есть, это факт. Видеопробы наглядно это продемонстрировали. Завьялова определенно хороша, но и диссонанс некоторый присутствует. Как бы вы тут ни злословили, решение за мной, а я ещё не определился. Зовите актеров, продолжим пробы!

– Да зачем время тратить? У нас съемки на носу! – заголосил первый. – Устроили себе развлечение – поглазеть на Завьялову. И было бы, на что! Хоть и красивая, но уже не первой свежести, а как актриса всегда была полное говно, простите.

 В эту секунду из рук Анны выпал телефон. Она шагнула вперед, чтобы поднять его, и все четверо попали в ее поле зрения. Казалось, мужчины лишились дара речи, когда догадались, что актриса всё это время была рядом.

– И что же вы замолчали? – еле сдерживая эмоции, Завьялова изобразила фальшивую улыбку. – Продолжайте, не стесняйтесь!

Сергей сначала не реагировал, а потом вышел из оцепенения и резко подскочил к ней.

– Аня, ты только…

– Я ухожу, – с трудом скрывая дрожь, перебила она. – Дай ключ от гримерной, я заберу вещи.

– Подожди!

– Чего ждать? Чтобы еще раз послушать, какое я говно?

– Не обращай на них внимания, они всегда мелят, что попало. Не только о тебе. Не в первый же раз ты с таким сталкиваешься.

– Конечно, кому, как не тебе, об этом знать! Но я разочарую, обычно меня уважают на съемочной площадке. Когда тебя нет рядом.

– Причем здесь я? Я на твоей стороне! Тут другой случай! Я пытаюсь нарушить правила, это никогда не бывает просто!

– Вот и не нарушай. Снимайте то, что планировали. Дай мне ключ.

– Главный инвестор в тебе заинтересован, ты должна была слышать! На мнение остальных мне лично плевать! – продолжал Сергей. – Не спеши обрубать всё так резко. Он вполне может тебя утвердить.

– Терлецкий, дай мне ключ! Я не намерена больше мараться в этом дерьме! Я лишу этих самодуров радости давать мне оценочные характеристики!

– Мало мне нервов с ними, так и ты добавляешь! Я думал, мы будем сотрудничать, а не устраивать детский сад, – Сергей вытащил из кармана брелок. – Забирай. И не жалей потом об очередном упущенном шансе.

– Не волнуйся, не пожалею.

Её колотило так, что ключи в ладони побрякивали. Она никак не могла попасть в замочную скважину, пальцы не слушались, а слезы сдерживать не было никаких сил. Когда Аня предприняла очередную попытку, чья-то рука выхватила у нее всю связку. Она подняла взгляд – снова Терлецкий. Он быстро открыл дверь, пропустил ее в гримерку, зашел туда сам и заперся.

– То, что я сейчас делаю, Аня, может мне навредить. Уверен, кто-нибудь да увидел, что я закрылся с тобой здесь.

– Я еще и закричать могу, позвать на помощь! Скажу, что ты до меня домогался. Ничего себе такой скандальчик получится, не находишь? – она судорожно смахивала слёзы.

– Попробуй. Сейчас модно обвинять в домогательствах. Будешь на первых полосах!

– Что тебе от меня надо?! – не выдержав, всхлипнула она. – Что ты меня мучаешь? Зачем заставил пройти через такие испытания?

– Да пойми ты: это твоя роль! Получи уже ее и успокойся! Не мешай мне добиваться цели, вот единственное, о чем я тебя прошу! – Сергей перешел на повышенный тон.

– Тебе же ясно сказали, пиар на мне уже не сделать!

– Я лучше знаю, сделать или нет! Ты сама согласилась, сама захотела. Что теперь за капризы? Услышала то, что о тебе думают? Откуда такая чувствительность? Забыла, в каком мире ты существуешь? Выкини ты из головы слова каких-то недоумков!

– Да, согласилась, да, захотела! Но теперь передумала. Не нужно в это ввязываться – ни тебе, ни мне! – она забрала свои вещи и продвинулась к выходу. – Мне что, снова заставлять тебя выпустить меня?

– Да иди ты на все четыре стороны! – Терлецкий выпалил это с таким рвением, будто скинул с себя непосильную ношу.

– И тебе того же! – бросила Аня. – За десять лет ты совсем не изменился.

– Спасибо за комплимент, – Сергей нервно распахнул перед ней двери. – Ты – аналогично.

Аня помчалась по коридору с такой скоростью, чтобы больше ничего не услышать и никого не увидеть. Она бежала, периодически спотыкаясь, слезы заволокли глаза мутной пеленой. Оказавшись в салоне автомобиля, тут же нажала на газ.

Глава 8

2017

Он не мог понять, что злило больше: провал авантюры или сама попытка ее реализации. Если бы идея сработала, то все эти недвусмысленные взгляды коллег Сергей переносил бы проще. Но Аня сбежала, а он остался один, выставленный на посмешище перед съемочной группой и инвестором. «Для чего ты это придумал?», «Зачем мы тратили время?», «У нас сроки горят!», – слышал он, и эти голоса сливались в раздражающий невнятный гул. Терлецкий отказался что-либо объяснять и покинул киностудию почти сразу же после Завьяловой.

Сергей сам до конца не осознавал, зачем ему было так нужно, чтобы бывшая любовница попала в новый проект. Да, он знал, что она украсила бы фильм, понимал, что лучше неё эту роль не сыграет ни одна из претенденток. Да, он видел в ее участии отличную финансовую перспективу. Однако столь непомерный энтузиазм был мотивирован не только этим.

Вот уже несколько лет карьера Завьяловой стремительно катилась в бездну. С тех пор, как они расстались, Аня сыграла лишь в паре-тройке достойных картин, всё остальное вызывало у Терлецкого чувство непреодолимого стыда. Не то чтобы он намеренно наблюдал за ее работой, но так получалось. То он натыкался на какой-нибудь из ее сериалов по рекомендациям в Интернете, то случайно переключал канал, а там – кино с ней в главной роли, то на глаза попадался какой-нибудь анонс. И каждый раз он сожалел, что ее талант растрачивался понапрасну, а помочь ей – уже не в его силах. Так было, пока он не встретил ее в аэропорту.

Чем больше он убеждался, что ему удастся сломать систему, тем сильнее разгорался азарт. Он обожал это ощущение власти, сладость победы – сначала над Аней, потом – над инвестором, который уже засомневался в своей правоте. Как же больно было падать с олимпа, когда всё с треском рухнуло, да еще и по такой глупости. Сергей ожидал разного исхода ситуации, но не настолько нелепого. Он оказался в уязвимом положении, что ему категорически не нравилось. «И зачем я вообще всё это устроил?», – думал он, возвращаясь домой в день этих злосчастных проб, мрачный и разгневанный. А ночью его разбудил звонок.

Сергей всегда переводил мобильный в беззвучный режим, но при вызове от избранных номеров срабатывал вибросигнал. Контакт «Ренат Мадьяров» был занесен в число таких абонентов, однако инвестор не имел привычки беспокоить в позднее время. Когда в 00:45 телефон заерзал по прикроватной тумбочке, Терлецкий тут же открыл глаза. Он машинально сбросил вызов, чтобы не разбудить жену, и только потом до него дошло, кто именно желал с ним поговорить. Он осторожно вылез из постели и на цыпочках покинул спальню.

– Доброй ночи, Ренат Рафаилович! Полагаю, вы не случайно меня набрали? – Терлецкий закрылся в своем кабинете и говорил максимально тихо, хоть и знал, что жена не могла услышать.

– Каюсь, Сергей, я не посмотрел на часы, – раздался бодрый голос инвестора. – Но дело срочное.

– Вы по поводу завтра? Мы вроде договорились, что съезжаемся к одиннадцати. Что-то изменилось?

– Это вы в точку.

– Мы не подписываем документы?

– Снова угадали. Пока не подписываем.

– Может, все-таки объясните? – Сергей сидел на широком подоконнике и всматривался в мерцающие огни ночной столицы. – Что у нас опять не так?

– Верните мне вашу Завьялову, – потребовал инвестор. – Сделайте так, чтобы она в ближайшие пару дней появилась на студии.

– Я… послушайте, я не совсем понял, – замялся ошарашенный Терлецкий. – Анна ушла и, по-моему, доходчиво дала понять, почему.

– Я не хочу разводить антимоний, просто выполните то, что я прошу. Завьялова действительно идеальна для нашей главной героини. Чтобы прийти к такому выводу, я пересмотрел все пробы ещё раз, и не только их. Вы были абсолютно правы, нам нужна она.

– Проблема в том, что мы ей – нет, – напомнил Сергей. – Она наслушалась про себя такого, что ее теперь бесполезно уговаривать.

– Отстраню всех причастных к тому инциденту, – заявил Мадьяров. – Всё уладим.

– Ничего не выйдет, – Терлецкий поднялся и нервно заходил по кабинету. – Поверьте, я слишком хорошо ее знаю.

– В этом я как раз и не сомневаюсь. Жду от вас результата.

Сергей не успел больше ничего сказать, вызов был сброшен. Он недоуменно смотрел на погасший экран и понятия не имел, что делать. Общаться с Завьяловой после того, как лично послал ее, куда подальше? Так ли он сильно болел за этот проект?

Утром он все-таки попытался позвонить Ане, но быстро понял, что его занесли в черный список – ответом всегда были короткие гудки. Сообщения в мессенджерах не уходили: Завьялова заблокировала его везде. Попробовал с другого номера, но она всё равно не поднимала трубку. Беседа с Ириной Поповой тоже не добавила оптимизма – она сказала, что по поручению Анны Викторовны ей запрещено вести с ним переговоры. К обеду Терлецкий сообщил инвестору, что задание провалено, тратить драгоценное время больше не было смысла. Однако Мадьяров не планировал сдаваться.

***

Она уснула под утро. Эмоции захлестывали, огромного труда стоило их сдерживать в присутствии мужа. С рассветом написала Ире, дала указания и попросила не беспокоить. Но Попова всё же набрала ее около пяти вечера.

– Ань, я дико извиняюсь, но мне очень нужно. Ты как там, кстати, выспалась?

– Не поверишь, позавтракала час назад. Сил не было встать с кровати. Ваня на репетициях, разбудить некому. До сих пор в ночной рубашке.

– Судя по твоему голосу, Терлецкий сильно постарался, – обеспокоилась Попова. – Расскажешь?

– Не хочу, – устало бросила она. – Даже не пытайся спрашивать. И если он тебе звонил, то не говори мне об этом.

– Ясно, – в трубке раздался тяжелый вздох. – Тогда о насущном. Мне обрывает телефон один очень серьезный человек, Ренат Мадьяров. Знаешь такого?

– Впервые слышу.

– Вообще это имя, довольно весомое среди киношников. Причем, как правило, он имеет отношение к громким проектам. Он очень просил меня устроить вам переговоры.

– Он продюсер, что ли?

– Анют, у меня ноль информации, я пыталась расспросить, но он немногословный и категоричный. Я потребовала, чтобы объяснил детали – наотрез отказался. Сказал, что пытался тебе звонить, но ты не отвечала. Попросил уговорить тебя взять трубку, обещал, что это будет интересно.

– У него есть мой номер? – удивилась Аня.

– Да, но это не я, если что.

– Как-то подозрительно, – протянула она. – Точно не уловки журналистов?

– Разумеется, нет. Я знаю его голос, мы пересекались. Ань, я думаю, нам стоит узнать, что он хочет. Давай рискнем!

– Ой, Ира, я тебя уже разок послушала… Не представляешь, в каком теперь раздрае. Видеть никого не хочу, слышать тоже.

– Так, вот не надо с больной головы на здоровую, – обиделась Попова. – Ты сама этого хотела. И потом, у тебя появился шанс отвлечься от твоего раздрая. У нас разве отбоя от предложений нет? Ты постоянно жалуешься, что тебе нужны деньги! Вдруг это что-то стоящее!

– Ты ведь не отстанешь, да? – Аня откинулась на спинку дивана и слабо улыбнулась. – Хорошо, я согласна, но не раньше, чем через час. Хочу принять душ и привести мысли в порядок. И скинь мне его номер, я запишу.

Звонок от таинственного мужчины раздался ровно в назначенное время, минута в минуту. Такая пунктуальность удивила и заинтриговала.

– Добрый вечер, Анна Викторовна, – его тембр показался знакомым.

– Добрый. Мы с вами встречались? – уточнила она.

– Да, – коротко ответил он и замолчал ненадолго. – Хотя нас так и не представили друг другу. Меня зовут Ренат Мадьяров, вчера мы пересекались на пробах. Я инвестор проекта.

Аня мгновенно вспомнила его, солидного брюнета плотного телосложения и высокого роста, единственного, кто не поддержал все те оскорбительные суждения, что ей довелось услышать. Она разволновалась. Металась между желанием бросить трубку и продолжить разговор – обходительный тон не позволял грубить в ответ.

– Простите, но я не буду общаться по поводу вчерашнего. Мне, знаете, хватило.

– Анна Викторовна, прошу, не реагируйте так остро. Выслушайте, что я вам скажу. Хотя бы позвольте договорить.

– Хорошо, – она пыталась успокоиться. – Попробуйте.

– Начну с главного. Я приглашаю вас на повторные пробы. Я почти уверен, что хочу утвердить вас на роль.

– Что? – Аня едва нашла силы это произнести.

– Вчера я еще сомневался, да и пробы у нас вышли, мягко говоря, неудачные. Но после я долго изучал видеоматериал, который вы сделали с Сергеем отдельно, сравнивал его с тем, что успели наснимать мы, и понял, что актрису надо менять.

– Послушайте, Ренат… Как ваше отчество?

– Рафаилович, но вам можно и без него. И подождите, не надо перебивать. Знаете, Анна, в вас есть глубина, вы так тонко чувствуете персонаж! Признаюсь, я до поздней ночи смотрел ваши киноработы. Что-то мне понравилось больше, что-то меньше, но, когда я наткнулся на военный фильм с вами в главной роли, мои сомнения отпали окончательно. Вы потрясли меня, я не ожидал, я был в восторге! Почему вы не играете там, где вам самое место? В настоящем кино, а не в телевизионной жвачке. Анна Викторовна, прошу вас, приезжайте. Нам необходимы еще одни пробы.

– Ренат Рафаилович… Спасибо, – Аня говорила медленно, подбирая слова. – Благодарю за такую высокую оценку. Мне очень приятно, правда. Но…не представляю, как я смогу снова там появиться. И график у меня такой сейчас, что… Я уже приняла другие предложения.

– Так быстро? Настолько ли эти предложения привлекательны? У нас – масштаб, серьезная раскрутка. Как давно вы в последний раз появлялись на большом экране?

– Для чего вы так давите на меня? – Завьялова судорожно пыталась сообразить, что ей делать.

– Я не давлю, я аргументирую. Не спешите отказываться. Приезжайте на пробы для начала. Если это имеет значение, продюсера не будет.

– Почему? – вылетело у нее, и она тут же укорила себя за такой явный интерес.

– Я так решил. Вам будет комфортнее. Конфликты точно не помогают творчеству.

– Не было никаких конфликтов, – ей совсем не хотелось развивать эту тему.

– А насчет тех, кто позволил себе недостойные высказывания в ваш адрес, вообще забудьте. Они будут уволены. Каждый.

– Зачем же так радикально? – изумилась Аня. – Иногда даже полезно узнать, что о тебе думают окружающие.

– Что насчет проб? – не успокаивался инвестор. – Время критически поджимает, нам необходимо определиться в ближайшие дни.

Завьялова выдержала паузу, ведя внутренние переговоры с самой собой, но в итоге сдалась:

– Уговорили. Я приеду. Не могу отказать после всего, что вы мне сказали.

 Они обсудили детали встречи, вежливо распрощались, а после Аня в нервно-восторженном состоянии наматывала круги по гостиной.

***

Новые пробы состоялись назавтра и проходили уже совершенно иначе. Завьялова быстро справилась с волнением и выкладывалась в полную силу, демонстрируя съемочной группе личное виденье образа главной героини. Сергей, как и обещали, отсутствовал, и Аня вынуждена была признать, что без него всё удавалось легче. Реализма придавали и костюмы, и грим, и прическа: ее «пробовали» конкретно для кино, делали много фотографий. Она чувствовала себя увереннее, и то, как обстоял весь процесс, подсказывало ей, что кого-то другого уже и не рассматривали. Без скептических взглядов и тихих усмешек снова не обошлось, но она делала вид, что ничего не замечала. К тому же, под финал, как ей почувствовалось, даже недовольные стали к ней спокойнее. Определенно, это был удачный день в ее актерской карьере, одна из побед, пускай пока всего лишь закулисная.

– Лично у меня больше нет никаких сомнений, – довольно заявил тот самый Ренат, когда пробы завершились. – Аня!.. Мне же можно так вас называть?

– Конечно! – раскрасневшаяся и возбужденная, она заулыбалась.

– Аня, спасибо вам! Долго же мне пришлось открывать глаза, чтобы увидеть, что наша героиня – это вы! – Мадьяров дотронулся до ее плеча. – Вы удивительная, я точно знаю, что на этот раз не ошибся!

– Могу расценивать это как официальное предложение? – Завьялова окончательно осмелела и уже могла позволить себе быть конкретной.

– Разумеется. Остается обговорить детали контракта, подписать его и – вперед! Съемки стартуют через две недели, мы сдвинули сроки, как могли. А пока поезжайте домой и отдохните. Я надеюсь, вы откажете всем остальным, кто составляет нам конкуренцию? – Ренат посмотрел на неё так, что было понятно: ответа «нет» он не принимал.

– Мы это решим, – уклончиво произнесла Аня.

– Уж решите, пожалуйста. Свою задачу считаю завершенной, – он поцеловал ей руку. – Удачи вам, Аня! Удачи нам!

– Спасибо! – в это слово Завьялова вложила весь спектр чувств, переполнявших ее душу.

Как только Мадьяров покинул павильон, его место занял еще один участник съемочного процесса – режиссер собственной персоной. Ане удалось нормально познакомиться с ним только сегодня, на предыдущих пробах они не общались. Невысокий, коренастый, с выбритыми висками и круглым лицом он выглядел чуть моложе Терлецкого, но старше инвестора. Он попросил обойтись без отчеств и называть его Максимом.

– Поздравляю вас, – он тоже поцеловал ей руку. – Хочу попросить прощения за то, что случилось тогда. Я хоть и не участвовал в беседе, но находился рядом, и, признаюсь, в какой-то мере поддерживал их.

– Давайте просто забудем, – предложила Аня. – Что было, то было. В общем-то, за этими словами скрывался определенный смысл. Думаете, я не знаю, что отношение ко мне у многих неоднозначное?

– Неоднозначность – отличный повод, чтобы ставку делать на вас. Главное, чтобы равнодушия не было. Аня, я уверен, что вы украсите наше кино. Не знаю, комфортно ли вам было работать со мной, но мне с вами – очень. Вы так профессиональны! Заметно, что вам нравится то, что мы создаем.

– Что-то для одного дня слишком много похвалы, – она кокетливо изобразила смущение. – Благодарю вас, Максим. Мне с вами тоже легко.

Они ещё долго обменивались любезностями и обсуждали съемки, домой Завьялова засобиралась после одиннадцати. Сев за руль, она вспомнила, что отключила звук мобильного. Посмотрела на экран: 5 пропущенных от Вани, 2 от Иры, и сообщение от номера, отсутствовавшего в списке контактов: «Когда обговорим детали? Разблокируй меня». Она посмотрела на время доставки – 2 минуты назад. Недолго думая, нажала на вызов, проигнорировав звонки от мужа и директора.

– Слушаю, – Сергей ответил через пару гудков.

– Ты имеешь к этому какое-то отношение?

– Если ты про фильм, то кое-какое имею. Так, по мелочи, – иронично отметил он. – И для начала, доброй ночи. Поздновато для звонка, тебе не кажется? Я ждал ответа в переписке.

– Ты имеешь отношение к тому, что все кругом меня осыпали восторженными речами? Как сговорились! Думаешь, я не догадалась, что ты неспроста не появился на пробах?

– Конечно, имею отношение, Аня! – выпалил Терлецкий. – Если бы не я, этого всего не произошло бы.

– Ты уходишь от ответа!

– Да? По-моему, я как раз отвечал. Ты в чем обвиняешь меня? В том, что тебя пригласили на роль?

– Мне нужно знать, был ли это спектакль, поставленный тобой!

– Так я тебе всё и рассказал, – он рассмеялся. – Я понятия не имею, кто и что там тебе наговорил сегодня. Я только знаю, что тебя пригласили на роль, а ты, наконец, согласилась. Всё, что я сделал для этого, тебе известно. После твоей истерики я больше и не попытался заговорить о тебе. То, что Мадьяров вдруг проснулся, в том числе и твоя заслуга.

– Не только он нахваливал меня, Максим тоже. Извинялся за прошлый раз. Это так нетипично, я подумала, ты договорился с ними, чтобы меня уговорить.

– Ну, насчет Максима как раз понятно, мы с ним это обсуждали. Он адекватный человек, вот и всё.

– Ясно. В любом случае, я ещё ничего не подписала.

– Я в курсе, – Сергей вздохнул. – Нужно назначить встречу, всё обсудить.

– С тобой?

– Естественно! – хмыкнул Терлецкий. – Аня, я – продюсер этого кино, позволь напомнить.

– А ты сам-то извиниться не хочешь, продюсер? – в ее тоне появилась дерзость.

– За что?

– Если мне не изменяет память, ты меня послал.

– Тогда я и не на такое был способен. Мне стольких нервов стоило это устроить, а ты взяла и сорвала всё на корню.

– Извиняться, значит, не за что? По-твоему, у меня не было на то причин?

– Если одно то, что ты без пяти минут главная героиня масштабного проекта, не может оправдать меня, то я прошу у тебя прощения за резкость.

– Всё, проехали, – она махнула рукой и случайно попала на руль, раздался громкий сигнал.

– Ты в машине?

– Да, сейчас поеду. Насчет встречи поговорим позже. Я хочу успеть домой до того, как мой муж ляжет спать.

– Ты говорила с ним?

– Пока нет, – Аня напряглась от этого вопроса – вспомнила, что проблем, сопутствующих ее новой работе, еще слишком много.

– Когда соберешься?

– Я сама как-нибудь решу. Всё, я отключаюсь.

– Разблокируй мой основной номер! – успела услышать Аня, прежде чем нажала на сброс.

Расслабление после трудного дня сказалось на ее поведении. За долгие годы они впервые пообщались, как раньше, до того, как стали неравнодушны друг к другу. Сегодня случилось то, что в такой концентрации она давно не переживала на съемочных площадках. Мысли об отказе ранее утвержденной актрисе и заставляли торжествовать, и тревожили одновременно. Жестокий мир кинобизнеса не знал пощады. Когда-то так поступали с ней, теперь же фанфары трубили в ее честь.

Глава 9

2004

Второго января в дом каждого российского телезрителя вошла она – героиня Анны Завьяловой. Яркая брюнетка с густой копной волос и точеной фигуркой щеголяла на экранах в вызывающих нарядах и покоряла сердца зрителей от мала до велика. Мужчины обращали внимание на внешность, женщины – на правдиво воплощенный образ, близкий многим из них, дети – на доброту и находчивость персонажа. За первые две серии рейтинг превзошел ставки продюсеров. Дуэт главных героев мгновенно захватил публику – за развитием любовной линии пристально следили, перипетии сюжета активно обсуждались в сети на официальном форуме.

Коллеги из кинобизнеса изумленно вопрошали создателей проекта: «Откуда она взялась? Где она была раньше?». Завьялова при этом даже не понимала, насколько глобальные перемены начались в ее жизни. Она ловила возможность отдохнуть и побыть с домашними, закрывшись ото всех в своем маленьком мирке, пока ее имя и фамилия постепенно обретали значимость для окружающих.

Вместе с родителями, мужем и детьми Аня в волнении смотрела сериал, то и дело замечая ошибки и мысленно критикуя себя за все подряд. Ее близкие же, напротив, восхищались. Отец гордился, мама радовалась до слез, дочка и сын восторженно переводили взгляд с экрана на маму и поверить не могли, что она попала «в телевизор». Муж выражал меньше эмоций, но тоже поглядывал на нее не без удовольствия.

О том, что она «проснулась знаменитой», Аня узнала после многочисленных звонков от руководства кинокомпании, режиссера, партнеров, в том числе и от Терлецкого. Ей называли какую-то статистику, убеждая, что показатели буквально заоблачные, поздравляли, осыпали комплиментами, а она отстраненно слушала, повторяла бесконечное «спасибо», но ничего не могла осознать. Бывшие коллеги из театра отметились в скромном составе: пара актрис, с кем у Завьяловой сохранились приятельские отношения, и тот самый ее импресарио.

Когда съемочная группа вновь собралась после каникул, стало ясно, что интерес к ним уже не просто зрительский – на киностудию рвались журналисты. Репортажи о закулисье проекта, первые интервью, приглашения на телепередачи, на страницы печатных изданий – всё это было для Ани ожившей мечтой. Робко и неуверенно она отвечала на вопросы репортеров, отказывалась ото всех инициатив, ссылаясь на плотный график. Правда, когда об этом узнала «верхушка», ей тут же выделили для этого время. Всем было очевидно – раскрутку сериала нужно было делать исключительно на ней. Аня стала появляться на ток-шоу и в авторских программах известных медийных лиц, причем исключительно в прайм-тайм. Контраст между спокойной, почти шепчущей Завьяловой и ее энергичной героиней – обладательницей звучного тембра порождал новую волну интереса. Всем хотелось посмотреть на нее, узнать, какая она в жизни.

Возвращение на телеэкраны Терлецкого, легенды восьмидесятых, так же сыграло на руку проекту, определенная часть дамской аудитории смотрела сериал именно из-за него. Но ощущение, что все лавры достались ранее безызвестной актрисе со скромным послужным списком, его слегка задевало. Сергей впервые наблюдал, как кто-то становился популярным за такой короткий срок, радовался успеху Ани и их общего детища, но без артистической ревности не обошлось. Он делился с женой: «Не знаю, в чем ее феномен, но все говорят только о ней!». Ольга умиленно улыбалась, видя, как муж старательно скрывает собственное недовольство. «Возможно, людям не хватало такого. Устали от историй про богачей, им нужны герои из народа. Этот бум пройдет, а к тебе внимание было, есть и будет всегда», – она, как могла, пыталась его успокоить. Сергей активно отнекивался, уверяя, что насчет популярности собственной персоны абсолютно не переживал. Напротив, он был готов помогать и всячески содействовать молодой актрисе.

И не обманул. Когда они заключали контракты на второй сезон, он снова подсказал Завьяловой насчет повышения гонорара. Кинокомпания знатно обогащалась на таланте Ани за счет ее сил и здоровья. Сергей предварительно обозначил ей цифры, которые следовало требовать, и всё решилось после первой же беседы. Когда документы были подписаны, она от души поблагодарила Терлецкого. Они вообще стали чаще беседовать на профессиональные темы, Завьялова больше не считала зазорным обратиться к опытному коллеге за советом. В свалившейся на нее славе она чувствовала себя слепым котенком, ей был необходим наставник.

***

Аня открыла заднюю дверцу автомобиля и водрузила на сидение несколько букетов. Муж обернулся, сопроводив ее действие тяжелым взглядом. Когда она села рядом, Александр поинтересовался:

– Когда закончится этот ваш сериал?

– Что? – Завьялова закрепила ремень безопасности и посмотрела на него. – Сериал? Ну, как… Хотели поженить героев в конце второго сезона. Теперь, кажется, свадьба откладывается на третий.

– Мне это не нравится, – буркнул Саша, заводя мотор. – Что это за жизнь такая, когда тебе шагу ступить не дают? Кто все эти прихлебатели, которые караулят тебя у студии? Им что, совсем заняться нечем?

– Поклонники, – с улыбкой ответила Аня. – Саш, да что ты, они же дети совсем. Школьники или, может, первокурсники. Ну, носят цветы, подарки, письма пишут – пускай. Меня это не беспокоит.

– Зато меня – очень! – он резко крутанул руль на повороте, машину слегка повело.

– Будь осторожнее, пожалуйста, – она крепко схватилась за поручень над головой.

– Если ты не заметила, среди этих детей хватает мужиков, – продолжал Завьялов. – Они на школьников не похожи. Волочатся за тобой толпами. У меня нет терпения это выносить. Учти, если однажды я их всех разгоню, не смей возмущаться!

– Делать тебе нечего, – Аня усмехнулась. – Неужели ты не знаешь, как это бывает? У всех актеров есть своя аудитория. С ней просто надо научиться грамотно выстраивать взаимодействие.

– Ну, так, может, начнешь? – он повернулся к ней.

– И что я, по-твоему, должна делать? Посылать их? – она нахмурилась.

– Прекратить раздавать автографы по два часа – это как минимум! – выпалил Александр.

– Это да, ты прав, – кивнула Завьялова. – Терлецкий тоже говорит, что надо отказывать. А мне так неловко… Вот, представь, подходит к тебе ребенок с твоей фотографией и маркером, ручонки у него дрожат, он волнуется… Подумай только, что он там переживает внутри! А ты ему – отвали! Как я могу?

– Аня, – он медленно выдохнул и попытался говорить спокойнее. – У тебя дома двое детей, которые тебя почти не видят. То, что переживают они, тебя совсем не волнует?

– Зачем ты так? – тихо спросила она. – Ты же знаешь, как это меня мучает. Хочешь добить?

– Я хочу, чтобы у меня была жена. А у моих детей – мама. Звезда телеэкрана с этими понятиями, видимо, не очень сочетается, – он резко затормозил на светофоре.

– Мы отснимем сезон, у меня будет отпуск. Давай съездим куда-нибудь? Я готова каждую свободную минуту проводить с вами! – ей не нравилось оправдываться, но реагировать как-то по-другому не получалось. – Неужели ты не рад за меня, Саша? Нет, точнее, почему ты не рад за меня? Ты же знал, на ком женился.

– Я женился на другой Ане, – он нажал на газ. – Ее не ожидали толпы у служебного входа, ее не хотела вся страна.

– То есть, мои неудачи устраивали тебя больше?

– Меня больше устраивала ты, – Завьялов прибавил звук радиостанции, давая понять, что диалог завершился.

Аня глотала подкатывающие слезы и безотрывно смотрела на дорогу. Как же ей было нужно, чтобы муж поддерживал, разделял с ней успех, восхищался ее победами! Боковым зрением она следила за его выражением лица – недовольным, озлобленным. Разве он любил ее? Любила ли она?

***

Аня и Саша познакомились в театре. Он пришел на спектакль с девушкой, пара заняла центральные места в первом ряду. В тот вечер Завьялова, в девичестве – Воронова, играла свою единственную главную роль. Она была занята во многих сценах и мгновенно очаровала Александра. Через несколько дней он снова появился в зрительном зале в компании одного лишь огромного букета белых роз. Он вручил их артистке во время выхода на поклон, а после дождался у служебки. Для Ани это было в диковинку. Да, она всегда пользовалась успехом у противоположного пола, но поклонники творчества среди них не встречались. Она сразу запомнила настойчивого молодого мужчину, а после с благоговением принимала его ухаживания.

С девушкой Саша скоропостижно расстался, а предложение Ане сделал уже через пару недель. Роман развивался так стремительно, что она не успела понять масштаба собственных чувств. Он ей нравился, он привлекал физически, но была ли это та самая любовь, которую она пыталась играть на театральных подмостках, Аня не знала. Сашу одобрили родители – серьезный молодой человек, начинающий предприниматель, дочку буквально носил на руках. История складывалась сама по себе, как будто бы без ее непосредственного участия. Он купил квартиру, построил загородный дом, полностью обеспечил семью и финансово помогал ее родителям. Мир и согласие изредка портил ревнивый нрав Завьялова, но это было мелочью по сравнению с тем, что их ожидало спустя десять лет брака. У Александра появилась возможность полноценно испытать, каково быть женатым на актрисе, только теперь – на известной.

Проблемы на личном фронте не остались незамеченными на съемочной площадке. К тому времени Аня уже дала понять, что она человек закрытый, не расположенный к откровенностям. Все видели, что она изменилась, но в душу ей никто не лез.

В тот день, когда прозвучало финальное «Снято!» и павильон опустел, Завьялова ушла в гримерную и не спешила уезжать домой. Алина и Мирон гостили у родителей, а вдвоем с мужем оставаться совсем не хотелось. Накануне они в очередной раз сильно поругались. Причиной стала публикация в желтой газете о том, что у Анны и Сергея роман не только по сценарию. Убеждать Сашу, что это – нормальная ситуация для любого удачного экранного дуэта, было совершенно бесполезно. «Он спит со всеми, с кем снимается! Я заметил, как он на тебя смотрит! – кричал на нее муж. – И ты перестала на него жаловаться! Он что, больше не старый колхозник?».

Аня давно сняла грим и теперь печально смотрела в зеркало на свое бледное и уставшее отражение, максимально контрастирующее с образом героини сериала. От раздумий ее отвлек стук в дверь.

– Ты еще здесь? – зачем-то спросил оказавшийся на пороге Терлецкий. – Ватными дисками не поделишься? У меня закончились все запасы, а мазню эту смыть нечем.

– Под таким предлогом ко мне мужчины еще не врывались, – Аня вымученно засмеялась. – Проходи, конечно, поделюсь.

– Да почему под предлогом, я серьезно, – Сергей не оценил юмора. – Кожу стянуло ужасно. И чем нас только гримируют!

– А представь, сколько мне достается, – Завьялова протянула ему упаковку. – Моя гример вчера сказала, что у меня кожа отваливается кусками.

– Непохоже, – Терлецкий оценивающе оглядел пространство. – Куски по полу вроде не валяются. Благодарю, не буду задерживать.

– Ты не задерживаешь, – Аня взяла со столика средство для снятия макияжа и сунула ему в другую руку. – Можешь смывать здесь.

– Этого-то добра полно, – он попытался отдать бутылек обратно, но внезапно замер, взглянув на нее с прищуром. – Погоди. Ты хочешь поговорить?

Она кивнула. Пока Терлецкий усердно оттирал тональное средство, Аня рассказала ему всё: про Сашину ревность, про слухи в прессе, про свою растерянность в новых обстоятельствах, про полную дезориентацию в собственной жизни. Обычно это он много говорил, а она слушала, сейчас же было наоборот. Сергей дал ей возможность выговориться вдоволь. Он и не вспоминал, что сегодня обещал жене приехать пораньше.

– Если известную личность не полощут в желтой прессе, значит, она никому неинтересна, – рассуждал он. – В твоем случае – это только начало. Сейчас и не такого про тебя насочиняют.

– Да мне все равно. Я и читать не собираюсь. А как дети? Вдруг им что-нибудь наговорят в школе и детском саду?

– А им наговорят, – он побрызгал на себя термальную воду. – Предваряй это, разговаривай с ними. Они у тебя сообразительные, всё поймут. В отличие от мужа.

– С ним чем дальше, тем хуже, – подтвердила Аня, всё это время простоявшая рядом у гримировочного стола. – Может, ты с ним поговоришь?

– Я?! – Сергей опешил. – И что я ему скажу? Уважаемый Александр, Анна мне всё рассказала, поверьте, пожалуйста, у нас с ней только деловые отношения?

– Да, глупая идея. Так он еще больше будет подозревать, – она тяжело вздохнула и обессиленно опустилась на диван.

– На самом деле, это же прекрасно, что нас уже в романе обвиняют, – Терлецкий промокнул лицо бумажным полотенцем. – Сериал-то в эфире всего ничего. Значит, мы достоверно играем. Для актеров такое – лучшая оценка. Ты понимаешь, насколько это круто, Аня?

– Мне не дают радоваться в полную силу, – она смотрела в пол. – Порой от эмоций просто разрывает, а выплеснуть некуда.

– Если хочешь, я всегда к твоим услугам, – он подошел к ней и сел на подлокотник. – В конце концов, кто еще поймет тебя, если не такой же одержимый профессией? Со мной тоже так было, когда я внезапно стал популярным. Вчера тебя никто не знал, а сегодня ты выходишь из дома, а к тебе вдруг бегут какие-то чужие люди, называют по имени героя, что-то от тебя хотят… И хорошо, если просто автограф. В моем случае и детей требовали.

– Сейчас вообще не удивил, – она цокнула языком.

– Зато ты, наконец, улыбнулась.

– Надо ехать домой, – Аня тут же посерьезнела. – Есть слабая надежда, что Саша уже спит.

– Пойдем, я провожу, – Сергей поднялся и подал ей руку. – Мой водитель тоже наверняка заждался.

На парковке Завьялова и Терлецкий простояли еще минут сорок. Как только кто-то из них собирался уйти, находилась очередная тема для обсуждений. Аня ловила себя на мысли, что готова слушать его часами. Он увлекал манерой повествования, его успокаивающий голос уводил от реальности, а истории всегда были невероятно захватывающими. Особенно, если касались кино.

Когда Аня вернулась домой, Саша вопреки ее ожиданиям бодрствовал, но и скандал закатывать не стал. Он просто не реагировал на жену и даже устроил себе спальное место в гостиной. У нее не было сил комментировать все эти действия, она покорно отправилась в спальню в одиночестве. На прикроватной тумбочке до сих пор лежала та самая газетенка, ставшая яблоком раздора. На обложке – кадр из сериала, где они с Сергеем смотрят друг другу в глаза за секунду до поцелуя, а рядом заголовок: «Новый служебный роман?!».

Аня остановила взгляд на фото. Привлекал ли он, как мужчина? Разумеется. Когда-то ненавистный для нее партнер теперь ей нравился. Все их сценарные взаимодействия заставляли трепетать: каждое соприкосновение, каждый поцелуй. Внимательный зритель отметил правдоподобную игру, но с ее стороны там и жизни было немало. Она видела, как Терлецкий смотрел на других женщин, служащих на киностудии, и ей это было неприятно. Завьялова корила себя за бессмысленную ревность и пыталась гнать подобные эмоции. В тот период она совсем не представляла, что между ней и Сергеем и правда могли бы завязаться отношения.

А в это время в одной из таких же московских многоэтажек Терлецкий виновато объяснял супруге, успевшей задремать в ожидании, что съемки сегодня незапланированно затянулись.

2017

Контракт был подписан через два дня после финальных проб. На встречу Аня приехала вместе с Ириной, Сергей тоже присутствовал не один, благодаря чему атмосфера беседы получилась нарочито официальной. Сухие фразы, конкретные предложения, короткие ответы – ничего лишнего, но, тем не менее, Аня чувствовала себя некомфортно. Терлецкий сидел напротив, почти беспрестанно смотрел в бумаги, но изредка поглядывал на нее. Как только это происходило, она тут же теряла нить разговора. Аня  в любой момент могла встать и уйти, но все-таки поставила свою подпись. Когда это свершилось, от её внимания не ускользнула довольная улыбка продюсера.

– Терлецкий так постарел, конечно, – делилась наблюдениями Ира, когда они ехали из киноцентра. – Не помню, как давно я его видела, но он точно выглядел лучше.

– И когда ты его видела? – Аня была за рулем и говорила, не отвлекаясь от дороги. – Не думала, что вы пересекались по работе.

– Мы и не пересекались. По телевизору, в какой-то передаче.

– Понятно. Мы все не молодеем, что уж тут, – Аня не знала, что ответить она слишком много лет ни с кем не обсуждала Терлецкого: ни с друзьями, ни с коллегами, ни – тем более – с семьей.

– Я могу тебя спросить? – Ирина снова нарушила молчание. – Если что, скажи: «Не твое дело». Я не обижусь.

– Уже сейчас сказать? – Завьялова напряженно улыбнулась.

– Пока погоди. Почему ты все-таки согласилась? Столько было сомнений, столько страданий. Просила не говорить, если Сергей мне звонил, что я, между прочим, и делала. И вдруг такое.

– Знаешь, хоть я и с трудом представляла, как это всё возможно, но когда поняла, что роль мне не достанется, расстроилась. Уверяла себя, что причина в Терлецком, но по факту я злилась на обстоятельства. И потом этот Мадьяров! Какими он меня речами осыпал, да еще давил на больное. А ты сказала, что он немногословный – ничего подобного! Я сдалась. Вряд ли мне еще когда-нибудь предложат что-то подобное.

– А Ваня что на это сказал?

Услышав это, Аня не заметила пешеходный переход и чуть не сбила мужчину, едва успев затормозить. Обе резко откинулись на спинки сидений. Попова сидела ни жива, ни мертва, а Завьялова ничего цензурного не могла произнести еще пару минут. Позади активно сигналили автомобили.

–– Так, всё, я молчу. Жизнь мне всё-таки дороже, чем любопытство, – испугалась Ирина, когда они снова начали движение, и сменила тему. – Нам нужно пересматривать твой график. Я всем, кому должна была, отказала, но остались еще несколько предложений, которые нужно обсудить.

– Продолжай всем отказывать, – Аня вдавила педаль газа на пустынной дороге. – Я не смогу совмещать этот проект ни с каким другим. Оставляем только то, что будет по окончании съемок.

– Но у нас обязательства!

– Нарушим. А что ты так смотришь? Это кино потребует времени в разы больше, чем всё то, что у тебя там записано, причем вместе взятое. Мне нужно тренироваться в спортзале, параллельно репетировать и сниматься, потом мы уезжаем во Францию, а после этого…

– Я помню! – перебила Ира. – Но тут неустойки будут, учти.

– Плевать, я заплачу. Ты видела сумму в моем контракте?

– А корпоративы?

– Их тоже сокращу. Отведу те, где деньги уже выплачены.

– У нас редко бывает такой поток предложений, как сейчас, – высказала свой последний аргумент Ирина.

– Приятно знать, что я еще нужна, – говоря это, Аня уже парковалась возле дома Поповой.

Ира вышла из автомобиля, а Завьялова пока не спешила домой. Она выудила с заднего сидения своей экземпляр контракта. Хотелось побыть с ним один на один, без посторонних взглядов.

Глава 10

2017

Ваня на две недели улетел в Европу на танцевальный чемпионат, что, разумеется, только сыграло Завьяловой на руку. Она дала себе обещание, что покончит с тайной сразу, как он вернется. Пока успела сказать, что согласилась на участие в многообещающем проекте, не раскрывая подробностей. «Это то, по поводу чего ты так переживала?» – догадался Иван, когда уже стоял в прихожей с чемоданом в руках. Аня кивнула и натужно улыбнулась. Беляков порадовался за жену и пожелал удачи.

Она с головой погрузилась в подготовку. Стартовали репетиции и усиленные тренировки. Завьяловой нужно было научиться дракам, хотя бы минимально. Занятия экстренно поставили на все оставшиеся дни перед первым съемочным. Из полусвободного график артистки превратился в переполненный.

Это была очередная проверка на выносливость, которая дополнительно усложнялась присутствием Сергея. Он умудрялся находиться везде, даже в спортзал приезжал, чтобы всё проконтролировать. Наедине они не оставались, почти не разговаривали, а во время работы общались довольно спокойно, он поддерживал и помогал.

Однако перед официальным днем старта атмосфера изменилась. Аня с нетерпением ждала, когда они традиционно разобьют на удачу тарелку с их подписями и прозвучит первая команда «Мотор!», но настроения окружающих вдруг начали смущать. Она боялась вмешиваться, стараясь не обращать внимание на странные взгляды, но в итоге опасения подтвердились. В назначенную дату она ехала на студию не сниматься в кино, а «поговорить». Именно с такой формулировкой Терлецкий попросил ее приехать и сообщил, что сегодня они снимать не будут.

Аня выбежала из лифта и сразу же влетела в павильон – в пальто и шляпке, запыхавшаяся и взволнованная. В помещении царил полумрак, из присутствующих – только режиссер, который сидел на раскладном стульчике и смотрел в одну точку, и Терлецкий. Последний беспокойно наматывал метры из стороны в сторону. Они оба ее даже не заметили. Завьялова откашлялась.

– О, приехала. Привет, – Сергей остановился. – Раздевайся, проходи, – он показал на соседний с Максимом стул.

– Давайте без предисловий, – она проигнорировала предложение. – Что, в конце концов, происходит? Почему мы не снимаем?

– Аня, у нас проблема, – Терлецкий беспрестанно хмурился и говорил невнятно, почти не открывая рта. – Она одна, но глобальная. Мы пытались как-то…решить, но ничего не вышло.

– Что, всё отменяется? – с опаской спросила она.

– Нет, – Терлецкий оттягивал карманы брюк и чуть покачивался. – Надеюсь, что трудности временные.

– Ань, твой экранный партнер отказался от участия, – встрял в их диалог режиссер. – Он не подписал документы и ушел из проекта.

– Что значит – ушел? – Завьялова почувствовала, как онемели ноги, шагнула назад и присела на первый попавшийся стул. – Какой-то конфликт? Это из-за меня?

– Видишь ли, твоя конкурентка оказалась его…любовницей, – подхватил Сергей. – Она поставила ему ультиматум – или кино, или она, и всё в таком духе. Нас всех поливала, на чем свет стоит. Он сначала тянул с подписанием, какие-то поводы придумывал, а потом… В общем, мы уже несколько дней в пожарном порядке ищем замену.

– Почему мне сразу не сказали? – она изумленно посмотрела на Сергея. – Я, как идиотка, готовилась, репетировала, учила текст.

– Я тут не причем, если что, – Максим метнул взгляд в сторону продюсера.

– Да, это я был против. У тебя и так нагрузка сумасшедшая, зачем лишние нервы? – объяснил Терлецкий. – Мы подняли кастинговые списки, думали, там быстро кого-нибудь отыщем. Вчера пробовали одного товарища, но увы. Пока всё безуспешно.

– Зачем тогда меня сюда вызвали?

– Не вызывали, а попросили приехать. Потому что это не телефонная беседа, Ань. Нам надо вместе обсудить, как быть дальше. Без главного героя весь наш план летит к чертям. Мы поменяем график, будем снимать другие сцены.

– Сергей настаивает, чтобы мы уже завтра работали, – сообщил Максим. – Сегодня тут будут перестраивать декорации.

– Всё реально, если постараться, – подтвердил Терлецкий. – И вообще, может, это только к лучшему. Актер он своеобразный, не совсем тот, кого хотелось бы видеть. Я до последнего насчет него сомневался, потом уже махнул рукой. По сравнению с той нашей чудесной актрисой он был хоть как-то приемлем.

– Да грош ему цена, подкаблучник, – вынес вердикт Максим. – Отказаться от такой роли и гонорара из-за капризов какой-то бабы.

– Макс! – осадил его Сергей.

– Простите, – он цокнул языком и виновато исправился. – Не бабы, женщины.

– Он сделал выбор в пользу любимого человека, – задумалась Завьялова, ее совсем не задел тон режиссера. – Разве это плохо его характеризует?

– Его моральные качества нас интересуют в последнюю очередь, – буркнул Сергей.

– Кстати, а они не могут слить всю эту историю в массы? – обеспокоилась Аня.

– Ничего они не сольют. Какая актриса станет публично делиться своими неудачами? – Терлецкий многозначительно посмотрел на нее.

– Мало ли, – Завьялова отвела взгляд. – Я меньше всего хочу, чтобы о моем участии здесь так скоро узнала общественность. Особенно из сплетен. Представляю, что они могут написать.

– Аня, закрыли тему, я держу это под контролем.

Она почувствовала, что стало жарко: сняла шляпку и расстегнула пуговицы на пальто. Спустя минуту тишины, спросила:

– А Мадьяров как отреагировал?

– Обрадовался! – вспылил Терлецкий. – Нет, ну как он мог отреагировать? Сказал пару нецензурных.

– Не только, – уточнил Максим. – Он внес одно предложение.

– Так, стоп, нет! – грубо прервал Сергей. – Я уже сказал, что думаю по этому поводу! Не надо сотрясать воздух.

– А мне кажется, это то, что нужно. Жаль, я человек подневольный, ничего не могу решать. Зато Ренат может.

– С ним я отдельно поговорю! – это прозвучало угрожающе.

– Кто со мной отдельно поговорит? – все трое услышали позади голос Мадьярова.

Сергей, Аня и Максим повернулись на звук. Ренат обошел их и встал напротив, пытливо разглядывая каждого.

– Продолжайте, продолжайте, – попросил он. – Мне интересно, насколько конструктивны ваши обсуждения.

– Мы ничего не обсуждали, – Терлецкий тут же сбавил тон. – Вводили актрису в курс дел. А насчет вашей идеи я предпочту лично пообщаться.

– Мне начинать бояться? – усмехнулся Мадьяров. – Сергей Максимович, вы вроде такой опытный пиарщик. Неужели не понимаете?

– Что я должен понимать? – Терлецкий крепко сжимал челюсть, и Аня видела, как у него «заходили» желваки.

– Что будет выгоднее для нашего фильма: Завьялова в паре с малоизвестным актером или Завьялова в паре с вами.

– Что? – она подскочила и недоумевающе уставилась на инвестора. – Что вы сейчас сказали?

– Анечка, тише, не нервничайте так! – Ренат улыбнулся. – Просто, раз такое случилось, может, обойдемся без дополнительного кастинга? И не думайте, вовсе не из-за того, что я хочу сэкономить на времени. Я убежден, что, если в проекте у нас есть Завьялова, и в нем же замешан Терлецкий, играть они должны вместе.

Аня онемела от услышанного. Внутри все бурлило от возмущения, в который раз на этой съемочной площадке её колотило мелкой дрожью. Сергей выглядел не лучше – казалось, еще чуть-чуть, и он накинется на инвестора с кулаками.

– Вы…вы же понимаете, что это невозможно? – с трудом удержавшись от нелитературных слов, воскликнула Завьялова.

– Аналогичный случай, – вторил ей Терлецкий. – Должны быть какие-то границы дозволенного!

– А что, собственно, в этом плохого? – недоумевал Мадьяров. – Сергей, вы прекрасный актер и по типажу подходите. С Анной вы отлично смотритесь, а зрители ломанутся в кино, когда узнают о вашем экранном воссоединении. Поверьте мне, я изучил вопрос.

– Мне казалось, что вы серьезный человек, и вам не нужны скандалы, – было видно, что Сергей тоже едва держался, чтобы не сказать что-то покрепче.

– Я не собираюсь настаивать, если у вас ничего не выйдет. Но предлагаю попробовать. Если я окажусь неправ, то продолжайте кастинг, – спокойно рассуждал Ренат. – Я заинтересован в качестве материала, а не в скандалах. Интуиция мне подсказывает, что вы вдвоем обеспечите нам нужный результат. Поразмышляйте на эту тему. А я отойду, у меня другие переговоры.

 Он ушел так же быстро, как и появился. Максим, понаблюдав за этой сценой, тихо ретировался. Аня и Сергей остались наедине.

– Если всё происходящее подстроено тобой…, – она говорила так, будто каждое слово причиняло физическую боль. – Если я узнаю, что это ты, то я…

– Что – ты? – он посмотрел на нее с печальной снисходительностью. – Аня, мне не так просто было позвать тебя сюда, будучи в роли продюсера. Играть с тобой в паре – это уже слишком. Нет, в целом-то я допускаю такую возможность… Но у меня тоже есть личные обстоятельства, через которые я не могу переступить.

– Зная твою предприимчивость, я могу подозревать все, что угодно… Прости, если я ошибаюсь.

– Ренат вертит нами, как марионетками, – почти прошептал Терлецкий.

– А я уже отказалась от стольких предложений! – она вдруг представила, чем ей грозил срыв проекта.

– Да подожди ты, не впадай в панику. Он хочет устроить нам пробы – пожалуйста. Сыграем так, что он сам поймет – от нас нет толка.

– Не похоже на поведение взрослых людей, – она покачала головой. – Может быть, ты переубедишь его на словах? Тебе же удалось уговорить его взять меня.

– Если ты считаешь, что это так легко, иди и убеждай! – разозлился Сергей. – Его невозможно заставить что-то делать. Он должен сам увидеть и понять. Как и в случае с тобой.

– Ты предлагаешь намерено плохо сыграть?

– Думаешь, получится по-другому? – Сергей грустно оглядел ее. – Вряд ли мы выдадим нечто шедевральное. Обстановка не располагает.

– Так, всё, – не выдержала Завьялова. – Я поехала домой. Решайте с графиком, что хотите. Сообщишь мне результат по телефону.

– Нет, Аня, подожди! Я не хочу, чтобы ты потом обвиняла меня, что я что-то там подстраиваю. Давай на всех переговорах присутствовать вместе.

– Хорошо, – она устало выдохнула. – Подождем вашего великого и ужасного. Может быть, у него к тому времени появится другая идея.

– Надейся, – Терлецкий похлопал ее по плечу. – Оставайся тут, а я пока схожу на разведку.

Аня довольно долго просидела в полном одиночестве в этом огромном пустом павильоне, где сегодня должна была кипеть работа.  Очнувшись от размышлений,  решила, что хватит бесполезно тратить время и вышла в холл киностудии. Хотела уйти молча, но в последний момент одумалась – зашла в лифт и нажала на кнопку этажа выше, где располагались офисные помещения. Она знала, какие кабинеты арендованы их съемочной группой, в частности, лично Терлецким, и направилась прямиком туда.

Постучав три раза и не услышав ответа, Аня смело нажала на ручку и толкнула дверь. Она увидела Сергея за рабочим столом, он полулежал в кресле и выглядел не лучшим образом – ему явно было нехорошо. Он медленно повернулся и тут же выпрямился.

– Как это понимать? – она переступила порог, но не проходила дальше. – Я столько тебя прождала, а ты, оказывается, здесь отдыхаешь.

– Прости, – Сергей закрыл глаза и помассировал виски. – У меня что-то давление скакнуло. Хотел продолжить общение с Мадьяровым, но понял, что сил уже нет.

– Неудивительно, у меня тоже голова разболелась, – Аня присмотрелась к нему. – Тебе что, так плохо?

– Да, что-то… Противопоказаны для моего преклонного возраста такие стрессы.

– Может, скорую вызвать? – она заволновалась.

– Не надо, – в его улыбке проскользнула легкая ирония. – Я выпил таблетку. Скоро пройдет.

– Ну, смотри, – она пожала плечами. – Раз так, то я уезжаю. Сегодня вы вряд ли до чего-то договоритесь.

– А до чего договариваться? – Сергей взял бутылку с водой и сделал большой глоток. —Надо искать актера. Съемочный график поменять проще. Но ты не переживай, твое участие в картине не пострадает.

– Было бы неплохо. Я, знаешь, уже многим пожертвовала.

– Понимаю, – он медленно закручивал крышку.

– Тебе лучше?

– Лучше, – кивнул Сергей.

– Послушай, а если я сама поговорю с Ренатом? Мне показалось, он понимающий человек.

– Хочешь – разговаривай, но итог будет один. Пока он не заставит меня попробоваться с тобой, точно не успокоится.

– Господи, какой же всё это бред! – выпалила она и от эмоций швырнула сумочку и шляпку на удачно подвернувшийся диван.

– Похоже, уезжать ты не собираешься, – заключил Терлецкий. – Что ты стоишь там? Иди сюда, садись, – он указал на пустующее место напротив него. – Я же вижу, что ты хочешь поговорить.

– Я не поговорить хочу, а решить хоть что-нибудь! – она всё-таки прошла и села на самый край кресла.

– Пальто-то, может, снимешь?

– Мне нежарко, – нервно бросила она.

– Аня, последнее слово не за нами, и ты это знаешь. Мы можем только договориться.

– Значит, давай договариваться!

– Я тебе уже предложил, – он наклонился к ней через стол. – Мы провалим пробы.

Она замерла на миг от его близкого присутствия и растеряла все мысли. Только когда отодвинулась и устроилась поглубже в кресле, вспомнила, что собиралась сказать.

– То есть, все это время я играла хорошо, а тут вдруг резко стану, как попало? Думаешь, Мадьярова так легко развести?

– Как попало ты сыграешь только со мной, – Сергей говорил весьма уверенно, а потом осекся. – Но Ренат, конечно, не дурак, в этом ты права. Если какому-нибудь профану я легко бы мозги запудрил, то с этим фокус рискованный.

– Вот и я о чем!

– Попробовать все равно можно, – он стучал пальцами по столешнице и смотрел мимо Анны.

Она воспользовалась возможностью его разглядеть. Кучерявые волосы были всклокочены, лицо слегка раскраснелось. Когда он поймал ее взгляд, она тут же его отвела.

– Что молчишь? – он уставился на нее исподлобья.

– Думаю. Вдруг мы попробуем, а Ренату понравится?

– Если мы не хотим этого допустить, значит, ему не должно понравиться, – Терлецкий развел руками.

– Ты что, еще ставишь это под сомнение?

– Это фигура речи, – он недовольно закатил глаза. – Слушай, меня Мадьяров уже вывел, давай ты не добавляй. Накинулась тут на меня с вопросами.

– А кому мне их задавать? Это ты меня сюда привел. Почти насильственными методами. И не надо на мне срываться, – разозлилась Аня, засобиравшись уходить. – Я спокойно с тобой разговаривала.

– Я тоже, вроде, не кричал, – Сергей наблюдал за тем, как она раздраженно застегивала пальто, – Аня, пойми, у меня состояние не лучше твоего. Может, даже хуже. Ты хочешь, чтобы я всё разруливал и оставался невозмутимым?

– Ты, вроде бы, продюсер этого проекта, разве нет? – она забрала с дивана свои вещи.

– Я, прежде всего, человек, – упавшим голосом проговорил Сергей. – Который тоже подвержен определенным эмоциям. Я до сих пор не рассказал жене, что пригласил тебя в проект. И теперь моя совесть зовется артериальным давлением.

– Нет, мне интересно, а о чем ты думал раньше? – она высокомерно хмыкнула. – До тебя только дошло, какие будут последствия твоей идеи?

– Я похож на недоумка? – рассердился Терлецкий. – Одно дело мысленно быть к этому готовым, другое – на практике.

– Теперь ты понимаешь, что переживаю я? – с вызовом произнесла Завьялова. – Я каждый раз пыталась донести до тебя, какое это безумие, но ты и не слушал. Только уговаривал и уговаривал, давил на больное.

– Да-да-да-а, – нарочито пафосно протянул Терлецкий. – А ты-то пришла сюда поневоле, контракт подписала под дулом пистолета. Удобная позиция! Но не удивила. Всё, как и прежде: ты – не причем.

– Начинается, – она выдохнула и прикрыла глаза. – И это мы еще даже не снимаем.

– Ты сама всё усложняешь, Аня! Я готов к работе с тобой, открыт к адекватному общению, а ты воспринимаешь меня в штыки!

В ответ Завьялова хлопнула дверью. На последние его слова у неё не было адекватных аргументов.

Глава 11

2004

В тот вечер он впервые за долгое время готовил семейству ужин. С самого начала съемок Сергей, заядлый кулинар, всё реже радовал домашних своим талантом. Блюда у него получались изысканные, а вот окружающая обстановка значительно страдала. Грязная посуда, просыпанные специи, пустые упаковки – всё это великолепие переходило по наследству Ольге. В итоге она стала ассистировать ему сразу, в процессе, зачастую вместе с дочкой. В этот раз Марина родителям не помогала: по телевизору демонстрировали очередной эпизод папиного сериала.

– Сереж, вот обязательно было хватать всё жирными руками, – Оля оттирала от пятен дверцу шкафчика. – Я пытаюсь избежать погрома, а ты как специально…

– Сама меня на кухню пустила, теперь не жалуйся, – Терлецкий проверял, как пеклась в духовке утка. – Чувствуешь аромат? За такое можно и не ругаться.

– А за что на тебя вообще можно ругаться? – усмехнулась она. – И Маринка хитрая, нет бы матери помочь. Уроки халтурно делает, в школу ходит из-под палки, с друзьями таскается где-то дни напролет. Ты бы хоть поговорил с ней.

– Оля, а ты для чего нужна? Или твоя задача – ворчать? – Сергей следил за выпеканием, не глядя на жену.

– Нормальное заявление! Наверное, я уже пыталась, раз обращаюсь к тебе. Боже мой, ну как она громко смотрит! – Ольга продолжала возмущаться. – На всю квартиру голос любимого папочки. А ты еще спрашиваешь, для чего нужна я! К тебе она явно более благосклонна.

– Нашла тоже образец для подражания, – Терлецкий положил в раковину разделочную доску и нож. – Ты же знаешь, что она мне ответит. Зря мы ей, конечно, рассказали про мои школьные годы.

Из телевизора послышался звук рекламной заставки, после чего раздались торопливые шаги и громкое:

– Мама, а папа сейчас опять целовался!

Марина встала в дверном проеме и прищурилась, воззрившись на отца. Оля недовольно цокнула, а Сергей расхохотался.

– Ты что, только из-за этого смотришь? – он вымыл руки, подошел к дочери и приобнял за плечи.

– Вообще-то все из-за этого смотрят! В классе девчонки без конца обсуждают, поженитесь вы с ней или нет, и меня допрашивают. Надоели уже, – Марина поджала губы.

Сергей заметил, что, взрослея, она становилась всё больше похожей на него. Дочка носила прическу, как у мамы, и цвет волос ей передался, а вот лицом, особенно с недовольным выражением, была просто его копией. Он умилился этому факту и прижал ее к себе крепче.

– Ты им скажи, что сценарий даже актерам неизвестен, пусть себе смотрят, делают нам рейтинг. И чего ты бежишь сразу маме на меня жаловаться? Не видит она, что я там делаю, и хорошо.

– Между прочим, Марина мне про все твои поцелуи докладывает, – Ольга закрыла воду и на кухне стало тихо. – Так что не обольщайся.

– Серьезно? – он изобразил разочарование. – Бессовестно сдаешь отца?

– Да ладно, пап, это же кино. Мы с мамой просто смеемся. Всё, я дальше смотреть, – Марина схватила со стола яблоко и убежала.

– Не знаю, кто там просто смеется, – прокомментировала Оля. – Лично я очень жду, когда эта мыльная опера закончится.

– Не понял, ты ревнуешь, что ли? – Сергей широко улыбнулся от своей догадки. – Оля! Я всё думаю – что у тебя с настроением. А ты из-за этого…

– Да почему ревную, – она развешивала по крючкам вафельные полотенца. – Просто напрягает немножко.

– Ну, слушай, это твое «напрягает» приносит в семью немалый доход. У меня столько рекламных контрактов уже много лет не было. Так что придется потерпеть, – Сергей погладил жену по спине. – Слышишь меня?

– Ладно, давай не будем об этом, – Оля повернулась.

– Я познакомлю тебя с Аней. Давно надо было это сделать, – пришел к выводу Терлецкий.

– Да зачем это, Сереж? – удивилась Ольга.

– Она прекрасный человек, очень добрый и компанейский. Ты поймешь, что у тебя нет никаких поводов.

– Сам-то понял, что сказал? Чтобы я, как ты хочешь, перестала ревновать, она должна наоборот быть не очень, – Оля умиленно усмехнулась. – А потом вы, мужчины, еще женской логикой недовольны.

– Ну да, – Сергей улыбнулся. – Логика так себе. Но я, правда, считаю, что вам надо бы встретиться. Мы с ней столько времени проводим на площадке. Пора дружить семьями. Пригласим их к нам на дачу. У нее двое детей, пусть побегают у нас там, с Маринкой познакомятся.

– Я в курсе, сколько у нее детей, про нее говорят из каждого утюга, – Ольга по-прежнему не разделяла энтузиазма.

– Нет, если ты категорически против, то я не настаиваю, – Сергей посерьезнел. – Но сделаю вывод, что ты всё-таки ревнуешь.

– Ой, вот заладил! Считаешь нужным, приглашай. Только чур кормить их будешь ты, я на такую компанию готовить отказываюсь.

– Оля, это стратегическая ошибка, – он погрозил ей указательным пальцем. – Она попробует мою еду и тут же влюбится.

– Черт, – выругалась она, но уже шутя. – Я не допущу. Пусть узнает, как я тебя кормлю, и поймет, что ты от меня никуда не денешься.

– А вот это правильно, – Терлецкий обнял жену, а она рассмеялась, уткнувшись ему в грудь.

***

Аня приехала в Подмосковье в одиночестве. Она знала, что кроме нее, в дом Терлецких приглашен их коллега с женой и сыном, поэтому не отказалась от идеи. Быть единственной гостьей она не хотела. Сергей и Ольга радушно встретили ее, но сразу поинтересовались, почему не в полном составе. Завьялова сослалась на занятость мужа и сопли у младшего – Мирон действительно приносил из садика какой-то вирус, но уже выздоровел. На самом же деле, Саша воспринял предложение в штыки: наотрез отказался ехать, запретил ей и детям. Он посчитал, что присутствия Терлецкого в их жизни и так предостаточно. Разразился очередной скандал. В результате Аня вырвалась из дома, увезла дочь и сына к родителям и умчалась загород. Она не выносила, когда муж диктовал ей, что делать. Дух противоречия всегда брал верх, и она обязательно поступала наперекор.

Чета Терлецких провела Ане экскурсию по своим владениям. Она восторгалась красотой ландшафтного дизайна, эргономикой обустройства и уютом дома. Ей особенно понравился большой пруд, выложенный камнями, и просторная застекленная беседка. В каждой детали ощущалось, сколько души и усилий сюда вложено. На дворе был апрель, роскошеством посадок Сергей похвастаться не мог, но рассказывал о своих цветоводческих подвигах. Он организовал на даче огромное количество клумб. Завьялова впервые встречала мужчину, который настолько трепетно относился к растениям. Она и сама увлекалась, но в гораздо меньших масштабах – в ее квартире росли несколько орхидей, а на даче за цветами ухаживала мама.

Оля и Аня быстро нашли общий язык. Терлецкая с юмором заявила: «Хоть мы и видимся впервые, но мне кажется, что вы, Аня, давно уже живете у нас дома». Они вообще много шутили, особенно, когда сели за стол всей компанией. Ольга, как и планировала, поразила вкусным обедом и обилием блюд. Правда, без помощи мужа не обошлась – он угощал своими фирменными мясными стейками.

В перерыве перед чаепитием Завьялова подошла к стенгазете, которую давно заприметила. Пока она рассматривала снимки и читала подписи, к ней подбежала Марина, с гордостью сообщив, что это творчество – ее рук дело. Девочка больше всех радовалась звездной гостье – она уже приносила фотоаппарат и просила отца запечатлеть их вдвоем: «Одноклассницы сдохнут от зависти!».

Марина болтала без умолку, она подробно комментировала каждое фото на ватмане. Слушая ее, Аня вдруг поняла, что «сдохнуть от зависти» готова сама. Перед ней открылась летопись идеальной семьи. Двадцать лет совместной жизни. «Фарфоровая свадьба» – так было начертано под заголовком. Для неё это звучало фантастически. На архивных кадрах считывались теплые взаимоотношения Сергея и Ольги. От них и сейчас веяло позитивом, чем-то светлым и добрым. А их дочка выглядела совершенно счастливой. Она не заикалась от стресса, как Алина в последнее время: настолько сказались на ребенке участившиеся ссоры родителей. Аня с трудом представляла такую стенгазету про себя и Сашу. Она сомневалась, что их брак не развалится намного раньше.

– Сильно постарел? – голос Сергея заставил ее вздрогнуть.

– Прости, что? – Аня очнулась от мыслей и только поняла, что Марины рядом с ней уже не было.

– Ты так гипнотизировала эту фотографию, – он показал на черно-белый снимок из его первой кинокартины. – Я подумал, может, сравниваешь.

– Нет, что ты, – она чувствовала, что краснела. – Ну, то есть, нельзя не отметить, что ты повзрослел с тех пор, конечно, но…

– Да ладно, расслабься, – перебил он и коротко дотронулся до ее плеча. – Не утешай, я не строю иллюзий.

– Вечно вы, уважаемый, на комплименты напрашиваетесь, – она быстро совладала со смущением.

– Неверное у вас обо мне представление, – в той же манере начал он, а потом резко перешел на полушепот. – Аня, у тебя дома никаких проблем из-за моего приглашения? Я понимаю, при Ольге ты не признаешься, но вижу, как ты расстроена.

– Всё нормально, – она не смогла выдержать его взгляд и отвернулась. – В противном случае я бы не приехала.

Терлецкий молчал, но смотрел на нее еще пристальнее, чем она на его фотографию. Продолжения диалога удалось избежать: Оля удачно позвала всех вернуться к столу.

Завьялов периодически названивал. Видя количество пропущенных вызовов, Аня всё больше нервничала – переживала за дочку и сына. Меньше всего хотелось, чтобы взвинченный Саша явился к ее родителям и продолжил скандал там. Поэтому домой она уехала рано, несмотря на уговоры Ольги и Сергея.

Муж встретил с видом провинившегося школьника. На этот раз конфликт исчерпался быстро – он попросил прощения и признал, что переборщил с эмоциями. Она, разумеется, простила, но с каждым разом это давалось всё труднее.

***

Перед сном Сергей все-таки решился поговорить. Он ходил вокруг да около с той самой минуты, как ушли гости, но даже выпитый коньяк не придавал смелости. Он мялся, без конца благодарил жену за сегодняшний день, спрашивал о впечатлениях от коллег, специально обобщая. И только когда Ольга пожелала спокойной ночи, внезапно выдал:

– Я хочу предложить ей контракт с продюсерским центром.

– Кому? Завьяловой? – догадалась Оля.

– Да, – Сергей поправил подушку. – Ей давно нужен агент.

– Погоди, ты же никогда не брал артистов.

– Почему бы не попробовать? Ей сложно справляться с собственным успехом. Она не умеет грамотно проводить переговоры, соглашается, непонятно на что. Думаю, я запросто с этим разберусь.

– А ты так о ней печешься? – она взглянула на мужа с подозрением.

– Оль, это же не благотворительность. Анна Завьялова сегодня – настоящая золотая жила, если хочешь. На нее валятся предложения, каналы бьются за нее, киноиндустрия тоже сходит с ума. Не возьмусь я, найдется кто-нибудь другой.

– И ты не переживешь, если денежки потекут в чужой карман?

– Не совсем корректно, конечно, но что-то вроде. Это тот же бизнес, Оля. Любой стартап требует профессионального подхода, – пояснил Терлецкий. – Сама говоришь, о ней из каждого утюга вещают. Надо успевать, пока место агента свободно. Она же тебе понравилась?

– Если я скажу «нет», ты разве передумаешь? – Ольга недоверчиво его рассматривала. – Ты же не советуешься, а ставишь перед фактом.

– Я делюсь с тобой. Если всё срастется, ее станет еще больше, понимаешь? Имею в виду – в моей работе. Мне важно, чтобы это не вызывало у тебя негатива.

– Ох, Сережа, – она озадаченно покачала головой. – Умеешь ты красиво преподнести информацию. Если тебе и правда важно, что я думаю, то она приятная, показалась мне довольно искренней. Без яркого грима выглядит моложе, чем в вашем сериале. Грустная только какая-то, я бы сказала – замученная. А ты, видимо, желаешь припрячь ее посильнее.

– Наоборот! Хочу адекватно распределить ее занятость, – уточнил Сергей. – С пользой для нас в том числе.

– Ну, значит, распределяй, – Оля устроилась на подушке.

Сергей не знал, что ещё добавить, а жена красноречиво дала понять, что разговор окончен. Он прекрасно видел – радости она не испытывала. Наивно было рассчитывать на другую реакцию, но отступать от задуманного он всё равно не собирался.

2017

К приезду Ивана она была совершенно не готова. Съемки откладывались уже второй день, в павильоне до сих пор перестраивали декорации. Аня нервничала, ей было не до объяснений с мужем. А он, стоило ему переступить порог, принялся живописать во всех красках впечатления от поездки. Завьялова сначала слушала, потом только делала вид, но вскоре перестала изображать увлеченность. Сидя напротив мужа за обеденным столом, она прервала поток его бурных эмоций одной емкой фразой:

– Ваня, я получила роль в проекте Терлецкого.

Беляков тут же поменялся в лице. Восторженный блеск в глазах превратился в тревогу, а улыбка – в гримасу недоумения. Аня следила за его метаморфозами, силясь сохранять спокойствие.

– Терлецкого? – воскликнул он. – Того самого Терлецкого?

– Того самого, – подтвердила Аня, двигая туда-сюда по скатерти мобильный телефон.

– Я что-то не понимаю, – Иван откинул волосы со лба. – С чего вдруг? Ты от этой фамилии, как от огня, шарахалась. Что изменилось?

– Вань, да сколько лет-то уже прошло. Там проект грандиозный, сценарий великолепный и, главное, деньги серьезные. Я смирилась с личностью продюсера, и тебе тоже советую. У нас, наконец, есть шанс быстрее расквитаться с долгами.

Финансовый вопрос в их семье стоял весьма остро. Пять лет назад Аня оформила долларовые кредиты на приобретение земельного участка и строительство дома в элитном подмосковном поселке. Завьялова давно грезила об огромном особняке для большой семьи. Но грянул кризис 2014-го, сумма долга взлетела, а предложения по работе сократились. Вовремя рассчитаться они с Ваней не сумели, дело дошло до суда. За многолетний период тяжб Аня потеряла главного человека, которого первым хотела привести в новый дом – от онкологии умер ее любимый папа. Эта трагедия перечеркнула для неё всю значимость вожделенной покупки. Недвижимость была немедленно продана, но так упала в цене, что покрыть весь займ не удалось. Внушительные штрафы и пени капали ежедневно, а труды адвокатов оказались безрезультатны. Поэтому Аня озвучила мужу сумму гонорара ещё до того, как он успел ей возразить.

– Здорово, конечно, – Иван откинулся на спинку стула. – Но почему ты скрывала это от меня? Боялась, что я смогу помешать?

– Я ждала определенности, – слукавила Завьялова. – Меня позвали в последний момент, отказали утвержденной актрисе… Там столько сложностей было и никакой уверенности.

– Перед моим отъездом ты говорила, что тебя уже пригласили на роль, – напомнил он.

– Да, но контракт мы тогда не заключили, – выкручивалась Аня, пряча от него взгляд.

– А сейчас, значит, заключили?

Она утвердительно кивнула. Беляков поднялся из-за стола и принялся медленно вышагивать по гостиной. Он то тяжело вздыхал, то едко усмехался, но к Ане даже не поворачивался. Завьялова терпеливо выжидала.

– И всё же очень странно, – Иван нарушил угнетающую тишину. – Да, я понимаю – деньги. Но сколько ты мне твердила, что ему нельзя доверять? Ты обвиняла его во всех своих неудачах, ты считала, что он был заказчиком грязных статей о тебе. И спокойно идешь к нему?

– У меня были на то причины. Но это прошлая жизнь, Вань. Доказательств, что он как-то пытался навредить, у меня нет. А сейчас его цель одна – кассовые сборы. И ставку он сделал на меня. Не переживай, я очень тщательно изучила условия договора.

– Раньше ты ни одного контракта не подписывала без моего совета. Почему вычеркнула меня на этот раз? – Беляков подошел к ней и наклонился.

– А ты дома-то бываешь? – она защищалась нападением. – У тебя съемки, репетиции, шоу, поездки.

– Таков мой способ решать проблемы с нашими долгами, – он снова сел напротив. – Или тебе есть, что возразить? Я неоднократно расспрашивал тебя о новом проекте, когда был рядом, что мешало рассказать?

– Разговор требовал времени и нервов. Поверь, подходящего момента тогда не было. Не обижайся на меня, пожалуйста, – Аня дотянулась до него и сжала ладонью его запястье. – Мне важно, чтобы ты знал обо всем, что у меня происходит. И я не виню тебя за повышенную занятость. Прости, если высказалась резко. Просто констатировала нынешний расклад, мы ведь, действительно, стали редко проводить время вместе. Меня это очень расстраивает.

– И меня расстраивает, – его взгляд слегка потеплел. – Но твои секреты – сильнее. Давай договоримся: больше такого не повторится. Не делай ничего у меня за спиной. Мы всегда были откровенны друг с другом, и станет совсем печально, если это прекратится.

– Считай, что это было исключение из правил, – Аня хотела убрать руку, но Иван поймал ее.

– Тогда попрошу тебя поделиться всеми деталями новой работы. Ситуация слишком неоднозначная, согласись? У меня есть полное право знать всё: от и до.

Аня собралась с духом. Она не вдавалась в опасные подробности, сведя историю к минимуму. Главной идеей ее повествования было то, что Терлецкий со своим проектом как никогда выгоден, и она намеревалась воспользоваться им по полной. Ваня слушал вполне спокойно, даже миролюбиво, а потом спросил, почему всё ещё не стартовали съемки. Завьялова рискнула сказать правду.

– Абсурд какой-то, – подытожил Беляков. – Ты не думаешь, что без актера всё отменится? Я тебе говорю – ты зря доверяешь этому человеку!

– Инвестор предлагает на эту роль Терлецкого, – робко выдала Аня.

– Ха! – Беляков внезапно ударил ладонью по столу. – И ты веришь, что он затеял это только ради фильма? Да он просто захотел снова подобраться к тебе поближе! И заодно устроить пиар на ваших фамилиях, а то его все уже давно забыли.

– Ваня! Это не его идея!

– Не будь такой наивной, я тебя умоляю! Тебе могли преподнести какую угодно версию. Он договорился с этим инвестором, вот и всё. Это же несложно.

– Нет! – выкрикнула она. – Я совершенно уверена, что нет! Сергей не имеет никакого отношения. У него тоже всё сложно с семьей, там…, – Аня осеклась. – Там свои нюансы. И он не хочет соглашаться. Мы сделаем всё, чтобы этого не допустить.

– Мы? – Иван поднял брови. – Тебе не кажется, что это не твоя задача? Пусть Терлецкий занимается, пусть ищет актера, отговаривает этого вашего инвестора. Пусть обеспечивает тебе условия, на которые ты подписалась.

– Он это и делает, – от таких слов мужа Аня воодушевилась.

– Надеюсь, новый проект осчастливит тебя. И не навредит нам. А теперь, извини, хочу немного побыть один.

Глава 12

2017

Съемки начались спустя день после разговора с мужем. Ранним утром он проводил ее до автомобиля и даже пожелал удачи. Внешне Иван был спокоен, хотя Аня замечала тревогу в его взгляде. Но всё, чего она опасалась, ее миновало: он не предложил подвезти, не изъявил желания лично посетить площадку, просто отпустил ее в неизвестность.

Кастинг на главную мужскую роль по-прежнему продолжался. Претендентам не раскрывали, что за актриса могла стать их партнершей – пробы проходили без ее участия, в другом павильоне. Терлецкий полагал, что так у них было больше шансов избежать скорого слива информации. Он активно контролировал процесс подбора актеров, а на съемках появлялся редко. Зашел перед самым первым дублем, чтобы вместе со всеми исполнить «тарелочный» ритуал, а потом то исчезал, то возвращался. Завьялову тогда взволновало, как он посмотрел на нее, когда по полу рассыпались фаянсовые осколки: обеспокоенно и обреченно.

– Мадьяров настаивает на пробах с Терлецким, – сообщила мужу Аня спустя неделю.

Она весь вечер провела, закрывшись в спальне, где учила текст для завтрашних эпизодов, а ближе к полуночи заглянула в гостиную, проверяя, не уснул ли там Иван. Он лежал на диване и увлеченно читал что-то с экрана мобильного. Услышав её слова, Беляков заметно оживился:

– И ты до сих пор думаешь, что это не с его же подачи? Я и не сомневался, что этим закончится.

– Ваня! Мы миллион раз уже об этом говорили, – она присела на край кресла рядом с ним.

– Поговорим в миллион первый, – он устроился сидя и отложил телефон. – Судя по тебе, ты не так уж и недовольна.

– Ты считаешь, всё зависит от моего желания? – Аня одарила его снисходительным взглядом.

– Для меня – да. Если ты против этой идеи, то я готов лично с ним пообщаться, – в его голосе зазвучала угроза. – Объясню ему популярно, что ты шла туда при других обстоятельствах.

– Кому – ему? Мадьярову? – она нервно рассмеялась.

– Да причем тут Мадьяров! Я про Терлецкого. Ты только скажи, если это потребуется, – Ваня преданно взглянул на неё печальными глазами.

– Милый мой, – она перешла на диван и прижалась к нему. – Я очень ценю твои порывы. Но никто не станет слушать ни тебя, ни меня, ни Терлецкого. Он – нанятый продюсер, его запросто могут сменить, если инвестору что-то не понравится. Я всего лишь не хочу ничего больше от тебя скрывать, вот и рассказываю.

– Значит, пробы состоятся? – Беляков уткнулся носом в ее макушку.

– Велика вероятность, – она замерла в ожидании его дальнейших действий.

– И когда?

– Без понятия. А ты хочешь присутствовать? – Аня высвободилась из объятий и повернулась к нему всем корпусом. – Думаю, лучше не надо, я не смогу нормально играть.

– Да нет, что ты, – Ваня покачал головой. – Зачем мне изображать из себя надсмотрщика. Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Ты что, совсем не ревнуешь? – она не удержалась от мучавшего ее вопроса.

– А тебе надо, чтобы я устраивал тебе сцены? – он улыбнулся. – Или как я должен это демонстрировать? Я обескуражен твоим решением, меня крайне заботит, как с тобой будет обращаться этот человек. Но разве это повлияет на твой выбор? Или что, мне стоит задуматься?

– Прости, – Аня снова прильнула к его плечу. – Мы с тобой и так редко видимся, перестали вместе отдыхать, живем, как соседи… И тут такое твое спокойствие… я приняла его за равнодушие. Знаю, что глупо.

– Конечно, глупо, – Ваня развернул ее к себе за подбородок. – И почему соседи? Да, у меня много работы, так у тебя ее сейчас еще больше! И это же хорошо! Мы обязательно поедем куда-нибудь на острова, обещаю. Как только выдастся возможность.

– Учти, мы с тобой состыковали отпуск, когда мой график выглядел совершенно иначе, – Аня отодвинула его руку. – Теперь всё поменяется.

– Ну и ничего, – он коротко поцеловал ее в губы. – Мы всё успеем. Вот увидишь.

– Да, конечно… Успеем…, – на выдохе прошептала она и замолчала.

Ваня делился с ней ближайшими планами, рассуждая, в какой период можно устроить путешествие, и так увлекся, что уже и не замечал полное отсутствие интереса у жены. Она наблюдала за ним, кивала в такт его речам – периодически невпопад.

***

В день проб с Сергеем всё напоминало самый первый раз, когда Завьялова приехала на студию тайно. Она не спала всю ночь, а с утра пришлось выпить успокоительного. Так сложилось, что они вдвоем больше не обсуждали предстоящее. Хмурый Терлецкий вел себя отстраненно. Встретившись в павильоне, они сухо поздоровались и разошлись по разным гримерным.

Для проб взяли совсем не романтическую сцену, а простой разговор между героями о порученном им деле. У актеров была задача – показать, что между их персонажами витало безумное напряжение. Завьялова знала свою роль идеально, но как только ей предстояло произнести текст, глядя на Сергея, она тут же всё забывала.

– Простите, – она виновато смотрела в пол после очередного испорченного дубля. – Дайте мне три минуты, я соберусь!

– Ань, у нас время уходит! – режиссер высказывал недовольства. – Это уже в который раз по счету?

– Простите.

– Ничего страшного, Аня, – мягко обратился к ней Терлецкий, внезапно оказавшийся совсем близко. – Давайте, и правда, сделаем перерыв.

– Я…я просто, видимо, переутомилась, – она пыталась оправдаться. – Столько раз репетировала, что наступил перегруз системы.

– Бывает, бывает, – он похлопал ее по запястью и спешно покинул декорации.

После перерыва всё изменилось, и сработало даже не повторение текста, а настрой друг на друга. Сергей отыгрывал всё точно так, как представляла Аня, когда впервые читала сценарий, и ей от этого было проще и саму себя представить другим человеком. Она чувствовала, что он помогал ей. Создавалось впечатление, будто он уже давно снимался в этой картине, а она впервые пришла пробоваться. И, конечно же, он не пытался играть плохо. Чудесным образом менялось внутреннее состояние, мир переворачивался с ног на голову, и вот они уже не Терлецкий и Завьялова, а два полковника российской разведки. Он – немногословный и суровый, она – жесткая, прямая, несговорчивая. Его взгляд становился печальным и теплел, когда они смотрели друг на друга, а в ее глазах виднелась глубокая тоска.

– Стоп! Отлично, ребята! – выкрикнул им Максим. – Сейчас именно то, что нужно! Думаю, закончим на этом, поздно уже. Материала для размышлений хватает.

До Ани эти слова доносились, как на пленке, прокрученной на медленной скорости. Она не могла выйти из роли, не могла отвести взгляд от Сергея, и ей не хотелось останавливаться, она вошла в раж и была готова играть еще и еще. Терлецкий тоже находился в прострации.

– А что тут думать? – из оцепенения их вывел громкий возглас Мадьярова. – Макс, вот что тут думать? По-моему, все очевидно! Аня, Сергей, браво! – раздались громкие хлопки его ладоней, постепенно превратившиеся в массовые аплодисменты.

– Мне кажется, что я схожу с ума, – Завьялова оглядывала павильон.

– Не одна ты, – вторил ей Терлецкий.

– Даже не знаю, как к этому относиться, – она смотрела на него в поисках ответа.

– Надо понять, что получилось. Может, это тактический ход Рената – купить нас такой бурной реакцией, – Сергей прищурился на ликующих коллег, а потом решительно направился к режиссеру.

Аня опомнилась и последовала за ним. Они надели наушники, а Максим включил плейбек. Актерам оценивать собственную игру всегда непросто, а в такой ситуации – абсолютно нереально. Смотреть на себя вместе с Терлецким для Ани было подобно пытке. Она увидела свои глаза, обращенные к нему, и ей захотелось или зажмуриться, или отвернуться.

Через некоторое время после просмотра Завьялова сидела в офисе Мадьярова в компании с Сергеем.

– Мне всё предельно ясно, я не вижу смысла тратить время! – вещал Мадьяров. – Всё-таки чутье меня никогда не подводит.

– Послушайте, я ведь не раз говорил с вами откровенно, объяснял, почему я против. И мы вроде поняли друг друга! – не сдавался Терлецкий. – Я надеялся, пробы вам только докажут, что нам сложно взаимодействовать.

– Играть вы будете оба, – безапелляционным тоном заявил Ренат. – Ваши личные проблемы меня не интересуют, мы тут не студенческий спектакль ставим. Мы снимаем серьезное кино, а вы для него – идеальный тандем.

– Мы с Аней играли в мелодраме, наш дуэт ассоциируется с «мыльным» сериалом, это может навредить фильму! – продолжал Сергей.

– Игра на контрасте тоже интересна. Главное, чтобы зритель поверил, а он поверит. Я смотрел и верил, а это были всего лишь пробы! Представьте, что будет в кадре?

– А шумиха в прессе вас не смущает? Когда узнают, что мы снова снимаемся вместе, будет скандал. Насколько я знаю, вы не любите артистов с такой репутацией, – предостерег Терлецкий.

– Вот веришь? – Мадьяров вдруг перешел на «ты». – Я впервые хочу этого. Народ с ума сойдет, когда узнает. Даже дополнительная раскрутка не понадобится. Сергей, ты пойми, если бы это выглядело убого или неубедительно, мы бы сейчас не разговаривали. Сегодня словно звезды сошлись. И теперь вопрос я ставлю конкретно – или вы играете вдвоем, или не играете оба.

– Что за ерунда? – возмутился Сергей. – Почему из-за этого должна пострадать Аня?

– Потому что я так решил, – Ренат был непоколебим.

– Нет, ну это уже выходит за границы моего понимания! – негодовал Терлецкий, глядя по очереди на них обоих. – Аня, ты чего молчишь? Тебя всё устраивает?

– Меня? – раздался тихий голос. – Я просто слушала ваш диалог. Я так понимаю, от меня уже ничего не зависит.

– Нас пытаются держать за дурачков, – Сергей недобро взглянул на инвестора. – Ренат Рафаилович, глубокоуважаемый, вы же понимаете, что Завьялова тоже на это никогда не согласится?

– Завьялова уже согласилась, – с видом превосходства сообщил Мадьяров.

– Как согласилась?! Аня? Ты не хочешь это прокомментировать?

Она молчала, пряча от него глаза. Ренат сам поспешил раскрыть все карты:

– Я удвоил ей ставку за съемочный день. Сделал такое предложение еще до ваших проб. И тебе предлагаю те же условия. Подумай! Хорошо подумай, Сергей.

– Выходит, мой отказ разом лишит ее и роли, и обещанного гонорара? Что вы тут устраиваете? – Сергей вскочил с кресла. – В какое положение вы меня поставили? А ты? – он повернулся к Ане. – Почему ты не сказала, что на все согласилась?

– Потому что ты не спрашивал, – она сохраняла мнимую невозмутимость. – И откуда я могла знать, как закончатся пробы, успешными ли они будут.

– Пойдем, поговорим, – он показал ей на дверь. – Втроем, я думаю, нам уже нечего обсуждать.

– Поддерживаю, – вставился Ренат. – Пообщайтесь, поразмыслите. Насчет гонорара моё предложение в силе, Сергей Максимович, – он снова вернулся к «вы». – Вряд ли для вас это малозначительный фактор.

Сергей и Аня оставили его без ответа, покинули офис и направились в ее гримерную – единственное место на киностудии, где им никто не мог помешать. Терлецкий остановился у двери, наблюдая за тем, как она поспешно убирала с дивана небрежно брошенные кофту и джинсы. Он подождал, когда она перестанет суетиться, и, как только Аня заняла свое гримировочное место, спросил:

– Как ты мне это объяснишь? Я – продюсер, но последним узнаю, что моим артистам поднимают ставки за моей спиной!

– Ты уверен, что именно я должна тебе это объяснять? – Завьялова вертелась туда-сюда на крутящемся стуле и смотрела на Сергея через зеркало. – Всё же пока на словах. Бумаги бы мимо тебя не прошли.

– Ты могла хотя бы поставить меня в известность!

– Ты не выражал желания со мной общаться, – она пожала плечами.

– Что значит – не выражал? Так сложно было самой взять телефон и позвонить мне? Или просто подойти в перерыве между съемками? Хватит уже меня бояться! – он присмотрелся к ней внимательнее. – Или… ты вступила в сговор с Мадьяровым, чтобы загнать меня в угол?

– Слушай, не неси чушь! – Аня быстро крутанулась в его сторону. – Какой сговор? Мне сделали предложение, я его обдумала и согласилась. Что я преступного совершила? Не доложила тебе? Так ты уверен, что мне кто-то сказал о твоем неведении?

– Когда это случилось? – он удобнее устроился у стены.

– Позавчера вечером. Тебя не было на съемках.

– Ясно. Значит, он тебя купил…

– Купил! – театрально передразнила Завьялова. – Называй, как хочешь. И говори, что хочешь. Меня твои саркастичные замечания уже давно не трогают.

– Заметно, – грубо бросил Терлецкий. – Ты знала, что он будет шантажировать меня?

– Он со мной планами не делился. Сегодня я услышала это впервые, – она снова отвернулась к зеркалу.

– И что ты думаешь? – он чуть смягчился. – Если Ренат не блефует, то мой отказ лишит тебя работы.

– Лишит, значит – лишит, – Аня развела руками.

– Ты ведь понимаешь, что я не могу этого допустить, – Сергей прошел вглубь гримерки и опустился на диван, оказавшись позади нее.

– Почему? Это твое право, – теперь она не видела его в отражении.

– Если уходить, то совсем. Бросать всё, пусть кто-нибудь другой занимается.

– Ты сам говоришь, Мадьяров мог блефовать, – напомнила Завьялова.

– Мог. Или не мог. Он единственный, кто тут вправе творить всё, что вздумается. Выплатит нам компенсацию и до свидания, – Сергей схватился за голову. – Мы же не можем бесконечно подбирать тебе партнера, в конце концов… Через три недели съемки в Париже! Через три! Всё забронировано, всё оплачено! Это дикие расходы!

– Что ты кричишь? – поморщилась Аня.

– Если мы не пойдем по графику, то все развалится, – он не реагировал на замечание. – В Париже с нами серьезные люди работают, они освобождали время. У нас больше нет возможности кого-то искать.

– Так он и не собирается. По крайней мере, в случае моего участия.

– Аня, ты ведь даже не рассматривала такой вариант, а сейчас действительно готова играть со мной в паре? Только не разговаривай с зеркалом, повернись ко мне!

– А что мне было делать? – она сидела, не шелохнувшись. – Я отказалась ото всех предложений ради этого проекта… А у меня не всё так просто с деньгами, и… Что еще мне было делать, Сережа? – она резко развернулась и застыла, когда их взгляды встретились.

– Вот это да, – задумчиво протянул он. – Я думал, ты так и будешь избегать моего имени. Как раньше. Тот, кого нельзя называть…

Завьялова испуганно молчала. Она сама не ожидала, что из нее вылетит это «Сережа». Оказалось, это совсем не страшно. Кандалы, сжимающие ее горло, когда нужно было окликнуть его, исчезли.

– Пробы у нас вышли удачные, – Терлецкий перевел тему. – Надо, конечно, пересмотреть в спокойной обстановке, но в целом – весьма достойно. Я ожидал худшего. Не верил ни в тебя, ни в себя. Что будем делать? – он не отводил взгляд, и она едва это выдерживала. – Соглашаться?

– Сам решай, – Аня сдалась и отвернулась.

– А дома ты уже сообщила?

– Да. У меня, к счастью, адекватный муж. Он уважает мое мнение и готов принять эти обстоятельства, пусть они и не приводят его в восторг. А что говорит твоя жена? – она настороженно переадресовала вопрос.

– С ней я сам разберусь, – занервничал Сергей.

– Ты бы поторопился. Ольга может узнать раньше, чем ты соберешься ей сказать. Впрочем, тебе ли не знать, как такое бывает…

– Не надо дерзить, Аня. И тем более – давать мне советы и чего-то напоминать, – он злился, но так устало, что это звучало неубедительно.

– Я не хочу стать причиной твоих бед, – она опять отвернулась к зеркалу. – Ты наворотил столько всего, а Ольга твоя ни сном, ни духом. Вряд ли она сильно обрадуется. И потом я буду от тебя выслушивать, как ты страдаешь.

– С чего ты взяла, что будут какие-то беды? Моя жена – не менее адекватная, чем твой дражайший супружник, – с пренебрежением выделил он и поднялся.

– Рада за тебя, – ухмыльнулась Аня, оставив его едкость без реакции. – Так что, будем ждать ее вердикта?

– С чего это? Я способен принимать решения самостоятельно.

– И что это значит? Мы чего-то ждем или ты уже соглашаешься? – Завьялова насторожилась.

– Соглашаюсь, – Сергей смотрел на неё в упор.

Аня многозначительно молчала, усиливая и так зашкаливающее напряжение. Он резко прервал затянувшуюся паузу щелчком дверного замка – ушел, не попрощавшись.

Глава 13

2004

Контракт с Терлецким стал огромным шагом на пути к сближению. Получив от Сергея предложение, Аня не верила своему счастью. Её распирала гордость, ей льстило, что его враждебный настрой не просто сменился уважением, а вылился в желание оказывать ей услуги. Она давно преисполнилась чувством восторга к нему как к профессионалу и даже не мечтала заполучить его в качестве агента. И, как ни странно, этому ничто не помешало – события сами складывались в нужную цепочку, будто подталкивая их друг к другу.

Аня страшно переживала, как отреагирует Саша, поэтому брала время на раздумье. Но мужу было не до роли Отелло – серьезно заболела его мама, которой потребовалось экстренное дорогостоящее лечение. Пригодились связи жены – через руководство кинокомпании Завьяловых связали с лучшими специалистами в столице. Тогда-то Александр и оценил преимущества легкого доступа к сильным мира сего. Новость о новой должности Терлецкого воспринялась им практически без эмоций. Градус кипения страстей сбавился и по другой причине: Аня активно вводила Сашу в зону своей публичности, и ему это нравилось. Они всей семьей снимались для журналов и телевидения, появлялись на ковровых дорожках. Теперь общественность знала, как выглядел ее муж – их фото в обнимку пестрели во множестве изданий и на просторах сети.

Ольга Терлецкая в тот период тоже не вмешивалась в текущие дела Сергея. Ее пригласили возглавить театральный клуб, организованный при гостинице по соседству с их подмосковным домом. Она восприняла это как знак: ей ощутимо не хватало творческой реализации, она засиделась в четырех стенах, а на содействие мужа надежды окончательно иссякли. Оля рьяно схватилась за шанс: ставила спектакли, устраивала концертные вечера и детские представления для местных жителей и туристов. Сергей радовался, что жена нашла себе занятие по душе и больше не заводила разговоров о ревности.

Однако пресса не прекращала судачить о романе Завьяловой и Терлецкого, их донимали вопросами при каждом удобном случаем, но они лишь отшучивались. Сергей сохранял позицию, что во имя популярности проекта возмущаться слухам не нужно. Они тоже частенько выходили в свет вместе: то на презентациях от телеканала, то на кинопремьерах, то на открытиях бутиков, то в парном конферансе проводили мероприятия. Мелодраму продлили на третий сезон, и с показом каждой серии росли масштабы народной любви и к молодой актрисе, и к её экранному возлюбленному.

Сергей замечал, как забавно воплощался в жизнь сценарий. Его герой по сюжету учил свою помощницу манерам, воспитывал, знакомил с высшим обществом, а в реальности он сам постепенно превращал Аню в настоящую звезду. Он боролся с ее неуверенностью, объяснял, как вести себя на интервью, отбраковывал плохие предложения, порой сталкиваясь с сопротивлением. Завьялова при всей робости оказалась отчаянно упертой, когда их мнения не сходились. Но авторитет Сергея срабатывал безотказно, Аня всё равно принимала его аргументы. Она прислушивалась, восхищалась, иногда смотрела на него, как на божество, что его безмерно умиляло.

Главными поклонниками самой Ани стали ее родители: отец дисциплинированно записывал на видеокассеты все передачи, посвященные дочери. Репортеры таких программ всё чаще брали интервью у ее бывших коллег по театру. Они прорвались на телеэкран только благодаря знакомству с Завьяловой, причем некоторые – совсем поверхностному. Каждый старался изобразить ее друга, вспомнить хоть сколько-нибудь значимые истории. Когда Аня, совершенно не зараженная звездной болезнью, это видела, то к ней, наконец, приходило осознание, какая недосягаемая вершина ей покорилась.

Она купила огромные темные очки, обзавелась личным водителем и ассистенткой, ограничила время общения с фанатами и уже не боялась отказывать в автографах. Она буквально купалась в славе, а рядом всегда был Сергей. Как Пигмалион, он вдохновенно лепил свою Галатею. Ее бурная радость успехам и искренняя благодарность за сбывшиеся грезы покоряли Терлецкого с каждым днем. Он ловил себя на мысли, что неравнодушен к ней уже не просто как ценитель женской привлекательности.

«Бутафорские» поцелуи на съемках вдруг превращались в настоящие с его подачи, он использовал сериал, как единственную возможность законно к ней прикасаться. Впрочем, вне кадра Терлецкий тоже не терялся – то и дело дотрагивался до нее вроде как по-приятельски. Они много шутили, подкалывали друг друга, что закономерно перетекало во флирт на глазах у всех. Аня не препятствовала, она охотно кокетничала с ним и с радостью замечала, что он больше не заглядывался на других женщин.

 Но всё это было при посторонних. Как только они оставались вдвоем, Завьялова соблюдала дистанцию. Она внушала себе, что происходящее – всего лишь игра, и старалась даже не думать, что на самом деле уже по уши в него влюбилась.

***

До точки невозврата они дошли в конце августа, когда Аня вернулась из двухнедельного отпуска. Долгожданный морской отдых с семьей внезапно превратился в мучительное и тоскливое времяпрепровождение. Ей физически не хватало Терлецкого. Аня настолько привыкла к его присутствию, что любое впечатление в поездке хотелось обсуждать именно с ним. Саша не так реагировал на ее эмоции, не так поддерживал идеи, не слишком инициативно вел беседы. Словом, ей как будто бы было больше не с кем поговорить.

Терлецкий тогда же корпел над реализацией новой авантюры – показать зрителю совершенно другую актрису Завьялову. За очередным обедом в гримерке он однажды предложил ей взяться за образ, резко противоположный сериальной героине. Они перебирали жанры и остановились на приключенческом триллере. Придумали персонаж и сюжет в общих чертах, Сергей отыскал финансирование, пригласил сценариста. Пока Аня плескалась в море, автор работал над завершающими штрихами, а продюсер вел переговоры с именитыми режиссерами. Аня бредила будущим проектом и невероятно ждала возвращения в Москву. К Сереже. Эту форму его имени Завьялова теперь произносила так часто, будто пыталась оправдаться за период, когда не называла его никак.

На встречу в продюсерский центр Аня прибежала, едва сойдя с трапа самолета: Сергей обещал рассказать важные новости. С хвостиком на затылке, почти без макияжа, в белом сарафане, выгодно подчеркивающем южный загар, она переступила порог его кабинета. Взгляд Терлецкого, который с кем-то бурно ругался по телефону, мгновенно потеплел. Он смотрел на нее – отдохнувшую, посвежевшую – с блаженной улыбкой и первые минуты неловко подбирал слова. Устроившись напротив него за офисным столом, Аня довольно отметила, что он скучал по ней не меньше. Они коротко обсудили насущные дела, а после Сергей спросил:

– Угадаешь, кто будет твоим партнером по картине?

– Боже, мне уже страшно! – Аня прижала ладонь к груди. – Дай хоть какую-то подсказку!

– Начну с того, что он француз. Мы будем снимать в Париже! – торжествующе воскликнул Терлецкий. – Все разрешения получены, нам дали зеленый свет.

– В Париже? – ее глаза заблестели. – Ты серьезно? Нет, такого не бывает! И кто этот актер? Жерар Депардье?

– Даю еще попытку, – Сергей с нескрываемым удовольствием наблюдал за ней. – Депардье для тебя староват будет.

– Слушай, я так разволновалась, что никого и вспомнить не могу. Ну не томи же! – она состроила страдальческую гримасу.

– Тогда готовься. Это Арман Девье!

Она недоуменно уставилась на Сергея. Смысл сказанного всё еще не доходил. Аня несколько раз поменялась в лице, а потом вскочила с кресла, словно бы ошпарилась. В это невозможно было поверить: фильм с заграничной локацией, у нее – главная роль, а в паре с ней – мировая звезда. Он играл любовь с Катрин Денёв, Софи Марсо, Фанни Ардан – и это только те, кого вспомнила Завьялова. Неужели рядом с ними могло появиться ее имя? Имя начинающей русской актрисы без какого-либо послужного списка, которую ещё год назад никто не знал даже на местном уровне. Аня не сдержала эмоций и отвернулась от Терлецкого, прижав ко рту ладонь. Он не сразу понял, что случилось, но, когда услышал тихие всхлипы, тут же к ней подбежал.