Читать онлайн Яд за фасадом

Глава первая

Июль выдался на редкость жарким. Воздух над асфальтом дрожал, расплываясь маревами, а от раскаленного капота их старенькой, но верной «Тойоты» исходил волнами зной, который не мог победить даже кондиционер, работающий на полную мощность.

– Блин, ерунда какая-то, – с тоской произнесла Мария Покровская, отрывая взгляд от объектива фотоаппарата с длиннофокусным объективом. – Скучная. То найди им породистого лабрадора, который сбежал на прогулке с любовником-пуделем, то проследи за мужем. И ведь не откажешь, черт возьми. У тебя должна быть репутация.

На пассажирском сиденье, устроившись с ноутбуком на коленях, Аня фыркнула. Ее рыжие волосы были собраны в небрежный пучок, а пальцы порхали по клавиатуре, выводя на экран какие-то загадочные строки кода.

– Репутация «ищейки частного образца»? – проскандировала она, пародируя солидного телеведущего. – Маш, а чего ты хотела? Расслабься, считай это платной практикой в искусстве слежки. И загар у нас с тобой сейчас шоколадный.

– Не слежка, а наблюдение, – поправила ее Мария, снова прильнув к видоискателю. – А загар у нас «оттеночный салонный», исключительно благодаря тональному крему. Я уже мечтаю о нормальной еде. Один раз поесть не в машине, не на бегу, а в хорошем ресторане. С белой скатертью, с бокалом холодного совиньона и таким стейком, чтобы пахло дымком, а не бензином, как в этой консервной банке.

– Мечтательница, – усмехнулась Аня. – Как только наш Казанова… – она кивнула в сторону роскошной гостиницы «Венеция», из стеклянных дверей которой как раз вышел ухоженный мужчина лет сорока с дорогой спортивной сумкой через плечо, -…благополучно проследует на свою тайную квартиру к балерине из кордебалета, мы сразу же махнем в тот самый ресторан. Я уже забронировала столик.

Мария щелкнула затвором, автоматически фиксируя «улику».

– О-го! Где? – в ее голосе впервые за весь этот скучный день прозвучал искренний интерес.

– В «Хризантеме». Слышала, конечно? Говорят, там божественная фьюжн-кухня и самая обаятельная хозяйка в городе Злата Королькова. Лично ведет бизнес, лично обхаживает важных гостей. Ходят легенды, что ее улыбка может уладить любой конфликт.

– Звучит как очередной пиар-миф, – скептически хмыкнула Мария, следя, за подъездом – Но против «божественной кухни» я не спорю. Ладно, объект движется. Заводи нашего железного коня, пора закругляться с этим цирком.

– Едем,. Сначала долг, потом ужин в райском месте. И кто знает, может, это дело о пропавшем лабрадоре, всего лишь прелюдия к чему-то действительно интересному.

Мария откинулась на спинку кресла, с наслаждением вытянув ноги.

– Хотелось бы, – вздохнула она. – А то я уже начала забывать вкус настоящего приключения.

Аня захлопнула ноутбук и повернула ключ зажигания. Двигатель заурчал, обещая скорое освобождение от душной ловушки.

– Эй, смотри, выходит! – внезапно оживилась Аня, тыча пальцем в лобовое стекло.

Из-за угла «Венеции» появилась стройная высокая блондинка в легком летнем платье. Неверный муж, которого они только что запечатлели со спортивной сумкой, направился к ней широкой улыбкой.

– Да нет, – скептически протянула Мария, – Здесь никакой измены. За три дня наблюдений он ни разу не встретился с кем-то из женского пола. Может, это коллега по работе?

– А ты тоже с коллегами по работе так целуешься в щёчку и даришь дорогие подарки? – ехидно подняла бровь Аня.

Мужчина тем временем обнял блондинку и с изящной фигурой и протянул ей маленький бархатный браслет. Солнце ярко сверкнуло на металлической застежке.

– Чёрт! – выдохнула Мария, вцепляясь в фотоаппарат.

Затвор щёлкал несколько раз подряд, с жадностью фиксируя улыбку женщины, поцелуй в щёку и главное момент, когда он застегивал браслет на её запястье. Идеальная улика.

– Ну вот, – с облегчением выдохнула Мария, опуская камеру. – Теперь можно и поесть. Дело закрыто. И скажи спасибо своей паранойе, что мы задержались на эти лишние пятнадцать минут.

– Всегда пожалуйста, – с самодовольным видом ответила Аня, включая поворотник. – Едем в «Хризантему». Наш скучный рабочий день официально окончен.

– Поесть мы успеем, – деловито ответила Мария, уже перезаряжая карту памяти в фотоаппарате. – А сейчас нужно клиентке предоставить доказательства. Чем свежее улики, тем убедительнее. И не будем же мы есть в таком виде.

Она обвела себя жестом. Легкие летние брюки были помяты после долгого сидения, а на белой блузке виднелось пятно от пролитого утром кофе. Аня, обычно напоминающая яркую птичку, тоже выглядела потрёпанной: макияж слегка поплыл от жары, а рыжие волосы выбивались из пучка еще безнадежнее. Аня вздохнула, с тоской посмотрев на исчезающую в потоке машин «Венецию».

– Ты права, как всегда. Являться в храм кулинарии, пахну бензином и разочарованием – моветон. Значит, план такой: мчим в офис, скидываем фоточки, оформляем отчет, я делаю тебе новый макияж, а ты выбираешь, в каком платье я буду выглядеть сногсшибательнее.

– Только без этих твоих ядовито-розовых помад, – предупредила Мария, заводя машину. – Мы идём ужинать, а не на охоту.

– Ох, полегче с классикой, – засмеялась Аня, набирая сообщение клиентке: «Материал готов. Передадим в течение двух часов. Детали при встрече». – Ладно. Вперед, к доказательствам супружеской неверности и потом к стейку! Надеюсь, в «Хризантеме» подают что-нибудь посерьезнее салата «Цезарь» и подозрений.

Аня тронулась с места, и старая «Тойота» плавно выкатила на залитую солнцем улицу. План был прост и ясен. Но, как это часто бывает, ему не суждено было сбыться. Едва они зашли в их скромный офис, пропахший кофе и старой бумагой, и Мария начала скидывать фотографии с камеры на ноутбук, чтобы составить краткий отчет, дверь распахнулась. На пороге стояла их клиентка, Жанна. Ее лицо было бледным, глаза лихорадочно блестели.

– Ну что, Маш? Доказательства есть? – выпалила она, почти не дыша.

Мария, не отрываясь от экрана, кивнула.

– Конечно, есть. Я как раз вам их скидываю на почту.

– Дайте посмотреть сейчас! – Жанна подошла вплотную, ее пальцы нервно барабанили по столешнице.

Мария развернула ноутбук. На экране одна за другой поплыли фотографии: улыбающийся муж, поцелуй в щеку, бархатная коробочка и, наконец, крупный план его руки, застегивающей изящный браслет на запястье блондинки. Жанна смотрела, не мигая. Сначала в ее глазах читалось торжество, потом недоумение, а следом волна такого шока и боли, что Мария невольно отвела взгляд.

– О, Боже… – взвизгнула Жанна, отступая на шаг. – Я так и знала, что он кому-то изменяет… Но это же моя сестра. Как она могла?

– Жанна, ну бывает, – сдержанно и чуть устало ответила Мария. Она видела в работе разные извороты человеческой натуры, но предательство внутри семьи всегда било по нервам особенно сильно.

Жанна ничего не ответила. Ее лицо застыло в маске холодной ярости. Рывком она достала из сумки толстый конверт и с силой швырнула его на стол.

– Вот ваш гонорар. Спасибо.

И, не сказав больше ни слова, она развернулась и выбежала из офиса, хлопнув дверью так, что задребезжали стеклянные перегородки. В наступившей тишине Аня свистнула.

– Вот это поворот. Сестра… Жестко.

Мария медленно взяла конверт, не глядя сунула его в ящик стола и закрыла ноутбук.

– Ну что ж. Работа есть работа. А наш ужин, похоже, стал еще желаннее. Мне сейчас как никогда нужен тот самый стейк и бокал холодного вина. Чтобы забыть этот взгляд.

– Согласна на все сто, – Аня уже хватала свою сумку. – Давай валить отсюда. В «Хризантему». Нам обоим нужна мощная доза красоты и спокойствия после этого цирка.

Они вышли на улицу, где уже спускались сумерки. Они еще не знали, что спокойствие – именно та роскошь, которой им не сможет предложить ни один, даже самый роскошный ресторан. Спустя час они были в просторной, но уютной квартире Марии. Беспорядок на кухне красноречиво свидетельствовал о жизни холостячки, зато гостиная с большим мягким диваном и книжными полками до потолка дышала покоем. Но главным местом действия сейчас стала спальня, а точнее – распахнутая дверь гардеробной.

– Ну, командор, показывай свой арсенал! – с коммерческим видом потирая руки, объявила Аня, заглядывая внутрь. – Вечер предстоит знаковый. Первый полноценный ужин после трех дней прозябания в автомобиле. Это требует особого подхода.

Мария, уже успевшая принять душ и смыть с себя пот и пыль неудачного дела, с улыбкой наблюдала, как подруга листает вешалки с платьями.

– Арсенал скромный, – пожала она плечами. – Три классических «маленьких черных», одно вечернее для особых случаев, которое надевалось один раз, и пара летних сарафанов.

– Скучно, предсказуемо и практично, – констатировала Аня. – Как твои методы работы. Но сегодня, моя дорогая, мы добавим детективу немного… хакерской харизмы.

Она вытащила из глубины гардероба платье цвета спелой вишни, которое Мария купила под влиянием минутной слабости и ни разу не надела.

– Аня, нет! – засмеялась Мария. – Я в этом буду похожа на перезревшую клубнику.

– Ты в этом будешь похожа на женщину, которая знает себе цену и идет ужинать в лучший ресторан города, а не на совещание в прокуратуру, – парировала Аня, настойчиво сужая ей платье. – Посмотри на этот оттенок! Он тебя освежает. И вырез – достаточно скромный, чтобы не кричать, но достаточно соблазнительный, чтобы заинтриговать.

Мария покрутилась перед зеркалом, с удивлением отмечая, что подруга права. Яркий цвет делал ее серые глаза ярче, а строгий крой подчеркивал фигуру.

– Ладно, – сдалась она. – Но только если ты наденешь что-то не кислотно-зеленое. Твое платье в стиле «самоцвет на дискотеке восьмидесятых» может ослепить официанта.

– Не твоя забота, – с достоинством ответила Аня, доставая из своей бездонной сумки элегантное платье глубокого изумрудного цвета. – Я припасла вариант. Идем в ногу со временем, а не наперекор ему.

Через полчаса, стоя у зеркала в прихожей, они ловили на себе свое отражение. Две такие разные и такие неразлучные подруги. Мария – в своем вишневом платье, с собранными в низкий пучок волосами, излучающая сдержанную уверенность. Аня – в изумрудном, с рыжими локонами, рассыпавшимися по плечам, вся – энергия и азарт.

– Ну что? – подмигнула Аня своему отражению. – Готовы покорять «Хризантему»?

– Готовы ужинать, – поправила ее Мария, с наслаждением вдыхая свободу движений без духоты автомобиля. – И, надеюсь, никого не расследовать.

Она взяла сумочку и открыла дверь. Прохладный вечерний воздух встретил их обещанием приятного вечера. «Хризантема» оказалась именно таким местом, о котором мечталось в душном салоне автомобиля. Неброская снаружи, внутри она поражала безупречным вкусом: приглушенный свет, отбрасывающий мягкие тени на стены цвета слоновой кости, столики с тяжелыми льняными скатертями и едва уловимый аромат цветочных духов, смешанный с соблазнительными запахами со сковородок. В воздухе висел негромкий гул приглушенных разговоров и мелодичный перезвон хрусталя. Мария откинулась на спинку стула, с наслаждением пробуя свой совиньон блан. Холодная кислинка идеально снимала остатки дневного стресса.

– Знаешь, а я, кажется, начинаю верить в пиар-мифы, – тихо сказала она Ане, кивая в сторону зала.

Туда, где между столиками, словно настоящая бабочка, порхала хозяйка заведения – Злата Королькова. Она была воплощением энергичной элегантности. На ней было простое черное платье, которое говорило не об отсутствии фантазии, а о знании своей силы. Ее улыбка, широкая и искренняя, казалось, могла растопить лед. Она на мгновение останавливалась то у одного столика, чтобы обменяться парой любезностей с важным господином, то у другого – чтобы легким прикосновением к плечу похвалить выбор блюда молодой паре.

– Видишь? – Аня с восторгом следовала за Златой взглядом. – Я же говорила. Это не просто ресторан, это ее личный театр. И она его прима.

В этот момент Злата, словно почувствовав их взгляды, обернулась и встретилась с Марией глазами. Она не смутилась, а легко и грациозно направилась к их столику.

– Добрый вечер, девочки, – ее голос был низким и бархатистым. – Я Злата. Рада видеть вас в моем доме. Надеюсь, все нравится?

– Все прекрасно, – искренне улыбнулась Мария. – Просто идеальный антидот после тяжелого дня.

– Это лучший комплимент, который я могу услышать, – Злата коснулась ее плеча легким, почти невесомым жестом. – Тогда не отказывайте себе ни в чем. На десерт обязательно попробуйте фирменный шоколадный фондан от нашего шефа Игната. Это нечто. Приятного вечера!

И она снова упорхнула, оставив за собой шлейф доброжелательности и уверенности.

– Ну что? – Аня подняла бокал. – Я предлагаю тост. За успешное завершение дела о неверном муже и его коварной свояченице. И за то, чтобы следующие наши дела были такими же простыми… и оплачиваемыми.

Мария с улыбкой чокнулась.

– Согласна. Простыми и скучными.

Она сделала глоток вина, с наслаждением оглядывая зал. Здесь было так спокойно и уютно. Здесь пахло деньгами, вкусной едой и благополучием. Спустя пару минут Злата снова появилась у столика.

– Что нибудь еще желаете?

– Спасибо, здесь просто шикарно,

– Искренне ответила Мария. – Вы давно открылись? Чувствуется, что у всего здесь уже есть своя история.

– О, нет, всего несколько недель,

– С легкой гордостью ответила Злата.

– Но мы стараемся создавать атмосферу сразу. А знаете, мне кажется, я вас где-то видела.

Она внимательно, но без навязчивости посмотрела на Марию. Та лишь улыбнулась:

– Возможно.

– А, вспомнила! – лицо Златы озарилось.– Вы же… частный детектив? Мария Покровская? Я видела ваше интервью в журнале после того громкого дела с пропавшей наследницей. Очень впечатлило.

Аня с интересом перевела взгляд с подруги на хозяйку ресторана. Мария слегка смутилась от неожиданного признания.

– Да, это я. Но сегодня я здесь исключительно как гость, чтобы насладиться вашей прекрасной кухней.

– Тем более приятно,

– Злата коснулась ее плеча легким, почти невесомым жестом.

– Значит, наш дом прошел проверку на профпригодность. Отдыхайте, девочки. И обязательно попробуйте фондан от нашего шефа Игната. Это нечто. Приятного вечера!

И она снова упорхнула, оставив за собой шлейф доброжелательности.

– Ну вот, – Аня подняла бокал, как только Злата отошла. – Теперь ты знаменитость. Представляешь, если бы она узнала, что мы только что сдали ее коллегу-ресторатора по делу о супружеской неверности?

– Тише ты, – засмеялась Мария. – Давай просто ужинать. Я предлагаю тост. За успешное завершение дела и за то, чтобы следующие наши дела были такими же простыми.

Она сделала глоток вина, с наслаждением оглядывая зал. Здесь было так спокойно и уютно. Мария направилась в дамскую комнату, чтобы освежиться. Удивительно, как всего пара глотков вина и смена обстановки способны стереть воспоминания о душном дне в машине. Она уже мысленно выбирала между стейком и рыбой, когда толкнула тяжелую дверь. И замерла. Перед огромным зеркалом в позе полной опустошенности стояла Злата. Всего несколько минут назад она сияла, а сейчас опиралась о мраморную раковину, словно не в силах держаться на ногах. И самое главное ее глаза были красными, а по щекам пролегли свежие следы слез. Увидев в отражении Марию, она вздрогнула и резко отвернулась, сделав вид, что поправляет волосы.

– Злата? Что-то случилось? – не удержалась от вопроса Мария.

– Да нет, все нормально, пустяки, – голос хозяйки ресторана дрогнул, выдавая ее с головой. Она с силой смахнула непослушную слезу. – Мы с утра с сыном поругались. Глупости. А теперь дозвониться не могу. Но все хорошо, не переживайте. Отдыхайте.

Ее улыбка была натянутой и неестественной. Мария, привыкшая читать людей, мгновенно поняла – проблема была куда серьезнее, чем обычная ссора с подростком. В позе Златы читалась не досада, а настоящая паника, граничащая с отчаянием.

– Вы уверены? Может, чем-то помочь? – предложила она, чувствуя, как внутри просыпается профессиональный интерес, смешанный с искренним участием.

– Нет-нет, спасибо, не стоит, – Злата резко выпрямилась, снова пытаясь надеть маску гостеприимной хозяйки. – Все наладится. Если я вам понадоблюсь, я буду в своем кабинете.

С этими словами она быстро вышла, оставив Марию одну в тихой, прохладной уборной. От нее пахло дорогими духами и слезами. Мария медленно подошла к раковине и включила воду. Вечер внезапно перестал казаться таким безоблачным. Яркий образ уверенной в себе женщины потерпел крушение, обнажив хрупкость и боль.

Глава вторая

Мария вернулась за столик с легким осадком на душе. Яркий, почти театральный образ Златы теперь был испорчен – из-за него проступали трещины настоящей, живой боли.

– Что так долго? Уже заказала нам тар-тар из тунца и ту самую томленую телячью щеку, о которой все говорят, – сообщила Аня, с восторгом разглядывая содержимое своей тарелки с закусками. – Изучай меню дальше, тут есть еще десяток шедевров, которые требуют немедленного поглощения.

Мария машинально взяла меню, но мысли ее были далеко.

– Знаешь, я только что видела Злату в уборной, – тихо начала она.

Аня подняла бровь, ожидая продолжения.

– Она плакала, Ань. Глаза красные, сама вся разбитая. Говорит, с сыном поругалась, но я не верю. Это было похоже на что-то большее. На отчаяние.

– Сыновья это всегда нервно, – философски заметила Аня, но тут же насторожилась, увидев выражение лица подруги. – Маш, ты же не собираешься… Мы здесь отдыхаем, помнишь?

Мария вздохнула и отложила меню. Чтобы переключиться, она обвела взглядом зал, прислушиваясь к тихому переливу фортепиано и гудению довольных голосов.

– А ведь правда, как здесь красиво, – сказала она, стараясь вернуть себе настроение. – И музыка, и еда, и весь этот антураж. Здесь нет ни одной фальшивой ноты.

– О, да! – с готовностью согласилась Аня, всегда радуясь смене темы на более приятную. – Потому что хозяйка все здесь делает от души. Это же сразу видно. Не для галочки, не для прибыли, а потому что иначе не может. Каждая деталь – это ее личная история.

И правда, казалось, сама душа Златы жила в этих стенах: в идеально подобранном свете, в улыбках подобранного персонала, в ароматах, доносящихся с кухни. Это место было ее детищем, ее миром, который она создавала с любовью. Именно эта мысль заставила Марию снова нахмуриться. Если этот мир был так важен для Златы, то что же могло заставить ее плакать здесь, в его сердце? Что могло быть настолько сильным, чтобы разрушить ее уверенность и спокойствие? Внезапно из глубины ресторана, оттуда, где предположительно находился кабинет хозяйки, донесся приглушенный, но резкий звук. Это не был звон разбитой тарелки или возглас радости. Скорее, это был короткий, обрывающийся на полуслове крик. Или стон? Музыка не прервалась. Разговоры за столиками не смолкли. Казалось, никто, кроме Марии, ничего не заметил.

– Ты слышала? – тихо спросила она, встретившись взглядом с Аней.

– Что? Слышала что? – та недоуменно покачала головой.

Но Мария уже не слушала. Ее взгляд был прикован к коридору, ведущему вглубь ресторана. Туда, где осталась Злата. Туда, где она сказала: «Я буду в своем кабинете». Холодная тяжесть, не имеющая ничего общего с кондиционированным воздухом, сдавила ей грудь. Вечер, едва успев начаться, уже был безнадежно испорчен. Мария замерла, вслушиваясь в тишину, что повисла за отзвучавшим криком. Сердце колотилось где-то в горле. Аня, уловив ее напряжение, отложила вилку.

– Маш? – тихо позвала она.

Ее взгляд был прикован к темной арке в конце зала, за которой угадывался коридор. Тот самый, куда скрылась Злата. Прошла всего пара минут, но они тянулись мучительно долго. И вот из-за той самой двери, за которой должен был находиться кабинет, донесся приглушенный, но отчетливый женский крик. Короткий, обрывающийся, полный ужаса. А следом – глухой стук, будто упало что-то тяжелое. В зале на секунду воцарилась тишина, будто звук врезался в музыку и разбил ее. Кто-то из гостей засмеялся громче, заглушая неловкую паузу. Но несколько человек у окон тоже замерли, с недоумением глядя в ту же сторону. И тут все завертелось.

Из-за той же двери выскочил молодой официант в белой рубашке и черном фартуке. Его лицо было белым как мел, глаза выпучены от неподдельного ужаса. Он бежал, не разбирая дороги, задел плечом поднос у входа в кухню, и с оглушительным грохотом на пол посыпались столовые приборы.

– Вызовите скорую! – кто-то крикнул из глубины зала.– Хозяйке плохо!

Суматоха нарастала, как снежный ком. Из кухни выбежал шеф-повар Игнат, сдвинув на затылок колпак, его лицо было искажено гневом и беспокойством. Мария вскочила с места. Ее профессиональный инстинкт оказался сильнее оцепенения.

– Аня, оставайся здесь, – бросила она и, не слушая возражений, направилась к тому самому коридору.

Она видела, как по этому же коридору пронесся, сметая все на своем пути, высокий мужчина – Виктор Корольков, муж Златы. Его обычно спокойное лицо было искажено гримасой паники. Мария подошла к самому краю зала, к началу коридора. Дверь в кабинет была распахнута настежь. Оттуда доносились приглушенные всхлипывания горничной, сдавленные вопросы Виктора и тяжелое, хриплое дыхание официанта, того самого, что выбежал первым. Она не видела, что там внутри. Но холодный комок в желудке подсказывал ей – это не просто «плохо». Это что-то необратимое. Ее отдых окончен. Прерванный ужин в «Хризантеме» только что превратился в начало нового, самого мрачного дела.

Глава третья

Хаос нарастал, как приливная волна. Гости вскакивали с мест, пытаясь разглядеть, что произошло. Персонал метался между столиками и коридором, потерявший всякую выдержку. Музыка умолкла, и теперь зал оглашался лишь нарастающим гулом встревоженных голосов. Мария, отбросив все сомнения, рванулась вперед. Ее вишневое платье стало ярким пятном в этой суматохе, но выражение лица не оставляло сомнений – она знала, что делала. У входа в коридор ее преградил дородный администратор, пытаясь восстановить порядок.

– Прошу прощения, сюда нельзя!

– Мария Покровская, частный детектив, – отчеканила она, доставая из сумочки визитку и сунув ему в руку так быстро, что он не успел сообразить. – До приезда полиции важно сохранить обстановку. Пропустите.

Его растерянности хватило на секунду, но этой секунды Марии хватило, чтобы уверенным движением отстранить его и шагнуть в коридор. Она шла, не оборачиваясь, чувствуя на себе взгляды десятков людей. Позади слышались быстрые шаги – Аня, верная своей натуре, проигнорировала просьбу остаться и следовала за ней, как тень. Дверь в кабинет была распахнута. В дверном проеме застыл Виктор Корольков, его спина была напряжена, а плечи неестественно опущены. Рядом, прислонившись к стене, всхлипывала юная горничная, та самая, тихая Лиза. А на полу, возле массивного дубового стола, лежала Злата. Мария мягко, но настойчиво оттеснила Виктора плечом, войдя в кабинет. Воздух здесь был густым и тяжелым, пахнущим дорогими духами, дорогим деревом и чем-то еще… сладковатым и химическим.

Злата лежала на боку, в неестественной позе, словно кукла, которую бросил ребенок. Ее прекрасное лицо, еще недавно озаренное улыбкой, было обращено к потолку, глаза широко раскрыты, застывшие в немом ужасе. Никаких следов крови не было, только легкая синева вокруг губ и нездоровый оттенок кожи выдавали нечто страшное. В нескольких сантиметрах от ее расслабленной руки на персидском ковре лежали осколки изящной фарфоровой чашки. Темно-коричневое пятно кофе растекалось по дорогой шерсти, словно ядовитый цветок. Рядом валялась серебряная ложечка. Мария не прикасалась ни к чему, лишь присела на корточки, чтобы лучше рассмотреть. Ее взгляд скользнул с бездыханного тела на разбитую чашку, на пятно, на ложечку, на стол, где стоял второй, нетронутый кофейный набор и графин с водой.

– Никто не входит, – тихо, но властно сказала она, обращаясь ко всем, кто стоял в дверях. – И никто не выходит. Ничего не трогать. Аня, вызывай полицию. Немедленно. Она подняла взгляд и встретилась глазами с Виктором. В его взгляде читалось не просто горе. Там был шок, непонимание и страх. Чистый, животный страх.

Пока Аня доставала телефон, Мария медленно обвела взглядом кабинет. Ее аналитический ум, отточенный годами работы, уже сканировал пространство, выискивая несоответствия, детали, улики. Ее взгляд упал на массивный дубовый стол. Рядом с нетронутым кофейным сервизом и графином с водой стоял открытый ноутбук. Экран был темным, но сама его открытость, рабочее состояние казались немым криком, застывшим моментом, прерванным смертью. Из-за спины донесся голос Ани, уже говорившей с дежурным участка. Закончив вызов, она подошла ближе, стараясь не смотреть на тело.

– Маш, ну что там? – тихо спросила она, следуя за взглядом подруги. – Камеры? В коридоре хоть что-то могло запечатлеть?

Мария, не отрывая глаз от ноутбука, горько усмехнулась.

– Ну конечно, камеры. Как всегда, не работали. Или «случайно» были отключены. Слишком уж удобно.

Она сделала еще шаг, внимательно глядя на пол, стараясь запомнить расположение каждого предмета. Пятно кофе, осколки, упавшая с вешалки шелковая шаль… И этот ноутбук. Открытый. Молчаливый свидетель последних минут жизни Златы Корольковой. Что она успела сделать? Написать письмо? Посмотреть что-то? Кто-то мог быть с ней в кабинете до того, как ее нашли? Вопросы вихрем крутились в голове, но времени не было. Уже слышались отдаленные, но приближающиеся сирены. Скоро здесь все заполнят люди в форме, и тонкий узор улик будет безвозвратно разрушен. Мария повернулась к Ане.

– Как только они приедут, нас оттеснят. Запомни все, что видишь. Каждую мелочь. Потом обсудим.

Они стояли в тишине кабинета, нарушаемой лишь всхлипываниями из коридора, две женщины в нарядных платьях, оказавшиеся в эпицентре смерти. Прерванный ужин в «Хризантеме» только что превратился в начало самого мрачного дела в их жизни Сирены за окном становились все громче, предвещая скорое прибытие полиции. У Марии оставались считанные секунды. Она медленно повернулась на месте, запечатлевая в памяти картину. Взгляд скользнул по книжным полкам, заполненным кулинарными книгами и несколькими романами в дорогих переплетах. Ничего криминального. Затем – на небольшой бар в углу. Наполненные графины, чистые бокалы. Все на своих местах.

И тут ее внимание привлек ковер. Не только пятно от кофе. В нескольких шагах от тела, почти под столом, лежала маленькая, чуть смятая бумажка. Не обычная бумага, а плотный, кремовый картон – обрывок визитной карточки. Мария, не прикасаясь, присела ниже. На ней не было ни имени, ни телефона. Только отпечатанный символ: стилизованное изображение хризантемы, идентичное логотипу ресторана. Но что с ней делали? Кто-то ее бросил? Или она выпала у Златы из рук?

– Что ты нашла? – тихо спросила Аня, заметив ее интерес.

– Не знаю, – так же тихо ответила Мария. – Визитка. Пустая. Только логотип.

Она перевела взгляд на стол. Рядом с ноутбуком лежала изящная серебряная ручка, та самая, что она видела на видео с камер наблюдения. Та самая, что была в подставке – подарке мужа. Подставка стояла на своем месте, а ручка лежала рядом, как будто Злата только что отложила ее. Мысли проносились вихрем. Яд мог быть в кофе. Но что, если он был не в кофе? Что, если он был на чем-то другом? На чем-то, к чему она прикасалась… В дверях появился администратор.

– Полиция здесь. Они проходят.

Мария выпрямилась, в последний раз бросив взгляд на бездыханное тело Златы, на разбитую чашку, на таинственную визитку и на лежащую отдельно ручку.

– Хорошо, – кивнула она, делая шаг к выходу, но мысленно уже составляя список.– Проверить камеры, даже неработающие. Узнать, кто имел доступ к кабинету. И выяснить, что за история с этой ручкой и почему Злата так нервничала из-за сына.

Расследование начиналось. И Мария чувствовала, что это дело окажется куда сложнее, чем просто отравление в ресторане. Оно было личным. И смертельно опасным. Отступая к двери, ее взгляд упал на небольшую мусорную корзину, почти скрытую в нише под столом. Внутри, среди прочих бумажек, лежал аккуратно сложенный квадратик плотной, кремовой бумаги. Тот же самый тип бумаги, что и визитка. Инстинкт сработал быстрее разума. На мгновение заслонив корзину собой от дверного проема, она быстрым движением подняла бумажку и сунула ее в карман платья.

– Полиция! Всех попрошу очистить помещение! Немедленно! – раздался властный окрик.

Марию вместе с Аней, Виктором и горничной Лизой мягко, но настойчиво вытеснили в коридор, где уже хозяйничали сотрудники в униформе. Через несколько секунд дверь в кабинет закрылась, оставив за собой тайну. Отойдя в сторону, в укромный уголок у служебного выхода, Мария, убедившись, что за ней не наблюдают, развернула бумажный квадрат. Внутри, в складках, виднелись крошечные частицы белого порошка.

– Ну так и есть, – тихо выдохнула она, показывая находку Ане. – Похоже, ее отравили. И кто-то поспешил избавиться от упаковки.

Аня смотрела на порошок с широко раскрытыми глазами.

– Ты думаешь, это яд?

– А что еще? Солью или сахаром здесь в мусорное ведро не прячутся, – Мария так же осторожно свернула бумагу и спрятала ее обратно. – Надо будет это куда-нибудь сдать на анализ. Только не в официальную лабораторию, по крайней мере, пока.

Она посмотрела на запертую дверь кабинета, за которой уже кипела работа следственной группы. У них теперь была своя, тайная улика. Маленький клочок бумаги, который мог стать ключом к разгадке. Но пока он лишь рождал новые вопросы. Кто принес этот порошок? Кто его подмешал? И почему так неосторожно выбросил, не успев даже как следует уничтожить?

Глава четвёртая

Через двадцать минут ресторан напоминал разоренный муравейник. Гостей, давших предварительные показания, попросили разойтись. Персонал сбился в кучку у бара, напоминая стаю испуганных птиц. В воздухе висел запах страха и дорогого парфюма, не перебиваемый даже запахом кофе. Именно в этот момент он появился. Следователь Жданов. Высокий, сутулый мужчина лет пятидесяти, в безупречно сидящем, но явно не новом костюме. Его лицо, испещренное морщинами, казалось, было вырезано из камня. Он вошел не спеша, тяжелым взглядом окидывая зал, и каждый, на ком останавливался этот взгляд, невольно съеживался. Жданов прошел в кабинет, не сказав ни слова. Минут через десять он вышел, и его глаза сразу же нашли Марию. Она стояла с Аней у их столика, с которого еще не успели унести недоеденные закуски. Он направился к ним, его шаги были мерными и тяжелыми.

– Покровская? -его голос был низким, без единой ноты интереса. – Частный детектив, если верить визитке, которую ты всучила администратору.

– Именно так, – кивнула Мария, чувствуя, как под взглядом его холодных, как сталь, глаз по спине пробегают мурашки.

– Жданов. Я буду вести это дело. Итак, ты первая вошла в кабинет, – Это было утверждение, а не вопрос. – Любопытство или профессиональная деформация?

– Желание помочь, – парировала Мария. – И констатация факта смерть наступила до приезда скорой. Вероятно, в результате отравления.

Жданов медленно, с явным скептицизмом осмотрел ее с ног до головы, задержавшись на вишневом платье.

– «Вероятно». Милая Покровская, мы будем опираться на заключение судмедэкспертизы, а не на интуицию «частных» детективов, которые слишком любят совать нос не в свои дела. Понятно?

Аня фыркнула, но тут же замолчала под взглядом Жданова.

– Понятно, – ровно ответила Мария. – Но я была здесь. Я видела обстановку до того, как ее потревожили.

– И я уверен, ты уже составила в своей голове список подозреваемых, – он усмехнулся, и это было неприятно. – Оставь это нам, профессионалам. Твоя задача дать подробные показания о том, что ты видела. И больше ничего.

Он повернулся к ней спиной, давая понять, что разговор окончен. Но через секунду обернулся, и в его глазах мелькнуло что-то острое, колючее.

– И, Покровская? Не вздумай вести собственное «расследование». Ты только испортишь все улики и помешаешь работе. Уловила?

Мария ничего не ответила. Она просто смотрела ему вслед, когда он направился к группе перепуганных официантов. Циничный, недоверчивый и опасный. Следователь Жданов был именно таким, каким она и предполагала. Он не будет ей помогать. Он будет ей мешать. Но в кармане ее платья лежала бумажка с белым порошком. Улика, о которой не знал всесильный Жданов. И это давало ей маленькое, но важное преимущество.

– Ну, он приятный, – выдохнула Аня, когда Жданов отошел подальше. – С таким союзником враги не нужны.

– Он не союзник, – тихо сказала Мария, не отрывая взгляда от следователя. – Он препятствие. Но любое препятствие можно обойти. Давай выбираться отсюда. Нам есть над чем подумать.

И первой мыслью было: нужно найти способ проанализировать порошок. И узнать, почему следователь так яростно пытается отстранить ее от дела. Было ли это просто профессиональной неприязнью? Или чем-то большим? Через десять минут Жданов вышел. Он был тенью, скользнувшей из кабинета. Дверь закрылась за ним с глухим щелчком, и на мгновение Жданов замер, уставившись в пол. Все его тело, обычно такое собранное, сейчас выдавало редкое раздражение. Плечи были напряжены, пальцы сжаты в кулаки. Он провел рукой по лицу, и в этом жесте была усталость, незнакомая его безупречному имиджу. Потом его взгляд поднялся и нашел Марию. Она стояла все там же, у своего столика, с едва заметной, понимающей ухмылкой в уголках губ. Она видела таких, как он, – следователей, привыкших, что улики сами падают им в руки. И видела, когда что-то шло не по плану. Жданов медленно, будто против своей воли, направился к ней.

– Покровская, – начал он, и его голос звучал приглушенно, с усилием. – Ну, понимаете, ситуация…

Мария мягко прервала его, глядя ему прямо в глаза:

– Камеры не работали. Да?

Жданов замер, его челюсть на мгновение сжалась. Он кивнул, коротко и резко.

– Да. И еще…

– И никто ничего не видел, – закончила за него Мария, все с той же спокойной уверенностью. – Никто не слышал. Все были заняты своей работой. Классика.

Она сделала маленькую паузу, давая ему осознать, что она не просто умная девчонка, играющая в детектива. Она видела картину целиком.

– «Глухарь», – тихо произнесла она не столько ему, сколько себе.

Жданов смотрел на нее, и в его глазах что-то изменилось. Исчезла часть скепсиса, уступив место холодному, расчетливому интересу. Он понял, что она не просто угадала. Она знала.

– Вы слишком умны для вашего же блага, Покровская, – наконец выдавил он. – Но да. Вы правы. Полная информационная блокада. И это значит…

– Это значит, что убийца либо невероятно удачлив, – продолжила Мария, – Либо он здесь свой. И хорошо знает все слабые места.

Они стояли друг напротив друга – циничный следователь и частный детектив, которых разделяла пропасть недоверия, но которых на мгновение объединила общая, неприятная правда. Дело было не просто запутанным. Оно было чистой воды «глухарем». И оба они это понимали. Жданов тяжело вздохнул.

– Вам все равно придется дать показания. Официально. И детальные.

В его тоне уже не было прежней высокомерной снисходительности. Теперь в нем звучало предупреждение коллеге.

– Я всегда готова к сотрудничеству, – вежливо ответила Мария.

Жданов развернулся и ушел, оставив ее с Аней. Но на этот раз он ушел, зная, что у «любительницы» есть чутье. И, возможно, это чутье могло ему пригодиться. А Мария понимала, что ее позиция только что усилилась. Теперь он будет считать ее не просто помехой, а переменной в своем уравнении. Опасной и непредсказуемой. Но переменной. Жданов на секунду замер, его взгляд скользнул по еще не убранным со стола блюдам, и он кивком указал на стул.

– Присядем.

Мария скрыла удивление. Это был не приказ, а почти что приглашение. Они сели друг напротив друга – следователь в своем помятом, но безупречном костюме и детектив в элегантном вечернем платье, ставшем свидетелем убийства.

– Итак, ваши показания, – начал Жданов, доставая блокнот. Его голос был ровным, без прежней язвительности.

– Мои официальные показания вам ничего не дадут, – честно сказала Мария. – Я вошла, увидела тело, разбитую чашку. Ничего, чего бы вы уже не знали. Я ничего не видела и не слышала, что могло бы сразу указать на убийцу.

Жданов тяжело вздохнул, откладывая ручку. Казалось, он вот-вот снова взорвется от раздражения. Но Мария не дала ему завестись. Она медленно, не сводя с него глаз, достала из кармана платья тот самый аккуратно сложенный квадратик кремовой бумаги. Положила его на белую скатерть между ними, как ставку в покере.

– А это, – тихо произнесла она, – Я нашла в мусорной корзине в кабинете. До того, как ваши люди все опечатали.

Взгляд Жданова упал на бумажку. Он не двигался, но Мария увидела, как сузились его зрачки, как напряглись мышцы вокруг рта. Он понимал. Понимал все. И значение находки, и то, что она нарушила его прямой приказ, и то, что теперь он зависит от ее «любительщины».

– Внутри, – продолжила Мария, не давая ему опомниться, – Частицы белого порошка. Похоже, кто-то спешил от него избавиться. Я не прикасалась, только подняла за угол. Думаю, ваши криминалисты смогут извлечь отпечатки. И установить состав.

Она отодвинула бумажку в его сторону. Жданов смотрел то на нее, то на улику. Циничная маска окончательно сползла с его лица, обнажив усталую расчетливость профессионала, который только что получил единственный козырь в безнадежной игре. Он медленно, почти церемонно, достал из кармана чистый пакет для вещдоков и с помощью пинцета аккуратно поместил внутрь бумажный квадрат. Действия его были выверенными, автоматическими.

– Объясните, почему вы не сообщили об этом сразу? – спросил он, наконец поднимая на нее глаза. В них не было гнева, только тяжелый, испытующий взгляд.

– Потому что вы сразу назвали бы это «любительским вмешательством» и отмахнулись бы, – прямо ответила Мария. – Сначала вам нужно было убедиться, что я не просто болтливая девчонка в красивом платье.

Жданов тяжело вздохнул и закрыл блокнот.

– С вами неприятно иметь дело, Покровская. Вы слишком хорошо читаете людей.

– Это комплимент?

– Это констатация факта, – он поднялся. – Официальные показания завтра, в десять, в участке. Не опаздывайте. И… – он запнулся, в его голосе прозвучала вымученная, неохотная признательность, – …хорошая работа. На этот раз.

– Официальные показания завтра, в десять, в участке, – повторил Жданов, уже поднимаясь из-за стола.

Мария осталась сидеть, скептически подняв бровь.

– Какие официальные показания? Я и так вам все уже рассказала. И даже больше, предъявила вещдок.

Она откинулась на спинку стула, изучая его.

– Я предлагаю вам сотрудничество. Неофициальное. Я нахожу – вы арестовываете.

Жданов замер, и его лицо снова окаменело. В глазах вспыхнули знакомые искры раздражения.

– Вы что, считаете меня непрофессионалом, который не способен вести собственное расследование? – его голос прозвучал опасно тихо.

– Да ну что вы, нет, конечно, – парировала Мария, но в ее тоне не было и тени подобострастия. – Просто у нас разные методы и, что важнее, разный доступ. Я могу пройти там, куда вашего удостоверения не пустят. Мне могут рассказать то, что вам никогда не расскажут. Мы будем работать на результат, а не на отчет.

Она тоже встала, встречая его взгляд на равных.

– Хорошо, давайте так: вы расследуйте сами, а я сама. Только, пожалуйста, не втыкайте мне палки в колеса на каждом шагу.

Секунду длилось молчание. Жданов, кажется, взвешивал все на невидимых весах: свое профессиональное самолюбие и призрачную, но реальную пользу, которую могла принести эта настырная женщина. Цена ее помощи – его гордость. Наконец он резко кивнул, будто отрубая.

– Хорошо. Действуйте. – он сделал шаг к выходу, но обернулся, указывая на нее пальцем. – Но если вы хоть одним словом, хоть намеком испортите мне дело, если выйдете на оперативную информацию или спугнете подозреваемого…

– Вы лично арестуете меня за препятствие следствию, – закончила за него Мария с легкой улыбкой. – Договорились.

Он ушел, не прощаясь. Сделка была заключена. Хрупкая, неофициальная и абсолютно непредсказуемая. Аня, наблюдавшая за разговором из соседнего столика, подошла, широко раскрыв глаза.

– И что это было? Вы только что заключили пакт с дьяволом?

– Не с дьяволом, – задумчиво ответила Мария, глядя на пустой дверной проем. – С бульдозером. Но иногда, чтобы проложить дорогу, нужен именно бульдозер. Главное не попасть под его гусеницы.

Теперь у нее был карт-бланш. Ограниченный, условный и крайне опасный. Но это было все, что ей было нужно. Расследование начиналось по-настоящему.

Глава пятая

Комната для персонала, куда на время согнали всех сотрудников и родственников погибшей, напоминала склеп. Воздух был густым от молчания, прерываемого лишь всхлипываниями и нервным постукиванием каблуков. Сюда, под предлогом «уточнения деталей для показаний», пробралась Мария, оставив Аню на внешней связи – та уже вовсю копала биографии всех присутствующих. Первым, кто бросился в глаза, был Виктор Корольков. Он сидел на стуле, откинувшись на спинку, его поза была неестественно расслабленной. Руки сложены на коленях, взгляд устремлен в пустоту. Внешне абсолютное спокойствие, каменная статуя. Но Мария, привыкшая замечать мелочи, увидела, как мелко и часто дрожат его пальцы, сцепленные в замок. И как он разжимает и снова сжимает их, будто пытаясь стряхнуть невидимые оковы. Он не плакал, не метался. Он просто сидел, и в этой неестественной статичности читалось что-то леденящее.

Их молчание прервал громкий стук в дверь. В комнату ввалился молодой человек, их взрослый сын, Альберт. Его появление было похоже на ураган. От него за версту несло дорогим коньяком и чем-то еще резким, возможно, виски. Рубашка была мятой, волосы всклокочены, а глаза мутные и плохо фокусирующиеся.

– Что здесь происходит? – его голос был хриплым и слишком громким для этой траурной тишины. – Мама… Где мама? Мне сказали…

Он увидел отца. И странное выражение мелькнуло на его пьяном лице – не горе, не шок, а что-то вроде испуга и вины.

–Ты где пропадал? – тихо, но отчетливо спросил Виктор, не меняя позы. Его голос был ровным и холодным, как сталь.

– Я был у друга. Мы обсуждали бизнес, – Альберт мотнул головой, пытаясь собраться. Его взгляд блуждал по комнате, цепляясь за лица испуганных официантов, избегая отца. -Что случилось? Говорят, с мамой что-то…

– С мамой все, Альберт, – Виктор произнес это с ледяной четкостью, от которой у Марии по спине пробежали мурашки. – Ее больше нет.

Альберт замер, его пьяное браваду как ветром сдуло. Он побледнел и неуверенно шагнул к стулу, тяжело рухнув на него.

– Нет… – это было не крик, а стон. – Не может быть…

Мария наблюдала за этой сценой, мысленно делая пометки. Муж. Внешне спокоен, но внутри на грани срыва. Дрожащие руки. Холодная, почти отстраненная реакция. Сын. Явился с опозданием, в состоянии сильного алкогольного опьянения. Испуг. Чувство вины. Оба скрывали что-то. Оба были нечестны в своих эмоциях. Но кто из них скрывал горе, а кто нечто более темное? Пока что семья покойной давала больше вопросов, чем ответов. И Альберт со своим пьяным видом и запоздалым появлением выглядел самым слабым звеном. С него и следовало начинать. Мария выждала момент, когда Альберт, отойдя от первоначального шока, потянулся к пачке сигарет дрожащими руками. Он вышел в соседнее подсобное помещение – бывшую кладовку, превращенную в курилку. Мария последовала за ним. Дверь закрылась, отсекая гнетущую тишину общей комнаты. Альберт закурил, делая глубокую затяжку. В свете зажигалки его лицо казалось еще более изможденным и молодым одновременно.

– Альберт, – мягко начала Мария, чтобы не спугнуть. – Мне жаль о твоей утрате.

Он фыркнул, выпуская струйку дыма.

– Да? А мне нет. Пока не верится.

– Я видела твою маму сегодня вечером, перед… – Мария сделала паузу. – Она была расстроена. Глаза красные. Я слышала, вы с ней поругались.

Альберт резко повернулся к ней, и в его мутных глазах вспыхнул огонек.

– Вы что, меня подозреваете? Свою же мать? Да вы с ума сошли!

– Я сейчас подозреваю каждого, кто был в этом ресторане сегодня, – спокойно, но твердо парировала Мария. – Это моя работа. И твоя реакция лишь подтверждает, что я на правильном пути. Вы поругались. Из-за чего? Денег? Влияния?

Он отвернулся, снова затягиваясь.

– Какая разница? Все равно уже ничего не исправить.

– И где ты был все это время? – продолжила Мария, нажимая. – Твоего отца, персонал, гостей – всех собрали быстро. Ты один появился с опозданием. И, прости, но от тебя сильно пахнет алкоголем. Не лучший способ провести вечер, когда твоя мама в ресторане.

Альберт с силой раздавил недокуренную сигарету.

– Вы не понимаете! Она всегда все контролировала! И ресторан, и отца, и меня! Вечно свои советы, вечные упреки! – его голос сорвался. Он был на грани срыва. – А сегодня она полезла не в свое дело. В мой бизнес! Я не выдержал, накричал на нее и ушел. К другу. Мы выпили. Я хотел остыть. А когда вернулся… Он замолчал «В мой бизнес». Слова сына странным образом перекликались с тем, что говорила Злата в уборной – «поругались с сыном». Но «бизнес» Альберта звучал куда серьезнее, чем обычная ссора поколений.

– Какой бизнес? – уточнила Мария.

Но Альберт резко встряхнул головой.

– Забудьте. Это не имеет значения. Идите копать в другом месте. Я ничего не знаю.

Он оттолкнулся от стены и вышел, оставив Марию в облаке табачного дыма и новых вопросов. Ссора была не на бытовой почве. Она была о деле. И Альберт явно что-то скрывал. Что-то, связанное с его собственным «бизнесом», во что вмешалась Злата. И это «что-то» могло стать для кого-то смертельным. Мария крикнула его.

– Альберт, позвала его Мария

Он остановился в дверном проеме, но не оборачивался.

– Это имеет значение. Каждое слово, каждая деталь. Ты хочешь, чтобы нашли того, кто это сделал?

Он медленно повернулся. Хмель в его глазах начал рассеиваться, сменяясь трезвым, холодным ужасом.

– Или ты хочешь, чтобы все подумали, что это сделал ты? – продолжила Мария, делая шаг навстречу. – Явление в нетрезвом виде, публичная ссора с матерью накануне убийства… Скажи, как это выглядит со стороны?

– Вы не понимаете… – прошептал он.

– Вот именно! Я не понимаю! – Мария жестом показала на дверь, за которой сидел его отец. – И они не поймут. Следователь не поймет. Помоги мне понять. О каком бизнесе речь? Во что она вмешалась?

Альберт закрыл лицо руками, его плечи содрогнулись.

– Деньги… Я взял деньги из оборота ресторана. Не много! Я собирался вернуть. Но она узнала… Узнала сегодня. Устроила сцену, сказала, что выгонит меня и лишит наследства. Говорила что-то про «недостойного преемника» и «разрушение дела всей ее жизни».

Он опустил руки, и в его глазах стояли уже не пьяные слезы, а отчаяние животного, попавшего в капкан.

– Но я же не убил ее! Я ушел! Я был в ярости, да, но я просто пошел выпить! У меня есть алиби!

– Алиби твоего пьяного друга, который, я уверена, сделает все, чтобы не ввязываться в дело об убийстве, – холодно констатировала Мария. – Ты поставил себя в ужасное положение, Альберт. Кража, мотив, отсутствие алиби. Ты идеальный подозреваемый.

Он молчал, осознавая тяжесть своих слов.

– Кто еще знал о вашей ссоре? – спросила Мария мягче.

– Отец… Он мог слышать. И… возможно, Семен.

– Бухгалтер?

– Да. Это он все и выявил. Стукач.

Семен. Бухгалтер. Еще одно имя вписывалось в растущий список. Мария кивнула.

– Хорошо. Сейчас иди к отцу. И веди себя спокойно. Никаких истерик, никаких подробностей. Просто молчи.

Он послушно кивнул и вышел, пошатываясь уже не от алкоголя, а от потрясения. Мария осталась одна. Перед ней был классический мотив: деньги и страх разоблачения. Но было ли это достаточно для хладнокровного отравления? Или Альберт стал просто пешкой в чьей-то другой игре? Его откровенность была либо искренним отчаянием невиновного, либо очень умной игрой. Разобраться в этом предстояло в следующих главах.

Глава шестая

Дверь на кухню была для Игната линией фронта. По одну сторону – хаос и варварство, по другую – его священное пространство, где царили порядок и алхимия вкусов. Когда Мария переступила порог, он встретил ее не взглядом, а ледяным молчанием. Он стоял, скрестив мощные руки на груди, и смотрел в окно на темнеющий город. Его поварской китель был безупречно чист, но судорожно сжатые кулаки выдавали бурю внутри.

– Игнат? – тихо начала Мария. – Мне жаль. Я знаю, что Злата была вам дорога.

Он медленно повернул голову. Глаза, обычно сверкавшие азартом, сейчас были тусклыми и полными презрения.

– Убирайтесь с моей кухни. Здесь скорбят.

– Я не полиция. Я пытаюсь помочь.

– Все вы тут помогаете, – он язвительно бросил взгляд в сторону зала. – Топчетесь, задаете глупые вопросы. Она лежит там, а они как стая вороньё.

– Вы боготворили ее, – не отступала Мария, делая шаг вперед. – Я видела, как вы на нее смотрели. Для вас это не просто потеря шефа. Это личное.

Игнат сгреб пальцы в свои коротко стриженные волосы. В этом жесте была такая безысходная ярость, что Мария инстинктивно отпрянула.

– Личное? – его голос сорвался на хриплый шепот. – Она была всем! Музой! Она верила в меня, когда все крутили у виска! Этот ресторан ее мечта, которую мы строили вместе! А они вломились сюда своими грязными сапогами… ОСКВЕРНИЛИ!

Он с силой ударил кулаком по металлической столешнице. Звон покатился по кухне.

– И вы среди них. Убирайтесь.

– Игнат, – настаивала Мария, рискуя. – Тот, кто это сделал, осквернил ее память гораздо сильнее. Помогите мне найти его.

Он горько усмехнулся.

– И что вы сделаете? Будете тыкать бумажками в лицо тому, у кого руки по локоть в крови и чести? Я не для того отдал этому месту всю жизнь, чтобы теперь развлекать любопытных.

– Вы готовили для нее что-то особенное сегодня? – сменила тактику Мария. – Может, десерт? Она говорила, что вы хотели ее чем-то угостить.

Игнат замер. Его взгляд стал отрешенным.

– Фондан… Готовил фондан. С апельсиновым конфитюром… ее любимый. – он отвернулся, и его плечи сгорбились. – Но она не пришла. Отправила сказать, что не может. Что плохо себя чувствует.

Мария мысленно отметила: Злата отказалась от еды, приготовленной лично шефом. Почему? Потому что уже плохо себя чувствовала? Или потому что не доверяла?

– Игнат, – снова позвала она, но он резко махнул рукой.

– Вон. Сейчас. Или я вышвырну вас сам.

И тут Марию прорвало. Все накопленное за день напряжение – нелепая слежка, шок от смерти, унижения от Жданова, пьяные откровения Альберта и вот теперь это высокомерное, погруженное в свое горе упрямство – вырвалось наружу. Она резко шагнула вперед и легонько ударила его кулаком в грудь.

– А ты чего такой дерзкий? – ее голос, обычно такой ровный, зазвенел от ярости. – Я с тобой по-человечески разговариваю! Я не полиция, я не тычу в тебя бумажками! Я пытаюсь найти того, кто убил женщину, которую ты, как говоришь, боготворил! А ты строишь из себя трагического героя и мешаешь всем, кто пытается помочь!

Игнат отшатнулся, не от боли, а от неожиданности. Его надменная маска на мгновение сползла, обнажив растерянность. Он смотрел на эту хрупкую с виду женщину, из которой, казалось, било током.

– Ты думаешь, твое горе важнее всего на свете? – не унималась Мария. – У нее есть муж, у которого трясутся руки! Сын, который только что признался мне, что обворовывал собственных родителей! А ты тут разыгрываешь спектакль на своей священной кухне!

Шум привлек внимание. Дверь распахнулась, и на пороге возникли Аня и Жданов. Аня смотрела с испугом и восхищением, Жданов с каменным лицом, на котором, однако, читалось нескрываемое любопытство.

– Покровская, что здесь происходит? – произнес следователь, но без обычной для него повелительной интонации. Казалось, он ждал развития событий.

Игнат, наконец, нашел дар речи. Он не кричал. Его голос стал тихим и опасным.

– Выведите ее отсюда. Сейчас же.

Но Мария уже остыла. Ее вспышка прошла так же быстро, как и началась. Она выпрямилась, откинув волосы со лба.

– Хорошо. Я ухожу. Но запомни, Игнат. Пока ты варишься в собственном соку, убийца Златы, возможно, уже за городом. И если он скроется, часть вины будет на тебе. На твоей чести.

Она повернулась и прошла мимо ошеломленного Жданова и широко раскрывшей глаза Ани. Выйдя в коридор, она прислонилась к стене, чувствуя, как дрожат ее колени. Она ненавидела такие сцены, но иногда только так можно было достучаться. Через минуту из кухни вышел Жданов. Он молча посмотрел на Марию, и в углу его рта дрогнула едва заметная мышца. Не улыбка, нет. Скорее, признак уважения.

– Жесткие методы, Покровская.

– Работающие, – коротко бросила она в ответ.

– Возможно, – он кивнул. – Возможно.

И, развернувшись, пошел допрашивать официантов. Лед на кухне был сломан. Теперь предстояло посмотреть, что поплывет на поверхность. Мария сделала глубокий вдох, расправила плечи и снова вошла на кухню. Игнат стоял на том же месте, спиной к ней, его спина была напряжена, как струна.

– Я же сказал, уходите, – прорычал он, не оборачиваясь.

Мария, не говоря ни слова, метнулась к плите, схватила первую попавшуюся тяжелую чугунную сковороду и изо всех сил ударила ею по металлической Оглушительный грохот, похожий на выстрел, прокатился по кухне. Игнат вздрогнул всем телом и резко обернулся, его глаза вытаращились от шока.

– Сел! – скомандовала Мария, тыча пальцем в табурет. – Бегом! Где был? Что делал? Кто приносил ей кофе в кабинет?!

В дверях снова возникли силуэты Ани и Жданова. На этот раз следователь сделал шаг вперед, его лицо было мрачным.

– Покровская! – прозвучало грозное предупреждение.

Мария обернулась к нему, но не сдавала позиций.

– Выйдите! – резко крикнула она Жданову. – Вы ему не верите, он вас ненавидит. Я его единственный шанс поговорить с кем-то, прежде чем вы его арестуете! ДАЙТЕ МНЕ РАБОТАТЬ!

Жданов замер, его челюсть сжалась. Он посмотрел на Игната, который смотрел на Марию с новой, странной смесью ярости и уважения, затем на разъяренную детектива. Медленно, невероятно, он отступил на шаг и вышел за дверь, уводя с собой изумленную Аню. Мария снова повернулась к Игнату.

– Ну, говори. За что ее убил? Кто мог это сделать?

– Я не убивал! – проревел он, но уже без прежней уверенности. Его защита была разрушена ее натиском.

– А кто? – не отступала Мария, впиваясь в него взглядом. – Кто зашел к ней после тебя? Кто мог подойти к кофемашине? Кто из вашей большой, дружной семьи «Хризантемы» решил, что ей пора умереть?

Игнат тяжело дышал, его грудь ходила ходуном. Он смотрел на Марию, ища в ее глазах ложь или игру, но находил только стальную решимость.

– Кофе… – наконец выдохнул он, его голос сломался. – Кофе обычно приносила Лиза. Горничная. Но сегодня я сам хотел… Я зашел к ней с фонданом, но она отказалась. Сидела за столом, была бледная. Говорила по телефону, злилась на кого-то… Потом велела принести кофе. Я… я был зол. Я ушел. Но я не подходил к кофе! Клянусь!

– Кому она звонила? Слышал?

– Нет. Но… – он замялся.

– Но что?

– Перед этим, перед этим у нее в кабинете был Семен. Бухгалтер. Он вышел от нее, весь красный, хлопнул дверью.

Семен. Имя, которое уже всплывало в разговоре с Альбертом. Человек, знавший все финансовые тайны семьи и ресторана. Мария медленно опустила сковороду на стол.

– Хорошо. Спасибо.

Мария вышла с кухни, хлопнув дверью. В коридоре её поджидали Жданов и Аня. Следователь проводил её тяжёлым, невыразительным взглядом, но не сказал ни слова. Он видел результат – Игнат заговорил. А значит, её методы, какими бы варварскими они ни казались, имели право на жизнь. А вот Аня не выдержала. Она схватила Марию за локоть и оттащила в сторону, подальше от ушей полиции.

– Маш, ты чего? Это ж чуть не до драки дошло! Я думала, он тебя сейчас на сковородке зажарит!

Мария прислонилась к прохладной стене, закрыла глаза на секунду и выдохнула

– Фух.

Когда она снова посмотрела на подругу, в её глазах читалась и усталость, и странное облегчение.

– Иногда, – тихо сказала она, – бываю и такой. Некоторых людей их же собственным оружием бить надо. Его оружие хамство и пафос. Пришлось ответить тем же.

– Но сковородой-то зачем? – не унималась Аня, с испугом и восхищением глядя на подругу.

– Чтобы перекричать грохот в его голове, – пояснила Мария, уже приходя в себя. – Чтобы он услышал не очередного следователя, а кого-то, кто не боится устроить скандал в его святыне. Сработало.

Она оттолкнулась от стены, снова собранная и целеустремлённая.

– Игнат дал два имени. Лиза, горничная, которая обычно приносила кофе. И Семен, бухгалтер, который вышел от Златы перед самым убийством, хлопнув дверью. Бухгалтер, который, по словам Альберта, «сдал» его матери. Очень интересно.

– Лиза… – задумчиво протянула Аня. – Та самая, тихоня, которая всё время молчала и глаза в пол опускала?

– Та самая. Думаю, нам с тобой пора с ней поговорить. По-девичьи. Без сковородок и следователей.

Они обменялись понимающими взглядами. Роли распределились. Жданов работал официально, Мария нет. И пока он оформлял протоколы, они с Аней могли добраться до того, что скрывалось за испуганным взглядом горничной.

Глава седьмая

Лизу нашли в подсобке, среди коробок с салфетками и моющими средствами. Она сидела на низкой стремянке, съежившись, словно пытаясь стать как можно меньше. Когда вошли Мария и Аня, девушка вздрогнула и вжалась в стену, словно мышь, загнанная в угол.

– Лиза, мы не причиним тебе вред, – мягко начала Мария, присаживаясь на корточки перед ней, чтобы быть на одном уровне. – Мы просто хотим поговорить.

– Я уже все рассказала тому следователю, – прошептала Лиза, не поднимая глаз. – Я ничего не видела и не слышала. Я просто шла мимо, когда все случилось.