Читать онлайн Дневник врага

Право сильного – право быть собой.

Часть 1: ОДЕРЖИМОСТЬ

Глава 1: «Пандора-Гейм»

-…Я создаю своих героев, как Бог создал Адама и Еву. Не только их, но целые миры, в которых они будут жить, любить, сражаться… Я создаю не только тело, но душу каждого. Ведь они этого достойны. Они достойны, чтобы в них верили…

Красивая женщина откинулась в кресле и скрестила руки на груди.

– Послушать вас, так Бог в отпуске, а вы исполняющий обязанности! – сказала она недобро.

Дамочка откровенно хамила. Но ведь она была такая!.. В общем, именно к таким женщинам Грэгор имел слабость. Он, как только её увидел, понял, что это не Элиза Стрельникова – директор «Пандоры-Гейм», а скорее всего кадровик, или секретарь, или… кто-то ещё… Хотя со стороны Стрельниковой было неосмотрительно брать на работу такого красивого кадровика, секретаря, или… кто она там?

Кто такой Грэгор, Георгий Громов – художник по персонажам компьютерных игр, она и знать не знает. Иначе, хотя бы постаралась изобразить вежливость. От неё веяло космическим холодом. Сложно не заметить.

«Ну и ладно! – Грэгор со вздохом взглянул на часы. – Зря только время потерял! Впрочем, не внушает доверия эта организация».

Он то и пришёл из любопытства, узнать, что это такое – «Пандора-Гейм», о которой он никогда раньше не слышал.

Женщина на мгновенье оторвалась от бумаг и метнула взгляд-молнию. Так бы святая смотрела на искушающего её дьявола.

…Исчез кабинет. Он превратился в келью с узким готическим окном залитым струями дождя. Стол преобразился в массивный дубовый, заваленный фолиантами и инкунабулами в кожаных переплётах. А женщина – в католическую монахиню. Тяжелый крест блестел в свете молний. Вой ветра. Скрип старой рамы. Шелест дождя. Гром. В глазах монахини стойкость, ненависть, испуг…

«А я уж думал, что напрасно пришел», – в душе улыбнулся Грэгор. До этого он тщетно пытался представить красавицу в образе Пандоры. Но, если откровенно, кому нужна Пандора? Кто-нибудь вообще помнит, кто она такая? Кроме создателей «Пандоры-Гейм», разумеется. Она ему прекрасно представлялась в другом образе. Так хорошо и ярко представлялась, что не думать об этом было сложно, а думать неприлично. К сожалению, к творчеству это было неприменимо. Он не делал порно-игры.

Грэгор не заметил, как положил руку на карман, где носил блокнот и карандаш. Грэг немного слукавил: не создавал он своих персонажей, ни душу их, ни тело, не создавал никогда, а брал готовых. Он их срисовывал с людей. С обычных людей. Вернее, с людей, которые казались ему необычными.

Теперь ему почти всё равно, возьмут его на работу, или нет. Своё он сегодня получил. Он унесёт отсюда маленькое сокровище – «живую душу», как шутит он сам.

Грэгор придёт домой, покажет Лизе свой блокнот и сообщит, что «ещё одна бабочка попалась к нему в сачок». Лиза придирчиво осмотрит добычу. Она не любит его «бабочек», тех что женского пола. И поинтересуется: «Где это он сегодня был, что такое притащил?!».

– Что? Простите… – он не расслышал вопроса.

Да, этот вопрос он не услышал, предыдущий, по всей видимости, не понял. Впрочем, Грэгу было всё равно, что о нём подумают… По крайней мере он себя уговаривал, что ему всё равно.

– Полное погружение, – повторила женщина почти по слогам.

Грэгор сделал жалобно-непонимающее лицо. Хотя мог бы просто кивнуть головой и с чувством ответить: «да».

– Я знаю, что ваш метод – полное погружение, – терпеливо повторила женщина, разделяя каждое слово паузами, чтобы лучше доходило.

«Если она знает мой метод, значит, знает, кто я такой? – удивился Грэг, – что тогда вести себя так по-хамски?».

– Вы подходите «Пандоре». Проект «Evil» словно создан под вас.

«Ну ещё бы! – про себя он опять улыбнулся, – любой проект словно создан для меня. Это общее мнение всех, кто вложил свои деньги в любые проекты».

– Единственное условие: полный рабочий день.

Грэгор недовольно нахмурился. Он успел смириться с мыслью, что его не возьмут. Не особо вслушивался и теперь имел очень смутное представление о работе, точнее не имел никакого, ноль. Его больше увлекало то, как сверкают глаза девушки, её эмоции, характерные черты в движениях, в лице. Он рассматривал её, запоминал и совсем не слушал. Он не собирался участвовать в проекте, ведь с ним вели себя неуважительно. А тут сообщают, что он должен сидеть здесь в офисе весь день вместе со всеми, как обычный разработчик персонажей! Ну уж нет!

– Для меня это неприемлемо. Я работаю дома в своём кабинете. Там я могу сосредоточиться. Не теряю время на дорогу, простаивание в пробках. И там мне никто не мешает.

– Но, может быть, эта сумма как-то компенсирует ваши неудобства? – девушка на листе бумаги нарисовала цифру с рядом нулей, чтобы не возникло вопросов, она украсила её значком евро.

Грэгор поднял брови, но тут же, спохватившись, изобразил на лице вселенскую скуку.

– Или вы предпочитаете в долларах?

– Меня всё устраивает, – ответил он.

Грэг встал с кресла, кивнул на прощанье.

– Вы забыли, – женщина сунула ему в руки желтый блокнот.

На обложке был изображён один из анатомических рисунков эпохи Возрождения: препарированная голова.

– Дневник врага? – прочёл Грэг надпись буквами стилизованными под прописные.

– Врача, – исправила кадровик, – Но это не имеет значения. Главное «дневник». Читайте, погружайтесь и творите… ваших героев.

– Так это компьютерная игра по дневниковым записям?! – от удивления Грэг опешил, он только сейчас начинал понимать, какой бред происходит.

– Именно, – невозмутимо ответила кадровик, будто это было обычное дело в индустрии компьютерных игр.

– Какой-то знаменитости? – предположил Грэг и получил отрицательный ответ.

– Нет.

– Но дневниковые записи и компьютерная игра это… вещи несовместимые!

Тем не менее кадровика он убедить не мог, его не слушали. А она вела себя так, будто он уже у неё в кармане.

– Почитайте. Вам будет интересно соприкоснуться с этой душой. Есть набранный текст, но я вам даю именно оригинал, потому что ваш метод – полное погружение. Душа, – она постучала пальцем по обтрёпанной обложке, – здесь. Создайте тело.

«Раз плюнуть!», – подумал Грэг. «Как можно тратить себя на этот маразм!», – подумал Грэг. И эти две мысли возникли у него в голове одновременно. Так он и вышел за дверь. Решенье зависло в воздухе, как подброшенная монетка, но так и не упало. «Отложим это», – подумал Грэг.

В коридоре он пристроился на подоконнике и начал рисовать. Он рисовал жадно и торопливо, как ел бы голодный. Карандаш проворно шуршал по бумаге. На листе, как по волшебству, появилась тёмная келья и монахиня с тяжёлым непреклонным взглядом.

– Грэг! – кто-то положил ему руку на плечо. – Ну ты что, оглох?

Грэг рефлекторно постарался стряхнуть лапищу. Ничего не вышло. Тогда он всё же оторвался от работы с твёрдым намерением дать отпор вторженцу. Опять ничего не вышло.

Это был его старый знакомый писатель и журналист Костя Звягинцев. Писателем его можно было назвать большим авансом, поскольку ещё ничего стоящего из-под его пера не вышло. Он написал роман «Идиоты» о жизни геймера: маньяк убивает отвёрткой. Роман издали небольшим тиражом, а Костя выпал из жизни. Ходили слухи, что он загремел в психушку. Но, наверное, это были всего лишь слухи. Максимум, что могло случиться с парнем – запой.

Он написал что-то ещё, название Грэгор так и не вспомнил и не вспомнил о чём. Но если «Идиоты» вызывали хотя бы бурю негодования, то второй роман не мог вызвать ничего, кроме скуки.

Вообще Звягинцев в глазах Грэгора всегда был жалок, несмотря на его огромный рост. Но обижать его не хотелось.

– Зову тебя, зову!.. – возмутился Костя.

Грэг слез с подоконника и спрятал блокнот в карман. Уж лучше так. Его внимание привлёк человек, который пришёл вместе со Звягинцевым. Он с любопытством начал разглядывать незнакомца. Бывают такие люди, вне зависимости от пола, возраста и соответствия общепринятым канонам красоты, они словно родились для того, чтобы их рисовали. Их можно назвать фактурными. Вот таким фактурным был незнакомец. Что именно определяло это качество в людях, Грэг так и не смог понять. Он их видел и всё тут.

Незнакомец был маленький, щуплый, востроносый с быстрыми чёрными глазками. Создавалось впечатление, что несмотря на скромные габариты, он боялся занять слишком много места. Он сутулился, то прятал руки в карманы, от прижимал их к себе. Улыбался застенчиво и неуверенно, будто извинялся невесть за что.

Костя Грэгору был неинтересен. А вот незнакомец… Это экземпляр!

«Кого же он мне напоминает?» – мучился Грэг.

– Ты в костюме?! – удивлённо воскликнул Костя.

Ну, вот что ответить на такой вопрос? «Да»?

Грэгор вздохнул и сдержанно произнёс:

– Должен соответствовать статусу. Если заметил, то пиджак я надел с футболкой. Ты-то как здесь оказался?

– Я сценарист, – важно сообщил Звягинцев, он подобрал с подоконника забытый Грэгором «дневник врага». – И, судя по всему, твой коллега?

– Я пока думаю, – сдержанно ответил Грэг.

– Проект «Evil», – уточнил Костя, как будто это требовалось.

– Я пока думаю, – повторил Грэг и равнодушно принял желтую книжку, то, что сценарист Костя, не прибавило ему ни энтузиазма, ни веры в проект. – Кто эта девушка за во-он той дверью?

Костя удивлённо хмыкнул:

– Ну как! На двери написано: «Элизабета Стрельникова».

– Это не может быть она.

– Это она.

– Да нет, ты ошибся. Это, наверное, кадровик или секретарь или кто-нибудь ещё?

– Ты что, шутишь? Элиза оставит кадровика или секретаря в своём кабинете и позволит сидеть в своём кресле и раскладывать пасьянс косынка? Ты уверен?

– Да? Ну, если это Элиза Стрельникова, – Грэгор ещё раз взглянул на табличку, – она хоть как-то оправдывает название «Пандора-Гейм».

– В смысле?

– В смысле: она очень красивая, как Пандора. Я не говорю, что здесь где-то спрятан ящик со всякой пакостью… Кстати, просвети меня, раз уж ты в теме, что это за проект такой с интригующим названием «Зло»? Она говорила, но я так и не понял. Точнее, то как я это понял, мне кажется странным. Предполагаю, что я понял что-то не так.

Почему во время беседы с будущим работодателем у него был выключен мозг, если не полностью, то большая его часть, Грэгор сознаваться не стал.

И Костя повёл его по коридору от двери с медной табличкой ещё дальше, а незнакомец плёлся следом, глядя под ноги.

– Жила была девочка… Нет, скажем так, девушка, ведь ты всё воспринимаешь буквально. Звали её Полина Лозанова. А ник у неё был Пепел-Лаза. Днём это серая мышка, ничем не приметная, никем не любимая, но и врагов у неё тоже не было. Незаметная такая. А ночью это… Ого-го! – неопределённо воскликнул Костя.

Грэгору сразу представилась громкая музыка, колонки на всю мощность, и соседи, бьющиеся в истерике, колотящие в стены и пол.

– Не поверю, что у неё не было врагов, – признался он.

– Ты прав. Знаешь, кто такие клофелинщицы? Вот она была клофелинщицей. Причём, если верить дневнику, то делала это исключительно из любви к искусству, а деньги… типа, и не причём. Хотя она их брала, сам понимаешь. Там целая философская база подведена под это, почему она хорошая, а все вокруг бяки и их надо наказать. Прибавь прочие психические заскоки, не клиника, но на грани. Хотя… девочка не глупая и фантазии у неё хватало, чтоб сделать свои преступления как можно изощрённей. Она грешила красиво. Думаю, поэтому мы теперь все здесь, создаём игру о её преступлениях, из-за эстетики преступлений.

– И что заставило эту несчастную?..

– Вести дневник? Любовь к искусству.

– Скорее недостаток ума, – возразил Грэг. – Что заставило её сделать этот дневник достоянием общественности? Ведь его можно использовать… против неё. Я не говорю про возможность судебного преследования. Но у неё много врагов, которые церемониться не станут.

– Поверь мне, ей больше нечего бояться своих врагов. Она умерла. Никто не заметил, когда это случилось: Полина исчезла. Никто из соседей не смог ответить на вопрос: когда вы её в последний раз видели? Просто мышка была, её никто не замечал, скреблась себе потихоньку. А потом её… не стало. И это опять никто не заметил. Хозяйка приехала взять оплату и обнаружила пустую квартиру.

– Может быть, она… просто уехала? – предположил Грэг.

– Нет, её нашли позже. Много позже. Опознали по слепку зубов. Стреляли из браунинга. По тому как были задеты рёбра, стреляли в сердце. Экспертам мало что удалось выяснить, потому что от тела мало что осталось. Злодея «купидона» так и не отыскали. Впрочем, это никого не расстроило. У неё и не было никого. А вот дневничок остался и куча денег. Общественность решила потратить эти деньги на гонорары дизайнерам, сценаристам и программистам для создания компьютерной игры.

– Странное решение для общественности. Может быть, у общественности есть конкретный представитель, человек заинтересованный? Мистер Х? – предположил Грэг.

Звягинцев засмеялся и пожал плечами.

– И почему именно «Evil», «Зло»? Это банально!

Тут Грэгор перевел взгляд и не узнал незнакомца, так сильно переменилось его лицо. Ни один мускул на нём не дрогнул. Против обыкновенного, он не морщил нос, не шарил глазами, не гримасничал… Он даже показался Грэгору обычным. Его выдавала бледность и едва заметная тоска на самом дне неподвижных глаз. Тоска смертная, невыносимая, граничащая с болью, ужасом, отчаянием…

«Неужели на него так действуют разговоры о смерти?! – подумал Грэг, – или об украденных деньгах? Нет, скорее о смерти. Что довелось пережить этому парню? А ведь он, кажется, младше меня?».

Костя увидел, что Грэг рассматривает его спутника и принялся извиняться:

– Простите! Забыл вас представить. Это Кадр – наш программист, системотехник, системный администратор, ангел хранитель компьютерной техники «Пандоры». Мастер на все руки! Что бы мы без него делали?! Раньше, кстати, он работал в «Институте Мозга». А ещё раньше был зоологом. Обожает крыс.

Кадр вышел из транса, ожил.

– К сожалению, мне ими некогда заниматься. Времени практически не остаётся. А в «Институте Мозга» я был всего-навсего лаборантом.

– А это Грэгор – художник по персонажам. И… ты не поверишь… Это очень крутой художник! Один из лучших! Возможно, он будет работать с нами. Если захочет.

– О! Я вас знаю! И работы ваши мне очень нравятся.

«На крысу он похож! – снизошло на Грэгора. – На чёрную маленькую взъерошенную крысу, побывавшую в цепких лапах смерти и сумевшую спастись. Крыса!.. Сумасшедший профессор-оборотень – жертва собственного эксперимента!..».

Он почти плотоядно разглядывал нового знакомого, а его пальцы поглаживали корешок блокнота, выглянувший из кармана. Костя о чем-то все ещё говорил, но Грэг его не слушал, потом спросил:

– Ты же почитаешь? Мне очень важно твоё мнение.

– Да, – ответил Грэгор, решив, что речь идёт всё о том же дневнике.

Но он ошибся.

– У меня её нет с собой, – оправдывался Костя, – но я тебе обязательно принесу. Она небольшая. Моя новая книга называется «Люди со странностями».

«О Боже! – подумал Грэг, – есть ещё новая книга».

… Жёлтый блокнот упал на стол и раскрылся. Страницы запорхали как крылья фантастической птицы. Наклонные фиолетовые буквы. Тут же портреты-карикатуры.

«Надо же! Она зарисовывала своих жертв! Ах, негодница!» – и Грэг невольно улыбнулся. Он впервые заинтересовался дневниковыми записями. А ведь хотел вернуть блокнот и отказаться от работы.

Что его остановило? Наверное, это Элиза Стрельникова. Он мог отказаться сразу же в кабинете, как только услышал, что игру придётся делать по чьему-то дневнику, что надо сидеть в офисе… Он этого не сделал. Не сделал, чтобы вернуться и увидеть её ещё. Зачем? Взрастить иллюзию, воплотить в трёхмерный персонаж, а потом разбить её о скалы реальности? Всё, как всегда, творческий процесс.

Фиолетовая небритая рожица несколько секунд с укоризной смотрела с разворота дневника. Потом ветер снова зашелестел страницами. Вот они уже белые без записей, без картинок. Грэгор закрыл блокнот, но пообещал, что к нему вернётся.

Он рассеянно смотрел в окно на мокрый квадратный двор. И небо было серое. И слышно, как капли бьются об асфальт. Серые капли серого дождя падают в бензиновые радужные лужи. Осень.

Потянуло дымом сигарет.

И вдруг Грэгор увидел её! На расстоянии вытянутой руки. Она курила, смотрела в окно сквозь зеркальные стёкла тёмных очков.

Грэгор еле удержался, чтобы не обернуться. Ведь он знал, что в комнате кроме него никого больше нет, что запах дыма – с улицы. А девушка – изображение окна, отпечатавшееся негативом на сетчатке глаза, деформированное из-за движения и преобразованное мозгом в нечто ему понятное и важное – в женский силуэт.

Грэг старался удержать виденье, изучить, рассмотреть. Ему уже чудился запах духов, когда ключ повернулся в замочной скважине. Хлопнула дверь. Шаги. Женские руки обвились вокруг тела.

– Тише! – прошептал он. – Тише! Ты спугнёшь…

Он протянул ладонь в пустоту, где раньше стоял призрак, где таяло оранжевое облачко. Ничего.

Глава 2: Наброски в темноте

По рождению Георгий Громов. Кажется, он и не помнил, кто первый назвал его Грэгором, а, может быть, Грэгом. Теперь под этим именем его знали все.

Лиза его любила. И даже то, что могло раздражать в нём других, её забавляло. Пока он создавал миры для компьютерных игр, она создавала вселенную вокруг. Это было прекрасно. В эту вселенную хотелось возвращаться после апокалипсиса, нашествия зомби или монстров, с других планет и из других времен, из других измерений, куда так часто заносит по работе всех, кто делает компьютерные игры. Грэг возвращался и знал, что эта вселенная дружественная, она его не убьёт. И она нерушима, так казалось ему тогда, в отличие от всех остальных вселенных, которые исчезали. Грэгор был счастлив.

Но вот однажды Грэг принёс в дом желтую книжку. Уже в этот день Лизе показалось странным то, что происходит. И она почувствовала беспокойство.

Книга лежала на письменном столе.

– Что это? – спросила Лиза, перебирая страницы исписанные явно женским почерком. Это не книга.

На её лице читалось недовольство. Хотя смысл ревновать? К чему?

– Дневник врага, – коротко ответил Грэг.

– Что???

– Да просто дневниковые записи одной девушки. По ним предстоит сделать компьютерную игру «Evil», «Зло», – перевёл он.

Лиза насупила брови.

– Это дневник какой-то знаменитости? – предположила она.

– Нет.

– Тогда зачем?

– Не знаю, – ответил Грэгор и пожал плечами. – Может быть, здесь на страницах интересная история? По крайней мере, меня в этом уверяли.

Лиза деловито завладела дневником.

– «Нас учат никому не делать зла, – читала она. – Не делай другому того, чего не хочешь себе. Но почему другие люди делают мне то, чего они бы сами себе не пожелали? Делать зло нужно. Для большинства людей зло – это необходимая составляющая их жизни. Так ли важно, кто им его причинил: я или кто-то другой? Уж лучше это буду я прежде, чем это сделают они».

Грэг подошёл и с недовольным видом взял книжку у Лизы из рук.

– Так вот почему «Зло»! Ты не читал. Признайся, ты не читал ещё.

– Нет. Но и тебе это читать не стоит, – строго сказал он.

– Почему? Я понимаю, что чужие дневники читать не хорошо. Но он и так уже читанный-перечитанный. По нему игру делают. Почему мне нельзя?

Грэг задумался на секунду:

– Она ведь психичка! Мне было достаточно того, что ты сейчас прочла. Я не буду делать эту игру. Всё! – он выдвинул ящик стола и спрятал туда дневник.

– А игра бы получилась, – предположила Лиза.

Её как будто забавляла реакция Грэгора, она решила его подразнить.

– С чего ты взяла?

– Интуиция. Я себе эту девушку очень хорошо представляю: парик, тёмные очки…

– Очки зеркальные, – подхватил Грэг, вспомнив видение.

– А парик серый. Не то, чтоб седой. Равномерный серый цвет, может быть, с синим или зелёным оттенком, чтоб странно смотрелось, чтоб было понятно, это ненастоящие волосы. Может быть, просто серый, как в черно-белом кино.

Грэгор удивился, как точно Лизины мысли совпадают с его представлениями, с тем, что привиделось ему. Случайно, но привиделось…

– Вот до сюда, – Лиза пальцем провела линию у мочки уха, обозначающую длину волос. – Одета – ярко и безвкусно, но эффектно. На ногах – чёрная сетка. Какие-нибудь туфли на высоком каблуке и на платформе… Похожа на шлюшку, – подытожила она.

– Бред! А убегать ей как? Это не практично.

– А зачем убегать от спящего? Потом, мне ли тебя учить? Все ваши девушки-воины, разве они одеты практично? Нужно, чтобы выглядело эффектно. А о практичности никто и не задумается. Ведь это игра, ей не придётся бегать по-настоящему. Ей ничего не придётся делать по-настоящему. Давай, почитаем дневник, – попросила Лиза.

Она любила читать.

– Нет, – отрезал Грэг.

– Ну хорошо, – согласилась Лиза. – Тогда я дождусь выхода игры.

…Призрак требовал воплощения настойчиво, веско. Он требовал себе тело. Он хотел жить в мире, который почти реален, в мире, питаемом эмоциями людей, – в компьютерной игре.

Да это была всего лишь иллюзия. Но иллюзия – всегда больше, чем ничто. Иллюзии порой правят миром.

Грэгор листал страницы с синими лицами, нарисованными обычной шариковой ручкой, вглядывался в них… Текст он не читал. Текст расплывался в глазах от волнения, разваливался на непонятные иероглифы. Чужой почерк, к нему всегда нужно привыкнуть.

Он разобрал последнюю запись – всего одна строчка, самая короткая в дневнике: «Котик ушёл от меня. Это большая потеря».

Ему представился старый кот, очень старый. А слово «ушёл» означало не что иное, как смерть. У хозяйки сдох кот. Вести дневник она после этого перестала, рисовать тоже.

«Что ж, похоже, не такой это был паршивый человек, – подумал Грэг, – у неё хотя бы кот был. Любимый кот».

Он открыл дневник на первой странице. Теперь, когда он знал масштабы трагедии, можно было в неё бесстрашно погрузиться и почитать.

Ещё в детстве Грэгор несколько раз брался вести дневник. После двух страниц заполненных честно аккуратным ученическим почерком на него накатывала жуткая тоска. Ничего не происходило в его жизни! То есть вообще! Ничего!!! Каждый день почти в точности повторял предыдущий. Да что вообще может произойти в жизни ребёнка?! Увы, ничего экстраординарного, пока он не вырастит. А вот тогда…

Честность и правдивость в его записях напрочь пропадала. Следующие страницы оказывались исписаны захватывающими историями с его участием, разумеется, выдуманными. Дальше шли рисунки и комиксы, которые выражали то, что не могли изобразить слова.

Писать дневник было неинтересно, скучно… тогда… в детстве. Сейчас – ему есть чем заняться помимо этого. Но и сейчас это занятие показалось бы ему неинтересным. Читать чужой дневник…

«Это тоже, что подсматривать в замочную скважину, когда за дверью ничего не происходит, – думал Грэг, – можно увидеть только свои ожидания, собственную испорченную натуру».

И он задумался над тем, какой он на самом деле, если честно, если ничего не приукрашать и не скрывать, если не отводить взгляда даже от самых неприятных моментов, если писать дневник. И тут Грэг понял, что он хочет прочесть дневник! Может быть, в чужой жизни что-то происходило?

На страницах он нашёл «коллекцию душ» по аналогии со своей. Только, если Грэг придумывал компьютерные персонажи, вдохновляясь внешностью реальных людей, то Пепел-Лаза рисовала шаржи со своих жертв. Получалось неплохо. И пока Грэг рассматривал шаржи, всё четче и ярче перед глазами вставал образ самой девушки. И этот образ совпадал с тем, что он увидел перед открытым окном, совпадал с тем, что за минуту придумала Лиза.

В моменты озарения Грэг рисовал. Рисовал быстро, не особо заботясь о результате.

Была уже глубокая ночь. Призрак стоял у него за спиной. То он растворялся в воздухе, то становился почти осязаемым и Грэгор даже чувствовал его дыхание у себя над ухом. А иногда он слышал женский голос невнятный, тихий. И отдельные фиолетовые строчки впивались в сознание, сами собой, становились различимы, ясны и понятны. И он слышал, о чем говорит призрак.

Его разбудила Лиза. Грэг уснул прямо с карандашом в руке.

– Пойдём, – позвала она, спугнув последние грёзы, а с ними и призрака.

Грэг встал. Ему и самому очень хотелось в постель. Хотелось спать.

На столе остался лежать дневник и портрет женщины – той самой, женщины-призрака, которую он никогда не видел в живую, но которая теперь являлась ему во сне, а, порой, наяву, в форме неясного, расплывчатого силуэта.

На следующий день Грэг представил наброски Элизе Стрельниковой. Да, Элиза Стрельникова лично, а не кадровик и не секретарь проводила собеседование. Католическая монахиня за что-то очень невзлюбившая Грэгора, но вынужденная мириться с его существованием в «Пандоре»… А то и вообще с его существованием на планете Земля. Или в галактике Млечный Путь.

Элиза сосредоточено смотрела на портрет. Грэгор видел, как её лицо слегка вытянулось от удивления. Затем, не проронив ни слова, Элиза выдвинула ящик стола и принялась в нем рыться.

У неё очень красивый профиль, если б не татуировка. Из-под белого воротничка-стойки к мочке уха тянулся раздвоенный змеиный язык. С каждым её движением шевелился и он. Наверное, многих эта татуировка заставляла вздрогнуть. Она производила скорее неприятное, отталкивающее впечатление, хоть и придавала облику гендиректора «Пандоры» некую пикантность.

В Грэгоре эта татуировка поднимала что-то реликтовое, первобытное. Он попытался разобраться. Представил себе райские кущи. Мистический туман. Ветви раскидистой яблони с крупными плодами. И такая же зеленая большая, как яблоко, голова змея ложится на ладонь прекрасной женщины.

Он не вздрогнул. В целом яркая и красивая картинка достойная воплощения оставляла чувство чего-то бутафорского. Очень мило. Но даже Ева прикрыта листиками в нужных местах, не говоря уже о змее, который просто резинка, и за него приходится дёргать, чтобы он казался живым.

Грэгор отмёл всё и снова сосредоточился на татуировке. Реликт шевелился в душе, массивный, неуклюжий, сильный, он всё отказывался выходить на свет, обретать форму. Он не был созвучен ничему из того, что Грэгор знал о себе или о мире.

Нет, генетическую память не вскрыть этим ножом. Загадка осталась загадкой. Грэгу жутко не хотелось происходить от обезьяны, но, по-видимому, и Адам вместе с Евой здесь были не при делах. Да и Бог с ними со всеми!

Тем временем Элиза нашла, что искала, фотографию женщины. Когда она положила её на стол, рядом с рисунком, Грэгор вздрогнул. Сходство неимоверно!

А Элиза впервые ему улыбалась.

– Да. Это Полина Лозанова. Пепел-Лаза.

– Не может быть! – не удержался Грэгор и схватил фото в руки.

Он узнал женщину, которую придумал, которую нарисовал по представлению, которая мерещилась ему ночью в полусне. Здесь всё! Даже зеркальные очки на месте!

– Вы хорошо изучили дневник, – похвалила гендиректор.

– Я его ещё не читал, – легкомысленно признался Грэг. – Почему вы мне сразу не дали фото? Если это реальный человек, а у вас есть её фотография, почему вы мне её не дали?

– Как бы я ещё убедилась в вашей гениальности, о которой ходят легенды?

Грэгор наклонился над столом и почему-то шёпотом задал вопрос, который действительно его интересовал:

– А какие были у неё… глаза?

В ответ гендиректор пожала плечами.

Грэг не считал себя обладателем каких-то запредельных способностей. Всё, чего он достиг, он достиг благодаря труду и потраченному времени. Когда говорили об одарённости, он понимал, что даром ничего не даётся, и это справедливо. Чтобы что-то получить, нужно приложить усилия, хотя бы минимальные.

Но случай сегодня выставил его буквально ясновидящем. Он не пытался угадать внешность Пепел-Лазы до последней чёрточки. Цель стояла – создать яркий образ. Как так получилось, что образ в его голове в точности совпал с реальной персоной? Видимо, здесь действуют какие-то законы, которых он не знает.

Удачное начало Костя предложил отметить. Грэг побоялся обидеть Костю отказом. А уже потом он подумал, что это шанс наладить контакт и нацелить сценариста на нужный уровень работы. Ещё ему хотелось узнать о «Пандоре-Гейм». В интернете он почти ничего не нашёл об этой фирме. Она появилась недавно.

Очень скоро Грэг пожалел о своём решении. Почти сразу.

Они вошли в подъезд. Грэгор вызвал лифт, а Звягинцев брюзжал:

– Это обязательно? Мы попусту теряем время!

– Я всё забыл: деньги, телефон, ключи… Мне надо хотя бы Лизу предупредить, где я.

– Позвони с моего телефона, предупреди, – предложил Звягинцев, протягивая трубку.

– Я номер не помню. Мы пришли.

Грэг, нажал красную кнопку звонка и похвастался:

– Она красотка.

Щёлкнул замок. Дверь плавно отъехала в сторону. На пороге Лиза в тонком кружевном белье…

Дверь захлопнулась так же быстро, как затвор старй зеркальной фотокамеры. Грэгор и Костя остались стоять на площадке молча. Молчание затянулось.

– Да-а-а… – Костя уже не вытерпел, он должен был сказать хоть что-то, иначе бы умер.

И это было ошибкой.

Грэгор бросил на него взгляд полный ненависти. Казалось, он готов был ему откусить голову.

«Ты отнимаешь у меня время! Ты заставляешь терпеть рядом свою жалкую персону! А теперь ты ещё!!!…».

Но тут дверь открылась снова. Теперь Лиза была в джинсах и клетчатой рубашке. Она выглядела непринужденно и, казалось, что минуту назад ничего такого не было.

– Твой друг? – спросила она. – Который из?..

– Костя Звягинцев, – представил Грэг, пропавшим голосом, он всё ещё не пришёл в себя.– Костя, это Лиза.

Грэгору казалось, что Костя пялится на Лизу, словно кот под экстази.

Грэг прокашлялся.

– Костя писатель и сценарист. Мы с ним вместе работаем над игрой, – он говорил то, что должен говорить, а вовсе не то, что хотелось.

– Очень приятно, – ответила Лиза.

Костя достал книгу:

– Вы будете одними из первых читателей, – томик он бережно вложил ей в руки.

– «Люди со странностями», Константин Звягинцев, – прочитала Лиза прежде, чем Грэгор мягко, но властно эту книгу отнял у неё.

– Обязательно прочту, – сказал он Косте. – Но вначале – твой сценарий.

– С ним всё в порядке. Элиза одобрила.

– Мне нужно твоё виденье. Как, по-твоему, я должен работать без сценария?

Костя засмеялся:

– Зачем тебе моё, когда у тебя своё есть?! Знаете, он нарисовал Пепел-Лазу такой, какой она была в жизни! – обратился он к Лизе. – Это просто невероятно!

– Что ж, наверняка есть простое объяснение, – ответила она, пожав плечами. – Может быть, Грэгор встречал Пепел-Лазу? – Лиза окинула Грэга многозначительным взглядом.

– Клофелинщицу? Навряд ли, – покачал он головой.

– Да, обычно мужчины это скрывают, чтобы избежать насмешек, а преступления остаются нераскрытыми, – со знанием дела вещал Костя, – преступницы на свободе и это ведёт к новым преступлениям.

– Сценарий, – прорычал Грэг.

– Ладно, – Костя достал из пакета печатные листы и отдал их. – Ему просто лень разбирать каракули в дневнике, – пошутил, глядя на Лизу.

– О нет! Грэгор с дневником не расстаётся, – заметила она. – Читает он его или нет – я не знаю, но картинки точно смотрит.

– Там нет эротических?

Грэг прошёл между Лизой и Костей так, что им пришлось расступиться, положил листы на тумбу, рядом с вазой. Соблазн запустить вазой в Звягинцева был велик. Сейчас он ненавидел и вазу, и Звягинцева.

Простое решение озарило его разум.

– Спасибо, Костя. Подожди меня на площадке, – он закрыл дверь, не обращая внимания на растерянный взгляд друга.

– Это худшее, что ты когда-либо могла сделать! – взорвался Грэг, оставшись наедине с Лизой.

Она не позволила договорить, притянула его к себе и поцеловала.

Грэг немного успокоился:

– Звонок, значит, я пришёл не один, – объяснял он, почти задыхаясь от эмоций. – Или – пришёл не я. Или…

– Или ты забыл ключи, – Лиза протянула ему связку.

– И деньги, и телефон, – закончил Грэг, смотря на всё перечисленное, как по волшебству оказавшееся у него в руках. – Мне надо идти. Мы будем здесь в баре неподалёку. «Пив-Нора».

– Алкоголь убивает мозг, – серьёзно предупредила Лиза.

– Я знаю. Под воздействием алкоголя эритроциты в крови слипаются между собой и закупоривают сосуды головного мозга. Нейроны не получают кислород и погибают.

– Экзамен сдан, – Лиза снова его поцеловала.

– Мне нужно кое-что выяснить. Не переживай, я не дам своему мозгу погибнуть под натиском алкоголя, – Грэг уже взялся за ручку двери, но остановился. – Скажи, а это правда, что ты спала с босом своего мужа?

Лиза усмехнулась, но как-то нервно на одну сторону:

– Зачем? Он прекрасно справлялся сам.

Когда Грэг вышел, Костя встретил его вопросом:

– А где работает Лиза?

– В «Институте Мозга».

– Странно!

– Что тут странного?

– Красивая девушка. Я не представляю её на этой работе, – он расплылся в улыбке. – Впрочем, в белом халатике… – (Грэгор бросил на него уничтожающий взгляд). – Честно говоря, не представляю! – опомнился Костя. – Она, случаем, не знакома с Кадром? Он там же работал.

– Ничего не слышал. Хотя, может, и говорила, да я не помню.

– Кадр – гений. Вам, наверно, вместе будет очень интересно. Он тоже коллекционер, только мышиных душ. Мышиных, крысиных, как ты – человеческих. Но, если ты позволяешь человеку уйти, то от Кадра никто живой не уходит.

Грэгор засмеялся. Нехороший это был смех. Впрочем, и шутка была нехорошая. Хотя неприязнь его к Косте пожалуй на этом и иссякла.

Костя вдруг посерьёзнел.

– Как ты относишься к нашей работе? – спросил он.

– А как я должен относиться? Положительно. Иначе бы я её не делал.

– Оно понятно! Но если исключить денежное вознаграждение и твою головокружительную успешность, всеобщее признание, что останется?

– Удовольствие.

– Удовольствие? – Костя как будто бы не поверил, в его голосе звучало сомнение. – Если взять глубже, саму философию вопроса. Мы создаем иллюзию.

– И что?

– Как что?! Ты не понимаешь?! Ведь сколько людей от жизни оторваны, целыми днями играют в компьютерные игры! Они потеряны для общества!

– Они потеряны для общества с самого начала, – возразил Грэг, – в большинстве своём, это так. Компьютерные игры это искусство, как книги, кино, картины… А, если кто захочет «потеряться», он сделает это даже без компьютерных игр. Есть способы более радикальные. Здесь только вопрос личного выбора.

Вошли в заведение с говорящим названием «Пив-Нора». В баре почти пусто. Сели за стол.

– Как у тебя это получается? – спросил Костя.

– Что именно?

– Как у тебя хватает фантазии на такое количество персонажей? Столько работ и в каждой множество действующих лиц! Ведь сложно их всех придумать самому!

– Ты прав, Костя, здесь есть некоторые профессиональные хитрости, – признался Грэгор, он поудобнее устроился в кресле. – Скажи мне сначала, ты завязал с журналистской деятельностью? Не получится так, что в какой-нибудь газетёнке появится статья под заголовком «Интервью с вампиром»? – Грэгор угрожающе пошевелил скрюченными пальцами, изображая когти.

Костя улыбнулся, помотал головой и даже показал пустые ладони, мол, он не записывает.

– Чтоб ты знал: информация только для тебя, и не трепись! Возможно, ты не заметил, но лица третьего плана у меня кочуют из игры в игру.

– Нет. Не заметил.

– Ну, ничего удивительного. Я занимаюсь 3-D сборкой только главных героев. Остальное собирают мои ассистенты. Человеческий фактор, отсюда разнообразие. Что же касается главных героев… я ничего не придумываю. Почти. Они все из жизни.

– В жизни-то таких не бывает! – возразил Костя.

Грэгор понизил голос до шёпота.

– Вот, смотри. Только тихо-тихо! Здоровяк возле барной стойки в клетчатой рубашке. Это настоящий великан.

Костя обернулся. Здоровяк был широк в плечах, с мощным загривком, гигантскими ручищами, животом и сердитой складкой на лбу.

– Не пялься, а то он поймет, что мы его раскусили.

– Ну, это просто, – засмеялся Костя. – Всем понятно, что это великан.

Грэгор быстро рисовал в блокноте. Через пару минут он представил Косте портрет здоровяка в звериной шкуре клочьями и с тяжелой дубинкой в руках. Он смотрел исподлобья, как только что на обсуждавших его парней. Косте даже сделалось жутковато.

– Ладно, теперь задание посложнее: тощий у окна в сером костюме, пьет кофе.

– А! Это эльф, – ответил Грэгор, лишь на секунду бросив взгляд.

– С чего вдруг?

– У него уши эльфийские, а костюм с металлической нитью. Видишь, искрится? Сейчас обсыплется волшебным порошком и взлетит.

Действительно, тощий обладал большими ушами с чуть заостренными наверху кончиками.

Через минуту Грэгор показал портрет робкого астенического эльфа с затравленным взглядом и с ушами ещё больше и острее, чем у оригинала.

Костя от удовольствия присвистнул.

– Так ты это со всеми можешь?

Грэгор откинулся в кресле, поднял взгляд к потолку и сообщил:

– Со всеми я не пробовал. Зачем мне столько? Но это первое, что я делаю с человеком после того, как пожму ему руку… или не пожму. Я пытаюсь представить его в образе, поставить на своё место во Вселенной Компьютерных Игр. Иногда получается, иногда – нет.

– Да ты что?! Элиза?

– Монахиня.

– Кадр?

– Сумасшедший профессор-оборотень. Ночью он превращается в крысу.

Костя покатился со смеху, разглядывая на страницах блокнота такие знакомые лица в новом образе.

– Я?

Грэгор не на шутку задумался. Кости даже показалось, что тот просто не хочет отвечать.

Грэг пожал плечами:

– Не помню, Костя. Мы с тобой столько лет знакомы!.. У меня даже альбомы не сохранились с тех времен. Я фантазирую, когда человека ещё не знаю. Он для меня, как чистый лист. Понимаешь?

Грэг подумал, что возможно Костя и не попал в число тех людей, которых он рисовал. Такое вполне возможно. Но говорить это приятелю он не стал, чтоб не расстраивать.

– Я не обижусь, – взмолился Звягинцев.

– Да я, правда, не помню.

Оба какое-то время молчали.

– Лиза? Только не говори, что и её ты не помнишь!

– Лиза? – Грэгор невольно заулыбался. – Лиза… Когда я её первый раз увидел…

– Заинтриговал. Ты представил себе фею, или, скажем, принцессу похищенную разбойниками, или… кого?

Грэгор отрицательно покачал головой.

– Я не успел. События развивались стремительно. Для меня Лиза всегда была Лизой.

– А вот сейчас проверим, говоришь ли ты правду. Нарисуй фею.

Грэгор развёл руками:

– Ты видишь по близости фею?

– Нет.

– Нет, – эхом повторил Грэг, двигая перед собой блокнот раскрытый на пустой странице, будто глядя в прицел, – Тогда кого я нарисую? Феи это большая редкость. Они встречаются только под градусом. Под больши-и-и-им градусом. А я не настолько пьян.

– Но ведь ты наверняка уже встречал таких, нарисуй!

– Иллюзия рушится на утро. А самое страшное, она была прекрасна… иллюзия. Но ты не можешь её вспомнить, столкнувшись с реальностью.

Волшебный звон колокольчиков. Открылась дверь. Стук каблучков по плиточному полу…

Это была настоящая фея, по крайней мере, так показалось Косте Звягинцеву. На ней – платье словно волшебное, лёгкое и серебристое, чёрный коротенький френч. Волосы тёмные. Большие глаза.

Она задержалась у стойки, что-то купила, или просто поговорила с барменом, и исчезла с тем же звоном колокольчиков также внезапно, как и появилась.

– Грэг! Я вернусь!

В противоречие своим словам Костя бросил на стол деньги и выбежал вслед за феей, зацепив и опрокинув при этом стул.

Грэгор проводил насмешливым взглядом его долговязую фигуру.

– Ничего у тебя не получится, Костик. Не догонишь. Ты думаешь, она пешком?

Он снова принялся рисовать: короткое серебристое платье, тёмные развивающиеся волосы, метла… Это была одна из самых очаровательнейших ведьм в его коллекции.

Костя вернулся взмокший. Он, тяжело дыша, рухнул на стул.

– Не нашёл. Как сквозь землю провалилась!

– Костик, какой же ты невнимательный! Она вошла. В руках – брелок от машины. Ты за сколько берешь стометровку?

И Грэг протянул другу блокнот с очередным своим шедевром. Но не фею увидел Костя вопреки своим ожиданиям, а ведьму.

– Она не сквозь землю провалилась, она улетела, – закончил Грэг.

Костя и так красный от бега стал пунцовым. В гневе он швырнул блокнот.

– Знаешь, что? Иногда ты бываешь просто невыносим!

– Ладно, Костик. Теперь расскажи мне о своей начальнице.

– О ком?

– Об Элизе Стрельниковой. Насколько я знаю, другой начальницы у тебя сейчас нет.

Костя пожал плечами. Он подбирал слова, чтобы рассказать то немногое, что знал об Элизе. Но ничего нового Грэгору не сообщил.

Грэгор вернулся домой. Его никто не встретил. Уже стемнело, лампы не горели, и только под дверью ванной комнаты пробивалась полоска света. Там шумела вода.

Он открыл незапертую дверь и подошёл к перегородке душа. Лиза взглянула на него заплаканными глазами через мутное стекло, покрытое множеством мельчайших капелек воды.

– Я знал, что ты будешь в душе, – признался он как-то грустно.

– Негодяй! – ответила Лиза в сердцах.

– Да. Прости.

– Толстый, жирный боров! Отвратительно! – она закрыла лицо руками и заплакала беззвучно.

Это не о нём. А он-то подумал… Да, негодяй, но пока в этом можно не признаваться.

Грэгор откатил в сторону стеклянную дверь, перекрыл воду, после чего притянул Лизу к себе. Вода с её мокрых волос потекла струйками у него по одежде, заставив вздрогнуть.

– Успокойся, – потребовал Грэг.

– Видел бы ты его! – не унималась Лиза. – Как можно на такое пойти?!

– Я видел.

– Как можно было согласиться?! Ведь не изнасиловали же его, честное слово!

– Успокойся, – повторил Грэг настойчивее. – Ты не микробиолог, а загоняешься по такому ничтожному поводу!

– Каждый человек обладает своей микрофлорой, – Лиза подняла на него глаза и дала понять, что она говорит вполне серьёзно. Они возвращались к этому разговору ни раз.

– Есть вероятность того, что микрофлора вонючего жирного борова перешла к твоему бывшему мужу. Но весьма мала вероятность, что хоть крохотная её часть попала тебе. Ведь у него она поселилась… в районе задницы. Даже если бы это случилось, Лиза… Прошло три года! Три года!!! Моя микрофауна давно бы пожрала любую чужеродную микрофлору. Уж поверь. Она очень агрессивна. Да хоть бы ты сама спала с начальником своего мужа, за три года ничего бы не осталось!

Лиза потихоньку успокаивалась.

– Я не спала…

– Прости! Я знал, что ты отреагируешь, но не предполагал, что это тебя так сильно ранит. Что на меня нашло не знаю… Просто пошутить хотел. Последнее время я сам не свой. Говорю то, что не следует говорить, делаю то, что не хочу делать…

Элиза взяла телефон. Она звонила по защищённому каналу связи.

– Грэгор начал видеть Пепел-Лазу, – сообщила она.

В трубке зазвучал мужской голос:

– Не паникует?

– Напротив, воодушевлен. Упивается своей гениальностью. Завтра утром зайдите ко мне за премиальными.

Глава 3: Люди со странностями

Костя позвонил в воскресенье:

– Ты прочёл «Людей со странностями»?

– Да, – ответил Грэг.

– И как?

Грэгор бросил осторожный взгляд на Лизу. Ему не хотелось говорить при ней.

– Эй! Ты там жив? Чего молчишь? – нетерпеливо вопил Костя. – Э-эй!

Грэгор бесшумно вышел в коридор, скользнул в кабинет и прикрыл за собой дверь. Поколебавшись с секунду, он задвинул фигурную бронзовую щеколду, которой раньше никогда не пользовался. Но ведь для чего-то же её сюда поставили.

– Это хуже, чем я ожидал, – сообщил Грэг.

И он бы этим ограничился, но Костя перешёл в наступление:

– Да, книга скандальная, она должна вызвать резонанс!

– Я догадался.

– О том, о чём все молчат, а я говорю!

– Ты в вопросе не разобрался, – заметил Грэг.

– Ты так говоришь, как будто ты в нем разобрался!

– Но есть люди, которые в этом понимают больше тебя. Я могу тебе посоветовать вступить в контакт с извращенцем. Уж насколько близким будет этот контакт, тебе решать, на что ты готов ради искусства. А потом сходи к психологу. Вот после этого садись писать книгу.

– Иди к чёрту! – огрызнулся Костя.

– Но и это ещё не всё, – не унимался Грэг. – Книга отвратительна, потому что написана очень сложным языком! Пока мозг пытается разобраться в твоей профессорской лингвистики, происходит мощный отток крови от члена…

Из соседней комнаты раздался крик.

Грэг бросился к двери и непозволительно долго возился с щеколдой, мешал телефон в руках. Он не мог предположить, что там произошло, но он должен был находиться рядом!.. Вздумалось же Косте звонить именно сейчас!

Выбежал в коридор, в гостиную…

Лиза сидела на диване с ноутбуком на коленях, и, глядя на экран, бормотала: «простите, простите!..».

– Что случилось? – задыхаясь, спросил Грэг.

– А… Ничего, – она подняла на него взгляд лучистых глаз. – На двери было написано: стучать. Я постучала. Вышел скелет. А я… продолжала стучать. У меня в руках вдруг появился топор и я его… зарубила… скелета… Нечаянно… Той же клавишей, что и стучала. Я не хотела.

Грэгор длинно выдохнул. Враг, которого он собирался бить, виртуален и уже повержен…

– Ты должна была его зарубить. Это игра!

– Я понимаю. Просто неожиданно как-то. И не хотела я его убивать.

– Ну извини, авторы не предоставили возможность выбора действий. Их косяк, – за секунды Грэгор восстановил в памяти ход событий в игре, и понял, что Лизе дальше этой двери идти не стоит. – Знаешь, что? Игра тебе точно не понравится, – предупредил он.

Лиза с готовностью кивнула.

Грэгор вернулся в кабинет и перезвонил Косте.

– Что это было? Я слышал крик.

– Ничего.

– Ладно, а Лиза читала? Что она думает про мою книгу? Ты можешь дать ей трубку?

– Нет. Лиза не любит читать, – соврал Грэг, тихо закипая.

– Я понимаю, почему тебе не понравилась моя книга. Ты – моралист.

– Я не моралист.

– Моралист! – настаивал Костя.

– Я не моралист. Я за свободу во всех смыслах и в любом виде. Ты можешь писать о чём угодно. Только делай это красиво, а не так, чтобы слова застревали в горле, в ушах и других частях тела. Эта книга – насилие над моим свободным временем, которое я мог потратить с гораздо большей приятностью и пользой. Герои у тебя не живые, у них нет души. Это насилие над природой, если найдётся придурок, который согласится издать твою книгу. Мне жалко деревья! Жалко людей, которые их будут рубить. Жалко людей, которые потом эту книгу купят и прочтут… – Грэгор замолчал.

Звягинцев его не слушал, он отключился раньше.

… Лиза, пледик, книжка – сплошная идиллия. Грэг даже как-то расслабился, но тут он увидел, что это за книга: «Люди со странностями»!

– Что читаешь? – спросил он как будто мимоходом.

– Книгу твоего друга.

Ответ короткий, лаконичный.

Может быть, если б она сказала что-нибудь ещё, Грэгор не вспылил бы. Всё что угодно. Она могла высказать своё мнение о книге. Она могла заговорить о чём-то другом, уделить ему время и внимание. Лучше всего, если бы Лиза отложила книжку в сторону. Но Лиза читала. Лучший комплимент любому литературному произведению. Она продолжала читать.

– Женщина! – закричал Грэгор, изображая горца. – Ужин ещё не готов! А ты читаешь!

– Ужин на плите, – не отрывая взгляда от страниц, ответила Лиза. – Он готовится сам.

– Я есть хочу! – требовал Грэг.

– Ну, поешь…

Лиза будто нарочно говорила тихо. Очень неудобно кричать, когда тебе тихо отвечают.

Грэг выбрал другую тактику. Он сел рядом и взял её за руку.

– Лиза, давай поужинаем, – попросил он, перебирая её пальцы. – И пусть макароны будут альденте, а овощи немного сыроваты, зато в них останется больше витаминов. Но я просто умираю с голоду!

– Вперёд, раскладывай по тарелкам.

– Лиза! – взмолился Грэг.

– Ну ладно…

Она положила книгу рядом с ноутбуком и пошла накрывать на стол.

Когда Лиза вернулась, книги уже не было, а Грэгор сидел за компьютером, с азартом добивая топором выживших скелетов.

– Подожди! Где книга? – спросила она.

– Ума не приложу, – пожал плечами Грэг. – Я её куда-то спрятал… Не помню куда.

– Ах, вот в чём дело! – поняла Лиза. – Всё дело в книге! А я то думаю, что случилось с моим Грэгором? Пошли за стол.

– Сейчас, перебью всех гадов… – пообещал Грэг.

– Вот теперь я тебя узнаю.

Когда он пришёл на кухню, Лиза встретила его укоризненным взглядом.

– Ну вот, макароны альденте, как ты просил. Они ещё и остыли к тому же. Овощи, прости, не достаточно сырые, но остыли тоже. Мясо замороженное возьмёшь в холодильнике. Жареные котлеты не отвечают принципам сыроедения, поэтому ты их не захочешь. А книжку я нашла, – она продемонстрировала томик.

– О, чёрт! – вырвалось у Грэгора.

Он и не скрывал своих эмоций.

– Хочешь об этом поговорить?

Грэгор уселся за стол.

– Не остри, – попросил он.

Лиза мечтательно закатила глаза:

– Из этого мог бы получиться сногсшибательный детектив! Только обязательно с отсылом в прошлое. Извращенцы, как правило, бывшие жертвы насилия физического или морального. Так что мы имеем преступление в далёком прошлом загадочное и нераскрытое.

Грэгор наблюдал за тем, как Лиза препарирует психику главного героя, словно кролика, и получает от этого истинное удовольствие. Её не исправишь.

– Боюсь только, твой друг не догадается написать нечто подобное, – предположила она.

– Ты разочаруешься, – пообещал Грэг.

– Значит, нет, – заключила Лиза. – Ты не хочешь, чтобы я её читала? Ты боишься, что я сделаю с тобой то, что там написано?

– Только вот не надо меня анализировать!

– И всё-таки?

– Вряд ли у тебя это получится. У тебя ведь нет соответствующего органа.

Лиза усмехнулась.

– Возьму искусственный. Но, кстати… здесь действительно не всё… – она задумалась, подбирая слова, – не всё возможно. Твой друг – писатель-фантаст?

Грэг сел за стол и с аппетитом принялся за котлету.

– Мой друг не писатель вовсе, только так называется.

– Физически невозможно, – уточнила Лиза.

– Ну да, – улыбнулся Грэг. – Я читал.

– Скажи ему.

– Да не за что на свете!

– Скажи ему, иначе он опозорится, – настаивала Лиза.

– И это будет ему хорошим уроком. Ай! Мы опоздали! Он уже издал две свои книги и успел дважды опозориться.

– Не скажешь ты, скажу я.

Грэгор поперхнулся. Он отложил вилку, откашлялся.

Затем заговорил тихо, но было видно, что он больше не шутит:

– Этого ещё не хватало! Звягинцев тебя видел почти голой. Теперь ты читаешь его книгу! И какую книгу! Собираешься с ним её обсудить?! Что будет следующим шагом?!

– А следующим шагом, – Лиза поднялась со своего места и наклонилась над столом, так, что оказалась с Грэгором лицом к лицу, – будет то, что ты перестанешь ревновать! Ты сам-то своего друга видел?!

– Он мне не друг, – ответил Грэгор. – Просто считает себя…

– …как и все, – закончила за него Лиза. – Последняя неделя – ад! Ты не был таким. Никогда ты таким не был! И из-за чего?! Из-за события, о котором все бы уже забыли, если б ты не напоминал о нём постоянно! Ты что, мазохист, чтобы всё время крутить это в голове?! Или это тебя возбуждает? Я же в свою очередь оставляю за собой право читать всё что угодно!

Грэгор не ожидал такого натиска от тихой и спокойной Лизы.

– Читай «дневник врага», – согласился он. – А «Людей со странностями» я, пожалуй, верну Звягинцеву. Поверь мне, они не стоят потраченного времени, – он всё-таки забрал книгу у неё из рук, но осторожно.

И хоть Лиза выглядела сердитой, особого сопротивления Грэг не встретил.

– Я уже поняла. Как и твои страдания не стоят потраченного времени. И твои нервы. И ты это прекрасно знаешь сам, – она опустилась на стул.

Несколько минут на кухне стояла тишина. Не было даже звона столовых приборов. Никто не ел.

Наконец Грэгор не выдержал.

– Я должен тебе признаться кое в чём…

Лиза подняла на него взгляд полный любопытства.

А у него перед глазами снова встала Элиза… Странно, ведь на Лизу она похожа, как родная сестра, только жёстче.

– Ну… в чём?

– Теперь я продюсер. Вернее, один из продюсеров.

– В «Пандоре-Гейм»? Ты продюсер в «Пандоре-Гейм»?! Но зачем?

Он не мог ей раскрыть все мотивы своего поступка.

В первый же день Грэг принял решение отказаться, в первые же пятнадцать минут. И не сделал этого. Из-за чего? Из-за женщины, с которой у него гарантированно ничего не будет. Из-за женщины, которая испытывает к нему неприязнь. Он и пытаться не станет завоевать её благосклонность, тем более, Лиза ему этого не простит. Тогда зачем он остался? Всё-таки хотел ей понравился? Так мало того, что остался, он стал продюсером!

Ведь он знал с самого начала, что весь этот проект – авантюра. Что организаторы поставили себе цель – вытрясти из инвесторов как можно больше денег, поэтому наняли его, лицо проекта. Все остальные сотрудники «Пандоры-Гейм» – случайные люди, статисты в этой трагедии. Их профессионализм на нуле. Они ничего не стоят.

Но нет, не с самого начала. Вот если бы Грэг понял это в первые полчаса, час, день, он бы вернулся и сказал Элизе – «нет». Позже он сделать этого уже не мог.

Почему? Что его заставило оставаться на месте, подписывать контракт? Призрак мёртвой клофелинщицы? Она являлась и требовала тела, хотя бы виртуального… Или это просто гипноз? Гипноз глаз Элизы преднамеренный или случайный…

– Грэгор, – тихонько позвала Лиза.

Он опомнился, взглянул на неё.

– Моя звезда однажды закатится, как и любая другая звезда. И дело даже не в том, что у меня пропадёт умение рисовать или фантазия иссякнет, – я не этого боюсь. Просто то, что я создаю, когда-нибудь выйдет из моды, станет ненужным. Я могу не постичь новые формы творения… Тогда у меня в руках окажется другое дело. Я продюсер! Помните первый проект «Пандоры-Гейм»? Так это я его создал ещё в двадцатые годы.

– Поверь мне, когда закончатся двадцатые годы, никто не вспомнит не только о вашей скучной игре, но даже о самой «Пандоре-Гейм». То, что вы делаете – не «Братья Марио», это дневник клофелинщицы. Скучнее что-либо придумать сложно.

– Поэтому я продюсер.

– Но ты не Господь Бог! Из этого невозможно сделать полноценный продукт!

– Бог в отпуске, а я его заместитель, – повторил Грэгор Элизину шутку.

– Ах, вот почему я не могу пробиться к нему на приём! Даже через постель заместителя!

– Что тебе нужно? Машина? Ребёнок?

Они снова и снова возвращались к этому разговору, так что ответы Грэгор знал заранее.

– Машина. Ребёнок, – повторила Лиза. – Можно поменять местами: ребёнок, машина.

– На достойную машину мы с тобой не заработали. А ребёнка можешь взять с улицы. Верни родителям, когда надоест.

– Грэг! – рассердилась она.

– Ты не забывай, что я дизайнер персонажей по-прежнему! Часть работ взяла на себя Лена. Но всё равно, основная нагрузка на мне!

– Кто такая Лена? – в глазах у Лизы сверкнул знакомый огонёк подозрительности.

«А вот и мимо!», – подумал Грэг.

– Моя ассистентка. Единственный человек во всей «Пандоре», кто чего-то стоит. Попала она туда только по теории вероятности. Просто не могло не найтись среди такого количества идиотов хоть одного нормального человека!

Лиза взяла его руку:

– Ну, неужели ты не понимаешь, что весь этот проект – большая афера?!

– Организаторам выгоднее выпустить игру, чем обворовывать инвесторов. Они скоро это поймут.

– Ты даже не знаешь, кто они!

– Человеческую жадность никто не отменял. Поэтому не важно, кто они – добрые или злые, хорошие или плохие – они захотят больше денег.

– Значит, ты продюсер, потому что боишься, что тебя больше никуда не возьмут продюсером? – догадалась Лиза.

– А меня больше никуда не возьмут продюсером, – ответил Грэг. – Но сегодня я допустил первую ошибку в своей карьере продюсера. Я обидел Звягинцева. А он сценарист. Он первый на конвейере. Любая игра начинается со сценария.

– Замени Звягинцева, – посоветовала Лиза. – Ты сам сказал: он ничего не стоит.

– Не могу.

Как он вошёл, Костя не видел. Но только сейчас Грэг стоял и выяснял отношения с одной из официанток:

– Мне зелье!.. Ах, у вас нет? Слышишь, Костя, зря мы сюда пришли! – крикнул он через зал. – У них даже нет зелья! А ведьмы у вас водятся?..

Костя робко оглянулся по сторонам, увидел, что поведение друга начинает привлекать всё больше любопытных глаз, и втянул голову в плечи.

– Девушка! Ну, не надо так грубо, я не про вас!.. Ни ведьм, ни зелья! – Грэг развязной походкой подошёл к Косте, который всем своим видом стремился показать, что они не знакомы, и наклонился к самому его уху. – Искать твою фею надо в полночь на Лысой горе. И фею ли? До полнолунья три дня, время у нас ещё есть… – таинственно сообщил он и сел напротив.

Костя одарил его холодным долгим взглядом. Но, похоже, на Грэга это не подействовало.

– Я тебе говорил: она сюда не ходит. И ты зря наведываешься так часто, сопьёшься и всё.

Да, Костя приходил в «Пив-Нору» каждый день. Он ждал ту, которую Грэгор нелюбезно называл Ведьмой. А она всё не шла.

Сегодня Великан сидел за барной стойкой, а Эльфа не было.

– Улетел, – пошутил Грэг, проследив за направлением Костиного взгляда. – Ну что делать ей в подобном заведении, сам подумай! Что ещё есть в этом здании? Посмотри, тогда узнаешь, куда она направлялась. Но скорее всего этот визит носил единичный характер. Она не знала куда идти, спросила у бармена и «Адьйос!», мы больше её не увидим. Никогда. Теперь о деле, – Грэг не церемонился.

– О каком деле?

– Сценарий. Я не сравнивал, но создаётся впечатление, что ты просто перепечатал «дневник врага». За что тебе платят, Костя? Сделать замену местоимения «Я» на имя героини может компьютер. Есть такая функция в «Ворде».

Звягинцев наклонился над столом и произнёс чётко, разделяя каждое слово:

– Это не твоё дело.

– Ага! Значит, ты про эту функцию знаешь. Моё дело. С тех пор, как я поставил закорючку на бланке договора с «Пандорой», это моё дело. Вся ответственность за конечный продукт лежит и на мне тоже. Скажи честно, тебе нравится то, что ты написал?

– Элизе нравится, – хитро ответил Костя, сыграл козырем, от которого невозможно отбиться.

Но Грэгор отбился.

– Кто такая Элиза? Просто красивая кукла! У тебя уже есть два провала. Назревает третий – твоя эротическая книга написанная языком профессора-шизофреника. Я уж молчу о четвёртом – о сценарии. Элиза пока не обзавелась даже одним провалом. У неё ничего нет. То есть даже попыток она не делала. Я тебе скажу: что не так в твоем сценарии. Там нет жизни! Тебя там нет!

– Кто я там?!

– Ты мог оказаться случайным свидетелем, не обязательно Пепел-Лазой или жертвой её преступления. Но нет, ты выбрал роль личного секретаря клофелинщицы, который перепечатывает её дневник… Ой! Прости! Ты выбрал роль секретаря мёртвой клофелинщицы…

– Элиза одобрила! – настаивал Костя.

– Да кто такая Элиза?! Вообще-то я не нашел никакой информации об Элизе Стрельниковой и о «Пандоре-Гейм». Это её первая работа и скорее всего последняя, если ты не перепишешь сценарий! Докажи хотя бы себе, что ты что-то можешь. Два провала и ни одной победы, кто тебя возьмёт на работу после третьего и четвёртого?

Костя сидел с грустными глазами. Про себя он называл Грэгора чудовищем. Да Грэг и сам себя так ощущал.

– Так ты пробил информацию по всем?!

– Да, представь себе. И никто из вас ни на что не годен! Пойми, Костя, мне не нужна неудача. А тебе, в твоем положении, она нужна ещё меньше.

– Что ты предлагаешь?

– Разве не понятно? Переделай сценарий! Даже если ты туда добавишь то, чего не было в дневнике, никто тебя за это не осудит. Никто не помнит, что там было, потому что это неинтересно, – добавил он в полголоса, дальше говорил нормально. – Нам нужна не историческая точность, а экшен, чтобы мурашки побежали!

– Я не стану переделывать сценарий, – настаивал Костя.

– Станешь. По новому штатному расписанию я не только художник по персонажам, я теперь ещё и один из продюсеров. Хочешь потерять эту работу? Ничего личного. Ты хороший парень. Но хочешь потерять эту работу? Продолжай её НЕ ДЕЛАТЬ, – Грэгор сунул Кости под нос портрет Пепел-Лазы, – Это она. Я создал её, а ты – её мир. Но я не могу отпустить её в тот мир, который ты создал. И чёрно-белое кино можно снять красиво. И про клофелинщицу можно написать красиво. Если в её жизни не было ничего яркого, интересного, так придумай это! Создай! Ты же творец, Костя!..

Грэгор замолчал. Он вдруг подумал, что слова уходят в пустоту, и что единственный способ пробить стену это сделать Костю участником событий. Но, только, ни в коем случае не жертвой! Если Костю обманут, унизят и ограбят, желания трудиться у него не появится.

Он поманил Костю к себе пальцем и сам придвинулся ближе, чтобы можно было говорить шёпотом.

– Выбери жертву.

– Чего? – Костя был ошарашен таким предложением.

– Представь себя клофелинщицей и выбери жертву.

– Ты дурак?!

– Да успокойся ты! Это игра. Мы никого не будем грабить по-настоящему.

– Чокнутый! Не буду я себя представлять клофелинщицей!

– Да сам ты чокнутый! Мы с тобой игру делаем. Когда ты садишься играть в Формулу-1, ты же себя гонщиком представляешь? Так представь себе, как будто игра уже есть. Первое задание: выбрать жертву.

– Мужчину или женщину? – смутился Костя.

Грэгор на мгновенье задумался:

– Конечно, мужчину. Хотя, это идея неплохая, сделать ещё вариант про жигало или альфонса… Я тебя нарисую, если захочешь, – он улыбнулся. – Но сначала мы с клофелинщицей разберемся.

Костя снова посмотрел на портрет, на этот раз хмуро, задумчиво потёр покрытый трехдневной щетиной подбородок и откинулся на спинку стула.

– Ну, что непонятно?! – потерял терпение Грэг.

– Подожди! Не мешай, мне нужно сосредоточиться, – взгляд его заскользил по посетителям кафе. – Великан – точно нет. К тому же он завсегдатай. Не стоит с ним портить отношения. Вон тот! – Костя ткнул пальцем.

– Бесцветный?

– Да.

Грэгор достал свой заветный блокнот.

– Пишешь бегло?

– А что?

Он вырвал чистый лист, передал его Косте. Хотел убрать блокнот, но оставил и положил перед собой, глядя на него, как в прицел винтовки.

– Бери авторучку, я тебе немного помогу.

Костя торопливым движением затушил сигарету в пепельнице, схватил ручку и приготовился писать.

Грэгор заворожено смотрел на сизую змейку дыма от незатушенной до конца сигареты. Она струилась, поднималась вверх, принимая причудливые, замысловатые формы. На втором плане сидел незадачливый посетитель кафе, даже не подозревая, что некий сценарист выбрал его в качестве жертвы преступления. Грэгор перевёл на него взгляд внимательных глаз.

Костя ловил каждое движение Грэгора, смотрел на него полный ожидания и восторга: сейчас гений выдаст шедевр. Его даже не смутило, что пред ним художник, не имеющий к писательскому делу никакого отношения.

Грэг начал диктовать:

– Она курила. Сигаретный дым не доставлял ей ни малейшего удовольствия, впрочем, как и её визави. Этот человек напротив. Этот лилейный цветок-чахлик, нечто с бледной кожей, Вурдалак – сын Вурдалака.

Он поправил свои белые волосы, слипшиеся от геля, редкими сосульками спадавшие к плечам. Он смотрел на неё жадно и пристально. Его немигающий взгляд. Черные точки зрачков. Пожирающая черная пустота. Его впалые тени на бледных щеках и слегка приоткрытый сиреневый рот.

Зябкая дрожь пробежала по всему её телу. Она поторопилась сделать затяжку. Она курила, чтобы скрыть отвращение и страх.

Он тоже курил. Он сидел, задрав плечи. Широкий не по фигуре пиджак поднимался до ушей, походило это на сложенные чёрные крылья. Он был ужасен и мистичен. Она боялась его.

Она боялась, хотя понимала, что сильнее и опасаться нечего. Она была уверена: её не разоблачат. Она замышляла преступление…

Огни блистали в пайетках в пламени оранжевого джемпера. Они вспыхивали в огромных зеркальных очках и круглыми искусственными бликами ложились на её пепельные волосы. Рука в чёрной капроновой перчатке потянулась через стол.

Они ушли вместе…

Через несколько минут где-то в сети запутанных улиц раздастся крик и прервется…

Под свет фонаря выйдет она. Никого не увидев на пустынной улице, девушка тяжело вздохнет, перехватит удобнее под мышку трофейное портмоне и чертыхнется мужским басистым голосом. Прислушается к далёкому гудению магистрали, к молчанию жизни. Снова вздохнет. Даже не пытаясь привести одежду в порядок, она сплюнет и пойдёт прочь широким шагом, потеряв при этом всякую женственность и грациозность. Поминутно будет подворачивать ноги на каблуках и тогда улицы огласятся басистой руганью.

Костя выдал тираду грубых слов.

– Грэг! Ты в своем уме, старый извращенец! Что это за историю про трансвестита ты мне тут надиктовал?!

Грэгор еле сдержался до самого конца и вот теперь разразился таким хохотом, что на глаза выступили слезы.

– Это же не сценарий! Что за бред?!

– Но зацепило! – торжествовал Грэг. – Зацепило!

– Убило наповал!

– Сценарий напишешь сам. А это так, для разогрева. Ещё я за тебя сценарий не писал, халявщик!

Костя аккуратно сложил листочек и убрал в карман. Он твердо решил часть оттуда включить в настоящий сценарий, но, конечно, не про трансвестита. Костя сфотографировал на телефон набросок Вурдалака-жертвы, появившийся как по волшебству у Грэга в блокноте. Тот сделал замечание, что пиджак должен быть не чёрным как на оригинале, а серым, пыльным, как будто бы Вурдалак только вылез из склепа. Костя незаметно сфотографировал также и оригинал.

– И ещё один маленький совет. Эта Фея… Ладно, пусть будет Фея, а не Ведьма, я не спорю. Возможно, она никогда сюда не придёт. Но если вдруг она появится, и ты её увидишь… то разочаруешься. Твоя фантазия уже сделала её прекрасней её самой, прекрасней всех! Используй тот образ, который в душе у тебя сейчас. Вставь её в сценарий. Она может быть кем угодно, но она должна там присутствовать! Это нужно сделать, пока ты любишь её. Если ты с ней столкнёшься в жизни, то забудешь то, что придумал. Понял?

Костя вышел из бара с твёрдым намерением переписать сценарий – всё до последней страницы.

Грегор вернулся домой.

– Лиза! – он вошёл в квартиру. – Лиза! – обошёл все комнаты и застал её в самой последней – в кабинете за чтением «дневника врага».

Грэг сел рядом на диван. Он был расстроен и устал, заговорил с нотами разочарования в голосе:

– Они назвали игру «Зло». Только, какое это зло? Так, злишко… И главная героиня просто мелкая пакостница давно остановившаяся в развитии. Твои мысли на этот счёт?

Лиза оторвалась от чтения.

Если бы он спросил – «ты согласна?», – можно было бы просто ответить «да». Даже объяснений не понадобилось бы. Но он требовал мысли.

– Ты о дневнике или о будущей игре? – уточнила Лиза.

– Я обо всём.

– Моя бабушка считала, что все проститутки попадут в ад. А я согласна с тобой: это не самое большое зло, – Лиза вернулась к чтению.

– Тогда назови мне самое большое зло, – не унимался Грэг.

– Ну, вообще-то ничего конкретного я не имела ввиду, – ответила Лиза, нехотя отводя взгляд от страниц. – А зачем тебе самое большое зло?

– Дело в том, что она положительная героиня, а я в это не верю. Я не могу её оправдать даже сам для себя. Что можно поместить рядом с ней такое ужасное, чтобы отбелить её образ?

– Может быть, добавить любовь?

– Ужасную любовь? – Грегор засомневался в возможности такого варианта, хотя сама идея ему показалась интересной, но для другой игры.

– Ты меня не понял. Может быть, использовать любовь, чтобы дотянуть её образ до положительной героини?

– Если ты ещё не дошла до этого места, она лесбиянка, так что любовь отпадает,– он придвинулся ближе. – Мне нужно сыграть на контрасте, мне нужно настоящее зло.

– Настоящее зло? Вот это другое дело! Зачем же ты меня заставил ломать голову над «самым большим злом»? С «настоящим злом» всё проще и конкретнее. Нужно подобрать то, что гармонично займёт место рядом с ней.

– А именно?

– Жёны, которые ненавидят своих мужей, и продолжают с ними жить, отравляя своё и их существование. Вот это настоящее зло!

– Всё пропитано ядом ненависти! Куда бежать мужчине, он ищет утишения?..– Грэг хлопнул себя по колену. – И тут эта тварь его добивает! Не получается положительной героини! Вот, если бы она была проституткой…

– Вот, если бы она оставалась клофелинщицей, а награбленные деньги жертвовала, скажем, в детский дом…

– Точно! Лиза, ты гений! Она ведь выросла в детском доме! Это отлично! Из козла ты только что сделала милую овечку.

– Возьми меня, – прошептала Лиза (Грэгор порывистым жестом расстегнул пуговицы на рубашке), – в свою команду делать игру.

Опять они друг друга не поняли. Но он уже нашёл её губы, те отвечали, и совсем неважно, чего она изначально хотела… Он потом объяснит ей, что это невозможно. А сейчас…

– Ты ведь никогда не будешь такой, как они?

– Когда я тебя разлюблю, то всё ещё буду с тобой ради секса.

Грэгор вздрогнул, и отпрянул от Лизы.

– Что такое? – не поняла она его реакции.

В комнате был третий… была… Возле окна стояла всё та же женщина. И можно себя больше не обманывать ложью про блики на сетчатке глаза. Не было ни каких бликов! Свет рассеянный, неяркий, окно завешано плотными шторами. А она всё та же, в тех же зеркальных очках и всё там же. Ухмыляется на одну сторону. Почему только на одну? Она всегда в этих дурацких очках! И всегда ухмыляется!

– Грэгори, что с тобой? – смутилась Лиза и, кажется, немного испугалась.

Грэгор медленно повернул голову направо. Виденье исчезло, растворилось в воздухе.

«Но она всё ещё здесь», – подумал Грэг.

– Ничего. Пойдем отсюда, – запоздало ответил он.

– Что?

Он забрал у неё тетрадь и бросил на стол.

– «Дневник врага» оставь здесь, обещаю, я его не возьму и прятать не стану. Только у меня к тебе одна просьба, не становись такой, как она. Я тебя умоляю! Не так долго я делаю эту игру и уже ненавижу главную героиню! Со мной ещё никогда такого не случалось.

Лиза засмеялась и поцеловала Грэгора.

– У меня не хватит силы воли на скучных мужчин, – призналась Лиза, выходя из кабинета.

– И на женщин лесбиянок, – добавил он важный пункт. Как будто бы шутил, но было ему не весело.

Через минуту он забудет о существовании Пепел-Лазы и не вспомнит до самого утра.

С усилием, прорываясь через сон, Грэг поднял руку, дотянулся и выключил будильник. Звенела ваза на тумбе, попала в резонанс. Неосторожным движением Грэг сбросил вазу. Ваза упала, покатилась и остановилась как раз в поле его зрения, переливаясь кроваво-розовыми разводами.

«Не разбилась. Опять… не разбилась…», – подумал Грэг и перевернулся на спину, чтоб больше ее не видеть.

Потом он сел, спустил ноги с кровати. Холод пола мгновенно прогнал остатки сна. Утренний воздух из открытого настежь окна, осенний воздух, окутал его тело. Но он и не думал одеваться. Как был прошёл в ванную комнату и там умылся.

Долго Грэг смотрел на своё отражение, пытаясь увидеть то, чего не замечал раньше. Но изменений как будто не было. Внешних изменений.

Сегодняшний сон – откровение. Лиза была права. Нет у него никаких экстрасенсорных способностей. Он видел раньше эту девушку – Полину Лозанову. Он просто её вспомнил. А призрак… что ж, возможно, он сходит с ума…

Хотя обычно сходят с ума другие.

В кабинете Элизы раздался звонок. По защищённому каналу связи говорил все тот же мужской голос.

– Я уменьшил воздействие. Иначе у него крышу сорвёт. Он не выдержит. Вы видели, в каком состоянии он пришёл сегодня на работу?

– В женском платье?

– Нет.

– Тогда мне вас не за что хвалить.

– Мне не до шуток! Объект воздействия выбран крайне неудачно! Во-первых, он не одинок, во-вторых – публичная персона. В скором времени мы будем иметь дело с толпой любопытных.

– Только не говорите, что вы не справитесь с толпой.

– А вам нужны эти сложности?

– Мне нужен он. Техническую сторону обеспечиваете вы. При сниженном воздействии мы уложимся в график?

Мужчина молчал.

– Мы уложимся в график? – повторила вопрос Элиза, повысив голос, который вдруг неожиданно зазвенел металлом.

– Нет, – ответил он тихо.

– Значит, воздействие не снижать!

– В таком случае не выдержит его психика.

– На кой черт мне его психика?! У него будет другая психика! Психика Полины Лозановой! Делайте, что вам велено! – приказала Элиза.

– Если психика не выдержит, он может сделать с собой всё что угодно. Тогда мы оба останемся ни с чем.

Глава 4. Призрак

О работе продюсером Грэг имел лишь общие представления. По счастью в «Пандоре-Гейм» не было никого, кто бы мог это заметить. Он учился.

Проект, который ему достался, казался неподъёмным. К супер сложной, бредовой задаче «игра по мотивам дневника» добавлялась абсолютная неопытность персонала. Нужно либо всех менять, либо обучать. Он выбрал второе, вероятно, чтобы скрыть собственную неопытность. К тому же у людей, собравшихся в «Пандоре-Гейм», была одна общая черта – они хотели делать игру. Грэг уговорил Элизу взять на работу ещё пару человек, его приятелей, профессионалов, и поставить их на руководящие должности. Сложно было уговорить Элизу. Ещё сложнее найти людей, которые бы на это согласились. Ведь им пришлось не легче. Одновременно они отвечали за работу своего сегмента и за обучение персонала.

Казалось, проект был провальным. Но, о чудо! В какой-то момент, стало ясно, что игра выйдет. Потом, забрезжил луч надежды, что это будет качественный продукт.

Ребята осваивали профессию. И теперь то, что раньше требовало больше времени, сил и ресурсов, получалось гораздо легче и быстрее. Словно тяжёлый металлический шар проект покатился, набирая обороты.

Грэг к тому времени изрядно устал. А заметил он это именно тогда, когда стало проще.

Дело в том, что он не мог бросить свою основную работу – создание персонажей. Помогала Лена. Но она не сумела бы взять всё на себя, получалось совсем не так…

Грэг вымотался вконец. Ещё и мысли о собственном безумии были настолько навязчивы, что буквально это безумие гарантировали.

Лиза с тревогой смотрела на то, что происходит.

Она наблюдала лишь поверхностные проявления: его усталость, его депрессию, замкнутость, погружение в себя. Она не знала, что внутри происходит. И помочь ему она тоже не могла.

Лиза чувствовала: пропасть, в которую летит Грэгор, гораздо глубже, чем всё, что случалось с ними раньше. И она не могла понять, что это за пропасть… Вот уже ей кажется, что она падает, как Алиса в кроличью нору, и не за что зацепиться… Но придя в себя, сталкивалась с очевидной мыслью: невозможно влезть в голову другому человеку, тем более, если он этого не желает.

На душе скреблись кошки.

С ней самой было не всё в порядке. Что-то происходило. Сны… странные сны. В них она видела себя Пепел-Лазой. Такие ясные. Порой, едва отличимые от реальности.

Грэг работал. Лиза сидела на диване с «дневником врага». Он не возмущался: всё лучше, чем порнография от Звягинцева. Он ей обещал, что позволит читать дневник. Иногда Грэг его всё же прятал. Прятал в такие места, что сам бы не догадался там искать. Тем не менее, Лиза совершенно непостижимым образом дневник всегда находила.

– Ты поговорил с Костей? – спросила Лиза.

Грэг поймал себя на том, что ему неприятно упоминание Лизой Звягинцева.

– О чём это я должен был поговорить с Костей?

Нет, им было что обсудить, но при чём здесь Лиза? Чего она суёт нос не в своё дело? И почему опять вспоминает этого придурка Звягинцева!

– О его книге. Точнее о некоторых моментах в его книге. Надо ему подсказать. Проконсультировать по некоторым вопросам, в которых ты лучше разбираешься.

Как это всё культурно сказано!

– Я не собираюсь говорить с ним о книге, она от этого лучше не станет! А мне стыдно говорить о таком! Что говорить?! Читать его книгу стыдно!

– Все люди – монстры, – вдруг произнесла Лиза почти торжественно.

Грэгор поднял на неё удивлённые глаза. Он не поверил, что Лиза могла подобное сказать. И это относительно его что ли?

– Что? – переспросил Грэг. Он растерялся.

Но оказалось, она просто читает из дневника:

– «Все люди монстры. Иногда видишь клетку с монстрами, а в ней среди отвратительных и мерзких тварей – маленького щенка. Ты влезаешь в клетку, чтобы спасти его. А щенок глупый. Он дома, он не хочет уходить.

Не входи в клетку! Это ловушка для тебя. Этот щенок – детёныш монстров, из него вырастит такое же злое отвратительное чудовище. Он выпьет всю твою кровь! Запомни! И никогда не входи в клетку!».

Грэгор перевёл взгляд на призрак Пепел-Лазы. Она висела в воздухе здесь же в комнате. Ничего удивительного, уже вечер и он устал. Изменилось лишь то, что теперь от прямого взгляда она и не думала исчезать.

Самое страшное, кроме Грэга её никто больше не видел. Только он. Пару раз Грэгор наблюдал, как люди проходят сквозь неё, не замечая. Она тоже оставалась индеферентна к окружающим. Сам Грэг проходить не пробовал. Его пугала одна мысль, приблизиться к мёртвой клофелинщице, он чувствовал, что этого делать нельзя. Порой он запускал в неё каким-нибудь предметом, без свидетелей, конечно. Призраку это не вредило. Предмету – в зависимости от того, куда он попадёт. Иногда страдали мебель и стены.

Пепел-Лаза улыбнулась ему только на одну сторону и сделала неопределённый жест, мол, «так оно и есть, что непонятно?».

– Это про брак, – пояснила Лиза, поднимая глаза от дневника. – Про семью. Щенок – её любимый человек, монстры – его семья. В сущности, щенок от них не отличается, просто не успел вырасти.

– Впечатляет, – саркастически заметил Грэг, скривив лицо. Сейчас при Лизе он не мог ничего бросить в призрака, а так хотелось… – Я надеюсь, ты не воспринимаешь весь этот бред всерьёз? К тому же… – и тут Грэга осенило, он понял о чём именно говорит Лиза. – Брак?! У лесбиянки?!

– Вот-вот! У лесбиянки ли? Мне кажется, что это только часть дневника, здесь многого не хватает. Может быть, даже… имя убийцы?

– Но тут ведь не упоминается слово «брак»?

– Слово не упоминается, но что это по-твоему?

Грэгор не мог прийти в себя от волнения. Перед ним так чётко встала его прошлая жизнь. Как верно сказано! Просто в точку! Он пытался представить себе нечто «другое», что могло бы подойти под описание, но, увы, у него не получилось. Даже зоопарк не подходил, хотя совет «не входи в клетку» тут был как раз в тему. А ещё невольно вспоминалась надпись: «животных не кормить».

– Я так и вижу рядом с ней мужчину. Настоящего мужчину. Она… – Лиза задумалась, подбирая правильные слова, а Грэгор уже насторожился от ноток мечтательности в её голосе, – мы с ней чем-то похожи. То, что она пишет настолько созвучно с моей душой, что я даже чувствую, нечто подобное как будто бы переживала…

– Лиза! Ты в своём уме?! – возмутился Грэг. – Как вы можете быть похожи?! Эта женщина ненавидит людей! Она их не просто ненавидит, тихо сидя в своей комнате и травясь ядом собственных эмоций. Она совершает над ними насилие. Да, Лиза, дать наркотик или медицинский препарат без ведома – это насилие. Она их грабит. После неё остаётся стыд и обида на других женщин, которые ни в чём не виноваты. Мужчины будут мстить, беда в том, что не ей. Ты понимаешь, что зло распространяется не линейно, а в прогрессии? Она чудовище! Чудовище!

– Я не говорю, что принимаю всё, что она пишет, но…

– Я тебя не узнаю! Лиза! Лиза! Лиза! Как будто бы я общаюсь не с тобой вовсе, а с совершенно другой, незнакомой мне женщиной!

– И поэтому ты теперь спишь в трусах?

Заявление было совсем неуместным. Грэгор возразил:

– Кто бы говорил?! Ведь у тебя миллион сорочек! А я лишён даже такой мелочи, как трусы? Ну, вообще-то сейчас зима и холодно. Все нормальные люди спят в трусах, ещё и в майках, и в пижамах!

Лиза печально вздохнула:

– Три года мы вместе, и только теперь стало холодно. И с каких пор ты себя причисляешь к нормальным людям?! – она захлопнула дневник и вышла из комнаты.

Грэгор посмотрел на призрака в упор. Призрак и не подумал таять.

– Ненавижу тебя! – кинул Грэг в лицо клофелинщице и вышел. – Лиза! – позвал он.

– Что с тобой происходит? – напрямую спросила Лиза.

– Я просто устал. Скоро всё закончится. Это очень трудный проект, – он обнял Лизу. – Я действительно её видел в жизни, Пепел-Лазу, когда мы только с тобой приехали в этот город. Я делал свою первую игру про маньяка с отвёрткой и встретил эту женщину на улице. Просто случайная прохожая. Но она меня впечатлила. В ней есть что-то… На ней как будто бы печать жертвы. Я следовал за ней, наблюдал, зарисовывал. Представлял, будто я маньяк, а она – жертва. Ведь её действительно потом убили, пусть не так… Но ведь убили! Я даже нашёл свои старые рисунки. Это точно она!

Лиза прижалась к Грэгору:

– Успокойся. То, что её убили – случайность. У неё было много врагов и ты здесь не при чём.

– Скажи, Лиза… Она может вернуться?

– Не думаю. Но я считаю, что ты правильно взялся за этот проект, иначе мысли замучили бы тебя. Оживи её в этой игре. Тебе станет легче.

Ему уже стало легче, и он признался в этом Лизе.

– Будешь со мной бегать по утрам? – спросила она. – Ты много работаешь, а это компенсирует эмоциональное напряжение.

– Нет. Именно потому, что я много работаю. У меня нет времени бегать. Когда я много работаю, я толстею, становлюсь менее привлекательным. Тебе это выгодно. Меньше женщин на меня будет заглядываться.

– Ты просто лентяй! – Лиза игриво толкнула его.

«Когда она рядом, – думал Грэг, – она может сделать так, чтоб Пепел-Лаза исчезла. Она не оставляет шанса другим, никому, заполняет всё собой. Это, наверное, единственное спасение, быть рядом с ней».

Но быть с Лизой всегда у него не получится, хотя бы по тому, что завтра снова на работу. Её не будет рядом. Рядом будут другие, и призрак вернётся снова.

…Холодок. И мурашки побежали по спине.

«Опять Пепел-Лаза! – думал Грэг. – Чёрт бы её побрал! Уже здесь? А ведь сейчас середина рабочего дня! Рановато…».

Он смотрел в стену на белый кафель. Видеть её он не мог, даже тени (она тень не отбрасывает). Он чувствовал её присутствие. Всегда он чувствовал её присутствие. Пепел-Лаза преследует его. Зачем? Только для того, чтобы Грэг воплотил её в игре? Он и так это сделает. Он уже это сделал однажды, когда она ещё была жива, сделает снова. Зачем становиться за спиной сейчас, в самый неподходящий момент?!

Грэгор, стараясь сохранять спокойствие, застегнул молнию на джинсах, нажал кнопку смыва и только тогда обернулся. За спиной стоял не призрак. Это был Звягинцев.

– Да ты охренел! Костя! Чего подкрадываешься?! Чёртов маньяк!

Грэгор толкнул его, чтобы убрался с дороги, и пошёл мыть руки. Он и злился на Звягинцева и в то же время был рад, что это он, а не призрак. Костя плёлся следом. В длинном зеркале на всю ширину стены Грэг увидел три лица: своё, Звягинцева, с траурно опущенными уголками рта, и Пепел-Лазы. Рядом её не было, но в зеркале она отражалась.

«Ну, вот! Доконал! – досадовал Грэгор. – Это первый раз случилось так рано! Скорей бы ночь! Уснуть, не видеть… – и он закрыл глаза, представляя себе, какое это будет блаженство. – Всё кончится, когда я доделаю игру. Всё это прекратится».

– Хочешь поговорить? – спросил Звягинцев, ещё сильнее выгнув брови так, что казалось, он сейчас заплачет.

– О твоей книге? – сделал вывод Грэг из его внешнего вида. – Я её перечитывать не буду. Прости, уж очень занят. Сценарий, сценарий, сценарий. Сейчас только сценарий. Только работа.

Возможно, Грэгор смотрел на Пепел-Лазу достаточно долго, что Костя обратил на это внимание. Он попытался разглядеть, что там прилипло на зеркале, даже потёр стекло пальцем.

– Да не о книге! Грэг! Что с тобой?! Ты же сходишь с ума!

Грэгор встрепенулся.

– С чего ты взял? – попытался он сохранить спокойствие и самообладание.

– Ты можешь часами смотреть в одну точку. Но дело даже не в этом. Я просто чувствую людей, которые сходят с ума. Ты один из них.

Холодная плотная струя воды била в руки. Он стоял и думал, что возразить. Лучше всего было перевести разговор в шутку. Проблема в том, что всё чувство юмора куда-то улетучилось. И сейчас он был не Грэг, а просто уставший человек.

– У меня раньше было тоже самое, – продолжал Звягинцев.

Грэгор внимательно посмотрел на Костю.

– Я думал… это слухи, и не верил им. Ты совсем не выглядишь психом.

Грэг отряхнул руки и подошёл к сушилке. Он хотел скорее убраться подальше от навязчивого Кости. Но разговор мог продолжиться и за дверями, в коридоре, в офисе, при свидетелях, а Грэгор этого не хотел. Нужно говорить, но говорить о чём-то другом. И он начал нарочито бодрым голосом:

– Меня зацепил последний вариант сценария. Ты молодец! Теперь я верю в игру. В неё будут играть. Людей всегда притягивают запреты. Сколько игр про гангстеров, маньяков, убийц, грабителей… бесконечное множество! А почему? Людям это интересно. Они бояться переступить черту «нельзя», но им ужасно хочется посмотреть на примере других, что будет?.. И они смотрят! Они переступают черту этого «нельзя» понарошку в компьютерных играх. Они спускаются в подземелье своего подсознания, где сидит дракон. Страшный такой… И знакомятся с ним. Что будет… если выпустить этого древнего дракона?..

– Чёрт подери тебя, засранец! Наводил обо мне справки?!

– Вообще-то нет, – Грэгора удивила внезапная вспышка гнева Звягинцева, он даже растерялся.

– Тогда, откуда ты узнал?! Откуда?!

– Ну… я ничего не знал, но теперь начинаю догадываться. Ты игроман?

Звягинцев коротко нервно кивнул головой.

– Не только. Этот ад начался, когда в город приехал… кто-то приехал, чуть ли не президент. Я учился на журфаке. Иду в парк. Сворачиваю на Площадь Героев, а передо мной полицейский: «нельзя». Почему нельзя? Смотрю, а скамейки все заняты, люди гуляют с детьми, с колясками. Я говорю: «Там же люди! Им можно?». А он: «Тебе нельзя». И тогда я понимаю, что это ненастоящие люди. Как тебе сказать? Слишком благополучные, все красиво одеты, ну такая у них идиллия! Но между собой не разговаривают, даже те, кто вроде бы вместе. Как куклы на витрине! Только тогда я камеры заметил и понял: это ненастоящие люди! Массовка. Их пригласили, чтобы снять красивый репортаж про президента. И я понимаю, что их надо убить. Всех. Потому что ненастоящих людей быть не должно! Я ещё долго ходил с отверткой в кармане. Вроде и не оружие, но… – он остановился, потому что поймал на себе ошеломлённый взгляд Грэгора. – Зря я тебе, наверное, это рассказал?

– С отвёрткой?!! – переспросил Грэг.

– С отвёрткой. Я никого не убил. Я ни разу не переступил эту долбанную черту!

– «Отвёртка». Есть такая игра…

– Да, есть! И я в неё играл! И пусть горят в аду все её создатели!

Грэг откашлялся. Это была его первая игра, но в аду гореть не хотелось. А главный герой – маньяк с отвёрткой срисован как раз с Кости Звягинцева, студента журфака. Конечно не один в один. И Костя этого совсем не заметил на уровне сознания. На подсознательном уровне это вылилось в то, что он отождествил себя с маньяком и слишком в это поверил.

– Сначала играл, потом ходил с отвёрткой? – уточнил Грэг.

– Вот именно! Я о чём говорю, нам тоже гореть в аду, если наша игра выйдет.

– Может быть, не стоит… так серьёзно относиться к играм?

– А что это, как не тиражирование модели поведения клофелинщицы? Как все игры про преступников – тиражирование модели их поведения. Преступного поведения! Где мы с тобой окажемся в результате? Ладно! – Костя похлопал Грэгора по плечу. – Хотел тебя вывести из депрессии, кажется, я сам туда угодил.

– Не вешай нос! Поверь мне, нормальным людям эта игра не повредит. Там выставят возрастной ценз «16+» или «18+», в неё не смогут играть дети. А взрослые… они на то и взрослые, чтобы свою голову на плечах иметь. И… слушай сюда, Костя. Я устал, очень сильно устал от этой игры, от работы над ней, но я не псих. Я просто уставший человек.

Звягинцев ушёл, ничего не ответив. Но по его выражению было видно, что не поверил ни одному слову.

В зеркале остались два отражения: Грэгор и Пепел-Лаза.

– Пошла вон! – рявкнул Грэг.

Пепел-Лаза покрылась рябью помех и пропала. Теперь он видел только себя.

Неожиданная мысль посетила Грэгора: Пепел-Лаза или то, что он считал Пепел-Ладой это было изображение! И как он только раньше этого не заметил?! Изображение! Трёхмерное изображение. Голограмма!

Да он просто не обращал внимания на все эти артефакты – кубики, помехи – ведь они были всегда…

Она всегда молчала. Её присутствие бессмысленно. Движения – однообразны. Она всегда в очках, в одной и той же одежде, всегда выглядит одинаково, действует одинаково. Она не меняется, не развивается, не умирает и не живёт. Она – подделка! Самая настоящая подделка! Вот почему Элиза не смогла ответить на вопрос: какого цвета у Пепел-Лазы глаза. У Пепел-Лазы глаз нет! Только очки… Её самой не существует!

Когда Гэгор был подростком, он подружился с программистом. Это было круто!

Программист создал что-то вроде «искусственного разума». Он написал программу, которой можно было бы задавать вопросы, а она давала на них ответы. В полном смысле слова это не был искусственный разум, только его имитация. Вопросы и соответствующие ответы к ним программист внёс в память компьютера. Если пользователь задавал вопрос, которого не было в базе данных программы, она давала один из «универсальных ответов», попросту посылала трёхэтажным матом. «Универсальных ответов» программист попробовал придумать как можно больше. Программа выдавала их в случайном порядке. Создавалось полное впечатление разумности, хотя это было совсем не так. Она не могла самостоятельно набирать информацию, анализировать и обучаться. Она была сама по себе статична. Вот и Пепел-Лаза была статична.

Грэг умылся, пытаясь прийти в себя от собственного открытия. Убрал волосы со лба. Снова посмотрел в зеркало, где был только он один. Посмотрел, как на незнакомца.

Значит… и его безумие подделка. Нет галлюцинаций. Нет никакого безумия! Но зачем? Является ли он чьей-то мишенью или это случайность? Он не мог назвать ни одного человека способного поступить так подло и жестоко. Да и кому он мог так насолить? Чем?

Грэгор нашёл Костю за работой.

– Надо поговорить.

– Пошли в туалет, – с готовностью согласился тот.

– Дался тебе этот туалет! Идём в курилку.

– Только не делай вид, что ты куришь, – попросил Костя.

– Ты о чём? – удивился Грэг.

– В баре ты всегда делаешь вид, будто пьян.

Грэг усмехнулся.

– Просто я очень люблю веселье. А поскольку от Лизы я знаю всё о воздействии алкоголя и на мозг, пить мне совсем не хочется.

Они спустились по лестнице в вестибюль. Оттуда дверь вела в небольшую комнату с белым кожаным диваном и стеклянной стеной. Наудачу в курилке никого не оказалось.

– Ты не в курсе: не разрабатывает ли «Пандора-Гейм» новое оборудование для игр? Или, может быть, его здесь тестируют?

– Новое оборудование для игр? – переспросил Костя, похоже, он совсем другое ожидал услышать. – Новое оборудование для игр… – в задумчивости повторил он. – Но я думаю, если бы его здесь разрабатывали или тестировали, то и игры мы бы делали сразу на него. А почему ты спрашиваешь?

– Ты не замечал ничего странного? Звуки? Вибрация стен? Может быть, ты видел что-то? Скажем, помехи? Или того, кого видеть не должен?

Костя пожал плечами.

– Нет, не замечал. Надо у Кадра спросить.

– У Кадра?

– Он работает в подвале. А если в «Пандоре» что-то подобное происходит, то это должно происходить именно там. Не на верхних этажах, они закрыты. Ни на первом и ни на втором. И не без его ведома. Или спроси у Её Святейшества.

– Это кто? – не понял Грэг.

– Ну, Элиза! Ты же её сам нарисовал в образе католической монахини. Теперь все её так называют: Её Святейшество.

«Пандора-Гейм» располагалась на трёх уровнях. Не смотря на то, что здание семиэтажное и целиком принадлежит компании, верхние этажи пока были не задействованы. В будущем там планировалось устроить студии. А сейчас они закрыты.

Интерьер первого этажа выполнен в белом цвете: большие окна, много пространства и света… Здесь находились практически все рабочие места, кабинет гендиректора, презентационные залы. Здесь же работал Грэг.

Назначение второго этажа Грэгу понятно не вполне. Что-то среднее между складом, доверху наполненным реквизитом, любительским театром и фотостудией. Его цвет – красный за счет красной мебели и красных тяжелых портьер, розовых стен. Сюда приходили за вдохновением. Но этаж был полностью необитаем.

Теперь оказывается в «Пандоре-Гейм» есть ещё и подвал, где работает Кадр… Какое подходящее место для Крысёныша! А ещё там работают другие люди, может быть, несколько программистов и системотехник, группа тестеров будто пристегнутых наручниками к компьютерам до конца рабочего дня и ищущих баги – Ай-Ти-группа. Грэгору подвал представился антрацитово-чёрным. Хотя не обязательно он был именно таким.

Грэг нашёл Кадра и задал ему тот же вопрос, что и Кости. Кадр очень удивился и сказал, что ничего об этом не знает. Грэгор возразил, что если бы подобное происходило, уж Кадр, наверное, бы заметил.

– А, если информация секретная, просто кивни, – добавил он.

Крысёныш быстро заморгал глазами и после ряда нервных гримас всё-таки кивнул головой.

– Ну вот, видишь, я даже допытываться не стану, что это за оборудование, – улыбнулся Грэг.

– А в чём дело? Тебя что-то беспокоит? – спросил Кадр.

– Артефакты.

– Что?

– Артефакты от работы вашего оборудования. Возможно, вижу их не только я, но другие не признаются, потому что боятся. Ваша трёхмерная модель просочилась на первый этаж и преследует… меня, по крайней мере. По ряду признаков я понял, что это всего лишь голограмма. Другие этого могли и не понять. Гасите излучение, или что у вас там… Но, по правде сказать, вещь мощная. Не сразу я догадался, что она искусственного происхождения.

По лицу Кадра было видно, что он знает гораздо больше, чем может сказать. Смертельно бледный он молчал и только кивал. Сам в это время был похож на дёрганную голограмму.

Впрочем, он всегда похож на дёрганную голограмму и выглядит так, как будто знает гораздо больше, чем может сказать. Скорее всего, так оно и есть.

Маленькая комнатка в подвале, о которой почти никто не знал. Несколько минут Техник ходил из угла в угол. Он понятия не имел, что делать. О своём решении уменьшить уровень облучения наверх он не сообщал, теперь же выяснилось, что это было ошибкой, роковой ошибкой. Техник подошёл к пульту управления и дрожащими руками начал подкручивать регуляторы. Пути два: либо обесточить оборудование на некоторое время, либо наоборот увеличить мощность. Он выбрал второй путь.

«Пора заканчивать с этим делом!», – подумал Техник.

В который раз, вернувшись домой, Грэгор застал Лизу за чтением «дневника врага», хотя накануне его надёжно спрятал. Он перестал удивляться, только кинул с порога:

– Я думал, ты его уже прочитала.

– Прочитала, – подтвердила Лиза, – и не раз. Но многое упустила.

Грэгор усмехнулся:

– Что там можно было упустить?

– Она мужчина, – неожиданно ответила Лиза. – Внутри она мужчина. Иногда женщинам приходится рождаться в мужском теле для того, чтобы выполнить свою миссию. Женщины не всё могут. Мужчины могут всё. Но что? Какая миссия могла заставить мужчину родиться в женском теле? Что это за миссия?!

– Меня удивляет, – начал Грэг, – что я слышу это от материалистки. Ты на реинкарнации намекаешь? И признаешь существование души?

– Это не важно! Я спрашиваю тебя про миссию. Пепел-Лаза верит в свою миссию. Она постоянно о ней говорит. О своей миссии, о своём предназначении. Но здесь в дневнике один только пафос. Суть этой миссии нигде не раскрыта. Что это может быть такое, ради чего мужчина согласился родиться в теле женщины?

– Лиза! – воскликнул Грэг.

– Ты мужчина, поэтому я спрашиваю у тебя. Мне не к кому больше обратиться! И ты… ты самый близкий мой мужчина!

Лиза и не думала шутить. Этот вопрос, странный вопрос, волновал её так, как будто бы от него зависели судьбы человечества. Она даже заплакала.

– Ничего, – ответил Грэг. – Ни один мужчина на это не пойдёт. Ничего.

Он обнял её и слышал, как бешено колотится сердце Лизы.

На мгновенье Грэг подумал, что знает, в чём дело.

Но нет… Не может быть. Лиза ни разу не заходила в здание «Пандоры», а значит, не подвергалась странному излучению, и… Призрака она видеть не может.

«Призрак! Опять чёртов призрак! – думал Грэг. – Голограмма. Пора называть вещи своими именами: Голограмма!».

– Этот дневник… Он не полный. Обрывки… обрывки… Здесь многого не хватает… Мне это нужно!

– Этот дневник подделка, – попытался успокоить её Грэг.

На Лизу эта фраза подействовала странным образом. Она ощетинилась, как кошка, на которую брызнули водой.

– Этот дневник настоящий! – закричала она. – И Пепел-Лаза была      ! Ты сам её видел!

– Я не уверен, – пожал плечами Грэг. – Может быть, это была какая-то другая случайная девушка?

– Этот дневник настоящий! – не унималась Лиза.

– Да нет же! Подделка!

Грэгор уже собирался рассказать Лизе о своём сногсшибательном открытии, о голограмме. Но произошло то, что вмиг лишило его душевного равновесия.

Воздух в комнате задрожал. По нему пробежала рябь помех и сформировалась в фигуру, которая тут же обрела чёткость. Пепел-Лаза стояла неподвижно и смотрела на них, ухмыляясь на одну сторону.

Непреодолимая волна гнева поднялась в Грэгоре. Он выхватил дневник из рук Лизы и швырнул в приведение. Когда дневник долетел до цели, призрак растворился, просто исчез. Дневник врезался в стену.

– Грэг! – воскликнула Лиза.

Он подобрал с пола дневник, встряхнул его, чтобы страницы расправились, и вышел.

«Нет, нет, – уговаривал себя Грэгор, – это голограмма, всего лишь голограмма! Призраков не бывает».

Он заперся в ванной, включил воду.

«Голограмма, – думал Грэг. – Ладно, она просочилась из подвала на первый этаж, если это излучение. Но каким образом я мог принести её сюда, домой?! А вот это уже свойства мозга. Нейроны выстроились в устойчивые цепочки и крутят мне эту голограмму, как мультик, где бы я не был. Попросту галлюцинация. Поэтому её Лиза не видит. Но как им удаётся прокручивать её без изменений? Ведь мозг это живая динамичная структура! И эти цепочки нейронов вовсе не изолированы от других частей мозга. Она должна меняться! Но не меняется…».

Грэг умылся холодной водой. Из зеркала на него смотрела Пепел-Лаза своими зеркальными очками.

«Она не может быть живой… Её реакции и действия запрограммированы, как ответ на мои действия. Это голограмма!», – уговаривал себя Грэг.

Он сунул голову под кран. Задержав дыхание, стоял под струёй воды. Когда нестерпимо захотелось вздохнуть, Грэг поднялся. Вода стекала с мокрых волос по лицу. Пепел-Лаза в зеркале осталась без изменений.

Не живая. Запрограммированная.

«Голограмма, – повторил Грэг одними губами, – ни галлюцинация, ни сумасшествие… Мой мозг выдал бы нечто более фантазийное или реальное. Но не голограмму, по которой даже помехи идут одни и те же в одно и то же время, – он поморщился, как будто обнаружил баг в своей же собственной логике. – Но похоже… – ему было тяжело себе в этом признаться, – Лиза её тоже видит. Она бы не говорила о том, во что не верит, а она не верит в призраков… не верила. Лиза думает, что призрак исчезнет, если она выполнит его миссию. Лиза! Лиза! Лиза!».

Грэг зажмурился от боли внутри.

Он чувствовал присутствие призрака как никогда. Пепел-Лаза, она была почти живая. Она стояла здесь за спиной. Она хотела только одно…

– Ладно, – сказал Грэг ей негромко, вытирая ладонью воду с лица, он чувствовал, что сейчас сдастся. – Это ведь просто? Правда? Это всё равно, что заняться сексом с другой женщиной? Нет, это всё равно, что заняться сексом с самим собой?

Призрак молчал.

Грэг не знал, как это будет, он храбрился. И он осознавал, что для того, чтобы это случилось достаточно подать знак. Согласие: он опустил и поднял веки.

Пепел-Лаза, не меняясь в лице, шагнула и вошла в него со спины.

Грэгора качнуло. Он подался вперёд. Комната пошла волнами и даже стены поменяли свой цвет с синего на сиреневый. Грэг схватился за край раковины, чтобы не упасть. Его шатало. Дыхание прервалось, потом возобновилось снова. Прошло какое-то время, прежде чем прекратилось головокружение и он обрёл равновесие.

Это было странное, никогда ещё не испытанное Грэгором ощущение. Он чувствовал её лицо на своём. Не маска. Как двойной комплект кожи, причём ничто не мешает. Он видел её отражение вместо своего в зеркале. Он видел свои руки и своё тело чужими – её глазами.

Грэг не пришёл в ужас от случившегося. Он понял, что давно этого ждал и боялся, и желал, а сейчас страх прошёл. И он почувствовал облегчение. Это – не голограмма, вовсе не голограмма.

Грэгор ощущал себя ей. Неприятно. Даже движения ему не давались как прежде, Пепел-Лазе сложно с непривычки управлять его телом. Шатаясь и приноравливаясь, он даже крикнул:

– Эй-ёуу! Кто у руля?!

Сам посмеялся своей весёлой шутке. А, может быть, наконец, это смеялась она.

Целый спектр неудовлетворённых желаний, её желаний, ощущался внутри и жажда жизни.

– Ладно, – сказал Грэг, – но только потому, что тебе тоже нравятся девочки.

Грэгор улыбнулся на одну сторону чужим лицом. И отражение в зеркале ему ответило той же улыбкой. Живое лицо. Без артефактов. Без помех. Её лицо.

Лиза нашла «дневник врага». Она всегда его находила, где бы Грэг ни прятал. На этот раз он был подсунут за цветочный горшок.

В ванной комнате лилась вода. И даже слышен голос Грэга.

Лиза направилась в его кабинет. Там она устроилась в кресле и открыла дневник.

Странные чувства Лиза испытывала, погружаясь в этот чужой, холодный мир цвета ночи. И он начинал её манить, завораживал… Она должна исполнить миссию Пепел-Лазы!

Лиза вздрогнула. Ей показалось, что хлопнула входная дверь. Она пошла проверить. У входа не было куртки Грэга и его ботинок. Он ушёл. Ушёл. Ничего не сказал.

Лиза поёжилась, как от холода. Она боялась оставаться дома одна по вечерам. Утром, днём – всё было нормально, но приближалась ночь… длинная ночь. Лиза почувствовала, как холод проникает внутрь.

– Нет, пожалуйста! Нет! – взмолилась она. – Грэг! Грэг! – позвала громко.

Дом молчал. Но ощущение склепа исчезло только от его имени.

Лиза успокоилась. Она вернулась в кабинет, взяла «дневник врага» и принялась за чтение.

Мелькали фиолетовые строчки, но Лиза не видела, что в них. В голове было только одно: «Если Грэгор узнает, что я схожу с ума, он меня бросит!».

Воздух задрожал. Лизе показалось, что слева над ней нависла тень. Она ничем не выявила своего волнения. Это уже вошло в привычку: вести себя так, чтобы никто не догадался, что с ней что-то не в порядке, даже Призрак.

«Какая ирония! – подумала Лиза. – У человека, изучающего мозг, с головой проблемы».

Она усмехнулась на одну сторону, подсознательно копирую поведение Призрака.

– Опять ты? – спросила Лиза, поднимая глаза на девушку в зеркальных очках.

И хотя Лиза была уверена, что дело в психике или в каких-то физиологических изменениях мозга (чёрт бы их побрал!), она оставляла долю надежды на то, что её преследует призрак погибшей клофелинщицы. Это было бы лучше, раз в сто. Оно снаружи, а не внутри.

– И снова молчишь? – Лиза отбросила дневник. – Что тебе от меня нужно? – она укуталась в плед.

Призрак молчал, как всегда, смотрел зеркальной пустотой своих очков. Лиза смотрела в его неподвижное лицо. Время шло.

Глава 5. Возвращение к себе

Как будто громадная туча отползла в сторону и открыла до сих пор невидимую половину звёздного неба. Это была целая жизнь, непознанная, чужая, прекрасная в своей новизне.

Грэгор очнулся, когда целовался с незнакомкой. Вокруг гремела музыка, кружились огни. Люди веселились, танцевали. Он в клубе.

Усилием воли Грэг приказал Пепел-Лазе покинуть его тело. Она подчинилась без сопротивления, возражений, жалоб, и, как ему показалось, с огромным чувством благодарности. Она немного сожалела, что нужно уходить именно сейчас, когда всё так удачно складывалось… для неё.

А вот для Грэгора намечались некоторые сложности в жизни. Вряд ли Лизу оставит равнодушным его отсутствие и много всяческих деталей, которые необходимо скрыть.

– Мне надо идти, – кинул Грэг девушке.

– Но почему? – та явно ожидала большего от их встречи.

– Карета превратится в тыкву, – пошутил Грэгор.

Он вышел на улицу и вызвал такси.

«Нужно незаметно проскользнуть в ванную, смыть запахи. Одежду – в стирку. Скрыть запах спиртного, – составлял Грэгор план. – Что сказать Лизе? Почему я ушёл? Где был? Что делал? Любая ложь будет ложью настолько явной, что не в какие ворота… А правда? Я был Пепел-Лазой. Ещё хуже!»

Подошло такси. Грэгор в него залез, назвал свой домашний адрес.

«И всё-таки, что это сейчас было?», – он задумался глубоко и надолго, припоминая каждую деталь случившегося.

Это призрак. Безусловно. Живая душа. Но как объяснить артефакты, которые вводили его в заблуждение? Призрак выглядит как компьютерная голограмма. Что ж, такое вполне возможно, если призрак – это информация об умершем человеке записанная на любой носитель. Если в эту информацию закралась ошибка, носитель немного сломался, мы и получаем артефакты: кубики, помехи…

И тут Грэг похолодел внутри от ужаса.

Вопрос с носителем информации: сегодня ночью им стал он. Он получил удовольствие от этого такое, как получают при изучении иностранного языка (к примеру). Работают незадействованные раннее нейронные цепи головного мозга. Проходя по ним, электрический импульс делает их всё мощнее, всё устойчивее. А, следовательно, с каждым разом минимальный электрический импульс для прохождения нужен слабее.

Сейчас непонятно на каком материальном носителе существует информация о Пепел-Лазе. Но в дальнейшем, если продолжать практику с подселением, материальным носителем станет его мозг. То есть, это будет уже мозг Пепел-Лазы.

«Вот она ловушка! – думал Грэгор. – Расплачиваться придётся собой! Своей собственной душой!!!..».

Машина подъехала к дому. Грэг рассчитался с водителем и вышел.

Если до этого он был готов предоставить своё тело призраку ещё и ещё раз, ему нравилось, то теперь, сама мысль, что он увидит призрак Пепел-Лазы, повергала его в ужас.

«Бежать из этого дома… Бежать от этой жизни…», – крутилось в голове, – бежать куда угодно, лишь бы сохранить себя, своё собственное я».

Но нет, он сильнее. Там, наверху есть то, что он не готов оставить, Лиза. И квартира не из дешёвых, где всё ему нравится. И вообще он не боится призрака, этот двоичный набор чисел на каком бы носителе он не был. Пусть даже на биологическом.

Все запланированные операции прошли как по маслу. Пятнадцать минут под душем. Стиральная машина вовсю крутила в блестящем барабане вещи (они уже не пахнут). Следы преступления ликвидированы… Да и не было никакого преступления! Если он там с кем-то поцеловался, так это не его вина, а проделки призрака.

Может быть, Лиза права, и Пепел-Лаза действительно мужчина, родившийся в женском теле? Теперь не имеет значения, поскольку и тела нет.

Грэгор вышел из ванной комнаты в одном полотенце. На цыпочках он прокрался в спальню.

Постель не тронута. В комнате никого нет.

В первые секунды Грэг пришёл в ужас. Ведь, как Пепел-Лаза договорилась с ним, она вполне могла договориться с Лизой! Могла вселиться в неё. Могла увести её куда угодно. Пока он ждал такси и ехал сюда, прошло достаточно времени. И Лиза вряд ли догадается о подвохе. Вдруг у неё не хватит силы воли, прогнать коварную клофелинщицу?

В панике Грэг метался по всем комнатам. Наконец он нашёл Лизу в кабинете на диване. Она стонала и плакала во сне. Грэг разбудил её. Она обхватила его руками.

– Это ты! – воскликнула Лиза. – Ты вернулся!

Это точно Лиза, без всяких жутких подселений. И Грэг с облегчением вздохнул.

– Прости меня! – попросил он совершенно искренне.

Грэг раскаивался. От того, чтобы признаться во всём его отделяла лишь тонкая нить. Если бы Лиза спросила. Но никаких вопросов не последовало.

Он взял Лизу на руки. Из складок пледа выпал «дневник врага». Пинком ноги Грэг незаметно отправил его под диван.

Было сомнительно, чтобы его тело в качестве пристанища понравилось духу девушки, которая к тому ещё и моложе. Но факт остаётся фактом. Она выбрала его, а не Лизу. Может быть, потому, что он тоже рисовал, или из-за его денег, или из-за того, что в его теле можно будет не стесняться своих тайных страстей. А страсти там бушевали не шуточные, уж он-то помнит.

Грэгор отнёс Лизу в спальню, посадил на кровать.

– Я хотел тебе сказать о миссии Пепел-Лазы. Нет там, к чёрту, никакой миссии! Просто этот человек как ты и я с очень сильным либидо. Всё, чего она хочет – это трахаться, танцевать и пить, потом снова трахаться, танцевать и пить, и снова… Она даже грабить никого не пошла бы, будь у неё деньги. Просто, она знала, что живёт неправильно. Ей нужно было оправдаться… перед собой оправдаться. А чем ещё, как не миссией?

– Достань мне дневник целиком, – попросила Лиза, кутаясь в плед.

– Если он существует, я достану, – пообещал Грэг. – Постараюсь достать. Как ты этот то всегда находишь?

– По ультразвуку, – ответила Лиза. – То есть… я понимаю, что там не может быть никакого ультразвука. Что там? Бумага да картон. Но я это слышу, как ультразвук. Как от включённого телевизора. Как, иногда, от работающей розетки, от электроприборов…

«Вот он носитель информации!!!», – всплыла вдруг догадка. Но тут Грэг подумал, что Лиза даже не поинтересовалась, где он был. Ей это неинтересно?! Лиза сама говорила: страшно, когда супруги ругаются, но гораздо страшнее, когда им становится всё равно. Так неужели ей всё равно?..

Грэг часто заморгал глазами и всё расплылось. Он обнял Лизу, чтоб она не увидела этого. А в зеркале, в небольшом зеркале напротив, он увидел, как с Лизой обнимается какая-то женщина. Нет, не какая-то. Это Пепел-Лаза!

Грэг отстранился, посмотрел на Лизу: что видит она? Но на её лице не читалось удивление или испуг. Ничего особенного она не заметила.

– Ложись спать. Я сейчас приду.

Ему было жалко Полину совсем молоденькую, не успевшую пожить, девушку. Но сейчас она представляла собой опасность. Любая её вещь, возможный носитель информации о ней, представляла опасность. Дневник нельзя уничтожить, он чужой. Но его можно вернуть. Сейчас его необходимо унести как можно дальше.

Грэг схватил халат, накинул его прям на голое тело. Всё надо сделать быстро. Он вернулся в кабинет и добыл из-под дивана «дневник врага». Грэг бесшумно покинул квартиру. Спустился на лифте, потому что так было быстрее, и на лифте же вернулся. «Дневник врага» он спрятал на пустыре за домом, чтобы завтра от него избавиться.

Утром Лиза поставила перед ним горячий дымящийся кофе и поцеловала в щёку.

– Ты не побрился, – заметила она.

– Я себя плохо чувствую, – пробормотал Грэг.

– Почему ты не взял меня с собой? Даже не сказал ничего, просто ушёл. Оставил дома. Одну.

Ему показалось, что Лиза сделала упор на последнее слово, как будто, оно имело для неё особенное значение.

– Если я скажу, что это по работе, тебя устроит? Ты бы меня там просто отвлекала!

– Но предупредить-то можно?!

– И что, ты бы меня отпустила? Мне нужно вжиться в образ, Лиза, как ты не понимаешь?! Та жизнь, которую мы ведём, она далека от того, что мне предстоит сотворить, просто на другом полюсе! Полина Лозанова была одиночкой. Она бы не взяла тебя с собой.

– Нет, Грэг, это я бы с ней не пошла, – ответила Лиза и гордо удалилась.

Утром Грэгор сделал для себя очень неприятное открытие: он всё ещё отражался в зеркале, как Пепел-Лаза. Грэг был уверен, что вчера она покинула его тело. Он это чётко почувствовал, несмотря на изрядную дозу алкоголя. Словно огненный шар опустился к самым ступням, а потом вылетел через голову. Почему же теперь он видит её, а не себя? Маленькие нейрончики, всё дело в них и в связях между ними. Эти связи за одну ночь… нет, всего за несколько часов успели развиться так, что он стал немного Полиной Лозановой. Дело не в отражении. Оно – иллюзия. Отражение не изменилось. Таким оно существует только для Грэгора. И оно – крик о помощи его подсознания, а, может быть, его души. Георгий Громов, Грэгор, начал исчезать вчера ночью. Пошла его трансформация в Полину Лозанову…

Как с этим бороться? Как вернуть себя? Новые цепочки нейронов обесточить. Не пускать по ним электрические импульсы. А это значит не только не позволять Полине Лозановой подселяться в его тело, а вообще, желательно забыть о её существовании.

«Нужно заканчивать скорее работу, – думал Грэг, – и это пройдёт».

Но днём это не прошло. Это не прошло и на следующее утро. Интересно, что вне мира отражений призрак больше не существовал. Но в любой блестящей отполированной поверхности Грэг непременно видел её, и, что самое неприятное, вместо себя. Она будто напоминала ему о своих притязаниях на его тело.

Он купил электробритву. Он занавесил все зеркала в доме Лизиными газовыми шарфиками. Хотя Лиза сопротивлялась, Грэгор настоял. Он избегал любой отражающей поверхности. И, конечно, он никому ничего не сказал.

«Дневник врага» Грэг унёс на работу и спрятал там в ящике стола. Он вернёт его Элизе.

Однажды Грэг спросил:

– Как ты думаешь, мы похожи с ней?

– Ты о своей сестре? – не поняла Лиза.

– Нет, я про Пепел-Лазу. Мне кажется, что мы с ней… – он задумался, подбирая подходящее слово, – астральные близнецы?

Лиза засмеялась:

– С чего ты взял?! Непонятно даже, как такая мысль могла прийти тебе в голову! И слово ведь подобрал откуда-то из эзотерики… Пепел-Лаза, которую ты так ненавидишь?!.. Которую считаешь своим врагом, хотя она тебе ничего не сделала?!.. Ты случайно не заработался?

Грэгор внимательно слушал всё, что Лиза говорила. Её удивление казалось искренним. Но ведь она может сравнивать клофелинщицу с тем Грэгором, которого знала, и совсем не знать Грэгора, какой он сейчас. Все эти изменения могли просто не успеть проявиться, выползти наружу. Он больше не он. И Грэг знал это. И он, конечно, не хотел, чтобы об этом узнал кто-то ещё, тем более Лиза.

Грэг покачал головой.

– Давно я тебе говорила: уходи из «Пандоры»!

И всё же её слова Грэгора немного успокоили. Может быть, не всё так плохо? В конце концов, он знал, что Пепел-Лаза ушла, вот только теперь смотрит из зеркал немым укором и просит, чтобы он впустил её обратно. Он ощущал это без слов, её желание было почти материальным.

При чем тут Грэг? Почему именно он попал в такую странную, нелепую ситуацию? Уж он бы на месте призрака выбрал себе что-нибудь более подходящее: человека того же пола, возраста, желательно ещё и схожего по внешности. Ему бы и в голову не пришло вселиться в полную свою противоположность! Ведь именно таков был Грэгор по отношению к Полине Лозановой. Он был старше. Другой темперамент, характер, образ жизни – всё другое! В конце концов, он мужчина!

Своё расследование Грэг решил начать именно с этого последнего пункта.

– Костя, а тебе не кажется, что Полина Лозанова на самом деле мужчина? – спросил Грэгор как-то мимоходом.

Они спускались по лестнице в холл. Яркое солнце через высокие стеклянные двери падало на мраморный пол, на белые ступени, белые стены, делая всё вокруг ослепительным. Грэгор шёл, глядя под ноги, щурясь от сильного света. Он размышлял, что при таком освещении стёкла прозрачны, и ему не грозит встреча из зазеркалья. Поэтому он смело позволил себе бестактность по отношению к Призраку.

Костя не сразу ответил от удивления, или от того, что тоже щурился.

– Да нет, не кажется. Трансвестит?! С чего ты это взял?

Друзья устроились на маленьком кожаном диванчике. Костя достал сигарету и закурил.

Грэгор не мог ему продемонстрировать всю цепочку своих логических рассуждений по понятным причинам. Вкратце это выглядело так: «Раз я мужчина, то и она – мужчина».

– Что ты вообще о ней знаешь? Я имею ввиду, не от Элизы, а из официальных источников, – продолжал Грэгор, проигнорировав вопрос.

– Ничего… – он немного подумал, насупил брови и спросил. – Что ты имеешь в виду под официальными источниками?

– Пресса: газеты, интернет… может быть, полиция?

– С чего вдруг о ней напишут в газетах?

– Всё-таки это было убийство.

– А, ты прав… Ничего.

Морщины на лбу Кости Звягинцева снова разгладились. И вид у него стал безмятежным.

Они помолчали.

На самом деле Грэгор уже проверил прессу и искал в интернете. Единственное, что он нашел – фотографию Полины Лозановой точно такую же, в тёмных очках, и ссылку на несуществующую страницу – электронный дневник. Дневник был удалён. Странным показалось всё это Грэгу. Дневник могла удалить и сама Полина перед смертью, но скорее всего это случилось после, и сделал это убийца, чтобы скрыть нечто… Чтобы скрыть свои следы.

Грэгор в общем-то и не собирался искать убийцу. Его интересовало только: почему из всех людей призрак Полины Лозановой выбрал его?

– Мне кажется, не было никакой Полины, – продолжал Грэгор, скучающим голосом, – а был… скажем, Павел… Павел Лозанов. Или Пётр Лозанов.

– Да ты с ума сошёл!

– Повторяешься, Костя, – Грэгор вытащил телефон и нашёл на нем фотографию Пепел-Лазы. – Посмотри на это лицо. Что ты видишь?

– Да что ты мне подсовываешь то, что сам и придумал!

– Нет, это фотография! Посмотри внимательно! Что ты теперь скажешь?

Почти всё лицо закрывали огромные зеркальные очки. Причёска не позволяла судить ни о форме скул, ни о форме лба. Рассмотреть можно было только подбородок и губы. Губы – тонкие. А подбородок, и правда, был квадратным. Но судить о поле человека только по подбородку?

Костя в нерешительности пожал плечами.

– Что я скажу? Не все женщины фотомодели. Вот, что я скажу.

– Или не все фотомодели женщины? Но ведь не только это! Почитай её дневник. У неё поведение, как у мужика. Подумай сам, ну откуда у женщины столько силы, чтобы запросто перетаскивать своих жертв, здоровенных амбалов? Будь она женщина – оставила бы там, где лежали. А то, что она управляет автомобилем?

– Не глупи! Будь она мужчиной – оставила бы там, где лежали, а женщине надо навести порядок. Потом, многие женщины управляют автомобилем.

– Но ведь она его и ремонтирует сама! Она абсолютно не боится физической расправы. Почему? Да потому, что она знает, что сильнее! А там, где она размахивает бревном?

– Габариты «бревна» не указаны, впрочем, как и габариты «здоровенных амбалов»! Может быть, для неё это «бревно» и «амбалы здоровенные», а на деле… Кадр!

Грэг поднял глаза. Справа с сигаретой в руке стоял Кадр. Он с интересом их слушал.

– Кадр, Грэг считает, что Пепел-Лаза трансвестит, – поделился с ним Костя.

В ответ Кадр сделал неопределённый жест, что ничего не понимает и ничего не может сказать по этому поводу.

Грэгор опять достал свой телефон и торжественно продемонстрировал фотографию теперь и Кадру.

– А что ты на это скажешь?

Кадр и Костя ответили одновременно, высказав абсолютно противоположные мнения:

– Милашка, – это Кадр, но как-то пришибленно. – Она не трансвестит.

– Если она не красавица, это ещё не значит, что транс, – парировал Костя.

– Так ведь это мужское лицо! Ну, неужели вы не видите?! Подбородок!

– Да, только подбородок и вижу. Но, честно сказать, небритость убедила бы меня больше, – ответил Костя, потирая свой подбородок. – Или усы. У тебя нет её фотографии с усами?

– Об этом знает только Котик, – резюмировал Кадр.

Воцарилось молчание. И оба уставились на него. Кадр заметил это и смутился.

– Шутка.

Но это была не шутка. Грэгор судорожно прокручивал в голове строчки из дневника, которые уже выучил наизусть:

«Пришла домой, покормила Котика».

«Котик всегда так радуется, когда я прихожу».

«Котик разбил мою любимую чашку»…

– Куда делся этот котик? – спросил Костя.

– А ты хотел кота допросить? Кот был стар, поэтому издох, – ответил Грэг.

– Что?! – переспросил Кадр.

– «Котик ушёл от меня. Это большая потеря», – процитировал Грэг. – Мне сразу представился очень старый кот. Наверное, она его любила, ведь после этого записей нет, портретов тоже. Но она ещё жила и работала какое-то время. Это видно по таблице в конце тетради: что-то вроде бухгалтерии, приход-расход.

– Ты даже говоришь на неё – «она», – заметил Костя.

Грэгор вздохнул, устав бороться.

В утешение Кадр предложил Грэгу сигарету.

– Я не курю.

– Он не курит, – подтвердил Костя драматично, подняв брови.

– А что ты тогда делаешь в курилке? – спросил Кадр.

– Это место для разговора без свидетелей, – объяснил Грэг.

Кадр понимающе кивнул.

– Исчезаю.

– Он и не пьет, – траурным голосом вдогонку бросил Костя.

Кадр остановился и обернулся.

– И с девочками ни-ни, – уж совсем печально сообщил Константин.

– Да ты что?! – Кадр вернулся, изображая неподдельный интерес.

– Это он-то с девочками ни-ни?!

Грэгор поднял голову в поисках того, кто кинул эту ехидную фразу.

Молодой человек из Ай-Ти группы, почти ребёнок. Грэгор пытался вспомнить, как его зовут. Ничего не получалось. Тот никогда не представлял для Грэгора интереса. Дети, они всегда дети.

– Что ты имеешь ввиду? – задал вопрос Костя медленно, но верно, подбираясь к сути.

Грэгу нужно было его как-то остановить, сделать знак, чтобы замолк, хоть прикрикнуть. Но как же его имя?!

– В прошлую пятницу Грэгор зажигал в «Золотом якоре» с парой классных цыпочек. И я сомневаюсь, что хоть одна из них была его женой. Кроме того, он делал всё, что вы перечислили.