Читать онлайн О ВАС любимых и про…

Несколько слов от автора.

Об этом не пишут. В кулуарных и приватных разговорах об этом – все. Специфический пласт кино и литературных произведений с пометкой «ХХХ» с предлагаемым Вам не имеет ничего общего. Работа с этой темой напоминает хождение по тонкому льду или по кромке обрыва. Слишком тонка и эфемерна грань отделяющая общепринятое и дозволенное от низкопробной вульгарщины. Тем не менее – написано. Даже, если Вам покажется, что где-то сделано лишнее телодвижение за красную линию, не спешите делать выводы. Уверяю, форма ещё не есть суть содержания. Это немножко не о том, что лежит на поверхности. Ныряйте глубже, попробуйте подняться выше бытовых и приземлённых суждений.

В жизни каждого бывали интересные моменты, которые не афишировались и задвигались на задворки памяти. Моральные аспекты и нормы воспитания не позволяют поступать иначе. Не самые приятные воспоминания, или наоборот. Но, если это было – значит имеет право на существование, как бы не выглядело в чьих то глазах.

Получилось или нет рассказать о многогранности отношений, о высоком и светлом, не всегда со счастливым концом, – судить Вам.

Немного о «кухне». 90% материала создано в транспортных средствах. В электричках по дороге на любимый Берег и обратно. В автодоме друзей на маршруте: Москва – Таганрог – Мариуполь, все косы северного побережья Азовского моря, Оленёвка – Евпатория – Балаклава – Ялта и обратно.

Условия работы не самые комфортные, учитывая специфику транспорта. В электричке народ шастает, остановки объявляют. Сосредоточиться невозможно. Микроавтобус переделанный из французского грузовичка с жёсткой подвеской; сидеть можно, но попасть пальцем в клавишу – проблемно. Прописывались основные идеи и направления. Во время ночёвок и под соснами «рыба» обрастала подробностями и расцвечивалась, приобретая законченный вид. Главная трудность состояла в том, чтобы каждый сюжет «оснастить» своей формой и стилем. Возможно, не всё получилось, не судите строго. Писалось легко и быстро, буквально за два месяца было готово. Возвращаясь к написанному, чтобы отредактировать и отшлифовать, – удивлялся, выданное с первого раза не требует изменений. Все задумки и идеи генерировались в седле на педалях. На маршрутах: Правда – Карачарово и Завидово – Карачарово прекрасно думается. Глаза на дороге, а мысли – далеко, скрипят и создают то, что и предлагается Вам.

Я верю только в то, что видел сам.

И только в то, что сам сумел потрогать.

В чутьё моё, накаркавшее нам

Пир сатаны, пока нет дома Бога.

Я верю в силу сказанного слова.

Плюю на слухи обо мне.

А слово – есть всего первооснова.

Им надо дорожить вдвойне.

В закон не верю! Бледен! Слаб! Раним!

Он разделил нас каменным забором.

Не верю, что страною я любим,

Ведь истину распяли приговором.

Я верю, что всегда хотел

Сродниться с Верой в ангелов и Бога.

Но, видно, не готов – раз не сумел

Преодолеть церковного порога.

Безверие рождает пустоту,

А Вера – то, что сердцу свято.

Напрасно я взывал к Христу, -

Не принял он поэта и солдата.

Другая жизнь. Другая Вера.

Я ввергнут в них за дерзость и мечту.

Не верю, что полученная мера

Загонит за последнюю черту.

Скрип мысли и пера неудержим.

Я и без Веры вижу далеко.

А жизнь – полёт, мираж и дым.

И пишется, как дышится – легко.

***

«НЕМИГА» 2.0

Немига. Не просто – станция метро. Не точка на карте города. Печальный символ и памятник очередного раздолбайства, пропитанный трагизмом ситуации.

Холодные слёзы моросящего дождя подстать настроению…

Она стояла в паре шагов. Незаметно подошла, пока он читал страшные слова на граните. Слегка повернув голову, сразу узнал её. Сомнений не было, это была она. Цепкая память мгновенно сравнила и подтвердила совпадение запомнившегося образа с реальным человеком.

В Лужниках, во время первой «встречи» тоже было пасмурно, но без дождя. Во время обычной велопокатушки по набережным, как обычно, заехал к стадиону. Всегда останавливался на несколько минут возле памятника погибшим болельщикам.

Она уже там стояла. Поправила цветочки, не спеша обошла мемориал, и, подняв голову, бросила на него грустный взгляд. Приподнял ладонь, безмолвно приветствуя. Она благодарно кивнула и не спеша пошла. «Что-то личное. Для матери – молодо выглядит, видимо – брат».

Машина гружёная «канцелярией» и отправленная в Минск застряла на разгрузке. Неправильно оформленные документы срывали контрактные обязательства. Ему вручили казённый мобильник для связи с водителем и офисом (своего не было), и вечерним поездом отправили на запад спасать ситуацию. Успел заскочить домой и переодеться, благо – вокзал был рядом. Утром, пока ждал встречи, успел обойти великолепный ажурный вокзал. Безвкусный Курский и рядом не стоял с размерами и великолепием этого шедевра. Забрав документы, взял обратный билет на проходящий из Бреста и пошёл гулять; время позволяло. Широченные улицы, отсутствие суеты и огромного количества машин восхищало и очаровывало. Едва не опоздал на поезд, бесцельно бродя по незнакомому красивому городу.

«ЛЯ –ЛЯ».

На Белорусском ждала приятная неожиданность – Казакова. Маша. Одна из менеджеров, которые формировали номенклатуру товара, подгоняя под габариты авто и оформляли отгрузочные и сопроводительные документы для экспедиторов. Частенько с ней общались в курилке, и даже обнимались один раз, (не без удовольствия), на новогоднем корпоративе во время медленного танца. Что-то у неё не складывалось в личной жизни. Периодически проскальзывали негативные нотки и недовольство мужем.

Её прислали забрать документы на переделку. Время было уже позднее, и она не поехала домой. «Какой, говорит, смысл – тащиться в Щёлково, а потом вставать в 5 утра? На вокзале как-нибудь переночую». На предложение – «перекантоваться до утра», улыбнулась, вздохнула и согласилась.

Весело болтали обо всём, жареный хлеб с яичницей запивали бальзамом и чаем. Выпросила футболку, чтоб переодеться. Увы, из более мене приличного, нашлась белая нейлоновая рубашка. Убедил, что так будет красивей. Так и ходила, как в мини юбке, отвлекая стройными белыми ногами и в полупрозрачной рубахе. С нескрываемым интересом рассматривала фотографии, коих было превеликое множество. Удивлялась и расспрашивала, как это девчонки соглашались сниматься в таком виде – без одежды. Чувствовалось, что эта тема «зацепила» её. Никак не могла поверить, что с каждой «ничего» не было. Он, с трудом, убедил её, что это – всего лишь работа. Успокоившись и почувствовав себя в безопасности, сама, вдруг, распустила собранные в хвост волосы и забралась на подоконник. «А я так смогу? А у меня красиво получается? А тебе нравится?»

Или какие-то внутренние барьеры упали, или бальзам подействовал, – ситуация провокационно накалялась, подходя к пределам дозволенного. Щёлкал затвор камеры в его руках, ей, явно нравилось чувствовать себя в новой, необычной и никогда не пробованной роли. Кривлялась и дурачилась, как будто птица выпущенная из клетки на свободу. Он убеждал не улыбаться и работать серьёзно, но непонятная свобода нового опыта, кружила ей голову, отключая разум. На балконе, куда вышли проветриться, передёрнула плечами от ночной свежести, положила руки на плечи и полуприкрыв глаза, выдохнула – «медленный танец». «А музыка?», попытался он возразить. Четыре руки одновременно сократили дистанцию, а её губы мягко прихватили мочку его уха и прошептали – «ля-ля», устранив всякие сомнения.

Пока в ванной шумел душ, на всякий случай, постелил ей на кресле.

– «О, мы кого-то ждём?» «Да нет, – так, мало ли…» «Сам туда пойдёшь, если приставать… не будешь…»

Когда вышел из ванной, темнота комнаты была наполнена фортепьянным туманом -Клайдермана. Его – любимая тема, под любое настроение заходит, да и кассет было полно.

Тёмная тень накинула ему на голову тёплый шёлк рубашки, «так нечестно, я босиком, а ты…» – прозвучало в темноте, сдёрнула полотенце с пояса, и, медленный, очень медленный танец, отменил окружающую действительность…

После, в офисе, ничем не выдали свою тайну. Только слегка улыбались, встретившись глазами. А в сумерках под стук колёс, мелькающие столбы и полустанки грустным туманом отдаляли и заслоняли уже далёкий, не сулящий перспектив вчерашний вечер.

2.1

… Сквозь дождь, молча здоровались глазами. Чуть дольше, чем при случайных встречах знакомые и не очень. Накрыл её протянутым зонтиком, сцепились плотнее руками под маленьким куполом и куда-то долго-долго шли. А в висках тикало имя, её имя, пугающее магией своего очарования, и дарящее радость от очередной встречи с ним.

– «Остров слёз», как будто откуда-то со стороны прозвучал её голос сквозь музыку капель. Возле военного мемориала прозвучало и третье слово: – «Военный»? – Камуфляж у многих вызывал такие ассоциации.

– Нет, так, давно, когда-то. Что-то вроде спецодежды, удобно работать и в поезде.

Притащила его в заморскую кафешку; молча смотрела, как он макал брусочки картошки в соус и запивал газировкой. Поднял очередной и прошептал – закрой глаза. Прикоснулся им к её губам, которые приоткрылись и стали втягивать вкусняшку. Так и не открыла, пока он не скормил ей оставшиеся кусочки. Макнул палец в остатки соуса и прикоснулся подушечкой к её губам, они сложились бантиком поцелуя и втянули палец. Сумасшедшими глазами смотрели друг на друга и молчали. Кинул взгляд на часы и кивнул в сторону двери.

На перроне возле вагона написал на обрывке накладных адрес. Оба мелко дрожали пока руки не сплели венок, не оставив между ними и сантиметра холодного пространства. Слегка приоткрыла губы; он почувствовал, что сейчас прозвучит – «закрой глаза», – предвосхитил и исполнил её желание. Пальчик мягко коснулся жаждущих губ, которые проскользили по нему и прильнули к ладошке…

«СТО РАЗ…»

На летние каникулы после 9-го класса все пацаны собирались в стройотряд, куда-то в область. Его же, классная уговорила ехать с девчонками в летний трудовой лагерь на Украину. «Ты ж один парень из нашего класса, мне спокойней будет с вами и им легче, не бросай нас». В помощь учителям дали трёх вожатых. Студентки второкурсницы из пединститута. Нескольких ребят из младшего класса, видимо, не считала за надёжных помощников.

В Херсон прибыли рано утром. Пёстрым табором расположились в скверике перед вокзалом. Транспорт из совхоза должен был забрать их к обеду. Пошёл прогуляться по площади, всё было интересно в новом месте. На троллейбусе увидал табличку «Порт», и недолго думая, шагнул в вагон. Ехал долго, с кучей остановок, с интересом рассматривал незнакомый город. Прибыв на конечную, был «ошарашен» невиданным доселе зрелищем. Из-за решётчатого забора изумлённо рассматривал огромные корабли, краны. Зачарованно впитывал запах моря, звуки портовой жизни, не в силах оторваться и уйти. Когда доехал обратно, до вокзала, там уже все «стояли на ушах». Его уже час искали по всем окрестностям, машины пришли раньше. Даже в школе на педсовете не устраивали такую выволочку. И ругали, и стыдили, и обещали всякие нехорошие последствия. Но ему было «до лампочки», «закрылся», как в домике и молчал. Главным для него было то, что он впервые увидел кусочек моря и того, что с ним связано.

Жили в больших армейских палатках на летнем полевом стане. Кирпичная печь под навесом, на ней две местные тётеньки готовили очень вкусную и немного непривычную для сибирских желудков еду. Деревянные длинные столы под тентом, фанерный душ с бочками на крыше и туалет в сторонке. Воду рано утром привозил бортовой грузовик. Помогал водителю таскать фляги к кухне и заливать в душ. После завтрака, в 7 часов на этой же машине нас везли на работу. Сидели на лавках в кузове и жадно впитывали новые необычные ощущения от бескрайних полей и садов, пьянящего зеленью воздуха и жаркого уже солнца.

Собирали кабачки в колючей ботве, рубили капусту, подвязывали виноградную лозу. Очень нравилось собирать черешню с вишней и абрикосы. Настоящие. Огромные. С кулак размером. Грузили с мальчишками ящики на машины и везли их на винзавод в совхоз. Там из этих фруктов варили вкуснейший сок. После выгрузки для них всегда выносили из цеха три трёхлитровые банки с горячим ещё соком. Ничего вкуснее в жизни больше не приходилось пробовать. Одну выпивали по дороге в лагерь, а две везли девчонкам. Они аж визжали от восторга и сладкими липкими губами, весело хихикая, целовали в щёчки, вгоняя в краску. «Иди, говорили, в душ, сейчас придём отмоем и спинку потрём», чем немало смущали. В общем, дурачились, как могли. В силу возраста эти «пограничные» темы, в смысл которых не особо вдавались, так или иначе, были у всех в ходу.

Работали до обеда, дальше – на испепеляющем солнце невозможно было находиться. К двум часам уже были в лагере. Всегда помогал на кухне, с удовольствием колол дрова, чем немало удивлял кормилиц и своих. С детства любил и умел обращаться с топором и колуном.

Обед. Много, просто и вкусно. Овощи, фрукты, зелень. Всё свежее и сочное. Ноги подкашивало, глаза закрывались сами собой. Палатки хоть и в тени, но нагревались знатно. Спать невозможно, так, полежать чуток и на озеро купаться. До него вдоль полей и посадок пару километров. «Восьмиклашки» какие-то не дружные были и неподъёмные, а они с девчонками и студентками, сами, без присмотра классной, довольные свободой, вместе топали навстречу ветру и солнцу. В первый же раз чуть не попали на рога быку. Он вышел на дорогу из посадки и тупо уставился на шумный и весёлый «колхоз». Издалека тётенька кричала им: «Диточки, стийте, стийте, ни тикайте…». Все замерли, она осторожно подошла сбоку, ловко взяла огромного бычару за кольцо и увела, как ручного.

Только пару раз сходил со своими на озеро. Не купался, так посидел на травке. Девчонки, кто в купальниках, кто просто в трусишках сняв платья и майки, прикрывшись спереди рукой, с шумом и гамом весело плескались и звали его. Но он, глядя на их красивые стройные тела, чувствовал себя не очень уютно. Один раз досидел до конца водных «процедур», но в следующий раз не выдержал. Смущённо отвернулся и пошёл в сторону лагеря. Пройдя полдороги свернул и через огромное поле пошёл к рощице вдалеке. Стало интересно, там деревья понижались, видимо речка или что-то похожее. Действительно, в низинке поляна, а за ней речушка метров десять а ширину. «Вот сюда и надо ходить» – решил, и ничуть не смущаясь своего неказистого вида и не очень новой одёжки, разделся и голышом плюхнулся в прохладную воду[АИ1] .

На следующий день после обеда, не дожидаясь своих, прихватил полотенце и пошёл на свой секретный пляж. Свернул с дороги и через некоторое время почувствовал, что за ним кто-то идёт. Оглянулся, – так и есть. Наташка. Вожатая. Похоже, видела, как он пошёл через поле.

–Ты куда, от всех? – озорно вскинула руки и улыбнулась. – «Бросил нас, а если…»

– Ничего я вас не бросал, так просто, гуляю, тишину люблю и не хочу вам мешать.

– А можно с тобой, мне тоже нравится, когда тихо.

В планы это не входило, он недовольно пробурчал – «иди», кивнул головой и не спеша пошёл не оглядываясь. Студентки были старше, всего то, на три года, поэтому были со всеми на равных.

Не проронив ни слова, потихоньку дошли до его «секретного» местечка. Сел на брошенное полотенце и стал тупо смотреть на воду.

– Не, ну ты чего, так и будешь молча сидеть?

– Ты же любишь, когда тихо.

– Так то – да, но скучно же. Вот ты чего в такую даль один притащился, а не со всеми нашими?

– Да, не знаю, как-то неудобно, не хочу вам мешать. – Скинул кеды, и сняв рубашку, улёгся на спину прикрыв глаза.

– Подумаешь, стеснительный, – Наташка озорно скривила губы, взъерошила ему волосы и весело засмеялась, снимая через голову платье.

– Вот видишь, я же не стесняюсь, а нас ты и так – не очень – то смущал, свой всё-таки. Не, ну, правда, скажи, я никому-никому.

– Ты же в купальнике, и …красивая, – почему-то полушёпотом выдавил он. Слегка зардевшись, Наташка вопросительно кивнула в его сторону головой.

– У меня нету плавок, – пробурчал он и отвернулся.

– Господи! Ерунда какая! Мы с девчонками тоже не всегда в купальниках. Нашёл чем удивить. Давай, иди купайся, с работы ведь.

Он нехотя снял трикошки, оставшись в синих сатиновых трусах.

– Слушай, а обратно – то, ты как пойдёшь, мокрый что ли?

– Ну, я и говорю.

– Так, иди – так, снимай и иди. Чего здесь такого? Я сама много раз голышом купалась, когда к бабушке в деревню ездили. Там речка холодная, вот мамка и заставляла раздеваться, чтобы не простыть, потом.

Он не спеша встал, подошёл к воде, оглянулся, – «Неудобно как-то, а вдруг кто увидит»?

– Да кто тут может увидеть, ну, хочешь – я отвернусь?

– Да ладно, – он махнул рукой неопределённо, решительно снял неказистое бельишко и подошёл к воде.

– Я ж говорила, что ничего страшного, что я, никогда не видела? – Поспешно заверила его Ната.

Вода была не такая тёплая, как в озере, но терпимая. Он долго и с наслаждением плескался, и в какой-то момент даже забыл о спутнице сидящей на берегу. Уже собираясь выходить, увидал наблюдающую за ним Наташку. Прикрылся руками и медленно пошёл на берег.

– Да ладно тебе прикрываться, я это сто раз видала. – Соврала она не моргнув глазом.

Он сразу это понял по её голосу и округлившимся глазам. Не умела скрывать эмоции. Она стояла замерев, уставившись не на него, а «туда». С какой-то отчаянной решимостью развёл руки и… И ничего не случилось. Они стояли замерев, друг против друга и молчали. Он первый не выдержал:

– Наташ, Нат, ты чего, сто раз ведь…

Встрепенулась и выпалила: «Да, да, так, всё нормально, правда».

Он медленно ходил взад-вперёд перед ней, поворачиваясь то передом то задом. Неожиданно стало как то легко и всё равно, как будто камень с души свалился. И уже совсем освоившись с ситуацией, улёгся на спину и закрыл глаза. Уловив какое-то движение, открыл глаза. Натка сидела рядом и прикрывалась руками. На ней не было верхней части купальника.

– Как то нечестно, ты вон, а я… А ты никогда не… – Он отрицательно мотнул головой. Её руки медленно опустились, а лицо залилось краской.

– Что-то не так? Ты весь красный.

– Нет, нет, нормально. Ты тоже красная. Просто… красиво. Да не тушуйся ты, я же – вот, весь перед тобой, и ничего. Айда лучше купаться.

Дойдя до воды, обернулся и протянул к ней руки, – «Ну, давай уж, чтоб до конца честно было, а не наполовину».

– Какой скорый…

– Ну, мы же друзья, и всё должно быть честно, поровну.

– Ну, так то – да, друзья. Были. А если я до конца… наверное, уже – и нет… А ладно! – После секундного колебания решительно скинула нижнюю часть купальника.

– Смотри! Тоже ведь никогда? – Развела руки в стороны и медленно сделала полный оборот вокруг себя.

Почувствовав, что у него что-то происходит, там, внизу, отвернулся, прикрывшись руками, и пошёл в воду.

– Постой, ты чего? Осмелевшая Наташка стала хватать его за руки, пытаясь развернуть и заглянуть.

– Нат, не надо, не смотри, неудобно.

– Здрасьте, вам, пожалуйста, я тут перед ним вся такая, всё показала, а он стесняется. Поздно, батенька, показывай. – И резко осеклась, увидев: «Ой… это… это ничего, так и должно быть, я знаю, не бойся, это нормально».

– Да? Правда?

– Правда, правда, и мне нравится, вон как красивенько.

Они стояли друг перед другом, раскрасневшиеся, взявшись за руки, с бешено колотящимися сердцами. Оцепенение, наконец, прошло и они с облегчением плюхнулись в воду. Весело брызгались и резвились, радуясь новому, никогда неизведанному чувству дурманящей свободы. В какой-то момент поймала его за плечи и притянула к себе. Тесно прижавшись, слились в одно целое, ощущая каждый бугорок и каждую ямочку на теле друг друга. Губы неумело и робко соприкасались, пытаясь также стать ближе. Обоих трясло мелкой дрожью, то ли от прохладной воды, то ли от накрывших их эмоций.

На берегу Наташа легла на живот, чтобы согреться. Плечи, руки, спина и ноги были в пупырышках «гусиной кожи». Он сначала полотенцем, затем руками стал нежно гладить и растирать ей спину, мягкие ягодицы и ноги. Кожа между ног была удивительно шёлковой и приятной. Руки скользили снизу вверх, касались чего-то мягкого, нежно прикасались и щекотали. Ната шевелила ногами в такт его движениям, приподнимала спину и постанывала.

– Ты чего, больно делаю?

– Да нет, просто… приятно,– после небольшой паузы выдохнула тихим голосом и перевернулась на спину.

– А теперь – спереди, мне никогда так… и нравится, правда, правда. Тока давай не будем, это, ну, как муж и жена. Потом я и тебе так же сделаю. – Увидала и аж задохнулась, – «Ох, ничё себе, маленький был – такой хорошенький, а щас, вообще…». – И протянула руки.

– А-а, нет, не надо, и я тебе не буду, а то ещё…

– А мы что, теперь должны пожениться?

– Ну, ты совсем тёмный, это если б по взрослому, а так – руками – не считово. Генеральный секретарь, вон, с послами и космонавтами целуется. И что, на всех жениться?

– Ну, тогда ладно,– с облегчением выдохнул он, и у него всё как-то сразу стало проходить. А когда купались, всё-таки улучила момент и нежно сжала рукой. Он аж замер и закрыл глаза от сладкой истомы охватившей всё тело.

– Всё, всё, больше не бу, а то мне тоже нравится, так сладенько. Потом, как-нибудь, если захо…

– А как же твой Вовик, про которого в поезде рассказывала, вы же с ним, вроде, «ходите»?

– А-а, эт так, несерьёзно всё, выбражуля он и выпендрёжник. Думаешь, все, кто с кем ходит, с тем и поженятся потом? Фига с два.

Вечер и следующий день прошли в мучительных раздумьях. «Как же это», «разве так можно?», «что теперь будет» … Раньше в туалет то стеснялся пойти у всех на виду, а тут такое. Голыми, с Натахой, друг перед другом, вот так сразу, как взрослые. Смятение в голове не давало покоя, хотя новые ощущения и «то» состояние вспоминалось с удовольствием. Хотелось вновь пережить это, увидеть глазами и почувствовать руками.

На работу всех мальчишек отправили на зерновой ток. Стояли по колено в зерне в клетях и отгребали деревянными лопатами ссыпаемое с машин горячее зерно. Было тяжело, жарко, но и интересно. Извазюкались как черти и умаялись, донельзя. В лагерь приехали много позже всех. Обед давно прошёл, жара свела на нет всякую активность, и жизнь замерла. Ополоснулся в душе, немного «поклевал» второе и с растрёпанными мыслями потопал купаться и отдыхать.

На подходе к «своей» полянке услышал приглушённые голоса, сбавил шаг. Притаился за кустами и осторожно выглянул. Спиной к нему сидела Наташка; узнал по волосам. Одежды на ней не было. Из за неё торчали чьи то белые ноги. «Вот трепло! Ещё и притащила кого-то, доверяй им после этого». Наташка негромко втолковывала и пыталась в чём-то убедить свою собеседницу. Услыхав её голос, сразу догадался кто это – «Булочка», подруга по институту Лыба, Любаша. Шагнул к ним; «ну, и фиг с ними, пусть сидят, сами припёрлись!» Разом замолкли, увидев его, Люба смотрела на него и улыбалась, как всегда.

– Вот и наш Ванечка,– нарушила неловкую паузу Наташка, – я же говорила, говорила, что он придёт. Не бойся, он наш, он нормальный. Ты, иди купайся, мы посидим, и потом.

Не спеша разделся, совсем, и, чувствуя спиной их взгляды, пошёл в воду. Лишь окунувшись, почувствовал облегчение, ушли все сомнения и мысли, накрыв его свободой и беззаботностью. Когда вышел на берег увидел широко раскрытые глаза Любаши и обычную улыбку на красном лице. «Вот потому и «Лыба», всегда оптимизм на лице. Тоже, наверное, сто раз…»

– Пойдём, Любаша, макнёмся, а то сваримся. – И стала стягивать через голову с подруги платьице. Та, оставшись в одних трусишках, прикрылась спереди рукой и отвернулась. Наташка уцепилась за резинку, пытаясь стянуть вниз остатки одежды с сопротивлявшейся Любы.

– Ну, ты чего, мы ж договорились, не бойся, я же – вон… Айда, тебе понравится.

Выйдя из воды, Люба, в отличии от Наташки, неловко пыталась прикрываться руками. Невысокая, вся кругленькая и беленькая она, действительно, была, как булочка.

– Да убери, ты, руки, никто тебя не съест, что он – не видел? Иди, ложись, Ванечка, сделай как мне.

Она была не такая, как Ната, необычайно белая, гладенькая и бархатная на ощуп. Пока его руки плавно скользили от шеи по спине и ниже, Любаша лежала, как Ленин в мавзолее, не шелохнувшись, напряжённая, как рельса и не издавала ни звука, стоически перенося «экзекуцию». Наташка сидела рядом и одной рукой тоже периодически поглаживала беленькую подругу по спине, задерживая руку чуть ниже. Другой рукой водила ему по ноге. Утомившись, отодвинулся от них и посмотрел на Наташку. Та хитро улыбнулась и скомандовала: «Всё «булочка», расслабься, и переворачивайся».

– Как, совсем что ли? – пробурчала Люба, не поворачивая головы.

– Не, ну ты чего, мы же договаривались и ты сама хотела. Не понравилось, что ли? – Ничего не ответив, Люба медленно перевернулась на спину и замерла. Глаза у неё были крепко зажмурены.

– Да не бойся ты, открой глаза, смотри какой он у нас хорошенький. А хочешь – ещё лучше будет, дай руку. Ладно, ладно, не надо, ишь, как вцепилась в полотенце. Да хватит тебе жмуриться, детский сад какой-то. Айдате купаться, мы его в воде потрогаем, там не страшно.

Кое-как вывели Любаню из ступора, а накупавшись, она окончательно освоилась в новой роли, почувствовав себя в безопасности.

– Я же говорила, говорила,– тараторила Наташка, – ведь, правда же, приятно было, ну, скажи.

– Ну, да, и купаться приятно, так, без…

– Ага, вот видишь, вот я, вот ты, вот наш Ванечка, правда же – здорово, и нисколечко не страшно.

На следующий день за ним увязалась Кеша, третья студентка, очень красивая, стройная и хрупкая. В поезде и в лагере она производила впечатление строгой, воспитанной и правильной во всём. Но, видать, Наташкина «пропаганда» работала на всю катушку. С одной стороны, это было – ничего так, приятственно даже. А с другой – он не знал, как ко всему этому относиться, хотя пообвыкся уже и не робел, как в первый раз.

На берегу молча переминались с ноги на ногу, пока строгая, как учительница Кеша, не стала расстёгивать халатик.

– Мне отвернуться?

– Вот ещё, придумал,– фыркнула та, и скинула короткий халат под которым ничего не было.

– Ого,– только и сумел он произнести. «И когда только успела?»

– Чего замер, теперь ты.

Стояли друг против друга, разглядывали и молчали. Лицо у Кеши порозовело, но в остальном она была решительнее его и всех остальных. «Вот так воспитанная, строгая и правильная».

– Ну, давай, сделай мне, как Наташке.

– Пойдём сначала искупаемся.

В воде положила руки ему на плечи, посмотрела в глаза и, почему то, дрогнувшим голосом спросила: – «А ты, правда, со мной ничего не сделаешь такого»?

– Правда, правда,– и прижал её к себе всем телом…

На обратном пути, едва дошли до поля, как далёкий рокот перерос в мощный и страшный грохот. К полю медленно приближались вертолёты. Много вертолётов, военных. Пятнадцать или двадцать зелёных железных птиц синхронно зависли над полем и медленно опустились.

– Ой, что это? – Кеша испуганно повисла у него на шее.

– Учения, не бойся.

Не выключая двигателей, вертолёты несколько минут вздымали тучи пыли вокруг себя, потом медленно синхронно взлетели и красивым строем исчезли за лесом. Через несколько минут лишь далёкий гул напоминал о красивом и мощном зрелище.

За полтора месяца вожатые-подружки каждый день ходили, в его, уже несекретное место. По одной, по двое, а иногда, как опытная наставница, ходила Наташка, ставшая главной заводилой в этом нескромном «мероприятии».

К концу их трудовой вахты классная и другие учителя стали как-то странно поглядывать на него. Похоже, информация о тайных прогулках всё-таки дошла до педагогов. Но они, как женщины опытные и умные, видимо, решили не раздувать скандал. Или же, просто не знали, что в таких случаях делать.

По возвращении домой, всё было, как обычно, никто и ничто не напоминало о далёком южном приключении. Один раз только заходила Кеша. Как нашла адрес и зачем, он и сам не понял. Просто пришла, поболтали о том, о сём, чайку попили. Потом растянулась на диване, заложила руки за голову, отчего платье задралось чуть не до пупа. Полежала чуток, потом стянула платье через голову, оставшись в красивых полупрозрачных плавочках. Закрыла глаза и замерла. Он аккуратно положил руки ей на плечи и медленно повёл вниз. Замер ненадолго на её розовых бугорочках и проскользил дальше вниз. Когда пальцы с шёлка плавно перешли на бархат ног, она неожиданно встрепенулась: – «Нет, не надо, я боюсь». Быстро оделась, и, не попрощавшись, убежала.

2.2

Телефон очень удачно «ожил», едва он с великом вошёл после обычного вечернего променада. Не сказать, что неожиданно. В последнее время старался побыстрее схватить трубку. Не то чтоб ждал, так, подспудно надеялся, хотя и не особо придавал значение последней встрече. Просто, где-то глубоко тлело и мерцало не проходящее ощущение чего-то важного.

– Я сейчас зайду.

– Давай встречу…

– Не надо, знаю где.

– Я с тренировки. В душ. Дверь открою. – На последнем слове зазвучали короткие гудки.

Как только открыл воду – хлопнула входная дверь. «Из автомата на углу, что-ли, звонила? Неудобно как-то, там штаны, носки разбросаны, постель не убрана. На кухне, вообще, бардак, как возился с кораблём – так всё и бросил». Хорошо, что Маруся была на даче у бабушки.

Осторожно открыл дверь. Босоножки, сумка, пакет с чем-то. Заглянул в комнату. На заправленной кровати она лежала с закрытыми глазами и не дышала, так показалось ему. Думал – притворяется, присел на краешек. «Прям, «Ирония судьбы», – Ваш Надя приехал…» Она спала, по настоящему, глубоко и ровно. Тихонечко ретировался в кухню, по дороге наводя порядок. Наскоро прибрался, стараясь не шуметь. Когда закипела вода в кастрюле (в холодильнике были только пельмени), снял крышку и почувствовал, как свербит в затылке. Подошла бесшумно, обняла за талию и прислонилась головой к спине.

– Давай поедим? Там пакет…

«Как всегда – немногословно и без лишнего, точно». Он, вдруг, поймал себя на том, что мыслит категорией человека много раз сталкивавшегося с подобной ситуацией. Но, видимо, «два раза» это и было для них «много» и «как всегда».

Огромный каравай белого хлеба, колбаса, диаметром с большую тарелку (здесь он такого не видел), Вино, какой-то паштет и вкуснейший кефир, а может быть ряженка, он сразу и не понял.

Улыбались, как тогда, в кафе, и молча поглощали это изобилие, запивая пельмени вином, как компотом.

– Один? Там детские вещи…

– Маруся, внучка, опека… на даче у бабушки,– она молча кивнула головой. «Не может быть, чтобы было безразлично, скорее всего, действительно врубается с «полутыка». Или же гипертрофированная степень такта и воспитания».

По любому, ему это очень импонировало и вызывало уважение. Полная противоположность экранным комедийным образам. Он её сразу узнал, с самой первой встречи понял – кто это. Вот и сейчас, глаза спокойно воспринимали происходящее, не смотря на то, что где-то внутри свербело и отказывалось верить реальности.

После трапезы внимательно и молча рассматривала недостроенный немецкий линкор и всё вокруг. Неожиданно спросила: – Твой? – И кивнула на монитор, там, на заставке «висел» ТЮЗ.

– Так, радист, играл немного, по необходимости. До службы. Потом народный в ДК на Правде.

– Знакомо.

– Я знаю.

– Останусь…– Он призадумался, – ни вопрос, ни утверждение, а значит – и отвечать не нужно.

– Завтра Алик заедет, мы на весь день, надо наснимать. Хочешь, – приходи. Тут рядом, на Ходынке. Переночую… – «Опять непонятно, вопрос или утверждение». И тут же осадила нескрываемую радость на лице:

– Потом на месяц назад, там ввод и премьера. Электронку дашь, по «агенту» выйду.

«Прям, Гамлет, Чацкий и Толстой – на две страницы спич».

– Пойдём, полежу. – Свернулась калачиком, «захватила в плен» руку и легла на неё щекой…

ЛИ – ЛО…

Вторая попытка в «Ин.яз» провалилась. Всё, как под копирку, из прошлого года: «У вас нет подготовки, как в спецшколе, это не уровень переводческого». Он и сам чувствовал – в письменной части пару раз накосячил. За устное тестирование не переживал, но и тут придрались: «Упрощаете до разговорного уличного, явное пренебрежение требованиями современного произношения».

Их бы «туда», чтоб послушали, как с дифтонгами и окончаниями обращается интернационал в прифронтовом городе. Вместо красивых и правильных фраз, повсеместно, в ходу односложные, но всем понятные глаголы без времён и артиклей, типа – «give, go, lets» и пр. Эта окрошка густо сдобрена самыми ходовыми идиомами – «нах… и пох…».

Оставшиеся 10 дней отпуска решил провести подальше от столицы. Серёга одноклассник давно звал на рыбалку. Родной город встретил хорошей погодой и едва уловимым запахом детства. Родители у Сергея уехали в деревню к родственникам. Квартира большая, места много, только он и сестра Лина. Лет на 5 или 6 младше брата, первый курс закончила в универе. В прошлый приезд была совсем ещё подростком, невзрачным и угловатым. Вначале, даже не узнал, настолько изменилась за прошедшие три года. По характеру – школьница школьницей, но похорошела, округлилась во всех местах, ну, прям – Лолита из книжки.

С визгом повисла у него на шее: «Ваня приехал»! Чем немало смутила столичного гостя.

– Дай ей по заднице, чтоб не приставала, – посоветовал Серёга.

Внешний вид хозяев тоже немного шокировал. Линка была в футболке на голое тело и в трусишках в цветочек. Серёга тоже, подстать сестре, но без верха. Видно у них в семье это не было чем то из ряда вон выходящим.

Наскоро перекусили и погнали на футбол. В команде ОМИИТа не хватало игрока, вот Серёга и уговорил постоять в защите. Пока в стареньком «москвичонке» ехали в парк возле «Красной Звезды», Линка не умолкала. Успела доложить обо всех городских новостях и одноклассниках брата. Пару раз обняла сзади за шею и допытывалась, когда снова приедет к ним.

В команде перед игрой поставили задачу – «не лезть вперёд и выбивать подальше». Играли парни хорошо, на свою половину мяч не часто залетал. Защита справлялась. Выносили подальше за середину поля. В перерыве сидели на лавочках у кромки поля попивали «жигу», воду и заедали мороженным, за которым сгоняла Лина. Из-за жары темп был невысокий, не очень всех утомил. Во втором тайме решили так же держать игру, но попробовать взвинтить к концу. Похоже, игра была проходная, ни на что не влияла. Вот команды и не особо усердствовали. Едва начался второй там, как на него вылетел нападающий, но чуток, на пару метров отпустил мяч, можно было смело выбивать. Вместо этого дёрнул мяч в сторону от форварда и рванул вдоль кромки. Всегда любил бегать спринтерские дистанции, стартовый рывок был на высоте. Ещё двоих обошёл на скорости, также резко сместившись в сторону. Перед чужой штрафной, на исходе сил, катнул на выход своим, и они три в два переиграли защиту. 1:0! Парни одобрительно жали руку и похлопывали по плечам. После гола соперники заставили попотеть, навалились знатно. Перед самым свистком ещё раз проделал скоростной рывок. На этот раз параллельно нёсся Серёга и они на пару, в стеночку, обошли уставших защитников. Уже задохнулся и из последних сил перекинул через последнего стоппера перед кипером мяч. Серый, не дав ему опуститься, внёс головой в ворота.

После игры парни шумно поздравляли и веселились. Приглашали оставаться. Линка обвила руками и впилась губами в него. Бурные аплодисменты наградили её, а может и его. Ну, а как было иначе, ведь это же команда и его института. Когда то учился на автоматике и телемеханике.

Домой приехали не переодеваясь, и сразу в душ. Когда выключил воду распахнул дверь и хотел крикнуть Серому насчёт полотенца, хихикающая Линка протянула ему и сделала вид, что хочет войти. Едва успел прикрыться и отвернуться. Она мягко шлёпнула по заду и несколько секунд не отпускала руку, потом прикоснулась губами между лопаток и ушла.

Весь вечер собирались на рыбалку. Перематывали закидушки, подкармливали червей испитой заваркой. Они жили у Серёги в деревянном ящике на балконе. Не нужно было каждый раз перед рыбалкой ездить копать. Весной накопал и в ящик, всегда есть запас. После душа так и ходили, в полотенцах на бёдрах, жарко. Одежда после стиралки висела на балконе. Лина в короткой маечке и в бикини весело «трещала» о футболе и предстоящей рыбалке. Кормила их и готовила припасы на завтра.

Спальное место ему определили в большой комнате на полу возле балкона. Серёга сказал, что там самое прохладное место и можно под простынёй или вообще не укрываться. Скинул полотенце на стул и наслаждался прохладой. Уже, почти заснул, когда белая фигура тенью появилась на фоне окна. Бесшумно опустилась, стащила с него простынь и легла рядом. Одежды на ней не было.

– Погладь меня, – прошептала, и взяв его руку положила себе на мягкие бугорочки с изюминками. Долго лежал, не зная, как реагировать. Всё-таки сестра друга, хоть и совершеннолетняя… Она лежала с закрытыми глазами и не шевелилась. После второй просьбы немного пошевелил рукой, вторую засунул ей под шею приобняв. Медленно провёл рукой по бархатной коже от подбородка вниз, нежно пробежал пальцами по округлостям. По мягкому животику опустил руку ниже, накрыл ладошкой гладкую кожу и замер. Очнулся от того, что почувствовал её руку на животе. Горячие губы прильнули к его груди, после чего бесшумно встала и растаяла в темноте.

Ехать решили вверх по течению, в сторону Казахстана. На север от мегаполиса Иртыш не был таким чистым, как на юге. Огромное количество предприятий не оставляли надежд на чистую воду. По Черлакскому тракту тоже были городки и посёлки, но не так много и не такие большие, как Омск. Дорога шла вдоль реки, иногда по высокому берегу, с которого открывался великолепный вид на речной простор. После Черлака проехали ещё 30 вёрст и свернули с трассы. До Иртыша тут было пол часа по грунтовке. Он петлял, образуя большие излучины, и не было дорог и деревень вблизи. К обеду, по едва заметной колее добрались до места. Сергей знал эти края, но, конкретно здесь, не был. Проехали ещё пару километров вдоль берега, петляя между ивами. Выбрали огромную ветлу и решили под ней ставить лагерь. До воды было метров 80 или чуть больше, через песчаный пляж, поросший кое где травой. Загнали машину поглубже в заросли и пошли осмотреться на берег.

Линка, что то радостно напевала и вприпрыжку бежала впереди. Когда подошли к берегу она носилась по мелководью, поднимая тучи брызг. Из одежды на ней были только бикини, остальное валялось на песке. Вопросительно глянул на Серёгу, тот пробормотал: «Да-а» … и махнул рукой, «не обращай внимания, детство в попе» …

– Серёнь, я макнусь? – выпалила запыхавшаяся Линка.

– Да иди, потом айда перекусим. Утонешь – не приходи.

Пошли к лагерю, но боковым зрением успел заметить, как этот чёртик на пружинках скинул остатки одежды и плюхнулся в воду.

Вскипятили на примусе и заварили чай. Сидели на запаске и снятом заднем сиденье, брёвен и пеньков не наблюдалось. Чай Серёга заварил с какой-то ароматной травкой, не нужен был и сахар. Линка сидела на коленках в накинутом на плечи полотенце и урчала от удовольствия, откусывая большие куски от бутербродов с докторской и сыром, с шумом прихлёбывая вкусный чай. После перекуса распределили обязанности. Линке досталось хозяйничать на кухне, чистить картошку и другие овощи. Плюс – мыть посуду и собирать хворост для костра. Сергей занялся палаткой, дровами и копанием ям для продуктов, мусора и туалета.

Тяжёлый рюкзак с закидушками повесил за спину, прихватил брезентовый мешок с червями и пошёл расставлять снасти. По дороге догнала Лина, в одной руке гремел котелок с кружками, в другой тащила авоську с овощами. За резинку бикини засунуто полотенце. При каждом шаге подрагивали дерзко торчащие острые бугорочки.

– Сначала искупнуться, потом дела, айда? – весело и хитро, поглядывая на него, предложила спутница. Ничуть не смущаясь, быстро заголилась и пошла в воду. И уже вынырнув, крикнула: «Давай, снимай, водичка тёплая». Снял всё кроме плавок и присоединился к беззаботной спутнице. Несколько раз она пыталась обнять его руками, то сзади, то спереди. Он со смехом уворачивался и крепко держал плавки, которые она пыталась стянуть.

На берегу, пока Линка ещё плавала, быстро снял и отжал. Надевая, услышал задорный голосок: «Ага, ага, вижу – вижу». Не оборачиваясь, занялся снастями.

Миллиметровую леску сначала нужно было аккуратно размотать, чтобы при забросе не запуталась. Мотовило, на которое наматывалась леска, загонялось в песок и обозначалось каким-нибудь камнем или палкой. На три поводка со стерляжьими крючками насаживались червяки, обрывать их нельзя, – на дне лежат, а мелочёвка там не шустрит. Свинцовое грузило – тяжёлое, отлитое в столовой ложке весило около 200 грамм и привязано крепким шнуром. В полутора метрах от него на основной леске петля с палочкой обмотанная изолентой. Чтобы забросить на все 90 метров нужно, держась за петлю, раскрутить грузило с крючками и сильно бросить под углом 45 вверх поперёк течения. Пока грузило достигнет дна леска встаёт прямо. Главное, не наступить на кольца размотанной лески и соблюсти все углы при заброске. Близко ставить нельзя, сильное течение потихоньку сносит и через пол часа леска уже под углом. Метров двадцать – нормальное расстояние. Между закидушками коротенькие, метров на 10, донки на мелочёвку для ухи. На 10 закидушек и 5 донок ушёл час с хвостиком в 15 минут.

К первой снасти подошёл одновременно с другом. Сергей помыл руки, и недолго думая, скинул спортивные шорты и голышом прыгнул в воду. Лина, всё так же, с голым торсом сидела в трёх метрах и мыла овощи. На брата даже не обратила внимания. Пока Серёга плавал внимательно присмотрелся к противоположному берегу. Примерно, 800 – 900 метров. Ближе к тому берегу песчаный островок. Пока ставил закидушки ни одного теплохода не прошло.

Озвученная родственникам идея – переплыть Иртыш, не вызвала у них энтузиазма. Старший молча пожал плечами, младшая присвистнула и покрутила пальцем у виска.

– Подальше зайду, чтобы не снесло. Пока будешь проверять, думаю, уже буду на том. На островке, если что – можно отдохнуть. Минут двадцать на восстановление и обратно. Два часа, плюс – минус. Вы, главное, не уходите, мне будет спокойней. Ну, и к финишу поглядывай, мало ли…

До линии фарватера между ближними бакенами доплыл спокойно. Эти 300, или больше, дались легко. «Пробил» глазами в обе стороны реку и немного прибавил усилие на гребке. Мимо островка всё-таки пронесло, не рассчитал, на стремнине чуть быстрее тащило в сторону. Но силы были, да и берег уже близко, сотня – полторы метров. На песчаном, вперемежку с галькой берегу – несколько глубоких вдохов для прибития пульса. Снял плавки, чтобы не замёрзнуть и пошёл по кромке воды и песка, прикидывая, на сколько зайти, для точного причаливания к своим. Зайдя на достаточное, с запасом, расстояние – лёг на горячий песок и с удовольствием погрелся минут десять. Смотрел в голубое небо и вспоминал заплывы через Обь в Новосибе, Тобол в Тобольске, Енисей в Дивногорске, Каму в Березниках и Ангару в Ангарске. Пожалуй, только Обь далась тяжело. Уж очень там оживлённое судоходство. Остальные меньше Иртыша.

К середине фарватера заметил слева баржу с толкачом. Хорошо, что шла против течения, но всё равно, пришлось прибавить. После пересечения створа понял, что перебрал. Лёг на спину и стал в лёгкую подгребать к берегу. То, что сносило уже не имело значения, лишь бы доплыть. Услышал Серёгин крик, он шёл по берегу и махал рукой. Поднял руку с большим пальцем и через пару минут коснулся ногами дна. Лина накинула ему на плечи своё полотенце и протянула ещё одно: «Снимай, замёрзнешь». На автомате скинул мокрые плавки и завернулся полотенцем. Пульс бешено долбил, ноги подкашивались. Серёга протянул две кружки, с горячим чаем и «Амаретто». Крепко пожал руку и покачал головой. Пока шли к палатке тёплая Линка держала его под ручку и прижималась, пытаясь согреть.

У жаркого костра совсем согрелся и уже не трясло. В котелке на примусе кипел бульон, в котором плавали большие куски стерляди. Лина помешала, попробовала, поперчила и засыпала зеленушку. Облизала ложку и торжественно объявила: «Через 10 минут будет вам счастье, вкусное и царское! Ну, хвалите, я же заслужила, правда»? Серёга разливал по кружкам ароматное питьё. Линка протянула свою: «Ну, капельку, я старалась». Звякнули посудой и под ёмкую речь столичного гостя: «Спасибо, ребята», опрокинули вкусняшку. Пока Сергей разливал уху по мискам шустрая сестрёнка плеснула в свою кружку солидный глоток.

– Так! Мелкая, всё мамке расскажу.

– Ну, миленький, ну, серенький, я больше не бу…

– И бегаешь тут, трясёшь перед носом…

– Ну, родненький, Серёнечка, мы ж свои и в одной ванне с детства и дома с тобой, так, вам же нравится, правда? – обняла его, прижалась и стала притворно хлюпать носом.

– Иди, оденься.

– Да, да, я щас, мигом.

Уха была потрясающая. Ни в одном ресторане такую не подадут. Первый бульон с пескарями и чебаками был процежен, и уже в нём варилась жирная стерлядка. Все эти премудрости гастрономии на природе были им известны с детства. Дома так вкусно не получалось.

Солнце клонилось к закату. Сытая, слегка захмелевшая компания попивала чай с «секретной добавкой» и наблюдала за красотой сибирской природы. Пока совсем не стемнело пошли проверить закидушки. С каждой проверки днём снимали по 1 – 2 стерлядки с десяти закидушек. Ночью должно быть побольше. Укорачивали леску до 20 – 30 метров, чтоб не запутаться в темноте, да и рыба подойдёт ближе.

Когда закончили солнце уже утонуло за горизонтом, окрасив небо и облака розовым. Ветра не было, только воздух нагретый за день, по прежнему, был горячий и липкий. Линка сложила ручки зайчиком и заскулила перед братом: «Моно пупсик макнётся, бра-а-тик, а, макнусь без…»? Серёга неопределённо махнул рукой: «Иди уже». Сестра первая, и не глядя на неё, уже и они скинули одёжки и шумно ватагой прыгнули в объятия красивого Иртыша. Линка плескалась и со смехом цеплялась сзади за брата, прося покатать на спине. Потом переключилась на другого кандидата в извозчики. Висела на плечах, прижавшись всем телом и заставляла плыть. Уже в полной темноте вытирались и одевались, под звёздным ковром. Единственным огоньком были угли их костра, потому и зрелище на небосводе было сверх чётким и ясным.

Разыграли на спичках порядок дежурства, Сергею выпала 1-я смена, до 3-х часов сидеть у костра и проверять закидушки с фонариком. На мягкой подстилке в палатке сон мгновенно вступил в свои права. Как мягкие губы нежно прикоснулись к его приоткрытым – уже не почувствовал.

Вылез из палатки раньше своего времени. Подкинул в жаркие угли дровишек. Ночь была тёплая. Постоял, привыкая к темноте и пошёл к мелькающему на берегу фонарику.

– Как рыбка, идёт?

– Есть малехо, с десяток вынул, пару приличных. Первые две не трогай, перепутались, потом, распутаем при свете. – Погасил фонарь и воскликнул: «Смотри»!

Над горизонтом всплывал светло-жёлтый шар. Быстро разрастался и поднимался, от него расходились волнами такие же круги, которые сзади разрывались и висели длинными светло голубыми усами. За десять секунд это невероятное зрелище заполонило пол неба. В полной тишине они стояли заворожённые этим непонятным и жутким представлением. Через минуту оно поблекло и растаяло, а они продолжали молча стоять.

– Война? – Сдавленным голосом спросил Сергей.

– Навряд ли, там же юго-запад? Значит – Байконур. Военный запуск. Гражданские днём стартуют.

– Красотища!

– Иди спи, завтра Линке расскажем.

Всегда любил наблюдать восход солнца. Момент появления первой искры светила над горизонтом, и отрыв нижней кромки от земли притягивали взор и заставляли замирать, затаив дыхание. У рассвета есть своё неповторимое, это ощущение невесомого и прекрасного, каждый раз нового, и все восходы объединяет присущий только им – запах. Нерукотворное чудо отрывало душу и сознание от земной тверди и накрывало первобытной радостью от красоты и величия природы. Не зря предки обожествляли и поклонялись звезде дающей людям свет, тепло и жизнь.

Спокойно умылся, поплавал, и согреваясь в лучах набирающего высоту солнца, занялся снастями. Распутал закидушки и перезабросил все на полную длину. Три последних «трофея» не стал сажать на кукан, там и так уже, радуя глаз, шевелили хвостами более двух десятков стерлядок и корышей. Пять штук из них были весьма достойного размера, явно, под полтора-два кг. Разделал и помыл только что пойманных, чтобы пожарить на завтрак. Кашу можно и дома, здесь же, просто грех, не пользоваться моментом и дарами природы.

Заварил чай, обвалял куски рыбы в муке и положил на разогретую сковородку. Подкинул пару чурочек в костёр для уюта и увидел выползающего из палатки Серёгу.

– Давай горяченького и пожуём, потом умоешься.

– Вот это сервис!

– Не шуми, спит ещё…

– Дома выспится, пора жизни радоваться.

Пока пили чай, обрадовал друга тем, что червей осталось на один заброс.

– Дома, казалось, много взял. Ладно, схожу копну. Когда ехали, какое-то болотце с камышами видел. Пешком схожу, тут пару вёрст.

Карбюратор, разобранный вчера лежал возле машины, накрытый куском ветоши.

– Ага, без меня тут хомячите? – Линка стояла возле палатки и потягивалась.

– Всё не съешьте, я щас, быстро.

После завтрака всех накрыло умиротворением, не хотелось ничего делать.

– Эх, Серёга, жаль, что мы с тобой не курим. Сейчас бы кресло качалку, сигару, тёплую лохматую псину под ноги и качаться, закрыв глаза.

– Хотите, на меня поставьте лапы, я не буду гавкать, – подала голос Линка.

– Блохами и бешенством не заразишь?

– Сами вы…

– Сначала моську умой, Бобик. И про посуду не забудь.

– А-а, неохота, потом, дайте посидеть.

– Серёг, умываться пойдёшь – донки смотай. Закидушки проверь и мешок можешь забирать. Я рыбой займусь пока не задОхлась.

Остатки еды из котелка и сковородки соскрёб в мусорную яму, собрал всю посуду в тряпочную сумку, чтоб удобней было нести. Линка уже сняла спортивный костюм и допивала чай в розовой майке с тоненькими лямочками и бикини.

– А я красивая?

– У-у, ещё какая!

– Нет, правда?

– Самая, что ни на есть…

– А сфоткаешь меня?

– Тащи фотик. Там, в палатке в ногах.

Быстро принесла, открыла футляр и рассматривала колёсики, стёклышки и шкалы.

– А научишь? Это что за ручка.

– Перемотка плёнки, чтоб кассету потом вытащить. Давай. Не урони!

– Не, потом, я ещё некрасивая, не причесалась и одетая.

– Ну, тогда бери кастрюли и чеши умываться, а я за уловом.

Сергей помог донести полный кукан рыбы, взял сапоги с лопаткой и пошёл за червями.

Нож был острый, потрошение не заняло много времени. Вырезал жабры и пересыпал вычищенные тушки крупной солью. Линка уже пришла и сидела перед ним на корточках. Набил травой все брюшки и завернул в тряпочный мешок. В продуктовой яме было достаточно прохладно, что гарантировало сохранность содержимого. Накрыл ветками и собрал отходы производства в мусорку.

– Лин, помоги, дай мыло и полей на руки.

Сунула в металлическую канистру с тремя ручками резиновый шланг. Всосала воздух с другого конца, создавая отрицательное давление и стала поливать ему на руки и на лицо.