Читать онлайн Свет и тьма Хэсэма: раскол миров

Глава 1

Холод подкрадывался ко мне незаметно, коварно и тихо, как вор, крадущийся в предрассветной мгле. Он пробирался под грубую ткань моего платья, цеплялся ледяными пальцами за кожу, заставляя её покрываться мурашками. Воздух вокруг стал колким и прозрачным, будто сделанным из тончайшего стекла, готового треснуть от любого звука, и каждый мой выдох рвался наружу коротким, судорожным облачком – призрачным, сиротским дыханием приближающейся зимы.

Земля под ногами звенела, твёрдая и промёрзшая насквозь, а тонкий, почти невесомый иней щедро укрывал каждый куст, каждую веточку, превращая их в хрупкие, неземные, кристальные украшения. Казалось, стоит лишь дотронуться до этой красоты кончиками пальцев – и всё это великолепие рассыплется в алмазную пыль, унесённую первым же порывом ветра.

Я уже почти забыла о душной, навязчивой иллюзии замка Владыки, той искусственной благодати, что окружала меня все эти долгие месяцы. Там, за высокими стенами его владений, вечно цвели сады, сладко благоухали экзотические цветы и наливались сладким соком спелые плоды. Вечно тёплая, вечно сонная весна – вечно искусственный, чужой рай. Но здесь, за пределами его власти, был настоящий мир: колючий, обжигающий лёгкие, беспощадный в своей первозданной правде.

Я бежала, не разбирая дороги, почти ослепшая от страха и отчаяния, будто сама жизнь, ощетинившаяся клыками, ударила мне в пятки. Колючие ветви хлестали по лицу, безжалостно рвали тонкие рукава платья, оставляли на коже острые, пульсирующие болью царапины. Я перепрыгивала через тёмные ямы и гнилые, давно рухнувшие стволы, спотыкалась о невидимые корни, падала, сбивая колени в кровь, но снова поднималась, не позволяя себе остановиться ни на мгновение. В груди гулко билось сердце, горячая кровь стучала в висках тяжёлым молотом, а дыхание рвалось из пересохшего горла хриплыми, короткими рывками.

Мысль в голове была лишь одна, жгучая, неотступная, выжигающая всё остальное: Кантор ещё не знает. Он не видел пустых покоев, не почувствовал зияющей пустоты там, где я всегда была рядом, не уловил исчезновения моего присутствия. Но сколько у меня осталось времени? Минуты? Час? До первого утреннего доклада бдительной стражи? Или до того самого мгновения, когда он сам, движимый внезапным порывом, заглянет в мои покои и с холодным ужасом поймёт, что клетка пуста, а птица улетела?

Я так долго считала себя покорной, сломленной пленницей. Не пыталась вырваться по-настоящему, не искала щелей в, казалось бы, неприступных стенах замка, не бросала ему открытый вызов. Я пряталась за своим удобным страхом, как за плотным плащом, и внушала себе, что другого выхода просто нет. Но сейчас, с каждым глубинным вздохом ледяного воздуха, с каждым новым шагом по этой суровой, настоящей земле, я с горечью спрашивала себя: а может, выход был всегда? Может, я просто боялась взглянуть в глаза своей свободе, испугалась её цены?

Я остановилась лишь однажды – и то лишь для того, чтобы не свалиться замертво. Лёгкие горели огнём, горло саднило от сухого, колючего воздуха, руки ныли и гудели от десятков мелких, но унизительных царапин, а ноги подкашивались и дрожали от животной усталости. Я согнулась пополам, хватая ртом холод, и в тот самый миг с жуткой ясностью поняла: даже эта жалкая, вымученная передышка – непозволительная роскошь, на которую у меня попросту нет права.

Сколько времени уже прошло? Час? Два? Я потеряла всякое чувство времени. Солнце уже поднялось над спящим лесом, но сквозь плотное переплетение голых ветвей его свет был обманчив, и время в этом месте утратило всякий смысл. Длинные тени вокруг плясали, перекатывались по замёрзшей земле, будто живые существа, смеющиеся надо мной. Я не знала, куда именно бегу, не видела цели. Но знала одно, и это знание било молнией по нервам: остановиться сейчас – значит подписать себе смертный приговор.

И мой бег продолжился.

Корни выстрелили из земли внезапно и коварно, будто чёрные, скользкие щупальца подземного чудовища, с молниеносной скоростью устремившиеся схватить меня за измученные щиколотки.

Я вскрикнула от неожиданности и чисто животного ужаса, потеряв равновесие, и рухнула вперёд всем телом. Колено с оглушительным стуком ударилось о промёрзшую, беспощадно твёрдую почву, а лодыжка предательски подвернулась. Острая, жгучая, почти невыносимая боль пронзила ногу яркой вспышкой, отчего дыхание перехватило, и я, сжавшись в комок на холодной, безжалостной земле, тихо выдыхала сквозь стиснутые зубы сдавленный, бессильный стон.

В тот миг мне показалось, что это конец – что сил больше не осталось совсем, ни капли, а моё тело стало тяжёлым, непослушным, чужим.

Но я не могла, не имела права позволить себе эту слабость, эту роскошь – просто остаться лежать и сдаться. Стиснув зубы до скрежета, до боли в челюстях, и впившись побелевшими пальцами в шероховатую, холодную кору ближайшего дерева, я, преодолевая волну тошноты, заставила себя подняться.

Мир вокруг качнулся, поплыл мутными пятнами, и самый первый, неверный шаг обернулся новым, пронзительным уколом боли, настолько острым и яростным, что перед глазами поплыли тёмные круги и на мгновение совсем стемнело. Бежать я больше не могла – теперь каждый мой шаг превращался в самую настоящую пытку, и каждая клеточка моего измождённого тела вопила от бессилия и протеста.

Я прижалась спиной к шершавому стволу, стараясь укрыться за густыми, колючими зарослями, чувствуя, как моё сердце колотится где-то в горле, бешено и гулко, будто отчаянно пытаясь пробить себе путь сквозь грудную клетку. Лёгкие сипели и рвались на части, ноги дрожали мелкой, предательской дрожью от перенапряжения после бесконечного, изматывающего бега. У меня не было с собой даже воды – в своём безумном побеге я рассчитывала лишь на скорость и удачу. Но теперь и скорость, и удача, казалось, окончательно отвернулись от меня.

Страх подкрадывался ко мне со всех сторон, вязкий и липкий, как ядовитый болотный туман, от которого не спрятаться. Что, если меня уже ищут? Что, если Элькантар уже заметил пустоту в моих покоях, ощутил моё отсутствие своим острым, колдовским чутьём? Что, если он уже идёт по моему следу, неумолимый и стремительный, как сама судьба?

Я яростно оттолкнула от себя эти мысли, как слишком страшные, слишком опасные, чтобы даже допускать их в своё сознание, – сейчас я могла и должна была думать только об одном: как сделать этот следующий, невыносимо болезненный шаг.

Я закрыла глаза всего на один миг, пытаясь собраться с духом, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы все мои мысли спутались в тугой, беспорядочный клубок чистого, неконтролируемого ужаса.

Останавливаться было нельзя категорически. Каждая секунда промедления, каждая потерянная доля мгновения была для меня как медленная, но верная капля смертельного яда, просачивающаяся в мои вены, отнимающая последние силы. Я знала это с абсолютной, жуткой ясностью: если я дам себе слабину хоть на одно-единственное мгновение – всё будет кончено.

Мариэль, рискуя собой, показала мне направление к заветной границе земель Демонов и, не колеблясь ни секунды, осталась позади, пообещав задержать Владыку Элькантара настолько, насколько хватит её магии, её хитрости и, возможно, её обаяния.

Мне же, в свою очередь, предстояло самое простое на словах и самое невозможное на деле – просто добраться. Всего несколько дней пути. Но разве в этом обманчиво-лёгком слове «всего» не таилась самая жестокая и циничная насмешка судьбы? Я не успела ничего толком обдумать, не составила никакого внятного плана, не взяла с собой даже элементарных припасов. У меня была лишь голая, отчаянная решимость и панический, всепоглощающий страх, неумолимо гнавший меня вперёд.

Что дальше? Куда именно бежать, куда повернуть в этом бесконечном, безжалостном лесу? Успею ли я пересечь невидимую границу, ускользнуть из его владений, прежде чем Кантор бросит за мной своих стремительных и безжалостных наёмников, прежде чем его гнев обрушится на меня подобно урагану? В голове мысли метались, как перепуганные птицы, попавшие в тесную клетку: много суеты, громкого шума, бесполезного битья о прутья, но никакого выхода, никакого просвета в этом хаосе.

Как же мучительно, как физически больно мне не хватало Сапфира. За прошедшие месяцы я успела привыкнуть к его постоянному присутствию, к его спокойному голосу, звучавшему где-то в глубине сознания. Теперь же, без него, мир казался пустым, плоским, лишённым половины своих красок и смыслов. Будто самую важную, самую живую часть моей души оторвали с мясом, и теперь внутри зияла холодная, пустая дыра, которую невозможно было заполнить ничем иным.

Лес вокруг вдруг ожил тревогой, напрягся, затаил дыхание. Рванул внезапный, злой ветер, яростно раскачивая верхушки деревьев; голые ветви хлестали друг о друга, издавая зловещий, предупредительный треск и шепот, словно спешили предупредить меня: за тобой уже идут, уже близко. В груди похолодело и сжалось ледяным комом. Поиски начались? Кантор уже выпустил своих псов, и каждый шорох таил в себе угрозу.

Я стиснула зубы до боли, и, с силой оттолкнувшись ладонью от шершавого дерева, двинулась вперёд, почти вслепую, продираясь сквозь густую, спутанную чащу. Ветки цеплялись за истерзанное платье, как живые когтистые руки, пытающиеся удержать, не пустить, но я яростно рвала их, вырывалась из цепких объятий и шла, не останавливаясь. Остановиться сейчас значило добровольно вернуться. В ту позолоченную темницу, в холодный, давящий мрак его замка, под власть его пронзительного рубинового взгляда. Нет. Только не это. Никогда.

Каждый мой шаг вперёд, дающийся такой ценой, был шагом навстречу свободе… или же навстречу неминуемой гибели. Другого варианта не существовало.

Я не знала, способен ли вообще тёмный источник – эта дикая, необузданная сила внутри меня – даровать исцеление, несущее облегчение, а не разрушение. Всё, чему я училась прежде в стенах замка владыки, касалось лишь грубой боевой магии, нападения и защиты, – и уж точно не соединения её со светлыми, целительными искусствами. Но в тот миг никакого выбора просто не существовало: боль резала по костям, прожигала ногу огнём, и единственным шансом продолжить путь было отчаянно рискнуть. Я попыталась, стиснув зубы, переплести воедино обрывки воспоминаний о светлых, плавных целительских формулах с вязкой, тягучей, непокорной силой тьмы, бушующей во мне.

Я шла сквозь лес, почти не видя дороги, с лихорадочным отчаянием перебирая в памяти знакомые очертания рун и на ходу перекраивая их, ломая и склеивая заново, вливая в древние формы новую, чёрную жизнь. Воздух вокруг буквально дрожал от магического напряжения, будто сам мир затаил дыхание и замер в тревожном ожидании исхода этого безумного эксперимента. Каждый мой шаг вперёд был игрой на самой грани: с одной стороны – свобода, с другой – мгновенная гибель.

И вдруг – случилось то самое невозможное, на что я уже почти не надеялась. Моё грубое, отчаянное плетение из разнородных сил вспыхнуло в ладонях живым, тревожным свечением, и пронзительная боль в ноге чуть отступила, испугавшись этого света, спрятавшись в самые глубины моего измученного тела. Это не было настоящим исцелением, нет – лишь слабое, ненадёжное обезболивающее, наскоро сотканное на опасной, зыбкой границе между светом и тьмой. Но даже этого крошечного облегчения, оказалось достаточно, чтобы снова заставить себя двигаться вперёд. Правда, цена за эту маленькую победу оказалась непомерно высокой: последние магические силы утекали из меня стремительно, как вода сквозь растопыренные пальцы, а моё собственное тело становилось всё тяжелее, непослушнее.

Лес вокруг сгущался с каждым шагом, непролазные кусты превращались в сплошную колючую стену, преграждающую путь. Приходилось буквально вырывать себе дорогу, с силой разрубая спутанные ветви клинком или рассекая их короткими, резкими языками тёмных заклинаний. Каждый новый метр пути давался ценой свежей крови, струящейся по царапинам, и глухой, беззвучной ярости, кипящей где-то глубоко внутри.

Я чувствовала погоню за спиной – не глазами, а каждой клеткой своей кожи. Холодное, чуждое дыхание преследования настигало меня порывами внезапного ветра; земля под ногами, казалось, гудела от тяжёлых, невидимых шагов воображаемых преследователей; а тени между древними деревьями шевелились и сливались, принимая очертания чужих, пристальных взглядов. Но сдаваться я не собиралась. Ни за что. Пусть каждый мой шаг будет немым вызовом, каждое движение – тихим, но яростным криком в лицо судьбе. Я выживу. Я должна быть свободна.

Наконец, ценой невероятных усилий, мне удалось вырваться на крошечную, затерянную поляну, где скупой свет угасающего дня пробивался сквозь переплетение верхних ветвей, заливая землю тусклыми пятнами жидкого золота. На один короткий миг мне даже показалось, что сам лес смилостивился и открыл мне это укрытие, даруя короткую, драгоценную передышку, но моё настороженное сердце отказывалось верить в эту внезапную милость – слишком хорошо я уже знала истинную цену случайных подарков судьбы.

Я почти рухнула на колени, упираясь дрожащими ладонями во влажную, холодную землю, и позволила своему дыханию хоть немного выровняться, стать глубже. Горло саднило от сухости, губы растрескались до крови, а руки предательски дрожали от накопленного напряжения и страха. Самодельное заклинание, удерживавшее боль на расстоянии, уже таяло, ускользая из-под моего ослабевшего контроля, как дым. В висках назойливо пульсировала кровь, словно внутри моей головы кто-то отчаянно бил в невидимые, траурные барабаны.

– Сапфир… – сорвалось с моих пересохших губ шёпотом, почти как молитва, как последняя надежда. В ответ меня окружила лишь глубокая, всепоглощающая тишина, тяжёлая и давящая, но где-то в самой глубине души я всё равно безумно ждала, что он откликнется. Хоть шёпотом, хоть тенью голоса, хоть лёгким прикосновением к сознанию.

Вместо ответа из чащи за спиной донёсся отчётливый, сухой треск сломанной ветви. Я вздрогнула, вся внутренне сжавшись, и, резко вскинув голову, успела мельком увидеть быстрый, скользящий проблеск бледного света между тёмными стволами. Сердце ухнуло куда-то вниз, в пятки. Это могли быть разведчики Кантора, его безжалостные псы… или же сам лес решил испытать мою и без того истощённую психику новыми, изощрёнными иллюзиями.

Я прижалась к земле ниже, затаив дыхание, и судорожно сжала пальцы вокруг рукояти единственного кинжала. Если это они – я не отдамся без боя. Даже если последний, отчаянный удар придётся нанести совсем истощённой рукой, даже если мне суждено пасть прямо здесь, на этой маленькой поляне.

Но в следующее мгновение я уловила нечто иное, заставившее замереть: слабый, едва различимый, но совершенно конкретный запах дыма – не костра, а скорее печной трубы. И вместе с ним, вплетаясь в воздух, – далёкий, призрачный звон колокольчиков.

Я замерла, пытаясь осмыслить это. Нет, это не стражи Кантора. Это что-то другое… что-то совершенно иное.

Из чащи, бесшумно раздвигая колючие ветви, один за другим появились воины. Высокие, стройные, с кожей цвета слоновой кости и тёплого загара, они двигались с грацией больших кошек. Их раскосые глаза, миндалевидные и пронзительные, светились в сумерках. У некоторых над головой проступали уши различных животных, а у других из-под доспехов виднелись пушистые хвосты.

Их доспехи – лакированные, со сложной шнуровкой, – были украшены стилизованными изображениями животных: летящих журавлей, извивающихся драконов, бегущих лисиц.

Они окружали поляну бесшумно, и от них веяло не дикостью, а сфокусированной, выверенной силой и абсолютной дисциплиной. Это не была орда – это был отлаженный механизм, каждый элемент которого знал свое место.

И тогда я увидела их. Они шли впереди отряда, и все остальные были лишь фоном для этих двух фигур.

Первый – Ван-Аро. Его рыжие волосы были убраны в высокий конский хвост, но несколько прядей выбивались, обрамляя лицо с высокими скулами и раскосыми глазами-миндалинами. Те глаза – ярко-зеленые, сейчас имели вертикальные зрачки-щёлочки – метнулись по поляне, выхватывая детали, оценивая угрозу.

Он был в лакированных доспехах глубокого синего цвета, с накладками из чернёной стали, напоминающими чешую. Его главные отличия – два пушистых рыжих лисьих уха, торчащих сквозь пряди волос, и большой, роскошный хвост цвета осенней листвы с белым кончиком. Уши, острые и чуткие, напряжённо подрагивали, а хвост был распушен и нервно подёргивался.

Рядом с ним, на полшага сзади, выступила вторая фигура. Чуть выше и не многим массивнее, с плечами, готовыми взвалить на себя тяжесть целого мира. Длинные волосы цвета воронова крыла были собраны в сложный воинский узел, обнажая высокий лоб и цепкий, холодный взгляд глаз неожиданно светлого, ледяного голубого цвета. Два острых черных кошачьих уха, почти неотличимые от волос, лишь слегка поводили кончиками, улавливая малейшие звуки леса. Черные лакированные доспехи незнакомца были строже, без излишних украшений, лишь на наплечниках был вычеканен силуэт изгибающейся пантеры. Он не смотрел на меня – его холодный взгляд сканировал опушку, оценивая периметр, его поза была собранной и готовой к мгновенной атаке. Он был тенью правителя, его мечом и щитом.

Ван-Аро сделал шаг вперед, его лисьи уши прижались к голове на мгновение, а затем снова настороженно выпрямились. Руин, не отводя взгляда от леса, сделал почти незаметный жест рукой – и воины бесшумно сместились, изменив построение, перекрыв все возможные направления для атаки. Они работали как единый организм, где Ван-Аро был сердцем, а стоящий рядом воин – мозгом и стальной хваткой.

И тогда взгляд Ван-Аро, наконец, выхватив меня из полумрака, встретился с моим. Стоящий рядом с ним воин, тоже меня заметил. Но его взор был быстрым, оценивающим, сканирующим на предмет ран и угроз. Его голубые глаза, холодные и ясные, на мгновение смягчились, увидев состояние их правителя, а затем снова стали жесткими, вернувшись к своей работе – обеспечению безопасности.

Взгляд Ван-Аро, ярко-зелёный, как майская листва, с вертикальными зрачками, сузился, а затем расширился от изумления, наткнувшись на мою сгорбленную, прижавшуюся к земле фигурку. Казалось, он не верил собственным глазам.

В его взгляде пронеслась целая буря – молниеносная оценка обстановки, дикая, жгучая тревога, яростная готовность разорвать в клочья любого, кто посмеет ко мне приблизиться, и… щемящее, всепоглощающее облегчение. Облегчение, что смывает весь страх и ярость, оставляя лишь хрупкую, дрожащую надежду.

– Эсмеральда… – моё имя сорвалось с его губ не громким кличем, а сдавленным, хриплым стоном, в котором смешались боль, страх и надежда, пробивающаяся сквозь отчаяние.

Он сделал один шаг, затем другой, машинально отстранив рукой одного из своих воинов, который инстинктивно шагнул вперёд, чтобы прикрыть своего правителя. Он шёл ко мне, забыв обо всём на свете – об отряде, об опасности, о приличиях. Всё его существо, каждый мускул, каждый вздох были сосредоточены только на мне.

Я не смогла пошевелиться. Не смогла издать ни звука. Я лишь смотрела на друга широко раскрытыми глазами, в которых стояли слёзы – от боли, от страха, и от этого внезапного, оглушительного чувства, что долгий кошмар наконец-то кончился.

Он рухнул передо мной на колени, не обращая внимания на грязь, покрывающую его дорогие лакированные доспехи. Его большие руки – сильные, с тонкими, острыми когтями на концах пальцев – бережно, с невероятной осторожностью, коснулись моего лица, приподняли его.

– Боги всех миров, Эсме… что они с тобой сделали? – его голос, обычно такой уверенный и насмешливый, теперь дрожал, а по лицу пробежала судорога чистой боли, когда он увидел все мои ссадины, царапины, растрёпанные волосы, пустой, обезумевший от ужаса взгляд. Его пальцы, тёплые и сильные, провели по моей щеке, смахивая грязь и слёзы. – Ты ранена? Где? Где у тебя болит? – вопросы сыпались из него, быстрые, панические, обнажая всю глубину его страха.

Я попыталась заговорить, объяснить, выдохнуть хоть слово, но из моего пересохшего, сжатого страхом горла вырвался лишь сдавленный, хриплый, ничего не значащий звук. Я могла лишь слабо покачать головой, ощущая, как по щекам катятся предательские слёзы бессилия.

– Тш-ш-ш, молчи, не говори, ни слова, – он тут же засуетился, его лисьи уши нервно подрагивали, а пушистый хвост беспокойно взметнулся за спиной. Одним ловким движением он скинул с плеч свой плащ из плотной, тёмной ткани, расшитой тонкими серебряными нитями, и укутал меня в него с головой, словно маленького, испуганного ребёнка. Ткань пахла дымом, кожей и чем-то неуловимо диким, тёплым и знакомым – его собственным ароматом, который я вдруг с удивлением осознала, что помню. – Всё уже хорошо. Всё кончено. Я здесь. Я нашёл тебя, – его голос, ещё недавно такой властный, снова стал тихим и успокаивающим, предназначенным только для меня.

Ван-Аро обернулся к своим воинам, и его поза, его голос мгновенно преобразились, в них появилась стальная властность, не терпящая возражений.

– Воду! Целебный бальзам! Немедленно! Окружите поляну, соблюдая тишину. Никаких огней, – его зелёные глаза, всего мгновение назад такие мягкие, теперь метали искры приказа.

Демон-исполин, что стоял рядом, с лицом, похожим на высеченное из камня, немедленно шагнул вперёд и подал ему походную флягу, вырезанную из тёмного дерева. Ван-Аро снова повернулся ко мне, и его черты вновь смягчились, наполнились той бесконечной нежностью, что заставляла сердце сжиматься у меня внутри.

– Вот, пей, малышка. Только маленькими глотками, – он бережно поднёс флягу к моим потрескавшимся, окровавленным губам, уверенно поддерживая мою голову своей большой ладонью. Вода оказалась на удивление прохладной, чистой и самой вкусной, что я пила в жизни. Я пила жадно, захлёбываясь, давясь живительной влагой, а он тихо уговаривал меня, его голос был спокойным якорем в моём бушующем море: – Тихо-тихо, родная. Всё хорошо. Я здесь.

Когда я немного утолила жажду, он бережно отставил флягу и принялся с невероятной осторожностью обрабатывать мои ссадины пахучим, жгущим бальзамом. Его движения были точными и аккуратными, будто он боялся причинить малейшую боль. Каждое прикосновение его пальцев, несмотря на острые когти, было нежным и уверенным.

– Как ты… как ты нашёл меня? – наконец прошептала я, и мой голос прозвучал чужим, хриплым и невероятно слабым.

Он усмехнулся, но в его зелёных глазах не было и тени веселья – лишь глубокий отпечаток недавнего ужаса, который ещё не совсем отпустил его.

– Я не искал тебя в этом лесу, Эсме. Мы шли к замку Владыки. Я вёл отряд, чтобы вырвать тебя из его когтей любой ценой, – голос Ван-Аро стал тише, а пальцы сжали мои чуть сильнее. – Мы уже были на подходах, когда Руин внезапно замер и сказал, что чувствует твой след, ведущий открепости. – Он кивнул в сторону высокого демона с чёрными волосами и кошачьими ушами, который бесшумно отдавал распоряжения другим воинам. Тот, почувствовав наш взгляд, слегка склонил голову в почтительном приветствии, его голубые глаза на мгновение встретились с моими, оценивающие и пронзительные. – У него нюх, как у лучшей ищейки. Он и повёл нас по твоему следу. Но я… я и без него чувствовал тебя. Здесь, – он прижал руку в кожаной перчатке к своей груди, прямо над сердцем. – Всё время, пока шёл сюда, ощущал твой страх, твою боль. Это сводило меня с ума. А когда мы почувствовали тот странный всплеск магии… такую смесь света и тьмы… я просто понял. Понял, что это ты и что ты в беде. Мы бросились бежать, уже не скрываясь.

Он замолчал, его пальцы снова коснулись моей щеки, смахивая очередную непрошеную слезу.

– Я шёл за тобой, чтобы забрать тебя у него. А нашёл тебя здесь. Это была удача, чистейшей воды удача, Эсме. Я так боялся опоздать…

– Кантор… его воины… они уже близко, – выдохнула я, чувствуя, как холодная волна паники снова подкатывает к горлу. – Они ищут меня…

– Пусть только сунутся, – в голосе Ван-Аро зазвенел низкий, хищный рык. Его глаза, ярко-зелёные, с вертикальными зрачками, сузились до тонких щелочек. – У меня тридцать лучших бойцов. Мы устроим им такую охоту, что они пожалеют о дне своего рождения.

Он говорил это с такой непоколебимой уверенностью, что мне захотелось верить. Безумно, безоговорочно.

– Я не думала, что смогу дойти, – призналась, чувствуя, как дрожь постепенно покидает моё тело. – Подвернула ногу. Попыталась совместить свет и тьму, чтобы заглушить боль. Но светлый источник больше не служит мне. Это были лишь остатки магии. Моих былых сил.

– Это было гениально, – сказал он страстно. – Это спасло тебя. Ты невероятна.

Демон наклонился, и его лисьи уши мягко коснулись моих волос.

– Я так боялся потерять тебя снова. Когда те ублюдки увезли тебя… я поклялся вернуться за тобой.

– Ты вернулся, – прошептала я в ответ.

Мы сидели так несколько мгновений, забыв обо всём. Но слишком скоро реальность напомнила о себе.

Ван-Аро отстранился, и в его глазах появилась тень доселе скрываемой тревоги.

– Эсме… мне всё равно придётся идти к нему. К Элькантару.

Я замерла, не понимая.

– Я новый правитель Восточных земель, – его голос прозвучал непривычно официально. – По закону Хэсэма я обязан лично явиться ко двору Владыки и принести ему клятву верности. Только так я получу законную власть над своими людьми и землями. Иначе… иначе всё это – просто самозванство.

Он сжал кулаки, и его хвост нервно дёрнулся.

– Этот визит был моим пропуском в его замок. Моим шансом найти тебя. Но теперь… всё иначе. – Его зелёные глаза загорелись холодным огнём решимости. – Он будет искать тебя. Но он не должен даже заподозрить, что ты со мной. Никто не должен знать.

Ван-Аро наклонился ближе, и его голос стал тихим, но твёрдым, как сталь.

– Руин отведёт тебя на восточные земли. Ты будешь в безопасности – в моей резиденции, под защитой моих вернейших воинов. А я… – он сделал паузу, – я пойду к Элькантару один. Как новый правитель, исполняющий формальный долг. Я буду холоден, почтителен и абсолютно пуст. Он не увидит во мне ни страсти, ни тревоги. Ни намёка на то, что у меня есть что-то, что он хочет отнять.

Его пальцы мягко сжали мои.

– Пусть обыщет весь Хэсэм. Пусть шлёт шпионов и допрашивает моих людей. Они ничего не узнают. А если он посмеет войти на мои земли без приглашения… – на губах Ван-Аро промелькнула опасная улыбка, – это будет уже не поиск беглянки. Это будет акт войны против законного правителя. И тогда традиции будут на нашей стороне.

– Что? Нет-нет-нет! Ты не можешь! Ты не посмеешь! – Я ощутила, как паника сжимает горло холодным обручем, вызывая тошноту. Мои пальцы вцепились в его доспехи с такой силой, что костяшки побелели. – Ван-Аро, не оставляй меня, не уходи! Мы только встретились… И ты… Ты его не знаешь! Он тебя не отпустит! Он увидит всё на твоём лице, он почувствует!

Слезы снова выступили на глазах, на этот раз от яростного, детского отчаяния. Страх, который только начал отступать, накатил с новой, сокрушительной силой.

– Он не просто Владыка, Ван-Аро, он… он что-то другое. Что-то древнее и ужасное. Он видит слишком много! – мои слова срывались на шёпот, полный суеверного ужаса. – Он поймёт! Он всегда всё понимает! И тогда… тогда он сделает с тобой что-то ужасное, а я… я снова останусь одна. Пожалуйста…

Я прижалась лбом к его груди, сжимая складки его одежды, пытаясь вдохнуть его запах, запомнить его, как талисман. Казалось, если я сейчас его отпущу, я больше никогда его не увижу. Логика уступала место животному страху потери.

Ван-Аро посмотрел на меня, и в его взгляде была не мольба, а уверенность стратега, предлагающего единственно верный план.

– Доверься мне в этом, Эсме. Я спрячу тебя так, что вся мощь Владыки окажется бессильной.

Его слова повисли в воздухе, обретая форму твёрдого, продуманного решения. Но прежде чем я успела найти новые доводы для спора, я ощутила странное тепло. Оно исходило от его рук, лежащих на моих плечах, – мягкое, убаюкивающее, проникающее глубоко под кожу. Его зелёные глаза, такие яркие и живые, вдруг показались бездонными, как тёплое летнее море, а в их глубине заплясали золотые искорки.

– Отдохни, моя отважная, – его голос прозвучал как колыбельная, обволакивая сознание шёлковой пеленой. – Ты прошла через столько… Тебе нужны силы. Для новых битв.

Я попыталась протестовать, но веки вдруг стали невыносимо тяжёлыми. Тревога и страх, ещё секунду назад такие острые, начали таять, уступая место всепоглощающему, тёплому спокойствию. Казалось, само его дыхание, ровное и глубокое, нашептывало мне: «Всё хорошо. Ты в безопасности».

– Что… что ты делаешь? – прошептала я, но слова потеряли чёткость, спутались вялой нитью.

– Всего лишь дарю покой, – его пальцы едва заметно дрогнули на моих висках, и по телу разлилась волна совершенной, безмятежной тишины. Даже его собственный образ начал расплываться, растворяясь в мягком золотистом тумане. Последнее, что я ощутила, – это лёгкое прикосновение его губ к моему лбу и шёпот, прозрачный как сон: «Спи. Я здесь».

И я провалилась. Не в забытье истощения, а в глубокий, целительный сон, куда не долетали ни страхи, ни кошмары. Моё дыхание выровнялось, тело обмякло в его руках, наконец-то позволив себе полностью расслабиться под защитой его магии.

Ван-Аро бережно поднял моё спящее тело на руки. Я не сопротивлялась, безвольно обвила его шею, прижалась к груди. Он нёс меня сквозь тёмный лес, а его воины бесшумным щитом окружали нас. Впервые за долгие дни я не просто закрыла глаза – я погрузилась в настоящий покой. Не потому что опасность миновала. А потому что теперь у меня был спаситель. У меня был союзник. Хитрый, могущественный и готовый бросить вызов самому Владыке Хэсэма. И его магия стала моим первым настоящим убежищем.

Глава 2

Я проснулась от резкого толчка где-то внутри, будто кто-то