Читать онлайн Малютка для олигарха

Глава 1

Глеб

– Ну чего ты ко мне прицепилась? Рожицы строить больше некому? – проговариваю вслух, чуть прибавляя скорость.

Маленькая девочка в окне другой машины, что едет по соседней полосе, меня, конечно же, не слышит. Продолжает кривляться и заливисто смеяться. И прислоняться лицом к стеклу.

Сколько ей? Года три, четыре?

Мимо проносятся встречные машины, деревья и кусты на обочине. Можно же еще на что-то смотреть.

Зачем она только на меня пялится?

Даже завидую ее беззаботности. У меня не такое хорошее настроение. Заработался в последнее время. Большие деньги – большие заботы. Времени на отдых и себя нет.

Еще и погода ни к черту. Все небо затянуто. Передавали же без осадков!

Да, сейчас дождя нет. Но он уже успел пройти ранее. И намочить далеко не чистый асфальт. Теперь вся эта гадость, что поднимается в воздух из-под колес машин, летит на мою новую тачку. С утра только с мойки выехал. Видимость на дороге такая себе…

– Нет, ну куда смотрит твоя мама? – реагирую на очередную жестикуляцию девочки.

Несмотря на раздражение, последняя рожица почему-то вызывает на моем лице улыбку. Хоть что-то яркое и веселое в этом сером мареве.

Догоняю машину, где сидит девочка. Та замечает дернувшиеся уголки моих губ. И начинает стараться пуще прежнего.

Где-то внутри зарождается намек на каплю приподнятого настроения.

Сейчас мне видно лишь затылок и часть профиля водителя, что смотрит только на дорогу и не отвлекается на ребенка. Это молодая девушка. Судя по всему, мама веселой малявки, что продолжает паясничать. Больше никого в салоне нет.

Что у меня, что у девушки, отчаянно работают дворники. Пытаются скорее стереть с лобового стекла летящую в него хлябь.

Девочка вытаскивает язык и прислоняет к стеклу.

Нужно скорее обогнать эту машину. Ребенок жутко отвлекает.

Не успеваю. Замечаю впереди странную движуху. У одной из фур на встречной полосе лопается колесо. Махина теряет управление, вылетает навстречу и стремительно приближается к нам.

Результат встречи с ней – машина всмятку, пассажирам смерть.

Смерть для маленькой девочки и ее мамы. Потому что фура сейчас именно на их полосе. И судя по всему свернуть или сманеврировать не успевает.

Если уж мое дорогущее и надежное авто не выдержит столкновения, то за старенькую малолитражку и говорить нечего.

Все эти мысли протекают в голове за считанные мгновения.

Так же успеваю подметить, как напрягается поза девушки за рулем. Отчего-то понимаю, что она растерялась и не знает, что прямо сейчас предпринять. А предпринять нужно буквально за секунду, две. Иначе – все.

Вижу и девочку, смотрящую на меня своими большими глазами, полными задора. И вижу приближающийся темный массив фуры. А малявка его не видит. Только меня и мое авто.

Все происходит мгновенно. Не понимаю, почему так делаю. Словно срабатывает какой-то рефлекс или инстинкт.

Просто резко дергаю руль вправо. На малолитражку.

Внутренне кричу сам на себя: «Зачем?! Тебе же ничего не угрожает! Фура тебя не должна задеть. Ну, может вильнет и краем чиркнет.»

Но ответа нет.

Быстро приближаясь, словно наблюдаю в замедленной съемке, как улыбка с лица мелкой пропадает. А глаза, по мере сближения наших машин, расширяются от страха. Очень боится что врежусь в них.

Извини, девочка. Так будет лучше.

Жесткий удар корпус о корпус. Скрежет металла. Легкая машина мамы и дочки слетает с дорожного полотна. Дальше идет совсем небольшой спуск и поляна заросшая пожухлой травой и редким кустарником. По идее, с ними не должно случиться что-то страшное. Это лучше, чем лобовое столкновение с массивным и тяжелым объектом.

«Может и себя успею спасти» – мелькает мысль, пока я все еще продолжаю уводить машину в право.

Темная громадина, стремительно приблизившись, заслоняет почти весь обзор лобового стекла. Неумолимо нависает…

БАХ!

Страшный удар сотрясает мою машину. Щеку и ухо обжигают осколки стекла. Срабатывают подушки безопасности.

Я еще жив? Осознаю себя?

Кажется, или удар пришелся на левую заднюю дверь, а переднюю чиркнул лишь по касательной?

Значит, почти успел.

Машину завертело. По-моему, в какой-то момент, она вообще отрывается от земли. Момент невесомости. В просвете лобового стекла быстро мелькают картинки. Асфальт, небо, кадры с проезжающими машинами… Жесткий удар, и снова кадры: асфальт, небо, темная пожухлая трава, небо, трава, темнота…

В себя прихожу довольно быстро. Подушки безопасности еще не успевают сдуться. Прислушиваюсь к себе. Пробую шевелить пальцами, головой. Вроде все функционирует. Решаюсь на более смелые движения конечностями.

Испытывая неслабую, но терпимую боль множества ушибов, выбираюсь из своего авто. Со стороны некогда крутая тачка премиального класса выглядит грудой искореженного металла. Теперь только в утиль.

Но продавцы не соврали. Безопасность на высоком уровне.

Даже кости целы. Ничего не сломал.

На обочине уже останавливаются машины. Выглядывают любопытные лица. Кто-то спрашивает, все ли в порядке?

В порядке? Серьезно?

Глаза разуйте.

Отмахиваюсь, ничего не отвечая. Отправляю своим парням сигнал с точкой координат, где нахожусь. И иду в сторону легковушки, столкнутой мной на обочину. Из нее так никто и не вышел.

Вижу в руках одного молодого худого парня, остановившегося на Ладе, телефон, на которой он пытается что-то заснять.

– Убрал телефон! – приказываю ему. – Будешь снимать, переломаю все конечности, телефон заставлю проглотить.

Нашел, блин, контент.

Мой грозный вид, а сейчас выгляжу ни как добрый богатырь из сказок, хоть и комплекцией напоминаю, и угрюмый взгляд делают свое дело. Парень верит моим словам и прекращает съемку. Но не прекращает во все глаза рассматривать то, что осталось от моей тачки.

– Быстро скорую вызывай! – кидаю ему напоследок и отворачиваюсь.

Из легковой машины выбирается давешняя девочка. Она, что-то причитая, бросается к водительской двери. Дотягивается до ручки и дергает ее. Но та не поддается.

– Мама! Мамочка! – наконец, разбираю ее слова.

Или девочка кричит уже громче?

– Мамочка!

Стучит по металлу двери крохотными кулачками. Во всю рыдает.

Водительская дверь так и не открывается.

Решаю ускориться и подбегаю к пострадавшей. Девочка оборачивается на меня. Заплаканное лицо меняется. На нем появляется и страх и отчаяние.

– Это ты! Ты сделал маме плохо! – кричит девочка на меня. Детский голосок малявки не очень четкий, но слова простые и понятны.

– Мамочка! – она снова стучит в дверь машины, продолжая рыдать.

– Помогу, – бросаю мелкой и сам дергаю дверь.

Не поддается. Видимо заклинило. За грязным стеклом вижу девушку, уткнувшуюся лицом в руль. Более детально подробности не рассмотреть.

Рыдающую девочку приходится отодвинуть, хоть та и не хочет. Все рвется к двери. Напрягаю все мышцы тела и делаю сильный рывок. Еще один. Издавая громкий скрежет и скрип, дверь открывается.

Девочка тут же шмыгает мимо и бросается на свою маму:

– Мамочка! Мамочка! – тормошит не отвечающую ей девушку. – Открой глазки! Пожалуйста, открой глазки!

Мне удается протянуть руку и нащупать пульс.

Жива.

Это пока единственное, что могу определить. Насчет наличия ранений пока не скажу. Еще… Возможно, девушка красива. А может и нет. Часть лица скрыта свисающими локонами светлых волос.

– Не дергай ее, хуже можешь сделать, – говорю девочке и снова пытаюсь ее отодвинуть.

У пострадавшей может быть перелом или еще какое-то повреждение. Движением можно сделать только хуже. Например, люди с переломами погибали от болевого шока, когда их начинали двигать, оказывая помощь.

Но девочка, рыдая, не дается. Словно вообще ничего не слышит.

– Ма-ма! Мамочка! Мамуля! – на разный лад пытается достучаться до девушки. – Она глазки не открывает!

– Дай, я помогу, – снова прошу девочку. – Я знаю как оказывать помощь.

Девочке плевать на мои слова.

Похоже, придется оторвать ее от мамы чуть ли не силой. А потом как-нибудь аккуратно осмотреть девушку на наличие ранений.

– Офигеть! – раздается за спиной восторженный голос, отвлекая меня.

Я ничего вокруг восторженного не вижу.

Резко оборачиваюсь.

Там давешний парень.

– Ваша тачка ВАЩЕ всмятку! Офигеть! Это же… – называя модель автомобиля он продолжает восторженно восклицать. У него, походу, совершенно отсутствует инстинкт самосохранения. – Столько бабла в лепешку! Можно сниму видос?! Пожалуйста?! У меня канал…

Не выдерживаю и рявкаю:

– Да, ты б… – и тут же проглатываю матерное слово, глянув на мелкую, что продолжает звать маму. – …совсем в край охренел?! Какое видео?! Скорую вызвал?!

– Вызвал, вызвал! – парень тут же делает пару шагов назад со страхом поглядывая на меня. – Ну, я сниму, ок?

На бессознательную девушку и плачущего ребенка ему нет дела.

– Я тебе не съемку, а турпутевку в ближайший лесок сейчас организую! Земля там мягкая, тепло и уютно будет! Свалил! – снова рявкаю на молодого.

Тот, наконец, отбегает.

Вернуться к оказанию помощи девушки не успеваю. Сначала слышу специфический сигнал, а потом и саму приближающуюся карету скорой помощи.

Быстро приехали.

Тут, конечно, до ближайшего города близко, где сейчас тормознулись мои ребята. Но Скорая, возможно, просто была где-то рядом.

Сложно выдерживать плач маленькой девочки. Особенно, когда не знаешь, чем ей помочь.

Я и так с детьми не умею общаться. А, уж, в такой ситуации…

Поэтому, когда специалисты подбегают и начинают заниматься своим делом, отхожу от малолитражки подальше. Девочка так и продолжает рыдать, зовя маму и моля открыть глазки.

По идее, сторонние мне люди. Но почему моя челюсть стискивается до зубного скрежета?

Не знаю, как это называется, может, синдром какой… Я не психолог. Просто слышал, что, когда кто-то кого-то спасает от смерти, то спасший привязывается к спасенному. Чувствует к нему близость, некую ответственность за спасенного им человека.

Вот и у меня что-то типа этого синдрома.

Ну, никак не могу отпустить эту плачущую девочку. Мысли крутятся о ней и о том как помочь.

Тело девушки на носилках аккуратно вносят в машину скорой помощи. А девочка все плачет и плачет. ДПСники тоже подъехали. Уже вопросы задают.

Не выдерживаю и подхожу к медицинским сотрудникам. Спрашиваю адрес больнички, куда отвезут девушку. Прошу обеспечить пострадавшей максимальный комфорт и лечение. Хорошо плачу. Благо, телефон был в кармане, не разбился. Поэтому могу спокойно переводить любые суммы. А запросы у рядовых сотрудников смешные. Для меня это даже не деньги.

Не могу отбросить мысль, что частично виноват в случившемся. Да, я как раз спас девочку и маму.

Черт, но чувство вины скребет!

Откуда во мне эти непривычные эмоции? Слезы малявки так повлияли?

– Нет у нее никого, – слышу обрывок фразы медработника и сотрудника полиции. – Ни отца, ни родственников. Сейчас будем пробивать по телефонной книжке знакомых, но вряд ли у кого доверенность есть на ребенка.

Заинтересовавшись, подхожу и спрашиваю подробности.

Оказывается, плачущей малявке некуда податься. Сейчас ее заберут, и пока мама не в состоянии самостоятельно следить за ребенком, мелкую отдадут неким органам. А те определят в соответствующее заведение для временно проживания.

Я плохо разбираюсь во всем этом, да и в голове после аварии шумит, потому не все слова разбираю. Но ясно одно. Маленькой девочке, привыкшей к маминой ласке, ни в каких органах и заведениях не место.

А что тогда?

Идея приходит внезапно. Очень тупая идея.

«… ты совсем спятил?» – спрашиваю у себя мысленно.

Видимо, во время столкновения, неплохо по голове прилетело.

– Девочку я заберу, – уже вслух сообщаю сотрудникам и медицинской и патрульной службы.

– А вы…? – пытаются у меня что-то спросить.

Не дослушивая, заявляю:

– Я отвезу ее к отцу. Знаю его.

– В документах указано, что отца нет, – мне пытаются возражать. – И доверенность…

Глупцы.

– Может и не указано, а он есть, – твердо настаиваю я, указывая на экране телефона сумму. – Сама зачаться не могла. Или ты против матушки природы идти вздумал?

Деньги решают. Они и вместо любой доверенности канают.

Не верю я в гос органы. Вернее, не верю, что там о девочке нормально позаботятся. А я смогу это сделать. Причем, по высшему разряду. В любом случае, смогу пробить адрес дядь и теть, отвезти к ним.

– Босс, вы как?! – доносится до меня голос Игорька. Одного из лоботрясов, что прибился ко мне еще подростком.

Я многим после давал шанс подняться, выучиться. А этот, кроме бокса, ни в чем не преуспел. Да, и то не великий спортсмен. Потому, остался при мне в виде бодигарда и статусного сопровождения.

Игрек и Ромик быстренько спускаются ко мне. Второй такой же. Оба недалекие, но преданные. За что и держу подле.

– Нормально все, – отвечаю я.

– Вы круты, босс! – восторгается Игорек. – Тачка всмятку, на вас ни царапинки.

И глядя на мое посеченное осколками стекла лицо, добавляет:

– Почти.

– Пока я тут кое-что решаю, попробуйте забраться в тачку, – командую парням. – Там кое-какие бумаги остались. Достаньте все, что сможете.

Сам отхожу к девочке, которую пытается успокоить медработник.

– Вот, дядя отвезет тебя к папе, – указывает на меня.

– Не отдавайте ему! – жалобно выкрикивает девочка, пытаясь вырваться. – Он маме плохо сделал! Он в нас специально врезался!

– Ты что? Он же спас вас…

Ее обвинения не находят благоприятной почвы. Все тут уже в курсе, что произошло на дороге. И свидетелей опросили. И записи с регистраторов есть.

– Нет! Верните меня к маме! – плачет малявка. – Мамочка! Мама!

Она продолжает надрываться. А у меня в горле с чего-то появляется неприятный ком.

Подхватываю мелкую на руки. Та пытается вырваться. Пытается бить меня по рукам, но теперь плачет от боли, так как поставила себе синяки. Попытка укуса тоже не венчается успехом.

– Да, успокойся ты, – прошу девочку. Стараюсь не надавить и не сделать больно. – Я твоей маме ничего не сделал. И с ней все хорошо. Полежит немного в больнице и вернется. В гости к ней съездим, как придет в себя. Фруктики привезем…

Несу всякую чушь.

Блин, как с такой маленькой общаться? Хорошо, хоть не совсем мелкая. Говорить умеет. Вот только, что она может сказать?

И взвалил же я на себя заботу…

– Ты адрес свой знаешь? – интересуюсь у девочки. – Где живешь? Где твой дом?

– Не знаю, – качает та головой, всхлипывая. – Я к маме хочу.

Вот же заладила.

Ладно, у медработников и у ДПСников сейчас спрошу.

– Игрек! – подзываю своего.

Тот быстро подбегает.

– Чо, босс?!

– За мелкой присмотри, – командую ему. – Чтобы не плакала, когда вернусь. Я быстро.

И отхожу.

– Хорошо, босс!

Не очень-то верю в способности парня, как детского психолога. Ну, а вдруг? Если у него получится, мне меньше проблем.

Пока спрашиваю данные на пострадавшую, слышу часть разговора.

Согнувшись над девочкой с самодовольной улыбкой, Игорек хлопает себя кулаком в грудь. И сообщает:

– Меня все называют Биг Бум! Прикинь?! А знаешь почему?

Самое странное, девочка перестает всхлипывать. И с интересом пялится на здоровенного, сверкающего лысиной на молодой округлой башке, бугая. Налысо Игорек бреется, потому что рыжий. А рыжим ему быть западло.

Как-то определив, что девочке интересно «почему», парень отвечает:

– Биг по-английски – большой. А я, смотри, какой большой!

При этом Игорек не только грудь надувает, но и напрягает мышцы.

– А Бум, потому что… – парень совершает удар кулаком по воздуху, озвучивая… – Бум!

Девочка продолжает молча взирать. Видно, что ничего не понимает, но раз не плачет, значит, видимо, интересно.

– Потому что сильный удар у меня, – поясняет Игорек. – Бум, и наповал сразу. Я вообще, очень сильный.

– Так… Скворцова Алиса Константиновна, проживает по адресу… – начинает надиктовывать мне данные по пострадавшей сотрудник ДПС, а я замираю, услышав имя потерпевшей.

Глава 2

Глеб

Да, ладно?

Не веря в услышанное, приказываю:

– Повтори.

Я уже привык, что мне не перечат. Даже должностные лица в звании. И сейчас не исключение. Достаточно моего уверенного, в том, что могу приказывать, тона, а также внешнего вида.

– Скворцова Алиса Константиновна, проживает… – после заминки человек в форме повторяет зачитывание информации из протокола.

А я заглядываю в подготавливающуюся к отправке машину скорой помощи. Проход к девушке загораживают суетящиеся медработники. Но лицо мне видно. Вернее, некоторые участки. Мешает маска и перевязочный материал.

– Все нормально? – интересуется сотрудник ДПС.

– Да, – отвечаю я, захлопывая дверь Скорой.

Все же бред. Головой, видимо, успел приложиться сильно, раз подумал, что это могла быть бывшая.

Я, конечно, лицо так и не рассмотрел. Но за всеми этими действиями успел поразмыслить.

Алиса, которую я знаю, целеустремленная девушка, что стремилась чего-то достичь в жизни. Причем, самостоятельно сделать свою карьеру. Гордая слишком. Вряд ли бы она решала обзавестись ребенком. И водительских прав у нее не было.

Еще менее вероятно, чтобы мы вот так вот неожиданно «встретились».

Хоть мысли и возвращаются к девушке, но уверяю себя, что это простое совпадение.

Дал же зарок не думать он ней. Не вспоминать. Не искать.

Вот и нечего начинать. Сейчас что-то выяснять точно не нужно. Только эмоции лишний раз всколыхну.

Все. Забыть и не думать.

Через пару минут заканчиваю надиктовывать через телефон своему человеку полученные данные пострадавшей. Тому достаточно ФИО и информации по машине.

– В первую очередь, пробей ближайших родственников или сожителя, если такой будет. Результат жду сразу, – отдав последнюю команду, завершаю вызов.

– Ну? Повтори… Биг Бу-у-м… Это же просто, – склонился над девочкой Игорек.

– Слышь, Биг-Бен, чего рядом с моей тачкой вышагивает тот доходяга? – обращаюсь к лысому.

И указываю на давешнего паренька, которого заставил вызвать скорую. Тот дергается и прячет телефон.

Отвечает мне Ромик:

– Давай, босс, я ему ноги переломаю, и он будет не вышагивать, а ползать? Ха!

Шутник доморощенный.

– Не надо ноги, – отскакивает подальше паренек. – Я же только пару кадров. Такая крутая тачка и всмятку. Как такое не снять? Для канала же…

Мирюсь с его недоразвитым инстинктом сохранения. Другой бы на его месте давно отбежал от нас подальше. А лучше вообще рядом не останавливался.

– Если хоть одна рожа кроме твоей на кадрах будет, точно в санаторий в мягкой земле в лесочке определю, – бросаю парню. – Причем копать себе местечко будешь с переломанными ногами. Ромик тебе их обеспечит.

– Это я могу, – соглашается мой человек.

– Конечно, – быстро кивает обрадованный паренек. – Никто в кадр не попадет.

И чего он такой довольный?

Куча кореженного металла. Дорого, блин, металла. Тут не радоваться нужно.

Подхожу к девочке.

Та хмурит еще не высохшее от слез лицо, складывает руки на груди, отворачивается.

– Босс, – просительно обращается ко мне Игорек, – я не Биг-Бен. Босс, я Биг Бум. Хорошо, босс?

Вздыхаю.

– Хорошо, Бим Бом. Тачку заводи. Поедем.

Тут на лице девочки, против ее воли, появляется улыбка. Она даже прыскает в ладошки. Но быстро берет себя в руки, прошептав еле слышно:

– Бим Бом…

Улыбнулась, посмеялась…

Мне что, нужно своих ребят опускать и стебать перед ней, чтобы не плакала?

Что-то подсказывает, такое воспитание – в корне неверное. Но я не детский психолог. Откуда мне знать правильные пути воспитания?

Унижение окружающих поднимает самооценку. Факт. А самооценка для ребенка важна. Тоже факт.

Вывод?

Не повезло Игорьку.

Додумать мысль не успеваю. Скорая наконец трогается. А это действие вызывает бурные эмоции ребенка.

Раздается громкий отчаянный визг:

– Мама! Мамочка!

Успеваю перехватить рванувшую за машиной девочку.

– Отпусти! Мама!

Кто-нибудь знает, как выглядит детская истерика? Мне кажется, сейчас происходит именно оно.

А как вывести ребенка из истерики кто-нибудь подскажет?

Хочется громко и грязно выругаться. Еле сдерживаю себя.

– Вот как только твоя мама поправится, отвезу к ней. Обещаю, – пытаюсь успокоить девочку. – Ты же хочешь встретиться с мамой?

– Мама! Ма-а-ама!

Она меня вообще не слушает.

Ну, вот зачем я поддался порыву? Сейчас бы ее увезли, знающие, что с ней делать люди. А я поехал бы по делам дальше…

Но нет же. Захотел сделать хорошее дело. Помочь ребенку.

Это я взрослых умею успокаивать. Многим способами. И далеко не все они криминальные. Самый простой – пачка денег.

Увы. С этой девочкой такое не прокатит. Вряд ли, она осознает ценность толстой пачки, которую я ей суну. Мала еще. Даже плакать не прекратит. Уверен.

– Эй! – прикрикиваю. – Алле?!

Наконец заплаканные мокрые глазки смотрят на меня. Малехонькое хрупкое тельце вздрагивает и всхлипывает. В глазах паника.

Аж внутри что-то переворачивается.

Вон, и парни отводят взгляды.

– Ты хочешь, чтобы я тебя привез к маме? – вкрадчиво спрашиваю мелкую.

– Да-а-а! К ма-а-аме-е-е! – снова рыдания.

Черт!

Снова чудом обратив на себя внимание, поясняю:

– Маму сейчас лечат врачи. С ней все хорошо. И тебя к ней пустят, как только она будет себя чувствовать лучше. Но тебе, чтобы дожить до встречи с мамой, нужно кушать. И…

– Ма-а-ама-а-а!

Да, твою же так!

– Я тебя сейчас отвезу в хорошее место. Поешь. Могу вкусного куплю. Игрушки куплю…

Как же это сейчас со стороны тупо и скверно смотрится.

– Я с тобой никуда не пойду! – не успокаивается девочка. – Я к маме хочу! Ты плохой!

Окружающие из очевидцев ДТП, что еще не успели покинуть место произошедшего, уже начинают на нас косо посматривать.

– Ладно, малявка, сама напросилась! – не церемонясь больше с мелкой, подхватываю ее на руки.

Квест «Как успокоить и умаслить чужого ребенка, что тебя невзлюбил» начинается.

Глава 3

Глеб

– Договор? – протягиваю малютке руку.

Мы едем на заднем ряду машины парней. Уже двадцать минут уговариваю мелкую успокоиться.

Чего только не предпринимал. Даже на экране телефона тыкал в картинки с всякими разными детскими предметами.

Это был первый «крючок», которым заинтересовал девочку. Решил «раскручивать» дальше…

В итоге, дошло до того, что открыл страницу интернет-магазина с игрушками.

Девочка начинает загибать пальчики, уточняя:

– Три куклы Лол, робопесика, как у Сони, два красивых платьица, десять сквиш-лапок, и вот такую гору мороженного? – заканчивая перечислять, девочка раздвигает в стороны руки.

Подтверждая список хотелок мелкой, киваю.

Чувствую себя каким-то дьяволом-искусителем, что хитростью и обманом выменивает невинную человеческую душу за мнимые блага и дары.

– Договор, – искажая звуки своим детским голоском произносит девочка. Она еще и картавит немного.

Ладонь в ответ на рукопожатие не протягивает.

Для маленького ребенка пачка денег ничего не значит. У него другие ценности. Ими я и «подкупаю» малышку.

– Вот и отлично, – потираю руки. Справился. Если мой бизнес рухнет, можно идти в детские психологи. – Начнем с мороженного. Не всего, конечно. Такую кучу сразу нельзя съедать. Приедем в город, заедем в кафе. Поедим и мороженным перекусим. Потом в магазин игрушек…

Строя вслух планы, вспоминаю о кое-чем важном. Настолько, что нужно было это сделать с самого начала.

– Только сперва нам стоит познакомиться. Я Глеб, – представляюсь девочке. – А тебя как зовут?

Мелкая свое имя мне не называет. Картинно фыркает и проговаривает:

– Глеб – хлеб!

Вижу, как парни, занявшие первый ряд в авто, вжимают головы в плечи. Прямо ощущают надвигающуюся угрозу с моей стороны.

Еще бы. Чтобы кто-то посмел смеяться надо мной…

Игорек и Ромик прекрасно понимают, что именно может грозить шутнику. И даже тем, кто сделал ошибку, допустив в лице лишь намек на веселье.

Вдох, выдох. Это же ребенок. Маленькая и несмышленая девочка. Вдох, выдох.

Из-за этой девочки я и разбил новую дорогущую премиальную тачку. Да такой ни у кого в столице не было!

Вдох, выдох.

– Не хлеб, а Глеб, – очень спокойно, но жестко поправляю я.

А мой взгляд заставляет мелкую поежиться и чуть отпрянуть.

Черт! Запугать до новой истерики еще не хватает!

Чудом заставляю свое лицо, что не поддается для выражения положительных эмоций, изобразить благодушие и улыбку.

Девочка еще больше подается назад. Посмотревший на меня через центральное зеркало Ромик, слишком резко отворачивается.

Чувствую, по харе, которую я сейчас изобразил, компетентные специалисты меня сразу в психдиспансер определят.

Поэтому отбрасываю попытку быть добреньким. Стараясь вообще не выражать эмоций, повторяю:

– Я Глеб. А ты?

Малышка, на это раз, не дергается от страха и не пытается пошутить. Отвечает без улыбки:

– Маша, – где ее «ш» звучит, как «с».

– Маса, значит? – переспрашиваю ее.

Девочка смотрит на меня хмуро. Из меня шутник тоже никакой. Согласен.

– Ты, Маша, слишком серьезная для своих… Сколько тебе там? – интересуюсь у нее.

И видя, что та не совсем понимает мой вопрос, решаю перефразировать:

– Сколько тебе лет?

Маша оттопыривает четыре пальца. И детским голоском, корежа звуки, озвучивает:

– Четыре.

– Всего четыре, – поправляю ее.

– Почти взрослая, – не нравится ей мое преуменьшение ее возраста. – Я даже кроватку умею заправлять. Зубки сама чищу. Мама пасту только выдавливает.

– Самостоятельность – это хорошо, – одобряю сказанное ей. – Но какой бы ты взрослой в свои четыре ни была, их всего четыре. А в четыре года ты не депрессовать должна, а писаться от счастья.

– Я не хочу писать, – удивленно качает головой.

– Не важно. – отмахиваюсь, – Тебе только радоваться жизни нужно. Тебя парить ничего не должно. Да, тебе до школы еще три года. Свобода от любых забот. Чего грустишь?

– Маму забрали, – серьезно отвечает она. И добавляет. – Ты ее задавил!

Детский пальчик обвиняюще указывает прямо на меня.

Глава 4

Глеб

– Маму забрали, – серьезно отвечает малявка. И добавляет. – Ты ее задавил!

Детский пальчик обвиняюще указывает прямо на меня.

Да, чего она заладила?

Понимаю, что в ее глазах именно я врезался в них. После чего они вылетели с дороги, и мама потеряла сознание. Девочка не видела фуру, которая их чуть в фарш в смятой консервной банке не превратила.

Как объяснить, что не вредил им, а спасал?

Не нахожу ничего лучше, чем ответить:

– Нет.

Имею в виду, что я не задавил ее маму.

– Да! – упрямится малявка и с вызовом смотрит на меня.

– Нет!

– Да!

Что за детский сад?

И почему мелкой удалось меня в него втянуть?

– Хватит! – рявкаю я.

Слишком резко и грубо.

Малютка тут же замолкает.

Выпученные глазки смотрят на меня. Очень медленно наполняются влагой. Пухлая нижняя губа на детском личике начинает подрагивать. С каждым мгновением амплитуда дрожания увеличивается.

– Ааа-а-а-а! – тишину салона нарушает громкий отчаянный плачь. – Ты плохо-о-о-ой!

Да, твою же так!

– Я-а к ма-а-ма-е хочу-у-у-у!

– А кучу мороженного хочешь? – пытаюсь взять инициативу.

– Хочу-у-у! И к маме хочу-у-у!

– А хочешь, подарю тебе робопса круче, чем у твоей, как ее… Сони? – совершаю еще попытку.

– У нее и так самый крутой! – отвечает Маша, но рыдания в ее словах становиться меньше.

Та-а-к. Нужно продолжать заговаривать зубы.

– С чего ты взяла, что САМЫЙ крутой?

– Она сказала, что это самый крутой робопесик! И в телевизоре его показывали! – отвечает малявка.

Раз вместо плача, пытается мне что-то доказать, то результат положительный. Продолжим.

– Так твоя Соня просто не знает, что есть еще лучше, – сообщаю я. – И в телевизоре не говорят. Потому что самые лучшие роботы не всем могут достаться. Только лучшим детям.

– Правда? Не врешь? – прищуривается маленькая девочка.

– Правда, – твердо заявляю ей. Смотрю самым честным взглядом. Научился ему еще в малолетстве. Когда только начал под руководством одного авторитетного автоугонщика впаривать клиентам тачки не в самом лучшем состоянии. – С этим робопитомцем можно разговаривать, как с живым.

– А ЧО, такие есть? – оборачивается к нам заинтересовавшийся Ромик.

– Есть, есть, – отмахиваюсь от него, наблюдая над успокоившимся и задумчиво-отстраненным лицом Маши.

На самом деле, понятия не имею, существуют ли такие игрушки. Но, по идее, всяких ИИ сейчас навалом. Среди новых разработок и роботов всяких хватает. В виде собаки, в том числе. Думаю, и подобную игрушку для детей тоже должны были уже собрать.

На крайний случай, умную колонку к роботу пылесосу скотчем примотаю и пущу кататься. Чем не умный питомец?

– Сюда! Сюда! Сюда! – резко начинает канючить малявка, указывая на придорожную кафешку рядом с заправкой.

– Чего сюда? – не понимаю ее.

– Тут мороженное!

– Дождись, пока до города доедем, – отмахиваюсь я. – Там, в хорошем заведении, куплю тебе лучшее мороженое.

Не тут то было.

– Сюда хочу! Сюда! – чуть ли не на плач переходит мелкая. – Я с мамой тут была! Тут мороженное! Сюда!

Так, куда эту капризную малявку собирались увезти официальные органы?

Нет, такого делать я не собираюсь. Если решил, что помогу, то уже не откажусь от слов или решения.

Но предательским мыслям появляться никто не запретит.

– Заворачивайте, – бросаю парням.

– Лады, босс, – отвечает Игорек.

И мы перестраиваемся.

Мда… Дешевая забегаловка по типу столовой, где ходишь с подносом и набираешь в него представленную на витринах еду.

Хрен бы я сам, по доброй воле, заехал сюда перекусить.

– О! Беляшики есть! – радостно басит Ромик. – Давно их не ел.

Нам освободили очередь к витрине и кассе. Еще бы.

Передо мной Игорек и Ромик. Два шкафа, на хамских физиономиях которых так и написано, позволю себе все, что побоишься сделать ты. И даже больше. За ними я, тот еще писаный красавец, габаритами не уступающий своим бодигардам.

И внимания я привлекаю больше, чем парочка передо мной. Потому что со мной за руку идет маленькая девочка. Со скоростью вентилятора крутит любопытной головой. И в нетерпении постоянно подпрыгивает.

Ощущение, что не человеческого ребенка держу за руку, а бешеную обезьянку.

Страшное чудовище и милая мартышка. Есть такая басня? Нет?

А посетители этой забегаловки сейчас ее наблюдают.

– Туда! – она дергает меня в сторону холодильника.

В холодильнике оказывается мороженое.

– Сначала нужно поесть, – отказываю ей, – а потом мороженое.

– Нет! Я сейчас мороженое хочу-у! – начинает та канючить.

И по виду малютки вижу, если не уступлю, снова начнет плакать, звать маму, обвинять меня, что плохой и маму задавил. При всех посетителях начнет это делать.

А оно мне надо?

Нет, конечно.

Но я взял на себя ответственность за эту девочку. А это подразумевает заботу о здоровье. Даже если никто не узнает, что ребенка вместо нормальной еды кормил сладостями, лишь бы не ныла, мне легче не будет. И не только совесть на мозги капать. Сам себя уважать перестану.

– Тебя мама сначала едой кормит, а потом мороженое разрешает, или наоборот? – спрашиваю Машу.

– Сначала кушать, а потом мороженое, – чуть поникшим голосом честно отвечает девочка. Но все равно упрямится. – Я не хочу есть. Мороженое хочу.

Даже ножкой топает.

Не люблю действовать таким вот способом, но другого выхода пока не вижу.

– Не будешь есть, расскажу маме, что ты не слушалась и ничего не ела, – ставлю ультиматум. – А, значит, и мама выздоравливать не захочет.

И ультиматум срабатывает. Надо же. Но беда приходит с другой стороны.

Через десять минут торчания перед витринами с едой…

– Это не вку-усное! – заявляет несносная малявка.

– Да, тебе все, что тут есть невкусное! – выпаливаю я.

Она все отвергает, что ни предложи.

Я бы сюда вообще не заехал и не стал есть такую пищу. Но посетителей тут полно. Все едят, никого не выворачивает. Да и внешне многие из блюд и продукты выглядят вполне нормальными и съедобными. Но капризная мелочь отказывается от всего.

– А мама тебя, чем кормила тут в прошлый раз? – спрашиваю Машу.

– Супчиком, – отвечает она. – И котлеткой с картошкой. И булочкой с чаем.

– Ну, вот. Значит это и возьмем тебе, – радуюсь я, надеясь, что выбор блюд окончен.

Оборачиваюсь на зал. Игорек и Ромик заняли нам столик и уже давно уплетают там свой обед.

– Я не хочу это!

И снова «топ» ножкой.

Был у меня в жизни момент, когда пуля чуть не поставила крест на моей дальнейшей судьбе. Та летела в голову. Повезло. Прошла вскользь, рассекла кожу на черепе. Ничего не повредила. Даже сотрясения от удара не было.

А сейчас простая, маленькая, безобидная, но крайне капризная девочка силой своего поведения… Взрывает мне мозг.

Глава 5

Глеб

Блюдо для мелкой нам все же удается выбрать. С горем пополам.

Взяли ей сырники. Но ела они их без особого энтузиазма. И ела бы до самого вечера, или до тех пор, пока мама не поправиться, если бы я не подгонял ее постоянно. А в конце, так пришлось самому ее кормить. Из ложечки.

Чую, она этого и добивалась.

Глеб, ты ли это?

Тобой малявка манипулирует.

Где ее мама? Почему ее еще на ноги не поставили?

Еще пришлось ждать, пока Маша съест порцию мороженого. Вот его она слупила быстро. И на мое предупреждение, что ледяной продукт такой малявке, как она, нужно есть не спеша, плевать хотела.

И я так и не понял, почему нужно было заезжать есть мороженное именно сюда?

Маша тыкнула в первый попавшийся вафельный стаканчик. Причем, не самый дорогой. И сказала, что будет есть только это.

Сам я тоже перекусил. Проголодался, пока мой мозг переживал катаклизм под названием «Это не вкусно».

Взял борщ, какую-то котлету и овощной салатик.

Не верх кулинарного искусства, но сойдет. Думал, что будет намного хуже. Но цены для меня тут смешные. Ощущение, что бесплатно поел.

– Мой помощник перезвонит и назначит новую встречу, – сообщаю собеседнику и завершаю вызов.

Сегодня до потенциального продавца так и не доехал. Обычно на выездах у меня специальные менеджеры. Но в данном случае хотел добраться до места лично.

Та площадка под парковку автотранспорта и так немалой площади. К тому же есть возможность прилично расширить. А удачное место позволяет чуть больше вложиться и построить вокруг неплохую инфраструктуру с заправкой, кафешкой, зоной отдыха, например.

А, самое главное, убедиться, что там получится разместить не только легковые авто, но и иную технику, что можно сдавать в аренду.

Но, увы. Сегодня туда доехать не получилось. Все из-за лопнувшего колеса у фуры. Будь оно неладно!

Маша, смотрящая в окошко, снова начинает грустить.

Пусть дети и очень адаптивны, быстро привыкают ко всему… Но так же и настроение у них быстро меняется. Вот, вспомнила про маму, и привет сырые глазки, всхлипы и новый ядерный гриб на месте моего головного мозга.

От девочки меня отвлекает новый звонок. Звонит Демид – очень хороший деловой партнер. Часто пользуется услугами моей фирмы. Как-то даже самолет арендовал. Мужик он далеко не бедствующий. Даже наоборот. Может себе многое позволить. И если он звонит, то точно не по пустяку, а имеет какое-нибудь дельное предложение.

Так и оказывается.

Но… Первая половина дня, а мозг уже напрягаться не хочет. Инвалидом себя чувствует. Авария на нем сказывается. Плюс, мелкая перепахала его своим поведением вдоль и поперек. Никогда еще так не запаривался.

Поэтому, в предложение Демида вникаю плохо. Но успеваю краем зацепиться за тему и понять, что дело довольно крупное. Там даже вкладывается в него, помимо самого Демида, парочка известных очень влиятельных друзей-предпринимателей.

Мне предлагают сегодня подъехать к ним, и всем вместе обсудить подробнее. Мимо такого проходить не хочу, но сегодня встретиться с ними у меня точно не получится.

Приходиться ответить отказом:

– Сейчас приехать не могу. Со мной такое случилось… – подбираю слова. Но сразу все тонкости не объяснить, – Не поверишь. Ребенок тут еще…

Понимаю, что точно не смогу объяснить. И не хочу. Пояснениями причин лишь рожу у собеседника лишние и ненужные вопросы. Поэтому, обрываю связь словами:

– В общем, потом перезвоню.

Еще немного все обмозговав, решаю вообще сегодня делами не заниматься. Крупного и важного ничего нет. С остальными менеджеры и управляющие справятся.

– Бим-Бом, рули в поселок, – командую я.

– Да, босс, – отвечает мне Игорек, а потом спохватывается, – Босс, я же Биг Бум.

– Ага, – киваю на это.

А сам смотрю на девочку. Наконец, растягивается улыбка на ее лице. Отчего у самого настроение на капельку приподнимается.

С какого перепуга появляется желание избавить малютку от грусти и печали, понять не могу. Просто хочется, и все.

Плохо она на меня влияет.

Здравый разум так и требует от меня: «Отвези ее в службу опеки! Отвези в службу опеки! Им отдай! Либо в ближайший отдел. Пускай они с ней разбираются!»

Но отчего-то я не следую этим довольно мудрым советам.

Плохо. Очень плохо.

Останавливаемся у пропускных ворот в элитный поселок. Замечаю, что у Маши расширяются от удивления глаза.

Ну, да. Стены и ворота выполнены в виде крепости с частоколом. И охрана наряжена антуражно, в тему.

Мой выбор пал на мой загородный дом, так как решил, что девочке там будет интереснее. И просторнее. Малышке в городе, в квартире, пусть и большой, заняться будет нечем. Скорее всего. А тут свежий воздух.

Через пять минут, меняю мнение. Возможно, привезти девочку в дом – не очень хорошая идея.

– Этот твой дом?

– Нет, – устало отвечаю в который раз.

– Этот твой дом? – малявка указывает на следующий, мимо которого проезжаем.

Качаю головой в отрицательном жесте.

– А этот?

– Не, – решает вступить в диалог Игорек, – у босса дом больше,

– Больше этого? – пальчик Маши указывает очередной дом, рядом с которым проезжаем.

– Больше, – отвечает Игорек.

– Больше этого? – указывает на следующий.

– Да, – спокойно отвечает парень.

Да он просто еще не осознал в какую ловушку угодил, когда решил подать голос.

– И даже больше во-о-он того? – Маша показывает строение через улицу.

– Больше.

– И даже больше того?

Да, когда мы, наконец, уже доедем?

Глава 6

Глеб

Сначала маленькие ножки…

Топ-топ-топ…

Пробегают по брусчатке. Под детский смех перепрыгивают через декоративный бортик из редких и дорогих кустовых роз или чего-то там.

Почти перепрыгивают. Часть растений такого посягательства на их территорию точно не переживут.

Дальше детские полусапожки топчут газон, вминают щепу и раскидывают во все стороны мраморную крошку вокруг не менее редких и дорогих деревьев.

Как уверял ландшафтный дизайнер – эти сорта лучшие для такого чудесного места. И именно таких почти ни у кого еще нет.

– Бим-Бом! Бим-Бом! Бим-Бом! – малявка оборачивается на бегу к преследователю, продолжая дразнить.

Следом за девочкой…

ТОП! ТОП! ТОП!

Стучат по брусчатке ботинки Игорька.

– Я могучий Биг Бу-у-м!

Перемахивают через кустики и…

Газон дорогой. Даже в далеко не летний сезон остается зеленым. А сейчас, несмотря на, как бы, зиму, снега нет. Даже легкий «плюс» на улице. Но утренний дождик намочил травку. Она сырая и скользкая.

Результат – ботинки Игорька скользят по мокрому газону. Под весом здоровяка пятки взрывают траву с кусками земли.

Туша грохается, скользит, собирает в кучу и щепу и мраморную крошку. Весь эксклюзивный ландшафтный дизайн превращается в… В хрен пойми что.

Мда…

Маша, хохоча, сама заваливает на газон.

Сидя на террасе в кресле, обдумываю вслух:

– Ее же, получается, нужно будет в сухое и чистое переодеть? Или в чем взял в том и вернуть мамаше, когда та очнется? Мол, вот, нате. А то, что одежда черная от грязи и хоть выжимай, то… по-моему так и было.

– Что босс? – стоявший неподалеку Ромик уловил часть слов.

– Ничего, – отмахиваюсь от него.

И уже тихо, почти про себя добавляю:

– Все же переодеть придется. А во что?

Через десять минут загоняю «детскую» компашку в дом. Мелкой нужно снять мокрую одежду и погреться. Не хватало, чтобы она заболела.

Уже в гостиной Маша раздает моим ребятам указания:

– Я мама. Ты будешь сыночком, – указывает на Игорька.

– А ты папой – на Ромика.

Отвлекаюсь от вызова доставщика детской одежды.

– Не советую его делать папой своих детей, если не желаешь им зла, – качаю головой. – Хотя… Поздно уже. Теперь понятно в кого Бим Бом… такой.

В конце делаю произвольный жест пальцами.

– Я Биг Бум, босс! – почти умоляюще произносит Игорек.

Никто не оценивает мою искрометную, как китайский бенгальский огонь, сделанный в российском подвале, шутку.

– А я буду Вито Корлеоне, – ухмыляется Ромик.

Глубоко вздыхаю, косясь на обоих клоунов. Один Бим-Бом. А второй кто? Хотя, Бим-Бом – это дуэт. Так что один из них Бим, второй Бом.

Эх! Если бы не их преданность…

Через некоторое время прерываю игры, клоунский дуэт отправляю по поручению в город. Малютке наливаю чай с печеньем. И отлучаюсь ненадолго в кабинет.

А через полчаса, спустившись вниз, слышу всхлипы и тихий плач.

Маша, свернувшись калачиком, лежит в углу диванчика. Маленькое тельце тихо содрогается.

Внутри меня что-то дергается. Побуждает на заботу об этой маленькой крошке.

– По маме скучаешь? – сажусь рядом и осторожно кладу ладонь на голову малышки.

Собираюсь погладить, успокоить…

– Мм-м! – девочка резко с хмурым и сердитым лицом скидывает с себя мою руку.

И снова принимает предыдущую позу.

– Что же ты такая ершистая и колючая как дикобраз? – вздыхаю я.

Ну, не знаю, с какой стороны к мелкой подойти.

– Ммм! – снова грозно «мыкает» на меня и пытается отмахнуться.

– Или как ежик? – не удерживаю подначки.