Читать онлайн Кречет. Первый очаг

Мальчишки, весело переговариваясь, в цепочку передавали друг другу кирпич, помогая поднять его на леса для укладки. Беломир, поглядывая на эту радостно галдящую команду, только усмехался про себя, старательно выводя очередной угол теперь уже своего дома. К его огромному удивлению, довезли весь стройматериал до станицы казаки очень аккуратно. Даже ни одной черепицы не разбив. И выгрузили точно так же. Уж чем их так озадачил Серко, парень не понял, но сделано всё было быстро и аккуратно.

Так что теперь главное было самому не ударить в грязь лицом. Поэтому кладку он выводил хоть и медленно, но очень аккуратно. Благо ещё в той жизни приходилось несколько раз подрабатывать на стройках, чтобы добыть денег под свои увлечения. В общем, пусть не великий, а опыт в таком деле у него был. Кельму ему Векша отковал за какие-то полчаса ещё в старой кузне, в степи. Для мастера оружейника это была плёвая работа. Главным было правильно ему объяснить, что именно нужно делать.

А вот тут у Беломира и возникала главная проблема. Прожив в этом мире почти год, он так толком и не научился правильно говорить. Вроде и понятно всё, а всё равно с первых слов ясно, что говорит человек не местный. Старательно выкладывая последние ряды уже почти готового дома, парень приметил стоявшего на улице Серко и, вскинувшись, настороженно уставился на характерника, ожидая какой-нибудь каверзы. Но не от него, а от своей бестолковой судьбы.

Так уж сложилось, что с самого своего рождения Беломир жил в приютах. Сначала дом ребёнка, потом детский дом, в общем, о родителях парень знал только одно. Что они где-то были. Даже имя и фамилию ему придумывали в больнице. Чего и сколько там выпил врач, вписавший в бумаги его новые данные, тайна, покрытая мраком, но с тех пор так и остался он Беломиром Кречетом.

Заметив его взгляд, Григорий Серко, казак характерник, едва заметно усмехнулся и, коротко махнув рукой, отправился дальше по своим делам. Судя по всему, сюда он заходил только для того, чтобы посмотреть, что из всего этого получится. Уж больно сомневающийся у него изначально был взгляд, когда стройка только начиналась. Беломир же, наоборот, почему-то был абсолютно уверен, что всё получится.

Закончив выводить угол, парень отступил чуть в сторону и тут же взялся выкладывать конечные ряды. Дом он изначально задумывал не просто коробку из четырёх стен. Поболтавшись по свету и будучи от природы любопытным, парень давно уже придумал себе в мечтах дом, в котором хотел бы жить. Так что теперь просто воплощал свою мечту в жизнь. Широкий, без малого двадцать шагов, в глубину на двенадцать шагов с разметкой под четыре комнаты, которые должны будут отапливаться одной большой русской печью.

К слову сказать, печь ему выкладывал мастер печник, имевшийся в станице. Этот главный в любом русском доме агрегат уже был возведён и даже опробован. И даже труба торчала над стенами, ожидая укладки крыши. В общем, дело хоть не очень быстро, но шло. С полами Беломир тоже решил внедрить свои задумки. Не желая вечно глотать пыль, он первым делом устроил на ручье пилораму. Благо опыт в возведении подобного устройства у них с Векшей уже имелся, так что с помощью станичников всё было сделано гораздо быстрее.

Обозначив и уложив вместо фундамента широкие валуны, парень выбрал по всему периметру из внутренней части грунт на глубину штыка лопаты и принялся засыпать его мелкой галькой. Благо этого добра в предгорьях более чем достаточно. Точно так же была сделана и отмостка снаружи. Всё это требовалось ему только для того, чтобы осенью, когда зарядят дожди, в доме было сухо. Помня, что вода всегда идёт по пути наименьшего сопротивления, Беломир устраивал отвод грунтовых и осадочных вод по всем правилам.

Глядя на эти его новшества, казаки только головами качали да регулярно задавали вопросы. Понимая, что объяснять нужно, хотя бы для того, чтобы не прослыть чудаком на букву «М», парень подробно и терпеливо отвечал на все их вопросы. Попутно, на всякий случай, Беломир не забывал добавлять, что так строят у него на родине, чтобы избежать затопления в случае большой воды.

Вот это местным было понятно. Хоть и считались эти места южными, а сход талой воды с гор случался тут регулярно. В общем, после долгих раздумий многие казаки занялись улучшением своих домов. Как ни крути, а саман сырости не любит. В общем, дел хватало, но парень старался не унывать. Раз уж сложилось, что оказался непонятно где и непонятно зачем, значит, нужно выживать, и желательно делать это с комфортом. Как говорится, даже если вас съели, у вас всегда имеется два выхода.

Вот и рвал он жилы, стараясь наконец обрести хоть какое-то подобие своей берлоги. Ведь за всю свою жизнь из своего у него были только личные вещи да чемоданчик с инструментом. Что называется, нищему собраться, только подпоясаться. На пилораме уже вовсю распускали лес на доски и готовили брус для вывода крыши. Доска, как оказалось, в этом времени у местных весьма ценилась, так что это новшество казаки приняли на ура.

Чего далеко ходить, если из одного бревна местные плотники могли получить две-три доски, раскалывая кругляк клиньями. А на пилораме за один проход получалось сразу пять, а то и шесть досок, в зависимости от толщины бревна. Что называется, выгода налицо. Так что теперь на лесопилке суетилась дюжина казаков в годах, заготавливая доску на всю станицу. Как ни крути, а древесина, это и дрова, и мебель, и оконные рамы, и двери, и ещё много чего в хозяйстве нужного.

Укладывая очередной кирпич, Беломир то и дело поглядывал на уже выведенные стены, прикидывая, где и что у него будет. Понятно, что самая большая комната будет чем-то вроде столовой, или залом. К ней, само собой, спальня и что-то вроде помеси кабинета с мастерской. Бросать своё, так сказать, изобретательство парень не собирался. Ещё одна комната будет потом отдана под детскую. Ну будут же у него когда-нибудь дети? Этот вопрос Беломира занимал весьма серьёзно.

Что такое настоящая семья, парень представлял себе весьма смутно, но иметь рядом близких по крови людей очень хотелось. Хотелось о ком-то заботиться, чувствовать их заботу в ответ и ощущать тепло. Как оно там на самом деле будет, одному богу известно, но очень хотелось хотя бы попробовать. Тряхнув головой, Беломир заставил себя отрешиться от мечтаний и вернуться к делу.

Рядом с большой комнатой будет располагаться кухня. Это помещение парень также решил делать просторным, благо место позволяло. Ведь как уже говорилось, дом себе он придумал уже давно. Понятно, что в том, из мечты, не было бы печки, но имелись всякие блага цивилизации, но и этот, ещё только обретающий контуры, вселял в парня радостное предвкушение. Понятно, что все удобства придётся делать на улице и ставить по соседству баню, но и тут Беломир собирался сделать всё по-своему.

Местные бани топились по-чёрному, и это ему не нравилось. Чуть не уследи, и запросто угоришь. Так что себе он решил ставить белую баню, с отдельной мойкой и парилкой. По его прикидкам, ему даже кирпича на банную печку хватит. Но выкладывать её парень собирался сам. И не потому, что не доверял местному специалисту, а потому что никак не мог сообразить, как ему объяснить, что именно требуется сделать.

К слову сказать, крышу на бане Беломир собирался так же выложить черепицей. В этих местах пожарная безопасность не дурная блажь, а весьма насущная проблема. За несколько жарких летних месяцев дерево высыхало до звона и способно было вспыхнуть от любой искры. Так что черепичная крыша, это не только надёжное укрытия от дождя и снега, а ещё и защита от возможных искр, летящих из печной трубы.

Увидев могучую фигуру приятеля, Беломир едва заметно усмехнулся и, закончив ряд, спустился с лесов, собранных, к слову, уже из новых досок.

– Много тебе ещё? – с ходу спросил Векша, едва подойдя и кивая на стены.

– Даст род, сегодня и закончу, – улыбнулся парень. – Дам подсохнуть и стану брус под крышу укладывать.

– Окна уж больно широкие, чем закрывать станешь? – кивнув, поинтересовался кузнец.

– Слюдой заберу, – вздохнул Беломир, мысленно представляя, как в рамах смотрелись бы настоящие стёкла.

– Это где ж таких кусков набраться? – растерялся Векша.

– Гриша подсобить обещал, – развёл парень руками. – А ты чего прибежал? Стряслось чего?

– Слава роду, нет. Я баню топить стану. Придёшь?

– Конечно, – быстро закивал парень. – Пива бы купить.

– Так у хозяйки нашей имеется, – лукаво рассмеялся кузнец, с довольным видом потирая руки.

Расселили их по разным домам на первое время, и так сложилось, что Векша оказался на постое у молодой бездетной вдовы, которой с ходу глянулся громадный кузнец. К тому же Беломир разрешил и маленькой Ладе жить рядом с теперь уже названым отцом. В общем, в итоге у них получилась полноценная семья. О вдове Верее Беломир успел узнать только то, что замужем она пробыла всего полгода. Потом её муж погиб в очередной стычке с горцами. А почему с детьми у них не сложилось, тут уж не его дело. Может, она виновата, а может, и погибший казак.

Беломир уложил очередную пластину черепицы и уже потянулся за следующей, когда над станицей раздался протяжный вой турьего рога. С железом и тем более сталью в этих местах всегда было сложно, так что колоколов, рельсов, гонгов и тому подобных средств массового оповещения в станицах не использовалось. Обходились добрым дедовским способом. Трубили в громадный турий рог, висевший на вечевой площади, или лобном месте, как ещё называли это место схода.

Беломир, помнивший из уроков истории, что вече было прежде всего во Пскове и Новгороде, услышав это название, только в затылке почесал. Как оказалось, название это и тут имелось. Но с чем оно связано, парень выяснять не стал. И без того за ним косяков числилось больше, чем блох на бродячей собаке. Скатившись с крыши, он быстро ополоснул руки в ведре, стоявшем под стеной, и поспешил на площадь, куда уже торопились все местные обитатели. Шагая, парень старательно вспоминал, к чему были такие сборы.

Обычно это были какие-то тревожные вести. Так что, выходя на площадь, Беломир старательно вспоминал, где хранится всё его оружие и не забыл ли он смазать кольчугу маслом. Рубашечку эту следовало беречь как зеницу ока. Потому как даже признанному авторитету в оружейном деле, Векше, её было бы не починить. Не использовали тут иной сварки, кроме кузнечной. Шагнув на площадь, парень принялся проталкиваться вперёд, попутно здороваясь с соседями.

На помосте, с которого обычно и объявлялись всякие новости, стояли местные старейшины в количестве трёх седых бород, Серко в сопровождении двух крепких казаков лет тридцати пяти и какая-то мутная личность, связанная, словно курица на продажу. Протолкавшись поближе, Беломир с интересом уставился на неизвестного. Худощавый, крепкий, косматый, сразу и не поймёшь, кто именно это такой. Понятно было только одно, не татарин. Разрез глаз обычный. Да и одежда иная.

Выждав, когда площадь заполнится, Серко вскинул руку и, шагнув вперёд, громко произнёс:

– Беда, други! У хазар раскол случился. С чего, не знаю, знаю только, что часть из них дальше к морю кочует, а большая часть в набег собирается.

– А куда в набег-то? – тут же послышался вопрос из толпы.

– Сюда, в предгорья, да в степь. Решили большим загоном пойти, большой полон взять. И потому нам упредить их надобно. Вдарить так, чтобы о таком и думать забыли.

– Так что, большой поход затеваем? – раздался голос с другой стороны.

– А вот тут подумать бы надобно как следует. Крепко подумать, – вдохнул Серко, покосившись на пленника. – Нет у меня веры этому поганому. Но замятня какая-то среди них имеется.

– Так сбегай да посмотри, – отозвался кто-то третий, с некоторой вальяжностью.

– А сам сбегать не хочешь? – не удержавшись, рыкнул в ответ Беломир. – Легко за чужой спиной тявкать.

Над площадью раздался дружный смех собравшихся. Даже Серко, найдя парня взглядом, едва заметно усмехнулся и, чуть кивнув, добавил, снова поднимая взгляд:

– Туда-сюда бегать проку не много. Тут знать бы надобно. А знать, так просто не получится. Тут живого кого хватать надобно. А из стойбища его так просто не скрасть. К тому же тут не простой вой потребен, а кто из главных.

– И что предлагаешь? – озадачился народ.

– Секреты в степи ставить, чтобы упредить успели, коль хазары в нашу сторону пойдут, – чуть помолчав, отозвался характерник.

– И всё?

– Ну, покуда так. А дальше видно станет. А вы, казаки, оружье готовьте. Думаю, не пройдут они мимо. Обязательно попробуют до нас дотянуться.

Народ загудел, обсуждая услышанное и неторопливо расходясь по домам, а Беломир, задумавшись, отошёл в сторонку, попутно проигрывая про себя всякие варианты. Подобраться к вражескому воинству – не с его умениями. Ну не разведчик он ни разу. Скорее, опытный стрелок. Не более. Но в чём всё тот же Серко прав, так это в том, что нужен хороший «язык». Из тех, кто вхож к главарю всей той степной кодлы.

– Беломир, – раздался чей-то окрик, и парень, очнувшись, резко развернулся, выискивая взглядом позвавшего.

– Ко мне пойдём, побаять надобно, – едва заметно улыбнулся Серко, подходя.

– Ну, пошли, – удивлённо кивнул Беломир, не понимая, чего от него хотят.

Казаки, стоявшие на помосте рядом с характерником, стащили своего пленника и поволокли куда-то вглубь станицы. Проводив их взглядом, парень встряхнулся и решительно зашагал следом за Серко. Подойдя к небольшому, крепкому дому, сложенному из плоских камней, Беломир только удивлённо хмыкнул. Такие сакли он видел во времена своей службы в горских аулах. Плоские камни, собранные на осыпях, и глина. Но стены эти держались крепко. Не всякий раз и гранатомёт возьмёт.

Прежде парень тут не бывал, так что осматривался с большим интересом. Перешагнув тын, казак в несколько шагов пересёк двор и толкнул широкую, крепкую дверь на длинных кованых петлях. Войдя в дом, Серко оглянулся и, мотнув головой, пригласил:

– Входи, паря. Как горцы говорят, гость дом, бог в дом.

– Благодарствуй, дядька Григорий, – отозвался парень, переступая порог и, выпрямившись, добавил: – Мир дому сему.

– Благодарствуй, Беломир. К столу присядь. Сейчас соберу чего, чтоб не сухим горлом говорить, – благодарно кивнул казак, оглядываясь с некоторой растерянностью.

В чём проблема, парень понял сразу. Судя по всему, жил казак один, и угостить случайного гостя ему было просто нечем. Ведь они только вернулись из похода. Быстро прикинув варианты, Беломир откинул за спину свой хвост и, махнув рукой, предложил:

– Ты, дядька, умойся да одёжу чистую прихвати. Ко мне пойдём. Там и побаим спокойно, и перекусим, чем род даст. Заодно попрошу хозяйку свою баню истопить.

– Благодарствуй, паря, – смущённо кивнул казак, отставляя в сторону всё снятое с себя оружие.

Опытному бойцу собраться дело пары минут. К тому же наряды выбирать ему не требовалось. Достав из сундука всё потребное, Серко быстро огляделся и, вздохнув, повинился:

– Уж прости, Беломир, да только сам видишь, хозяйки в дому не имеется, потому и вышло так неловко.

– Да и ладно. Всяко бывает, – отмахнулся парень, направляясь к дверям.

Они вышли на улицу и зашагали к дому, где квартировал парень. Его квартирная хозяйка, крепкая казачка средних лет, едва приметив гостя, тут же принялась выставлять на стол угощение, попутно отправив сына недоросля топить баню. Ей ничего объяснять не нужно было. Женщина с первого взгляда поняла, в чём затруднение. Накрыв на стол, она окинула получившийся натюрморт внимательным взглядом и, пригласив мужчин к столу, вышла во двор, к летней кухне.

Как оказалось, такая штука тут давно уже используется. Ведь топить печь в летнюю жару в кавказских предгорьях это своего рода мазохизм. Печью отапливался весь дом, так что к вечеру от духоты, даже при открытых окнах, в доме будет не продохнуть. Поэтому небольшие печи складывались во дворе, а над этим местом сооружался лёгкий, плетённый из ивняка навес. И не жарко, и ветерок обдувает, и готовить можно спокойно.

Убедившись, что они остались одни, Серко глотнул квасу и, вздохнув, тихо спросил:

– Что про вести думаешь?

– Ну, замятня у хазар случиться могла. Кто-то из них решил, что более власти достоин, вот и началось. А вот про поход их… ума не приложу, – честно признался парень.

– Могут они к нам прийти? – перефразировал казак вопрос.

– Да откель мне-то знать? – удивился Беломир. – Я их только тут в первый раз увидел.

– Но ведь видел. Вот и скажи, что думаешь, – не унимался казак.

– Ну, ежели вспомнить, что видел, по всему выходит, что они первым делом кочевники, как те же татары да ногайцы. А значит, им степь ближе. В лесу воевать им неловко станет.

– То верно. Не любят они леса и даже боятся, – одобрительно кивнул Серко.

– Значит, на том и играть надобно, – пожал Беломир плечами.

– Это как же? – насторожился казак.

– Про секреты ты верно решил. Заведомо знать, откель войско вражье идёт, нам полезно. Успеем и воев собрать, и к полю изготовиться. А вот воевать с ними нам надобно на своих условиях.

– Как это?

– Нам из лесу выходить нельзя. В лесу они лаву не разгонят, а значит, мы завсегда можем их в теснине какой, или ещё каком неловком месте встретить. Или просто засеки устроить.

– Это что ж такое, засека? – тут же потребовал казак объяснений.

– В нужном месте правильно деревья повалить надобно, чтобы у врага иной дороги, кроме той, что нам удобна, не было, – коротко пояснил парень.

– Ага, уяснил, – быстро кивнул Серко.

– Раз они в степи живут, значит, привыкли конно драться, а в лесу конный бой вести сложно. Вот и выходит, что нам остаётся только с ними стрелами перекидываться, за собой в засаду заманивая, – продолжал развивать Беломир свою мысль. – А вот что со степными станицами делать, ума не приложу. Ежели только рогатки ставить, да крепить их так, чтобы растащить не могли. А проезд только по тракту оставить. А ещё лучше было б с татарами их стравить, – чуть подумав, закончил парень.

– Верно. Им тогда точно не до нас станет. Только как то сделать? – задумался казак, машинально бросая в рот кусок копчёного сала с прожилками мяса.

– Сделать-то можно, – помолчав, осторожно произнёс Беломир. – Только не праведно это. Хитрая ухватка получится, в которой чести воинской никак не будет.

– Не до чести теперь, – вздохнув, решительно заявил казак. – Народ бы сберечь. Говори.

– Одёжа хазарская потребна, да вой, который язык их хоть малость знает.

– И чего? – не понял Серко.

– Вои наши в одёжу ихнюю одеваются, и по темноте на несколько стойбищ налетают. А когда биться станут, надобно, чтобы кто-то знающий по-хазарски кричал, навроде командует. А из стойбища татарского несколько человек живыми выпустить.

– Чтобы весть остальным донесли, – понятливо кивнул Серко. – И сколько стойбищ вырезать надобно?

– Тут уж как получится. Татары, они кланами кочуют, значит, надобно сразу несколько родов зацепить. Тогда они станут хану своему жаловаться, а тот и решит хазар наказать.

– Хитёр, – одобрительно усмехнулся Серко. – И кто ж тебя такому учил? – проворчал он, с интересом разглядывая парня.

– Да уж научили, – вздохнул Беломир, судорожно ища повод, по которому этот опытный, много повидавший боец вдруг может решить советоваться с никому не известным парнем. – Ты скажи, дядька, с чего вдруг решил с меня спрос чинить? – подумав, задал он прямой вопрос.

– А то сам не слышал, что на сходе было, – фыркнул казак.

– Так не понял ещё народ, что беда пришла. У нас ведь как, пока гром не грянет… – Беломир только в последний момент успел прикусить язык, чтобы не договорить. Эта пословица в данном обществе явно была бы лишней.

– Так ведь грянуло уже, – вздохнул казак, не обращая внимания на его запинку. – Я то войско хазарское своими глазами видал. Силу они собрали немалую.

– Думаешь, не выстоим? – осторожно уточнил парень.

– Тяжко сказать, – тряхнул казак чубом, уставившись в стол невидящим взглядом. – Просто рубиться, воев хватит, а случись, обойдут нас хазары, тогда одному роду известно что будет.

– Ты про то, что они в стан войти могут? – быстро уточнил Беломир.

– Угу.

– Так говорю, засеки ставить надобно. Чтоб если и можно было пройти, то только по тракту. В лесу то ещё проще получится.

– А сами после как же? Мы ж, коль войны нет, с земли да с лесу живём, – напомнил казак.

– Так их по тракту обойти можно и после в лес свернуть, – развёл Беломир руками.

– Тоже верно, – задумчиво кивнул Серко.

Их беседу прервал сын хозяйки. Войдя, мальчишка чинно поклонился и, стараясь держаться солидно, сообщил, что баня готова и гость может идти мыться. Поблагодарив его, казак несколькими большими глотками допил квас и, поднявшись, вышел, прихватив всё взятое из дому.

Парень успел закончить крыть крышу, когда от характерника опять поступил вызов. Точнее, примчался мальчишка посыльный и, проорав на всю станицу, что дядьку Беломира дядька Серко сразу видеть желают, умчался. Удивлённо хмыкнув, парень оставил помощников работать, а сам, умывшись из ведра, поспешил на дом к казаку. Его социальный статус, впрочем, как и свой собственный, Беломир так понять и не сумел. Что-то вроде главного по всем военным вопросам. Точнее не объяснишь.

Так что, едва войдя в дом и поздоровавшись, первое, что парень услышал, было:

– Выбирай одёжу по себе, друже.

Удивлённо обернувшись, Беломир увидел кучу тряпья, явно снятого с кого-то. Там же валялась и всякая амуниция.

– С хазар сняли? – на всякий случай уточнил парень.

– С них, – коротко кивнул казак. – Сам сказал, их с татарами стравить надобно. Вот тем и займёмся. Пойдёшь со мной?

– Я предложил, мне и ответ в первую голову держать, – вздохнув, решительно кивнул парень, отлично понимая, что это очередная проверка.

Чего именно, не важно. В станице он человек новый, никому ещё не известный, так что подобные проверки ещё будут. В этом он не сомневался. Впрочем, оно и понятно. Эти люди живут словно на вулкане. То с одной стороны прилетит, то с другой. А когда и чего ждать, непонятно. К тому же Беломир не забыл и своего разговора с Векшей, когда узнал, что многие князья и сами не прочь уничтожить подобные поселения, забив их обитателей в колодки. Так что придётся в очередной раз рискнуть шкурой.

С этой мыслью парень подобрал ближайший кожаный доспех и приложил его к груди, прикидывая. К его огромному удивлению, одежда у хазар оказалась весьма достойного качества. Штаны тонкой кожи. Мягкие, словно шёлковые. Рубахи из настоящего щёлка. Вот тут Беломир на пару минут завис. Такая ткань на торгу стоила весьма ощутимо. Он и не думал покупать себе подобную. Дорого. А тут у простых воинов. Проблема возникла с амуницией. Влезать в драку без своей кольчуги он не собирался. Так что пришлось искать доспех, который можно было бы натянуть на кольчугу.

Григорий, заметив его затруднения, поинтересовался, в чём дело, и, услышав ответ, одобрительно хмыкнул. Подумав несколько секунд, казак вышел в другую комнату и, вернувшись, протянул парню ещё один нагрудник. Явно большого размера.

– Было дело, добычей взял, – усмехнулся казак. – Да только мне он велик, а просто выкинуть жалко. Кожа на нём добрая. Не враз разрубишь. Оружье с собой какое брать станешь?

– Своё. На такое дело только со своим идти надо, – тут же отозвался парень, уже мысленно прикидывая, как это будет.

– Тоже верно, – чуть подумав, согласился казак.

Собрав всё отложенное, Беломир попрощался и поспешил домой, стираться. Благо хоть сапоги выбирать не пришлось. Его старые, ещё из прежней жизни, слава непонятно кому, ещё держались. Он уже подходил к местному скорняку с вопросом, сможет ли он стачать что-то подобное. Мастер крепко задумался, долго вертя и осматривая сапог, а после только удручённо головой покачал. Кожу подобной выделки добыть было не сложно, а вот остальное ему было недоступно.

Так что у парня появилась ещё одна проблема, которую предстояло решить. А пока и в старых можно повоевать. С этими мыслями он и добрался до дому. Найдя свою квартирную хозяйку, он отдал ей вещи, подробно объяснив, что требуется. Услышав, что в этой одежде он собирается идти с казаками в степь, женщина тяжко вздохнула и, кивнув, без единого слова тут же принялась замачивать вещи в корыте со щёлочью. Убедившись, что дело будет сделано, Беломир поспешил к себе, готовить и проверять оружие.

На этот выход он решил брать всё. Как оно там обернётся, одному богу известно, так что под рукой должен быть любой инструмент. Что называется, на все случаи жизни. Так что перевязь с метательными ножами, шашка, кинжал, арбалет, лук и пика были собраны в одну кучу и тщательно осмотрены. Векша, по просьбе парня, успел обить древко пики на локоть полосами железа, так что срубить наконечник уже так просто не получится. Да и сам наконечник у этого оружия был перекован и как следует заточен.

Убедившись, что всё в порядке и вступить в драку он может в любой момент, Беломир вытряхнул содержимое своих перемётных сумок и занялся инспекцией походного набора. Что-то вроде аптечки он принялся собирать ещё на прежнем месте жительства. Сбор сушёных трав для остановки крови, порошок из трав для введения пациента в какое-то подобие сна, высушенные жилы для наложения швов, даже пара гнутых игл, которые сделал ему Векша. Он же отковал ему пинцет и небольшое подобие зажима.

Чего парню всё это стоило, отдельная песня. Кузнец никак не мог понять, зачем это нужно и для чего тратить на такую ерунду дефицитное железо. Но в итоге Беломиру удалось растолковать ему, для чего всё это нужно. Нашлась в сумке и глиняная фляга с уксусом. Выгнать нормальный спирт у него так руки и не дошли. Убедившись, что осталось собрать только продукты и запас воды, парень вернул всё обратно и, почесав в затылке, полез в сундук.

В степи всегда пыльно, так что вопрос личной гигиены это не прихоть, а залог долгой, пусть и не всегда счастливой жизни. В общем, пара смен исподнего белья должны быть с собой в обязательном порядке. Вспомнив про шёлковую рубашку, парень вдруг замер посреди комнаты с исподним в руках. В памяти всплыла прочитанная когда-то книга о Великой Отечественной войне. Там немецкие офицеры носили шёлковое нижнее бельё. И делалось это не от фашистского шика, а из понятий прагматичных.

Такое бельё не натирает кожу, в нём не жарко и оно быстро высыхает. По всему выходит, что местные хазары о чём-то таком если не знают, то догадываются. Ведь все рубашки, увиденные им у казака, были из шёлка. Вот и повод как следует заняться своим гардеробом. До этого момента Беломир использовал то, что оказывалось под рукой. Впрочем, и остальные казаки не вдавались в сложности выбора гардероба. Есть какое чистое, и ладно.

Понятно, что на одежду придётся серьёзно потратиться, но теперь деньги у парня были. Его цепочки из серебра и золота купец едва с руками не отрывал. Даже от привычки торговаться за каждую медяшку отказался, увидев, как смотрится на теле плоская цепочка. Хотя цена на эти украшения была назначена с самого начала, так что всё решалось быстро и просто, к вящему удовольствию обеих сторон.

Уложив в суму всё необходимое к дальнему походу, Беломир отправился на конюшню. Идти решено было одвуконь. Именно так и передвигались обычно степняки на дальние расстояния. Перепрыгивали на ходу из седла в седло, покрывая огромные расстояния. Так же предстояло двигаться и им. Выведя из конюшни двух самых крепких коней, парень быстро осмотрел им спины и, взяв под уздцы, повёл на подворье к Векше. В любом случае лучше него никто о состоянии подков ничего сказать не мог.

Едва увидев приятеля, кузнец отложил какую-то заготовку и, уперев кулаки в бёдра, недоуменно прогудел:

– Ты далёко ль собрался, друже?

– Григорий с собой в поле зовёт, – пожал Беломир плечами, привязывая коней. – Сделай милость, глянь подковы. В степи не до того будет.

– Сей момент гляну, – засуетился кузнец, бросаясь к коням.

Но вместо подков начал он с полной диагностики всех систем этого транспорта. Потратив на каждую животину минут по двадцать, он отступил в сторону и, утирая руки пучком соломы, одобрительно проворчал:

– Добрые лошади. В здоровье обе. Сейчас перекую, и можно ехать.

Опытному мастеру такая работа на час. Ну, по внутреннему хронометру самого Беломира. Тут с этим делом вообще было сложно. Есть утро, есть полдень, есть вечер и есть ночь. Ну и полночь ещё, до кучи. А всё остальное как бы между делом. Привыкнуть к такому Беломиру было очень сложно. Не привык он так временем разбрасываться. Может, потому и успевал сделать гораздо больше, чем местные. Хотя и тут нужно было подумать, что с чем сравнивать.

Окончательно запутавшись в своих выкладках, парень плюнул и вернулся к делам насущным. Тихо объяснив Векше, где в его комнате что лежит и что для чего нужно, он внимательно посмотрел приятелю в глаза и, не повышая голоса, закончил:

– Ежели со мной чего, себе всё заберёшь. Пусть Ладушке в приданое будет.

– Ты чего, друже?! – всполошился Векша, сообразив, о чём именно идёт речь. – Неужто чуешь чего?!

– Нет. Это я так, на всякий случай, – отмахнулся Беломир, жестом удерживая его на месте. – Дело непростое будет, так что лучше готовым быть.

– Понял я тебя, друже, – насупившись, тихо вздохнул кузнец. – Всё сполню, как велел. Покоен будь. Когда едешь?

– А вот как Серко знак подаст, так и двинем, – улыбнулся Беломир и, попрощавшись, отправился домой.

Нужно было ещё проверить сбрую и сёдла. К огромному удовольствию парня, в своё время Векша, помня, что Беломир не особо умеет обращаться с лошадьми, успел починить всю сбрую и натереть кожу воском. Так что всё это добро можно было хоть сейчас использовать. Убедившись, что всё готово, Беломир присел на лавочку у крыльца и, откинувшись на стену дома, задумался. Возвращаться к работе не хотелось. Да и не особо он там сейчас нужен был.

Крышу покрыли, полы настелили. Осталось установить окна, двери – и можно будет вселяться. Казаки даже слюду для окон подходящего размера добыли. Откуда они притащили толстые пластины таких размеров, парень так и не понял, но пришлось в срочном порядке изобретать резак для расслоения камня. Благо под рукой имелся свой мастер на все руки. Резак Векша отковал за пару дней, так что из одного большого куска они с парнем нарезали вставок почти на все окна. Получились почти тонированные стёкла.

Слюда на просвет имела желтоватый оттенок. Глядя на получившуюся красоту, кузнец только головой качал. Ведь обычно хрупкий камень вставляли в окна небольшими пластинами солидной толщины. Иначе он очень быстро начинал трескаться. Но Беломир в очередной раз сделал всё по-своему. Не хотелось ему вечно жить в полутьме. Совсем. Темноту он предпочитал ночью, когда спать ложился. К тому же парень планировал в доме ещё и работать, а не просто жить. Так что хорошее освещение ему было просто необходимо.

– О чём задумался, казаче? – раздался вопрос, и Беломир, очнувшись, с удивлением уставился на подходящего Серко.

– Да вот, вспоминаю, всё ли собрал к походу, – выкрутился парень.

– Нешто. Чего забыл, у татар возьмёшь, – отмахнулся казак.

– Кто по-хазарски ругаться будет, нашёл? – сменил парень тему.

– Есть у нас пара воев, знают малость речь ихнюю, – отмахнулся Серко.

– Трудное дело будет. Кровавое, – помолчав, тихо произнёс Беломир.

– А по-иному не получится. Или мы их с татарами стравим, или сами кровью умоемся, – так же тихо отозвался Серко, присаживаясь рядом.

– Что с бабами да детьми делать станем? – не унимался парень.

– Жалеешь уж, что предложил? – вместо ответа спросил казак.

– Не жалею. Опаску имею, что рука дрогнет дитя зарубить, – помолчав, честно признался парень. – Не привык я к такому.

– Плашмя бей. Пусть думают, что ошибка вышла. Свезло, мол, по тьме ночной, – чуть подумав, решительно посоветовал казак. – Главное, сам не вздумай голос подать. Рычи, свисти, вой, а речи не допускай. Уяснил?

– Понял, – на автомате кивнул Беломир.

– От и добре. Да ты не журись. Коль бабы сами за оружье не схватятся, то и рубить их не станем. Глядишь, ещё и полонянку себе для дома нового прихватишь, – поддел он парня, лукаво усмехнувшись.

– Да ну их, – отмахнулся парень. – Они ж не привыкли в чистоте жить. Да и в дому тоже жить не умеют. С такой полонянкой беспокойство одно, а не жизнь.

– Зато ночью весело, – не унимался Серко.

– То-то у самого даже пса на подворье не имеется, – не остался Беломир в долгу. – Окромя оружья да одёжи, и нет ничего.

– Была у меня жёнка, – грустно усмехнувшись, отозвался казак. – Родами померла. С тех пор один и живу. А что хозяйства не держу, так не надо оно мне. Я с поля живу, полем кормлюсь.

– Прости, не знал, – повинился Беломир, уже жалея, что вообще начал реагировать на подколки.

– Нет вины твоей, – отмахнулся казак. – Давно то было.

– Так женился бы. Уж кому науку воинскую передавать, как не тебе? – не сумел промолчать парень.

– Вот и сам думаю, – неожиданно согласился казак. – Дело сладим, а там глядишь, и решу чего.

Сытые, ухоженные кони шли размашистой рысью, неся своих всадников вглубь степи. Два десятка переодетых казаков одвуконь прошли сначала вдоль горного хребта к Хазару, а после свернули вдоль Итиля, в степь. Уже привычно покачиваясь в седле, Беломир задумчиво оглядывал горизонт, пытаясь представить себе алгоритм действий в этом рейде. Но ничего толкового на ум не приходило. Знал парень точно только одно. Это будет жестоко и кроваво.

Впрочем, местные войны иными и не бывали. А с другой стороны, не ему беспокоиться и уж тем более жалеть степняков. Сколько несчастных детей и женщин они утащили и продали в рабство, сколько мужчин просто уничтожили, сосчитать никто даже не пытался. Беломир где-то прочёл, что в общей сложности за все средневековье таким образом было уничтожено несколько миллионов славян, а ещё примерно столько же закончили свою жизнь на чужбине. Кто и откуда взял эти цифры, парень не знал, но сомневаться и не думал. Увлекшись историей, он узнал очень много для себя нового.

Чего далеко ходить, если он сам, своими глазами видел отношение степняков к пленным. Маленькая Лада, ставшая Векше названой дочерью, яркий тому пример. Девочка по сей день вздрагивает, услышав резкий звук, или если рядом кто-то начинает размахивать плетью. Скрипнув зубами, Беломир тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания, и, чуть шевельнув поводом, слегка подогнал коня.

Скакавший рядом Серко, словно почувствовав его настроение, подобравшись, негромко спросил:

– Случилось чего, друже? С чего тучей глядишь?

– Да так, вспомнил кой-чего, – мотнул Беломир головой.

– Похоже, уж и сам не рад, что предложил такое? – прямо спросил казак.

– Не в том дело, – вздохнул парень, не зная, как правильно объяснить свои мысли. – Просто чести в таком деле нет. А с другой стороны, без того и нас самих не станет. Вот и думаю, что лучше.

– А ты не думай, – жёстко отозвался Григорий. – А коль решил думать, так вспомни, сколь наших людей они побили и в полон взяли. Сколь девок да баб молодых в колодки забили да на чужую сторонку продали. Ты вон за девчонку на торгу взъярился, а там, в стойбищах, их и вовсе не жалеют. Живут, словно худоба бессловесная.

– Потому и злюсь, – кивнул Беломир, про себя удивляясь, что казак ответил ему его же мыслями. – Не узнали, с чего у хазар замятня случилась? – на всякий случай сменил он тему.

– Старый каган у них болел долго. А сын его старший, которому он и должен был бунчук передать, гдесь в степи сгинул. Как, с чего, и не спрашивай. Хазары того и сами толком не знают. А тут ещё и дочка старого кагана пропала. На охоту уехала и словно сгинула. Двое сыновей осталось. Вот они и принялись промеж себя власть делить. А каган своего слова сказать не успел. Помер. Вот и вышла замятня. Одни роды за одного сына, другие за другого. И кто верх возьмёт, никому невдомёк.

– Да уж. Ничего в этом мире не меняется, – хмыкнул Беломир, внимательно выслушав рассказ. – Отец помер, а эти власть делят.

– Это да, – усмехнулся казак. – А ты сам бы как? Стал бы с братом в спор вступать? – неожиданно спросил он.

– Вот уж чего мне и даром не надо, – фыркнул Беломир. – От той власти только беспокойство одно.

– Ой, не лги, парень, – не поверил казак, рассмеявшись.

– Родом клянусь, – твёрдо ответил Беломир. – Для меня власть ярмо. К ней ведь ещё и куча всяких дел прилагается. За землю беспокойство имей, за людей, что на той земле живут, тоже. То недород, то мор, то войско вражеское того и гляди в твой удел вторгнется. Да пошло оно всё, – отмахнулся парень. – Мне лучше вот так. Самому за себя ответ держать. Зато всё, что придумал, могу сделать да в деле спытать. Глядишь, тому же ратаю землицу проще пахать станет.

– Ага, выходит, сотнику княжескому ты не просто так про заботу о простом ратае сказывал, – удовлетворённо кивнул Серко, и Беломир понял, что казак наводил о нём справки всерьёз. Даже ту историю в степи вызнал.

– Не сотнику, – качнул парень головой. – Недорослю княжескому.

– То без разницы, – отмахнулся казак. – Слово сказано, а уж кому, дело последнее. Ты, друже, к сердцу не бери того, что будет. Нет у нас иного пути. Воев татарских руби, а остальное сами справим, – вдруг добавил казак после короткой паузы.

– Благодарствуй, дядька, – кивнул Беломир с заметным облегчением.

Кавалькада обошла очередной холм, и Серко, вскинув руку, громко объявил:

– Привал, браты. На этом роднике темна дожидаться станем.

– А татары где? – озадачился Беломир.

– Вон за тем холмом стойбище будет, – подбородком указал казак. – Род не самый великий, но и не малый. К тому же за полоном на нашу сторону часто ходят. Вот и накажем, чтоб неповадно было, – зло усмехнулся он, сверкнув глазами, словно настоящий зверь.

Бойцы спешились и принялись вываживать коней, остужая их после долгой скачки. Убедившись, что его пара успокоилась и дышит ровно, Беломир снял с коней сёдла и, нарвав травы, принялся отирать их от пота. На конский пот начинают слетаться оводы, которые, кусая животное, могут довести его до невменяемого состояния. Обиходив лошадей, парень накинул им на спины потники и повёл поить. После, стреножив, оставил пастись, а сам, отмыв в том же роднике руки, принялся устраивать место для отдыха себе.

Помня, зачем именно они сюда пришли, никто из казаков даже не подумал разводить костёр. Просто раскатали листы войлока и, бросив на него сёдла, расселись в кружок, принимаясь не торопясь перекусывать. До темноты ещё было несколько часов, да и поесть не мешало. К тому же в сёдлах они провели весь день. Так что отдохнуть перед боем было просто необходимо. В то, что всё будет просто, никто из казаков не верил.

Татары, хоть и кочевники, а воевать умели серьёзно. Поэтому при первых же звуках боя за оружие возьмутся все, кто в состоянии его удержать. Поев, Беломир запил ужин несколькими глотками прихваченного из дому кваса и сдвинув седло на край войлока, снял сапоги. Нужно было дать ногам отдых. Накинув портянки на голенища сапог, парень растянулся во весь рост и, закинув руки за голову, уставился в небо бездумным взглядом.

Говорить не хотелось, да и не о чем было. Всё нужное давно уже сказано, а попусту воздух сотрясать не имело смысла. Казаки, следуя его примеру, тоже разулись и разлеглись на своих местах. Выставлять охрану не стали. Увидеть их лагерь можно было только с вершины одного из холмов, при этом любой сторонний станет заметен и им самим. А вот приметить человека в неурочном месте было вполне возможно. Пусть даже это не всадник. В общем, лежали и просто отдыхали.

Убедившись, что спать совсем не хочется, Беломир не торопясь поднялся и, пройдя босиком к роднику, опустил ступни в холодную воду. Глядя на него, поднялся и Серко. Присев на соседний камень, казак сунул ноги в воду и, тихо зашипев, проворчал:

– Студёна водица.

– Зато после ногам легче будет, – негромко отозвался парень.

– Вот интересно мне, откель ты столько всякого разного знаешь?

– Так учили меня. Всерьёз учили. Да видать, не всему тому, что и вправду потребно стало, – вздохнул Беломир, заканчивая фразу.

– А кто учил? – не унимался казак.

– Разные люди.

– Рассказывать не желаешь?

– А как тебе за них расскажу? – иронично хмыкнул парень. – Ты их никогда в глаза не видывал и слыхом о них не слыхивал. Ну скажу, что людей лечить меня дядька Ярослав учил, и что? Много ты с того понял?

– Тоже верно, – чуть смутился казак. – А чему ещё ты учён?

– Всякому, – пожал Беломир плечами. – Как махины всякие придумывать, как из простого что-то потребное сделать.

– Это я уже понял, – усмехнулся казак. – Видел, как из простой глины да песка можно добрый дом поставить.

– А то ваши дома из чего другого сделаны, – отмахнулся парень. – Та же глина да солома. Только я свою прежде в печи обжег.

– Я приметил, ты верхового боя не любишь.

– Не так. Не не люблю, а не знаю толком, – скривился парень. – В наших местах коней мало. Да и не воюем мы на них. Ездить умеем, а воевать не воюем. Места у нас непростые. Всё больше камни да болотины. Вот и приходится всё больше на лодках ездить да воевать.

– Тяжко там жить было?

– Не просто. Лето короткое, солнышка мало, вот и рвёт народ жилы.

– То-то Далебор сказывал, что ты к ним в станицу бледным приехал, – задумчиво кивнул Серко.

– Ты скажи, дядька, с чего вдруг спрос такой? – повернулся к нему Беломир.

– Дружка мне в делах потребен, – помолчав, тихо признался казак. – Навроде тебя. Толковый да ловкий. Чтоб и от боя не бежал, и в бою головы не терял. Да ещё и к ухваткам всяким привычный. А у тебя тех ухваток, что ещё и меня поучишь. К тому же ты на всё своим взглядом смотришь.

– Это каким, своим? – насторожился парень.

– К нашим делам, к жизни нашей не привычным.

– А что за дела у тебя? То, что ты с поля живёшь, я уж понял. А остальное?

– В каждое время года потребно мне по сей округе проехать да посмотреть, что соседушки наши затевают. А это и горцы, и хазары, и татары, – туманно пояснил казак.

– И сколь времени такой поход занимает? – прикинув кое-что к носу, уточнил Беломир.

– Ну, седмицу клади смело. И то, коль всё тихо. А коль заметим чего, тогда уж, пока всё не вызнаем, не вернёмся.

– Дальняя разведка в боевых условиях, – подумал парень, почёсывая в затылке.

– Да ты не думай. Само дело я и сам справлю. Тебе токма за лошадьми да за лагерем присмотреть. А уж ежели ворог на нас выйдет, тогда не обессудь. От драки не сбежать, – развёл он руками, всем своим видом показывая, что ничего подобного не простит.

– Ну, от драки я никогда не бегал, – жёстко усмехнулся парень. – А когда ехать надобно?

– Теперь уж по осени, – подумав, хищно произнёс казак.

– А на торг поспеем? – на всякий случай уточнил Беломир.

– Так после него и пойдём, – удивлённо ответил казак. – А чего тебе торг? Ты ж вой, не купец.

– Вой, но с того торга свою выгоду имею.

– Слыхал я, что ты купцу персидскому украшения всякие продаёшь, – задумчиво кивнул казак. – Ты б хоть показал их.

– Гляди, – усмехнулся парень, пальцев вытягивая из-за воротника цепочку, на которой висел наконечник стрелы.

– Занятная вещица, – протянул Серко, осторожно касаясь цепочки пальцем. – Стрелу на неё повесил?

– Ага. Батюшка дозволение дал, – добавил парень, заранее пресекая все споры.

– Слыхал за то, – задумчиво кивнул казак. – И по чём такая встанет?

– Себе хочешь? – быстро уточнил Беломир. И дождавшись кивка, продолжил: – Две монеты серебряных дашь, из них и сделаем. Что серебра останется, верну.

– А за работу сколь возьмёшь? – не отступил Серко.

– Ничего не возьму, – мотнул парень хвостом. – Доброму вою не жалко.

– Благодарствуй на добром слове, – едва заметно улыбнулся казак. – Что ж. Дай срок, снова к этому разговору вернёмся, – закруглил он беседу. – Мне малость подумать надобно.

– Как скажешь, – удивлённо кивнул Беломир, не понимая, что тут ещё обсуждать.

Бойцы вытянули ноги из воды и, дав ступням обсохнуть, направились к своим местам. День клонился к закату, и перед делом требовалось хоть немного поспать. От внимания и сосредоточенности будет зависеть их жизнь. Улёгшись на кошму, парень накрылся буркой и, прикрыв глаза локтем, притих, про себя вспоминая весь случившийся разговор. Судя по всему, Серко искал себе напарника. Что случилось с предыдущим, можно было не спрашивать. При таком образе жизни сложить голову в какой-нибудь стычке проще, чем воды попить.

Незаметно для себя Беломир задремал, а проснулся от короткого толчка в плечо. Откинув край бурки, парень поднял голову и, осмотревшись, тихо вздохнул. Темно, хоть глаз коли. Словно специально, ущербная луна скрылась за каким-то облачком. Но делать было нечего. Назвался груздём, не вырубишь топором. Это они ещё в детдоме так переделывали все известные пословицы, развлекаясь.

Осматривая оружие, Беломир словно в рапиде вспоминал кадры их ночного налёта. Это и вправду было жёстко и кроваво. Обмотав копыта коней кусками овчины, казаки шагом доехали до границы стойбища и примерно на четверть часа замерли, дожидаясь сигнала от Серко. Отдав коня одному из бойцов, казак отступил с темноту и словно растворился в ней. А вскоре над степью раздался басовитый волчий вой.

– Гойда, браты, – негромко скомандовал оставленный за старшего казак, и бойцы обнажили оружие.

Понимая, что в темноте пикой особо не повоюешь, Беломир оставил её на заводном коне и взялся за шашку. В таких условиях рассчитывать на какое-то метательное оружие было глупо. Так можно и своего ненароком зацепить. Двигаясь в цепи, парень вдруг вспомнил слова своего нежданного покровителя и, на несколько секунд прикрыв глаза, мысленно попросил, на всякий случай, решив воздержаться от дерзости и нахальства: «Батюшка, выручай. Ни зги не видно».

В грудь что-то увесисто толкнуло, и Беломир, открыв глаза, с изумлением понял, что способен рассмотреть всё, что ему нужно. Словно вокруг стояла не беспросветная ночь, а вечерние сумерки. Не ясный день, конечно, но гораздо лучше, чем прежде. Радостно усмехнувшись, парень толкнул пятками коня и, уравняв скорость с остальными участниками рейда, плавно опустил клинок шашки на плечо.

Размахивать оружием раньше времени было просто глупо. Татары разбили шатры рядом со своими кибитками, так что Беломир был совершенно уверен, в этих телегах обязательно кто-то найдётся. И этот кто-то будет вооружён. Повесив повод на луку седла, он коснулся левой рукой рукоятей метательных ножей и, снова перехватив повод, тряхнул головой. Отступать было поздно. Откажись он сейчас от боя, и из станицы придётся уйти. А значит, надо будет начинать всё на новом месте, до которого ещё предстоит добраться. И желательно живым, а главное, без ошейника.

Отвесив себе мысленного пинка, парень сцепил зубы и сосредоточился на деле. Казаки въехали в стойбище, не встретив никакого сопротивления. Словно противник и не думал ставить хоть какую-то охрану. Старшой, вскинув руку, остановил цепь и, быстро спешившись, отдал повод одному из возрастных бойцов. Глядя на него, начали спешиваться и остальные. Беломир, соскочив с коня, быстро осмотрелся и, сообразив, в чём дело, передал своего коня коневоду.

Казаки и вправду знали, что делали. Носиться по спящему стойбищу с воплями и посвистом было просто глупо. Поднять шум – означало позволить противнику вооружиться. А тут нужна была не просто драка, а налёт, который заставит татар ополчиться против хазар. К тому же лишний шум мог привлечь ненужное внимание со стороны. Кто знает, чей бивак разбит за соседним холмом? Ведь наблюдения за стойбищем не велось.

Отдав коней, казаки быстро рассредоточились у шатров и принялись бесшумными тенями проскальзывать вовнутрь. Очень скоро парень расслышал знакомые звуки. Удары стали по телам и хрип убиваемых. Потом послышался женский визг, детский плач, и из кибиток начали выскакивать люди с оружием.

Мысленно похвалив себя, что не полез в шатёр, Беломир одним резким ударом снёс голову какому-то мужику с саблей и, отскочив в сторону от потока хлынувшей крови, следующим ударом зарубил ещё одного татарина. Высунувшееся из кибитки лицо в обрамлении длинных кос он отправил обратно одним ударом кулака в челюсть и бросился к шатрам. Останься в стороне, и тебя станичники просто не поймут.

Там уже вовсю шла настоящая рубка. Отбивались степняки яростно, но эффект неожиданности сработал на все сто. Полуголые бойцы не могли противостоять одоспешенным воинам, пришедшим убивать. Подскочив к шатру, у входа в который собралось сразу трое мужчин, сверкавших голыми телами, Беломир несколькими ударами отправил их в райские кущи и, перебежав к следующей юрте, с ходу врубился в чью-то драку.

Похоже, выскочившие из кибиток степняки насели на выходивших из шатра казаков. Разбираться подробнее не было ни времени, ни желания. К удивлению парня, в стойбище оказалось много бойцов. Он и не думал считать тех, от кого уже успел избавиться, а их словно и не убывало. Примерно через десять минут после начала штурма на него вдруг насели сразу два степняка. Вертясь, словно уж под вилами, Беломир умудрился крепко зацепить одного по голени и второго по левой руке.

Спасало его только то, что к пешему бою татары были не привычны. Вот тут и пригодились парню все когда-то выученные приёмы фехтования самым разным оружием. И плевать, что шашка не предназначена для колющих ударов. Недаром же он на своей заострил конец. Отбив по плоскости очередной размашистый удар, он прямым выпадом разрубил противнику горло и, тут же развернувшись, сумел дотянуться до набегавшего второго татарина. Клинок шашки разрубил ему живот на уровне подвздошья.

Добив противника вторым ударом, Беломир крутнулся на пятке, высматривая возможного врага, но всё было кончено. Воевать в стойбище больше было некому. Теперь пришло время перейти ко второй фазе их плана. Напавшие хазары никогда не ушли бы без добычи. Они могли не брать полон, а вот прихватить из шатров и кибиток всё ценное считали своей обязанностью.

Выскочивший откуда-то из темноты Серко, увидев парня, взмахом руки подозвал его к себе и, указывая на шатёр, еле слышно скомандовал:

– Ищи тут, что глянется, а после в тех двух кибитках глянь.

Молча кивнув, Беломир тщательно отёр клинок шашки о штаны ближайшего трупа и, сунув её в ножны, направился к шатру, вытягивая из ножен кинжал. Размахивать шашкой в юрте было опасно. Всегда имеется риск за что-то зацепиться. А входить туда с голыми руками – самому себе приключений искать. Какая-нибудь баба вполне могла сунуть нож в бок, притворившись мёртвой или обморочной.

Отбросив войлок, что закрывал вход, Беломир настороженно осмотрелся и, убедившись, что бросаться на него вроде никто не собирается, перешагнул порог. Внимательно осмотревшись, парень приметил у дальней стены какой-то сундук и направился прямиком к нему. Переступив через два лежащих в луже крови тела, Беломир мимоходом отбросил в сторону сабли и уже собирался склониться над сундуком, когда откуда-то сбоку словно привидение вылетела непонятная тень.

Заметил он её краем глаза, но этого хватило, чтобы исполнить на пятке почти танцевальный пируэт, уходя от удара и со всего размаху приложиться кулаком к тому месту, где у этого странного призрака должна быть физиономия.

– Вот всегда говорил, что призраков не существует, – фыркнул про себя парень, кончиком кинжала отбрасывая в сторону что-то вроде вуали, которой было закрыто лицо женщины.

Его оплеухи хватило, чтобы отправить девчонку в глубокий нокаут. Отбросив в сторону выпавший из её руки кинжал, Беломир откинул крышку сундука и принялся выкидывать из него содержимое. Брать он решил только то, что может дорого стоить, но мало весит. В крайнем случае оружие очень хорошего качества. Но к удивлению парня, в сундуке нашёлся целый рулон настоящего шёлка. Вспомнив свои измышления об одежде, Беломир задумчиво хмыкнул, а потом, махнув рукой, принялся заворачивать рулон, или, как тут говорили, штуку в кусок какой-то холстины.

Мимо такой ткани хазарин бы точно не прошёл. На самом дне, под тканями и какой-то одеждой нашёлся и кошель с монетами. Рассматривать их достоинство парень не стал. Один чёрт, впотьмах ничего толком не разберёшь. Вытащив из висевшей на плече сумки мешок, он быстро уложил в него добычу и уже собирался уходить, когда сообразил, что не осмотрел ещё одно место. Точку, из которой его пытались атаковать.

Сжимая в руке кинжал, он подобрался к тому же, что изначально посчитал стеной, и, рассмотрев, что это было, удивлённо присвистнул. Оказалось, что юрта, или как там оно правильно называется, делилась на две части. Мужскую и женскую. И женская часть отделялась всё тем же войлоком, подвешенным на верёвку, сплетённую из конского волоса. Но едва только парень оказался на женской половине, как на него дружно уставились три пары испуганных глаз. Две молодых женщины и ребёнок.

Осмотревшись, Беломир приметил ещё один сундук и, взмахом руки указав женщинам в сторону, направился к нему, краем глаза отслеживая каждое их движение. Но к удаче парня, обошлось. Очевидно сообразив, что кидаться на вооружённого воина в доспехе с ножом глупо, женщины покорно отползли в сторону и, прижавшись к стене шатра, замерли. Быстро выпотрошив сундук, Беломир собрал всё ценное и, развернувшись, вышел. В сундуке нашёлся очередной кошель и пригоршня каких-то украшений. С ценностью добытого парень решил разобраться после.

Огня он не разжигал. И так всё нужное видел. Хватало крошечного масляного светильника, горевшего на мужской половине. А вот сверкать своей физией не собирался. Спутать славянскую рожу с хазарской мордой было сложно. Тем более обитателям степей. Выбравшись на улицу, парень быстро прошёл к указанным кибиткам и, забравшись в первую, взялся проводить форменный обыск. Даже листы войлока, служившие воинам постелью, и те полетели наружу.

Нужно было оставить след, по которому любому сразу станет понятно, что искали всё ценное. Очередной кисет с монетами и узелок с украшениями отправились в мешок с добычей. А вот во второй кибитке всё оказалось несколько сложнее. Едва только парень сунулся вовнутрь, как на него фурией налетела очередная баба. Понимая, что миндальничать тут нельзя, Беломир перехватил её руку с кинжалом и, всадив кулак под ложечку, выдернул бешеную тётку на улицу.

Удар в челюсть привёл её в надлежащее состояние, и парень уже собирался заняться делом, когда его словно что-то толкнуло. Нагнувшись, он подобрал кинжал, выпавший из руки женщины, и принялся его внимательно рассматривать. Это был натуральный бебут. Плавно изогнутый, сантиметров тридцать в длину, с обоюдоострой заточкой. Толчком ноги парень перевернул бабу на спину и, сорвав с неё ножны, убрал добычу в мешок. Рассмотреть качество стали как следует в темноте не получалось, но что-то ему подсказывало, что клинок этот был непростой.

Он успел закончить обыск буквально за две минуты до сигнала Серко к сбору. Рассевшись по коням, казаки быстро осмотрели друг друга и, убедившись, что серьёзных ран ни у кого нет, направились в степь. Сделав петлю, казаки съехали в ручей и, проехав по нему примерно с пару вёрст, двинулись в обратную сторону, чтобы соединиться с оставшимися в лагере бойцами. Этот вопрос казаки решали по жребию.

Оставлять лагерь с заводными конями и всем необходимым в степи имуществом без пригляда было просто глупо. Так что в подобных случаях бойцы тянули жребий, кто остаётся, а кто идёт в рейд. При этом те, кто уже оставался, в следующий раз жребия не тянули. Вернуться с добычей должны были все. Исключение составляли только командиры и те, кого считали самыми лучшими бойцами. Рубаки, способные в одиночку переломить ход такого боя.

Свернув лагерь, казаки отправились дальше. Ночевать рядом с разгромленным стойбищем самому себе беды искать. Татары кинутся вдогон, едва только узнают о нападении. Так что за оставшееся время им предстояло уйти как можно дальше от места нападения. Благо кони были отдохнувшими, и гнать их бешеным галопом никто не собирался. Короткая рысь, которой эти степные обитатели способны были двигаться едва ли не сутками, позволила казакам отмахать к рассвету примерно тридцать вёрст, путая следы.

На отдых отряд встал, когда уже рассвело. Добравшись до очередного родника, отряд остановился, и Григорий, спешившись, устало объявил:

– Привал, браты. Сегодня тут днюем, а после дальше пойдём.

– Опять ночью? – хриплым от усталости голосом уточнил один из казаков.

– Мы почитай посреди татарской степи. Хочешь, чтобы нас пастушок какой приметил? – повернулся к нему Серко.

– Когда снова их резать станем? – спросил заменявший Серко казак.

Представить ему входивших в отряд бойцов, Григорий и не подумал, просто буркнув, что после сами познакомятся. Так что пока Беломир воспринимал соратников только по внешности.

– Уймись, Родослав, – жёстко отозвался Серко. – Знаю, что тебе кровь поганым пустить в радость, но нам прежде дело сладить надобно. Да и передохнуть потребно. Найдём ухоронку, передохнём денёк, и снова в бой.

Понимая, что спорить тут по меньшей мере глупо, Беломир спешился и занялся своими лошадьми. Времени на уход за ними уходило много, но иного транспорта тут не было.

Уже привычно покачиваясь в седле, Беломир вспоминал события двух прошедших недель и изредка, не удержавшись, покачивал головой. Всё было именно так, как он и ожидал. Жестоко, кроваво и жёстко. Казаки, ушедшие в этот рейд, отлично понимали, что перед ними стоит простой и весьма серьёзный выбор. Или стравить между собой степняков, или оказаться под ударом серьёзной силы. Так что всё мужское население стойбищ вырезалось, а всё ценное просто увозилось.

Для вывоза трофеев бойцы забирали и коней. К концу рейда за отрядом двигался уже небольшой табун, груженный добычей. Сам Беломир брал только то, что было ценным, но весило мало. Так что к его заводной лошади прибавилась только одна молодая кобылка, на которой он и вёз всё добытое. В последнем бою он взял трофеем килограмма два всяких побрякушек и три отличного качества сабли. Нашёлся и ещё один рулон шёлка. На этот раз, словно для разнообразия, синего цвета.

Вспоминая тот налёт, парень только смущённо хмыкнул и, вздохнув, мысленно проворчал: «Твою мать! Никогда в жизни женщин и пальцем не трогал, а тут пришлось молотить, словно груши околачивал. Хотя с этими бешеными кошками по-иному и нельзя было».

Одна из сабель как раз и была взята с такой дикарки. Визжа, словно циркулярная пила, озверевшая баба вылетела из шатра и, размахивая саблей, ринулась на него. Привычно отбив удар по плоскости клинка, парень сделал шаг в сторону и врезал ей по физиономии с левой. Потом, заметив, что тётка крепко поплыла, он воткнул шашку в землю и тут же добавил правой, отправив её в нирвану. А вот саблю решил прихватить. Уж очень у неё клинок был толковый. Благо ножны нашлись в том же шатре.

В этом шатре вообще много чего нашлось. И оружие, и украшения, и тот самый шёлк. И вот теперь, получив команду на возвращение, он двигался в середине отряда, привычно окидывая степь внимательным взглядом. Вспомнив про взятый ещё в первом налёте кинжал, Беломир прямо в седле вытащил его из мешка и, сунув за пояс, тряхнул поводом, подгоняя коня. Убедившись, что всё спокойно, парень вытянул клинок из ножен и принялся его внимательно рассматривать. Прежде было просто не до этого.

Ехавший рядом Григорий, увидев оружие, удивлённо хмыкнул и, протянув руку, попросил:

– Дай ножны глянуть.

– А чего не так с ними? – не понял Беломир, протягивая ему богато инкрустированные ножны.

– Всё так, – едва заметно усмехнулся казак. – Добрый клинок тебе достался. Это ж лагичинских мастеров работа. Они черен не просто в оковку берут, а ещё и на карлук его сажают. Такой клинок почитай булату не уступит.

– С чего так решил? – удивился Беломир, судорожно вспоминая, что всё это значит и что он вообще с такими названиями слышал.

– По узору вижу, – понимающе хмыкнул казак. – Ты не знаешь, потому как в ваших местах таких клинков и не бывало, небось.

– Это верно, – кивнул парень, успокаиваясь.

После недолгого перебора названий и дат он вдруг вспомнил, что Лагичи это небольшой городок на территории будущего Азербайджана, с двенадцатого века славившийся своим оружием. Что-то вроде местного индустриального центра, где ковали оружие отличного качества. А карлук это клей, изготовленный из пузырей рыб только осетровых пород. В общем, можно смело сказать, повезло. Судя по качеству клинка, кинжал и вправду не уступит дамасскому булату.

– А чего не стал себе полонянку брать? – вдруг сменил казак тему.

– Так баяли уж за то, – отмахнулся Беломир.

– Зря ты это, – задумчиво протянул Григорий. – Дом поставил, а в дому даже мышей нет. В поход уйдёшь, кто за подворьем присмотрит?

– А сам? – не сумел сдержаться парень.

– Из степняков брать не хочу, а из наших полонянкой русскую держать не след. Попадется какого другого племени, возьму, – спокойно пояснил Серко, оглядывая степь.

– А ежели арапка какая черная попадётся, – поддел его Беломир, не сдержав озорства.

– Так ещё и лучше, – рассмеялся казак в ответ. – Зато все знать будут, чья добыча и кому служит.

– А надо ли так? – вдруг задумался парень.

– Как? – не понял казак.

– Полон держать. Чем мы тогда тех же степняков лучше?

– Гм, а ведь правду баешь, – озадачился Серко. – И как быть? – повернулся он к парню.

– Самому бы знать, – почесал Беломир в затылке. – Думаю, служанкой её брать надо, а чтоб понимала, что не полонянка, копеечку какую за работу платить.

– В услужение, значит, – задумчиво повторил Григорий. – Это выходит, из полона вызволил, службу дал, да ещё денег платишь?

– Так для того из полона и вызволяешь, чтобы вольной была. А как волю получила, сама решать может, остаться или до дому идти.

– Да ты совсем сдурел, – фыркнул казак. – Да как же тебе баба сама, одна, из степи до дому своего доберётся? Даже ежели ты ей коня дашь. Её или срубят лиходеи какие ради забавы, или снова в полон угодит.

– М-да, не подумал, – растерянно согласился парень. – Но думаю, остаться в дому твоём или нет, она сама должна. Слушай, а что, в тех стойбищах разбитых никого из рабов не было? – вдруг озадачился он.

– Так они на выпас переехали. За отарами своими следом. А полон степняки завсегда в главном стойбище держат. Тут и баб с детишками немного было потому, как их с собой только сильные вои берут. Из тех, кто уже почитай свои ветви в кланах создали.

– Выходит, мы тем кланам укорот дали? – уточнил парень.

– Да уж. Почитай, полсотни воев разом потеряли.

– Думаешь, получилось у нас? – помолчав, спросил парень о главном.

– Не знаю покуда, – вздохнул Серко, мотнув чубом. – А давай-ка мы с тобой, друже, обратно сбегаем, – вдруг предложил он после короткого молчания.

– Зачем? – растерялся Беломир.

– А своим глазом глянем, чего у нас вышло.

– А остальные?

– В стан пойдут, – отмахнулся казак. – А мы по степи пробежимся да посмотрим, чего татары затевают.

– Опять одвуконь пойдём? – уточнил парень, сам не понимая зачем.

– Нет. Одним конём обойдёмся, – чуть подумав, мотнул казак головой. – Мы не в бой, мы тишком да бочком проскочим. Только глянем, что к чему и обратно уйдём.

– Ну, давай попробуем, – протянул парень, окончательно растерявшись.

Негромко свистнув, Серко взмахом руки подозвал к себе своего помощника и, быстро обрисовав ему ситуацию, остановил ватагу. Казаки, услышав, что именно они задумали, тут же принялись отдавать им все оставшиеся продукты. Охотиться в разведрейде было опасно и просто глупо. В этом случае главное соблюсти инкогнито. Перегрузив в перемётные сумы пищу, бойцы уже привычно проверили оружие и, передав поводья заводных и трофейных коней остальным, сели в сёдла.

Только в последний момент заместитель Серко, вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и, повернувшись к Беломиру, спросил:

– Добычу-то твою кому отдать? Гришину-то я к себе отвезу, там и заберёт. А ты?

– Векше ковалю свези, – не задумываясь ответил парень. – Он присмотрит.

– Ага, добре, сполню, – кивнул казак, сообразив, о ком именно идёт речь.

Кавалькада снова выстроилась на тракте, готовясь к движению, а бойцы, развернув коней, короткой рысью направились в степь, провожаемые задумчивыми взглядами. Заметив, что Серко едет, даже не пытаясь оглянуться, Беломир сдержал инстинктивный порыв и, дождавшись, когда тракт скроется за поворотом, тихо спросил:

– Дядька, а чего они стояли?

– Провожали нас, – вздохнул казак. – Знают, что из такого похода и не вернуться можно.

«Весело, – фыркнул про себя парень. – Ладно, тут или он пополам, или она вдребезги, – припомнил он старую пошлую пословицу. – А отказываться нельзя. Не поймут меня казаки, если я вдруг стану от боя бегать. А искать новое место для жизни не хочу. Надоело. Раз уж построил себе дом в станице, значит, и жить тут буду. Это мой первый свой дом, и раз так, значит, он для меня и последним будет», – с непонятной самому себе решимостью отрезал Беломир, доказывая непонятно кому непонятно что, и совсем не ясно, зачем.

И словно одобряя его решение, наконечник стрелы на груди вдруг нагрелся и ощутимо толкнул в рёбра.

– Думаешь, получится у меня, батюшка? – спросил парень.

Наконечник снова толкнулся, и Беломир ощутил вдруг какое-то ровное тепло, заставившее его успокоиться. Сделав по степи большой крюк, Серко вывел их к очередному роднику и, спрыгнув с коня, тихо пояснил:

– Сейчас коней обиходим и тут оставим. Дальше пешим ходом пойдём. Сторожко.

– А коней не сведут? – озадачился Беломир. – Наткнётся на них кто, беды не оберёмся.

– Нет с этой стороны никого, – отмахнулся казак. – Стойбище, что мы побили, вон за тем холмом, – ткнул он пальцем.

Прикинув направления, Беломир понял, что опытный следопыт вывел их с противоположной от точки нападения стороны. То есть в момент нападения они вошли в стойбище с одной стороны, а теперь подобрались к нему с другой. Такую предосторожность парень целиком и полностью поддерживал. В том, что степняки умеют читать следы, он даже не сомневался. Что называется, жизнь обязывает.

– Это которое стойбище? – на всякий случай уточнил он.

– Первое, – жёстко усмехнулся Серко, отирая коня пучком травы. – Остальные после глянем.

Его логику Беломир понял сразу. Если сразу после нападения выжившие обитатели на вздёрнутых чувствах будут суетиться и пытаться организовать хоть какую-то охрану, то здесь все уже немного успокоились и начали мыслить трезво. Разобравшись со своим четвероногим транспортом, бойцы бросили поводья на землю, чтобы кони не ушли далеко, и в очередной раз проверив оружие, направились к холму.

На его гребень они взобрались ползком. Благо тут торчали заросли каких-то кустов, так что не пришлось изображать из себя камни. Аккуратно выглянув над корнями, Беломир всмотрелся в разгромленное стойбище и, удивлённо хмыкнув, вопросительно покосился на Григория.

– Забегали, поганые, – зло прошипел казак. – Похоже, решили воев ополчать.

– Что-то маловато их для серьёзного боя, – усомнился парень.

– Ништо. Это только первая ватага, – уверенно отозвался Серко.

– С чего решил? – не сдержал Беломир любопытства.

– А сам глянь. Видишь, кострища у стойбища?

– Угу.

– Каждое такое на десяток воев. Вон там, у отары, коней табун. Далеко отгонять не стали.

– Погоди, а сами вои где? – не понял парень, сообразив, что в стойбище народу слишком мало.

– У главного шатра собрались, – фыркнул Серко. – Тот, в котором Родомил воевал. Там сейчас их главный сидит. Решает, чего дальше делать. Вот простые вои рядом и держатся, чтобы, значит, новость сразу узнать.

– Так какая это новость? – снова не понял парень. – Тут или воевать, или нет. Иного и не дано.

– Так-то оно так, да только непросто это. Они ж все по выпасам разъехались. Отары свои выпасать. Так что быстро не соберутся. Пока вестник их объедет, пока они сюда доедут, всё время.

– А чего тогда мы сюда вернулись? – продолжал недоумевать Беломир.

– Вовремя мы вернулись, – ехидно усмехнулся казак. – Вот как от стойбища этого гонцы с бунчуками поскачут, так и станет ясно, что решили они войско исполчать.

– А бунчуки какие будут? – заинтересовался парень.

– Белые. Они когда войско сбирают, белый бунчук несут. Когда беда какая, красный, а коль большой набег устроить собрались, чёрный.

– Хорошо ты их законы знаешь.

– Нашёлся человек добрый, научил, – грустно кивнул казак. – Вон, гляди! – оживился он, тыча пальцем в нужном направлении.

Из-за кибиток выскочил примерно десяток степняков и, подбежав к табуну, принялся седлать коней. Минут через десять все татары вскочили в сёдла и, прихватив древки с белыми конскими хвостами, унеслись в степь.

– Ну, вроде сладилось, – с облегчением выдохнул казак и, ткнув пальцем себе за спину, принялся отползать обратно.

В станицу они возвращались победителями. Две недели разведчики ползали на брюхе вокруг стойбищ, высматривая и отслеживая каждое движение степняков. И только убедившись, что собранное войско примерно в полторы сотни бойцов отправилось в нужном направлении, двинулись домой. Такой разбег по времени Беломира крепко удивил, но вспомнив, что собирать это войско пришлось почти по всей степи, парень успокоился. К тому же по местным меркам эти полторы сотни и вправду считались серьёзной силой.

В общем, обитателям степей стало не до казачьих станиц. Вернувшись домой, Беломир с ходу попал в руки кузнецу и был тут же затискан до полуобморочного состояния, после чего отправлен в баню. Отмывшись и немного передохнув, парень сытно поужинал в компании приятеля и его новоявленной семьи, после чего попросту завалился спать. Только теперь он понял, насколько устал и как сильно вымотал его этот рейд.

Проснувшись от воплей хозяйского петуха, Беломир быстро привёл себя в порядок и, проглотив поданную Вереей кружку молока с куском хлеба, отправился к себе. Остаться у приятеля он был просто вынужден. Ведь в новом доме даже ложки ещё не было, не говоря уж о кровати и постельных принадлежностях. К тому же за разговорами и рассказами они с Векшей засиделись далеко за полночь. Пройдясь по пустым комнатам, парень задумчиво хмыкнул и, вздохнув, отправился на пилораму.

Благодаря их с Векшей усилиям эта мануфактура работала почти постоянно, выпуская доску самого разного вида и размеров. Отобрав для мебели буковых и дубовых досок примерно дюймовой толщины, парень попросил крутившихся тут же мальчишек сложить их отдельно и поспешил обратно к приятелю. За телегой. Уложив всё привезённое на своём дворе под навес, Беломир взялся творить. Благо кое-какой инструмент у него уже имелся.

Начать парень решил с кровати. Как ни крути, а ночевать на земле ему уже успело серьёзно надоесть. Так что широкая, крепкая кровать парню была просто необходима. Благо ничего сложного там не было. Клея у местного плотника хватало, а крепить соединения на шканты его давно уже научили. Так что к вечеру все заготовки для кровати были готовы. Две спинки и сама лежанка, собранная так, чтобы ничего не скрипело и не трещало. Окончательную сборку он планировал провести уже на месте.

Прибежавшая Лада позвала его ужинать, и Беломир, прибрав инструмент, отправился следом за девочкой. К его огромному удивлению, встретила его Лада как родного. Ещё вечером одарив ребёнка ожерельем из своей добычи, парень был удивлён реакцией Вереи. Женщина, увидев украшение, только охнула и, покачав головой, тихо спросила:

– Неужто не жаль? Оно ведь серьёзных денег стоит.

– Пустое. Надо будет, ещё добуду. Пусть её, – отмахнулся парень.

– Уймись, милая, – добродушно прогудел кузнец. – С ним спорить себе дороже. Как решит, так и будет. К тому же он её из полона и вызволил.

– Выходит, про тебя сказывали, что ты людоловов жуть как не жалуешь? – оживилась женщина.

– Терпеть не могу, – мотнул Беломир хвостом.

– Храни тебя род, казак, – вздохнула Верея и, развернувшись, вышла.

– Чего это она? – удивлённо повернулся Беломир к приятелю.

– Сестру её единокровную хазары скрали, – тихо пояснил кузнец. – Много лет уж тому, а по сию пору плачет.

– М-да, ситуация, – растерянно протянул парень.

– Чего? – тут же раздался вопрос.

– Не хотел огорчать, говорю, – уже привычно выкрутился парень.

– Ништо. Уймётся скоро, – понимающе вздохнул Векша. – Вот сколь тебя уж знаю, а всё одно иной раз как скажешь чего, так и не разберёшь, то ли бранишься, а то ли спросил чего, – вдруг добавил он.

– Не бери в голову. Это я когда задумаюсь сильно или удивлён чем, начинаю по-своему говорить, – напустил Беломир туману, мысленно обозвав себя ослом.

На этом разговор и увял. А после приятели разошлись спать. И вот теперь, вспомнив эту историю, Беломир, едва войдя в дом, нашёл взглядом хозяйку и, увидев её приветливую улыбку, с облегчением вздохнул. Ссориться с Векшей ему совсем не хотелось, а, как известно, ночная кукушка дневную завсегда перекукует. Кузнец, едва увидев парня, с ходу загудел пароходной сиреной:

– Друже, ты где пропал? Как ушёл поутру, и глаз не кажешь.

– Так дома был. Сам знаешь, у меня пока кроме стен и нет ничего. Вот и пришлось за доской съездить да начать хоть кровать себе делать. Не на голом же полу ночевать, – развёл парень руками. – К слову сказать, надо нам с тобой будет кое-какой инструмент отковать. Для столярных работ.

– Для чего? – озадачился Векша.

– В наших местах мастер, что всякие лавки да кровати ладит, столяром зовут. От слова стол, – снова принялся выкручиваться парень. – И у того мастера свой инструмент для такой работы имеется.

– Ага, – с довольным видом закивал кузнец. – Ты нарисуй, а я уж расстараюсь.

– Это понятно, – усмехнулся Беломир, – а то я такого наобъясняю, что и сам после не разберу, что получилось.

Приятели дружно расхохотались, а Верея, выглянув из-за печки, только недоумённо хмыкнула, глядя на их веселье. Заметившая её недоумение Лада, игравшая рядом с какой-то деревяшкой, замотанной в тряпицу, только отмахнулась, глядя на женщину:

– Не слушай их, тётенька. Они вечно промеж себя то спорят так, что народ пугается, а то смеются непонятно с чего.

– Всё-то ты знаешь, разумница моя, – ещё громче расхохотался Векша, глядя на девочку с немым обожанием.

Наблюдая за ним, Беломир вдруг понял, что кузнец словно помолодел на десяток лет с тех пор, как Лада оказалась рядом с ним. Удивлённо хмыкнув про себя, парень сосредоточился на поданном ужине, делая вид, что сильно голоден. Впрочем, ему и стараться особо не пришлось. Кружка молока с хлебом утром и целый день в делах. Так что есть и вправду хотелось сильно. А самое главное, он неожиданно понял, что прожить долго одному в этом времени не особо получится.

Местные жили натуральным хозяйством, и обойтись полуфабрикатами не выйдет. Хочешь есть, пойди и приготовь с самого начала. В смысле собери в огороде, или тупо отлови на подворье. Припомнив, что кузнец мастер по копчению всяческих деликатесов, Беломир оторвался от каши и, проглотив кусок, негромко спросил:

– Друже, а ты себе коптильню поставил?

– Не до того пока, – вздохнул мастер. – По станице дел всяких много. Народ как понял, что я и по оружию, и по обычному инструменту могу, так и пошёл со всяким.

– Осень скоро, – задумчиво проворчал Беломир. – В зиму опять всякого заготовить надобно, не то по весне зубы на полку сложим.

– Так-то оно верно, да только людям-то не откажешь, – развёл Векша могучими руками.

– Завтра гляну, сколько кирпича осталось, а ты пока посмотри, где лучше будет коптильню поставить, – помолчав, озадачил парень приятеля. – И для навеса в том месте всё готовь. Коптильня твоя сильно нам поможет зиму пережить.

– Сполню, друже, – коротко кивнул кузнец, даже не думая возражать.

Верея, ещё слабо понимавшая принцип их отношений, только удивлённо покосилась на мужа. Она его знала как рачительного, хозяйственного мужика, умеющего настоять на своём. Заметив её взгляд, Векша только понимающе усмехнулся и, чуть пожав плечами, пояснил, глядя жене в глаза:

– Дивишься? А попусту. Он хоть и молод, а знает много такого, что мне и не привидится. Потому и слушаю его, как старшого. К тому же Беломир без малого витязь, а с ними спорить себе дороже. Покажи ей, друже, – повернувшись к парню, попросил кузнец.

Недоумённо пожав плечами, Беломир вытянул из-за пазухи громовую стрелу и, показав её женщине, спрятал обратно. Кивнув в ответ с заметным облегчением, Верея растерянно покачала головой и, аккуратно подбирая слова, тихо спросила:

– А не зазорно тебе, витязю, с простым мастеровым водиться?

– Чего это зазорно? – растерянно уточнил парень, едва не подавившись от такого вопроса. – Векша в этих местах друг мне первый. К тому же ещё и мастер, каких поискать. Задумок всяких у меня много, так кому я их доверить могу, ежели не другу?

– Ты, Верея, в дела наши не встревай, – посуровев, жёстко добавил кузнец.

– Так я и не встреваю. Я знать хочу, с кем мужик мой водится, – вскинулась женщина, но наткнувшись на твёрдый взгляд мужа, моментально притихла, сообразив, что переступила черту. – Прости, Векша, да только ты мужик простой, широкий. Тебя и обмануть могут, – пробормотала она, пряча глаза.

– Кто другой, может, и обманет, а вот он никогда, – твёрдо ответил кузнец. – Чего баять долго, коль он вон Ладушку мне пообещал, едва узнал, что я свою кровную дочку схоронил. И слово своё сдержал. Так что запомни, Верея. Если уж Беломир что скажет, так оно и будет. Потому как неправедного он ни почто не сделает. Вот тебе мой сказ.

– Благодарствую, хозяйка, за хлеб-соль, – вздохнул парень, отодвигая миску.

Разговор этот ему резко не понравился. Верея словно заранее пыталась обвинить его в чём-то. Сообразив, что обидела гостя, женщина вскочила и, подхватив посуду, чуть слышно всхлипнув, повинилась:

– Прости, Беломир, не со зла я. Не держи сердца.

– Векша мне друг, и потому, пока в дому его всё ладится, я многое стерплю. Но запомни. Никогда я ему дурного не пожелаю. Не для того другом зову, – помолчав, глухо ответил парень, не делая попытки встать.

Вздрогнув от его тона, Верея коротко поклонилась и, прихватив посуду, скрылась на кухне. Векша, смущённо сопя, беспокойно крутил в пальцах ложку, явно пытаясь придумать, как сгладить ситуацию.

– Не журись, друже, – усмехнулся парень, заметив его мучения. – Да и её понять можно. За тебя опаску имеет. Нет у меня сердца к бабе твоей. Лишь бы она не стала в дела наши лезть.

– За то покоен будь, друже, – вскинулся кузнец. – Баба бабой, а дело своим чередом. Да и незачем ей в дело встревать. Не её ума это.

– Не скажи. Вот примемся булат ковать, шуметь станет, что почитай седмицу в кузне живёшь, – осторожно напомнил Беломир приятелю продолжительность некоторых работ.

– Ну, пусть попробует, – многообещающе фыркнул Векша.

Верея, явно слышавшая весь этот диалог, подала квасу и, с интересом посмотрев на приятелей, осторожно уточнила:

– А что, булат тот и вправду так ковать долго?

– Долго, – дружно кивнули мужчины.

– И тяжко, – чуть подумав, добавил Векша. – Много всякого помнить надобно.

Их разговор прервал стук в дверь. Женщина быстро отворила и, отступив в сторону, впустила в дом Григория Серко.

– Мир дому сему, – коротко поклонился казак, едва переступив порог. – Я до тебя, Беломир.

– Присаживайся, дядька, квасу испей, – поднявшись, пригласил парень.

– Благодарствую, – кивнув, не стал чиниться казак и, присев на лавку, с благодарным кивком принял у хозяйки наполненную кружку. – Добрый ты квас варишь, Верея, – похвалил он, глотнув напитка.

– На здоровьичко, Гриша, – с довольной улыбкой отозвалась женщина.

– Стряслось чего, дядька? – напомнил Беломир о теме разговора.

– Слава роду, нет, – отмахнулся казак. – Тут другое. Слух прошёл, что ты сам себе принялся скарб домашний ладить. Так ли?

– Так. А что не так? – невольно скаламбурил Беломир, не понимая причины паники.

– Ну, в стане у нас для того свои мастера имеются. Вот люди и спрос имеют, чем тебе их работа не угодила?

«Вот ведь», – растерянно скривился парень, быстро проигрывая про себя варианты ответов.

– Не в том дело, что не угодила, – осторожно начал он. – Решил я, коль уж не придётся домой попасть, хоть в своём дому сделать так, как мне самому привычно. Вот и всё. А тут у вас так не делают. Вот и решил, чтобы время даром не терять, самому делать.

– От ведь дурни, – сообразив, о чём речь, фыркнул Григорий. – Ну, я так и подумал, когда они ко мне пришли. А показать им что сделал, можешь?

– Так чего ж не показать? – растерялся Беломир. – Вот управлюсь, и пусть приходят. Никаких тайн в том нет вовсе.

– Добре. Так и обскажу, – усмехнулся Серко и, поднявшись, попрощался.

Очередная тревога выдернула парня из дому, едва только он успел закончить кресло. Припоминая всё, что когда-то видел в разных мебельных магазинах, Беломир с увлечением воплощал воспоминания в жизнь, повергая соседей в шок. Дошло до того, что по станице начали курсировать слухи о том, что он действительно является не просто воем, а ещё и какого-то княжеского рода. Услышав это, парень сначала минут пять ржал, заглушая ржание собственных коней, а потом просто отмахнулся от досужих слухов.

И вот теперь, быстро сменив одежду, он надел на себя кольчугу, обвешался оружием и, прихватив арбалет, побежал седлать коня. Тем же самым занимались и соседи. Разноголосица разговоров разносилась по всей станице. Примерно минут через двадцать после подачи сигнала на улицу начали выезжать мужчины станицы, верхом и при оружии. Чинно здороваясь друг с другом, они направляли коней на площадь, где обычно и собиралось всё это ополчение.

Приметив Серко, Беломир направил коня к нему. Увидев парня, казак одобрительно кивнул и, указывая ему место рядом с собой, тихо произнёс:

– Хазар в наших лесах приметили. Глянуть бы надобно.

– С собой зовёшь? – на всякий случай уточнил парень.

– Дружка с тебя добрый выходит. Пойдёшь? – едва заметно усмехнулся Григорий.

– Пойду, – коротко кивнул Беломир, понимая, что отказ может круто изменить многое в его жизни.

И если быть откровенным перед самим собой, то ему это и самому нравилось. Скользить бесшумной тенью вокруг лагеря неприятеля, высматривая всё, что только можно увидеть, при этом оставаясь незамеченным. А ещё его завораживала мощь, которая вливалась в него перед самым боем, когда он поминал пращура, прося его помочь. Было в этом что-то непонятное, мистическое, и вместе с тем весьма притягательное.

Одобрительно хмыкнув, Серко оглядел собирающихся казаков и, чуть шевельнув поводом, скомандовал:

– Поехали. Браты и без нас управятся.

Понимая, что слово сказано, и задавать вопросы тут бессмысленно, Беломир толкнул каблуками своего рысака, направляя его следом. Бойцы выехали за околицу, провожаемые настороженными женскими взглядами, и, выбравшись на тракт, свернули в лес. Проведя парня едва заметной стёжкой, Григорий вывел их на какую-то другую дорогу и, бросив на напарника быстрый взгляд, взмахнул нагайкой.

Шедший у него под седлом высокий, тёмно-каурой масти жеребец зло оскалил зубы и взял с места в карьер. Удивлённо хмыкнув, Беломир покрепче упёрся ступнями в стремена и, хлопнув своего степняка по крупу, тихо выдохнул:

– Шевелись, волчья сыть.

Всхрапнув, косматый конёк тряхнул головой и перешёл на ровный галоп, явно уступавший по скорости коню напарника. Вырвавшийся вперёд Серко, оглянувшись и сообразив, что нестись таким аллюром степняк просто не может, придержал своего дракона и, дождавшись, когда Беломир окажется рядом, негромко подсказал:

– Коня бы тебе сменить, друже. Не дело это, доброму вою на такой кляче ездить.

– Я и на этом-то едва удерживаюсь, куда мне зверя навроде твоего, – честно признался парень, сосредоточившись на скачке.

– Ништо, будет конь добрый, научу, – одобрительно усмехнулся казак. – Раз уж свёл нас род в одну упряжку, значит, и учить друг дружку станем.

– Будет конь, будет и разговор, – свернул Беломир тему, помня, что все планы хороши только в процессе обсуждения.

Минут через двадцать, сменив галоп на широкую рысь, напарники выехали на какой-то перекрёсток, и Серко, уверенно свернув направо, принялся негромко рассказывать, не забывая осматриваться:

– Версты через три на опушку выскочим. Там хазар и видали. Перед опушкой той коней оставим и пёхом пробежимся. Надо своим глазом глянуть, куда их понесло.

– Добре, – кивнул парень, отдавая руководство операцией более опытному и старшему напарнику.

Ещё примерно через четверть часа Григорий перевёл коня на шаг и, остановившись, внимательно осмотрелся.

– Вываживай коней, я скоро, – скомандовал он, соскальзывая с седла.

Перехватив повод, парень принялся вываживать лошадей, прислушиваясь к происходящему вокруг. Густой подлесок сильно ограничивал видимость, так что Беломир уже привычно полагался на слух и чуйку. Он словно снова оказался там, на той войне, где из-за любого куста тебя мог снять снайпер. Так что все чувства парня словно разом включились, начав работать на полную катушку. Выводив и отерев коней, парень поставил их в тень и взял в руки арбалет, готовясь к любой неожиданности.

Григорий выскользнул из кустов бесшумно, словно призрак. Казалось, он даже веток не пошевелил. Увидев оружие у парня в руках, казак одобрительно кивнул и, тыча пальцем себе через плечо, тихо поведал:

– Были они тут. Почитай, три десятка верхами. Но и много странного имеется.

– И что ж? – подобрался Беломир.

– Они вроде как кибитки какие-то охраняют. Но это не род какой куда-то переходит. Слишком мало их для рода. Да и стада с собой не ведут. А степняк без стада только в набег ходит.

– Может, охраняют кого? – подумав, осторожно высказался Беломир.

– Охраняют? – удивлённо переспросил Серко. – Похоже, да только кого?

– Схватим, спросим, – усмехнулся парень, припомнив поговорку из своего времени.

– Не кажи гоп, прежде чем прыгнешь, – усмехнулся в ответ казак. – Вои там не простые. По всему видать, и кони добрые, и оружны все. Так что простого боя не будет.

Откуда он знает про оружие, парень даже уточнять не стал. И так понятно было, что просто так этот необычный воин ничего не говорит. Да и знал он столько всего, что Беломир только диву давался. Во всяком случае, следы читал, словно свежую газету. Легко и непринуждённо. Почесав в затылке, парень перекинул за спину хвост волос и, хмыкнув, ответил:

– Так ты сам всё сказал.

– Что? – озадачился казак.

– Три десятка, на добрых конях с оружием. Несколько кибиток. Вои добрые, сам сказал, вот и выходит, что охраняют они когось.

– Гм, а и вправду похоже, – чуть подумав, протянул Серко. – Добре, дальше поедем. Надобно на них вживую глянуть. После уж подумаем, что дальше делать станем.

Вскочив в сёдла, напарники повели коней быстрым шагом по следу проехавших степняков. То и дело казак свешивался с седла, всматриваясь в след, но ничего нового никто из них не замечал. Но за очередным поворотом оба бойца, не сговариваясь, натянули поводья и, быстро переглянувшись, дружно выдохнули:

– В лес.

Уйдя с дороги влево, где подлесок был гуще, напарники спешились и, привязав коней к дереву, скользнули дальше. За поворотом, где-то рядом, слышались звуки чьей-то яростной схватки. Кто с кем дрался, гадать можно было до ишачьей пасхи, но и без того было понятно, что одной стороной были хазары, а вот кто на них напал, непонятно. Особенно учитывая, что следом преследователей не наблюдалось.

Скользя следом за Григорием, Беломир никак не мог отделаться от мысли, что уже где-то видел подобную манеру двигаться по лесу. Но не здесь. Не в этом времени. Для собственного успокоения парень предпочитал думать, что перенесло его только по времени. Про другой мир ему и подумать было страшно. Да и не верил он особо в подобное. Он вообще мало во что верил. Даже теперь. Жил, словно спал и видел странный, очень реалистичный сон.

Они миновали очередные кусты, и парню резко стало не до размышлений. На поляне, через которую проходил тракт, ожесточённо резались хазары и ещё какие-то мутные личности. Три кибитки стояли караваном на дороге, а из них с азартными лицами стреляли из луков две молодые девчонки. Быстро окинув поле боя взглядом, Беломир отметил про себя, что неизвестные одолевают, при этом неся серьёзные потери.

– Поганые на горцев нарвались, – хищно усмехнувшись, тихо пояснил Серко. – Выждем покуда. Нам и те и другие вороги.

– Станичники когда подойдут? – уточнил Беломир на всякий случай.

– Им по тракту путь долгий будет, – чуть подумав, вздохнул казак, чуть скривившись. – Мы-то тропками лесными прошли, да про те тропки, почитай, только я и знаю.

– А чего Родомилу не показал? – удивился парень, не сводя взгляда с боя.

– Показывал, да только не умеет он место правильно помнить.

«Плохая зрительная память», – перевёл для себя Беломир.

– Думаешь, у меня лучше будет? – уточнил он.

– На то и расчёт, – хмыкнул казак. – О, глянь! Горцы поганых к лесу отжали. Сейчас кибитки грабить зачнут.

– Так бой ещё не закончен, – удивился парень.

– Полон брать станут, – фыркнул Серко. – Да ты сам смотри.

Оставшуюся в сёдлах пятёрку воинов горцы оттеснили в сторону, и пока одни продолжали с ними рубиться, другие сняли с сёдел арканы. Над поляной раздалась гортанная команда, и все горцы дружно свесились с сёдел на сторону, прикрываясь корпусами коней. В ту же секунду в воздух взвились петли из конского волоса. Трое из пяти хазар оказались схвачены и выдернуты из сёдел. А вот оставшаяся пара оказалась ловчее. Два аркана были перерублены в воздухе.

И пока ловцы сматывали верёвки, оставшиеся в сёдлах воины ринулись в отчаянную атаку. Походя срубив трёх противников, не успевших толком вернуться в сёдла, они прорвали заслон и налетели на ловцов. Яростный женский визг на секунду отвлёк Беломира от драки. Трое горцев успели влезть в кибитки и, не раздумывая, принялись выбрасывать оттуда всех обитателей. На землю, растопырив конечности, вылетели две девчонки, что стреляли из луков, а следом выбросили и трёх девушек в изрядно поношенной одежде.

– Полонянки наши, – зло выдохнул Серко, наблюдая за процессом.

Визжа от ярости, хазарянки тут же вскочили на ноги и бросились к валявшемуся на поляне оружию. Этот порыв вызвал у воинов смех. Спрыгнув на землю, горцы встретили их выпады голыми руками. Наградив каждую из дикарок увесистой оплеухой и отобрав тяжёлые сабли, воины принялись вязать их, перебрасываясь короткими фразами. Судя по одежде и оружию, эти двое и командовали отрядом горцев.

Между тем двое охранников хазар, резко ополовинив нападавших на них горцев, устремились к кибиткам, явно пытаясь освободить девчонок. Но горцы и не думали отступать. Связав выбитых из седла, горцы ринулись добивать более удачливую пару бойцов. Но это были, похоже, не просто воины. Вдвоём они уверенно встретили оставшуюся пятёрку, вертясь в сёдлах волчком. Удары сыпались на них со всех сторон, но они умудрялись отбиваться, при этом ещё отвечая на удары.

– Охранной тысячи воины, – одобрительно проворчал Серко. – Ловкие, бесы. Но всё одно недолго им осталось. Срубят.

Беломир и сам уже видел, что бойцам недолго осталось. Оба явно устали и движения их с каждым ударом становились всё медленнее. Один из них вдруг завалился в удар, и сабля горца тут же ударила его по шее. Второй пропустил удар в бок и, покачнувшись, не успел заметить клинок, разрубивший ему плечо. Но, уже умирая, воин нашёл в себе силы взмахнуть саблей по горизонтали, дотянувшись сразу до двух противников.

– Их четверо супротив нас двоих. Спытаем судьбу? – зло оскалившись, тихо спросил казак.

– Погоди. Дай я для начала стрельну, – прошипел Беломир, прижимая приклад к плечу.

С такого расстояния промахнуться было бы грешно. Тяжёлый арбалетный болт вошёл одному из горских главарей в грудь, отшвырнув его на колесо кибитки. Моментально перезарядив оружие, парень всадил болт в бок второму главарю и, бросив арбалет, выхватил шашку.

– Гойда, друже, – в полный голос произнёс парень, про себя добавив: «Тебе, батюшка!»

Напарники вылетели из кустов и, не останавливаясь, ринулись в атаку. Горцы ещё не успели толком осознать, что произошло с их главарями, когда на оставшуюся пару вылетели два размахивающих оружием призрака. Орать или свистеть оба бойца и не думали. Дыхание в пешем бою важнее, так что схватка сразу завязалась яростная. С ходу подрубив своему противнику бедро, Беломир скользнул под шеей коня и, не останавливаясь, рубанул по второй ноге.

Вскрикнув, горец покачнулся, теряя опору, и начал свешиваться набок, чем парень и воспользовался. Шашка с тихим хрустом перерубила мужчине шею, и Беломир стремительно обернулся, высматривая напарника. Но тут всё уже было кончено.

– Ну, и чего с девками делать станем? – спросил парень с некоторой растерянностью, с интересом разглядывая двух связанных хазарянок. Как называть их правильно, он так и не понял. Девчонки же, сидя на земле, косились на казаков с откровенной ненавистью в глазах, быстро перекидываясь промеж себя короткими фразами.

– После решим, – отмахнулся Серко. – Прежде понять надобно, кто они вообще такие.

– А как ты тут поймёшь? – не понял Беломир. – Я хазарского не знаю. Ты тоже. И как спрашивать станем?

– Дяденьки, вы русичи? – послышался робкий вопрос, и парень едва не треснул себя кулаком по лбу, сообразив, что и думать забыл про полонянок.

Три девушки, чтобы не оказаться затоптанными в горячке боя, забились под кибитку, из которой их выбросили горцы, и просидели там всю схватку, словно мышата под веником.

– Вылезайте, красавишны, кончилось уж всё, – усмехнувшись, велел Серко, разворачиваясь к ним.

– А ведь мы с тобой, дядька, уже померли, – мрачно усмехнулся Беломир.

– Чего это? – растерялся казак от такого захода.

– Видели, что девки туда забились, а всё одно к ним спинами встали, – коротко пояснил парень. – А окажись кто из них вражиной?

– От ведь… – смущённо хмыкнул казак, выругавшись одними губами.

Между тем выбравшиеся из-под кибитки девушки кое-как отряхнули платья и, настороженно разглядывая казаков, осторожно шагнули вперёд.

– Вы чьих будете, красавишны? – оглядев их, поинтересовался Серко.

– Из весей разных полон собрали поганые, – отозвалась одна из девчонок, явно побойчее остальных.

– А веси те где стояли? – заинтересовался Беломир.

– Моя под Ярославлем, её вон, под Муромом, а её весь и вовсе спалили, – быстро пояснила девчонка, тыча пальцем в подруг по несчастью.

– Неужто не осталось никого? – посуровев, осторожно спросил казак.

– Нет, – мотнула сиротка длиннющей растрёпанной косой.

– А чего это, дяденька, дружка ваш, словно хазарин какой, волос такой долгий носит? – вдруг спросила заводила, кивая на парня.

– Нравится ему так, – хмыкнул Серко.

– Так что ж он, может, и вправду хазарин? – не унималась девчонка.

– Сама дура, – вяло огрызнулся Беломир. – Сказано, нравится мне так. Кто из вас язык их разбирает и сказанное перетолмачить может? – сменил он тему.

– Речь малость все разбираем. У них не забалуешь. Не станешь речь учить, разом плети попробуешь, – дружно вздохнули девушки.

– Куда вы ехали? – быстро спросил Серко.

– От татар уходили. Татары незнамо с чего на них ополчились. Вот папаша ихний и решил дочерей подальше от войска отправить.

– А папаша ихний кто будет? – насторожился парень.

– Он у кагана ихнего тысячник.

– Выходит, в кибитках тех и казна его едет? – уточнил Серко, выразительно поглядывая на напарника.

– Вот в этой сундук стоит, – ткнула заводила пальчиком в кибитку, из которой их и выбросили. – Там тех сундуков пять, а казна в самом малом.

– А в остальных что?

– Рухлядь всякая. И парча имеется, и шелка всякие, и меха тоже, – вздохнула девчонка так, что казакам сразу стало понятно, завидует.

Впрочем, понять её было можно. Прожив всю сознательную жизнь в глухой деревне и проходив всё это время в домотканой холстине, вдруг увидеть такую роскошь и не иметь возможности хотя бы примерить, было сложно. К тому же, судя по следам на руках, обращались с девчонками жёстко, если не сказать жестоко. Во всяком случае, синяки на кистях у всех были серьёзные.

– А чего вы с ними делать станете? – решившись, спросила молчавшая всё это время сирота.

– Думаем вот. То ли в полон взять, а то ли пинка отвесить да пешком далее отправить, – поспешил ответить Беломир, незаметно подталкивая напарника.

– Пошли покуда, коней соберём, – сообразив, позвал его Григорий.

Обходя тела, бойцы быстро собирали с них всё ценное. Сам Беломир хотел ограничиться только своими убитыми, но Серко в нескольких словах объяснил ему, что оставлять что-то в подобной ситуации просто глупо. Как оказалось, с любой добычи какая-то часть уходила с казну станицы, из чего потом приобреталось нужное поселению оружие, инструмент и тому подобная мануфактура. Увы, но иного дохода казаки просто не имели. Да и воевали только на свои. А война, как известно, дело дорогое. Даже такая.

Сгуртовав коней в один цуг, казаки задумчиво покосились на кибитку с добром тысячника и, переглянувшись, дружно пожали плечами.

– Нужно узнать, что во второй кибитке везли, – проворчал Беломир.

– Сами глянем, – отмахнулся казак, направляясь к повозке.

Одним прыжком забравшись вовнутрь, он несколько минут шебуршал там чем-то, после чего, выглянув, тихо сообщил:

– Харчи тут везли.

Выпрыгнув, он быстрым шагом перешёл к следующей кибитке и, забравшись вовнутрь, принялся проверять, что везли там. Спустя ещё несколько минут, выпрыгнув, казак презрительно скривился и, махнув рукой, проворчал:

– Тряпьё бабье.

– Выходит, самое главное в третьей кибитке везли, – пожал Беломир плечами. – И чего делать станем?

– Там двое поганых живы ещё, хоть и помяты крепко, – задумчиво протянул Серко. – Луки им я порубил, сабли снял. Веди цуг, а я пока кибитку разверну, – скомандовал он, приняв какое-то решение.

Чуть пожав плечами, Беломир уселся в седло своего степняка и, проверив, как увязаны трофейные кони, толкнул его каблуками. Цуг медленно вытянулся вереницей и начал шагом выходить на тракт в обратную сторону. Серко, ловко развернув кибитку, придержал коней и, усмехнувшись, мотнул головой, глядя на растерянно замерших девчонок:

– Залезайте, красавишны. Ехать пора.

Дождавшись, когда бывшие полонянки заберутся в кибитку, казак вынул из сумки один из трофейных ножей и, небрежно бросив его девчонкам, зло проворчал:

– Жить захотите, выберетесь.

Наблюдая за этим действом, Беломир только мысленно плечами пожал. Но спорить с опытным казаком не решился. Он ещё слишком мало знал о местных реалиях, чтобы высказывать своё мнение. Прежде требовалось разобраться в причинно-следственных связях. Заметивший его взгляд казак, подогнав кибитку к парню, чуть придержал коней и, кивая себе за плечо, поинтересовался:

– Думаешь, надо было выкуп с папаши ихнего брать?

– Не в этот раз, – подумав, мотнул Беломир хвостом. – Их в стан притащишь, а следом папаша со своей тысячей прибежит. Мало нас для такого боя.

– Верно рассудил, – одобрительно кивнул казак. – Хоть и случилась у хазар замятня с татарами, а всё одно родную кровь никто не бросит. А казну да рухлядь он себе ещё добудет.

– Я только так толком и не разобрал, куда они ехали, – вспомнив весь разговор с бывшими рабынями, напомнил парень.

– А и верно, – оживился Серко. – Эй, красавишны! Куда они ехали-то?

– Не знаем, дяденька, – отозвалась заводила заметно повеселевшим голосом. – Они ж полонянками о таком и не говорят вовсе. Они всё больше плетью.

– А как дальше-то жить собираетесь? – чуть повысив голос, уточнил парень. – С нами, в стане останетесь, или до дому пробираться будете?

– А далече отсель до Ярославля будет? – тут же последовал вопрос.

– Да кто ж его знает, – развёл Серко руками. – Мы в том городу и не бывали никогда.

– Дяденька, а вы кто ж такие будете? – раздался вопрос после короткого молчания.

– Черкасы мы. Бродники. А ещё нас казаками кличут, – пряча усмешку в уголках губ, неторопливо пояснил Григорий.

– Ой! – раздалось из кибитки, и всякое шебуршание разом стихло. – Так вы что же, из тех, кто в старых богов верует? – раздался новый вопрос спустя пару минут.

– Верно. А вы, значит, из тех, кто вере греческой поклоны бьёт? – не остался казак в долгу.

– Что, страшно стало? – загробным голосом произнёс Беломир.

– А чего бояться? Всё одно люди наши. Русские, – отозвалась заводила чуть подрагивающим голосом.

– А вот сейчас завезём на капище, зажарим да съедим, – продолжал потешаться парень, подмигивая напарнику. – Попы-то про нас так и рассказывают, небось.

– Всякое бают, – нехотя призналась девчонка.

– Твари долгогривые, – сплюнул казак, презрительно скривившись. – Не пужайтесь, красавишны. Никто вас не тронет. И сильничать никто не станет. Нет в том правды.

Разговор увял, и кавалькада покатила дальше. Кони шли короткой, ровной рысью, и Беломир, покачиваясь в седле, старательно всматривался в подлесок, сжимая в руке заряженный арбалет. Пример хазарского каравана всё ещё стоял перед глазами. А версты примерно через три из-за поворота показался отряд станичников. Увидев разведчиков с серьёзным прибытком, казаки придержали коней и принялись растерянно переглядываться.

– Вы это что же, вдвоём всех хазар срубили? – изумлённо спросил Родомил, заглядывая в кибитку.

– Без нас обошлось, – тихо рассмеявшись, отмахнулся Григорий. – На хазар горцы налетели. А мы выждали, чей верх будет, а после остатних и добили. Нам, как ни поверни, и те и другие вороги.

– Это верно, – одобрительно загудели казаки.

– Так что, Гриш, до дому? – уточнил Родомил явно на всякий случай.

– Ну, можешь ещё по лесу покататься, коль дома дел не имеешь, – поддел его казак, едва заметно усмехнувшись.

Эта немудрящая шутка вызвала дружный смех бойцов. Отступив на самый край дороги, казаки пропустили караван и, развернувшись, поспешили следом. В станицу они вкатились уже под вечер. Что ни говори, а вести длинный цуг быстро было просто невозможно. Лошади, пусть и невольно, всё равно тормозили головного коня. Так что околицу отряд пересёк, когда уже начало смеркаться. Весело прощаясь, казаки разъезжались по своим дворам, а Григорий, почесав в затылке, направил кибитку к своему дому.

Туда же Беломир повёл и коней. С грехом пополам загнав этот табун во двор, парень перевёл дух и, подойдя к напарнику, устало спросил:

– Так их оставим?

– Завтра приходи, станем смотреть да обихаживать, – кивнул казак, чуть подумав. – Ночь простоят, не загинут. Казну смотреть станешь? – кивнул он на кибитку.

– Завтра, – отмахнулся Беломир. – Уж со двора-то не сведут.

– Это да, – усмехнулся казак. – Ночевать-то пустишь?

– Решил хату свою девчонкам пока отдать? – удивлённо уточнил парень.

– Да им теперь отмыться да поспать. Говорить да рядить завтра станем. Ещё баню топить надобно, – устало вздохнул казак.

– Я к Векше париться пойду. Своя-то не готова ещё, – развёл Беломир руками.

– Думаешь, пустит? – озадачился Григорий.

– Небось, топит уже, – уверенно кивнул парень. – У него попаримся, а после ко мне ночевать пойдём. Благо успел в дому мебель всякую собрать.

– Да мне и лавки хватит, – отмахнулся Григорий и, чуть помолчав, решительно добавил: – Добре. Сейчас девок пристрою, и к дружке твоему париться приду.

– Ждать стану, – кивнул Беломир и, взяв своего степняка под уздцы, направился к дому.

Но едва только он успел завести коня во двор, как к нему вихрем подлетела Лада и, сияя глазёнками, затарахтела:

– Дяденька Беломир, вас тятенька в баню ждать станет. Сказывал, чтобы непременно приходили. А тётенька Верея сказала, что с походу и стол накроет, и даже бражки поставит.

– Скажи тятьке, что обязательно буду, а матери передай, что до браги я ровно, а вот пиво после бани в самый раз будет. И ещё, с нами дядька Серко париться станет. В его бане сегодня полонянки мыться станут. Не забудешь?

– Ой, нет, дяденька Беломир, ни почто не забуду, – тряхнула девочка косичкой и, развернувшись, унеслась.

Длинно, с повизгиванием зевнув, парень от души потянулся и, улыбнувшись новому дню, медленно сел, с удовольствием убедившись, что собранная своими руками кровать и не думает скрипеть. Ну не любил он скрипучих кроватей. Совсем не любил. Даже в армии панцирные сетки регулярно смазывал, чтобы избежать ненужных звуков. Откуда появилась эта привычка, он и сам не очень понимал, но почему-то раздражало.

Натянув штаны и сунув ступни в кожаные поршни, Беломир выскользнул из комнаты и, пройдя к входной двери, тихо вышел, стараясь не разбудить спавшего в соседней комнате Серко. Естество потребовало срочно посетить скворечник у огорода. Посидели они вечером от души. С пивом и долгими разговорами. Даже Григорий, предпочитавший обычно отмалчиваться, нашёл в себе силы рассказать пару историй из своего прошлого. Верея тихо шмыгала по дому, то и дело подсовывая казаку миски с чем-то вкусным.

Даже Векша, слушавший Серко открыв рот, это заметил и незаметно обменялся с приятелем удивлённым взглядом. В ответ Беломир только недоумённо пожал плечами. В общем, кузнецу предстояло узнать о своей жене много нового. Или о жизни в станице. Тут парень ему был не помощник. Самому бы кто рассказал, что тут правильно, а что нет.

Приведя себя в порядок и умывшись, Беломир вернулся в дом и, чуть подумав, отправился ставить самовар. Ему вдруг очень захотелось кофе. Векша сделал ему маленькую мельничку именно для того, чтобы молоть зёрна, так что иногда парень баловал себя напитком, вспоминая прошлую жизнь. Налив в самовар свежей воды, он накидал в топку лучин и едва успел разжечь их, когда дверь открылась и на крыльцо, широко зевая, вышел Григорий.

– С добрым утречком, дядька, – усмехнулся Беломир, глядя на сонную, но весьма довольную физиономию казака. – Как ночевалось?

– Благодарствуй, друже. От души выспался, – кивнул казак, направляясь к скворечнику.

Вернувшись, Григорий присел на ступеньку крыльца и, довольно щурясь на утреннее солнышко, негромко спросил:

– Как добычу делить станем, Беломир? На двоих или казаков одарим?

– Прежде глянуть надобно, чего добыли, – пожал парень плечами. – По мне, так надобно каждого одарить. Не их вина, что к драке не поспели.

– А ежели кто из оружья чего спросит? – лукаво усмехнулся казак.

– Да и ладно. Чем в стане оружие лучше, тем лучше, – невольно скаламбурил Беломир. – Да и с конями так же. Нам ещё не раз в бой с ними идти.

– Добре рассудил, – с довольным видом проворчал казак. – А про коней я тебе так скажу. Я там, пока обратно ехали, глянул. Есть добрый конь под тебя. Не твоему степняку чета.

– И чем тебе мой косматый так не глянулся? – удивился Беломир. – Ну не может он долго галопом скакать, и чего? Зато рысью идти с рассвета до сумерек может.

– А нам с тобой в нашем деле надобно, чтобы конь как ветер был. Нам и туда, а порой и обратно быстро идти надобно, – наставительно пояснил Серко.

– Говорили уж за то. Наездник из меня не особо, – смущённо пожал парень плечами.

– Не журись. Научу, – отмахнулся казак. – А ты меня за то ухваткам своим поучишь. Видел я, как ты на рассвете один по двору скачешь. Ловко у тебя выходит. Сразу видно, то не просто пляска. С такой пляски у любого ворога запросто и голова отвалиться может.

– Погоди, – вдруг насторожился Беломир, осенённый неожиданным воспоминанием. – А ведь у казаков и у самих такая пляска имеется. Её казачьим спасом называют.

– Верно. Есть такая, – одобрительно кивнул казак. – Да только тех, кто ту пляску знает, тут нет. Да и мастеров той пляски по пальцам счесть можно.

– Ага, ну вроде сходится, – медленно кивнул парень, внимательно его слушая. – Добре, дядька. Хочешь учиться, значит, научу, – решительно ответил парень, понимая, что с таким наставником будет гораздо легче вжиться в местное общество.

Самовар вскипел, и Беломир, подхватив его, понёс в дом. Вошедший следом за ним Григорий подхватил с лавки свой мешок и, развязав горловину, принялся выкладывать на стол всякие узелки, попутно пояснив:

– Верея в вечор собрала нам тут всякого. Добрая хозяйка. Пращуры удачи не дали, а так хозяйка хоть куда.

– Да уж, повезло Векше, – осторожно поддакнул Беломир. – Мы ж ещё в той станице на торгу хоть какую полонянку искали, в жёны ему. Он как овдовел, так едва не спился.

– Ты про брагу? – коротко уточнил Серко. – Знаю. Потому и решил забрать его вместе с тобой. Добрый мастер. Ну, дай им с Вереей род, – свернул он тему, присаживаясь к столу. – Давай, друже, спробуем, чего там баба друга твоего собрала, – усмехнулся он, ловко развязывая узелки.

К огромному удивлению Беломира, тут нашлись и пирожки разных видов, и кусок пирога с требухой, и даже уже нарезанный шматок сала. Удивлённо хмыкнув, парень откусил от ближайшего пирожка и едва не застонал в голос от удовольствия. Пирожок оказался с ягодой. Ароматный, не очень приторный, в общем именно такой, какие он всегда любил. Запив его глотком кофе, парень ухватил пирожок из другой кучки, но заметив заинтересованный взгляд казака, насторожился.

– Чего? – спросил он, на всякий случай оглядев рубашку. Мало ли запачкался.

– Никак в толк взять не могу, где ты сумел эту штуку пить научиться, – удивлённо качнул казак головой, кивая на кофе. – Его ж обычно персы да османы пьют. А ты сказывал, что прежде не бывал в местах наших.

– Верно, не бывал. Зато купцы наши сюда захаживали, вот и привезли малость. На пробу. А мне понравилось, – аккуратно выкрутился парень. – И с чаем так же.

– Дорогой товар, – задумчиво протянул казак. – Ну да ладно. Нравится, так и пей на здоровьичко. Сейчас доедим, и ко мне пойдём. Надобно девок пристроить да добычу разобрать. Заодно и коня тебе покажу.

– Угу, – согласился парень с полным ртом.

Закончив завтрак, напарники в четыре руки быстро убрали со стола и вышли во двор. Подперев дверь тонким полешком, Беломир поспешил за Григорием. Пройдя на свой двор, казак специально громко протопал по крыльцу и, толкнув дверь, во весь голос спросил:

– По здорову ль ночевали, красавишны?

– Благодарствуй, дяденька, – выскочила вперёд заводила.

Похоже, в освобождённой троице эта девчонка была самой бойкой и не задумываясь командовала остальными девушками.

– Голодны, небось, – усмехнулся Григорий, развязывая мешок.

– А чего это у вас, дяденька, на подворье даже мышей не имеется? – тут же спросила девчонка.

– А некому за худобой смотреть, – пожал Григорий плечами. – Вдовый я.

– А с чего ж тогда живёте? – не унималась девчонка.

– А с добычи воинской и живу. Вот сейчас вам харчей оставлю, и пойдём с дружкой добычу, что с хазар взяли, смотреть.

– Вы-то сами решили, чего далее делать станете? – уточнил Беломир, присаживаясь на лавку у двери.

– Да мы уж головы сломали, как быть, думавши, – пробубнила девчонка, запустив зубки в ближайший пирожок. – Домой хочется, спасу нет. Да только как до него доберёшься? Самим-то нам не доехать будет.

– И нам в ваши места ездить недосуг, – понимающе кивнул Серко. – У нас и тут забот хватит. Вот, что ни день, то хазары, а то татары в набег идут. Так и живём. А может, вас тут замуж отдать? – спросил он, пряча усмешку в уголках губ.

– Ой, не надо, дяденька! – подскочила заводила. – Вы ж тут в Христа не веруете. Это ж тогда грех случиться может.

– А чего тут грешного? – откровенно не понял Беломир. – Жена завсегда за мужем идёт. А что до веры вашей, так и верьте, кто ж вам не даёт?

– Нет, дяденька. Грех это. Замуж, значит, потребно в церкви венчаться, чтобы поп молитву прочёл да благословил. А иначе грех сплошной, – вдруг упёрлась девчонка.

– Ну, думайте тогда, с чего жить станете да как до дому добираться, – пожал Серко плечами. – Раз уж вам с добрыми людьми жить не в радость, так тому и быть. Неволить не станем.

Внимательно слушавшие их разговор подружки заводилы быстро переглянулись и вернулись к трапезе. Григорий, завязав мешок, поднялся, и напарники снова вышли во двор.

– Вишь как. Грех, – презрительно хмыкнул казак.

– Подмяли попы народ, – коротко кивнул Беломир.

– А ведь я всерьёз предлагал. Вдовых да холостых мужей в стане хватает. Всё бы честь по чести сладили, а им «грех».

– Верно ты сказал. Из полона вытянули, а дальше пусть сами решают, как быть, – отмахнулся Беломир, подходя к кибитке.

Запрыгнув вовнутрь, он принялся подавать казаку всё имевшееся внутри, а Григорий, будучи хозяином подворья, уже сам решал, куда чего ставить. Полностью освободив повозку, Беломир прошёлся по пустому кузову и с интересом отметил, что собрана она из крепких, буковых досок. При этом вся доска была тщательно обработана. Откуда у кочевников подобная вещь, требовалось понять. Работать с деревом они не умели. Его просто негде взять в степи.

Спрыгнув на землю, парень ещё раз обошёл кибитку и, хмыкнув, вытянул из ножен кинжал.

– Ты чего задумал? – удивился Серко, глядя на его манипуляции.

– Проверить кое-чего надобно, – отговорился парень, промеряя клинком толщину днища. – А возок-то с секретом, – проворчал он, убедившись, что днище у повозки гораздо толще, чем можно подумать.

Присев на корточки, он быстро простучал доски днища и, поднявшись, решительно заявил:

– Разбирать её надобно.

– Зачем? – не понял Григорий.

– Похоже, хазары в днище схрон устроили.

– С чего так решил? – не отставал казак.

– А сам смотри. К чему у кибитки днище двойным делать? – вместо ответа спросил Беломир, попутно разбираясь, как откинуть борт.

Развязав толстые ремни, он снял с повозки задний щит и, отложив его в сторону, сунул кинжал под боковую доску днища. Его замеры оказались верными. Между нижним слоем досок и полом повозки было примерно сантиметров сорок. С треском оторвав доску с боковины, он отставил её в сторону и, заглянув в обнаружившийся схрон, азартно усмехнулся:

– Хоть и хитры хазары, но и нас не в дровах нашли.

Сунув руку в эту нишу, он принялся вытаскивать поочерёдно тяжёлые, брякающие железом свёртки, какие-то мягкие узлы и под конец длинный, резной ящик солидного веса.

– Это что же, у тысячника не одна казна имелась? – удивлённо проворчал Григорий, подхватывая ящик.

– Вот откроем и посмотрим. Может, это она и есть, – хмыкнул в ответ парень, перехватывая ящик поудобнее.

Оттащив его в сторону, напарники быстро срезали кожаный ремень, который хозяин использовал вместо замка, и, откинув крышку, с интересом уставились вовнутрь.

– И вправду казна, – изумлённо проворчал Григорий, ероша себе пальцами чуб.

– Погоди, а что тогда в сундуках? – не понял Беломир. – Девки же сказывали, что в них казна его. Ты чего там видел?

– Серебро и украшения всяческие, – задумчиво отозвался казак.

– Выходит, та казна вроде как для всех. О ней все знают. А эта только его, – подумав, высказал парень предположение. – И чего делать станем?

– А чего тут делать? – пожал казак плечами. – Сочтём да разделим.

– И серебро, и золото? – уточнил Беломир, прикидывая, как быстро тот тысячник узнает, что казаки принялись на торгу платить золотом.

– Ты это про что? – не понял Григорий.

– Про то, что народу объяснить надобно, чтобы золото придержали покуда, – вздохнул парень. – Станут им на торгу платить, тысячник тот разом поймёт, откуда дровишки. А искать казну свою он точно станет. Так и до беды не далеко.

– Это верно, – подумав, решительно кивнул казак. – Бери, – скомандовал он, захлопнув крышку сундука. – В сарай снесём да в сено укроем. После придумаем, где надёжно укрыть.

Напарники уволокли сундук в сарай, а после принялись потрошить все свёртки подряд. Там оказалось всякое богатое оружие и доспех. К нему вязанки мехов, непонятно как вообще оказавшихся в степи. В общем, из этого похода они вернулись богатыми людьми по местным меркам.

Всё вроде вернулось в свою колею, но чуйка у Беломира то и дело принималась ныть, заставляя откладывать дела и пытаться хоть как-то анализировать происходящее вокруг. Они с Григорием давно уже разделили и раздали добытое серебро. Продали всех трофейных коней и избавились почти от всей пушнины. Хранить долго подобную рухлядь нужно было уметь, а ни Серко, ни сам парень об этом ничего не знали. Так что продали почти все шкурки со спокойной душой.

Оставили только себе по паре штук, на шапки. Зимой без головного убора даже в этих местах долго не протянешь. В общем, на первый взгляд всё вроде идёт нормально, но предчувствие какой-то надвигающейся опасности не проходило. Более того, оно начало нарастать. Не понимая, что происходит, Беломир в очередной раз отложил работу и вышел во двор, воды попить и попытаться понять, что именно идёт не так. Обходя собственное подворье, парень автоматически касался ладонью висящего на поясе кинжала, словно ждал нападения.

В таком состоянии его и застал Григорий, уезжавший куда-то, чтобы решить вопрос с переправкой освобождённых девчонок домой. С кем именно он договаривался и на каких условиях, парень даже не пытался спрашивать. Решилось, и ладно. В любом случае задавать вопросы постоянно он просто не мог. И так на него порой косились, словно на чудо какое-то. Едва перешагнув высокий тын, казак с ходу наткнул взглядом на мрачно насупившегося парня и, качнув головой, негромко спросил:

– Стряслось чего, друже? На тебя глянешь, и решишь, что ты татьбу какую задумал.

– Ничего не задумал, – мотнул Беломир хвостом. – Неспокойно мне, дядька. Словно случиться чего должно.

– Так, – озадачился Серко. – В округе пока вроде тихо. Браты в разъезды всё время ездят. В стане вроде как тоже всё слава роду. Что тогда?

– Самому бы знать, – мрачно проворчал Беломир, растерянно накручивая на палец кончик своего хвоста.

Напарники замолчали, прикидывая, откуда может прилететь проблема, но у плетня вдруг объявился Векша. Увидев обоих, кузнец обрадованно улыбнулся и, быстро подойдя, тихо сообщил:

– Это самое, казаки, там Мышата народ на бунт подбивает.

– Чего? Какой ещё бунт? – растерялся Беломир, не понимая, против кого тут можно бунтовать.

– Чего ему неймётся? – заметно помрачнев, уточнил Григорий.

– Бает, что вы не всё серебро народу роздали. Кричит, что большую часть себе забрали, – вздохнул Векша, виновато пожимая плечами.

– Совсем сдурел?! – зашипел Беломир, начиная злиться.

– Не ярись, друже, – грустно усмехнулся Серко. – Знаю я того Мышату. Пустой человек. Сам что в бою, что в поле, норовит в сторонке держаться, а как делёж начинается, так первым глотку рвёт. А народ чего? – повернулся он к кузнецу.

– Слушает, да в затылках чешет, – развёл тот руками.

– И что, не осадил никто? – не удержавшись, спросил парень.

– Молчат, – мотнул Векша головой.

– Не делай добра, не получишь зла, – с мрачной усмешкой вздохнул Беломир.

– Не жалей, – отмахнулся Григорий. – Таких крикунов в любой веси найти можно. Пошли, – чуть подумав, решительно скомандовал он.

– Куда? – не понял парень.

– Оружье бери, и пошли, – ничего не объясняя, потребовал казак.

– И что брать? – озадачился Беломир.

– А что при себе ещё имеешь? – ткнул Серко пальцем в кинжал.

– Пара ножей да кинжал. Я ж не воевать вышел, – пожал парень. – Ты скажи, чего задумал?

– Осадить его надобно. Так, чтобы навсегда запомнил, – жёстко ответил казак, опуская ладонь на рукоять кинжала.

– А он как? Вой серьёзный, или так, только горлом смелый? – зло усмехнувшись, поинтересовался Беломир, поглаживая ножны своего кинжала.

– Не скажу, что совсем уж душа заячья, но и особо в бой не рвётся, – чуть подумав, высказался Григорий.

– Добре, – подумав, решительно кивнул Беломир. – Пошли. Раз уж ему так хочется с меня серебро получить, пусть сначала его заслужит.

– Ты чего задумал, брате? – ухватив его за плечо, быстро спросил Векша.

– Вызов ему брошу. Победит, заберёт всё, что имею. Проиграет, живота лишу, – зло ответил парень, направляясь к тыну.

– Как же так? Своего станичника? – изумлённо ахнул кузнец.

– А что свой станичник меня в воровстве винит, это как? – круто развернулся к нему Беломир.

– Ништо. В честном бою можно, – оборвал их спор Григорий. – Клинок на клинок с ним драться станешь, ежели что.

– Много чести, честную сталь об него пачкать. И так управлюсь, – рыкнул парень, окончательно разозлившись.

С такими индивидами ему приходилось сталкиваться ещё в прошлом, и каждый раз такие вот горлопаны мутили воду только с одной целью. Выкрутить что-то лично для себя. Неважно как. Неважно за чей счёт. Главное, чтобы им было хорошо. Окинув парня внимательным взглядом, Григорий понимающе кивнул и, хищно усмехнувшись, первым двинулся к тыну. Вся не святая троица вышла на улицу и решительно зашагала к площади, где, по словам Векши, и проходил этот никчёмный сбор.

Выйдя на площадь, Беломир сразу приметил кучку примерно в три дюжины голов и, не останавливаясь, направился к ним. Все собравшиеся внимательно слушали невысокого мужика в грязной, заношенной одежде, с саблей в потёртых ножнах на поясе и пегими, сальными волосами. Вещал мужик вдохновенно. Словно глухарь на току. Даже глаза прикрыл от удовольствия. Что именно он нёс, парню было не интересно. Быстро протолкавшись вперёд, он с ходу толкнул мужика в грудь, оборвав его монолог и громко спросив:

– Ты кого поносить вздумал, шваль?

Поперхнувшись на полуслове, мужик, едва удержавшись на ногах, сначала схватился за грудь, куда пришёлся тычок парня, а после с воинственным видом взялся за рукоять сабли.

– Ты чего напраслину глаголишь, пёс? – переиначил Беломир свой вопрос, сжимая кулаки.

– А ты, пришлый, не лайся, – огрызнулся мужик. – Как есть, так и баю.

– А как оно есть? С чего взял, что мы от братов серебро спрятали? С чего решил, что не по правде всё делаем? – задал Беломир главные вопросы, готовясь разбить ему физиономию.

– А девок почему честному народу не отдали? Себе держите, – ехидно оскалил мужик щербатые зубы.

– От дура-то, – презрительно фыркнул Григорий. – Девки те кресту поклоны бьют и оставаться в стане нашем не желают. Потому и уговорился я с купцом знакомым, чтобы он их до мест родных довёз. Не нужны в стане крестопоклонники.

– Да кто ж полонянок спрашивает? – тут же завёлся мужик. – За косу, да на капище. Как мы решим, так тому и быть.

– А ты кто такой есть, чтобы судьбу чужую решать? – шагнул Беломир вперёд. – Это мы с дядькой их из полона вызволяли. Мы с ним с горцами рубились. А ты где тогда был? Забыл, пёс, что и серебро, и с мехов часть мы сами промеж себя порешили станичникам раздать, чтобы хозяйство ихнее хоть как удержать. И на то только наша воля была, и наше слово.

– Ты, пришлый, и вовсе молчи, – вдруг вызверился мужик. – Тут серьёзные казаки дело решают, а тебя я и вовсе не знаю.

– Ты язык-то прикуси, Мышата, – рыкнул в ответ Серко. – Беломир, дружка мой по службе воинской. Уж ему я завсегда дозволю за спиной встать. А вот тебе чести такой не видать.

– Чести? Да было б за кем вставать! – брызжа слюной, завопил Мышата, окончательно теряя от злости последние остатки разума. – Оборотень поганый!.. Уй!