Читать онлайн Чужой в стране Советов

От автора.

К вниманию читателей фантастика в жанре «попаданцы». Герой произведения мажор, родившийся в обеспеченной семье. В связи со сложившимися обстоятельствами, попадает в прошлое, в конце Великой Отечественной войны. При чём попадает в тело, своего двоюродного деда. Для страны Советов он чужой, не может воспринять то, что люди живут совсем по другим законам, строят социализм, верят в светлое будущее. Наш попаданец всю эту идеологию считает бредом, думает о том, как ему сбежать в Америку, где привычный капитализм. Чтобы не попасть во враги народа, он вынужден устраивать свою жизнь, как получится. В книге нет волшебства и магии, просто приключения путешественника во времени. Желаю приятного чтения всем любителям фантастических вымыслов.

Предисловие.

2016 год. Российская Федерация.

Иван Николаевич Жуков закончил школу, хоть и без золотой медали, но с твёрдыми четвёрками и пятёрками. Осенью 2011 года поступил в МГИМО¹, на факультет журналистики. Отец и мать помогли, конечно, замолвили словечко за своего отпрыска. Мать Анна Павловна работает в Министерстве иностранных дел России переводчицей, знание десяти языков, это вам не шутка. Она из профессорской семьи, а корни предков уходят в дореволюционное дворянство. Отец Николай Иванович бизнесмен. У него туристический бизнес. Сеть отелей, в том числе за границей, в общем с деньгами полный порядок. Отец хоть не государственный чиновник, но тоже имеет связи в силовых структурах на самом верху, в вертикали власти страны. Чтобы поступить на факультет журналистики, у Ивана проблем не возникло, хотя особо за уши не тянули. От матери достались способности в лингвистике, легко ему языки даются. Четыре языка английский, французский, немецкий и испанский просто норма в семье Жуковых. Мать посоветовала учить китайский и арабский, как только начались занятия на первом курсе. Кроме учёбы увлекался спортом, боевыми искусствами и пулевой стрельбой из пистолета. По стрельбе даже на мастера спорта смог сдать, дальше двигаться не стал, надо много уделять времени учёбе в Универе. От отца Иван унаследовал хорошо подвешенный язык и коммуникабельность, хотя отец Ивана обладал, куда более значимыми талантами. Учёбу, в университете, начал хорошо, удачно закончил три курса и перешёл на четвёртый. К этому времени, вполне сносно говорил на арабском, и мог вполне понятно объясниться с китайцами. Решил прокатиться в Питер, к бабушке, по материнской линии. Уж лучше бы не ездил. По дурости попал в некрасивую ситуацию, влип, что называется по самые уши. Катался с девочками на своём спорткаре и сбил прохожего, не на смерть, но травмы очень серьёзные. Пострадавший угодил в больницу надолго, может даже инвалидом остаться. Глупо всё получилось, одна из девок полезла ему в штаны, а подруги её активно подзадоривали, вот он и отвлёкся от дороги. Как говорится, получите и распишитесь за результат. А результат такой совсем не радует.

В Москве Жуковы живут давно, а до этого жили Ленинграде, пока город носил имя вождя Революции. Чёрная полоса началась с того, что Иван приехал в Петербург к бабушке по материнской линии. Почувствовал бесконтрольность, в отсутствии отца, и загулял. По отцовской линии, дед Степан Николаевич Жуков погиб уже после войны, работал в уголовном розыске. Обезвреживали банду в 1967-ом году, вот там в перестрелке и погиб фронтовик. У деда был родной брат Иван Николаевич Жуков, воевал разведчиком, всю войну прошёл, а погиб в самом конце войны, точнее скончался в госпитале от ран, когда подписали капитуляцию с фашистами. Бабушка, мать отца, Галина Семёновна Жукова воспитывала малолетнего сына, отца Ивана, одна. Она так и не вышла замуж повторно. Отец родился в 1963-ем году. После школы пошёл в военное училище. Потом служба в гарнизонах, а в 80-х Афган². Бабушка по отцовской линии жила в Москве. Москвича Николая Жукова отправили бодро выполнять Интернациональный долг в южной стране. Отцу Ивана удалось выжить в Афганистане. В конце восьмидесятых отца вернули в Союз. Позже служил на Кавказе, семьёй долго не обзаводился, пока не встретил мать. Как встретились родители Ивана, они рассказывали. Николай Степанович был в отпуске, в Ленинграде, там и повстречал Анну Павловну. После развала Союза, отец ушёл в отставку. Связи и умение нестандартно мыслить помогли бывшему офицеру стать бизнесменом. Ну и принадлежность к ветеранам Афганистана, тоже сыграла свою роль. Как прошли девяностые родители иногда рассказывали. Кроме Ивана в семье Жуковых росла Ульяна, младшая сестра, которая была на восемь лет моложе брата. В общем поездка в Северную столицу преподнесла неприятный сюрприз.

Начались проблемы с пострадавшим в ДТП, совсем не из простой семьи оказался болезный. Дома от родителей получил по полной программе, как отец выражается «звездюлей», а потом отец договорился замять дело, но Ивану следовало исчезнуть на пару лет, из поля зрения органов. Как говорят «с глаз долой, из сердца вон». Осенью 2015 года поехал Иван служить в Донецкую республику добровольцем, опять же отец через связи помог. В это время Донбасс самое место, где по-настоящему можно понять жизнь, а заодно от проблем спрятаться. Кое-что Иван знал о жизни в Советском Союзе, родители рассказывали, да и книги читал. Чтение книг, одно из увлечений молодого Жукова, точнее прослушивание аудиоверсий, тех самых книг. На Донбассе суть жизни начала раскрываться совсем с другой стороны медали, для молодого и амбициозного мажора. Тем не менее Иван в герои не рвался, его задача просто переждать некоторое время, а здесь, на Донбассе, его точно искать не будут. Наверняка подумают, что сын богатеньких родителей убежал за границу. Тем временем отец решал вопрос, чтобы выгородить сына. В институте оформили академический отпуск. В уголовном деле его фамилия нигде не прозвучала. А друзья отца позаботились, чтобы о Иване постарались как, можно быстрее забыть.

– Пусть пересидит там годик, история поутихнет, а когда вернётся, продолжит учёбу, – заявил отец на причитания матери.

Ивану отец сообщать не стал, чтобы тот не сорвался в Москву. Повоевать конечно довелось, правда немного, пришлось войти в ополчение, чтобы не выглядеть «белой вороной». Ивана определили в патруль ополчения. Служба несложная, особого геройства не требует, что полностью устраивало младшего Жукова. Однажды при патрулировании попали под обстрел украинских военных. В машину, в которой ехал Иван, попал снаряд. Украинские военные часто обстреливали город. В этом автомобиле никого в живых не осталось. Последнее, что успел запомнить Иван – взрыв, вслед за этим темнота.

Глава1.

Май 1945 год. Берлин. Разведчик Иван Жуков.

Я очнулся, как вынырнул из омута на свежий воздух. Первая мысль в голове «как хорошо, что могу дышать». Несколько судорожных вдохов и выдохов позволило понять, что вреде как живой. Почти сразу почувствовал тянущую боль в голове и в груди, сжал крепко зубы, чтобы не застонать. Память подсказала, что в нашу патрульную машину попал снаряд. Не повезло, чуток бы медленней ехали, может и миновали бы сею участь. Но не убит, уже хорошо. Немного свыкнувшись с болью, решил осмотреться, открыл глаза, сначала всё виделось, будто в тумане и размытой картинкой, но постепенно зрение сфокусировалось. Белый потолок, тихий разговор где-то рядом. Где я? Возможно, в госпитале в Донецке? Я один выжил? Что с остальными ребятами? Повернул голову, в затылке вновь появилась тянущая боль, сильно закружилась голова. Как бы не блевануть, а то испачкаю себя и кровать. Постарался дыханием успокоить тошноту. Попробовал вновь осмотреться. В палате было четыре кровати, на последней, у стены трое мужиков, в больничных пижамах играли в карты. У одного перевязана голова и рука, у второго грудь, а третий держит возле себя костыль. Мужики незнакомые. В горле пересохло, словно насыпали в глотку песка, и я попробовал попросить воды.

– Пить… воды дайте, – еле слышно прохрипел я.

Один из мужиков, сидевший ко мне лицом, видимо увидел мои потуги с гримасами, и закричал.

– Сестра! Эй, кто там в коридоре? Раненый очнулся, – голос мужика был хрипловатым, но очень громким.

В палату забежала молодая медсестра в белом халате, с завязками на спине. Женщине было наверно лет тридцать или около того. А я подумал, что такую униформу наверно со складов резерва привозят, так сказать помощь братьям на Юго-Востоке Украины. Наверно со времён Великой войны хранят, а сейчас такая возможность избавиться от старья, отдав русскоязычным братьям.

– Ну вот и молодец. А то перепугал здесь всех. Всю неделю в бессознательном состоянии лежал. Нельзя так, война закончилась, а он помирать собрался, – ласково приговаривая, медсестра поднесла чайничек, из носика, этого странного сосуда, напоила меня.

Голос молодой женщины успокаивал, наверно такими добрыми и должны быть медицинские сёстры в госпиталях. В сознании отразились слова сестрички, что лежу здесь неделю. Война закончилась? Это что, Российская армия на помощь пришла, и разгромили укропов¹? Неужели Российский Президент решился? Что-то не верится. Демократия мать её, всё пытаются заигрывать в политике. Хотя уже давно понятно, что западные страны не успокоятся пока не загонят Россию под плинтус. Пожив на Донбассе, я это чётко понял. Похоже повезло мне, раз живой остался. Всё, баста! Вылечусь и рвану в Азию, а ещё лучше в Новую Зеландию. Отец денег даст, чтобы сынок не побирался, как нищеброд². Буду загорать и кататься на доске для сёрфинга. Значит меня ранили в голову. Попробовал поворочать руками. Вполне шевелятся, ноги тоже вроде целые. Видимо осколком по башке получил. Грудь у меня тоже перевязана. Один из мужиков с перевязанной рукой, встал и подошёл к моей кровати, после того как вышла медсестра.

– Может что-то надо, браток? – спросил этот мужик.

Я попробовал вспомнить, может встречал мужика в ополчении. Нет, в голову ничего умного не приходит. Мельком осмотрел его, нательная рубаха и подштанники, какие-то допотопные тапки.

– Пить, – тихо прошептал я.

Мужик дал мне воды из поильника и отошёл. Говорить мне было трудно, поэтому я просто молчал, прислушиваясь к разговору троих пациентов. Несколько раз звучали слова «проклятая война», «победа», «трындец фашистам». Неужели хохлов «фашистами» называют здесь? Вроде нацистами называли, хотя разницы наверняка нет. Фашисты вроде тоже нацистами были, если я ничего не путаю из уроков истории. Мысли начали путаться, а потом я уснул, вечерний обход врачей проспал. На следующий день проснулся, как раз перед обходом врачей. Обход больных и раненых проводил мужчина лет сорока пяти, а может постарше, он видимо был главный. Под халатом у мужика странная форма, я вновь подумал о резервных складах со времён Великой Отечественной войны. Вместе с ним, обход проводили ещё трое, две женщины и вчерашняя медсестра. Они неспеша вошли в палату и поздоровались. Женщины, видимо тоже врачи, стали зачитывать истории болезни раненых. Так я узнал, что со мной в палате лежат два капитана и майор. Почему звучат воинские звания и номера воинских частей? Пронеслось в моей голове, а на душе появилось чувство, надвигающихся неприятностей, которые вот-вот обрушатся на мою голову. Тоскливо заныло что-то в животе. Сразу фамилии не запомнил, у больных в палате. Когда врачи подошли к моей кровати, женщина врач зачитала мои данные, держа перед собой какой-то журнал.

– Старший лейтенант Иван Николаевич Жуков. Пулевое ранение в голову и в грудь. К нам доставили семь дней назад. Вчера пришёл в сознание. Ранение в грудь сквозное, в голову по касательной. Есть подозрение на лёгкую контузию. Возраст двадцать четыре года, – зачитала женщина, на взгляд ей было что-то около сорока лет.

Я хотел возмутиться, ранение не пулевой, а осколочное. Хотя имя отчество назвали правильно, ничего не перепутали. Возраст почти угадала тётенька, мне должно исполнится двадцать четыре года, так как я проторчал на Донбассе чуть больше года. Возмутиться не получилось, горло напрочь пересохло. Всё что я смог, немного и невнятно прохрипеть. Но врачи на меня и мои хрипы, внимание пока не обратили.

– Ага, это тот, что разведчики привезли. Как же помню. Генерал приезжал беспокоился за парня. Ну что, орёл, передумал умирать? – главный доктор улыбался, заглядывая мне в глаза.

Интересно, что за генерал за меня беспокоился? Может от отца? Вполне возможно, если родитель решил переправить меня в другое место. Или нет? Что-то мне всё вокруг очень подозрительным кажется. Я не успел ничего сказать, как доктор продолжил.

– Геройский парень. Орден «Красной звезды», орден «Отечественной войны 2-ой степени», медаль «За отвагу», медаль «За оборону Сталинграда». Такому герою помирать совсем неприлично. Давай парень не дури, мы тебя подлечим и поедешь домой, – спокойным голосом говорил доктор.

Какие ордена? Какие медали? Меня явно с кем-то перепутали. Стоп! Медаль «За оборону Сталинграда»? Они что, все психи? Какой Сталинград? Или я псих? Вопросы роились в моей голове, но на уровне подсознания я уже понимал, что произошло на самом деле, только верить в это не хотелось. Очень не хотелось. Не бывает так, просто не бывает и всё тут! Я промолчал. А что тут скажешь? Меня назвали лейтенантом, награды мне приписали, которые только во время Отечественной войны получить можно было, хотя имя и фамилия совпадали, а говорить и возражать было трудно. Главный доктор заглянул мне в глаза, осмотрел голову и грудь, и они пошли дальше. А я остался лежать в полной прострации³.

Прошло три дня, организм мой уверенно шёл на поправку, чего нельзя было сказать на психическое состояние. За эти дни я услышал, что госпиталь военный, находится на окраине Берлина. Бер-ли-на, япономать вашу! Это же в Германии. Мои соседи по палате переживали, радовались победе над Великой войной, и строили планы на будущее. Из разговоров раненых и медперсонала я сделал вывод, что сегодня на дворе 1945-ый год, середина мая. Великая Отечественная война закончилась, идут разговоры, когда будут отправлять домой часть войск, и кто останется здесь, в Германии. От таких разговоров у меня кругом шла голова. Никак не хотелось верить в то, что произошло со мной. В который раз я задавал себе вопрос, а не сумасшествие ли это. А что? Бывают психи Наполеонами, царями, прочими инопланетянами? Бывают, не раз слышал о таком. А я вот фронтовика изображаю. Наверняка мне таблеток подкинули, от которых я всё воспринимаю, как в реальной жизни. Хотя чего я себя успокаиваю? Вокруг меня совершенно реальный мир, на бред психа совсем не походит. В той, своей жизни мажора, я не раз читал книги про попаданцев, потому не скандалил, а вёл себя тихо и размышлял. Хотя верить не хотелось, что я, мать его, долбанный попаданец. Для страховки я решил говорить, что ничего не помню. Врачи определили у меня временную амнезию, что меня на первое время устраивало. Ситуация выглядела так, что мой разум попал в тело молодого старшего лейтенанта, который воевал во фронтовой разведке. Для полноты счастья этот старший лейтенант приходился мне дядей? Нет, он моему отцу дядя. А мне тогда кто? А, не важно, в общем родственник. Как я обнаружил родственные связи? Мне принесли два письма, что сохранились в кармане гимнастёрки. И я эти письма прочитал. Писал старший брат Степан. Сообщал, что наши родители погибли во время бомбёжки. Сам братан в Чехословакии, и похоже их отправят на Дальний Восток. Брат командует штурмовой ротой. В письме брат просил не теряться. А если что, писать в Москву до востребования. Из письма я понял, что я на фронт попал в 1942-ом году, добровольцем со скамьи юридического факультета, институт находится в Москве. Брат очень сожалеет, что я не доучился, но надеется, что продолжу обучение. Сам брат воевал хорошо, дважды ранен, имеет награды, орден «Красной звезды», медаль «За Храбрость», орден «Отечественной войны 2-ой степени», медаль «За оборону Москвы», орден «Боевого Красного знамени». Что тут скажешь? Геройский брат получается. В звании капитана. Видимо моё тело повоевать успело, в смысле в Сталинграде. Откуда я всё это узнал? Приходил в госпиталь однополчанин, тоже из разведки, Серёга Попов. Воевали вместе с телом, в которое меня засунули, возможно дружили, раз он так много обо мне знает. Переживал о том, что со мною случилась амнезия. Серёга рассказал, как я получил ранение.

– Мы возвращались в наше хозяйство, на окраине Берлина. Услышали, что рядом идёт бой. Кинулись туда, а там пехотный генерал и его окружение отбиваются от группы недобитых фашистов. Немчура видимо решили на американскую сторону прорываться, вот наши и вляпались. А тут мы вчетвером, помогли, конечно. Ты собой генерала закрыл от автоматной очереди фашиста, а так все целы и здоровы из наших. В генеральской свите четверо погибли. Вот такие дела, не очень весёлые. Ваня, а ты совсем ничего не помнишь? – обеспокоенно спросил Сергей.

Я медленно покачал головой, давая отрицательный ответ на его вопрос. Вскоре Сергей ушёл, а я в который раз прокручивал в голове события. Верить в произошедшее не хотелось, от слова совсем. Какая-то совсем ненаучная фантастика, полнейшая глупость. И почему я? Что, на мне свет клином сошёлся, не нашлось другого кандидата? Вопросы роились в моей голове, не находя ответов. Через неделю я начал вставать в туалет. В госпитале меня прозвали «молчуном», по причине того, что я почти ни с кем не разговаривал. А что говорить? Сказать, что я из 21-го века? Тогда меня быстро упекут в психушку, ну или посчитают шпионом. В романах про «попаданцев», те сразу бегут к Сталину и учат его жизни. Я не на столько идиот, чтобы так поступать. Наслушался в своём времени про НКВД, а в этой конторе вопросы решали быстро и без мучений совести. А оно мне надо? В прошлой жизни я несколько раз читал книжки про попаданцев в прошлое, во время отдыха, на Донбассе. Но верить в то, что это произошло со мной, очень не хотелось. В следующий приход Сергея, я стал подробней расспрашивать о жизни Ивана Жукова. Друг Ивана старался мне помочь и рассказывал всё, что знал. Тем более врачи предположили, что память ко мне постепенно вернётся. Так от товарища я узнал, что родственники у меня погибли в блокадном Ленинграде, что кстати подтверждалось письмом брата. Отец и мать погибли во время бомбёжки. Имеется старший брат, который воевал на другом фронте. О других родственниках Сергей не знал. Постепенно моё настроение стало налаживаться. Я вообще человек не склонный к депрессии. Воспитание отца сказывалось, он учил выживать в любой ситуации, куда бы не занесла судьба. Если это глюк, то, что со мной происходит, можно совсем не переживать, вылечат постепенно. Уж батя точно на врачей надавит, потребуются деньги, он заплатит. А если всё натурально, то надо дальше жить, а не слёзы лить по тому, что уже произошло. Как только начал ходить рассмотрел себя в зеркале. Тело мне досталось неплохое. Рост 180 сантиметров, что по меркам этого времени, считается высоким. Телосложение крепкое, можно сказать спортивное, хотя в разведке другого и не могло быть. Портрет лица тоже не подкачал, такие говорят нравятся женщинам. Кстати, о женщинах, надо попробовать подкатить к санитарке. Есть тут молоденькая, на меня засматривается. По утрам, меня эрекция донимать начинает, надо подумать, где можно напряжение скинуть. Заодно узнаю, насколько доступные женщины в этом времени. А то бывало, бабушек послушаешь, дак они все здесь к сексу относились серьёзно, только после свадьбы и с мужем. На моей голове волосы тёмно-русые. Хоть с этим повезло. В своей прошлой жизни я был парнем вполне привлекательным. Знакомых девочек хватало, точнее девчонки сами вешались мне на шею. Так что стал я вникать в реалии этой жизни. Постепенно сдружился с медперсоналом и завхозом, даже с главврачом подружился, помогло умение играть в шахматы.

Раны мои зажили быстро по местным меркам, что, кстати, удивляло эскулапов в госпитале. И в конце июня меня вызвал главный врач госпиталя.

– Выписываю тебя, товарищ старший лейтенант. В действующую армию ты не попадёшь, по причине амнезии. Надеюсь, твоя память вернётся. Наша наука ещё мало знает о человеческом мозге. Так что будем отправлять тебя домой, в выписке я указывать не буду о твоей амнезии, может на гражданке такая запись повредить, при устройстве на работу. Из госпиталей всех отправляют домой, без исключения. В предписании тебе положено через три дня появиться в комендатуре, даю тебе немного времени осмотреться в Берлине, – говорил главврач, заполняя мои документы.

– Может дней пять? А то до Германии дошёл, а толком ничего не видел. Обещаю, что никуда лезть не буду, вас не подведу, – закинул я удочку, чтобы получить побольше дней для прогулок по Берлину.

Главврач засмеялся, но дал мне пять дней, произнеся строгий наказ, чтобы не лез туда, куда собака свой… не суёт, но в общем понятно, что не суёт. Выписку дали, в ней значилось явиться в комендатуру Берлина, к такому-то числу. А оттуда видимо направят в Москву, по причине того, что призывалось тело именно там, и прописка в документах наверняка была московская, в общежитии института. Главврач сказал, что у меня есть возможность восстановиться осенью в институте, а до осени и здоровье полностью поправится. За три дня до этого приходил ещё раз Сергей, а с ним незнакомый полковник. Он представился Мироновым Николаем Сергеевичем. Оказывается, он и был командиром нашей группы. Посетовал полковник, что меня списывают и дал адресок в Москве, к кому я смогу обратиться, чтобы с работой помогли, если не устроюсь в институт. Привезли мне новое обмундирование и мои награды. Даже денег насобирали от сослуживцев, кроме денег, сидор солдатский с продуктами и вещами.

– Нас под Прагу перебрасывают. Ты пиши Ваня, как устроишься. Адрес полевой почты знаешь. Тот генерал, которого ты прикрыл обещал за орден позаботиться, может не обманет, – сообщил Сергей перед уходом.

Я сел на заправленную койку и решил провести осмотр вещей, что теперь считались моими, всё же наследство от родственника. Что мы имеем? Полевая форма, без погон. Я взглянул на парадную, которая лежала на соседней кровати, она была с погонами старшего лейтенанта. Заглянул в сидор. Шесть банок тушёнки. Прочитал название, тушёнка американская. Такую здесь «вторым фронтом» называют. Две булки хлеба. Завернутый в тряпку шмат сала, не меньше, чем на килограмм. Пять пачек немецких сигарет. Интересно я курю в этом теле? В прошлой жизни не курил, спортом увлекался. Зажигалка бензиновая, из гильзы патрона сделана, нож с чехлом. Я достал клинок и повертел его, разглядывая. Клинок приличный, с надписями на немецком языке и фашисткой свастикой, наверняка трофейный. Скорей всего Иван, мой предшественник, добыл его в бою. Смотрим дальше. Четыре пачки патронов, и завёрнутый в тряпицу «Браунинг», тоже видимо трофейный, карманный пистолетик, удобно носить в кармане. Часы с ремешком, швейцарские судя по названию, явно трофейные. Сомневаюсь, что Иван покупал такие часики. Бес сомнения с какого-то убитого немца снял. Далее, пачка чая, комковой сахар кусками разного размера, кружка, ложка, какая-то коробочка. Раскрыл жестяную коробку. В ней лежали три золотых перстня, две золотых цепочки, серебряный портсигар и какой-то ключ. От чего ключ непонятно. Похоже Иван не стеснялся собирать трофеи на фронте. От чего ключ я конечно же не знаю, а подсознание Ивана пока ничего не подсказывает. Помимо всего прочего здесь были деньги. Я пересчитал, две тысячи пятьсот рублей. Такая сумма много или мало? Это что, накопления? А, полковник говорил, что друзья фронтовики собрали. Ладно, вернусь в Москву, там пригодятся. К тому же я цен, в этом времени, не знаю. Я встал одел форму и сапоги. На своё удивление знал, как одевать и поправлять форму. Может мышечная память Ивана? Благо наматывать портянки меня научили на курсе молодого бойца перед вступлением в ополчение Донецка, в прошлой жизни. Сапоги хорошие, практически новые. Сложил вещи в вещмешок, и пошёл к завхозу госпиталя. Там мне вернули ещё одни шаровары и дали сменное нижнее бельё, а также портупею с кобурой. В которой лежал пистолет ТТ. Это видимо штатное оружие. Во времена занятия пулевой стрельбой, я встречал такой пистолет. Пистолет образца 1933-го года, Тульский Токарев. Тогда, в прошлой жизни, он мне не то, чтобы не понравился. Просто был выбор, более современных видов коротких стволов. Я осмотрел оружие и сунул его в кобуру. Здесь же лежали документы на ордена и медали, хотя они были вписаны в мою офицерскую книжку. Всё готов. Осталось проститься с мужиками в палате. Что я и сделал. Пожал всем руки, мне посоветовали держать хвост пистолетом и быть бодрыми.

На попутке доехал, поближе к центру Берлина. Адрес мне дали, искать комендатуру я не пошёл. Есть почти неделя, погуляю по Берлину, осмотрюсь. Пока гулял, осматривал город. Здания местами разрушены. Немцы убирают битый кирпич и мусор. На одной из улиц ко мне подошла немка, она говорила на немецком, но я хорошо владел этим языком в прошлой жизни, вот и в этом времени знания остались.

– Господин офицер, я могу к вам обратиться? – спросила женщина, лет тридцати пяти, светловолосая, но красоткой её не назовёшь.

– Да, можете. Что вы хотели? – поинтересовался я, используя свои знания немецкого языка, что женщину явно обрадовало.

– Я, Марта Шнайдер. Живу здесь недалеко. Может, господин офицер, хочет поменять что-то из еды на приличный костюм? – немка посмотрела на мой, туго набитый сидор.

Решив, что гражданский костюм, производства Германии, мне не помешает двинулся за немкой. Через два квартала мы подошли к дому, в котором жила Марта. В прошлой жизни я где-то читал, что немцы голодали в первое время после войны, так что особо не удивился, такому предложению немки. Квартира была на втором этаже. Когда мы вошли я услышал, что в квартире кто то есть. Быстро достал ТТ и передёрнул затвор. Немка испугалась и тут же затараторила.

– Нет-нет, господин офицер. Это моя младшая сестра Грета. Не беспокойтесь, господин офицер, – Марта умоляюще смотрела на меня, сложив руки в мольбе.

Я убрал ТТ в кобуру, когда увидел испуганную девушку лет двадцати пяти. Мы перешли к обмену. Мне раскрыли шкаф для осмотра. В гардеробе я выбрал тёмный костюм, с еле заметной полоской и шляпу, тёмно-коричневый плащ, тёмные туфли. Размеры одежда и обуви мне действительно подошли. Помимо всего прочего Марта отдала три пары мужских носок и две сорочки, кремового и синего цветов. Цену обмена я не знал и выложил две банки тушёнки и буханку хлеба, добавил ещё одну, когда увидел, что немка волнуется. Она быстро сбегала и принесла мне мужские трусы, уверяя, что это новые, никто не носил, как и носки. Пока я осматривал нижнее бельё, Марта принесла две белые майки и брюки со спортивной рубашкой. Брюки вроде тоже спортивные, ну или что-то в этом роде. Не знаю, как их здесь называют. Я достал сало и отрезал четвёртую часть от куска. В общем мы похоже сговорились. За сало немка особо обрадовалась. Я осмотрел вещи и задумался, во что я это всё буду складывать. Марта, поняв мои затруднения, сказала, что на третьем этаже есть разграбленная квартира, она там видела чемодан. Чемодан принесла Грета, он был и достаточно объёмный, сделан из кожи, немка помогла мне переложить вещи из вещмешка в чемодан. Теперь я стал обладателем багажа. Не очень тяжёлый чемодан, плюс «похудевший» солдатский сидор. Я собрался было уходить, но Марта придержала меня за руку.

– Может, господин офицер, желает отдохнуть с нами? У военных долгое время не бывает женщин, – немка многозначительно задрала свой подол, до середины бедра.

Вот же практичный народ. Наверняка видела, что у меня ещё буханка хлеба и тушёнка осталась. Я критично осмотрел немку с ног до головы. А ничего так. Ноги стройные, грудь высокая, хотя наверняка в лифчике. На мордочку не красотка, но и не уродина, лицо тряпкой накрывать не придётся, а у меня стояк конкретный, с медсестрой ничего не получилось. Да и сестричка у неё вполне подходящая. Молодая фройляйн, куда симпатичнее старшей сестры. Сколько у меня не было баб? В прошлой жизни я почти десять месяцев отслужил добровольцем на Донбассе и здесь, в госпитале, почти полтора месяца. А сколько времени не было баб у Ивана? А хрен его знает. Организм мой молодой, там мне было всего двадцать три года. А этому телу сколько? Кажется он с 1921-го года. Сейчас сорок пятый. Значит моему телу двадцать четыре года. Точно, в госпитале тоже об этом говорили. А он был вообще с бабами за время войны? Этого мне уже не узнать. Организм требовал женщину, что стало понятно по напряжённому органу в штанах. Я перевёл взгляд на сестру немки. Марта заметила мой взгляд и велела задрать подол сестре, показались вполне стройные бёдра. И что мне делать? Я мужик из 21-го века, вполне испорченный, информацией о сексе и вниманием современных девочек. Женщины в моём времени очень даже доступные, так что поведение немок меня не шокировало, скорее обрадовало. Формулой, «Ж» плюс «М», плюс «Ж», в моём будущем-прошлом, никого не удивишь. Пожалуй, отказаться выше моих моральных сил и убеждений. Что я баб никогда за деньги не пользовал? Да постоянно. Здесь правда за еду, но цели и действия похожие. Марта и Грета увели меня в спальню, где стояла вполне широкая кровать. А следующие три часа я как голодный зверь, терзал тела этих молодых немок. Здоровье и способности Ивана не подводили, добавим мой опыт из прошлой жизни. Бабы оказались вполне темпераментные, хотя до развратниц двадцать первого века им далеко. Боюсь, что их стоны и крики, слышно было на другом квартале. Но «даст ист фантастиш» никто не прокричал, а жаль. Могло получится вполне немецкое порно. По их поведению я понял, что они сами изголодались по мужскому вниманию. То, что у этих дамочек, мужья могли быть фашистами, меня не смущало, даже радовало в какой-то степени. Пусть это будет местью фашизму. Немки произносили фразы, которые я не раз слышал в порнофильмах, в той своей жизни. Разошёлся не на шутку, ну и дамы явно были довольными. Ну разве я не молодец? В результате наших сексуальных утех, мне пришлось расстаться с половиной куска моего сала и половинкой от второй буханки хлеба. Ну да что не сделаешь для женщин, когда они так ласковы с тобой, а тем более для себя любимого. Я всегда был с женщинами романтичным. Подумаешь кусок сала вместо цветов, зато вполне соответствует данному времени. Не сомневаюсь, что дамочкам понравилось, уж больно довольные у них выражения лиц. Хотя утверждать не стану, что больше влияет на довольное настроение, мои постельные способности или еда.

Незаметно наступил вечер. Вот тут-то и предложила мне Марта прогуляться с ними в одно хорошее место.

– Господин офицер сильный мужчина и храбрый воин. У господина офицера есть пистолет, а я знаю место, где можно взять много нужных вещей и продуктов, – ворковала Марта.

Похоже меня подговаривают на добычу чего-то полезного и нужного. Я глянул на часы, близился комендантский час. В это время лучше не бродить по Берлину, во избежание разных неприятностей. О чём я сообщил Марте. Она уверила меня, что пройдём мы очень осторожно, а я ничуть не пожалею, что схожу с ней. Думаете меня начала мучать совесть и грызть сомнения? Да ничего подобного. Никаких сомнений. Как стемнело мы пошли втроём. Я переоделся в полевую форму, что имелась в вещевом мешке. Взял пистолет и нож. Немки действительно провели меня по переулкам и развалинам так, что нам ни разу не встретился патруль. Мы подошли к наполовину разрушенному зданию. Здесь Марта приставила указательный палец к губам, призывая нас к осторожности. Через подъезд и пролом в стене попали на какой-то склад. Марта достала керосиновую лампу, видимо припрятанную заранее, и тусклый свет осветил помещение. Это был склад от магазина женской одежды и белья, а может ещё что-то в этом роде. В помещении стояли коробки. Я заглянул в одну из коробок. Там лежало женской бельё, кстати очень хорошего качества, из шёлка. Правда фасон мне незнакомый, но видать такие носят сейчас, а я не модельер, чтобы менять современную моду. Немки стали складывать вещи в свои большие сумки, которые он прихватили с собой. В другой коробке я обнаружил женские нейлоновые чулки и, что мне понравилось, мужские носки и трусы. Я решил обойти помещение из осторожности, услышал в проёме звук чьих-то шагов. Оглянулся и спрятался за какую-то колонну. Женщины в это время копошились в глубине помещения. Достав пистолет, я тихо передёрнул затвор, постаравшись это сделать так, чтобы не привлекать внимания со стороны. Через пролом вошли два мужика, это были немцы, но в гражданской одежде. Они осветили фонариками женщин, которые складывали вещи. Мужики видимо узнали Марту.

– Шлюха, я тебе говорил, чтобы ты не приближалась к этому магазину, – грубо заговорил на языке Шиллера и Гёте один из мужиков, в руке у него сверкнул нож.

Я рассмотрел их как мог, второй вроде держал в руке пистолет, только я не мог разобрать, что за оружие. Сразу выскакивать не стал, подгадывая более удобный момент.

– Здесь не твой магазин, Ганс. Я на него имею такие же права, как и ты, – огрызнулась Марта.

Ганс выругался, я даже не смог понять, что он сказал. А второй поднял пистолет, и я не стал ждать. Без затей выстрелил в голову немцу с пистолетом, а потом второму, которого звали Ганс. Что интересно немки не закричали, не завизжали, хотя заметно испугались, особенно Грета. С полчаса мы прислушивались, к звукам на улице. Я проверил карманы убитых. Нож так себе, убогая поделка, сделанная где-то в гараже, я его отбросил в сторону. А вот пистолетик меня заинтересовал. Это был карманный «Браунинг», такой у меня уже есть. Калибр у этого пистолетика маленький 6,3 миллиметра, в обойме было шесть патронов. Другой обоймы не было, но зато было две коробки с патронами, всего получалось сто штук. Зачем этот хрен носил патроны в коробках? Он об этом уже никому не расскажет, даже мне, по понятным причинам. С дыркой в голове говорить невозможно. Долго над этим я задумываться не стал, не стоит забивать мозг ненужной информацией. Кроме оружия были продуктовые талоны, кстати выданные советским командованием. Кроме талонов имелся ключ, правда непонятно от чего. Зато Марта сразу сообразила, какой замок открывается этим ключом. А может знала заранее. Продвинутые дядьки с талонами, ну да им теперь, это всё уже не потребуется. А Марта с Гретой развили кипучую деятельность. За три часа они перетаскали всё шмотки из бывшего склада в соседний дом, ключ открыл достаточно большую квартиру, точнее дверь в эту квартиру. Здесь обнаружились не только вещи убиенных мной немцев, но и большой запас продуктов. Что несказанно обрадовало обоих немок. Что интересно, я ни разу не переживал об убитых. Будто такое дело, для меня вполне привычное. Может так на меня действует тело моего дяди, точнее его мозг. Как-никак он всю войну прошёл, наверняка зарезал не одного немца, а может даже не сто, а побольше. В квартире мы остались ночевать, точнее продолжили забавы под лозунгом «секс втроём». Ну а что? Напряжение надо как-то сбрасывать, а секс для этого вполне подходит. Тем более дамочки возбудились не меньше меня, от встречи с двумя немцами. Заодно вкусно поели, немки приготовили вполне приличную кашу с тушёнкой на допотопной горелке. Или что это за прибор, которые горит на керосине? Кажется керосинка, если не ошибаюсь. Утром, когда закончился комендантский час, эти неуёмные бабы раздобыли большую тележку на двух колёсах, куда сгрузили весь скарб, прихватив ещё что-то из квартиры, упокоенных мною немцев. Я удивлялся, как немки толкают телегу, но не помогал, двигался осторожно, чтобы не попасть на глаза патрулю, в гимнастёрке без погон. До обеда мы добрались, до нужного дома, вошли в квартиру немок. Вещами со мной поделились. Для этого дела, Марта отдала свой, более большой, чемодан, чем тот, что приносила Грета. За помощь в изъятии вещей у немецких мужиков, она отдала мне ещё один костюм мужа, осенние ботинки, осеннее пальто и три сорочки синего цвета. Чемодан можно было назвать «мечта коммерсанта», он был очень огромным. Я даже засомневался, как буду тащить такие баулы. Влезло всё, в том числе пальто. Женщины сложили мне сотню упаковок с нейлоновыми чулками, десять пар мужских носок, десять трусов и пятьдесят комплектов женского нижнего белья. Стесняться я даже не подумал, наверняка мне всё это добро пригодится в Союзе, вспомнился фильм о послевоенных годах, там такие вещи в дефиците. Снабжение в Советской стране, в послевоенное время, было ещё то, проще сказать, что проблемы были. Скину перекупщикам, наверняка таковые имеются. Ещё ночью после утех с немками, я думал, как мне устроиться в этом мире. Может в Америку сбежать? Читал где-то, что там о войне не всё население знает, живут себе и не о чём не тужат. Технологий я, конечно, не знаю. Откуда знать технологии на факультете журналистики? Я даже устройство своего автомобиля рассказать не смогу, так как под капот заглядывал, чтобы залить воды в бачок омывателя стёкол. Как устроена микроволновка или телевизор? Вы смеётесь? Даже ни разу не задумался о таком. Но зато много смотрел зарубежных фильмов, читал книги. Неплохо учился на факультете журналистики, профессора хвалили. Можно попробовать стать кинодраматургом и писать сценарии. Или книгу написать, например. Я в прошлой жизни действительно много книг читал и слушал, что-то да вспомню, на память никогда не жаловался. Но вот как это сделать? «Кровавая гэбня» не оставит меня в покое, как только я высунусь. Или не обратят на меня внимания? Могу стать богатым в стране Советов? Сомневаюсь, очень сомневаюсь. Для богатых Советский Союз не то место, здесь все равны, хотя не сомневаюсь, что партийные работники чуток ровнее своего народа. Попробовать сбежать на американскую сторону в Берлине? А если бравые служаки из контрразведки меня поймают? Не сомневаюсь, что расстреляют или в лагерь упекут, куда-нибудь на очень прохладную Колыму. Объявят предателем, брату может не поздоровится, такой вариант мне не нравится. Вон Троцкого же они достали, долбанув его ледорубом по башке. А что меня ждёт в стране советской? Я сам ни разу не коммунист, даже комсомольцем не был в прошлой жизни. И вообще не понимаю идеологии коммунистов. Болтают о каком-то светлом будущем. Неужели сами беззаветно верят, в этот бред? Хотя сейчас, в военные годы, может и верят. Помню рассказывал отец, о жизни в Советском Союзе. Много хороших вещей говорил. Но, между государственными чиновниками, а это как правило были партийные работники, и простым народом, огромная пропасть по условиям жизни. А что мой предшественник? Как раз комсомольский билет у него имеется, точнее теперь у меня. Тем более время такое. Побежишь отсюда, и всё, снова здравствуй пуля в голову. Пожалуй, надо ехать в Союз, там осмотреться, а дальше видно будет. Спокойно подготовится, придумать план действий и свалить за границу. С моими знаниями в литературе я там наверняка не пропаду. Здесь, на американскую сторону, перебегать опасно. Вдруг сами американцы выдадут беглеца, что тогда? Лагерь или пуля в затылок. Нет, надо ехать в Союз, а там видно будет.

Через четыре дня, я решил, что с бабами пора было расставаться, а то доведут до беды. На прощанье и явно в благодарность, трудился я над их телами на совесть, немки подарили мне коробочку с новыми зажигалками. Наверняка спёрли у усопшего Ганса. Кроме зажигалок, подарили отличные швейцарские часы. Я взял в одну руку почти неподъёмный чемодан, сидор закинул за плечи, в другую руку второй чемодан, и двинулся в комендатуру, время как раз подходило. По дороге размышлял, что наверняка похожу на барыгу, которые везёт вещи на барахолку. В комендатуре дежурный меня направил, прямиком к какому-то майору. На моё счастье он не был «гэбэшником».

– Тебе вчера надо было у нас появиться. Где пропадал? Наверно немкам юбки задирал? – майор строго посмотрел на меня.

Не зная, что сказать, я просто развёл руками и пожал плечами. Майор, видя, что я не отпираюсь вдруг оттаял и рассмеялся.

– Понятно. Дело молодое. А немцам не помешает породу улучшить, чтобы они больше к нам воевать не рвались. Так драть ихних баб, в хвост и гриву, вполне достойно нашего брата солдатика. Твои документы я вчера в Москву самолётом отправил. На тебя наградные листы пришли. Молодец парень не струсил, закрыл собой генерала. Только вот орден в Москве получишь, в военкомате. Получай документы и продуктовые карточки на дорогу. Кстати, не забудь денежное довольствие, частично его можно у нас получить в 17-ом кабинете, остальное выдадут на Родине. Завтра формируется эшелон, так что поезжай. И больше никуда не шастай, а то огребёшь неприятности, – командирским тоном объяснил мне майор.

– А нельзя мне здесь остаться, товарищ майор? – пришла неожиданная мысль в мою голову, которую я тут же озвучил.

– Понравилось немок осеменять, – засмеялся майор, – Ты, старший лейтенант, конечно, геройский парень, но у нас штат уже укомплектован. Так что двигай на вокзал и поезжай домой. Не переживай в Союзе полно баб без мужиков остались, устанешь отбиваться от них. И ещё, я смотрю ты трофеев набрал. Дам тебе совет, за какую-нибудь безделушку, спрячь чемоданы у машинистов, думаю договоришься, а то могут отобрать вещи на границе.

Майор оказался нормальным мужиком, не стал меня сливать в особый отдел. Совет дельный подкинул. А через сутки я сидел в вагоне военного эшелона, который ехал в Советский Союз.

Июль 1945 год. Москва. Иван Жуков.

Дорога до Москвы заняла неделю, поезд литерный, на станциях его не держат. Деньги у меня имелись, потому в дороге голодать не пришлось. Демобилизованных уже массово начали отправлять в Союз, вот и мне место нашлось. Совет майора оказался полезным, я за пару зажигалок припрятал свои чемоданы, у машиниста и его помощника, в паровозе. Прибыв в Москву, отправился в военкомат Басманного района, который здесь называют Бауманской, именно оттуда по документам, мой предшественник и ушёл добровольцем на фронт. Военком района, в звании подполковника, внимательно посмотрел на меня. Потом рассмотрел нашивки за ранения и ордена. Нашивок у меня было уже три. Две красных за лёгкие ранения, и третью дали жёлтую, видимо учитывали амнезию и ранение в грудь.

– Ты в курсе, старший лейтенант Жуков, что на тебя орден «Красного Знамени» подписан. Есть постановление. Вот поставим тебя на учёт, позже сообщим, когда можно получить твой заслуженный орден, – сообщил военком, продолжая рассматривать меня.

– Говорили ещё в Берлине, товарищ подполковник, – ответил я.

– Где будешь проживать? – спросил военком.

– В институт надо зайти, должны восстановить. До войны проживал в общежитии.

– Сейчас с этим проблемы могут быть. Студентов много, рабочих селят в общежитии института. Дам тебе адресок знакомого коменданта общежития от завода. Он на время тебя приютит, пока ты с институтом решаешь. А вообще у меня к тебе предложение. Нам разнарядка пришла. Фронтовиков привлекать к работе в милицию. Ты учился, как раз на юридическом. Можно даже не в постовые, а в уголовный розыск, правда на усмотрение начальства. Везде людей не хватает. Женщины одни, а с них какой толк, девчонки совсем. По амнистии много бандитов возвращается, так что мужики, для борьбы с криминалом, требуются, – военком посмотрел на меня вопросительно.

– А с жильём как? – задал я насущный вопрос.

– Койку в общежитии точно дадут. А институт что? Переведёшься на заочное. Я сейчас напишу тебе адресок отделения. Там начальником отдела хорошая женщина, я её знаю. Возьмёт тебя с превеликим удовольствием, давно мои пороги обивает, людей просит, – военком по-быстрому написал адрес, пока я не передумал.

Я взял записку с адресом и собрался уже уходить, как военком меня остановил.

– Ты своё личное оружие сдал?

– Нет, при мне, – ответил я и достал из кобуры пистолет, подав его подполковнику. Он повертел его в руках.

– Странно, что у тебя его не изъяли ещё в Германии. Фронтовикам в эшелонах оружие иметь не разрешают. Неувязочка, недосмотрели. Оружие, Жуков, мы у тебя изымаем. В милиции тебе выдадут что-нибудь, – заявил военком и спрятал мой пистолет к себе в шкаф, написал документ изъятия, дав мне в нём расписаться.

Как я смотрю на это? Да никак, пусть забирают, здесь я ничего поделать не могу. А вот с «браунингами» надо что-то придумывать. Ещё бы, где патронов раздобыть. Расписавшись за сдачу личного оружия, я с чистой совестью покинул военкомат.

Через час я входил в районное отделение милиции Басманного района. Раздумывал я недолго, надо было где-то устраиваться, не бомжевать же на улице. Работать на заводе, у меня щенячьей радости не вызывало. Я и в прошлой жизни про заводы думал только тогда, когда книги читал или кино смотрел. В таком случае почему не милиция? Будет зарплата и продуктовый паёк, а главное место в общежитии. На первое время сойдёт, пока осмотрюсь. Если здесь милиция так же службу тянет, как у нас в 21-ом веке, то точно не пропаду. А там видно будет, посвящать свою жизнь борьбе с преступностью не собираюсь. Личной неприязни к преступникам не испытываю, пока они моё не трогают. Хотя в прошлой жизни мне бы и в кошмарном сне не приснилось, что я иду работать в полицию. Здесь, конечно, милиция, но хрен редьки не слаще. Войдя в здание отдела милиции, нашёл кабинет начальника, с подсказки дежурного, постучал в кабинет начальника отдела, услышав женский голос и разрешение войти, открыл дверь и вошёл. В глубине кабинета за столом сидела женщина в возрасте примерно сорока лет. Я посмотрел на погоны, подполковник.

– Здравия желаю, товарищ подполковник. Старший лейтенант Жуков, прибыл из военкомата, по вопросу трудоустройства, – отрапортовал я по форме, благо в Донецком ополчении научили.

Подполковник вышла из-за стола и рассмотрела меня внимательно.

– Смотрю по твоим наградам воевал ты хорошо. Будем знакомы, подполковник Мария Семёновна Круглова. Мужики нам ой, как нужны. Зашиваемся. Мне люди нужны во все отделы, особенно рада фронтовикам. В постовые думаю тебя направить, для начала, а там посмотрим на тебя, – Круглова пожала мне руку.

Рукопожатие её оказалось достаточно крепким для женщины. Наверное, про таких говорят, что коней на скаку останавливает. В постовые мне не особо улыбалось. Я представлял постового, стоящего на перекрёстке или бродящего по улицам Москвы в патруле. Особенно вызывало дрожь, если в это время идёт дождь или падает снег. Оно мне надо? Нет, такого счастья не хочется.

– Я в юридическом восстанавливаюсь. Переведусь на заочное. В военкомате сказали, что в уголовный розыск требуются люди, – решил я немного подправить своё назначение.

– Где воевал, на каком фронте? – спросила подполковник, усаживаясь за свой стол.

– Второй украинский, фронтовая разведка, – ответил я, так как заучил данные Ивана.

– Хм. Разведчик значит. Ладно, в отделе уголовного розыска тоже люди нужны. Возьму тебя пока стажёром, а там посмотрим. Будет получаться останешься, а если нет, то только в постовые, – строго и недовольно произнесла Круглова.

После её слов, я подумал, что может, ну её на хрен, эту милицию, восстановиться на дневном отделении, да начать грызть «гранит науки». Круглова вышла из-за стола и пошла из кабинета пригласив меня с собой. Спустились на первый этаж и подошли к кабинету, где обитали оперативники уголовного розыска. Мы вошли в кабинет. Это было достаточно большое помещение, разделённое стеной с большой аркой. В более маленькой половине стоял стол, шкафы и огромный сейф. В более крупной части помещения, стояли шесть столов, но только возле четырёх были стулья. За одним из столов сидел темноволосый, молодой мужчина, возраст его определить было сложно. Я бы дал ему от двадцати пяти до тридцати лет. Мужчина быстро писал, заполняя какие-то бумаги.

– Машков, а где остальные? – спросила подполковник.

– На выезде, Мария Семёновна. На Покровке грабёж квартиры с убийством хозяев.

– А ты почему не со всеми?

– Надо же кому-то оформлять дела для прокуратуры. Вы же сами с нас спросите.

– Понятно. Знакомься это новый сотрудник, будет пока стажёром. Краев вернётся, пусть зайдёт ко мне.

Я подошёл к оперативнику, мы пожали руки. Он назвался Машковым Олегом, опер в уголовном розыске. Круглова повернулась ко мне.

– Сейчас, Жуков, иди в отдел кадров, оформляйся. Возьми там бумагу для оформления в общежитие. Два дня тебе, на устройство личных дел, сегодня и завтра. Послезавтра к восьми на работу. Машков, у вас есть в общежитии места?

– Есть, Мария Семёновна. В моей комнате пустая койка, жилец вчера съехал.

– Хорошо я сама позвоню коменданту общежития.

Подполковник вышла. Олег посмотрел на мои ордена и спросил.

– Где воевал?

– Фронтовая разведка, с 42-го, – коротко ответил я, не вдаваясь в подробности, тем более подробностей я не знал.

– Я тоже хотел на фронт, но вызвали в райком и направили в милицию, сначала постовым. Потом в уголовку5 перевёлся, третий год здесь работаю. Ладно, ты иди оформляйся, будет время в общаге поболтаем, правда я поздно приду. Писанины чёртова куча, мать её, – Олег вновь углубился в заполнение бумаг.

Я направился в отдел кадров, а через полчаса, уже топал в общежитие, с направлением на заселение. Само общежитие было под ведомством «Московского завода малолитражных автомобилей», но видимо работников милиции селили, в том числе и здесь. Мне показали комнату, где будет моя койка. Комендант общежития встретил нормально, наверняка Круглова ему позвонила, объявил, чтобы я зашёл к нему через час, за постельным бельём. В комнате стояли две кровати, как я понял здесь и жил Машков. Комендант выдал мне справку для военкомата о прописке. В этот вечер Олег так и не появился в общежитии. Утром я сбегал в военкомат и зарегистрировался, а оттуда направился в паспортный стол. Как городскому жителю мне полагался паспорт. После этого вернулся в отдел кадров милиции с паспортом, там мне выдали справку с фотографией, о том, что я работаю стажёром в уголовном розыске. На мой вопрос об оружии, сказали, что стажёрам не положено. Вернулся в общежитие. Вещей у меня было порядочно, которые я оставлял в камере хранения на вокзале, один огромный чемодан чего стоит, плюс второй чемодан. Полной информации о своём предшественнике я не успел собрать, а надо было. Вот чем он увлекался? Гадай теперь на кофейной гуще. Будем надеяться, что никого знакомых Ивана не встречу. А если встречу, буду уповать на амнезию и косить под дурочку, точнее под дурака.

Закончив все дела, по устройству и прописке, на следующий день встал рано утром и собрался на новую работу. Одел тёмный костюм, который выменял в Германии, галстук завязывать не стал, сорочку одел синюю. На дворе июль, так что одел туфли, заодно порадовался, что обувь не жмёт, не давит. Судя по этикетке, туфли сделаны в Англии. К восьми утра был в отделе милиции, как штык. Когда зашёл в кабинет здесь уже находились пять человек. Я правильно определил место начальника, за аркой. Мой приход, а скорее внешний вид вызвал минутное молчание и рассматривание меня любимого. Мужчина в кожаной куртке, лет сорока, встал и подошёл ко мне, протянув руку для приветствия.

– Начальник отдела, майор Краев Пётр Алексеевич, – рукопожатие у майора было крепким, пришлось тоже напрячь руку.

Я представился. В комнате кроме Краева и Машкова, сидели двое мужчин и девушка лет двадцати, может двадцати пяти. Она была одета в солдатские шаровары и кожаную куртку, в сапогах. Девушка чистила за столом револьвер, системы «Наган», Тульского производства. В моём понимании старьё жуткое.

– Твои документы я уже посмотрел, доставили из военкомата. Будешь восстанавливаться на юридическом? – продолжил расспрос Краев.

– Думаю, на заочный переведусь, – ответил я.

– Такой подход верный, теория и практика дадут хороший результат. Если, конечно, задержишься у нас. Будем знакомить тебя с нашим отделом. Машкова ты уже знаешь. Эксперт криминалист Антон Петрович Славин. В уголовном розыске более пятнадцати лет, – я подошёл к одному из столов и пожал руку мужчине лет сорока пяти.

А Краев между тем продолжал.

– Капитан Ваганов Сергей Иванович, старший опер. Младший лейтенант Зузыкина Ольга Сергеевна, она у нас опером. Есть ещё один опер, старший лейтенант Тигран Игоревич Авакян, но он сейчас в госпитале, небольшое ранение. Пулю словил на задержании бандита. Постреливают у нас бандюги, и достаточно часто. Народу вечно не хватает. Привлекаем постовых, но там большинство девочки, толку с них маловато. Могут помогать изредка гарнизонные солдатики, – начал меня знакомить с условиями службы Краев.

На последнюю фразу майора о девочках, Зузыкина недовольно фыркнула. Майор, заметив фырканье, улыбнулся, но спорить не стал.

– С сегодняшнего дня прикрепляю тебя к Машкову. Олег, покатайтесь сегодня на транспорте. Что-то щипачи⁴ активизировались. Заодно и расскажешь специфику нашей работы Ивану, отнесись серьёзно к такому поручению, – распорядился майор.

Олег возражать не стал, хоть и было видно, что ему это не нравится. А Ольга засмеялась, пожелав нам удачной охоты и не быть простофилями.

Глава 2.

Июль 1945 год. Москва. Стажёр уголовного розыска.

До обеда мы мотались по трамваям, на одном маршруте, от кольца до кольца, так здесь называют конечные остановки маршрута трамвая. Может и у нас, в 21-ом веке, также конечную трамвая называют, только я не помню, чтобы ездил в трамваях. В школу меня отвозил отец, а потом своя машина появилась. Так что в той жизни я такого «счастья» не получал, и сейчас с тоской вспоминал свою прошлую жизнь, а главное свою машину, комфортный спорткар.

– Олег, почему мы на одном маршруте? – спросил я напарника, отвлекаясь от грустных дум.

– На этом маршруте чаше всего происходят кражи. Маршрут проходит мимо рынка, народ в трамвае с деньгами. После обеда на других покатаемся. Слушай и запоминай. Карманника надо брать с поличным, иначе сбросит кошелёк и всё, доказательства нет, приходится отпускать. Если заметишь, постарайся зажать его руку вместе с кошельком, не давай возможности сбросить. Щипачи часто пользуются заточенной монетой или бритвой, подрезают сумку и вытаскивают кошелёк, могут и карман подрезать. Карманник квалификация среди воров уважаемая, как правило, они не хуже нас законы знают. Тащат из кармана, некоторые умудряются даже из внутреннего кармана лопатник¹ вытащить. Короче тухлое это дело, поймать такого вора, очень сложно. Ну да будем пробовать, никуда не денешься, – расстроено рассказывал Олег, такая работа ему явно не нравилась.

До обеда мы никого не высмотрели, катались впустую. Зашли пообедать в рабочую столовую. Цены мне показались вполне демократичными, еда простая и сытная, без изысков. Щи из капусты, картошка с мясом, серый хлеб и чуть-чуть сладкий чай. Тем не менее я наелся. А после обеда сели на другой маршрут.

– Ты завтра одевайся попроще, не стоит таскать хороший костюм, по транспорту и на работе вообще. Кстати, где таким костюмом разжился, поделишься секретом? – спросил Олег.

– В Берлине на тушёнку выменял. Там немцы за жратву, много чего отдают, – не стал скрывать я очевидное.

Мы болтались по трамваям до восьми вечера. Но так никого и не приметили. Жили мы теперь в одной общаге, так что домой двинулись вместе. По пути зашли в магазин, Олег купил картошки и репчатого лука.

– У меня тушёнка есть, придём пожарим. А хлеба возьмём у завхоза, у него жена на хлебозаводе работает, так что прикупим булку, он часто для своих приносит, – сообщил Олег.

– У меня чай хороший есть и сахар, ещё с Германии, – добавил я.

– Шикарно, значит живём, – обрадовался Машков и хлопнул меня по плечу.

Всю неделю мы таскались по трамваям и автобусам, но результата не было. Вечером покупали продукты. Я тоже закупал, даже пару раз на рынке купили колбасы, чем обрадовал своего соседа по комнате. Деньги у меня были, ещё с Германии почти две тысячи рублей. Между делом я раздумывал, как сделать небольшой гешефт. Плюсом нужны деньги, чтобы провернуть сделку с присвоением пистолета «браунинг», который я отобрал у немца в Германии. Напарник Ганса, как раз таким пистолетом размахивал, ну а я его приватизировал. Плюс такой же «браунинг» от родственника остался, вроде наследства. Надо было продать женское нижнее бельё и чулки. Но как на это посмотрят мои соратники? Наверняка всех предприимчивых людей считают барыгами. Думаю, что знать им об этом необязательно, даже вредно наверняка. Костюм я сменил на полевую форму с фронта, что имелась без погон. Туфли заменил на сапоги, теперь ничем не отличаюсь, от всего остального трудового народа. В эту неделю, не только по трамваям толкались, пришлось учиться заполнять документы. Краев напрягал Машкова, а так как я был в прицепе у Олега, меня естественно с целью обучения запрягли на это нудное занятие. В институт я сходил, документы подал, и заявление на заочное обучение написал, препятствий никаких не возникло. По вечерам, перед сном, я думал, как бы мне устроиться получше. В который раз приходила мысль попробовать писать книги. Вот только что писать в стране Советов? Про революцию и прочие рабочие подвиги? О пламенных комсомольских стройках? Об искоренении преступности? Только я об этом мало что знаю, если ещё не меньше. Фантастику? А нужна фантастика пламенным комсомольцам и оголтелым коммунистам? Фантастику про Светлое будущее? Могут не понять моей шутки. Им всё больше про строительство коммунизма подавай. Нужна информация о местной жизни, заодно и своды местных законов почитать. А то вляпаюсь в какую-нибудь историю по незнанию. Решено, сначала надо тщательно изучить обстановку. Писать идеологические книги совсем не хотелось, а то запрягут в комсомольские активисты. Один раз позволишь одеть на шею хомут, потом не снимешь. В институте меня взяли на второй курс юридического факультета. Ольга Зузыкина, узнав об этом, сообщила, что она только-только поступила в этом году. Ольга была москвичкой и жила с матерью в двухкомнатной квартире. Её отец военный, подполковник, и до сих пор не вернулся с фронта, хотя пишет, что жив и здоров.

В один из вечеров, в общежитии, Олег вытащил из кармана свой револьвер, стал разбирать и чистить. Я удивился, что у него старая модель, но Олег пояснил, что ему нравится револьвер.

– Олег, а почему ты не пользуешься кобурой? – спросил я его.

– Неудобно, клапан пока расстегнёшь. Ну и ходим мы в гражданской одежде, на ремень не повесишь, – ответил товарищ.

Я подумал, что в моём будущем. Или в прошлом? Непонятно, как и считать. В моей той жизни, использовались открытые кобуры. Или скрытого ношения под мышкой. Я такие видел и не раз. Надо перенести опыт будущего в это время, хотя возможно в спецслужбах такими кобурами пользуются.

– А чего не пользуешься открытой или скрытого ношения, удобней намного? – спросил я.

– Поясни, это как? – заинтересовался Олег, усевшись напротив меня, на свою койку.

Я взял лист бумаги и нарисовал два варианта, чисто эскиз.

– Есть знакомые мастера по коже? – спросил я, показывая рисунки.

– Где ты такое высмотрел? – заинтересовался Олег.

– На фронте, у нас в разведке применяли. Один мастер перешивал, – соврал я.

– Найдём такого мастера-скорняка. Завтра же сходим к одному дедку, он сапоги ремонтирует, ну и обувь всякую. Надеюсь и кобуры сошьёт, может возьмёт недорого.

На следующий день прямо с утра зашли к обувному мастеру. Пожилой дядька, лет шестидесяти, ремонтировал обувь в будке возле рынка. Олег захватил свою кобуру. Следующие двадцать минут я объяснял деду что надо сделать. Решили заказать Олегу кобуру скрытого ношения. Удобно, одел куртку или ветровку и оружия не видно. Дед покрутил рисунки, что-то себе пометил на бумаге и выдал. Называли деда просто по отчеству, Кузьмич.

– Завтра к вечеру сделаю. С тебя, Олежек, сто пятьдесят рублей.

– Ты сдурел, дед, – возмутился Олег.

– Можно сто, тогда вместо кожи кирзу от старых сапог сделаю.

– Делай из кожи, Кузьмич. Вещь нужная, точно говорю, – успокоил я деда и Олега, и потянул товарища на выход, решив, что доплачу из своих средств.

Всю дорогу до работы Олег ворчал, что никто ему денег на службе не вернёт. А я шёл и думал, что работаем мы реально без выходных. Зарплата у опера, около семисот рублей в месяц. По ценам, что я успел увидеть и понять, такая зарплата просто слёзы. Ладно хоть за общежитие ничего не вычитают. Как на такие деньги жить? А я привык жить хорошо. Надо что-то думать. Иначе стану я оборотнем-милиционером, начну взятки брать. Меня поймают и посадят. Да-а, коммунизм воочию передо мной, со всеми своими прибамбасами. Или социализм? Что-то мне всё здесь не нравится. В начале следующей недели рабочий день начался с того, что наш отдел уголовного розыска, посетила Мария Семёновна Круглова, наш начальник.

– У меня объявление. Жукову Ивану Николаевичу пришёл боевой орден «Боевого Красного знамени». Мне поручено вручить, подставляй, Иван, грудь, – сообщила подполковник и пожала мне руку, вручая документ и коробочку с орденом.

По кабинету раздался дружный возглас «о-о-о-о». Опера стали подходить жать руку и поздравлять.

– Ну Иван, рассказывай, как отличился, – попросил капитан Ваганов.

– Он генерала собой, от пули закрыл, – проявила осведомлённость Круглова.

– Никого я не закрывал. Просто бежал, бежал, а тут генерал, я его оттолкнул, чтобы не мешал бежать дальше. А немец, собака сутулая, в меня, вместо генерала, выстрелил. Слепой он был что ли, в смысле фашист? – решил пошутить я, чем вызвал дружный смех коллег.

– Ладно, Жуков не скромничай. В связи с этим, наш отдел не останется в стороне. Вчера я подписала приказ, о переводе тебя из стажёров в сотрудники уголовного розыска, но с испытательным сроком. Так что сегодня до обеда получай удостоверение и личное оружие, сокращаем тебе срок стажировки.

– Обмыть бы орден надо, – добавил эксперт Славин.

– Потом обмоете, если время будет, – строго заявила Круглова, погрозила кулаком и вышла из кабинета.

Я отправился получать удостоверение, которое мне выдали в отделе кадров, благо фотографии я заносил туда, ещё неделю назад. А потом пошёл в полуподвал, там сидел оружейник. Из предложенного оружия выбрал ТТ, у него если что, гораздо шустрей можно будет обойму поменять. А то возись с револьвером, там патроны пока поменяешь, уже и пулю схлопочешь. Ко всему прочему у патрона ТТ вполне хороший останавливающий эффект. Тем не менее отмазаться от обмывания ордена не получилось, вечером всей компанией пошли в рюмочную, там я и оплатил угощение. Ладно хоть на ресторан не раскрутили. На следующий день зашёл к обувному мастеру, заказал ему солдатские сапоги из кирзы 42-го размера для постоянной носки, армейские решил поберечь, и кобуру скрытого ношения, только попросил сделать противовес, карманчик под запасную обойму, под правой подмышкой. Кузьмич содрал с меня двести рублей за работу и велел приготовить ещё двести за поношенные сапоги. Днём я выбрал момент и пошёл на барахолку. Нужна была какая-нибудь куртка, если одену полевую форму. А что? Сейчас многие фронтовики в такой одежде ходят и без погон, да и не только фронтовики. На барахолке поспрашивал про женское бельё и чулки. Некоторые барыги на базаре, даже смеялись над тем, что мужик своей бабе трусы покупать собрался. Одно слово тёмный народ, совсем непродвинутый и необразованный. Я бы сказал нетолерантный. Или как говорили в моём времени «нецивилизованный», кроме светлого будущего ни о чём не думают, будто их в светлом будущем мёдом кормить будут. А я-то точно знаю, что нет там никакого мёда. Живут по принципу «хочешь жить – умей вертеться». Я вышел с барахолки и направился на работу, в отдел. Но меня догнала женщина, лет тридцати пяти.

– Мужчина, вы о женском белье спрашивали и о чулочках. Интересует, сколько нужно комплектов? – спросила она улыбаясь.

– У меня другой интерес. Я из Германии вернулся. Есть чулки нейлон и нижнее бельё шёлковое и дорогое, но женское, нужен покупатель, – ответил я.

Дама какое-то время подумала, что-то прикидывая.

– Приноси завтра покажешь. Я за прилавком не стою. Спросишь у торговки женским платьем, что у будки ключника, её зовут Наталья, меня Елена, я швея. Подождёшь немного, я сама подойду вскорости, – и женщина, развернувшись ушла.

Вечером я не стал открывать чемодан при Олеге, мало ли какие мысли ему в голову полезут. Он же комсомолец, с вывертом мозгов. Подождал, когда он уснёт, взял один комплект белья и пакетик с чулками. Завернул всё в газету и перемотал бечёвкой. А насчёт возраста Олега я ошибался оказалось, что он старше меня всего на два года. Хотя, как посмотреть, в прошлом будущем мне двадцать три. Эх жизнь грешная, за каким чёртом меня сюда перебросили? С такими мыслями я лёг спать.

На следующий день я подошёл к майору Краеву с совершенно решительным видом.

– Товарищ майор, мне бы на барахолку забежать. Куртку надо присмотреть, надо бы попроще одеваться, чтобы слиться с толпой. Незаметным быть полезно, если придётся за кем-нибудь последить.

– А какую хочешь, потянешь кожу? – спросил Краев.

– Желательно бы такую, как у вас, кожаную.

В кабинете все засмеялись. В этот момент зашёл Машков, чем отвлёк внимание от меня, стал хвастаться новым приобретением в виде скрытой кобуры.

– Олег, где такую раздобыл? – спросил капитан Ваганов.

– Сшил обувщик. Иван подсказал и нарисовал, они такими на фронте пользовались, – выдал моё участие Олег.

Ольга и Ваганов тут же пристали к Машкову, чтобы он заказал им такие же. У них у обоих были револьверы. А вот Краев ходил с ТТ. Я всё же отвлёк Краева к своему вопросу.

– Есть дело, Иван, возьми список свидетелей и на опрос по адресам. Ольга введёт тебя в курс дела, там по адресу кража квартиры. Это рядом с барахолкой, вот и появится у тебя хорошая возможность, присмотреть себе что-то на базаре. А то в костюме ты действительно, как пижон смотришься или буржуазный элемент. Хотя полезно, если надо будет где-то покрутиться среди богатых барыг, – тут же резюмировал Краев.

Разрешение получено, двинулся я по адресу опрашивать свидетелей. Оказывается, опрос уже был, но потребовался повторный разговор со свидетелями. А вообще я поражался от количества преступлений за каждые сутки по всей Москве. А ещё меня бесило то, что опера везде ходят на своих ногах, никто не торопится предоставить транспорт. Хоть бы велосипед дали, желательно горный, с большим количеством скоростей. Половину списка, я всё же опросил и показания записал, а потом двинул на барахолку. Нашёл там торговку Наталью и передал ей, что ищу швею Елену. Сам же продолжил обход барахолки. Вскоре ко мне подошла уже знакомая женщина.

– Принёс, покажешь? – спросила Елена.

Я отдал свёрток. Она развернула и долго, придирчиво рассматривала вещи, внимательно просматривая швы на белье, чулки слегка растягивала.

– Откуда такое богатство, или секрет? – спросила она.

– Из Берлина, немецкое производство.

– Хм, один комплект, или ещё есть?

– Есть и ещё, если по цене сговоримся.

– Дам за комплект белья не больше тысячи, за чулки пятьсот рублей. Кстати, слышала, как ты про куртку из кожи спрашивал. Мне один «деловой» заказывал, только зарезали его. Куртка осталась, отдам за восемьсот рублей, – предложила Елена.

– Пойдёт, лишь бы размер впору подошёл. А вот по белью у меня предложение. За комплект белья тысячу триста, чулки отдам по шестьсот. Такие вещи не для простых женщин. Только обеспеченные смогут носить. Заметь, что привёз из Германии, такого здесь не купишь.

Елена задумалась, что-то подсчитывала в уме, беззвучно шевеля губами. Я её не торопил.

– Хорошо. Вот тебе адресок, через два дня приходи и приноси товар, заодно и куртку заберёшь. Сколько у тебя комплектов? – согласилась Елена, подавая мне бумажку с адресом.

– Сотня упаковок с чулками и пятьдесят комплектов белья, сообщил я.

Елена вновь начала подсчитывать в уме. В этот раз думала не меньше трёх минут, решая свои финансовые вопросы. Однако согласилась и мы сговорились, а я пошёл снова по адресам свидетелей. Ближе к вечеру вернулся в отдел, там меня сразу запряг Машков заполнять документы. А потом был допрос задержанного, которого привели постовые девушки. Мужик спьяну, пытался угрожать ножом жителю, одного из домов, на нашем участке. К вечеру голова уже опухла от количества информации. Хотелось просто спать.

Мы вышли из отдела с Олегом после десяти вечера. Так хотелось спать, даже чувство голода притупилось. Я с тоской подумал, что такая жизнь мне совсем не нравится. Эх, как хорошо было жить в прошлой жизни. Не зря говорят «что имеем не храним, потерявши плачем», но назад меня никто не вернёт. Или вернут? Да нет, даже не стоит питать иллюзии.

– Вань, я в общагу не пойду. Со одной вдовушкой договорился. Так что до завтра, на работе увидимся, – сообщил мне Машков.

Транспорт я ждать не стал, трамваи в это время ходили редко. Пошёл пешком благо идти всего четыре квартала. Через два квартала, проходя мимо арки одного из домов, услышал женский вскрик. Может это был писк. Я остановился и прислушался. А главное, я не понял в какой стороне. Вновь послышался звук похожий на стон, так бывает, если зажать человеку рот рукой. Вроде во дворе за аркой. Пошёл туда, прислушиваясь к звукам. Когда прошёл арку, слева увидел тёмные тени, там блеснуло что-то светлое, может платье или лицо. Так бывает, что лицо бликует ночью. Некоторый опыт на Донбассе добавил мне знаний, о которых я даже не подозревал. Из темноты материализовалась фигура, лица я не мог рассмотреть, но это был мужик, в сапогах, кепке и бушлате. Вновь пискнула женщина. Я подошёл ближе и остановился, не доходя шагов пять до фигуры. Мужик цыкнул сквозь зубы.

– Слышь, фраер², тебе чего надо? Ступал бы ты своей дорогой, петушок облезлый, пока я тебя не обидел, – мужик явно был из «блатных» или успешно косил под такого.

Его фразы ему же показались забавными, от чего он заулыбался, показывая фиксы в зубах. Вот что в таких случаях делать? Кричать я из милиции? Бежать? Искать помощи? Вот же кони педальные, я почему-то разозлился. Тем временем из тени вышел второй гопник³. Оба мужика крепкие, а жертва пытается мычать, значит есть третий, который зажимает рот несчастной. У меня пистолет «ТТ» под мышкой, достать его не долго, но вот пока затвор передёрну, могут и ножичком пырнуть. Я в прошлой жизни не был «ботаном», хоть и относился к «золотой молодёжи». Напротив, от драк никогда не бегал, порой и сам задирался, да и драться умел. Не зря пот проливал в спортзале, кроме классического бокса, увлекался тайским боксом. Отец отдал меня в секцию пулевой стрельбы, чтобы отвлечь от глупостей и драк. У моего отца, в прошлой жизни, есть кредо – «чем бы солдат не занимался, лишь бы задолбался». Потому свободное время, с лёгкой руки отца, всегда сокращалось. Обычно, когда я сталкивался с «гопотой» 21-го века, я сам начинал наезжать на таких, в результате, инцидент всегда заканчивался дракой. Решил также поступить и здесь.

– Назовись, кто ты есть по жизни. Может ты сявка⁴ с переулка и мне с тобой даже базарить в падлу⁵, – начал разгонять я сам себя, припомнив все блатные словечки, которые знал.

– Чаво? Ты на кого катишь, падла? Я, Саня Чемодан. Меня в Москве серьёзные люди знают. А вот ты кто такой? Одет как фраер, – загундосил⁶ гопник, растопырив пальцы на руках для пущей важности.

Сегодня я был одет в костюм, правда без галстука, но в шляпе. А что? Мне нравится, чем-то я похожу на американского мафиози, времён Вито Корлеоне из фильма «Крёстный отец».

– Если я тебе скажу, что из милиции, поверишь? – спросил я, улыбаясь.

– Да ты мусорок⁷ никак? Вали отсюда, пока я не рассердился, – начал угрожать Чемодан.

– Послушай, Чемодан. У меня предложение к тебе, ты забираешь своих шавок, бабу оставляете и вернёте вещи, если забрали. Тогда, я так и быть, постараюсь о вас забыть. Устал я сегодня, а оформлять вас, значит время потратить придётся. Совсем не хочется бессонную ночь проводить в отделении милиции, – сделал я предложение хулиганам.

– Бусый, проверь у него карманы. У такого фраерка, точно должны гроши водиться, – приказал Чемодан своему подельнику.

Больше тянуть не было смысла. Гопник по кличке «Бусый» направился ко мне. Я выхватил ТТ, быстро передёрнул затвор и не целясь выстрелил Бусому в колено. Я, в 21-ом веке, ещё в семнадцать лет сдал норматив на кандидата в мастера спорта по стрельбе из пистолета, а мой предшественник в разведке воевал, по всей видимости воевал храбро и умело, не зря у него столько орденов и медалей. Так что способности сложились в «ёлочку», совпали у обоих. Гопник упал и заорал, как кастрированный поросёнок, с повизгиванием, схватившись за ногу. Чемодан сунул руку в карман, видимо там было оружие. Ждать я не стал и выстрелил ему в пах. Бандит упал и застонал, зажимая рану руками, пытаясь остановить кровь. Третий жиган бросился бежать, быстро скрывшись в темноте, преследовать его я не стал. Я подошёл к стене дома, там сидела женщина и всхлипывала, понятное дело напугали барышню. Надо было обыскать бандитов, что я сделал. У Бусого только финка, а вот у Чемодана револьвер системы «Нагана». Кроме этого, у бандитов были деньги, восемьсот тридцать рублей. Без зазрения совести положил их к себе в карман. Что с боя взято – то свято. Вещи у женщины они отобрать не успели, так что возвращать ничего не пришлось. Я взял бандитский револьвер через носовой платок, чтобы не оставлять следов своих рук, и выстрелил в том направлении, где я стоял, три раза. Рапорт писать мне так и так придётся, укажу, что в меня стреляли. Послышались переливистые свистки постовых милиционеров. Видимо выстрелы услышали. Вскоре в арку забежали три девушки, две с погонами рядовых, одна в звании сержанта. На меня наставили карабины. Я заранее достал удостоверение, и предъявил патрульным.

– И что здесь произошло, товарищ старший лейтенант, – спросила девушка в звании сержанта после того, как я представился.

– Грабёж с применением холодного и огнестрельного оружия, плюс нападение на сотрудника милиции. Оформляйте их, сержант, – велел я начальнику патруля.

Как я и думал, уйти домой не получилось. Вызвали дежурную бригаду, медиков. Потом мы в отделении отписывались. Точнее отписывался я, а с пострадавшей взяли заявление и свидетельские показания в дежурке. Дежурили наши, капитан Ваганов и Зузыкина, ещё был следователь от прокуратуры. Вся эта тягомотина закончилась в семь утра. А через час к нам в кабинет зашла Круглова.

– Жуков, ну и как это понимать? Устроил стрельбу на улицах Москвы, – подполковник была явно в плохом настроении.

– Самооборона, Мария Семёновна. Бандиты целых три раза в меня стреляли. Я пробовал их уговорить, увещевал, взывал к совести, но они не послушались. Пришлось стрельнуть. Я в рапорте всё указал, – начал я оправдываться.

– Ты мне дурочка из себя не строй. К совести он взывал. Клоун! Одного ты убил, точнее он сам умер от потери крови, а второй говорит, что ты напал первый.

Я хотел промолчать, но подумал, что молчание в данном случае неуместно.

– Ну вот, такой здоровый бандит, а крови у него мало. Да и совести совсем нет. Я же его ранил, он был живой. Вот если бы я его добил, тогда я виноват. А в данном конкретном случае произошёл форс-мажор. Было бы лучше, если бы они первыми продырявили мою голову? Сейчас они вам много расскажут, договорятся до того, что это я женщину грабил, а они мимо проходили. И что говорит пострадавшая? Хулиганы могут наговорить, что я ещё и ограбил их.

– Какой ещё форс-мажор? Ты чего слова всякие ненужные применяешь. Ладно, хоть пострадавшая дала нормальные показания. И запомни, Жуков, здесь тебе не фронт, чтобы стрелять налево и направо, – подполковник махнула рукой с досады и вышла из кабинета.

Из нашего отдела меня не осуждали. Краев заявил.

– Туда ему и дорога. Была бы моя воля, я бы их всех прямо на месте к стенке ставил, как в годы войны.

– А кто такой этот Чемодан, что за фрукт? – спросил я майора.

– Известная личность, Чемоданов Семён Ильич, был осужден три раза. Занимался грабежом на улицах, но больше трёх лет не получал. Последний раз его посадили на пять лет, а месяц назад выпустили по амнистии, которую Правительство подписали по причине нашей Победы над фашистами. Только ты ему в паху артерию прострелил, пока суть да дело, скончался он от потери крови. Бусый – это Бусов Олег Иванович, на свободе был почти год, теперь останется инвалидом, у него пулей колено раздробило. Как только придёт в себя, допросим и узнаем, кто третий, – объяснил мне наш непосредственный начальник.

Остальные тоже не переживали на эту тему. До обеда я ходил как варёный, спать хотелось неимоверно. Следователь из прокуратуры, ещё раз меня допрашивал, но не найдя в моих действиях нарушений, отстал. В обед наши собрались в столовую, а я задремал на стуле, положив голову на стол. Разбудил меня Краев.

– Иван, если в столовую не пойдёшь, есть для тебя поручение. Надо опросить жертву мошенников. Поступило заявление от гражданки Томилиной. Сходи по адресу и опроси её повторно, может какие подробности вспомнила, затем опроси её подругу, она свидетелем идёт. Я тебе написал адреса. После этого можешь шагать домой, завтра с утра на работу, – майор положил на стол лист бумаги, где написаны данные женщин и адреса.

Я взял папку, которой пользовались многие сотрудники, сложил туда чистые листы бумаги, чтобы написать протоколы опроса, и потопал по нужным адресам. По пути мне попалась химчистка, я осмотрел свой внешний вид. Костюмчик не помешало бы отутюжить. С мыслью «работа не волк, в лес не убежит», открыл нужную дверь. За прилавком стояла женщина неопределённого возраста. Есть такие, когда после двадцати пяти и почти до сорока их возраст определить невозможно.

– Здравствуйте, вы по какому вопросу? – улыбаясь приветствовала молодая женщина.

– Мне бы костюмчик привести в порядок.

– Тот, что на вас? Было бы лучше если бы вы принесли его отдельно, – выразила пожелание приёмщица.

– Милая девушка, вот совсем нет времени из-за работы. Давайте я сниму костюм и рубашку, а вы приведёте это всё в приличный вид.

Женщина уставилась на меня удивлённо, а я начал снимать одежду. Когда служительница химчистки увидела «сбрую» с пистолетом, забеспокоилась.

– Я вызову милицию, – испуганно объявила она.

– Я уже здесь, – достал и показал ей удостоверение.

Сложив костюм и рубашку на прилавок, положил пять червонцев, подразумевая за срочность. Женщина успокоилась, но посмотрев на меня в трусах и майке, предложила пройти в подсобку. Что я и сделал, а пока приводили в порядок мою одежду, улёгся на кушетку и проспал почти полтора часа, как убитый.

Одежду мне привели в порядок. В прошлой жизни, меня мать приучила к тому, что внешний вид должен выглядеть всегда опрятным и стильным. Вот и сейчас в приподнятом настроении пошёл к пострадавшей от мошенника. Здесь мне повезло, свидетельница и её подруга, были у хозяйки квартиры, не придётся топать на другой адрес. Дополнительный опрос ничего не дал, разве что подробней описали внешний вид мошенника. Я не верил в то, что его быстро поймают, мошенников даже в будущем ловить трудно, но работа есть работа. Всё записал и посчитав себя свободным направился в общежитие. Надо было забрать товар и отнести швее Елене. К швее добрался к пяти часам вечера. Елена жила на Покровском бульваре, фактически это район нашего отдела. Я поднялся на второй этаж и позвонил в звонок. Вскоре послышались шаги и дверь открыла… Елена Прекрасная. В домашней обстановке женщина выглядела совсем по-другому. Прекрасные линии фигуры стройной женщины, возбудили во мне желание. Так и хотелось разложить эту дамочку прямо в прихожей или опереть в стенку головой. Мне явно нужна постоянная сексуальная жизнь, раз такие мысли в голове бродят. На ней был одет шёлковый халат, расшитый крупными цветами, на ногах домашние туфли. Судя по вещам и обстановке, Елена жила совсем не бедно. Квартира была двухкомнатной, плюс кладовка, отдельно ванна и туалет. И это при дефиците жилья в послевоенной Москве, связи у дамочки есть, вне всякого сомнения.

– Проходите, простите не знаю вашего имени, – лучезарно улыбаясь, предложила Елена.

Женщина беззастенчиво разглядывала меня, в её глазах мелькал интерес, а я порадовался, что одет вполне прилично.

– Будем знакомы, Иван, – я галантно поцеловал ручку ей, что даме явно понравилось.

Мы прошли в комнату, где работала Елена. Здесь стоял стол закройщика, у окна швейная машинка «Зингер» с ножным приводом. Для этого времени это очень редкая и дорогая вещь. У стен столы с рулонами тканей.

– Я на дому шью. Обшиваю в основном женщин. Клиенты у меня обеспеченные. Жёны горкомовских, есть даже кремлёвские. Иногда беру заказы на мужчин, – стала пояснять Елена, пока я выкладывал товар из мешка.

Он прошла к окну и раздвинула шторы, а я, глотая слюни, смотрел, как аппетитно она выглядит ниже спины. Елена пересчитала количество комплектов, сходила в другую комнату и принесла мне деньги. Куча пачек с денежными знаками получилась большая, сто десять тысяч рублей. Скидку на опт, она у меня всё же выпросила. Хорошими деньгами оперирует девушка. Я проверил сумму, после этого для Елены отсчитал восемьсот рублей, она сходила за кожаной курткой. Куртка мне понравилась.

– Воров не боитесь, вдруг ограбят? – спросил я Елену.

– Я не афиширую о своих занятиях. На барахолке Наталья торгует простыми платьями. Такие я тоже шью. Деньги дома не держу, мне их принесли в обед, пришлось взять в долг, сумма очень немалая, – спокойно пояснила Елена.

– Но меня вы пригласили прямо домой.

– А вы будете грабить меня? Просто вы мне понравились.

Я посмотрел на Елену сверху вниз. Грудь стоит, волосы пышные. Выглядит Елена ухоженной женщиной, к тому же бог не обидел её фигурой и красотой. Очень симпатичная. Я сглотнул слюну и собрался уходить.

– Ну что же вы так сразу и бежать? Бокал вина не желаете? – Елена явно заигрывала.

Вина я, естественно, желал, но больше желал поставить красотку в позу и… Ну в общем понятно, что «и». Мы прошли на кухню, а здесь и закуска приличная. Колбаска, огурчики, жареная картошка и котлетки. Дама явно готовилась к моему приходу. Я сразу вспомнил, что не обедал. Вечер обещал быть не только томным, но и сытным. Когда закончилась бутылка вина, мы переместились в комнату, в горизонтальное положение. Елена оказалась не только симпатичной, но и очень темпераментной. В кровати она вела себя раскрепощённо. Я даже подумал, что в будущем врали, будто наши предки ничего не понимали в сексе. Не следует верить непроверенным фактам. Елена наслаждалась с полной отдачей, со стонами и криками. После каждого раза, Елена давала мне отдохнуть, а потом быстро приводила меня в боевую готовность, целуя моё тело в нужных местах. После полуночи мы отдыхали потные, но удовлетворённые.

– Я замуж в сороковом вышла, а в сорок первом мужа забрали. Через три месяца пришла похоронка. Хорошо, что квартира на меня оформлена, а то бы забрали. А потом я стала обшивать партийную элиту. Так что меня никто не трогает. Материал тоже от клиентов попадает, помогают достать в спецраспределителе. А ты так и не сказал ничего о себе, – она закинула на меня ногу, прижавшись всем телом.

– В милиции работаю, в уголовном розыске. Воевал, списали по ранению.

– В милиции? Ты не выглядишь, как милиционер. Скорее похож на дипломата или на партийного работника. Да нет, на партийного не похож, а вот на дипломата точно. Да и внешне очень даже привлекательный, бабам такие нравятся.

Она принялась целовать меня, спускаясь вниз к животу. Здоровье меня не подводит, и мы приступили ко второму акту постельных утех. Ближе к трём часам ночи, удалось уснуть, а в семь меня подняла Лена и позвала завтракать. После завтрака, провожая меня в прихожей, он поцеловала меня.

– Иван, приходи ещё, я буду рада. Ты мне очень понравился.

– Хорошо. Только работа у меня сама понимаешь какая. Бывает сутками не знаем покоя.

– В любое время. У меня никого нет. С клиентами я только днём работаю.

Я спускался по лестнице и размышлял о нелёгкой женской судьбе. Сколько мужиков поубивало на войне. А впереди ещё бои с японцами. Даже такая красивая баба, как Елена, и та свободна. Но планы мои, с женитьбой пока что не пересекались. А вот посещать тихую гавань, в виде Елены и её квартиры, очень даже не помешает.

Рабочий день начался с неприятных заполнений документов, меня опять заставили готовить дела, которые надо сдать прокурору. Напротив меня сидит Ольга и морщит лоб, как поймать мошенника, который обманом похитил деньги у пострадавшей женщины. В кабинет зашли Краев и Машков.

Олег поздоровался со мной за руку и подмигнул, типа сочувствует, что меня посадили за бумаги, а не его.

– Зузыкина, не делай такое страдальческое лицо. Скажу тебе по секрету, мошенников ловить не просто, а ещё сложней доказывать их вину, – заговорил Краев, присев на стул возле стола Ольги.

Ольга стала перечислять способы как, по её мнению, отследить мошенника, обманывающего женщин.

– А много эпизодов за этим брачным аферистом, хотя бы в Москве? – спросил я.

– Брачным аферистом? Жуков ты откуда такие слова знаешь? – засмеялся Краев.

– А поймать можно если последить в ресторанах. Пострадавшая или свидетель наверняка узнают его, – продолжил я свою мысль.

– А кто платить будет, важный момент? – спросил Олег Машков и засмеялся.

– Как кто? Руководство должно иметь фонды, для такого дела, – удивился я.

В этот раз никто не засмеялся. Краев вновь посмотрел на меня, как будто впервые увидел неизвестную зверушку, или я что-то сказал, до чего он сам не додумался.

– Пойду схожу к Кругловой, – заявил наш майор и вышел из кабинета.

– Ой, а у меня платья для ресторана нет, а школьные уже малы, – расстроенно заявила Ольга.

– Тебе не грозит такой поход, – решительно заявил Машков.

– Интересно почему? Дело веду я, мне значит и ловить преступника, – возмутилась Ольга.

– Как ты пойдёшь со свидетельницей? Очень подозрительно, если девушка девушку в ресторан ведёт, – выложил свой аргумент Машков.

– А что по ресторанам только пижоны, как Жуков ходят? И вообще, Машков, ты ведёшь себя, как козёл, – и Зузыкина посмотрела в мою сторону с видом, будто я отобрал у неё конфету.

Я удивлённо уставился на Ольгу. Взяла и пижоном обозвала, а хожу я по ресторанам или нет не её дело. Странно, в этом времени, пролетарии к опрятным и стильным людям относятся. Дискуссия могла затянуться, Машков даже хотел что-то ответить Ольге, но наш спор прервал вошедший Краев.

– Руководство даёт добро. Но так как свидетель и пострадавшая женщины, пойдут… – и Краев стал обводить взглядом кабинет, умышленно испытывая терпение сотрудников.

– А сколько денег выделили, на кофе хватит? – спросил эксперт Славин, считая, что он удачно пошутил.

Я посмотрел на Зузыкину, мне даже показалось, что она молится про себя, чтобы её выбрали.

– Пойдёт… Капитан Ваганов и старший лейтенант Жуков. Получится две пары. Денег выделили шестьсот рублей и это на три дня слежки. Остальные в прикрытие. Задействуем разные рестораны. Я и Зузыкина прикрываем Ваганова. Машков и три девушки из постовых прикроют Жукова. Ваганов, идёшь в «Асторию». Жуков, ты идёшь в «Савой», – вынес свой вердикт Краев.

– Совсем нет справедливости, у меня опыт работы больше, чем у Ивана, – заявил Машков, он явно желал сам посидеть в ресторане.

– Не что иное, как попрание прав женщин. И вы товарищ майор способствуете мировой буржуазии, когда задвигаете женщин на второй план. Потворствуете подозрительным элементам, вот Жуков и скатывается от пролетария к мелкой буржуазии, а ведь он комсомолец. А наша коммунистическая партия Советского Союза, во главе с товарищем Сталиным, ведет нас совсем по-другому курсу, – пыталась толкнуть речь Ольга, но Краев только отмахнулся от неё, как от назойливой мухи.

– А ты Машков не бузи. У Жукова вид, как будто он из ресторанов не вылезает, чисто буржуй. К тому же ему ежемесячно положены выплаты за ордена и медали к его зарплате. Если что, из своих доплатит. Правда зарплату он ещё не получал, но пусть преодолевает трудности, – сказал, как отрезал Краев.

– Во-во, я и говорю, что Жуков выглядит совсем, как буржуй. Надо его проработать на комсомольском собрании, – подхватилась Зузыкина, но Краев вновь махнул рукой, чтобы она заткнулась.

Я только открыл и закрыл рот. За время диалога даже слова не сказал, но зато теперь знаю какое мнение обо мне в коллективе. Кстати, о доплатах за ордена, мне действительно полагалась доплата к окладу опера, за «Красное Знамя» двадцать рублей, за «Красную Звезду» пятнадцать рублей и за медаль «За Отвагу» десять рублей. Итого к окладу восемьдесят рублей, так как орденов у меня по два. Но всё равно сумма смешная. Хочешь смейся, а хочешь плачь.

В первый день слежки определили два ресторана «Савой» и «Астория». Ваганов и пострадавшая женщина пошли в «Асторию», мне же достался «Савой». Развезли нас на служебном автобусе. Женщин загримировали, чтобы мошенник их не опознал, правильней сказать сделали макияж. Даже простой парик, с волосами другого цвета, делает женщину неузнаваемой. Когда меня и свидетельницу Марину привезли к ресторану «Савой», Краев выдал напутственное слово.

– Держи, вот тебе, Жуков триста рублей. Если вздумаешь шиковать доплачивай из своих. В случае обнаружения мошенника, шум не поднимать. Надо будет за ним проследить. Тебя будет страховать Машков с постовыми девочками. Может ещё по парочке постовых добавят, они будут крутиться поблизости от ресторана, – Краев подал, мне пять сотенных купюр.

Я в этом времени в ресторанах не был, цен не знал, но подстраховался, взяв свои средства. Мы с Мариной вошли в ресторан, к нам подошёл метрдотель и поинтересовался заказан ли у нас столик. Оказывается, Краев позаботился в этом вопросе, на мою фамилию был заказан стол на двоих. Нас провели на наше место, буквально через три минуты подошёл официант. Марина чувствовала себя свободно, видимо он бывала в таких заведениях и не раз. На меня тоже ресторан не производил шокирующего действия. В прошлой жизни для меня рестораны считались обыденным заведением, куда можно забежать просто покушать.

– Вы уже выбрали, товарищи? – слащавым голосом спросил официант, было заметно, что он осмотрел наши наряды, и составил оценку клиентов.

Я открыл меню и быстро просмотрел список вин, потом скорректировал, что будет заказывать сама Марина.

– Нам бутылочку «Киндзмараули», фруктовую нарезку, овощную нарезку. Из горячих закусок принесите жульен с грибами и курицей, две порции, – зачитал я из списка меню.

– Смею предложить украинский борщ, а на второе свинина с тушёным перцем, – начал было официант, но я его прервал.

– Любезный, мы начнём с того, что я заказал, не надо мне советовать то, чего я не хочу, если задержимся у вас, то обязательно закажем что-то посерьёзней. У вас что, здесь столовая, что ты мне борщ навяливаешь? – я постарался высказаться как можно капризней.

Как я ожидал, официант не обиделся, в его глазах мелькнуло угодливое выражение. Официант ушёл, а я обратился к Марине.

– Марина, если вы заметите нужного нам человека, не смотрите на него пристально, тихо сообщите мне и больше не подаём никакого вида, просто наслаждаемся пищей и беседой, – я проинструктировал свою спутницу.

Марина кивнула головой. Я заметил, что она рассматривает меня с некоторым интересом, я же успел её рассмотреть со спины, когда шли к столику. Надо честно сказать, что женщина мне понравилась, особенно вид сзади. Не помешает посетить такую «гавань», чтобы разгрузиться. Навевает на всякие похотливые мысли.

– Скажите, Иван, вы женаты? И почему вы пошли работать в милицию? Вы больше похожи на дипломата или на партийного работника.

Такое впечатление, что все дамы пользуются одинаковым штампом, но я улыбнулся и ответил.

– Я не женат. В милицию пошёл, чтобы устроиться в Москве. А вообще меня привлекает журналистика. Но пока не обзавёлся связями в столице. Может вы о себе расскажите?

– Пожалуй, я смогу вам помочь. Есть знакомые и не только в газетных изданиях. Знаю кое-кого в Союзе писателей. Я замужем, муж работает на железной дороге инженером, ну а я домохозяйка. Хотя предпочитаю поддерживать связи с деловыми людьми. Скажите, вы уже пробовали что-то писать? – Марина явно флиртовала, по её глазам и ужимкам можно было понять это.

– Думаю, начать с заметок в газеты. Надо сначала приобрести известность, прежде чем соваться со своими работами куда-то в солидные издания. Как говорится, сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя.

– Нам надо подружиться, я обязательно помогу вам, – сказала Марина с придыханием подавшись немного вперёд.

Дополнительно оценив вид спереди, я мысленно согласился с Мариной, что подружиться нам совсем не помешает, при чём в ближайшее время. Марине было не больше тридцати лет, в принципе она выглядела ухоженной. В их семье явно не знали, что такое безденежье. И ещё, она просто-напросто «клеила» меня. Не удивлюсь, если в конце вечера она пригласит меня домой. Пока Марина болтала о разных пустяках, я вспомнил своих родных из прошлой жизни. Как они там? Для родителей мы с сестрой поздние дети, особенно для отца. От моих раздумий отвлекла Марина, тронув меня за руку.

– Посмотрите на того мужчину, который вошёл с женщиной. Это он и есть, назывался Евгением, – зашептала она испуганным голосом, показав на вошедшего мужика с дамой глазами.

Я повернулся и посмотрел в сторону входа. Действительно с метрдотелем разговаривал видный мужик, одет в военную форму и орден есть, кажется «Красная Звезда». Его под руку держит миловидная женщина лет тридцати или сорока.

– Я её знаю. Это Нинка Ломова, работает в тресте, сидит на сбыте товаров. У меня муж со складов у неё товар порой получает для железной дороги. Не бедствует, хоть и без мужа, да и стыдно бедствовать на такой должности, – снова зашептала Марина.

– Марина, успокойтесь, больше не надо смотреть в их сторону. Давайте лучше выпьем хорошего вина, – я разлил вино по бокалам.

Я осторожно рассмотрел мошенника. Не удивляюсь, что такой нравится женщинам, темноволосый и кудрявый, ростом наверно повыше меня будет, в плечах крепкий. Тут же поискал глазами Машкова, но не увидел.

– Марина, вы не можете ошибиться? – спросил я спутницу.

– Нет, конечно. Такая внешность видная. Моя подруга сразу на него клюнула. Я его хорошо запомнила, только он был в гражданской одежде.

Надо было Марину отправлять домой, найти напарника и сообщить Машкову, что клиент здесь. Самим же проследить за этим пронырой. Я под видом, что надо в туалет вышел из зала, а затем на улицу. На другой стороне увидел Олега, который флиртовал с девочками из постовых.

– Олег, свидетель опознала клиента. Надо Марину сплавить, поручи постовым девочкам, пусть проводят её домой. А мы с тобой проследим за этим мужиком. Он там с бабой, предложил я Машкову.

– Отлично, значит девчата отведут Марину домой. Чёрт! С нашими никак не связаться, а то бы подскочили для страховки, попробуем взять с поличным, сразу включился Олег.

– Олег, ты нашим пока ничего не говори, раз нет возможности. Нам бы его не спугнуть, вдруг он осторожный. Мы его и вдвоём проследим, а на адрес, уже своих вызовем, – выдал я свой вариант действий

Марину отправили домой в сопровождении постовых девчонок, правда перед уходом она оставила мне номер домашнего телефона. А я остался в ресторане следить за подозреваемым. Как я и думал парочка, аферист и его жертва, пошли на квартиру к женщине. Мы с Машковым проследили адрес и всё же по пути доложили Кротову, позвонив в «Асторию» из телефонной будки. В общем в результате мошенника взяли с поличным, а мы с Олегом получили нагоняй от начальства. Кротов объяснил нам, что женщина могла погибнуть. Зузыкина проверила похожие дела по другим городам отправив запрос. В результате через неделю пришёл ответ из Ленинграда, что там за этим Евгением числятся ещё четыре эпизода. Ну, а моя служба шла, я постепенно вникал в специфику уголовного розыска. Крупных дел в нашем районе не было, мелкие кражи и пьяные драки. Рутина затягивала. А я, как мог, косил от работы. Ловить преступников точно не моё призвание, это я понял буквально за пару недель работы.

Глава 3.

Август 1945 год. Москва. Новые горизонты.

Свой сексуальный голод я утолял с Еленой. Ночевать у неё удавалось не часто, иногда после долгого рабочего дня опера из уголовного розыска, хотелось просто выспаться, тогда топал в общагу. Я всё чаще размышлял, что делать мне далее, совсем не хотелось посвящать себя борьбе с преступностью, жениться на Елене и строить светлое будущее. На волне таких раздумий позвонил Марине.

– Ваня, как я рада что вы позвонили, а то было совсем подумала, что забыли про меня. Было бы неплохо, если бы вы нанесли мне сегодня визит, – медовым голосом проворковала Марина.

А почему бы и нет? Пронеслось в моей голове. Я Лену не видел три дня, а молодой организм и эротические сны не позволяют спокойно спать в общежитии. Зайду, поговорю о своих делах, заодно и напряжение сниму. Сегодня в отделе особых дел не было. С обеда меня отправили на рынок с портретом хулигана и убийцы, который проходил по уголовному делу. По сведениям агентуры, этот тип появляется на базаре. Капитан Ваганов вызвался составить мне компанию, а Краев не возражал. Так что с обеда, мы смылись из отдела. Бродили по базару, рассматривая покупателей и посетителей. Я честно сказать очень сомневался, что мы встретим фигуранта здесь. Но аргументов у меня не было, а распоряжения начальства надо выполнять. К концу дня я жутко проголодался и хотелось понять, когда мы отсюда свалим, ещё и цветы надо Марине купить, чтобы показать себя галантным кавалером. Только при Ваганове не хотелось этого делать. Наконец капитану, самому надоело болтаться по рынку.

– Пожалуй на сегодня хватит, скоро базар закрываться начнёт, а мне сегодня ещё агентуру надо прошерстить, может что-то подскажут, – начал свой разговор Ваганов.

– В отдел обратно пойдём, какие планы? – спросил я.

– О своих планах я тебе уже сказал. Кстати, ты чего себе агентуру не нарабатываешь? Без этого в нашем деле никак нельзя. А в отдел идти не советую, там тебя загрузят какие-либо документы оформлять. Лучше займись вербовкой жуликов.

– Я пока не знаю, как это сделать, – сознался я.

– А чего тут знать? Ловишь какого-нибудь воришку или сявку, запугиваешь его, потом предлагаешь отпустить, если он тебе будет кое-какую информацию сливать¹. Не сложно, если грамотный подход найти, – рассмеялся капитан.

Ваганов хлопнул меня по плечу, направившись на выход с рынка. Я же направился к лоткам с цветами. Присмотрел там небольшой букет с мелкими розами, в моей прошлой жизни, такие букетики невесты на свадьбах в руках держат. Вот такой я и купил у женщины среднего возраста. Вышел с базара и направился к трамваю, судя по адресу Марина живёт в шести кварталах от рынка. Дом нашёл достаточно быстро, сталинской постройкой назывались, в моём времени, такие дома, а здесь просто дом с благоустроенными квартирами. Поднялся на второй этаж и покрутил ручку звонка, звук, как на велосипедном звонке. Вскоре защёлкали замки и дверь открылась, на пороге стояла Марина в боевом настроении. В смысле макияж, шикарное платье и туфли на каблуках. Выглядит сногсшибательно. Увидев меня, Марина расплылась в очаровательной улыбке, от чего на её щеках появились симпатичные ямочки. Она осмотрела меня с ног до головы и осталась довольна моим внешним видом.

– Как хорошо, Ваня, что вы решили меня проведать. Проходите, не стесняйтесь. О-о, какие симпатичные розы, вы знаете толк в соблазне женщин, – заявила Марина и подмигнула мне.

Я перешагнул порог и подумал, что предложат тапочки, но Марина подхватила меня под руку и повела в гостиную, негромко прошептав мне на ухо.

– Вы пришли вовремя, сейчас я вас, кое с кем познакомлю, – Марина прижималась к мне своими сиськами ближе, чем этого требовало приличие.

А я подумал, что толк в соблазне Марина знает получше меня. Войдя в гостиную, я смог рассмотреть ещё одного гостя Марины. Это был мужчина, лет пятидесяти с хвостиком, скорей всего, ну или около того. Лысоват и в очках, вполне интеллигентный вид, опрятно и модно одет, в соответствии с модой этого времени. Взгляд изучающий, но вместе с этим требовательный. Марина сразу представила нас друг другу.

– Лёнечка, знакомься это Иван Жуков, тот самый молодой человек, который мечтает стать журналистом. Ваня, перед тобой главный редактор газеты «Известия» Леонид Фёдорович Ильичёв, – произнесла Марина приятным бархатистым тоном.

Ильичёв встал мне навстречу, и мы пожали друг другу руки. Завязалась беседа. Ильичёв поинтересовался моим образованием.

– Перед войной поступил на юридический, в 42-ом ушёл добровольцем, а сейчас восстановился на второй курс, – ответил я.

– Не желаете перевестись на факультет журналистики? Я могу посодействовать если вам на самом деле интересно, – предложил Леонид Фёдорович.

Пока беседовали я размышлял о том, что журналистом наверняка работать лучше, чем в милиции. Во-первых, это моё профильное образование в прошлой жизни, хоть и не успел я закончить Универ. Я правда числился балбесом от «золотой молодёжи», но учился хорошо и на практике меня уважали, даже приглашали работать, после окончания Университета. Потому за предложение Ильичёва я ухватился. Леонид Фёдорович задавал много вопросов и судя по ответам составлял своё мнение обо мне.

– Ну что же, молодой человек, имеются у вас данные стать журналистом. Предлагаю начать с заметок. Начните с колонки криминальных новостей, тем более работаете в милиции. Кстати, в связи с этим лучше писать под псевдонимом, чтобы не было неприятностей на работе. Со временем, я познакомлю вас с другими редакторами газет. С октября начнёт тиражироваться «Московский комсомолец», самая что ни на есть молодёжная газета, – говорил Ильичёв перед уходом.

Мне главный редактор «Известий» понравился, эрудированный мужик, но идеология коммунистов из него так и прёт. Хотя это не страшно, вполне возможно, что у него обычная профессиональная деформация. Начну работать, а в конце августа переведусь на факультет журналистики в МГУ². Что в последствии и произошло, но не буду забегать вперёд. Какие отношения у Марины и Леонида меня особо не волновало, даже если они любовники. В нашем 21-ом веке, знанием о количестве партнёров в сексе, никого не удивишь. Что касается Марины, то у нас с ней всё получилось в этот же вечер. Не могло не получится она смотрела на меня глазами чувственной лани, пополам со взглядом голодного крокодила. Распили бутылочку вина, у мужа Марины хороший запас спиртного, в баре шкафа, а потом сразу в постельку, где Марина проявила чудеса ловкости, гибкости и пылкой страстности. А ещё говорили, что в Советском Союзе не было секса, хотя об этом я уже упоминал. Взять эту же Марину, мадам, как с голодного острова прыгала на мне, издавая стоны и такие визги, что позавидовали бы обезьяны, в джунглях Амазонки. В какой-то момент я даже подумал, что меня беззастенчиво имеют, но мне понравилось, врать не буду. Утром провожая меня, Марина убедительно просила звонить и не забывать её.

Кроме работы в милиции у меня началась карьера журналиста. Псевдоним взял «Иван Октябрьский». Первые мои заметки корректировали со страшной силой. В моих текстах попадались слова из будущего и фривольные³ фразы, которые часто перечёркивали. Но мой слог главреду нравился, Ильичёв считал таких как я, «свежей кровью» в журналистике. В отделе милиции о моих отношениях с редакцией пока ничего не знали, а сам я не пошёл за разрешением к Кругловой. Зачем лишний раз светить о себе информацию. То, что я перевёлся на другой факультет моя начальница всё же узнала, естественно вызвала к себе.

– Жуков, ты чего такого придумал, зачем перевёлся с юридического? – сразу пошла в наступление начальница, когда я переступил порог её кабинета.

– Считаю, что мне такое образование пригодится в будущем, – расплывчато ответил я.

Круглова моих рвений не поняла, следующие полчаса говорила о важности работы в милиции, о борьбе с криминалом и прочие бла-бла-бла. Я не возражал, пусть выговорится, тогда промывка мозгов закончится быстрее, что и произошло. Работа моя в отделе продолжалась. Я изучал Советский строй, как мне в нём выживать, а главное, как не угодить в цепкие лапки НКВД. Во время совещаний ни с кем не спорил, стараясь не выставлять свою персону на поверхность. У меня созрел план. Закончить МГУ и получить диплом журналиста, в процессе обзавестись связями, чтобы попасть на международные отношения. Ну а потом подумать, как отвалить от берегов Союза. Ждать до наступления капитализма в России сорок восемь лет, а мне такая постанова категорически не нравилась. Из своей прошлой жизни я знал, что в СССР ожидается денежная реформа, только не знал точной даты. Чтобы мой стартовый капитал не превратился в бесполезные бумажки я начал поиски каналов покупки золота или царских золотых червонцев. Заодно такие действия, помогали наработать агентуру в криминальной среде, по такой причине с работы проще убегать, мотивируя то, что иду работать с агентурой. На работе записался в тир, под видом выступления на соревнованиях от отдела. На самом деле получил прекрасную возможность лишний раз откосить⁴ от работы, чтобы тренироваться в пулевой стрельбе.

По службе на меня, как самого неопытного сотрудника обычно ставили на опросы свидетелей или заполнение документов в отделе для прокурорских следователей. Сегодня я собрался пробежаться по барахолке, причина ухода с работы пораньше – работа с агентурой, на самом деле планировал начать поиски скупки золота, заодно посетить коллекционеров монет, кажется их нумизматами называют. Блошиные рынки – так назывались барахолки в это время, а в народе говорили по-простому «блошка». В Москве таких рынков насчитывались десятки, располагались они в основном на окраинах Москвы, но имелись и в центре – Бутырский, Даниловский, Преображенский, Семёновский, Киевский. Для себя я решил, что обойду все, так или иначе найду то, что мне нужно. Оделся по такому случаю в костюм, чтобы выглядеть обеспеченным человеком, а не сотрудником правоохранительных органов. Шагая к Киевской барахолке, размышлял о смысле моей жизни здесь и сейчас. Сегодня с утра, нам страстно мозг выклёвывал заместитель по политической части нашей начальницы, майор Сусликов. Ну и тип, я просто в шоке, как он грамотно засоряет мозги сотрудникам. Вот так послушаешь его пару часиков и начинаешь верить, что светлое будущее буквально за углом соседнего здания. А для самого майора, совсем не чужда роскошь, я не раз замечал его в ресторанах, когда мы туда ходили с Мариной или Еленой. При чём, там его поведение меняется на барское. Он меня тоже пару раз приметил и даже попытался взывать к моей комсомольской совести, типа не следует посещать места порока и разврата настоящему пламенному борцу, плюс вопрос – откуда у меня средства на посещение ресторанов. Вот же, собака сутулая, про себя ничего не сказал, на какие шиши он тёлок поит и кормит, да сам употребляет, как не в себя. Ну, а я с глазами пламенного комсомольца ответствовал, что водят меня обеспеченные барышни, на которых я мечтаю жениться, чтобы обеспечить себе будущее. Тем не менее, стараюсь на глаза, этому фанату и последователю дела Ленина, Маркса и Энгельса, лишний раз не попадаться, что кстати пока удаётся часто. Перед походом на «блошку» зашёл в магазин одежды, где в зеркале рассмотрел себя, точнее внешний вид. Поставил себе оценку «удовлетворительно» и вскоре добрался до барахолки. Начал с того, что просто прошёл по кругу осматриваясь. Вскоре приметил среднего возраста мужичка, который торговал разными царскими монетами и монетами 20-ых годов. Для начала осмотрел его товар.

– Ищешь что-то особое? – спросил мужик через пару минут, как разглядел меня внимательно.

– Ищу, но думаю у тебя такого на прилавке не будет, – ответил я, напуская тумана.

Мужик свистнул, на его свист появился подросток, он велел ему присмотреть за товаром, а сам мне кивнул, предлагая отойти в сторону. На милиционера я точно не походил, о чём мне не раз пеняли сотрудники нашего отдела, обзывая мою персону мелкобуржуазным элементом. Только почему мелкобуржуазным? Обидно, понимаешь. В прошлой жизни, я относился к семье, с очень высокими доходами и финансовой независимостью.

– Где работаешь? И что ищешь, молодой человек? – спросил мужик, когда мы выбрались из толпы.

– В редакции работаю, а учусь в МГУ, – я достал и показал удостоверение, которое мне выдали в МГУ.

Мужик внимательно рассмотрел студенческий документ, только что на зуб не попробовал, а потом вопросительно уставился на меня.

– Николаевские червонцы ищу, возьму много. Ещё интересуют камешки, желательно бриллианты, но можно сапфиры, рубины или изумруды, – сразу вывалил я на мужика свои желания.

Барыга хмыкнул, но размышлял недолго, минуты три, не больше.

– Подходи завтра часам к шести вечера, прогуляемся в одно место, – может что и получится.

Называть своё имя он не стал, просто развернулся и ушёл на барахолку. Я тоже пошатался некоторое время среди продавцов, купил букетик цветов и направился к Елене. Мне подумалось, что за мной обязательно проследят, в процессе движения обнаружил за собой хвост. Пацан лет десять-двенадцать неспеша топал за мной. Если бы я не ожидал слежки, то даже не обратил бы внимания на него. Умно придумано. Кто подумает, что за тобой следит мальчишка? Таковых мало найдётся. По дороге я зашёл и купил в коммерческом продуктовом бутылочку вина и конфет, в конце своего пути скрылся в подъезде дома Елены.

Утром, попрощавшись нежно с Еленой, я вышел из подъезда и осмотрелся. Никого не приметил, но это не значит, что за мной не следят. Двинулся на трамвайную остановку, чтобы добраться до МГУ. Встал на задней площадке трамвая, как только вагон тронулся, сзади трамвая прицепился незнакомый пацан. Ну вот и «хвостик», как я и предполагал. Добравшись до института, спокойно вошёл во внутрь, а через десять минут покинул здание МГУ, через чёрный ход. Сейчас мой путь на работу, а вечером встреча с торговцем монетами.

Интерлюдия 1. Москва. Антиквариат и криминал.

Трофим Тополев в обеденное время сходил к своему покровителю, от имени которого он руководил торговлей старинных монет на всех рынках Москвы. Когда-то по молодости Трофим занимался кражами, но перед войной повстречал Шнайдера Льва Яковлевича, антиквара и вообще, непонятную личность. Почти десять лет Трофим работает под Шнайдером, но так ничего толком о нём и не знает. Известно лишь то, что у Льва Яковлевича серьёзные связи, в том числе за границей Союза. Шнайдер принял Трофима у себя дома, но дальше прихожей никогда не пускал своего подопечного.

– Проследили за клиентом? – спросил антиквар, как только Трофим перешагнул порог.

– Как водится, проводили до дома вчера, только там он не живёт, к какой-то бабёнке ходит. Утром пошёл в институт. Подали несколько рубликов вахтёру, он сказал, что парень действительно учится и работает в газете. Удалось узнать фамилию – Жуков. Не похож он на легавого⁵, замашки скорее барские, нет в нём пролетарского духа, – отчитался Трофим.

– Веди вечером его на квартиру к Нинке модистке⁶, там и переговорим, а Нинку отправь, чтобы чего лишнего не услышала и меня не приметила, – распорядился антиквар.

Трофим кивнул и вышел, а через час уже отирался на Киевской «блошке». Антиквар же тем временем решал, как ему поступить. Ограбить покупателя или всё же продать то, чего просит клиент? Себя Лев Яковлевич грабителем не считал, напротив, он причислял себя к деловым людям, но раздеть кого-либо до трусов, если появится возможность, точно не откажется.

– На месте разберусь, когда сам на парня посмотрю, но на всякий случай человек пять надо пригласить из подручных, – пробормотал Шнайдер, заваривая себе кофе.

Сентябрь 1945 год. Москва. Незаконная сделка.

На работе меня ожидал нудный труд по сшиванию дел, подготовке документов для передачи следователям и в прокуратуру. От чего меня посетила жуткая хандра, даже крепкий чай с сахаром не поднял моего настроения. В голову лезли мысли о сложном житье-бытье в стране Советов. Ну не привык я к таким условиям существования. Например, везде и всюду ходить пешком, так никакой обуви не хватит. Нет, я понимаю, что пешком ходить полезно, но не по столько же. Тело моего предшественника видимо было привыкшее к пешим переходам. Не зря же он дошёл до Берлина от Москвы. А действительно, где начинал свой боевой путь разведчик Иван Жуков? Кто-нибудь спросит, а я и не знаю, конфуз может получится. Эмигрировать из Советского Союза просто или нет? С чем связаны риски? Наверняка меня заклеймят предателем в таком случае. Лишат всех наград, хотя об этом я переживаю меньше всего. Все ордена и медаль не мной заработаны, потому не разеваем роток, на чужой вершок. Ещё наверняка могут испортить жизнь родному брату, моего тела, а вот это уже плохо. Здесь на чашу весов встаёт семья, что кстати для меня не пустой звук, родители так воспитали. А как не крути попал я в тело двоюродного деда. Спрашивается зачем? На такой вопрос у меня нет ответа. Ничего не знаю о загробной жизни. Вспомнилась книжка в моей прошлой жизни, называется «Спасти СССР». Там герой книги спасает Союз от развала. Я тряхнул головой. Какие-то дурные мысли в голову лезут. Наверное, влияние тела дяди на мой разум. Он наверняка верил в победу коммунизма, но погиб, что кстати спасло его от разочарования. Союз-то безвозвратно развалился в начале 90-ых годов, в 20-ом веке. Я, например сомневаюсь, что можно было спасти Советский Союз от развала, там на протяжении нескольких десятков лет шло всё к тому, чтобы Союз накрылся медным тазом. Нет, такая дорога по жизни, мне не нравится. Тогда с чего начнём? А начнём делать карьеру журналиста, глядишь выскочим быстренько на уровень международника, если повезёт. На самом деле я ведь не знаю, как живётся за границей в это время 40-ых годов. В Европе наверняка делать нечего, там голод и разруха. Сам видел в Германии, ничего слаще морковки не найдёшь. А в Америке? Думаю, там тоже нищих бродяг хватает, живётся хорошо только тем, у кого есть деньги. От моих депрессивных мыслей меня отвлекла Зузыкина, забежавшая в кабинет, в руках она держала газету.