Читать онлайн Я не Кейси Райбек

Глава 1

Аннотацию к сценарию Бьярне дочитывал неохотно.

– Не получится, – сказал, закрывая электронный документ. – Вторым Кейси Райбеком[1] мне не стать.

– А тебе и не надо, – Рич, его бессменный агент, настойчиво подтолкнул к нему папку со сценарием. – Рубить негодяев в капусту будет бравый старпом. Твое поле боя – кухня.

– Камбуз, – поправил Рича Бьярне. – Все равно не получится.

– Прочитай сценарий сначала, – не сдавался Рич. – Поверь мне, это не контракт – сказка. Три миллиона за десять дней съемки, никакой обнаженки, минимальная трюковая нагрузка – да это не работа, а выигрыш в лотерею. Такие предложения раз в жизни бывают!

– Рич, у меня нет проблем с финансами, и если я умею считать, то у тебя тоже, благодаря агентским с моих контрактов, – Бьярне оттолкнул от себя папку. Ну правда, что он, голодает, что ли, чтобы лезть в «Водных дьяволов»? Да за одно название надо Золотую малину дать.

– Бьярне, ты имя режиссера видел? – голос Рича наполнился вкрадчивыми нотками. Видимо, засранец решил выкладывать козыри. – Нет? Ну так погляди. И это его последний фильм.

Бьярне поглядел. Впечатлился. Но «Водные дьяволы» ближе все равно не стали.

– Про него уже фильмов двадцать говорят, что последний, – папка со сценарием снова совершила ходку по маршруту «Рич-Бьярне-Рич».

– Этот – точно последний, – Рич вдруг стал серьезным. – У него что-то там нашли, говорят, от силы год остался.

– И за год старик Соммерс наснимает еще десяток «на прощание», – Бьярне покачал головой. – Нет.

– Ну нет так нет. – Рич с такой силой толкнул папку, что она свалилась Бьярне на колени. – Прочти. Не понравится сценарий – я больше слова не скажу.

– И не говори, – Бьярне схватил папку за корешок и быстро сунул в рюкзак, будто она была чем-то непристойным. – Что по рекламе?

– Все тип-топ, – переключился Рич. – Гонорар за «Рибок» и «Мерседес» перечислят до конца недели, «КТМ» одобрили материал, сейчас утрясаем последние детали, – Рич тараторил, как прилежный ученик – намертво выученный стишок. Бьярне, хоть и сам привык держать в памяти большие объемы информации, всегда поражался этой способности своего агента. Рича, наверное, среди ночи подними – и он без запинки расскажет о каждом контракте любого из подопечных. А их только на личном попечении было не меньше дюжины, а в возглавляемом Ричем агентстве явно больше сотни. И это если говорить о тех, с кем Рич или агентство работали прямо сейчас. – «Опель» прислали контракт на первое чтение, от «Кельвина Кляйна» пришло техническое задание на ролик.

– Ну и отлично, – Бьярне посмотрел на часы. Надо закругляться, если он хочет успеть и на тренировку, и сходить в кафе с Джиной.

– Все-все, не задерживаю, – Рич понял намек. – Сценарий прочти!

– Да-да, прочту, – пообещал Бьярне, не собираясь даже открывать несчастных «Водных дьяволов».

Пересмотреть свое мнение ему пришлось уже через двое суток. Рич, этот прожженный циник, знающий цену обещаниям, звонил каждые три часа с вопросом:

– Ты начал читать?

В первый раз Бьярне был на съемках. Во второй – спал. В третий – ехал на съемки. В четвертый – тренировался.

К седьмому звонку у него кончились достоверные причины не читать.

– Начал, – сказал он, сдавшись, и вытащил папку из рюкзака.

Сценарий, в конце концов – это не «Песнь льда и пламени». Бьярне справится с ним за пару часов.

Когда Рич позвонил в восьмой раз, Бьярне заканчивал читать «Водных дьяволов» в третий раз. Это заняло у него втрое больше времени, чем второй, а в телефоне появилась дюжина новых файлов с заметками.

– Ну что? – Рич даже не пытался скрыть самодовольства.

– Мне придется готовиться, – Бьярне отложил сценарий в сторону. Поставил телефон на громкую связь, открыл заметки. – Я ничего не смыслю в готовке и понятия не имею, что такое морская качка.

– Запишу тебя на кулинарные экспресс-курсы и раздобуду билет на морскую экскурсию, – тут же ответил Рич, и Бьярне понял, что в очередной раз попался на его уловку: тот точно знал, что сценарий в итоге понравится. Как знал сильные и слабые стороны Бьярне и уже продумал, что с этим делать.

– Идет, – Бьярне оставалось только плыть по течению.

– Я сообщаю о твоем предварительном согласии? – Рич принялся «ковать деньги».

– Сообщай, – Бьярне потянулся к банке с колой. Сделал большой глоток газировки. – Завтра после обеда заскочу, подпишу документы.

– Идет. Ну все, бывай, – Рич прекрасно знал, когда надо надавить, а когда следует ослабить поводок. Поэтому сбросил вызов, оставив Бьярне наедине со сценарием и колой.

Он уже подумывал заказать пиццу и посмотреть на Ю-Тубе ролик-другой о море, кораблях и как там все устроено, когда зазвонил телефон.

– Бек, дружище, как жизнь, как сам? – раздался в трубке громкий голос.

– Все путем, Джим, – Бьярне прикончил газировку, смял банку. – Ты в Лос-Анджелесе?

– Да, утром приехал, – подтвердил его догадку Джим. – Завтра-послезавтра буду работать как папа Карло, а сегодня вечером свободен как птица. Посидим в «Старой Ящерице»?

– Так тебе же работать завтра, – засомневался Бьярне. – Как же модельные параметры, цвет лица и наличие мешков под глазами?

– Ничего, от одного ужина большого урона не будет, – отмахнулся Джим. – Давай оттянемся, а?

– Да я только «за», – Бьярне поднялся, выкинул пустую банку в контейнер для металла. – Через час?

– Давай, – Джим обрадовался. Искренне, это было слышно. – Бронирую столик.

– Я выезжаю, – Бьярне глянул на часы. С учетом вечернего трафика ему на другой конец города как раз целый час и пилить.

С Джимом Лоу Бьярне познакомился в школе актерского мастерства. Бьярне пошел туда прежде всего ради того, чтобы избавиться от акцента, а Джим «нажимал» на сценические движения. Потом они без малого год мотались по кастингам, перебиваясь съемками в третьесортной рекламе и фотосессиями для различных каталогов, пока Бьярне не получил роль в «Комнате без окон» и контракт с агентством Рича, а Джим – приглашение на фэшн-съемку коллекции модного дома Диор.

В итоге Джим так и не стал актером. Его необычная внешность и умение подать себя стали пропуском в мир высокой моды. Теперь имя Джима Лоу было на устах у всех причастных к модельному и модному миру, а он сам, как в свое время Линда Евангелиста, меньше чем за десять тысяч долларов даже из постели не вылезал.

Успехи Бьярне были скромнее. В том смысле, что полки в его доме не ломились от Оскаров и Золотых Глобусов. Но в финансовом плане Бьярне мог позволить себе купить и содержать дом в Малибу и спорткар. У него были лучшая из возможных медицинских страховок, пенсионный счет и внушительный инвестиционный портфель. А самое главное, у Бьярне оставался приличный «съемочный потенциал», как говорил Рич. То есть зритель его «распробовал» и «хотел еще», но до «переедания» было далеко. В этом, конечно же, была заслуга самого Рича – он обладал чутьем на блокбастеры и не давал Бьярне сниматься слишком много. А Бьярне заработал себе репутацию «удобного» актера – не конфликтовал с режиссерами, был пунктуален и всегда готов к съемкам.

Не конфликтовать с партнерами по съемкам получалось реже. Часть вины, конечно же, лежала на Бьярне, потому что, как любила говорить его бабушка, господь создатель даровал ему острый язык и горячий нрав, а окоротить это безобразие забыл. Но в подавляющем большинстве случаев зачинщиком скандалов был не Бьярне. Узнав, что будут сниматься с начинающим актером, да еще и родившимся и выросшим в Дании, актеры-американцы отчего-то решали, что он будет их бесплатным ассистентом. Или тренажером.

Так, весьма именитый актер, с кем Бьярне играл в «Комнате без окон», считал нормальным запороть трудную сцену несколько раз подряд. Причем это были не оговорки, или невовремя проступившие эмоции, или баги трюковой части – нет, всеми уважаемый господин не гнушался перебить Бьярне посреди фразы и сказать, что он пить хочет. Или ему срочно покурить приспичило.

Бьярне терпел. Снова и снова начинал играть по команде: «Мотор». Послушно шел поправлять грим, молчал, когда они топтались на одной сцене чуть ли не неделю. Но когда этот мистер знаменитость посередине сцены смачно высморкался в штору из числа реквизита, не удержался и съездил звезде по морде.

Его кулак еще только-только касался напомаженной кожи, а Бьярне уже мысленно покупал билет обратно в Данию – понятно же, что после такого ему не предложат даже роли свежего трупа в съемке рекламы похоронных услуг.

Но в воцарившейся тишине послышались аплодисменты – сначала хлопал в ладоши только режиссер, а потом к нему присоединились все, кто был на площадке. «Звездун» схватился за щеку, открыл было рот, потом закрыл, а затем виртуозно продолжил играть сцену с той самой точки, на которой сам ее и остановил.

Команда: «Стоп!» прозвучала, когда сцена была доиграна. И отработали они ее так, что именно этот дубль в итоге и вошел в фильм. Режиссер не вырезал ни кадра, оставив и штору, и оплеуху, и критики все как один утверждали, что более правдоподобной ссоры между отцом и сыном они еще не видели.

Режиссер в итоге получил Оскара за лучший фильм, партнер Бьярне – ту же награду, но за главную роль. Самому Бьярне наград не досталось, но его заметили.

Больше Бьярне не распускал руки на площадке, но не раз словесно осаживал особо наглых. Как правило, хватало одного раза – весть о происшествии на съемках «Комнаты без окон» разлетелась по всему Голливуду.

– Да уж, подписал ты себе смертный приговор… – Джим глотнул модного смузи через модную многоразовую соломинку и покачал головой. – Ты ж в готовке ничего не смыслишь.

– Я и в психиатрии ничего не смыслил, однако «Бунтаря внутри меня» потянул, – отмахнулся Бьярне. Он смузи терпеть не мог, так что заказал себе колы. Не «Зеро», а нормальной, с кучей сахара. И бургер со свиной котлетой, а еще порцию батата-фри с соусом блю-чиз.

Джим, взявший в компанию к смузи из сельдерея и базилика салат из рукколы, айсберга и огурца, взирал на пищевой вандализм Бьярне укоризненно и немного завидующе.

– Неделя моды на носу, а что-то поднабрал, – пояснил он свой выбор. – Надо бы немного разгрузиться.

Увы, для Джима скинуть вес было возможно только ограничениями калоража – любые занятия спортом тут же отражались на объемах его мышц. Бьярне даже завидовал – ему приходилось нянчить железо четыре часа в неделю, чтобы быть в форме.

Но накачанные модели хороши для календарей с пожарными, а «от кутюр» хотят андрогинную внешность без выраженного мышечного рельефа.

– Может, тебе на кулинарные курсы записаться? – предложил Джим, расправившись со своим «силосом». Посмотрел на большой кусок яблочного пирога с щедрой порцией мороженого, заказанного Бьярне на десерт, и попросил принести ему чашку зеленого чая. Бьярне ему искренне сочувствовал, но профессиональные издержки есть профессиональные издержки. Ему вот приходится курить только дома – топовые актеры не имеют вредных привычек.

– Записаться-то не проблема, но об этом же весь Голливуд будет знать через неделю, – покачал головой Бьярне. – Не думаю, что Соммерс хочет начать рекламировать свой фильм так заранее.

– Ну да, – согласился Джим. Рванул тарелку с пирогом на себя, зачерпнул ложкой мороженое и отправил в рот. Бьярне не спешил отнимать «запрещенку» у друга – в конце концов, на одной траве далеко не уедешь. Да и доесть десерт уже не было сил – желудок и без того «давил на глаза».

Джим прикончил и пирог, и мороженое.

– Я ненавижу тебя, ты в курсе? – спросил он, допивая свой чай.

– Я тоже тебя люблю, – усмехнулся Бьярне.

Раздался негромкий писк, и вслед за ним ожил экран телефона Джима.

– Прости, старик, я должен бежать, – сказал Джим, прочтя пришедшее сообщение. – Мне прислали приглашение на вечеринку Домов. Сам понимаешь, такие шансы не упускают.

– Лети, птенчик, – Бьярне подумал о том, что сладкая сдоба и жирное мороженое сегодня ночью не только дадут Джиму заряд энергии, но и уберегут желудок. Джим все равно к утру будет пьян в стельку, выпив не меньше трех бутылок винтажного шампанского, но «развозить» его будет чуть медленнее.

– Увижу стóящую тряпку – пришлю фотки, – Джим положил на стол двадцатку. – На последней красной дорожке ты был неплох в Томе Форде.

– Спасибо, – Бьярне встал, чтобы попрощаться с Джимом, а когда тот умчался, поднял вверх руку. – Принесите еще одну порцию пирога, – попросил подошедшего официанта.

В отличие от Джима, ему требовалось прилагать усилия, чтобы не сбрасывать вес.

Было уже далеко заполночь, когда Джим прислал ему сообщение. Бьярне почти спал и не сразу понял, что хотел сказать ему друг. Сообразив, что это ссылка, он ткнул в нее, а через минуту уже набирал сообщение Ричу.

Глава 2

– Ты серьезно? – Рич внимательно посмотрел на Бьярне. – Хочешь поработать матросом?

– Не матросом, а помощником кока на судне оффшорного флота, – поправил его Бьярне.

– Да какая разница, помощником, матросом, хоть боцманом, – отмахнулся Рич. – Ты просишь меня сместить все планы на шесть недель, потому что по морям поплавать приспичило?

– Походить, – машинально поправил его Бьярне. Эту нехитрую морскую мудрость он почерпнул из сценария. – Суда по морю ходят.

– Да какая разница, кто куда ходит или плавает, – завелся Рич. – Бек, мы говорим о твоем внезапном шестинедельном отпуске.

– Не-а, – улыбнулся Бьярне. – Ничерта это не будет отпуском, – он открыл веб-страницу, сунул телефон под нос Ричу. – Пятнадцатичасовой рабочий день с одним перерывом на полтора часа. Шесть недель без единого выходного.

– Ну и зачем тебе это надо? – не понял Рич.

– А затем, что я только что подписал контракт на «Водных дьяволов», – напомнил ему Бьярне. – И через три месяца я должен приступить к съемкам и достойно сыграть кока. А я из кулинарии знаю только, что телефоны доставки еды висят у меня на холодильнике. Про море мои познания чуть обширнее – я умею плавать.

Рич насупился. Забрал у него телефон. Проскролил страницу вниз.

– Уверен, что потянешь? – поинтересовался, вернув телефон Бьярне. – Работа самая что ни на есть черная: подай-принеси-убери.

– Я два года в клининге работал, столы протереть сумею, – заверил его Бьярне. – Да и потом, согласись: это самый верный вариант.

– Был бы контракт наполовину короче – я бы не возражал, – Рич похлопал подушечками пальцев по своей нижней губе. – Но шесть… ты же пересрешься там со всеми.

– Как-нибудь протяну, – заверил его Бьярне, пока еще не слишком уверенный, что выполнит обещание. Вернее, он пока на эту тему вообще не думал. – Ну что, пишу, что приеду?

– Так ты уже с ними договорился?! – возмутился Рич. Но это была скорее дань этикету, чем настоящие эмоции – Рич не дурак и должен понимать, что Бьярне не стал бы затевать бучу, не прощупав почву. – Пиши. А я пошел переносить съемки.

На самом деле, переносить ничего не пришлось: судно, на котором Бьярне предстояло провести шесть недель, отходило из порта Амстердама только через две недели. Бьярне успел отработать все съемки и даже поучаствовал в паре телешоу – одно Рич «выбивал» ему уже полгода и наконец добился успеха, а приглашение поучаствовать во втором свалилось неожиданно, потому что давно ангажированная звезда угодила в реабилитационный центр. «В связи с переутомлением и нервным срывом», – самый распространенный и удобный диагноз в Голливуде.

Бьярне отработал все с максимальной выкладкой. А в свободное от съемок время он носился, как угорелый, оформляя нужные для работы на судне документы. Кулинарного образования ему не требовалось – он ведь будет только помогать, а не готовить. Но пришлось попотеть, чтобы получить медицинское свидетельство, а также сертификаты о том, что он прошел обучение по действиям в условиях чрезвычайной ситуации и усвоил азы оказания первой помощи.

– Лекарства от морской болезни не забудь, – напомнил ему Джим. – И пару сменных роб.

– Не волнуйся, я купил целых три, – Бьярне с опаской глянул на кресло, заваленное вещами. Когда он летел рейсом Копенгаген – Нью-Йорк, все его пожитки уместились в ручной клади. – А еще ортопедические ботинки и весь ассортимент противотошнотных средств.

Джим хмыкнул.

– Думаю, до такого не дойдет, – он зевнул. – Ну давай, Кейси Райбек, покажи им там всем.

– Я не… – начал было Бьярне, но Джим уже положил трубку.

К счастью, из Лос-Анджелеса были прямые рейсы до Амстердама. По условиям контракта работодатель оплачивал билеты, но только в эконом-класс. Бьярне сначала хотел заплатить из собственного кармана за «бизнес», но потом решил, что оно того не стоит. Оформил эконом, переслал на указанный в контракте адрес скан маршрутной квитанции. А потом просто доплатил за место повышенной комфортности у аварийного выхода.

Какая разница, где бояться лететь – в экономе или в бизнесе.

Увы и ах, но с аэрофобией Бьярне не смог справиться даже после курса лечения у самого известного психолога Америки. Мисс Бабински даже вернула ему деньги, признав, что случай не поддается коррекции.

Бьярне мог заставить себя сесть в самолет. И не устраивал истерик в полете. Иногда ему даже удавалось поймать кайф от процесса. Но стоило лайнеру лечь на крыло, корректируя курс, или провалиться в крохотную воздушную яму, как страх, до этого стоящий за спиной, хватал Бьярне свои душные объятия. В животе становилось холодно, грудь сдавливало.

Он научился с этим жить. Брал с собой упаковку мятных леденцов и успокоительные пастилки на травах с ментолом. Обязательным атрибутом авиапутешествий были наушники и аудиоплеер, а чтобы тело не бунтовало – на борту Бьярне только пил воду. Никаких «курица или рыба», томатного сока или спиртного.

Рейс был ночной, что давало надежду проспать хотя бы часть полета, места рядом с Бьярне никто не занял – так что путешествие должно было быть хотя бы комфортнее его предыдущего трансатлантического перелета. Тогда семь из девяти часов полета плакали дети и скандалили взрослые.

Зато в этот раз Бьярне даже больше чем повезло – он уснул, когда лайнер еще полз по взлетке, а пробудился только благодаря заботам экипажа.

– Сэр, мы готовимся к посадке, – с дежурной благожелательностью сказал стюард. У парня под глазами залегли тени, тщательно уложенная прическа еще выглядела опрятно, но потеряла свежесть. Скорее всего, у него выдалась тяжелая ночь.

Бьярне кивнул. С силой растер ладонями лицо, отгоняя сонливость, потянулся. Выглянул в иллюминатор – снаружи царила плотная облачность. Он уже думал, что они так и сядут «в молоко», но на полпути к земле облака расступились, и Бьярне увидел «открыточные» Нидерланды с разноцветными полосками цветочных полей и многочисленными гаванями.

Покончив с формальностями, Бек отправился на поиски встречающего. Труда это не составило: плакат с названием компании был большим. Держала его дама средних лет.

– Бьярне Бек? – равнодушно переспросила она. Дождавшись, пока Бьярне повторно представится, отметила его в списке. – Подождите.

И потеряла к нему интерес.

Бьярне, конечно, не ожидал гимна, толп фанаток и кучи папарацци, но хотя бы простого: «С прибытием», – он достоин? И чашки кофе – когда его ноги наконец оказались на твердой земле, тело вспомнило, что за последние сутки ему приходилось добывать энергию исключительно из своих запасов.

– Парень! – раздалось сзади. – Эй, парень! Да, ты, с Дональдом Даком на чемодане!

Бьярне обернулся. Два молодых мужчины, обвешанных рюкзаками и пакетами, приветственно махали руками.

– На «Кассиопею» едешь? – спросил тот, что был чуть постарше.

– На нее, – кивнул Бьярне и двинулся в их сторону.

Парни явно были выходцами из восточной Европы – круглолицые, светлокожие, темно-русые с серыми глазами.

– Леош Свобода, – представился младший, протягивая Бьярне руку.

– Войтех Валенски, – сказал второй, едва Бьярне и Леош пожали друг другу руки. Протянул свою. – У нас уже пятый контракт на «Кассиопее».

– Я еду на первый, – это, конечно, было очевидно, но Бьярне счел, что это нужно сказать. – Бьярне Бек, – представился он.

– Бьярне? – переспросил Войтех. – Скандинав?

– Датчанин, – уточнил Бьярне.

– А мы – из Чехии, – сказал Леош. – Прикинь, оба родились и жили в Праге, а встретились только на «Кассиопее».

– Причем не просто встретились, мы оба – мотористы, – Войтех глянул на суровую даму, отметившую прибытие какого-то хмурого мужчины. – Так, это надолго. Бьярне, как насчет дерьмовенького кофе? Тут за углом «Макдональдс».

Бьярне был только «за». Он еще и бургер себе взял, и пирожок с вишней, и как раз приканчивал последний, когда дама-представитель компании соизволила обратить на них внимание.

– Экипаж «Норман» – вас ждет Мультивен номер тридцать девять – эйч би – восемь эй, «Лассо» – Спринтер номер восемьдесят один – кей си – эйч ай, «Кассиопея» – Спринтер дабл-ю экс – сорок пять – эй эй.

И, сочтя свою миссию исполненной, степенно удалилась.

– Пойдем, – позвал Войтех, – наши боссы экономят на всем, и машина ждать не будет.

– Идем, – поддакнул Леош, закидывая на спину рюкзак. – Наша малышка уже истосковалась.

Бьярне зевнул – несмотря на то, что он спал в полете, тело страдало от джетлага, – ухватился за ручку чемодана и поспешил за чехами-мотористами. Вместе с ним к машине потянулась весьма разношерстная компания, но знакомство с ними Бьярне отложил на потом.

Глава 3

Уже через четыре часа Бьярне смог оценить свою предусмотрительность: плотный завтрак помог ему уснуть, едва водитель вывел Спринтер со стоянки аэропорта, и к концу поездки он почувствовал себя бодрым.

Разбудил Бьярне громкий гудок какого-то судна. За окнами микроавтобуса были «скелеты» портовых кранов и почти бесконечный пирс с пришвартованными судами всех размеров и мастей.

«Кассиопея» стояла достаточно далеко, чтобы Бьярне увидел огромный контейнеровоз, несколько маленьких буксиров, баржу, целую стайку катеров. А потом Спринтер проехал мимо какой-то баржи, и показался ярко-алый бок здоровенного корабля.

– А вот и наша крошка! – обрадовался Войтех. – Мне уже не терпится послушать, как стучит ее сердце.

– Валенски, хорош уже, – скривился неприметного вида крепко сбитый рослый мужчина. Бьярне сказал бы, что у него типично британская внешность. – Твое машинопорно никого не возбуждает.

– Говори за себя, Андерсен, – фыркнул Леош. – Ты вообще кайф ловишь от точек и тире.

– Каждый… – начал было названный Андерсеном.

– А ну хорош! – еще один мужчина с «британской» внешностью и короткими рыжими волосами брезгливо скривился. – Бек! – окликнул он.

– Да, – удивленно откликнулся Бьярне.

– Сейчас загрузимся – быстро переодевайся и на камбуз, – тоном, не оставляющим сомнения в том, что он имеет право отдавать приказания, продолжил «британец». – Ужин через три часа, а сменщик опять срач оставит.

Кажется, этот напыщенный индюк был его непосредственным начальником. И, похоже, он был самым настоящим засранцем.

Впрочем, принцип не судить о людях по первому впечатлению Бьярне усвоил очень давно, так что ответил коротким кивком.

Выгружались они шумно. Потом была процедура погрузки.

И вот тут Бьярне ждала неожиданность.

После стольких проверок и перекличек он думал, что они просто поднимутся на борт. Но у трапа стоял боцман.

По правде говоря, Бьярне не знал должность мужчины, возможно, он вообще не был членом экипажа «Кассиопеи», а являлся клоном той неулыбчивой дамы в аэропорту. Но если бы Бьярне попросили дать описание слову «боцман», то его словесный портрет точно совпал бы с внешностью проверяющего: сапоги, непромокаемый костюм. Кожа на тыльных сторонах ладоней и щеках чуть заметно шелушится от ветра, солнца и соли. Волосы выгорели до рыжины, глаза ярко-голубые, и в их уголках собрались морщинки. А всю нижнюю часть лица скрывает густая кудрявая борода цвета меди.

Не хватало только попугая. Хотя попугай вроде атрибут пиратов.

– Бек, не тормози, а то без тебя уйдем! – окрик Леоша оторвал Бьярне от размышлений. В очередной раз приняв «на грудь» свой чемодан, он поспешил к трапу.

– Бек… – «боцман» поставил галочку напротив его фамилии в самом простом бумажном списке. – Новенький, – это прозвучало утверждением, не вопросом. – Твоя каюта номер семнадцать. Свобода! – окликнул он моториста. – Проводи парня.

– Без проблем, Кейси, – откликнулся Леош.

Бьярне не стал ждать отдельного приглашения и ступил на трап.

Ух ты! А он качается!

Нет, Бьярне видел, как под шагами парней пружинят доски – особенно под грузной поступью Андерсена. Но как-то не ожидал, что качать будет так сильно.

О том, чтобы катить чемодан по трапу, не было и речи – пришлось нести его. А потом была череда крутых лестниц то вверх, то вниз.

– В первый раз кажется, что отсюда невозможно выбраться без навигатора, – хмыкнул Леош, скорее всего подозревая о том, что именно такие мысли крутились в голове у Бьярне. – Но через пару дней ты тут уже будешь нормально ориентироваться. В моторный отсек только не суйся – там, не знамши, можно голову разбить.

Бьярне и не собирался. По контракту его местом работы был камбуз. А в свободное от этой самой работы время он собирался тренироваться в имеющемся на корабле спортзале, проходить уровни свежекупленной игры и спать.

Каюта оказалась больше, чем он себе представлял. Не люкс на круизном суперлайнере, конечно, но и не убогая конура из морских баек.

Во-первых, имелось окно, точнее, иллюминатор. Во-вторых, полноценная «полуторная» кровать, причем конструкторы не пожалели пространства, и Бьярне удовлетворила не только ширина, но и длина ложа. В-третьих, – и вот это был самый большой сюрприз – в каюте имелся телевизор. Не слишком большой, но зато Бьярне не придется подстраиваться под вкусы остальных членов команды.

Кстати о команде – ему ж велели пошевеливаться. Бьярне мог возразить, что от лишних десяти минут ничего не зависит, но решил не нарываться в свой первый рабочий день, так что раскрыл чемодан и принялся искать одежду.

Ему повезло – первая же лестница привела Бьярне на камбуз.

– Наведи порядок в комнате приема пищи, – без вступления и вводных слов распорядился кок. – Какой же бардак!..

В его голосе не было ничего искусственного, а только искреннее неприятие происходящего. Такое, на грани с физической болью.

«Педант», – подумал Бьярне и пошел за тряпкой и моющим средством, благо направление, где все это взять, ему указали.

И вправду было грязно. Бьярне протер от крошек отделанные металлом поверхности обеденных столов, отчистил с них давно засохшие пятна. Потом по указанию кока проверил сроки годности у стоящих в специальных корзинах соусов.

– Все, что негодно, сразу в мусорку, – получил он новое распоряжение. – Потом сходи в холодильник и возьми новые… – секундная пауза. – Только сроки тоже проверь.

За столами была уборка в холодильнике-витрине, где стояли порционные йогурты, пакеты с молоком и сливками для кофе, соки. Переместившись к столу раздачи, Бьярне взял второй двухсотлитровый мешок для мусора – там обнаружилась целая колония прогорклых мюсли, каменно-твердых печений и заплесневевшего хлеба.

– Неплохо, – прокомментировал кок. – Идем, поможешь чистить овощи.

– Бьярне Бек, – наверное, стоило с этого начать, но лучше поздно, чем никогда. Бьярне протянул своему временному начальнику руку.

Тот посмотрел на нее, как на невиданное чудо, и Бьярне заподозрил, что предложение рукопожатия останется без ответа, но тут его руки коснулась жесткая ладонь.

– Андре Новак, – представился кок. – Давай, становись чистить картошку. Нам через час народ кормить.

Наверное, надо было сказать Новаку, что готовить Бьярне не умеет от слова совсем. Но тот и правда «зашивался» – перемещался по камбузу бегом, ожесточенно стучал ножом по доске, с грохотом опускал «купол» промышленной посудомоечной машины, так что Бьярне решил, что как-нибудь справится с несчастной картошкой.

Он успел почистить половину из того, что ему дал Новак, когда тот обратил внимание на своего помощника.

– Экономку возьми, – бросил сухо.

– Я не знаю, что это, – признался Бьярне, орудуя ножом с максимально возможной скоростью. У него страшно устали руки, но он скорее откусил бы себе язык, чем признался в этом.

Новак сказал что-то – Бьярне не расслышал в царящем на камбузе шуме. А потом сунул ему под руку странную приспособу.

– Вот так, – схватив картофелину в одну руку, а «экономку» в другую, Новак движением «от себя» как бы погладил корнеплод. В прорези экономки появилась ленточка кожуры. – Как будто ее бреешь.

Пояснение оказалось исчерпывающим – Бьярне за пару движений просек, что к чему, и быстро расправился с оставшейся картошкой.

Новак забрал у него таз с очищенными корнеплодами, а на его место поставил еще один – с морковью.

– Закончишь – почисти еще лук.

Бьярне уже начал привыкать к манере общения Новака. Да и, по правде говоря, на камбузе именно так и было лучше всего – постоянный шум не располагал к диалогам в стиле: «Быть или не быть?»

Час пролетел незаметно. По воздуху уже плыли будоражащие аппетит запахи жареного мяса, тушеных морепродуктов и запеченного картофеля, а Новак отчаянно стучал ножом, нарезая салат, когда на камбуз заглянул бородатый.

– Парни, как дела? – поинтересовался он.

– Нормально, успеваю, – огрызнулся в ответ Новак. – Бек, дай гастроемкость.

Чего?.. Бьярне, уже изрядно уставший от сегодняшнего дня, «завис».

– Вот тот металлический тазик, – подсказал бородатый. Окинул Бьярне взглядом. – Ничего, освоишься.

И свалил с камбуза.

Ужин оказался благословением. Как выяснилось, кок и помощник не ели вместе с командой, но во время приема пищи было не принято шуметь, а поскольку между камбузом и столовой не было двери, это время автоматически становилось перерывом.

Бьярне пристроил зад на табурет и прижался затылком к полированной нержавейке переборки. Скорей бы в душ, и плевать, что он общий для всех, а потом в кровать.

– Андре, все, как всегда, вкусно, спасибо, – на камбуз зашел викинг – так сильно проступали скандинавские корни во внешности мужчины. Очистил тарелку от мусора, поставил ее в раковину.

– Благодарю, – снизошел Новак. – Брифинг как обычно?

– Да, – скандинав посмотрел на часы. – В восемь в кают-компании.

Бьярне посмотрел на часы: половина восьмого.

– Минут через десять будем замываться, – словно прочитал его мысли Новак. – Ты можешь поесть сейчас или после брифинга – столовая не закрывается.

– Лучше сейчас, – Бьярне не хотел в этом признаваться, но есть хотелось зверски.

Новак кивнул, и Бьярне счел это за разрешение. Схватив из стопки чистую тарелку, он двинулся к столу раздачи.

От ужина осталось немного, но Бьярне досталось по порции свинины и воздушного пюре. Салата он положил себе целую гору, а вот пирог его не впечатлил. Его готовил не Новак, а предыдущий повар, и выглядел он как-то не очень. Положив на свою тарелку два куска хлеба, Бьярне налил себе сока и присел за один из столов. Запрета на это не было, а значит, так было можно.

Стакан с закрепленной на дне металлической пластиной тут же «прилип» к столу, и Бьярне понял, зачем понадобились такие затейливые украшения в виде металлических лент по периметру: это были магниты. Простое и надежное решение, не дававшее тарелкам и чашкам падать во время качки. Бьярне поднял стакан, снова поставил его и отметил про себя, что сам бы до такого точно не додумался.

Глава 4

Брифинг был короткий, но информативный. Викинг – оказалось, что это капитан «Кассиопеи» Хьюго Рамсен, и его предки действительно ходили по морям под парусами – поприветствовал вновь прибывших.

– Наверняка вы уже знаете, кто мы и чем занимаемся, но я все-таки расскажу, – он улыбнулся. – «Кассиопея» – PSV, то есть судно снабжения буровых и нефтедобывающих платформ. Мы привозим им оборудование, запчасти, прочие грузы. Выполняем требуемые работы. Наш экипаж – двадцать один человек. Я рад, что большинство из вас решило заключить повторные контракты, но так же мне приятно видеть здесь новые лица. Прошу любить и жаловать – Томас Андерсен, наш новый радист. Также он будет исполнять обязанности фельдшера.

– Ура, наконец-то ключ от лазарета будет не у Кейси! – крикнул кто-то из экипажа. – А то из всех лечебных средств у нас были слабительное да антидиарейное.

– Завали, Боб, ты-то чаще всего либо дрищешь, либо просраться не можешь, – послышалось насмешливое.

– Дальше, – капитан говорил тихо, но шуточки насчет пищеварения Боба утихли. – В этот раз у нас новый кухонный помощник, Бьярне Бек.

– Привет, Бек! – хором крикнули Леош и Войтек.

– Я уверен, что каждый из вас будет рад прийти на помощь нашим новичкам, – закруглился Рамсен. – Кейси, у тебя есть что сказать?

– Да найдется пара слов, – бородатый вышел к капитану. – На случай, если кто-то не знал или забыл, – он ухмыльнулся. – Я Кейси и я – ваш боцман.

– Привет, Кейси! – хором грохнули моряки. Видимо, это была привычная всем шутка.

Боцман? Правда?.. Они до сих пор существуют?

Недолгая экскурсия в интернет принесла ответ: еще как существуют. Боцман – это начальник над всеми матросами, то есть рядовыми членами экипажа, и без преувеличения незаменимый человек на судне. Именно боцман руководит всякого рода погрузками-разгрузками, определяет, куда что ставить, решает, когда и что ремонтировать.

Примерно как премьер-министр, решил про себя Бьярне – пока президент решает внутри– и внешнеполитические вопросы, он следит за тем, чтобы в стране все работало как надо.

Вот и сейчас вслед за программной речью капитана Кейси быстро и четко определил задачи на ближайшие дни. Бьярне понял не все, потому что речь боцмана изобиловала жаргонными словечками, но вроде как они должны отвезти на одну платформу новый генератор, на вторую – запчасти для насоса. Потом вернуть в порт неисправный генератор.

– Вот такие приключения ждут нас в ближайшие дни, а сейчас вахтенные – марш на свои места, а остальным – отдыхать, – распорядился Кейси.

– Бек, – окликнул Бьярне Новак. – Завтра в шесть утра жду на камбузе.

И кок быстро покинул кают-компанию. Бьярне не спешил – он уже давным-давно привык спать по четыре-пять часов, так что даже с учетом джет-лага может позволить себе еще час до отхода ко сну.

Свобода ушел, как и большинство матросов. Зато Валенски удобнее устроился в кресле с посвященным автоспорту журналом в руках.

Бьярне посидел немного, раздумывая, присоединиться ли к играющим в домино, но потом решил прогуляться.

На этот счет правила были строгими: если корабль находился в море, посторонним на палубе было делать нечего. Особенно в темноте. Но «Кассиопея» еще была пришвартована к причалу, так что Бьярне ничего не нарушал.

Вообще-то «Кассиопея» должна была отчалить сразу после смены экипажа. Но генератор, который нужно было доставить на платформу, задержался в пути, вот и пришлось остаться до утра.

Порт жил своей жизнью. Бьярне не удивился тому, что краны работают в темноте – простои стоят дороже, чем установка освещения. Отовсюду слышались гудки машин и судов, лязг металла, когда контейнеры опускали на суда или сгружали на сушу. Что-то текло, сыпалось, кричали люди, ревели моторы. На все это накладывался почти неслышный плеск волн, бессильно бьющихся о бетон. Пахло холодной водой, топливом, краской и рыбой.

На грузовую палубу Бьярне не пошел – не хватало еще споткнуться обо что-то в темноте. Остался на площадке у выхода, облокотился о поручень. Хотелось курить, но, скорее, это не тело требовало никотина, а сработал стереотип: моряк с непременной трубкой во рту.

Внизу послышались шаги, гулко отдававшиеся по металлу палубы. Освещенная со спины фигура моряка прошествовала через палубу, потом направилась к лестнице. Ритмичные шаги по узким ступеням – и на площадку к Бьярне поднялся боцман.

– Осваиваешься? – спросил он у Бьярне.

– Есть такое, – согласился Бек.

– И то верно, – Кейси сунул руку в карман куртки, выудил какой-то пакетик. – Орехи в глазури. Будешь? – протянул пакетик Бьярне.

– Спасибо, – он запустил пальцы в пакетик, взял несколько прохладных гладких орехов.

– Решил бросить курить, вот сублимирую, – пояснил Кейси. Забросил в рот несколько орехов. – Если так и дальше будет, скоро мне придется бросить еще и ужинать, – усмехнулся он и похлопал себя по животу.

– Я не заметил, что у вас проблемы с весом, сэр – Бьярне положил в рот орех. Он ожидал, что это вариация арахиса в молочном шоколаде, но ошибся. В пакетике был соленый миндаль в острой панировке.

Причем перца было так много, что перехватило дыхание. Бьярне крепче ухватился за поручень, хватая ртом воздух.

– Ко мне на «ты», – скомандовал Кейси. – Расслабься, сейчас отпустит, – посоветовал уже мягче.

Да, он был прав – пожар во рту утих. А когда Бьярне закинул в рот второй орех, острота не доминировала, а лишь оттеняла вкус.

– Вообще их закупают как средство от морской болезни, – заметил Кейси. – Но и тягу к куреву они неплохо осаживают.

– Морская болезнь? – Бьярне ухватился за актуальную для него тему. – А разве ее не таблетками лечат?

Кейси снова залез в пакетик, потом протянул его Бьярне.

– Все таблетки вызывают сонливость, а на вахте лучше не спать, – пояснил он. – Так что если тебя просто мутит – лучше пожуй орешков. А если начнется голова-ноги – то никакие таблетки не спасут.

– Голова-ноги? – переспросил Бьярне.

Кейси повернулся к нему, кивнул.

– Прости, забыл, что ты новичок. Это качка с носа судна на корму, – а потом окинул Бьярне очень внимательным взглядом. Прямо в душу заглянул. – Ладно, давай расходиться. Новак тебя сожрет завтра, если проспишь.

– Я привык рано вставать, – возразил Бьярне. – Но сегодня мне действительно нужно больше времени на отдых. До встречи.

– Не забывай убирать вещи в шкафы и запирать дверцы, – напутствовал его Кейси. – Телефон держи или под подушкой, или в ботинке.

От душевой кабины Бьярне не ждал чего-то особого, но все равно остался доволен: размера помещения хватило, чтобы не биться головой или локтями, краны были не ржавыми, напор воды – отличным. И горячая вода была по-настоящему обжигающей, а холодная – правильно ледяной.

Закончив с гигиеническими процедурами, Бьярне вернулся в свою каюту и разобрал вещи. Понял, о чем говорил Кейси: все шкафы и ящики были оборудованы специальными запорами. И нужно было не просто их захлопывать, а следить, чтобы они закрылись.

Из необычного Бьярне заметил «бортики» на полках и поручень по краю кровати. Сейчас он был опущен вниз, но при необходимости его можно было поднять и зафиксировать. Фиксаторы были и на ставне, закрывающем иллюминатор.

Решив, что, пока они в порту, качки ему опасаться не стоит, Бьярне не стал поднимать поручень. Разделся, поставил телефон на зарядку и забрался в кровать. Думал, что не уснет из-за переизбытка эмоций, но провалился в сон, едва голова коснулась подушки.

Глава 5

Платформа высилась неприступной громадой, и Бьярне безумно хотелось рассмотреть ее.

Но, как назло, у Новака было для него сто и одно задание.

– Закончишь с посудой, проверь овощи, – отдал он распоряжение. – А потом сходи в прачку и забери полотенца.

Бьярне поднял купол посудомойки и принялся вынимать тарелки из корзины. Ладно, в свой перерыв спустится к себе и посмотрит в свой иллюминатор.

Работы оказалось много, и это было ожидаемо. Но вот что стало неожиданностью для Бьярне – это то, что к концу каждого дня он подходил прилично уставшим.

Новак не подпускал его к готовке: во-первых, потому что Бьярне не обладал нужными для этого навыками, а во-вторых, потому что подобное не входило в его обязанности. Помыть палубу – да-да, пол на судне назывался палубой независимо от того, был ли он на открытой части или в каютах – это работа Бьярне. Почистить овощи, принести продукты, навести порядок – тоже да. Но, например, нарезать хлеб – уже нет.

В первые два дня Бьярне был несказанно рад такому положению вещей. Потому что стоило «Кассиопее» выйти из порта, как морская болезнь дала о себе знать. Закупленные в оптовых количествах таблетки убрали тошноту, но без малого двое суток Бьярне провел как во сне. Отойдя, он убрал таблетки подальше и решил прибегнуть к рекомендованным боцманом солено-перечным орехам.

К четвертому дню или Бьярне адаптировался, или волны в открытом море были меньше. Его не просто не мутило, но вернулся аппетит. Он с удовольствием выпил чашку кофе ранним утром, пока Новак включал плиты и цедил свой зеленый чай. Яичница-глазунья в этот день вызвала не дурноту, а заставила желудок голодно заурчать.

Сегодня, на шестой день пути, Бьярне даже решил дойти до спортзала, если только Новак не решит, что пришло время помыть все стены на камбузе и в столовой.

К счастью, генеральная уборка в планы повара не входила. Он, насвистывая, ловко шинковал капусту. Бьярне даже залюбовался, отрешенно подумав, что, если Соммерс хочет получить подобные кадры в своем фильме, ему придется брать дублера. Впрочем, Бьярне и не нанимали махать ножом.

Но присмотреться к тому, что делает Новак, не мешало бы.

Совсем хорошо было бы попробовать что-то на практике – хотя бы переворачивать обжаривающиеся овощи без помощи лопатки. Но к плите Новак Бьярне не подпускал, даже чтобы помыть ее или сменить прогоревшую фольгу.

Ну зато Бьярне уже знал, что профессиональные повара делают эдакие «фартучки» на плиты из фольги. Удобство уборки налицо, особенно учитывая, что во время качки содержимое кастрюль запросто может вылиться.

А еще – и вот это было так неожиданно, что Бьярне даже попросил пояснения – кольцо из фольги, положенное на конфорку, позволяло регулировать нагрев. Промышленные плиты были так же похожи на домашние, как карьерный экскаватор – на лопату. Их поверхность была разделена на равные площадки, и они нагревались целиком. Никаких тебе больших, маленьких и средних конфорок. И пользовался Новак только одним режимом нагрева – максимальным. Так что у него была целая коллекция кружочков и колечек из фольги.

Еще больше, чем плита, Бьярне завораживал прибор, именуемый Новаком «па́рик». Добравшись до документации, Бьярне узнал, что его полное название «пароконвектомат», и это гибрид духовки с конвекцией и пароварки. Новак нажимал на кнопки – и прозрачная дверца чудо-шкафа размером с встраиваемую духовку запотевала от влаги. Выставлял другой режим – и замороженные круассаны бодро раздувались и золотили бока.

Бьярне как раз закончил выставлять в холодильник соки, когда «Кассиопея» крупно вздрогнула и замолчала. Гул движков, в первые часы раздражавший, а потом ставший таким же привычным, как шум воды за бортом, исчез.

– Легли в дрейф у платформы, – снизошел до пояснения Новак. Сморщился, будто у него в ухе застреляло. – Будет качать, – не сказал, выплюнул. С грохотом засунул кастрюлю с супом в термокожух и ушел на камбуз.

С уточнениями пришлось подождать, потому что начался обед, и парни потянулись в столовую. Следующий час Бьярне был занят, а потом решил все-таки посмотреть на буровую. Вот только дождется, пока боцман закончит обедать, и сходит.

Кейси всегда приходил под конец приема пищи и довольно долго сидел за столом, уже расправившись с тем, что было в его тарелке. Пил сок или чай, уткнувшись в экран смартфона, иногда вставлял в ухо наушник. Очевидно, что эти несколько минут безделья были почти единственным временем отдыха боцмана, не считая сна, и все на судне по возможности уважали его право на одиночество. Заведенный порядок был нарушен только раз старпомом Муракисом. Как понял Бьярне, возникла проблема с каким-то грузом, и требовались срочные усилия по его фиксации. Или нужно было его переставить – тут Бьярне не очень разобрал акцент грека-старпома. Но очевидно, что проблема была серьезной, потому что Кейси тут же покинул столовую, только походя взял бутылку питьевой воды.

Сегодня, к счастью, все было в порядке. Кейси сделал себе большую чашку капучино и теперь сидел у иллюминатора, неспешно потягивая кофе и увлеченно высматривая что-то на экране. Бьярне протер все столы, убрал в пакеты остатки хлеба, принес со склада две упаковки воды и счел, что вполне заслужил перерыв.

– Бек, – позвал Кейси, застав Бьярне уже в дверях. – Хочешь глянуть на малышку «Гретту»?

– Хочу, – Бьярне аж в жар бросило. Ему разрешат выйти наружу?

– Только, чур, без фото и видео, сам понимаешь, – предупредил Кейси.

Бьярне кивнул.

– Хорошо, – решил, что просто жеста мало, нужно словесное подтверждение. – Могу телефон сдать.

Кейси усмехнулся, огладил рыжеватую бороду.

– Оставить, юнга, мы не в Шоушенке, – сказал он. Допил кофе, убрал телефон в карман. – Пойдем, выдам тебе жилет и каску. Андре, спасибо! – крикнул, сунув голову в камбуз. – Все, как всегда, супер!

Новак что-то ответил, Бьярне не разобрал. Кейси оставил пустую чашку на раздаточном столе – нарушение правил конечно, но боцману, как и капитану, никто не ставил это в вину – и зашагал по коридору.

Они с Бьярне пришли в раздевалку, где Кейси быстренько пошарил по шкафам с маркировкой «вещи общего пользования» и упаковал Бьярне в кислотного цвета жилет со светоотражающими полосками и ярко-желтую каску.

– От меня далеко не уходи, – предупредил, тоже надевая каску. Только, в отличие от безликой «общественной», на ней было написано «Кейси». Большими буквами с двух сторон, чтобы любой, кто глянет на палубу, мог сразу найти боцмана. – Море спокойное, но бывает всякое. За борт не вывалишься, конечно, но тряхнуть так, что сшибет с ног, может.

И повел Бьярне на грузовую палубу.

– Сколько же она весит?.. – протянул Бьярне, разглядывая махину. – Особенно учитывая то, что над водой только верхушка айсберга.

Он стоял, задрав голову и придерживая каску рукой у макушки. Упасть она, конечно, не упала бы, ведь Кейси собственноручно затянул ремешок у него под подбородком, но Бьярне казалось, что, если отпустить, этот самый ремешок его удушит, вдавившись в мягкую плоть под челюстью.

– Много, – весело ответил Кейси. Зашуршал пакетиком, и до носа Бьярне долетел запах перца. – Хочешь? – последовало дежурное предложение орехов.

– Нет, спасибо, – Бьярне не хотел орехов. Он хотел как можно внимательнее рассмотреть высившуюся перед ним махину. Когда еще выдастся такой случай?

Тем более что посмотреть-то было на что.

Ни одна фотография не передавала даже тень той мощи и высоты инженерной мысли, что торчала сейчас из морской воды. Ну и размеров тоже.

– Эта платформа среднего класса, если можно так о них говорить, – Кейси будто бы подслушал мысли Бьярне. Но, конечно, нет, даром телепата он не обладал. Просто, если притащить сто человек, далеких от нефтедобывающего бизнеса, в море и поставить рядом с платформой, мысли у всей сотни будут одинаковы. – Она способна работать на глубинах до тысячи метров, и ее экипаж насчитывает порядка двух сотен человек.

– Двух сотен? – переспросил Бьярне. Сначала хотел сказать, что где ж они там все ютятся, но потом еще раз посмотрел на платформу, вмещавшую в себя не только миллионы всяких вентилей и труб, но и административное здание размером со школу в его родном городе, и вопрос отпал сам собой.

– Говорят, на российских и китайских платформах-гигантах экипаж за пятьсот человек переваливает, – Кейси закинул в рот орех. Прожевал. – Но я бы на такую работать не пошел.

– Почему? – изумился Бьярне. – Наверняка там шестизначные суммы в контрактах.

– Никаких денег не надо, если на этой гигантской нефтяной бочке что-то пойдет не так, – неожиданно резко ответил Кейси. Потом будто бы вспомнил, что говорит не с одним из матросов-работников палубы, а всего лишь с кухонным помощником, и улыбнулся. – В числе прочих функций PSV-суда осуществляют и спасательные работы. У нас есть достаточно мощные насосы и рукава для того, чтобы тушить пожары, вопреки подколкам экипажа все фельдшеры проходят подготовку по медицине катастроф, ну там травмы, переломы, переохлаждения, ожоги и отравления ядовитыми веществами, газами и продуктами горения. Но знаешь, чему научила мир ситуация на «Пайпер Альфе»? – он посмотрел Бьярне в глаза. – Иногда ты вообще ничего не можешь сделать.

– Ты давно работаешь боцманом? – спросил Бьярне отчасти потому, что ему было интересно, но больше желая сменить тему. Он был подростком, когда случилась какая-то беда с вышкой в Мексиканском заливе, и не следил за новостями, но все равно запомнил, что последствия были ужасными.

– Я в чине боцмана шесть лет, а в море с восемнадцати, – Кейси, видимо, намек понял, потому что с готовностью перешел с разговоров о риске на личные темы. – На свой первый контракт пришел помощником, как ты. Только не на кухню, а к мотористам.

– Мечтал о море? – ну а для чего ж еще на такую работу идут в восемнадцать. Только за романтикой и наслушавшись рассказов о Летучем Голландце.

– Нет, денег хотел заработать побыстрее и побольше, – снова шуршание пакета, снова по воздуху поплыл аромат перца. – А вот учиться я терпеть не мог.

– Я тоже, – поддержал его Бьярне. – Только курсы стоили так дорого, что пришлось отрабатывать каждый цент.

Слова сорвались с языка раньше, чем Бьярне успел его прикусить. Мысли о том, как спасать легенду, еще только начали зарождаться в его голове, когда все надежды рухнули.

– И ты их точно отработал, – кивнул Кейси и его улыбка стала очень понимающей.

– Это не то, что ты подумал, – ушел в оборону Бьярне.

– Конечно, не то, – Кейси откровенно веселился. – Ты точно не настолько нуждаешься в деньгах, что в перерывах между съемками готов мыть тарелки и протирать столы, болтаясь в Северном море. Получил роль бравого кока? – и он поднял вверх одну бровь, снова усмехаясь в бороду.

Бьярне понял, что карт у него на руках не осталось.

– Уже все знают? – спросил он, глядя на воду.

– Не-а, – Кейси перекатился с пяток на носки, потом обратно. – Я бы тоже не догадался, но недавно совсем фильм с твоим участием попался, вот и запомнил.

– Не бравого, – Бьярне вдруг почувствовал что-то вроде облегчения. Наверное, потому, что теперь он мог не тащить свою тайну в одиночку, а разделить ее груз с Кейси. – Обычного самого.

– А зачем ты тогда в море полез? – Кейси явно озадачило такое положение вещей. – Посмотрел бы документалку или пару влогов о море – и всех делов.

– Хотел, чтобы все было достоверно, – признался Бьярне. – Режиссер известный.

– И фильм точно будет в номинациях на все Оскары, Золотые глобусы и Пальмовые ветви, да? – подхватил мысль Кейси. – Ну тогда надо было идти коком, потому что, пока Новак на камбузе, ты так и останешься при совке да посудном полотенце.

– Я готовить не умею совсем, – покачал головой Бьярне. – А с Новаком, на самом деле, интересно. Он так ножом машет – никакому Кейси Райбеку и не снилось.

Не киношный, а настоящий Кейси расхохотался.

– Смотри, не признайся в этом Новаку – он терпеть не может Стивена Сигала, – Кейси посмотрел на часы. – Извини, но через пять минут мне надо быть в трюме.

– Понял, ухожу, – Бьярне еще раз посмотрел на платформу. – Спасибо за экскурсию. И за сохранение моего инкогнито.

– С тебя билет на премьеру, – заявил Кейси. Тут в его кармане ожила рация, избавив Бьярне от необходимости отвечать.

Глава 6

– Проверь, все ли убрано на места, – более сухо, чем обычно, сказал Новак. Нахмурился, выглянул в иллюминатор. Нахмурился еще сильнее, посмотрел на часы.

Бьярне тоже глянул, но ничего выдающегося не увидел. Край нефтяной платформы, грузовую палубу с генератором, готовым к поднятию на ее борт, Кейси и матросов. Небо было бледно-голубым и очень чистым, на воде не было волн, только крутились белесые «барашки» пены.

Стоило бы спросить у Новака, с чего такая срочность в проверке, но Бьярне решил, что проще и быстрее проверить, чем ждать ответа. Так что он прошелся по столовой, закрыл шкаф с посудой, оставленный кем-то нараспашку, вернул разбросанные по столам бутылки с кетчупом, соевым соусом, майонезом и горчицей в закрепленные на магнитах корзинки с высокими бортиками.

На складе и в холодильниках царил порядок. Но уже по привычке принявшись за проверку сроков годности йогуртов и молочных десертов, Бьярне ощутил под ногами вибрацию: заработал двигатель. В ту же минуту исчезла ставшая уже привычной за три дня в дрейфе рваная качка.

Новак не зря ее не любил. Качка во время движения имела ритм «на верх волны – вниз-пауза-на верх волны», а как только легли в дрейф, то она превратилась в жесткие рывки. «Кассиопея» была похожа на посаженного на цепь щенка, пытающегося угнаться за бабочкой.

Вернувшись на камбуз, Бьярне заметил, что между кормой «Кассиопеи» и опорой платформы уже метров пятьдесят.

– Мы отходим? – спросил он у Новака, с особенной жестокостью отбивавшего мясо. – Решили не грузить генератор?

– Нам нужно отойти на безопасное расстояние, – Новак указал кончиком ножа в открытый иллюминатор. – Будет шторм.

Бьярне мельком глянул, куда показали, и тут же рванул к иллюминатору: на горизонте маячила черно-синяя буря, а море, еще недавно бывшее приятного темно-голубого цвета, набрало холодных серых тонов.

Шторм налетел через два часа. «Кассиопея» отошла от платформы, по прикидкам Бьярне, километров на пять. С палубы убрали все, что могло поместиться в трюмах, остальное закрепили.

Обед уже заканчивался, и Бьярне устроился за столом в камбузе со своей законной порцией запеченной камбалы и куском киша с курицей, когда снаружи завыл ветер. Бьярне даже стало интересно, а выдержат волнение магниты на донышках тарелок. И если посуда останется на месте, не разлетится ли ее содержимое по всей столовой.

– Начинается, – Новак поморщился, потер висок, будто у него голова болела. – Присмотри, пойду покурю, пока еще можно.

И, не дожидаясь, пока Бьярне ответит, ушел.

Новый порыв ветра влетел в камбуз, заставив зазвенеть висевшую рядом с плитой утварь. Один половник с грохотом упал на палубу.

– Вот же, – Бьярне вскочил. Не без труда закрыл иллюминатор, потому что усиливающийся с каждой минутой ветер норовил вырвать его из рук. Теперь вместе с ветром летели соленые брызги.

Потемнело. Бьярне вырос в Дании и считал, что видел и затяжные дожди, и шторма. Но оказалось, что смотреть на шторм с берега и очутиться в самом его центре – как говорится, «две большие разницы».

«Кассиопею» мотало, качало и бросало во все стороны разом. Вода внутри посудомоечной машины то билась о верхнюю поверхность купола, то ударялась о стенки. Посуду, что еще ждала своей очереди на мытье, пришлось убрать в шкаф, потому что она моталась по раковине, как яичные белки в чаше работающего миксера.

Бьярне и Новак сидели в столовой, потому что готовить в таких условиях было сущим безумием.

– На ужин будут сэндвичи, печенья, соки, молоко и то, что осталось от обеда, – пояснил Новак. Посмотрел на море, добавил: – Если кто-то вообще захочет есть.

Кок стал заметно бледнее. Не то чтобы Бьярне его пристально рассматривал, или раньше Новак мог похвастать румянцем во всю щеку, как Свобода. Но сейчас его кожа отдавала в благородную зеленцу.

Бьярне пока не укачивало, кажется, для него наиболее неприятными были колебания малой амплитуды. Сейчас же, когда от одной крайней точки наклона «Кассиопеи» до другой было точно больше сорока пяти градусов, Бьярне донимали лишь краткие приступы паники, до неприятного похожие на те, что хватали сердце и желудок в ледяные объятия в полете.

Ожило внутреннее радио. Установленный под потолком динамик чихнул, потом еще раз.

«Внимание, – раздался голос капитана. – Внимание экипажу. Приступаем к штормованию. Идем носом к волне.»

– Твою мать, – выругался Новак. – Голова-ноги.

– Продольная качка? – ухватился Бьярне за знакомое словосочетание.

– Она самая, – Новак поднялся. – Иди к себе, сегодня никто есть не будет, – он пошел на камбуз. Короткие щелчки тумблеров дали понять, что Новак отключает плиты и пароконвектомат. Потом в камбузе погас свет, и кок вернулся в столовую. – Вот, – он сунул Бьярне в руки рулон пластиковых пакетов. – Блеванул-завязал-взял следующий. В гальюн по такой качке не суйся.

И ушел, прихватив с собой второй рулон.

Бьярне еще посидел, слушая вой ветра, а потом последовал его примеру.

Шторм утих к ночи.

Бьярне, использовавший немалую часть пакетов, потому что продольная качка оказалась самым мерзким, что он вообще испытывал в жизни, вознес короткую молитву морским богам, добрел до санузла и умылся. Потом вернулся к себе, выпил воды, уже не опасаясь, что организм вернет ее обратно, и забрался под одеяло.

Он уже почти спал, когда в коридоре послышались шаги. Бьярне решил, что это еще кто-то из экипажа решился выйти из каюты.

Но к его удивлению, шатающийся в ночи был не одинок.

– Когда? – послышался шепот.

– По расписанию, – прошептали в ответ, и шаги по крайней мере одного из ночных гуляк направились в сторону санузла.

Второй или вернулся к себе, или тоже пошел в гальюн… Ветер еще был сильный и гремел в поручнях и лестницах «Кассиопеи». А сам Бьярне устал и хотел спать, так что, может, и люди в коридоре, и разговор ему почудились. Ну или нет, но какая разница?..

Утром он и вовсе забыл о ночных приключениях: оставшиеся без ужина моряки набросились на завтрак с утроенной силой. Новак такое предполагал и приготовил все с запасом, но вот глазунью впрок не нажаришь, так что пришлось ему стоять у плиты, а Бьярне носиться с камбуза в столовую и обратно с новыми порциями и пустыми тарелками.

– Парни, все как всегда вкусно, – Кейси, осиливший на завтрак четыре яйца вместо привычных двух в дополнение к порции бекона, сосисок и круассанов, поставил тарелку в раковину. – Как у вас дела? Ничего не побилось?

– Все в порядке, – ответил Новак. Его лоб и щеки еще отливали зеленью, видимо, морская болезнь не желала отпускать. – Как у нас со сроками?

– Должны прибыть в порт вовремя, – Кейси, в отличие от Бьярне, вопросу не удивился. А вот Бьярне даже малость офигел от наглости кока: твои обязанности – обеды готовить, а не боцмана и капитана контролировать. – Дотянем по продуктам? – с неподдельной озабоченностью поинтересовался Кейси, и до Бьярне дошло, почему вообще состоялся этот разговор.

Они ж на корабле в открытом море, и отсюда ни в магазин не сбегаешь, ни доставку не закажешь. Пока не придут в порт, рассчитывать можно только на содержимое кладовок и холодильников.

– Овощи будут впритык, остальное в норме, – Новак бросил в раковину тряпку. – Заказ был сделан плохо.

Кейси не стал комментировать работу предыдущего кока. Взял еще один пакетик с солеными орехами и вышел из камбуза. Буквально через минуту Бьярне, посмотрев в иллюминатор, увидел его на палубе. В считанных сотнях метров высилась громада буровой платформы, а генератор уже вовсю готовили к выгрузке.

Контейнер с генератором уже был благополучно поднят на платформу, его вышедший из строя собрат установлен на палубу «Кассиопеи», а Бьярне все размышлял над разговором Кейси и Новака.

Если бы он просто тут работал, то не стал бы в это вникать. Но Бьярне нужно было понять работу судового повара, и он чувствовал, что наткнулся на один из краеугольных камней.

Лезть с вопросами к по-прежнему бледноватому Новаку было страшно, но и Бьярне был не трус. Так что, вернувшись с перерыва и встав за чистку овощей, он поинтересовался у занимающегося курицей Новака.

– А кто занимается закупкой провизии?

Новак одарил его взглядом, говорившим: «Тебе это знать не положено», – но снизошел до ответа.

– Заказ делает повар в соответствии с правилами компании и суммой, отведенной на питание, – он вернулся к курице, давая понять, что все сказал. Бьярне молчал, методично очищая одну картофелину за другой, и Новак сдался. – Владельцы «Кассиопеи» выделяют по тринадцать евро в день на человека. В эту сумму входит три основных приема пищи, перекусы и кофе-паузы. Овощи, молочка – без ограничений. Мясо или рыба – полкило в день на человека.

– Полкило? – переспросил Бьярне, представив размер стейка.

– Полкило всего, – уточнил Новак. – Обед, ужин, первое блюдо.

– А, теперь понятно, – Бьярне быстро прикинул в уме: Новак всегда готовит два горячих на выбор, значит, вес одной порции в среднем около ста грамм. – А что по меню? – раз уж Новак разговорился, надо было этим пользоваться. – Его кто-то утверждает?

– На некоторых судах это делает капитан, старпом или боцман, – Новак сложил куриные остовы в миску, а снятое с костей филе начал рубить тяжелым ножом. – Здесь такого нет, но надо уложиться в сумму, обеспечить разнообразие и не забывать учитывать вкусы экипажа.

– Это ты о том ужасном красном супе? – припомнил Бьярне. Наблюдая, как Новак бросает в кастрюлю кучу всяких овощей, а потом добавляет туда просто море свеклы, он ожидал, что сие творение останется нетронутым. Но появление «борща», как назвал его Новак, было встречено бурными восторгами. Почти все съели по две порции странного супа, а Мартин осилил все три. На кухню вернулась пустая кастрюля, а прежде чем поставить тарелку в раковину, каждый выразил надежду, что «борщ» будет и на следующей неделе.

– У нас половина экипажа – выходцы из стран Восточной Европы, так что для них это не «ужасный красный суп», а такой же фетиш, как ваши смерребреды и прочие бутерброды.

– А повар всегда работает один? – уточнил Бьярне.

– Ну, лично я не один, – заметил Новак, покосившись на него. – Если бы в команде было тридцать человек, то на камбузе было бы два повара и один помощник. А если экипаж меньше пятнадцати душ – то помощник повару не положен.

– А что с отчетностью? – полюбопытствовал Бьярне. – Или вам просто дают деньги – и крутитесь как хотите?

– Конечно, она есть, – Новак показал на пластиковый лоток, полный бумаг. – Я вписываю, что заказал и в какую сумму это обошлось. Потом указываю, какие продукты использовал, и передаю сменщику остатки по складу.

– Что, каждое съеденное печенье записываешь? – лично для Бьярне все эти бухгалтерские дела были страшнее адской кары.

– Нет, я просто списываю упаковки, – пояснил Новак.

– И кто решает, хорошо ли ты справляешься с обязанностями? – Бьярне кивнул на бумаги. – Руководство компании или головной офис?

– Капитан, – возразил Новак. – По окончании контрактов он отправляет характеристику на каждого из нас. И если напишет, что, мол, с обязанностями справился, значит, мне дадут добро на новый контракт.

– И песочные корзиночки на складе в компании с фруктовым пюре – это дань вкусам экипажа?

– Именно так, – Новак направился в столовую. – Не забудь залить картофель холодной водой, – походя отдал он распоряжение. – И принеси из кладовки упаковку булочек для бургеров.

Бьярне всегда был понятливым, так что разговор свернул. В качестве поощрения Новак доверил ему нарезку картофеля для приготовления фри и рассказал, что для сочности котлет из курицы кожу лучше тоже добавить в фарш.

Глава 7

Следующие несколько дней были похожи друг на друга: подъем в шесть утра, душ, чашка кофе, уборка в столовой, проверка холодильников… и так далее до семи вечера, когда Бьярне мыл палубу и уходил к себе.

Тренировался он во время дневного перерыва. В это время в спортзале никого не было, и душ тоже был свободен. Если погода была получше и не слишком качало, Бьярне начинал тренировку с беговой дорожки, в другие дни налегал на силовые упражнения.

Вечера он проводил в кают-компании. Играл в приставку со Свободой или с другими парнями, если тот был на вахте. Вместе они смотрели фильмы или трансляции спортивных матчей. К десяти Бьярне одолевала зевота, и он уходил к себе, чтобы забраться в кровать и проснуться в шесть утра нового дня от звука будильника.

Работая на камбузе, он продолжал задавать Новаку вопросы. Кок, правда, в последние пару дней был не в духе, но беседу поддерживал.

Когда на горизонте замаячила земля, вся команда воспряла духом.

– Наконец-то! – Войтех предвкушающе потер руки. – Хоть твердую землю под ногами почуять.

– Так твоя же вахта будет, – хмыкнул Энрике. Загорелый дочерна, жилистый, он очень мало ел, но работать мог, как казалось Бьярне, вообще без перерыва.

– Моя, но машину ж в порту заглушим, так что моторист на борту будет без надобности, – отмахнулся Войтех. – Бьярне, ты как? В перерыв выйдешь в город?

– В город? – переспросил Бьярне. – А это можно?

– Можно, конечно, – Кейси оторвался от своего телефона. – Кстати, во время стоянок в порту дневной перерыв не два, а четыре часа.

Этого Бьярне не знал, но новостям обрадовался.

– Конечно, пойду, – он потянулся за очередной порцией начос. – Куда там лучше сходить?

– В морской музей, – авторитетно сказал Энрике. – Не пожалеешь, – добавил до невозможности важным тоном.

– Скукота! – скривился Войтех. – Я по барахолкам пойду.

– Фу! – скривился в ответ Энрике.

Войтех показал матросу оттопыренный средний палец, тот в ответ похлопал себя по бицепсу согнутой руки. Сочтя ритуал обмена любезностями исполненным, они заржали – на взгляд Бьярне, как два придурка – и одновременно потянулись за начос.

В пользу музея в итоге выступил временной фактор: если уж искать на барахолке что-то интересное, то надо приходить к открытию, а после обеда там точно делать нечего.

Они прибыли в порт рано утром, но «увольнительная» у Бьярне начиналась только после обеда. А до него он таскал ящики и коробки с продуктами, помогал Новаку сверить заказ с тем, что привезли поставщики. Потом был свидетелем восхитительного скандала, устроенного Новаком: из ста килограммов картофеля больше половины было гнилой, огурцы привезли переросшие, а тушка семги была с душком. Новак орал на смеси классического английского и нидерландского, экспедитор, явный выходец из Африки, то и дело переходил на арабский.

– Я только доставляю, – разобрал Бьярне в этом вавилонском столпотворении.

– И что, у тебя нет глаз и носа? – орал Новак. – Эта рыба смердит трехдневным трупом!

– Я не обязан знать, как пахнут трупы, – возражал экспедитор.

– Хорошо… – Новак резко остыл. – Но скажи мне, ты бы купил вот это? – поинтересовался он степенно и даже чопорно, как полагается англичанину.

А потом с чисто итальянской экспрессией схватил из ящика самую гнилую картофелину, раздавил ее в кулаке и сунул экспедитору под нос.

Бедолага отшатнулся, и только борт его грузовика не дал ему шлепнуться на задницу.

– Я не принимаю заказ, – отчеканил Новак. – Бек! Тащим все обратно.

Ну зашибись просто! Впрочем, на пару с Новаком, разве что не плевавшимся холодной яростью, они в несколько ходок вернули экспедитору его товар. После чего Новак предупредил, что в шесть вечера Бьярне должен быть на камбузе, и отбыл. Бьярне тоже не стал рассиживаться, принял душ, переоделся и двинул на выход.

Музей был расположен прямо в порту. Вернее, это порт построили рядом со старой верфью, а она-то и стала музеем. Несколько зданий не впечатлили Бьярне, а вот «припаркованная» у причала подлодка – очень даже.

– Отличный выбор, – услышал Бьярне знакомый голос. Обернулся и увидел Кейси. В высоких ботинках с рифленой подошвой, в кожаной куртке и весьма потертых джинсах он скорее походил на байкера, чем на моряка. – Однозначно лучше барахолки.

– А ты был внутри? – Бьярне кивнул на подлодку.

– Нет, – Кейси оглянулся по сторонам, будто бы искал кого-то, а потом полез в карман. – И, кажется, пора исправить это упущение. Не против, если я составлю тебе компанию? – и направился к билетной кассе.

– Я только «За», – Бьярне пристроился за Кейси в небольшой очереди, достал кредитку. – Сколько вход?

– Двенадцать евро, – Кейси помахал своей банковской картой. – Но можем представиться семейной парой и вдвоем пройти за пятнадцать.

– А давай, – согласился Бьярне. – А на сэкономленные деньги потом купим мороженого и газировки.

– Что-то ты разошелся на девять-то евро, – хмыкнул Кейси. – Хотя идея с мороженым и колой заманчива.

Их не попросили предъявить обручальные кольца или свидетельство о браке. Без лишних вопросов кассир оформила семейный билет.

– Сегодня с моей карты, – задорно улыбнулся Кейси и привычным жестом огладил бороду.

– Как скажешь, – подыграл Бьярне, изумляясь, с какой легкостью они провернули аферу. В Дании, а тем более в Штатах, на слово бы им никто не поверил.

Как только транзакция прошла, Кейси забрал билеты.

Бьярне озадачился, а сколько придется поддерживать легенду и ходить друг за другом паровозиком, но оказалось, что, кроме кассира, служащих музея и не было. Вход на территорию охранял турникет, рядом с каждым экспонатом или частью экспозиции были кнопки аудиогидов, также можно было подключиться к локальной сети музея и выбрать аудиоэкскурсию на сайте. Записи были представлены на десятке языков, включая русский и китайский.

Спуск на лодку был аутентичным, то есть им пришлось лезть по крутой лестнице, а до этого идти по «спине» лодки.

Внутри же царила теснота.

– Видимо, конкурс у кандидатов в подводники был даже строже, чем при наборе в школу моделей, – изрек Кейси, разглядывая спальный отсек.

Вернее, на этой лодке в любом свободном месте были установлены койки. Даже не койки, а эдакие полки для сна, расположенные в три ряда в высоту. Шириной эти койки были сантиметров сорок, а длиной от силы полтора метра.

– Им приходилось спать буквально на проходе, – Бьярне пригнулся, чтобы не удариться головой о низко висящий осветительный плафон. – И свет горел всегда.

– Может, его приглушали по расписанию, – возразил Кейси. – О, смотри, каюта боцмана.

Каютой этот закуток можно было назвать с большой натяжкой. Кровать-полка для сна была такой же короткой и узкой, как и у матросов, но несомненным плюсом к комфорту были личная лампочка в изголовье и тумбочка для вещей размером с системный блок современного игрового компьютера.

Посетителей лодки-музея хватало, но Бьярне и Кейси задержались внутри дольше остальных. Они рассматривали агрегаты, попытались улечься спать на полках – одна секция не была огорожена лентами, и табличка дополнительно уведомляла, что конкретно эти экспонаты можно трогать и даже использовать по прямому назначению.

– Как старший по званию, я сплю наверху, – заявил Кейси. – Там воздух чище.

– Сомневаюсь, что можно говорить о «чище» и «более спертый» в настолько маленьком помещении, да еще и замкнутом.

– Тогда я сплю сверху, потому что я легче, – придумал новую причину Кейси.

– Уговорил, – сдался Бьярне. А если честно, то ему совсем не хотелось лезть наверх.

Несколько безуспешных попыток, десяток приступов смеха, переходящего в ржач, и две набитые на головах шишки спустя Бьярне и Кейси пришли к выводу, что если бы судьба занесла их на эту подлодку, им пришлось бы спать на полу. Людям их комплекции было решительно невозможно ввинтиться в эти лежбища кукол Барби.

Все еще смеясь и потирая ушибленные места, они выбрались наружу. Голову тут же повело от обилия кислорода.

– Там внизу душновато даже с условием проведенной системы вентиляции, – Кейси потряс головой, прочесал пальцами короткие волосы, поставив их торчком. – Как насчет мороженого? Не передумал?

– Ни за что, – Бьярне потер шею, заставляя кровь активнее бежать по венам. – Идем, угощение с моей карточки.

И они снова заржали.

– Да шевелись ты! – Кейси, раскрасневшийся, запыхавшийся, оглянулся на Бьярне. – Тебя в Голливуде бегать что ли не учили?

– Тебя в твоей Шотландии зато учили, – отмахнулся от него Бьярне, старательно работая руками и ногами. – И вообще, ты говорил, что контролируешь время.

– Ну прости, – выкрикнул бегущий впереди Кейси. – Сам виноват, заказал тонну мороженого.

– А ты сказал, что не уйдешь, пока мы… все не съедим, – ввернул Бьярне, стараясь не сбить дыхание. – И тучу времени в магазине торчал.

– Мне было надо, – уклончиво ответил Кейси. В его кармане запиликал мобильник. – Вот черт, – выругался он и остановился. – Да, капитан. Да, ваше задание выполнено. Да, хорошо, – он прикрыл ладонью динамик, тяжело перевел дух. – Есть не бежать. Сэр, со мной матрос Бек. Да, был нужен для выполнения задания. Есть и ему не бежать. Все, идем спокойно, – возвестил, убрав телефон в карман.

– Задание? – поинтересовался Бьярне, разглядывая объемистый пакет, вынесенный Кейси из магазина.

– Язык за зубами держать умеешь? – строго спросил Кейси. И тут же, не ожидая ответа, выдал секрет. – Это детский плед – у Свободы вот-вот должен родиться первенец.

– Круто, – поддержал Бьярне. – А скидываться по сколько?

– Ты ж вроде на один контракт к нам всего, – изумился Кейси. Пожал плечами. – Впрочем, дело твое. В кают-компании банка из-под сушек стоит. Вот туда каждый бросает, сколько считает нужным.

– Окей, – Бьярне посмотрел на часы: без пяти шесть. «Кассиопея» уже виднелась из-за поворота.

Новак, конечно, скривится, когда он явится на камбуз с опозданием. Но недовольное лицо кока не было способно испортить ему такой отличный день.

Глава 8

Новак ничего не сказал. Более того – его самого на камбузе не оказалось.

Радуясь как школьник, не попавшийся со шпаргалкой, Бьярне включил плиту, чтобы конфорки успели нагреться к приходу кока, и принялся разбираться в холодильнике и на складе. За время его отсутствия привезли провизию, и на этот раз все продукты были отменного качества.

Наука была нехитрой: в морозилке мясо разложить по видам, говядина к говядине и так далее. Все убрать на полки, чтобы на палубе ничего не стояло. Лишний картон и прочую упаковку тоже прочь, как раз завтра приедут забирать отходы.

То же самое и с остальным. Что привезли сегодня – поставить подальше, остатки предыдущих закупок выдвинуть вперед. Уже на автомате Бьярне проверил сроки годности, отрешенно подумав, что, похоже, эта привычка останется с ним и по возвращении в Голливуд. Не самый плохой навык, если подумать.

Он заканчивал с пустыми упаковками, когда пришел Новак. Чем-то раздосадованный, кажется, даже малость испуганный.

– Сюда никто не приходил? – спросил, оглядев камбуз. Пошел к раковине, открыл воду, сунул под нее руки.

Бьярне заметил, что пальцы у кока дрожат.

– Нет, никого не было, – заверил он Новака. – Что подготовить?

– А? – переспросил Новак, явно витавший в своих мыслях. Наверное, ходил в веселый дом, не рассчитал время и опасался, что получит нагоняй от капитана или боцмана. – Промой рис и нарежь зеленый салат. Огурцы, помидоры, романо.

Видимо, действительно занимался сексом, подумал Бьярне. И, похоже, неплохо так оттянулся, что даже допустил помощника к ножу.

Комментировать распоряжения он, конечно же, не стал. Подготовил рис, потом пошел за овощами. Памятка о маркировке инвентаря была закреплена у стеллажа с ножами и досками, так что Бьярне не нужно было гадать, какие именно взять. Для сырых овощей был предназначен зеленый цвет. Еще были желтые – для молочных продуктов, белые – для хлеба. Красный маркер был отдан сырым мясу и птице, синий – готовым продуктам. С сырыми рыбой и морепродуктами полагалось работать инвентарем, помеченным черным, а уже приготовленные нарезать на фиолетовых.

Дома так никто не заморачивается. У матери Бьярне, например, была одна доска на все про все. Но она регулярно ошпаривала ее кипятком, а иногда замачивала в крепком уксусе. Тут же действовали правила, разработанные для предприятий общественного питания, потому что эпидемия диареи на борту корабля, болтающегося далеко в море, грозила бедой.

Салат, может, вышел не таким красивым, как если бы его резал Новак, и провозился с ним Бьярне долго, но ушел на «ура». Наверное, потому, что заправку делал Новак сам, а может, матросы просто нагуляли аппетит.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил Новак, когда они с Бьярне убирались после ужина.

– Да не за что, – пожал плечами Бьярне. – Одно ж дело делаем.

– Домоешь палубу – иди отдыхать, – сказал Новак. – Заготовку я сам сделаю.

Бьярне свято чтил первую заповедь любого работника, гласящую, что если начальник тебя отпускает, то надо валить без лишних вопросов, так что подхватил ведро, швабру, и отправился мыть палубу в столовой.

Ночью погода испортилась. Небо, еще вчера ярко-синее, высоченное и бездонное, затянули низкие серые тучи, зарядил мелкий, противный дождь.

Работавшие на палубе матросы нарядились в непромокаемые штаны и куртки. Каски, обязательные при разгрузочно-погрузочных работах с применением крана, они надели поверх капюшонов.

Похолодало. Еще вчера они с Новаком работали с открытым на всю иллюминатором, а сегодня пришлось оставить только небольшую щелочку – на камбузе было холодно даже с работающей плитой.

К обеду вышли в море. Им предстояло отвезти оборудование на одну платформу, потом забрать что-то с другой. По возвращении в порт «Кассиопею» загрузят под завязку, и она отправится в длительное путешествие аж на три недели, а там и закончится контракт Бьярне.

Рич регулярно писал в мессенджер. Первую неделю осторожно интересовался, не жалеет ли Бьярне о том, что заключил контракт и сунулся в море. Во вторую, когда Бьярне отослал ему целую дюжину фото и одно видео, снятое во время шторма, градус беспокойства агента возрос в несколько раз, а его вектор сменил направление на сто восемьдесят градусов.

«Надеюсь, ты не решил, что эта работа – предел твоих мечтаний,» – сквозило в каждом сообщении Рича.

Бьярне пару раз сделал вид, что не понял намеков, а потом напрямую спросил, а что такого плохого в работе моряка. Рич тут же пошел на попятную, убеждая, что нет, ничего. И вообще, он о Бьярне заботится, ведь если тот сорвется из Голливуда прямо сейчас, то станет банкротом – студии оберут его до нитки за сорванные контракты. Бьярне тоже сбавил обороты и заверил агента, что если он и соберется бросить актерскую карьеру, то сначала отснимется во всем, на что подписался.

Джим в выражениях не стеснялся, хотя они списывались с Бьярне всего раз. Фото и видео вызвали у него «восторг, охренение и опупение», а от зрелища шторма он «возбудился, почти кончил и чуть не обоссался от страха». Бьярне отослал ему «заборчик» из ржущих смайликов и голосовое с благодарностью за наводку с работой. Джим тут же ухватился за слова и заявил, что в следующий его приезд они питаются у Бьярне блюдами, сотворенными его руками.