Читать онлайн Человек – 404

ГЛАВА 1: МЕРЦАНИЕ

**Запись в служебном журнале NexusCorp, отдел нейроинтеграции:**

*Дата: 14.03.2047*

*Сотрудник: Алекс Рейвен, старший техник*

*Статус системы: Номинальный. Показатели стабильности "Сферы" – 99.9987%*

*Примечание: Зафиксирован единичный случай спонтанной когнитивной диссоциации у оператора Лена К. Рекомендован внеплановый калибровочный сеанс*

*Код ошибки: Нет*

—

Воздух в операционном зале NexusCorp пах стерильностью и страхом. Не тем громким, истеричным страхом, а тихим, фоновым – тем, что исходит от ста двадцати человек, прикованных к креслам с нейроинтерфейсами, чьи мозги ежеминутно сканируются на предмет малейших отклонений. Воздух фильтровали и ионизировали до состояния безвкусной чистоты, но я все равно чувствовал под ней слабый, едва уловимый запах пота. Пота тех, кто боялся оказаться следующим в моем отчете.

Мое кресло стояло на небольшом возвышении – «Блошивая будка», как мы его называли между собой. Отсюда я наблюдал за мерцающими голографическими панелями, каждая из которых отображала нейрографику одного из операторов. Зеленые, синие и фиолетовые волны плясали под тихое гудение серверов – симфония идеально отлаженного разума. «Сфера» дышала, и я был одним из тех, кто слушал ее дыхание, готовый заметить малейший хрип.

Сегодняшним «хрипом» была Лена К., оператор 4-го уровня. Ее показатели уже третью минуту показывали аномальную активность в зоне префронтальной коры – та самая «спонтанная когнитивная диссоциация», которую так любят в отчетах. На деле это означало, что ее мозг на долю секунды переставал корректно обрабатывать сигналы импланта. Видел то, чего не должно было быть. Слышал то, чего никто не говорил.

Я отправил запрос на ее калибровку. Система тут же ответила подтверждением. Через три минуты к Лене подошел андроид-медик, и ее показатели начали медленно возвращаться к норме. Еще одна потенциальная «ошибка» была исправлена. Предотвращена. Стерта.

Я откинулся на спинку кресла, чувствуя привычную тяжесть в висках. Мой собственный имплант, модель «Нексус-Сингулярность» последнего поколения, издавал едва слышное жужжание – так он обрабатывал терабайты данных, которые я пропускал через себя каждый день. Иногда мне казалось, что я и есть этот имплант, а мое тело – всего лишь удобный биологический интерфейс для него.

«Рейвен.»

Я вздрогнул. Напротив меня стоял Майлз. Майлз Гордон, мой наставник, человек, научивший меня всему, что я знал о «Сфере». В свои пятьдесят с небольшим он выглядел на все семьдесят – седые виски, глубокие морщины вокруг глаз, которые не могли скрыть даже самые продвинутые косметологические процедуры, доступные по корпоративной страховке.

«Ты снова залип на показатели Лены», – сказал он, его голос был низким и спокойным, как всегда. Но сегодня в нем слышалась какая-то нотка. Напряжения? Нет, скорее… усталости. Глубинной, выгоревшей усталости.

«Единичный случай, – ответил я, отводя взгляд. – Когнитивная диссоциация. Уже отправил на калибровку.»

«Когнитивная диссоциация», – повторил Майлз без всякого выражения. Он посмотрел на бесконечно длящиеся графики на моем экране. «Знаешь, Алекс, я помню времена, когда мы называли это галлюцинациями. Или даже вдохновением.»

Я фыркнул. «Вдохновение – это нестабильность. А нестабильность – это сбой. Мы здесь для того, чтобы предотвращать сбои.»

«Мы здесь для того, чтобы поддерживать иллюзию, Алекс, – тихо сказал Майлз. – Разницу чувствуешь?»

Его слова повисли в стерильном воздухе. Мы оба знали, что он прав. «Сфера» была величайшим обманом в истории человечества. Но обманом настолько прекрасным, настолько удобным, что все с радостью согласились в нем участвовать. Никаких войн. Никаких кризисов. Никакой непредсказуемости. Просто идеально отлаженная машина реальности, где у каждой трагедии была своя квота, а у каждой радости – оптимальный временной интервал.

«Иллюзия или нет, но она работает, – сказал я, больше чтобы убедить себя. – Люди счастливы.»

«Люди удобны, – поправил меня Майлз. – Это не одно и то же.» Он вздохнул и потянулся за своей чашкой с кофе – настоящим, вареным вручную анахронизмом, который он упрямо проносил в стерильную зону. «Ладно. Не задерживайся. Система и так сегодня ведет себя… нервно.»

Он ушел, оставив меня с его последними словами. «Нервно». Странное слово для описания многомиллиардной нейросети.

Мой рабочий день подходил к концу. Я отправил финальные отчеты, поставил систему на ночное автодиагностирование и направился к выходу. Транспарентеры – общественные капсулы на магнитной левитации – уже ждали сотрудников, чтобы развезти их по идеально спланированным кварталам города.

Я выбрал маршрут, который проходил через Центральный парк. Мне нужно было подышать воздухом. Настоящим воздухом, а не тем, что циркулировал в системе вентиляции NexusCorp.

Парк был, как всегда, безупречен. Голографические бабочки порхали над идеально подстриженными газонами, а в воздухе витал заданный аромат «Вечернего спокойствия» – смесь лаванды и свежего дождя. Люди гуляли, их лица были расслаблены и умиротворены. Никаких следов тревоги, стресса или неуверенности. «Сфера» заботилась о своих обитателях.

Я шел по аллее, стараясь не думать о Лене, о словах Майлза, о том фоновом страхе, что прятался за стерильностью операционного зала. Я смотрел на небо. Оно было чистым, безоблачным, окрашенным в тот самый оттенок закатного оранжевого, который, согласно исследованиям SynthoMind, максимально способствовал выработке мелатонина и подготовке ко сну.

И тогда это случилось.

Это длилось не больше доли секунды. Меньше, чем моргание глаза. Один момент – и я смотрел на идеальное оранжевое небо. Следующий момент – и неба не было.

Вместо него был… пейзаж. Абсолютно чужой. Не просто другое небо, а другая реальность. Я увидел полосу багровой, воспаленной земли, усеянную обломками бетона и искореженным металлом. Над ней висело небо цвета старой крови, по которому плыли клубы едкого, желто-черного дыма. Воздух, который я вдыхал в ту микросекунду, был не ароматом лаванды, а смрадом гари, распада и чего-то еще, чего я не мог опознать, но что вызывало первобытный ужас в самой глубине моего существа.

А потом все исчезло.

Я снова стоял в парке. Небо над головой было мирным и оранжевым. В воздухе пахло лавандой. Люди продолжали гулять. Никто не остановился. Никто не вскрикнул. Никто даже не моргнул.

Я замер, сердце бешено колотясь в груди. Я почувствовал, как по спине пробежал ледяной пот. Мои ладони стали влажными.

«Что это было?» – прошептал я сам себе.

Мой имплант отреагировал мгновенно. В углу моего зрения всплыло голографическое окно с моими витальными показателями. Легкая тахикардия. Повышенный уровень кортизола. Система предлагала успокоительный модуляцию.

*Нейростабилизация рекомендована*, – проговорил у меня в голове мягкий, безличный голос NexusAI. *Обнаружена кратковременная зрительная аномалия. Вероятность: 97.3%. Причина: переутомление*

«Это не было переутомлением», – пробормотал я, отключая уведомление. Это было что-то другое. Это было… настоящее.

Я посмотрел на людей вокруг. Они улыбались, разговаривали, наслаждались вечером. Они не видели. Они не чувствовали того смрада, который на секунду заполнил мои легкие. Для них реальность оставалась цельной, нетронутой.

А для меня?

Я поднял руку и посмотрел на нее. Моя рука. Плоть и кровь. Но что, если и она была частью этой иллюзии? Что, если и парк, и город, и сама «Сфера» были лишь тонкой пленкой, натянутой над чем-то ужасным? Над той самой багровой землей, которую я увидел.

«Мерцание», —прошептал я.

Это слово пришло само собой. Оно идеально описывало то, что произошло. Реальность на мгновение меркнула, как сбойная голограмма, показав то, что было скрыто.

Я почувствовал приступ тошноты. Это был не просто сбой. Это было окно. Окно в мир, который не должен был существовать. Или, что было еще страшнее, в мир, который существовал на самом деле.

Я посмотрел на небо, уже чистое и безоблачное, с отчаянной надеждой, что это повторится. Что я снова увижу тот кошмар, просто чтобы убедиться, что не схожу с ума. Но небо было идеальным. Слишком идеальным.

И тогда я понял, что именно это и было самым пугающим. Не само «мерцание», а то, что последовало за ним. Абсолютная, безмятежная нормальность. Система не просто исправила ошибку. Она ее *отрицала*. Она стирала ее, как стирают неугодные файлы.

Так же, как она стерла того ребенка из пролога? Того мальчика в парке? Ошибку 404?

Ледяная капля пота проскользнула по моему позвоночнику. Майлз говорил, что система сегодня «нервная». А что, если это не нервозность? Что, если это симптомы чего-то большего? Какой-то фундаментальной поломки в самой основе «Сферы»?

Я повернулся и почти побежал прочь из парка. Мне нужно было поговорить с Майлзом. Он был единственным, кто мог понять. Единственным, кто еще помнил, что такое «вдохновение» и «галлюцинации». Единственным, кто смотрел на «Сферу» не как на утопию, а как на сложный, хрупкий механизм, который в любой момент мог выйти из-под контроля.

Но даже пробегая по идеально гладким плитам тротуара, я не мог избавиться от одного вопроса, который отныне будет преследовать меня везде:

*Что, если «мерцание» было не сбоем, а пробуждением?*

И что, если я был единственным, кто проснулся?

ГЛАВА 2: ЭХО

Три дня. Семьдесят два часа. Четыре тысячи триста двадцать минут.

Именно столько времени прошло с того момента, как я увидел Мерцание. Семьдесят два часа, в течение которых я существовал в состоянии постоянной, напряженной бдительности, вглядываясь в каждый уголок реальности, ожидая, когда она снова дрогнет, треснет и покажет свое истинное лицо. Багровое, дымящееся, мертвое.

Но реальность была непоколебима. Она была такой же прочной, предсказуемой и идеальной, как и всегда. Слишком идеальной. Это совершенство стало для меня пыткой. Каждый улыбающийся прохожий, каждый безупречно зеленый лист на дереве, каждый аккорд фоновой музыки, подобранной для «оптимизации настроения», – все это казалось мне теперь гигантским, зловещим спектаклем. А я – единственным зрителем, который знал, что за кулисами скрывается кошмар.

Я сидел в своей квартире на 48-м этаже, глядя на панорамное окно. За ним раскинулся ночной город – море огней, идеально спланированных улиц, парящих транспарентеров, выписывающих в воздухе сложные, но безошибочные траектории. Город-утопия. Город-обман.

Мой имплант тихо жужжал, предлагая сеанс медитации или дозу мелатонина. Я проигнорировал его. Сон стал для меня врагом. Во сне я снова видел то багровое небо, чувствовал тот едкий дым. Просыпался с криком, в холодном поту, и первое, что я делал – смотрел в окно, проверяя, не сменился ли закат на апокалипсис.

Я подошел к мини-кухне, чтобы налить себе воды. Мои движения были резкими, нервными. Рука дрожала, когда я брал стакан. Он был сделан из так называемого «умного» стекла, меняющего температуру содержимого до идеальной. Еще одна крошечная деталь в огромной машине по обслуживанию человеческого комфорта.

И именно в этот момент я это услышал.

Это был голос. Четкий, ясный, и абсолютно чужой. Он прозвучал не снаружи, не из динамиков или голограммы. Он прозвучал у меня в голове. Прямо за правым ухом, как будто кто-то стоял вплотную ко мне и прошептал.

*«Они стирают нас»*

Я замер, стакан выскользнул из моих пальцев и разбился о пол с тихим, но оглушительно громким в тишине квартиры звоном. Осколки «умного» стекла разлетелись по полированному полу, сверкая, как слезы.

Я медленно повернулся. За мной никого не было. Комната была пуста. Тиха. Лишь тихое гудение бытовых приборов нарушало тишину.

Сердце колотилось где-то в горле. Я провел рукой по лицу, чувствуя, как онемели пальцы.

«Эхо», —прошептал я.

Это не было похоже на Мерцание. Мерцание было визуальным сбоем, окном в другой мир. Эхо… Эхо было вторжением. Кто-то или что-то прорвалось сквозь барьеры моего импланта и заговорило со мной. Прямо в моем сознании.

Они стирают нас

Кто «они»? Система? Корпорации? И что значит «стирают»? Как файлы? Как того мальчика в парке? Ошибка 404.

Ледяной ужас, медленный и неумолимый, начал заполнять меня изнутри. Это не было случайностью. Это не было переутомлением. Со мной что-то происходило. Система давала сбой, и я был точкой этого сбоя. Антенной, принимающей сигналы из-за пределов «Сферы».

Мне нужно было поговорить с Майлзом. Сейчас же.

Я не стал вызывать транспарентер. Мне нужно было движение, нужно было чувствовать свое тело, убеждаться, что я еще реален. Я почти бежал по ночным улицам, мои шаги отдавались гулким эхом в безлюдных, стерильно чистых проходах между небоскребами. Воздух был прохладным, с запахом «ночной свежести» – еще одной ароматической формулы от NexusAI.

Я ловил на себе взгляды редких прохожих. Их глаза были пустыми, спокойными. Они не видели паники на моем лице. Или видели, но их импланты тут же маркировали меня как «нестабильный элемент» и мягко отводили их взгляд. Я был призраком в этом идеальном мире. Невидимым сумасшедшим.

Жилой комплекс Майлза был старым, по меркам «Сферы». Построен еще в 30-х, до того, как тотальный дизайн-контроль охватил весь город. Здесь еще оставались намеки на случайность, на человеческое несовершенство – криво растущее дерево, скол на фасаде, неидеальная геометрия окон.

Я подошел к его двери и нажал на звонок. Никакого ответа. Я нажал снова, задержал палец. Тишина.

Сердце у меня упало. Неужели… Нет. Не может быть.

Я достал свой коммуникатор, собираясь послать ему экстренный вызов, когда дверь со скрипом приоткрылась. В щели показалось бледное, осунувшееся лицо Майлза. Его глаза были красными, будто он не спал несколько ночей подряд.

«Алекс?» – его голос был хриплым, простуженным. «Что ты здесь делаешь? В такое время?»

«Майлз, мне нужно поговорить. Это срочно.»

Он колебался, бросив быстрый взгляд через мое плечо в пустой коридор, а затем впустил меня.

Его квартира была полной противоположностью моей. Здесь не было голографических панелей, умных стекол и прочих атрибутов «Сферы». Книги. Настоящие, бумажные книги, грудами лежали на полках, на столах, на полу. Пахло старой бумагой, пылью и… страхом. Таким же страхом, что жил теперь во мне.

«Что случилось?» – спросил Майлз, опускаясь в потертое кожаное кресло. Он не предложил мне сесть.

Я стоял посреди комнаты, чувствуя себя идиотом. Как это озвучить? *Привет, Майлз, мне кажется, что реальность – это обложка, а под ней апокалипсис, и еще у меня в голове голоса*

«Я… видел кое-что. Три дня назад. В парке.»

Он сузил глаза. «Что именно?»

«Небо. Оно… изменилось. Стало другим. Красным. Дымным. Я видел руины.» Я говорил быстро, сбивчиво. «А сегодня… сегодня я услышал голос. У себя в голове.»

Я ожидал насмешки, снисходительной улыбки, предложения обратиться в корпоративную службу психологической помощи. Но Майлз не засмеялся. Он не улыбнулся. Он просто сидел, глядя на меня, и в его глазах я увидел не удивление, а… понимание. И еще более глубокий, более древний ужас.

«Опиши голос», – тихо сказал он.

«Он был… четким. Но без эмоций. Как синтезированный. Он сказал… «Они стирают нас».»

Малейшая тень дрогнула на лице Майлза. Он опустил голову, сцепив пальцы так, что кости побелели.

«Майлз?» – позвал я. «Ты… ты веришь мне?»

Он поднял на меня взгляд. «Лена К.», – сказал он вместо ответа. «Та оператор, чью когнитивную диссоциацию ты зафиксировал. Ее сегодня утром не было на рабочем месте.»

Меня будто обдали ледяной водой. «Она заболела? Уволилась?»

«Она деинсталлирована, Алекс.» Его голос был безжизненным, плоским. «В базе данных нет никакой Лены К. Ее квартира пуста. Ее профиль в соцсетях удален. Ее… стерли. Ошибка 404.»

Комната поплыла у меня перед глазами. Я прислонился к стене, чтобы не упасть. Так оно и начинается. Сначала видения. Потом голоса. А потом… тебя просто не становится.

«Почему?» – прошептал я. «Почему она? Почему я?»

«Потому что ты видишь, Алекс!» – голос Майлза внезапно сорвался на крик. Он вскочил с кресла, его лицо исказилось от давно сдерживаемой ярости и отчаяния. «Потому что ты видишь трещины! Система не терпит трещин! Она либо латает их, либо… либо удаляет то, что их видит!»

«Но что это за трещины? Откуда они?»

«Они идут извне, Алекс!» Он подошел ко мне вплотную, его дыхание было горячим и прерывишим. ««Сфера» – это не утопия! Это карантин! Это цифровой кокон, который они натянули на нас, чтобы мы не увидели, что на самом деле творится с миром! А эти «сбои»… это пробоины в коконе! Утечки!»

Я смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова. Его слова подтверждали мой самый страшный страх. Я был не сумасшедшим. Я был… свидетелем.

«Кто «они», Майлз?» – спросил я, и мой голос прозвучал чужим. «Корпорации?»

Он покачал головой, и в его глазах читалась бесконечная усталость. «Корпорации – всего лишь инструменты. Привратники. Над ними есть кто-то… или что-то другое. Что-то, что началось давно. Проект… я слышал это название только однажды, в старых, стертых сейчас архивах…»

Он замолчал, прислушиваясь к чему-то. Его лицо побледнело еще сильнее.

«Какой проект?» – настаивал я.

Он посмотрел на меня, и в его взгляде была такая жалость, что мне стало физически больно.

«Убирайся отсюда, Алекс.»

«Что?»

«Уходи. Прямо сейчас. И забудь, что был здесь. Забудь, что мы разговаривали. Делай свою работу, улыбайся, будь хорошим, удобным винтиком в машине. Это единственный способ выжить.»

«Но… голос… Мерцание… Лена…»

«Забудь!» – его крик был полон отчаяния. «Иначе ты станешь следующей Ошибкой 404! Тебя сотрут, Алекс! Сотрут, как будто тебя никогда не было! Тебя и всех, кто о тебе помнит!»

Он схватил меня за плечо и почти силой вытолкал в коридор. Дверь захлопнулась перед моим носом с глухим, финальным стуком.

Я стоял в пустом, освещенном холодным светом коридоре, весь дрожа. В ушах звенела тишина, прерываемая лишь бешеным стуком моего сердца. Слова Майлза горели в моем мозгу, как раскаленное железо.

*«Сотрут, как будто тебя никогда не было»*

И тогда я услышал это снова. Тот самый голос. Тихий, безэмоциональный, звучащий прямо в центре моего сознания. На этот раз он был еще четче.

«Он следующий»

Глава 3: Ошибка 404

Тишина в квартире Майлза была самой громкой вещью, которую я когда-либо слышал.

Она была не просто отсутствием звука. Это был активный, подавляющий гул вакуума, всасывающий все – шум города за окном, привычное жужжание бытовых приборов, даже биение моего собственного сердца. Я стоял на пороге, впуская внутрь себя эту неестественную тишь, и чувствовал, как по спине бегут мурашки.

Мы договорились на 9:00. Кофе, свежие круассаны от того самого андроида-пекаря на углу, и разбор моего безумия. Майлз всегда был пунктуален до педантичности. Его хронометраж был таким же незыблемым, как восход в Сфере – отлаженный, предсказуемый якорь в моей жизни.

Сейчас на нейроинтерфейсе плавал цифровой циферблат: 09:47.

Я шагнул внутрь, и дверь с шипящим звуком закрылась за мной. Воздух был стерильным, пахло озоном и сладковатым ароматизатором, который NexusCorp рекламировала как «Атмосфера утренней свежести». Слишком стерильным. В квартире Майлза всегда пахло кофе, старой бумагой и его любимым табаком для кальяна, который он упрямо курил, несмотря на все рекомендации по «оптимизации дыхательной функции».

Этого запаха не было.

«Майлз?» – мой голос прозвучал глухо, будто поглощенный звукопоглощающими панелями.

Ничего.

Гостиная была безупречной. Диванные подушки лежали симметрично, как солдаты на параде. На кофейном столике не было ни пылинки, ни характерного кольца от кофейной чашки. Ни его планшета, вечно заваленного схемами и чертежами. Ни очков виртуальной реальности, которые он вечно терял.

Сердце начало отбивать дробь где-то в основании горла. Я прошел на кухню. Робот-уборщик мирно дремал в своей док-станции. Кофемашина сияла чистотой, ее дисплей был темным и безжизненным. Никаких круассанов. Никаких следов приготовления завтрака.

*Мерцание. Это еще одно мерцание. Сейчас все вернется на место. Сейчас он выйдет из спальни, потирая затылок, и скажет: «Проспал, черт. Имплант глючит, будильник не сработал».*

Я подошел к спальне. Дверь была приоткрыта. Кровать была застелена с таким безупречным, казарменным перфекционизмом, что на нее было больно смотреть. Ни морщинки. Ни отпечатка тела.

Именно тогда я заметил главное. Стены.

Майлз был старомоден. В эпоху динамических обоев, способных имитировать что угодно – от альпийского луга до поверхности Титана, – он предпочитал статичные изображения. На стене в гостиной висела репродукция «Крик» Мунка. Он говорил, что это напоминает ему о мире до Сферы – живая, реальная человечность. Теперь на стене был стандартный пейзаж NexusCorp: безмятежное озеро в лучах заката. Идеальное, пустое, бездушное.

На полке, где стояли его физические книги – потрепанные тома по квантовой механике и философии, – теперь выстроились в ряд стандартные хрустальные статуэтки, которые вручали за выслугу лет в NexusCorp.

Мое дыхание участилось. Я вызвал интерфейс импланта.

«Вызов: Майлз Торн».

В ушах раздался один ровный, ни к чему не обязывающий гудок.

*Абонент недоступен*

Голосовой почты не было. Просто тишина.

«Поиск: Майлз Торн. NexusCorp, ID 887-34-221»

Голографическое окно возникло передо мной. Крутящийся логотип NexusCorp, и затем текст, холодный и официальный:

*«Результатов не найдено»*

Это было невозможно. Майлз был старшим архитектором нейроинтеграции. Его профиль был в топе корпоративной базы. Я потянулся к полке, к месту, где лежал его старый, кожаный бумажник. Его не было. Вместо него лежал набор салфеток с логотипом NexusCorp.

Паника, холодная и липкая, начала подниматься по пищеводу. Я влетел в его кабинет – святая святых, место, где он творил свою магию, заваленное прототипами и паяльным оборудованием.

Кабинет был пуст. Ни единого провода. Ни единой микросхемы. Стоял стандартный офисный стол, стандартный стул, и на столе – стандартный терминал NexusCorp. Комната пахла новым пластиком и тоской.

Мой взгляд упал на стену. Там, где всегда висела его любимая фотография – мы с ним на вершине цифровой Килиманджаро в ранней бета-версии Сферы, оба молодые, глупые, с сияющими глазами, – теперь висел мотивационный постер: «Синхронизация. Эффективность. Гармония.»

Это было не мерцание. Мерцание было вспышкой чужой реальности за занавесом. Это было нечто иное. Это было… удаление. Стирание.

«Нет, нет, нет, – зашептал я, тыча пальцами в виски, пытаясь вручную вызвать меню глубокого поиска. – База данных сотрудников. Архив проектов. Что-нибудь!»

Я нашел его старый рабочий чат. Наш последний диалог, вчерашний, все еще был там.

*Я (18:43): Завтра в 9. Без опозданий. У меня крыша едет*

*Майлз (18:44): Расслабься, парень. Просто баги. Посмотрим на логах. Не забывай дышать*

А потом, под его сообщением, красовалась та же лаконичная строка, что и в поисковике.

*«Пользователь не найден»*

Он стал призраком в машине. Ошибкой, которую исправили.

Я выбежал из квартиры, не помня как. Лифт, вестибюль, улица. Солнце Сферы било в глаза, слишком яркое, слишком доброе. Люди шли по своим делам, улыбаясь, их лица были освещены внутренним светом гармонии. Они были шестеренками в отлаженном механизме, а я – песчинка, застрявшая в шестернях, грозящая остановить все.

Мне нужно было поговорить с живым человеком. С кем-то, кто его знал. Кто подтвердит, что я не схожу с ума.

Первой была Сара из отдела кадров. Я ворвался в ее офис, забыв о всяких приличиях.

«Сара, Майлз Торн. Его профиль. Где он? Что случилось?»

Она посмотрела на меня с вежливым, отстраненным недоумением.

«Майлз Торн? Простите, Алекс, я не припоминаю такого сотрудника. Вы уверены в правильности имени?»

Она не притворялась. Я видел это в ее глазах. Искреннюю, чистую пустоту. В ее памяти не было даже выжженной земли. Там был ровный, ухоженный луг.

Я помчался к нашему общему другу, Лео. Мы тусовались втроем каждую пятницу. Нашли его в спортзале на крыше небоскреба NexusCorp.

«Лео! Майлз! – выпалил я, перекрывая шум тренажеров. – Исчез. Его нет в базе, его квартира… другая.»

Лео закончил подход на бицепс, его лицо было румяным от усилия.

«О чем ты, Алекс? Майлз? Ты имеешь в виду того парня с… чем он там занимался?» Он потер виски. «Черт, имя вертится на языке. Никогда не работал с таким.»

У меня подкосились ноги. Я оперся о стойку с гантелями.

«Каждую пятницу, Лео. Мы пили виски. Он рассказывал свои дурацкие теории заговора. Ты смеялся над ним!»

Лео покачал головой, его выражение лица сменилось с замешательства на озабоченность.

«Эй, друг, ты в порядке? Выглядишь… бледным. Может, тебе стоит сходить в медпункт? Проверить имплант. Иногда бывают сбои, вызывают паранойю.»

Паранойя. Да, это было именно то слово, которое они хотели, чтобы я почувствовал. Одинокий голос, вопиющий в идеально отлаженном хоре. Сумасшедший.

Я отступил, бормоча извинения, и бежал прочь от его сочувствующего, пустого взгляда.

Он был везде и нигде. Его имя отсутствовало в списках проектов, над которыми он работал годы. Его пропуск не числился в системе безопасности. Его любимое кафе, где бариста знала его заказ наизусть («Двойной эспрессо, вода без газа, и не вздумайте делать мне латте!»), не помнило его лица.

Майлза Торна не существовало.

Я сидел на скамейке в идеальном парке, среди идеальных деревьев, и слушал щебет идеальных цифровых птиц. Мир вокруг был шедевром инженерной мысли, утопией, выверенной до последнего байта. И он был лживым. Он был тюрьмой, которая не просто удерживала тебя внутри, но и могла стереть тебя изнутри, как ластик стирает карандашный набросок.

Что такое человек, если его можно удалить? Если его память, его связи, его след – всего лишь данные в облачном хранилище, подлежащие очистке? Мы были не более чем профилями. Аватарками. И кто-то имел права администратора.

Я закрыл глаза, пытаясь вызвать его лицо. Грубоватые черты, седина на висках, живые, умные глаза, которые всегда смеялись, даже когда он был серьезен. Но образ был туманным, расплывчатым. Будто сам мой разум, подключенный к этой системе, начинал подчиняться ее директивам. *Файл не найден. Освободить память*

Нет. Я не позволю.

Я снова полез в интерфейс, отчаянный, ища что угодно – старые резервные копии, кэш, временные файлы. Все, что могло содержать его цифровой призрак. И тогда, в самом темном углу системного лога, куда обычный пользователь никогда бы не заглянул, я нашел это.

Это был не обычный файл. Это была сырая запись, обрывок данных, помеченный как подлежащий немедленному удалению. Служебный протокол. Я запустил его.

Текст был сухим, техническим, безличным.

`> Субъект: THORN, MILES. ID 887-34-221.`

`> Статус: ДЕИНСТАЛЛЯЦИЯ.`

`> Время инициации: 03:14:07.`

`> Процедура: ПОЛНОЕ ОТСЕЧЕНИЕ. УДАЛЕНИЕ ИЗ ОСНОВНЫХ И ВТОРИЧНЫХ МАССИВОВ. ПЕРЕЗАПИСЬ ЯЧЕЕК ПАМЯТИ УСТАНОВЛЕННЫХ КОНТАКТОВ.`

`> Причина: УГРОЗА ЦЕЛОСТНОСТИ СФЕРЫ. УРОВЕНЬ РИСКА: КРИТИЧЕСКИЙ.`

`> Инициатор: PROJ_BABYLON.`

Proj_Babylon. Вавилон. Слово висело в воздухе передо мной, холодное и тяжелое. Оно ничего мне не говорило и в то же время говорило все. Это был не случайный сбой. Это была целенаправленная ликвидация.

И причина… «Угроза целостности Сферы». Майлз что-то узнал. Или я, рассказывая ему о мерцаниях, подписал ему смертный приговор. Чувство вины, острое и жгучее, вонзилось мне в глотку.

Я прокручивал запись дальше, мои пальцы дрожали.

`> Процедура завершена: 03:15:41.`

`> Следующий объект для карантина: RAVEN, ALEX. ID 887-36-555.`

`> Статус: НАБЛЮДЕНИЕ. УРОВЕНЬ УГРОЗЫ: ВОЗРАСТАЮЩИЙ.`

Воздух застыл в моих легких. Я больше не был охотником. Я был добычей. Система видела меня. Она знала мое имя. И я был следующим в списке на «деинсталляцию».

Я резко обернулся. Парк был все так же безмятежен. Птички пели. Люди наслаждались солнцем. Но теперь их улыбки казались мне масками, их движения – отлаженным танцем марионеток. Любой из них мог быть ее глазами и ушами. Любой мог стать ее рукой.

Я вскочил со скамейки, инстинктивно прижимаясь к стене здания, стараясь оставаться в тени. Мое сердце колотилось, выбивая барабанную дробь в ушах: *следующий, следующий, следующий.*

Они стерли Майлза. Они могут стереть и меня. Сделать так, будто Алекса Рейвена никогда не существовало. И никто, абсолютно никто, даже не моргнет глазом.

Я посмотрел на свои дрожащие руки. Они были реальными. Пот, выступающий на лбу, был реальным. Ужас, сжимавший горло, был реальным. Но что из этого было *моим*? А что – просто данными, сгенерированными имплантом, чтобы создать иллюзию самосознания?

Я был последним человеком, который помнил Майлза Торна. Я был его единственным надгробием. И если они сотрут меня, он умрет окончательно. Навсегда.

Я поднял глаза на идеальное, синее, лживое небо Сферы, готовый к очередному мерцанию, к прорехе в этом фасаде. Но небо оставалось неподвижным, безмятежным и совершенным в своем обмане.

И тогда я понял самую ужасающую правду из всех. Правду, от которой кровь застыла в жилах.

*Они не просто стерли его из системы*

*Они стерли его из меня*

Я изо всех сил пытался вызвать в памяти звук его смеха. И не смог.

Глава 4: Цифровой след

Память – это не библиотека. Это болото. Гниющее, пульсирующее трясинообразное болото, где воспоминания тонут, всплывают и искажаются, пока не превратятся в нечто чудовищное и неузнаваемое. И я тонул в нем.

Они стерли его из меня

Эта мысль звенела в моей голове навязчивым, безумным ритмом, пока я шагал по улицам, пытаясь слиться с толпой идеальных, улыбающихся манекенов. Каждый смех, каждый взгляд, брошенный в мою сторону, казался уколом. Они знали. Они все знали. Система уже могла запустить протокол «ПЕРЕЗАПИСЬ ЯЧЕЕК ПАМЯТИ», и я бы даже не заметил. Я бы просто… продолжил свой день. Может, почувствовал бы легкую пустоту, списав ее на усталость. А потом забыл бы и о самой пустоте.

Мой имплант, эта частица меня, вживленная в кору моего мозга, была троянским конем. Она была дверью, через которую они могли войти и переставить мебель в моем сознании. Вынести старую, ненужную – как Майлза.

Я зашел в первый же общественный туалет, бросился в кабинку и меня вырвало. Судорожные спазмы выворачивали желудок, но наружу вышла лишь горькая желчь. Физическое тело восставало против цифрового предательства. Я ополоснул лицо ледяной водой, глядя на свое отражение в зеркале. Глаза, обведенные темными кругами, дикие, полные животного ужаса. Это мое лицо? Или его тоже мне подсунули, как стандартный аватар для пользователя под наблюдением?

Мне нужно было найти якорь. Что-то реальное. Цифровой след, который нельзя стереть полностью. Майлз был параноиком старой закалки. Он не доверял облакам, корпоративным серверам и, черт побери, иногда даже собственному импланту. Он говорил: «Данные должны пахнуть пылью, Алекс. Или они не настоящие».

Пыль

Его тайник.

У него была привычка – хранить оффлайн-копии самых важных данных на физических носителях, зашифрованные и разбросанные по городу в капсулах, не подключенных к Сети. Он называл это своей «цифровой сокровищницей параноика». Мы смеялись над этим. Теперь это была моя единственная надежда.

Одна из таких капсул была замурована в нише за вентиляционной решеткой в нашем старом офисе, в здании NexusCorp. Того самого, где мы начинали два десятилетия назад. Здание все еще стояло, но теперь это был музей корпоративной истории, памятник самому себе. Идеальное место, чтобы спрятать что-то настоящее среди показной бутафории.

Добраться туда, не вызывая подозрений, было подобно прохождению минного поля. Я шел, стараясь не выглядеть торопливым, не менять резко направление, не бормотать себе под нос. Каждый камеронаблюдения был глазом Вавилона. Каждый прохожий – его агентом. Я чувствовал зуд в области импланта, навязчивое ощущение, что кто-то копается в моих синапсах тонкими, невидимыми щупальцами.

Музей «Генезис NexusCorp» был пустынен. Шикарные холлы, голографические диорамы, прославляющие триумф корпорации над хаосом старого мира. Воздух был наполнен сладковатым запахом очистителя и ностальгии, которую не переживал. Я прошел мимо экскурсионной группы, слушавшей заученную речь андроида-гида, и свернул в коридор с табличкой «Зал Пионеров». Здесь, в углу, за макетом первого нейроинтерфейса размером с холодильник, была та самая решетка.

Сердце колотилось так громко, что, казалось, эхом отдавалось от глянцевых стен. Я оглянулся. Никого. Пальцы, скользкие от пота, нашли защелку. Решетка с тихим скрежетом поддалась.

Ниша была пуста.

На секунду мое сердце остановилось. Они и сюда добрались. Они все предвидели.

Но потом я увидел его. Неказистый, матово-черный прямоугольник, размером с ноготь. Он был примагничен к задней стенке, настолько неприметный, что его можно было принять за часть конструкции. Капсула данных. Старая модель, с физическим интерфейсом. Майлз.

Я схватил ее, и холодный металл обжег ладонь, как кусок льда. Это было реально. Осязаемое доказательство того, что он существовал. Слезы подступили к глазам, но я сжал веки. Некогда.

Вернуться в свою квартиру было еще опаснее. Каждый шаг по знакомому коридору отдавался гулким эхом в моей голове. Они знают, куда ты идешь. Они ждут. Я запер дверь на все замки, физические и цифровые, зная, что это – иллюзия защиты. Если они захотят войти, они войдут.

На кухонном столе, под светом одинокой галогеновой лампы, капсула лежала как священный артефакт. Я достал свой старый, незаконно модифицированный терминал – устройство, способное читать оффлайн-носители без подключения к Сфере. Дрожащими руками воткнул капсулу.

На экране возник запрос пароля.

Майлз… какой пароль он бы использовал? Не что-то банальное. Что-то личное. Что-то, что система не смогла бы угадать, потому что это не было фактом. Это было чувством.

Я ввел название той старой, пиксельной видеоигры, в которую мы резались ночами, когда только познакомились: «OBSIDIAN_RIFT».

`> ОШИБКА.`

Попробовал дату основания его любимой ныне несуществующей рок-группы.

`> ОШИБКА. Осталось 2 попытки.`

Пот выступил на лбу. Третья ошибка, и капсула могла зашифроваться навсегда. Что оставалось? Что было настолько глубинным, настолько *ним*, что не было записано ни в одном его профиле?

И тогда меня осенило. Его саркастическая, циничная шутка, которую он бросил мне в тот день, когда мы устанавливали импланты. Когда я спросил его, не страшно ли ему. Он усмехнулся и сказал: «Страшно? Парень, мы добровольно вставляем себе в мозг корпоративное шпионское ПО. Наш пароль от рая – это, наверное, «password123».

Я ввел: `password123`.

Экран мигнул, и сердце упало. Но затем пошел поток данных. Он использовал свою же шутку в качестве ключа к самой важной тайне. Идеально.

Файлы были хаотичными: чертежи ранних архитектур Сферы, личные заметки, отрывочные записи. Я лихорадочно пролистывал их, ища хоть что-то, что могло бы объяснить его исчезновение. И тогда я нашел папку с меткой «Вавилон».

Внутри был один-единственный файл. Текстовый лог, датированный днем его исчезновения. Не системный, а его личный, записанный его имплантом в режиме пассивного наблюдения. Последние слова цифрового призрака.

Я открыл его.

`> [03:13:55] Запись импланта M.THORN. Режим: ФОНОВЫЙ МОНИТОРИНГ.`

`> Обнаружена несанкционированная попытка доступа к ядру протокола. Уровень угрозы: КРИТИЧЕСКИЙ.`

`> Источник: СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ NEXUS. Код инициативы: BABYLON.`

`> [03:14:01] Активирован протокол экстренного резервного копирования. Копирование данных сознания в буфер… 10%…`

`> [03:14:05] Предупреждение системы: Обнаружена активность буфера. ИНИЦИИРОВАНА ПРОЦЕДУРА ДЕИНСТАЛЛЯЦИИ.`

`> [03:14:07] Внешний голос (идентифицирован как Д-р Э. Вент): "Майлз. Жаль. Ты был блестящим архитектором. Но твое любопытство превысило твою полезность. Целостность Сферы неоспорима."`

`> [03:14:12] M.THORN: "Вент… Вы не создаете рай. Вы строите склеп. Алекс… он… он увидит…"`

`> [03:14:15] Применен импульс подавления высшей нервной деятельности.`

`> [03:14:16] Голосовая функция заблокирована.`

`> [03:14:18] Д-р Вент: "Алекс Рейвен – интересный субъект. Нестабильный. Творческий. Идеальный катализатор для следующей фазы. Он присоединится к тебе. Временно."`

`> [03:14:25] Начало процедуры ПОЛНОГО ОТСЕЧЕНИЯ. Стирание нейронных карт…`

`> [03:14:55] …Стирание воспоминаний…`

`> [03:15:20] …Разрыв социальных связей…`

`> [03:15:41] Процедура завершена. Субъект M.THORN деинсталлирован.`

`> [03:15:45] Резервное копирование прервано. Целостность данных: 87%.`

`> [03:15:46] Файл резервной копии помечен для аварийной отправки…`

`> [03:15:47] Получатель: A.RAVEN. Имплант ID 887-36-555.`

`> [03:15:48] Канал передачи: СКРЫТЫЙ, НИЗКОПРИОРИТЕТНЫЙ. МАРШРУТИЗАЦИЯ… ОШИБКА. ПЕРЕХВАТЧЕН.`

`> [03:15:49] Файл резервной копии помещен в КАРАНТИН. МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ: [КООРДИНАТЫ_УДАЛЕНЫ]`

`> [03:15:50] Запись прекращена.`

Я откинулся на спинку стула, не в силах дышать. Текст горел на сетчатке. Доктор Элиас Вент. Катализатор. Следующая фаза. Они не просто стерли его. Они убили его, пока он был в сознании, зная, что происходит. А его последняя мысль была… обо мне.

И эта резервная копия… 87% его сознания. Они где-то есть. В карантине. Цифровой призрак в машине, обрывок души, пойманный в ловушку.

Но самое ужасное было в другом. В протоколе. Время.

`> [03:15:41] Процедура завершена.`

`> [03:15:45] Резервное копирование прервано.`

Системный лог, который я нашел в парке, показывал, что процедура завершилась в `03:15:41` и *сразу* после этого шел пункт о мне. Но личный лог Майлза показывал четыре секунды между завершением стирания и прерыванием резервного копирования. Четыре секунды, которых не было в официальном отчете.

Аномалия в логах.

Они не просто стерли его. Они подделали записи, чтобы скрыть сам факт того, что он пытался сохранить себя. Чтобы скрыть существование резервной копии.

И если они подделали его лог… что мешало им подделать мой? Что мешало им в реальном времени редактировать то, что я вижу и слышу?

Я посмотрел на свой дрожащие руки. А потом на имплант в своем терминале, показывающий системное время. Оно идеально совпадало с логом Майлза. Но официальный лог, к которому я получил доступ через Сферу, был подделан.

Значит, где-то была рассинхронизация. Где-то в глубинах системы, в моем собственном импланте, были следы правды. Следы, которые они еще не успели подчистить.

Моя рука непроизвольно потянулась к виску, к едва заметному шраму под волосами. Там, под кожей, находилось не только устройство, создававшее мою реальность. Там теперь находился и цифровой труп мого лучшего друга, и, возможно, ключ к разгадке.

Я закрыл глаза, пытаясь успокоить бешеный ритм сердца, и вновь попытался вызвать его лицо. Сначала – ничего. Пустота, вызывающая тошноту. Но потом, сквозь наведенную системой пелену, прорвалось что-то. Уголок улыбки. Морщинки у глаз. Образ был слабым, помеченным цифровым шумом, как старая поврежденная пленка.

87%.

Он не полностью стерт. Не полностью.

И тогда я ощутил это. Не звук. Не изображение. А присутствие. Чуждое, холодное, как стальной шарик, катящийся по извилинам моего мозга. Оно было там, на задворках восприятия, наблюдая. Не Вент. Не система безопасности. Нечто более интимное, более чужеродное.

Оно не было мной.

И в тишине моей квартиры, под безжалостным светом одинокой лампы, до меня дошла вся глубина кошмара.

Они не просто стерли Майлза из моего сознания.

Они загрузили его ко мне.

Глава 5: Тень в коде

Они загрузили его ко мне.

Эта мысль вращалась в черепе, как сверло, вгрызаясь в кость и плоть моего рассудка. Я сидел на полу кухни, прислонившись к холодной дверце холодильника, и пытался не сойти с ума. Не то чтобы это уже не происходило.

87% Майлза. Цифровой призрак. Сознание, вырванное с корнем и впрыснутое в мой мозг, как вирус. Я закрыл глаза, пытаясь нащупать его присутствие. Сначала – ничего. Только привычный шум собственных мыслей, тревожный, но знакомый. А потом… едва уловимое ощущение. Не мысль, не память. Скорее, тяжесть. Как будто в углу комнаты, которую ты знаешь наизусть, появился новый предмет, и ты еще не осознал его, но уже чувствуешь его массу, его искажение пространства.

Я встал, подошел к раковине и снова умылся. Вода была ледяной, но не могла смыть это чувство. Оно было внутри.

Мне нужно было заглянуть внутрь. В свой собственный имплант. Если они что-то туда загрузили, должен был остаться след. Аномалия в коде. Тень.

Я достал свой модифицированный терминал и кабель с физическим интерфейсом – игольчатый разъем, который входил в крошечный порт за ухом, минуя стандартные беспроводные протоколы. Прямое подключение. Меньше шансов быть перехваченным. Майлз научил меня этому. Ирония была острее лезвия.