Читать онлайн Дембель неизбежен Том 3.

Глава 1

Лежа в кровати, я смотрел в потолок и размышлял о разном. Команда «Подъем» еще не прозвучала, но наряд уже во всю занимался своими делами. Дневальные по парку и КПП уже встали, быстренько сбегали умыться и сейчас одеваются, чтобы убыть на служебные места, пока рота не поднялась и не началась давка в туалете и умывальнике.

Я в свою очередь думал, чем же мне запомнится армия, что я буду вспоминать чаще всего? Своих новых товарищей? Старшину? Комбата? Это, конечно, да, но первое, что мне сразу пришло на ум, так это крохотные армейские радости. Скажу я кому не служившему, как я с пацанами на курсе молодого бойца на несколько человек делил одну крохотную карамельку, и мне тогда было так вкусно, что даже словами не описать, разве он поймет меня? Или ту радость, когда тебе на все том же КМБ перепадет лишний кусок сливочного масла? А та радость, когда по команде «Рота, отбой» ты ложишься спать и тебя до утра никто не тревожит, ты прямо спишь, спишь. Да, услышав подобное, гражданский человек лишь пальцем у виска покрутит, мол, дурак, что ли?

Еще запах казармы, его я точно никогда не забуду. Мастика вперемешку с гуталином, табачным дымом и горячим кофе, что пьют дежурные по утрам. Все это разлетается по казарме и как-то бодрит. Эх, жизнь-то налаживается, деды почти все ушли, а те, что остались, теперь не у дел, у них свои заботы и дела, все же они эволюционировали в дембелей и отсчитывают последние дни пребывания на территории части.

С того дня, как я получил лычки на свои погоны, прошел месяц, и он был не так-то прост. Как там говорил дядюшка Бен Питеру Паркеру: «Большая сила – это большая ответственность». Так вот, две моих лычки – это большая сила, а ответственность она на меня накладывает еще большую. Первое, с чем я столкнулся после непродолжительной радости, так это с нашими старшими товарищами. Большинству на мое звание было, как бы это сказать, до фонаря, но некоторых очень уж задело. Сначала золотая бляха, а теперь еще и лычки, у некоторых ни того, ни другого не было, и это их сильно раздражало. Меня начали провоцировать, мол, «Ну что, товарищ младший сержант, строить нас сейчас будешь?» На мои просьбы демонстративно игнорировали, и больше всех это, конечно же, делал Кельм, который был самой большой занозой в моей заднице с первых дней в этой части. Точнее, с того дня, как я обзавелся золотой бляхой.

Кельм был довольно здоровым детиной, и все его побаивались, зачем с ним связываться? Он ведь одним ударом на больничную койку отправить может. Я с этим был солидарен, плюс, хоть я и был старше по званию, но по неформальному армейскому статусу я все еще дух и должен вроде как идти ему на уступки. Так я и делал, только старшина моего мнения не разделял и каждый день вставлял мне по первое число. Ему было глубоко плевать на то, что я не один обладаю лычками в данном заведении. Так что все шишки всегда летели на меня, он всегда это парировал тем, что мне оказали большое доверие, повысив в звании, именно поэтому я теперь вынужден его оправдывать. А если мне надоело, то могу снять погоны и вернуть их обратно. Но нет, лычки мне были очень дороги, я их так хотел, а теперь отдать?

Проблемы также были и со своим призывом, всерьез они меня тоже не сильно-то воспринимали, так что порой чуть ли не доходило до драк. Я был вынужден заставлять людей подчиняться, так как обычные просьбы уже не работали.

– Эх, а раньше каким хорошим человеком был! – шутливо подшучивали надо мной Степан с Артемом на пару, единственные люди, что с пониманием относились к моему положению.

Для старшиков это выглядело так, как их молодой боец пытается важничать перед ними, пользуясь погонами. А для моего призыва это было так, словно я перестал их за людей считать, что-то вроде зазнался, высоко взлетел, своих за людей не считаю. Однако никто не видел, что за мной все время стоял старшина и нарезал мне задачи. И если задача будет не выполнена, я сначала огребу от него, а потом либо все буду делать сам, либо с новой силой заставлять делать это других людей.

Так, например, наш любимый старшина дважды полностью взрывал казарму, все кровати были вверх дном, тумбочки летали по расположению, как артиллерийские снаряды. А потом я в одно лицо, как ответственный за порядок в расположении, наводил порядок, составлял на места кровати, тумбочки и табуретки. Затем все раскладывал по уставу, заправлял, ровнял по нитке и делал кантики. Это было нудно и долго, учитывая свою нелюбовь делать что-то за других, я готов был взорваться. Через два дня ситуация повторилась, и я опять все делал один. Так что теперь я, словно коршун, летаю по казарме и проверяю каждую тумбочку и кровать, а уборщики, которые назначаются на уборку, вымывают все с такой тщательностью, словно это хирургическая операционная, а не казарма. Отсюда и такая нелюбовь ко мне, да я и сам от себя не в восторге. Некоторые уже шарахаются от меня, как от прокаженного, а то вдруг заставлю работать, а я заставлю, дел у меня всегда полным-полно. Тема и Степан говорили, что я стану самым жутким кошмаром наших долгожданных духов. А еще я им стал напоминать их сержанта с КМБ, он был таким же жутким типом.

Плюсы от лычек также имелись, и я ими во всю пользовался. Первое, так это полноценный и круглосуточный доступ к каптерке. Если раньше ключи я получал только тогда, когда старшина уходит в отпуск, то теперь она полностью в моем распоряжении. Поэтому теперь мы с парнями можем там даже иногда кофейку попить или поесть чего полезного. Еще плюс – это мое спокойное передвижение по части, и я не привязан к регламенту дня. С отбоем я могу не ложиться, сославшись на какие-нибудь дела, а сам буду смотреть футбол в каптерке. Ротный и взводные меня не трогают, так как я в прямом подчинении у старшины, а с ним ссориться никто не хочет. Плюс я еще и каптер, а это доступ к различным вещам, которые нужны всем, включая и офицеров с контрактниками. Так что устроился я вполне себе неплохо, все лучше, чем стоять на тумбочке и мести плац.

Сегодня было два важных события, первое – это то, что от нас на дембель уходят сразу пять дедов, и это очень хорошо, особенно учитывая, что мальки Осипов и Яковлев находятся в их числе. Второе событие – это то, что к нам привезут пятнадцать молодых солдат. Услышав эту новость, парни прям расцвели, ждут с нетерпением молодую кровь. У каждого свои причины: кто-то выдохнет и разгрузится от повседневных работ, кто-то хочет отыграться на них за всю боль, которую испытывал сам, ну а я же жду их, чтобы наконец-то увидеть тех, кому служить гораздо больше, чем мне.

– Димон, вставать будешь? Десять минут до подъема осталось. – подошел ко мне Бобков, что стоял дневальным по роте.

– Да, встаю. – согласно кивнул я, откинув одеяло, поежился от утренней прохлады и начал быстро одеваться.

Погода ни к черту, дожди и холод собачий. Хоть на термометре по утрам ноль, а днем до плюс пяти, но такая холодина – просто жуть. В Московской области высокая влажность, оттого и кажется, что холоднее, чем на самом деле, особенно если дует ветер. Да и вообще в Сибири уже снег давно лежит, а тут слякоть, если снег и падает, то быстро тает, одним словом – мерзость.

Накинув на себя форму, я сразу сходил умылся, а после зашел в туалет, уселся на подоконник и закурил сигарету, глядя на уже почти облысевшие деревья, что превращались в скелеты. Небо было хмурым, по стеклу сползали вниз капли дождя, а из приоткрытой форточки в помещение задувал холодный ветерок, задирая занавески. Сизый дым поднимался к потолку, рассеиваясь на своем пути, а я наблюдал за ним, понимая, что вот-вот прозвучит команда, и все начнется по новой.

– Рота, подъем! – раздался противный голос Бобкова, и из кубриков казармы послышался скрип кроватей.

– Ну что, погнали! – сказал я сам себе и, спрыгнув с подоконника, сделал две короткие затяжки, после чего выкинул окурок в туалет.

Старшины сегодня не было, так как он уже неделю на больничном, именно поэтому я особо не лютовал. Все шло по классике: уборка, зарядка, утренний осмотр и завтрак. Далее нас ждал развод, и все разбрелись кто куда. Я же отправился в каптерку с огромным желанием выпить кружку кофе и посмотреть телевизор. Плюс нужно вещи у дембелей принять и выдать им сухие пайки в дорогу.

К обеду мы дружно провожали светящихся от радости дембелей. Проводили их до КПП и пожелали удачи. Также парни попросили не держать на них зла и не поминать лихом. Сейчас я даже не испытывал зависти, что они уходят, нет, скорее это было облегчение и предвкушение того, что ведь совсем скоро я так же буду стоять у этих ворот и прощаться со всеми, осталось уже меньше половины.

После проводов мы с Темой и Степаном сбегали на продуктовый склад и разжились пряниками и парой пакетов молока. Затем мы оккупировали каптерку и смотрели телевизор, попивая горячий кофеек. Парням делать было нечего, так как они заступали в наряд, а мне и подавно, так-то я был на рабочем месте.

– Дим, тебя срочно на КПП вызывают! – приоткрыв дверь, обратился ко мне Бобков.

– Что случилось? – не понимая, кому я там мог понадобиться, уточнил я.

– Не знаю, лейтенант Юдин звонил. – пожав плечами, ответил Бобков.

– Хорошо, я иду. – ответил я Бобкову.

– Точно! Юдин приехал, он же за пополнением ездил! – аж вскочив со стула, радостно выкрикнул Артем.

– А точно, чего-то я сразу и не догадался. – хлопнул я себя ладонью по лбу.

– Это тебе лычки на лоб потому что давят! – подшутил надо мной друг.

– Ну-ну, вот дадут тебе лычки, поплачешь потом, еще и извиняться передо мной будешь, извини, Димон, не прав был. – передразнил я товарища.

– Да нахрен они мне нужны? Ну если только под дембель, как пацанам давали. А то лететь как в задницу ужаленный под крики старшины, ну его на хрен. – мечтательно сказал Артем.

– Ладно, парни, я погнал. – накинув бушлат на плечи, сказал я, указывая парням на выход.

Накинув кепку на голову и застегнув бушлат, я быстро спустился вниз и, забежав за угол, увидел Юдина, что стоял у курилки в компании молодых бойцов с вещмешками на спинах и пакетами в руках.

– Здравия желаю, товарищ лейтенант! – поприветствовал я его, приложив руку к виску.

– Привет, а чего ты без ремня? – сразу пристал он, ткнув меня пальцем в живот.

– Ну вы сказали бегом, вот я и не успел. – начал оправдываться я.

– Ладно, но чтобы я такого больше не видел! – грозно сказал он. – А чего вы еще не в шапках? Переход на зиму уже вроде бы как был? – опять начал он свою пластинку.

– Старшина с больничного выйдет, сказал, сам будет переводить и белуги, и шапки выдавать будет. – пожав плечами, ответил я.

– В общем, забирай бойцов, проверь все как положено и размести. Только смотри мне там, без ваших выкрутасов! – пригрозил он мне кулаком.

– Обижаете! – возмутился я.

– Тебя-то обидишь! – как-то загадочно сказал он мне. – Все, я в штаб, занимайся! – добавил Юдин и пошел в сторону крыльца.

– Ну, здорово, молодежь. – улыбнувшись, обратился я к бойцам.

– Здоровей видали.

– Привет.

– О, малек, дембель, поди?

Когда я услышал подобные ответы, мне как-то стало очень неприятно. Я тут, значит, целый младший сержант, и меня прямо с порога ни во что не ставят. Что-то ребята больно расслабленные к нам приехали.

– Я не понял, воины! А вы ничего не попутали?! – зарычал я на них, словно сторожевой пес при виде нарушителя. – А ну в одну шеренгу фронтом на меня становись! – добавил я.

Солдатики быстро смекнули, что повели себя не слишком тактично, а вот на команду, что делать, отклика в их не обремененных интеллектом лицах я не увидел.

– А фронтом это как? – спросил у меня один из бойцов.

– Раком! – разозлившись не на шутку, выкрикнул я. – Вы откуда такие интересные приехали? Вас чему на КМБ вообще учили? – возмутился я.

– Извините, товарищ младший сержант, можно обратиться? – ретировался паренек и приложил левую руку к виску, от чего мне аж поплохело, а его коллеги засмеялись в голос от увиденного.

– Как твоя фамилия, боец? – обратился я к нему.

– Рядовой Казаков! – закричал он.

– Чего орешь-то? – отрицательно покачав головой, спросил я.

– Так свою фамилию нужно называть громко и четко! – тут же ответил он мне.

– Ладно, хрен с вами. – тяжело вздохнул я. – В две колонны по направлению КПП становись! – подал я более простую команду, и солдатики тут же сообразили строй.

Я завел всех в казарму и построил в одну шеренгу перед каптеркой. Тут я смог более-менее их рассмотреть. Они уже были одеты по зиме, в зимних парках «Белка» и новеньких бушлатах. Поверх бушлатов на них висели ремни, у части из них были зеленые бляхи, у части серебряные, а у одного индивида была золотая, что меня сразу возмутило.

– Ну что, духи, вешайтесь! Семенов вам спуска не даст! – радостно произнес Бобков, стоя на тумбочке.

– Бобков, захлопнись! – фыркнул я в его сторону.

Вся казарма, разумеется, сбежалась посмотреть на новеньких. Степка и Артем стояли с важными лицами и разглядывали будущих подчиненных. Даже наш писарь выбежал посмотреть.

– Семенов! – обратился ко мне ротный, что вышел из канцелярии.

– Я! – ответил я ротному, начиная двигаться в его сторону.

– В общем, прими, проверь, все лишнее на хрен и размести их, понял? – суровым голосом спросил он у меня.

– Так точно! Все понял. – согласно кивнул я.

– Тогда занимайся. – махнул мне ротный и ушел к себе.

– Воин, фамилия! – обратился я к бойцу с золотой бляхой.

– Рядовой Смычков! – громко ответил он.

– Бляха откуда, рядовой Смычков? – глядя ему в глаза, спросил я.

– Купил! – ответил он мне.

– Где купил? В поезде? – уточнил я.

– Никак нет, у старослужащего на КМБ. За три тысячи рублей! – отчитался он.

– О как. – ухмыльнулся я. – И зачем ты ее напялил на себя?

– Ну как, Паша сказал, что я теперь могу ее носить. – не понимая мой вопрос, ответил парень.

– На#бал он тебя, Смычков, причем очень грамотно. – ухмыльнулся я.

– Ну как же так, я же заплатил. – ошарашенно ответил парень.

– Бляхи не покупают, их выдают за хорошую службу. – пояснил ему я. – Старая бляха осталась?

– Никак нет. – отрицательно закивал он головой.

– Тем, будь другом, возьми там в ящике бляху. – обратился я к другу, кивнув в сторону каптерки.

– Сейчас, была там как раз одна, сегодня видел. – ответил парень и скрылся за дверью. – Во, держи! – тут же выйдя наружу, сказал Артем, протянув бляху Смычкову.

Бляха, мягко говоря, была не ахти, плохо очищена от краски, плюс изрядно поцарапанная.

– Чего ты самую ущербную взял-то? – спросил я у Темы.

– А это ему уроком будет, что не все тут за деньги покупается. – ухмыльнулся парень и вложил ему бляху в руку. – И чтобы вечером я видел в ней свое отражение!

– Аргумент. – согласно кивнул я. – Чего смотришь, бляху меняй, а эту куда хочешь прячь, хоть в задницу, а увижу ее у тебя – отберу! Понял? – надавил я на парня.

– Так точно. – едва не разрыдавшись, ответил Смычков и, сняв ремень, начал менять бляху.

– В общем так, воины. Меня зовут младший сержант Семенов, и я ваша головная боль на ближайшие полгода. Политика у меня простая, я сказал – вы сделали. Не сделали, значит, будем учиться выполнять команды с первого раза. Ясно? – спросил у них я.

– Так точно. – обреченно ответили новобранцы.

– Я не слышу? – прикрикнул я. – Всосали информацию?

– Так точно! – хором выкрикнули бойцы.

– Отлично, тогда сейчас снимаем шапки и выкладываем в них все содержимое карманов. Сука, только попробуйте что-то заныкать! – гаркнул на них я, и парни начали суетливо вынимать все из карманов.

С молодыми я решил не церемониться, нет, гонять их попусту и заниматься всякой ерундой я не намерен. Мне незачем самоутверждаться, с самооценкой у меня порядок. Но я также осознаю, что если буду с ними сюсюкаться, то они очень быстро сядут мне на шею и положат на меня с прибором, а мне этого не хочется. Так что буду с ними строгим, но справедливым и не дам никому из наших над ними глумиться, как это делали наши дедушки.

Только я хотел приступить к осмотру, как в казарму влетел Кельм, он, бедняжка, так спешил, что даже запыхался. И, тяжело дыша, своим голодным взглядом вцепился в пакеты с едой, что стояли у ног новеньких.

– Ну вот, начинается. – тяжело вздохнув, сказал я.

Глава 2

Кельм окинул взглядом молодежь и с важным видом прошел перед ними.

– Курить есть у кого? – вальяжным голосом спросил он.

– Так точно, товарищ ефрейтор! – заявил один из бойцов и достал из кармана пачку сигарет.

– Красава. – ухмыльнулся наш здоровяк и, взяв пачку из рук салаги, положил ее в карман.

А затем, раскрыв пакет, что стоял у его ног, порылся в нем и достал из него палку колбасы и половинку нарезного батона. Глядя на этого товарища, что мне ни разу не товарищ, я испытывал отвращение и злобу к нему. Я как младший командир, что сейчас пытается выстроить свой авторитет перед младшим призывом, просто не мог ударить в грязь лицом. А то кто меня уважать-то будет. Стою тут перед ними важный, рассказываю, как мы служить дальше будем, а сейчас наблюдаю, как Кельм нагло забирает у них вещи, так поступать нельзя. Тем временем Кельм без зазрения совести уже подошел к следующему бойцу и полез в его пакет.

– Кельм, верни все обратно и вали отсюда! – с вызовом сказал я.

– Че, #ля? – отпрянув от пакета, возмутился здоровяк и повернулся в мою сторону.

– Ты всt слышал, что тут неясного? – с нажимом добавил я.

– А ты ничего не попутал? Че, дедом себя охреневшим почувствовал? – приблизившись ко мне на пару шагов, прошипел он.

– Это не твои бойцы! И нечего к ним лезть! Ведешь себя как свинья последняя! – сжав кулаки до хруста, ответил ему я и подошел к нему вплотную.

Кельм быстро окинул взглядом казарму на предмет присутствия в ней офицеров. В дежурке сейчас было пусто, так как дежурный по части убыл в штаб. Ротный сидел у себя в канцелярии, а все остальные были на территории.

– Эх, Дерзкий, ну ты сам напросился! – злобно прошипел он и, вручив колбасу одному из бойцов, толкнул меня в грудь.

Наши весовые категории были слишком разными, в нем живого веса под сто килограмм, а во мне дай бог семьдесят будет, плюс он выше меня. Но пасовать я сейчас не мог, так как на меня смотрели как мои молодые, так и еще с десяток пацанов из моего призыва.

После сильного толчка я сделал несколько шагов назад и встал на месте. Кельм тут же приблизился ко мне и сделал замах своей здоровенной рукой. Однако скорость не его конек, да и как боец он был не очень. Я присел, пропуская руку над головой, и тут же ударил его кулаком в живот, от чего парень охнул.

– Ах ты сука! – зарычал он и, сделав резкий выпад вперед, взял сгреб меня в охапку, словно решил крепко обнять, поднял над полом и начал сжимать, что было силы.

Его руки обхватили меня в районе пояса, а сжимал он меня, словно гидравлический пресс, того и гляди переломает пополам. Но руки мои были свободны, быстро сообразив, я хлопнул ладонями ему по ушам, дезориентируя его, от чего мой дембель опять зашипел и ослабил хватку. И я, воспользовавшись моментом, ничего лучше не придумал, как схватить его за воротник и всем весом резко дернулся назад. Кельм не удержал равновесие, и мы начали падать на пол. Во время падения я сгруппировался и уперся ему ногами в живот, в момент соприкосновения с полом я продолжал держать Кельма за ворот, а мои ноги выстрелили вперед, как две сжатые пружины, и откинули здоровяка назад, и в этот момент я разжал руки, отпуская соперника. Боец пролетел около двух метров вниз головой, ударился о бетонную стену и рухнул на пол.

Такого поворота событий никто не ожидал: ни молодежь, ни Кельм, ни мои сослуживцы и уж тем более я. Тут просто дело случая, чувство собственного превосходства со стороны дембеля и немного, хотя нет, много удачи. Дело нужно было довести до конца, ведь на меня сейчас все смотрят. Я подбежал к Кельму, что сейчас был немного шокирован от произошедшего и уже уселся на задницу, облокотившись на спиной стену.

– Сигареты отдал и съ#бался отсюда в ужасе! – прошипел я, присев перед ним на корточки.

– Ты думаешь, этим все закончится? – пытаясь строить из себя крутого парня, спросил у меня Кельм. Хотя по его бегающим глазкам я уже прекрасно понимал, что он испугался.

– А что будет? Дружков позовешь? Кого? – ухмыльнулся я. – Бобкова? Миронова? Петрова? Сиди тише воды и ниже травы и жди дембеля, а то хуже будет! Понял меня? – шепотом сказал я ему, чтобы уж совсем не унижать его.

– Понял. – согласно кивнул парень, и я протянул ему руку, чтобы помочь встать на ноги.

Кельм вынул из кармана чужие сигареты, вытащил оттуда три сигареты и вернул их законному владельцу, после чего вышел из казармы.

– Еще желающие повы#бываться найдутся? – окинул я всех присутствующих взглядом.

О, мой риск окупился с лихвой. Это чувство, никогда такого не испытывал раньше. Мои друзья смотрели на меня с восторгом в глазах, а в глазах новобранцев я видел неподдельный ужас, и это было чертовски приятно.

– Чего застыли? Команда была все из карманов доставать! – строго произнес я, глядя на бойцов, от чего они вздрогнули.

Около часа я потратил на то, чтобы осмотреть каждого из них, проверял все тщательно и отбирал все запрещенное, вроде ножей, непонятных брелков, журналов с голыми девушками и прочей лабуды. Также я изъял все мобильные телефоны и зарядки, на них уже имелись бирки, так что я просто сложил их в коробку. Пакеты с едой я пока оставил в каптерке и провел солдатам небольшой экскурс по казарме. Затем я каждого обеспечил спальным местом и дал им время на перекур, Бобков сам предложил сводить их, ну а я и не был против.

– Димон, ну ты выдал конечно! – подбежал ко мне Степка. – Я тут вспомнил, как быковал на тебя летом около курилки, ты это… зла не держи, кто знал, что ты у нас крутой боец. – шутливо добавил он.

– Ага, спасибо, сам от себя в шоке. – согласно кивнул я.

– Что, давай молодых тряхнем на хавчик, что там у них в пакетах было? – предложил Тема.

– И ты туда же? – посмотрел я на него.

– Понял, понял, не дурак, ты только не бей меня. – шутливо выставив перед собой руки, хохотнул Тема.

– Сейчас вернутся, в ленинской их усажу, пусть подъедают все, там и мы угостимся. Не отберем, а угостимся. Не будьте как этот урод. – высказал я свое мнение.

– Ты прав, задрал он, не человек, а какой-то комбайн, вечно все в свою молотилку забрасывает, последнее готов отобрать. Словно из блокадного Ленинграда приехал. – согласно кивнул Степан.

– Вот и я о том же, с молодыми тоже не жестите, а то мне потом от старшины огребать, еще пожалуется кто. – добавил я.

– Сдались они мне, я их ждал, чтобы они в кубриках убирались и листву мели, а то меня уже тошнит от этих кантиков и метелок! Да и ты меня уже по казарме загонял, изверг! – высказал свое мнение Артем.

– Если бы все так думали. – ответил ему я. – А что мы тут стоим, пошли покурим что ли? – предложил я.

– Товарищ младший сержант, ваше слово для меня закон! – приложив руку к виску, кривляясь, сказал Тема.

Остаток дня прошел спокойно, я рассадил новичков в ленинской и вернул им пожитки, чтобы они быстро их ликвидировали. Чаек, конечно, набежало немало, но тут, как говорится, Ленин завещал делиться. Мы тоже урвали несколько бутеров с колбасой и взяли себе немного печенья с конфетами под кофеек.

Позже с новичками пообщался ротный, и даже замполит приходил читать им лекцию о том, куда они попали и чем будут заниматься ближайший год.

Настроение у всех было хорошее, дембеля ждали момента, когда уже уйдут отсюда, мы радовались пополнению, только молодежь грустила немного, и я их прекрасно понимал, им еще трубить и трубить.

Вечером перед отбоем я сидел в бытовке в компании молодежи и спокойненько подшивал свой китель, как вдруг дверь в бытовку с грохотом отварилась, и в нее кто-то вошел. Я сидел к двери спиной и не видел того, кто так пафосно вломился в нее.

– Вы что, духи, попутали? Вставать нужно, когда дедушка заходит! – недовольным самодовольным голосом заявил кто-то. Я даже не узнал, что это за чудо такое сюда вломилось.

Бойцы моментально вскочили на ноги и устремили свой взгляд на вошедшего.

– А тебе что, лошара, отдельная команда нужна? #ули ты расселся? Одембелеть уже успел? Еще и нестриженный, вот тебе китель, подшей, но чтоб по красоте, с матрасом было, а то дедушке шею натирать будет! Зайду через десять минут, китель подшитый и ты уже стриженный под ноль! Ясно? – начал кто-то давать задания, видя меня со спины, и кинул китель прямо на меня.

Встав на ноги, я обернулся посмотреть, кто же такой отважный сюда вломился, и каково же было мое удивление, когда я увидел, что передо мной стоял Вадик Горшков. Нет, я ожидал почти кого угодно, но не его. Этот закомплексованный увалень, что бегал жаловаться старшине, а сейчас постоянно гасится у ротного в канцелярии в роли писаря, раскрылся для меня с новой стороны.

Осознав, что натворил, Вадик тут же побледнел, и его даже начало потряхивать. Видимо, вспомнился наш конфликт в курилке.

– Товарищ дедушка, китель вам подшить? – переспросил я у парня. – Это я сейчас мигом сделаю. Извините, пожалуйста, что сразу не встал, как вы вошли. – начал вживаться я в роль.

– Дддим, ииизвини, яяяя не знал, что ты тут. – начал давать заднюю наш бравый дедушка.

– Ты что, сучонок? Попутал? Еще раз я увижу тебя в подобном амплуа, я тебя в пол как гвоздь вколочу! Понял меня? – надавил я на него и швырнул в него китель.

– Да, понял. – потупив взгляд и опустив голову, ответил парень.

– А теперь свалил отсюда в ужасе! – рыкнул я, и парень тут же выскочил за дверь.

Я обернулся и посмотрел на молодежь.

– А теперь вы. – строго произнес я. – В армии погоны на кой-хрен нужны? – спросил я у всех присутствующих.

– Ну, чтобы звания там видно было. – предположил один из новеньких.

– Все верно, так какого хрена вы подрываетесь, когда в казарму вошел рядовой, а тут, на секундочку, младший сержант сидит? – строго спросил у них я, но откликом мне был лишь тупой взгляд, направленный на пол. – Ну ничего, я вас научу военному этикету. – добавил я и, забрав свой китель, вышел из бытовки.

На следующее утро после подъема я сидел себе спокойно в каптерке и ждал доклада об окончании уборки. Я смотрел новости по первому каналу и попивал горячий кофе, как вдруг дверь в каптерку отворилась, и на ее пороге показался старшина. При виде него, меня в жар бросило, и я подавился куском пряника.

– Кха-кха. Здравия, кха-кха, желаю. – закашлявшись, вскочил я на ноги и попытался поздороваться со старшиной.

– Неужто я такой страшный, ты словно смерть увидел! – хохотнул прапор, подойдя ко мне, и как вхреначил мне ладонью между лопаток. У меня синяк от такого удара на груди могу остаться, но кашлять я перестал.

– Спасибо. – поморщившись от боли, сказал я.

– Да пожалуйста. – улыбнулся он, присев на кресло, в котором минутой ранее я сидел. И, отхлебнув кофе из моей кружки, окинул меня взглядом. – Ну что, какие дела тут у нас? Я смотрю, ты руки распускать начал? – ехидно спросил он у меня.

– Все нормально, пополнение прибыло вчера. Ничего я не распускал, не понимаю, о чем вы. – сделав непринужденный вид, ответил я.

– Семенов, ты дурочку-то из себя не строй, у тебя для деревенского слишком умное лицо, так что не катит. – ухмыльнулся прапор.

– Я даже не знаю, как это расценивать, как комплимент или как оскорбление. – улыбнувшись, ответил я.

– А это как тебе больше нравится. Чего ты с Кельмом сцепился? – прямо спросил у меня прапор.

– За дело, товарищ старшина. – пожав плечами, ответил я. – Синяков нет, жалоб тоже нет, ну если это не он вам пожаловался. Ну и не было ничего.

– А если бы покалечил его или, не дай бог, шею свернул? Нахрена ты его так в стену швырнул? – сжав кулак, возмутился старшина.

– Так вышло. – опустив взгляд в пол, ответил я.

– Ты же нормальный парень, почему ты вечно такой конфликтный? Постоянно вокруг тебя какие-то склоки происходят. Неужели дипломатически ничего решить нельзя? – начал причитать прапор.

– Товарищ старший прапорщик, ну вы же знаете этого барана. О чем с ним говорить? Да и я что, самоубийца, первым на него кидаться? Вы эту детину видели? – начал оправдываться я.

– Ладно, все, жертва, мать твою, иди порядок проверяй, пока я этого делать не начал! – отмахнулся от меня старшина. – Кстати, вкусный кофе. – добавил он, сделав еще глоток из моей кружки.

– Специально для вас старался. – улыбнувшись, ответил я.

– Ага, как же, подхалим недоделанный. – хохотнул прапор, переведя взгляд на телевизор.

День сегодня был занимательным, ведь мы переходили на зимнюю форму. Нам выдали шапки-ушанки и «Белуги». «Белуга» – это, конечно, интересная вещь. Этакое термобелье образца сороковых годов, их бывает два варианта: обычные и утепленные, с начесом, но это уже когда на улице совсем станет холодно. По сути это обычная рубаха без воротника с тремя пуговками на шее и кальсоны на завязочках. Трусов при этом больше не выдают, вместо них мы теперь щеголяем в широких штанишках. Непривычно, конечно, но совру, если скажу, что это неудобно.

Также сегодня мы занимались утеплением казармы, а именно, затыкали ватой все щели в окнах и заклеивали смоченными в мыльной воде бумажными лентами. Дело было несложным, но очень нудным и муторным. А еще наши новоиспеченные дедушки при любой возможности спихивали работу на молодежь. Я, конечно, периодически подгонял своих сослуживцев, но против системы не попрешь. Сам также вкалывал вместо своих дедов, тут уже ничего не попишешь.

Остаток дня я заставлял молодежь наносить на форму клейма и клеить бирки на их кровати. Также объяснял, что и как должно лежать в тумбочках и прочие тонкости быта в нашей казарме. Из пятнадцати новеньких я уже точно могу сказать, что пять из них просто полнейшие затупки. Особенно Казаков, это вообще кадр, причем он не просто дурачок там какой-то, что из-за стресса и переживаний бедокурит. Вовсе нет, он реально недалекий, делает некоторые вещи с полной уверенностью, за что потом расплачивается. Так, например, воинское приветствие он отдает левой рукой и без головного убора. Я ему уже раз десять объяснял, но он, сука, просто непробиваемый. Вроде «Понял, виноват, исправлюсь», а через пять минут все по новой. А еще он не умеет завязывать портянки, отчего жалуется на то, что натирает ноги. Он уже месяц в армии и до сих пор не научился, я же, возомнив себя великим преподавателем, решил самостоятельно его научить. Но это было ошибочное решение, только зря потратил час времени и кучу нервов в придачу.

Еще очень сильно выделялся на общем фоне рядовой Ворошилов Василий Васильевич. Это был огромный паренек, которому даже Кельм уступал по габаритам. Смотрю на него – настоящий русский богатырь, светлые волосы, голубые глаза, острые черты лица и осмысленный такой взгляд. Вместо кулаков у него пудовые гири, да и размер берцев сорок шестой. Но был один нюанс, паренек этот был деревенским, а деревня находилась где-то очень и очень далеко и глубоко в тайге. Ворошилов прожил в ней всю жизнь и ни разу из нее не выезжал, все бы ничего, только он понятия не имел, как пользоваться телефоном, а при виде цветного телевизора от радости аж запрыгал на месте. Мобильники он хоть и видел, но в руках никогда не держал. В целом он был парнем добрым, спокойным, но нерасторопным, слегка неуклюжим и в целом адекватным, но все для него было в новинку и диковинку, и это раздражало.

– Вася, друг мой, ну какого хрена ты сюда все это притащил? – недоумевая кричал я на бойца, что приволок из бани все мешки с бельем, что лежали на лавках.

– Товарищ младший сержант, извините пожалуйста, я просто забыл, какие брать нужно, поэтому взял все, лишнее назад унесу. – виновато отвечал мне Ворошилов.

– Вася, да как ты их за раз-то дотащить смог, тут веса больше ста кило наберется? – не унимался я.

– Ой, да чего там. – отмахнулся он. – Я бревна зимой по пояс в снегу домой и потяжелее таскал. – улыбнувшись ответил он. – А один раз с охоты целого лося сам дотащил, волоком правда, но это потому, что он большой был. – добавил парень.

– Мда, следующие пять месяцев обещают быть интересными. – предвкушая будущие неприятности сказал я, покачав головой.

Глава 3

Ровно до того дня, пока у меня не появились подчиненные, я постоянно задавался вопросом «А почему со мной почти все офицеры разговаривают как со слабоумным, особенно первое время?» Если мне ставили задачу, то досконально объясняли и расписывали каждое действие, которое нужно совершить. И раз по сто спрашивали: «Семенов, ты понял? Семенов, ты точно понял? Семенов, если не понял, то лучше переспроси!» Подобное обращение меня частенько раздражало, но сделать с этим я ничего не мог.

Также меня по началу задевало то, как с нами в принципе общаются. Большинство офицеров и контрактников по большей части смотрели на нас свысока и не скупились на оскорбительные слова. И разумеется, наш старшина в подобном был фаворитом, с которым если кто и мог соревноваться, то наш комбат. Но тут, как говорится, ученик превзошел учителя.

Все это было для меня загадкой, пока я не познакомился с такими личностями, как рядовой Казаков, Смычков и Ворошилов. Эта троица просто с ума меня сводила. Как Казакову задачу не ставь, как ему это не объясняй, он все равно накосячит, он, сука, даже собственные берцы нормально почистить не в состоянии, а про подшиву вообще отдельная история, но об этом позже.

Смычков же типичная мямля, этакий маменькин сынок. Руки растут из задницы, когда ставишь ему задачу и спрашиваешь: «Ты все понял?» То он с честным и искренним взглядом в глаза докладывает, что все ясно, а на самом деле он просто хочет, чтобы я убрался от него подальше как можно скорее, а там он уже все будет делать как получится. К моему сожалению, я это понял не сразу.

Ворошилов – это вообще тот еще кадр со своей душевной простотой. Он по сути человек-айсберг, тихонечко плывет себе по течению, а потом БАХ! И корабль пошел ко дну. Я уже и не знаю что от него ожидать. Так, например, Бобков, стоящий на тумбочке, отправился в канцелярию к командиру роты и поставил вместо себя Ворошилова ровно на минуту. По иронии судьбы в эту самую минуту дневальному позвонил командир части. Ему нужны были помощники, чтобы что-то достать из его машины и занести в штаб. Но рота была на обеде, собственно, как и дежурный по роте, и дежурный по части, а помдеж курил в туалете. Поэтому, набрав несколько номеров, командир набрал на тумбочку к дневальному.

И каково же было его удивление, когда он вместо привычного «Дневальный по роте рядовой такой-то» услышал глубокое, басовитое и протяжное «Алооооооу». Собственно, он даже разговаривать не стал, а сразу поднялся в казарму. Весь наряд, разумеется, был снят, а старшина, хорошенько получивший по шапке от командира части, вручил Ворошилову телефонный аппарат, и по команде «Звонок» тот берет трубку и представляется как положено. Причем данная команда звучит теперь постоянно, так как ее может подать каждый.

Так что жизнь научила меня теперь самому главному – досконально все объяснять бойцам, дабы мне потом кто-нибудь из начальства шею не намылил. Вот так смотришь, вроде бы нормальный парень, все делает, понимает, умное лицо, верный взгляд, но нет, на это покупаться нельзя, маскируется, сука!

Что же касается оскорблений, я думал, что я не такой! Не буду как старшина и как наши деды вести себя, буду выражаться корректно, а не как портовый грузчик. Но хватило меня меньше, чем на сутки, и все, чему я научился в армии, каждый речевой оборот – все это вываливалось на туго соображающих младших товарищей. Но тут нужно понимать один момент, а именно, грань, которую лучше не переступать, так как если парень, на которого ты кричишь, не слаб духом, он может тебе всечь.

Так вот, Бобков решил вызвериться на Ворошилова, откровенно говоря, картина слон и Моська. Но Ворошилов понимал, что виноват, и смиренно выслушивал все, что высказывал ему Бобков. Бобков, конечно, разошелся и, видя покорность в солдате, решил, что он его просто боится, все же дембель перед ним как-никак. В какой-то момент он перешел на личности, на семью Ворошилова, родителей, сестер и братьев.

Я только и успел заметить, как боец сначала стиснул зубы, а затем его кулаки сжались. Я понял, что его терпению пришел конец и сейчас что-то да будет. Но мой крик не вразумил Бобкова, и тот продолжал орать. К счастью, Ворошилов не стал бить дембеля по лицу или куда-либо еще, он просто схватил его за грудки, оторвал от земли и бросил на пол, правда, придав ему немного ускорения. Бобков впечатался в пол, но быстро встал и отскочил в сторону.

За подобное поведение я, разумеется, наказал нашего здоровяка, все же неуставные взаимоотношения и прочее. Но он послужил отличным примером для остальных, чтобы наши новоиспеченные дедушки тоже берега сильно не путали.

Но мой сущий кошмар – это, разумеется, Казаков, таких людей надо было еще поискать. Я искренне недоумеваю, как его взяли в армию, и мне бы хотелось посмотреть в глаза психологу, что вместо смирительной рубашки выдал ему путевку в армию.

Этот юноша никак не мог научиться завязывать портянки, что уже само по себе было звоночком. Медведи в цирке на велосипеде катаются, а этот портянки завязать не может. Ну да и хрен с ним, пусть мозоли себе трет, я смирился. Но тут, значит, захожу я в бытовку и вижу, как его товарищ рядовой Котельников подшивает ему китель. На мой вопрос «Какого хрена?» тот спокойненько пояснил, что тот просто не умеет этого делать. То есть человек служит больше месяца в армии, уже принял присягу, но завязывать портянки и подшивать китель так и не научился. Это просто не укладывалось у меня в голове. У меня тут же появилась мысль, может Казаков не такой уж и тупой, а просто гений, который косит под тупого, тем самым облегчая себе жизнь.

Но как же я ошибался, этот человек десять минут вставлял нитку в иголку. А потом криво, косо прикладывал подворотничок к кителю. И никак не мог запомнить простую формулу: двенадцать стежков сверху, по два по бокам и шесть снизу. Еще он шил не как положено, то есть откуда игла вышла, туда и зашла, чтобы белой нити не было видно, нет, он строчил как швейная машинка. И когда он предстал передо мной, я охренел, увидев белый пунктир на его воротнике. Причем пришил прям добротно, если в совокупности стежков по всему периметру должно быть двадцать два, то у него их было все двести. А еще стоит смотрит на меня, довольный улыбается, мол, вот, товарищ младший сержант, я все сделал.

Но кульминацией сего мероприятия стало другое. Разумеется, я начал отрывать ему подшиву, на что он начал брыкаться, отталкивать меня от себя и кричать на всю ивановскую, словно я его тут убиваю.

– Отрывайте! Бейте! Что хотите делайте! Не буду я больше подшиваться! И вообще ночью в окно выпрыгну! – истерично заявил он.

И я ему поверил, да все ему поверили. Так что-либо это человек, заслуживающий Оскара, либо полный невменяемый индивид с психическими отклонениями. Разумеется, до самого утра дневальные с его койки глаз не спускали. Всю сегодняшнюю ночь я не смог сомкнуть глаз, я то и дело ходил туда-сюда по казарме, наблюдая за сладко спящим Казаковым.

– Дим, да что ты шатаешься, иди спи, присмотрим мы за твоим Казаковым. – обратился ко мне Бобков, что стоял вторые сутки дневальным.

– Ага, ты за телефоном уследить не можешь! А тут за шизанутым бойцом! Ну тебя на хрен. – отмахнулся я от него.

Сегодня утром был первый день, когда я искренне и с нетерпением ждал появления старшины. Едва дневальный открыл ему дверь, как я уже стоял перед ним и производил доклад.

– Семенов, что надо? – сразу с порога спросил он у меня.

– Поговорить. – ответил я ему и указал на каптерку.

– Дела. – удивился прапор. – Ну пойдем, поговорим. – протяжно сказал он и пошел в свое убежище.

– Товарищ старшина, тут такое дело. – начал было с порога говорить я, но он меня прервал.

– Ты про Бобкова с Ворошиловым мне хочешь рассказать? – прервал он мою тираду.

– Нет, а что с ними? – включив дурачка, уточнил я.

– Ты мне тут не заливай, не знает он! Партизан, мать твою! Ну хрен с ним, что хотел-то?

Я ему сразу рассказал все о Казакове, от начала до самого конца, в самых мельчайших подробностях и ярких красках.

– Да гасится твой Казаков. – отмахнулся от меня прапор.

– Товарищ старшина, у меня, конечно, нет столько выслуги, как у вас, но не гасится он. Он реально шизанутый, а я весной хочу уйти на дембель, а не на дизель! Да и вам этот геморрой вообще нужен? Я уже видел тут одного скрипача, кровищу его задолбался тогда отмывать. – начал настаивать я на своем.

– Хорошо, я тебя услышал. Как знать, может ты и прав, учудит чего, а мне до пенсии совсем чуть-чуть осталось. – задумчиво произнес он. – Ладно, иди занимайся, свожу я твоего бойца к психологу. – указал он мне рукой на дверь.

Дни стали совсем короткими, а ночи темными. Зима пожаловала и в московский регион, причем ворвалась она в него сразу с двух ног. Снег сыпал днем и ночью без остановки, причем громадными хлопьями, а на улице при этом была нулевая температура. Все до единого целыми днями только и делали, что чистили снег, но мы же военные, так что простая уборка снега – это не про нас. Как оказалось, даже сугробы в армии должны иметь кантики. Так что мы сначала чистим большой плац, таская мокрый снег, а потом скребками наводим красоту, чтобы об угол кантика порезаться можно было, ну хоть не в буквальном смысле.

Казакова сводили в санчасть, но, к моему глубокому сожалению, вернули обратно. Мол, нормальный он, чего вы наговариваете на парня, просто он не особо сообразительный и излишне эмоциональный.

Через два дня ко мне подошел один из новичков, рядовой Павлик Захаров. Нормальный парень, все схватывает на лету, особо не ошибается, освоился достаточно быстро и уже во всю летает в наряды на КПП. КППшники раньше спали у себя в комнате отдыха, но там нет отопления, и сейчас они приходят отдыхать в казарму. И Павлик спал с восьми утра до двенадцати дня.

– Товарищ младший сержант, разрешите обратиться. – подошел ко мне Захаров, как только я поднялся в казарму с уборки снега.

– Обращайся. – согласно вякнул я, снимая с себя бушлат.

– Мне бы это, без лишних ушей. – смутившись, добавил парень, озираясь по сторонам.

– Случилось чего что ли? – уточнил я, глядя на него.

– Так точно. – согласно кивнул он.

– Пошли в каптерку, старшина пораньше сегодня отпросился. – сказал ему я, доставая ключи из кармана.

Закрыв дверь за парнем, я приступил к расспросу, что же беспокоит моего юного воина.

– Тут вот какое дело, сегодня утром пришел, лег спать, как полагается. Форму сложил, а когда проснулся, стал собираться. И тут заметил, что карман нагрудный раскрыт, я в него залез и понял, что у меня деньги пропали. – с виноватым лицом сказал он. – Или с деньгами тоже, как и со всеми вещами, не украли, а про#бал?

– Нет, с деньгами так не работает. – отрицательно покачал я головой. – Много пропало? – уточнил я у него.

– Пятьсот рублей, одной купюрой. – сразу ответил Павлик.

– А деньги точно там были? Может, просто выпали или ты в другой карман их переложил? – предположил я.

– Да точно были, прям сто пудов! У меня тысяча была, и я перед тем, как лечь спать, Казакову пятихатку занял, а вторую положил в карман. – пояснил он.

– От оно как! – спародировав старшину, удивился я. – И Казаков видел, как ты деньги в карман убирал? – уточнил я.

– Наверное, я как-то не прятался, дал ему одну бумажку, вторую в карман положил. – ответил он мне.

– Ладно, иди, никому пока об этом не говори, я разберусь. – сказал я Захарову и указал на дверь.

– Спасибо, товарищ младший сержант, если поможете, я в долгу не останусь! – обрадовался паренек.

– Сочтемся. – отмахнулся я от него и вышел следом за ним.

– Здравствуй, дежурный, дембель Миронов. – подошел я к своему дедушке, от чего тот аж вздрогнул.

– Привет, Дим. – нервно ответил мне парень, набирая между нами дистанцию.

– А ты чего занервничал? А? – ехидно улыбаясь, спросил я у него и начал сокращать дистанцию между нами.

– Я не знаю чего от тебя ожидать. Ты же просто так не подходишь, что надо? – продолжая отходить от меня, ответил парень.

– Пока мы снег убирали, кто был в казарме? – спросил я, глядя ему в глаза.

– Да никого. – пожав плечами, ответил он.

– Прямо-таки никого? – переспросил я.

– Ну я был, Казаков, ну и парни с наряда спали. А что случилось? – спросил он у меня.

– Казакова на деньги разводил? – спросил я у него прямо, от чего Миронова аж затрясло.

– Нет! – сразу ответил он.

– Честно говори, сучонок, иначе я тебе сейчас инквизицию в бытовке устрою! Бить буду, иголки под ногти засовывать и все такое. – резко приблизившись к нему и схватив его за предплечье, прошипел я.

– Ну да, было дело. На какую-то пятихатку я ему разрешение на пользование телефоном продал и разрешил ему им пользоваться, пока ты не видишь. – поморщившись, словно перед ударом, сказал Миронов.

– Силен. – ухмыльнувшись, ответил я. – Бабки гони сюда. – протянул я вторую руку.

– Не, Дим, ты это самое, давай тоже не борщи. Меня наши деды как липку обдирали, вот и моя очередь пришла. – начал возмущаться Миронов.

– Слышь, липка! Тебя обдирали потому, что ты, как лох, велся на всякую лажу. А Казаков эти бабки украл! Сейчас разбирательство начнется и выяснится, что наш доблестный Миронов тут различные аферы крутит, и поедешь ты не на дембель к маме, а в прокуратуру к следаку! А Казаков тебя сразу сольет, еще скажет, что ты ему угрожал расправой, я думаю, за этим дело не станет. – пригрозил ему я.

– Не гонишь? – недоверчиво спросил он у меня.

– Слушай, у меня много недостатков, но быть балаболом – это не про меня. – искренне ответил я парню.

– Ой, черт! – схватился за голову парень. – А что теперь будет? Дим, помоги, а! – едва не плача, дрожащим голосом обратился ко мне Миронов.

– В чем мой интерес помогать тебе? Свою бы задницу прикрыть. – решил я слегка накалить обстановку.

– Что хочешь? У меня есть новая форма, мне со склада подогнали, у нас размер одинаковый, хочешь, тебе отдам? – предложил мне Миронов.

– Да нахрен мне твоя форма, у меня ее вон полная каптерка. – отмахнулся я от него. – Забей, нормально все будет, гони бабки на базу. – добавил я, после чего парень достал военный билет из кармана и выудил из-под обложки аккуратно сложенную купюру.

Дальше было дело техники, я зашел в дежурку, где за столом восседал капитан Афанасьев, он был заместителем командира роты. Хороший такой дядька, суровый, но справедливый. Я с ним был на короткой ноге, мы оба родом из Сибири, на этой почве как-то и нашли общий язык.

– Здравия желаю, товарищ капитан. – поприветствовал я его.

– О, Димон, на ловца и зверь бежит! – обрадовался он моему прибытию. – Кофейком не богат? А то закончилось все. Два дня назад банку целую принес, уже ничего не осталось, ложками его жрут, что ли. – посетовав, сказал он.

– Сейчас организуем. – улыбнувшись, сказал я и быстренько метнулся в каптерку за кофе.

– А чего хотел-то? – спросил у меня капитан, когда я протянул ему банку с сублимированным кофе.

– Тут какое дело, мне бы записи с камер посмотреть. – честно признался я, глядя на монитор, на котором вся казарма была под наблюдением.

– Что стряслось? – сразу напрягся Афанасьев.

– Да пока ничего, но надо бы убедиться. Чего воду зря мутить. – ответил я.

– Хорошо, смотри, я пока пойду чайник поставлю. – согласно кивнул капитан и уступил мне свое место.

Посмотрев номер нужной камеры, я быстренько зашел в нужную папку и начал прокручивать записи, глядя на то, как Захаров улегся спать. Долго ждать не пришлось, на записи я увидел, как Казаков намывает полы в кубрике, а потом подходит к кровати Захарова и, склонившись над его формой, начинает рыскать по карманам. Картинка была четкой, и на ней был прекрасно запечатлен момент, как парень достал купюру из нагрудного кармана и, сложив все обратно, продолжил спокойненько намывать полы.

– Мало того, что закупок, так еще и крыса! – прошипел я, ударив кулаком по столу.

– Ну что, нашел, что искал? – спросил у меня ротный, вернувшись в дежурку.

– Так точно. – цокнув, сказал я и продемонстрировал ему запись.

– Что взял? – спросил он у меня.

– Пятихатку. – честно ответил я.

– А мне зачем показываешь? – с ехидной ухмылкой спросил он у меня.

– Будь на его месте любой другой боец, сам бы решил, но не с Казаковым. Я вообще не знаю, что с ним делать. – честно признался я.

– Да уж, таких индивидов не часто в наших рядах встретишь. – согласно кивнул капитан. – Ты вот что, давай-ка никому пока про это не говори. Вечером проведем с ним беседу, а там видно будет. – предложил мне он.

– Понял. – согласно кивнул я и уступил ему место. – Чувствую, вечером будет весело. – добавил я, выходя из дежурки.

– Типун тебе на язык! – крикнул мне вслед капитан.

Глава 4

До самого отбоя я ходил с невозмутимым лицом и, разумеется, никому не сообщал о том, что Казаков мало того, что не дружит с головой, так еще и не чист на руку, то есть просто крыса.

После вечерней поверки я отправил всех готовиться ко сну, а сам взял под руку Казакова и завел его в дежурку к капитану. Я подвел его прямо к столу дежурного, а сам встал позади, при этом закрыв за собой дверь на щеколду. Паренек стоял с невозмутимым лицом и делал вид, что вообще не понимает, зачем его сюда вызвали.

– Казаков, есть предположения, зачем тебя сюда привели? – окинув взглядом парня, спросил у него капитан.

– Никак нет! – громким голосом ответил парень.

– Хорошо, тогда зайдем с другой стороны. – покачав головой, сказал капитан. – Казаков, у тебя мама и папа есть? – как бы невзначай спросил у него дежурный по части.

– Так точно! – радостно ответил паренек, натянув на лицо свою фирменную, идиотскую улыбку.

– Это хорошо. – почесав затылок, сказал капитан. – Так вот, они в детстве тебе говорили, что воровать не хорошо? – с ухмылкой спросил он.

– Говорили. – кивая словно болванчик, ответил парень.

– Так хрен ли ты их не слушал? Зачем деньги украл? – слегка повысив тон и при этом глядя в глаза парню, спросил дежурный.

По лицу парня пробежали эмоции, только это было не раскаяние, а возмущение.

– Какие еще деньги? Я ничего не брал! – насупившись, ответил боец.

– О как! – ухмыльнулся капитан. – Ну хорошо, хрен с тобой, а это тогда что? – добавил он развернув к парню монитор, а затем клацнул указательным пальцем по клавише «пробел».

На экране был изображен кубрик и момент, когда парень крадет деньги из чужого кармана. Вот тут-то паренька затрясло.

Врать не буду, в этот момент я злорадствовал, думал, сейчас слезу пустит, начнет что-нибудь лечить о тяжелой жизни и о том, что он так больше не будет, а также просить, чтобы данная информация осталась между нами. Скорее всего аналогично думал и капитан. Но как оказалось, Казаков умеет удивлять.

– Это не я! Я ничего не делал! Это неправда! Это провокация! Инсинуация! Подстава! И вообще это видеомонтаж! – истерически заверещал он.

От такого ответа мы на пару с дежурным выпали в осадок. Это же надо так, глядя на неопровержимые доказательства, вести себя подобным образом, слов нет, одни эмоции и те матом.

– Что ты мне тут отплясываешь! – прорычал капитан, не выдерживая такой наглости.

– Я ничего не брал! Ясно тебе? – прямо в лицо капитаны закричал Казаков и попытался выйти из дежурки.

Я перекрыл ему путь отступления, но боец так не думал и что было сил толкнул меня в грудь. А дури то в нем не мало, недооценил я парнишку и если бы не запертая на щеколду дверь, то вылетел бы я сейчас кубарем прямо к тумбочке дневального.

Восстановил равновесие, а по моему телу раскатом грома пронеслась вспышка ярости.

– Ах ты сучонок! – зарычал я, сжав кулаки.

– Семенов, мать твою! Не вздумай! – капитан теперь уже закричал на меня.

Благо, здравый смысл возобладал надо мной, и я не стал бить парня. А Казаков сейчас метался между нами словно между двух огней.

– Значит это не ты и сознаваться не будешь? – еще раз спросил у бойца капитан.

– Нет! Я же сказал не я! Ничего я не брал! Клянусь это не я! – закричал он во все горло.

Причем орал он так словно его живьем резали.

– Пшел вон отсюда! – скомандовал дежурный, а Казаков, кое-как справившись с щеколдой, открыл дверь и убежал в расположение.

Капитан сразу подал команду дневальному глаз с него не спускать.

– Семенов, в общем я тебя понял, завтра лично за руку отведу его к замполиту, пусть везет его в госпиталь и там решает, а то боюсь – это еще цветочки. – понимающе сказал мне капитан.

– Спасибо. – ответил ему я.

Выйдя из дежурки, я сходил покурить, а после решил посмотреть, чем там занимается Казаков и каково же было мое удивление, когда я увидел, что он уже тихо и мирно сопит в кроватке. «Во нервы у парня.» – мысленно произнес я и подошел к свей кровати.

Сложив свою форму, я улегся под одеяло, все же в казарме прохладно. Спать не сильно хотелось, поэтому я вдруг вспомнил кое-что.

– Дзынь дзынь! – вполголоса произнес я. – Дзынь дзынь! Итит твою, мать! – добавил я погромче и тут же услышал скрип кровати, звук снимающейся трубки и заспанный голос Ворошилова.

– Дневальный по роте, рядовой Ворошилов! – кое-как ответил он.

– Это полковник Страхов! А ну-ка обязанности дневального мне доложи! – сквозь поднявшийся гогот, сказал ему я.

– Есть доложить обязанности дневального! Дневальный по роте обязан.

– Отставить, команда спать! – все же сжалился я над Ворошиловом, и тот, радостно буркнув «Есть» тут же положил трубку и укутался в одеяло.

Утром, когда мы доблестно убирали снег, я с радостью на лице смотрел на выезжающую через КПП медицинскую УАЗ буханку, в окне которой я видел недоумевающее лицо Казакова.

– Я надеюсь, что этот волшебный парень к нам не вернется. – вздохнув с облегчением, сказал я.

– А что было то? – спросил у меня Артем.

– Оооо парни, эта история будет стоить вам сигареты. – улыбнувшись, ответил я, глядя на пустую пачку.

– Не вопрос, командир. – протянув мне запечатанную пачку, сказал Степан.

– Это что, все мне? – удивившись спросил у него я.

– Ага, угощайся, посылка вчера пришла, вот решил побаловать товарища младшего сержанта, глядишь, пощадит меня в один из залетов. – ехидно сказал мне Степан.

– Я конечно взяток не беру, но для тебя сделаю исключение. – хохотнул я, и мы пошли в курилку.

– Товарищ младший сержант, разрешите перекур? – обратился ко мне Ворошилов, что чистил снег и держал телефон подмышкой одновременно.

– Нет, еще не заработали, когда плац почистите, тогда и покурите. – отмахнулся я от него.

– Ну товарищ младший сержант. – жалобно протянул здоровяк.

– Дзын дзынь! – громко произнес я.

Ворошилов тут же бросил лопату и схватился за трубку.

– Дневальный по роте рядовой Ворошилов. – громко и четко представился он.

– Рядовой Ворошилов, будешь со мной пререкаться, про перекур всем призывом забудете. Я понятно объясняю? – суровым голосом спросил я.

– Так точно! – ответил он.

– И инвентарь не ломай! – указал я пальцем на брошенную лопату.

– Виноват! – ответил он и тут же потянулся за лопатой, при этом уронив телефон.

Когда я рассказал парням всю историю Казакова от начала и до конца, они думали, что я просто шучу над ними. Но сопоставив факты, они все же мне поверили. И были в шоке от подобного поведения, особенно, когда капитан ему показал видео.

– Ты правильно сделал, что сдал его. Боюсь, его бы свои зачмырили, еще вскрылся бы как тот парень из наших дембелей. – согревая руки дыханием, сказал Тема.

– Я тоже так подумал и, чтобы подстраховаться, все доложил начальникам. А то еще бы потом крайним сделали, если что. – согласно кивнув, ответил я, усевшись на холодную лавочку.

Снег так и не прекращался, поэтому до обеда мы чистили территорию перед штабом и плац, а после обеда нас отправили чистить снег в автопарк. После ужина опять чистили его напротив штаба и плац соответственно. Я конечно же мог бы этого не делать, сославшись на задачи от старшины. Но совесть мне не позволяла, все же я не сильно то отличаюсь от других, меня и так многие недолюбливают, а если еще и от этого буду гаситься, то это уже будет совсем перебор.

День пролетел очень быстро и ничего не предвещало беды. После команды отбой, я как обычно умылся и ушел в каптерку. Там, налив кофейку, я достал из сейфа свой телефон, чтобы созвониться с Оксаной. Дела у нас с ней в последнее время шли не очень то и хорошо. В основном она истерила и высказывала свое недовольство недостатком внимания с моей стороны. И тот факт, что я сейчас нахожусь на срочной службе каждый раз пролетал мимо ее ушей. Мол, хотел бы позвонил или написал.

Присев за стол, я включил телефон и сообщения посыпались одно за другим. Содержание было одинаковое «Абонент Оксана звонил вам в такое-то время», этих сообщений было под сотню. А затем и текстовые сообщения вроде «срочно позвони, это важно.»

Не успел я нажать на клавишу вызова, как телефон завибрировал, а на экране высветилось имя Оксана.

– Привет, что случилось? – взволнованно спросил я у девушки.

– Привет Дим, у меня проблемы, нам нужно срочно встретиться! – стервозно заявила она.

– Что случилось то? – переспросил я у нее.

– Не по телефону, нам нужно увидеться! И это срочно! Тебя это тоже касается! – настояла она на своем.

Мысли словно тараканы при включенном свете забегали по по моей голове. Что же такое могло произойти, раз она так настаивает на личной встрече. Единственное предположение, что пришло мне в голову, а не беременна ли она? Хотя я предохранялся, но как знать, в жизни разное бывает. И от этой мысли уже и мне стало не по себе.

– Ты беременна? – прямо спросил я у нее.

– Я сказала, поговорим при личной встрече! – опять надавила она на меня.

– Хорошо, будь на связи, я что-нибудь придумаю. – ответил я, а в голове уже мелькали бутылочки с молоком, соски пустышки, да пеленки – распашонки.

В самоход я еще ни разу не ходил, да и не планировал, если честно. Но, как говорится, все бывает в первый раз. Дежурным сегодня заступил мой взводный Юдин. В этом был несомненый плюс, так как он после отбоя уходит в канцелярию и рубится в ноутбук, что уже дает мне возможность незаметно выскочить из казармы.

Собравшись с мыслями, я быстренько оделся и подошел к Миронову, что был дежурным по роте.

– Короче, дело такое, я выйду ненадолго, если кто вдруг спросит, скажи, что в парк пошел. А так, набери мне, номер у тебя есть. – шепотом обратился я к нему.

– Ты чего? Куда собрался? – начал паниковать Миронов. – Если я тебя выпущу мне же тоже достанется.

– А если не выпустишь, тебе и так достанется, а так может и пронесет. Все будет ровно, не дрейфь. – надавил я на него.

– Блин, вот подстава под дембель. – скуксился Миронов, словно съел дольку лимона.

– Не ссы! Кто ссыт – тот гибнет! – похлопал я его по плечу и пошел к выходу.

– Давай, только не долго, пожалуйста. – жалобно попросил он.

– Я быстро, одна нога тут, вторая там. – улыбнувшись, сказал я, с полной уверенностью в глазах.

Выйдя из казармы, я бегом рванул к месту, где штабной всегда перекидывает посылки через забор. Колючей проволоки в том месте нет, и я без проблем перемахнул через препятствие, правда спрыгнув вниз оказался почти по пояс в снегу.

Окольными путями я рванул в сторону центра и на ходу набрал Оксане. Девушка была очень рада слышать тот факт, что я ради нее сбежал из части, и мы договорились о месте встречи.

Весь запыхавшийся и на нервах, я примчался к месту рандеву с Оксаной. Та почему-то еще и опаздывала. А я все поглядывал на телефон, боясь увидеть, на нем надпись, что мне звонит Миронов.

Девушка пришла через пять минут, вся красивая, в легкой шубке и очень сильным запахом алкоголя.

Учуяв запах, я даже облегченно вздохнул, раз она пила, значит не беременна. Она крайне щепетильно относится к своему здоровью и не допустила бы подобного.

– Привет, милый, я соскучилась! – заявила она, расплываясь в улыбке и прижавшись ко мне.

– Ага, здравствуй. Что стряслось? О чем ты не могла по телефону сказать? – минуя прелюдию, приступил я к делу.

– Ну так я же сказала, я соскучилась и мне было очень важно увидеть тебя! – насупившись, сказала мне девушка.

– И все? – уточнил у нее я.

– А тебе этого мало? Девушка скучает по нему, а он видите ли значит еще и недоволен!

– Я сейчас сбежал в самоход, мне за это год дисбата грозит, ради того, чтобы услышать, что ты по мне соскучилась? – возмутился я едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

– А знаешь что, Дим! Пошел ты в жопу! Недовольный такой! Я к тебе и так, и так, а ты все занят и занят своей армией! Все, я тебя бросаю, не звони мне больше! Я давно об этом думала и твой поступок – это последняя капля. – злобно прошипела она. – Иди, служи дальше! – махнула она мне рукой на прощание и развернувшись пошла в обратном направлении.

– Это что вообще сейчас было? – прошептал я себе под нос, глядя в лед Оксане.

– Ну нахрен! – добавил я и побежал обратно в часть, знал бы, что все так будет, сразу бы ее послал.

Обратный путь занял чуть меньше времени, я перелез обратно через забор, отряхнувшись от снега, вошел в казарму и поднялся на этаж. Подойдя к двери, я тихонько постучался и ее открыл Миронов, вот только рядом с ним стоял Юдин.

– О, Семенов, а ты откуда тут взялся? – возмущенно спросил у меня лейтенант.

– Я это… вспомнил, что лопаты на территории оставил. Не дай бог утром старшина их увидит, мы же потом ладошками снег убирать будем, вот встал, оделся и пошел убирать. – ляпнул я первое, что пришло мне в голову.

– А чего мокрый такой, словно марафон пробежал? – уточнил у меня дежурный по части.

– Так по сугробам лазил. Вы видели как метет? Лопаты засыпало, вот я и искал. – пояснил я Юдину.

– Вот видишь, Миронов, парень на полгода меньше тебя отслужил, уже при звании, не спит, о подчиненных заботится, а ты тут не можешь порядок нормальный навести! – продолжил отчитывать его лейтенант.

Я же спокойно прошел по казарме, развесив форму в сушилке, умылся еще раз и, поблагодарив Миронова за то, что он меня не сдал, улегся спать.

Новый день сурка начался как обычно. Два человека остались на уборку казармы, а остальные под моим чутким руководством ушли чистить снег. К утру снегопад наконец-то прекратился, на улице звенел кусачий морозец, а пушистые снежинки приятно похрустывали под подошвами берцев.

Парни дружно хватали лопаты со скребками и начали бурную деятельность, разбившись на группы. А я с Темой и Степаном отправился в курилку, как говорится, перед большой работой большой перекур. КППшники и штабной так же занимались расчисткой закрепленных территорий и ждали момента, чтобы взять молодежь к себе на помощь. Но я словно коршун кружил над своими птенцами и никому не давал их эксплуатировать, пока не уберут нашу территорию. Делал я так не из вредности, а из чувства самосохранения, ведь если территория не будет убрана к приезду командира части, старшина меня за это по головке не погладит.

Сейчас я с улыбкой вспоминаю то время, как молотил все подряд, поскольку теперь еда из столовой не лезла в рот. Надоела эта гречка с печенкой, уже смотреть на нее было тошно. Свою пайку по утрам я отдавал Ворошилову, он словно комбайн молотил своей хлеборезкой все подряд. Я же лишь пил кофейный напиток и ел бутерброд с маслом и вареным яйцом.

После завтрака подготовка к разводу и, собственно, сам развод. Все как всегда, людей назначали на рабочку, как правило одни и те же люди шли в одни и те же места заниматься тем же самым. Как-то даже грустно было, не знаю с чего такая хандра. Может от того, что до дома еще далеко или, что на улице зябко, а может потому, что Оксана от меня вчера ушла, хотя по этому поводу я чувствовал облегчение.

Сегодня вечером парням нужно было выдавать новую подшиву, туалетную бумагу и карамельки. Поэтому я после развода сразу отправился в каптерку заниматься исполнением своих обязанностей как каптера.

Пока я ковырялся в шкафах, сам не заметил как в каптерку вошел старшина.

– Здорова Ромео! – нахмурившись, поздоровался он со мной.

– Здравия желаю, товарищ старшина! – вздрогнув от неожиданности, поздоровался я с прапором, развернувшись в его сторону. – А почему Ромео? – неуверенно уточнил я, хотя и так понимал к чему идет упоминание данного имени.

– А сам как думаешь? – ухмыльнувшись, спросил он у меня.

– Никак не думаю, мне не положено. – попытался отшутиться я.

– И часто ты у меня в самоходы бегаешь? – прямо спросил у меня прапор.

– С чего вы взяли? – все же попытался я быть валенком до последнего.

– Ты горбатого мне не лепи! Я тебя лично вчера видел, около киоска, зашел сигарет себе купить. А там ты стоишь с барышней какой-то! Я хоть и старый, но зрение у меня еще хорошее! – надавил он на меня.

– Виноват, это был первый и последний раз. – искренне сказал я.

– Бросила тебя, да? – как-то по-доброму спросил он у меня.

– Ну да. – согласно кивнув ответил я.

– А ничего такая, красивая. – добавил прапор.

– Что есть, то есть, но дурная.

– Ладно, как говорится, не за то отец сына порол, что тот воровал, а за то, что попался. Так вот, ты попался Семенов, причем с поличным! И дабы тебе дурные мысли в голову не лезли из-за той симпатичной барышни, я буду тебя карать, причем жестко и мучительно! – ухмыльнувшись, сказал прапор.

Глава 5

Мой главный страх о том, что старшина доложит о происшествии начальству, и меня за это лишат звания, к большой радости не сбылся. Вся эта ситуация осталась между нами, но наказание не заставило себя долго ждать. Меня в этот же день отправили на склад, где хранились противогазы и ОЗК, в помощь для проведения инвентаризации.

Сначала я даже с облегчением выдохнул, подумаешь, буду считать противогазы и защитные комплекты, только все оказалось не так просто. Начальница склада в звании прапорщика негодовала из-за проверки, но провести ее было нужно. А еще она на дух не переносила солдат-срочников, уж не знаю, чем эта неприязнь вызвана, может обидел ее кто-то или еще что. Но она, словно надзиратель, высокомерно смотрела на меня сверху вниз, сидя за небольшим столиком с журналом в руках, и заставляла меня доставать с полок тяжелые ящики с защитными костюмами, что были аккуратно уложены в тряпичные чехлы, и разворачивать их, а потом сворачивать обратно. Дело это не быстрое, а еще в помещении склада весьма прохладно, от чего ОЗК теряет свою эластичность и сворачивать его не так уж и просто. А если его плохо свернуть, то его чехол не застегнется. Я, разумеется, попытался халтурить и сворачивал плащи на скорую руку, так, лишь бы было, но моя надзирательница ждала до последнего и, когда я было убирал сложенный комплект в ящик, подавала команду, чтобы я все переделывал.

Неделю я только и делал, что все время с девяти утра до шести вечера проводил на складе, перебирая разные резиновые изделия и ящики с измерительной аппаратурой. Тальк, которым были просыпаны ОЗК, уже просто не оттирался от моей формы, и я постоянно ходил весь белый, словно моль. Моя спина болела, а на руках были мозоли, но я знал, за что мне такое наказание, и молча отрабатывал его, без жалоб старшине.

Очередная неделя проскочила незаметно, оставив ровную полосочку отверстий в моем календарике. Я даже и представить себе не мог, что уже буду забывать пробивать в нем отверстия, хотя раньше перед каждым отбоем с радостью закрывал прожитый день.

Без Казакова в казарме стало даже уютнее, а еще вчера домой проводили последнего дембеля, и наш призыв теперь полностью вошел в права старших. Каждый коротал свободное время как мог, кто-то не вылезал из дежурки, кто-то сидел в ленинской комнате и смотрел телевизор или же ковырялся в телефоне. Тут кто на что горазд, не обходилось и без приколов над молодежью, без этого у нас, разумеется, никуда.

Закончив со своим наказанием, я искренне попросился у старшины в увольнение, и он даже отпустил, но через полчаса отменил его, так как завтра прибывает вторая волна пополнения, и я, разумеется, буду их принимать и вводить в курс дела, что тут да как. Ведь завтра воскресенье, и почти никого на своих местах не будет. Мне же ничего не оставалось, кроме как принять свою судьбу, хотел погоны, вот тебе и расплата.

С утра после завтрака радостные солдатики с увольнительными в руках стояли около каптерки в ожидании, чтобы я выдал им гражданскую одежду. Гражданка была, конечно, не у всех, часть различных предметов одежды оставалась от предыдущих призывов, и можно было бы собрать вполне неплохой лук, но тут, как говорится, кто успел, тот и съел. По форме ходить в увольнение не возбранялось, но советовали все же гражданку. Хоть и нечасто, но по городу катаются патрули из комендатуры, и бойца могут принять за что угодно, хоть за курение в неположенном месте или банально за то, что не отдаст воинское приветствие, а это лишняя головная боль для ротного, взводного или старшины. Выдав всем вещи, я завалился на пустующую кровать в каптерке и сам не заметил, как задремал, пока размышлял о том, не привезут ли мне еще одного Казакова.

– Семенов! – раздался громкий крик дежурного по части.

Открыв глаза, я взглянул на часы, что висели на стене, и был крайне удивлен, время почти двенадцать дня, а про меня только сейчас вспомнили, даже обидно как-то.

– Иду! – выкрикнул я в ответ и, растерев помятое лицо, застегнул китель и вышел из каптерки.

Дежурным сегодня был капитан Афанасьев, так что я не летел сломя голову, да и он не сильно меня торопил. Оказавшись за дверью, я увидел строй из пятнадцати человек, что смотрели на капитана, стоящего перед строем, и искоса начали поглядывать на меня.

– А я думаю, куда ты пропал! А ты на массу давишь! – хохотнул Афанасьев.

– Виноват, товарищ капитан. – пожав плечами, ответил я.

– В общем, вот! – указал он рукой на строй. – Давай, занимайся, шмон, телефоны и все такое, не маленький уже, разберешься. Если что, зови! – отмахнулся он от меня и ушел в канцелярию.

Согласно кивнув Афанасьеву, я посмотрел в глубь казармы, где столпилась свободная молодежь и радостно разглядывала пополнение.

– Чего встали там? Заняться нечем? – рыкнул я, и всех словно ветром сдуло.

Бойцы смотрели на меня, сжимая в руках сумки и пакеты с едой. Взгляды у всех были слегка ошарашенные, испуганные, растерянные. На лбах у них проступили испарины, все же стояли они в бушлатах и зимних шапках.

– Сумки и пакеты ставим перед собой! Бушлаты снимаем, так же укладываем перед собой, все содержимое из карманов складываем в шапку и показываем мне. Что-то прятать не советую! – грозно скомандовал я, и народ засуетился.

Почти все начали выполнять приказ, но один парень, что стоял третьим в строю, лишь нагло бросил бушлат перед собой и, нагло улыбаясь, с вызовом смотрел на меня.

– Фамилия, воин! – обратился я к нему.

– В военнике прочитай. – цокнув, ответил он мне.

– Ты че, #ля? Юноша, ты перегрелся что ли? Я сейчас быстро твой пыл остужу! – пригрозил я.

– Филя, сука! Ты опять за свое! – прошипел боец, что стоял с ним по соседству.

– Товарищ солдат, а позвольте-ка поинтересоваться, в связи с чем бунт на корабле? – удивленным тоном спросил я.

– Да все просто, я не признаю ваших армейских понятий, дух, дед, мне насрать! И что за шмон вообще? И кто ты такой, чтобы я тебя вообще слушался? Мы в армии или на зоне? – фыркнул он таким тоном, словно делает мне одолжение.

– Твою-то мать, походу Казаков номер два подъехал. – хохотнул Артем, что стоял сейчас дежурным по роте.

От услышанного мне чуть не поплохело, действительно, интересного индивида занесло в наши края. А на лицах прибывших солдат я увидел грусть и тоску, видимо, этот индивид подобное исполняет не первый раз. Однако глаза бойца Фили что-то начали бегать, а ручки подрагивать. Уж не знаю, чего он тут хотел добиться, но духа у него для этого не хватает.

– Итак, боец! Первое, посмотри на мои погоны, и это будет тебе ответом, почему ты должен меня слушаться. Второе, шмон нужен для того, чтобы ты сюда не пронес никакой запрещенки. А именно: алкоголь, наркотики и колюще-режущие предметы, а то еще вскроешься ночью, после того как будешь лично мной от#изжен! Намек понятен? – встав в шаге от него, злобно прошипел я.

– Вы не имеете права, это называется неуставные взаимоотношения! – дрожащим голоском пропищал он.

– Почему это? – возмущенно ответил я. – Завтра у нас согласно учебному плану будет тренировка по рукопашному бою, где я буду учить тебя отражать удары при нападении. Тут уж, извини, без синяков не обойтись, все же я учить тебя буду, а не бить, так что не обессудь, мы все-таки в армии, а не на зоне. – хохотнув, ответил я.

От моих слов парня проняло. Хоть на самом деле никаких занятий по рукопашному бою у нас тут отродясь не было. Просто я подобное слышал в разговоре контрактников, так в далекие девяностые можно было легально кого-то отлупить.

– Виноват, товарищ младший сержант! Такого больше не повторится, извините, пожалуйста! – вдруг выдал Филя и, сняв с себя шапку, начал быстро складывать в нее содержимое карманов.

Выкинув кучу скарба прямо на взлетку, я проверил все, чего там накидали в шапки новобранцы. Затем пришлось лично проверить каждого на предмет спрятанных в форме вещей, и не зря. Так я конфисковал два мобильника и складной нож-бабочку. Затем проверил, чего там у них в сумках, по сути ничего полезного, в основном запасы еды.

После проверки я провел краткий инструктаж на тему, кто я такой, куда они попали. Показал им казарму, куда вешать вещи, каждому выделил кровать и тумбочку и отправил в ленинскую комнату для того, чтобы они подъели свои запасы пищи и позвонили родным. Параллельно с этим Тема собрал со всех данные, записал их в книгу вечерней поверки, а после мы с ним пошли пить чай в каптерку.

– А чаек-то пустоват. – заявил друг, глядя на пачку пряников, что была наполовину пуста.

– Сходи, молодых тряхни, у них еды там полно. – предложил ему я, откусив за раз половину подсохшего пряника.

– А что сразу я, сам не можешь, что ли? – недовольным тоном спросил он.

– Неа, я за полгода на Кельма насмотрелся, все время было противно, как он еду со всех трясет. Не хочу быть похожим на него. – пояснил я.

– Базаришь, у меня этот человек со словом голод и наглость до самой смерти ассоциироваться будет. – согласно кивнул он.

– Захотят задобрить, сами чего-нибудь принесут, а нет так нет, злее будем. – улыбнувшись ответил я, и тут в дверь постучали.

– Товарищ младший сержант! Разрешите войти, рядовой Серов! – раздался голос в приоткрытую дверь.

– Ну входи, рядовой Серов. – удивившись ответил я.

Дверь открылась, и к нам подошел новенький парень, держа в руке пакет.

– О как! На ловца и зверь бежит. – потирая ладони сказал Тема.

– Что принес? – спросил я у бойца.

– Ну это от нас, как бы от нашего стола к вашему. – помявшись ответил он и поставил пакет на стол.

– Спасибо, молодцы, не зажались для дедушек. – сказал Тема, заглянув в пакет.

– Спасибо вам. – добавил я. – Можешь идти.

– Товарищ младший сержант, разрешите вопрос? – обратился ко мне Серов.

– Спрашивай. – согласно кивнул я.

– А правда, что вы из Новосибирска? – с надеждой в голосе спросил он.

– Можно и так сказать, а что такое?

– Я просто тоже из Новосибирска, вот земляки получается. – улыбнувшись ответил он.

– О как! Ну привет, земляк. – радостно ответил я и начал всматриваться в лицо парня, и оно показалось мне подозрительно знакомым. – Слушай, земеля, а мы с тобой раньше не пересекались, больно фейс у тебя знакомый. Я сначала думал показалось, а сейчас смотрю, как будто бы я тебя где-то видел. – задумчиво сказал я, глядя на него.

– Не помню, может и пересекались где-то. А вы с какого района? – уточнил он у меня.

– А тебя случайно не Руслан зовут? – уточнил я у парня.

– Так точно, Руслан! – обрадовавшись ответил он. Видимо решил, раз сержант его земляк, то жизнь у него наладится.

– А у тебя есть девушка Марина? – продолжал спрашивать я.

– Так точно, а откуда вы знаете? – выпучив глаза от удивления спросил он.

– Твою мать! – расхохотался я в голос. – Тема, брат, ты эту историю внукам рассказывать будешь! – смеясь до слез, кое-как выдавил я из себя.

– Что такое, братан? Я не понимаю тебя. Какую историю? – заинтригованно спросил он.

– Ха-ха-ха-ха, сейчас! Дай мне минуту! Ха-ха-ха-ха! Сука, кому скажи, не поверят! Бывает же такое! – кое-как сказал я, заливаясь хохотом до такой степени, что аж живот заболел.

– Да хорош ржать уже! Чего там? – недоумевая, пытался услышать от меня историю Артем.

– Ой! Жесть! – вытирая слезы сказал я. – Короче, это значит Русланчик из Новосибирска. – указал я пальцем на салагу.

– Ну, это я и так уже понял. – разведя руки в стороны ответил Артем.

– Так вот я все думаю, где я эту морду-то видел. Да и фамилия с именем мне почему-то знакома.

– Сокращай свою речь до смысла! – нетерпеливо залепетал мой друг.

– Короче, этот юноша мою Маринку увел, я тебе рассказывал. Помнишь, тогда в беседке, когда мне Горшков под горячую руку-то попался. – едва сдерживая смех пояснил я. А вот Серов в этот момент как-то побледнел.

– Да ну на хрен? – восхищенно ответил Артем. – Ты серьезно у него девчонку отбил? – перевел он свой взгляд на Руслана.

– Нннее! Ттам ннне так все было! – начал морозиться он.

– Я не знаю, что забавнее, тот факт, что ты тут стоишь передо мной или то, что она не дождалась одного, нашла второго и он, сука, тоже в армию ушел! – опять засмеялся я.

– Эх, судьба-злодейка! – рассмеялся со мной Артем. – Ты это, Русланчик, дуй отсюда, пока цел, и соболезную тебе. – В армии, как говорится, земляка разъе#ать, все равно, что дома побывать! Чувствую, Димон с твоей помощью себе путевку на родину выпишет. – сквозь смех сказал он, и парень, озираясь назад, быстро вышел из каптерки, под наш дружный хохот.

– Степану расскажу, он обделается от смеха! – добавил Артем.

Мы посидели, посмеялись над сложившейся ситуацией, после чего Артем на полном серьезе у меня спросил:

– А что ты с ним делать теперь будешь? Все же девчонку у солдата увел, некрасиво поступил.

– Да ничего, посмотрим, как служить будет. – пожав плечами, ответил я. – Я бы, может, и дал бы ему по морде, но знаешь, наплачется потом начальству или в комитет солдатских матерей позвонит. На хрен его, но пока я тут, легкой службы ему не видать, это факт. – поразмыслив, ответил я и щелкнул по кнопке чайника.

– Это правильно, а то я побоялся, что ты гнобить его начнешь, хотя, если по-пацански, имеешь на это полное право. – высказал свое мнение Артем.

– Сам знаешь, если мы тут по-пацански жить начнем, то быстро уедем в места не столь отдаленные, как пара наших старших товарищей. – ответил я, вспомнив парочку наших дедов.

– Вот это мне в тебе и нравится, вроде весь такой борзый, но, сука, расчетливый и умный. – согласился Артем.

Вечером казарма гудела, все парни вернулись из увольнений, притащив с собой добытое из магазинов. Из спортивного кубрика на всю катушку играла музыка. В ленинской комнате парни радостно поедали вкусности, которыми новички щедро поделились с остальными, и все были рады. Все же воскресенье – день крайне хороший, но как только стукнет двенадцать, карета превратится в тыкву и воскресенье сменится понедельником – командирским днем, а это уже совсем не весело.

Понедельник начинался как обычно, ночью пошел снег, и все сразу после подъема отправились на расчистку территории. С учетом того, что к нам прибыло пополнение, работа пошла намного веселее и, главное, быстрее. Новички пытались быстро подключиться к работе и шустро бегали со скребками и лопатами.

Мы с пацанами смеялись с того, как Ворошилов ровнял кантики на сугробе, а один новенький боец по фамилии Угольков, который ростом дай бог будет метр шестьдесят, постоянно подбегал к сугробу и пытался закинуть снег на самый верх, но из-за маленького роста ему это не удавалось, и он ударял лопатой по углу кантика, тем самым ломая его. На что Ворошилов недовольно фыркал и переделывал свою работу снова и снова.

– Мелкий, завязывай мне кантик портить! – недовольно пробасил он, впадая в бешенство.

– Пошел на хрен! Будто бы я это специально делаю! – звонко крикнул Угольков ему в ответ и специально шарахнул лопатой по кантику.

Ворошилов церемониться с новеньким не стал и схватил его за грудки, при этом подняв его одной рукой на уровень своего лица.

– Мать честная! Он же его с одного удара на тот свет отправит! – выругался я и побежал к ним.

Но Ворошилов помнил, что людей бить нельзя, особенно в армии. И он просто кинул Уголькова в сугроб, причем вниз головой, да так, что только берцы из снега торчали.

– Ворошилов, мать твою за ногу! Ты что творишь, мамонт сибирский! – закричал я, приходя в ярость.

– Ну товарищ младший сержант! А что он специально кантики мне ломает! – разведя руки в стороны, начал оправдываться здоровяк.

– Достань бойца обратно! Быстро! – закричал я на него, глядя снизу вверх.

– Есть! – ответил он, приложив руку к виску, и совсем разломав свой аккуратный кантик, вытащил Уголькова, который еще начал возмущаться.

– Слышь, полуторка! Ты чего тут развыступался? – оттолкнув бойца в сторону, прорычал я.

– А чего он? – попытался было перевести стрелки он.

– Не надо мне тут мазаться, я все видел! Ты что такой дерзкий-то? А если бы он тебе втащил? Ты бы, скорее всего, помер бы уже или лампочку тебе бы встряхнул, и все. Отправили бы домой, ходил бы по родному селу, гусей пас, да фиги воробьям показывал до глубокой старости! – начал отчитывать я бойца.

– Виноват! – потупив взгляд, ответил парень.

– Значит так! Ворошилов, кантик сделать! А ты после того, как мы почистим снег тут, пойдешь в автопарк, наряду помогать, а то у них территории много, а людей мало!

– Есть! – хором ответили мне воины и вернулись к работе.

– Чувствую себя не солдатом, а воспитателем в детском саду. Не удивительно, что старшина столько пьет, с нами либо крыша поедет, либо пить как не в себя будешь, чтобы стресс снять. Каждый день, какая-нибудь хрень да случится! – ворча себе под нос, отправился я в сторону курилки.

Глава 6

Утренний развод прошел очень быстро, что было удивительно для понедельника. Командир как обычно вышел на плац, поприветствовал нас, после под гимн Российской Федерации подняли флаг и всех распустили, разумеется, кроме батальона.

Как оказалось, день сегодня у нас будет не простым, а очень даже плодотворным. Всех солдат отправили в казарму для того, чтобы мы переоделись в подменную форму, а после старшина, вооружив нас лопатами, лично привел нас в парк. В парке уже во всю трудились все офицеры и контрактники, расчищая дорогу к большому складу, разумеется, и мы принялись оказывать посильное содействие.

Всех тонкостей я не знал, что да как, но задача стояла следующая: нужно как можно скорее расчистить путь к воротам и открыть их, после к ним будет подъезжать транспорт, который необходимо загрузить.

Снега было очень много, в склад этот никто никогда не ходил, а значит и дорожка была там протоптана узенькая, чтобы наряд по парку мог проверить целостность печатей на замках, не более того. А сейчас нужно вычистить все до самой земли.

Работали все почти без перекуров. Все потому, что комбат сам стоял и следил за всеми, а с ним не забалуешь. Но мы солдаты люди маленькие, нам сказали копать, вот мы и копаем.

Ворота мы открыли спустя два с половиной часа работы, и к ним тут же подъехал тентованный КАМАЗ, в который необходимо погрузить очень много катушек с проводами. Катушки были разных размеров и веса, но самое главное, хранились они тут десятилетиями и были покрыты толстым слоем пыли. Мы когда их грузить начали, на складе словно песчаная буря поднялась, только вместо песка была обычная пыль. Форма у всех стала матово-серого цвета, лица и руки у всех чумазые, словно мы не на складе работали, а в угольной шахте.

До обеда было погружено два КАМАЗа, затем мы ушли отмываться, что получалось так себе, грязь словно въелась в кожу и никак не хотела отмываться, посмотрев на свою подшиву, я ужаснулся. Как говорит старшина, в ней хоть картошку сажай.

Сразу после столовой нам дали десять минут на перекур и опять отправили на склад до самого ужина.

– Фух, я в последний раз так уставал, когда ящики с боеприпасами таскал в казарму. – высказал я свое мнение, глядя на грязные руки.

– Согласен, мне эти катушки до дембеля сниться теперь будут. – отхлебывая чай из стакана, согласился Степан.

– Хорошо, что хоть в подменку переоделись, мне кажется эта форма ни в жизнь не отстирается. – раздражаясь от грязной одежды, сказал Тема, пододвинув тарелку со своим маслом Степану.

– Что это за аттракцион невиданной щедрости? – улыбнувшись, спросил я.

– Да мы поспорили, сколько поджопников Серову ты за сегодня отвесишь. – хохотнув, ответил Степан.

– О как! – хохотнул я. – И сколько? – уточнил я.

– Семь. Четыре заслуженно, два сомнительных и один за просто так. – отчитался Артем.

– А я даже и не задумывался, нечего филонить. – пожав плечами, сказал я. – А кто на сколько ставил? – уточнил я.

– Да мы не на количество ставили, а на рекордсмена. Тема сказал, что Серов будет в лидерах, но в лидерах оказался Угольков, пятнадцать поджопников и три леща. – хохотнул он.

– Ну вот, значит я не предвзят. Да и вообще, этот мелкий, редкостный затупок, шебутной такой, дерзкий и бестолковый. – поделился я своим мнением.

– Согласен, а еще его к нам в парк определили, завтра со мной в наряд заступает. – негодуя, сказал Степан.

– Соболезную, ладно, сейчас в казарму, а потом в баню. Тема, ты вторую смену поведешь. – сказал я.

– А чего я сразу? – недовольно фыркнул он.

– А кто, я что ли? Я итак тут один, ты главное, уборщика не забудь потом оставить, чтобы порядок навели.

– Есть! Товарищ младший сержант! – скривившись, ответил он мне.

– То-то же, боец! – похвалил его я. – Заканчиваем прием пищи, выходим строиться! – подал я общую команду и встал из-за стола.