Читать онлайн The Star Of Justice: Chronicle Of the Spheres

Сокращённая версия

«Мир можно спасти, только уничтожив

его душу»

«Три Сферы. Три пути. Одна война.»

«Он сломал мир, чтобы его спасти»

Автор: Endless towers

Книга I: Пламя и Пепел

Тишина в латинской деревне, затерянной среди холмов, была особого рода. Не мирной, а звенящей, словно туго натянутая струна. Её наполняли привычные звуки: скрип колеса у колодца, отдалённый крик пастуха, воркование голубей на черепичных крышах. Но в тот день струна лопнула.

Сперва пришёл гул. Глухой, нарастающий, как землетрясение. Потом – топот. Не беспорядочный, а железный, сливающийся в единый рокот. Из-за поворота горной тропы выползла тень. Колонна закованных в тёмный металл воинов. Их доспехи не сияли. Они поглощали свет, отливаясь тусклым, больным багрянцем. Они не были похожи ни на римлян, ни на галлов. Они были… чужими.

И затем началось.

Они не кричали и не требовали. Они вошли и начали резать. Длинные мечи, похожие на обломки ночи, вздымались и падали, и с каждым взмахом гасла чья-то жизнь. Дым пошёл не от очагов, а от горящих домов и тел. Воздух, ещё утром пахнувший полынью и хлебом, стал густым и сладким от запаха гари и крови.

Его звали Модест. Он вылез из погреба, куда мать засунула его с таким отчаянным криком, что он прожёг его память навсегда. Он увидел мир, сошедший с ума. Он не кричал. Ужас сковал его горло ледяными тисками. Он пополз, потом побежал, пригнувшись, чуя смерть за спиной. Искры с горящей крыши сыпались ему на плечи. Он перемахнул через плетень, нырнул в колючие кусты и покатился в овраг.

Когда он поднялся на ноги и оглянулся, от деревни оставался лишь костёр, пожиравший небо. Чёрные фигуры на его фоне казались демонами.

Он был один. В его ушах стоял оглушительный звон. Помощи не было. Была только земля под ногами, уходящая в темноту дорога и всепоглощающая, простая мысль: бежать.

И он пошёл. Не герой, не избранный. Последний мальчик из сожжённого мира. Он не знал, кто эти чужаки и откуда они пришли. Он не знал, что ищет. Он лишь шёл, потому что позади оставались только пепел и смерть..

он шёл. Дни сливались в череду голода, страха и усталости. Ноги, стёртые в кровь, гудели от боли. Он спал, прижавшись спиной к холодному камню в случайных пещерах, и каждый шорох заставлял его сердце биться как бешеное. Сны приходили только о огне.

Впереди, сквозь пелену дождя и усталости, он увидел её – гору. Не просто холм, а неприступный каменный исполин, упирающийся в небо. И на самой её вершине, едва различимый, силуэт. Не крепость, не замок, а нечто иное. Строгое, величественное здание, которое словно вырастало из самой скалы. Оно манило не обещанием безопасности, а просто тем, что было *не таким*, как всё, что он видел до этого.

Восхождение стало новым испытанием. Он цеплялся за корни и выступы, падал, сдирал кожу с ладоней, поднимался и снова полз вверх. Каждая пещера на пути становилась для него временным спасением, где он мог свернуться калачиком и на несколько часов забыться тяжёлым, безосновным забытьём.

И вот, не осталось больше скал над головой. Он стоял на вершине, ветер трепал его обгоревшие волосы. Перед ним возвышались огромные, тёмные ворота из дерева, испещрённые резными знаками, которых он не понимал. Они не были заперты.

С последними силами он толкнул тяжёлое полотно и переступил порог.

И был озарён.

Внутри не было факелов или свечей. Весь огромный зал купался в мягком, **зеленоватом сиянии**, которое исходило от самого воздуха, от стен, от высокого сводчатого потолка. Воздух был тёплым и пахнет дождём, травой и старыми книгами – запахами, которые он уже почти забыл. В этом свете не было ничего злого или угрожающего. Он был похож на первый луч солнца, пробившийся сквозь грозовую тучу после долгой ночи.

В глубине зала, в кресле, сидел человек. Он не был старым и не был молодым. Его лицо хранило спокойствие тысячелетий, а в глазах светился тот же самый, мягкий зелёный свет.

Человек поднял взгляд на оборванного, дрожащего от изнеможения мальчика в дверях. В его взгляде не было ни удивления, ни страха. Была лишь тихая, бездонная печаль и… понимание.

– Я знал, что придёт кто-то из тех земель, – проговорил он. Голос его был похож на шелест листьев. – Но я надеялся, что ошибся.

он сказал: меня зовут Эвобрин я являюсь хозяином этого особняка я 15 сферахранитель и и обучаю людей силой которая передаеться из сферахранителя к будущему сферахранителю в основном я обучаю людей этой силы лишь для защиты себя от врагов но наша главная задача это добро и мир

Модест стоял, не в силах оторвать взгляд от сияния, которое, казалось, проникало внутрь, смывая с души копоть и ужас последних дней. Слова незнакомца повисли в воздухе,

наполненном тихим гулом.

– Пятнадцатый… – прошептал мальчик, и голос его сорвался. Он сглотнул ком в горле. – Значит… были другие? Четырнадцать до вас?

Эвобрин медленно кивнул, и в его зелёных глазах промелькнула тень былых эпох. – Были. И каждый принёс в этот мир своё понимание Развития. Но сила Сферы – это не просто дар. Это договор. Она требует ясности ума и чистоты намерений. Мы обучаем защите, потому что тот, кто ищет в этой силе лишь оружие для нападения… рискует потерять себя.

Он поднялся с кресла, и его движения были плавными, словно движение ветра в листве. Он подошёл к Модесту, не склоняясь над ним, а став с ним на один уровень.

– Ты пришёл с запада. Оттуда, где теперь лишь пепел и скорбь. Я чувствую это. Их сила… она иная. Грубая, испорченная. Она не развивает – она пожирает.

Эвобрин на мгновение замолчал, давая мальчику осознать услышанное.

– Они не просто враги. Они – болезнь, поразившую саму душу мира. И то, что ты здесь, – это не случайность. Ты – последний росток, уцелевший после лесного пожара. И теперь ты должен выбрать: прорасти и дать тень другим… или позволить огню поглотить тебя окончательно.

Он протянул руку, и на его ладони вспыхнул сгусток того самого тёплого, зелёного света. Он не был ослепительным. Он был похож на первый солнечный луч, на пробивающуюся сквозь землю травинку.

– Я могу научить тебя. Но путь будет трудным. Ты должен будешь забыть о мести в своём сердце, иначе её яд отравит и тебя, и силу, которую ты получишь. Наша цель – мир, Модест. Всегда мир. Даже если для его защиты придётся поднять меч. Ты готов?

Модест смотрел на свет, а затем на печальное, мудрое лицо Эвобрина. В его груди, где до этого была лишь ледяная пустота, что-то дрогнуло. Это не была надежда. Слишком рано было для надежды. Это было **решение.

Он молча кивнул.

Эвобрин был облачён в одеяния всех оттенков зелёного: от цвета мха на его тёмно-зелёном плаще до нежного, почти салатового сияния, исходившего от вышивки на его тунике. Этот цвет был не просто предпочтением – он был продолжением его сути.

Он внимательно смотрел на мальчика своими спокойными, **зелёными, как летний лес, глазами**. Его лицо с тонким носом, аккуратными усами и ухоженной, недлинной бородой дышало безмятежной мудростью. Казалось, ничто не могло вывести его из равновесия.

**– А как тебя зовут?** – спросил Эвобрин, его голос был тихим, но чётким.

**– Модест,** – выдохнул мальчик, едва слышно.

Эвобрин чуть склонил голову, и в уголках его глаз обозначились лучики мелких морщинок.

**– Хм. Скромный.** – Он произнёс это без насмешки, а как констатацию факта, в котором увидел нечто значительное.

Его взгляд стал изучающим. Он видел не просто испуганного, оборванного юношу. Он видел глубину потрясения в его глазах и ту тихую, не сломленную решимость, что таилась за этим страхом.

**– Ты не обычный,** – тихо сказал Эвобрин, и это прозвучало как окончательный вывод. **– И беда, что привела тебя сюда, тоже необычна.**

Он сделал паузу, собираясь с мыслями, чтобы облечь

ужас в слова

.

**– Те чужаки… их народ зовётся хаоситы. Они – воины, когти и клыки самого беспощадного и жестокого императора. Того, кого мы зовём Хаосом Третьим.** – Эвобрин произнёс это имя с тяжестью, словно камень, брошенный в тихую воду зала.

**– В их чёрной империи не принято говорить подлинное имя правителя. Для них он – просто Хаос. А отличие – лишь в цифре. Он – третий. И никто, кроме него самого, не ведает его истинного имени. Он – не человек, Модест. Он – воплощение идеи. Идеи тотального разрушения, которая пожирает всё на своём пути.**

Эвобрин внимательно выслушал Модеста, и в его зелёных глазах плеснулась бездонная грусть. Казалось, сама история, которую он собирался поведать, была для него источником неизбывной боли.

**– Хаос… тоже Сферахранитель,** – тихо начал он, и эти слова повисли в воздухе, словно приговор. **– И чтобы понять, как светлая сила обернулась такой тьмой, я должен рассказать тебе начало. Наше начало.**

Он отвёл взгляд, устремив его в сияющие своды, словно вглядываясь в глубь веков.

**– Давным-давно, в землях, где ныне лежат руины, жил народ, стремившийся к знанию. С небес упал к ним камень, а из него истекала живая субстанция цвета весенней листвы. Они боялись её, но любопытство влекло. Один из них, прикоснувшись, ощутил, как её пар окутал его, наполнив силой, о которой он не смел и мечтать. Удар его руки мог сокрушить дерево.**

**– Они были мудры. Они не стали использовать дар как оружие. Они сплавили стеклянную сферу и заключили

жижу внутрь, чтобы обуздать её. Так родились первые

эвоинцы – народ Развития. Мы использовали силу,

чтобы защищаться от хищников, чтобы строить, чтобы расти. Но…** – голос Эвобрина дрогнул.

**– С годами в сердцах людей поселилась ржавчина. Многим захотелось не защиты, а власти. И однажды ночью один из наших, ослеплённый гордыней и жаждой, украл сферу. Он выковал себе новую, но, поранившись, уронил в неё каплю своей крови, смешав её с жижей. Его чёрствое, тёмное сердце отравило силу. Сфера взревела, и её свет стал тёмно-фиолетовым, как синяк на теле мира.**

**– Этот человек, первый Предатель, первый Хаос, отделился. Он основал свою империю на далёком континенте и начал войну. Войну, что тлеет все эти годы. Хаос Третий – не самородный тиран. Он наследник. Но в этом и заключается его главная опасность.**

Эвобрин снова посмотрел на Модеста, и в его взгляде читалась тревога.

**– Он не стремится к хаосу ради хаоса. Он ищет… свою справедливость. Он видит раздоры и слабость других народов и верит, что только абсолютный контроль, жестоко навязанный его рукой, может положить конец всем войнам. Он захватывает земли не для себя, а ради утопии, которую видит лишь он. И ради этой цели он без колебаний перережет сотни детей, ибо верит, что это спасёт тысячи в его «идеальном» будущем.**

**– Он исполин, порождение испорченной Сферы, с фиолетовыми очами, в которых горит холодный огонь его миссии. И его стратегия проста: «Склонись или умри». Он обучил своих хаоситов черпать силу из своей осквернённой Сферы, сделав их армией, не знающей страха и пощады.**

Эвобрин замолчал, дав юноше осознать весь ужас.

**– Вот с чем мы столкнулись, Модест. Не с дикарём, а с фанатиком. Не с чудовищем, а с трагедией, облечённой в латы и корону. И теперь ты понимаешь, почему мы должны быть сильными. И почему мы должны оставаться добрыми. Ибо если мы уподобимся ему, то мир падёт окончательно, и не останется ни света, ни тьмы – лишь пепел.**

Эвобрин промолчал, и его обычно спокойное лицо омрачилось. Он кивнул, принимая эту страшную правду.

**– Да, сила всегда требует платы. Для чистых сердцем – это ответственность. Для тех, в ком гнездится тьма – это проклятие, которое съедает их, делая монстрами во плоти. Хаос Третий – не человек. Он наследник векового греха, ходячая тень с пылающими очами. И его визит… это не визит вежливости.**

Прошли дни напряжённой подготовки. Эвобрин посвятил Модеста в устав эвоинцев – свод строгих, но благородных правил, главным из которых было «Защищай жизнь, а не отнимай её». Модест познакомился с правителем земли и его окружением. Все были полны решимости, но за вежливыми улыбками скрывался страх.

И вот гонец доставил письмо. Всего несколько слов, от которых кровь стыла в жилах: *«Завтра я буду у вас. Ждите.»* Подписи не было. Она была не нужна.

На следующее утро они стояли на стенах, глядя на равнину. И он был там.

**Хаос.**

Исполин ростом в три с половиной метра, закутанный в тёмно-фиолетовый плащ. Его тело было сгустком непроглядной тьмы, без лица, без черт – лишь два

сияющих фиолетовых фонаря на месте глаз,

холодных и бездушных. За ним, словно тени, выстроились ряды его армии – безмолвной, идеально дисциплинированной.

Тишина была оглушительной. Не было бряцания оружия, не было воинственных криков. Было лишь ожидание.

Правитель, бледный, но собранный, вышел вперёд.

– Хаос! – его голос дрожал, но не сломался. – Мы чтим наш договор! Ты пришёл с миром?

Фигура исполина медленно повернула свой «взгляд» к эвоинцам на стенах, на секунду задержавшись на Эвобрине, а затем на Модесте. Казалось, сама тьма на него смотрела.

Прозвучал голос. Глубокий, как подземный гул, лишённый всякой теплоты, исходящий из самой пустоты, где должно было быть лицо.

**– Договор… скреплён. Я здесь не для войны.** – Он сделал паузу, и его светящиеся глаза вновь уставились на Эвобрина. **– Я здесь для беседы. Хранитель Развития. Мы должны поговорить… о будущем этого мира. Твоего… и моего.**

Он не угрожал. Он констатировал. И от этого становилось лишь страшнее. Его визит был не нарушением договора, а его использованием. И все понимали – эта «беседа» определит судьбу каждого, кто стоял на этих стенах.

Воздух в главном зале особняка, прежде наполненный тишиной и зелёным светом, теперь был густым и тяжёлым, будто перед грозой. Эвобрин и Хаос сидели друг напротив друга. Исполин-тьма и хранитель света. Они говорили о границах, о ресурсах, о призрачном «будущем», которое каждый из них понимал по-своему.

И вдруг Хаос повернул свои светящиеся очи в ту сторону, где, стараясь быть незаметным, стоял Модест.

**– А теперь о главном, – его голос-гром прогремел под сводами. – Мальчик. Тот, что выжил в части рима. Мои глаза здесь, в этих стенах, сообщили мне о нём. Я хочу на него взглянуть.**

Эвобрин почувствовал, как ледяная рука сжала его сердце. **– Он всего лишь ребёнок, – голос Хранителя сохранял спокойствие, но в нём появилась сталь. – Испуганный сирота. Оставь его в покое.**

**– Он был обещан нам много лет назад, – безразлично продолжил Хаос. – Судьба дала ему шанс умереть тогда, но он выбрал жизнь. Теперь эта жизнь принадлежит Империи. Он станет воином. Настоящим воином Хаоса. Ты был лишь… его нянькой. Пришло время прощаться.**

Повисла мёртвая тишина. В глазах Эвобрина, всегда таких спокойных, вспыхнула ярость – чистая, праведная и отчаянная. Он медленно поднялся.

**– Нет.**

И в этот миг всё изменилось. По едва заметному знаку Эвобрина, один из его верных слуг метнулся из зала. Хаос не дрогнул, лишь с лёгким любопытством наблюдал, как Эвобрин принимает боевую стойку, и зелёный свет вокруг него сгустился, став ярким и острым, как клинок.

**– Если бы ты и вправду жаждал справедливости, – голос Эвобрина гремел, – ты не смотрел бы назад, на скрижали своих предков-тиранов! Ты стал их точной копией!**

Он ринулся в атаку. Свет бился с тьмой, зелёные молнии отскакивали от непроглядной фиолетовой пелены. И в гуще битвы, уворачиваясь от сокрушительных ударов, Эвобрин кричал, обращаясь к тому, что могло остаться

от человека в этой твари:

**– Я знаю тебя! Я знаю, каким ты был! Юнцом, который рассылал грамоты, приглашая правителей на пир, чтобы говорить о единстве и мире! А они… они смеялись! Они плевали на твои мечты! И ты… ты предпочёл стать тем, кого они боялись, а не тем, кого они не услышали!**

Хаос принял удар, от которого задрожали стены. Его ответ прозвучал не как оправдание, а как холодный, беспощадный вердикт всему роду людскому:

**– Они доказали мою правоту. Их смех был ответом. Они – слабые, подлые ничтожества, думающие лишь о своей шкуре. Мир для них – игра. Я же делаю его реальностью. Единой. Идеальной.**

Силы были слишком неравны. Проклятие и тысячелетняя мощь испорченной Сферы подавляли светлую силу Развития. В решающий миг массивный, тёмный меч Хаоса, больше похожий на обломок скалы, нашёл свою цель.

Эвобрин замер, его глаза расширились. Зелёный свет в них померк. Он посмотрел в сияющие фиолетовые очи убийцы не с ненавистью, а с бесконечной скорбью.

**– Какая… пустая… победа… – прошептал он и рухнул на каменный пол.**

А в это время по горной тропе, вниз с горы, мчалась повозка, увозящая в безопасное место последнюю надежду – Модеста, который, сжимая в белых от ужаса пальцах подарок наставника, слышал лишь эхо далёкого грома и видел, как на вершине горы погасло зелёное сияние, что всего несколько дней назад спасло ему жизнь.

Повозка мчалась вниз по горному серпантину, подпрыгивая на камнях. Сзади, словно призраки из

кошмара, неотступно следовали всадники Хаоса. Стрелы с свистом впивались в дерево обшивки, но отскакивали от невидимого барьера – последнего дара Эвобрина, вплетённого в саму древесину.

Тогда один из хаоситов, его глаза на мгновение вспыхнули лиловым огнём, вонзил шпоры в бока своего скакуна. Тот рванулся вперёд с неестественной, зловещей скоростью, оставляя за собой след фиолетовой энергии. Всадник, словно демон, на полном скаку запрыгнул на крышу повозки, его кривой клинок уже был занесён над головой возницы.

Но возница не был простым погонщиком. Это был один из стражей Эвобрина. Мгновенно перерубив постромки, он с мечом в руке взметнулся навстречу убийце. На узкой, трясущейся площадке завязалась яростная схватка. Сталь звенела, сливаясь со стуком копыт и свистом ветра.

Исход был жестоким и быстрым. Клинок хаосита со свистом прочертил дугу и вонзился в горло стража. Тот, захрипев, покатился с крыши в придорожную пыль.

В этот миг колесо повозки на полном ходу ударилось о скрытый во тьме валун. Раздался оглушительный хруст, и мир для Модеста перевернулся. Его подбросило в воздух вместе с обломками дерева и кричащими лошадьми. Он летел вниз, в чёрную бездну ущелья, его собственный крик сливался с рёвом приближающейся воды.

Удар о ледяную воду вышиб из него воздух и последние силы. Тёмные, безжалостные волны водопада подхватили его, швыряли о камни и тянули на дно. Свет мерк, сознание уплывало. Он почти перестал бороться.

И тут что-то обвило его грудь. Верёвка. Крепкая, сплетённая из незнакомого материала. Её натянули, вырывая его из объятий пучины. Он, беспомощный и полуживой, болтался на этом канате, как рыба. Сильные

руки втащили его на каменистый берег.

Сквозь пелену в глазах он успел мельком увидеть своих спасителей. Несколько всадников на невысоких, коренастых лошадях. Их лица были скрыты капюшонами, а в глазах, внимательно изучавших его, читалась не чужая жестокость, а холодная, отстранённая решимость. Без лишних слов его перекинули через круп одной из лошадей.

И они поскакали. На восток. Увозя его от одних теней – к другим, ещё неизвестным. Последнее, что видел Модест, прежде чем сознание окончательно оставило его, была уходящая на западе гора, на вершине которой не было больше зелёного света. Лишь багровая заря, отражавшаяся в поднимающихся к небу столбах дыма.

Книга II: Тень и Сталь

Сознание вернулось к Модесту медленно, принеся с собой боль в каждом мускуле и странные, терпкие запахи трав. Он лежал на циновке в просторном шатре. Пожилая женщина с лицом, испещрённым морщинами-иероглифами, что-то напевала на незнакомом, певучем языке и втирала в его раны густую, пахнущую лесной смолой мазь.

– Кто вы? – прохрипел он, пытаясь приподняться. – Где я?

Женщина лишь покачала головой, её тёмные, раскосые глаза смотрели с безмятежным спокойствием. Она не понимала ни слова.

Он выбрался из шатра и замер, поражённый. Это был не город, а скорее, военный лагерь, слившийся с окружающим его бамбуковым лесом и серыми скалами. Всё вокруг было другим. Архитектура – лёгкие, изогнутые

крыши, бумажные ширмы. Люди – невысокие, смуглые, с раскосыми глазами. Дети с любопытством таращились на него, взрослые были заняты делом – точили мечи, тренировались с луками. Их речь была для него сплошной, мелодичной загадкой.