Читать онлайн Отражение темных снов

Заканчивалась регистрация на рейс. Он едва успел приехать в аэропорт. Всего три дня удалось побыть в отпуске с родными. Скоропалительный перелет в Москву, новое срочное задание, недолгие сборы. С собой – ноутбук и небольшая сумка с минимумом вещей. Чего не хватит, он докупит в Новосибирске, это его второй родной город. Вспомнилось детство с бабушкой в Новосибирске, теплом в сердце отозвалось. Мать до сих пор не в курсе его работы. А отец обнял его на прощание и тихо пожелал удачи: «Будь осторожен, береги себя, сынок».

Начальство организовало ему билет в бизнес-класс. Он удобно устроился у окна с ноутбуком. Лететь около 4-х часов, есть время изучить материалы. Две папки с файлами с названиями «Отец» и «Дочь». Сначала «Отец». Ничего особенного. Третий брак. Дочь от первого брака и двое сыновей от третьей жены. Хорошая квартира в центре, но не роскошная. Машины у детей и жены, но среднего класса. Жена владеет небольшим бизнесом, одно название, что бизнес. Доходов хватает на жизнь без излишеств. Другой собственностью не владеют. Кто бы сомневался! Комар носа не подточит.

Старшая дочь получила юридическое образование. Собиралась замуж, но по каким-то причинам свадьба расстроилась. Уехала из Новосибирска в Тюмень. Почему именно в Тюмень? К родственникам? Или знакомым? Там же началась стремительная карьера дочери. И никаких сведениях об увлечениях, хобби. Работа и дом. Кстати, снимала жильё. Свою квартиру не купила, а могла бы. Ого! Ей светило повышение: «Росэкспорт» рассматривал её кандидатуру на руководящую должность. Но она внезапно увольняется и возвращается в Новосибирск. Он рассматривал её фото. На всех фотографиях она в деловом костюме на разных официальных мероприятиях. Строгое неулыбчивое лицо, волосы убраны в гладкую прическу. О, есть одна фотография, где она стоит в вечернем платье с бокалом вина, похоже, на корпоративе. Можно представить, что её окликнули. Она резко обернулась. Улыбка не успела погаснуть на лице, глаза сияют, волосы рассыпались по плечам. У неё восхитительная фигура в открытом платье. И необычное имя: Юлианна…

Юлианна возвращалась в Новосибирск. Она выбрала не самый быстрый поезд, 16 часов в пути, зато фирменный. И время удобное: отправление из Тюмени в 6 вечера, прибытие в полдень местного. Ночь в поезде прошла спокойно, вопреки наводнившим «Дзен» постам про невыносимых соседей в поездах. Никто не скандалил, не претендовал на нижнюю полку Юлианны. Соседки по купе были вежливые и спокойные. Интересная пара: мать и взрослая дочь – уже не в первый раз путешествовали по стране, останавливаясь на день в разных городах. Они оказались из Подмосковья, после Тюмени наметили посетить Красноярск и Иркутск. Все вместе поужинали, мило поболтали, затем четвертая попутчица, женщина примерно под сорок, ушла на свою верхнюю полку. Она возвращалась из командировки от фирмы, торгующей медицинским оборудованием, видимо, устала, сразу заснула. На удивление легко заснула под стук колес и Юлианна.

Ночью стало жарко. Юлианна выпростала левую руку из-под одеяла и закинула за голову, чтобы охладиться, и осталась в этой позе.

…Туман и плохо видно. Где я? Кажется, на термальных источниках в Тюмени. Вот и вода, но почему-то не бассейн с бортиками и лесенками, а вроде пруда с мостками. Юлианна готовится спрыгнуть, но темная гладь воды пугает её. Непонятно, что там. Она вглядывается, низко наклонившись. Какое-то светлое пятно медленно всплывает из темной глубины на поверхность. И вдруг выныривает утопленник! Мужчина с бледно-синим лицом, глаза закрыты, а руки, тоже синие, тянутся к лицу Юлианны, холодная рука прикасается к щеке…

Юлианна в ужасе проснулась. «Спокойно! Я в поезде. Но что это холодное на подушке под правой щекой?» Схватилась – и вскрикнула – чужая холодная рука! Села и поскорей включила светильник над головой. На подушке пусто. Ой, как закололо в левой руке, мурашки побежали, возвращая чувствительность. Да это же она сама отлежала руку и приняла её за чужую. Выключила свет, помассировала кисть и снова заснула до утра.

Проснулась рано и до прибытия в Новосибирск читала электронную книжку, стараясь не думать ни о том, что оставила позади, ни о том, что ждёт впереди. И всё же иногда против воли отвлекалась от легкого текста Пелама Гренвилла Вудхауса о забавных приключениях недалёкого английского аристократа.

«В детстве кузина была нехороша собой, но видел бы ты её сейчас, Вустер!»

Здесь только подставить «Юлианна» вместо «кузина». Она росла излишне худой, стеснительной послушной девочкой. Не за это ли выбрала её в подружки Амалия? Та была крепенькая, а позже – фигуристая, с детства бойкая и общительная, позже – весьма кокетливая. Столько противоположных черт у двух подружек! Одна болтушка и хохотушка, а другая боится лишний раз словечко проронить. Яркие рыжие кудрявые волосы Амалии – русые прямые волосы Юли, ровный пробор над высоким лбом, две тугие косички. Выпуклые озорные зеленые глаза с карими искорками, крупный нос в веснушках – Амалия. Рыжеватые брови Амалия выщипывала в ниточку и красила в парикмахерской, как и светло-коричневые ресницы, мать ей разрешала. У Юли под широкими темными бровями большие глаза, прикрытые темными ресницами, веки часто опущены (или от стеснения или читает книгу), поэтому кажется, что цвет глаз – темно-серый, а он – синий. Тонкий носик Юли чуть заострен, как у мышки. Крупный рот и пухлые губы Амалии как будто готовы к поцелуям. А у Юли маленькие губки «бантиком», не знакомые с помадой, но яркие от природы. Грудь у Юли оформилась в полных 14 лет, когда Амалия уже носила третий номер лифчика. Да и не видно было её под скромными платьями, похожими на форму дореволюционных гимназисток. То ли дело – наряды Амалии. Юбочки в талию, тонкие кофточки в обтяжку, ничего темного, скромного. Вот у доски Амалия часто бледнела и робела, если накануне, наплевав на уроки, гуляла допоздна с мальчиком. Потом старалась исправить тройку, дома готовилась, на уроке тянула руку. За плохие оценки мать наказывала её рублем: не пускала в кино и в гости, не давала карманные деньги, не покупала обновы. А Юля всегда приходила с выученными уроками, отвечала спокойно, уверенно, часто шире школьного учебника. Училась Юля на одни пятерки, всё схватывала на лету и запоминала крепко. На контрольных решала оба варианта, успевала проверить ошибки в тетради соседки по парте. Амалия это очень ценила, а учителя смотрели сквозь пальцы. К выпускному классу Юлианна из гадкого утенка превратилась в лебедя, на удивление себе и окружающим. Не тощая, а высокая и стройная, приятные округлости на нужных местах, красивая стрижка-каре подчеркивает большие глаза под соболиными бровями. Посыпались знаки внимания от мальчиков, но поздно: уже на носу заключительные контрольные, ЕГЭ, поступление в престижный ВУЗ. Последние два класса Амалия взялась за ум, решила поступать туда же. Она подтянулась по всем предметам, не мытьем, так катаньем, зубрила дни и ночи напролёт.

«Ума не приложу, Делия, что мне подарить племяннице на свадьбу?»

Свадьба наметилась сразу после получения диплома. Сева Вагайцев был, как позже поняла Юлианна, навязан ей отцом. Он хорошо знал его родителей, уважал их. Но при чем здесь дети? Юля имела мало опыта общения с мужским полом – и влюбилась. Практически в первый раз в живого человека, обаятельного и привлекательного сокурсника. В пятнадцать лет она вздыхала по учителю химии, потом – по артисту из театра Афанасьева, затем – по телеведущему. И вот – настоящий живой ухажер, а вскоре – жених. Амалия ушам своим не поверила, что подруга раньше неё выйдет замуж. Да и не одна она.

«Тетя Энн не уставала сокрушаться по поводу легкомыслия молодых людей…»

Юлианна вообще не была легкомысленной, но Амалия её допекла. «Как, сразу замуж, а ты даже не знаешь, каков он в постели? А вдруг он совсем ничего не может? Ну, что «отстань»? Я-то отстану, а тебе потом всю жизнь с импотентом мучиться». Амалия заронила сомнения, которые Юлианна попыталась развеять, поговорив с матерью. Но ничего не вышло. Юлианна зашла издалека и робко спросила: «Мама, расскажи, как вы с папой познакомились, как решили пожениться?» Но Дарья Борисовна сделала лицо строгого завуча и чопорно заявила: «Я запрещаю тебе говорить на эту тему!» За неделю до загса Юлианна после прогулки вечером не выгнала жениха из квартиры и дала себя уговорить. «Раз уж мы почти муж и жена». С Севой оказалось всё в порядке, Юля получила первый ошеломляющий опыт. «Вот теперь всё у нас по-настоящему», – радовалась она про себя, не сказав никому ни словечка. Исчезла пугающая неизвестность, Юля готовилась вступить в брак и жить долго и счастливо. Доверчивость и неопытность в делах сердечных больно ударили Юлианну, когда она застала жениха в недвусмысленной ситуации. Нет бы скандал закатить, посуду побить, лицо изменнику поцарапать – выбежала вон и полоснула ножом по руке. Слава Богу, отец успел сориентироваться, всё замять, всё скрыть, увезти дочь за тридевять земель в Тюмень к своему школьному другу в частную клинику. Юрий Антонович отнесся к Юлианне со всем вниманием, наблюдал её целых три месяца, исключил все возможные психические отклонения, дал рекомендации, как избегать нервных расстройств и выписал. Никакого диагноза нигде не осталось.

«Если мой дом вас не устраивает, можете перебраться в любую гостиницу…»

Юля после больницы категорически не хотела возвращаться в Новосибирск, нашла хорошую работу и осталась в Тюмени почти на 6 лет. Душевные раны давно затянулись, карьера сложилась успешно, она стала заместителем начальника контрактного отдела процветающей фирмы. Предприятие экспортировало буровое оборудование для нефтяных и газовых скважин. Азиатский рынок расширялся с каждым годом, Юлианна даже пошла на курсы китайского языка.

Но как осточертели съемные квартиры! А ведь она могла бы вернуться и жить в своей собственной. После развода с матерью, отец не только платил ей алименты, но и переводил немаленькую сумму на личный счет Юлианны. Как только ей исполнилось 18 лет он помог купить ей полногабаритную «двушку» в двух шагах от площади Ленина, но поставил условие: до окончания ВУЗа оставаться под присмотром матери. Квартира толком не обставлена, но жить можно. И работу найти не трудно. В Новосибирске полно предприятий, активных экспортёров. Не всё ли равно, чем торговать: хоть зерном, хоть тракторами, хоть запчастями, – контракты нужны в любом случае. А не вернуться ли Юлианне в Новосибирск? Но внезапно на работе произошли перемены: ушел на пенсию пожилой начальник, а его место занял мужчина немного под сорок, красавец и ловелас. Это позже Юля поняла, что ловелас, а тогда поверила, что его семейная жизнь пошла прахом, что они с женой давно чужие друг другу. Взрослый сын живет отдельно, а они фактически разошлись, но формально не оформлены. Так сплетничали в отделе, так в доверительных беседах говорил он сам.

«Это живописное местечко – рай на земле, но где совершенна природа, там низок человек…»

Юлиана опять отключилась от книги, устремив взгляд в окно вагона. Мимо проплывали зеленые и желтые поля, мелькали перелески, где листья деревьев к сентябрю раскрасились «в багрец и золото». Похоже на начало октября в Тюмени. Да, это началось именно в октябре и в очень живописном месте. Тогда, 3 года назад, Илья Николаевич, новый начальник, проявил широту натуры, пригласив весь коллектив контрактного отдела на два выходных на термальные воды с проживанием в гостинице. «Купание в горячих источниках создаст теплый климат в коллективе». Юлианна ужаснулась. В последнее время она успела пристраститься к мучному и сладкому, это скрашивало её одинокие вечера. А позже сладкое могла заесть соленой рыбой или сыром, а это – ещё калории. Её рабочие костюмы все были в стиле «оверсайз». Короче говоря, появляться в купальнике перед всем коллективом, и в особенности, перед новым начальником, совсем не хотелось. Тем более, что между ними с первых дней возникла взаимная симпатия, выходящая за рамки хороших деловых отношений «начальник-заместитель». Симулировать легкую болезнь – не вариант, отсутствие на таком мероприятии «оставит осадочек». Времени до поездки оставалось всего две недели, Юлианна отчаянно ринулась худеть. Метод был её собственный, комбинированный из того, что попалось в интернете. Еда три раза в день, последний раз в 6 вечера. Первый день – литр нежирного кефира, второй день – килограмм яблок, третий – гречневая каша на воде без соли и масла. И так по кругу. Эффект оказался потрясающий: ушел лишний жир, но кожа не обвисла, наоборот, стала более чистой и упругой. После 18 часов Юля занимала себя компьютерными играми, танцевальной разминкой, пила теплую воду и рано ложилась спать. В доме не оставила ни одной конфетки или печеньки, все унесла на работу и скормила коллегам. Перед поездкой влезла в старые джинсы! Кстати, с тех пор взяла за правило следить за фигурой, устраивать разгрузочные дни, бегать в парке в хорошую погоду, этим можно гордиться.

Стоял октябрь, вода парила, усиливая эффект. Когда Юлианна в красном купальнике гордо вышла из тумана на бортик бассейна, Илья Николаевич нацелился на нее, как стрелка компаса на север. Она всюду чувствовала его взгляд. Ну и что, что знакомы меньше месяца? После зажигательных танцев в ресторане он пригласил её в свой номер, потихоньку вручил ключ. И она пришла. Это было – как взрыв, как землетрясение! На работе они «шифровались», приходилось строго следить за собой, всегда уходили врозь. А вне работы он приезжал к ней, специально нашел ей квартиру в другом районе. На ночь Илья уезжал домой, но клялся, что развод не за горами. Юля была счастлива, она опять влюбилась и верила, что нашла своего человека. Илья часто дарил ей украшения: серёжки, цепочки, браслеты, – устраивал интересные поездки в другие города: Омск, Тобольск, Челябинск. Через полгода страсть Ильи пошла на спад, встречи стали более редкими и не такими бурными. Уже раз или два в неделю, часто обещал, но потом вдруг отменял. Илья объяснял смену настроения болезнью жены, кажется, неизлечимой. Сын далеко, учится в Нижнем Новгороде. «Надо поддержать несчастную одинокую женщину». Время шло, с памятной поездки на воды прошло три года. Про развод он вообще не упоминал. Юля из гордости – тоже. Связь стала привычной, но совсем не радостной. И всё же, Юлианна надеялась не лучшее будущее. Поэтому, когда отец в очередном разговоре спросил, не хочет ли она вернуться домой, так как через три месяца появится очень хорошая вакансия для неё, она ответила, что нет, здесь всё хорошо.

«Мой совет, сэр, крепиться и мужественно выдержать это испытание».

«Это испытание» случилось вдруг, в пятницу под вечер… Так всегда бывает – «вдруг». Как обухом по голове, в отделе заговорили, что у начальника ожидается прибавление в семье, жена ждёт девочку, лежит на сохранении. А Илья приехал вечером, как ни в чем ни бывало. Юля не открыла дверь, не хотела, чтобы видел её слёзы. Каков подлец! Врал, как сивый мерин. Жил себе на два дома. А сейчас жена в роддоме, а он – к любовнице. Юлианна еще плакала, когда позвонил отец, как чувствовал. Поговорила с ним, сказала, что подумала и хочет вернуться в Новосибирск. «Что ты там говорил, какая вакансия?» Отец обрадовался, сказал: «Тебе понравится. Давай, увольняйся и приезжай! А я здесь почву подготовлю». Это был реальный выход из дурацкой ситуации! Юля два дня приводила мысли в порядок, чтобы выйти на работу и спокойно подать заявление «по собственному». Напилась валерьянки до легкого отупения. А Илье – хоть бы хны. Подписал, как будто не заместитель его уходит, а к примеру, курьер. С трудом доработала месяц, передала все дела, коллегам неопределенно намекнула на семейные проблемы в Новосибирске. Перебрала вещи, что-то выбросила, вынесла несколько сумок в Храм, для бедных. Уложила чемодан на колесиках и рюкзачок и налегке отправилась строить новую жизнь, дав себе слово, что в ней не будет места никаким иллюзиям и влюблённостям.

Проводник напомнил, что до Новосибирска остается всего час, Юлианна выключила и убрала гаджет. Достала смартфон. Связь здесь есть, вполне хорошая. Ого, отец звонил два раза! И оставил сообщение: «Я встречу на машине, напомни номер вагона». Как странно! С детства Юлианна помнила отца совсем чужим, неприятным человеком, а с возрастом он стал ближе и роднее. А с Амалией – всё наоборот. Была в детстве подружка, от которой нет секретов, а с возрастом всё меньше желания общаться. Вот с матерью ничего не изменилось: ни любви, ни ласки, одни претензии и упрёки. Главный мотив – «ты мне должна». Простить не может, что деньгами не поделилась, когда сняла со счета, а купила на всю сумму себе одной «шикарную» квартиру. А теперь не пускает туда пожить. С какой стати? Юлианна очень ценила покой и уют в своей квартире, где она – полная хозяйка. Аргумент у матери железный: ты же одна, а у нас теперь семья. Но Юлианна не собиралась превращать своё жилье в коммуналку, как та ни настаивала. Все разговоры с матерью, пока Юлианна была в Тюмени, сводились к этому. Она обрывали их, оставляя только: «Привет! Здорова? Хорошо. Я – тоже»

Глеб Юрьевич, недавно разменявший шестой десяток, выглядел хорошо, бодро помог Юлианне донести чемодан, отдал ключи от квартиры и предложил выпить чаю.

– У меня ничего нет. Заказать доставку?

– Не надо. Виктория собрала мне перекусить. Я нанимал клиринговую фирму, чтобы привели квартиру в порядок к твоему приезду.

– Спасибо, папа. Какой ты у меня внимательный!

Виктория, третья, считая с Юлиной матери, жена отца, предусмотрительно собрала не только контейнер с бутербродами, но и заварку, сахар, пастилу. Они с отцом явно, «нашли друг друга». Виктория не корчит из себя непризнанную звезду, как вторая жена, Екатерина. Та была актриса Областного театра, средних способностей, но мнила о себе очень много. Она обвиняла всех кругом в подсиживании и дурном вкусе, требовала, чтобы муж всеми правдами и неправдами добился перевода в Москву, где её обязательно ждёт сокрушительный успех. Детей она за пять лет брака не родила, либо не могла, либо не хотела. Юлианна не особо удивилась, что отец развелся и взял в жены Викторию. Она и внешне оказалась симпатичнее и в общении приятнее. За четыре года родила двух сыновей. Пока дети подрастали, продолжала работать преподавателем английского в гимназии. Попутно давала платные уроки, далее основала языковую фирму: переводы, курсы обучения языкам, он-лайн репетиторы. И никогда бизнес не оттеснял семью. Виктория заботилась о своих мужчинах, чтобы они хорошо одевались, правильно питались, отдыхали с пользой для здоровья. К Юлианне она относилась без показного радушия, но и без раздражения, просто, как к родственнице мужа. В их дела с отцом не лезла.

За чаем отец отвечал на вопросы Юлианны. Да, это та самая фирма, филиал крупной московской компании, куда она хотела устроиться на работу после окончания ВУЗа. Нет, они не потеряли продажи, а даже расширили свой рынок на Юг и на Восток. Никакого подсиживания не было. Начальница контрактного отдела идет на повышение. Место фактически уже закреплено за Юлианной. Её резюме вне конкуренции. Большой стаж работы с международными контрактами, да еще и опыт в должности заместителя начальника отдела. Это дорогого стоит. По звонку надо будет просто подъехать в кадры и написать заявление. «А пока отдыхай, обживайся, у тебя не это примерно неделя. Ждем в гости, как раньше, в воскресенье».

Расстались тепло, и Юлианна опять вспомнила свои походы в гости к отцу в детстве. Было ли дело в том, что она стеснялась, или к ней тогда относились прохладно? Екатерина, возможно, ревновала отца к бывшей жене. Или ей не нравилось, что он деньги тратит «на сторону». Удовольствия было мало, несмотря на вкусную еду. Не только в гостях за столом, но и в жизни следовало соответствовать непонятным жестким правилам. «Девочка должна одеваться дорого, но скромно». «Девочка должна вежливо отвечать на вопросы». «Девочка не должна перебивать взрослых». «Девочка должна заниматься музыкой или танцами». Как она страдала от занятий музыкой! До сих пор в дрожь бросает от «Песен» Майкапара. Уроки сольфеджио показали, что слух у Юлианны не музыкальный. Учительница не стеснялась в выражениях: «Ну, что, ты не слышишь разве? Это же си-бемоль! Ты тупая или глухая? Уши вымой дома!» Гонять гаммы на пианино приходилось часами, но пальцы никак не хотели приобретать легкость и беглость. Особенно, когда учительница делала страдальческое лицо и испускала тяжелые вздохи: «Безнадёга». Промучив дочку целый год, отец сдался и определил её на народные танцы, видимо, решил, что они проще, чем бальные.

Здесь дело пошло, у Юлианны слух оказался вполне достаточным для танцев, а ещё прекрасное чувство ритма и природная гибкость. Юля стала делать успехи, из третьего ряда на сцене её переставили во второй, а потом – в первый. Отец посещал отчетные концерты, одобрительно улыбался, делал фото дочки в разных народных костюмах. И мать перестала шпынять, что деньги идут на ветер. И музыка, если не заставляют из-под палки её разучивать, оказывается, может доставлять радость, поднимать настроение, воодушевлять. Раз в год в новогодние каникулы Юля ходила с семьей отца в театр, на балет или в оперетту. Для таких случаев ей покупался новый наряд, который она потом носила на всякие праздники. Эти выходы стали ступеньками на пути сближения с отцом. А сейчас, когда она стала юристом, отец говорит с ней, как с равной. Отец работает в прокуратуре, они – коллеги, появилось много общих тем. И она, конечно, с удовольствием сходит на семейный обед, а при случае – в Музкомедию.

Но не с Амалией. Ей музыкальный театр казался нудным и скучным, она увлекалась исключительно эстрадной песней, меняя кумиров в соответствии с модой. «Как-то мы сработаемся с ней в одном отделе в качестве начальницы и подчиненной?»

Это место, которое занимает сейчас Амалия, отец постарался застолбить за Юлианной сразу после окончания института. Амалия тоже подала документы, но ей было не под силу обставить подругу. Непонятно, на что она рассчитывала, она ничего не говорила, не просила уступить. Но Юлианна вдруг в последний момент отказалась идти работать юристом в филиал крупной московской фирмы. «Что это? Разве я боюсь её? Ну нет, она не станет меня шантажировать. Мы действительно подруги детства и юности. Главное, надо сразу взять верный тон».

Амалия стала подругой просто потому, что они жили рядом, учились в одной школе, их учительница посадила за одну парту. Амалию Болдыреву растила мать-одиночка, а отца она не знала вовсе. Юлианну Шахову тоже растила мать, но не в одиночку, а с помощью алиментов отца, Глеба Шахова, и под его строгим контролем. Постепенно девочки сблизились. Бойкая общительная Амалия и тихая «заучка» Юля. Амалии нравилось покровительствовать тихоне, иметь рядом «некрасивую подружку». Постепенно акценты смещались. Юля помогала Амалии в учебе. Амалия уже не смотрела на неё сверху вниз, она теперь тянулась за подругой, мечтая выбиться в люди. Юля и в институте опекала подругу, как могла. И на том собеседовании она сама посчитала себя обязанной уступить ей престижное место работы. Амалия молчала и будет молчать. Она никогда не откроет страшную тайну, как Юля убила человека.

…Девочки отдыхали на даче у бабушки Амалии, им было по тринадцать. Амалия терпеть не могла жить на даче. Это далеко от города, да еще и идти от электрички. Много заброшенных участков, мало дачников, совсем нет ровесников для игр. В тот раз Амалия упросила, чтобы с ней отправили Юлю, хотя бы на пару недель, чтобы было с кем на речку ходить. Бабушка Галина Григорьевна была очень скупая, экономила каждую копейку. Всё лето делала заготовки: сушила травы, солила огурцы, варила варенье. А потом продавала плоды трудов в городе. «Лишний рот» согласилась принять только при условии, что девчонки будут поливать огород каждый вечер. Работка была не из лёгких. Юля не могла понять, почему нельзя от скважины пустить шланг на грядки. Оказалось, вода подземная очень холодная, не годится для полива. Её накачивают в 2 огромные бочки, где она весь день нагревается, тогда можно поливать. Конечно, тяжело Галине Григорьевне в шестьдесят с лишком таскать воду лейкой из бочки. Казалось бы, за то, что девочки помогают, бабушка могла бы угостить их своей ягодкой. Но нет! Вся малина – на продажу. Вот огурцы есть можно, они созревали вёдрами.

Однажды девочки возвращались с купания. Речка была мелкая, место для купания всего одно – омуток в обрывистых берегах. Идти далековато: через несколько обществ, потом по полевой дороге. Зашли по пути на брошенный участок покушать малины. Вроде, не сильно зарос крапивой, и малины много. Кисти свисают, полные алых душистых ягод. Поели с краю, Амалия полезла глубже в кусты, а Юлю потянуло к садовому домику. Сама не знает, почему. Домик, как домик. Летний, маленький, с высокой мансардой, посеревший от времени, и крыша уже немного прохудилась. Дверь оказалась открытой. Внизу одна комнатка с небогатой мебелью: стол, вешалка, диван, стулья. Всё перекошенное, ломанное. Пыль, грязь, паутина. Наверх идет лестница, Юля потрогала, крепкая. Захотела подняться, заглянуть, что там. Вдруг свет загородила мужская фигура. Мужчина был здоровый, в серой грязной одежде. Он пошел к Юле. Она кинулась вверх по лестнице, но он оказался проворным. Догнал возле люка, схватил, прижал к полу, полез под юбку. Юле под руку попался деревянный брусок, она со всей силы ударила мужика по голове. Он потерял равновесие и с грохотом упал с лестницы вниз.

На шум прибежала Амалия. Юля сидела наверху, зажав рот руками, чтобы не кричать. На полу лежал неподвижно мужик в серой куртке и штанах, с бритой головы стекала кровь на пол. Амалия протянула руку, помогла Юле спуститься, провела мимо лежавшего мужика, обнимала и успокаивала. Девочки поздно вернулись на дачу. Галина Григорьевна ругала их: «Где вас черти носят? Такую страсть объявили: из колонии заключенный сбежал». В тот же день Амалия заставила Юлю дать страшную клятву, и сама дала, что никто и никогда не узнает о случившемся. Девочки прокололи себе пальцы, чтобы выступила капля крови, и поклялись. И никогда Амалия не вспоминала, ничего не требовала от Юли, которая ей помогала, как могла. А Юле до сих пор снятся страшные сны.

За прошедшие шесть лет Юлианна научилась обходиться без задушевной подруги, ни с кем не делиться личными проблемами. После клиники она хотела забыть Новосибирск, как кошмарный сон. Постепенно горечь притупилась, она первая написала Амалии с нового номера телефона, поздравила с днем рождения, 20 ноября. Амалия откликнулась, вела себя сдержанно, не задавала лишних вопросов. Юлианне тоже не хотелось исповедаться ни перед кем. Они усиленно вгрызались в работу, отодвинув личную жизнь, которая не складывалась у обеих. Позже подругу заслонил Илья, хватало и разговоров, и поездок. Телефонное общение с Амалией стало совсем формальным, обмен незначительными новостями, да поздравлениями в праздники.

Вот если бы Юлианна оставалась в Новосибирске в последние шесть лет, возможно, их дружба не полиняла бы от времени. Но Юлианна не могла остаться. Свадьба с Вагайцевым оказалась кораблекрушением, а Тюмень – спасительной гаванью. Второе предательство вынести оказалось легче. Отъезд из Тюмени уже не ощущается паническим бегством, это просто возвращение в родной город.

Уже неделю, как Юлианна приступила к работе. Амалия ведет себя, как положено, на работе обращается строго по имени-отчеству, во всем поддерживает начальницу, ведь она самый опытный работник в контрактном отделе. Шесть лет стажа о чем-то говорят. Многому научилась, многое держит в голове, аккуратная, исполнительная. Делопроизводство знает не хуже, чем отвечающая за него Нина Игнатьевна. С удовольствием сплетничает обо всех и вся. Юлианна нуждается в информации, в том числе, и такой. Ей больше не на кого опереться. Предыдущая начальница не просто ушла, она в Москву переехала. Ещё одна сотрудница – в декрете. Артём – первый год после диплома, мальчишка, ветер в голове. А сорокалетняя толстушка Нина Игнатьевна звёзд с неба не хватает, её взяли за связи свёкра, как начинала помощником юриста, так им и останется. Да ещё пришел новый человек – Роберт Михайлович Морозов. По его поводу пошутили кадровики: «Вам для комплекта к Амалии и Юлианне – Роберт».

Как вошел, представился, Юлианна оторопела. «Разве такие красивые бывают юристами? Ему бы в кино или театре играть». Высокий, плечистый, светлые волосы кудрявятся, зачесанные назад над высоким любом. Густые брови и ресницы по контрасту темные, глаза – карие, а модная короткая бородка рыжеватая. Нос красивый, ровный, под ним крупный мужской рот. На губах – весёлая улыбка, сразу видно – баловень женщин.

Амалия предложила посидеть вечером обсудить нового сотрудника, но не хотелось. Амалии он, похоже, очень понравился. Юля поплелась домой, специально пешком через сквер, чтобы проветриться. Голова что-то разболелась. То ли от обилия новой информации, то ли от кофе, что пили с Амалией в обед. Врач не рекомендовал ей пить кофе, только чай. Но иногда побаловать себя можно? Юля открыла дверь, прошла в комнату и застыла. На полу лежал мужчина и не подвал признаков жизни. Он лежал на животе, голова вывернута, что-то темное стекает. Юля дико закричала выбежала в подъезд. Позвонила соседке снизу, единственной, с которой успела познакомиться. Инна Матвеевна, одинокая пенсионерка, не испугалась, сразу вызвала полицию, дала Юле выпить валерьянки. Наряд приехал быстро, они вошли в квартиру, но не обнаружили ничего. Юлю отругали, взяли деньги за ложный вызов. Как ни просила Юля, отпечатки в квартире брать не стали. Амалия приехала, поила чаем, успокаивала, утешала.

Амалия

Юлианну я знала с детства, сколько себя помнила. Мы жили рядом, в соседях. Обе в неполных семьях. В первый класс пошли в одну школу, сидели за одной партой все школьные годы. Не помню, когда я начала ей завидовать. Сначала по мелочи. К примеру, у неё, как у меня – необычное имя. Но её все поголовно зовут вполне приемлемо – Юля, а у меня нет приличного уменьшительного имени. В четвертом классе пришел новенький, обозвал «Малькой». Это разве имя? Вполне подходящая кличка для собаки. Я его отколотила, чтобы запомнил. Эта кличка всплывала и позже, но после шестого класса за «Мальку» я уже сама не дралась, всегда находились заступники. С чего вздумалось моей дражайшей мамочке записать меня Амалией? Имя – древнегерманское, и еще в других языках есть, даже в арабском. Но мне от этого не легче. И обозначает оно – «труд», «работа». Получается, мне суждено всю жизнь вкалывать, как лошадь? А у Юльки есть даже второе имя, по православному она – Ульяна.

Хотя мы жили с ней с одними мамами, у Юльки имелся отец. Он платил алименты, она регулярно ездила к отцу в гости, он дарил подарки на Новый год и в день рождения. Юля щедро делилась со мной своими подарками, но меня это лишь раздражало.

Учеба давалась Юлианне легко. Она играючи решала самые сложные контрольные, легко расправлялась с домашними заданиями. А я у неё списывала. Она еще и много книжек читала, даже стихи, чего и никак понять не могла. Я предпочитала ходить в кино или гулять с мальчиками. Потом в девятом классе меня вдруг стукнуло, что надо учиться, чтобы пробиться в этой жизни. Мне приходилось сидеть и часами корпеть над тетрадками и учебниками. Юля всегда проверяла мои работы, часто находя ошибки и исправляя их. Так что я стала числиться хорошисткой, почти отличницей.

В детстве я любила смотреться в зеркало на шифоньере, иногда ставила рядом с собой Юлю. В зеркальном стекле отражались две девочки. Юля стояла худенькая, маленькая, невзрачная, а я – рыжеволосая красавица. Грива блестящих рыжеватых локонов спадала по спине до талии, нежная белая кожа сияла, несколько задорных веснушек на прямом носу. Мама говорила: «Тебя Господь в молоке с золотом искупал». Серо-зеленые глаза, опушенные густыми ресницами, смотрят прямо и весело, красивые губы сияют в улыбке, видны ровные белые зубки. Всё это – я, словно сказочная принцесса. И жизнь меня ожидает сказочная, не зря же природа дала мне такую красоту. Не то, что Юлька: тихая мышка, остренький носик, глазки в пол, прилизанные волосы, смуглая кожа. Но способная! Мне бы часть таких способностей, как у Юльки, и я стану владеть миром! И судьба дала мне этот шанс!

На лето мать часто отправляла меня на дачу к бабушке. Терпеть её не могла! И дачу, и бабку! Сначала забитая дачниками электричка. Затем от электрички тащились полтора часа до этой развалюхи, что бабка торжественно именовала дачей. Туалет деревянный, на улице, ни бани, ни душа, чтобы помыться. Бабка заставляет полоть свой огород каждый божий день. Одна отрада – сходить искупаться на речку. И то с боем. «Зачем так часто мыться? Раза в неделю хватит».

Нам было по 13 лет. Юлианна уже догнала меня в росте, но оставалась тощей и плоской. У меня же выросла соблазнительная грудь, пополнели бедра, и я, по примеру матери, стала красить ресницы и брови в парикмахерской. Мальчишки ходили за мной гуртом, а Юля ни разу ни с кем не дружила. Я уговорила отправить со мной на дачу Юлианну, иначе категорически отказывалась ехать. Матери посовещались и разрешили. Как сейчас понимаю, для них наставало время личной жизни. При Юльке бабка не зверела, грядки обрабатывала сама, мы только поливали. Мы могли гулять по длинной улице и каждый день купаться в речке. В тот день, как обычно, шли с купания. Зашли на брошенный участок полакомиться малиной. Я ела малину, залезла в гущу кустов и ничего не видела. А Юлька потащилась в дом. Потом что-то брякнуло, я забеспокоилась, побежала в дом и увидела жуткую картину: на полу лежал мужик с головой в крови, а Юлька сидела над лестницей, обхватив себя руками, раскачивалась из сторону в сторону и мычала. Не помню, как утащила Юлю оттуда. Мы сели на поваленное дерево в лесу, я обняла её, прижала к себе, гладила и успокаивала.

– Амалия! Он хватал меня за ноги, он хотел нехорошее сделать! Я ударила его! Я убила его!

– Юлечка, ты не виновата, он сам упал. Запомни, сам упал. И никто не найдет его в этом брошенном доме. Мы ничего не видели, ничего не знаем.

– Я, я убила его!

– Юля, давай дадим самую страшную клятву, что никому и никогда не расскажем об этом? Мы не станем помнить об этом и говорить. Смотри, надо проколоть палец тебе и мне, и сказать клятву. Хочешь?

– Хочу!

Мы вернулись домой довольно поздно. Бабка ждала нас у калитки. Она обругала нас и сообщила страшную новость, заключенный из колонии сбежал, его ищут.

Погостив, Юлианна уехала домой, а через неделю в соседнем поселке поймали того заключенного. Значит, Юля не убила его, он просто вырубился ненадолго. Но я подумала и решила, что знать об этом Юлианне не обязательно. Я не сказала ей.

Мы окончили школу, поступили вместе на юридический. Юля занималась со мной, как одержимая, готовила меня к экзаменам. Не имели мы с мамой денег на репетиторов. И пока учились в институте, Юлианна меня тянула. Курсовые и рефераты за меня писала. Я принимала её помощь, как должное.

К концу учебы почти все студенты определились с работой. Отец предложил Юле попробовать поступить на работу в довольно крутую фирму. Они делали оборудование для компьютерных сетей и сетей связи, даже за границу продукцию поставляли. Юля взяла меня с собой на собеседование, написала за меня тест. Взяли бы всяко её по просьбе папаши. Но она вдруг отказалась, и место досталось мне. Юля не расстроилась, сказала, что найдет ещё лучше.

Мы никогда не вспоминали тот случай на даче, но я знала, что Юлианна мучилась. Её преследовали ночные кошмары. Она обращалась к неврологу, пила успокоительные лекарства. Внешне это не проявлялось. Но дикий поступок Юли на свадьбе явился последствием её нервных расстройств. Я подозревала, что она серьезно лечилась там, куда увез ее отец.

Юлианне снился жуткий сон. Сквозь потоки дождя она пробирается через колючий кустарник в незнакомом темном лесу. Ветки больно царапают руку, рвут одежду, цепляются за распущенные волосы. Она упорно идет вперед, хотя ей страшно. «Страшно» – не то слово: леденящий ужас сковывает душу, потому что она знает, впереди, за кустами – мертвец. Ещё пара шагов и она увидит лежащего на земле мужчину в серой одежде с окровавленной головой. Зачем она упорно движется к нему? Не знает. Надоедливый комар пищит над ухом, громче и громче…

Она открывает глаза. Будильник! Неужели, утро? Она в своей кровати, неудобно лежит на боку, прижав правую руку. Рука занемела, неприятные мурашки бегут к пальцам. Голова тяжелая, будто набита чем-то ватным и вязким. Всплывает в памяти вчерашний ужасный вечер. Юля уверена, что вчера вечером в её квартире точно лежал мертвец. Почему ей никто не поверил? Но куда он делся, когда приехал наряд полиции? Не мог же он сам встать и уйти? Уйти так, что не оставил следов! Как все-таки болит голова! Может, тело унесли? Но кому понадобился злой розыгрыш? А был ли труп? Может, это галлюцинация?

Юля подошла к окну. В самом деле, на улице идет дождь. Не зря кошмар приснился. Она плохо переносит подобную погоду. И голова сегодня гудит, как колокол. Придется выпить таблетку, что рекомендовал ей врач. Ей повезло, что она попала тогда, после нервного срыва, к Юрию Антоновичу. Её чуть в психушку не упекли, осталось бы клеймо «шизофрения» на всю жизнь. Могли бы своими препаратами в “овоща” превратить. Папа нашел ей хорошего врача, своего давнего друга, который поставил Юлианне правильный диагноз и смог быстро вылечить. Юрий Антонович не рекомендовал применять это лекарство часто, но сегодня именно тот случай. Не стоит больше пить кофе, зря вчера поддалась на уговоры Амалии, не устояла перед изумительным ароматом.

На улице свежо, мелкий дождь моросит, как будто в позднюю осень зашла, а всего лишь середина сентября, даже листья не все пожелтели. Пахнет мокрой землей и прелой листвой. Юлианна зябко поводит плечами под легким плащиком. Пиджак можно было и поплотнее выбрать! Не посмотрела вечером прогноз погоды, и утром не до него: едва успела в срок собраться на работу. Но одета и причесана, как всегда, безупречно. Папа бы одобрил её внешний вид. Хотя они не жили вместе с папой, но он всегда следил за тем, как она выглядит.

Вспомнился эпизод из детства. Однажды на обед в доме отца Юля явилась не в строгом сером платье с белым воротничком, а в своем любимом: ярко-красном в оборочках и бантиках. Платье мама купила Юле, когда они в танцевальном кружке выступали на Новогоднем празднике с танцем хлопушек. Папа за столом неодобрительно косился, но ничего не сказал Юле. Затем отправился её провожать. Юлю отправили к соседям, но она стояла на лестничной площадке и слышала, как за дверью отец ругал мать непонятными словами. Папа ушел, а мама больно ударила Юлю.

В кабинете Юлианна переобулась и протерла грязные туфли. Затем тщательно осмотрела себя в зеркало. Одежда не помялась, прическа не развалилась, лишь несколько коротких прядок от влажного воздуха закрутились колечками и упали завитками на шею.

Папа, наконец-то, прислал ей на электронную почту подробное досье на нового сотрудника – Роберта Михайловича Морозова. Отец не знал, чей это протеже. Роберт поменял за свою недолгую карьеру много разных мест работы. Юля поморщилась: поверхностный тип. Интересно, что он родился в Новосибирске. Родной отец умер, мать перебралась в ближнее Подмосковье, вышла второй раз замуж за врача. Мать и отчим живут и работают в Минске, воспитывают двоих общих детей. А вот Роберт Михайлович из Минска переехал в Москву. Окончил Московскую Юридическую Академию. Ничего себе! Несколько впечатляющих мест работы, включая министерства и крупные корпорации. Каким лешим его в Новосибирск занесло? Юля увлеклась чтением, не заметила, как Роберт вошел в кабинет и подошел к столу.

«Юлианна Глебовна, вы приглашали меня к 10 часам». Юля вздрогнула от неожиданности, задела листок бумаги, он упал на пол. Роберт наклонился, поднял листок. Он мельком взглянул на экран монитора.

– Если вас что-то интересует в моей биографии, задавайте вопросы, я с подробно отвечу на все.

Роберт развалился в кресле напротив Юлианы и в упор уставился на неё. Как же он неприятен Юле! Но почему бы не воспользоваться его предложением?

– Зачем вы приехали в Новосибирск, имея такой послужной список? Чем привлекла вас наша скромная фирма?

– Как вам уже известно, я родом из Новосибирска, где в данный момент проживает моя бабушка. Её здоровье оставляет желать лучшего. Родители завязаны по рукам и ногам на Минск. А я – свободный человек, вольная птица. Изъявил желание присмотреть за бабушкой. И надо же где-то мне работать? Почему бы не в вашей фирме?

– У вашего отчима и у вас редкое имя – Роберт. Не верю в совпадения.

– Так получилось, что моя мать также родом из Новосибирска, как и отчим. Они встречались в Новосибирске по молодости. Нет, не подумайте, что отчим мой физический отец. Родители, я называю их именно так, входили в одну компанию. Мать юной девушкой влюбилась в моего отца, Михаила Морозова, но моя строгая бабушка запретила им жениться, пока мама не окончит институт. Они выполнили это условие, дружили несколько лет, а я родился через год после свадьбы. А имя Роберт, вероятно, понравилось матери своей неординарностью.

– Странно, что брак, заключенный по столь неземной любви, довольно быстро распался.

– Его сгубил алкоголь. Ряд неудач на работе и, как результат, отец начал пить. Чем дальше, чем больше. Пьяный он зверел, дрался. Мать развелась, но и будучи в разводе, отец доставал мою семью. Мать воспользовалась возможностью и уехала в Подмосковье. Но когда отец умер, она ездила на его похороны сюда. Меня не брала, я вообще слабо помню родного отца. Когда мы втроем жили в Подмосковье, бабушка отчаянно скучала по Новосибирску, по подругам и родне. Все каникулы я, как правило, проводил в Новосибирске с бабушкой. Мои самые близкие друзья остались здесь.

– Как ваша семья оказалась в Минске?

– У отчима в Белоруссии много родни. Ему предложили в Минске хорошую работу по специальности. Мы все переехали в Минск, там родились мои брат и сестра – близнецы. Бабушка помогала матери ухаживать за внуками, когда они подросли, она продала дом в Подмосковье и вернулась в Новосибирск. Надеюсь, я ответил на все вопросы? Я вам ещё нужен?

– Ознакомьтесь с документами в этой папке. Хотелось бы узнать ваше мнение.

Роберт поднялся с кресла, взял папку и прошел к двери бесшумной походкой пантеры. Прежде, чем покинуть кабинет, он задержался на секунду на пороге и улыбнулся Юлианне очаровательной улыбкой.

– Позёр, – с раздражением бросила ему вслед Юлиана в закрытую дверь.

«До чего же наглый и нахальный тип, как он влез в нашу фирму?» – Подумала Юля, прежде чем браться за дела.

Амалия

На пятом курсе Юля собралась замуж за нашего однокурсника. Сева оказался из семьи знакомых отца Юли. Они курсе на третьем встретились на каком-то семейном мероприятии, их посадили рядом, они пообщались и влюбились. Я немного с ним пококетничала, но безрезультатно. Сева на меня смотрел, как на пустое место. Конечно, дочь продавщицы, пусть красавица, не перетянет чашу весов, когда на второй стороне – девушка из семьи их круга. К тому же, Юлиана сильно похорошела еще к одиннадцатому классу, мне уже не хотелось стоять рядом ней перед зеркалом. Если бы не её обычная застенчивость и сдержанность, могла бы поклонников бочками солить. С Севой она впервые задружила, оживилась, заулыбалась, расцвела. «Любовь красит», как говорится.

У меня же в плане замужества оказался полный вакуум. С первого курса я захомутала Женю, выбрала из трех ухажеров самого подходящего. Вполне приличный жених, семья обеспеченная, но просили не спешить со свадьбой, потерпеть до третьего курса. Пришлось согласиться, ведь деньги на квартиру только его предки могут отстегнуть. Мы плотно «дружили», ходили, держась за руки, я мысленно уже вышла замуж за Женю, родила ему двоих детей, как вдруг на втором курсе его отчислили в весеннюю сессию за три «неуда», и он загремел в армию. Прямо в летний призыв. Послали на чертовы кулички в Хабаровский край. А мне что делать? Ждать его год со службы, а потом ещё, пока он до третьего курса доучится? Юлька говорила, ничего страшного, подожди. Но у меня сразу дурное предчувствие было. А что, если он передумает? Я писала письма, ходила полной монашкой, себя соблюдала. А он там в увольнительной нашел себе подружку, и родителей спрашивать не стал, женился накануне дембеля и с молодой женой приехал.

А мне ловить нечего, половина группы или уже переженилась, или собираются, как Юлианна с Севой. А меня как сглазили. Или, как рыбаки говорят, «ни одной поклёвки». Не в том смысле, что переспать не с кем, а замуж не зовут.

Той злополучной зимой во время сессии, я подслушала разговор матери с бабушкой. С нами она уже 3 года не жила, её забрал к себе жить племянник, дядя Коля. Предложил за его сыном присматривать, чтобы жена на работу вышла. Квартира у них большая, комната отдельная есть, правда на окраине, «Матрёшки». Я там сроду не была. Она Данилку в школу и из школы водит, кормит, за уроки усаживает. Ещё кружки какие-то, музеи, театры. За это они ее кормят-поят и на своей машине возят на дачу: весной туда, осенью с урожаем обратно. Сами летом на море ездят, у бабушки свобода настает. Ну, и по воскресеньям, как сегодня. Не знаю, с чего началось, они на кухне сидели, чай пили, сплетничали. Я из читалки приехала, где к экзамену готовилась, и вошла, когда они обсуждали нашу соседку, мать Юли.

– Ты посмотри, Лариска, какая важная стала Даша Нечаева – на кривой кобыле не объедешь!

– А как иначе? Дарья Борисовна – завуч, большая шишка. Денег, правда, не густо, зато власти много. Всеми командует, всех поучает.

– Ей ли учить детей жизни! Сама по молодости оторва была еще та. Замуж-то она по залёту выскочила.

– Да ну? Ты не говорила.

– Я и не могла говорить. Нам в паспортном столе запрещено было рассказывать служебную информацию. Теперь уж столько лет прошло, и я давно на пенсии. Но все равно, не болтай, смотри.

– Так чего мне не болтать, мам, если ты не говоришь никаких подробностей?

– Ей 17 лет всего было, когда она зарегистрировалась. Ясно, что без справки из женской консультации не разрешили бы ей с Шаховым расписаться. А родила она 25 марта, считай, Лариска, по пальцам – 6 месяцев после свадьбы. Я лично ей вписывала ребёнка в паспорт, Юлианну Шахову, подружку Амалькину. Видать, любви там и не было, гульнул Шахов с девкой, а она залетела. Потому и не сложилась семейная жизнь, через год развёлся.

– Хоть и не сложилось, а денежек с него она хорошо поимела. Я бы не отказалась от таких алиментов. Мы, конечно, мам, не голодали, магазин – хлебное место, но по Турциям не ездили.

– Да, хитрая эта Даша, расчетливая. Отгуляла в девках, но с умом. И дочка умная получилась. Повезло Амальке с подружкой. Без неё она ни в жизнь не поступила бы на юриста учиться.

Я устала стоять столбом в коридоре и слушать, как родная бабка меня ставит ниже плинтуса. Я хлопнула дверью, потопала ногами, зашла, поздоровалась. Естественно, улыбнулась как можно приветливее. Это мать меня научила: «Куда бы ни вошла, хоть в класс, хоть в столовую, хоть в магазин – в любое помещение, улыбнись и поздоровайся. И отношение к тебе сразу с порога будет лучше, чем к другим». Бабушка засобиралась домой, а мать про соседку мне ничего не стала рассказывать. Но последние её слова мне так запали в голову, что я только и слышала, «не отказалась бы от таких алиментов». Ай, да Дарья Борисовна, святошу из себя корчит, всех строит. А сама-то! Смазливая девчонка переспала с сынком богатого папаши, забеременела, прижала к стенке, небось, пригрозила, что несовершеннолетняя – и готово, женился, ребенка признал, денежки платил. А к дочке привязался в итоге. Даже квартиру купил!

Стала я думать, как бы и мне так устроиться. Ничего сложного нет найти богатенького, переспать, забеременеть. Одна закавыка: заставить жениться. Ведь мне уже не 17 лет. Значит, надо искать мужичка богатого, который хочет детей, но пока не имеет. А где искать богатых? Правильно – не в студенческой общаге, а в ресторане. И сразу как начались каникулы, я устроилась работать официанткой.

Насмотрелась всяких мужиков. Тот – импотент, этот – траву курит, третий – голубой. Официанты всё видят, много замечают. И всё же присмотрела я себе кандидата, Виктора, он каждый день ужинал, часто и обедал. Кольца нет, одежда, часы, машина – все на уровне. Не красавец, но и не урод, худой немного, хотя аппетит хороший. Начала глазки строить, а мне говорят, это Майкин ухажер. Вот номер! Повариха Майя, толстуха, глазки свиные, щеки красные, смотреть не на что, кроме еды говорить не о чем. Отобью – глазом не моргну. Она – на кухне, причем, по сменам, а я – в зале. И покурить могу выйти, чтобы с Витей поболтать. Курила я не в затяг, только дым пускала, иногда баловалась в компании. Мать бы мне устроила головомойку за курево, ведь мой дедушка-курильщик умер от рака лёгких.

Витя сразу начал ко мне подкатываться, но я для виду поломалась. А он сильнее завелся, добиваться начал – и добился. Против Жени, моего бывшего, был он немного грубоват и прямолинеен. Зато в постели оказался ласковый и умелый. Встречались мы прямо в квартире у Майи, пока она на работе была. Удобно, что от ресторана всего пять минут на машине. Отталкивало меня немного, что он дезодорантом не пользовался и носки не каждый день менял, прямо как в анекдоте.

В Париже погиб русский турист, выпал из окна. Полиция сказала: «Шерше ля фам» и нашла женщину-француженку. Она не отпиралась, рассказала всё честно. «Мы познакомились на улице, как это принято у нас, и он пригласил меня в ресторан, как это принято у вас. После ресторана я привела его к себе, как это принято у нас, где он сначала снял носки и повесил на батарею, как это принято у вас. Потом он снял остальную одежду, как это принято у нас, и мы занялись любовью. В это время пришел мой муж, и я хотела их познакомить, как это принято у нас, но он выпрыгнул в окно, как это принято у вас, забыв, что у меня 10-й этаж».

Я Вите замечаний про носки не делала, конечно, рано ещё перевоспитывать. После каникул продолжали созваниваться и встречаться, уже на его квартире, он забирал меня от метро «Маркса». Не очень уютная квартирка, но для холостяка приличная. А что далековато, так люди и в Толмачёво живут. План мой удался, вернее половина. Тест на беременность я получила положительный. И на очередном свидании – выложила перед ним. А он: «Никакие спиногрызы мне не нужны, иди на аборт. Если своих денег нет – дам». Я – в слёзы, мол, думала у нас любовь, семья будет. А он нехорошо так засмеялся и говорит: «Не на того напала, я свою свободу ценю, много вас таких ходит, готовых надеть хомут на мужика». Всё же я не отступила, решила потянуть время до лета, там уже аборт делать нельзя будет. Если снова заартачится – рожу ребёнка и через суд докажу отцовство. Не хочет жениться – не надо. Алименты буду получать, а носки его вонючие пусть Майка стирает.

Разбежались мы, а через месяц он звонить начал, а я не беру. Неделю он звонил – и вдруг подкараулил меня возле дома. И давай угрожать, если ослушаюсь, хуже будет. Тут я вспомнила, что в ресторане ещё болтали, он в прошлом – уголовник, сидел. Но не убийца, а так, по мелочи, рэкетир. Тогда я не поверила, а сейчас на рожу его посмотрела – уголовная. Где мои глаза были! Пришлось избавляться. Матери соврала, что в стационар ложусь полип удалять. Врагу не пожелаю такое испытать. Справку, которую мне дали в стационаре, сунула Виктору под нос при встрече. Отстал.

В этих нервах чуть весеннюю сессию не завалила. Юлианна много занималась со мной. Она ничего про меня не поняла. Когда меня разок при ней стошнило, я сказала, что траванулась пирожком. Теперь на диете надо побыть. Потом заливала, что ОРЗ перенесла с температурой. Я похудела, подурнела, глаза ввалились, она переживала за меня, жалела. А я на неё зубами скрипела. Почему одним – всё, другим – ничего? Только летом отдохнула, переступила через свой облом – и пошла дальше. Диплом-то надо получать, последний курс. А у подружки моей – любовь-морковь, глаза бы не глядели. Всё катится, как по маслу, дошло и до свадьбы.

Настроение у меня было скорей траурное, чем предсвадебное. Но я, конечно, в свидетельницах, вертелась в гуще событий. Денег на свадьбу папа Юлианы не пожалел, да и та сторона не из бедных оказалась. У родителей Севы девятиэтажная гостиница с рестораном на первом этаже. Перед свадьбой мы устроили девичник в банкетном зале того самого ресторана. От стриптизёра Юлианна отказалась, может, из боязни, что Сева узнает. Но и без этого повеселились. Все разъехались по домам, а я сидела одна за столом, хотелось напиться. Ко мне подошел парень из официантов.

– Эй, хватит пить, а то свалишься с непривычки.

– И свалюсь.

– До дому не доберешься, нельзя таким красоткам на улице поздно ночью, одним. На тебя уже поглядывают разные личности. Пойдем, кофе сделаю, посидишь в подсобке, я заканчиваю через полчаса. Я тебя домой на такси отвезу. Да не бойся, ничего тебе не сделаю. Ты где учишься?