Читать онлайн Легенда о Хранителях. Смерть

Пробудивший свет явит и тьму.

И начнётся новое противоборство.

Пролог

Что происходит в душе, когда злишься, обижаешься и тем более мстишь? Сразу не замечаешь, как груз становится непомерным. Поступки, совершаемые под действием этих сил, превращаются в привычки, привычки – в пороки, которые становятся сутью характера и начинают дурно пахнуть.

Тощая фигура девушки в сером плаще медленно брела по ночным улочкам, где фонари бросали бледные тени. Лица не было видно, его скрывали волосы. Девушка сворачивала с освещённой дороги, уходя дальше от домов, от города, к лесу, где начиналось кладбище. Каждый день она шла по одному и тому же маршруту, от Сарской гимназии к городскому кладбищу. И ждала.

Сырая кладбищенская земля пачкала обувь, но ей было всё равно.

Девушка приходила сюда и бродила среди могил и каменных надгробий, покрытых лишайником, оставаясь незамеченной. Она медленно вынашивала свой план мести, поджидая своего обидчика. Свою обидчицу.

И она знала, что Хранитель не защитит ту, не сможет помешать ей. Потому что они не вмешиваются в конфликты между богами.

Зато он увидит смерть.

Глава 1

Артём

Когда я проснулся от уже привычных кошмаров и посмотрел в окно, ещё ничего не было видно. Луна пряталась где-то за облаками. Мне с трудом удалось различить очертания леса за кладбищем.

А сейчас могилы и дорожки тонким одеялом покрывал снег.

Я и раньше не любил зиму, но… теперь и подавно.

Снег пошёл ночью. Сыпал крупные хлопья в темноте.

Мне не давал уснуть странный голос, который я слышал наяву, и я отправился на поиски. Это был не навий.

Когда я нашёл его, придя на зов, встретился лицом к лицу со стригоем. Стригои не обычные упыри: они обладают физической силой, в несколько раз превышающей человеческую. Они озлоблены, им нечего терять, и они отчаянно бросаются в бой.

Но теперь он лежал в морге.

Был уже полдень, посетителей на кладбище не было. В старую часть и без того мало кто приходил, а в такую непогоду никто не решился явиться. Только мои следы оставались на нетронутом снегу.

Весна никак не хотела приходить, будто всё тепло ушло из этого мира вместе с Дашей. Даже в конце апреля неожиданно вновь выпал снег, и почти распустившиеся деревья вновь покрылись белым искрящимся пухом.

Я шёл между оградок могил и прислушивался. Как и каждый день до этого в течение уже пары месяцев.

Голоса продолжали разговаривать со мной в голове, неупокоенные высказывали мне свои просьбы, молили о том, чтобы я помог им перейти границу. Отправил в иной мир. В Нижний.

Перелетая по старым надгробиям, за мной следовал ворон. Он оглядывался, крутил головой и перепрыгивал с холодного камня на ограду с облупившейся краской, с неё – на крест или снова на надгробие.

Когда я ушёл из дома, взяв с собой только самое необходимое, я не знал, куда пойти. Ворон помог мне найти приют. Новое место, ставшее моим обиталищем, – кладбище.

Птица будто знала, что со мной происходит. Знала, что меня зовут неупокоенные души. И знала, куда мне идти.

Воздействовать на старого смотрителя и убедить его впустить меня, отдать пустующую комнату, о которой нашептал ворон, не составило труда. Да и старик уже был староват и глуховат и был только рад, когда я предложил ему свою помощь с покойниками.

Я шел по старой части кладбища, останавливался и прислушивался, пытаясь различить звуки, которые могли исходить от могил.

Небо по-прежнему было затянуто пасмурной дымкой, но на горизонте светлело.

Значит, завтра будет хорошая погода. Уже сейчас снег неторопливо таял. По надгробиям и крестам стекали скупые капли, прокладывали дорожки по портретам, и казалось, что это сами умершие плачут.

Тонкой струйкой я сыпал чёрные семена мака на белый снег, оставляя за собой дорожку.

Калитка в низкой ограде тихо скрипнула, когда я открыл её и зашёл внутрь. Обогнул могилу.

На могильной плите от времени уже появились выщербины, и в них обильно пророс мох. Я провёл пальцем. Охранительная руна была повреждена. Намеренно или нет, неважно. Это было давно.

Чтобы никто не мог поднять этого мертвеца, нашедшего здесь свой вечный покой сто сорок лет назад, я достал из кармана нож с обсидиановым лезвием и баночку. Капнул на нож ярко-красную свиную кровь, смешанную с пеплом полыни, и она зашипела на поверхности.

Я вывел лезвием новую руну: круг с обратными дугами внутри с четырёх сторон. Знак на мгновение вспыхнул тёмно-багровым, и я зашептал заговор.

– Прими эту жертву, оставайся в своём доме и не возвращайся, кто бы тебя ни звал, – проговорил я, напитывая кровь и свои слова силой.

Силой Сведущего.

Теперь это была не просто царапина на камне, а печать, выжженная в самой толще камня. Такая не сотрётся и не повредится.

– Кар-р! – Ворон переступал по низкой ограде, цепляясь за неё серыми лапами с острыми когтями. – Кар-р!

Я посмотрел на лес в сотне метров от нас. Темный, густой.

Старый смотритель рассказывал, что дальше кладбище не стали продолжать: вековые корни мешали копать могилы, и оно пошло в другую сторону. Хотя некоторых похоронили уже за чертой леса. Там встречалось немало могил.

Дорога, ведущая от входа, разделила старую и новые части. И хоть прошло уже больше полувека, старая половина была несравнимо больше. Тогда это было единственное кладбище на многие километры вокруг.

Это было не просто старое городское кладбище, оно было полно тёмной силы. Эту землю питали нечистой силой покойники, захороненные здесь, ещё когда вместо города стояло поселение.

– Кар-р! – снова позвал меня ворон.

Он поторапливал. Нам нужно было пройтись и проверить остальные могилы и обязательно заглянуть на одну в новой части кладбища, где только позавчера похоронили покойника.

Первые сорок дней самые опасные, такие могилы нужно проверять каждый день. Приносить жертву, задабривать душу, которая ещё не перешла в Нижний мир и находится в междумирье.

Пока Морана не перерезала нить, связывающую душу и тело, и не забрала её себе, душа бродит вместе с другими такими же душами в Среднем мире, по ту сторону. Рядом со своим телом. Рядом с близкими. Прощается с ними.

Пока душа не ушла совсем, она опасна, может забрать с собой родственников. Она не просто обжигает холодом, но и сводит с ума. Поэтому её нельзя подпускать к живым. Поэтому так много придумано оберегов, защитных амулетов – чтобы душа не прикасалась к человеку.

Чтобы она не ходила к ним и не могла увести с собой, нужны жертвы. Нужно питать душу.

Я вдохнул прохладный воздух и направился вслед за вороном. Он уже перелетел вперёд и сидел на одном из надгробий, ближе к дорожке, разделявшей кладбище на части.

Ворон не стал меня дожидаться. Он испарился в воздухе, оставив на своём месте чёрную дымку, которая медленно рассеивалась.

Когда я стал Хранителем, мои птенцы, которых я выкармливал и приручал, как только они вылуплялись, тоже получили новую силу. Не все, потому что некоторые прибились ко мне позже – их привели ко мне мои первые подросшие птенцы. Но те, которые выросли на моих руках, теперь могли перемещаться, растворяясь чёрной дымкой в одном месте и появляясь в этот же момент в другом.

– Кар-р! – донёсся крик ворона издалека, и я ускорился.

Здесь, в новой части кладбища, было больше следов, но все они вели только к свежим могилам. Родственники почитали своим визитом умерших, приносили им дары. От меня требовалось не так уж и много, обычно большую часть «работы» брали на себя близкие, приходя. Моей задачей оставалось только следить и помогать при необходимости.

А вот если родственники не приходили, то душа покойника сердилась, обижалась и могла сделать нехорошее.

Возле одной из таких могил я и стоял сейчас. Ворон сидел на деревянном временном кресте и смотрел в сторону.

Я проследил направление его взгляда, но ничего не увидел, в отличие от птицы. Зато почувствовал, как оттуда исходит холод. На кладбищах всегда немного прохладно.

Голос недавно умершего заговорил со мной, и он был злой.

Вздохнув, я протянул на раскрытой ладони несколько конфет туда, где отчётливо ощущал навье присутствие.

– Выбирай, какие ты любишь? Завтра ещё принесу, – сказал я, а сам в кармане отщёлкнул колпачок и сжал пузырёк со свиной кровью. На всякий случай.

Не знаю почему, но все души усопших любят сладкое и спиртное. Оно их согревает. Многие этим удовлетворяются. Но вот злые, рассерженные…

Голос пугающе зашипел в голове. Навий находился очень близко. Прямо передо мной. Ворон пригнулся и распахнул крылья, приготовившись к броску, но не успел.

В следующее мгновение навий бросился на меня, и я почувствовал пробирающий до костей холод! На миг прикрыл глаза, пропуская его через себя.

Сердце забилось не сразу.

– Кар-р! – закричал ворон и метнулся к душе, растворяясь в воздухе.

Я резко обернулся и плеснул из баночки кровь в ещё неупокоенную душу.

Красная вязкая жидкость попала в неё: на секунду будто врезалась в невидимое препятствие и испарилась в воздухе, перейдя в междумирье к душе.

Я закрыл глаза, а когда открыл их, мне явилась тёмная сторона Среднего мира, в которой обитали навьи. Междумирье. Сюда же летали и мои вороны.

Когда я обращался к внутреннему взору, мои глаза менялись, зрачок становился совсем белым. Как у богини смерти, когда она заглядывала из Нижнего мира в наш.

Ворон сидел на ветке молодой берёзы, проросшей между могил. Снег сыпался из-под его когтей. Навий, шипя проклятья, остервенело тёр глаза, пытаясь избавиться от чужой крови. А я держался за крест и тяжело дышал.

На какое-то время душа будет ослеплена. Кровь делала их незрячими.

– Не я виноват, что к тебе никто не ходит, – сказал я, приводя дыхание в норму.

Чего-то подобного я и ожидал, поэтому и крови сегодня купил больше, чем обычно. Продавец на рынке уже знал меня: я приходил к нему каждую неделю.

Когда душа злится, она пьёт чужое дыхание, чтобы забрать его к себе в междумирье. И, к сожалению, иногда это удаётся. Тогда несчастный умирает. Я же отделывался плохим сном, чувствуя себя истощённым.

Я закрыл пузырёк. Душа не видела ничего и металась вокруг своей могилы, дико крича, как будто кровь разъедала ей глаза. Меня обдало холодом.

– Ты не сможешь никого забрать с собой, – сказал я душе, что уже обиженно притаилась в углу. Положил конфеты на могилу. – Я Хранитель и не допущу этого.

Говорить с покойниками – проклятый дар.

Я развернулся и побрёл между могил к домику старого смотрителя у главных ворот кладбища.

Все началось с других, тех, которых не упокоили, – заложных покойников. Жуткие навьи голоса из мрака потустороннего мира прорывались ко мне. Они то кричали и стенали, звали и просили о помощи, то затихали.

И самое страшное, что они слышали мой голос, мои ответы им. И искали меня.

Я окинул взглядом кладбище – навье пристанище. То тут, то там бродили души, которым в скором времени предстояло покинуть этот мир, чтобы переродиться. Сюда приходили и те, чьи голоса ещё недавно я только слышал. Они не могли найти покой, а прознав обо мне – как будто кто-то слушок пустил в междумирье о Хранителе, который поможет им, – шли ко мне на кладбище.

Их холод был другой: острый, колючий, он обжигал руки.

Как тогда…

Я помнил это ощущение, когда души не хотели уходить, не хотели испытывать мучения и боль расплаты в одиночестве и пытались забрать меня с собой, злясь на всех ещё не ушедших, или искали в моём теле вместилище, чтобы спрятаться от уготованной им участи очищения и перерождения.

Как тогда… в Нижнем мире.

Картинка перед глазами снова была яркой.

Но я чувствовал их присутствие. Я шёл по узким тропинкам между могил и, хоть не видел их больше, знал, что они стоят рядом, за надгробиями и крестами, следуют за мной и просят о помощи.

Они преследовали меня!

Не все неупокоенные приходили. Кому-то нравилось оставаться в этом мире, и я слышал их дикий смех. Они насмехались.

Моя комната находилась в домике смотрителя. Рядом была постройка, куда привозили покойников из городского морга перед захоронением.

За ворота выехала машина, светя красными огнями. Ссутулившийся старик в рубахе с закатанными рукавами, старом костюмном жилете не по размеру, полы которого низко свисали, в брюках с потёртыми коленями и в сапогах, которые явно были ему велики, закрывал ворота.

– Никто уж не придёт, – сказал он, а я кивнул.

– Иди, я сделаю, – бросил я смотрителю и ступил во влажную от талого снега колею.

– Как знаешь, – махнул он рукой.

Привезли кого-то ещё. Я вздохнул, обстучал ботинки от налипшей грязи о деревянные ступени. С них уже давно сошла вся краска и стёрся верхний слой. Наверное, это строение поставили, ещё когда здесь только появилось это кладбище, и оно знало каждого покойника, захороненного здесь.

Обходить и проверять могилы теперь стало моим ежедневным ритуалом.

Но не только это.

Когда я вошёл, петли обитой дерматиновым полотном двери скрипнули. Я задвинул щеколду, снял куртку и толстовку и повесил на крючок. В тамбур из морга пробивался неприятный трупный запах. Прежде чем приступить ко второй части своих новых обязанностей, я втянул побольше воздуха и зашёл внутрь.

Я помыл руки и надел медицинские перчатки. Открыл одну из двух дверей «холодильника», и вытянул металлический стол с покойником.

Страх перед живыми мертвецами существовал у предков всех народов с давних времён.

И моей задачей, как Хранителя, было не допустить их появления.

Каждый Хранитель, становясь таковым, получал особые способности и функции, которые должен был выполнять. Хань Ши занималась знахарством, а мне было уготовано договариваться с духами и дарить покой мертвецам.

Первое время я ещё сомневался, точно ли стал Хранителем. Но сила в моей крови и руках росла, нужные слова приходили сами. И тогда мне пришлось глубоко погрузиться в новые знания о покойниках.

Вокруг стояла долгожданная и такая мной любимая тишина. Я всегда был затворником. И теперь мечта сбылась, никто не мешал мне сосредоточиться.

Тишина, кладбище и одиночество.

А в голове раздражающее многоголосье. Оно нарастало и мешало сосредоточиться.

Я ещё не научился выключать или заглушать голоса, никак не мог влиять на это. Пока нет. Но обязательно разберусь, иначе они сведут меня с ума.

Глава 2

Если тело правильно похоронить, соблюдая священные обряды, то усопшие не будут доставлять хлопот. Теперь предотвращение этих хлопот было моей обязанностью.

Я откинул ткань с трупа и приподнял его голову. Осмотрел затылок, у самого края роста волос. Сведущий. Древний символ солнца под действием магии слабо светился голубым.

Если знать места, то в потаённых магазинчиках, остающихся всегда в тени, мимо которых проходишь, даже не замечая, можно найти множество полезных ингредиентов. Я достал из шкафа пакетики и баночки с нужными. Залил кипятком листья шалфея, растворил в молоке мирру с ладаном, перемешанные с землей. Поджёг веточку можжевельника. Использовать асафетиду себе дороже. Даже её слабый аромат может вызвать рвоту.

Перед захоронением мне нужно было забрать силу Сведущего у покойника. Очистить его тело от лишнего. От того, что текло в его крови.

Если верно соблюдать ритуал, то травы, смолы и масла сделают это. Иначе земля не примет тело и исторгнет.

В комнате раздавались звуки моих шагов и звон инструмента. В отвар шалфея я бросил несколько раздавленных зубчиков чеснока. А в молоко с травами обмакнул ветошь и принялся омывать руки умершего.

Льняной работать было удобнее, она хорошо впитывала. Лучше, чем натуральное мочало, сделанное из лыка. Такими пользовались первые Сведущие.

На табуретке коротко пиликнул телефон. Я скосил взгляд, чтобы прочитать имя отправителя, пока экран не успел заблокироваться снова.

Мама.

Отвернувшись, я перешёл к стопам покойника и продолжил омовение.

Когда закончил, отставил плошку и склонился над головой покойника. Разжал ему челюсти и открыл рот. Придерживая его челюсть, я влил в него отвар шалфея с чесноком, чтобы он не смог говорить, если вдруг кто-то решит его поднять.

Глаза умершего также требовали омовения. Мирра с ладаном не позволят открыть ему веки.

Кровь делает духа слепцом, а масло мешает живому мертвецу видеть.

Я прислушался к голосам в голове, пытаясь вычленить из множества голос того, над кем я проводил обряд. Он был глухой и шёл будто издалека.

Душа уже была по ту сторону, в междумирье. Но связь с телом ещё не разорвала, не желая расставаться с ним. Голос слышался всё отчетливее, и вдруг рядом стало очень холодно.

Заканчивая ритуал, чтобы сила Сведущего ушла, я закрыл покойнику глаза и рот и провёл по его губам ладаном, запечатывая обратный путь магии и духу.

– Вход закрыт, обратно ты не вернёшься, – произнёс я, делая заговор от возвращения души в тело, и услышал недовольный крик в голове.

Убрал со стола миски и накрыл тело тканью.

Повернулся и выкатил второй труп. Откинул простынь.

– Ну, здравствуй… Много же хлопот ты мне доставил сегодня ночью, – сказал я и повернулся за новой порцией масел и трав.

Сражаться со стригоем было нелегко, не то что с обычным упырём. Вымотал он меня славно.

Труп был не свежий и источал неприятный запах. И хоть тело помыли, оно было неухоженным и старым. Человек, который стал стригоем, умер давно и не своей смертью, и нашли его не сразу.

Я поморщился от невнятной брани в голове. Душа покойника ругалась, что вернётся и отомстит тем, кто сделал это с ней. Я перевёл взгляд на ножевое ранение.

Как бы я ни хотел быть лишь Хранителем, любопытство и мои новые способности заставляли меня не только осваивать ритуалы по упокоению, но и изучать всё про покойников в целом. В том числе находить такие полуразложившиеся тела, чтобы после предать их земле.

Но после того, как я потерял Дашу, любимую, которая ни разу во мне не засомневалась, была чиста и искренна со мной, – для меня многие вещи перестали иметь какой-либо смысл. Я глубоко запрятал свои чувства без надежды на то, что мы встретимся снова, и полностью посвятил себя тому занятию, к которому стремился с детства, – быть Хранителем.

– Проклятье, – выругался я, расплескав кипяток для нового отвара шалфея.

Отставил чайник, приводя дыхание в норму, и опёрся ладонями о стол.

Так случалось каждый раз, когда я вспоминал о Даше – как она вышла из моего дома и улетела…

Пальцы подрагивали, я сжал их в кулак и сделал медленный вдох, уговаривая себя больше не думать о ней. На короткое время мне это удавалось, но не навсегда. Я не забуду её.

Я снова приготовил отвар из шалфея и чеснока, так же растворил в молоке землю и добавил мирру с ладаном. Начал омывать руки покойника.

Но жидкость стекала с пальцев, словно они были маслеными.

Я попробовал ещё раз и ещё. Но нет.

В приготовленной смеси серые разводы расплывались ровными круглыми пятнами на поверхности, – заговор при приготовлении я произнёс верно. Я замер и покачал головой. Эта смесь не подходила.

Противный голос мычал в голове.

Я открыл покойнику рот и проверил, что камень, на котором ещё утром я начертил невидимую руну, подобную той, что оставлял на могильном камне, всё ещё на месте. Проверил знак Сведущего на затылке. Ничего необычного не привлекло моё внимание.

Я пролистал свои заметки в записной книге, которую не так давно завёл…

Этот был стригоем, а не обычным упырём. Ещё при жизни он был одержим нечистой силой.

– Я найду способ отправить тебя в преисподнюю! – прорычал я, поморщившись оттого, что дух усопшего даже не слушал меня и не стихал ни на секунду.

Я накинул на покойника ткань и захлопнул холодильник. Снял перчатки, вымыл руки и размял затёкшую шею. Сообщение от мамы меня не интересовало, я смахнул уведомление, чтобы не мозолило глаза. Сунул телефон в карман, с тумбочки захватил записную книжку и вышел.

На часах была уже половина шестого. Я покачал головой, мысленно прося прощения у Ветра, что не успею к нему сегодня. Я уверен, что это расстроит не только меня.

Я призвал Сумрак, и передо мной появилось искрящееся серое облако. Я шагнул в него и уже в следующий момент оказался в Воркуте. Выбрался из гардероба, куда переместился, и поднялся по узкой лестнице на второй этаж.

Завидев меня в грязной, с пятнами земли и крови футболке, которую я даже не удосужился переодеть, от меня шарахались и отворачивались. Хорошо, хоть перчатки снял.

На столе девушки-библиотекаря горела лампа, освещая своим скудным светом только её тонкий силуэт. Все остальные очертания таяли и терялись в темноте, как и её лицо. Вечерние сумерки за узкой створкой окна, единственной в зале, почти не давали света.

Но я без света знал, сколько здесь проходов, стеллажей и где находятся интересующие меня разделы с описаниями всевозможных ритуалов упокоения и медицинские справочники, составленные Сведущими.

– Вам как обычно? – подала голос девушка-библиотекарь. Она не сводила с меня взгляда, в котором читалась надежда, и застенчиво улыбалась.

– Как обычно, – кивнул я. – Можете не вставать.

– Вы знаете, куда идти, – голос девушки потух.

Я поджал губы. Знал, что нравлюсь ей. Когда я приходил, она всегда вилась поблизости, пыталась заговорить.

Будь я на её месте, возможно, тоже искал бы любую возможность поговорить. Но я был на своём. И любил тишину.

Девушка этого не знала.

Она напоминала мне Дашу. Я шёл и ругал себя за то, что веду себя с ней так же, как раньше с Дашей: не обращал внимания, избегал.

Но моё сердце будет занято навеки.

Я нажал на выключатель, и фонари между стеллажами защелкали и зашипели. Пыль летала в неярком жёлтом свете. Я двинулся по проходу к дальнему ряду.

Множество стеллажей тянулись до самого потолка, и все они были заполнены старыми книгами, архивными данными, заметками и подборками газет и журналов. Запах в зале стоял соответствующий: сухой и пыльный.

Трактаты средневековых медиков о живых мертвецах, их наблюдения и описания способов захоронения – всё это я прочитал в первую очередь. Иногда возвращался к этим сведениям.

После, собрав самую очевидную и доступную обычным Сведущим информацию, я обратился к былинам и эпосу, рассказам очевидцев, подобным тем, которые находили мы с Дашей.

В них было меньше явного, и приходилось читать между строк, требовалась кропотливая работа, чтобы сопоставить информацию.

В архивном хранилище я нашёл дневник Сведущего. Прочитав о его силе, встречах с существами иных миров, я понял, что держу в руках дневник не просто Сведущего, а Хранителя.

Но меня интересовала смерть. Всё, что связано с ней и мертвецами.

Я подошёл к нужному шкафу и посмотрел на книги снизу вверх: я освоил лишь малую часть. Множества книг я ещё даже не успел коснуться.

Жажда знаний звала. Я бросил на стол свою записную книжку, перенёс лестницу и поднялся. Выбрал несколько подходящих, на мой взгляд, книг, по большей части новых, и ещё парочку уже прочитанных захватил. У меня даже появились авторы-любимчики, чьему мнению я доверял больше.

Я взял книги об обрядах захоронения и уже знакомый трактат о живых мертвецах Полевича.

Время тянулось медленно. Я пролистывал страницы, искал нужные фразы, сопоставлял, строчки рябили перед глазами. Нужно было не просто прочитать, а найти в этом всём взаимосвязь и провести затем правильный ритуал очищения, чтобы не дать нечисти восстать.

Мало кто из Сведущих занимался подобным. Мало кто слышал голоса, молящие об упокоении. И ещё меньше – кто вообще заботился о силе Сведущих после их смерти. Поэтому полезные знания приходилось собирать по крупицам. Благо я отличался быстротой чтения и был вундеркиндом.

Иногда голоса навьев помогали. Когда я делал заметку и порой проговаривал то, о чём пишу, некоторые голоса духов отзывались и реагировали, шептали мне истории из своей жизни о случаях обращения к знахаркам и колдуньям. По их рассказам я легко понимал, к Сведущей они обращались или к шарлатанке.

Полевич был известным лекарем, а также специалистом по живым покойникам. Я часто к нему обращался.

«Нечистым нужно вынуть сердце. После этого демон, поселившийся в теле и овладевший им, не сможет вернуться в него…» – прочитал я и сделал заметку. Пригодится.

Девушка вышла из темноты. Я узнал её по дыханию и тихому неуверенному шагу.

– Вы часто сюда приходите, – негромко сказала она, медленно проговаривая каждое слово. – Ещё не всё перечитали?

– Как видите.

Она провела пальцем по столу, заглядывая в книгу в моих руках.

– С ними нужно аккуратно, а то не дай бог вернутся с того света, – тихо проговорила она.

Девушка посмотрела вверх, а я вниз, где был Нижний мир.

– Они там, – сказал я, указывая пальцем в пол.

– Я знаю. Будьте осторожны. Говорят, тех, кто слышит их голоса, они сводят с ума.

Я помолчал, не зная, что сказать. Потому что она никак не могла знать, что я слышу их.

Но она была недалека от истины. Порой навьи сводили меня с ума, и я просто сидел на кровати, не в силах подняться. Я только сидел и пялился в пол, слушая их дикую какофонию.

– Может, вы про стригоев что-то знаете? – наугад спросил я, слегка прищурившись.

– Вот там посмотрите, вроде что-то было, – она указала на соседний стеллаж.

Девушка медленно удалилась, растворяясь в темноте.

А я закопался в книги, жёлтые страницы хрустели под пальцами. Я поднял голову только когда нашёл причину, по которой молоко не сработало.

Смерть человека, ставшего стригоем, была насильственной и, похоже, в его теле всё ещё находилась часть оружия, которым его и убили. Эта часть будто до сих пор продолжала убивать его. Нужно было сперва избавиться от неё. А это значит, меня ждала неприятная ночка: придётся покопаться в почти разложившихся органах и найти её.

Глава 3

Я торопился вернуться домой. Уже спустился по лестнице, но замедлил шаг.

Вниз в архив вели узкие ступени. Я прошёл мимо, оставляя их за спиной, но потом всё же остановился. С опущенной головой я разглядывал красную ковровую дорожку под ногами, расстеленную на старом лаковом паркете.

Стоит ли ещё что-то пытаться искать в архиве, ведь я уже столько там перечитал?.. В первую очередь. Даже раньше, чем трактаты Полевича о живых мертвецах.

Размышления заняли секунды. Я развернулся.

Мягкая дорожка заглушила звуки моих шагов. Я спустился по лестнице, нажал кулаком на дверь, и старые петли жалобно скрипнули, возвращая меня в реальность.

Я сам не заметил, как снова оказался здесь – в читальном зале архивной закрытой секции. Сухопарый библиотекарь, всё в том же вязаном тёплом свитере и вельветовых коричневых брюках, кивнул мне, впуская, и улыбнулся.

– Снова вы? Я уж думал, не придёте. Сколько вас не было – четыре дня? – старик, оказывается, умел ещё и шутить.

– Снова, – нахмурился я, сам не радуясь тому, что опять здесь оказался.

Кажется, книги в этой секции стали моим новым пристрастием, которое не отпускало меня. И не отпустит, пока я не найду путь наверх…

– Вам как обычно? – перебил мои размышления библиотекарь.

Я поджал губу и задумчиво постучал записной книжкой о стол. Передо мной тянулись несколько проходов. Я мог выбрать любой. Но всегда выбирал один и тот же.

– Как обычно, – тяжело вздохнул я.

Библиотекарь последовал за мной, и через несколько томительных минут ожидания передо мной лежали книги о богах, их посланниках и небесной обители.

– Спасибо, – скупо поблагодарил я. – А есть что-то о Хранителях?

– Вы же не верите в эти сказки? – усмехнулся библиотекарь, слегка прищурив один глаз. – Никто в них не верит. В богов верят, а в Хранителей нет, – покачал он головой.

Мои губы едва заметно шевельнулись в улыбке, но мне удалось её скрыть. Я развернулся и сел за ближайший стол.

Так и есть: в Хранителей никто не верит. Только вот я уже знал двоих – себя и Хань Ши. А Су Вэй так вообще оказался Повелителем стихии. Если о Хранителях ещё ходили сказки и легенды, то о Повелителях – и правда почти никто не знал. Только сами Повелители и редкие избранные.

О Верхнем мире можно было бы поговорить с Хань Ши… Но я с ней больше не общался.

Ни с родителями, ни с китаянкой. Я был уверен в том, что кто-то из них помог Даше и провёл обряд инициации. А они скрывали это от меня.

Именно поэтому я и ушёл из дома, чувствуя себя преданным.

Я вновь и вновь приходил сюда и, подпирая ладонью лоб и зарывшись пальцами в отросшую чёлку, читал и перечитывал сказки и легенды о пребывании в небесном царстве. Искал хоть малейшую возможность, чтобы попасть туда или найти способ вернуть Дашу.

Она ушла туда по моей вине, я не смог её уберечь. Возвращение домой ценой Дашиной свободы не давало мне покоя и терзало тяжкой виной. На меня будто надели оковы, которые не разрешали пошевелиться, а горло стянули, не позволяя дышать.

Даже в самых старых книгах и писаниях из особой секции архива я не находил ответов. Информация требовала анализа, систематизации, сравнения с другими источниками. А зачастую её просто и не было, потому что то, что я искал, считалось невозможным, волшебным даже для Сведущих, составивших эти тома.

Я перелистнул последнюю страницу. Потёр глаза и посмотрел на часы. Проклятье, уже почти полночь. Я захлопнул книгу и поспешил к выходу. В коридоре огляделся, призвал Сумрак и отправился на кладбище.

Солнце под вечер нагрело землю, весь снег растаял, пока меня не было, и ближе к ночи по кладбищу полз молочный туман, скрывая холмы могил.

Прежде чем я вернулся к стригою, мне на плечо сел ворон из моей стаи, что жила теперь здесь же. Я посмотрел на лес, вслушиваясь в ночную темноту.

– Ты уже всё проверил, да? – спросил я. – Ничего приметного нет?

– Кар, – тихо ответил ворон.

Ничего. Значит, осталось завершить начатое с телом.

– Кар? – спросил ворон о моих успехах в библиотеке.

Я покачал головой.

– Ничего, я что-нибудь придумаю.

Я посмотрел на лес. Завтра должно быть тепло.

Ночную кладбищенскую тишину потревожил звонок мобильного. На экране высветилось имя китаянки, но, как и прежде, я оставил звонок без ответа.

Я зашёл в морг, закрыл дверь на щеколду. Пора было приниматься за работу. Выдернул медицинские перчатки из коробки.

Тело, накрытое простынёй, лежало неподвижно. Но зрение играло со мной злые шутки после того, что я видел в междумирье. Мне казалось, что ткань дрожит. Я сглотнул и бросил быстрый взгляд на часы. Время поджимало.

Только я снял простынь, как в дверь постучали.

– Проклятье… – пробурчал я и нехотя отправился открывать.

Ши не успокоится.

Невысокая худая китаянка смотрела на меня с порога.

Без приветствий я оставил распахнутой дверь и вернулся к работе. Хань Ши маленькими суетливыми шажками проследовала за мной.

– Плохо выглядишь, – сказала она, вставая напротив меня, по другую сторону от покойника. Обращалась она, естественно, ко мне.

В зеркале я теперь постоянно видел своё уставшее отражение. Я прочистил горло, но ничего не ответил Ши.

Прощупал рану от ножевого отверстия на трупе, справа, между четвёртым и пятым рёбрами.

Я не смотрел на китаянку, но буквально кожей ощущал недовольство, исходящее от неё. Она перевела взгляд на мою руку: я вставил два пальца в рану и ощутил мягкую влажную плоть покойника. Провёл ими по кругу, слегка проминая её. Прощупал ребро сверху, снизу, но ничего не почувствовал.

Повернул руку удобнее и, надавив другой на ткани живота, углубился, дотягиваясь до задней стороны рёбер. И снова повторил. Да! Есть. Острый кусочек, царапающий палец в перчатке, застрял в кости.

Я вытащил пальцы и уставился в стол. А после потянулся за медицинскими ножницами и разрезал грубые швы на груди покойника. Раздвинул ткани и, слегка поморщившись от вида полуразложившихся органов, сунул руку внутрь.

Ши бросила тревожный взгляд на лицо умершег.

– Ему это не нравится.

– Я слышу!.. – прорычал я, имея в виду, что слышу нецензурную брань неупокоенного духа.

«Тварь! За это ты тоже ответишь!» – шипел он в моей голове, смешивая слова с хищным рычанием.

Мне не хватало пространства. Я разрезал ткани, под которыми прячется грудная клетка. И, снова опустив руку, будто попал в ледяную прорубь. Холод пробирал, а пальцы почти перестали поддаваться. Дух занял место в своём теле.

Я с волнением посмотрел на часы. Время было на исходе. Почти полночь. Ши вся подобралась, переводя взгляд с лица покойника на внутренности.

Нащупав осколок, я взял большой изогнутый пинцет. Ухватил им осколок, но не смог вытащить с первого раза. С влажным звуком пинцет соскользнул.

– Проклятье!

Я качнул головой, отбрасывая чёлку, и повторил попытку.

Веки и губы мертвеца задрожали. Он уже почти открыл глаза. Считаные секунды – и он оскалит пасть.

Пальцы почти не слушались, онемев от холода. Я подпитал их магией, чтобы вернуть контроль, сжал пинцет, с силой дёрнул и на этот раз вытащил металлический осколок ножа.

Мертвец посмотрел на меня выцветшими белыми глазами, но не пошевелился.

Боль, которую душа покойника ощущала несколько месяцев и которая заставляла его подниматься и бродить по ночам, ушла. Всё это время тело будто не умерло, а покойник ходил и искал своего обидчика и путь к его дому. Мне даже страшно подумать, что он сделал бы со своим убийцей и его родственниками, если бы добрался до них.

Теперь дело за малым. Избавить его от головы – и он будет спать спокойно. Его веки больше не откроются.

Я шумно выдохнул. Чёлка упала на глаза. Несколько секунд я не шевелился, смотрел на свои руки и ждал, пока восстановится кровоток. Обычно осязание возвращалось быстрее.

Сильный был дух.

Прежде я не знал, что такое холод или жар, моя кожа и магия защищала меня. Но в случае с потусторонним миром это не работало.

Китаянка взяла покойника за подбородок и приоткрыла ему рот.

– Молодец, – похвалила она, увидев внутри камень.

Я не ответил. Отложил в сторону пинцет, закрыл грудную клетку и быстро заштопал. Даже усилий прикладывать не пришлось, медицинская игла с лёгкостью протыкала мягкие полуразложившиеся ткани.

– Ты всё ещё не разговариваешь с родителями? – спросила Хань Ши, отходя от стола и оглядываясь в тесной комнате, раза в два меньше по размеру, чем подвал её старого дома.

– И с тобой тоже, – всё же ответил я. – Они добились, чего хотели.

Я отложил инструменты и принялся готовить молочную смесь и отвар из шалфея и чеснока. На Ши не смотрел.

– Да, я вижу. И ты тоже добился, чего хотел. Всегда хотел тишины и покоя, и вот твоя стезя – одиночество среди покойников, – с иронией сказала она, разведя руками.

Я покосился на неё, прищурив глаз. И приступил к омовению, очищая тело от силы.

Китаянка снова подала голос.

– Добавь больше шалфея, – посоветовала она.

Но я не внял. Разжал покойнику челюсти, открывая рот, и аккуратно вынул камень. Поднёс металлическую кружку с отваром к его губам и принялся вливать в горло тонкой струйкой. Но жидкость не пошла, она будто встала в горле и стала выливаться изо рта.

Нахмурившись, я бросил взгляд на Ши.

– Считай, что он только что умер. А свежему трупу нужно чуть больше.

Не став пренебрегать советом китаянки, я сделал, как она сказала, и на этот раз у меня всё получилось.

После убрал лишнее со стола и накрыл тело простынёй. Завтра, когда его оденут и положат в гроб, останется только связать ему руки и ноги. Этого будет достаточно. Те, кто уже был живым мертвецом, второй раз не пойдут. Куда большую опасность представляли простые покойники.

После схватки с огненным змеем на озере я не сразу понял, что Ши тоже Хранитель. Тогда я был ранен и меня больше заботила Дашина сущность, которую Даша инициировала, не посоветовавшись со мной и проигнорировав все мои предупреждения. Но спустя долгие часы раздумий я догадался, кем на самом деле является китаянка. Только вот поговорить об этом с Ши возможности не было.

– Хранительница, значит? – наконец произнёс я.

В моём голосе сквозило недовольство из-за того, что она не рассказала мне об этом раньше, а только когда я сам стал Хранителем и увидел воочию то, на что способна Ши.

– Теперь ты знаешь, – ответила китаянка, не обидевшись ни на грамм.

Я промолчал и огляделся в поисках тряпки, чтобы вытереть столик.

– Это был Дашин выбор, она сделала его в пользу своего предназначения.

Резким броском я отправил тряпку в мусорное ведро. Меня разозлили слова китаянки. Не зря я избегал встреч с ней и родителями, потому что разговор несомненно пойдёт про Дашу.

Какой бы физически бесчувственный я ни был, душевная боль всегда особенно остра. Всегда ранит сильнее всего.

– Кто-то из вас помог ей! Именно такой была цена за моё возвращение! – не сдержался я.

Горькие воспоминания не отпускали, я прикрыл глаза.

Я понимал Дашин выбор, и ради неё я бы сделал ровно то же самое. Но легче от этого не становилось.

Она пожертвовала нами.

Ши стояла возле тумбочки и без зазрения совести листала мою записную книжку, вчитываясь в заметки. В том числе о Верхнем мире и богах.

Я резко выхватил книжку и захлопнул её.

Посмотрел Ши в глаза с высоты своего роста. Но худенькая китаянка выдержала мой пронизанный льдом взгляд.

– Ты соприкоснулся с потусторонним миром, получил то, что хотел. Стал Хранителем, обрёл дар, присущий всем нам. Согласись, это разные вещи: ты в Нижнем мире или Даша в Верхнем, – назидательно произнесла она.

– Да нет никакой разницы. Главное – что её здесь больше нет.

– Не скажи. Судя по тому, каким ты вернулся, ничего хорошего там нет. Я-то помню.

– Никто не знает, что там, – я указал пальцем вверх. – И я даже не знаю, увижу ли её снова… хоть один грёбаный раз! – прошипел я, разозлившись.

Хань Ши поджала губы, превращая их в тонкую линию.

– Я узнаю, есть ли какой-то способ…

– Способа нет!

Яростно стянув медицинские перчатки, я упёрся руками в бока и указал взглядом на дверь: мол, тебе пора. Китаянка опустила взгляд и пошла к выходу, взялась за ручку.

– Послушай… Мне не нравится то, что я замечаю… – начала она, но я снова её перебил.

– Я… не хочу об этом говорить, – запнувшись, сказал я и провёл рукой по волосам.

Закатил стол с трупом в холодильник и вышел из комнаты вперёд Ши. Я дождался, пока выйдет и она, и закрыл морг на замок.

Пожилой смотритель сидел в тамбуре и заполнял какие-то бумаги.

– Он не против? – уточнила китаянка, когда мы оказались на улице и я наконец вдохнул свежий ночной воздух.

Над головами висели миллионы звёзд, небосвод был окрашен в приятный тёмно-синий, почти чёрный цвет. Я направился к главным воротам, огибая постройку.

– Нет. Ему нужна была помощь, а мне место, где я смог бы жить и работать. А против магии невнимания он ничего не имеет против.

– Хорошее место, – кивнула Ши, оглядываясь на здание кладбищенского морга. – Ты хорошо устроился.

– Всегда о таком мечтал. Тишина, покой и никто не мешает, – саркастично заметил я и открыл для Ши калитку.

– Верно, не всё же упырей ловить, – китаянка посмела пошутить в ответ. – Одолжить тебе волховники?

– Спасибо, я знаю, где добывать информацию.

В библиотеке было несколько таких книг, в которые записывались тайные практики, заговоры, гадания, знахарство.

– Как знаешь. Будь внимателен ко всему. Когда тебя ждать на тренировку?

Я не сразу, но покачал головой, отказываясь. В ближайшее время я не собирался тренироваться. И видеть Ши тоже не очень-то и хотелось.

Не попрощавшись, китаянка вышла за калитку. Я задвинул большую металлическую задвижку и пошёл в дом.

Не включая свет, бросил на стол записную книжку. Из кармана достал пустой пузырёк – завтра надо ехать на рынок за кровью.

В комнате пахло затхлостью и сыростью, а на столе и полках стояли разные контейнеры с материалом, который мог мне понадобиться для работы. Комната чем-то походила на домик Хань Ши, для пущей схожести мне только оставалось посадить рассаду в горшки и выставить её на подоконник.

О порядке можно было и не говорить вовсе. Теперь его не было. Без Даши у меня всё было не в порядке. Всё изменилось.

Я включил обогреватель, и в темноте загорелся его красный глаз. Я мог поспать и так, но комнату стоило просушить от влаги. Да и мало ли кто мог явиться сюда ко мне и обдать леденящим холодом, пробирающим до костей.

Я вымыл руки, брызнул в лицо водой. Кровать недовольно заскрипела и прогнулась, когда я сел на неё. Снял обувь и поставил аккуратно. Взлохматил чёлку.

От окна шёл прохладный сквозняк, и над изголовьем шевелились перья ловца снов. Я случайно купил его в маленькой лавке на рынке, заговорил его, в надежде, что он поможет мне…

Теперь сон – моё нелюбимое занятие.

Как бы я хотел не спать, чтобы не видеть их!

Кошмары…

Они продолжались. Каждый вечер, ложась в кровать, я мечтал проспать ночь без них и не вскакивать.

Но они стали сильнее, чем после первого раза в Нижнем мире.

Я лёг на спину, положив руку под голову. Теперь я засыпал всегда на спине, долго пялился в потолок. Вверх. Туда, куда улетела Даша, будто мог сквозь дерево и ржавчину на крыше увидеть ночное небо и охваченную пламенем жар-птицу.

Глаза сами медленно закрылись от усталости, и вскоре перед взором вновь появились они – навьи.

Глава 4

Даша

Солнце уже согревало землю, на тротуарах давно растаял снег, и первые весенние дожди и грозы смыли с них зимнюю грязь. В воздухе витал запах приближающегося тёплого лета.

Как же я скучала по городу! Как же тосковала!

Заходящее солнце окрашивало облака в жёлто-розовый, а на востоке небо уже становилось тёмным. Таким был вечер, когда я поджидала Артёма.

Я прошла мимо деревянных домов частного сектора к кладбищу, расположенному недалеко от Сарской гимназии. Ещё недавно мы были школьниками, а теперь…

Я стояла на противоположной стороне дороги, чуть в стороне от распахнутых ворот. Справа дорога расходилась на городскую и объездную, а эта часть, ведущая исключительно на кладбище, была тупиком.

Средний мир оказался не моим миром, не миром моей сущности, и я была вынуждена покинуть его. Но оставить близких было слишком тяжело. Я так и не смогла забыть их. Душа постоянно рвалась к ним.

Изо дня в день я напоминала себе, что поступила правильно. Только так я могла спасти Артёма. И теперь, из раза в раз, оказываясь в Среднем мире, я приходила сюда. К кладбищу.

Каждое воспоминание о взглядах, прикосновениях Артёма, произнесённых им словах бережно хранилось в памяти. Я даже его грубость и затворничество вспоминала с улыбкой и теперь понимала.

Я проделывала один и тот же маршрут: от дома мимо Сарской гимназии к городскому кладбищу. И ждала.

У меня была магия для отвода глаз, но я ещё не привыкла ей пользоваться, в отличие от постоянных жителей Верхнего мира. Поэтому в неприметной мешковатой одежде я притаилась за бытовкой службы ритуальных услуг.

Приближалась ночь, и я поёжилась, глядя на быстро темнеющий небосвод. После того, как я побывала в Нижнем мире, я стала бояться темноты. Она и раньше меня пугала, а теперь и подавно.

Скоро время улетать. Я уже чувствовала на запястьях призывающую меня вибрацию. Время на исходе.

Я перекатывала кроссовкой камень, когда к воротам подъехал тёмно-синий седан. Вытянув шею, я замерла и обратилась вся в зрение и слух, чтобы не пропустить ни одного движения и слова, которое смогу услышать.

Артём поставил машину вплотную к забору на уже изрядно примятую траву. Вышел и, не глядя по сторонам, направился на кладбище. Я жадно разглядывала каждую деталь, каждый шаг и жест. Смотрела на него и отмечала, что за прошедший месяц, что я его не видела, он, кажется, стал бледнее. Больше он не выглядел тем опрятным юношей, следящим за чистотой своей одежды и идеальностью причёски, с которым я познакомилась в день зимнего солнцестояния.

Боль утраты оставила на нём заметный след, лишив его юношеской мягкости и делая старше.

Я сглотнула, провожая Артёма взглядом.

Глаза наполнились слезами. Я сжала кулачки. Это всё, на что я теперь могла рассчитывать. Плющ ещё не успел оплести всю ограду, я могла разглядеть Артёма. Но и мне самой приходилось получше прятаться: подойти ближе означало быть замеченной.

Артём подошёл к седовласому смотрителю, сидевшему на лавочке, перебросился с ним парой фраз и скрылся у себя. Я надеялась, что он ещё покажется, внимательно следила за дверью, кусая губы.

Невидимые оковы, привязавшие меня к Верхнему миру, вибрировали. Скоро боль станет невыносимой, и мне придётся вернуться. Время моего пребывания закончится в этом мире. Я всегда ждала до последнего, пока не становилось невыносимо больно.

Но мне было мало! Этой единственной минуты было крайне мало!

Когда дверь снова распахнулась, я забыла, как дышать. Сердце остановилось на мгновение и снова пошло. Побежало, застучало быстрее, ускоренно перекачивая по венам кровь и впрыснутый в неё дофамин.

Артём огляделся, и я, опомнившись, сделала шаг назад, чтобы тень спрятала меня. Задышала медленно, приводя сердцебиение в норму.

Артём подошёл к старику и помог подняться с лавки.

– Что вы хотели мне показать? – спросил он, вопросительно посмотрев на мужчину.

Смотритель жестом указал куда-то вглубь кладбища, после чего, заложив руки за спину, направился туда. Артём недовольно нахмурился и последовал за ним. Они медленно удалялись по дорожкам между оград, надгробия скрывали их, и мне стало плохо их видно.

Я потёрла запястья: оковы сжимались. Чем меньше времени оставалось, тем неприятнее становилась вибрация. Между мной и отцом теперь тянулась невидимая цепь. Он будто натягивал и дёргал за неё.

В Среднем мире была моя отдушина: увидеть возвращавшуюся с работы печальную и исхудавшую маму, по которой я до безумия скучала; полюбоваться заострившимися чертами лица Артёма, которого я буду любить до конца жизни… И лучше я проведу оставшееся от моих здешних обязанностей время так, чем вернусь раньше положенного срока.

Кто бы знал, что Верхний мир принесёт только горечь, которая будет разъедать изнутри и топить сердце в темноте.

Душой я всегда находилась здесь! Но не могла пребывать больше суток. Во всяком случае, способа я ещё не нашла.

Правила не изменились. У меня не было больше свободы с обретением сущности.

И я отважно принимала свою новую участь. По крайней мере, старалась.

«Я получила то, что хотела. Теперь я высшее существо. Жар-птица», – судорожно вздохнула я.

Рядом на дереве что-то хрустнуло, и я вскинула голову.

Чёрный ворон сидел на ветке и с любопытством смотрел на меня. Признав знакомую птицу, я успокоилась. Но ворон слегка склонил голову набок и приоткрыл клюв. И я поняла, что ещё секунда, и он позовёт своего хозяина.

– Тш-ш-ш! – приложила палец к губам. – Не нужно… ему не нужно знать, что я здесь. Пожалуйста.

Ворон клацнул клювом, закрывая его. Довольно замахал крыльями, кивая. Птица приветствовала меня. Я улыбнулась.

Он понял, кто перед ним, ведь жар-птица – царица всех птиц.

Я ещё раз бросила взгляд на ворона, убеждаясь, что он молчит, и посмотрела на кладбище в надежде успеть увидеть Артёма ещё раз.

– Здравствуй, Даша, – раздался сзади тихий знакомый голос, и я чуть не подпрыгнула. Резко развернулась, приложив ладонь к сердцу.

Отец Артёма Николай шагнул ко мне, а я прижалась спиной к бытовке.

Я не сводила с мужчины настороженного взгляда, ожидая, что он станет меня ругать. Ведь Артём стал Хранителем вопреки воле отца и вообще живёт теперь отшельником на кладбище.

Но Николай поравнялся со мной и с тоской посмотрел на ворота через дорогу.

Я не слышала, как он приехал, а значит, он так же, как и я, пришёл сюда пешком.

– Вы меня напугали, – призналась я, уставившись на прямой точёный профиль отца Артёма. Как вы… – я не успела договорить.

– Теперь я прекрасно вижу твою ауру, – Николай выразительно посмотрел на мою шею, скрытую высоким воротником. – Ты очень сильная. Даже удивительно, что тебя так долго могли здесь скрывать.

Я безучастно пожала плечами.

– Значит, я здесь как на ладони? Любой может меня считать и узнать, кто я на самом деле?

– Нет, в городе только я вижу ауры сущностей. Так что не переживай. – Он сделал паузу и повернулся к воротам, вставая со мной плечом к плечу. —Я часто сюда прихожу. Судя по всему, как и ты, – заметил он, скосив на меня взгляд.

Я неуверенно кивнула. Хотя чего уж скрывать, поймана с поличным.

– Прихожу иногда, когда время остаётся.

Помолчав немного, Николай повернулся ко мне:

– Я не успел тебе тогда сказать, хотел поблагодарить тебя.

– За что? – искренне удивилась я.

– За то, что вернула мне сына.

Я опустила взгляд, моргнула, смахивая с глаз мутную пелену. Но не из-за слов Николая, а из-за того, о чём он напомнил. Не верни я Артёма, мы бы сейчас не стояли здесь и не говорили. Либо же приходили на это кладбище совсем по другому поводу.

– Пожалуйста.

– Помни, что я тебе обязан за его возвращение, и обещаю, что верну долг.

– Не нужно… – покачала головой.

Я уже почти не чувствовала рук. Зачарованные незримые браслеты сдавливали запястья, в голове звучал колоколом зов отца, а через тёмную ткань толстовки от рук уже пробивался свет. Я потёрла их и сильнее натянула рукава, пряча их от Николая.

– Знаете, вы и правда можете кое-что сделать для меня. Можно вас попросить? – поспешила сказать я, пока у меня оставалось время.

– Я слушаю, – с любопытством вскинул брови отец Артёма.

– Присмотрите за мамой, пожалуйста. Я… использовала Кирилла. – Я засмущалась, но вибрация подгоняла меня. – Он повлиял на неё, на её память, убедил поверить в то, что я знаю своих настоящих родителей… Но его чары разрушились. Я пыталась смягчить своё исчезновение, чтобы она не думала, что я бросила её. Да и уверена, у неё такая путаница в голове после Кирилла. Я бы могла сама, я теперь столько умею, но я… я… – Я покачала головой. – Не могу, понимаете? Это же мама.

Я вытерла набежавшие на глаза слёзы рукавом.

Предупреждения Артёма и Ши о том, что моя сила несёт опасность и разрушения, оказались правдивы. Я не могла воздействовать на маму. Так поступить с ней. А моя малодушная просьба Николаю рождала во мне страхи, обречённость и злость.

– Я улажу всё. Присмотрю за ней. Не переживай, – кивнул Николай.

– Спасибо. Я пойду, – бросила я. Голос дрожал. – Мне пора, – махнула себе за спину на лес.

Взгляд в последний раз упал на ворота кладбища. Я развернулась, чтобы уйти, когда Николай спросил:

– Артём знает, что ты приходишь?

Я покачала головой и быстро заморгала, чтобы отогнать непрошеные слёзы.

– Ясно.

Я ускорила шаг, а после и вовсе побежала. Кожа полыхнула жаром и заискрилась. Сердце пронзила сладкая боль, когда я превратилась в птицу и расправила крылья.

Я взмыла в воздух.

Отец будет ругаться, что я опять задержалась до последнего. Снова придётся оправдываться, придумывать причину. А я не хотела его расстраивать. Не хотела, чтобы он отвернулся от меня, как это сделала моя родная мать, бросившая меня в Среднем мире.

Я так и не узнала ничего о ней, отец молчит.

И меня всё больше мучили противоречия: она бросила меня, но при этом защитила священной землёй. Зачем бросать, но проявлять такую заботу? От чего защищать?

Опаздывать было опрометчиво, ведь я намерена завоевать доверие отца, чтобы он рассказал мне правду о маме. И в то же время так трудно давался обратный полёт. Я разрывалась между двух миров.

Чем выше я взлетала, тем слабее становилась вибрация незримых оков. В Верхнем мире они проявятся. Блестящие, металлические, вроде тех, что надевал на меня Филипп. Только магические. Я не могла их снять.

Я стала жар-птицей. Из ничего, из скрытых глубин родилась новая я, сильная и могущественная сила вырвалась изнутри, озаряя всё вокруг ослепительным светом.

Я обрела силу высшего существа, но стала заложницей в Верхнем мире.

Тихий восторг от полета смешивался с болью потери. Каждый раз, когда я спускалась, я снова и снова теряла то, что любила больше всего. Каждый раз та же боль. И легче не становилось, ноющее чувство, что так будет продолжаться вечность, угнетало всё сильнее.

Улетая, я оставляла частичку себя в этом мире.

Все сливалось перед глазами. Я моргнула и повертела головой. Различила очертания домов, их острые крыши.

Чем выше, тем холоднее воздух. Он обжигал лёгкие, пробирался под пёрышки. Ветер шумел в ушах, а внизу всё застыло. Города, реки, леса. С такого расстояния они казались неподвижной картинкой.

Я трепетала на ветру в быстром потоке, приближаясь к своему источнику силы. К своему новому дому.

Вскоре передо мной выросло плато, которое окружала вечная чернильная пустота и бесконечность.

Я расправила крылья, изогнув их чуть вниз, и стала снижаться, затаив дыхание.

Мне не нужно было думать, как летать, учиться этому. Моя вторая ипостась знала это сама. Ничего удивительного не оказалось и в том, что жар-птица знала, куда лететь. Нужной дорогой на юг меня вели звёзды и Млечный Путь.

Приземлившись, я оглянулась и, чтобы не привлекать к себе внимания ярким свечением, быстро перевоплотилась.

Дом, в котором я теперь жила, стоял в городке за мостом через пруд, наполненный неподвижной водой. Чёрная зеркальная гладь отражала рассыпанные по небу звёзды.

Я тихо прошла мимо высеченных из камня стражей порога Верхнего мира, вглядываясь в темноту впереди и приводя в норму дыхание. Стражи так были похожи на тех, что охраняли Сарскую гимназию, что, впервые увидев их, я поёжилась. Только те подпирали стены, а эти стояли у входа в город и держали мечи.

Меня уже ждали.

По небу пронёсся бурый ястреб, метнув в меня хищный взгляд, и приземлился в центре моста, преграждая дорогу.

– Где тебя опять носило до последнего? – с недовольным видом спросил мой брат по отцу Даниил.

– Я навещала… близких, – ответила я, умалчивая про Артёма.

Попыталась обойти брата, но он выставил руку, закрывая проход по мосту.

– Ты должна быть мне благодарна, что я уговорил отца разрешить тебе летать туда. Он намеревался держать тебя взаперти. И только моя заслуга в том, что ты навещала близких. Но отец не прощает оплошностей, – в голосе Даниила прошелестела угроза. Он развернулся и направился к дому. Я пошла следом за ним. – Меня опять оторвали от дел и отправили проверять, где тебя носит, – недовольно бросил он через плечо.

Я угрюмо посмотрела в затылок Даниила, но промолчала. Даже здесь, в Верхнем мире, стоило держать язык за зубами.

Особенно здесь. Это я уже хорошо усвоила.

– Отец на месте? – тихо спросила я.

– Нет.

Вздохнув, я свернула в проулок, ведущий к моему дому. Даниил следовал за мной, контролируя каждый мой шаг. Зайдя внутрь, я развернулась и закрыла дверь перед его лицом, скорее скрываясь от его блестящих чёрных глаз.

И хоть дверь была закрыта, но я расслышала приближающиеся шаги и голос второго моего единокровного брата.

– Опять? – спросил Александр.

– Из-за того, что она жила в земном мире и не знает правил, с ней теперь одни проблемы. Ничему не обучена.

– А ты у нас бедненький, отец заставил тебя с ней возиться. – Александр похлопал Даниила по плечу, но по шуршанию одежды и возне я поняла, что старший брат сбросил с себя руку младшего. – Ну так обучи её, в чём проблема? Это же ты уговорил его дать ей свободу, – усмехнулся Александр.

В отличие от Даниила, он принял меня добродушно, так, словно меня не искали, и я не отсутствовала вовсе.

Голоса замолкли, а я, будто чувствуя взгляд Даниила через дверное полотно, медленно отступила вглубь комнаты и плюхнулась на кровать.

Он пугал меня. Невзлюбил с первого взгляда.

Ноздри защекотал сладковатый аромат смолы. Он умиротворял.

Я откинулась и уставилась на потолок в нежном жёлтом цвете, в центре которого висела каплеобразная лампада. Богато обставленная комната меня совсем не радовала.

Оказавшись в этом доме впервые, я почувствовала холод и пустоту, будто внутри меня не осталось ничего живого. Сердце гулко билось в груди, когда я ступала по мосту. А после был совсем не тёплый и не радушный приём отца.

Контуры величественного дома неожиданно выросли в темноте. Он стоял на вершине холма, высившимся на плато, а снизу к нему вели лучи-дорожки. С первого взгляда сооружение мне показалось холодным и мрачным, в отличие от поселения под ним.

Я приземлилась у пруда и посмотрела на свое отражение. На ногах вместо пальцев – длинные острые когти. Кожа тёмно-серая. Глаза стали жёлтыми и круглыми. А спину, крылья и голову покрывали золотистые перья. Но не красивые, а… опасные.

Верхний мир был центром мироздания.

Дальше за мостом, который охраняли каменные стражи с обнажёнными мечами, стояли дома. Обычные, ничем не отличающиеся от тех, которых в Среднем мире тысячи. Только здесь была вечная темнота, на улице горели фонари, а по дорожкам ходили не только божества в обличье людей, но и разные неведомые существа, о которых я раньше читала только в сказках и легендах. В плане городок представлял собой круг, в центре которого находилась площадь, в одном из секторов высился величественный дом, а в его саду – божественное святилище – ясень.

Одни жители спешили по своим делам, другие болтали и смеялись, встретившись на перекрёстках, а кто-то угрюмо ворчал, глядя себе под ноги, и проходил мимо. Городок был полон божеств!

Каменные дома стояли большие и маленькие, построенные как попало, без чёткой формы, больше похожие на трёх-, но чаще двухэтажные башенки, обычно зауженные кверху. Их разделяли небольшие участки зелени. Удивительным для меня было то, что часть их пустовала. Дорожки, ведущие к ним, заросли, а некоторые переулки меж домов были настолько тёмными, что соваться туда было страшно. Там чувствовалась заброшенность.

Пахло пустотой и прохладой. В воздухе даже дуновения ветра не проносилось.

Но на главных, мощённых булыжником улицах, которые, как лучи, сходились к дому на вершине, кипела жизнь. Я обвела взглядом шумную улицу. Прохожие, сбившиеся в группки, затихали при виде меня.

У них не возникало сомнений в том, кто перед ними. Они тут же видели мою пышущую жаром энергию.

Путь к главному дому лежал через площадь. Дойдя, я толкнула дверь. В центре просторного зала возле длинного стола стояли двое.

– Хорошо же тебя спрятали! – первое, что сказал мне парень с чёрными как смоль волосами, когда увидел меня. Оглядел сверху до низу и покачал головой. – Я уж не надеялся тебя найти.

Но в его голосе не было тепла, он уязвлял. И голос этот неприятным эхом отзывался от пустых стен.

В глаза бросилось множество надписей, начертанных на стенах, и картины.

– Кто вы? – спросила я, с опаской глядя то на мужчину, в волосах которого уже проявилась седина, то на парня, чей сверкающий взгляд пугал меня. Он не сводил с меня тёмных глаз, а его руки напряжённо сжали спинку стула, на которую он опирался. – Я… сама только недавно узнала, кто я. И сутки, как обрела свою сущность.

– Даже удивительно, и как это тебя никто из людей не опознал и не прибрал к рукам? – зал наполнил могучий голос, от которого у меня по коже пробежали мурашки. Он был глубок, как сами глубины океана.

Я пожала плечами, но не стала упоминать тот случай с Филиппом, когда я была близка к тому, чтобы стать его ручным талисманом.

Парень напряжённо слушал наш с мужчиной диалог и не вмешивался.

– Мне помог хороший человек, которому я доверяю. – Я подошла к длинному столу. – Расскажите мне всё! Кто мои родители?

– Я твой отец, а это твой брат – Даниил.

Я с дрожью в сердце летела, мечтая, как отец обрадуется нашей встрече, как он обнимет меня и всё расскажет. Но получила лишь отговорки.

Я как будто в бетонную стену равнодушия врезалась и не знала, как себя вести, что сказать. Мой взгляд растерянно забегал по тарелкам и бумагам на столе в надежде за что-то зацепиться, найти хоть какой-то якорь в этом мире, который удержит меня и не даст сбежать.

– Вы… бог? – наконец спросила я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Верхний мир только для высших. Да, я верховное божество. Небесный владыка.

В груди возник трепет, и под ледяным взглядом отца я почувствовала страх. Страх, что не понравлюсь, стану неугодной.

– А мама? Где она?

– Это всё, что тебе положено знать. – Отец указал Даниилу на меня. – Отведи её.

В животе что-то ухнуло и скрутилось, меня объяло ощущение глухой отчуждённости. Я бросила испуганный взгляд на парня.

– Но… – вырвалось у меня. Продолжить я не смогла. Не знала, что заставит отца сменить холодность на милость.

Он сел за стол и, уже не глядя на меня, принялся за дела, от которых его отвлекло моё появление.

– Раз ты здесь, значит, примешься за свои непосредственные обязанности, – велел он.

– Хорошо, – учтиво согласилась я, понимая, что сейчас не лучший момент выяснять отношения и настаивать на чём-то.

Теперь это мой дом, успеем поговорить.

Даниил приблизился, отбросил взмахом головы чёлку с глаз и схватил меня за локоть.

– Идём, птичка, – со сталью в голосе проговорил брат и повёл к двери.

Прежде чем выйти, я обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на отца и запомнить его черты. Он сосредоточенно перебирал стопку бумаг на столе. Старые и новые, пожелтевшие от старости и совсем белые.

Теперь у меня был настоящий отец. И брат.

Я посмотрела на Даниила и попыталась освободить свою руку, когда мы вышли, но он не дал. Его пальцы крепче стиснули моё предплечье. До боли.

– Я могу сама дойти.

– Можешь, – со злобой прошипел он и оглянулся, чтобы убедиться, что нас никто не слышит.

Этот парень пугал меня не на шутку. Его полный самоуверенности и недовольства взгляд заставлял холодок спускаться от затылка по спине.

Даниил уводил меня всё дальше. Местные жители с любопытством оглядывались на нас, и парень свернул в один их тёмных пугающих проулков подальше от любопытных глаз.

Я не запоминала дороги. Не понимала, за что он может на меня злиться и почему ведёт себя так грубо. Но растерянность и пустота, новые холодные стены сделали меня пассивной, и я послушно позволяла вести себя.

Мы спускались с холма, поворачивали несколько раз.

– Даниил, пожалуйста, – наконец взмолилась я. – Ты же мой брат, будь человеком, отпусти и просто покажи дорогу.

Но губы парня растянула злая ухмылка.

– Так я не человек… Я бо-ог, – медленно протянул он, и его взгляд стал тяжёлым. Подавляющим волю.

Я резко выдернула руку. Не чувствовала раньше на себе такого влияния. Сведущим это не удавалось. А вот Высшему… это тоже оказалось не подвластно. Но я уже видела этот взгляд. Не раз. От Филиппа, от Кирилла… Теперь от брата. Я сделала шаг назад.

Даниил вдруг схватил меня за плечи и впечатал в дверь спиной. Я больно ударилась о неё затылком.

– Зачем ты явилась сюда? Что тебе было нужно? Чего не сиделось внизу? – лицо Даниила ожесточилось.

Я могла только не понимающе открывать рот.

– Что ты… Я же не могла…

– Не могла она… Надо было просто ничего не делать. Ни-че-го. Носить этот грёбаный амулет.

Даниил потянул за цепочку на моей шее и достал его из-под толстовки. Недовольно хмыкнул: земли в нём больше не было.

– Ты должна была стать моей прислужницей… когда придёт время… – прошипел он.

Дверь за спиной со скрипом отворилась, Даниил грубо втолкнул меня внутрь и захлопнул её перед моим носом. Я подёргала ручку, но оказалось закрыто.

Я медленно обернулась.

Большая комната в жёлтых персиковых тонах, обычной мягкой мебелью, ковром на полу и кроватью у стены – правда, с белым полупрозрачным балдахином. В дрожащем свете свечей было видно, что в воздухе висела пыль. Здесь давно никого не было, эту дверь давно не открывали.

– Эй! Я что, теперь взаперти?

Но в ответ услышала только быстрые удаляющиеся шаги по мостовой.

Самым необычным в комнате была большая, вырезанная из дерева фигура птицы с расправленными крыльями. Я приблизились к ней. Она занимала почти всю арочную нишу напротив кровати. Я ни разу не встречала такой искусности. Казалось, что мастер вырезал не просто каждое пёрышко, а каждый волосок на них.

Я протянула руку и прикоснулась к гладкому клюву, отполированному множеством прикосновений. Дерево хранило их тепло, а его поверхность казалась почти шелковистой.

Мой жест показался мне отдалённо знакомым, как будто запечатанным где-то глубоко в памяти. Я отшатнулась.

Фигура изображала не просто птицу, а жар-птицу.

Это была я.

Дальнюю стену ниши замыкали деревянные прутья. Птица как будто находилась в клетке, не могла вылететь.

Страх остаться одной, без семьи и друзей, очень глубоко сидел во мне.

И сбылся.

Я моргнула, отгоняя воспоминания, и смахнула со щеки слезу. Это комната стала моей клеткой в Верхнем мире.

За то время, что я здесь, ко мне никто, кроме братьев, не заходил. Проводя часы в одиночестве, я стала догадываться, кто был мастером, вырезавшим эту скульптуру из дерева.

Я нашла резцы и стала прятать свои страх и отчаяние за работой. Склонившись, я прорисовывала недостающие перышки, сдувала пыль.

Услышав за окном раскат грома, я отложила инструменты и отправилась к отцу. Я отчаянно хотела поговорить с ним. Наши встречи нельзя было назвать частыми, он как будто избегал меня. А разговором удостаивал и того реже.

Дойдя до его дома, по коридору и лестнице наверх я прошла к покоям отца.

– Кто? – раздался его голос в ответ на мой стук.

– Даша.

Замок щёлкнул. Я медленно ступила в комнату и нашла отца взглядом.

– Привет. Я хотела поговорить.

– Я только вернулся, – сурово сказал он, застёгивая рубашку.

– Ты снова другой.

Сегодня он выглядел моложе, чем обычно. Но маска быстро сменилась привычным для меня образом: в волосах появилась лёгкая седина, а на лице – первые морщины.

– Хочешь, чтобы я выглядел немощным стариком? – поинтересовался отец и перевоплотился в него – низкого, сгорбленного, почти лысого. Его глаза выцвели, словно их настигла слепота. Но уверена, он мог видеть и внутренним взором.

– Нет. Разговор не займёт много времени.

Я бросила быстрый взгляд на дверь и прислушалась к шагам, опасаясь, что кто-нибудь из братьев нас потревожит.

– Ты говорил, что я должна тебя сопровождать. Но так ни разу меня и не взял с собой.

– Тебе и здесь есть чем заняться, – отец прошёл мимо меня и вышел за порог.

Я растерянно заморгала и поторопилась за ним. Шла и прислушивалась к звукам. Ведь стоит братьям появиться, как отец от меня избавится, и когда в следующий раз мне удастся с ним поговорить наедине, я не знаю.

– Я скучаю по дому. По бывшему дому, – быстро исправилась я. – И хотела бы чаще там появляться.

– А мне что, потом тебя опять искать? – отец остановился.

Он сложил руки на груди, я опустила поверх свою ладонь.

– Но я ведь всё равно не могу там остаться дольше положенного срока.

– Мне Даниил уже доложил, что сегодня ты опять вернулась в самый последний момент.

Я посмотрела под ноги. Было стыдно, и в то же время из глубины поднималась обида. И когда он только успел? Разве что только специально отправился к отцу и рассказал обо всём.

– Я обещаю, что больше этого не повторится, – сложила я ладони в молитвенном жесте. – Если бы я могла летать туда чаще, то не задерживалась бы до последней минуты.

Отец протянул руку и отвернул ворот моей водолазки – шею обвивала красная отметина. Я виновато опустила взгляд.

Магия, связывающая меня с этим миром, оставляла болезненные и некрасивые следы. На запястьях и лодыжках у меня были такие же. И теперь мне придётся ждать, пока они сойдут. Я обладала целительной силой, но не могла избавить от похожих на ожоги отметин себя.

– Ну и как это называется? – Отец продолжил путь.

– Пожалуйста! Я хочу быть ближе к тебе, хочу узнать тебя и всё о тебе! Неужели тебе… – Я запнулась и тихо добавила: – Я ведь твоя дочь.

– И в том, что я тебя не видел восемнадцать лет и мог вообще не увидеть, виновата твоя мать, – разозлился отец и направился дальше по коридору.

Этот разговор его сердил. Как и все мои предыдущие попытки поговорить или узнать что-либо о маме.

– А меня ты за что наказываешь? – с грустью добавила я, чувствуя виноватой себя. Будто это я сама сбежала и пряталась. – Я ведь во всём стараюсь тебе угодить.

Отец остановился и обернулся.

– В этом и есть твоя суть. Ты прислужница. Ты служишь старшим богам. Ты и должна угождать и делать всё, что тебе велят.

– Я делаю, – поспешила добавить я. – Но ты всё равно злишься на меня.

– Потому что я не могу управлять твоей силой! Не могу на тебя положиться! Ты не инициировалась вовремя! А ко всему прочему ты ещё и сократила свою жизнь.

Я сжала кулаки. Не время спорить, хотя негодование от несправедливого отношения терзало сердце.

Мою сущность инициировал человек. И, согласно легенде, записанной в старой записной книжке:

«Но если смертный муж скончается и покинет свой мир раньше, то от тоски она навсегда превратится в птицу и больше никогда не сможет садиться на землю, её дом навсегда останется священным».

Моя сущность переродиться, станет одним из огоньков на мировом древе. А я… нет.

Я всего лишь орудие в руках отца. Прислужница.

Отец ушёл, больше не оборачиваясь. Снова.

Моя неуверенность в себе не давала возможности попросить настойчивее, поговорить с ним. И лишний раз сердить его тоже не хотелось.

Для того чтобы наладить отношения с отцом, моё любопытство не уместно, и я решила быть послушной и прилежной, как когда-то раньше. Не собой. Но обязательно заслужить его доверие.

Над головой в океане тьмы сияли точки, как искры далёкой надежды.

Надежды на лучшее.

В Верхнем мире время стояло, а на земле проходили дни и недели.

Глава 5

Внизу текла быстрая река, над головой угольное небо сияло множеством звёзд, но я видела только ту его часть, которую позволяли обозреть высоченные скалы по обеим сторонам от меня.

Прохладные потоки воздуха обдували меня, перья трепетали на ветру. Я летела по каньону над извилистой рекой к своему источнику. Водный поток тянулся вверх, к горе, и не давал усомниться в том, что источник моей энергии здесь, в Верхнем мире.

Я могла долететь до него, потрогать. И не только в своём воображении. Этот дом, сад вокруг, недвижимая вода – это всё было моим источником. А в особенности – древо.

Впервые путь открылся мне во время инициации, и мне больше не требовались медитации, которым обучала Элла. Я уже находилась в источнике.

Но я продолжала их делать. Мне была важна сама медитация, так я чувствовала себя частью мира Сведущих – Среднего мира.

А ещё я искала обратный путь – к своим друзьям. Летела в обратном направлении, плутала между скал, спускалась к водопаду и ныряла в него, в надежде на то, что смогу проникнуть в Средний мир, не покидая дом…

Но пока этого ещё ни разу не получилось. Почувствовав в лёгких воду, я открывала глаза и закашливалась, будто и правда захлёбывалась. Завидев знакомые очертания своей комнаты, я делала глубокий вдох и прикрывала глаза от досады.

Почему я не могу связаться со своими близкими? Неужели между нами нет никакой связи?

Я ударила кулачками по мягкому покрывалу, негодуя, и вскочила с кровати. Надела толстовку, собрала волосы в тугой высокий хвост и накинула капюшон. Только вот переливающиеся жёлтым пламенем глаза было не спрятать.

Я вышла из комнаты, чтобы выполнить свои обязанности. Высокий ясень в саду отца ждал.

Но, как всегда, я не смогла пройти мимо карты, которая была расположена в центре городской площади. На мостовой был выложен Средний мир, карта выглядела как живая. По точкам на ней можно было отследить, где большие скопления Сведущих, где находятся источники, питающие их. Я узнала и Заповедный лес. Сердце наполнилось знакомой тоской. Я очень скучала по дому.

С особым трепетом я провела по карте, едва касаясь её, и двинулась дальше по переулкам на холм.

– Привет, мои хорошие, – я ласково тронула листья. И дерево, будто поняв меня, зашелестело в ответ.

От отца я получала только холодные молчаливые взгляды без улыбок и тепла. И тихо надеялась, что однажды он примет меня. Надежда горела во мне, но чем больше времени проходило, тем больше она остывала.

Моя комната стала клеткой, а единственным уголком света – дерево и моя обязанность проводника.

Оно стало моим якорем. Я могла бы смотреть на него вечно, трогать его. Здесь дышалось очень легко, рядом со своим источником, питающим весь Верхний мир. У корней журчал ручей, берущий свое начало в неисчерпаемом роднике. Он и шелестящая листва казались единственными живыми существами среди темноты и тишины.

На дереве хранились души, которым только предстояло отправиться в новый мир. Чистые, перерождённые, они неярко светились в кроне мирового древа. Я вдыхала в них жизнь, наделяла судьбой, а после переносила на своих крыльях в Средний мир, поселяя их в чрева женщин. Огоньки, которые я уже одарила жизнью, переливались и, казалось, нетерпеливо подпрыгивали в ожидании.

Покидая тело, они проходят через Пустоту Нижнего мира, по неведомому пути, соединяющему миры, и после возвращаются в начало. Но в новой жизни уже не помнишь дорогу, Пустота не оставляет воспоминаний. Их ждёт новая жизнь. Это замкнутый круг.

В назначенное время я переправляла их в Средний мир. И сегодня тот самый день, когда я снова это сделаю. А это значит, что ещё чуть-чуть – и я увижу Артёма. Но прежде…

Я села и коснулась рукой влажной земли у корней, проникаясь покоем и вбирая силу. Обратилась и взлетела на дерево. Открыла клюв, прикрыла глаза и выдохнула, рассыпая белые искры. Огоньки напитывались моим дыханием. Я дарила им жизнь. Начинала новый виток бытия перерождённой души.

В эти моменты я была безумно счастлива, потому что, пока души разгорались всё сильнее, я считала минуты, когда снова окажусь на земле, освобожусь и увижу Артёма.

Я пощёлкала клювом, и огоньки забрались мне под пёрышки. Я почувствовала приятную лёгкую щекотку по всему телу от их прикосновений – так много их было.

Если бы отец доверял мне, я могла бы каждый день спускать их в Средний мир. Но вместо этого мне велели только дарить им жизнь, а к людям их переносил мой брат. И только изредка мне позволялось делать это самой. Благодаря всё тому же Даниилу. Он уговорил отца.

Я взлетела и уже привычно совершала круг почёта над деревом, когда заметила внимательный взгляд Даниила снизу.

Я всё ещё не понимала его, не догадывалась, чем он недоволен. Ведь пока меня не было, этим приходилось заниматься ему.

Но все мысли оставили меня. Я стала частью мира, и только быстрее заработала крыльями, чувствуя лёгкое давление невидимых оков. Отсчёт моих суток пошёл.

Над городом поднялся ветер, когда я прилетела в Ростов и спустилась в лес за Сарской гимназией. Перевоплотилась, накинула капюшон и побежала в обход конюшни к главным воротам.

Мама часто приходила к гимназии и сидела на скамейке, не зная, где меня искать. Я всегда наблюдала со стороны: медленно брела вдоль забора, касаясь пальцами холодного металла. Он неизменно хранил холод.

Но сегодня её не было, и я выдохнула с облегчением, потому что каждый раз, когда я видела её, вина за мою ложь затапливала меня с головой.

Возможно, Николаю удалось поговорить с мамой и убедить не приходить сюда. У меня не хватало духа, чтобы повлиять на её настроение. И каждый раз, когда я вела мысленный диалог, слова застревали в горле. Я не находила оправдания своему поступку. Я стала для неё такой же, как моя родная мама, которая сбежала.

Я бросила взгляд на гимназию – уже наступил май, скоро пора школьных экзаменов и выпускных. Но уже без меня.

Быстрой походкой я направилась по главной аллее к дороге, перебежала её и пошла к кладбищу.

Подходя, я нервничала и оглядывалась. Проверила время на часах, потирая запястье, и юркнула за знакомую бытовку. Берёза рядом уже зацвела, и на её красиво изогнутых ветвях висели длинные серёжки.

Артёма не было видно. Я вытянула шею, чтобы получше разглядеть, не идёт ли он. Мне просто нужно его увидеть. Хоть на несколько минуточек. Издалека. Узнать, что с ним всё в порядке.

Хотя как он может быть в порядке? Судя по моим прошлым наблюдениям, он сбежал от всех и утопил себя в заботах Хранителя. Но больше всего я боялась, что не только себя, но и свои чувства. Меня пугало то, что он мог меня возненавидеть за совершённый поступок. И что в его отшельничестве виновата я.

За своими мыслями я не заметила птичьего крика. А после дверь домика распахнулась. Будто почувствовав и уже зная, Артём посмотрел мне в глаза.

Я не успела спрятаться, и он решительным шагом направился ко мне.

Рваный вздох вырвался из моих лёгких. Я застыла, позабыв обо всём. Не находя в себе сил, чтобы уйти, испуганно следила за его приближением, борясь с желанием улететь.

Не глядя на дорогу, Артём стремительно преодолел расстояние между нами и обхватил моё лицо ладонями.

– Что. Ты. Здесь. Делаешь? – прохрипел он, не сводя с меня шального взгляда.

Кроме прочих эмоций в нём сильнее всего читалась боль.

Но его вопрос не звучал угрозой, будто меня здесь и быть не должно. Просто Артём не верил в то, что действительно видит меня, прикасается.

Его большие пальцы погладили мои щёки, а после он склонился к моим губам.

В ошеломлении он впился в меня болезненным страдальческим поцелуем. Но мягкие губы не причиняли боль, а вот эмоции, испытываемые нами обоими, были мучительными.

Я поддалась и впустила его язык.

Я скучала! Я безумно скучала по нему всё это время. По его прикосновениям. Накрыла ладонью широкую грудь и подушечками пальцев почувствовала напряжение. Его тело будто сковало.

Губы жалили, поцелуями осыпали щёки, веки. Такие долгожданные объятия тёплых рук обжигали.

– Тёма… – выдохнула я, принимая его ласки и жадные поцелуи.

От избытка чувств грудь сдавили тиски. Я так долго представляла себе нашу встречу, мечтала, крутила в голове в бессонные ночи, что, когда это случилось, с трудом могла сделать вдох.

– Тём…

Он склонился и прижался лбом к моему лбу, заглянул в мои глаза.

Сильной ладонью он удерживал меня за шею, поглаживая тонкую чувствительную кожу, и не позволял отвести взгляд. А я и не хотела – любовалась им, впитывала, запоминала. Чтобы его образ подольше сохранился в моей памяти.

– Я думал, что больше не увижу тебя никогда. Что потерял.

Страх медленно исчезал из его глаз, они наполнялись страстью, темнели, становились бездонными.

– Небесных посланников можно призвать, но я так и не нашёл, как призвать тебя, – Артём пробежался быстрым взглядом по моему телу.

Я опустила взгляд, чувствуя вину за то, что он пытался найти возможность увидеться со мной, а я всё это время пряталась за этой чёртовой бытовкой в тени. Внутри всё скрутило от волнения.

Я подняла голову и посмотрела на Артёма.

– Прости.

– Тебе не за что извиняться.

– Это не первый мой визит, – просипела я: голос от волнения пропал. – А ты всё это время искал способ увидеться со мной. Я… – слова не шли, в горле встал тугой ком, от которого никак не удавалось избавиться.

Артём стиснул меня в крепких объятиях, прижал к своей горячей груди. Погладил меня по волосам. А я, вцепившись в футболку на его спине, слушала учащённое сердцебиение и старалась выровнять дыхание.

От Артёма, как и раньше, пахло мятой.

– Почему ты не подходила? – прозвучал над головой глухой голос.

– Думала, что не нужна, – выдохнула ему в шею, – что ты злишься на меня, ненавидишь…

– Что за глупости?! – изумился Артём и попытался отстраниться.

Я не пошевелилась, пальцы так и не смогли разомкнуться, и он сдался. Он добродушно ухмыльнулся в мою макушку, и мне стало тепло. Словно он вдохнул в меня жизнь.

Наконец-то я снова чувствовала себя цельной, наполненной любовью и теплом. Нужной. Наконец умиротворение снизошло на меня в его объятиях.

Сердце било набатом в груди. Мне хотелось улыбаться, кричать, радоваться. И я не стала себя сдерживать. Губы растянулись в счастливой улыбке, я потянулась вверх на цыпочках и потёрлась виском о мягкие губы Артёма.

– Ты мне нужна, – прошептал он, покрывая моё лицо короткими поцелуями снова и снова. – Не могу без тебя. Люблю тебя.

Эти слова подействовали на меня словно выстрел. Я сдалась и прикрыла глаза от затапливающей меня нежности.

– Я тоже, Тём, я тоже. Так тебя люблю.

Мурашки пробежали по телу. Я сама потянулась к горячим губам. Я целовала Артёма, не в силах насытиться, будто не могла напиться живительной воды. Он прижимал меня к себе, жадно водил ладонями по телу, забравшись под толстовку. Я улыбалась и млела в руках любимого.

Но пылающая вибрация сжала запястья и горло. Я отстранилась, улыбка сошла с моих губ. Я медленно открыла глаза и посмотрела на Артёма.

Он ещё не понял. Взял меня за руку и оглянулся, чтобы увести меня к себе. Я покачала головой:

– У меня не осталось времени, мне пора улетать.

Губы Артёма сжались в тонкую линию, взгляд застыл и покрылся корочкой льда.

Я не могла допустить новых магических отметин на своём теле, чтобы отец мог доверять мне.

– Я вернусь. Обязательно скоро вернусь. Мы увидимся. Я обещаю.

Руки Артёма уже не держали меня, я медленно отступала.

– Когда?

В твёрдом голосе я снова различила отчаяние.

– Я постараюсь как можно скорее. Но сейчас мне пора.

Я не стала уходить далеко. Отступила на несколько шагов, посмотрела на Артёма и обратилась птицей. Широко расправив крылья, оттолкнулась от земли и, подхваченная потоками воздуха, устремилась вверх.

Я улетала с прежней болью, но теперь что-то будоражило кровь. Ветер врывался в лёгкие, щекотал кожу, ероша пёрышки. Я поднималась выше и выше, и тёплый воздух сменялся прохладным. Я вдыхала его всей грудью.

Артёма внизу уже было не различить.

Глава 6

Сегодня Купальская ночь, самая короткая в году и самая волшебная.

Этот праздник ещё называли Солнцеворотом, и теперь солнечный день будет уменьшаться до зимней Коляды. Девушки и женщины собирали травы: чабрец, мяту, ромашку, полынь.

Я брела по роще мимо собравшихся, наблюдая, как знахарки заговаривали шёпотом травы, чтобы пользоваться ими в течение всего следующего года до следующего праздника; воду, которую мужчины принесли с собой, чтобы излечивать ей недуги; камни, чтобы защитить свои жилища и себя. Две девушки чертили огарком на камне руны и омывали их заговорённой водой, закрепляя магию руны в камне. В эту ночь сила Сведущих росла, потому что божества спускались в Средний мир.

Этот мир наполняли волшебные звуки: казалось, что вокруг смеялись и веселились не только люди, но и деревья, насекомые, птицы. Природа отмечала свой праздник и щедро делилась своей магией. Уверена, что и те, кто не имел никакой силы, в эту ночь получали капельку волшебства.

Я посмотрела в сторону леса. Где-то вдалеке Артём трудился на кладбище, обновляя заговоры на могилах и не допуская возвращения нечистой силы с того света.

Но росла не только магия Сведущих. Тёмные сущности проникали в Средний мир и напитывались силой природы, которая в день солнцеворота расцветала, достигая наивысшей точки.

Я остановилась, залюбовавшись одним из молодых парней, ударявших в бубен и задававших ритм песни. Но вдруг меня отвлекли знакомые звуки. Я резко повернулась на них, и увидела, как в рощу въезжают всадники на лошадях, а собравшиеся расходятся в стороны, освобождая им место на поляне.

Через считаные минуты под ритмичные удары бубна развернулось игровое сражение. Всадники, облачённые в светлые и тёмные одежды, символизировали борьбу тёмных и светлых сил. Они с криком хлестали друг друга кнутами, стараясь сбросить противника с коня.

Как заворожённая, я следила за происходящим. Странные картинки сражающихся людей замелькали перед глазами – как будто воспоминания из прошлого.

Я быстро заморгала, пытаясь убрать страшное видение. Но оно вдруг исчезло само, когда под копыта коню отважно бросился человек. Конь встал над ним на дыбы и громко заржал.

Собравшиеся на поляне громко ахнули. Я ощутила, как в горле у меня запершило. А потом случилось удивительное. Как будто вместе с моим выдохом вылетело что-то ещё и опустилось на плечи людей. Их лица изменились, рты оскалились. На миг. Пока я не почувствовала прикосновение. Тяжёлая ладонь опустилась на моё плечо, разворачивая меня.

Александр. Он с тревогой посмотрел в мои глаза и слегка встряхнул. Новый выдох вырвался их лёгких. Облегчение. Я как будто пришла в себя. Быстро оглядела собравшихся – снова восторг и улыбки, как будто и не было ничего. А конь, стоявший над человеком, уже опустил копыта на землю и отступил.

– Что это было? – спросила я.

– Твоё влияние. Ещё секунда – и ты, а вместе с тобой и все остальные были готовы броситься на всадников, чтобы защитить того парня.

Мне стало не по себе. Я снова бросила взгляд на поляну, но постановка уже завершилась.

«Жар-птица несёт не только добро, но и разрушения» – говорила Хань Ши. Кажется, теперь я догадывалась, о чём она говорила.

Я нашла взглядом темноволосого парня, который бросался под коня. Он смеялся с друзьями, стряхивая пыль с одежды.

– Хранитель, – заметив мой интерес, сказал Александр и слегка прищурился.

– Что? – Я снова уставилась на брата, только на этот раз с испугом.

– Он играл Хранителя. – От его слов сердце забилось чаще. – Что тебя напугало?

Я бы могла рассказать ему об Артёме, но решила хранить его в секрете.

– Ничего… Просто слишком много впечатлений от вечера, – нашлась я. – Испугалась за парня.

Александр кивнул, больше не сказав ни слова. Не знаю, поверил ли он мне. Я так никому и не рассказала, что было со мной в Среднем мире и о моём знакомстве с Хранителями.

Праздник продолжался как ни в чём не бывало. Как будто никто и не заметил мгновенного изменения настроения и внезапного желания вступить в бой. Бубен продолжал стучать, кто-то запел ритуальные песни, прося послать хорошего жениха. А кто-то нёс к костру берёзовые ветки.

Александр продолжал стоять рядом со мной.

Вот уж точно про кого можно сказать «обладатель греческого профиля». Длинные тёмные волосы длиной чуть ниже плеч, собраны в не слишком аккуратный хвост. Выпавшие пряди заправлены за ухо, а на тонком носу – очки в металлической оправе.

Не сказать, что мы хорошо общались. Но на фоне того, как складывались мои отношения со вторым братом, Даниилом, наши были нейтральными. А из-за его короткой щетины и усов мне казалось, что Александр всегда смотрит с ухмылкой, будто насмехаясь надо мной. И пусть так, но это лучше, чем вечная угроза во взгляде Даниила. Где-то в глубине души я чувствовала, что могу доверять Александру, но пока не спешила открывать ему всю правду.

– Почему праздник всегда на природе? – спросила я.

– Славянские племена отличались тем, что не строили храмы, а свои священные места устраивали под открытым небом – так они показывали свое единение с природой. Позже на эти места пришли Сведущие, получившие силу.

Я помолчала немного. От костра по траве двигались причудливые тени.

– Ты божество солнца, Даниил божество ветра, грома и тумана. Я божество огня. Отец – небесный владыка. Ты что-то знаешь о моей…

– Ты древнейшее божество, не только огня, но и ветра, – перебил Александр, не дав мне закончить.

Нам не часто удавалось поговорить. Несмотря на то что жили рядом, мы почти не виделись. И, воспользовавшись случаем, я хотела расспросить его о маме.

– Да-да, но не древнее, чем вы, и ещё я опасна, – быстро проговорила я. – А раз и ветер мне подвластен… Некоторые народы считают его демоническим существом.

– Все мы опасны. Откуда ты это знаешь?

Я посмотрела на брата, встречаясь с его прищуренным взглядом. Но не сказала про Артёма.

– Когда отец уже начнёт доверять мне? – спросила я, оставляя его вопрос без ответа.

Брат пожал плечами и отвернулся.

– Ты тоже не доверяешь, думаешь, что я останусь здесь и не вернусь, – заключила я.

Молчание – знак согласия.

Брат продолжил после долгой паузы:

– Тебя одну не отпустишь – не потому, что ты не вернёшься. Причин много. Ты талисман отца. Как и я, как и Даниил. Мы первый эшелон его охраны. Также ты можешь быть талисманом для человека.

– Оружием в его руках… – закончила я за брата то, что он так и не озвучил.

Александр кивнул.

– Ты часть его силы, которую он теперь не может полноценно контролировать.

– И злится.

Брат снова кивнул.

– Если человек погибнет, то погибнет и твоя сущность.

– Она переродится. А я уже нет.

– И еще одну причину ты наблюдала только что. – Он покосился на темноволосого парня в толпе.

На это я промолчала.

Я не справилась с эмоциями и повлияла на окружающих.

Я несу опасность.

– Ты вселяешь в людей дух, силу воли и меняешь их настрой. Ты можешь подчинить их.

«Нужно отключать голову, эмоции, действовать с холодной головой, менять тактику в ходе борьбы, забывать обо всём, что окружает тебя…», – учила Хань Ши.

– Я поняла.

Ночь обещала быть тёплой. Луна висела высоко, тонкий растущий месяц почти ничего не освещал этой темноте. В воздухе пахло ночными цветами, а лёгкий ветер доносил лесную свежесть.

С закатом солнца, в полной тишине, которую нарушало только стрекотание кузнечиков, к костру подошла какая-то девчушка. Я заворожённо следила, как она зажгла его, и началось торжество.

Девушки с венками на голове, в длинных платьях, украшенных вышивкой, парни в народных рубахах с плетёнными из трав поясами шумели и смеялись. Вокруг нас много людей, Сведущих. Для них это один из важнейших праздников в году.

Я сморгнула слезу, вспоминая о своём первом визите в Ростов на новогоднюю Коляду. Жаль только, мы были сейчас в сотнях километров от него. Но и это было для меня достижением. Отец разрешил отправиться с ним, и мы впервые рука об руку стояли рядом, а вокруг купальского костра кружились хороводы ряженых.

– Спасибо, – прошептала я отцу.

Он неотрывно смотрел на пламя.

– Знаешь, что символизирует этот костёр? – спросил он.

Я стыдливо опустила глаза и покачала головой.

– То, что на землю спустился бог огня. А огонь – это и есть он.

– Они чтут традиции.

– Они верят в свою силу и в нас. Это и твой огонь, Даша.

– Я…

– Ты моя дочь.

Помедлив, я отважилась спросить.

– А мама? В чём её сила?

– Нечего говорить.

Стушевавшись на несколько секунд под строгим взглядом отца, я не сдержалась и выпалила давно волнующее меня:

– Как вы познакомились? Кто она?

Профиль отца заострился. Не ответив и даже не удостоив меня взглядом, он ушёл. Мне осталось только поджать губы.

Когда же он уже сможет мне доверять? Я помню слова мамы, которые слышала в омуте, разделявшем Нижний мир и Средний.

Я до сих пор сомневалась, действительно ли это было или так со мной играло воображение, а может, это души Нижнего мира так играли? Но я хотела бы верить этому.

Мама просила прощения за то, что оставила меня, но в то же время говорила, что сделала это вынужденно, чтобы защитить.

– У меня не было другого выхода! – крикнула мама. – Я не хотела тебя оставлять.

Но обида рвалась наружу – за то, что она избавилась от меня, скрыв правду. Нижний мир вытаскивал на поверхность всё тёмное.

– Выход есть всегда! – ответила я, и обжигающие слёзы потекли по щекам. – Ты просто испугалась!

Впервые услышав голос родной мамы, я всё равно узнала его, почувствовала, что это он, хотя и не могла помнить его. Я зажмурилась, не хотела запоминать маму такой, какой она явилась.

– Ты права, мне было страшно, очень страшно.

И мне отчаянно требовалось знать, правдой это было или нет. И что её так страшило.

Или кто.

Когда я только узнала о своей высшей сущности, то обвиняла родителей, что они бросили меня, потому что я была какая-то неправильная, избавились от меня, испугавшись.

А после я узнала о магической защите. И эти же слова говорило видение в омуте.

Всё так стремительно происходило, что я не успевала подстроиться и адаптироваться, осмыслить и принять новую информацию.

Раньше я могла только гадать, от чего меня защищали, что такого ужасного меня ждёт в Верхнем мире. А теперь я, похоже, догадывалась. Я отдана во власть более грозной силы.

Посмотрела с досадой вслед отцу и вздохнула.

К костру подходили люди, они несли подношения и складывали у огня. Женщины подносили собранные травы и камни и шептали:

– Сохрани, защити от всех бед и несчастий, забери болезни и невзгоды!..

Некоторые просто подходили и грели руки у огня – видимо, прося о том же.

Когда к костру пошёл отец, я вытянулась в струнку, чтобы лучше видеть.

– Почему они это делают? Что он будет делать? – спросила я у Александра, вновь появившегося рядом.

– Он усиливает из без того волшебные свойства. Иди, пройди с ним и дай им удачу, сделай то, что они просят.

Я нерешительно двинулась вперёд.

Отец протянул руку к огню, как делали другие, и, ничем от них не отличаясь, совершил круг. Я медленно повторяла за ним и не сразу заметила, что слишком близко поднесла руку к огню.

Искры посыпались на подношения, а пламя вспыхнуло сильнее, окутав мои пальцы. Собравшиеся вокруг ахнули, я услышала голос отца за спиной и отдёрнула руку. Или это он сделал на мгновение быстрее меня.

Я с беспокойством посмотрела на пальцы – следов не осталось. Да и вряд ли они могли остаться, потому что я не чувствовала жара. Огонь не обжигал.

– Всё в порядке, – тихо сказала я, а отец смерил меня сердитым взглядом.

Он посмотрел в сторону, откуда к нам уже приближался Даниил.

– Свалилась на нашу голову… – гневно прошептал брат.

Я почувствовала, как прокатываются волны на запястьях, а значит, моё время подходило. Опустив голову, я пошла прочь. Старалась ни с кем не сталкиваться, потому что свет в глазах выдавал меня.

За спиной раздавались тихие шаги. Я оглянулась: Даниилу даже делать ничего не пришлось, достаточно было слегка взмахнуть пальцами, чтобы на поляне подул ветер. Деревья вокруг качнулись, поленья затрещали, и пламя вспыхнуло ярче. Собравшиеся отступили от костра.

Почувствовав на себе взгляд, я огляделась. Девчушка, которая поджигала костёр, смотрела на меня. На её шее я заметила маленький поблёскивающий кулон – жар-птицу, – служивший оберегом, и улыбнулась, слегка почувствовав свою значимость. Единственным ярким пятном в лесной ночи было пламя огня. Приняв за отражение костра полыхающую в моих глазах силу, она отвернулась.

– Шагай, или ты всех нас выдашь, – передо мной встал Даниил, и я уставилась на его мощную шею.

– Моё время… – успела сказать я, но догнавший нас отец уже и так всё понял по моему взгляду и кивнул.

Он обвил сухими пальцами мои запястья, поднялся выше, провёл ладонями до плеч, и я почувствовала лёгкость.

Удивлённо распахнула глаза, на секунду сомкнувшиеся.

– Как ты это сделал?

– Я слегка ослабил путы.

– Спасибо, – выдохнула я.

Я потёрла запястья. Отец уже не держал меня и двинулся в темноту, подальше от шума. На мгновение я уже обрадовалась, успела позволить мечте расправить крылья, что у меня теперь будет больше времени для пребывания в Среднем мире. Но отец тут же её убил:

– Это временно. Всего несколько минут, которых должно хватить, чтобы спокойно без спешки удалиться, не привлекая внимания. Ты и так уже достаточно сделала, – отец мрачно кивнул в сторону костра.

– Я не специально. Я… не знала… – тихо сказала я, но это уже не имело никакого значения и не могло послужить оправданием.

Отец не ответил, а я поняла, что совершила очередную глупость.

– Почему ты всё ещё не доверяешь мне?

– Если ты не вернёшься вовремя, цепь тебя попросту задушит. А я этого не хочу, – бесстрастно произнёс он.

– Я тоже!

Я догнала отца и встала перед ним лицом к лицу, вынуждая остановиться.

– Если ты вовремя не будешь возвращаться, то тебе понадобится там, рядом с источником, больше времени, чтобы восполнить силу. Только когда ты научишься выполнять все правила, приходить в положенное время, тогда я об этом подумаю. А пока…

– Прошлый раз у неё опять были следы, – вставил Даниил, глядя со снисхождением. Он до сих пор принимал меня за обузу, которая путается под ногами.

– Почти нет! – возразила я и смерила его гневным взглядом.

– …а пока – нет, – закончил отец.

В выражении лица Даниила появилось плохо скрываемое торжество. Он ни разу не показывал своего истинного отношения ко мне отцу, лишь чётко выполняя его указание обучить меня законам Верхнего мира и тому, как переправлять перерождённые души в Средний мир.

Но я разглядела. От меня он его не скрывал.

– Уходим, – велел отец, поравнявшись с Александром.

Мне было стыдно встретить его взгляд. Ещё один взгляд, в котором я увижу упрёк и негодование.

Удаляясь из рощи, я оглядывалась на улыбающиеся лица людей, лучащиеся надеждой, и представляла себя среди них, но не как призванный талисман, а как обычного человека, который мог бы так же веселиться и смеяться с друзьями. Но судьба распорядилась иначе.

Я подхватила подол длинного платья, которое надела по велению отца, и поспешила за ним. Несмотря на то что он ослабил путы, по рукам снова прошла вибрация. Мне не полагалось отставать от него.

Впереди в лесу послышался шёпот. Местные духи тоже явились на праздник. Мы прошли между редких деревьев немного вглубь, и шёпот сомкнулся у нас за спиной, словно окружив.

Мне не хотелось улетать. Свой день, который я обещала Артёму, я потратила на то, чтобы провести с отцом. Выбирать не приходилось. Я взмыла вверх, с печалью смотря на крошечные города внизу.

В эту колдовскую ночь Сведущие не будут спать.

Глухая тишина окружала меня. Я взмахнула крыльями, как вдруг ударила молния. От неожиданности я даже забыла, как лететь, потому что она ударила из меня. Это я её послала на землю.

Я сбилась и попала в вихрь. Меня закрутило, затягивая в воронку, и понесло к земле с невероятной скоростью.

У меня не получалось сделать вдох, серый вихрь, в котором угадывались очертания ястреба, набирал мощь. Пытаясь выбраться из него, я случайно метнула ещё пару молний, и тогда он наконец отступил. Я расправила крылья и громко крикнула на него.

На нас упали первые острые капли, а потом полил косой дождь. На миг Даниил принял обличье ястреба. Но только на миг, чтобы сверкнуть угрожающим взглядом. И снова рассеялся ветром, чтобы закружиться сильнее.

Смерч надвинулся на меня.

Я пригибалась, смаргивала влагу с ресниц и не знала, как сопротивляться Даниилу. Замахала крыльями сильнее и, не дожидаясь, пока он сам доберётся до меня, двинулась на него.

Над головой раздался страшный гром, и вдруг Даниил отступил. Я тяжело дышала, смотря ему вслед. Перья намокали, а дождь усиливался. Взмахнув крыльями, от негодования я отправила на землю новую молнию.

Ступив на твёрдую поверхность моста перед Стражами порога, я уставилась на свои руки.

Господи, это ещё что такое? Откуда во мне молнии? Я переживала не только из-за себя, но и из-за того, что могла навредить кому-то внизу.

– Вы что устроили? – по мосту появился отец. – Я вас спрашиваю! Додумались так близко к людям применять свою силу!

Громогласный голос отца пугал меня. Я посмотрела на Даниила: он стоял в паре метров от меня и отряхивался. Держался расслабленно и самоуверенно. На его рубашке я заметила прожжённые дыры с опалёнными краями. Отточенным движением он поправил взлохмаченные волосы.

– Не смотри на меня, – сказал он. – Я всего лишь хотел тебе помочь.

– Как? – возмутилась я. – Тем, что решил задушить меня?

– Хватит! – рявкнул отец, и даже Даниил притих и не решился мне отвечать. – Научись управлять своими эмоциями, или спалишь всё к чертям!

Отец уже развернулся, чтобы уйти, но посмотрел на Даниила.

– Ты же рассказал ей?

– О… – Я хотела спросить, о чём, но потеряла дар речи, когда брат кивнул и метнул в меня недобрый взгляд.

– Займись её обучением, – велел отец, уходя.

Тонкими ручьями с меня стекала вода, длинное платье промокло насквозь и неприятно облепило ноги. Чтобы не замёрзнуть, я согрела себя своим жаром. На коже проступили узоры золотого оперения, на мгновение осветив темноту вокруг, и погасли. Волосы и одежда высохли.

– Идём, – прошипел Даниил и подтолкнул меня к мосту.

Он тоже был уже сухой: подсушил себя ветром.

После случившегося оставаться с Даниилом наедине я откровенно побаивалась. И уж точно не собиралась мериться с ним силой. Покосившись на брата, я поспешила за отцом.

– Подожди! – попросила я, нагоняя его уже вблизи его дома.

Он оставил дверь открытой, позволяя мне зайти.

– Что это было?

– Твои эмоции, – невозмутимо ответил он. Налил воду в стакан и осушил его одним глотком. Воды в графине не убавилось.

– Что? Но…

– Видимо, ты переживала из-за чего-то. Или из-за кого-то. Иди, Даниил обучит тебя.

– Я даже не знала, что могу так. – Я подняла руки и снова посмотрела на них. Молния пошла от крыльев, от удара ими. – Никто мне ничего не говорит. Вы посадили меня на цепь и подпускаете только к дереву.

Отец молчал, лицо его оставалось бесстрастным. Он подошёл к шкафу и снял рубашку. Я уставилась на символ на его спине – знак солнца. Такой же, какой я уже видела раньше на шее Дагунцева-старшего, когда отец Артёма запечатывал его силу. Но было что-то ещё. Нахмурившись, я покопалась в памяти, чтобы вспомнить, где уже видела такое. Но никак не могла вспомнить, где именно.

Надев обычную белую футболку, отец направился мимо меня к столу, на котором стояли блюда.

– Я учусь, стараюсь. С моими братьями ты себя так не ведёшь. Что мне сделать, чтобы ты уже перестал злиться на меня? – насупившись, спросила я.

Отец остановился и встал напротив меня.

– Ты связала себя со смертным, когда провела обряд инициации. Глупее поступка я не знал. Нужно было сразу прийти ко мне, и тогда ты жила бы вечно.

– И вечно была бы в услужении!

– Я уже говорил тебе про это. В этом и заключается твоё предназначение, – с нажимом, делая паузы между словами, произнёс он. – Нужно было просто избавиться от защиты! И ты знала это!

Отец со злостью хлопнул ладонью по стене. Вздрогнув, я втянула голову в плечи.

И промолчала.

Только так я могла помочь Артёму. Только так. Если бы я не провела обряд там, то меня отсюда уже не выпустили бы. И Артём навсегда остался бы в заточении у богини смерти в Нижнем мире.

Я не позволила подступающим слезам показаться. Отец бы не помог.

Боги вмешиваются в дела людей лишь в исключительных случаях.

Я жар-птица, но я никогда не отказывалась от себя. От истинной себя. Я глаза жар-птицы, её тело, прячу её внутри. Но это всё та же я.

Я сделала всё верно. Если такова цена, я готова расплачиваться и дальше.

– Я ни о чём не жалею, – сказала я, слегка улыбнувшись.

Отец помрачнел. Как Артём когда-то, когда узнал, что я поступила по-своему. Приятные мысли о прошлом придали сил и уверенности. Согрели меня ласковым теплом.

И что-то проснулось во мне. Моя человеческая природа, то, какой я была раньше, в Среднем мире. Мне не спрятать её, не затолкать внутрь. Я такая, какая есть.

– Ты связалась со смертным человеком. Ты понимаешь, что это значит? – вырвал меня из воспоминаний отец. Металлический тон его голоса больше не задевал. – Им нет веры. Твоя мать обманула меня. – Он продолжал вбивать клинья между нами и отрезая меня от себя.

– Так отпусти, и дело с концом, – взбрыкнула я, и его лицо посуровело.

Меня душила обида, что отец даже ни разу не поинтересовался, почему всё произошло именно так. Возможно, узнай он, всё равно меня осудил бы, но он даже не попытался узнать причины.

От автора

Подписывайтесь на мои страницы в соцсетях, чтобы следить за новыми историями.

Вконтакте и Телеграм

Глава 7

Дни проходили за днями, одинаково скучные. Я не могла покинуть Верхний мир, не могла полететь и увидеть Артёма. Давала перерождённым душам жизнь и отправляла их в новый путь. Только не сама. И даже начала уже скучать по полётам.

Я больше не метала молнии, но с Даниилом так и не тренировалась. Ему, как и остальным, не было дела до меня. Случилось то, чего я больше всего боялась, – я осталась одна без семьи и друзей.

Зато отношения с отцом, кажется, пошли на лад. Я не знала, в чём выгода Даниила, но он продолжал убеждать отца дать мне больше свободы.

– Ты должна завтра отправиться к людям, – сказал отец в один из дней.

Я от удивления вскинула голову.

Он сам нашёл меня в саду во время прогулки у каменной стены, где хранились семена всех-всех растений.

– С тобой? – спросила я с надеждой.

– Нет. На юге наводнение, урожай гибнет – людям нужен… незримый талисман надежды. И это ты. Твоё присутствие успокоит их.

– Разве там верят в жар-птицу?

– Ты многоликий символ разных верований, народы называли тебя разными именами, но почти всегда это была ты. Жар-птица является там, где нужна её помощь.

– Хорошо. Что-то ещё?

– Нет, лети.

Долго уговаривать меня не пришлось. Я сразу же перевоплотилась в птицу и взлетела. Подняв голову, отец провожал меня долгим взглядом.

Это было первое, но не последнее его поручение. Он стал отправлять меня в разные концы страны, где требовались надежда, умиротворение и счастье.

Жар-птице поклонялись. Люди верили в меня, делали украшения с моим образом. Я возвращалась воодушевлённая, даря не только надежду, но и заряжаясь эмоциями незнакомых мне людей. И не только Сведущих. Не обязательно быть Сведущим, чтобы верить в жар-птицу и богов Верхнего мира. Моё чувство собственной значимости всё сильнее подкреплялось тем, что я на своём месте, что нужна людям.

Но мне самой никто не мог дать спокойствие и надежду, которые так были нужны мне.

Я улетала ненадолго, только чтобы передать волю отца или подарить людям часть своей энергии. Но мне не хватало времени на то, чтобы увидеть Артёма.

Последний раз мы с отцом явились в Средний мир вдвоём. В небольшом городке у западной границы погибли местные жители. Сразу несколько семей. Пока врачи пытались выяснить причины, объясняя всё отравлением, другие жители не только вымывали свои дома, чтобы избавиться от возможной заразы, пришедшей в эти края, но и проводили ритуальные очищения.

Я ощущала их эмоции телом. Научилась различать их. Волоски на затылке встали дыбом, а вокруг пояса как будто ледяное кольцо стянулось.

Воздух стоял густой. Удушливый, но не от жары. В нём было нечто иное. Тяжёлое, гнетущее. Пропитанный сконцентрированной болью, страхом и скорбью, он накрыл городок.

Слишком много здесь было энергии мёртвых.

– Даниил бы не помешал, – предложила я, а отец кивнул и подал знак, очертив в воздухе круг.

Местным жителям было страшно. Их напряжение искрило вокруг.

– Что ты хотел? – раздался за спиной голос брата, и я резко обернулась.

Будто он всё время стоял за нашими спинами, и вдруг проявился. Отец же не шелохнулся.

– Сам не чувствуешь?

Даниил прислушался, и на нас подул ветер. У двух подростков, качавшихся на качелях через дорогу от нас, растрепались волосы.

– Они не видят нас? – спросила я.

– Мы под защитой. Не за чем привлекать к себе лишнее внимание.

Даниил с отцом зашагали вперёд по тротуару. Чем ближе мы подходили к одному из домов, тем более гнетущей становилась обстановка. У заборов одноэтажных частных домов, где случилась трагедия, горели свечи. Отец прошёл за калитку, остановился напротив двери и, склонив голову, закрыл глаза.

– Здесь нечистое место, – сказал он наконец.

– Хочешь сказать, что их убили? – спросила я, оглядываясь на прохожих.

Некоторые на несколько секунд останавливались, чтобы перекреститься, и шли дальше. Другие оставляли на пороге гвоздики и розы.

– Да, – ответил за него Даниил, за что я наградила его хмурым взглядом.

– Кто-то принёс им эту болезнь?

– Почти. Они сами встретили её в лесу и принесли.

Вдалеке виднелись деревья.

– Я не чувствую там ничего, – сказала я.

Места силы, расположенные в рощах или лесах, источали сильную энергию. Артём был прав, когда рассказывал мне, что капища притягивают не только Сведущих, но и нечистую силу.

– Значит, пришлого кого-то повстречали, – обыденно обронил отец. – Давайте уже почистим это место и успокоим местных, чтобы они не придумывали лишнего.

Он развернулся и вышел на дорогу.

– Подожди, – я догнала его, – а мы разве не будем искать того, кто это сделал?

– Нет.

– Но как же? А если этот… злой дух заберёт ещё кого-то?

– Во-первых, всех не спасёшь, а во-вторых, мы здесь не для этого, – ответил отец.

Он уже собирал тяжёлую энергию: стоял с опущенными руками и будто подгонял к себе воздух ладонями. Мне даже показалось, что воздух стал видимым, плотным, – столько собралось скорби под его ногами. А Даниил обернулся ветром и, кружа над городом, собирал энергию из воздуха и «подавал» отцу.

– А для чего же? – удивилась я.

Я впервые столкнулась с подобным и не знала, что мне делать.

– Мы не боремся с нечистой силой, – хмыкнул внезапно появившийся сбоку Даниил.

– А… а что же мы делаем?

– Избавляем людей от последствий, – сказал отец, и коричневое облако, в котором сплелись скорбь и страхи местных жителей, испарилось.

– Но кто-то же должен… – начала я и не договорила.

Потому что я знала, кто этим занимается, кто защищает людей от проявления сущностей иных миров.

Хранители.

Я поджала губы и огляделась.

Кто-то из прохожих уже просто пробежал вдоль низкого забора и даже не взглянул на три дома, в которых погибли целые семьи. Но разве так можно? Забрать у людей эмоции, которые они должны были пережить?

Я не хотела встречаться взглядом ни с отцом, ни с Даниилом. Грубая правда остро рубанула по сердцу, и я сглотнула.

– Закончите здесь, – приказал отец, как вдруг за спиной что-то зашипело.

Он обернулся и выругался. Вокруг ствола дерева медленно вились, спускаясь вниз, две тонких чёрных змеи.

– А вот и злые духи… – Отец недовольно цокнул языком. – Ну, раз эта мелочь сама явилась, то можешь разобраться с ними, – сказал он мне и кивнул на них.

Жар-птица – борец и защитник.

Я должна охранять и защищать верховное божество от нападок демонов и злых духов. Это было первое, что рассказали мне Александр.

Нечистая сила, часто принимающая облик змей, насекомых или пауков, – мой враг.

Кожа зазолотилась, и выступил узор из перьев. Сияние высветило тень, в которой росло дерево. Злые духи недовольно зашипели. Я заметила внизу под кустом ещё одного, куда крупнее предыдущих. Обернулась, чтобы попросить Даниила о помощи, но ветки деревьев согнулись, а листья затрепетали от пронёсшегося мимо порыва ветра. Я посмотрела вслед брату и втянула носом воздух, негодуя.

Я осталась один на один с нечистью.

Толстая гадина подняла голову, и я посмотрела в хищные жёлтые глаза. Две тонкие змеи уже проворно ползли по вымощенной плиткой дорожке к моим когтям.

Редкие прохожие не замечали меня: я всё ещё находилась под защитой отца. Но мне следовало поторопиться.

Я схватила лапой одну из змей и, разорвав её, отбросила в сторону. Вторая не спешила нападать, увидев проявленную силу. Её шипение немного пугало меня: всё-таки я впервые разбиралась с нечистой силой.

Гадина юркнула в сторону, чтобы напасть сзади. Только вот в обличье птицы я обладала хорошим полем зрения. Развернулась и клюнула, но змеи уже не было, и я клацнула клювом о серую плитку, выбивая в ней щербину размером с хорошую картофелину.

Змея успела отползти, быстро взвилась и бросилась на меня. Я взмахнула крыльями, чтобы удержать равновесие, и снова попыталась перехватить её клювом. И опять мимо.

– Ур-р-р! – крикнула я с досадой.

Чёрной лентой она поползла к крыльцу дома.

Я уловила своим отменным птичьим слухом обрывки разговоров. В доме находились живые люди. В голове застучала только одна мысль: не допустить, чтобы змея добралась до них. Отец и брат, может, и не подумали бы об этом. Но не я.

Я прыгнула на перила, царапая когтями древесину, и спустилась к двери, перекрывая змее вход. Поднимая сухую летнюю пыль, я захлопала крыльями в попытке напугать её.

– Ур-р-р!

Интуитивно я знала, куда и как бить, как обезвредить тварь. Находила в своей памяти, откапывала, хотя прежде никогда этим не интересовалась и в принципе не могла знать. Но моя сущность знала. Я нападала, защищалась, предугадывала, как поступит гадина в следующий миг, как будто птица не раз с ними встречалась и защищалась.

И эти же знания говорили мне, что первые две были лишь мелкими сошками, а вот третья – куда опаснее.

Перья заколыхались от внутреннего жара, воздух вокруг раскалился. Миг, второй, я сосредоточилась и, предугадав следующее движение змеи, поймала её клювом и надломила тонкий змеиный хребет.

Никогда не любила змей.

Я быстро огляделась – где-то должна быть третья. Сердце гулко билось. Но гадина исчезла. Под кустом было пусто. Я замотала головой в поисках, всматриваясь в траву и кусты, росшие вдоль забора. Но не заметила ни движения, ни шороха.

«Как же так?!» – расстроилась я и осторожно спустилась с крыльца. Я не спешила оборачиваться в человеческое тело. Подняла голову и внимательно осмотрела дерево, на котором сидели две первых. Пусто.

Я действовала по собственной воле, ни капли не сомневаясь в том, что должна делать, обретя гордость и уверенность жар-птицы.

Пригнувшись, двинулась вдоль забора. Впереди за беседкой послышался шорох, и я ускорилась, чтобы успеть поймать гадину за хвост. Устремилась к постройке, когда внезапный голос заставил меня выпрямиться.

– Кого ищешь?

Передо мной стоял Александр. На его лице промелькнула явная насмешка.

– Гадину с жёлтыми глазами, – ответила я, перевоплотившись. – Не видел?

Парень пожал плечами и ленивой походкой приблизился ко мне.

– Ты закончила здесь?

– Ещё нет. Я не справилась с одним злым духом.

– Это больше не твоя забота.

– Почему? – удивилась я.

– Отца здесь больше нет. Кого ещё ты собралась защищать?

– Но как же?.. – я посмотрела на силуэты людей в окнах дома.

Александр заложил руки в задние карманы брюк.

– Ты должна защищать верховное божество. Ты видишь его? Они нападают на него? Нет. Свободна. Люди не твоя забота.

– А чья? – с обидой поинтересовалась я. – Разве мы совсем не должны их защищать?

Брат покачал головой, пристально глядя мне в глаза.

– Мы им только помогаем. Иногда.

– Ладно! – перебила я его. Слушать эти несправедливые речи было невыносимо.

Артём снова был прав: существа Верхнего и Нижнего мира встречаются только посередине, в мире людей, и, не жалея никого, ведут свою войну. Затяжную, тихую и порой слишком опасную.

Я вдруг остановилась.

– Ты сам-то что здесь делаешь? – смерила я его подозрительным взглядом.

– Пришёл проведать тебя.

– Сам?

– Отец прислал.

– Ну да, конечно. Куда ж мне без надсмотрщика, – недовольно пробурчала я, разворачиваясь.

Я пошла к калитке. Вышла на тротуар.

– Вероятно, он догадывался, что ты не оставишь этих злых духов в покое и они могут тебя запутать. Ты и не заметишь, как, увлечённая поисками, попадёшь в ловушку, – догнал меня Александр.

– То есть он настолько мне не доверяет? – Я повернулась к брату.

– А ты сама вот куда шла? – он махнул рукой в сторону видневшейся беседки.

Тёмно-русые волосы брата не были убраны и развевались на ветру. Он качнул головой, чтобы убрать их с лица. Не будь он таким занудой, мы могли бы поладить.

– Закончить то, что приказал отец, – громко ответила я, и прохожие, шедшие по другой стороне дороге, обернулись на нас.

Ну вот, защита отца закончилась. Теперь мы для них выглядели ругающейся парочкой возле дома покойной семьи.

Я опустила взгляд. Если получится, вернусь сюда позже.

Атмосфера в воздухе перестала быть такой гнетущей, но не все страхи ещё ушли: самый глубинный – страх смерти – остался. Отец с Даниилом справились с тёмной стороной, мне же нужно было сгладить оставшийся страх жителей этого милого городка надеждой на лучшее. Убрать это напряжение.

– Я прикрою, – сказал Александр.

Кивнув, я начала оборот. Кожа засияла узорами, вместо ног появились лапы с когтями, а вместо рук – крылья.

Свет жар-птицы дарит надежду, счастье и жизнь. Пролетев над городком, на несколько мгновений я задержалась в воздухе и, убедившись в том, что теперь жители найдут себе другие дела и увлечения, которые отвлекут их от происшедшего и помогут перестать бояться, поспешила домой.

Я была выжата. Вселяя в человека надежду, я забирала себе их тревогу и отчаяние…

Александр караулил меня возле моста. Фигуру отца я различила на площади, он рассматривал карту Среднего мира.