Читать онлайн Полет ласточки

Пролог

Слышали ли вы легенду о девушке, которая ждала своего возлюбленного из плавания? Может быть, даже спросите, какую из многих? Но история, которую я собираюсь вам поведать, заинтересует лишь самых любопытных. Я поведаю вам о дикой розе и отважном мореплавателе.

В одном старом королевстве жила премилая особа из очень состоятельной семьи. Ее пророчили замуж за выгодную партию. Но так уж вышло, что у прекрасной розы уже был возлюбленный. Он был совсем не нищ и имел высокий статус в обществе, но куда ему соперничать с самым уважаемым графом королевства. Думаете, молодой человек сдался? По классике жанра, конечно же, нет.

Он предложил семье девушки привести волшебный камень со дна озера на другом конце света. Этот камень мог не только излечивать, но и превращать маленькие камешки в бриллианты. Ходило много разговоров об этом чуде и, естественно, никто так и не пришел к единому выводу. Отец девушки посмеялся над мальчишкой, но все же дал ему два года. Если он не вернется с камнем Нептуна, то и руки дамы ему не видать. В то же время, он был уверен, что юноша не прибудет вовремя, банально погибнув в пути.

Девушка каждый день всматривалась в линию горизонта и надеялась увидеть тот самый корабль. Кто-то в городе говорил о ее чарах, которые направляли ему птиц, дабы они показали верный путь домой. Другие просто поражались ее глупости: променять власть на любовь. Влюбленный граф все же принял такую ставку. Он был настолько пленен красотой девицы, что не мог потерять ее.

С долгим течением времени эта история в устах людей обрела два исхода. Первый был счастливым: юноша приплыл в последний день с камнем, что был великолепнее любой драгоценности, и возлюбленные поженились. Второй финал совсем не такой радужный. Молодой мореплаватель так и не вошел в порт нужного города. Ходили слухи о том, что на обратном пути его погубили коралловые острова. Многие говорили, что это камень Нептуна не дал присвоить себя кому-либо. Бедная девушка сильно горевала, но приготовления к свадьбе начались в тот же день, как закончился срок договора. Месяц она лила слезы, пока не настала пора идти под венец. Свадьбу организовали на самом высоком обрыве королевства с видом на морские просторы. День был замечательным, все гости воодушевленными, а будущий герцог надеялся получить свое. Но роза оказалась дикой, шипы ее оставили глубокие раны в сердцах присутствующих. В момент брачного поцелуя она резко побежала и сбросилась со скалы. В своем белом платье она напомнила птиц, которых так любила, но вместо взлета упала, воссоединяясь с возлюбленным. Печальный финал.

В народе всего две концовки, но что будет, если вы узнаете истинную? Как вы отнесетесь к персонажам и к их судьбе? Я готова поведать вам подлинную историю о дикой розе и отважном мореплавателе.

Сад с видом на море

Думаю, что вы хотели бы узнать историю с самого ее начала. И берет она его из детства прекрасной юной девушки. Малышка родилась в достаточно знатной и богатой семье, приближенной ко двору. Хоть наша девчушка никогда и не была во дворце, но в скором времени отец надеялся представить королю и королеве свою дочь.

– Мисс Палетт, я не думаю, что вам можно находиться в саду так долго, – повышая голос, вторила гувернантка своей маленькой подопечной.

Рядом с поместьем вот уже сорок лет находится прелестный сад, откуда мисс Палетт наблюдает за играми морских волн. Если покопаться в истории дома, то Гроссмэнор имеет богатое на события прошлое. По словам главы семейства, их драгоценному жилищу уже не менее шестидесяти лет. Его построил Джоордан Палетт, назовем его «корнями» семейного древа. Именно благодаря его отважности и уму, семейство стало самым дорогим гостем во дворце. Более того, старший сын семьи всегда становится советником короля.

Чего только не было в этом доме. Смерть любимой дочери, пожар на почве ненависти, удар молнии в дерево. Как-то раз ночью в столовой упала большая люстра, после чего все горничные начали увольняться, говоря про проклятие Софи. Много слухов стало ходить, король даже предлагал переехать во дворец или подарить новую землю для поместья, но Джоордан наотрез отказался. Слишком уж он любил свое творение, как и свою бедную «папину звездочку». Ради нее он разбил сад с видом на морской простор. На ту же линию горизонта любуется сейчас и нынешняя мисс Палетт, точно так же, как и прошлая.

– Вы же знаете, мисс, что с легкостью можете простудиться. Ветер уже поднимается, а вы не одеты подобающе для такой погоды.

– Ох, мисс Гербер, я не могу надышаться этим воздухом, – гувернантка посмотрела на малютку пронзительным взглядом. – Только подумайте, мисс Гербер, какое это ощущение, когда паришь в воздухе как птица? Папенька только и говорит о дворе и о поиске подходящей партии для меня, хотя мне всего двенадцать. Вот вы, мисс, вынуждены были задумываться о своем будущем в свои двенадцать лет?

– Дорогая моя, вы же знаете, что это важно для вашей семьи. И мне невероятно жаль, что вы, в столь нежном возрасте, готовы рассуждать о бремени жизни. Пойдемте же в дом, немного погреемся у камина.

Уже через час маленькая мисс Палетт находилась в своей уютной постели и не могла лечь удобно, перекатываясь с бока на бок. Она думала лишь о том, что папенька говорил ей сегодня за завтраком. Как она должна себя вести, когда после четырнадцатого дня рождения ее представят ко двору, почему ждать еще два года и как унять свой характер, не сказав лишнего. «Ангел мой, она еще дитя, характер улучшится с возрастом, когда она в полной мере все осознает», – отвечала ему жена. Миссис Палетт постоянно наставляла гувернантку, что именно маленькая Клара должна выучить на ближайшие дни. Все претензии тоже были обращены к ней, когда в поведении девочки находили изъян.

И ни одного слова о старшем брате. Да, он ведь полностью оправдывает ожидания семьи, получая столько похвалы от учителей. Он будет следующим советником королевской семьи и уже давно представлен ко двору. А кем будет она? Еще одним украшением, еще одной розой в букете, которой так безжалостно отрежут шипы. Это необходимость. Вести себя подобает, следуя из своего положения в обществе. Мисс Палетт это уже усвоила, но мириться, почему-то, не хотела. Странно ведет себя это дитя, но, как и говорила мать, характер с возрастом будет другим. Не изменится, а просто спрячется в угоду тем, кто этого требовал.

– Вы все никак не можете выбрать бок для сна, мисс? – гувернантка некоторое время наблюдала за юной леди из приоткрытой двери, даже странно, что ее не заметили. – Вас опять мучают разные мысли, не хотите ли что-нибудь услышать на ночь?

Уловив эти слова, Клара тут же нашла нужный бок для сна. Луиза Гербер всегда была отличной рассказчицей. Может из-за ее молодого возраста, а может благодаря отцу, который в детстве постоянно рассказывал ей различные истории. Гувернантка отлично знала, что ее подопечная всегда готова выслушать очередной выдуманный рассказ, но в этот раз, Луизе захотелось поведать о старой легенде. Такое настроение молодой девушке навеяла погода и нарастающие морские волны. Она вспомнила о камне.

– Камень Нептуна? Брат как-то упоминал о нем из какой-то заумной книги, но я не слышала, что о нем ходят легенды, – девчушка, наконец, устроилась поудобнее и приготовилась слушать мягкий голос гувернантки.

– И все же это так. Никто не знает точно: вымысел это или правда. Некоторые говорят, что это дары планет, прямо как камень в посохе короля, другие – что это проклятие, а не милостивый подарок. По тем маленьким отрывкам из книг мы знаем, что камень размером с мизинец, но его свет сияет невероятно ярко. Папенька рассказывал мне, что это самый сильный волшебный предмет во всем мире, поэтому он так малоизучен. Ни у кого просто не хватает величия приручить его. По легенде камень является осколком планеты и, упав в море, он вобрал в себя величие водной, воздушной и земной стихий. Он, конечно, ими управлять не может, но благодаря этому у него появилось три хранителя. Первый – обитатель морей; единственный из хранителей, кто знает о своей участи и постоянно находится рядом и говорит с камнем. Второй – обитатель суши; тот, кто с легкостью сможет найти камень, если его поднимут со дна. Третий – обитатель небесных просторов; тот, кто может быстро перемещаться и следить с высоты. Камень Нептуна находится в озере, которое не такое уж и глубокое, но невероятно опасное. О том, как достать его с пучины, выдвигают множество предположений и все они абсурдные. Но в книгах написано о том, что камень может исцелять и превращать гальку в бриллианты.

– Но мисс Гербер, это же не логично. Почему камень находится на глубине озера, но один из хранителей морской. И вы говорили, что он упал в море, как тогда очутился в этом озере? – маленькая мисс только встрепенулась вместо сна, стараясь узнать о камне чуть больше. – Если он и правда обладает такими свойствами, то почему его не нашли уже? Вы говорите о том, что ни у кого не хватает величия, но за столько лет этого быть не может. Камень Марса уже давно находится в посохе короля, камень Венеры в соседнем королевстве, так почему этот не найден? Что в нем такого особенного, что отличает от остальных планетных камней?

– Мисс Палетт, у вас слишком много вопросов. Я рассказала о том, что знаю. Здесь многое не сходится, это же легенда. К тому же, камень Марса не обладает такими свойствами, как нептунский. О камне Венеры мы в принципе ничего не знаем, его свойства скрываются. Может быть, камень Нептуна перестали искать из-за слишком больших людских потерь или же просто никто понятия не имеет, в каком именно озере он лежит. Но вам, моя дорогая, пора спать. Завтра к вашему отцу должны прийти гости, так что все наши дела нужно начать делать пораньше.

Так оно и было: маленькая мисс встала раньше обычного и все ее уроки были окончены на два часа раньше. Сонные пальцы не так резво бегали по клавишам фортепиано, а смекалка работала очень заторможено. Но в скором времени она пришла в себя и убежала в сад, пока все были заняты приготовлениями к гостям.

Погода была теплая, но ветреная. Солнце часто скрывалось за облаками, переставая слепить в глаза. Девушка прошлась от нарциссов прямо к розам. Она невольно полюбила эти цветы, когда многие начали называть ее в их честь. Никогда не могла она понять этого, но, как потом сама догадается мисс, сравнение кроется не только во внешности. Она также прекрасна, хоть за ее миловидностью и кроется нечто острое, что может неожиданно поранить неподготовленного человека. Это зачастую не нравится родителям, а брата только потешает.

Тонкие пальчики с осторожностью и азартом касались шипов, но в какой-то момент нажали уж слишком сильно. Такое случалось не в первый раз, но именно сейчас Клара впервые поднесла свой палец к ярко красным лепесткам и сравнила с кровавой каплей. Что же так ее заворожило, хотелось узнать и ей самой. Наблюдала она достаточно долго, провалившись в некий транс. Мысли о жизни и смерти вертелись в ее голове. Рассуждения были такими детскими и быстроменяющимися, что в какой-то момент она просто капнула кровью на соседние розы. На них она была заметна и так завораживающе контрастировала. «Интересно, какого цвета розы предпочитала Софи», – мгновенно и совершенно неожиданно пронеслось в голове.

– Здесь невероятно красиво, мисс.

Вырванная из своих мыслей, она резко обернулась и увидела в десяти шагах от себя мальчишку, который уже выглядел как взрослый джентльмен. Его волосы были тщательно уложены, но ветер старался исправить эту ситуацию, выбивая вьющиеся локоны. Он стоял достаточно уверенно и смотрел на девушку сверху вниз, что ей точно не понравилось.

– Клара Палетт, – она старалась спрятать свой палец, накрывая ладонью ладонь и попутно пачкая голубую ткань своей юбки. – Простите, но я не знаю вашего имени, а также вы меня напугали.

– Прошу прощения, мисс Палетт, где мои манеры. Даниэль Хафнер, я прибыл сюда со своей семьей и искал вашего брата для знакомства, но нашел вас в этом чудном месте, – он окинул сад быстрым взглядом и заострил внимание на легких морских волнах. – Не хотел вас пугать, мисс, еще раз извиняюсь и смею вас спросить о местонахождении вашего брата.

– Если бы я знала, мистер Хафнер, то ответила бы еще во время вашей паузы, но, к сожалению, вы до сих пор наблюдаете меня. Можете поискать в библиотеке, – Клара ненадолго опустила взгляд, думая о чем-то. – Даже странно, что он вас не встретил, вы уверены, что он в доме, а не во дворце на учениях у дядюшки?

– Не могу вам ответить с полной уверенностью, мисс Палетт, но мне сказали, что он должен быть либо в саду, либо в гостиной первого этажа. Но я не смог его лицезреть нигде.

– Вы говорите как старик, а не как мой приблизительный ровесник, мистер Хафнер, – девчушка сказала это с совершенно безразличным видом, но в тот же миг уже думала, какое наказание ее ждет за столь плохие манеры.

В этот момент на лице юного Даниэля проскочило недоумение, которое резко сменилось обычным выражением. Но мисс заметила, что ему потребовалось несколько секунд, дабы скрыть улыбку. Юноша и вправду был практически ровесником Клары. Старше всего на два года, эту разницу между ними он определенно чувствовал. В его голове уже проносились ответы для мисс Палетт, он готов был ответить острой шуткой, пока не уловил полет птицы над головой. По какой-то причине это резко заинтересовало обоих.

Ласточка пронеслась рядом с ними, в скором времени улетев к обрыву рядом с садом. Птица парила в воздухе, а внизу блестело море, уловив лучи вышедшего солнца. Она свободна, но должна выживать. Всего несколько секунд прошло перед тем, как ласточка стала совсем маленькой точкой в небе, но для детей это было продолжительное представление. Юноша посмотрел на каштановые волосы девушки и глубоко вздохнул. Когда она вновь повернулась к нему, Даниэль покланялся и попрощался.

Так уж вышло, что семья Хафнеров вновь вернулась в родной город спустя сорок лет проживания в другом месте. Слишком уж большое поместье досталось им в наследство от покойной тетушки, чтобы отказываться от него. Отцы семейств были знакомы с самого детства, с тех самых пор, когда батюшка мистера Оскара Хафнера привозил своего сына на лето к любимой сестре. От этой сестры и получила поместье нынешняя семья. Но почему же они не жили в городе так долго?

Это связано с трагической историей Софи. Почему-то юную Клару всегда привлекала историю сестры ее дедушки. Происшествие до сих пор окутано тайной, которая связана с садом и люстрами. Когда-нибудь Клара расскажет ее своему сердечному другу, а я пролью свет окончательно, но, к сожалению, не для них. Для семейства это так и останется грустной историей юной звездочки Софи, единственной дочери Джоордана Палетта.

Кошки-мышки с Эллисом

Таких детей как Эллис Палетт часто называют золотыми. Воспитанный и невероятно умный пятнадцатилетний юноша. Он никогда не перечил родителям и выполнял все в лучшем виде. Но у них с сестрой всегда было одно главное сходство – мечты о свободе. Вот только юный мистер Палетт не мог противостоять никому, даже самому себе. Лишь с сестрой он мог чувствовать себя собой, поэтому часто позволял себе посмеяться как вместе с ней, так и над ней. И, в принципе, Клару это не задевало, она давно раскусила брата и сочувствовала ему. Но несмотря на это, ее все равно брала зависть в моменты, когда родители придирались только к ней. Она не помнит, чтобы видела, как Эллиса отчитывают или разочарованно вздыхают. Знала бы она, что это на самом деле было не так.

Эллис часто не выдерживал такой нагрузки и старался побыть наедине. Этому служило место, куда Клара направила юного Даниэля. В библиотеке он мог спрятаться и перенестись в другой мир, забывая о своих заботах. Это было единственное место, где он не слышал об обучении и дворце. Именно здесь Эллис плавал по морям вместе с отважными капитанами, здесь он переживал за судьбы и жизни команд корабля, здесь не думал о том, как ему тяжело. Часто его уединение прерывала сестра, но он не злился, а начинал читать для нее вслух. Глядя в заинтересованные глаза ему становилось легче, и он действительно чувствовал семейное тепло.

За год Клара, Даниэль и Эллис успели стать по-настоящему хорошими друзьями. Какие бы мелкие притирки не были у них в начале знакомства, они все равно прошли уже через полтора месяца. Мисс Палетт и мистер Хафнер сдружились раньше, ведь дружбу Эллиса нужно было заслужить, но с одной общей игры их отношения стали крепкими.

Немного о кошке и мышках, в которых они перевоплощаются вот уже два года. Идея этой игры зародилась одним зимним вечером возле камина. Была ужасная снежная буря, из-за чего семейство Хафнеров разместили на ночь в поместье Гроссмэнор. Родители, конечно же, разговаривали и играли в карты, шарады и другие взрослые скучные игры. А наша компания с детскими шалостями, которые затуманили их головы, захотели развлечься по-настоящему – так, как это умеют делать дети, только эти трое оказались достаточно заурядными. Даже в свои пятнадцать Эллис не смог придумать ничего лучше и поддался двенадцатилетней сестре. Обычная игра, в которую ребята заручились играть лишь раз в месяц.

Из команды выбирался один кот, целью которого было не просто схватить мышь, но и «запереть» в определенной локации, которая выбиралась в день игры. У мышек были обусловленные норки, в которых нельзя было прятаться дольше одной минуты, а кот не имел права стеречь мышь и шел на поиски другой. «Норками» служили обычно четыре комнаты из всего огромного поместья, которые тоже выбирались каждый раз заново для интереса. Также в игре был «сыр», который мыши не могли игнорировать. Обычно ребята брали мелкие игрушки взамен настоящей еды. Кот может положить «сыр» и спрятаться неподалеку, а мышь должна быть крайне осторожна, чтобы вовремя убежать. Такую уловку кот мог использовать только два раза за игру.

Игра и правда проходила каждый месяц. Даже любопытно, что за два года ни один форс-мажор не смог повлиять на ее начало. Сейчас семнадцатилетний юноша был выбран котом. Он сидел в библиотеке и ждал того момента, когда на часах стукнет ровно два часа дня. Родители уехали на пикник в ближайшую деревню с милым прудиком, а компания все же уговорила оставить себя в доме одних, конечно же, под присмотром ответственной (очень доброй и прощающей) мисс Гербер. Услышав щелчок минутной стрелки, Эллис резко вышел за дверь и со своим хитрым прищуром начал думать о местонахождении двух мышей. Лично для себя он часто называл их дуэтом крысок, но никогда еще не высказал им это в лицо.

В самом начале игры «мыши» прятались в поместье. Им не разрешалось двигаться с места или укрываться в «норе». Это должно быть не закрытое пространство, чтобы они успели быстро убежать от кота. Часто юноши поражались Кларе и ее умению бегать в платье. К ее везению, юбки у нее были, пока что, не такие уж и длинные. Она еще ничего себе не разбивала, но ушибленные локти и колени тщательно прятала от матушки с папенькой. Когда Ханна Палетт увидела каплю крови на подоле Клары два года назад, то начался настоящий осмотр. А после того, как маленькая мисс все же вставила слово о шипах розы, то обработка пальца заняла минут пять, пока матушка не убедилась, что с ней точно все в порядке. Из-за этих нелепостей прятать свои ссадины Клара научилась искусно.

Игра в кошки-мышки всегда проходила весело. Несколько раз им влетало, но всегда все прощалось. Главы семейств были рады такой дружбе детей. Но в то время, как Оскар Хафнер думал о возможном родстве, мистер Палетт грезил о более выгодной партии для дочери. Во дворце он был знаком с герцогом Томасом Бретснером и его сыном Михаэлем. Михаэль был ровесником Эллиса и часто отзывался о нем в самом хорошем свете, в отличие от Эллиса, старающегося не говорить о графе вообще. Мистер Палетт был уверен, что молодой граф возьмет титул герцога и его любимую Клару себе в жены. Замахнулся он, конечно, высоко, но странно, что его замыслы оказались правдивыми. Но об этом, опять же, немного позже.

Сейчас же поговорим о том, как именно закончить игру, придуманную нашей троицей. С котом все понятно: просто поймал мышей и все. Но вот для убегающих это сложнее всего. Клара не хотела придумывать что-то очень сложное, поэтому, она, долго не размышляя, выпалила то, о чем жалеет практически каждый месяц. Чтобы победить мышам – кот должен сдаться. Должен устать до такой степени, дабы объявить мышей победителями. И, как вы понимаете, это происходило нечасто. За два года кот проигрывал всего пять раз. Первый раз это был Даниэль, который еще мало знал поместье Гроссмэнор. Второй и четвертый – Клара, которая получила самое большое количество синяков в роли кошки. Третий раз Эллис, который просто забыл о важной домашней работе и старался поскорее закончить игру. Пятым разом оказался нынешний момент повествования.

Если вы не знали, то мыши заботятся друг о друге и проявляют эмпатию. Даниэль и Клара за все это время стали отличным тандемом. Полностью слаженная работа и придуманные сигналы. Они не всегда были в паре, но почему-то, сыгрались лучше, чем брат с сестрой или два лучших друга. Шестнадцатилетний юноша любил эту игру. Во время нее он показывал все свои озорливые черты, которые прятал перед родителями и другими людьми. Юный мистер Хафнер только перед друзьями открывался полностью, чему был благодарен не только им, но и судьбе. И был он благодарен за Клару. Нет, пока он смотрел на нее не влюбленным взором. Он видел в ней дружескую опору и человека, с которым можно весело подискутировать на бессмысленные или серьезные темы.

Клара уже слышала шаги брата и посмотрела в сторону укрытия второй мышки. Даниэль аккуратно выглянул из угла основания лестницы и ударил пальцем мочку уха. Они решили, что Клара будет приманкой. Ее заметить легче всего, и она специально укажет на местонахождения своего друга. Как только Эллис заметит Хафнера, Даниэль имеет право бежать вверх по лестнице, а Клара в норку на первом этаже. Они в первый раз пробуют в начале игры прятаться не в разных местах. Этой парочке захотелось больше риска и веселья.

Спустя целый час Эллис поймал только Клару. Сыр сработал, а она так не вовремя подвернула ногу. Еще долгое время ей пришлось сидеть в библиотеке и ждать того, кто войдет первым: кот или мышь. Ее пальцы без особого интереса перелистывали некий роман, а сама она думала о том, как перед матушкой не прихрамывать. Сидя в удобном кресле продолжительное время, ей уже захотелось общества. Она встала и подошла к окну с видом на сад. Где-то вдалеке летала ласточка. Этих птиц полюбила вся троица, видя в них свободных и грациозных существ. «Если бы я была ласточкой, то точно полетела бы искать камень Нептуна или же просто постаралась выжить в небесном просторе». На самом деле Клара часто думала о том, чтобы превратиться в птицу. Как-то раз мисс Гербер рассказала ей легенду о Софи, которая ходила между служанок. Они думали, что она могла заговаривать птиц и обладала маленькими возможностями ведьмы.

У служанок очень богатое воображение. О возможностях ведьмы ходят слухи из-за смерти Софи. Когда люди в поместье услышали громкий девичий крик с улицы, в столовой на обеденный стол упала люстра, которая поломала его на две части. После этого поползли истории о ведьмовском крике Софи, который чудом разбил лишь одну люстру. Но в реале это просто странное совпадение. Люстра была единственной, которую Джоордан Палетт купил у постороннего продавца. Так вышло, что она оказалась немного деформированной у основания из-за чего в какой-то момент не выдержала веса свечей. Она была невероятно дорогой, но это не помешало полностью уничтожить ее после страшного случая.

В момент полного спокойствия, когда девушка наблюдала за человеческой фигурой в саду, дверь в библиотеку отворилась, и Клара вздрогнула от неожиданности. Ведь стоял там не ожидаемый Даниэль. Весь красный и запыхавшийся Эллис смотрел на сестру и улыбался лишь одним уголком губ. Мисс Палетт не нужно было говорить вслух о мышиной победе, она и так прекрасно видела состояние брата. Но этот момент случался так редко, что она распахнула свои зеленые глаза в удивлении, а потом сузила их, поменявшись ролями.

– Что ж, дорогой братец, – она начала медленно подходить к нему. – Я вижу, как ты тяжело дышишь, вижу, что ты в своей берлоге, но только с одной мышью. Так скажи же это.

Она все ближе подходила к брату, пока он смотрел на нее с раздражением. Взгляд проигравшего, но сохранившего достоинство. Это Эллис умел делать превосходно, выдержка после дворцовых уроков была изумительная. Ни одним своим мускулом он не показал, как раздосадован и взбешен. В тоже время игра принесла ему море удовольствия, так что он выпрямился и постарался выровнять дыхание.

– Кот сдается, – медленно проговорил юноша, но увидев неудовлетворенный взгляд сестры, вздохнул и вышел за дверь. – Даниэль, кот сдался. Сдался и больше не в силах за тобой гоняться. Выходи к нам.

Он крикнул это так громко, насколько хватило сил. Уже через несколько секунд довольная мышь поднималась по лестнице. Волосы его были совсем немного взъерошены как после легкого ветра в саду, а ухмылка не сходила с красного лица. Он поднимался и посмеивался, переводя взгляд с лестницы под ногами на Клару.

– Ты так долго не мог признать свое поражение, что я уже успел выпить стакан воды и вернуться обратно, – Даниэль подошел к Кларе и слегка приобнял ее за плечи. – Лучшего дуэта не найдешь, все же жаль, что он распался так скоро. К слову, как ваша нога, мисс Палетт?

– Ох, мистер Хафнер, как видите, я пока не умерла от боли, но готова была от скуки. Как вам удалось так долго бегать от моего дорогого брата, в ваших то туфлях!

– Туфли были неудобными только у вас, мисс.

Эллис все это время стоял и пытался привести себя в порядок. Он начал искать глазами мисс Гербер, которая обычно после крика о конце игры, тут же появлялась рядом со своей подопечной. Но в этот раз она решила устроить для детей свой мини-пикник в саду, поэтому Клара, увидев ее из окна, повела ребят для «сюрприза». Конечно же, Луиза Гербер не надеялась быть рассекреченной, но приготовления были окончены, так что она не расстроилась. После игры ребята сильно проголодались, и пикник на свежем воздухе был как нельзя кстати. Родители должны были вернуться поздним вечером, поэтому у них еще оставалось время для совместных разговоров.

– Мисс Палетт, ваш день рождения ровно через два месяца, что бы вы хотели получить в подарок? – Даниэль, который не позволял себе обращаться к ней по имени при других людях, лукаво посмотрел на Клару. – Я не могу спасти вас от представления ко двору, но с радостью поднял бы вам настроение чем-нибудь красивым.

– Тогда теряется вся интрига подарка, милый друг. Я хотела бы получить от вас нечто особенное, что вы сами выбрали для меня. В такие моменты понимаешь, что подарок был вручен от души. Но вот от тебя, дорогой мой брат, я хочу определенную вещицу, – Эллис спокойно посмотрел на нее, хотя в глазах явно читался вопрос. – Сможешь ли ты достать мне дневник Софи?

Тут уже все удивились и застыли в молчании. Клара спокойно оглядела мисс Гербер и попросила ее уйти на пару минут, что получилось только после долгих уговоров. Она вновь обратила внимание на брата и выжидающе смотрела на него в упор. Даниэль наблюдал за этой картиной и недоумевал больше Эллиса. Ему так и не рассказали о Софи, хотя он собирал в своей памяти обрывки неаккуратно сказанных фраз о ней. Юноша ждал того момента, когда Клара, наконец, поведает ему главную тайну Гроссмэнора.

– Я не совсем понял тебя, сестрица, – после продолжительного молчания и игры в гляделки произнес Эллис.

– Я знаю, что ты меня понял, братец. Мари сказала мне, что когда она прибиралась в бывшей комнате Софи, увидела странное углубление в стене. Ты же знаешь, какая Мари болтушка, но жаль, что не слишком уж любопытная. Она решила не трогать там ничего, дабы не навлечь на себя гнев Софи. Но я помню, как дедушка рассказывал нам о ее дневнике и секретном месте. Он не хотел говорить, где именно оно находится, но уверена, что именно там, – Даниэль слушал внимательно и жаждал узнать для чего Кларе дневник. – Если ты найдешь его и подаришь мне после моего появления во дворце – цены тебе не будет. Ты же знаешь, как я интересуюсь ее жизнью, а тут такая возможность.

Мисс Палетт не сводила зеленых глаз с брата и понимала, что сыр брошен, осталось только, чтобы мышь попалась в ловушку. Глубокий вдох и медленный выдох. Эллис был сбит с толку, но показывать это категорически не хотел.

– И ты хочешь, чтобы я сделал это без шума? – Клара быстро кивнула и дружелюбно улыбнулась. – Я это сделаю, но не обещаю, что получится. А если и получится, то ты будешь не вправе отказаться от любой просьбы к моему дню рождения.

Клара радостно обняла брата. Теперь ей не придется самой возиться с этой стеной и дневником. Мышеловка захлопнулась.

Распустившаяся роза

Прошло уже два месяца со странной просьбы Клары. В середине августа она празднует свой четырнадцатый день рождения, в ожидании неловких ситуаций, которые произойдут с ней во дворце. Ее шестнадцатилетний друг уже выбрал ей подарок и с нетерпением ждал вечера, когда сможет подарить его. Но не только подарок его волновал. Даниэль также хотел узнать, как все пройдет во дворце. Он никогда там не был, но очень хотел рассмотреть морские пейзажи на картинах в королевской галерее.

На самом деле, Эллис тоже подготовил подарок. Он пробирался в комнату Софи несколько ночей, пока не нашел то углубление в стене. Оказывается, что его просто заклеили новыми обоями и завесили картиной. Мари заметила его совершенно случайно, когда снимала маленькую картину, чтобы протереть со всех сторон. Она поняла, что обои немного проваливаются внутрь и повесила картину обратно, спеша убраться из комнаты. Эллис же не спрашивал Мари о местонахождении и искал сам, дабы не вызвать подозрений. Когда он нашел, то понял, что у него нет тонкого ножа или лезвия, чтобы аккуратно сделать надрез в обоях. Ему пришлось раз в седьмой идти ночью за этим дневником и на сей раз – успех. Он и вправду лежал там. Эллис не знал, кому нужно было заклевать его обоями, но помнил, что дедушка не хотел, чтобы дневник Софи был найден.

– Мисс Палетт, вам письмо, – к Кларе подошла одна из служанок и протянула запечатанный конверт.

– От кого оно? – она повертела его в руках, но не смогла найти ни единой подписи. – И принес его обычный мальчишка?

Служанка кивнула и постаралась быстро удалиться. Клара ухмыльнулась и поднялась в свою комнату. Как-то раз Даниэль заикнулся, что если захочет послать ей тайное письмо, то сделает все именно таким образом. Но что такого секретного было написано на этой бумаге? Она подошла к столу и вскрыла конверт. На улице было раннее утро и солнце полностью освещало комнату, поэтому Кларе пришлось прятаться от слишком ярких лучей. Развернув лист бумаги и пробежавшись по нему глазами, она невольно улыбнулась.

«Мой милый друг. Я уверен, что вы догадались от кого это письмо, как только узнали, кто его принес.

Во-первых, поздравляю вас с днем рождения и напоминаю, что вы больше не имеете права называть меня старикашкой, говорите так Эллису, он старше нас обоих.

Во-вторых, с нетерпением жду услышать ваш рассказ о том, как вы споткнулись перед королем, чтобы после этого подарить вам восхитительный утешительный подарок. Я ломал голову целый месяц, но все же нашел то, что должно вам понравиться.

Пишу это письмо ради того, чтобы не выглядеть слишком взволнованным перед другими людьми и, конечно же, чтобы поздравить вас как можно раньше. Я уверен, что вы, мисс, сейчас переживаете невероятно сильно, но просто вспомните кто вы. И в тот же час забудьте, напомнив себе обо всех манерах, которым вас учили. Показывайте себя настоящую только при мне и Эллисе, это пойдет вам на пользу, я уверен. И если у вас будет возможность, рассмотрите каждую мелочь на картинах с морским сюжетом, буду вам невероятно признателен. За такую информацию готов платить вашими любимыми сэндвичами с индейкой собственного приготовления.

Удачи во дворце, милая Клара. Не опозорься, прошу»

«Я тебе это припомню, Даниэль Хафнер. Ты только сэндвичами не откупишься», – подумала юная мисс и сразу положила письмо в запирающийся ящик в столике. Она понимала, что за некой издевкой скрывалась поддержка, но сегодня ее платье было теснее обычного, а новые туфли жали так, что порой трудно было ходить. Длинная юбка была такой непривычной, что Клара действительно боялась споткнуться и упасть.

Наша юная роза уже начала распускаться. В свои четырнадцать она выглядела немного старше, чем ее ровесницы, но это смотрелось очень изящно. Пока что ее слегка пухлые щечки оставались при ней и ямочки при улыбке выглядели миловиднее. Она мельком посмотрелась в зеркало и обратила внимание на губы. Обычно они были красноватыми, но сейчас немного побледнели. Если бы на нее так не давил отец, она не волновалась бы ни капли, но ее руки покрылись мурашками при мыслях о падении. Миссис Палетт даже рассказывала дочери, как проходило ее представление ко двору после замужества, дабы привести в порядок чувства дочери.

Вся семья ждала карету, в которой отправятся во дворец. Каждый был в своем лучшем наряде темно-синего цвета семьи с тщательно продуманными деталями. Даже Эллис приоделся, хотя обычно во дворец он пребывал в своей обычной опрятной одежде. Нервничали все, хоть отец и не хотел этого показывать. Боялись какой-нибудь неосторожной фразы от Клары, которая может оскорбить кого-либо, даже не заметив.

Виновница торжества медленно спускалась по лестнице, синий атлас платья переливался при каждом шаге. Карета уже была подана и на первом этаже собралась вся семья. Миссис Палетт начала поправлять пучок в виде розы на голове дочери. Клара услышала, как мама громко втянула в себя воздух, а после повернула ее к себе, посмотрев в глаза.

– Знаешь, сегодня ты невероятно красива. Только убери печать и волнение из глаз, тогда все точно будет хорошо, – миссис Палетт повела дочь к входной двери.

Эллис подставил свою руку сестре и немного убавил шаг. Он шел молча, придерживая ладонь Клары своей. Она поглядывала на него, ожидая, когда он скажет хоть слово, даст напутствие или пошутит, но лицо его так и оставалось строгим. Эллис помог сестре сесть в карету в ее пышном платье и сам зашел следом за ней.

Всю дорогу царило молчание. Можно было услышать, как Клара ритмично постукивает каблуком, а Ханна Палетт сжимает юбку своего платья. Отец и сын смотрели в окно, изредка переглядываясь или смотря на источники шума. В какой-то момент мистер Палетт взял руку своей жены и так они ехали всю оставшуюся дорогу, периодически заостряя слух на стуке колес.

Из окон уже виднелись изящные ворота. Карета подъехала прямо к большой входной двери замка, где стоял дядя Клары и Эллиса. Вильгельм Палетт, брат Тобиаса Палетта, нынешний советник королевской семьи и один из учителей Эллиса. Он лучезарно улыбнулся и подошел к карете, ожидая увидеть своих любимых родственников. Вильгельм родился на четыре года раньше своего брата, а так как он старший, то и право королевского советника присвоено ему.

– А вот и моя дорогая племянница, – Вильгельм подошел к девушке и нежно взял ее за руку. – Поверить не могу, что ты уже так выросла. Помню, как ты маленькая старалась проехаться на брате как на лошади.

Клара мило улыбнулась и взяла дядю под руку:

– Зато теперь я могу ехать верхом на настоящей лошади, а то Эллис был просто отвратительным жеребцом, – она услышала короткое возмущение брата и слегка ухмыльнулась. – Не знаете ли, где все будет проходить?

Девушка немного крепче сжала руку дяди. Он посмотрел на нее ласковым успокаивающим взглядом и повел по коридору. Светлые стены дворца не нагоняли паники, но различные украшения, статуи и картины не давали забыть о значимости встречи.

– Милая Клара, не бойся так. Вся твоя семья знакома с королем и королевой, они не будут смотреть на тебя, как на пушечное мясо, – все остановились возле большой двери, которая разделяла две семьи. – Это королевская гостиная. В ней только король с королевой, которые очень хотят посмотреть на тебя. Честно говоря, я хвалил тебя, только подогревая их интерес.

Бедная Клара испугалась после слов дяди Вильгельма. В ее голове пронесся ураган мыслей. Она начала думать только о том, как не сможет оправдать ожидания королевской семьи, подведет дядю и родителей. Эллис, который понял, что дядя сказал очень неосторожную фразу, подошел к Кларе и положил ладонь на ее полуоткрытое плечо.

– Вы в своем репертуаре, дядя. Даже не заметили, что припугнули ее.

Вильгельм удивленно посмотрел на Клару, переводя взгляд на своего брата. Тот лишь пожал плечами перевел взгляд с брата на жену. Накануне этого дня, Ханна сделала ему небольшое замечание, умоляя не давить на Клару и не смотреть на нее строго. Забавно было наблюдать за серьезным Тобиасом, который то и дело старался смягчить свое лицо и выглядеть более непринужденным.

Вильгельм смущенно прочистил горло и внимательно посмотрел на Клару. Всегда интересно наблюдать за поведением обычно серьезных и сосредоточенных людей, которые попадают в такие ситуации, где больше нужен не ум, а внутреннее эмоциональное ощущение момента. Он взял ладонь племянницы и смущенно посмотрел ей в глаза.

– Я представляю, как ты нервничаешь, но сказал тебе чистую правду. Просто вспомни, какая ты умная девушка, ведь ты же Палетт. Не стоит переживать, мы рядом с тобой, – он заправил ей за ухо совсем маленькую прядку, которая выпала их прически. – Я сам скажу королю, что вы прибыли. Никаких посторонних людей, кроме нескольких слуг. Выпрямись, вдохни и выдохни.

Он отпустил руку девушки, принял серьезный вид советника и подошел к двери. Стража открыла путь в королевскую гостиную, и Вильгельм зашел туда. Клара не слышала, что он говорил, она была погружена в свои мысли и думала только о том, что должна заходить после Эллиса и как правильно поприветствовать королевскую семью.

Шорох ее юбки в какой-то момент стал очень громким, и она полностью сосредоточилась на нем. Но зайдя в комнату и услышав свое имя, девушка резко выпала из своего транса, сделала нужный реверанс и встала прямо, поприветствовав короля и королеву, смотря в пол, пока с ней не заговорят. Гостиная была светлая и просторная. В ней находилось немного картин с морским пейзажем, которые определенно забрали бы все внимание Даниэля. Но внимание Клары было обращено лишь на короля с королевой после того, как они поздоровались с ней.

Король был достаточно молод и занял трон всего год назад, когда его отец скончался от старости. Он был не слишком симпатичным, но что-то в его лице и фигуре привлекало. Они были утонченными и нежными, но в тоже время чувствовалась некая сила. Королева наоборот была крайне привлекательна. Являлась она принцессой соседнего королевства, что было приятным бонусом, так как брак заключался не по расчету. Она была свежа и очень мило улыбалась Кларе, немного поглаживая округлившийся живот.

Наша юная роза присела на небольшой диван рядом с братом и медленно выдохнула. Король с королевой мягко смотрели на девушку, которая только и ожидала начала разговора. Но говорили пока что только Тобиас и Вильгельм, редко подключая миссис Палетт.

– Эллис, граф Михаэль спрашивал на счет тебя, – неожиданно обратилась королева. – Он сейчас во дворце и хотел встретиться с тобой. Не хотел бы ты сходить и проведать его?

– Прошу прощения, ваше Величество, но я сейчас больше нужен моей сестре. Надеюсь, что граф Михаэль не будет сердиться и не откажется от встречи в другой день, – Эллис невозмутимо произнес отказ, что только вызвало облегчение у Клары.

Королева Маргарет очень по-доброму посмотрела на юношу и снова положила руку на живот.

– Вам повезло с братом, мисс Палетт, – Клара немного вздрогнула и посмотрела королеве в глаза, – Вильгельм говорил, что вы умны для своих лет, чем вы увлекаетесь, дорогая?

– Всем, что следует освоить любой девушке моего положения, – королева немного опустила уголки губ, ожидая честный ответ. – Но особую любовь я питаю к стратегическим играм. Не уступаю Эллису в шахматах. Так же люблю историю и птиц. В особенности отдаю предпочтение художествам.

После ответа девушки королева Маргарет немного задумалась и уже хотела что-то сказать, но вдруг король, окончив свою беседу с советником, неожиданно обратился к Кларе.

– Я тоже люблю птиц: изучать и наблюдать. Хорошо, что наша природа располагает к разнообразию видов, – король посмотрел в зеленые глаза Клары и присел немного поближе, потирая свое колено. – Какая ваша любимая птица, мисс Палетт? Я вот развожу соколов.

– Ласточки, ваше Величество. Эти птицы всегда завораживают мой взгляд. В особенности, когда летят над морем.

– Любите морские пейзажи?

– Да, ваше Величество. У нас есть сад, откуда самый прекрасный вид на море. Наш друг Даниэль Хафнер признал этот вид великолепным, а он очень избирателен в морских пейзажах.

– Избирателен? – переспросила королева Маргарет.

– Именно избирателен, ваше Величество. Он очень любит морские пейзажи и картины с морским сюжетом. Он часто рассказывает какие-то интересные факты про море, ваше Величество. Его дедушка бывший мореплаватель и он часто учил Даниэля, как управлять кораблем и как не погибнуть в море, а полюбить его.

Из-за нервов Клара совсем забылась и начала говорить не о себе или семье, а о своем милом друге. Королева грациозно протянула руку мужу, он быстро встал и помог ей самой подняться. Королева Маргарет подошла к нашей юной леди и мягко по-матерински посмотрела на нее.

– Может быть, вы хотите прогуляться со мной в саду, мисс Палетт?

Клара занервничала, но встала и, мимолетно посмотрев на Эллиса, кивнула.

– Конечно, ваше Величество, я с пребольшим удовольствием прогуляюсь с вами.

Ласково взяв Клару под руку, королева медленно повела ее к выходу. Практически сразу король Романд начал обсуждать торговлю с оставшимися мужчинами в комнате. Клара вновь заострила внимание на шелесте юбки, только на этот раз не своей. Шелковое платье королевы звучало по-особенному мягко, девушка сразу огорчилась, что они не пригласили матушку на прогулку, что было бы логично. Из мыслей Клару вырвал солнечный свет в саду. Они вышли на прогулочную дорожку, оставляя стражу на некотором расстоянии от себя.

– Что ж, милая Клара, могу я к тебе так обращаться? – Клара посмотрела не нее и быстро вымолвила свое согласие. – Может, расскажешь мне больше о юноше, который так завладел твоими мыслями при упоминании моря?

– Вы хотите знать о Даниэле Хафнере, ваше Величество? Разве он может быть интересен кому-то, кроме нас с братом, – королева звонко засмеялась и посмотрела на девушку.

– Почему ты думаешь, что он интересен только вам с братом?

– Мы его единственные друзья, ваше Величество. С нами он проводит большинство своего свободного времени, – она немного задумалась и посмотрела на свою руку. – При нашей первой встрече я назвала его стариком из-за слишком сильного официоза. Он до сих пор мне это припоминает, хотя это было сказано двенадцатилетней девочкой, которая не умеет держать язык за зубами.

– Хафнеры довольно известная фамилия в нашем королевстве. Я живу здесь не так и давно, но уже много чего успела узнать. Я как-то видела их в театре, когда Оскар Хафнер и его сын разговаривали с Вильгельмом. Мой дорогой Романд рассказал тогда историю их появления в городе, – королева подошла к клумбам с различными сортами роз и дотронулась желтого цветка. – Вот мне и интересно, какой из себя Даниэль Хафнер, раз он стал другом такого человека как Эллис. И вы с ним, наверняка, близкие друзья.

– Совершенно верно, ваше Величество. Мы с Даниэлем очень хорошие друзья, хотя иногда и любим поспорить, – Маргарет лукаво посмотрела на Клару и ухмыльнулась. – Он старше меня на два года, но разницы я практически не чувствую. Юные джентльмены в таком возрасте часто показывают себя с глупой стороны.

Клара думала о своем друге и смотрела на алые розы. Она вспомнила, что для нее он подобрал особый подарок, который хотелось быстрее рассмотреть. От мыслей о письме ей стало тепло на душе и как-то спокойно. Королева снова взяла Клару под руку и направилась дальше.

– Может, ты хочешь посетить в королевскую галерею? Мне кажется, что твой друг мог попросить тебя об этой услуге.

– Вы вновь оказались правы, ваше Величество. Мистер Хафнер попросил меня о детальном изучении и пересказе картин с морским сюжетом.

– Да, милая Клара, таких картин у нас много, запомнить все будет крайне сложно. Поэтому у меня есть другая идея, – она выдержала небольшую паузу и попросила Клару сесть на скамейку. – Прости, с каждым днем становится все сложнее долго двигаться. Так вот. Я знаю, что больше придется твоему другу по душе. Я уже упомянула, что картин с морскими пейзажами у нас достаточно, поэтому многие просто лежат в отдельной комнате, собирая пыль. Там, конечно же, не находятся шедевры, написанные великими художниками, но есть множество интересных и завораживающих маленьких работ. Может, ты хотела бы привезти подарок?

Лицо девушки засияло, а в глазах читался восторг и некое смятение. Королеве понравилась юная мисс Палетт, в какой-то степени, она видела себя семь лет назад. И ей, почему-то, захотелось порадовать эту премилую девушку, которая старалась выглядеть взрослой и которая еще не научилась осознавать свои чувства. Даже Маргарет сравнила девушку с розой. Цвет ее губ наконец вновь приобрел красный оттенок, а волосы красиво отливали медным блеском на солнце.

– Это невероятно щедрый подарок, ваше Величество. Смею ли я?

– Глупости, милая Клара. Если бы не смела, то предложения такого от меня не поступило бы. Единственное, что я прошу взамен – рассказать мне потом о его реакции с каждой мелочью, – королева Маргарет подозвала к себе одного из стражников, который помог встать обеим дамам, а потом также быстро удалился. – Что ж, моя дорогая, пойдем, выберем картину, а после вернемся в гостиную. Уверена, что все там с ума сходят.

Две леди уже подходили к дверям, как из них вышел юноша семнадцати лет. Волосы его напоминали ночное небо – темные, но с каким-то интересным оттенком. Клара сразу отметила его красоту. Черты лица были такими правильными и четкими. Она подумала, что даже Даниэль, не так красив, а для Клары он был практически идеалом мужской красоты. Глаза юноши были светлыми, она даже не сразу поняла, что это за цвет. Но после того, как он с королевы перевел взгляд на нее, она поняла, что они были мятно-голубыми и заметно контрастировали с короткими темными волосами джентльмена.

– Королева Маргарет, рад вас видеть, – он вновь перевел взгляд на Клару, которая была сильно ниже него.

– Граф Михаэль, и я рада вновь лицезреть вас, – королева, посмотрев на Клару, представила ее и пристально наблюдала за тем, как Михаэль обращается с ней. – Прощу прощения, но мы спешим, король и семья Палетт ждут мою спутницу. До свидания, граф Михаэль.

Молодой человек отвесил поклон и попрощался с дамами, после чего обернулся посмотреть на Клару еще один раз. Маргарет вела юную мисс в галерею, не роняя слов. Видно было, что она глубоко о чем-то задумалась, чем сильно смутила Клару, которая только и делала, что молча молила королеву сказать хоть что-то. Но всю дорогу до нужной комнаты Маргарет лишь смотрела перед собой, часто замедляя шаг.

Наконец они пришли в маленькую темную комнату, где хранилось, по меньшей мере, картин восемьдесят. Королева глубоко вздохнула, и выражение ее лица вновь стало мягким и дружелюбным. Она повернулась к Кларе и лучезарно улыбнулась.

– Вот, моя дорогая, можешь выбрать любую из картин. Думаю, никто против не будет, а если и будет, то противостоять королеве сложно. Я буду в галерее на одном из пуфиков, можешь не торопиться, – она погладила Клару по плечу и ушла из комнаты.

Клара осталась совсем одна наедине с полотнами. Она стояла несколько минут, оглядываясь и думая, что именно хочет подарить Даниэлю. Глаза разбегались, но она подошла к месту, где стояли средние картины, которые спокойно можно было держать в руках. Она нагнулась и начала перебирать холсты. Внимание привлекла прямоугольная картина с прекрасным закатным солнцем, выглядывающим из-за гор. Оно отражалось на мокром песке, а волна, закрутившаяся в идеальную спираль, которая уже почти слилась с остальным морем, была готова накрыть камни, которые находились на морском береге. Девушка разглядывала картину продолжительное время, думая: искать что-то с кораблем или подарить то, что так заворожило ее саму. Но еще раз посмотрев на солнце, она прижала картину к груди и вышла из комнаты.

Королева Маргарет одобрила ее выбор и повела обратно к семье. Они еще часа два находились в королевской гостиной, после чего уехали, так как в скором времени должны были встречать гостей. Вильгельм пообещал, что тоже приедет и подарит своей племяннице особенный подарок. Королева Маргарет обняла Клару и пригласила ее посещать дворец как можно чаще. Самой Кларе стало интересно, почему она так понравилась королеве и не из вежливости ли с ней так обращаются. Но Маргарет на самом деле полюбила эту девушку. Она напоминала ей не только себя саму, но и ее младшую сестру, которая скончалась от болезни в возрасте тринадцати лет. Королева неосознанно привязалась к Кларе, желая большего общения с ней. Король устало выдохнул и сел рядом с женой, запрокинув голову назад. «Дела, я должен заняться делами».

Море, запечатанное в сердце

Все приготовления к празднику были завершены, и Клара с нетерпением ждала гостей, в особенности одного юношу. Она сидела в библиотеке рядом со своим братом, который открыл новую книгу от дяди Вильгельма. Эллис изредка поглядывал на сестру, стараясь понять ее осознанный взгляд в пустоту.

Глаза девушки были направлены в одну точку, но вот мысли носились в ее голове, как волны во время шторма. Она вновь переживала все мгновения во дворце и пыталась понять, когда лучше подарить подарок своему другу. Клара уже оставила картину в библиотеке, куда хотела отвести Даниэля. Своя комната для этого точно не подходила, слишком уж Мари болтлива; ее хобби – делиться сплетнями и оно явно может сыграть с Кларой злую шутку. Вдруг в дверь постучали, что вывело обоих Палеттов из своих мыслей. Служанка попросила их спуститься на первый этаж к матери.

Эллис помог Кларе встать, и она взяла его под руку. Они шли медленно, немного оттягивая момент встречи с мамой.

– Клара, ты все думаешь, что могла сделать не так утром? – она кивнула и стыдливо опустила глаза.

– Знаешь, братец, королева Маргарет невероятно мила, но почему именно ко мне? К девушке, которую впервые увидела только сегодня?

– Глупая. Осторожнее с платьем, ступеньки. Иногда ты невероятно проницательная, но сейчас не понимаешь ничего. Никогда у тебя такого не было, что с первого взгляда, лишь с одной фразы, человек смог запасть тебе душу? – Клара медленно покачала головой. – Случится еще, милая сестра. Мне кажется, что Даниэль… Думаю, кажется.

Лицо Эллиса все время оставалось невозмутимым и спокойным, но при упоминании своего друга, какой-то мускул его руки дрогнул, и Клара посмотрела на брата. Но он не обратил внимания, лишь позвав матушку. Первым делом Ханна поправила прическу дочери, распустив нижние волосы и немного переделав верхний пучок.

– Совсем скоро прибудут гости, так что будьте поблизости. И, милый мой, – матушка посмотрела на сына и немного улыбнулась, – умоляю, не запирайся в комнате, побудь с гостями больше получаса.

– Да, мам.

Эллис стоял ровно, не показывая своих чувств. Клара посмотрела на него своим самым добрым взглядом, стараясь поддержать брата. Она знала, что быть в обществе малознакомых и фальшивых людей для него – личный ад. К роли советника ему придется долго привыкать. А фальшивых людей в высшем обществе, как рыбы в море. На день рождения была приглашена одна семья, где дочь всего на полгода младше Клары. Но жизненные ценности и восприятие мира различаются кардинально. Они даже не могут поговорить друг с другом. Эта девушка ближе к служанке Мари, с которой они могли бы обсудить все сплетни города.

Ханна Палетт закончила колдовать над прической дочери и оставила брата с сестрой вместе. Они вновь переглянулись, после чего Эллис подал руку Кларе. Она осторожно протянула свою, и он повел ее в свой кабинет. Раньше он не водил сестру в эту комнату, она была там всего пару раз, когда пряталась во время игры. А после этого еще и получала словесный подзатыльник. Эллис завел сестру в комнату и закрыл дверь, после чего указал на мягкое кресло, куда Клара и села.

Он начал проходить к своему столу, иногда глядя на книги, которые оставил после обучения. Клара следила за движениями своего брата, ощущая себя не очень уютно в его кабинете. В помещении только и был слышен звук стука по дереву и шелеста страниц. Эллис взял какую-то книжку в кожаном переплете и грациозно подошел к креслу. Девушка с интересом смотрела на то, что было у Эллиса в руке. Она догадывалась, но ждала подтверждение от брата.

– Я выполнил твою просьбу, дорогая сестра. Это было трудновато, но что не сделаешь ради твоей улыбки, – он нагнулся и протянул потертый и выцветший дневник. – Мне, конечно, очень любопытно, что ты нам вычитаешь, но в тоже время знать не хочу. Дедушка не просто так не хотел, чтобы его нашли.

– Дедушка просто не хотел видеть то, что напоминало о его сестре, – Клара провела рукой по переплету и посмотрела на брата, который все ждал ее реакции. – Как я тебе благодарна, милый Эллис. Этот подарок один из самых лучших.

Она встала и обняла брата, приподнявшись на носочки. Он нежно похлопал Клару по спине, после чего отпустил и посмотрел в глаза.

– Только прочитай его после праздника, а то никто из гостей тебя так и не увидит, я уверен в этом.

Клара рассмеялась и выбежала из кабинета. Она быстро помчалась в библиотеку, дабы спрятать дневник в то же место, где находится картина. Она думала о том, чтобы поведать сегодня своему другу о главной загадке поместья Гроссмэнор. Девушка уже и забыла, что будут другие подарки, ее сознанием завладела Софи. Клара была слишком взбудоражена и не хотела читать его одна.

Почти дойдя до дверей библиотеки, она столкнулась с мисс Гербер, которая выглядела слишком грустной. Как бы гувернантка не пыталась скрыть свои чувства, у нее плохо это получалось. За столько лет она уже успела привязаться к Кларе и полюбить ее. С подопечной Луизе повезло: она обращалась с ней уважительно и никогда не показывала свой высокий статус, относясь к своей гувернантке больше как к родной тете.

Грустно было осознавать, что Кларе больше не требовались ее услуги, и мисс Гербер придется в скором времени покинуть дом Палеттов. Луиза держала в руках маленькую коробочку, аккуратно перевязанную бирюзовой ленточкой. Девушки посмотрели друг на друга, и Клара в один миг все поняла. Она увидела глаза близкого человека, которые были невероятно печальны.

– Здравствуй, ласточка, – мисс Гербер мягко улыбнулась и потрогала локон подопечной. – Какой же прекрасной женщиной вы растете. Мне кажется, что не одно сердце еще будет трепетать от вашей улыбки. Чтобы подчеркнуть красоту ваших глаз я приготовила подарок, который будет напоминать вам о вашей добродушной гувернантке.

Луиза протянула милую коробочку и все никак не могла поднять глаз. Клара приняла подарок, но не решаясь его открыть. Она только сейчас по-настоящему осознала, что ей придется расстаться с человеком, который заботился и обучал ее с самого детства. В одной руке она держала дневник, а в другой коробочку, думая, что же ей следует сказать.

– Может быть, мы пройдем в библиотеку? – Клара с надеждой посмотрела на Луизу и, услышав положительный ответ, пропустила гувернантку зайти первой. – Давайте присядем на диване и поговорим.

Клара отложила дневник в тайное место, после чего быстро вернулась, чтобы сесть рядом с мисс Гербер. Она смотрела на коробочку, которую ей дала гувернантка. Молчание царило несколько минут, но казалось, что часов. Вдруг Клара начала распускать аккуратный бантик, чтобы, наконец, увидеть подарок, подготовленный с такой любовью. На бархатной подушечке были серьги. Красивые серьги, с розами на конце серебряной цепочки средней длины. Они были из красного стекла, а на самом основании были маленькие камни. Мисс Гербер специально подобрала лазуриты.

– Я хотела подарить вам что-то особенное, поэтому делала на заказ. Они не слишком длинные, но в волосах могут запутаться, так что аккуратнее, хорошо?

На глазах Луизы выступили слезы. Клара отложила коробочку с подарком и крепко обняла гувернантку. Осознание того, что она не услышит больше ее рассказов перед сном, делало еще больнее.

– Поможете мне их надеть? – Клара подала коробочку мисс Гербер

– Конечно, милая, конечно.

Они сидели молча, пока Луиза Гербер возилась с застежкой. Из-за пелены слез, она не могла нормально застегнуть серьги, но юная роза смирно ждала.

– Я так благодарна вам за все, что вы мне дали. Пообещайте, что мы будем видеться. Часто видеться…

– Конечно, милая. Как же я смогу прожить без вас хоть пару дней, – мисс Гербер закончила с сережками и взяла Клару за руки. – Ваши родители уже нашли мне работу у одной обеспеченной семьи с маленькой леди. Они специально подыскали поближе и побогаче. Я им благодарна, но как же вы будете без меня. А как я буду без вашего любопытного носа?

Клара усмехнулась и сжала руки гувернантки еще крепче. Луиза вновь хотела что-то сказать, но тут в дверь постучали. После тихого «войдите» в дверях появился Вильгельм Палетт. Он выглядел возбужденным, а после взгляда на Луизу немного смутился, ожидая видеть только Клару. В его руках находилась массивная коробка, которая была упакована немного небрежно.

– Я не хотел мешать вам, дамы, – Вильгельм прочистил горло и невозмутимо оглядел комнату. – Могу удалиться, если я не вовремя.

– Нет, мистер Палетт, не смею задерживать нашу именинницу, – Луиза встала, после чего главный советник короля медленно кивнул головой и с неохотой отодвинулся от двери, чтобы пропустить Луизу.

Клара, внимательно наблюдавшая за этой картиной, проводила гувернантку взглядом, после чего удивленно вскинула брови. Вильгельм же сел рядом с племянницей.

– Жаль, что она уходит из этого дома. Каждый раз, когда я скучал один в этом поместье, она коротала мое время беседой, – он закрыл глаза, глубоко вздохнул и слега улыбнулся, вновь взглянув на Клару. – Итак, моя любимая племянница. Я часто любовался твоими пейзажами маслом, но думаю, что тебе пора рисовать то, что хочется именно тебе. Честно признаюсь, Эллис мне помог с подарком, но только напомнив о твоей любви к птицам. А мне кажется, что рисовать птиц лучше акварелью, – Вильгельм взял коробку и положил на атласное платье. – Открой.

Клара распустила ленту. Этот ритуал она еще много раз повторит за сегодняшний день. Она аккуратно развернула бумагу, в которую была упакована коробка из красного дерева, закрывающаяся на металлическую защелку. Именинница открыла ее, предварительно посмотрев на спокойное лицо дяди, волнение которого выдавали напряженные уголки губ. На дне коробки была палитра акварели, которая выглядела изумительно. А на другой внутренней части были прикрепленные кисти, основание которых также было из дерева. Подарок был невероятно дорогой и красивый, но Клару тронуло то, что дядя выбрал по-настоящему ценный подарок. Он выбрал его, ориентируясь на ее интересы, а не на моду в обществе.

– Вы впервые так угадали с подарком для меня, дядюшка, – Вильгельм немного растерялся, – мне очень нравится, спасибо большое.

– Впервые?

Клара осознала, что именно было сказано, и прикрыла рот рукой.

– Ох, дядя, я не об этом. Вы же сами знаете, что для Эллиса подарок легче подобрать, ибо ваши интересы схожи. Я же немного другой случай. Мне нравятся ваши подарки, но раньше они больше подходили для моего брата, – глаза главного советника забегали, вспоминая подаренные вещи. – Но вы поняли механизм, не так ли? Просто спрашивайте у Эллиса. Спасибо еще раз, но пора бы спускаться к матушке.

Мистер Палетт помог встать племяннице с мягкого дивана. Клара положила свой подарок к дневнику и картине, после чего быстрым шагом вышла из библиотеки. Она услышала знакомые голоса, которые поднимали ей настроение. Она увидела Эллиса и Даниэля, разговаривающих возле не горевшего камина. Ее друг сегодня выглядел иначе. Волосы были не зализаны, и она наблюдала за кудрявой головой, иногда подрагивающей от смеха. Раньше Клара видела лишь выбившиеся кудрявые локоны, но тут была необычная картина.

Она тихонько подошла к спине Даниэля, приподнимая юбку платья, чтобы не сильно выдавать себя, после чего указала Эллису взглядом о молчании. Ее пальцы аккуратно коснулись темно-коричневой кудряшки, после чего выпрямили ее и отпустили. Мистер Хафнер определенно почувствовал касание и замер на месте, а затем резко повернулся.

– Манеры, мисс Палетт. Где ваши манеры? – Даниэль старался сдержать улыбку, но у него это плохо получалось. – Я не давал вам своего разрешения, а вы так бесцеремонно прикоснулись к моим волосам.

– Началось… – Эллис увидел эту картину и развернулся. – Пойду и попробую чего-нибудь перехватить поесть на кухне.

Клара проигнорировала брата и продолжила разглядывать кудри. Они шли ему больше его обычной прически, делая его аристократичнее, хотя обычно у мужчин наоборот. Девушка вновь потянула руку к кудрявому локону на лбу. Но Даниэль мягко взял ее за запястье и опустил его.

– Что это вы пытаетесь сделать, мисс Палетт?

– Они такие мягкие, почему ты так не ходишь? – она медленно перевела взгляд от волос к глазам юноши.

– Мода такая. Кудри выглядят небрежно, но сегодня очень уж захотелось выйти в свет таким неряшливым.

Таковым он, конечно же, не был. На Даниэле был его лучший костюм, если быть точнее, который лучше всего смотрелся. Темные штаны с высокой талией и белая, немного «летающая», рубашка. Свой приталенный камзол он пока осмелился снять до приезда основной массы гостей.

– У меня для тебя есть подарок, – Клара отошла на шаг назад. – Вот только я подарю его тебе позже, когда нашего отсутствия не будет видно.

Даниэль как-то странно рассмеялся и повернулся к ней спиной. Он подошел к креслу и взял с него свой пиджак.

– Почему день рождения у вас, а подарок должен быть подарен мне? – он не дал Кларе ничего сказать. – Но раз вы так решили, мисс Палетт, то ваш подарок вы получите после того, как отдадите мне мой.

Девушка возмущенно посмотрела на друга, который так коварно улыбался, что хотелось как-то опустить уголки его губ. Она уже собиралась ответить, но ее вновь перебили. Служанка оповестила о том, что начали собираться гости. Всего было приглашено пять семей, не считая Хафнеров. Клара мало их знала, но они были важны в обществе, из-за чего и получили право находиться в поместье Гроссмэнор.

В нашей истории эти люди не играют никакой роли. Они лишь одни из тех, кто будет обсуждать будущую историю с другими людьми. Но есть одна семья, точнее человек из этой семьи, чьего присутствия не ожидали. Тобиас Палетт пригласил, но не ожидал присутствия на самом деле. Для него это также было большой неожиданностью. Скажу вам по секрету, но граф Михаэль настоял на принятии приглашения. Конечно, он сказал, что ради Эллиса, но заинтересован был в другом члене семьи. Только он и приехал из всей четы Бретснеров. Оно и понятно; находясь в своем герцогстве нет никакого смысла ехать на день рождения какой-то аристократки. К тому же герцог Бретснер был жутко занят, но попросил сына принести извинения. Подарок Михаэль выбрал в спешке, приняв решение о посещении праздника только сегодня утром, после встречи с виновницей торжества. Поэтому тарелки для него накрытой не нашлось, но, думаете, его это волновало?

Все гости были приглашены к столу. Наша троица сидела вместе, усадив Клару посередине. Даниэлю не понравился взгляд, которым юный граф всматривался в его подругу. Зато он нравился Тобиасу Палетту, который то и дело старался развлечь гостя разговором. Взгляд этот был томный и изучающий. Клара заметила его только после того, как увидела суровое лицо Даниэля в ту сторону, где сидел необычный гость. Эллис же старался не обращать внимания на эту ситуацию.

Он был наслышан о добром сердце графа, но лично ему удалось увидеть только эгоизм и возвышение своей персоны. Эллис считал таких людей самыми страшными: в обществе они популярны, и никто не видит их настоящей натуры, в то время как эти люди могут морально убить за пару дней. Эллис не хотел встречаться с Михаэлем после того случая, когда услышал разговор графа со своим стражником, обсуждая «девок» из кабака, которые ради одного перстня с пальца Михаэля, готовы унижаться перед всеми людьми в помещении. Может быть, людей не судят по одному лишь нечаянно услышанному разговору, но почему-то Эллис нутром чувствовал неладное. Нахождение рядом с этим человеком вызывало у него дискомфорт.

Клара же быстро переключила свое внимание на гостей, которые постоянно отвлекали ее разговорами. Все эти комплименты без души порядком поднадоели, поэтому все дамы решили уйти в комнату для гостей, оставив джентльменов одних. Клара всегда считала это странной традицией и была рада, что она стала ослабевать в обществе, но жаль, что не на этом празднике. Девушка села на мягкий пуфик и поправила прядь волос, вглядываясь в лица людей, находившихся к комнате. Она с трепетом начала ждать прихода брата с другом. Все разговоры были такими непримечательными и официозными, что Клара уже и не запоминала, о чем и с кем говорит. Хотя, большинство девушек и не горели желанием вести разговор, особенно когда не выходит поговорить о чем-то действительно интересном для них.

Минут через десять начали собираться и мужчины. Клара увидела свою компанию и лишь прикрыла глаза, медленно выдохнув. Комната была уже плотно набита. Несмотря на то, что семей приглашено было мало, людей в этих семьях было достаточно, чтобы в комнате становилось душно. Наша роза знала – исчезать пока рано. Нужно как-то отметиться и в нужный момент понять, что внимания к твоей персоне упало и можно уходить. Привлечения этого самого внимания долго ждать не пришлось.

– Клара, дорогая, – миссис Хафнер с теплотой посмотрела на именинницу и на рядом стоящего с ней сына, – может быть, вы с Даниэлем исполните нам что-нибудь? Вы такой хороший музыкальный дуэт.

Даниэль немного засмущался матери, но протянул своей напарнице руку, дабы провести к музыкальному инструменту. За рояль музицировать сел юный Хафнер.

– Или вы хотите сыграть в 4 руки, мисс Палетт? – он знал, что играть Кларе нравится больше, чем петь, но слишком любил ее голос. – Как жаль, что мы в этом ни разу не практиковались!

– Говорю прямо, Хафнер, – аккуратно прошептала девушка, – одними сэндвичами ты точно не отделаешься.

Клара выпрямилась и встала рядом с инструментом, грациозно положив на него правую руку. Они с напарником знали, что любимая песня миссис Хафнер – песнь мореплавателя о долгом пути домой. Ее часто пел отец женщины, который учил Даниэля не только корабельному делу, но и его любимым музыкальным композициям. Красивый романс о девушке, к которой спешит ее возлюбленный; об опасностях на коралловых островах и о птице, летящей домой, в страну горных вершин. Кларе также нравилась эта песня. Сначала она услышала лишь мотив, когда Даниэль напевал ее, разглядывая цветы в саду поместья. Спустя несколько дней уговоров, он все же спел для девушки, после чего даже написал для нее слова на листе бумаги.

Голос Даниэля был приятным. Он часто подпевал Кларе в некоторых моментах, привлекая к себе внимание всех юных леди в комнате. На мисс Палетт им было все равно, но вот графу ее вокал пришелся по вкусу. Михаэлю сложно скрывать свои эмоции, но он и не старался этого делать. Он смотрел только на девушку, с поднятым уголком губ. Всего за один день он смог так сильно кем-то заинтересоваться, что было для него самого неожиданностью. Теперь в нем играло любопытство. Любопытство не только к Кларе, но и к Даниэлю. Он видел их переглядки, видел его улыбку и взгляд, обращенные к ней, но не понимал, что они значат. Он просто наблюдал, делая свои выводы.

Наша пара закончила свое выступление и стала выжидать. Клара уже «обрадовала» брата, который должен был их покрывать. Михаэль же всегда старался подмечать юную розу в толпе людей. Но, увидев, как она сбегает – просто продолжил разговаривать с мистером Палеттом, не придавая побегу никакой огласки. Иронично, что на дне рождения никто не замечает отсутствия самой именинницы. Но такова природа людей, которые там, где им не интересно.

Даниэль и Клара шли на второй этаж. Девушка вела своего друга, молча шагая и слушая стук маленьких каблуков. Юноша же выглядел внешне непринужденно, но мысли метались в его голове. Он посмотрел на спину Клары и начал разглядывать платье, после чего прическу и наконец, когда она остановилась перед дверьми библиотеки и повернулась к нему лицом, посмотрел в ее глаза.

– За этими дверьми есть две вещи, которые я хочу тебе показать, – девушка открыла дверь библиотеки, пропуская своего друга внутрь. – Во-первых, это подарок тебе, а во-вторых, главная тайна нашего поместья.

Даниэль немного растерялся и сел на мягкий диван, положив ногу на ногу. Клара спокойно прошла мимо него и взглянула за кресло в углу библиотеки. Она медленно вытащила сначала дневник, а после и картину. Юноша с интересом вглядывался в то, что было в руках его подруги. Но, поймав ее взгляд на себе, быстро отвернулся и начал смотреть прямо перед собой, гадая, точно ли это то, о чем он подумал. Он почувствовал, что Клара села рядом с ним и дотронулась до его плеча.

Даниэль повернулся, но продолжал смотреть в зеленые глаза. Он пытался разгадать, что сейчас чувствует девушка, но ее взгляд был нечитабелен. Тут в его голове промелькнул вопрос, какой же она станет в будущем, если сейчас уже может вскружить голову красотой. Ей всего четырнадцать, но он постоянно забывает об том. Тут Клара заговорила.

– Можешь благодарить королеву Маргарет, дорогой Даниэль. Без нее ты просто слушал бы про королевскую галерею, но сейчас ты может повесить ее частичку в своей комнате, – девушка повернула картину, чтобы Даниэль ее видел, и передала в руки. – Я надеюсь, что тебе понравится. Выбрать было достаточно сложно, но я справилась, вроде бы.

Клара увидела раскрытые глаза Даниэля, которые бегали по картине. Он был ошеломлен, лишь немного приоткрыв губы. Мисс Палетт на пару секунд показалось, что море с картины отражается в глазах юноши. Она все ждала, пока он хоть что-то скажет, но Даниэль лишь осторожно коснулся полотна, после чего аккуратно отложил картину. К удивлению девушки, он обнял ее, придерживая рукой голову подруги. Объятие было крепким и нежным.

– Почему ты так жестока со мной, Клара? – девушка удивилась и замерла от такого странного вопроса. – Разве ты не понимаешь, что ты сейчас сделала? Я не смогу спокойно смотреть на эту картину, не думая о том, кто ее подарил.

Теперь и Даниэль молчал, но отпускать Клару не собирался. Он думал о чем-то, поглаживая каштановые волосы. Она же смирно сидела, медленно положив руку на спину юноши. Клара все обдумывала слова, сказанные ей, и уже пыталась сформулировать рассказ для Маргарет. Она спокойно прижалась к его плечу и закрыла глаза. Почему-то стало так спокойно. Ничего не нарушало тишину, пока сам Даниэль не прошептал.

– Подарок… Я не подарил тебе подарок, – Хафнер начал отстраняться и полез во внутренний карман камзола. – Я подумал, что тебе не нужны платья или драгоценные камни. Единственное, что крепко засело в моей голове, когда я думаю о тебе – это море и ласточки. Поэтому, мне пришлось долго думать, что тебе подарить, связанное с этим. В какой-то момент, я просто нарисовал эскиз и пошел к мастеру, который работает с цветным стеклом и вот…

Даниэль открыл черную бархатную коробочку, где внутри лежал кулон в форме капли. В нем была морская волна и парящая над ней ласточка. Кулон был прикреплен на золотую зацепку к широкой шелковой ленте, края которой были тонко обшиты темно-красным бархатом. Подвеска была не длинной и должна была плотно прилегать к шее. Клара завороженно смотрела на подарок, а после подняла взгляд на лицо своего друга. Он нервно покусывал нижнюю губу, после чего резко перестал, ожидая ответа девушки. Ее глаза засияли, и он за секунду подметил настроение Клары.

– Поможешь мне?

Клара повернулась спиной к Даниэлю и приподняла волосы, которые не были вплетены в пучок. Юноша посмотрел на шею и втянул носом воздух. Он вытащил свой подарок и застегнул его, после чего немного коснулся кожи девушки, резко отдернув руку. Клара вновь села лицом к другу и не решалась поднять взгляд. Даниэль все смотрел на нее, думая, как ей подошло это украшение. Увидев ее глаза, ему почему-то почудилось, что это цвет морской волны перед самым началом шторма. За эти несколько минут море было связано со всем. Картина и девушка с кулоном четко отпечатались в его памяти. А если быть честным с самим собой, то отпечатались они еще и в сердце. Больше никогда этот отпечаток не смоется, он навсегда останется там, где его прижгли.

«Почему я так хочу ее поцеловать?»

Главная загадка Гроссмэнора

Даниэль окаменел. Он сам не ожидал этих мыслей в своей голове. Шок полностью овладел им. И в нашей истории шок был повержен шоком. Клара спокойно положила левую руку на щеку юноши и поцеловала его в другую. Кроткий, еле заметный поцелуй, ощущение которого остались на коже. Девушка отдалилась и спокойно встала с мягкого дивана.

– Что ж, помнишь, я тебе говорила о второй вещи, спрятанной здесь? – Даниэль продолжал молча наблюдать за Кларой, которая взяла рядом лежащую вещь. – Это тот самый дневник Софи. Помнишь, я его просила у Эллиса?

Юноша окончательно пришел в себя и начал изучать взглядом кожаную обложку дневника. Он знал, что в поместье погибла девушка с именем Софи и что смерть ее была, мягко говоря, странной.

Давайте начнем сразу с первой записи Софи. Дневник у нее появился в возрасте четырнадцати лет, когда она уже не могла делиться напрямую своими мыслями ни с кем, но ей было просто необходимо выговариваться. Девушка была достаточно закрытым человеком, но талантливым, поэтому отец и называл ее звездочкой. Она так любила писать стихи, а потом и сочинять для них музыкальные композиции. Софи даже мечтала стать поэтессой, но судьба сложилась немного не так, как бы хотелось.

«Мне так хочется взлететь. Я чувствую себя здесь очень маленькой. Отец построил для нас такой большой и красивый дом, но я теряюсь в нем. Единственное место, где я чувствую себя лучше – простор для будущего сада. Я чахну, чувствую, как мое настроение пропадает. Не хочу ничего. Вдохновения для стихов и музыки нет. Теряется какая-то часть меня. Новых людей тоже нет, да и не смогла бы я завести себе друзей. Хочу увидеть мир, хочу в те места, которые разожгут во мне огонек жизни».

– Никогда бы не подумала, что Софи желала свободы. Я читала ее стихи и не находила там такой темы, – Клара все вглядывалась в почерк своей родственницы и пыталась понять ее. – Слышала от дедушки, что она была очень тихой и спокойной, поэтому и не думала о таком.

– Клара, прости, но я до сих пор не понимаю, кто это.

Девушка посмотрела на своего друга и прикрыла дневник.

– Что ж, дорогой Даниэль, пора поведать тебе о предмете моего интереса. Это поместье построил мой прадедушка – Джоордан Палетт. У него было три ребенка – Софи, мой дедушка Лукас и Альфред. Софи была второй по рождению и погибла в возрасте восемнадцати лет. По рассказам дедушки ее все очень любили. Она относилась ко всем с теплом, всегда стараясь радовать свою семью. Но дедушка винил себя, не увидев, что ей нужно было в тот момент. Как мы и прочитали – Софи начала чахнуть. Это видели все, но помочь никак не могли. Говорили о меланхолии, даже водили к врачу, но она была здорова, поэтому никто и не думал о надобности увезти ее в теплые края. В один день Софи стала подозрительно улыбчивой и еще очень долгое время все было замечательно. Джоордан успокоился, но вот в один день Софи резко впала в пучину отчаяния; она днями напролет плакала и не вставала с кровати. Когда Джоордан начал выводить Софи из такого состояния, в королевстве случилась беда. Одним вечером все мужчины дома поехали к королю, который только лишился своей королевы из-за родов. Тогда в поместье находились только слуги и Софи. И, знаешь, Даниэль, что я ищу в этом дневнике?

– Ответ, почему она погибла?

– Хочу узнать ее мысли в этот день. Я так надеюсь, что она их писала, мне так любопытно, о чем именно она думала. Чувствовала ли себя облегченной, вот что меня мучает.

– Клара? – мистер Хафнер очень встревоженно посмотрел на девушку и взял ее за руку. – С тобой все хорошо?

      Юная роза медленно перевела на него взгляд и накрыла его ладонь своей. Она легонько улыбнулась и глубоко вздохнула.

– Я не собираюсь идти по пути Софи, все в порядке. Просто, мне интересна психология этого человека.

– Почему же я тебе не верю.

Клара уже хотела что-то ответить, но умолкла, опустив глаза. Тут в библиотеку постучали, и в дверях показался Эллис. Он посмотрел на лестницу и тихонько зашел в комнату, аккуратно закрыв дверь. Юноша заметил на коленях сестры злополучный дневник, а потом перевел взгляд на руки нашей пары.

– Ну и что тут происходит, мои дорогие? – в его голосе было слышно небольшое раздражение, но он спокойно подошел и сел на кресло рядом с диваном. – Весело вам? Не беспокойтесь, все заняты графом. Странно, что он принял на себя такой удар. Может, вы уже разомкнете свои руки и почитаете мне дневник?

Даниэль быстро убрал свои ладони и смущенно хмыкнул. Клара же просто посмотрела на брата и открыла дневник на последней странице. Любопытство поглощало ее.

Эта запись была без даты, а почерк был не такой ровный, как на первой. Клара сначала не решалась читать, а просто разглядывала буквы, иногда цепляясь за слова. Эллис наблюдал за взглядом сестры и аккуратно следил за Даниэлем. Он подозревал, что подобное случится, и, в какой-то степени, был рад, ведь это не незнакомец. Но все же что-то его напрягало. Холодный взгляд Эллиса теперь был направлен только на дневник, в ожидании хоть одного слова от Клары.

– Лист вырван, – юноши не решались даже громко дышать, так что мисс Палетт продолжила. – Последняя запись такая… странная. Она пишет, что потеряла свои крылья. Какие у нее могли быть крылья? Это такая метафора свободы?

– Не думаешь, что стоит прочитать дневник полностью? В старых записях ты с большей вероятностью можешь найти ответы, моя любопытная сестра.

В какой-то степени Эллис был прав, но все же двух важных вещей в дневнике Софи нет. Первая напрямую связана с переездом Хафнеров в другой город, а вторая – ответ на загадку с крыльями.

Эрнест Хафнер в тот период был достаточно молод и симпатичен. Они с Альфредом Палеттом были знакомы с пансиона и дружили на протяжении многих лет, поэтому Эрнест был частым гостем в Гроссмэноре. Друзьям было по двадцать два года, когда Софи всего семнадцать. Неприметная с первого взгляда девушка, но завораживающая при пристальном изучении. Каждый томный и немного безжизненный взгляд Софи Эрнест старался поймать и запомнить. В какой-то момент он начал «болеть» сестрой своего друга. Частые касания ее плеча или «случайные» поцелуи в уголок губ.

Софи это не нравилось. Она не испытывала ничего к этому юноше и не хотела ничего испытывать. Еще и по причине того, что прикосновения к ней предназначались совсем другому человеку. Незаметные для общего окружения, но навязчивые знаки внимания начинали раздражать. Девушка старалась избегать встреч и взглядов, но в какой-то миг, Эрнест не вынес этой неприступности. Софи была тогда в библиотеке, завершая свое стихотворение, когда Хафнер тихо нарушил ее одиночество. Никого поблизости. Настойчивые пальцы юноши, которые со щеки спускались на шею. Хоть мисс Палетт и была робкой, но такого отношения к себе никогда не потерпела бы. Стараясь сбежать из библиотеки, на ее руках остались синяки, а на губах неприятный отпечаток настойчивости. Деликатные участки тела еще долго не могли избавиться от ощущения грубости. Ничего кроме крика ей не оставалось. Больше доброго друга у Альфреда не было.

Семья Палетт была очень взбудоражена. Следы на руках Софи угнетали ее братьев и отца. Джоорадан требовал, чтобы Хафнеры покинули город. Близость с королем имела свой отпечаток, поэтому им ничего не оставалось, как послушаться. Хафнерам пришлось продать свой дом и на эти деньги начать новую жизнь в ином месте. Но вот сестра Эрнеста осталась здесь, так как уже носила иную фамилию. Муж ее скончался рано, оставив ей не только дочь, но и огромное имение, которое двоюродная тетушка, спустя много лет, передала своему племяннику – Оскару.

Это то, что Софи не хотела вспоминать, тем более записывать в своем дневнике. Незримые отпечатки на ее губах и теле она старалась смыть еще несколько дней, но при каждой мысли об этом, ощущения появлялись вновь. После этого бедная девушка сильнее замкнулась в себе и отказывалась посещать библиотеку. Уверена, что Даниэль не хотел бы этого знать. Он не был близок с семьей отца так, как со своим дедушкой со стороны матери, но стыд за свою фамилию у юноши мог бы появиться и не исчезнуть. Ему даже никогда не говорили о причине, по которой семья была вынуждена покинуть родной город.

– Клара Палетт! Ты не могла меня так подставить! – в библиотеку влетела миссис Палетт от грации, которой ничего не осталась, было лишь разочарование и гнев в глазах. – Ты и вправду думаешь, что никто не замечает отсутствия изменницы? Если они деликатно молчат, это не значит, что не видят. Не так ли, Эллис Палетт? Я думала, что ты пошел за Кларой, дабы привести ее обратно, но нет, сам спрятался и сидишь, вжавшись в кресло. Что, давно не видели меня злой? Наслаждайтесь. Я понимаю, если бы отлучились ненадолго, но вы тут прячетесь уже продолжительное количество времени! Даниэль, почему же ты ничего им не сказал? Попал под плохое влияние и не смог выбраться? Милые планеты, благословите мое терпение! Как же вы меня разозлили. Вы хоть думаете, что там происходит у гостей? Они пришли на определенный праздник, а вы выставляете нас с отцом в таком свете.

Миссис Палетт глубоко вздохнула и подняла глаза к потолку. Не часто она показывала себя с такой стороны, но это случай по-настоящему задел ее после перешептывания благородных дам об уединении Клары и Даниэля. Ханна уже давно наблюдает за этими двумя, и ей очень не хотелось бы преждевременных слухов о связи еще юных детей. Но проблема в том, что Клара уже представлена ко двору, а значит и ухаживания могут начинаться серьезные. Осознает ли это Даниэль? Ханна убеждена в обратном. Она подошла ко второму креслу и аккуратно присела в него. Клара смотрела на нее с широко раскрытыми глазами в то время, как Эллис старался незаметно выпрямить спину, после его попыток слиться с креслом. Лицо матери вновь стало мягким и немного простодушным.

– Красивые серьги, дорогая. От кого они?

Ханна так резко сменила тему, что Клара даже не заметила, как произнесла фамилию своей гувернантки. Все смотрели на женщину с небольшим шоком, никто не осмеливался даже рукой дернуть. Сложнее всего было Даниэлю, у которого так сильно чесалась щека, но он боялся переключить внимание миссис Палетт на себя. А вот Клара все же решилась и медленно передала дневник своему другу, поднимаясь со своего места.

– Прости, матушка. Просто подарки были намного интереснее пустых разговоров и распускания слухов, – девушка подошла к матери и села на ручку кресла. – Я все понимаю, но впечатлений на сегодня мне хватило, хочется спокойно провести остаток своего важного дня, не тратя его на неприятных людей.

– Дорогая, ты не можешь так относиться к обществу, с которым у тебя есть какая-то связь, – Ханна принялась поправлять прическу дочери, которая не так уж и сильно испортилась. – Надеюсь, с возрастом ты поймешь, насколько важно общение на таких мероприятиях и перестанешь думать только о своем комфорте.

Эллис молчал и пристально смотрел на дневник в руках своего друга. Ему так же стало любопытно состояние Софи, и каково это: лететь свободной птицей. А Даниэль замечал лишь тонкие черты лица своей подруги и то, как ему хочется говорить с ней без умолку, где-нибудь в уютном и уединенном месте. Он просто хотел видеть ее улыбку, слышать приятный голос и ловить заинтересованные взгляды. Ему не была важна Софи, ему нужно было разгадать Клару.

Цвет, будоражащий сознание

Три месяца пролетели так быстро, что Клара даже не поняла, куда улетучились все дни. В ноябре уже было так уныло и холодно. Все напоминало про угасание природы на долгое время. Зима обычно приходит в начале декабря, но из-за моря, она становится такой суровой, что кожа лица «погибает» вместе со всем окружающим.

В нынешний морозный день Клара сидела вместе с королевой Маргарет в малой гостиной дворца, и они обе грелись у камина. Королева задумчиво смотрела сквозь огонь, и было непонятно: думает она о чем-то или просто погрузилась в некий транс. Клара же делала легкий эскиз камина, иногда попивая чай с лимоном. Мисс Палетт частенько поглядывала на руку королевы, которая то поглаживала живот, то постукивала пальцами о мягкую обивку ручки кресла.

– Все в порядке, королева Маргарет? – Клара отложила свою работу и уселась так, чтобы собеседница могла видеть ее лицо в анфас. – Мне кажется, что вас что-то не устраивает, ваше Величество.

Маргарет посмотрела на Клару пустым взглядом, увидела ее украшение на шее и сразу ожила. Она так же повернулась к девушке и протянула свою руку, которую Клара взяла.

– Все хорошо, дорогая Клара. Просто беременность странное состояние. Иногда мое настроение может испортиться буквально за секунду, из-за чего Романд теряется и не знает, что делать. Это очень забавно наблюдать, как величественного короля сковывает страх из-за моих внезапных слез, – она тихонько рассмеялась и вновь взглянула на кулон Клары. – А ты тоже умеешь застать мужчину врасплох.

Мисс Палетт была в смятении после этих слов. Она начала вспоминать, что же такого могло случиться, но никак не могла понять. Маргарет же спокойно смотрела на нее, думая о поцелуе в щеку Даниэля. Девушка рассказала королеве все, как и обещала. Она не упустила ни одну деталь, после чего королева убедилась в своих домыслах. Но ей не давала покоя заинтересованность графа Михаэля. После дня рождения он каждый раз пытался что-то узнать или «случайно» встретить Клару во дворце, в котором она стала бывать один-два раза в десять дней.

– Не понимаю, о чем вы, ваше Величество. На ум приходят лишь те моменты, когда я рассказывала Даниэлю постыдные истории из детства Эллиса, но после получила по заслугам от брата.

Маргарет лишь усмехнулась и взяла чашку чая, вновь обратив свое внимание на яркий огонь. Она ждала, когда ее муж придет навестить их после своего собрания с Вильгельмом. Скорее всего, они зайдут вместе, чтобы поздороваться с Кларой. При каждом взгляде на юную мисс Палетт, королева видела свою сестру. Ей не становилось от этого очень грустно, даже наоборот. Она чувствовала какую-то теплоту, ощущение того, что близкий человек находится рядом. И вот, она повзрослела на год, примерно такой же маленькая принцесса и была бы. Но, к сожалению, больше Маргарет не сможет увидеть родных каштановых кудряшек.

Королева слышала лишь то, как карандаш оставляет свой след на шершавой бумаге. Чай уже не был обжигающим, а треск огня начал четче проявляться. Маргарет давно наблюдала за Кларой, которая явно не говорила ей о чем-то, но королева и не выпытывала. Ей не хотелось, чтобы девушка ощущала себя некомфортно рядом с ней. Да и интуиция говорила, что это точно не из-за юноши, там что-то глубже. Так и было. Мисс Палетт держала в секрете свои знания о Софи. Она успела несколько раз прочитать дневник с первой и до последней страницы, но многие ответы не нашла. Ее продолжала гложить последняя запись в дневнике. Почему же она написала, что даже с потерянными крыльями продолжит жить, если после покончила со своей жизнью?

– Мальчик? Нужно поздравить короля, а то с нашей стороны будет непочтительно. Все же соседнее королевство, – в комнату вошли люди, которых ожидала Маргарет. – Было бы великолепно, родная, если бы у нас родилась дочь. Хороший вышел бы союз, не думаешь?

– Только если это будет очень выгодная партия, Романд.

– Не Изблюм, конечно, но Шорц тоже развитое королевство.

– И до ужаса холодное.

Король подошел к жене и быстро поцеловал ее в лоб, но внимание Клары привлекла одна вещь в его руках. Это был посох с камнем Марса, который позволял распознать ложь из уст говорящего. Не часто король прибегал к такому методу, но когда понимал, что его обманывают, он прикасался камнем ко лбу отвечающего. Если правды человек не сказал, камень начинал светиться невероятно ярко. Но Кларе стала интересна лишь одна деталь артефакта.

– У него такой красивый цвет.

На девушку сразу же обратили внимание. Маргарет вскинула брови, но вот у короля появилась мягкая полуулыбка. Он сразу понял, что Клара имела в виду. Выпрямившись, Романд посмотрел прямо в глаза мисс Палетт. У короля они были глубокими. Вы когда-нибудь утопали в глазах? В этой глубине читается мудрость и спокойствие. Это и должно быть присуще королю, но Клара чувствовала небольшой страх из-за столь пронзительного и анализирующего взгляда. Ее желание соврать сразу отпало, хотя она и не собиралась лгать. Странная сила.

– Да, мисс Палетт, вы правы. Он напоминает мне перья дрозда-деряба. Интересная пташка, и на вкус великолепна, – в комнате царило молчание. – А что он напоминает вам, мисс Палетт? Вы же неспроста так пристально вглядывались в каждую грань камня.

– Глаза моего знакомого, ваше Величество, – она не решалась отвести свой взгляд, но очень хотела спрятаться от него. – У него, правда, серый цвет, но с темной оборкой радужки. Прямо как в некоторых местах у камня.

Король, услышав нужное, перевел глаза на жену и взял ее чашку чая. Он потер свой висок, но ничего не ответил Кларе, лишь немного отпив.

– Он уже остыл, нужно подать тебе новый, – Романд поцеловал ладонь Маргарет и пошел к двери. – Советую приглядеться к голубым глазам, которые часто ищут вас во дворце, мисс Палетт.

Вильгельм, не показывая своего шока, вышел вслед за королем и оставил Клару наедине со своими мыслями. Маргарет молчала. Она поняла, о ком говорил Романд, но не хотела принимать такой выбор для своей юной подруги. Необъяснимое предчувствие говорило ей не отдавать Клару графу, но сама же королева не понимала причину. Она не знает страшных тайн Михаэля, не знает его со стороны «злодея», но что-то в нем всегда смущало. Маргарет искренне хотела настоящей любви для Клары и уже понимала, что она зарождается. Главное, чтобы никто другой не занял мысли девушки, которая почти начала осознавать, какой человек ей нужен.

«Я хочу увидеть вновь». Циклическим кругом вертелось в мыслях Клары. Ей хотелось увидеть светло-серые глаза, с интересом смотрящие на нее. Она начала вспоминать все переглядки и нежные взоры. Девушка не хотела искать мятно-голубые глаза, у нее уже был любимый цвет.

Маргарет обратила внимание на спутницу и постаралась подобрать нужные слова, но ничего не приходило на ум, каждую идею она отвергала. По итогу ей пришлось ждать первых слов от Клары, которая заговорила спустя долгих три минуты. Они длились для Маргарет вечность. Но она никак не ожидала услышать о графе.

Михаэль и так направлялся в комнату к дамам. Он искал короля, чтобы переговорить об одном деле в герцогстве, которое назначил ему отец, а после получил ненавязчивую наводку о предмете его интереса. Все сходилось. Клара хотела его увидеть, а он своим более расторопным шагом направлялся прямо к дверям малой гостиной. Их отделяло небольшое расстояние, но граф торопился, надеясь, что они еще не покинули комнату. Девушка услышала частый стук туфель за дверью и не могла поверить в это. Через несколько секунд перед ней стоял Михаэль, с немного розовым лицом и старался сделать незаметным свое частое дыхание.

Клара смотрела прямо в его глаза. Картина напоминала недавнюю встречу с королем, но на этот раз, на месте Романда была мисс Палетт. Она всматривалась в радужку и не обращала внимания больше ни на что. Михаэль же ответил на эти гляделки, но нехотя перевел взгляд и повернулся к королеве, дабы поприветствовать ее. После он поцеловал руку юной леди и продолжил начатое ей.

– Может быть, мисс Палетт, вы хотели бы прогуляться со мной? – Маргарет глубоко вдохнула, в надежде услышать отказ, но уже поняла, какой ответ услышит граф.

– Только если вы не поведете меня на холод, граф Михаэль.

Уголок губ потянулся вверх, а рука потянулась к Кларе, приглашая ее встать с кресла. Мисс Палетт попрощалась с королевой и последовала за своим спутником, который явно стал медленнее, чем пару минут назад. Они прогуливались по маленькому клочку дворца, не замечая, что иногда проходят места, которые уже были недавно пройдены. Их разговор начался сразу же после выхода из малой гостиной, но по-настоящему они разговорились лишь в середине их прогулки.

– Король Романд сказал мне, что вы часто искали меня во дворце, но никак не могли найти, – граф сдержался и не взглянул на свою спутницу, продолжая медленно идти рядом с ней. – И раз вы меня искали, значит, хотели от меня что-то, если размышлять на поверхности. И раз это так, граф Михаэль, то мне хотелось бы услышать, что именно вы хотели от меня.

– Обычного разговора, мисс Палетт, – Клара опустила голову, не ожидая такого ответа. – Не поймите меня неправильно, мисс Палетт, но мне хочется узнать ваши мысли. Обычно, когда я говорил с очень привлекательными девушками, они оказывались наивными. Наивными до такой степени, что это перерастало в глупость. Единственное исключение – это королева Маргарет, хотя, и моя королева иногда говорит словами короля. И, я надеюсь, что этим исключением окажетесь и вы. Мисс Палетт, я уже убежден, что вы очень красивы, но в ваших глазах есть какая-то грусть, которая присуща лишь много мыслящим людям. По крайней мере, я так ощущаю. Не обязательно это должно быть истиной, – граф ненадолго замолчал и незаметно взглянул на Клару. – Так вот, мисс Палетт, можете ли вы разделить со мной философский разговор или же мне стоит оставить вас в покое и больше не доставать своим присутствием?

– Смотря, что вы имеете в виду под «философским разговором», граф Михаэль. Я готова поговорить с вами на любую заданную тему, но не ждите от меня того, что я буду разделять вашу точку зрения. И не будьте так уверены, что сможете переубедить меня в чем-то. Для этого необходимо сильно постараться. К тому же, не так уж я и умна, и “грустна”, как вам думается. Я веду себя так, как меня научили, хоть и не всегда в идеале. А грусть в глазах может быть вызвана банальной скукой. Не придумывайте мне тот образ, который сами хотите видеть.

На этот раз граф по-настоящему улыбнулся. Он ждал обычного ответа, уже готовился услышать фразы: «Конечно, смогу, граф Михаэль» или «я не хочу говорить с вами на подобные темы». Но он был рад подобному высказыванию.

– Раз так, мисс Палетт, мне интересно узнать ваше отношение к любви. Такое ли это возвышенное чувство или же простая необходимость в нашем обществе.

– Любовь. Могу я для начала услышать ваши рассуждения, граф?

– Если вы настаиваете, мисс Палетт, – Михаэль сложил руки за спиной и, смотря в пустоту, начал рассуждать. – Если признаться, я часто думаю об этом. В мире, который я знаю, у меня есть лишь два примера: мои родители и королевская семья. Вы и сами прекрасно видите отношения короля и королевы, мисс Палетт, но мне кажется, что это лишь яркое исключение. Смотря на них, я стараюсь найти подвох, какую-то загвоздку, но у меня не выходит. Не получается нормально воспринимать что-то чистое, когда рос, смотря только на грязь. Моя мать часто говорила мне: «В отношениях есть любящий и любимый, к несчастью твоего отца, он относится к первому типу». В каждых отношениях я стараюсь разглядеть их, и чаще всего, если люди мне хорошо знакомы, это удается. Но смотря на исключения, мне хочется верить, что когда-нибудь можно будет получить обоюдную любовь, без деления на «любящего» и «любимого». Так что, мисс Палетт, я верю в любовь, но не верю, что ее можно будет получить. По крайней мере, мне. Ведь это очень призрачный шанс.

Клара слушала внимательно, время от времени поглядывая на спутника, который почти не моргал во время своего монолога. Она сложила руки спереди на платье и набрала побольше воздуха в легкие.

– С одной стороны я согласна с вами, граф Михаэль. Чаще всего мы не можем встретить взаимную любовь из-за браков по расчету, но и там есть случаи любви, пришедшей с годами. Не думаете ли вы, что любовь – это отдельное чувство? – молодой человек посмотрел на Клару, приподняв одну бровь. – Если честно, странно, что вы вот так открылись мне и задали такой тон рассуждения. Но я тоже размышляла об этом и пришла к выводу, что любовь – удачное стечение чувств. Сложно найти человека, к которому ты будешь испытывать нечто «великое», но что, если мы просто упускаем этих людей, полностью не раскрывшись им? Мне кажется, граф Михаэль, мало того, что человек нравится тебе внешне и по общению. Он должен сделать или сказать что-то такое, из-за чего в голове возникнут мысли о влюбленности. Это можно ждать как несколько лет, так и пару минут. У каждого это что-то определенное. Так можно говорить? – Михаэль лишь кивнул, слушая ее с сильным интересом. – Я тоже верю в любовь, граф Михаэль. Но я так же верю, что любовь может быть разрушена точно так же, как и была построена: благодаря какому-то действию, которое вызовет невероятно сильное отторжение. Но по итогу, это все зависит от людей. Каждый человек – шкатулка с головоломкой. И мне жаль, что разгадывать я плохо умею, но стараюсь научиться, граф.

– Любопытно. С чего у вас такое мнение в ваш юный возраст?

– В любом возрасте можно иметь мнение, основанное на том, что окружает человека. Логично, что после оно может поменяться с опытом. Пока что у меня такое рассуждение, которое берет свое начало в книгах и в разных рассказах моей гувернантки. Как вы сказали? Королева часто говорит словами короля? Повторюсь, я тоже говорю словами, услышанными или прочитанными, но я сама выбираю, какие мне нравятся больше. Еще чаще я говорю словами брата, ведь нахожу в нем сильный авторитет. Но, граф, разве вы настолько уж старше меня?

– Мне семнадцать, как и вашему брату.

– И у вас уже был любовный опыт?

– Прямо в лоб, мисс. Разве не было понятно, что он даже не намечался? Если быть с вами честным, я же могу им быть? – на этот раз Клара дала согласие своим кивком. – Я уверен, что не нравлюсь вашему брату из-за моего изъяна. Конечно же, оправдывать себя – последнее дело. Я и не собираюсь этого делать. Но, говоря вам напрямую, мисс Палетт, я часто играю с чувствами девушек.

– Так мне стоит убежать от вас прямо сейчас, граф Михаэль? Это тоже такая игра, говорить все напрямую и смотреть за моей реакцией?

– Вы должны были догадаться, что я это делаю с глупыми девушками, которые сами, чаще всего, обманываются в своих ощущениях. Мне любопытно наблюдать за эмоциями и мимикой. Я убежден, что с вами играть не получится, если вы сами того не захотите, хоть вы так юны и девственны. Но при таком раскладе игроком уже окажетесь вы.

– Что же я могу в этом понимать в своем юном возрасте, граф Михаэль. Только то, что вы аморальны, ведь так? Но.

– Но?

– Я же не знаю всей вашей жизненной истории, чтобы в полной мере понять ваши поступки. И, честно говоря, понимать их мне не хочется. У меня и так есть два груза на плечах, чьи эмоции мне постоянно приходится разгадывать. Третьего не потяну. Да и стоит ли, с вашим взглядом на жизнь? От одной вашей фразы о моей чистоте мне стало непосебе.

– Прошу прощения, я не хотел готовить что-то такое, из-за чего вы бы могли почувствовать себя не в своем теле. Но вы так уверены, мисс Палетт, что не сможете потянуть еще один груз? Может быть, я сильно увлекся вами.

– Здесь я могу вам только посочувствовать. Если вы будете увлекаться каждой девушкой, которая сможет вести с вами разумный диалог, вам придется не сладко в будущем, граф. Надеюсь, вы переборете свой изъян и получите то, чего так сильно желаете. Можете попробовать попросить совета у короля.

– Уверен, ему помогла Фортуна. Но знаете, я готов постараться. Быть может, мне даже пойдет на пользу увлеченность кем-то вроде вас.

– Только если вы готовы следовать за девушкой, которая не захочет ответить вам взаимностью, – она посмотрела ему прямо в глаза. Они находились у выхода из дворца, где Клару уже ждали с ее теплой одеждой. Служанка помогла девушке одеться и быстрым шагом вышла из поля зрения, чтобы предупредить экипаж о готовности мисс Палетт. – Почему вы так откровенны со мной, граф?

– Я откровенен со всеми, в ком вижу ясный разум. Сами решайте: осуждать меня или же нет. И, к моему личному сожалению, это была крайне короткая прогулка, мисс Палетт. Но могу признаться вам, что наш разговор доставил мне удовольствие. Так же надеюсь, что и вам тоже.

– Подумываю выбрать осуждение. До свидания, граф Михаэль.

– Я буду ждать нашей следующей беседы, мисс Палетт.

Девушку начали провожать к экипажу, а граф поклонился, хотя Клара этого даже не увидела.

«Что ж, и каким же действием я могу завоевать вашу любовь?».

Последняя игра

Под конец месяца мысли в голове Клары стали носиться в хаотичном порядке, стараясь найти свое место, но по итогу лишь ударяясь друг о друга. Девушке было невыносимо терпеть это, и она искала поддержки у своей подруги. Луиза не слишком часто видела свою бывшую подопечную, но каждый раз она подмечала, что настроение Клары постоянно задумчиво-мрачное. Но выпытывать – гиблое дело. К радости мисс Гербер, настал день, когда сил терпеть у Клары уже не было, слова так и рвались наружу.

Девушки гуляли по парку вблизи нового дома гувернантки. Некоторое время Клара искала нужные выражения, стараясь оставаться невозмутимой снаружи. На первый взгляд она была идеальна и спокойна, но Луиза знала ее уже очень долго. «Просто ждать» – было девизом мисс Гербер, когда она чувствовала бурю в голове Клары. По итогу, девушка плавно остановилась и посмотрела в глаза Луизы.

Клара решала с чего начать и не понимала, почему все разом осыпалось на нее с новым возрастом. Толи еще будет, дорогая моя ласточка. Выпустив небольшое облачко пара, она тихонько сказала то, чего Луиза ждала так долго.

– Эллис.

– Что такое?

Два друга сидели в библиотеке и тихо ждали третьего игрока в Кошку и Мышек. Эллис спокойно прочитывал книгу по психологии, а Даниэль рассматривал картинки морских узлов, которые и так умел вязать. Они сидели напротив друг друга, но не отрывали глаз от своих книг. Мистер Хафнер спокойно положил ногу на ногу и перевернул лист, будто это не он начал разговор.

– Мог бы ты меня за что-нибудь возненавидеть? – Даниэль продолжал спокойно разглядывать страницы, в то время как Эллис перестал бегать глазами по строчкам.

– С чего ты взял, что я не ненавижу тебя прямо сейчас?

– Ты не стал бы тратить на меня время, если бы это было правдой. Но мой вопрос совершенно серьезен, а твой ответ невероятно важен.

– Странный ты парень, Даниэль. Я еще не испытывал чистой ненависти, так что не знаю, что ты можешь сделать, чтобы вызвать у меня такое сильное чувство, – Хафнер подумал, что Эллис окончил предложение и готовился сам говорить, но не успел сказать ни слова. – Хотя знаешь, Даниэль. Я люблю свою семью. Думаю, смог бы возненавидеть человека, который нанес «ей» вред.

Даниэль лишь улыбнулся, в который раз убеждаясь в проницательности своего друга. Он, наконец, поднял глаза и посмотрел на сосредоточенное лицо напротив. Брат с сестрой были не сильно похожи, но семейное сходство легко выдавало их. Еле заметные веснушки Эллиса никак не сочетались с его внешним безразличием, но Клара знала, как они гармонируют с его взглядом, когда брат читает свои любимые приключенческие книги.

– Думаешь, она догадывается?

– Ты точно знаешь ее лучше всех? – теперь и Эллис отложил свою книгу и посмотрел на друга. – Чтобы Клара что-то так быстро поняла, нужно ей что-нибудь волшебное подсыпать. Она умна, но не сообразительна в плане чувств. Уверен, что собственные чувства не понимает, а ты про свои говоришь.

– Если я выйду замуж за графа через несколько лет, то вам придется винить в этом своего короля, – в библиотеку медленно зашла Клара с красноватым лицом из-за ветра. – «Мне сказали, что вы с графом Михаэлем поладили. Ты даже выглядишь счастливой рядом с ним», – она сказала мне это прямо в лицо.

Юноши насторожились; в глазах Даниэля сверкнуло что-то, чего раньше никогда не было. Эллис же не отрывал спокойного взгляда от сестры, которая села на диван. Несколько секунд она просто закатывала глаза, стараясь что-то сказать, но возмущение было слишком сильным. Клара резко повернула голову и поочередно посмотрела на мальчишек.

– И никто даже не спросит при чем тут король? Вы так безразличны к моей судьбе? – перепугав двух друзей, она уже более уравновешено продолжила. – Король посодействовал нашей встрече, после выпытал все у королевы и слуг, рассказал это Вильгельму, дядя Вильгельм рассказал папе, а папа уже надумал свой будущий союз с Томасом Бретснером. Мы просто общались как знакомые или друзья. Нашему Высочеству делать больше нечего что ли? Какой король таким занимается.

– Клара, ты сейчас короля оскорбляешь? – аккуратно спросил Эллис, немного понизив голос. – Это, конечно, выгодная партия, но с чего бы ему содействовать этому союзу?

– Граф Михаэль ему как племянник. Думаешь, почему он так часто крутиться во дворце? Они то дела обсуждают, то просто разговаривают.

Клара посмотрела на Даниэля, который все время сидел с плотно закрытыми губами. Она взглянула на его книгу, а затем на пальцы, сжимающие листы. Прямо сейчас он выглядел крайне странно; Клара привыкла к беззаботной улыбке рядом с ней, но сейчас он выглядел погруженным в себя и каким-то мрачным.

– А он вам нравится? – неожиданный вопрос даже не поразил Клару, все сидели так же, как и до этой фразы. – Я имею в виду, вы были бы не против такого брака?

– Мы вроде хотели в игру сыграть, – Эллис встал с кресла и поставил свою книгу на место. – Нам следует выбрать кошку.

– Почему это вас так беспокоит, мистер Хафнер?

– Беспокоит? – он, наконец, поднял на нее глаза и встретился с холодным зеленым цветом.

– Именно, мистер Хафнер, почему вы так изменились в лице? Вас беспокоит что-то?

Эллис глубоко вздохнул и сел на прежнее место. Он уже был готов выслушивать словесную дуэль этих двоих. «Если они меня доведут, я просто уеду к дяде», – постоянно проносилось в голове Палетта, но это обещание он пока что ни разу не выполнил.

– Что же меня может беспокоить, мисс Палетт? – он продолжал смотреть прямо и настойчиво. – Думаете, герцог одобрит этот брак, учитывая ваши манеры?

– Почему вы так часто говорите про мои манеры? Нашли яркий изъян и теперь цепляетесь за него, чтобы задеть меня? Или же показываете, что только вы миритесь с ним? Что больше никто не примет меня такой? Да разве же мои манеры так плохи? Давно вы видели, чтобы я оскорбляла кого-то? Или вела себя слишком вызывающе? Если вы ревнуете, то найдите силы признать это.

Стук часов был слишком громкий для такого молчания. Эллис сидел шокированный тем, как Клара разгадала причину мрачности Даниэля. Он, конечно же, не знает, что к этому сестру подтолкнули, но она поняла эти намеки.

«Как понять, что человек тебе нравиться? Дорогая, ты к Даниэлю пригляделась что ли?», – фраза из уст мисс Гербер, оковавшая девушку. Все эти намеки королевы Маргарет и странные высказывания от Хафнера. Это не просто так? Мисс Гербер была тем человеком, сумевшим расставить все на места в голове Клары, которая одна из последних не понимала, что происходит. На последнем месте Тобиас Палетт, даже не собиравшийся обращать внимания на кого-то кроме графа.

«Не знаю, Клара. В четырнадцать лет обычно и начинаются влюбленности, но продлятся ли они долго? Даниэль замечательный, и если ты готова принять его чувства к себе и свои чувства к нему, то не следуй всем примерам в любовных романах, хорошо?»

– Что будет, если я это признаю?

«Пора уходить». Эллис спокойно встал и вышел из библиотеки, ничего не объясняя и не говоря. К его собственному сожалению, он не поехал к дяде, а остался в доме, ожидая услышать свое имя хоть от кого-то. Ведь сегодня игра, а пропускать ее не входит в традиции. Он спокойно зашел в свой кабинет и начал разгребать старые кипы бумаг, которые хранились подальше от глаз в нижнем ящике комода. Он старался перебить свои мысли, читая письма дяди из дворца и у него это получалось. Этим методом Эллис пользовался всегда, когда не хотел глубоко погружаться в размышления о чем-либо. Но до него неожиданно дошло, что он оставил наедине свою сестру с мужчиной, поэтому Эллис решил хотя бы покараулить у двери в библиотеку, дабы не навлечь после странные взгляды слуг.

– А что бы вы хотели в таком случае, мистер Хафнер? – Клара была спокойна, стараясь сделать свой взгляд еще холоднее прежнего.

– Я хотел бы не потерять тебя, Клара, – Даниэль глубоко вдохнул и подсел поближе к подруге. – Мне выпало одно выгодное предложение от дедушки, и отказываться будет глупо, но это долгое время отсутствия в городе.

– Оно связано с морской гвардией?

– Да, моя роза, с обучением в королевской военно-морской академии. И, – он не решался сказать, пока не увидел смягченный взгляд Клары, – я уже подал туда все нужные документы: сертификат о сдаче экзаменов, свидетельство о рождении, а также характеристику от ответственного лица.

– А вы хитры, мистер Хафнер. Пользоваться положением своего дедушки, разве же у вас могут принять эту характеристику от родственника?

– Уже приняли. Мои вступительные экзамены начинаются в феврале.

Клара дотронулась до руки юноши, но в тот же миг плавно убрала свою ладонь на платье. Она опустила голову и начала рассматривать пальцы, которые недавно тянулись к ней, но тоже не достигли своей цели.

– В феврале. И сколько же я не увижу тебя, – девушка обращалась больше к себе, обдумывая, как долго продлится разлука. – Подожди секунду. Ты сказал мне об этом только сейчас? Как я поняла, решение было принято давно, а я узнаю об этом сейчас?

– Я просто не хотел расстраивать тебя, Клара, и набирался решимости сказать.

– Что прости? Ты не хотел меня расстраивать? Если бы я знала эту информацию раньше, то проводила бы с тобой больше времени, зная, что скоро его не будет совсем, – девушка встала со своего места, смотря на Даниэля сверху вниз. – Ты, который всегда делился со мной всем, побоялся расстроить меня? Хафнер, ты в своем уме? Еще скажи, что Эллис об этом знал, – она посмотрела в грустные глаза юноши и выдохнула весь воздух из легких. – Ты утаил от меня такое, как ты вообще держал эту информацию в себе? Сколько длится обучение?

– Год.

– И ты будешь жить год в общежитии академии, которая находиться не знаю где, и откуда тебя будут выпускать только по выходным? Погоди, тебя вообще будут выпускать?

– Да, Клара. Но после мне придется служить мичманом на корабле два года.

– Как ты мог, – девушка зафиксировала взгляд на какой-то картине, стараясь не выплескивать слишком много эмоций. – Я думала, что мы близкие друзья, которые делятся всем друг с другом. А я, оказывается, просто сестра твоего друга, с которой приходится общаться. Я не заслуживаю знать, что происходит в твоей жизни?

– Все не так, Клара, и ты прекрасно об этом знаешь, – Даниэль встал со своего места и подошел вплотную к мисс Палетт. – Ты же знаешь, что очень нравишься мне, так?

– Нет, Даниэль, я мало чего знаю.

– Ты ведешь себя, как маленький капризный ребенок, который узнал, что в доме от него прятали конфеты.

– Отличное сравнение, мистер Хафнер, лучшее в моей жизни.

– Клара! – юноша положил свою ладонь ей на щеку и начал пристально смотреть в глаза. – Ты мне нравишься, хоть иногда и втыкаешь свои шипы в мою плоть. Ты мне нравишься, несмотря на все твои недостатки, которые я уже напрочь не замечаю, думая, что их нет. Да, я боялся ранить тебя, рассказав о моем долгом отсутствии в будущем. Да, я боюсь, что я для тебя просто друг твоего брата. И да, ты мне нравишься, глупый ты ребенок!

– Кто из нас ребенок, Даниэль, – она положила свою ладонь на его руку и аккуратно убрала ее со своей щеки. – Странно осознавать сейчас, что ты начинаешь влюбляться в человека, который в скором времени пропадет из твоей жизни на несколько лет, хотя только что у тебя все перевернулось внутри из-за его слов. Я не смогу вас отпустить просто так, мистер Хафнер, но это зависит не от меня. И никогда и не зависело.

– Клара, но…

– Но это все.

– Все?

– Я так вас ненавижу сейчас, мистер Хафнер. И себя, за то, что что-то чувствую, – на этот раз из глаза мисс Палетт покатилась слеза, которую Даниэль тут же смахнул пальцем. – Я не хочу себя так чувствовать, не хочу. Почему от осознания того, что тебя не будет рядом, мне так скверно на душе? Почему, Даниэль?

Он приблизился так близко, что Клара чувствовала дыхание на своей щеке.

– Что ты сделаешь, если я украду твой поцелуй?

– Расплачусь.

– Ты уже плачешь.

– Так кради.

С неким страхом Даниэль приблизился к губам девушки и слегка прикоснулся к ним, ощущая их жар. Он уже хотел добавить напор, но услышал злосчастный стук в дверь. Хафнер тут же понял, что постучать могут либо слуги, либо Эллис, который не хочет быть свидетелем неловкой сцены. Нехотя он выпрямился, вытер слезы на коже Клары и после глубокого вдоха громко пригласил войти.

В дверях появился силуэт Эллиса, который немного медленно вошел в библиотеку. Он выглядел спокойным, как и всегда, но его нерешительность была ярко выражена.

– Я перебрал в своем кабинете бумаги и все ждал, пока вы меня позовете, но не дождался, – он взглянул на лицо сестры, а после перевел взгляд на красное лицо Даниэля. – Я сильно вам помешал, да?

– Нет, Эллис, мы уже выбрали кошку, – друзья с удивлением взглянули на Клару, которая поспешно подошла к брату в дверях. – Кошкой буду я. И кошка сдается, мыши выиграли.

Девушка вышла из библиотеки и направилась в свою комнату, даже не оглянувшись на юношей. Эллис стоял в оцепенении, а Даниэль неосознанно прикоснулся к своим губам, которым явно было мало. К сожалению, это была последняя игра, и как бы после этого Эллис не пытался ее возобновить, Клару переубедить не получилось. Поэтому ему вновь пришлось довольствоваться лишь приключенческими книгами на полках семейной библиотеки.

Тонущие в снегу

Зима полностью перешла в правящую позицию. На улице стоял постоянный мороз, а белые просторы лишь нагоняли атмосферу приближающегося праздника. Брат с сестрой спокойно сидели возле камина и занимались своими делами. Эллис иногда смотрел, что именно рисует Клара, но девушка старалась прятать свой набросок подальше от любопытных глаз. Она аккуратно выводила каждую кудряшку, но вдруг карандаш в ее руке остановился. Эллис лишь увидел, как одним рывком Клара вырвала лист бумаги и бросила его в камин. Он знал, что фразы излишни и продолжал читать записи дяди о политических союзниках страны.

Мисс Палетт также неожиданно встала со своего места и начала расхаживать по гостиной, сложа руки на платье. Краем глаза Эллис заметил, как сестра мнет свои пальцы и смотрит в пустоту. Он отложил свое чтение, положил ногу на ногу и глубоко вздохнул. Клара увидела перемену брата и села на пол рядом с огнем. Ее кожу обдало приятным жаром, и она начала греть пальцы. Эллис смотрел на ее руки и ждал первого слова. Он видел, как она хочет высказаться, но не может начать.

– Ты все молчишь, хотя отложил свой блокнот, – Клара продолжила смотреть на огонь.

– Выговориться хочу здесь явно не я, дорогая сестрица, – Эллис скрестил руки на груди и еще больше расслабил спину. – Ты не разговариваешь с ним все это время. Потом будешь жалеть, ведь скоро он уедет учиться.

– Он сам виноват в этом.

– Один раз оступился и теперь ты обрываешь все связи? Хорошо, что я твой брат, а не друг.

– Сильно оступился.

– А ты у нас никогда сильно не оступалась, да? И ту разбитую фарфоровую вазу ты на меня не спихивала?

– Это разные вещи, Эллис.

– Но ты меня тогда сильно обидела, ведь наказание получил я.

– Я извинилась.

– Он просит прощения в письмах каждый день, я прав?

– Прав.

– И ты действительно хочешь продолжать терять время, которые вы могли бы провести вместе?

– Я не могу переступить через себя.

– Раз не можешь, то держи это все в себе, а не вываливай на других. Если ты не можешь принять советы, не ищи и не жди их, – Эллис вновь взял в руки блокнот с записями дяди и встал, чтобы пойти в свой кабинет. – Не переступишь через свое упрямство – потеряешь близкого человека. Думаешь, ему приятно все это? Как сильно ты обидела его?

Эллис, не дожидаясь ответа сестры, ушел, оставляя возле Клары неприятный осадок своей правоты. Девушка продолжила смотреть на танцующее пламя огня, стараясь разложить в своей голове бушующие мысли. Клара слышала шаги слуг, но среди них надеялась различить шаг Эллиса или мамы.

«Все же я еще глупая». Грустный взгляд Клары в один момент стал раздраженным, а брови сошлись на переносице. «Не я здесь виновата и не я глупа!». Но через мгновение лицо ее вновь стало мягким и грустным. «Нет, все же я тоже некрасиво поступаю, наверное».

Эллис же сидел в своем кабинете и все думал, как ему закончить этот нелепый конфликт между сестрой и другом. Он вновь убрал из рук блокнот дяди и сел в свое любимое кресло «для дум». Что же ему делать? С Кларой говорить бесполезно, а Даниэль скоро устанет и перестанет пытаться сделать хоть что-то. С какой стати вообще Эллис должен их мирить? Это его близкие люди, он не может по-другому. Юноша глубоко вздохнул и громко выпустил воздух из легких. Он придумал. Но не знает, сработает ли. Смотря на поведение Клары сейчас, он в этом явно не уверен.

Юный Палетт вдохнул морозный воздух и размеренно направился к дому своего друга. Глаза долго привыкали к белизне улицы, и солнце было ярким удивлением для Эллиса. Он несколько раз поздоровался со знакомыми джентльменами и остановился возле витрины булочной. Там стояли они. Свежие булочки с корицей. Если бы Эллис умирал и мог съесть что-то одно перед смертью, то эта ароматнейшая выпечка назвалась бы без раздумий. Через минуту он уже вышел из магазина с двумя булочками и без нескольких медников. Эллис аккуратно прижал сверток к груди и ускорил шаг.

Дорога была не скользкой, Эллис слушал лишь свое дыхание и хруст под ногами. Он надеялся застать Даниэля и, наконец, покончить со всей этой странной историей. Эллис, конечно же, все понимал, но мысль об абсурдности ситуации его не покидала. Они оба друг друга стоят. Два глупца. Умные дураки, которые не осознают всех тонкостей. Да и он их не все знает, но ему со стороны лучше видны аспекты их поведения. «Глупые дети», – сказал он прямо в лицо Даниэлю, который вышел из своего дома.

Лицо Хафнера осунулось. Ощущение, что он ел крайне мало и плохо спал ночью. От него Эллис явно не ожидал такого. Он молча достал одну булочку с корицей и протянул под нос друга. Даниэль безэмоционально посмотрел на юношу и медленно укусил булку, даже не взяв ее. Но после минуты молчания он забрал и начал аккуратно откусывать еду. Волосы были прилизаны, но крайне плохо, некоторые кудряшки выбивались из приглаженного потока. Эллис грациозно начал есть свою порцию, стараясь растягивать удовольствие. Они просто стояли возле большого поместья Хафнеров и ели.

– Что же с тобой стало, мой беззаботный друг, – Эллис протер рот перчаткой и посмотрел на уже приглушенное солнце.

– Твоя сестра. Никогда не влюбляйся, Эллис.

– Твоя ошибка – твои проблемы. Ты вообще официально за ней ухаживать не начал.

– Тогда почему же ты здесь, – Даниэль натянул шарф на подбородок и достал из кармана письмо. – Это последнее. Я слишком устал пытаться. Она всегда была слишком гордой, даже эгоистичной, но никогда не обижалась больше двух дней. Наверно это конец.

– Конец твоей твердости. Письма, Даниэль? Ты не знаешь Клару, которая хочет поговорить лично, но не может просто так согласиться и выйти к тебе? Если бы ты подстерег ее в саду, все давно бы решилось. Но вы играете в каких-то глупых влюбленных из третьесортного романа, а я стою меж двух огней, – Эллис еще сильнее выпрямился и посмотрел на друга сверху вниз. – Я здесь, чтобы увести тебя в сад и разыграть спектакль. Если у меня ничего не получится, то я просто уеду жить к дяде Вильгельму, настолько вы меня достали.

– Говоришь как старик.

– С вашими пируэтами я им уже стал.

– Так что же ты предлагаешь?

Эллис плавно повернулся и молча направился к выходу. Все, что оставалось его другу, так это просто последовать за ним. Они шли не спеша. Даниэль смотрел вниз, размышляя о грядущем. Ноги немного мерзли, но это его не сильно волновало. Эллис же смотрел вперед, стараясь незаметно наблюдать за украшенными улицами. Ему всегда нравилась эта атмосфера теплого света, освещающего белые сугробы. Возле одного магазина он заметил двух детей, жалобно смотрящих на имбирные пряники. Они не выглядели бедными, да и вообще, в Штейле никогда не было откровенно нищих людей. Все же это город, в котором живет король. Но Эллис дал пару медников детям и, как ни в чем не бывало, вновь пошел в сторону дома. Холодный ветер с моря стал суровее, поэтому пара юных джентльменов ускорила шаг. Правда, Даниэль не сразу заметил удаляющегося друга.

Они дошли до поместья Гроссмэнор и Эллис повел его в сад. Он был полностью подготовлен к зиме. Снег регулярно убирался, но были участки с глубокими сугробами, которые не мешали и смотрелись как «зимний декор», так обычно выражалась миссис Палетт. Эллис подошел к одной из больших снежных подушек, снял перчатки и четкими отточенными движениями начал лепить шар в руках. Первый снежок он кинул в окно библиотеки, с надеждой на присутствие сестры. После того, как слепил второй, он плавно повернулся к другу и посмотрел на него ледяными глазами.

– Ты же не сделаешь этого, – Даниэль нахмурил брови, смотря на шарик снега в замерзших руках. Эллис же неожиданно кинул снежок. Хотел он, конечно, не в голову, но так даже лучше. Хафнер в шоке снял снег с волос и посмотрел на метателя. – Ты издеваешься? Это твой план? Кидаться снежками?

Но Эллис пропустил это мимо ушей и вновь слепил снежный шарик.

– Думаешь, мне это нравится? – он со всей силы запустил снежок в руку приятеля. – Не ной, вы мне столько же боли причинили. Лучше попробуй кинуть в ответ. И следи за окном.

Но Даниэль лишь подошел к другу и неожиданно толкнул его в мягкий сугроб, а после лег рядом. Его не волновало здоровье, не волновал сильный холодный ветер, он лишь смотрел на небо и терял все свои мысли. Эллис не стал тонуть в этом сугробе и быстро встал обратно на ноги. Его глаза поднялись к окну библиотеки, но не встретили там знакомый силуэт. Он легко кивнул головой и начал надевать перчатки на замерзшие руки. Хафнер даже не думал вставать, лежа в снегу. Эллис слегка пнул его по ноге и подал руку.

– Иди к моллюскам, Эллис, дай мне спокойно полежать.

– Ого, не «спокойно умереть»? Это уже прогресс, не думал ли стать актером? Тебе бы очень подошло, – Палетт взял немного мягкого снега и посыпал им своего друга.

– Ты нормальный? – Даниэль подскочил на ноги и уже готовился опять бросать друга в сугроб. – Клара.

Эллис посмотрел на сестру, укутанную в зимнюю одежду, и направился в дом. Он лишь бросил ей благодарный взгляд и исчез. В саду остались лишь двое. Неловкость так и витала аурой по саду. Хафнер достал письмо из внутреннего кармана пальто, осмотрел помятые уголки конверта и скомкал его, бросив куда-то в сторону обрыва.

– Убирать будешь сам, – Клара стояла рядом с входом в поместье и даже не думала двинуться навстречу. – Я думала их хранить надо, а тут оказывается, что неверно делала.

– Хранила? Ласточка, на письма отвечают, если ты забыла про манеры.

– Да что ж это такое, Хафнер, – Клара горько усмехнулась и, набрав снега, начала лепить. – А ты не должен был от меня ничего скрывать. Нет, я понимаю какие-нибудь мужские тайны, по типу состава пасты для волос, но обучение!?

Девушка запустила в Даниэля холодный шар со всей силы и издала странный злобный звук. Она попала ему в грудь и уже начала лепить другой. Юноша лишь медленно двинулся к ней, стараясь не спугнуть. Он подошел очень близко и столкнулся со злым взглядом Клары. В ее руках был новый снежок, который она разбила о голову Даниэля. Он так и продолжил смотреть в ее глаза, которые теряли эмоции. Клара убрала снег с волос юноши и положила холодные пальцы на его щеку.

– Я хотела дать тебе пощечину, а в итоге не могу даже слегка ударить. Снег – мой предел.

– Ты морально уже искалечила меня.

– Я не специально, – Клара убрала руку и сложила ладони.

– Знаешь, что я сделал с твоим братом, когда он пустил в меня снежок?

– Нет, я уже убежала одеваться, – Даниэль поднял девушку на руки и двинулся прямо к сугробу. – Ты же не хочешь скинуть меня с обрыва? – Хафнер повернулся спиной к «зимнему декору» и резко упал в него, положив девушку рядом и присыпав ее руки снегом. – Вот заболею и умру, будешь жалеть.

– Я буду слать тебе письма с извинениями на тот свет, – Даниэль опять посмотрел на небо. – Если я, конечно, не умру первый. Тогда тебе придется разбираться с небесной почтой.

– Ну, там потом и встретимся.

– Смешно, ласточка, смешно.

– Я до сих пор обижена, но может нам следует обсудить все за кружкой горячего вина?

– Споить меня решила? Смотри, ничего не делай, а то потом жениться не смогу, без чести то.

– Хафнер! – Клара кинула кучу снега в собеседника и постаралась встать на ноги, напомнив черепашку. – Иди, ищи свой конверт, думаешь, позволю мусорить в моем саду?

Юноша нехотя встал и начал искать белый ком в снегу. Удалось сделать это не сразу, но оттого теплый дом был куда приятнее. Они пошли в столовую за живительным напитком, где отогрелись как физически, так и душевно. Эллис, наконец, вздохнул с облегчением и раздражением. Он продолжил изучать записи нынешнего главного советника, а после спокойно готовился к будущему присутствию на собрании королевского совета.

Лисий взгляд

– Папочка? – маленький сын охотника бродил по заснеженным дорожкам в лесу в полном непонимании происходящего. – Пап!

Сумерки уже сгущались, ветер усилился, поднимая верхние шапки сугробов. Испуганный мальчик, который просто хотел последовать за шустрым кроликом, убежал слишком далеко. Его отец в то время высматривал добычу покрупнее. Сейчас же он ходит по лесу в безуспешных поисках единственного сына. Он просто хотел поучить его немного, хотел провести с ним больше времени… Но, судьба порой слишком жестока. Отец уже сорвал свой голос, а хлопья снега не давали спокойно раскрыть глаза.

«Нет, нет, нет, я не позволю, поганый снег!», – в голове молодого мужчины вертелись лишь проклятия и молитвы. Он все искал, старался выследить его по следам, но по каким? Ветер уже все уничтожил, как будто насмехаясь над ним. Первенец, любимый и такой послушный. А что же случится с женой? Она, наверняка, уже приготовила для них горячий ужин. Об одной только мысли о чем-то теплом внутри желудка охотник приходил в бешенство, проклиная уже себя. Если бы он уследил, если бы вовремя заметил, что сын убежал. Но у него все еще была надежда. Маленькая надежда на спасение и благополучное возвращение в родной дом.

Надежда это была и у мальчугана, который уже замерз и сильно проголодался. Он решил просто сидеть на месте, как ему когда-то говорили. Кто говорил? Он уже и не помнил. Может быть матушка? Как же сейчас хочется оказаться в маминых объятиях, послушать ее мелодичный голос, а потом уснуть у папы на руках, пока тебя несут в кровать. Бедный мальчик, ему остается думать только о счастливых моментах своей короткой жизни. Странно, где же папуля?

Он все искал. Проваливался в сугробы и кричал: кричал так, как это делают раненые звери, с мольбой в голосе. Но стало слишком темно. Он уже сомневался, сможет ли сам выбраться из леса, мигом отметая эти мысли. Он вернется только с сыном. Но как же его любимая? Разве сможет он оставить ее одну. Нет, обещание, данное ее отцу, он нарушать не собирается. Но как же его родной мальчик? Слишком много вопросов проносилось в его голове, они путались и извивались, словно змеи в своем гнезде. Это быть правдой не может. Он найдет его, даже если тело сына уже не будет излучать живого тепла. У него невольно начали проскальзывать воспоминания, связанные с семьей. Их смех, слезы, иногда брань, но всегда такое легкое примирение. Он ходил и искал, но был погружен в свою голову. Только так его ноги продолжали карабкаться по снегу, который не прекращал идти.

В эту метель не только отец с сыном не находились в своей теплой норке. По сугробам бежал лис; не так проворно, как когда-то, но что-то толкало его передвигать свои лапы. Что за неведомая сила это делала он и сам не знал. Животное, которого в последнее время мучило нечто несвойственное ему. Происходит что-то на самом деле значимое, как говорило его нутро. Он заглянул в одну норку, в которой лежала тяжело дышащая лисица. Он видел ее впервые, но странное чувство влекло его именно сюда, просто приглянуться. Завидев его, лиса оскалила свои клыки, но через некоторое время уже смотрела с любопытством на странного гостя. Его спокойствие действовало должным образом. Лисица взвыла и принялась дышать глубже. Она не была ранена, и в этот момент лис кое-что осознал. Неуловимое чувство сокровенного знания заставило его потереться головой о лисицу и мигом помчаться дальше в лес.

Мальчишка все сидел, он не позволял проронить себе ни единой слезы. Он уже четко уверил себя, что сможет вдоль нарыдаться на плече своей мамы, которая тоже будет плакать вместе с ним, с облегчением бранив отца. Мальчик был уверен, скоро его найдут и он услышит знакомый низкий голос. Услышит ли? Непременно. Папа же знает толк в выслеживании. Нужно лишь подождать. Он уже не мог громко кричать и звать на помощь, горло болело и издавало хриплый звук. Поэтому он решил приберечь вопль до того времени, пока не услышит долгожданный зов. «Я хочу к маме», – только это и проносилось по кругу в мыслях мальчика. Он готов был расплакаться и даже слезы выступили, но он постарался успокоиться и поднял глаза. Ветер начал стихать и все больше надежды появлялось в сердце мальчугана. Его отец уже мчался к нему, он уверен в этом.

Мальчишка услышал легкий хруст снега и с радостью обернулся назад с восторженным криком. Он увидел перед собой только лиса. Старого, с сединой в шерсти. Лис смотрел прямо на него: не на его горло, руку или ногу, а прямо в зеленые глаза. Мальчик не мог пошевелиться, он лишь медленно вдыхал холодный воздух ртом. Сейчас папа должен выстрелить в животное, и он пойдет домой. Но старый лис, глубоко втягивая воздух ноздрями, начал медленно подходить. Он просто понюхал мальчишку и вновь приковал взгляд к нему. Они оба дышали медленно: мальчик от испуга, а лис выравнивая дыхание после бега. Что его привело сюда? Инстинкт, внезапно открывшееся острое обоняние. Он чувствовал запах новой жизни. Он понимал, что нужно сделать ради этой новой жизни.

Лис немного попятился назад и сел на задние лапы. Мальчик не двигался в надежде, что зверь сам уйдет. Снег стих, даже слишком быстро для такой метели. Вокруг было спокойно и темно. Только светящиеся глаза, неотрывно смотрящие на него. «Папа», – мальчик лишь мысленно мог звать отца в мольбе о спасении. Лис встал на все лапы и потянулся, как показалось мальцу. Но лис поклонился, выдержал несколько секунд и вернулся в первичную стойку. Только вот голова его была опущена. Он ждал, пока свыкнется с этой судьбой. Пришла пора новой жизни, он был уже стар. Лис подошел к мальчику вплотную и потерся о его руку, спрятанную в варежке. Он положил голову на его колени и несколько минут просто лежал. Мальчишка же погладил его по голове и за ушами. Ему это понравилось. Жаль.

Лис неохотно встал и вновь сел на задние лапы. Мальчик уже не излучал тот страх, он был преисполнен надежды. А лис был убежден, что у него все будет. И еда, и материнская забота, и любящие его братья. Он, может, даже проживет такую же жизнь, а может и познает что-то новое. Животное глубоко вдохнуло и медленно выпустило воздух обратно. Мальчик смотрел на него в лунном свете и не понимал, что происходит. Он думал о маме, где-то очень глубоко в сознании.

В одно мгновение лис посмотрел в глаза, но после резким рывком стянул шарф. Вот сейчас мальчик не на шутку испугался и постарался встать на ноги, но ничего не вышло. Лис делал лишь то, что было нужно. Через некоторое время он лег в кровавый снег и уснул глубоким сном, от которого уже не проснется. Этот крик отец уж точно услышал и уже мчался на его звук. Но сделать он уже точно ничего не сможет. Он лишь будет горевать, и находить спасение в жене. Найдет ли она спасение в нем? Покажет время.

В момент освобождения двух душ лисица в норе издала последний крик боли, на свет появились ее любимые лисята. Все пять были здоровы и не понимали, что забыли в этом месте. Но один из лисят прижался поближе к лисице. Он прижимался так сильно, как будто только этого и желал. Он чувствовал спокойствие и родное тепло. Нет, он не знал слова «мама», но именно его ему бы хотелось сказать. Он, наконец, был подле нее.

– Старый лис умер, – спокойно произнесло существо. – До сих пор не могу смириться с этим ритуалом. Мне кажется, что ты поступаешь хуже своего собрата.

– Поверь, Марс куда кровожаднее. Я не виноват в этом действе.

Воцарилась долгая тишина, пока существо ее вновь не нарушило.

– У меня так же отняли жизнь ради твоей мнимой безопасности?

– Какая тебе разница, если сейчас у тебя другая жизнь. Смысл беспокоиться о том, что ты даже в мире сновидений припомнить не можешь.

Она не захотела ему возражать и небрежно кинула первое, что ей показалось уместным.

– Он в порядке, если тебе интересно. Думаю, эта лисица будет хорошей матерью.

– Да будет так, – произнес камень. – Пусть жизнь его будет беззаботной и, ради его блага, безучастной.

– Тогда он погиб зря.

– Ничего в этом мире не бывает зря, Иль, ничего.

Первый танец

Эллис устало упал на любимое кресло возле огня. Гроссмэнор стал настолько тихим, что любой шорох быстро обращал на себя внимание. Была уже почти глубокая ночь, но бедняга только закончил разбираться с новым положением в законе об охоте. Недавно стало известно, что в деревни близ Штейла загрызли мальчика и охотники стали массово отстреливать лис, доводя их до сокращения популяции, что точно не устраивает лес, а, соответственно, и короля. Странно, ведь сами охотники, знающие эти места, не пытались понять, что, истребив всех лис – нарушится привычный круг лесной жизни.

Интересно также, почему лис убил человека и умер рядом с ним. Но для Эллиса это было настолько неважно, что вопрос исчез в ту же секунду, как и появился. Он прижал свои пальцы к вискам и надавил так сильно, чтобы боль хоть немного утихла. Ему хотелось покоя, хотя бы пару дней. Разве это так много.

– Да, для тебя много, ноющий мальчишка, – он уронил свои руки и задержал дыхание, чтобы успокоиться. – Может тоже в море уйти.

– Боюсь, милый, уже поздно.

Эллис спокойно поднял голову и посмотрел на свою мать. Она была в ночном халате и стояла с кружкой чая, которую незамедлительно протянула к рукам сына. Он слышал шаги пару минут назад, но не думал, что к нему хоть кто-то приблизится. Приняв чай, Эллис начал смотреть в кружку, где появилась рябь от упавшей капли. Ханна подошла к нему со спины и начала гладить растрепанные волосы.

– Не думаешь их немного отрастить на затылке? – Эллис лишь медленно покачал опущенной головой. – Прости, милый, но такова твоя жизнь. Я даже не подозревала, что это настолько сложно. Но ведь так престижно. Я думала, что хоть что-то приятное для тебя в этом есть. Разве интерес в этом деле так уж и чужд тебе?

– Мам, мне кажется, что я не подхожу, – слезы начали капать уже на одежду юноши, а он и не старался их смахнуть. – Я хочу писать истории и путешествовать, но единственное мое приключение – разбор всего этого королевского мира. Я не могу посвящать себя любимому делу, ведь все время у меня совсем другое на уме. И… матушка, я даже в детстве не смог как следует пожить. Я был сразу прикован к этому. Прикован к этой чертовой государственной системе. Хочу быть свободным, как Даниэль. Таким же открытым и влюбленным. Он будет заниматься тем, к чему лежит его душа. А я? Почему, мам, – его грудь начала сильно вздрагивать, а голос становился душераздирающим для матери. – Почему именно я.

Кружка с чаем упала на ковер так же, как и Ханна Палетт на колени. В тиши Гроссмэнора были слышны лишь всхлипы. Эллис так хотел заорать во все горло, но не мог себе позволить издать хоть один громкий звук. Он встал из кресла и сразу же сел подле матери. Она обняла его так крепко, как только позволяли ее силы. Шепот о прощении делал юноше еще больнее. Его слезы не останавливались, как бы он этого не хотел.

– Прошу тебя, матушка, не терзай себя. В чем же тут твоя вина? – он положил голову ей на плечо и начал глубже дышать. – Не думаю, что родить сына – такое уж преступление.

– Я не помогла тебе, – Ханна чувствовала себя настолько никчемной матерью, что оправдания стали для нее единственным ключом к усмирению душевного шторма. – Я же должна была хоть что-то сделать, я же видела. Но думала: «он умный и хороший мальчик, он готов нести эту ответственность». Я втолковывала это себе, пока не начала замечать твоего отчаяния. Милый, – она вздохнула прерывисто, глотая воздух, – я же читала твои рассказы. Но думала, что это ничего не значит. Но тут ты говоришь мне эти вещи и… – больше говорить она не могла.

Эллис продолжал сидеть, уткнувшись в плечо матери. Он не хотел, чтобы его отпускали, не хотел терять то тепло, которое по-настоящему расслабляло его. Будь его воля – он бы уснул в маминых объятиях. Он вслушивался в глубину ее дыхания и с замиранием сердца ждал, пока она не скажет ему идти в кровать. Ханна лишь разжала свои пальцы, опустив рубашку сына, но слов произнести была не в силах. Они сидели, не замечая времени, растягивая умиротворение после сильной бури эмоций. На самом деле, они не выплакали всего, что нужно было бы, но даже небольшое освобождение душевных метаний было необходимо.

Ханна часто слышала от мужа о достижениях Эллиса и о выгодной партии для дочери, но хотят ли они того, что он желает для них воплотить. Она же знает, что если все пойдет по плану мужа, то ее дети будут несчастны. Да, она это знает. Как бы не старалась убеждать себя в обратном. Как бы не старалась думать о лучшем. Как бы не старалась думать о том, что ее муж лучше в этом разбирается – это ложь. Она знает. И это причиняло ей настолько существенную боль, что иногда она терялась в мире, во времени, в мыслях.

– Нам надо поспать, мам. Думаю, что время уже пришло, – Эллис помог ей встать и поправил прядь волос, прилипшую к щеке. – Завтра должен прийти Даниэль, он совсем уж скоро сдаст экзамены и погрузится в обучение. Так что прошу тебя, не старайся следить за ними, дай им просто провести время вместе. Не пытайся сказать о приличиях, я ему уже давно все разъяснил. Пока он не начнет за ней официально ухаживать после бала, он не посмеет поцеловать ее даже в щеку. Пусть насладятся тем, что дано не всем. А я не вправе жаловаться на свою судьбу. Доброй ночи, матушка.

Эллис поцеловал мать в лоб и удалился в свою комнату, оставив ее стоять с трясущимися руками. Кто знает, сколько еще слез прольется в этот остаток ночной тишины. До зимнего рассвета было еще долго, оставалось только надеяться на глубокий и здоровый сон.

За завтраком Клара только и делала, что пыталась поймать взгляд брата. Она заметила его опухшие глаза и более насыщенные синяки под ними. Его ложка перемешала всю кашу с орехами уже по третьему кругу, но так ни разу не прикоснувшись к его губам. За столом царило полное молчание, даже матушка не проронила ни слова, а отец выглядел крайне суровым. Девушке это определенно не нравилось, она не могла понять, что такого могло произойти лишь за несколько часов после ужина, когда все должны были спать.

– Пап, не передашь мне меда? – баночка быстро оказалась перед Кларой, а отец даже не взглянул на нее. – Нет, это невозможно. Как я могла что-то натворить во время сна?

Но и этот вопрос был проигнорирован. Через минут пять мужчины семейства Палетт встали из-за стола и отправились на сборы. Клара смотрела на мать не отрывисто и напористо. Она ждала хоть одного слова, но получила лишь глубокий вдох и шумный выдох, после чего Ханна также удалилась. В полном недоумении Клара смотрела на служанку Мари и ждала слов хотя бы от нее. Та лишь покачала головой и начала убирать со стола, когда Клара поднялась. Злая и сбитая с толку она сама отправилась собираться, чтобы уйти из этого дома. Куда? Было одно лишь место.

Он стоял в гостиной и очень глупо смотрел на нее. Родители уехали к каким-то друзьям, он не разбирался с этим. Ему было так странно видеть ее одну рядом с ним в этом доме. Красные щеки и зло сведенные брови напрягали его. Если что-то он еще мог списать на холода, то ее взгляд заставил его понервничать.

– Может лучше в библиотеку? – Клара не сказала ни слова и взяла его под руку, после чего он медленно повел ее к книгам. – Что же произошло, раз ты здесь одна в столь ранний час.

Они зашли в комнату, и Даниэль запер дверь библиотеки на случай вторжения слуг. Он повернулся и подошел к ней.

– Ну, ласточка, что случилось на этот раз?

Она лишь расслабилась и обняла его так крепко, как будто он мог отстраниться от нее. Даниэль в шоке посмотрел на ее макушку и положил руку на каштановые волосы. Она дышала очень глубоко и медленно.

– Они меня ненавидят. Я не понимаю, за что, – Клара сильнее сжала пальцы на одежде юноши и прижалась к нему. – Они даже не сказали мне ни одного слова за завтраком, не посмотрели на меня. Я не знаю почему. Даже Эллис. Что могло произойти.

Даниэль почувствовал, как у девушки подкосились коленки и спокойно повел ее к маленькому кожаному дивану. Она смотрела в пол и мяла юбку своего платья. Юноша обнял ее за плечи и молчал, пока она не посмотрела на него. Он по-доброму улыбнулся и положил руку на ее щеку. После чего быстро убрал и принял расслабленную позу с закинутой ногой на ногу.

– Ты вновь сделала вывод из непонятной и неоднозначной ситуации, не так ли?

– Да разве! Они же… они все не… мне даже Мари не ответила! Мари! – Клара возмущенно начала мотать головой. – Не веришь мне?

– Что ты, я верю, что такая ситуация произошла, но также я верю, что семья тебя очень любит, в особенности Эллис. Там точно есть что-то другое. Может быть, твой брат что-то сделал?

– Эллис? Что-то сделал, из-за чего папа был злым, а мама грустной и разочарованной? Из-за Эллиса?

– Так удивляешься этому? – Он прижал Клару одной рукой к себе и положил свою голову на ее. – Ты не разочарование семьи. Ты же сама знаешь, что ничего не сделала, не так ли? Не понимаю, почему ты решила, что они все злятся на тебя, только если ты не храпишь на весь дом по ночам, тогда повод был бы да.

Он ждал ее обычной реакции, но она спокойно сидела, уютно устроившись под его рукой. Даниэль не знал, что ему нужно делать, кроме как просто быть рядом. Его смешило то, как она восприняла такой пустяк, но одновременно с этим стало не по себе. Она на полном серьезе думает о семье, как о людях, которые ее легко могут возненавидеть, что странно. И как же она будет чувствовать себя, после его отъезда. Вся надежда на Эллиса и мисс Гербер, но сам факт того, что его друг и слова не сказал сестре за столом, его напряг. Не только из-за Клары, но и из-за самого Эллиса. Он начал думать, что такого могло произойти с ним, что он отстранился за завтраком.

– Академия же на самом краю Асквадера?

– Как неожиданно, Клара. Да, далековато от центра. Я бы сказал, что она находится вблизи города, а не в нем самом. Часа полтора ехать придется, – он взял прядь ее волос и начал крутить в пальцах. – Такой резкий вопрос. Ты просто хотела сменить тему или он и вправду тебя волнует?

– Если у тебя есть выходные, то ты и в город можешь приезжать? – она говорила тихо, с усталостью в голосе. – Знаешь, я тут все продолжаю танцам обучаться. Матушка решила, что до весеннего бала я должна быть прекрасно подготовлена, ведь этой мой первых выход в свет, как уже взрослой девушки. Язык не поворачивается сказать «женщины».

– Весенний бал. В этом году я о нем прекрасно помню, – он выдержал паузу и быстро выдохнул. – На него я точно приеду, даже если придется бежать из академии. Но этого не будет, – он немного усмехнулся и поцеловал Клару в макушку. – Ты же не собираешься мне наступать на ноги?

– А ты будешь со мной танцевать?

– Вот так вопрос, дорогая. Не хочешь, не буду приглашать. Я помню, на твоем дне рождении была мисс Стейсон, ей понравилась моя игра на фортепиано. Может и моя компания для танцев ей понравится.

– Она мисс Стивенсон, Даниэль. И как ходят слухи, которые я слышала от матушки, скоро будет помолвлена.

– Ну, конечно. Я даже свои глупые подколки сказать не могу, ты слишком расстроена, – он провел локоном в пальцах по щеке Клары. – Ну же, давай, просто скажи, как я могу тебе помочь. Не хочу, чтобы ты терзала себя.

– Ты ведь точно будешь на балу?

– Я клянусь тебе. Если хочешь, даже без пасты для волос.

– И на танец меня обязательно позовешь?

Даниэль глубоко вздохнул и убрал свою руку с ее плеча.

– Даже несмотря на то, что я потом два года буду практиковаться в море, я официально начну ухаживать за тобой после бала, что бы ты там не думала. Это будет правильно.

– Думаешь, мои родители согласятся на это?

– Могут не согласиться?

– Конечно. Отец надеется не на твои ухаживания, – Даниэль опустился с дивана на колени перед Кларой и с опасением посмотрел в ее глаза. – Граф Михаэль для него более предпочтителен. Он считает его крайне выгодной партией. Может быть, отец с матушкой принимают меня за несмышленого ребенка, но вот королева Маргарет напрямую поговорила со мной на этот счет. На самом деле, ты ей больше нравишься.

– Я что?

– Ну, она постоянно расспрашивала о наших взаимоотношениях, давала советы и старалась отстранить нас от графа.

– Стой, но ведь я же пока не руки твоей прошу. Почему он не может согласиться на обычные ухаживания?

– Если граф тоже захочет начать ухаживания это может его отпугнуть. Я не важна для отца, как дочь, я для него отличный повод повысить свой личный статус. Он же у нас не королевский советник.

– Я не могу понять, зачем это человеку, который и так приближен ко двору.

– Честно говоря, я тоже не понимаю. Не разбираюсь в этом всем, да мне и не позволяют.

– Но, милая, почему же ты считаешь, что не важна для мистера Палетта, как дочь? – юноша скрестил руки на коленях Клары. – Я уверен, что он хочет простого блага для тебя, хоть мне и обидно только из-за одной мысли об отказе.

– Я так не хочу говорить об этом, – Клара начала играть с кудрями на голове Даниэля, после чего он положил голову на свои руки у нее на коленях. – Знаешь, я бы с удовольствием выкинула бы всю твою пасту для волос. Сколько же ты использовал, чтобы загладить все эти кудри?

– Это фамильный секрет, который я раскрою только сыну.

– Не порть сыну внешний вид.

– То есть ты хочешь сказать, что мне не шло? – Клара немного посмеялась и промолчала. – Что ты там говорила про танцы?

– А что я говорила про танцы? – Даниэль немного улыбнулся и издал странный звук, когда Клара перебирала волосы на его затылке. – Если ты про обучение, то матушка заставила меня практиковаться сразу после дня рождения.

– И ты не говорила?

– А ты прямо все мне говоришь?

– Так, понял, забыли, – он поднял свою голову и встал со вздохом, а после протянул свою руку. – Покажешь?

– Нет.

– Да ладно вам, мисс Палетт, почему бы не попрактиковаться с партнером, пока он еще есть?

– Эллис с отцом тоже хорошие партнеры.

– Вы раните меня прямо в сердце, – Даниэль убрал свои руки за спину и прикрыл глаза. – Смотрите, чтобы я в отместку на балу на ноги не начал наступать. Да и вообще, чего и кого тебе стесняться.

– Я просто, – Клара замолчала и встала на ноги. – Просто хотела впервые станцевать с тобой на балу.

– Но ты уже танцевала со мной на балу.

– Это было до моего представления обществу. Да и танцы были совсем другие…

Она подошла к нему вплотную и посмотрела в его глаза, после чего сразу опустила их. Даниэль вновь протянул свою руку, и Клара вложила ладонь. Он наклонился к уху девушки и шепнул так тихо, как будто их кто-то мог услышать:

– Разве не приятнее получить эти эмоции, находясь наедине?

Щеки Клары начали покрываться румянцем, после чего даже кончики ушей стали красными, когда она почувствовала легкое прикосновение к своей талии. Она не решалась посмотреть в лицо Даниэлю и медленно положила вторую руку на его плечо. «Вальс?», – Клара кивнула в ответ, и юноша начал напевать какую-ту мелодию.

Танцевать с ним этот танец было непривычно и волнительно. Он вел уверенно, но не настойчиво, следя за ее движениями. Его голос был немного хриплым и мелодичным, мелодия звучала очень тихо, предназначаясь только для двоих. Клара поначалу смотрела на ноги, но после расслабилась и совсем закрыла свои глаза, вслушиваясь лишь в голос.

Даниэль приподнял девушку за талию во время легкого кружения. Она этого точно не ожидала и немного запнулась о подол своего же платья. Юноша остановился, не убирая своей руки.

– Прости, я немного не рассчитал темп, – Клара так и не открывала глаза, было видно, как подрагивают ее ресницы. – Ты же не злишься на меня?

– Можешь?

– Могу?

– Ты можешь меня поцеловать?

У Даниэля перехватило дыхание, и приподнялись брови. Чего он точно не ожидал, так именно этого вопроса. Он надеялся, что она откроет глаза и скажет, что это шутка, но Клара стояла без движения. Она дышала, приоткрыв губы, и даже не думала что-нибудь говорить. В ее голове творилось нечто непонятное, это были даже не мысли, это было ожидание.

– Я пообещал твоему брату, что не сделаю этого, иначе умру раньше времени, – он шептал ей, не осмелившись разорвать невидимый купол вокруг них. – Однажды я уже украл у тебя поцелуй.

– Подари, – после этих слов юноша издал странный стон и поднял свою голову. – Ты уедешь. Совсем скоро. Я так не хочу, чтобы ты уезжал.

– Ты хочешь, чтобы я вновь поцеловал тебя, пока ты плачешь? Снова в библиотеке? Милая, – он легонько посмеялся и приподнял ее подбородок. – Знаешь, что со мной сделают после этого?

– Никто не узнает, я тебе обещаю.

– Так, а что же ты со мной делаешь прямо сейчас, – он глубоко вздохнул и прислонился лбом к ее лбу.

– Не знаю, Даниэль, – он перешла на еще более тихий шепот. – Просто люблю.

В ту же секунду он поцеловал ее. Не так, как в первый раз, он продолжил то, чего их тогда лишили. Клара уже не плакала, она робко переместила руку на его шею. Это был такой неопытный поцелуй, но он содержал в себе всю нежность и желание, которые эти двое испытывали друг к другу. Он не хотел останавливаться, не хотел прерывать этот момент. После ее слов, Даниэль уже не мог сдержать обещание, данное Эллису, он не посмел оставить их без внимания. Спустя долгий момент времени, отдалившись от губ Даниэля, Клара судорожно вздохнула. После чего уже сама быстро оставила отпечаток своего поцелуя на щеке юноши и спрятала лицо в его жилетке. Он взволнованно стоял, обняв ее одной рукой за плечи, другой за талию. Мысли метались в его голове, как муха по комнате, искавшая выход. Его ладони немного тряслись, но он старался сосредоточиться на дыхании Клары.

– Меня либо убьют, либо выгонят из дома с позором.

– Мы и так уже нарушили все рамки приличия.

Горькая улыбка

После той громкой ссоры Клара не разговаривала с родителями вплоть до этого дня. Они были крайне разгневаны тем, что их четырнадцатилетняя дочь находилась наедине с юношей в его доме. Можно было закрыть глаза, когда рядом постоянно находился брат девушки, но после этого случая репутация была на грани. Никто из слуг не посмел ничего рассказывать, они слишком дорожили работой в семье с достатком, но Ханна Палетт не могла не переживать за вероятные слухи. Такого крика матери Клара еще никогда не слышала. Самое обидное для нее было бездействие брата, который просто стоял и смотрел на девушку пустыми глазами.

Эллис и так был крайне уставшим, поэтому не понимал практически ничего. Если бы он захотел, все равно бы не смог привести аргументов, но в том то и загвоздка – ему не хотелось. Он был уверен, что Даниэль не пустил бы взбалмошную Клару на порог своего дома, но его уверенность растаяла, как сахар в горячем чае. Он спокойно слушал, как ругается мать и также спокойно смотрел на слезы сестры. У него не получалось даже думать, что он сделает с другом. Эллис просто хотел исчезнуть.

Когда все закончилось, все просто разошлись по комнатам, а после семья так нормально и не взаимодействовала друг с другом длительное время. Мари все же донесла слух о ссоре до мисс Гербер, которая и так была слишком занята своей новой подопечной. Она пыталась поговорить с Кларой, но девушка и слова не проронила про этот случай. Поэтому Луиза просто оставила ее в покое, если она захочет, то выскажется, без этого бесполезно пытаться.

В начале февраля Даниэль сдал все свои вступительные экзамены. Осознание того, что он скоро уедет, добавляло в настроение детей Палетт какие-то тяжелые нотки отчаяния. Они останутся одни. Без своего друга. Эллис все никак не мог понять свои чувства к нему. Не обидчивый по натуре, он ощущал себя преданным, ведь ему дали слово, оказавшееся нарушенным, а сестра свою ошибку признавать не собирается, хоть и осознает ее. Совсем скоро их семья посетит дом Хафнеров, это будет прямо перед отъездом единственного сына. Даниэль и сам чувствовал себя не в своей тарелке и, на самом деле, боялся встречаться с семьей возлюбленной. Его единственный друг относиться к нему, как к пустому месту, а родители Клары точно будут косо на него смотреть.

Наступило странное время в их жизнях, когда совсем недавно были счастливые моменты, но в одно мгновение все стремительно упало со склона. Королева должна скоро родить, поэтому король стал более раздражителен. Его настроение сильно отражалось на главном советнике, ставшем требовать от Эллиса еще больше, чем надобно. Единственный, кто спокойно наблюдал за всем происходящим – Михаэль. Он медленно и грациозно собирал слухи и волнения, просто по порядку раскладывая их в своей голове. Недавно граф виделся с Эллисом и мягко принудил его к разговору. Ничего стоящего он не узнал, как думал Палетт. Но граф Бретснер сумел узнать что-то новое, сопоставив с уже известным. Собирая каждый новый найденный кусочек информации, у него получался почти цельный витраж.

Каждый день Клара делала все, что ей полагалось: игра на фортепиано, вышивание, чтение и рисование. Ничего более, она была просто заведенной куклой. Слишком уж покорная, она даже не выходила из дома, не навещала ни королеву, ни бывшую гувернантку. Картины ее не выражали совершенно ничего, к подарку дяди она не притрагивалась, а мелодии звучали вычурно, слишком уж идеальное было попадание в ноты. Даже книги были нудными, но это был ее выбор. Кто знает, возможно, она так выражала протест, возможно, просто разочаровалась. Но улыбку ее никто уже не видел. Ей было разрешено видеться с Даниэлем только в присутствии брата или отца. К ее сожалению, встречи так и не произошло, ведь Эллис этого не хотел, ровно, как и отец.

Она никому не рассказала, что произошло в библиотеке, как и обещала, но одного факта их единения было достаточно для скандала. Ей же эти ограничения казались неправильными, хоть Клара и понимала, чем их нарушение может быть чревато. В соседнем королевстве она бы навсегда осталась старой девой, если бы в нем прознали об этом случае, но ей повезло, она живет не там. Полностью убить возможность распространения слуха помогли слуги Хафнеров. Они в действительности оставляют домашние тайны в стенах поместья. Никто не посмел ничего рассказать. И это было даже не из-за боязни потерять место, как-то может показаться. Возможно, что они не хотели делать зло обычным юнцам, у которых вспыхнули чувства. Семья Хафнеров всегда относилась к своим слугам крайне достойно, это было убеждение главы семейства: относиться к ним с уважением, но показывать свое положение в доме, чтобы никто не думал о возможности недобросовестно выполнять свою работу. На самом деле, никто и не знал, что именно происходило в библиотеке, одни лишь неподтвержденные догадки. Хоть и были различные попытки вытянуть информацию у виновников.

Клара спокойно сидела в своей комнате и листала дневник Софи. Она наткнулась на запись, которая датирована нынешним днем, но, конечно, другим годом. Перечитав написанное раз в четвертый, девушка закрыла дневник и чуть ли не бросила его в стену, но в итоге спокойно положила в шкатулку. Там же она хранила и все полученные письма, которые иногда хотела порвать и развеять по ветру над морем, но они пахли его духами. Это было самое мучительное.

– Я его разлюблю, – она смотрела в пустоту и дышала крайне медленно. – Разлюблю любой ценой, сколько бы времени не прошло. Он же уедет, мы не будем видеться. Полюблю кого-нибудь другого. Или не полюблю вовсе. Быть богатой всю жизнь и без мужа очень привлекательное будущее, не так ли? – Клара поджала губы и взяла одно из самых первых писем. – За что ты так со мной, не мог позже появиться в моей жизни? Или вообще не появляться. Чертов Хафнер, почему именно завтра.

Девушка вдруг бросилась к бумаге и углю. Она так тщательно прорисовывала бушующие волны, что выражение ее лица следовало движению каждого их гребешка. Вся работа была полностью угольная, без каких-либо цветов, но Клара старалась показать глубину, используя штриховку. Она не хотела ничего растирать, ей хотелось добиться четких, но податливых границ. Ее пальцы были все измазаны, платье немного запачкано, но ее ничего не волновало, ей было нужно его отдать. Пусть он будет рядом с ним. Это не шедевр изобразительного искусства, но здесь вложены чувства, которые не выплескивались уже очень давно. Она очень резко и быстро водила рукой, как пианист, играющий с такой экспрессивностью, будто это была последняя игра в его жизни. На обратной стороне она не задумываясь быстро написала: «Думаю, что если я тебя разлюблю, то в этот момент сердце мое перестанет биться. Твоя ласточка».

Его пальцы устало держали в руках перо. Он уже не мог думать и писать. Казалось, что собственная семья убивает его медленно и мучительно. На самом деле, ему просто нужен долгий отдых, нужно наполнить себя тем, что нравится. К сожалению, у него нет возможности высвободить из себя то, что так и рвется наружу, просто нет сил. Столько историй в голове, столько персонажей и перепутанных между собой сюжетных линий, которые растворяются при одном виде налоговой системы. Эллис откинулся на спинку кресла и начал смотреть на колышущееся пламя свечи, завороженный ярким светом, как кот солнечным зайчиком. Он потянул к нему руку, но в тоже мгновение сжал пальцы в кулак и притянул его к подбородку. Глубокий вдох и бесшумный выдох. Он не знал, что делать со своей жизнью. Как вырваться из веревки, затянутой на шее. Эллис мысленно взмолился планете-покровителю с просьбой помочь ему разобраться с будущим. Обычно без крайней надобности он это не делает, но тут был повод. Ему просто нужно найти подход к людям, от которых зависит его освобождение. Нужно сторговаться, нужно продумать план на несколько лет вперед. За короткий срок не выйдет. Юноша встал из-за стола и задул свечу, пробираясь к выходу в полной темноте, закрыв свои уставшие глаза.

«Если в сентябре после совершеннолетия у меня не выйдет хоть немного отстраниться от дяди с отцом, то я навсегда останусь в тисках. Я устал мириться с прописанной мне судьбой, хватит им уже играть с жизнью детей, хоть я изгоем буду, зато свободным. Меркурий, подари мне мудрость», – Эллис вышел из кабинета и направился в свою комнату, мечтая завтра начать расписывать в новом дневнике свой план.

За утренней трапезой был слышен лишь звук постукивания столовых приборов о тарелки. Серость за окном лишь угнетала, а резкое похолодание отдавалось болью в голове у всей семьи. Сегодня Клара впервые за долгое время выйдет за пределы Гроссмэнора, где ветер с моря будет крайне суров. Вероятно, и в экипаже никто не взглянет на нее, но она уже привыкла к этому. Ее волновала лишь одна встреча, лишь один взгляд, лишь одна малозаметная улыбка. Сердце начинало колотиться быстрее от мысли о предстоящей разлуке. Они смогут нормально встретиться на весеннем балу, а после лишь через четыре года. Вдруг ее выдадут замуж насильно? Или она серьезно заболеет и скончается. А может на нее нападут кочующие из города в город разбойники и убьют, забрав все до последнего лоскутка ткани. Из ложки выпало содержимое, и Клара отодвинулась от стола. Эллис покосился на сестру и приоткрыл губы.

– Милый, ты выглядишь крайне плохо, – миссис Палетт всматривалась в цветные впадины под глазами сына. – Такое ощущение, что сон не приходил к тебе уже долгие месяцы.

– Нет, матушка, все хорошо, – про себя он отметил, что добивает его как раз таки не отсутствие сна, но при отце говорить лишнего не следует. Как бы дорогой папенька не старался выглядеть непринужденным в глазах общества, Эллис всегда видел в его глазах что-то непоколебимое. Наводить на себя подозрения такого человека – плохая идея.

Семья уже начала устраиваться в свой экипаж. Клара стояла позади всех и покорно ждала своей очереди, но спина брата не пропадала перед ней. Он немного отошел в сторону и протянул руку, дабы помочь Кларе сесть внутрь. Девушка посмотрела на него с надеждой и мольбой, после чего вложила свою ладонь в его. Все время их короткой поездки она держала руку брата, крепко сжимая ее из-за страха вновь потерять. Эллис легонько поглаживал перчатку сестры своим большим пальцем. Он простил ее, но все еще ждал извинений. Единственное, что подтолкнуло его сделать первый шаг – это любовь. Он не представляет, как ей сейчас тяжело и насколько она ищет поддержку именно от него. Она же его младшая сестра, которую он любит со всеми ее несовершенствами. После они еще успеют все обсудить, а сейчас важно держаться вместе. Может быть, он заберет ее в будущем к себе за границу. Они будут жить в его небольшом поместье, пока он будет писать книги, а она. А что она? Ее же рядом не будет. Он не сможет забрать ее у мужа. Только если овдовевшую. Убить Даниэля. Нет, он не будет даже повышать голос на него, не достоин этот мальчишка столь яркого выражения эмоций. Из своих раздумий Эллиса выдернуло резкое движение экипажа, означавшее остановку.

Все двигались с крайней медлительностью. Близкие друзья Палеттов не могли не позвать их к себе в такой день. Брат с сестрой шли вместе. Клара держала его под руку, она была взволнована больше всех. Как он сейчас отреагирует на нее, примет ли подарок? Рисунок пришлось прятать между корсетом и спиной, он будет немного помят, но разве это так уж важно сейчас. В дневнике Софи писала, что обычно быстро прятала мелкие бумажки в декольте, но Клара не решилась использовать это место и нашла наиболее доступное хранение. Но вдруг девушка почувствовала тревожность в желудке. А как она отдаст подарок, если их не оставят наедине, как она его вообще достанет? Она резко посмотрела на Эллиса и начала думать.

Семья стояла в холле и произносила все эти приветственные фамильярные реплики. В гостиной уже находились друзья супругов Хафнеров. Не самая знаменитая и влиятельная семья, которая могла бы найтись в Штейле, но отец Даниэля давно дружил с главой семейства Нейман. Детьми пара так и не обзавелась, что всегда настораживало других жен, с которыми знакомилась Сара Нейман. Женщина выглядела очень молодо, из-за чего постоянно слышала, что все впереди и выносить ребенка она сможет. Это крайне раздражало не столько Сару, сколько ее мужа, который очень остро реагировал на отсутствие хоть какого-нибудь наследника рода.

Клара не отпустила руку брата и старалась не подавать виду, что ей страшно. Но увидев его лицо, румянец вновь начал возвращаться на ее щеки. Она смотрела на него, пытаясь понять все, что он хочет сказать. Через мгновение Даниэль резко разорвал зрительный контакт. Девушка сконфузилась и посмотрела на брата, который забрал внимание ее возлюбленного. Эллис смотрел на него очень жестко, но его лицо не выражало ничего. Отец даже не повернулся в сторону Даниэля, он был полностью поглощен новым знакомством, которое ничего выгодного ему не сулит, как мистер Палетт уже успел понять.

Эллис подвел сестру ближе к возлюбленному и сразу встал между ними, оставив ее за своим плечом. Они с Даниэлем смотрели друг на друга крайне напряженно. Клара не могла понять ничего, из того, что между ними происходило. Неожиданно Эллис положил свою левую руку на плечо друга и сильно сжал.

– Если вы оба настолько глупые, то вам опасно создавать союз, вы вскоре его погубите.

Даниэль облегченно выдохнул и обнял друга, как будто его слова были знаком прощения. Эллис стоял неподвижно, лишь единожды отмахнув прядь волос с глаз. Сестра подошла к нему спереди и вымолвила шепотом слова прощения. Она просила не только за себя. Даниэль поразился этому и вопросительно взглянул на нее. Он не собирался напрямую извиняться, как это делает Клара, но осознание необходимости этого сильно ударило по нему. Он не посмел коснуться девушки, чтобы попросить ее отойти, поэтому просто выжидал, пока на него не посмотрят.

– Я и вправду подвел тебя, Эллис. Это ошибка – полностью моя вина, но, если честно, я не жалею.

– Я в тебя сейчас плюну, не жалеет он. Ты о репутации подумал? Не о своей, так хоть о ее, умник. Лучше бы ты держал свое слово и все бы спокойно прошло. Что теперь о тебе думает наш отец? Не можешь понять, что он играет в вашей судьбе не последнюю роль? – Эллис хоть этого и не хотел, но начал высказываться эмоциональнее нужного. – Ты не настолько глупый, чтобы совершать такие ошибки, а потом высказывать брату юной девушки, что ты не жалеешь о содеянном! Знаешь, что бы я сейчас с тобой сделал?

– Избил бы?

– О нет, думаешь, с моими мозгами мне нужны кулаки. Я бы превратил твою жизнь в академии в сущий ад, а пока ты находился бы на судне, выдал Клару замуж за Михаэля, – девушка с ужасом посмотрела на брата, пока Даниэль стоял с каменным лицом. – Ваше счастье, что он не вызывает у меня доверие, как, впрочем, теперь и ты. Но вот отец крайне нацелен на него. Как думаешь, даст ли он после этого тебе хоть мизерный шанс на ухаживание за его дочерью, которую ты чуть не опозорил?

– Все сделаю ради этого.

Эллис развернулся, взял сестру под руку и увел к дамам, собравшимся в кружок. Клара начала сопротивляться, но это оказалось бесполезной тратой сил. Она успела посмотреть на Даниэля, который, поймав ее взгляд, горько улыбнулся и отвернулся к камину. В его голове проносилось сразу множество мыслей, которые он бы не хотел обдумывать.

– Какая невероятная красавица! – Сара Нейман сразу же обратилась к Кларе, как только та встала в круг. – Я слышала о вас много чего, мисс Палетт, хотела бы как-нибудь взглянуть на ваши акварельные работы. Говорят, что они крайне хороши.

– Клара, это миссис Нейман, давняя подруга миссис Хафнер, – Ханна Палетт улыбнулась, стараясь делать все искренне и непринужденно. За долгие годы присутствия в обществе она уже научилась правильно себя вести, не вызывая никаких подозрений. – Упомянув, что она крайне любит изобразительное искусство и хорошо в нем разбирается, я подумала, что стоит как-нибудь пригласить ее в наш дом. Может быть, ты согласишься показать парочку своих работ?

– Приятно познакомиться с вами, миссис Нейман. Если вы окажете честь посетить наш дом, то я с удовольствием смогу представить вам свои лучшие работы. Только боюсь, что именно акварельных найдется не так много.

Эллис удостоверился, что Клару втянули в разговор и отошел обратно к Даниэлю, дабы переговорить с ним наедине. Ему очень не хотелось выяснять отношения, но для него это необходимо. Скорее всего, он просто боялся того, что произойдет после этого. Терять лучшего друга ему не хотелось, поэтому он умолял сам себя не горячиться ни при каких обстоятельствах. Короткий путь до камина казался ему невероятно долгим, скорее всего, из-за медленного шага. Он смотрел на аккуратно уложенные волосы и надеялся, что Даниэль не развернется к нему. Но это было невозможно. Даниэль обернулся, окинул его взглядом снизу вверх и устало посмотрел ему прямо в глаза.

– Ты еще не высказал все свои мысли, дорогой друг? – Даниэль глубоко вздохнул и опустил взгляд. – Я буду слушать до тех пор, пока ты не расскажешь мне все, что так долго в себе держал. Я не буду пререкаться, и пытаться оправдаться, но умоляю, не делай мне еще больнее.

– Странная просьба, не думаешь? – тот лишь покачал головой так и глядя в пол. – Я не хотел выливать на тебя свою обиду, как какой-то юнец, но ты задел честь моей сестры, нарушив свое обещание. Я думаю, что со временем все нормализуется, ведь слухов в городе до сих пор не распространяется, но Даниэль, прошу. Пообещай мне, что в академии ты наберешься побольше ума и дальновидности, дабы не губить, в первую очередь, ее.

– Думаю, что на этот раз мои клятвы и обещания не смогут вселить в тебя уверенность, но я все равно скажу тебе, что буду изо всех сил стараться стать для нее лучшей партией. Но для начала, мне нужно доказать самому себе, чего я стою, – он протянул руку Эллису. – Я клянусь тебе.

Эллис уверенно ответил рукопожатием и громко выдохнул. Теперь, когда Даниэль уедет, нужно надеяться на себя и свой ум. Самое сложное начнется позже, но не настолько, как бы хотелось. Он взглянул на сестру, молча стоявшую в обществе дам и вновь обратился к собеседнику.

– Уверен, вам есть, что друг другу сказать, не так ли? – юноша утвердительно кивнул. – Так вот, мы можем отойти максимально далеко от остальных, я постою рядом, а вы поговорите. Это самый лучший вариант. Давайте, наконец, оставим библиотеки в покое. Они нужны для чтения, а не для любовных драм.

Через некоторое время они стояли вместе настолько далеко от остальных, как только это дозволялось. Мистер Палетт все равно следил за троицей, но старался не показывать этого. Редкие и быстрые взгляды в их сторону не давали ему никакой информации, и он ориентироваться на поведение старшего сына. Хотя тот был предельно спокоен.

Клара осматривала интерьер вокруг, избегая взглядов. Она нерешительно обратилась к Эллису, стараясь говорить как можно тише. Взгляд брата был ошеломленным, этого он точно услышать не ожидал. Он переспросил и получил в ответ ту же самую просьбу. Эллис некоторое время подумал, после чего аккуратно, постоянно следя, чтобы никто не видел, полез пальцами под корсет сестры на спине. Сначала Даниэль впал в ступор, но потом начал завидовать, чему сам устыдился. Эллис достал свернутый на две части лист бумаги и протянул Кларе.

– Спасибо, дорогой брат. Я не знала, как его достать, – Эллис хотел едко ответить, но посчитал, что лучше бы ему промолчать. – Я нарисовала это тебе в подарок на твой скорый день рождения. Знаю, что это не что-то стоящее и не что-то удивительное, – девушка смотрела на лист, так и не разложив его. – Мне бы хотелось, чтобы он был с тобой, понимаешь?

Даниэль также держал свое внимание бумаге, только он старался прочитать, что именно там было написано, но кроме слова «ласточка» ничего не разобрал из-за сгиба. Он кивнул на вопрос Клары и посмотрел на ее опущенное лицо. Она медленно протянула лист возлюбленному и начала перебирать ткань юбки. Юноша решил сначала посмотреть закрытую сторону и долго разглядывал каждый штрих. В некоторых местах отпечатался уголь, ибо Клара ничем не закрепила пейзаж и понесла его сложенным в тесном месте, но картину это не портило. Он провел пальцами по гребням волн, практически не касаясь поверхности. Она нарисовала это для него, только для него.

Примерно через минуту он перевернул лист и прочитал послание от Клары. Эллис стоял без движения, наблюдая за Даниэлем. Он не посмел смотреть и читать все то, что находилось на подарке. Но вот выступившие слезы Даниэля его удивили. Он никогда их не видел. Немного неожиданно тот прерывисто вздохнул: «это лучший подарок, который я когда-либо получал». Клара громко выдохнула, и Эллис вновь посмотрел на лицо друга. Он видел лишь катившуюся слезу и самую горькую улыбку, которая выражала всю душевную боль юноши, покидающего семью, лучшего друга и возлюбленную.

Камень Марса

Зима уже подходила к своему календарному завершению. В конце февраля родился наследник королевства, из-за чего Клара не приезжала к Маргарет. На самом деле, долгое отсутствие мисс Палетт при дворе раздосадовало королеву и немного обидело ее. Больше всего раздражали именно письма с фамильярными отказами без полного объяснения произошедшего. Но сейчас ей было не до дум о юной дворянке. Всем вниманием королевы владел принц Готтфрид, она не подозревала, что будет так тяжело. Даже учитывая то, что большинство обязанностей не лежало на ее плечах, Маргарет очень удручало, что она не ощущала чего-то нежного и теплого к сыну. Смотря на него, у нее возникали смешанные чувства отвращения и сожаления. Во время беременности она думала о безмерной любви к своему чаду, но с его появлением на свет внутри Маргарет возникла неприятная пустота от потерянных чувств. Это ей приходится скрывать и перед королем, который и так очень раздражителен в последние месяцы, а такие откровения королевы могут чревато на ней отразиться. На самом деле, король Романд заметил состояние жены, которое походило на какое-то недомогание, но не подумал, что это может быть чем-то серьезным.

Для Романда сейчас было важно предугадать реакцию торговцев на повышение налога, ограничивающего ввоз товара из-за границы. Проблема в том, что в королевстве стало разрастаться разведение различных культур, которые постоянно закупались за морем. Необходимо было стимулировать торговлю и последующий прогресс местного товара внутри королевства. Чем выше будет налог на ввоз из-за границы, тем меньше будет заграничного товара, что поможет поднять спрос на местные производства. К тому же, в одном маленьком поселении на юге королевства нашли странную породу камней, которая может оказаться драгоценной, что также, вероятно, сильно изменит позицию королевства Асквадера в торговле. Это не давало Романду покоя, так как риск, что культуры через время перестанут плодоносить, был высок. Раньше их разведением никто не занимался с убежденностью, что они не приживаются из-за почвы, но нашелся же человек, рискнувший.

– Скажи мне, как бы ты отреагировал? – Романд смотрел на старого знакомого торговца, который точно уж знает, какие могут подняться волнения среди таких же, как и он. – Ты же знаешь, что нет смысла врать мне.

– Что вы, мой король, как бы я мог просто подумать солгать вам? – старик потер пальцами друг о друга и прочистил горло. – Когда же было такое, чтобы народ был рад повышению налога? Да еще и такому резкому и высокому. Просто, мой король, никто не разбирается в тонкостях дел королевских, поэтому, это, и гавкают. Ну, они погавкают, но кусать то не станут. Это, мой король, вы не думайте, что кто-то на бунт или забастовку пойдет, это же бессмысленно. Думаю, что со временем все поймут, ну или, это, плюнут и подчинятся.

Романд смотрел на бегающие глаза старика и медленно приподнял свой посох, дабы тот видел камень внутри.

– А что думаешь лично ты? Как ты отреагировал на увеличение налога в десять раз, когда только услышал? – король смотрел настойчиво и, возможно, с каплей угрозы. – Ты только что пытался дать мне тот ответ, который я бы хотел услышать, но что на самом деле?

– Мой король, вы мне не доверяете? – старый торговец вновь потер свои руки и забегал глазами по комнате, в которой находились лишь они с королем и два его советника. Она была обставлена очень просто и прагматично. Он старался найти что-нибудь, что выбивалось бы из общей картины, но все вещи были нужные, в кабинете не висело ни одной картины. Посмотрев в сторону короля, старик заметил ту самую вещь: прямо над головой правителя, на стене, была птица без движения. Он быстро смекнул, что это было чучело, но как искусно оно было сделано. Разглядывая его, ему казалось, будто птица была все еще жива. Еще мгновение, и она взмахнет крыльями и улетит в приоткрытое окно. – Не смею вам лгать, я ответил вам свои предположения по этому поводу.

– Мне не нужны предположения! Мне нужен обдуманный и проанализированный ответ от представителя старинной торговой семьи, который знает мнения торговцев, как свой корабль, – Романд немного наклонился. – Ты не ответил на вопрос, почтенный, какова твоя реакция?

– Сначала, мой король, я был обескуражен. Все же процент достаточно велик, но пообщавшись с вашим советником, который мне все предельно ясно объяснил я, это, подумал о том, что все логично. И если объяснить это на совете торговцев, то никаких волнений не будет.

– Совет торговцев, – король откинулся в кресле и долго смотрел в потолок. – Подойди ближе.

Торговец неуверенно сделал так, как ему приказали. Он стоял настолько близко, насколько считал, что было дозволено. Романд легким движением, не отрывая взгляда от потолка, прикоснулся посохом до загорелого лба, покрытого морщинами. Камень в посохе начал сиять, осветив лицо старика красным цветом.

– Почему все всегда лгут мне. О, Сатурн, дай мне сил, как же я устал, – он тяжело вздохнул и убрал посох. – Я не пользуюсь им, чтобы узнать лгут мне или нет, я показываю людям, что я знаю об их лжи и скрывать это бессмысленно. Все всегда думают, что их ложь может остаться королем незамеченной, но как можно надеяться на это, зная о волшебном посохе! – нехотя Романд сорвался на крик и встал со своего кресла. – Скажи мне, где ты соврал? В каком из моментов?

– Я до сих пор считаю этот налог очень высоким, мой король, – на этот раз старик выпрямился и опустил руки. – Но больше я нигде не лгал. Торговцы не пойдут против вас, они не посмеют. Я объясню им все то, что объяснили мне. Не согласен я по личным причинам, но кто я такой, чтобы мешать процветать королевству, в котором живу? Все же повышение налога не распространяется на все товары, а лишь на определенную стезю. Даже если в будущем в этот список добавится еще категория, это не будет так для нас критично.

– Даже если это будут драгоценности?

– Что?

Старый торговец свел свои брови и стал что-то обдумывать. Заграничные драгоценности были очень востребованным товаром во всем Асквадере. Один только жемчуг очень приелся дворянкам и драгоценные камни, переливающиеся, как морские волны, были для них самым желанным украшением. Повышение налога на драгоценности точно начало бы волнение среди торговых семей.

– Не переживай, это не скоро произойдет. Да и случится ли это вообще? Кто знает, – Романд подошел к окну и посмотрел вдаль на морской горизонт. – Я не буду больше на тебе его использовать, теперь ты точно сказал мне лишь правду. Благодарю тебя за это, можешь ступать. После собрания торговцев жду письмо с итогами ваших дискуссий, – торговца вывели из кабинета, плотно прикрыв за ним дверь. – Как там мой наследник?

Вильгельм подошел ближе к королю и встал так прямо, насколько позволяла уставшая спина.

– В полном здравии, мой король. Для него нашли лучшую кормилицу.

– Больше мне ничего от вас не нужно, ступайте оба, – советники начали удаляться из кабинета, но Романд вдруг повернулся к выходу. – Почему я не вижу твоей сестры во дворце?

Эллис на секунду застыл на месте, после чего повернулся к своему королю. Он и сам не знал ответа на этот вопрос. После того, как с Даниэлем все наладилось, он думал, что Клара возобновит свои поездки к королеве Маргарет, но она так и продолжает сидеть на территории Гроссмэнора. Вроде бы недавно она отвечала ему, что приглашений больше не следует, но особого значения этому предано не было.

– Какое-то время она была под домашним арестом, мой король. После родов королевы приглашений ко двору она не получала. Это вся информация, какую я могу предоставить на ваш вопрос.

– Передай ей, что приглашение поступило. Михаэль уже начинает задумываться о визите в ваше поместье, дорогой Эллис. Не думаю, что ты этого желаешь, – он сделал небольшую паузу. – Передай сестре, что королева нуждается в ней, хоть и не признает.

После этого Романд сел в кресло и открыл какое-то письмо. Палетты вышли из кабинета и шумно втянули воздух. Они молча начали отдаляться от большой двери, ведущей в комнату с чучелом. Эллису всегда было не по себе от этого кабинета, в котором все было слишком уж идеально расположено. В последнее время король вселял какое-то непонятное чувство. Это был не страх или ужас, чувство более сложное, которое стоит разобрать на части, чтобы полностью его понять. Эллис был в смятении; в его голове металось множество мыслей, неуловимых, сумбурных. Вильгельм Палетт похлопал племянника по плечу и ушел в северное крыло дворца. Блокнот Эллиса неожиданно выпал из рук, но владелец не спешил его поднимать, он просто смотрел на пол. Где-то на последних страницах этой кожаной книжечки были записи про самые непонятные явления этого мира.

– Как…

Юноша, наконец, поднял свою вещь и направился к выходу из дворца. Самой сложной задачей для него было сфокусироваться на дороге, дабы не произошло никакого казуса. Он переставлял свои ноги в надежде ни с кем не столкнуться, тем более, ни с кем не заговорить. Все мысли Эллиса были заняты догадками о воздействии камня на других людей поблизости. Он бы не задумался над этим, если бы не почувствовал изменения в собственной голове. Тяжесть, головокружение и некая неприязнь ко всему незаметно для него самого ярко ощущались. Может камень действует на всех, кто находится рядом? Или это просто страх перед чем-то неизведанным и могущественным, что может быть использовано против тебя. Все же осколки планет-покровителей это – не просто какой-то магический артефакт, это что-то более таинственное и религиозное. Интересно, смог бы король Романд пользоваться силой этого камня, если бы Марс не был его покровителем?

– Ты снова сорвался, Романд. Как думаешь, почему?

– Из-за твоего воздействия на меня, Марс. Я прекрасно пониманию, что, пользуясь твоей силой, ты влияешь на меня, – король отложил написание письма одной торговой семье и посмотрел на свой посох. – Считаешь меня настолько глупым? Сам же и наградил меня проницательностью.

– О, это сделала планета. Я, оторвавшись от нее, теперь нечто другое.

– Ты все равно ее часть.

– Думай так и дальше, Романд. Ты один из самых умных моих обладателей, с тобой весело. Плюс еще люди в твоем королевстве тебя уважают, и, – камень немного приглушил издаваемый им звук, – даже побаиваются.

– Ты сегодня разговорчивый.

– А ты сегодня раздражительный. Встреться со своей женой, с ребенком, станешь еще более злым и сможешь подпитать меня своими эмоциями.

Король Романд лишь опустил голову к столу и продолжил писать своим пером. Для него всегда было странным разговаривать с пустотой. Камень обращался к человеку прямо в голову, но всегда требовал проговаривать ответы вслух. Непонятное творение, перешедшее к нему от отца. В детстве он смотрел на посох со страхом и трепетом. Ему казалось, что эта сила достается только поистине великим королям. Романд жаждал ответов, разъяснений, но никаких напутствий не получил: делай, что считаешь нужным, обучись сам.

У него был всего лишь один диалог с камнем в юношестве. Тогда ему было сказано, чтобы он готовился к похоронам отца. Через месяц так и произошло. Юный Романд еще долгое время не прикасался к посоху, пока его просто не вынудили это сделать. Проведя с ним рядом несколько лет, он понял, что камень Марса веселится, пока решаются важные вопросы. Маргарет он ни разу не рассказывал историй, связанных с посохом. Не хотелось бы волновать ее. Проблема в том, что своему сыну поведать это придется, как бы он не желал оградить его от всех проблем знакомства с даром божества.

– Если ты питаешься эмоциями, то чем питаются остальные камни? – Романд так и не поднял голову, стараясь выглядеть отчужденным.

– Скукой, – съязвил камень Марса, походя на маленького ребенка. – Откуда мне знать, я с ними не общаюсь. Единственная моя любовь – Венера и та сейчас занята в Изблюме. Ты мой единственный собеседник, – повисла короткая пауза, – к моему сожалению. Я только знаю, что некоторые мои родственники лежат себе где-то и обрастают своими «защитниками». Вот у Нептуна их три, насколько я знаю. Может этот параноик еще кого-то убил для четвертого.

– Убил? – голос короля немного дрогнул.

Романд никогда не думал о том, что другие камни, за исключением Марса, могут убивать людей. Какая им с этого выгода. И для чего им вообще «защитники». Он был убежден, что камни, зная свое предназначение помогать людям, просто ждут тех достойных, которые смогли бы их найти и воспользоваться ими. Но выходит, что все не так просто. У него закралось ощущение, что эти артефакты – манипуляторы и эгоисты, которые, чувствуя свою мощь, принижают жалкий люд недостойный их силы. Будь его воля, Романд сломал бы этот камень и растоптал в мелкую пыль. Но он не может. Это важный атрибут не только короля, но и королевства в целом. И кто знает, умрет ли эта штука на самом деле. Все же камни – непонятны для человечества.

– Ну да. Забавно, что, находясь так далеко, он успел за все время умертвить двоих в твоем королевстве, – на этот раз Романд не сдержался и, встав со своего кресла, подошел к камню Марса. – Ох, прости, я забыл, что ничего не знаю.

– Ты похож на тех мерзавцев, которые смеются, когда видят человека, упавшего на улице, – камень, к ожиданию короля, на самом деле рассмеялся. – Я так понимаю, ты не поведаешь мне о тех несчастных, погибших по велению твоего брата?

– По велению моего брата? Ну ты и глупец, Ром. На такое способен лишь я, разве ты не так думаешь? Нептун ждет определенной смерти вот и все, хотя его «ручная» русалка очень даже страшная, один ее вид вызывает мурашки даже у камня. Но я что-то заговорился, мой милый мальчик, иди, занимайся своей работой и так, на будущее, внимательно наблюдай за ласточками.

На этом камень замолчал, и больше из него не получилось вытянуть ни слова.

Примирение

Фальшиво. Не та нота, вновь и вновь, пора было бы уже выучить этот момент. Луиза Гербер смотрела в окно на задний двор, залитый солнцем. Ее новая подопечная старалась играть на фортепиано так, как ее учили. Но упорные тренировки не дали никаких успехов. Она сбивалась с темпа, из-за чего путала ноты. Гувернантка лишь раздраженно вздохнула и попросила сыграть сложный отрывок еще раз только медленно, вслушиваясь в стук метронома. Ей не на что жаловаться, Клара часто просто от скуки играла невпопад. Но все же она играла гармонично. Как же это режет слух! Луиза повернулась лицом к девочке, которая, высунув язык, всматривалась в клавиши, а не в ноты.

– Следи за своими привычками! – ребенок вздрогнул и резко поднял голову.

– Простите, мисс Гербер, я просто думала о том, на какие клавиши нажимать.

– А пюпитр перед тобой пуст? – гувернантка убрала ноты и закрыла крышку фортепиано. – Думаю, стоит продолжить вечером.

Метроном продолжал отбивать ритм и раздражать молодую женщину. Луиза остановила прибор и не двигалась, обдумывая все происходящее. Лицо девочки было невероятно печальным, покрасневшие глаза указывали на приближение слез, которые так не хотелось выпускать. Она сидела на пуфике и смотрела в пустоту, принимая какое-то решение у себя в голове. Прошло немного времени, и гувернантка, глубоко вздохнув, сказала, что нужно готовиться к полднику. Она подошла к двери и молча стала ожидать подопечную. Та лишь шмыгнула носом и крайне тихо задала вопрос, который был адресован скорее ей самой, чем гувернантке. Мисс Гербер услышала лишь обрывок фразы. Через мгновение девчушка уже стояла рядом, опустив голову.

Нет, Луиза никак не могла ненавидеть это дитя. Также она не могла понять, почему все же чувствует раздражение, вызываемое каждой, даже мельчайшей, ошибкой девочки. Может, она не любит детей, а Клара была лишь исключением? Глупости, ведь та тоже совершала немало оплошностей. А может быть это из-за того, что прошло слишком мало времени, перед тем как снова браться за обучение юной леди. Кто же знает, сама мисс Гербер не понимала причин. Она понимала свои ошибки, но не могла разобраться, почему же их совершает. Почему же так раздражительна и холодна с ребенком. Не знала, чем делала хуже. Хуже не только девочке, но и себе, копаясь по ночам в своих чувствах. Она же не такая, какой пытается выставить себя, совсем нет. Но тогда какая она на самом деле?

Девочка шла за своей гувернанткой и судорожно вдыхала воздух. Она была неумехой, такой глупой и ничего не понимающей. Как можно делать столько ошибок, почему у нее не получается сделать так, как нужно? Ее ненавидят из-за ее бесталанности и несмышлености. Что же она может сделать, если не выходит. Сколько не бейся, прогресс очень медленный, а добиться его невероятно сложно. Все женщины, которых она знает, умеют музицировать и делают это так изящно, что хочется наблюдать за их грациозными руками вечно. А что ее руки? Короткие и пухлые пальцы вечно мажут по клавишам. Она ничего не могла с собой поделать. В те редкие случаи, когда маменька слушала ее игру, девочка фальшивила еще чаще, чем при разборе и изучении произведения. Матушка же просто уходила, не проронив ни слова. Может, она потом общается с мисс Гербер? Из-за чего гувернантка и ненавидит ее. Бедное дитя, ей всего ничего, а она уже сломлена. Она совсем не глупа, просто ее ум больше склонен к иному, но она этого не знает. Для нее сейчас важно другое. Она просто хочет сделать так, чтобы близкие люди полюбили ее. Но что для этого нужно сделать? Как она считает, ей просто необходимо стараться еще больше, чтобы мисс Гербер хотя бы перестала злиться на нее и пугать своим тоном.

Раньше к гувернантке часто приходила ее бывшая подопечная. Луиза познакомила их, но разговор между ними состоялся лишь единожды. Тогда девочка смотрела на Клару с изумлением. Такая красивая, с приятным голосом. Как-то она услышала, что у мисс Палетт есть ухажеры, которые дарят ее подарки. Мисс Гербер всегда улыбалась рядом с ней, что сильно обижало малютку. Почему она не видит такой же приятной улыбки каждый день при разговорах. Наверно, в ней ютилась капля ревности, но больше всего места занимали обида и беспомощность. Смотря на мимику Клары, она старалась повторить ее в зеркале, но не выходило. И волосы у нее были не такие блестящие, да и глаза тоже. В каждом сантиметре своего маленького тела, девочка находила изъян, сравнивая себя с «прекрасной розой», как часто говорила мисс Гербер. Из-за вереницы своих мыслей, она споткнулась о свою же ногу и упала на ковер. Гувернантка мигом оказалась рядом с ней, подняв ее на ноги. Она осмотрела белые колготки и, убедившись в отсутствии крови, обняла подопечную.

– Тебе больно, Эрна?

В ответ девочка лишь кивнула и начала плакать. Правда не от боли. Это был не просто плач, она рыдала навзрыд, сжимая в маленьких руках платье гувернантки. Луиза осознала, что дело не в самом падении, поэтому просто гладила голову маленькой Эрны, стоя на коленях. Она впервые за все время работы видела ее слезы, ведь обычно девочка всегда скрывала их, как учил отец. Но сейчас не вышло. Для Луизы это была пощечина: быстрая и болезненная. Как исправлять ситуацию она не знала.

Такая же проблема мучала и Клару. Она отправилась к королеве Маргарет со стойким ощущением, что ее просто выгонят из дворца. Девушка понимала, что, скорее всего, сильно обидела королеву, но приглашение от короля нельзя игнорировать. Пора столкнуться лицом к лицу с последствиями своего поведения. Ее пальцы перебирали ткань платья, она старалась сосредоточиться на этом действе, но не выходило. Эллис смотрел на нее, не произнося ни слова.

Сегодня совет должен обсуждать весенний бал и волнения среди торговцев. После того, как новая реформа вступила в силу, несколько торговых семей стали писать письма королю с просьбой о встрече или с приглашением на совет торговцев. Эллис не знал на что они рассчитывают, но догадывался, что совсем скоро это закончится. Так было во все времена королевства, которые он изучил. Есть ли возможность, что в этот раз все пойдет не так, как прежде? Он был уверен, что нет. После весеннего бала все уж точно уляжется. Знаменательное событие, которое в этом году выпадет на парад планет по предсказанию королевских астрологов. Они утверждают, что это будет великое явление, ведь вряд встанут все девять планет. Последний раз это было еще при жизни Джоорда́на Палетта. Тогда участвовало всего пять планет. Это было записано в дневнике Софи. В тот день луна была красной, под ней виднелась какая-то светящаяся точка. Как ей потом сказали, это был Марс, из-за чего и луна приобрела такой цвет. Эллис не был уверен, правда это или просто выдумка Софи, но ему не терпелось узнать, будут ли последствия после этого дня.

– Как думаешь, Клара, мы увидим что-то по типу кровавой луны?

– Я просто надеюсь, что мы хоть что-нибудь увидим, – девушка посмотрела на брата и немного наклонила голову вбок. – Думаешь, что-то произойдет? Софи писала, что никаких изменений не последовало после той ночи.

– Не знаю, я не разбираюсь в этом. Мне просто любопытно, влияет ли это на камни, находящиеся на нашей планете.

– Мне кажется, что какие-нибудь катаклизмы точно произойдут. Хорошо, что Даниэль будет не в море, а рядом. Мы скоро вновь увидимся, – у Клары появилась немного смущенная улыбка, быстро сошедшая с ее лица.

– Вы оба еще такие дети.

– По сути, ты тоже еще ребенок, Эллис. Просто притворяешься взрослым. Может, тебе самому пора влюбиться.

После этого они замолчали, и остаток пути ехали каждый в своих мыслях. Влюбиться. Какая же роскошь. Рано или поздно он будет вынужден жениться, но по любви ли. А если сбежать? Вдруг его судьба находится не в этом городе, а может даже не в этом королевстве. Существует ли она вообще. А вдруг ему вообще не нужна вся эта любовь. Он старался прописывать любовную линию в своих рассказах, но у него никогда не получалось сделать это так, чтобы ему самому понравилось. Он просто не понимал, для чего его главному герою вообще нужна девушка, поэтому он просто убирал каждую возлюбленную своих персонажей. Их больше не существовало. Ну что за вздорные мысли были у него в голове. Эллис глубоко вздохнул и поднял голову, всматриваясь в крышу экипажа. Он всегда делал так, чтобы абстрагироваться от окружения. Они ехали так еще пару минут, пока экипаж не остановился.

Эллис подал руку сестре, и они вместе направились внутрь дворца. Внешне Клара была невозмутима, но ее губы, очень плотно сжатые, выдавали тревожность. Эллис шепотом сказал ей разжать зубы и мягко погладил по ладони, которая держала его за сгиб локтя. Клара очень не хотела встречаться с королевой. В первую очередь она боялась осуждающего или разочарованного взгляда. Вдруг Маргарет не захочет с ней разговаривать, просто выставит прочь из комнаты. Она готова была провести время с кем угодно, даже с Михаэлем, но только не с человеком, которого обидела. Эллис остановился и убрал руку сестры. Он кинул на нее уставший взгляд, кивнул одному из слуг дворца и быстрым шагом отправился в другое крыло. Клара осталась наедине с собой. Ее повели в маленькую комнату для гостей, которую она знала очень хорошо.

Королева спокойно сидела в кресле, грея свои пальцы о чашку с теплым чаем. Она немного прибавила в весе, что пыталась скрыть новыми фасонами платьев. Она была полностью сосредоточена на звуке треска пламени. На улице было еще не настолько тепло, чтобы можно было обходиться без каминов. Камень дворца был так же холоден, как и ее чувства последние месяцы. Маргарет услышала, как объявили мисс Палетт и легкий стук шагов остановился посреди комнаты. Повернув голову, женщина увидела юную девушку, так похожую на ушедшую сестру. Она посмотрела на нее с глубокой грустью, указав ладонью на соседнее кресло. Клара немного топорно села и опустила голову. Она чувствовала на себе пристальный взгляд, но не могла вымолвить ни слова. Эта тишина сильно давила на нее, заставляя неловкость нарастать с каждой секундой. Не выдержав, девушка повернулась и в упор посмотрела на королеву. Маргарет лишь поставила чашку на маленький столик.