Читать онлайн Шанхайский синдром – Парадокс Касперского

© Игорь Кацай, 2025

ISBN 978-5-0068-2021-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Мэйли Ли.

Одиноко желтеющий на нежно-голубом фоне слегка утопленной приборной панели электронный термометр был на отметке всего около плюс семи градусов за бортом, когда большой обтекаемый экран навигатора показал, что я почти добрался до места нашей встречи на въезде в Троицк. «Ни зги не видно», – подумал я, сбрасывая скорость, – «весь город, что ли, без света остался?». Остановив автомобиль на левой обочине метров за сто до цели перед высокими одичавшими кустами можжевельника, издали казавшимися чёрной горой нагромождённого бурелома, выключив свет и заглушив сдержанный рык мощного двигателя, я осторожно вышел из машины и проделал остаток пути пешком, едва не растянувшись в темноте на мокром и скользком придорожном щебне. Было почти два часа ночи, и бледный лунный свет едва проникал сквозь сплошную депрессивную низкую облачность, подгоняемую усилившимся порывистым ветром. Изредка с неба холодными иглами срывались мелкие колючие капли дождя, порой превращаясь в сплошную надоедливую морось. Когда глаза немного привыкли к этому затуманенному мраку, мне удалось разглядеть вдали у невысокой ажурной изгороди стоящий ко мне в пол оборота широкоплечий силуэт Брондукова.

В темноте вытянутое осунувшееся лицо Сергея показалось мне ещё более мрачным. Его глаза больше не улыбались. Провалившись в пустые чернеющие глазницы, они выглядели тусклыми, безнадёжно усталыми осколками разбитого стекла. Замерев с предельно собранным видом как часовой у мавзолея, он стоял абсолютно неподвижно, напряжённо вглядываясь в одно из огромных окон первого этажа, где горел свет, притягивая взор путника, словно заветный маяк надежды в бескрайнем океане всепоглощающей беспросветной мглы. Остекление «в пол», приоткрытые вертикальные жалюзи и полупрозрачные бежевые занавеси за ними при таком ярком освещении как сейчас позволяли с этого ракурса неплохо рассмотреть обитателей этого большого современного двухэтажного жилища с плоской крышей и возвышающимися над ней собранными пляжными зонтами. По-видимому, наверху была оборудована небольшая зона отдыха.

– Она там. – Панически прошептал Сергей заиндевевшими губами, когда я подошёл поближе. – Я видел её несколько раз, когда она подходила к столу.

– И?

– Один раз она мелькнула у окна с бокалом шампанского. Наверняка это было именно шампанское, раз она проводит ночь тут. Что ж ещё?

– Голая?

– Нет, была одета как обычно, – протянул Брондуков, растеряно помявшись, – в том же костюме что и на работе. И ещё пару раз я видел её с какими-то бумагами в руках.

– И в чём здесь проблема? – Спросил я друга, поёжившись и устало зевнув. – Она же тебе сама сказала, что сегодня сильно задержится, как я понял из твоих слов. Что у неё «очень-очень важная» встреча, какие-то невероятно срочные дела. В общем, форс-мажор. И ты сам её отпустил. Так?

– Так. Только я был уверен, что она вернётся домой до десяти. Ну, в крайнем случае, к одиннадцати. И ещё…. Я заметил в этом окне мужчину. И как прикажешь мне это понимать? – Раздосадовано шепнул в ответ Сергей Брондуков, которого все друзья до сих пор меж собой называли Бурундуком.

– И что он делал, этот мужчина?

– Тоже рассматривал какие-то бумаги. – Безрадостно продолжил мой собеседник упадническим тоном, тяжело вздохнув. – И он тоже был в костюме, если ты об этом. А она пару раз сбросила мои звонки.

– Так ты ж сам говорил, что Мэйли просила тебя не беспокоить её своими беспрестанными звонками, пока она не вернётся! Что для неё это важно. И почему ты вдруг решил, что у неё могут быть дела только с женщинами? Ты ей доверяешь? Или как?

– Доверяю. – Сконфузился изрядно вымокший Бурундук, повернувшись ко мне лицом, и помедлив, жалобно проскулил. – Доверял… до сих пор. Только… уже два часа ночи, а моя жена проводит здесь время с каким-то мужиком!

– Слушай, Серёга! Если бы Мэйли решила наставить тебе рога, то, я полагаю, она не стала бы предупреждать тебя об этом заранее! Так мне думается. Или заявила бы, к примеру, что встречается с подружками на каком-нибудь девичнике.

– У неё в Москве не так много подруг. И такое её заявление как раз выглядело бы более подозрительным.

– Ну, хорошо, – согласился я, кивая, – допустим. Но ты же не станешь отрицать, что она чрезмерно умна и очень пунктуальна, что не так уж часто встречается среди женщин? И совсем не страдает девичьей забывчивостью.

– Конечно, не стану. – Напряжённо выдавил из себя Серёжа. – Ну и что?

– Да уж, клинический случай…. А то, – нехотя пояснил я, – дурья твоя башка, что она не выключила навигацию в своём телефоне намеренно! Чтобы ты, ревнивец бестолковый, мог видеть, где она находится. Стала бы она делать это, намереваясь пойти «налево»? И ещё затянуть всё это до двух ночи, зная, что ты будешь беспокоиться и непременно станешь её разыскивать? И, возможно, даже застанешь их «с поличным»!

– Тебе легко говорить. – Пробурчал старый друг себе под нос, вытирая мокрой рукой капли ледяного дождя с высокого посиневшего лба. – У тебя Наташа. Она на тебе просто помешана! И у вас дети…. И у неё нет болезни ног.

– В смысле?

– Это старая шутка. Ты не знал? Ну, у некоторых женщин есть неизлечимая болезнь – в самый интересный момент ноги раздвигаются сами.

– Не знал. Смешно. Только твоя жена помешана на тебе не меньше. Дурак ты, Серёга! С жёнами нам повезло! Такое бывает крайне редко, и мы с тобой в этом смысле настоящие счастливчики! Вспомни, на что она пошла, чтобы быть с тобой! И через что ей пришлось пройти! И от чего отказаться! Она даже переехала в Россию, в совершенно чужую для себя страну, навсегда бросив дома всю родню. Ты бы так смог? Да ей даже просто поговорить на родном языке здесь не с кем! Ну, кроме моей Наташки, конечно. Но это не в счёт….

– Да, переехала, – он вяло согласился со мной, – но это было тогда. И прошло уже полтора года после нашей свадьбы…. А теперь она здесь. Может она….

– А может ты прекратишь строить дурацкие предположения, Серёжа? Полтора года?! А три с лишним года в Китае не в счёт? Если не все четыре…. Тебе неймётся узнать, чем она там занимается, в этом доме, как я вижу. И дожидаться её возвращения и объяснений ты тоже не хочешь? Так?

– Так.

– Хорошо. Тогда пойдём и сейчас спросим это у них!

– Это как же? – Изумлённо изрёк Брондуков, взволнованно сглотнув слюну.

– Да очень просто, – ответил я, ткнув рукой в чёрную витиеватую металлическую изгородь, тянущуюся до автоматических ворот, обрамлённых по краям массивными квадратными колоннами из светлого декоративного камня, и исчезающую за ними в кромешной адской тьме, – нам с тобой немного больше сорока пяти лет. Всего-то. А высота забора менее полутора метров. Всего-то. За забором я вижу вымощенную дорожку, ведущую к дому. Потом надо постучать в дверь и спросить Мэйли, чем она тут всё это время занималась. Всё просто.

– Ты что, Паша, из ума выжил?!! – Сергей взорвался неожиданно громко.

– Почему это? – Спокойно полюбопытствовал я. – Мэйли – твоя законная жена, и ты приехал за ней. Что в этом странного и необычного? Ты же сам только что этого хотел.

– Но не так же!

– А почему, собственно, не так? А как, Серёжа? Неужто лучше подглядывать за своей женой и этим мужиком через окно? И строить в своей голове грязные предположения и страшные догадки. А? Не лучше ли всё узнать наверняка? А если там и вправду происходит нечто неподобающее, и ты через час увидишь это отсюда, из-за забора? Что тогда? И зачем тянуть кота за хвост, если ты сгораешь от нетерпения? Ты ведь за этим меня сюда позвал? Путь открыт. Идём?

– А если…, – Брондуков запнулся, – а если…. Они просто… уже минут десять-пятнадцать не показывались в окне.

– Значит, легли спать. Время-то уже позднее. Глянь на часы. Ну, сколько ж можно бумагами заниматься, в самом деле? Пора бы и отдохнуть. И судя по шампанскому, Мэйли сегодня домой не собирается. Если, конечно, она его пила. И если это было шампанским. А свет не выключили, чтоб получше друг друга разглядеть. Но ты не расстраивайся, Серёжа. Что ты теряешь? Разведёшься с ней и всего дел-то. А обидчика можешь прямо здесь и наказать. – Произнёс я с абсолютно серьёзным выражением лица, протягивая Сергею свой незарегистрированный девятимиллиметровый «Глок», о котором хорошо знали и в полиции и в ФСБ. – Адвокаты у нас на фирме хорошие, ты в состоянии аффекта, так что больше пяти-шести лет не получишь. Да и к «зоне» тебе не привыкать. Ну ладно, хватит болтать. Давай уже через забор перемахнём один раз, что ли!

– Пошёл ты к чёрту, Пашка! А ещё другом называется! – В сердцах выпалил Сергей, выпрямившись колом и испуская из глаз сверкающие молнии злобы.

– Ну, хорошо, можешь никого не наказывать. – Ответил я на это, улыбнувшись, и засунул пистолет в задний карман брюк. – Я взял его с собой только из-за того, что ты орал по телефону как резаный, что Мэйли пропала. Даже заехал специально за ним на работу, распугав на нашем заводе всю охрану этим своим ночным визитом: покидающего работу в час ночи владельца фирмы они иногда видят, а вот моего прибытия в это время никто не ожидал! Тем более в такую погоду. Я-то думал, что и вправду что-то серьёзное случилось! Уже и сам перепугаться успел! И летел местами под сто пятьдесят км по мокрой дороге.

– Я уже сказал, куда тебе следует идти! – Друг демонстративно отвернулся, нечаянно шаркнув ногой по маленькой луже и забрызгав до самого колена мои тёмно-синие костюмные брюки мутной грязной жижей. – Прости, Паша. Я не хотел.

– Нет-нет, Серёжа, сейчас я говорю вполне серьёзно. Если ты настроен узнать всё прямо сейчас и несмотря ни на что – лезем через забор! Если, конечно, у тебя нет опасений, что своим появлением мы можем что-либо серьёзно подпортить в жизни твоей супруги. Если ты и вправду считаешь, что это встреча любовников, а не что-то другое…. Только не хотелось бы в этой темноте попасть в грязь, в это жидкое месиво на газоне по ту сторону забора! Они даже садовые фонарики не включили. Темно как в преисподней! Ну, ни черта ж не видно, кроме этого проклятого окна!

Сказав это, я крепко взялся обеими руками за холодный и влажный металл невысокой, но массивной на вид изгороди, намереваясь рывком перекинуть через неё свой вес. Но Бурундук даже не пошевелился. Сосредоточенно продолжая смотреть в сторону большого светящегося окна, которое действовало на него как магнит, он без движения раздумывал над моими словами с минуту, а потом медленно произнёс:

– Она ушла с работы как всегда в шесть, зашла ко мне в кабинет попрощаться и спросить, что готовить на ужин. Ничего необычного. Поцеловала и ушла, цокая каблучками. А из дома уехала около девяти вечера. Звонила мне как раз перед уходом. И ничего объяснять не стала. Это очень важно, это очень срочно и тому подобное. Я тогда только закрывал свой офис, и мне её голос показался немного встревоженным, что ли. Но она заявила, что всё в порядке и не о чем переживать. И всё.

– Ужин-то сделала?

– Да, рыбу в остром соусе и рис с овощами по-китайски. Я поел. Вкусно. – Пролепетал Сергей смущённо.

– Ты гурман! Хороший заказ.

– Да нет же. Я заказывал пару хороших стейков и овощной салат!

– Да? Странно. И часто Мэйли так тебя удивляет?

– Первый раз. Обычно она говорила, что не хочет это или хочет то, или давай приготовим не это, а что-то другое. Но всегда советовалась со мной или хотя бы предупреждала. Как тогда с кальмарами. Помнишь? А тут….

– Как выглядел мужчина, который там вместе с ней? – Неожиданно для собеседника я сделал резкий вираж в разговоре.

– Это китаец, кажется. Я не очень хорошо разглядел его лицо. Жгучий брюнет невысокого роста, не выше Мэйли. Кажется, с проседью, но я не уверен. Первый раз он появился в пиджаке, а второй – в белой рубашке. Он был без галстука. – Неуверенно проронил Серёжа, продолжая шаркать ногами по мелкой луже на тротуарной плитке, но уже несколько аккуратнее. – А что?

– А Мэйли знала, что ты сегодня задержишься на работе допоздна?

– Конечно. Я сам ей сказал, что сегодня по твоему поручению, во что бы то ни стало должен добить проект этого нудного договора по поставкам сырья на следующий год. А там оставалось только начать и кончить. Но я всё подготовил! – Довольный собой Брондуков широко улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов сверкнувших в темноте яркой светлой полосой.

– Уж и не знаю, Серёжа, хорошо это или плохо, только сдаётся мне, что после ухода с работы планы твоей жены на этот вечер немного изменились. Похоже, сначала она ожидала гостей к себе, к вам. Возможно, этого китайца и ждала, поэтому и приготовила традиционное рыбное блюдо южных провинций Поднебесной. Возможно. Но что-то там не срослось, и вместо этого ей самой пришлось отправиться сюда, в этот дом. Может, это какой-то её родственник приехал, о котором она просто не хочет тебе рассказывать? Может, он привёз дурные вести? Или ещё что-нибудь подобное. Ты об этом не подумал, когда увидел здесь китайца? Может, она просто не хотела впутывать тебя во всё это, во внезапно возникшие проблемы с роднёй? Как тебе такой вариант?

– Не знаю. Это мне в голову не пришло, если честно. О таком я как-то не подумал. Хотя я и не уверен, что он китаец. Говорю же, он был далековато от окна, и его было плохо видно! Но ты меня, кажется, всё-таки немного успокоил. Похоже, я опять начинаю спокойно дышать. Хотя совершенно ничего пока ещё не прояснилось.

– Надеюсь, что жена тебе всё объяснит, когда вернётся. Не могу понять другого: почему она просила тебя не звонить ей? Невозможно даже предположить, что она тебя прячет от своей китайской родни. Ведь Ли сяньшэн с супругой, её родители, приезжали в Москву на ваше скромное бракосочетание, а значит об этом должно быть хорошо известно и другим зарубежным членам твоей новой семьи. Я так думаю. Я хорошо помню округлившиеся от удивления и едва не вылезшие из орбит глаза твоего тестя, когда я столкнулся с ним в дверях вашего ЗАГСа спустя три года после… наших прошлых приключений! Да уж, такое точно не забыть! … Стало быть, вряд ли китаец в этом окне – ваш родственник. – Задумчиво произнёс я, стряхивая со своей немного удлинённой коричневой кожаной куртки капельки воды, лениво поблёскивающие в тусклом лунном свете. – И что дальше? Входим в дом, ждём её выхода здесь или едем к тебе домой? Мне всё равно. У меня сон уже прошёл. Да и Наташу я предупредил, что должен помочь тебе кое в чём разобраться. Она меня поняла, кажется. Поступим, как ты решишь. Итак?

– Пашка, ты меня только немного успокоил, а теперь опять всё запутал! … Но все твои доводы кажутся мне абсолютно логичными, как всегда. Так кем же он тогда может быть, этот китаец или как его там? Если он не родственник, то кто? – Растерялся Сергей, нервно отбивая коротенькими толстыми пальцами бесконечную барабанную дробь по мокрой ажурной ограде из гнуто-крученого стального профиля чёрного цвета с какими-то коваными завитушками в виде листвы и цветов, отчего по сторонам разлетались маленькие сверкающие брызги.

– Возможен ещё один вариант. Я про китайца, если это и в самом деле он. Например, это теоретически может быть как-то связано с её прошлой работой. Почему бы и нет? Об этом ты тоже не подумал? Голова тебе на что дана? А, Серёжа?

– Думаешь, это посланец наркокартеля «Чхо Лонг»?! – Взволнованно прошипел Бурундук, невольно понизив голос, прижавшись спиной к забору и испуганно расширив усталые карие глаза.

– Да нет же! – Я поспешил его успокоить. – Ни о чём таком я и не думал! О таком Мэйли, конечно, сразу бы тебе сообщила! Да и мне тоже. Наоборот! Я имею в виду совсем другое, в корне противоположное. И почему только тебе в голову постоянно приходит лишь самое отвратительное и гнусное?!

– А о чём я должен думать? Не понимаю! Ты о какой прошлой работе сейчас говоришь? О её работе секретаршей-переводчицей в нашем офисе в порту Фучжоу?

– Конечно, нет, Серёжа! Я о той работе, на которую она вышла после ранения в Сянгане, после пули Вонга, когда из-за любви и опасений за твою жизнь она прогнала тебя, дуремар, из своей больничной палаты! Когда вы расстались на три долгих года. Вот я о чём!

– О чём ты говоришь, Паша? Я вообще ничего не понимаю! Какая её прошлая работа? Переводчицей она работала несколько лет у себя дома. Ну, в китайском Фучжоу. И что? При чём тут это? Какая связь с сегодняшним днём? То есть, с ночью…. Объясни хоть что-то! – Взмолился окончательно растерявшийся Брондуков, безнадёжно разводя руками.

– То есть ты считаешь, Серёга, что когда вы с ней встретились в швейцарском Давосе в том январе полтора года назад, Мэйли работала там обыкновенной переводчицей?! А рана в её боку была как-то связана с трудностями перевода?! – Прыснул я, но тут же пожалел о том, что произнёс это вслух. По-видимому, Мэйли не имела права об этом распространяться и не сочла возможным рассказать это своему избраннику, а я дал ей своё железное «слово Касперского», что сохраню её секрет. И сейчас я, похоже, сболтнул лишнего. Но я ведь и подумать не мог, что Мэйли, обожая своего Бурундука больше жизни, всё же не решится рассказать ему о себе всё, абсолютно всё! Вот чёрт! Вот уж воистину, язык мой – враг мой! Или как-то так….

– Что-что?! А кем же она тогда, по-твоему, работала, если не переводчицей? А? … А порез у неё от разбитого зеркала в ванной своего номера. А зеркало она разбила феном, когда поскользнулась. И при чём тут это?! – Возмущённо протараторил Брондуков, оторвавшись от окна и пригвоздив меня к забору своим тяжёлым, увесистым взглядом. Я растерянно молчал, и после небольшой паузы он безрадостно подытожил. – Значит, всё это враньё…. Ну, выкладывайте, Павел Анатольевич, всё как на духу! Опять это твои китайские тайны, Паша?! Что ты знаешь о моей Мэйли? Выкладывай! Паша, прошу тебя, не молчи!!!

– Хорошо, – собравшись духом и опустив прилично промёрзшие руки в тёплые карманы куртки, я спокойно согласился с требованием своего старого друга, почти брата, – я скажу тебе всё, что могу. И всё, что знаю наверняка.

– Жду с нетерпением!

– Во-первых, Мэйли влюблена в тебя как кошка и уже очень давно. С тех самых пор, как я взял её на работу в офис «МАКО» в Фучжоу на должность секретарши и переводчицы. С тех пор, как вы впервые столкнулись там в моём кабинете. Это мне рассказала моя Наташа. И сомневаться в преданности Мэйли своему мужу, тебе, у меня нет ни малейшего повода. И никогда не было. Во-вторых, если она и не упомянула о некоторых эпизодах своей жизни, то, можешь поверить мне на слово, это означает только одно – она не имела права об этом никому говорить, даже тебе. Просто не могла, понимаешь?

– Да что ты? А тебе, значит, могла?

– Нет! И мне не могла! Не имела права! Но другого выхода у неё тогда просто совсем не было!

– Какого выхода? Для чего?

– Для того чтобы встретиться, наконец, с тобой, ревнивый идиот! Именно из-за чувств к тебе она и пошла на должностное преступление! – Я рявкнул довольно громко, и сконфуженный Бурундук сразу как-то обмяк и опустил руки, перестав беспрестанно теребить большую чёрную пуговицу своего промокшего уже почти насквозь серого демисезонного пальто из Наташиного магазина. – Похоже, бедная Мэйли и на самом деле умнее своего мужа. Странно говорить это, но я просто констатирую факт, Серёжа. Так что не обижайся. И можешь мне поверить, эти пока неизвестные тебе эпизоды из прошлой жизни твоей жены никак не связаны с её верностью и преданностью тебе. Но более подробно я тебе ничего сказать пока не могу. Ты уж прости, но я связан словом. Я дал Мэйли слово, что ни одна живая душа об этом от меня никогда не узнает! Ты знаешь, что от друзей и от своей Наташи у меня никаких тайн нет и быть не может! Но это не моя тайна и раскрывать её я не вправе. И моя Наталья, естественно, тоже не в курсе этого. Поговори со своей благоверной об этом сам, но попозже, спокойно, начав издалека или с сегодняшнего вечера, и не дави на неё. Полагаю, она тебе расскажет абсолютно всё, если почувствует недоверие с твоей стороны. Если будет уверена, что только так, выложив все козыри, можно будет добиться твоего понимания. Надеюсь, ты меня услышал.

Брондуков, слегка успокоившись, что без труда читалось на его измученном лице, немного постоял, глядя мне в глаза и потирая взятые сединой виски, а потом опять повернулся к яркому окну, опёрся широкими ладонями об ограду, сбил с чёрных лакированных ботинок мерцающие в лунном свете капельки воды и не проронил ни слова. Он анализировал полученную от меня информацию и как всегда пытался принять взвешенное решение, которое устроит всех. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы это понять. Мешать ему я не стал, но так как кроме этого большого горящего окна смотреть было некуда, уставился туда же, придвинувшись к Серёже поближе.

К этому времени опостылевший дождь уже почти перестал накрапывать, но неожиданно резкий порыв ветра внезапно так сильно наклонил кленовые ветви, что с высоких старых деревьев полилось как из ведра. Капли воды громко забарабанили по крыше стоящей во дворе голубой малолитражки «Мазда-2», принадлежащей жене Брондукова, и по незнакомому серому универсалу «Вольво», стоящему рядом. Да и за шиворот мне залилось изрядно. Поёжившись, я поднял ворот и подтянул застёжку-молнию на куртке до самого верха. На дорожке, где мы стояли, воды особо не было, тем не менее, от холода, ветра и этой промозглости у меня постепенно появилось ощущение промокших насквозь ног и явного мучительного дискомфорта. Мои золотые «Картье» показывали уже половину третьего, когда Сергей повернулся ко мне и нерешительно произнёс:

– Паша, я всё-таки буду дожидаться её здесь, а ты поезжай домой, а то, не ровен час, ещё простынешь. А мне совсем не хочется получить тумаков от твоей Наташи. Она до сих пор на меня косо поглядывает, хоть я и извинялся перед ней тысячу раз за то, что творил в Китае…. Тогда…. Давно…. В прошлой жизни…. А если теперь ещё и ты здесь заболеешь, она меня вообще прибьёт без всяких сожалений!

– Нет уж, Серёга, так не пойдёт! – Я твёрдо возразил ему. – Зря я, что ли сюда тащился? Где твоя машина?

– Она с другой стороны. Дальше по ходу движения. – И он сделал жест рукой в нужном направлении.

– Вот и иди туда, и грейся! Ты тут уже давно торчишь как местная достопримечательность. А я пока здесь буду караулить. Твоё пальто уже выжимать можно. Насквозь промокло, наверное. Потом поменяемся на посту. И куртку мою потом наденешь: пальто долго не высохнет.

– Пока не насквозь, но близко к тому! – Обрадованно отозвался Бурундук, собираясь уже меня покинуть.

Но в этот миг ближайший пригорок, где я оставил Наташин «Ягуар», озарился светом фар стремительно приближающегося автомобиля. И услышав напряжённый рёв мотора, мы с Сергеем спешно ретировались за один из ближайших стриженых высокой пирамидкой зелёных кустов можжевельника, стоящих красивым стройным рядом как почётный караул и отделяющих пешеходную дорожку перед домом от проезжей части. Мы стали так, чтобы водитель не заметил нас с дороги.

Но вопреки нашим ожиданиям чёрная «Шкода» не промчалась на всех парах мимо, а резко остановилась прямо у высоких полукруглых ворот этого по виду совсем нового светло-серого двухэтажного дома с небольшой огороженной террасой у входа и ухоженным декоративным садиком в восточном стиле. Водитель в тёмном костюме и галстуке вышел из машины, неспешно осмотрелся по сторонам, затем наклонился, достал что-то из «бардачка» и привычным движением засунул себе за спину за пояс, поправив полы пиджака. Лишь потом он коснулся кнопки звонка на правой колонне ворот.

– Да у него ствол, Паша! – Зашипел Бурундук как змея, когда ворота стали открываться. – Что делать будем?

– Тише! – Шикнул я в ответ. – Тише!

Ночной визитёр уже собирался ступить внутрь, но неожиданно резко остановился, застыл и напряжённо повернул голову в нашу сторону, видимо что-то услышав. Мы молниеносно пригнулись и замерли, не дыша, а я инстинктивно потянулся к карману за пистолетом. Крепкий мужчина украдкой сделал несколько осторожных шагов в нашем направлении, но в этом мраке разглядеть нас за кустами так и не смог: кроме того, что его глаза ещё не привыкли к полной темноте, на нас с Сергеем из-за высокого разлапистого клёна совсем не попадал блеклый рассеянный облаками лунный свет. Зато нам удалось хорошо рассмотреть этого полуночного посетителя, аккуратно раздвинув нежные податливые ветви кустарника. Им оказался, кто бы мог подумать, Денис Олегович Максаков, наш друг детства и самая светлая голова всей нашей по-настоящему дружной компании, который в данное время работал в ФСБ!

– Денис! – Собирался уже обрадованно крикнуть Бурундук, выпрямляясь. Но я, предчувствуя этот глупый порыв, вовремя ткнул его локтем в бок с такой силой, что тот опять согнулся, успев только лишь крякнуть. В этот момент довольно уверенный порыв ветра с силой качнул деревья, встревоженная листва заиграла, и её возмущённый шорох по счастью не позволил нашему другу ничего расслышать.

– Сиди тихо, Серёжа! – Я цыкнул на приятеля, когда наш общий друг уже скрылся за высокими резными воротами. – Если Денис здесь, значит, с Мэйли всё будет в порядке! Это совершенно точно! А мы пока посмотрим, что они здесь затевают. Неожиданно! Весьма и весьма неожиданно! Чудеса! Прям как в сказке! Прилетел вдруг волшебник в голубом вертолёте! Вот это да! И какого лешего ему тут понадобилось, спрашивается, этому волшебнику и по совместительству подполковнику?! Вопрос, однако!

– И почему, интересно, вдоль всей дороги не работает уличное освещение? Вон сколько фонарей, и ни один не горит. – Спросил вдруг Брондуков, выйдя из некоторого оцепенения и потирая левый бок. И тут же сам ответил на свой вопрос. – Может, залило трансформатор? Вечером такой ливень был, что полгорода встало. Просто цунами какое-то! Ты-то как на своём «Мерседесе» добрался? Вплавь? Или к тому времени вода уже немного сошла?

– Я на Наташином «Ягуаре» рискнул. Он всё-таки немного повыше. А от служебного «Мерса» у меня и ключей-то нет: они у водителя, а я решил не привлекать его ко всему этому. Да и паркует Вадим нашу служебную машину далеко от моей десятиэтажки, в гараже у своего дома. А я спешил.

Через несколько минут в этом единственном на всю округу большом полыхающем прямоугольнике, издали казавшимся огненными вратами, воплощением жизни и тепла, словно на большом экране кинозала показался угловатый озабоченный Денис Максаков, сосредоточенно разглядывающий какие-то бумаги на краю большого квадратного стола у окна. Некоторые из них он брал в руки, судорожно перелистывал, изредка останавливаясь на выбранных страницах, и клал обратно. Другие читал, не поднося к лицу, склонившись над ними к столу. Потом он довольно долго фотографировал их своим чёрным телефоном внушительного размера и работал со сканером. Затем рядом с ним у окна, видимо, поднявшись со своего кресла, на фоне висящих на стене небольших абстрактных картин в узких рамках и пепельно-лиловых стен возник тот самый китаец, и это действительно был китаец. Они долго и напряжённо что-то обсуждали, непрестанно тыча руками в бумаги и переворачивая белоснежные страницы с текстом. Затем некоторую часть бумаг малого формата Максаков бережно уложил во внутренний карман своего пиджака, аккуратно сложив их пополам, а оставшиеся на столе разложил по небольшим стопкам.

После чего Денис повернулся к светлой меблированной стене справа и стал разговаривать ещё с кем-то. Вероятно, это была Мэйли, сидящая в кресле или на диване. Но девушка не вставала, и её самой мы не видели. Денис, однако, при этом жестикулировал гораздо мягче, если можно так выразиться, чем при разговоре с мужчиной, как нам показалось, и мы с Серёжей решили, что он общается именно с ней. По крайней мере, кроме этой троицы нам на глаза больше никто не попадался. Всё это продолжалось более получаса, и поначалу мы с интересом наблюдали за этим необъяснимым захватывающим действом, напрочь позабыв о мерзком холоде и пронизывающем ветре. Но противная сырость вскоре взяла своё, и нас с Сергеем постепенно начал одолевать неприятный болезненный мелкий озноб.

Ещё через несколько минут китаец куда-то вышел, а через некоторое время вернулся с небольшим золотистым подносом, под завязку заполненным изящным набором для чаепития на трёх персон. Мэйли тут же вскочила, помогая Денису быстро передвинуть бумаги на край стола, и принялась грациозно разливать чай. Её безупречная стройная фигурка с превосходными формами была облачена в дорогой строгий тёмно-серый брендовый брючный костюм из того же Наташиного магазина. А с точки нашей с Серёжей вынужденной «дислокации» были прекрасно видны даже яркое красно-золотое ожерелье на её нежной тоненькой белой шее и заколка такого же цвета в виде цветка лотоса в густых собранных сзади чёрных как смоль волосах. Движения девушки были плавными и изящными, впрочем, как и всегда, и никакого напряжения в них, да и во всём её облике мы совсем не заметили.

– Она такая заботливая, моя Мэйли. – Стуча зубами, едва слышно простонал промёрзший до мозга костей Бурундук, наблюдая за женой.

Потом наши «подопечные» полуночники втроём чинно уселись за стол и неспешно принялись за китайское чаепитие, которое можно смело считать настоящим обрядом, церемонией или даже неким ритуалом, в котором наш Денис знал толк, проработав, как и мы, вполне достаточный срок в Поднебесной. При этом они, как ни в чём не бывало, продолжили своё общение за чашкой обжигающего ароматного травянистого чая уже безо всякой суеты, а мы с Серёжей продолжали катастрофически замерзать у ледяной ограды этого проклятого дома.

– Добавить бы звук к этому немому кино. – Процедил я сквозь зубы, принявшись судорожно топтаться на месте в попытке хоть чуть-чуть согреться. – Да и чашка горячего чая сейчас точно не была бы лишней!

Немного позже, когда уже немолодой китаец вместе с Максаковым поднялся из-за стола, Мэйли взяла в руки свой телефон, и через несколько секунд почти превратившийся в пингвина Бурундук получил СМС: «Серёжа, прости. Раньше ответить не могла. У меня всё хорошо. Скоро буду дома. Не дуйся. Люблю тебя».

– А вот и долгожданный звук! – Прочтя сообщение вслух уже порядочно осипшим голосом, скукоженный Брондуков воссиял как лампочка Ильича и расплылся в улыбке до ушей. – Ура!

И только после этого, добравшись до окна, небрежно одёрнув красивую занавеску с орнаментом понизу и, видимо, крепко выругавшись по-китайски, хозяин дома плотно закрыл белые вертикальные жалюзи, остававшиеся всю ночь до этого на наше счастье полуоткрытыми, повёрнутыми под нужным нам углом. Нам просто повезло!

– Всё, кино закончилось. По машинам! – Скомандовал я, и мы словно олимпийские спринтеры стремглав понеслись по мутным лужам в разные стороны к своим автомобилям с одним лишь желанием – побыстрее согреться. Больше нам с Серёжей в тот момент ничего не хотелось!

Первым из этого злосчастного дома под номером 12, о чём красноречиво свидетельствовала большая белая табличка на левой створке ворот, с непромокаемой папкой в руках торопливо выскочил Максаков, который сразу же развернул свою машину и промчался мимо моего «Ягуара» по направлению к Москве. Через минуту после того, как его «Шкода» скрылась из вида, я, изрядно порывшись в записной книжке своего «Самсунга», набрав его номер и дождавшись ответа, сонно произнёс:

– Денис Константинович, доброй ночи! Это Касперский. Ну как там дела? Электроснабжение уже восстановили? Есть свет на заводе?

– Паша, ты, кажется, ошибся номером. Это не тот Денис. Это Максаков. – Услышал я в ответ.

– Ой! Денис, прости ради Бога! А я своему Антонову звоню. Точно, это я ещё не совсем проснулся, похоже. Вот и ткнул своим корявым пальцем не туда. Разбудил тебя так некстати в четыре утра! Или ты не спишь? Ты так быстро на мой звонок ответил.

– Спал. Просто у меня телефон всегда под рукой, на тумбочке в изголовье кровати лежит. Мало ли, тем более при моей работе. В общем, сам понимаешь, – ответил он, делано позёвывая.

– Ну ладно, пока. Еще раз прошу прощения. Мы давненько не встречались. Надо бы как-нибудь увидеться. Ну, хорошо, созвонимся как-нибудь попозже. Пока. Спокойной ночи! Извини.

– Пока, Паша! Рад был тебя услышать. Привет жене. До связи. – Абсолютно непринуждённо буркнул Денис и отключился.

Задумчиво почесав стриженый затылок, я с досадой бросил дорогущий телефон на светлое пассажирское кресло и уставился сквозь лобовое стекло в непроглядную тьму, старательно отгоняя от себя навязчивое ощущение, что с бездонной глубины этой страшной чёрной мглы какая-то жуткая неведомая нечисть пялится на меня самого. Просидев так в раздумьях без движения пару минут, я, наконец, опомнился, завёл двигатель, снял влажную кожанку и включил печку на предельную температуру, отчётливо осознавая, что начало этого сентября кроме необычно холодного циклона, этого противного всеобъемлющего ненастья, привнесло в мою жизнь ещё одну новую, не поддающуюся никакой логике неразрешимую дилемму. Когда я уже почти отогрелся, почувствовав легкую тёплую приятно покалывающую волну, медленно разливающуюся по всему телу от ступней ног до кончиков пальцев на руках, затрезвонил мой «Самсунг», сообщив приятным женским голосом: «Вас вызывает абонент „Моя Наташа“».

– Приветик, – отозвался я с бесконечной нежностью в голосе, – а ты чего не спишь?

– Не знаю, Паш. – Из трубки донёсся немного заспанный бархатистый и ласковый, милый сердцу сладкий голосок моей любимой женщины, моей Наташи, моей обворожительной жены. – Что-то проснулась. Вот. И не могу заснуть без тебя. Мне одиноко. И у меня какое-то нехорошее предчувствие, Паша. Даже не знаю, как объяснить. Это странно, но мне почему-то как-то тревожно. Очень тревожно, Паш. У тебя всё в порядке? Как ты там? Скоро будешь? Ты где вообще сейчас?

– В Троицке, Наташ. Похоже, тут всё прояснилось. Почти. Так что скоро поеду домой. До будильника должен успеть вернуться. А ты постарайся заснуть, а то будешь завтра весь день носом клевать. Хорошо?

– Ладно, постараюсь. В Троицке? Это на восточной окраине, кажется? А что там у тебя в этом Троицке?

– Сложно всё это. Я тебе потом объясню, по приезду. Лады? И привет тебе от Максакова.

– Лады. Спасибо. А ты что, там с Денисом встречался? – Сонно поинтересовалась моя красотка.

– Не совсем. Хотя можно и так сказать. Я же говорю, здесь всё сложно.

– Ладно, Паша. Знаю, что ты не любишь много болтать по телефону. Пока. Приезжай поскорей! У меня для тебя кое-что есть. – Услышав мой спокойный голос и воспрянув духом, Наталья решила немного меня заинтриговать. Самую малость.

– Ты о чём?

– Пока о поцелуе, а там посмотрим на твоё поведение…. – И сладко зевнув, она дала отбой.

Через минуту рядом со мной на обочине перед измождённо мерцающими в глубокой луже звёздами остановился многострадальный белый «Мерседес» Брондукова, тот самый, что помог мне спасти Наташу в «Балканском» деле, и его хозяин быстрой походкой уверенно направился ко мне. Сергей был только в тёплом сером свитере, который Мэйли подарила ему на Новый год, оставив вымокшее пальто на белых кожаных чехлах задних кресел. Подойдя поближе, он поманил меня рукой, призывая выйти из салона. Только сейчас вполне отогревшись, я осознал, что всё это время нормально сидеть мне мешал пистолет в заднем кармане брюк. И вынув его оттуда, я бросил «Глок» поверх куртки и открыл дверь.

– Ну? – Спросил я, с неохотой вылезая в шерстяном джемпере из тепла наружу. – Что решил? Будем ждать её здесь?

– Да! – Твёрдо ответил Сергей. – Что-то долго её нет.

– Кстати, я только что разговаривал по телефону с Максаковым. Минутой ранее он пронёсся мимо, даже не заметив моей машины. Спешил.

– Да?! И что же? Ты сам ему позвонил?

– Представляешь, – я устало кивнул головой, – он попытался уверить меня, что он дома, а я своим дурацким ночным звонком его разбудил! Слава Богу, хоть обиду не стал изображать!

– Вот оно как?! Вот даёт! Очень интересно! И что же дальше?

– Да ничего особенного. Я сделал вид, что ошибся номером, прикинулся сонным, извинился и пожелал ему спокойной ночи. Вот и всё. Думаю, пока не стоит посвящать его во все детали. Незачем ему знать, что мы с тобой видели его здесь. Я так считаю. А потом посмотрим, к чему всё это приведёт, сделаем для себя выводы и решим, как нам поступать дальше. Да и жене твоей пока не надо говорить, что мы их видели в этом двенадцатом доме. Пусть думает, что ты не смог достаточно точно определить её местоположение, поэтому дожидался её здесь на пригорке у въезда в этот городишко. Свет в их окне отсюда не виден. Думаю, она тебе поверит. Вот мы и поглядим, что будет дальше. Согласен?

– Наверное, ты прав, Паша. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Тогда так и поступим. Хочу для начала выслушать её объяснения. А там посмотрим. – Озадаченно протянул Бурундук, засунув руки в карманы полосатых брюк. И повертев короткостриженой ежистой головой по сторонам, добавил. – Смотри-ка, да здесь нигде света нет. Во всём городе! Отсюда хорошо видно. Точнее, видно, что ничего нигде не видно! А как же…? А…, похоже, в доме этого китайца хороший «бесперебойник» имеется. Или что-то вроде этого. Генератора-то слышно не было.

– Кажется, мы с тобой, Серёга, помимо своей воли опять оказались втянутыми в какую-то невообразимо сложную и запутанную историю. Как с нами уже неоднократно бывало ранее. Да что тебе объяснять?! Ты и сам всё понимаешь! Хотел бы я ошибиться на этот счёт! Ох, как бы хотел! – Резюмировал я, уверенно положив свою крепкую руку на надёжное плечо друга. – Хоть бы ничего плохого не случилось! А то и у моей ненаглядной Наташки какое-то дурное предчувствие уже появилось. С чего бы? А это, как ты и сам прекрасно знаешь ещё по Китаю, не сулит нам абсолютно ничего хорошего…. Да и у меня после её звонка какая-то тяжесть на сердце легла…. А может, просто замёрз? Не разберёшь….

– Ну, не знаю, – скептически бросил Бурундук, отворачиваясь в сторону от ветра, – лично у меня никакой тяжести нет и в помине. Я чувствую только эту сумасшедшую холодрыгу! Когда же, наконец, Мэйли появится? И что она там так долго возится? Вроде уже собиралась…. Копается и копается…. Если она не выйдет через пять минут, несомненно, станет вдовой: я тут окончательно дам дуба!

– Так иди в машину, Серёжа! А то я лишусь лучшего в мире зама! А нам это надо?

– Не пойду.

Немного очистившееся к этому времени небо опять стремительно заволокло плотной низкой облачностью, суровыми грозовыми тучами, безнадёжно затмившими несчастную Луну, и снова понемногу начинало моросить. Ветер поднялся пуще прежнего, и увлекаемые этим яростным вихрем опавшие круглые листья растущего поодаль засыхающего высокого кустарника закружились в воздухе в немыслимом диком танце, разлетаясь вокруг и неистово барабаня по нашим автомобилям, словно пытались в нижнем регистре исполнить величественную арию уходящего лета. Спасаясь от них, мы невольно отвернулись, прищурив глаза. Через пару секунд этой лихой свистопляски на дороге появился маленький голубой «пыжик» под названием «Мазда», стремительно набирающий скорость. Мэйли не могла не видеть включённых фар наших с Сергеем автомобилей, но нас самих, стоящих на обочине недалеко от них, во всей этой сумасшедшей кутерьме она разглядеть, конечно, не могла.

И когда её голубая машинка была уже совсем рядом, где-то поблизости, ослепительно ярко сверкнув, ударила поистине исполинская молния. Такая, что от сопровождающего её неимоверного, оглушительного раската грома у нас под ногами ходуном заходила земля. Невероятная по своей мощности колоссальная вспышка на считанные мгновения озарила всё вокруг в радиусе нескольких километров, осветив, наверное, половину города, и в режущем глаз свете девушка отчётливо увидела на обочине нас. Мэйли резко ударила по тормозам, и её «пыжик» немного проскользнув по мокрой дороге, остановился как вкопанный. Молния сверкнула ещё раз, но уже гораздо дальше, и тотчас же сверху полетели частые тяжёлые капли небесных слёз, извиваясь как змеи под порывами резкого западного ветра. Девушка выскочила из машины, стремглав бросилась к мужу, с трудом преодолевая сбивающие с ног порывы ветра, и просто повисла на нём, накрепко обхватив его шею своими худенькими ручками. Небо разверзлось, и грянул ливень такой силы, что в свете повторяющихся с завидным постоянством электрических атмосферных разрядов я отчётливо видел, как с застывших в одной позе обнимающихся Брондуковых на землю через считаные секунды струями начали стекать потоки ледяной дождевой воды.

– Вива Куба! Ну, всё! Эй вы, ненасытные, быстро все в машину! – Скомандовал я, пытаясь перекричать шум дождя и завывание ветра. – Не хватало мне ещё всем вам больничный лист оплачивать! Этого не будет! Так и знайте! Так что нечего здесь торчать! … Вот же зараза, а я дверь-то свою забыл закрыть! Теперь в салоне полно листвы и воды. Наташа меня точно убьёт! Без сомнений!

Наталья радостно встретила меня у порога в своём новомодном светло-зелёном махровом халате с милой улыбкой на заспанном лице, как только я весь вымокший вышел из серебристой кабинки лифта и, оставляя за собой на полу мокрые следы, начал бренчать ключами у входной двери. Оказалось, после нашего телефонного разговора она так и не смогла уснуть. Открыв дверь и заботливо кинув мне под ноги мои любимые тёплые тапочки, жена, сменив сонную улыбку на крайне обеспокоенное выражение лица, озабоченно воскликнула:

– Пашка, ты вплавь добирался что ли? Что с тобой случилось?! Весь мокрый. Ужас! Раздевайся скорей! … Там потоп? Я только что выглядывала из окна. Так там у нас во дворе настоящая река!

– Это точно. – Ответил я, устало присаживаясь на пухлую длинную банкетку с гнутыми ножками, снимая мокрые туфли и попутно отгоняя от себя настырную собаку, обрадованную моим возвращением. – Там везде реки с водопадами. Даже не знаю, как нам удалось доехать. Наверное, просто немного повезло. Ты вот что, Наташ, сообрази-ка мне по-быстрому грамм пятьдесят коньячка, а лучше сразу сто. Пожалуйста. И желательно с лимончиком. А то я, похоже, изрядно промёрз.

– Ладно, – недовольно проворчала супруга, направляясь на кухню, – а я говорила тебе взять большой зонт! А ты упирался, говорил, что в машине твой маленький лежит. Так и не взял. Вот видишь!

– Его там нет. Наверное, на работе оставил. Или он в «Мерседесе» валяется. И у Бурундука зонта не было. Да там, Наташа, такой сумасшедший ураган, что меня вместе с зонтом просто унесло бы на край света как Мэри Поппинс! Ладно уж….

Минут через десять, около шести утра, когда приняв горячий душ и накинув на себя тёплый махровый халат, я уже немного отогрелся, а моя любимая женщина уже чуть-чуть «оттаяла» после сладкого поцелуя, Наташа, присев за стол рядом со мной и повысив голос, неожиданно возмущённо пожаловалась:

– А Максакову своему скажи, что если он ещё хоть раз позвонит сюда без крайней необходимости в половину пятого ночи, то я точно пошлю его к чёрту! После разговора с тобой я уже почти заснула, а тут его звонок на городской номер! Я аж подскочила в кровати! Думала, что-то случилось! Хорошо, что я быстро подбежала к телефону, и Настя не проснулась! Он своей головой думает вообще, когда за телефон хватается?! Хоть бы на часы посмотрел перед этим для приличия, что ли!

– Вот как? – Удивился я, невольно поперхнувшись от такого «сюрприза» крепким горячим чаем с куском лимона. – Сюда звонил Максаков? И зачем же?

– Вот и я спрашиваю, чего ему понадобилось от тебя в этот час? Сказал, что дело срочное, а твой номер вне зоны досягаемости, видимо, из-за этого урагана.

– Да? Ты ничего не путаешь, Наташа? В половину пятого? И что же?

– Даже немного раньше, в четыре с небольшим. И ничего особенного. Я просто ответила, что пару минут назад уже получила через тебя привет от него из Троицка. И что ты уже, наверное, в пути где-то по дороге к дому. Поблагодарила его за привет и спросила, что он там, в пригороде с моим мужем ночью делал. Ну, и поинтересовалась у него, что там опять у Брондукова с Мэйли произошло такого, что вы все ночью рванули как угорелые в этот Троицк. И причём здесь вообще Троицк? Что вы там забыли? Да кто-то из вас там вообще хоть раз в жизни раньше бывал? А, Паша?

– Вот это да! – Удивлённо воскликнул я, отставив в сторону свой чай. – Ну, ты даёшь! Здорово ты всё это связала, Наташа! Я ведь ничего такого тебе не говорил.

– Не так трудно и догадаться даже из того немногого, что ты удосужился впопыхах сообщить мне, пока по-солдатски быстро собирался. Или ты считаешь свою жену круглой дурой? – Обиженно возразила Наталья, опуская на стол недопитый стакан апельсинового сока «Каппи».

– Нет-нет, умница моя, как раз всё наоборот! И ты это прекрасно знаешь! Я не просто считаю, я знаю наверняка, что моя жена – самая большая умница из всех женщин, которых я когда-либо встречал! – Сказал я ласково, трепетно и нежно обнимая супругу правой рукой за талию, а левой – прижимая её маленькую тёплую ручку к своей груди.

– Тогда, – произнесла она вполголоса, немного распахнув подол халата и выставив вперёд очаровательную загорелую ножку в бронзовом чулке, вновь и вновь заставляя меня любоваться своей складной, нежной, до неприличия совершенной фигуркой, – докажи мне, Паша, что ты знаешь это наверняка! До будильника ещё целый час, так что времени у тебя предостаточно. И как же ты мне это докажешь?

– Я найду самый верный способ! Ведь я всегда быстро нахожу правильные решения, в любой ситуации. – Прошептал я, с лёгкостью подхватив свою обворожительную стройную невесомую Наталью на руки, уставившись прямо в её прекрасные глубокие зелёные глаза, которые я любил больше всего на свете, и устремился с ней на цыпочках из большой светлой просторной кухни в нашу маленькую камерную спальню. Стараясь по дороге не споткнуться о вездесущего Терри, не просто эрдельтерьера, а огромного курчавого монстра, обожающего постоянно крутиться под ногами и тыкаться во всех своим мокрым носом. – И когда же ты успела надеть чулки? Может, ты ещё и в моём любимом красном белье, моя блондинка?

– Больше на мне ничего нет. Можешь проверить, дорогой. Под халатом только я.

Ната! Наталья! Моя Наташа! У нас был всего час, но этот волшебный сказочный час, проведённый в сладких объятиях любимой женщины, стоил целой жизни! В объятьях той, которая трепетно любит, верит и понимает, преданно ждёт и истинно доверяет, которая способна увидеть, почувствовать, распознать моё настроение и догадаться по беглому мимолётному взгляду о моих самых сокровенных мыслях и тайных желаниях. Которая не приемлет фальши и лицемерия, глупости и притворства. Которая знает обо мне решительно всё и дышит со мной одним воздухом, воздухом счастья, свободы, верности и бесконечной любви. Наташа – мой прекрасный подарок Судьбы! Я люблю её больше самой жизни! И она это знает.

– Так что же всё-таки Денис ответил на твои расспросы? А, Наташ? – Тихонько спросил я, выключая в семь утра пронзительный надоедливый будильник и распахивая тяжёлые кофейные занавеси. Дождь, наконец, перестал, вода понемногу сходила, и местами на небе среди туч даже появились задорные голубые просветы.

– Дурак твой Денис. Так ему и передай. – Пролепетала жена, раскинув руки в стороны, лениво потягиваясь на скомканной бежевой простыне и натягивая на себя мягкое лёгкое покрывало с цветочным принтом, сброшенное нами на пол рядом с кроватью. – Он сделал такой удивлённый вид, когда услышал о Троицке! Так и спросил: «А Паша тебе точно из Троицка звонил, прямо точно-точно?». Или это он меня за дуру набитую держит?

– А ты?

– А что я? Что на такое ответишь? Хотелось, конечно, его к чёрту послать, если честно. Или ещё подальше! Тем более – в полпятого утра! Но я просто не решилась. Всё-таки он столько для всех нас сделал! Вот и сказала, что если муж говорит мне, что он в Троицке, значит, он тонет под дождём в этом проклятом Троицке, решая как всегда ваши общие дела! И без вариантов! Так и сказала – «без вариантов»! Только всё это ему и без меня хорошо известно. Он и без меня прекрасно знает, что слово Касперского – закон! И так было всю жизнь, ещё с юности. Я права, дорогой?

– Безусловно, как и всегда.

– И как же, говорю, тогда мой Паша от тебя привет передал, если он к Бурундуку укатил, потом из Троицка звонил, а потом от тебя привет передавал? Не стал бы, говорю, мой муж тебе домой из пригорода в четыре ночи звонить, чтоб приветом для жены разжиться. Значит, говорю, виделись вы там. Так чего ж, говорю, ты так удивляешься? Вот…. Я права, Паша?

– Полностью и абсолютно, мой милый Шерлок Холмс в юбке! За одним несущественным исключением: я видел Максакова в Троицке этой ночью, а он меня – нет. Тогда я ему позвонил, но в разговоре я не упомянул, что тоже был в этом городе.

– Ах, вот оно как? – Отстранённо произнесла Наталья, неохотно поднявшись с кровати, вяло проплыв по комнате к большому зеркалу в пол и пытаясь с помощью большой оранжевой расчёски с редкими зубьями привести в порядок свою роскошную светлую шевелюру. – Значит, я в нем немного ошиблась. И никакой он не дурак. Вот и всё.

– Опять ты права, Наташ! Никакой он не дурак. Даже напротив, он чрезмерно умён и сообразителен, как я погляжу. Даже чересчур! До меня, наверное, так быстро не дошло бы.

– Что не дошло бы? – Поинтересовалась супруга, прихорашиваясь. – Что там произошло-то, Паша? Ты ведь мне так ничего толком и не рассказал!

– Обязательно всё тебе расскажу, дорогая, поверь. Но немного позже, когда я сам во всём хоть немного разберусь. Лады? Тут всё очень сложно и запутанно. И чем дальше, тем запутанней, как я погляжу. Да пока, собственно, даже и рассказывать не о чем, кроме того, что я вымок как пёс бродячий. А Бурундук с женой, пожалуй, даже простуду подхватить могли во время этого ливня: я-то в машину успел сесть немного раньше, а вот им досталось по-взрослому…. И, Наташ, я тебя, конечно, очень люблю, ну очень-очень. А особенно, такой как сейчас. Но не могла бы ты хотя бы халат на себя накинуть?

– А что? – Игриво спросила супруга у моего отражения в зеркале, кокетливо склонив белокурую головку в мою сторону и улыбнувшись своей завораживающей очаровательной соблазнительной улыбкой, делавшей её ещё краше. Хотя секундой ранее мне казалось, что красивее быть уже ничто не может. Она была полна любви и света! И озорные искорки счастья бесконечным тёплым потоком сыпались из её милых ласковых глаз!

– Просто уже пора будить Настю и собираться. А ты своим видом опять пробуждаешь во мне звериные инстинкты! Как бы чего не вышло! А потом мы все опять опоздаем. Вот.

Жена лишь улыбнулась в ответ, деликатно отвернувшись к стене, накинула халат на прекрасное голое тело и грациозно вышла из спальни со словами: «Пойду завтрак делать, а ты Настюшу пока поднимай». Сколько лет уж прошло, а эта женщина до сих пор сводит меня с ума! И в этом нет абсолютно никаких сомнений!

Во время завтрака в спальне неожиданно затрезвонила трубка нашего домашнего радиотелефона, оставленная Наташей ночью на полочке у кровати, и сиплый голос Бурундука проскрипел, что они с Мэйли оба заболели и лежат с температурой. Поэтому на работу сегодня выйти не смогут, а проект договора, над которым вчера вечером так усердно бился Сергей, я могу забрать у его секретарши Ольги. Эта пухленькая кучерявая брюнетка раньше была моей секретаршей. Но после того как Мэйли Ли-Брондукова, став законной супругой Серёжи, заместителя директора «Новатэка», моего заместителя, окончательно перебралась в Москву, я сделал её своей секретаршей и штатной переводчицей фирмы, так как она прекрасно владела несколькими языками, в том числе, конечно, и своим родным китайским. А он, безусловно, был очень востребован, так как нашим партнёром стал известный китайский поставщик комплектующих изделий и сырья. Одновременно этим своим решением я немного «разделил» Брондуковых, сочтя это более уместным и полезным для дела. Кроме того, Мэйли и ранее была моей секретаршей, ещё в Китае, в моей старой фирме «МАКО», и я просто успел привыкнуть к её строгой пунктуальности, безоговорочной исполнительности и лёгкому немного смешному акценту. И просто по-дружески любил.

– Вот чёрт! – Выругался я, раздосадовано опуская телефон на кухонный стол. – Бурундуки заболели. Оба! Теперь опять придётся отдуваться самому, а сегодня столько работы намечается! Как назло! Наташ, может, хоть ты поможешь с документами на китайском? Пожалуйста! Там не так уж много.

– Ладно уж. Но ближе к обеду. Раньше не получится…. А ты-то как себя чувствуешь? – Наташа с тревогой заглянула мне в глаза. – Все хорошо, Паш? Прости. Я, дурёха, и забыла совсем, что ты тоже….

– Бог миловал. Или коньяк помог. А скорее – твои ласки, дорогая. Спасибо тебе большое. Ты опять меня спасла! – Ответил я без раздумий, и жена, оставив нежный поцелуй на моей щеке, с довольным видом принялась переставлять посуду со стола в мойку.

Мой молодой, толковый и рассудительный водитель Вадим заехал за мной на нашем чёрном служебном представительском «Мерседесе» как обычно в восемь. И в половину девятого он уже высадил меня прямо у входа в административный корпус нашего предприятия, соединявшийся с соседними корпусами завода посредством двух галерей на уровне второго этажа, где и располагался мой офис. Как только грузный и совершенно лысый начальник производства Ростоцкий покинул мой светлый угловой кабинет с огромными окнами, прихватив с собой папку с входящей документацией, а я уже почти расправился со всеми обычными утренними заботами, в приёмной раздалась мелодичная трель телефона. И Оля, которая на время болезни Брондуковых перебралась на своё старое рабочее место в мою приёмную, перекинувшись парой фраз со звонившим абонентом своим хорошо поставленным приятным голоском, сообщила по громкой связи:

– Павел Анатольевич, это вас. Звонок личного характера. Переключаю на ваш аппарат.

– Паша! – Донёсся до меня возбуждённый хриплый голос Максакова, как только я приблизил серую трубку «Панасоника» к уху, не успев даже ответить. – Что, так занят был этой ночью, что даже мобильник зарядить не успел? Он у тебя выключен. Немедленно поставь его на зарядку и включи! Через пару минут я перезвоню. Не хочу говорить по открытой городской связи.

Через минуту, едва успев включиться, затрезвонил уже мой чёрный «Самсунг». Это снова был Денис, который взахлёб произнёс всего лишь два слова, непостижимым образом круто изменивших всю мою дальнейшую жизнь:

– Чон убит!

– Что?!

– Чон – твой бывший личный водитель из Фучжоу, который потом стал заниматься частным извозом в Шанхае на своём представительском сером «Хончи». Ну, когда ты, отсидев свой срок в Поднебесной, вернулся домой в Москву. Так вот этот самый Чон убит сегодня утром!

– Убит?! Как убит?! Где?! А ты как об этом узнал? Кто его убил?! За что?! – Взбудоражено отодвинувшись от стола и вскочив со своего большого удобного кожаного кресла, я от неожиданности, кажется, даже перешёл на крик. И Оля, услышав за стеной мои вопли, чего ранее никогда не бывало, тут же появилась в дверях с крайне изумлённым видом, растерянно хлопая красивыми длинными ресницами. Я знаком попросил её выйти и закрыть за собой дверь. И кое-как сумев немного взять себя в руки и сосредоточиться, продолжил свои расспросы. – Как это произошло?

– Две пули. Одна – в область сердца, другая – в голову. Примерно два часа назад в доме, который он снял на неделю, его нашли мои люди, выполняя моё поручение присмотреть за ним. Они, к великому сожалению, немного не успели. Видимо, совсем чуть-чуть. Всё из-за этого проклятого циклона. Ближе к утру дорога оказалась перекрыта рухнувшими деревьями и оборванными проводами, и им пришлось сделать большой крюк. И они опоздали. Вот так. А оружие преступник бросил там же, в этом доме.

– Твои люди сейчас работают в Шанхае? – Удивлённо вопрошал я, ничего не соображая. От этого странного, если не сказать более, разговора у меня голова пошла кругом. – И там тоже циклон?

– Не будь придурком и не валяй дурака, Паша! Тебе это совсем не идёт. Включи мозги. Это уже не шутки! Ты меня хорошо понял?! В каком, на фиг, Шанхае? Это случилось в Троицке! В двенадцатом доме на улице Декабристов! Ну, при въезде в город со стороны Москвы! И это место тебе должно быть хорошо известно! Что вы там делали с Бурундуком? Его машину только что подорвали!

– Что?! – Воскликнул я, почувствовав лёгкую дрожь во всём теле. – Подорвали?!

– Да, Паша, подорвали! От его белого «Мерседеса» остался лишь обгоревший остов. Там всё утро работали пожарные, даже несмотря на сработавшую систему аварийного пожаротушения. И половину автомобилей в подземном гараже разворотило! Сейчас там сущий ад! Слава Богу, что во время взрыва в гараже никого не было, и что дом выстоял. Это просто чудо какое-то!

– Сергей?!!!

– Остался жив по счастью. Он собирался ехать в аптеку за лекарствами. Машина взлетела на воздух, когда включилось зажигание. Нам очень повезло, что Серёжа решил прогреть автомобиль заранее, чего до этого практически никогда не делал, и включил зажигание с пульта, в то время как сам находился ещё на лестничном марше ведущем вниз. Его, конечно, отбросило взрывной волной и немного контузило, но в целом можно сказать, что он в порядке. Дома он сейчас, зализывает раны. А от госпитализации он отказался. Я с ним предварительно уже пообщался по телефону. Попозже и сам его навещу.

– Как же такое вообще возможно? Скажи, что всё это дурной сон, Денис! – Подавленно простонал я, опускаясь в кресло. – Зачем его пытались убить? И кто? И при чём здесь Чон?

– Он был там, в Троицке вместе со мной. У нас была деловая встреча в двенадцатом доме. По службе. – Ответил Денис уже немного спокойнее.

– Так этим китайцем был Чон?!

– Так значит, ты нас видел? Это ты там шуршал в кустах тогда? А, Паша? Опять эта твоя дурацкая дилетантская самодеятельность? А я-то считал, что мне всё это привиделось из-за моей постоянной подозрительности. И что, не узнал своего бывшего водителя?!

– Да, это были мы. – Помявшись, я сконфуженно сознался другу. – А Чона я не узнал. Ведь после нашей последней встречи уже лет пять прошло. Наверное, он немного постарел и сильно сдал. Бурундук его тоже не признал издали. Я тебе клянусь.

– Брось, Пашка! Обойдёмся без всяких клятв! Потому что я доверяю тебе как себе самому. И уже очень давно, почти всю жизнь. И не понаслышке знаю что такое «слово Касперского». Мне достаточно твоего «я его не узнал».

– Но как же в Серёжином «Мерсе» оказалась бомба? Кто её подсунул? Где? Зачем? Да и когда? Ведь утром мы совершенно спокойно вернулись в Москву, а на территорию его нового элитного новостроя посторонним доступ категорически закрыт! Там и своих-то порой по ошибке не пускают. И тем более в гараж. Тамошние жильцы каждую неделю из-за этого скандалят с охраной.

– Вашего автомобиля поблизости от того самого дома в Троицке не было. Полагаю, вы предусмотрительно оставили его подальше. Значит, заметив вас, преступники и поместили под днище Серёжиной машины этот магнитный заряд. Наверное, они прибыли на место раньше вас с Бурундуком и были где-то недалеко. И времени для этого у них было предостаточно, судя по всему.

– Но ведь мы же потом нормально доехали обратно! А как же бомба?

– Некоторые из подобных устройств намеренно настраивают таким образом, чтобы они сработали только при повторном включении зажигания. Ну, чтоб подрыв заряда произошёл подальше. Проще говоря, чтобы отвести подозрения от определённого места или…

– Я тебя понял, Денис. Не продолжай мне всё это растолковывать как второкласснику. – Я резко прервал пояснения друга. – Скажи лучше, чем Бурундук мог кому-то насолить?

– Да он тут вообще ни при чём, Паша! Вы, как это водится, по своему обыкновению опять сунулись не в своё дело! Мэйли же просила Серёжу дожидаться её дома! Неужели было так трудно один раз просто послушать свою жену?! Один раз! И она бы вернулась раньше, если б не этот чёртов ураган!

– Но Серёга ведь подумал совсем о другом! Откуда ж ему было знать?! Предупреждать о таком надо, Денис! Другу-то ты был обязан хоть намекнуть об этом! Я так считаю, чёрт возьми! А то вы с Мэйли развели тут какие-то тайны Мадридского двора! А её мужа обо всём этом в известность решили не ставить?! Прибить бы вас за это, профессионалы чёртовы!

– Да времени не было, Пашка! Всё было по-срочному! А я как на грех ещё и задержался по другим вопросам. А потом ещё и движок своей «Шкоды» залил на выезде из Москвы. Там настоящий потоп был. Всё встало. Даже эвакуаторы и техпомощь. Такие, брат, дела. Так что Серёга тут совсем не при делах. Наверное, наши «оппоненты» решили, что Бурундук тоже как-то связан с Чоном, когда вас там приметили. Вот и установили заряд на автомобиль, на котором вы с ним прибыли…. Короче, Паша, тебе придётся прямо сейчас отложить все свои дела и явиться ко мне для более детального и содержательного разговора. Одноразовый пропуск в наше учреждение тебя уже дожидается внизу на вахте. Просто представишься дежурному офицеру, и он сообщит, куда тебе следует направляться дальше. Надеюсь, ты не собираешься возражать мне и спорить, как ты всегда это делаешь в подобных ситуациях. Это не тот случай, Паша…. И я искренне сожалею, конечно, что с Чоном так вышло. Мы ведь его так давно знаем,… знали. Столько лет и вот….

– Хорошо. Я тебя понял, Денис. Жди. Да уж…. Хорошо, что так. Что Серёгу пронесло…. Да, несомненно, Чона жалко. Хорошим мужиком был, настоящим. Жаль…. И Джен без отца остался. Надеюсь, ты этих упырей быстро выловишь! Опять я вляпался в ваши шпионские игры. – Подавленно выдавил я из себя, складывая в ящик большого рабочего стола бумаги, к которым мне предстояло вернуться после визита в ФСБ. – Только мы с Бурундуком приехали на разных машинах. Я добрался в Троицк немного позже на Наташином «Ягуаре».

– Что?! – Как резаный заорал мне в ухо Максаков. – Так вы не вместе приехали на его «Мерсе»? Так твоя машина тоже там стояла?! Что же вы все молчали об этом, идиоты?! Где она сейчас?!

От беспредельно страшной догадки меня моментально бросило в холодный пот, и какой-то невероятный озноб бесконечной пугающей леденящей волной мгновенно прокатился по всему телу, остановившись где-то в самой глубине моего взбудораженного, разорванного на части мозга. Я выронил из трясущихся рук «Самсунг», закатившийся далеко под стол, сразу же схватил трубку городского телефона и по памяти, чего позже у меня так и не получилось, набрал Наташин номер.

– Да, слушаю. – Спокойно ответил мне по громкой автомобильной связи самый любимый в этом мире голос. Голос, который был для меня дороже всего на свете. – Паша, это ты?

– Наташа, где ты сейчас? – Я задал вопрос, старательно скрывая мелкую нервную дрожь в голосе и ощущая, что всё моё тело стремительно перестаёт быть гибким и податливым, становясь каким-то неподвижным и замороженным, будто одеревеневшим, просто столбенеет от страха.

– Как где? Везу Настю в поликлинику. У нас же запись к окулисту. Ты что, забыл? Мы уже всего в двух кварталах.

– На «Ягуаре»?

– Да ты, поди, не выспался, бедняжка! Нет, Паша, на оленях! Ну конечно, на своей машинке! А на чём же ещё?

– Так, Наташа, а сейчас слушай меня предельно внимательно и беспрекословно выполняй всё в точности, как я скажу! В точности!!! На вопросы нет времени! Осторожно останови машину прямо сейчас! Не глуши двигатель! Не закрывай двери! Бери Настю, и быстро бегите от «Ягуара» как можно дальше! Прямо сейчас, Наташа! Давай, хорошая моя, давай!!! – Я орал на весь кабинет не своим голосом, уповая на чудо и бесконечно полагаясь на её превосходную сообразительность.

Наталья всегда была настоящей умницей, и её прекрасная мудрая головка соображала порой даже быстрее меня. А возможно, и не только «порой». Возможно, всегда. Только она не подавала виду, чтобы не задеть меня этим. Так или иначе, но позже жена призналась мне, что сразу всё поняла по моему напряжённому, не на шутку взволнованному тону и этой необычной дрожи в моём голосе. Что для неё это сыграло гораздо большую роль, чем собственно мои слова. Всё-таки мы с ней до сих пор не просто отлично ладили, а действительно превосходно понимали друг друга с полувзгляда и с полуслова, и даже без оного! Это и есть счастье!

Из телефона раздался негромкий звук открываемых дверей, испуганные возгласы дочери и быстро удаляющийся топот ног моих девчонок. Затем всё стихло. Пронесло! Я бессильно рухнул в кресло с напрочь пересохшим от волнения ртом и вконец сбившимся дыханием, предельно ясно ощущая, что сердце вот-вот выскочит из груди, а судорожные удары пульса с минуты на минуту пробьют насквозь тонкую височную кость.

– Денис, ты ещё здесь? – Спросил я, немного отдышавшись и подняв с пола свой мобильник.

– Да.

– Всё хорошо, кажется. Они в двух кварталах от нашей поликлиники. Я еду прямо туда. Там и встретимся.

– Паша, всё хорошо. Не волнуйся ты так. С нами же всё в порядке! Хорошо, что я снимаю свои каблуки за рулём. Правда? И одеваю эти лёгкие «тапочки». Вот видишь! А то бы точно растянулась здесь на своих шпильках, когда мы с Настюшей неслись как угорелые. – Шептала мне на ухо супруга, обняв и прижавшись ко мне всем телом, стараясь немного меня успокоить. – А ты весь белый как мел. Вот. Так за нас испугался? Бедный мой Пашка!

Почувствовав такое необходимое каждому человеку тепло рук любимой женщины, я довольно быстро успокоился, и мы присели на массивную мозаичную бетонную скамью в небольшом ухоженном продолговатом скверике. Я посадил Настю к себе на колени, обняв её, и притулился к Наташе, опустившей свою голову мне на плечо. Мы молчали, тесно прижавшись друг к другу, словно маленькие воробушки на морозе. Деревья вокруг нас пестрели яркими красноватыми шапками, а пешеходные дорожки уже начинало понемногу заметать опадающей золотой листвой. Ненастье, наконец, закончилось, небо почти очистилось, и пришло обещанное долгожданное потепление. Солнце вновь одарило нас своим теплом, старательно согревая землю уже совсем не жгучими, а нежными, желанными и такими ласковыми лучиками, настырно пробивающимися сквозь редеющую листву и создающими у нас под ногами неповторимую игру света и тени вечной картины мироздания. По-видимому, это был последний звоночек уходящего лета, наступала настоящая золотая осень, последние тёплые деньки.

– А ты, небось, тоже испугалась, Настя, когда мама вытащила тебя из машины?

– Не-а, пап. И мама не испугалась. Зато мы здесь сдали на разряд по бегу! Почти до поликлиники добежали. Только теперь придётся на другой день к врачу записываться. Зато у меня в школе по физкультуре только пятёрки теперь будут, наверное! – И дочь, повернувшись ко мне лицом и задорно подмигнув, заразительно захихикала. Как же она похожа на Наташу!

Примерно в двухстах метрах от нас за полосатой сигнальной лентой у перламутрово-красного Наташиного «Ягуара Эф-Пи» копошилась целая бригада сапёров в зелёном взрывозащитном обмундировании с какой-то роботизированной техникой. Их массивные одеяния сильно затрудняли движения специалистов, делая их похожими на фантастических глубоководных ныряльщиков, облачённых в немыслимые стальные скафандры, или на медлительных и угловатых пришельцев других миров. Повсюду были выставлены машины оцепления, перекрывая движение по большому периметру, вокруг которого выстроилась целая разноцветная плеяда автомобилей полиции, спецслужб, МЧС и ещё каких-то ведомств. Немного дальше у обочины, выпуская клубы едкого чёрного дыма, под парами стоял удлинённый бронированный армейский сапёрный трал с высокими бортами, а недалеко от нас в полной готовности – большая пожарная машина, экипаж которой на всякий случай уже предусмотрительно раскатал во всю длину пожарные рукава. И несколько раз в разноликой и разномастной суетящейся толпе правоохранителей мне удавалось разглядеть мелькающего то там, то тут Дениса. Пока он, наконец, не закончил неотложные дела и не направился к нам своей обычной быстрой уверенной походкой мимо бетонных тумб с геранью прямо через аккуратный круглый газон с пока ещё сочной зелёной травой.

– Вот что, – деловито произнёс он после кратких приветствий, быстро переходя к делу, – ты, Паша, сейчас отвезёшь девочек на своем служебном транспорте домой, и они будут находиться там вплоть до отмены этого распоряжения. Надеюсь, это ненадолго. И у вашего дома, как и у дома Брондуковых, постоянно будет находиться охрана из нашего ведомства. Я уже отдал распоряжение. Если возникнет крайняя необходимость покинуть дом, вы непременно должны будете согласовать все свои действия с моими людьми. Это понятно? А ваш «Ягуар» вам потом доставят, когда работа сапёров здесь будет полностью завершена. Надеюсь, им повезёт, и не придётся уничтожать бомбу специальным зарядом на полигоне за городом, взорвав при этом и машину.

– Понятно, – раздосадовано кивнула в ответ уставшая от этого сумасшедшего долгого дня Наталья, явно расстроенная тем, что не сможет сегодня попасть ни в один из семи своих «модных» магазинов, работающих под её собственным брендом «Ната», – это всё?

– Почти. – Продолжил Максаков, глядя на часы. – А потом, Паша, я заеду к Сергею. Думаю, более часа это не займёт. После чего мне надо будет вернуться на работу, в свой кабинет. Так что, как мы и договаривались по телефону, я буду ждать тебя у себя.

Как мне стало известно впоследствии, под днищем нашего красного «Ягуара» тоже было профессионально установлено взрывное устройство большой мощности, которое сапёрам ценой огромных усилий всё-таки удалось обезвредить. Только сработать оно должно было не при втором, а при третьем запуске двигателя. Стало быть, сегодняшний ясный солнечный день 12 сентября смело можно считать вторым днём рождения нашей семьи, нашим общим вторым днём рождения! А то, что Максаков так вовремя позвонил мне на работу иначе как чудом я и назвать-то не могу. Или вмешательством провидения. Никак не иначе! И на текущий момент я был безмерно счастлив, ведь я и подумать не мог, что это было только самым началом! Что это было лишь невинными девственными цветочками, за которыми неминуемо последует щедрый урожай отвратительных ядовитых ягод!

– Не для протокола. Пашка, какого чёрта вы с Бурундуком там делали, в Троицке?

– Для протокола. Денис, а какого чёрта ты задаёшь мне вопросы, ответы на которые и сам прекрасно знаешь?

– Не забывайте, Павел Анатольевич, где вы находитесь! – Максаков грозно сверкнул глазами, демонстрируя серьёзность своих намерений и важность этой беседы. – Мы с вами не в кабаке!

– Я прекрасно помню, Денис Олегович, что нахожусь в кабинете своего самого старого друга, который однажды из-за девочки даже пытался утопить меня в Карибском море. В восьмом классе, кажется. Или в седьмом?

– В седьмом, в самом начале учебного года. Но ты, болван, всегда плавал лучше меня. И тебе тогда пришлось вытаскивать из воды меня полуживого, изрядно нахлебавшегося. – Денис остыл так же быстро, как и завёлся. – Паша, если так пойдёт и дальше, я буду вынужден передать это дело другому. Ты это понимаешь?

– Слушай, Денис, чего ты хочешь? Ты хочешь, чтобы я под протокол и подпись заявил, что Брондуков по своей тупости подозревал свою жену в сексуальной близости с её бывшим тестем Чоном? Или с тобой?

– Паша! – Максаков в сердцах ткнул маленькой шариковой ручкой в раскрытый синий блокнот и, обернувшись к своему помощнику, спокойно объявил. – Всё. Под запись. Начали.

– Павел Анатольевич, зачем вы приезжали ночью 12 сентября 2019 года в Троицк? – Задал свой первый вопрос помощник Максакова, передвинув свой стул с высокой мягкой спинкой так, чтобы оказаться за столом прямо напротив меня. Денис продолжал спокойно сидеть с краю, закинув ногу на ногу, всем своим видом давая понять, что я своим рвением уже порядком его утомил.

– Меня попросил о помощи мой друг Сергей Брондуков, который в телефонном звонке заявил, что его жена Мэйли Ли-Брондукова ушла из дома и не вернулась, хотя была уже глубокая ночь, и на дворе бушевал ураган. На звонки она не отвечала, но Сергею удалось по навигации установить её текущее на тот момент местоположение – Троицк.

– Почему же Брондуков не обратился в полицию?

– Этого я не знаю. Возможно, он решил, что с моей помощью справится с этой ситуацией сам. А может просто предположил, что полиция ему посоветует, как это водится, подождать до утра. А если уж и утром она не объявится, тогда позвонить им повторно. Но ждать до утра он не мог, не хотел.

– Вы выехали в Троицк сразу после его звонка?

– Нет. Сначала я совсем ненадолго заехал на работу в «Новатэк». А за город отправился оттуда.

– С какой целью вы заезжали на работу?

– Хотел лично убедиться, что электроснабжение моего предприятия восстановлено в полном объёме. В тот вечер нам неоднократно отключали свет, и нам приходилось экстренно переходить на резервные генераторы. А их мощности недостаточно. И ещё я хотел взять забытый зонт. – Ответил я совершенно спокойно, и Денис исподволь улыбнулся, стараясь эту улыбку как можно скорее скрыть. Он прекрасно знал и о моём незарегистрированном «Глоке», и о том, что я уже много лет храню этот легендарный пистолет на заводе в сейфе своего директорского кабинета.

– Когда вы прибыли в Троицк?

– Без четверти два. Я взглянул на часы, когда глушил двигатель.

И постепенно я в хронологическом порядке подробно изложил придирчивому и внимательному следователю ФСБ обо всём, что происходило в ту злополучную ночь, не упомянув лишь о глупых подозрениях Бурундука, о своём «левом» пистолете и о дурацком предложении перелезть через забор и застрелить обидчика. Об этом я рассказал только Денису, когда мы с ним остались наедине.

– Ох, Пашка, доиграешься ты один раз с этим «Глоком». Ох, доиграешься! Попомни мои слова. – Максаков, расположившись рядом со мной на маленьком сером диванчике в углу своего кабинета, уставился прямо мне в глаза. – Избавься от него, Паша. Сдай его мне. Так будет лучше для всех.

Все стены этого небольшого вытянутого в длину кабинета были обшиты мебельными щитами под орех. А большой добротный тёмный стол для бесед, стоявший у правой стены, рабочий стол Максакова со здоровенными тумбами по бокам, находившийся у окна и заваленный бумагами, тёмная мебель, плотные занавеси и огромный двудверный сейф в левом углу дополнительно скрадывали и без того небольшое пространство, придавая ощущение камерности, наполненности и некой приватности. Над рабочим столом Дениса возвышался самый обычный широкоформатный монитор, рядом с которым аккуратным стройным рядом покоились несколько разноцветных разнокалиберных телефонных аппаратов всевозможных видов, тонко намекая на высокое положение или важный пост хозяина. А на единственной свободной стене у дивана крупным светлым пятном на общем фоне приглушённых тонов выделялась подробная двухметровая карта Москвы и области.

– Не могу, Денис! Ты же знаешь, сколько у меня с ним связано! И от кого он мне достался. Да и Наташку свою я спас только благодаря ему! Кто знает, как бы всё обернулось, если бы я тогда послушался совета Ермакова и избавился от этого пистолета?! Вот видишь! Дорог он мне. Понимаешь?

– Ладно, Пашка! Чёрт с тобой! Только запомни – его место в сейфе твоего кабинета! И нигде больше! Ты меня понял?

– Да.

Я занимался тем, что нежно и чувственно обнимал свою ненаглядную обворожительную красавицу-жену, в то время как она стойко перенося мои приставания мыла посуду. У меня это получалось совсем неплохо, и я делал это с превеликим удовольствием вместо того чтобы ей помогать. Вытирать наши симпатичные расписные тарелки и расставлять их по местам мне совершенно не хотелось, а горничную Марину мы на эти несколько дней нашего вынужденного «домашнего ареста» отпустили. Настя в своей комнате заканчивала после ужина делать уроки, ведя неравную схватку с математикой, а мы с Натальей ещё были в кухне под присмотром нашего огромного эрдельтерьера Терри, как всегда развалившегося после еды под круглым обеденным столом. Тогда и раздался звонок Максакова.

– Паша, привет! Один вопрос: где сейчас твой «Глок»? – Денис спросил как всегда прямо, кратко, без особых вступлений, совершенно спокойно и по делу, но с какими-то необычно тревожными нотками в голосе.

– Вот чёрт! Я про него и забыл! Вот я дурак! Я же оставил его в «Ягуаре»! Ещё ночью я бросил его, кажется, на кресло, когда мы дожидались Мэйли. Что, его изъяли сапёры, когда возились там с этой бомбой? Наверное, он упал под сиденье, когда я надевал куртку. Или нет? Он уже в полиции, наверное? Ты как в воду глядел! Вот чёрт! Теперь у меня ещё проблем добавится? Да? Это же надо! А я-то на радостях про него и думать забыл! Вот же!

– Сапёры его не находили. Ты его серийный номер помнишь?

– Конечно, 02562, а что?

– Он сейчас в нашем ведомстве.

– Каким же чудесным образом он к вам попал? А, Денис? Что-то ты темнишь, по-моему.

– Из него и был застрелен Чон. И на нём, Паша, твои пальчики. Вот такая невесёлая вечерняя информация.

Радужное настроение вмиг бесследно улетучилось, а все мои мысли мгновенно спутались, завязавшись в невозможно тугой узел, как будто по голове прошлись бешеной газонокосилкой. Ничего не соображая, я присел на краешек стола и отнял телефон от уха, полыхнувшего ярким обжигающим факелом от этих страшных невероятных известий. И видимо, так сильно изменился в лице, что супруга, подойдя поближе и наклонившись ко мне, даже спросила:

– Паша, что стряслось-то? Касперский, я с тобой разговариваю! Что случилось?! Ты с лица сошёл! Это Денис? С кем ты говоришь?

Не повернув к ней головы и ничего на это не ответив, я нерешительно поднёс к лицу руку со своим «Самсунгом» и тихо спросил друга:

– Меня посадят?

– Сиди пока дома, герой! Из дому ни ногой! Завтра я заеду около десяти. Поговорим. Наташе привет передай. На этот раз по-настоящему. И пусть заранее не волнуется. А сесть ты всегда успеешь. – Всё так же невозмутимо отчеканил Максаков и дал отбой.

Моя Наталья с полосатым кухонным полотенцем в руках растерянно стояла рядом и хорошо слышала его последние слова. И в её прекрасных не на шутку встревоженных глазах, которые я любил больше всего на свете, зловещей чёрной тенью повис немой вопрос.

– Обними меня покрепче, моя прекрасная блондинка, как в последний раз. – Обратился я к жене, обречённо бросив телефон на стол и повернувшись к ней лицом полным горечи. – Кажется, я опять влип, Наташа. По-серьёзному влип. Прости.

– Пашка! – Только и смогла выдавить из себя супруга, повиснув на мне, до того как из вмиг раскрасневшихся глубоких зелёных глаз мне на шею градом покатились горячие солёные капли.

Глава 2. Брусничное варенье

Мне, в конце концов, каким-то чудом удалось-таки убедить свою несговорчивую Наташу отдать на неделю её любимый «Ягуар» Брондуковым, лишившимся обеих своих машин во время взрыва ужасной бомбы и возникшего пожара в подземном гараже их новенькой охраняемой кубовидной десятиэтажки. И только когда рассыпавшийся в благодарностях, по-детски обрадованный таким поворотом Сережа, не скрывая своего восторга, с ключами от красной машинки жены вприпрыжку помчался вниз, мурча что-то весёлое себе под нос, я смог вернуться к уже прилично остывшему завтраку. «Как же всё-таки мало надо человеку для счастья», – подумал я, глядя ему вслед, – «и сегодня на Земле одним счастливым человеком стало больше».

– Всё будет хорошо, Наташ. – Я старательно утешал свою «безлошадную» вторую половинку, поспешно доедающую аппетитный бутерброд с ароматной ветчиной и зеленью и недовольно сверкающую большими возмущёнными глазами. – Сейчас мы с Вадимом отвезём Настю в школу. Потом он доставит меня на завод, и весь оставшийся день вплоть до самого вечера мой «Мерседес» вместе с водителем будут в твоём полном распоряжении. В полном! И делай с ними что хочешь. Лады?

– Вот ещё! На что мне твой Вадим? Можешь его себе оставить. Я что, сама с твоим чёрным «танком» не справлюсь? Не собираюсь я целый день терпеть рядом с собой всяких твоих Вадимов! Да ещё и всю неделю. Я же весь день на колёсах буду: у меня работы по горло скопилось! Тем более после этого десятидневного безделья, этого «домашнего ареста». А при постороннем я даже вздохнуть свободно не смогу. Так что едем все вместе, а у «Новатэка» я заберу твою машинку. После работы пригоню её тебе обратно, ты отвезёшь меня домой, а потом делай со своим «танком» что хочешь! А Вадиму своему можешь на эту неделю отпуск продлить. Ты ведь его на эти десять дней в отпуск отправлял? Вот и всё! – Твёрдо возразила супруга тоном, не допускающим возражений.

– Наташа! Не начинай, пожалуйста! У меня нет времени на бессмысленные споры. Ты же прекрасно знаешь, что я не люблю сидеть за рулём машины и делаю это только в самом крайнем случае. В самом крайнем! Для того я и взял Вадима, чтобы он крутил баранку, а не я!

– Бог ты мой! Вот этот крайний случай и настал! Сам виноват! Не надо было мою машинку отдавать Бурундукам! Я люблю свой «Ягуарчик»! Я взяла его в лизинг, когда Насте было четыре, а ты ещё «сидел». И с тех самых пор ни разу никому его не доверила, кроме тебя, конечно. Помнишь, как мы встретились, когда ты нашёл меня в Москве после освобождения? Я тебя тогда чуть не сбила на «зебре» от неожиданности. И ревела от счастья как дура…. Помнишь, как Анастасия Павловна выскочила из машины, когда впервые в жизни увидела папу? А потом у изостудии на парковке на задних креслах мы с тобой… занимались. Там было жутко неудобно. Помнишь? А потом я лупила тебя подушкой, а ты меня бессовестно щекотал. Вот…. А Брондуковы и на такси могли б недельку покататься. Ничего страшного. А не хочешь крутить баранку – садись за руль своего байка. Ты случаем не забыл про эту «ракету»? Внизу в гараже твоя «Хонда» уже недели три без движения стоит! Пылью вся обросла. – Стиснув зубы, недовольно проворчала жена, отодвинув от себя столовые приборы и резко поднимаясь из-за стола.

Ничего на это не ответив, я тихо простонал, повинно опустив голову, и некоторое время просто задумчиво молчал, предавшись ярким, светлым и таким трогательным воспоминаниям. А потом, откинувшись на спинку стула, закинув ногу на ногу и понемногу потягивая чудесный обжигающий кофе от своей очаровательной, но несколько рассерженной бариста, с надеждой спросил:

– Может, прокатимся на байке вечерком? А, Наташ? Я сегодня постараюсь вернуться с работы пораньше. Погода хорошая. Мне недавно показали одно красивое местечко…. «Берёзовая роща» называется. Там здорово…. И тихо.

Наталья бесконечно обожала кататься со мной на нашем резвом чёрном «коне», что в последнее время, к моему великому сожалению, нам удавалось делать не так часто как хотелось бы. И вынужденно сменив гнев на милость она, мило улыбнувшись, наконец-то сдалась:

– Возможно…. И, Паш, я ведь и сама могу тебя на работу возить. Вот. Это же всего на неделю. Немного поработаю твоим личным водителем. Вот. Ох, не знаю, правда, как ты со мной потом за это расплатишься. Вам это будет стоить очень дорого, господин Касперский, очень дорого!

– Я что-нибудь придумаю, дорогая. Вива Куба! Хоть проценты не просишь!

– Если собираетесь опять колесить до ночи, не забудьте Маринку предупредить. Ну, пап, пора идти уже! Не люблю опаздывать. – Второпях заголосила Настя из прихожей. – Я уже одеваюсь. Терри, а ты сиди смирно и веди себя хорошо. Сейчас Марина придёт и поведёт тебя на прогулку. Понятно? Да? Ты ведь умный пёс? Мам, так ты с нами или как?

– С вами, с вами. Уже бегу!

За всю первую неделю нашего беспокойного и волнительного вынужденного «заточения» никаких заметных подвижек в деле об убийстве гражданина КНР Чона Джана в Троицке не наметилось. Наш верный друг Максаков сам помог представителю Китайского посольства и Джену, сыну покойного, быстро организовать транспортировку тела бедного Чона на Родину. А всем нам было велено не высовывать носа из дому, и мы с Наташей понемногу приноровились работать дистанционно. Но на девятый день Денис снял охрану, оперативно изловив киллера несмотря на тот невероятный ливень, размывший окрестные дороги и уничтоживший все следы. Им оказался беспринципный специалист по взрывному делу по прозвищу Таксист, перешедший после выхода в отставку на «вольные хлеба». Заказчика, оставившего ночью пакет с наличными в мусорном баке на Котельнической, он в глаза не видел, но по телефону тот разговаривал с акцентом.

А ликвидировать взрывник должен был двоих, поэтому и изготовил только две бомбы. Одним из этих двоих должен был стать хозяин-китаец, а другим – его гость из наших, который приедет на встречу. Но мы с Бурундуком, внезапно примчавшись в Троицк раньше Дениса, своим неожиданным появлением спутали этому «специалисту» все карты. Используя армейский прибор ночного видения, Таксист в первые же минуты приметил мой «Глок», а сам я сильно упростил ему задачу, беспечно бросив оружие в открытой машине. Потом задержанный вынуждено сознался, что заказчик сначала пытался выйти через него на некого Джи Ти, стрелка, «профессионала наивысшей квалификации» как он сказал. Но связаться с тем оказалось настолько сложно, а время уже так поджимало, что в итоге за помощью обратились к нему самому.

Вот и получалось, что Денис остался в живых только благодаря нашему с Брондуковым случайному, совершенно непредвиденному дилетантскому появлению в Троицке той ночью. Другими словами, как это ни странно, но нашего отважного подполковника спасла от верной смерти самая обыкновенная любовь, а вернее – необыкновенная Серёжина ревность. И Максаков был вынужден сдержанно поблагодарить друзей за своё удивительное спасение, за наш дурацкий порыв, за нашу спонтанную ночную поездку. И всего через пару дней ему удалось восстановить данные из оплавленного видеорегистратора взорванной машины Сергея, где и был замечен и опознан этот ненормальный взрывник. Это и решило исход поисков преступника. А вот в поле зрения регистратора «Ягуара» Таксист не попал.

Позже из довольно сбивчивых объяснений Дениса и Мэйли нам стало понятно, что это Джен, первый законный муж моей секретарши, привлёк к своей работе отца, который время от времени безупречно и добросовестно выполнял возложенные на него простые, но ответственные поручения. Так было и в этот раз. В скрытой папке своего телефона Чон доставил от китайцев в Москву материалы расследования, проливающие свет на некоторые аспекты подрывной деятельности неназванных иностранных держав в России и в Китае. А ещё он привёз оригиналы нескольких документов на английском языке. Речь шла о разработке нового смертельного штамма вируса очень похожего на грипп, который должен был бы распространяться гораздо быстрее и легче, и который не поддавался бы классической терапии. А самое главное – эту заразу уже пытались «поставить на крыло»: велись поиски тех видов пернатых, сезонно курсирующих между нашими странами, которые могли бы этот вирус переносить. Но к этому времени у китайских товарищей возникли серьёзные опасения, что в их рядах, возможно, орудует «крот» и даже не один. И не решившись отправить столь важные документы дипломатической почтой, они воспользовались этим надёжным и никому не известным «частным» каналом.

Прибывший 11 сентября чартерным рейсом из Шанхая в качестве туриста Чон Джан ещё до начала свирепого урагана остановился в симпатичном домике, заранее арендованном заботливыми работниками китайского торгпредства в тихом пригороде, и распечатал привезённые с собой документы. Он должен был передать их непосредственно в руки Максакова, с которым был хорошо знаком лично ещё со времён моей бурной китайской эпопеи. Они заранее договорились о встрече в Троицке. А чтобы быстро сделать корректный перевод, Чон и связался с Мэйли, зная, что несколько лет та отработала с его сыном в одном из подразделений финансовой разведки КНР. Стало быть, он вполне мог доверять ей. Сначала Чон сам хотел отправиться в гости к Брондуковым. Но побоявшись, что поездка по огромному незнакомому городу, по Москве займёт слишком много времени, передумал и с большим трудом, но всё же уговорил свою бывшую невестку приехать к нему. Так Мэйли и попала в этот злополучный двухэтажный дом с зонтами на крыше, ставший последним прижизненным пристанищем моего бывшего водителя и старого приятеля из Шанхая.

Но эта информация, естественно, была «закрытой» и совершенно не предназначалась для широкой огласки. Поэтому Денис смог без риска поведать всё это нам с Серёжей значительно позже, когда уже не было никакой опасности нанести этими откровенными признаниями какой-либо ущерб делу.

А мне на наше счастье в очередной раз просто несказанно повезло: Максакову всё же каким-то образом удалось замять дело о незаконном хранении огнестрельного оружия, о моём старом чёрном пистолете. И в расхожей поговорке «дружба – дружбой, а служба – службой» дружба в очередной раз одержала верх. Но для нас, трёх старых, заядлых, уверенных в товарище друзей, это с детских лет всегда являлось незыблемой нормой, не подлежащей никакому сомнению! Ведь для нас с тех самых пор актуальной навсегда стала другая крылатая фраза – «сам погибай, а товарища выручай»!