Читать онлайн Лед под кожей

Глава 1

Дублин встречал нас серым небом, низким, тяжелым, пропитанным солью и сыростью. Влажный ветер нес запах озона, дождь стучал по мостовой, смывая следы старого города. Дома здесь были древними, пропитанными временем, а улицы – узкими и скользкими. Город был зеленым и радовал глаз многообразием растений. По сравнению с ним, Москва была бетонным и бездушным механизмом, где каждый шаг подчинялся ритму вечной спешки, а холод стекла и стали заменяли тепло старых улочек.

В первый же день мы с отцом успели посетить несколько достопримечательностей, прогулялись по кампусу Тринити колледжа, полюбовались красотами Дублинского замка и выпили по пинте пива в одном из местных пабов.

Мы прибыли в Ирландию по приглашению моего отца на открытие самой большой ледовой арены. Среди местных жителей хоккей совсем не популярен, но сегодня состоится многообещающий матч между представителями ирландской хоккейной лиги и командой международной благотворительной организации. Отец уже бывал здесь раньше во время командировок. Он занимался какими-то разработками для ИХЛ и был ярым фанатом Hills, команды хозяев.

Сегодня он выглядел, как всегда, уверенно, с воодушевлением в глазах и небрежной сдержанностью в движениях. Высокий шатен, с резкими чертами, синими глазами, в которых отражался свет уличных фонарей.

Я шла рядом, кутаясь в дубленку и натягивая рукава свитера на замерзшие пальцы. В отражении витрин я видела себя – светлая кожа, высокие скулы, темно-русые длинные волосы убраны в низкий небрежный пучок.

Толпа людей двигалась к арене. Её свет прорезал сумрак города, неоновые огни блестели в лужах, отражались в стеклах машин. Арена поражала своим внушительным размером, такими стремительными и обтекаемыми формами. Фасад, сияющий холодным светом, словно был соткан из замерзших волн, скользящих одна за одной и перетекающих в изгибы фасолеобразной крыши. Здание сильно выделялось из местного колорита обилием перламутрового металла и серебристого стекла. Надо отдать должное ландшафтным дизайнерам, которым удалось нивелировать футуристичность спортивного комплекса многообразием растений, но непостоянство водной глади, прослеживающееся в линиях архитектурной постройки, продолжалось и на земле. Холмистая местность была доведена до совершенства и радовала глаз фигурными кустарниками и обилием сочной зелени.

Когда мы подошли ближе, атмосфера сменилась на более шумную и напряженную. Очередь из взволнованных фанатов людей выстроилась перед пунктом досмотра. Каждый посетитель должен был пройти через арочный металлодетектор, попутно пропустив сумку с личными вещами через интроскоп. Проверка содержимого карманов, подолов пальто и других потайных частей одежды осуществлялась в частном порядке, для чего очередь делилась и мужскую и женскую половины.

– Просто формальность. – Тихо сказал отец, когда мы подошли к очередному контрольному пункту. Я кивнула, не в первый раз сталкиваюсь с подобной процедурой.

Пока охранники проверяли наши вещи, я наблюдала за людьми вокруг – большая часть была одета официально. Мужчины в костюмах, женщины в платьях и рубашках строгого кроя. Некоторые увлеченно переговаривались, другие, наоборот, спокойно стояли в очереди в ожидании начала мероприятия. Я была заинтригована, ведь на всех матчах, что я посещала ранее, посетители вопили кричалки, пели, громко обсуждали детали предстоящего матча, одевались тепло, в повседневную одежду спортивного стиля, с гордостью носили джерси с символикой любимого клуба и разукрашивали лица. Тут все было не совсем так. Вероятно, это можно списать на новизну формата данного события, а также на публику. В основном, на матч были приглашены люди лишь косвенно относящиеся к спорту.

– Сектор С-10. Проходите.

Когда нас пропустили, я почувствовала облегчение, на входе в комплекс организаторы всем выдавали бейджи и бумажные билеты по qr коду из пригласительных.

Высокие потолки и огромные окна, скрытые в изгибах стен, заливали холл мягким светом закатного солнца, лучи которого пробивались сквозь уходящие грозовые тучи. Вместо торговых точек с хот-догами и хмельными напитками нас ожидал фуршет с бокалами игристого и канапе на любой вкус. Пока отец знакомился с гостями и здоровался с коллегами, я проследовала на наши места, расположившиеся на центральном секторе.

Арена была огромной. Пространство ощущалось как вид на скульптуру “Клауд Гейт” изнутри. Холод пробирался сквозь одежду, запах резины и свежего льда наполнял пространство. Толпа гудела, трибуны заполнялись. Я смотрела на игроков, вышедших на раскатку – высокие, сосредоточенные, их лица скрыты под шлемами. Лёд под коньками скрипел, отражая свет прожекторов. Внутри коробки динамично и стремительно передвигались “Voyagers”, команда гостей.

Посетители расселись по местам, объявили начало матча, главный арбитр произвел вбрасывание шайбы. Центральный нападающий команды Voyagers перехватил ее и повел в зону противника. Передачи осуществлялись с молниеносной скоростью. Черная точка то и дело переходила от клюшки одной команды к другой. Пятерки хоккеистов сменялись в том же бешеном темпе. На седьмой минуте шайбу забросили гости. Трибуны взревели, все эти разодетые в пух и прах люди кричали и радовались как дети.

– Гол! – Орали присутствующие.

– Следи за первым номером, – отец наклонился ко мне. – Парень играет, как хищник.

Я проследила за фигурой в красно-белой форме. Действительно, он двигался иначе – легко, но при этом точно, будто может предугадать каждый следующий шаг соперников.

Шайба летела по полю, удары клюшек звучали резко, как выстрелы. Фанаты восторженно кричали, когда игроки врезались в борта, бились о лёд. Казалось, всё происходящее захватывает, подчиняет себе, полностью овладевает нашим вниманием.

А потом – первый взрыв.

Как будто лёд под ногами треснул.

***

Грохот. Он разорвал воздух, ударил в уши, заставил трибуны содрогнуться. Арена осветилась вспышкой, а затем, всего на мгновение, меня оглушила звенящая тишина. Спортивный комплекс замер, казалось, боги нажали на паузу, и мир замедлился. Но спустя секунду после повторного громыхания планета ускорилась, люди повскакивали со своих мест, поднялся гул, люди визжали и панически вскрикивали. В колонках раздался звон сирены, сообщавший о развернувшейся чрезвычайной ситуации. Волонтеры и организаторы мероприятия в срочном порядке начали эвакуацию. Посетители выстроились в очередь на ступенях, сектора,что были поодаль от запасных выходов, перешагивали через ряды и буквально шли по головам. Я видела, как давка губит людей, зажимает их в тиски, сминая и, вероятно, причиняя неимоверно острую боль. “Как хорошо, что среди присутствующих нет детей” – подумала я. Стадион потихоньку начало охватывать облако дыма, я ощутила запах гари. Сколько бы я ни пыталась оглядеться, источника хаоса вычислить не удавалось.

– Держись рядом. – Отец крепко держал меня за руку, будто хотел, чтобы я почувствовала, что не случилось ничего страшного, но его взгляд был крайне сосредоточен.

– Внимание всем! Эвакуация! – голос из динамиков прорезал шум.

Стоя на ступенях, ведущих к выходу, я пыталась разглядеть ледовую арену. Во время первого взрыва, последующая от него ударная волна повалила наземь хоккеистов. Парень с цифрой “один” на джерси лежал, его отбросило к борту и он нехило приложился головой о штангу ворот. Вокруг него столпился остальной состав первой пятерки. Членов ирландской команды и ранее сидящих на скамье “Voyagers” уже вывели из зала. Сокомандники распластавшегося на льду спортсмена сняли с него шлем и потащили прочь. Мне не удалось разглядеть лица, каштановые волосы скрыли его черты.

– Слава богу. – Выдохнула я, осознав, что на месте происшествия не оказалось следов крови.

– Анна, не отставай. – Отец дернул меня за запястье, требуя, чтобы я следовала за ним. Ноги не слушались, но телу пришлось подчиниться движению.

– Куда ведут? – послышался вопрос из толпы.

– В метро. Оно рядом. Быстрее!

Ответ меня удивил, я знала, что метро в Москве считается одним из вариантов убежища при бомбардировке, но также мне было известно, что в Дублине ходит только наземный транспорт. Прослеживалась некоторая ирония в том, что открытие первой крупной ледовой арены совпало с первым в истории днем работы подземной железнодорожной станции в Ирландии.

На выходе из комплекса землю сотрясла еще одна волна беспощадной энергии. Многих сбило с ног, люди вставали и бежали сломя голову за организаторами с красными флажками в руках. Я не могла оторвать взгляда от потерявших сознания женщин и мужчин, меня ничуть не тревожили ни выбитые пальцы и другие расквашенные о тротуар части тела, ни даже люди выползавшие последними из ворот комплекса с наспех перевязанными ранами. Мной овладело оцепенение, лишь отец, крепко прижимавший меня к себе, заставлял на автомате передвигать конечностями. Дорога до метро прошла как в тумане, я не помню ничего кроме сопутствующего чувства тревоги и звуков бешенно колотящегося о ребра сердца.

Когда мы подошли ко входу в метро случился апогей хаоса. Людей загоняли внутрь, как в мясорубку. Окружающие в панике агрессивно начали проталкиваться вперед. Меня выбросило наружу, а после эвакуационный поток и вовсе припечатал к каменной стене. Близстоящий мужчина навалился на меня всем весом и в порыве спастись от падения ничком, выставив руки вперед, с размаху заехал локтем мне в висок. В глазах потемнело и я осела на пол.

Очнувшись и сделав пару глубоких вдохов-выдохов я постаралась сориентироваться на местности. Рядом стоял мужчина в униформе и размахивал бумажным флажком в сторону станции. Толпа поредела и из ранее теснящихся сотен людей остались десятки. Мужчина повернулся в мою сторону.

– Мисс, вы в порядке? – Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы распознать, что он сказал по-английски. – Двигайтесь в ту сторону. – Он продолжал махать флагом. – Помогите ей. – Обратился волонтер к прохожим.

Меня быстро подхватила невысокая женщина с перевязанной шелковым платком рукой. Я облокотилась о ее здоровое плечо и мы поспешили ко входу. Но как только стали видны железнодорожные пути, раздался писк. Сработал гермозатвор. Вибрация прокатилась по полу, дверь начала подниматься. В противоположную от общего движения людей выбежал крупный темноволосый мужчина.

– Анна! – отец схватил меня за рукав дубленки и потянул на себя. – Вставай, вперед!

– Папа?! – я рванула навстречу, но меня тут же кто-то дёрнул назад.

Люди пытались прорваться внутрь, лезли друг на друга, карабкались, топили слабых в этой давке. Кто-то закричал и голос утонул под глухим ударом. Я видела отца – он смотрел на меня, попавший в ловушку бурного потока спасавшихся, губы шевелились, но я не слышала слов.

И тогда двери захлопнулись.

С жутким лязгом, с финальным, безвозвратным звуком.

Я успела только выдохнуть, прежде чем осознала, что стою по другую сторону от отца.

***

И тогда раздался голос сзади – резкий, чужой, непреклонный:

– Все назад! В бункер!

– Боже мой, папа! – Он был внутри, на другой стороне. Я смотрела на двери так, как смотрят люди, когда понимают, что уже ничего не могут изменить.

Вновь погружаюсь в коматозное состояние, я и не вспомню, как мы отошли от дверей метро. Всё, что было дальше, казалось рваным – кадры, наложенные друг на друга, без сюжета и логики.

Кто-то сжимал мою руку, но в следующее мгновение хватка ослабла, и я уже шла сама, проваливаясь в этот гул паники, дыхания, шагов. Люди вокруг были призрачными – без лиц, без имён.

Наша группа двигалась быстро, неровно. Кто-то спотыкался, кто-то падал и тут же поднимался.

А потом снова взрыв.

Он ударил по ушам, но даже сквозь этот гомон я услышала звук оседающих зданий. Где-то рядом посыпались стекла, в воздухе повисло эхо разрушения.

Дублин дышал сквозь туман. Холодный, насыщенный солью воздух резал лёгкие, словно стекло. Ветер доносил горький запах гари, теплой, удушающей, увековеченной на стенах редких домов. Спортивный комплекс расположился на полуострове Хоут, пускай, это место никогда не было центром светских тусовок, но все же, здесь кипела жизнь. Уличные музыканты выводили мотивы в исторической части города, толпы туристов разглядывали старинные фасады, пересекали пешие тропы, пролегающие вдоль утесов, а внутри пабов звонко смеялись люди, греясь густым пивом. Теперь – тишина. Мутные воды Ирландского моря отражали серые небеса, и где-то в его глубинах скрывались остатки прежнего мира.

Асфальт был покрыт липкими потеками – дождь смывал их, но не до конца. Кто-то недавно оставил следы на мокром тротуаре, босые, слипшиеся от грязи. Они резко обрывались у двери опустевшего кафе. Внутри – разбросанные стулья, застывшая в чашках кофейная гуща. Мир, который замер, за секунду до конца.

Старые фонари над Хоут-Хэд пик всё ещё мигали в сумраке, как сломанные маяки, освещая пустые тропинки. Когда отец сказал, что мы едем в Ирландию, казалось, что здесь будет проложена новая глава в наших историях. Но теперь Дублин казался кладбищем чужих жизней. До меня доносились далёкие обрывки голосов – неясные, будто прошедшие сквозь время.

И всё же город жил. В его тишине скрывалась не смерть, а ожидание. Он словно наблюдал, ждал, когда решится судьба тех, кто ещё не пал.

– Ложись! – кто-то крикнул, но было уже поздно.

Вспышка – и холмистая местность озарилась светом, выделив в сумерках лица людей, их расширенные от страха глаза. Я увидела мужчину в ярко-желтой куртке, который стоял в центре нашей группы, вглядываясь в темноту.

И тут раздались выстрелы.

Не хаотичные, не случайные, а четкие и выверенные.

Я не сразу поняла, что произошло, но видела только, как мужчина в желтом вздрогнул, а потом просто рухнул вперёд, его голова безвольно ударилась о мостовую.

– Он мёртв… – послышалось рядом, но никто не остановился.

Люди ускорились.

Следующая пуля настигла женщину, которая бежала впереди. Она упала, как тряпичная кукла, а её тело тут же поглотила толпа.

Сердце пропустило удар, волна мурашек от увиденного пробежала по телу, я была шокирована, но не могла позволить себе застыть от страха, потому что, замедлись, могла бы стать следующей.

Смрад серы и дыма смешивался с запахом крови. Улицы Дублина больше не были городом. Они стали зоной боевых действий.

Ещё несколько шагов.

Впереди виднелась тяжёлая дверь бункера.

– Быстрее! – В этот момент с новой силой на нас обрушился грохот стрельбы.

Люди повалились как фишки домино, как металлические фигурки в тире, пытались протиснуться внутрь, спотыкались, падали. Двери были настолько неподъемными, что четверо мужчин, взявшихся за открытие засова достигли максимального успеха, раздвинув их на пару десятков сантиметров. С новой волной выстрелов я ощутила толчок в спину, но кто-то подхватил меня, затащил за порог.

Дверь захлопнулась с гулким лязгом.

Я вдохнула, воздух жег горло. И тогда я подняла глаза и увидела, чьи крепкие руки спасли меня от неминуемой смерти.

Глава 2

Я все еще чувствовала, как ледяные пальцы страха сжимают мое горло. Сквозь шум крови в ушах я смутно различала тяжелые шаги и прерывистые голоса.

– Эй, ты меня слышишь? – Низкий, глубокий тембр пробирал до костей. Я резко подняла глаза.

Парень, который держал меня за плечи, внимательно следил за моей реакцией. Мокрые темные волосы прилипли ко лбу, дыхание тяжелое, а в глазах – беспокойство. На груди красно-белой хоккейной формы красовался блестящий номер "1", а в правом верхнем углу была вышита маленькая буква “С”. Меня прямо-таки заворожило это лицо: резкие черты, тяжелый взгляд, светло-карие глаза. Напоминал кого-то… Я запаниковала, почувствовав, как мир снова начинает вращаться.

– Где мы? – Слова вырвались с трудом.

– Внизу, под ареной. В убежище. – Парень медленно разжал пальцы, словно боялся, что я упаду. – Ты в порядке? Цела?

Я не успела ответить. Кто-то за спиной громко фыркнул:

– Да она, похоже, сейчас тут вырубится.

Я обернулась. Еще пятеро парней, все в форме, стояли полукругом, оценивающе глядя на меня. Их лица были перепачканы – кто в крови, кто в копоти. Но объединяло их одно: все выглядели так, будто только что выжили в аду.

– Да… В порядке. – Тремор в конечностях и хрипота в голосе говорили об обратном, но я заставила себя собраться.

– Что, черт возьми, происходит? – Кто-то из парней дернулся с места, глядя на меня в ожидании.

– Кто стрелял? Они вышли за пределы комплекса? – Другой хоккеист шагнул ближе, он был напуган и напряжен не меньше моего.

Парень с номером "1"– тот, что держал меня, – бросил на остальных короткий грозный взгляд и снова повернулся в мою сторону.

– На арене были взрывы. Нас сопроводили сюда, а что произошло дальше мы не знаем, но здесь безопасно. – Голос звучал ровно, однако я видела, как сжимается его челюсть.

– Я … не знаю, кто это был. – Наконец ответила я, стараясь говорить четко и уверенно. – Но почему вы здесь? Почему не вышли с остальными? Или других посетителей не спустили к вам?.

– Долгая история, – буркнул высокий блондин с небрежной ухмылкой.

– Потому что, – медленно начал молодой человек с цифрой “1” на джерси – когда начались взрывы, никто не знал, в чем дело. Эвакуировать сюда сразу всех было бы опасно. Арена – огромная, это несколько тысяч человек. Организаторы решили, что будет лучше, если остальных выведут через отдельный выход. Мы… – он замялся, – были в неудобной ситуации. Нас привели сюда в частном порядке.

– В неудобной ситуации? – Эхом повторила я.

– Да, в полном хоккейном снаряжении и с одним вырубившимся товарищем на руках. – Пояснил спортсмен под номером “13”, в то время как “единица” неосознанно прикоснулся рукой к, вероятно, все еще саднящему виску.

– И сколько нам тут сидеть?

Ответа никто не дал.

– Мой отец, – тихо прошептала я. – Он… я не могу долго здесь оставаться. Мне нужно найти его.

– Эй, полегче, – капитан сделал шаг в мою сторону. – Никто тебя тут не держит. Просто… дверь заперта. Да и выйдя наружу, вероятно, схлопочешь пулю в живот.

Я замерла. Осознание происходящего ударило в голову.

Игрок кивнул на массивную металлическую дверь.

– Запечатана. Нам сказали оставаться на месте, пока не разберутся в ситуации.

Словно подтверждая его слова, по бункеру раздался скрипучий звук динамика. Голос был глухим и металлическим:

– Внимание. В целях безопасности все, кто находится на минус первом уровне, обязаны оставаться на местах. Двери герметично закрыты до выяснения обстоятельств. Повторяю…

Я почувствовала, как мир начинает рушиться под ногами.

– Но… Но мой отец! Он остался там!

Парень сжал кулаки, но ничего не сказал. Остальные смотрели на меня с выражением мрачного понимания.

– Тебя зовут Анна, верно? – Спросил он по-русски, рукой указывая на бейдж висевший у меня на шее.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Я – Дмитрий. Единственный русский в команде. Остальные… – он посмотрел на ребят, – свободно говорят по-английски. Так что, думаю, я могу стать твоим переводчиком на время.

– Отлично, – сдавленно ответила я. – Не помню, чтобы на архитектурном факультете преподавали лексику на тему “апокалипсис”.

– Да, стоило бы добавить в программу, – Дмитрий издал короткий смешок.

Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь собраться с мыслями. Дмитрий, заметив, этот жест, осторожно коснулся моего плеча.

– Нужно исследовать бункер, – громко сказал он. – Понять, что у нас есть.

Я согласилась, хотя в голове всё ещё звучал скрежещущий звук колонок. Остальные парни не возражали – кажется, они только и ждали команды.

– Тогда пошли, – глухо произнёс кто-то.

Бункер оказался куда больше, чем я предполагала. Широкие светлые коридоры с белыми гладкими стенами уходили в обе стороны от главного зала. Всё вокруг выглядело пугающе новым – ни единой царапины, ни пятна на полу. Чувствовалось, что это место было построено совсем недавно. Запах свежей краски ещё не успел выветриться, а воздух был слишком стерильным, как в больнице.

– Кто вообще строит такие бункеры под ледовыми аренами? Мы же буквально на краю земли. Нужно продумывать гидроизоляцию, дренажные системы, учитывать особенности холмистой местности, исключив все риски эрозии почвы, оползней и сложностей с прокладкой коммуникаций – пробормотала я, следуя за Дмитрием.

– Те, кто готовится к худшему, – откликнулся он.

Первая дверь слева была заперта, но вторая открылась легко. За ней оказалась небольшая спальня. Белые стены, гладкие, будто отлитые из цельного блока, отражали мягкое свечение полос света, тянущихся вдоль периметра. Десять двухъярусных кроватей выстроились по стенам, их тёмное дерево контрастировало с холодной белизной комнаты. Металлические вставки на каркасе отливали приглушённым серебром. На нижних ярусах покоились прикроватные тумбы с плавными, закругленными краями. У входной двери расположился шкаф с открытыми полками, на них лежали запасные комплекты простыней, наволочек, пледов и одежды. В комнате ощущались чистота и порядок. Всё выглядело так, словно в этот гостиничный номер вот-вот должна была заселиться делегация важных людей. Кровати аккуратно заправлены серым постельным бельём, плотным, на вид, дорогим, на каждой подушке лежала свернутая серо-синяя форма. На бирке значилось: *Стандартный комплект для обитателей укрытия №1*.

– Повезло, – заметил один из парней, потирая уставшие плечи. – Можно переодеться. – Я только сейчас заметила, что спортсмены избавились от коньков и бродят по бетонному полу в носках.

Дмитрий подошёл к одной из кроватей и взял в руки один комплект. Простая футболка, тёмные джоггеры, носки и кроссовки.

– Потом пригодится, – сухо сказал он.

Мы оставили одежду, решив осмотреть остальную часть бункера. Следующая комната оказалась складом. Полки вдоль стен были плотно забиты консервами: тушёнка, супы, овощное рагу, фрукты в банках. Всё в аккуратных рядах, промаркированное и отсортированное по сроку годности. Рядом стояли большие пластиковые ёмкости с питьевой водой – каждая рассчитана на 15 литров. Я потрогала одну из них – вода была ледяной.

– На сколько этого хватит? – Поинтересовалась я.

– На пару недель, – ответил самый рослый из игроков.

Я заметила ещё несколько ящиков, в которых хранились предметы первой необходимости: зубные щётки, полотенца, мыло, лекарства. Всё новое, герметично упакованное.

Удивительно, что содержимое такого огромного пространства было рассчитано человек на 20. Непонятно было, предназначались ли вообще эти стены для эвакуации зрителей. Возможно, предполагалось, что при чрезвычайной ситуации сюда спустится лишь персонал, а остальные должны проследовать в другое место. Интересно, до постройки метро, где был ближайший аварийно-спасательный пункт?

– Идём дальше, – скомандовал капитан.

Все двинулись по коридору. Следующая дверь вывела нас в просторное помещение с двумя длинными металлическими столами и деревянными скамьями. Это была своего рода столовая. На одной из стен висел экран, который сейчас был выключен. Я заметила, что стены здесь были укреплены металлом, а за передвижными этажерками скрывалась дверь, идентичная входной.

– А вот и место для праздных пиршеств, – восторженно заявил один из ребят.

Мы прошли дальше. В конце маршрута обнаружился санузел – просторный, с несколькими душевыми кабинами, умывальниками и закрытыми ящиками с чистым бельём.

– Ладно, это плюс, – заметил номер “13”. – Хоть помыться нормально сможем.

Коридор оказался закольцован, так все вернулись в исходную точку, в главный зал. Запасов было достаточно, комната для сна – более, чем приличная. Но гнетущее ощущение, что мы здесь надолго, не оставляло меня.

– Что дальше? – Спросила я.

Дмитрий посмотрел на дверь, которая так и осталась герметично закрытой.

– Ждём. И надеемся, что про нас не забыли.

***

Я устроилась на нижней койке в дальнем углу комнаты, захотелось недолго полежать и прийти в себя. Не поднимая глаз, я заметила, как парни, не сговариваясь, начали снимать хоккейную форму. Как избавлялись от пропитанных потом маек, оголяя натренированные, рельефные тела. Каждый мускул, каждая жила казались идеально вылепленными. Мой взгляд на секунду задержался на Дмитрие – широкие плечи, подтянутый пресс, сильные руки. Его кожа чуть покраснела от холода, и он первым потянулся за одеждой со стеллажа.

– Ну что, шмотки хоть не военные, – усмехнулся “55”.

Дмитрий схватил одну из футболок и с лёгким вздохом натянул её на себя. Ткань плотно облегала его мускулистое тело, подчёркивая широкую грудь и напряжённые бицепсы. Я тут же отвела взгляд, но, не удержавшись, посмотрела на остальных.

Парни стягивали с себя хоккейные штаны,на секунду, оставаясь в одних шортах и компрессионных лосинах, прежде чем натянуть трикотажные темно-синие спортивки. Кто-то вздохнул с облегчением:

– Блин, наконец-то. Я думал, сдохну в этой форме.

Я отчаянно пыталась разглядывать стену , но разве можно было устоять? Все шестеро – высокие, с мощными плечами, с подсушенными прессами и сильными спинами – выглядели как модели с обложки спортивного журнала. К слову, таковыми они и являлись, профессиональных спортсменов нередко зовут поучаствовать в рекламных акциях знаменитых компаний или предлагают им стать лицом бренда премиального нижнего белья.

Я перевела взгляд на джерси, которые валялись на полу. На спинах выступали вышитые номера: 1, 19, 13, 73, 55, 20. Я задумалась, не замечая, как задержала дыхание. Интересно, почему парни выбрали именно эти числа? Что они означают?

– Всё нормально? – Донесся до меня голос Дмитрия.

Я вздрогнула и быстро отвернулась.

– Да… да, конечно. – Мои щеки заметно покраснели.

Я пересела на край кровати, поджав под себя ноги. Воздух в бункере был достаточно свежий, но внутри всё равно ощущалась тяжесть – то ли от нехватки привычных звуков города, то ли от тишины, которая заполняла пространство между нами. Парни, наконец, разобравшись с одеждой, расселись по своим местам.

– Куда делись остальные хоккеисты? Не припомню, чтобы видела их в общей толпе – я нарушила молчание, переключая внимание с одного парня на другого.

– Когда прогремел первый взрыв, – подал голос Дмитрий. Он сидел напротив меня, наклонив голову, будто пытался размять шею. – Охрана сразу же начала нас выдворять.

– Было непросто оттащить твою задницу от льда к автобусам, – добавил кто-то ещё.

– Но не через главный выход, – уточнила я, пытаясь уложить всё в голове.

– Не-а. Через служебный, – кивнул “19-й”. – Там уже стояли автобусы. Всех, кроме этой пятерки и вратаря, быстро упаковали и вывезли. А нас… – он махнул рукой на Дмитрия и остальных, – вот в таком виде и забрали.

Я оглянулась на них. Действительно, проводили в бункер, каких были – в полной экипировке.

– А что с остальными? – вдруг спросил Дмитрий, поднимая на меня взгляд.

Я сглотнула.

– Паника поднялась еще на арене, в холле волонтеры всех направляли к выходу. Мы спустились в метро. Большая часть. – В груди неприятно сжалось. – Оставшимся приказали вернуться, сказали, что есть бункер, по дороге в нас стреляли. Меня одну удалось спасти.

“Что ж, надо будет поблагодарить Дмитрия за то, что втащил сюда мою тушку”.

Голос сорвался. Я вспомнила отца. Его лицо в толпе. Его руку, которую я не успела схватить. Нашу группу, что спасалась бегством, пули, звук лязгающего засова двери бункера.

Я вскочила, сердце колотилось где-то в горле. Всё внутри заледенело.

– Чёрт, – пробормотал рядом сидящий игрок.

Меня потянуло вперед, тело отказалось слушаться, но чьи-то сильные, тёплые и настойчивые руки поймали меня.

Я не могу дышать. Слова хоккеистов сливаются в белый шум.

Я задыхаюсь, утопаю.

– Эй, стоп, стоп, – раздался низкий голос Дмитрия.

Я попыталась вырваться из его хватки, поймать равновесие, но силы оставили меня. Всё плыло, заворачиваясь в бесформенный узор, будто нарисованный дрожащей кистью на мокром стекле, воздух с трудом заполнял лёгкие.

– Мне… мне нехорошо, – всхлипнула я, сжав ткань его футболки.

– Всё в порядке. Ты в безопасности, – его голос был твёрдым, но спокойным. – Сядь. Твой отец, он помогал открывать внешний засов?

Я почувствовала, как меня осторожно усадили на постель. Парень опустился передо мной на колени, не отпуская моих рук. Его ладони были тёплыми, сухими, уверенными.

– Нет, он успел зайти на станцию, нас разделила толпа.

– Посмотри на меня, – он наклонился ближе. – Это же хорошо, он тоже в безопасности, под охраной специалистов. А ты здесь, жива и здорова. Но не забывай дышать. Смотри, я научу.

Я заморгала, пытаясь сфокусироваться.

– Квадратное дыхание. Вдох – четыре секунды. – Он сжал мои пальцы, задавая ритм. – Задержка – четыре секунды. Выдох – четыре. Опять задержка. Поняла?

Я не ответила, но Дмитрий продолжил:

– Вместе. Раз, два, три, четыре…

Я чувствовала, как его голос проникает в сознание, вытесняя панику. Я попыталась следовать счёту. Вдох. Задержка. Выдох. Повтор.

– Перед важным матчем мы все выполняем это упражнение, представь раздевалку, заполненную взрослыми, сильными, самодостаточными мужчинами, что дышат квадратом в унисон – На его лице засияла самая доброжелательная улыбка.

Спустя несколько циклов голова немного прояснилась. Грудь больше не сдавливало так сильно.

Я посмотрела на Дмитрия – тот всё ещё не выпускал моих рук.

– Так лучше?

Я слабо кивнула, чувствуя, как по щекам стекают последние слёзы. Дмитрий кивнул в ответ, чуть сжал мои пальцы и, будто поняв, что всё в порядке, медленно отпустил.

– Молодец, – пробормотал он, вставая. – Теперь держись, ладно?

В бункере повисла тишина. Мы многого не знали. Ни о тех, кто остался наверху, ни о том, кто стоит за всем этим. Оставалось ждать здесь – в безопасной, но всё же “клетке”.

Я устроилась поудобнее, обхватив руками согнутые колени. Атмосфера уже не казалась такой напряжённой, но оставалась настороженной. Парни переглядывались, явно ожидая, когда я скажу хоть что-то ещё.

– Давайте… познакомимся? – предложила я, слабо улыбнувшись.

– Отличная идея, – кивнул Дмитрий. – Я думаю, они тоже не против.

Он обвёл взглядом остальных, и те закивали.

– Я Анна, – представилась первой, чувствуя, как внутри растёт лёгкое волнение. – Из России.

– Дима, – коротко сказал он, чуть склонив голову в мою сторону.

– Да, мы уже поняли, что вы русские, – усмехнулся парень, сидевший слева от Дмитрия. Светловолосый, с жёстким взглядом и ровной осанкой. – Хуго.

– Ты… – я чуть запнулась, пытаясь подобрать слово, – из?

– Швеции, – ответил он с лёгким акцентом.

– О, круто, – я внимательно слушала, запоминая.

– Дуглас, но можно просто Даг, – подал голос следующий. Он выглядел самым расслабленным среди всех – откинулся назад, закинув татуированные руки за голову, и довольно ухмылялся. Сильный акцент выдавал в нём американца. – Рад знакомству, Анна.

– Взаимно.

– Крис, сокращенно от Кристиано, – представился тёмноволосый парень. Его улыбка была широкой, хитрой, почти хищной. – Итальянец. И я говорю по-русски, – добавил он неожиданно, но тут же весело качнул головой. – И это единственная фраза, которую я в силах перевести.

– О, – вырвалось у меня, прежде чем я поняла шутку.

Он прыснул со смеху.

– Валентин, – спокойно сказал кучерявый мужчина с задумчивым взглядом. – Англия.

– Очень приятно, – кивнула я.

Последним оказался самый младший среди них. Хрупкий, с растрёпанными светлыми волосами и немного растерянным взглядом.

– Лукас, – тихо сказал он. – Тоже из Швеции.

Я оглядела нашу компанию.

– Так вы, ребята, профессиональные спортсмены. Я фанатка хоккея, но про вашу команду раньше ничего не слышала. Расскажите провашу лигу подробнее?

– Сейчас мы в составе “Voyagers”, выступаем от лица благотворительной организации “Гиперион”. Участвуем в матчах, направленных на поддержку разных социальных кампаний и фондов. Раньше мы все играли в составе сборных стран, по этому критерию нас и отбирали. – Отозвался Вал.

– А ты что-то упоминала об архитектурном факультете? – Поинтересовался Лукас.

– Да, заканчиваю университет по специальности “реконструкция и реставрация архитектурных комплексов”.

– Звучит круто!

Лампы в бункере мягко потускнели, и усталость обрушилась на меня с новой силой, организм, доведённый до предела, начинал сдавать. В динамиках в который раз раздался механический голос, прервав беседу:

– Оставайтесь на местах. Входные двери загерметизированы. Служба безопасности контролирует ситуацию. Сохраняйте спокойствие.

Легко сказать.

– Думаю, стоит попытаться поспать, – сказал Хуго, первым поднимаясь с места.

Остальные тут же подхватили эту идею.

Я вжалась в койку, натягивая на себя мягкое одеяло. Не смотря на то что я не стала переодеваться в местную робу, ни дубленка, ни свитер, ни плотная ткань джинсов не спасала меня от мороза в помещении. “Завтра первым делом отправлюсь на поиски термостата”. Свернувшись калачиком, я прислушивалась к приглушённым переговорам парней. Крис сообщил, что он храпит, а Дуглас, смеясь, пригрозил запульнуть в него ботинком. Хуго заявил, что завтра всех научит готовить его фирменное блюдо с тушенкой, Вал, зевая, что-то ему отвечал. Лукас и Дима заснули первыми.

Я закрыла глаза, но сон не шёл.

Этот день был разорван на куски, как разбитое зеркало. Фрагменты вспыхивали перед глазами, не складываясь в целостную картину. Я вспоминала ледовую арену – яркий свет, шум трибун, потом звук, как будто небо треснуло, чужие крики, сильные руки, прижимающие меня к груди… и отец.

Как там он сейчас?

Я зажмурила глаза, стараясь отогнать ужасные мысли. Я тонула в тревоге, как в глубоком озере, пока усталость не затянула меня в забытье.

***

Они стояли передо мной, как хищники перед прыжком, облаченные в свои боевые шкуры. Люди, сделанные из стали и льда, из адреналина и боли.

Хуго – как одинокий маяк, провожающий корабли в долгий путь и встречающий по прибытии в родные просторы. Его взгляд – безмятежный, холодный, как северное небо. Волосы цвета песчаного грунта, но под этой мерзлой почвой закипает сила, как магма, готовая со взрывом вырваться на поверхность и испепелить любого, кто встанет на пути.

Дуглас – как дикая собака, вся в шрамах, но всё ещё не может бросить попыток довериться человеку. В его темно-карих глазах – искры бесконечного огня, в улыбке – озорство и вызов. Татуировки на руках – следы прошлого, выжженные на коже, отпечатки каждой пережитой битвы.

Крис – штормовой ветер, непредсказуемый, рвущийся в центр бури. В нём заключена вся лёгкость и ассертивность человека, ему наплевать на правила, он несет ответственность только за путь выбранный им самим. Его медно-каштановый цвет волос и грубая щетина “вспыхивают” на солнце, как шутки, что срываются с его уст и оставляют после себя потрескивающее напряжение.

Валентин – поэт среди гладиаторов. В лесу его ореховых кудрей можно заблудиться, а в синих, как воды тихого океана, глазах, и вовсе, утонуть. Вокруг него витала лёгкость, не присущая остальным – но стоило присмотреться, и становилось ясно: этот человек умеет возводить стены так же легко, как рушить их.

Лукас – волчонок среди старших братьев. Юный, жилистый, светлый, слишком хрупкий, чтобы быть здесь, но достаточно цепкий, чтобы постоять за свое место в стае. Он держится в стороне, при этом его взгляд постоянно ловит любое движение, каждую деталь, сканируя противника.

И Дмитрий…

Его фигура отбрасывала самую длинную тень. Вопреки этому, он не был выше остальных или массивнее, он вел себя как прирожденный лидер, что возвышало его над всеми на три головы. В его глазах темнел уголь несгоревших костров. Его пухлые губы были сомкнуты, и в этом движении читалось скрытое напряжение, словно внутри он сжимал осколки стекла. Волевой подбородок соответствовал характеру, непостижимый контроль эмоций позволял ему считывать любого врага, встречающегося на пути, оставляя противника в неведении собственных намерений.

Шесть незнакомцев. Большие, сильные, внушающие трепет одним только видом. Они шумные, говорят на языке, который я понимаю с трудом. Иногда их слова дробятся в моём сознании, теряя смысл. На контрасте проявляются дисциплина и сдержанность, команда действует слаженно, как марш солдат.

Дмитрий. Его голос единственный звучит привычно. Единственный якорь, который удерживает меня в этой реальности.

Но слишком хрупкий.

***

Из страны грез меня вырвал пронзительный звук.

Красный свет залил комнату. Я резко села.

Бункер трясло от сирены. Лампы мигали, заливая всё алым, тревожным светом.

– Уровень опасности: красный. Высокий риск… Оставайтесь на местах.

Глава 3

Сирена взревела так резко, что звук вонзился в кожу острыми иглами. Вибрация прошлась по полу и стенам, отозвалась внутри – сердце билось с такой силой, будто пыталось подстроиться под её ритм. Я вскочила рефлекторно, ещё не осознав, что происходит. Все вокруг тоже сорвались с мест, кто-то обернулся к динамикам, кто-то поспешил к выходу.

– Что за черт? – Бросил Дуглас, слезая со второго яруса рядом стоящей кровати.

– Только светомузыки нам тут и не хватало, – буркнул Крис, потирая заспанные глаза.

Динамики оглушили нас следующим ударом: металлический голос вещал об угрозе и приказывал оставаться на местах. Но что-то в этом сообщении меня насторожило. Оно не походило на экстренное предупреждение о новой волне террористической атаки, звучало как-то иначе.

Я шагнула вперёд, чувствуя, как внутри накатывает пустая, спокойная решимость. Паника – бесполезна. Она делает тебя слабым, глупым, сил дрожать от страха неизвестности у меня уже не осталось.

– Что-то не так, – сказала я, скорее, себе, но меня услышали.

– О чем ты? – спросил Вал.

– Прислушайтесь, – я обошла парней и двинулась к главному залу, остальные проследовали за мной. Приложив указательный палец к губам, велела им замолчать. Затем прислонилась ухом к входной двери. Когда объявление в бункере стихло, до меня донеслись звуки, исходящие извне. – Снаружи гудит воздушная тревога.

Тело напряглось, отзываясь на только что полученную информацию. Город накрывает нечто куда серьезнее, чем мы могли себе представить.

Громкоговоритель зашипел, и вновь раздался, уже знакомый нам, безжизненный голос:

– Внимание. Обнаружена угроза биологической безопасности. Постояльцем настоятельно запрещается покидать убежище. Просьба сохранять спокойствие.

– Да, это что-то похуже парочки ополоумевших террористов, – пробормотал Хуго.

Потом последовало еще одно сообщение. Нам велели пройти в пищеблок. Мы подчинись – в надежде узнать хоть какие-то подробности происходящего и развития нашей дальнейшей судьбы.

***

В зале, больше проходившем на столовую из фильмов про космические станции, царила тишина, красные лампы погасли. Мы столпились у экрана, вспыхнувшего белым светом.

Помехи. Затем ведущая – блондинка с бронзовой кожей, облаченная в строгий черный костюм, начала вводить нас в курс дела.

– На Дублин обрушилась вирусная инфекция. На данный момент число заболевших увеличивается в геометрической прогрессии. Основные симптомы: резкая слабость, озноб, высокая температура, головокружение, главным отличительным признаком являются распространяющиеся по телу гематомы и… – На экране телевизора стали мелькать ужасающие картинки: синие-фиолетовые пораженные болезнью участки кожи, кровоточащие раны и фотографии переполненных больничных палат. – … передается воздушно-капельным путем, при отсутствии должного медикаментозного лечения смерть наступает в течение нескольких часов после заражения.

Меня передёрнуло.

Локдаун. Город закрыт на карантин. Мы заперты.

В завершении женщина заявила, что недавно напавшие на ледовую арену преступники задержаны и угроза обезврежена. Ситуация находится под контролем властей, а владельцы убежища №1 настоятельно рекомендуют его обитателям оставаться на месте и не поддаваться панике. Про людей, эвакуированных в метро ничего сказано не было. В данном случае дефицит информации воспринимается как отсутствие плохих новостей.

– Что ж, раз уж нас разбудили, может позавтракаем? – Предложила я.

Крис похлопал меня по плечу, явно довольный моим настроем. В недавно нависшем над бункером напряжении проскользнула нотка нормальности. Люди цеплялись за неё, как за спасательный круг. Я сделала то же самое. И уже через несколько минут мы сидели за столами с едой и теплым чаем.

Я поймала на себе несколько взглядов – изучающих, оценивающих.

– Ты все поняла из обращения? – Поинтересовался Дима, занимая место рядом со мной.

– Если ты спрашиваешь про язык, то да. Но ситуация странная, отправляясь в Дублин на каникулы, я и не рассчитывала попасть внутрь блокбастера

***

После завтрака мне захотелось осмотреть помещение получше. Меня не покидала надежда найти на кухне кастрюли, сковородки, а лучше – портативную горелку или хотя бы свечи. Температура в убежище, казалось, приближалась к нулю, что побуждало мурашек то и дело пробегать марафон по моей коже.

Обшарив все шкафчики я перешла к противоположной стене. Взгляд скользил вдоль стоявших у нее этажерок, пока не зацепился за то, чего здесь явно быть не должно.

– Это что, шутка?! – Вырвалось у меня. – И как мы не заметили их вчера?

Цветы. Настоящие и живые.

Они стояли на полке, тонкие стебли вытягивались к потолку, а Синие, с белыми вкраплениями, ворсистые лепестки были наполнены влагой. Впервые вижу этот вид воочию – раньше я встречала его только в отцовской концепции ландшафтного проекта для исследовательского центра в Сибири.

– Букетик лаванды в бомбоубежище? Очень мило, высушим и сварим успокаивающий чай – прокомментировал Вал, сидя на банкетке позади меня.

– Это разновидность синего эдельвейса, довольно редкая. Горное растение, цветущее при низких температурах. Эти голубые цветы в моей стране мы называем Гелиос или Блуморис.

– Ты что, ботаник? – прозвучал голос Лукаса за спиной.

– Подрабатывала флористом в старших классах, – поправила я автоматически. – Не рекомендую варить из них чай, в противном случае можно успокоиться навсегда.

Я обернулась на собравшихся вокруг меня парней и поняла, что не одна заметила перемены.

Крис потирал ладонями плечи, Дуглас шмыгал носом, а у Лукаса, и вовсе, губы посинели.

– Здесь прохладно, – вслух проговорил один из парней. – Даже эти морисы почувствовали смену температуры.

Я кивнула.

– Да, и похоже, становится только хуже.

***

Пока ребята продолжали поиски хоть каких-то обогревательных приспособлений, я мыла стаканы ледяной водой и сортировала использованную одноразовую посуду по мусорным контейнерам. Но бурные дебаты парней вынудили меня выйти в коридор.

Валентин колупался в засове единственной запертой двери в убежища, используя в качестве инструментов два столовых ножа и длинную вилку. Выглядело это не слишком убедительно, но он не сдавался, упорно продолжая что-то бурчать себе под нос.

– Может, тут защёлка сбита? Или вообще электрозамок…

– Тогда почему ручка ходит? – Лениво отозвалась я.

Он только фыркнул и продолжил ковыряться.

– Дайте что-нибудь тяжёлое, – бросил кто-то из парней.

С этим проблем не возникло – Лукас притаранил металлическую подставку для воды, складной стул и с важным видом установил баклажку воды у двери.

– Ну, если что, попробуем этим, – заключил он.

Вал, наконец, выпрямился, отшвыривая вилку в сторону.

Хуго, Самый рослый и крепкий из игроков, до этого молча наблюдавший за происходящим, усмехнулся и двинулся вперёд, разминая плечи.

– Давайте уже, а? – бросил он, поочередно сжимая кулаки. – Надоело тут возиться.

Он резко ударил плечом в дверь. Та вздрогнула, но не поддалась. Второй удар. Глухой хруст.

Я подошла ближе и провела ладонью по косяку. Дверь не закрыта на ключ – ручка свободно двигалась вверх-вниз, но створ не поддавался. Будто прикипел к проему. Или примерз.

– Это ненормально, – бормочу я. – В бункере, где явно работает вентиляция и нет сквозняков, вдруг намерзает дверь? Что ж, вероятнее всего она просто просела. Попробуйте сначала потянуть ее вверх, а уже потом толкать.

Парни переглянулись. Кому-то первая мысль показалась забавной, кому-то – нет.

– Ладно, толкаем вместе, – скомандовал Дмитрий.

Двое хоккеистов ухватились за ручку, третий уперся плечом.

– Давай ещё! – Рыкнул Хуго.

Дверь дрожала в проеме, но не сдавалась. Тогда Крис, выругавшись, замахнулся и со всей дури вбил боковину стула в створ. Раздался скрежет, треск – и дверь, наконец, сорвалась с места, приоткрыв узкий проход. Изнутри повеяло чем-то стерильным, металлическим. В лицо ударил поток холодного воздуха. Будто за дверью скрывался морозильник.

– Ну, теперь точно похоже на фильм ужасов, – пробормотала я, перешагивая порог.

Внутри оказался медицинский пункт. Узкое помещение с двумя кушетками по бокам. Я пробежалась кончиками пальцев по металлическому столику в углу комнаты. Он был ледяным, как и дверная ручка. Казалось, воздух внутри комнаты неподвижен, как в холодильной камере. Шкафы с медикаментами выстроились вдоль стен, а их прозрачные дверцы отражали тусклый свет.

Я бегло прошлась по ящикам, там были лекарства, бинты, стерильные упаковки, немного уколов, пустые флаконы. На полках – ингалятор, градусники, даже пара респираторов. Ничего, что помогло бы согреться.

– Что за хрень? – Выругался Крис. – Почему так холодно?

Бункер не отапливался, но раньше тут было теплее. Или мне только казалось?

– Вы тут осматривайтесь, а я пойду включу чайник, – предложил Даг.

– Его тут нет. Утром я подогревала воду в микроволновке, – уточнила я.

—Черт, как эти недоумки смогли спроектировать подземный бункер на краю земли, но не удосужились снабдить его простым чайником и батареей. В гребанной Ирландии, где большую часть года идут дожди и нет и намека на солнце.

***

Мы разбрелись по комнатам, Лукас с Валом решили подремать, Дмитрий и Хуго пошли тренироваться, а я, Крис и Дуглас отправились готовить ужин. Кристиано решил порадовать команду ленивой лазаньей из доступных нам продуктов и обосновался в кухонной зоне.

Дуглас молча сел в углу, закутавшись в плед, который принес из спальни. Еще с утра парень был куда менее активным, чем вчера, держался обособленно. За ужином не только я заметила, что парень выглядит неважно. Лицо стало бледным, а под глазами легла тень. К итальянскому деликатесу Даг почти не притронулся.

– Ты в порядке? – Поинтересовалась я.

Он кивнул, не поднимая взгляда.

Через десять минут его вырвало прямо у мусорного контейнера.

Крис, вытирая пол, обернулся ко мне:

– Это не похоже на простое переутомление. Да и на отравление не смахивает, мы ведь из одного казана ели.

– Подожди, – я подошла к Дагу и коснулась его лба тыльной стороной ладони. – Да у тебя жар!

– Всё нормально, – отмахнулся он, но я заметила, как дрожит его тело от озноба.

–Надеюсь, все понимают, что при нынешних обстоятельствах нам следует его изолировать, – произнес Дмитрий, вставая из-за стола. – Даг, друг, не в обиду – тебе следует побыть какое-то время на карантине. Пройдем в медпункт.

Крис помог Дугласу подняться. Тот не сопротивлялся, только тяжело дышал. Мы повели его в медицинский блок, и, хотя никто не сказал этого вслух, каждый про себя понимал: вероятно, он – первый.

***

Мы уложили Дага на одну из кушеток. Он выглядел ужасно: синева под глазами, вялое тело, сбивчивое дыхание. Лицо заливало испариной, а волосы прилипли ко лбу.

– Он горит, – прошептал Крис, прикасаясь к щеке друга. – Надо сбить температуру. Что у нас есть?

Я достала из шкафа упаковку жаропонижающего и два запаянных пакетика физраствора. Взяла чистую ткань, смочила её холодной водой и положила Дугласу на лоб.

– Это… это уже оно? – Вал отступил на шаг, словно испугался приблизиться к больному.

– Не паникуй, – сказала я, стараясь не показывать, как и сама напряглась. – Это может быть просто простуда. Здесь такой дубак, что мы все уже на грани переохлаждения…

– А если это не просто простуда? – спросил Лукас. – Если он уже заражён? Что тогда?

– Тогда мы все уже в группе риска, – сказала я, слишком быстро, прежде чем кто-то успел выдать новую теорию.

– Кто умеет ставить капельницу? – Задал вопрос Дмитрий, прежде чем я успела взять слова обратно. Все переглянулись.

– Я ставил пару раз, когда мама болела, – неуверенно сказал Валентин. – Попробую.

Ночь выдалась тягучей. Мы организовали дежурство – по два человека сменялись каждые пару часов. Остальные дремали в спальне, плотно укутанные во всё, что смогли найти. Одеяла не спасали – согревали только горячая вода в кружках, да мысли о том, что «это может быть не вирус».

Я сидела на корточках под дверью медпункта, слушая, как Крис сменяет Валентина внутри. Иногда оттуда доносился глухой стон или сиплый кашель.

– Температура опять поднялась, – тихо сказал Вал, выходя с очередного "поста". – Я поставил еще одну капельницу.

Кристиано, укутанный в два тонких одеяла, словно в кокон, вышел из медкабинета и опустился рядом, поджав ноги.

– Холод как будто пропитывает всё, – пробормотала я. – Покрывала уже не спасают, хоть во все обернись.

– Нам, хоккеистам не привыкать, – усмехнулся он слабо. – Правда на льду куда жарче.

С час мы сидели молча, слушая, как с той стороны двери Дуглас тихонько посапывал.

– Вы с ним по-особенному близки, да? – Спросила я, взглянув на Криса.

Он кивнул.

– Мы были знакомы задолго до этой команды. Ещё в НХЛ играли. Я тогда просиживал шорты на банке и числился в резерве, но Даг… он подтянул меня в основу, поверил в мою игру. С тех пор – вместе. У нас с ним как-то сразу щёлкнуло. Без этих пафосных слов о братстве команды и прочей ерунды. Просто… понимаешь, когда такой человек рядом, ты знаешь, что можешь на него положиться.

Я молчала, потому что действительно понимала.

– Я… – он замялся. – Просто очень боюсь за него. Это всё так похоже на период жизни, который я бы хотел забыть.

– Поделишься? – Осторожно спросила я.

Крис опустил взгляд. Его голос стал ниже, почти шёпотом он начал:

– Во время моего первого матча в основе команды НХЛ моя семья разбилась в аварии. Мама и отец погибли на месте происшествия. А младшая сестра, Кьяра, выжила. Её положили в реанимацию. Она была в коме. Я тогда сидел у её палаты, как сейчас. Не ел, не спал – просто ждал чуда. Слушал, как капает физраствор и пиликает монитор. Ждал. И всё напрасно. Она скончалась через четыре дня. – На его глазах появились слезы. – При переезде я порвал отношения со всеми знакомыми в родном городе, а в Америке успел по-настоящему сблизиться только с одним человеком. – Он сделал глубокий вдох, а затем шумно выдохнул. – Дуглас поехал со мной. Он также сутками торчал в больнице, был рядом, помогал с организацией похорон и оформлением всех последующих документов.

Он вытер нос рукавом кофты.

– А теперь – опять это. Только вместо больницы – подземелье, а заместо сестры – лучший друг. Я не знаю, выдержу ли второй раз.

Я положила руку на его плечо, но ничего не сказала – слова тут излишни.

И вдруг из темноты к нам вышли двое. Хуго, с влажными волосами – видно, только что из душа, – и Дмитрий, с двумя кружками в руках.

– Хочу подменить тебя на пару часов, – обратился ко мне Хуго, усаживаясь рядом с Крисом. – Всё равно не спится.

Я кивнула и Хуго занял мое место.

Дмитрий протянул мне кружку с ароматным ярко-розовым напитком.

– С малиной. Я нашел варенье на складе. Думаю, согреет. Пойдём?

Я последовала за ним, бросив последний взгляд на закрытую дверь. Тени на полу дрожали от слабого света диодной полосы, простирающейся вдоль коридора. Тишина снова повисла, как плёнка.

Ночь только началась.

***

Мы прошли по тускло освещённому коридору, пар от кружек тянулся вверх, обдавая жаром заледеневший нос.

В столовой после отбоя, светились лишь две лампы: одна общей зоне, вторая над кухонной. Тёплый жёлтый круг света падал на металлический стол.

Я устроилась на лавке, завернулась плотнее в плед. Дмитрий сел рядом. Между нами было полметра, но в тот момент казалось, что ближе уже некуда.

– Тут как будто теплее, – заметила я, стараясь не смотреть на него слишком долго.

– Возможно, рядом с микроволновкой, – сказал он и издал короткий смешок.

Я тоже улыбнулась впервые за долгое время – искренне. Он редко шутил, но его спокойствие действовало на меня как сон без кошмаров после долгих бессонных ночей. Рядом с Димой исчезало напряжение, которое не отпускало с самого первого взрыва на арене. Наверное, потому с ним не нужно было подбирать слова, фильтровать мысли. Можно было говорить на родном языке. Как дома.

Я взглянула на него украдкой. Усталый, но собранный. Тот, кто держал других на плаву, не поддаваясь панике. В этом что-то было – надёжное, как старое дерево, твёрдое и тёплое. Возле него можно было замедлиться и выдохнуть.

– Ты хорошо держишься, – сказал Дмитрий после паузы. – Многие бы уже сломались. А ты… просто идёшь вперёд.

– А ты не ломаешься? – спросила я, заглянув в его карие глаза. – Ты же тут за всех отвечаешь. – Он пожал плечами.

– Конечно, бывает тяжело. Особенно когда близкие начинают валиться. Я не врач, но… всё равно чувствую ответственность за больного. Привычка, наверное. Команда – как семья. Даже если её собрали наспех.

Он сделал глоток и облокотился локтем о стол.

– Переживаешь за Дугласа? – спросила я.

– Очень. Он не просто мой товарищ по льду. Он часть семьи. И если с ним что-то не так… – он осёкся и замолчал.

Я кивнула. Он был спокоен и сдержан, но внутри – кипела тревога. Я видела это по тому, как он сжимал пальцы на кружке.

– Ты всегда такой? – спросила я. – Тихий шторм?

Он усмехнулся:

– Может быть. Мне тяжело говорить о своих чувствах. Но когда надо проявиться – действую.

Это был тот редкий тип человека, с которым можно перестать держать оборону. Не быть настороже. Который не оттолкнёт, если ты вдруг рассыплешься. Он был твёрдым, как фундамент, это даёт ощущение, что даже если мир рушится – он не даст ему упасть на голову.

– Мне с тобой просто. Спасибо, – сказала я вдруг. – Мне довольно легко говорить с тобой, – призналась я. – Когда ты рядом, я могу быть собой и не чувствую себя такой потерянной. Как будто мы не в бункере, а снова дома, в Москве. Или… почти дома. И мне приятно, что я могу снова болтать на родном языке. Это как ниточка, что тянется к чему-то настоящему.

Он повернулся ко мне, глаза в полумраке чуть блеснули. Его взгляд был внимательным, но мягким, в нем не было ни жалости, ни удивления. Как будто он тоже ловил эту ниточку – и не хотел отпускать.

– И тебе спасибо. За компанию. И поддержку. За то, что не сошла с ума, хотя имела полное право.

Мы снова замолчали. Но тишина не была пугающей. Напротив – почти уютной. Даже чай, приторный и сладкий от варенья, оказался к месту, делал это мгновение еще более сладким.

Где-то вдалеке снова послышался кашель. Звук прошел сквозь меня дрожью.

– Пойдём обратно? – спросила я.

– Да, – ответил парень и встал, протягивая мне руку, чтобы помочь подняться. Я взялась за неё, и, на мгновение, она стала якорем. Он не спешил отпускать мою ладонь. И я тоже. Мы вышли в коридор, тусклые лампы вновь встретили нас серым светом, напоминая, где мы на самом деле. Но на сердце у меня стало спокойнее. Хоть и немного.

Мы подошли к дверям медпункта и заглянули внутрь. Дуглас лежал под одеялом, глаза закрыты, дыхание неглубокое. Крис менял компресс на лбу. Он бросил взгляд на меня и молча показал большой палец вверх – вроде как "стабильно".

Я кивнула. Но внутри всё сжималось – это "стабильно"было зыбким, как лёд над прорубью.

Пережитые здесь несколько дней были похожи на дурной сон. Я присела на свободную кушетку, чтобы дать ребятам чуть больше места в проходе. Дуглас… Его лихорадило много часов подряд, но он стойко боролся с недугом. Я видела, как он сжимает зубы, стараясь не стонать, и мне хотелось разорвать эту бетонную тишину криком. Сделать хоть что-нибудь. Но чем я могу помочь здесь? Ему нужен врач, а не просто дружеская поддержка. Слава богу, что сейчас ему полегчало и озноб отступил. Его близкие рядом и помогают ему, вопреки здравому смыслу, держаться подальше от вероятно зараженного вирусом напарника.

Эти парни – совсем другие. Не похожи ни на одного знакомого мне мужчину. Молчаливые, тяжёлые, как лёд под ногами в феврале. Я всё ещё не понимала, кто они такие на самом деле. Недалекие дружелюбные спортсмены? Это клише. Что скрывается за этим ярлыком? Почему они так спокойно реагируют на происходящее? Как будто ждали этого. Готовились. Неужели в их судьбах были истории пострашнее этой? И не этот ли опыт повлиял на столь сильную сплоченность команды?

Я не могу окончательно признать, что за 3 дня так прониклась им. А к некоторым особенно.

Дмитрий… Он держится прямо и уверенно, даже когда в комнате напряжение достигает своего пика. Все смотрят на него. Даже такие своенравные, как Хуго и Вал, да и Крис, который ищет повод лишний раз тебя подколоть – бросают взгляды на главаря банды, как будто ищут в нём решение на любой вопрос. В глазах девятнадцатилетнего Лукаса капитан – кумир и начальник. А Даг, при первом же приказе отправиться на карантин, беспрекословно повиновался.

А я? Я пока только наблюдаю. Словно через стекло. Но оно постепенно начинает трескаться.

Дмитрий подошёл к больному. Попросил Криса принести ему воду. Он поспешил исполнить задачу. Я лишь смотрела, как капитан гладит Дугласа по плечу, говорит что-то негромко, и как тот, чуть кивает. .

– Анна, подай мне чистую марлю, пожалуйста. – Обратился ко мне Дима.

Пока я рылась в ящиках шкафа в поисках ткани, наткнулась на электронные настольные часы. На экране замигали цифры: 03:13.

Не успела я прийти в себя, как громкоговоритель над головой ожил.Внутри меня что-то щелкнуло и я вздрогнула. Это был его номер. Число на форме Дага.

– Всем постояльцам просьба немедленно пройти в центральную зону связи. Повторяем…

Мы обменялись взглядами.

Что бы это ни было – оно может изменить нашу судьбу прямо сейчас.

Глава 4

Снова этот всеп