Читать онлайн Сто причин убить его

© Макеев А.В., 2021

Глава 1

– Ну что, Ксюша, поедем кататься за город? Я тебе покажу такие места! Хочешь увидеть Новосибирское водохранилище в самом широком месте? Там Обь как море разливается, даже другого берега не видно. Там турбаза есть, которая так и называется – «Обское море»…

Девочка лет десяти, сидевшая напротив мужчины за столиком уличного кафе, уткнулась в свой смартфон, набирая кому-то смс-сообщение.

– Не, ко мне сейчас девчонки придут, – буркнула она, не поднимая глаз. – Мне домой надо.

– Да ты что! – Мужчина оживился и, потирая руки, заговорил, чуть нагнувшись вперед и прижавшись грудью к столу: – Разве тебе не хочется провести со мной еще время? А может, в магазин? Давай я куплю тебе то, что ты так давно желаешь, а мама не покупает! Пошли?

Мужчина поднялся из-за стола и потянул девочку за руку. Та нехотя оторвалась от своего смартфона и, посмотрев на него, охотно пробормотала:

– Ну, я не знаю… Только если недолго.

– Недолго, недолго, – тихо проговорил мужчина, озираясь по сторонам и подводя девочку к машине.

– Ой, мама звонит! – неожиданно остановилась девочка и выдернула свою руку из его пальцев мужчины.

Мужчина ругнулся сквозь зубы, бросил быстрый взгляд по сторонам и распахнул заднюю дверь иномарки. Девочка не успела коснуться пальцем значка телефонной трубки, чтобы ответить, как он выхватил у нее смартфон и, уже не церемонясь, стал заталкивать девочку на заднее сиденье.

– Пусти! – попыталась закричать она. – Больно!

Но ладонь зажала ей рот. Девочка ударилась коленом о край двери, заплакала и забилась в истерике, царапая ногтями обивку сиденья. Она вцепилась в руку мужчины и вытаращила глаза, глядя, как через дорогу к ней бежит женщина в сопровождении полицейского.

– Мама!..

Гуров нетерпеливо топтался возле терминала, а в голове у него крутилась мысль, присущая, наверное, всем встречающим во всех аэропортах мира. Почему время так тянется, когда чего-то ждешь с нетерпением, и почему оно так быстро летит, когда ты провожаешь любимого человека.

Мария появилась неожиданно, хотя Лев смотрел во все глаза, боясь пропустить жену. Она вышла улыбающаяся, в светлых брючках, в темных очках, поднятых на волосы, катя за собой знакомый чемодан и придерживая другой рукой дамскую сумочку на плече.

– Маша! Я здесь! – Гуров протолкался через толпу и обнял жену. – Ну, как ты? Хорошо долетела?

– Все хорошо, – прошептала Маша, подняв на мужа счастливые глаза. – Видишь, даже минута в минуту приземлились. Представляешь, Новосибирск провожал нас дождем. Там такие тучи наползали, я уж думала, что задержат отлет. А здесь солнышко!

– Это ты мое солнышко, – улыбнулся Лев. – Ну, поехали. Дома тебя ждет ванная с твоим любимым набором солей Мертвого моря, вкусный ужин и мартини.

– Ты приготовил ужин? – недоверчиво посмотрела на него Маша.

– Ну, не надо так приукрашивать мои достоинства! Просто заказал в ресторане. Я же помню, что ты заботишься о своей фигуре, поэтому стол будет не столько обильный, сколько вкусный. И фрукты.

Машина неслась по шоссе, и Маша сидела рядом, тесно прижавшись плечом, и погода, как по заказу, прекрасная. Жена рассказывала буквально взахлеб о гастролях, о своих выступлениях, о концерте, который их попросили дать вне программы гастролей театра, и о том, как их принимали зрители. Водитель такси, посматривая в зеркало, уважительно молчал. И Гурову казалось, что он счастлив, как мальчишка, счастлив, что у него такая жена, что он может ею гордиться.

А потом они сидели за столом на своей любимой кухне. Прошли минуты восторга, свое дело сделала душистая ванна, и теперь Маша сидела расслабленная, в пушистом халате и с бокалом в руках. Гурову нравилось смотреть, как жена покачивает вино в бокале и любуется на свет игрой красок. Все дома, снова над головой любимый абажур, снова тихий московский вечер. И можно ни о чем не думать, просто быть вместе, отдыхать. А весь окружающий мир сейчас очень далеко, за стенами дома, за окнами. И пусть он немного подождет. Хотя бы до завтрашнего утра.

– Ты знаешь, я не думала, что Новосибирск такой, – улыбнулась Маша, пригубив бокал. – Я думала, ну, старинный сибирский город, там много старинных домов, по улицам ходят купцы с бородами и ездят пролетки.

– Да ладно! – удивленно посмотрел на жену Лев.

– Конечно, шучу, – блеснула глазами Маша. – Это образ, понимаешь! Только образ. Конечно, ничего такого я не собиралась увидеть наяву, но в душе у меня готовилась к восприятию картина, близкая по духу именно этим видениям. А он оказался вполне современным, столичным даже каким-то. Может быть, именно поэтому я ощущала себя там комфортно – вполне нормальная городская среда и вполне современные люди, способные понять и принять современный театр.

Планерка началась как обычно, в 8.30 утра. Перед началом генерал Орлов успел обменяться с Гуровым рукопожатием и спросить, как Маша. А потом в кабинете с шумом появился загорелый и довольный Крячко. Вокруг него сразу начали собираться сотрудники управления, послышался смех. Со своими байками и шуточками Стас был, как всегда, в центре внимания.

– Чего это он? – удивленно спросил Лев. – У него же отпуск? Ему еще три дня гулять!

– Я попросил пораньше выйти, – ответил Орлов. – Задержись после планерки, поговорить надо.

Офицеры стали рассаживаться у стола для совещаний. Крячко наконец подошел к Гурову и, с улыбкой протягивая руку, произнес:

– Извини, соскучился. Не мог утерпеть, вот и приехал. Чего я буду еще три дня мучиться в этом дурацком отпуске, правда? Лучше уж на работу!

– Ладно тебе, курортник, – усмехнулся Лев. – Я все знаю. Орлов сказал, что отозвал тебя.

– А для чего, не сказал? – сразу же тихо спросил Крячко и оглянулся по сторонам с самым загадочным видом. – Что-то темнит в последнее время наш генерал!

Гуров не ответил, и Крячко, поймав осуждающий взгляд начальника, сразу перестал балагурить и уселся на свое место с серьезным лицом.

Обычная планерка заняла сегодня меньше времени, чем обычно. Отчеты о проделанной работе Орлов пообещал заслушать на следующий день. Быстро раздав задания по отделам и пробежавшись по сводке за сутки, генерал отпустил сотрудников и кивнул Гурову с Крячко, чтобы те остались. Когда все сотрудники покинули кабинет начальника управления, Орлов сел напротив своих старых друзей и сложил руки на столе. Гуров посмотрел на Петра Николаевича и по озабоченному выражению его лица понял, что снова какое-то дело, довольно щекотливое или просто очень серьезное.

– Раз ты меня отозвал, – первым заговорил Крячко, – значит, без нас никак и мы оба тебе нужны?

– Да, нужны, ребята, – кивнул Орлов. – И тебя пришлось отозвать, и Льву придется отложить свою текучку. Я подумаю, кому и что можно передать, пока вы в отъезде.

– Что случилось? – коротко спросил Гуров. – Рассказывай!

– Вам придется вылететь в Новосибирск. Там совершено убийство на очень высоком уровне. Нет, не на уровне местного правительства или федеральных органов. Высокий уровень местных деловых кругов. Убит один топ-менеджер крупнейшего в регионе металлургического гиганта «ЭлектроКон». А точнее, директор по инновациям и развитию. Убит на территории закрытого коттеджного поселка, прямо у входа в свой дом. Местная полиция видит в этом всего лишь убийство с целью ограбления. Генеральный директор комбината сомневается, и у него есть на это основания. Руководство холдингом здесь, в Москве, тоже в больших сомнениях.

– Кажется, времена рэкета давно прошли, – покачал головой Стас. – А деловая конкуренция на моей памяти еще никогда не заканчивалась такими откровенными действиями по устранению нежелательных лиц. Видать, там происходит что-то серьезное.

– Возможно, – задумчиво почесал бровь Лев. – Только и в этой среде серьезных деловых людей бывают разборки на бытовом уровне, бывает ревность и самая элементарная месть, которая никак не связана с большим и важным настоящим, а, например, далеким и не совсем чистым прошлым. Хорошо, Петр Николаевич, задание получено. Когда приступать?

– Вылетаете завтра в семь утра. Билеты я вам заказал.

– Отлично. – Гуров полез в карман за блокнотом. – Успеем еще навести справки здесь. Как называется холдинг, в который входит этот предприятие?

Офис руководства группы компаний «РосЦветСиб» располагался в одном из небоскребов московского международного делового центра «Москва-Сити». Блондинка в деловом костюме встретила сыщиков у лифта и вежливо пригласила следовать за собой. Крячко, пристально рассматривая стройные ножки провожатой, затянутые в тонкие колготки, подумал о том, что времена меняются не в лучшую сторону. Теперь уже не полиция приглашает «пройдемте», а наоборот – ее сотрудников.

В просторном и светлом кабинете заместителя руководителя холдинга было прохладно и очень приятно чуть попахивало хорошим кофе. Впрочем, гостям его не предложили. Высокий худощавый мужчина в дорогом костюме поднялся из-за стола и протянул руку:

– Прошу, присаживайтесь. Слушаю вас. Чем могу помочь нашей доблестной полиции?

– Когда мы договаривались о встрече, то по телефону изложили причину нашего визита к вам, – сухо напомнил Гуров, показывая, что роскошь и комфорт офиса на него никакого впечатления не произвели. – Нам обещали, что нас примет руководитель высокого ранга, который ответит на все интересующие нас вопросы. Надеюсь, вы полномочны отвечать?

– Да, конечно, – кивнул хозяин кабинета, который, судя по табличке на двери, именовался Олегом Владимировичем Даниловым. – Я занимаюсь как раз регионами, нашими предприятиями в разных точках страны. Это, безусловно, мой вопрос. Это мы здесь сидим, мы только верхушка айсберга, как говорится, мозг, а все наше хозяйство разбросано по регионам. Холдинг занимается поиском и добычей рудных полезных ископаемых, их обогащением, переработкой. У нас есть свои металлургические мощности, мы изготавливаем даже кое-какие изделия из собственного литья.

– Мы немного в курсе, Олег Владимирович, – перебил его Крячко. – Познакомились с вашим профилем и основными направлениями деятельности вашего холдинга. Но нас интересует такой прозаический и далекий от высоких экономических материй факт, как убийство вашего сотрудника в Новосибирске. Сотрудника, занимавшего довольно высокий пост на металлургическом комбинате.

– Ну что я могу сказать, – сочувственно кивнул Данилов, – это все крайне неприятно, но я не совсем понимаю, почему этот факт, который должен интересовать местное отделение полиции и местное следственное управление, заинтересовал сотрудников аппарата МВД. Да, для нас это потеря, да, сложности из-за этого у нас неизбежны, но…

Гуров смотрел на Данилова и отчетливо понимал, что тягаться с этим человеком в вопросах построения беседы, убеждения, использования доводов и контраргументов сложно, практически невозможно. Эти люди руководят таким количеством сотрудников, такими мощностями, ведут переговоры и заключают контракты на суммы, которые простым смертным кажутся астрономическими. Переиграть Данилова, поймать его на эмоциях или оговорках не удастся. Только прямой разговор, и только факты. Либо он будет помогать, либо нет. Заставить, убедить, найти рычаги против него не удастся, даже если подключить Орлова или даже заместителя министра.

– Я полагаю, что предприятиями на местах у вас руководят люди, которым вы очень доверяете, – заговорил Лев. – Вы ставите на эти посты специалистов и далеко не дураков. И если генеральный директор комбината сомневается, что это просто убийство с целью ограбления, то основания у него для этого достаточно серьезные. Я не прав?

– Правы, конечно, товарищ полковник, – кивнул Данилов, продемонстрировав, что он в курсе того, кто к нему и в каком ранге пришел для этой беседы. – Возможно, у кого-то были какие-то основания убивать Загороднева. Но поверьте, что это не экономическое преступление. Разумеется, сложности у комбината будут из-за потери такого человека, но это не основание включать в расследование сотрудников центрального аппарата МВД, создавать какую-то межведомственную следственную группу. Это не работа мафии, нет у нас таких мафий, все давно поделено, а туда, где она может быть, мы и не суемся или мы уже там. Понимаете? Это не «Хлопковое дело» и не дело «Елисеевского гастронома».

– То есть вы полагаете, что причины гибели вашего сотрудника весьма просты?

– Полагаю, – согласился Данилов. – И еще нисколько не сомневаюсь, что полиция работает одинаково хорошо и в Москве, и в Новосибирске. Высокопрофессионально. Нет оснований сомневаться в компетентности сотрудников, которые утверждают, что наш работник погиб в результате простого ограбления.

– И работа комбината не остановится?

– Мы подыщем человека на место Загороднева. Сложно будет, но мы найдем ему замену. Да, потерянное время, которое уйдет на поиски, даст нам убытки, но не приведет к катастрофе. Несчастный случай, от которого никто не застрахован из людей и предприятий. Форс-мажор, так сказать.

– Я прошу вас сообщить руководителю комбината о нашем приезде, – произнес Гуров, протягивая Данилову свою визитку. – Надеюсь, вы не будете препятствовать официальному расследованию и помощи нам генерального директора подведомственного вам предприятия.

– Боже упаси! – поднял вверх ладони Данилов. – Закон есть закон.

Когда сыщики вышли на улицу, Крячко спросил:

– И что ты думаешь? Будут они нам палки в колеса вставлять в Новосибирске? Или будут помогать в расследовании?

– Скорее всего, будут смотреть, как далеко мы продвинемся, а потом реагировать. Это бизнес, Стас, а в нем люди всегда проявляются со своей крайней стороны. Одни детские сады строят для детей своих сотрудников, меценатствуют, а другие шагают через людей, как через расходный материал. Если им выгодны будут наши выводы и итог расследования, они с радостью их примут и даже задним числом припишут себе активную помощь. А если невыгодны… Тогда Орлову крепко достанется, все давление снова на него рухнет. Ну ничего, мы тоже с тобой не лыком шиты.

– У меня есть предложение, Лева! Давай с тобой разделимся. Ты на комбинат в Новосибирске пойдешь один. Будешь действовать официально, маячить у всех на глазах и отрабатывать свою версию преступления, имеющего экономическую основу. А я наведаюсь к местным коллегам, поработаю в поселке. Думаю, там тоже не все чисто.

В аэропорт Толмачево самолет прилетел вовремя. Выйдя из терминала, Гуров и Крячко отошли в сторону и остановились, озираясь по сторонам – кто-то должен был их встречать.

– Суровый сибирский край, – шутливо вздохнул Стас, – это в Москве нас по офису провожала очаровательная стройная девушка. А здесь наверняка нас ожидает суровый сибиряк, косая сажень в плечах, усищи, пропахший дымом костра и табаком.

– Что-то ты увлекся образами, – усмехнулся Гуров. – Усищи, табачище и сапожищи – это явный перебор. Смотри, вон женщина с табличкой! Что там написано? «Гуров Лев Иванович» и «ЭлектроКон». Ну, как тебе?

Крячко повернул голову и молча стал разглядывать миловидную молодую женщину с короткой стильной стрижкой, пухлыми губами и в дорогих туфлях на стройных ногах. Деловой костюм, насколько мог судить Лев по нарядам собственной жены, говорил о доходах встречающей их особы как об очень высоких.

– А ты знаешь… – Крячко поправил галстук и провел рукой по волосам. – Я думаю, что нам надо с тобой поменяться, Лева. Может, мне поработать на комбинате, а тебе в поселке и местной полиции? Я что-то стал менять представление о современных заводах и людях, на них работающих. Дамочка явно с высоким положением в местной заводской иерархии, или у них уборщицы ездят на «ягуарах», «мазерати», ну, в крайнем случае, на «поршах».

Больше всего Гурова поразило то, что женщина с табличкой сразу повернула голову в их сторону и приветливо улыбнулась. А ведь они не подошли к встречающей их представительнице комбината даже и на десяток шагов. Сразу возникло ощущение, что эта женщина знала их в лицо. По фотографиям? Кто-то прислал на комбинат фото двух полковников из аппарата МВД, которые прибывали сюда для расследования убийства? Чушь! Скорее всего, у этой дамы великолепное чутье, огромный опыт в таких делах и она имеет представление, как могут выглядеть московские полковники в штатском. Такое объяснение несколько успокаивало, но неприятный осадок все равно остался.

– Здравствуйте, я – Гуров, – произнес он, подойдя к женщине. – А это мой коллега Крячко.

– Я так сразу и подумала, что это вы, – с обезоруживающей улыбкой произнесла сотрудница комбината. – Меня зовут Регина Поплавская. Как долетели? Все в порядке? Тогда мы можем ехать.

– Куда? На комбинат? – поинтересовался Лев, продолжая ловить себя на мысли, что никак не может точно определить возраст собеседницы.

Когда у женщины есть возможность следить за собой, одеваться со вкусом, в соответствии с последними тенденциями в мировой моде, пользоваться всеми современными достижениями косметологии, она может выглядеть хорошо. Но еще должен быть талант в понимании, как все это использовать. Или этому могут хорошо научить. Сколько же ей? Тридцать, сорок, сорок пять?

– Наш комбинат забронировал для вас два номера в самом лучшем отеле города, – улыбнулась Регина. – Парковая зона, прекрасный вид из окна, комфорт…

– Стоп! – Лев резко остановился и повернулся к ней: – Я понимаю ваше желание создать идеальные условия для нашей работы, но мы с вами понимаем эти условия по-разному. Мы приехали именно работать, а не наслаждаться видами и комфортом. Никаких шикарных отелей в центре города! Нам нужны элементарные условия для ночевки в непосредственной близости от комбината. Понимаете, нам некогда будет наслаждаться, мы будем приходить туда только для того, чтобы поспать.

– Но номера уже забронированы… – попыталась снова очаровать своей ослепительной улыбкой Регина, но Гуров снова перебил ее:

– Регина, ну что вы, право, разговариваете с нами, как с подростками. Бронирование номера не налагает на ваш комбинат никакой ответственности. Вы можете решить вопрос с другим отелем или вашей ведомственной гостиницей? Если нет, то мы поднимем этот вопрос у руководства при встрече. Сейчас мы в любом случае едем на комбинат.

Поплавская даже не изменилась в лице. Можно было подумать, что ей никогда в жизни не приходилось слышать более приятных слов, чем те, которые только что произнес московский полковник. Благосклонно кивнув гостям, она набрала какой-то номер и велела подготовить двухместный номер в «Сосновом бору». Именно велела, а не попросила и не поинтересовалась, есть ли такая возможность. «А дамочка имеет вес на комбинате», – подумал Гуров.

Генеральным директором оказался крупный мужчина с глубокими залысинами на массивном черепе. И говорил он сочным басом, а руку пожал широченной сильной ладонью. Обстановка кабинета и современный легкий интерьер как-то сразу наводили на мысль, что хозяину, при его комплекции, приходится двигаться здесь очень осторожно и даже общаться жестами надлежит весьма осмотрительно. Столешница из закаленного стекла, изящная витая ножка торшера у углового дивана возле окна, обилие других элементов интерьера, которые выглядят легкими и хрупкими. И даже фамилия Дубинин как нельзя больше подходила этому человеку.

– Благодарю вас, Валерий Владимирович, что согласились сразу же встретиться с нами, – усаживаясь в легкое удобное кресло возле стола, сказал Гуров. – Мы понимаем всю степень вашей занятости, но вы здесь первое лицо, и именно вы, как мы поняли, высказали сомнения по поводу версий местной полиции, касающихся смерти вашего заместителя.

– Вы все правильно поняли, Лев Иванович, – кивнул Дубинин. – У меня действительно постоянный цейтнот. Сейчас мы с вами поговорим, но в дальнейшем мне будет сложно уделять вам много времени, поэтому я перепоручил вас Регине Поплавской. Она руководитель секретариата у директора по инновациям. Очень грамотная, умная женщина, она в курсе всего, что происходит на комбинате, в курсе всех разработок и дел, которыми занимался до последнего времени Загороднев. Регина в состоянии решить любую проблему и оказать вам любую помощь. Ну а когда накопится большой объем вопросов или проблем, то прошу без стеснения обращаться ко мне. Я найду возможность уделить вам время.

– Хотелось бы все же, Валерий Владимирович, подробнее узнать о вашей позиции, касающейся причин смерти Загороднева, – напомнил Крячко.

– Позиция очень простая. – Дубинин хмуро уставился на свои большие руки, сцепившиеся пальцами на столе. – Какое, к черту, ограбление в закрытом элитном коттеджном поселке! Я полагаю, вашего жизненного и профессионального опыта достает, чтобы понимать, что проникнуть на территорию обычный человек, даже гость из приличного общества, без предупреждения и разрешения не сможет. Что уж говорить о ком-то, кто имеет криминальные цели, об обычном воре или хулигане, который решил поживиться за счет подвыпившего состоятельного человека. Я сам живу в поселке Матвеево и знаю, о чем говорю.

– Не всегда убийства совершают случайные люди или обычные грабители, – напомнил Лев. – Думаю, что вы это прекрасно понимаете.

– Понимаю, – кивнул генеральный директор и, не скрываясь, посмотрел на часы. Видимо, время его поджимало основательно.

– Поэтому нам нужно знать, чем занимался Загороднев в последнее время, что такого важного входило в его должностные обязанности, кому это могло мешать и кто мог хотеть его смерти или, как минимум, остановить его деятельность на посту директора по инновациям. Более того, нам нужно знать все о самом Загородневе. Его убийство могло быть не связано с профессиональной деятельностью, а с каким-то, например, его дорогостоящим увлечением вне работы. Я не знаю, ну, может, он был заядлым коллекционером!

– Нет, не было у Андрея Максимовича никаких таких увлечений, из-за которых его могли убить. Он был, что называется, «ушиблен» работой, своим делом, отдавал ему всего себя без остатка. Да и нельзя иначе при такой работе. У нас менеджером такого уровня может быть человек, который является фанатиком своего дела, иначе ничего не добьешься. Нельзя эту работу делать только с восьми до восемнадцати, а потом отдыхать и думать о другом. Чем занимался Загороднев? В последние месяцы он занимался подготовкой программы глубокой модернизации производства. Наука не стоит на месте, рынок каждый день требует ускорения, углубления, новых методов и новых производственных и управленческих решений. Видите ли, он занимался такими вопросами, в которых я разбираюсь, о которых имею представление, но ситуация складывается таким образом, что многое и вне комбината завязано лично на Загородневе: его договоренности, его личные наработанные связи на других производствах, в научных и деловых кругах. Наиболее важную роль при разработке и реализации каких-то коммерческих проектов, я бы даже сказал, что решающую роль играет его личная деловая репутация. На его место просто так не поставишь нового человека. Разумеется, можно найти толкового специалиста на рынке труда, можно переманить перспективные кадры с других отраслей и комбинатов. Но очень непросто продолжить работу, которую начал Загороднев.

– Он незаменим и ваш комбинат теперь погибнет? – не без иронии спросил Крячко.

– Нет, конечно, не погибнет, – горько усмехнулся Дубинин. – Замену мы найдем, в руководстве холдинга уже занимаются этим, но, как бы вам это объяснить… Комбинат на рынке из-за этого несчастья сильно «просел». Мы отстанем на месяц или два, и наше место в промышленном кластере региона займет другой игрок. И все. Мы не получим те контракты, которые рассчитывали получить, сырьевой сектор вынужден будет искать дополнительные сегменты на рынке сбыта, нам придется оптимизировать кадровую структуру комбината, которая была заточена под перспективы роста. Это отход во вчерашний день. Комбинат будет работать, но мы не вскочили на подножку того поезда, который вывел бы нас вперед, в лидеры. И придется несколько лет снова готовиться к рывку. Не пять-десять лет, конечно, но год или два мы точно потратим.

– А кому выгодно так «просадить» ваш комбинат? – поинтересовался Стас. – Кто ваши прямые конкуренты?

– Вы что? – поднял удивленные глаза на полковника генеральный директор. – Возможно, конечно, такое предположить, но мы не на Диком Западе, не в гангстерские времена живем. Есть тысячи способов воздействовать на конкурента, не прибегая к пролитию крови. И потом, это ведь не кардинальное решение проблемы, так конкурента на рынке не устранить. Проще нанять человека, который совершит аварию на производстве, выведет из строя энергосистемы. А убить директора по инновациям… Бессмыслица! Через год или два мы снова выйдем в лидеры. Нет, это невозможно. Овчинка выделки не стоит!

Сыщики вышли из кабинета генерального директора и остановились. Гуров предупреждающе поднял палец, намекая, что в этих стенах не стоит ничего обсуждать. Тем более что к ним направлялась Поплавская.

– Давай, Стас, в местную полицию, – быстро заговорил он. – Пообщайся с опером, со следователем, узнай, что они думают об этом. Вечером встретимся и обсудим…

Когда Поплавская с вежливой улыбкой подошла к ним, Крячко подмигнул ей и со словами «знаю я тут одно местечко, где можно вкусно и недорого перекусить», направился к лестнице. Поплавская удивленно посмотрела ему вслед и повернулась к Гурову:

– У нас замечательно готовят в собственной столовой. Могу проводить вас в директорский зал. Или вы предпочитаете в городе, в ресторане?

– Это успеется, – отмахнулся Лев. – Мне бы хотелось поговорить с вами, Регина. Генеральный занят, у него сидеть и беседовать долго не получится. Думаю, что вы сможете уделить мне больше времени, чем Валерий Владимирович.

– Конечно, конечно, – заверила женщина. – Я в полном вашем распоряжении. Пойдемте в комнату для переговоров. Там тихо, и там есть кофемашина.

– А разве у вас нет вашего личного офиса? – Гуров сделал вид, что удивился. – Я полагал, что при вашей должности начальника секретариата… Кстати, а что это за должность такая? Мне, как человеку, далекому от производственных сфер, не совсем понятно.

– У меня есть рабочее место, но это никак нельзя назвать кабинетом, – грустно улыбнулась Поплавская. – Руководитель секретариата – это организатор делопроизводства и рабочего процесса своего шефа. Моим шефом был Загороднев. Замечательный человек, умный, деликатный, эрудированный. И хороший руководитель. В моем подчинении три секретаря, два курьера и много оргтехники. А если фактически, то вся переписка, большей частью – электронная. А еще поиск материалов, информация с сайтов, подготовка презентаций, как в цифровом виде, так и встреч в нашем деловом центре. Одним словом, я вместе с секретариатом – руки и ноги шефа. А он – мозг. Проходите, вот и наша переговорная комната.

Гуров вошел в предложенную открытую дверь и осмотрелся. Уютная комната с большим овальным столом, вокруг которого расставлены два десятка кресел. Напротив каждого кресла стопка чистой бумаги, стикеры, стаканчик с ручками и карандашами. У стены небольшой столик и шкафчик. Кофейный аппарат, который мелет и заваривает кофе, источал тонкий и приятный аромат. Поплавская, уловив мимику гостя, подошла к столу и, нажимая кнопку, спросила:

– Вам с сахаром, со сливками?

– С сахаром, – ответил Лев и уселся в удобное кресло так, чтобы видеть собеседницу. – А давайте, Регина, поговорим о Загородневе. Вы хорошо его знали?

Поплавская промолчала, занимаясь кофе. Гуров смотрел на ее спину и думал, что порой и спины умеют быть красноречивыми. Эта женщина умела владеть собой, как аристократка древнего британского рода, но вот ее спина… Как-то напряжена, чуть сутулится Регина, стоя у кофемашины. Думает, что ответить? А что тут думать? Вопрос несложный. Боится попасть в число подозреваемых? А откуда она вообще может знать о таких специфических категориях? Она вращается не в криминальной среде и не в полицейской.

– Конечно, я хорошо знала Андрея Максимовича, – ответила Регина, возвращаясь к овальному столу и ставя на него две чашки кофе. – Мы ведь четыре года в одной упряжке. Все кипело и бурлило с момента основания комбината. Мы все тут друг друга хорошо знаем. Напряженная работа в команде раскрывает людей до предела. Ничего не утаишь, не спрячешься за чужими спинами, потому что в команде у каждого своя роль, своя задача. Загороднев был умницей, он был лидером и генератором идей. С ним легко работалось. Вы, наверное, спросите про врагов?

– Спрошу, – подтвердил Лев, вглядываясь в лицо Поплавской и пытаясь понять, играет она или говорит искренне. – Были у вашего шефа враги? Реальные, кто затаил на него настоящую злобу и хотел бы его смерти.

– Не уверена, что знаю это на сто процентов, – пожала плечами Регина, – но, думаю, таких не было. Да и кому мог Загороднев так сильно перейти дорогу, чтобы на него затаили настоящую лютую злобу? Он не полицейский, не судья, не налоговый, простите, сотрудник. В этом мире, в котором живу я, в котором жил и работал он, все просто: либо ты сумел, потому что умный, либо тебя обошли, и ты остался на обочине. Я понимаю, что вы многое повидали в жизни, сталкивались с преступлениями в самых разных областях жизни, но поверьте, в нашем мире, мире бизнеса, так не убивают. Знаю, что были во времена перестройки жуткие случаи, но сейчас проще и надежнее победить соперника в бескровной схватке на рынке, чем вот так… убивать, рисковать. Да и не личность решает все, а идея.

– Какая идея? – удивился Гуров, внимательно слушая женщину.

– Идея, концепция, проект. Вы же не думаете, что смерть одного, пусть талантливого, но рядового человека может остановить развитие такого огромного предприятия или целого региона? Всегда любой проект – это труд многих людей, это даже не какой-то мифический план, это движение вперед, обоснованное временем, развитием промышленности, управленческой науки, маркетинга.

– Красиво вы говорите! – искренне восхитился Лев. – А что вы оканчивали?

– Физфак университета здесь, в Новосибирске, аспирантуру. А четыре года назад, непосредственно перед поступлением на работу сюда, еще и курсы в Технопарке «Инновационного центра ABN» по направлению «управление и маркетинг на современном предприятии».

– И вы полагаете, что Загороднева убили по какой угодно причине, но только не по той, что связана с его работой?

– Конечно, – убежденно кивнула Поплавская, красиво положив ногу на ногу. – Это ведь ничего не меняет. Его смерть ничего не остановит. Есть команда, которая работала несколько месяцев над этим проектом, есть ведущий специалист, правая рука Загороднева. Его фамилия Руденков. Я познакомлю вас с ним. Есть связи, есть налаженные контакты со сторонними научными и производственными организациями, договорные отношения. И что, все это рухнет из-за одного человека? Вы сами в это верите, Лев Иванович? Просто как взрослый грамотный человек?

Глава 2

В местном отделении полиции Крячко с распростертыми объятиями не встретили. Оперативный дежурный сначала напрягся, потом мужественно потребовал от «полковника из Москвы» документы. И только потом, взывая к разуму и минимальной осторожности, стал извиняться, признавая, что сообщение о визите сотрудников центрального аппарата МВД к ним пришло еще вчера.

Крячко, подперев кулаком щеку и глядя через окошечко в стеклянной стене на дежурного, выжидал положенное количество минут, которое ему подсказывало его воспитание, потом холодно заявил:

– Мне нужна старший следователь Ольга Евгеньевна Владимирова.

Дежурный явно растерялся. Видимо, он не получил указаний говорить о сотрудниках управления и давать какие-то сведения без ведома начальства. Но это было делом обычным, с таким Стас за время командировок с Гуровым насмотрелся вдоволь. Он показал пальцем на стенд у входа, на котором были написаны фамилии сотрудников и номера кабинетов по этажам, потом указал пальцем на застекленный ящик за спиной дежурного, где хранились ключи от кабинетов, и с улыбкой заметил:

– Ольга Евгеньевна на месте, ключа от ее кабинета на гвоздике нет. Ну так что? Меня помощник проводит на третий этаж или я сам?

Следователь Владимирова оказалась сухой и высокой, на вид лет сорока. Тонкие поджатые губы, прищуренный взгляд колючих серых глаз и прямая осанка говорили о натуре строгой, даже придирчивой женщины, которая не терпит ничьего мнения, кроме своего.

– Да, Станислав Васильевич, там все очевидно, с этим Загородневым, – стала рассказывать следователь. – Вы, конечно, понимаете, что ваш статус полковника центрального аппарата МВД не дает вам права требовать от меня разглашения материалов следствия. Только представитель Следственного комитета, по принадлежности, так сказать…

– Не требую я от вас разглашения, – успокоил ее Крячко. – Мне просто нужно знать ваше мнение и понять, на чем оно основано. Почему вы склоняетесь к версии ограбления и убийства?

– Насчет убийства я бы не стала пока так уверенно говорить, – заметила Владимирова. – Человек, будучи в изрядном подпитии, споткнулся, или у него закружилась голова, или ему стало плохо, и он упал. Упал и ударился головой о бетонный бордюр. Это неоспоримый факт, зафиксированный и подтвержденный. То, что Загороднева кто-то толкнул, умышленно или случайно, а тем более, что его кто-то с силой ударил, лежащего, головой о бетон – пока не доказано и даже не имеет соответствующих улик. О чем можно говорить? Мы, конечно, проработаем все версии, как положено, но пока никаких оснований сомневаться в смерти в результате несчастного случая у меня нет.

– Но ограбление было?

– Действительно, из карманов погибшего, по свидетельству его жены, пропали бумажник, смартфон. С его руки исчезли часы фирмы «Брайтлинг» с голубым циферблатом, стоимостью более 400 тысяч рублей.

– Вы проверяли, насколько просто проникнуть в Матвеево постороннему лицу, какому-то проходимцу, который мог бы обобрать пьяного или даже убить его?

– Этот поселок не лучше и не хуже других элитных коттеджных поселков. Перелез через забор, и твори, что хочешь. Да, камеры наружного наблюдения на территории есть, но они не охватывают всю площадь поселка. Кстати, в уголовном деле есть показания свидетелей о том, что проникновения в поселок имели место быть и ранее. И это понятно, Станислав Васильевич. Там же никто не станет натягивать колючую проволоку под током или строить трехметровый бетонный забор. Красиво, цивилизованно, но для ленивых. Кому надо, и туда залезет, чтобы поживиться.

– Ну да, – кивнул Стас, – ну да.

Спорить, требовать и доказывать смысла не было. То, что положено знать о ходе следствия оперативнику, знает тот оперуполномоченный, который вместе со следователем работает по этому делу. Но если московским сыщикам понадобится срочно более полная информация, то Владимировой прикажут поделиться ею с Гуровым и Крячко ее начальники. По требованию из Москвы, конечно.

– Спасибо, Ольга Евгеньевна. – Он поднялся и вежливо улыбнулся, произнося «дежурную» фразу: – Благодарю вас. Держите меня, пожалуйста, в курсе событий. До свидания.

Со следователем было все понятно. Такое встречается иногда, как это ни печально. Сотрудники пытаются уменьшить себе нагрузку. Пытаются при малейшей возможности подвести под постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Как сейчас с делом Загороднева. Несчастный случай, собраны все доказательства, результаты всех необходимых экспертиз – и все. В возбуждении уголовного дела «отказывают». «Вовремя мы приехали, – подумал Стас. – Сейчас следователь не будет спешить с «отказными материалами». Дождется нашего отъезда».

– Простите, вы Букатов? – с виноватым видом остановил он в коридоре молодого оперативника, хотя прекрасно знал, кто перед ним.

– Оперуполномоченный уголовного розыска старший лейтенант полиции Букатов, – четко, но как-то хмуро представился молодой человек. – Слушаю вас.

Убедившись, что их никто не слышит и не видит, Стас тихо, но внятно представился. Букатов удивленно посмотрел на полковника, но тот сразу же добавил:

– Мне нужно с вами поговорить без свидетелей. Вот вам номер моего телефона. Как только сможете встретиться вне пределов управления, наберите меня, это очень важно, Алексей.

Крячко хорошо разбирался в людях. Судя по нескольким словам характеристики Букатова, которую мимоходом в разговоре дал начальник уголовного розыска, помощник дежурного и один из оперативников, за службу он не держится, присмотрел себе работу вне структур МВД, честен, но себе на уме, работает ровно, с хорошими результатами, хотя без фанатизма. Сложно при такой характеристике рассчитывать на его серьезную помощь, но иного выхода не было.

В половине второго Алексей все же позвонил.

– Товарищ полковник, это Букатов! Я сейчас могу встретиться. Если вы не против, то неплохо было бы и поесть заодно, а то я с пяти утра на ногах и на одном бутерброде.

– Намек понял, – усмехнулся Крячко, понимая, что молодой оперативник ведет себя естественно, не нервничает. – Давай совместим приятное с полезным. У вас тут есть одно кафе приличное, «КарМен» называется…

– Знаю его, только оно закрыто. «КарМен» работает с одиннадцати до четырнадцати, а потом с восемнадцати и до полуночи…

– Ну-ну, Алексей, вы меня недооцениваете, – хмыкнул Стас. – Закрыто, но не для нас с вами. Нас покормят, и без лишних свидетелей. Я жду вас прямо в кафе.

В этом кафе Крячко сегодня пил кофе, когда планировал встречи на текущий день и анализировал имеющиеся данные. Это заведение как будто специально строилось и оформлялось для проведения «тайных» встреч. Летнее кафе, представляющее собой пристройку к капитальному зданию. Деревянный каркас, увитый плющом. Стекла чуть затемненные, которые пропускают внутрь достаточно света, но в то же время почти не пропускают посторонние взгляды. И вход расположен так, что входящего скрывают те же заросли плюща и высокого кустарника. Кстати, название хозяин кафе взял не из произведения Проспера Мериме и даже не по впечатлениям от оперы Жоржа Бизе. Судя по обилию фотографий и постов на стенах, владелец заведения был ярым поклонником творчества одноименной музыкальной группы и ее лидера Сергея Лемоха. Стас убедил администратора кафе, чтобы тот пустил их внутрь во время перерыва. Он почти не сомневался, что Букатов согласится на серьезный разговор, а кафе «КарМен» лучше всего подходило для этой встречи.

– Я вас слушаю, товарищ полковник, – немного хмуро и без всякого интереса произнес Букатов, усаживаясь за столик напротив него.

Крячко молча смотрел на молодого человека. Нет, он не видел в его глазах неприязни, раздражения. Только равнодушие. Скорее даже терпеливое равнодушие. Все, потух парень. Только ждет срока, когда можно уйти от всего этого. Интересно, что его так оттолкнуло от работы в уголовном розыске? Показатели у него неплохие были всегда, и голова у парня работает.

– Знаете, Алексей, – с задумчивым видом заговорил Стас, – даже если вы не видите своего будущего в системе МВД, даже если окончательно решили порвать с работой в уголовном розыске, это все же не повод вести себя так неуважительно. Я и сам не особо люблю чинопочитателей и не терплю, когда в полицию вносят элементы казарменных отношений. Но все же вас позвал поговорить человек, который старше по званию, по опыту, по возрасту, черт возьми. Это же элементарно! И где бы вы ни работали в дальнейшем…

Взгляд Букатова оживился, он уже с интересом посмотрел на московского полковника и спросил:

– Мне встать и попросить разрешения сесть?

– Нет. Это будет уже клоунада, а не уважение. А вы не клоун, вы опер, толковый, хороший опер. Поэтому давайте посерьезнее. Я ведь вас пригласил, чтобы попросить о помощи, профессиональной помощи, а не развлекаться.

– Хорошо, – кивнул Букатов и сел прямо, положив руки на стол. – Прошу прощения, товарищ полковник. Я правда немного забылся, или просто апатия накатила из-за предстоящего увольнения из органов. Что случилось?

– Называйте меня Станиславом Васильевичем. А случилось у нас убийство гражданина Загороднева возле собственного дома в коттеджном поселке Матвеево.

– Вот оно что, – усмехнулся оперативник, и Крячко заметил, что глаза парня загорелись профессиональным интересом. – Значит, не я один сомневаюсь, что это банальное ограбление. Вопрос только в том, как вы об этом узнали и почему заинтересовались? Что, личные связи Загороднева?

– Нет, не совсем. Просто кое-кто в руководстве погибшего тоже не особенно верит в банальное ограбление, как вы выразились. С Владимировой я побеседовал. Пока не будем беспокоить следователя своими сомнениями. А вот мы с вами займемся своей работой. Рассказывайте все по порядку. Вы в день убийства выезжали на место происшествия?

– Да не «выкайте» мне, Станислав Васильевич. Я же вижу, что вам проще говорить мне «ты», без реверансов. Я в тот день дежурил, и мне «повезло» в составе дежурной оперативно-следственной группы выехать. Охрана коттеджного поселка была на месте, топтались рядом, охраняли возможные следы на месте преступления. Молодцы ребята. Там половина бывших сотрудников полиции у них. Жена Загороднева в доме рыдает. Их десятилетнюю дочь, как я понял, бабушка приехала и забрала к себе.

Крячко оценил, что оперативник рассказывать начал не о положении тела и следах преступника, а об общей психологической обстановке. Это важно, общая картина часто дает ключи к направлению розыска, дает подсказки к версиям. Толковый парень, жалко, если уйдет из уголовного розыска, в который уже раз подумал он.

– Тело мужчины лежало на дорожке, которая вела от двери к дому. Он упал, видимо, когда уже вошел на территорию. По положению тела трудно было судить, толкнули его или нет. Он ударился затылком о бордюрный камень. Там у них в коттедже мощный бордюр, потому что к дорожке примыкала и автомобильная парковка. Крови не очень много. Как я и предположил сразу, причиной смерти стало кровоизлияние в мозг. Он умер через несколько минут после получения травмы. Она не была мгновенной. За этот момент следователь и ухватилась, когда стала тянуть версию с несчастным случаем.

– Еще какие-то признаки говорили о том, что это несчастный случай, а не убийство?

– Трудно сказать. Все признаки имели двоякое толкование. То, что распахнут пиджак и распущен узел галстука, может говорить и о том, что была короткая борьба, и о том, что это сделал сам пьяный в дым Загороднев. Кстати, анализ крови это подтвердил. Количество промилле соответствовало двум литрам крепкого вина. Кстати, распахнуть пиджак лежащего на спине человека мог и тот, кто обыскивал его, тот, кто украл бумажник и смартфон. И снимал с руки дорогие часы.

– Хорошо. Теперь расскажи мне, почему ты сторонник версии убийства? – попросил Крячко.

– Матвеево – поселок элитный, – усмехнулся Букатов. – Там люди живут с положением и с доходами, которые мне и не снились. Охрана вымуштрована, зарплаты высокие, и за место там парни держатся. Маловероятно, что обчистить пьяного хозяина дома мог кто-то из них. Тем более убить, толкнуть умышленно на бордюр, да и пропустить постороннего на территорию или элементарно «проворонить» тоже не могли. Значит? Значит, на территорию поселка проник кто-то умелый и с криминальной целью. Не могу точно сказать, его целью было убийство именно Загороднева или просто ограбление любого пьяного жильца поселка, но ясно одно, что это был убийца или домушник, который воспользовался беззащитным положением Загороднева. То есть оказался на месте происшествия случайно. Но я в этом сомневаюсь.

– Правильно сомневаешься, – похвалил Стас. – Дилетант или новичок в Матвеево на квартирные кражи не сунулся бы. Значит, матерый, умелый вор. А он бы не стал рисковать, оставлять следы, обирая пьяного. У них свои правила, жесткие. Вор-домушник не будет грабить, а уличный грабитель не полезет в окно. Следовательно, все говорит о том, что Загороднева, скорее всего, убили целенаправленно. А может быть, именно убийство было случайным, его хотели просто оглушить, а целью было нечто в его карманах, имевшее большую ценность. И тогда речь идет уже о заказном убийстве.

– Вот-вот, вы понимаете, – обрадованно заметил Букатов. – Приятно, когда разговариваешь на одном языке с профессионалом.

– Что ты успел предпринять? Своему начальнику доложил о сомнениях?

– Доложил, но меня поставили на место, чтобы не прыгал выше головы следователя. Я так понял, что для нашего руководства показатели важнее. Несчастный случай более желателен в отчетности по происшествиям, чем убийство. Предпринять я мало что успел. Попытался поговорить еще раз с начальником охраны поселка, но он уперся, ссылаясь на то, что все уже рассказал следователю. Можно было и надавить, но понятно, что доверительной беседы не будет и все сведется к ответам «ничего не видел, ничего не слышал».

– Мутный человек? – усмехнулся Крячко и, достав из кармана блокнот, попросил: – Продиктуй мне его данные.

– Скорее, скользкий. Опытный. Такого с наскока не возьмешь. Зовут Рыбин Павел Николаевич. Бывший полицейский. Работал в управлении охраны общественного порядка. Майор, кажется, в прошлом.

Сумерки – во многом замечательное время суток. Солнце садится, и наступает период, когда все становится каким-то бесцветным. Нет, не серым! Просто краски теряют свою яркость, очертания становятся нечеткими, размываются границы. Этот эффект так силен, что у некоторых людей, страдающих так называемой «куриной слепотой», наступает довольно заметная дезориентация в пространстве.

Крячко, ожидая наступления сумерек, стоял под защитой разросшейся сирени и рассматривал в бинокль заборы коттеджного поселка. Теоретически преодолеть забор из профильного железа в тех местах, где ограждение выходит к лесу, несложно. Гораздо сложнее перелезть через красивый штакетник со стороны подъезда к главным воротам и КПП охраны. Там штыри острые, штаны точно на них оставишь. Но опыт наводил на мысль, что видимость доступности лишь кажущаяся, в таких поселках практически вся территория находится под наблюдением. Но тот же опыт подсказывал, что любая система видеонаблюдения несовершенна, если она никакими другими техническим средствами не дублируется. Всегда есть так называемые «мертвые зоны», которые камеры не видят. На серьезных режимных объектах, в принципе, нет «мертвых зон», и система охраны и контроля сложнее, но здесь просто дорогой поселок, а не территория хранения ядерных боеголовок, и, как минимум, один факт несанкционированного проникновения опытного человека в Матвеево был. Куда проще пробраться на территорию тайком, чем договариваться с охраной, платить деньги, шантажировать кого-то – это всегда лишние свидетели. И такой факт, хоть неподтвержденный, имел место быть, ведь кто-то наступил на цветочную клумбу госпожи Мещеряковой, жительницы Матвеево, о которой рассказал Букатов.

Все, серость окружающих предметов и освещения достигла своего пика. Крячко сунул бинокль в сумку на плече и двинулся в сторону забора коттеджного поселка. Обойти предстояло весь поселок, особенно внимательно осмотрев участок стены между ориентирами: развилка грунтовой дороги, ведущей к пруду, и старый вагончик дорожных рабочих в месте примыкания к шоссе грунтовой дороги.

В темноте мало что будет видно, но Стас не намеревался рассматривать забор, искать повреждение на нем краски или наличие царапин. Все эти детали могли появиться как в момент установки забора, так и за годы его эксплуатации по многим причинам. А вот какая-нибудь груда старого кирпича, брошенные ящики, лестница, валяющиеся в траве, – это как раз те признаки, которые говорили, что здесь предпринималась попытка перелезть через ограду…

По своим прикидкам, Крячко понимал, что ему в темноте придется пройти примерно полтора километра или чуть больше. Ту часть забора, которая выходила к шоссе, осматривать бессмысленно. Это «парадная» часть, там никто не станет перелезать, сразу будет видно и охране, и жильцам поселка, и тем, кто будет проезжать в этот момент по шоссе.

К двум часам ночи Стас наконец вернулся в ведомственную гостиницу. Гуров сразу посмотрел на его ноги и с сарказмом заметил:

– А кто-то нас в МУРе в свое время попрекал, что уходим на спокойную и непыльную работенку в министерство.

Джинсы Крячко до колен были забрызганы грязью, покрыты репьями и колючими семенами каких-то растений. Кроссовки он явно промочил, потому что в них хлюпала вода. Лев понимающе кивнул и достал из бара бутылку коньяка, а Стас поспешил в ванную, раздеваясь на ходу. Хоть и лето, но он замерз за время своего путешествия вокруг поселка довольно основательно.

– Ну, отогрелся, беспризорник? – спросил Лев, когда Крячко махнул рюмку коньяку и с наслаждением сунул в рот дольку лимона.

– Благодать! – блаженно улыбаясь, протянул Стас. – Горячая вода, чистое белье, теплое светлое помещение, старый друг и не менее старый коньяк! И никуда не надо идти. По крайней мере, до утра.

– Стареешь, друг, – хмыкнул Лев. – Помнится, тебя только пальцем помани, только намекни на интересное дело, и ты срывался и мчался в ночь и в дождь, и в пургу. Ладно, что у тебя нового по поселку?

– Типичный элитный поселок, каких по стране очень много, – заговорил Крячко, вытягивая пластиковую упаковку с нарезкой ветчины и делая себе бутерброд. – Система охраны тоже типичная: зонированное видеонаблюдение, пешие обходы территории. Возглавляет службу охраны бывший майор полиции, в последние годы работал в управлении охраны общественного порядка. Его сегодня на месте не было, но ребята в охране вымуштрованные, дисциплинированные. Вежливо, тактично послали меня куда подальше, когда я уламывал их пропустить, мол, я – очень ревнивый друг, а моя пассия живет в поселке, и есть у меня подозрения, что к ней сосед похаживает. Даже не ржали надо мной, хотя выглядел я, как мне кажется, вполне комично и безобидно. Глаза у парней цепкие, рассматривали меня профессионально. Скорее всего, бывший майор набрал себе тех, кто когда-то в полиции служил.

– А забор что-то дал?

– Ничего, кроме грязных штанов и промоченных кроссовок. Никаких лишних предметов, которые могли бы использоваться для преодоления забора. Я даже могу сказать, никаких серьезных повреждений забор не имел и починке не подвергался. Понимаешь, Лева, забор из рифленого листового оцинкованного металла, окрашен в темно-коричневый цвет. Если бы его серьезно повредили, а потом выправляли, то светлые следы из-под облупившейся краски были бы хорошо видны.

– А если сообщник? Набросали ящиков, киллер перемахнул внутрь, сообщник убрал ящики, и все чисто.

– Не думаю, – задумчиво жуя бутерброд, отозвался Крячко. – Я просто представил, как это будет выглядеть. Двое мужиков тащат ящики, складывают. Потом один лезет через забор, второй начинает эти ящики убирать, тащить или в лес, а это метров триста, или к машине, а она стоит на грунтовке в пятидесяти метрах, ближе не подгонишь, заметно для всех возможных случайных свидетелей. Нет, убежден, что он проник через главный въезд. Не знаю как, но проник.

– Хорошо, не будем пока ломать голову над пустыми вопросами. Найдем убийцу, тогда и спросим. Сейчас важнее не как попал в поселок, а зачем убил. Нам мотив преступления важен на этом этапе.

– Думаю, что причина кроется в профессиональной деятельности Загороднева, – кивнул Крячко. – Тут я твой сторонник. Но все же придется дотошно разобраться, а не имел ли погибший еще каких-то увлечений, которые могли привести его к насильственной смерти. Кому он мог мешать?

– Видишь ли, Стас, – задумчиво заговорил Гуров, сцепив пальцы в замок и положив на них подбородок, – мнения, как говорится, разделились. Часть людей считают, что личность директора по инновациям весьма важна для комбината. Все его наработки по реконструкции и модернизации производства завязаны на нем одном, на его связях, которые он установил за годы работы. Заменить Загороднева сложно, на то, чтобы вникнуть и взять бразды правления процессом в свои руки, уйдут месяцы. Другая же часть специалистов полагает, что дело не в Загородневе. У него много помощников, выполняющих рутинную работу по подготовке, каждый в своей области, в своем отделе. Да, он был генератором идей, но в его идеях не было ничего гениального. Нормальное производство, нормальное развитие предприятия, через такие этапы проходят все заводы, комбинаты.

– И как же нам отделить зерна от плевел? – хмыкнул Крячко.

– Не знаю пока, – покачал головой Лев. – Покручусь на комбинате, побеседую со всеми заинтересованными людьми, изучу мнение тех, кто окружал Загороднева. Буду нарабатывать версии. А ты продолжай заниматься всеми версиями, которые лежат вне пределов комбината. Посмотри, что можно нарыть на начальника охраны поселка. И давай встретимся с вдовой.

– Этого опера, паренька Букатова… – Стас помедлил, потом решительно продолжил: – Я думаю, его можно привлечь к работе. Толковый парень, мыслит правильно, когда хочет.

– Что значит, когда хочет? Ну и характеристики ты даешь людям!

– Все правильно, именно это я и хотел сказать, – засмеялся Крячко. – Букатов лыжи навострил из органов, что-то ему здесь не климатит. Жалко, если уйдет, в уголовном розыске такие очень нужны. Разобраться надо, что у них тут происходит, может, начальство плохое, а может, он не подарок! Выводы сделаем в конце и порекомендуем решить тут кадровый вопрос. А как ты собираешься глубоко лезть в экономические дебри, ты ведь не экономист? Надо тоже посмотреть, кто там может выступать надежным консультантом?

– А я, по-твоему, чем занимаюсь? – недовольно поморщился Гуров. – Экспертов там на каждом углу, но когда мысли и выводы прямо противоположные, то берет сомнение, а не врет ли кто-то, не кривит ли душой. А вообще, вопрос там очень сложный, там борьба идет не между людьми и даже не между предприятиями за место под солнцем. Сегодня в каждом регионе существуют так называемые промышленные кластеры. Это очень сложная система, с надстройками и базами. Она охватывает деятельность от поиска и добычи рудных ископаемых до их переработки, обогащения, выплавки и изготовления изделий из цветных металлов. Занять позицию в этом кластере, найти свою нишу непросто. Никто не может вывести одно предприятие или ввести новое просто приказным порядком. Рынок! Если твое производство модернизировано по новейшим технологиям, то ты можешь производить сырье или конечный продукт со сниженной себестоимостью. Можешь скорость производства наращивать, выполнять заказы с большим объемом. И если ты заявляешь на рынке эти особенности своего производства, то именно к тебе потекут долгосрочные контракты, ты получишь серьезные заказы и вольешься в систему.

– Что-то я сомневаюсь, – покачал головой Крячко, – что на войне личность только одного генерала ведет к полной победе или полному поражению. Тем более что генералов в армии – пруд пруди.

– Вот и я сомневаюсь, – вздохнул Лев. Все-таки кажется мне, что причина смерти Загороднева гораздо банальнее. Хотя… высокопрофессиональный киллер – это серьезно. Это не обида из-за того, что в прошлую субботу один мужик другому в стакан меньше налил, когда втроем выпивали. Это целенаправленное умышленное убийство.

Женщина выглядела старше своих лет. Темные круги вокруг глаз, нездоровая кожа, глубокие складки возле губ. Но самое главное, потухшие глаза, в которых не было жизни. Выглядела вдова Загороднева лет на пятьдесят, хотя по паспорту, как успел выяснить Крячко, ей было всего тридцать пять лет.

Кивнув сыщикам, она сделала приглашающий жест рукой. И то, что Загороднева делала все молча, и тишина в доме, все это почти сразу стало действовать угнетающе. Гуров ожидал увидеть в доме черные полотнища, закрывающие зеркала, экраны телевизоров, стеклянные стенки шкафов. К счастью, ничего этого не было. Не чувствовалось, что в доме свой след оставила смерть. Лишь поведение вдовы и тишина оставляли впечатление глубокой печали и тоски.

Еще несколько лет назад из разговора со священником Лев узнал, что, оказывается, ни православие вообще, ни церковь в частности не требуют исполнения этих обычаев. Все эти тряпки на зеркалах, поминки с водкой на девять и сорок дней – по мнению церкви, не более как пережиток язычества и безграмотность некоторых людей. Церковь считает, что люди, у кого в доме горе, от кого ушел близкий человек, должны вести себя так, как просит их душа, любовь к усопшему. Застолье на поминках вообще не обязательно. Православие призывает идти в церковь и молиться за упокой души близкого человека. Ему ваше застолье уже не нужно, оно нужно живым, а это неправильно. И на девять, и на сорок дней нужно обязательно ходить в храм.

– Любовь Сергеевна, – посмотрел Лев в глаза женщине, – я благодарю вас, что вы разрешили нам прийти и поговорить с вами. Примите наши соболезнования и нашу помощь. Вы, конечно, понимаете, что мы выполняем свой служебный долг, но мы и чисто по-человечески со Станиславом Васильевичем соболезнуем вашему горю и хотим разобраться в причинах гибели вашего мужа.

– Я все понимаю, – наконец ответила вдова. – Не надо лишних слов, мне от соболезнований только тяжелее. Если даже из Москвы приехали, значит, есть основания. Но я уже ничего не понимаю. Местная полиция убеждает меня в простом ограблении, а тут вы из Москвы. Вы-то как узнали? Хотя… наверное, с работы Андрея… его руководство… Валерий Владимирович обещал мне, что так это не оставит, что во всем разберутся как положено. А Дубинин – человек со связями, его же Москва сюда назначала на должность генерального.

Сильная женщина, с уважением подумал Гуров. Но пользоваться этим не стоит, надо щадить вдову, даже если приход людей, разговоры для нее некая отдушина. Все равно сейчас эти разговоры о муже – напоминание, что его нет.

– Любовь Сергеевна, – вставил Крячко, – следователь сказала, что мужа нашли вы во дворе. Можете рассказать, как это произошло?

– Я в окно увидела, что калитка открыта настежь, – кивнула женщина. – Не знаю, предчувствие, наверное, какое-то было. Я сразу так испугалась, что сердце больно сжалось. Выбежала, в чем была, на улицу, а Андрей лежит. И я сразу поняла, что беда, что все! Даже еще крови не видела, но по тому, как он лежал… понятно было. Или сердце подсказало. Женщины такие вещи чувствуют.

Гуров положил ладонь на руку женщине и чуть сжал, чувствуя, что Загороднева вот-вот расплачется. Вдова благодарно кивнула и сделала глубокий вздох, борясь с душившими ее слезами. А он снова стал расспрашивать, стараясь говорить уверенно и почти после каждого предложения добавлять, что это им знать необходимо, что от этих сведений зависит расследование. Нельзя было давать вдове возможность уходить с головой в горе, нужно вывести ее из состояния довлеющего одиночества и заставить говорить, вспоминать, думать.

– У Андрея Максимовича были враги? Постарайтесь вспомнить все конфликты, которые имели место, пусть незначительные, на ваш взгляд.

– Да откуда у него враги? – пожала плечами Любовь Сергеевна. – Он же не участковый, не бизнесмен, не владелец ресторана или чего-то там еще такого. Я особенно-то в его дела не вникала, знала только, что они там на комбинате наукой занимались, и муж целыми днями на работе пропадал. А когда выходные устраивал, то мы втроем отдыхать ездили куда-нибудь, бывало, что и на море летали дня на три. Андрей не был конфликтным, всегда улыбчивый, к тому же очень умный. Он в таких кругах вращался, где нет врагов, там все решается по-другому и проблемы иного уровня. Это на стройке могут по пьянке подраться или наряд за выполненную работу не поделить. А у него…

– Нет врагов… – с сомнением в голосе тихо повторил Крячко. – Любовь Сергеевна, можете нам показать, в каком положении вы нашли тело мужа в ту ночь?

Они вышли на улицу. Загороднева замялась, как будто ей не хотелось идти или ее не несли ноги, и Стас пошел первым, то и дело оборачиваясь на женщину. Гуров думал о том, что оперативно-следственная группа вела себя корректно по отношению к семье погибшего. На дорожке, ведущей от ворот к дому, не было контура лежащего тела, обведенного мелом. Смотреть на это вдове и дочери было равносильно тому, чтобы каждый день видеть труп дорогого человека во дворе.

– Вот здесь, – глядя себе под ноги, тихо произнесла Любовь Сергеевна. – Вдоль дорожки и головой на бордюре. Такое ощущение, что откинулся назад и упал на спину.

Гуров присел на корточки. День был пасмурным, и пришлось достать из кармана светодиодный фонарик. Крячко тем временем принялся отвлекать вдову расспросами: во сколько в тот роковой день муж должен был вернуться домой, часто ли он так много выпивал, как в день гибели. Лев слушал их, а сам сантиметр за сантиметром изучал дорожку и бордюр. Конечно, за эти дни здесь прошло много людей, а два дня назад был сильный дождь, но все же стоит попытаться. Тем более что эксперты и следователь не особенно старались, находясь в уверенности, что это несчастный случай и не более того.

Лев поднял голову и выразительно посмотрел на Крячко. Тот, сразу поняв его, взял вдову под локоть и, сославшись на изжогу, утомительный день, головокружение и еще что-то, самым душевным тоном попросил Любовь Сергеевну угостить его чаем. Гуров снова низко склонился и достал телефон. То, что он искал, объяснялось очень простой логикой и большим опытом сыщика. Спонтанное убийство предполагает использование любых подручных средств, случайных орудий или даже их отсутствие. Здесь не было ничего подручного, чем Загороднева могли ударить по голове. Ни полиция не нашла, ни вдова с дочерью. Получается, что пьяный мужчина мог и сам упасть головой на бордюр. Редкий случай, но возможный. А вот присутствие постороннего, обчистившего карманы пострадавшего, сразу наводит на размышления, что несчастный случай и ограбление инсценированы, что Загородневу сначала нанесли смертельный удар по голове, а потом уложили на дорожку головой на бордюр. Чтобы никаких сомнений не возникало.

Вопрос второй – может патологоанатом во время вскрытия понять, чем именно или какого рода предметом нанесен удар? Может. Но в материалах вскрытия указано, что смерть наступила в результате падения и получения травмы головы, несовместимой с жизнью. Значит, и удар был нанесен чем-то похожим. Нужно имитировать удар головой о бордюрный камень, о его край.

Есть! Лев опустился на колени и сделал снимок смартфоном. Потом увеличил на экране полученное фото до максимального размера и внимательно вгляделся в него. Да, скорее всего, так и было. Удар в голову, потом подхватить тело, избегая неконтролируемого падения. Уложить его как надо, причем быстро, пока никто ничего не заметил. Убийце нужно торопиться, ведь еще придется и карманы тщательно обшарить, изображая ограбление. Вор не пропустит ничего ценного, иначе в него не поверят. А раз все делать надо максимально быстро, то убийца не успел снять с руки кастета. Это должен быть именно кастет, самое универсальное сокрушительное оружие для кулачного боя или быстрого выведения противника из строя.

А вот и она! Царапина, довольно глубокая и, судя по цвету, относительно свежая, была как раз там, где и должна быть, под плечом лежащего человека. Под спину он Загороднева подхватил, когда тот падал после удара. А Загороднев мужик неслабый, у него рост 178 сантиметров и вес больше 90 килограммов. А вот и еще царапина. И примерно такой же длины и глубины…

– Ну что? – спросил Крячко, когда они вышли на улицу. – Есть что-то?

– Царапины на красном тротуарном камне в том месте, где убийца укладывал тело после удара в голову, предположительно кастетом.

– Я чего-то подобного и ожидал, – кивнул Стас. – Мы там пока чай пили, я немного разговорил вдову. Не слышала она ни о каких врагах и конфликтах, из-за которых могли убить мужа. Там вообще все не так решается. Конкуренция есть, конечно, на этом рынке производства, но, извини, Лева, Загороднев не был первым лицом на предприятии. Решения в любом случае всегда принимает генеральный директор. А насчет жизни вне комбината она тоже рассказала. Все было ровно, и семья у них хорошая. В карты Загороднев не играл, по бабам не шатался, в махинациях не участвовал. Да и какие карты, бабы и махинации, это ведь совсем иной уровень жизни и ответственности. Хозяин может себе такое позволить, владелец бизнеса, а наемные работники живут работой, своими обязанностями, своей карьерой. Там другие интересы…

– А если случайность? – задумчиво произнес Лев.

– Только не в поселке. Загороднева даже не слышала о таком, чтобы кто-то пробрался в Матвеево, кого-то обокрали, залезли в дом или в машину к кому-то. Тем более убийство. Нет, тихо у них в этом смысле. Тихо и надежно. Одно слово – элитный поселок. А знаешь, Лева, он ведь лопухнулся!

– Кто? – не понял Гуров.

– Киллер. Надо было ему все сделать за пределами поселка. Тогда версий у следствия было бы много, и оно зарылось бы в них. А он как будто специально подставился, пошел по самому простому пути.

– Я тоже об этом думал, – согласился Лев, – и поэтому не сбрасываю со счетов версии причастности и начальника службы безопасности поселка, и жены Загороднева тоже.

Глава 3

Гуров шел рядом с Региной по территории комбината и старательно крутил головой, слушая ее рассказ о предприятии, о мощностях, о цехах. Рассказывала Поплавская интересно, с азартом. Лев изредка поглядывал на свою спутницу. Высокая, стройная, одевается со вкусом и очень дорого. Это правильно, надо платить женщине на такой должности очень хорошую зарплату, чтобы она могла одеваться в модных бутиках, приобретать вещи из знаменитых коллекций. Ее работа не медь варить, а способствовать развитию производства и помогать своему шефу.

– Скажите, – спросил он, – существуют какие-то коммерческие, научно-производственные контакты Загороднева, о которых вы можете не знать, так как они прошли мимо вас?

Поплавская остановилась и внимательно посмотрела на московского полковника. Сначала в ее взгляде проскользнуло удивление, потом она улыбнулась и ответила с ноткой снисходительности:

– Я поняла вас, Лев Иванович. Ваш вопрос вызван просто непониманием тех процессов и процедур, которые происходят в службе директора по инновациям. Да и в любой службе комбината или другого подобного предприятия. Топ-менеджер по роду своей деятельности постоянно общается с десятками людей своего уровня. И в служебное время, и в личное, и даже на отдыхе. Да, поначалу Загороднев мог с кем-то познакомиться, в частной беседе обозначить взаимный интерес, обсудить какие-то совместные проекты. Но лишь на стадии гипотезы. Когда начинается даже не работа над проектом, а хотя бы серьезная подготовка к изучению совместных действий со сторонней организацией в каком-то выгодном для комбината направлении, то тут начинаются другие процедуры. Загороднев один не сможет ничего сделать, потому что ему необходимо подготовить большое количество информации для потенциального партнера. Между собой уже связываются помощники Загороднева и партнера, решают технические, информационные и другие вопросы. Это большой объем работы, и все деловые контакты проходят через секретариат.

– Вы умеете доходчиво все объяснять, Регина, – улыбнулся Лев.

– Работа такая. Меня этому учили, – отозвалась женщина, коротко блеснув улыбкой королевы.

Главный инженер Руденков оказался мужчиной невысоким, хмурым. Редкие волосы на темени и очки с толстыми стеклами – он напоминал типичного «книжного червя», ученого, преподавателя, любого научного или творческого человека, который всего себя отдает любимому делу. И только после первых слов общения Гуров понял, что Руденков человек не хмурый, а просто весьма сосредоточенный на своих мыслях. Кажется, он не умел думать одновременно о своей работе и чем-то еще постороннем.

Бесцеремонно выпроводив из своего кабинета двух инженеров с какими-то папками, Руденков предложил Гурову садиться и сам уселся напротив него за длинным столом. Лев догадался, что стол этот предназначен не столько для большого количества участников совещаний, сколько для раскладывания больших рулонов бумаги. Видимо, цифра цифрой, а бумажные носители все еще в ходу на производстве. Изображение на экране не скрепишь печатью и подписью «утверждаю». Документ все равно должен оставаться, а цифровые аналоги существуют для повседневной текущей работы.

– Мы тут смотрели проекты изменения энергооснащения, – подтвердил его мысль Руденков. – У нас производство энергоемкое. Хотя вам, наверное, это неинтересно, вы ведь пришли поговорить о Загородневе?

– И это мне тоже интересно, – возразил Лев. – Мне интересно, чем занимался ваш шеф. И чем занимались его подчиненные.

– Ну, это просто объяснить, – пожал плечами Руденков.

– Просто? Да ваша Регина Поплавская мне второй день мозг кипятит теорией маркетинга, инновациями, кластерами и тому подобным.

– Поплавская? – Инженер улыбнулся и стал похож не на главного специалиста, а на доброго домашнего дядьку. Правда, немного усталого. – Нашли с кем говорить! У нее мозги заточены на подобного рода словесный поток. Нет, она, конечно, в целом разбирается в теории, специалист она в своей области хороший, к тому же здорово помогает, без ее понимания и энергии нам бы с Загородневым было скверно.

– Хорошо, тогда объясните вы, но только просто.

– Пожалуйста, – кивнул Руденков и как-то неожиданно снова исчез добрый дядюшка и появился главный инженер. – Например, ваша работа – забивать гвозди. Вы берете молоток, держите пальцами гвоздь и забиваете его в доску. И так весь день. Сколько вы забьете гвоздей? Ну, пусть тысячу, больше вы не сможете, потому что у вас ограничены физические способности. Потом устанет рука, уменьшится точность ударов, ухудшится координация движений от той же самой усталости. Что мы должны сделать, чтобы качество работы не падало от вашей усталости? Облегчить процесс забивания гвоздя. Варианты? Облегчить молоток, но тогда сила удара уменьшится, воздействие на шляпку будет недостаточным для вхождения гвоздя в древесину. Мы даем вам пневматический молоток, и тогда вам не придется махать рукой. Подносите рабочую часть к доске, нажимаете кнопку – и удар, рассчитанный на определенную глубину. Значит, мы создаем программу. А в нее входит разработка системы подготовки и передачи сжатого воздуха в необходимом количестве, нужного давления и рассчитанной под определенный тип пневмомолотков, подготовка рабочего места под новые условия труда, закупка этих самых молотков и методика вашей переподготовки. Поняли?

– Очень образно, но доходчиво, – согласился Гуров.

– Наша цель – увеличить производительность, – продолжил Руденков. – Можно вбухать огромное количество денег, создать дорогую систему, которая будет работать чуть лучше, но затраты будут несоизмеримы с конечным результатом, себестоимость продукта в конечном итоге станет выше. Это нецелесообразно. Поэтому мы ищем пути, когда затраты на модернизацию будут минимальны, а эффект от ее внедрения – максимальным. Не дешевым, а эффективным. Нас интересует не дешевизна, а эффективность вложения средств в изменения и усовершенствования, если вы хоть немного понимаете в экономике.

– Я все это понимаю, – развел руками Лев. – Мне непонятно лишь одно, а я ради этого сюда и приехал. За что убивать Загороднева, кому это может быть нужно или выгодно?

– Не за что, – вздохнул Руденков и уставился задумчивым взглядом в окно. – Это просто ничего не изменит, если вы имели в виду его профессиональные обязанности.

– А конкуренты? У вашего комбината масса конкурентов, и они заинтересованы притормозить процесс ваших инноваций на производстве, чтобы обогнать вас, обойти, занять ваше место в нише на рынке производства цветных металлов.

– Вы судите о рынке производства цветных металлов в каком-то уголовном ключе, – с недоумением посмотрел на сыщика Руденков. – Это не та среда, понимаете, это не уровень дворовых гопников и не передел территории у карманников.

– Вы уже забыли 90-е годы, – усмехнулся Лев. – Как раз уголовные авторитеты и прибирали к рукам производство в Сибири и на Урале.

– Прошло почти тридцать лет, – неуверенно проговорил Руденков. – Мне казалось, что за это время честный бизнес…

– Я бы мог вам напомнить последние события с арестами в Красноярске, которые потянули за собой дела как раз 90-х, но у нас нет времени, Олег Сергеевич. Значит, вы не видите причин гибели Загороднева в связи с его работой на комбинате?

– Мне кажется, что это чистейшей воды ограбление, как и заявило следствие, – ответил Руденков. – Посудите сами. Пневмомолотки, которые я вам приводил в пример, они существовали и будут существовать, независимо от того, жив Загороднев или умер. И технологические процессы, они ведь существуют помимо этих фактов. И наука не остановится, и теория развития производства тоже. Что решает личность одного человека? Личность, заметьте, не первого лица государства и даже не первого лица на предприятии?

Один из охранников явно узнал в Крячко того настырного мужчину, который уговаривал их два дня назад пропустить его на территорию поселка Матвеево. Начальник службы безопасности внимательно ознакомился с удостоверением московского полковника и нехотя кивнул:

– Ладно, пойдемте.

Они вышли через дверь из КПП на въезде в коттеджный поселок и двинулись вдоль проезжей части к крайним домам. Крячко покосился на своего спутника. Мужчина крепкий, чувствуется начальственная жилка. В себе уверен, дело свое знает, походка хозяина.

– Разговор у нас будет серьезный, Павел Николаевич, – начал Стас. – Потому что дело серьезное. Вам ребята не говорили о моей спонтанной проверке, когда я пытался проникнуть через КПП на территорию? Я их хорошо уговаривал. Качественно. А уж я-то с моим опытом работы в уголовном розыске много уловок знаю. Не пропустили.

– Ну, я и не сомневался. Я людей в охрану подбирал не один год. Каждого проверял и перепроверял.

– Гарантия стопроцентная?

Рыбин сухо засмеялся и огляделся по сторонам. Да, подумал Стас, этот человек себе цену знает. Просто так с ним по душам не поговоришь. Ладно, не пойдет навстречу, мы найдем рычаги, как проявить лояльность. Не первый раз.

– Ну, вы так самоуверенно не посмеивайтесь, – посоветовал он. – Хотя то, что вы уверены в своих людях, это хорошо. Подчиненным надо верить. Но разговор сейчас не о них. Вы верите в версию убийства Загороднева с целью ограбления?

– Или в версию несчастного случая и потом случайного ограбления, – вставил Рыбин. – Кажется, эта версия у следователя тоже существует.

– Не кивайте на следователя! Вы бывший полицейский, вам опыта не занимать. И что ваш опыт и ваше чутье подсказывают? Верите вы в эти две озвученные версии?

– Нет, не верю, – неожиданно признался Рыбин.

– Любопытно. – Крячко даже остановился на несколько секунд, глядя на своего собеседника. – А почему же я за эти несколько дней не видел, не слышал и даже не чувствовал вашего мнения? А вы тут, в Матвееве, человек не последний. Вы старательно скрывали свое мнение или…

– Или, – хмыкнул Рыбин. – Я не настаивал на своем мнении, и оно никого не интересовало, потому что следователь сразу стала все сводить к заурядному ограблению пьяного человека. Но есть и еще момент. Вы наверняка его понимаете не хуже меня. Элитный поселок, живут серьезные люди, с положением и хорошими доходами. Они здесь живут потому, что в Матвееве спокойно и безопасно. Это самое святое для меня, в моей работе. Вот и скажите, какую версию я должен поддерживать ради спокойствия жильцов Матвеева? Киллер добрался до жертвы, а тут каждый может ожидать для себя такого. Мало ли у кого с кем по бизнесу какие трения! Так что спокойнее для жильцов знать, что это кто-то из местных или рабочий частной бригады по ремонту помещений, а не пришлый, который умудрился обмануть или подкупить охрану. Чувствуете разницу? А работу с прорабами я уже провел. И все об этом знают. Никакие посторонние рабочие по поселку больше шататься не будут. Привезли на объект, поработали и увезли. А раньше, бывало, рабочие ночевать оставались на объектах.

– А сколько коттеджей у вас сейчас на территории поселка ремонтируется или какие-то работы ведутся? – осведомился Крячко.

– Ни одного, – прищурившись, ответил Рыбин. – Эту версию проверяли, не беспокойтесь.

– Значит, никаких зацепок?

– Есть зацепочка. Раз вы серьезно за это взялись, я вам помогу. Дамочка у нас одна живет. Одинокая. Коттедж у нее по третьему проезду вдоль наружного ограждения как раз находится.

– Это та, у которой неизвестный в ту же ночь, в которую погиб Загороднев, цветы поломал на клумбе?

– А вы уже знаете, – с некоторым разочарованием произнес Рыбин. – Мещерякова Валентина Николаевна. Только нюансик есть один, товарищ полковник. Неизвестно, в ту ли ночь он ей поломал цветы или нет. Могу пояснить. Во-первых, там больше следы были, чем повреждения цветов. Во-вторых, сбит отцветший бутон розы. А она сама не может точно сказать, в ту ночь она ездила на городскую квартиру покойного сына или в другую. Следователь ее допрашивала, но слепок отпечатка ног снять было уже невозможно, потому что строптивая дамочка граблями все успела разровнять.

– Судя по вашему рассказу, у вас с Мещеряковой отношения не сложились, – заметил Стас.

– Ничего, переживет, – отмахнулся Рыбин. – Я свое место знаю, но хамить себе тоже никому не позволяю. Претензии у нее обоснованные: почему у нас на территории поселка появились такие люди, что по чужим участкам ходят. Но, с другой стороны, никто не может заявить совершенно точно, что это были следы чужого человека. Мог и блудный муж через забор махнуть от своей любовницы, чтобы потом въехать к себе через ворота. Мол, не было меня в поселке в это время. А мог, наоборот, чей-то любовник приходить. Но шел чужими участками, чтобы скрываться от посторонних глаз.

– Ладно, не будем пока теоретизировать, – предложил Стас. – Пойдем посмотрим, есть ли там возможность перелезть через забор изнутри, может, лестница у Мещеряковой во дворе стоит.

Крячко ожидал увидеть пожилую женщину с седыми волосами, возможно, неопрятную в одежде, но обязательно со злым лицом и характерными складками сварливости возле уголков рта. Наверное, она с порога начнет ворчать, поносить визитеров и предъявлять претензии. Но когда на звонок открылась дверь и на пороге коттеджа появилась миловидная женщина лет шестидесяти, Стас многозначительно хмыкнул и весь подтянулся. А ведь есть такие люди, которые умудряются вокруг себя создавать только конфликты и напряженную атмосферу. Женщина неторопливо проследовала по дорожке к воротам. Шла она не столько с достоинством, сколько подчиняясь природной изящности походки. Так ходят люди, которым нет нужды демонстрировать себя, играть какую-то роль. Она дома, в своем мире, ей хорошо и спокойно. И все, что есть у этой одинокой женщины, – это или память о прошлом, или приятные минуты текущего времени. Правда, есть еще и люди, которые портят настроение и досаждают своей глупостью.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Крячко. – Вы уж простите, что тревожим вас, но дело важное, требует серьезного изучения, а я, как вы понимаете, на службе. Позвольте представиться! Полковник Крячко из Москвы.

Рыбин оценил поведение и манеры своего спутника и отвернулся, чтобы его лицо не выдало скептического отношения к происходящему. Было бы из-за кого комедию ломать. Но Стас сейчас не ломал комедию, а наоборот, старался попасть в зону комфортного восприятия этой женщины.

– Я вас слушаю, – сухо ответила женщина, но в ее глазах мелькнул интерес.

– Начальник охраны вашего поселка Рыбин рассказал мне, что недавно кто-то неизвестный оставил следы на вашем участке, сломал розы…

– Что же это всех так беспокоят мои розы! – поворчала Мещерякова. – И даже полковника из Москвы.

– Это могли быть следы человека, который подозревается в убийстве жителя вашего поселка. Нам важна любая информация.

– Могли быть следы, подозревается, – с иронией повторила женщина.

– Вот именно, – подтвердил Крячко. – Обязательно нужно проверить.

– Ну, проходите, если нужно, – вздохнув, распахнула калитку Мещерякова.

Когда мужчины вошли на территорию коттеджа Мещеряковой, Крячко заметил, что хозяйка и Рыбин демонстративно не смотрят друг на друга и пытаются даже не вставать рядом. Как дети, подумал он с усмешкой. Великовозрастные дети! Но придется как-то с этим мириться, потому что каждый человек имеет право на свои странности и собственные черты характера. Это называется «индивидуальность», и ее приходится учитывать, если ты работаешь с людьми.

– Покажите, – попросил Стас, – где точно вы нашли следы ног.

– А я вас и веду туда, – пожала плечами женщина. Рыбин выразительно глянул на Крячко, мол, видите, я же вам говорил, что это вредная баба.