Читать онлайн HeartBeat – О моем несправедливом перерождении в аду

Пролог

^{И воззвал Самсон к Господу и сказал: Господи Боже! вспомни меня и укрепи меня только теперь, о Боже! чтобы мне в один раз отмстить Филистимлянам за два глаза мои. И сдвинул Самсон с места два средних столба, на которых утвержден был дом, упершись в них, в один правою рукою своею, а в другой левою. И сказал Самсон: умри, душа моя, с Филистимлянами! И уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил [Самсон] при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей.}

^{Книга Судей – Глава 16.}

Я никогда не верил в мистику. Что тогда – пять лет назад, что – сейчас.

Раскладки на таро, кофейные гущи и заряд воды через экран телевизора – для меня всегда были смехотворным бредом.

В тот день, на улице было особенно тепло и уютно.

Оркестр ночных сверчков стрекотал, подыгрывая гвалту квакающих лягушек.

Посреди стоптанной тропы, среди рогоза и камышей, одиноко стоял маленький вагончик. Из горящего окна, созывающего на свой свет мотыльков, таинственно выходил пар, поднимаясь к самым звёздам.

В тот вечер мы с друзьями много смеялись. А когда похмелье окончательно затуманило голову, впервые в жизни, я посчитал забавным узнать, что скажут звёзды. Под колкости приятелей я вошёл.

Красивая, смуглая женщина заговорщески улыбнулась. Тогда она сказала, что я могу спрашивать все что захочу.

Конечно же я ни во что не поверил бы.

Слова таких людей нельзя воспринимать всерьёз. Однако, любопытство брало верх.

– Скажи камне, как я умру. – Надменно произнёс я, скрестив руки на груди.

Я всегда был атеистом. Не верил ни в жизнь после смерти, ни в жизнь после жизни, ни в смерть после смерти, ни в прочую ересь с потусторонними мирами и духами.

Такое линейное понятие как жизнь, всегда казалось для меня предсказуемым и логичным, управляемым, сугубо фундаментальными законами и аксиомами.

Гадалка сразу заметила высокомерие в моих глазах, но не изменившись в лице и ни проронив ни слова, принялась за свой трюк – всё по классике: хрустальные шары, свечи, карты, и звонок духам, на который точно ответит не автоответчик.

– Хм, да. Вижу, смерть твоя наступит из-за… – Выждав приличную паузу, она закончила – Сердечного приступа.

Скептически приподняв бровь, я смерил её взглядом, полным недоверия.

Она врала как дышала. Я очень активный человек и ни у кого в моей семье не было проблем с сердцем.

Закатив глаза, все равно ей заплатил. Сплошная трата времени.

– Олух. – Ухмыльнувшись произнесла женщина, взглядом проводив закрывшуюся дверь.

Глава 1. – Фаустовская сделка.

Это было ужасное чувство. Кости и плоть выворачивало наизнанку, а кровь кипела.

Я не мог пошевелиться. Лишь ощущал, как моё тело подвергается невообразимой пытке. Меня будто заново слепливали из глины. Я был парализован. Мысли не шли, перед глазами стояла густая тьма. Только чувствовал ужасную боль и слышал собственное сердцебиение. Оно было чётким и размеренным, как метроном. Не торопливым, но очень громким, и с каждым ударом этот звук был все отчётливее.

Внезапно в сознание ударил поток мыслей, нечленораздельных образов, сюжетов и идей. И не одну из них я не мог выудить. Они неслись, как по автостраде проносились в сознании создавая чудовищные аварии.

Внезапно я прозрел. В пустоте образовалась воронка. Из неё, по глазам, словно хлыстом ударил свет.

Вспышка была последним, что я увидел, прежде чем адская боль стихла.

Я проснулся под мерзкий ор петуха. Первые несколько секунд я пролежал как парализованный, пока вновь не обрёл контроль над своим телом. Сонливость превращала веки в стальной занавес, но спустя минуту сопротивления, я увидел потолок. Белый, он зиял несколькими трещинами. Ещё вчера их не было… Надо сказать, об этом коменданту нашего общежития.

Я глубоко вздохнул, но вздох был на удивление коротким и низким, словно я вдохнул гелия.

И так, что сегодня на повестке дня? Практика в поликлинике. Ещё надо маму проведать. Стоп! В одно мгновение меня отрезвило.

КАКОГО ЧЕРТА В ГОРОДЕ МЕНЯ БУДИТ ПЕТУХ?! Я подорвался с постели.

Я резко подорвался с кровати. Взгляд скользнул по комнате, и мир рухнул окончательно. Розовые обои. Плюшевые игрушки. Книжные полки. Постеры с улыбающимися азиатскими парнями. Комната девочки-подростка. Чужая комната.

Сонливость мгновенно испарилась, уступив место леденящей панике, что подступила к горлу.

– Где я?! – Эта фраза вырвалась из уст и моментально порезала слух. Ее произнес не я!!! Голос был низким, детским, даже девчачьим.

– ГДЕ Я?! – снова закричал этот чужой, девчачий голос, уже на грани истерики.

В углу комнаты (от вида которой меня уже тошнило) стояло громадное зеркало.

Я медленно и боязливо вытянул голову. Как только передо мной предстало не то, что я так привык называть «Собой», мои ноги подкосились и дрожа всем телом я упал на колени. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, а лёгкие залились свинцом.

Диссонанс в моей голове запустил так много процессов, что все нервные клетки мозга в момент сгорали от перегрузки. Попытка осознать что сейчас происходит, только сильнее травмировала мой уязвленный рассудок. в зеркале отражалась зеленоглазая девочка в пижаме. Нет, не парень лет двадцати, которого я видел там день ото дня. Только дрожащий, ничего не понимающий ребенок. Я глянул на свои крошечные, девичьи ручки и завопил от страха.

Что происходит? Почему именно я? Где я? Что я такое?! – Я лихорадочно причитал про себя. Воздуха в груди, чтобы закричать вновь не хватало.

– Что… Происходит?

Я глубоко вдохнул. Потом ещё раз. Стало легче, ненамного, но легче.

Я – Александр Кардинов. Ученик четвертого курса мед. училища. Я парень, мне двадцать один год.

Самоидентификация прошла успешно, но как только я попытался вспомнить события вчерашнего дня, мозг пронзила острая боль. Картотеки памяти начали лихорадочно открываться. Все мои архивы нажитого опыта начали смешиваться с чьими-то другим. Я схватился за голову. Все тело затрясло.

В моей черепной коробке резонировала страшная боль. Вторая попытка вспомнить, что вчера произошло, снова закончилась только болезненным ударом.

Схватив себя за колени, я начал судорожно кататься по полу.

Я пролежал так ещё неизвестно сколько времени. Настольные часы показывали без десяти шесть. Солнце давно отвоевало у луны свое право на восход. Его обрамляло нежное небо. За окном щебетали птицы. Кричал петух. Всему миру было плевать, что со мной произошло. Все, что меня отделяло от него, закрытая в эту чёртову комнату дверь и окно.

Я начал плакать. Тихо, так чтобы этот хищный мир, за пределами этой злополучной комнаты меня не услышал.

Я опомнился, когда услышал возню за дверью. Кто-то активно бегал туда-сюда и разговаривал. В дверь постучали.

– Дороти? Ты проснулась?

Дороти… эхом отозвалось в голове.

Меня буквально выдернуло из темницы разума, где клокочущие, мысли о безнадёжности ситуации, подобно гарпиям, кромсали сознания не давая вернуться в реальность.

Что-то внутри меня сжалось. И точно же, это мое имя. Теперь мое.

Сейчас в комнату войдут. Не понимающий, чего ждать от жизни, я – валялся на полу, борясь с десятком экзистенциальных кризисов сразу. Что мне делать? Завопить что я вселился в другого человека? Кинуться драться, защищать свою (а свою ли теперь?) жизнь? А может попросить инструкцию к новому телу? Вместо тысячи безумных вариантов, я выбрал самый безумный.

– Да… Да! Я уже иду. – Донеслось из моих уст.

Я решил подыграть.

Мама. Моя мама – отныне женщина лет 35-ти. Заботливая брюнетка не высокого роста, носилась по кухне, мельтеша между стульев. За столом, уткнувшись в разворот газеты, сидел дородный мужчина с усами – мой отец. Откуда я об этом узнал? Понятия не имею. Я просто знал их роли и место в моей жизни, бессознательно. За столом еще сидели младшая и старшая сестры. Они разговаривали о чем-то своем, пока я пытался адаптировать себя к происходящему.

Мама поставила передо мной чашку, и густой пар от чая ударил в нос.

– Пей быстрее, – раздражённо бросила она, присаживаясь на краешек стула. – Подарки в прихожей, София, не забудь. Быстро завтракаем и едем.

Я взглянул на налитую в мою кружку жидкость.

– Мам… – Младшая из сестер оторвалась от игры в телефоне. – А что там будет? -

Лицо реципиента – зеленоглазой девочки, отражалось в чаю. На нем, казалось, сейчас были все муки мира, но, к моему удивлению, этого никто не заметил. Может это в порядке нормы? Может в эту девочку каждый день кто-то вселяется и все происходящее для (теперь) генетических предков этого тела – в порядке нормы?

– Они хотели заказать аниматоров в “Заре”. Конкурсы, наверное, будут. Ты ешь кашу, не отвлекайся. Приедешь все увидим. -

Внезапно во мне что-то щёлкнуло – отчаянная, иррациональная потребность проверить границы этой иллюзии.

– А далеко ехать? – На удивление громко, спросил я. – Мандраж выдавал меня.

В кухне воцарилась мёртвая тишина. Мама замерла с подносом в руках. Отец медленно опустил газету, уставившись на меня поверх очков. Сестра так и застыла с ложкой на полпути ко рту. Фальшивая нота прозвучала слишком явно. Поймали. Сейчас всё рухнет. Что будет если они меня разоблачат? Если заметят, что их дочь подменили?

– На краю села, – вдруг весело и громко вступил отец, разрывая напряжённую паузу. – Ты же уже ездила к ним.

Села? Маразм крепчал.

Все происходящее с каждой минутой все больше походило на бред, особенно когда мы закончили завтрак (я ничего не съел, только взял свою сумку и оделся, ведь что-то извне подсказало что сделать так будет корректно), и вышли во двор.

Старый запорожец, отражая солнечные лучи, величаво стоял в центре. Сам двор не сильно отличался от того что был у моей бабушки. К моим ногам подошла черная кошка, и вальяжно закрутив хвост в спираль, принялась нежиться.

– Дороти, открой ворота. – Выкурив сигарету, наказал мой новый отец.

Подойдя к невысокой воротине, я поднял занавес. Тот, старый и скрипучий поддался, и мужчина выгнал машину.

Я вышел следом за ней, и стоило мне начать толкать ворота снаружи, как я вляпался в липкую, бордовую субстанцию.

Брезгливо одёрнувшись, я бросил взгляд на ворота, и остолбенел от ужаса. Снаружи они были измазаны кровью. Мерзкий, темно-красный шлейф вел к вскрытому тело, вокруг которого роились мухи. Мертвый ягненок. Его тело было жёстко вспорото, и все внутренности были разбросаны по траве.

Хлопнув дверью, отец подошёл и громко забранил.

Тогда-то меня и посетила та мысль. «Может я попал в ад?»

– На крик сбежались сестры – любопытные зеваки уже было хотели окружить животное, как отец отдернул их и велел садиться в салон.

Едва сдерживая рвотный позыв, мать прохрипела.

– Какие психи… Это сделали. Нужно вызвать милицию.

«Милиция»? В какой, чтоб тебя, временной линии я нахожусь? Современные смартфоны, запорожцы, азиатские идолы. Сначала винегрет антуража совершенно разных эпох, а теперь мертвая скотина. Что здесь вообще твориться?

– Нет, нам нужно ехать. Хотя-бы в этот раз. – Отец взял меня за руку. – Чего стоишь? Поехали.

Золотое море подсолнухов проносилось вдоль дороги, пока мы ехали под шансон.

С каждой минутой моего существования в новом мире, вопросов было все больше, а ответов на горизонте так и не виднелось.

Я так и продолжил гипнотизировано сверлить взглядом бескрайнее, жёлтое поле, пытаясь найти в собственных мыслях успокоение. Но даже думать было трудно. Казалось, что половина моего подсознания уже занята грузом. Пустыми воспоминаниями имеющий вес, но не имеющими никакого смысла. Они не отвечали на вопрос «Кем я стал?» А всякий раз, когда я пытался представить хоть какие-то моменты личной повседневности и ответить на вопрос «Кем я был?» становилось ещё и больно физически. И либо мой ментальный мир, уже не выдерживая, сам перевел себя в режим энергосбережения, либо мне все же удалось смириться с тем что происходит.

Пока мы ехали, я нашел оправдание в том, что это глупый сон, очень проработанная шутка, эксперимент или на крайний случай просто ошибка кого-то свыше. Может все с минуту на минуту вернётся на круги своя?

Когда я вспомнил себя всего пару часов назад, мне стало мерзко.

Я продолжал с трудом, вращать шестерни в своей голове, пока мы не приехали.

Когда АвтоВАЗ остановился, наша колония неторопливо начала заходить в кафе. О произошедшем утром, никто и не вспомнил.

Я решил зайти последним, но прежде чем переступил порог обратил внимание на приклеенный к двери лист бумаги.

ВНИМАНИЕ! ПРОПАЛ РЕБЕНОК!

Павленко Сергей, 11 лет.

Павленко Сережа, ученик 5 "г"класса.

7 Июня примерно в 16:00 уехал на велосипеде из дома и не вернулся. В последний раз был замечен у Малкинского моста рядом с лесом.

Был одет в оранжевую футболку и камуфляжные штаны. При себе был велосипед марки BMX.

Худощавого телосложения, блондин. Всем кто может сообщить информацию о местонахождении Вовы, просьба звонить…

На зернистом отпечатке, Сережа был мертвецом с черным ртом и темными провалами глаз. Его пустые глаза сверлили меня, будто молили о чем-то. Сглотнув слюну, я вошёл.

Заведение «Заря» напоминало убогую сельскую столовую, из-за чего я мысленно предпочел кличить его «Закатом».

Вокруг летало очень много жирных мух.

За рядами столов сидели дети и взрослые. Что-то глубоко в подсознании твердило, что я уже знаю этих людей. Знаю, но не очень-то жалую.

Дети за столами бросали на меня брезгливые взгляды. В них не было подросткового призрения, хулиганской насмешливости, наоборот их взгляд излучал тревогу, страх.

Пока наша семья искала свободное место, дети и взрослые шептались. На самом конце стола сидел парень в колпаке, дедукция подсказала что он и есть виновник торжества. Одна из сестер подбежала и отдала цветастый пакет.

Как только я нашел свободное место, под задорную музыку, какую мне приходилось слышать только на детских утренниках, в комнату зашли пятеро человек. Все они были в костюмах известных супергероев. Среди них, я мысленно выделил бетмена и человека паука. Именно у них на руках были подозрительные устройства, встроенные в перчатку. Я почувствовал лёгкое покалывание по всему телу. Чем больше я всматривался – тем больше ассоциаций вырисовывалось со словом «оружие».

Новое поколение Марвел, завлекали детей поиграть с ними. И пока импровизаторы кривлялись, отдавшись празднику, я решил всё-таки попробовать что-нибудь съесть.

Ломтик клубничного торта на картонной тарелке мне показался отличным кандидатом. Я надавил ложкой на сладость. Как только увидел, медленно вытекающую джемовую начинку, перед глазами встала картина с ягненком. Едва совладав с рвотным рефлексом, я схватился за заболевший живот.

– Мне нужно в уборную. – Дёрнул я мать, и не дождавшись ответа бросился к входу в коридор.

В отличие от остального помещения, он представлял собой узкое пространство, покрытое плиткой грязно-болотного цвета. Единственными источниками освещения были лампы, некоторые из которых замыкали.

Пробежав в поисках уборной несколько поворотов, всё-таки наткнулся на туалет.

Источаемое зловоние знатно издевалось над носовой луковицей, отчего от нахождения здесь, меня затошнило ещё больше. Прежде чем выйти, я плеснул на лицо холодной водой. бы над раковиной отразилась детская физиономия. Дороти, так тебя зовут?

Глубоко вздохнув, я вышел из уборной, кажется мне полегчало. Нужно продолжать играть навязанную мне роль, и пользуясь случаем искать ответы. Но прежде мне хотелось найти вход.

Пару раз свернув не туда, наткнулся на старый календарь, с изображением козы.

– Черт! Черт! Черт!

Клочка с годом календаря не доставало. Однако я точно знаю, что тот год был високосный.

Позади меня послышались шаги. Мерзотные смешки и брань.

Лёгкая тревога прошла, с головы до ног. Я поспешил вернуться к остальным, и сделав фатальный для своей психики поворот, забрел на кухню.

Я застыл на пороге, и время остановилось. Мозг отказывался обрабатывать картинку, выдавая сбой, будто перегруженный процессор.

Вся кухня была в гнойном цвете застывшей крови.

Груда детских трупов лежала на полу. Они лежали в неестественных, вывернутых позах. Бледная кожа отливала синевой и зелёными пятнами разложения. Стеклянные глаза, на бледных, застывших физиономиях сверлили меня. Их тела были вспороты. Вспороты так же, как и бедная скотина чьи органы валялись в траве.

Адреналин ударил в кровь. Голова пошла кругом. Я до последнего не хотел верить в увиденное. Подойдя ближе, я понял. Их убивали не просто так. Им буквально живьём выколупывали сердца, и вся ощутимая боль и ужас навсегда застывали на их лицах. Их тела гнили прямо здесь, в некоторых уже копошились личинки.

Желудок свело судорогой, горло сжал спазм. Я почувствовал, как по зубам скрипит битое стекло под ногами, но не мог пошевелиться.

Это был предел возможностей моей психики. Мое мировоззрение ещё с утра дало трещину, сейчас же, оно было безвозвратно разбито в щепки.

Так я думал, пока в реальность меня не вернул инстинкт самосохранения. Вновь послышались шаги и голоса.

Меня передёрнуло. Инстинкты скомандовали «Бежать!!!»

Но я решил действовать предусмотрительнее. Из подставки, я с лязгом вытянул фруктовый нож. Блеснула выгравированная надпись "Meave".

Они вошли. Они заметили меня.

Я встретился взглядом с человеком пауком. Тот ошалело глядел на меня ещё секунды две. Адреналин во всю курсировал в крови, мне хватило мига для быстрого старта. Неважно чью жизнь я спасаю, отправить свое новое тело на фарш, я не намерен. Детское тело пусть и не обладало тем запасом выносливости, что прежнее, но страх ускорял меня четырёхкратно.

Громко крича, я стремглав несся по коридору. Поскользнулся на повороте, но выдержав инерцию, смог сбалансироваться и устоять на ногах. Они бежали за мной.

Я выбежал в зал, и к моему огромному несчастью не тот, в котором происходил праздник.

Я перепрыгнул стол, за мной сиганул человек в костюме.

Когда я попытался лавировать через другой, меня на окружение начал брать второй.

Сфокусировав последние силы, сделал выпад, перекинув стол ему под ноги.

Мы подняли шум. В голове вертелась лишь одна мысль, хоть бы кто-то услышал.

Внезапно на входе образовался ещё один человек в костюме, весь в крови. С разбега я пырнул его ножом, и резким движением вытянув оружие обратно продолжил побег.

Впереди образовался выход. Дверь была открыта, внушала надежду на спасение. Была сродни глотка воздуха, для измотанного тела.

Я выскочил, на последок взглянув на преследователей. Схватившись за рану, тот кого я пырнул, пронзительно закричав, поднял руку. Устройство было направлено на меня. Бросившись прочь, в до гонки получил снаряд в ухо. Резкая, острая боль пронзила мочку. Ухо стадо тяжелее, словно в него что-то впилось. Однако медленнее я из-за этого не стал. Приложив последние усилия, я оторвался.

Мышцы горели. Я бежал что есть мочи ещё неизвестно сколько. Сворачивал в случайные места, пока полностью не убедился, что преследователей больше нет.

Моим пристанищем стала заброшенная недостройка.

Когда силы полностью покинули меня, я рухнул на влажный пол, среди кирпичей и хрустящего, битого стекла.

– Видимо спасся.

Глаза закрылись сами по себе. Уничтоженный рассудок медленно отключался, пытаясь найти спасение во сне.

Внезапно, чертоги разума открыли для меня потайную комнату. Затемнённый закоулок памяти осветился, и тогда я наконец вспомнил. Сомнений не осталось, я попал в ад.

Суета. Рискуя опоздать, я не стал спешиваться с велосипеда. Все равно одобрительно горел зелёный. Внезапно взвыл шум мотора. На меня меня, на всей скорости неслась серая Тойота.

Совершив последний вздох, я посмотрел в лобовое стекло.

Водитель бездвижно висел на ремне безопасности. И тогда, только тогда, я понял. Не о моем сердечном приступе говорила гадалка.

Глава 2. – Кошмар на Яву.

Они здесь. Это было первое, что я понял, когда увидел машину, остановившуюся на расстоянии пятидесяти метров от моего укрытия.

Чёрный внедорожник замер в пятидесяти метрах от развалин. Из него, хлопнув дверьми, вышли двое. Длинные плащи, капюшоны, скрывающие лица. Они переглянулись – безмолвное соглашение – и начали прочёсывать территорию. Целенаправленно. Стремительно. Шли прямо ко мне.

Как? Как они поняли где я?! Твою ж!

Сердце вновь заколотилось с бешёной скоростью. Затаив дыхание, я спрятался среди опорных колон.

Пытаясь вести себя предельно тихо, решил сосредоточиться на громкости своего дыхания. Помимо него был ещё один звук. Едва уловимый, высокочастотный писк доносился у правого уха. Тронув себя за мочку, укололся.

И тут я вспомнил. Странные устройства на руках этих психов, и выстрел, который один из них совершил, когда мне почти удалось сбежать.

Я обнажил лезвие ножа. Два отражавшихся изумрудные глаза, встретились со мной взглядом.

Как же мне надоело бояться и бегать. Теперь то я загнан в угол.

От всего невроза что накопился за последний день, мое лицо исказилось в одержимой улыбке. У меня нет выбора. Давайте, поиграем по вашим правилам.

– Это самый ценный экземпляр, ее нельзя упустить.

Двое личностей в черных плащах с капюшонами припарковали джип, рядом с недостроенным домом.

На дисплее устройства была карта, на которой отображалась красная точка.

– Девчонка в ловушке. Бежать ей не куда. Сделаем это быстро, нам осталось всего восемь.

– Я вырублю, а ты вскроешь. – Один из преследователей извлёк из машины тонкий, продолговатый черенок. Он был запачкан застывшей кровью.

– Во славу бессмертному! – Поклонились друг другу двое, и зашли в помещение.

Каждый из шага отражался эхом, пока они медленно настигали отметку на карте. Послышался шорох.

– Она здесь.

Когда они оба влетели в комнату, их ждал сюрприз.

Она была пуста.

Лишь груда кирпичей, битое стекло и мусор. Ничего, кроме нескольких капелек крови.

Но отметка на дисплее надрывалась, мигая красным.

– Где она?! – Зарились по сторонам оба.

– Она должна быть здесь! – Придя в ярость, один из них, в психопатичном припадке пнул ногой кирпич.

Мочка уха. Небрежно отрезанная, с куском свежего мяса, она лежала под кирпичом, истекая кровью.

– Какого?

Я продолжал сверлить лезвие взглядом, до последней секунды откладывая неизбежное. Вдох, выдох, вдох, выдох.

Идиоты… Вы охотитесь на девочку. Но я-то знаю, на что способен человек, желающий жить.Холод лезвия прилип к мочке уха. Сердце колотилось, выскакивая из груди. Надо. Иначе смерть. Я рванул ножом. Острая, жгучая боль ослепила на секунду. По шее потекла тёплая струйка. Я видел, как алая капля упала на футболку и расплылась пятном.

Взяв нож в рот, я попытался оторвать рукав, дабы смастерить себе импровизированный бинт, но силы детской руки не хватило.

– Как же больно…

Взяв нож, я смог отсечь половину рукава и распоров его, на два лоскута, принялся быстро забинтовывать ухо.

Как же много правил десмургии и санитарных норм я нарушил.

Повязка должна остановить кровь. Они вошли в здание. Вцепившись в рукоять ножа, я схватил ее так крепко, что костяшки на руках побелели.

Послышался грохот. Стиснув в руки черенок, один из преследователей обернулся.

Прямо на его товарища с наскока влетела та самая девчонка, которую они искали.

Прежде чем пикировать, на это отродье, мне пришлось достаточно долго прикидывать траекторию.

Ассасинский удар лезвием пришелся в тыльную сторону шеи.

Короткий, взрывной бросок, и острие ножа вошло точно в расчетную точку у основания черепа. Не глубже двух сантиметров – ровно настолько, чтобы вызвать шок и временный паралич, не задевая позвоночную артерию.

Первый культист рухнул без звука, его тело скрутилось в неестественной судороге – классическая нервная реакция. Гемиплегия. Дыхательный центр не задет, жив. Но я уже не смотрел на него. Медик во мне отключился, уступив место выживающему.

– Какого?!

Я почувствовал странное усиление. Мой нож словно стал легче, а затраченная на такой трудный тактический ход энергия, восстановилась без причины.

Второй псих оказался быстрее. Его черенок со свистом рассекал воздух. Реберрантная артерия, пах, шея – все цели на виду. Мне хватило детской прыти, чтобы увернуться от двух атак, но третья, короткая и резкая, зацепила ребра. Боль, острая и жгучая, пронзила бок. Ушиб? Перелом? Нет, просто мышечный спазм. Игнорировать.

Я сделал рывок прочь и поднявшись, побежал. Скрывшись за поворотом, затаился в углу.

Урод побежал за мной.

Он преследовал, входя в азарт. Идеально. Я дал ему загнать себя в угол – узкий дверной проем, ограничивающий движения. Его замах был широким и предсказуемым.

Вместо того чтобы уворачиваться, я сделал шаг навстречу. Левой рукой – блок по предплечью, как учили на курсах первой помощи при нападениях. Правой – короткий, как удар шприца, тычок снизу вверх. Лезвие вошло в левую глазницу. Глазное яблоко – хрупкая структура. Мягкие ткани. Мозговая оболочка.

Закричав, он схватился за кровоточащий участок. От боли преследователь выронил черенок и принялся отступать. Это мой шанс!

Это не было похоже на медицину. Это было… колдовство. Когда он обернулся, пробел в глазнице зарос новым слоем плоти. Это выглядело омерзительно и ужасно.Спустившись, я начал бежать за ним, как вдруг заметил крайне удивительную картину. Он хрипел, бормоча что-то на непонятном языке. И тогда я увидел: из его ладони повалила лиловая дымка. Она обволакивала его лицо, впитывалась в кровавую глазницу. Плоть шевелилась, как живая. Слышался мерзкий хлюпающий звук. Запахло озоном и гнилью.

Я остолбенел. Это противоречило всему, что я знал. Регенерация тканей такой скорости невозможна. Клеточное деление, синтез белка – на это нужны дни! А тут… тут плоть росла на глазах, как плесень на питательной среде. Это была не медицина. Это было надругательство над всеми законами биологии. И от этого было ещё страшнее.

Он заживил себя с помощью магии. Да что с этим миром не так?! Почему я так не могу?!

Меня охватила ярость. Либо я его, либо он меня.

– Попробуй заживить это!

Детское тело пусть и не обладало достаточной инерцией, однако острота моего ножа и скорость выпада сделали свое дело.

Взмахивая руками на бегу, я нанес несколько режущих ударов по касательной.

Противник стал отступать пока не упёрся в стену.

– Игра окончена.

Взяв нож обеими руками, я пошел на сближение. Моего последнего прыжка хватило, чтобы вонзить острие прямо в грудь.

Его тело подкосилось, и он захрипел. Его рот фонтанировал кровью. Я вспомнил увиденное на кухне. Меня охватила новая волна злобы.

– Не нравится…? Да, Чертов урод?!

Я провернул рукоять, дабы наверняка умертвить его, поддавшись нож скрипнул, скобля органы этого психа. На мои бледные худощавые ручки, капнула алая кровь.

Он был повержен. Вытащив из трупа лезвие, я, тяжело дыша, рухнул на пол.

Мне потребовалось ещё несколько минут чтобы прийти в себя.

– Я сделал это, я в безопасности. Чувство облегчения обволакивало мой разум.

– Не плохо для ребенка? Да, черти?

Я сбросил капюшон с убитого психа. Мерзкое татуированное готической символикой лицо, жёлтые зубы и безжизненные глаза. Он был лысым и очень, очень тощим и бледным. Словно мертвец. Его тело, руки и ноги были заштопаны хирургической нитью.

Только плоть вокруг глаза была свежей. Как он это сделал? Магия?

Я стянул его плащ и накинул на себя. Пригодиться.

На руке убитого, было то же устройство, которое носили те аниматоры. Я поднял его руку. Под кистью устройство имело подозрительно выпирающий язычок, он то и запускал механизм. Когда я щёлкнул его, устройство быстро выпустило мелкий снаряд. Тот, просвистев, улетел куда-то в конец помещения.

Вероятно, это и есть приспособление для отлова. Оно прикрепляет к убегающим поисковой жучек.

Взяв в руки черенок, я решил им вооружиться.

На моей шее висела детская сумка-бананка. Открыв ее, я хотел было убрать окровавленное лезвие, как вдруг заметил, что она не пуста. Я, не зря ее взял, ведь в ней, все это время находился мобильный телефон.

Не веря своим глазам, я дрожащими руками поднял сенсорную мобилу. Старый, затертый «Алкател» с парой трещин, поприветствовал меня с просьбой ввести код-пароль.

Только не это!

Думай, думай, думай.

Пытаясь сконцентрироваться на дисплее, я копался в памяти, пытаясь вспомнить пароль. Но не его, ни каких-то ещё воспоминаний Дороти в голове не всплывало.

Я попытался вспомнить хоть что-то, но как только я коснулся экрана, захудалые детские пальцы, сами протанцевали на дисплее верный пароль.

И точно же… Мышечная память.

Первое что нужно было сделать, открыть список контактов.

Он ограничился мамой, папой и старшей сестрой.

Я сразу нажал кнопку вызова и принялся ждать. С каждым гудком мне становилось все страшнее. А когда телефон закончил попытки дозвониться, мое сердце закололо от страха. Что стало с ними? Мои родители были единственным подарком в новом мире, который не пытался меня убить. За то короткое утро, что было мне дано для знакомства, они стали моим главным оплотом. И почему жизнь так не справедлива? Не только по отношению ко мне, но и к ним. Даже не смотря, на то, что я не знал этих людей, мне было ужасно страшно. Где-то в глубине души гуляла надежда что они ещё живы. Но с каждой попыткой дозвониться, она терялась все сильнее. На обоях рабочего стола стоял корейский певец.

Интернета на телефоне не было. Полезных приложений тоже. Несколько мобильных игр и пустая галерея.

У меня вырвался нервный смешок. Последнее что я хотел сделать, узнать дату и год. Как только я зашёл в приложение «Календарь», предательски завибрировав, девайс выключился, оставив меня с черным экраном. Теперь ты точно бесполезен.

Джип, оставленный психами, стоял у моего временного укрытия, будто дожидаясь нового водителя.

«Я спасен». Прозвучал внутренний голос. Что если удастся покинуть это поехавшее место? Если за его пределами я смогу стать собой.

Моей радости не было предела, когда я увидел, что в замке зажигания уже висит ключ.

Прорычав, стартер завел джип.

Права в своем мире у меня были, и пусть мышечных навыков у нового тела не было, у меня самого хватало навыков для осмысленного вождения.

Едва достающая до педали, детская нога в полосатом чулке, выжала газ.

Колеса поймали сцепление с землёй, и я поехал. Поехал полный энтузиазма, поверив в счастливый конец, этой психоделичной истории.

Я мчался вдоль тех желтых полей. Ехал по трассе, так и не встретив на своем пути ни одного другого водителя.

Впереди показался указатель.

Село солнечное

Это была победа. Настоящая, выстраданная. Ликующий смех сорвался с моих губ, когда я дёрнул рычаг коробки передач. Всего несколько километров – и этот кошмар останется позади.

Как вдруг…

Мотор захлебнулся и заглох с тихим, предательским всхлипом. Давя на педаль, я бешено крутил ключ в замке зажигания, но в ответ была лишь мёртвая тишина из-под капота. Джип, будто на последнем вздохе, проехал по инерции ещё с десяток метров и замер, как подстреленный зверь.

Что с этим чёртовым измерением не так?!

Горло сдавило. По щекам, размазывая кровь и грязь, поползли горячие детские слёзы.

Я с силой хлопнул дверью и вывалился наружу. Лёгкий летний ветерок ласково обдувал лицо – природа была безразлична к моей драме. Бескрайнее море подсолнухов равнодушно качало головами, повёрнутыми к солнцу в зените. Их жизнерадостность была плевком в душу.

Я решил подойти к капоту, как вдруг почувствовал физическое сопротивление. Воздух! Меня отталкивал воздух. В месте прикосновения по невидимой поверхности побежали мелкие ряби, словно я тронул поверхность воды. В голову сразу пришла ассоциация… Это – силовое поле.

Я бросился вдоль невидимой стены, тыкаясь в неё руками, как муха в стекло. Левее, правее – везде одно и то же. Непреодолимая, прозрачная преграда образовывала над этим проклятым селом идеальный, непробиваемый купол.

– Нет…

Я схватился за свои детские волосы каштанового цвета. У меня вырвался нервный смешок.

– Не-е-ет…

Я изо всех сил ткнулся плечом в барьер. Он лишь гудел низкочастотным, унизительным гулом, отвечая волной на моё давление. И тогда во мне что-то надломилось.

– ПОЧЕМУ?! – закричал я, и мой голос сорвался на визгливый, истеричный дискант. – ПОЧЕМУ ВСЕ ТАК?!

Я закричал во все горло. Крик был предельной для меня силы, но все что я слышал, была детская истерика с дрожащим, жалким голосом.

Сейчас я был просто беззащитной, истерящей девочкой.

Отныне я заперт здесь. В этом аду.

Я принялся стучать по невидимому барьеру кулаками пока, те не онемели, после ногами, а совсем утратив силы и головой. Все было безуспешно.

Закат опускался на поле янтарным маревом. Лепестки подсолнухов начали закрываться, отправив «Солнечные батареи» на перезарядку, до следующего рассвета.

Я сидел на земле, прислонившись к колесу джипа. Мне было плевать на ноющую рану на ухе, на заскорузлую кровь на рубашке, на голод и дикую усталость. Я был пуст. Полностью выпотрошен. Последний проблеск надежды вырвали у меня на глазах и растоптали.

Боль, отчаяние, безысходность.

Внезапно тишину разрезал крик. Надрывный, исступлённый. Детский крик о помощи. Я поднял голову и увидел вдалеке ещё один чёрный джип. Он свернул на развилке и миновав мой поворот проехал мимо, не обратив на идентичную машину никакого внимания.

Там ребенок. Он ещё жив. Они похитили ещё одного ребенка.

В горле образовался ком. Мне больше не хотелось жить. Не хотелось жить, зная, что теперь я заперт в этом аду. Не хотелось жить, зная, что это село кишит психами, похищающими детей. То, что происходит в этом мире – было кошмаром на Яву.

Я поднял яростный взгляд. В запылённом боковом стекле джипа отразилась разъярённая детская физиономия.

Мои глаза залились кровью, а кулаки сжались, до посинения.

А ведь тем, что они лишили меня семьи. Лишили меня смысла жизни и заперли в этом поганом мирке, сделали меня только сильнее. Им нечего у меня больше забрать.

В бардачке джипа я нашел несколько подручных средств, среди которых была изолента. Скрипнув липкой лентой, я принялся мастерить.

«Теперь мне нечего терять. Я лишился всего, вплоть до смысла существования. В своем мире, я числюсь мертвым, а в этом я ничем не обременен, я – лишний. Но я всё ещё врач. И моя клятва – защищать жизни. Поэтому, спасу всех, кого смогу. А те, кто причинил людям этого мира боль и страдания…»

Скомбинировав черенок и нож изолентой, я создал копьё.

Поднял его над головой, к кровавому закату. По лицу текли слёзы, но внутри пылал неконтролируемый огонь ярости.

Я запрокинул голову и сжал свое изобретение что есть силы, вены наполнились кровью, а сердце разрываясь стучало. Заходящее солнце блеснуло в острие.

«Потерпят кару за все свои грехи.»

Глава 3. – Клин клином.

– В этом месте происходят чудовищны