Читать онлайн Вальдаро

Глава 1

Вальдаро. Город, где свет и тьма переплетались так тесно, что их уже давно никто не различал. Здесь правили два клана – Инферно и Омбра.

Они делили власть десятилетиями: контрабанда, оружие, кровь – всё проходило через их руки. Их мир был хрупким, построенным на балансе страха и силы. Но пока Инферно и Омбра существовали рядом, как соседи и соперники, – Вальдаро процветал.

Сегодня был день, который должен был изменить всё.

День, когда два клана решали укрепить мир не только договорами, но и кровью.

День, когда их объединял брак. Точнее, помолвка – обещание будущего союза, скреплённого навсегда.

Аделина Фьоренти смотрела на своё отражение в огромном зеркале. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди. Она знала: вечером все услышат то, что отец сказал ей ещё неделю назад.

Её судьба решена.

Она станет невестой Кардо Вельтро, наследника Инферно.

Имя Кардо звучало, как удар грома.

Он был младше многих, кто сидел в зале совета, но уже давно слыл жестоким и холодным. Его уважали, его боялись, о его расправах шептались даже в коридорах. Его шаги – как отголоски приговора.

И именно он теперь должен был стать её женихом.

Аделина не могла объяснить, почему сердце сжималось не только от страха. С того самого дня, как она впервые встретила его взгляд, она знала: Кардо опасен. Но именно в этом и заключалась его притягательность.

Он был чужим огнём, в который страшно прикоснуться, и в то же время невозможно отвести глаз.

Зал наполнился светом и музыкой. Золото люстр сияло так ярко, что отражалось в глазах гостей. Представители обоих кланов собрались, чтобы стать свидетелями этого дня.

Их отцы стояли в центре зала – Мауро Фьоренти и Сальваторе Вельтро.

Два мужчины, которые когда-то проливали кровь друг друга, теперь поднимали бокалы ради общего будущего.

– Сегодня мы объявляем союз, – голос Мауро прозвучал твёрдо. – Союз, который изменит будущее Вальдаро. Моя дочь, Аделина, и наследник Инферно, Кардо, будут обручены.

Музыка стихла. В зале воцарилась тишина. Все взгляды устремились на неё.

Аделина едва дышала.

Она знала это заранее, но слышать вслух, перед всеми, было словно услышать приговор.

Кардо шагнул к ней. Его взгляд был тяжёлым, как кандалы, и в нём не было ни сомнения, ни колебания. Он будто видел её насквозь.

Он взял её руку. Его ладонь была горячей, почти обжигающей.

И не спрашивая разрешения, он надел кольцо на её палец.

– Теперь ты моя невеста, – его голос был низким и холодным. – Даже если ты решишь иначе, это ничего не изменит.

Словно весь зал исчез.

Аделина почувствовала, как кольцо на её пальце стало тяжелее цепей. Оно не сияло – оно давило.

Она подняла глаза и встретилась с его взглядом: сталь, в которой не было места жалости.

И в этот миг она поняла: отныне её жизнь принадлежит не ей.

Музыка вновь заиграла, гости загудели, но Аделина почти не слышала их. Всё вокруг было размытым, словно весь зал растворился – остался только он.

Кардо не отпускал её руки, ведя сквозь толпу так, будто теперь весь мир должен привыкать к новой истине: она принадлежит ему.

Они остановились в стороне от главного зала, где огни факелов бросали тени на мраморные колонны.

Он развернул её к себе, и его пальцы сжали её подбородок.

– Хватит дрожать, Аделина, – его голос был низким, с хрипотцой. – Теперь ты моя невеста.

Она прикусила губу, не смея ответить.

Её сердце билось так сильно, что казалось, он должен его слышать.

Кардо резко наклонился, губы обрушились на её губы жёстким, требовательным поцелуем. Не просьба, не нежность – а завоевание. Его рука скользнула к её талии, прижимая к себе, другая стиснула её шею так, что она не смогла отстраниться.

Аделина вздрогнула, но не оттолкнула его.

В этом напоре было что-то пугающее и… такое, от чего кровь закипала в жилах.

Он оторвался лишь на миг, дыхание обжигало её губы.

– Привыкай. Я не дам тебе бояться меня, слышишь?

Его глаза вспыхнули тьмой.

– Ты моя. С этого дня – навсегда.

И он снова впился в её губы, будто хотел стереть из неё всё, кроме одного – принадлежности ему.

Она едва дышала. Его руки были слишком крепкими, его поцелуй – слишком настойчивым, но самое страшное было не в этом.

Страшнее было то, что она не ненавидела происходящее.

Её сердце билось так, будто каждое его слово и каждый взгляд подпитывали в ней огонь. Она горела – от страха, от непонимания, от того странного желания, что разрасталось в ней, словно пламя, которому не хватало воздуха.

Когда он отстранился во второй раз, её губы горели, дыхание сбилось, а сердце так и билось, будто готово выскочить наружу.

– Кардо… – прошептала она, сама не понимая, зачем произнесла его имя.

Он усмехнулся, но в его усмешке не было ни капли тепла.

– Так звучит лучше. Когда ты произносишь моё имя так, будто оно принадлежит только тебе.

Его пальцы скользнули по её щеке и остановились на горле, ощущая бешеный ритм её сердца.

– Ты думаешь, я просто приму эту помолвку, как делает каждый мужчина? Нет. Я заберу тебя целиком, Аделина. Тело, душу, каждый вздох. Ты будешь моей одержимостью, пока я жив.

Он склонился ещё ближе, едва задевая её губы своим дыханием.

– Я наблюдал за тобой давно, – слова упали тихо, но от них пробежал холод по её коже. – И с каждым разом желание иметь тебя только усиливалось. Ты не сможешь от этого сбежать.

Она замерла, сжимая кольцо на пальце, словно оно могло её защитить. Но защита это не была. Это был клеймо.

И всё же в груди её поднялось не только отчаяние. Там, где должен был быть только страх, вспыхнуло нечто иное.

Искра. Опасная. Запретная. Но такая, что разорвала её изнутри.

Она знала: впереди – боль. Но знала и то, что уйти уже невозможно.

Они вернулись в зал словно из другого мира – из тёмного, где никто, кроме них двоих, не существовал. Музыка продолжала играть, смех перебивался вздохами, но теперь у всех был свой взгляд: на них.

Кардо не отпускал её руки. Он вёл Аделину по ряду, и каждый шаг был объявлением: вот она – моя невеста. Люди встали вслед, кто-то аплодировал, кто-то лишь улыбнулся – привыкший жест силы. Мауро сидел прямо, грудь его приподнята. В глазах отца играла гордость; для него это был торг, расчёт, победа. Он смотрел на дочь так, как смотрят на трофей.

У углов столов шептались женщины: «Какая красивая пара», – и в их голосе слышалось не только восхищение, но и страх. Лукрецио, племянник Мауро, стоял в тени, губы сжаты в тонкую линию; глаза его горели, будто в них тлела зависть, подпитанная злобой.

Кардо подвёл её к столику в центре. Он поставил ладонь у её поясницы так твёрдо, что это была не опора, а метка. Гости вились вокруг, но она чувствовала только давление его тела и слышала только его дыхание у своей шеи.

– Не смотри по сторонам, – прошептал он. – Это наша ночь. Запомни, кто сейчас смотрит на тебя с восхищением – завтра они будут смотреть на меня.

Он говорил спокойно, без крика, и от этого слова били сильнее. Аделина подняла глаза, и в них мелькнуло то, чего она ещё не могла назвать – смесь страха и глухой любопытной готовности. Её щёки всё ещё горели; кто-то в зале шепнул: «Она бледнеет». Кардо улыбнулся не по-человечески и сжал её чуть сильнее, словно проверяя, живёт ли в ней сопротивление.

Танец начался вновь. Кардо повёл её в круг, и песня словно меняла тон – из весёлой она стала медленной, почти обрядовой. Он держал её близко, челюсть напряглась; его рука на её талии не дрогнула ни на миг. Каждый раз, когда кто-то приближался слишком смело, он отталкивал взглядом – холодным, быстрой метафорой угрозы.

Среди гостей пробежал шёпот: «Он её любит?» – «Нет, это не любовь», – отвечал кто-то другой. «Это притязание». Люди понимали разницу. И в этом понимании была ещё большая тяжесть.

Аделина чувствовала, как кто-то прикоснулся к её локтю – старая женщина, знакомая семьи, прошептала: «Держись. Всё будет иначе, чем ты думаешь». Слова утонули в рыдании музыки, но они проскользнули внутрь, как спасительный кутик света.

Кардо привёл её к окну. Ночь лежала на Вальдаро, и серое небо было украшено редкими звёздами. Он отступил на шаг, посмотрел ей в лицо и сказал ровно и тихо, как приговор:

– Ты будешь моей. И это не просьба.

Он снова, на минуту, прикоснулся губами к её щеке – не поцелуй, почти знак права собственности. И в его взгляде не было двусмысленности: для мира он делал шаг по созданию союза, а для себя – начал охоту, которую не собирался отпускать.

Аделина стояла, и толпа вокруг вновь восстановила свой шум. Но внутри неё что-то треснуло – тонкая плёнка, отделявшая страх от желания. Она не знала ещё, как назвать то, что поднимается в груди. Но точно знала одно: после этой ночи ничего не будет прежним.

Сквозь радость и смех на стене зала отбрасывала тень одиноко стоящая фигура – Лукрецио, и тень эта казалась слишком длинной. В глубине зала Мауро прикрыл лицо ладонью и, как всегда, улыбнулся слишком спокойно. А где-то далеко, за пределами дворца, ветер поднял пыль над улицами Вальдаро, словно предупреждение о том, что даже самые прочные союзы стоят на зыбком основании.

Прошло всего два дня после помолвки, а жизнь Аделины будто остановилась. Она сидела у себя в комнате, глядя в окно на двор Омбры. Серые камни казались холоднее обычного.

Кольцо на её пальце блестело в свете солнца – тяжёлое, словно клеймо. Она не знала, чего бояться больше: Кардо, который пообещал забрать её целиком, или отца, который уже давно забрал у неё всё.

За эти два дня она вспоминала его взгляд – стальной, безжалостный, но в нём было что-то ещё. Не похоже на то, что она видела дома. Не унижение. Не ненависть. Скорее… собственность.

И в этом было странное утешение.

– Аделина! – раздался голос Мауро, резкий, как хлыст.

Она вздрогнула, быстро поднялась и пошла вниз.

Отец сидел в кабинете, окружённый дымом сигары. Он посмотрел на дочь долгим взглядом, полным раздражения.

– Ты должна быть благодарна, что я нашёл для тебя достойного мужа, – сказал он, медленно выдыхая. – Союз с Инферно укрепит нашу силу. И не вздумай осрамить меня своим поведением.

Аделина подняла глаза, и в них вспыхнуло упрямство.

– Благодарна? – её голос дрогнул, но не от страха, а от злости. – За то, что вы торгуете мной, как товаром? За то, что решаете мою судьбу, будто у меня её нет?

Мауро резко откинулся в кресле, на секунду застыл, а потом встал так стремительно, что стул грохнулся о пол.

– Ты смеешь дерзить мне?! – его голос раскатился по комнате, словно удар грома.

Он шагнул к ней и с силой ударил ладонью по щеке. Щёка загорелась огнём, голову качнуло вбок.

Аделина зажмурилась, но не издала ни звука. В горле встал ком, дыхание сбилось.

– Запомни, девчонка, – прорычал Мауро, глядя сверху вниз, – твоя жизнь принадлежит мне. Ты будешь делать то, что я скажу.

Он развернулся и, словно ничего не произошло, тяжело рухнул обратно в кресло.

– Убирайся.

Аделина, сжав губы, молча вышла из комнаты, чувствуя, как по щеке стекает горячая слеза. В коридоре её остановил насмешливый голос:

– Опять урок от дядюшки? – Лукрецио лениво прислонился к колонне. Его губы изогнулись в кривой улыбке. – Как же ты собираешься управлять собой рядом с Вельтро, если даже с отцом не справляешься?

Она сжала губы, обошла его молча. Слёзы уже жгли глаза.

Поднявшись по лестнице, она захлопнула дверь в свою комнату и рухнула на кровать. Сквозь слёзы она слышала, как дверь приоткрылась.

– Девочка моя, – тихо сказала Анна, её няня. Она подошла и села рядом, гладя её по волосам. – Тише, не плачь. Всё это скоро закончится. Когда выйдешь замуж, покинешь этот дом. Твой отец больше не сможет поднимать на тебя руку.

– А если Кардо будет хуже? – вырвалось у Аделины, едва слышно.

Анна вздохнула и, словно вспомнив что-то, сказала:

– Я видела твоих будущих свёкров на помолвке. Видно было, какие они счастливы. И как Сальваторе бережно относился к Сильвии. Хоть и говорят многие, что он опасный и жестокий.

Аделина вскинула взгляд.

– Думаешь, и Кардо будет таким же?

– Будем надеяться, – мягко ответила Анна. – Никто не знает, какой он на самом деле. Но мужчины вроде него защищают то, что считают своим.

Аделина опустила глаза, пальцы дрожали.

– А если Кардо окажется хуже? – едва слышно вырвалось у неё.

Анна поцеловала её в макушку.

– Нет, милая. Не думай так. Он может быть жестоким, но не к тебе. С таким мужчиной у тебя, может, впервые появится шанс на защиту.

Аделина закрыла глаза. Щёка всё ещё пульсировала болью после удара отца, но в сердце впервые мелькнула надежда.

Если Кардо и правда заберёт её отсюда… может быть, именно это и станет её спасением.

Аделина ещё сидела, когда в дверь её комнаты постучали.

– Сеньорина, – послышался голос слуги, – для вас доставка.

Она моргнула и быстро вытерла глаза.

– Оставь, – крикнула она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

На столе появился небольшой чёрный футляр и конверт с её именем.

Анна сразу подошла ближе.

– Что это?

Аделина с замиранием сердца открыла конверт. Бумага пахла дорогим табаком и чем-то ещё – его запахом. Почерк был резкий, уверенный:

«Сегодня вечером. Восемь часов. Я заеду за тобой. – К.»

В футляре лежала цепочка с тонким кулоном. Никаких изысканных украшений, никаких излишних блёсток – только холодный металл, как печать.

Аделина коснулась её пальцами, и почему-то по коже пробежал холодок.

– Он… он пригласил меня, – выдохнула она, передавая письмо Анне.

Няня пробежала глазами строки и нахмурилась.

– Он не спрашивает. Он приказывает.

Аделина горько усмехнулась.

– Так же, как и мой отец.

Анна опустилась рядом, взяла её за руку.

– Девочка моя… Может, Кардо не такой, как твой отец. Смотри, он присылает тебе подарки, пишет письма… Может быть, в его сердце ещё есть что-то, что только ты сможешь расцепить.

Аделина опустила взгляд на кулон, который всё ещё лежал у неё на ладони. Холодный металл казался тяжёлым, но где-то глубоко внутри что-то всё же дрогнуло.

– Ты думаешь, я смогу? – спросила она шёпотом.

– Ты всегда была сильнее, чем думаешь, – мягко сказала Анна. – А мужчины вроде него… иногда им нужна та, кто осмелится не бояться.

Аделина молчала. В её голове вновь всплыли слова Кардо на помолвке: «Ты моя. До конца.» Они звучали как приговор. Но, может, именно в этом приговоре и скрывалась её свобода?

Она глубоко вдохнула.

– Значит, сегодня в восемь, – сказала тихо. – И я пойду.

Анна кивнула и сжала её руку.

– Тогда нам нужно подготовиться.

Через час Аделина уже спустилась в город. Она редко выходила без отцовских людей, но сегодня настояла. Магазин, шум улиц – всё это кружило голову. Она выбрала себе простое, но изящное платье тёмно-синего цвета. В нём она чувствовала себя женщиной, а не пленницей чужих решений.

По дороге домой Аделина набрала номер своей единственной подруги – Лиа.

– Ты слышала? – взволнованно спросила она, едва услышав знакомый голос. – Сегодня он приглашает меня на ужин.

Лиа засмеялась своим дерзким смехом.

– Ну, наконец-то! Может, хоть теперь ты перестанешь вечно бояться. Чего дрожать? Ты же видела, как он смотрел на тебя. Так мужчины смотрят не на игрушку, а на женщину.

– Но он… он пугает меня, Лиа.

– И правильно. Пусть пугает. Но, может, именно для тебя он и станет другим. Не упусти этот шанс.

Аделина улыбнулась сквозь тревогу. Лиа всегда умела вселить в неё уверенность, даже когда весь мир рушился.

Она крепче сжала телефон.

– Ладно. Значит, сегодня всё решится.

Аделина задержалась у витрины ещё на мгновение, любуясь своим отражением в новом платье. Тёмно-синий цвет подчёркивал её глаза, тонкая ткань мягко обнимала фигуру. Она позволила себе слабую улыбку – редкую роскошь в доме Фьоренти.

Сумерки уже опускались на улицы, когда она вышла из магазина и направилась домой. Люди спешили по своим делам, фонари загорались один за другим. В воздухе пахло жареными каштанами и морем.

– Аделина?

Голос заставил её обернуться. Она замерла – перед ней стоял Дориан Равелли. Высокий, в светлой рубашке, с той самой улыбкой, которая всегда казалась ей спасением в детстве. Его глаза, тёплые и ясные, резко выделялись на фоне мрачных лиц мужчин клана.

– Дориан! – на её лице впервые за день вспыхнула настоящая радость.

Он шагнул ближе, рассматривая её.

– Ты изменилась… повзрослела. Но глаза всё те же. – Он мягко улыбнулся. – Те самые, что плакали, когда мы потеряли твоего щенка.

Она рассмеялась, хотя в груди сжалось от воспоминаний.

– Ты помнишь это?

– Конечно. Ты была уверена, что он утонул в фонтане, а я полез туда за ним, весь промок и простудился. Но стоило тебе снова улыбнуться – оно того стоило.

Её сердце кольнуло теплом. В Дориане было что-то непоколебимо чистое, словно мир не сумел его сломать. Он был из клана Омбра, как и она, но его доброта всегда выделяла его из остальных.

– Ты всё такой же… – прошептала она.

– А ты стала красивее, чем я мог себе представить. – Его взгляд задержался на её платье. – И куда это ты так нарядилась?

Аделина опустила глаза.

– Сегодня… ужин.

– Ужин? – в его голосе прозвучала лёгкая тревога. – С ним?

Она не ответила. Лишь сжала сумку в руках.

Дориан медленно кивнул, в его взгляде мелькнула боль. Но он не сказал больше ни слова. Вместо этого улыбнулся – чуть печально.

– Тогда будь осторожна, Аделина. Всегда.

Она почувствовала, как сердце сжалось. Хотела что-то добавить, но вместо этого тихо произнесла:

– Спасибо, Дориан.

И, развернувшись, пошла прочь, чувствуя его взгляд у себя на спине.

Аделина задержала дыхание, поправляя платье перед зеркалом. Сердце колотилось так, что казалось – оно слышно всем в доме. Анна шептала слова напутствия, но они тонули в гуле её мыслей. Внизу заурчал двигатель – глубокий, уверенный, такой же, как он сам.

Она вышла на крыльцо и замерла.

Чёрный «Мазерати» стоял у ворот, блеск фар резал тьму. Рядом с ним – он. Кардо. Облокотившись на машину, в идеально сидящем костюме, с расстёгнутым верхним пуговицем рубашки. На запястье поблескивали часы, в пальцах – сигарета. Но не дым и не металл приковали её внимание – его взгляд. Тёмный, пронзающий, как нож.

Он был чертовски сексуален. И чертовски опасен. Мужчина, которому не нужно было ни слова, чтобы подчинить весь мир.

Аделина замедлила шаг, но всё равно шла к нему, словно загипнотизированная. Её каблуки стучали о камни двора, а он не отрывал от неё взгляда. Когда она остановилась рядом, он бросил сигарету, раздавил её носком туфли и наклонил голову чуть вниз, будто собираясь что-то сказать.

Но вместо этого его рука резко – и вместе с тем удивительно мягко – подняла её подбородок.

– Тебе нечего бояться, когда я рядом, – произнёс он низким, хрипловатым голосом.

Её сердце дрогнуло. Она встретила его глаза – такие тёмные, глубокие, что в них можно было утонуть. И в ту же секунду он провёл пальцами по её щеке, спустился к линии волос. Это было так неожиданно нежно, что губы Аделины сами дрогнули в слабой улыбке.

Его взгляд чуть смягчился, уголки губ изогнулись почти незаметно. Он открыл перед ней дверцу машины, наклонился ближе и сказал коротко:

– Поехали ужинать.

Она шагнула внутрь, чувствуя, что делает шаг не только в машину, но и в его мир – опасный, пугающий и неотвратимо манящий.

Ресторан был одним из самых дорогих в Вальдаро. Мягкий свет хрустальных люстр отражался в бокалах с вином, белые скатерти блестели идеально выглаженными складками, а у дверей сразу же выстроились официанты, почтительно склонив головы при виде Кардо.

Он шёл первым, не спеша, уверенно, и весь зал словно расступался. Аделина шагала рядом, ощущая, как каждый взгляд приковывается к ним – к нему. К его холодной силе, к его тёмной ауре, к его праву обладать.

– Господин Вельтро, – метрдотель поклонился и провёл их к отдельному столику у панорамного окна. Вид на ночной город был ослепителен.

Когда они сели, Кардо жестом приказал официанту налить вина, а сам перевёл взгляд на неё. Он смотрел так, будто видел насквозь.

– Чем ты занимаешь свои дни, Аделина? – спросил он низким тоном, лениво прокручивая бокал.

Она замялась, пальцы невольно сжались. Но потом набралась смелости и произнесла:

– Я… люблю животных. У нас есть приют. На самом деле он отца, но я попросила его купить его, и он согласился. Там много собак и кошек… я провожу там всё время, когда могу. Забочусь, кормлю, убираю.

В её голосе зазвучало тепло, глаза ожили. Она рассказывала искренне, забыв на секунду, кто сидит напротив.

Кардо вслушивался, и в его лице промелькнуло что-то странное. Тень усмешки.

– Значит, ты прячешься от этого мира в обществе зверей? – тихо произнёс он.

– Они чище людей, – твёрдо ответила она и впервые прямо встретила его взгляд.

Несколько секунд они молчали, и Аделина ощутила, что рядом с ним – удивительно спокойно. Пусть он страшен, пусть он властен, но рядом с ним не было того ужаса, который она испытывала дома, рядом с Мауро.

Он поставил бокал, подался ближе и произнёс:

– Сегодня мы останемся в отеле.

Её глаза расширились. Она резко подняла голову.

– Что?.. Ты с ума сошёл? Мой отец… он убьёт меня!

Кардо чуть прищурился, уголок губ дёрнулся в опасной усмешке.

– Не волнуйся. Я уже договорился с твоим отцом. С этого дня ты моя невеста. А значит, решаю я. Где ты будешь. С кем. И когда. Не Мауро.

Её дыхание сбилось. В груди кольнуло то ли страхом, то ли непонятным возбуждением.

– В отель?.. – прошептала она, отводя взгляд.

Его пальцы коснулись её подбородка, мягко заставив снова смотреть в его глаза.

– Не бойся, – сказал он ровно. – Это не то, о чём ты думаешь. Мы просто будем гулять допоздна. А потом я не хочу расставаться. Я хочу проснуться и видеть тебя рядом.

Он сделал паузу, взгляд его стал тяжелее.

– А может, и не только завтра.

Её сердце забилось так, что она испугалась, что он услышит.

Машина мчалась по ночному Вальдаро. Огни улиц отражались в окнах, а Аделина сидела рядом, пальцы судорожно теребили подол платья. Сердце гулко стучало – она слишком хорошо понимала, куда они едут. Кардо почти не говорил, но его молчание только усиливало напряжение. Она чувствовала: он хочет её. И знала – отказать будет невозможно. Он уже её жених. В их мире это значило, что её слово ничего не значит.

К тому моменту, когда чёрная машина остановилась у отеля, Аделину буквально трясло. Огромное здание из стекла и мрамора сияло, словно дворец. В холле их встречали так, будто Кардо был здесь хозяином. Лифты, ковры, золотые узоры на стенах – всё говорило о роскоши и власти.

Дверь номера закрылась за ними, и Аделина замерла. Просторная комната утопала в мягком свете, у окна – панорамный вид на город. Но её взгляд сразу приковала кровать. Одна. Широкая. Белоснежное бельё и тёмное дерево изголовья.

– Мы… мы будем спать вместе? – голос её дрогнул.

Кардо обернулся к ней. Его шаги были медленными, тяжёлыми. Он подошёл близко, наклонился, и его пальцы скользнули по её щеке.

– А где же ещё? – прошептал он, и его губы накрыли её губы жёстким, требовательным поцелуем.

Аделина едва не задохнулась. Его ладони были повсюду: на её талии, на её бёдрах, он рывком прижал её к себе, жадно втянул её дыхание. Его пальцы заскользили по подолу платья, поднимая ткань всё выше.

– Ты сжигаешь меня, Аделина… – его голос хрипел от одержимости. – Такая красивая… такая моя.

Она дрожала. Не от его прикосновений – от страха. Он замер, всмотрелся в её лицо, в её огромные глаза. И в его взгляде промелькнуло что-то иное – не ярость, не жажда, а понимание.

Он опустил руку и медленно провёл ею по её волосам.

– Не бойся, – произнёс он неожиданно мягко. – Если ты не готова… ничего не будет.

Её сердце сжалось. Она еле слышно прошептала:

– Я… я не готова.

Кардо кивнул. И, неожиданно для неё, снова наклонился и поцеловал её – на этот раз осторожно, почти нежно.

– Хорошо, – сказал он. – Это подождёт.

Он отстранился, но не убрал руки с её талии. Его голос снова зазвучал низко и властно:

– Но мы остаёмся здесь. Вдвоём. У меня есть планы на несколько дней. И я хочу провести их с тобой.

Он развернулся, сбросил пиджак и бросил его на кресло так, будто метил туда точно. Его движения были спокойными, уверенными, словно он уже принял решение за них обоих. Аделина всё ещё дрожала, но впервые в жизни почувствовала странное: рядом с этим мужчиной ей не грозила рука отца.

Аделина застыла у кровати. Белоснежные простыни казались ей холодными, как приговор. Она сглотнула, не в силах отвести взгляд.

– Ты всё ещё дрожишь, – тихо сказал Кардо за её спиной.

Она резко обернулась. Он стоял, расстёгивая запонку на рукаве, и смотрел прямо на неё. Его взгляд был таким тяжёлым, что она едва удержалась на ногах.

– Я… – её голос дрогнул. – Здесь только одна кровать.

Кардо прищурился, потом неожиданно ухмыльнулся.

– Не волнуйся, – сказал он спокойно, – вторая комната рядом. Я останусь там. А ты – здесь.

Аделина моргнула, не веря услышанному.

– Но у меня нет вещей…

Кардо подошёл ближе, остановился так близко, что она почувствовала тепло его тела. Его пальцы лениво провели по её подбородку, приподняв её лицо.

– Об этом тоже не волнуйся, – произнёс он низко. – Я уже распорядился. Твоя няня собрала всё необходимое. Утром вещи будут в номере.

Он наклонился так близко, что его дыхание коснулось её губ.

– Мы остаёмся здесь. На несколько дней, – его голос стал твёрдым. – Привыкай.

Он отпустил её подбородок и отстранился, словно ничего особенного не сказал. Снял пиджак, бросил его на кресло и, не оборачиваясь, добавил:

– А теперь отдохни. Завтра будет длинный день.

Аделина осталась одна в комнате. Она всё ещё дрожала, но внутри впервые за долгое время появилось странное чувство: она действительно в безопасности. Пусть и рядом с тем, кого боялась больше всех.

Глава 2

Ночь окутала город, но Кардо не мог уснуть. Вино и шум праздника не оставили следа – его мысли были заняты лишь ею.

Тихо приоткрыв дверь в соседнюю комнату, он вошёл.

Аделина спала, свернувшись на огромной кровати, словно хрупкая птица, случайно залетевшая в клетку. Лунный свет скользил по её лицу, и на секунду он задержал дыхание. Такая беззащитная. Такая красивая.

Кардо медленно подошёл ближе. Его пальцы скользнули по её тёмным волосам. Она что-то прошептала во сне и едва заметно улыбнулась.

– Ты даже не представляешь, – прошептал он, склоняясь ближе, – как давно я положил на тебя глаз. И как долго ждал этого момента.

Он провёл ладонью по её руке – осторожно, словно боялся разбудить. На мгновение задержался, вбирая в себя её тепло.

– Ты моя, Аделина, – его голос прозвучал как клятва. – И я никогда не отпущу тебя.

Он отстранился, бросив на неё последний взгляд, и вышел, закрыв за собой дверь.

Утро встретило её мягким светом, пробивающимся сквозь шторы. Аделина открыла глаза и резко села, вспомнив, где она находится. Её сердце бешено заколотилось.

Дверь приоткрылась, и Кардо вошёл. На нём был безупречный костюм, и он выглядел так, будто не спал вовсе.

– Проснулась, – его голос прозвучал низко. – Одевайся. Мы позавтракаем в городе, потом у меня для тебя планы.

Она прижала одеяло к груди, чувствуя, как краска подступает к щекам.

– Ты… можешь выйти? Я должна одеться.

Он чуть приподнял бровь, усмехнулся, но кивнул.

– Хорошо. Там вещи уже доставили. Анна собрала всё, что тебе нужно.

Он вышел, оставив её в тишине.

Через полчаса они сидели в машине. Кардо, как всегда, был собранным и спокойным, только его взгляд иногда задерживался на ней слишком долго.

– Куда мы едем? – спросила Аделина.

– Увидишь, – коротко ответил он.

Машина остановилась у просторной конюшни за городом. Воздух был свежим, пахло сеном и лошадьми.

– Ты когда-нибудь каталась? – спросил он, помогая ей выйти.

– Нет, – призналась она, вцепившись в его руку сильнее, чем хотела.

Кардо усмехнулся, но в его глазах мелькнуло что-то мягкое.

– Значит, начнём вместе.

Он посадил её на коня, сам встал рядом, удерживая её за талию. Его руки держали крепко, но не причиняя боли.

– Не бойся, – его голос прозвучал у самого её уха. – Пока я рядом, ты не упадёшь.

И впервые за долгое время Аделина поверила этим словам.

Лошадь пошла шагом, и Аделина судорожно вцепилась в поводья.

– Спокойнее, – сказал Кардо, легко держа своего жеребца рядом. – Она чувствует твоё напряжение.

– Я боюсь, что упаду! – выдохнула она, отчаянно глядя на него.

– Я рядом, – коротко бросил он.

Она попробовала расслабиться – и вдруг лошадь послушно пошла ровнее. Аделина чуть выпрямилась, и ветер заиграл в её волосах.

Через несколько минут она уже несмело улыбалась.

– Смотри, я справляюсь!

Кардо смотрел на неё, и в его взгляде впервые не было мрака. Только что-то похожее на восторг.

– Я же говорил, – его губы тронула тень усмешки. – Ты создана, чтобы управлять. Даже животные это чувствуют.

Аделина рассмеялась, и звонкий смех разлетелся над полем. Она даже не помнила, когда в последний раз смеялась так легко.

Кардо не отрывал взгляда. На миг она и правда казалась ангелом – сияющим, настоящим. Его ангелом.

Она поймала его взгляд и вдруг ощутила, как в груди стало тепло. И впервые за долгое время она подумала: может быть, её будущее и правда не будет только болью и страхом.

Может быть, рядом с этим жестоким мужчиной у неё будет и свет.

После прогулки их ждал накрытый стол на открытой террасе. Скатерть цвета слоновой кости, изящные бокалы с вином, лёгкий ветер, несущий запах моря.

Аделина присела, любуясь видом: бесконечная гладь воды переливалась под солнцем. Она не помнила, когда в последний раз ела в такой обстановке – спокойно, без напряжённого взгляда отца за спиной.

Кардо сел напротив, его глаза не отрывались от неё.

– Чем ты хочешь заниматься, когда мы поженимся? – вдруг спросил он, будто проверяя её.

Она замерла, чуть опустила взгляд.

– А… мне можно будет продолжать заботиться о животных? Приют… это то место, где я чувствую себя… живой.

Кардо положил локти на стол и подался вперёд.

– Конечно. Если захочешь – купим один из приютов. Ты будешь хозяйкой. Захочешь – построим новый.

Аделина подняла глаза.

– Ты… разрешаешь?

Он усмехнулся, но в его усмешке не было жестокости, к которой она привыкла.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной, Аделина. Всё, что тебе нужно – у тебя будет. Всегда.

Её дыхание перехватило. Эти слова не вязались с образом безжалостного мужчины, который целовал её так, будто хотел сломать. Но они были сказаны серьёзно, твёрдо, без тени сомнения.

Она уставилась в бокал с вином, пытаясь скрыть дрожь пальцев. Потому что впервые в жизни кто-то сказал ей, что её счастье имеет значение.

Аделина осторожно положила вилку на тарелку, сделав глоток вина.

– Отец ещё не говорил о дате свадьбы, – тихо заметила она, больше себе, чем ему.

Кардо взглянул прямо в её глаза.

– Через два месяца.

Она замерла.

– Так быстро?

– Я не вижу смысла тянуть, – его голос был спокоен, но непререкаем. – Ты всё равно уже моя.

Щёки Аделины вспыхнули. Она отвела взгляд, но в глубине души слова отозвались странным трепетом.

– А где мы будем жить? – осмелилась она спросить.

Он опёрся локтем на стол, наблюдая за её смущением.

– Не в доме моих родителей. Я не собираюсь делить с ними наш мир. У нас будет свой дом.

Её глаза расширились.

– Свой?

– Да. – Он чуть наклонился вперёд. – Где бы ты хотела жить? У моря? В лесу?

Она едва не выронила бокал. Никто никогда не спрашивал её, чего она хочет.

– Я… всегда любила море, – призналась она, смутившись. – Чтобы в тёплые дни можно было выйти к воде… и просто… быть свободной.

Кардо протянул руку и лёгким движением коснулся её пальцев. Его прикосновение было горячим, будто ток пробежал по коже.

– Так и будет, – твёрдо сказал он. – Если ты этого хочешь, дом у моря станет твоим.

Аделина задержала дыхание, не смея пошевелиться. Слишком много всего рушилось внутри неё. Её отец бил её за каждое слово. А этот мужчина, грозный и пугающий, вдруг сказал, что её желания имеют вес.

Она подняла взгляд и впервые позволила себе слабо улыбнуться.

Кардо посмотрел на неё так, будто эта улыбка стоила ему целого мира.

Они гуляли до самого вечера. Узкие улочки города, запах кофе и специй, отражения огней в витринах – всё это смешивалось с его низким голосом, рассказывающим о семье.

– Мои родители всегда были вместе, – неожиданно сказал Кардо, когда они остановились у смотровой площадки. – Отец никогда не поднимал руку на мать. Даже в нашем мире это редкость. Они… любили друг друга так, что это чувствали все вокруг.

Аделина вскинула на него глаза, не скрывая удивления.

– Правда?

– Правда. – Он смотрел куда-то вдаль. – Их отношения всегда были для меня примером. Я видел, что даже среди крови и предательства может быть свет.

Она слушала и не могла поверить. Её мать умерла, когда Аделина была совсем маленькой, и у неё не осталось ни одного воспоминания о тепле, о нежности. Только холодные удары отца, только насмешки Лукрецио. И сейчас – слова Кардо, полные какой-то тихой силы, звучали как сказка.

Поздним вечером они вернулись в отель. На низком столике перед диваном появился лёгкий перекус и бутылка красного вина. Они сидели рядом, и Аделина всё чаще ловила себя на том, что не боится задавать ему вопросы.

– А твой брат… Данте? – робко спросила она.

Кардо кивнул, уголок его губ тронулся улыбкой.

– Мы с ним с детства не разлей вода. И ещё Марко – мой друг. Мы трое всегда были вместе. До сих пор.

Аделина невольно улыбнулась.

– У меня тоже есть подруга. Лия. Мы с ней с самого детства.

Он посмотрел на неё пристально.

– Пусть приезжает к нам, когда захочет. Я не буду тебя отрывать от тех, кто тебе дорог.

Её сердце дрогнуло от этих слов. Она не привыкла, что кто-то считался с её желаниями.

Они говорили ещё какое-то время, пока глаза Аделины не начали слипаться. Тогда Кардо встал.

– Пора спать, – тихо сказал он.

Он уже собирался уйти, но вдруг остановился. Подошёл ближе. Его пальцы коснулись её подбородка, и он наклонился, легко, нежно коснувшись её губ. Поцелуй был осторожным, почти робким, и Аделина сама, неосознанно, ответила ему.

Кардо задержался на секунду дольше, чем следовало, потом отстранился.

– Спокойной ночи.

Когда дверь за ним закрылась, Аделина долго лежала в темноте, глядя в потолок. Её сердце билось слишком быстро, губы всё ещё горели от его прикосновения.

«Сегодня был самый счастливый день…» – подумала она. Самый спокойный и самый светлый за всю её жизнь.

Весь день они провели вместе: море, прогулки по парку, лёгкие разговоры. Аделина ловила себя на том, что время с Кардо текло иначе – не тянулось, как дома, а будто исчезало. Ей казалось странным, что с этим мужчиной, которого она когда-то боялась до дрожи, она начинала чувствовать себя… живой.

Вечером он повёл её в ресторан в центре Вальдаро. Огни города сияли в окнах, отражаясь в её глазах.

– Ты слишком часто улыбаешься сегодня, – заметил Кардо, разливая вино. – Неужели я заслужил это?

– Может быть, – уклончиво ответила она, опуская взгляд.

– Не “может быть”. А “да”. – Его голос был твёрдым, но уголки губ дрогнули. – Запомни, Аделина: я привык получать то, что хочу.

Она засмеялась, впервые по-настоящему легко.

– Ты невозможный.

– А ты красивая, когда смеёшься.

Разговор потёк сам собой – он спрашивал про её подругу Лию, про приют с животными, а она осторожно расспрашивала о его брате Данте. Иногда он был резок, но всё равно отвечал. Ей казалось, что впервые она видит за его холодной маской человека.

Аделина извинилась и вышла в туалет. Когда возвращалась обратно, у входа в зал её перехватил высокий мужчина. Взгляд был слишком наглым, улыбка слишком липкой.

– Ты здесь одна? – спросил он, перегородив дорогу.

– Нет, я… – начала она, но не успела.

Чья-то сильная рука легла мужчине на плечо.

Кардо.

Его глаза сверкали ледяной яростью.

– Отойди, – произнёс он тихо, но так, что слова звенели сталью.

– Я просто… хотел познакомиться… – замялся тот.

Кардо шагнул ближе, его пальцы чуть сильнее сжали плечо незнакомца.

– Если ещё раз посмотришь на неё, я вырву тебе глаза, – сказал он ровно.

Мужчина побледнел и поспешил исчезнуть.

Аделина застыла, сердце колотилось в груди. Она испугалась этой жестокости… но в то же время ощущала странное тепло. Он защитил её. Для неё.

Кардо повернулся к ней.

– Ты в порядке? – его голос стал мягче, но глаза ещё полыхали злостью.

Она кивнула.

– Видишь, – сказал он, беря её ладонь в свою, – пока я рядом, никто не посмеет причинить тебе боль. Никогда.

Её щеки вспыхнули. И впервые за долгое время она поверила в это.

На следующее утро Аделина проснулась от того, что почувствовала тёплое прикосновение к щеке. Открыв глаза, она увидела Кардо. Он сидел на краю кровати, склонившись над ней. Его пальцы осторожно скользнули по её лицу, и прежде чем она успела что-то сказать, он наклонился и поцеловал её мягко, почти бережно.

– Мне нужно уладить кое-какие дела, – сказал он, отстраняясь, но продолжая держать её взгляд. – Поэтому тебе придётся вернуться домой.

В груди кольнуло что-то неприятное.

– Домой… – тихо повторила она, и на секунду её глаза потускнели.

Кардо заметил это.

– Но ненадолго, – добавил он твёрдо. – Через пару дней я приеду за тобой. Мы поедем в мой загородный дом. Там никого не будет, только ты и я.

Его голос звучал так, будто это не предложение, а приговор. Но Аделина почему-то улыбнулась.

– Загородный дом?

– Да. Несколько дней только для нас.

Она кивнула, но внутри что-то болезненно сжалось. Мысль о том, что придётся возвращаться в дом отца, к его холодным взглядам и постоянным унижениям, внезапно стала невыносимой. Она не хотела расставаться с Кардо. Не хотела возвращаться туда, где её ждали лишь тьма и боль.

Дома её снова встретили холод и мрак. Казалось, стены особняка сами впитывали в себя её дыхание, глушили шаги и давили на плечи.

Аделина поднялась к себе в комнату. Она только опустилась на кровать, как в дверь тихо постучали. Вошла Анна, её няня. Женщина сразу заметила блеск в глазах девушки и замерла.

– Боже, девочка моя… – Анна подошла ближе и села рядом. – Ты прямо вся светишься. Что с тобой?

Аделина невольно улыбнулась.

– Мы… гуляли у моря, – сказала она, и сама не заметила, как голос её потеплел. – Долго. Там был закат… такой красивый.

Анна ласково кивнула.

– Значит, он показал тебе красоту, а не только тьму? Это хорошо.

Аделина продолжила, чуть смущаясь:

– А потом мы катались на лошадях. Он помогал мне… поддерживал, когда я боялась. Он был совсем не таким, каким я его представляла.

– И каким же? – мягко спросила Анна.

– Я думала, он только жестокий, холодный… но рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Даже когда он злился на кого-то, я понимала: на меня он никогда не поднимет руку. – Она вздохнула, удивляясь собственным словам.

Няня посмотрела на неё долгим, внимательным взглядом.

– Может, ты начинаешь влюбляться?

Аделина вспыхнула, опустила глаза.

– Возможно… Может быть, мне повезло с женихом. Он сказал, что не против моего приюта… даже готов купить его полностью, чтобы я могла сама заботиться о животных. Ты понимаешь, Анна? – глаза её засветились. – Он спрашивает, чего я хочу.

– Значит, всё-таки другой, – сказала няня. – Может, этот мужчина и вправду способен уважать и любить. Может, с ним у тебя будет жизнь, а не выживание.

Аделина сжала кулон, присланный Кардо, и кивнула.

– Я надеюсь.

Их разговор прервал резкий стук. Горничная передала: отец ждёт в кабинете.

Мауро сидел за массивным столом, пальцы играли с бокалом виски. Его взгляд впился в дочь ледяным лезвием.

– Надеюсь, ты вела себя достойно эти дни? – спросил он тоном, не допускающим возражений.

– Да, отец, – тихо ответила Аделина, стараясь не опустить взгляд.

Мауро хмыкнул, сделал глоток и прищурился.

– Ну вот, наконец-то хоть какая-то польза от тебя. Всю жизнь ты была обузой. Никчёмной. А теперь, похоже, из тебя выйдет толк.

Аделина сжала руки в кулаки, но всё же осмелилась сказать:

– Кардо хороший. Я… я рада, что он относится ко мне уважительно.

Отец рассмеялся хрипло и зло.

– Ты что, уже влюбилась? – его глаза сверкнули насмешкой.

Она ничего не ответила. Щёки её вспыхнули, но взгляд остался твёрдым.

Мауро наклонился вперёд.

– Но если я хоть раз услышу, что ты грубила Кардо или вела себя недостойно – пеняй на себя.

– Нет, отец, – тихо сказала она. – Он хорошо ко мне относится. У меня нет причин грубить ему.

Мауро оскалился.

– Это пока что. Кардо не похож на мужчину, который будет терпеть женские капризы. Твои желания никого не интересуют.

Аделина не выдержала.

– Может, не все мужчины похожи на вас, отец, – вырвалось у неё.

Мауро мгновенно подскочил, схватил её за запястье и сжал так, что хрустнули кости.

– Никогда не забывай, где ты находишься, девочка. Ты всё ещё в этом доме, и ты моя дочь. И пока ты под моей крышей – ты делаешь то, что я сказал.

Он толкнул её руку прочь, словно она была пустым местом, и откинулся в кресле, снова взяв бокал.

– Можешь идти, – произнёс холодно.

Аделина молча склонила голову и вышла, но внутри всё дрожало – не только от боли, но и от того, что впервые она позволила себе возразить.

В коридоре её ждал Лукрецио. Он прислонился к стене, и на губах его играла мерзкая усмешка.

– Ах вот ты где, кузина, – протянул он, глядя на её покрасневшие глаза. – Достался же тебе жених. Самый жестокий мужчина во всей Вальдаро.

Аделина сжала зубы, но впервые посмотрела ему прямо в лицо.

– Может, он и жестокий, – сказала она твёрдо, – но не такой, как ты думаешь.

Лукрецио рассмеялся, низко, с издёвкой.

– О, поверь, я-то знаю. Сегодня он тебе дарит цветы и смотрит на тебя, как на сокровище. А завтра… завтра ты поймёшь, что для таких, как он, женщины – всего лишь игрушка.

– Ты ошибаешься, – голос её дрогнул, но она не отвела взгляда.

– Ошибаюсь? – он шагнул ближе, почти наклонившись к ней. – Кузина, ты слишком наивна. Думаешь, он будет носить тебя на руках? Ха! Он возьмёт тебя, как берут всё, что им принадлежит. А потом посмотрим, останется ли на твоём лице эта глупая улыбка.

Аделина резко развернулась, не желая больше слушать, и быстрым шагом направилась к себе в комнату. Но слова Лукрецио впились в память, как ядовитые шипы.

Сырой запах подвала въедался в кожу. Каменные стены глушили стоны, превращая их в низкий гул. В центре – привязанный к металлическому стулу мужчина. Его лицо было в крови, глаза опухли от ударов. Но он всё ещё молчал.

Кардо стоял напротив, руки за спиной, взгляд холодный, как сталь. Его тёмные глаза прожигали пленника насквозь.

– Ты крал у меня товар, – произнёс он ровным голосом. – И ты был не один. Кто ещё?

Мужчина сжал зубы и покачал головой.

Кардо кивнул Данте.

Младший брат сделал шаг вперёд. Данте всегда был похож на тень Кардо, но его жестокость имела иной оттенок – если Кардо действовал расчётливо, то Данте получал удовольствие от боли других. Он медленно достал из ящика плоскогубцы.

– Мне нравится начинать с пальцев, – ухмыльнулся он. – Знаешь, человек думает, что потеря одного пальца – не страшно. Но попробуй застегнуть рубашку без него.

Он резко сжал железо. Раздался треск костей, крик эхом ударил в стены.

– Имя, – спокойно повторил Кардо.

– Я… я не… – задыхаясь, начал мужчина.

– Ах, да ладно, – вмешался Марко. Он сидел на ящике, покуривая, и, казалось, забавлялся происходящим. Его ухмылка не сходила с лица. – Мы же все понимаем, чем это закончится. Зачем мучиться? Скажи – и, может, братец позволит тебе умереть быстро.

– Марко, – тихо одёрнул Кардо.

Тот поднял руки в притворном жесте примирения.

– Ну я что? Я ж помогаю. Ты у нас суровый, Данте у нас садист, а я так – для настроения.

Кардо шагнул ближе к пленнику. Его лицо было спокойным, почти бесстрастным, но в глазах горел огонь. Он схватил мужчину за волосы, поднял его голову, заставив смотреть в глаза.

– Тебя держат не цепи, а твой страх. – Его голос был тише, чем шёпот, но от этого ещё страшнее. – Я могу освободить тебя. Одним движением. Но прежде ты скажешь мне имена.

Мужчина дрожал, но молчал.

Кардо выпрямился.

– Данте.

Брат с радостью вонзил нож в бедро пленника. Тот завыл, тело выгнулось.

– Ещё один отказ, – холодно сказал Кардо, – и следующий удар будет в живот. Там больше крови. Ты истечёшь долго.

– П-подожди! – захрипел мужчина. – Их было двое… один из «Омбра»… другой я не знаю!

Кардо замер, его губы скривились в холодной усмешке.

– Вот так. Видишь, Данте? Работает.

Брат хищно улыбнулся, кровь блестела на его перчатках.

– А я говорил, что пальцы – лучший способ разговорить.

Марко выпустил облако дыма и хлопнул в ладоши.

– Ну, наконец-то. Я уж думал, мы всю ночь здесь просидим.

Кардо снова наклонился к пленнику. Его глаза полыхали чёрным пламенем.

– Ты назвал только часть. Завтра найдём остальных. А ты… – он медленно провёл пальцем по горлу мужчины. – Ты мне больше не нужен.

Данте одним движением перерезал пленнику горло.

Кровь залила каменный пол.

Кардо смотрел, как жизнь уходит из глаз предателя, и произнёс:

– Так будет с каждым, кто решит бросить вызов Инферно.

Солнечный свет мягко ложился на длинный дубовый стол. В воздухе витал запах свежего хлеба, кофе и жареного бекона. Сильвия, изящная и спокойная, разливала чай в фарфоровые чашки, а Сальваторо читал газету – но только до тех пор, пока жена не посмотрела на него.

– Ну что, дела вчерашние завершены? – мягко, но с тенью скрытого значения спросил он у Кардо, не отрывая при этом руки от ладони жены.

– Мы этим занимаемся, отец, – коротко ответил Кардо, пододвигая к себе тарелку.

Данте лениво усмехнулся и откинулся на спинку стула.

– После завтрака приедет Марко, и мы закончим всё, что начали.

Сальваторо кивнул.

– Хорошо. Но не здесь. – Его глаза мягко скользнули в сторону жены. – За завтраком обсуждаем только спокойные вещи.

Сильвия подняла взгляд, её голос прозвучал тихо, но уверенно:

– Я надеюсь, всё у вас в порядке, мальчики?

– Всё в порядке, мама, – ответил Кардо первым.

Он почувствовал, как в груди что-то дрогнуло, когда она улыбнулась ему. Но Сильвия сразу добавила:

– А как Аделина, Кардо?

Мгновение за столом повисла тишина. Данте лукаво усмехнулся, но промолчал. Кардо спокойно посмотрел на мать.

– Всё хорошо. Завтра собираюсь увезти её в загородный дом. Пусть отдохнёт от города.

Сильвия улыбнулась ещё теплее, и в её глазах отразилась искренняя нежность.

– Я желаю тебе только счастья, сын. Аделина выглядит порядочной девушкой. Береги её.

Кардо кивнул, но взгляд его стал холоднее – он не привык никому обещать, даже матери.

В этот момент дверь распахнулась, и на кухню ввалился Марко, в своей вечной ухмылке и с сигаретой, которую он поспешно затушил при виде Сильвии.

– Доброе утро! – громко произнёс он. – О, у вас тут пир!

– Садись, Марко, поешь, – сразу сказала Сильвия. – Ты для нас как член семьи.

Марко театрально приложил руку к сердцу и сел рядом с Данте.

– Ну вот за это я вас и люблю больше, чем своих двоих бывших.

Данте фыркнул, Кардо только качнул головой.

Завтрак продолжился в спокойных разговорах. Сильвия интересовалась погодой и музыкой, Сальваторо расспрашивал о мелочах – лишь бы отвести жену от тяжёлых тем. Но как только трапеза закончилась и Сильвия ушла в сад, мирная маска спала.

– Ну что, – сказал Данте, отталкивая стул. – На складах ещё остались крысы. Сегодня мы их дожмём.

Кардо встал первым. Его взгляд стал снова хищным.

– Поехали.

Марко щёлкнул зажигалкой, прикуривая.

– Обожаю утро с вами, ребята. Сначала кофе и булочки, потом – кровь и кишки. Баланс должен быть во всём.

Они вышли втроём. На улице их уже ждали машины. Впереди был новый день, и этот день должен был закончиться смертью тех, кто осмелился предать Инферно.

Темное помещение снова наполнилось запахом крови и сырости. На этот раз к стулу был привязан другой мужчина – жилистый, с распухшим от побоев лицом. Он хрипел, но упрямо молчал, даже когда Данте врезал ему кулаком в челюсть.

– Упрямый, – процедил Данте, встряхивая окровавленными руками.

Кардо шагнул ближе. Его ботинки гулко стучали по каменному полу. Он присел на корточки перед пленником и медленно провёл ножом по его груди – не глубоко, но достаточно, чтобы кровь выступила алой полосой.

– Кто из «Омбра» был с вами? – его голос был низким и холодным, как металл.

– Я… я не знаю… – задыхался мужчина, но взгляд его метнулся в сторону.

Кардо заметил это и ударил ножом в плечо. Вскрик разорвал тишину.

– Не смей мне врать, – прошипел он. – Я чувствую ложь быстрее, чем ты успеешь её придумать.

– Клянусь… не знаю! – завыл пленник.

Данте ухмыльнулся, с силой ломая палец пленнику. Тот заорал так, что стены задрожали.

– Говори, или мы продолжим по одному, пока не останутся одни обрубки.

Марко, развалившись на стуле, лениво выпустил кольцо дыма.

– Он потянет время. Думает, что выживет до утра.

Кардо выпрямился, холодно глядя сверху вниз:

– Нет. До утра он не доживёт.

Он сделал знак брату. Данте вонзил нож в бедро пленника. Мужчина задергался, хрипя, захлебываясь криками.

– Последний шанс, – сказал Кардо, голосом, от которого стыла кровь. – Назови имя. И умрёшь быстро.

– Н-не знаю! – захрипел пленный, слёзы и сопли текли по его лицу.

Кардо нахмурился, достал пистолет и приставил его к виску. Пленник замер, глаза его дико закатились.

Щелчок. Пуля оборвала его крик. Тело обмякло.

Кардо вытер оружие и холодно произнёс:

– Так будет с каждым, кто решит бросить вызов Инферно. Крыса в «Омбра» скоро себя выдаст.

Марко фыркнул:

– Ну, теперь хоть не зря ночь провели.

Данте оскалился:

– Ещё одна душа в аду.

Кардо отвернулся, словно перед ним не было только что убитого человека. Его глаза были тёмными, ледяными. Он медленно поднял голову и бросил друзьям короткую команду:

– Расходимся. Мы ещё поймаем и эту крысу с «Омбра».

Они молча вышли из помещения, шаги эхом разнеслись по коридору. В тишине остался только холодный запах крови и то, что было сказано без жалости – как приговор.

Глава 3

Лёгкий ветер шевелил листья на клумбах, донося до неё сладковатый аромат цветов. Она переворачивала страницы книги, но вдруг замерла: издалека донёсся знакомый рёв мотора. Она подняла голову. По дорожке к дому подкатила чёрная машина – та самая, в которой всегда приезжал Кардо. Сердце её тут же забилось быстрее, ладони вспотели.

Дверь открылась. Кардо вышел – высокий, в тёмной рубашке, рукава закатаны, взгляд грозный, но как только он увидел её, губы дрогнули. Он даже не дал ей времени на приветствие: подошёл стремительно, схватил за талию, прижал к себе и жадно поцеловал.

– Я скучал, – его голос прозвучал хрипло, почти угрожающе, но глаза смотрели только на неё.

Аделина растерянно выдохнула, уткнулась в его грудь и призналась:

– Я тоже скучала…

Кардо чуть приподнял её подбородок, словно хотел убедиться, что она говорит правду, и усмехнулся.

– Тогда беги собираться. Поедем в мой загородный дом. Проведём там пару дней вместе.

Щёки Аделины вспыхнули. Она кивнула, не найдя слов, и поспешила в дом.

Через полчаса они уже ехали по трассе. Машина мчалась уверенно, окна были слегка приоткрыты, ветер трепал волосы Аделины. Она смотрела вперёд, но краем глаза всё равно ловила профиль Кардо – сосредоточенный, резкий, словно вырезанный из камня.

– Чем ты занималась эти дни? – спросил он, не отрывая взгляда от дороги.

– Ничего особенного, – ответила она. – Читала книгу, гуляла, с Анной проводила время… В общем, самые обычные дни.

Она повернулась к нему и спросила в ответ:

– А ты? Чем занимался?

– Решал дела, – коротко сказал он. – Семейные.

– Какие? – уточнила она, нахмурив брови.

Он коротко усмехнулся, но в голосе слышался холод:

– Лучше тебе не знать.

Аделина опустила глаза, в груди кольнуло лёгкой обидой.

– Аделина… – его голос стал тише, теплее. Он на секунду оторвал руку от руля и коснулся её пальцев. – Я не скрываю от тебя, потому что не доверяю. Я просто не хочу вмешивать тебя в это. Хочу, чтобы ты была в безопасности.

Она глубоко вдохнула и посмотрела на него.

– Я понимаю.

Немного помолчав, она улыбнулась и спросила:

– А где находится твой загородный дом?

– Это сюрприз, – ответил он низко. – Увидишь сама.

Она засмеялась тихо, качнув головой.

– Ты умеешь заинтриговать.

Кардо опустил ладонь ей на колено, чуть сжал. Его взгляд оставался прикован к дороге, но в голосе прозвучала честность:

– Я так ждал этой встречи. Так хотел провести эти дни только с тобой.

Аделина смягчилась, её губы дрогнули в улыбке.

– Я тоже ждала.

Машина мчалась вперёд, и дорога уводила их от старых теней – туда, где начиналось что-то новое.

Когда они свернули с трассы на ухоженную загородную дорогу, сердце Аделины заколотилось сильнее. Вскоре перед ними показался особняк. Дом был окружён высоким забором, но внутри – всё утопало в зелени. Белоснежные колонны, широкие окна, терраса, с которой открывался вид на море. Вечернее солнце золотило крышу, и всё выглядело сказочно.

Машина остановилась у входа. Кардо обошёл её, открыл дверь и протянул руку.

– Пойдём, – сказал он тихо, почти нежно.

Аделина вложила свою ладонь в его пальцы. Его хватка была крепкой, властной. Но в тот момент она ощутила – он ведёт её не в темницу, а в новый мир, где всё принадлежало ему… и теперь ей вместе с ним.

Домик оказался живым – не холодная помпезность, а место, где каждая деталь дышит: тёплая терраса с плетёной мебелью и подушками, окна с занавесками, что играют на ветру, горшки с душистыми травами у порога и яблоня, бросающая тень на старую каменную дорожку. С террасы открывался вид на зелёный сад, который плавно спускался к гравийной тропинке – та вела к узкой бухте, где море бралось о берег мягким серебристым плеском. Вечерний свет ложился на воду, и всё вокруг казалось мягче, почти тёплым.

Кардо провёл её по дому одной рукой, показывая комнаты, и когда они остановились на террасе, он сжал её ладонь и сказал тихо, но решительно:

– Здесь мы сможем укрыться от всего мира.

Аделина замерла на террасе, вдыхая солёный воздух, наполненный ароматом трав.

– Здесь… очень красиво, – прошептала она, оглядывая сад и море за ним. – Словно другой мир.

Кардо скользнул взглядом по её лицу, его губы чуть дрогнули в подобии улыбки.

– Для тебя я готов был найти место, где не будет ни крови, ни шёпота о долгах. Только ты и я.

Она опустила глаза, чувствуя, как сердце бьётся быстрее.

День пролетел незаметно. Они гуляли по берегу, босыми ногами ступая по влажному песку. Аделина смеялась, когда волна накрывала её подол, а Кардо крепко держал её за руку, будто боялся отпустить.

Кухня загородного дома была просторной, залитой мягким светом ламп. На деревянном столе уже лежали овощи, специи и свежая рыба.

– Я… я не умею готовить, – смущённо призналась Аделина, поправляя выбившуюся прядь волос. – Отец никогда не позволял мне даже близко подойти к кухне.

Кардо склонил голову набок и чуть усмехнулся. Его глаза сверкнули тёмным огнём.

– Хорошо. Значит, сегодня научишься. Но не волнуйся, – он взял нож и уверенно начал разделывать рыбу. – У меня есть небольшие навыки.

Аделина удивлённо вскинула брови.

– Ты умеешь готовить?

– Иногда приходится, – его голос был низким, спокойным. – Когда я хочу, чтобы всё было сделано так, как мне нравится.

Он протянул ей доску и нож.

– Нарежь овощи. Остальное я возьму на себя.

Она осторожно взяла нож, чувствуя его взгляд на себе. Её руки дрожали, и куски выходили неровными.

Кардо шагнул ближе, встал за её спиной. Его ладонь накрыла её руку, направляя движение.

– Не так сильно дави, – прошептал он ей в ухо. – Позволь ножу скользить.

От его близости по коже пробежали мурашки. Аделина задержала дыхание, стараясь сосредоточиться на овощах, но сердце бешено колотилось.

– Видишь? – он чуть сжал её пальцы. – Получается.

– Только потому что ты держишь мою руку, – пробормотала она, покраснев.

Кардо усмехнулся.

– И именно так я собираюсь держать тебя всегда.

Она выдохнула и осмелилась взглянуть на него. Его лицо было близко, слишком близко. Но вместо страха она вдруг ощутила тепло и странное спокойствие.

Кухня ещё хранила тепло их ужина. Они сидели за столом, напротив друг друга, а Кардо, не отрываясь, смотрел на неё. Его пальцы то и дело находили её ладонь, скользили по коже, заставляя её сердце биться быстрее.

– Расскажи мне о своей семье, – его голос звучал низко и спокойно, но в глазах был интерес, настоящий, живой.

Аделина вздохнула, опустив взгляд.

– Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой. Я даже её не помню.

– А отец? – в голосе Кардо проскользнула тень.

Она нервно провела рукой по столешнице.

– Он… он строгий. Иногда жестокий… – замолчала, боясь сказать лишнее.

Кардинально изменилось выражение его лица. Челюсть напряглась, пальцы сжались.

– Он тебя обижает?

Она вскинула глаза и быстро замотала головой.

– Нет! Ты что… Просто… между нами нет тёплых отношений.

Кардо долго смотрел на неё, будто решая, верить или нет, а потом медленно отпустил её руку, но в глазах ещё плескалась ярость.

– А твой кузен? – резко сменил тему.

Аделина пожала плечами.

– Мы никогда не были близки. Он всегда был… чужим.

Она решилась улыбнуться и спросила:

– А у тебя? Ты с братом дружен?

На его лице появилась почти гордая усмешка.

– Да. Семья – это главное. Всегда.

– Я рада, что ты так считаешь, – тихо сказала она, и сердце её сжалось: она всегда мечтала об этом, о близости и поддержке, но знала только холод.

Кардо накрыл её ладонь своей, сильной, горячей.

– Скоро ты познакомишься с ними ближе. Моя мать часто спрашивает о тебе.

Щёки Аделины запылали.

– Надеюсь, я ей понравлюсь.

– Ты уже понравилась, – его губы изогнулись в едва заметной, но опасной улыбке.

Он медленно поднялся, подал ей руку. И, пока они поднимались в спальню, его взгляд не отпускал её ни на секунду.

В комнате, освещённой мягким светом, он подошёл ближе. Его пальцы обхватили её лицо, и поцелуй накрыл резко, требовательно. Она задыхалась от его напора, но не отстранилась. Наоборот – сердце горело.

– Я больше не могу ждать, – прошептал он, коснувшись её губ снова. – Я хочу тебя всю.

Она смотрела в его глаза, дрожа, но в её взгляде было не только волнение – там было желание.

– Не жди… Я тоже хочу тебя.

Словно сорвавшись с цепи, он прижал её к себе, его губы скользнули к её шее. Каждый поцелуй был жадным, но в нём слышалось и сдерживание – он боролся с самим собой, чтобы не быть жестоким.

Он поднял её на руки, уложил на кровать. Кардо медленно склонился над ней, и Аделина впервые увидела его таким: не властным и холодным, а горящим изнутри. Его глаза были тёмными, почти чёрными, но в них отражалось нечто большее, чем желание. Одержимость. Решимость никогда её не отпустить.

Его губы скользнули по её губам, медленно, словно он боялся спугнуть её. Она задрожала, но не от страха – от нового, неизведанного. Когда его ладонь прошла по её щеке, по линии шеи и легла на плечо, сердце Аделины застучало так, что казалось, она потеряет дыхание.

Платье мягко соскользнуло с её тела. Она на секунду закрыла глаза, в груди всё сжалось. Но Кардо остановился, наклонился ближе и прошептал:

– Смотри на меня. Ты в безопасности. Я никогда не позволю никому причинить тебе боль. Никогда.

Его голос был низким, хриплым, но в нём звучала клятва. Аделина открыла глаза и встретила его взгляд. В тот миг её страх растворился, уступив место чему-то новому – доверию.

Его поцелуи стали горячее. Губы скользнули по её шее, по ключицам, и она тихо застонала, сама не веря, что этот звук сорвался с её губ. Кардо замер на секунду, усмехнулся и прошептал:

– Ты даже не представляешь, что со мной творишь.

Он провёл ладонями по её телу, медленно, будто хотел запомнить каждую линию. И в каждом движении была сдержанность, борьба. Он хотел её всю, жадно, без остатка, но держал себя, потому что видел, как она впервые открывается ему.

Когда их тела слились, она зажмурилась и крепко вцепилась в его плечи. Кардо прижался к ней, поцеловал в висок и прошептал:

– Я здесь. Я рядом.

Боль сменилась теплом. Тело привыкло к нему, и страх сменился другим ощущением – сладким, новым, обжигающим. Аделина тяжело дышала, чувствуя, как её душа рвётся наружу, как она впервые по-настоящему принадлежит кому-то.

Он двигался осторожно, но страстно, и с каждой секундой в нём нарастал рёв зверя, которого он сдерживал ради неё. Его губы снова нашли её, их поцелуи стали жадными, а дыхание – сбивчивым.

И когда они достигли вместе этого безумного пика, Аделина впервые поняла, что значит быть с мужчиной, который жаждет её всем существом. А Кардо понял, что теперь она стала его окончательно – невестой, женщиной, любовью и слабостью.

Он прижал её к себе, не позволяя даже повернуться. Его пальцы скользнули по её волосам, его губы – к её уху.

– Запомни, – его голос был тихим, но твёрдым. – Ты моя. Всегда.

Аделина закрыла глаза и впервые за долгие годы уснула в чужих объятиях – без страха, с чувством, что её защищают.

Свет пробивался сквозь тонкие занавески, мягко ложась на постель. Аделина медленно открыла глаза и замерла: Кардо был рядом. Его рука лежала на её талии, тёплая, надёжная. Он словно сторожил её сон.

Она чуть пошевелилась, и он тут же проснулся. Его тёмные глаза встретили её – безмятежные, но всё такие же жгучие. Кардо склонился и поцеловал её губы, едва касаясь, будто боялся спугнуть это утро.

– Утром ты похожа на ангела, – прошептал он, гладя её волосы. – И я хочу просыпаться рядом с тобой каждый день.

Аделина улыбнулась, сердце её бешено колотилось.

– Я тоже этого хочу, – тихо ответила она, пряча взгляд, но потом решилась и сама его поцеловала.

Они ещё долго лежали, обнявшись, смеясь и не желая вставать. Но, в конце концов, поднялись, вместе позавтракали на террасе, где шум прибоя долетал прямо до их столика.

После еды Кардо встал, протянул ей руку и сказал:

– Пойдём. Сегодня море только наше.

Она смутилась, но последовала за ним. На берегу волны шептались у её ног. Аделина была в лёгком купальнике, и Кардо задержал на ней взгляд дольше, чем позволял себе обычно. Его губы тронула опасная усмешка.

Не дав ей опомниться, он подхватил её на руки.

– Кардо! – вскрикнула она, смеясь и ударяя его кулачком по плечу. – Вода же холодная!

– Не бойся, я тебя согрею, – ответил он и шагнул в море.

Холодная вода обожгла тело, Аделина закричала, но тут же расхохоталась, когда он прижал её к себе крепче. Они окунулись вместе, и её смех разносился над волнами.

Выбравшись на берег, они упали на тёплый песок. Кардо лёг рядом, обнял её за талию и притянул ближе. Его губы жадно нашли её, и дыхание смешалось с её дыханием.

– Как же мне хорошо здесь, – сказал он хрипло, глядя на неё. – Только ты. Только мы.

– И мне, – ответила она, скользнув рукой по его лицу.

И в тот момент Аделина подумала, что, может быть, впервые в жизни её будущее действительно может быть светлым.

Вечер опустился на загородный домик. В окнах играли мягкие отблески света.

Аделина была в душе наверху, и тихое журчание воды доносилось до него. Кардо стоял на кухне, нарезая сыр и вяленое мясо, открывал бутылку вина. Его движения были точными, выверенными, но мысли унесли его далеко.

Обычно его голова была полна ярости и планов: кого наказать, где ударить первым, кому доверять нельзя. Демоны жили в нём давно, и он научился кормить их кровью врагов. Но сейчас, когда наверху смеялась вода и он знал, что она – его невеста – в этом доме, в его мире, он вдруг почувствовал тишину.

Тишину, которую не давал ему ни один день за последние годы.

С ней всё было иначе. В её глазах он не видел страха, который привык замечать у других. Да, она дрожала перед его жесткостью, но рядом с ней он сам становился другим. Чуть мягче. Чуть спокойнее. И это пугало его не меньше, чем любая пуля.

«Что ты со мной делаешь, Аделина?» – подумал он, наливая вино в бокалы.

Звук шагов вырвал его из мыслей. Она спустилась в лёгком халате, волосы ещё влажные, прилипли к щекам. Улыбнулась. И от этой улыбки внутри него что-то болезненно сжалось.

– Ты решил приготовить ужин? – мягко спросила она, подойдя ближе.

– Лёгкий перекус, – коротко ответил он, подвигая ей бокал. – Вино согреет.

Они сидели на террасе, под тихий шорох моря ели сыр с хлебом, делились мелочами и смеялись. Для неё это был почти обычный вечер. Для него – целая война внутри: желание быть с ней, страх потерять её, ненасытная жажда и то странное спокойствие, которое он находил только рядом с ней.

Кардо молчал какое-то время, глядя в её лицо в отблесках свечей, а потом встал. Его тень легла на неё, когда он протянул руку.

– Иди сюда.

Аделина вложила ладонь в его ладонь, поднялась, и в тот же миг он потянул её к себе. Его губы накрыли её губы – сначала осторожно, но быстро жадность взяла верх. Поцелуй стал требовательным, глубоким, как будто он пытался наверстать каждую потерянную минуту.

Она успела только выдохнуть его имя, как Кардо подхватил её на руки. Её пальцы вцепились ему в плечи, сердце колотилось в горле. Он нёс её в комнату, не отрываясь от её губ, толкнул дверь плечом, и она хлопнула о стену, не успев закрыться до конца.

Он опустил её на ноги только затем, чтобы прижать к стене, и снова поцеловал – теперь так, будто хотел раствориться в ней целиком. Его дыхание было тяжёлым, руки – горячими и властными.

– Ты даже не понимаешь, что делаешь со мной, – прорычал он ей в губы.

Его ладони рванули ткань её платья так, что она почти застонала не от боли, а от того, как сильно он жаждал её. Шёлк затрещал в его руках, и Аделина вдруг поняла, что ему плевать на всё – только на то, чтобы добраться до неё, до её кожи, до её тела.

И странным образом это пугало и возбуждало одновременно. Она чувствовала его голод и отвечала ему: её пальцы вцепились в его волосы, её губы сами тянулись к нему.

Он поднял её, с силой усадил на кровать, сам нависая сверху, и в его глазах горела безумная одержимость.

– Ты моя, – выдохнул он, срывая оставшуюся ткань, целуя её так, будто хотел вдохнуть вместе с воздухом. – И я никогда не отпущу.

Его поцелуи были грубыми, но в каждой резкости читалась жажда. Когда он скользнул губами по её шее, Аделина застонала – уже без страха, с таким же желанием. Она хотела его не меньше, чем он её.

И в ту ночь он взял её жадно, почти дико, но всё же держал себя на грани, чтобы не причинить боли. Его пальцы впивались, его дыхание сбивалось, он был как зверь, сорвавшийся с цепи. Но этот зверь принадлежал только ей.

Глава 4

Эти дни в доме у моря были для Аделины словно вырванные из другой жизни. Той, о которой она когда-то мечтала, но в которую никогда не верила. Солнце, песок, тёплый ветер – и он. Кардо был рядом каждую минуту: то крепко держал за руку, то прижимал к себе, то, не сдерживаясь, целовал так, будто срывал дыхание. Они гуляли вдоль берега, подолгу сидели в саду, слушали шум прибоя. А по ночам… Аделина краснела, вспоминая, сколько раз он срывал с неё платье и как безумно властвовал над её телом, а она сама тонула в его объятиях, не в силах оторваться.

Каждый день они сгорали друг для друга, и ей всё больше казалось, что реальность – это не мрак её дома, не холод отцовских стен, а вот это: его глаза, его руки, его голос.

В то утро, когда они собирались уезжать, Кардо крепко обнял её, склонился к её губам, поцеловал – медленно, властно, так, как умел только он, – и сказал низким голосом:

– Пора ехать. Ты должна познакомиться с моими родителями ближе.

Аделина подняла глаза, сердце забилось сильнее.

– Уже? – она едва слышно выдохнула.

– Да. – Его пальцы мягко скользнули по её щеке. – Ты – моя невеста. Им пора знать тебя так, как знаю я.

Он не дал ей ответить, снова поцеловал – и уже через минуту они выходили к машине. Кардо держал её за талию, не отпуская ни на секунду. Солнце ослепительно отражалось в хроме его чёрного автомобиля, а он сам, облокотившись на дверцу, выглядел так, будто весь мир принадлежал только ему.

– Садись, ангел, – произнёс он тихо, открывая перед ней дверь.

И пока они мчались по трассе, Аделина смотрела на него и думала: этот путь ведёт её не только к его дому. Этот путь вёл её в его жизнь – навсегда.

Они вошли в просторный дом, и сразу потянуло запахом свежего хлеба, приправ и чего-то мясного. Из столовой доносился звон посуды и голоса.

За длинным столом уже сидела вся семья. Сальваторо, высокий мужчина с седеющими висками и тяжёлым взглядом, повернулся первым. Сильвия тут же встала, и её лицо озарила улыбка.

– О, Аделина, как я рада видеть тебя снова, – мягко сказала она, подойдя и обняв девушку так, словно та была её дочерью.

Аделина смутилась, чуть покраснела. Она не привыкла к такому приёму, к такой теплоте.

– Спасибо… я тоже рада, – тихо ответила она.

– Добро пожаловать в наш дом, – произнёс Сальваторо глубоким голосом, кивнув. – Присаживайтесь, обед как раз подают.

Кардо, всё ещё не отпуская её ладони, повёл её к столу. Данте, устроившийся по левую сторону от отца, скривил ухмылку:

– Голубки прибыли. Теперь можем начинать.

Марко, сидевший напротив, прыснул со смеху, хлопнув ладонью по столу:

– Я уж думал, вы там решили в домике поселиться навсегда!

Сильвия шикнула на них, но сама тоже улыбалась.

Аделина села рядом с Кардо и украдкой огляделась. Здесь всё было так не похоже на её дом: запах домашней еды, лёгкие разговоры, смех. Никто не кричал, никто не смотрел на неё с презрением или злостью.

– Аделина, дорогая, расскажи, чем ты занимаешься, – обратилась к ней Сильвия, наполняя бокал вина. – Я слышала, у тебя есть приют?

Аделина робко кивнула.

– Да… у нас приют для животных. Я провожу там почти всё свободное время. Я люблю животных, они… добрее людей.

– Вот это прекрасно, – с улыбкой ответила Сильвия. – Мне кажется, это говорит о твоём сердце лучше любых слов.

– Только попробуй сказать, что собаки важнее людей, и мы с тобой поссоримся, – вмешался Марко, притворно нахмурившись. – У меня аллергия на кошек!

За столом раздался смех. Аделина тоже не удержалась и улыбнулась.

Кардо, заметив это, сжал её руку под столом, взгляд его смягчился.

Данте подал реплику со своей фирменной язвительностью:

– Главное, чтобы нашему брату хватало внимания. А то знаю я вас, женщины – всё время заняты кем-то другим.

– Данте, – строго сказал Сальваторо, и тот замолчал, сделав вид, что поглощён едой.

Аделина опустила глаза, но внутри её переполняли странные, непривычные чувства. Она смотрела, как мать Кардо заботливо поправляет на его тарелке салфетку, как Сальваторо мягко, почти незаметно, касается её руки. Видела, как Данте, несмотря на свой острый язык, смеётся вместе с Марко. И ей казалось невероятным, что в таком мире может существовать такая близость, такая… семья.

В груди у неё потеплело. Впервые за долгие годы она подумала: может быть, её будущее действительно может быть другим. Может быть, у неё появится семья, в которой её будут любить, а не презирать.

Когда обед подошёл к концу, мужчины встали из-за стола. Сальваторо и Данте о чём-то заговорили у окна, Марко откинулся на спинку стула, допивая вино. Кардо, наклонившись к Аделине, шепнул ей:

– Я скоро вернусь. Мама хочет с тобой поговорить.

Он легко коснулся её руки и вышел вместе с Данте и Марко.

Аделина осталась за столом с Сильвией. Женщина внимательно посмотрела на неё – взгляд мягкий, но цепкий, словно проникающий в самую душу.

– Ты знаешь, Аделина, – начала она тихо, – мой сын всегда был… другим. С детства он рос в этом мире крови и власти, видел слишком многое. И всё это сделало его сильным, но холодным.

Она улыбнулась, но в улыбке проскользнула печаль.

– Сегодня он выглядит иначе, – продолжила Сильвия. – Я вижу его глаза. Они стали теплее. Он смеётся рядом с тобой. Ты – свет для него. И знаешь… в этом мире, полном крови и тьмы, нужен хоть какой-то свет.

Аделина смутилась и тихо прошептала:

– Я… постараюсь.

Сильвия накрыла её руку своей ладонью.

– Я уверена, ты станешь тем светом, который ему нужен.

В этот момент Кардо вернулся, положил ладонь на плечо Аделины, взглядом поблагодарил мать.

– Готова? – спросил он у невесты.

Она кивнула, и вскоре они уже ехали по дороге к дому Фьоренти.

Поездка была долгой. Сквозь окна машины проплывали зелёные склоны и редкие дома. Но особое впечатление произвёл момент, когда они пересекали границу территорий двух кланов. Высокие ворота, цепь машин, вооружённая охрана с обеих сторон. Мужчины молча следили за проезжающей колонной.

Аделина невольно сжала пальцы.

– Но если у нас мир… зачем столько охраны?

Кардо взглянул на неё и спокойно ответил:

– Это безопасность. Мир – хрупкая вещь. Его нужно охранять не меньше, чем власть.

Она кивнула, но мысли о том, как зыбко всё вокруг, ещё долго крутились у неё в голове.

Когда машина остановилась у её дома, Кардо вышел первым, открыл дверь и протянул ей руку. Как только она оказалась рядом, он резко притянул её к себе и поцеловал – страстно, требовательно, так, что у неё перехватило дыхание.

– На днях я заберу тебя снова, – хрипло произнёс он у её губ. – И больше не отпущу надолго.

Аделина почувствовала, как сердце бешено заколотилось в груди, и, не находя слов, просто кивнула.

Аделина шагнула через порог родного дома – и словно стены сжались вокруг неё. После света и тепла, что она чувствовала в доме Инферно, эти стены отдавали холодом, как всегда. Ни улыбки, ни приветствия. Только тяжёлое, гнетущее молчание.

Она прошла в столовую. За столом сидели Мауро и Лукрецио: отец пил чёрный кофе, кузен лениво крутил бокал с вином.

Мауро поднял глаза.

– Где ты была?

– Мы с Кардо были в его загородном доме, – тихо ответила она. – А потом… я познакомилась ближе с его родителями.

Мауро нахмурился, отставил чашку.

– Дом Инферно. – Он наклонился вперёд. – Он сильно охраняется?

Аделина замерла, ошеломлённо уставившись на него.

– Я… не обращала внимания, – выдавила она. – Но их дом… тёплый. Настоящая семья.

Лукрецио усмехнулся, склонив голову набок.

– Понравилась чужая семья? Захотела чужую жизнь?

Аделина сжала кулаки, но ответила твёрдо:

– Скоро они станут и моей семьёй.

Мауро скривился в злобной усмешке.

– Посмотрим.

Она не поняла, что именно он имел в виду, но холод в его голосе заставил сердце сжаться. Стараясь не показывать смятения, Аделина встала и вышла из столовой.

В комнате её ждала Анна. Верная няня сразу заметила блеск в глазах девушки.

– Что с тобой, дитя моё? Ты светишься.

Аделина опустилась на кровать, и улыбка сама появилась на её лице.

– Я… точно влюбилась, Анна. Эти дни с Кардо… они были самыми счастливыми в моей жизни. С ним всё по-другому. Каждая минута рядом с ним особенная.

Анна улыбнулась, присела рядом и обняла её.

– Господь услышал мои молитвы. Если он делает тебя счастливой, значит, всё не зря.

Аделина прижала ладони к груди, ощущая, как сердце колотится быстрее.

Да… это любовь.

Гул басов бил в стены, разноцветные огни резали темноту, а воздух был густ от запаха алкоголя и сладкого парфюма. Клуб Инферно всегда гудел, как улей: их территория, их правила.

Кардо вошёл первым. За ним Данте и Марко, оба уже с ухмылками, предвкушающие вечер. Как только они сели за их стол в VIP-зоне, к ним сразу подтянулись девушки – одна другой ярче.

Данте, даже не глядя толком, схватил первую, что оказалась ближе, за талию и усадил на колени, его рука нахально скользнула ниже. Девица заливисто засмеялась, прижимаясь к нему.

– Вот так-то лучше, – оскалился Данте, его глаза сверкнули жестоким азартом.

Другая девушка потянулась к Кардо, но он даже не повернул головы. Его взгляд был холодным, сосредоточенным, пальцы постукивали по стакану с виски.

– Да ладно тебе, – Марко с усмешкой подтянул к себе сразу двух женщин, легко обнял их за плечи. – Ты чего, Кардо? Забыл, как веселиться?

– Он теперь примерный жених, – с шутливой насмешкой добавил он, отпуская дым от сигары.

Кардо бросил на него короткий взгляд, и Марко на миг сбавил ухмылку.

– Жених или нет, а работать всё равно надо, – сухо отрезал Кардо.

Они быстро обсудили дела: новые поставки, вопросы безопасности на складах, маршруты. Данте всё это время целовал шею своей спутницы, слушая вполуха.

Наконец, он встал, поднял девушку за руку и хрипло сказал:

– Пошли. Хочу тебя.

Они исчезли в коридоре, оставив Кардо и Марко вдвоём за столом.

Марко потянулся за новой сигарой и хмыкнул:

– Знаешь, друг… что-то ты изменился. Ни одна баба здесь не может отвлечь твой взгляд. Даже скучно.

Кардо поднял на него глаза. Стальные, тёмные, полные опасного огня.

– Я не изменился.

Он сделал глоток виски, задержал паузу, и уголки его губ дрогнули в тени усмешки.

– Всё хуже. Я одержим.

Марко прыснул смехом, но, встретившись с этим взглядом, осёкся.

Он понял: Кардо говорил серьёзно.

Вокруг всё ещё гремела музыка, смех, стоны женщин, но ему казалось, что этот шум доносится издалека.

Он вышел в тёмный коридор, затем толкнул дверь на улицу. Свежий ночной воздух ударил в лицо, запах дыма и алкоголя остался позади.

Он закурил, прислонившись к стене клуба. Пламя зажигалки осветило его лицо: жёсткие скулы, напряжённая челюсть, глаза, в которых плескался мрак.

Но в этот мрак вплелась другая картинка – её лицо. Светлые глаза, смущённая улыбка, её дрожащие пальцы, когда она держала его за руку.

Он выдохнул дым и невольно усмехнулся.

Чёртова девчонка. Она засела в его голове, как яд, и вытравить её было невозможно.

Он вспомнил, как она смеялась у моря, как смотрела на него в ту ночь – и ощутил, что его собственные демоны отступают, стоит лишь подумать о ней.

Кардо сжал зубы. Он ненавидел это чувство. Ненавидел, что зависим от неё, как наркоман от дозы. Но ещё сильнее ненавидел мысль, что завтра он может не увидеть её.

Он швырнул окурок в сторону, раздавил его подошвой и коротко, почти яростно подумал:

Завтра. Я поеду к ней завтра. Я не могу без неё и дня.

Солнечный свет мягко ложился на стены приюта. Внутри пахло лекарствами, мокрой шерстью и чем-то тёплым, живым.

Аделина сидела на полу рядом с переноской, в которой дрожала молодая собака – худая, с большими испуганными глазами.

– Тише, малышка, – шептала она, осторожно поглаживая животное по голове. – Теперь ты в безопасности.

Рядом склонилась ветеринар Лаура – женщина лет сорока, с усталым, но добрым лицом. Она аккуратно наматывала бинт на заднюю лапу пса.

– Держи крепче, Аделина, – сказала Лаура. – Нужно зафиксировать, чтобы не дёрнулась.

– Хорошо, – кивнула та и сильнее прижала собаку к себе, позволяя врачу закончить работу.

Собака тихо поскулила, уткнувшись мордой в её ладонь. Аделина улыбнулась, глаза засветились теплом. В эти моменты она чувствовала, что хоть в чём-то может принести пользу.

– Знаешь, – сказала Лаура, выпрямляясь, – не каждая девочка твоего возраста способна вот так возиться с ранеными животными. У тебя сердце доброе, Аделина.

– Я просто… не могу иначе, – ответила она тихо. – Они же такие беззащитные.

Она хотела ещё что-то сказать, но вдруг услышала за окном шум мотора. Сначала один, потом второй. Несколько машин остановились у ворот приюта.

Аделина вздрогнула и быстро подошла к окну. На двор въехала чёрная машина. Сердце её пропустило удар – она знала этот автомобиль.

Кардо.

Она не раздумывала. Бросив на Лауру короткое: «Я скоро», – она почти побежала к выходу. Дверь распахнулась, и Аделина выскочила на улицу.

Он стоял у машины, высокий, в строгом чёрном костюме. Тень падала на его лицо, но когда он поднял глаза и увидел её, в них мелькнул тот огонь, который она уже знала.

– Кардо! – радостно воскликнула она и, забыв обо всём, бросилась к нему.

Он поймал её в объятия, крепко прижал к себе. Её сердце колотилось, щеки горели.

– Ты приехал… так быстро, – прошептала она, всматриваясь в его лицо.

Его губы дрогнули в усмешке, но взгляд оставался серьёзным.

– Я не могу без тебя и дня, Аделина, – сказал он низко и твёрдо. – Ты должна понять это.

Он поцеловал её резко, требовательно, будто ставя на ней печать. Аделина, вся дрожа от неожиданности и счастья, закрыла глаза и ответила ему.

Кардо, не отпуская её руки, позволил Аделине втащить его внутрь. В приюте по-прежнему витал запах йода и шерсти. Лаура, увидев их, подняла глаза и чуть изумлённо приподняла брови.

– Это Кардо, – поспешно сказала Аделина. – Мой… жених.

Слово прозвучало неловко, но гордо. Лаура улыбнулась и коротко кивнула.

– Рад познакомиться, – холодно бросил Кардо, взглядом оценивая женщину, а потом сразу вернулся к Аделине.

Они вместе подошли к клетке, где лежала собака. Аделина присела рядом, осторожно коснулась шерсти.

– Нужно ещё раз обработать лапу, – сказала она, глядя на Лауру. – Я помогу.

Кардо стоял чуть поодаль, сложив руки на груди. Он наблюдал, как она разговаривает с животным, как мягко её пальцы касаются бинтов. В его сердце рождалось странное ощущение – не ярость, не одержимость, а что-то другое. Спокойствие.

Лаура тихо заметила:

– У тебя руки лёгкие, Аделина. Ему легче рядом с тобой.

Аделина улыбнулась, а Кардо поймал эту улыбку взглядом и почувствовал, как внутри что-то сжалось. Она могла светиться даже среди боли и грязи.

Когда перевязка была закончена, собака свернулась клубком и задремала. Аделина поднялась, вытерла руки и повернулась к Карде.

– Всё, – сказала она. – Можно ехать.

Он кивнул, протянул ей руку.

– Поехали поужинаем.

Они оказались в уютном ресторане на набережной. За окном плескались волны, в зале играла тихая музыка. Заказав вино и ужин, они сели за столик у окна.

– Как тебе вино? – спросил Кардо, откинувшись на спинку стула.

Аделина сделала глоток, улыбнулась:

– Честно? Мне кажется, дома Анна готовит компот вкуснее.

Кардо чуть усмехнулся, качнул бокал.

– Ты только что сравнила красное тосканское с компотом?

– Ну, извини, – пожала она плечами. – Для меня это просто напиток.

– Значит, ты не гурман, – сказал он с лёгкой насмешкой.

– А ты гурман во всём, да? – прищурилась она.

Он подался ближе, голос стал ниже:

– Только в том, что действительно имеет значение.

Она почувствовала, как щёки вспыхнули, и поспешила сменить тему:

– Ладно. А какая еда тебе нравится? Вот прямо твоя любимая.

– Простая, – ответил он. – Паста с соусом, хороший хлеб, мясо. Я не из тех, кто гонится за экзотикой.

– Никогда бы не подумала, – улыбнулась Аделина. – Я думала, ты предпочитаешь что-то… сложное, как сам.

Кардо чуть усмехнулся.

– А ты что любишь?

– Всё сладкое, – призналась она. – Я могу жить на десертах.

Он посмотрел на неё испытующе.

– Тогда сегодня закажем всё сладкое меню.

Она рассмеялась:

– Ты сумасшедший.

– Нет, – покачал он головой, – просто хочу, чтобы ты улыбалась.

Она почувствовала, как к щекам приливает жар, и поспешно отвела взгляд к бокалу. Кардо заметил её смущение и только усмехнулся краем губ, не сказав больше ни слова.

И этого было достаточно, чтобы её сердце забилось ещё сильнее.

Двери лифта сомкнулись с приглушённым звуком. Едва стрелка показала движение вверх, Кардо резко шагнул вперёд, прижал Аделину к холодной стенке и впился в её губы. Поцелуй был не нежным – голодным, требовательным, таким, будто он умирал все эти дни без её дыхания. Его ладони сжали её талию так сильно, что она застонала, но не от боли – от того жара, что взорвался внутри.

Она, вся дрожа, подняла руки к его шее, притянула его ближе, отвечая с той же безумной жаждой. Секунды казались вечностью, а пространство лифта – их клеткой, где не существовало правил. Его ладонь резко скользнула вниз, сжимая её бёдро, поднимая его выше, и в тот же миг он подхватил её на руки.

Она захохотала сквозь поцелуи, запыхавшаяся, но не сопротивляясь:

– Ты безумец…

– Твой безумец, – его голос сорвался, хриплый и низкий.

Двери открылись на нужном этаже. Он даже не дал ей опомниться – понёс прямо к номеру, одной рукой удерживая её, другой нащупывая карточку. Толкнув дверь, он ворвался внутрь и сразу прижал её к стене. Его губы жгли её шею, ключицы, пальцы впивались в ткань платья, и с каждым рывком она всё сильнее понимала – он не собирается ждать.

Он развернул её, прижав лицом к стене, его дыхание обжигало её ухо.

– Я хотел тебя весь день… весь грёбаный день, Аделина. – Его ладони жадно скользили по её телу, будто боялись потерять хоть миг. – И сейчас не отпущу.

Она застонала, вцепившись пальцами в обои, и её шёпот сорвался дрожащим:

– Не отпускай…

Эти слова сорвали последние его цепи. Он развернул её к себе, поцелуями сводя с ума, пальцами разрывая тонкую ткань на её спине, будто каждая лишняя деталь одежды мешала ему дышать. Она горела под его руками, сама тянулась к нему, сбивчиво шепча его имя.

Его одержимость переплеталась с её желанием, и каждый его поцелуй был обещанием – он будет брать её снова и снова, пока она не забудет, где кончается её тело и начинается его. Он опустил её на кровать, но не дал передышки: склонился над ней, вжимая в подушки, глаза горели хищным блеском, но в них было то, что заставляло её дрожать не от страха, а от дикого восторга.

– Ты сводишь меня с ума… – он коснулся её лица, но в ту же секунду снова поцеловал жёстко, почти жадно. – Никогда не сможешь от меня уйти. Никогда.

И она, обессиленная, но полностью растворённая в нём, прошептала в ответ:

– Я и не хочу…

Ночь накрыла их вихрем страсти. Каждое движение, каждый стон, каждый поцелуй был как вызов всему миру. Он владел ею без остатка, а она отдавалась так, будто давно ждала этого огня. Их тела слились в одно целое, и одержимость Кардо стала её собственной.