Читать онлайн Тени Новаграда

Т

Глава 1. Туманный причал

Михаил Алексеев подошёл к деревянному настилу старого причала, когда первые лучи солнца ещё не осветили морскую гладь. Туман висел тяжёлым платком, скрывая ворота грузовых контейнеров и бетонные сваи. Ветер с дальнего входа в бухту доносил солоноватый запах, смешанный с запахом тополиного пуха, сбивающегося в лёгкие хлопья. Под ногами поскрипывали ветхие доски, поросшие плесенью. Он остановился, всматриваясь в густую мглу, и на миг ощутил нечто неладное.

Через несколько шагов Алексеев заметил кривую металлическую лестницу, ведущую к низкой палубе лежащей у борта баржи. Там, под нависшими складскими тентами, лежало тело. Первое ощущение – холод, пронзающий костюм и кожу, словно стальные иголки. Он задержал дыхание, не желая прогнать следы крови, засохшей пятнами на мокрых досках. Вокруг не было ни единого признака жизни, разве что еле слышный скрип канатов и чавканье крыс.

Наклонившись, он заметил натёртые ботинки жертвы и рубашку, загрязнённую морской грязью. Участливый взгляд детектива Ирины Савицкой давно говорил ему, что исследовал сотни подобных сцен. Но здесь что-то выбивалось из привычных рамок: лицо жертвы было изуродовано так, будто кто-то хотел стереть характерные черты. В зубах торчал клочок бумаги, залитый кровью. Он осторожно разорвал ткань и вытянул исписанную тонкой ручкой полоску.

На клочке чёрным пером значился короткий набор символов: «Δ‐13/ЭС». Ни одно из привычных обозначений криминалистов не подходило. Алексеев аккуратно вложил бумажку в полиэтиленовый пакет и вложил в внутренний карман пальто. Затем обошёл тело по кругу, отмечая мелкие детали: следы гвоздики на рукаве, отпечаток ботинка на пушистом мхе, странную прожилку цвета ржавчины на запястье.

Он поднялся на настил, скользя по искусственно разложенным брускам. Мгновение – и он обнаружил металлический фрагмент со встроенным чипом. Казалось, его специально разбили для избавления от улик. Алексеев вынул колпачок от фонаря, вставил чип в маленький портативный считыватель и попробовал активировать устройство. Холодный экран мигнул сообщением «ERR». Этого хватило, чтобы понять: на карту поставлено не только одно убийство.

Михаил развернулся к узкому проходу между контейнерами. Там, где свет фонаря не проникал, вспыхнули два жёлтых глаза. На миг он замер, но за этой тёмной точкой не последовало ни шороха, ни дыхания. Чувство присутствия ещё никогда не подводило его. Он прислушался к собственному сердцебиению; трёхсекундная пауза показалась вечностью.

Дойдя до устаревшей телефонной будки, он попытался дозвониться в полицию. Телефон молчал – линия обесточена давным-давно. Тогда Алексеев достал спутниковый телефон из нагрудного кармана, включил его и набрал знакомую комбинацию цифр. Пока шёл гудок, он сжал пакет с бумагой и чипом так, что пальцы побелели. Наконец прозвучал голос дежурного. Михаил коротко изложил координаты и просьбу прислать патруль криминалистов и оперативников.

Пока он ждал подтверждения, развернулся и присел на ближайший контейнер. Ноги почти проваливались в остатки старой соломы, и Алексеев внезапно понял, насколько устал душой. Отставка, от которой он долго отказывался, теперь казалась неизбежной. Память вернула картинку из Кабула: пыль, обстрелы, тяжёлые решения, от которых залеживался весь организм. Здесь всё было иначе – и в то же время один в один.

Рядом по настилу прошёл шорох обломанных досок. Он посмотрел влево – но пустота тянулась до самого горизонта. Развернувшись обратно, сел, заглянув в лицо умирающего неба. Оно несло в себе обещание скорого проливного дождя. Он взглянул на клочок бумаги, вновь перечитал Δ‐13/ЭС и проворчал: «Операция Химера…» Всё ещё не понимая, что означает этот код, он ощущал, будто давно знаком с этим словом.

В мгновение тишину разорвал звук приближающихся шагов – быстрых, размеренных, чужих. Михаил достал из внутреннего кармана мягкую кожаную перчатку и поднялся. Из тумана вышли двое в чёрных куртках, сжимая в руках фонари. Один остановился, словно бы узнав силуэт Алексеевa; второй поднял руку в молчаливом приветствии.

– Полковник Алексеев? – спросил первый мужчина низким голосом.

Тот молча кивнул и проводил взглядом вторую фигуру.

– Я капитан полиции Марков. – Он сделал шаг вперёд. – Мы получили вызов. Пройдемте, осмотрите место покрупнее.

Алексеев скрестил руки на груди и степенно ответил:

– Уже осмотрел. Протокол будет неточен без моих комментариев. Я предлагаю включить меня в группу. По условиям контракта ваш эксперт меня знать обязан.

Капитан нахмурился. В свете фонаря на его лице мелькнула усталость каменистого берега.

– Не уверен, что это входит в наши инструкции, но вызов исходит от прокуратуры. Приказ непреложен.

Михаил кивнул и бесстрастно взглянул на тело.

– Тогда давайте. Мне нужно зафиксировать несколько моментов: примеры взрывчатых повреждений, странные отметины на одежде и шифр в зубах.

Несколько мгновений они работали молча: фонари метали крестики света по доскам, а ветер уносил обрывки бумаги. Когда капитан вёл протокол, второму полицейскому внезапно пришло сообщение по рации. Тот побосселся, осмотрел небо, где туман стал ещё гуще, и шаркнул:

– Коллеги в штабе просят вас поспешить с извещением о прибытии бригады экспертов, возникли вопросы от мэрии.

Алексеев хмыкнул: это означало вмешательство политиков, когда дело приобретало слишком много резонанса.

Он снова поднял взгляд к морю, где ничто не выдавало присутствия цивилизации, кроме серебристой полосы горизонта. В волосах улеглось несколько капель влаги, предвестников дождя. Капитан кивнул и добавил:

– Алеkсеев, кажется, дело сложнее, чем мы думали. Прошу вас оставаться доступным.

Подтвердив кивком, полковник отвёл взгляд в сторону тоннеля контейнеров и подумал: «В тумане скрыто больше вопросов, чем ответов». Именно в тот момент позади него раздался неясный стук по стальной обшивке, и глава покачнулась, словно приглашая заглянуть в глубь причала.

Туман сгущался.

Плетение загадок только начиналось.

Глава 2. Эхо древних стен

Утро в Нова-Граде началось с сырого ветра, который гонял по улицам обрывки газет и запахи вчерашнего дождя. Михаил Алексеев шёл по булыжной мостовой, ведущей к старым османским руинам, расположенным на окраине порта. Место было забыто туристами, но не историей: здесь когда-то стояла крепость, потом – тюрьма, а теперь – просто груда камней, обвитая плющом и слухами.

Он остановился у арки, где камень был выщерблен, словно от старого взрыва. На внутренней стороне – едва заметные символы, выцарапанные чем-то острым: Δ‐13/ЭС. Те же, что были на бумажке в зубах убитого. Совпадение? Слишком точное.

Алексеев достал из кармана маленький блокнот и сделал набросок. Он не доверял цифровым устройствам – слишком легко взломать, слишком легко потерять. Бумага – надёжнее. В этот момент из-за арки вышел пожилой мужчина в плаще, с брошюрой в руках.

– Вы интересуетесь крепостью? – спросил он, не глядя. – Я экскурсовод. Хотя теперь экскурсии никто не заказывает. Только журналисты да странные типы вроде вас.

Алексеев кивнул, не представляясь.

– Что вы знаете об этих символах?

Мужчина прищурился, приблизился к стене.

– Это не османские. Похоже на шифр. Такие метки оставляли в 80-х, когда тут сидели политические. Я слышал, что один из них был химиком. Говорили, он мог сделать бомбу из зубной пасты и апельсина.

– Имя?

– Не помню. Но он исчез. Говорили, его забрали в Москву, потом в Лондон, а потом – будто бы вернулся под другим именем.

Алексеев поблагодарил и пошёл дальше, вдоль стены. В одном месте камень был особенно гладким – как будто недавно обработан. Он провёл пальцем: пыль осыпалась, обнажив металлическую пластину. Под ней – замочная скважина.

Он достал отмычку. Движения были автоматическими, как в старые времена. Щелчок – и пластина отъехала, открывая узкий проход вниз. Запах сырости и железа ударил в лицо. Он включил фонарь и начал спуск.

Лестница вела в подземный коридор, выложенный кирпичом. На стенах – следы копоти, старые надписи, и снова – Δ‐13/ЭС. В конце коридора – железная дверь. Он толкнул её, но она не поддавалась. Тогда он присел, осмотрел замок и заметил, что тот недавно вскрывался. Кто-то уже был здесь.

Он вернулся наверх, чтобы не оставлять следов. На выходе его ждал звонок – Лиза.

– Я нашла кое-что, – сказала она. – В архиве университета. Погибший учёный работал над проектом «Эхо». Это была совместная программа с фармкомпанией Кардамона. Но в документах – пусто. Всё удалено.

– А в бумажных архивах?

– Там есть письмо. Он жаловался на давление. Писал, что его заставляют работать с веществом, которое может «переписать сознание».

Алексеев замолчал. Он смотрел на арку, где ветер трепал плющ, и думал: если это правда, то убийство – лишь начало.

– Встретимся у порта, – сказал он. – И прихвати копию письма. Нам нужно сверить даты.

– Уже бегу, – ответила Лиза. – И, Михаил… будь осторожен. Я видела, как за мной следили.

Он отключил телефон и ещё раз взглянул на символы. Δ‐13/ЭС. Эхо. Письмо. Подземелье. Всё складывалось в узор, но пока – без центра.

Он медленно пошёл прочь от руин, оставляя за собой только следы на мокрой мостовой. Ветер усиливался. Где-то вдалеке гудел корабль, и казалось, что сам город шепчет: «Ты ещё не знаешь, с чем столкнулся».

Глава 3. Неожиданный союз

Лиза Ветрова сидела на краю стула в редакции местного новостного портала, нервно постукивая пальцами по клавиатуре. На экране – черновик статьи: «Учёный найден мёртвым на причале. Полиция молчит». Заголовок был резким, почти вызывающим, но именно такие тексты набирали просмотры. Она не искала славы – искала правду. Или хотя бы её тень.

– Лиза, ты опять нарываешься, – бросил редактор, проходя мимо. – У нас нет подтверждения, что это убийство.

– А у полиции нет желания искать, – ответила она, не отрываясь от экрана.

Он махнул рукой и ушёл. Лиза сохранила черновик и вышла на улицу. Ветер с моря был резким, как упрёк. Она направилась к кафе «Старый якорь» – месту, где собирались те, кто знал больше, чем говорили. Там её ждал человек, о котором она слышала только в пересказах: бывший разведчик, живущий в тени.

Михаил Алексеев уже сидел за столиком у окна, спиной к стене. Он пил чёрный кофе без сахара и смотрел на улицу, будто ждал, что кто-то появится из-за угла. Лиза подошла, села напротив, не говоря ни слова. Он кивнул, как будто они уже знакомы.

– Вы были на причале, – сказала она.

– И вы тоже, – ответил он.

– Я видела тело. И видела, как полиция его обошла стороной. Они не искали улики. Они искали оправдание.

Алексеев молча достал из кармана пакет с клочком бумаги.

– Это было у него в зубах. Шифр. Δ‐13/ЭС. Вам что-нибудь говорит?

Лиза задумалась.

– Нет. Но я могу пробить по университетским архивам. У меня есть доступ – неофициальный.

Он кивнул.

– Хорошо. А вы умеете молчать?

– Когда нужно.

– Тогда мы можем работать вместе. Но без героизма. Я не спасаю, я анализирую.

– А я не прошу спасать. Я хочу знать, почему он умер.

Они замолчали. За окном прошёл человек в длинном пальто, остановился, посмотрел внутрь. Алексеев слегка повернул голову, но не выдал интереса. Лиза заметила это.

– Нас уже пасут?

– Возможно. Или просто прохожий. Но лучше уйти по отдельности.

Она встала, взяла салфетку, на которой он написал адрес: «Университет. Архив. Подвал». И вышла, не оглядываясь.

Алексеев остался, допивая кофе. Он знал, что сделал ставку. Молодая, дерзкая, с доступом к информации и с огнём в глазах. Но он также знал, что огонь может ослепить. Особенно когда вокруг – дым.

Он расплатился, вышел через заднюю дверь и растворился в переулке, где запах рыбы смешивался с запахом старых газет. Впереди – архив. И, возможно, ответы. Или новые вопросы.

Глава 4. Портрет жертвы

Лиза сидела на ступеньках университетской библиотеки, держа в руках старую фотографию. На ней – убитый аспирант, Арсен Ковач, улыбающийся, в белом халате, рядом с мужчиной в дорогом костюме. Мужчина был не подписан, но Лиза уже знала, кто это: Виктор Кардамон, владелец фармацевтической корпорации «НоваФарм».

Фотография была найдена в архиве студенческого клуба, среди вырезок газет и афиш. Никто не заметил, как она туда попала. Лиза сделала копию и отправила её Михаилу. Он ответил коротко: «Встречаемся через час. Возьми всё, что есть».

Алексеев ждал её в сквере за университетом, где когда-то стояла статуя Тито. Теперь – только постамент, обвитый плющом. Он сидел на скамейке, листая досье Арсена. Отличник, активист, участвовал в студенческих протестах против приватизации лабораторий. Последние месяцы – работа в «НоваФарм» по контракту. Контракт засекречен.

– Он был не просто студентом, – сказал Михаил, когда Лиза подошла. – Он был связующим звеном. Между университетом и корпорацией.

– Думаете, он что-то узнал?

– Думаю, он что-то не должен был знать.

Лиза протянула ему фотографию. Михаил долго смотрел на лицо Кардамона.

– Я видел его в Лондоне. Тогда он был консультантом по биобезопасности. Умный, холодный. Не тот, кто пачкает руки. Но тот, кто знает, кому их поручить.

– У меня есть ещё кое-что, – сказала Лиза. – Письмо. Арсен писал другу, что его заставляют работать с веществом, которое «меняет поведенческие реакции». Он называл это «Эхо».

Алексеев взял письмо. Бумага была тонкая, с водяным знаком университета. Почерк – нервный, с пропущенными словами.

– Это не просто вещество. Это, возможно, прототип нейромодулятора. Если они пытались внедрить его в клинические испытания – это преступление.

– И Арсен стал первым, кто об этом заговорил?

– Или последним.

Они замолчали. В сквере прошёл студент с гитарой, напевая что-то на сербском. Лиза смотрела на него, потом на Михаила.

– Мы должны поговорить с ректором. Он подписывал контракты. Он знал.

– Уже договорился. Завтра утром. Но не в кабинете. В архиве. Там, где нет камер.

– Почему?

– Потому что он боится. И потому что он помнит меня.

Поздно вечером Лиза вернулась домой. В её почтовом ящике лежал конверт без марки. Внутри – копия той же фотографии, но с вырезанным лицом Арсена. На обороте – надпись: «Ты не знаешь, с кем играешь».

Она долго сидела, держа конверт в руках, пока за окном не начал моросить дождь. Впервые за долгое время ей стало по-настоящему страшно.

Глава 5. Тень старого университета

В подъёмном коридоре главного корпуса университета пахло старой бумагой и влажным камнем. Одна лампа с тусклым жёлтым светом выдавала единственное пространство, пригодное для встречи. Михаил Алексеев и Лиза Ветрова двигались бесшумно, хотя сердце стучало в ушах. За спиной скрипнула дверь – вышел ректор Николай Соколов в мятом халате, со следами чернил на пальцах.

– Проходимте, – сказал он. Его голос дрожал, как будто проступил от холода или страха. Он провёл их в архивный зал, где за стеллажами хранились миллионы кабинетов с документами. В углу горел маленький керосиновый фонарь, рядом старушка-архивистка мыла чашки.

– Я не ожидал посетителей, – продолжил ректор, бросая взгляд на Лизу. – Тем более в таком составе.

Лиза достала копию письма Арсена.

– Вы знали об эксперименте «Эхо»? – спросила она тихо.

Соколов тяжело вздохнул, сел за стол. Он открыл один из ящиков и вытащил толстую папку в облупленной обложке.

– Это часть программы «Химера», финансируемой частной компанией. Мы изучали влияние нового нейромодулятора на поведение животных. Арсен перешёл к человеческим тестам, без разрешения. Он писал мне, что «Эхо» взорвет мозг добровольца, но может управлять страхом и памятью.

Михаил склонился над папкой. Внутри – отчёты с размытыми фотографиями, заметки профессоров, строчки зачёркнутых цифр.

– Почему вы не остановили его? – спросил он.

– Я боялся, – признался ректор. – Кардамон угрожал. Если уйдёшь, они прикроют тебя, а эксперимент продолжится без контроля.

В этот момент архивистка тихо поднесла три чашки чая. Её взгляд был напряжён.

– Вам следует уйти, господа, – сказала она. – Здесь вы уже не в безопасности.

Стук каблуков быстро приближался по коридору. Соколов вскочил, папка выскользнула из его рук, рассыпав по столу страницы.

– Они пришли, – выдохнул он.

Без лишних слов Лиза подняла несколько листов, спрятала их в сумку. Михаил подхватил папку, заглянул в лицо ректору.

– Спасибо, – сказал он.

Человеческие фигуры в чёрных плащах мелькнули в дверном проёме. Алексеев мигом схватил Лизу за руку, и они скрылись за стеллажами. Первой из щели показалась архивистка, затем тихо хлопнула дверь – и гул шагов заглушил последние слова. Они выскочили на улицу и бросились по мокрой брусчатке, оставив за собой ректорские тайны и кружку едва остывшего чая.

Глава 6. Шепот лабиринтов

Лиза Ветрова стояла на пороге университета, прислонившись к массивной чугунной двери подвала. Ночное освещение над входом мигало, едва пробивая тьму. Ветер носил запах сырости и пыли – смесь вековых кирпичей и промасленных механизмов. Ровно в полночь она по договорённости должна была встретиться с Михаилом Алексеевым здесь, в глубине старых коридоров, где дневной свет никогда не проникал.

На шум из-под земли сперва не обратили внимания прохожие: город давно привык, что университетская жизнь вела свои собственные правила за закрытыми дверями. Лиза прислонилась ухом к стене и прислушалась к слабому гулу прокатного транспорта сверху. В узком проходе было тихо, едва слышно, как капли конденсата падают с сводов. Она поправила фонарь – маленькое устройство с широким рассеянным пятном света, – затем осторожно нажала пластиковую кнопку, и луч устремился вдоль стен.

Спустя минуту в свете фонаря показался силуэт – Михаил спустился по лестнице вниз, почти касаясь ступеней носками ботинок. В его правой руке мерцал металлический сканер, на который он давно перешёл вместо привычных блокнотов. Войдя в круг света, он кивнул Лизе, а её лицо высветилось на мгновение, прежде чем она пошла ему навстречу.

«Ты пришла», – сказал он без приветствия, едва прикрыв за собой люк. Тусклый свет над лестницей погас, но фонари в руках детектива и журналистки создавали длинные тени, колыхающиеся по сырому полу.

– Здесь, – тихо ответила Лиза, – начало коридора, указанное в инструкциях ректора. Но я не уверена, что это единственный вход.

Алексеев прикоснулся к кирпичной стене, полусогнувшись. На смолотых швах грязь была стерта почти до голого камня.

– Кто-то часто проходит тут пешком, – сказал он. – Следы чистые. Пакеты, каблуки, отпечатки резиновых подошв. Возможно, служба охраны после закрытия кампуса.

Лиза задержалась у правого угла. Там свет фонаря мелькнул на чём-то блестящем.

– Пацан в прошлом семестре прятал здесь бутылку коньяка, – заметила она, нагнувшись. – Ладно, шучу. Это какой-то металлический ключ.

Она подняла кольцо с двумя крупными зубцами, прокрутила его в пальцах и протянула Михаилу. Он прикрепил его к связке остального отмычек.

– Пусковой ключ, – сказал он. – Когда я ещё служил, такие оставляли на самых надёжных линиях связи в полевых лагерях. Значит, нас ждали.

Лиза подняла это словечко взглядом:

– Ждали?

– Не знаю. Но тот, кто знал дорогу сюда, явно хотел, чтобы мы встретились именно под замком.

Они двинулись вперёд. Коридор постепенно сужался, погружаясь всё глубже под землю. Стены покрывались плесенью, по полу разбросаны крошки старых кирпичей. В какой-то момент Лиза почувствовала, как лёгкий гул снаружи сменился на приглушенный рокот моторного насоса. Вода капала внизу, где-то расплескиваясь.

– Насколько я понял, под университетом сохранились коммуникационные ходы давних времён, – объяснил Алексеев. – Во времена турок это была система складов и тайных выходов к портовому каналу.

– Ты уверен, что ректор не соврал про всё это? – спросила Лиза.

– Он не совсем лжец, – ответил Михаил. – Просто вынужден был укрывать часть правды. Я проверял чертежи подвала. Эти коридоры есть. Главное – найти нужный поворот.

Они подняли фонари: справа появилась выемка, заваленная камнями. Михаил присел, провёл по стене пальцем и нашёл углубление для смещённого камня.

– Здесь, – сказал он. – Ты готова, держись за фонарь и следуй за мной.

Лиза напряглась, но не отступила. Когда камни отвалились, перед ними открылся карман длиной в несколько метров: узкая ниша, в полумраке мерцавшая металлической решёткой.

– Замок стандартный – сканер подойдёт, – кивнул Алексеев. Он прижал устройство к замку, послушно подмигнул индикатор, и раздался тихий щелчок. Решётка подалась в сторону, открыв путь дальше.

Внутри было прохладнее – возле пола собралось несколько сантиметров воды, а воздух приобрёл запах ржавчины и затхлости. Лиза зажгла дополнительный фонарь, и его узкий луч выхватил с потолка ржавые крюки, с которых раньше свисали провода. Под ногами мерцали лужи, отражая отчётливые силуэты их собственных теней.

– Тут всё так и стоит с тех пор, – прошептала Лиза. – С экстренного выхода превратилось в нагромождение хлама.

– В таких местах удобно прятаться, – согласился Алексеев. – Но нам нужно дальше. Этот проход ведёт под старый склад «НоваФарм».

Они шли молча. Коридор петлял, иногда делая правый или левый поворот. В какой-то момент Лиза заметила, что метр за метром потолок опускается – явно насыпь, над которой пролегал универсальный ход. Подойдя ближе, она провела рукой по потолочной плите – вдруг под ней что-то скрипнуло. Лиза отпрянула.

– Будь осторожен, – предупредила она. – Покрытие хрупкое.

Алексеев уже вытягивал руку, но успел вовремя остановиться.

– Составленная вгонка, – сказал он. – Камни смещаются от малейшего движения. Этот ход может рухнуть.

Они потянулись к противоположной стене, чтобы обойти опасное место. Тогда пол внезапно прогнулся: один из кирпичей рухнул вниз, уведя за собой целый участок потолка. Обломки посыпались на головы обоих, и Лиза едва успела пригнуться, заслонив лицо рукой. Пыль поднялась облаком, в котором слышались удары падающего кирпича и скрежет металла.

Когда шум стих, оба стояли в густой россыпи обломков. Морской фонарь выхватил из суматохи красноватые осколки арматуры и куски испещрённого маркерами бетона. Лиза закашлялась, чернила из её блокнота расплывались по влажным страницам.

– Всё в порядке? – выдавил из себя Алексеев, отряхиваясь от пыли.

– Да, – ответила Лиза, потирая плечо. – Но мы отрезаны. Путь назад завален.

Он прошёл несколько шагов к центру обрушения и осмотрел завал изнутри.

– Здания двигаются под нагрузкой, – сказал он. – Такого я не ожидал. Нам придётся продолжать вперёд. Там, впереди, должно быть другое ответвление.

Лиза кивнула, стараясь вдохнуть меньше воздуха, чтобы не носить в лёгкие пыль. Затем она подошла к мужчине, и вместе они выгребли из прохода несколько кусков кирпича, расчистив зазор, сквозь который можно было протиснуться.

– На таком ходу выживают только маленькие дети, – пробормотала Лиза, пытаясь улыбнуться.

– И разведчики, – заметил Алексеев.

Когда путь стал достаточно широк, они проползли на четвереньках ещё несколько метров и снова встали. Их фонари осветили широкую камеру с бетонными стенами, погружённую в полумрак. В центре стоял деревянный стол – грубый ящик с кодовым замком, пролежавший здесь, вероятно, десятилетия.

– Тут кто-то искал что-то, – сказал Алексеев. – Следы колес. Но год назад движение здесь прекратилось.

– Значит, корпус заброшен, – вздохнула Лиза. – Или используется питчером без ведома университета.

Михаил подошёл к столу, осторожно повернул замок ключом, найденным у входа, и отодвинул ящик. Из-под досок посыпались старые письма, пергаментные свитки и несколько стеклянных пробирок с мутной жидкостью. На некоторых конвертах виднелись надписи на шотландском языке – те самые слова, о которых упоминал убитый: «Aithris» и «Ceò». Лиза быстро расправила письма на столе, вытянув несколько подписанных именем «Arsenius K.» и датами образца начала века.

– «Операция Химера»… – прочитал вслух Алексеев. – Это звучит серьёзнее, чем мы думали.

Лиза подняла одну из пробирок и осторожно понюхала. Запах был едва уловим – оттенок горечи и сладости одновременно.

– По описанию – это предшественник нейромодулятора. Он воздействует на реакцию страха. Они могли испытывать его ещё в советскую эпоху.

– И оставили здесь доказательства, – пробормотал Михаил. – Перед тем как перевезти лабораторию в Лондон.

Лиза взглянула на папки и свитки. На нескольких страницах были зарисовки: клинические схемы и пометки «24 испытуемых; 4 умерли». В общем разделе файла красными чернилами подчёркнуто «сократить выборку до добровольцев». Её пальцы задрожали.

– Это холодный отчёт о смертях, – сказала она. – Но отчего все слушали молча?

– Потому что это было тихо. Незаметно. И во имя науки.

– А теперь они нащупали новую ступень. Эти письма – не просто архив. Они инструмент шантажа.

В этот момент в единственном сводчатом спасательном коридоре раздался протяжный писк – сигнализация, зависящая от движения и давления. На мгновение в полумраке погас свет, и фонари загудели от встроенного аккумулятора. Лиза смахнула слезу пыли, но не успела сказать ни слова: из-за стола появился человек в чёрном костюме, лицо скрывала балаклава.

– Кто вы такие? – скомандовал он тихо, но отрывисто.

Лиза чуть отпрянула, упираясь спиной в стену. Алексеев выдвинул руку к кобуре, но не стал тянуться за оружием.

– Мы те, кого ждали, – сказал он ровным голосом. – Департамент найдёт вас сам.

Маска хитро скривилась, и незнакомец шагнул вперёд, прижимая к груди тяжёлый кейс. Лиза заметила, как крепко в его руке сжимается металлическая ручка.

– «Тени Нова-Града», – пробормотал он. – Вы ещё слишком рано подозреваете.

Без лишних слов он выскочил через узкий проход обратно к лестнице. Сигнализация замолчала, оставив после себя только эхо шагов и отдалённый гул насоса. Лиза и Алексеев стояли в полумраке, окружённые письмами и тайнами, которые теперь казались куда ближе, чем прежде.

Михаил осторожно сгреб письма в папку, запечатал пробирки в пакет с маркером «Биоопасно» и передал их Лизе.

– Нам нужно выйти отсюда, – сказал он тихо.

– Да, – ответила она, – и решить, кому эти материалы передать.

Они развернулись в сторону лестницы. Ещё миг – и подземелье вновь утонет в темноте и пыли, но ту ночь уже невозможно будет назвать обычной.

Глава 7. Следы на песке

Утро в Нова-Граде начиналось неторопливо: волны лениво накатывали на прибрежный песок, чайки кричали на заброшенных пирсах, а первые промозглые лучи солнца отражались в мокрых от росы улочках. За несколько часов до пресс-конференции мэрии на центральной площади уже можно было встретить корреспондентов с громоздкими фотоаппаратами, операторами с тяжелыми видеокамерами и пресс-секретарей, утрясавших последние подробности речи.

Лиза Ветрова и Михаил Алексеев подъехали к площади на старом «Опеле» Алексеевa, который он держал «на всякий случай» с момента отставки. Оба чувствовали усталость: ночь, проведённая в подземных лабиринтах, оставила синяки и царапины, а моральная нагрузка казалась тяжелее любой раны. Тем не менее они знали, что промедление недопустимо – город узнаёт о взрыве в порту через полчаса.

В зале мэрии, украшенном растительными мотивами из искусственного мрамора, уже собрался ряд чиновников, лейтенанты полиции и несколько местных депутатов. Кричали фотовспышки, и в воздухе стоял запах дешёвой духов и свежей краски на стенах. Новостные каналы раструбили о «чрезвычайном происшествии», но официальные лица торопились уверить публику: «Причина взрыва выясняется, пострадавших нет».

На подиум вышел мэр Горислав Буров. Его лицо, выкрашенное базальтовым гримом респектабельности, тронул тень усталости – дрожащие веки и заложенный голос выдавали, что ночь он провёл не в постели.

– Дорогие сограждане, – начал он, – инцидент в порту действительно серьёзный, но ситуация под контролем. Я благодарю полицию за слаженные действия и прошу сохранять спокойствие. Мы сделаем всё, чтобы выяснить причину этого резонанса.

За пресс-службой метались ассистенты с распечатками, а городской прокурор в строгом костюме наводил оптику на микрофон. Когда мэр закончил речь, открылись двери в боковую комнату – там планировались «закрытые переговоры» с фельдшерами, представителями силовых структур и приглашёнными экспертами. Михаила Алексеева представили как «консультанта по криминалистике».

– Благодарю вас за участие, полковник, – сказал начальник районного отдела полиции, когда они остались вдвоём в узком коридоре. – Нам важно получить свидетельства очевидцев. Сегодня ночью взрыв повредил несколько контейнеров с химическими реагентами, и один из наших сторожей может это подтвердить.

– Давайте поговорим с ним сразу, – ответил Алексеев. – Я готов выехать к ресторану на пляже.

На выходе из мэрии пара столкнулась с журналистами, задающими вопросы: «Есть ли связь между взрывом и убийством учёного?» или «Какова роль фармацевтической корпорации в этом деле?» Михаил коротко кивнул и направился к машине, не отвечая. Лиза задержалась, переглянулась с оператором, ещё раз перечитала в смартфоне копию письма Арсена и шёпотом сказала:

– Если взрыв связан с «Эхо», тогда это уже не просто криминальный инцидент.

Он кивнул, заводя мотор, и они отправились к ресторану «Белый якорь» – точке на берегу, где работал сторож по фамилии Михайлов. Рыбный аромат варёной кукурузы и испечённого хлеба скасался с резким запахом воска от недавно зажжённых свечей на столиках у окон.

Ресторан выглядел пустым: заасфальтированная площадка, простиравшаяся над галькой, и несколько столиков с выцветшими скатертями. Лампы у стен горели тускло, но в окнах светились камеры наблюдения. Михаил остановил машину у въезда и вынес чёрный кейс – в нём лежали полицейские удостоверения, записная книжка и фотоаппарат с супертелеобъективом.

– Ты зайдёшь через основное крыло, – сказал он Лизе тихо. – Я подойду с тыла, через служебный проём. Нам не нужно пугать свидетеля сразу.

Она кивнула, вытаращила глаза на номер ресторана – № 14 – и пошла к входу. Под ним стоял металлический карманный пост охраны – маленькая будка, где сторож дежурил в ночные смены. Форма и бейдж были те же, что на фото в досье: Михаил Иванович Михайлов, рост средний, плечи чуть сутулы, скулы выдавались от нервного напряжения.

– Доброе утро, – начала Лиза, как только подошла к стеклянной двери. – Я представляю городской отдел безопасности, разыскиваю свидетелей. Насколько вам известно об инциденте?

Сторож вздрогнул, удивлённо моргнул и пригласил её внутрь. В будке стоял маленький вентилятор, старый радиоприёмник и пара пластиковых стульев. Михайлов теребил в руках пачку сигарет, одна уже догорала в пепельнице.

– Я здесь в смену заступил около одиннадцати, – начал он тихо. – Смотрел камеры, потом пошёл на обход по периметру. Всё нормально было: море, песок… Только мелькнула странная фигура: мужчина в чёрном костюме с чемоданом на колёсиках. Он шёл вдоль берега, не задев волны.

Лиза включила диктофон и задала вопрос:

– Что вы сделали дальше?

– Взял рацию. Но связь зависла: кто-то перекрыл канал. Я вошёл внутрь, открыл дверь на кухню, сказал поварам… Они меня не послушали и закрыли дверь. Я вернулся на пост, а когда снова вышел, он исчез.

– Вы записали время? – спросил Михаил, входя в будку через незаметную боковую дверь.

– Да, – кивнул сторож. – Было примерно 23:47.

Алексеев медленно выводил цифры в блокноте. Затем провёл пальцем по таблице расписания охраны.

– Давайте проверим записи камеры за этот промежуток, – предложил он. – Покажите, где находится монитор.

Михайлов привёл их в соседнее помещение – небольшую комнату, где на стене висели четыре экрана. На одном мелькали столики на веранде, на другом – пляж, на третьем – кухонная дверь, а четвёртый был выключен. Лиза быстро подскочила к консоли:

– Здесь можно отмотать запись? – спросила она.

– Я только охраняю, – пробормотал сторож. – Кнопки не трогал.

Она нахмурилась, связала два экрана к ноутбуку через портативный USB-разветвитель и набрала команду. Второй экран ожил, показав ночную панораму пляжа. Лиза замерла: на гальке стояли пятна отражённого света от уличных фонарей, а между ними двигались длинные тени.

– Видишь его? – спросил Михаил, подойдя.

– Да, – шёпотом ответила Лиза. – Он идёт вдоль кромки воды, чемодан на колёсах легко перекатывается.

Они одновременно промотали запись вперёд – мужская фигура пропала за углом веранды. Лиза вывела кадры и сделала несколько фотографий экрана.

– Секундочку… – она ткнула в пиктограмму «сохранить» и заметила мелькающий символ на воротах ресторана – красную букву «Н».

– Что это? – спросил сторож, который нервно вытаскивал ещё одну сигарету.

– Логотип «НоваФарм», – выдохнула Лиза. – Кардамон может быть здесь причастен напрямую.

– Я не знаю, что вы мне два часа тут устроили, – выдал сторож, – но это не просто странный человек. Я нашёл эту записку в своем шкафчике.

Он протянул липкий конверт без обратного адреса. Внутри лежала бумажка с грязными отпечатками пальцев:

«Закрой рот – или умрёшь».

Сердце Лизы дрогнуло. Михаил взял записку, не отпуская стеклянную рамку экрана.

– Вы сообщили кому-либо? – спросил он.

– Нет. Боялся, что это – прикол. Но сейчас понял: если я молчу, меня убьют по-настоящему.

Сторож сжал сигарету, затянулся и выпустил клуб дыма. Лиза выключила ноутбук, упаковала его в рюкзак, достала из сумки конверт с письмами Арсена и пробирки. Затем передала записку Михайлову:

– Держите это у себя. И не выбрасывайте. Я дам вам контакт, если понадобится помощь.

Сторож кивнул, опустил глаза. Лиза движения пальцев проверила наличие фотокадров и закрыла шкафчик. Они вышли из ресторана, и прохладный ветер выдул из комнатного тела последние признаки напряжения.

– Что дальше? – спросила она, когда они уже сидели в машине.

– Нужно связаться с центром и отдать все материалы по «НоваФарм». Пусть эксперты начнут анализ, – ответил Михаил.

Лиза достала письмо ректора, три конверта Арсена и пробирки.

– Всё это лежит у меня. Дистилляты «Эхо», записи твоего сканера, видеозапись… Надо передать сразу.

– Я позвоню одному человеку в прокуратуре… – Алексеев задумчиво провёл пальцем по карте Нова-Града на приборной панели. – Только осторожно: этим материалам могут не обрадоваться.

Лиза кивнула. Автомобиль тронулся с места, и они направились в центр города. Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы высветить каждую выбоину на дороге и каждую трещину в асфальте.

Над пляжем стояли вороны, а между зданиями тянулись лёгкие облака сизого дыма с заводов. Ветер снова нёс запах моря, но добавлял к нему ноту тревоги – предвестие новых штормов.

В тишине салона они обменялись взглядами: впереди ждало расследование с новыми уликами, но ещё больше – сил тех, кто предпочёл бы, чтобы правда осталась скрытой.

Глава 8. Разговор за стенами

Ночь опустилась на прибрежную виллу Виктора Кардамона словно тяжёлое одеяло. Волны у подножья утёса едва различимо шлёпались о камни, а лёгкий дождик стучал по черепице, затихающей через крыши теплицы. С окон третьего этажа пробивался тусклый свет – ровно в тот сектор, где по плану должна была располагаться личная библиотека магната.

Михаил Алексеев сделал знак Лизе и они остановились в тени кипарисов у бокового забора. Перед ними растянулись ухоженные газоны, разбитые скульптурами и скрытые от посторонних глаз искусственными арками. Снизу доносилось негромкое жужжание дежурных электроприборов теплицы – там, слышал Михаил, Кардамон содержал редкие экзотические растения.

«Отключи устройства связи», – шепнул он. Лиза вынула из рюкзака портативный глушитель в форме тонкого цилиндра и направила его к пульту автоматической охраны. Аппарат заурчал и лёгкая вибрация пробежала по стволу. Через секунду по всему периметру провисла тишина: радиомаяки погасли, а датчики движения вошли в «режим ожидания».

Они пробрались к массивной чугунной калитке, едва замечая, как капли росы стекают с веток. Михаил снял со стены пластиковый бокс с электроникой и аккуратно прижал к проводам. Кратковременный разряд – и сигнализация отключилась полностью. Калитка чуть заскрипела под нажимом, и герои вошли в тёмный парк.

Сквозь приоткрытую дверь оранжереи виднелась жёлтое сияние: внутри работал единственный прожектор, подсвечивавший могучую пальму. По бетонному полу тянулись лужи воды, отражавшие ценники редких орхидей. Эту зону они обошли стороной – там могли стоять камеры ночного наблюдения. Вместо этого Михаил широко махнул рукой налево: узкая тропинка вела к боковому крылу виллы.

Лиза кивнула и рухнула в подошедший к стене куст жасмина, сжимая в руках «карточку гостя» – фальшивый пропуск, перехваченный накануне у шофёра Кардамона. На ней была магнитная полоса и пиктограмма «V.C.» Красная листва света фонарей обрисовывала ворота под кривыми испанскими арками.

– Готова? – спросил Михаил.

– Слишком давно ждала этого момента, – улыбнулась Лиза тихо.

Она приложила карту к сканеру, и щелчок замка рассказал о том, что замочная система приняла команду. Дверь чуть отъехала в сторону, открыв доступ в коридор с палубными досками под ногами. Голый глаз не видел ни датчиков, ни камер – всё выглядело как роскошный частный макет люкса на воде.

Шаг за шагом они продвигались вдоль коридора, неосвещённого электричеством. Лиза зажгла маленький фонарь-подвеску и осветила белёные панели, украшенные барельефами из листьев винограда. На одной из дощатых перегородок заметилась едва различимая шрамовая трещина – как раз там, где по карте должен был находиться кодовый замок библиотеки.

– Стены тонкие, – прошептала она. – Слушай.

Они притихли, и в слышимости раздались приглушённые голоса. Мужской – низкий и слегка хрипловатый, и женский – более высокий, но напряжённый. Лиза аккуратно притеснила дверь к стене, прикрыла фонарь ладонью и прислушалась.

«…я не могу больше этого терпеть», – звучал голос, близкий к внутреннему кабинету Кардамона.

«Без этого отчёта мне грозит банкротство», – ответил другой.

Эти слова могли быть частью корпоративных разборок. Но что-то в них заставило сердце Лизы сжаться: она не слышала фамилий, но тонказы явно касались документов, способных уничтожить чью-то жизнь.

– Они в библиотеке, – сдержанно сказал Михаил. – Нам нужно попасть внутрь и найти их договоры.

Лиза кивнула и осторожно скользнула к массивным дверям. Фонарь бил по позолоченным ручкам, но замков не было видно: взамен – электронный панели с сенсорным вводом. Михаил вынул USB-ключ с программным эмулятором и подключил его к панели. На экране мелькнул «Access». Пальцы не дрогнули, вписывая комплекс символов: Δ-13/ЭС. Панель запищала и впустила их внутрь.

Двери раскрылись плавно, выпуская струю теплого воздуха и аромат кожаных переплётов. Они оказались в почти полной темноте: единственный потолочный светильник над столом не работал. Лиза включила фонарь: между стеллажами из тёмного дуба мерцали ряды книг, чернильные чертежи, боксы с микрофильмами.

– Всё, что нам нужно, – прошептала она. – Найдем папки Кардамона.

Они пошли вдоль одного из корпусов стеллажей. Михаил взял с верхней полки толстую папку с надписью «Проект Эхо. Материалы к ред. 21.06». Обложка была стерта, края бумаги натёрты. Он аккуратно расправил листы и остановился на разделе «Испытания на добровольцах».

– Смотри, – сказал он, указывая на список имён. – Здесь, по крайней мере пятеро участников эксперимента. Даты – прошлый год.

Лиза переключила фонарь на минимальный режим, чтобы не испортить глаза. Она заметила второй ящик, где лежали слайды и микрофильмы. Сквозь полупрозрачную плёнку просвечивали фрагменты медицинской отчётности: графики активности нейронов, рисунки анатомии мозга, цифры популяционных выборок.

– Эти материалы – взрывной заряд. – Она убрала папку в запечатанный пакет, а микрофильмы сунула в скрытый карман. – Мы не можем позволить Кардамону отделаться легким испугом.

В это время за их спинами тихо зашуршали страницы. Они обернулись и увидели невысокого мужчину в чёрном костюме. Лица его не было видно – балаклава скрывала всё, кроме глаз. Перед ним в вытянутой руке блестел металлический кейс.

– Интересные находки, – спокойно сказал незнакомец. – Но вы нарушили правила гостя.

Михаил одним движением лег нажатие на курок. Лиза застыла, понимая, что единственный её шанс – заморозить ситуацию.

– Не спешите, – произнёс он тихо. – Нам нужно поговорить.

Незнакомец наклонил голову и сделал шаг навстречу. Он опустил кейс на пол и расстегнул его замки. Внутри лежали папки Кардамона, идентичные тем, что держали в руках герои.

– Это копии ваших? – спросил он. – Вы полагаете, что оригиналы здесь?

– Здесь нет оригиналов, – ответил Алексеев. – Но документы – аутентичны. Мы только хотели удостовериться, что программа «Эхо» действительно существует.

Незнакомец достал из внутреннего кармана флешку, вставил её в ноутбук, который вытащил из кейса. На экране мелькнули папки с файлами. Среди них – «Свидетельства» и «Контракты».

– Я Альберт Фролов, – представился он тоном, в котором не было ни капли эмоций. – Я слежу за этой историей с самого начала. Меня интересует правосудие.

Лиза напряглась: она помнила это имя из телефонной книжки ректора. Фролов – менеджер по безопасности в «НоваФарм», известный своей скрытностью.

– Почему вы нам помогаете? – спросила она.

– Потому что у меня нет причин врать ни вам, ни корпорации, – спокойно ответил Фролов. – Я знаю, что Кардамон превратил свой проект в личный трибунал над честными людьми.

Он выключил ноутбук и закрыл кейс.

– У меня есть доступ к серверной. – Он указал на единственную дверь в тёмном углу. – Там вы найдете оригиналы контрактов и полные видеозаписи.

Лиза и Михаил переглянулись.

– Пойдемте, – сказал он. – Но вы должны понимать: если что-то пойдет не так, я не смогу вас защитить.

Они последовали за Фроловым в узкий коридор, где стены были покрыты бархатными коврами. Вместо картин – портреты предков Кардамона: серые, безмятежные лица, уставившиеся в вечность.

Через несколько метров они увидели дверь, на которой красовался логотип «NOVA-FARM SECURE». Фролов ввёл код, замок издал тихий щелчок, и они вошли в серверную. Ряд чёрных стоек с бегающими огоньками жёстких дисков мерцал в полумраке.

– Здесь хранятся все данные, – сказал Фролов. – Выбирайте любые файлы. Я открою вам доступ.

Алексеев пошёл к первой стойке, взял внешний жёсткий диск из рюкзака и подключил его к серверу. Лиза подошла к панели, нажала пару кнопок и улыбнулась в догадке:

– Смотрите, папки «Эхо–Договоры», «Испытания-2019» и «Отчеты-2020». Всё здесь.

Фролов опустил брови.

– Я удалил архивацию в облако. Если вы скопируете всё это, данные больше не вернутся в корпоративные системы.

Лиза вставила диск в портативный читалку. Лицо её озарилось мерцающим светом монитора.

– Передайте Фролову в прокуратуру и в мой редакторский ящик, – тихо сказала она. – Пусть начнут проверку, пока Кардамон в тюрьме.

Фролов кивнул, словно подтвердив соглашение.

– У вас есть ровно десять минут, – сказал он, – прежде чем охрана заметит отсутствие трафика.

Они работали быстро: копировали папки, проверяли целостность, шифровали диск и мешали следы. Когда в сети появилось предупреждение «Warning: Unusual activity detected», Лиза сжав диск в руках, посмотрела на Михаила.

– Время вышло, – произнёс он.

Фролов выключил сервер, а сам взял диск и проверил замки. Затем вывел героев обратно в коридор, где дождь беспрерывно барабанил по сводам.

– Я рассчитывал, что вы уйдёте незаметно, – сказал он, – но теперь мы на грани полного обнажения проекта.

Лиза нажала на замок на двери, и они оказались среди кипарисов. Фролов скользнул по дорожке к своим машинам и исчез в ночном саду.

Тем временем на стенах виллы включились прожекторы. В глуховатом голосе динамиков раздалось: «Тревога. Локальная зона оповещена. Включить локальный щит».

Лиза ускорила шаг: пульс начинал биться часто. Михаил, держась рядом, достал пистолет, проверил затвор, но не стал его обнажать.

– Нам нужно отойти подальше, – пробормотал он. – И ждать сигнала.

Они двинулись по мокрой тропинке, вокруг растаяли скульптуры, а через пару минут скрылись за охранным забором. Вдалеке послышался лай собак и гул мотоциклов.

Лиза не говорила ни слова, но её глаза блестели от возбуждения и усталости. Она шла рядом с Михаилом, вдыхая ночной воздух, уже не чуя грязи и влаги.

Гостевая машина стояла на парковке у входа. Они забрались внутрь, засуетились, примяли свои испачканные штаны. Михаил завёл мотор, и «Опель» плавно выскользнул из территории виллы.

Сигнал тревоги всё ещё гудел в ночи, когда они закрыли за собой ворота. Стопы задних фонарей отбрасывали свет на мокрый асфальт, а глаза Кардамона наверняка блуждали по мониторам в поисках виновных.

Лиза прижала к груди диск с данными и поняла, что ночь окончена для них, но расследование только начинается.

Глава 9. Сердце архива

По узким улочкам Старого города «Опель» скользил на цыпочках, улавливая каждое неравномерное биение двигателя. Лиза Ветрова сжимала в руках диск, обёрнутый фольгой, а рядом Михаил Алексеев внимательно следил за зеркалами – частные охранные службы «НоваФарм» промышляли ночным патрулированием уже давно. Трава между брусчаткой была скользкой от недавнего дождя, и ступени лестниц здесь то и дело образовывали маленькие лужицы. Им предстояло добраться до старой квартиры на улочке Преподобного Павла, где их ждал союзник из прокуратуры – старший советник арбитражного отдела Игорь Сазонов.

Въехав во двор с облупленной синей калиткой, Алексеев припарковался у ржавой решётки. Ворвались два кота, разбежавшись по внутреннему дворику, и только после этого активировалась домофонная камера. Лиза вытащила из кармана флешку с ключом шифрования, провела пальцем по замку, ввела код. Гудок – и перед ними открылся тяжёлый входной проём. Они поднялись по скрипучей лестнице на четвёртый этаж. Во втором подъезде светила едва жёлтая лампочка, которая мигала каждые пять секунд, как напоминание о необходимости не задерживаться.

Дверь, за которой располагался их временный штаб, была без звонка – достаточно было осторожно повернуть слегка приподнятую ручку. За порогом пахло бакалейными товарами и старой кожей кресла. На обеденном столе лежали распечатки листов с фотографиями эксперимента «Эхо», рядом – телефон с внешней антенной. В углу стоял чайник, тихо булькая по просьбе Игоря Сазонова, который уже подбрасывал в него пакетик чёрного чая.

Сазонов поднял голову, лишь когда Алексеев поставил на стол запаянный пакет с микрофильмами и пробирками.

– Рад видеть вас в целости, – бросил он хриплым голосом. – Мэрия уже обратилась в суд с просьбой выдать временную блокировку «НоваФарм». Вам повезло: данные с сервера содержат достаточно оснований подать ходатайство.

Лиза поставила рядом диск и быстро подключила его к ноутбуку. На экране появилась вложенная папка «Echo_Main_Project». Она устремила взгляд на перечень файлов: «Clinical_Trials_2019.xls», «Volunteers_Behavior.mp4», «Senate_Contract_2020.pdf», «Budget_Report.xlsx».

– Посмотри это, – сказала она, щёлкая мышкой. – Выписка по «Senate_Contract_2020.pdf» – договор между Кардамоном и сенатором Эрехсеном. Они передали бюджеты «Химеры» под контроль… лично ему.

Игорь наклонился над модулем:

– Эрехсен… Именно он лоббировал законодательство по биотехнологиям в прошлом году. Без его подписи «Эхо» не получило бы ни рубля из государственного фонда.

Михаил передал Сазонову распечатанную страницу с ключевым абзацем:

– «НоваФарм» обязуется передать сенатору контрольный пакет голосов в городском совете взамен на содействие в «Ускоренном правовом статусе».

Сазонов фыркнул и сунул газету в карман:

– Это почти государственный переворот в интересах частной корпорации. Мы можем открыть дело по статье «Злоупотребление служебным положением» и «Незаконное внедрение биологических препаратов».

– Я хотел бы увидеть видео испытаний, – тихо произнёс Алексеев. – Лиза, ты помнишь файл «Volunteers_Behavior.mp4»?

Она кивнула, два раза кликнула – и изображение замерло на экране. В кадре – длинная теплица, обставленная металлическими манекенами с электродами, а между ними терлись люди в белых халатах. Медленно в кадр вошли пятеро добровольцев, лицо каждого было скрыто. На экране появились временные коды и подписи: «Тест № 23», «Выпуск адреналина + нейропотенца» и «Субъект 4 – смерть от сердечного приступа».

Поколебавшись, Сазонов опустил глаза:

– То, что они называют добровольными тестами, – это просто издевательство.

Лиза замерла на кнопке «Пауза», посмотрев на экран:

– Смотри внимательно. Субъект № 1 начинает заикается. Видно, как зрачки расширяются. Это не просто химия – это управление страхом.

– Они пытались переписать целые воспоминания, – проговорил Алексеев. – Судя по экспериментам, окончательное решение – это полная манипуляция психологией.

Молчание затянулось. В это время в коридоре раздался тихий скрежет – словно кто-то медленно переступал по плитке старого пола. Лиза и Михаил оба напряглись.

– Это ты? – спросил Сазонов, не оборачиваясь.

– Я никого не звал, – ответила она, нажимая на клавишу «Выход».

Человек за столом встал и подошёл к двери. Сазонов слегка прищурился, выглянул в загашник и замер. Его лицо побелело:

– Здесь нет ни одной записки о визите, но звук – точно шаги.

– Отключи все сети и выдерни телефон из розетки, – распорядился Алексеев. – Мы будем говорить на оффлайне.

Сазонов молча подчинился, снял с крыши антенну и потушил свет. Тень от ноутбука едва заметно пульсировала в углу комнаты. Лиза собралась открыть ещё пару папок, но Алексеев положил ей руку на плечо:

– Не стоит. Они узнают нас здесь.

– Куда мы уйдём? – тихо спросила она.

– Я знаю короткий выход на крышу, – ответил он. – Лучше пойдем туда.

Они пробрались за стол, Сазонов проводил их к узкой двери, ведущей наверх. Коридор казался бесконечным – крыжовниковые обои старели на глазах, и каждая ступенька под рукой скрипела по-разному. Мимо проносилось дуновение холодного ветра из кухни на первом этаже – там кто-то ещё вовсю готовил к утреннему обеду. Они осторожно распахнули люк и оказались под звёздным небом Новаградской ночи.

С крыши донёсся вой сирен. В самом центре города застрочили мигалки, и на горизонте загорелись прожекторы геликоптеров. Лиза схватила диск, обняла его, а в глазах у неё отражался отблеск красных огней.

– Они уже ищут нас, – сказала она.

Михаил кивнул и оглянулся по сторонам. С крыши открывался вид на квартал с узкими крышами, карнизами и антресолями – сетка старых труб, по которым иногда шли бомбарьёры для такси.

– Я спрыгну к соседнему зданию. Ты идёшь за мной, – предложил он. – Помнишь, как раньше мы промышляли паркуром в армии?

Лиза глубоко вдохнула, решая момент. За спиной усилился шум шагов – кто-то приближался по пожарной лестнице на соседнем доме.

– Идём, – ответила она, и через мгновение их ног нет на крыше.

Мягкие сапоги касаются балкона соседнего дома, затем – ещё одного. Они перескочили через старую вентиляцию и оказались на трубе, которая, как верёвка, вилась между стен. Трубка во влажной пленке поскрипывала, и Лиза сжалась вокруг диска, ладонью защищая его от скольжения.

– Почти внизу, – шепнул Алексеев, обращая внимание на линию, где плиты крыши метались в небытии.

Они спрыгнули к пожарной лестнице на втором этаже и, спускаясь, почти забились головами о ступени. По низу дома пахло свежесрезанной краской и золотыми отблесками фонарей парка.

– Здесь расположен чердак, – сказал он. – Мы выходим сюда.

Чердак оказался заперт. Алексеев снял балаклаву, обнажая лицо, и приложил к замку USB-ключ:

– Нужен пароль, – прошептал он. – Но тот, кого мы ждали, мог прописать что-то простое.

Лиза посмотрела на мелкие дырки в двери:

– Попробуем «ΚΪΜ-13»?

Он набрал комбинацию, и замок застонал, открывая путь внутрь. В комнате пахло сеном и мошкой. Чердак был заставлен ящиками, одеялами и старым инструментом. Первый свет пропустил щелкуе окно – рассвет уже начинался, и сквозь него пробивались узкие полосы тёплого света.

– Сядем здесь на минуту, – предложил Алексеев. Он отряхнул штаны, присел на старый сундук и проверил обойму. – Теперь нам нужно решить, кому эти доказательства передать.

Лиза обернулась и взглянула на диск. Утреннее солнце выхватило с металлической поверхности тонкий блеск.

За тонкой стенкой послышался шорох шагов, которые ускорялись. Лиза поставила ногу на сундук, плечом прижалась к двери.

– Они нас нашли, – сказала она без паники. – Идут прямо сюда.

Михаил поднял автоматический фонарь, в его руке оружие легкий как перо.

– Готовься, – тихо прошептал он, глядя в щёлку.

Их силуэты погрузились в полумрак чердака. Дверь с глухим стуком качнулась на петлях – кто-то толкнул её снаружи.

Silence.

И дверь широко распахнулась.

Глава 10. Ложные мотивы

Утреннее солнце не проникало в узкий коридор квартиры Игоря Сазонова – старый лифт пахнул тоской пыли, а за занавесками окна стучал редкий весенний дождь. На обеденном столе лежали папки с распечатанными договорами и микрофильмы, рядом – ноутбук Лизы, где мигал список скопированных файлов с сервера «НоваФарм». Мгновенная вспышка в памяти: на экране мелькали «Clinical_Trials_2019», «Senate_Contract_2020», «Budget_Report».

Михаил Алексеев вставил зажжённую лампу и обошёл стол по кругу, проверяя маркировку каждого конверта. Голос Игоря звучал хрипло из кухни:

– Я связался с заместителем прокурора. Он просит более конкретных доказательств причастности сенатора Эрехсена.

Лиза, не отрываясь от экрана, промолвила:

– Договор под номером 78–20–19— тот, что с подписью «Erehsen», – гласит, что он получает 35 % прибыли «Эхо» в виде прямых выплат на личный счёт. Мы можем запросить банковский отчёт по этому маршруту.

– Но нам понадобится ордер на обыск у сенатора, – тихо добавил Игорь. – Без него документы с сервера не признают в суде.

Алексеев молча постучал пальцами по папке с микрофильмами.

– Нам нужно доказать, что «Эхо» применялось не только для скрытых испытаний, но и как идеологическое оружие. Список добровольцев – это не просто люди, это мишени. У всех есть общее: они высказывались против приватизации науки и корпораций.

Он разложил на столе фотографии пятерых участников: аспирант Ковач, инженер Скоробогатов, лаборантка Исмаилова, экономист Петров и биолог Федоров. У всех на себестоимости отчётов стояли красные пометки: «Субъект 1; Подлежит списанию». Их короткие биографии были вырезаны из газетных вырезок, но главное – в личных письмах каждого читался протест. Протест против «НоваФарм» и страха перед тем, что их разработки попадут в руки политиков.

Игорь, поставив чашку с горьким чаем, прошёл к карте города, прикреплённой скотчем к стене. Он провёл пальцем по адресу порта:

– Здесь, – сказал он, – разгружается контейнер № АБ123 – 37. По документам в нём лежат биоматериалы и отчёты, которые Кардамон хотел вывести за пределы контроля.

Лиза отстранилась от ноутбука и глубоко вдохнула:

– Если мы сможем доказать его участие в попытке вывоза запрещённых субстанций за границу, это усилит дело. Нужно попасть в порт до отправки.

– Я могу помочь, – неожиданно сказал Игорь. – У меня там есть знакомый старший диспетчер. Он мог бы дать нам доступ к контейнеру ночью.

– Отлично, – кивнул Михаил, указывает на микрофильмы. – Пока диспетчер организует доступ, мы подготовим всё необходимое.

На следующий вечер дождь прекратился, но город оставался влажным и свежим. «Опель» Алексеева ехал по узким улочкам Новаграда: дворики, частично вымощенные булыжником, и вывески с подсохшими буквами. Лиза сидела на заднем сиденье, сжимая в руках плоский кейс с копиями документов. Внутри – две флешки, пачка микрофильмов и пачка распечаток.

– Как мы узнаем, что диспетчер дал добро? – спросила она, пристально глядя в боковое зеркало.

– Сегодня в полночь я позвоню, – ответил Михаил. – Если он скажет «звезда на мачте», – это код. Дальше действуем по ситуации.

Лиза кивнула, убрала кейс под сиденье и достала блокнот. Номера, координаты, расписание безопасности порта. Она подчёркивала красным очередные пункты:

Время прибытия охраны

Смена «нулевого раунда»

Камера № 14 на складе А

Порядковый номер контейнера

При каждом пункте – несколько строчек по тактическим примечаниям.

Около полуночи подъезд к порту освещался старыми фонарями-тарелками: их жёлтый свет лоскутами ложился на мокрый асфальт и отражался в лужах. На входе стоял располагающий к разговору вагончик диспетчера. Лакеист в синей форме открыл окно и кивнул Михаилу:

– Звезда на мачте.

– Контейнер АБ123–37, склад А, ворота три. – Голос диспетчера звучал приглушённо, как привычный шепот.

Он взмахнул кистью, и ворота порта медленно разошлись. По бокам выстроились ряды жёстких чёрных контейнеров, куда загружали грузы. В центре – длинная платформа с краном, готовым забрать груз куда угодно.

– Осторожно, – пробормотал диспетчер, – охрана тут обычно начнёт обход через двадцать минут. Лишь вам двоим.

– Спасибо, – сказал Михаил и направился к первому контейнеру под номером. Лиза шла следом, фонарь охлаждал темноту пространства, а дыхание стучало в ушах.

Контейнер был заперт стандартным рифлёным замком. Михаил вынул из кармана набор отмычек – лёгкие пластиковые клипсы, изготовленные ещё в армии. Он вставил первую, затем изменил угол – замок щёлкнул.

– Готово, – тихо сказал он. Лиза подчёркивала красным на блокноте время и подошла, чтобы подсветить замочную скважину.

Контейнер открылся с металлическим скрипом, и внутри на полках стояли толстые чёрные ящики. На каждом – бумажная этикетка с кодом «ECH_19», «ECH_20» и «ECH_REPORT». Михаил осторожно вынул ящик «ECH_REPORT», открыл крышку и показал содержимое Лизе: в пластиковых папках лежали отчёты с докладами по проекту «Эхо» за последние два года, с графиками смертности и медицинскими заключениями.

– Это они пытались вывезти – документы и аналитика, – прошептала Лиза. – Без этих отчётов у нас нет прямых доказательств массовых смертей.

– Упакуем ящики в кейс, – кивнул Михаил. – Поторопимся.

Они аккуратно вытянули ящики, поставили на пол платформы и начали перекладывать в чёрный кейс. Каждый отчёт нужно было обвязать плёнкой, чтобы нигде не оставалось отпечатков, а микрофильмы – упаковать в свинцовый коврик.

В этот момент Лиза заметила тень, пробежавшую по левому краю контейнера.

– Стой, – выдохнула она. – Слышишь?

Они оба замерли. Издалека слышался шаг тяжёлой походки. Камера № 14 уже должна была быть отключена диспетчером, но охранник мог зайти с обхода. Последние секунды тишины показались вечностью.

Михаил кинулся к кейсу, сбрасывая обвязку.

– Давай по-тихому назад.

Но контейнер шумно захлопнулся – кто-то снаружи толкнул дверь. Лиза вскрикнула и отпрянула, бесшумно перескакивая на землю. Михаил защитил её своим телом, автоматически проверив рукоять пистолета.

За стальными стенами контейнера послышались негромкие шаги. Половица под ногами дрожала от приближения:

– Я нашёл вас, – послышался тон, полузарегистрированный движок шприца, ударяющего об пол. – Но вы уже взяли всё, что хотели.

Из тени вышел человек в чёрном, лицо скрывал балаклавой. В руках он держал металлический чемоданчик, похожий на лабораторный кейс.

– Отдайте документы, – сказал он. – И у вас есть шанс уйти целыми.

Михаил сжал кейс с отчётами.

– Нет компромиссов, – отвечал он и шагнул вперёд.

Страж отбросил балаклаву и показал знакомое лицо – профессор Антон Власов из кафедры нейрофармакологии. Его глаза сверкали безумным блеском:

– Вы уничтожаете правду, – прошипел он. – Ложные мотивы нужны вам, чтобы оправдать себя. Я служу высшей идее.

Резким движением он открыл кейс, выхватил отчёты и бросил их на пол. Бумага разлетелась, и каждая страница запрыгала, подобно сухим листьям. Внутри кейса Лиза размахнулась – выхватила нож и направила его на Власова:

– Отойди от нас.

Профессор отступил, поднял парализующий шприц и нажал на курок. В воздух вылетела струя прозрачной жидкости. Михаил бросился вперёд и сбил руку противника, но успел заметить, как блеснул экран портативного таймера на болте контейнера.

– Бомба! – выдохнул он и потянул Лизу назад.

Время пошло быстрее: через секунды плюс на минус бортовой таймер показывал «00:30». Каждый тик отсчитывал последние мгновения. Лиза всхлипнула, глаза обжигали слёзы ужаса и адреналина.

– Беги! – закричал Михаил, подхватив её за руку и бросая кейс на землю.

Они помчались в темноту, не оборачиваясь. Огромная металлическая коробка завыла, когда механизм сработал. Через миг яркий шар света вырвался из-под контейнера, подпрыгнул на крюке крана и рванул в небо.

Грохот разорвал порт, словно гигантский удар молота. Воздух взвился дымом и искрами, разлетевшимися по рядам стальных коробок. Метр за метром взрывная волна рванула по платформе, сбивая с ног деталей кранов и выбивая окна диспетчерской вышки.

Михаил со всей силы прижал Лизу к земле за ближайшим контейнером. Их лица обдувало пеплом, а горячий ветер расплавил губы. Кожаный кейс с доказательствами взмыл в воздух и влетел в огонь, отражаясь в пуленепробиваемом экране крана.

Огонь растекался по металлу, отбрасывая тени танцующих искр. Лиза прижалась к грязной поверхности контейнера, чувствуя чужую силу этой стихии. Каждая капля раскалённого ветра жгла глаза и легкие.

На мгновение всё стихло: только где-то вдалеке сипел мотор грузовика. А потом сталь снова заскрежетала под натиском пламени.

Михаил оттолкнул её вперёд и поднялся:

– Вставай, – сказал он, – нам нужно уходить.

Лиза поднялась, вытряхивая пепел из волос, и посмотрела на брата – нет, на напарника. Их взгляды встретились на миг, и в глазах обоих отражилась одна невыговариваемая мысль: это еще не конец, а только начало новой гонки.

И они побежали вдоль рядов контейнеров, оставляя позади рёв пламени и звук падающих обломков.

Глава 11. Тонкий лёд

Свет фонаря выхватил обугленную обшивку контейнера. Лиза опустилась на одно колено и осторожно провела пальцем по изогнутому металлу: там, где застывшая смола разлетела фрагменты чёрного кейса, вкрапления отражали слабое, словно сердцебиение, свечение.

– Смотри, здесь ещё что-то, – шёпотом сказала она, вскидывая фонарь к соседнему листу стали.

Михаил Алексеев пригнулся рядом, сдвинул пепел и обломки; их пальцы почти столкнулись над крошечной стальной биркой.

– Металлик, – пробормотал он. – Это слой корпуса. Если мы-то…

Он прижал к обгорелому фрагменту пластиковый пакет с перчаткой и аккуратно снял маленькую круглую эмблему. Лиза сразу узнала знакомые буквы Δ-13/ЭС, выдавленные на тончайшем сплаве.

– Ты держи, – шепнул он. – Я проверю под ногами.

Она отложила бирку на кусок обёрточной плёнки, расправила её и прикрыла ладонью. Михаил прошёл вдоль открывшейся щели контейнера, заглядывая под обломки, и, наконец, поднял пыльный кусок бумаги: разорванный фрагмент печатной страницы с логотипом «НоваФарм».

– Это часть инструкции по транспортировке, – сказал он, разравнивая обрывок. – Маркировать как «биоопасный» надо крупным шрифтом, иначе контрабанду легко скрыть.

Лиза вздохнула от облегчения: хотя кейс почти стёрт, элементы его маркировки и программа в бирках сохранились.

– Пойдём к машине. – Она стряхнула пепел в ведро, подвёрнутый край плаща смешался с чёрной пылью. – Инспекция порта начнёт работу через час.

Они перебрались через разбитый металлический порог, зажав в руках найденные фрагменты, и, не оборачиваясь, ушли по рядам покосившихся контейнеров.

По улицам Новаграда зябко скользил пар от теплих квадратов, где работали последние автоматы отопления. «Опель» Алексеева остановился у старого гаража на окраине города – безопасная стоянка, где их никто не ждал. Внутри пахло соляркой и ржавчиной, и Лиза тут же разложила на бетонном столе содержимое пакетов: металлическую бирку, кусочек инструкции и обмякший клочок микрофильма.

– Каждый из этих обрывков – часть пазла, – сказала она, протягивая Михаилу линзу для увеличения. – Бирка нам расскажет, когда дело запускалось. Инструкция – пути поставок. Микрофильм…

Её пальцы колебались над полуразвернутым свитком. Они его разложили, на свете фонаря показались закатанные в рулон кадры: человек в халате вводит пилюлю испытуемому, зрачки последнего расширяются, рот сжимается в немом крике.

– Вижу слово «Aithris», «отчёт по процентам смертности». – Лиза подтянула очки. – Это кодовое название части программы «Эхо».

– Значит, «Δ-13/ЭС» – это техническое обозначение оборудования, – задумчиво ответил Михаил. – А «Aithris» – серия клинических отчётов.

Они молча смотрели на кадры, пока фонарь не начал мерцать: села батарея. Лиза потянулась к запасному, и в ту же секунду в гараж захлынул звук мотора.

– Скорее в тень! – выдохнул Михаил.

Они отскочили в угол за старыми шиномонтажными стендами. Дверь гаража вздрогнула от удара. Внешний свет фар рванул за угол, горячий воздух от выхлопной трубы забил в щель дверь. Лиза едва успела прижать руки к микрофильму, как к двери подкатили колёса мотоцикла.

– Открывайте, – рявкнул голос. В дверном проёме появился мужчина в шлеме без маркировки. С правой руки у него торчал шприц с длинной иглой, а на груди – чёрный пистолет.

– Кто там? – спросил Михаил, вытягиваясь в полный рост.

– Не играйте со мной, – отозвался шлем. – Позвольте проверить багаж.

– Мы только заехали на ремонт, – ответил Алексеев и зашагал к двери. – Заготовленный анекдот про шиномонтаж.

– Я здесь не для шуток.

– Тогда уберите мотоцикл, – Лиза со всей силы фыркнула в сторону стены. – Или я позову полицию.

Мотоциклист не едва дернулся. Он нажал кнопку на приборе – и на его шлеме зажегся красный индикатор.

– Никто не придёт. Я из городской службы экстренной химбезопасности. Сейчас по вашему адресу идёт проверка биоматериалов. Откройте, иначе начнутся вопросы.

Михаил не растерялся: он схватил обрезок провода и бросил его под колёса. Мотоцикл скатился по пятам, и шлем упал на асфальт с глухим звуком. Лиза вскинула фонарь, и свет выхватил контуры шлема, раскатившегося вдоль пола.

Мужчина выдернул шприц, но не успел выпрямиться: Алексеев схватил его за куртку и в два шага прижал к стене.

– Сейчас будет весело, – бросил он. – Или ты расскажешь, кто тебя прислал?

Голос сквозь шлем звучал приглушённо.

– Я получил сигнал от охраны «НоваФарм». Меня тупо направили сюда… забрать документы.

– Мы не перевозили никакие документы, – пробормотал Михаил. – А вы пытались нас запугать.

– С глаз долой, – хрипло ответил мужчина. – Но если вы хотите жить, – и он нажал шприц на свою предплечье, – отпустите меня.

Неловко выпутавшись из захвата, шлем скатился к ногам Лизы. Она опустилась на колено, сняла его и откинула ветхую подкладку: лицо мотоциклиста оказалось молодым, но с запавшими скулами и усталым взглядом.

– Я всего лишь исполнитель, – сказал он, снимая шлем. – Умоляю, не делайте глупостей.

Михаил шепнул Лизе: «Держи его». Тогда же он подошёл к столу, быстрым движением снял одну из шиномонтажных фонарей и направил её луч в лицо парня.

– Скажи, кто за тобой стоит?

– Я не знаю имени, – хлопотливо ответил он. – Каждый день новые приказы. Секретный курьер, кодовое слово «железо».

– Ты знаешь «железо»? Что это значит?

– Это код для активации охранных дронов на складе. Если кто-то попросил меня «активировать железо»… значит, там уже ждут вооружённых.

– Ага, – выдохнул Михаил, обращаясь к Лизе. – Мы должны были ожидать ловушку в гараже.

– Сделай что-нибудь, – прошептал парень, – и они придут вырезать тебя.

Лиза соскочила с колена, вытянула наручники из ремня и быстро зафиксировала руки шлема на спине.

– Есть дрон-охрана в порту? – спросила она.

– Там стоят два «стража-6». Полуавтономные. Они могут атаковать любого, кроме своих.

– Значит, прямо сейчас они взлетят, – пробормотал Алексеев, отводя парня к стене. – Спасибо, браток. Дронов выключай дистанционно.

– Я не могу… сигнал шифрован, – сдавленно ответил он. – Только тот, у кого есть код, может снять блокировку.

– フролов? – осторожно произнёс Михаил.

Шлем дрогнул:

– С ним можно связаться. Ему нужен был только один файл… но он попросил все.

– Тогда двое из нас едут в порт, – сказал Алексеев, – а ты к Фролову.

– Я не знаю, где он… – голос парня дрогнул.

Лиза хлопнула Михаила по плечу:

– Или мы его найдём.

Пока парень в наручниках заползал в багажник мотоцикла, Лиза и Михаил садились в «Опель». Под капотом гудел мотор, и по кругу нас было слышно, как приглушённо клацает встроенная сирена портовых ворот – дроны уже поднимались в воздух.

– Нам нужно обойти систему вниз, – сказала Лиза, катя кейс к пассажирскому сиденью. – Есть карта дронов у диспетчера?

Алексеев кивнул, потянулся к боковому зеркалу и нажал кнопку на брелоке:

– Zoox-HD. Это приложение анализирует их траекторию на радаре. Если мы пройдём вдоль южного хранилища, мимо паромного причала, мы доберёмся до склада B без помех.

– Я включу запись, – добавила Лиза, – пока мы едем, оповещу Сазонова.

Мотор взревел громче, когда «Опель» выскользнул на дорогу. Зеркало показало фрагменты дома, гаража и молодого парня, выглядывающего из багажника. Взгляд его был тяжёл и мучителен, но в нём читалась усталость не только тела – усталость тех, кто весь день мечтает просто выжить.

За окном мигнула первая вышка порта, а над ней в небе застыла стальная тень первого дрона. Ночь вытянулась до самого горизонта: холодная, ветреная, готовая раскрыть свои стальные клыки.

Глава 12. Дом сенатора

Среди жестяных вывесок городского совета сдвоенные бронзовые двери не походили на вход в власть. Их медленно распахнули лишь один раз в день – по утрам, когда чиновники вели переговоры, а вечером ставили штампы на городских бумагах. Сейчас же, в час, который официоз не отличал от сна, вход сторожил только щербатый домофон и одна выцветшая табличка: “Приёмная сенатора Эрехсена. Доступ по пропускам”.

Лиза стояла в тени огромного платана у ступеней. Её чёрный пиджак казался частью ночи: он не шелестел, не отражал уличный фонарь. В правой руке она сжимала фальшивый пропуск с фото «Ирины Громовой», испытанно выглядевший словно дактилоскопическая копия. За спиной бродил тёмный силуэт – Михаил держал отмычки и короткий провод для отпирания дверного замка, взятого у сторожа-вахтёра на причале.

– Всё по плану? – прошептала Лиза, когда металлическая рама домофона тихо заурчала.

Алексеев кивнул, запуская пальцы в зазоры пластика: два движения – и маленький жёлтый свет мигнул, позволив заслонному штырю отойти. Две ступеньки – и они уже внутри небольшого вестибюля, где шкафчики для документов гудели от ночной сырости. Из вентиляционной решётки капала вода, образуя вместо лужи чёрный калейдоскоп отражений.

– Совершенно секретно, – улыбнулась Лиза, проводя карточку по электронному ридеру. На табло загорелось зелёное.

Вдоль коридора тянулись синие ковровые дорожки, украшенные золотистой каёмкой. По стенам стояли кресла для граждан, которых должны были принимать сенатор и его помощники. Сейчас коридор безмолвствовал: не работали ни телефоны, ни компьютеры. Оставался только гул вентиляции и редкое капанье.

– Здесь камеры? – прошептал Михаил, осторожно оборачиваясь.

– Только на потолке, – ответила она, – но я запаяла их переходники. Никакой записи не идёт.

Пара шагов – дверь в левом конце коридора. Над ней красовалась табличка «Личный приём». Лиза подняла руку, дважды кликнула брелоком, и дверь понемногу скользнула в сторону.

Внутри кабинета стоял широкий деревянный стол, на котором лежали золотые перья, большие гроздья выцветших маргариток в вазе и стопки бумаг с монограммой «E». Над столом – панорама Нова-Града, выполненная акварелью. В углу стояла лавка для посетителей и сундук с архивными картотеками. Чуть в стороне – массивный сейф, за ним – ещё одна дверь, уходящая в сторону служебных коридоров.

– Нам нужно именно сюда, – сказала Лиза, схватив с кресла планшет помощника. – Я введу код, а ты снимешь фасад стенки.

Михаил поднял перчатки и аккуратно оттащил краешек ковролина у плинтуса. Под ним обнаружился узкий металлический лючок, почти незаметный. Он вложил туда короткий провод и, используя примитивный синхронизатор, подал ток. Лючок с тихим щелчком открылся.

– Под глазом у сенатора, – шепотом пробормотал он.

В стене за книжным стеллажом высветились чернилами покрытые бумаги – это был узкий тайник: папки в чёрных обложках, книги со спиленным корешком, несколько запечатанных конвертов. Михаил засветил фонарь.

– Вот они, – выдохнул он. – Контракты, платежные ведомости, переписка по «Эхо».

Лиза подтянула каталог «Секретный договор № 78–20–19» и вынула флешку. Рука слегка дрожала от предвкушения. Она хотела скачать из сейфа ещё оригиналы договоров, но голос с той стороны коридора пронзил комнату.

– Порт номер три, – донёсся мужской, приглушённый шёпот. – Пост закрыт после инцидента. Слушаю вас.

Они замерли. Дверь в приёмную медленно приоткрылась – на пороге возник молодой ассистент сенатора с планшетом в руках. Черты лица под тонкими бровями были напряжены: он явно не ожидал визита в столь поздний час.

– Извините, – тихо сказал он. – Я… не знал, что тут кто-то есть. Как вы попали сюда?

Лиза контуром улыбнулась, быстро перекрывая свет:

– Должна была проникнуть внутрь, чем смогу объяснить позже – консультирую вас по новому законодательству. С рабочим кейсом.

Ассистент сжал уголки губ. Он явно понимал, что ложь – последняя крымская черта гостеприимства:

– Не будьте так строги, – произнёс он, делая шаг навстречу. – Лучше покажите мне документы.

Сердце Лизы сжалось. Она подняла флешку:

– Вот они. Секретные приложения к проекту «Эхо». Это часть государственного заказа.

Ассистент взглянул на экран планшета, словно там мигали цифры, способные убить. Лиза подошла к столу, быстро сняла с заржавевшей полки толстый том «Сводки по биолабораториям», а из-за спины вызвался прикрыть:

– Позвольте помочь с переносом, – вмешался Михаил, выхватывая из тайника чёрный конверт.

Ассистент хмуро кивнул. Он протянул руку за том, но её моментально перехватила Лиза:

– Держитесь за это, – окрикнула она. – Позже вы вернёте мне удостоверение.

При словах «удостоверение» в глазах молодого человека мелькнула решимость: он перегнулся и выскочил из кабинета. Дверь хлопнула, загнав Лизу и Михаила в тишину.

– Он предупреждён, – проскриптел Алексеев. – Нужно поспешить.

– Аудиозапись встречи нам не помешает, – добавила Лиза и достала тонкую видеокамеру с прищепкой. – Я прикреплю в углу. Вы задержитесь у двери.

Парой быстрых движений она закрепила камеру на книжном шкафу и убрала фонарь. Из кресла сенатора не было видно, но под панорамой на стене дрожали тени. На кресле помощника полумрак разглядывал спину Лизы, на столе лежали свернутые контракты.

– В комнате не осталось ни камер, ни мониторов, – уверенно сказал Михаил. – Можно записывать.

Сквозь стеклянную дверь просочились шаги – чей-то размеренный, но тяжёлый стук подошв. В ожидании Лиза выставила камеру на угол стола, нажала «REC» и провела пальцем по экрану: красная точка горела уверенным светом.

– Ты слышишь? – тихо спросил Михаил, опускаясь у двери.

– Часы ходят, но в этом здании они застынут, – ответила она.

Из-за соседнего коридора вышел тот же ассистент – чуть поседевший от страха, с планшетом в руке. За ним брезжил силуэт второго – женщина в строгом пиджаке, волосы собраны в пучок. Обе остановились у края ковра.

– Документы? – спросила она.

Ассистент подал планшет и слегка бесшумно тыкнул пальцем. На экране мигал файл «Senate_Contract_2020.pdf», открытый на листе с подписью Эрехсена.

– Всё здесь, – подтвердила Лиза, выходя из-за шкафа.

Женщина кивнула, подошла к столу и расправила страницы. Её глаза сузились:

– Сенатор хотел, чтобы эти условия оставались тайной.

– Именно поэтому мы здесь, – отозвался Михаил. – Ищем подтверждения махинаций.

Женщина положила пальцы на край бумаги:

– Я могу смещать фрейм, – сказала она. – Но если вас кто-то увидит, придётся объясняться.

– Будем кратки, – кивнула Лиза. – Договор передан?

– Секретариат хранит копию в сейфе, – ответила женщина. – Но именно эти экземпляры отправляются в архив. Их проверят завтра утром.

– Тогда мы займёмся этим архивом, – сказала Лиза, уже двигаясь к сейфу. – Пока мы не сорвались.

Дверь снова зашаталась – кто-то со всей силы упёрся в стену за шкафом. Их лица окрасились бледным светом аварийного фонаря, встроенного в потолок.

– Консьерж спустился, – выдохнул ассистент. – Он идёт сюда.

Михаил оставил шепчок и словно растворился за шкафами. Лиза поймала флешку, вклинилась чуть влево и достала перочинный нож. Сейф стоял на пьедестале, с крупным электронным замком. Она вставила флешку в порт, ввела знакомую последовательность цифр – и замок мягко застонал.

Дверца открылась, показав стопки пронумерованных папок. Лиза схватила первые две: «Финансирование-Echo» и «Схема незарегистрированного вывоза». Они были упакованы в плотные конверты. Она вытащила документы, закрыла сейф и прижала руки к груди.

– Всё, – сказала она. – Достаточно для обысков завтра.

Шаги за шкафом ускорились. Свет аварийки едва мигнул. Дверь кабинета снова приоткрылась, и в рамке показался консьерж: высокий мужчина в чёрном костюме, с серебристой тростью вместо ключей.

– Ой, гости, – сказал он, не моргая. – Я вас побеспокоил?

Лиза сделала шаг вперёд, сжимая бумаги так, чтобы угол листов торчал над пиджаком.

– Только учёные, – ответила она. – Мы проверяем соответствие бумаг протоколам.

Консьерж сжал трость, повёл взглядом по стопкам на столе:

– Слишком поздно для подтверждений. Завтра вас тут не будет.

Он закрыл дверь за собой. В коридоре снова воцарился гул вентиляции. Лиза и Михаил рухнули у сейфа, выцепив из конвертов несколько листов.

– Нужно уходить, – сказал Алексеев, захлопывая дверь сейфа.

– Я не слышала с тех пор звуков тишины, – выдохнула Лиза.

Они свернули папки, вложили их в водонепроницаемый пакет и попятились к выходу. Коридор горел приглушённым светом, фонарь аварийного освещения танцевал в их руках.

– В начало не вернёмся, – сказала Лиза, глядя на двойную дверь.

Михаил вынул отмычку и мигом отпер замок на другом конце коридора. Они шагнули за порог, где мягкий ветер принёс звук пробуждающегося ночного города – первый автобус взревел вдалеке, где-то на главной улице включили рекламные экраны.

И уже на улице Лиза достала телефон:

– Отправлю всё Игорю. Пусть прокурор начнёт обыски без мелочей.

– И сделаем так, чтобы ни один секрет не остался под бронёй, – ответил Алексеев.

Они разошлись по тротуару, расставаясь на углах. Лиза держала в руке тяжёлый пакет с доказательствами, Алексеев – отмычки и фонарь. Ни один из них не обернулся назад. Вдоль фасада мраморного совета отражались мерцающие фары редкого такси, увозившего их в раздельные дома.

Глава 13. Свидетель страха

Лиза спускалась по лестнице старого лабораторного корпуса, держась за ржавую перильную трубу. Лампы над головой мигали, бросая на ступени длинные тени, а от пола до потолка тянулись декоративные мраморные плиты – остаток былой университетской роскоши. Здесь, на самом дне системы бомбоубежищ, встретиться с Виктором Скоробогатовым было одновременно актом милосердия и самоубийством.

Она сумела убедить инженера прийти. В темноте он выглядел испуганным щенком: плечи сгорблены, руки трясутся, а взгляд блуждает по стенам, словно пытается найти выход там, где его нет. Лиза согнула фонарь и указала на узкий проход, где в каменной нише стоял простой металлический стол и два стула.

– Здесь тише, – шёпотом сказала она, убирая фонарь на столешницу. – Сядем.

Скоробогатов сел мучительно медленно, уткнувшись лицом в ладони. Михаил Алексеев положил рядом диктофон и блокнот. Полицейскому не нравились такие тайные встречи, но бывший разведчик знал, как в этом случае нужно действовать: молча, с железной дисциплиной.

– Виктор, – тихо начал он, – нам нужна правда.

Инженер поднял голову, от морщин под глазами разбегались дорожки слёз и усталости.

– Я… не знаю, смогу ли повторить всё вслух, – сказал он, голос дрожал. – Но я больше не могу молчать.

Лиза кивнула, нажала «REC» на диктофоне.

– Начинай с самого начала, – предложила она. – Когда ты впервые увидел «Эхо» изнутри.

Виктор вздохнул, вытер пальцы об манжету халата, словно собираясь выжать из себя слова.

– Это было летом прошлого года, – заговорил он. – Я работал в цехе приготовления реагентов. Заказы шли из Лондона и Москвы, но здесь, в Нова-Граде, их только разбавляли и упаковывали. Я не видел контрактов до тех пор, пока не подняли мою группу на отдел испытаний «социальных реакций».

Он отвернулся, глядя на серую стену.

– Меня пригласил профессор Власов. Он представил «Эхо» как средство для борьбы с массовым страхом. Сначала опыт на грызунах – всё по протоколу. Потом – на добровольцах. Я подписался, потому что думал, что это благородно.

Руки Виктора сжались в кулаки.

– Когда я впервые ввёл его в кровь человека… это было как ночь. В глазах вдруг вспыхнула тьма, доброволец замер, рот его перекосило в беззвучный крик, а затем лицо побелело. Сердце не выдержало. Он умер через две минуты.

Голос Скоробоготова терялся в эхе коридора; Лиза смотрела на него, ощущая, как холодный дрожь проходит по спине. Она сделала пометку в блокноте: «Субъект № 4 – смерть от остановки сердца».

– Почему вы не остановили проект? – спросил Михаил.

– Профессор пригрозил аварией на складе, – мотнул головой Виктор. – Он сказал, что публикация об этом станет ядерным взрывом для репутации университета и интересов «НоваФарм». Меня лишили права голоса.

Лиза осторожно включила дополнительный фонарь и провела лучом по столу: перед ними лежал пустой стальной стакан, в котором могла быть ядовитая таблетка, но сейчас там была только вода.

– Когда у вас начались ночные кошмары? – её голос был мягким, словно она не спрашивала свидетеля, а оберегала ребёнка.

– Сразу после первых смертей, – ответил Виктор. – Я просыпался в холодном поту, слышал удары сердца, которые били слишком громко. У меня не было покоя – мой мозг становился лабораторией боли. Я видел, как меня вытаскивают из камеры… погружённых в «Эхо».

Он внезапно замолк, голова опустилась.

– Виктор… – позвала Лиза.

– Они следили за мной, – прошептал он, – с камер и микрофонов, которые ставили в подсобках. Я потерял чувство времени. Мне звонили ночью под видом проверки оборудования. Грозили посадить за саботаж.

– Кто именно? – настаивал Михаил.

Инженер прикусил губу, а затем сжался, словно ему больно было назвать имя.

– Власов. Секретарь ректора. Даже декан участвовал. Я нашёл документы, где перечислены все участники… и понял, что это далеко не добровольцы.

– Ты скрыл копии? – спросила Лиза.

Он мотнул головой:

– Я прятал всё в компьютере, но… он стер их, как только я ушёл.

Стук каблуков эхом прокатился по бетонным сводам. Свет фонарей заискрил на каплях конденсата.

– Кто-то здесь, – прошёптал Михаил, вставая.

– Нет времени, – ответила Лиза. – Мы должны вывести его отсюда.

Они потянули Виктора за руки, пытаясь придать ему устойчивость. Его ноги подкашивались, и он тащился за ними на полусогнутых коленях.

– Я знаю путь, – сказал он, – через старый туннель вентиляции. Там нет камер и охраны.

– Веди, – кивнул Алексеев и достал фонарь с маленьким красным отражателем.

Тонкий коридор вёл вверх: кирпичи были покрыты чёрной плесенью, а на потолке торчали обломки проводов. Лиза ободрала рукав о выступающий камень, и на ткани осталась капля – чёрная, как смола.

– Здесь пахнет нефтью, – заметил Виктор, когда они прошли метров десять.

– Это масло ржавых насосов, – ответил Михаил. – Они работают неправильно – возможно, ещё с советских времён.

Внезапно из-за спины послышался шёпот, а в ногах – тупой удар. Виктор закричал и упал. Его лицо исказилось в панической гримасе, руки пытались ухватиться за неровную кладку.

– Бросьте мешкать! – рявкнул чей-то голос, а за ним – второй, более низкий.

– Полиция? – пробурчал Михаил, одновременно накрывая Виктора плечом и доставая травматический пистолет.

– Никогда не дождётесь! – ответил низкий голос. – Это спецслужбы «НоваФарм».

Раздался хлопок – звук выстрела, не слишком громкий, но точный. Пуля пробила асфальтовый пол рядом с ногами инженера, посыпав гравием и кусочками бетона.

– Вили? – Виктор сжался, как будто его пронзили иглой.

– На ходу, – процедил Михаил, прижимая Лизу к стене. – Стреляли без предупреждения.

Они снова подняли Виктора. Оттуда, где только что сидели, выросла трещина: бетонная плита бокового тоннеля сместилась, и из щели показался оранжевый отблеск огня, как будто кто-то поджигал смолу.

Лиза прижалась к инженеру:

– Держись, Виктор. Мало осталось.

Они поползли вперёд, к следующему изгибу. Из труб над головой капало, а каменные блоки то и дело падали. Второй выстрел прошёл слишком близко: свинцовый колпачок брякнул о стену, едва не снес фрагмент штукатурки.

– С этой стороны нет выхода, – вскрикнул Виктор. – Я думал, что туннель ведёт на поверхность у старого фонтана.

– Тогда вниз, – сказал Михаил, спускаясь по металлической лесенке в ещё более узкий спуск. – Там остатки канализации – мы выйдем в переулок за главным корпусом.

Лиза помогла инженеру спуститься. Его руки дрожали, а дыхание становилось прерывистым. Она шлёпнула его по плечу:

– Показывай вперед!

Там, на несколько метров ниже, тёмная лужа стояла безмолвным зеркалом. Из-под входящего спектра фонаря взвились комары – их жужжание казалось хоровым смехом. Лиза поправила фонарь на шлеме прикованном к груди Виктора, а потом захватила Мишу за руку:

– Вниз и прямо, – проговорила она, отталкиваясь от старой трубы.

Они шагнули в воду; она почти доходила до пояса Виктора. Холод осаднил страх: каждый шаг давался с трудом. Фонарь Али выбивал слабые блики на волнистом потолке из сетки арматуры.

– Под держись за мой рюкзак, – велел Михаил и снял лямку. Виктор обхватил его плечи, держа голову выше уровня воды.

– Я не выдержу, – прошептал инженер, но их шаги уже приближались к выходу.

Вдруг ленточная щель в стене открылась – слабый свет фонаря сверху, и затем на них полилась перемычка дыма, от которой пахло свежесрезанной травой.

– Вот и он, – выдохнула Лиза, и, не теряя темпа, подтянула Виктора к лужайке за университетским забором.

Там их встретил тёмный силуэт Игоря Сазонова с прикрытым рюкзаком медпрепаратов. Он кинул им фонарь и подхватил инженера под руки.

– Ты серьёзно? – спросил он Виктора.

– Почти в аду побывал, – прошептал тот и дрожал, как желе.

Михаил обошёл их с рюкзаком, выложил в траву найденные камеры, диктофон и микрофильмы.

– Всё запечатлели? – выдохнул он.

Лиза проверила индикатор «REC» на диктофоне:

– Да.

Скоробогатов упал на колени, дыхание стало ровным, но глаза его оставались пустыми – в них отразилась ночь, которую он пережил.

– Давай идти, – тихо сказала Лиза. – Пока их отряды не прочесали весь район.

Вместе они попятились к заросшему каменному проходу. Взгляд Виктора зацепился за силуэт лабиринта старых колонн.

– Спасибо, – тихим голосом сказал он Лизе.

– Без тебя он бы не вышел, – ответил Михаил.

Их шаги растворялись в шорохе ночной листвы и гулком эхо подпирало первый крик совы.

Глава 14. Отголоски переговоров

В самый разгар дня студия городского телевидения «Нова-Визия» превратилась в бурлящий котёл: за прозрачными перегородками монтажёры монтировали сюжеты, звукорежиссёры редактировали записи дежурных корреспондентов и гнали эфирную ленту к прайм-тайму. Для Виктора Скоробогатова, грубо вырванного из подземелья с показаниями о программе «Эхо», заход в этот холл означал очередное испытание: вспышки софитов, микрофоны, светло-серыe формы операторов и бесчисленные камеры.

– Ты уверена, что у нас получится? – шепнул ему в ухо Михаил Алексеев, когда они шли по узкому проходу между рядами кресел для гостей.

– Если журналисты не признают меня фриком, – улыбнулась Лиза, – то хотя бы испугаются.

Скоробогатов кивнул, пытаясь выровнять дыхание. За краями холла стоял небольшой этажёр с корзинами для анкет, где побывавшие в студии заполняли отзывы. Лиза быстро подошла к одному из стеллажей и ловко срезала листок прикреплённый к ящику.