Читать онлайн Брат

© Мария Юркова, 2025

© Издательский дом «BookBox», 2025

Глава 1

Из подъездного окна на грязный пол падали утренние лучи света. Светло-голубая краска, покрывающая стены наполовину, облупилась. Детишки, в ожидании родителей, ковыряли краску, крошили ее на пол. Мужчина ранним утром вышел в подъезд покурить. Запах мочи бил в нос, но уже не так сильно. Некоторое время назад повадился ходить спать на лестничную клетку человек без определенного места жительства. Естественно, мыться ему было негде – от него провонял весь подъезд. Мужчину несколько раз прогоняли. Больше он не приходил: нашел другой подъезд, наверно. Запах потихонечку выветривался.

Молодой мужчина был рад этому, но, с другой стороны, боялся: соседи начнут просить его не курить в подъезде. Многие уже косо смотрят. По вечерам он начинает ходить на улицу, благо идти недалеко: он живет на первом этаже. Только вот погода еще не стала настолько теплой, чтобы курить на свежем воздухе. По крайней мере, в такую рань на него никто не будет смотреть с недовольным видом. В это время еще все спят.

Мужчина задумался о своих делах. Подумал о жене, с которой все же получилось наладить отношения, хотя они были на грани развода. Его мысли прервал звук захлопывающейся двери на верхних этажах. Следом послышались быстрые шаги, переходящие в бег. Судя по звуку, кто-то перескакивал через лесенки.

– Сашок! – Сосед Костя с последнего этажа, глаза выпучены, ноздри раздуваются. – Срочно бери что-то из дома и побежали мужика от собак отбивать.

У соседа в руках была хлопушка для белья. Он проговорил все на бегу и тут же скрылся. Александр бросил на пол недокуренную сигарету, не затушив. Побежал в квартиру. Его теща занималась скандинавской ходьбой, оставляла лыжные палки возле прихожей. С тещей у Александра были хорошие отношения, но палки всегда мешали, было желание их выбросить назло, чтобы не оставляла под ногами. Сегодня они были как нельзя кстати. Он схватил сразу две.

Сергей выбежал из подъезда. Костя смог отогнать собак от мужчины, но они не уходили. Кружили поблизости и по очереди делали выпады в сторону людей. Александр бегом преодолел расстояние от подъезда, издавая страшные звуки. Он хотел напугать собак, для этого бежал и размахивал палками из стороны в сторону. Кричал матом, рычал, выкрикивал, как ему казалось, устрашающие звуки. Собаки разомкнули кольцо, Александр смог подойти к пострадавшему. Они с соседом стали с двух сторон от лежащего мужчины и продолжили отгонять собак. Несмотря на численное превосходство, собаки все же начали отступать. Лишь один пес сделал попытку броситься и получил палкой по голове, правда вскользь, но и этого хватило.

Молодой мужчина постанывал. Костя присел посмотреть, насколько все серьезно.

– Браток, все хорошо будет, держись! Моя уже скорую вызвала. Потерпи, браток. Ты говори что-нибудь. Как зовут тебя? – спросил Костя.

Александр продолжал кричать и размахивать палками, чтобы у собак не возникло мысли вернуться. Вся одежда пострадавшего разодрана в клочья, прокусов не было видно, вытекло слишком много крови. Она смешалась с грязью и покрывала все тело. Мужчина стонал, не отвечал на вопросы. Александр взглянул на парня и сказал Косте – специально громко, чтобы и парень услышал, надеялся морально поддержать:

– Повезло мужику: горло цело – значит, жить будет. Собаки умеют убивать, сразу в горло метят. Крови много. Довезут до больницы и переливание сделают. Главное, чтобы твари эти не вернулись.

– Слышал, браток? Горло цело – значит, жить будешь. Сашок, – повернулся на соседа, – может, нам его перетащить к подъезду ближе? Там оборону легче держать будет.

– Не надо, Костян, не стоит его трогать. Еще хуже сделаем вдруг, – сказал Александр.

Костя повторял пострадавшему, что скорую уже вызвали, вот-вот прибудет помощь. Непонятно было, воспринимал он их речь или нет. Мужчина продолжал стонать, главное – жив. Пока что.

Не было ясно, сколько прошло времени. Мужчины сняли с себя одежду и прижимали ее к телу в надежде замедлить кровотечение. Параллельно разговаривали со стонущим мужчиной. Когда послышалась сирена скорой помощи, внутреннее напряжение спало, помощь подоспела вовремя.

Полуденное солнце отсвечивало от экрана плазменного телевизора, картинка засвечивалась. Полуневидимый кадр сменялся, задерживаясь не больше чем на три секунды. Палец нажимал на клавишу пульта, целлофановая упаковка шуршала. Местный канал, новости – палец остановился. С экрана смотрела серьезная брюнетка, крупным планом. Волосы убраны в пучок, ни одна волосинка не торчала, губы поджаты, брови – слишком тонкие – взмывали вверх, когда она говорила.

– Перейдем к частным происшествиям нашей области. – Дикторша в черном пиджаке на секунду опустила глаза в бумаги на столе. – Четыре дня назад утром в Первомайском районе стая уличных одичавших собак напала на тридцатичетырехлетнего мужчину. Пострадавшим оказался Меньшов Филипп Владимирович, кинолог. Филипп Владимирович был вынужден выйти на работу рано, когда на улице еще не было прохожих. Точно не ясно, как произошло нападение, очевидец Табаков Константин Вячеславович, жена которого вызвала скорую помощь, увидел происходящее в окно своей квартиры. Криком разбудил жену и побежал с хлопушкой от белья отгонять собак от пострадавшего. На первом этаже встретил соседа Кузнецова Александра Борисовича – мужчина вышел покурить в подъезд – он также присоединился к спасению Филиппа Владимировича. – Дикторша повернулась в правую сторону, включилась другая камера. – Константин и Александр героически кинулись на подмогу незнакомому для них человеку, почти сразу отбили пострадавшего, тот был в сознании, но не мог связно говорить, а только стонал. Мужчины были рядом с пострадавшим до приезда спасателей, снимали с себя одежду, прижимали к ранам в надежде уменьшить кровотечение. Серьезность ран оценить они не могли. Грязь, кровь, лоскуты тканей не давали понять тяжесть повреждений. Собаки после бегства не вернулись. Спасители рассказали, что на Филиппе вообще не было целой одежды, хотя на нем, судя по остаткам, была плотная верхняя одежда, никто не может сказать точно, насколько долго собаки рвали несчастного.

Как позже оказалось, покушение на жизнь человека уже случались в этом районе. За неделю до этого школьницу собаки окружили на детской площадке, девочка почти целый час просидела на тренажере типа «шведская стенка», криком прося о помощи. Происходящее увидела пенсионерка, которая возвращалась с почты домой. Она поспешила в свою квартиру и вызвала спасателей, а затем вышла на балкон и перекрикивалась с девочкой, чтобы успокоить несчастную и сообщить о вызванной помощи. Сама подойти помочь она побоялась, справедливо рассудив. Девочка физически не пострадала. До этого собаки пытались напасть на женщину, идущую из магазина домой, их отогнала группа мужчин, стоявших недалеко, собаки успели лишь разодрать пакеты и унести в пастях часть продуктов. Им повезло: вовремя помогли прохожие, Филиппу Меньшову нет…

Картинка погасла на секунду, появился другой канал. В передаче рассказывалось о личной жизни и работе некогда известной актрисы, начинавшей свою карьеру еще с черно-белых фильмов. Безмолвные отрезки из фильмов сменяли друг друга, даже начали появляться цветные картинки. Голос за кадром комментировал и дополнял увиденное подробной информацией.

– Че ты переключил? Там про тебя рассказывают. – Степан повернулся через плечо с поднятыми бровями вверх.

– Позорят там меня! Фамилию исковеркали. Меньшов! Вообще-то мы, братец, Меньшиковы. – От гнева ноздри раздулись в стороны как крылья, между бровями появились складки. – Так еще и на всю область сказали, что я кинолог. Вот смеху-то! Кинолога искусали собаки. Ты же знаешь, что многие думаю, якобы кинолог – это как факир, который может загипнотизировать любую собаку. Раз меня покусали, значит, я бездарность.

Филипп кривя лицо сложил руки на груди в знак протеста. Степан вздохнул и отвернулся от брата. Он предупредил начальника, что приедет на работу позже: надо забрать брата. Каким-то образом его упрямый братец выписался из больницы, когда та даже еще не работала. Степан попытался напрячь память, в голове была информация, что выписка начинается в двенадцать дня, в любой больнице. Брата он забрал почти в семь часов утра. Можно было не удивляться: Филипп может достать кого угодно. Хотя его не удивит, если его неугомонный братец просто сбежал из больницы или достал всех до печенок, и его даже попросили уйти. Лицо Степана тронула улыбка. Представил, как после ухода брата весь персонал больницы хлопали в ладоши и обнимались со слезами счастья на глаза. Хорошо, что он стоит спиной к Филиппу: не надо объяснять свою улыбку. Сейчас они дома, брата надо кормить. Хлеб, сливочное масло и две кружки уже стояли на стойке посередине кухни. Степан нарезал сыр и свежий огурец.

– Ты сам сказал: у тебя не было шансов. – Степан кинул в рот кривой кусок огурца и начал жевать. – Или они одичали, или в стае была течная сука. Так что, я думаю, твоя репутация не пострадает. Тем более ты довольно известный кинолог, многие знают твой профессионализм. Сарафанное радио работает лучше, чем какие-то новости. Кто вообще их смотрит? Мне кажется, я ни разу этот канал не включал.

– Да ты и на социальные страницы заходишь раз в неделю. Да, радио работает хорошо, – недовольно продолжил Филипп, – люди ко мне обращаются, заказов много. Но мне не хочется портить о себе мнение. В этой схватке я не смог бы выйти победителем в любом случае. Это знаю я, а другие грамотные заводчики будут думать – я бездарь. Мне ни в ветеринарном колледже, ни на курсах кинолога не рассказывали, как отбиваться от стаи собак в составе девяти злющих морд.

Меньшиковы Филипп и Степан были братьями-близнецами. Филипп старше на целых двадцать две минуты, до произошедшего с ним несчастья во время ссор с женой скитался по съемным квартирам и комнатам. Отчего дома у них не осталось: продали двухкомнатную квартиру, которую они получили после смерти родителей, деньги поделили пополам. Его брат Степан был человеком рассудительным и дальновидным, к этому моменту скопил небольшую сумму денег. На нее и деньги от продажи смог купить достаточно большую однокомнатную квартиру и обставить ее частично мебелью, остальное появилось со временем. Широкий длинный коридор вместил огромный шкаф на заказ. В него поместились почти все вещи Степана, поэтому в комнате стояла стенка, комод и огромная кровать с прикроватной тумбочкой и журнальным столиком. На кухне гарнитур со встроенной техникой, барная стойка и раскладывающийся диван. Был еще большой балкон на кухне. Вопреки традиции Степан не захламил его якобы нужными вещами, а оборудовал как дополнительное место для отдыха. На заказ сделал раскладывающееся кресло и столик с дополнительными выдвигающимися плоскостями. У стены напротив кресла – небольшой шкаф. В нем лежали редко используемые вещи: двухместная палатка, коньки, шуруповерт, ласты и маска для плавания.

Филипп ко времени продажи семейного гнезда был уже два года женат. Денег хватило на первоначальный взнос по ипотеке на приобретение двухкомнатной квартиры. Только вот жизнь семейная не задалась, хоть Филипп и надеялся воссоединиться. Жена в очередной раз обвинила мужа в постоянном отсутствии дома, нежелании заниматься детьми, помогать по дому и нехватку внимания к супруге. Причем не беспочвенно. Конфликт был не первый, изгнан из дома Филипп был уже в который раз, правда, в последнее время такое случалось реже, чем обычно. Он честно после каждого вымоленного прощения старался быть примерным отцом и мужем, первое время даже получалось, но в конце концов они возвращались к самому началу. Все были уверены: после рождения дочери молодым родителям некогда будет думать только о себе, оказалось – наоборот. Они не побоялись в таких отношениях завести второго ребенка. Стоит заметить: несмотря на вышеописанное, завести еще одного ребенка было взвешенным решением. В чем эти двое были похожи, так это в любви к детям. Последнее не помешало жене Филиппа продолжать периодически выгонять мужа из дома. Такие отношения.

Когда случилось нападение собак, Филипп был на грани возвращения домой, однако после случившегося несчастья попросился пожить к брату. Объяснил это тем, что не хотел пугать дочерей и жену своим истерзанным видом, а за комнату нечем платить.

Степан подозревал, что Анжела, жена брата, сама не пустила его домой. Брат действительно сел ей на шею в бытовом плане, ей было тяжело одной со всем справляться, а тут еще ухаживать за ним. Степан считал, это говорит о ее плохом отношении к мужу, хотя в бытовом плане часто вставал на сторону жены, впрочем, старался не показывать этого, как и того, что считает: будь у его брата другая жена, может, он и не бежал бы из дома. В любом случае в тяжелый момент проверяются на прочность отношения. При искренней любви она несмотря на все трудности забрала бы его домой. При таком переломном моменте возникает настоящее опасение за жизнь дорогого тебе человека, обиды в подобные моменты уходят на второй план. Возможно, Филипп был не прав в том, что считал их очередное расставание временным. Может, Анжела не блефовала в намерениях, тогда с чего бы ей помогать Филиппу и обслуживать, пока тот на больничном? В таком случае Филиппу стоит подать на разделение имущества. Все-таки туда внесли деньги от продажи отчего дома, не должен Филипп остаться жить на улице, это будет нечестно. Несмотря на то, что Филипп и Степан братья, последний не обязан пускать на постоянное место жительство брата. Только временная помощь, большего Степан предложить не мог.

Степан взял в руки телефон. Последние несколько дней ему поступает много звонков с неизвестных номеров. Привычки отвечать на такие звонки он не имел, поэтому просто игнорировал или скидывал. И вот снова три пропущенных.

– Как раз на днях в кои-то веки решил полазить по социальным сетям, наткнулся там на несколько постов местных групп. – Степан достал тарелку, переложил сыр и огурец на нее с разделочной доски. – Там люди рассуждали о том, что собак сейчас развелось слишком много и это опасно. Так разразились целые споры о произошедшем и о судьбе собак. Многие не стесняясь рассказывали, что стая не переживет зиму и большинство умрет. Скандал был нешуточный. Как ты думаешь, их надо отстреливать? Только ответь не как потерпевший, а как кинолог.

– Возможно, и надо. – Филипп встал с разобранного дивана на кухне, Степан поселил брата тут. – Если в это время у стайной суки была течка, достаточно отловить и кастрировать самцов. Если нет, значит, они одичали и, возможно, я не последняя жертва. Тогда их надо или поселить в собачий приют, где они будут почти всегда в вольерах сидеть, – собаку одичавшую очень тяжело социализировать – или отстрел. Отстрел кажется мне вероятнее, собачьи приюты переполнены обычными собаками, а такими неуправляемыми вряд ли люди готовы еще обзавестись. Каждую собаку, помещенную в приют, работники надеются отдать когда-нибудь в добрые руки новым хозяевам, у одичавших нет шанса оказаться дома, а у работников нет времени заниматься активно их социализацией. Если бы ты видел, сколько собак в приюте! Я же был волонтером одно время, когда не брал дополнительную работу. Ипотека, чтоб ее!.. Работники стараются как могут, пристраивают. Собак меньше не становится. Еды всегда не хватает, приходится выпрашивать денег в социальных сетях или кормить из своего кармана. Люди, которые там работают, делают это не ради денег. Нельзя найти людей, любящих собак сильнее, чем люди, работающие в приютах. Заводчики любят собак, но только породистых. Точнее чаще всего это конкретно одна порода. Они готовы лишь изредка покормить бездомную или привести корм в приют, который не подошел их собаке. И то не всегда, в основном пытаются перепродать.

– Если дикие собаки будут долго в вольере сидеть в приюте… – Степан поставил две чашки на стойку и налил туда кипятка. – …не привыкнут к людям? Они же будут видеть, как другие собаки контактируют с людьми.

– Все зависит от того, кто из иерархии был отловлен. – Филипп насыпал две ложки сахара в кружку. Степан удивился: брат в отличие от него пьет несладкие напитки. – Если попала собака с нижней ступени иерархии, с ней справиться просто. Она привыкла, что всегда есть главный. Не надо, конечно, кусать собаку за хвост и яички, как делают другие особи. Потихоньку налаживают контакт, в том числе с помощью еды. При грамотном подходе за пару недель можно значительно продвинуться.

– Колбасу кидаешь ей в вольер, и все? За две недели – дружба? – Степан сел напротив брата, хлебнул из кружки и чуть придвинул тарелку к Филиппу. – Налетай, хотел омлет сделать, яйца кончились.

– Спасибо. Подкидывать колбасу не всегда правильно. – Взял кусок черного хлеба для бутерброда, хотя раньше больше любил белый. – Они умные, многие собаки не станут так кушать. Или не сделают нужных выводов. Можно посидеть рядом с вольером и поесть ту же самую колбасу, потом кинуть собаке. Она должна видеть, что вы едите одно и то же. Собаки – стайные животные. Чтобы дома не было проблем с собакой, нужно обеспечить ей комфортное пребывание и правильное место в иерархии стаи. Собака воспринимает себя и семью, в которой живет, стаей. Кушать вместе – неотъемлемая часть поведения стаи. Они едят по очереди, но и вместе. Так и надо приучать: покушал и поделился. Собственно, поэтому даже неголодные собаки выпрашивают еду у кушающих хозяев: просто поесть вместе. Это важно.

– Этому ты учишь хозяев? Правильно ставить на место собак?

– Ты как-то жестко преподносишь. Нужно воспитывать собаку без применения грубой силы. Знаешь, чем отличается волчья стая от стаи бродячих собак? – Филипп отхлебнул из кружки и продолжил, не дожидаясь ответа: – В волчьей стае место вожака можно унаследовать, волки – семейная ветвь властвования, помимо лидирующей семьи есть подданные, так сказать. У бродячих собак нет никаких принципов. Можно сказать, это анархисты. Кто опасней и психованней – тот вожак. Нечего есть – сожрут щенков. Волки уважают старых особей, пропускают вперед себя при прохождении длинных расстояний, чтобы держаться их темпа. Собаки просто изгоняют таких, а могут и убить. Люди, которые воспитывают собаку методом кнута, не осознают опасности. Их зашуганная собака в один момент может посчитать, что у нее достаточно сил, чтобы свергнуть вожака – хозяина. Собаку должно удовлетворять ее место в стае, тогда проблем не будет. – Филипп посмотрел на свою правую руку, всю перемотанную бинтами. – Меня всегда беспокоила проблема бродячих, но, к сожалению, власти не хотят слышать.

– Теперь захотят, после такого происшествия, – утвердительно произнес Степан, – много жалоб поступило. Оказалось, у этих собак были попытки нападения, отгоняли. Женщины пишут коллективные жалобы, они же гуляют там с детьми. Страшно представить, что собаки могут сделать с маленьким ребенком. Наверно, отстрел будет.

– Возможно, не будет отстрела. К счастью, пожалуй. Я, несмотря ни на что, не хочу, чтобы они умерли. Не мы дали им жизнь, и не нам ее отбирать. Собаки поступают тем или иным образом, потому что это их природа. Нельзя, чтобы люди убивали всех, кто им неугоден. Ты же не хочешь истребления своих обожаемых букашек, хотя клещи убивают немало людей. – Филипп поднял голову, в глазах была готовность защищаться. Несмотря на причиненный ущерб, он любил собак: они не виноваты, что инстинкты берут верх. Убивать животное за то, что оно хочет жить. В любом случае не будет отстрела: отловят, стерилизуют и отпустят.

– До этого ты сказал, что лучше бы отстреливали, а теперь говоришь – стерилизация и кастрация. Толку нет от этого. – Степан сделал вид, будто брат не делал отсылку к его работе, тему не поменял. – Много собак стерилизованных, только по идее численность должна уменьшаться, а она становится все больше.

– Потому что ловят только добытчиков. Добытчики бегают по территории, попрошайничают, копаются в мусоре, чтобы принести пропитание в «ядро» или в родильное логово самок. Ты часто встречаешь беременных самок на улице? Нет. Люди ошибаются, когда думают, что стая состоит только из тех особей, которые бегают группами. Там же осеменители, они защищают место от других собак или людей. Получается, основные особи, приносящие приплод, не проходят стерилизацию. Ну и люди, которые выбрасывают собак на улицу, пополняют число бездомных. Если экземпляр стоящий, в стаю примут. На меня напало девять собак, но по факту их может быть намного больше.

– Я помню, мы как-то беседовали про это, но не помню про иерархию. Напомни, как там устроено у них.

– У собак главный – альфа. Его все боятся. Он главный осеменитель, можно сказать. Добытчики ищут еду и приносят в «ядро», есть еще патрульные, которые обходят границы владения стаи. Причем альфа назначает, кто кем будет. Иногда даже устраиваются поединки.

– Недавно услышал от одного человека на работе полную ересь, – начал Степан, – он предлагал собак отлавливать стаями и увозить в лес, мол, пусть там роют норы и сами охотятся на мышей и белок. И это человек, изучавший экологию. Неужели непонятно, какой урон лесной экосистеме могут нанести такие вмешательства людей, а это именно людское вмешательство, не своими руками, но все же. Иногда добрые поступки несут больше вреда, а на правильные просто не хватает духу, ведь каждому хочется считаться добрым человеком. Не хватает у людей смелости посмотреть правде в лицо. Ты как специалист что думаешь? Как с этой проблемой справиться?

– Ты прав, нельзя увозить в новое место обитания. Вспомни собак динго в Австралии! Не было там их в помине, колонизаторы завезли. А сколько они извели животных, у которых было мало естественных врагов! Все потому, что плодились и ели много, чтобы всю стаю прокормить. Пострадали даже другие хищники. Тасманийского дьявола почти извели. Они же одиночки, куда им тягаться со стаей собак, которые охотятся на их территории! Из-за этого тасманов теперь намного меньше стало. Многие животные сгинули безвозвратно. Вывоз не решение проблемы. Только полный отлов, а не частичный и собачьи приюты. По-другому никак. Только нужно делать все с умом. Как минимум несколько дней наблюдать за поведением, узнать, где «ядро» стаи, логово для рождения и воспитания щенят. Только когда все становится ясно, можно отлавливать. Если на улице ловить, самки так и будут плодиться. Только вот денег никто не будет на это выделять.

– Да, ты хороший пример привел про собак динго. Инвазивные виды очень сильно сокращают местное биологическое разнообразие. Только вот когда это простые обыватели говорят, далекие от этой темы, можно понять. Когда я услышал это от человека, имеющего прямую связь с нужными знаниями, немного опешил. Произошедшее с тобой произвело настоящий фурор среди общественности. Я, честно сказать, решил купить газовый баллончик после этого. Невелика защита, но все же. Ты любишь свою профессию, любишь собак. Было бы что-нибудь для защиты, пустил бы в ход? От страха хотя бы. Страшно же было? – задал Степан интересующий его давно вопрос.

– Было очень страшно, – ответил Филипп, – потому что понимаю поведение собак. Шансов у меня не было. Конечно, баллончиком бы отпугивал. От газа в глаза еще никто не умирал, а я бы отделался легким испугом. Что касается инстинкта выживания, тут каждый сам за себя.

– Живой – и ладно. – Пока разговаривали, опустошили тарелку и кружки. Степан поставил все в раковину. – Анжела звонила?

– Нет. Видимо, мы еще в ссоре. – Филипп откинулся на диван. – Она обычно сама решает, когда достаточно. Я просто удочки периодически закидываю.

– Может, мне ей позвонить? Устрою показательное выступление. Пожалуюсь, как тяжело ухаживать одному за покалеченным братом. – Степан улыбался, руки скрестил на груди. В глазах – издевка. – Может, подобреет раньше времени.

– Так и скажи, что я тебе надоел уже. – Филипп снова взял пульт и начал листать каналы. – А я ведь только полчаса у тебя. Еще скучать по мне будешь.

– Скорее, буду скучать по своему дивану, без продавленных кратеров, – усмехнулся Степан, посмотрел на недовольное лицо брата, и улыбка спала, – я не против твоего нахождения здесь, если ты думаешь по-другому. Конечно, я привык жить один, но это не значит, что я уже жду не дождусь дня, когда ты уйдешь.

– Начинаю вспоминать: мой брат – социопат. – Филипп улыбнулся, указывая пультом на Степана. – И жуткий зануда. Я легкий как пушинка, подо мной твой жутко неудобный диван даже не проминается.

– Чего?! – Степан поднял брови и продолжил со смехом: – Да я еле допер тебя до машины. Только не надо ссылаться на то, что ты просто в туалет еще не ходил.

– Че ты там пер? – Филипп засмеялся в голос. – Три метра идти.

Немного поиздевавшись друг над другом, как любящие братья, каждый занялся своими делами. Филипп лежал выздоравливал, брат собирался на работу: он всего лишь отпросился на несколько часов, а не взял выходной. Теперь у них с братом будет много совместных ужинов и завтраков, вполне успеют обсудить все что хочется.

Степан работал акарологом, или, как брат его называл, «повелителем букашек». На улице была середина апреля, ночью температура не опускалась ниже нуля градусов. В это время клещи просыпаются и начинают активно атаковать. Работа уже через пару недель начнет кипеть не на шутку. Трудные рабочие будни наступят уже с сегодняшнего дня, по правилам не нужно ждать распространения клещей, чтобы начинать с ними бороться. Работать вразвалочку до октября не получится.

Степан и Филипп – сыновья двух обычных людей. Их отец, Меньшиков Владимир Михайлович, работал механиком на автостанции, был мужчиной спокойным, излишне сдержанным. Мать, Клавдия Викторовна, – воспитательница в детском саду. Несмотря на блат в детском саду, ребята, как и все, стояли наказанные в углу за провинности, были руганы и сидели, изнывая от безделья на стульчике наказания. Отвечать за проступки приходилось так же, как и всем. Клавдия Викторовна сыновей не выделяла, считала, на работе Филипп и Степан просто дети. Семьей они становились, когда выходили за ворота детского сада. Баловался в основном Филипп: задирал других ребят из группы или даже кусался. Степан большую часть времени проводил возле животного, закрепленного за определенной группой. Сейчас в садах нет живого уголка, почему-то запретили.

В их детстве в каждой группе живой уголок отделял маленький декоративный заборчик, за которым находилось жилище животного. Со всех сторон жилище было обставлено живыми цветами, которые воспитатели давали по очереди поливать детям. Таким образом проходило знакомство с животным и растительным миром. В средней группе воспитательница очень любила ставить в воду листик бегонии и показывать, как постепенно растут корешки. Самые назойливые начинающие биологи собирались стоять весь день смотреть в банку, чтобы увидеть, как происходит рост. Только вот то обед дадут, то интересная игра… в общем, тяжелая судьба детсадовца не позволяла им полностью увидеть весь процесс.

В яслях у них стоял аквариум с рыбками, кормили дети их по строгой очереди. Тогда Степан еще не оценил в достаточной мере живой уголок. Когда после яслей перешли в младшую группу, под опеку группе досталась сухопутная черепашка Алиса. Ее содержали в аквариуме. В одной части из веток был сооружен шалаш, посередине – глубокая чашка с водой, подкопанная в песок, с другой стороны – большой камень, над которым располагалась лампа. Воспитатели иногда выносили черепаху на прогулку, дети ходили за черепашкой по своей территории. Воспитатель следила, чтобы животное не хватали и не мучили. Степан вечером подробно рассказывал маме обо всех передвижениях животного за день.

В средней группе подопечным Степана стал волнистый попугай. Юный биолог пытался весь год научить Жулика – так звали попугая – хоть одному слову. Жулик упорно отказывался поддаваться дрессировке. Степан сделал вывод, что птица глупая, и с холодным сердцем ушел в старшую группу, хотя предыдущие расставания проходили тяжело. Жулик разочаровал юного ученого. В старшей группе Степан наблюдал за Снежком, белым кроликом. Снежок ел много и много какал. Ребята с улицы приносили много травы, кролик с удовольствием съедал все предложенное.

Из-за этого у Степана в следующем году прибавилось много проблем и забот. В подготовительной группе предметом внимания Степана стала морская свинка Люська. Люська была свинка породы селф, полностью белая с черными, как бусинки, глазами. В первый же день дети пришли с прогулки с огромными охапками травы с площадки. Воспитатели объяснили детям: так много Люське не надо еды. Пары травинок достаточно. Детишкам было все равно, а бедный Степан целый год охранял клетку от желающих покормить несчастную Люську. В ход шло все: хлеб, вареная картошка, выловленная из супа, кусочки тефтелей и даже сырники. Когда время садика закончилось, Степан вздохнул с облегчением.

Филиппу было некогда изучать животных. Если в яслях хоть как-то можно отдыхать: кусать других детей, бегать беспричинно и показывать язык, то уже в младшей группе лафа закончилась, настало время строить серьезные отношения. Первая его детсадовская жена Анжела (кто бы мог подумать, что они действительно поженятся) пыталась обуздать гуляку. Ходила с Филиппом на прогулках только за ручку, стоило отпустить, как тот с криками «я на лаботу» убегал катать с другими мальчиками машинки или играть в мяч. Бедная Анжела оставалась одна с тремя голенькими пупсами, грустно переодевала их в разные платья.

В средней группе Филипп ушел из семьи. Разлучница Каринка подкармливала горе-мужа кусками белого хлеба, который якобы брала себе. Когда погода позволяла, Каринка готовила куличики из песка для мужа, пока тот ходил зарабатывать деньги (срывал листья с сирени). После обеда чета ходила по магазинам и сорила деньгами. Со стороны казалось, будто у этих отношений хороший шанс на светлое будущее. Оказалось, сердцу не прикажешь. В старшей группе Филипп вернулся в семью к Анжелке и их детям. Оба повзрослели и набрались опыта. Отношения складывались лучше, чем в первый раз. Беда пришла откуда не ждали. Филипп заболел накануне новогоднего утренника, и Анжелка-предательница танцевала с другим. Кое-как еще несколько месяцев пара просуществовала, потом было тяжелое расставание. Окончательно разочаровавшись в любви, Филипп так и не завел новые отношения в подготовительной группе. Когда Клавдия Викторовна рассказала коллегам о том, что ее уже взрослый сын женится на Анжеле, все по-доброму смеялись. Жаль, что их отношения такими же и остались.

Школа прошла более-менее спокойно. Филипп стал стабильным троечником, Степан имел отличные оценки по естественно-научным предметам, по остальным предметам – в основном хорошие. Несмотря на совершенно разные потенциалы, братья крепко дружили. Во время боя пакетами со сменной обувью они были в одной команде.

До восьмого класса все было достаточно тихо. Мальчики с девочками общались исключительно по теме списывания или гонялись друг за другом на перемене с измазанными побелкой руками, дабы оставить свои отпечатки на юбках и пиджаках. С девятого класса началась пора юношеской любви. Ребята провожали девчонок из школы, играли недалеко от девушек в лапту, чтобы показать свои навыки. К концу одиннадцатого класса все обещали друг другу остаться хорошими друзьями, чего конечно же не случилось. Новые знакомства, новые друзья. Они с братом окончили ветеринарный колледж, дальше их пути разошлись.

Степан работал в центре диагностики и профилактики клещевых инфекций. Филипп являлся ведущим областным кинологом. Они абсолютно похожи в одном: целеустремленность. Филипп постоянно ездил в другие области на съезд кинологов. Там проводили интересные лекции. Больше всего Филиппа привлекала психология. Кинологические методы старых времен все чаще сейчас считаются варварскими. Для Филиппа главная цель была не заработать денег, а помочь собаке по-настоящему. Методы, которые все больше отметаются, направлены на облегчение жизни хозяина, на эмоциональное состояние собаки никто внимания не обращал. Постоянно пополняя свою голову новыми знаниями, направленными только на благосостояние собак, Филипп добился второстепенной цели автоматически: стал самым высококвалифицированным специалистом в области. Поток собак, которых хозяева приводят к Филиппу, был такой большой, что он стал и самым зарабатывающим. Даже в век интернета сарафанное радио – самая лучшая реклама. Бывало, что люди в убыток своему свободному времени не вели своего пса к кинологу в городе, а ехали в другой район к Филиппу.

Степан намного спокойнее и усидчивее. В отличие от Филиппа, которому всегда надо быть в движении, брат предпочитал размеренную обстановку и на работе, и дома. Степан вообще абсолютно уверен, что Филиппу нравится жить так с Анжелой. Их отношения всегда кипели. Они расходились по-разному, иногда тихо и рассудительно, иногда со скандалами и разборками. Воссоединение семьи сопровождалось или мирным разговором, или сценами проявления необыкновенно сильной любви. Скорее всего, и Анжелу более чем устраивал их союз. Не могут некоторые люди жить без кипения страстей. Они находились вместе, потому что умели прощать друг друга. Их можно назвать странными, но нельзя назвать слабыми, ведь прощать человека намного труднее, нежели ненавидеть. Только вот живут ли сильные люди счастливее, чем слабые? Вряд ли.

Нельзя было назвать Степана ботаником или книжным червем. Он выглядел опрятно и ухоженно. Выделял время и деньги на свой внешний вид. В начале своей карьеры он даже жил с женщиной, но этот союз слишком быстро распался. Степана теперь интересуют только отношения на расстоянии. Причем ему неважен статус женщины. Не искал одинокую, состоятельную, было неважно наличие детей, главное – понимание.

Первая сожительница упрекала в малом количестве внимания или, точнее сказать, романтического внимания, Степан сделал вывод, что он не способен на полноценные отношения. Слишком увлечен работой, слишком мало понимает романтику, слишком нетерпелив к вещам, которые не считает важными. Обманным путем жениться через обещания, что все изменится, им как вариант не рассматривается. Когда та девушка спросила, собирается ли Степан меняться, он сказал честно: «Нет». Она ушла, хлопнув дверью и удалив его из всех социальных сетей, и не забыла выкрикнуть парочку плохих слов, пока обувалась. Такое поведение Степана удивило. Он всего лишь хотел быть честным с ней, чтобы она сама поняла, стоит ли ей терять свое время на такого человека. Степан просто хотел сделать как лучше.

На протяжении четырех лет он встречается с женщиной. Она разведена, имеет дочь десяти лет, живет с мамой. Живут женским коллективом со дня их расставания с бывшим мужем. Сама подруга, Светлана, немного младше Степана, всего на два года. В свое время пожила в неудачном браке, где мужа приходилось обслуживать во всем, и решила больше в отношения с мужчинами не ввязываться: устала. Степан все-таки добился расположения, начались отношения, которые всех устраивают. Света жила со своей мамой, поэтому оставить ребенка один раз в неделю было нетрудно. Один день в неделю Светлана ночевала у Степана, он называл это «радугой будних дней», то есть разбавлением рабочей недели приятным вечером за ужином, который он готовил, кстати, сам, и интересным фильмом. После нескольких дней порознь пара встречалась в пятницу вечером, реже – в субботу утром. День проходил в развлекательной манере. Ходили втроем с дочкой в кино, зоопарк или на интересную выставку. Вечером и ночью Степан гостил у Светланы, а на следующий день – ближе к обеду, если не находилось важных дел, – уезжал домой. Степан искренне надеялся, что Свете не надоест такой формат отношений, он давал ей столько времени, сколько мог дать, а она не обстирывала и не обглаживала мужчину. Самое главное – Света не была против совместных командировок.

Каждый год Степан ездил с лекцией или на конференцию в другой город. В прошлом году посетил Казанский научно-исследовательский институт эпидемиологии и микробиологии, обсуждали новейшие разработки оборудования, в том числе для изучения клещей. Света с удовольствием согласилась поехать с ним. Он снял семейный номер с дополнительной комнатой для Насти, дочери Светы. Степану позволили взять три дополнительных выходных, в счет отпуска, и они вместе посетили достопримечательности Казани. Насте больше всего понравилось в «Пирамиде» – развлекательном комплексе. Света, как злостная сладкоежка, осталась весьма довольна национальными сладостями, а Степану приглянулся Казанский зооботанический музей. Без преувеличения прекрасные выходные. Самое главное, что после таких встреч он остается дома один на несколько дней. Ему было приятно общество Светы и ее семьи, но дозированно.

Первые несколько месяцев он переживал: думал, Свете может надоесть такой формат отношений и им придется расстаться. Большего Степан ей предложить не мог. Месяцы проходили, Света молчала, Степан ценил ее все больше. Ей тоже было удобно, что после встречи она жила свою жизнь, а не бежала стирать и готовить. В этих отношениях она могла проводить много времени с мамой и дочкой, встречаться со знакомыми, когда ей хочется. Дочка уже взрослая, и у Светы находилось много времени для чтения, готовки интересных блюд и рисования картинок по номерам. Степан хоть и переживал, но по факту он подарил Свете такие отношения, которые ей были необходимы. Она не стала фригидна после развода, хотелось мужчину, но глажка футболок, стирка носков и вождение взрослого человека на прием к доктору больше не входили в ее планы.

Филипп продолжал щелкать пультом, причитая, что посмотреть по телевизору нечего. Степан подумал и решил надеть брюки карго. На улице кое-где лужи. Так как карго укорочены, пятен сзади на штанинах будет меньше. Присел на минуту на заправленную кровать и прикрыл глаза, ночь оказалась беспокойной, к чему его организм не привык. Видимо, из-за произошедшего с братом ему снилось, как его брат рычит на него и скалится, а зубы, прямо на глазах, из человеческих превращаются в звериные. Степан звал его в свою квартиру, а брат сидел на лестнице спиной к нему и рычал, как собака. Потом он резко оказался в родительском доме. Отец лежал, повернувшись к стене на кровати. Степан хотел его разбудить, но мама сказала, что он просто умер и Степан не должен ему мешать. Во сне Степану не показалось это чем-то странным. За чаем мама начала давить на него и повышать голос. Обвинила в халатности по отношению к брату. Говорила, что нельзя было спускать его с поводка. В общем, ночка ужасная.

Степан посмотрел на обувницу. Решил надеть на ноги высокие демисезонные туфли, на работе – свободные мягкие мокасины. Будет смотреться хорошо. Броские цвета Степану не очень нравились, обувь всегда темных тонов, брюки черные, а вот кофту решил выбрать поярче, как ему казалось. Выбор пал на винно-красный пуловер, поверх надел кожаную куртку.

– Вы поглядите на этого модника. – Филипп хромая подошел к двери, разделяющей кухню и коридор. – К Светке, что ли, пойдешь после работы?

– Нет, мы встречаемся по средам обычно, иногда во вторник или четверг. В этот раз встречу придется перенести. Может быть. Я еще не решил. – Степан брызнул с расстояния вытянутой руки на тело духами и повернулся к брату через плечо. – Тебя послушать – так можно решить, что мужчине мыться надо только по необходимости, перед встречей с женщиной.

– Я просто забываю, что ты ботаник, все в микроскоп только смотришь. То ли дело я. – Филипп натянул улыбку так, что были видны десны. – Нос от грязной работы не ворочу. Кто работает, тот грязный. Если ты из-за меня не хочешь ехать к даме сердца, откинь эту мысль. Я вполне переживу без тебя один денек.

– Кто работает, у того жилье есть и машина. Ты только не обижайся. – Степан посмотрел на брата, у последнего улыбка сползла с лица. – Все знают, что ты чуть ли не лучший специалист во всей области. – Открыл дверь, шагнул из квартиры, на пару секунд остановился. Подумав, зашел обратно. – Чтоб ты знал. Я тоже пачкаюсь. Иногда пробы собираем в лесу и в парках. Просто я имею для этого специальную одежду.

– Ой, ну деловой. На все у него есть отдельная одежда. Могу рассказать тебе один важный секрет. – Филипп повернулся и похромал к дивану, уже из кухни крикнул: – Люди придумали стиральную машинку. После стирки вещи обнуляют свое назначение. Если отстирать одежду для работы, она превращается в одежду повседневную. Не благодари.

Степан вздохнул и закрыл за собой дверь. Есть люди, которых невозможно перевоспитать. Еще в детском саду маленькая Анжелка ругала Филиппа: тот входил в их деревянный домик и не вытирал ноги о невидимый коврик. Этот навык Филипп так и не освоил, как и многие другие. Анжела не отрицала: Филипп прекрасный отец, дети его любят. Только вот бежал он к детям, не помыв руки и не сняв одежду, воняющую собаками.

Когда девочки ходили в садик, кто-то из них заразился педикулезом. Анжелке было плевать, что вшей можно подцепить где угодно, она свято верила, что это Филипп виноват. Он на выходных брал девочек с собой на дрессировку. Филипп пытался объяснить жене, что маловероятна такая передача. От собак легче подцепить лишай и чесотку, ну глистов на крайний случай, вшей – нет. Лучше бы он этого не говорил. После страшных слов «чесотка», «глисты» и «лишай» Анжела впала в безумие. Больше отцу категорически не разрешалось брать девочек с собой на работу. Филипп понял, какую глупость сморозил. Пытался объяснить жене элементарную вещь: хозяева, заботящиеся о своем питомце, не позволят ему заразиться вышеназванными заболеваниями. Все эти болезни присущи больше уличным собакам. Бесполезно.

Степан поддерживал позицию Анжелы. Частично. Филипп действительно пренебрегал правилами личной гигиены. Он был таким всегда. Конечно, он моется и чистит зубы, но если вдруг что-то отвлечет его, он не вернется к недоделанным манипуляциям. Вот пришел он домой, знает, что на него прыгали весь день псы, облизывали его. Надо помыть руки и переодеться, в идеале – помыться. Но тут его красавицы запищали от радости. Папа пришел, и им срочно нужно показать ему что-то интересное. Филипп забыл о гигиене и пошел за своими куколками, куда бы они его ни вели. В одном Степан был согласен с братом: риск заразиться педикулезом от человека намного выше. Наличие вшей у дочерей не его заслуга. Доказывать что-то Анжеле он не собирался. Во-первых, это не его дело, во‑вторых, бесполезно что-то доказывать Анжеле.

Степан вышел из подъезда и набрал полную грудь чистого прохладного воздуха. Недалеко, на стоянке, стоял его фольксваген темно-бордового цвета. Каждый рабочий день начинался одинаково. Выйдя из дома, заводил машину и тратил две-три минуты на звонок Свете. Недолгая беседа и пожелание удачного дня. Она не знает, что у него сейчас живет брат, почему-то Степан оттягивал момент, когда придется рассказать ей о случившемся. За первый год их отношений она ни разу не видела брата в лицо. Степан не любил рассказывать о семье, Света только через год узнала имя Филиппа. Потом потихонечку они стали появляться вместе на семейных праздниках. Ну, не совсем семейных. Обычно люди собираются на Новый год или на Пасху, к примеру. Такого у братьев нет давно, но на дни рождения друг друга они ходят полным составом и несколько раз выбирались на природу. На день рождения племянниц Степан приходил всегда один и не оставался надолго.

Приводить подругу домой, пока там брат, Степан не собирался. Надо как-то мягко объяснить Свете, что их встречу придется отменить. Врать не хотелось, но и объяснять истинные причины не было желания. Степан сам не знал почему. Внутренняя потребность сохранить все в секрете. Решил сегодня ничего не говорить, может, завтра придет что-то на ум.

– Доброе утро, Степ! Ты сегодня позже звонишь. Проспал? – ответила Света после второго гудка.

– Привет! – Степан переложил трубку в другую руку. От ветра правая замерзла мгновенно. – Мне понадобилось кое-куда съездить утром. Я забыл предупредить тебя, что позже позвоню. Ты не занята?

– Нет, только что закончилось групповое занятие. Перерыв небольшой, хочу выпить кофе.

– Ну ладно, не буду отвлекать. Да и самому уже пора ехать. Хорошего дня! – сказал Степан.

– Пока-пока! – ответила Света.

Ритуал окончен, можно ехать. Степан нервно выдохнул: Света не стала задавать уточняющих вопросов, как и всегда. Он не ошибся в выборе.

Глава 2

Кабинет Степана располагался в конце коридора на втором этаже. Недавно в здании закончился ремонт, поменяли все двери. Были закуплены специальные противопожарные двери для использования в медицинских учреждениях. По новым правилам должны использоваться двери с ручками пуш-бар, или, по-другому, «антипаника». Вариантов, подходящих под требования, полно, почему-то руководитель выбрал двери с круглыми окошками. Не нашлось ни одного человека в коллективе, кому это обновление пришлось по вкусу. Люди не могли сосредоточиться на работе от мысли, что кто-то наблюдает в окно, видели боковым зрением, как кто-то проходит мимо, и постоянно отвлекались. Руководитель, Аркадий Леонидович, не воспринимал всерьез жалобы подопечных, пока сам на себе не прочувствовал все неудобство таких невинных окошек. Предстояла плановая проверка из Роспотребнадзора, Аркадий Леонидович лично с коллегами проводил внутреннюю проверку, чтобы выявить все ошибки и успеть их исправить. Просиживая по полдня в каждом кабинете над бумагами, сверяя внутренние номера оборудования и мебели, на третий день просто взвыл. Чувствуя незакрытость пространства, постоянно оборачивался и отвлекался на дверь. В итоге разрешил заклеить специальной пленкой наподобие таких, которыми тонируют машины. Всем стало легче. Перед этим перелопатил уйму литературы и даже советовался с инспектором. Когда Аркадий Леонидович убедился в том, что проблем из-за тонировки окон не будет, дал добро.

Степан припарковал автомобиль на рабочую стоянку. У каждого работника было свое место. Строгого распределения не проводилось. Все само собой организовалось. Каждый выбирал место по удобству. Кому-то хотелось ближе к входу, другим – ближе к выезду, третьи хотели видеть авто из окна. Так и поделили места, оставалась пара для курьеров.

Степан вышел из машины – его место находилось рядом со входом – и зашел в стеклянные двери. На входе в отдел исследовательского центра Аркадий Леонидович что-то спокойно объяснял неизвестному мужчине, тот нервничал и излишне жестикулировал. Это означало, что начался тяжелый период активности клещей. Решил не останавливаться, дабы не усугубить обстановку, и прошел к лестнице. В здании был лифт, он им не пользовался никогда.

Степан открыл дверь в свой кабинет и вошел. На стуле возле рабочего стола сидел молодой парень, по виду еще студент.

– Здравствуйте! – Парень улыбнулся. – Я на практику к вам.

– Мне не говорили, что студента дадут. Обычно с начала рабочей недели начинают, а сегодня вторник. – Степан насупился: лишние руки не помешают, но сюрпризов не любил. Тем более не всегда попадаются толковые будущие специалисты. – Как вас зовут?

– Ренат. – Парень встал и протянул руку. – Если вы Степан Владимирович, я не ошибся. Не мог приступить вчера, какие-то проблемы с направлением на практику.

Ренат со стороны казался немного худоват, бледный, с янтарными глазами. Левая бровь ближе к концу разделена шрамом. Может, то был и не шрам, а полоска выщипанных волосков, некоторые так делают. Этот парень не сильно похож на заядлого модника – Степан решил, что все же шрам. Одет Ренат довольно простенько, но чисто, Степан это любил.

– Ну предположим. – Степан пожал протянутую руку. – Говорю сразу: филонить не получится. Если пришел работать, будь любезен. Халат есть?

– Да, в пакете, сменную обувь на входе переобул. – Ренат указал на вешалку возле раковины.

– Отлично, сегодня ознакомительный день. Покажу все, запишешь устройство рабочего места. Потом выдам папку, там изучишь технику безопасности. Если захочешь, тоже законспектируй. Правила едины для всех. Я буду заниматься своими делами. Если не успеешь, ничего страшного, завтра утром допишешь. У меня выезд в парк, надо взять пробы земли. Приеду на работу на час позже обычного. Ты закончишь писать в этот час. Ты же взял с собой тетрадь для практики?

– Да, вот. – Ренат достал из того же пакета большую тетрадь на пружине с листами А4. – Если можно, я бы и фотографии делал. У нас преподаватели любят, когда описание сопровождается фотографией.

– Не можно, а нужно. – Степан взял из рук практиканта дешевенькую однотонную тетрадь, полистал, чтобы проверить, новая она или нет, и вернул обратно. – Так лучше запомнишь: будет зрительное напоминание. Тебе еще работать после учебы, именно сейчас ты можешь закрепить или даже заново изучить все, смотря как усердно ты занимаешься. На работу – а воспринимать практику надо как работу – не опаздывать. Уважительные причины опоздания не в счет. Понимаю, бывает всякое. «Проспал» не считается за уважительную причину. Запись на прием к доктору – уважительная причина. Думаю, посыл ты понял. Если будешь врать, хуже сделаешь себе. Может, тебе повезет, и я не узнаю, но если все вскроется, хороших оценок за практику тебе не видать. У меня все преподаватели знакомые, и именно я буду писать отчет о твоей работе.

– Уверяю, – Ренат по-доброму улыбнулся, – опаздывать не люблю. Не вру из принципиальной позиции.

– Я рад, значит, сработаемся. Мне лишние надежные руки не помешают.

Следующие два часа Степан объяснял Ренату основы работы, организацию рабочего места, показывал нужное оборудование и многое другое. Больше всего времени Степан потратил на разъяснение утилизации отходов – какая урна для чего – и технике безопасности. Сказал, акценты по основной работе будет расставлять по ходу дела. Ренат делал записи в обычной тетради, чтобы уже аккуратным почерком заполнить основную. Перед тем как сесть писать, практикант сделал несколько снимков.

– Степан Владимирович, – оторвался от записи Ренат, – а что за скандал был у входа? Там мужчина какой-то спорил с Аркадием Леонидовичем. Я просто, когда мимо шел, видел, как другие работники хихикали, проходя.

– Можешь меня просто Степаном называть, – оторвался от компьютера и развернулся на стуле к парню, – на «ты» нам будет комфортней работать, думаю. Весна в этом году ранняя. Клещи уже проснулись. Люди, как только теплеет, бегут на шашлыки в лес или в парк. Клещи голодные после зимовки, нападают. Вот в это время и начинается хождение чудиков всяких. Молодцы, что знают о рисках укуса, не молодцы, потому что не знают, как и кому приносить клещей на анализ. Люди что только не придумывают. То в баночке со спиртом принесут, то просто в воде. Или, бывало, не целых, а напополам разорванных. Скорее всего, дома сами пытались вытащить, а голова отрывалась. Бывают случаи, что приносят поздно. Было один раз: бабушка принесла клеща, который укусил внучку два месяца назад. Внучка заболела, и бабушка к нам понеслась на анализ сдать. Все два месяца клещ лежал на дне контейнера залитый подсолнечным маслом. Вот и приходится объяснять. Они не верят, начальника зовут – пожаловаться.

– Надо, наверно, как-то людям рассказать. – Ренат поставил руку на стол и облокотил голову. – Ну, может, по телевизору, например.

– Нет в этом толка. – Степан встал, положил руки на пояс и повернулся несколько раз в разные стороны. – Менталитет у нашего брата такой. Ты бы встал, размялся: давно сидишь. А телевизор не эффективное средство. Там часто пишут «перед употреблением проконсультироваться с врачом», всем плевать. Лучше в интернете прочитать. Был случай пару лет назад неприятный. Мама после того, как сына укусил клещ, полезла на форумы. Вместо того чтобы вытащить в приемном покое клеща и отвезти в санитарно-эпидемиологическую станцию на исследование, нашла более доступный метод лечения малыша. Один дурак написал, что для предотвращения энцефалита можно пить спиртовую настойку из сабельника. Пять раз в день на голодный желудок столовую ложку. В итоге ребенок поступил в больницу с алкогольной интоксикацией.

– Ого, за такое и посадить могут. – Ренат, следуя примеру руководителя, тоже встал размяться. – Это же причинение вреда здоровью.

– Медики в таком случае связываются с опекой и полицией. Больше всего вреда приносят бабушки. Не хочу сказать «все». Надеюсь, лишь некоторые утверждают, что знают все премудрости жизни и нужно слушать только их. Не думают, что жизнь изменилась и их знания больше не актуальны. Например, травля клещей дома, по заверению некоторых пожилых людей, должна проходить без помощи специалистов. Ведь человек, который придет травить клещей за деньги, будет пользоваться химией, а для внуков это очень опасно. В итоге она берет воду кипяченую и масло чайного дерева, смешивает и опрыскивает мебель, ковер и игрушки. Другие поверхности протирает содой. Только вот она не знает, что домашние клещи, питающиеся отмершими клетками кожи, используют для переваривания последних энзимы. Эти энзимы вызывают сильную аллергию. С каждым новым десятилетием мы получаем удвоение числа возникновения аллергий. Получается, бабуля припугивает клещей, а у внучков наблюдается не яркая, а вялотекущая аллергия. Потом руками разводят, откуда бронхиты, отеки легких и даже астма. И если даже специалист найдется, который скажет, что она не травила клещей, а просто не давала расплодиться и по факту она виновата, она не поверит. Несчастный ребенок возвращается в аллергенную среду, и ему опять лечат сопли, хотя у него аллергия. Грустно, но такое часто бывает.

– Точь-в-точь мою бабушку описали. «Таблетки – зло, уколы не нужны». Возим с огорода редис. «Вырежи серединку, положи мед туда. Если кашель, пусть дышит над картошкой или можно помять и на грудь выложить на полотенце ее же». А что делать аллергичным людям? Разве реально вывести домашних клещей?

– Их численность можно снизить до такого уровня, что симптомов аллергии не будет. В первую очередь вызвать специалиста. После того как работа будет сделана, убрать натуральные перьевые подушки навсегда. Ковры и мягкие игрушки – на помойку. Пыль протирать каждый день, проветривать квартиру каждый день. Мыться два раза в день тремя мылами. Сначала – хозяйственным, потом – дегтярным и в конце – детским или глицериновым. И тогда с аллергией жить можно, без ухудшения качества жизни.

– Как можно до людей донести информацию? – спросил Ренат. – Вряд ли есть много людей с высоким уровнем ответственности. Нельзя надеяться на самостоятельное изучение. Иногда некоторые так изучают, что потом ребенку дают алкоголь.

– Нужно знания поведения в таких ситуациях закладывать с детства. Я помню, мы на уроках «основы безопасности жизнедеятельности» проходили звания военные, костюмы, использующиеся при химических атаках или биологических катастрофах. Из года в год – одно и то же и немного первой помощи. – Степан сделал несколько наклонов во все стороны и сел обратно за стол. – Считаю, в программу нужно много чего включить. Действия при пожаре – хорошие знания, но и действия при укусах клещей важны. Люди просто неграмотные в этом вопросе.

– Может, когда-нибудь так и будет. – Ренат тоже сел за стол. – А что вы делаете? Отчеты?

– Нет, меня позвали в Тюменский государственный институт, выступить с лекцией. Вот, подготавливаю материал. Как раз и выбрал тему по повышению санитарной грамотности граждан.

– А всем надо потом ездить выступать? – поинтересовался Ренат.

– Нет, по желанию. И надо состоять в Русском энтомологическом сообществе. Есть даже командировки за границу. Чаще всего – в Нидерланды и Турцию. Я ездил один раз на международный конгресс, надеюсь, через пару лет хватит квалификации, и я поеду снова.

– Круто, я не знал, что профессия так насыщена событиями. Ладно, не буду вас отвлекать, мне тоже еще много писать.

День прошел быстро, к сожалению. Степан любил брата, но они были слишком разными. Тяжело уживались на одной территории. Степан, в принципе, привык к одиночеству, его устраивало. Теперь под брата приходилось подстраиваться, готовить ему кушать. Даже сама мысль о нахождении постороннего человека в квартире, пока нет хозяина, вызывала у Степана неприятные ощущения. Манипуляции брата, непривычные для Степана, могут вызвать раздражение. Он слукавил утром, говоря, что не против проживания на одной территории. Не потому, что он не любил брата, а потому, что ему было хорошо одному. Человек – стайное животное, Степан или странный, или у него не осталось ничего от животного.

У каждого человека есть определенные правила в доме. У кого-то – больше, у кого-то – меньше. Степан ненавидел закрытую дверь в ванную комнату. Дверь должна закрываться, если кто-то моется или чистит зубы. Если комната свободна, дверь нужно открыть. Степан ненавидел плесень, а самая влажная комната – отличное место для распространения черной плесени. Открытая дверь создает дополнительную вентиляцию, и влажность расходится по всей квартире. Использование хлорсодержащих средств обязательно. Степан перебрызгивает из пульверизатора специальной бытовой химией стыки между плиткой, над раковиной и ванной. Только за одно утро Филипп уже два раза закрывал дверь, хотя брат его просил этого не делать. Это только начало их проживания. Страшно представить, сколько всего он будет делать не так, как привык Степан. Еще ужаснее осознание того, что придется это терпеть. Надежды на то, что брат будет слушать и делать, как просит Степан, не было. Он знал брата как облупленного.

Ближе к концу рабочего дня Степан сходил к начальнику согласовать план лекции. Аркадий Леонидович был мужчиной в возрасте. Тридцать два года из пятидесяти семи он подарил клещам, последние двенадцать лет начальствовал. Несмотря на то, что практикой не занимался, свободную форму одежды не носил – только халат. Начисто выбрит и аккуратно подстрижен, не имел грязи под ногтями и никому не позволял. Отличный начальник, держал работников в строгости. Многие считали его занудой. Только не Степан, последний беспрекословно исполнял все требования нахождения на работе и искренне не понимал осуждений за выговоры от начальника.

Разговор продлился недолго, Степан пошел в свой кабинет. До конца рабочего дня еще полчаса, хотел отпустить Рената. Он совсем позабыл узнать о парне у Аркадия Леонидовича и поделиться первым впечатлением. Ну да ладно. Впереди два месяца практики. Другие работники уже заканчивали работу, разговаривали друг с другом в коридоре. Темы разнообразные: и личные, и рабочие. Ренат переписывал основные правила безопасности себе в тетрадь. Последние пару часов изучал, выбирал основное.

– Тебе много еще писать? – Степан подошел к столу, за которым сидел Ренат. – Ты много записей сегодня уже делал.

Степан заглянул в тетрадь, после одобрительного кивка Рената пролистал. В дешевых тетрадях не были очерчены красной полоской поля. Заметил на столе линейку и красную гелевую ручку. Практикант сам расчерчивал листы – очень аккуратно – по мере заполнения.

– Пропуски треугольные – для фотографий? – Степан протянул тетрадь Ренату.

– Да, сразу рассчитал. – Практикант принял тетрадь и положил на стол в раскрытом виде – собирался продолжить. – Писать примерно час.

– Можешь собираться домой. Я завтра опоздаю. – Степан сел обратно за компьютерный стол. – Как помнишь, будем забор проводить. Времени будет достаточно.

– А ты не собираешься домой?

– Нет, начну лекцию составлять по плану. Домой не спешу, лучше на работе посидеть, – ответил Степан.

Последнее предложение было явно лишними, Степан не привык делиться с кем-то своими мыслями личного характера, даже со Светой. Внутри все напряглось, боялся, парень будет задавать вопросы. Ренат взял свои вещи, попрощался и ушел. Как только дверь закрылась, Степан вспомнил, что хотел напомнить практиканту взять завтра с собой перекусить. На обед Степан ходил сегодня один. Встал и вышел из кабинета, Рената уже не видно на этаже. Степан усмехнулся: парень, видимо, бегом преодолел коридор.

Спустя час Степан встал и пошел в раздевалку. Хочешь не хочешь, а за братом надо ухаживать. После произошедшего он хотел нанять ему частную сиделку на пару раз в неделю, на свои деньги. Она бы приходила к Филиппу, стирала и гладила одежду, готовила еду. Степан любил брата, они прекрасно общались и пересекались раз в неделю обязательно. Это его дом, и он привык жить в нем один, думал – брат останется жить на съемном жилье. Только вот, как оказалось, на съемную комнату Филипп не собирался переезжать. Деньги, отложенные на оплату комнаты, он отдал Анжеле: младшей нужен был велосипед, а старшей – ролики. Почему такая резкая необходимость в покупках, непонятно, на дворе апрель. Судя по всему, Филипп оплатил половину ипотеки и уже отдал кругленькую сумму алиментов сверху. Денег аккурат хватало на комнату и еду, и этими деньгами он распорядился не по нужде.

Степана очень выбила из себя такая новость. Ему не жалко было забрать брата к себе, он не бросит Филиппа на произвол судьбы. Его расстроило, что Анжела, зная в какую ситуацию попал Филипп, потребовала у него последние деньги. Брат делал все для семьи, был готов отдать все, что у него есть. Воспользоваться его самоотдачей в такой нелегкий момент, не предложив взамен помощь и уход или хотя бы крышу над головой. Степан после такой новости еле удержался, чтобы не позвонить эгоистке и не отчитать за такую наглость по отношению к отцу своих детей. Для восстановления Филиппу хватило бы двух-трех недель, он успел бы прекрасно заработать эти деньги к лету и обеспечил бы девочек великом и роликами. Судя по всему, ухаживать за Филиппом нужно только неделю, чтобы затянулись раны, сейчас их нельзя даже мочить, дальше – самообслуживание. Остальное время нужно для восстановления сил и отслеживания затягивания ран.

Оплатить сиделку Степан мог, а вот отдать деньги еще и на комнату слишком дорого бы ему обошлось. Брата он любил, не мог представить свою жизнь без него, сейчас, когда ситуация шаткая, он в день по несколько раз в голове проговаривает это. Денег ему не жаль, просто таких больших лишних сумм не имел. У него лежал небольшой накопительный счет в банке – хочет собрать на новую машину. Деньги на сиделку, лекарства и продукты для брата были примерно той суммой, которую он каждый месяц относит в банк. С этими деньгами он готов расстаться ради брата. Для родного человека не жаль, не отложил бы один месяц, и все. Только вот если еще и оплатить комнату, самому Степану нечего будет кушать. Пришлось сделать неприятный выбор – взять брата к себе домой. Ситуация безвыходная.

Припарковался возле дома и пошел в магазин. Скорее всего, брат съел все, что было приготовлено. Многие жалуются на лишний вес, приобретаемый во время сидения дома. От нечего делать – постоянные перекусы помимо основных приемов пищи. Вот она – расплата за отсутствие режима. Степан придерживался строгого режима дня, даже в выходные не давал себе поспать дольше. С едой дела обстояли так же, все по строгому плану. От безделья едят только те, кто ленится. Понятия «свободное время» для Степана не существовало. На выходных нужно убрать квартиру, почитать книгу и многое другое. Можно посетить увеселительное или развлекательное мероприятие. У Светланы раньше присутствовали «ленивые» привычки, Степан успешно поборол этот недостаток. Он манипулировал ее материнскими чувствами. Общий выходной, как правило, они проводили вместе с Настей. Когда после предложения просто поваляться посмотреть фильм Степан предлагал какое-то интересное занятие – познавательное или развлекательное – для детей, Света сдавалась. Настя была довольна, Света видела: все это идет на пользу дочери, и – чего греха таить – ей нравилось, что Степан не разделяет их личное и ее дочь. В итоге активный выходной вошел в привычку.

Самый первый их общий выход произошел через три недели после знакомства. Они ездили на выставку бабочек, Степан специально выбирал что-то необычное на первое знакомство с Настей. В основном там находились бабочки настоящие, пусть уже и мертвые. Были и муляжи вымерших видов, таких как тизания агриппа. Самый большой восторг у Насти вызвала сатурния мадагаскарская, да и Света восхитилась. Подхватив идею Степана, она и сама начала подкидывать неплохие идеи досуга. Света записала всех троих на мастер-класс по лепке глиняных горшков, а под Новый год нашла экскурсию на фабрику елочных игрушек. В свою очередь Степан радовался, что Настя уже не совсем маленький ребенок. Для него такой союз был очень удобным. Он вспоминал себя в детстве: в какой-то момент, годам к тринадцати, они с Филиппом все больше времени проводили на улице и не горели желанием куда-то ходить с родителями. Скоро и Настя отделится от них в какой-то степени. Теперь уже он привык ней, и от этой мысли становилось даже немного грустно.

Так как на работе Степан задержался, а спать ложиться надо в то же время, приготовить нужно что-то простое и быстрое. Выбор пал на курицу – можно запечь в духовке – и рис в пакетиках для варки. О, сколько раз он корил себя за эти пакеты, но все равно пользовался ими! Да, это пластик, и он попадает в еду, но вот в чем беда: Степан так и не научился готовить правильно рис. Пару недель он ел то переваренный, то недоваренный гарнир и в итоге опять начал покупать в пакетах.

Взял корзину и направился в отдел охлажденного мяса. Помимо курицы, появились охлажденные тушки утки. Такое случалось крайне редко, привозили всего пару раз под Новый год. Степан прикинул и решил, что утка будет готовиться дольше, все-таки лучше курица. Если все тушки не разберут, а их обычно не разбирают, и они перемещаются в отдел заморозки, то в воскресенье можно будет приготовить утку. Положил курицу в корзину. Над мясом был установлен прилавок с приправами, Степан взял сушеный чеснок и пасту из смеси перцев. Он любил смешивать эти ингредиенты с маслом и солью, промазывать курицу, вкуснее делать еще не придумали. Взял немного свежих овощей, миндаля и фиников, пошел на кассу.

Как Степан понял, каждая касса была закреплена за определенным кругом лиц, потому что в зависимости от смен за каждой кассой сидели одни и те же люди. Степан всегда пользовался кассой, стоящей перпендикулярно другим в самом дальнем конце от выхода. У него была одна любимая продавщица, веселая, приветливая, но не назойливая. Пару раз она пыталась заигрывать со Степаном, ему так казалось. Любил он ее не поэтому, его устраивали отношения со Светой. Просто взгляд у нее не был таким тяжелым, как у многих других. Она не разговаривала слишком громко или слишком тихо. Перекидывалась с покупателями не более чем парой слов. Ее сменщица – достаточно привлекательная, но совершенно отталкивающая натура. Она неестественно улыбалась, часто закатывала глаза и делала многое другое. Несмотря на неприязнь, Степан по привычке все равно вставал на ту кассу, даже если не работала его любимица. Сегодня ему повезло: ему улыбнулась самая лучшая кассирша магазина, пусть и немного уставшим взглядом, быстро пробила покупки и попрощалась.

Дома ничего не изменилось с утра. Свет горел на кухне, телевизор работал. Услышал, как Филипп встал с дивана и через несколько секунд прихромал к коридору.

– Привет рабочему классу! – Один уголок рта Филиппа приподнялся. – Извини, тапочки не могу подать.

– Привет тунеядцам! Задержался на работе. Не потерял меня? Или, наоборот, подольше отдохнул, – сказал Степан.

– Расстроился немного: хотел больного из себя построить, уже мечтал, как ты будешь утку из-под меня выносить. В итоге не дождался – пришлось на унитаз идти. Я, если честно, подумал, что ты все же решил встретиться со Светкой.

– Нет, загрузили работой.

Степан отнес пакет с продуктами на кухню, сам пошел чистить обувь от уличной грязи. Филипп разбирал пакет. В основном были покусаны руки, врач велел не поднимать тяжести. Филипп выкладывал на стол содержимое по одной штуке, держа двумя руками.

Обмазав курицу солью и специями, Степан положил ее в духовку. Поставил воду для риса. Надо обязательно снять бинты с ран, обработать заживляющей мазью и наложить свежую повязку. В некоторых местах бинт присох, пришлось аккуратно отлепить, что отлеплялось, и отрезать остальное. Филипп сказал, что раны чешутся, но утверждал, что терпит. Степан не поверил брату: в некоторых местах немного припухло, решил, брат все же немного почесывал. Обвинять Филиппа ни в чем не стал, может, он чесался во сне, а днем действительно терпит. Все вокруг сильно измазано зеленкой, цвет кожи не виден, но сами раны начали затягиваться на первый взгляд. Самое хорошее: под бинтами сухо.

– Я нанес совсем тонкий слой, посиди пока не забинтованным. – Степан стал к плите, развернул коробку с рисом и закинул все пакетики в кастрюлю с уже закипевшей водой. – Ты антибиотики пил?

– Пил, все как положено. Хотел посуду за собой помыть, бинты намочил, сушил потом на батарее руки.

– Не надо, я сам буду мыть, ближайшие пару дней точно. Пусть раны подсушиваются.

Степан забинтовал брата и пошел в душ. Быстро вымылся, надел домашний халат. На ужин доедали приготовленную вчера гречку и подливу, осталось как раз на двоих. Курицу и рис – на завтра. По телевизору показывали новости. Недавно родившая женщина кричала на плачущего младенца. Потом крики резко прекратились, сначала соседи думали, что мама с ребенком уехали. После того как они несколько раз встретили ее одну, а звуки плачущего ребенка не вернулись, соседи позвонили в органы опеки. Последних молодая мама не пустила, они вернулись с полицейскими. Ребенка нашли задушенного в морозилке.

– Как так вышло, что некоторые женщины лишены материнского инстинкта? Такое чувство, будто эволюция запустила обратный процесс. – Филипп съел половину ужина и отодвинул тарелку, с отвращением глядя на экран телевизора. – Нет аппетита.

– Ты температуру измерял? Отсутствие аппетита – плохой признак. – Степан пристально посмотрел на брата. – Хотя, может, просто стресс.

– Мерил, нормально все. – Филипп пошел с тарелкой к унитазу, смыл. – Я понимаю, собаки убивают свое потомство. Чаще всего съедают его. Если щенята больные или голодное время какое-то. Но люди-то все-таки социальные существа. Мораль для этого и появилась в процессе развития.

– Ты животных в пример приводишь. – У Степана появилось чувство дежавю. – А ведь не все братья наши меньшие избавляются от потомства. Некоторые самки клещей кладут яйца, а когда умирают, ложатся на кладку сверху, чтобы защитить. Паутинные клещи плетут тонкие сети на растении, на котором питаются, и в эти сети помещают потомство, чтобы защитить. Antricola marginatus переносит личинок на спине от хозяина к хозяину. Пока личинки не станут самостоятельными. У моих подопечных не бывает безалаберных матерей.

– Имеются среди людей такие маргинатусы, что хуже животных. А твои подопечные тоже хороши, про таких родителей говорят «занимаются гиперопекой». Мы, как всегда… – Филипп отпил из кружки, весело глядя на брата. – …спорим, чьи подопечные лучше. Ладно, ладно, ты выиграл, твои козявки – лучшие родители.

– С точки зрения чистоты генов, каннибализм собак – хорошее средство. Просто клещам не надо так надрывать спину, они существуют слишком долго, остается приспосабливаться к новым условиям. Если таковые имеются. Мои кусали динозавров, твои – тебя.

– Подъехали шуточки за двести. – Филипп откинулся на диван. Глаза блестели игриво, с искрой. Степан ждал ответа. – Чесоточный клещ тоже море пользы приносит. Пилинг кожи происходит, когда чешешься. И не надо ходить к косметологу. Мне бы их на пятки.

– И ты мне что-то про шуточки говоришь? – не дожидаясь ответа, Степан продолжил: – Может, женщина страдала послеродовой депрессией. Родные не помогали с ребенком, предпочитали закрыть глаза на состояние матери. Развился психоз. Много чего может быть. Люди на то и люди, что страдают душевными расстройствами. Поэтому я не женат и у меня нет ребенка. Я плохой муж, и моя жена точно страдала бы от недостатка внимания. Да и с ребенком мне некогда помогать было бы. У нас даже нет мамы, которая сидела бы с внуком или внучкой, чтобы спасти мою жену от депрессии.

– Собаки тоже страдают депрессиями. Потому что они умные животные. Наверно, поэтому тоже уничтожают потомство. Не то что твои букашки, у них нет личности. Вот и твоя жена если бы страдала депрессией, то это означало бы, что она умная женщина и понимает, какой ты эгоист. Так сказать, осознала вдруг, в какое вляпалась малиновое варенье.

– Меня всегда интересовал вопрос. – Степан собрал посуду и принялся мыть, хотел сменить тему. – Почему у тебя нет личной собаки?

– Боюсь, времени не хватит дрессировать, да и Анжелка против. Начнутся конфликты дома дополнительные. Собака захочет залезть на диван, баловаться. Они же в эмоциональном плане как пятнадцатилетние дети. То бунтуют, то ластятся. Если одному есть шанс обратно вернуться домой, после того как выгнали, то с собакой они равны нулю.

– Филипп, я не хочу тебя обидеть. – Степан закрыл кран и посмотрел на брата. – Но в вашей семье ты и есть пес. Прибившийся. Иногда надоедаешь – тебя выбрасывают, а ты все равно предан хозяйке. Может, тебе стоит двигаться дальше? Продайте квартиру, поделите деньги – и расход. Найдешь себе новую женщину.

– Ты мне предлагаешь выкинуть мою семью на улицу? – Филипп нахмурился. – Я их люблю. Ты не знаешь, что такое привязанность. Надоела одна женщина – бросил, нашел другую. Мне тебя жаль. Да и о чем можно говорить с человеком, который представляет в совместной жизни с женщиной лишь ее депрессию?! Сделать надо что-то, чтобы не проявилась депрессия у женщины. Прикинь, для кого-то что-то можно делать, и от этого ничего с тобой не произойдет. Ты живешь как неприкасаемый, хрустальный бокал из старого сервиза. Пить из тебя нельзя, потому что ты можешь разбиться. А я удобная кружка, утро без которой не представляет человек. Мне определенно тебя жаль.

Оба брата знали: они на грани скандала. Каждый ощущал смену недовольства раздражением, и, как бы им ни хотелось остановить этот процесс, каждый раз ни один не мог остановиться и уступить.

– Не стоит меня жалеть. Мне нравится моя жизнь. Я считаю, можно найти женщину, с которой есть вариант построить отношения гораздо продуктивнее и приятнее. Два месяца вместе, два – врозь. Возможно, твоя жена любит тебя не так сильно, как ты ее. Анжела может пока пожить у родителей. С продажи ей почти хватит на студию. Подкопит и переедет. Все-таки там деньги с продажи квартиры наших родителей. Ей, по крайней мере, есть куда идти. Ты остался с голым задом.

– Я забыл, что ты весь такой правильный и рассудительный. Знаешь, как жить. Посмотрите на меня, вот моя квартира! – Филипп зло вытянул губы вперед, искривил лицо и начал передразнивать брата. – Вот моя машина, я идеальный человек. Может, тебя это удивит, но мне тоже нравится моя жизнь. Я лучше буду видеть, как два маленьких человека бегут ко мне обниматься после работы, чем новенькую машину на стоянке возле дома. Если тебя напрягает, что мне некуда было податься и приходится мешать тебе, так и скажи! Зачем вокруг да около ходить?

– Я не буду скрывать: я чувствую дискомфорт от постоянного присутствия другого человека рядом. Но тот факт, что ты мой брат, сглаживает это чувство. Ты мой единственный родной человек. Меня не напрягает твое присутствие, знаю, что это временно. Ты сам убежишь отсюда, когда станет лучше. Уверен, тебе тоже дискомфортно. Поэтому я не переживаю, что ты присосешься, как пиявка, ко мне. Если ты к этому ведешь.

Степан пытался охладить пыл брата, показать, что Филиппу он помогает искренне, но при этом не отступиться от себя и своих мыслей. В этот момент ему было тяжело ругаться с братом, тот и так уязвим, и этот вид забинтованного и слабого человека спускал его пар.

– Да, я к этому веду. Ты намекаешь… – Филипп гневно вскинул руки в стороны и выпучил грудь. – …что свою долю я потратил, а сейчас живу на чужой территории. Ты сам отказался от денег, которые я тебе предложил. Пусть немного, но они есть.

– Тебе еще восстанавливаться. Заработка нет. – Степан переживал, что брат выведет его на эмоции, взял полотенце и стал вытирать помытую посуду слишком резко, пару раз чуть не выронил тарелки. – Побереги деньги. Я не упрекаю в том, что ты ешь мои продукты или пользуешься лекарствами, которые я купил. Денег у тебя осталось не так много. У тебя такая работа, при которой не оплачиваются больничные. Заработок очень приличный, но надо быть на ногах.

– Да, только я ничего не говорил про продукты и лекарства. Не зря ты сейчас это сказал. – Филипп посмотрел на брата исподлобья. – Думал об этом? Считаешь, сколько денег уже потратил на непутевого брата? Можешь все записать в какой-нибудь из своих блокнотиков, потом сочтемся.

– Ты не прав, я готов тебе помочь в трудную минуту. Безвозмездно, – начал оправдываться Степан.

– Возмездно! Я все верну! – Филипп слишком резко лег на диван и отвернулся к телевизору. Если ему и было больно, он этого не заметил или не подал виду.

Степан хотел продолжить разговор, но не стал. Молча убрал помытую посуду и пошел к себе в комнату. Ему действительно совершенно не жалко денег. Про продукты и лекарства он сказал, потому что думал, Филиппа это тревожит. Теперь жалеет. Степан не боялся, что в один прекрасный день Филипп придет жить к нему. Брат слишком своенравный, не позволил бы себе такого. Степан искренне переживал, не хотел, чтобы брат мыкался по съемным квартирам и комнатам без денег на еду.

Анжела – дама с весьма неприятным характером. Еще до свадьбы они несколько раз расставались. Филипп один раз выпил лишнего, когда братья встретились, и признался, что надеется, Анжела станет мягче и спокойней с детьми. Думал, она переключит основное внимание на них, на мужа будет смотреть сквозь пальцы. Он ошибся. После рождения первого ребенка Анжела стала еще более придирчивой, а после второго – просто невыносимой.

Степан неоднократно бывал у них в гостях. Встречи становились напряженными, братья из-за этого предпочитали встречаться на нейтральной территории. Когда родилась первая их дочь – Милана, Анжела ясно дала понять, что не хочет видеть на выписке из родильного дома посторонних людей. Посторонние люди – это Степан. Сначала он негодовал. Проанализировав себя, а он тоже нелюдимый, не стал обижаться: ее право как женщины. Подъехал через пару дней, попросил выйти брата и передал подарок для племянницы. Не являясь знатоком маленьких детей, купил пару погремушек и книжку с кнопками. Надо было нажимать на каждой странице, и приятный голос читал напечатанный текст. Приятно было потом в социальных сетях видеть ребенка, играющего с его подарками.

Когда родилась Арина, находиться дома стало невыносимо для Филиппа. Жена просто озверела. Может, это было связано с тем, что Арина полностью переняла характер мамы. Если Миланочка почти с роддома оказалась ласковой, послушной папиной копией, то Арина родилась сразу с претензиями ко всему миру. Дочь принялась тут же пить кровь родителям и проверять их нервы на прочность. Если Филипп являлся достаточно стабильным, Анжела, напротив, имела взрывной характер. Она была хорошей матерью, но никудышной женой, по мнению Степана. Поэтому срывалась постоянно на мужа, а Аринка выходила сухой из воды. Когда она родилась, Степан сам настоял, чтобы не приезжать на выписку, и так же просто передал подарок, хотя ему дали понять: на выписке ему будут рады. Для женщины роды – стресс, попадаться стрессующей Анжеле под руку можно считать самоубийством. Он сунул брату красивый пакет с большим поющим пианино и ретировался.

Более или менее Анжела утихла, когда младшей исполнилось два года. Старшая ходила в садик, а дома пыталась отвлекать младшую, мешающую маме. На прогулках у Анжелы резко развязались руки. Милана играла с подружками в подвижные игры, а Аринка просто бегала вокруг них и визжала. Всем хорошо. Скандалов между супругами стало значительно меньше, и пребывание у них в гостях стало не таким напряженным. Хотя Степан не переставал удивляться тому факту, что этот брак еще существует.

Степан сидел в своей комнате, хотел почитать книгу. Не получалось. Он думал о разговоре с братом, о том, что, может, стоило быть помягче. Странное чувство, когда знаешь о своей правоте, но все равно стыдно. Они с Филиппом разные люди и не обязаны думать одинаково. Не хотелось ложиться спать в ссоре, но выбора не было. Вряд ли брат уже успокоился и готов поговорить. Придется подождать до завтрашнего дня.

Степан мысленно вернулся к своим проблемам. Надо будет сказать Свете, что их встреча отменяется. Степану не хотелось говорить правду. Филипп сейчас эмоционально не стабилен. Света обязательно захочет приехать несмотря ни на что. Она слишком добрая. Будет жалеть Филиппа, предложит свою помощь. Брат может не на шутку разозлиться. Степан и так не знал, как бы уговорить брата помыться. Сам он не сможет, а доверить брату не захочет. Если завтра будет нормально общаться, как ни в чем не бывало, надо предложить душ. Если нет, лучше отложить разговор. Сам Филипп точно не попросит. Мысль, что он, Степан, ляжет в кровать, не помывшись, заставила передернуться. Все будет ясно завтра, сейчас пора ложиться спать.

Глава 3

Утро наступило слишком быстро. Филипп ночью много ходил по квартире, брат постоянно просыпался. Степан подумал: всему виной дневная дремота, вряд ли брат отказывает себе в том, чтобы поспать после обеда. Может, получится мягко поговорить с братом, попросить не спать днем. Все будет зависеть от настроения Филиппа. Из-за частых пробуждений и вчерашней ссоры, видимо, ему опять снились плохие сны между просыпаниями. Самое интересное, что сон продолжался, как будто Степан сквозь поверхностный сон слышал, как шумел брат, а потом опять засыпал глубоким. Только он не запомнил его так хорошо, как вчерашний. Когда открыл глаза, помнил картинки, где брат смеется над ним, но остальное тут же начало исчезать из памяти.

Степан не выспался, хотелось подремать еще немного. Два года назад он поменял кровать. Выбор пал на кровать из деревянного каркаса с ламелями. Продавцы уверяли, что на такой кровати матрас будет «дышать» – так проявится еще и дополнительный ортопедический эффект. Первые пару ночей Степан просыпался как побитый палками, после третьей ночи эффект стал противоположным. Так хорошо ему не спалось никогда. Плюс под кроватью были небольшие ниши, хорошая экономия места. Степан не любил нагромождения мебели. Кровать обошлась в кругленькую сумму, ни копейки не жаль на такое чудо. Сегодня даже кровать не помогла выспаться.

Степан прошел в ванную, брат гремел чашками на кухне. На тумбе в ванной комнате стоял стакан с пастой и зубными щетками, рядом – ирригатор. Им вечером Степан дочищал зубы после обычных манипуляций. Утром он им не пользовался. Он же спал, откуда между зубов могут появиться остатки пищи? Хватит обычной щетки. После умывания сонливость немного отступила, пора пить кофе и кушать. Филипп уже приготовил чашки, достал хлеб, поставил чайник. Степан сначала хотел поругать брата за то, что тот напрягал руку. Полный чайник тяжелый. Потом вспомнил: несколько раз включалась и выключалась вода, между включениями звук переливания воды. Рядом с плитой стояла кружка. Видимо, брат кружечкой наполнил чайник, постепенно. Комментировать не стал.

– Мне, наверно, нужно снотворное. – Филипп сел за стойку. – Не делай на мою долю завтрак, нет аппетита.

– Я слышал тебя ночью, думал, днем просто выспался. Может, получится осилить хотя бы один бутерброд с сыром? – Убрал яйца обратно в холодильник. Решил сварить овсянку. – К тебе патронаж придет сегодня?

– Да, во второй половине дня. Может, выпишут чего-нибудь. Я хотел тебя разбудить пару раз. Было такое чувство, будто температура. Потом отпускало.

Брат не ответил на вопрос о бутерброде. Степан решил сделать. Даже мысль промелькнула, что брат отказывается от еды намеренно. После вчерашнего разговора, когда Филипп решил, будто Степан обвинил брата в объедании.

– Я оставлю тебе от температуры лекарства. Если вдруг поднимется, не надо будет искать, – сказал Степан.

Остальную часть утра братья почти не общались. Филипп был не в настроении, но не раздражен. Может, плохо себя чувствовал. Степан начал беспокоиться. Брат опять добавил в кофе сахар, когда наполовину опустошил кружку, взялся за бутерброд. У Степана немного отступило волнение. Хоть какие-то калории Филипп получит. По телевизору на выбранном канале готовили еду две медийные личности. Очень простой рецепт из продуктов, которых многие люди ни разу не видели. Все в духе таких передач.

Степан взял вчерашнюю одежду и чистую майку, упаковал в сумку. Надел спортивный костюм и кроссовки. После забора проб земли на работе переоденется. Попрощался с братом, тот перебрался на балкон и сел там в кресло. На прощание лишь махнул рукой и продолжил смотреть телевизор через открытую дверь балкона. Степан немного удивился: на улице, конечно, потеплело, но все же. Наверно, опять начался жар? Хотя, когда жар, обычно морозит. Пока прогревалась машина, позвонил Свете.

– Доброе утро! – Степан облокотился на машину, перебирал в кармане ключи.

– Привет! – Голос у Светы немного запыхавшийся. – Представляешь, проспали, бегаем, собираемся. Я вчера думала, что готовить на ужин. Рыбу запечь с овощами или лучше курицу на шпажках?

– Извини, я пропущу встречу. У меня много работы. С начальством согласовал план лекции, буду готовиться. На выходные все в силе. Хочу на неделе побольше сделать, чтобы потом был запас времени.

– Жаль, я хотела посмотреть вместе фильм BBC: «Частная жизнь шедевров». Мне на работе посоветовали. Ну, может, на выходных. У нас есть какие-то планы уже? – спросила Света. – Помню, мы вроде хотели сходить на ярмарку сыра и меда, а потом погулять по парку. Вечером можно устроить просмотр. К сыру можно купить бутылочку вина.

– Мы можем с утра поехать на ярмарку, к обеду дождь обещают, прогулку, наверно, отменим. Я хотел купить настольную игру, можем поиграть, а вечером посмотрим этот документальный фильм, – предложил Степан.

– Договорились! Ладно, мне пора, опаздываем. Завтра созвонимся. Целую.

– Целую.

Степан не хотел обманывать Свету, если в этом не было необходимости. В этот раз ситуация стала совершенно нестандартной.

Он подъехал к парку и взял рабочий чемоданчик – еще вчера захватил с собой, чтобы не тратить время на дорогу до работы. Его встретили представитель управления городского хозяйства и представитель СанПиНа по обработке местности от клещей. Вся работа заняла не больше сорока минут. Большая часть пришлась на составление актов забора проб почвы. Бюрократия. Степан не любил собирать почву после зимы. Под тающим снегом проглядывались завалы мусора и собачьих экскрементов. Почему-то люди вспоминали о мусорных урнах и о законе по уборке фекалий за собаками, когда была видна земля. В остальное время ответственность испарялась. Повсюду валялись окурки, фантики, пустые бутылки и они, побелевшие экскременты собак.

Степан упаковал пробы и сопроводительные документы в свой рабочий чемодан и направился в машину. Хотелось побыстрее попасть на работу и выпить кофе. Дома Степан всегда пил обычный американо, на работе выпивал кружку капучино.

По дороге на работу Степан мысленно возвращался к брату и к его плохому самочувствию. Лишь бы этот упрямец выпил жаропонижающее, а не терпел, просто потому что это Степан купил лекарство, а не он. В голову закрадывались мысли, что самочувствие брата может ухудшиться и ему придется жить с братом дольше, чем он рассчитывал. Снова порассуждал о своей любви к одиночеству, убеждая себя, что это причина напряга, а не нелюбовь к брату.

Приехал на работу чуть раньше, чем рассчитывал, можно не спеша выпить кофе из автомата и спокойно переодеться. Ренат был на рабочем месте.

– Привет! Успел дописать? – Степан поставил рабочий чемодан перед парнем, вытащил сопроводительные документы. – Я быстрее все сделал, чем рассчитывал. Если тебе нужно еще время, ничего страшного.

– Привет! Мне немного оставалось со вчерашнего дня, – отвечая, Ренат не смотрел в лицо Степана, следил за его движениями рук, – я дописал буквально пару минут назад.

– Найди на полке большую папку «Прием проб» и «Обработка проб». Перед тем как приступить к исследованию, нужно будет заполнить бумаги.

Все папки были подписаны большими буквами. Ренат быстро нашел все необходимое. Положил папки рядом с документами, чемодан Степан переставил.

– В «Приеме проб» вот смотри. – Степан достал папку-скоросшиватель и файл с пустыми бланками. – Надо на каждую пробу заполнить бланк приема и подшить в скоросшиватель. Все просто: в графе «время забора» пишешь реальное время забора, которое я написал в сопроводительном документе, и так далее. Нужно заполнить все графы. – Отложил и достал похожий набор из другой папки. – Тут система почти та же. Только надо заполнить лишь «прибытие» и «начало исследования». На следующей странице мы потом будем результаты указывать. В скоросшивателе посмотри порядковые номера и продолжи, на бланк сбоку карандашом проставить тоже. Понятно?

– Да, пока все предельно ясно, – сказал Ренат.

– Если опишешься или ошибешься, не исправляй, возьми новый бланк. Это официальные документы, нельзя исправлять. Я пока своей работой займусь. Не спеши.

Ренат полтора часа просидел над бумагами, ошибся только раз. Степан слышал, как скомкался лист бумаги и зашуршал пакет в урне. Он уже подготовил небольшую часть материала вчера вечером. Смотрел отчеты с конференций и архивные данные на работе. Сейчас сидел оформлял, чтобы подача воспринималась правильно и грамотно. Ему пришлось присутствовать на одной конференции, где выступал очень хороший специалист, известный в их кругах. Беда в том, что манера подачи информации была невыносимой. Степан пару раз обращал внимание, что некоторые дремали. Ему и самому хотелось крутануть время вперед. Минутная стрелка на часах, казалось, не передвигалась вовсе.

Степан хотел приступить к обработке образцов, когда зазвонил мобильный телефон. Аркадий Леонидович попросил срочно зайти. Степан встал и вышел из кабинета, зашагал вдоль коридора к противоположному концу.

– Привет! – Аркадий Леонидович стоял возле двери, секретарь принесла документы. – Пойдем в кабинет.

Они прошли в кабинет. Начальник сел за стол, жестом пригласил сесть Степана.

– У меня два дела к тебе, – начал начальник, – во‑первых, из садового центра позвонили, у них на саженцах клещи, очень много. Придется завтра тебе поехать за образцами. Во-вторых, опять запрос с фермы. У них новенький перестарался с травлей. Всех фитосейид потравили, теперь овощи атакует томатный клещ, судя по всему. Нужно им партию подготовить хищных. Туда ехать не надо, они сами соберут.

– А зачем вообще делать анализ паразита? Просто надо хищных отослать, и все? – спросил Степан.

– Я им то же самое сказал. Они настаивают. Сам знаешь: кто платит, тот и заказывает музыку. У нас есть резерв?

– Есть небольшой запас фитосейид. Надо к Тихонову обратиться, он подготовит. Им отправить после анализа или перед?

– Курьер приедет с пробами, и ему передадим хищников. К Тихонову сейчас подойду, пусть приготовит. Работы уже прибавляется. К сожалению, у нас отягощающий фактор. – Аркадий Леонидович глубоко вздохнул, сел на стул и подложил под голову ладонь. – Антон Степанович сломал ногу, боюсь, мне придется раскидать на вас его работу частично. Кое-что и на себя возьму. В общем, готовься. Пробы будут поступать каждый день.

Степану все это было не с руки. Выбора нет, Ренат на подхвате будет. Вовремя дали практиканта. Степан и в этот раз решил не обсуждать его с начальником, не хотел лишний раз напоминать о его наличии. Начальник мог просто лишить его дополнительных рук и передать практиканта другому, более загруженному, по его мнению, специалисту. Это единственное, что Степан считал несправедливым в отношении начальника к подчиненным. Почему он, Степан, должен отдавать своего практиканта только потому, что другой работник не может так же хорошо работать и успевать? То, что многие другие полдня слоняются вокруг кофейного аппарата и тратят драгоценное рабочее время, не его забота. Может, именно теперь, когда работа навалится, они поймут, что нужно шевелить не только языком. Сам Степан в свою очередь считал именно себя самым хорошим примером для практикантов. Значит, именно он и только он должен их получать. Лучше пусть будущие работники сразу видят, как надо трудиться.

У Аркадия Леонидовича есть в ходу одно правило: не брать больше одного практиканта. Почему он придерживался такого решения, никто не знал. Если учесть, что практика совпадает с началом сезона клещей, начальник зря отказывается от дополнительных людей, которые будут работать бесплатно. Спорить с начальством никто не решался.

Аркадий Леонидович попросил подчиненного подписать документы и отпустил. В коридоре стало тихо, как всегда в это время. Каждый трудился в своем кабинете.

– Ренат, у меня и хорошая, и плохая новости. – Степан вошел в кабинет и принялся убирать папки, чтобы освободить стол. – За два месяца практики ты все успеешь посмотреть. Нам с тобой работы подкинули.

– Я готов, мне очень интересно. – Ренат запнулся, брови виновато взлетели. – Только я, честно сказать, не очень ответственно прослушивал курс. Много дыр. У меня шебутной брат: то не даст выспаться перед лекцией, то теряет мои записи. Надеюсь, практика поможет сдать экзамен.

– Подтянем, все расскажу, – успокоил его Степан, – не только исследование, пробежимся немного по видам. Для начала нужно вымыть руки с мылом и надеть перчатки. Возле раковины лежит пачка L. Я их ношу, тебе должны подойти. В тумбочке возле раковины экраны на лицо.

Они по очереди помыли руки и надели средства индивидуальной защиты. Перед этим Степан достал из шкафа четыре конструкции.

– Это ловушки Берлезе. Почву мы насыпаем прям на эту воронку, – Степан указал на воронкообразную чашу с тонкой сеткой внутри, – в приемник, – указал на стакан внизу, – нальем спирт. В шкафу, сейчас принесу. Спирт подлежит учету, этот уже учтен в расход. Никуда ничего не надо вносить. Потом включаем лампу над воронкой, от нее почва будет нагреваться, и клещи побегут от тепла. По воронке попадут сразу в спирт.

– А зачем там клещей искать? Чтобы убить потом в парке? – спросил практикант.

– Почвенные клещи помогают образовываться более плодородной земле. Это важная часть экосистемы. Не стоит от них избавляться. В почве мы можем найти другие виды. Многие клещи меняют хозяина в зависимости от стадии. К примеру, личинкой питается на норных грызунах, потом – на лисах, а взрослая особь садится на человека. От наших исследований зависит, будут ли обрабатывать землю от клещей после первого покоса травы в парке и многое другое. Я первую пробу установлю в ловушку, остальные четыре – ты.

Ренат повторял виртуозно все манипуляции Степана, последний был доволен. После окончания этого этапа работы Степан предложил Ренату пойти перекусить, тот отказался. Настаивать совершенно нет смысла: Степан знает, что такое студенческая жизнь и как иногда не хватает денег. Возможно, парень прогулял деньги, а может, не имеет возможности питаться полноценно. Да и разве он сам не оказывался в ситуации, когда есть приходилось только раз в день, благодаря брату? Заострять внимание не стал, его не касается жизнь парня за пределами работы. Пошел обедать, сказал Ренату, что тот может пока конспектировать, дальнейшие манипуляции – не раньше чем через несколько часов.

Работа начала кипеть у всех, за обедом почти никто не общался. Быстро пообедали и разошлись по своим кабинетам. Степан во время перерыва вспоминал свою студенческую жизнь. Родителям было очень тяжело содержать двух студентов, повезло, что обоим дали общежитие. Мама хорошо готовилась к их отдельной жизни. Делала много заготовок для сыновей. В конце лета, когда сезонные овощи намного дешевле, если не хватает со своего огорода, делала заправки для разных супов. В полулитровые банки закатывала смесь свеклы, лука и моркови. Ребята варили суп на одном окорочке. К курице добавляли капусту и картошку, как только все сварится, вываливали в кастрюлю содержимое банки. Вкуснейший борщ готов, не хуже, чем дома. Для щей в заправку вместо свеклы добавляла перец. Закрывались литровые банки с овощами и перловкой для рассольника. Может, у ее ребят не находилось возможности полноценно питаться в столовой на учебе, зато в общежитии их всегда ждал вкусный сытный обед. Иногда не находилось, чем им завтракать и ужинать, но наваристый вкусный суп на обед был всегда в их распоряжении. Может, поэтому у них с возрастом не возникло проблем с желудками, как у других. Хотя Степан считает уверенность, будто суп нужно есть, иначе желудок будет болеть, полной ересью. Уже давно доказано обратное, а вот отсутствие какой-либо вообще нормальной еды и поедание одной сухомятки, как делали некоторые сокурсники, могут действительно привести к печальным последствиям.

Степан закончил кушать и пошел к раковине мыть контейнер и тарелку. Два очень важных правила. Первое – не разогревать еду в контейнере. Второе – не приносить домой грязные контейнеры. Многие так не делали, он не осуждал. В глубине души он ко многим людям относился, как к глупцам, иногда с пренебрежением, но никогда не старался это показать или даже открыто осудить.

Ренат еще писал в тетрадь, когда Степан вернулся.

– Сиди пиши. – Степан махнул рукой, когда парень хотел убрать тетрадь. – Я пока буду делами заниматься.

Тучная женщина поднималась с двумя детьми по лестнице, они смеялись, обгоняли ее, а потом неслись мимо вниз и опять быстро догоняли и перегоняли. Одышка сдавливала горло все сильнее с каждым пролетом. Когда она оказалась на своем этаже, запустила детей в квартиру, а сама осталась в общем коридоре и прислушалась.

«Опять телевизор громко работает, – подумала она, – второй день подряд. Пусть не слышно в комнате, где внуки спят, и что? Закон о тишине для всех закон. Через полчаса детей надо спать класть. И как раз час дня будет. Если телевизор будет так орать, буду ругаться».

Дети запротестовали от одиночества, начали стучать изнутри и подвизгивать. Женщина поспешила к внукам в квартиру.

После обеда настал тихий час. Дети заснули сразу же. Женщина прислушалась. В квартире совершенно отсутствовал шум, надо выйти в подъезд. Чтобы услышать громко работающий телевизор, даже не пришлось прислоняться ухом к двери. Постучалась, никто не открыл.

– Конечно, так громко телевизор смотреть – ничего не услышишь, – пробурчала себе под нос и нажала на дверной звонок, – или спит вообще? Как можно спать с телевизором?

Позвонила еще раз, никто не открыл. Женщина толкнула входную дверь, та открылась. В первые пару секунд она даже опешила и ждала, что кто-то выйдет к ней. Никого.

– Тук-тук. Степан, ты дома? – Женщина шагнула в квартиру. – Я хочу попросить уменьшить звук на телевизоре.

Она стояла на коврике возле двери. Никто не вышел. Немного нарастало волнение. Так громко работающий телевизор невозможно забыть выключить. Да и дверь открыта. Женщина вспомнила, как она до сидения с внуками жила в своей квартире и по соседству жила пожилая бабушка. Она попросила соседку приходить к ней каждый день, посмотреть, жива ли та. Или вдруг упала и подняться не может. Пожилые люди очень уязвимые. Когда женщина переезжала, бабуля еще была жива, дальнейшая судьба неизвестна.

Женщина подумала, что с хозяином могло что-то случиться. Упал, разбил голову, лежит без сознания. Или вообще инсульт, или сердечный приступ. С молодыми такое тоже случается. Поэтому она осмелела и сняла обувь: нужно осмотреться. В квартире холодно по сравнению с ее квартирой. Она-то знает, что ноги и полы нужно держать в тепле, у нее же маленькие внуки, родители которых тоже так и норовят открыть форточки проветрить. Совсем не думают о здоровье детей.

В комнате никого не оказалось, в туалетной и ванной комнатах тоже пусто. Когда женщина зашла на кухню, где работал телевизор, учуяла неприятный запах. Пусто, никого нет. Судя по холоду, идущему от задвинутых штор, балкон открыт. Она быстро схватила пульт, выключила телевизор и пошла обуваться. Запах казался очень знакомым и вызывал какие-то неприятные ощущения.

Степан украдкой поглядывал на парня. Молодой, перспективный. Когда-то и он таким был. В те далекие времена еще казалось, что они с Филиппом близки. Не то чтобы сейчас они отдалились. Скорее, у братьев прибавилось забот, и они не могли так много времени проводить вместе, как раньше. Степану поначалу было неуютно жить без брата. Хоть тот ему и мешал отдыхать зачастую. Но они вместе ходили в сад, в школу, в колледж. Сидели на горшке утром перед телевизором, это ли не высшая точка близости? Он улыбнулся от этих мыслей. Настала взрослая жизнь, время перемен, которые Степан так сильно не любит. Теперь он привык и ценит свою одинокую жизнь. Они с братом снова вместе, только не на общей территории, а на территории Степана.

– Ренат, у тебя брат – ты вроде говорил? – Степан сам удивился своему вопросу: он не любит обсуждать личное ни с кем.

– Да, у меня брат есть, – оторвался от записей Ренат с удивленным видом.

– У меня тоже есть брат, – сказал Степан, – сейчас у нас какой-то кризис в отношениях. Я пытаюсь ему помочь, он все в штыки воспринимает. Такое чувство, будто моя помощь просто подачка. Ну, по крайней мере, он так ее воспринимает.

Зачем Степан начал откровенничать с этим парнем, ему было совершенно непонятно. Что-то было в Ренате необъяснимое, внушающее доверие. Впрочем, может, Степану уже просто необходимо с кем-то поговорить.

– Я понимаю вас. Ой, тебя. – Ренат положил локоть на стол и облокотил голову на руку. – Мы совсем разные. Брат у меня просто оторви и выбрось. Вечно приходится вытаскивать его из передряг. Родители с ним носятся. Все внимание – ему. Мама ему каждое утро звонит – разбудить на учебу. Мне нет, я же ответственный, – закончил практикант и закатил глаза вверх.

Степан немного дернулся. Ответ Рената перенес его обратно в то время, когда они жили с родителями. Степану никогда не помогали с уроками, даже не проверяли. Не пытались помочь с выбором профессий, для этого всего-то надо узнать его интересы. Все это присутствовало у Филиппа. Они даже звонили, узнавали его оценки, когда оба брата учились в ветеринарном колледже. Только его. Учеба Степана их не интересовала. А зачем? Там же все идеально. Иногда выгодно быть бедовым. Разумом можно понять, почему так происходило. Только внутренний ребенок грустил. Оказывается, до сих пор грустит.

– У меня так же было, – опустил голову, уставился на свои ботинки Степан, – было бы и сейчас так, но родители умерли. Теперь брат мне на плечи упал. Его на прошлой неделе собаки покусали бродячие.

– Ничего себе! – Ренат округлил глаза. – Сильно потрепали?

– В больнице три дня провел, и отпустили домой. Только нет у него дома: ушел от жены. Живет у меня. Вчера забрал утром из больницы. Ты извини, я тебя нагружаю проблемами.

– Да ничего. – Ренат махнул рукой и улыбнулся. – Проблем нет только у мертвых…

– …Лишь бы живые решали свои. – Степан закончил за мальчиком фразу. – Моя любимая фраза, думал, что сам ее придумал. Но раз и ты так говоришь, значит, где-то слышал.

– Может, и так. Я не помню.

Каждый продолжил дальше заниматься своим делом. Через час зазвонил будильник: Степан завел его, когда они закончили установку ловушек для клещей. Достал из ящика маленькие тоненькие пробирки, лупу и пачку предметных стекол.

– Сейчас будем вылавливать клещей из спирта и помещать на предметные стекла. Под микроскопом важно рассмотреть очень точно особей. Надо положить на стекло пять клещей в обычном положении и пять кверху брюхом. Садись поближе.

Степан показал, как надо с помощью лупы находить и переносить клещей на предметное стекло. Продемонстрировал, как добавлять уксусную кислоту, чтобы расправить конечности жукам. Ренат повторил все в точности. Когда стекла были готовы, Степан снял чехол с бинокулярного микроскопа и включил его в розетку. Взял стекло, установил на предметный столик микроскопа, смотря в окуляр, начал крутить винт настройки.

– Красотка! – Степан откатился на стуле от стола. – Смотри в окуляр, если не четко, покрути винтом немного. – Подождал, пока Ренат настроит под себя. – То, что ты видишь, это нимфа первого возраста, ее называют протонимфа. У нее больше на одну пару ног, на них щетинки. Видишь?

Ренат кивнул. Они исследовали стекло за стеклом, парень делал зарисовки и даже пытался сфотографировать через окуляр препараты, некоторые фотографии получились. Степан показал отличие женских особей от мужских. Он заметил, как практикант увлечен работой. Приятно осознавать, что человек выбрал дело по душе, а не по количеству нулей в зарплате. Степан не жаловался на зарплату, хотя если бы он выбрал гельминтологию, то вполне мог переехать в другой город и получать больше. Предлагали. Нет, его страсть – это клещи.

Если брать точную схему уровня жизни, можно утверждать, что Степан живет в достатке. Определение звучит как «пользование благами, которые обеспечивают развитие человека». Степан был не совсем с этим согласен. Он бы добавил три подвида: низший достаток, средний достаток, высший достаток. Ведь можно жить на всю катушку, но бюджетно. Купить телефон можно за десять тысяч или за пятьдесят, а можно и за сто. И вроде каждый из трех людей пользуется благами. Можно поехать отдыхать на Азовское море, в бюджетный гостевой дом. Другой человек поедет в Сочи, а третий – в Майами. И вроде все себе могут позволить отпуск на море, только уровень все равно разный. По такой логике у Степана средний достаток. Можно сказать, Ренат выбрал хорошую профессию, но миллионером ему не стать.

Ренат закончил смотреть стекла. Откинулся на кресле и задумчиво запрокинул голову.

– Вот у многих животных и насекомых самка не отличается красотой, только у нас, у людей, все наоборот. Самки как могут приукрашивают себя. Яркие платья, накрашенные ногти, покраска волос. – Ренат скрестил руки на груди и поджал немного губы. – Клещи особой красотой друг от друга не отличаются, разве что размером. Как они спариваются?

– Они не спариваются классически. Конкретно эти виды. – Степан пододвинул блокнот к Ренату. – Запиши это. Разные виды клещей размножаются по-разному. Самцы почвенных клещей оставляют пакетики с семенем – сперматрофы – в почве, а самки их подбирают.

– А в почве их можно найти? – поинтересовался Ренат.

– Мы не будем искать, нам в этом нет никакой надобности. Я, честно сказать, и нимф не ожидал найти, скорее ожидал больше взрослых особей. На полке – видишь, в самом верху, – два томика с красным корешком? Это справочник клещей. Там есть все виды клещей, проживающие на нашем материке, с фотографиями всех этапов развития. От яиц до взрослой особи. Можешь сделать фотографии.

– Спасибо! – Практикант достал справочник. – Ты сегодня опять задержишься?

– С удовольствием бы задержался, но нет, наверное. – Степан не хотел домой и не желал отвечать на вопрос, переплел пальцы рук и положил на ноги. – Только не подумай, что я брата не люблю или не хочу ему помогать. Мне неприятно долго находиться с человеком на одной территории. Меня напрягает. Честно сказать, мне кажется, я брата тоже напрягаю. Может, это потому, что я навязываю ему свои мысли. Я бы не сказал так, просто излагаю. Брат так реагирует, будто я пытаюсь промыть ему мозги. Он почти всегда сам себе на уме, делает, что считает нужным, не просчитывая всех вариантов. Иногда мне кажется, он вообще ничего не продумывает. Пришло в голову – сделал, пришло в голову – опять сделал.

– Понимаю. Брат недавно подарил свой телефон девушке. Родители купили новый, но хотели продать старый. Ему плевать, он добрый влюбленный парень. Родители промолчали, даже одобрили. Я попытался с ним поговорить. Думаю, вам не стоит объяснять. Он сделал приятно даме, не подумал о родительских деньгах. Они и так нас обоих обувают, одевают и кормят. На эти деньги родители могли что-то купить.

– Мой такой же. – Степан подался сильно вперед, положил локти на ноги. – Оставил бывшей жене все, отдает все деньги туда. Она его периодически принимает домой, потом выгоняет опять. Ему тридцать четыре года, является ведущим кинологом области, а живет как бомж. – Степан осекся, слишком много он рассказал незнакомому человеку. – Я не призываю его бросить помогать детям. Надо любить не только детей, но и себя, найти золотую середину. Ладно, пиши свою тетрадь, я заполню бумаги. Только отвлекаю тебя, да и себя тоже.

Внутри у Степана был какой-то нервный трепет. Он настолько привык жить в своей скорлупе, что такая откровенность вызвала шквал эмоций. Почему-то ощущался стыд, как будто совершил плохой, неправильный поступок. С другой стороны, почему бы не поговорить с незнакомцем? Ведь можно назвать Рената так. Пусть они знают имя друг друга, это такая малость. У них нет общих знакомых и вряд ли будут. Если откинуть ощущения дискомфорта после сказанного, можно обнаружить отсутствие нервного мандража после вчерашнего разговора. Наверно, по такому принципу проходит консультация психолога. Рассказ – первый шаг к тому, чтобы излечиться. Степану действительно стало легче на душе. Слова не могут излечить, но способны ослабить эмоциональное удушье.

Пока Ренат вел записи, Степан закончил работу, отнес необходимые бумаги на подпись Аркадию Леонидовичу. Последние полтора часа рабочего времени можно посвятить лекции.

Когда оставалось полчаса до конца, Степан отпустил Рената. Как только дверь за парнем закрылась, сел лицом к ней и задумался о предстоящем разговоре с братом. Если Филипп будет в духе, надо предложить помыться. Как деликатно подойти к этой теме? Указывать на дурной запах нельзя – брат взбесится. Можно предложить свежую одежду, каждый человек моется, перед тем как чисто одеться. Своих вещей у Филиппа не было, только те, в которых выписался из больницы. Зная проблему бывшего мужа, неужели Анжела не может привести сменные вещи или предложить заехать за ними Степану? Мутная история. Мутная женщина. Вдруг случилось что-то еще, о чем Филипп не хочет говорить? Где вообще находятся все его личные вещи? Не может же быть, что брат за тридцать четыре года обзавелся только зарядкой для телефона и тапочками!

Когда Степан выехал с работы, начался проливной дождь. Надежда на то, что ливень прекратится, пока он доедет до дома, не оправдалась. В магазин не стал заходить, в морозилке – блинчики с творогом и куриные крылья. Можно приготовить, если еда закончилась. Дождь лил столбом, не было видно даже подъездной двери. Степан бежал до входа. На лестничной клетке между первым и вторым этажом он встретил соседку. Женщина жила с сыном и его женой. Или они жили с ней. Степан не углублялся в их имущественные дела. Вся семья переехала сюда два года назад в том составе, в котором сейчас живет. Пенсионерка сидела с внуками, пока молодые работали. Жена в новую квартиру приехала сразу из родильного дома, у молодых родилась дочка. Степан не очень хорошо разбирался, сколько детям на вид, но предположил, что первый мальчик был детсадовского возраста. Потом оказалось, бабушка против таких заведений, посему и жила в семье сына. Екатерина Петровна взвалила на себя заботу о внуках, садики ругала, так как они являлись рассадниками болезней. Ее внуки не должны болеть – и точка. Когда Степан оценил все минусы такого соседства, еще раз похвалил себя за то, что во время ремонта сделал шумоизоляцию в спальной комнате. Один кричащий ребенок – это неудобство, двое – просто ужас. С соседями была общая кухонная стена, сильного дискомфорта не приносило. Очень редко удавалось услышать голоса и даже плач детей, но главное, что в спальне тишина и покой.

– Степан, здравствуй! – Екатерина Петровна недовольно вытянула губы вперед. – Ты забыл квартиру закрыть сегодня. Будь внимательней.

В обеих руках она держала пакеты из супермаркета, которые переквалифицировались в мусорные. Они были наполнены до краев – казалось, в основном детскими подгузниками. Только пахло все это не по-детски.

– Здравствуйте! С чего вы взяли, что я забыл? – Степан посмотрел исподлобья на соседку.

– Так ты и телевизор не выключил. Мне детей надо было спать класть, а у тебя телевизор орет. Я стучалась, звонила, мне никто не открыл. Дверь толкнула – она открылась. Я тебя позвала, оказалось – никого. Выключила телевизор на кухне и закрыла дверь. Очень переживала, что кто-то обворует, поглядывала в глазок периодически и слушала у двери. Надеюсь, ничего не пропало.

– Спасибо вам, конечно! – Степан через ступеньку поспешил домой, продолжил уже у двери в квартиру: – Только, пожалуйста, не надо утверждать, что телевизор мешал детям спать. У меня шумоизоляция в спальне. Или вы детей кладете на кухне? Будьте любезны не входить в квартиру без моего ведома. Иначе я буду вынужден обратиться в правоохранительные органы.

Последнее, что увидел Степан, – это изумление в глазах и открытый рот женщины. Совершенно ясно, что звук телевизора мешал конкретно ей, а не детям. Причем мешал просто своим наличием. От скуки соседка решила устроить наглому соседу расправу, дабы скрасить свои однотипные будни. Только вот виновника торжества не оказалось дома, пришлось ради приличия прикинуться благородной дамой и защищать чужое жилище от всякого зла. Вопрос в том, почему дома никого не было? Дома должен быть Филипп.

Дверь открыта, телевизор молчал. Степан перепугался, что брат обиделся и ушел. Дверь не мог закрыть: дубликат находился у Светы. Разулся и метнулся на кухню: надеялся, брат оставил записку.

– Привет! Сегодня не задержался? – Филипп сидел на балконе, как и с утра. – Что с тобой?

– Привет! Ты куда-то уходил? – Степан огляделся: все на своих местах – так же, как и утром. Ни одной грязной тарелки. – Ты что, не ел ничего?

– А почему столько вопросов? – Брат сел, вызывающе смотря на Степана. – Нет аппетита.

– Ты куда-то уходил? – Степан стоял широко расставив ноги, резко дышал.

– Я что, твой заложник? Ходил на лавочке посидеть возле подъезда. Если бы оставил ключи, может, и вокруг дома прогулялся бы.

– А тебя не смутило, что телевизор работал, когда ты уходил, а когда вернулся, нет? – Степан попытался взять себя в руки. Брат молчал. Глубокий вдох. – Я оставлю тебе ключи завтра, просто соседка заходила, пока тебя не было. Потом караулила воров весь день у дверного глазка, думала, я забыл дверь закрыть. Ты можешь гулять, только телевизор выключай, когда уходишь. Мы сейчас с ней подискутировали немного. Видите ли, ей помешал телевизор детей положить спать. В общем, скучно ей, по ходу. Если будет еще приходить, не ругайся с ней. Скажи, брат вечером придет – с ним и поговорите, я не нарушаю закон о тишине. Я с ней разберусь.

– Не очень уж тщательно она охраняла квартиру. Она меня не знает ведь, я смог беспрепятственно пройти обратно. С другой стороны, жаль. Вот увидела бы меня, вызвала полицию, а те ей штраф за ложный вызов. Круто было бы.

Степан ждал, брат не стал комментировать невыключенный телевизор, тот молча смотрел. Когда стало ясно – ответа не будет, пошел в комнату за одеждой и в душ. С другой стороны, может, и к лучшему, что у Филиппа не нашлось ответа. Начал бы опять придираться к Степану, упрекая в скупости. Обвинял бы брата в мелочности, подозревал бы, что тому жалко платить за электричество, которое Филипп нажег. Да. Хорошо, что тема не развилась. Сердце Степана начало сбавлять ритм. Когда увидел брата дома, начал успокаиваться. Он не мог точно понять, чего испугался больше. Возможного воровства или пропажи брата. Может, и того и другого. Вышел из ванной комнаты, телевизор работал, брат сидел за столом. Перед ним две пустые тарелки и приборы, наверно, это можно посчитать шагом примирения от Филиппа. Степан зашел на кухню, уловил легкий неприятный запах. Когда он только пришел, не заметил его, слишком разволновался. Не мог определить, откуда пахнет, не от брата вроде. Это не был запах немытого мужского тела. Хотя при определенных болезнях запах тела меняется.

Степан два раза сталкивался с неприятным запахом больного тела. Первый раз еще в колледже. Был одногруппник Артем, который всегда садился на передние парты, зачастую рядом со Степаном. Артем страдал болезнью почек, в зависимости от обострения его состояния от него пахло с разной степенью силы ацетоном.

Второй случай произошел еще в школе. У Степана и Филиппа было несколько больших родинок, которые росли очень быстро. Родители обратились в областную больницу. Решили удалить и сделать онкологические пробы. В очереди к онкологу Степан сидел рядом с грустной, излишне худой женщиной. От нее пахло протухшим мясом, как будто она работала на мясном рынке, в котором работники нарушают все существующие санитарные нормы и нормы хранения продукта. Уже будучи взрослым парнем, он узнал про такой специфический запах больных онкологией. Запах связан с процессами распада ткани.

В данный момент запах чем-то напоминал гнилостный, но не совсем. Что-то подобное или смешанное. Степан насторожился, надо внимательней осмотреть раны Филиппа: вдруг подгнивают. Хотя ему выписали антибиотики широкого спектра действия и противопротозойные препараты. Что бы ни водилось из микроскопического мира в пасти у бродячих псов, оно должно было умереть.

– Появился аппетит? Я рад. – Степан достал курицу с рисом. – Тебе что отрезать?

– Одно крыло и полпакетика риса. Я есть не хочу, но поем, иначе ты меня заклюешь. – Филипп состроил обреченный вид.

Степан оторвал себе второе крыло и две ножки. Высыпал пакет риса, подумал немного и прибавил полпакета, оставшиеся от Филиппа. Порция получилась огромной, но все же он не сомневался, что сможет съесть. Аппетит испытывал зверский, решил – это от нервов. По телевизору показывали новости. Прием пищи под голос диктора становится их обычаем. Сегодня рассказывали о ремонте дорог и расселении аварийного дома. Степан обратил внимание, что Филипп снимает шкурку с курицы и откладывает в сторону. Вспомнил, как родители называли Степана чудным, когда он так делал. Считали, он отказывается от самого вкусного, не то что брат: тот ел все. Что же изменилось сейчас? Неужели он так плохо знал брата? Не заметил, как тот поменял свои привычки. Стало немного стыдно, может, им стоило немного больше общаться. С другой стороны, вряд ли Филипп был более внимателен к Степану, а значит, ему не должно быть неудобно от своей невнимательности. Они оба взрослые люди и не должны знать о каждом шаге друг друга, как в детстве.

– Ты перестал есть шкурку от курицы? – Степан не смог удержаться от вопроса.

– Да ты же вынесешь мозг со своими холестериновыми бляшками. – Филипп посмотрел на брата и улыбнулся. – Если я буду только есть и лежать, твои прогнозы сбудутся. Я ж не дурак. Буду толстым и больным. Ты первый и напрогнозируешь мне инфарктов и инсультов.

– Так ты и не ешь ничего. С чего тебе поправляться? Или ты специально не ешь, чтобы остаться в форме?

– Нет аппетита. – Филипп встал и пошел в туалет, сплюнул. – Хотел помыться сегодня, но от одной мысли мерзко стало.

– Почему? – Степан встал налить стакан воды, себе и брату. – Не хочешь смотреть на раны? Выпей воды.

– Давай! – Филипп проигнорировал вопросы брата.

Филипп взял из рук брата стакан. В этот момент по телевизору новости сменились рекламой. Как и всегда, звук рекламы значительно превышал звук передачи, Степана это всегда раздражало. От внезапной громкой мелодии Филипп вздрогнул, и немного воды выплеснулось на руку, последовал хаос. Он вскрикнул, будто это не вода, а концентрированная кислота. Откинул от себя стакан на пол и начал трясти рукой, скидывая капли воды. Степан сначала просто стоял смотрел на все, растерялся. Тряхнул головой, обхватил брата с обеих сторон руками и завалил на диван. Филипп извивался, как червяк, и кричал, брат навалился всем весом. Через несколько минут Степан ощутил: толчки начали слабеть. Филипп молча лежал. Только тут Степан понял: у брата еще и температура, он горячий и липкий от пота.

– Слезь с меня, – голос Филипа стал спокойней, – я встать хочу.

– Во-первых, у тебя температура. – Степан тяжело дышал. – Во-вторых, что это было?

– Да ничего, я испугался просто. – Филипп начал чесать раны под бинтами, слишком интенсивно. Увидел взгляд брата, убрал руки. – Такое ощущение, будто… не могу даже описать. Я вообще себя беспокойно чувствую. Вздрагиваю от каждого шороха.

– У тебя воспаление может быть из-за раны. Ты пьешь антибиотики? – Степан отвернулся от брата, достал из верхнего ящика контейнер с лекарствами. – Давай температуру померяй. Дам тебе таблетку на ночь или литическую уколю, если придется. Не думаю, что дойдет до этого. Вроде ты не настолько горячий.

– Не надо мерить, дай таблетку, и все. Я всегда чувствую, какая примерно температура у меня. В уколе нет необходимости. Мы можем не обсуждать больше случившееся? – с раздражением спросил Филипп.

– На таблетку. – Степан протянул одну таблетку и свой стакан воды, Филипп не взял воду. – Будем тебя перебинтовывать.

Пока Степан разматывал насквозь мокрый бинт, брат жевал таблетку. Так и не запил. Рана затягивалась хорошо, только смущало сильное покраснение вокруг. Сантиметр – не меньше – от каждой раны покраснел. Степана это не удивило: брат чесал руки и ноги, не сдерживаясь. Вчера вечером и утром пытался сдерживаться. В физиологическом плане процесс не патологический. У брата были повреждены нервные окончания, сейчас они активно восстанавливаются. Это приводит к тому, что новые нервные окончания подвергаются постоянному раздражению. Мозг воспринимает это как зуд. Получается, раны заживают хорошо, но брат должен сдерживаться и не чесать, дополнительное механическое повреждение затянет процесс заживления. Степан даже подумал: в этом может быть причина такого концерта, который показал брат. Нервная система перегружена.

– Может, тебе на завтра вызвать доктора? – Степан сел на стул возле дивана, перевязка окончена.

– Может, я сам умею пользоваться телефоном? – Брат просто лег и отвернулся.

Степан ушел в свою комнату. Помыть брата теперь точно не получится, вечер изначально не задался. Зачем он поддался панике от соседки?! Залетел домой, накинулся с расспросами на брата. Ну вышел он на минуту из квартиры. Надо было узнать сначала или вообще не спрашивать про это. Брату и так досталось, еще и претензии с порога. Степану ужасно некомфортно от соседства с Филиппом, но разве это повод срываться и придираться? Кто же еще, если не Степан, поддержит брата? Точно не его женушка. Страшно представить, насколько некомфортно Филиппу находиться в гостях, зная, что тебе тут не рады. По крайней мере, Степан думает, что у него такие ощущения. Хотя он не против, нет, тут скорее другое слово, просто ему странно ощущать присутствие кого-то рядом на протяжении столь длительного времени. Вот сейчас он не мог выйти из комнаты, было неудобно. Закрылся в комнате как крот, а ведь он хотел предложить брату выпить чаю с липовым медом и лимоном. Одна мысль идти на кухню ставить чайник вызывала дискомфорт. Хотя он находится в своем доме, но не может пойти заварить себе чаю, вот поэтому он недоволен. Степан попал в замкнутый круг. Он не может сделать, но также не может высказать это брату, тот просто обидится, и ситуация станет еще более напряженной.

Он не расстелил кровать, лег просто на плед. Тело стало каким-то неприятным. Он помылся, но после борьбы с потным братом чувствовал себя грязно, и да, вблизи брата он ощутил сильнее этот запах, но он не шел непосредственно от ран, а как будто просто окутывал Филиппа. Это очень странная ситуация, по идее от Филиппа должно пахнуть кислым потом, ведь он давно не мылся. Степан почувствовал себя еще грязнее от этих мыслей. Идти мыться опять не хотелось. Филипп поймет все, хоть и не скажет. Степан полежал, попытался заглушить неприятные ощущения – не вышло. Встал и пошел в душ. Дверь в кухню закрыта, слышен телевизор.

На кухне был полумрак. Анжела не стала включать свет, горела лампочка над столешницей. Девочки уже полчаса спали. Сегодня их уложить оказалось еще тяжелее, чем вчера. Дочери спрашивали про папу, скучали без общения с ним. Их ссора не казалась ей длиннее и сильнее, чем обычно, да и Филипп никогда не забывал о дочерях. Если он не находился рядом, то всегда звонил по видеосвязи. Пожелание дочерям спокойной ночи являлось традицией, которую он никогда не нарушал. Что-то в этот раз изменилось. Он не выходил на связь уже шесть дней. Последний раз они общались в четверг прошлой недели, а уже среда новой недели. Сегодня Анжела переступила через себя, написала несколько сообщений. Молчание. После отбоя прокралась на кухню позвонить, никто не ответил.

Анжела смотрела на экран телефона и злилась. Решила позвонить маме.

– Алло, – голос настороженный: дочь никогда так поздно не звонила, – дочь, ты чего не спишь?

– Привет, мам. – Анжела говорила шепотом. – С тобой Филипп не связывался?

– Нет, – ответила мама Анжелы, после небольшой паузы аккуратно спросила: – Что-то серьезное случилось?

– Не больше, чем обычно, но он не хочет общаться ни со мной, ни с девочками. Я, если честно, очень злюсь на него. Он никогда так не поступал. Наши ссоры никогда не отражались на девочках. Наши проблемы только наши.