Читать онлайн Больше чем шеф

Глава 1. Агата

– Я думаю, тебе все же стоит остаться у ребят.

Марк проводит ладонью по моей щеке и не надолго задерживает руку на ней. – Или, если хочешь, Олег приедет и отвезет тебя домой.

Я отрицательно мотаю головой, глядя на мужчину.

– Я думаю, что как шеф-повар ресторана должна находиться сейчас там. Ясно же, что стряслось что-то серьезное.

Мне не хочется отпускать Марка одного, как бы не выглядел для других наш совместный приезд. Там что-то происходит и оставаться в стороне – выше моих сил. Но Михельсон совершенно не намерен брать меня с собой, и вот уже добрых десять минут мы спорим на пороге. Марк кладет руку мне на плечо и заглядывает в глаза.

– Давай так. Если я приеду и пойму, что твое присутствие как шефа требуется, я сразу тебя наберу и пришлю за тобой Олега. Договорились?

– Хорошо, – с тяжелым вздохом, наконец, соглашаюсь я. – Как узнаешь в чем дело, хотя бы напиши мне.

– Есть, шеф.

Марк широко улыбается, но я вижу как в глубине его зеленых глаз плещется тревога и это разбивает мне сердце. В голове проигрываются сценарии произошедшего в «Есенине» один другого страшнее и мне не хочется, чтобы Марк справлялся с этим в одиночку. Но все что я сейчас могу – не мешать ему разбираться с проблемами.

– Не волнуйся. Я уверен, ничего страшного не произошло. Это какое-то недоразумение. Я все быстро улажу и приеду за тобой.

Марк накрывает мои губы легким поцелуем и внутри меня, вопреки ситуации, разливается тепло от вкуса его губ. Я отстраняюсь от мужчины и уверенно киваю.

– Ты прав. Вряд ли там что-то серьёзное. Просто все это не вовремя, – сделав над собой усилие, я смеюсь. – Но на то она и взрослая жизнь.

Марк улыбается и снова целует меня.

– Я позвоню.

Когда габаритные огни его Хаммера растворяются в темноте, я возвращаюсь в дом и устало сажусь на диван в гостиной. Вечер безнадежно испорчен. Верка отправляется укладывать спать детей, а Кирилл остается наводить порядок на кухне.

– Давай я помогу, – запоздало встаю я.

– Сиди уже, я почти все.

Осаженная грозным взглядом Кири обратно на диван, я закусываю губу и лезу в карман джинс за телефоном. Гугл на запрос «Есенин» выдает официальный сайт ресторана и множество ссылок на различные статьи, но ни одной от сегодняшнего числа. Чтобы ни случилось в ресторане, в СМИ об этом пока неизвестно.

– Налить вина?

Кирилл держит в руках бутылку и вопросительно смотрит на меня.

– Давай, – закрываю вкладки на телефоне и кладу его на подлокотник дивана.

Киря наполняет два бокала, подходит ко мне и садится рядом, протягивая один мне.

– Не дрейфь, подруга. Михельсон со всем разберется.

– Я знаю, но… – я зажимаю переносицу двумя пальцами и морщусь. – Что потребовалось полиции в ресторане? А что если кому-то стало плохо? Или, не дай бог, посетитель отравился? Это же такие проблемы. Да еще и перед поверкой инспекторов Мишлен.

– Агата, успокойся, – крепкая рука друга ложится мне на плечо. – Я уверен, что Марк прав и ничего серьезного не стряслось. Ну может подавился какой богатей, поскандалит немного и все разъедутся по домам.

– Надеюсь, ты прав.

Тревога, железной хваткой сдавливающая мне горло, только нарастает. Я совершенно не слушаю разговор между Верой, которая вернулась в гостиную, и Кириллом. В нервном ожидании я гадаю, что могло такого случится, и безостановочно проверяю телефон на наличие сообщений от Марка. Но время идет, а он так и не объявляется. Когда часы показывают почти полночь, я встаю с дивана.

– Так, все. Хватит сидеть в ожидании неизвестно чего. Тем более вы сейчас оба тут и уснете. Расходимся.

Заметно, что Вера хочет начать спорить, но внезапно зевает и машет рукой.

– Я постелила тебе где обычно. Думала, что вы вдвоем останетесь, но что уж…

Снова махнув рукой, подруга, безостановочно зевая, скрывается в их с мужем спальне. Я бросаю взгляд на Кирилла, проверяющего дверь, и отправляюсь на второй этаж , в комнату, которую уже давно мысленно окрестила своей. Верино замечание про «останетесь вдвоем» становится мне понятно, как только я захожу в комнату. На разложенном диване застелено ужасающее постельное белье. Поросячьего розового цвета с крупными вишневыми сердечками проткнутыми золотыми стрелами.

– Ну, Вера… – я качаю головой и не сдерживаю улыбки.

Марк бы оценил Веркину шутку. Он вообще оказался очень легким и веселым. В Михельсоне нет ни грамма снобизма, а только искренняя жажда жизни. При мыслях о Марке сердце снова тревожно сжимается. Я знаю как для него важен этот ресторан и весь бизнес в целом, поэтому не могу найти себе место. Но экран телефона ожидаемо оказывается пуст и мне ничего не остается как начать готовиться ко сну.

Телефон безжалостно вибрирует у меня под подушкой. Я нажимаю на кнопку громкости и надоедливое жужжание прекращается. Отлично, можно спать дальше. Но через мгновение телефон вибрирует снова, и я с трудом открываю глаза. Вытащив смартфон из-под подушки резко сажусь на неудобном диване и нажимаю на экран.

– Да, – я прокашливаюсь. – Алло.

– Я тебя разбудил, – голос Марка звучит устало, как будто он еще не ложился.

– Ничего. Все в порядке?

– Хм… Нет, не в порядке, – повисает пауза. – Олег сейчас приедет за тобой и отвезет в «Есенин», твое присутствие все-таки потребуется.

– Конечно, я сейчас соберусь. Но, Марк, все и правда настолько серьезно?

– Хуже, чем могло быть.

Я слышу обреченность в его голосе и сердце опускается куда-то в район желудка. Тугой ком в горле мешает мне сделать вдох, и я озираюсь по сторонам в поисках бутылки с водой. Марк все еще молчит отчего мои ладони покрываются липким потом. Но когда он продолжает, я понимаю, что ожидала чего угодно, кроме этого.

– Посетитель умер от анафилактического шока прошлым вечером. Обстоятельства выясняются, но пока все указывает на ошибку кухни в отдаче заказа. В общем, будет расследование.

– Ох, черт, – я теряю дар речи от неожиданности.

– В общем, я жду тебя тут.

– Я поняла.

В спешке собирая вещи и приводя себя в порядок, я пытаюсь унять панику и включить холодной разум. Посетителя, к сожалению, не вернешь и ситуацию обратно не отыграешь. Сейчас все силы надо бросить на разбирательство и спасение репутации заведения. Благодаря нашей электронной системе все заказы фиксируются. Поэтому понять на каком этапе произошла утеря важной информации по поводу аллергена, если она там была, выяснить не составит труда.

Пока я размышляю, успевает приехать Олег.

– Агата Александровна, – водитель кивает и открывает передо мной заднюю дверь Майбаха.

– Спасибо, Олег, – бормочу я и сажусь в машину.

– Марк Давидович просил отвезти вас сразу в ресторан.

– Да, я в курсе. Заезжать никуда не надо.

Остаток пути мы проводим в тишине. Олег предлагает включить музыку, но я отказываюсь, из желания обдумать всю ситуацию. Только пока у меня нет всех фактов, это оказывается довольно проблематично.

Через полтора часа мы подъезжаем к «Есенину». Ничего перед рестораном не указывает на случившуюся здесь минувшим вечером трагедию. Питер медленно просыпается от ночных гуляний и самые ранние туристы отправляются на утренние экскурсии.

Олег открывает передо мной дверь машины, и я выбираюсь на улицу. Оглянувшись по сторонам, стремительно захожу внутрь ресторана. Мне кажется неуместной моя одежда, но тратить время, на то, чтобы переодеться, было совершенно неразумным.

Внутри оглушающе тихо и до меня не сразу доходит почему. Вместо привычной утренней суеты завтраков в ресторане царит атмосфера уныния. Часть столов не сервированы и стоят абсолютно пустые, на части, наоборот сохранились следы чьих-то трапез. Посетителей нет, хостес не встречает меня у входа.

С тревогой окинув взглядом зал, я направляюсь в кабинет Марка. Ресторан словно вымер. Никто из сотрудников не попадается мне на глаза, пока я иду. Только в коридоре служебного помещения я натыкаюсь на Лизу и морщусь под ее пронизывающим взглядом. Кажется, последний раз я видела ее на дне рождения Андрея, рядом с Артемом…

Додумать эту мысль до конца я не успеваю, потому что дверь в кабинет Марка резко распахивается и оттуда, практически, вылетает взбешенный Илья. Совершенно ничего не замечая вокруг, он едва не сбивает меня с ног.

– О, привет, – усилием воли управляющий берет себя в руки. – Здесь творится полнейший пиздец.

Он взмахивает руками, но больше никак не комментирует происходящее и, громко хлопнув дверью, скрывается в недрах своего кабинета. Я удивленно смотрю вслед Илье и стучусь в дверь кабинета Михельсона. Через мгновение раздается низкий голос Марка.

– Входите.

Я толкаю дверь и захожу внутрь. Марк сидит в кабинете один, обхватив голову обеими руками. Перед ним на столе стоит графин с виски и наполовину пустой стакан.

– Что с Ильей?

Марк поднимает на меня взгляд и в его глазах на секунду мелькает радость.

– Он не готов слышать неудобные для него вещи, не более того.

Марк морщится, делает глоток из стакана и откидывается в кресле. На мгновение мне кажется, что за окном снова апрель, я пришла на собеседование и вижу Михельсона в первый раз спустя четырнадцать лет. Я смотрю в его зеленые глаза с легкой паутинкой морщин вокруг них и думаю, о том как бы сложилась моя жизнь, если бы тогда я струсила.

– Так что произошло? – я сажусь на стул напротив него.

Марк тяжело вздыхает и делает очередной глоток из бокала.

– Сын одного богатого и известного депутата решил поужинать со своей невестой у нас в ресторане. Все было хорошо, пока молодые люди не решили заказать крокембуш. Со слов невесты погибшего парня, он несколько раз сообщил про свою аллергию официанту, на что его уверили, что подадут парню десерт без орехов.

– По всей видимости это оказалось не так.

– К сожалению, да. Проблема в том, что совершенно не ясно как орехи оказались у него в пирожном. На кухне клянутся, что отдавали заказ в соответствии с чеком, где четко было указано, что у посетителя аллергия. При этом официанты твердят, что отдали парню пирожное, которое ему и предназначалось. В пирожном его невесты тоже есть орехи, – Марк разводит руками. – Не было бы, можно было подумать что официанты перепутали два десерта, а так…

Марк замолкает и проводит рукой по подбородку. Он выглядит устало, и я понимаю, что этой ночью ему совсем не удалось сомкнуть глаз.

– Кто был на кондитерке?

– Анжелика.

Я слышу имя повара и чувствую укол вины. Мы так и не успели с Андреем ничего предпринять по поводу нее. Сначала су-шеф вызвался сам понаблюдать, а когда пришло время обсуждать увиденное им, случилась авария и все это отошло на второй план. А теперь это стоило жизни человека. В кабинете повисает напряженная тишина.

– У нас большие проблемы, – нарушает ее Марк.

Я вздыхаю и задаю вопрос, тревожащий меня всю дорогу до ресторана:

– Чем нам это грозит?

Глава 2. Марк

Я встаю из-за стола и поворачиваюсь к окну. Я сильно устал за прошедшую ночь. Суета, шум, постоянные допросы. Нервы на пределе. В этой ситуации больше всего пугает неизвестность и беспомощность перед ней. Я рад, что Агата со мной. Без ее поддержки было бы в разы сложнее. Но на работе мы вынуждены держать дистанцию, чтобы избежать пересудов. А так хочется подойти и обнять ее. Просто прижаться к ней всем телом и вдохнуть запах жасмина и сандала от ее волос.

– Как минимум штраф, – я скрещиваю руки за спиной. – Как максимум – все, что угодно. Репутация ресторана испорчена, еще СМИ сейчас точно подольют масла в огонь. Естественно, будет расследование, естественно, разбирательство по чьей вине аллерген попал в десерт. Но это все может сильно затянуться, а нам нужно как-то открыться и работать дальше. Еще непонятно, что с этим депутатом… Как он на все отреагирует.

– Ты его знаешь? – спрашивает Агата.

– К сожалению, нет. Но он очень влиятельный. Семенов Виталий Степанович. Может быть, слышала о таком? – я оборачиваюсь на Агату. Та пожимает плечами. Видимо, политическая жизнь родного города ее особо не интересует. Это не страшно. – Он баллотировался в мэры два года назад, и даже, вроде бы, прошел во второй тур, но его слил федеральный кандидат.

– Правящая партия решает, – говорит Агата. Возможно, она и не так далека от политики, как мне показалось сначала.

– Именно, – киваю я. – Как бы то ни было, денег у него просто жопой жуй. Он из тех, кто поднялся в лихие девяностые, сделал себе состояние, когда разворовывали страну. Сейчас у его жены, – я рисую кавычки в воздухе двумя пальцами обеих рук, – есть бизнес на любой вкус. От привокзальных кафешек до нефтяных вышек на Сахалине. Семенов – очень серьезная фигура. И как он отреагирует на смерть своего сына по вине нашего ресторана – одному богу известно.

– Странно, что такой богатый и влиятельный человек ни разу не был в «Есенине», – задумчиво произносит Агата.

Я разворачиваюсь, обхожу стол и сажусь в кресло напротив нее. Она выглядит уставшей и не выспавшейся. Бедная, натерпелась этой ночью. Так странно что, как только мы снова сошлись, тут же посыпались испытания. Испытания, которые нам еще предстоит преодолеть. Но на этот раз мы пройдем через это все вместе. Я же говорил, что теперь мы будем хлебать дерьмо вдвоем. Похоже, что накаркал.

– Он заходил несколько раз на ужин. Был на многих банкетах и торжествах. Но, как я и сказал, мы достаточно далеки друг от друга. Только поверхностное знакомство на уровне представления друг другу. Так что снисходительности я от него не жду. Только надеюсь на здравый смысл.

– А что говорит полиция? – нахмурившись, спрашивает Агата.

– Ничего, – пожимаю плечами я и откидываюсь на спинку кресла. – Забрали записи с камер видеонаблюдения, опросили всех, кто работал в эту смену, несколько посетителей, невесту и меня еще зацепили допросом. Но так как меня здесь не было, то и сказать я особо ничего не мог. Только обещал всячески содействовать. Вроде как обещали прислать следователей с утра.

– Понятно, что ничего не понятно, – констатирует Агата. – А ты сам, что думаешь?

– Я не знаю, – закрываю руками лицо. – Илья говорит, что десерт готовила Анжелика. На камерах это вроде бы видно. Но она в состоянии шока сейчас. Говорит, что крокембушей в этот вечер делала не один десяток, но точно помнит несколько заказов без орехов. И, разумеется, клянется, что не добавляла их.

– Может пыль или какие-то остатки попали? – с надеждой спрашивает Агата.

– Все возможно. Оперативники, кстати, не исключали версию о несчастном случае. Скажи мне, это правда, что ты хотела заменить Анжелику?

– Не заменить, а присмотреться к ней, – хмуро отвечает Агата. – Это несколько разные вещи. Она плохо справлялась на кондитерке, и я подумывала перевести ее в холодный цех. Если я правильно помню, Андрей даже с ней беседу проводил. Она обещала исправиться. Она – хороший кондитер, но с нашим потоком справляется плохо. Ну а менять сладкое королевство на салаты… Сам понимаешь, – Агата разводит руками в знак того, что это так себе идея. – А почему ты спрашиваешь? И откуда ты знаешь вообще? Я разговаривала об этом только с Андреем, – хмурится она.

– Только с Андреем? И больше ни с кем? – хмурюсь и я.

– Да. Я не привыкла обсуждать кадровые вопросы с кем попало.

– Даже с руководством? – поднимаю бровь я.

– Ты меня извини, конечно, но мне точно виднее с кем работать на кухне, а с кем нет. В конце концов, я за нее отвечаю и спрос в конечном счете с меня. Даже будь Анжелика самый худший кондитер в мире, она – мой кондитер. В первую очередь мой! Я решаю, что с ней делать – уволить, перевести, обучить. Твоя задача – функционирующий ресторан и довольные клиенты. Моя задача – отдать вкусное блюдо вовремя.

– Ты права. Права, – горячо заверяю ее я. – Интересно тогда откуда об этом знает Илья?

– Ах, вон откуда ноги растут, – щурится Агата и скрещивает руки на груди. – Тогда тут как раз все понятно. Андрей поговорил с Анжеликой. Та в расстройствах поведала все нашей главной змее Лизоньке. По-моему очевидно как эта информация оказалась у Ильи.

– Да, твоя версия весьма правдоподобна, – киваю я.

– И что наговорил про меня наш дорогой управляющий? – язвительно спрашивает Агата. – Как обычно, что я никчемный шеф и мне не место здесь?

– Про никчемного речь не шла, но да, про место, он заикался не раз, – отвечаю я. – Он невзлюбил тебя с самого начала и причина его ненависти мне не ясна. Мы сильно поругались из-за этого.

– Поэтому он выбежал от тебя, как ошпаренный? – догадывается Агата.

– Да. Он уверен, что во всех наших бедах виновата ты. Бред, – отмахиваюсь я. – Я его не узнаю последнее время. Ведет себя просто отвратительно. Ну что ты напряглась?

Агата натянулась как струна в кресле и пристально смотрит мимо меня. Поза закрытая, руки и ноги скрещены. Этот разговор ей явно неприятен.

– Какая разница, что думает Илья? – я наклоняюсь вперед и протягиваю руку. – Главное, что думаю я. Наши с ним мнения диаметрально расходятся. И свое я донес ему предельно тщательно и громко. Поверь! Дай руку.

Я трясу открытой ладонью в воздухе и пытаюсь улыбнуться. Агата нехотя расслабляется, нагибается ко мне и кладет свою ладонь на мою. Я тут же хватаю ее второй рукой и крепко сжимаю обеими.

– Обвинять меня в случившемся – просто вершина хамства, – зло цедит Агата. – Меня даже близко в ресторане не было. И да, я сомневалась в Анжелике. Но не потому, что она плохой кондитер. Она профессионал высокого класса.

– Именно это я ему и сказал. Мне нечего от тебя скрывать, я говорю тебе чистую правду. Вот как есть, так и говорю. Даже самую горькую, которую тебе неприятно слышать. Не хочу чтобы между нами были недомолвки, – улыбаюсь я девушке. Та вроде бы смягчается. – Я в принципе, не думаю, что хоть кто-то виноват в случившемся. По крайней мере умышленно. Произошла роковая случайность! Да, трагическая. Но время вспять уже не вернуть, нам остается только двигаться дальше и как-то выбираться из всего этого. И я рад, что ты сейчас со мной. Твоя поддержка очень важна для меня. Один я бы не справился.

Агата, наконец, улыбается и опускает плечи.

– Ты же со мной? – спрашиваю я.

– Конечно, с тобой, дурачок! – смеется она.

Я тянусь к ней с поцелуем. Девушка хмурится, а я делаю самое жалостливое лицо на какое только способен. Поддавшись искушению, девушка движется навстречу.

В тот же момент кто-то отчаянно стучит в дверь. Мы едва успеваем отпрянуть друг от друга и принять максимально расслабленные позы, как в проеме показывается взъерошенная голова администратора Лизы. Удивительная способность появляться в ненужном месте в ненужное время.

– Марк Давидович! Ах, простите, – испуганно тараторит она. – Там посетитель…

– Мы закрыты, – строго говорю я.

– Да, но это… – она сглатывает.

Я хмуро смотрю на нее и, кажется, догадываюсь.

– Это Семенов, – шепчет она.

Я тут же вскакиваю и поправляю пиджак.

– Он что-нибудь говорил?

– Нет, сидит на месте своего сына.

Мои глаза округляются в ужасе. Я медленно поворачиваю голову и смотрю на Агату. Та тоже замерла. Это новость повергла ее в шок.

– Если хочешь, я пойду с тобой, – осторожно говорит девушка.

– Нет, – твердо отвечаю я, собравшись с духом. – Я пойду сам. Проверь пожалуйста кухню, вдруг ты найдешь там что-то… Что-то что покажется тебе странным.

– Хорошо, – кивает Агата.

Я выпрямляюсь, выдыхаю и твердым шагом устремляюсь на выход из кабинета.

Посреди пустого зала, за столиком для двоих, сидит Виталий Степанович Семенов. На том же самом месте, где двенадцать часов назад ужинал его сын. Грузный мужчина с огромными щеками, свисающими вниз. На голове почти не осталось волос, а те, что есть уже давно покрыты сединой. Ему далеко за пятьдесят. Дорогой пиджак от Ermenegildo Zegna едва застегнут единственной пуговицей, которая держится из последних сил на его огромном пузе и рискует вот-вот выстрелить со скоростью пули.

Мимо меня проносится Илья с тарелкой в одной руке. На ней возвышается крокембуш.

– Как вы просили, Виталий Степанович, – произносит Илья, ставя десерт на стол перед депутатом.

Он стоит несколько секунд в ожидании, но комментариев не поступает. И Илье приходится удалиться.

Семенов смотрит в одну точку – на десерт, который так и не доел его сын. Правая рука берет вилку.

– Виталий Степанович, – учтиво произношу я, подойдя к столику. – Примите мои искренние соболезнования.

Семенов не двигается. Кажется, он ничего не слышит вокруг. Я замираю в ожидании.

– Удивительное дело, – спустя минуту произносит депутат. Самую долгую минуту в моей жизни. – Как такая вполне обычная вещь может быть смертельно опасной. Орехи! Самое безобидное растение на планете. Ты знаешь ядовитые орехи, Марк?

– Нет, Виталий Степанович.

– Я тоже, – ухмыляется депутат. – А они вот! На тарелке передо мной, – он поднимает свой взгляд на меня и пронизывает меня серыми холодными глазами. – Что будет, если ты их съешь?

– Ничего, – коротко отвечаю я.

– Интересно. А как думаешь, что будет, если их съем я? – наклоняет голову вбок Семенов.

– Рискну предположить, что тоже ничего, – сглатываю я.

– Кто знает? Может для меня они тоже окажутся отравленными, – делает ничего не значащее лицо депутат.

Он крепко сжимает вилку и отламывает ей кусок десерта. Затем медленно несет ее к раскрытому рту. Еще мгновение и ореховый крокембуш скрывается внутри. Депутат сжимает губы, чтобы на вилке не осталось ни грамма крема, и достает ее изо рта. Он замирает ненадолго, а потом начинает медленно и вдумчиво жевать, перекатывая языком десерт. Когда первая порция успешно проглатывается, он тянется за второй и также медленно повторяет всю процедуру. Семенов доедает десерт, медленно смакуя каждый кусочек. Соскребает с тарелки все до последнего мазка крема, так, что она выглядит будто после мойки.

Все это время я стою и боюсь дышать. Не знаю, как вести себя в этой ситуации. Он богатый и влиятельный. Он только что потерял сына в моем ресторане. В МОЕМ, блядь, ресторане! Что я могу ему сказать в этой ситуации?

Семенов со звоном бросает вилку на тарелку и с отвращением выковыривает языком остатки крема из зубов.

– Так себе еда, – констатирует депутат. Он поднимает глаза, смотрит будто сквозь меня. Они полны гнева и отвращения. – Ты лишишься всего, Марк. Я раздавлю тебя.

Глава 3. Агата

На кухне царит идеальный порядок. Сейчас не лучшее время для гордости, но я ощущаю именно ее. Какой бы ни была ситуация, повара остались при холодной голове. Нигде нет брошенных кастрюль, остатков еды или следов готовки. Все чисто, убрано и находится на своих местах. Все, кроме поваров. Ресторан пуст и это угнетает.

Репутации «Есенина» нанесен непоправимый ущерб, но боюсь что невозможность заполучить звезду Мишлен сейчас наименьшая наша проблема.

Я прохожу в кухню, понимая, что ничего здесь не найду. Надо смотреть чеки, а для этого мне нужен компьютер в кабинете Марка. Оставаться на кухне не имеет никакого смысла, но я все же задерживаюсь. Пройдя на шефскую кухню сажусь за барную стойку и обхватываю голову руками. Не знаю как Марк справляется. Вся ситуация похожа на сошедший с рельсов поезд, который несется вперед со скоростью локомотива и безжалостно сносить все препятствия, оказавшиеся на его пути. И конца этой катастрофе не видно. Из размышлений меня вырывает знакомый голос.

– Привет.

Я вскидываю голову и киваю Андрею, стоящему в дверях.

– Как ты себя чувствуешь?

Я улыбаюсь. Все-таки Андрей отличный парень.

– Довольно неплохо, чего не скажешь о сыне депутата.

Мы синхронно морщимся от моих слов и на кухне повисает тишина.

– Как это вышло?

Андрей вздыхает, проходит в кухню и садится на стул, с другой стороны барной стойки.

– Хрен его знает.

Я присматриваюсь к су-шефу и замечаю следы усталости на его лице. Да уж, всех зацепил этот локомотив.

– Лика утверждает, что готовила без орехов, поставила оба десерта рядом, озвучив, что один для гостя с аллергией. Все. Дальше пирожные оказались в зале и что там произошло – загадка, – он разводит руками и опускает взгляд в пол. – Это моя вина.

– В смысле? – непонимающе смотрю на Андрея.

– Если бы я что-то решил с Анжеликой, а не ждал тебя…

Я прерываю его взмахом руки.

– Даже не думай. С таким успехом можно сказать, что это и моя вина тоже. Только это все роковая случайность. Да, парень погиб, но по нелепому недоразумению, не более того. Поэтому не смей себя винить.

Андрей кивает, но в глазах, я замечаю неуверенность в моих словах. Мне знакомо его чувство вины. Сама испытала его нескольким минутами ранее.

– Ладно, – он встряхивает головой и поднимает глаза. – Какие наши дальнейшие действия?

Полчаса мы обсуждаем план на открытие ресторана. Следователи пока не сказали когда мы можем открыть свои двери для посетителей, но мы должны подготовиться заранее. Неясно чего ждать – наплыва гостей, привлеченных трагедией или пустые столы по той же причине. Поэтому мы решаем, делать заготовки в привычном объеме. Излишек, в конце концов, можно будет заморозить. А в случае нехватки – вывести дополнительно персонал. В ресурсах у нас проблем пока нет. Когда я снова захожу в кабинет Марка, натыкаюсь там на полицейских в форме.

– Я не вовремя? Прошу меня извинить.

– А вы кто?

Я не успеваю ответить, потому что Марк меня опережает.

– Агата Александровна Лушкевич – шеф-повар ресторана. Агата, это капитан Соловьев и лейтенант Куцилин.

– Господа, – я киваю обоим и прохожу в кабинет. Сесть мне никто не предлагает. Марк поднимается со стула и жестом указывает мне на него. Я отрицательно мотаю головой и выжидающе смотрю на полицейских.

– Так-так-так, – лейтенант окидывает меня оценивающим взглядом и довольно хмыкает. – А где же вы гражданочка шеф-повар были, пока ваши повара людей травили?

– Во-первых, мои повара людей не травят, товарищ лейтенант. А во-вторых, я была и сейчас нахожусь на больничном.

– Что-то вы не выглядите больной. Что за хворь у вас, если не секрет?

– Мои проблемы со здоровьем к ситуации не имеют никакого отношения. Но если вам так угодно – у меня сотрясение мозга после аварии.

Я скрещиваю руки на груди и выразительно смотрю на полицейский сверху вниз. Мне совершенно не нравится их тон. сразу понятно, что они предвзяты. И судя по всему, разбираться в произошедшем они не намерены. Для них все предельно ясно.

– Господа, Агата Александровна вряд ли что-то добавит в нашему разговору, потому что обладает еще меньшей информацией, чем вы. Если это все, что вы хотели уточнить, то я попрошу позволения откланяться. У меня еще очень много дел.

– Да, конечно, – нехотя мужчины встают. – Если что-то узнаете, незамедлительно сообщите.

– Разумеется, – Марк протягиваем им руку.

Ответив на рукопожатие, полицейские протискиваются мимо меня к выходу.

– Шеф, – лейтенант берет под козырек и подмигивает мне.

– Лейтенант, – смутить ему меня не удается.

Когда дверь за ними закрывается, я сажусь в освободившееся кресло напротив Марка.

– Что они хотели?

– В сотый раз задать одни и те же вопросы. И так по кругу со вчерашнего вечера.

– На них давят?

– Скорее всего, – Марк трет ладонью лицо. – Семенов пообещал меня уничтожить.

– Ох, Марк.

Он поднимает руку, призывая меня молчать.

– Я понимаю его, он объят горем и жаждой мести. Но когда он успокоится, я думаю мы будем способны спокойно все обсудить.

Я закрываю глаза, не зная что сказать Марку в ответ. Его уверенность я не разделяю. Боюсь, что все самое страшное у нас еще впереди. Все, что я сейчас могу – быть для него поддержкой.

– Марк, поехали домой?

В тишине пустой квартиры трель телефонного звонка Марка кажется оглушающей. Я вздрагиваю от неожиданности и резко сажусь на диване. Марк, прижавшись ко мне всем телом, безмятежно продолжает спать. Убрав с глаз растрепавшиеся волосы, я трогаю его за плечо.

– Марк, тебе звонят.

Мужчина ворочается, но не просыпается.

– Марк, – приходится несильно его потрясти. – Телефон разрывается.

Михельсон открывает глаза и мутным взглядом смотрит сквозь меня. Я улыбаюсь ему и сую телефон под нос. Пару раз моргнув, Марк все-таки берет смартфон, смотрит на экран и встает с дивана.

– Алло, – идя в сторону кухни, он отвечает на звонок.

Я снова ложусь на диван и широко зеваю. Кажется, бессмысленный фильм, который мы включили на телевизоре, сморил нас обоих и мы благополучно уснули на диване. Я поднимаю руку с часами и смотрю на время. Ого, мы проспали почти три часа, что немудрено. У нас выдалась бессонная ночь, а затем суматошное утро. Пока я думаю стоит ли встать или проще перебраться в кровать, в комнату возвращается Марк.

– Мне надо будет ненадолго отлучиться.

Я снова принимаю вертикальное положение.

– Зачем?

– Позвонил знакомый, меня могут сегодня принять в префектуре, попробую решить как-то вопрос с Семеновым.

– Ты думаешь, что он выполнит свои угрозы?

– Не знаю, но подстраховаться будет не лишним, – Марк переводит взгляд на телефон. – Я быстро в душ и в префектуру. Надеюсь, что за пару часов управлюсь.

– Хорошо, – я встаю с дивана и пытаюсь пригладить футболку.

– Ты можешь остаться.

– Не думаю, что это хорошая идея.

Марк делает шаг ко мне и положив руку на талию притягивает к себе.

– Наоборот. Очень хорошая. Останься, закажи поесть. Я скоро вернусь.

Он как кот трется носом об мою щеку, и я смеюсь.

– Марк, у меня даже смены вещей нет, только то, что я брала к Вере.

– Давай ключи, я заеду к тебе, хоть весь шкаф привезу целиком.

– Марк, я…

Я вздыхаю. Идея кажется заманчивой. Мне ужасно не хочется домой, ночевать в пустой квартире. Марсик остался в Новолисино с Верой, поэтому причин возвращаться домой у меня совершенно нет. Я снова вздыхаю и обнимаю Марка за шею.

– Ладно, я останусь. Но на ужин никаких заказных омаров, я что-нибудь сама приготовлю.

– Как скажешь, – мужчина звонко целует меня в щеку и скрывается в ванной комнате.

Я стою посреди навороченной кухни Михельсона и помешиваю соус в сотейнике. По квартире расползаются дурманящий ароматы базилика, тимьяна и красного вина. Из колонок стереосистемы доносятся звуки симфонического оркестра, в духовке томится свинина, а картофель закипает на плите. Я ловлю себя на мысли, что счастлива. Несмотря, на все свалившиеся на нас неприятности, в данный момент времени мне просто хорошо. Готовить для Марка, ждать его дома и, в целом, быть с ним.

Хлопает входная дверь и через мгновение на кухне показывается сам Марк.

– Мммм, я и не знал, что такой голодный, – ведет он носом.

– Еще десять минут. Как раз руки вымоешь и переоденешься.

Марк не отвечает, и я разворачиваюсь проверить, слышит ли он меня. Опершись плечом о дверной проем, он стоит в проходе и задумчиво смотрит на меня.

– Что? – улыбаюсь я.

– Просто ты выглядишь на моей кухни так, как будто всегда здесь была.

– Я шеф-повар. Я так буду выглядеть на любой кухне.

Марк отрицательно качает головой.

– Нет, дело в не в этом.

Но в чем, он решает не уточнять, а молча разворачивается и уходит вглубь квартиры.

Мы ужинаем, обсуждая совершенно посторонние вещи. Такие как планы на выходные, желание выбраться за пределы Питера или ремонт моего Порше, который все еще не закончен. Когда с едой покончено, а посуда загружена в посудомойку, мы забираем со стола бокалы с вином и отправляемся в гостиную.

– Кино? – вопросительно выгибает бровь Марк.

– Лучше расскажи как прошла твоя встреча.

– Если честно, никак, – мужчина разводит руками. – Префект сказал, что поговорит с Семеновым, но скорее всего это гиблое дело. Семенов и так довольно принципиальный мужик, а тут вообще ситуация. И я могу его понять.

Я вспыхиваю.

– Конечно, это трагедии и горе, но при чем тут ты? От того, что он уничтожит твой бизнес, сына Семенов не вернет. Это все не имеет никакого смысла!

– Не заводись, – Марк кладет ладонь мне на руку в успокаивающем жесте. – Я справлюсь со всем. Ты думаешь, это первый депутат, который обещает меня уничтожить? Нет. Но где бы я сейчас был, если бы перед каждым пасовал. Все образуется.

Я сглатываю, ставшей вязкой слюну и смотрю на Марка.

– А что если он не успокоится пока не дойдёт до конца?

– Значит мы так и проведем всю жизнь в борьбе.

– Я волнуюсь, – я кладу ладонь на щеку Марка и смотрю в его зеленые глаза.

– Я знаю. Просто доверься мне.

– Ладно, – я закрываю глаза и пытаюсь сделать вид, что Марку удалось меня убедить. – Я хочу завтра съездить за Марсиком, раз скоро мне выходить на работу. Можно я возьму твой Мерседес?

– Давай лучше Олег отвезет тебя?

– Не стоит, я прекрасно доеду сама.

Я вижу, что Марк колеблется и не могу понять причину. Но в том момент, когда я уже решаю спросить о ней, он кивает.

– Конечно, без проблем.

– Спасибо.

Остаток вечера мы проводим за просмотром очередной несмешной комедии. Медленно напряжение уходит, оставив после себя чувство тревоги и неуверенности. Я смотрю на экран телевизора, совершенно не воспринимая происходящее там. Больше всего мне хочется знать, что принесет нам завтрашний день.

Глава 4. Марк

«Есенин» открылся с горем пополам. Сначала зал и кухню тщательно осмотрели следователи. А когда, наконец, дали отмашку, что можно открываться, персонал приступил к тщательной уборке всех помещений. Все как единое целое бросились устранять последствия ужасного происшествия. Царила дружная атмосфера воодушевления. Позабыв старые обиды и споры, вместе мы открывали этот ресторан как будто заново. Официанты с администраторами и Ильей приводили в порядок зал, а повара под управлением Агаты драили кухню. Миг единения был настолько пронизывающим все окружающее, что я не выдержал и присоединился к ребятам, помогая как в зале, так и на кухне.

Вот в этой атмосфере веселья и дружелюбности, мы открыли ресторан уже через два дня после отъезда полиции. Но это была катастрофа. Обычно заполненный на половину ресторан во время завтрака был практически пуст, лишь пять занятых столиков. В обед, когда регулярно у нас была полная посадка, зал едва был заполнен наполовину. А на ужин к нам не пришел практически никто. Я успокаивал себя эффектом первого дня, но это повторилось и на следующий день, а потом следующий и еще. Трехдневная выручка едва могла покрыть наш обычный дневной оборот в будний день. Близились выходные, и я все еще успокаивал себя тем, что на них все наладится.

– У «Ресторанного ревизора» вышел ролик, где он призывает не ходить к нам, – говорит Илья, задумчиво водя пальцем по экрану смартфона.

Мы сидим у него в кабинете и, несмотря на раннее утро, пьем десятилетний виски. В последние дни это уже стало традицией. Я допиваю второй стакан.

– Это кто? – хмурясь, спрашиваю я, поправляя штанину закинутой правой ноги на левую.

– Это блогер. У него свой канал на ютубе. Странно что ты не знаешь, – хмыкает Илья.

– Я далек от всего этого, – честно признаюсь я. – Не думаю, что блогер так страшен для нас.

– У него три миллиона подписчиков, – резонно замечает Илья. – Каждый выпуск имеет такие же охваты. Поверь, если хоть как-то и можно объяснить наш провал в последние дни, то только этим.

– Наша публика вряд ли сидит на ютубе и смотрит каких-то ревизоров, – скептически произношу я. – В сарафанное радио я еще поверю. В козни Семенова хоть как-то. Хотя надеюсь он все-таки остыл и одумался.

– О, брат! – протягивает Илья. – Боюсь, что это все совокупность факторов. И то, и другое, и третье сделали свое дело. И как результат – пустой зал «Есенина». Что будем делать?

– Не знаю, – качаю головой я. – Худшее что нам грозит это ребрендинг. Но это уйма денег. Нужно привлекать еще инвесторов, составлять дизайн-проект, новая мебель, новое меню, маркетинг. Это будет армагеддон.

– Я могу вложиться, если что, – осторожно говорит Илья.

– Ты? – прищуриваюсь я. – Когда ты успел разбогатеть?

Илья бросает смартфон на стол, отъезжает в кресле, кладет ногу на ногу и скрещивает пальцы обеих ладоней на животе. Поза закрытая, да он похоже хочет завести серьезный разговор, который ему не особо по душе.

– Ну ты мне не три копейки платишь. Я скопил. Сумма небольшая, но пополам мы потянем, – пожимает плечами управляющий. – Честно говоря, я давно хотел предложить тебе что-то подобное. Вложиться в какой-нибудь проект. В этот или какой-нибудь новый. Мне пора двигаться дальше, засиделся в управляющих.

Я хмыкаю. Эта идея не особо мне нравится. Илья и так последнее время ведет себя как последний мудак. И только на подготовке «Есенина» к открытию он немного остыл, и я стал узнавать своего прежнего друга. А если он будет моим партнером, боюсь на голове у него вырастет корона такой величины, что будет чиркать потолок над его рабочим местом. Впрочем, если все будет совсем плохо, его предложение можно оставить как запасной вариант.

– Что? – спрашивает Илья. – Тебе не нравится эта идея?

– Я этого не говорил, – поднимаю бровь я.

– Но и восторга не показываешь, – криво ухмыляется Илья.

– Это слишком неожиданная новость, чтобы быть в восторге.

– Ясно, – кивает Илья. – Ты не веришь в меня. Всегда меня недооценивал.

– Я лишь пытаюсь понять, как все это будет выглядеть. Ты меня удивил. Я не ожидал таких заявлений от тебя. Что ты хочешь? Чтобы я прыгал от восторга? Ну мы, по-моему, не в том возрасте. Тем более в такое время, когда поезд практически сошел с рельс…

– Вот именно, Марк! – Илья вскакивает и начинает ходить по кабинету. Он активно жестикулирует и явно раздосадован. – Поезд УЖЕ сошел с рельс и едет вниз к обрыву. Я предлагаю тебе помощь, а ты презрительно хмыкаешь мне в ответ!

– Презрительности я не выказывал, – едва разомкнув губы, говорю я. Откидываюсь на спинку кресла и занимаю наиболее непринужденную позу.

– А выглядело все именно так! – он останавливается и пристально смотрит на меня. – Мы в одной обойме уже сколько? Пять лет? Семь? Я тебя хоть раз подводил?

– Нет, – отрицательно мотаю я головой. – Но последнее время я тебя не узнаю. Твои выходки порой меня сильно удивляют. И это еще мягко сказано.

– Да уж кто бы говорил, – язвительно замечает Илья. – Я знал, что так будет. С самого начала знал. Дело ведь в ней, так?

– В ком?

– Не придуривайся. Ты прекрасно знаешь о ком я говорю, – Илья сжимает кулаки, а желваки на его шее выпирают. – О нашем шеф-поваре. Я сразу все понял, как только увидел, как ты на нее смотришь.

– Как я на нее смотрю? – вспыхиваю я.

– Как кот на валерьянку, как коала на лист эвкалипта. Ты же спишь с ней! Так?

– Тебя это не должно касаться, – тут же вскакиваю.

Мы смотрим друг другу в глаза. Воздух в комнате так напряжен, что кажется будто вот-вот засверкают молнии.

– Нет, это касается меня, Марк, – презрительно говорит Илья. – Еще как касается! Это из-за нее тебя почти месяц не было в ресторане, где мне одному приходилось разгребать все это дерьмо.

– Тебя для этого и наняли! – выплевываю ему прямо в лицо. Еще одно слово и его зубы полетят на этот дубовый пол.

– Вот и проявляется твоя сущность. Говорили мне…

Он не успевает договорить, как раздается трель смартфона. Если бы не этот звонок, кто знает к чему бы привел наш разговор.

– Да? – говорит в трубку управляющий, подойдя к столу. – Когда? … Где это? … Ясно. – он нажимает отбой и хмуро смотрит на меня. – Пойдем. Ты охренеешь, когда увидишь!

Мы продираемся сквозь толпу официантов и поваров, которая столпилась у дверей ресторана. Персонал завороженно смотрит в одну сторону. Я выскакиваю на улицу и смотрю по направлению их взглядов. Прямо через дорогу стоит небольшой старенький минивен непонятной марки с открытым багажником. Около него возвышается приличных размеров лестница, опертая на громадный билборд. Двое мужичков на самом верху заканчивают свою работу – довешивают правый угол красно-черного плаката. На нем изображено испуганное лицо девушки, которая прижала обе руки к щекам и открыла рот. А сверху крупными буквами:

«ЖИЗНЬ – САМОЕ ДОРОГОЕ, ЧТО У НАС ЕСТЬ! БЕРЕГИТЕ ЕЕ! ЕШЬТЕ У НАС!»

И подпись ниже:

«ТРИ КИТА»

– Да бля-я-я-ядь! – ору я на всю улицу, сжимая кулаки.

Злость застилает мне глаза, я мчусь через дорогу к билборду. Отпрыгиваю в сторону от проносящейся мимо машины, которая истошно сигналит. Но бегу дальше, только отмахнувшись. Во мне два стакана виски и инстинкт самосохранения забился где-то далеко внутри.

– Эй вы! – ору я мужикам наверх, задрав голову. – А ну снимайте это говно нахер отсюда!

– Ты кто такой? – хмыкает один из рабочих. Он крупнее и на голову выше своего напарника. Светлые волосы на яйцеобразной голове подстрижены в короткий ежик.

– Хозяин этого ресторана! – указываю рукой на «Есенин».

Яйцеголовый опирается на поручни билборда, смотрит на меня сверху вниз и сплевывает вниз

– И? – коротко спрашивает он.

– Хули «и»? Я тебе сказал – снимай это говно!

– Ты хозяин билборда?

– Меня не ебет кто хозяин. Я сказал тебе снимать!

– Ну, раз ты не хозяин, меня не ебет, что ты сказал, – пожимает плечами яйцеголовый.

Ко мне сзади подлетает Илья и хватает за плечо.

– Пойдем, Марк. Они тут не причем, – говорит он.

– Ах, тебя не ебет, – ору я яйцеголовому. – Давай спускайся! Тебя это сейчас очень заебет.

– Да без проблем, – пожимает плечами мужчина.

– Марк, пойдем, – тянет меня за руку Илья. Я вырываю плечо из его хватки.

– Давай-давай. Сейчас ты быстро снимешь, все что повесил. И у хозяина разрешения не спросишь, – ору я.

– Марк! – уже кричит Илья, выскакивая передо мной. Он пытается посмотреть мне в глаза, схватив за плечи, но я все время выглядываю из-за его головы.

– Да я уже иду, – спокойно отвечает яйцеголовый, спускаясь по лестнице.

– Быстрее давай, – я пинаю лестницу, которая угрожающе покачивается.

– Э, бля! – срывается на крик, испугавшийся яйцеголовой. – Ты что долбанутый?

– Спускайся, не останавливайся.

Ко мне подбегает су-шеф Андрей и еще двое здоровых поваров из ресторана – один горячего цеха, а второй, как ни странно, кондитер.

– Марк Давидович, вам нужно успокоиться, – испуганно произносит Андрей, возникая передо мной.

– Давай-давай, шевели ногами, – продолжаю я орать наверх.

– Уводите его, – бросает Андрею Илья.

Мужчины буквально хватают меня под руки и несут обратно в ресторан. Я пытаюсь вырваться, но тщетно. По пути еще выкрикиваю ругательства. Илья остается у билборда и о чем-то говорит с яйцеголовым. Видимо, успокаивает и приносит глубочайшие извинения. Плевать.

Когда меня подволакивают ко входу в ресторан из дверей выбегает испуганная Агата, в чепчике и фартуке.

– Что здесь происходит? – возмущенно восклицает она. И тут же замирает в ужасе, глядя на билборд на другой стороне дороге. Ее глаза округляются, а рот непроизвольно открывается. – Охереть! – только и удается произнести ей.

– Боровиков, сука! – гневно произношу я, измеряя шагами свой кабинет.

Илья сидит в моем кресле за столом, а Агата аккуратно присела на краешек дивана.

– Ну, а что ты хотел? – спрашивает Илья. – Это черный пиар. Он использует ситуацию на полную.

– Я покажу ему ситуацию. Я ему такую ситуацию устрою, – продолжаю тираду я. – Нет, ну каков наглец! Еще и мою идею украл! Это же я пошутил тогда на приеме, что повешу билборд напротив его ресторана, а он…

– А он взял и воплотил в жизнь, – продолжает за меня Илья.

– Это же просто конец, – останавливаюсь я, кладу руки на пояс и запрокидываю голову. На потолке сидит муха и довольно потирает лапками, как будто злорадствует. Кажется, весь мир сговорился против меня. – До этого-то был конец, а этот жирный пидор вбил последний гвоздь в крышку нашего гроба!

– Может как-то связаться с хозяевами билборда? – осторожно спрашивает Агата. – Попросить снять плакат? Может заплатить двойную цену?

– Как ты себе это представляешь? – не отрывая взгляда от мухи, спрашиваю я. – Позвонить – «Здрасьте. Нам тут этот плакат не нравится. Можете его снять? Вот вам куча денег». Так?

– Я всего лишь пытаюсь найти выход, – пожимает плечами Агата. – Накидываю идеи. Пускай даже безумные.

– Отличная идея – выдавать безумные идеи, – закатываю глаза я и смотрю на нее. Девушка хмурится. – Только этого нам сейчас и не хватает – безумства!

Илья притих и пристально наблюдает за нашей перепалкой. Кажется, он получает удовольствие от этого.

– Нет, лучше стоять, пялиться в потолок и причитать, что все пропало, – зло говорит Агата.

– Ну давай, все бросим, и побежим сами снимать все, что они там навешали, – язвительно произношу я. – А что? Отличная идея! Это же лучше, чем стоять и причитать. Отберем лестницу у тех мужиков. Андрей и ребята их скрутят. Ты подержишь лестницу, а я с твоим шефским ножом полезу наверх. Этого ты хочешь?! – срываюсь на крик я.

– Не кричи на меня! – повышает голос Агата. – Я только пытаюсь помочь!

– Спасибо, помогла!

Глава 5. Агата

Я иду по коридору в сторону кухни и пытаюсь унять трясущиеся от злости руки. Конечно, вся ситуация – огромный стресс для Марка, но все же это не повод повышать на меня голос. Противный голос в моей голове зудит о том, что этого следовало ожидать заводя отношения со своим начальником. Только вот мне от этого не легче.

Я врываюсь на кухню и замираю. Всегда оживленная, гудящая сейчас она выглядит пугающе тихо. Повара спокойно переговариваются между собой, не слышно несмолкаемого стука ножей по доскам. И это разбивает мне сердце. Я думаю о Марке и осознаю, что ему гораздо тяжелее, чем всем нам вместе взятым. На его глазах рушится дело всей его жизни.

– Марк Давидович в ярости? – передо мной возникает Андрей.

– Не то слово, – качаю я головой.

– Не представляю какого ему сейчас, – вздыхает Андрей и проходит мимо меня дальше в кухню.

– Я тоже, – шепчу ему вслед. – Я тоже.

Яркий солнечный свет выглядит как издевательство. Я щурюсь от солнца и лезу в сумку за очками. Спрятав глаза за темными линзами, достаю телефон и захожу в приложение для аренды автомобилей. Пока Порш в ремонте приходится использовать каршеринг. Марк предлагал мне взять Мерседес на все время, но уверена, что сотрудники ресторана не раз видели его за рулем этой машины и поэтому решила отказаться. Пока я ищу ближайшую свободную машину всплывет окно с смс-кой от Марка.

“Нам надо поговорить.”

Я все еще сержусь на него, поэтому смахиваю диалоговое окно и нажимаю, чтобы забронировать выбранную машину, стоящую за углом. Повернувшись, я натыкаюсь глазами на билборд и новая волна гнева поднимается внутри. Как это подло и низко даже для Боровикова. И ведь это сделано не с целью рекламы, а для того чтобы задеть и унизить Марка. Надеюсь никому не хватило ума снять на видео утреннее шоу и выложить в интернет. От этой догадки все внутри холодеет, и я снова лезу в карман брюк за телефоном.

– О, нет.

Первый же ролик в поисковике во всей красе демонстрирует как Марк, с трудом избегая столкновения с машинами, несется к рабочим, устанавливающим билборд. Вот к нему присоединяется Илья, а потом Андрей с двумя поварами. Марк кричит и размахивает руками. Я закрываю глаза. Это точно никак не поспособствует возрождению имиджа ресторана и Марка. А самое противное, что судя по ракурсу, снимали со стороны “Есенина”.

Сев в арендованный Кашкай, я открываю список контактов в смартфоне и долго смотрю на телефонный номер, по которому собираюсь звонить. Не знаю, что мне это даст, но попытаться стоит. Глубоко вздохнув, я подключаю телефон к автомобилю, набираю номер и, слушая длинные гудки, выезжаю с парковки.

– Агата, милая, не ожидал, что ты позвонишь, – я стискиваю руль и пытаюсь унять бушующую во мне злость.

– Лев, здравствуй.

– Дай угадаю, ты поняла, что крейсер по имени “Есенин” скоро пойдет ко дну и решила вернуться в родные пенаты? Прости, не хочу тебя разочаровывать, но я смогу тебе предложить только место су-шефа. Ой, что? А нет, Петрус говорит, что только что нанял кого-то, поэтому все что мы можем предложить тебе – повар холодного цеха. Ну что, ты согласна?

От его гадких слов внутри разливается горечь. Мне стоит больших усилий продолжить этот разговор в спокойном тоне.

– Нет. Я звоню не ради работы

– Однажды твоя гордость будет стоить тебе карьеры. И знаешь, я с удовольствием на это посмотрю

– Зачем, Лев?

– Что зачем?

– Зачем тебе был нужен этот гнусный билборд напротив “Есенина”?

– А что, обидно за Марка? Но кто-то же должен был осадить этого самовлюбленного и наглого выскочку. Почему не я?

– Но… – он не дает мне продолжить.

– Ты знаешь его сколько? Месяц, два? А я знаю несколько лет, с тех пор как он пришел в этот бизнес и решил, что может подмять под себя всех, благодаря своим деньгам, связям и имени своего отца. Марк без всего этого – пшик, пустой звук. Обычный среднестатистический мужик в дорогом костюме. И всем скоро предстоит это увидеть. А если ты достаточно умная, то успеешь свалить из “Есенина”, пока лавина рушащейся карьеры Михельсона не зацепила и тебя. А теперь, прошу меня извинить, но у меня еще много дел. Приятно было поболтать, Агата.

Он отключается. Я проглатываю ругательства рвущиеся наружу и пытаюсь сосредоточиться на дороге. Но мысли каждый раз возвращаются в ресторан и к попыткам придумать хоть какой-то выход их этой патовой ситуации.

Скорее всего на ресторане “Есенин” придется поставить крест. Как бы ни прискорбно было это принимать, но смерть в заведении не способствует его процветанию. Ни о какой звезде уж тем более не стоит даже думать. Для меня видится только один выход – полная смена концепции. Ребрендинг и путь с нуля. Только это может дать ресторану еще один шанс. При условии, что Семенов не задастся целью уничтожить Марка как бизнесмена. Я вздыхаю. Каждая новая перспектива еще хуже предыдущей.

А город за окном автомобиля живет. Какое ему дело до того, что где-то умер человек и эта трагедия оказалась значимой не только для его родных, но и для людей, совершенно с ним незнакомых. Одна смерть, а столько жертв. Питер шумит, гудит и продолжает жить, как ни в чем не бывало. Отовсюду раздаются сигналы автомобилей, толпы туристов заполонили тротуары и везде слышится иностранная речь. С трудом преодолев все пробки в городе, я заезжаю во двор и нахожу свободное место. Завершив аренду выхожу из машины, когда сзади раздается голос, услышать который я ожидала меньше всего.

– Артем? Что ты тут делаешь?

Тема стоит прямо передо мной, и я замечаю насколько неважно он выглядит. Волосы всклокочены и, судя по всему, давно не мыты. Одежда вся в каких-то пятнах. Безумный взгляд блуждает по моему лицу.

– Нам надо поговорить, – он озирается по сторонам. – Поднимемся?

Я испуганно пячусь назад, подальше от мужчины, стоящего передо мной. Он дергается ко мне, но замечает страх в моих глазах и отшатывается.

– Ты меня боишься, ну да, конечно, – Тема проводит пятерней по своим грязным волосам и поднимает на меня взгляд. – Но нам надо поговорить. Это важно. И это касается твоей Марка.

Имя мужчины он произносит полным презрения голосом, но больше не делает попытки приблизиться ко мне.

– Лучше, если мы поговорим дома.

Я смотрю на человека, которого когда-то любила и принимаю решение.

– Пойдем, – киваю Теме и иду к парадной.

Марсик радостно встречает Артема и тот садится на корточки, чтобы потрепать пса по голове. Мне странно видеть его здесь, гостем в квартире, которая когда-то была “нашей”. Артем озирается по сторонам, изучая обстановку.

– Ты ничего не меняла, – тихо произносит он.

– А ты думал я затею ремонт, после твоего отъезда? Это глупо.

Я прохожу на кухню, не проверяя следует ли он за мной.

– Ну да, ну да, – бормочет Тема себе под нос и идет следом.

Я киваю ему на стул, а сама облокачиваюсь на кухню. В кармане вибрирует телефон, я достаю его и сбрасываю звонок от Марка. Сейчас неподходящее время для нашего разговора.

– Так о чем ты хотел поговорить?

– О Марке.

– Это я поняла.

Артем вздыхает и извлекает из-под мышки какую-то папку, на которую до этого я не обратила внимание.

– На словах ты мне не поверишь. Поэтому сначала посмотри это, а потом мы поговорим.

Я недоверчиво смотрю на Тему, но все-таки забираю папку, которую он мне протягивает. Внутри нее какие-то бумаги, фотографии, счета.

– Что это?

– Это доказательства. Доказательства того, что твой ненаглядный Михельсон… – его голос срывается, Тема сжимает руки в кулаки и делает глубокий вдох. Успокоившись, он продолжает. – Того, что Марк пытался меня купить и того, что та девица, с которой ты меня застала тоже его рук дело.

– Господи, какой бред, – я перевожу взгляд на Артема. – Ничего более идиотского я не слышала.

– Я знал, что ты мне не поверишь. Поэтому подготовил эти документы. Они дорого мне обошлись, но я не мог позволить тебе оставаться в неведении.

– Артем, прекрати, пожалуйста. Между нами все кончено. И дело не в Марке. Дело в нас. Эти отношения себя изжили, нам уже давно не по пути. Поэтому, уходи.

Я скрещиваю руки на руди и смотрю на Тему сверху вниз. Он встает со стула и молча идет к выходу, но в дверях кухни оборачивается.

– Я не надеюсь, что ты меня простишь и мы начнем все сначала. Но Марк далеко на ангел, каким хочет всем казаться.

С этими словами он выходит из кухни, и через мгновение я слышу как хлопает входная дверь. Марсик подбегает ко мне и вопросительно заглядывает в глаза.

– Пойдем гулять, малыш, – шепчу я псу и иду в комнату, чтобы переодеться.

Вернувшись с улицы, я обнаруживаю на кухонном столе папку, которую оставил мне Артем. Я не верю ни одному его слову, но любопытство оказывается сильнее меня. Поэтому, налив себе чай, я сажусь за стол и открываю ее. Половина документов это какие-то счета, переводы и транзакции. Счета получателей какие-то рекламные компании, а услуги – реклама канал Темы на ютубе. Счета отправителя разные, но чаще всего повторяется один и тот же номер. На другом документе я нахожу ответ на то кому принадлежит счет и эта информация неприятно удивляет меня. Марк спонсировал стримы Артема, только зачем? Я откладываю бумаги с цифрами и беру другие файла. Это досье на девицу, с которой переспал Артем. Фото анфас и профиль, приводы в полицию за проституцию, личное дело. Все, конечно, очень здорово, только это совершенно не подтверждает версию Артема. Я перелистываю страницу и натыкаюсь на запись беседы этой девушки с кем-то.

– Вы Маркова Вероника, две тысячи первого года рождения, так?

– Так.

– Занимаетесь проституцией?

– Да.

– Как вы познакомились с гражданином Макарским?

– Подошла к нему на улице, изображая преданную фанатку.

– Откуда вы знали где можно будет встретить гражданина Макарского и что ему надо сказать?

– Мне подсказали.

– Кто подсказал?

– Какой-то тип.

– Поподробнее, пожалуйста.

– Меня нанял тип, дал бабок, сказал к кому где и во сколько подкатить. Что надо изображать фанатку и писаться кипятком от этого чувака. В общем, обычный заказ. Я все исполнила. Только он гад не предупредил меня, что там еще баба домой явится. Хорошо скандал не учинила, спокойная оказалась. Вот и вся история.

– Как зовут типа вы знаете?

– Представился Мироном, а так его зовут или нет уж не знаю.

Я закрываю папку и сжимаю пальцами виски. Не может быть, чтобы Марк так поступил. Это низко для него. Но червячок сомнений уже поселился в моей душе и требует ответов. Я беру со стола телефон и смотрю на экран. Несколько пропущенных звонков и сообщений от Марка. Пока я раздумываю с чего начать разговор с Михельсоном, в дверь звонят. Марсик звонко лает и несется в коридор. Я кладу смартфон на стол и иду открывать дверь. На пороге стоит Марк с букетом цветов и виноватым видом.

– Ты не отвечала на мои звонки.

– Я была занята, прости.

– Это ты меня прости, я сорвался, – он протягивает мне цветы и улыбается. – Можно войти?

Я отхожу от двери, пропуская мужчину внутрь. Мак заходит и начинает снимать ботинки.

– Не сердись на меня, просто все это выбивает меня из равновесия, еще этот чертов билборд, и я вспылил…

– Марк, – перебиваю я мужчину.

Стянув один ботинок, он поднимает на меня вопросительный взгляд.

– Ты знаешь человека по имени Мирон?

Глава 6. Марк

Вопрос Агаты застает меня врасплох. Стоя по-дурацки согнувшись, в одном снятом ботинке и глядя на нее, я лихорадочно соображаю, что ей ответить. Что она знает? Кто ей сказал? Как она к этому отнеслась? Тысячи вопросов вихрем проносятся в сознании. И я решаю выбрать осторожный путь.

– Имя довольно редкое, – отворачиваю голову, чтобы она не видела моих глаз и делаю вид, что снимаю второй ботинок. – Но парочку человек я знаю.

– В Питере живут два человека с редким именем и тебе они известны? – сильно удивляется Агата.

Я снимаю ботинок и выпрямляюсь. Девушка выглядит обескуражено. В ее глазах прострация. Значит, что-то она все-таки знает. Но как?

– Представь себе, – улыбаюсь ей я. – Также, как и с именем Агата, – кладу ей руку на плечо, притягиваю к себе и целую в щеку. Она не отстраняется, но и не отвечает на поцелуй. Никак! Даже бровью не повела. – А почему ты спрашиваешь?

Агата разворачивается и идет на кухню. Я иду следом за ней, в ожидании хоть какой-то конкретики. Мы проходим в кухню. Девушка кладет цветы на столешницу и достает вазу из навесного шкафа. Легким движением она открывает кран с теплой водой.

– Приходил Артем, – как бы невзначай говорит она, под шум льющейся струи.

Я округляю глаза. Сказала как само собой разумеющееся. Даже плечо не вздрогнуло. Артем, Мирон… Картинка очень размыта, но персонажи действительно взаимосвязаны.

– Вы до сих пор общаетесь? – холодно спрашиваю я.

– Нет, что ты? Мы не виделись с тех пор, как он убежал отсюда голышом, – Агата закрывает воду, достает вазу из раковины и начинает вдумчиво ставить цветы в нее. – Он нагрянул днем. Выглядит, кстати, неважно – весь грязный, сальный. Еще хуже, чем когда жил со мной…

– Мне кажется или слышу скучающие нотки? – поднимаю бровь я.

– Тебе точно кажется, – Агата оборачивается и улыбается по-доброму. Но тут же выражение ее лица меняется на озабоченное. – И тем не менее, он меня сильно озадачил.

– Чем же?

Агата скрещивает руки на груди и кивает на лежащую на столе папку.

– А ты сам посмотри, – холодно говорит она.

Я сажусь на стул, беру папку со стола и начинаю вдумчиво листать. Да-а-а. Досье собрано приличное. И Мирон засветился, и шлюха которую он нанял. Даже все транши, которые я пускал на рекламу его сраного стрима. Только это ничего не доказывает.

Я смеюсь и закрываю папку.

– А он очень находчивый. Пришел к тебе с компроматом на меня. Весь замызганный и растерянный. У тебя не возникло подозрения, что все это сшито на коленке?

– Возникло, но…

– Но зерно сомнения, уже посеяно и дало свои ростки, – заканчиваю за нее.

– Ростков пока нет, а вот зерно прочно сидит внутри. Мне еще тогда показалась странной вся эта его спустившаяся с небес слава.

– У чувака кончились деньги и свою славу он уже точно просрал. Приполз к тебе в надежде, что ты поверишь в это, и мы с тобой расстанемся. Очень благородно с его стороны.

Агата выдыхает, но продолжает стоять, скрестив руки на груди. Она отворачивается к окну и напряженно смотрит вдаль. Не понимаю ее чувств, не могу прочитать. И в тоже время у меня не поворачивается язык соврать ей. Последствия будут. Точно будут. Она будет чувствовать себя обманутой. Возможно, это тот вариант, когда сладкая ложь лучше горькой правды. Но я уже, и так, причинил ей достаточно страданий, а начинать отношения фактически со лжи, это низко. Вскрылось, значит, вскрылось.

– Как ты отреагируешь, если я скажу, что все, что написано в этой папке, правда? – спрашиваю я.

– Не знаю, – пожимает плечами Агата. – Мне не хочется в это верить.

– Почему?

– Тогда получается все неправда.

– Что неправда? – я встаю и смотрю ей прямо в глаза. Хочется подойти и взять ее за руку, но понимаю, что она сейчас не готова к такой близости. – Что человек проявил себя во всей красе? – выразительно смотрю на нее. – Что только малейшая уверенность в себе появилась, так нутро полезло наружу?

– Перестань, – опускает руки Агата и подходит к окну. Вся ситуация сильно бередит ей душу.

Я осторожно подхожу сзади и останавливаюсь на расстоянии одной ладони. Чувствую привычный запах ее духов – жасмин и сандал. Эта девушка заслуживает большего.

– Он ведь даже в больнице ни разу не навестил тебя. Вместо этого кувыркался со шлюхой. Даже ни на секунду не возникли сомнения. И да, я это знаю, потому что мне рассказали.

– Значит, все это правда, – проглотив тугой комок, говорит Агата.

– Я не хочу тебе врать, – кладу руки ей на плечи. – Но иначе, как бы я показал тебе какой он есть на самом деле?

– Ты не имел права лезть в мою жизнь, – она дергает плечом пытаясь сбросить мою руку.

– Не имел, – хмуро говорю я. – Но должен был. Потому что хочу, чтобы ты была счастлива, а он отравлял твою жизнь.

Агата стоит спиной ко мне, и я вижу, как на ее шее вздувается вена. Мелкая дрожь проходит по ее телу, и я не пойму она плачет или злится.

– Агата, я… – я снова беру ее за плечи, но она уже с силой стряхивает мои руки и оборачивается. Глаза ее полны гнева, а верхняя губа зло приподнимается.

– Уходи, – цедит она.

– Но…

– Просто уйди, мне нужно побыть одной. Пожалуйста, – она серьезна как никогда.

– Разговор еще не окончен.

Я разворачиваюсь и иду к выходу с кухни. Останавливаюсь возле злополучной папки, беру ее в руку и с секунду смотрю на нее.

– Когда будешь думать над всей этой ситуацией, подумай еще о том откуда у твоего бывшего эта папка, кто ему ее дал и кому это может быть выгодно.

Агате нужно время, чтобы прийти в себя. Если бы я остался, это неминуемо привело бы к скандалу. Все-таки такие вещи нужно переваривать самой. Надеюсь, она придет к нужным выводам. Ну а если не придет, что ж, придется убеждать ее по-другому. Этот долбаный тюфяк. Похоже ему следует объяснить все куда более доступно. И ведь не испугался же. Интересно откуда у него эта папка? Есть у меня пара догадок и все они могут оказаться правдивыми.

Я сажусь на заднее сиденье Майбаха.

– Поехали, Олег.

– Куда? – коротко спрашивает водитель.

– Пока не знаю, отъедь за угол. Агата смотрит в окно, не стоит нам здесь мельтешить.

Олег послушно трогается с места и паркуется у торца дома. Я лезу в смартфон. Вот номер, который мне нужен.

– Здравствуй, – раздается в трубке хриплый голос.

– Привет, Мирон. Нам нужно поговорить.

– У тебя проблемы.

– Да и еще какие.

– Я не спрашиваю, я констатирую факт. У тебя огромные проблемы, Марк. И мне кажется, ты даже не представляешь какие, – голос мужчины звучит глухо. Он прокашливается.

– Может ты меня просветишь, в таком случае? – настороженно спрашиваю я.

– Не по телефону. Приезжай через тридцать минут к Зимнему дворцу.

Ровно через полчаса майбах стоит на парковке в назначенном месте. Мирон точный как часы садится в машину. Мы пожимаем друг другу руки. Он выглядит озабоченным, даже несколько испуганным. Непривычно видеть угрюмого, всегда уверенного в себе человека, в таком состоянии.

Мирон расправляет полы пиджака, явно оттягивая начало разговора.

– Не тяни, – поднимаю бровь я.

– Знал бы ты как меня прессанули вчера, – мотает головой Мирон. – Тобой интересуются очень серьезные люди. И интерес их весьма платонический.

– Семенов? – спрашиваю я.

– Давай обойдемся без фамилий, – кивает головой он. Ох, уж эта конспирация. – Тебя пробивают по полной.

– Это они организовали тюфяка с его походом к Агате?

– Ну не сам же он организовался, – усмехается Мирон. – Я же говорю, под тебя копают со всех сторон. Личная жизнь, бизнес, друзья, семья – все. Это кончится очень-очень плохо.

– Какие у меня варианты?

– У меня нет идей на этот счет, – хмуро произносит Мирон. – Все что я могу – это предупредить. И поверь, даже так, я очень рискую. А там сам решай, что тебе делать. К сожалению, на этом наши дорожки расходятся.

– Как-то ты быстро сдаешься, – хмыкаю я.

– Нет, Марк. Я не сдаюсь. Я отхожу в сторону, чтобы меня не задело, когда поезд под названием Марк Михельсон пойдет под откос. Ты можешь остановить падение поезда? Нет? Вот и я нет. Это не мой уровень.

– Мог бы свои эвфемизмы и по телефону сказать.

– Не мог. Я же не со зла. Это опасно для меня в первую очередь. Я очень хорошо к тебе отношусь. Даже слишком хорошо. Поэтому вот, – Мирон достает из внутреннего кармана пиджака флешку черного цвета. – Держи. Возможно, это хоть как-то поможет тебе в дальнейшем. Только смотри один, без свидетелей. И лучше завтра утром, чтобы я был уже достаточно далеко от тебя.

Мирон уходит, а я сижу и смотрю в одну точку. Пальцы перекатывают флешку то слева направо, то справа налево. Семенов крепко за меня взялся. Как и обещал. Сначала отбирает у меня Агату подставив ей тюфяка, затем Мирона. Что дальше? А дальше все. Как и сказал Мирон. Друзья, семья, бизнес. Нужно с ним поговорить. Расставить точки над «и». В конце концов, к кончине его сына я имею самое посредственное отношение. Все равно что обвинять дерево, с которого от урагана улетела ветка и убила человека. Но видимо его это мало заботит.

На смартфон приходит сообщение. От Кристиана.

«Нужно поговорить»

«Когда?» – спрашиваю я.

«Сейчас. Сможешь приехать в «Есенин»?»

«Буду через пятнадцать минут»

Олег доезжает до места за тринадцать с половиной. Я быстро выхожу из машины и твердым шагом иду в ресторан через главный вход. На глаза снова попадается пресловутый билборд, от чего непроизвольно сжимаются кулаки. В свой кабинет я захожу уже достаточно накрученный.

Кристиан сидит на привычном месте на диване.

– Что-то срочное? – игнорируя приветствие, спрашиваю я и пожимаю ему руку. Тот слегка привстает, протягивая ладонь.

Я так и остаюсь стоять. Кристиан возбужден, его, обычно тщательно уложенные, волосы взъерошены и торчат в разные стороны.

– Ресторан терпит убытки, – констатирует он очевидное.

– Это временное явление, – хмуро произношу я.

– Нет, Марк. Ты видел что стоит напротив ресторана?

– Не мог не заметить, – цежу я. – Поверь вся эта ситуация приносит мне гораздо больше беспокойства чем тебе.

– Не-е-ет, – нервно смеется Кристиан. – Ты похоже совершенно не понимаешь, что происходит. Ни о какой звезде теперь и речи быть не может. На «Есенине» можно поставить крест. А это значит, что и на ресторане в Китае тоже. Понимаешь? Нам теперь заказан туда путь. Никто не будет связываться с людьми, у которых в ресторане погибают клиенты. Это не тот уровень.

– Что ты предлагаешь? – хмуро спрашиваю я.

– Ну… тут два варианта.

Глава 7. Агата

Папка лежит на столе, и я ощущаю себя ее пленницей. А еще я чувствую себя преданной и обманутой. И, несмотря на все высокие мотивы Марка, мне не легче от его лжи. Он манипулировал Темой, мной и все это довольно низко.

Я хочу взять папку со стола, но чувствую как в кармане вибрирует телефон. Номер неизвестен.

– Алло, – настороженно отвечаю я.

– Агата Александровна, это Василий из сервиса. Ваш Порше готов и вы можете его забрать.

– Отлично, – я испытываю огромное облегчение. – Сегодня можно будет?

– Да, до десяти вечера выдача возможна.

– Спасибо, тогда сейчас приеду.

– Ждем вас.

Я стремительно собираюсь и снова открываю приложение для аренды машины. Сервис, в который Марк отгонял Порш, находится примерно в двадцати километрах от моего дома. Я спокойно успею к ним и заберу свою машину. Чувство потерянности немного отступает. У меня есть план на ближайший вечер, а поэтому думать о поступке Марка я буду позже. Когда немного успокоюсь.

Выбор машин в нашем районе оказывается невелик, и я арендую совсем потрепанное Поло. Машина дребезжит, подскакивает на всех кочках, и я начинаю волноваться о том, доеду ли до места назначения. Но, вопреки ожиданиям, Фольксваген меня не подводит, и, спустя час, я добираюсь до сервиса.

Когда все формальности улажены, я сажусь в Порш и с наслаждением нажимаю на кнопку запуска двигателя. Ремонт машины полностью оплатил Марк, моя рука тянется к телефону, чтобы написать ему сообщение с благодарностью, но перед глазами встает это чертова папка на кухонном столе, и ладонь так и зависает над сумкой.

Обида гложет меня. А самое главное, во мне горечью разливается чувство от которого потом слишком сложно избавиться – недоверие. Я не знаю как теперь доверять Марку и надо ли это мне. Больше всего я ненавижу ложь. А наши отношения начались именно с нее.

За этими размышлениями, я, практически, на автопилоте веду Порш в сторону дома. Вечерний Питер полон туристов, которых с наступлением темноты становится только больше. Город предлагает огромное количество развлечений на любой вкус: бары, дискотеки, ночные экскурсии, разводные мосты. С теплоходов плавающих по Неве доносятся музыка и крики радостной толпы. Внутри меня острым когтем что-то царапается, и я с удивлением понимаю, что это зависть. Я все-таки достаю телефон и ищу в контактах знакомый номер.

– Пойдем смотреть как разводят мосты?

– Подруга, ты пьяная? – удивленно спрашивает Вера.

– Я серьезно. Когда ты в последний раз видела как разводят Дворцовый мост? А по Неве на теплоходе когда каталась? Давай поедем, а?

– Агат, ты с Марком поругалась?

Я замолкаю, но через минуту все-таки отвечаю.

– Не хочу об этом.

– Я-я-ясно, – тянет Верка. – Через сколько тебя ждать?

Я смотрю на часы на приборной панели и мысленно подсчитываю время на дорогу.

– В девять буду у твоей парадной.

– Хорошо, – Вера ненадолго замолкает. – Машину не бери.

Я смеюсь, сбрасываю звонок и нажимаю на педаль газа. Стрелка спидометра подбирается к восьмидесяти, и точно так же мое настроение медленно ползет вверх.

Мы плывем на теплоходе по Неве, перед нами на столике стоит бутылка шампанского Ruinart, тарелка с закусками из рыбы и мяса и блюдо с устрицами. Скоро начнется развод мостов и экскурсовод надрывается в микрофон об истории города, для людей, которые его почти не слушают. На верхней палубе ветер треплет волосы туристов и заставляет их зябко ежиться в тоненьких маечках. Но лето в Питере обманчиво.

Мы говорим с Верой о чем угодно, но только не о Марке. Подруга не спрашивает, а я не начинаю этот разговор. С того момента, как он ушел из моей квартиры, мы с ним не общались, если не считать двух смс. Он порадовался, что я забрала Порш из ремонта, а я поблагодарила за помощь. Вот и весь разговор. После второго бокала шампанского, мысли о Марке уходят на второй план. Мы вспоминаем нашу прогулку на теплоходе на выпускном вечере и заливисто смеемся. Я восторженно наблюдаю как подсвеченные яркими огнями величественные мосты медленно распадаются на две половины, в окружение грузовых судов, теплоходов и маленьких катеров. Баржи проплывают по Неве, преодолевая мост за мостом, туристы бесконечно фотографируются на фоне реки, а экскурсовод с ловкостью дирижирует этой толпой.

– Хочешь у нас переночуешь? – Верка смотрит на меня сквозь пузырьки в бокале.

– Да ну. Мне что каждый раз к вам переезжать, когда случается какая-то неприятность?

– Почему бы и нет. Ты нам, как родная, – подруга пожимает плечами и делает глоток вина.

– Спасибо, Вер. Вы мне, конечно, тоже, как родные, но я домой.

– Ну смотри.

Еще час мы катаемся на теплоходе, а потом пришвартовываемся у Дворцовой набережной. Она полна людей, и, кажется, что этот город никогда не спит. Мы вызываем с Веркой такси и, слегка навеселе, садимся на заднее сидение подъехавшего Мерседеса.

– Ты расскажешь мне, наконец, что за повод был у нашей вечеринки? – Вера смотрит в окно, и я вижу ее размытое отражение в стекле.

– Как-нибудь в другой раз.

– Все наладится, Агат.

Она берет меня за руку и несильно сжимает ладонь.

– Что бы не случилось, это пройдёт. Ты со всем справишься и…

Вера не успевает договорить, потому что ее прерывает звонок моего телефона. Я смотрю на дисплей и перевожу взгляд на время. Сердце тревожно сжимается от дурного предчувствия.

– Алло, папа, что случилось?

– Я тебя не разбудил? – голос отца звучит устало.

– Нет, мы тут с Верой гуляем. Ты почему так поздно звонишь?

– Агаточка, ты только не волнуйся. Тут с мамой не очень хорошо. Врачи говорят, что опасность, вроде, миновала.

Я выпрямляюсь на сидении и сильно сжимаю телефон. Сердце начинает бешено колотиться, а паника накрывает меня с головой.

– Что с ней? – голос срывается.

Вера подается ко мне и на ее лице отчетливо проступает тревога.

– Сердце прихватило, она сейчас в кардиологическом отделение Покровской больницы. Доченька, ты прости, что я вот так ночью звоню.

– Ты сейчас где?

– Да тут же, сижу в больнице.

– Я сейчас приеду.

Верка вопросительно смотрит на меня, и я в двух словах описываю ей ситуацию. Таксист без лишних слов забивает в навигаторе новый маршрут, а я отрешенно откидываюсь на спинку сидения. Мысли вихрем крутятся в голове, но кроме страха ни одна не задерживается хоть на сколько-то. Страх потерять родителей, ужасный, мучительный, выработанный с детства. Он парализует и лишает способности трезво рассуждать. Сколько горьких детских слез было пролито, когда однажды в мою маленькую головку пришло осознание – родителей однажды не станет. И с возрастом этот страх никуда делся. Он трансформировался, но прочно поселился в душе. А сейчас он снова выбирается наружу и ледяными пальцами ужаса лишает меня кислорода.

Такси едва тормозит, а я уже выскакиваю на улицу перед входом в больницу. Отец сидит в приемном покое и выглядит так словно постарел на десяток лет. Я бросаюсь к скамейке с сиденьями и сажусь на корточки перед ним.

– Пап? Ты как?

– Дочка, – он кладет руку мне на голову, грустно кивает и смотрит куда-то за моей спиной. – Ой, Верочка, и ты тут.

– Здравствуйте, Александр Михайлович, – Верка садится рядом с отцом. – Как Нина Петровна?

– Не знаю, Верочка, доктор еще на приходил.

– Пап, – я поднимаю на него взгляд и понимаю, что он словно где-то не здесь. – Что с мамой?

В этот момент к нам подходит молодой врач, судя по всему, мой ровесник и задумчиво смотрит на нас.

– Я по поводу пациентки Самсоновой, – он опускает взгляд на документы и снова поднимает на нас, – Нины Петровны.

– Да, – я поднимаюсь и становлюсь между доктором и отцом, – Я ее дочь. Что с ней?

– У вашей мамы случился геморрагический инсульт. Другими словами, произошло внутримозговое кровоизлияние. Судя по всему, у нее была в анамнезе гипертоническая болезнь, что и привело к более серьезным последствиям.

Он сочувственно окидывает взглядом нашу скорбную процессию и продолжает.

– Вашу маму довольно быстро доставили в больницу, что позволило нам оперативно оказать ей первую помощь. Мы уже провели операцию, и сейчас опасность миновала, но пациентке Самсоновой нужно какое-то время провести в больнице. А дальше вам предстоит долгий путь восстановления. Сейчас вам стоит отправиться домой. Завтра можно будет навестить ее.

Кивнув нам в знак прощения, врач уходит. Я сажусь рядом с отцом и обхватываю голову ладонями. Все это похоже на какой-то непрекращающийся кошмар. Только это не сон и мне нужно собраться. Я выпрямляюсь и перевожу взгляд не отца.

– Поедем ко мне, пап?

– Спасибо, дочка, но дома Люська голодная. Да и неудобно как-то.

– Тогда давай я к тебе.

– А хулигана своего ты куда денешь? Он же там один затоскует.

– Но пап…

– Нет, Агата. Я понимаю, что ты переживаешь, но все со мной будет хорошо. Ты лучше завтра заедь за мной, и вместе в больницу приедем. Хорошо?

– Хорошо, – я киваю и сжимаю руку отца.

Пока я вызываю такси, Вера успевает найти автомат с кофе и теперь отвратительная на вкус жидкость разливается по моему пищеводу. Бодрить она меня не бодрит. Глаза слипаются под действием выпитого ранее шампанского, усталости и нервов. Очень хочется забраться в постель, проснуться утром и оказаться в другой реальности. Где моя мама здорова, а отец бодрый и жизнерадостный. Посадив Веру в первую машину, я обнимаю отца.

– Мы что-нибудь придумаем, пап. Со всем справимся.

– Я знаю, дочка, – отец вздыхает. – Знаю.

– Ты уверен, что не хочешь остаться у меня?

– Уверен. Дома оно как-то спокойнее. Да и я не беспомощный старик.

– Ты же понимаешь, что если передумаешь, в любой момент можешь приехать и жить у меня сколько понадобится?

– Конечно. Спасибо, Агата.

Мы садимся в такси и едем. Путь до дома отца мы преодолеваем в полной тишине. Я смотрю в окно и перебираю в голове всех знакомых кто может хоть как-то мне помочь. В голову приходит слишком мало имен. Поцеловав отца на прощание, я, наконец, еду в сторону дома. Над Питером занимается рассвет. Бледным розоватым цветом окрашивается серое небо, постепенно высвечивая крыши домов. Метр за метром все становится золотым. Просыпаются первые работяги, автомобили с сонными шоферами за рулем лениво едут по проспектам. Дворники выходят на свою извечную войну с мусором. Город просыпается и живет.

К моей парадной такси подъезжает, когда день уже вовсю вступает в свои права. Я выбираюсь из машины и вдыхаю утренний прохладный городской воздух. Впереди меня ждет длинный и сложный день. Встреченная радостным лаем Марсика, я прохожу на кухню, где варю себе большую кружку кофе. Папка, которую принёс Тема, все так же лежит на кухонном столе. Я недолго смотрю на нее, а затем беру в руки. Открываю дверцу шкафа и засовываю папку в мусорное ведро. С этим я буду разбираться позже. Как бы мне не было обидно от того, что Марк действовал таким образом, это не причина для того, чтобы рушить наши отношения. Сделав глоток крепкого кофе, я сажусь на стул и достаю телефон. После третьего гудка мне отвечает сонный голос.

Глава 8. Марк

Я разворачиваю кресло и сажусь напротив Кристиана. Кладу руки на колени и пристально смотрю на своего со-инвестора. Он активно жестикулирует, пытаясь доказать свою правоту. Честно говоря, ни разу не видел его таким взволнованным. Даже, можно сказать, взбешенным. Обычно всегда спокойный, разумный, интеллигентный француз предлагает какие-то совершенно дикие вещи.

– Ребрендинг – это огромная сумма денег. Это сплошной геморрой! Ну как ты этого не поймешь? – говорит Кристиан, тряся обеими руками передо мной. – Мы только зря потеряем время. Новая концепция, новый интерьер, весь персонал разбежится. Где ты потом их будешь собирать?

– Я-то как раз все это понимаю, – спокойно отвечаю я. – И то, что Мишлен нам уже не светит тоже. Но твое предложение еще более безумное. Я не могу так рисковать.

– Да почему? Ты что мне не доверяешь? – почти рвет на себе волосы Кристиан.

Собственно говоря, нет. Хочу так ответить, но не могу. Мне еще с ним работать. Полчаса назад он предложил мне два варианта решение проблемы – продать ему ресторан (причем сумму предложил весьма посредственную), либо сделать вид, что я продал ему ресторан. План был прост. Я пишу ему фиктивную бумагу, и мы во всеуслышание об этом говорим. После трагичного инцидента, хозяин «Есенина» продает свой ресторан и все в таком духе. СМИ поднимает шумиху, в ресторане якобы проводится небольшая чистка, и новый хозяин больше не допускает подобных оплошностей. План хорош всем, только вот я не горю желанием продавать свой главный проект. Я вложил в него душу, в конце концов. С другой стороны, мертвый актив всегда будет тянуть меня назад. И я пока не знаю, как его оживить.