Читать онлайн Запретное пламя

Глава 1.

Данил.

– Ало, Жек! Давай напьёмся!

– Эй, бро! – в трубке раздался его смех. – После таких слов всегда начинается жесть!

– А ты думаешь у меня впереди сказка?

– Всё так серьезно?

– Все очень печально, поэтому сегодня мне нужен алкоголь и твоя компания. Ты со мной?

– Ну конечно, я за любую движуху, ты же знаешь!

– Замётано! В девять встречаемся в «Кубе».

Я бросил телефон на диван и сжал кулаки.

Батя… умудрился. Сначала бесконечные командировки, «важные встречи», пустая квартира, а теперь официально: он приведёт домой «новую мамочку», с бонусом в виде ребёнка.

Я зашёл в ванную, плеснул холодной водой на лицо, посмотрел на своё отражение. Нормальный парень: тёмные волосы, спортивное тело, одежда от лучших брендов. Всё при мне. Только внутри – пустота и злость.

***

Клуб «Куб» встретил привычным гулом басов и светом, резавшим глаза. Толпа уже была в разгаре – музыка, смех, дым кальянов. Я протиснулся к бару.

Жека, как всегда, пришел раньше меня и уже сидел на высоком барном стуле с коктейлем в руке и довольной ухмылкой на лице.

– Ну, здорово, страдалец! – он хлопнул меня по плечу. – Выглядишь так, будто тебя женили против воли.

– Почти, – буркнул я. – Наливай.

Бармен поставил передо мной бокал. Я сделал первый глоток – обжигающий, резкий. Хотелось выключить голову, хотя бы на ночь.

– Ну? – Жека заглянул в моё лицо. – Что за траур? Ты обычно веселишься первым.

– Через четыре дня батя приведёт в дом мамочку, – я скривился, вращая бокал в руках.

– Мамочку? – Жека прыснул. – Ты серьёзно?

– Более чем. Новая любовь всей его жизни, – я усмехнулся, но в груди снова заныло.

– И что за дама сердца? – он подался ближе, с интересом.

– Из простых, – я пожал плечами. – Ничего не знаю. Избегал разговоров. Но одно знаю точно – бедная. А, у неё ещё и ребёнок есть, девочка вроде.

– Так у тебя теперь будет сестрёнка? – он прыснул ещё громче. – Красавчик, поздравляю!

– Я готов свалить из дома, – отрезал я, осушая бокал до дна.

Мы замолчали. Музыка клубилась в воздухе, и на секунду я почти растворился в ней.

Жека первым нарушил паузу:

– Слушай, а чего мы тут киснем? Давай найдём девочек, а?

Я скосил на него взгляд. Вроде не планировал… Но мысль была слишком соблазнительной, чтобы её откинуть.

– Ну, давай, – кивнул я, чувствуя, как усталость превращается в азарт.

Я лениво пробежал взглядом по залу. Толпа пестрила яркими лицами, блеском платьев, смехом. И вдруг взгляд зацепился.

Две подружки сидели неподалёку. Контраст бросался в глаза: одна – высокая, тонкая, точёная, словно только что сошла с обложки журнала. Каждое движение – выверенное, улыбка – словно натренированная.

А рядом с ней – рыжая. Смеющаяся, живая. Она не вписывалась в привычные стандарты, и именно это делало её особенной. Фигура у неё была не идеальная «под линейку», а мягкая, с лёгкими округлостями, которые только подчёркивали женственность и делали её образ дерзким, настоящим. Она не выглядела пухлой, но и не была той самой хрупкой «стройняшкой», к которым я привык. В ней чувствовалась свобода. Казалось, она могла сорваться с места и утащить за собой в самую безумную авантюру.

– Моя та, что длинноногая, – Жека довольно потер руки.

– А рыжая – в моём вкусе, – сказал я, даже сам удивившись своей честности.

Я поймал себя на том, что смотрю именно на неё. Рыжие волосы сверкали, как языки пламени в свете софитов. Девчонки встали со своих мест и, держась за руки, пробрались сквозь толпу на танцпол. Было видно, что они уже немного навеселе – смеялись, переговаривались, а потом растворились в ритме.

Высокая была в обтягивающем чёрном платье с открытой спиной и тонкими бретелями, блестящем в свете прожекторов. На ногах – каблуки, от которых она казалась ещё выше, будто над всеми парила.

Рыжая – её полная противоположность. Не высокая. В короткой джинсовой юбке и алой майке с вырезом, что открывал плечи. Волосы сбивались в беспорядке, и от этого она выглядела ещё живее, будто огонь, вырвавшийся на свободу.

Жека, заметив момент, наклонился ко мне и сунул в ладонь ключи.

– Развлекайся, бро. Я свою стройняшку в домик на море увезу. А ты… чувствуй себя как дома.

– Ты уверен, что она не пошлёт тебя?

– Ой, будто ты не знаешь меня, я сама харизма и обаятельность, – Жека первым рванул на танцпол.

Я последовал за ним. Толпа двигалась в такт музыке, свет полосами резал пространство. Жека быстро оказался рядом с высокой и уже обнял её за талию, они смеялись, будто давно знакомы.

Я пристроился ближе к рыжей. Сначала осторожно, почти невзначай коснулся её талии. Она не отстранилась, лишь сильнее качнулась в такт музыке. Я позволил ладоням чуть скользнуть по её бокам, проверяя, где проходит граница.

Она слегка повернула голову – и наши взгляды встретились. На миг меня будто ударило током: зелёные глаза, светящиеся в полумраке клуба, словно капли изумруда в бокале с вином. Будто ведьма – притягательная, опасная. Я замер, не в силах оторвать взгляд.

В её изгибе губ, который я успел уловить, отразилась улыбка. Улыбка – вызов. Но она тут же отвела взгляд, словно нарочно лишив меня сияния своих глаз, отвернулась и продолжила танцевать.

Я сделал шаг ближе, прижался животом к её спине. Она запрокинула голову назад, положив её на мою грудь. Музыка гремела, но я слышал только её дыхание.

Наши движения стали медленнее, плавнее – но от этого только горячее. Её тело мягко отзывалось на каждое моё движение. Я чувствовал, как желание накрывает с головой.

Она всё ещё держала голову на моей груди. Я опустил лицо, вдыхая запах. Её волосы пахли цитрусом – не простым апельсином из детства, а чем-то более изысканным: сладко-горьким, как мандариновая кожура, и свежим, как капля лайма на ободке бокала. В этом аромате было что-то щекочуще – острое, дерзкое, но при этом мягкое, тёплое, манящее. Я вдыхал его – и чувствовал, что тону, как будто сам стал частью этого коктейля: терпкость, сладость и огонь в одном глотке.

Её движения сбивались с ритма, и я рискнул: склонился ниже, коснулся губами её шеи. Она дёрнулась, но не отстранилась. Обернулась ко мне, глянула прямо в глаза – и этого взгляда хватило, чтобы меня добить.

Я потянулся вперёд и поцеловал её. Поцелуй вышел пылкий, быстрый, как вспышка. Она улыбнулась сквозь него, а потом ответила – мягко, но с огнём. Я почувствовал, как ее руки легли на мою шею. Всё вокруг исчезло. Музыка, крики, толпа – остались только мы. И я понял: всё, пропал.

– Поехали ко мне, – выдохнул я ей в ухо.

Она смотрела секунду, будто взвешивая. Потом ухмыльнулась и кивнула:

– Поехали.

Рыжая шагнула к подруге:

– Всё, расходимся. Я с красавчиком.

Высокая только хмыкнула, глянув на меня, и кивнула Жеке:

– А я тоже не пропаду.

Авантюристки.

Мы вышли из клуба. Между нами тишина и вязкое напряжение, будто каждый шаг приближал к чему-то запретному и сладкому. Ночь обволакивала, прохладный воздух щекотал кожу после клубного жара.

Я мягко обнял её за плечи, притянул ближе. Девушка посмотрела на меня снизу вверх, прищурившись, губы чуть приоткрыты.

– Ехать недалеко, – сказал я тихо, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – А ты очень красивая.

Такси приехало почти сразу. Мы сели на заднее сиденье. Она устроилась вполоборота ко мне, коленом касаясь моей ноги.

Я не удержался – наклонился к её шее, провёл губами по коже, поцеловал, чуть прикусил мочку её уха. Она не сказала ни слова, только закрыла глаза, улыбнулась и провела ладонями по моей груди, животу, словно изучала. Мурашки пробежали по спине. Наше дыхание стало тяжелее, прерывистее. Ожидание сводило меня с ума. Я посмотрел на неё – и всё было ясно без слов. Ей сейчас со мной хорошо. И она этого хочет не меньше, чем я.

Когда машина остановилась у подъезда, я уже знатно горел изнутри. Мы поднялись наверх, вошли в квартиру, и едва дверь захлопнулась, как её ладони легли мне на грудь. Я прижал её к стене, наши губы столкнулись – поцелуй был жадным, нетерпеливым, почти отчаянным. Она отвечала с той же страстью, царапала ногтями мою спину, смеялась сквозь поцелуи. Я не помнил, чтобы хоть раз испытывал такое – каждое движение было как вспышка. Алкоголь только разогрел, а не затуманил.

Мы добрались до кровати, и всё изменилось. Огонь не погас, но стал мягче, плавнее. Её движения – женственные, текучие, словно вода, что обволакивает и тянет вглубь. Я впервые ловил себя на мысли: не хочу торопиться. Я хотел чувствовать каждое касание, каждое её дыхание на своей коже. Ее тело было фигуристым, мягким, податливым. Я будто тонул в этой мягкости и не хотел выбираться.

Я вдыхал её стоны, и понимал: такого у меня ещё не было. Я не просто хотел её – я наслаждался ею.

Позже мы пошли в душ. Струи воды падали на её плечи, блестели на рыжих волосах. Я не выдержал – прижал её к себе, целовал плечо, шею, она смеялась и отталкивала ладонями, но тут же возвращала меня к себе. Наши тела скользили друг о друга под горячими каплями, и от этого было ещё горячее, чем в кровати.

А потом снова постель. Мы улеглись, обнявшись, и впервые за ночь всё стихло. Её рыжая голова устроилась у меня на груди, дыхание стало ровным.

Я закрыл глаза и вдруг понял – мы лежим, как пара, будто живём вместе уже много лет. И почему-то это казалось правильным.

***

Агафья.

Я проснулась от того, что было слишком тепло. Сначала подумала – просто одеяло, но нет. Рядом кто-то дышал. Осторожно приоткрыла глаза – парень, красивый. Лежал на спине, лицо спокойное, волосы чуть растрепаны.

И тут воспоминания нахлынули.

Вчера днём Лера позвонила:

– Пошли в клуб! Повеселимся!

Я улыбнулась. Конечно. Как можно отказать? Я люблю тусовки, люблю музыку, смех, внимание. Мне всего девятнадцать – разве не для этого жить?

Ведь совсем недавно всё было другим: тяжёлые дни, работа ради копеек, серые стены, вечное напряжение. А сейчас – клубы, огни, смех, свобода. Словно я выбралась из темноты и теперь жадно ловлю каждый луч света, каждую искру праздника.

В клубе всё завертелось, как всегда. Музыка била в виски, Лера хохотала рядом, мы танцевали до упаду. И вдруг – он. Высокий, уверенный, пристроился рядом. Я сразу поняла: намечается приключение.

Он двигался так близко, что я почувствовала его запах: приятный, свежий. Когда поцеловал – Боже, я едва не растаяла. Целовался прекрасно. «Почему бы не позволить себе удовольствие?» – мелькнула мысль.

Он предложил поехать к нему, я согласилась. И вот я здесь.

Ночь прошла волшебно. У меня бывали случайные связи – я никогда не считала это чем-то плохим. Но с ним всё было по-другому: не только страсть, но и нежность, какая-то особенная мягкость.

Но… правила есть правила. В таких историях утром кто-то должен исчезнуть. Чтобы не было неловкости, чтобы не начались разговоры. Сегодня это моя роль – ведь я в гостях.

Я аккуратно сползла с постели, стараясь не разбудить его. Нашла юбку, майку, натянула их на себя. Время – восемь утра. Поспала всего пару часов, но чувствовала лёгкость.

На цыпочках вышла из квартиры, тихо прикрыв дверь. На улице воздух был свежий, бодрящий. Я вызвала такси и улыбнулась своим мыслям.

Эта ночь оставит во мне след, лёгкий, но яркий, как тёплый отблеск света на воде.

***

Данил.

Меня выдернул из сна телефонный звонок. Экран мигал именем Жеки.

– Ну что, герой-любовник, как ночь? – сразу без приветствия протянул он, зевая в трубку.

Я усмехнулся, потянулся. Взгляд скользнул по смятому одеялу – пусто. Рыжая исчезла. Ни записки, ни намёка на прощание. Будто её и не было.

– Всё было… – я замолчал, подбирая слово, и только хмыкнул, – прекрасно. Даже чересчур.

– Ясно, – Жека рассмеялся. – Дай угадаю, имени не знаешь?

– Да какое там имя, – я поднялся, прошёлся по комнате, окинул взглядом стол, диван. Ни следа рыжей. – И она моё не узнала. Всё честно.

Через полчаса Жека уже сидел на кухне – свежий, будто и не пил вчера, в отличие от меня. На столе дымились кружки кофе, мы сидели напротив, лениво перебрасываясь репликами.

– Слушай, – он качнул головой, делая глоток, – я понял, рыжая твоя была что надо. Но и у меня вечер удался. Лерка – весёлая, лёгкая. Я её потом домой отвёз… живёт, кстати, в районе не из богатых. Простые они, не то что мы, – он усмехнулся, как будто самому себе. – Но кайфанули знатно.

– Ага, – я кивнул, прикрыв глаза. – Жалко, что всё это разовая акция.

Жека прищурился, глядя на меня поверх чашки.

– Ты так уверен? Город не такой уж большой. Кто знает, может, ещё пересечёшься со своей огненной.

Я пожал плечами. Внутри было странное чувство: усталость после бессонной ночи, её запах всё ещё стоял в памяти, кожа будто хранила её прикосновения. И какое-то сожаление – как будто мы не договорили, не дожили ночь до конца.

Мы покурили у подъезда, Жека проводил меня до такси. Машина тронулась, музыка играла негромко, город только просыпался. А перед глазами вспыхивали кадры ночи – её смех, вкус губ, горячее дыхание у моего лица.

И всё же я улыбался. Ночь того стоила.

Глава 2.

Настал день встречи с новой пассией отца и её дочкой. Не визит, не знакомство – переезд. Эти дамы будут жить с нами. С этого дня наш дом становится их домом.

Внизу царила суета: горничная накрывала обеденный стол, запах свежей выпечки и жареного мяса расползался по комнатам, будто прикрывая сладким дымом всё напряжение. В большой гостиной отец прохаживался туда-сюда, нетерпеливо сверяясь с часами. На нём – идеальный костюм, ровный галстук, отточенная улыбка. Человек, который знает, чего хочет.

Я сидел в кресле, крутя в руках телефон и делая вид, что спокоен, хотя внутри всё клокотало. «Мамочка с дочкой» – звучало слишком по-семейному и слишком липко.

Отец говорил: «У нас всё серьёзно. Они переезжают. Здесь им будет комфортнее».

Моя мать умерла, когда мне было пять. Я уже привык быть без женского внимания, ласки и заботы. Я компенсировал все это девушками. Я был достаточно любвеобильным, правда, старался иметь одноразовые связи. Мы жили с отцом вдвоем, от него я не получал много внимания, потому что он много работал, общался с женщинами – выбирал. Я был тот сын, которому от отца достаётся только внимание по остаточному принципу. А теперь – новая семья, новые лица, новый ребёнок. И еще меньше внимания.

Я знал, что они не из нашего круга. Не богатые. Для него – это, может быть, любовь, для неё… комфорт, достаток, уютная жизнь под крышей уважаемого человека. Да, отец красивый, успешный. Но кто даст гарантию, что он пришла не на наши счета и фамилию?

А дочка? Как мне вести себя с ней? Какой у нее характер? Сколько ей лет? Я представлял себе девочку лет семи, максимум десяти. Бант, косички, или в лучшем случае подростка с наушниками и телефоном.

Звонок от охраны разрезал воздух.

– Машина заехала, – сказал отец, и в голосе прозвучало торжество, будто сейчас не просто гости войдут – а новая эра его жизни.

Мы вышли в холл.

Первыми в дом закатились чемоданы на колёсиках. За ними – женщина лет сорока: ухоженная, с мягкими чертами лица, с рыжеватым оттенком в волосах. Она улыбалась, старалась держаться уверенно. «Ну, мамочка как мамочка», – машинально отметил я.

А потом за её плечом появилась дочка.

И у меня перехватило дыхание – рыжая, моя рыжая. То самое приключение из клуба. Телефон выскользнул из рук и глухо шлёпнулся на ковёр. В груди что-то резко щёлкнуло, будто выключатель. В голове – пустота, тело обдало жаром и холодом одновременно.

Она тоже узнала меня. Зелёные глаза округлились, щёки вспыхнули, губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать – и передумала.

– Твою же мать, – прошептал я так тихо, что сам едва услышал.

А вокруг будто ничего не произошло. Отец радостно здоровался с женщиной, обсуждал дорогу, говорил что-то про ужин. А я стоял и не мог отвести глаз от неё. Случайная ночь обернулась семейной драмой. И от этой мысли меня с головой накрыла ярость, смешанная с запретным возбуждением.

***

Агафья.

Мама сидела рядом, тихо обсуждая с водителем маршрут, а я уставилась в окно и почти не слушала. Мысли прыгали, как мячик: «Жизнь должна измениться к лучшему. Всё остальное – неважно».

Мы никогда не жили богато. Мама – бухгалтер в маленькой фирме, вечно за работой. Бывало, я тоже подрабатывала, чтобы помочь, и слишком хорошо знала, что такое усталость и нехватка денег. Теперь всё будет иначе. У мамы новый мужчина: состоятельный, влиятельный, и думаю что красивый.

«Будет богатый папа. Хорошо. У него есть сын, будет он мне братом или нет – всё равно. Я никому ничего не должна. Буду жить, как жила, только теперь в комфорте».

Когда машина свернула в элитный посёлок, я невольно ахнула. Дома, будто из журнала: ухоженные газоны, бассейны, дорогие машины у ворот. Чистота и порядок, даже воздух какой-то другой – тяжёлый от денег.

«Здравствуй, новая жизнь», – промелькнуло внутри.

Мы вошли в дом. В холле нас встретил новый «папа» – Павел Владимирович. Мужчина лет сорока пяти, может, чуть старше. Высокий, уверенный, ухоженный. На его лице сияла та самая улыбка человека, который всё контролирует. «Ну, папа как папа», – равнодушно отметила я.

И вдруг – взгляд скользнул мимо него, сердце ухнуло вниз. Он. Тот самый. Незнакомец из клуба. Моя маленькая, невинная и очень приятная «шалость».

Мир на секунду перестал существовать. Я вспомнила его руки, его губы, его запах. Всё – будто вчера. Я почти забыла о той ночи, списала её на случайность. Но он стоял здесь, в моём будущем доме и смотрел на меня. Узнал.

Щёки вспыхнули, дыхание сбилось.

«Ну здравствуй, братец», – промелькнуло в голове с горькой усмешкой.

Возбуждение и паника переплелись в жгучий коктейль: «И что мы теперь будем делать?»

Павел улыбался, протягивая руку:

– Павел Владимирович.

– Агафья, – ответила я, сглотнув. – Можно просто Афи.

– Очень приятно. – Его голос звучал мягко, уверенно. – А это мой сын, Данил. Ему двадцать два. У него есть девушка, Ольга. Парень весёлый, иногда слишком, но вы быстро подружитесь, я уверен.

«Оу, у него еще и девушка имеется, занятно» – подумала я.

Данил вежливо кивнул, даже улыбнулся. Но я заметила в его взгляде то же, что, наверное, отразилось в моём: шок.

– А это моя любимая, Людмила Ивановна, – обратился Павел к сыну, обняв маму за плечи.

– Очень приятно, – произнёс Данил, чуть театрально поклонившись.

– Моя дочь, – мама чуть покраснела от гордости, – скромная, прилежная, хорошо учится, весёлая. Я уверена, что вы найдёте общий язык, Данил. Я так счастлива, что у нас теперь будет большая семья.

Я едва не рассмеялась: «Скромная, прилежная… да уж».

После обмена любезностями Павел показал нам дом. Просторный, светлый, с большим садом. Моя комната оказалась уютной, с большим окном и мягкой кроватью. «Неплохо», – решила я. Для меня главное – свобода и удобство.

За обеденным столом всё выглядело формально. Родители обменивались любезностями, обсуждали ремонт, ужин, планы. Улыбались, поддакивали, словно актёры в любительской постановке «Идеальная семья».

А мы с Данилом…

***

Данил.

Я сидел за столом, держал вилку, но почти не притрагивался к еде. Взгляд снова и снова возвращался к ней, к Афи. Она смеялась, легко перекидывалась репликами с мамой и моим отцом, двигалась так свободно, будто всё происходящее было просто игрой.

Каждый её жест, каждый смех били по мне, как током. Сначала я убеждал себя: это раздражение. Но чем дольше смотрел, тем яснее понимал – это не только злость. В ней было что-то, что притягивало, что-то странно знакомое, что не отпускало.

Мозг лихорадочно искал объяснения. Всё ясно: они с матерью из бедных. Простая бухгалтерша, скромная женщина, которая умело прячет усталость за вежливой улыбкой. А дочь – яркая, рыжая, дерзкая, будто создана для того, чтобы выделяться. Они сюда пришли не за любовью, за деньгами моего отца.

Злость вспыхнула мгновенно: на Людмилу – за её «корысть», на Афи – за то, что так ловко играет своим обаянием. Скромная? Ага … Видел какая она скромная. Помню ее раскованной, горячей, стонущей подо мной. От этого воспоминания сердце ударило чаще, дыхание стало тяжелее. Но вместе с раздражением всё сильнее росло притяжение, упрямое и настойчивое.

Я пытался держать лицо каменным, но взгляд всё равно возвращался к ней. Словно каждое её движение было вызовом, провокацией, на которую невозможно не ответить.

И вдруг я понял: эта семья, эта встреча, её появление в моём доме – всё это не случайность. Это испытание. Личная головоломка, из которой невозможно выйти без потерь.

После ужина я не выдержал. Почти бегом вышел из дома, сел за руль и поехал к Жеке. По пути коротко набрал ему: «Буду через полчаса».

На его балконе мы курили, глядя на городские огни, которые мерцали, как сотни маленьких искр – почти как мысли, что не дают мне покоя. Первый глубокий вдох – и напряжение чуть отпустило.

– Всё ещё не верю, – выдохнул я, смотря вниз на прохожих. – Она… рыжая… теперь моя почти-сестра.

Жека расхохотался:

– Ха-ха, поздравляю, бро! Самый неожиданный твист в истории мажоров! Сразу скажу – у меня таких сюжетов не было.

Я сжал перила, чувствуя, как внутри всё кипит. Хотелось и смеяться, и кричать, и сбежать.

– Ты не понимаешь, – произнёс я почти сквозь зубы. – Думал, это случайная ночь, просто игра… а теперь?

Жека прищурился:

– Слушай, бро, тебе самому не смешно, что эта ночь теперь может разрушить тебе мозг?

Я не успел ответить, как он снова затянулся дымом:

– У тебя есть Оля. Помнишь? Завтра прилетает из Парижа, две недели там с родителями тусила, вот и отвлечёшься, расслабишься. Забудешь эту историю.

– Забудешь… – я усмехнулся, горько. – Когда она смотрит на меня своими зелёными глазами… Чёрт, да она как ведьма, сразу утягивает в омут.

– Данил, остынь, – он хлопнул меня по плечу. – Холодная голова нужна.

Я опустил взгляд, сжимая сигарету до боли в пальцах. Расслабиться? Когда перед глазами стоит её смех, её рыжие волосы, её взгляд?

– Что теперь делать? – выдохнул я, обводя рукой огни города. – Игнорировать? Притворяться, что ничего не было? Уйти из дома? Хотя с какой стати?

Жека пожал плечами:

– Сперва наведи порядок в голове. Остальное решится.

– Порядок… – повторил я, горько усмехнувшись. – Я еле сдерживаюсь, чтобы не вернуться туда и не сказать ей всё, что думаю.

Он снова усмехнулся, пуская дым:

– Не пори горячку. Скажешь ещё спасибо, что я тебя вовремя остановил.

Я сделал последнюю затяжку, пытаясь выдохнуть вместе с дымом все мысли. Но внутри клубилась опасная смесь – злость, обида, притяжение. Рыжая. Почти сестра. Случайная ночь, превратившаяся в запретную историю.

И я не знал, что с этим делать.

***

После того как я ушёл от Жеки, долго колесил по ночному городу, словно надеялся, что огни улиц и шум мотора приведут мысли в порядок. Решение было простое: игнорировать рыжую. Обычная интрижка, таких полно. У меня есть Оля – красивая, стройная, из нашего круга. Девушка с будущим, с характером, с фигурой «с обложки». Секс, смех, лёгкость – чего ещё надо?

Просто теперь рядом со мной живёт «сестра». Когда отец женится, то всё это станет официально. Пусть рыжая ходит по дому, смеётся, хлопает дверьми – я справлюсь. Было один раз – и хватит.

Но внутри всё равно скреблось. Словно маленький червь, что точит изнутри. Меня не отпускала мысль: зачем они сюда пришли? Неужели правда ради отца? Или ради его имени, его положения, его денег? В их истории было что-то липкое, чужое. Я не хотел в это верить, но и принять не мог.

Дом встретил меня тишиной. Отец с Людмилой уехали на романтический ужин. Я прошёл на кухню, не включая яркий свет, налил себе коньяк. Один стакан, второй, третий… Горло обжигало, но в голове ясности не прибавлялось. Только сильнее звенела пустота.

И вдруг – её голос. Лёгкий, звонкий, будто капля смеха, упавшая в тишину:

– Да, Лера, хорошо… завтра позвоню. Спокойной ночи!

Шаги приближались. Я не шелохнулся. Щёлк – и кухня залита светом. Афи дёрнулась, вскрикнула, увидев меня.

Я поднял взгляд, медленно, почти лениво.

– Привет, сестрёнка.

Она замерла. Глаза округлились, губы дрогнули. А во мне вдруг что-то сорвалось: игнорировать? Да кого я обманываю. Её присутствие рушило все мои попытки быть спокойным.

***

Агафья.

Я шла по коридору, телефон прижимала к уху, улыбалась.

– Да, Лера, отлично… Обязательно позвоню завтра. Спокойной ночи тебе тоже! – смеялась я.

Дома никого не было, а мне хотелось перекусить перед сном. Свет в кухне не горел, я щелкнула выключателем и вскрикнула от неожиданности. Данил сидел за столом, перед ним стояла бутылка коньяка и пустая рюмка. Его взгляд был острый, как лезвие.

– Привет, сестрёнка, – сказал он спокойно.

Я сглотнула комок в горле, тихо произнесла:

– Привет.

Он встал, подошёл ближе. Голос его был холодным, отточенным, как нож.

– Ну, расскажи. Как тебе наш дом? Как новые условия? Твоя мама довольна? Или ей мало того, что уже получила?

Я нахмурилась, но держалась прямо.

– Твой отец любит мою мать. Это не преступление.

Он усмехнулся – криво, зло.

– Любовь… – почти прошипел он. – Да твоя мать такая же актриса, как и ты. Скромная, правильная девочка…

Мое лицо вспыхнуло. Он продолжил:

– На какие деньги ты шатаешься по клубам? А еще спишь с первыми встречными, скромница? – голос Дани стал громче, раздражение и неприязнь сквозило в каждом слове. – Думаешь, я проглочу и промолчу? Нет, рыжая. Я узнаю, что вы задумали. Если вы с мамой решили присосаться к моему отцу, я вас раскрою. Если ты переспала со мной однажды, это не значит, что я буду добр к тебе.

Я чувствовала, как кровь отхлынула от лица, дыхание сбилось. Его слова жгли, резали, но в то же время я чувствовала странное напряжение, страх и… возбуждение. Я глубоко вздохнула, пытаясь собрать мысли и не дать слезам вырваться наружу.

– Мы не пришли сюда за деньгами, – произнесла я тихо, но твёрдо. – Мама хочет новую жизнь с тем, кого любит, а любит она твоего отца. А я буду жить своей жизнью, как жила всегда. На что я бываю в клубах, и с кем провожу время – это моё личное дело.

Он прищурился, усмехнулся, но это было усмешкой сквозь раздражение.

– Личное дело… коснулось меня… – он задумался, видимо вспоминая нашу ночь.

Тишину разорвал хлопок входной двери – родители вернулись. Я дёрнулась, выскользнула из кухни, исчезла в коридоре.

Я поднялась в комнату почти бегом. Села на кровать, обняла колени. В груди всё пульсировало от злости и боли. Обидно. Думала, мы сможем по-человечески существовать рядом. Что он вспомнит ту ночь не только как ошибку, но и как что-то тёплое. Но Данил выбрал другое – обидеть, унизить, выставить меня мошенницей.

Я сжала губы, чтобы не расплакаться.

«Типичный мажор, – горько подумала я. – Девушка есть, спит с другими, и ещё считает, что имеет право судить».

В груди ныло от раздражения и разочарования.

Глава 3.

Данил.

Я сидел в гостиной, лениво прокручивая ленту новостей. Время было около десяти. Утро тянулось медленно, когда вдруг в дверь позвонили.

– Чёрт, кто это так рано? – пробормотал я, поднимаясь.

На пороге стояла Оля. Сияющая, загорелая после отдыха, в лёгком сиреневом платье, улыбка – как солнечный луч в хмурое утро. Она не дала мне и слова сказать: запрыгнула на меня, обвила талию ногами и коснулась губами моих.

Я сразу поддался – привычное тепло её поцелуя было как возвращение домой.

– Почему не сказала, что приедешь так рано? – прошептал я, втягивая знакомый аромат её духов.

– Хотела сделать сюрприз, – лукаво улыбнулась она, мягко проводя ладонью по моей груди. – А ты, как всегда, не ожидал.

Мы вошли в дом, её пальцы всё ещё скользили по моей руке.

– Отец на работе? – спросила она, делая вид, что это лишь праздный интерес.

– Да, – ответил я, и в ту же секунду её губы снова накрыли мои.

– Две недели без тебя – катастрофа, – прошептала Оля, целуя жадно. – Хочу тебя.

Я уже почти забыл обо всём вокруг, но вдруг опомнился.

– Оль, тут такое дело… – я не успел выговорить новость, как в поле зрения появилась рыжая, будто нарочно в тонком кружевном пеньюаре, волосы растрёпаны, взгляд сонный, но слишком яркий.

Оля застыла, глаза расширились.

– Это что ещё за сценка? – подозрительно прищурилась она.

– Это… моя сестра, – ответил я нарочито спокойно.

Оля прыснула от смеха:

– Сестра?! Серьёзно? И давно у тебя тайные родственники?

– Папа женится. Это дочь его невесты, моей новой мамочки, – я специально сделал ударение на слове «мамочка».

Оля замолчала, удивлённо посмотрела на Афи:

– Сестра?

– Сестра, – спокойно подтвердила рыжая. – Меня зовут Агафья. А ты, я так понимаю, его девушка?

– Да, – улыбнулась Оля, всё ещё с оттенком недоверия. – Его девушка. И я очень соскучилась.

Я взял Олю за руку.

– Пошли, – коротко бросил я и повёл её к себе в комнату. Плевать, что Афи всё слышит. Нам с Олей нужно наверстать упущенное время.

В комнате напряжение вспыхнуло с новой силой. Оля снова прижалась ко мне, и наши губы встретились в долгом, нетерпеливом поцелуе. Сначала нежно, затем всё настойчивее – словно эти две недели отсутствия превратились в годы.

Её пальцы блуждали по моей спине, стягивая с меня рубашку, я отвечал тем же, обнажая её плечи и ключицы. Каждое движение было неторопливым, но в нём чувствовалась жажда – досказать то, что не могли словами.

Мы рухнули на кровать, не разрывая объятий. Я покрывал её шею и грудь поцелуями, чувствуя, как под ладонями её тело откликается лёгкой дрожью. Она застонала, царапая ногтями мою спину, и этот звук окончательно сорвал последние сдерживающие границы.

Я вошел в нее легко и она сразу издала стон … такой, что желание обладать ей увеличилось в сотню раз. В процессе страсти мы меняли позы, будто хотели вспомнить всё и сразу. Мы двигались медленно, наслаждаясь каждой секундой, каждым прикосновением. А потом наши движения постепенно становились более настойчивыми, бурными, страсть росла, дыхание учащалось. Она не сдерживалась, громко стонала, всхлипывала, отвечая на каждое прикосновение и каждое моё прикосновение губ.

Наши движения становились одним ритмом. Время исчезло. Остались только дыхание, стук сердец и то особое чувство, когда чужое тело становится продолжением твоего.

После яркого оргазма мы лежали и тяжело дышали. Я перебирал её светлые волосы, гладил спину и плечи. Она прижималась ко мне, шептала что-то ласковое, смеялась тихо. Наши губы ещё иногда встречались в лёгких, нежных поцелуях, без спешки, просто чтобы ощутить близость.

***

Агафья.

Я сидела на кровати, прижав колени к груди, закрыла глаза. Казалось, дом дышал вместе с ними: каждый дрожащий удар кровати, каждый звук за стеной отдавался во мне эхом, заставляя сердце сбиваться с ритма.

Боже… я вспомнила ту ночь. Нашу ночь. Единственную. Он был невероятен. И как бы я ни старалась забыть, тело предательски помнило каждое его движение.

Наушники не спасали. Музыка глушила только часть звуков, но в голове они всё равно оживали: её вздохи, его сбивчивое дыхание, их общий ритм. Моё собственное сердце билось в такт им, будто я сама была там, рядом, а не по эту сторону стены.

Тепло поднималось к лицу, мурашки бежали по коже, тело отзывалось само, без моего согласия. Смесь ревности, желания и болезненной тоски захлёстывала. Я ненавидела себя за то, что слушаю, но не могла остановиться.

Мысли о нашей ночи смешивались с настоящим, и это было невыносимо сладко и мучительно одновременно. Я понимала: это чужое.

И тогда внутри родился дерзкий план. Почему бы не воспользоваться тем, что уже есть? Он изменяет Оле, и его это не мучает. Значит, шанс есть. Он рядом, всего стена между нами. И каждый его стон – словно зов.

Я прикусила губу и улыбнулась. Я знала: стоит подарить ему нежность, ласку, позволить почувствовать себя главным – и он не устоит. Я смогу управлять им, сделать так, чтобы он снова вернулся ко мне.

Я закрыла глаза крепче, рука невольно скользнула по бедру. В воображении всё ожило: его ладони, его голос, его ритм.

***

Данил.

Вечером мы всей семьей сидели за большим столом. Казалось бы, обычный ужин: запах свежего хлеба, лёгкий смех, разговоры о пустяках. Но я почти не чувствовал вкуса еды, взгляд постоянно возвращался к ней.

Афи сидела напротив, в простом платье, волосы аккуратно уложены. Она говорила о книгах, её глаза загорались, когда она упоминала любимые романы. Она смеялась легко, почти невинно, и все вокруг верили в эту картинку – хорошая девочка, прилежная, скромная.

– Я только что закончила «Гордость и предубеждение», и начала читать историю про XIX век, – тихо рассказывала она. – Английский тоже освежаю, пока каникулы.

Она упомянула, что познакомилась с Олей, и что та ей очень понравилась. Я услышал в этом искренность – Афи старалась быть хорошей, «правильной» девочкой, не давая повода подозревать что-то другое.

– Как у вас с Данилом, ладится? – спросил отец между делом.

– Хорошо, – ответила она мягко, и в её голосе прозвучала такая естественная уверенность, что даже я почти поверил.

Отец перевёл взгляд на меня. Я ухмыльнулся, стараясь выглядеть спокойно:

– Нормально, пап. Привыкаю к роли старшего брата.

Все улыбнулись, разговор перетёк дальше, только я не мог оторвать взгляд от Афи. Видел каждую мелочь: как она держит вилку, как улыбается, как чуть склоняет голову, когда слушает. Казалось, всё это – маленькие сигналы, только для меня.

И именно это сводило с ума. Для всех она оставалась скромной и доброй девчонкой, а я знал её другой – страстной, дерзкой, настоящей. И это знание обжигало сильнее любого алкоголя.

Ужин шёл легко, даже празднично. А для меня – это было испытание. Сидеть рядом и делать вид, что ничего не было, что между нами пустота. Но каждое её движение, каждый взгляд – это был вызов. И я чувствовал, что в этом доме мне придётся бороться не только с ней, но и с самим собой.

***

Агафья.

Родители уехали в кино на поздний сеанс, оставив дом в густой тишине. Я слышала, как Даня закрылся в своей комнате и долго говорил по телефону. Значит, момент подходящий.

Я надела кружевное бельё и лёгкий прозрачный халат, легла на кровать и позволила мыслям увести меня к нему. В воображении его руки скользили по моему телу, дыхание обжигало кожу, и я непроизвольно вздрагивала, позволяя себе стоны. Достаточно громко, чтобы их мог уловить сосед за стеной.

И услышала – он что-то уронил и выругался. Улыбка непроизвольно появилась на моем лице. Значит, сработало.

Когда его дверь хлопнула, я выдержала ещё несколько минут и отправилась на кухню. Наверняка он там. И я не ошиблась – он уже наливал себе коньяк. Я зашла с серьёзным видом, игнорируя его взгляд, подошла к графину с водой.

– Не спится? – его голос прозвучал с ноткой любопытства.

– Нет. Нальёшь мне? – спокойно ответила я, отставив графин и доставая рюмку.

Он плеснул коньяк, а потом прищурился:

– И чем ты там занималась?

Я изобразила лёгкое недоумение.

– Ничем особенным, братец, – прошептала я, мягко коснувшись его плеча, будто случайно, и села напротив. Я почувствовала, как он напрягся.

Между нами вдруг повисло напряжение – острое, почти ощутимое. Я выпила залпом, не закусывая, и подтолкнула рюмку к братцу.

– Ещё? – спросил он.

– Угу, – кивнула я, не отводя взгляда.

– Хочешь напиться?

– И забыться, – ответила я тихо, смакуя каждое слово, наслаждаясь тем, как его глаза следят за мной.

– Ты можешь не разгуливать в таком виде? – он снова пробежался взглядом по моему халатику.

– Не нравится? – я улыбнулась чуть насмешливо.

– Не нравится. Такое чувство, что ты нарочно меня провоцируешь.

Я медленно поднялась, сняла халат и небрежно повесила на стул.

– Так лучше? – спросила невинно, но с вызовом.

В голове проскользнула мысль: «Не заходи слишком далеко, Афи. Я могу разрушить всё, если переступлю черту». Я чувствовала азарт и власть, но вместе с этим – прилив осторожности. Каждое движение, каждый взгляд был игрой на грани: нужно удержаться, не дать желаниям полностью захватить контроль.

– Афи! – рыкнул он. – Оденься!

– Может, и бельё тебе тоже не нравится? – я нарочно провела рукой по кружеву.

– Нравится, – его голос стал ниже, грубее. – Но я предпочитаю этого не видеть.

Я взяла халат, и он «случайно» скользнул вниз, на пол. Мне пришлось наклониться. Я знала, что он видит мои кружевные стринги.

– Чёрт… – услышала за спиной.

Я позволила себе довольную улыбку, накинула халат и направилась к выходу.

– Приятных снов, Данил, – бросила я через плечо и ушла к себе.

***

Данил.

Я провожал её взглядом, и каждое её движение будто тянуло меня за собой, как магнит. Халат едва скрывал кружево, каждый изгиб тела. Хотелось встать, подойти, прижать её к себе, вдохнуть запах её волос, поцеловать… вспомнился вкус её губ, запах – лёгкий, цитрусовый, возбуждающий.

Чёрт.

Я понимал, что если поддамся, последствия могут быть непредсказуемыми. Сердце подсказывало «да», разум – «нет». Я сдержал себя. Она явно играла, провоцировала, проверяла меня на прочность. Знала, что делает и это сводило с ума. Вот зараза…

Я уткнулся в телефон, пытаясь отвлечься. Написал Оле:

«Привет. Спишь?»

Она ответила почти сразу:

«Легла».

«Я соскучился».

«Я тоже, милый. Завтра увидимся».

«Целую твои сладкие губы. Спокойной ночи».

«Люблю тебя. Сладких снов».

Я вернулся в комнату, положил телефон на тумбочку, пошёл в душ. Ледяная вода смывала жар, но не избавляла от образа рыжей. Сложно… слишком сложно.

***

Весь день я провёл в мелких делах и суете, перебрасываясь звонками, решая вопросы, которые сами собой почему-то не исчезали. Потом заехал к Жеке – обычный день мажора на каникулах: мы с ним гоняли на его новом спорткаре по пустынным улицам, смеялись, обсуждали бессмысленные, но забавные темы, заходили в дорогие кафе, где можно было просто сидеть, пить кофе и смотреть на людей.

На каникулах можно было жить легко, без обязанностей, но в голове всё равно крутились мысли о доме, об Афи, о том, что вчерашняя ночь оставила странный осадок. Мажорская беззаботность была видимостью – внутри меня что-то кипело, что-то не давало полностью расслабиться.

Мы неспешно шли по парку, когда вдруг Жека перевёл взгляд на меня.

– Ну как живётся с сестрой? – спросил он с лёгкой улыбкой.

Я усмехнулся, но в груди снова зашевелилось напряжение.

– Честно говоря… кажется, она что-то задумала, – ответил я. – Ходит, провоцирует… тонкий халатик, кружевное бельё… тонкая граница между невинностью и вызовом.

Жека рассмеялся.

– Как ты держишься? – с подначкой спросил он. – Она же огонь, я помню, ваша ночь была фантастической. Не хочешь повторить?

– Не представляешь, как хочется… тянет к ней, – признался я, – но она пришла с матерью, как охотница за бабками отца.

– Забей, – пожал он плечами. – Молодость для того, чтобы веселиться и получать удовольствие. А Оля что?

– Норм, – ответил я. – Сегодня идём в клуб, знаешь, с ней привычно… но она какая-то стандартная, милая и предсказуемая как все, … куколка. А Афи… она с огоньком внутри, многогранная, понимаешь?

– Вай, брат… – вздохнул Жека. – На твоём месте я бы…

– Ой, знаю я тебя, – перебил я. – Не упустил бы шанс.

– И тебе советую, – ухмыльнулся он, – расслабься и получай удовольствие, родители пусть сами свои дела разгребают.

– А ты с Лерой больше не виделся? – спросил я.

– Неа… – пожал он плечами. – Хотя… а попроси телефончик у рыжей, а?

– То есть… не хочешь упустить шанс? – усмехнулся я.

– Ну, с ней было прикольно… я бы повторил, – сказал Жека с лукавой улыбкой.

– Хорошо, попробую достать, – ответил я, но внутри уже понимал, что рыжая играет на всех моих слабых точках. И эта мысль одновременно злила и манила…

***

Я зашёл в «Куб» в обнимку с Олей. Она сияла от удовольствия, уже подпрыгивала в такт музыке, будто в её венах вместо крови играл бит. Я почувствовал, как настроение поднимается. Мы заняли столик у танцпола, я заказал бутылку красного сухого – за семнадцать тысяч. Вино оказалось терпким, густым, почти сладким. Два бокала – и Оля уже кружилась на танцполе в блестящем платье, притягивая взгляды и зовя меня жестом.

– Пас, – усмехнулся я, показывая скрещенные руки.

Она показала мне язык и продолжила танцевать, сияя, как прожектор. Через несколько минут диджей сменил трек, и зал залился медленным ритмом. Я встретил её взгляд – умоляющий, полный озорства. Вздохнув, подошёл, сгреб ее в охапку и мы начали двигаться в такт музыке. Её губы тянулись к моим, и я поддался, целуя привычно, бездумно.

И вдруг взгляд зацепился за знакомый силуэт. Сначала Лера – крутилась с каким-то парнем, смеялась. Но дальше… рыжие волосы. Сердце провалилось вниз. Афи. Она тоже здесь. Танцевала с другим, смеялась так свободно, будто мир принадлежал ей.

Вот же чёрт… Я ведь не говорил ей, что приду. Совпадение? Или этот клуб – её место так же, как и моё? Я заставил себя не выдать эмоций, хотя внутри всё сжалось.

Когда трек закончился, я отвёл Олю к столику, мы выпили ещё бокал вина. Она вскоре встретила подругу, они щебетали, потом убежали на танцпол. А я остался сидеть – и смотреть. Я наблюдал не только за своей девушкой, но и за «сестрой».

Афи танцевала уже с Лерой, и в ней снова было то самое – лучистая свобода, игривость, искра. Я вспомнил как она пахнет, её смелое «поехали» той ночи. Воспоминания налетели, будто разорвали пленку времени.

К Афи подошёл парень – тот самый, с кем она крутилась в начале. Обнял её, сказал что-то на ухо. Она рассмеялась. Он притянул её ближе, а она не оттолкнула. Внутри меня что-то вспыхнуло. Ревность? Чёрт…

Я сжал кулаки под столом. Смотрел, как он наклоняется к её губам, и как она отвечает. Горло сжало. Я вскочил, не выдержав, и пошёл за ними. Их силуэты скрылись в тёмном коридоре.

В полумраке я застал её прижатой к стене. Глаза закрыты, его руки шарят по её телу. Одна – под юбкой.

– АФИ! – мой крик сотряс стены.

Она вздрогнула, распахнула глаза. В них – испуг. Парень мгновенно отпрянул.

– Пошёл вон! – рявкнул я. Тот не спорил, исчез.

Афи посмотрела на меня зло и устало одновременно.

– Что ты тут делаешь?

– Что я тут делаю? – рыкнул я. – Это ты что вытворяешь?!

– Наслаждаюсь жизнью! – её слова хлестнули, как плеть.

Я шагнул ближе, дыхание сбивалось.

– Ты не скромная девочка, а самая настоящая… распутная… – я не мог подобрать слов.

– А ты, значит, святой? Прям образец для подражания! – дерзко парировала она.

– Кто это был? – процедил я.

– Какая тебе разница?

– Как далеко бы ты зашла?

– Не твоё дело!

Пространство между нами искрилось от моей злости и её дерзости. Воздух загустел. Она уперлась ладонями мне в грудь, пытаясь оттолкнуть, ведь я подошел слишком близко..

– Уйди, Данил! Иди к своей Оле, к друзьям. А я не твоя собственность! Иди к ним, а меня не трогай.

Я посмотрел прямо в её глаза – зелёные, обжигающие, они держали меня в ловушке. Улыбка на её губах дразнила, губы манили.

Я сорвался. Схватил её руки, прижал к стене и впился в её губы: жадно, зло. Как наказание и признание одновременно. Я ненавидел этот момент – потому что знал: рядом с ней я теряю контроль. Она слишком легко вытаскивала наружу то, что я обычно держал взаперти. Я боялся не её, а себя – того, кем становился рядом с этой ведьмой

Она застонала, и от этого я чуть не потерял контроль. Черт… Она ответила на поцелуй, обняла, вцепилась в мою спину. На секунду я утонул в этом огне.

И всё же оторвался. Тяжело дышал, чувствуя, как пульс грохочет в висках.

– Твою мать… – выдохнул я, развернулся и пошел в зал.

Олю я нашёл у барной стойки. Взял за руку – крепко, молча. В её глазах мелькнул вопрос, но она лишь улыбнулась и пошла за мной. Мы поймали такси, поехали в сторону базы.

Внутри меня всё кипело – злость, ревность, желание. Оля прижалась ко мне, положила голову на плечо. Я сжимал её руку слишком сильно, но она не жаловалась. Я знал – перегибаю, чувствовал, что в этом есть что-то неправильное. Оля доверчиво прижималась ко мне, принимала всё, что я ей давал. А я лишь искал в её тепле способ заглушить другое имя. Осознавал: это несправедливо, но остановиться не мог. Внутри словно жила вторая тень, и она была рыжей.

Такси свернуло к базе, знакомой до боли. Домики, скрытые в темноте, будто подмигивали. Наш – всегда в распоряжении. Для таких вот ночей.

Домик встретил нас тишиной и тёмными стенами. Я едва успел закрыть дверь, как прижал Олю к стене, впиваясь в губы. Она ахнула, но тут же откликнулась, обняла.

Мы рухнули на кровать, одежда соскальзывала с её плеч, открывая кружево, белизну кожи. Оля была красивая, настоящая – и сейчас принадлежала мне. Я прошёлся губами по её шее, ловил её дрожь, слушал, как дыхание сбивается.

Я ловил взглядом каждое её движение, поцелуем каждый – стон, но всё это больше походило на попытку заглушить шум в моей голове. Я хотел утопить в ней ревность, злость, желание, имя, которое не давало покоя.

Я был резким, жадным, словно искал в её теле лекарство. Оля шептала моё имя, впивалась ногтями в спину, тянулась ко мне – и я отвечал на это, почти забываясь в её объятиях. И всё же внутри, за каждым вздохом, за каждым её поцелуем, поднимался призрак другой. Зелёные глаза, рыжие волосы. Чёртова Афи.

Когда мы обессилели, я прижал Олю к себе. Она счастливо уткнулась в меня, её сердце билось в такт моему. А я закрыл глаза и понял: от себя не убежишь, даже если спрятаться в чужих объятиях.

***

Я проснулся от яркого света, пробивавшегося сквозь тонкие шторы. За окном тихо плескалось море, перекликались чайки. Домик стоял почти на самом берегу, и воздух был солёный, свежий.

Оля спала рядом, свернувшись клубочком. Светлые волосы растрепались по подушке, её дыхание было ровным и спокойным. Рука лежала у меня на груди – словно держала меня даже во сне. Я какое-то время смотрел на неё: красивая, нежная, своя. С ней было правильно. С ней было тепло. Вчерашняя ночь – доказательство: страсть, близость, огонь, которому я отдавался целиком. Я хотел верить, что люблю её.

Но внутри всё равно жгло другое – Афи.

Стоило закрыть глаза, и её образ вспыхивал, как раскалённый уголь: запретный, дерзкий, манящий. Всего один раз – и этого оказалось достаточно, чтобы терзать меня, как незаживающая рана. Я пытался держать дистанцию, пытался забыть, но она будто знала мои слабые места и нарочно провоцировала. Я ощущал, как мои губы всё ещё хранили вкус запретного поцелуя.

Зубы сжались так, что хрустнула челюсть.

– Твою мать… – выдохнул я в тишину.

Осторожно высвободил руку из-под ладони Оли и вышел на веранду. Утро было тихим, волны мягко катились к берегу. Закурил, вдыхая дым вперемешку с морским воздухом.

«Почему именно Афи? Почему так глубоко въелась?» Мысли снова и снова возвращались к ней. Это сжигало изнутри.

– Даня… – услышал я сонный голос.

Оля вышла в моей рубашке, обняла сзади, положила подбородок мне на плечо. Я улыбнулся, но улыбка была пустая. Она прижалась, а я смотрел вдаль – туда, где горизонт сходился с морем. А внутри думал только об одном: как справиться с тем огнём, что зажгла во мне Афи?

Завтракали мы на веранде. Лёгкий ветер колыхал скатерть. На столе – кофе, круассаны, фрукты. Оля смеялась, дразнила меня клубникой. Я послушно открывал рот, откусывал, улыбался. Вроде всё идеально: море, утро, девушка рядом. Так должно быть. Так правильно.

– Представляешь, – щурясь на солнце, говорила Оля, – мне приснилось, что мы живём в Италии. Домик у моря, я выращиваю цветы, ты катаешься на лодке, а вечерами мы сидим у костра…

Я кивнул. Но внутри всё сжалось. Дом у моря, цветы, спокойствие. А у меня перед глазами рыжая ведьма и ее губы, обжигающие в темноте клуба.

– О чём думаешь? – спросила она, заметив мою рассеянность.

– О работе, – соврал я, глядя на волны. – С Жекой кое-какие планы.

Она коснулась моей руки.

– Не думай. У нас каникулы. Просто будь рядом.

Я кивнул, сделал вид, что расслабился, притянул её ближе. Оля счастливо прижалась. Но внутри меня бушевал шторм. Море шумело, отражая его.

После завтрака Оля радостно вскочила:

– Пойдём купаться! – сбросила рубашку и босиком побежала к воде.

Я усмехнулся. Такая лёгкая, беззаботная. Побежал следом. Волны окатывали ноги, брызги летели в стороны. Она обернулась, звала меня рукой.

– Даня, быстрее! Ты как дедушка!

Я шагнул ближе, обхватил её талию, прижал. Оля взвизгнула, положила руки мне шею. Мы смеялись, ныряли, брызгались. Капли стекали по её лицу, солнечные блики прыгали по плечам.

И вдруг картинка сменилась. На долю секунды я увидел перед собой не Олю. Рыжие волосы. Дерзкий взгляд. Приоткрытые губы.

– Чёрт… – моргнул я, отгоняя видение. Но внутри всё снова вспыхнуло.

– Я так счастлива с тобой… – прошептала Оля, обнимая меня.

Я прижал её сильнее, улыбнулся. Всё вроде правильно. Но где-то глубоко, под этой картинкой счастья, море шумело другим именем: Афи.

Глава 4.

Вечером я вернулся домой. Было тихо, пахло ужином. Тёплый свет ламп делал атмосферу уютной. Я едва снял куртку, как подошёл отец:

– Завтра приедут Ира и Маша. Ире нужно в больницу, а с Машей некому будет посидеть. Мы будем на работе, а ты свободен.

Я улыбнулся. Ира – сестра отца, а Маша её дочь и ей 5 лет. Машу я любил, как только можно любить двоюродную сестру – трепетно, с особым теплом в сердце.

– Конечно, проведу с ней время, – ответил я без раздумий, и в груди поднялось приятное чувство ответственности и радости.

Отец кивнул и ушёл. Я двинулся в комнату, обдумывая завтрашний день. Но на пути появилась тень.

Афи, с едва заметной ухмылкой, будто специально вышла навстречу. В её глазах – вызов, игра, искушение.

– Ой, прости, сестрёнка, не заметил, – пробормотал я, намеренно слегка толкнув её плечо, стараясь держать себя в руках.

Она выпрямилась. Её глаза горели, прожигали меня насквозь. Волна эмоций хлынула: раздражение, желание, злость на самого себя за неконтролируемое притяжение, которое я отчаянно пытался подавить.

– Поиграем в милых родственничков? – тихо сказала она, с насмешкой.

Я вдохнул глубже, пытаясь не сорваться.

– Это лучше, чем игра в любовников.

– Правда? – она чуть приподняла бровь.

– Твоё поведение… распутное. Ты понимаешь, как это выглядит? Тебя это совсем не красит.

– Это ты сейчас как брат говоришь или это ревность?

Я усмехнулся.

– Ревность? Успокойся, рыжая. Не такая уж ты шикарная, чтобы после одной ночи я ревновал. У меня прекрасные отношения с моей девушкой. А ты – временное явление в этом доме, охотница за чужими деньгами.

Афи открыла рот, но слов не нашла. Я подмигнул и прошёл мимо. Я хотел её обидеть. Хотел ударить словом за то, что её образ сидел в моей голове. За то, что её запах преследовал меня. За то, что я думал о ней слишком много.

***

В десять утра я услышал знакомый детский голос снизу. «Машка!» – мелькнуло в голове, и сердце сразу забилось быстрее. Я натянул футболку и помчался вниз.

Маленькие ножки уже стучали по лестнице.

– Даня! – выкрикнула она, и я подхватил её на руки. Маша звонко рассмеялась, обвила меня своими ручонками, уткнулась в плечо. Чистая, безусловная радость встречи.

Я поднял взгляд – Ира, её мама, смотрела с лёгкой улыбкой и смущением.

– Прости, Даня, что оставляю Машу на тебя. Ты ведь молодой, каникулы… отнимаю твоё время.

– Ир, прекрати, – я усмехнулся. – Я обожаю проводить время с Машкой. Мы не так часто видимся. Это счастье – возиться с ней.

Она кивнула, облегчённо вздохнула, обняла меня и поспешила уйти.

Через минуту по лестнице спустилась Афи. Лёгкий сарафан, короткий, с открытым вырезом, уже сам по себе был вызовом. Я осторожно знакомил её с Машей. Та сразу спряталась за мою спину, выглядывая из-за плеча.

Афи улыбнулась мягко, без дерзости, по-доброму:

– Привет, милая. Как здорово, что ты приехала! Хочешь, вместе поиграем?

Я ощутил странное смешение эмоций: радость от Машки, легкое напряжение от присутствия Афи и желание сделать так, чтобы всё было спокойно.

Маша поначалу жалась ко мне, но её маленькая ладошка всё-таки потянулась к рыжей. Афи погладила её по плечу, и Маша вдруг рассмеялась. Атмосфера сразу потеплела.

Я смотрел на них и чувствовал двойственность: с одной стороны – облегчение, что Афи умеет быть мягкой; с другой – в её взгляде всё равно искрилась та дерзкая Афи, что вчера выводила меня из себя.

Маша попросила:

– Даня, давай играть!

Мы втроём начали строить башню из кубиков. Маша хохотала, Афи аккуратно ставила верхние кубики, иногда украдкой бросая на меня взгляд. И каждый раз моё сердце срывалось с ритма.

Телефон зазвонил – Жека. Я вышел во двор.

– Хей, бро, как жизнь?

– Нормально.

– Как там рыжая? – в голосе знакомая ухмылка. – Телефон Леры спросил?

– Не дает тебе рыжая покоя. Не спрашивал еще.

– Переживаю я за тебя. Завтра у Рустама тусовка: девочки, бассейн, выпивка. Бери сестрицу с собой, пусть с подружкой приходит.

– С чего мне её тащить? – усмехнулся я. – Она вчера в «Кубе» уже зажигала.

– С кем?! Моя Лера была там?! – взвился он.

– Ага, твоя Лера. – Я рассмеялся.

– Даня, достань номер, умоляю! Пока у меня шанс есть. А то уведут девчонку, а я еще не наигрался с ней.

– Ладно, посмотрим. Сегодня у меня Маша, надо следить за ней. Пойду.

– Тогда я заеду! Я же ей обещал карандаши с блёстками. Всё отдать не могу.

– Отлично, приезжай! Она будет очень рада.

– До встречи!

Я вернулся в дом. Остановился на пороге и замер.

Афи сидела на полу рядом с Машей, читала сказку. Маша, прижавшись к ней, смотрела с восторгом – будто перед ней волшебница. Рыжая мягко поправляла её кудряшки, проводила рукой по плечам, обнимала, целовала в макушку. В её голосе было столько тепла, что у меня внутри что-то дрогнуло.

– Видишь, зайчонок прячется? – шептала она. – Давай представим, что мы сами зайчата.

Маша смеялась и кивала, а Афи держала её ближе, словно защищая от всего мира. В этой картине было что-то слишком правильное, слишком трогательное.

– Маша не соскучилась по братику? – спросил я.

– Дань, давай в бассейн! – девочка сорвалась с места.

– А мама разрешает?

– Да! – с уверенностью ответила Маша.

Через десять минут я уже надувал нарукавники для Маши, а Афи ловко закручивала Машины кудряшки в пучок. Каждый её жест был заботливым, глаза светились мягкостью.

Я прыгнул в воду и протянул руки:

– Давай, Машка, смелее!

Она со смехом бросилась ко мне. Я уверенно её поймал, удерживая на руках, чувствуя радость и лёгкую азартную волну.

***

Агафья.

Когда Даня вышел в плавках, я на секунду замерла. Ощущение, что вижу его впервые: широкие плечи, крепкие руки, подтянутый живот. Я сделала вид, что мне всё равно, хотя внутри обдало жаром.

Маша прыгнула в воду, и они с Даней начали плавать, смеясь и шепчась, словно делились своими маленькими секретами.

– Афи! – крикнула Маша с другой стороны бассейна. – Давай с нами плавать! Я буду русалкой, Даня – акула, а ты кем?

– Она будет сиреной, которая дразнит всех, – ухмыльнулся Даня.

Я фыркнула, скрывая улыбку:

– Мне надо переодеться.

– Давай быстрее! – требовательно подзадорила Маша.

Через пару минут я уже вошла в воду. Холодок пробежал по коже. Маша вцепилась в мою руку, потянула к Дане. Я почувствовала, как пальцы дрожат, дыхание сбилось, а сердце ускорило ритм – он был рядом, и это словно притягивало меня, обжигая изнутри.

Мы втроём устроили целое шоу: Маша – русалка, Даня – акула, я – сирена, охраняющая сокровища. Девочка визжала от смеха, Даня играл защитника, а я мешала им «достичь цели», изображая заклинания и ловушки. Атмосфера была сказочная – смех, всплески, солнечные блики на воде.

– Ах, как страшно! – визжала Маша, прячась за Даней.

– Не волнуйся, я тебя спасу! – тянул её Даня.

Мы смеялись, придумывали новые детали, импровизировали: сирена Афи ловит сокровища волшебным жестом руки, Даня-акула ныряет за ними, Маша устраивает «подводные погони» и даже «погружает» меня в невидимые водовороты. Игра превращалась в настоящий фильм-сказку: с драмой, приключениями, опасностями и маленькими трюками.

В этот момент я почувствовала странное сочетание волнения и удовольствия: они были рядом, смеялись, доверяли друг другу, а я была частью их маленького мира. Каждый взгляд Данила, каждый прикосновение Маши, даже вода, обвалакиващая нас, усиливали эмоции.

Игра длилась почти час: мы то плавали бок о бок, то устраивали мини-сцены сражений, то пели воображаемые песни под водой. Машины восторженные глаза, Данина уверенность и моя дерзкая роль сирены сделали этот день настоящей сказкой, полной смеха, волнения и трепета.

Мы смеялись, плескались, я нырнула под воду, расправив руки, как сирена, когда Даня внезапно схватил меня за ногу, притягивая к себе. В тот же миг внутри всё оборвалось. Холодная паника. Воспоминание из детства: коряга, вода, я застряла, не могу вынырнуть… Тот самый ужас. Дыхание сбилось, страх парализовал тело, я захлебнулась, чувствуя, что тону.

– АФИ! – голос прорезал воду. Его руки подхватили меня, вытащили на поверхность.

Я вцепилась в него мёртвой хваткой, дрожа, захлёбываясь воздухом. Он прижимал меня к себе, глаза полны тревоги.

– Что с тобой? Что произошло? Что мне делать? – его голос был напряжён, дрожал от волнения.

Я медленно пришла в себя, сердце ещё колотилось, но страх постепенно отступал. Прижавшись к нему, я шептала:

– Это… триггер… в детстве я зацепилась за корягу, чуть не утонула… Когда кто-то хватает меня под водой, я паникую… теряю контроль…

Он слушал внимательно, держал меня крепко, гладил по спине, успокаивая:

– Всё хорошо… я рядом. Дыши, я не отпущу.

Я сделала глубокий вдох, сердце постепенно успокоилось, а рядом был Даня – надёжная опора, руки, которые защищали. И впервые за долгие секунды паники я позволила себе расслабиться, чувствуя его тепло и заботу.

***

Данил.

Я держал Агафью, чувствуя, как дрожь проходит по её телу, и не мог отпустить. Казалось, если разожму руки – она снова уйдёт куда-то в эту свою панику, в темноту. Хотелось убедиться, что она здесь, рядом, спокойная.

Руки сами собой скользили по её коже – вверх, вниз, будто проверяя, дышит ли она, вернулась ли в реальность. Но чем дольше я касался её, тем сильнее во мне росло другое – то, что не хотел признавать. Вода между нами казалась электричеством.

Агафья подняла глаза, и я снова утонул в этом взгляде. Влажные ресницы, губы, чуть приоткрытые от дыхания… И когда она облизала губу – чёрт, у меня пересохло в горле. Я чуть подался к ней, забыв, что рядом Маша.

– Эй, что вы там застряли?! – раздалось весёлое, громкое, будто выстрел.

Мы оба дёрнулись. Я отпрянул, словно пойманный на чём-то запретном.

– Сестричка, я проголодался! – выкрикнул я первым, чтобы скрыть смятение. – Акула не может столько времени быть голодная. Пошли на кухню?

– Пошли! – радостно заорала Маша и рванула к бортику.

Я сделал вид, что всё в порядке, что игра продолжается. Но внутри меня всё гудело. Я все ещё ощущал дыхание Афи на коже, прикосновения, и мозг кричал: «Это неправильно!»

Но тело будто не слушалось, руки хотели держать её сильнее. И, чёрт, мне было мало её прикосновений. Очень мало.

Мы вышли из бассейна втроём. Маша скакала впереди, капая водой по плитке и распевая что-то про акулу и русалку. Я шёл следом, Афи рядом. Тихая, словно ничего не случилось. Но я видел её взгляд – не до конца собранный, и это взвинчивало меня. «Не думай, не смей думать о том, что было…» – пытался я себя убедить. Но сердце предательски колотилось, а взгляд невольно тянулся к каждому её движению.

На кухне Маша сразу заняла стул, весело болтая ногами. Я рылся в холодильнике, вытаскивал фрукты, соки, делая вид, что всё под контролем.

На самом деле – ни черта не под контролем. Плавки липли к телу, и я чувствовал, как они становятся мучительно тесными, напоминали о том, что произошло у воды, о том, как я прижал Афи к себе, как она вцепилась в меня, дрожа, доверяя – и как её кожа ощущалась под моими ладонями.

Я перевёл взгляд на неё. Рыжая стояла напротив, рядом с Машкой, и помогала девчонке налить сок. Афи наклонилась, и несколько капель с её волос скатились по ключице, исчезнув под тонкой тканью сарафана, который она успела надеть у бассейна. Чёрт, я снова представил, как эти капли катятся по её телу, но уже без преграды одежды.

Я стиснул зубы и, чтобы отвлечься, щёлкнул Машу по носу:

– Ну-ка, ты же обещала слушаться акулу, а не спорить с ним!

Маша засмеялась, а Афи взглянула на меня из-под ресниц. И, кажется, прекрасно поняла, что со мной происходит.

Я нарезал фрукты, стараясь не смотреть на Афи, но чувствовал её движение рядом. Агафья будто специально держалась ближе, чем нужно. Она взяла тарелку и прошла за моей спиной – легко, как кошка, но коснулась плеча кончиком пальцев. Случайно? Не верю.

Я резко вдохнул, а плавки предательски напомнили о моём состоянии.

– Осторожнее, акулу не дразни, – бросил я, будто в шутку.

Она склонила голову, улыбнулась краем губ и шепнула так, чтобы слышал только я:

– А если мне нравится играть с хищниками?

Маша в этот момент уже уплетала виноград и ничего не заметила. А я сжал нож чуть сильнее, чем следовало – ещё чуть-чуть и порезался бы к чёрту.

– Ты ведёшь себя так, будто просишь неприятностей, – шепотом сказал я, не оборачиваясь.

Она рассмеялась тихо, но смех был не детским, не беззаботным – в нём сквозила провокация, словно она знала, как сводит меня с ума.

Я поставил тарелку на стол и встретил её взгляд. Она подмигнула мне и протянула Машке кусочек персика, будто ничего не произошло.

– Ау! Есть кто дома? Милый! – раздался из зала весёлый голос.

Мы вздрогнули. В следующее мгновение в кухню зашла Оля – сияющая, в лёгком платье оливкового цвета.

– Привет всем! – радостно бросила она, окидывая взглядом картину: мы втроём сидим за столом, ещё мокрые после бассейна.

– Оля! – я подскочил, но едва шагнул к ней, как она отпрянула, смеясь.

– Эй, ты мокрый, не подходи!

– Привет, маленькая принцесса! – Оля наклонилась к Маше, погладила её по голове.

– Привет, Оля! – оживилась малышка. – А мы были в сказке, в подводном царстве! – с гордостью выпалила она.

Я ухмыльнулся, повернулся к Оле и, не давая ей опомниться, резко схватил её за талию и жадно поцеловал. Так, чтобы Афи видела.

– Детка, ты моя… – выдохнул я, не отрываясь, – я мокрый, ты мокрая…

– Ну, Даня! – Оля шлёпнула меня по плечу и засмеялась. – Теперь мне придётся раздеться!

– На это и был расчёт, – ответил я с усмешкой и, специально, скользнул взглядом по Афи. Подмигнул. Пусть знает: я не только терплю её игры, я их возвращаю, иногда с процентами.

Но тут Оля наклонилась к моему уху и прошептала тихо, так что услышал только я:

– Ты возбужден от меня… или от своей новой сестрички?

Я замер на миг, прищурился и ответил так же тихо, с нажимом:

– Ты хочешь поссориться?

– Можно я с вами фруктов поем? – уже громко сказала Оля, будто ничего не было, обращаясь к Маше и Афи.

– Конечно! – засмеялась Машка и пододвинула ей тарелку с виноградом и яблоками.

Глава 5.

Агафья.

Данил с Машей скрылись в комнате, из-за двери уже доносился смех и звук мультика. Я неспешно прибирала на кухне – смывала со стола липкий сок, убирала тарелки. Оля всё ещё сидела, допивала свой чай, и вдруг заговорила, глядя прямо на меня.

– Я всё вижу, знаешь? – в её голосе не было тепла. – Вижу, как ты смотришь на него.

Я замерла с полотенцем в руках, повернулась к ней.

– Мы брат и сестра, – спокойно сказала я.

– Конечно, – она чуть скривила губы в улыбке. – Так вы себя называете. И это правильно. В нашем кругу, – она сделала паузу, будто подчёркивая вес этих слов, – принято, чтобы всё выглядело правильно и красиво. Здесь осуждается любой отход от норм. Ты понимаешь, да?

Я молчала, но её глаза сверкнули.

– Но вы живёте под одной крышей. – Она наклонилась ближе, её голос стал жёстким. – Поэтому я сразу предупрежу: не смей даже думать о Дане… в ключе более близком, чем брат.

Я прищурилась.

– А то что?

Оля выпрямилась, скользнула взглядом по мне сверху вниз.

– А то очень быстро вернёшься туда, откуда пришла.

Я ухмыльнулась, будто её слова были лёгкой шуткой.

– Я тебя услышала, – и добавила тихо, – но ничего не обещаю.

Я подмигнула ей, повесила полотенце и вышла из кухни, оставив её одну с собственными мыслями. Я вернулась в гостиную, и в этот момент раздался звонок в дверь.

– Сестричка, открой, будь другом! – крикнул Даня.

Я пошла открывать и на пороге увидела Женю.

– Ух ты, рыженькая! – Жека сразу расплылся в улыбке. – Сестра моего друга – моя сестра! – он крепко обнял меня. Я почувствовала, как он демонстративно вдыхает мой запах. – Ммм… сладкая.

– Дурак, – фыркнула я, чувствуя смущение.

В этот момент Машка вскочила с дивана и с визгом бросилась к нему:

– Дядька!

Интересно, почему она его так зовёт?

Жека достал из кармана яркую пачку карандашей и протянул девочке.

– Я обещал и привёз. Это тебе, красотка!

Маша радостно запрыгала, словно внутри у неё спрятана батарейка с бесконечным зарядом, и тут же рванула к брату:

– Даня, дай альбом! Рисовать буду!

Даня улыбнулся, достал из комода альбом и протянул Маше. Потом поздоровался с Жекой крепким мужским рукопожатием.

– Рыжуля, у меня к тебе серьёзный разговор! – сказал Жека, глядя на меня. Я заметила, как Даня закатил глаза и усмехнулся.

Из кухни вышла Оля.

– О, и ты тут! Ну просто полный дом милых дам. Даня, я тебе завидую, – протянул Жека. – Здравствуй, Оленька.

Женя наклонился, поцеловал её в щёку. Оля улыбнулась, подошла к Данилу и тут же устроилась рядом на диване, положив голову ему на плечо, а Жека, не теряя времени, потащил меня на кухню.

– Чай, кофе? – спросила я, открывая шкафчик.

– Телефончик, – с хитрой улыбкой сказал он.

– Что?

– Умоляю, дай телефончик Леры.

Я скривила губы и слегка покачала головой.

– Думаешь, она хочет с тобой снова общаться?

– Не хочет? – его взгляд потух. Или мне показалось?

– Я не знаю.

– Афи, детка, я умираю без твоей подружки, хочу ее… – выдохнул он с притворной страстью.

– Мне кажется, ты умираешь от всех красивых девочек, и всех хочешь, – рассмеялась я.

– Тебя не хочу… хотя… Хочу. Но не буду. И не потому, что ты некрасивая. Наоборот, очень красивая… Просто ты… – он вдруг прищурился, потом добавил шёпотом, – Данина…

– …сестра? – подсказала я.

– Ну и это тоже, – блеснул он голливудской улыбкой.

– Жень, а почему «дядька»?

Он ухмыльнулся, лениво облокотившись на стол.

– А это Машкина фантазия.

– В смысле?

– Ну, познакомились мы с ней, а она такая смотрит и спрашивает: «Ты кто?» А я в шутку: «Я дядька Жека». – Он развёл руками. – Вот и приклеилось.

Я улыбнулась.

– И всё? Так просто?

– Афи, – он рассмеялся, – для детей всё просто. Ты можешь хоть космонавтом назваться – так и будешь навсегда. Я для Машки теперь «дядька». И, знаешь… мне нравится, звучит по-домашнему.

– Ей явно тоже нравится, – заметила я. – Вон как радовалась твоим карандашам.

– Потому что я лучший «дядька» в мире, – с гордостью заявил он, подмигнув. – Ну так что с телефончиком?

Я протянула руку.

– Давай номер. Я передам. А дальше – как Лерка решит.

– Норм вариант, – согласился он, уже чиркая номер на салфетке. – Только скажи ей, что я ночами не сплю, вспоминаю нашу ночь и готов на ещё одну. Сделаю ее лучше прежней!

Я рассмеялась, принимая из его рук клочок бумаги с номером.

– Спасибо, детка, – Жека снова заключил меня в объятия, вновь вдохнул мой запах и довольно хмыкнул, – Нет, ну точно сладкая.

Он вышел из кухни, а я осталась стоять с листочком в руках, немного сбитая с толку.

Я услышала новый голос в зале и вышла. На пороге стояла женщина лет двадцати семи – мама Маши.

Даня слегка махнул на меня головой:

– Ир, это Агафья, моя новоиспечённая сестричка.

– Очень приятно, Ирина, – улыбнулась она.

– У вас очень славная дочь, мы с ней подружились и замечательно провели время!

– О, я рада, что она не доставила вам неудобств, – ответила мама Маши.

– Да что ты, Ир, – рассмеялся Даня, – я так давно уже не смеялся! Приезжайте почаще. И мужу привет!

– Артуру передам твой передам, – кивнула она, – мы поедем, спасибо вам.

Ира махнула нам рукой и, под рассказ Маши о её насыщенном дне, они вышли из дома. Машка щебетала, делясь впечатлениями, словно её день был полон чудес.

Жека, видимо, тоже ушёл.

Оля и Даня снова устроились на диване. Он обнимал её, прижимая к себе, и кажется ничего вокруг не замечали, словно весь мир сужался до их маленькой вселенной.

Я тихо развернулась и направилась в свою комнату, оставляя их в этом уединённом мгновении.

***

Данил.

Вечером я шёл к своей комнате, когда из гостиной донёсся женский голос. Тонкий, уверенный, со смешком. Мать Афи.

– …да, устроилась прекрасно. Осталось только дочку пристроить. У них-то связи, университеты, всё открыто. Пусть пользуется.

Сердце сжалось, холод прокатился по спине, в груди вспыхнула обжигающая злость: они используют нас, используют отца.

Я не выдержал – шагнул в гостиную. Она осеклась, глаза расширились.

– Данил! Я… не слышала, как ты вошёл.

– А я слышал достаточно, – сказал я холодно. – Вы с дочкой… отличная команда.

Она побледнела.

– Ты не так понял…

– Я всё понял, – перебил я, развернулся и пошёл к отцу, чувствуя, как внутри всё сжимается. Огонь ненависти и разочарования разгорался с каждым шагом.

Отец сидел за столом с бумагами, в свете лампы его лицо казалось спокойным, уверенным. Я остановился напротив.

– Пап… ты уверен, что она тебя любит? А не дом, машину, счёта в банке?

Он поднял глаза.

– Данил, хватит. Ты просто не хочешь принимать перемены.

– Это не перемены, – я сжал кулаки. – Это предательство.

– Ты несправедлив.

– Нет. Я реалист.

Отец устало махнул рукой:

– Уходи. Мне нужно работать.

Я вышел. Внутри – пустота: он выбрал их, не меня. Он не верит, что женщина может притворяться ради выгоды. В голове снова и снова звучала её фраза: «…дочку пристроить… пусть пользуется». С каждым повтором злость росла, вместе с ней – тревога.

И снова перед глазами всплывал образ Афи: её улыбка, её дерзкий взгляд. Как она умеет играть со мной, выводить из равновесия, дразнить… и манить. Воспоминания о той нашей ночи жгли, как клеймо: её тело подо мной, её смех, её шёпот. Всё возвращалось и рвало меня изнутри.

Я шагнул к её двери. Сердце билось так, будто я собирался на битву. Пальцы дрожали, когда я постучал.

– Кто там? – услышал я приглушённый мягкий голос.

– Братишка пришёл проверить, всё ли в порядке.

Дверь приоткрылась. Она – в прозрачном халате, свет скользил по её изгибам. На губах играла лёгкая улыбка.

– Привет, Данил.

Я шагнул внутрь. Воздух сгустился. Внутри меня что-то сжалось, а потом вспыхнуло горячим приливом.

– Я слышал разговор твоей матери о том, как вы хорошо устроились. Теперь у тебя всё будет в шоколаде.

Афи не отвела глаз.

– Родители любят друг друга, а деньги и связи… идут бонусом. Никто специально не охотится.

– Бонусом говоришь? – я скрипнул зубами. – Так вот, этот «бонус» – мой дом, мои деньги, моя жизнь. И тут не приют для тех, кому надо пристроиться.

В её взгляде вспыхнул огонёк. Вызов.

– Может, дело не в нас? Может, тебе просто больно, что отец полюбил кого-то ещё? Может, тебе страшно, что ты больше не центр его вселенной?

Я шагнул ближе. Её грудь почти касалась моей рубашки.

– Не играй со мной, – прошипел я. – Думаешь, я не вижу, как ты манипулируешь? Халатик, стоны за стенкой… ты проверяешь, насколько я слаб?

Она усмехнулась и вдруг провела ладонью по моей щеке. Тепло обожгло кожу, и всё тело предательски откликнулось.

– А ты не слаб? – прошептала она. – Ты хочешь меня.

– Я ненавижу тебя, стерва! – сорвалось с губ. Я резко оттолкнул её руку и хлопнул дверью так, что задрожали стены.

Слова повисли, как дым после выстрела. Я ненавижу. Я сказал это громко. Я хотел в это верить, но лгал.

Сердце колотилось, как после спринта, в висках стучало, в груди – жар, будто я глотнул перца. А в штанах… чёрт, в штанах – предательство.

Я шагал по коридору и думал: «Она права. Я боюсь. Не её, не Люду, я боюсь, что отец уже не мой, что его забота теперь принадлежит им».

Я влетел в свою комнату, захлопнул дверь – и тут же сорвался. Ударил кулаком в стену – боль пронзила костяшки, но это стало облегчением.

«Она играет, манипулирует. Ей нужны деньги, статус» – я повторял это как мантру. Хотел поверить. Но…память подсовывала другое: её смех – настоящий, без масок; её голос, когда она читала Машке сказку – тихий, с теплотой; её взгляд в темноте клуба – без страха, только вызов, желание, тот же огонь, что и во мне.

«Она не просто хочет меня. Она хочет, чтобы я хотел её». И я хочу. Чёрт возьми, я хочу до боли, до безумия. Хочу её дерзости, хочу её улыбки, хочу её тела, её смеха, её шёпота на ухо, хочу снова почувствовать, как она дрожит подо мной, как её ногти впиваются мне в спину, как она стонет.

Я схватил телефон. Набрал Олю.

– Привет, малыш, – её голос был сонный.

– Скучаю. Хочу тебя.

– Я тоже… Приедешь?

– Завтра. Обязательно.

– Люблю тебя.

– И я тебя.

Я соврал. Я не хотел её, я хотел… другую.

Подошёл к окну. За стеной – её комната. Я видел её там мысленно: в халатике, с той ядовитой усмешкой. Знает, что победила. Знает, что я слаб.

Жар пронзал грудь, а руки непроизвольно сжимались в кулаки. Я ненавижу её – и хочу одновременно. Это не любовь – это война. Я чувствовал, как слабну под её взглядом, и понимал – проигрываю ещё до того, как начал борьбу. Потому что ненависть – это тоже страсть, а страсть не убить. Она живёт внутри, горит, ждёт, возвращается. С рыжими волосами, с дерзкой улыбкой, с тёплым дыханием у шеи. Я закрыл глаза. «Что мне делать, чёрт возьми?»

Ответа не было, только стук сердца, только её образ, только боль, только желание.

Я сжал зубы: «Завтра. Завтра я буду с Олей. Завтра я забуду». Но я уже знал: я не забуду, я не смогу. Она меня не отпустит. Потому что Афи – это не просто девушка, это моё испытание, это огонь, который сожжёт всё – или перекуёт меня заново.

Глава 6.

Я вошёл в огромный дом Рустама и сразу ощутил запах роскоши – кожа, дорогие духи, шампанское и густые басы музыки, вибрирующие прямо в груди. На первом этаже уже кипела вечеринка: золотая молодёжь резвилась у бассейна, девчонки в бикини смеялись и брызгались водой, парни с накачанными телами пили из бутылок прямо с горла. Свет переливался разноцветными вспышками, крики и смех сливались в один гул. Всё напоминало хаос, но этот хаос был законом нашего мира.

Я нашёл Жеку у бара. Мы кивнули друг другу, и первые бокалы крепкого виски тут же обожгли горло, но зарядили бодростью. Девчонки облепили нас моментально, словно пчёлы прилетели на мед. Одна шептала что-то на ухо, другая смело трогала за руку, третья просто пыталась поймать мой взгляд.

– Выбирай любую, – хмыкнул Жека, подмигнув. – Здесь все открыты.

Я оглядел зал. С одной стороны – бассейн с визжащими и брызгающимися девушками, с другой – мягкие диваны с ребятами, играющими в карты или мешающими коктейли. Повсюду – флирт, смех, вызов. Я выбрал блондинку с широкой улыбкой и заразительным смехом. Она держалась рядом, как милый аксессуар, кокетливо позволяла кормить себя виноградинками, сама дразнилась и нежно целовала. Рядом Жека уже обнимал мулатку. Да что уж там – бесстыдно лапал.

Но потом он резко отстранил свою пассию:

– Все, детка, иди.…

Она послушно ушла, я проследил за взглядом Жеки – Лера. А рядом – Афи.

Я чуть не подавился воздухом.

– Что они тут делают? – процедил я, хватая Жеку за плечо.

– Прости, брат, я звал только Лерочку… а она подружку прихватила, – пожал он плечами.

– Да твою ж мать… – выругался я сквозь зубы. – Не расслабиться теперь.

– Дань, да расслабься, – усмехнулся он. – Пусть рыжая сама по себе, ты сам по себе. У тебя на сегодня блондинка.

Легко сказать. Но блондинка уже покусывала меня за ухо и тянула наверх. Я пошёл, каждый шаг был механикой, а внутри всё сжималось.

Комната оказалась тёмной, с бархатными шторами и огромной кроватью. Идеально. Я закрыл дверь на ключ. Блондинка прижалась ко мне, губы мягкие и игривые. Я целовал её, пытаясь заглушить огонь внутри, но каждый поцелуй казался пресным. Я оторвался от неё и посмотрел в глаза: голубые, спокойные, пустые. «А у Афины глаза как изумруды. Даже когда молчит – говорит. Даже когда улыбается – вызывает на бой».

Руки блондинки скользили, играя, флиртуя, я целовал – она стонала красиво, мелодично, как в кино. «Афи стонет по-другому. Хрипло. Искренне. Будто не может сдержаться. Будто забывает, где находится».

Мы упали на простыни, я двигался механически. Она принимала всё с улыбкой, тихими стонами, с закрытыми глазами. Но…я не чувствовал, не ощущал, не жил. Я видел перед глазами рыжие волосы, вспоминал вкус кожи Афи и её изумрудный взгляд.

– Это было здорово, – прошептала блондинка.

Я встал, оделся, бросил холодное «спасибо, ты была великолепна» и вышел. Захлопнул дверь, прислонился к стене, закрыл глаза: «Чёрт. Чёрт. Чёрт. Что мне с тобой делать, рыжая бестия?» Ответа не было. Внутри только пустота и желание, которое не убить.

Я спустился вниз, на этаже уже кипел новый конкурс. Толпа шумела во дворе. Жека, сияя, втащил меня в центр.

– Ты в игре, брат! – крикнул он. – Ящик коньяка разыгрывается!

Я закатил глаза.

– Первый конкурс – «Связанные одним»! – прокричал ведущий, размахивая шарфом.

– Пары – спиной друг к другу, руки связываем за спиной! Кто быстрее пройдёт змейку между бутылок – тот побеждает! Правила простые: если упали – встали и пошли дальше. Если шарф сорвался – выбыли. Готовы?

Меня толкнули к какой-то черноволосой девушке – стройной, с острыми скулами и улыбкой «я знаю, что ты мажор, и это моя лотерея».

– Привет, Данил, – протянула она, не моргнув. – Я Катя. Давай не позориться.

Мы встали спиной друг к другу, какой-то парень затянул шарф вокруг наших запястий и игра началась.

«Как в детском саду…» – подумал я, но тут же поймал себя на том, что сканирую толпу. И нашёл её – Афи. Она шла в паре с каким-то парнем – высоким, ухмыляющимся. Он был в чуть потертой футболке, его вид выдавал – не из нашего круга. Они двигались синхронно, как будто танцевали, заливисто смеялись, когда чуть не падали. Её рыжие волосы рассыпались по плечам, будто специально для контраста с его чёрной футболкой.

– Данил! – Катя толкнула меня локтем. – Бутылка!

Мы вовремя увернулись.

– Смотри под ноги, а не на рыжую, – прошипела она, но без злобы, скорее с усмешкой.

Мы заняли второе место, но мне было всё равно.

– Теперь… конкурс номер два! – Ведущий поднял надувной мячик – ярко-розовый, с надписью «Груша желаний». – Каждой паре – по «груше»! Вешаем на талию. Задача – лопнуть шарик партнёра… бёдрами! Руки – за спину! Кто первый – тот молодец!

Толпа взорвалась смехом. Катя закатила глаза, но улыбнулась. Афи хлопнула в ладоши, как ребёнок на празднике. Её парень уже вешал ей шарик на пояс – она крутилась, смеялась и дразнила его взглядом.

«Она играет… она всегда играет…» – подумал я, чувствуя, как внутри всё сжимается.

Ведущий дал команду. Мы с Катей встали лицом друг к другу, заложив руки за спину.

– Ну что, мажор, – усмехнулась она, – покажешь, на что способен?

– Постараюсь не разочаровать, – ответил я, но мысли мои были далеко.

Я начал двигаться – механически, как на тренировке. Катя отвечала – гибко, ловко. Но я смотрел мимо неё, на Агафью. Она танцевала. Не просто двигалась – играла. Прижималась к своему парню, отталкивалась, кружилась, смеялась. Её бёдра двигались в такт музыке – плавно, вызывающе, естественно. Толпа захлопала, когда её шарик лопнул, и парень закружил её на руках. Она смеялась – искренне, до слёз.

Я сжал зубы. «Ей так весело… с ним». Я почувствовал … зависть.

– Данил! – Катя толкнула меня. – Мы проиграли. Ты вообще здесь был?

Я посмотрел на неё. Её шарик цел. Мой – тоже.

– Извини, – сказал я. – Мысленно был в другом месте.

– Я заметила, – усмехнулась она. – Рыжая тебя гипнотизирует.

Я не стал отрицать. Ведущий уже орал в микрофон:

– Ну что, друзья! Финал! Самый важный, самый жаркий, самый… влажный!

Толпа взвыла.

– Конкурс номер три – «Целуйтесь, пока можете»! Правила простые: пары целуются – сколько смогут. Кто оторвался – выбывает. Кто засмеялся, чихнул – тоже выбывает. Побеждает последняя пара, которая не отрывалась ни на секунду!

Я замер. Только не это. Но Афи уже смотрела на меня. Улыбалась. Знала. Ждала. «Давай, братец, – говорил её взгляд. – Покажи, на что ты способен».

Ведущий хлопнул в ладоши – громко, как выстрел.

– Пары! На старт!

Я сделал шаг вперёд. Катя встала напротив – губы чуть приоткрыты, взгляд уверенный. Афи – напротив своего ухмыляющегося парня. С руками, которые уже тянулись к её талии.

«Чёрт…»

– Начинаем! – крикнул ведущий.

Я наклонился к Кате. Её губы были мягкими, сладкими, словно конфетка. Я закрыл глаза.

Первые секунды – механика, техника. Я целовал так, как умел: уверенно, ровно, без лишних эмоций. Я почувствовал, как Катя слегка расслабилась и положила руки мне на плечи.

И в этот момент я открыл глаза. Я посмотрел в сторону Афи. Её глаза – закрыты. Её партнер целует её жадно, руки на её теле. Я слышал её тихий стон, даже сквозь шум толпы. И понял: она делает это назло мне. Её руки – обвивают шею парня. А его руки…скользят по её спине, по талии, по бёдрам. Он прижал её к себе – сильно, жадно. Она не сопротивляется, наоборот – прильнула.

– Первая пара выбыла! – крикнул ведущий.

Я целовал свою партнершу, но смотрел на Афи.

– Вторая пара выбыла!

Руки партнера Афи… скользнули под её майку. Я увидел, как задралась ткань и как его ладонь легла на её обнажённую талию. В груди вспыхнул огонь. Я сжал Катю за плечи – сильнее, чем нужно. Она тихо вскрикнула, но не отстранилась. Я закрыл глаза: «Не смотри. Не смотри. Не смотри…»

– Третья пара выбыла! Остались две пары! – кричал ведущий. – Данил и Екатерина! Афи и Максим!

Я открыл глаза и пожалел: руки парня Афи… одна на её груди, другая – на попе. Он прижимает её к себе так, словно хочет впитать её.

И тогда я сорвался. Отстранился от Кати, пошёл быстро, решительно. Сквозь толпу. Афи и Максим всё ещё целовались. Его руки – на её теле. Её пальцы – в его волосах. Я ворвался между ними. Схватил Афи за талию – резко, жёстко – и вырвал её из его рук.

– Убирайся отсюда! – рявкнул я, толкая парня в грудь.

Он хотел было «наехать» на меня – шагнул ко мне, сжал кулаки. Я не дал ему ничего предпринять. Удар. Прямо в челюсть. Он пошатнулся, сплюнул кровь и отступил.

Толпа замерла. Музыка стихла.

Я стоял перед Афи. Она смотрела на меня – без страха, без злости. С той же чёртовой улыбкой.

– Ты что, братец? – прошептала она, губы чуть дрожали – не от страха, а от азарта. – Проиграл?

И толкнула меня – намеренно, демонстративно.

– Ты что делаешь?! – крикнула она громко, так, чтобы все услышали. – С ума сошёл?!

Я почувствовал на себе десятки взглядов: тяжёлых, любопытных, осуждающих.

«Пусть смотрят. Мне всё равно».

Её «парень» – Максим – решил проявить героизм. Вскочил, бросился ко мне, уже замахнулся кулаком. Я отбил первый удар. Ушёл от второго. Третий – вскользь по скуле. Чёрт. Больно. Я не стал церемониться. Удар: точно, сильно – в челюсть. Парень рухнул на газон, как мешок с песком. Я схватил Афи за запястье.

– Пошли.

– Куда?! Отпусти! – вырывалась она, но я уже тащил её за собой, прочь от особняка, прочь от глаз, прочь от музыки.

Она что-то бубнила за спиной – ругалась, смеялась, спрашивала – я не слушал. Только шёл: быстро, решительно – через ворота, по тропинке, вглубь леса. Наконец – остановился. Оперся на дерево, закрыл глаза, глотал воздух. Сердце колотилось, как после спринта. Скула пульсировала. Внутри – пожар. Афи стояла рядом. Не убегала, не кричала. Смотрела спокойно, вызывающе.

– Зачем ты его ударил? – тихо спросила она.

Я посмотрел на неё.

– А ты не понимаешь?

– Нет, – пожала плечами. – Объясни.

Я сделал шаг к ней. Слишком близко.

– Он лапал тебя.

Она усмехнулась и сделала шаг назад.

– А ты лапал свою партнёршу, – усмехнулась она. – Я же не бросалась на тебя.

«Чёрт… она права».

– Ты… ты… – я сжал кулаки. – Я как брат должен смотреть за тобой. Ясно? Попадёшь в передрягу – с меня спросят.

– Ой, ладно тебе, – махнула она рукой, будто отмахиваясь от мухи. – Я большая девочка. Сама разберусь.

– Ты не большая! – вырвалось у меня. – Ты… ты играешь! Всегда играешь! С парнями, с людьми, со мной! Ты провоцируешь. Тебе нравится сводить с ума!

Она замерла, улыбка исчезла. Афи шагнула ближе. Её голос дрожал от правды.

– А ты? – прошептала она. – Ты не играешь? С Олей? С другими девушками? Ты спишь с ними, но думаешь обо мне. Целуешь их – но ищешь мой вкус, ведь так? Я это чувствую. Каждый раз.

Я не ответил. Потому что она снова попала в точку.

– Ты злишься не на меня, – продолжила она, шагнув еще ближе. – Ты злишься на себя, потому что хочешь меня несмотря ни на что, несмотря на отца, на Олю, на этот чёртов статус «брат и сестра».

Я схватил её за плечи.

– Замолчи.

– Нет, – прошептала она, не отводя глаз. – Ты сам себя мучаешь.

Между нами было всё: запрет, желание, невозможность. Я не думал. Только действовал. Прижал её к дереву, губы встретились, как срыв всего, что мы сдерживали. Она обняла меня, и в этот момент весь мир перестал существовать.

– Чёрт… зачем ты такая?

– Потому что ты такой, – прошептала она, не отпуская меня. – Ты ненавидишь меня… но не можешь отпустить, и я тоже.

Я посмотрел ей в глаза. В них не было вызова, только желание. Такое же жгучее, как и моё.

Я сорвал с неё футболку, она скинула юбку, осталась в черном кружевном белье.

Я прижал её к дереву, спина коснулась шершавой коры. Она не вскрикнула, только прикусила губу.

– Ты специально все это делаешь, – прошипел я, одной рукой придерживая её за бедро, а другой сжимая запястье.

Её свободная рука скользнула вниз – ловко, уверенно – и начала расстёгивать ширинку на моих штанах. Я задержал дыхание.

– Ты играешь со мной, – сказал я, прижимаясь к ней всем телом. – Проверяешь, как далеко я готов зайти.

– А ты проверяешь, как далеко я зайду, – парировала она, и её пальцы уже коснулись меня – твёрдого, горячего, живого.

Я застонал: невольно, глупо. Она улыбнулась. Победно.

– Замолчи, – прохрипел я и впился губами в её шею.

Целовал неистово, грубо, оставлял следы. Хотел, чтобы она помнила – это моё. Её рука двигалась – медленно, уверенно, сводя меня с ума.

– Ты хочешь меня наказать, – прошептала она, запрокинув голову. – Но ты не можешь. Потому что сам хочешь этого больше, чем я.