Читать онлайн Хрущевка княжны Соколовской 3

Глава 1

Хрупкая надежда, которая до прихода в дом князя еще теплилась в сердце, рассыпалась пеплом.

Перед глазами на миг потемнело, сердце рухнуло в низ живота, но я все же сумела сохранить достойный вид.

Черт, что ему стоило солгать? Сказать, что его оклеветали, что он никакого отношения не имеет к этому идиотскому плану, что никогда бы так не поступил? Стыдно признаться, но я бы поверила. Отбросила сомнения, которые наверняка появились бы, и просто отдалась новой – спокойной и счастливой жизни.

– Не желаешь объяснить? – спросила я, не намеренная уходить до тех пор, пока не вытрясу из Тарковского все подробности. Да, больно, но раз уж вышло так, что я знаю правду, глупо теперь прятать голову в песок.

– Ты готова выслушать? – удивился князь.

Я кивнула. Он, похоже, ожидал, что я убегу в слезах, но если я чему и научилась за время, пока жила в новом теле, так это выпытывать все подробности прежде, чем делать окончательный вывод. В этом странном городе все не то, чем кажется.

– В таком случае присядь, разговор будет небыстрым. И малоприятным, полагаю, – он указал на одно из глубоких кресел, сам опустился в соседнее.

Нас разделяло вполне приличное расстояние, но я все равно ощущала напряжение. Оно буквально витало в воздухе: князь волновался, но к сожалению точную причину его волнений я установить не могла.

– Я хотел все тебе рассказать еще в тот день, когда мы… пропустили лекцию, – аккуратно выразился он, не теряя привычки к галантности даже в такой странный момент. – Хотел быть с тобой честным, но не смог. Струсил, может быть впервые в жизни: я боялся, что ты поймешь все неправильно.

– И поэтому просто понадеялся, что я никогда не узнаю о твоем участии в разорении моей семьи? – уточнила я. – Крайне опрометчиво, – если не сказать глупо.

Князь подавил раздраженный вздох.

– Единственный, кто приложил руку к разорению твоей семьи – покойный князь. Я лишь сделал так, чтобы его капитал не оказался распылен и не осел в карманах мелких промышленников, а дочери не умерли с голоду и не были вынуждены прозябать в нищете. Но все ошибаются, так что позволь мне начать сначала.

Я не стала перебивать, хоть в мыслях и роился с десяток едких комментариев, намеренная выслушать всю историю Тарковского до конца. С его слов картина вырисовывалась крайне неоднозначная.

Князь зашел сильно издалека:

– Круги – условно тайные организации, существующие во всех крупных городах по приказу Его Императорского Величества, созданы для того, чтобы следить за так называемой «чистотой крови». По сути, их… наша функция в том, чтобы поддерживать и контролировать дворянские роды города, не давать им угаснуть и слишком обнищать.

– Именно люди знатных родов наследуют дар, – подхватила я его мысль, когда Влад замолчал, чтобы перевести дух. – К тому же, насколько я поняла, именно старое дворянство – главная политическая поддержка для императорской семьи. И оберегать его стоит хотя бы в противовес стремительно богатеющим банкирам и предпринимателям.

– Все так, – кивнул князь. – И в последние несколько лет Его Величество активно выступает за слияние новых капиталов и старых фамилий. Это позволяет разбавить старые семьи свежей кровью и получить лояльность тех, кто умеет делать деньги. Они становятся гораздо более сговорчивы, как только их дети или внуки получают приставку «граф» или «герцог» к фамилии.

Цинично, но логично. Однако какое отношение это имеет ко мне?

– Как ты понимаешь, наиболее сильно ценятся дворянские семьи с устойчивой традицией передачи дара. Ваша же семья известна только одним магом, да и то до недавнего времени нельзя было точно сказать, был ли основатель вашего рода в самом деле колдуном или лишь ловким шпионом. Теперь, когда дар пробудился в тебе, сомнений конечно нет, – поспешил добавить Влад, заметив мой напряженный взгляд. – Но в те годы, когда ваш отец еще занимался делами, ситуация выглядела гораздо более туманной.

Князь снова замолчал, давая мне время осмыслить услышанное. И я начала догадываться, к чему он клонит.

– Поддерживать на плаву наш род просто не имело смысла, раз в семье не рождаются маги. Когда вы поняли, что отец бездарно разбазаривает капитал семьи, решили воспользоваться возможностью заполучить лояльность известных в городе банкира и промышленника. Они оба получили неплохую прибыль, а один из них мог бы претендовать на титул князя, так как у его жены нет родственников по мужской линии.

– Не совсем так, – Влад мягко улыбнулся, будто собирался наставлять студентку, которая допустила пару логических ошибок в рассуждениях.

Мне бы возмутиться, но его участливый и слегка покровительственный взгляд… и о чем я только думаю?!

– Во-первых, поддержка беднеющего рода – акт демонстративный. Совершая его, я даю и остальным дворянским семьям понять, что они все еще под охраной короны. Поэтому я пытался спасти положение покойного князя всеми доступными способами: предлагал ему финансовых консультантов и выгодные вложения, но он ничего не желал слушать. А когда разорился, помогать стало уже поздно: не мог ведь я просто дать ему денег. Да даже если бы и мог, он все равно спустил бы их на бессмысленные предприятия… – чем дольше Влад говорил, тем жестче становилось его лицо. Похоже, безответственность моего отца его ужасно злила. – Простите за столь резкие слова, но я предупреждал, что история неприятная.

Я только кивнула. И сама не испытывала к отцу Марго никаких добрых чувств. Может, он действительно был приятным в общении и простым человеком – по крайней мере, на это намекают воспоминания тела – но дельцом явно никудышным.

– Все, что мне оставалось – позволить трем влиятельным людям поделить между собой его капитал и пообещать им знатных невест за помощь в сохранении средств. Согласно плану большая их часть должна была перейти в распоряжение Яринского, если у него будут наследники. Если же нет, то титул и деньги получил бы старший сын Морозова – Андрей.

– С этими ясно, а Снежину в этом во всем какой интерес? Он ведь тоже князь, ему бы богатую жену искать, а не родовитую, – задумавшись, невольно перебила я. Но Тарковский даже не заметил.

– Александр Николаевич в силу личного отсутствия харизмы не слишком популярен у дам, особенно из высшего круга. Ему требовались гарантии и небольшое пополнение капитала – вот и все, – пояснил он.

– Значит, все происходило по приказу Императора, – подытожила я, чувствуя легкий ужас оттого, в какую опасную игру, оказывается, влезла.

– Нет. Его Величество не слишком интересуется делами тех дворянских семей, в которых давно не было магов, так что я действовал по личной инициативе. Тебе, иномирянке, это может показаться жестоким, но я не мог просто смотреть, как бездарно разоряется целая семья.

Слова Влада действительно вызывали смешанные чувства, но мне все же стало легче, как только выяснилось, что я по крайней мере не нарушила волю Императора.

Пару минут мы сидели молча, каждый разбирался со своими мыслями. Я все пыталась понять, как теперь относиться к князю, но задача казалась слишком сложной: еще свежи оставались и чувство невероятного счастья, которое дарили одни только его поцелуи, и разочарование от сегодняшних открытий, и легкий страх, который разрастался тем активнее, чем больше я узнавала о том, в кого – как сама думала – влюбилась.

Могу ли я ему доверять? На этот вопрос еще только предстояло ответить.

Горничная принесла чай и выставила на журнальный столик большую тарелку с ароматным печеньем.

– Так и не скажешь, что в число твоих хобби входят выпечка и садоводство, – пробормотала я, запоздало сообразив, что стоило бы и прикупить язык. Но Влад тихо рассмеялся.

– Занятия ничем не хуже прочих. Чем напрасно терзать инструменты или портить холсты, предпочитаю делать что-то, у чего есть ощутимый результат, – ответил он.

Не сдержав любопытства, я все-таки попробовала выпечку. Она, как и в прошлый раз, оказалась великолепной. А жаль: было бы легче, если бы я знала, что князь хотя бы готовит паршиво.

– Итак, план был идеален. Мое вмешательство стало неожиданностью, но вы могли бы вынудить меня покориться судьбе. Однако вместо этого начали упорно предлагать руку и сердце. Почему? – наконец задала я главный вопрос.

_________________

Дорогие читатели, рада представить вам третий том "Хрущевки княжны Соколовской"!

Спасибо за просмотры, лайки, библиотеки и комментарии. Без вашей поддержки эта история не обрела бы столько красок и подробностей!

Если вы еще не знакомы с княжной Маргаритой Соколовской и двумя ее сестрами, живущими в квартире в старой пятиэтажке, рекомендую начать чтение с первого тома:

Глава 2

Князь пригубил чай из чашки, оттягивая момент ответа.

– Видишь ли, впервые в жизни веления моего сердца разошлись с требованиями разума, – сказал он и снова замолчал, будто затрудняясь подобрать слова.

Я внимательно слушала и наблюдала: кажется, никогда прежде я не видела, чтобы Влад запинался и не находил, что сказать.

– Когда я понял, что совершил ошибку, еще не поздно было все исправить: я планировал договориться с Яринским и Морозовым, оставить капиталы им, но освободить вас и ваших сестер от обязательств, связанных с вступлением в брак. Поначалу я хотел решить вопрос быстро: взять тебя в жены и откупиться от Константина Георгиевича. Однако ты сама так активно начала вытаскивать себя из паутины, что мне оставалось лишь наблюдать и подстраховать в случае, если что-то пойдет не так. Я впервые в жизни видел настолько яркую, кипящую жизнью женщину, любовался каждым твоим действием, каждой маленькой уловкой. И просто не мог позволить окружавшим тебя стервятникам оборвать твои молодые крылья.

– К стервятникам тебе следовало причислить и себя, – буркнула я, тем не менее польщенная его словами. Однако после всего, что он о себе рассказал, верить в искренность признаний до конца не получалось. Очень хотелось, но – увы.

– Пожалуй. Но я готов был ждать столько, сколько нужно. И разумеется не сбирался ограничивать тебя ни в публицистике, ни в других занятиях, которые могли тебя увлечь, – Влад нежно улыбался, и судя по чуть затуманенному взгляду, вспоминал наши прошлые встречи.

Вспоминала и я. Признания, сначала настойчивые и несколько грубые, затем все более нежные и ненавязчивые теперь выглядели логичными. Поведение князя – холодное поначалу, когда он думал, что перед ним все так же, прежняя Марго, и потеплевшее со временем, когда он узнал меня настоящую – тоже стало понятным.

– Я не считаю себя ни в чем перед тобой виноватым и не стану просить прощения. Я тебе доверяю и надеюсь, что ты все правильно поймешь, – эти слова стали точкой в долгом и утомившем меня рассказе.

Кричать или плакать больше не хотелось. Впрочем, и особенной радости я не чувствовала: облегчение оттого, что действиям Влада нашлось логичное объяснение? Пожалуй. И еще – недоверие, которое в последнее время под давлением влюбленности почти совсем исчезло, но теперь снова подняло голову. Хотелось узнать о князе побольше – хотя бы ради собственной безопасности.

– Мне надо все это обдумать, – я поднялась с кресла, намекая, что разговор завершен. – Спасибо за честность.

– Разумеется.

Влад встал вслед за мной и прежде, чем я направилась к выходу, перехватил мою руку. Поднес к губам, поцеловал пальцы и улыбнулся то ли мне, то ли собственным мыслям.

– Если понадобится помощь, ты всегда можешь ко мне обратиться, – добавил он, провожая меня к дверям.

От этих слов на душе немного потеплело. Я так и не согласилась стать женой князя и наше с ним общее будущее теперь под большим вопросом, но он все еще готов меня поддержать. Это, пожалуй, дорогого стоит.

Мысли переполняли голову, и возвращаться домой не хотелось. Я попросила водителя отвезти меня на старое кладбище: туда, где мы с сестрами проводили обряд по ушедшей Марго.

Оставив таксиста дожидаться меня у входа, я прошла вдоль тропинки к тому самому дереву и, не щадя пальто, села на один из высоко выступающих над землей корней.

Ветер трепал уже почти голые ветви березы и края одежды, завывал, вторя настроению. В душе все еще теплилась надежда на лучший исход: на счастье, любовь или хотя бы безопасность. Но стоило подумать о том, что дела еще не закончены, что мне предстоит многое узнать и понять, как на плечи наваливалась тяжесть. Я чувствовала себя как никогда уставшей.

Настоящая Марго, быть может, ощущала себя так же? А может, она догадывалась о том, что происходит: понимала, кто на самом деле стоит за бедами ее семьи и потому обратилась именно к Тарковскому. Понимала, что если кто-то и может избавить ее и сестер от незавидной участи проданных невест, так это он? А когда он отказал, когда надежды не осталось – не вынесла горя. У нее-то не было ни моих знаний, ни опыта, в ее картине мира женщина вовсе не должна работать.

Чем больше я думала о ситуации, тем яснее понимала, что относилась к своей предшественнице несправедливо. Но теперь все, что я могу – поддерживать память о ней, пока жива сама, оттягивая таким образом момент, когда она отправится в вечное забвение.

Я бы, наверное, просидела на холоде до темноты, но тишину кладбища нарушил звонок телефона. Я вытащила его из кармана и не сразу попала замерзшим пальцем по нужной кнопке.

– Марго! – уже по тому, как Марта произнесла мое имя, я заподозрила что-то неладное. – Приезжай, пожалуйста, к дому творчества, где Марина занималась с оркестром. Я нигде не могу ее найти.

– Как не можешь? – я тут же вскочила и взглянула на часы. – Она должна была вернуться домой еще час назад.

– Вот именно! – Марта всхлипнула, но постаралась взять себя в руки. – Она не пришла, и я подумала, что задерживается: вышла ей навстречу, чтобы прогуляться, но мы так и не пересеклись. Тогда я позвонила, но трубку она не берет. Прибежала сюда, но никто из оркестра не видел ее с тех пор, как закончилась репетиция.

– Еду. Жди там, никуда не уходи. И постарайся не оставаться в одиночестве, будь на виду или там, где много людей, – стараясь, чтобы голос звучал спокойно, распорядилась я и почти бегом направилась к машине.

Марту я нашла в одном из классов на первом этаже. Она сидела бледная, обхватив руками плечи, и едва заметно покачивалась из стороны в сторону. Подавив очередной приступ паники, я заговорила с сестрой спокойно, стараясь хоть немного вывести ее из шока.

– Ты уже всех спросила, кто сегодня с ней занимался? Может, кто-то видел, куда она ушла?

Марта подняла на меня безжизненный испуганный взгляд и покачала головой.

– Никто из тех, кого я спрашивала, ничего не видел. Павел еще обещал поговорить с преподавателями, но пока не вернулся, – ответила она.

Заметив, что на и без того покрасневшие глаза сестры наворачиваются слезы, я обняла ее и погладила по волосам.

– Мы обязательно ее найдем, – хоть и сама чувствовала нарастающую панику, сейчас нельзя передавать эти бесполезные эмоции сестре.

– Ее вообще никто не видел, – сильный голос Павла Ртищева немного привел меня в чувство.

– А сами вы когда видели ее в последний раз? – тут же набросилась на него я, не тратя времени на бесполезные приветствия.

Юноша совершенно не обиделся на вопиющее нарушение этикета.

– Как и все остальные, я попрощался с ней после того, как закончилась репетиция. Она вышла из класса раньше всех, занятия остальных групп к тому времени еще не закончились. Но никто не стал расспрашивать ее о причинах спешки: мы просто не успели, – спокойно и по-деловому ответил он, хотя я заметила, как темные глаза блестят от гнева и насколько сильно напряжены плечи молодого человека.

– Значит, она куда-то спешила? Ничего странного вы больше не замечали? Может, она говорила что-нибудь необычное? – продолжала допытываться я.

Павел задумался ненадолго, но вскоре покачал головой.

– Она пару раз сбивалась, когда играла свою любимую партию, но в остальном вела себя как обычно, – растерянно пояснил он. – Возможно, немного нервничала, но все мы волнуемся перед следующим концертом – он будет довольно масштабным.

Что-то мне подсказывало, что дело вовсе не в концерте. Я и сама старалась припомнить, не видела ли странностей в поведении Марины, но обе сестры оставались немного подавленными и новостями о смерти Марго, и событиями, связанными с моим расстроенным браком, поэтому я воспринимала их апатию как что-то само собой разумеющееся и с расспросами не лезла. Думала, что с моей стороны будет правильно дать им время, чтобы они могли разобраться в чувствах. Кто же знал, что все не так просто?

– Марта, а ты ничего особенного не замечала? – еще раз уточнила я, лихорадочно соображая, куда бежать и что делать.

– Я думала, она грустит из-за Марго и переживает за тебя, так же как я. Мне и в голову не приходило, что у нее могут появиться другие поводы для беспокойства, – пробормотала младшая сестра. – Может, пойти в полицию?

– Скажут, что еще не прошло трех дней, и отправят ждать, – с презрением процедил Павел сквозь стиснутые зубы.

Я перебирала контакты в телефонной книге и, добравшись до номера Краузе, вспомнила, как он говорил о возможности слышать и видеть, что происходит в целом городе. Набрала номер в надежде, что он сможет помочь, но бездушный автоответчик спустя пару гудков сообщил, что абонент недоступен.

Вот черт! Эдуард же предупреждал, что на этой неделе занятие придется пропустить, и что он собрался куда-то уехать.

К кому еще обратиться за помощью?

Ни на что особенно не надеясь, набрала Ермакова. Он же бывший следователь, может хотя бы даст дельный совет?

Петр взял трубку не сразу, но со второго раза мне удалось добиться ответа. Ни на что особенно не надеясь, я коротко рассказала ему обо всем, что произошло.

– Официально начать поиски раньше, чем через три дня, точно не выйдет, но я поспрашиваю по знакомым, не случилось ли за сегодня чего-нибудь с молодыми девицами. Еще могу обзвонить морги и больницы, а вы пока поезжайте к Тарковскому, – голос Ермакова звучал напряженно, будто он что-то заподозрил. Совет обратиться к князю показался мне туманным намеком, но более подробных объяснений мне добиться не удалось.

«Морги и больницы» – при этих словах по коже пробежала холодная дрожь, но сделать это действительно необходимо.

– Вы меня очень обяжете, – ответила я, решив, что раз опытный следователь рекомендует с кем-то поговорить, значит к его совету стоит прислушаться.

– Пустяки, – коротко бросил Ермаков и отключился.

Я тут же набрала номер князя. Он наверняка сейчас в университете, а у меня больше нет права свободно там разгуливать: если появлюсь на кафедре без явной причины, могу спровоцировать нежелательное любопытство. Вокруг исчезновения Марины и без того уже могут пойти нежелательные слухи, и не хотелось бы добавлять людям еще больше поводов для сплетен.

Глава 3

Стоило мне попросить о срочной встрече, Влад сразу предложил увидеться в кафе рядом с университетом. Даже не спросил, в чем дело, хотя по моему взволнованному голосу наверное понял, что произошло что-то как минимум неприятное.

Я приехала к назначенному месту с Мартой: оставлять ее одну дома боялась. Вдруг за исчезновением Марины стоят люди, которые не планирую останавливаться только на одной княжне? Вдруг нам всем грозит опасность?

Я раз за разом старалась выбрасывать из головы жуткие картины того, что могло произойти с сестрой, но они снова и снова вставали перед мысленным взором, заставляя нервы раскалиться до предела. К моменту, когда добралась до кафе, я уже настолько сама себя взвинтила, что казалось, готова взорваться.

Ветер, чувствуя мое волнение, вился под ногами, отчего широкие штанины моего экстравагантного наряда развевались даже в помещении.

К счастью, в середине буднего дня заведение пустовало.

– Что случилось? – встревоженно спросил князь, пропустив приветствие. Похоже, паника ярко отпечаталась на моем лице.

Я быстро рассказала обо всем, что произошло. Чем больше подробностей озвучивала, тем сильнее хмурился Влад. Когда я, выложив все, что могло помочь поискам, устало опустилась на ближайший стул, он отвернулся и сделал несколько звонков. Я пыталась прислушаться, но он ушел в другую часть зала и говорил тихо, а когда вернулся, выглядел еще более обеспокоенным.

– В полиции займутся поисками, но неизвестно, как много времени им понадобится, чтобы выяснить, куда пропала Марина, – пояснил он, переводя взгляд с меня на Марту и обратно.

Младшая сестра, не выдержав напряжения, всхлипнула и уткнулась лицом в ладони. Я сжала кулаки, чувствуя ярость от собственного нелепого бессилия. Хотя почему бессилия?

– Скажи мне как преподаватель теории магии, – медленно заговорила я, еще не до конца уверенная в том, что хочу предложить. – Если я могу найти человека в трех комнатах дома, могу ли я найти его и в городе?

Тарковский потер подбородок, с сомнением оглядев меня.

– Теоретически можешь, но для этого надо обладать не только силой твоего дара, но желательно еще и опытом Краузе. К тому же, для таких поисков все равно необходимо понимать хотя бы примерное ее местонахождение. А мы ведь даже не уверены, что она в городе.

Как же не вовремя уехал этот противный старик! За его помощь я бы сейчас отдала что угодно.

Марта рыдала уже не таясь, и я притянула ее к себе, поглаживая по спине. Сказать, что все будет хорошо, язык не поворачивался.

– Впрочем, если подумать, то парочку подозреваемых в похищении установить можно, – Влад рассуждал сосредоточено и по его взгляду я поняла – он о чем-то догадался.

– Значит, надо их проверить. Лучше сделать хоть что-нибудь, чем сидеть и ждать, – я решительно поднялась, еще плохо представляя, что буду делать.

Увы, сразу помчаться на поиски сестры не удалось. Мы с Мартой провели несколько томительных минут возле машины князя, дожидаясь, пока он вернется с кафедры с ключами. А потом отправились на тот пустырь над рекой, где Краузе часто проводил тренировки.

Отсюда открывался неплохой вид на центральную часть города, которая тянулась вдоль противоположного берега реки.

– Не знаю, хватит ли тебе сил и сосредоточенности. У меня нет никаких способностей к магии воздуха, но признаюсь, учебники деда я из любопытства читал. Я смогу направить и предостеречь от слишком сильного истощения, но только ты сама можешь чувствовать воздух и задавать ему вектор движения, – инструктировал князь, пока мы подходили к краю обрыва.

– Да, я все понимаю, – от огромной ответственности потели ладони. Я нервничала все сильнее, и оттого боялась, что не смогу сосредоточиться. Из-за страха, что заклинание не получится вовсе, волнение еще усиливалось и волна паники разгонялась, превращаясь уже в настоящее цунами.

Заметив, что мои руки дрожат, я сжала пальцы в кулак.

– Понадобится физический контакт, чтобы мне проще было контролировать уровень твоей энергии, – предупредил Влад.

Я только кивнула: хоть еще не решила, как реагировать на его недавнее признание, сейчас не время предаваться рассуждениям о высокой морали: на кону безопасность Марины.

Князь встал за моей спиной, чтобы не перекрывать обзор на город, одной рукой обхватил за талию, второй за плечи. Я немного напряглась, но решила, что ему виднее.

– Дыши, – напомнил он, и я с силой втолкнула в легкие холодный воздух, обещающий скорый первый снег. – Дом на Западной улице, сто второй.

Чтобы освободить как можно больше сил для исследования города, я позволила себе почти полностью отпустить контроль над тем, что меня сейчас окружает. Если бы мне требовалось, как и в прошлый раз, охватить воздушным взглядом только комнату или две, то могла бы даже вести легкую беседу, пока колдую. Но сейчас работа предстояла куда более серьезная.

Вскоре дыхание и прохлада вытеснили из груди страхи, а из мыслей – суету, оставив место только для холодного расчета, и я, почти перестав ощущать собственное тело, вместе с ветром взмыла над особняками в тихой части центра, окруженной множеством парков.

Понятия не имела, кому принадлежит дом, но Влад явно что-то заподозрил. Ему о городе известно гораздо больше, чем мне, поэтому оснований ему не доверять у меня нет. Тем более, что он сейчас делает все, чтобы я не свалилась от перенапряжения спустя несколько минут столь непривычной и интенсивной магической работы. В его интересах закончить все это поскорее: резерв-то не резиновый.

Я проверила комнаты дома и даже подвал, но обнаружила там только старые картины и пыльные бутылки из темно-зеленого стекла. Затем князь направил меня к следующему, расположенному неподалеку.

Вскоре я сбилась со счета и уже не понимала, сколько комнат окинула мысленным взглядом. Голоса мужчин, женщин и детей слились в бессмысленную мешанину: среди них ни один не принадлежал Марине, потому совершенно не привлекал моего внимания.

Парить над городом, обуздывая холодные потоки осеннего ветра, оказалось настолько непривычно и сложно, что я скоро выбилась из сил. Усталость давала о себе знать ломотой в теле, дыхание то и дело перехватывало и из-за неприятных ощущений время от времени терялся контроль. Приходилось тратить силы еще и на то, чтобы вновь подняться над собственным телом – и над городом.

– Хватит, – холодный приказ вырвал меня в реальность из очередного особняка. – Остановись.

– Еще один я выдержу, – промычала, упрямо поджав губы.

Я уже почти лежала на руках Влада, и даже немного стыдилась собственной наглости и того, что так запросто пользуюсь его помощью, но эмоции теснились где-то на краю сознания, подавленные одной – самой главной – целью.

Князь вздохнул и прикрыл глаза.

– Хорошо – еще один: за городом, в поселке, – он назвал адрес и я, стиснув зубы от судороги, которая прошла по всему телу, устремилась туда.

На первый взгляд ничего необычного: дом как дом, с простеньким садом и высоким забором. Но стоило присмотреться внимательнее, открывая сознание множеству звуков, скрипов и шорохов, которые наполняли любое жилье, как я сразу распознала два знакомых голоса. Один из них принадлежал Марине, второй – Снежину.

Ринувшись на звуки, я все же сумела сдержать ярость и, обуздав порыв ветра, замерла.

– В-вы не посмеете! Это недостойно князя! – Марина храбрилась, но ее губы подрагивали. Я отчетливо слышала страх.

– Недостойно князя – знать, что его род угасает, и ничего не делать, – резко ответил он, и, судя по звукам, сделал широкий шаг. – А я вовсе не хочу, чтобы мою фамилию постигла та же судьба, что и вашу. И теперь, когда выяснилось, что вы, дорогая, представительница магического рода, не могу упустить такой шанс. Обещаю, вам не будет слишком больно…

Ах ты…

Я чувствовала, что задыхаюсь от возмущения. Ярость вскипела в крови, и порывом сильного ветра распахнула ставни неплотно закрытого окна. Они с грохотом ударились о стены, задребезжали стекла.

Все, о чем я сейчас мечтала – сжать пальцы на горле этого идиота, чтобы он хрипел, дергался и безуспешно пытался захватить ртом воздух. Чтобы испытал тот же страх, какой сейчас чувствует Марина, в десять раз сильнее.

Князь действительно захрипел. С гулом повалился на колени, сипло ругаясь. Я чувствовала, что улыбаюсь, но ни на мгновение не подумала о том, чтобы ослабить мысленную хватку. Я хотела вырвать последний вздох из его никчемной впалой груди, и сделала бы это, если бы Марина не всхлипнула.

– Марго, не надо… Он этого не стоит, – прошептала она, повернувшись к окну и подставив лицо холодному ветру. – Он не успел ничего сделать. Да и потом, если ты сядешь в тюрьму, что мы будем делать?

Ее слова отрезвили меня почище, чем ведро ледяной воды. Напоследок выбив из Снежина дух – к сожалению, лишь временно, а не навсегда – я отпрянула от окна.

– … прекрати! – пощечина – вполне реальная – обожгла лицо.

Я распахнула глаза и с силой протолкнула воздух в грудь.

Перед взглядом стояла дымка, и сквозь нее я видела расплывчатые очертания лица Влада. Поняв, что я пришла в себя, он заметно расслабился и, склонившись надо мной, коснулся губами того места, по которому пришелся удар.

– Не смей больше так рисковать, – почти прорычал он мне на ухо с незнакомыми мне прежде властными, не терпящими возражения нотками в голосе.

Хотелось напомнить ему, что я женщина свободная, но момент для спора не самый подходящий. Да и голос отказал, и может это к лучшему.

Когда предметы вокруг обрели четкость, я заметила красное пятно на своей рубашке. Поднесла руку к лицу и стерла кровь над губой, безнадежно испортив белые перчатки. Новые.

– Я ее нашла, – прохрипела, наконец обретя власть над собственной речью. – В доме Снежина.

– Прости, – Влад прижал меня к себе, пачкая кровью и свою одежду. – Я должен был догадаться, но это так рискованно с его стороны, что я решил…

– Неважно. Надо забрать Марину.

Но вопреки собственным словам продолжала прижиматься к князю, чувствуя, насколько горячим от переутомления стало его тело. Видела капли пота на висках, слышала тяжелое дыхание.

– Да, надо забрать.

Влад поднялся, и хотя держался он на первый взгляд спокойно, но от меня не укрылось, с каким трудом ему это дается. И не позволила ему пытаться поднять меня на руки: встала с помощью Марты, которая, убедившись, что опасность миновала, выскочила из машины.

Садиться за руль в состоянии сильной слабости Влад не решился. Вместо этого кому-то позвонил. Еще минут двадцать мы сидели, чего-то дожидаясь. Хотелось бы сказать, что это время длилось томительно-долго и потрачено впустую, но на самом деле я постыдно радовалась маленькой передышке.

Когда на поляну выехала машина такси, и из нее выскочил обеспокоенный Павел, я уже оправилась настолько, что смогла размять ноги, прохаживаясь вдоль обрыва. Влад остался возле машины, и судя по тому, насколько сильно побледнел, ему мое спасение дорого стоило.

– Раз уж я вынужден впутываться в очередную вашу интригу, князь, будьте добры хотя бы объяснить, какого… – начал молодой Ртищев, не удосужившись даже поздороваться, но осекся, заметив меня и Марту. – … что происходит?

Атмосфера на пустыре сразу накалилась: создавалось впечатление будто между юношей, едва достигшим второго десятка лет, и князем Тарковским есть какая-то давняя вражда.

Глава 4

Впрочем, напряженным и разозленным выглядел Павел, в то время как Влад оставался спокойным и смотрел на юношу как слон на не в меру шумную собачонку.

– Уже передумал на счет Марины Алексеевны? – невозмутимо уточнил князь.

Ртищев на миг смутился, но почти сразу подался вперед, растеряв всю злобу.

– Разумеется нет! Где она?! Вы ее нашли? – в его взгляде надежда перемежалась с отчаянием.

– Вот и отлично, тогда будешь ее рыцарем-спасителем. Поведешь машину, – князь бросил Павлу ключи. Тот с недовольным видом повиновался, и через пару минут мы уже мчались за город – к тому дому, где, как я надеялась, Снежин еще нескоро оправится от моего удара.

Как только автомобиль остановился возле приземистого белого коттеджа, окруженного парой десятков таких же домов, я сразу выскочила на улицу, не удосужившись даже запахнуть пальто.

Не обращая внимания на окрики князя и Павла влетела в дом, испугав прислугу, и торопливо огляделась.

– Где Марина? – сама не ожидала, что в городе прозвучит так много металлических нот.

Работники переглянулись в нерешительности. Только одна – совсем еще юная – девушка с презрением покосилась на остальных и выступила вперед.

– Здравствуйте, Маргарита Алексеевна. Я вас провожу.

Следуя за ней, я поднялась на второй этаж унылого и безликого дома, такого же обыкновенного, как его обладатель. К тому моменту, как мы остановились у двустворчатой двери, меня уже нагнали и Павел с Владом, и Марта. Сестра неосознанно взяла меня за руку, и я сжала ее тонкую ладонь в своей, стараясь поддержать. Хоть сама боялась до ужаса.

Когда работница открыла дверь, картина перед глазами предстала странная: Марина хлопотала вокруг Снежина, который, по-видимому, едва пришел в сознание и еще не слишком хорошо соображал. Она уже открыла окно и сейчас предлагала ему воду.

Почему-то ее забота о том, кто едва не лишил ее такой ценной по меркам этого мира чести стала последней каплей, переполнившей чашу раздражения.

– Немедленно отойди от него! – командовала я, шагая в комнату.

Марина вздрогнула и отпрянула от князя, пролив на его рубашку воду из стакана.

– Какого черта ты вообще ему помогаешь?! Ты хоть понимаешь, что именно он сделал?! – продолжила отчитывать сестру я, не обращая на полуобморочного Снежина внимания.

Начнет возмущаться – приложу еще раз, чтоб не повадно было.

– Н-но он же… Не успел, – робко возразила она, испугавшись моего гнева. Такой злой они с Мартой видели меня впервые.

– Не успел?! – язвительно переспросила я, чувствуя что ком раздражения нарастает еще сильнее. – Фактически может и нет, но в доме полно прислуги, вокруг – соседей. И куча людей прекрасно видели, как ты уединилась с неженатым князем в его комнате. Завтра же об этом будет знать весь город! И что станет с твоей хваленой честью после этого, а?! Почему родились в этом идиотском дремучем мире вы, а забочусь о соблюдении совершенно чуждых мне порядков я? Как вообще получилось, что ты оказалась в этом доме, чем ты думала?

Почему-то складывалось впечатление, что Марина поехала со Снежиным по доброй воле. И судя по тому, как при последнем моем вопросе она понурила голову, так и есть.

– Княжна поступила так, как и положено благородной девице, вам не в чем ее винить, – просипел Снежин. Он сидел на полу, опершись спиной на край кровати, но вид сохранял до нелепости самоуверенный.

– Заткнитесь, князь, я не с вами разговариваю, – рыкнула в ответ я, отгораживая его от Марины, и снова повернулась к сестре. – Итак, я слушаю.

– Александр Николаевич сказал, что если я поеду с ним, то он расскажет о заговоре, который готовится против нашей семьи и… – она не решилась сказать, но красноречиво взглянула на Тарковского.

– И как, рассказал? – не удержалась от повторного сарказма я.

Марина вздрогнула и, покраснев до кончиков ушей, опустила взгляд.

– Марта, Павел, выведите ее на улицу, – скомандовала я, немного успокоившись.

Марина, бросив рассеянный взгляд на Снежина, подчинилась и вышла наконец из этой мерзкой комнаты в сопровождении сестры и Ртищева.

После короткой вспышки гнева сил почти не осталось. Не видя смысла в соблюдении приличий, я села на тахту возле открытого окна, намереваясь подробно расспросить Александра Николаевича о мотивах его идиотского поступка. Но прежде, чем успела заговорить, инициативу перехватил Влад.

– Значит, заговор, – равнодушно констатировал он, подходя к Снежину ближе. – Ничего более оригинального придумать не смогли?

Снежин кривовато улыбнулся, отчего его лицо, обычно скучное и невыразительное, приобрело полубезумные черты.

– На юную девицу подействовало, что еще надо? – ответил он, вздернув голову. – И теперь у нее все равно не останется выбора.

– Сволочь! – прошипела я. После короткой передышки гнев воспылал с новой силой, как только речь зашла о Марине. – Если хочешь жить…

– Не опускайтесь до угроз, княжна, – Влад осадил меня вежливо, но так безапелляционно, что я действительно сочла лучшим решением замолчать. – Что же до вас, Николай Алексеевич, я хотел бы подробнее узнать о ваших мотивах. Почему именно Марина? Почему именно сейчас?

Я вся обратилась в слух: вопросы Влад задал самые насущные.

Снежин с презрением оглядел князя и поджал губы, раздумывая. Наконец, с кряхтением поднялся и пересел на кровать.

– Вам прекрасно известно, Владислав Игоревич, что мой род так же, как и род княжон Соколовских, на грани угасания. И разумеется я не желаю, чтобы меня постигла та же судьба, что и их. Супруга из одаренной семьи, дети которой могут получить редкую стихию, вполне себе неплохой гарант безопасности, – ответил он медленно и вдумчиво.

Он явно что-то недоговаривает, но как вывести на чистую воду этого подлеца?

– Метод вы избрали не самый честный, – ответил Влад.

Судя по тому, как напряжено его тело, ему сейчас трудно даже просто стоять, но держался он гораздо увереннее, чем я. И гораздо спокойнее.

– Другие не сработали. Я предлагал Маргарите Алексеевне вполне выгодные условия, если бы она согласилась, мне не пришлось бы прибегать к крайним мерам, – невозмутимо продолжил Снежин.

– Не смейте перекладывать на меня ответственность за свои грязные поступки, – не выдержав, все же огрызнулась я. И поймала предупреждающий взгляд Влада.

Все еще злилась, но понимала, что Тарковский сейчас соображает гораздо лучше, чем я. Поэтому замолчала и даже прикрыла глаза, пытаясь немного успокоиться.

– Как вы сами заметили, ваш род вполне может вскоре лишиться остатков капитала, – подытожил Влад, глядя на Снежина с явным презрением. В его тоне звучала скрытая угроза. – И если вы этого не хотите, то забудете о действиях Маргариты Алексеевны. А также выплатите ей и ее сестрам компенсацию морального ущерба. В размере той части капитала, которую получили пять лет назад при известных нам всем обстоятельствах.

– Но эти средства… – вскинулся Снежин, но под ледяным взглядом Влада притих и даже ссутулился, признавая поражение.

Пока мужчины договаривались о деталях сделки, ветер донес до меня разговор за стеной.

– Марина, не кори себя. Ты действовала из благородных побуждений, пусть и немного необдуманно, – тихо убеждал сестру Павел.

– Правда, Марина. Ты же не могла знать, что Снежин окажется таким подлым, – вторила ему Марта.

Марина всхлипнула.

– Какая разница, каковы были мотивы? Я опозорила всю нашу семью. И теперь ни один приличный мужчина не возьмет меня в жены, да еще и у Марго опять будут проблемы.

Слишком ответственная для своих семнадцати лет, но еще наивная – отсюда и все трудности. Можно ли ее в этом винить? Подростков ее возраста не должны заботить проблемы чести семьи, капиталов и выгодного замужества. Ей бы заниматься музыкой, примерять платья и знакомиться со светской жизнью на приемах в приличных домах, а не все вот это.

Теперь, немного успокоившись, я чувствовала уколы вины. Да, Марина поступила неразумно, но я и сама не лучше: выместила на беззащитной и испуганной сестре страх и гнев вместо того, чтобы утешить.

– Не говори так! Ты же знаешь, что я… – запальчиво начал молодой Ртищев.

– Не надо, Паш, не говори глупостей, о которых потом пожалеешь, – ответила Марина уже чуть спокойнее. – Я ценю твою поддержку, но ты не обязан ничем ради меня жертвовать.

– Но я…

– Нет.

Ох уж эти дети!

Внимание переключилось на то, что окружает меня, как раз вовремя: Влад подал мне руку, помогая подняться.

– Нам пора. В ближайшее время ждите иска о похищении и покушении на честь на свое имя, – бросил князь Снежину, не глядя на него.

Действительно, задерживаться здесь не стоит.

Я оставалась на взводе еще долго: до тех пор, пока машина Тарковского не остановилась у нашего дома.

Отправила сестер под присмотром Павла в квартиру, а сама хотела еще немного подышать свежим воздухом.

Влад просто стоял рядом, и от его молчаливой поддержки по груди растекалось тепло. Хотелось его отблагодарить, но я понятия не имела, как это сделать.

– Спасибо, – вот все, что в итоге я смогла сказать. Смешно даже: пишу целые статьи, но сейчас теряюсь в словах, будто влюбленная девочка-подросток.

– Рад, что смог помочь, – князь поднес к губам мою руку и поцеловал пальцы. От этого невинного движения все тело затрепетало. Да уж, вот что значит многолетнее воздержание.

– Почему ты решил позвать именно Павла Ртищева? – спросила я, вспомнив, что эта загадка занимала меня еще с момента, когда мы покинули дом Снежина.

– Он просил у меня разрешения добиваться руки Марины Алексеевны. И я хотел, чтобы он видел все своими глазами, – не стал скрывать Влад.

Настолько влиятелен, что дворяне просят разрешения на брак у него? Ужас какой… Или тут что-то другое?

Задать следующий вопрос я не успела: Ртищев вернулся, недовольно сверкая глазами из-под черной челки.

– Вот до чего доводят ваши тухлые представления о приличиях, – заговорил он со злостью и свойственным юношам жаром. – Бедная девушка считает себя виноватой во всех грехах, хотя на самом деле не совершила ничего дурного. Но теперь, согласно идиотским общественным порядкам, она якобы «нечиста», – последнее слово он выплюнул с презрением.

– Эти самые порядки позволяют магии знатных родов не угаснуть, а капиталам – не распыляться, – напомнил Влад.

– А еще позволяют вам скрещивать людей, словно овец, не по их собственной воле, а лишь согласно интересам государства, – не унимался юноша.

– Еще слово, и вас можно будет обвинить в измене короне, – предупредил князь не столько из злорадства, сколько из искреннего беспокойства. – Мне известны ваши взгляды, но они, увы, плохо соотносятся с существующими порядками.

– Если никто не будет говорить о проблемах «существующего порядка», то эти проблемы никогда не решатся, – продолжал упорствовать Ртищев. Впрочем, его пыл уже немного угас. – В этом смысле просветительская деятельность Маргариты Алексеевны гораздо благороднее ваших дел.

Влад не счел нужным отвечать. Спустя несколько мгновений напряженной тишины Павел, попрощавшись, ушел, и мы снова остались вдвоем.

– Приезжайте в пятницу на чай, – вдруг сменил тему Влад, не давая мне и секунды, чтобы задать множество вопросов, порожденных этим странным диалогом.

– Но разве вам прилично принимать в доме оскандалившихся княжон? – уточнила я, сомневаясь в логичности этой идеи.

– Я свидетель всей ситуации, и если своими действиями покажу, что не считаю вашу семью опозоренной, это станет сигналом и для остальных дворян. Пересудов, конечно, не избежать, но сейчас важно, чтобы вашу семью не начали скрыто бойкотировать, – пояснил князь.

– Благодарю, – мой ответ не выражал всей гаммы эмоций, но ничего более подходящего я не придумала.

Влад ободряюще улыбнулся и сжал мою руку на прощание. Когда его машина выехала со двора, я направилась к двери в подъезд.

Все закончилось относительно неплохо, но с сестрами надо серьезно поговорить.

Глава 5

Когда я вернулась в дом, сестры уже сидели на кухне поникшие. Они явно ожидали выволочки, но у меня не осталось сил, чтобы их распекать. Да и какой смысл? Марина уже накрутила себя так, что никакого наказания не надо, Марта тоже сильно волновалась: ни к чему усугублять их состояние.

Сбросив пальто и поставив на плиту чайник, я села напротив сестер и внимательно всмотрелась в лица. Обе выглядели более бледными, чем обычно, и немного безжизненными.

– Марина, прости, что накричала, – начала я, стараясь хоть немного разрядить обстановку.

– Ты просто испугалась, я понимаю, – кивнула сестра, но в голосе не мелькнуло ни одной маломальски живой эмоции.

– Не оправдывай ее, Марина. Она не должна была на тебя кричать. Она вообще нам не настоящая сестра, и обещала о нас заботиться. И что теперь? – Марта, насупившись, уставилась на меня с укором во взгляде.

Я подавила желание выругаться. Она еще ребенок, в ее возрасте нормально искать виноватых. К тому же, я правда им не сестра, однако…

– Я делаю все, что в моих силах. Стараюсь восстановить репутацию семьи в глазах общества, избавила нас от огромного долга, то и дело отбиваю вас от стервятников-женихов, но не в моих силах контролировать вообще все, – спокойно продолжила я говорить то, что и намеревалась.

Припоминая, сколько всего я сделала, чтобы все мы трое остались на плаву и никому из нас не пришлось продавать себя, обе сестры опустили головы еще ниже.

– Я понимаю, вы бы хотели от жизни совершенно иного: красивых нарядов, приятных вечеров, поездок на курорты и, быть может, необременительной учебы ради удовольствия. Но судьба распорядилась так, что теперь у всех нас есть обязанности. И ваша в первую очередь в том, чтобы заботиться друг о друге и о своей безопасности. Теперь вас не окружает толпа прислуги, подруг и компаньонок, поэтому вам надо быть еще более осмотрительными и учиться думать головой, – я продолжала говорить, стараясь не давить на девочек слишком уж суровым тоном.

Выдержала паузу, чтобы убедиться, что сестры верно меня поняли.

– С этого дня ходите в город со мной или, если меня нет рядом, то вдвоем. Впрочем, теперь, с новой работой, у меня будет больше времени, чтобы присматривать за вами, – распорядилась я и мысленно скрестила пальцы в надежде, что девочки не станут спорить.

Они понуро кивнули. Значит, понимают всю серьезность проблемы: уже хорошо.

Вода закипела, я сняла чайник с плиты. Вскоре по кухне разнесся чарующий запах зеленого чая, и даже сестры, уже понявшие, что ругать я их больше не стану, оживились. Марта вытащила из холодильника манный пирог и ловко нарезала на тонкие кусочки. Марина наконец подняла на меня наполненные слезами глаза.

– Что нам теперь делать? Я же опозорена, и вы вместе со мной, – дрожащими губами прошептала она, без интереса глядя на выпечку и кружку с горячим напитком перед собой.

– Во-первых, Снежин не успел сделать ничего, порочащего твою честь. Во-вторых, у нас есть свидетель в лице князя Тарковского, который знает, что ничего предосудительного не произошло, – постаралась ободрить сестру я.

– Но я сама, добровольно отправилась с ним в его дом. Это уже характеризует меня как легкомысленную особу, – судя по тому, какой скороговоркой Марина произнесла эту фразу, она когда-то давно заучила ее и быть может часто вспоминала.

– Не такой уж это и грех для наивной девицы, – продолжила гнуть свою линию я. – Но скажи, раз ты сама знаешь, что это легкомысленный поступок, то почему поехала с ним? – этот вопрос интересовал меня с того момента, как мы покинули дом князя.

Марина вздрогнула.

– Сейчас я понимаю, насколько глупо поступила, но тогда… Александр Николаевич говорил так убедительно, – растерянно бормотала она, блуждая пустым взглядом по кухне. Чай остывал в ее кружке, к которой она так и не притронулась.

– Расскажи с самого начала. Не спеши, – подбодрила ее я.

Марина глубоко вдохнула, все-таки сделала маленький глоток чая и после долгой паузы начала рассказ.

С ее слов выходило, что записку от Снежина ей принесли на репетиции, когда она, как и все остальные, отдыхала на перерыве. В тексте, который сестра даже показала мне, говорилось, что некий «друг ее семьи» хочет рассказать ей о планах недоброжелателей. Отправитель указан не был, и Марина, заинтригованная, пошла на задний двор в указанное время, чтобы все выяснить.

– Там меня уже ждал князь. Я испугалась и сразу пожалела, что решилась прийти в одиночку, но звать с собой было некого: девушки, которые играют в оркестре, еще совсем юные, беспокоить их не хотелось, а звать на задний двор юношу… – Марина покраснела и без слов стало ясно, что она считает эту идею ужасно неприличной.

Какие же рафинированные все-таки девушки, просто ужас.

– Я сразу хотела уйти, но он начал рассказывать о заговоре. Он рассказал, что несколько влиятельных людей недовольны твоим поведением. Твоими заметками в газетах, своевольностью и тем, каким образом оказался погашен долг нашей семьи. Еще он сказал, что особенно сильное недовольство вызывает твое сближение, – тут Марина снова покраснела, – с князем Владиславом Игоревичем. И что если все это не прекратится, то в сторону вас обоих будут выдвинуты очень опасные обвинения. Разумеется, Снежин не назвал имен, но обещал сделать это, если я поеду с ним.

Сестра замолчала, переводя дыхание. Ее кружка с чаем опустела уже больше чем наполовину.

– Сейчас это все даже звучит глупо, но в тот момент… не знаю, как объяснить, но мне показалось, что князь не лжет. Что нашей семье действительно угрожает опасность, о которой ему известно.

Я подперла подбородок кулаком и задумалась. В самом деле, Марина всегда вела себя очень рассудительно и догадывалась о многом из того, что я устаивала от них с Мартой. Может, Снежин и не лгал ей об опасности, но явно не собирался раскрывать всю информацию.

– А дальше? Он что-нибудь еще говорил после того, как вы приехали в его дом? – уточнила я, хоть и видела, что Марине неприятно вспоминать детали минувшего дня.

– Н-ничего особенного. Когда меня заперли в комнате, он говорил только что для меня так будет лучше. Что он может спасти меня, сделав своей невестой. Он повторял это несколько раз, как будто и сам верил, что это правда, – задумчиво ответила сестра.

– Кажется, я слышала одну из этих фраз, – сказала я не столько сестрам, сколько просто рассуждая вслух.

– Перед тем, как едва не… – Марина снова поежилась, когда вспомнила, как хрипел от удушения Снежин. – Тебе не было его жаль?

– Нет, – резко пресекла я подобные разговоры. – Понимаю, книги и наставники в гимнасии учили вас иному, но в реальной жизни некоторые люди не заслуживают ни жалости, ни уж тем более прощения.

Судя по тому, как Марина поджала губы, она не могла согласиться с моими словами, но и спорить не стала. Марта тоже молчала, сжимая побелевшими пальцами кружку с чаем. Она явно злилась, но не решалась влезть в наш разговор.

Когда девочки ушли отдыхать, я уселась за стол и взяла ручку. Покрутила ее в руках, собираясь с мыслями, но слова скакали в голове, никак не желая складываться в предложения.

Хотелось выплеснуть на бумагу всю ярость, которую я испытывала при мысли о страданиях Марины. При мысли о косности местного общества, которое все еще держит знатных женщин за кого-то вроде породистых кобылиц. В чем-то Павел Ртищев прав, и хоть его идеи приправлены юношеским максимализмом, доля здравого смысла в них есть.

Чтобы избавиться от мерзкого ступора, я все же начала выписывать на чистую страницу отдельные фразы, приходящие на ум. Вскоре они сложились в несколько вариантов текста об устаревших порядках. Один из них выглядел очень радикальным: такой мог бы выйти из-под пера свободолюбивого юноши вроде молодого барона. Второй казался чуть более спокойным, третий выглядел как более-менее разумный компромисс: в нем, не подрывая идей о старых порядках и привилегиях дворянских семей я все же указывала, что некоторые традиции себя изжили. И хоть мне самой этот третий текст казался бесхребетным, для отправки своему новому работодателю я выбрала именно его.

В конце концов, было бы даже странно, если бы я, обладая возможностью вещать на широкую аудиторию, не выступила в поддержку сестры.

За работой я засиделась до поздней ночи. Утром меня разбудил звонок телефона.

– Приезжай немедленно, – безапелляционно потребовал Краузе, даже не поздоровавшись. – Я уже вызвал тебе такси.

И отключился. Меня же пробрала крупная дрожь: столько холодной ярости в его тоне я слышала впервые.

В дом наставника я заходила на трясущихся ногах, предчувствуя выволочку. Но под суровым взглядом Эдуарда старалась не показывать эмоций и даже подбородок вздернула. Да, он запрещал мне использовать те приемы, которые я не отработала с ним. Да, я чуть не задушила человека, но я делала все, чтобы спасти сестру. Ему не в чем меня обвинить, не за что осудить.

Мы несколько мгновений боролись взглядами: Краузе, вероятно ждал, что я, понурив голову, признаю вину, но напрасно. Наконец он вздохнул, страдальчески подняв глаза к потолку, и провел ладонью по усталому лицу.

– И на день вас не оставить, обязательно что-нибудь случится, – проворчал он наконец. – Расскажи ка мне, дорогая, как так вышло, что мне пришлось сразу по приезде в город чуть ли не в ноги Ермакову кланяться, чтобы он придержал пока заявление некоего князя, который обвиняет тебя в покушении на свою драгоценную жизнь?

Глава 6

– Покушении? Что за нелепость! – я виноватой себя не чувствовала, впрочем, может, и стоило бы. Но ярость при воспоминании о том, что он мог сделать с Мариной, захлестывала снова и снова, не оставляя места для сочувствия к Снежину. – Это мне следовало бы сейчас писать заявление в полицию о похищении и лишении свободы против воли вместо того, чтобы оправдываться перед вами!

– Я твой наставник и несу за тебя ответственность, – вдруг рявкнул Краузе так грубо, что я от неожиданности даже отступила на шаг. – И если кто-то погибнет из-за того, что ты не сдержала свои благородные порывы, полетит в первую очередь моя голова. А ты отсидишь свои десять лет и выйдешь на свободу как ни в чем не бывало. К тому же, милая, имей в виду, что без меня ты бы оказалась беспомощна и вовсе не смогла бы спасти свою драгоценную сестру. Так что поумерь пыл и умей быть благодарной за то, что я тебе дал.

Слова Краузе подействовали как пощечина. Горькая, но справедливая. В самом деле: он научил меня всему, что я знала. Да, сама я практиковала кое-какие мелочи по учебникам без его ведома, но если бы не упражнения по самоконтролю, если бы не его многочисленные объяснения о взаимодействии с моей капризной стихией, я бы не смогла освоить и простейших вещей.

– Простите, – процедила я сквозь зубы. Признавать поражение оказалось ужасно неприятно, но надо смотреть правде в глаза: спасая сестру я переступила границы.

– Извинений недостаточно, – Краузе наклонился, выдвинул ящик стола и достал оттуда белую папку, перевязанную веревкой. Бросил ее на стол и жестом пригласил подойти.

Я повиновалась, с интересом глядя на краешек документа, который выглядывал из-под картонной обложки.

– Раз уж ты так самостоятельна и не в меру талантлива, к тому же теперь располагаешь большим количеством свободного времени, – едко начал он, пока я развязывала прочный узел веревки, мешающий открыть папку, – значит, пора тебе начинать расплачиваться с долгами. Для начала – перед Ермаковым: это ему придется аккуратно убирать последствия твоей несдержанности. И уж будь добра, сделай все по совести.

Я наконец справилась с узлом и открыла папку. В ней лежали на первый взгляд разрозненные документы. Какие-то счета, данные об открытии и закрытии вкладов, информация о финансовых делах незнакомых мне предприятий и даже газетные заметки малозначительного содержания о юбилеях деревообрабатывающего завода.

– Сделать что? – уточнила я, растерянно перебирая документы.

Большинство из них ни о чем мне не говорили, но вдруг среди вороха бумаг мелькнуло знакомое название: «Fresh art: новый взгляд на старое искусство».

Я долго копалась в памяти, пытаясь понять, откуда мне известно это смешное название, и увлеклась разбором мозговых завалов информации настолько, что даже пропустила мимо ушей ответ Краузе.

– Та галерея, в создание которой отец вкладывал деньги. Одно из немногих начинаний, которое не прогорело после контакта с его средствами, – наконец сообразила я и от радости даже выпалила ответ вслух.

Я видела данные об этой галерее в документах, которые мне показывала Наталья, и даже кажется собиралась навестить ее, но так и не дошла.

– Вот и отлично: тебе есть, с чего начать. Повторю еще раз, потому что ты явно меня не слушала, – на этот раз Краузе говорил громче. – Впрочем, как обычно, – ворчливо добавил он и кашлянул в кулак. – Вся эта информация так или иначе связана с капиталами некоего Михаила Юрьевича Морозова. Фамилия его должна быть тебе известна: его старший сын волочится за Мартой.

– Ничего он не волочится… – начала было возмущаться я, но вдруг до меня дошло. – Морозов! Третий из тех, кто поделил капитал моего отца под руководством Тарковского. Если память мне не изменяет, он получил большую часть, и в случае моей бездетности – что весьма вероятно – его сын получил бы и княжеский титул. Должно быть, сейчас он крайне недоволен тем, что план провалился.

Краузе наблюдал за моей скачущей мыслью не без одобрения. Похоже, он больше не злился: в его взгляде я видела азарт хищника, завидевшего вдалеке добычу.

– Соображаешь в верном направлении, – кивнул он, когда я остановилась, чтобы уложить в голове новости. – Но ради небес, на этот раз воздержись от глупостей. Морозов – богатейший человек в городе, один из самых влиятельных промышленников страны. И нам нужен на него только маленький компромат: нестыковки, грязные методы. Все, что возможно вытащить о его делах из открытых источников. Только из них… пока что, – на последних словах Кразуе сделал значительный акцент.

– Поняла, – я кивнула и снова завязала узел на обложке папки.

– Ничего ты не поняла, – Краузе положил руку поверх картона и развернул меня лицом к себе. – Твоя задача – разобрать бумаги и вытащить из них громкие заголовки для газет. Можешь обратиться к своей подруге, она в таких вещах опытная. Но не подслушивать, не шпионить, никому не угрожать удушением и уж тем более не претворять эти угрозы в жизнь. От магии вообще воздержись еще на некоторое время, пока не уляжется история со Снежиным, – с нажимом проинструктировал он.

Что за репутация у меня в его глазах, если он выдает инструкции в такой форме? Я что, какая-то убийца или террористка? Подумаешь один раз припугнула зарвавшегося князя: в тюрьму меня за это что ли отправить?

– Говорю же – поняла, – я дернула плечом, высвобождаясь из хватки старческой, но все еще сильной руки.

– Узнаю, что колдовала – сам у Ермакова антимагические оковы попрошу и лично на тебя надену. С большим удовольствием, – добавил Краузе, отступая на шаг. – На сегодня свободна.

Папку я сунула в объемную бежевую сумку, которую еще со времен работы на кафедре привыкла везде таскать с собой, но вместо того, чтобы отправиться домой, позвонила сестрам и велела им приехать к полицейскому участку. Раз Снежин решил предать историю огласке, то и мне нет смысла молчать: пусть ответит за все, что сделал, по строгости закона.

Сестры явились в указанное место, но как только Марина поняла, чего я от нее хочу, остановилась на лестнице у входа в помпезное здание местной милиции и скрестила руки на груди.

– Ты не понимаешь! – почти крикнула она, когда я аккуратно попросила ее поторопиться: дул холодный ветер и должен вот-вот начаться сильный дождь. – Обратиться в полицию с официальным заявлением это все равно, что в газету заявить: «я отправилась с холостым мужчиной к нему домой и осталась с ним в его спальне»!

Марта кивнула и тоже встала как вкопанная, поддерживая сестру.

– Наоборот, – возразила я, уже чувствуя раздражение из-за упрямства девочек. – Если ты молчишь и скрываешь, значит есть что скрывать. И если ты сама не расскажешь всю правду, то кумушки на чаепитиях истолкуют события уж точно не в твою пользу. К тому же, куда еще идти за защитой незамужним княжнам, оставшимся без отца, деда или брата, как не в милицию? В орган государственой исполнительной власти, которую, на минуточку, возглавляет лично Его Императорское Величество.

Я проверяла недавно: конституционная монархия в этом мире работала так же, как в моем родном.

Упоминание Императора на девочек подействовало почти гипнотически. Они обе посмотрели на меня с возросшей надеждой, но Марина все еще сомневалась.

– Нет, ты только представь: мы зайдем туда, в это здание, где множество мужчин, и я должна буду рассказывать им – совершенно незнакомым людям – обо всем, что случилось. А они потом еще будут в этом разбираться и выяснять подробности дела, – средняя сестра покраснела до кончиков ушей, ее голос постепенно затих.

Так вот в чем на самом деле проблема: она ужасно стесняется. Но конкретно в нашем случае стыдиться стоит только Снежину.

– Посмотри на это с другой стороны: ты не идешь туда для того, чтобы вывалить перед всеми свое грязное исподнее. Ты идешь, чтобы обличить преступника, преступившего законы Империи и чести, чтобы добиться справедливости и наказать того, кто посмел посягнуть на свои права как дворянки и гражданки нашей страны, – попыталась изменить точку зрения сестры я.

Кажется, немного я ее убедила, но Марина все еще сомневалась. Однако Марта, немного подумав, изменила мнение.

– Марго как-то сказала, что слово – одно из немногих оружий, которое нам сейчас доступно. Своим молчанием мы только дадим негодяям повод думать, что они могут делать что угодно, – с неожиданной серьезностью сказала она, положив руку на плечо сестры. – Марина, ты сможешь. А мы будем рядом, правда?

Я едва не прослезилась от этих простых, но таких проникновенных слов. Не думала, что Марта слышала эту фразу, которую я сказала Ермакову в тот день, когда она впервые проводила собрание книжного клуба в библиотеке. Кстати, я так и не превратила ее в очередную газетную заметку. Кажется, сейчас самое время!

– Хорошо, – Марина, собравшись с мыслями, расправила плечи и все мы вместе вошли в приемную.

Как выяснилось, для разбирательств, связанных с дворянами, существовали особые отделы милиции. Туда нас и направили, и обходились там точно так, как и полагается обходиться с княжнами.

Я в основном наблюдала, оставаясь немой поддержкой для девочек. Хотела, чтобы они пережили этот опыт сами, и чтобы почувствовали себя увереннее после того, как со всем справятся.

Наблюдая за манерами местных милиционеров, быстро пришла к выводу, что они либо отпрыски разорившихся дворянских семей, либо дети крайне состоятельных родителей, и что работой своей по всей видимости гордятся.

Никто не проявил к нам ни тени неуважения, хоть порой я и замечала удивленные взгляды, брошенные вслед нашей троице. Пару раз ко мне даже подошли юноши, чтобы спросить, та ли я странная княжна, которая публикуется в газетах.

В просторном кабинете секретарь подробно записал свидетельства Марины, а затем Марты, которая обнаружила пропажу сестры первой, и мои – о ее поисках. Правда, когда дело дошло до истории о том, как именно я нашла сестру, пришлось выкручиваться крайне аккуратно.

– В момент, когда моя магия оказалась в комнате, где находились Марина и Александр Николаевич, я, должно быть от волнения, изменила структуру воздуха в доме. Возможно, князь мог почувствовать слабость из-за этого, но уверяю, никакой опасности мои действия не представляли.

– С опасностью ваших действий разберется комиссия по контролю за магами вашей стихии, – отмахнулся мужчина средних лет, который выглядел очень опрятным и не слишком уставшим.

Судя по тому, с какой размеренностью и спокойствием он работал, дворяне чаще предпочитали решать спорные вопросы лично, не прибегая к помощи органов местной власти, так что работой милиционер загружен не был.

Он задал еще несколько очень подробных вопросов о состоянии Марины после того, как мы приехали, чтобы ее забрать. Сестра стеснялась, и тут – единственный раз за все время разговора – я вместо нее рассказала, как она заботилась о Снежине, которому «слегка поплохело в связи с изменением температуры и плотности воздуха, вызванными моей магией». Таким образом я рассчитывала выставить сестру несколько более наивной, а похитителя – более чудовищным, чем есть на самом деле. И нисколько при этом не грешила против истины: факты, изложенные мной, могут подтвердить все свидетели ситуации.

Глава 7

Домой я возвращалась в легкой растерянности. Если шквал общественного осуждения за подачу заявления на нас и обрушится, то явно не сегодня, так что об этом можно пока не беспокоиться. Мне не нужно больше спешить на работу, кого-то искать или спасать, срочно решать вновь и вновь валящиеся на голову проблемы, так что я совершенно не понимала, что же теперь делать?

Конечно, оставались еще документы, которые дал Краузе, но он не сказал, что это срочно. Вообще не назвал никаких крайних дат, поэтому сейчас, когда ими заниматься совсем не хочется, можно и отложить ненадолго.

Князь звал в гости, но обещал прислать официальное уведомление позже. Выходило, что у меня наконец появилось свободное время. Мне бы радоваться, но я ощущала только пустоту. Вернее сказать опустошение.

Интересно, как местные дворянки, которые тоже как правило не заняты спасением сестер и раскрытием финансовых махинаций, коротают дни? Неужели действительно только примеряют наряды и таскаются по светским мероприятиям? Так же со скуки и повеситься можно!

К счастью, оказавшись дома, я быстро нашла дело. Девочки ушли отдыхать и я не стала их тревожить: обе они выглядели обеспокоенными еще с тех пор, как мы вышли из отделения милиции, и я решила дать им возможность самостоятельно справиться с чувствами. Ушла к себе и как только вытащила из сумки папку с документами, в памяти тут же всплыло название галереи.

Я хотела посетить ее еще с тех пор, как Наталья впервые показала мне доказательства передела капитала Соколовских, но времени не находила. А теперь появилась прекрасная возможность!

Правда, взглянув на часы, я поняла, что поход придется отложить на завтра: они показывали шесть вечера. Да и девочки уже устали, а я хотела бы взять их с собой: пусть тоже посмотрят, на что их отец выделил средства.

Мне ничего не оставалось, кроме как хорошенько отдохнуть, но как только я окончательно успокоилась после событий прошедшего дня и вытянулась на диване с намерением погрузиться в книгу о местной истории, в дверь позвонили. Уже предчувствуя проблемы, я открыла, попутно заметив, как сестры высунули из-за двери своей спальни любопытные носы.

Мальчишка-курьер в синей куртке, какие я уже привыкла видеть на улицах так же часто, как разноцветные сумки курьеров в своем мире, протянул мне красивую записку и, щелкнув каблуками, ушел.

Я оглядела конверт из плотной бумаги и тихо застонала, подавляя желание выругаться. Но только из-за того, что сестры уже не таясь подошли и тоже заглянули в конверт.

Он содержал приглашение от Тарковского на конную – мать ее – прогулку с пикником. И пока сестры радовались, припоминая, что подходящие наряды в их гардеробе имеются, я пыталась вытащить из память Маргариты хоть что-нибудь о лошадях.

Теоретически, если Марина и Марта умеют ездить верхом, то и Марго должна, и память ее тела могла бы меня выручить, но я-то все же не Марго. Одно дело светские танцы, где из движений два притопа и три прихлопа, совсем другое – женское седло.

– Ой, – Марта наконец заметила, что я не слишком рада новостям. – Марго, а ты в прошлой жизни каталась на лошади?

– Нет, – пришлось признать поражение мне. Отчего-то именно сейчас вспомнилось, что я была классическим синим чулком и избегала даже долгих прогулок, не говоря уже о более серьезном спорте.

– Это плохо, – не добавила оптимизма Марина. – Судя по тому, как отпечатано приглашение, мероприятие будет большим. Князь, видимо, решил радикально подойти к вопросу признания нашей семьи в свете. И мы обязаны присутствовать.

В логике средней сестре не откажешь, так что я только кивнула. И в задумчивости ушла в спальню. После получаса бессмысленных метаний в голову мне пришла гениальная идея: почему я должна разбираться с этой проблемой одна? Влад заварил, он пусть и помогает расхлебывать.

Плюнув на все правила местного приличия, я просто ему позвонила: номер остался еще со времен работы на кафедре.

Выслушав мои жалобы, которые я очень старалась не превратить в претензии, он рассмеялся, чем разозлил меня еще больше.

– Приезжай завтра с сестрами на конюшню. Проверим, так ли все плохо. Помнится, танцевала ты вполне прилично, – князь, очевидно, рассуждал в том же русле, что и я.

– А сплетен не боишься? – уточнила я, немного удивленная таким предложением. Разве нам не полагается делать вид, что мы друг друга едва знаем? Правила приличий там и все такое – разве это для него не важно?

– Они уже ходят. Еще с тех пор, как я дважды героически спас тебя от магических обмороков. Хуже не сделаем. Заодно присмотрим тебе лошадь. Помнится, у хозяина есть несколько смирных породистых кобылок, я давно хотел выкупить одну. Так что жду завтра в десять, а сейчас прости, у меня пара через пять минут, – и отключился.

Я бросила телефон на диван и начала уже привычно расхаживать по комнате, не зная, куда деть накопившуюся от злости энергию. Нет, с чего это он вдруг стал вот так вот запросто распоряжаться? Вообще-то я еще даже не решила, как относиться ко свей этой истории с его главенством в Круге и с тем, как он поступил с капиталами нашей семьи. А он уже командует так, будто я как минимум его невеста!

С другой стороны, он ведь защищал Марго. Согласно своим представлениям о том, какая жизнь будет лучше для порядочных княжон. Но надо признать: не окажись я в теле Маргариты, может, для девочек и правда было бы лучше оказаться под чьей-нибудь опекой, чем в нищете и в долгах.

Вскоре я поймала себя на том, что несмотря на возмущенный поток мыслей, с лица не сходит легкая улыбка. Когда за всю историю моей прошлой и новой жизни кто-нибудь так запросто приходил на помощь, стоило только попросить? Может, пора уже перестать придираться к Владу? Да, у него властный характер, но он и так старается быть со мной мягким. Разве не стоит и мне сделать шаг навстречу?

Прометавшись между собственными сомнениями до конца дня, на следующий я все же сумела вынудить себя просто с благодарностью принять помощь князя. Хотя по пути к конюшне, расположенной наподалеку от города, волновалась больше обычного. С чего бы это? Я так легко раз за разом переступала через местные общественные стереотипы, но теперь при мысли о том, что эта прогулка может стать чуть ли не объявлением о наших с Владом близких отношениях, почти дрожала.

Чтобы отвлечься от необычных эмоций, посмотрела на сестер. Они ждали прогулки с предвкушением. Марта кокетливо поправляла новые перчатки – три пары мы получили сегодня утром от «анонимного отправителя», о личности которого догадалась даже Марта. Которая перевязывала поплотнее ленту на шляпке. Сестры рады, это ли не повод порадоваться и мне?

Погода стояла холодая, но безветренная и сухая. Небо оставалось ясным, в общем, день оказался на редкость удачным для прогулки по сосновому бору, рядом с которым и находилась конюшня.

Выбравшись из машины, я сразу заметила Влада. Он беседовал с группой молодых людей и выглядел довольно серьезным, если не сказать мрачным.

– Смотри, это Андрей? – спросила Марина, коснувшись руки младшей сестры.

Марта вздрогнула и повернулась в ту сторону, куда указывала средняя. Я тоже присмотрелась и действительно обнаружила белобрысую макушку.

Марта отступила на пол шага, едва не запутавшись в длинной юбке для верховой езды, но быстро взяла себя в руки. Выпрямила спину, изобразила на лице безразличное выражение.

Я еще раз вопросительно взглянула на нее и только после того, как дождалась разрешающего кивка, мы втроем двинулись в сторону группы молодых людей. Заметив меня, Влад тут же потерял к ним интерес и, бросив что-то юношам на прощание, направился нам навстречу.

Обменявшись довольно формальными приветствиями, мы направились к стойлам. Заметив, что Марта бросает задумчивые взгляды на группу юношей, среди которых то и дело мелькало и лицо Андрея, я начала беспокоиться.

– Полагаю, они скоро уйдут, – бросил Влад как бы невзначай посреди светского разговора об удачной погоде, но младшая сестра продолжала посматривать на юношей.

Судя по их виду, возвращаться в город они вовсе не собирались: напротив, громко обсуждали достоинства местных лошадей и спорили о том, в какую сторону лучше сегодня ехать.

С приземистым человеком, который ухаживал за животными, тоже беседовал Влад. Немного подумав, я решила вовсе не лезть в разговор. Вместо этого огляделась по сторонам, всматриваясь в любопытные белые, черные, серые и пятнистые морды.

Сестры, по-видимому, бывали здесь чаще, чем Марго: видимо, в недавнем прошлом их еще приглашали на подобные выезды. Так что они просто взяли тех лошадей, к которым привыкли. Мою нерешительность Влад объяснил тем, что я очень (очень-очень) давно не каталась верхом. Выслушав князя, приятный приземистый мужчина указал на серую кобылку с блестящей шерстью, которая меланхолично оглядывала нас.

– Вот эта самая смирная, думаю вашей даме подойдет, – сказал он.

Я едва заметно скривилась, услышав это глупое «вашей даме», сказанное с понимающей улыбкой. Влад как всегда остался невозмутим.

Лошадей я не боялась: с удовольствием погладила лоснящийся бок Пушинки – так звали мою временную питомицу – и покормила ее кусочком сахара. Кобылка довольно фыркнула, принимая угощение, и покосилась на меня одобрительно. В общем, с первым контактом проблем не возникло. Однако они начались, как только я поняла, что прямо сейчас мне предстоит взгромоздиться в дамское седло.

Конюх уже ушел, юноши скрылись за поворотом дороги, ведущей под кроны соснового бора, и на просторной поляне, огороженной низким забором, мы остались вчетвером.

Сестры одна за другой с нарочитой медлительностью забрались на спины своих лошадей. Я внимательно наблюдала за тем, какую ногу, как и куда они ставят, но все равно оставалась в полной растерянности, стоя рядом с седлом. Черт бы побрал местные развлечения, отдающие пылью прошлых веков!

– Не бойся, я рядом, – голос Влада вывел меня из оцепенения.

Девочки старательно делали вид, что увлечены беседой о погоде и на нас совершенно не смотрят.

Что ж, была не была!

Я сунула левую ногу в стремя, подражая тому, как это делали Марта и Марина, ухватилась руками за седло и морально приготовилась к тому, что ни черта из этой затеи не выйдет.

Но то ли от стресса, то ли оттого, что мои незнание и растерянность позволили привычкам Маргариты взять верх над разумом, я в один миг оказалась на спине лошади. Голова немного закружилась от высоты, и я поспешила перекинуть ногу через помель, чтобы не свалиться.

– Как я и думал, ты все прекрасно помнишь, – Влад протянул тонкую белую трость, свободной рукой касаясь моего берда.

Не зная, стоит ли радоваться тому, что на дворе осень и под юбкой плотные, хоть и облегающие, штаны, я улыбнулась.

В первые несколько мгновений тревожилась: в теории сестры еще утром объяснили мне, как кататься верхом, используя вместо правой ноги трость или хлыст, но на практике, когда сидишь на спине животного в паре метров над землей, все выглядит куда сложнее.

Однако после первого же тренировочного круга, который мы сделали вдоль белого и местами сломанного забора, я поняла, что Марго прекрасно держалась в седле. Теперь ясно, почему ее тело выглядело так хорошо: помню, я удивилась этому, когда только оказалась в нем, но судя по тому, с какой уверенностью я довольно быстро перешла на рысь, моя предшественница обожала верховую езду.

Мы с Пушинкой прекрасно сработались, и заметив это, Влад предложил прокатиться по сосновому бору, который зеленел среди почти голых деревьев темной хвоей крон.

Сестры идею поддержали и мы вместе отправились по широкой, хорошо наезженной и главное сухой дороге.

Девочки вскоре уехали вперед, увлеченно разглядывая птичьи гнезда и выискивая белок среди серых ветвей. На мою просьбу не слишком отдаляться хитро переглянулись, но спорить не стали. Они явно что-то задумали, но не допрашивать же их прямо сейчас?

Мы с Владом ехали немного медленнее. Я приноравливалась к новому-старому навыку, то увеличивая скорость, то осаживая Пушинку. Она подчинялась мне с той же меланхоличностью, с какой жевала сено в стойле. Увлекшись экспериментами, я не сразу заметила, с каким вниманием смотрит на меня князь.

– Знал, что тебе понравится, – с довольной улыбкой сказал он, когда я наконец заметила его пристальный взгляд. Взгляд любования, который даже немного смутил.

– А я вот была не уверена, – ответила честно, радуясь возможность хоть на время снова позабыть о местных правилах приличия. – Но спасибо.

Еще какое-то время мы ехали в тишине, наслаждаясь обществом друг друга. Вернее, не знаю как Влад, но я его обществом точно наслаждалась, время от времени искоса любуясь тем, как красиво он держится в седле. Но идиллия момента рано или поздно должна была закончиться.

– В какой день дадим обеты небесам? – спросил Влад таким будничным тоном, будто наша помолвка – дело уже давно решенное.

Глава 8

Я растерялась от внезапного вопроса, и пока пыталась придумать ответ, внимательный взгляд Влада смущал все сильнее.

– Все как-то слишком быстро, – наконец промямлила я, теребя в руках поводья. Пушинка фыркнула, не слишком довольная тем, что я беспрестанно дергаю ее. – Столько всего происходит, и я не уверена, что готова прямо сейчас…

Влад, приблизив своего белого в коричневых пятнах жеребца почти вплотную, накрыл мои руки своими широкими ладонями.

– Прости. Я все никак не могу привыкнуть к тому, что у тебя совсем другие представления о том, какими должны быть отношения, – он мягко улыбнулся и, стянув перчатку, обхватил пальцами мой подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. – Я не хочу тебя слишком торопить. Но когда ты станешь моей невестой, я смогу тебя защитить, не опасаясь ни общественного осуждения, ни грязных сплетен. Смогу видеться с тобой не таясь и не изобретая причин.

Он говорил и наклонялся все ближе, а я замерла, как мышка перед коброй, но вовсе не чувствовала испуга. Мне лишь хотелось, чтобы этот странный момент длилась подольше.

– Ты не хотела выходить за меня как беглянка, а я не хочу красть жалкие часы твоего внимания, как вор. К тому же, под моей протекцией ты сможешь не беспокоиться о слишком уж явном общественном осуждении из-за своих статей. Конечно, недовольные все равно найдутся, но одно дело, когда спорные мысли высказывает обнищавшая княжна, и совсем другое – когда о свободе и женском труде пишет девушка с высоким статусом. Если ты, конечно, еще захочешь писать что-то в таком роде.

Вот мог он последнюю фразу не добавлять? Все же было так хорошо поначалу. Однако услышав последние слова князя я рывком отстранилась и окинула его холодным взглядом.

– Значит, считаешь, что мои статьи – просто блажь, – подытожила я суть его долгого и такого соблазнительного монолога.

– Не совсем. Считаю, что это объективная необходимость: ты нуждалась в деньгах и зарабатывала их тем, что умеешь лучше всего – эпатажем читающей публики. Но если после нашей помолвки ты захочешь заняться чем-то другим – скажем, меценатством или просвещением – я с удовольствием тебя поддержу, – попытался объясниться Влад.

Но его слова меня не убедили. В них даже чудился скрытый намек на нежелательность моей публицистической работы. И как ему объяснить?

Несколько секунд я молчала, подавляя желание банально сорвать гнев от слов князя на нем же самом, но такое поведение явно не приведет ни к чему хорошему. Наконец, я оторвала взгляд от убегающей вдаль дороги и снова повернулась к князю.

– Я пишу о своих убеждениях потому что искренне в них верю. Да, я получаю деньги за статьи, но разве это обесценивает все то, о чем я в них говорю? Ты в самом деле думаешь, что состоятельная жизнь отобьет у меня желание работать? Что дорвавшись до денег я банально все заброшу и буду задравши хвост охотиться за модными платьями, как это делают местные дамы бальзаковского возраста? А если ты в самом деле такого обо мне мнения, разве ты имеешь право говорить, что любишь меня? – чем дольше я говорила, тем спокойнее звучала моя речь. Влад же мрачнел с каждым сказанным мною словом.

Он ничего не ответил, когда я замолчала, но я видела, что он удивлен – если не сказать шокирован – моими словами, и что на смену удивлению быстро приходит глубокая задумчивость. Вот и отлично, пусть подумает! Избавляться от стереотипов тяжело, но если он в самом деле хочет, чтобы я стала его невестой, то справится. А если нет, то и волноваться о нем не стоит.

Сердце все же екнуло от беспокойства, когда я подумала о том, что наши взгляды на мир могут оказаться слишком уж разными. И все же я чувствовала, что в первую очередь не изменила себе. Однако спустя несколько минут молчания все же добавила:

– Я назначу дату помолвки когда ты поймешь, что мои убеждения и моя работа – не игра и не фарс, а такая же часть моей жизни как магия, моя семья и эти платья, будь они неладны.

Может, стоило сказать «если поймешь», но, как ни паршиво это признавать, я все таки верила, что он справится. Или хотя бы постарается меня понять. Так же, как я стараюсь понять его патриархальную логику: в конце концов я ни разу не упрекнула его в том, что он организовал раздачу нас с сестрами как бездомных котят.

В очередной раз глянув вперед я обнаружила, что сестры пропали из виду. Любовные метания тут же забылись, в душе взметнулась тревога.

Чертовы разговоры, за ними я даже не заметила, как давно девочки не мелькали вперед.

Перейдя на легкую рысь в надежде, что мы не слишком отстали, я вскоре услышала заливистый смех юношей. А так как дорога никуда не сворачивала, стоило предположить, что девочки тоже с ними повстречались. Переполненная дурных предчувствий, я устремилась на поляну, которая уже виднелась между высокими стволами сосен.

Выезжая к группе молодых людей, я приняла гордый и хладнокровный вид: не хватало еще представать ними людьми квочкой, которая только и делает, что печется о младших. К тому же, на репутации сестер среди сверстников такое поведение может сказаться плохо.

Быстро оценив обстановку, я немного успокоилась: девочки мирно беседовали с тремя юношами, среди которых Андрей снова выделялся слишком уж вычурным нарядом, слишком прямой спиной и слишком светской улыбкой.

Остановившись неподалеку, я обернулась, дожидаясь князя, и решила дать сестрам возможность разобраться самостоятельно.

– … благодарны, но в вашей помощи не нуждаемся, – говорила Марта, переводя равнодушный взгляд с одного юноши на другого и ни на ком особенно не задерживаясь.

Хоть и совсем молодая, но она выглядела как настоящая светская дама: гордая, вежливая, в меру прохладная и как будто бы нисколько не заинтересованная ни в ком из присутствующих. Вот только я со своего ракурса прекрасно видела, как она теребит поводья, время от времени впутывая в них волосы из конской гривы. Впрочем, остальные ее собеседники не замечали этой мелочи.

– Но мы могли бы внести в ваши дамские обсуждения свежий взгляд, – продолжил настаивать Андрей, в то время как два его товарища все чаще косились то на меня, то на дорогу. Им разговор уже явно наскучил, к тому же оба нервничали заметно больше, чем мои девочки.

– В самом деле? – Марта иронично изогнула бровь и показательно окинула молодого Морозова оценивающим взглядом. – Вам действительно есть что сказать о языке любви, на котором пишет свои романы София Вронская? Или быть может у вас есть какое-то особенное мнение по поводу ее последней книги, которую мы планируем обсуждать в следующий раз?

Младшая сестра говорила с настолько преувеличенной заинтересованностью, что за ней без труда считывался сарказм. Его ощущала не только я, но и товарищи Андрея. Наконец и до него самого дошло, что он напрасно решил упорствовать в своем желании посетить собрание дамского книжного клуба – в том, что речь шла именно об этом, я уже не сомневалась.

– Обвиняете меня в недостаточной начитанности? – не выдержав, вспылил Морозов, чуть подаваясь вперед и игнорируя предупреждающие взгляды друзей.

– Что вы?! – округлила невинные глаза Марта. – Я лишь имею в виду, что наши с вами интересы прямо противоположны, а потому вряд ли мы найдем общую тему для беседы.

Андрей помрачнел, явно почувствовав в словах моей сестры тонкий намек на тему, с литературой совершенно не связанную. Козырнуть познаниями в дамских романах прямо сейчас он не мог: если не читал, то только опозорится перед девочками. Если читал, то опозорится не меньше перед своими приятелями.

Я мысленно аплодировала Марте, когда Андрей, скомкано извинившись, поспешно покинул поляну вслед за друзьями, которые поглядывали на него неодобрительно. Правда странное дурное предчувствие никуда не делось.

Как только юноши скрылись за поворотом дороги, убегающей в глубь бора, Марта опустила голову, скрывая от нас лицо широкими полами шляпы.

– О чем вы говорили с юношами, когда мы только приехали сюда? – спросила я у Влада, который застал только позорное бегство Андрея и его команды.

– Ничего важного, просто дружеское приветствие, – бросил князь как мне показалось несколько напряженно.

– Ага, конечно, ведь во время дружеского приветствия обязательно надо смотреть на собеседника так, будто сейчас голову ему открутишь, – не сдержавшись, я ткнула Влада лицом в его бессмысленную ложь.

– Я лишь считаю, что не стоит впутывать тебя в светские дела, – тихо продолжил гнуть свою линию князь, пока сестры о чем-то тихо переговаривались.

Ну вот, опять. Он все еще воспринимает меня как фарфоровую куклу, которую можно принести домой, нарядить в милое платье, поставить на каминную полку и любоваться время от времени. От этого осознания стало горько, но я не подала виду.

– Пересчитай, тогда я назову дату помолвки, – бросила я напоследок и направилась ближе к девочкам.

До конца прогулки обе оставались веселы и спокойны. Я невольно подражала их поведению, хотя на душе скреблись кошки, Влад же казался более задумчивым, чем обычно. В самом деле размышляет о словах, которые я ему сказала? Хорошо если так.

После завершения прогулки, когда сестры уже ждали меня в машине такси, мы с Владом стояли чуть в отдалении. Я провожала взглядом клонящееся к кронам сосен солнце, борясь с глупым, возмутительным желанием задержаться здесь еще хоть на мгновение дольше.

Наконец, сделав огромное усилие, я повернулась к князю и даже умудрилась улыбнуться.

– Благодарю за прогулку. И за то, что выслушал, – несколько мгновений я не решалась взглянуть ему в глаза, опасаясь то ли злобы, то ли насмешки, но когда все-таки подняла взгляд, столкнулась лишь с сосредоточенным вниманием и легким недоумением.

– Надеюсь, в будущем у тебя появится больше поводов меня благодарить, – Влад улыбнулся, поднес мою руку к губам, не касаясь ими ладони, и мы наконец попрощались.

Стоило только переступить порог дома, как Марта швырнула на тумбочку перчатки и, закрыв лицо руками бросилась в спальню. Мне отчаянно хотелось поступить так же, но я отправила Марину в кухню ставить чайник, а сама направилась вслед за сестрой, попутно пытаясь подобрать слова для утешительной речи.

Глава 9

Подходящие слова в голову не приходили. Те, что я пыталась заготовить, показались нелепыми, как только я увидела Марту, которая лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку.

Что тут сказать?

Я подошла к сестре, присела на край матраса и обняла ее за плечи. Боялась, что она оттолкнет и в очередной раз напомнит, что я ей вовсе не родственница, но Марта доверчиво прижалась ко мне, как котенок к руке, которая его согревает. Еще несколько раз шмыгнув носом мне в юбку, она подняла заплаканные глаза.

– Зачем вообще нужна эта любовь? От нее одни проблемы, – прошептала она дрожащими губами.

Если бы я сама знала. Впрочем, прошлую жизнь я прожила без сильных чувств или хотя бы даже затяжных романов, так что одно могла сказать с уверенностью.

– Жить без нее еще больнее, поверь, – прозвучало не слишком убедительно. – Страдать от переизбытка чувств не так отвратительно, как страдать от их полного отсутствия.

Марта вздохнула и, смахнув платком слезы со щек, села на кровати.

– Ну почему все так глупо? Почему я не могла влюбиться в кого-нибудь… нормального? Этот Морозов, он… простолюдин, нелепый, плохо образованный и строит из себя непонятно что. И веселый, и совсем не такой чопорный, как остальные мои знакомые, и всегда понимает, что я чувствую на самом деле, даже если от остальных мне все удается скрыть… – Марта снова всхлипнула, очередная слеза покатилась по розовой щеке.

Эх, красиво плачет. Еще через пару лет одна такая слезинка будет побуждать мужчин на настоящие подвиги. Но сейчас явно не время думать о таком.

Все еще не находя слов, я просто крепче ее обняла, позволяя выплакаться.

– Со временем станет легче, – вот все, что я могла сказать, опираясь на неудачный опыт прошлой жизни.

Марина подоспела с чаем как раз к тому моменту, когда Марта немного успокоилась. Я передала младшую сестру средней и убедившись, что ситуация уже не так катастрофична, как пол часа назад, хотела выскользнуть из комнаты, чтобы переодеться.

– Марго, – вдруг позвала Марта, когда я уже стояла на пороге комнаты. – Раньше ты… она нам читала. Ты почитаешь сегодня? – спросила она с таким страхом, будто ожидала, что я стану отчитывать ее за эту детскую причуду.

– Конечно, – разве я могу отказать?

Вечер и несколько следующих дней мы провели относительно спокойно. Я читала сестрам по вечерам новый роман. На этот раз ради разнообразия мистический, написанный неким Даниэлем Скабреком. Он чем-то напоминал истории Лавкрафта, но переложенные на мотивы славянских легенд. Жутковато, но в самом деле интересно.

Работе теперь приходилось уделять не так много времени, к тому же и ездить никуда не нужно. В погожие дни я отправлялась на пробежки и вскоре сестры, заинтересовавшись моими упражнениями, начали присоединяться.

Спустя примерно неделю после нашего визита в отдел милиции Снежин поспешно выплатил компенсацию. Вероятно он надеялся, что сможет таким образом хоть немного восстановить свою окончательно разрушенную репутацию. Сумму он выплатил приличную – подозреваю, не без давления Влада. Князь кстати первым поздравил меня с благополучным исходом дела – причем не обычной запиской, а звонком, что в этом мире, насколько я успела понять, считается проявлением довольно близких и неформальных отношений.

Он же порекомендовал мне хорошего консультанта, и еще какое-то время ушло на обсуждение вкладов и открытие счетов в местных банках. И вот наконец, к середине октября, я приступила к тому, на что давно чесались руки: к ремонту.

Решила начать с комнаты девочек.

– Мы что, и это будем делать сами? – Марта с сомнением смотрела на старые обои с выцветшим узором. – У нас же теперь есть деньги, давай наймем работников!

– У нас только небольшой капитал, а не целое состояние, – напомнила я, засучивая рукава старой рубашки. – Мы не будем делать вообще все. Сами очистим стены от обоев, уберем старые плинтуса и линолеум. Так мы немного сэкономим на услугах мастеров. А их пригласим, когда комната уже будет готова к косметическим изменениям.

Сестры все еще смотрели с сомнением, но немного воодушевились моей бодрой речью и, следуя моему примеру, принялись аккуратно подцеплять ножичками плотную бумагу, которая и держалась то на честном слове.