Читать онлайн Папа по ДНК

Глава 1

Сегодня заслуженная суббота и у меня есть право хорошенько выспаться! Так я считал до того, пока дважды сброшенный абонент не затрезвонил снова. Ну, убью чертовку!

– Арина, совсем страх потеряла?! – рычу спросонья.

– Владик, наконец-то ты взял! А почему такой хмурый? Я разбудила, да? Ну так повод важный! У родителей юбилей вообще-то, грешно не знать…

– Грешно не пользоваться презервативами, а о важных датах я помню! – провожу ладонью по сонному лицу и встаю. А что делать?

Вообще-то ничерта я не помню, но на отлично владею функцией «напоминание» на своем смартфоне. А если того завербуют инопланетяне, то с этой задачей превосходно справится Лиля. Уж ей-то я плачу столько, что у космоса бабла не хватит, даже если Квил из «Стражей галактики» поможет пришельцам, пожертвовав все свои сокровища. И если Лиля не озаботилась извещением своего непосредственного начальства, значит, до мероприятия абсолютно точно больше недели и нет никакого повода трезвонить брату в его выходной! Но в ответ на соловьиную трель, которую слышу в трубке, я говорю другое. Просто потому, что в жизни так уж сложилось, что у нее безлимит на возможность доставать меня.

– Макар с тобой?

– Эээ, конечно, – замедленно говорит она.

– Вот и передай ему, что со времен, когда он натянул на твой палец кольцо ты его головная боль и именно в его обязанности входит лечить мозги после того, как ты по ним постучишь, сестрица.

– Сколько лет терпел и еще потерпишь! – фыркает Ари, а я усмехаюсь. Невыносима, как всегда.

– Ладно, что ты там придумала?

Я ставлю телефон на громкую связь, а сам лениво натягиваю халат и снова приложив мобильник к уху спускаюсь вниз.

Арина рассказывает о какой-то навороченной кофе-машине, которая обязательно понравится родителям. Да понравится, я что, против?

– И вот я предлагаю всем собраться и подарить её, как ты на это смотришь?

– Да нормально, – отвечаю и тыкаю на кнопку своей, но попроще. Я же каждый год технику не обновляю, хотя могу.

Беру чашку в руку, когда раздается звонок в дверь. Вообще-то внизу у нас охрана и никого без оповещения жильцов пускать не должны. Арина говорит со мной, хотя…

– Это ты мне в дверь трезвонишь? – эта полоумная и сюрприз устроить может.

– Владик, у тебя горячка? Я к тебе из-за кофемашины ехать не стану, у нас с Ветровым планы вообще-то.

Окей, родители что ли? Или новый охранник на входе что-то напутал. И если это так, то пусть готовится искать новую работу.

Злой, как тысяча чертей пересекаю холл и распахиваю незапертую дверь. Привычка.

И зависаю. Серьезно. Настолько, что пропускаю очередной вопрос вечно говорящей сестры.

– Я перезвоню, Арина, – говорю, отмерев, но глазеть не прекращаю.

Я еще не видел ничего настолько прекрасного. Передо мной девушка. Кожа бледна, будто просвечивается, коснуться лапами своими страшно. Волосы, чуть волнистые и белоснежные, как самый чистый снег, достают ей ниже колен, глаза в обрамлении белых ресниц кажутся бесцветными, светло-светло-голубые с чуть заметными белыми вкраплениями и над ними такие же белые брови вразлет.

Неземная.

Девушка, явно привыкшая к подобным заминкам, сейчас приподнимает подбородок, но рассматривает меня в ответ. А я несколько раз мотаю головой, потому что слишком картинный образ. Но она не исчезает.

– Владислав Туманов? – звенит ручьем девичий ажурный голос. Он будто вобрал в себя все краски, которых лишена её яркая в своей блеклости внешность и кажется совершенно неподходящим ей. Уверенный. Она словно бросает мне вызов.

– Возможно.

– Меня зовут Весна Владушкина и поверь, ты в этом разговоре заинтересован не меньше.

Серьезно? Я приподнимаю бровь в издевательской усмешке, но не потешить свой интерес не могу, поэтому делаю шаг в сторону и театрально приподымаю руку в приглашающем жесте.

Она входит, чуть покачиваясь на каблуках своих голубых лодочек, а я, закрыв дверь иду за неожиданной гостьей. Возможно, она даже поможет мне проснуться?

Садится за стол там, где стоит мой кофе и делает глоток, я же забавляюсь ситуацией. Она, к слову, не нервничает, не выглядит неловкой. Скорее, как и я наблюдает, оценивая и забавляясь положением дел. Только виденье ситуации у нас разное. Это же надо прийти в такую рань домой к незнакомому мужику.

– Так откуда тебе известно мое имя? Мы не были вместе. Я бы запомнил тебя, фея.

Это правда. Такую я бы точно не пропустил. Да что там, умел бы рисовать, нарисовал и повесил над кроватью, как самый редкий, сказочный…

– Конечно, нет! Мне нет никакого дела до таких как ты.

Опачки! Обиженная дама, которая даже не была со мной? Так может, оттого и обижена, что не была?

– Таких как я – это каких? Богатых, успешных, красивых, самостоятельных, именитых…

– Снобов, которые считают, что им все в этой жизни позволено.

Она говорит довольно просто. В словах нет злости или угроз, только презрение. Ядовитое и совершенно твердое. Обдуманное, сердечное. Такое, к которому люди привыкают очень долгое время.

– Какие поспешные выводы.

Отодвинув для себя стул, сажусь, наклонившись вперед. Чтобы лучше видеть царевну напротив. Хотя на зрение не жалуюсь. Кладу локти на стол, складывая ладони домиком и отвечаю на устремленный в упор взгляд таких бледных и таких живых глаз.

Как это возможно? И потом до меня доходит. Это все утро сказывается и вчерашняя встреча с другом до двух часов ночи.

Она же альбинос!

– Как тебя зовут, ты сказала?

– Весна. Весна Владушкина.

Какое странное имя для зимы. Она слишком холодна, чтобы согревать. Такое, по крайней мере, первое впечатление. Снежная королева сидит передо мной.

– И что ты хотела, снежная Весна? – на ее лице эмоции не меняются.

Холодна и далека, как Северное сияние.

– У тебя есть ребенок, Влад Туманов и она нуждается в деньгах.

Я держусь, как могу, но не выдерживаю и начинаю смеяться. Искренне и запрокинув голову хохочу, а когда успокаиваюсь и снова становлюсь прежним, то делаюсь отрешенным, как всегда. Поиграли и хватит. Пора заканчивать балаган.

– Знаешь, сколько раз ко мне заявлялись с подобными заявлениями? – начинаю угрожающе тихо, – Ты захотела поиграть, белокурый котенок? Отставляй чашку и топай отсюда на своих каблуках, пока я не рассказал тебе, где именно отыскать необходимую дверь, – а после встаю и направляюсь к лестнице на второй этаж.

– Моя сестра родила от тебя ребенка, – несется спокойное в спину. – Можем сделать тест ДНК. Девочке пять лет, зовут Алиса. Она относительно недавно сказала, кто именно отец, потому что девочке нужна операция.

И что-то в этой браваде, которую я действительно слышал много-много раз заставляет задуматься. Или холодный, размеренный тон говорившей подсказывал дослушать. Или это собственное чутье. Но я останавливаюсь.

Останавливаюсь и смотрю на девушку со странным именем, внешностью и уверенным взглядом. Она не отворачивается и не таится.

– Она такая же, как ты? – мне действительно интересно.

– Я? Ах, нет, – она на мгновение опускает глаза, но в следующую секунду снова уверенна, – Она, скорее, как ты. Глаза твои и цвет волос. Алиса очень смышленая и смешная. Добрая, хорошая девочка. И операция не сложная, я бы собрала деньги, но времени нет совершенно. Поэтому я и выбила из сестры имя отца. Мне нужны только деньги. Ничего не значащая для тебя сумма, поверь, но она спасет жизнь Алисе.

Весна, а я все еще считаю это имя не от мира сего, теперь говорит скоро и поспешно, будто боится, что я не выслушаю. Хотя, так и есть. Помедли она еще несколько минут, и я бы вызвал охрану прямо сюда.

– Паспорт покажи, – не прошу, требую.

– Конечно, – замедление с секунду, а потом она достает из сумки документ и кладет на стол, придвигая двумя пальцами к краю стола. К краю, которому я подхожу.

Действительно, Весна Владушкина. Ей двадцать четыре.

– Почему пришла ты, а не твоя сестра?

– Она живет в Германии.

– Тогда как мы будем делать операцию без разрешения матери? – вот и попалась ты, врунишка.

– Элиза отказалась от дочери, как только родила, – неохотно признается. Я не комментирую, но пытливого, подталкивающего к дальнейшим подробностям взгляда вполне достаточно. И она вынужденно продолжает, – мы с мамой выносить уговаривали, а чтобы она воспитывала и речи не было. Девочку удочерили.

– Кто?

– Я.

Арина Туманова и Макар Ветров – герои моей дилогии «Спорим, моя» и «Моя до конца».

Глава 2

– Как ты миновала охрану?

Мы сидим в салоне моей машины и едем в небольшой город в области. Благо, не так далеко, как могло быть.

– Охранник был слишком ошарашен увиденным, и я быстренько прошла, – она пожимает плечами, словно для нее это плевое дело. Хотя, наверное, так оно и есть, а я легко улыбаюсь, отмечая смекалку.

– Ты в очках, – это скорее утверждение, чем вопрос, но Весна – мне надо привыкнуть к имени, – отвечает.

– Больно смотреть на солнце. В комплект с необычной внешностью входит и вот такой вот бонус.

– Почему твоя сестра сразу ко мне не пришла? —спрашиваю то, что больше всего кажется в этой истории подозрительным.

– Я понятия не имею. Элиза сама по себе и так было всегда. Она вырвалась учиться и приезжала домой набегами. А потом принесла маме справку о беременности на уже приличной неделе и всё. – Она на мгновение замолкает, взглянув в окно. Замечаю, как нижняя челюсть подается вперед и девушка, явно не выдержав, добавляет, – То есть она даже не заметила, что что-то в её организме меняется. Я, конечно, не была беременна, но мне кажется, такое сложно проворонить.

Она недовольна. Даже не так. В ней все кипит от ярости, но она старается сдерживаться. Отворачиваюсь, вновь сосредоточившись на дороге. Вообще-то сложно прекратить разглядывать ее. Разговор не продолжаю. А что ответить? Таких ответственных в скобках барышень пруд пруди.

Мы едем уже добрых минут пятьдесят, когда, притормозив на светофоне при въезде в областной центр, я снова нарушаю молчание между нами. Весна не старается заговорить сама или заполнить паузы и это приятное открытие, учитывая, что я ценю закрытые рты насколько, насколько это качество у женщин отсутствует.

– Почему ребенка не удочерила твоя мать?

Весна удивленно приподымает бесцветные брови в том значении, будто я последний лопух, непонимающий очевидных вещей.

– Потому что Алисе нужна мама, а не бабушка. Тут и в возрасте дело, – говорит, вздохнув, – Что скажут дети, когда в школу Алису приведет женщина, которой будет пятьдесят четыре? Конечно, кого-то подобные предрассудки не заботят, но учитывая и без того не простую ситуацию… – Она запинается о собственный вздох, снимает солнцезащитные очки с прикрытых глаз и когда спустя секунду возвращает их на место, голос снова полон спокойствия, – Мама у нас уже не так молода и справляться с Алиской ей довольно сложно…

– Причина только в этом? – я бросаю на нее острый взгляд. Потому что она не договаривает и я это вижу. Чутье.

– Не только. – Вздергивает подбородок в форме сердца собеседница. И я понимаю, что нащупал болезненную точку. – Я была первой, кто взял Алису на руки и с того самого момента, она моя. Мне незнакомы чувства беременной женщины, но ощущения материнства я чувствую ежедневно. Я обожаю её, она моя, – она будто забылась, где находится и с кем именно говорит. Взгляд, я его не вижу, но думаю, что он устремлен далеко за горизонт шоссе, на которое мы выехали. Мгновение, будто кто-то что-то шепнул ей на ухо. Так резко меняется ее лицо. Она вскидывает на меня голову и быстро стягивает очки, наскоро потянув за левую дужку, – Туманов, она моя. Мы делаем тест и все, что мне нужно от тебя – это сумма денег. И все. Нам не нужно участие, а тем более, чтобы ты заявил на девочку свои права. Это исключено!

Так вот что её забеспокоило? На самом деле, я дам деньги даже если окажется, что это и не мой ребенок. «Если» или «когда»? От доступной мне суммы денег зависит жизнь, так почему нет? Но что-то во мне зашевелилось, когда Весна показала мне фото малышки. Всё так, как она и сказала: глаза голубые, волосы светло-русые. И либо мне так хочется, либо действительно она немного на меня похожа. И я хочу видеть девочку.

Планы по переносу части дел с понедельника на вторую половину сегодняшнего дня помахали ручкой и сейчас я делаю звонок помощнице Лиле, чтобы подвинула всё с понедельника на… Не знаю, когда я там свободен?

– Конечно, Владислав Григорьевич, я все сделаю. Хороших Вам выходных, – нарочито бодро отвечает Симонова и ждет, пока я отключусь.

Работа у человека такая: ожидать распоряжений и выполнять их так, чтобы я был доволен. За это Лиля получает отличный кэш и не жалуется на жизнь. График практически нормированный, выходные по общепринятым человечеством стандартам. А еще я никогда не ору. Смотрю иногда так, что людям умереть хочется, но не ору.

С Лилей нас связывают исключительно рабочие отношения. Но хватка у нее акулья. Если что-то надо – ей или мне, то она сделает. Расшибется, но сделает. Это одно из тех качеств, которое я в ней и ценю. А еще я не сплю с теми, кто на меня работает. Все знают правило – одна ночь лишит работы. Об этом не объявляют на собеседовании. Достаточно было сказать Лиле, чтобы та пустила слух и от меня мигом перестало пахнуть валерьянкой. Резко перестали падать канцтовары, кофе перестал заканчиваться, когда я выходил из кабинета и лифт больше не застревал.

Постоянные любовницы – скукота, но получить меня в собственное пользование «нитакие» желали пачками. Даже впередиидущая слава моего непостоянства проигрывала рассказам о ненасытности. Все, чего мог желать я – одна ночь. Но все ведь читали «Красавицу и чудовище»? Романтичность женской натуры и бульдозером не переедешь. И почему все они считают, что мне необходим тот самый истинный путь? Я уже на нем! А иначе как еще назвать жизнь, которой крайне доволен?

Однако, ход сработал. И когда вопрос стал ребром: заглянуть в мою спальню, но остаться на улице или сохранить работу, но жрать меня только глазами, умные выбрали второе. А тупые мне не нужны.

– У нее доброкачественная опухоль. – Осторожно начинает Весна и внезапный звук её голоса, равно как и смысл сказанного, заставляют повернуться в её сторону. – Если оперировать нужно будет срочно, а тест…

– Я дам денег в любом случае, – пресекаю дальнейшие стенания.

– Спасибо. – Спокойно отвечает она. Без излишнего в голосе восторга, что для меня плюс. Чтобы чувствовать себя мужиком мне не нужно ежесекундное поклонение. – Я хотела подождать, но наш лечащий врач сказал…

– Какое у тебя образование? – перебиваю ее в раздражении.

– Я закончила литературный, но работаю графическим дизайнером. – В отражении зеркала дальнего виде замечаю, что ровный носик аккуратно вздернут, а губы поджаты. Начинает понимать к чему клоню.

– Вот когда закончишь на врача и подтвердишь свою квалификацию, я выслушаю твои предположения. А пока этого не случилось, – бросаю на нее выразительный взгляд. Надеюсь, она заметила его через темные стекла своих Рейбенов, – не хочу слышать и предположения. Если это моя дочь, то пока ее не осмотрит Руднев, черта с два к ней прикоснется хоть кто-нибудь.

Хмыкает, но молчит. Она отворачивается к окну и, что важно, больше не настаивает на обсуждении заверений неизвестно какого мне лекаря. Умная. Это хорошо. Не люблю тупых.

Глава 3

В палате, куда я вхожу светло и дешево. Мерзкий запах медикаментов вперемешку с хлоркой не внушают мысли, что Весна сделала правильный выбор клиники. Так же, как и гнетущая атмосфера не воодушевляет. Вкупе всё это, разумеется, скорейшему выздоровлению пациентов не способствуют. А поскольку фраза, что атмосфера сильно влияет на состояние пациента – не просто фраза, а доказанный факт, здесь это невозможно. Выцветшая зелень стен, выстиранное, ставшее серым от времени постельное белье и крашенные в который раз балконные рамы, заклеенные скотчем, не имеют ничего общего с надписью «С нами вы будете здоровы», которая встречает пациентов на входе. Туда бы «До скорых встреч» нацепить. Да уж слишком жирным вышел бы намек.

– Лицо попроще сделай, – прилетает тихое, но твердое. Поворачиваюсь к той, с чьих губ неосторожно слетели эти слова, но замечаю в кровати девочку и замолкаю. Не при ребенке же требовать к себе уважения!

Рядом с девочкой, сжимающей в руках пластиковую кружку, на стуле сидит женщина. Сидела. Сейчас она передо мной стоит. Ничего примечательного. Женщина, на которую совершенно не похожа Весна, если еще необходимо подтверждение редкой внешности последней. Но, вероятно, это её мать.

Кивком приветствую женщину и подхожу к постели девочки.

– Привет.

– Здравствуйте. А ты тот самый Санта наперед? – она с любопытством подается вперед и вглядывается в мои глаза. Они у нас, к слову, одинаковые – голубые.

– Может быть. Что ты заказывала? – любопытствую, присев перед кроватью на корточки.

Я же не знаю возможную фантазию взрослых, которую должен подтвердить. И ребенка этого не знаю тоже. Может, она до жути боится врачей. Ятрофобия, между прочим, одна из самых распространенных фобий на свете. Кому, как не стоматологу знать об этом? Про себя усмехаюсь.

– Много чего, – задумывается она, уложив указательный пальчик на подбородок. Потом девочка поджимает губы, будто ответ, над которым она думает, находится прямо на поверхности. – Но мама купила всего два. Только я больше всего хотела проснуться здоровой!

– Поэтому ты здесь?

– Нет! Поэтому здесь ты! Я-то что?! Приехала и все. Это тебе лететь из Лапландии! – она взмахивает свободной рукой, чуть привстав, а затем садится. И тычет мне в руки ту самую розовую кружку, – Хочешь воды? Устал, наверное, с дороги!

И настолько она искренна в своей непосредственности, что я сначала округляю глаза, потом широко улыбаюсь под пытливым детским взглядом, а затем, к удивлению самого себя, громко хохочу. Не зло, как утром при встрече с её Снежной матерью, а потому что действительно смешно и хорошо сейчас. А потом машу головой и впервые повинуясь женским чарам (пусть даже настолько юным) делаю глоток из розовой пластиковой кружки.

Вглядываюсь в детское улыбающееся моему поведению личико и подтверждение с каждой текущей секундой требуется мне все меньше. Она больше на Арину мою в детстве похожа, чем на меня. Но учитывая, что с сестрой мы были на одно лицо, а Арина и Алиса – девочки, то… В общем, потребность в тесте, чтобы понять, что она моя, тает на глазах. Но для подтверждения сделаю. Пусть возьмут с остальными анализами. Всякое бывает, если отгородиться от детской непосредственности и рассуждать здраво, то нужно учесть, что голубоглазые блондины и блондинки в нашей стране совсем не редкость.

– Болит у тебя что?

Выражение лица напротив становится по-взрослому серьезным. Алиса чуть ведет левым плечом, словно проверяя, сохранилась ли проблема и чувствует ли она еще боль.

– В спине, под кожей шишка. Спать больно, – хмурится девочка, опуская плечи, а следом глазки.

– Мы сделаем так, что тебе больше не будет больно, ладно?

– Мамочка уже пыталась, – тяжело выдыхает она, – И не факт, что твой приезд что-то изменит. Может, вообще, зря оленей своих гнал.

– Ну я же Санта. Все, что хочешь нафеячу.

Я протягиваю ей мизинец, который Алиса принимает и накрывает своим крошечным. А потом вдруг смотрит на меня неожиданно подозрительным взглядом и говорит:

– А как меня зовут?

– Алиса, – отвечаю, уже прикинув, что к чему.

– Ладно. Ты и правда, Санта. А то вдруг, дурачишь меня тут! Но тот злой доктор – точно не Айболит! У него даже усов нет. А еще он ужасно противнююющий! Вот! – последняя фраза звучит шепотом, и я понимаю, что это большой секрет. А я знаю, что доверие, а особенно детское очень ценно и, конечно, я её не выдам.

Встаю, посмеиваясь с юного следопыта и когда она прикладывает к губам палец в знаке «Тссс» киваю и подмигиваю. И указав Весне на дверь, выхожу.

– Веди меня к Алисиному лечащему врачу.

Ничего не отвечает. Выуживает телефон и набирает вызов. Уточнив, где врач, сует телефон обратно в сумку и идет вперед, ожидая, что я потопаю следом. Я, собственно, так и делаю. Но в негодовании. Обшарпанная дверь, у которой мы останавливаемся, ничем не отличается от остальных, однако, именно около нее висит золотая, выглядящая инородной на криво побеленных стенах надпись: Юрий Семенович Погорко.

Весна дважды стучит и после повелительного «Войдите», входит, придерживая дверь для меня.

– Здравствуйте, Веснушка, – покровительственно рокочет мужчина, развалившись в кресле. Замечаю, как морщится от подобного обращения моя провожатая, но поправить не решается, – А Вы кто? – его глазенки, маленькие и черные, как две бусины, что служили глазами моему потрепанному жизнью и временем тигру, оставшегося в родительском доме, останавливаются на мне.

Задерживаются на одежде, прикидывают стоимость обуви. Потому что пальто я не снял и ничто более его взгляду не доступно. Но то, что меня только что оценили – ясно, как белый день. В глазах вижу, как скоро крутятся шестеренки, подсчитывая сумму, на которую я одет.

– Я отец Алисы.

– Муж, значит, – сам себе кивает мужчина.

– Я слушаю. – В подробности не вдаюсь. И Весне влезть не даю возможности. Я не представляюсь намеренно. Послушаем сначала его, он же оперировать собрался.

– Это я Вас, молодой человек, слушаю. Время идет на минуты, – он стучит указательным и средним пальцами по наручным часам и снова раскладывает руки на подлокотниках. – Если деньги принесли, будем подписывать бумаги и оперировать в ближайшее время.

– Все анализы сданы? Какая будет анестезия? Какие гарантии в процентном соотношении?

Мужик меняется в лице. Оно с каждым вопросом темнеет в возмущении, а я еще даже спросил не обо всем.

– Какие гарантии, молодой человек? В жизни нет ничего вечного, даже жизни. Но я постараюсь…

Естественно, со мной сложно. Куда сложнее, чем с Весной, которая в медицине, кроме названий обезболивающих, ничего больше не знает. У нас половина человечества так живет, а вторая вьет из них веревки. Как вот этот хмырь. В том, что я спрашиваю – нет ничего сверхъестественного. Более того, знать – нормальное желание. Не отвечать – не нормально. И пускать жизнь ребенка на самотек, обусловливая шантаж красивыми фразами тоже. Я еще не все вопросы задал, а он уже от злости пухнет.

Мне все предельно ясно.

– Стараться в университете на паре нужно было, а здесь работать. Оперировать моего ребенка ты не будешь. Сейчас же отдаешь мне бумаги с анализами, которые у тебя на руках, и я даже великодушно оставлю тебя в покое, – Лицо краснеет, буквально наливаясь кровью, а Весна, и без того всегда бледная, выглядит совсем неважно. Беру ее под локоть, а то еще откачивать придется. Мужик, тем временем, подпрыгивает с места и открывает рот, но так и застывает, не произнеся ни слова. Я не позволяю. – Будешь выступать, я лишу тебя работы. Мое имя Владислав Туманов, погугли на досуге. Документы передашь медсестрой.

Дверь захлопываю не громко, это потому, что я не истеричен и последнее слово уже сказал. К чему спектакли разыгрывать?

– Зачем? Зачем ты так? Он же… Он…

Она потеряна, руки крепко переплетены, губа закушена. Взволнована и прекрасна.

– Идиот он. Операция будет. Сделаем в столице, и врач у меня уже есть.

Естественно, я имею в виду того, о ком говорил ей еще в машине. Просто это имя первое приходит на ум тех, кто поименно знает хороших профессионалов этой области. А я знаю его лично. Других знаю тоже, но, к счастью, не требуются.

– Я слышала о Рудневе. И цену знаю… – начинает она, но я уже набираю номер.

– Плачу все-равно я.

Глава 4

Руднев хоть и ворчит, что я вырвал его из отпуска, но обещает быть на месте завтра, раз уж речь идет о моей дочери. Я так и говорю ему – прямо, потому что самостоятельно выводы уже сделал. И потому что ребенку, так или иначе, нужна операция. Не изменит эту данность подтверждение или опровержение факта моего отцовства. А если анализ покажет ноль по совместимости процентов, мое благое дело засчитают в аду и подготовят для меня приемлемой температуры джакузи. Ну или хоть вискарь поставят хороший. Шутка. Говоря серьезно, связи многое решают и моё имя играет на руку и на этот раз. Об этом осведомляю Весну и уже вечером, не заезжая к ним домой везу всех троих в столицу.

Елизавета Васильевна узнает новости о смене клиники и переезде без купюр, прямо в больничном коридоре. Мать Весны оказывается приятной, ненавязчивой, а главное, умной женщиной, которая на перемены слагаемых задает один-единственный правильный вопрос:

– Для Алисы так действительно лучше?

Ответ раскладываю по полочкам, прекрасно понимая её встревоженность. Она слушает не перебивая, а затем коротко благодарит меня, и возвращается в палату. Алиса и вовсе счастлива посмотреть новый город и, кажется, совершенно забывает главную цель поездки, но и это к лучшему. Лишняя нервозность только навредит.

В столицу приезжаем в первом часу ночи, поужинав около девяти в одном из ресторанов. Уснувшую в машине Алису несу на руках до гостевой спальни моей квартиры. Весна ложиться спать с ней, не желая оставлять девочку одну в незнакомой обстановке, а Елизавета Васильевна занимает соседнюю гостевую комнату. Я живу тут сам, друзей привожу редко, и пустующие комнаты содержаться в чистоте и порядке исключительно благодаря клинингу. Я бы мог переехать в квартиру поменьше, но, во-первых, переезд занимает непозволительно много времени, а во-вторых, а зачем? Стены на меня не давят, одиночества не ощущаю, оплатить коммуналку могу себе позволить. А сегодня тот самый момент, когда лишние комнаты оказались совершенно не лишними.

Одна из ведущих больниц страны выглядит в разы лучше той, откуда я забрал мою Владушкину, откидывая трезвонящее желание дать ей мою фамилию. Я ничего не обещал её назывной матери, но стану последним козлом, если потребую этого еще и в такой момент.

– Трофим Игоревич ожидает Вас, – по протоколу осведомляет нашу компанию девушка за стойкой приемной, хотя это совершенно лишнее. Он только что звонил мне лично.

В просторном кабинете расставлены игрушки, леденцы на палочках, небьющиеся статуэтки героев мультфильмов и совершенно отсутствует угнетающая обстановка. Руднев поднимается нам навстречу и поприветствовав взволнованных женщин, пожимает мою протянутую руку.

Врач внимательно пролистывает папку с анализами, а после, изучив документы, жестом подзывает к себе Алису, чтобы осмотреть проблемное место. И обращается к ней же:

– Значит, мешает Вам эта точка, так, юная леди? – он говорит веселым голосом, хотя и хмурит густые брови. Явно отвлекает ребенка от осмотра.

– Ага, особенно спать. А резать обязательно? – дергается она, желая видеть лицо собеседника, стоя к доктору спиной.

– Да что там резать? – улыбается успокаивающе и, закончив, отпускает. Алиса тут же поворачивается к нему, – Так, восклицательный знак поставим и все. Несколько дней у нас в куклы поиграешь и поедешь на аттракционах кататься.

– Правда? А мороженное можно? – смелеет девочка и даже шаг к Рудневу делает.

– Конечно! После операции лично тебе передам! – и в доказательство выуживает из пачки на белом стеллаже леденец и вручает его ребенку. Покорил. Она прямо сияет.

– Вау! Мам, я хочу! – поворачивается к Весне, а та даже глаза прикрывает, успокаиваясь. Могли и раньше ко мне прийти, нервов бы растрепали поменьше.

И не только поэтому. Но данный вопрос обсудим позже.

– А сейчас пойди с бабушкой, посмотри рисунки на стенах. – Лицо Руднева становится серьезнее, когда он глядит на Елизавету Васильевну в немом намеке.

– На стенах? – хлопает светлыми ресничками малышка.

– Ага, во всю стену. Рисовать любишь? – и когда Алиса да-кает, дает ей альбомный лист и поднимается за карандашами, что стоят рядом с игрушками на специально-выделенной тумбе. – Вот и нарисуй, что хочешь. Порадуй родителей.

– Мамочка, я тебя очень-очень порадую! – восклицает, принимая дары и подталкиваемая женщиной, выходит из кабинета.

– А теперь серьезно, молодые люди. – Присаживается на место доктор. – Случай не опасный, опухоль доброкачественная, но анализы мы повторим, к тому же, здесь не все. – Я зло выдыхаю, а Весна сглатывает, понимая сложившуюся опасность ситуации. – Если все подтвердится, то будем оперировать. Это не опасно и не смертельно, так что сотрите трагическое выражение с лица, милая леди, – обращается он к Весне.

– Может, нужно понаблюдать? Алиска ведь маленькая такая.

– Опухоль уже мешает ей спать. Она растет вместе с ребенком. Зачем нам заставлять Алису терпеть, если можно один раз избавиться от проблемы и наблюдаться? – резонно.

– Опухоль не образуется снова? – настаивает Весна.

– Подобное возможно, однако, опираясь и на статистику, и на мой личный богатый опыт, случается редко. Именно поэтому важна квалификация врача. Мы сделаем все правильно, вырежем ее полностью, снизим шансы повторения ситуации до минимума, регресс возможен в пяти процентах случаев, именно потому следует регулярно обследовать оперируемое место. Не переживайте, все будет хорошо.

Когда Весна, успокоенная и убежденная в профессионализме Тимофея Игоревича кивает в согласии, вопросы задаю я. И Руднев на все отвечает предельно ясно. Он пользуется терминами, прекрасно понимая, что говорим мы с ним на доступном нам обоим языке, однако, улавливая нахмуренный взгляд Весны, уточняет без просьб. Из кабинета я выхожу удовлетворенным и уверенным.

– Остаемся здесь? – уточняет белоснежная нимфа, когда мы идем по коридору за Алисой.

– Да. Анализы сдадим завтра, как и сказал Тимофей Игоревич. Но еще к одному маэстро съездим. Альтернативное мнение не помешает.

– Я сама хотела попросить, – признается, кивая.

Не теряя времени, мы едем к Яворскому Леониду Павловичу. Он отличный хирург, но больше не оперирует в силу возраста. Теперь он консультирует, но его взгляд очень важен, поскольку точен.

Он принимает нас сразу же, взяв трубку со второго гудка. Ждать ему не приходится – мы уже под клиникой.

– Похожа-то на тебя как, Влад! – комментирует, потрепав Алису по голове.

– Леонид Павлович, очень рад видеть Вас. – И это правда. Мы частенько пересекались на конференциях, пока Леонид Павлович не ушел в скучную рутинную тихую жизнь, которую сам именует старостью.

– Я всегда говорил, что ты талантлив, Туманов! Жаль, не пошел в хирургию!

– Нужно же кому-то доказывать, что стоматологи – тоже врачи. – Мы смеемся этой вечной шутке, а после история повторяется.

Опытный доктор знакомится с Алисой, осматривает новообразование около лопатки, а после отправляет ее на экскурсию клиникой в сопровождении Елизаветы Васильевны.

– В общем-то я согласен с Рудневым. Анализы повторные сделаете?

– Да, завтра. Я время терять не захотел. И после анализов катать ребенка по городу. Вы же осмотрели?

– Правильно все. Кинешь мне на почту тогда. По осмотру все верно – оперировать.

Ужин заказываю доставкой на дом из ресторана, где я постоянный клиент. А где мне питаться? Не готовить же в самом деле одинокими вечерами… Эта мысль смешит, и я перевожу взгляд на заднее сидение. Алиса что-то рассказывает Весне, а та слушает ее с абсолютно-серьезным видом.

– Я могла бы приготовить сама, – нарушает молчание в нашей части машины Елизавета Васильевна.

– Конечно. Если хотите, я не откажусь от вкусного завтрака, – отвечаю тактично. Я не хам и мое отношение к дамам в собственной постели не делает из меня урода. Я уважаю женщин, их желания и порывы. Но и свои уважаю тоже: если сказал, что мне не нужна жена, значит, не нужна. И для окончательной вашей любви ко мне, передайте своим мамам: хороших девчонок я не порчу, лишь тех, кто хочет быть плохой.

– С удовольствием! Что Вы любите? – воодушевляется она.

– О, в целом поесть люблю. Так что, если сделаете что-нибудь побольше и посытнее, буду несказанно рад! Но ужин оставьте мне. Мы все устали, чтобы я позволил Вам стоять у плиты.

Улыбка становится смущенной, но спорить больше не решается. Бросаю взгляд в зеркало и вижу, что наш диалог не укрылся от слуха одной интересной особы. Но она явно хорошая девочка.

Подмигиваю Весне и сосредотачиваюсь на дороге.

Глава 5

Повторные анализы Алисы подтверждают решение обоих врачей на скорую операцию, и мы берем несколько дней, чтобы собраться с мыслями и подготовиться. Это требуется, скорее, Весне и ее матери, и я уже собираюсь спорить, однако, Руднев не видит необходимости в такой спешке и я, поддерживая его здравомыслие, соглашаюсь.

Вместе с тем, лично мне в руки вручают конверт, который незамедлительно открываю. Пока три мои спутницы пьют сок в кафетерии, я читаю ту самую бумагу, которая и стала однозначно веским поводом для нашей встречи.

Алиса Владушкина. Владислав Туманов. 99,9%.

Моя дочь.

Осознание не бьет по колоколу моей башки, не льет потоком лавину счастья или снегопад любви на мои эмоции. По-другому относиться к девочке после ознакомления с документом я резко не начал. Абсолютно параллельно относившись к детям в целом, разом с тем осознаю, что чужие дети и мой ребенок – совершенно разные вещи. Что действительно застилает мой разум сейчас – чувство ответственности. И я собираюсь сделать так, чтобы моя дочь была обеспечена и, прежде всего, здорова.

И вопрос фамилии, конечно. Теперь он однозначен.

– Я нагуглила гостиницу неподалеку, – Весна, отделившись от появившихся в коридоре новоиспеченных родственников, даже сует мне под нос экран смартфона с подтверждением своих разведочных данных.

– Молодец. Запомни информацию и закрой вкладку. Сегодня она тебе не потребуется, – я накидываю пальто в холле клиники и жду, пока Весна сунет документы в черную вместительную сумку.

– Я не поеду к тебе домой. – Поднимает глаза, и в них читается стойкость.

Моя святая наивность.

– Как хочешь. Но мой ребенок не будет скитаться по гостиницах. – Голос не повышаю, но интонационно даю понять, что вопрос закрыт. Вот только ей моего слова недостаточно.

– До этого твой ребенок не слишком интересовал тебя.

Эта фраза – лишняя. Но она понимает это слишком поздно, а загнать звуки своего голоса обратно в рот просто не предусмотрено природой. Мы как раз идем на выход, и я дожидаюсь, пока Елизавета Васильевна выведет Алису на улицу и придерживаю строптивицу за руку.

А потом прижимаю к стене.

– Не шути со мной, малышка. Я тебе не Алладин на ковре и джина для исполнения четко требуемых желаний по корманам не ношу. Ты не будешь говорить со мной в подобном тоне, запомни это сразу. И на счет предыдущих пяти лет неведенья, отвечу один раз, а ты, сделай милость, запомни, – она недовольно дергается, поморщив аккуратный нос, потому что мои губы слишком близко к ее лицу, но бежать некуда. – Угрызения совести по данному вопросу меня не донимают, зато твою сестру начнут и тебя вместе с ней, потому что отец имеет такие же права на ребенка, как и мать. А вы обе меня этого знания лишили. Так что не открывай рот, прежде не заставив извилины работать. Чего не люблю в женщинах, так это тупости. А встречаться нам с тобой придется часто. Дочку не отсужу, но общаться буду. И не нужно дышать так глубоко, малышка. Ты меня не интересуешь.

Отталкиваюсь от стены рукой, на которую опирался и вытянув из карманов перчатки, толкаю входную дверь. Выхожу. Шагов за спиной не слышно.

Тебе нужно подумать? Пожалуйста.

Весна

Напыщенный, наглый болван, возомнивший себя всесильным! Вот ведь чертов засранец! Если я хорошо воспитана – это не значит, что я не заряжу по его отбеленным зубам! Стоматолог чертов.

Почему я вообще должна считаться с ним? Бык осеменитель! Право он имеет, ты посмотри! Может, у него по миру таких детей в каждом ночном клубе по трое. Алиса – моя! Именно я качала её, когда резались зубы и донимали колики. Когда она боялась темноты и не хотела спать одна. Когда температура под сорок, а за лекарствами сбегать некому. Брала ее маленькую, укутывала посильнее и мчалась за жаропонижающим. А сейчас он возомнил себя отцом! Да были бы у меня деньги, и не узнал бы ни о чем!

Кукушки!

Произношу это слово впервые за все годы, потому что раньше не позволяла себе подобного. Это ведь моя сестра и она дала моей Алисе жизнь, и я должна благодарить её об этом, но… Как вообще можно бросить такое чудо, как Алиса? И этот… Туманов. Холодный, злой и всезнающий. И пусть он не виноват, это не мешает мне винить его, запихнув здравый рассудок куда поглубже! Я тоже не виновата!

– Мы в гостиницу, милая? – спрашивает мама, когда я подхожу к компании, что ждет меня у машины.

Нужно было собраться с мыслями, чтобы, улыбаясь ребенку случайно не оттяпать руку её… отцу.

– Нет, мама. Влад великодушно предложил нам барское гостеприимство и я, так уж и быть, согласилась.

– Согласие было не менее великодушным, – кивает пижон и открывает дверь моей маме. Заднюю.

– О, спасибо, Владислав! – искренне благодарствует она, видя в нем ангела. Рога и хвост снял.

– Всегда рад. – Он сдержанно кивает на открытую дверь и мама, мягко улыбнувшись, приземляется за мигом усевшейся в салоне Алисой. В новенькое, заботливо купленное ослом, автокресло.

Алисе, к слову, все очень даже нравится. Она в восторге от клиники, отношения врача, доброты медсестер и красоты огромного города, пусть и видела его сквозь автомобильное окно. Квартира Туманова для нее гостиничный комплекс, а огромных размеров машина – карета из знаменитых сказок. Еще бы! Мы столько себе позволить не можем.

Когда я начала неплохо, по моим меркам, зарабатывать, явилась наша беда – опухоль. А здесь и тебе смена обстановки, и огромная квартира, и безотказный Влад. Надо с ним обсудить тему отцовства, кстати. Вряд ли Алисе пойдет на пользу, если он прямо скажет ей, кем приходится. Пока хватает ума молчать, но ума-то там этого, раз два и обчелся…

Ужин Влад снова заказывает в ресторане. И поскольку спорить, предлагая помощь, желание отсутствует напрочь, просто молчу. Мы играем в слова с Алисой и мамой до тех пор, пока не звучит:

– Цветок, – от Влада.

Вообще-то была моя очередь отвечать, и я, в недовольстве поджав губы, называю кукурузу.

– Улыбнись, малышка. Не убивать тебя везу, – проговаривает пижон, понижая голос, пока моя дочка думает над словом. Он считает это потешным?

– Тебе стоит поупражняться в остроумии, стоматолог. Или вас учат только делать больно? – бросаю на него победоносный взгляд, ожидая ответного укола.

– У меня была превосходная преподавательница по уничтожению прекрасных чувств к дамам. Твоя сестра это понимала.

– И теперь ты посвятил себя работе? – изгибаю бровь, раздумывая над тем, насколько это предсказуемо.

– Работа приносит гораздо больше пользы, чем женщина. А времени занимает меньше. Плюс, работу можно делегировать, а женщину…

– Н-да, будет странно делегировать. – Поддерживаю, потому что мне интересно узнать больше. Праздное любопытство, на самом деле. – Тогда и мы с Алисой в твоей жизни…

– Мам, тебе опять на «а» Мааам! – она кричит назидательно с заднего сиденья, уличив в невнимательности.

– Ананас!

– Ананас – уже было! Ты что, совсем не следишь за игрой, а? – в зеркале заднего вида я вижу, как детские губы обиженно выпячиваются, а светлые брови хмурятся, готовясь создать бурю.

– Акация! – вклинивается Влад, – Мама сказала, просто слишком тихо.

– Ну ладно, – мгновенно успокаивается дочь, – выходит, мне на «я» …

– Может, и моему туману необходим свет?

Бормочет Туманов и в его словах я нахожу ответ на свой не до конца произнесенный вопрос. Только прекрасно понимаю, что за этой фразой скрывается много больше.

Но еще даже не представляю, насколько.

Глава 6

Мы стоим у операционной, и я чувствую, как ладошки потеют, а в горле становится сухо несмотря на то, что я постоянно отхлебываю неизвестно откуда появляющуюся в бумажном стаканчике воду.

Сажусь в одно из расставленных в коридоре кресел, девая куда-то тот самый стакан. Окидываю встревоженным взглядом свою немолодую рядом сидящую маму, для которой такие переживания могут стать фатальными. Работа без передышки сильно сказалась на состоянии здоровья, ослабив сердце, но от снотворного на время операции она категорически отказалась, не желая находиться в неведении даже во сне.

Я думаю об Алисе, вспоминая тот день, когда впервые взяла на руки и больше не отпустила. Внутренне обращаясь к нашей с ней связи, я прошу свою маленькую девочку быть сильной еще совсем немного, а потом я всё заберу себе. Обещаю. Я верю, что она слышит меня. По-другому ведь не может быть, правда?

Спустя час слезятся глаза и я, прикрыв веки стараюсь глубоко дышать. Сглатываю обезвоженным горлом, беря себя в руки в эту секунду, только чтобы продержаться еще немного и сорваться в бездну в следующую.

Я нахожусь в каком-то неизвестном для меня трансе, где всё, чего желаю – дождаться человека в белоснежном халате и услышать, что с моей девочкой все в порядке.

Баюкаю себя, обхватив плечи руками и смотрю на рисунок, что изображен на стене клиники. Не вижу его и не хочу, потому что изо всех сил молю небо о лучшем для своего ребенка.

Пожалуйста…

Пожалуйста…

Пожалуйста…

Руднев выходит к нам тогда, когда я перестаю ощущать временное пространство, а потому спустя неведомо сколько времени.

– Всё хорошо. – Уверенно изрекает он и на этом удаляется, оставляя нас одних. Справедливо расценив, что мы не в том состоянии, чтобы воспринимать рекомендации.

Обнимаю маму и отпускаю себя, позволяя слезам течь из моих бесцветных глаз. Бросаю взгляд на место у подоконника, где стоит Влад и вижу опущенною вниз голову и резкий выдох. А затем он поднимает голову, и мы встречаемся глазами.

– Всё хорошо, – шепчет одними губами, и я улыбаюсь, кивая.

Соглашаюсь.

Алиса выглядит истощенной и измученной, но мысль о том, что теперь она здорова согревает меня. Касаюсь ладонью щеки бледного детского личика, и она слабо улыбается, жмурится на прикосновение.

– Мам, теперь ты заберешь меня домой? – спрашивает тоненьким голоском.

– Да. Теперь все закончилось. – Мне приходится закусить губу, чтобы снова не допустить слез облегчения. А то затоплю всю больницу.

– А к Владу мы больше не поедем?

От подобного вопроса теряюсь. Они общаются, он даже рассматривал любимую Алисину куклу, но, на этом всё. Мне не казалось, что она привязалась к Туманову. Ошиблась. Корю себя за слепоту к ощущениям собственной дочери, пусть это и было вызвано нервозностью перед её операцией. Открываю рот, чтобы ответить что-то, что будет менее болезненно для хрупких струн её души, но не успеваю.

– Поедешь, Алиса. Вы с мамой переедете ко мне.

Дочь расплывается в широкой усталой улыбке, но выглядит абсолютно радостной. А я всем корпусом разворачиваюсь к пижону, который берет на себя слишком много.

– Мы это обсудим, – посильнее стиснув челюсти смотрю на Туманова.

– Здесь нечего обсуждать. Все решено. Детскую для Алисы начнут переоборудовать завтра же.

– Детскую? Ого! – восклицает тонкий детский голосок.

Детская. Ага. И куда мне… Ну ничего, еще потягаемся!

Мы оставляем Алису отдыхать по просьбе врача. Я остаюсь с ней, но прежде выхожу перекинуться парой слов с найденным и таким участливым папашей!

– С ума сошел? – шиплю дикой кошкой, приперев его к стене. Так-то!

– Мои мысли ясны, а вот у тебя пробел в памяти нарисовался. – Голубые глаза опасно сужаются, только я зла и взвинчена настолько, что мне решительно все-равно. Уж слишком много нервотрепки сегодня! Подумаешь, стоматолог! – Алисе нужно показываться Рудневу регулярно и будет разумно…

– Мы вполне можем ездить к нему из дома! – восклицаю не сдержанно.

– Откуда? Из глухомани своей? Будешь тарабанить ребенка электричкой несколько часов туда-обратно? – он издевательски приподнимает бровь.

Конечно, он прав! Твою же стоматологическую клинику дери!

– Ну ездят же другие!

– Другие – не моя дочь! – рычит он, а я снова думаю о том, насколько сильно эти слова дерут мое сердце. И о том, что если он очень сильно захочет, то отберет у меня Алису в два счета. – Ты будешь ездить с ней от меня. Разговор окончен.

И эти его условия, на которые я обязана пойти под страхом лишиться дочери, просто нет возможности оспорить. Его деньги, связи, власть, биологическое подтверждение против пяти лет заботы о ребенке, чужим, по сути, человеком. И моей бесконечной к ней любви. Суд вообще любовь, как факт рассматривает?

«Знаете, Владислав, Ваших миллионов недостаточно, потому что любовь Весны в процентном соотношении побеждает деньги.»

Смешно, да?

– У меня есть личная жизнь.

Конечно, никакой личной жизни, кроме посиделок с подругой, у меня нет. Но ему знать не обязательно.

– Обещаю, я непременно отпущу тебя на свидание. – Скалится Туманов, а потом добавляет, как бы между прочим, – Если найду время.

– Я не твоя секретарша и нечего отдавать мне приказы! – ощетиниваюсь, сильнее сжав давно стиснутые в ладони кулаки.

– Конечно. На секретаршу у меня бы на встал, а теперь перестань выступать и успокой свою мать, театралка.

Пижон!

Глава 7

Когда Алису выписывают, она чувствует себя хорошо. Счастливая обнимает бабушку и хлопает по ладони Влада, который, естественно, тоже здесь. Мы упаковываемся в машину и едем в детское кафе есть мороженное, которым Туманов предложил отметить выздоровление. Порцию пломбира, обещанную Рудневым, она уже умяла. Надо же, он действительно лично его в палату и принес!

Алиса на радостях заказывает всего и побольше, и даже я, известная противница сладкого в неограниченных количествах, на этот раз сознательно прикусываю язык. Дочка и так перенесла слишком много, а Тимофей Игоревич в этом вопросе дал зеленый свет, так что сегодняшний день я мысленно окрестила тем, когда можно все.

Сегодня водитель Туманова отвезет маму домой, а мы с Алисой останемся. Ага, я проиграла. Не выцарапывать же ему глаза. Хотя, признаться честно, в тот момент была близка к подобному. Именно из-за скорого отъезда и первого долгого расставания мама не отходит от внучки, а я спокойно сижу на месте, пока она ведет Алису в туалет.

– Твоя сестра знает об операции? – вдруг спрашивает Влад и глаза, как два острых лезвия, способны сорваться, чтобы в красных красках продемонстрировать настроение своего хозяина.

– Да. Я отправила ей сообщение.

– Звонить у вас не принято? – уголок рта тянется вверх в провокации, на которую я не ведусь.

– Элиза не берет трубку. Прочитанное сообщение – вот показатель.

– Ответ получила? – откидывается на стуле, положив на стол левую руку.

Красивые тонкие, но сильные мужские пальцы захватывают мое внимание. Влад, если на чистоту, очень красивый мужчина. Только заковырка в том, что он осел!

– Нет. – Этим, довольно резко произнесенными словами я надеюсь отрезать дальнейшие расспросы, но он остается собой, чтобы увидеть и прочесть корректный знак «СТОП» в моем ёмком слове.

– Она совсем дочерью не интересуется?

Не выдерживаю. Выдыхаю, подаюсь вперед, грудью упираясь в столешницу и шепчу загробным голосом:

– Запомни, Туманов: Алиса – моя дочь. Моя. Другой матери у нее не было, нет и не будет.

Откидываюсь назад, больно ударяясь спиной о спинку стула, обтянутой недостаточно мягкой тканью. Но мне полезно – отрезвляет.

Пижон молчит, пока я испепеляю его взглядом. Только на Влада это не действует. Он не извиняется за сказанное, не пытается перефразировать, но и дальше не идет. И уж тем более Владислав Туманов не смущается. Потому что он, похоже, робот, а не человек.

Однако, когда в поле зрения появляется Алиса, каменное сердце сидящего напротив Кая не тает, но, трещину дает. Едва заметную такую, крохотную, но взгляд его становится мягче, а на губах появляется что-то похожее на улыбку. Ну, знаете, как у человека, который улыбается… никогда.

Она подходит, делает нарочито грустные глазки и, показательно вздохнув, говорит своему всемогущему волшебнику:

– Так пораскрашивать хочется, а дядя в форме сказал, что у них закончились листы.

Лицо Туманова вновь ожесточается, возвращая ему вид человека, привыкшему к полному повиновению, стоит его высочеству отдать соответствующую команду. Он поднимает руку вверх и щелкает пальцами. Молодой, обслуживающий нас парень тут же материализуется, кивком показывая готовность слушать. Ну и работка…

– Моя д… – тут он тормозит коней, уловив мой взгляд, в котором нет ничего, кроме простой человеческой просьбы. И на удивление, едва заметно прикрывает веки в согласии отсрочить и перенести этот непростой разговор. И для меня, и для моего ребенка, – девочка хочет разукрашивать. – Ставит перед фактом стушевавшегося парня.

– Э.. П-простите, но у нас закончились…

– Да кого это волнует? – перебивает его стенания Туманов.

Мама, усевшаяся рядом со мной, когда Алиса говорила с Владом, краснеет. В то время, как Алиса, не привыкшая к подобному, смотрит на Влада, как на героя её любимых «Смешариков». Надеюсь, Влад – Лосяш. Хотя… судя по тому, что все смешарики – хорошие, это не оскорбление, но представлять Влада таким приносить мне удовольствие.

– Конечно, мы детское заведение, но случается всякое…

– А если случится такое, что у меня не будет денег оплатить счет? – в показательной жесте разводит руками Влад.

Парень дважды хлопает глазами, замерев и, чтобы прийти в себя ему требуется много времени. Достаточно для того, чтобы Алиса, стоявшая все это время около Влада, отодвинула стул, не посредине стола, где она сидела, а рядом с ним. Туманов же, помогает ей усесться и вновь переводит взгляд на официанта. И поторапливает того с ответом. Знаете как? Приподняв правую бровь! Тот поспешно выдыхает, смотрит на меня едва не с молитвенно-молящим видом.

– Влад, я думаю, нет ничего страшного в том… – аккуратно реагирую я.

– Что детское кафе не готово принимать своих маленьких посетителей? Я так не думаю. – И глаза блестят предупреждением. И я прислушиваюсь. Пусть расценивает это как благодарность на то, что и он услышал мое молчаливое «прошу».

К нам подходит миловидная администратор. Видимо, слишком показательная ситуация длится непозволительно длительное время.

– Прошу прощения, что-нибудь произошло? – спрашивает она у нашей компании, но смотрит на Влада.

– Ребенок хочет раскраску.

Она поворачивает голову на официанта, тот уже кусает губы. Бледный, как кусочек мела, которым пишут на школьной доске и, правильно расценив произошедшее, говорит уверенно:

– Мы исправим это недоразумение через пять минут.

Туманов кивает, а она, не к месту перебросив длинные волосы цвета горячего песка за спину, призывно улыбается ему. Однако Туманов отворачивается от нее и спрашивает у Алисы:

– Пять минут нас устроит?

– Ммм… – задумывается она, да еще и пальчик указательный на подбородок кладет. На детском спектакле мы были всего дважды, но актерскую игру дочь прекрасно усвоила, словно брала уроки, а не в зрительном зале сидела! – Да!

– Отсчет пошел. – Отвечает Влад и отпускает персонал. А я закатываю глаза.

Ситуация, на деле не стоившая и выеденного яйца, решается очень быстро: официант возвращается запыхавшийся и кладет перед моей дочерью карандаши и ту самую, злосчастную раскраску. Не рисунки на принтере, которые обычно предлагают детям, а купленную и доставленную из ближайшего магазина.

Дочь цветет и светится, а я понимаю, что у нас уже два ноль. Не в мою пользу.

Глава 8

Влад

Впервые в моей квартире будет жить женщина. Пусть и та, на которую у меня нет совершенно никаких планов. Потому что взять мать своей дочери, а потом искать возможность не продолжать отношения – слишком сложно и легче отказаться от этой идеи совсем. А идея есть. Потому что моя постель еще не была гостеприимной для таких, как она. Дерзкая, острая на язык и та, что меня не хочет. Еще и спорит со мной! Совсем обалдевшая девица!

Но мать хорошая. Алиса обожает её. Вот и сейчас, войдя в мою квартиру, где она уже была и ночевала, жмется к Весне. Моя дочь – та еще оторва, это видно по хитрым глазам, и я думаю, что гены мои не так уж далеко и спрятаны. Никогда я не был примерным мальчиком. Ох, и намучилась со мной мать! И отец регулярно водил меня в свой кабинет разговоры разговаривать серьезные.

Один из таких, что состоялся в последний раз, когда я пришел каяться после разрыва с Александрой из памяти не выбьется никогда. Отношения с ней были как вихрь. Мы громко ссорились и так же громко мирились. Страстно и каждый раз ярко. До болевых вспышек в голове, до тока по влажному телу. Она была совершенной. Так я думал.

Идиот.

Она никому из моей семьи не нравилась. И пусть на это были причины, меня подобные моменты не волновали. Саша – мой выбор, который моя семья должна была принять. Математику разложил проще не придумаешь: мне с ней жить, а не им.

Первое предупреждение я посчитал сестринской ревностью. Разговор, который передала мне Арина казался абсурдом. Моя сестра всегда была язвой и собственницей, а Саша на первом ужине с моей семьей казалась воздушным шариком, на который было страшно дуть. Чтобы не лишить оберегающей ее нежность защиты. И родители ничего подобного не говорили. Я не задавал прямого вопроса, потому что в своем выборе был уверен.

Поверить в то, что ей нужны только деньги? Бред! Она из состоятельной семьи. У родителей загородный дом, у матери шкафы забиты шубами. Так что якобы подслушанный сестрой диалог Александры по телефону с подругой не вязался с образом, который знал я. Создал. И только потом узнал, что за своей воздушной оболочкой она ничего, кроме воздуха, не хранит. Всё, во что я верил – в самом деле воздушный шар, который, проколовшись, лопнул.

И ничего за собой не оставил.

Моя сестра прозвала ее овца Саша. И после всего, что случилось я будто прозрел и начал здраво оценивать вещи. Да. Подтверждаю, Саша – самая настоящая овца.

Весна ждет, пока Алиса самостоятельно снимает ботиночки, потому что с верхней одеждой девочка справляется быстро и без проблем, а потом ведет ту вглубь квартиры. Детская комната уже готова принять свою хозяйку, но дочь топчется на месте.

– Тебе здесь некомфортно, Лиса? – спрашиваю, подойдя к ней и присев на корточки, избавившись от разницы в росте.

– Незнакомо, – пожимает плечами, оглядывая гостиную, – и друзья мои все дома… – теряется еще больше.

Вот чего я не смогу сделать для нее. Друзья.

– У тебя обязательно появятся новые! – весело ободряет ее Весна.

И я удивленно подымаю глаза на мать своей дочери. Она не хочет находиться здесь и могла бы с легкостью раскрутить тему детских страхов в свою пользу. А вместо этого убеждает ребенка в противоположном. И я знаю, насколько тяжело наступить себе на горло.

– Новые? А Лера как же? Получается, я ее забуду? – глаза ребенка распахиваются еще шире, и я вижу в них слезы.

Только не это!

– Как же забудешь? – мягко удивляется девушка, – поедешь к бабушке и встретишься с Лерой!

Алиса несколько раз моргает, глядя только на Весну. В сомнении несколько раз глубоко вдыхает. Я жду, потому что это делает Весна, а я куда меньше разбираюсь во всех этих тонкостях детского поведения. И работает! Грусть проходит и на лице Алисы появляется широкая улыбка. Теперь медленно выдыхаю сам. Это только выглядит просто! А Весна выглядит абсолютно спокойной, будто каждый день такие водовороты детских эмоций преодолевает. Вообще-то так и есть. Она ее воспитывает.

– Хочешь посмотреть свою комнату? – стараюсь заинтересовать. И в ответ детские глазки загораются неподдельным, настоящим интересом и я сам улыбаюсь.

Алиса быстро поднимается по лестнице, демонстрируя свой ответ. Дети – самые искренние личности на земле. Естественно радуются и так же расстраиваются. И даже добиваться желанного, играя эмоциями, чтобы получить желаемое у Алисы получается настолько забавно, что мне хочется идти на поводу и сделать для нее возможное и нет, подпрыгнув повыше.

– Вау! Качеля! – касается моего слуха радостный вопль, когда мы с Весной только переступаем последнюю ступень лестницы, ведущей на второй этаж.

– Ох… – выдыхает Снежная красавица, переступив порог.

Я действительно старался. Жизнь по принципу «если делать, то хорошо» сказывается на всем. А в эту комнату я вложил все свои собственные детские желания и хорошего дизайнера.

Комната с зеленым ворсистым ковром будет щекотать голые пятки, небесного цвета потолок, имитирующий чистое с белоснежными облаками небо. Мягкий диван принцессы заказал фиолетовый и такого же цвета качелю с мягким сидением прикрепили к потолку. Подвесные веревки оплели цветами, которые выглядят, как настоящие, пусть и сшиты из ткани. Они разноцветные, но преобладающий цвет – фиолетовый. Это любимый цвет Алисы. Лично выпытал. Большой стол для занятий и кровать с ортопедическим матрасом и балдахином, как у настоящей принцессы. И, конечно, своя гардеробная. Лиса распахивает две двери той самой женской секретной комнаты, и крутится, выхватывая тут и там обновки. Вещи подбирали консультанты в магазине, потому что я сам ничего в этом не смыслю. Но честно тыкал пальцами «нравится-не нравится» представляя себя пятилеткой.

– Нравится? – спрашиваю, потому что очень хочу услышать.

Но Алиса подходит ко мне, и я присаживаюсь перед ней, а она, эта хрупкая маленькая девочка делает то, что я не ожидаю: касается пальчиками моей шеи и обнимает, стискивая крепко-крепко. Я запоздало кладу ладонь на ее спину, прижимая ближе. И чувствую заполняющую душу тепло.

Моя дочь.

Глава 9

После того, как Весна укладывает Алису спать, мы спускаемся на разговор. Нам обоим нужны правила о том, как вести себя в этом доме по соседству для того, чтобы всем было комфортно. Я не собираюсь менять основание своей жизни, но дочери внимание уделять хочу и буду. И Весна должна трезво понимать, что на нее оно не распространяется.

Две чайные чашки стучат о поверхность напоминая, что я не один. На столе появляется рулет, какая-то плетенка и вазочка печенья. У меня точно подобного в закромах не было, но раз ей нужно, пусть.

– Я хочу поговорить об Алисе. – Первой начинает Весна, удивляя звенящей в голосе уверенностью вперемешку с негодованием.

– Я готов выслушать.

– Вокруг да около скакать не буду, поэтому скажу прямо. Я прекрасно понимаю твое желание называть Алису дочерью, и чтобы она знала кто ты ей…

– Правда, понимаешь? – вскидывая бровь и усмехаюсь уголком рта. Обычно такое выражение лица заставляет людей чувствовать замешательство, но вот незадача – Снежную королеву не пробирает даже на йоту.

– Нет. – отвечает и упирает в меня недоверчивый взгляд. – А еще я не доверяю тебе. Объясню. Я прекрасно осознаю, что ты не причем, но уверовать в резко появившуюся любовь не стану. Люди вроде тебя…

– Вроде меня?

– Именно. Так вот, они… – снова начинает. Но мне почему-то слишком нравится сбивать ее с мысли.

– А какие это люди? А то я что-то не совсем понимаю. – Ухмыляюсь открыто, но она даже не вспыхивает.

Удивительно, да?

– Те, которые живут работой, а остальные для них – пыль.

– Ты меня с кем-то перепутала, моя дорогая, – сощуриваю глаза, но продолжаю смотреть в упор.

Наблюдаю.

– Не думаю. – Она показательно проходится по мне снисходительным взглядом.

Забавная.

– Был неудачный опыт?

– Прямо сейчас я пытаюсь вести с ним беседу, но он, этот бездушный опыт, а можно сказать эксперимент, слишком своенравен. – Я пытаюсь уловить долю раздражения, однако, готов поставить свою тачку, ей нравится наша игра.

Какая любопытная особа!

Между нами воцаряется молчание, во время которого я просто наблюдаю за ней.

Волосы цвета ванильного мороженного заплетены в простую косу, ноль косметики и прозрачная кожа светится сиянием. Она тонкая, почти невесомая, одета в простое персиковое домашнее платье, будто княгиня Марта Бибеску сошла с картины Болдини Джованни. Но и здесь сравнение будет не точным. Потому что настолько Весна прекрасна, насколько не похожа на других. Ее хрупкость наперевес с уверенностью заставляет стушеваться. Но тушеваться не в моем характере и меня эта женщина заставляет любоваться ею и раздражаться. Потому что она невыносима.

– Всплеск красноречия прекратился? – спрашивает заноза, цокая языком, – я могу продолжить?

– Продолжай. – Даю зеленый свет и выражаю крайнюю степень заинтересованности.

Но она лишь брови приподнимает в сомнении. Тонкий стебель с ядовитым цветом. Белладонна. Обманчива в своей красоте.

– Я хочу, чтобы Алиса привыкла к тебе, и ты определился со своей позицией в ее жизни. Пока этого не случилось, предлагаю тебе стать для нее другом. Не плохое начало, как считаешь?

Прикидываю в голове то, как будет лучше для Алисы. Мгновенно появившийся в жизни папочка, который регулярно в отъезде. А отменить назначенные конференции я просто не могу, потому что от этого зависит мое имя. А мое имя в данном случае прямо пропорционально доходу. И Алиса, появившаяся в моей жизни достойна только лучшего начиная от вещей и заканчивая будущей учебой. Теперь я должен думать и об этом. Потому что Алиса – моя дочь.

– Согласен, – киваю. И с удовлетворением замечаю, как тонкие плечи едва заметно расслабляются под тонкой тканью одежды. – Но хочу установить срок – полгода. Этого достаточно, чтобы Алиса привыкла. Я же всегда уверен в том, что делаю. Мне это время не требуется.

На этом моменте очередь кивать белым платком переходит к Весне, и она с этой задачей справляется замечательно: с достоинством.

Продолжать моя очередь:

– Я хочу, чтобы моя семья общалась с внучкой. Это не обсуждается. – пресекаю порывистый вдох суровым взглядом и Весна, к ее благоразумию, рот закрывает, так и не произнеся ни слова. – И фамилия. По истечению полугодичного срока Алиса станет Тумановой.

Лицо напротив становится нечитаемым и я, так уж и быть, даю прекрасной деве время на обдумывание. Ей не нужно много, уже через несколько минут она полностью собрана и готова обнажить клыки.

Смелее, милая.

– Насчет фамилии обсудим позднее. Это будет зависеть от ваших с ней отношений, но я не стану препятствовать. Отчество ты тоже хочешь дать ей свое?

– Разумеется.

Она прикрывает глаза. Решается.

– Влад. – На мгновение выразительные глаза опускаются на столешницу и когда вновь впиваются в мои, в них я замечаю страх. – Не отбирай её у меня.

Сглатываю. Потому что и мысли не было.

– Не стану. Я обещаю тебе, Весна. – Говорю смягчившись. Потому что именно это место – то самое, по которому бить нельзя.

Я же не ублюдок.

– Надеюсь, спустя время твой ответ в этом вопросе не изменится. Я же прекрасно понимаю, что с твоими деньгами и связями…

– Мое слово, моя белая королева, стоит очень дорого. Я не раскидываюсь им. Я не отберу у тебя нашу дочь.

В глазах напротив застывают прозрачные слезы, ей требуется посмотреть вверх, на свет, чтобы не позволить им скатиться, а после Весна нервно улыбается на выдохе, и я буквально вижу, как напряжение, что немой стеной между нами застыло, потихоньку рассеивается. Я рад. Потому что нам придется провести вместе очень много времени.

Весна впервые подносит к бледным губам чашку с чаем и делает глоток. Все ее движения будто хорошо отрепетированы, но абсолютно непринуждённы. Она не училась в пансионе для девочек, напротив, воспитываясь простой семье, но эти пуританские манеры… Заставляют наблюдать. Потому что это красиво и естественно.

Обсуждать рамки моего разгульного образа жизни с особой, что имеет манеры княжны больше не кажется мне хорошей идеей. Особенно после того, на какой ноте приостановился наш разговор. Она будет жить в этом доме еще долго. В конце концов, успеется.

– Если это все, я пойду. – Кивает на лестницу Весна и действительно ждет ответа.

И только когда она приближается к ступеням, говорю:

– Доброй ночи, Тюльпан.

Глава 10

Спускаюсь по лестнице уже полностью собранный. Сегодня у меня несколько деловых встреч и три клиента по записи. На последней ступени застываю и не скрываю собственного удивления: на часах половина восьмого утра, но Весна уже стоит у плиты в забавном ярко-синем фартуке, с неизменной косой за спиной и бежевом в мелкие цветы платье с милой оборкой внизу. Тонкие кисти порхают над сковородой, накрывают ту крышкой, а после что-то помешивают в большой миске.

– Доброе утро. Будешь завтракать? – спрашивает, не поворачивая головы, и я отмираю. Невозмутимо вношу корректировки в свой маршрут от комнаты до входной двери, сейчас входя на кухню.

– Буду. Привет.

Я занимаю место напротив. «Для того, чтобы лучше видеть тебя, Белоснежная шапочка». Я не волк, но могу им стать.

Через несколько минут передо мной появляется тарелка с «Английским завтраком» и мои мысли снова крутятся вокруг неординарности стоящей впереди меня особы. Подано, чтобы внести ясность, как в лучших ресторациях Лондона. И на вкус тоже очень хорошо.

– Закончила курсы по кулинарии? – мне действительно интересно.

– Рано стала мамой и в перерывах между этим непростым трудом смотрела кулинарное шоу. Вкусно? – она просто уточняет. Как бы между прочим. И никакой мой ответ не даст ей усомниться в том, что ее успехи в этой области заслуживают высших похвал.

– Вкусно. – Подтверждаю. Весна кивает и поворачивается обратно к плите.

Снимает крышку, я вдыхаю аромат и… Черт, сырники! Перед этим блюдом я безоружный котяра. Хищного барса я найду на этом же стуле, когда сворую пышный сырник.

– Сметану хоть возьми! – ругается мило.

– А где? – я стараюсь вдохнуть побольше воздуха ртом, потому что сырник горячий.

– В холодильнике.

Но, поскольку я и с места не двигаюсь, она вздыхает и шагает туда сама. Достает баночку сметаны, пиалу, накладывает все это дело чайной ложкой и ставит на стол. Я хмурюсь, потому что хотел в руку. И в этот раз неумолимая Весна качает головой и указывает на стул.

– Хочу сырник. – Информирую для непонятливых.

– Да положу сейчас! Сядь, не стой над душой. – Фыркает и действительно достает тарелку с верхнего шкафчика.

Когда я сыт и доволен, бросаю взгляд на наручные часы и понимаю, что опаздываю. Не слишком, минут пять, но для меня это внушительно много.

– Спасибо, – я встаю из-за стола и улыбаюсь хозяйке. – Во сколько просыпается Алиса?

– Через пять минут. Но ты можешь зайти к ней уже сейчас. Несколько минут роли не сыграет, – И в этом приглашении я слышу разрешение.

Конечно, мне оно не требуется, но получить мать своего ребенка, которого ты знаешь неделю в союзники гораздо разумнее, чем устраивать бесконечные турниры за Алисино внимание.

Я поднимаюсь на второй этаж, дважды стучу и вхожу в комнату, так сильно отличающуюся от всего дома.

– Доброе утро, принцесса, – как можно мягче произношу, присаживаясь на край кровати.

Алиса сонно причмокивает, поворачивается с бока на спину и открывает голубые глазки.

– Привет, Санта! – кажется, она мне рада и этот факт очень приятен. – Пойдешь гулять с нами?

– Прости, Лисица, но у меня сегодня много дел. В выходные обязательно, ладно?

– Ладно, только приезжай сегодня поскорее… – расстроенно вздыхает она, но смотрит глазками бездомного котенка.

Я не хочу, чтобы она расстраивалась, поэтому произношу первое, в беспроигрышности варианта которого совершенно уверен:

– Что тебе привезти?

Она задумывается, и кажется, я даже вижу, как крутятся шестеренки в детской голове.

– Кукольный домик! – выбирает она и я соглашаюсь.

Все, что захочет!

– Весна ждет тебя внизу, поспеши! – улыбаюсь Алисе и прощаюсь, потрепав по русым волосам.

– Хорошего дня! – догоняет меня у входной двери тонкий пронзительный голос.

– Взаимно, Весна.

По дороге на встречу, которую я совершенно точно опоздал, меня одолевает радость и ощущение правильности событий.

Пришлось сослаться на аварию, чтобы не потерять контракт, но это утро точно одно из лучших.

Когда еду обратно, мне звонит Лиза. Одна из тех, с кем я познакомился в один из последних расслабленных вечером, но провести время не успел.

– Влад, добрый вечер, – мяукает голодной кошкой, и я стараюсь вспомнить лицо.

– Привет.

– У меня сегодня выдался свободный вечер, и я нахожусь в «Касабланке». Здесь прекрасно кормят, но вот досуг скучноват…

Звучит жеманно, немного заискивающе и совершенно точно призывно. Последнее – как раз то, что нужно. Я уже прикидываю ближайший расположенный к этому ресторану отель, но вспоминаю детское сонное личико своей дочери, которая просила меня приехать пораньше и это все решает.

– Сегодня я занят. Наберу по свободе, – говорю в трубку и, не дождавшись разочарованного выдоха сбрасываю звонок.

На заднем сидении лежит розовых кукольный домик, а дома меня ждет Алиса. Привет, другая жизнь и отцовские обязанности, Туманов.

Глава 11

Выходные начинаются рано. Потому что Алиса сама-лично будет меня в очень ранние семь утра. Обычно я просыпаюсь в восемь, бужу ее в девять и встаёт эта лежебока минут через двадцать с милым мурчанием «мамуль, ну ещё пять минуточек». Несколько раз мы засыпали с ней обе и могли проспать до полудня. В общем, я не слишком строгая мама. Но это когда нет садика – в выходные или летом. Когда детский сад есть, у нас режим. Однако сейчас, живя в доме Туманова до записи Алисы в детский сад руки не дошли. Да и не известно на какой срок мы здесь задержимся, чтобы погружать ребёнка в столичную атмосферу.

Так вот, виной сегодняшнему подъёму – Туманов! Он ещё вчера вечером сказал Алисе, что в субботу ее ждёт концертная программа. Я укладывала ее долгих полтора часа, а сегодня она проснулась ни свет, ни заря, потому что ждёт.

Но если Влад считает, что дочь – его ответственность только в деньгах и играх, то я помогу ему в полной мере познать отцовство.

Разрушительница мифов Весна в здании! Добрый вечер!

– Алиса, пойди, разбуди Влада и пусть он приготовит тебе завтрак. А после, часам к десяти буди меня, я соберу себя и тебя, и мы поедем.

Дочь активно кивает и мчится к двери, а я злорадно ухмыляюсь.

И когда слышу мужской вой «ещё же такая рань!» понимаю, что есть на этом свете справедливость! Есть!

Переворачиваюсь и ложусь досыпать. Что он там хотел? Заниматься дочерью? Не буду мешать!

Должна сказать, что своему спокойствию на тему «Туманов заберёт у меня дочь» я должна бить челом самому Владу. Своё обещание на этот счет подтверждает действиями.

Он не делает намеков упрекать меня или показать, что он меня важнее. Не переманивает Алису на свою сторону и не ставит меня перед фактом. Наоборот, сначала обсуждает вопрос со мной, а затем уже с ней.

Так было и с этой поездкой.

– Плаванье с дельфинами, как? Ей можно? Руднев одобрил.

– Конечно, только… – но я не успела добавить, что сказать Алисе нужно завтра, и на громкое объявление Влада дочь отреагировала писком и обнимашками!

С ним.

И выглядело это довольно мило.

Должна признать, я в нем ошибалась. Но виноват сам! Нечего было рычать на меня. В общем, сейчас мы сохраняем нейтралитет. Он не лезет ко мне, я к нему. Да и вообще мы почти не пересекаемся. Только вечером, когда Влад приезжает домой и приходит в комнату к Алисе мы перекидываемся парой фраз о быте, чтобы Алиса видела, что мы ладим, и я удаляюсь, давая ему время побыть с дочерью. А сама тянусь планшету, чтобы заняться работой. Времени на это у меня не слишком много, ведь раньше страховала мама и здорово выручал детский сад, а теперь справляюсь сама.

Мысли занимают меня настолько, что уснуть уже не получается и я, утратив надежду призвать к себе царство Морфея, которое ну никак не желает принимать меня в своё забвение, поднимаюсь с кровати.

Чтобы привести себя в порядок уходит минут двадцать и все это время я собираюсь со спокойной душой, потому что, если Алиса не кричит на весь дом «мама», значит, все в порядке.

Правила моя дочь знает лучше любой детской потешки:

– никто не может касаться ее без согласия.

– никто не может касаться ее интимных мест, даже получив согласие. Моя дочь достигла того возраста, когда одевать нижнее белье и мыться она может самостоятельно.

– открывать дверь чужим запрещено. Алиса пока не остается одна, но выучить лишним не будет.

– идти куда-то без сопровождения меня, бабушки или воспитателя детского сада нельзя.

– садиться в чужой автомобиль запрещено.

Пока этого достаточно. Но с тем, как Алиса будет расти правил прибавится, ровно, как и дозволенного. Я хочу вырастить свою девочку свободной и независимой, а чтобы этого достичь, нельзя позволить кому-то сломать ее. Правила не появились из неоткуда. Сын нашей соседки сел в машину к человеку, которого не знал. Тот представился другом его матери, и Слава поверил.

«А как зовут твою маму?» – спросил мужчина.

«Лиля, а я Слава».

«Вот! Значит правильно я подошел. Лиля просила забрать тебя, показала фото. Садись, домой отвезу.»

И он сел. Дверь машины уже закрывалась, когда сама Лиля подходила к школе. Уроки второклассника закончились всего десять минут назад, и она немного припозднилась, но рассчитывала, что сын дождется ее.

Не все получается, как мы на то рассчитываем. Тогда Славе повезло. Конечно, этого мужчину моя соседка видела впервые. По счастливой случайности она увидела ярко-желтую куртку своего ребенка и подняла крик. Кричала и бежала к машине и тот незнакомец, представившийся другом, вытащил Славу из своей машины за шкирку, быстро сел в водительское кресло и дал по газам.

Лиля в слезах, Слава в недоумении, но в общем-то отделались легким испугом. Моя соседка до сих пор жалеет, что не смогла прийти в чувства и запомнить номера машины. Только что бы это дало? Ничего ведь не произошло. К счастью. Так что, обратившись к школьному психологу она узнала, что подобные случаи не единичны и задача родителя – предотвратить. А уж если что-то произошло, не замалчивать, а решать проблему. Татьяна Семеновна дала нам распечатку правил, разделив их по возрастам и я без страха, но со здравомыслием подошла к этому вопросу.

Если я способна сохранить жизнь и психику своего ребенка, я это сделаю.

Спускаюсь по лестнице и ахаю, но потом закинув голову заливисто смеюсь. Эти двое рассыпали по полу всю муку и угадайте, кто в ней извозился? Правильно, эти самые двое.

– Мамочка! У нас тут белое море! – кричит Алиса, которая улеглась спиной на муку и машет в стороны руками и ногами.

– Это, скорее, снег в марте, дорогая! – хохочу, но ближе не подхожу. Там замазуры!

– Точно! Ты же Санта, Влад! Видишь какой он волшебник, мам? Даже снег наколдовал!

– Волшебник, а не пижон, – укоризненно смотрит на меня пижон, а в глазах черти пляшут. А я и не знала, что он знает, как я величаю его великолепие!

– Пи-жон. – Произношу одними губами для него, а Туманов закатывает глаза, чтобы подчеркнуть, какая я недотепа. Но мы ведь оба знаем, что это не так.

Я готовлю завтрак, пока Влад стоически показывает дочери пример уборки за собой. Недоволен, сопит страшно и напоминает в моменте не великого и могучего стоматолога, а мальчишку, которого оставили дома генералить вместо того, чтобы с пацанами во дворе в футбол гонять. В спортивных штанах и простой футболке он выглядит очень приземленным и простым. Так и не скажешь, что, если кровь из вены взять, она будет голубой, а не красной, как у простых смертных. Ага.

– Всё! – закинув ведро и швабру в комнатку с остальными принадлежностями, Влад потирает ладони. А когда подходит к кухонной поверхности, где я уже раскладываю блинчики по тарелкам, слышу, – Я, что бы ты знала, терпеть не могу убирать.

– А я тебя, но блины без мышьяка. – говорю и жду реакции. А он вдруг смеется. – Вау, да ты человек! – восклицаю показательно.

– Ага, и сердце даже бьется.

И этот неандерталец хватает мою руку и кладет на свою грудь. Под действием его осторожной силы делаю шаг вперед и оказываюсь непростительно близко. Вдыхаю и смотрю прямо в глаза, а под моей ладонью бьется горячее сердце.

Глава 12

Сегодняшняя суббота ничем не отличается от двух предыдущих. Не считая того, что сегодня платье для Алисы помогает выбрать Влад. Я наблюдаю забавный ужас в мужских глазах и аплодирую стоя, потому что никому, я даю на отсечение свою длинную косу, никому не удается вогнать в ступор Владислава Туманова, повелителя зубов человеческих так мастерски, как это делает моя дочь. И его.

Он смотрит на меня приказывающе, но с каждой минутой взгляд меняется и в конце я откровенно хихикаю, потому что взгляд становится почти умоляющими, но я все-равно упрямо качаю головой. И он, поддавшись напору Алисы топает наверх, потому что она тащит его именно туда.

За время, пока мы живем у Туманова, между мной и им сложился некий нейтралитет-по-умолчанию. Мы вне гласно создали приемлемые для нас обоих правила и не желаем их нарушать. Лично я не хочу создавать дискомфорт своей бедной голове, потому что, если Туманов недоволен – пиши-пропало. А он… не знаю, может, боится альбиносов?

Хмыкаю, ухмыльнувшись и присаживаюсь на диван в гостиной. Мне как раз написал заказчик, чей эскиз я нарисовала и скинула еще вчера. Теперь я ожидаю подтверждения и аванса. К счастью, письмо, что я открываю оказывается набором комплиментов, а чек, что прикреплен означает, что деньги мне перевели, и это повышает мое настроение во много-много-много раз!

Влад очень старается. Ни разу за три недели он не приехал позже семи и Алиса, привыкшая встречать своего Санту в это время, уже в половине шестого ждет его внизу. Единственное, что меня смущает – это подарки. Потому что каждый вечер он привозит ей что-нибудь дорогостоящее. А мне очень хочется, чтобы она ждала самого Влада, а не в комплекте с подарками. Ставлю галочку, что нам необходимо это обсудить и продолжаю ждать.

Скоро из путешествия должны вернуться родители Влада и тогда они, конечно же, придут в гости к сыну, а тут мы. И чем ближе становится дата их приезда, тем сильнее я нервничаю. Потому что, во-первых, я абсолютно точно не знаю, как представить их Алисе, а во-вторых… Так долго в жизни Алисы были лишь я и моя мама, что, признаться, я немного ревную её. Но знаю, что привыкну. Я ведь ее не для себя воспитываю, а чтобы отпустить в мир.

Смотрю на верх, потому что идут. И прикрываю глаза, стараясь успокоиться. Алиса одета в бальное платье с пышной фатиновой юбкой. Впереди платье достает ей до колен, а сзади юбка превращается в хвост. Открывая ноги, чтобы не мешать ходьбе, наряд остается бальным. Не знаю, куда куплено, потому что, когда мы переехали сюда, оно уже висело в Алисиной гардеробной. На голове дочери большая золотистая корона, в руках волшебная палочка. На ногах красного цвета колготки (а они у нее всех цветов радуги имеются), а на плечах искусственная шубка. Отпад. Мадонна в начале карьеры.

Влад рядом с ней выглядит конюхом, потому что одет в джинсы и полувер. Как зритель на концерте Мадонны, попавший в клуб после пары лекций.

– И как наряжаться мне? – спрашиваю, потому что и представить сложно.

– А мы уже выбрали для тебя наряд, мамуль! – задорно начинает егоза, улыбаясь всеми своими молочными зубками.

Перевожу полный ужаса взгляд на папашу, но тот со зловещей улыбкой несколько раз кивает. О, нет. Вот и месть пришла. Добрейший вечерок!

Стоит ли говорить, что к себе я поднимаюсь, будто королева Анна Болейн на эшафот. Вижу то, что предлагается мне надеть и стону где-то внутри себя. Мало ли, пижон подслушивает?

И я, конечно, могу заставить Алису переодеться, и сама надеть привычное мне платье, но мне совсем не хочется скандалить с дочерью и портить ей настроение из-за подобной потехи. В конце концов, ничего ведь нет страшного в бальном платье под шубу в середине апреля и… Ну, блин…

Стону еще раз и понимаю, что на этот раз вслух. Стараюсь успокоить себя, что мой ребенок имеет право на самовыражение и принять то, что сегодня не имею право на самовыражение я.

Ах да. Выгляжу я, как главная героиня детского мультика «Труп невесты». Алиса его еще не видела, зато, похоже, видел Влад. Благодаря моей внешности грим не требуется. Я стоически облачаюсь в длинное простое белое платье до щиколоток, купленное одной моей школьной подругой для меня в качестве подружки невесты. И черт меня дернул запихнуть его с остальными вещами! Я понятия не имею, как оно вообще здесь оказалось! Но ладно уж.

К платью, к слову, прилагается цветочный обруч. Он выглядит очень хорошо, если собрать волосы в низкий пучек, чем и занимаюсь. Тушь, чтобы растереть под глазами не крашу и в образ не вхожу. Я и так бледная. Ну, знаете, это потому, что я альбинос. Спускаюсь под один громкий гогот. Сами догадаетесь чей, или необходимо уточнить?

Влад едва ли не покатывается со смеху. Пока…

– Но теперь ты выглядишь странно, – Влад поворачивается на голосок и округляет голубые глаза, глядя в точно такие же напротив.

Переводит взгляд на меня, а я лишь плечами пожимаю. Теперь мы оба понимаем кто из волшебника превратится в злого колдуна, если откажет. Вздыхает и идет у дочери на поводу. В этом нет абсолютно ничего из правильного воспитания, зато весело!

Через сорок минут наша странноватая троица садится в машину. Влад в цилиндрической шляпе и настоящем смокинге бордового цвета очень под стать нашей компании и мы, стараясь выглядеть, как нормальные люди, входим в цирк.

Ужас…

– Молодой человек, можно с Вами сфотографироваться? – спрашивает одна грузная дама у Туманова.

Я едва не покатываюсь по полу, слушая резкий отказ. Но когда начинается представление, Влад свою шляпу снимает, потому что сидим мы в первом ряду, и он загораживает обзор другим, а вот меня вытаскивают в красное кольцо.

В общем, есть над чем похохотать в детском кафе, поедая мороженное. Алиса присоединяется к другим детям в детской комнате, а мы остаемся вдвоем.

– Хороший день сегодня, да? – заговаривает он, наблюдая за дочерью. Та что-то рассказывает мальчику, поучительно подняв вверх указательный палец.

– Очень, – отвечаю искренне, – спасибо, что не отказал нарядиться. Не думала, что согласишься, честно говоря, – признаюсь, поднимая в руки блюдце с чайной чашечкой.

– Это не сложно, когда это твой собственный ребенок. Честно, я даже не думал, что это так просто.

– Просто, если на одной волне. Но частенько приходится показывать характер и вот это сложно мне дается. – Я хмурю брови, но поднимаю глаза, чтобы увидеть реакцию.

Влад слушает, ему действительно интересно. Он ждет, пока я продолжу, не перебивая и я делаю это. Продолжаю.

– Не могу смотреть, как она плачет. И когда она чего-то желает, а я не могу ей этого дать, чувствую вину. И воспитание… я стараюсь стоять на своем, потому что иногда просто не выходит договориться и мне, как маме, приходится быть строгой, только.... Это иногда сложно дается мне … – я смотрю в окно, прокручивая в голове болезненные моменты.

– Теперь ты не одна. Ты объясняй мне, где быть построже, я тоже буду стараться. – Улыбается он какой-то новой, мягкой улыбкой. И я улыбаюсь в ответ. – Но не слишком губу раскатывай, я же пока полный профан! – он смешно фыркает, разряжая обстановку и я смеюсь.

– Тогда воспользуюсь предложенным и скажу. – Хватаюсь за прекрасную возможность, – Не вези для Алисы подарки каждый день. – Лицо напротив становится непроницаемым, готовясь к спору и я спешу пояснить, – Это может превратиться в то, что она будет ждать не тебя самого, а подарок. Не хочу, чтобы она бежала к мешку Санты, а не к Владу. Понимаешь? Я хочу сказать, что нет ничего плохого в подарках, но не на каждый день.

– Понял. – Кивает, и в этом я не улавливаю обиды. К счастью, – Тогда предлагаю каждую субботу заезжать в детский магазин.

– Влад, – начинаю как можно осторожнее, но натыкаюсь на призывающий к тишине взгляд. Это, в его исполнении, куда красноречивее жестов и слов.

– А почему нет, Весна? У нас есть такая возможность. Почему не баловать Алису?

Я мягко улыбаюсь и уступаю, а затем опускаю взгляд в чашку с чаем, чтобы не выдать своей реакции на это «у нас». Не «у него», а «у нас». И пусть, я имела в виду не только деньги, когда говорила, что не могу всего дать дочери, но он слышит меня. По всем фронтам. И я не могу не испытывать уважение за это.

Влад заказывает еще чай для меня и кофе себе. Алиса лишь машет головой на предложение съесть еще чего-нибудь и возвращает свое внимание аниматору, которая, разложив перед детьми по листу цветной бумаги демонстрирует мастерство оригами. Алиса увлечена, и я обязуюсь посмотреть несколько обучающих видео-уроков и сделать с ней вместе что-нибудь из простого.

Мастерство быть мамой не приходит из неоткуда, я учусь этому ежедневно.

Глава 13

Влад

Дни проносятся с удивительной скоростью. Я всё больше и больше привязываюсь к дочери и, вместе с тем, привыкаю к семейной жизни. Если это можно так назвать. Пока все гладко и ровно, без стычек и брызг слюны на стенах и поэтому каждый раз я выбираю дом вместо нового знакомства. Но сегодня нервы на пределе и мне нужна разрядка.

Сегодняшняя встреча была достаточно неоднозначной и оставила после себя ряд вопросов. После коротких переговоров мы приходим к выводу, что стоит уладить несостыковки и встретиться опять. Это сотрудничество выгодно нам обоим и потому мы стремимся к согласию и удовлетворению желаний обоих сторон.

Заручиться качественными подрядчиками для меня не сложно, но Демьян Лесовский заинтересовал идеей. Мы знакомы давно, и когда я проговорился о намерении открыть клинику для того, чтобы внедрять в нашу страну новшество в сфере медицины впередиидущих стран, он схватился за это и прямо в блокноте нарисовал мне проект желанного здания. Он знает меня, как специалиста, я его как бизнесмена и не сложно сложить дважды два, чтобы понимать, насколько плодотворным станет наше сотрудничество. Для него это еще и отличный пиар, для меня – качественное здание и продуманный маркетинг.

Деньги на постройку у меня есть, а вот заниматься строительством будет фирма Демьяна. Потому что я хочу окунуться в развитие медицины в моей области, а не кирпичи контролировать. Желание приносить пользу этому миру, и развитие стоматологической отрасли, а в будущем перенесение ее на другой уровень – это то, к чему я долго шел, а теперь понял, что готов.

Жена Демьяна – отличный маркетолог, которая и займется рекламой. И, несмотря на слухи, что своей высотой она обязана мужу, профессионал из нее действительно хороший.

На повороте к гостиничному комплексу «Филлини», включающую в свои услуги ресторан и спа-услуги набираю Весну. Домой я приеду поздно. Если вообще приеду.

– Алло, – отвечает мягкий голос.

– Передай Алисе, чтобы не ждала меня сегодня. Срочные дела. – Информирую коротко, просто потому что отчитываться не обязан в принципе.

– О, – звучит с заминкой, – конечно. Я все передам. Хорошей рыбалки.

И вот вроде бы ничего не сказала, но почему я чувствую себя козлом? Отбиваю звонок и выпихиваю из головы совершенно лишние мысли. Паркую машину и вхожу в ресторан.

Найти компанию на вечер с не обязующим ни к чему продолжением труда не составляет. И уже через два часа пустой болтовни, под которую я ужинаю, а девушка жует траву (как величает салаты моя сестра), мы поднимаемся в гостиничный номер.

Всё проходит по накатанной схеме, а я чувствую, что после пельменей мне очень хочется устриц. Потому что все они, как одна, пресные. Утолив голод, морального насыщения не испытываю. И расслабления тоже. Мысли не здесь и я, захватив сигареты и по привычке, телефон, выхожу на балкон.

– Холодно же… – доносится недовольное в спину.

– Укройся. – отрезаю и подкуриваю сигарету.

Дома меня ждет Алиса, горячий ужин и… Весна. Эта девчонка, сочетающая в себе спокойствие и дерзость заставляет думать о себе. Почти уверен, что получи я ее однажды, интереса больше не испытаю. Но именно на нее наложено табу.

Она мать моего ребенка.

Для нее жизнь все еще в розовых пионах и китайских фонарях мерцает, в то время как я нажрался несколько пачек соли вперемешку с красным острым перцем. Сейчас не Александру имею в виду. Там как раз все стало ясно, а когда ясно, то просто.

Я строил карьеру тогда, когда остальные шарились по заведениям, прожигая родительские финансы. Я хотел тоже, но был обязан доказать, что достоин своего отца и своей семьи. Это ложное внушение, которое я сам поселил в свой разум, могло разрушить меня. И я отлично справлялся с задачей саморазрушения, если бы не вцепился зубами в дело, которого жаждал.

Я ведь не поступил в медицинский с первого раза. Переволновался так сильно, что перепутал даже то, что перепутать невозможно. Сейчас этот всплывший в голове факт встречаю с усмешкой. Потому что так я его воспринимаю: как науку, что не все в жизни получается с первого раза и не стоит опускать руки при первой же неудаче.

Тогда отец договорился и я сдал экзамен. Но стыдно было до язвы в желудке! Еще и пиявка-сестра масла в огонь подливала. Арина Туманова, теперь, конечно же, госпожа Туманова-Ветрова, слишком остра на фразы, чтобы закрыть рот и хотя бы зубами попридержать свой длинный ядовитый язык. И когда у нее, именуемой мною всю жизнь мелочью, появился такой карт-бланш, она, естественно, не могла его не использовать. И пользовала, пока я не прекратил реагировать. А прекратил, потому что сам смирился. Однажды Ари даже прощения за это просила. Но даже она не осознает, какой вклад внесла в мое становление тем, кем я сегодня являюсь.

Мысли снова возвращаются к дому, который стал не бездушным куском мегаполиса, пристанищем, где я спал и куда водил девушек, а уютной квартирой, где вкусно пахнет и вдруг стало уютно. Ловлю себя на мысли, что нужно найти и купить другую квартиру. Без памяти моего прошлого и я немедленно набираю Лиле. Она берет трубку с первого гудка, будто сидела и ждала моего звонка.

– Свяжись с риэлтором, я хочу купить квартиру. Пусть подготовит варианты того, что подойдет. Два этажа, пять спален плюс детская. Остальное по ходу.

– Да, Владислав Григорьевич. – С готовностью выдает она и больше ничего не спрашивает. Задавать вопросы в Лилины обязанности не входит.

Возвращаюсь, чтобы одеться.

– Влад, а как же я? – вскакивает… девушка. Имя, даже если и спрашивал, не вспомню.

– Номер оплачен, массаж включен. Наслаждайся. – Бросаю, застегивая рубашку.

– Ну, я думала, мы полежим, поболтаем, поужинаем…

– Я сыт и не разговорчив. Если хочешь есть, закажи. Пусть запишут на мой счет.

Она открывает рот, чтобы продолжить разговоры, но под мой тяжелый взгляд его же и закрывает, так и не проронив ни звука. Она молчит не из понимания ситуации, а потому что привыкла слушаться. Если я сейчас придумаю ей задание, ставлю свою тачку, она его исполнит. Ни чувства собственного достоинства, ни самоуважение.

Я старомоден или псих?

Еду домой, к дочери. И думаю о том, что та, с кем я провел несколько часов – просто очередная доступная кукла, которая даже после нашего диалога вручила мне салфетку со своим номером.

Она не Весна. Та бы мне всю морду расцарапала.

Глава 14

Следующим вечером у нас гости. Мама Весны приехала забрать внучку на выходные, и я вхожу в квартиру, захватив по дороге домой эклеры из хорошей кондитерской. Накануне по телефону Весна спросила разрешения приехать в гости её матери и исходя из этой просьбы, я понимаю, что как дома в моей квартире девушка себя не чувствует.

– Алиса так подросла за то время, пока я ее не видела! – с грустью в голосе произносит женщина, с нежностью глядя на внучку, когда мы сидим за ужином.

– Тебе кажется, мамуль, – успокаивающе звучит Весна и накрывает ее руку ладонью.

– А как Ваши дела, Владислав? Справляетесь с новшествами? – в этом вопросе, казалось бы, нет ничего такого, но мне слышится плохо скрытая претензия.

– Конечно. Я привык к трудностям, а Алиса – это прекрасный подарок, который преподнесла мне жизнь. И я очень счастлив.

Смотрю на женщину прямо и уверенно. Не собираюсь доказывать свою ответственность перед дочерью, которую от меня скрыли и подобных вопросов не потерплю. Надеюсь, одного предложения достаточно.

Так и случается.

Елизавета Васильевна отводит взгляд и начинает легкую беседу с дочерью. И снова в разговоре я не слышу ни единого упоминания Элизы. Такое впечатление, будто её и вовсе не существует. Сколько раз она вообще видела биологическую дочь? И какого черта не пришла ко мне? Пусть я и не создаю впечатление мужчины, что хочет детей и цели обзавестись потомством никогда не ставил, это не повод оставлять мужчину в незнании. Мы в процессе оба участие принимали. Значит, и решение принимать двоим. А подкинуть ребенка другой птице, так еще и утаив от второго родителя – вершина тупости. Я не проверяю уровень IQ женщин, с которыми сплю, но, скоро буду носить в кармане бланк с определенным количеством вопросов. Если не ответила – следующая! Потому что подобные ситуации…

Я невольно сжимаю в руке бокал так, что тот рискует превратится в осколки. Но прежде, чем пришлось спешно собирать со стола стекло, мой слух улавливает резкий девичий выдох. Он-то меня и отвлекает.

Перевожу глаза на Весну и замечаю едва заметное спрятанное в необычных глазах беспокойство. Бесцветная бровь приподымается в немом вопросе, на который как раз эта женщина способна дать ответ. Ей же ответом служит кривая усмешка, знаменующая разговор. Указывающая, что у меня есть вопросы. И она, судорожно выдохнув затаенный вдох, вновь отворачивается к матери.

В конце концов я встаю из-за стола и, попрощавшись, удаляюсь к себе. Алиса забегает попрощаться спустя час и я, обняв ребенка, желаю ей приятных выходных. Их отвозит водитель. Моя дочь не поедет на электричке поздним вечером. И больше вообще никогда.

Ближе к восьми часам спускаюсь выпить кофе. За бокалом вина за столом ко мне спиной сидит Весна. Она стучит указательным пальчиком по каемке наполненного бокала. Неизменная коса переброшена через тонкое плечо, с которого съехало платье. Услышав шаги, она резко оборачивается и ее губы превращаются в аккуратную букву «о». Я даже голову набок склоняю. Настолько невинно-соблазнительно зрелище.

– Я не уехала.

Тишину нарушает она. Но прозвучавшая фраза звучит исключительно, чтобы сбросить оковы моего взгляда с ее хрупкого тела. Должно быть, я выгляжу слишком хищно, если Снежная Королева утратила возможность пререкаться. Любопытно, в постели ее зубки такие же острые?

Машу головой, чтобы возникший в голове вопрос стал недоразумением и киваю, вспомнив её неудачную попытку оправдаться. Полукругом обхожу ее стул и присаживаюсь напротив, совершенно забыв, что нуждаюсь в кофеине.

– Ты чего? – всматривается пытливо.

– А что? – откидываюсь на спинку, вытягивая ноги.

– Ты смотришь. – И это звучит забавным упреком.

– Потому что у меня есть зрение. Это дает возможность смотреть.

– Слишком пристально. – Фыркает снова.

– Потому что мы здесь вдвоем. – Как-то двусмысленно получилось, нет? Я не специально. Но эта провокаторша…

– Хватит играть. – Отрезает Весна и делает глоток из бокала.

– Ты кошка, я мышка? – щурю глаза, но не могу сдержать усмешки.

– Ты хоть моргай, я же не статуя!

– У статуи нету…

– Влад! У меня тоже нету!

И я взрываюсь хохотом. На ее бледной коже не проступает румянец, однако от меня не укрывается факт, что она смущена. И осознание приятным покалыванием опускается на кончики пальцев.

В кармане вибрирует телефон и я, глянув на экран, сбрасываю вызов от Александры. В последнее время она удивительно часто стала меня беспокоить. А я не привык тратить свое время на кого попало.

Мы все еще играем в гляделки. Весна вдыхает воздуха, собираясь что-то сказать, когда нас снова беспокоит звонок. Лиля. Моя помощница. И если звонок настолько поздний, случилось «что-то». «Что-то» из того перечня, что мне точно не понравится.

– Владислав Григорьевич, вы уже подъезжаете? – звучит сходу. В женском голосе гудит волнение, и я хмурюсь.

– Куда?

– Как куда? Владислав Григорьевич, не говорите, что… Господи…

Лилю явно накрывает, а меня подобное раздражает, потому скрипнув зубами, гаркаю в трубку, приказывая успокоиться и объяснить наконец, в чем дело.

– Сегодня прием у Лесовского. Там должны объявить об открытии клиники. Вашей клиники, Владислав Григорьевич!

– Хватит уже вставлять мое имя-отчество, Лиля. Черт, забыл. Почему не напомнила?

Мы с Демьяном Лесовским пришли к знаменателю в прошлый понедельник. Контракт, который требовал доработки готовили неделю. Люди Лесного внесли все правки, которые полностью удовлетворили мои требования и подписание договора себя ждать не заставило. Сегодня об этом должно узнать общество, чтобы завтра трубили газеты. Прием – это своего рода презентация и открытая огласка наших планов.

– Так сообщение вчера присылала… – бормочет в ответ трубка. И я понимаю, что это она чисто механически заставляет себя говорить. Подобных ошибок я не прощаю. Но если действительно предупреждала, то вина только моя. Проверю.

– Во сколько начало?

– В девять, но пока все подтянутся…

– Я в курсе. – Отрезаю, – Скажи Демьяну пусть подвинет все на два с половиной часа. Я буду.

И отключаюсь.

Поднимаю глаза на вопросительно взирающую на меня девушку и сам не знаю, почему, говорю:

– Ты не окажешь мне честь? – спрашиваю со знакомой ей усмешкой.

– Замуж не выйду даже за очень большие деньги.

Подавляю смешок и снова склонив голову повторяю приглашение:

– Начнем с бала, Весна. Пойдешь со мной?

Она распахивает удивительные глаза, а затем повторяет мой прищур, демонстрируя взгляд исподлобья.

– Пойду. Если твой бомонд не испугается простолюдинки.

Глава 15

Весна затребовала на сборы полтора часа. Ставлю свой диплом, что времени это займет гораздо-гораздо больше. Возвращаюсь на кухню уже полностью одетый и тыкаю кнопку на кофемашине.

Понятия не имею, что заставило меня забыть о приеме. Лиля совершенно честно напоминала мне о нем и, если уж на чистоту, подобное на меня не похоже. Это не просто вечеринка, мы представляем клинику. Проект под моим именем, над которым я работал до черта долго. И мне бы уже сесть в тачку и дать по газам, как можно быстрее двигая железного быка в сторону коттеджа Лесовского. Но нет. Я здесь и жду ту, которой там делать вообще нечего. Я всегда появляюсь без сопровождения, а задумываться почему в этот раз наоборот не…