Читать онлайн Золотая молодёжь

Пролог

Кровь была везде.

Она стекала по белоснежным краям ванны, окрашивая воду в густой бордовый цвет. Растекалась по мраморному полу причудливыми узорами. Капала с безвольно свисающей руки.

Я стоял в дверях ванной комнаты, и мир вокруг меня рушился, осыпался, как декорации дешёвого спектакля. Тишина звенела в ушах, заглушая биение собственного сердца.

Мама лежала в ванне с закрытыми глазами. Её лицо было спокойным, почти умиротворённым. Таким я не видел его уже много лет. Последний раз – в далёком детстве, когда мы жили в обычной трёшке на окраине Москвы, а папа был просто экономистом с кандидатской степенью, а не первым заместителем министра.

Я шагнул вперёд, поскользнулся на мокром полу и упал на колени. Кровь тут же впиталась в мои джинсы – тёплая и липкая. Я протянул руку и коснулся маминого плеча. Оно было ещё тёплым.

– Мама… – хрипло выдохнул я. – Мама, что ты наделала?

Ответа не было. Его и не могло быть. На мраморной столешнице лежала бритва и листок бумаги, сложенный вчетверо. Дрожащими руками я развернул его.

«Прости меня, Максим. Я больше не могу так жить. Не вини себя. Это не твоя вина. Не позволяй ему сделать с тобой то же, что он сделал со мной. Помни, что я люблю тебя. Мама».

Я перечитал записку несколько раз, пока буквы не начали расплываться перед глазами. Затем достал мобильный и набрал номер отца. Гудки, один, второй, третий.

– Да, – наконец ответил он тем самым тоном, который обычно приберегал для нерадивых подчинённых, посмевших беспокоить его в неурочное время.

– Папа… – голос не слушался меня. – Мама… Она… Здесь кровь…

– Что? Говори внятнее, Максим, – раздражённо бросил отец.

– Мама покончила с собой. Перерезала вены. Я нашёл её в ванной.

Тишина на том конце была красноречивее любых слов. Затем тяжёлый вздох.

– Ты вызвал скорую?

– Нет, я сначала тебе позвонил, я…

– Немедленно вызывай скорую, – перебил отец. – И никому больше не звони. Я отправлю к вам Сергея Павловича, он всё уладит. И не трогай ничего. Ты понял?

– Да, но…

– Я спрашиваю: ты понял?

– Да.

– Хорошо. Мне нужно закончить совещание. Сергей Павлович будет у вас через сорок минут.

Звонок оборвался.

Я сидел на полу ванной комнаты, в крови собственной матери, и не мог поверить в то, что только что произошло. Мой отец, узнав о самоубийстве жены, был больше озабочен совещанием и тем, чтобы его верный помощник «уладил» ситуацию, чем состоянием своего единственного сына. Или тем, что его жена только что свела счёты с жизнью.

В тот момент что-то надломилось внутри меня. Что-то важное, фундаментальное, что удерживало меня от падения в бездну. Я почувствовал, как меня заполняет холодная ярость. Она растекалась по венам, вытесняя кровь, проникала в каждую клетку тела.

Я набрал 103.

– Скорая помощь, здравствуйте, – женский голос был равнодушно-профессиональным.

– Здравствуйте. Моя мать только что покончила с собой. Перерезала вены. Адрес…

Я продиктовал адрес нашего дома на Рублёвке, сказал, что охрана предупреждена и пропустит бригаду. Это была ложь. Я никого не предупредил. Просто нажал отбой и продолжил сидеть рядом с остывающим телом матери.

Когда приехала скорая, было уже поздно. Врачи констатировали смерть. Один из них, молодой парень с усталыми глазами, отвёл меня в сторону и спросил, есть ли у меня кто-то, кто мог бы побыть со мной. Я сказал, что мой отец скоро приедет. Ещё одна ложь.

Вместо отца приехал Сергей Павлович, его незаменимый решатель проблем. Высокий, с военной выправкой и холодными серыми глазами. Он быстро взял ситуацию под контроль, отослал скорую, сказав, что с молодым человеком всё будет в порядке, семейный врач уже в пути.

Как только мы остались одни, Сергей Павлович повернулся ко мне:

– Максим Андреевич, ваш отец просил передать, что вылетит первым рейсом из Санкт-Петербурга. А пока вам лучше отдохнуть. Я вызвал клининговую службу, они приведут дом в порядок.

– В порядок? – я посмотрел на него как на умалишённого. – Моя мать мертва, а вы говорите о порядке?

Сергей Павлович поджал губы.

– Вы сейчас в шоке, это понятно. Но нужно думать о практической стороне. Ваш отец – публичное лицо, нельзя допустить скандала. Мы организуем закрытые похороны, пресса будет проинформирована о скоропостижной смерти от сердечного приступа.

Я рассмеялся. Это был жуткий, неконтролируемый смех человека на грани нервного срыва.

– Конечно! Нельзя допустить скандала! Репутация превыше всего, да, Сергей Павлович? Мама наверняка согласилась бы с вами.

– Максим Андреевич…

Я поднял руку, останавливая его.

– Не надо. Я всё понял. Передайте отцу, что я не буду мешать вашим планам. Делайте что хотите. Мне всё равно.

Я поднялся в свою комнату, закрыл дверь и лёг на кровать, глядя в потолок. В голове крутилось только одно: «Не позволяй ему сделать с тобой то же, что он сделал со мной». Что он сделал с тобой, мама? Что такого ужасного сделал мой отец, что ты предпочла умереть?

Ответ пришёл неожиданно, в виде воспоминания. Мне было лет двенадцать. Я проснулся среди ночи от громких голосов. Родители ругались в гостиной. Я прокрался к лестнице и услышал, как отец кричит: «Ты никто без меня! Ничтожество! Думаешь, сможешь уйти? Я уничтожу тебя! Ты никогда не увидишь сына!»

А потом звук удара и мамин плач.

Я тогда не понял, что произошло. Или не захотел понимать. Спрятался обратно в своей комнате, накрылся одеялом с головой. А наутро мама появилась с синяком под глазом, который неумело попыталась замаскировать тональным кремом, и сказала, что неудачно упала.

Это был не единственный случай. Просто первый, который я запомнил.

Телефон завибрировал, вырывая меня из воспоминаний. Сообщение от отца: «Буду завтра утром. Сергей Павлович всё уладит. Держись, сын».

Я удалил сообщение, не ответив. Затем встал, подошёл к окну и долго смотрел на ухоженный сад, освещённый декоративными фонарями.

– Я обещаю тебе, мама, – прошептал я в темноту. – Он заплатит за всё. Я не знаю как, но я заставлю его заплатить. Клянусь.

В тот момент я ещё не знал, что эта клятва полностью изменит мою жизнь и жизни многих других людей. Я не знал, что она приведёт к созданию клуба «Икар», к предательству, крови и разрушениям.

Я просто знал, что не успокоюсь, пока не заставлю своего отца, Андрея Воронцова, первого заместителя министра финансов Российской Федерации, почувствовать ту же боль и отчаяние, что чувствовала моя мать. Даже если для этого мне придётся разрушить всё, что он построил.

И начать с самого себя.

Часть 1: Возвращение

Глава 1: Прибытие

Москва встретила меня моросящим дождём и серым небом, затянутым тяжёлыми облаками. Типичный октябрьский вечер – промозглый, неприветливый, как будто город сам не был рад моему возвращению.

Восемь лет. Восемь долгих лет я не был в России. Уехал сразу после похорон матери – сначала в Лондон, потом Оксфорд, затем работа в инвестиционном фонде в Швейцарии. Отец не возражал против моего отъезда. Наоборот, всячески способствовал, обеспечив поступление в престижную школу и финансовую поддержку. Ему было выгодно, чтобы я исчез из поля зрения. Чтобы не мозолил глаза своим существованием, не напоминал о матери.

Я принял все его блага. Каждый пенни, каждый фунт, каждый франк. Учился с маниакальным упорством, зная, что однажды использую полученные знания против него. Накапливал не только знания, но и связи, контакты, репутацию.

И вот теперь я вернулся. Готовый к следующему этапу своего плана.

Из окна представительского BMW, встретившего меня в Шереметьево, Москва казалась чужой. Выросли новые небоскрёбы, появились новые развязки, старые здания обросли модными вывесками. Город пульсировал, кипел жизнью, словно гигантский муравейник, равнодушный к судьбам отдельных муравьёв.

Мы проезжали мимо огромных рекламных щитов, светящихся витрин бутиков, ресторанов с непроницаемыми тонированными стёклами. Всё кричало о деньгах, статусе, показном благополучии. Мой родной город превратился в алтарь потребления, где молились только золотому тельцу.

– Давно не были в Москве, Максим Андреевич? – нарушил молчание водитель, немолодой мужчина в строгом костюме.

– Давно, – коротко ответил я, не желая вдаваться в детали.

– Многое изменилось, да? – не унимался водитель. – Москва теперь европейский город. Даже лучше многих европейских, я вам скажу.

Я промолчал, и водитель, наконец, понял намёк, сосредоточившись на дороге.

Мы проехали по Кутузовскому проспекту, свернули на Рублёвское шоссе. Этот маршрут я помнил слишком хорошо. Сколько раз мы с матерью ездили по нему в центр города и обратно. Я вспомнил, как она любила эти поездки – маленькие побеги из золотой клетки нашего дома.

Вскоре показались знакомые ворота элитного посёлка «Ландшафт» – образец безвкусицы, призванный имитировать средневековый замок. Охранник с автоматом лениво козырнул, узнав машину, и ворота медленно открылись.

Дом выглядел точно так же, как в моих кошмарах – трёхэтажный особняк в псевдоклассическом стиле с колоннами, лепниной и мраморными львами у входа. Серый монстр, пожравший мою мать.

– Приехали, Максим Андреевич, – водитель остановил машину у парадного входа. – Вещи занести?

– Не нужно, – я взял свой чемодан. – Спасибо за поездку.

Я поднялся по ступеням и толкнул дверь. Она оказалась не заперта. В просторном холле с мраморным полом и хрустальной люстрой меня встретила домработница – немолодая женщина с усталым лицом.

– Здравствуйте, Максим Андреевич, – она слегка поклонилась. – Андрей Иванович просил передать, что будет к ужину. Ваша комната готова.

– Спасибо, Анна Петровна, – я с удивлением обнаружил, что помню её имя. – Я сам найду дорогу.

Я поднялся на второй этаж, прошёл по длинному коридору и остановился перед дверью своей бывшей комнаты. Секундное колебание – и я толкнул её.

Внутри всё было таким, каким я оставил восемь лет назад. Те же постеры на стенах, те же книги на полках, тот же компьютер на столе, хотя теперь он выглядел безнадёжно устаревшим. Как будто отец приказал законсервировать эту комнату, превратить её в музей моего отсутствия.

Я бросил чемодан на кровать и подошёл к окну. Отсюда открывался вид на безупречно ухоженный сад с фонтаном в центре. Мать любила проводить там время, выращивая розы. Интересно, кто заботится о них теперь?

Мой взгляд упал на массивные швейцарские часы Patek Philippe на запястье – подарок отца на восемнадцатилетие, за день до похорон матери. Я помнил его слова: «Настоящий мужчина должен ценить время, Максим. Оно дороже денег». Циничный подарок от человека, который не нашёл времени приехать к умирающей жене.

Я носил эти часы не снимая все восемь лет. Не как символ статуса, а как напоминание о своей миссии. О клятве, данной у окна этой самой комнаты.

Дверь скрипнула, и я резко обернулся. На пороге стоял отец – высокий, подтянутый мужчина с властным лицом и сединой на висках. Его костюм от Brioni сидел безупречно, как будто он только что сошёл с обложки Forbes, а не провёл день в бесконечных совещаниях.

– Максим, – он сделал шаг вперёд, но остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. – Рад, что ты вернулся.

Я изучал его лицо, пытаясь найти хоть какие-то признаки тех эмоций, которые должен испытывать отец при встрече с сыном после восьми лет разлуки. Но видел только холодный расчёт и сдержанность.

– Здравствуй, отец, – я выдавил улыбку, которую отрабатывал перед зеркалом много дней. – Я тоже рад вернуться.

Мы стояли друг напротив друга – два чужих человека, связанных только кровью и взаимной неприязнью, тщательно скрываемой за маской вежливости.

– Ты изменился, – заметил отец, окидывая меня оценивающим взглядом. – Возмужал.

– Восемь лет прошло, – пожал я плечами. – Многое меняется.

– Не всё, – он усмехнулся. – Некоторые вещи остаются неизменными. Например, то, что кровь гуще воды.

Я промолчал, не желая продолжать этот пустой разговор.

– Как долго планируешь пробыть в Москве? – спросил отец, меняя тему.

– Пока не решил. Возможно, останусь насовсем. В Европе сейчас не лучшие времена для русских.

Отец кивнул, как будто я подтвердил его давние мысли.

– Разумное решение. Здесь ты сможешь реализовать свой потенциал в полной мере. Оксфордское образование в России высоко ценится.

Я почти физически ощущал, как он просчитывает варианты использования меня в своих интересах.

– У меня есть для тебя предложение, – продолжил отец после паузы. – В министерстве открывается вакансия советника по международным финансовым вопросам. С твоим образованием и опытом работы в Швейцарии…

– Ты предлагаешь мне работу в своём министерстве? – я не скрывал удивления. Этого поворота я не ожидал.

– Почему нет? – он поднял брови. – Это отличный старт для карьеры. Под моим руководством ты быстро освоишься.

Я подавил желание рассмеяться ему в лицо. Вот она, истинная причина его радости от моего возвращения – возможность контролировать меня, держать рядом, использовать моё образование и связи для своей выгоды.

Но это играло мне на руку. Доступ к внутренней информации министерства был именно тем, что мне требовалось для моего плана.

– Звучит интересно, – я изобразил задумчивость. – Но мне нужно время, чтобы обдумать. Я только прилетел, ещё не адаптировался.

– Конечно, – отец кивнул. – Подумай. Но не затягивай с решением. Такие вакансии долго не пустуют.

В его голосе прозвучали знакомые властные нотки, которые не терпели возражений. Как же мало он меня знал, если думал, что может мной манипулировать.

– Ужин будет через час, – сказал он, направляясь к выходу. – Нам многое нужно обсудить.

Когда дверь за ним закрылась, я глубоко вздохнул и сел на край кровати. План начинал вырисовываться яснее, чем я предполагал. Доступ к министерству, к информации, к людям из ближайшего окружения отца – всё это было бесценно для моей цели.

Я достал из чемодана ноутбук, защищённый несколькими уровнями шифрования, и открыл файл с пометкой «Икар». Там был список имён, событий, компаний. Результат моей многолетней работы по сбору информации о деловой империи отца и его коррумпированных связях.

К списку нужно было добавить ещё одну деталь: «Вакансия советника по международным финансовым вопросам».

Мой телефон завибрировал. Сообщение от неизвестного номера: «С возвращением, Макс. Ты как? Встретимся сегодня в „Лимбо", 23:00? Граф».

Я невольно улыбнулся. Артём Графов, сын главы крупного государственного банка и мой бывший одноклассник. Единственный человек из прошлой жизни, с которым я поддерживал контакт все эти годы. Не друг в полном смысле слова – для дружбы я стал слишком холоден, – но близкий к этому понятию.

«Буду, – набрал я короткий ответ. – Спасибо за приглашение».

Мне нужно было возобновить старые связи, и Артём был идеальной отправной точкой. Его отец, Виктор Графов, возглавлял Международный банк экономического развития – организацию, тесно связанную с министерством моего отца. Именно через этот банк проводились многие сомнительные транзакции, информацию о которых я собирал годами.

Я закрыл ноутбук и подошёл к гардеробу. Внутри висели мои старые вещи – одежда подростка, из которой я давно вырос. Рядом стояла нетронутая коробка с кроссовками Nike последней модели тех лет. Отец продолжал покупать мне подарки даже после моего отъезда, отправляя их в Лондон, а затем в Оксфорд. Я никогда не распаковывал их, отправляя на благотворительность.

Из чемодана я достал костюм Tom Ford угольного цвета, белую рубашку и галстук. Для ужина с отцом я должен был выглядеть безупречно. Маска идеального сына, вернувшегося в отчий дом.

После душа я тщательно побрился, уложил волосы и надел костюм. В зеркале отразился успешный молодой человек с холодными глазами и безупречными манерами. Именно такой образ я культивировал последние годы. Образ человека, которому можно доверять деньги, секреты и власть.

Но за этой маской скрывался совсем другой человек. Тот, кто поклялся у окна восемь лет назад.

Часы показывали ровно семь вечера. Время ужина. Время первой проверки моих актёрских способностей.

Я спустился в столовую, где был сервирован стол на двоих. Отец уже ждал меня, изучая какие-то документы. При моём появлении он отложил бумаги и поднялся.

– Прекрасно выглядишь, – заметил он, окидывая меня оценивающим взглядом. – Этот костюм тебе идёт.

– Спасибо, – я занял место напротив него. – Ты тоже хорошо выглядишь. Годы тебя щадят.

Он усмехнулся, принимая комплимент как должное.

Домработница подала ужин – стейки с овощами и бутылку красного вина Château Lafite Rothschild 2011 года, одного из любимых вин отца.

– За возвращение, – отец поднял бокал. – За новое начало.

Я улыбнулся и поднял свой бокал:

– За новое начало.

Мы чокнулись, и начался ужин, наполненный светской беседой, в которой каждый из нас тщательно избегал любых тем, способных нарушить хрупкое равновесие.

Отец рассказывал о последних экономических реформах, о международном положении России, о своих успехах на посту заместителя министра. Я внимательно слушал, запоминая детали, которые могли оказаться полезными, и вставлял уместные комментарии, демонстрируя свою осведомлённость.

– Кстати, о работе, – сказал отец, когда мы перешли к десерту. – Ты обдумал моё предложение?

– Это большая честь, – я аккуратно подбирал слова. – Но не будет ли это выглядеть как непотизм? Всё-таки я твой сын.

Отец рассмеялся.

– Непотизм? В нашей системе? Максим, ты слишком долго был в Европе. Здесь всё работает иначе. Здесь ценятся семейные связи, лояльность, умение держать язык за зубами. А у тебя ещё и образование мирового уровня. Поверь, никто не посмеет даже заикнуться о непотизме.

Я отметил про себя эту циничную откровенность. Отец даже не пытался скрыть коррумпированность системы, которую он олицетворял. Наоборот, гордился ею.

– В таком случае, я принимаю предложение, – сказал я, изображая энтузиазм. – Когда можно приступить?

– В понедельник, – отец выглядел довольным. – Я представлю тебя министру и введу в курс дел. Твой кабинет уже готовят.

– Прекрасно, – я улыбнулся. – С нетерпением жду начала работы.

После ужина отец удалился в свой кабинет, а я поднялся к себе, чтобы переодеться для встречи с Артёмом. Костюм я сменил на чёрные джинсы, серый кашемировый свитер и кожаную куртку. Образ успешного, но не кричащего о своём богатстве молодого человека.

В начале одиннадцатого я спустился вниз. Отец всё ещё был в своём кабинете, дверь которого была приоткрыта. Я услышал его голос – он с кем-то разговаривал по телефону.

– Нет, Виктор, это нужно решить до форума… Да, документы готовы… Офшорная схема проверена… Бюджет не пострадает, не волнуйся…

Я замер, прислушиваясь. Виктор – это, скорее всего, Виктор Графов, отец Артёма. А форум – ежегодный Экономический форум в Санкт-Петербурге, который должен был состояться через несколько месяцев.

– Мы обсудим детали при личной встрече… Да, конечно, я помню о твоём юбилее… Будем с Максимом…

Я тихо отступил от двери и направился к выходу. Значит, отец уже включил меня в свои социальные планы. Интересно, как отреагирует Артём, когда узнает, что я теперь работаю на министерство.

На улице меня ждало такси, которое я вызвал через приложение. Водитель, молодой парень с бородой, приветливо кивнул:

– В «Лимбо»? – спросил он, сверяясь с заказом.

– Да, – я сел на заднее сиденье.

– Первый раз там? – водитель тронулся с места.

– Нет, – солгал я. На самом деле, я никогда не был в этом клубе, который открылся после моего отъезда, но не хотел начинать бессмысленный разговор.

Москва ночная отличалась от дневной. Она переливалась огнями, пульсировала неоновыми вывесками, дышала энергией ночной жизни. Мы ехали через центр города, мимо освещённого Кремля, по Тверской улице, заполненной людьми, несмотря на поздний час.

Клуб «Лимбо» располагался в отреставрированном особняке XIX века на Пречистенке. Неприметный снаружи, он был известен как одно из самых элитных заведений Москвы, куда попасть можно было только по приглашению или предварительной записи.

У входа стояли два охранника в чёрных костюмах. Я назвал своё имя, и один из них проверил список на планшете.

– Максим Воронцов, – повторил я.

– Вас ожидают, – кивнул охранник, открывая дверь.

Я вошёл в тёмный коридор, освещённый только неоновой подсветкой вдоль пола. В конце коридора был лифт, в который я и зашёл. Внутри не было кнопок – лифт автоматически начал спускаться вниз.

Когда двери открылись, меня встретил оглушительный бас электронной музыки и мерцание стробоскопов. Клуб был заполнен людьми – молодыми мужчинами в дорогих костюмах и ещё более молодыми девушками в откровенных нарядах. Воздух был насыщен запахами дорогого алкоголя, сигаретного дыма и эксклюзивных парфюмов.

Я осмотрелся, пытаясь найти Артёма. Клуб был разделён на несколько зон: танцпол, бар, лаунж-зона с удобными диванами и отдельные кабинки, скрытые от посторонних глаз.

– Максим! – я услышал знакомый голос и обернулся.

Артём Графов стоял у бара, подняв руку в приветствии. Высокий, атлетически сложенный блондин с фирменной улыбкой плейбоя и небрежной щетиной. В отличие от меня, он почти не изменился с нашей последней встречи, только в глазах появился тот особый цинизм, который свойственен людям, слишком рано получившим доступ к деньгам и власти.

– Граф, – я подошёл к нему и обменялся крепким рукопожатием. – Рад тебя видеть.

– Взаимно, брат, – он улыбнулся ещё шире. – Чертовски взаимно. Сколько лет, сколько зим! Ты как вообще? Выглядишь охуенно, европейским таким… джентльменом.

– А ты совсем не изменился, – усмехнулся я. – Всё такой же оратор.

– Зачем меняться, если и так всё заебись? – он хлопнул меня по плечу. – Пойдём, у меня столик в ВИП-зоне. Там поговорим.

Мы прошли через танцпол, где десятки тел извивались в такт музыке, и поднялись по лестнице в закрытую зону на антресольном этаже. Охранник молча пропустил нас.

ВИП-зона представляла собой несколько отдельных лож, разделённых стеклянными перегородками. В ложе Артёма уже сидели две девушки модельной внешности и молодой человек, которого я не знал.

– Знакомьтесь, – объявил Артём. – Это Максим Воронцов, мой старинный друг, только что вернулся из Европы. Макс, это Кристина и Алёна, а это Марк Левин, финансовый гений и по совместительству мой компаньон по новому стартапу.

Я обменялся рукопожатиями с мужчиной и кивнул девушкам, которые одарили меня оценивающими взглядами.

– Присаживайся, – Артём указал на место рядом с собой. – Что будешь пить? Виски, водку, коньяк?

– Виски, – ответил я. – Neat.

– О-о-о, – протянул Артём. – Слышите? Neat. По-европейски. А я всегда говорил, что наш Макс далеко пойдёт.

Он подозвал официанта и заказал бутылку Macallan 25 лет.

– Итак, – Артём повернулся ко мне, когда официант ушёл. – Рассказывай. Что привело блудного сына обратно в отчий дом? Неужели соскучился по родине?

Я усмехнулся, отметив про себя выбор слов. Артём всегда был наблюдательным, несмотря на образ беззаботного прожигателя жизни.

– Захотелось перемен, – ответил я уклончиво. – В Европе сейчас не лучшие времена для русских.

– Это точно, – кивнул Марк. – У моего отца заморозили активы в трёх европейских банках. Полный беспредел.

Официант принёс виски. Артём разлил напиток по бокалам и поднял тост:

– За возвращение! За нашего европейского джентльмена!

Мы выпили. Виски обжёг горло, оставив приятное послевкусие дыма и мёда.

– Как твой отец? – спросил я Артёма, делая глоток. – Всё ещё рулит банком?

– А куда он денется? – Артём усмехнулся. – Теперь ещё и в попечительский совет Большого театра вошёл. Культурный, блядь, меценат. А твой как? Всё в министерстве?

– Да, первый зам, – кивнул я. – Предложил мне работу советника по международным финансовым вопросам.

Артём присвистнул.

– Серьёзно? И что, согласился?

– А почему бы и нет? – я пожал плечами. – Хороший старт для карьеры.

– Ну ты даёшь, – Артём покачал головой. – Никогда бы не подумал, что ты пойдёшь по стопам отца. Помню, как ты его на дух не переносил.

Я напрягся, но сохранил беспечное выражение лица.

– Люди меняются, Граф. Восемь лет прошло.

– Это точно, – он внимательно посмотрел на меня, но потом его лицо снова расплылось в улыбке. – Ну что ж, за успешную карьеру!

Мы снова выпили. Девушки скучали, перешёптываясь о чём-то своём, а Марк уткнулся в телефон.

– Слушай, – Артём наклонился ко мне, понизив голос. – Раз уж ты теперь в системе, может, поможешь с одним вопросом? Мне нужна информация по распределению квот на экспорт. У меня проект зависит.

Я внутренне улыбнулся. Не прошло и часа, а Артём уже пытается использовать мои новые связи. Это было предсказуемо и играло мне на руку. Мне нужны были союзники, и Артём с его связями в банковской сфере мог стать одним из первых.

– Я только приступаю к работе, – ответил я. – Но посмотрю, что можно сделать. Напомни во что ты сейчас вообще вкладываешься?

– Да во всё понемногу, – он махнул рукой. – Криптовалюты, IT-стартапы, недвижимость. Стандартный портфель. Но есть пара интересных проектов в сфере импортозамещения. С правильными квотами можно озолотиться.

– Понятно, – я кивнул. – Дай мне время освоиться, и мы вернёмся к этому разговору.

– Заметано, – Артём хлопнул меня по плечу. – Я всегда говорил, что ты свой парень, Макс. Несмотря на все эти оксфорды.

Я улыбнулся, но улыбка не коснулась моих глаз. Если бы Артём знал, о чём я на самом деле думаю, он бы не был так доверчив.

Остаток вечера прошёл в разговорах ни о чём, наблюдении за танцующей толпой и потреблении алкоголя. Артём рассказывал о своих похождениях, о новых клубах Москвы, о том, как изменился город за эти годы. Я внимательно слушал, запоминая имена, места, события, которые могли оказаться полезными.

Около двух часов ночи я решил, что пора уходить. Голова была ясной – я почти не пил, лишь делая вид, что поддерживаю компанию.

– Уже уходишь? – удивился Артём, когда я поднялся. – Ночь только начинается! Мы потом едем в «Рай», там сегодня закрытая вечеринка.

– В другой раз, – я покачал головой. – Джетлаг, знаешь ли. Да и завтра хочу осмотреться в городе.

– Как скажешь, – он пожал плечами. – Но мы ещё встретимся на днях, да? У меня куча идей.

– Обязательно, – я пожал ему руку. – Созвонимся.

Выйдя из клуба, я глубоко вдохнул ночной воздух. Москва, моя любимая и ненавистная Москва, расстилалась передо мной, пульсируя ночными огнями. Город, который я покинул мальчишкой, убегая от боли, и в который вернулся мужчиной, готовым причинить боль.

Я вызвал такси и, пока ждал, размышлял о встрече с Артёмом. Он мог стать полезным союзником – умный, хорошо связанный, с доступом к банковской информации через отца. Но ему не хватало мотивации, настоящей злости, которая двигала мной. Он был слишком доволен своей жизнью, слишком погружён в бесконечный праздник золотой молодёжи.

Нужно было найти людей с правильной мотивацией. Людей, у которых были личные счёты с системой. Людей, готовых рискнуть всем ради справедливости.

Или мести.

Такси подъехало, и я назвал адрес дома на Рублёвке. По дороге я достал телефон и открыл зашифрованный мессенджер. В нём было только одно сообщение от анонимного контакта: «Наблюдение установлено. Объект в поле зрения».

Я улыбнулся и отправил короткий ответ: «Продолжайте».

План начинал обретать форму.

Глава 2: Старые друзья

Утро началось с сообщения от отца: «Встреча с министром перенесена на среду. Сегодня и завтра работаю из дома. Если нужна машина, бери BMW. Ключи у охраны». Никаких «доброе утро» или «как спалось». Чисто деловой подход.

Я спустился на кухню, где домработница Анна Петровна уже готовила завтрак.

– Доброе утро, Максим Андреевич, – приветствовала она меня. – Что будете на завтрак? Омлет, кашу, сырники?

– Просто кофе, спасибо, – ответил я, садясь за стол. – Отец уже завтракал?

– Андрей Иванович встал в пять утра и уехал на пробежку. Сказал, что вернётся к девяти.

Эта информация удивила меня. Отец всегда был фанатом здорового образа жизни, но пробежки в пять утра – это что-то новенькое.

– Понятно, – я кивнул. – А у вас есть телефон водителя? Мне нужно в город.

Анна Петровна протянула мне визитку с именем и номером Игоря, вчерашнего водителя.

– Но Андрей Иванович сказал, что вы можете взять машину.

– Предпочитаю, чтобы меня возили, – улыбнулся я. – Ещё не привык к московским дорогам.

Через полчаса я уже сидел в BMW, направляясь в центр города. Мне нужно было посетить несколько мест и встретиться с человеком, который помогал мне собирать информацию о делах отца все эти годы.

– Куда едем, Максим Андреевич? – спросил Игорь, выруливая на Рублёвское шоссе.

– В редакцию «Ведомостей», – ответил я. – Знаете, где это?

– Конечно, – кивнул водитель. – На Цветном бульваре.

По дороге я просматривал новостные сайты на планшете, пытаясь наверстать упущенное за время отсутствия в России. Политические скандалы, экономические санкции, новые назначения в правительстве – всё это складывалось в знакомую картину системы, где власть и деньги были сосредоточены в руках узкого круга людей, связанных родственными и деловыми узами.

Имя моего отца мелькало в нескольких статьях, всегда в положительном контексте: «Заместитель министра финансов Андрей Воронцов предложил новый подход к международным расчётам», «Андрей Воронцов выступил с инициативой по деофшоризации экономики». Ирония была в том, что я точно знал: у самого отца было не менее пяти офшорных компаний, через которые проходили миллионы долларов.

Москва за окном постепенно менялась: роскошные особняки Рублёвки сменились многоэтажками спальных районов, затем появились сталинские высотки и современные небоскрёбы делового центра.

– Приехали, Максим Андреевич, – объявил Игорь, останавливая машину у современного здания из стекла и бетона. – Подождать вас?

– Да, это ненадолго, – я вышел из машины и направился ко входу в редакцию.

На ресепшене меня встретила девушка с яркими голубыми волосами и пирсингом в носу – явно не тот образ, который ассоциируется с деловым изданием.

– Добрый день, – улыбнулся я. – У меня встреча с Дмитрием Ильиным.

– Ваше имя? – девушка заглянула в компьютер.

– Максим Воронцов.

Она подняла взгляд, и её глаза слегка расширились.

– Воронцов? Как замминистра?

– Он мой отец, – ответил я нейтральным тоном.

– Ясно, – она кивнула. – Одну минуту, я сообщу Дмитрию Алексеевичу.

Она набрала номер на внутреннем телефоне, коротко поговорила и повесила трубку.

– Дмитрий Алексеевич ждёт вас. Шестой этаж, направо по коридору, кабинет 613.

Я поднялся на лифте на шестой этаж и прошёл по коридору. Редакция кипела жизнью: журналисты что-то бурно обсуждали, курьеры разносили кофе, из динамиков доносились последние новости.

Кабинет 613 выделялся среди общего опенспейса. Это была отдельная комната с табличкой «Д.А. Ильин, заместитель главного редактора, отдел расследований». Я постучал.

– Войдите, – раздался глухой голос.

Я открыл дверь и вошёл. За заваленным бумагами столом сидел мужчина лет сорока, с усталым лицом и проницательными глазами. Его растрёпанные тёмные волосы были с проседью, а на переносице виднелся шрам – память о его работе военным корреспондентом в горячих точках.

– Максим Воронцов? – он поднялся и протянул руку. – Дмитрий Ильин. Присаживайтесь.

Мы обменялись рукопожатием, и я сел в кресло для посетителей.

– Спасибо, что согласились на встречу, – начал я. – Особенно учитывая… мою фамилию.

Ильин усмехнулся.

– Вы не первый сын чиновника, который приходит ко мне с идеей интервью. Обычно это попытка обелить репутацию отца. Но я сомневаюсь, что ваш отец нуждается в таких услугах. Его репутация и так безупречна. По крайней мере, официально.

Я отметил сарказм в его голосе. Дмитрий Ильин был известен своими расследованиями коррупционных схем в высших эшелонах власти. Несколько раз его статьи становились причиной громких отставок и уголовных дел. Но к моему отцу и его ближайшему окружению он пока не подбирался. По крайней мере, публично.

– Вы правы, – я кивнул. – Я пришёл не для того, чтобы говорить об отце. Скорее, наоборот. Я хочу рассказать о себе, о своей жизни за границей, о том, как видится Россия из Европы. Мне кажется, это может быть интересно вашим читателям.

Ильин откинулся в кресле, изучая меня.

– И почему вы пришли именно ко мне? У нас есть колумнисты, которые пишут о подобных вещах.

– Потому что вы не боитесь задавать неудобные вопросы, – я улыбнулся. – А я не боюсь на них отвечать.

Его брови слегка приподнялись.

– Интересно, – он кивнул. – Хорошо, давайте попробуем. Расскажите о себе. Почему вы уехали сразу после школы?

– После смерти матери, – поправил я его. – Она покончила с собой, когда мне было восемнадцать.

Лицо Ильина изменилось. Он явно не ожидал такой откровенности.

– Мои соболезнования. Я не знал.

– Официальная версия – сердечный приступ, – я пожал плечами. – Отец позаботился, чтобы правда не просочилась в прессу.

Ильин подался вперёд, в его глазах загорелся профессиональный интерес.

– И почему вы решили рассказать об этом сейчас?

– Потому что восемь лет – достаточный срок, чтобы переосмыслить многие вещи, – ответил я уклончиво. – Я уехал, потому что не мог оставаться здесь. Слишком много болезненных воспоминаний. Учился в Лондоне, затем в Оксфорде, работал в инвестиционном банке в Цюрихе. И вот теперь решил вернуться.

– Почему?

Я сделал паузу, как будто тщательно обдумывая ответ.

– Сложный вопрос. Наверное, потому что здесь мои корни. И потому что я хочу что-то изменить. Не всё же уезжать. Кто-то должен оставаться и пытаться сделать эту страну лучше.

Ильин скептически хмыкнул.

– И как вы собираетесь это делать? Работая на отца в министерстве?

Я внутренне улыбнулся. Он уже знал о предложении работы. Значит, у него были источники в министерстве.

– Откуда вы знаете про работу? – спросил я с притворным удивлением.

– У меня свои источники, – он пожал плечами. – Так что?

– Да, я принял предложение. И знаю, о чём вы думаете. Сын коррумпированного чиновника идёт по стопам отца. Но что, если у меня другие планы?

Ильин подался вперёд, заинтригованный.

– Какие же?

Я понизил голос, хотя мы были одни в кабинете.

– Дмитрий Алексеевич, вы не первый день в журналистике. Вы знаете, как устроена система. Вы знаете, что ничего не изменить извне. Только изнутри. С доступом к информации, к документам, к людям.

Его глаза сузились.

– Что вы предлагаете?

– Пока ничего, – я откинулся в кресле. – Просто знакомство. Просто разговор. Мне нравятся ваши статьи. Нравится ваша принципиальность. И если когда-нибудь мне будет что рассказать… что-то важное… я бы хотел, чтобы вы это услышали первым.

Ильин долго молчал, изучая меня. Затем медленно кивнул.

– Хорошо. Давайте сделаем интервью о вашем опыте жизни в Европе, о вашем взгляде на Россию со стороны. Ничего о личном, ничего о министерстве. Просто культурные наблюдения, сравнения систем образования, бизнес-климата. Это будет интересно читателям и не поставит под удар ни вас, ни меня.

– Согласен, – я улыбнулся. – Когда начнём?

– Прямо сейчас, если у вас есть время.

Следующие два часа мы записывали интервью. Ильин задавал умные, провокационные вопросы, я отвечал искренне, но осторожно. Мы говорили о культурных различиях, о свободе слова, о финансовых системах, о будущем России в глобальном мире. Я делился своими наблюдениями и размышлениями, стараясь показать себя умным, образованным, но при этом патриотически настроенным молодым человеком.

Когда интервью было закончено, Ильин выключил диктофон и откинулся в кресле.

– Знаете, вы меня удивили, Максим. Вы не похожи на типичного представителя «золотой молодёжи».

– Я воспринимаю это как комплимент, – улыбнулся я.

– Так и задумано, – он кивнул. – Интервью выйдет в следующем номере. Мы пришлём вам копию для согласования.

– Спасибо, – я встал. – И… если у вас когда-нибудь возникнут вопросы о деятельности министерства финансов… вопросы, на которые трудно найти ответы… вы можете обратиться ко мне. Анонимно, конечно.

Ильин внимательно посмотрел на меня.

– Вы играете с огнём, молодой человек. Ваш отец – влиятельный человек. И, насколько я знаю, не из тех, кто прощает предательство.

– Я не говорил о предательстве, – спокойно ответил я. – Только о справедливости.

Мы обменялись визитками, и я ушёл, чувствуя, что заронил семя сомнения в душу Ильина. Он не доверял мне – это было очевидно и разумно с его стороны. Но он был заинтригован. А это было всё, что мне нужно на данном этапе.

Спустившись вниз, я сел в машину и дал Игорю следующий адрес – ресторан «Пушкинъ» на Тверском бульваре. Мне нужно было подкрепиться перед следующей встречей.

В ресторане я заказал борщ и бефстроганов – русскую классику, по которой, признаться, немного скучал в Европе. За едой я просматривал социальные сети, особенно аккаунты бывших одноклассников и знакомых. Большинство из них вели типичную жизнь «золотой молодёжи» – вечеринки, путешествия, дорогие машины и часы, фотографии в дорогих ресторанах и на частных яхтах.

Среди них выделялся профиль Веры Климовой, дочери нефтяного магната Олега Климова. В отличие от большинства сверстников, она, похоже, действительно работала – в её постах часто мелькали упоминания о редакционных совещаниях, фотосессиях, модных показах. Насколько я помнил, Вера всегда интересовалась модой и журналистикой.

Мы не были особенно близки в школе – она была на год младше и принадлежала к другому кругу. Но я помнил её как умную, амбициозную девушку, которая, несмотря на своё происхождение, стремилась к независимости.

Мой телефон завибрировал. Сообщение от Артёма: «Как насчёт продолжить знакомство с ночной Москвой сегодня? „Лимбо", 22:00. Будут интересные люди».

Я быстро набрал ответ: «Буду».

Клуб «Лимбо» был идеальным местом для расширения круга знакомств и сбора информации. Судя по тому, что я видел вчера, там собиралась элитная молодёжь Москвы – дети чиновников, бизнесменов, банкиров. Именно те люди, которые могли стать полезными для моего плана.

После обеда у меня была запланирована ещё одна встреча – с человеком, который все эти годы помогал мне собирать информацию о делах отца. Мы договорились встретиться в неприметном кафе на Чистых прудах, вдали от основных маршрутов золотой молодёжи.

Игорь доставил меня туда точно к назначенному времени. Я отпустил его, сказав, что доберусь до дома самостоятельно.

Кафе «Британская булочная» располагалось в подвальном помещении старого дома. Спустившись по крутым ступеням, я оказался в уютном зале с кирпичными стенами и старинной мебелью. В углу за столиком сидел человек средних лет в простом сером костюме, с залысинами и неприметной внешностью – тот тип людей, которых не запоминаешь в толпе.

– Здравствуйте, Сергей Николаевич, – я подсел к нему.

– Максим Андреевич, – он слегка кивнул. – Рад видеть вас в добром здравии.

Сергей Николаевич Корнеев, бывший сотрудник финансовой разведки, а ныне независимый аналитик, был моим ключевым источником информации о теневых схемах российской элиты. Именно он помог мне составить досье на отца и его ближайшее окружение.

– Как прошла встреча с родителем? – спросил он, отпивая чай.

– Предсказуемо, – я пожал плечами. – Он предложил мне работу в министерстве.

– И вы согласились? – в его голосе не было удивления.

– Конечно. Это даст доступ к информации.

Он кивнул.

– Разумно. Но опасно. Если он заподозрит…

– Он не заподозрит, – перебил я. – Он слишком самоуверен. И слишком мало знает меня, чтобы увидеть подвох.

Корнеев достал из портфеля тонкую папку.

– Вот обновлённая информация по офшорным счетам. Движение средств за последние шесть месяцев, новые компании, имена номинальных директоров. Есть кое-что интересное по проекту «Северный поток».

Я быстро просмотрел документы. Как всегда, работа Корнеева была безупречной – детальной, с указанием источников, с перекрёстными ссылками.

– Вы по-прежнему думаете, что публичное раскрытие этой информации – лучший путь? – спросил Корнеев после паузы.

– Пока не уверен, – я закрыл папку. – Мне нужно больше данных. И больше союзников.

– Союзников среди золотой молодёжи? – в его голосе прозвучал скепсис. – Они слишком зависят от своих родителей, слишком ценят свой комфорт.

– Не все, – возразил я. – Многие из них ненавидят своих отцов. За деспотизм, за контроль, за то, что им никогда не дают стать самостоятельными. Нужно просто найти правильных людей и правильно их мотивировать.

Корнеев покачал головой.

– Это рискованно. Чем больше людей знает о ваших планах, тем выше вероятность утечки.

– Я буду осторожен, – заверил я его. – Никто не узнает о полной картине, пока не придёт время.

Мы говорили ещё около часа, обсуждая детали, стратегию, возможные риски. Корнеев, несмотря на свой скептицизм, был профессионалом высочайшего класса. Он видел в нашей работе не только месть, но и возможность восстановить справедливость, наказать тех, кто безнаказанно грабил страну годами.

Когда мы закончили, я отправился домой, чтобы переодеться перед вечерним выходом. Отец, к моему облегчению, был на каком-то мероприятии, и я мог избежать неловких разговоров за ужином.

В начале десятого я вызвал такси и поехал в «Лимбо». На этот раз охранники узнали меня и без лишних вопросов пропустили внутрь.

Клуб уже был заполнен людьми, музыка гремела, стробоскопы мигали, создавая сюрреалистическую атмосферу. Я прошёл к бару, заказал виски и огляделся в поисках Артёма.

– Максим? – женский голос за спиной заставил меня обернуться.

Передо мной стояла Вера Климова – высокая, стройная брюнетка с точёными чертами лица и пронзительными зелёными глазами. На ней было чёрное платье, подчёркивающее фигуру, и минимум украшений – только маленькие бриллиантовые серьги.

– Вера, – я не смог скрыть удивление. – Рад тебя видеть.

– Взаимно, – она улыбнулась. – Слышала, ты вернулся из Европы. Решил снова стать русским?

– Я никогда и не переставал им быть, – я улыбнулся в ответ. – А ты? Чем занимаешься?

– Работаю в Vogue Russia, – она заправила прядь волос за ухо. – Редактор отдела моды.

– Впечатляет. Всегда знал, что у тебя хороший вкус.

– Не льсти, Воронцов, – она усмехнулась. – Тебе это не идёт.

Я рассмеялся. Вера всегда была прямолинейной, не боялась говорить то, что думает. Это выделяло её среди других девушек из нашего круга.

– Честное слово, не льщу. Помню, ещё в школе ты всегда выделялась своим стилем.

Она внимательно посмотрела на меня.

– Ты изменился, – заметила она. – Повзрослел. Стал… жёстче.

– Восемь лет в Европе без папиной опеки, – я пожал плечами. – Приходилось самому о себе заботиться.

– Да брось, – она скептически улыбнулась. – Уверена, твой отец продолжал оплачивать все счета.

Я не стал отрицать.

– Финансово – да. Но во всём остальном приходилось самому. И я научился многому.

– Например?

– Например, тому, что за каждым великим состоянием стоит большое преступление. Особенно в России.

Вера нахмурилась.

– Это ты сейчас про моего отца тоже?

– Я говорю в целом, – я поднял руки в примирительном жесте. – Не хотел никого обидеть.

Она сделала глоток из своего бокала с мартини.

– Ладно, проехали. Ты здесь один?

– Жду Артёма. Он пригласил меня, сказал, будут интересные люди.

– Граф и его бесконечные тусовки, – она закатила глаза. – Удивительно, как он ещё печень не посадил.

– О, смотрю, вы уже нашли друг друга! – раздался громкий голос Артёма, который появился из толпы. Он был явно навеселе, глаза блестели, движения стали чуть более размашистыми, чем обычно. – Мои два любимых интеллектуала!

Рядом с ним стоял молодой человек атлетического телосложения с коротко стриженными волосами и пронзительным взглядом. Несмотря на клубную атмосферу, он был настороже, его глаза постоянно сканировали помещение.

– Макс, ты же не знаком с Кириллом? – Артём похлопал своего спутника по плечу. – Кирилл Донцов, легенда спецназа, а ныне глава службы безопасности одного секретного проекта. Кирилл, это Максим Воронцов, мой старинный друг, только что вернулся из Европы.

– Донцов? – я протянул руку. – Сын Игоря Донцова?

Кирилл крепко пожал мою руку, оценивающе глядя в глаза.

– Да. А ты сын Андрея Воронцова. Наши отцы работают вместе.

Игорь Донцов возглавлял одно из силовых ведомств и был известен своей беспощадностью к оппонентам режима. Ещё одна фигура из ближайшего окружения отца.

– Мир тесен, – я улыбнулся. – Рад познакомиться.

– Взаимно, – коротко ответил Кирилл.

– Так, хватит официоза, – Артём обнял нас обоих за плечи. – Мы здесь, чтобы отдыхать! У нас столик в ВИП-зоне. Вера, ты с нами?

– Куда я денусь? – она вздохнула, но в её глазах мелькнула улыбка.

Мы поднялись в ВИП-зону, где уже сидело несколько человек – те же девушки модельной внешности, что и вчера, Марк и ещё пара молодых людей, которых я не знал.

– Знакомьтесь, это Максим Воронцов, – представил меня Артём. – Финансовый гений, выпускник Оксфорда, будущая звезда министерства финансов.

Я пожал руки всем присутствующим, мысленно отметив, что Артём уже распространил новость о моём трудоустройстве.

– Итак, – Артём плюхнулся на диван рядом со мной, – теперь, когда все в сборе, можем обсудить мою гениальную идею.

– О нет, – простонала Вера. – Опять твои сумасшедшие проекты?

– На этот раз всё серьёзно, – Артём сделал значительное лицо. – Я говорю о реальных деньгах и реальных перспективах.

Он начал рассказывать о каком-то стартапе, связанном с блокчейн-технологиями и импортозамещением. Я слушал вполуха, больше наблюдая за присутствующими. Вера с явным скептицизмом относилась к идеям Артёма, но при этом не выказывала презрения, скорее дружеское подтрунивание. Кирилл сидел молча, время от времени кивая, его взгляд продолжал сканировать помещение. Остальные делали вид, что слушают, но были явно больше заинтересованы алкоголем и флиртом.

– …и тут нам понадобится твоя помощь, Макс, – голос Артёма вырвал меня из наблюдений. – С твоими связями в министерстве мы могли бы получить преференции.

– Я ещё даже не приступил к работе, – напомнил я ему. – И не уверен, что смогу влиять на распределение контрактов.

– Но твой отец может, – Артём подмигнул. – А ты теперь его правая рука.

– Не преувеличивай, – я покачал головой. – Я всего лишь советник.

– В России нет «всего лишь советников», – заметила Вера. – Особенно если твоя фамилия совпадает с фамилией начальника.

Я посмотрел на неё, пытаясь понять, был ли это упрёк или просто констатация факта.

– В любом случае, – продолжил Артём, не замечая напряжения, – это отличная возможность для всех нас. Мы могли бы создать что-то вроде неформального клуба взаимопомощи. Каждый вкладывает свои связи, ресурсы, знания, и все в выигрыше.

– Клуб? – я поднял бровь. – Звучит как сговор.

– Называй как хочешь, – Артём рассмеялся. – Но так работает весь мир. Ты сам знаешь.

– И кто будет в этом клубе? – спросил я, всё больше заинтересовываясь. Это было удивительно близко к тому, что я сам планировал.

– Мы четверо для начала, – Артём обвёл рукой нашу компанию. – У каждого свои сильные стороны. Я – связи в банковской сфере и стартапы. Ты – министерство финансов. Вера – медиа и пиар. Кирилл – безопасность и силовой блок.

– И что конкретно мы будем делать? – спросила Вера. – Кроме зарабатывания денег.

– А что ещё нужно? – искренне удивился Артём.

Вера закатила глаза.

– Не знаю… может, что-то полезное для общества?

– Золотая клетка жмёт? – усмехнулся Кирилл, неожиданно вступив в разговор. – Хочется почувствовать себя полезной?

В его голосе звучал неприкрытый сарказм, и я увидел, как Вера напряглась.

– Не у всех жизненные цели ограничиваются набиванием карманов и бессмысленными вечеринками, – парировала она.

– Эй-эй, без агрессии, – вмешался Артём. – Мы же друзья. И ничто не мешает нам совмещать приятное с полезным. Заработаем денег и построим детский хоспис или что там у тебя в списке добрых дел, Вера.

– Дело не в списке добрых дел, – она покачала головой. – Дело в смысле. В том, что мы делаем со своими привилегиями.

Я внимательно наблюдал за этим обменом мнениями. Вера явно была не просто богатой девочкой, озабоченной модой. Она задумывалась о более глубоких вещах. Это делало её потенциально ценным союзником.

– А что ты думаешь? – Вера повернулась ко мне. – Ты же жил в Европе. Там наверняка по-другому относятся к социальной ответственности.

Я сделал глоток виски, обдумывая ответ.

– В Европе дети элиты тоже любят веселиться и тратить деньги родителей, – сказал я. – Но да, есть разница. Там больше думают о последствиях, о репутации, о том, как их действия влияют на мир вокруг.

– Вот видите, – Вера торжествующе посмотрела на Артёма и Кирилла. – Даже Максим согласен.

– И что ты предлагаешь? – спросил Кирилл. – Раздать папины деньги бедным?

– Не обязательно, – вступил я, чувствуя, что разговор может перерасти в конфликт. – Можно использовать наши возможности, связи, доступ к информации для более… творческих целей.

– Каких, например? – Артём заинтересованно подался вперёд.

Я понизил голос, хотя в грохоте музыки нас всё равно никто не мог подслушать.

– Например, выявлять коррупционные схемы. Делать информацию доступной для общества. Менять систему изнутри.

Воцарилась тишина. Артём смотрел на меня с недоверием, Кирилл – с настороженностью, Вера – с удивлением и интересом.

– Ты предлагаешь нам сливать инсайдерскую информацию о наших собственных родителях? – медленно проговорил Артём. – Ты с ума сошёл?

Я пожал плечами.

– Это был просто пример. Не обязательно о родителях. О системе в целом. О тех, кто злоупотребляет властью.

– Это опасно, – заметил Кирилл. – Очень опасно.

– Конечно, опасно, – согласился я. – Поэтому нужна команда. Поэтому нужен… клуб.

Вера смотрела на меня, не отрываясь. В её глазах я видел смесь страха и восхищения.

– Ты серьёзно? – спросила она.

– А ты бы хотела, чтобы я был серьёзен? – ответил я вопросом на вопрос.

Она прикусила губу, обдумывая ответ.

– Я не знаю. Это звучит… одновременно страшно и привлекательно.

– Короче, вы оба ебанулись, – Артём нервно рассмеялся. – Я думал о бизнесе, о деньгах, а вы тут революцию планируете.

– Никакой революции, – я улыбнулся. – Просто… корректировка системы. Выявление перегибов. Восстановление справедливости.

– И как конкретно ты себе это представляешь? – спросил Кирилл. Его голос был напряжённым, но я чувствовал в нём не только настороженность, но и интерес.

– Пока это просто мысли вслух, – я сделал паузу. – Но если бы у нас был доступ к информации из разных источников – министерств, банков, силовых структур, медиа… Мы могли бы составлять полную картину. И потом решать, что с этим делать.

– Звучит как шпионский роман, – фыркнул Артём, но в его глазах появился азартный блеск. Он всегда любил авантюры.

– Возможно, – я улыбнулся. – Но разве это не интереснее, чем просто пить в клубах и тратить родительские деньги?

Вера медленно кивнула.

– В этом что-то есть, – она посмотрела на Кирилла и Артёма. – Признайтесь, вам же скучно. Все эти клубы, яхты, путешествия… одно и то же. А тут что-то… настоящее.

Кирилл задумчиво провёл пальцем по краю бокала.

– Если об этом узнают наши родители…

– Они не узнают, – твёрдо сказал я. – Если мы будем осторожны.

Артём расхохотался.

– Чёрт возьми, Макс! Ты вернулся из Европы и сразу предлагаешь нам играть в Робин Гудов? А я думал, ты стал скучным банкиром.

– Жизнь слишком коротка для скуки, – я поднял бокал. – За интересные времена?

Они переглянулись, а затем подняли бокалы.

– За интересные времена, – эхом отозвались они.

В тот момент, в мерцающем свете стробоскопов, под грохот электронной музыки, в окружении золотой молодёжи, я почувствовал, что сделал первый настоящий шаг к воплощению своего плана. Клуб «Икар» ещё не существовал, но его контуры уже начинали проступать из темноты.

Мы продолжили разговор, перейдя к более безопасным темам. Но я видел, что зерно, посеянное мной, начало прорастать. Вера время от времени бросала на меня задумчивые взгляды. Кирилл стал более расслабленным, даже поделился несколькими историями из своей службы в спецназе. Артём, хотя и подшучивал над идеей «клуба справедливости», явно был заинтригован.

Ближе к трём часам ночи я решил, что на сегодня достаточно. Попрощавшись со всеми, я направился к выходу, но Вера догнала меня у лестницы.

– Максим, подожди, – она взяла меня за руку. – Ты правда думаешь, что мы могли бы… что-то изменить?

Я внимательно посмотрел в её глаза. В них было столько надежды, столько искренней веры, что на мгновение я почувствовал укол совести. Моя мотивация не была такой чистой, как могло показаться. Я хотел не столько изменить систему, сколько отомстить своему отцу. Но, возможно, одно не исключало другого.

– Я думаю, что мы можем попытаться, – ответил я. – А это уже больше, чем делает большинство.

Она улыбнулась.

– Ты изменился, Воронцов. В школе ты был таким… правильным, осторожным.

– Восемь лет – долгий срок, – я пожал плечами.

– Что случилось там, в Европе? – она пристально посмотрела на меня. – Что сделало тебя таким?

На мгновение я задумался, не рассказать ли ей правду. О матери, о клятве, о годах подготовки. Но время ещё не пришло.

– Просто повзрослел, – я улыбнулся. – И понял, что молчание делает нас соучастниками.

Она кивнула, как будто полностью понимая, о чём я говорю.

– Позвонишь мне? – спросила она, доставая телефон. – Мы могли бы продолжить этот разговор.

Мы обменялись номерами, и я, наконец, покинул клуб, чувствуя на себе её взгляд.

На улице было прохладно. Я глубоко вдохнул свежий ночной воздух, очищая лёгкие от клубной атмосферы. Москва затихала, только редкие такси проносились по пустым улицам.

Я вызвал машину и, пока ждал, размышлял о вечере. Вера могла стать сильным союзником – умная, с доступом к медиа, явно ищущая смысл в жизни. Кирилл был более сложной фигурой – настороженный, но, возможно, с собственными счётами к системе. А Артём… Артём был Артёмом – авантюристом, любителем острых ощущений, которого привлекала не столько идеология, сколько сам процесс игры против правил.

Это были не идеальные союзники, но они были связаны с ключевыми фигурами власти, имели доступ к информации и, что самое важное, были недовольны существующим положением вещей, хоть и по-разному.

Такси подъехало, и я сел на заднее сиденье. По дороге домой я открыл ноутбук и добавил в файл «Икар» три новых имени: Вера Климова, Артём Графов, Кирилл Донцов. Пока со знаком вопроса. Но первый шаг был сделан.

Теперь нужно было развить успех и закрепить контакты. А для этого требовалось нечто более существенное, чем разговоры в ночном клубе. Нужно было действие. Демонстрация моих намерений и возможностей.

И я уже знал, что это будет.

Глава 3: Рекогносцировка

Понедельник начался с раннего подъёма. Мой первый день в министерстве финансов – событие, к которому я готовился психологически всю неделю. Для этого случая я выбрал сдержанный тёмно-синий костюм Brioni, белоснежную рубашку и неброский галстук. Образ успешного, но не кричащего о своём статусе молодого специалиста.

Отец ждал меня в холле, просматривая что-то в планшете. Он был одет в свой фирменный тёмно-серый костюм, который, как я знал, был пошит на заказ у личного портного в Милане.

– Готов? – спросил он, окидывая меня оценивающим взглядом.

– Да, – я кивнул, проверяя запонки. – Какой план на сегодня?

– Сначала ко мне в кабинет, я введу тебя в курс дел, – отец шагнул к выходу. – Затем представлю министру, потом – моей команде. После обеда – первое совещание по международным расчётам. Там и проверим твою оксфордскую подготовку.

В его голосе слышался лёгкий скепсис, но я не обратил на это внимания. Пусть недооценивает меня – это только на руку.

Мы сели в чёрный бронированный Mercedes S-класса с правительственными номерами. За рулём был Игорь, мой уже знакомый водитель.

По дороге отец рассказывал о структуре министерства, о ключевых департаментах и людях. Я внимательно слушал, запоминая имена, должности, связи. Это была ценная информация, которую сложно получить из открытых источников.

– В нашем департаменте работают только проверенные люди, – говорил отец. – Многие со мной ещё с девяностых. Лояльность – главное качество в нашей работе. Запомни это, Максим.

– Конечно, – я кивнул. – А что насчёт профессионализма?

Отец усмехнулся.

– Профессионалов много. Лояльных профессионалов – единицы. И именно они делают карьеру.

Показательная фраза, подумал я. Квинтэссенция его подхода к жизни и работе.

Министерство финансов располагалось в историческом здании на Ильинке, недалеко от Кремля. Массивное здание с колоннами и гербом над входом выглядело внушительно и неприступно, как крепость, охраняющая финансовые тайны государства.

Мы прошли через несколько постов охраны, где отец представил меня как нового сотрудника. Охранники почтительно кивали, проверяя мои документы. В холле нас встретила секретарь отца, немолодая женщина с идеальной осанкой и холодным взглядом.

– Доброе утро, Андрей Иванович, – она слегка кивнула. – Министр ждёт вас в десять. Ваши бумаги на подпись подготовлены.

– Спасибо, Ирина Сергеевна, – отец кивнул. – Познакомьтесь, мой сын Максим, новый советник по международным финансовым вопросам.

Женщина окинула меня оценивающим взглядом и кивнула:

– Очень приятно. Ваш кабинет готов, он рядом с кабинетом Андрея Ивановича.

Мы поднялись на лифте на третий этаж, где располагались кабинеты руководства. Коридоры были устланы дорогими коврами, на стенах висели картины в тяжёлых рамах – классический интерьер власти.

Кабинет отца оказался огромным помещением с высокими потолками и окнами, выходящими на Кремль. Массивный стол из тёмного дерева, кожаные кресла, стеллажи с книгами и папками документов – всё говорило о власти и статусе его обитателя.

– Присаживайся, – отец указал на кресло напротив своего стола. – Сначала обсудим твои обязанности.

Следующий час он рассказывал о моих будущих задачах: анализ международных финансовых рынков, подготовка справок и докладов, участие в переговорах с иностранными партнёрами, консультирование по вопросам международного банкинга. Работа была ответственной и давала доступ к значительному объёму информации – именно то, что мне требовалось.

– Вопросы? – спросил отец, закончив объяснение.

– Да, – я кивнул. – Насколько самостоятелен я буду в своих решениях и рекомендациях?

Отец слегка нахмурился.

– Все твои выводы и рекомендации должны проходить через меня. По крайней мере, первое время, пока ты не освоишься. Это не Оксфорд, Максим. Здесь цена ошибки может исчисляться миллиардами рублей и политическими последствиями.

– Понимаю, – я кивнул. – А доступ к информации? К каким базам данных и документам я буду иметь допуск?

– Ко всем необходимым для работы, – ответил отец уклончиво. – Но учти, многие документы имеют гриф «для служебного пользования». Утечка такой информации – уголовное преступление.

Он внимательно посмотрел на меня, и я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Неужели он что-то подозревает? Или это обычная предосторожность?

– Я понимаю ответственность, – спокойно ответил я. – И ценю оказанное доверие.

Отец кивнул, явно удовлетворённый моим ответом.

– Хорошо. Теперь пойдём к министру. Не говори лишнего, только отвечай на вопросы. И помни – он мой непосредственный начальник, но реальные решения часто принимаются на другом уровне.

Мы поднялись на этаж выше, где располагался кабинет министра – ещё более впечатляющий, чем у отца. Министр Сергей Павлович Медведев, грузный мужчина с залысинами и проницательными глазами, встретил нас радушно, особенно тепло пожав мне руку.

– Наслышан о вас, молодой человек, – сказал он, указывая на кресло. – Оксфорд, банк в Цюрихе – впечатляющий послужной список для вашего возраста.

– Спасибо, Сергей Павлович, – я скромно кивнул. – Надеюсь оправдать ваши ожидания.

– Уверен, так и будет, – министр улыбнулся. – С вашими знаниями международных финансов и европейским опытом вы будете очень полезны. Особенно сейчас, когда мы разрабатываем новые механизмы обхода санкций… то есть, я хотел сказать, адаптации к новым экономическим реалиям.

Я сделал вид, что не заметил оговорки, хотя мысленно отметил её. Вот оно что – «обход санкций». Интересно, что конкретно это означает.

Беседа с министром продлилась около получаса. Он расспрашивал меня о европейском опыте, о моём видении будущего международной финансовой системы, о перспективах дедолларизации. Я отвечал осторожно, но компетентно, стараясь произвести впечатление грамотного специалиста, но не выскочки.

После встречи с министром отец показал мне мой кабинет – небольшой, но со вкусом обставленный, с окном, выходящим на старую московскую улицу. На столе стоял новейший компьютер, защищённый, как объяснил отец, несколькими уровнями шифрования.

– Логин и временный пароль у тебя на почте, – сказал он. – Смени пароль при первом входе. И запомни – система фиксирует все действия пользователя. Что открывал, что скачивал, что копировал.

Очередное предупреждение. Он явно не до конца доверял мне, несмотря на родственные связи. Или именно из-за них – зная о моём сложном отношении к нему в прошлом.

– Понятно, – я кивнул. – А что с доступом к международным базам? Bloomberg, Reuters, внутренние базы центробанков?

– Доступ ко всем коммерческим базам есть, – ответил отец. – К базам центробанков – только по специальному разрешению. Но это не должно быть проблемой для повседневной работы.

После этого он представил меня своей команде – десятку мужчин и женщин разного возраста, занимающих ключевые посты в департаменте. Они встретили меня с вежливым интересом, но я чувствовал за их улыбками настороженность. Ещё бы – сын босса, молодой выскочка, сразу получивший престижную должность. Им нужно было доказать, что я не просто блатной, а действительно компетентный специалист.

Обед прошёл в министерской столовой – удивительно скромной для такого учреждения. Отец объяснил, что предпочитает обедать здесь, а не в ресторанах, чтобы не привлекать внимание журналистов. Разумная предосторожность для человека, чья деятельность не всегда выдерживает пристальное рассмотрение.

После обеда началось совещание по международным расчётам – то самое, где отец хотел проверить мою подготовку. В просторном конференц-зале собралось около двадцати человек – руководители отделов, эксперты, аналитики.

Отец представил меня и сразу перешёл к делу:

– Сегодня обсуждаем новую систему трансграничных платежей в обход SWIFT. Максим, учитывая твой опыт работы в европейском банке, хотелось бы услышать твоё мнение о рисках и возможностях.

Это был не просто вопрос, а проверка. Все взгляды устремились на меня.

Я выпрямился и начал говорить, чётко и по делу. Рассказал о существующих альтернативах SWIFT, о китайской системе CIPS, о российской СПФС, о возможностях использования криптовалют для международных расчётов. Проанализировал риски – технологические, геополитические, репутационные. Предложил несколько схем минимизации этих рисков, основанных на моем опыте работы в Швейцарии.

Говорил я около пятнадцати минут, и за это время ни разу не запнулся, не отвёл взгляд, не показал неуверенности. Годы подготовки не прошли даром – я действительно был экспертом в этой области.

Когда я закончил, в зале воцарилась тишина. Затем один из руководителей отделов – седой мужчина с умными глазами – медленно зааплодировал. К нему присоединились другие.

Отец не аплодировал, но на его лице появилось выражение сдержанного удовлетворения. Я прошёл проверку.

Остаток совещания прошёл в обсуждении конкретных механизмов и схем. Я активно участвовал, но старался не выпячиваться, позволяя более опытным коллегам вести дискуссию. Однако к моим замечаниям прислушивались, и несколько раз отец прямо указал на ценность моих предложений.

После совещания он задержал меня в конференц-зале.

– Неплохо, – сказал он, когда все вышли. – Даже лучше, чем я ожидал. Но не зазнавайся. Здесь ценят не только знания, но и умение работать в команде.

– Я понимаю, – кивнул я. – И готов учиться у коллег.

– Хорошо, – он собрал свои бумаги. – На сегодня достаточно. Завтра жду тебя в девять. Будем обсуждать подготовку к форуму в Санкт-Петербурге.

– К форуму? – я сделал вид, что удивлён. – Я тоже буду участвовать?

– Конечно, – отец кивнул. – Это важнейшее экономическое событие года. Все ключевые решения принимаются там. А ты теперь часть команды.

Он ушёл, а я остался стоять в пустом конференц-зале, обдумывая услышанное. Экономический форум в Санкт-Петербурге. Событие, на котором собирается вся финансовая и политическая элита страны. Идеальная мишень для «Икара».

Вернувшись в свой кабинет, я впервые вошёл в систему министерства. Сменив пароль, я начал осторожно изучать структуру баз данных, доступных мне. Как и ожидалось, многие разделы были закрыты для моего уровня доступа, но и того, что было доступно, хватало для начала.

Я открыл папку с материалами по подготовке к форуму. Даты, место проведения, список участников, ключевые темы для обсуждения. Среди приглашённых были не только российские чиновники и бизнесмены, но и представители дружественных стран – Китая, Индии, Турции, ряда государств Ближнего Востока и Латинской Америки.

Особое внимание привлёк раздел «Специальные мероприятия» – закрытые встречи в узком кругу, где, судя по всему, и должны были приниматься реальные решения. Отец был модератором одной из таких встреч, посвящённой «альтернативным механизмам международных расчётов» – тому самому обходу санкций, о котором проговорился министр.

Я скопировал расписание форума и список участников на свой личный зашифрованный диск, затем закрыл файл. Не стоило в первый же день слишком глубоко копать.

Остаток дня я провёл, знакомясь с текущими проектами департамента, изучая аналитические записки, вникая в детали работы. Всё это было важно для создания образа старательного сотрудника, искренне заинтересованного в работе.

Около семи вечера я решил, что на сегодня хватит. Отец ещё оставался на работе, и я решил воспользоваться возможностью уехать самостоятельно, сказав секретарю, что возьму такси.

На выходе из министерства я столкнулся с Виктором Графовым, отцом Артёма и главой государственного банка. Высокий, представительный мужчина с властным лицом и цепким взглядом был одет в безупречный костюм и держал в руках кожаный портфель.

– Максим? – он узнал меня. – Какая неожиданность! Артём говорил, что ты вернулся, но не упомянул, что ты теперь работаешь с отцом.

– Здравствуйте, Виктор Михайлович, – я пожал протянутую руку. – Да, только сегодня приступил. Советник по международным финансовым вопросам.

– Прекрасно, прекрасно, – он одобрительно кивнул. – Твой европейский опыт сейчас как нельзя кстати. Андрей ещё здесь?

– Да, у него ещё какие-то встречи.

– Отлично, я как раз к нему, – Графов похлопал меня по плечу. – Передай Артёму, что я жду его завтра на семейный ужин. Тебя, кстати, тоже приглашаю. Будет узкий круг, только свои.

– Спасибо за приглашение, – я улыбнулся. – Обязательно передам Артёму.

Графов кивнул и направился внутрь здания. Я проводил его взглядом, размышляя о том, что это приглашение может быть полезным. Семейный ужин в доме Графовых – ещё одна возможность расширить сеть контактов и собрать информацию.

Я вызвал такси и через двадцать минут уже был у входа в редакцию «Ведомостей». Дмитрий Ильин обещал показать мне версию интервью перед публикацией, и я решил зайти лично, чтобы продолжить построение отношений с этим важным для моих планов человеком.

На этот раз меня встретила другая девушка на ресепшене, но также сразу узнала фамилию.

– Дмитрий Алексеевич ждёт вас, – сказала она. – Проходите.

Ильин действительно ждал, сидя за своим заваленным бумагами столом. При моём появлении он поднял голову и кивнул.

– Как прошёл первый день в министерстве? – спросил он без предисловий.

– Интересно, – я сел в кресло напротив. – Много новой информации, много новых людей.

– И как тебе эти люди? – в его глазах мелькнул профессиональный интерес.

– Профессионалы, – уклончиво ответил я. – По крайней мере, большинство.

Ильин хмыкнул.

– Дипломатично. Но мы оба знаем, что это не вся правда.

– А что есть правда, Дмитрий Алексеевич? – я слегка улыбнулся. – Особенно в нашей с вами стране.

– Хороший вопрос, – он откинулся в кресле. – Вот наше интервью, кстати. Можешь просмотреть.

Он протянул мне распечатку. Я быстро пробежал глазами текст. Ильин профессионально обработал нашу беседу, сохранив суть, но сгладив острые углы. Интервью получилось интересным, но безопасным – никаких намёков на мои истинные цели или критику системы.

– Выглядит хорошо, – я вернул листы. – Когда публикация?

– В следующем номере, через три дня, – ответил Ильин. – Если, конечно, не произойдёт ничего более интересного.

Он внимательно посмотрел на меня, словно ожидая реакции.

– Например? – я поднял бровь.

– Например, неожиданные отставки, коррупционные скандалы, утечки важной информации… – он пожал плечами. – Обычные журналистские радости.

Я понял намёк. Он всё ещё размышлял над моим предложением о возможном сотрудничестве, всё ещё сомневался в моих мотивах.

– Дмитрий Алексеевич, – я понизил голос, – я понимаю ваши сомнения. На вашем месте я бы тоже не доверял сыну высокопоставленного чиновника, внезапно предлагающему инсайдерскую информацию. Но поверьте, у меня есть свои причины.

– Какие? – прямо спросил он.

Я сделал паузу, обдумывая ответ. Полная откровенность была бы рискованной, но какой-то уровень искренности необходим для установления доверия.

– Скажем так, я не разделяю методы работы некоторых людей из окружения моего отца. И считаю, что общество имеет право знать о том, как на самом деле принимаются решения, влияющие на жизни миллионов.

– И ты готов рискнуть карьерой, отношениями с отцом, возможно, даже свободой ради этого? – скептически спросил Ильин. – Прости, но это звучит неубедительно.

– А если добавить личные мотивы? – тихо сказал я. – Мотивы, о которых я пока не готов говорить.

Ильин долго смотрел на меня, затем медленно кивнул.

– Хорошо. Допустим, я верю, что у тебя есть причины. Но как ты представляешь наше… сотрудничество?

– Для начала – никаких электронных следов, – я откинулся в кресле. – Никаких писем, сообщений, звонков на личные номера. Только личные встречи в безопасных местах. И никаких упоминаний моего имени, даже как анонимного источника.

– Это стандартная практика защиты источников, – кивнул Ильин. – Что ещё?

– Никакой мелочёвки. Только действительно важная информация, которая может что-то изменить. И никакой личной вендетты против моего отца. Это принципиально.

Последняя фраза была ложью, но необходимой для убедительности. Ильин вряд ли поверил бы, что я не преследую личные цели, но важно было создать впечатление, что эти цели не включают прямую атаку на отца.

– Понятно, – Ильин задумчиво постукивал пальцами по столу. – И что ты предлагаешь конкретно?

– Пока ничего, – я пожал плечами. – Я только начал работу, ещё не имею доступа к по-настоящему ценной информации. Но скоро будет Экономический форум в Санкт-Петербурге. Я буду там вместе с отцом. И, возможно, узнаю что-то интересное.

– Форум, – Ильин кивнул. – Да, это серьёзное событие. Закрытые встречи, неформальные договорённости, тайные сделки… Если бы у меня был источник внутри…

– Я не обещаю, что смогу присутствовать на всех закрытых встречах, – предупредил я. – Но постараюсь узнать как можно больше.

– Этого достаточно для начала, – Ильин протянул руку. – Будем считать, что у нас предварительная договорённость. Но учти – если я заподозрю подставу, если это окажется игрой…

– Никаких игр, – я крепко пожал его руку. – Только чистая информация. А как вы её используете – ваше дело.

Мы договорились о способе связи – через букинистический магазин на Арбате, хозяин которого был старым другом Ильина и мог передавать сообщения без риска перехвата.

Покинув редакцию, я почувствовал удовлетворение от проделанной работы. День оказался продуктивным: я успешно начал работу в министерстве, произвёл впечатление на коллег, укрепил связь с Ильиным и получил приглашение на семейный ужин Графовых.

Но самое главное – я получил доступ к информации о предстоящем форуме в Санкт-Петербурге. Именно там, в историческом здании Зимнего дворца, планировалось провести закрытое заседание по «альтернативным механизмам международных расчётов». И именно там мог состояться первый удар клуба «Икар».

Вечером я отправил сообщение Артёму, передав приглашение отца на семейный ужин. Он ответил почти мгновенно: «Вот блядь! Опять эти скучные посиделки с дядьками в пиджаках. Но раз ты тоже там будешь, может, не так уныло. Заеду за тобой в семь».

Затем я написал Вере, предложив встретиться за чашкой кофе на следующий день. Её ответ был более сдержанным: «Завтра не могу, съёмка для журнала. Как насчёт послезавтра, часов в шесть? Кафе „Пушкинъ"?»

Договорившись о встрече, я открыл ноутбук и начал структурировать информацию, полученную за день. Форум в Санкт-Петербурге, закрытые встречи, список участников, темы обсуждений – всё это складывалось в картину, которую можно было использовать для первой операции «Икара».

Но для этого нужно было сначала создать сам клуб. А значит, нужно было убедить потенциальных участников в серьёзности моих намерений. И для этого требовался первый, пробный удар. Не по моему отцу – это было бы слишком очевидно и рискованно. По кому-то из его окружения, чтобы продемонстрировать возможности и решимость.

Я просмотрел список заместителей министра, помощников, руководителей департаментов. Взгляд зацепился за имя Павла Сергеевича Долинского, заместителя министра по вопросам государственных закупок. Согласно информации Корнеева, именно через систему госзакупок отмывались миллиарды бюджетных средств. И именно Долинский курировал проект "реформирования" этой системы, который на деле был лишь прикрытием для создания новых схем вывода денег.

К тому же, что особенно важно, Долинский не был близким другом отца. Скорее, конкурентом внутри министерства, человеком другой группировки. Если ударить по нему, отец не воспримет это как личное нападение.

Идеальная мишень для первой операции.

Я закрыл файлы и выключил компьютер. План начинал обретать конкретные очертания. Теперь нужно было собрать команду.

На следующий день я отработал в министерстве полный день, старательно изображая прилежного сотрудника. Изучал документы, участвовал в совещаниях, знакомился с коллегами. Отец наблюдал за мной с одобрением – очевидно, моя игра была убедительной.

Вечером за мной заехал Артём на своём красном Ferrari. Он был в костюме, что для него было редкостью, но галстук отсутствовал, а верхние пуговицы рубашки были расстегнуты – маленький бунт против формальностей.

– Ну как, первый день в серпентарии? – спросил он, когда я сел в машину. – Не укусили?

– Пока присматриваются, – усмехнулся я. – А ты готов к семейному ужину?

– А у меня есть выбор? – он вздохнул. – Отец сказал, будут серьёзные люди. И он хочет представить меня как будущего руководителя нового направления банка.

– Какого направления?

– Цифрового банкинга, блокчейн-технологий и всего такого, – Артём скривился. – Хочет показать, что банк идёт в ногу со временем. А я типа молодой прогрессивный руководитель.

– Ты разве не этого хотел? Самостоятельности, своего проекта?

Артём резко нажал на газ, вклиниваясь в поток машин на Кутузовском.

– Хотел, но не так. Не как подарок папочки, не как часть его игры. Я хотел сам, своими силами.

Я внимательно посмотрел на друга. За его обычной бравадой и цинизмом скрывалась настоящая боль – боль человека, которому никогда не давали возможности доказать свою состоятельность без отцовской поддержки.

– Понимаю, – кивнул я. – Золотая клетка.

– Именно, – он горько усмехнулся. – Красивая, удобная, но всё же клетка.

Остаток пути мы провели в молчании. Артём включил громкую электронную музыку, явно пытаясь настроиться на предстоящий вечер.

Дом Графовых находился в том же элитном посёлке, что и наш с отцом. Огромный особняк в стиле итальянского палаццо с мраморными колоннами и фонтаном перед входом. Охрана и прислуга, роскошные автомобили на подъездной дорожке – типичная демонстрация богатства и власти.

В холле нас встретил дворецкий, который проводил в просторную гостиную. Там уже собралось около дюжины гостей – мужчины в дорогих костюмах и женщины в вечерних платьях. Я узнал нескольких высокопоставленных чиновников, в том числе и Игоря Донцова, отца Кирилла, который разговаривал с хозяином дома.

Виктор Графов, увидев нас, широко улыбнулся и направился навстречу.

– Артём, Максим, рад видеть! – он обнял сына и пожал мне руку. – Проходите, знакомьтесь. Здесь все свои.

Он подвёл нас к группе гостей, представляя каждого. Среди них были заместители министров, руководители госкорпораций, владельцы крупных компаний. И, что интересно, отец Веры – Олег Климов, нефтяной магнат с холодными глазами и снисходительной улыбкой.

– А где моя ненаглядная племянница? – спросил Артём, оглядывая комнату в поисках Веры.

– Вера задерживается, – ответил Климов. – Какая-то съёмка для журнала.

Я почувствовал лёгкое разочарование. Присутствие Веры могло бы сделать вечер более интересным.

Вскоре объявили ужин, и все переместились в столовую с огромным столом, сервированным фарфором, хрусталем и серебром. Меня посадили между каким-то банкиром и заместителем министра энергетики, напротив – Игорь Донцов и ещё один чиновник, которого я не знал.

Разговор за столом вращался вокруг экономики, политики, санкций и предстоящего форума в Санкт-Петербурге. Я внимательно слушал, запоминая детали, имена, события, которые могли пригодиться.

– Форум в этом году будет особенным, – говорил Виктор Графов. – Мы покажем западным партнёрам, что их санкции нам нипочём. У нас есть новые рынки, новые возможности.

– И новые способы обхода ограничений, – добавил кто-то из гостей, вызвав смех за столом.

– Об этом лучше не за столом, – с улыбкой заметил Игорь Донцов. – Но могу сказать, что подготовлены очень интересные предложения.

Я бросил взгляд на Артёма. Он явно скучал, крутя в руках бокал с вином и время от времени проверяя телефон под столом.

В середине ужина дверь открылась, и в столовую вошла Вера. Она была в строгом чёрном платье, волосы собраны в аккуратный пучок. Выглядела уставшей, но решительной.

– Прошу прощения за опоздание, – сказала она, целуя отца в щёку. – Съёмка затянулась.

– Ничего страшного, детка, – Олег Климов указал на свободное место рядом с собой. – Присаживайся.

Вера обвела взглядом стол и слегка кивнула мне. Я ответил едва заметной улыбкой.

Разговор продолжился, теперь с участием Веры, которая, впрочем, больше молчала, чем говорила. Я заметил, как она внимательно слушает, особенно когда речь заходила о конкретных проектах и схемах.

После десерта мужчины переместились в кабинет Графова для коньяка и сигар, а женщины остались в гостиной. Артём шепнул мне, что это традиция – «мужские разговоры» отдельно от дам.

В кабинете атмосфера изменилась. Разговор стал откровеннее, жёстче. Здесь, среди «своих», с сигарой в одной руке и бокалом коньяка в другой, эти люди сбрасывали маски респектабельности.

– Давайте начистоту, – сказал один из заместителей министров, седой мужчина с властным лицом. – Главная проблема сейчас – это перевод активов. Банки закрыты, счета под наблюдением. Как выводить?

– Есть варианты, – Виктор Графов затянулся сигарой. – Схема через ОАЭ и Сингапур отработана. Но требует посредников, а это риски.

– А что с криптовалютами? – спросил кто-то. – Говорят, это безопасно.

Графов покачал головой.

– Не для таких объёмов. Слишком заметно. Нужны традиционные методы, просто адаптированные к новым условиям.

– Кстати о традиционных методах, – вмешался Игорь Донцов. – Что с тем проектом госзакупок? Долинский обещал новую схему.

Я напрягся, услышав знакомую фамилию.

– Обещать не значит сделать, – усмехнулся Графов. – У Долинского сейчас проблемы. Слишком много внимания к его департаменту.

– Какого рода проблемы? – спросил я, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно более невинно.

Все взгляды обратились ко мне. Некоторые с удивлением – как будто забыли о моём присутствии, некоторые с подозрением – кто этот молодой человек, задающий такие вопросы.

– Внутренние разборки в министерстве, – ответил Графов после паузы. – Ничего серьёзного. Но неприятно. Вопрос решается.

Разговор перешёл на другие темы, но я заметил, что теперь некоторые присутствующие были более осторожны в выражениях. Мой вопрос напомнил им, что среди них чужак – пусть сын высокопоставленного чиновника, но всё же не проверенный временем член их круга.

Артём, заметив моё напряжение, подошёл и тихо сказал:

– Не парься. Они всегда так. Новичков проверяют.

– Я не парюсь, – ответил я. – Просто наблюдаю.

– И что наблюдаешь? – он усмехнулся.

– То, как эти люди делят страну, как свою собственность, – сказал я тихо. – И ведь никто им не мешает.

– А кто должен мешать? – Артём пожал плечами. – Народ? Так ему плевать, пока есть хлеб и зрелища. Запад? Так они сами там не лучше, просто цивилизованнее это скрывают.

– А мы? – я посмотрел ему в глаза. – Мы могли бы мешать.

Артём фыркнул, но в его взгляде мелькнул интерес.

– Опять за своё? Ты что, всерьёз думаешь о том, что говорил в клубе?

– Всерьёз, – я кивнул. – И, похоже, информация о проблемах Долинского может быть первым интересным случаем.

– Долинского? – Артём нахмурился. – Ты хочешь копать под заместителя министра? Это не шутки, Макс.

– Кто сказал, что я шучу? – я отпил коньяк. – У тебя есть доступ к информации банка. Посмотри, что там с его счетами, операциями.

– Блядь, ты серьёзно, – Артём покачал головой. – Ты понимаешь, что это уголовщина? Банковская тайна и всё такое.

– А то, что они делают, не уголовщина? – я кивнул в сторону группы чиновников. – Просто посмотри. Ничего не скачивай, не копируй. Просто посмотри и расскажи мне. А я в свою очередь покопаюсь в министерских базах.

Артём задумался, затем медленно кивнул.

– Ладно. Но только посмотрю. Никаких следов.

– Конечно, – я улыбнулся. – Мы же не идиоты.

Вечер продолжился, и вскоре к мужчинам присоединились женщины. Вера села рядом со мной на диван, держа в руке бокал с вином.

– Как тебе вечер? – спросила она. – Наслушался мудрости отцов нации?

– Более чем, – я усмехнулся. – А ты? Как прошла съёмка?

– Нормально, – она пожала плечами. – Обычная работа. Куда интереснее то, что я пропустила здесь. О чём говорили в мужской компании?

– О делах, о деньгах, о том, как обходить санкции, – я сделал паузу. – И о некоем Долинском, у которого какие-то проблемы.

– Павел Долинский? – Вера нахмурилась. – Я его знаю. Друг моего отца, не самый приятный тип. Что за проблемы?

– Не уточняли. Сказали только, что внутренние разборки в министерстве.

Вера задумалась.

– Знаешь, я могла бы узнать больше. Мой отец часто говорит по телефону дома, не особо скрываясь. Плюс, в его кабинете есть файлы…

– Ты предлагаешь шпионить за собственным отцом? – я удивлённо посмотрел на неё.

– А разве не об этом мы говорили в клубе? – она слегка улыбнулась. – О том, чтобы использовать наш доступ, наши возможности?

Я был удивлён её решимостью. Похоже, идея клуба «Икар» зацепила Веру сильнее, чем я предполагал.

– Да, об этом, – я кивнул. – Но ты уверена? Это риск.

– Жизнь без риска – не жизнь, – она сделала глоток вина. – К тому же, мне интересно. Наконец-то что-то настоящее, а не бесконечные фотосессии и светские рауты.

Я смотрел на неё с нарастающим уважением. За фасадом светской львицы скрывалась умная, решительная женщина, готовая действовать.

– Хорошо, – сказал я. – Только будь осторожна.

– Всегда, – она слегка улыбнулась. – Кстати, наша встреча в «Пушкине» послезавтра всё в силе?

– Конечно.

– Отлично. К тому времени, возможно, у меня будет что-то интересное.

Мы продолжили разговор, перейдя на более безопасные темы. Но я чувствовал, что между нами установилась особая связь – связь соучастников, заговорщиков. Это было опасно и волнующе одновременно.

Около полуночи я решил, что пора уезжать. Поблагодарив хозяев за вечер, я вызвал такси. Артём предложил подвезти меня, но я отказался, зная, что он собирается ещё заехать в клуб.

По дороге домой я размышлял о вечере. Информация о Долинском, готовность Артёма и Веры к сотрудничеству – всё складывалось удачно. Первая операция «Икара» обретала форму.

Дома я обнаружил отца в кабинете. Он ещё работал, несмотря на поздний час, просматривая какие-то документы.

– Как ужин у Графовых? – спросил он, не поднимая головы.

– Познавательно, – ответил я, остановившись в дверях. – Много интересных людей.

– Познакомился с Климовым?

– Да, впечатляющий человек.

Отец хмыкнул.

– Это один из способов его описать. Есть и другие.

– Какие, например? – я был заинтригован этой редкой откровенностью.

– Безжалостный, циничный, готовый на всё ради выгоды, – отец поднял на меня взгляд. – Впрочем, как и большинство из нас, кто сделал состояние в девяностые. Времена были такие.

Я был удивлён этим неожиданным признанием.

– И ты тоже? – спросил я, прежде чем смог остановить себя.

Лицо отца застыло.

– У каждого свой путь, Максим. И свои методы. Важен результат.

– А цена результата?

– Цена всегда соответствует ценности, – отец вернулся к документам. – Запомни это. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – я развернулся и вышел, чувствуя странную смесь отвращения и любопытства.

Этот короткий разговор приоткрыл мне отца с новой стороны. Он не отрицал своих методов, не пытался их приукрасить. Он просто принимал их как необходимое условие успеха. В этом была своя извращённая честность.

В своей комнате я открыл ноутбук и добавил новую информацию в файл «Икар». Теперь у нас было три потенциальных источника данных о Долинском: я буду искать в базах министерства, Артём – в банковской системе, Вера – через отца.

Если объединить эту информацию, мы могли бы создать полную картину его коррупционных схем. А затем – слить её Ильину для публикации. Идеальный первый удар: не слишком амбициозный, но достаточно значимый, чтобы произвести впечатление и доказать серьёзность наших намерений.

С этими мыслями я лёг спать, чувствуя, как адреналин пульсирует в венах. План начинал работать.

Следующие два дня прошли в рутинной работе в министерстве и тайных изысканиях. Я осторожно изучал базы данных, особенно те, что касались департамента Долинского. Удалось выяснить, что он курировал несколько крупных проектов по модернизации системы госзакупок, на которые были выделены миллиарды рублей. При этом большая часть контрактов досталась компаниям, связанным с его бывшими одноклассниками и родственниками.

Также я обнаружил странную закономерность: после каждого крупного тендера на счета офшорных компаний поступали значительные суммы от победителей. Отследить конечных бенефициаров этих офшоров было сложно, но некоторые нити вели к самому Долинскому.

Вечером перед встречей с Верой я получил сообщение от Артёма: «Нашёл кое-что интересное. При встрече». Это было обнадёживающе.

В шесть вечера я был в кафе «Пушкинъ». Вера уже ждала меня за столиком в углу, вдали от окон. На ней было простое серое платье и минимум косметики – практически без макияжа она выглядела моложе и уязвимее.

– Привет, – я сел напротив. – Как дела?

– Нормально, – она нервно постукивала пальцами по столу. – У меня есть информация.

Она достала из сумочки флешку.

– Здесь копия переписки моего отца с Долинским. В основном о каких-то совместных проектах в нефтянке. Но есть упоминания о проблемах – кто-то из министерства финансов копает под Долинского, проверяет его контракты.

– Кто именно? – я был заинтригован.

– Не указано прямо, – она покачала головой. – Но, судя по контексту, кто-то достаточно влиятельный. Возможно, даже твой отец.

Это было неожиданно. Я знал, что отец и Долинский не были близки, но не подозревал о прямом конфликте.

– А что за проекты у твоего отца с Долинским?

– Какие-то схемы с госзакупками для нефтегазового сектора, – Вера понизила голос. – Контракты по завышенным ценам, фиктивные услуги. Обычная коррупционная схема.

– И твой отец в этом участвует?

Она посмотрела на меня с горькой усмешкой.

– А ты как думал? Он же нефтяной магнат. Без связей в правительстве, без… договорённостей… в нашей стране бизнеса не построишь. По крайней мере, такого масштаба.

Я видел, как ей больно говорить об этом. Одно дело – абстрактно знать о коррупции, и совсем другое – столкнуться с прямыми доказательствами участия в ней собственного отца.

– Ты в порядке? – спросил я, накрывая её руку своей.

– Да, – она слабо улыбнулась. – Просто… это сложно. Понимать, что человек, которого ты любишь, которым восхищалась в детстве…

– Я понимаю, – мягко сказал я. – Поверь, я понимаю лучше, чем кто-либо.

Мы сидели в молчании, пока официант приносил наш заказ – чай и пирожные. Наконец, Вера заговорила снова:

– И что теперь? Что мы будем делать с этой информацией?

– Объединим её с тем, что нашли я и Артём, – ответил я. – Создадим полную картину. А затем решим, как использовать.

– У тебя есть канал слива?

– Да, – я кивнул. – Надёжный журналист из «Ведомостей». Но нам нужно больше доказательств. То, что у нас есть сейчас, – лишь часть пазла.

– И как мы получим остальное?

– Мне нужен доступ к некоторым закрытым базам в министерстве, – я задумался. – Возможно, через систему моего отца. Но это рискованно.

– А если… – Вера замялась. – Если привлечь Кирилла? У него есть связи в силовых структурах. Может быть, они уже следят за Долинским.

Это была интересная мысль. Кирилл Донцов, сын главы одного из силовых ведомств, мог иметь доступ к оперативной информации.

– Неплохая идея, – согласился я. – Но сначала нужно понять, насколько он готов участвовать. Пока это лишь разговоры в клубе.

– Я могу с ним поговорить, – предложила Вера. – Мы давно знакомы, у нас… своего рода доверительные отношения.

По её тону я понял, что между ней и Кириллом было что-то большее, чем просто знакомство. Возможно, роман или, по крайней мере, влечение.

– Хорошо, – я кивнул. – Поговори с ним. Но осторожно. Не раскрывай всех карт.

– Я не первый день живу в этом мире, Воронцов, – она слегка улыбнулась. – Умею быть осторожной.

Мы продолжили разговор, обсуждая детали предстоящей операции. Вера была на удивление собранной и деловитой – качества, которые я не ожидал увидеть в светской львице из глянцевого журнала.

После кафе я проводил её до машины – чёрного Porsche Cayenne с личным водителем. Перед тем как сесть, она вдруг остановилась и посмотрела на меня:

– Максим, почему ты это делаешь? Что тобой движет?

Я не был готов к прямому вопросу. Сказать правду о матери, о клятве мести? Или солгать о высоких идеалах и стремлении к справедливости?

– Сложный вопрос, – я наконец ответил. – Наверное, то же, что и тобой. Желание что-то изменить. Сделать этот мир хоть немного честнее.

Она смотрела на меня, словно пытаясь увидеть правду за моими словами.

– Ты не похож на идеалиста, Воронцов. В тебе есть что-то… тёмное. Что-то личное.

– У каждого из нас есть тёмная сторона, – я пожал плечами. – Важно, как мы её используем.

Она задумчиво кивнула.

– Пожалуй. Созвонимся после моего разговора с Кириллом.

Она села в машину и уехала, оставив меня размышлять о её словах. «Что-то тёмное. Что-то личное». Вера была проницательнее, чем я думал. Нужно быть осторожнее с ней.

Вернувшись домой, я обнаружил сообщение от Артёма: «Завтра, 22:00, „Лимбо". Есть что обсудить».

Я ответил коротким «Буду» и погрузился в анализ материалов, которые дала Вера. Переписка её отца с Долинским действительно содержала намёки на коррупционные схемы, но не прямые доказательства. Однако упоминались конкретные проекты, суммы, компании – отправные точки для дальнейшего расследования.

Особенно заинтересовал меня проект «Севернефтеснаб» – совместная инициатива министерства и нефтяных компаний по обеспечению северных регионов топливом. Согласно материалам Веры, контракты на поставки получали компании, аффилированные с Долинским, по ценам, значительно превышающим рыночные.

Если доказать эту связь, предоставить конкретные цифры и документы – это мог быть серьёзный скандал. Достаточно серьёзный, чтобы стоить Долинскому карьеры, а возможно, и свободы.

Я работал до поздней ночи, составляя план дальнейших действий. Нам нужны были банковские выписки, подтверждающие движение средств, документы о конечных бенефициарах компаний-подрядчиков, внутренние приказы министерства. И всё это должно было быть получено без риска разоблачения.

Сложная задача, но выполнимая. Особенно с командой единомышленников.

На следующий день в министерстве я провёл несколько часов, изучая базу данных по проекту «Севернефтеснаб». Удалось найти официальные документы по тендерам, списки победителей, суммы контрактов. Всё выглядело формально безупречно, но при более внимательном рассмотрении выявлялись странности. Например, требования к участникам были составлены таким образом, что фактически только определённые компании могли их выполнить. Кроме того, некоторые победители тендеров были зарегистрированы всего за несколько месяцев до их проведения.

Я осторожно скопировал некоторые документы на зашифрованный носитель, тщательно следя, чтобы не оставить следов в системе.

Вечером я был в клубе «Лимбо», где меня уже ждал Артём. На этот раз он был один, без девушек модельной внешности и случайных знакомых. Он сидел в ВИП-ложе с бокалом виски, погружённый в свои мысли.

– Привет, – я сел рядом. – Что нашёл?

Артём огляделся, проверяя, не подслушивает ли кто, затем наклонился ко мне:

– Долинский использует схему с двойными счетами. Деньги от госконтрактов сначала идут на счета компаний-победителей, затем часть переводится в виде оплаты консультационных услуг фирмам, зарегистрированным на Кипре и Виргинских островах. А оттуда – на личные счета в швейцарских банках.

– На имя Долинского?

– Нет, конечно, – Артём усмехнулся. – На подставных лиц. Но одно имя повторяется чаще других – Анатолий Сергеевич Рогов. И знаешь, что интересно? Это девичья фамилия матери Долинского плюс имя-отчество его отца.

– Не очень-то изобретательно, – я покачал головой. – А суммы?

– За последние три года – около 30 миллионов евро.

Я присвистнул. Сумма была впечатляющей даже по меркам российской коррупции.

– И как ты это выяснил?

– У отца в кабинете есть сейф, – Артём понизил голос. – Я знаю код. Там хранятся особые файлы – на людей, которых банк «сопровождает» в обход официальных процедур. В том числе на Долинского.

– Ты рисковал, – я был впечатлён его решимостью.

– А то, – он гордо ухмыльнулся. – Но оно того стоило. Информация – бомба.

– Есть документальные подтверждения?

– Есть копии выписок по офшорным счетам, есть схема движения средств, составленная аналитиками банка.

– Отлично, – я кивнул. – Это именно то, что нам нужно. Вместе с моими находками и материалами Веры получается полная картина.

– Кстати о Вере, – Артём отпил виски. – Ты в курсе, что у неё что-то было с Кириллом?

– Догадывался, – я пожал плечами. – Она намекала. А что?

– Просто имей в виду. Он тот ещё собственник. И не из тех, кто спокойно отпускает.

– Мы с Верой просто работаем вместе, – сказал я, хотя где-то глубоко внутри ощутил укол… ревности? Странное чувство, которое я давно не испытывал.

– Ну-ну, – Артём ухмыльнулся. – Я же видел, как ты на неё смотришь. Но это не моё дело. Главное, будь осторожен с Кириллом. У него бзик на почве лояльности. Либо ты полностью с ним, либо против него.

– Учту, – я кивнул. – Кстати о Кирилле. Вера собиралась с ним поговорить, узнать, что у него есть на Долинского по линии отца.

– И как, поговорила?

– Пока не знаю, – я достал телефон, проверяя сообщения. – Пока ничего не присылала.

Как по заказу, телефон завибрировал. Сообщение от Веры: «Поговорила с К. Он в деле, но хочет встретиться лично. Завтра, 20:00, катамараны на Патриарших».

– Говоря о волке, – я показал сообщение Артёму.

– Патриаршие? – он поднял бровь. – Необычный выбор для конспиративной встречи.

– Наоборот, идеальный, – возразил я. – Открытое пространство, много людей, шум воды заглушает разговор. Классика шпионских фильмов.

– Если ты так говоришь, – Артём пожал плечами. – Я в любом случае с вами.

– Отлично, – я кивнул. – Значит, завтра в восемь. А теперь нужно решить, что делать с информацией. У меня есть контакт в «Ведомостях» – Ильин, заместитель главного редактора, отдел расследований. Он мог бы опубликовать.

– Надёжный человек?

– Насколько вообще можно доверять журналистам, – я усмехнулся. – Но у него репутация честного репортёра. И он не боится сильных мира сего.

– А что потом? – Артём сделал глоток виски. – Когда всё это выйдет. Какой план?

– Смотреть и наблюдать, – ответил я. – Это будет проверка системы. Посмотрим, как она отреагирует. Если Долинский просто тихо уйдёт в отставку, без последствий, значит, система по-прежнему непробиваемая. Если будет расследование, суд – значит, есть надежда.

– А если начнут искать источник утечки?

– Будут искать в любом случае, – я пожал плечами. – Поэтому мы должны быть предельно осторожны. Никаких электронных следов, никаких разговоров по телефону. Только личные встречи в безопасных местах.

– Как настоящие шпионы, – Артём усмехнулся, но в его глазах я видел азарт. – Знаешь, я думал, ты шутишь в тот вечер. Или просто выпендриваешься перед Верой. А ты на самом деле серьёзно.

– Абсолютно, – я кивнул. – Это не игра, Артём. Это реальность. Наша реальность. И мы можем либо принять её такой, какая она есть, либо попытаться изменить.

– И ты выбираешь второе.

– А ты?

Он задумался, крутя в руках бокал с виски.

– Знаешь, вся моя жизнь была предопределена с рождения. Отец всегда знал, кем я стану, где буду работать, с кем общаться. Я никогда не принимал по-настоящему важных решений. Может, пора начать?

В его словах я услышал искренность, которой раньше не замечал за маской циничного плейбоя. Артём действительно страдал от своей золотой клетки, от ощущения предопределённости судьбы.

– Никогда не поздно начать выбирать свой путь, – сказал я. – И я рад, что ты с нами.

Мы чокнулись бокалами и продолжили обсуждать детали операции. Мир вокруг нас кипел ночной жизнью – музыка гремела, люди танцевали, пили, флиртовали, не подозревая, что в одной из лож рождается план, который может изменить их реальность.

Это был вечер, когда клуб «Икар» действительно начал своё существование.

Глава 4: Идея

Катамараны на Патриарших прудах оказались идеальным местом для конспиративной встречи. Тёплый летний вечер, множество людей вокруг – парочки, семьи с детьми, туристы с фотоаппаратами. Никто не обращал внимания на четверых молодых людей, неспешно катающихся по воде.

Кирилл Донцов был, как всегда, собран и немногословен. В отличие от Артёма, он не выказывал ни азарта, ни волнения – только холодную решимость. Я вспомнил, что он бывший офицер спецназа, участвовавший в боевых операциях. Для него наша «игра» была лишь бледной тенью реальных рисков, с которыми он сталкивался.

– Итак, – начал я, когда мы отплыли достаточно далеко от берега, – у каждого из нас есть часть информации о Долинском. Пора объединить её и решить, что делать дальше.

Артём и Вера кивнули. Кирилл смотрел на меня оценивающе, словно всё ещё не решил, стоит ли мне доверять.

– Начнём с тебя, Кирилл, – я решил сразу привлечь его к активному участию. – Что удалось узнать по линии отца?

Кирилл помолчал, явно взвешивая, сколько можно рассказать. Наконец, он заговорил:

– Долинский давно под колпаком. Служба безопасности министерства финансов собирает на него материал почти год. По поручению твоего отца, кстати, – он внимательно посмотрел на меня.

Я старался не выдать удивления. Значит, отец действительно был инициатором проверки Долинского? Зачем?

– Что именно собирают? – спросил я.

– Все схемы по госзакупкам, офшоры, недвижимость за рубежом, – Кирилл говорил отрывисто, по-военному чётко. – У него виллы в Испании, Франции, яхта в Монако. Всё оформлено на подставных лиц, но связи прослеживаются.

– И зачем моему отцу эта информация? – я не удержался от вопроса.

Кирилл пожал плечами.

– Не знаю наверняка. Но, судя по разговорам, которые слышал мой отец, грядёт какая-то реорганизация в министерстве. Возможно, твой отец расчищает место для своего человека.

Это звучало правдоподобно. Отец всегда стремился окружать себя только лояльными людьми.

– А что у тебя, Артём? – я повернулся к другу.

Артём рассказал о схеме с двойными счетами, о переводах в офшоры, о конечном бенефициаре Анатолии Рогове. Кирилл внимательно слушал, время от времени кивая, словно получал подтверждение уже известной информации.

Затем Вера поделилась данными о проекте «Севернефтеснаб» и переписке своего отца с Долинским. Я завершил обмен информацией, рассказав о тендерной документации и странностях в требованиях к участникам.

– Итак, – подвёл я итог, – у нас есть полная картина коррупционной схемы Долинского. Осталось решить, что с этим делать.

– У тебя есть план, – это был не вопрос, а утверждение. Кирилл смотрел на меня с нарастающим интересом.

– Да, – я кивнул. – Я предлагаю передать информацию журналисту «Ведомостей» Дмитрию Ильину. Он специализируется на антикоррупционных расследованиях. Если всё сделать правильно, через неделю о Долинском будет говорить вся страна.

– А наши следы? – спросил Кирилл. – Как обеспечить безопасность?

– Мы передадим только копии документов, без метаданных, без цифровых следов, – ответил я. – Ничто не будет указывать на нас.

– А если начнётся расследование? – Вера выглядела обеспокоенной. – Если привлекут серьёзные ресурсы?

– Тогда мы должны быть готовы к тому, что источник информации будут искать, – я посмотрел на каждого из них. – Но даже если они выйдут на Ильина, он не знает о вас. Только обо мне. И он не раскроет своего источника – это профессиональная этика.

– А если его заставят? – спросил Артём. – Есть способы.

– Тогда отвечать буду я один, – твёрдо сказал я. – Ваши имена нигде не будут фигурировать. Я позаботился об этом.

Они переглянулись. Моя готовность взять весь риск на себя произвела впечатление.

– Но это только первый шаг, – продолжил я. – Если мы действительно хотим что-то изменить, нам нужна организация. Структура. Система.

– Ты говоришь о чём-то постоянном? – уточнила Вера. – Не просто об одноразовой акции против Долинского?

– Именно, – я оглядел их. – Я предлагаю создать клуб. Назовём его… «Икар».

– Икар? – Артём поднял бровь. – Тот парень из мифа, который слишком высоко взлетел и разбился?

– Символично, не правда ли? – я улыбнулся. – Мы тоже поднимаемся слишком высоко. Рискуем сгореть. Но это единственный способ увидеть солнце правды.

– Красиво говоришь, – усмехнулся Кирилл. – Но что конкретно будет делать этот клуб?

– То, что мы делаем сейчас с Долинским, но в больших масштабах, – ответил я. – Собирать информацию о коррупции, злоупотреблениях властью, выводить их на чистую воду.

– И кого мы будем разоблачать? – спросила Вера. – Наших отцов?

Наступила тишина. Это был ключевой вопрос, который рано или поздно должен был прозвучать. Готовы ли они пойти против собственных родителей?

– Не обязательно, – осторожно сказал я. – По крайней мере, не напрямую. Мы будем выбирать цели, которые заслуживают разоблачения. Которые действительно вредят стране, людям. Как Долинский.

Они задумались. Я видел борьбу на их лицах – между желанием действовать, менять мир и страхом перед последствиями.

– У меня есть условие, – наконец сказал Кирилл. – Мой отец неприкосновенен. Я не буду участвовать в операциях против него.

– Справедливо, – кивнул я. – У каждого из нас могут быть свои ограничения. Свои красные линии, которые мы не пересекаем.

– И как это будет работать технически? – спросил Артём. – Встречи на катамаранах не самый удобный формат.

– Нам нужно безопасное место для встреч, – согласился я. – Место, где нас не будут искать, где мы сможем хранить информацию, обсуждать планы.

– У меня есть такое место, – неожиданно сказал Кирилл. – Бывшее бомбоубежище времён холодной войны. Оно не числится ни на каких современных картах. Полная изоляция, автономное электропитание, защита от прослушки.

Мы уставились на него с удивлением.

– Откуда у тебя такое место? – спросил Артём.

– Служил в структуре, которая занимается подобными объектами, – уклончиво ответил Кирилл. – Этот конкретный бункер был списан как «непригодный к использованию». На бумаге он заброшен и затоплен. На деле – в отличном состоянии.

– Звучит идеально, – я был впечатлён. – Когда можем его осмотреть?

– Хоть завтра, – Кирилл пожал плечами. – Только без телефонов. И добираться будем по отдельности, разными маршрутами.

– Параноик, – усмехнулся Артём.

– Профессионал, – поправил его Кирилл без улыбки.

– А что насчёт технического оснащения? – спросила Вера. – Компьютеры, связь, защита данных?

– Этим займусь я, – сказал Артём. – У меня есть доступ к оборудованию, которое невозможно отследить. Серверы без серийных номеров, специальные каналы связи.

– И ещё нам нужны правила, – добавил я. – Протоколы безопасности, кодексы поведения, структура принятия решений.

– Как в настоящей спецслужбе, – заметил Кирилл с ноткой уважения в голосе. – Ты серьёзно подходишь к делу, Воронцов.

– Потому что это серьёзное дело, – я обвёл взглядом их лица. – То, что мы начинаем, может изменить страну. Или разрушить наши жизни. Или и то, и другое.

Мы замолчали, осознавая масштаб затеянного. Вокруг продолжалась обычная жизнь – смех детей на берегу, влюблённые пары на соседних катамаранах, уличные музыканты, играющие что-то мелодичное. Мир, который мы собирались встряхнуть до основания.

– Итак, решено? – спросил я. – Мы создаём клуб «Икар»?

Они переглянулись, затем по очереди кивнули.

– Решено, – сказал Артём.

– Да, – коротко подтвердил Кирилл.

– Я с вами, – Вера слабо улыбнулась.

– Тогда предлагаю скрепить решение клятвой, – я протянул руку ладонью вниз. – Как в детстве, помните?

Они улыбнулись, признавая наивность жеста, но всё же положили свои руки поверх моей.

– За справедливость, – сказал я.

– За правду, – добавила Вера.

– За свободу, – сказал Артём.

– За Россию, – завершил Кирилл.

Мы усмехнулись нашей патетике, но в этот момент я почувствовал, что между нами возникла настоящая связь. Связь соучастников, заговорщиков, революционеров. Связь людей, объединённых общей целью и общим риском.

– Завтра в полдень я передам материалы по Долинскому Ильину, – сказал я, когда мы вернулись на берег. – А вечером Кирилл покажет нам бункер. Это будет первый официальный сбор клуба «Икар».

Мы разошлись по разным направлениям, как и договаривались. Я шёл по вечерней Москве, чувствуя странное волнение. План, который я вынашивал восемь лет, наконец начал реализовываться. У меня появились союзники, база, структура. Клуб «Икар» стал реальностью.

Но было и чувство тревоги. Я не рассказал им о своей истинной мотивации, о желании отомстить отцу. Не рассказал о матери, о её самоубийстве, о клятве у окна. Они думали, что мы боремся за абстрактную справедливость, за лучшее будущее. А я использовал их для своих целей.

Впрочем, разве это имело значение? Важен был результат, а не мотивация. Если мы действительно сможем хоть немного очистить систему от коррупции, если заставим хотя бы некоторых чиновников бояться разоблачения – разве это не благо? Разве не стоит моя личная месть такой цели?

С этими мыслями я вернулся домой. Отец уже спал, и я был рад избежать разговора с ним. Мне нужно было сосредоточиться на подготовке материалов для Ильина.

Утром я тщательно отобрал документы, которые можно было передать журналисту. Важно было предоставить достаточно информации для убедительной публикации, но при этом не раскрыть источники и методы её получения. После нескольких часов работы у меня был готов пакет материалов – распечатки без метаданных, копии документов, схемы движения средств, список офшорных компаний и их связей с Долинским.

В полдень я был у букинистического магазина на Арбате. Пожилой владелец, друг Ильина, только кивнул мне и указал на дверь подсобного помещения. Там уже ждал сам журналист.

– Принёс что-то интересное? – спросил он без приветствия.

– Очень, – я протянул ему запечатанный конверт. – Павел Долинский, заместитель министра по вопросам государственных закупок. Полная схема коррупционной деятельности, офшоры, подставные компании, виллы за рубежом.

Ильин присвистнул, открывая конверт.

– Серьёзный улов, – он пробежал глазами первые страницы. – Очень серьёзный. Откуда информация?

– Вы же не ожидаете, что я отвечу?

– Нет, но спросить стоило, – он усмехнулся. – Эти документы… они подлинные?

– Абсолютно, – кивнул я. – Можете проверить.

– Проверю, не сомневайтесь, – Ильин убрал конверт в свой портфель. – Если всё подтвердится, материал выйдет в начале следующей недели. Понедельник или вторник.

– Насколько подробной будет публикация?

– Максимально. С именами, цифрами, схемами. Бомба, а не статья.

– И каковы шансы, что её не заблокируют?

Ильин задумался.

– Честно? Пятьдесят на пятьдесят. Долинский – крупная рыба. У него есть покровители. Но и врагов хватает. Многое будет зависеть от первой реакции.

– Понятно, – я кивнул. – В любом случае, делайте всё возможное. Эта информация должна стать публичной.

– Я журналист, Максим, – Ильин посмотрел мне в глаза. – Это моя работа. Я не подведу.

Мы попрощались, и я покинул магазин, чувствуя странное облегчение. Первый шаг сделан. Теперь оставалось ждать результатов.

Остаток дня я провёл в министерстве, изображая обычную рутинную работу. Отец был на выездном совещании, что избавило меня от необходимости поддерживать с ним разговор. Я не был уверен, что смогу скрыть своё волнение.

Вечером Кирилл прислал координаты встречи – не самого бункера, а точки, откуда он заберёт нас. Это была неприметная автобусная остановка на окраине Москвы. Как он и просил, я оставил телефон дома, взяв с собой только простой кнопочный мобильный без GPS для экстренной связи.

На месте уже ждал Артём, нервно прохаживаясь вдоль остановки. Без своего Ferrari и дизайнерской одежды он выглядел непривычно обыденно.

– Странное чувство, – сказал он, пожимая мне руку. – Как будто мы действительно шпионы из фильма.

– Привыкай, – я улыбнулся. – Теперь это наша реальность.

Вскоре подъехала Вера на неприметной серой Toyota – явно не её обычный транспорт. Она была в простых джинсах и толстовке, волосы скрыты под кепкой.

– Машина тётушкиной домработницы, – пояснила она, заметив наши взгляды. – Никто не свяжет её со мной.

– Умно, – одобрительно кивнул я.

Последним появился Кирилл на потрёпанном фургоне с надписью «Ремонт бытовой техники». Он был одет как простой рабочий – в синий комбинезон и кепку.

– Садитесь, – коротко скомандовал он, открывая боковую дверь. – И держитесь крепче. Путь будет не самым гладким.

Мы залезли в фургон, где были только металлические скамейки вдоль стен. Окна отсутствовали, а единственный свет давала тусклая лампочка под потолком.

– Для конспирации придётся немного потерпеть, – сказал Кирилл, садясь за руль. – Нам нужно сделать круг, проверить, нет ли слежки.

– Ты действительно думаешь, что за нами могут следить? – спросила Вера с ноткой беспокойства.

– Вряд ли сейчас, – ответил Кирилл. – Но привычка – вторая натура. Лучше перестраховаться.

Мы ехали около часа, петляя по городу и пригородам. Несколько раз Кирилл останавливался, выходил якобы проверить двигатель, а на самом деле осматривал окрестности. Наконец, мы въехали в какой-то промышленный район с заброшенными фабриками и складами.

– Приехали, – объявил Кирилл, останавливая фургон у полуразрушенного здания с табличкой «Посторонним вход воспрещён. Опасная зона».

Мы вышли из машины. Вокруг не было ни души, только ветер гонял мусор по пустырю. Кирилл подошёл к ржавой металлической двери в стене здания и ввёл код на незаметной панели.

– Держитесь рядом, – сказал он, открывая дверь. – Внутри темно, а фонарики включим только когда будем на нижнем уровне.

Мы прошли через тёмный коридор, затем спустились по крутой лестнице, держась за влажные перила. Пахло сыростью и металлом. Наконец, Кирилл остановился перед массивной стальной дверью и ввёл ещё один код.

– Добро пожаловать в «Икар», – сказал он, включая свет.

Перед нами открылось просторное помещение с бетонными стенами, высоким потолком и минималистичной мебелью – несколько столов, стулья, металлические шкафы. В центре стоял большой стол для совещаний с картой России на стене за ним.

– Впечатляет, – присвистнул Артём, оглядываясь. – Настоящий бункер времён холодной войны.

– Построен в шестидесятых как запасной командный пункт, – пояснил Кирилл. – Рассчитан на автономную работу в течение месяца. Генераторы, системы фильтрации воздуха и воды, запасы продовольствия – всё в рабочем состоянии.

– И об этом месте никто не знает? – спросила Вера, с любопытством осматривая помещение.

– Официально оно было затоплено при аварии в девяностых, – ответил Кирилл. – Списано и забыто. Но я служил в подразделении, которое проверяло такие объекты, и обнаружил, что бункер вполне пригоден для использования. Просто кому-то было выгодно списать деньги на его «затопление».

– И ты решил сохранить это в тайне, – я кивнул с уважением. – Предусмотрительно.

– Назовём это интуицией, – Кирилл пожал плечами. – Чувствовал, что когда-нибудь пригодится.

Он провёл для нас экскурсию по бункеру. Помимо основного зала были несколько жилых комнат с койками, склад, комната связи, кухня и даже душевая.

– Здесь можно жить, если понадобится, – сказал Кирилл. – Электричество, вода, запасы – всё есть.

– Идеальная база, – я был впечатлён. – Теперь нужно только оборудование для работы.

– Я уже занимаюсь этим, – сказал Артём. – Завтра привезу сервер, компьютеры, систему шифрованной связи. Всё без серийных номеров, не отслеживаемое.

– Отлично, – я кивнул. – А теперь давайте обсудим структуру клуба и первые шаги.

Мы сели за большой стол. Я достал из сумки несколько папок с документами.

– Я подготовил проект устава клуба «Икар», – сказал я, раздавая копии. – Основные принципы, цели, методы работы. Прошу ознакомиться и высказать свои предложения.

Они взяли документы и начали читать. Я наблюдал за их реакцией, пытаясь понять, насколько они готовы принять мою концепцию клуба.

– «Клуб „Икар" создаётся с целью восстановления справедливости и противодействия коррупции в высших эшелонах власти Российской Федерации», – зачитал Артём первый пункт. – Звучит как манифест революционеров.

– По сути, так и есть, – я пожал плечами. – Мы действительно хотим изменить систему.

– «Членами клуба могут быть только лица, имеющие доступ к информации о деятельности властных структур и готовые использовать этот доступ для достижения целей клуба», – продолжила чтение Вера. – То есть, дети чиновников и бизнесменов.

– Или сами чиновники и бизнесмены, если найдутся такие, – добавил я. – Но да, в основном это будут люди из нашего круга. Те, кто имеет доступ изнутри.

– «Каждый член клуба при вступлении должен предоставить ценную информацию компрометирующего характера как доказательство своей решимости и возможностей», – прочитал Кирилл, поднимая бровь. – Своего рода вступительный взнос?

– И гарантия лояльности, – кивнул я. – Если человек готов поделиться секретами, значит, он действительно с нами.

– А это что? – Артём указал на пункт в конце страницы. – «Каждый член клуба должен принести символическую жертву как доказательство серьёзности намерений»?

– Это важный психологический момент, – объяснил я. – Мы не просто делимся информацией. Мы жертвуем чем-то важным для себя, показывая, что цели клуба для нас выше личных интересов.

– И что именно мы должны принести в жертву? – спросила Вера с настороженностью.

– Что-то символическое, но значимое лично для вас, – ответил я. – Это может быть вещь, привычка, отношения… Что-то, что символизирует ваш прежний образ жизни, от которого вы готовы отказаться.

Они задумались. Идея символической жертвы была рискованной – она могла показаться им слишком театральной, даже культовой. Но именно такие ритуалы создают сильную групповую идентичность, связывают людей на эмоциональном уровне.

– Я согласен, – неожиданно сказал Кирилл. – Это имеет смысл. Армия тоже использует ритуалы, чтобы создать братство.

– Я тоже за, – кивнул Артём. – Звучит как крутая тема для фильма. И, если серьёзно, это действительно покажет, насколько мы серьёзно настроены.

Вера колебалась дольше всех, но в конце концов тоже согласилась:

– Ладно. Но что конкретно я должна принести в жертву?

– Это ваш выбор, – ответил я. – Что-то, что символизирует вашу прежнюю жизнь. Что-то, что вы цените.

Мы продолжили обсуждение устава, внося правки и дополнения. Кирилл предложил более жёсткие меры безопасности, Артём – расширить технологические возможности клуба, Вера – включить пункт о медийной стратегии и формировании общественного мнения.

В итоге мы приняли окончательную версию устава и перешли к обсуждению ближайших планов. Основной темой был, конечно, предстоящий выход материала о Долинском.

– Статья должна выйти в начале недели, – сказал я. – Нам нужно быть готовыми к различным сценариям. Возможно, Долинский просто подаст в отставку, и всё будет тихо. Но также возможно, что он будет бороться, отрицать обвинения, искать источник утечки.

– Или его покровители попытаются заблокировать публикацию, – добавил Кирилл.

– В таком случае у нас должен быть запасной план, – сказал я. – Если «Ведомости» не опубликуют материал, мы можем использовать другие каналы. Зарубежные издания, например.

– Или слить напрямую в сеть, – предложил Артём. – Через анонимные каналы, даркнет.

– Это крайняя мера, – я покачал головой. – Такая публикация не будет иметь того же веса, что статья в уважаемом издании. Нам нужна легитимность.

Мы договорились следить за реакцией на публикацию и собраться сразу после выхода статьи, чтобы обсудить дальнейшие действия. Также решили, что Артём установит оборудование в бункере в ближайшие дни, а Кирилл займётся усилением мер безопасности.

– А теперь, – я посмотрел на часы, – предлагаю провести первую церемонию клуба «Икар». Официальное основание.

Я достал из сумки бутылку дорогого коньяка и четыре бокала.

– Каждый из нас должен сказать, зачем он здесь, чего хочет добиться, и что готов принести в жертву. Я начну.

Я наполнил бокалы и поднялся.

– Я здесь, потому что верю в справедливость. Потому что не могу больше молчать, видя, как горстка людей разворовывает страну. Я хочу, чтобы те, кто считает себя неприкасаемыми, почувствовали страх. И я готов принести в жертву своё будущее в системе. Карьеру, которую мог бы сделать, следуя по стопам отца.

Я снял с руки часы Patek Philippe – подарок отца на восемнадцатилетие – и положил их на стол.

– Эти часы символизируют мою связь с прошлым, с системой, частью которой я мог бы стать. Я отказываюсь от этого пути.

Артём, Кирилл и Вера смотрели на меня с удивлением и уважением. Затем Артём встал:

– Я здесь, потому что всю жизнь был лишь тенью своего отца. Богатым мальчиком без цели, без смысла. Я хочу доказать, что могу сам что-то изменить, сам принимать решения. И я готов пожертвовать своей безопасностью, своим комфортом.

Он достал из кармана кредитную карту и сломал её пополам.

– Эта карта – прямая линия к деньгам отца. Символ моей зависимости. С этого момента я буду использовать только заработанное мной.

Следующим встал Кирилл:

– Я здесь, потому что видел, что происходит с теми, кто пытается жить честно в этой стране. Я служил, веря, что защищаю Родину, а на деле охранял интересы воров и коррупционеров. Я хочу настоящей России, сильной не показной мощью, а справедливой системой. И я готов пожертвовать… своей лояльностью.

Он вытащил из кармана жетон с личным номером офицера и положил его на стол.

– Этот жетон – символ моей присяги, моей службы. Теперь у меня новая служба, новая присяга.

Наконец, поднялась Вера:

– Я здесь, потому что устала от пустоты. От бесконечных вечеринок, модных показов, светских разговоров ни о чём. Я хочу чего-то настоящего, значимого. И я готова пожертвовать своей репутацией, своим положением в обществе.

Она достала из сумочки редакционное удостоверение журнала Vogue и порвала его.

– Это символ моей прежней жизни, моего статуса. С сегодняшнего дня я больше не светская львица, а боец.

Мы подняли бокалы и молча выпили. Это был странный, почти мистический момент – четверо молодых людей в подземном бункере, связанные общей тайной и общей целью.

– С этого момента, – сказал я, когда мы допили коньяк, – мы – клуб «Икар». И наша первая цель – Павел Долинский.

Мы ударили бокалами, скрепляя договор. В тот момент я почувствовал странную смесь эмоций – гордость за то, что смог собрать этих людей, вдохновить их, направить; и вину за то, что не рассказал им всю правду о своих мотивах. О том, что конечная цель – не Долинский, и даже не абстрактная справедливость.

А мой отец. Человек, который довёл мою мать до самоубийства. Человек, которому я поклялся отомстить.

Но это была моя личная битва. И пока что я предпочитал вести её в одиночку.

Мы разошлись поздно ночью, договорившись о следующей встрече через три дня – после выхода статьи о Долинском. Кирилл развёз нас по разным точкам города, чтобы каждый мог самостоятельно добраться домой.

Я шёл по ночной Москве, чувствуя странное возбуждение. Клуб «Икар» стал реальностью. Первый удар был нанесён. План начал работать.

Оставалось ждать реакции системы. И готовиться к следующему этапу.

Дома я обнаружил, что отец ещё не спит. Он сидел в гостиной с бокалом виски, просматривая какие-то документы.

– Поздно вернулся, – заметил он, не поднимая глаз. – Развлекался с друзьями?

– Что-то вроде того, – уклончиво ответил я. – А ты чего не спишь?

– Работа, – он потёр глаза. – Некоторые вопросы требуют немедленного решения.

– Что-то серьёзное? – я попытался изобразить беззаботный интерес.

Отец внимательно посмотрел на меня.

– Есть информация, что в ближайшие дни может выйти компрометирующий материал на одного из заместителей министра. Нужно подготовиться.

Я почувствовал, как сердце замерло. Неужели они уже знают о готовящейся публикации? Кто-то в редакции «Ведомостей» слил информацию?

– На кого именно? – спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– На Долинского, – отец отпил виски. – Давно пора, на самом деле. Слишком заигрался.

Я был ошеломлён. Отец не только знал о готовящейся публикации, но и, похоже, не собирался её блокировать. Более того, в его голосе звучало что-то похожее на удовлетворение.

– И… что будет с Долинским? – осторожно спросил я.

– Зависит от масштаба скандала, – отец пожал плечами. – Скорее всего, тихая отставка «по состоянию здоровья». Если повезёт, удастся использовать ситуацию для усиления нашей позиции в министерстве.

Я не мог поверить своим ушам. Отец говорил о потенциальном коррупционном скандале как о возможности для карьерного маневра. Никакого возмущения, никакого осуждения коррупции как таковой. Только холодный расчёт.

– А если информация правдива? – я не удержался от вопроса. – Если Долинский действительно коррумпирован?

Отец посмотрел на меня с лёгким удивлением.

– Конечно, она правдива. Долинский берёт на всём, к чему прикасается. Это знают все. Вопрос не в том, правда это или нет, а в том, кто и зачем решил сейчас это обнародовать.

– И кто, по-твоему? – я старался говорить ровно, хотя внутри всё кипело от негодования.

– У Долинского много врагов, – отец допил виски. – Климов, скорее всего. Или Северов из Внешэкономбанка. У них давний конфликт из-за нефтяных контрактов.

Значит, отец подозревал Климова – отца Веры. Ирония заключалась в том, что он был частично прав: информация действительно частично исходила от Веры, хотя и не от её отца.

– Понятно, – я кивнул. – Интересная ситуация.

– Политика всегда интересна, сынок, – отец слегка улыбнулся. – Особенно когда наблюдаешь за ней с правильной стороны. Запомни: важно не то, что происходит, а то, как ты это используешь.

Он поднялся, собирая документы.

– Ложись спать. Завтра рабочий день. И… – он помедлил, – не носи эти часы в министерство. Слишком вызывающе для молодого сотрудника.

Он кивнул на мое запястье, и я с ужасом понял, что забыл про часы Patek Philippe, оставленные в бункере как символическая жертва. Не зная, что сказать, я просто натянул рукав рубашки, пряча голое запястье.

– Да, конечно, – пробормотал я. – Доброй ночи.

Я поспешил в свою комнату, чувствуя, как холодный пот выступил на спине. Чуть не попался на такой глупости! Если отец заметил отсутствие часов, которые я носил не снимая все эти годы, что ещё он мог заметить?

Нужно быть осторожнее. Гораздо осторожнее. Особенно теперь, когда клуб «Икар» начал действовать, а наша первая операция уже известна отцу, хоть он и не подозревает о моей роли в ней.

Я лежал без сна, размышляя о событиях дня. Клуб «Икар» был создан. Церемония проведена. Первый удар нанесён. Но реакция системы оказалась не такой, как я ожидал. Вместо паники и попыток блокировать публикацию – холодный расчёт и готовность использовать ситуацию в своих интересах.

Система оказалась сильнее и циничнее, чем я предполагал. Она готова пожертвовать одним из своих, если это выгодно остальным. Как раковая опухоль, готовая отторгнуть часть клеток, чтобы сохранить и усилить основную массу.

Это означало, что нам нужно будет бить сильнее. Целиться выше. Атаковать не отдельных чиновников, а саму систему, её основы, её неписаные правила.

И я уже знал, что будет нашей следующей целью. Экономический форум в Санкт-Петербурге – место, где собирается вся политическая и финансовая элита страны. Место, где заключаются реальные сделки, где принимаются решения, влияющие на миллионы людей.

Идеальная мишень для клуба «Икар».

Глава 5: Основание

Статья о коррупционной деятельности Павла Долинского вышла во вторник утром. «Ведомости» посвятили ей первую полосу, с кричащим заголовком: «Государственные миллиарды в частных карманах: как заместитель министра обогащается на госзакупках». Дмитрий Ильин не подвёл – материал был мощным, детальным, с инфографикой, схемами движения денег, списками офшорных компаний и фотографиями зарубежной недвижимости Долинского.

Я купил газету по дороге на работу и прочитал её в такси. Испытывал странное чувство – смесь гордости, волнения и страха. Вот оно – первое публичное действие клуба «Икар». Пока что мир не знал о нашем существовании, но скоро узнает.

В министерстве царило необычное оживление. В коридорах собирались группы сотрудников, тихо обсуждающих новость. При моём появлении разговоры смолкали – всё-таки я был сыном первого заместителя министра, человека, который теперь, после скандала с Долинским, становился ещё более влиятельным.

Отец уже был в своём кабинете, когда я пришёл. Он разговаривал по телефону, но жестом пригласил меня войти и сесть.

– Да, министр уже в курсе… Нет, публичных заявлений пока не будет… Конечно, проверка всех контрактов… Я займусь этим лично… – он говорил спокойно, деловито, как будто обсуждал рутинный вопрос, а не громкий коррупционный скандал. – Хорошо, держи меня в курсе.

Он положил трубку и повернулся ко мне.

– Читал утреннюю прессу?

– Да, – я кивнул. – Впечатляющее расследование.

– И очень своевременное, – отец улыбнулся. – Сенсационное разоблачение коррупции в преддверии антикоррупционной кампании, объявленной президентом. Министр в восторге от возможности продемонстрировать решительные действия.

– И что будет с Долинским? – спросил я, наблюдая за реакцией отца.

– Уже пишет заявление об отставке. По состоянию здоровья, конечно, – отец усмехнулся. – Сердце пошаливает на нервной почве. Врачи рекомендуют покой.

– А расследование? Уголовное дело?

Отец посмотрел на меня с лёгким удивлением.

– Возможно, для вида начнут проверку. Но ничего серьёзного не будет. Долинский слишком много знает. И у него слишком много друзей в высоких кабинетах. Он уйдёт тихо, сохранив большую часть состояния. Через год-другой всплывёт где-нибудь в совете директоров частной компании.

– То есть, никакой ответственности за миллиардные хищения? – я не смог скрыть возмущения.

Отец внимательно посмотрел на меня.

– А ты что предлагаешь? Публичный процесс? Показательную порку? Это не решит проблему коррупции, Максим. Это просто создаст иллюзию борьбы с ней.

– А что решит?

– Ничего, – отец пожал плечами. – Коррупция – это часть системы. Она встроена в саму структуру власти. Можно заменить отдельных людей, но система останется.

Я был поражён этим циничным признанием. Отец не просто принимал коррупцию как данность – он считал её неотъемлемой частью системы управления.

– И тебя это устраивает? – спросил я, уже не скрывая эмоций.

Отец долго смотрел на меня, словно видел впервые.

– Не устраивает. Но я реалист, Максим. Я работаю с тем, что есть, а не с тем, что хотелось бы иметь. В этой системе можно либо играть по правилам, либо не играть вообще. Я выбрал первое.

– А третий вариант? Изменить правила?

Отец рассмеялся, но без веселья.

– Наивно. Правила определяются не нами. И даже не теми, кто сидит в Кремле. Они формировались веками, впитались в кровь и почву. Российская власть всегда была и будет такой – авторитарной, коррумпированной, эффективной только в кризисы. Это наш исторический путь.

Я смотрел на отца с растущим отчуждением. Он говорил как человек, полностью смирившийся с системой, принявший её пороки как неизбежность. Человек без надежды на изменения.

– Не верю, что ничего нельзя изменить, – твёрдо сказал я.

– Поживёшь – увидишь, – отец снисходительно улыбнулся. – А пока у нас работа. Через час совещание по реорганизации департамента госзакупок. Подготовь справку о международном опыте противодействия коррупции в этой сфере. Для проформы.

– Для проформы?

– Конечно. Никто не собирается ничего менять по существу. Просто нужно показать активность, реакцию на скандал.

Он вернулся к документам на столе, давая понять, что разговор окончен.

Я вышел из кабинета отца с тяжёлым сердцем. Реакция системы на наш первый удар была именно такой, как он предсказал – показная активность, тихая отставка виновного, никаких реальных изменений. Клуб «Икар» нанёс удар, но система легко его абсорбировала, даже обернула себе на пользу.

Нужно было бить сильнее. Целиться выше. И я знал, что именно мы должны делать.

В своём кабинете я быстро подготовил запрошенную справку, используя материалы из открытых источников. Как и сказал отец, это была чистая формальность – никто не собирался всерьёз применять мировой опыт борьбы с коррупцией.

Затем я отправил зашифрованное сообщение членам клуба: «Сегодня, 20:00, база. Обсуждение результатов и следующих шагов».

Ответы пришли почти мгновенно: «Буду», – от Артёма. «Подтверждаю», – от Кирилла. «До вечера», – от Веры.

Я провёл остаток дня в министерстве, наблюдая за реакцией на скандал. Как и предсказывал отец, всё было очень сдержанно. Официальное заявление пресс-службы ограничилось сухой формулировкой о «проверке опубликованной информации» и «принятии соответствующих мер». Долинский не появлялся на работе – по слухам, он был госпитализирован с сердечным приступом.

К вечеру тема начала утихать. Система выработала защитный механизм – минимизировать публичное обсуждение, перевести всё в русло бюрократических процедур, затянуть время. Через неделю-другую о скандале забудут все, кроме непосредственных участников.

В восемь вечера я был в бункере. Артём уже установил обещанное оборудование – мощные компьютеры, сервер, системы шифрованной связи. Кирилл усилил меры безопасности, установив дополнительные камеры по периметру и датчики движения. Вера принесла карты, схемы, справочные материалы.

Мы собрались за большим столом в центре бункера. На экране проектора была выведена статья о Долинском и реакция других изданий на неё.

– Итак, – начал я, – наш первый удар нанесён. Давайте оценим результаты.

– С точки зрения медийного эффекта – всё отлично, – сказала Вера. – Статья вышла на первой полосе, её перепечатали другие издания, обсуждают в социальных сетях. Долинский стал токсичным.

– Но с точки зрения реальных последствий – почти ноль, – возразил Кирилл. – Тихая отставка, никакого расследования, через год все забудут.

– Именно так система и работает, – кивнул я. – Она жертвует пешками, чтобы сохранить фигуры. Долинский – пешка. Значимая, но всё же заменимая. Мы должны целиться выше.

– И кого ты предлагаешь в качестве следующей цели? – спросил Артём.

Я сделал паузу, собираясь с мыслями. Настал момент раскрыть следующую часть плана.

– Не кого, а что, – я встал и подошёл к карте России на стене. – Наша следующая цель – Международный экономический форум в Санкт-Петербурге. Место, где собирается вся политическая и финансовая элита страны. Место, где решается судьба миллиардов долларов.

Они переглянулись. Даже Кирилл, обычно невозмутимый, выглядел впечатлённым масштабом цели.

– Это серьёзно, – медленно сказал он. – Форум охраняется ФСО, ФСБ, частными службами безопасности. Уровень защиты максимальный.

– Физически мы туда не проникнем, – согласился я. – Но нам это и не нужно. У нас есть официальный доступ. Я еду туда с отцом как советник министерства. Артём может поехать с отцом как представитель банка. Вера – как журналист Vogue, освещающий светскую сторону мероприятия.

– А я? – спросил Кирилл.

– А ты будешь нашей страховкой, – ответил я. – Останешься здесь, в Москве, будешь координировать действия, контролировать каналы связи, готовить запасные планы.

Кирилл кивнул, удовлетворённый своей ролью.

– И что конкретно мы будем делать на форуме? – спросила Вера.

Я вывел на экран схему Зимнего дворца, где проходили основные мероприятия форума.

– Во время форума проводится ряд закрытых встреч в узком кругу. На одной из них будет обсуждаться новая схема обхода международных санкций – через систему офшорных компаний и подставных банков. Суммы, о которых идёт речь, исчисляются миллиардами. Участники – высшие чиновники экономического блока правительства, главы крупнейших банков, олигархи.

– Откуда у тебя эта информация? – спросил Артём с подозрением.

– Из баз министерства, – ответил я. – Плюс кое-что рассказал отец, не подозревая, конечно, о моих планах.

– И что мы можем сделать с этой встречей? – спросил Кирилл.

– Записать её. Полностью, с видео и звуком. А затем опубликовать запись.

Они смотрели на меня с недоверием.

– Ты представляешь, какой уровень безопасности на таких встречах? – Кирилл покачал головой. – Глушилки сигнала, проверка на жучки, отсутствие личных устройств. Это невозможно.

– Возможно, – возразил я. – Если использовать технологии, которые они не ожидают. Артём, расскажи о той разработке, о которой ты говорил.

Артём поколебался, затем кивнул.

– У меня есть друг в одном закрытом НИИ. Они создали устройство записи, которое практически невозможно обнаружить стандартными средствами. Оно использует новый тип батареи и передатчик, работающий на частотах, не блокируемых обычными глушилками. Плюс корпус из специального материала, не определяемого металлодетекторами.

– Звучит как научная фантастика, – скептически заметила Вера.

– Это экспериментальная разработка, – подтвердил Артём. – Но она работает. Я видел демонстрацию.

– И ты можешь достать такое устройство? – спросил Кирилл.

Артём кивнул.

– За определённую сумму – да. Но риск огромный. Если нас поймают с такой техникой на закрытом мероприятии…

– Статья за шпионаж, – закончил за него Кирилл. – От 12 до 20 лет.

Наступила тишина. Все осознавали масштаб риска.

– Мы должны быть полностью уверены, что игра стоит свеч, – наконец сказала Вера. – Что будет, если мы опубликуем эту запись? Какой эффект это произведёт?

– Международный скандал, – ответил я. – Прямые доказательства того, как высшие чиновники планируют обходить санкции, нарушая международное законодательство. Это может привести к новым, более жёстким санкциям, к уголовным расследованиям за рубежом, к заморозке ещё большего объёма активов.

– И к чисткам внутри страны, – добавил Кирилл. – Когда такое вылезает наружу, всегда ищут козлов отпущения. Кто-то полетит со своих постов.

– Вопрос в том, кто именно, – я посмотрел на каждого из них. – Нам нужно быть готовыми к тому, что среди пострадавших могут оказаться и наши родители.

Вот оно – ключевое условие, которое я должен был озвучить. Готовы ли они рискнуть благополучием собственных семей ради абстрактной справедливости?

Они молчали, обдумывая мои слова. Наконец, Артём спросил:

– А твой отец? Он будет на этой встрече?

– Да, – я кивнул. – Он один из ключевых участников.

– И ты готов подставить его? – в голосе Артёма звучало недоверие.

Я сделал глубокий вдох.

– Я готов к тому, что правда затронет всех причастных. Включая моего отца.

Они снова переглянулись. В их глазах я видел сомнение, неуверенность, страх. Это был момент истины для клуба «Икар». Готовы ли мы действительно идти до конца?

– Я должна подумать, – тихо сказала Вера. – Это слишком серьёзно.

– Я тоже, – кивнул Артём. – Нужно всё взвесить.

Только Кирилл оставался внешне спокойным.

– Риск огромный, – сказал он. – Но и потенциальный эффект тоже. Такой удар система не сможет просто абсорбировать. Это будет реальный ущерб.

– Именно, – я кивнул. – Долинский был лишь пробой сил. Это будет настоящий удар.

Мы договорились встретиться через два дня, чтобы каждый мог обдумать ситуацию и принять решение. Я не давил – понимал, что для такого шага нужна полная уверенность каждого участника.

Когда мы расходились, Вера задержалась у выхода, дождавшись, пока Артём и Кирилл уйдут вперёд.

– Максим, – тихо сказала она. – Я хочу спросить тебя кое о чём. И мне нужен честный ответ.

– Спрашивай, – я напрягся, ожидая подвоха.

– Ты делаешь это ради справедливости? Или у тебя есть личные счёты с отцом?

Её проницательность поражала. Или я был не так хорош в сокрытии своих истинных мотивов, как думал?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что вижу, как ты говоришь о нём. Как смотришь. В этом что-то личное, Максим. Что-то глубже, чем просто борьба с коррупцией.

Я долго смотрел на неё, решая, насколько откровенным быть.

– Да, у меня есть личные причины, – наконец сказал я. – Но они не отменяют общей цели. Коррупция разъедает нашу страну. Кто-то должен что-то сделать.

– Что он сделал тебе? – тихо спросила она, глядя мне в глаза.

– Не сейчас, Вера, – я покачал головой. – Когда-нибудь я расскажу. Но не сейчас.

Она смотрела на меня ещё несколько секунд, затем кивнула.

– Хорошо. Но обещай, что расскажешь. Если мы идём на такой риск, я хочу знать всю правду.

– Обещаю.

Она слегка улыбнулась и вышла, оставив меня наедине с мыслями. Вера была умна – слишком умна, чтобы просто принимать мои слова на веру. Она чувствовала, что за моими высокими идеалами скрывается что-то личное, тёмное, болезненное. И рано или поздно мне придётся открыться.

Но не сейчас. Сейчас главное – Экономический форум и та закрытая встреча, которая могла бы стать первым серьёзным ударом клуба «Икар».

Я вернулся домой поздно вечером, размышляя о рисках предстоящей операции. Задача казалась почти невыполнимой – проникнуть на сверхзащищённую встречу, записать конфиденциальный разговор, вынести запись и опубликовать её. Каждый этап был сопряжён с огромным риском.

Но если мы справимся, эффект будет потрясающим. Система получит удар, от которого не сможет просто отмахнуться. Будет международный скандал, расследования, санкции. Будут отставки и аресты. Возможно, даже изменения в экономической политике.

А ещё будет удар по отцу. По его репутации, карьере, возможно, свободе. Это была часть моего плана мести, о которой я не говорил остальным. Они думали, что мы боремся с абстрактной коррупцией. Я же целился в конкретного человека.

Дома я обнаружил отца в гостиной с бокалом виски. Он выглядел уставшим, но довольным – видимо, день прошёл успешно.

– А, вернулся, – он кивнул мне. – Как прошёл день?

– Нормально, – я пожал плечами. – Подготовил справку для совещания, как ты просил.

– Да, видел. Неплохая работа, – он отпил виски. – Кстати, подготовка к форуму в разгаре. Ты едешь со мной, я уже внёс тебя в делегацию.

– Спасибо, – я старался выглядеть благодарным. – Это хорошая возможность для меня.

– Безусловно, – он кивнул. – На форуме будут все ключевые фигуры. Связи, которые ты там установишь, могут определить твою дальнейшую карьеру.

«Или разрушить твою», – подумал я, но вслух сказал:

– Я понимаю важность мероприятия. И благодарен за возможность участвовать.

– Вот и хорошо, – отец допил виски и поднялся. – Завтра будет тяжёлый день. История с Долинским всё ещё на слуху, придётся много объяснять, давать интервью, успокаивать инвесторов.

– А что с расследованием? – спросил я. – Будет официальная проверка?

Отец усмехнулся.

– Конечно. Для протокола. Но ничего серьёзного не найдут. Или, точнее, не обнародуют.

– И это нормально? – я не сдержал возмущения. – Человек украл миллиарды, и всё сойдёт ему с рук?

Отец внимательно посмотрел на меня.

– Ты слишком идеалистичен, Максим. В мире, где мы живём, справедливость – понятие относительное. Долинский делал то, что делают все. Просто он оказался менее осторожным или менее защищённым.

– Или кто-то решил его подставить, – заметил я, наблюдая за реакцией отца.

– И это возможно, – он кивнул. – Политика – жестокая игра. Сегодня ты наверху, завтра – никто. Главное – иметь страховку.

– Какую страховку?

Отец улыбнулся, но глаза остались холодными.

– Информацию, сынок. Компромат. То, что можно использовать как рычаг давления. У Долинского такой страховки не было – или она оказалась слабее, чем компромат на него самого. Поэтому он и пал.

– А у тебя есть такая страховка? – прямо спросил я.

Отец рассмеялся.

– Конечно. На всех ключевых игроков. Это как ядерное оружие – сдерживающий фактор. Все знают, что у всех есть компромат друг на друга, поэтому никто не начинает войну.

– Если только кто-то не решит нанести первый удар, – заметил я.

– В таком случае следует ответный, – отец пожал плечами. – Взаимное уничтожение. Именно поэтому система стабильна. Никому не выгодно её разрушать.

Я думал о его словах, возвращаясь в свою комнату. Отец прямо признавал, что вся политическая система держится на взаимном шантаже и страхе разоблачения. Каждый высокопоставленный чиновник имеет компромат на других и, в свою очередь, уязвим для компромата на себя.

Это была система, основанная не на законе, не на морали, не на общественном договоре – а на взаимной коррупционной зависимости. Система, которая не могла быть реформирована изнутри, потому что каждый её участник был заинтересован в сохранении статус-кво.

Единственный способ изменить её – разрушить извне. Сломать правила игры. Опубликовать тот самый компромат, который служил гарантией стабильности.

И именно это планировал сделать клуб «Икар».

Следующие два дня я провёл, готовясь к решающей встрече клуба. Собирал информацию о форуме, изучал планы здания, расписание мероприятий. Особое внимание уделял той самой закрытой встрече, которую мы планировали записать, – изучал список участников, предполагаемую повестку, меры безопасности.

Информации было много, но всё равно не хватало критических деталей. Например, точного расположения участников за столом, что было важно для выбора места установки устройства записи. Или полного списка мер безопасности, включая нестандартные проверки.

Параллельно я продолжал работать в министерстве, поддерживая образ старательного сотрудника. Отец, похоже, был доволен моей работой – несколько раз брал меня на важные совещания, давал ответственные поручения. Он явно видел во мне продолжателя своего дела, преемника. Ирония заключалась в том, что я использовал его доверие против него самого.

Вечером второго дня мы собрались в бункере. Атмосфера была напряжённой – все понимали важность предстоящего решения.

– Итак, – начал я, – два дня на размышления. Каковы ваши решения?

Первым заговорил Кирилл:

– Я за операцию. Риск огромный, но потенциальный эффект того стоит. Если мы действительно хотим что-то изменить, нужно бить по-крупному.

Артём выглядел менее уверенным.

– Я… согласен участвовать. Но с условием: мы максимально просчитываем все риски. У нас должен быть план отхода, запасные варианты, система экстренной связи. Я не хочу оказаться в тюрьме из-за непредвиденных обстоятельств.

– Справедливо, – кивнул я. – Безопасность прежде всего. Вера?

Она помолчала, собираясь с мыслями.

– Я согласна, но с оговоркой. Мы должны чётко понимать последствия. Кого конкретно затронет публикация этой записи. Какие будут политические, экономические эффекты. И… – она посмотрела на меня, – мы должны быть честными друг с другом о наших мотивах.

Последняя фраза явно была адресована мне.

– Согласен, – я кивнул. – Полная открытость внутри клуба. И да, мы тщательно проанализируем все возможные последствия.

Я включил проектор и вывел на экран подготовленную презентацию.

– Вот план операции. Форум проходит через три недели в Санкт-Петербурге. Основные мероприятия – в Зимнем дворце и прилегающих зданиях. Интересующая нас закрытая встреча состоится во второй день форума, в Малахитовом зале. Участники – первые лица экономического блока правительства, главы крупнейших банков, представители олигархата.

Я переключил слайд, показывая схему Малахитового зала.

– Встреча будет проходить за круглым столом. По периметру – охрана. Перед началом помещение проверяют на наличие подслушивающих устройств, всех участников и их вещи сканируют. Личная электроника сдаётся при входе. Устанавливаются глушилки сигнала.

– Как мы собираемся обойти эти меры? – спросил Артём.

– С помощью устройства, о котором ты говорил, – ответил я. – Оно должно быть настолько маленьким, чтобы его можно было спрятать в предмете, не вызывающем подозрений. Например, в часах, запонках, ручке или элементе одежды.

– Я уже связался с контактом, – сказал Артём. – Он может предоставить устройство размером с пуговицу от рубашки. Корпус из композитного материала, не определяемого стандартными детекторами. Передатчик работает на частотах, не блокируемых обычными глушилками.

– А как мы получим запись? – спросил Кирилл. – Если сигнал будет передаваться, его могут засечь.

– Устройство записывает на встроенную память, – пояснил Артём. – Передача осуществляется только при активации с определённого расстояния специальным ключом. То есть, мы сначала выходим из зоны контроля, потом активируем передачу.

– Кто будет устанавливать устройство? – спросила Вера.

Я сделал глубокий вдох.

– Я. У меня будет доступ к залу перед встречей – как помощник отца, я должен буду проверить готовность помещения, расстановку материалов.

– Это самый опасный момент, – заметил Кирилл. – Если тебя поймают…

– Знаю, – я кивнул. – Поэтому мне нужна будет отвлекающая операция. Что-то, что привлечёт внимание охраны в другом месте дворца.

– Я могу устроить, – вызвалась Вера. – Как журналист, я буду иметь относительную свободу передвижения. Могу инсценировать конфликт с другим представителем прессы или небольшой инцидент с официантом.

– Хорошая идея, – одобрил Кирилл. – А моя задача?

– Ты будешь координировать операцию из Москвы, – сказал я. – Будешь поддерживать связь с нами через защищённые каналы, отслеживать новости, готовить запасные варианты. И, самое главное, – я сделал паузу, – ты будешь отвечать за публикацию материала, если с нами что-то случится.

Кирилл медленно кивнул, понимая важность своей роли. Он был нашей страховкой – тем, кто завершит миссию, даже если мы не сможем.

– А я? – спросил Артём. – Какова моя роль, кроме предоставления устройства?

– Ты будешь отвечать за техническую часть, – ответил я. – Активация устройства, получение и обработка записи. Плюс, как представитель банка, ты будешь иметь доступ к большинству мероприятий форума, что даёт дополнительные возможности для манёвра.

Мы продолжили обсуждение, прорабатывая детали операции, анализируя риски, готовя запасные планы. Говорили долго, до глубокой ночи. К концу встречи у нас был детальный план действий, учитывающий множество сценариев.

– Осталось решить главный вопрос, – сказал я, когда основное обсуждение завершилось. – Куда мы передадим запись после получения? Кто опубликует этот материал?