Читать онлайн Спокойно! Я Дубровский.

Спокойно! Я Дубровский.

Глава 1.

Да, действительно, я Дубровский. Мало того, что Дубровский – я еще и Владимир Андреевич Дубровский. Так захотел мой батя Андрей Владимирович Дубровский. Ему было скучно и решил подурачиться, так же в свое время поступил мой дед Владимир Андреевич Дубровский. Видно, что все мои предки были страшные шутники или им очень понравилось произведение Пушкина. Когда все слышали мою фамилию, они улыбались, а как имя и отчество, то все ржать начинали. Батя меня успокаивал, мол не печалься, все имеет свои положительные стороны: зато тебя всегда помнить будут, а это тоже важно будет по жизни. Действительно, мне так легче было поступить в Ленинградский университет им. Жданова, на юридический факультет. Секретарша мне прямо так и сказала:

– «Теперь мы будем все гордиться, что у нас учится сам Дубровский». А учителя, даже знаменитые профессора, такие как Толстой, Иоффе, Филановский, улыбались и благосклонно принимали у меня экзамены. Ну, а студенты сразу привыкли, тем более кто пробовал со мной шутить, никогда не забывали, что я чемпион по самбо, в университете. Это заслуга бати, который мне постоянно твердил: «Ты, мужик! К тому же Дубровский! Должен уметь не только за себя постоять, но и за слабых, и обиженных». Именно он привел меня еще в первом классе в секцию бокса. Там научили бить по морде на раз, чтобы больше никто не приставал. «Но вышло, как Высоцкий поет: «Бить человека по лицу, я с детства не люблю». Научившись драться, я перешел в секцию самбо. Мне там понравилось, можно за себя постоять и бить никого не надо.

Хотя в жизни приходилось не только головой отстаивать свою фамилию. Вообще не зря говорят, что время, проведенное в университете, это золотая эпоха. Учиться мне было легко: много читал, без особого труда все запоминал и окончил университет с отличием. Выпускник с красным дипломом, занимался спортом и девочки меня любили. Но никто не задел моего сердца и поэтому, после окончания учебы, я как вольный стрелок, мог пойти куда угодно: остаться работать в университете, защитить диссертацию, или пойти в органы власти. Мне предлагали начать работу в администрации города, или пойти в прокуратуру, в следствие. Но никто не мог и подумать, что я с красным дипломом пойду в милицию, в уголовный розыск. Конечно, милиция – это не престижно, там люди в шляпах в очередь на работу не стоят, тем более с университетским значком. Но так получилось, даже сам не знаю, как. Может фильмы о советской милиции повлияли: «Будни уголовного розыска», «Версии полковника Зорина». Они действительно проповедовали борьбу за справедливость, честность и неподкупность сотрудников, самоотверженность в работе. К тому же со мной случился эпизод уже в старших классах, который весьма повлиял на мое мировоззрение. Вечером, после тренировки я возвращался домой со спортивной сумкой на плечах. Идти было недалеко, особенно если дворами. Проходя мимо спортивной площадки, меня остановили три парня, примерно, моего возраста. Один впереди, видно заводила, а двое по бокам.

– «Куда ты пацан, торопишься?» – спрашивает меня заводила. Он встал передо мной и мне было не обойти его. Я сразу понял, что без драки не обойтись. В таких случаях, я предпочитаю действовать, бить первым, это главное.

– «Тебе какое дело» – отвечаю я, и переложил сумку на левое плечо.

– «А что там у тебя такое интересное?» – спрашивает он и протягивает правую руку к сумке. А у меня есть фирменный бросок в самбо, через плечо. Тут сразу сработала реакция: захват, бросок и парнишка улетел в кусты. Второго вырубил хуком справа. Третий остолбенел и смотрит на меня как теленок. Я ему и говорю:

– «Чего смотришь? Беги пока не поздно!». Он и рванул с места в карьер, как спортивная лошадка.

Вот я и решил, что против таких подонков и наглецов, которые мешают жить, надо бороться, иначе они будут диктовать.

Практику на третьем курсе университета я решил проходить в милиции, в уголовном розыске. У бати был знакомый, который работал в 1 отделении милиции, заместителем начальника, вот он меня туда и пристроил. Батя хотел, чтобы я все сам увидел, как там работают, какая публика вращается. И надеялся, что я откажусь от своей бредовой идеи, пойти туда работать после университета. Но вышло все наоборот.

Павел Васильевич Кочкин был в то время майором милиции, успел немного повоевать, боевой офицер. После войны три года боролся с бандеровцами на Западной Украине. Когда собирались за столом, он просьбе молодежи, рассказывал, что представляют собой эти твари, как они убивали своих же селян, которые вступали в колхозы, учителей, председателей колхозов, не жалели ни детей, ни женщин. Как их вытаскивали из нор, так называемых схронов, убежище в лесу под землей оборудовали, такие, что пройдешь мимо и не заметишь. Но находили их все равно и уничтожали. Оружие у них было все из-за рубежа: американское, английское, французское, канадское. Это все наши бывшие «союзнички» их снабжали. Потом туда эти бандиты и сбежали, кто уцелел. Павел Васильевич имел богатый опыт оперативно-розыскной работы с этими бандами и щедро делился с молодежью, оберегал нас. Он постоянно твердил нам: «Работать надо головой, прежде всего, а потом уже всеми остальными частями тела». Помню как-то, уже работая под его началом, ночью, я возвращался в отделение милиции и был один. На Лермонтовском проспекте обратил внимание на пятерых юношей, которые чистили карманы у пьяного. Я взял их на испуг и всех задержал, притащил в ближайший опорный пункт милиции, оттуда вызвал наряд и доставил в отделение. Утром, на сходке, правильнее на совещании, я доложил об этом Павлу Васильевичу с гордостью и ожидал, как минимум, одобрения за смелость и находчивость. Он как будто пропустил мой доклад мимо ушей, но, когда закончил сходку и всех отпустил, меня попросил остаться. И тут, один на один, меня так пропесочил, такими словами, что и говорить не хочется. Только за то, что я пренебрег элементарной безопасностью. Это я запомнил на всю жизнь. Ну ладно, это все лирика. Вернемся к моей практике.

Как я понял, мой отец, попросил Павла Васильевича показать мне все неприятности, которые могут ждать меня, работая в милиции. Он вызвал к себе Михаила Уфимцева и объявил: «Вот тебе студент, две недели у него практика, покажешь все документы, разъяснишь чем мы тут занимаемся, пусть поприсутствует при допросе, можешь задействовать его при облавах, но только вместе с тобой и никуда не отпускать. Учти, что он еще спортсмен и ему тренироваться надо». Так я познакомился со старшим инспектором уголовного розыска Михаилом Уфимцевым. У него я прошел практику. Потаскал он меня за собой по облавам: проверяли мы чердаки, подвалы, притоны, где собиралась всякая гопота. Как их называли БОМЖи, т.е. лица без определенного места жительства и занятий. Помню была интересная встреча с одной такой женщиной. Вытащили мы ее из подвала с четырьмя мужиками. Михаил попросил меня получить от нее объяснение, кто она, где живет, прописана и так далее. Я стал записывать ее данные и прошу указать возраст. Она так игриво смотрит на меня и говорит:

– «У женщин возраст не спрашивают», – у самой все передние зубы отсутствуют, волосы дыбом стоят и исходит от нее такой запах, что дышать нечем. Как у Высоцкого: «Глаз подбит и ноги разные». Но все равно чувствует себя женщиной.

Именно находясь рядом с Михаилом и наблюдая за повседневной работой, я окончательно понял, что уголовный розыск – это мое дело. Следствие, конечно, это тоже интересно, но там слишком много бумажной волокиты, а розыск – это непосредственная работа с преступником, его поимка и изобличение. Так я наперекор своим родным, пришел к выводу, что после университета иду работать в родную милицию.

Глава 2.

Итак, после окончания университета, несмотря на все свои привилегии наличия красного диплома, я был направлен на работу в Главное управление внутренних дел Леноблгорисполкомов по своему собственному желанию. В кадрах, я попросил меня направить в 1 отделение милиции, где я проходил практику. Таким образом, в один из дней августа я снова стоял перед Павлом Васильевичем. Он молча рассматривал меня и потом только спросил:

– «Ну что, ты решил это окончательно?»

– «Да» -ответил я ему твердо.

– «Ну, ладно. Раз так садись. Сейчас будет совещание и я тебя представлю».

Я скромно уселся в углу и стал ждать. Со всеми ребятами из уголовного розыска я не был знаком, практически знал только Михаила, у которого проходил практику. Поэтому немножко волновался, как примет меня коллектив. К 10 часам все собрались, человек 6, расселись и тут Павел Васильевич и говорит:

– «Итак, коллеги, позвольте вам представить нашего нового товарища, который пришел к нам на работу, после окончания университета с красным дипломом, прошу обратить на это внимание, Дубровского Владимира Андреевича». Наступила небольшая тишина и тут, как обычно, раздалось ржание. Павел Васильевич удивился и спрашивает:

– «Чего ржем, как лошади, что я сказал смешного?»

– «Павел Васильевич, – отвечает один из парней, видно больше других начитанный, – так ведь Дубровский, к тому же Владимир Андреевич».

– «Ну и что?» – опять спрашивает Павел Васильевич.

– «Ну что вы забыли роман Пушкина «Дубровский». Там ведь Дубровский Владимир Андреевич главарь шайки разбойников», – разъясняет ему все тот же грамотный.

– «Господи, а я думаю, чего ржете, надо же какие вы грамотные у меня, даже приятно стало. Ничего, это Дубровский наш, советский парень, который будет бороться с преступниками. Так ведь, Владимир?» – спрашивает меня.

– «Конечно», – отвечаю я.

– «Не конечно, а так точно. Пора привыкать отвечать по-военному. Садись», – сказал Павел Васильевич и началось уже служебное совещание. По окончании, Павел Васильевич оставил меня, Михаила Уфимцева и сказал ему, что я теперь его подопечный, пусть посадит в своем кабинете и учит работать. Через несколько месяцев меня направят на курсы оперативников, а пока пусть за мной приглядывает.

Таким образом, я приступил к работе в должности стажера инспектора уголовного розыска, в оперуполномоченных нас потом переименовали.

Через пару минут я с Михаилом зашли в его кабинет, теперь уже и мой то же, он показал мне стол и стал разъяснять азы нашей работы. Но тут один за другим стали подходить остальные сотрудники. Как оказалось, каждый из них обслуживает определенную зону, т.е. территорию, называется это зональный принцип. Мне достается земля от Крюкова канала до проспекта Маклина. Основные объекты там – Дворец 1-ой Пятилетки и Синагога. По соседству, на Пряжке, была зона Михаила, за каналом Грибоедова, так называемая Покровка – зона Геннадия Афанасьева, Валерий Петров обслуживал зону у Исаакиевского, второй Михаил, Козлов – около площади Труда и двое оперов – Владимир Ветров и Борис Харитонов работали по несовершеннолетним. Всем ребятам около 30 лет, кто окончил среднюю школу милиции, кто вышку (Высшую школу милиции). Наиболее авторитетным среди них был Михаил Уфимцев, мой шеф. Он отслужил в армии, в спецназе, был женат. Спокойный, выдержанный, но, когда надо и взрывной. Потом я узнал, что деление по зонам было вообще-то условным, только по мелким делам работали самостоятельно, а обычно объединялись. Район наш был не очень спокойным, как-то приводили статистические данные, что около 70% населения ранее судимые. А у нас работа, в основном, ходить и добывать сведения по квартирам, так что в любой момент надо было быть готовым дать отпор. С оружием мы не ходили, я вообще понял, что пистолетом лучше не пользоваться, а то потом отписываться перед прокуратурой сложно, только если уж деваться некуда и когда убить могут.

Геннадий, когда уже все собрались сразу же заявил, что с меня причитается. Я сопротивляться не стал, но Михаил вмешался и заявил, что проставляться надо только с первой зарплаты и нечего на молодого наезжать. Тут раздался звонок от дежурного и Михаил, сообщил, что во «Дворце1-ой Пятилетке», где проводится выставка товаров, совершена кража. Так начался мой первый день.

Вместе с Михаилом пошли пешком. Я спросил у него, а нельзя ли на автомашине. Он рассмеялся и сказал, чтобы я забыл про машину, ей можно пользоваться только в экстренных случаях и при совершении тяжких преступлений. Чтобы я привыкал ездить на общественном транспорте, по нашему удостоверению, проезд бесплатный. Там же и возить с собой преступников, но только не опасных. Так в разговорах, вернее в наставлениях, мы и подошли к Дворцу 1 –ой Пятилетке. Как оказалось, там проходила выставка и показ одежды от магазина ДЛТ (Дома ленинградской торговли). Продавцам было выделено небольшое помещение для хранения собственных вещей, которое они закрывали на ключ, а сами находились в зале. Во время обеда одна из продавщиц обнаружила, что пропали 50 рублей из ее кошелька, т.е. вор не украл полностью все деньги, а взял только часть, в расчете на то, что хозяйка сразу не обратит внимание. Михаил вначале стал наезжать на продавщицу, почему мол оставила деньги, и теперь где их искать, если помещение было закрыто, но потом все же взял от нее заявление, показал на меня и сказал:

– «Вот наш сотрудник будет заниматься вашей кражей и все вопросы к нему, находимся мы в 1 отделении милиции на улице Якубовича дом 14».

Мне же велел, чтобы я переписал всех служащих Дворца и продавцов, которые были в момент кражи, надо от них получить объяснение. С этим он ушел, а я остался выполнять его указание. Когда вернулся в отделение, там уже никого не было, один дежурный по району, Геннадий. Я спросил, что с бумагами делать, он рассмеялся и ответил: «Положи в стол, пригодятся». Почему рассмеялся, это я уже потом понял. Так закончился мой первый день службы.

На следующий день Михаил, на совещании, доложил о краже денег в «ДК 1-ой Пятилетки». Павел Васильевич спросил, у кого материалы и когда узнал, что у меня, заявил:

– «Вот у тебя и первое дело, раскрывай. Если что, Михаил поможет».

Возвратившись в кабинет, я спросил у Михаила, что теперь мне делать и он нарисовал мне план действий:

– «Опроси всех продавщиц, кто где был, где был ключ от комнаты, и кто имел к нему доступ. При каких именно обстоятельствах потерпевшая обнаружила кражу денег, кто свидетель. Кто еще имел доступ в помещение и, кто мог похитить. Все ясно? Если ясно, действуй».

– «Михаил, а разве не надо регистрировать заявление потерпевшей? – спросил я, – так ведь учили нас в университете». Он улыбнулся и ответил:

– «Пока не надо. Ты, что же хочешь нам повесить «глухарь» за 50 рублей? Вижу не хочешь, так что разбирайся, а потом все поймешь».

С этим заданием я выехал во Дворец, благо выставка еще продолжалась и приступил к опросу продавщиц. В ходе чего я выяснил, что приехали они к 11 часам, переоделись и все вместе направились в демонстрационный зал, двери закрывала кассирша и ключ хранился у нее, в кассе. Никто его не брал до обеда, на обед уходили по двое и Настя, наша потерпевшая, уходила вместе с другой продавщицей Натальей. В это время обнаружила кражу денег, когда хотела идти в кафе. Кроме них во Дворце, находились еще электрик, радист и две девушки – уборщицы. Второй ключ от помещения, где была совершена кража, находился на вахте. Там имеется шкафчик, где висят ключи от всех помещений и должна выдавать их вахтерша. Но, к сожалению, второго ключа от помещения, мы с ней не обнаружили. Пришлось напрягать старушку, кто же был у нее и брал ключи. Назвала она двоих: радиста и электрика, при этом заявила, что ключи они, обычно, берут сами. Круг немного замкнулся. Стал выяснять, что представляют собой эти ребята. Электрик – забулдыга, постоянно поддавший ходит, а радист – интеллигентный парень, культурный, всегда здоровается. Начал я с электрика. Иван, так звали нашего электрика, на удивление был трезвым и поэтому не очень склонен к беседе. Он утверждал, что на вахте взял свой ключ от каптерки, которая находится недалеко от помещения, где переодевались продавщицы, но туда не заходил, из посторонних видел только радиста Максима, который проходил по коридору. Денег не брал, иначе не ходил бы трезвым. Нашел я Максима, его радиорубка, была расположена этажом выше, где находилось помещение раздевалки. Как всякий интеллигент, он не обрадовался беседе со мной. В глаза старался не смотреть и утверждал, что прошел прямо с вахты в свое помещение. Меня это расстроило: еще интеллигент, а врет бессовестно, милицию обманывать нельзя. И я ему все сказал, что о нем думаю, после чего предложил проехать со мной в отделение. Максим не выдержал и как культурный парень, сразу признался, что у него очень сложное материальное положение, он деньги взял, но вернет, только не надо его никуда везти. Тогда я предложил ему написать, что он признает свою вину и обязуется вернуть деньги, сегодня же, к концу дня. Действительно через час деньги были у меня, и я торжественно возвратил их потерпевшей Насте. За что был с восторгом встречен всеми девушками, продавщицами Ленинграда. Мелочь, но мне очень понравилось раскрывать преступления.

С победой я вернулся в отделение милиции и доложил все материалы Михаилу, ожидая хотя бы похвалы, но он холодно так заметил:

– «Молодец, хорошее начало, но такие преступления вообще у нас не регистрируются. Положи в стол и забудь. И помни, что вопрос с регистрацией преступлений, это особая тема и требует отдельного разговора». Так началась моя служба.

Один день за другим проходили, вернее пролетали, в мелких кражах, знакомствах со своими подопечными на территории, ночных облавах. Было интересно и необычно, возникли совершено другие отношения, чем на гражданской жизни.

В один из дней, после совещания, мы сидели у себя, в кабинет заскочил Павел Васильевич:

– «Всем вооружиться и за мной. Вооруженное нападение на магазин. А ты, он посмотрел на меня, – остаешься за дежурного», – и вылетел из кабинета, а за ним все остальные.

Я спустился к дежурному, но он толком сам ничего не знал. Ему сообщили, что двое ворвались в ювелирный магазин на улице Герцена, но продавщица успела нажать на тревожную кнопку и наряд милиции тут же подъехал к дому. Преступники их увидели, выскочили, стали стрелять по ним, затем побежали к Сашкиному садику. Милиционеры их преследуют. Наши все туда побежали.

Пришлось ждать. Вернулись ребята через пару часов, привезли с собой одного из преступников. Михаил мне потом все рассказал:

– «Нам сообщили, что преступники бегут к Сашкиному садику, ну мы рванули туда, чтобы им не дать смешаться с толпой, иначе будут жертвы. К нашему счастью, они не добежали и заскочили в парадную одного из домов. Когда мы прибежали, преступники были на чердаке, выхода из него не было. Двое милиционеров на входе перекрыли им путь. Вступили в переговоры, вначале они не отвечали, только отстреливались. Потом стали спрашивать, что им будет. Парни оказались с Кавказа. Один из них был готов сдаться, а второй не хотел, потом он застрелился и второй поднял руки и вышел к нам. Вот и все».

Спокойно и буднично, все прозвучало, будто не было стрельбы и никакой угрозы жизни. Мне очень импонировало такое мужское отношение. А служба продолжалась.

На земле у Валерия Петрова возникли проблемы: на Мойке 60 находилась баня и оттуда стали часто поступать заявления о краже вещей, документов и денег, и даже привозить совершено раздетых мужиков. Было ясно, что завелся кто-то и пользуясь безнаказанностью, подрабатывает, можно сказать ворует. Собрались мы и стали обсуждать, что можно сделать. Возникла версия, что сам вор не может действовать в одиночку, скорее всего у него есть сообщник, среди банщиков. Надо было кого-то послать туда, кто не был засвечен, т.е. кого не знали банщики. Естественно все посмотрели на меня. Я сразу же заявил, что согласен, только пусть разъяснять, что надо делать. Провели анализ всех поступивших заявлений и выяснили, что, в основном, воруют в пятницу, когда много народу в бане. Так я стал посетителем и самым чистоплотным из всех оперов. Задача моя была присмотреться к банщикам, определить кто вызывает подозрение. Недалеко от бани дежурил кто-то из ребят, на всякий случай, если мне удастся сразу кого задержать. Мужское отделение обслуживали двое мужиков: один из них дядя Ваня, ему было под 60 лет, спокойный, услужливый, если посетители подносили стаканчик, никогда не отказывался, но и сам не просил. Второй – молодой парень, Петя, какой-то скользкий, с бегающими глазками, от выпивки то же не отказывался, но пьяным никогда не был. Я пришел к мнению, что он и есть подельник вора, но необходимо искать доказательства. Михаил предложил сделать установки на них по месту жительства и выяснить, что они собой представляют и с кем общаются, заодно и получить справки о судимости. Как не удивительно, но при получении справки выяснилось, что дед наш, дядя Ваня был судим пять раз и отсидел около 15 лет. По месту его жительства мы выяснили, что проживает он коммунальной квартире, ведет себя тихо, но посещают его молодые ребята, лет по 20, человека три. Что их связывает, соседи не знают, но мальчишки очень слушаются деда. Тогда мы решили, что надо задержать их при совершении кражи. В очередную пятницу я направился в баню и там увидел, что с дядей Ваней общаются двое молодых парней, похоже, что это были его подопечные. Ближе подойти мне не удалось, дядя Ваня внимательно следил за всеми. Я взял пиво и пристроился в углу. Смотрю, парни разделись и тут же разделились: один прошел в сторону от своей скамейки, а второй расположился у входа в парилку. Дядя Ваня подошел к одному из шкафчиков, как он успел открыть его, я даже не увидел, но он посмотрел в сторону парня, что находился на скамейке и пошел дальше. Через некоторое время этот парень подошел к шкафчику и стал одеваться. Я следом за ним. Он на выход, я следом. Валерий ждал меня, я указал на парня, и мы его взяли, с двух сторон под ручки. Недалеко стояла наша автомашина, туда его засунули и стали ждать второго. Следом упаковали и его. В отделении милиции у первого парня нашли краденные вещи из шкафчика. Доставили к нам и потерпевшего. Тут уж привезли следователя и выписали сразу же постановления на обыск у всех троих приятелей, даже на третьего, которого с ними не было. Вот именно у него и обнаружили большинство из ворованных вещей, так как он жил один в коммунальной квартире. Тут нам повезло, привязали к кражам всех троих приятелей дяди Вани. Ребята молодые, еще не судимые, поэтому долго не ломались и признались во всех преступлениях и дали показания на дядя Ваню. Он то же не долго ломался, когда ему объяснили всю ситуацию, только пробурчал: «Сколько раз себе говорил, что надо одному работать, тогда хоть жалко не будет, что прогорел».

Так, в трудовых буднях прошло шесть месяцев и меня направили на курсы оперативников, как мы их называли: «Курсы молодого бойца». Здесь нам преподавали различные юридические дисциплины: уголовное, гражданское и административное право, Закон о милиции, оперативно-розыскную деятельность и многое другое. Даже физическую и огневую подготовку. Я в принципе молчал, что являюсь кандидатом в мастера спорта по самбо, поэтому помалкивал себе на занятиях, зачем высовываться, когда не спрашивают. Тут со мной и произошел казус: вызывает меня как-то преподаватель на ковер. Сам он видимо то же имел какое-то понятия по единоборствам, молодой еще. Ну я ему чем-то не понравился и вызвал на ковер, в качестве груши использовать. Я так спокойно вышел, жду как он будет на мне приемы показывать. Он раз и руку хотел заломить, а я тихонечко ему контрприем. Он пыхтит, а не получается. Ребята смеются, а преподаватель злится. Раз и другой прием мне, а ему опять контрприем, ничего у него не выходит, один смех и удовольствие ребятам. Тогда он понял, что я – то же могу кое-что и велел сесть на место, вызвал другого курсанта, на нем и отыгрался. Больше меня не трогал. В общем-то больших проблем учеба для меня не составила и закончил я курсы с отличием. Иначе не получается. Хвастун немного, не так уж это и плохо, если не пустое бахвальство. Проучился я полгода и по окончанию курсов мне было присвоено звание лейтенант милиции и назначен на должность инспектора уголовного розыска 1 отделения милиции Октябрьского РУВД гор. Ленинграда.

Глава 3.

Итак, началась моя служба. С первых дней работы мне пришлось столкнуться с понятием регистрации преступлений. По существовавшему положению при обращении граждан в отделение милиции, дежурный был обязан вначале его зарегистрировать, а затем вызвать оперативника, тот уже должен был получить заявление и по нему работать. На деле так никогда никто не поступал. Оперативник получал заявление, а дальше – как бог пошлет. Даже если преступление раскрывалось, то не обязательно возбуждали уголовное дело и преступника привлекали к уголовной ответственности. Приблизительно, в это же время, когда я приступил к работе, во втором отделении милиции молодой оперативник принял заявление о совершении грабежа от одной гражданки. Ограбили ее на пару рублей, видно у преступника, на водку не хватало. Наш оперативник проявил сноровку, вместе с потерпевшей стал патрулировать по территории и вскоре задержал преступника. Тот во всем сознался, стал каяться. Доложили руководству отдела и тот дал команду «профилактировать» преступника, а это означало просто отпустить, мол итак, рост преступлений в районе, а это мелочевка. Да, мы должны были не допускать рост преступлений, потому, что при построении коммунизма, сознание у граждан будет такое, что они не будут совершать никаких нарушений правопорядка. (22 съезд КПСС, который состоялся в 1961 году провозгласил: «Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» Предполагалось, что произойдет это к 1980 году). А что значит не допускать, это означает не регистрировать. Вот так и не иначе. Бред, да и только. Плохо учились наши руководители, явно не изучали криминологию и не знали ничего о причинах и условиях существования преступности. Это мы в университете для себя изучали, а они не знали. Бывают же не грамотные руководители. Ладно, это все лирика. Но продолжение нашей истории не столь лиричное. Нашего преступника молодой оперативник отпустил и предупредил, что совершать преступление – это плохо. Но тот видимо не понял или глухой был, и через некоторое время он совершил очередное нападение, при этом убил потерпевшую. Его поймали и им занялось уже следствие прокуратуры. Следователю он все выложил, как его поймали и как из милиции отпустили. Прокуратура по данному факту возбудила уголовное дело и привлекли к уголовной ответственности уже нашего молодого оперативника, руководство сделало вид, что не знало о том, что тот злоупотребил своими служебными полномочиями. Состоялся суд и ему присудили несколько лет лишения свободы, условно. Хорошо, что не посадили. Судья, конечно, понимал, кто виноват, но система такая, что против нее не попрешь.

Приходилось мне учитывать и эти нюансы, но если хочешь работать, надо приспосабливаться.

Больше всего нас беспокоили квартирные кражи: взламывали двери, проникали через окна, входили в доверие.

Произошло это летом, как раз после окончания курсов. Погода стояла чудесная, нам бы на пляж, да на солнышко позагорать, можно и с девушками. Но приходится вставать и идти на работу. А там меня уже ждал очередной заявитель. Пригласил его в кабинет и спрашиваю, что случилось. Мужчина, как говорится в сказке про Карлсона, в самом соку, рассказывает, что накануне вечером, решил сходить поужинать в кафе. Семья уехала на дачу, а он остался в городе, так как оттуда далеко ехать. Пришел в кафе, а там все места заняты, только в углу сидит за столиком одна девушка, молодая и симпатичная. Подошел к ней и спрашивает, можно ли ему составить кампанию, мол я только поем и уйду. Она так оценивающе осмотрела его, видно, что понравился и разрешила. Заказал он ужин и ждет, когда принесут. Девушка же стала рассматривать его и говорит:

«Если хотите составить кампанию, то уж и развлекайте. Меня зовут Татьяна, а вас?» В общем, они разговорились. И далее приведу, что он сказал дословно:

«Я даже сам себе удивлялся, я вообще-то застенчивый, особенно с женщинами. А тут меня так понесло, анекдоты травить начал, откуда их только вспомнил, сам не знаю. А Татьяна меня слушает, только улыбается, даже разрешила шампанское заказать. Я чувствую, что ей нравлюсь, от нее такие флюиды пошли, что голова закружилась. Пригласил к себе домой, взял еще вина, выпили и я отключился. Проснулся уже утром, Татьяны нет и вместе с ней пропали драгоценности жены: серьги, кольца и прочая дребедень. Из шкатулки деньги, что я копил на автомашину, около 1000 рублей. Вот я не знаю, что делать, хоть в петлю лезь».

Я, конечно, ему посочувствовал, как мужчина, но как опер ничего обещать не смог. Задача была весьма и весьма сложная. Татьяна, имя скорее всего вымышленное, где она обитает, сложно было сказать. Предложил ему поехать со мной в кафе, надо хоть видимость поисков создать, иначе в прокуратуру может побежать жаловаться. В кафе нам сказали, что девушка, которая была с моим потерпевшим, у них ранее не появлялась и они ее не знают. Так оборвалась единственная ниточка. Но раскрывать надо, и надо, чтобы потерпевший понял, что кровь из носа, но я делаю все для ее поимки. Поэтому я предложил ему вместе со мной объехать все приличные рестораны и кафе по центральным районам. Так, вместо, заслуженного вечернего отдыха, мы направились в путешествие по общепиту Ленинграда. За вечер успевали объехать три-четыре точки, но девушки не было, составили фоторобот, но особенно он не помог, под него можно было задержать человек 10. Наконец, когда, даже потерпевший, уже отчаялся и я вместе с ним, в ресторане «Баку», что на Садовой улице, нам повезло. У потерпевшего, даже, дыхание сперло, когда он ее увидел. Сидела девушка в углу и подстерегала очередную добычу, которая за соседним столиком расположилась. Горячие парни с Кавказа. Их огненные взгляды ее бодрили, и она им поощрительно улыбалась. Но тут вмешался я, когда подошел к ее столику вместе с потерпевшим. Она сразу узнала его, но виду не подала. Заявила, что мы пристаем к ней и попросила официанта выпроводить нас. Тогда я вытащил свое удостоверение, продемонстрировал его ей и администратору ресторана и предложил проехать со мной в отделение милиции. Горячие парни вначале хотели вмешаться, но увидели удостоверение, решили, что это не их дело. Я вызвал наряд милиции, так как понял, что от нее ждать можно всяких сюрпризов по дороге. При допросе выяснилось, как я и предполагал, что зовут ее не Татьяна, а Капитолина, приехала из Владивостока, и нам очень повезло, что ее поймали, она уже запланировала свое возвращение домой и тогда бы мы ее очень и очень долго искали. Вызвали следователя и Капитолину задержали. Обыск, в номере гостиницы, где она проживала, помог нам ее изобличить полностью: были найдены драгоценности жены, правда деньги она немного растратила, но и это хорошо, могли вообще ничего не найти.

Лето вообще-то веселое время для нас. Прошло несколько дней, только пришел на работу, как направляет меня дежурный на ул. Союза Печатников, поступила заявка на совершение квартирной кражи. Приезжаю, квартира находится на первом этаже, окна открыты, приходи и бери что хочешь. Потерпевшая рассказывает, что вышла только на полчаса в магазин, возвращается, а в квартире все перевернуто, пропали магнитофон, телевизор, из шкафа – деньги в размере 500 рублей. Делать нечего, звоню дежурному по телефону и вызываю эксперта со следователем, а сам по квартирам, искать свидетелей и тех, кто мог что-либо видеть. Обход по квартирам ничего положительного мне не дал. Возбудили уголовное дело, ущерб для потерпевшей был значительный, такое не спрячешь. Утром, на совещании, Павел Васильевич сказал:

«Очередная квартирная кража, глухарь, который нам подарил Дубровский, – можно было подумать, что я ее совершил, – так что давайте все на территорию и по притонам, может где-то и засветится. Заодно и повстречайтесь со своими осведомителями и проверьте все ломбарды на своей земле. Могут туда сдать технику. Чтобы я здесь никого не видел. Работайте».

Мы и разбрелись. Я вместе с Михаилом, пошли по территории, выясняем кто гуляет, а кто ищет только, где можно поживиться. Тут мне Михаил предлагает зайти на Пряжке в винно-водочный магазин, там у него контакт с продавщицей, может что и подскажет. Действительно тетя Маша рассказала, что недавно к ней забегал Костя с соседнего дома и купил сразу три бутылки водки, а позавчера ходил он пустой и клянчил в долг хотя бы одну бутылку. Мы сразу с ним пошли домой к Косте, благо, что недалеко. Заходим в парадную, квартира у Кости на втором этаже, дверь открыта, видно гулянка в полном разгаре. (Несмотря на то, что классики говорят: «Утром даже лошади не пьют»). Заходим, квартира коммунальная, комната у Кости при входе справа. Заглядываем туда, там дым коромыслом, расположились пятеро забулдыг, на столе водка, даже с закусью. Нас увидали, Костя, как хозяин вскочил и к нам, мол кто такие и чего надо. Михаил ему спокойно отвечает:

«В гости к тебе зашли, проведать. А ты не гостеприимный совсем и сразу же грубишь». Костя размахнулся и хотел его ударить, но не тут – то было. Михаил ударил его под дых и тот согнулся, вскочили все остальные. Я одному заехал по ушам, Михаил –второму, легли оба на пол и не отзываются. Двое других, видя такое дело, присели на стулья. Михаил прошелся по комнате и показывает мне на столик, где стоят телевизор и магнитофон, очень похожие на те, которые украли. Костя решил, что пока есть деньги, надо их пропить, а с техникой потом разберется. Выгнали мы всю эту гопоту и вызвали наряд, стали составлять протокол об изъятии всей техники. Так мы раскрыли квартирную кражу.

А вскоре Павел Васильевич пошел на повышение, направили в другой район на должность начальника отделения милиции. На его место назначили Михаила, меня – на место Михаила, старшим инспектором уголовного розыска. Прошел год, так как я имел высшее образование, то присвоили мне очередное звание старший лейтенант милиции. Карьера удалась, но от этого работы не стала меньше. Событие чрезвычайное и нам пришлось проставляться, никуда тут не деться. Я в магазин и вечером собрались уже в кабинете заместителя начальника отделения, теперь кабинет Михаила. Мне поручили разливать, Михаил внимательно проследил за мной и говорит:

«Рука твердая, с первого раза точно размерено, начальником тебе быть в будущем, но пока только закоперщиком».

Глава 4.

Лето. Белые ночи и всех тянет на прогулку по набережной Невы и Александровскому саду, а это наша земля. Собираются очень много людей: молодежь, приезжие разного возраста, кто трезвый, а кто пьяный. Ну, а если выпил, то как не показать свою удаль молодецкую. В общем-то преступлений хватало всяких и разных: от изнасилований до убийств.

В один из таких дней, утром, пришла молодая девушка, Екатерина, 17 лет от роду, а это означает несовершеннолетняя и рассказывает, что вчера, поздно ночью, она пришла на набережную Невы, что посмотреть, как разводят мосты. У нас на Адмиралтейской набережной очень удобное место, сразу видно два моста: Дворцовый и лейтенанта Шмидта. Пока гуляла по набережной познакомилась с тремя молодыми парнями: Олегом, Виталием и Славиком. Все они немного старше ее: молодые, веселые и дружелюбные. Олег, он был у них заводила, предложил ей погулять вместе с ними. Ребята ей понравились, и она согласилась. Так всю ночь вместе они провели: гуляли по набережной и в Сашкиным саду. У ребят было много знакомых, с кем они общались. Под утро, Олег предложил всем пройти недалеко в квартиру, где проживает один из его знакомых и там отдохнуть. Екатерина согласилась, и они пошли в один из домов вначале проспекта Майорова. Она обратила внимание, что дом, вроде бы, был расселенный, но не стала отказываться. В доме действительно никто не проживал, но она не подумала ничего плохого, так как ребята были хорошие и Олег сказал, что тут они просто отдохнут. Но когда зашли в одну из пустующих комнат, Олег стал к ней приставать, требуя, чтобы она вступила с ним в половую связь. Она не соглашалась, но он пригрозил, что возьмут ее силой и действительно двое парней, Виталий и Славик, схватили ее за руки и держали, а Олег – насиловал, потом поменялись. Удовлетворив свои физические потребности, отпустили домой, но предупредили, что если она обратиться в милицию, то ей будет плохо.

Заявление серьёзное, девушка несовершеннолетняя, тут же вызвали следователя и возбудили уголовное дело. Предположили несколько версий, что Олег, который привел их в квартиру, ранее там проживал и с получением новой квартиры переехал. Мы пришли к мнению, что решение об изнасиловании у них возникло уже под утро, поэтому все имена парней, подлинные. Но проверка этой версии нам ничего не дала, не было там такого парня. Тогда решили, что надо искать знакомых, с которыми они общались ночью. Сложность установления этих приятелей, состояла в том, что, Катя никого не запомнила, кроме своих обидчиков. Тогда было принято решение о необходимости проведения облав ночью, пока еще все в Сашкином саду отдыхают, чтобы установить свидетелей. Собрали мы все свои силы и ночью стали задерживать всех, кто находился в Александровском саду, у памятника Гераклу. По показаниям Екатерины, именно около него были знакомые этих ребят. Нам пришлось действовать культурно, но настойчиво, ибо никто не хотел идти в отделение, мы объясняли всем, что речь идет о серьезном преступлении и люди шли нам навстречу. Задерживали мы по 30 человек, и всех подряд опрашивали, знают ли они ребят, Олега, Виталия и Славика, которые были вместе с девушкой. Только на третьи сутки нашелся парнишка, который знал Олега и его адрес, но как оказалось потом, что не только он один.

Когда мы приехали к Олегу на квартиру, то он сразу понял, кто мы и что пришли за ним. Колоть его не пришлось, он сразу признал свою вину и выдал своих подельников. Оказалось, что Виталий и Славик работают на Ленинградском Адмиралтейском объединении, проживают в общежитии, но где именно, он не знает. Я и Михаил, вместе с Катей поехали на предприятие, где в отделе кадров стали проводить по фотографиям опознание преступников. Действительно, в результате недолгой процедуры, Екатерина опознала парней. Мы прошли в цех и прямо на рабочем месте их задержали и доставили в отделение, к следователю. Оказалось, что им уже сообщили, а не только нам, что мы проводим мероприятия по их поимке, в связи с чем они уже подали заявление на увольнение и собирались уезжать на родину. Не повезло им. Но все равно недалеко бы уехали. Зло должно быть наказано.

Прошло несколько дней, как на Синем мосту, напротив Мариинского дворца, у памятника Николая 1, произошла драка между двумя группами парней, в результате, один остался лежать с ножевым ранением в область сердца. Это ЧП для Ленинграда. В самом сердце города убили человека. В этот же день к нам приехала бригада первого отдела Управления уголовного розыска во граве с начальником отдела Илюшиным. Все «зубры» сыска. К ним еще прислали из каждого районного отдела по оперативнику и вместе с нами собралось человек 20. Как я понял, предстояла настоящая работа. Хорошо еще, что правильно сработали постовые милиционеры около гостиницы «Астория». Они переписали всех свидетелей преступления, кто согласился дать показания.

Картина предстала такая, что между двумя группами парней, которые проходили по площади к направлению Александровского сада возник спор, который перешел в драку. Она тут же прекратилась, когда один из парней упал, убежали все: кто был с парнем и, кто с ним дрался. Людей было много, но только один из свидетелей запомнил того, кто ударил ножом. Именно по его показаниям пришли к выводу, что преступник был с Кавказа. Составили фоторобот, но теперь предстояло искать всех участников сражения.

В бригаде оперативников первого отдела, иначе отдел называли «убойный», был Алексей Мелехин, который считался у них за аналитика, он раздавал задание каждому из прикрепленных оперативников, ему же докладывали об исполнении и, если надо было кого-либо задержать, подключал основные бронебойные силы. Меня, как местного, тоже подключили к бригаде. Я выполнял поручения и к тому же работал по своей «земле». Начали, как всегда, с ранее судимых за хулиганство, кто же еще драться любит. Таких набралось в Ленинграде свыше двух с половиной тысяч человек и нам предстояло их проверить: где они были в момент совершения преступления. Получая каждое утро очередного фигуранта, я уезжал на целый день и вечером отчитывался о проделанной работе. Что-то видимо привлекло внимание Алексея к моей персоне, скорее всего, как я выполнял задание, и он приблизил меня к себе. Я стал помогать ему в проверке отчетов оперативников, в составлении различных версий. Работы было много и мне это нравилось. Возникла только одна проблема: каждый вечер бригада собиралась и местное руководство обязано было проставиться за оказываемую помощь. Михаил пищал, денег на это никто не выделял, гуляли только за его счет, ну я, как местный опер, обязан был все обеспечить и участвовать в мероприятии. Тяжело было, так как к таким возлияниям, как бывший спортсмен, совсем не привык. Ну да ладно, это все лирика. А для раскрытия данного убийства нам надо было связаться с кавказскими республиками, раз шла речь, что преступник может проживать именно там, но в какой конкретно, надо было установить. Были направлены отдельные поручения по всем республикам. Прошло, приблизительно с полгода, когда пришло сообщение из Еревана, что по их данным некий Ашот Арутюнян, проживающий в селе Баганис, был во время совершения преступления в Ленинграде. Прислали его фотографию. Провели опознание, и свидетель подтвердил, что он очень похож на парня, который участвовал в драке. Решили направить туда двух оперативников для его задержания и этапирования в Ленинград. Из бригады выделили Алексея, а он предложил меня. Так вдвоем мы полетели в Ереван. На аэродроме нас встретил начальник «убойного» отдела гор. Еревана Самвел Саркисян. Мужчина лет 35, плотного телосложения, круглолицый и улыбчивый. Сразу же нас стал обнимать, целовать, как своих родных, даже приятно стало. Повез нас вначале в гостиницу «Ани», где поселили каждого в отдельном номере, предложил отдохнуть и через пару часов встретиться. Он за нами заедет, поедем ужинать. Алексей пытался начать разговор о задании, но Самвел тут же все пресек: никакой пока работы, все потом. Мы расположились, приняли душ и стали ждать хозяина. Действительно через пару часов Самвел, как штык, был у нас и повез, как он объяснил, в кафе «Аргишти». Хотя это не ресторан, но лучше – в Ереване, нигде не кормят. Расположились мы в отдельном кабинете и действительно, так вкусно я еще в своей жизни не ел: икра черная и красная, «заморская баклажанная», осетрина, а про шашлык, вообще говорить не стоит. Во главе стола коньяк армянский, настоящий. Вечер мы провели чудесный, на всю жизнь запомнился. Про дела Самвел говорить не разрешал, заявил, что завтра в управлении обо всем поговорим. По окончании вечера мы попытались заплатить, хотя у нас вряд ли денег командировочных хватило бы, но Самвел заявил Алексею:

«Обижаешь меня, брат. Я тебя как друга встречаю, а ты про деньги говорить начинаешь. Пока вы мои гости, чтобы я про них больше не слышал». Вот так.

На следующее утро Самвел заехал за нами и повез в управление МВД Еревана. Кабинет у него был не как у нас. Мебель и обстановка соответствовали его должности: кресла и диван кожаные, шкаф для книг, шкаф для одежды, все новое и блестит, не буду говорить, как. Расположились мы с Алексеем за журнальным столиком. И только тут Самвел начал деловой разговор:

«Мы уже выяснили, что ваш подозреваемый Ашот действительно был в Ленинграде со своими двумя друзьями и действительно он ножом ударил вашего потерпевшего, после чего они сразу уехали из города. Честно скажу, если бы не убийство, мы не смогли бы вам его отдать. Только хочу предупредить, что лично вам его никто не выдаст и разговаривать с вами не будут. Поэтому я предлагаю вам такой вариант: вы даете нам отдельное поручение, мы допрашиваем свидетелей, которые были с ним и привозим Ашота прямо к трапу на аэродром, к отправке самолета, и вы улетаете. Свидетелей вам не отдадут, и мы забрать их не сможем. Если вас устраивает мое предложение, то я даю команду к выполнению».

Естественно нам ничего другого не оставалось, и мы согласились.

«Отлично, – сказал Самвел, – а теперь я немного займусь своими делами, а вы отдохните, потом поедем завтракать».

Через некоторое время в кабинет заглянул мужчина и Самвел пригласил его зайти. Сам он сел в рабочее кресло, усадил гостя напротив, и они стали о чем-то беседовать на своем языке. Через некоторое время мужчина вытащил из своего портфеля пачку банкнот и протянул их Самвелу. Тот посмотрел на эту пачку, но не взял, что-то еще сказал и мужчина вытащил опять из портфеля еще две пачки денег и протянул их Самвелу. Он взял их, открыл ящик и бросил туда. После чего попрощался с мужчиной и предложил нам ехать. Мы с Алексеем переглянулись, глядя на все это, но говорить ничего не стали. Мы ведь гости.

В этот раз Самвел повез нас в кафе «Козырек», который рядом с театром оперы и балета. Там Самвел нам показал известных артистов и объяснил, что именно этим кафе и славится: его посещают знаменитые люди. После того, как мы опять достаточно приняли армянского, Алексей решился и спросил у Самвела, что такое было в его кабинете, мол так в открытую он взял деньги. На что тот ответил:

«Это у вас проблема. У него сын преступник, я взял деньги, так как сказал ему, что это за его сыном приехали сотрудники из самого Ленинграда и его заберут с собой. Если он не хочет, пусть заплатит. Вот и все. Это у вас шырли-мырли, жалуются в прокуратуру, в обком. У нас все свои: прокурор, судья, 1-ый секретарь обкома, райкома. Все свои люди. Мы все решаем. Ясно?»

«Да, мы поняли, – ответил Алексей, – но ведь мы не имеем никакого отношения к его сыну».

«А разве это имеет какое-то значение?» – спросил Самвел. И нам стало все ясно. Другая республика, другой менталитет.

Опять погуляли этот день в кафе, ублажали свои кулинарные потребности. На следующий день Самвел, утром приехал с молодым оперативником и представил его нам:

«Знакомьтесь! Давид Геворкян, старший опер моего отдела, любитель искусства. Пару дней он проведет с вами и будет знакомить со всеми достопримечательностями города Еревана. Прошу любить и жаловать. А я откланяюсь с вашего разрешения. Дела зовут. Перед отправкой встретимся». Два дня мы провели с Давидом, побывали на Большом каскаде в центре города, там стройка шла полным ходом. Как объяснил Давид через склоны холмов должна пройти система ступенчатых переходов, водопадов и цветников по бокам лестницы, в верхней части обелиск в честь 50-летия советской власти в Армении со смотровой площадкой. Побывали в музее древних манускриптов, в музее геноцида армян, театре опере и балета, смотрели на Дом молодежи. К концу дня уже ничего не хотели смотреть, поэтому вечер закончили в кафе. На следующий день Давид, глядя на наши муки, предложил съездить на озеро Севан и там отдохнуть на природе. Мы с радостью согласились. Озеро находится на высоте около двух километров над уровнем моря. И красота там бесподобная. Купаться мы не купались, все-таки весна и было прохладно. Хорошо, что взял с собой фотоаппарат и нащёлкал на память много разных видов. К вечеру мы были в Ереване и встретились с Самвелом. Он сказал, что завтра привезут нашего убийцу, билеты на самолет уже заказаны и в 11 часов мы улетим, а сегодня вечером, проведем в его обществе в ресторане. Мы с Алексеем только вздохнули и промолчали.

К 9 часам на следующий день были в аэропорту и к моменту отправки самолёта, доставили Ашота. Тепло попрощались с Самвелом и Давидом, пригласили в Ленинград и заняли места в конце салона, а потом уже пустили и пассажиров. Пока летели, переговорили с Ашотом, он признал свою вину и сказал, что шли они посмотреть белые ночи и разводку мостов. По дороге к ним прицепилась кампания вместе с потерпевшим, стали оскорблять и из-за этого возникла драка. Как настоящий мужчина он не смог ему простить оскорбление и ударил ножом. Все как в фильме «Кавказская пленница или Новые приключения Шурика»: «По закону гор …. Ошибки надо не признавать, их надо смывать кровью». Но это уже не наше дело, пусть суд разбирается, наш суд самый «гуманный и справедливый суд в мире».

Глава 5.

Настала осень. Как у Александра Сергеевича Пушкина: «Уж небо осенью дышало, короче становился день…». А у нас все больше становилось проблем. Завелась какая-то …, «нехороший человек», и почти каждый божий день трещали квартиры. Все опера сбивались с ног, разыскивая преступников, но ничего не могли поделать. Начальник отдела собирал лично всех на совещание, грозил всевозможными мерами, если не поймаем, но даже близко ничего не было. Кражи совершались, в основном, через окна или форточки. Причем только в нашем районе. К концу месяца насчитали 49 квартирных краж, чего никогда не было. Начальник отдела Эльмир Михайлович Царев представлял себя уже простым опером в одном из районов города. Мы каждый день, без устали, проверяли всех подучетных: ранее судимых за квартирные кражи или состоящих у нас на картотечном учете, встречались со своими осведомителями и «барабанами», но заслуженных внимания сведений не поступало. При анализе совершенных преступлений было ясно, что человек, который проникает в квартиры маленького роста, просто другой не мог бы пролезть через форточку. Наконец из одной школы района позвонила нашему оперу по несовершеннолетним Владимиру Ветрову учительница 3 класса и рассказала, что у нее в классе есть ученик, некий Сережа Петров, который принес в школу импортный магнитофон и хвастается перед остальными учениками. Причем мать у парнишки работает в столовой и воспитывает одна сына. Лишних денег у нее вообще нет, откуда взялся магнитофон, неясно. Сам Сережа объяснил, что нашел его в подвале. Кроме того, она обратила внимание, что у Сережи еще появились деньги, на которые он покупает ребятам мороженое и конфеты. Володя вместе со своим напарником Борисом Харитоновым помчались в школу. Через некоторое время привезли оттуда Сережу с магнитофоном. Этот Сережа был ростом метр со шляпой, ясные голубые глазки, кругленькое личико, ну прямо ангел. Проверили по картотеке, действительно, магнитофон значится среди похищенных вещей из одной квартиры. Владимир с Борисом в присутствии учительницы стали беседовать с Сергеем. Вначале он стоял на своей версии, что нашел магнитофон в подвале, стали выяснять, откуда же у него появились деньги, и тут он признался, что украл из квартиры по соседству. На вопрос, куда девал ворованные вещи, рассказал, что складывал в своем доме, в подвале. Вызвали следователя и вместе с ней, поехали и изъяли все вещи. Все ворованные вещи нашли, за исключением денег, которые он растратил на своих друзей для покупок игрушек. И никто из родителей этих друзей не поинтересовался, откуда взялись у них эти подарки. Началась рутинная работа по закреплению доказательств, сам наш преступник уголовной ответственности не подлежал, ему было всего-то 10 лет. Но наша история на этом не заканчивается. Через некоторое время опять совершили кражу через форточку, и Владимир с Борисом тут же поехали и привезли Сережу. Тот безропотно выдал похищенное. С этих пор наши опера стали вызывать к себе Сережу раз в неделю, он признался тут же, где совершил кражу, и выдавал похищенное. В конце концов ребята выясняли даже про кражи из тех квартир, откуда не поступало заявлений. Сережа стал брать только деньги, так как заявил, что вещи у него постоянно забирают. Попадались такие квартиры, где проживали только муж с женой, деньги прятали, как обычно, в шкафу, а когда они пропадали, то полагали, что супруг прихватил и не признается. Так Сережа стал головной болью для наших оперов на длительный период времени. Мы понимали, что это продлится по крайней мере до тех пор, пока ему не исполнится 14 лет и не отдадут его спецшколу.

Но именно, работая по этому делу, я познакомился с чудесной девушкой, следователем нашего отдела, только не смейтесь, зовут ее Маша Троекурова. Да, бывают такие совпадения. Можете представить, что творилось в нашем отделении, когда она приехала первый раз и опера узнали ее имя и фамилию. Я при этом не присутствовал, они рассказали обо всем Михаилу, после чего решили нас познакомить. Ко мне в кабинет зашел Володя и сказал, что Михаил собирает всех у себя. Когда я зашел в кабинет, там уже все сидели, и в глазах у них мелькали лукавые огоньки. Я сразу увидел Машу, она была в форме следователя и расположилась в углу. Брюнетка с тёмно-синими глазами, стройная, это я уже потом рассмотрел, она тоже меня внимательно рассматривала. Когда все уселись Михаил сказал:

«Маша, позвольте, вам представить одного из лучших наших оперов Владимира Дубровского». Маша переспросила:

«Как вы сказали его зовут?»

На что Михаил ответил: «Да, да, его зовут Владимир Дубровский. А тебе, Владимир, позволь представить нового следователя нашего отдела Марию Троекурову». Тут все довольные рассмеялись и захлопали в ладоши.

Я только пробурчал: «Ничего смешного в этом нет».

Но Михаил не отстал от меня: «Как порядочный человек и джентльмен, Владимир, ты обязан жениться». Ну тут и Маша покраснела.

После чего Михаил продолжил:

«Теперь Маша, мы выделяем вам этого оперативника для оказания помощи в расследовании. Все ясно? Теперь все свободны». Вот так произошла наша встреча.

Мы прошли с Машей в мой кабинет, где она спросила, действительно ли меня зовут Владимир Дубровский. Я подтвердил и сказал, что еще мои далекие предки преклонялись перед творчеством Александра Сергеевича Пушкина и с тех пор у нас в роду имена мужчинам давали только Владимир и Андрей. Она рассмеялась и заявила, что у нее в роду не придавали внимание своей фамилии, случайно она оказалась Марией. Я только поинтересовался:

«Тогда как ты со своей дворянской фамилией оказалась в рабоче-крестьянской милиции?»

«Очень просто. Мой папа всю свою сознательную жизнь работает в следствии и заразил этим меня. Я поступила в «Вышку», на следственный факультет, и в этом году его закончила».

«А кем же твой папа работает?»

«Одним из руководителей следственного управления», – ответила Маша.

Я про себя сразу же подумал, что простой опер большому начальнику явно не понравится, но, конечно, ничего не сказал. Работы по совместным делам у нас с Машей было много и приходилась часто встречаться. Естественно мне это нравилось, и я так думаю, что Маша то же была не против.

В это время по всему городу пошла новая волна преступлений против несовершеннолетних девочек. Преступник, мужчина лет 35-40, ходил с клеткой, в которой был попугай. Он подходил к девочкам, которые одни возвращались после школы домой, показывал им попугая и предлагал зайти к нему и поиграть с ним. Девочка соглашалась, ей было очень интересно, тем более, что попугай был большой и разговорчивый. Преступник пользовался этим, заводил девочку на чердак, где совершал насилие или развратные действия. Преступления совершались в самых различных районах Ленинграда, и преступник никогда не возвращался на старые места.

В милиции опять было введено чрезвычайное положение: отменены отпуска, выходные, введён 12-часовой рабочий день. Как всегда, была создана при Главке следственно-оперативная группа, куда попали мы с Машей. Она работала при управлении, я же проверял ранее судимых за аналогичные преступления, проживавших в различных районах города, к вечеру приезжал отчитываться и после провожал Машу домой. В течение нескольких месяцев наша работа положительных результатов не давала. Сотрудники милиции перекрыли практически все школы, проводили регулярно инструктажи с учителями, патрулировали во всех местах возможного появления преступника, был составлен фоторобот, который представлял собой отдаленное представление о преступнике. Но именно он нам помог. Проверка подучетников ничего не давала, тогда решили, что надо проверять рынки, где торгуют птицами и различными питомцами. Мне поручили проверить Кондратьевский птичий рынок на Полюстровском проспекте. С этим фотороботом я поехал на рынок, вначале искал похожего человека, но понял, что это бесполезно, и стал показывать фоторобот. Вот один из старых продавцов мне сказал, что похож он, весьма отдаленно, на одного любителя попугаев Ивана Кульчицкого, который проживает где-то в Невском районе и торгует здесь постоянно, но в последнее время исчез и давно не появлялся. Это было уже что-то и с этой информацией, я отправился в управление.

Раз я был инициатором, то мне и поручили установить этого Ивана, но запретили появляться у него по месту жительства. Через центральное адресное бюро я установил полные данные Кульчицкого, и выяснилось, что он ранее, был судим за приставание к девочкам, но очередь для его проверки еще не подошла. На этой стадии мне дали задание выйти в адрес и проследить за Иваном издалека, установить полные его приметы и доложить. Несколько часов я проторчал у дома, пока Кульчицкий не появился. Был он без клетки с попугаем, невысокого роста, маленькая плюгавая мордочка. Видно его личность во мне вызывала отвращение, он постоянно озирался, проверяя нет ли за ним слежки. Уже после задержания, стало известно, что о его розыске, ему сообщили. Я вернулся опять в управление и доложил результаты своей работы. Мне велели вернуться в свое отделение, и если возникнет необходимость, то вызовут. Сразу подключились более солидные силы. Как потом, я узнал, что за ним установили профессиональное наблюдение и ходили дней десять, пока не взяли на очередном покушении. Ну а я получил свою премию, как один из инициаторов раскрытия преступления.

Глава 6.

Совместная работа с Машей по делам, сблизила нас и укрепила наши взаимоотношения. Эта девушка мне нравилась не только внешне, но и внутренне притягивала к себе. Почти каждый вечер я провожал ее домой и мне, как ни странно, это не надоедало. Это я сужу по ранее имевшим место встречам с другими подружками. Я искал причины для встреч, я ждал их и каждый день думал о ней. Похоже, я то же был ей не безразличен. Пошли первые поцелуи на улице, в парадной. А целоваться я умел хорошо, это мне все мои девушки говорили. Я закружил ей голову и себе. Явно дело шло к свадьбе. В конце концов я решился и пригласил Машу к себе домой. Предупредил родителей, что в субботу я со своей девушкой, придем на обед. Отец был удивлен, так как ранее такого за мной не наблюдалось, мать обрадовалась и только сказала: