ПРОЛОГ
Париж, 1678 год
Чернила расплывались на пожелтевшей бумаге. Старческая рука дрожала, словно ветвь под порывами ноябрьского ветра. Жан-Батист Ламбер, семидесятилетний тайный советник покойного кардинала Мазарини, раздраженно отложил перо и потер воспаленные глаза.
«О, мой любопытный читатель! Как объяснить тебе то, что я сам едва понимаю? Как описать историю, где истина сплетается с ложью в такой тесный узор, что даже я, проживший эту жизнь, порой не могу их различить?»
За окном его скромного парижского особняка бушевала гроза. Капли дождя барабанили по стеклу, как чьи-то нетерпеливые пальцы. Огонь в камине бросал причудливые тени на стены кабинета, заставляя старинные гобелены оживать в дрожащем свете.
Ламбер поднял взгляд на портрет кардинала Ришелье, висевший над камином. Проницательные глаза Красного герцога, казалось, следили за каждым его движением.
– Вы все еще преследуете меня, ваше высокопреосвященство? Даже сорок лет спустя?
Тишина в ответ. Лишь треск поленьев в камине.
Он вздохнул и снова взялся за перо. Времени оставалось мало. Они наверняка уже в пути. Возможно, уже в Париже. Мемуары должны быть завершены до их прихода. История должна сохраниться. Ради Франции. Ради истины. Ради его бедной Селесты…
«Моё имя – Жан-Батист Ламбер, и я был глазами и ушами самого могущественного человека во Франции. Не короля, нет. Настоящая власть редко носит корону. Я был доверенным секретарем кардинала Армана Жана дю Плесси, герцога де Ришелье. Человека, создавшего Францию, которую мы знаем сегодня. Человека, который…»
Странный звук на улице заставил его замереть. Скрип колес по мокрой брусчатке? Он прислушался. Звуки копыт… Остановка под его окнами… Приглушенные голоса…
Ламбер поспешно сложил исписанные листы и спрятал их в потайной ящик письменного стола. Они пришли раньше, чем он ожидал.
Отворив старинный шкаф, он извлек из тайника запечатанный конверт с личным гербом Людовика XIII – последний подарок давно умершего монарха. Затем подошел к камину и бросил туда несколько листов, наблюдая, как пламя жадно пожирает бумагу.
– Не все тайны Версаля должны быть раскрыты, – прошептал он, глядя на сгорающие секреты. – По крайней мере, не сейчас.
Громкий стук в дверь эхом разнесся по дому. Его преданный слуга Пьер, единственный оставшийся в доме, неуверенно постучал в дверь кабинета.
– Месье… К вам посетители. Они говорят… Они говорят, что от имени короля.
Ламбер улыбнулся. Разумеется, от имени короля. Они всегда приходят от имени короля.
– Скажи им, что я буду через минуту, Пьер.
– Они очень настойчивы, месье.
– Я знаю, друг мой. Знаю.
Когда слуга ушел, Ламбер достал из ящика стола маленький перстень с выгравированной золотой пчелой. Символ, который преследовал его всю жизнь. Символ, с которого всё началось.
Он надел перстень на палец и подошел к потайной двери, искусно скрытой за книжными полками. Механизм, разработанный ещё при Ришелье, работал безупречно. Полка бесшумно отъехала в сторону, открывая узкий проход.
– Ищите меня, господа Хранители Печати. Ищите, как искали все эти годы, – прошептал старик, шагнув в темноту прохода. – Но тайны Версаля не должны умереть вместе со мной.
Дверь закрылась за ним за мгновение до того, как в кабинет ворвались люди в черных плащах.
Жизнь Жана-Батиста Ламбера подходила к концу. Но его история – история, которая изменила судьбу Франции – только начиналась.