Читать онлайн Природа вне времени: четыре грани вечной красоты. Современная проза и поэзия

© Наталья Червяковская, 2025

ISBN 978-5-0068-1026-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Природа вне времени: четыре грани вечной красоты

В безмолвии вечности, где время теряет свою власть, природа являет себя во всем своем неземном великолепии, распахнув четыре грани в сокровищницу неподвластной красоты: неудержимую мощь, мимолетную нежность, мудрое безмолвие и чарующее преображение.

Первая грань – неукротимая сила стихий, творящая хаос бурь и огненный восторг извержений, вздымающая волны в яростном танце до небес и рассекающая гранит скал, словно тончайшее кружево. Она рычит в реве ветра, обрушивается грохотом водопада, вспыхивает треском молний, пронзающих тьму ночи. Это первозданная мощь, скульптор ландшафтов и властитель судеб.

Вторая грань – мимолетная нежность первых весенних цветов, робко тянущихся к свету сквозь остывшую землю. Она трепещет в хрупком танце снежинок, шепчет в листве под ласковым летним дождем, порхает в трепетном полете бабочки над изумрудным лугом. Это тончайшая мелодия жизни, звучащая лишь краткий миг, но оставляющая неизгладимый отпечаток в глубине души.

Третья грань – мудрое безмолвие вековых лесов, где время скользит неспешно, а каждый камень хранит эхо минувших эпох. Она дышит в тиши горных вершин, дремлет в задумчивом отражении звезд в зеркальной глади озера, движется неторопливым пульсом ледника. Это безмолвное знание, накопленное тысячелетиями, дарующее умиротворение и осознание вечности.

Четвертая грань – чарующее преображение природы, расцветающее в калейдоскопе времен года, в огненных восходах и багряных закатах, в мистическом танце северного сияния. Она сияет золотом осенних листьев, искрится серебром морозных узоров на стекле, взрывается изумрудом весенней травы. Это непрерывное чудо обновления, напоминающее о вечном круговороте жизни и смерти, света и тьмы, тепла и холода.

И в каждом из этих чудесных проявлений, от неукротимой мощи до волшебного преображения, мы видим отражение вечной и нетленной красоты природы, красоты, которая вдохновляет, завораживает и напоминает нам о нашем скромном, но важном месте в этом огромном и поистине прекрасном мире.

И, стоя на пороге этих граней, мы ощущаем себя частью чего-то большего, чем мы сами, растворяемся в этой грандиозной симфонии бытия. В порыве ветра, в нежном лепестке, в молчании леса, в ярком закате – везде мы видим отражение самих себя, наших страстей и надежд, наших страхов и мечтаний. Природа становится зеркалом души, отражающим наши самые сокровенные уголки, напоминая о нашей связи со всем живым.

Осень доживала последние дни. Еще неделя, и зима вступит в свои права по календарю. Небо затянулось бесконечной серой пеленой. Листья давно облетели, лишь крики воронья да завывание ветра нарушали тишину засыпающей природы.

В этот день на пороге супермаркета столкнулись два человека, казалось бы, из разных миров.

Она – юная, дерзкая, с хрупкой фигуркой, скрывающей недюжинную внутреннюю силу. На плечах – серое драповое пальто, на ногах – колготки в сетку и грубые ботинки в стиле милитари. Под пальто – легкая блузка, то ли офисная, то ли школьная, и короткая юбка. Русые волосы, тонкие, подстрижены под каре без челки. От нее веяло неуловимым ароматом, запахом ведьмы. Она, конечно, об этом и не подозревала, но этот запах не спутаешь ни с чем. Сложно описать его конкретно, ведь у каждой представительницы магического мира свой неповторимый флер. Но есть в нем нечто общее – притягательность, сила, уверенность. Аромат, который ощущаешь не носом, а всем телом. Сладковато-сандаловые нотки будоражили воображение. Глаза – узкие щелочки, то ли от непогоды, то ли от привычки щуриться, то ли такая генетика.

Столкновение у входа в супермаркет обернулось трагедией – пакет не выдержал удара и лопнул. «Черт возьми, – проворчала она. – Как всегда! Даже с этим пакетом – неудача!»

Он – худощавый молодой мужчина, одетый во все темное, с элементами военной формы. Непонятного покроя плащ, словно из другой эпохи, и длинная взъерошенная борода добавляли ему загадочности. Прямые, замасленные волосы, будто он только что сошел со страниц истории. Да и весь его облик выдавал человека, чуждого суете современного мегаполиса. В руках – пустой рюкзак, явно для будущих покупок. На ногах – берцы.

«Смотри, куда прешь!» – грубо бросил он девушке. Его взгляд задержался на ее лице, заметил подступающие слезы. Слезы не из-за порванного пакета, а из-за какой-то душевной боли, терзающей ее. Он протянул ей кристально чистый носовой платок: «Возьмите, утритесь. И позвольте помочь.» Он достал из рюкзака пакет и начал аккуратно перекладывать рассыпавшиеся вещи. Свечи, интерьерные тыковки, дешевые подсвечники, мишура… Улыбка тронула его губы. «Не иначе, ворожить собралась?» – проговорил он. «А тебе какое дело?» – огрызнулась девушка. «Барышня, давайте будем взаимовежливы. Если у вас плохое настроение, не нужно портить его другим.» Она окончательно разрыдалась. Он терпеть не мог женских слез. Собрав все вещи, он взял ее за руку и повел к скамейке: «Успокойтесь и идите колдовать.» «С чего вы взяли, что я буду колдовать?» «Решил – и все. И скажу вам, девица, настоящие ведьмы не плачут, и у них на алтаре непременно должен быть настоящий природный инструмент.» Она моментально успокоилась. Он явно чем-то ее заинтриговал. «Мне сейчас некогда, меня ждут. А давайте встретимся ровно через неделю, в это же время, на этом месте. Если не придете – значит, не судьба. А если придете – буду искренне рад.» Он быстро направился в магазин. Когда вышел с полным рюкзаком, ее и след простыл.

Неделя пролетела как один миг, наполненный странными снами и необъяснимым предчувствием. Она не могла понять, почему ее так взволновала эта случайная встреча. Вроде бы ничего особенного, но слова незнакомца, этот загадочный взгляд… Все это не выходило из головы.

В назначенный час она стояла у супермаркета, нервно поправляя воротник пальто. Он появился ровно в полдень. Его темная фигура выделялась на фоне серого городского пейзажа. В руках он держал сверток, обернутый в грубую ткань.

«Здравствуй, девица, – произнес он, слегка поклонившись. – Вижу, любопытство победило. И это хорошо.» Развернув сверток, он протянул ей предмет, от которого у нее перехватило дыхание. Это был кинжал. Не просто кинжал, а настоящий артефакт. Рукоять из черного дерева, украшенная резьбой в виде переплетающихся корней, лезвие из матовой стали, словно впитавшее в себя лунный свет. От него исходила едва ощутимая, но мощная энергия.

«Возьми, – проговорил он, заметив ее замешательство. – Это клинок силы. Он поможет тебе отыскать свой путь. Но помни, он лишь инструмент. Использовать его во зло – значит, погубить себя.» Она осторожно взяла кинжал. Он идеально лег в руку, словно был создан специально для нее. В голове промелькнули обрывки смутных воспоминаний, словно это не первая их встреча.

«Откуда он у вас?» – прошептала она, не отрывая взгляда от клинка. «Это не важно. Важно, что теперь он у тебя. Судьба сама привела тебя к нему. А я лишь помог ей немного ускориться.» Он улыбнулся одними глазами, и она почувствовала, как по коже пробегает легкий озноб. «Ты знаешь, кто я?» – наконец спросила она, пряча кинжал под пальто. «Я знаю достаточно, чтобы понимать – ты особенная. И этот мир нуждается в твоей силе.»

Она молчала, обдумывая его слова. Внутри бушевал ураган эмоций – страх, любопытство, сомнение и… надежда. Надежда на то, что она не одна в этом мире, что ее странные ощущения и видения – это не выдумка воспаленного воображения, а реальность. «Зачем ты это делаешь?» – спросила она, глядя ему прямо в глаза. «Я делаю то, что должен. И ты будешь делать то, что должна. Нам предстоит долгий путь. И тебе решать, пойдешь ли ты по нему одна или с моей помощью.»

Волна впечатлений от подарка и от самого человека, доселе совершенно незнакомого, все еще держала ее в плену. Внутри клокотало чувство, будто она знала его целую вечность, если не в этой жизни, то в прошлой. Эмоции переполняли, смешиваясь с буйством непогоды и хлопьями снега, отчего ее начала бить мелкая дрожь.

– Ровно через три дня я жду тебя здесь. Видишь мой внедорожник? – Она взглянула в указанном направлении. В стороне стоял мощный автомобиль цвета мокрого асфальта, стекла которого были покрыты грязью, казались заплаканными, добавляя облику стальной суровости и тоскливой безысходности.

– Через три дня ты оставишь все свои дела, рассчитаешься с работой и учебой. И явишься сюда в это же время. Вот список необходимых вещей, – он протянул конверт, в котором лежала банковская карта. – Все, что в списке, купишь по этой карте. Возьми документы, телефон и выбрось это пальто с чулками, вся продрогла, только заболеть не хватало.

– По какому праву вы со мной так разговариваете? – возмутилась она, но он не дал ей договорить, направившись к машине.

– Помни, Сибирь не любит слабых. Три дня. Надеюсь, этого достаточно. И выброси эти тыковки. – Он громко расхохотался. – Тыковка, – проговорил он, – буду звать тебя Тыковкой, милая барышня.

– Мужлан! – огрызнулась она ему вслед.

Она стояла, как громом пораженная, сжимая в руках конверт и ощущая под пальто леденящий прикосновение клинка. Слова незнакомца, грубые и прямолинейные, всколыхнули в ней бурю противоречивых чувств. Слова незнакомца звучали властно, но в них не было злобы. Скорее, уверенность и… забота? Непонятно. С другой – неодолимое любопытство и смутное предчувствие, что этот человек – ключ к разгадке ее собственной тайны. Она чувствовала, как внутри нее поднимается волна энергии, готовая вырваться наружу. Энергии, которую она всегда ощущала, но никогда не понимала.

Вернувшись домой, она первым делом достала из-под пальто кинжал. Лезвие матово мерцало в полумраке комнаты, словно живое. Она провела пальцем по гравировке на рукояти, и ее словно пронзило электрическим разрядом. Воспоминания нахлынули с новой силой – лица, места, события, которые она никогда не переживала. Она увидела себя в лесу, у костра, в окружении других людей, таких же, как она. Она вдохнула аромат трав, смешанный с терпким дымом костра, и уловила тихий шепот ветра, играющего в листве. Внезапная острота ощущений, их обжигающая реальность, перехватила ее дыхание.

Развернув конверт, она достала банковскую карту и список вещей. Одежда, обувь, теплая куртка, походный рюкзак, спальный мешок, аптечка, навигатор… Все, что нужно для долгого путешествия. И ни слова о том, куда она должна ехать. В голове пульсировала только одна мысль: Сибирь. Холодная, дикая, необъятная Сибирь. Что ее там ждет? И почему она должна верить этому незнакомцу, который называет ее Тыковкой?

Решение пришло внезапно и неожиданно. Она уволилась с работы, забрала документы из университета и купила все необходимое по списку. Старое драповое пальто и колготки в сетку отправились в мусорный контейнер. Она смотрела на них, как на символы прошлой жизни, от которой она готова была отказаться ради неизведанного будущего. Собрав вещи, она набрала номер телефона другу, но не смогла выдавить из себя ни слова. Просто сбросила вызов и выключила телефон.

Ровно через три дня, в полдень, она стояла у супермаркета, одетая в новую теплую куртку и удобные ботинки. В руках она держала небольшой чемодан и рюкзак. Внедорожник цвета мокрого асфальта ждал ее. Незнакомец, которого она уже начинала воспринимать, как проводника в другой мир, стоял, облокотившись на капот, и смотрел на нее с легкой улыбкой. «Готова, Тыковка?» – спросил он. Она кивнула, и он открыл дверцу автомобиля. Они отправились в путь, навстречу холоду, тайнам и судьбе.

Внедорожник плавно тронулся с места, оставляя позади серые городские улицы и привычный мир. Она смотрела в окно, наблюдая, как меняется пейзаж. Мелькали поля, леса, небольшие поселки. С каждым километром она чувствовала, как отдаляется от прошлой жизни и приближается к чему-то новому и неизведанному. В салоне царила тишина, нарушаемая лишь мерным гулом мотора. Незнакомец вел машину уверенно и спокойно, словно знал каждый поворот дороги. Она украдкой наблюдала за ним. Его лицо, суровое и сосредоточенное, казалось высеченным из камня. Она чувствовала его взгляд, но он молчал, давая ей время собраться с мыслями.

К вечеру они добрались до небольшого заброшенного поселка. Несколько покосившихся домов, заброшенная церковь, заросшая травой площадь. Место казалось вымершим. Незнакомец остановил машину у одного из домов и вышел. «Приехали, Тыковка, – сказал он, открывая багажник.

– Здесь будем ночевать.» Дом оказался небольшим, но крепким. Внутри было чисто и уютно, словно кто-то недавно здесь жил. В углу стояла печь, на столе – керосиновая лампа. Незнакомец быстро растопил печь и зажег лампу. Комната наполнилась теплом и мягким светом.

– Давай познакомимся, – вдруг прорезал тишину мужской голос. Всю дорогу молчал, словно воды в рот набрал, а тут – прорвало.

– Меня зовут Федор. Сейчас вмиг ужин наколдую. Сегодня я тут главный по кухне! А ты давай, помогай. Понимаю, городские барышни не привыкли к такой жизни. Ничего, завтра утром, как тронемся в путь, завернем в придорожный отель. Искупаемся, приведем себя в порядок, пообедаем от души, домашней едой. Кстати, барышня, готовить-то умеете? И чего молчите? Не бойтесь, я вас пальцем не трону, не обижу. Печь уже вовсю пылала, согревая их временный ночлег. Ей показалось, что он здесь частый гость.

Когда комната наполнилась живительным теплом, она скинула куртку и произнесла:

– Приятно познакомиться, Федор. Меня зовут Надька.

– Рад знакомству, Надежда, – заулыбался Федор, поглаживая свою окладистую бороду. – Вот и познакомились.

– Да нет же, говорю, зови меня Надька, мне так больше нравится.

– Заметано, – ответил Федор.

– Тогда зови меня Змеем Горынычем! – и он расхохотался во всю ширь своей богатырской груди.

– Ну же, вон там в шкафу чашки, тарелки, приборы – не зевай! Будем ужинать и баиньки, завтра дальняя дорога, да и мне с утра надо дровами на будущее запастись, капканы проверить. Давай, ешь, не стесняйся! С этого дня чувствуй себя как дома. Зла тебе не причиню, но многому научу, – сказал Федор, и лукаво прищурился.

– Ну что, приятного аппетита! А спать залезай на печь, там тепло, я лягу здесь, на тахте.

Надька с удовольствием приняла предложенную тарелку дымящейся каши с тушенкой. Простое блюдо казалось невероятно вкусным после долгой дороги и пережитых волнений. Она ела, с любопытством разглядывая Федора. Он был похож на лесного богатыря: широкий в плечах, с густой бородой и пронзительным взглядом серых глаз. От него веяло силой и уверенностью, но вместе с тем чувствовалась какая-то скрытая печаль. «Кто он? Что он делает в этой глуши? И зачем я ему понадобилась?» – вопросы роились в ее голове, но она не решалась их задать.

Ужин прошел в молчании. Федор наблюдал за ней, изредка подкладывая дрова в печь. Когда они закончили есть, он собрал посуду и вымыл ее в старой жестяной миске. Надька забралась на печь, укрывшись стареньким ватным одеялом. Тепло от печи приятно расслабляло, но сон не приходил. Она вспоминала события последних дней, словно это происходило не с ней, а с героиней какого-то фильма. Бегство из города, встреча с Федором, таинственная дорога… Все казалось нереальным.

Федор устроился на тахте, накрывшись тулупом. Лампа горела тускло, отбрасывая причудливые тени на стены. Надька долго ворочалась, пытаясь уснуть, но тревожные мысли не давали ей покоя. Наконец, она не выдержала и тихо спросила:

– Федор, а куда мы едем? Зачем я тебе понадобилась?

Федор вздохнул и повернулся к ней. В полумраке его глаза казались еще более глубокими и загадочными.

– Узнаешь, Тыковка, всему свое время. Доверяй мне. Я зла не причиню. А едем мы туда, где ты сможешь начать жизнь заново. Туда, где тебя никто не найдет. А зачем ты мне понадобилась… Это долгая история. Спи, утро вечера мудренее.

Он замолчал, и в комнате снова воцарилась тишина. Надька чувствовала, что он не хочет говорить, и не стала настаивать. Усталость взяла свое, и она провалилась в беспокойный сон. Ей снились серые городские улицы, погоня, злобные лица, а потом – бескрайние поля и леса, глаза Федора, полные радости и решимости.

Утром Надька проснулась от запаха свежесваренного кофе. Федор уже хлопотал у печи, напевая какую-то незатейливую мелодию. На столе стояла кружка с ароматным напитком и тарелка с поджаренными на костре кусками хлеба.

– Доброе утро, Тыковка! Вылезай! Завтрак готов. Сегодня будет насыщенный день.

После завтрака Федор занялся своими делами, а Надька вышла на улицу. Поселок выглядел еще более заброшенным и унылым, чем накануне вечером. Тишину нарушало лишь пение птиц и редкое потрескивание сухих веток под ногами. Она бродила по заросшей площади, заглядывала в пустые окна покосившихся домов, представляя, как здесь когда-то кипела жизнь. Внезапно, ее взгляд остановился на заброшенной церкви. Деревянные стены покосились, крыша прогнила, но на куполе еще виднелся ржавый крест. Надька подошла ближе и толкнула скрипучую дверь. Внутри царила полумгла и запустение. Иконы потемнели от времени, штукатурка осыпалась, а под ногами хрустели осколки стекла. Но даже в этой разрухе чувствовалось былое величие и духовность.

Она долго стояла, погруженная в свои мысли. Кто она? Куда едет? И что ждет ее впереди? Вопросы оставались без ответа. Внезапно, она услышала шаги и обернулась. На пороге стоял Федор.

– Пора ехать, Тыковка. Нас ждут великие дела.

В машине ласкала слух красивая музыка.

– Надька, к обеду заедем в отель, нам нужно привести себя в порядок. Искупаться. Да и мне не помешает горячее, да и тебе тоже. Ты же совсем тростинка. Хотя, знаешь, мне плевать, как выглядит человек, хотя следить за собой, конечно, нужно. Главное – как он мыслит. Я немного введу тебя в курс дела и предстоящих планов. Весной мы двинемся по тайге, сплавляться до деревни староверов. Там живут две замечательные старушки, с которыми тебе предстоит познакомиться. Сейчас же наш путь лежит в Омск, затем нас ждет мой дом, там перезимуем. Я научу тебя премудростям… Ничего не бойся. От меня зла не будет. Я когда тебя впервые увидел, что-то щелкнуло внутри. Необъяснимое. Хотя я примерно догадываюсь, что со мной произошло в тот момент… Дома твои тебя искать не будут? Предупреди, хочешь – позвони.

– Не будут, – отрезала она. – Родителей нет, меня воспитывала бабушка, ее прошлой весной не стало. Одна, как ковыль в поле. Квартиру закрыла, счетчики отключила и вот – еду с тобой, как видишь. Но есть у меня приятель, Димка, я ему все-таки дала твой номер машины, он в органах работает.

Федор расхохотался, у него был заразительный смех.

– Однако, барышня, вы не так просты.

– Внешний вид обманчив, – буркнула Надька.

– Не ворчите, барышня. Моя прекрасная Тыковка.

Он сделал музыку погромче, и дорога вела их в какую-то историю. О которой Надьке только предстояло узнать.

– Надька, – вдруг снова заговорил Федор. – Сегодня первое декабря, давай каждый день будем отмечать праздники!

Надька возразила:

– Это неинтересно совсем – каждый день пребывать в празднестве.

– Согласен, – ответил Федор. – Ну, давай не каждый день, а через день?

– Не-а, – махнула головой девушка.

– А давай я познакомлю тебя с родными славянскими праздниками? И вместе мы с тобой встретим Зимнее Солнцестояние, Весеннее равноденствие, а затем летнее и осеннее… Упф, я кажется, немного проговорился, – сказал Федор. – Не буду забегать вперед. Ну что, Надежда… как вас там по отчеству? Александровна? Великолепно! А я Федор Викторович. Вот и познакомились.

Зимнее солнцестояние: Обновление. Возрождение. Надежда

Надька задумалась. Славянские праздники… Зимнее солнцестояние… В самой этой мысли звучала музыка давно забытых мифов, эхо костров, пылающих в ночной тьме. Что-то притягательное, неуловимое, словно дремлющая память крови, манило ее в этой древности. Давно уже зияла в душе пустота, словно вырвали с корнем из родной земли. Городская круговерть, этот ослепительный калейдоскоп фальшивых улыбок и пустых обещаний, лишь болезненно подчеркивала ее нарастающее чувство отчуждения. Не таилась ли подлинная сердцевина ее «я» именно там, в полузабытых обрядах и песнях, словно в древнем ларце, ждущем своего часа?

– Ладно, уговорил, Змей Горыныч, – улыбнулась она. – Будем отмечать твои славянские праздники. Но уговор дороже денег: с тебя – красочный рассказ о каждом празднике. И никаких нудных лекций, только байки из склепа, легенды и придания!

Она словно и опомниться не успела, как из тоскливой, пропитанной одиночеством осени, вихрем ворвалась в первый день зимы – и рядом с совершенно чужим человеком. Еще месяц назад она и помыслить не могла о его существовании, даже в самых смелых мечтах.

– Скажи, Надька, – вдруг заговорил Федор, – наколдовала меня? Только честно, говори, как на духу. – И улыбнулся лукаво.

Ей нравилась его непосредственность и одновременно ощущаемая за ним надежная защита. А ему в ней – ее задиристый характер, этакая «колючка-злючка». А может, это шипы от той, прежней жизни? Кто знает… – подумал Федор. Но эта девчонка ему нравилась.

– Моя Монголка, – проговорил он, не отрывая от нее взгляда.

– Это ты о чем? – удивленно вскинула брови Надька.

– Тыковка, – Федор приобнял ее за плечи, – мы будем не только праздники отмечать. Ты у меня еще будешь получать интересные имена.

– Главное, чтобы не прозвища! – прищурилась она.

– Хорошо, буду звать тебя Борода, – Федор подмигнул.

– Заметано! – ответил он и, рассмеявшись, прибавил громкость музыки.

В простом, казалось бы, предложении Федора, Надька неожиданно услышала трепетное обещание чего-то большего, чем просто забаву. Его желание отмечать праздники словно сквозь завесу серых будней пробивалось робкой надеждой на новую, яркую жизнь. На жизнь, наполненную смыслом, традициями, обрядами, в которой она, быть может, впервые обретет себя настоящую. И даже нарочито-веселый тон Федора не мог скрыть волнения, с которым он ждал ее согласия. Это было похоже на протянутую руку помощи, на приглашение в мир, где она, потерявшаяся в суете мегаполиса, сможет найти свой дом.

В полумраке салона автомобиля, под звуки незнакомой, но приятной музыки, слова Федора приобрели особый смысл, словно их шептали древние духи дорог. «Наколдовала меня?» – вопрос, прозвучавший просто и искренне, заставил ее задуматься. А ведь и правда, разве могла она представить себе еще месяц назад, что окажется в заброшенном поселке, в компании незнакомца, направляясь навстречу неизведанному? Может быть, и правда, она подсознательно искала именно такой поворот судьбы, чтобы вырваться из замкнутого круга и начать новую жизнь. И Федор, словно явившийся из древних легенд богатырь, стал проводником в этот новый мир. Может быть, это и есть колдовство?

Надька смотрела в окно, наблюдая, как за окном мелькают зимние пейзажи. Белые поля, покрытые пушистым снегом, темные силуэты деревьев, словно стражи уходящего года. Она чувствовала, как меняется внутри, как страх и сомнение постепенно отступают, уступая место любопытству и надежде. И даже предложенные Федором имена, забавные и необычные, воспринимались как своеобразный ритуал посвящения в новую жизнь, в которой ей предстоит узнать саму себя заново.

Дорога петляла, уводя все дальше от прошлой жизни, к новым горизонтам, к новым встречам. Впереди ждали славянские праздники, зимнее солнцестояние, сплав по таежной реке и знакомство со староверами. Впереди ждала настоящая жизнь, полная приключений, открытий и, возможно, любви. Федор молчал, управляя машиной, но Надька чувствовала его взгляд, полный тепла и заботы. И в этот момент она поняла, что не ошиблась, доверившись этому странному, необычному, но такому надежному человеку.

К обеду они добрались до уютного придорожного отеля. Горячий душ, вкусная домашняя еда, мягкая постель – после долгой дороги все это казалось настоящим раем. Надька с удовольствием потянулась, ощущая, как тело наполняется бодростью и энергией. Федор, устроившись напротив, внимательно наблюдал за ней. В его глазах, помимо уже привычного лукавства, промелькнула нежность и какая-то глубокая забота.

– Ну что, Монголка, отдохнула? – спросил он. – Тогда слушай меня внимательно. В Омске я живу в небольшом доме на окраине. Там есть все необходимое для комфортной жизни: тепло, уют, баня. Зиму проведем там, подготавливаясь к весеннему путешествию. Я научу тебя охотиться, рыбачить, разбираться в травах, ориентироваться в лесу. В общем, всему тому, что может пригодиться в глуши. А весной мы отправимся в тайгу.

– К староверам? – с любопытством переспросила Надька.

– Да, к ним. Это удивительные люди, сохранившие древние традиции и мудрость. Они живут в гармонии с природой, чтят предков и обладают уникальными знаниями. Ты многому сможешь у них научиться. Но главное – там ты сможешь обрести покой и начать новую жизнь. Забудь о прошлом, Монголка. Его больше нет. Есть только настоящее и будущее, которое мы будем строить вместе.

Надька слушала Федора, затаив дыхание. Его слова лились ровным, уверенным потоком, словно река, направляющая ее к новому берегу. «Забудь о прошлом… Есть только настоящее и будущее, которое мы будем строить вместе». В этих словах звучала твердая решимость и бесконечная вера в их совместное будущее. Она вдруг осознала, что впервые за долгие годы почувствовала себя в безопасности. Рядом с этим человеком ей не было страшно смотреть в завтрашний день.

После обеда они снова отправились в путь. Дорога стала извилистой, петляющей между заснеженными холмами и бескрайними полями. Надька, утомленная дорогой и новыми впечатлениями, задремала. Ей снились странные сны: древние славянские боги, костры, пылающие под звездным небом, и Федор, превратившийся в могучего медведя, охраняющего её сон.

Когда они подъехали к дому Федора, уже стемнело. Небольшой, но уютный дом, окруженный заснеженными деревьями, приветливо светился из окна. Внутри пахло свободой и душистыми травами. Надька почувствовала себя как дома, словно вернулась в место, где всегда хотела быть. Федор провел ее по дому, показал комнату, где она будет жить, просторную кухню с русской печью и уютную гостиную с камином.

Вечером, сидя у камина, Надька и Федор пили горячий чай с травами и разговаривали. Он рассказывал ей о своей жизни, о своих увлечениях, о староверах и о таежных приключениях. Она же слушала, завороженно глядя на огонь, и чувствовала, как ее душа наполняется теплом и надеждой. В этот вечер она поняла, что сделала правильный выбор, доверившись этому необычному человеку. Впереди их ждала долгая и трудная зима. Но вместе они справятся со всеми трудностями и построят новое, счастливое будущее.

Утренний сон Надьки был прерван каким-то переполохом за окном. Выглянув, она увидела молодую, эффектную женщину, оживленно беседующую с Федором. Его сдержанность не могла скрыть нервозности, словно кто-то или что-то нарушало тщательно выстроенные планы. Дверь черного авто, блестящего, словно вороново крыло, распахнулась, и на тротуар спрыгнул вихрастый мальчуган лет четырех-пяти, а следом – огромный, лохматый пес неопределенной породы. Надька, если честно, никогда не разбиралась ни в марках этих железных коней, ни в родословных четвероногих. Породистых псов и бездомных дворняжек она всегда невольно ассоциировала с собой.

Рано осиротев, она хранила в памяти лишь зыбкий образ матери – тепло ее тонких рук и песню, въевшуюся в сердце с младенчества, словно заноза: «Плавали уточка с лебедушкой по речке, две одинешеньки в тумане дней. Искали верного плеча, сердечка, средь тихих заводи и звонких ручейков…» Эти слова, словно призрачное эхо, преследовали ее на протяжении всей короткой и непростой жизни. С отцом – вечным странником, блуждающим по миру и отстраненным от ее судьбы, – они почти не виделись. Детский дом стал ее временным приютом – бабушка, слабая здоровьем, не смогла оформить опеку. Но несколько дней в месяц Надька проводила в родном доме бабушки. В эти дни частенько гостили и двоюродные брат с сестрой. Они-то и напоминали Надьке этих надменных породистых псов, а она чувствовала себя выброшенной на обочину жизни дворняжкой. Тетка, мамина сестра, не питала к ней теплых чувств и не упускала случая кольнуть: «Мама, ты опять ее из детского дома забрала?» – с особым, ядовитым акцентом на словах «из детского дома», выказывая пренебрежение, граничащее с брезгливостью. «Я бы своих детей вам не доверила». На что бабушка отвечала, уставшим голосом: «Зачем пришла? Хочешь – забирай. Для меня они все трое одинаково родные». Брат и сестра, в принципе, были неплохими, но держались отстраненно, находились полностью под властью материнского влияния. Вскоре был найден хрупкий компромисс: когда Надька приезжала к бабушке, двоюродных брата и сестры предусмотрительно не было. И от этого в доме становилось как-то тише и спокойнее – словно утихала внезапная буря. Бабушка, вся поглощенная заботой о маленькой внучке, нежно называла ее «моя куропаточка». Почему именно «куропаточка»? Маленькая, беззащитная… Хотя Надька не была слабой – в детском доме выживать было непросто, тем более ей, у которой все-таки были родственники. В детском доме ее считали домашней, а в доме бабушки – детдомовской. Но у нее было два надежных защитника: родная бабушка и верный друг из детского дома, Димка, готовый драться за Надьку с кем угодно.

В утренней дымке размышлений Надька вернулась на год назад, в ту пору, когда уходила бабушка. Два месяца, багряные от боли и озаренные прощальным светом, перевернули ее юный мир, оставив неизгладимый след. Незадолго до конца бабушка объявила о своем решении – оставить скромную квартирку Надьке. Слова эти вызвали бурю негодования у дочери и зятя, утопавших в роскоши, но алчно тянувшихся и к этой малости. Бабушка оформила все по закону, и дело о наследстве было закрыто, словно захлопнутая книга. После одной из особенно горьких ссор с дочерью бабушка слегла, и забота о ней тяжким бременем легла на хрупкие плечи Надьки и сердобольной женщины из соцзащиты. Тетя Вера, социальный работник, как-то сказала Надьке слова, врезавшиеся в память: «Запомни, девочка, никогда не презирай людей, ни в мыслях, ни в поступках, не возвышайся над ними из-за своего положения. Даже самый богатый и могущественный в своей болезни может оказаться во власти бедных рук санитарки, убирающей его немощи». Бабушка ушла на рассвете, с тихой улыбкой на устах, словно освободившись от земных пут. Надька вновь осталась одна в этом мире. Был, конечно, Димка, верный друг, окончивший институт, работавший в органах и недавно женившийся. Но он по-прежнему оставался незримым щитом, оберегающим свою подругу Надьку.

Разговор Федора с гостьей затягивался. Надька, забыв о приличиях, не сводила глаз с этой сцены, пытаясь угадать, о чем они так оживленно беседуют. Ее внимание невольно переключилось на мальчугана, который весело гонял пса вокруг дома, их звонкий смех эхом разносился по двору. Неожиданно мальчик споткнулся и упал прямо в сугроб. Пес тут же подскочил к нему, начал лизать заплаканное лицо, словно утешая. Надька не выдержала и выбежала из дома.

– Ты как, маленький? – спросила она, поднимая мальчика на руки. Личико его было перепачкано снегом и слезами.

– Это Мишка виноват, он меня толкнул, – всхлипнул малыш, показывая на пса.

– Мишка никого не толкал, ты просто не удержался, – возразила Надька, вытирая ему слезы. Мишка завилял хвостом, словно соглашаясь с ее словами.

В этот момент к ним подошла женщина. Ее лицо выражало явное недовольство вмешательством Надьки.

– Спасибо, я сама разберусь, – холодно бросила она, забирая мальчика у Надьки. В ее голосе чувствовались высокомерие и неприязнь. Она окинула Надьку презрительным взглядом, словно оценивая ее одежду и манеры.

Федор, наконец, закончил разговор и подошел к ним.

– Знакомьтесь, Надежда, это Лена, моя… давняя знакомая, – неловко произнес он. Лена окинула Надьку еще одним презрительным взглядом и, взяв сына за руку, направилась к машине. Федор проводил ее взглядом, в котором читались растерянность и какая-то обреченность. Он молча вернулся в дом, оставив Надьку в полном смятении. Внутри нее поднялась волна ревности и обиды, смешанных с тревогой и непониманием. Что это было? Кто эта женщина и какое место она занимает в жизни Федора? И что теперь будет с их планами на будущее?

Они вошли в дом, и Федор, словно предвкушая что-то, начал: «Доброе утро, Надежда Александровна… Надька… Дорогой мой человек… Родная… Тыковка моя… Злючка колючка… Моя Монголка… Отныне и навеки в этом доме учреждаю традицию: каждое утро я буду приветствовать тебя, прекрасная девица, именно так!»

Надька взглянула на Федора с лукавой улыбкой. «Доброе утро, Змей Горыныч… Смотри у меня, не ровен час, отлетит одна из твоих голов… Федор, напомни, сколько их у него там? Что-то я запамятовала…»

– Право, не знаю, – отозвался Федор, пожимая плечами.

– Как-то не интересовался до сего момента. Нужно, пожалуй, справки в книгах навести.

– Зубы мне не заговаривай, – прервала его Надька.

– Не буду больше задавать тебе глупые вопросы. Захочешь – сам расскажешь. Но мальчуган и Мишка были просто прелестны. И еще, Горыныч, с этого дня в этом доме рождается еще одна традиция: я буду готовить вам завтрак. Так что живо проводи меня на кухню и ознакомь с местными порядками. И еще кое-что. У меня есть деньги. Я работала, откладывала, да и бабушка небольшую сумму оставила. Так что скажи, сколько я тебе должна за одежду, что я приобрела по твоей карте?

Выражение лица Федора мгновенно переменилось. «Ты ничего мне не должна, Надежда, абсолютно ничего». Он посмотрел на нее с какой-то неожиданной теплотой. «В моем доме гостей всегда встречают хлебосольно, ничего не прося взамен. А знаешь, у меня есть одна страсть – я обожаю готовить. Так что иногда злюке-колючке придется уступить место дяде Федору.»

И они рассмеялись.

– У меня уже все готово к завтраку. Сейчас сварю кофе, и будем уплетать наш вкусный завтрак. Совсем скоро нам предстоит отправиться туда, где кофе пить, увы, нельзя. Так что лови момент, Надька!

За завтраком, в уютной тишине кухни, они старались не вспоминать о недавнем визите. Федор, как и обещал, оказался отменным кулинаром. Аромат свежесваренного кофе и румяных оладий с таежным медом наполнял комнату теплом и уютом. Но в глазах Надьки все еще читалось беспокойство. Она чувствовала, что между ней и Федором появилось какое-то напряжение, которое он старательно пытался скрыть. После завтрака они начали собираться в дорогу. Федор достал теплые вещи, валенки и просторный тулуп. Он подробно объяснил Надьке, как правильно одеваться, чтобы не замерзнуть в тайге.

Следом Федор объявил Надьке: «Собирайся, едем в магазин. Раз уж ты решила обосноваться на моей кухне, закупим продуктов на неделю. Выбирай все, что душе угодно для твоего хозяйства». В сердце Надьки от этих слов затрепетала давняя мечта о собственном доме, о возможности выбирать вещи по своему вкусу. Год жизни в бабушкиной квартире она, конечно, потихоньку обживала, стараясь привнести уют. Но скромная зарплата делопроизводителя и заочное обучение заставляли откладывать многие задумки до лучших времен. И хотя она понемногу откладывала, да и бабушка оставила небольшую сумму, эти деньги лежали нетронутыми, предназначенные для будущей крупной покупки, о которой она пока только мечтала.

«Дядя Федор, а можно мне купить все, что захочется?» – с надеждой спросила Надька. «Конечно, можно», – улыбнулся Федор. И они отправились за покупками, предвкушая приятные хлопоты.

В огромном супермаркете глаза Надьки разбежались от изобилия. Она осторожно брала продукты, сверяясь с мысленным списком, который составила по дороге. Федор, наблюдая за ее смущением, подбадривал: «Бери все, что нужно! Не стесняйся». Она выбрала несколько сортов мяса, свежую рыбу, овощи и фрукты, которые давно не позволяла себе из-за их высокой цены. В отделе бакалеи ее внимание привлекли экзотические специи и ароматные травы. Вспомнив бабушкины советы о целебных свойствах растений, она набрала несколько пакетиков, представляя, как будет готовить ароматные чаи долгими зимними вечерами.