Читать онлайн A morte aeterna a libera nos

Зимой безлюдная деревня, укрытая белоснежным покровом, погружается в таинственную атмосферу. В пленительном уединении раскинулись серебряные поля, создающие ослепительно-белую пустыню до самого горизонта. Заледенелая река, укутанная снегом, прорезает середину леса и создает возле деревушки невидимый барьер с крутым спуском. Вода, проглядывающая сквозь тонкий ледяной панцирь, неторопливо движется, сверкая под яркими лучами солнца.

Слабый ветер, наигрывающий свою нежную мелодию среди деревьев в лесу, создает едва слышимое звуковое симфоническое полотно. Тысячи деревьев, обнаженных от листвы и поблескивающих от мерцающего снега, молчаливо стремятся вверх.

Зимнее озеро завораживает своей бездонной глубиной под толщей льда. Все вместе создает безмятежную картину, несовместимую с будничными заботами и проблемами. Ни тропинок, ни дорог. Под ногами похрустывает мягкий снежок, проходя по которому ты оставляешь за собой неглубокие следы.

Еще год назад человек, сказавший мне: «Будешь жить в глухой деревне вдали от всех», был бы осмеян мною. На протяжении всей своей короткой жизни в тридцать лет я оставался сторонником мегаполисов: цивилизации, услуг, развлечений. А о существовании без мобильного телефона с доступом в интернет и вовсе речи не шло. Иначе для каких целей общество создает эти самые блага? Явно не для того, чтобы в дальнейшем уходить отшельниками в отдаленные закутки мира. Но одиночек и любителей тишины не стоит винить, они просто не успевают за стремительными темпами развития современного мира и не могут приспособиться к постоянным переменам.

В отличие от отшельников, добровольно живущих в уединении, мой переезд этим летом был вынужденным. История не самая простая, да и я в ней не самый лучший парень, а банальный мошенник, который был приглашен в команду Андрея по разводу мирового масштаба из-за моих успехов во взломе интернет-площадки «Спелая ягода». За время нашей «деятельности» нам удалось снять со счетов клиентов несколько миллиардов рублей. Я успел соскочить прежде, чем нас обнаружили, и не знаю, что случилось с остальными. Хоть меня и не объявили в официальный розыск, но есть более серьезные люди, которые прознали обо мне и не намереваются мириться с потерями. Переступать через подобных людей, которых лучше не тревожить лишний раз и не напоминать им о своем существовании, опасно для жизни.

Казалось бы, стандартные мечты разбогатеть, стопроцентный беспроигрышный вариант, выводи понемногу, никто не заметит, но хочется всего и сразу. И вот в конце истории остаешься в морозном декабре с набитым тремястами миллионами разных валют чемоданом в самой глухой деревне, которая состоит из нескольких заброшенных домов, а продукты раз в неделю может завезти проезжающий мимо на «Буране» дед. Но жизнь, она как-то подороже будет нескольких десятков миллионов и стоит того, чтобы отказаться от многочисленных благ современного общества. Можно было выбрать и глухой городок, но, как по мне, проще переждать, пока про тебя совсем не забудут. Вдруг еще и в розыск объявят. Хотя Мавроди не шибко-то искали, но все равно надежнее отсидеться, продумать дальнейший план, как остаться при деньгах и жить свободным человеком: купить поддельные документы, попробовать восстановить документы какого-нибудь бомжа или попросту не отсвечивать нигде лишний раз.

– Молчишь? Сказать нечего? Хоть бы раз ответил и рассказал свою историю. Тебе хорошо и спокойно, сидишь на пенечке беззаботно, усами шевелишь и смотришь, как набирают воду из колодца, периодически мяукая и мурлыкая. Мерзнешь только, и жрать иногда хочется. Э-э-э-эх, ну и молчи! – махнул рукой на кота и перелил воду в свое ведро. – Пойду я домой, завтра в это же время на этом же месте. Да, блохастый?

Я побрел не спеша домой, оглядываясь по сторонам, проходя по узким тропинкам между заборов заброшенных домов.

Надо же было выбрать самую-самую глухую деревню, в которую лишь на лето приезжает пара дачников, а ближайший мой сосед, дед Савелий, живет за десять километров отсюда. Единственные тропинки по снегу туда-обратно вытоптаны мной и изредка заходящими в деревню из ближайшего леса животными.

По совету Андрея я связался с его знакомыми, которым можно доверять, и приобрел это убежище за бесценок. Дома в подобной глуши не пользуются спросом, а значит, хорошее поле для манипуляции с ценой. А в моем случае и вовсе будто хозяева были очень рады от него избавиться.

Иногда поражаюсь, как можно легко заскучать по прежней жизни, видневшейся мне раньше тусклой, подобной жизням остальных людей, влачащих существование в погоне за безделушками. На тот момент мне было мало всего достигнутого. И длилось ощущение несостоятельности до тех пор, пока не нашел вариант разбогатеть нечестным способом. Все познается в сравнении. Я увлекся поиском лучшей жизни, как у других успешных людей, забывая жить именно своей. Достаточно было остановиться ненадолго, посмотреть вокруг, не проводя параллели с другими, и понять, что не стоит торопиться, а надо успеть насладиться текущим моментом, не устраивая вечную погоню за бесконечными желаниями.

Вроде прошло полгода, как сбежал ото всех, но по привычке оборачиваешься на каждый громкий звук, приглядываешься к каждому редкому зверю в надежде не увидеть своих разъяренных преследователей. Пусть и припасено ружье, вещь, немного греющая душу и дающая мизерный шанс на спасение, но тебя могут застать в самый неловкий момент. Зимой, конечно, поспокойнее. Пара здешних дачников, приезжающих на лето, сейчас в Москве. Настоящая проблема – это солнце, скрывающееся все раньше с каждым днем. Приходится засветло успевать делать домашние дела.

– Заборчик совсем покосился, и калитка туго открывается. Надо будет все-таки починить, – приподнимая дверцу, произнес я.

Остановившись перед покосившимся домиком, тускло переливающимся в мягком свете заходящего солнца, я медленно окинул его взглядом, тяжело вздохнул и на долю секундочки застыл.

Специально ничего не чинил, думая использовать дом не более как перевалочный пункт. А теперь подумываю остаться здесь немного подольше, дабы уже пересидеть наверняка. Домик начинает ветшать без ухода. В сенях хоть и удобные окна с двух сторон, в случае чего выходящие на задний двор и просматривающие порог у крыльца, передний двор и улицу, но ставни начинают подгнивать, и в скором времени стекла от нажатия могут посыпаться из оконных рам. Еще дров надо поколоть завтра, заканчиваются, да дорожки почистить не мешало бы.

– Чего-то дверь застревает, надо бы тоже отрегулировать. Ой, да все тут надо переделать, – сказал я, зайдя в дом. – Телефон с веранды перетащить поближе к спальному месту, коридорчик подшаманить: полы сменить, обои поклеить. Так, справа стену можно всю снести, объединить кухню с прихожей. Ведра надо поставить на пол.

С легким грохотом и мелким всплеском ведра надежно встали на полу.

– Слева комнату оставить. Хотя тоже можно объединить, и получится просторный единый холл. Печка на все это пространство, а окна с видом на гараж будут освещать все помещение. А прямо как раз комната для сна и отдыха, с большими окнами на задний двор и садик. В принципе, жить можно, есть чем себя занять.

Так, стоп. Чего я тут раздухарился? Я здесь надолго оставаться не собираюсь. Хотя подобные мысли немного отвлекают, и время быстрее летит.

– Э-э-э-эх, после таких раздумий захотелось домик у реки, желательно в теплых краях, – я плюхнулся в кровать и зазевал.

Интересно все-таки, как Андрей и Стас выкрутились, где они сейчас со своими деньгами? Мне настолько порой интересно, что я готов сделать глупость, приехать в город и выйти в интернет почитать новости. Пошумели мы знатно, ничего не скажешь, все СМИ были забиты информацией о нашей афере. Если бы не новости, я бы так и жил спокойно в городе, но, видимо, ребята стали жадничать и их засекли. Мне достаточно было прочитать заголовок и одну сводку, дабы понять: «Пора валить». Больше я ничего не читал, ни с кем не переписывался. Вытащил сим-карту и выключил телефон.

– Занесу-ка я дровишек в дом на утро, – надевая варежки и прыгая в валенки, охнул я.

Выйдя из дома, я замер. Недалеко, буквально метрах в двухстах, резвилась стая волков.

Этого еще не хватало мне для полного счастья – отбиваться от волков. Думается, мне надо теперь аккуратнее выходить и оглядываться периодически, чтобы не угодить в лапы зверей. Было бы эпичное окончание истории: сбежал ото всех, но был растерзан дикими животными. Увы, не хотелось бы греметь в СМИ в статьях с подобными заголовками. Беру быстренько дрова и домой.

Как красиво солнце заходит в это время года. Его лучи переливаются с ярко-желтого на темно-красный. Лежишь, смотришь на безмятежность за окном и на секундочку окунаешься в мир без забот, без жизни наперегонки. Забываешь, что кто-то лучше или хуже тебя, остаешься наедине с закатом. В жизни вдали от большого количества людей что-то есть, своя стихия, необъяснимая, пока не глотнешь хотя бы минуты ощущения безмолвия. Природа вокруг замирает вместе с тобой.

Э-э-э-э-эх, видели бы меня сейчас родители. Конечно, мало поводов для гордости, ведь их сын в той или иной степени мошенник, но я бы обеспечил им безбедную старость, денег хватило бы на все, да и в принципе позаботился об их благополучии. Но увы, родители пропали много лет назад, когда мне было пятнадцать. Самое смешное, что я жил хоть и в небогатой, но в любящей семье и при этом был не самым лучшим сыном. Не знаю, почему так происходит: кто-то мечтает о полноценной любящей семье, а тот, у кого она есть, зачастую сосредотачивается на материальных ценностях, которые значат для него больше, чем чувства других людей, и он боится их потерять, при этом забывая спросить у родных: «Как дела? Все ли хорошо? Давайте приеду». Вернуться назад и переделать все заново – это желание любого человека. Скорее всего, была вероятность другой жизни, более радужной и счастливой, если бы родители были рядом. Несколько лет проведя в детском доме, я понял, что не ценил то, что имел, и относился ко всему как к должному. Время подумать у меня было.

Верно говорят: «Где бы ты ни был, как бы ни старался, но от себя не убежишь».

– Мам, пап… Я очень по вам скучаю, – немного всхлипывая, я перевернулся на бок, закрыл глаза и начал засыпать…

***

Я погрузился в глубокий сон, вернувший меня в детство. Сон был настолько яркий, что заставлял каждую секунду испытывать чувство дежавю. В подобные моменты не понимаешь, то ли стоит попытаться проснуться, то ли продолжать смотреть.

Обычная квартирка с потертой советской мебелью, в очереди за которой раньше нужно было стоять половину жизни, а сейчас ее отдают даром, да еще и доплатят за самовывоз. Это сейчас каждый пользователь сидит за компьютерным столом в аналогичном кресле, а раньше любой стол мог стать таковым, достаточно было поставить на него соответствующую аппаратуру. И любая табуретка, возможно, с вывернутыми наружу гвоздями, автоматически рядом с таким столом становилась «компьютерной». А еле дышащий интернет? Это сейчас по одному клику загружается фильм, а раньше приходилось следить за трафиком, выпрашивать доступы к ftp1 своего района. И обязательным аксессуаром на таком «рабочем месте» являлась кружка чая, которая мылась мамой в тот момент, когда ты уходил в школу или на улицу.

Кто не мог позволить себе технику дома, рано или поздно оказывался в интернет-клубе. Ночью, утром, днем и вечером – в любое время суток это было одно из самых прибыльных мест. Мест, где ты не только мог поиграть, но и найти приключения в виде драк, выпивки и сигарет. А также людей, стоящих за твоей спиной, знающих, как лучше пройти трудное место в игре, и просящих дать сыграть один разок. И твоей ошибкой будет, если поддашься на уговоры и пустишь за клавиатуру. Пустил – считай, потерял оплаченное время. Про походы в клубы других районов и вовсе промолчу. Только на свой страх и риск.

В то время любая rpg2 и рядом не стояла, если тебе предстояло отправиться поиграть с друзьями в клуб. И орки, и прокачка навыков, опыта – все ожидало тебя вокруг и внутри него.

– Олег! Олег! – послышался голос из соседней комнаты. – Иди кушать, я накрыла!

– Не хочу, мам! Некогда мне! – уставившись в компьютер и надевая наушники, крикнул я. – Задолбали, сколько можно уже. Ни минуты покоя. Ребята, продолжаем, я за контров, если что.

Слабый стук в дверь моей комнаты, раздавшийся через пять минут, заставил потерять концентрацию и проиграть катку3.

– Да твою мать! Что еще?! – резко крикнул я, одним движением срывая с головы наушники.

– Олежа, сходи покушай, пока горячее, – неуверенно выглядывая из-за двери, произнесла мама.

– Мам! Сказал же, что не хочу! Что непонятного?! Когда захочу, тогда и поем! Отстаньте от меня уже! – резко обозначил я. – Задолбали, из-за тебя проиграл.

– Извини, я думала, ты захочешь покушать. Сделала по новому рецепту, думала, ты оценишь, – в мамином голосе послышалось еще больше неуверенности, а под конец он совсем потух.

Мама очень тихо вошла в комнату и осторожно поставила тарелку на край моего стола.

– Что непонятного?! Я не буду есть! Отстань уже от меня!

– Ты как с матерью говоришь?! – прозвучал из соседней комнаты грозный голос отца.

Отец распахнул дверь в мою комнату:

– А ты ничего не перепутал, сынок? Сидит он в компьютере играет. Ремня давно не получал? Могу напомнить, каково это.

– Оставим его, Ром. Пусть играет. Прекрати.

– Да чего прекрати, Кать? Совсем оборзел уже. К нему по-нормальному обращаются, а он дерзит, – размахивая руками, кричал отец, меняя тональность голоса.

– Я ответил сразу, что не хочу есть. А вы начали запихивать еду, как инвалиду.

– Что ты сказал? – отец повернулся в мою сторону.

– Ничего, я вообще молчал, – упершись взглядом в монитор, буркнул я.

Демонстративно опрокинул тарелку на пол и как ни в чем не бывало продолжил пялиться в монитор.

Комната наполнилась всеобщим недоумением и молчанием. Родители стояли в дверях и смотрели на меня испепеляюще, а я водил курсором по экрану, открывая и закрывая папки, будто занимаясь чем-то важным.

– Что ты творишь?! Олег, мать приготовила, а ты не проявил уважения к ее труду. Относишься как к прислуге и наплевательски! Она твоя мама!

– Да не буду я есть! И убирать не буду! Сами виноваты!

– Что ты за неблагодарный стал такой? Всыпать тебе? – отец подошел и взял меня за шкирку.

– Да бей, бей до посинения! Конечно, сильнее меня, можешь и избить! Нашел себе соперника, боксер! Давай, убей меня! – вскочив со стула, начал выкрикивать я фразу за фразой.

– Успокойтесь, пожалуйста, – с полными слез глазами произнесла мама.

– Тьфу, что за ребенок. Ты же знаешь, я никогда не подниму руку на тебя и мать, – отец вышел в коридор и начал надевать ботинки, куртку.

– Рома, ты куда? – прошептала мама. По ее щекам катились слезы.

– Пойду прогуляюсь, покурю, подальше от него. Если хочешь, пошли со мной, а он пусть сидит в компьютере. Свинья неблагодарная.

– Рома, не уходи, пусть сидит в комнате играет. Захочет – покушает.

– Да пошел он. Хочет самостоятельности, сидеть голодным и в грязи – пусть сидит. Совсем уже оборзел. Не идешь? Тогда я пошел, – хлопнув дверью, отец выскочил из квартиры.

Мама зашла в комнату с веником и совком. Спустя буквально минут десять были убраны вся еда и разбитая тарелка. Я не придавал всему происходящему никакого значения и даже не поворачивался в сторону валявшейся еды.

– Извини, Олежа, – выходя, сказала мама и медленно закрыла дверь в комнату.

Я продолжал сидеть за компьютером, надев наушники: «Ребят, я вернулся. Я за контров, чур». Сквозь выстрелы и голоса друзей слышался плач мамы из кухни, но я не обращал внимания и входил в катку за каткой.

В какой-то момент я перестал чувствовать себя в комнате и перенесся телом и разумом за персонажем в игру. Я одерживал победу за победой, мне даже удавалось читерить4, однако в итоге один из соперников подкараулил меня в углу и застрелил, заставив проснуться в слезах.

– Боже мой. Какой я был идиот, – я вытер слезы одеялом, повернулся на другой бок и заснул, не успев, по сути, проснуться.

Глава 1. Начинаем новую жизнь

Пробуждение под яркими, но не согревающими лучами, преодолевшими барьер из деревьев и отражающимися от белоснежного покрова за окном. Смотришь на хрустальные узоры из инея, украшающие стекла дома. Абсолютно никакой суеты, спешки на улице и в голове. Медленно и зачарованно встаешь с кровати, подкидываешь в печку дров, согреваешься, завариваешь кофе и замираешь с кружкой у окна. Наблюдаешь за легким падающим снегом, покрывающим большими хлопьями замерзшие деревья.

Достаточно выйти на крыльцо, чтобы почувствовать мгновение нежности и свежести в воздухе. По всем закоулкам деревни пробегает тихое шуршание снега.

Из окон соседних домов, потрепанных временем, никто не вглядывается в тебя, оставляя почву для игры собственного воображения. Безлюдная деревня в глухом лесу кажется загадочным местом, где время течет по своим правилам.

Покончив с кофе, принимаешься за бытовые дела: наколоть дрова, очистить дорожки от нападавшего снега, натаскать воды. Через мгновение воздух наполняется ароматом дров и сладкого кофе. Для одних людей – это день сурка, для других – день длиною в жизнь.

Вспоминаются истории друзей про их деревенскую жизнь: речка, рыбалка, поход по грибы да ягоды, воровство соседских курочек, побег от кабанов и лосей, охота на змей.

Особенно ярко всплывает в памяти рассказ одноклассника Артема, жившего летом в деревне у дедушки с бабушкой.

Они с соседом собрались на ерик5 ловить рыбу на самодельные удочки. С самого раннего утра запаслись всем необходимым и двинулись в путь. Шли через леса и посаженные поля. По дороге они услышали кукушку, и его друг начал спрашивать: «Кукушка, кукушка, сколько мне осталось лет жить?» Точной цифры Артем не называл, но говорил, что устал ее слушать. Когда она замолчала, пришла очередь Артема спрашивать: «Кукушка, сколько мне осталось?»

Помню, как мы с друзьями разразились диким хохотом, когда узнали ответ птицы: единственное «ку». Долго смеялись, но оказалось, самое смешное было впереди. Оставшуюся часть пути они шли, подкалывая друг друга. Приятель говорил, что Артему осталось недолго, ведь кукушка никогда не врет.

Наконец они пришли на место, и Артем ничего умнее не придумал, как сесть на бревно, соединяющее обе стороны реки. Размотав свои снасти, положив рядом наживку, он хорошенько устроился, но не заметил позади подгнившую сторону. Естественно, результат не заставил себя долго ждать. Бревно надломилось, и Артем упал в воду, запутавшись в леске собственной удочки, которая зацепилась за остатки бревна. Горе-рыбак пытался плыть к берегу, но крючок и леска держали его за одежду. Он просил помощи, хотя сам понимал, что глубина позволяла просто встать на ноги, но друг был не в состоянии ее оказать, потому что лежал на берегу, схватившись за живот от хохота: «Я ж говорил, что кукушка не врет!»

Мы после визуализации рассказа тоже очень громко смеялись и не могли остановиться. Артем очень смешно рассказывал, и с ним всегда происходили разные забавные истории. То он штанину подожжет случайно спичкой, то на него выпрыгнет заяц и собьет с велосипеда, то спасаемый им котенок ему все лицо расцарапает. Удивительно, много лет прошло, а из глубин памяти до сих пор всплывают как будто давно уже забытые воспоминания. Достаточно задуматься и очутиться в нужном месте в нужное время.

Кстати, я уже полгода здесь, а до сих пор погреб не разобрал. Интересно, что может ожидать меня внутри? Что там осталось от прошлых хозяев? Да и мои припасы давно пора перенести в более подходящее место.

Ух, завален ящиками, придется отодвинуть их. Поднимая тяжелую крышку погреба, надо быть осторожным: одно неловкое движение, и можно прищемить руку или повредить ногу.

Вдруг кольцо отрывается, и крышка люка с грохотом падает на пол, подняв вековой слой пыли.

– Фух, кхе-кхе, – размахивая руками, произнес я. – Надо быть поаккуратнее, дом старый, и неизвестно, в какой момент может балка на голову упасть.

Сплошная темнота, уходящая вниз, завораживает духом прошлого.

– Надо взять фонарик из кладовой, ничего не видно. А хотя, постой, в коридоре есть непонятный выключатель! Возможно, он включает свет в погребе.

Я подошел к шторке, закрывающей неэстетичный выключатель, отодвинул ее и щелкнул клавишей. Позади меня из открытого люка поднялся столб света, освещая мелкие частицы пыли, парящие в воздухе.

– Во-о-о-о, а я все не мог понять, для чего он нужен.

Начал спускаться в погреб, очень медленно, ступая с осторожностью, руками хватаясь за боковые поручни.

– Ступеньки крепкие, выдержат. Даже не прогнили. Та-а-ак, что у нас здесь? – спустившись на пол и оглядываясь по сторонам, сказал я.

Стены погреба усеяны густыми паутинами, которые словно вместо занавесок. На полу видны следы пыли и паутины, обросшие за долгие годы темными пятнами. Обстановка в погребе вполне соответствует деревенскому настроению: старые полки, выложенные строго друг за другом, аромат укрепившейся плесени, небрежное и хаотичное расположение предметов.

– В погребах всегда можно найти забытые предметы, кусочки истории семьи, спрятанные в запыленных ящиках. Закрутки! Боже мой, старые хозяева второпях собирались, аж огурцы побросали? Интересно, сколько им лет, можно их есть или лучше от греха подальше выбросить? Вроде без плесени, через банку не видно. А это? О-у-у-у, какое везение! Вино и коньяк. Это я удачно зашел.

Я тщательно проверяю каждую полку, отодвигая занавески. Краем глаза замечаю какое-то движение снизу возле ног, немного подпрыгиваю, теряю равновесие и хватаюсь за ближайшую доску со стоящими на ней заготовками.

– А-а-а-а-а, твою мать, что это?! – прокричал я, отрывая случайно полку, при этом задевая лампочку и немного заваливаясь назад.

С оглушающим звоном одна за другой посыпались стеклянные банки и бутылки, разбиваясь друг о друга и об пол. Неизвестное существо начало бегать из стороны в сторону, при этом задевая меня. Свет лампочки метался, ослепляя, не давая сообразить и распознать напавшее на меня чудовище. Погреб наполнился хаосом и моими криками. Пульс был на пределе, сердце стучало так, что заглушало весь бардак вокруг. Спустя мгновение мне все же удалось взять себя в руки и трезво оценить обстановку. Краем глаза я наконец смог распознать в атаковавшем меня существе обыкновенную крысу.

– Чертова крыса! Перепугала до смерти! – крикнул я, немного успокаиваясь, но с оглушающим сердцебиением и дрожащими от адреналина руками. – Ты меня тут всю жизнь ждала, что ли?!

Пока я кричал и не мог успокоиться, крыса прошмыгнула мимо меня и юркнула в норку.

– Смотрите на нее! Напугала и убежала! Фу-у-ух. Хотя она сама струхнула, изметалась. Фу-у-ух, отлегло, полегче стало. Полку чинить придется. А чего ты убежала? Кто убираться будет? – возмущенно произношу я, нагнувшись к отверстию, куда улизнула крыса. – Видимо, я…

Немного приподнял и опустил оторванную от стены антресоль. Видно, что держаться больше не будет. Слегка успокоившись, сходил за веником, мешками для мусора и быстренько убрал последствия «веселья», царившего здесь несколько мгновений назад.

– Два мешка. Два мешка мусора, и почти все бутылки с вином и коньяком разбиты из-за одной мелкой мохнатой мыши. Собака!.. Погоди, а это что? – чуть-чуть отодвигая доску задней стенки, произнес я. – За ней явно что-то лежит, только плохо видно.

Доска легко поддалась после того, как я несколько раз ее дернул.

– Хм, очень похоже на старую шкатулку. Да, и правда шкатулка. Легко и аккуратно… да, вытаскивается.

Вытащив шкатулку из небольшой ниши в стене, я сдул толстый слой пыли с ее крышки.

– О, древняя, пыльная, с рубином и, конечно же, с замком, ключа от которого у меня нет. Видимо, секретная, раз спрятали за семью печатями. Надо подумать, как открыть.

Все убрав, закрыв погреб и оставив небольшой зацеп из проволоки, чтобы с утра была возможность открыть люк и починить кольцо, я поставил уцелевшую бутылку вина на стол. Какова ирония: вынося мешки с мусором, я услышал ту самую зловещую птицу, о которой вспоминал с утра. Я ничего лучше не придумал, как во весь голос крикнуть: «Кукушка, кукушка, сколько лет мне жить осталось?»

– Ку, – послышался одинокий звук, и наступила гробовая тишина.

Я разразился самым искренним и неподдельным хохотом.

– Ух… ух… Не могу остановиться, – уже от боли в животе бормотал я. – Прекрати, прекрати… у-у-у-ух. Это очень смешно, правда.

С улыбкой на лице я вынес мусор, вернулся в дом и сел за стол, изредка подхихикивая под нос.

– Бутылка вина сохранилась. Пачку сигарет рядышком положу. Из закусок, хм, сырок же был, давнишний, правда, заветренный, но ничего, сойдет. Открою вино, пусть подышит.

Вино откупорено с благородным хлопком, и приятный земляной аромат расходится по всей комнате.

– Придумал, у меня же есть нечто наподобие отмычки! – радостно заметался я возле чемоданчика с инструментами. – Слышал, что это легко, вот и проверим. На крайний случай есть топорик, он никогда не подводил.

Через несколько часов замок шкатулки наконец поддался, что стало следствием моих неумелых манипуляций, сопровождавшихся целым букетом самых отборных матов, в которых упоминались как создатели ларца, так и их матери в седьмом поколении.

Я медленно стал приподнимать крышку загадочной коробки, как вдруг, неожиданно для меня, она сама резко открылась, выпустив клуб черной как смоль пыли. За окном в этот момент несколько раз сверкнула молния.

– Молния? Зимой?! Что за бред? Видимо, свет блеснул. Что это у нас? Остроконечный медальон, и посередине прозрачный и сверкающий алмаз. Хм… тридцать два луча, исходящих от центра.

Закурив сигарету, я делаю глоток восхитительного вина и начинаю в полумраке рассматривать медальон.

– Так, а на обороте написано: A morte aeterna a libera nos.

Центр украшения моргнул ярким синим светом, а по краям лучей начал переливаться красным. Я положил медальон на стол, и он потух, мигнув последний раз.

– Чертовщина какая-то творится. Что сегодня происходит? Светящийся медальон с надписями на латыни, молнии зимой. Точно, не меньше чем за миллион его надо продавать.

В миг за окном небо очистилось от облаков, яркая полная луна заползла своим светом с улицы в дом. Неподалеку, будто все в один голос, завыли волки, предупреждая о надвигающейся опасности. Спустя минуту все живое вокруг затихло, замерло в ожидании.

– Свет от луны моргал, понятно. Но если меня кто-то хотел напугать до смерти, то у него это получилось, – смотря в окно и делая большой глоток вина, произнес я. Конечно, человек я не суеверный, но после цепочки подобных совпадений явно им станешь и поверишь во всякого рода рассказы про злых духов. Начинаю подозревать, именно в такие моменты крестьяне на Руси придумывали страшилки про лешего, Бабу-ягу и домовых.

Я по жизни никогда не боялся всякого рода нечисти, но иногда приходилось испытывать первобытный страх, снимая квартиру, в которой до этого умирали люди. Не знаю, откуда он появлялся, – то ли от разных случайностей, когда вещь могла упасть или дверь сама открыться, то ли из-за сонного паралича, когда смотришь на тень, которая глядит в ответ, и ничего сделать не можешь, то ли когда сквозь сон слышишь или видишь, как дергается ручка двери, но потом не можешь разобраться, где реальность, а где иллюзия. В такие моменты, встречаясь в первый раз с чем-то новым, невиданным доселе, разрывающим шаблон представления о мире, ты начинаешь испытывать страх. Те, кто не сталкивался ни с чем подобным, могут понять, на что это похоже, если представят, как просыпаются ночью, а их домашний питомец стоит спиной к ним на задних лапах, в руках держит нож, поворачивается обезображенной мордой и говорит: «Ты сейчас умрешь». Неужели ни капельки не страшно в такой момент будет?

Фух, надо ложиться спать, а то я себя сейчас такими рассуждениями и гробовой тишиной за окном, когда даже ветерочек не шелестит, до паники доведу. Полночи не спать и пить вполне достаточно, на мой взгляд. Завтра приедет на снегоходе Анатолий, привезет припасы, поговорим, и повеселее будет.

Как только вижу его, вспоминается рассказ дедушки, который участвовал в Великой Отечественной, про наступление на аэросанях. Примечательно, что он всегда молчал о событиях тех лет. И, по правде говоря, это единственное, что я слышал от него о войне. В середине января 1944 года предстояло полное снятие блокады Ленинграда. Мой дедушка участвовал в Новгородско-Лужской наступательной операции, в ходе которой предполагалось нанести удары по армии противника с севера и юга. В бой их повел генерал Свиклин Теодор-Вернер Андреевич. Он предложил предпринять наступление по озеру Ильмень для освобождения Новгорода, для этого предстояло преодолеть более пятнадцати километров открытого ландшафта на аэросанях, чтобы не создавать лишнего шума.

Немцы не ожидали атаки со стороны озера, считая тонкий лед неподходящим для наступления. В ночь на 14 января 1944 года пехота перешла озеро по льду при помощи аэросаней без какой-либо поддержки с воздуха и артиллерии. Из-за просчетов немецкого командования и стремительного наступления им удалось захватить плацдарм на западном берегу озера. Буквально за несколько дней они смогли отрезать пути, ведущие из Новгорода. Дедушка рассказывал, что для немцев эта операция стала большой неожиданностью, которая сопровождалась паникой, бегством и сдачей в плен приличного числа солдат. Немцы предприняли контратаку, но наши солдаты летели на аэросанях с пулеметами, сметая все на своем пути. И вскоре совместно с войсками Ленинградского фронта где-то в районе Луги они окружили силы 18-й немецкой армии. Им в плен сдался очень смешной солдат Wolfbanb, который пытался съесть страницы из рукописной книги в кожаном переплете без названия. Когда его спросили, почему он попросту не сжег их, тот с набитым бумагой ртом лег на пол и расхохотался.

Я ненадолго залип взглядом на окне, задумавшись и пробежавшись по своей жизни.

– Люди не боялись под пули в морозы бежать, а я крысы испугался в темноте, – я попытался взять себя в руки и быть посмелее. Кто бы что ни говорил, но когда ты слышишь о подвигах из первых уст, то немного смелости и воодушевления передается и слушателю.

Оставив пустую бутылку и закуску на столе, я, немного шатаясь и пошаркивая, направился к кровати, а по пути решил немного побормотать себе под нос.

– Ой, чего-то я сильно пригубил, – опираясь на стену, я продолжил движение к комнате. – Хотя сегодня можно… и-ик… вытащил счастливый билет, погреб… и-ик…разобрал, вино нашел, медальон и шкатулку… ик… На продажу, и-ик… ой… да, буду богат… и-ик… богат… и-ик… утром, – падая с этими словами на кровать, не раздеваясь, я вырубился от большой дозы алкоголя в крови.

Комната наполнена лунным светом, это помогает расшевелить фантазию.

Что происходит? Что там на улице? Меня нашли? Но как?

Медленное и бесшумное подкрадывание к окну должно помочь прояснить ситуацию. Луна своим бледным светом растягивает силуэты предметов в комнате. Сердцебиение учащается пропорционально пройденному расстоянию. С каждым шажком ощущается, что вокруг становится все тише, и слышно только твой топот на всю деревню, хотя за окном с грохотом переворачиваются дровник, шуршат кусты и трещит ломаемый забор.

Отголоски шагов, тихих и уверенных, приближались к замерзшему окну.

– Так, Олег, посмелее. Хорош, – переборов страх, я отдернул занавеску – мне открылся вид на задний двор. И в этот момент время словно остановилось. В бледном свете луны появился призрак – тень, убежавшая в лес, неприметная и бесшумная.

– Дурацкий волк. Теперь покоя не дадут. Вроде все стихло. Утром гляну, что там, а сейчас спать.

Глава 2. Незваные гости

Каждое мое утро в деревне начиналось без забот и тревог, но только не сегодня. Проснувшись, я перво-наперво мельком выглянул во все окна дома. Скорее всего, со стороны это смотрелось очень смешно, но только так я мог почувствовать себя в безопасности. Растопив печь и забыв про ритуал с кофе, я отправился оценить последствия ночного шума.

Накинув полушубок и запрыгнув в валенки, я медленно распахнул входную дверь и сразу заметил поваленный забор, разбросанные поленья, расколотые мной вчера, и сломанные кусты. Убедившись, что в округе все так же мертво, выскочил из дома на крыльцо. От дома в сторону леса шли большие, глубоко втоптанные в снег следы, очень похожие на отпечатки лап громадного зверя.

Кто это мог сотворить? Волк, медведь, лось? Вероятно, это был медведь, никто другой не повалит забор и не станет разбрасывать поленья. Но откуда ему взяться зимой?

Я судорожно начал перебирать в голове возможные варианты событий, пока заново укладывал поленья в дровник.

И надо же, появился именно в момент обнаружения медальона. Мистика. Да, конечно, никто до меня его не видел, а я сразу взял и нашел. Так я и поверил. Эх, сколько теперь собирать и ремонтировать.

Вот уже несколько часов, как я исправляю последствия гулянья неизвестного гостя. Осталось подлатать забор, и можно идти за водой.

– Би-ип, би-и-ип, – послышалось из-за горизонта бескрайнего поля.

Точно, я и забыл, сегодня должен приехать Анатолий с продуктами и припасами.

– Би-ип, би-ип, – бодро сигналя, к дому подъехал пожилой человек на снегоходе.

– Доброго денька, Олег! – глубоким голосом радостно поприветствовал меня Анатолий.

Старику на вид было лет семьдесят, он был маленького роста – от силы метр шестьдесят. Одет он был в огромную, немного обветшалую от времени шубу, варежки, заштопанные ватные штаны и большие не по размеру валенки. Седая борода, обледенелая от мороза, в совокупности с заснеженной шапкой-ушанкой, выглядела забавно. Глаза были полны доброты и желания поговорить.

– И вам доброго, Анатолий! – посмотрев на бороду и улыбнувшись, произнес я, забыв на мгновенье о своих проблемах.

Анатолий – житель соседней деревни в сорока километрах отсюда. Он знает все извилистые тропинки в округе, будь то леса или поля. Своего рода Леший этих мест. Ему не страшны ни снежные заносы, ни трескучие морозы, ни проливные дожди. Это не только легенда среди местных жителей, но и пример того, что возраст не может стать помехой для активной жизни и увлечений. Все соседние деревни благодарны здешнему Лешему, доставляющему припасы и хорошее настроение.

В его глазах можно было прочитать истории о множестве испытаний и побед, о любви и потерях. Пережив много трудностей, он не утратил оптимизма и веры в лучшее будущее.

– Я тебе припасов привез, как обычно, – слезая со снегохода, произнес Анатолий. – Единственное, немного продукты подорожали за последний месяц. Проявил инициативу, свои добавил, кровные. Подумал, ты можешь себе позволить. Надеюсь, ты не серчаешь за это?

«Ах, если бы он только знал, насколько мне сейчас безразличны траты на подобные мелочи», – подумал я, доставая пачку сигарет из нагрудного кармана полушубка.

– Сколько вышло в итоге, Анатолий? – протягивая ему открытую пачку, произнес я.

– Спасибо за папироски, – взяв пару сигарет и положив по одной за каждое ухо, произнес старик и засуетился, доставая маленькую коробочку из сумки на боковой стороне снегохода. – Так, давай-ка посмотрим. Э-э-э-э, чет я не вижу без очков, посмотри, там ты подписан на чеке как Олег.

Я начал перебирать стопку отпечатанных магазинных листочков с именами: Влад, Петр, Савелий, Никитична. Анатолий облокотился на снегоход и медленно достал старинный портсигар с двумя сигаретами, крепкий и сделанный на первый взгляд из чистого серебра. Положив еще одну в антикварный ларчик, вторую прикурил и медленно начал поднимать голову:

– Сегодня такое яркое солнце, морозно и слепит. А ты знал, Олег, чем ярче солнце зимой, тем холоднее? Да, давно погоды не было.

– Вот, Олег написано, нашел, – пробурчал я в ответ. – Посмотрим. Колбаса, сыр, пиво, хлеб. Ага, вот, подорожало, получается, на семьсот восемьдесят рублей и семнадцать копеек. Сейчас принесу, а вы угощайтесь сигаретками, не стесняйтесь, – положив пачку на сиденье снегохода, я пошел в дом с тяжелыми сумками.

Дошел до чемодана и достал две пятитысячные купюры, утопающие в общей массе. Когда я выходил из дома, солнце резко било в глаза, покрывая невидимой пеленой Анатолия, стоящего за забором возле своего снегохода.

– Я тут похозяйничал, набил с твоего позволения себе портсигар, – смущенно улыбаясь, произнес старик.

– Да ничего страшного, сколько взяли – столько взяли, – забирая пачку и прикуривая последнюю оставшуюся в ней сигарету, сказал я. – Держите, десять тысяч, – затягиваясь сигаретой, я без особого сожаления протянул купюры.

– Ты чего, внучок? Где же мне сдачу искать? – удивленно вопрошал Анатолий.

– Не надо сдачи, в следующий раз купите не на свои кровные, а на мои, и сигаретки себе, какие захотите, порадуете себя.

– Ой, да ты чего, мне чужого не надо, – немного растерявшись, пробурчал Анатолий. – Это же я по доброте душевной, только за благодарность.

Я понял, что старику, видимо, стало неловко за взятые сигареты и он подумал, что я так намекнул, чтобы покупал свои.

– А чем сигаретки не благодарность? Как же, хорошее слово да подарочек вдвойне приятнее и благодарнее, – с широкой и насколько возможно доброй улыбкой произнес я в ответ.

Анатолий сразу взбодрился и повеселел:

– Ну коли так, тогда приму. Чего ж не принять, если от чистого сердца?

– Кстати, хотел спросить, а вы не могли бы помочь распознать зверя по следам? – воодушевленно поинтересовался я у старика.

– А чего ж не помочь? Показывай следы, – дед оттолкнулся от снегохода и приготовился идти.

– Здесь недалеко. Возле забора, видите, в лес уходят, – отодвигаясь и показывая пальцем, произнес я.

Анатолий начал пристально вглядываться в следы, и в его глазах появилась пугающая неизвестность. У меня холодок пробежал по темечку. Повисла минутная устрашающая пауза, которую я был не в силах прервать.

– Подумал – это медведь. Он мне дрова разбросал, кусты сломал и забор повалил, – невнятно, проглатывая слюну и поперхнувшись, нарушил я повисшее безмолвие.

– Хм, – закуривая вторую сигарету, пробурчал старик. – Не похоже на медведя. Да, шатун опасен зимой и делов натворить может, но следы не его. На волчьи очень похожи, но они в разы больше, не видывал столь огромных. Дела… Задал ты мне загадку, конечно, Олег. Че-че, сколько живу, а ничего подобного не видывал. Интересно стало взглянуть на этого зверя. А ты его видел? – с любопытством и, как мне показалось, ноткой страха в голосе обронил Анатолий.

– Нет, только тень, убегающую в лес, – с некоторым напряжением ответил я.

– Что ж. На твоем месте я бы поостерегся. Покрепче дверь на ночь закрывай да с наступлением темноты лучше не выходи. Звери, они ж такие, погуляют, поищут, а если пропитание не найдут, то в другое место уходят. Надо с собой ружье возить, мало ли что, оно-то всяко бывает. И ты себя береги. Если хочешь, могу заскочить пораньше, когда в город поеду, проведать? – запрыгивая на снегоход, произнес старик.

– Да не, спасибо, Анатолий. Навряд ли оно сунется в дом. Да у меня и ружье есть. Спугну как-нибудь, – смотря на лес, продолжил я.

– Ты, это, если что, звони мне, номер 890-007. Телефонная связь не всегда хорошая, но всяко спросить, узнать можно.

– Спасибо, буду иметь в виду, – я вздохнул, немного успокоившись.

– Могу и в дом пустить на недельку-другую, пока зверь не утихомирится, и капканы могу поставить.

Анатолий завел снегоход не с первого раза.

– Эх, аккумулятор барахлит. Да-а-авай, не подведи.

Железный конь старика заурчал после двух резких рывков на ручку газа.

– Пока, Олег, береги себя! Через неделю увидимся! – прокричал старик, и его голос звучал все тише. «Би-и-ип, би-и-ип, би-и-ип» тоже уходило вдаль.

– Всего доброго! – махая руками и шапкой, кричал я вслед уезжающему Анатолию.

Хватило буквально пары минут, чтобы снегоход скрылся из вида, оставляя после себя след урчания мотора и пустоту в душе.

– Э-э-эх. Надо сумки разобрать да за водой сходить, – с грустью в голосе произнес я. Сегодня будет пир: бутерброды, пара баночек пива, сыр. Возьму с собой охотничьи колбаски, полакомлюсь, пока воду набирать буду.

С тоскливой улыбкой на лице побрел, неся в руках ведра, к колодцу. Сейчас воды наберу, домой вернусь, и солнце спрячется. Надо закрыться понадежнее да шторы поплотнее придумать, всяко спокойнее будет.

Я медленно, не торопясь, начал набирать холодную колодезную воду, прозрачную и чистую, при взгляде на которую всегда хочется сделать глоток этой освежающей влаги.

Когда я возвращался от колодца, звезды уже начинали понемногу сверкать на небе. Пробираясь вдоль забора к дому, я увидел открытую входную дверь. Тысяча мыслей пронеслась в голове, их сопровождала легкая дрожь по всему телу. За домом послышался тихий шорох, словно кто-то пытался спрятаться, и сердце мое замерло от страха, предвкушая нечто ужасное. Я медленно поставил ведра на землю и спрятался за полуобвалившимся забором.

Почему я не взял ружье?!

Сердце начинает биться сильнее, чуть ли не выскакивая из груди. Все вокруг словно замерло в ожидании следующего хода с любой стороны. Тело и душа переполняются страхом, перерастающим в ужас… Я успел заметить только тень, стремительно выбегающую из входных дверей и улетающую на задний двор.

Мне надо действовать максимально тихо и быстро. Незаметно прошмыгнуть в дом. Другого шанса у меня не будет.

Под нарастающий шум за домом начинаю медленно пробираться к входной двери. Пригнувшись и поглядывая в сторону заднего двора, я аккуратно двинулся к своему спасению. Шаг за шагом, изредка замирая на месте, когда повисала тишина.

– Еще пара шагов, и можно сделать рывок, – моментально поворачивая голову, произнес я. Пара скрипучих шагов по снегу отделяет меня от дома. А тут еще ветер так некстати.

И в ту же секунду природа затихла, поглотив каждый звук вокруг, воздух стал неподвижным. Грохот доносился только из моей груди. Это бешено колотилось мое сердце, стучавшее как мотор, работающий на максимальных оборотах. Как же я был неправ, когда сразу не решился рвануть к двери. За спиной я ощутил чье-то учащенное дыхание.

– Это конец, конец моей жизни. Неужели она оборвется таким нелепым образом и так рано? Прожил в нищете и умру нищим миллионером. Может, у меня сейчас сердце остановится от страха раньше? Да нет, я слишком молод. Как быстро проносятся мысли, – обдумывая каждое предложение, произнес я, застыв на месте.

Я начал медленно поворачивать голову, чтобы напоследок убедиться в своей правоте.

Почему в такие моменты каждая секунда кажется вечностью?

Боковым зрением я увидел лапы и зубы. Замер в ожидании.

– Вот он, шанс. Бежим! – с криком нападающего варвара я резко подорвался с места, но у меня затекли ноги, я несколько раз поскользнулся и упал на землю.

Пытаясь подняться, я перебирал руками проскальзывающий подо мной снег, но все оказалось бесполезно, ибо ног не чувствовал. Сделав несколько тщетных попыток, я был вынужден сдаться и упал на живот.

– Жри, зверюга, меня, жри! – от безысходности прокричал я на всю деревню.

– Гав! – послышалось за моей спиной, и тут меня осенило. – Гав-гав!

– Твою мать, – поворачивая голову, произнес я. – Что значит «гав»?

Передо мной, высунув розовый язык и часто дыша, сидела собака и с интересом смотрела на меня, виляя хвостом. Небольшого размера, захудалая, как и все дворовые псины, черная с белым пятнышком на глазу. Мой ужас стал понемногу спадать, хотя уровень адреналина не снижался.

– То е-е-ест-ть, все эт-то в-врем-мя… – заикаясь, пытался я проговорить вслух мысли из головы. – Тьфу, блин, и правда так заикой можно стать. То есть все это время ты и был тем самым монстром, который разворошил мне дровник и повалил забор?

Я глубоко вдохнул, чтобы прийти в себя и привести мысли в порядок. Вспомнил об охотничьих колбасках в кармане, достал одну и протянул руку в сторону пса. Собака жадно накинулась на лакомство и съела его в мгновение ока. Не успел я опомниться, как она, облизнувшись, опустила ушки, подошла ко мне и начала слюнявить мне лицо.

– Прекрати, ха-хах, – пытаясь увернуться, смеясь и отодвигая руками пахнущую колбасками морду, прошептал я.

Собака тихонько заскулила и села рядом со мной.

– Да, согласен с тобой, гав, пора вставать, – поднимаясь на выдохе, произнес я. – Пойдешь со мной? В доме теплее, и у меня есть чем тебя угостить.

Пес рванул первее меня в дом и устроился возле печки.

***

Прекраснейший вечер, тихий как никогда. С появлением в доме еще одной живой души стало спокойнее. Приятный аромат ужина, вина, периодическое виляние хвостом новоиспеченного друга и легкое потрескивание дров в печке. Что может быть лучше?

Но только я начал засыпать в кресле, как пес залаял. Я сразу почувствовал прилив адреналина, и мои глаза округлились настолько широко, насколько это возможно.

– Опять собака разбуянилась? Второй день не могу поспать. Ну, сейчас я ей задам.

Я выбежал в коридор и увидел, что пес стоит перед входной дверью и не отрываясь смотрит на нее. Меня охватил ужас, который сравнялся с набравшим силу адреналином. Собака резко подскочила на месте и принялась лаять на входную дверь.

– Ты чего гавкаешь?

Я начал по очереди подходить к плотно зашторенным окнам, осторожно выглядывая в темноту. За ними никого не было видно, только лунная ночь и тишина. Я немного приоткрыл шторку на окне, выходящем на задний двор.

– Нет там никого, хватить лаять, – повернувшись к собаке, сказал я. На всякий случай еще раз выглянул в окно и убедился в отсутствии какого-либо движения.

– Гав, гав, гав!

– Прекрати немедленно, иначе пойдешь на улицу гулять, – уже громче прикрикнул я на неугомонного пса.

Он притих, повернул ко мне морду и застыл.

– Так-то лучше, – сказал я и снова посмотрел в окно. Из темноты на меня пялилась уродливая морда какого-то монстра с большими клыками, одной лапой оперевшегося на оконную раму. Максимальный уровень страха не позволил мне запомнить и разглядеть детали. Я смог лишь отпрыгнуть назад с криком.

– Это что еще за хрень?! – заикаясь от ужаса, прокричал я.

За окном послышался уверенный рев и скрежет когтей по стеклу.

– Что тебе надо, вали отсюда! – от бессилия кричал я на окно.

Собака забилась в угол и начала тихо скулить. На улице наступила тишина.

– Определенно, надо валить отсюда. Да, пес?

Я бросился к стоявшему на веранде старенькому дисковому аппарату и дрожащими руками стал набирать Анатолию, промахиваясь пальцем мимо отверстий с цифрами.

– Надеюсь, он не спит, – говорил я, прерываемый длинными гудками. – Анатолий, алло? Алло, меня слышно? – плотно прильнув ухом к трубке, почти в истерике кричал я.

– Да, кто это, ал…

– Это Олег. Вы мне номер давали. Алло, меня слышно?

– А-а, Олег, как ты? Все х…о? Зверь больше не пр…

– Анатолий! Связь прерывается постоянно! Монстр ходит вокруг моего дома, я видел морду в окне, не могу описать насколько уродливую.

– Это мед… волк? Ты дверь хорошо запер? А…о.

– Да, дверь заперта, окна зашторил. Ничего подобного раньше не видал и…

Повисла секундная пауза.

– Я смотрю в окно на улицу через маленькую щель. Лучше, наверное… О боже! Анатолий! Что за хрень?

– Гав!

– Что про…ит? Почему ты за…л, Олег?!

– Этот сукин сын два метра высотой. Он очень большой, с большими лапами, уродливой мордой и большими когтями. Стоит на двух задних лапах и выглядит издалека как высокого роста человек.

– Ты его ви…шь?!

– Да, я смотрю прямо на него! Боже, чудовище огромно.

– Где… Что он делает?

– Смотрит на меня и не сводит взгляда!

– Это… не человек?! Алло!

– Анатолий, это, мать его, не человек и не зверь. Он то ли с серым мехом, то ли с черным. Что ему нужно? Стоит и смотрит на меня.

– Ты гов…л у… есть ружье? Далеко… Заряжено?

– Я боюсь отвести взгляд, чтобы не упустить его из виду.

– Тебе… взять ружье… шансов больше.

– В смысле?! Ты знаешь, что это, или нет?

– Попытайся… тебе надо… и взять ружье.

– Что еще надо, кроме ружья? Анатолий, связь рвется!

– Успо… Алло! Успоко…ться, говорю.

– Не бросай трубку, Анатолий, я скоро вернусь.

– Гав, гав!

Я собрал всю волю в кулак и резко рванул за ружьем. Когда я доставал коробку с патронами, она раскрылась, и ее содержимое рассыпалось по полу. Легкий и неясный гул доносился из телефонной трубки, перебиваемый периодическим лаем собаки.

– Давай, давай! – дрожащими руками я пытался зарядить ружье. – Есть, зарядил, – громким щелчком закончилась фраза.

Я подбежал к телефонному аппарату и, несколько раз чуть не опрокинув его, дергая за провод, приложил трубку к уху.

– Алло, Анатолий, меня слышно?

– Да, алло, слы…

– Я потерял его из виду, оно куда-то скрылось.

– Может, он… и ушел? Олег… надо быть… осторожным и… Слышишь м… Ал… Тебе надо закрыть все окна и спря… там, где… лучший обзор, если вдруг… в дом. Я вы… полицию.

– Нет, стой, Анатолий, никакой полиции. Ты говорил, что можешь забрать меня отсюда сам. Забери меня.

– Олег, у меня снегоход барахлит, и… вряд ли я смогу попасть к тебе в ближайшие пару дней… Почему… не хочешь… вызвал полицию?

– Как бы тебе сказать, Анатолий, это долгая история, но я не убийца и не маньяк, ты не подумай. Просто мне нельзя встречаться с полицией. Я не знаю, смогу ли я так пару дней выдержать. Оно же видело меня, а значит, не успокоится, пока не достанет.

– Я постараюсь поч… быстрее и сразу… к… а как приеду, все… …жешь.

– Боже, о господи, что за чертовщина? Он дергает ручку входной двери и пытается открыть!

В воздухе повисла минутная тишина, которую разорвал отчетливый, громкий волчий вой на заднем дворе.

– Мне очень страшно, Анатолий. Прошу тебя, поторопись, я тебе куплю столько аккумуляторов, сколько ты еще не видел. Я слышу, как по окнам скрежещут когти. Алло!

– Продержись до… Ол… ты м… слы… Ал…ло?

Связь оборвалась, и я остался наедине с короткими гудками, воем и морозной ночью.

– Успокоиться, найти место для обороны и ждать. Успокоиться, успокоиться, успокоиться. Да чтоб его, когда слово «успокоиться» помогало реально прийти в себя?! Место, место, место, – мечась из комнаты в комнату, нервно бурчал я себе под нос.

Я передвинул кресло в угол зала, резко уселся, глотнул выдохнувшегося пива из стоящей рядом открытой бутылки, направил ружье вперед и подозвал собаку. Она улеглась рядом, забившись мне в ноги от страха и периодически дергая ушами и головой вверх-вниз.