Читать онлайн Псы Америки. Дети Околицы

Рождение принца

Мало родиться принцем. Герцогом надо стать.

Хомутинский реликтовый бор настолько старый и густой, что местный участковый мельтон организовал его вырубку и долго тырил безнаказанно мачтовый лес. Недавно его поймали и посадили.

Невольно приходит на ум всенародное мнение о вороватости власти. Это же надо такому случиться – и реликтовый бор, красу и гордость края, не пощадили: все ради наживы. Всего ужаснее, что воруют те, кто обязан защищать законность в силу своих служебных полномочий.

Нина Николаевна, побывав в селе, рассказала дома эту новость, сама негодуя:

– Отвратительно! Как это можно!

Но все её слушают в пол уха. Главная забота в семье сейчас – Олю положили в Челябинскую частную клинику на сохранение. Пришло время рожать.

Нина Николаевна умолкает. А у всех перед глазами картина такая – Оля в окне третьего этажа им машет рукой.

Готовцев смотрит на неё и раздумывает – может, остаться в городе и каждый день навещать жену: всё веселей будет любимой.

А ведь она сказала: «Поезжайте. Я позвоню, когда надо приехать».

Нина Николаевна за всех ответила и попрощалась: «Смотри. Твое дело. Легких родов!»

Ира и Оля перемигнулись.

Мелкая вся в печали.

На том и расстались.

И потом, глядя на Олю в окне, думали все – что-то главное не сказали.

Сане хотелось обнять жену, погладить по голове и обещать: «Все будет хорошо»..

Дома после ужина Нина Николаевна объявила:

– Предлагаю сегодня в бар, кинозал, на танцульки в пансионат не ходить, у камина с гитарой не вечерять, а пораньше лечь спать. Завтра чуть свет увезти Оле куриный бульон. Ей будет приятно и полезно. Согласны?

Ирина на это ничего не сказала – раз Нина Николаевна приказала, значит, так тому и быть.

Кристина недовольно покрутила носиком, но возражать не посмела.

Александр согласно кивнул головой. А чтобы утешить хмурую дочь, сказал:

– Представляешь, как люди за полярным кругом живут? День и ночь – сутки прочь, а на деле прошел год.

– Как это?

– А пойдем, посудачим, – папа и дочка закрылись в детской спаленке..

Долго болтали.

Нина Николаевна в дверь постучала

– Поездку в Челябинск завтра проспите.

В итоге – проспали.

Ирина поехала в город одна. Более того, она раскрутила администрацию клиники на двухместную палату соответствующего комфорта и заселилась там вместе с Олей – плод-то был общим: все пополам. Вместе значительно веселей – лежи, сохраняйся и радуйся жизни!

Наблюдающий врач Сергей Петрович и дежурные сестры одобряют:

– Не грустно вам, женщины, вместе-то жить!

А опекаемые угощали их спелыми фруктами, нежными дынями, тугими арбузами, тяжелыми гроздьями винограда… По утрам за ними ходила Ирина на овощной рынок, который был по соседству с клиникой.

Оля хвастает:

– Я вижу во сне ребенка нашего.

Ирина осторожно поглаживает ей живот.

Оля мурлыкает от удовольствия.

– Тяжело носить?

– Кристинька была легче.

Ирина улыбается в ответ.

– Богатырь у нас родится!

Время течет медленно, и в то же время – быстро. Тянется – поскольку срок ещё не подошел. А спешит, потому что все на нервах от ожидания.

Каждый день подолгу общаются по телефону с домашними.

– База! База! Я – Береза! Как меня слышите? Прием…

А что еще делать-то?

Нет, дела есть. Ирина взяла с собой ноутбук, и женщины продолжают совместно работать над блогом, ощущая приятную тяжесть наполняемого кошелька – «Валькирия» живет и процветает. Ибо платить по заслугам в Инете умеют.

Думаете, вышеупомянутый блог публикует рекламу? Ничего подобного. Так поступают неудачники. Про «Валькирию» известно всем, у кого есть враги, которым надо отомстить. Это – самая лучшая реклама для блога.

Оля и Ирина, а с ними и Саша занимаются этим делом уже почти лва года. Через их руки прошли миллионы рублей и инвалюты. Наказаны много военных преступников. Это не сложно – чужими руками. И инвесторы не иссекают. И исполнителей полно. Так «Валькирия» работает.

Идущих на «мокрое» дело найти на Околице нынче просто. Сейчас там война – народ озлоблен и вооружен. А каждый хохол, известно давно, желает немедленно взять от жизни всё, что возможно. Только хапнул и сразу бежать – сорить деньгами, упиваясь жизнью. Потому что все равно скоро убьют – ни на фронте, так в подворотне. На Околице теперь живут весело, но недолго.

Есть у «Валькирии» и постоянные исполнители. Ими занимается Александр – это на блоге его стихия. Знают клиенты честность Готовцева в расчетах, и что любит очень этот парень романтику. Тяга к головокружительным приключениям в борьбе за справедливость, ярко выраженная черта его характера. А то, что он затевает в «Валькирии», делается с душой. И подельников соответствующих подобрал.

К своим тридцати годам, несмотря на контузию, Александр Викторович имеет респектабельную внешность и нравится женщинам. В палате на тумбочке его маленький портрет в рамочке.

Медсестры не налюбуются:

– Папа что ль? Импозантный мужчина!

Сергей Петрович пошутил с намеком:

– Утрем нос отцу – краше воспроизведем наследника..

Слова врача внушали надежду. А когда он вышел из палаты, Оля ответила на его шутку своей:

– Ради такого случая, рожать будем, не жалея живота своего!

Она и вправду не кокетничала.

Но Ирина рассмеялась – удачно сказано, ей понравилось.

Вобщем, жить можно. Если более не сказать – в этой палате ютится счастье и ожидается чудо. Такова атмосфера.

Оля и Ира много шутили, и сами смеялись шуткам веселым. Но неизбежно срок подходит. И однажды случился переполох.

В палате было свежо. Ветер трепал тюлевые занавески раскрытого окна. Ослепительное солнце ломилось пучками, затопляло помещение под всеми углами, отражаясь в зеркале над раковиной…

В такой день и этот час у Оли начались предродовые схватки.

Роженица кинула взгляд на фото мужа – ну, началось! помогай, родной!

Охнула от подступившей боли и зажмурилась, сгоняя набежавшие слезы.

Ирина выглянула в коридор, в спешке забыв, что в палате есть проводной телефон, крикнула:

– Сестра, каталку! Скорее!

Оля хотела что-то сказать – открыла рот, потом закрыла его, глотнула воздуху. Это не помогло. Боль присутствовала внизу живота. Пора кричать? Или завыть волчицей? Или просто расплакаться по-бабьи…

Оля была уверена – вторые роды: всё пройдет быстро и легко.

Медицинский персонал – опытные профессионалы. Не предвиденных ситуаций не ожидалось. Так что…

Вечером 21 августа в клинике появился на свет новорожденный мальчик, нареченный Сан Санычем.

В понедельник, 24-го, с самого утра Готовцев и Кристя прибыли в клинику с букетом цветов.

Прошла уже вечность с того дня, как Саня оставил жену здесь. И вот, всучив кому-то букет, он с восторгом и ужасом принял на руки белый сверток, подпоясанный синей лентой. С этого момента жизнь его понеслась вскачь.

Будто Готовцев разом прозрел – у него родился сын! Неужели, правда? А ведь правда!

Саня рассмеялся и от счастья, пропел что-то, приветствуя малютку.

Когда прибыли домой, Алиса выбежала навстречу тявкнула два раза, собака такая, а потом установились на сверток в руках Готовцева черными блестящими пуговицами любопытных глаз.

– Привет, – сказал ей Саня. – Принимай пополнение под свое начало.

Собачонка закрутила хвостиком. Тявкнула ещё раз и отдалась в руки Кристины. На пороге их встретила Нина Николаевна с русским поклоном и радостной улыбкой.

Дома вечером Александр пел уже под гитару за накрытым столом. Его явно одолел кураж. Ходить на цыпочках дома? Нет! Ему хотелось петь и плясать

Ночь дышала теплом, трещали цикады. Папа и дочка гуляли с гитарой по пансионату. Ближе к рассвету пошел дождь. И только тогда они вернулись домой.

– Вы оба сошли с ума, – встретила их бодрым видом, будто и не ложилась совсем спать, Нина Николаевна. – Во-первых, Оля волнуется. Во-вторых, ушли куда-то, и пропали на всю ночь.

– Неправда! Мы на лавочке перед домом сидели! – возмутилась Кристина. – Пели с папой песенки детские.

– А тебе вообще полагается спать, – упрекнула бабушка пятилетнюю внучку. – Знаете, на кого вы похожи сейчас вместе с папой? На бродяг из сказки «Буратино» – лису Алису и кота Базилио.

Александр оправдывался:

– Мы отмечали рождение Сани.

– Немедленно спать! – бабушка внучке.

И папа дочке тоже сказал:

– Классно погуляли! А теперь, мать, немедленно спать.

С гордо поднятой головой Кристина утопала в свою комнату.

За завтраком безумно радостная Ирина произнесла свой первый в этом доме тост.

Глаза Оли сияли. Она была чудо как хороша. А может, Саня просто соскучился?

Но на него за столом навалилась усталость. .Он посидел, поклевал из тарелки, потом извинился перед дамами и попросил разрешения уйти спать.

Готовцев проснулся после полудня. За открытым окном верещали разноголосые птички, радуясь солнцу и теплу. В доме была тишина.

Александр. спустился вниз, никого не увидев. Вышел из дома, присел на лавочку покурить. С озера тянуло свежестью. По аллеям гуляли отдыхающие – спокойно и безмятежно. Их настроение передалось ему.

Он сидел и курил почти спокойно и почти безмятежно, свыкнувшись с мыслью – он теперь настоящий папа.

Из дома вышла Ирина – присела рядом и закурила.

– Отдохнул? – спросила она.

– Вполне.

– Крестить малыша будем? – задала вдруг неожиданный вопрос.

– Не знаю. Как Оля. А что, это важно?

– Да. Ты не забыл – наш ребенок лорд по крови? Его надо крестить верою предков и подданных герцогства. Томас Бакли приглашает нас всех с новорожденным в Ирландию.

– Погоди, погоди…. А вы с Олей этот вопрос обсуждали?

– Она в принципе не против. Но только когда малышу исполнится год, и он научится самостоятельно кушать.

– Оля знает, что говорит. А если Томасу Бакли не терпится окрестить принца, пусть везет попа сюда.

– Я передам ему твое мнение.

– И вера у будущего лорда, я так понимаю, будет не православная?

– Само собой. Но особой набожности я в вас с Олей не заметила.

– Мы в Бога не верим, но веруем в совесть.

– Отлично сказал!

Потом поднялась и предложила:

– Пойдем в дом, я тебе что-то покажу.

Показала коробку – подала Сане в руки.

Александр взял её осторожно, повертел, нажал на кнопочку сбоку. Раздался еле слышный щелчок – поднялась подпружиненная крышка. На черном бархате сиял золотой крестик с цепочкой.

– Подарок дядюшки Тома. Ты разрешишь его сыну носить? За это Бог его будет хранить..

– Спросим у Оли. Я не против.

Вмешалась Нина Николаевна, строго нахмурив брови:

– Но не грудничку же на шею вешать! Пусть научится ходить.

Вечером, когда все собрались внизу, Готовцев снял со стены гитару, тронул струны, спел экспромтом:

Потому что на десять девчонок,

В нашем доме лишь двое ребят.

– Всех сосчитал? – хмыкнула Оля. – Никого не пропустил?

Первым осмысленным движением сына Сане старшему показалось такое. Когда он склонился над зыбкой, Саня малой вдруг показал ему язык. Отец не остался в долгу – ответил тем же. Ему тоже захотелось вдруг стать маленьким и сосать мамину грудь, самой милой на свете женщины.

Будто в ответ на его мысли малой вновь показал язык. Вот ведь какой шалун, перец-колбаса! – и кто только научил?

Готовцев вздохнул – нет, не дано ему вернуться в детство, где мама, книжки и девчонки с косичками …

Наступило бабье лето – теплое и прозрачное. На березах усилилась желтизна. Хорошо в эту пору гулять с коляскою по аллеям пансионата.

Но прошел сентябрь, опала листва и полили дожди.

Собрались как-то все у камина. Нина Николаевна внушала:

– Какое все-таки счастье, какой чудесный дар судьбы – твой голос! Берешь придуманную кем-то мелодию, не тобою сочиненные стихи, и получается песня, наполненная твоей силой, твоим чувством, и мир вокруг озаряется твоим сиянием, будто животворящим светом.

В ответ на этот комплимент Александр Викторович, глядя нежно на жену, начал петь классику:

Кто может сравниться с любимой моей?

Сверкающей искрами черных очей,

Как на небе звезды осенних ночей…

Оля вся так и затрепетала. И после вторых родов она по-прежнему желанна мужу. Она готова была кинуться ему в объятия, но светские условности удержали в кресле.

Того же мнения была и Нина Николаевна. Во взгляде, брошенном на племянницу, читалось женское участие.

А тем временем Готовцев допел известную арию, и сидящие у камина ему похлопали. Саня привык срывать аплодисменты у публики, но сейчас действительно был в ударе, и сам это чувствовал.

Кристине с появлением малютки-братика жить на свете стало трудно, но интересно. С одной стороны она ужасно страдала. С другой – летала, как на крыльях. Оказывается, так тоже бывает.

Страдала потому, что в семье все внимание теперь малышу. Какой наш Сашенька милый и хороший! Даже Алиска про нем затихает. На всех, главное, лает, чуть что не так, а при младенце замолкает: чует, наверное, что это принц.

Бывает, все его тискают, качают, баюкают, а он плачет и плачет. Кристина в лобик поцелует – Саня умолкает, и ручки к ней тянет. Только взять его на руки пока не разрешают.

Сестренка картинки ему показывает из своих книжек, рассказывает, а он внимательно смотрит и слушает. А над одной книжкой даже смеялся звонко – где бабка за дедку… Жучка за внучку.… Будто все понял.

Когда маленький Саня шевелил бровками, Кристя говорила – он думает. Заметив, что эти движения вызывают интерес у публики, он морщил лобик за милую душу. Тот ещё клоун…

Лето кончилось. Пансионат опустел.

Гулять стало грустно по мокрым аллеям, где вдоль бордюр тротуаров густо лежали мертвые листья.

Наследный принц – спокойный, совсем не капризный ребенок: поел и спать, на прогулке спит в коляске. Но когда бодрствует – нарасхват. То обе мамы водятся с ним, то бабушка, то папа… Мелкая терпеливо ждет своей очереди. Ей на месте не сидится – она прыгает с ноги на ногу, словно у неё пружины в коленях.

– Что мельтешишь? – бабушка строго

Мелкая широко распахивает глаза – сама невинность.

– Дайте мне Сашу – я научу его ходить.

– Он только голову стал держать – рано ему на ножки вставать – косточки искривятся. И тогда будет твой братик кривоногим. Ты этого хочешь?

– Я пытаюсь вам помочь, – на лице девочки гримаса обиды.

– Покажи ему свои книжки. Он любит с тобой общаться. У вас порой возникают увлекательные беседы.

– Да к нему не подступиться. Надо в очередь вставать.

– Вставай, если надо. А пока займись своими делами.

За окном кончался плотный, холодный и серый день, такой угрюмый и сырой, словно на дворе не октябрь.

– Супер погодка! – оценка мелкой.

Она постояла минуту-другую у окна, любуясь на озеро. Здесь бы замок построить сказочный, подумалось ей. Вот Саша научится говорить, и сразу приступим.

Устав стоять, девочка прошла коридором второго этажа и остановилась перед дверью. Заглянув и обнаружив, что там никого нет, она вошла и прикрыла за собой дверь.

Эта была библиотека. Оглядевшись, Кристина облегченно вздохнула. Здесь не было и следа унылой стерильности. Чувствовалось, что здесь работают, отдыхают – в общем, живут.

Стены уставлены книжными шкафами. Кресла массивные и удобные. На столах разложены книги, какие-то деловые бумаги, два ноутбука – приятный рабочий беспорядок.

Усевшись в кресло, Кристина подумала – скорей бы Саша научился ходить и говорить. Они бы поиграли с братиком в детективов – игру, которую девочка только что придумала, глядя на книги в шкафах.

После рождения братика и в такую сырую погоду ей по душе стали предзакатные вечера в тиши и одиночестве. Сидя в библиотеке, она предавались мечтам. И уже не имела значения обида на неблагодарность взрослых. Она по-настоящему научилась ощущать покой уединения.

Даже Алиска покидала её в такие минуты. Ну и пусть! Ей абсолютно никто не нужен. Вот подрастет Саша, тогда мы покажем…

Кристина смотрит в окно, за которым меркнут сумерки.

Мелкая мечтает – вот будет у неё крутая машина, которой асфальт летит под колеса…. Берегись всякие разные остальные! Кристина Готовцева на дороге!

В библиотеку тихо вошел папа Саша.

– Скучаешь или мечтаешь? Похоже, опять я не вовремя? – вздохнул он..

– Похоже, – согласилась девочка и не стала скрывать, о чем мечтает, сидя в кресле. – Я мчусь в машине на большой скорости…

– Можно я пассажиром у тебя посижу?

Папа сел в кресло и посоветовал:

– Сбавь скорость – ты не одна теперь.

– Не могу. Я очень спешу.

– Куда, если не секрет?

– Куда, куда…. Я порадовать себя хочу сильной скоростью… Дорога-то совсем пустая.

– Ну, пожалуйста, – взмолился папа. – Я очень хочу приехать живым.

На его лице застыла гримаса отстраненной грусти.

Вообще-то мелкая никогда раньше не попадала в положение обидчицы. Она считала себя очень послушной девочкой.

И вот теперь Кристина вздохнула, собрала волю в кулачок и сказала папе:

– Ну, хорошо. Пересядем с машины на яхту – в океане ведь нет дорог и автомобилей.

– Кто бы говорил! – нетактично прокомментировал Готовцев смену декораций, но тут же поправился.

– Раз мы в океане, возможны необитаемые острова. Хорош гонять по волнам, давай исследуем первый попавшийся.

Интересное предложение – подумала мелкая.

Откинувшись в кресле, Кристина закрыла глаза и стала представлять себе необитаемый остров. В сознании девочки появились дикие заросли, а хотелось картин с желтым песком и пенным прибоем Вот беда! Слышать слышала про них, но разу не видела, Не следовало забывать и о заморских животных.

Подремывая за кампанию, Готовцев украдкой поглядывал на дочь. Чаще всего во взглядах мелькало любопытство и удовольствие. Абстрактное мышление пятилетнего ребенка восхищало его.

Вот над чем сейчас мелкая ломает голову? Точно – не куклы и тряпки на уме. Решил на помощь прийти.

– Хочешь, я тебе почитаю книгу «Робинзон Крузо» Даниэля Дефо? Там все есть – и море южное, и необитаемый остров…

– Хорошая книжка?

– Самая лучшая! Я в детстве зачитывался!

– Ну, почитай.

Готовцев нашел в шкафу книгу, вернулся в кресло и начал читать.

На лбу девочки появилась складка сосредоточенности.

А папа читал с видимым удовольствием, изредка отрываясь на комментарии:

– Я думаю, что ты не сбежишь из дома, как юный Робин. По крайней мере, без меня.

– А ты хочешь удрать?

– Давай подождем немного. Вот Санек подрастет и вместе рванем на море за сокровищами и приключениями.

– Ты замечательный папка! – мелкая пересела к нему в широкое кресло и примостилась под мышкой. – Читай дальше…

А потом прервала вопросом:

– Конец печальный будет у книги?

– Ну, как сказать. Робинзон вернется домой. А вот я бы ни за что не покинул остров, своих друзей – животных и птиц.

Мелкая вздернула подбородок:

– А давай перепишем!

– А давай дочитаем!

Увидев, что девочка разочарована, Готовцев мигом «переобулся»:

– А давай помечтаем.

И Кристинка:

– Хорошая книга. Понятно написана. Я так отлично все представляю – и море, и остров.

Александр Викторович задумчиво смотрел на взволнованное детское личико, на искренние глаза.

– Загорелась? – участливо произнес.

Девочка улыбнулась и заговорила серьезно и убедительно:

– Есть вещи, в которых дети не ошибаются. Хорошая книга! Лучше не придумаешь.

Папа Саша кивнул медленно и неохотно.

– Считаешь, нам лучше не переписывать концовку?

– Попробуй придумать, а потом мне покажешь.

– Даже не знаю, мадемуазель. Хочешь на меня все свалить?

– Не хочешь? Тогда и не будем переиначивать.

Готовцев улыбнулся и встал, отложив книгу.

– А я-то ищу соавтора. Кто мне подсказывать будет развитие сюжета? Давай подумаем ещё, а завтра решим. Сейчас пойдем ужинать.

У мелкой глаза просияли. Она тоже встала и произнесла только одно слово:

– Хорошо.

Готовцев красноречиво поднял палец:

– За столом ни гу-гу о наших планах.

Кристина гордо вскинула голову:

– Клянусь!

Небывало сильная пурга обрушилась на Пятиозерье в начале зимы. Тусклый свет дня с трудом пробивался сквозь белое непроглядное месиво снегопада. Ветер завывал на крыше.

Сама природа не подсказывала, а приказывала – садись и выдумывай страшные сказки. И есть благодарный слушатель.

В комнате было тепло. Ольга избавила сына от пеленок и подгузников – пусть тело подышит. Малыш совершенно голенький лежал на спине в детской кроватке и играл подвешенными игрушками.

– Что Сашок, скучаешь? – пристроилась на стул рядом с кроваткой Кристина. – А ты знаешь, что в такую погоду черти выходят и ловят прохожих? Их можно услышать по цокоту копыт, ведь у них нет ступней, как у нас. Как услышишь перестук лошадиный, так беги со всех ног прочь.

– Кто тебе эту чушь сказал? – удивилась Ольга Викторовна.

– Бабушка Парася.

– Она наговорит – её только слушай, – и пояснила Ирине. – Это свекровь моя бывшая – Парасья Никаноровна. Та ещё ведьма. Что ещё она тебе, Кристя, рассказывала?

– Отлично! – воскликнул Готовцев. – Сегодня вечер страшных историй!

– Давайте, пугайте малышей, – проворчала Нина Николаевна.

– Ничего лишнего – все от погоды.

Оля в полголоса Ирине, кивнув на Кристину?

– Я думаю о бедняжке. Какие ужасы ей выпало пережить наедине со старой ведьмой. Что про меня ей она наговорила. Ужас!

Кристина ерзала на стуле возле кроватки, играя с маленьким Сашей.

– Ты посмотри-ка, что творится на улице! – вздыхала Нина Николаевна.

– Настоящая буря! – Ирина прилипла носом в стеклу.

Свет дня померк за окном от обилия снега.

Готовцев встал рядом с Ирой и с усмешкой вглядывался в то, что творилось в природе.

– Ой, не завидую я сейчас тем, кто на улице.

Да и никого не было. Где-нибудь, допустим, в санатории «Урал», сейчас полно народа – музыка, шум, веселье. А в пансионате «Лесное озеро», отдыхающие разъехались на зиму и, возможно, будут теперь появляться только по праздникам. Никто не видит сейчас, что погода вытворяет с окрестностями – а в «Урале» не замечают: есть чем заняться и куда посмотреть. Живи – не хочу.

Теперь спальня мамы и папы стала популярнее сидения у камина – все собирались здесь, когда малыш бодрствовал, и обсуждали, в том числе, и такие вопросы.

А может, принять предложение Томаса Бакли и смотаться в ирландский замок – всяко разно зима в Ирландии мягче южноуральской. Да и народу там больше..

Ольга тяжело вздохнула и откинулась в кресле.

– Может, не торопиться? Я понимаю, что у нас теперь есть замок в далекой стране, но чем хуже коттедж пансионата? Здесь так уютно в погоду ненастную.

– Куда вы торопитесь! Пусть малыш подрастет, – проворчала Нина Николаевна.

– Ире здесь скучно.

– Мне будет скучно там без вас.

– Не соскучилась, значит, по родине.

– Я давно уже космополит.

Вопрос обсуждался доброжелательно, без жарких споров.

– А мы с Сашей в замок хотим, – пискнула мелкая.

Готовцев с улыбкой:

– Вдвоем полетите? Купить вам билеты?

– Дядюшка Томас будет вам очень рал, – это Ирина вставила фразу, поддержав шутку.

Алиска коротко тявкнула от полноты чувств, будто заявив о своем участии в поездке.

Ирина набрала номер мобильного телефона, который помнила наизусть. Бакли отозвался сразу же.

– Томас, – заговорила па ирландском языке, – это я…

– Ты откуда звонишь? – удивился он.

– Из России. Ты выучил русский язык? Озвучь приглашение, чтобы все поняли. Мы здесь обсуждаем поездку в Ирландию.

Герцогиня включила громкую связь.

– Вот как? Что-то случилось у вас? – сказал на русском Томас Бакли.

Изольда совершенно машинально отметила, что в его голосе нет особой радости – может, со сна старик?

– Ты не волнуйся – с принцем нашим все в порядке. Просто погода не балует. И зашел разговор – а не переехать ли до лета Ирландию? Пользуйся моментом – уговори народ.

– Если есть такое желание, я сам к прилечу – и уговорю, и помогу. Немедленно вылетаю.

– Да у нас погода нелетная!

– Но не во всей же огромной стране. Где примут, да и там и сяду. А дальше наземным транспортом.

– Мы тебя встретим.

Свирепый порыв ветра, со стуком бросивший снег в окно, заставил всех присутствующих в комнате вздрогнуть.

А Нина Николаевна с восторгом воскликнула:

– Красота-то какая! Вот что значит Южный Урал!

Никто не ответил, но, наверно, подумали – чем тут можно восхищаться! Только мелкая, увлеченная игрой с малышом, весело рассмеялась. Но это у них свое…

Готовцев подумал – интересная комедия здесь разыгрывается. Он продолжал наблюдать за бурной жизнью природы в окошко, и вдруг возникло желание подышать свежим воздухом. Александр вниз спустился, теплее оделся и вышел на крыльцо. Ему хотелось лишь покурить да и посмотреть – что к чему.… Но тут-то было!

Крыльцо имело лишь козырек, при отсутствии стен. И снежная буря набросилась на него, не давая возможности сунуть сигарету в рот.

Пришлось вернуться и покурить в комфорте – в кресле у камина.

Когда поднялся в спальню, Ольга спросила:

– Как там погодка?

– Как стая волков – бросается со всех сторон. Ветер к двери припечатал и не позволил сделать ни шагу с крыльца. Короче, природу ломают катаклизмы А по козырьку крыльца действительно кто-то стучит копытами.

– А я что говорила! – пискнула мелкая.

– Ты не забыл закрыть двери? – обеспокоилась Нина Николаевна.

– Обе на все запоры!

Оля взглянула на часы:

– Пора кормить Сашу.

– Не плачет же и не просит…. Пусть поиграют – им весело вместе. А поест, сразу уснет. Погоди со своим режимом.

Ольга осуждающе прищелкнула языком и покачала головой. Посмотрела на Готовцева, ища поддержки. Тот улыбнулся.

– Теперь на дорогах заносы, – сказала жена. – Как будем в село за продуктами ездить?

– Вызовем грейдер.

– Бог знает, когда он приедет.

– В крайнем случае, схожу на лыжах с рюкзаком.

– А ещё Томаса Бакли пригласили. Как он будет добираться? Надо срочно телеграфировать – пусть отложит свою поездку. Южный Урал не Ирландия. У нас резко-континентальный климат. Непогода запросто может затянуться.

И обратилась к Ире, занятой ноутбуком:

– Слышь, подруга – про Томаса Бакли говорим.

– А? Что? – Ирина рассеяно, – Сегодня объявлен день страшныъ историй? Слушайте, я прочту – страшнее вряд ли продумаешь.

– В Инете раскопала?

– Нет, в почте «Валькирии».

И зачитала…

Мариупольский детский дом

Чудеса случаются каждый день.

Ирина зачитала письмо из почты «Валькирии»

«Перед сдачей Мариуполя российским войскам из города был эвакуирован детский дом. Не куда-нибудь на запад страны, а прямиком в солнечную Испанию. А там детей поштучно продали педофилам. 85 малышей из детского дома. Следы их пропали…»

– Не фига себе! – присвистнул Готовцев.

– Аноним? – заинтересовалась информацией Оля.

– Да нет, материал подписан. Некто Иоанна Пахвицевич, журналистка и правозащитница из Польши.

– Что думаешь?

– А что тут думать? Ехать надо – проверять информацию.

– А непогода? А дядюшка Бакли?

– Конрада Бакли я тормозну. Непогоду обманем. Сейчас поищем, где поблизости небо чисто и самолеты садятся – Александр меня отвезет.

– Хоть до Мадрида! – вызвался Саня.

– Нет, в Европу тебе нельзя. Сейчас там на русских идет охота. А я по ирландскому паспорту прошмыгну.

– Коли так, поезжай. Ты опытная журналистка – справишься. А информация исключительной важности – надо проверить основательно, – решила Оля.

– Бр-р! Ну и сволочи же эти укропы – детей собственной страны в товар превратили. Детский дом педофилам – это не шутки. За такие дела надо расстреливать, – Готовцев Саня рвался в бой.

– Какие там шутки! Кража детей уже само по себе бедствие общества первой величины. А к тому же, учтите ещё, они обвиняют в подобном Россию. Надо вывести кастрюлеголовых на чистую воду. Вы понимаете, как все это важно – Ольга Алексеевна оседлала свой конек руководителя блога «Валькирия».

– Еще бы, – согласился Готовцев.

– И это не все. Следы преступления, наверняка, думаю, приведут в высшие эшелоны власти Околицы.

Нина Николаевна молчала и слушала, а потом вдруг выдала реплику от души:

– Какое чудовищное варварство! Это не женщина и не мужчина, а зверь в человеческом обличии, кто принял такое решение. Вот мое мнение!.

Ирина в раздумье морщила лоб, будто подыскивая слова:

– Это могли сотворить только очень нехорошие люди. Отморозки, говоря по-русски.

– Будешь у нас детективом, – сказала ей Оля. – Я верю, что ты все разузнаешь и выяснишь, установишь причастных лиц в преступлении – дети не могут исчезнуть бесследно. Наверняка, придется потратить массу времени и энергии, чтобы раскрыть эту тайну. Но я верю в тебя – ты добьешься истины. Но будь осторожна!

– Вера твоя вдохновляет, – ответила Ирина взволновано. – Я сделаю все возможное.

– А то засиделась, понимаешь, в уральских сугробах журналистка «Гардиан», – улыбнулся Саня, спародировав говор Ельцина. – Пора проветриться, понимаешь, прошвырнувшись в Европу. Собирайтесь в дорогу, мадмуазель.

– Ну, а мне пора кормить Сан Саныча. Освободите помещение, дамы и господа, – попросила Ольга Алексеевна. – Побеседуйте внизу у камина.

– А можно я останусь с тобой? – попросилась мелкая.

Мама властным жестом указала ей на место в углу.

Через два дня Ирина позвонила уже из Испании.

– Говорят, на Канары детей отправили. А конкретный адрес сами не знают. Там, на островах, ждала детский дом какая-то женщина из Украины. А кто такая, и как связаться с ней, не знает никто. Вот послушайте шерифа местного.

Ира включила диктофон.

Мужской голос на испанском языке:

– Что тут творится? Что происходит? Что вас интересует, сеньора?

Ирина на английском:

– Я ищу детей из Украины, которых привезли в 22-м году в ваш город. Помните такое событие?

Мужчина присвистнул и перешел на английский.

– Когда это было? Они почти сразу убрались на Канары.

Ирина:

– Вы полагаете их надо там искать? А поконкретнее можно – к кому обращаться и куда? Канары – целый архипелаг.

Мужской голос:

– Я не занимался детьми с Украины. Как приехали, так и уехали – меня это не коснулось.

Ирина:

– Но вы же власть, а они дети, прибывшие из другой страны – событие не ординарное..

Мужской голос:

– Ну, не сами же по себе – их привезли и увезли взрослые люди сопровождения. Но прежде я должен выяснить, кто вы такая. И какое отношение имеете к украинским детям?

– Я журналистка. Меня зовут Оливия Харрис. Вот мое удостоверение британского медиа-издания «Гардиан».

Мужской голос:

– Вот как?

Ирина:

– Неужели вам не известно это издание?

Мужской голос:

– Как будто что-то припоминаю…. Только я думал, это название дамского модельного салона.

Ирина:

– Просто невероятно!

Мужской голос:

– Что невероятно?

Ирина:

– Ничего. Неважно. Не будет отвлекаться от детской темы. Я попросила бы вас, мистер шериф, рассказать, что вам известно об украинских детях, прибывших в ваш город в 2022 году.

Мужской голос:

– Нечего мне сказать.. Дело прошло мимо меня. Поищите свидетелей или отправляйтесь на Канары.

Ирина:

– А там куда? К кому обращаться?.

Мужской голос:

– Да откуда ж я знаю?

Ирина:

– В Инете есть информация польской правозащитницы Иоанны Пахвицевич, что украинских детей из Мариупольского детского дома в количестве 85 человек привезли в Испанию и продали педофилам в городе Сарагоса. То есть, в вашем. Что вы на это скажите?

Мужской голос:

– Чушь собачья! У вас есть свидетели? Мало ли что напишут в Инете.

Ирина:

– Но вы же шериф! Вы обязаны следить за законностью. А в вашем городе совершено ужасное преступление против человечности..

Мужской голос:

– Газетные сплетни. Мне ничего о том неизвестно.

Ирина:

– Вы серьезно?

Мужской голос:

– Более чем. Обязанности свои я исполняю на совесть.

Но Ирина не отступала:

– А вот сейчас, когда возникла версия пропажи детей, что вы предпримите?

Мужской голос:

– Поступит команда от начальства, будем искать, коли пропали в Сарагосе. А пока я считаю – их увезли на Канары. Ищите их следы там. А мне, как пишут в детективных романах, вы ничего сейчас не пришьете.

Выключив диктофон, далее Ирина продолжила разговор на русском языке:

– Мне показалось, что шериф говорил откровенно и честно. Будь замешан в продаже детей, наверняка бы юлил в ответах, и бегал глазами. Сдается мне – он честен и глуп и ничем не может нам помочь.

Ольга Алексеевна:

– Значит, одного человека в Сарагосе можно исключить из списка подозреваемых – этого шериф городской полиции…

Через день Ирина:

– Слетала на Канары – никаких следов не нашла. Поъоже, их там и гн было. Буду искать тщательнее в Сарагосе. Признаюсь, меня в журналистских расследованиях больше всего интересует психология.

– Поделись, – попросила Ольга.

– Не огорчаться от неудач.

И Оля согласилась:

– Такую психологию стоит уважать. У расследуемого тобой преступления слишком запутанный сюжет – придется набраться терпения, чтобы дойти до успешного конца.

У камина вечером обсудили новости от Ирины.

Готовцев про шерифа из Сарагосы:

– Если Оливия Харрис про кого-то скажет – он не причастен – можно держать пари на последний рупь, что человек этот ни при делах.

– Совершенно верно, – согласилась Ольеа Алексеевна. – Он и мне не кажется подозрительным.

– Бедные детки, – тяжко вздохнула Нина Николаевна.

Мелкая ничего не сказала – она вообще наверху сидела, рядом со спящим принцем в спальне родителей.

Следующей связью Ирина сообщила:

– На мой взгляд, версия польской правозащитницы подтверждается. Очевидно, что преступление совершенно в Сарагосе. Был детский дом, и не стало его – исчез без следа. Люди, причастные к делу, давно уже на Украине. Надо теперь искать местных педофилов. Остались дети в живых и томятся в неволи или погибли от нечеловеческих зверств извращенцев-садистов – насущный вопрос.

Ольга в раздумье головой покачала:

– Боюсь, что все не так просто, как себе представляет наша Ира.

В своих изысках Оливия Харрис дошла и до губернатора провинции Арагон. Запись их беседы на диктофон была осуществлена тайком.

Мужской голос:

– Вы сыщик, сеньора?

Ирина:

– Нет, господин губернатор, я журналистка.

Мужской голос:

– А разве я дал вам согласие на интервью?.

Ирина:

– Я занимаюсь журналистским расследованием, и у меня к вам животрепещущий вопрос.

Мужской голос:

– Вы служите Интерполу?

Ирина:

– Я служу миру, господин губернатор. А работаю в Лондонском «Гардиан». Вот мое служебное удостоверение.

Мужской голос:

– Хорошо, сеньора, я отвечу на ваши вопросы.

Ирина:

– Вот распечатка статьи польской правозащитницы Иоанны Пахвицевич об эвакуации из украинского Мариуполя детского дома. И далее – все дети были проданы педофилам в вашей столице Сарагосе. Вы читали материал?

Мужской голос

– А должен?

Ирина:

– Но там говорится о тяжком преступлении, совершенно в столице вашей провинции.

Мужской голос:

– И что там конкретно?

Ирина:

– Я повторяю – эвакуированных из Украины сирот детского дома поштучно продали в рабство на забаву педофилам.

Мужской голос издевательски:

– Ничего я не видел и не слышал. И даже, представьте себе – не участвовал.

Ирина:

– Тоже самое утверждает и шериф города. Но факт имел место, и у меня вопрос – вы будете искать детей и устанавливать участников преступления?

Мужской голос:

– Нет!

Далее комментарии Ирины по электронной почте на адрес «Валькирии». :

– Губернатор не проявил никого интереса к делу исчезновения детей. Весь его вид говорил при встрече – что, получила? это тебя научит не приставать к серьезным людям с глупыми вопросами, нахалка ты этакая!

К этому добавлю – жевательную резинку у него во рту при разговоре и неприятное мясистое лицо.

Короче, губернатор подлец и поддонок – одним своим видом вызывает отвращение. И значит, делаем вывод – на помощь местных властей надежды нет никакой. До всего надо доходить самой.

После общения с властями у меня не проходит ощущение, что я добровольно лезу в выгребную яму.

Но отчего-то же надо оттолкнуться. Сейчас у меня нет никаких фактов, кроме статьи этой полячки. И, кстати, связаться с ней не могу. Надо лететь в Польшу искать и её. Но нет уверенности, что найду. Действительно ли она что-то знает и подскажет к кому обращаться? Или…

Но с другой стороны – дети же были, и дети пропали. И никаких следов детского дома… Я уже начинаю подозревать, что польская журналистка и правозащитница, написавшая эту статью, тоже пропала или спряталась от преследователей и угроз. По крайней мере, я считаю, с этой панночкой не все в порядке. Куда она делась? – вот ещё одна загадка.

Голова идет кругом.

Надо сесть и хорошенько подумать. Но не думается.

Действительность оставляет позади детективные романы, которые мне довелось прочитать.

А у меня тут возникают странные фобии.

Люблю смотреть, как испанцы сердятся. Они сразу становятся такими забавными. Когда гневаются, перестают выбирать выражения. Любо-дорого слушать брань испанскую! Карамба! Это неподражаемо! Можно улыбаться, хотя и горько душе. Теперь меня ничем не удивишь…

Получавшие эту информацию, очень переживали за Ирину.

Готовцев прямо с лица спал – весь на нервах стал: слова ни скажи.

Оля забеспокоилась:

– Ты что-то подхватил? Сам не свой. Ну-ка переезжай в свободную комнату – от ребенка подальше. Нам только гриппа сейчас не хватает.

И Санек переехал, не чувствую простуды в организме – так, на всякий пожарный случай.

Однажды проснулся в одинчестве от собственного крика, которого никому не было слышно. Внутри все пересохло, и из-под сомкнутых челюстей вырвался лишь едва слышимый стон.

Включив ночник, Александр поднялся и, покачиваясь, спустился вниз, где припал губами к крану и долго, жадно пил. Утолив жажду, подставил голову под струю холодной воды.

Сон как рукой сняло, только тело сотрясала мелкая дрожь. Но и это прошло от сигареты.

Некоторое время Готовцев курил в кресле и смотрел на пепел камина, успокаиваясь. Донбасская контузия сотрясает – определил он причину недомогания.

Подобные хвори, он слышал, легко глушатся водкой. Но не прельщала такая легкость. Слишком опасный путь в никуда.

Покурив в тепле и удобстве, Александр не спеша оделся и, глубоко вздохнув, направился к выходу. Ночные прогулки на морозе – лучшее средство от всяких контузий. А эта ночь, к тому же, дарила небо в звездах и луну, яркое ночное светило.

Вернулся Готовцев с недолгой прогулки с твердым решением – надо возвращать Ирину домой. Её расследования пропажи детей могут стоить ей жизни. Куда-то же эта польская правозащитница пропала!

Что-то в этой ситуации не так – размышлял Александр и отвечал сам себе. – все не так.

Чуть позже, днем, состоялся телефонный разговор с Ириной.

– Я ничего не чувствую тревожного и остаюсь в деле.

– Хорошо подумала? – это Оля.

– Да.

– А Саша утверждает, что тебе угрожает опасность. У него чуйка на это дело. И я ему верю. А тебе приказываю немедленно вернуться домой. Дело не бросим, но пойдем другим путем – более безопасным. Ира, послушай меня – сейчас же мотай из Испании. Завтра такой возможности может не быть..

– Похоже на бегство сломя голову. Из-за чего?

– Такова ситуация. Ты там одна против всех. А у нас с тобой сын. Герцога надо взрастить. Короче, немедленно возвращайся.

Прошел день, и наследница знатного рода ирландских герцогов Аберкорнов зябко переминалась на морозном московском ветру, с тоской вспоминая солнечные луга Испании – с сочными красками, исполненными глубоким природным смыслом … Неплохо бы там виллу купить.

– Ох! – невольно вздохнула Оливия Харрис и закрыла глаза…

В памяти всплыла одна из последних встреч – с самым известным криминальным авторитетом Сарагосы.

Хозяина виллы звали Феликс (он так назвался) На вид ему было за пятьдесят – волевое лицо отсидевшего в тюрьмах бандита, глубокие складки в углах рта, черные с прищуром глаза. Он был одет в полувоенную униформу, и даже берцы высокие на ногах.

Обсудили проблему. Ирина попросила помощи, обещала денег…

– Ладно. Я подниму свои связи. Свою разборку тут проведу – это кто детей педофилам у нас в городе продает, и прибыль получает, не платя налогов. Коль свой – душу вытрясу, а чужой – ты уж сама. Оставь свой телефон, – согласился на помощь пахан Сарагосы.

Его глаза при общении то, распахнувшись, вспыхивали злыми огнями, то вдруг суживались до щелок. На скулах играли желваки.

О, если Ирина могла читать мысли! Она бы многое узнала о произошедшем с детьми в Сарагосе. Но именно ей местный криминальный авторитет ничего не хотел рассказывать.

Он знал, что дельце это обстряпали приезжие укропы. И они не уголовники. Наверняка, представители не последних эшелонов украинских властей. Теперь они далеко – попробуй, слови. Но педофилы-то местные – с вилл побережья. С ними будет проще – можно потрясти. Есть толковые люди, знающие всех сексуальных извращенцев Испании наперечет. И за детей с них можно строго спросить.

Ну, что за клоуны! Почти сотню ребятишек в рабство купили и его не спросили! Кинули, можно сказать. Перед всей кодлой уголовников обиду нанесли. Ни в хрен собачий не поставили – что он тут есть, что его нет. Этак дело не пойдет…

Этих мыслей мафиози, к которому обратилась, Ирина, к счастью, не знала. А если узнала, ей бы стало не по себе.

Криминальный авторитет Сарагосы, забыв о просительнице, метался в мыслях взъяренным зверем.

Педофилы! Кто-то из них поплатится за самоуправство. Надо показать поганым, что обращать в рабство человека грешно! Тем более, ребенка. А за грехи надо платить…

А он-то куда смотрел? Проглядел! Распустил!

Надо немедля собрать сходку! И строго спросить. Кто-то знает наверняка все подробности. Время терять нельзя.

Наконец, совладав с собой, мафиози спросил:

– Что ж ты раньше-то не обратилась? Два года с лишком прошло…

Ирина вздрогнула от неожиданности… и очнулась от воспоминаний – она в Москве, Испания далеко. Но все равно – сердце глухо билось где-то у горла. Как говорится – как вспомнишь, так вздрогнешь.

Московский морозный воздух все же возымел положительное действо – Ирине стало легче. Мысли приобрели не то чтобы четкость, а более-менее упорядочились и не бегали теперь в голове, как муравьи в муравейнике в летний день.

Подумала – а не пригласить ли сюда дядюшку Бакли, пока она ещё в Москве? Потом вместе в Челябинск – а там Саша встретит.

Позвонив в Ирландию Конраду Бакли, Ирина присела нп удобгый диванчик, размышляя, где ждать – в гостинице или в зале?.

Две тощие тетки к ней подошли с постными и унылыми лицами.

– Думаете ли вы о своей душе? – осведомилась одна.

– Думаете ли вы о вечной жизни? – подхватила вторая.

– Чего вы от меня хотите? Оставьте меня в покое!

Но упертые тетки не отступали – что называется, вошли в раж и намерены были запытать вопросами одинокую женщину.

– Да отстаньте вы ради Бога! – отбивалась Ирина, осознав всю абсурдность ситуации и стыдясь собственной слабости.

Тетки пытались втянуть её в какой-то идиотский диалог о душе, боге и вечной жизни.

– Послушайте, – сказала журналистка, как можно спокойнее. – Если вы не отстанете от меня, я сейчас позову полицию.

На том и простились.

Как ни странно, этот, ничего не значимый случай, повлиял на Ирину благотворно. Она встряхнулась и решила зайти в парикмахерскую.

К концу дня из Дублина прилетел Конрад Бакли. Вместе они купили билеты на транзитный рейс до Челябинска.

Ира позвонила Готовцеву.

Тот ответил:

– Немедленно выезжаю.!

– Не рано ли?

– Не рано, – ничуть не смутился он.

Вот и поговорили.

Было бы странно, если бы Саша заставил себя .ждать в подобной ситуации.

Уже ночь наступила, когда они встретились на стоянке авто в челябинском аэропорту. Готовцев ничуть не замерз в машине, хотя и пришлось ждать гостей. Да и зима 2025 года на удивление была теплой.

В этот момент позвонила Оля. Спрашивала – прибыли гости? И услышав утвердительный ответ, тут же отключилась.

Два часа ехали через ночь. Так что когда прибыли, в домах села Хомутинино уже не светились окна – лишь одни фонари на улицах.

Дети спали в своих кроватках. Нина Николаевна и Ольга Алексеевна встретили приехавших приветливыми словами. Стол был накрыт, и горел камин.

Поужинав, уложили Конрада Бакли спать. Нина Николаевна ушла к себе. В спальне у детской кроватки сон младенца охраняла Алиса. Участники расследования пропажи детей в Сарагосе собрались наверху, в кабинета.

Оля, кивнув на Сашу:

– Ты уехал, а на почту «Валькирии» пришел удивительный ролик. Вот посмотрите.

Засветился монитор компьютера. Видео снимали на мобильник.

Оператор вошел в унылое помещение – в по всему видать, келью.

Его комментарии по ходу.

– Эту женщину подобрали на улице после огнестрельного ранения. Перевязали, положили в кровать. Бог решит – будет жить или душу отдаст. Батюшка-настоятель меня послал исповедать: говорит, что доходит. И приказал все записать на мобильник – мол, странно бормочет: потом разберемся. .

В келье горела тусклая лампочка, и в первый момент показалось, что на кровати никого нет. Когда же оператор подошёл ближе, то можно было увидеть на ней очень худую, почти бестелесную женщину. Не чесанные и не мытые волосы разметались по подушке. Желтая пергаментная кожа, изрезанная морщинами, как у покойницы. Глаза у женщины были закрыты. Хриплое дыхание вырывалось из полуоткрытого рта.

Оператор позвал шепотом:

– Пани, вы живы?…

Медленно-медленно приподнялись веки. Глаза у женщины оказались темными и живыми.

– Ты кто? – прошелестели бледные губы.

Оператор:

– Батюшка-настоятель меня послал к вам на исповедь

– Я не верующая. Но подойди поближе. У меня есть, что тебе сказать – зашептала хрипло женщина. – Слушай внимательно. Время мне дорого – его совсем у меня не осталось. Ты слушай, не перебивай.

– Я записываю, – оператор сказал и тут же прикусил язык, так как женщина грозно сверкнула глазами.

Она торопилась сообщить очень важную для неё информацию..

– Все материалы, мною собранные, надежно спрятаны. Они на флешке, в клетке с попугаем. Клетка у соседки. Она – хорошая женщина. Отдаст попугая по первому требованию, если вы представитесь ей моим племянником Бориславом. Мы тан с нею договорились. Только поклянись перед богом, что флешку отправишь в Фонд Правосудия, который найдешь на блоге «Валькирия». Владеешь Инетом? Тогда клянись…

– Клянусь! – глухо сказал оператор.

– Если обманешь, не будет тебе покоя. С того света буллу являться и трепать тебе душу. А чтобы не искушать, открою тайну флешки. Там ни золота, ни бриллиантов не найдешь. Там материалы о продаже в Испании украинских детей. За что меня и подстрелили. И тебя подстрелят, если волю мою не исполнишь.

– Господи, помилуй! – видимо перекрестился оператор – экран мобильника задрожал.

Внезапно женщина выпростала из-под одеяла костлявую руку И схватила оператора за рукав. Хватка у неё оказалась неожиданно сильной. Оператор с испугу попытался вырваться, но не тут-то было.

– А попугая себе забери, – пробормотала умирающая. – Он разумный – тебе пригодится.

– Возьму, – обещал оператор.

– Клянись! – голос женщины вдруг набрал силу, темные глаза смотрели в душу.

– Клянись перед Богом! – повторила она.

И оператор сказал:

– Клянусь перед Богом, сделаю все, что велишь.

– Вот и ладно, – женщина выпустила его руку и заговорила чуть слышно. – Вот и хорошо. Все тебе оставляю. Ты мой единственный наследник. Сделаешь все, как обещал, и живи, как хочешь – ты будешь свободен от этой клятвы. А до тех пор не будет у тебя хорошей жизни. Я так сказала! Аминь.

– Да они такие, про кого вы говорите? Кому я должен флешку отдать?

– Это Фонд Правосудия. Эти люди за меня отомстят. А тебе незачем загружать свою совесть. Сколько хочешь, с них попроси – они люди не бедные. Но и ты не жадничай. Хорошо всё будет у тебя, если наказ мой исполнишь. Ни хворей-болезней не будет, а умрешь в глубокой старости. Я замолвлю за тебя словечко на том свете.

Внезапно она замолчала, как будто прислушиваясь к чему-то внутри себя.

– Все, мне пора. А ты уходи и помни клятву свою.

Ролик закончился.

– Ну, у кого какое мнение по поводу, – спросила Ольга.

– Материал подписан? – это Ира.

– Да. Довольно оригинально – не разобрать.

– Ну, раз адрес есть – спишемся…

– А что по поводу?

– А что по поводу? Лететь надо в Варшаву.

– А кто полетит? Саше нельзя. Тебе опасно. Кто полетит?

– Мы с дядюшкой Бакли. Только куда обращаться-то? Варшава большая.

– Спишемся – уточним. Я ведь еще не отвечала на эту информацию

Подал голос Готовцев:

– А все-таки сволочи эти сектанты! Подобрали раненую женщину на улице и не в больницу отвезли, а в келью положили: выживет, не выживет – на всё божья воля.

– Первое письмо, видать, сама написала. А потом уж сил не хватило. Вы верите во флешку в клетке попугая?

– Как неприятно она смотрела в камеру мобильного телефона – просто жуть берет, – призналась Ирина. – Сосредоточие человеческих страданий.

– Это когда она клятву требовала? Да-а… Жизнь не сахар у правозащитников.

– Но раз к нам обратилась, придется участвовать.

Ольга вздохнула и глаза ответила.

Ирина:

– Пиши оператору: «Как мы поступим?». Должно быть, есть какой-то план. Пусть порекомендуем нам дальнейшие действия.

Письмо ушло электронной почтой. Компьютер тянул с ответом.

Ольга решительно:

– Ну, раз связи нет, идемте спать! Утро вечера мудреней.

И позвала Иру:

– Пойдем ко мне ночевать. Саша от нас убежал. А ты с малышом мне поможешь.

Готовцев воззрился на жену в полном изумлении – как это сбежал? не ты ли меня выгнала?

– Что смотришь? – ухмыльнулась Оля. – Ребенок спать тебе мешает.

Александр не стал ступать в полемику – для него женщина всегда права в делах семейных.

А им навстречу из комнаты выбежала Алиса, крутя хвостом и тычась носом – всем видом стараясь показать, что службу у кроватки младенца она несет исправно, и недаром ест хозяйский хлеб.

– Все в порядке? Молодец! Молодец! – Оля погладила животинку по спинке.

Женщины скрылись в спальне с младенцем.

Вспомнив, что его временное пристанище занял гость из Ирландии, Готовцев вернулся в кабинет. Там был диван.

Стало как-то неприятно – будто не хозяин в доме.

Прилег, не раздеваясь, прикрыл веки, и перед глазами предстало высохшее, почти превратившееся в скелет, тело на койке в келье.

Сон не шел, образ преследовал.

– Ну, вас к черту! – Готовцев встал и включил компьютер.

– Как тебя хоть зовут-то, – проворчал Александр, увидев свежее послание от прежнего адресата. И написал – Как хоть зовут тебя, любезный?

И, о чудо! – компьютер ответил.

– Зови Спиридоном.

И состоялся ночной диалог.

Готовцев:

– Как там больная ваша? Она точно правозащитница польская Иоанна Пахвицевич? На оригинал из Инета мало похожа – слишком стара.

Спиридон:

– Она умерла.

Готовцев:

– Есть документы при ней?

Спиридон:

– Нет ничего. Мы подобрали её на улице с раной в груди.

Готовцев:

– Что же в больницу не отправили?

Спиридон:

– Так батюшка настоятель распорядился.

Готовцев:

– Мы приняли информацию и готовы принять участие в судьбе мариупольского детского дома. Как вас найти в Варшаве?

Спиридон:

– Почему в Варшаве? Мы московская община «Свидетелей Иеговы».

Готовцев:

– Вот даже как! Ну, что ж, это значительно упрощает дело

Про попугая

Когда любят сердцем.

Утром Готовцев докладывал:

– Вы все дрыхли, а я неусыпно бдел и списался с парнем, который прислал видео с Иоанной Пахвицевич в главной роли. Спиридоном его зовут. Он послушник московской общины «Свидетелей Иеговы». А подстреленная правозащитница уже скончалась. Спиридон просит – если нам это нужно, забрать её труп и клетку с попугаем у соседки. Батюшка настоятель не разрешает ему участвовать в подобных делах. А он дал клятву умирающей перед Богом, и очень боится, что она ведьма.

– Община московская? – переспросила Оля.

– Должно быть, Иоанна Пахвицевич удрала из Польши, от кого-то прячась, но и в России не спаслась – слишком серьезные люди ею занялись. Отец настоятель сразу смекнул.

Оля невольно на окно покосилась и тяжко вздохнула.

– Что будем делать?

– Ехать надо в Москву. Спиридон свой номер телефона дал для связи. На месте разберемся. И обязательно на машине.

– Почему на машине? – самолетом быстрее и удобней.

– Обратно попугая привезем. А на самолете или в поезде чтобы живность транспортировать, обязательны медицинские справки. Кто-то и где-то будет их доставать. А ещё и право собственности на птицу надо доказывать. Морока сплошная! Автомобилем проще и быстрее получится.

– Да, наверное.

– А зачем нам чужой попугай?

– Спиридон настаивает – послушнику не разрешат держать в общине. А умершая приказала ему забрать у соседки птицу с клеткой. В клетке флешка с секретными материалами, и он дал женщине клятву.

– Ну что ж, будем брать попугая. Не стоит птичку обижать. С нами ей будет веселее, чем в общине.

Нина Николаевна неожиданно оживилась, заговорила:

– А я знаю в селе женщину, у которой полно в доме канареек. Целую комнату им подарила вместо клетки. И пернатые летают, плодятся – живут, как на воле. А как с ними весело – кенары хором поют серенады. Благодать!

Присутствующие выслушали, покивали и снова к делам,

– Кто поедет? – спросила Оля.

Она-то точно не выездная.

Ира предложила:

– Я. Думаю, Александр Викторович и дядюшка Бакли. – И к тому. – Ты же поможешь, Конрад, со всеми делами нам в Москве разобраться. Очень нужен в коллектив солидный человек твоего возраста. Думаю, что сектанты молодежи не очень-то доверяют.

– И я с вами поеду, – подсуетилась мелкая. – Клетку с попугаем буду держать.

– Ничего с попугаем не случится, – возразила Оля. – А как я без тебя с ребенком останусь? Кто поможет купать и развлекать Сан Саныча? Он только тебя одну слушает.

Этот комплимент укротил Кристинин порыв. Она снисходительно оглядела присутствующих.

– Когда отравляемся? – Ирина посмотрела на Александра.

Тот:

– Спиридон торопит – келья не морг, труп разлагается. Если Конрад наигрался с принцем, то немедленно. Нас трое водителей – за сутки доберемся до столицы.

Нина Николаевна собрала в дорогу «тормозок».

Уже до обеда выехали в дорогу. За рулем Саша.

Пока Ольга Алексеевна вынашивала принца герцогам Аберкорн, Конрад Бакли блестяще усвоил русский язык и теперь наводил справки:

– В какое дело вы меня втягиваете?

Ирина рассказала о продаже в рабство украинских детей в испанской Сарагосе.

– А вам-то что до них? – насупился Бакли.

– Так дети же, беззащитные! Польская правозащитница Иоанна Пахвицевич жизнью пожертвовала ради них. И знаешь что, дядюшка Конрад, готовься – тебе, наверное, одному скучно в замке и одиноко. Теперь веселее станет. Я договорилась с одним авторитетом в Сарагосе – он отберет детей у покупателей-педофилов и отправит их в Ирландию. Будешь заведовать детским домом. Или присматривать за процессом. Пригласишь воспитателей, учителей. Обучишь ребятишек нашей культуре и языку. И преподавателей русских обязательно пригласи.

– Один украинец у меня уже есть.

– Вот чего не надо – этого суррогата. С миру по нитке – Украине культура. Они и историю свою позабыли. Хохлы, одним словом.

Готовцев хмыкнул одобрительно, не отрывая взгляда от дороги.

– Что с трупом делать думаете? – это Бакли.

– Помянуть нужно по обычаю, – вставил Саня свои пять копеек.

– Как властям будете предъявлять? Или в России с этим проще?

– Да нет, заморочек и у нас хватает. Надо подумать. Может, на месте разберемся?

Конрад Бакли удовлетворенно кивнул и подвел итог:

– Сектанты женщину подобрали и в больницу не повезли – пусть сами с трупом и разбираются. Наш интерес – клетка и флешка. Я так понимаю…

Проскочили Башкирию – свет померк, и небо стало темно-синим.

Ехали, часто меняясь за рулем, останавливались только по нужде – слить и заправить.

На МКАДе Саня позволил Спиридону и получил информацию, куда подъезжать. Настроил навигатор на нужный адрес..

Двухэтажный кирпичный дом, в котором обосновалась община «Свидетелей Иеговы» был очень и очень старым, и совершенно не укладывалось в голове, как там можно жить. Не было ничего примечательного, кроме московской прописки да глухой дощатой ограды вокруг. .

Конрад тронул Саню за плечо:

– Не надо к ним во двор заезжать.

Готовцев припарковал машину возле забора. Все вышли. Во дворе залаяла собака.

В калитку выглянула женщина:

– Кто ж вы такие будете, на ночь глядя? – пропела она.

– Нам нужен послушник Спиридон.

– Ждите, сейчас позову – в голосе её слышалась сладость, но не меда, а потоки.

Через несколько минут в калитке обозначился сутулый, мрачноватый мужчина неопределенного возраста.

– Здравствуйте. Я послушник Спиридон.

– А я Александр. Вы нам дали свой телефон.

– Вы приехали труп забрать?

– Труп сдайте в морг. Мы хотим знать адрес соседки с попугаем.

– Как это в морг?

– Как положено.

– А что мне батюшке настоятелю сказать?

– Так и скажите. Закон велит.

– Ой! – Спиридон исчез, захлопнув калитку.

Приехавшие в столицу вернулись в машину и стали ждать дальнейших событий.

Появился сам батюшка настоятель:

– Кто такие?

С ним приезжие быстро договорились, и вот уже руководимые Спиридоном мчались по Москве.

А договорились так – труп остается на совести общины, а с соседкой, клеткой и попугаем разбираются гости с Урала. Властям никто ничего не сообщает.

За полночь пересекли столицу и оказались в искомой квартире.

Ключом входную дверь открыл Спиридон. Зажег свет.

Ё-мое! В двух комнатах и на кухне был ужасающий беспорядок. Шкафы раскрыты, и на полу валялись какие-то тряпки, бывшие, надо полагать, чьей-то одеждой. Скатерть со стола сорвана. Горшок, стоявший на подоконнике, теперь валялся на полу – почву высыпали, и цветок погиб. Постель на полу. Должно быть, что-то искали тщательно – у спинок старой кровати сверчены даже металлические шары украшения. Из буфета посуда небрежно свалена возле него. Мука и крупы рассыпаны на полу…

В общем, в квартире, которую снимала в российской столице покойная польская правозащитница Иоанна Пахвицевич, царил полный разгром.

– Господи, помилуй! – воскликнул Спиридон. – Это кто же так нахулиганил?

– Что-то искали, – предположил Готовцев.

– А мы как будем соседку искать?.

– Умирающая мне сказала, что она напротив живет. Но не в третьем же часу ночи к ней стучатся – здравствуйте, я племянник вашей соседки, зовусь Бориславом.,

– В общем, так! – резюмировал Конрад Бакли. – Пока наведем порядок здесь, а уж утром ты сходишь за клеткой.

Занялись уборкой.

– Может, отвезете меня в общину, – попросился Спиридон.

– Заберем попугая и сразу поедем, – отмахнулся ирландский гость.

Искали собранные правозащитницей материалы, – думала Ирина, подметая пол. Мужчины ставили на места сдвинутую и опрокинутую мебель. Один Спиридон сидел непричастным на стуле и крутил головой.

Ирина подняла с пола фотографию молодой женщины с ребенком на руках. Всмотревшись, сказала:

– Это не наша полячка.

– Квартира-то съемная, – подсказал Саша. – Должно быть, от прежних жильцов осталась.

Готовцев спустился к машине и принес пакет с остатками «тормозка» Нины Николаевна. Прошелся туда-сюда – в подъезде полная тишина. .

Перекусили и отдыхать – кто где устроился.

Утром Спиридон пошел на переговоры к соседке и вернулся с попугаем в клетке.

Сели в машину.

Ирина:

– Как зовут его, не спросил?

Спиридон ответил одним словом:

– Рома.

– Послушай, Роман, – начала переговоры журналистка «Гардиан» вполне официально и дипломатично. – Должна тебе сообщить, что хозяйка к тебе уже не вернется. Она умерла. И перед смертью велела тебе передать, что ты теперь будешь жить у нас. И взяла слово, что о тебе будут заботиться. Она сообщила, что в клетке твоей спрятала флешку с секретными материалами. Я смотрю и не вижу – где же она? Может, покажешь тайничок в твоей хатке?

Рома смотрел не неё с большим недоверием и помалкивал.

Конрад Бакли подсказал:

– А клетка-то чистая.

Ирина решительно:

– Саша, немедленно разворачивайся – возвращаемся к соседке.

Скромную женщину досмерти перепугали.

– Да, чистила. Не смотрела. Дерьмо выбросила в мусоропровод. Как давно? А как Катя пропала. С месяц уже. Я не считала.

Всё, секретные материалы пропали в жерле мусоропровода! Не верить соседке не было оснований.

А Катя – это псевдоним, под которым жила в Москве польская правозащитница Иоанна Пахвицевич.

– Ты куда смотрел, Рома? – упрекнула птицу Ирина. – Как можно такому охраннику доверять секретные материалы?

Попугай только фыркнул пренебрежительно.

Ирина, примирившись с потерей:

– Поживем, подружимся – да? Только ты будь умницей.

Вернулись к общине. Повели очень трудный разговор с батюшкой настоятелем.

Конрад Бакли:

– Вы хотите украдкой труп закопать?

Батюшка:

– А что с ним делать?

Конрад:

– Похоронить на кладбище – как все это делают. Все затраты я беру на себя.

– Другое дело, – сразу же согласился настоятель. – Уложимся за день.

До Бакли, видимо, дошло. что так с трупами не поступают – уважать надо смерть и покойников. И он вмешался, задержав свой отъезд.

«Свидетели Иеговы» нашли гроб, копателей и место на кладбище. А Конрад Бакли договорился о надгробной плите из мрамора. Заказал на ней профиль усопшей, имя и годы жизни Иоанны Пахвицевич. Все подробности Инет подсказал.

Служащим кладбища Конрад Бакли оплатил годовой уход за могилой и пригрозил:

– Буду наведываться.

А в остальном на погосте не было ничего примечательного.

Поехали в аэропорт – провожать дядюшку Бакли в Ирландию.

Он ворчал на «Свидетелей Иеговы»:

– Вот что за люди! От них прямо разит несчастьем!

– Поэтому от них и шарахается народ, – добавила свои пять копеек Ирина.

В аэропорту, купив билет, Конрад потянул молодых людей в кафе:

– Надо помянуть погребенную.

Поминали кофе и коньяком – Саше и Ире предстоит рулить, а Бакли расслабился.

Опять поговорили о детях.

– Ты готовься, дядюшка Конрад, это серьезно – про детей. Процесс уже запущен – жди результатов и готовься принять их в замке.

Проводили ирландского гостя и тут же направились на Урал.

Ирина в салоне автомобиля тяжко вздохнула и сказала негромко, ни к кому не обращаясь:

– Ох, неспокойно у меня на душе – дело-то не закончено.

– Да не волнуйся ты! – постарался Готовцев её успокоить. – Все будет тип-топ.. Подключим Груню к расследованию – найдем, кто на Околице детьми торгует. Найдем и накажем.

Журналистка ещё раз вздохнула и уныло установилась на дорогу.

Попугай в клетке сидел совершенно невозмутимо, не выказывая никаких признаков неудовольствия. По своему обыкновению не издавал ни звука и только однажды заглянул Ирине прямо в душу своими желтыми глазами:, когда она ему объявила:

– Ну что, дорогой, на Урал едем! Не обессудь – джунглей там нет.

Нет, кто-то ещё говорит, что попугаи не понимают речь человеческую! То есть, за всех попугав поручиться нельзя, но что Рома понимает не только интонацию, но и некоторые слова – это факт.

Позвонила Оля:

– Где вы? Как вы?

– Приводили дядюшку Бакли. Домой возвращаемся с попугаем. Зовут его Рома.

– Все у вас в порядке?

Готовцев честно ответил, что все в полном порядке – скоро приедут.

Ира дремала, но не спала. Глаза закрыты, но мысли ясны. Думы её о Иоанне Пахвицевич. Если верить попам, душа её тут, на земле, ещё сорок дней – приглядывает за попугаем. Приятно думать, что с ним все в порядке.

Пошел снег. Ненастье переждать и ночь отдохнуть завернули в придорожный мотель под Казанью. Спешить было некуда.

А утром проснулись – солнце светило. Природа ощутимо двигалась к весне. Казалось – все вокруг подменили в лучшую сторону. Позавтракали и в хорошем настроением двинулись к дому.

А там все с нетерпением ждали попугая.

Оля сказала:

– Рома прекрасно выглядит. Мы не будем держать его в клетке – пусть летает по всему дому.

– Я тебе умоляю! – встревожилась Нина Николаевна. – Кто помет за ним убирать будет?

– Я, – вызвалась мелкая.

Бабушка Нина проворчала:

– Ты думаешь, одна такая умная. Смотри – следить буду строго. А как найду каку неубранной – Ромке заключение: сутки в клетке..

Мелкая фыркнула:

– Мама считает, что из любого положения можно найти выход, если очень постараться.

– Ну, смотри. Я вас с Романом предупредила.

Короче, сговорились. И попугай обрел свободу.

Каким это образом?

Никто его не брал его в руки и в студии не выпускал – а клетка стояла именно там. Просто открыли дверцу и наблюдали за птицей – когда она на волю сама устремится.

Но Рома не торопился – пил, ел, раскачивался на качели, ходил по нужде в клетке и выглядел весьма довольным. А люди не торопили его.

Кристина любила разговаривать с попугаем. Время свое делила между Сан Санычем и Романом – оба давали возможность власть наговориться. Ведь со взрослыми это не то – им лень лишний раз языком пошевелить.