Читать онлайн Огонь запретного желания

Глава 1

Лиза. Декабрь. Наше время

Снег за окном кафе падал медленно, словно нехотя, будто зима сама не верила в свою силу над этим серым городом. Я сидела у окна, сжимая горячую кружку латте, пальцы грелись о керамику, а мысли путались, как клубок ниток, который я никогда не умела распутывать.

Дима напротив меня сыпал шутками, его темно-карие глаза искрились, и я смеялась – громко, как всегда, чтобы заглушить ту часть себя, которая все еще ныла от старых ран.

Мой смех был как яркая оранжевая кофта с дурацкими ананасами, которые я надела сегодня: слишком заметный, слишком вызывающий, чтобы никто не заподозрил, что за ним прячется что-то еще.

Что-то, что болит.

– Лиза, ну серьезно, – Дима откинулся на спинку стула, его улыбка была такой открытой, что на секунду я почти поверила, что могу быть счастлива. – Если бы я знал, что ты так ржешь над моими кошачьими мемами, я бы уже записал стендап и гастролировал по миру. Представляешь заголовки? «Дима и его коты покоряют планету!»

Я фыркнула, чуть не пролив кофе на свою кофту.

Да, я знаю, что выгляжу, как сбежавшая с карнавала: рыжие волосы, которые вечно лезут в глаза, зеленые глаза, веснушки на вздернутом носике, который бабушка Светла называла «озорным».

Я прячусь за этой яркостью, за этими ананасами, за громким смехом. Потому что, если остановиться, если замолчать, я услышу голоса прошлого.

Слова, улыбку, ложь. Все, что я пыталась оставить в том городе, в той квартире, где ухаживала за бабушкой и думала, что любовь – это мотоцикл, кожаная куртка и звезды над головой.

– Стендап? – приподняла бровь, поправляя непослушную прядь. – Дим, не обольщайся. Твои шутки – это максимум для этого кафе, а не для сцены. Хотя, знаешь, я бы купила билет. Чисто чтобы посмеяться, когда ты забудешь текст и начнешь импровизировать про котов и мировое господство.

Он рассмеялся, и его смех был как теплый луч в этом декабрьском холоде. Дима был настоящим – не идеальным, с растрепанной челкой и привычкой кусать губы, когда нервничает. Мне нравилось это в нем.

Нравилось, как он смотрит на меня, как будто я не просто Лиза, девчонка с веснушками и слишком громким голосом, а кто-то, кого можно разглядеть. И я старалась разглядеть его в ответ.

Старалась забыть прошлое, растворить его в этом смехе, в этом уютном кафе с запахом кофе и корицы. Потому что с Димой я почти забывала.

Почти.

– Слушай, – он наклонился ближе, ловлю легкий запах его парфюма – древесный, с ноткой лимона. – Ты уверена, что твои друзья готовы ко мне? Я же, знаешь, загадочный тип. Ты предупредила Сашу и Егора, что я могу начать рассказывать про теорию заговора?

Хихикнула, представляя, как Саша заливается смехом, а Егор закатывает глаза, но втайне ухмыляется. Они мои люди, мои друзья, и я обещала познакомить их с Димой на выходных.

Хотела, чтобы они увидели, как мне с ним легко, как он заставляет меня чувствовать себя чуть менее сломанной. Но внутри я боялась. Боялась, что они заметят, как я замираю, когда разговор заходит о прошлом. Боялась, что они увидят трещины в моей яркой, бунтарской маске.

– Они переживут, – ответила, отпивая кофе, стараясь прогнать мысли о том, что было год назад. – Саша уже в предвкушении, а Егор… ну, он просто Егор. Если начнет ворчать, я скажу, что ты его новый конкурент по сарказму. Смотри, не подведи.

Дима ухмыльнулся, и я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ. Он был хорошим. Не героем из кино, но настоящим. Я хотела, чтобы у нас все получилось.

Хотела, чтобы он стал тем, кто закроет дверь в прошлое. Но стоило мне отвернуться к окну, как сердце сжалось от чего-то необъяснимого, будто предчувствие.

Снег все еще падал, укрывая тротуар тонким слоем, который тут же таял под ногами прохожих. И тут я увидела ее – черную машину, припаркованную у обочины. Она была такой роскошной, такой чужеродной среди серых улиц, что я невольно задержала дыхание.

Это был не просто автомобиль – это была декларация статуса, богатства, власти. Дверь машины открылась, и из нее вышел мужчина.

Высокий, с темными волосами, на которых искрились снежинки, как звезды на ночном небе. Черные брюки, черная рубашка, укороченное пальто, которое сидело на нем, как вторая кожа.

Туфли, нелепо блестящие для декабрьской слякоти, выдавали пренебрежение к погоде, к правилам, ко всему, что могло его ограничить. Он двигался с грацией хищника, уверенно, как будто мир был создан для него. Обогнул машину, открыл пассажирскую дверь, и оттуда вышла… она.

Хрупкая, как фарфоровая статуэтка, с длинными светлыми волосами, струящимися, словно шелк. Норковая шубка, укороченная, но явно баснословно дорогая, подчеркивала ее изящество, а темно-синее вечернее платье делало ее похожей на снежную королеву – холодную, неприступную и совершенную.

Они были как из другого мира, мира, где нет места для таких, как я, с моими ананасами на кофте и веснушками, которые я в детстве ненавидела. Я смотрела на них, как завороженная, как будто передо мной разворачивалось кино в замедленной съемке.

Они были идеальной парой, созданной для глянцевых обложек, для роскошных ресторанов, для жизни, которой я никогда не касалась.

И тут он повернулся. Его профиль, резкие черты лица, взгляд, который я узнала бы даже в темноте.

Артем. Моя первая любовь.

Тот, кто разбил мое сердце на такие мелкие осколки, что я до сих пор слышу их хруст, когда пытаюсь заснуть. Тот, из-за кого я сбежала из родного города, сменила университет, оставила все, что было мне дорого.

Тот, кто был соседом по квартире бабушки Светы, где я жила год назад, ухаживая за ней.

Мое сердце остановилось, а потом забилось так быстро, что я почувствовала, как кровь стучит в висках. Я ждала, что он сейчас повернется к двери кафе, войдет, и я увижу его глаза – те самые, что смотрели на меня, когда он говорил, что я для него ничего не значила.

Ждала и боялась этого момента, боялась, что он увидит меня, такую же, как тогда – наивную, ранимую, с глупой верой в любовь. Но он не пошел к кафе. Вместо этого они направились к соседнему зданию – роскошному ресторану с зеркальными витринами и золотыми буквами на вывеске.

Конечно. Артем больше не ходит по таким местам, как это кафе, с его деревянными столами и запахом дешевого кофе. Теперь он в мире, где все блестит, где все идеально, где нет места для таких, как я.

– Лиза? – голос Димы вырвал меня из оцепенения, вздрогнула, чуть не уронив кружку. Он смотрел на меня с беспокойством. – Ты в порядке? Ты как будто призрака увидела.

Заставила себя улыбнуться, хотя губы дрожали, как будто их кто-то растягивал против моей воли.

Самоирония, Лиза, давай, ты же умеешь. Включи свою яркость, спрячь боль, как всегда.

– Призрака? – фыркнула, отводя взгляд от окна. – Да нет, Дим, просто засмотрелась на снег. Знаешь, я иногда такая – увижу что-нибудь красивое и зависаю. Может, мне стоило стать художником, а не дизайнером? Рисовала бы снежинки и продавала их за миллионы.

Он улыбнулся, но я видела, что он не поверил. Дима был слишком наблюдательным для парня, который притворяется, что живет одними шутками.

Сжала кружку крепче, чувствуя, как тепло обжигает пальцы, но не спасает от холода внутри. Артем. Почему именно сейчас? Почему именно здесь?

Я смотрела, как он и его снежная королева исчезают за дверью ресторана, и чувствовала, как старая боль, которую я так старательно закапывала, поднимается из глубины, как ядовитый дым.

Год назад я была другой. Я была Лизой, которая верила в любовь, которая думала, что парень на мотоцикле с татуировками – ее судьба. Переехав к бабушке Свете в маленькую квартирку, пропахшую старыми книгами и мятным чаем, я встретила Артема.

Я влюбилась в него с первой встречи, когда он, прислонившись к своему мотоциклу, предложил подвезти меня до магазина, зимой, и я согласилась. Я держалась за его кожаную куртку, чувствуя ветер в волосах, и думала, что это и есть свобода.

Но все было ложью. Его слова, его поцелуи под звездами, его обещания сбежать вместе и начать новую жизнь – все это было игрой.

Теперь он был здесь. Не в моем кафе, нет, он больше не ходит по таким местам. Он в ресторане, где подают вино за сто долларов за бокал, где все блестит, как его туфли.

Он в мире, где я никогда не была и никогда не буду. И эта девушка рядом с ним – она была его отражением, его идеальной парой. А я? Я была просто ошибкой, мимолетным эпизодом, который он, наверное, даже не помнит.

– Лиза, ты точно в порядке? – голос Димы стал серьезнее, он наклонился ближе, почувствовала, как его взгляд пытается пробиться сквозь мою маску.

Тряхнула головой, заставляя себя улыбнуться шире.

Самоирония, Лиза. Ты же мастер. Не дай прошлому выиграть.

– Да все нормально, Дим. Просто задумалась, как буду объяснять Саше, что ты не просто загадочный тип, а еще и кото-конспиролог. Она же решит, что я связалась с психом.

Он рассмеялся, но я видела, что он не до конца поверил. Сжала кружку так сильно, что пальцы побелели. Боль прошлого была как тень, которая всегда следовала за мной, как бы ярко я ни одевалась, как бы громко ни смеялась.

– Слушай, – сказала, наклоняясь к Диме и заставляя свой голос звучать легко, как будто ничего не произошло. – Давай закажем еще пирожных? Что-нибудь с вишней.

– А давай.

Мы одновременно рассмеялся, но внутри меня все еще болело. Артем был там, в своем блестящем мире, с девушкой, которая была его отражением. А я была здесь, с Димой, с моей яркой кофтой и веснушками, с моими друзьями, которые ждут встречи с ним.

И я знала, что справлюсь. Я всегда справлялась.

Но где-то в глубине души чувствовала, что эта встреча с прошлым – не случайность. Она была как знак, как предупреждение, что оно еще не отпустило меня.

И я не знала, готова ли я к тому, что будет дальше.

Глава 2

Лиза. Декабрь. Год назад.

Вылетела из подъезда бабушки, как комета, которая забыла про тормоза. Мои новые ботинки, купленные на распродаже за копейки, скользили по льду, будто я решила устроить шоу на катке.

Утро было солнечным, снег подтаял, а к вечеру декабрьский мороз превратил все в лед. Естественно, я не рассчитала траекторию. Нога поехала вперед, как у пьяного фигуриста, и я с громким «Ох!» плюхнулась на пятую точку.

Сумка с конспектами шлепнулась рядом, услышала, как что-то внутри треснуло. Прощай, мой многострадальный ноутбук.

– Ого, это было почти грациозно, – раздался голос, низкий, с легкой насмешкой, я подняла голову, чувствуя, как щеки вспыхивают фонарями на новогодней елке. – Еще пара тренировок, и ты готова к шоу на льду.

Прищурилась, пытаясь разглядеть говорившего сквозь рыжие пряди, которые, как всегда, торчали из-под шапки и лезли в глаза. Он стоял у подъезда, небрежно облокотившись на черный мотоцикл, который выглядел так, будто его угнали из какого-нибудь голливудского боевика.

Кожаная куртка, несмотря на холод, была расстегнута, открывая темную футболку, обтягивающую торс так, что я невольно сглотнула. Темные волосы, чуть длиннее, чем надо, падали на лоб, а карие глаза смотрели на меня с легкой насмешкой.

Он был старше, лет на пять, и выглядел так, будто знал о жизни что-то, чего я, первокурсница с веснушками, никогда не пойму.

– Спасибо за рецензию, – буркнула, пытаясь встать, но мои ботинки решили, что каток – их призвание, и я чуть не рухнула снова. – Может, вместо критики поможешь? Или ты только языком трепать умеешь?

Парень ухмыльнулся, и эта ухмылка была такой наглой, такой чертовски притягательной, что я почувствовала, как внутри что-то дрогнуло.

Лиза, держи себя в руках, ты только утром приехала в центр, чтобы быть поближе к бабушке и универу, а не чтобы позориться перед незнакомцами.

Но он был симпатичным. Слишком симпатичным.

А я выглядела, как сбежавшая с ярмарки: ярко-зеленый шарф, который бабушка связала, когда я еще в школе училась, пальто на размер больше, чем нужно, и эти дурацкие ботинки, которые явно мстили мне за все.

– Трепать языком – мой конек, – ответил незнакомец, отталкиваясь от мотоцикла и подходя ближе. Его шаги были уверенными, как будто лед для него – просто декорация. – Но я могу и помочь, если ты перестанешь изображать пингвина на скользком склоне.

Я фыркнула, чувствуя, как щеки горят еще сильнее.

Ну конечно, Лиза, ты всегда умела произвести впечатление.

Упасть, размахивая руками, как сломанная ветряная мельница, и теперь еще огрызаться на парня, который выглядит, как будто сбежал с фотосессии для модного глянца.

Молодец, браво.

– Пингвин? – ухватилась за перила старинной парадной и поднялась, отряхивая снег с пальто. – Это был мой фирменный трюк, чтобы проверить, есть ли в этом городе джентльмены. Похоже, ты провалил тест.

Парень рассмеялся, смех был теплым, как будто кто-то зажег костер посреди декабрьского холода. Он протянул руку, и я, поколебавшись, все-таки ухватилась за нее.

Ладонь была теплой, несмотря на мороз, почувствовала, как мои пальцы слегка дрожат – то ли от холода, то ли от того, что он стоял слишком близко. Его рукав задрался, заметила татуировку – какая-то абстракция, линии и завитки, которые, казалось, двигались, когда он шевелил рукой. Тут же отвела взгляд, потому что пялиться было как-то уж слишком.

– Артем, – представился он, не отпуская мою руку. – А ты, пингвин-трюкач, кто такая?

Выдернула руку, стараясь не замечать, как мое сердце забилось чаще.

Артем.

Просто имя, Лиза, не веди себя, как школьница.

Но он смотрел на меня, а в его глазах была такая смесь вызова и веселья, что я почувствовала себя еще более неуверенной. Только утром переехала в эту квартиру, чтобы быть ближе к университету и помогать бабушке, когда она болеет.

Я первокурсница, мне восемнадцать, я должна думать о лекциях, о том, как не провалить сессию, а не о том, как этот парень с татуировкой и мотоциклом смотрит на меня, как будто я – загадка, которую он хочет разгадать.

– Лиза, – ответила, стараясь звучать круче, чем чувствовала себя. – Просто Лиза. И, знаешь, если бы меня кто-то предупредил о катке у подъезда, я бы надела что-нибудь менее… скользкое.

Артем приподнял бровь, и я готова была поклясться, что он нарочно делает свой голос чуть хриплым, чтобы окончательно меня смутить.

– Каток? – он скрестил руки, и его куртка скрипнула, открывая еще кусочек той загадочной татуировки. – Это не каток, это испытание на выживание. И ты, похоже, не сдаешься.

Хмыкнула, поправляя шарф, пытаясь вернуть себе хоть каплю достоинства.

Лиза, ты не в романе, это не твой тип, и вообще, ты здесь, чтобы учиться и помогать бабушке, а не строить глазки каким-то байкерам.

Но он смотрел на меня, и я не могла не ответить. Это было как игра, как вызов, и я, никогда не умела отступать.

– Не сдаюсь? – скрестила руки, копируя его позу. – Это ты еще не видел, как я сдаю зачеты. Вот там настоящее шоу. А ты, значит, местный герой на мотоцикле? В декабре? Серьезно? Не холодно?

Артем взглянул на свой байк, как на старого друга, заметила, как его глаза потеплели.

Ох, Лиза, не влипни. Он старше, он явно знает, как очаровывать девчонок вроде тебя, и ты точно не готова к такому.

Но он уже отвечал, голос был как магнит, который притягивал внимание, несмотря на все внутренние предупреждения.

– Холодно? – похлопал по сиденью мотоцикла. – Этот зверь греет лучше любого обогревателя. А ты, Лиза, куда собралась? Или твой план – дальше кататься на пятой точке?

Фыркнула, но внутри все кипело. Он был слишком уверен в себе, слишком… все. И я, дура, не могла не ответить на этот вызов.

Может, это моя бунтарская натура, может, это его глаза, которые смотрели так, как будто я – не просто малолетка с дурацким шарфом, а кто-то, кого стоит заметить.

– Вообще-то, мне в аптеку, – сказала, хотя это была только половина правды. Я собиралась купить лекарства для бабули, но говорить об этом не хотелось. Не хотелось, чтобы он знал, почему я здесь, что я переехала, чтобы заботиться о ней. Пусть думает, что я просто студентка, которая живет своей жизнью. – Но, знаешь, пингвины не ездят на мотоциклах, так что…

– Пингвины, может, и нет, – Артем перебил, его улыбка стала шире, почти опасной. – Но ты же не совсем пингвин, правда? Садись, довезу.

Я замерла. Это была худшая идея в мире.

Садиться на мотоцикл с незнакомцем, которого я знаю три минуты, в декабре, когда дороги покрыты льдом, а я только что доказала, что не умею даже ходить?

Лиза, ты что, с ума сошла? Но он смотрел на меня так, что я не могла игнорировать. Вызов. Веселье. И, может быть, что-то еще, что я не хотела называть.

– Серьезно? – приподняла бровь, стараясь выглядеть так, будто мне все равно. – А если мы разобьемся? Я только на первом курсе, мне еще сессию сдавать.

Он рассмеялся, и я клянусь, этот смех был как искра, которая могла поджечь все вокруг. Артем снял шлем с руля, протянул его мне, кивнув на мотоцикл.

– Разобьемся? – прищурился, глаза блеснули. – Не с моим зверем. Садись, Лиза. Или ты боишься?

Боялась ли я? Черт возьми, да!

Я боялась его взгляда, его голоса, этой татуировки, которая выглядела, как загадка. Боялась, что он старше, что он слишком крутой для меня, что я, с моими веснушками и неуверенностью, буду выглядеть рядом с ним, как ребенок.

Но я была немного бунтаркой, которая всегда говорит правду, которая носит яркую одежду и смеется громче всех.

– Боюсь? – выхватила шлем. – Это ты будешь бояться, когда я уведу твой байк. Смотри, не пожалей.

Парень рассмеялся снова, а я, надевая шлем, старалась не запутаться в собственных волосах. Пальцы дрожали, но я надеялась, что он этого не заметит.

Лиза, что ты делаешь? Это же безумие.

Но когда он сел на мотоцикл и завел двигатель, а рев мотора разорвал тишину, я почувствовала, как внутри что-то загорелось. Забралась на сиденье позади него, обхватила талию, чувствуя теплую кожу куртки под пальцами.

Мое сердце стучало так громко, что я боялась, он услышит.

– Держись, пингвин, – я услышала улыбку в его голосе. – Это будет весело.

Мотоцикл рванул вперед, ветер ударил в лицо, холодный, резкий, но я вдруг почувствовала себя живой. Как будто этот момент – я, Артем, мотоцикл, декабрьские улицы – был началом чего-то большего.

Чего-то, что перевернет мою жизнь.

Я не знала тогда, что это будет боль. Не знала, что его слова, его взгляды, его прикосновения окажутся ложью. Не знала, что через год я увижу его в другом городе, с другой девушкой, в мире, где мне нет места.

Не знала, что из-за него я уеду, переведусь в другой университет, встречу новых друзей и начну все сначала. Но в тот момент, держась за его куртку, чувствуя, как мотоцикл несется по заснеженным улицам, я была счастлива.

И я думала, что это и есть свобода.

Глава 3

Лиза. Декабрь. Наше время

Утро. Лекция. Все как обычно.

Но в моей тетрадке вместо конспектов по типографике красовались красивые завитушки, которые я рисовала, пока мысли уносили меня далеко от аудитории.

За окном снова шел снег, ленивый, как будто зима устала притворяться грозной. Профессор что-то бубнил наверняка полезное и нужно, что-то что точно будет на зачет, но я не слушала.

Мой разум был где-то в прошлом, в той зиме, когда я, восемнадцатилетняя дура, держалась за кожаную куртку Артема, пока его мотоцикл нес нас по заснеженным улицам. Тогда я думала, что это свобода. Тогда я не знала, что свобода может быть такой хрупкой, что она разлетится на осколки, как стеклянный шар, стоит только Артему –сказать: «Ты слишком наивная, Лиза. Это не для меня».

– …и вот, представляешь, пингвины такие: «Мы не просто ходим, мы скользим с шиком!» – голос подруги ворвался в мысли, как звонок будильника в шесть утра. Саша сидела рядом, ее светлые волосы были собраны в небрежный пучок, а глаза сверкали, как будто она только что раскрыла главный секрет вселенной. – Лиза, ты вообще слушаешь?

Моргнула, пытаясь вернуться в реальность.

Пингвины? Серьезно?

Посмотрела на Сашу, которая наклонилась ко мне, чуть не уронив карандаш на пол, и попыталась вспомнить, о чем она говорила. Мой мозг, предатель, все еще был занят Артемом – его взъерошенными волосами, черным пальто, его спутницей, той самой снежной королевой, которую я видела вчера из окна кафе.

Почему он здесь? Почему в этом городе, куда я сбежала, чтобы забыть его? И почему, черт возьми, я до сих пор думаю о нем, когда у меня есть Дима, который шлет мне сообщения и зовет в кино?

– Пингвины? – переспросила, нервно крутя пальцами карандаш. – Что ты там про пингвинов?

Подруга закатила глаза, но ее улыбка была доброй, как будто она привыкла к моим заскокам. Мы познакомились осенью, она, как и я приехала из другого города, она была потеряна как котенок в свой первый день, но я ей помогла и теперь мы подруги.

Саша стала моим якорем, моей подругой, которая не задает слишком много вопросов, но всегда знает, когда я не в деле. И сейчас она явно это знала.

– Я говорю, пингвины – это гении маркетинга, – повторила она, тыкая карандашом в мою тетрадь, где мои завитушки подозрительно напоминали абстрактную татуировку Артема. – Они такие неуклюжие на суше, но в воде – как ракеты. А их черно-белый стиль? Классика! Нам бы у них поучиться для проекта по брендингу.

Фыркнула, пытаясь включить свою обычную самоиронию. Лиза, давай, ты же мастер прятать боль за сарказмом.

– Пингвины как бренд? Саш, ты точно пересмотрела документалок. Следующий шаг – ты предложишь мне нарисовать логотип с пингвином в смокинге.

Она хихикнула, но ее взгляд стал внимательнее, как будто она заметила, что я не совсем здесь.

– Лиза, ты какая-то… странная сегодня. Опять витаешь где-то в космосе. Что с тобой? Это из-за того парня, которого ты обещала нам с Егором представить? Как его… Дима?

Почувствовала, как щеки вспыхивают, и быстро отвернулась к окну, делая вид, что снег за стеклом – это самое интересное в мире. Дима. Я еще не познакомила его с Сашей и Егором, хотя обещала, что это случится на выходных.

Он писал мне с утра, шутил про котов и звал в кино, но я до сих пор не ответила. Его сообщения приходили одно за другим, как напоминания, что жизнь идет дальше, а я все еще застряла в прошлом.

– Странная? – пожала плечами, стараясь звучать беззаботно. – Саш, я просто не влюблена, вот и все. Поэтому для тебя я странная. Ты же у нас эксперт по романтике, а я… я просто Лиза, которая рисует завитушки вместо конспектов.

Она прищурилась, явно не купившись на мою болтовню. Саша была из тех, кто видит тебя насквозь, даже если ты нацепила самую яркую кофту в мире. Но я не была готова говорить.

Не о Диме, который, кажется, правда мне нравится. И уж точно не об Артеме, который вчера вышел из шикарного автомобиля, как из другого мира, с девушкой, которая была его идеальным отражением.

Я хотела заглянуть в его соцсети, узнать, кто он теперь, почему здесь, но год назад я удалилась отовсюду, из всего, что могло напомнить мне о нем. А теперь вместо того, чтобы писать конспект, я сидела на лекции, а в моей тетради были одни каракули.

– Лиза, ты точно не влюбилась? – Саша наклонилась ближе, голос стал тише, как будто она боялась спугнуть меня.

Внутри все сжалось. Саша была права, но я не могла ей рассказать. Не могла сказать, что вчера я видела своего бывшего парня, мою первую любовь, мою самую большую ошибку.

Не могла объяснить, как его взгляд, даже мельком, через стекло кафе, разбудил во мне ту боль, которую я так старательно закапывала. Я сбежала из родного города, перевелась в этот университет, чтобы начать заново, но он был здесь.

В этом городе. В ресторане, где я никогда не буду. С девушкой, которая, наверное, никогда не падала на льду перед подъездом и не носила дурацкие шарфы.

Мой телефон завибрировал на столе, бросила взгляд на экран. Дима. Еще одно сообщение.

«Лиз, ну что, идем в кино? Есть новый ужастик, говорят, мясо и кровь рекой. Ты же любишь такое, да?»

Я улыбнулась, несмотря на себя. Дима был таким… настоящим. Не как Артем, который был как мираж – красивый, манящий, но исчезающий, стоит только протянуть руку. Дима был теплым, с его шутками про котов и привычкой теребить рукав, когда нервничает.

Но я не ответила. Не сейчас. Я не знала, почему, но пальцы застыли над экраном, как будто я боялась, что, ответив ему, я предам ту Лизу, которая год назад верила в любовь.

– Лиза, ты вообще жива? – Саша ткнула меня в бок, я вздрогнула, чуть не уронив телефон. – Ты уже пять минут пялишься на экран, как будто там формула вечной жизни.

– Да жива, жива, – закатила глаза, пряча телефон в карман. – Просто думаю, как бы не провалить этот проект по брендингу. Может, правда нарисовать пингвина в смокинге? Назовем его… Пингвин Пабло. Звучит как хит.

Саша улыбнулась, но ее взгляд все еще был настороженным. Знала, что она не отстанет, но я не была готова говорить. Не сейчас. Не когда Артем, как призрак, бродит по моему новому городу, напоминая мне о том, как я была глупа.

Я хотела заглянуть в его соцсети, увидеть, кто он теперь, но я сама отрезала себе этот путь. Год назад я удалила все аккаунты, чтобы не видеть его, не искать, не надеяться. И теперь я была здесь, с пустым сердцем, которое все еще болело, несмотря на все мои ананасы и яркие шарфы.

Лекция закончилась, собрав тетради, поплелась за Сашей в коридор. Снег за окном все еще падал, и я поймала себя на том, что ищу глазами черную машину, как будто она могла появиться прямо у университета.

Что он здесь делает? Может, это случайность. Может, он просто проездом. Или, может, он теперь живет здесь, в мире ресторанов с золотыми вывесками, где я никогда не буду своей.

Тряхнула головой, прогоняя эти мысли.

Лиза, хватит. Ты не та наивная девчонка, которая верила в его слова. Ты яркая, дерзкая, острая на язык, ты «язва» потока. И ты совсем справишься.

– Саш, я на минутку, – сказала, останавливаясь у окна в коридоре. Она кивнула, уходя вперед, а я достала телефон.

Сообщения от Димы все еще ждали ответа.

«Лиз, ну серьезно, кино или не кино? Я уже готовлю попкорн и кошачьи мемы на случай, если ты откажешься».

Улыбнулась, чувствуя, как тепло разливается в груди. Дима был не Артем. Он был настоящим, и, может, это было именно то, что мне нужно.

Быстро напечатала: «Кино – да. Но только ужастик, с мясом и кровью, никаких соплей. И без твоих котов, ладно?»

Нажала «отправить», убрала телефон в карман, чувствуя, как нервы немного успокаиваются. Может, я и не готова забыть Артема. Может, его тень будет следовать за мной еще долго.

Но я не позволю ей разрушить то, что я строю здесь.

Догнала Сашу, которая уже болтала с кем-то из одногруппников, влилась в их разговор, стараясь смеяться громче, чем нужно. Но где-то в глубине души я чувствовала, что эта встреча с прошлым – не случайность.

Она была как знак, как предупреждение, что оно еще не отпустило меня.

И я не знала, готова ли я к тому, что будет дальше.

Глава 4

Лиза. Декабрь. Год назад.

– Что дальше?

Артем выпустил тонкую струйку дыма, его низкий голос с легкой хрипотцой, врезался в меня, как декабрьский ветер, пробирающий до костей.

Он стоял у аптеки, прислонившись к своему мотоциклу, будто это был трон, а он – король какой-то параллельной вселенной, где лед не скользит, а девушки не падают перед ним на колени.

Сигарета тлела между пальцами, и я, как дура, поймала себя на том, что пялюсь на то, как он ее держит. Небрежно, но с какой-то странной грацией, как будто даже этот жест был частью его ауры.

Кадык Артема дернулся, когда он затянулся, а я почувствовала, как щеки предательски вспыхивают.

Лиза, серьезно? Ты что, никогда парней не видела?

Но, черт возьми, я правда никогда не видела никого, кто бы так… цеплял. Ни один парень до этого не заставлял мое сердце делать кульбиты, как будто я на батуте, а не стою на тротуаре с пакетом лекарств для бабушки в руках.

– Что дальше? – переспросила, стараясь звучать так, будто мне все равно, хотя голос дрожал, как тонкий лед под ногами. – Ну, знаешь, я как-то планировала выжить в этом ледяном аду и не устроить еще одно шоу с падением. Спасибо за подвоз, кстати, но я справлюсь.

Парень прищурился, его карие глаза, темные, как кофе, который я пила утром, блеснули насмешкой. Все в нем мне нравилось – от дерзкого вида, от этой расстегнутой кожаной куртки, которая плевала на декабрьский мороз, до того, как он небрежно откинул волосы с лица.

Даже его повадки – то, как он чуть наклонял голову, когда говорил, словно оценивал меня, – все это было как магнит, от которого я не могла оторваться.

Лиза, соберись, ты же не в кино, ты просто первокурсница, которая должна купить таблетки и не влипнуть в неприятности.

– Справлюсь, говоришь? – он затянулся еще раз, дым закружился в воздухе, смешиваясь со снежинками. – А по тебе не скажешь. Этот твой шарф, – он кивнул на мой зеленый, вязаный бабушкой монстр, – выглядит, как сигнал для пришельцев. Может, тебя заберут на другую планету, где нет льда?

Фыркнула, чувствуя, как кровь снова приливает к лицу.

Ну конечно, я всегда умела выглядеть как сбежавшая с цирковой афиши.

Мой шарф, пальто, и эти дешевые ботинки, все это было далеко от его байкерской крутости. Но я не могла позволить выиграть в этой игре слов. Я же «язва» потока, как меня уже прозвали в универе.

– Пришельцы? – скрестила руки, стараясь выглядеть уверенно, хотя внутри все кипело от смущения. – Слушай, если они и прилетят, то за тобой. Ты со своим байком выглядишь, как будто сбежал из психушке точно. А я просто иду в магазин. За продуктами. Ничего космического.

Он рассмеялся, и этот смех был как теплый чай с медом в холодный день – такой же обволакивающий. Артем бросил окурок на землю, затоптал его носком ботинка, и я снова поймала себя на том, что пялюсь.

Лиза, прекрати, ты же не школьница, которая впервые увидела симпатичного парня.

Но он был не просто симпатичным. Он был… как будто из другого мира, где все возможно, где нет сессий, больной бабушки и моих вечных попыток притворяться, что я знаю, что делаю.

– Магазин? – приподнял бровь, и я готова была поклясться, что он нарочно делает свой голос еще ниже, чтобы окончательно меня добить. – И что, пингвин, ты там будешь покупать? Лед? Рыбу?

Закатила глаза, но не смогла сдержать улыбку. Он был невыносим, но в хорошем смысле. В таком смысле, от которого мое сердце колотилось, как барабан на рок-концерте.

– Ха, смешно, – ответила, поправляя шарф, который, как назло, сползал на плечо. – Картошку, молоко, может, что-нибудь к чаю. Ничего, что взорвет твой байкерский мозг. И, знаешь, я правда справлюсь. Не надо меня спасать.

Он скрестил руки, заметила, как его татуировка – эти странные, текучие линии – мелькнула из-под рукава. Тут же отвела взгляд, потому что пялиться было как-то уж слишком. Но внутри все пело.

Я никогда не была такой – чтобы вот так, с первого взгляда, с первого слова, чувствовать, как будто кто-то включил свет в темной комнате. Это было глупо, наивно, но я ничего не могла с этим поделать.

Лиза, ты же умная, ты же не веришь в любовь с первого взгляда.

Но, это реально было похоже на искры, которые вот-вот разожгут пожар.

– Спасать? – Артем хмыкнул, шагнув ближе, почувствовала запах табака и чего-то еще – может его одеколона. – Я просто предложил помощь, пингвин. Но если ты такая независимая, то ладно. Только не улети в сугроб по дороге.

Фыркнула, теперь мои щеки горели так, что, наверное, могли растопить весь этот лед на районе.

– Не улечу, – буркнула, разворачиваясь, чтобы уйти. – И не зови меня пингвином, байкер. У меня, между прочим, имя есть.

– Лиза, да? – его голос догнал меня, обернулась, не успев остановить себя. Он стоял, все еще с этой своей ухмылкой, смотрел на меня так, будто знал, что я вернусь. – Учту. Но пингвин тебе идет.

Показала ему язык – детский, глупый жест, но я не могла придумать ничего лучше. А потом пошла, стараясь ступать осторожно, чтобы не доказать еще раз, что лед – мой личный враг. Конечно, я тут же чуть не поскользнулась, и мое сердце замерло, когда услышала его смех за спиной.

– Осторожно, пингвин! – крикнул он, и я, не оборачиваясь, улыбнулась шире, чем хотела.

Лиза, ты идиотка.

Дошла до магазина, пару раз чуть не растянувшись на тротуаре, и каждый раз, когда мои ботинки скользили, я слышала его голос в голове: «Пингвин».

Ну и пусть. Пусть называет меня как хочет. Я все равно не собиралась влипать в эту историю. Я первокурсница, мне восемнадцать, у меня сессия на носу и бабушка, за которой надо ухаживать. Мне не нужны байкеры с татуировками и глазами, от которых сердце забывает, как биться ровно.

Магазин был маленьким, с тусклым светом и запахом свежего хлеба. Набрала картошки, молока, пару пачек макарон и банку томатной пасты – все, что нужно для ужина, который я планировала приготовить для бабушки.

Она любила, когда я готовлю, хотя ее вечные комментарии вроде «Соли маловато, Лизонька» или «Ты картошку слишком тонко режешь» могли вывести из себя кого угодно.

Но я любила эти вечера – мы сидели в ее старой квартире, с высокими потолками, потертым паркетом и мебелью, которая, кажется, помнила еще царскую Россию. Там было уютно, несмотря на скрипучие половицы и запах старых книг, которые бабушка собирала всю жизнь.

Ее квартира была как машина времени – тяжелые шторы с выцветшими узорами, хрустальная люстра, которая звенела при каждом дуновении сквозняка, и старый радиоприемник.

Дома я разобрала продукты, поставила картошку вариться и накрыла стол в маленькой кухне, где пахло мятным чаем и чем-то неуловимо родным. Бабушка Света сидела в своем любимом кресле, укутанная в плед с геометрическим узором, который она связала еще до моего рождения. Ее волосы, седые, но все еще густые, были собраны в аккуратный пучок, а глаза, такие же зеленые, как у меня, смотрели с легкой насмешкой.

– Ну, Лизонька, как прошел твой день? – спросила она, беря ложку и придираясь к моему супу. – Соли, как всегда, не доложила.

Закатила глаза, но улыбнулась. Бабушка всегда была такой – ворчала, но с теплом, как будто это ее способ сказать, что она меня любит.

– День как день, – ответила, отпивая чай из кружки с нарисованным котом. – Универ, аптека, лед, который явно хочет меня убить. А, и еще я чуть не разбила ноутбук, когда упала у подъезда. Обычная программа.

Она хмыкнула, но ее взгляд стал внимательнее. Бабушка всегда видела больше, чем я хотела показать. Я поколебалась, крутя ложку в руках, а потом решилась.

– Бабуль, а ты знаешь парня, который живет в твоем доме, он на мотоцикле ездит?– я старалась звучать небрежно, но, конечно, мой голос предательски дрогнул.– Его вроде Артем зовут.

Бабушка нахмурилась, и ее лицо, покрытое мелкими морщинками, стало серьезнее. Она отложила ложку и посмотрела на меня так, будто я только что спросила, можно ли прыгнуть с парашютом без подготовки.

– Артем? – она покачала головой. – Лизонька, не забивай себе голову. Он взрослый парень, со своими делами. А тебе надо учиться, сессия на носу. Не отвлекайся на всякое.

Внутри что-то кольнуло. Бабушка была права, конечно. Мне надо было думать о лекциях, о проектах, о том, как не провалить зачеты. Но Артем… он был как песня, которую я не могла выкинуть из головы, даже если она мне не нравилась. Или нравилась слишком сильно.

– Да я просто так спросила, – буркнула, убирая тарелки. – Любопытно же, кто живет по соседству.

Бабушка только хмыкнула, но ее взгляд сказал: «Я тебя знаю, Лизонька, не ври». Я ушла в свою комнату, чувствуя, как щеки снова горят.

Комната была маленькой, с облупившейся краской на подоконнике и старым шкафом, который скрипел, словно жаловался на свою долгую жизнь. Но мне здесь нравилось. Забралась на подоконник, подтянув колени к груди, и посмотрела на улицу. Снег падал мягко, укрывая все вокруг, как будто хотел спрятать мои мысли.

И тут я услышала рев мотоцикла. Сердце замерло, как будто кто-то нажал на паузу. Он приехал. Артем.

Его байк, черный, как ночь, остановился у подъезда, и я, как дура, прижалась к стеклу, чтобы лучше видеть. Парень снял шлем, встряхнул волосами, и я снова поймала себя на том, что пялюсь.

Лиза, ты безнадежна.

Но потом он сделал кое-что, от чего я чуть не свалилась с подоконника.

Он посмотрел наверх, прямо на мое окно, как будто знал, что я там. А потом… он изобразил пингвина.

Серьезно. Расставил руки, покачался из стороны в сторону, как будто скользит по льду, и ухмыльнулся той самой ухмылкой, от которой у меня внутри все переворачивалось.

Зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос. Мое сердце колотилось, как будто я пробежала марафон, а улыбка расползалась по лицу, несмотря на все мои попытки быть серьезной.

Он был невыносим. И я, кажется, влипла. По-настоящему.

Не знала тогда, что эти искры, которые загорались внутри, сожгут меня дотла. Не знала, что его улыбка, его шутки, его взгляд станут моим самым большим разочарованием.

Но в тот момент, сидя на подоконнике, глядя на него через заснеженное стекло, я была счастлива.

И я думала, что это и есть свобода. Быть счастливой вот в таких мелочах.

Глава 5

Лиза. Декабрь. Наше время

– Это все мелочи, Лиз, – Дима сунул руки в карманы своей куртки, шагая рядом со мной по заснеженной улице в центре города. Его голос был легким, с той привычной искоркой, которая делала его похожим на большого щенка, радующегося каждому новому дню. – Ну серьезно, весь этот фильм – сплошной трэш! Кровь рекой, мозги на стенах, а этот монстр? Похож на резиновую игрушку, которую забыли надуть. Я думал, ты будешь визжать от страха, а ты сидела, как будто лекцию по типографике слушаешь.

Усмехнулась, натягивая шарф повыше, чтобы спрятать лицо от колючего декабрьского ветра. Или от Димы, который, как всегда, был слишком наблюдательным.

Мы только что вышли из кинотеатра, где крутили ужастик, который я сама же выбрала – с мясом и кровью, как он мне написал. Но, честно говоря, я почти не следила за сюжетом.

Мои мысли были где-то далеко, в прошлом, там, где Артем, его мотоцикл и его проклятая ухмылка все еще жили, несмотря на все мои попытки их выгнать.

Я сидела в темном зале, пялясь на экран, но видела только его – как он выходит из той черной машины, как его темные волосы искрятся снежинками, как эта девушка, его снежная королева, идет рядом, такая идеальная. Такая не-я.

– Ну, знаешь, – пожала плечами, стараясь включить свою обычную самоиронию, чтобы Дима не заметил, как я витаю в облаках. – Может, я просто слишком крутая для этого ужастика. Меня не напугаешь резиновым монстром. Хотя, признаю, сцена, где этот тип с бензопилой застрял в двери, была почти смешной. Почти.

Дима рассмеялся, смех был теплым, как горячий шоколад, который мы пили в кафе на прошлой неделе. Он шел рядом, слегка касаясь моего локтя, чтобы я не поскользнулась на обледеневшем тротуаре.

Центр города сверкал новогодними гирляндами, витрины магазинов мигали, как будто соревновались, кто ярче, а снег падал лениво, словно зима устала притворяться суровой. Но я все равно чувствовала холод – не снаружи, а внутри.

Потому что в какой-то момент в кинотеатре мне показалось, что впереди нас сидит Артем. С ней. С этой девушкой в норковой шубке, с шелковистыми волосами и идеальной осанкой.

Конечно, это был не он – просто парень с похожей прической, а рядом с ним какая-то блондинка. Но мое сердце все равно сжалось, как будто кто-то сдавил его в кулаке.

Лиза, ты идиотка. Ты сидишь с Димой, а думаешь о парне, который разбил тебе сердце. Браво.

– Слушай, Лиз, – Дима остановился, потирая ладони, чтобы согреться. – Давай зайдем в кафе? Там делают пиццу с такой сырной корочкой, что ты забудешь про свои зачеты. Зови Сашу, устроим посиделки.

Улыбнулась, но улыбка вышла натянутой, как мой старый свитер, который я до сих пор таскаю по дому. Саша бы с радостью пошла, она всегда за любой кипиш, особенно если там пицца.

Но я чувствовала, что не смогу сидеть с ними, смеяться, притворяться, что все нормально. Не сегодня. Не когда Артем, как призрак, бродит по моему новому городу, напоминая мне, что я так и не научилась его забывать.

– Дим, звучит заманчиво, но я пас, – сказала, поправляя рюкзак на плече. – Завтра зачет по типографике, а я, как всегда, не готова. Если я провалюсь, Саша меня убьет, она уже неделю твердит, что я должна перестать рисовать завитушки вместо конспектов.

Он прищурился, увидела, как в его глазах мелькнуло что-то вроде разочарования. Но Дима, как всегда, не стал давить. Он просто кивнул, теребя рукав своей куртки – его привычка, которая всегда меня умиляла.

– Ладно, Ковалева, но ты мне должна пиццу, – он подмигнул, почувствовала легкий укол вины. Он был таким… настоящим.

А я? Я сидела в кино, думая о другом парне, о том, как он называл меня пингвином, как его татуировка мелькала из-под рукава, как его голос звучал, когда он обещал, что мы сбежим вместе.

Лиза, ты невыносима.

Дошли до остановки, и я уже собиралась попрощаться, когда Дима вдруг замялся. Он переступил с ноги на ногу, как будто решал, сказать что-то или нет, а потом наклонился ближе.

Поняла, что сейчас будет, еще до того, как он сделал движение. Его губы коснулись моих – мягко, неуверенно, как будто он боялся, что я оттолкну его.

Я не оттолкнула. Позволила ему поцеловать меня, но внутри… ничего. Пустота. Как будто кто-то выключил свет, оставив только холод и эхо прошлого.

В моей памяти вспыхнул другой поцелуй. Год назад, у подъезда бабушкиной квартиры. Артем, его кожаная куртка, запах бензина и табака, его рука на моей щеке, теплая, несмотря на декабрьский мороз.

Тогда я чувствовала, как мое сердце взрывается, словно кто-то поджег фейерверк внутри меня. Тогда я думала, что это и есть любовь.

А сейчас? Сейчас я стояла с Димой, хорошим, настоящим Димой, и чувствовала только горечь. Потому что тот поцелуй с Артемом был ложью, а этот – с Димой – был правдой, которую я не могла принять.

– Прости, – Дима отстранился, его щеки покраснели, и я не знала, от холода или от смущения. – Я, наверное, поторопился.

Покачала головой, заставляя себя улыбнуться, хотя внутри все сжималось от стыда. Стыдно было за себя, за то, что я использую его, такого хорошего, такого теплого, чтобы забыть того, кто разбил мне сердце.

Какая ирония, Ковалева. Ты носишь яркие кофты, смеешься громче всех, а внутри – сплошной бардак.

– Все нормально, Дим, – старалась звучать легко, как будто ничего не произошло. – Просто… зачет, знаешь. Моя голова сейчас вся в шрифтах и кеглях. Давай как-нибудь потом, ладно?

Он кивнул, но я видела, что он не поверил. Дима всегда видел больше, чем я хотела показать. Как раз подъехал мой автобус, мы попрощались, и я, бросив ему еще одну натянутую улыбку. Дверь захлопнулась за мной, я прислонилась к поручню, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

Лиза, ты идиотка. Ты портишь все, как всегда.

Уже дома я бросила рюкзак, швырнула пуховик на стул, шарф на пол, как будто это могло избавить меня от тяжести внутри. Рюкзак задел край полки, и что-то с грохотом упало.

Выругалась про себя – браво, Лиза, ты теперь еще и мебель ломаешь. Наклонилась, чтобы собрать обломки, но вместо разбитой вазы увидела старый бабушкин фотоальбом. Он раскрылся, и фотографии рассыпались по потертому паркету, как кусочки моей старой жизни.

Села на пол, подтянув колени к груди, и начала собирать снимки.

Вот я лет десять назад, с косичками и дурацкой улыбкой, стою между мамой и папой на каком-то семейном пикнике. Мама смеется, папа держит меня за руку, а я выгляжу такой… счастливой.

Такой, какой я была до Артема, до его лжи, до того, как я научилась прятаться за яркими кофтами и громким смехом. Почувствовала укол вины.

Родители просили звонить чаще, писать, рассказывать, как дела, а я? Я отмахиваюсь, отправляю короткие сообщения раз в неделю, потому что мне проще спрятаться, чем признаться, что я до сих пор не в порядке.

Еще одна фотография – я с бабушкой. Она сидит в своем кресле, я стою рядом, показывая ей что-то на телефоне. Это было за пару недель до того, как она умерла. Ее последние дни.

Я тогда старалась быть сильной, варила ей суп, приносила лекарства, шутила, чтобы она улыбалась. Но она все равно ушла, а я осталась в той квартире, пропахшей старыми книгами и мятным чаем. И с пустотой, которую не могли заполнить попытками начать все сначала.

Слезы потекли по щекам, горячие, соленые, и я даже не пыталась их остановить. Я сидела на полу, среди старых фотографий, и чувствовала, как все, что я так старательно закапывала, вырывается наружу.

Артем, бабушка, мои родители, Дима – все смешалось в один ком боли, который я не могла проглотить. Я всегда была сильная, всегда справлялась.

Но в этот момент я не справлялась. Я была просто девчонкой, которая хотела, чтобы ее обняли и сказали, что все будет хорошо.

Достала телефон, вытерла слезы рукавом и набрала номер. Гудки казались бесконечными, но наконец я услышала знакомый голос.

– Привет, пап, это я, – голос дрогнул, как будто я снова была той Лизой с косичками, которая верила, что все будет просто. – Я просто… соскучилась.

Глава 6

Лиза. Декабрь. Год назад.

– О, соскучилась, пингвин? Уже и обниматься лезешь? – голос Артема, низкий, с этой его проклятой игривой ноткой, ударил меня, как снежок в лицо, когда я, вылетев из дверей бабушкиной квартиры, чуть не врезалась в него.

Он спускался сверху, с лестницы, и, конечно, выглядел так, будто только что сошел с обложки какого-нибудь журнала для байкеров с идеальным вкусом. Замерла, чувствуя начинаю краснеть.

Лиза, браво, ты опять умудрилась выставить себя идиоткой.

– Обниматься? – буркнула, поправляя свой дурацкий зеленый шарф, который, как назло, сполз на плечо. – Я просто опаздываю, а ты тут под ногами путаешься.

Артем рассмеялся, и этот смех был как сладкий яд, проник под кожу, но я знала: стоит расслабиться, и я пропала. Прошла неделя с нашей первой встречи, когда я позорно растянулась на льду, а он обозвал меня пингвином.

И всю эту неделю я вела себя, как шпион из дешевого боевика: подсматривала из окна, прислушивалась к реву его мотоцикла, чтобы понять, когда он приезжает или уезжает, и старательно избегала встречи. Если видела его байк у подъезда, я могла полчаса торчать в подъезде, притворяясь, что забыла что-то в квартире.

Да, я гений скрытности.

Но сегодня я проспала, будильник предательски не сработал, вылетела из дома, как ракета, опаздывая на лекцию. И вот, пожалуйста, – Артем, собственной персоной, стоит передо мной, а я, как дура, чуть не вцепилась ему в грудь.

Он был так близко, что я впервые разглядела его лицо по-настоящему.

Пушистые ресницы – серьезно, зачем парню такие? Это же несправедливо! Идеальная кожа, легкая щетина, которая делала его еще более… ну, не знаю, опасным?

Растрепанные темные волосы, падающие на лоб, как будто он нарочно не причесывался, чтобы выглядеть еще круче. А его губы – идеальный изгиб, и эта улыбка, от которой у меня подгибались колени.

Сильные руки, с длинными пальцами, небрежно держали шлем, а от него шел аромат какого-то парфюма – что-то древесное, с ноткой резкого, от чего у меня кружилась голова.

Лиза, соберись, ты же не в романтической комедии, ты просто опаздываешь на лекцию!

– Опаздываешь? – прищурился, карие глаза блеснули, словно он знал все мои секреты. – А я думал, ты просто бегаешь от меня. Признавайся, пингвин, ты же меня избегаешь.

Фыркнула, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

Ну конечно, Лиза, ты же мастер конспирации, а он тебя раскусил за три секунды.

– Избегаю? – скрестила руки, стараясь выглядеть уверенно, хотя внутри все кипело от смущения. – С чего ты взял? У меня, знаешь, жизнь насыщенная: лекции, зачеты, картошка для супа. Не до тебя.

Артем хмыкнул, шагнув ближе, и я невольно отступила. Его парфюм снова ударил в нос, и я, клянусь, чуть не забыла, как дышать.

Лиза, ты безнадежна.

Он стоял, слегка наклонив голову, смотрел на меня так, будто я была загадкой, которую он собирался разгадать. И я, дура, не могла отвести взгляд. Его улыбка была как магнит, а я – как магнит тянулась к нем.

– Насыщенная жизнь, говоришь? – Артем приподнял бровь, готова была поклясться, что он нарочно делает голос чуть хриплым, чтобы окончательно меня добить. – А я заметил, что ты как-то подозрительно исчезаешь, когда я рядом. Что, пингвин, боишься, что я тебя увезу на своем байке в лес?

Закатила глаза, но не смогла сдержать улыбку. Он был невыносим, но в хорошем смысле. В таком смысле, от которого мое сердце колотилось, словно я пробежала марафон в этих дурацких ботинках.

– Увезешь? – поправила рюкзак, стараясь выглядеть круче, чем чувствовала себя. – Мечтай. Я, между прочим знаю несколько приемов самообороны И вообще, мне надо бежать, иначе я опоздаю, и профессор меня съест. Без соли, как любит говорить моя бабушка.

Он рассмеялся, а его смех был как искра, которая могла поджечь все вокруг. Почувствовала, как внутри что-то загорается – что-то глупое, наивное, но такое живое.

Лиза, не влипай, ты же умная, ты же знаешь, что такие, как он, – это проблемы.

Но он смотрел на меня, и я не могла не ответить. Это было как игра, как вызов, а я никогда не умела отступать.

– Ладно, самостоятельная, – мы в это время уже спустились вниз и вышли на улицу, он кивнул на свой мотоцикл, припаркованный у подъезда. – Но пешком ты точно опоздаешь. Садись, пингвин, довезу до универа. Бесплатно, между прочим. Я сегодня добрый.

Я замерла. Это была худшая идея в мире. Снова садиться на его мотоцикл? Снова чувствовать тепло его куртки под пальцами, слышать рев мотора и притворяться, что я не влюбляюсь с каждой секундой?

Но я опаздывала, а его байк был прямо здесь, и его глаза… черт, эти глаза были как ловушка, из которой я не хотела выбираться.

– Серьезно? – приподняла бровь, стараясь звучать саркастично, хотя внутри все пело. – А если я опять упаду?

Он хмыкнул, протягивая мне шлем, пальцы слегка коснулись моих, когда я его взяла. И это было как удар током, клянусь, я чуть не уронила шлем.

Лиза, ты просто шедевр.

– Не упадешь, – он прищурился, улыбка стала еще шире, почти опасной. – Но сегодня держись крепче.

Натянула шлем, стараясь не запутаться в волосах, которые, как всегда, лезли в глаза. Он сел на мотоцикл, завел двигатель, и рев мотора разорвал утреннюю тишину. Я забралась на сиденье позади него, обхватила талию, чувствуя, как тепло его куртки проникает под пальцы.

Мое сердце стучало так громко, что я боялась, он услышит.

Лиза, что ты делаешь? Это же безумие.

Но когда мотоцикл рванул вперед, а ветер ударил в лицо, я почувствовала себя живой. Как будто этот момент – я, Артем, мотоцикл, заснеженные улицы – был чем-то большим. Чем-то, что я не могла объяснить.

Мы домчались до университета за рекордные десять минут, и, честно говоря, я была рада, что проспала. Если бы я пришла на лекцию вовремя, мое появление с Артемом вызвало бы фурор.

Потому что, как оказалось, он был не просто соседом по квартире бабушки. Когда мы подъехали к корпусу, я заметила, как несколько девчонок из моего потока замерли, пялясь на нас.

Одна даже уронила свой кофе, а другая начала что-то шептать подруге, тыча пальцем в нашу сторону.

Лиза, ты же не вникаешь в сплетни, но даже ты не могла не заметить, что Артем – это, похоже, местная знаменитость. Самый популярный парень? Серьезно? А я, как дура, думала, что он просто байкер с татуировкой и наглой ухмылкой.

– Ну что, пингвин, доставил в целости и сохранности, – Артем снял шлем, встряхивая волосами. Я стояла рядом, все еще пытаясь отдышаться после поездки и этого его взгляда, который, клянусь, мог растопить весь лед в городе. – Не благодари, я знаю, что я герой.

– Герой? – поправила рюкзак, стараясь не смотреть ему в глаза, потому что это было слишком опасно. – Ты просто таксист на байке, не обольщайся. Но… спасибо, что ли.

Он рассмеялся, махнул рукой, а потом, к моему ужасу, изобразил пингвина – расставил руки, покачался из стороны в сторону, как будто скользит по льду. Девчонки неподалеку захихикали, а я почувствовала, как щеки горят, как будто я проглотила солнце.

Лиза, ты официально пропала.

Я пробормотала что-то невнятное, развернулась и почти побежала к корпусу, слыша его смех за спиной. Мое сердце колотилось, а в голове крутилась одна мысль: все плохо. Влюбляться нельзя. Нельзя, Лиза, ты же знаешь, что такие, как он, – это проблемы.

Но как это сделать? Как не влюбиться, когда он смотрит на тебя так, будто ты – единственная в этом чертовом городе?

Никто не учит, как справляться с этим. Никто не говорит, как заглушить эти искры, которые загораются внутри, как фейерверк, который вот-вот взорвется.

Глава 7

Лиза. Декабрь. Наше время

– Серьезно, Лиз, ты бы видела, какой был взрыв! – Саша сидела на диване в своей квартире, поджав ноги, и размахивала руками, будто снова переживала тот момент. Ее голос звенел, как новогодние бубенцы, а светлые волосы, собранные в небрежный пучок, подпрыгивали в такт ее жестам. – Мы с мамой в прошлом году решили, что фейерверки – это наше, и купили самый здоровый, какой нашли. Запустили – ба-бах! Я думала, уши отвалятся! Соседи потом орали, как будто мы их дом подожгли, а мы смеялись, как ненормальные.

Дима, развалившийся на полу у журнального столика, хохотнул, отпивая чай из кружки с дурацкой надписью «Лучший кот мира». Егор сидел в кресле, лениво листая телефон, но его губы дрогнули в намеке на улыбку – для него это был максимум веселья.

Я сидела рядом с Сашей, обхватив колени, и старалась выдавить смешок, но он получился хриплым, как будто застрял где-то в горле. Саша шутила, ее глаза блестели, но я видела, как она внимательно следит за мной, как будто чувствует, что я не здесь. И это пугало, потому что Саша всегда видела меня насквозь, даже когда я нацепляла свою самую яркую маску.

– Саш, ты прям террористка с этими фейерверками, – Дима ухмыльнулся, подбрасывая чипсину в воздух и ловя ее ртом. – Надо повторить. Только снимать будем, запостим в сеть. Будешь звездой, типа «Саша против пиротехники: бой века».

– О да, и штраф в придачу, – Саша закатила глаза, но ее пальцы нервно теребили край свитера. Она была мастером притворяться, что все окей, но я знала ее слишком хорошо. Она смеялась, шутила, но в ее взгляде было что-то, что она прятала. И, черт, я была такой же. Мы обе играли в эту игру – яркие, дерзкие, но внутри – буря, готовая утащить нас на дно.

Попыталась улыбнуться, глядя на мигающие гирлянды, развешанные по комнате. Квартира Саши пахла мандаринами, кофе и чем-то теплым, домашним, но мне было холодно.

Не от декабрьского мороза за окном, а от того, что сидело внутри, как заноза. Я сидела, обнимая колени, и думала о нем. Об Артеме.

– Лиз, – Саша вдруг повернулась ко мне, ее голос стал тише, пока Дима с Егором спорили, какой фильм включить. – Ты какая-то… не ты. Я не узнаю тебя.

Вздрогнула, ее слова попали прямо в точку. В глазах подруги было беспокойство. Саша всегда знала, когда я не в деле. И сейчас она видела, что я тону в своих мыслях, как в ледяной воде.

– Да все нормально, – пробормотала, отводя взгляд к окну, где снег лениво кружился, как будто зима решила взять выходной. – Просто… устала. Зачеты, знаешь, выносят мозг.

Саша прищурилась, явно не купившись. Она наклонилась ближе, ее рука легла на мое запястье, теплая, но я все равно вздрогнула, как будто меня током ударило.

– Лиз, не ври, – сказала тихо, чтобы парни не услышали. – Что случилось? Ты же всегда такая… живая. А сейчас – как будто кто-то свет в тебе выключил.

Сглотнула, чувствуя, как горло сжимается. Она была права, я не была живой. Я была тенью той Лизы, которая носит яркую одежду, которая сделала кучу проколов в ушах, навесив сережек, даже планировала сделать татуировку.

Но я не могла рассказать ей все. Не могла выложить, как недавно, через стекло кафе, увидела Артема – мою первую любовь, мою самую большую ошибку.

– Я… видела его, – выдохнула, когда Дима с Егором отвлеклись, выбирая комедию на экране. – Того, кого не должна была любить. И теперь… все опять разваливается.

Я не назвала имени. Не хотела, чтобы Артем стал реальным, чтобы его черное пальто и его снежная королева снова ворвались в мою жизнь. Но Саша поняла. Ее глаза расширились, и она сжала мою руку, как будто хотела удержать меня от падения в пропасть.

– Лиз, – прошептала она, – когда? Где? Почему ты молчала?

– Вчера, – голос дрожал. – У ресторана. Он был… с кем-то. И я… я не знаю, как это остановить. Это как… как будто я снова там, год назад, и все еще верю в его ложь.

Саша открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут Дима крикнул:

– Девчонки, вы там заговор готовите? Идите сюда, комедия начинается! Лиз, это та, где чувак застревает в лифте с собакой, тебе понравится!

Саша сжала мою руку еще раз, ее взгляд обещал, что мы вернемся к этому разговору. Кивнула, натягивая улыбку, как старую кофту, которая уже не сидит по фигуре. Мы вернулись к парням, и я устроилась на диване рядом с Егором.

Он бросил на меня взгляд, его темные глаза были спокойными, но я знала, что он тоже замечает больше, чем говорит. Егор был не из тех, кто лезет с вопросами, но его молчание всегда было красноречивее слов.

Комедия началась, на экране мелькали яркие кадры, звучали шутки, и все смеялись. Дима, как обычно, был в ударе, комментировал каждую сцену, а Саша подхватывала, добавляя свои колкости.

Егор только хмыкнул, но его рука лежала на руке Саши, теплая, надежная. Я старалась смеяться, старалась быть здесь, с ними, в этой уютной комнате, где пахло мандаринами и смехом.

Но мои мысли были где-то там, в прошлом, где Артем обещал мне звезды, а подарил только боль.

Фильм закончился, и мы еще немного болтали, доедая чипсы и споря о том, кто смешнее – чувак в лифте или его собака. Саша шутила, но я видела, как ее взгляд иногда замирает, чувствует ту боль, что у меня внутри.

Когда пришло время уходить, Дима вызвался проводить меня до такси. Мы вышли на улицу, декабрьский мороз щипал щеки, снег хрустел под ботинками, а гирлянды на деревьях мигали, как звезды, которые я когда-то смотрела с другим.

Дима шел рядом, его рука слегка касалась моей, и я знала, что он сейчас сделает. Знала и хотела этого, потому что, черт возьми, я хотела заглушить

– Лиз, – Дима остановился у дороги, где уже ждало такси, повернулся ко мне. Глаза были теплыми, но в них было что-то, что заставило мое сердце сжаться. – Ты сегодня… какая-то далекая. Все окей?

Сглотнула, чувствуя, как горло сжимается. Он был прав, я была далекой, как будто застряла в другом времени, в другом городе, с другим парнем. Но я не могла ему это сказать. Не могла объяснить, что видела Артема, что его тень все еще держит меня за горло.

– Да, все нормально, – соврала, заставляя себя улыбнуться. – Просто… устала.

Он смотрел на меня, а я знала, что он не верит. Но Дима был не из тех, кто давит. Он просто кивнул и наклонился ближе. Сама шагнула к нему, потому что хотела этого поцелуя.

Хотела, чтобы он стер воспоминания о том, другом, о его голосе, о его лжи. Его губы коснулись моих – мягко, осторожно, как будто он боялся, что я убегу. И я ответила, прижимаясь ближе, но внутри… ничего. Только пустота, как будто кто-то выключил все чувства, оставив только холод.

Отстранилась, улыбнулась, хотя губы дрожали, как тонкий лед под ногами. Дима посмотрел, он не стал ничего говорить, только открыл дверь такси и сказал:

– Напиши, как доедешь.

– Ладно, – кивнула, забираясь в машину. Такси тронулось, я смотрела в окно, на заснеженные улицы, на мигающие гирлянды, но видела только Артема. Его профиль, его спутницу, его мир, где мне нет места.

Лиза, ты идиотка. Ты целуешь Диму, а думаешь о том, кто тебя сломал. Браво.

Дома, закрыв дверь, я почувствовала, как все, что я держала в себе, хлынуло наружу. Осела на пол, прямо в прихожей, и слезы полились, как будто кто-то открыл шлюзы.

Я плакала, тихо, чтобы не разбудить соседей, но так сильно, что грудь болела, как от удара. Плакала о себе, о той Лизе, которая верила, что любовь – это мотоцикл и звезды.

Плакала о Диме, который не заслуживал быть тенью в моей истории. Плакала о Саше, которая, как и я, раньше прятала боль за улыбкой.

Я сидела на холодном полу, обнимая колени, чувствовала, как прошлое душит, как будто кто-то завязал узел на горле. Вся моя новая жизнь была под угрозой. И я не знала, хватит ли у меня сил бороться. Не знала, как найти противоядие от яда, который все еще тек по венам.

Но где-то в глубине, под слоями боли и слез, я чувствовала искру. Маленькую, слабую, но живую. Искру той Лизы, которая носит яркие кофты, смеется громче всех и никогда не сдается. И я знала, что эта искра – мое спасение. Если я смогу ее разжечь, если смогу найти в себе силы, я справлюсь. Я всегда справлялась.

Но пока я просто плакала, сидя на полу, и ждала, когда боль отступит. Хоть на секунду.

Глава 8

Лиза. Декабрь. Год назад

Секунды тянулись долго, как часы, которые забыли, как тикать.

Сидя в аудитории, я сжимала карандаш так сильно, что пальцы побелели. Я пялилась на доску, где профессор выводил какие-то формулы по композиции.

Его голос был как фоновый шум – монотонный, словно радио, которое забыли выключить. Мои мысли были где-то там, за окном, где пушистый снег валил хлопьями, а он ждал меня.

Артем.

Сердце подпрыгивало каждый раз, когда я представляла его на парковке университета – небрежно облокотившегося на свой черный мотоцикл, с этой его ухмылкой, от которой у меня внутри все переворачивалось.

Три дня.

Уже три дня он забирал меня после лекций, и каждый раз я чувствовала себя как в каком-то кино – то ли романтической комедии, то ли в триллере, где главная героиня вот-вот влипнет в неприятности. Но мне было все равно.

Я хотела этого. Хотела видеть его глаза, темные, как ночное небо, хотела слышать его голос, чуть хриплый, с легкой насмешкой. Хотела чувствовать, как ветер бьет в лицо, когда мы мчимся по заснеженным улицам, и я обнимаю его, прижимаясь к кожаной куртке.

– Ковалева, вы вообще здесь? – голос профессора вырвал меня из грез, вздрогнула, чуть не уронив карандаш. Несколько одногруппников хихикнули, а мои щеки вспыхнули.

– Да, здесь, – пробормотала, заставляя себя выпрямиться. – Просто… задумалась о композиции.

Профессор хмыкнул, явно не поверив, вернулся к своей доске. Я бросила взгляд на часы над дверью. Еще десять минут.

Десять минут, которые казались вечностью.

Мои пальцы нервно чертили рисунки в тетради – они подозрительно напоминали линии его татуировки, той, что мелькала из-под рукава, когда Артем снимал куртку.

Лиза, ты безнадежна.

Все во мне пело, как будто кто-то включил музыку на полную громкость, и я не знала, как это приглушить.

Наконец, звонок. Вскочила так быстро, что чуть не опрокинула стул. Одногруппница, сидевшая рядом, приподняла бровь, но я только махнула ей рукой, бормоча что-то вроде «увидимся позже».

Я пробиралась через толпу студентов в коридоре, стараясь держать шаг ровным, как будто я не бегу к нему. Как будто я не умираю от нетерпения увидеть его.

Но стоило мне выйти на улицу, как ноги сами понесли быстрее. Снег хрустел под ботинками, холод щипал нос, а я чувствовала, как сердце колотится, как будто я пробежала марафон.

Вокруг мелькали лица – девчонки из моего потока, которые, я знала, уже шептались о «том парне на мотоцикле». Их взгляды жгли спину, но я не оборачивалась. Пусть смотрят.

Пусть завидуют. Он ждал меня.

И вот он – стоит у своего байка, как всегда, будто сошел с какой-то черно-белой фотки. Кожаная куртка расстегнута, волосы чуть влажные от снега, а в уголке губ – эта ухмылка, от которой у меня подгибались колени. Артем заметил меня, глаза блеснули, как будто он знал, как сильно я ждала этого момента.

– Ну что, пингвин, опять заставила героя ждать? – голос был как теплый мед, с легкой насмешкой.

– Героя? – фыркнула, поправляя шарф, чтобы скрыть смущение. – Ты просто таксист на байке, не обольщайся. И вообще, я не заставляла, это лекция затянулась. Профессор решил, что нам жизненно важно знать, как правильно выравнивать текст.

Артем рассмеялся, этот смех был как искра, которая могла поджечь все внутри меня. Он шагнул ближе, я невольно затаила дыхание. Его запах – табак, кожа и что-то резкое, как зимний воздух, – ударил в голову, как глоток крепкого кофе.

Господи, как с этим справиться?

– Может, пора сбежать? Я знаю одно место, там нет профессоров, только снег и звезды.

Закатила глаза, но не смогла сдержать улыбку. Он был невыносим, но в хорошем смысле. В таком смысле, от которого мое сердце делало сальто, а тараканы в голове танцевали, как будто я выпила шампанского.

– Сбежать? – поправила рюкзак, стараясь выглядеть круче, чем чувствовала себя. – Мечтай. Мне еще сессию сдавать, а ты, похоже, вообще не знаешь, что такое зачеты. Или ты их сдаешь своей ухмылкой?

Он хмыкнул, протягивая мне шлем, его пальцы, как всегда слегка коснулись моих, когда я его взяла. И это снова было как удар током, и я, клянусь, чуть не уронила шлем.

Лиза, держи себя в руках. Но это было бесполезно.

Я была как мотылек, который летит на свет, зная, что обожжется, но не в силах остановиться.

– Поехали, пингвин, – сказал Артем, садясь на мотоцикл и заводя двигатель. Я, натянув шлем, забралась на сиденье позади него. Сердце стучало так громко, что я боялась, он услышит.

Мотоцикл рванул вперед, и снег повалил в лицо, пушистый, как вата, но я не замечала холода. Я была счастлива. По-настоящему, до дрожи, до мурашек, до ощущения, что весь мир – это мы вдвоем, несущиеся по заснеженным улицам.

Ветер бил в лицо, цеплялся за шарф, но я смеялась, прижимаясь к Артему, чувствуя, как его спина напрягается под моими руками. Это было как полет, как мечта, как что-то, что я не могла объяснить, но хотела, чтобы длилось вечно.

Мы остановились у подъезда, спрыгнула с мотоцикла, все еще смеясь, все еще чувствуя, как кровь бурлит в венах. Снег оседал на моих волосах, на куртке Артема, и я вдруг поймала себя на том, что не хочу, чтобы этот момент заканчивался.

Не хочу, чтобы он уезжал. Не хочу возвращаться в реальность, где есть лекции, зачеты и больная бабушка, за которой я должна ухаживать.

– Ну что, пингвин, доставил в целости, – Артем снял шлем, встряхнул волосами, и я, как дура, снова пялилась на него. Его глаза блестели, как будто в них отражались все звезды, которые он обещал мне показать. – Не благодари, я знаю, что я герой.

– Герой? Ты просто не дал мне замерзнуть. Но спасибо, что ли.

Артем улыбнулся, и эта улыбка была как солнце, пробивающееся сквозь тучи. А потом он шагнул ближе. Я замерла, чувствуя, как воздух между нами становится густым, словно его можно потрогать.

Он протянул руку, я подумала, что он просто поправит шарф, как делал пару раз до этого, но вместо этого, пальцами коснулся моих волос. Убрал рыжую прядь с моего лица, рука задержалась на щеке, теплая, несмотря на мороз.

– Артем…

Начала, но голос дрогнул, я не знала, что хочу сказать. Сердце колотилось так, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Я ждала этого момента. Боялась его. Мечтала о нем. И вот он наступил.

Он наклонился, его губы коснулись моих – мягко, неожиданно, но так, словно это было самым естественным в мире. Как будто так и должно быть.

Его поцелуй был как искра. Радость, страх, боль, надежда – все смешалось в один вихрь, который перевернул мой мир. Губы Артема были теплыми, чуть шершавыми от ветра, и я ответила, не думая, не сдерживаясь, прижимаясь ближе, боялась, что он может исчезнуть.

Это длилось секунду, или вечность – я не знала.

Но когда он отстранился, его глаза были такими близкими, такими темными, что я почувствовала, как тону в них. Его рука все еще лежала на моей щеке, и я, клянусь, не могла дышать.

Это было слишком. Слишком сильно, слишком больно, слишком счастливо.

– Пингвин, – в его голосе было что-то новое, что-то, что я не могла разобрать. – Ты… черт… ты сводишь меня с ума.

Открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле. Мои щеки горели, сердце колотилось, а внутри все кричало: Лиза, ты влипла. По-настоящему.

Сделала шаг назад, споткнулась о сугроб и чуть не упала, но Артем поймал меня за руку, и его смех, теплый, как летний дождь, разорвал тишину.

– Осторожно, пингвин, – сказал, а я, не выдержав, выдернула руку и пробормотала что-то невнятное вроде «пока», развернулась и почти побежала к подъезду, чувствуя, как его взгляд жжет мне спину.

Влетела в подъезд, потом в квартиру, захлопнула дверь, прижалась к ней спиной, словно это могло удержать мир, который только что перевернулся. Мое сердце все еще колотилось, губы горели от первого поцелуя, а в голове была каша.

Что это было? Что я делаю? Это же безумие. Он старше, он слишком крутой, он… он Артем. И я, кажется, влюбилась.

– Лизонька? – голос бабушки раздался из гостиной, и я вздрогнула, как будто меня поймали на месте преступления. – Ты чего там, как вихрь влетела? Не заболела? Щеки вон какие красные.

Заставила себя отойти от двери, бросила рюкзак на пол и вошла в гостиную. Бабушка сидела в своем кресле, укутанная в плед, она смотрела на меня с легкой насмешкой, но и с беспокойством. Я знала, что она видит больше, чем я хочу показать.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Температуры нет?

– Да все нормально, бабуль, – пробормотала, стараясь звучать небрежно, но голос предательски дрожал. – Просто холодно на улице, вот и раскраснелась. Пойду… шарлотку приготовлю, что ли. Ты не против?

Бабушка улыбнулась, явно не поверив, но не стала давить. Она никогда не давила, но ее взгляд говорил: «Я тебя знаю, Лизонька, не ври».

– Шарлотку? – приподняла бровь. – Ну, давай, только сахара не жалей, а то в прошлый раз было кисло. И не забудь духовку проверить, а то опять спалишь.

Кивнула, уходя на кухню, но мои мысли были где-то там, на улице, где Артем все еще стоял, где его губы касались моих. Помыла руки, достала миску, яйца, муку, но руки дрожали, как будто я только что пробежала стометровку.

Я влюбилась. По-настоящему. И это пугало меня до чертиков.

Я знала, что такие, как он, – это проблемы. Знала, что он старше, что его мир – это мотоциклы, татуировки и что-то, чего я, первокурсница с дурацким шарфом, никогда не пойму.

Но этот поцелуй… как звезды, которые он обещал мне показать. И я, дура, верила. Верила, что это и есть любовь. Верила, что это навсегда.

Я мешала тесто, но видела только его глаза, улыбку, руку на моей щеке. И где-то в глубине души, под слоями радости и страха, я чувствовала, что это начало чего-то большого.

Чего-то, что перевернет мою жизнь. Но уже не могла остановиться.

Глава 9

Лиза. Декабрь. Наше время

Как остановиться, если тебя как снежный ком несет с обрыва?

Никак.

Прошло несколько дней с того вечера, когда я, поддавшись какому-то порыву, позволила Диме себя поцеловать. Это было как прыжок в ледяную воду – резкий, обжигающий, но вместо того, чтобы почувствовать облегчение, я только глубже погрузилась в хаос своих мыслей.

Его губы были теплыми, взгляд – искренним, а я?

Я была как треснувшее зеркало, в котором отражалось все, кроме правды. Хотела, чтобы этот поцелуй стер Артема из памяти, но вместо этого он лишь разбередил старую рану, словно кто-то сковырнул корку с еще не зажившей царапины. Я не чувствовала ничего, кроме пустоты, и это пугало меня больше, чем боль.

Я пыталась спрятаться. От Димы, от Саши, от самой себя.

Университет стал моим убежищем, а библиотека я могла укрыться за стопками книг и бесконечными заметками. Мы с Сашей взялись за новый проект по брендингу – что-то про редизайн логотипа для местного стартапа, который хотел выглядеть «круто, но с душой».

Это был мой шанс утопить себя в работе, в цветовых палитрах. Я сидела в библиотеке до позднего вечера, пока запах старой бумаги и чернил не начинал казаться роднее, чем воздух на улице. Но мысли все равно то и дело ускользали к Артему, к той девушке, которая была его идеальным отражением.

Саша заметила, что я отдалилась. Она писала мне, звала на кофе, пыталась вытащить на прогулку, но я отмахивалась, ссылаясь на дедлайны. Даже Дима стал писать реже – я отвечала коротко, односложно, как будто каждое слово было камнем, который я не могла поднять.

Знала, что это несправедливо. Он не заслуживал моего молчания, но я не могла иначе. Не сейчас, когда внутри все кричало, что я снова тону в прошлом.

Когда одногруппники позвали в клуб на день рождения Матвея, сначала хотела отказаться. Сидеть в темной комнате, слушать грустные плейлисты и листать старые фото на телефоне казалось безопаснее, чем вылезать из своей скорлупы.

Но потом я вспомнила, как любила такие тусовки – музыка, которая бьет по нервам, смех, который заглушает все, и танцы, от которых кровь кипит. Если я откажусь, если останусь дома, я снова провалюсь в эту яму – в уныние, в боль, в воспоминания.

«Ладно, я в деле» – написала я в чат, чувствуя, как пальцы дрожат от этого решения.

Ответом был шквал смайликов и восторженных сообщений. Выдохнула, глядя на свое отражение в зеркале. Рыжие волосы, как всегда, торчали во все стороны, веснушки на носу казались слишком яркими, а глаза – слишком уставшими.

Но я знала, как это исправить. Сегодня я буду не той Лизой, которая тонет в прошлом. Сегодня я буду той, которая танцует до упаду, смеяться до хрипоты и живет, несмотря ни на что. Той, которой я была до недавнего вечера.

Я открыла шкаф, перебирая вещи, пока не нашла то, что нужно. Облегающие черные джинсы, черная кофточка с глубоким вырезом, который открывал плечо. Ботильоны на высоком каблуке – не те дешевые ботинки, из-за которых я падала год назад, а что-то, что заставляло меня чувствовать себя выше, увереннее.

Распустила волосы, и они легли мягкими волнами, макияж – smoky eyes, чтобы глаза казались глубже, чем мои мысли, и алая помада, яркая, как сигнал опасности. Сумочка через плечо, телефон, карта, немного наличных. Я готова.

Клуб был как отдельный мир. Громкая музыка била по ушам, бас отдавался в груди, как второе сердце. Мигающие неоновые огни раскрашивали толпу в синий, красный, фиолетовый.

Запах алкоголя, духов и пота смешивался в воздухе, создавая ту атмосферу, где можно потеряться, забыть, кто ты. Я любила это. Здесь не нужно было быть Лизой с разбитым сердцем. Здесь я могла быть просто Лизой – той, что танцует, смеется и живет моментом.

Одногруппники уже были в деле: Матвей, именинник, размахивал руками, рассказывая какую-то историю, от которой все хохотали. Аня, наша староста, пыталась уговорить всех заказать еще шотов, а Влад, парень с соседнего потока, уже танцевал с какой-то девчонкой, которая хихикала, как будто он был комиком года.