Читать онлайн (Не)подходящие

Глава 1

– Вот здесь можно перекусить, но вообще у нас это не принято. Внизу есть кафе, бизнес-ланч для сотрудников бесплатный…

Я заглядываю в маленькую комнату для переговоров вслед за Камилой, HR-менеджером, которая проводит мне экскурсию по офису «Зеленой мили» – моего потенциального работодателя.

Я молюсь о том, чтобы меня взяли на эту работу. Молюсь всем богам, которых только могу вспомнить. Следуя за эйчаром, пытаюсь запомнить все и сразу, чтобы поразить своей сообразительностью. Камиле в целом плевать, она в третий раз спрашивает мое имя, на что я отвечаю:

– Алиса…

– Да, точно. Алиса. Алиса, Алиса… – смотрит она в свой планшет. – Голосовой помощник свихнется, – бормочет себе под нос. – У нас штат в двести пятьдесят человек. Восемь отделов. Мы занимаем четыре этажа, – чертит она пальцем круг в воздухе. – Основной вид деятельности – строительство домов бизнес-класса и их продажа.

Я активно киваю, потому что и так это знаю.

Два часа назад мне позвонила подруга и буквально приказала тащиться на другой конец Москвы, чтобы попасть на собеседование. Она сказала, что человек им нужен срочно. То есть в данную минуту. Прямо сейчас.

Я мчалась так, что до сих пор голова кружится от жары и от бешеной гонки между станциями метро.

Моя блузка липнет к телу, я мечтаю снять туфли.

Вакансия называется «секретарь-переводчик».

Предыдущее место моей работы было настоящей дырой. Мой бывший босс – жирный похотливый ублюдок, промышляющий всякой электроникой из Китая.

Мне нужен был опыт. Найти работу по специальности после двух лет работы официанткой – непросто! Я пошла в эту сферу еще до окончания университета, а после не было времени искать работу по специальности. И я застряла.

Плотно застряла на два года. Во всех смыслах. Моя жизнь застряла.

Я прошла через десяток собеседований, прежде чем попался бывший босс. Он нанял меня, потому что ни один уважающий себя переводчик с опытом не стал бы связываться с этой жадной скотиной.

Я уволилась в тот день, когда он все же отважился положить руку мне на задницу. Это было два месяца назад, и я провела их в депрессии. Почти не выходила из дома, предпочитая жалеть себя и смотреть сериалы. Делать все то, чего не могла себе позволить никогда в жизни. Прозябать!

– Твой возраст?.. – обращается эйчар к своему планшету.

– Двадцать пять… – подсказываю я.

– Вижу. Мне нужно увидеть твой диплом… – говорит она. – Он у тебя с собой? Сейчас просто взгляну. Потому что если информация недостоверная, сразу до свидания…

– С собой… – объявляю с радостью.

Роюсь в сумке, достаю диплом.

Она изучает его минуту с вдумчивым видом.

– Все хорошо, – резюмирует Камила. – Список документов выдам позже. Пошли…

Мы заходим в лифт, одна стена у которого стеклянная.

Этот офис оформлен так, будто деньгами у них заправляют лотки с туалетной бумагой. Я мечтаю здесь работать. После апатии, из которой не помог выбраться даже минусовой баланс моих финансов, это собеседование просто вселило жизнь.

До звонка Инги я и не думала, насколько сильно пала. Ведь, когда она позвонила, я расплакалась…

Мы поднимаемся на четвертый этаж, он представляет собой коридор с кабинетами руководства. Да, черт возьми. Мне предлагают должность секретаря-переводчика при одном из их топ-менеджеров. Его предыдущий секретарь уволилась одним днем. Не вернулась из отпуска на Бали. По словам Инги, она встретила там мужчину, за которого собирается замуж.

Мы заходим в приемную, где небольшой бедлам.

– Здесь проходит косметический ремонт, – объясняет эйчар. – Его закончат послезавтра, не обращай внимания…

Я кладу сумку на стол секретаря, осматриваясь. Здесь ожидаемо все по высшему разряду. За спиной у меня окно в полстены с видом на город.

На столе нет ничего, кроме одиноко стоящего ноутбука. Усевшись за стол, девушка щелкает мышкой, комментируя:

– Здесь пока общий доступ. Вот этот документ прислали сегодня утром. Садись. Ты сможешь к обеду это перевести?

Заняв ее место, я проваливаюсь в документ. Там всего две страницы. Это письмо из электронной почты. Обсуждение условий какого-то контракта. Я отправляю их на печать и роюсь в сумке, ища ручку. Изучаю текст, пытаясь быстро прикинуть свои возможности. Посмотрев на часы, отвечаю:

– Да… смогу…

– Тогда занимайся. Я в двенадцать вернусь. Туалет там. Кулер там. Если что, звони…

Она испаряется, оставляя меня одну в большой приемной со звуками ремонта за стеной.

Глава 2

Я принимаюсь за работу как ошпаренная. Должность, на которую я претендую, обычно подразумевает какой угодно набор обязанностей. Все зависит от руководителя и от того, как много работы он на тебя взвалит. Не исключено, что придется забирать костюмы из химчистки или выгуливать какую-нибудь псину. Я слышала и о таком.

Я согласна на все. Я просто не могу вернуться к тому, чем занималась последние два месяца. Просто не могу. Выбираться из этой депрессии еще раз – задача, на которую я смотрю с ужасом.

Сконцентрировавшись, я с головой ухожу в лежащий перед собой текст. Через два часа мой блокнот почти полностью исписан, телефон с загруженными в него словарями требует зарядки, которой у меня нет. Почему я не бросила ее в сумку?!

Текст дается мне неплохо, хотя пару вопросов не мешало бы обсудить с тем, кому он адресован.

Камила возвращается раньше оговоренного полудня, поэтому у меня еще не все готово. Кажется, это не страшно, потому что на мою работу ей плевать. Она не одна, а в компании еще четырех человек – трех девушек и парня в широких джинсах. Он настолько неформальный, что я предполагаю – это айтишник.

– Леон назначил экстренное совещание, – поясняет Камила. – Пошли…

– Кто? – спрашиваю я, вскакивая со стула.

– Твой босс, – поясняет она раздраженно.

Я прихватываю с собой блокнот и сумку, следуя за ними в помещение за стеной. В то самое, где работает бригада ремонтников, которых девушка отправляет на перекур.

От резкой смены задач я немного торможу, лишь поэтому легкая настороженность закрадывается в душу с запозданием. Но она прорастает во мне основательно к тому моменту, как вместе с другими участниками совещания усаживаюсь за длинный стол.

Я выбираю себе место в начале.

Ремонт в кабинете почти закончен. Не хватает откосов на окнах и куска ламината. Ну, и мебели, судя по всему. Та, что есть – стол и шкаф у стены, явно не вся.

И я осматриваю ее со слегка подскочившим пульсом.

Кружу по ней глазами. По стенам. В поисках каких-то подсказок, потому что чем больше секунд проходит, тем сильнее мое беспокойство.

Мы с Ингой учились в одном университете. Знакомы с первого курса. Ее муж тоже из наших, они общались в студенчестве и встретились снова два года назад на какой-то вечеринке общих знакомых. Он работает в «Зеленой миле», и это по его протекции я здесь…

Подруга не могла так со мной поступить.

Сглотнув слюну, я чувствую, как меня охватывает паника.

Впившись глазами в стоящий на полке одинокого шкафа наградной диплом в золотой рамке, я стараюсь разобрать имя награжденного. Пытаюсь изо всех сил, но текст слишком мелкий.

«Она бы так не поступила», – повторяю как мантру.

Но с каждой минутой я словно подсознательно готовлюсь к неизбежному, потому что у моего шестого чувства гигантские яйца!

Мое сердце колотится к тому моменту, когда в приемной за спиной начинается суета.

Голоса, шаги…

Я бросаю взгляд на входную дверь. Всего один. Вовремя, чтобы увидеть, как в просторный кабинет в компании лебезящих прислужников входит высокий жилистый брюнет с резкими красивыми чертами лица.

Я узнаю его еще раньше, чем вижу. По голосу.

Леон.

Леон Золотов.

Я ненавижу свою подругу. И никогда ей этого не прощу…

Глава 3

Я опускаю лицо, пряча его в волосах.

Такого трусливого дерьма я не творила уже миллион лет, но сейчас мне просто необходимо спрятаться, чтобы прийти в себя.

Семь лет.

Я видела его в последний раз семь лет назад. Если не считать фотографий в соцсетях, за которыми я запретила себе следить примерно тогда же.

В моей груди взрыв. Не микро, а атомный!

Выдохнув, я поднимаю взгляд и молниеносно становлюсь той девятнадцатилетней девчонкой, которая пытается пробиться за ледяное спокойствие стоящего перед ней парня и объяснить, что никогда… ни за что на свете не сделала бы ему зла. Осознанно. Но презрение в его глазах стискивает горло и лишает голоса…

Будто это было вчера.

Я смотрю на блокнот в своих руках. Я увидела достаточно, чтобы потребовалась минута переварить.

Он изменился.

Другая прическа, плечи стали шире.

Это он.

– Витя, сядь, – слышу полный энергии голос. – Ты сильнее меня спешить не можешь…

– У меня прямая линия с китайцами через полчаса.

– Я отпущу тебя через пять. Нового переводчика мне нашли?

Я будто получаю пулю в сердце. Настоящий удар. Ведь все внимание – на меня.

Тряхнув головой, отбрасываю с лица волосы. Делаю рваный вдох, прежде чем перестать дышать, и чуть поднимаю подбородок, натягивая на лицо вежливую улыбку.

Смотрю на мужчину, который прошествовал во главу стола, куда выложил из сумки ноутбук. Нависнув над ним, он щелкает по кнопкам и бросает вопросительный взгляд на эйчара.

Та, опомнившись, кивает на меня, комментируя:

– Нашли. Человек готов приступить хоть сегодня. Квалификацию я проверила…

Это похоже на полет со скалы.

Я чувствую себя парящей над бездонной черной дырой, когда встречаю прямой взгляд на своем лице, который в одночасье становится немигающим.

Голубые, как небо, глаза смотрят на меня через стол, и в противовес только что поднятой суете в помещении возникает гробовая тишина.

Леон молчит, и все его подчиненные – тоже.

Будто у них существует традиция молчать, пока он не дал сигнал. На самом деле все просто ждут, пока их слова понадобятся, и это при том, что он не создал своим появлением напряжения. Им всем в его кабинете комфортно, здесь очень здоровая атмосфера, а в глазах Леона, прежде чем до него дошло, кто перед ним, плясали веселые искорки…

Теперь я смотрю не таясь. Оцениваю то, как идет ему новая стрижка. Семь лет назад он носил длинную челку, сейчас у его прически очень минималистичный вид.

На нем летние брюки и рубашка с закатанными рукавами. Роскошь в такую жару, доступная только лишь человеку, который не собирается кататься по городу на общественном транспорте.

Я смотрю, тоже разучившись моргать.

Узкое жестковатое лицо. Чуть длинный нос, прямые густые брови. Красивый мужчина. Если твои трусы мокнут от острых углов и линий на мужском лице, то ты пропала.

Его взгляд пристальный. Между бровями появляется морщина. Промельк беспокойства, или мне просто показалось. Ничего. Там ничего, кроме лазерного луча, который он на меня нацелил. И Леон спускает курок. Сносит мое сердцебиение к чертям собачьим, когда, чиркнув по воздуху взглядом, смотрит на эйчара и говорит:

– Покажи ей, где делать кофе. Хочу черный с сахаром.

Сказав это, он наконец-то усаживается в глубокое кожаное кресло, по которому не позволяет себе фривольно растечься. Садится прямо и переводит взгляд на парня в широких джинсах.

– Тебе хватило времени? – спрашивает Леон. – Будет у меня свой софт или нет?

– Будет, босс, – радостно объявляет тот.

Я снова иду за Камилой, но на этот раз в голове пусто.

Ни одной мысли, ни одной!

Перед глазами у меня круги, в ушах – шум от хлестнувшей по щекам крови.

Мои навыки преодоления стресса – перегретая годами стресса функция. Она послала меня в задницу и сейчас. Отказывается включаться, а без нее очень дерьмово.

– Вот здесь всем можно пользоваться. Это его личный холодильник, – поясняет мне Камила, заводя в маленькую кухню. – С этим сама разберешься… – машет на кофемашину. – Сейчас… блин…

Ее телефон звонит.

Она достает его из кармана пиджака и прикладывает к уху.

– Да… поняла… ладно… окей…

Выслушав звонящего, Камила возвращает телефон в карман и быстро говорит.

– В общем, кофе ему отнесешь через пятнадцать минут. Они как раз закончат. А я пошла. Это все вообще не моя работа! – машет она рукой на кофемашину. – Достал… – фыркает Камила с улыбкой.

Она скрывается за дверью маленькой комнаты, оставляя меня одну.

Я осваиваю кофемашину так, словно меня напрямую подключили к интернету: тычу по кнопкам, и с первого раза все правильно. Но я все еще смотрю в пространство бездумно. Только перебираю в голове картинки.

Лицо, жесты…

И сердце не хочет притормозить…

Через пятнадцать минут я несу в кабинет кофе. Совещание и правда закончилось, в кабинете кроме хозяина никого.

И он смотрит на меня из своего кресла, когда я появляюсь в дверях. Смотрит и неумолимо жестко спрашивает:

– Как ты сюда попала?

Глава 4

Несмотря на то, что осознаю происходящее в полной мере, в данный момент я существую почти отдельно от своего тела. Оно слушается меня, но им как будто управляют с пульта, ведь я не решаюсь переступить порог кабинета, однако ноги упрямо делают шаг за шагом. Словно лучше меня знают, что мне уже не девятнадцать. И что сидящий за этим огромным столом мужчина мне никто.

Не знаю, на что рассчитываю. Что после такого приветствия он оставит за мной работу, которая так отчаянно мне нужна? Он никогда не возьмет меня на работу.

Я ставлю кофейную чашку на край стола.

С тем, для кого этот кофе был сварен, чашку разделяет не меньше трех метров, но никакой пульт не заставит меня отнести ее Леону.

– Я откликнулась на вакансию, – сообщаю ему.

Он сверлит меня жестким взглядом. И изучает. Всего секунду и хладнокровно, но мне кажется, будто я оказалась во временной петле. Эта секунда растягивается и растягивается, пока он не отворачивается.

Захлопнув ноутбук, говорит:

– Ты потратила время зря. Ты здесь работать не будешь.

Я была готова, но меня все равно наполняет горечь.

Все, что я могу, это сложить на груди руки и повыше поднять подбородок, глядя на то, как Леон собирается: укладывает в сумку ноутбук, телефон кладет в карман брюк. По пути к двери он притормаживает у кофейной чашки. Достаточно близко, чтобы я оценила свежий золотистый загар на его коже и смотрела прямо ему в глаза, правда, недолго.

Когда он подносит ко рту кофе и опрокидывает его в себя, я смотрю перед собой. Лишь бы не разглядывать мужчину, в которого Леон превратился.

Чашка звякает о стол, но Золотов не двигается с места. Я вынуждена снова на него смотреть. Снова глаза в глаза. Во второй раз это чуть проще, особенно когда знаю, что это скоро закончится.

Пристальный осмотр, будто он ищет на моем лице отпечатки прошедших лет. Они есть. Но только не на лице.

Чуть откинув голову, Леон с легкой иронией интересуется:

– Как поживаешь?

– Лучше всех, – говорю я. – А ты?

– Тоже, – отвечает он все с той же иронией. – Пропуск оставь на столе. И не вздумай ничего отсюда вынести, иначе у тебя будут очень большие проблемы.

Мои щеки вспыхивают, как от пощечины.

– Не волнуйся, – отвечаю с застывшей на лице улыбкой. – У меня все карманы заняты.

– Вот и отлично.

Я смотрю в пространство, которое секунду назад было занято Золотовым, и слушаю его быстрые энергичные шаги. Он уходит, оставив запах своего парфюма в воздухе. В приемной хлопает дверь, после чего наступает оглушительная тишина.

Забрав свою сумку, я на автопилоте двигаюсь следом. В приемную, к рабочему столу, который был моим целых три часа. Рука слегка дрожит, пока бездумно листаю мышкой развернутый на экране ноутбука текст – почти законченную работу, а я ненавижу оставлять работу незаконченной. Возвращаться к ней снова порой бывает сложно, потому что логическая нить потеряна.

В тексте остался всего один абзац. Маленький абзац.

Я спешу и злюсь, но в конечном итоге заканчиваю начатое. Захлопнув ноутбук, кладу сверху распечатанные страницы, дополняя эту пирамиду пропуском, который снимаю с шеи.

Меня никто не провожает, и приходится немного поплутать, чтобы выбраться из здания «Зеленой мили». Оно выплевывает меня в московский час-пик под ядовитое полуденное солнце, и первое, что я делаю, оказавшись на улице, – ищу в сумке телефон, чтобы позвонить своей подруге.

– Ты знала или нет? – я обрушиваю на нее вопрос, не дав договорить «привет».

Я зла. Я не ребенок, она могла бы предупредить!

– М-м-м… – тянет Инга. – Смотря о чем ты.

Спрятавшись в тени за углом, я пресекаю ее попытки быть веселой и непринужденной.

– Ты знаешь, – говорю ей. – Ты могла хотя бы предупредить!

– Ты бы отказалась идти, – сухо отвечает подруга. – Давай будем реалистами.

– Очень хорошо. Да, я бы отказалась. Но спасибо, что обеспечила мне порцию унижения с утра пораньше! Это то, что мне было нужно!

– Он… кхм… тебе отказал?

– Разумеется, он мне отказал! О чем ты думала?! О чем?! – взрываюсь я.

– Тебе нужна была работа.

– Но не у Леона Золотова!

– Слушай… – объявляет она примирительно. – Я не вижу в этом никакой катастрофы. Столько лет прошло…

– Ты. Не. Имела. Права, – пресекаю я.

– Алиса…

Я кладу трубку и прячу телефон в глубь своей сумки. На самое дно, чтобы не слышать и не чувствовать вибрации, потому что знаю – подруга уже набирает меня, чтобы перезвонить. Инга делает так всегда, когда мы ссоримся, потому что ссоримся мы, как правило, по ее вине, но на этот раз она превзошла саму себя.

Я срываюсь с места, надеясь за минуту добраться до метро, иначе на этой жаре превращусь в размазанный по асфальту плевок. Поэтому я несусь, глядя перед собой, и ничего при этом не вижу.

Просто невероятно, как может взбудоражить одна встреча.

Очень слабо сказано.

Я продолжаю думать о ней все время, пока тащусь по прожаренному городу домой. Сначала на метро, потом на автобусе, в котором хоть и слабо, но все же работает кондиционер. А войдя в свою съемную квартиру, срываю с ног ненавистные туфли и падаю на диван, чтобы со всей дури заорать в подушку.

Глава 5

Мы познакомились, когда я была на втором курсе университета.

Леон учился на последнем, к диплому успел презентовать несколько действительно крутых проектов вместе со своим другом-айтишником и получил кучу предложений по работе. У него было много знакомых, связей и перспектив, и всего этого он добился сам, ведь у его родителей сейфа с миллионами не было.

И все эти перспективы чуть не перечеркнул всего один скандал…

Мы познакомились случайно, в прямом смысле столкнулись лбами в коридоре. Он тогда не взял мой номер, зато осмотрел с молчаливым интересом.

Мне это польстило, но сам он был не в моем вкусе.

Слишком своеобразное лицо, немного худощавый, высокий, даже угловатый. И хоть его необычные голубые глаза – это то, что сразу завораживает, мне было девятнадцать, и в парнях я предпочитала смазливость.

Мои предпочтения очень быстро поменялись.

Через пару дней мы пересеклись опять. На парковке университета, где я ждала парня, с которым сходила на пару свиданий.

Леон со мной заговорил. Пригласил в кино. Прямо там, на парковке. Я металась взглядом по его лицу, ведь он был не в моем вкусе, но он был уверен в себе.

Я не знала, хочу ли принимать его предложение. Кусала губы, пока он невозмутимо ждал, а потом я оказалась в его машине.

Он поцеловал меня в тот вечер. И целоваться он умел. Тогда я поняла, что опыта у него хватает.

Все так быстро закрутилось, что промелькнуло перед глазами вспышкой.

Я влюбилась очень быстро. Мы стали проводить вместе время. Очень много времени. Он всюду брал меня с собой, познакомил со своими друзьями. Мне в той компании делать особо было нечего, мы с ними оказались из разных вселенных. Я была очень системной, а они все сплошь бунтари.

Среди них была Ульяна – бывшая Леона. Уже потом я узнала, что они встречались два года и расстались буквально за неделю до нашей с Леоном встречи.

Мы с ним проводили вместе почти все свободное время, держались за руки по поводу и без. Я была девственницей и с ума сходила, когда он отправлял мою руку на свою ширинку, чтобы я была в курсе – мы приближаемся к опасной черте.

Мы были совершенно разные. У нас было мало общего. Леон был полон планов на жизнь, иногда рядом с ним я себя чувствовала дурочкой, тем не менее я влюбилась без памяти.

Мы встречались всего две недели.

И первая ссора стала нашей последней. Она стала катастрофой…

В квартире душно.

Я сползаю с кровати для того, чтоб избавиться от пропитанной потом одежды и отправиться под холодный душ, а после иду на кухню в одних трусах и майке. Она восхитительно застиранная, от этого мягкая, приятная к телу и почти ничего не весит – спасение в этом пекле.

Крушение надежд обнулило мой аппетит до состояния тошноты, но, если я ничего в себя не запихну, кажется, свалюсь от головокружения.

Взяв из холодильника яблоко, бездумно его жую. В голове мысль лишь о том, чтобы снова уйти в депрессию, но звонок в дверь заставляет эти планы немного отложить.

– Фу-у-у… – Арсений вваливается в мою квартиру и морщит нос. – Чем тут воняет?

Моему брату двадцать. Он студент, живет в общежитии, и за последние два года к вони он должен был привыкнуть.

– Я не успела вынести мусор… – поясняю флегматично.

Забравшись на диван, продолжаю кромсать яблоко и пялиться в одну точку. Эта жара – отупляющая.

Мой брат долговязый и худой, но очень тяжелый. И шаги у него тоже тяжелые. Я слышу, как, не сняв кеды, он проходит на кухню.

Шуршит пакет, после чего Арс выходит из квартиры вместе с моим мусором. Возвращается через пять минут. На этот раз разувается, идет на кухню и хлопает дверцей холодильника.

– М-да… – слышу его глубокомысленные рассуждения. – Яичницу будешь?! – кричит он мне.

– Нет…

В моей квартире начинается суета, которую я не заказывала. Когда вхожу на кухню спустя пятнадцать минут, из моих скудных запасов брат приготовил вполне приличный обед, включающий обязательный минимум овощей.

Подойдя, я обнимаю Арсения со спины за шею и целую его висок. Он молча жует, позволяя чмокнуть себя еще пару раз.

– Ты был у матери?

– Был… – ворчит он.

Мы разлетелись из общей квартиры, как ласточки, три года назад. Мне было необходимо личное пространство, а брат переехал в общежитие. Мама осталась одна, но мы всегда рядом. Даже если совсем туго, ей этого не показываем. У нее любовь. Мы стараемся не вмешиваться, но пришли к выводу, что ее мужчина – полный говнюк. Он уже осознал, что мы с братом контролируем каждый его шаг, от этого бесится. И он понял, что семья у нас крепкая.

Оставшуюся часть дня мы с братом валяемся на диване и вяло смотрим новый сериал. У меня в квартире есть древний кондиционер, и Арс приползает под него каждый раз, когда с погодой совсем туго. Раздевается до трусов и просто расслабляется под чахлым напором холодного воздуха, зная, что я не буду выносить ему мозг, когда он приходит вот так, чтобы просто отдохнуть.

Я пекусь о его жизни, даже будучи в тотальной депрессии. Я хочу, чтобы он был сильнее и умнее меня. А он хочет, чтобы я просто заткнулась и составила компанию.

Мы пьем воду галлонами и смеемся, потому что попеременно занимаем унитаз. Мы оба вялые сегодня, но смеемся по-настоящему. Я смотрю на экран, не в состоянии ответить на вопрос:

– Где была?

– Каталась на метро…

– Звучит как хуйня…

– Ничего. Просто неудачное собеседование…

– Почему? Плюнула кому-то в морду?

– Арс… хватит… – шепчу в ответ.

Я плевала человеку в лицо один-единственный раз в жизни. Семь лет назад. Одному преподавателю, которому и сейчас бы располосовала лицо, попадись он под руку.

Чтобы освободить для себя диван, брат ненавязчиво отправляет меня спать: ерошит волосы на моей голове, выйдя из туалета, и просит:

– Дай мне пространство…

Я плетусь в кровать. Падаю в нее и засыпаю, не почистив зубы. Плевать. Я так устала, будто побывала в машине времени. В гребаном ее барабане. И утренний звонок на мой телефон – гиря в висок!

Глава 6

Я нахожу телефон на полу.

Городской номер на дисплее заставляет напрячься. Я фокусирую на нем зрение, выбираясь из сна, до тех пор, пока Арсений не хнычет с дивана:

– Заткни его.

Брат накрывает голову подушкой, а я деру сухое горло, отвечая в трубку:

– Да?

Я выхватываю из динамика слова. Смутно знакомый голос. Камила. «Зеленая миля». Подъехать к обеду?

– Да… да, я смогу… – сиплю, садясь на кровати.

На моих часах остался один процент зарядки, но я успеваю увидеть, что уже десять утра, прежде чем экран намертво гаснет.

– Хорошо, номер своего мобильного скину сообщением, – деловым тоном сообщает эйчар «Зеленой мили».

Она не дает ни единого пояснения по поводу того, что в «Зеленой миле» считается временем «к обеду», и я решаю расценивать его, как прямо сейчас.

Я не думаю о Леоне. В конце концов, эта фирма не ему принадлежит. Там четыре этажа сотрудников и куча менеджеров высшего звена.

Мои волосы похожи на солому. Я укладываю их в пучок на гладкий пробор. Макияж делаю ровно такой, чтобы не чувствовать себя «голой». И то только потому, что в офис, где на бизнес-ланче предлагают авокадо-тосты, ходить без макияжа не принято.

Вчерашняя блузка безбожно измята.

Я нахожу в шкафу белую футболку и заправляю ее в юбку-карандаш. Это вполне прилично для человека, второй кожей которого в последние два месяца стали леггинсы и любимая застиранная майка.

Арс выбирается с дивана, не выдержав моей суеты. Бросив на меня сонный взгляд, делает комплимент:

– Умеете же вы, бабы…

Я выскальзываю из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь.

В автобусе я наконец-то могу отдышаться. Занимаю место у окна, радуясь маленькому количеству пассажиров. Сумасшедшее утро два дня подряд – это испытание для меня теперешней.

– Ф-ф-ф… – выдыхаю, прикрыв глаза.

В «Зеленой миле» все повторяется в точности, по крайней мере, в той части, которая случилась до Леона. Камила приводит меня в ту же самую приемную, чем заставляет напрячься.

Разбуженный с утра азарт душит напряжение, с которым я смотрю на плотно прикрытую дверь кабинета. За ней ничего не слышно. Ни единого звука. Думаю, такая шумоизоляция обеспечена намеренно. Я знаю о «Зеленой миле» не так много, но, думаю, корпоративных тайн у них хватает.

– Там совещание, – поясняет Камила. – «Не входить, а то убьет», – делает пальцами кавычки в воздухе.

Сглотнув возникший откуда ни возьмись осадок в горле, я перевожу на девушку взгляд. Она указывает рукой на стол секретаря, распоряжаясь:

– Садись, работай. Там папка, выбирай любой файл, они все нужны к завтрашнему дню. Можешь начинать в любом порядке.

– А?..

Я собираюсь спросить, на каких условиях тут нахожусь, но Камила опережает.

– Леон сам тобой займется, – говорит она.

Я смотрю на ничем не примечательное рабочее место с напряжением и подозрением. Не решаюсь к нему приблизиться, снова бросая взгляд на дверь кабинета, где после косметического ремонта появилась ламинированная табличка.

«Золотов Л. Руководитель загородных проектов».

Я не знаю, с чем борюсь: со своей гордостью или боязнью неизвестности.

Медлю, но все же сажусь в кресло, правда, к работе не прикасаюсь. Вместо этого обнимаю прижатую к животу сумку и впадаю в транс под тиканье круглых часов на стене. Я не стану делать ненужную работу. И я ненавижу неизвестность.

Вид из окна сегодня еще красивее, чем вчера. Небо хмурится, и, если пойдет дождь, примерно тринадцать миллионов человек скажут за это спасибо.

Совещание заканчивается через пятнадцать минут после того, как я засекла время. Руководитель загородных проектов явно не приверженец долгих разговоров.

Шум врывается в сонную приемную вместе с потоком выходящих из кабинета людей.

Я смотрю на них исподлобья. Узнаю вчерашнего парня-айтишника, больше никого. Он выходит последним и оставляет дверь приоткрытой.

Сверлю пустой проем глазами, слыша движение внутри. Сама я не двигаюсь, даже когда Леон возникает на пороге и бросает на меня взгляд.

Сегодня на нем бежевые брюки и белая тенниска. Отличный выбор, чтобы подчеркнуть идеальную спортивную форму, в которой находится его тело.

Плоский живот, рельефы рук, груди. Его гибкая фигура явно готова к лету.

Я отвожу от его живота взгляд, смущенная тем, что он мог заметить мой интерес. Но делаю лишь хуже, потому что смотреть в его лицо сложнее, чем на пряжку его брендового ремня.

Я ловлю его взгляд на своих скрещенных под столом лодыжках. Он перемещается на мое лицо. Голубые, как море, глаза выражают колющий интерес с тенью насмешки. Закончив осмотр, Леон закрывает дверь в свой кабинет и направляется к коридору, бросив мне:

– Пошли.

Может быть, мне послать его в задницу?!

Я осматриваюсь по сторонам, злясь от того, что собираюсь подняться из кресла.

Бросаю колючий взгляд в прямую спину Золотова, где под тенниской тоже четко угадываются мышцы и рельефы.

Сжав губы, следую за Леоном в коридор. Лифт приезжает по первому его требованию.

– Куда мы? – спрашиваю я, когда заходим внутрь.

Нажав на кнопку, Леон бросает:

– Прокатимся.

Его голос абсолютно не командный, от этого только сильнее меня задевает. Его парфюм терпкий, одежда идеально отглажена, кожа светится всем спектром необходимых витаминов.

Леон выглядит потрясающе и пахнет так же. И в тесном замкнутом пространстве лифта он очень настоящий, включая золотистый оттенок его кожи и потрясающую голубизну глаз.

Мы встречаемся глазами за секунду до того, как лифт «звенит».

Леон смотрит мне в лицо, повернув голову, а я отворачиваюсь.

Лифт привез нас на подземную парковку, по которой долго плутать не приходится. В первом ряду пищит сигнализацией спортивный «Ауди» серебряного цвета, и даже мне салон этой машины кажется тесным. И я очень надеюсь, что крыша останется на месте, ведь при желании эту игрушечную машину можно превратить в кабриолет.

Леон трогается раньше, чем успеваю закончить эту мысль. Шины свистят по бетонному полу парковки, и меня отбрасывает в кресло, к которому я еще не успела пристегнуться.

Глава 7

Улицы за окном размываются, потому что дождь все же начался, но он кратковременный. Уже через пять минут тучи рассеиваются, и Леон опускает на нос солнечные очки.

Я не могу вспомнить, взяла ли свои, но рыться в сумке желания нет. Я предпочитаю сидеть неподвижно, слишком утро необычное!

Кошусь на Леона и попадаю под власть воспоминаний. Они расцветают еще сильнее, когда Золотов бросает на меня ответный взгляд.

До сих пор не понимаю, как он вместил свое тело в этот «Ауди». Его длинным ногам комфортно – наверное, машина резиновая.

Отвернувшись, я вспоминаю наше первое свидание.

Так же, в машине. Тогда он силой заставил меня испытать к себе интерес, на парковке университета предложив прямо сейчас поехать в кино. Я мялась, хотела взять время на раздумья, чтобы решить, нужно ли мне внимание этого парня.

У него было далеко не смазливое лицо, он был слишком умный, видел меня будто насквозь. Мое жеманство, сомнения. Это смутило меня, хоть я и не показывала. Взволновало. Он все видел. Как я держу дистанцию, не очень охотно поддерживаю разговор, и все равно продолжал тащить наш вечер к финалу. А потом поцеловал так горячо, что у меня крыша поехала.

Наша поездка сейчас длится не больше десяти минут.

Он загоняет машину на парковку перед летней верандой ресторана, меню которого стремится к Мишленовской звезде. С утра я и стакана воды не употребила, мой желудок настолько пуст, что там звенит, но я лучше потерплю.

– Доброе утро, – хостес на входе улыбается ему, как прокачанная эскортница.

Выглядит она так же.

– Привет, – хмыкает Леон.

Он проходит на веранду без церемоний, выбирает столик в углу и опускается с небрежностью в кресло. Располагается, складывает на животе ладони. Дожидается, пока девушка выложит на стол меню, после чего переводит взгляд на застывшую у столика меня и кивает на противоположный стул:

– Садись.

Повернув голову, я обвожу взглядом полупустую веранду и опускаюсь на стул, не торопясь смотреть на своего спутника.

А вот он смотрит. Раздражающе, через стекла своих очков.

Я уже жалею, что не могу воспользоваться такой же ширмой, рыться в сумке мне по-прежнему не хочется. Поэтому я смотрю ему в лицо, чуть подняв подбородок.

Его взгляд скользит по мне. По лицу, по прическе, по плечам. Словно сейчас он позволяет себе детальный осмотр, от которого до этого отказывался. Я чувствую его взгляд и вижу очертания пушистых черных ресниц под очками, которые очень ему идут.

Он и правда выглядит потрясающе. Сильный, успешный, красивый.

– Закажи что-нибудь, – кивает Леон на меню.

Я примерно представляю, что там увижу, поэтому говорю:

– Листья одуванчика и цыплята свободного выгула мне не по карману.

Он расслабленно улыбается, сообщая:

– Это за мой счет.

– Спасибо, это меню не в моем вкусе.

– А что ты предпочитаешь? Фастфуд?

– Ты знаешь это слово? – удивляюсь я наиграно.

– В целом это слово не в моем вкусе.

– Я заметила.

Я делаю этот комплимент намеренно, из желания поиграть в самоуверенную суку, но сразу о нем жалею. Я не дотягиваю. Пусть Леон об этом и не знает, но шкура самоуверенной суки мне слишком велика, чтобы долго ломать комедию. Я не хочу, чтобы он об этом знал.

Настороженность делает меня напряженной.

Склонив набок голову, он спрашивает.

– Нравится?

Я невольно скольжу взглядом по его груди, сильной шее. По сложенным на животе рукам с широкими крепкими запястьями.

– Тебе не хватает похвалы? – смотрю ему в лицо.

– А ты стесняешься выражать свои мысли вслух?

Я вспыхиваю.

– Зачем мы сюда приехали? – требую я.

Не меняя позы, он буднично произносит:

– Я пытаюсь составить твой портрет.

– Зачем? – мгновенно ощетиниваюсь я.

Леон ни на секунду не отводит от меня глаз. В очках он или нет, я это чувствую.

При этом он проговаривает очень размеренно:

– Хочу понимать, что ты сейчас из себя представляешь. Чем живешь. Какие у тебя цели в жизни.

Чем я живу?! Мои цели?!

Когда-то он сделал все, чтобы усложнить мне жизнь. Возможно, сейчас это уже не важно, но мне безумно хочется просто отсюда уйти. Мне стоило бежать от него семь лет назад, чтоб он провалился со своим гребаным поцелуем.

Наверное, мое тело выражает это желание слишком явно – руки сильнее сжимают сумку, я действительно готовлюсь к тому, чтобы встать со стула.

Леон подается вперед и быстро говорит:

– Успокойся. Это собеседование. Мне срочно нужен переводчик. Тебе нужна работа или нет? Я задаю обычные вопросы, чтобы оценить твою нацеленность на результат и будущую ценность как сотрудника. Расскажи о себе. Это все, что от тебя требуется, Алиса.

Я смотрю на него исподлобья и рывком головы реагирую на подошедшего официанта, который вторгается в наш разговор.

Не тратя ни секунды, Леон коротко просит:

– Подойдите позже.

Парень исчезает, на ходу сменив направление.

Я разжимаю пальцы, которыми вцепилась в сумку. Не очень кричащее движение, но Леону хватает, чтобы снова откинуться на спинку плетеного кресла.

Любой мой рассказ о себе будет очень приукрашенным и отфильтрованным, а для работодателей есть краткое содержание, которое я использую на всех собеседованиях. Обычно я выдаю его скороговоркой, но не сейчас. Сейчас я жду, пока уляжется поднятая в душе песчаная буря, прежде чем заговорить:

– Стаж у меня… полтора года. Я быстро учусь, и я очень нацелена на результат, за это можешь не переживать. Я работоспособная. И переработки меня не пугают. У меня нет семьи и домашних животных, и у меня диплом одного из лучших вузов страны.

– Твой стаж – полтора года? – спрашивает он, пропустив все остальное мимо ушей.

Он знает, что мой стаж должен быть примерно в два раза больше. Это несоответствие – как огромная трещина на стене, она не может не броситься в глаза, но пояснений я не даю никому.

– Да. Тебе этого мало? – отвечаю я.

Он медленно произносит:

– Продолжай.

– Что еще ты хочешь услышать?

– Это твое первое собеседование? – иронизирует Леон.

– Нет, не первое.

– Тогда неудивительно, что ты ищешь работу уже два месяца, – говорит Леон резковато.

Он навел справки.

Я прикусываю язык. Сообщать о том, чем занималась в последние два месяца, уж тем более не собираюсь.

Смотрю в сторону. На корзину живых роз, которые расставлены по периметру веранды.

Это и правда никудышное собеседование, но второй раз я умирать не собираюсь. Вчерашнего дня мне было достаточно.

Я найду другую работу хотя бы потому, что взбудоражена так, будто мне вкололи адреналин. Из-за этой встречи. Меня будто вытряхнули из летаргического сна.

Леон снова за мной наблюдает, когда я на него смотрю.

Это начинает доставлять дискомфорт. Этот его взгляд, от которого сосет под ложечкой! Он задевает, цепляет.

Линия его губ жесткая, дыхание размеренное.

Нас снова прерывают. На этот раз телефонный звонок, которому я очень рада.

Леон достает телефон из кармана брюк, бросает в трубку пару фраз, после чего встает, выпрямляясь в полный рост.

– Пошли, – он снова командует, как и в офисе.

Мы возвращаемся назад молча. Десять минут в замкнутом пространстве, где так тесно, что не чувствовать соседа просто невозможно.

Не чувствовать на себе его взгляда.

Он высаживает меня перед офисом, говоря:

– Начинай работать. Камила с тобой свяжется.

Машина серой молнией уносится с парковки, оставляя меня с ощущением, будто я – пучок оголенных проводов.

Глава 8

Когда остаюсь одна, с меня будто слетает гипноз.

Город вокруг и запах прибитой дождем пыли становятся настоящими настолько, что это отрезвляет, как пощечина. Тем более что в носу остался запах салона игрушечного «Ауди» и аромат терпкого мужского парфюма, который теперь обзавелся в моей голове четкой ассоциацией.

Он узнаваемый. Теперь у него есть моя подсознательная метка, четкая, как божий день.

И, застывшая, я не понимаю, что мне делать.

Он взял меня на работу?!

Поджав губы, смотрю на стеклянные двери «Зеленой мили», принимая каплю дождя на щеке. Она тяжелая, даже болючая. Еще одна пощечина. Но даже тогда я с места сходить не спешу, скорее готова отправиться в сторону метро.

Красная буква «М» отлично видна на той стороне дороги.

Просто сбежать и забыть этот и прошлый день раз и навсегда! Ведь я не понимаю, что происходит! Ничего не понимаю. Может, от того, что спала, как избитый труп, а может, просто отупела за два месяца, проведенные на диване в деградации и жалости к себе!

Мой азарт схлынул. Снова начинается дождь и ставит меня перед выбором сейчас, в ту же минуту: стоять столбом или начать двигаться.

Стоять становится накладно, и я бросаю еще один тяжелый взгляд на двери «Зеленой мили», а потом иду. Иду к этим клятым дверям.

Внутри КПП, и хоть у меня снова есть одноразовый пропуск, я игнорирую взгляд охранника и удаляюсь к окну, где прижимаю к животу свою мягкую безразмерную сумку и смотрю на стекающие по стеклу капли.

ЕГО друзья, как и он, в университете были любимцами не только преподавателей, но и публики. Такие разные. От гения экономики Антона – лучшего друга Золотова, до откровенного фрика, его же двоюродного брата Вани, который менял цвет волос каждую неделю и утверждал, что у него пирсинг на члене.

Меня они, кажется, просто не воспринимали. Я была «той, которую привел Леон». И я с удивлением узнала, что творили они много запрещенного, например, у них был студенческий игорный клуб.

Самая настоящая нелегальщина, дикое нарушение устава, всех правил.

Они играли на деньги, в покер играли, прямо на территории университета, в общежитии!

Желающих была тьма, но пускали на эти сходки по очень жесткому отбору. Ставки меня поразили.

Они делали за вечер профессорскую зарплату. Студенты, двадцатилетние!

Леон привел меня с собой. Под возмущение и недовольство, но ему было плевать. Я смотрела на все это круглыми глазами, но с любопытством, не более. Я хотела проводить с ним время, мне было все равно, где это делать.

Леон играл редко, при мне – только один раз. Он был не азартным, в отличие от хотя бы своего брата. Сама я в покере вообще ничего не понимала, может, поэтому там меня и за личность не считали.

Они вели видеоархив. На всякий случай. На тот, когда возникали спорные вопросы или претензии. Они все записывали. Вели онлайн-трансляцию, видеорегистрацию всего происходящего. Еще бы, при таких ставках!

Я и не знаю, как словила одно из таких видео. Не помню. Оно упало мне на телефон, запароленное, но я… знала пароль.

И я думать про это видео забыла. Оно просто болталось в моей библиотеке до поры до времени…

В день нашей ссоры, той, которую инициировала я, идиотской, глупой, гормональной ссоры… я выложила это видео в интернет.

Я плакала, злилась, удаляла наши с Золотовым совместные селфи, потом опять плакала. Мы с Ингой напились вдрызг, и я… плохо помню тот вечер. Местами вообще не помню. Но я это сделала, и у этого были катастрофические последствия…

Сглотнув, я провожу пальцем по стеклу и тут же, очнувшись, убираю руку. Вспоминаю, где нахожусь.

К горлу подкатывает легкий ком.

У этих воспоминаний отвратительный вкус. Нотки отвращения к себе и отчаяния из-за невозможности что-то изменить.

Забытый вкус. Вернее, я не заглядывала в эти воспоминания очень давно. Годы.

Я ненавижу свою подругу.

Дождь закончился, и я опять перед выбором. И, как назло, в сумке звонит телефон.

Это эйчар «Зеленой мили».

Я жую губу, решая, принимать ее звонок или заблокировать к чертям собачьим, но ведь мне нужна работа. Высокооплачиваемая тем более. Перспективная, высокооплачиваемая, интересная.

Это плохая идея, плохая…

– Твою мать! – злюсь, проводя пальцем по экрану.

Через полчаса я за рабочим столом. В ворохе контрактов, в которых пока ничего не понимаю. Мой пустой желудок заткнулся – наверное, чтобы не мешать голове соображать. Мне и без того тошно, ведь я каждую минуту жду появления своего босса, но Камила меня успокаивает.

– Вот, заполни анкету, – выкладывает она передо мной документы. – Договор пока не готов, Леон хочет сам прописать какие-то условия…

Я напрягаюсь, сжимая шариковую ручку.

– …то есть еще и от юристов ждать согласования, – продолжает девушка. – Не знаю, что за придурь, ну да ладно, для него это нормально. Его сегодня больше не будет. И завтра тоже. С твоими обязанностями сами определитесь, меня это не касается…

Короткая юбка подпрыгивает при каждом шаге, пока Камила идет к двери. Каблуки стучат и стучат. Я жду, пока этот звук затихнет, а после закрываю глаза и массирую виски.

Тянущее чувство, которое просочилось под кожу там, на входе в здание, заставляет снова сглотнуть и посмотреть на двери пустующего кабинета.

Я встаю из кресла медленно. И медленно иду. Осторожно, как вор, хоть и знаю, что Леон сегодня больше не появится.

В его кабинете наконец-то вся мебель на месте.

Шкафы, на них рамки с наградами.

Я двигаюсь вдоль стены, изучая. Как вор. Словно прикасаясь к тому, к чему прикасаться не имею права. К его успехам, достижениям. От них внутри тянет сильнее, но уже по-другому.

Я… рада за него.

Победы его проектов в конкурсах Московской области, страны и международные. Его личные награды, именные. От имени «Зеленой мили» и каких-то партнеров. Его фото с известным членом правительства на экономическом форуме. Фото этого года. Совсем свежее.

Перевожу взгляд на большее кожаное пустующее кресло, касаясь пальцами какой-то позолоченной статуэтки, и бесшумно покидаю кабинет, прикрыв за собой дверь…

Глава 9

– …он два года на этой должности. – Инга погружает ложку в мороженое. – Ты представляешь, сколько на эту должность желающих?

Я толку ложкой собственное мороженое, закусив губу.

Объем информации, которой подруга владеет, не оставляет вариантов – она точно знала, куда меня отправляет. И пусть я запуталась в собственных мыслях и чувствах, потонула в чокнутом водовороте последних дней, я отлично помню, как сильно на Ингу злюсь. Тем не менее я терпеть не могу вести себя как ребенок.

Подруга права. Мне нужно владеть информацией. Нужно понимать, с чем имею дело, чтобы не быть слепым котенком в море под названием «Зеленая миля». И даже себе я не могу признаться честно – поглощаю ли эту информацию из необходимости или я поглощаю ее с жадностью.

Я глотаю шоколадное мороженое, глядя на стаканчик в своих руках.

– Нет. И сколько? – отвечаю Инге.

– Список длинный, – сухо сообщает подруга. – И его конкуренты – это не соседские мальчики. Там акулы. Самые зубастые из зубастых.

– Тогда он зубастее всех…

– Да хоть король акул. Конкуренция там такая, что даже на унитазе нужно оглядываться и спать с одним открытым глазом.

Ветер с реки, вдоль которой мы идем, бросает мне в лицо волосы. Я откидываю их, бормоча:

– Да уж…

Музыка из парка долетает до нас рваными клочками, но даже это отдаленное веселье давит на голову. Она гудит после двух дней работы в «Зеленой миле». Я надеюсь, мне хватит недели, чтобы справиться с первым шоком от погружения в дела этой махины, ведь сейчас я мало что понимаю. И двухдневное отсутствие Леона в офисе существенно облегчило мне жизнь.

– …его назначили на новый проект, – продолжает Инга. – Они активно осваивают премиум-рынок. Дома для богачей. Загородные. Это был жирный кусок пирога, и его отдали… Золотову. К нему отношение такое – его либо любят, либо ненавидят. Первое, что он сделал, когда сел в кресло, – везде расставил своих людей. «Миля» теперь филиал нашего универа. И поверь, ему очень многие благодарны.

Теперь мне становится понятно, как попал в «Милю» Макс – муж Инги. Он занимает какую-то должность в айти-структуре фирмы. Руководящую должность.

В душу закрадывается тревога, когда я задаюсь вопросом: кто еще работает там, с ним?

Инга читает этот вопрос в моих глазах. Хмурится, поджимает губы. Я впиваюсь взглядом в рыжую воду реки, чувствуя, как холодит пальцы стаканчик с мороженым.

– Они все там. Ну почти все… – хладнокровно произносит подруга.

Я киваю, продолжая смотреть на воду. Голос Инги полон решимости. Она всегда была такой – твердой и немного циничной. И я очень рада, что она у меня есть.

– Ну и что? – режет она. – Это было давно. Ты им ничего не должна. Столько лет прошло. Ты. Им. Ничего. Не. Должна. Иногда полезно быть сукой, понимаешь? Все зависит от того, как ты будешь себя вести…

Я снова киваю. Снова сжимаю стаканчик.

– Они ходили по краю с того момента, как открыли долбаное казино посреди кампуса, – втолковывает Инга. – Они могли попасться на чем угодно!

Она вбивала в меня эту философию годами, и, хоть отчасти она права, ничто не изменит факта – они попались из-за меня.

Перед глазами встает лицо Леона, когда он орет на меня с бурей во взгляде: «Нахер ты это сделала?!» А я не могу ему ответить, потому что не знаю и потому что горло сдавило до невозможности издавать звуки. Он смотрит на меня с бешенством и еще с пониманием… тем, которое кружит между нами в воздухе… с пониманием того, что я все разрушила. Я уничтожила нас.

Я бросаю стаканчик в урну.

Мы снова двигаемся, на этот раз молча. Словно каждая из нас перерабатывает информацию по-своему. Инга – воинственно, как всегда, а я… я умею справляться с трудностями. Я в этом профессионал.

Усталость притупляет все. Мои мысли, эмоции, реакции.

– Кстати… – говорит Инга. – У меня осталось сорок минут в солярии. Я отдам их тебе…

У меня никогда не хватит терпения обзавестись таким ровным и ухоженным загаром, как у нее, поэтому говорю:

– Отдай кому-нибудь другому. У меня они сгорят…

– Ты такая душная, – шикает Инга. – Черт с этими минутами, ты должна была спросить, почему я их отдаю.

– И почему?

– Потому что мне нельзя в солярий. И еще пить алкоголь, и еще…

Я останавливаюсь, глядя на подругу с улыбкой.

Она прикладывает руку к своему животу, улыбается в ответ.

– Я стану крестной! – взвизгиваю, обнимая Ингу.

– Да, но не скоро. Через семь месяцев примерно…

– Поздравляю… – выдыхаю я, чувствуя малюсенький прилив зависти.

Я не завидую. Только не Инге.

Они с Максом женаты уже два года. Он сох по ней в студенчестве. Инга – настоящий пожар, мало того, что красивая, еще и дерзкая. Ее глаза кошачьи – это слово придумали для нее. У Макса не было шансов, правда, тогда она кошмарно его динамила, а сейчас будто нашла в нем свою тихую гавань.

Я возвращаюсь домой почти в девять вечера. Арсений уехал еще вчера, оставив после себя порядок и магазинные сырники в холодильнике. Я разогреваю их в микроволновке, ужиная в тишине и полумраке.

Информация, которую сообщила подруга, в той части, которая касается друзей Леона, делает мой ужин на вкус как опилки.

Их… всех отчислили.

Всех, кроме Леона. Кроме него и Антона. Им позволили получить дипломы, потому что до защиты оставалось два месяца. Разумеется, им помогли. Преподаватели, которые поручились, и связи тоже.

Тот разговор, когда он орал на меня посреди улицы, стал нашим последним. Пока они разгребали последствия скандала, я и сама пыталась прийти в себя.

Я хотела с ним поговорить, хотела. Но не знала, что ему сказать…

Я видела его еще пару раз. Издалека. А потом, когда он получил свой диплом, больше нет. Я не видела его семь лет.

Стоя под душем, я намыливаю шампунем волосы. Подставляю под воду лицо, закрыв глаза…

У его двоюродного брата, фрика Вани, на фоне тех событий начались проблемы с алкоголем и еще бог знает какой дрянью. Он попал в рехаб, я слышала об этом. Я не знаю, где он сейчас.

Моя собственная жизнь тоже перевернулась вверх дном. Я стала мишенью для хейта. И со стороны студентов, и со стороны преподавателей. Ведь я та, кто утопил подающих большие надежды парней.

В какой-то момент я стала тенью.

Тенью самой себя и просто тенью. Я старалась не привлекать внимания, держаться подальше от людей, но это не помогло.

Я завалила экзамен, точнее, мне помогли его завалить, после этого меня вышибли с бюджетного места. Я оформила академический отпуск на год и устроилась официанткой. Ну а потом я взяла студенческий заем, чтобы закончить свое обучение, и в течение двух лет совмещала учебу и работу, а после работала официанткой еще два года, потому что официанткам платят гораздо больше, чем вчерашним студентам.

Я привыкла жить в сумасшедшем графике и засыпать по щелчку, но сегодня, как назло, голова все кипит и кипит.

– Зараза! – рычу я, накрывая голову подушкой.

Глава 10

Леон уже в офисе, когда я приезжаю туда следующим утром.

В его приемной кипит жизнь. Кипит и без моего участия. Пока я копошусь за своим столом, в кабинет заходят люди. Они стекаются туда по одному или маленькими группами, все это похоже на большое совещание.

Сегодня пятница. Возможно, это традиция.

Я ловлю на себе любопытные взгляды.

Распускаю волосы, которые собрала в хвост, чтобы не мучиться на жаре.

У меня по-прежнему ничего, кроме ноутбука, в этом офисе нет. Я не рискнула обзавестись даже собственной кружкой, ведь где-то в душе до сих пор не верю, что все это со мной происходит в действительности.

Я быстро расчесываю волосы.

На мне летнее платье на пуговицах и сандалии, которые со вчерашнего дня я предпочитаю туфлям с каблуком, ведь соблюдения жесткого дресс-кода в «Зеленой миле» не требуют. Тем не менее неформальность здесь тоже не в почете.

Я убираю расческу в сумку в тот момент, когда в приемную Леона заходит стройная брюнетка в шелковом костюме, который струится вокруг ее тела волнами от кутюр.

В этот момент я чувствую себя так, будто на секунду оглохла, ведь, чтобы узнать эту женщину, мне нужно всего две секунды. Ее лицо слишком характерное, чтобы не узнать или с кем-то спутать. Спутать ее трудно в том числе за счет копны кудрявых волос, которые теперь немного короче, чем раньше. В студенчестве.

Ульяна…

Та самая бывшая Леона, которая делила с ним его компанию. Продолжала оставаться ее частью даже после того, как они расстались. Я пересекалась с ней всего один раз, мельком и случайно. Кажется, Леон не хотел, чтобы мы встречались, старался этого не допускать, хоть и не объявлял об этом вслух. Но я и так поняла – по его телефонным разговорам, в частности. И это было легко. Избегать ее было нетрудно, ведь в те две недели мы с ним почти все свободное время проводили вдвоем.

Я изучила ее соцсети вдоль и поперек. Разумеется. Я ревновала его к ней, ведь, даже не будучи в отношениях, они оставались людьми, которые очень хорошо друг друга знают, а я знала о нем не так уж много.

Я начинала его узнавать. Маленькими шагами, и порой было так горячо…

Отведя взгляд, я смотрю в экран ноутбука.

Впиваюсь в него глазами, пока Ульяна проходит мимо моего стола. Когда снова их поднимаю, ловлю ее мимолетный, но острый взгляд на своем лице. Такой же, как и у всех, кто прошел мимо меня за эти пять минут, но, дойдя до двери кабинета, Ульяна оборачивается.

Эта крошечная задержка – кричащая.

Чуть сдвинув брови, женщина снова на меня смотрит, и я опять впиваюсь взглядом в монитор, как глупая школьница.

«Все зависит от того, как ты будешь себя вести…» – бряцают в голове слова Инги.

Внутри какой-то черт. Он подстегивает меня к тому, чтобы внять совету подруги! Я выпрямляю спину, задираю подбородок, но моя смелость запоздала в пути, ведь Ульяна уже вошла в кабинет и прикрыла за собой дверь.

Я с силой щелкаю пальцем по кнопке ноутбука, чтобы его разбудить.

Перед глазами лицо Ульяны. Красивое, необычное. Она… экзотичная. Запоминающаяся. И весит минимум на десять килограммов меньше, чем семь лет назад.

Я поднимаю глаза, когда на меня падает тень. Мой пульс слегка частит после «встречи» только что, и я не заметила, когда у стола возник мужчина с приятным, даже красивым лицом и очень «американскими» зубами. На его лице белоснежная улыбка, в глазах – расслабленный интерес.

– Ты новая девочка… – произносит он с жутким американским акцентом.

– Хелло, – отвечаю я, пытаясь прогнать из головы образ Ульяны.

– Я Скотт, – представляется американец. – Ты?

Прочистив горло, я говорю:

– Алиса…

– Бьютифул… – улыбается он.

– Кхм… спасибо…

– Давай дружить, Элис. Я хороший друг… – безбожно флиртует этот тип.

Я наконец-то беру себя в руки и прошу:

– Тогда расскажи мне анекдот.

– Анекдот… – смеется он. – Я знаю один…

Офисный телефон освобождает меня от необходимости вести дальше эту беседу. Я снимаю трубку машинально, игнорируя то, что Скотт продолжает меня с ухмылкой изучать.

– Сделай мне кофе, – слышу в трубке команду, от которой по животу проносится сквозняк.

Я уверена, что имею право рассчитывать на пожелание доброго утра, потому что это ничего не значащая вежливость, но Леон не утруждается.

На часах ровно десять утра – слава богу, я ни на минуту не опоздала.

Выдохнув, я уточняю:

– Какой?

– Любой, – бросает мой босс.

Я слышу короткие гудки и смотрю на трубку в недоумении.

Что, твою мать, значит любой?!

Мне нужно самостоятельно решить, какой сварить для него кофе? Несмотря на всю мизерность проблемы, я растеряна. Это пусть и крошечный, но геморрой.

Американец уже направляется к двери, и это радует, ведь все до единой мысли из моей головы выдуло. Все до единой, кроме размышлений о том, какой кофе Леон пил в тот день, когда я вошла в этот офис впервые.

Черный. С сахаром.

И эту информацию я осознанно игнорирую. Потому что мне внезапно хочется подергать тигра за усы.

– Ладно… – шикаю я, поднимаясь из своего кресла.

Пока варится капучино, я обнаруживаю себя очень взбудораженной. И я не помню… не могу вспомнить, когда я была такой в последний раз. Год назад? Два?

Год назад Инга подсунула мне одного парня для свидания. Какой-то приятель Макса, мне понравилось фото. Его жизненная позиция тоже вполне меня устроила. Он занимается активным спортом, кажется, это интересно. И я была взбудоражена, но ничего толкового из того свидания не вышло. Просто… в нем что-то было не так. Я… не позвала его «в гости».

Я быстро забираю чашку и ставлю ее на блюдце. Я проработала официанткой слишком долго, чтобы иметь проблемы с тем, как подать кофе.

Глава 11

Совещание уже идет. На меня оборачиваются только изредка, в целом я не привлекающий внимания фон, и первое, что ищу взглядом, попав в кабинет, – его хозяин.

Я ищу его с мандражом, ведь еще не успела остыть и не успела привыкнуть к тому, чтобы лицезреть Золотова регулярно. Или к тому, что свободная черная рубашка бессовестно Леону идет. Сидит на его торсе идеально: подчеркивает плечи и гибкость фигуры.

Он, как и все, слушает мужчину-докладчика, удобно устроившись в глубоком кожаном кресле, но переводит на меня взгляд, как только я вхожу на это совещание.

Мы смотрим друг другу в глаза, когда я оказываюсь рядом и выставляю перед ним чашку. Я борюсь с желанием прикусить изнутри щеку, когда Леон бросает взгляд на свой кофе, и все же прикусываю.

На его щеках – темный след от щетины. Она на вид кажется ужасно колючей, но я могу лишь предполагать. Такой густой щетина явно стала у него с возрастом.

Я быстро иду обратно, не отказав себе в удовольствии обернуться у самой двери. Всего лишь крошечное движение головой, чтобы увидеть, что он делает из чашки глоток.

Я снова кусаю щеку. И встречаюсь глазами с Ульяной.

Это соприкосновение похоже на маленький разряд шокера, ведь теперь я четко вижу, что Ульяна меня узнала.

У моего стола – Камила. Она выкладывает на него документы. Мои документы. Те, что я должна подписать.

– Это еще не все, – бросает она, увидев меня. – Остальное – на следующей неделе. Привет.

– Привет…

Появления эйчара недостаточно, чтобы я забыла обмотанный колючей проволокой взгляд, с которым только что обменялась «рукопожатиями». Глядя в документы, первую минуту я не понимаю ровным счетом ничего.

Вторая сторона в этих документах – фирма от лица Золотова. Камила оставляет документы мне и уходит.

– Позвони, когда Леон подпишет, – говорит девушка.

Теперь я знаю, что пятничные совещания у моего босса длятся долго.

Я пытаюсь работать – возвращаюсь к письму, поступившему от архитектурной компании, которая базируется в Голландии, и периодически посматриваю на телефон, который молчит.

Люди начинают покидать кабинет спустя почти три часа.

Голоса, споры, топот ног прокатываются через приемную лавиной, и в этом потоке я не вижу черных кудрей Ульяны. Она выходит из кабинета последняя, спустя пять минут после того, как его покинули все остальные. Выходит и быстро идет к коридору, бросив на меня резкий взгляд.

Шпильки ее туфель громко стучат по полу. Они стучат зло. И на этот раз мне хватает запала вскинуть подбородок в ту же секунду, как Ульяну вижу.

Желание сопротивляться дикое. Подстегивает завернутая в зеленый шелк успешность, которую эта женщина демонстрирует всем. Даже тем, как держит голову.

– Да? – отвечаю на звонок, который раздается через минуту.

– Зайди, – велят мне.

Я встаю из-за стола, вскакиваю. Запал, фитиль. С самого утра я такая. Стоило только сесть за этот стол.

Леон крутит между пальцами ручку, наблюдая за тем, как я иду к нему через кабинет.

Мои сандалии позволяют двигаться почти бесшумно. Это очень символично, ведь я не люблю создавать шум. Но Леон снова смотрит на меня с пристальным вниманием, чем заставляет шуметь мою кровь. Мое лицо, волосы…

Его кофейная чашка пуста. Я стреляю в его лицо взглядом, отодвигая посуду и выкладывая на стол свои документы.

Я уже поставила подпись. Опрометчиво?!

Подавшись вперед, Золотов трет ладонями лицо и кивает на стул рядом.

– Сядь, – говорит он мне.

Когда наши лица оказываются на одном уровне, Леон принимает демонстративно задумчивый вид и откидывается на спинку кресла.

Помолчав, спрашивает:

– Ты знаешь, что такое коммерческая тайна?

– Где-то слышала, – юродствую я.

Проигнорировав, он продолжает:

– Я надеюсь, у тебя хватит мозгов отнестись к этому понятию серьезно. У тебя на руках нет и не будет информации, которая может нанести хоть какой-то вред фирме, но для тебя, если нарушишь договор, последствия будут фатальными. Так что, дать тебе еще время на раздумья?

Он кивает на лежащие перед собой документы.

Мои щеки заливает краска. Я чувствую обиду, чувствую себя оскорбленной и не могу с ним спорить…

– Я обычно читаю документы, перед тем как подписать, – говорю ему с предательским хрипом в голосе. – Мне все понятно. И мне… не девятнадцать.

Его лицо остается бесстрастным. Только голубые глаза сверлят на моем лбу дыру, заставляя снова гореть на щеках пятна.

Подавшись вперед, он берет в руки договор и начинает неторопливо его подписывать. Демонстрируя то, что тоже читает документы перед подписанием, медленно скользит по страницам взглядом, прежде чем оставить размашистый автограф внизу. А может быть, эту честь он оказывает конкретно моим документам, может быть. Как угодно.

Я наблюдаю за его руками.

За длинными загорелыми пальцами, дорожками вен на тыльной стороне и вокруг запястий. На левом у него часы с титановым ремешком, предплечья покрывают темные шелковистые волоски.

Сглотнув, я отвожу взгляд.

Что он сказал Ульяне? Они говорили обо мне?

Смотрю на его склоненное лицо с острыми линиями, сжимая пальцами блокнот, который с собой захватила.

Закончив подписывать, Леон двигает ко мне документы, спрашивая:

– Письмо от голландцев готово?

– Почти…

– Это убери, – указывает он подбородком на чашку. – Документы Камиле передашь потом, мы сейчас уезжаем. Письмо возьми с собой.

Леон встает, заставляя меня взметнуть вверх глаза. Вслед за ним.

– Куда? – спрашиваю я.

Глава 12

Меня не удивляет, что он распоряжается мной, как захочет.

Любая работа, содержащая слово «секретарь», уже подразумевает определенное рабство. Я знаю, что нахожусь в распоряжении Леона пять дней в неделю, и не всегда с десяти до семи, а список моих обязанностей он еще не оглашал.

Меня отбрасывает на спинку сиденья при каждом торможении несмотря на то, что Леон ведет спокойно, без виражей в плотном потоке машин.

По крайней мере, эта болтанка отвлекает от любых тревожных мыслей. Пусть щеки у меня уже остыли, но внутри все так же буря.

Я еще толком ничего не подписала. Возможно, стоит просто попросить высадить меня у тротуара и забыть о нашей встрече? Раз и навсегда…

Я бросаю взгляд на четкий профиль, чувствуя укол в животе. Опускаю глаза, скользнув по широко разведенным коленям.

Может, у него есть другая машина? Нормальная.

«Ауди» сворачивает на светофоре, и мое плечо упирается в дверь.

– Пфф-ф… – я роюсь в сумке.

Ищу папку, которую собрала наспех. Нахожу письмо, интересующее моего босса, и, бросив на него взгляд, уточняю:

– Что тебе нужно?

– Просто читай, – говорит Леон.

Он ведет машину одной рукой, глубокомысленно прижав кулак другой к губам.

Я втягиваю носом воздух до свиста, глядя в свой перевод.

Чтобы найти нужный темп, тот, который мне кажется подходящим, трачу минуту. Я уже знаю контекст письма, ведь посвятила этому имейлу половину вчерашнего дня.

Оно – от архитектурной фирмы и представляет собой кучу не очень понятной мне информации. Когда заканчиваю, бросаю на Леона взгляд, слыша короткое:

– Еще раз. С того места, где начинается смета.

Я с удивлением замечаю, что мы уже на шоссе. К тому времени, как заканчиваю читать письмо во второй раз, смотрю в окно машины с приливом эстетического удовольствия. Мое личное чувство прекрасного откликается, когда дорога начинает идти через лес.

Какое-то время просто наслаждаюсь, забыв о том, что я на работе.

Мы подъезжаем к шлагбауму, и его тут же открывают. Мы попадаем на идеальный асфальт загородного поселка, где газон вдоль дороги выглядит как отглаженная простыня.

Леон загоняет машину в открытые ворота одного из домов, во дворе уже припаркован чей-то «Мерседес».

Потянувшись к ремню, я смотрю на Золотова вопросительно.

Он хочет, чтобы я пошла с ним?

Оценив мою заминку, Леон выбирается из машины, на ходу бросив:

– Ты – со мной.

Проводив его взглядом, я исподлобья смотрю на дом.

Он выглядит так, как должен выглядеть трендовый дом богача: с панорамным остеклением и авторскими архитектурными решениями, будто сам по себе является предметом уличного искусства.

В этом поселке все дома одинаковые. Это видно издалека.

Кому принадлежит «Мерседес» во дворе, я узнаю, как только вхожу в дом вслед за Леоном: посреди огромной гостиной с планшетом в руках расхаживает… Скотт.

– О, хелло, френдз, – говорит он, посмотрев на нас поверх планшета. – У нас компания? – обращается Скотт к Леону на плохом русском, красноречивый взгляд при этом бросает на меня. – Элис, я должен тебе анекдот… – произносит он со знакомой мне улыбкой ловеласа.

Я встречаю нечитаемый взгляд голубых глаз. Отведя их, мой босс отвечает:

– Ввожу ее в курс дела. Это Скотт Беннетт, архитектор.

– Привет… – тихо отзываюсь я.

– Окей, – кивает тот. – Начнем?

Медленно двинувшись вслед за ним, Леон опускает взгляд на мою обувь, вскользь касается взглядом моих глаз и… губ…

– Смотри под ноги, – предупреждает он, отвернувшись.

Секунду я гляжу ему вслед. На темноволосый затылок…

Впиваюсь в него взглядом.

В доме бетонные стены. Местами попадается строительный мусор, мешки штукатурки.

Я следую за мужчинами. Понять, о чем идет речь, не так уж сложно: Скотт хочет сместить пару стен и расширить один дверной проем. Еще срубить несколько деревьев из тех, что вокруг дома. Это немного увеличит стоимость проекта, но зато создаст в доме идеальное естественное освещение.

– Видишь… – поясняет американец. – Первая половина дня… свет пройдет через ве-е-е-есь дом, – указывает он диагональ от одного края дома до другого. Идеально. Полное соединение с ландшафтом…

Остановившись на линии этой диагонали, Леон задумчиво смотрит вправо и влево. Он продолжает двигаться неторопливо и отвечает так же:

– И сколько времени это займет?

– Мало. Неделя. Может, чуть-чуть больше. Только скажи мне «да», и я сразу начну…

– В прошлый раз ты обещал то же самое. «Мало». «Чуть-чуть».

– То были непредвиденные обстоятельства…

– Ты насрал, а я вляпался, – кивает Леон.

Скотт издает короткий смешок.

– Ай нид хелп, – сдается он.

Посмотрев на меня, Золотов скрещивает на груди руки и указывает подбородком на американца.

– Переведи, – говорит с ленцой.

Все это время я просто прыгала взглядом с одного мужчины на другого, топчась на верхней ступеньке приподнятого пола.

– Дословно? – спрашиваю я не очень уверенно.

– Доступно, – проговаривает Леон.

Я закусываю губу, переводя взгляд на американца.

Леон и сам отлично владеет разговорным английским. Раньше владел. Сейчас его навыки могут быть как лучше, так и хуже. Во второе мне верится с трудом, но мой английский, безусловно, лучше. В любых формах. Для этого ему и нужен переводчик, но я же не синхронист, и я понятия не имею, какой смысл сейчас он вкладывает в слово «доступно». Ведь я не в курсе, какие между этими двумя в действительности отношения…

Поставленная передо мной задача напоминает ту, которая касалась утреннего кофе.

Скотт смотрит на меня, выгнув рыжеватые брови.

– М-м-м… – топчусь я. – Он хотел сказать, что не хочет снова наступить в твое… дерьмо… – перевожу я.

Американец пару секунд думает, потом смеется.

На губах Леона появляется улыбка.

Я не присоединяюсь. Я чувствую себя не в своей тарелке. Еще и потому, что не могу не признать: меня будоражит не вызванный мною фурор, а то, что Леон продолжает улыбаться, глядя на свои мокасины.

– Окей, май френдз, – кивает Скотт. – Я все понял. Если я сделать плохо, ты дашь мне в морда?

Исподлобья смотрю на Леона.

– Йес, Скотт, – отзывается Золотов.

– Окей, ай андестуд…

– Гуд…

Они продолжают движение, на этот раз идут к лестнице. На ней еще нет перил, и выглядит она не очень. Мой босс разворачивается, остановившись на верхней ступеньке.

– Останься внизу, – говорит он мне. – И… лучше подожди на улице, – добавляет Леон, окинув взглядом пространство вокруг.

Я не против избавиться от строительной пыли, забившейся в нос.

Воздух здесь наверняка тоже будет включен в стоимость, ведь он потрясающий. Во дворе уже есть газон. Присев на крыльцо, я решаю позволить себе наглость – снять сандалии.

На фоне августовской жары трава под моими босыми стопами прохладная. Я наслаждаюсь, подставив лицо солнцу.

– Гуд бай, Элис… – Скотт энергично идет по дорожке к своей машине.

Обернувшись через плечо, я вижу Леона на крыльце. Прислонившись к стене, он за мной наблюдает.

Я быстро возвращаюсь назад.

– Я не сильно топталась… – заверяю его.

Машина американца покидает двор, становится очень тихо. Голос Леона в этой тишине звучит убийственно… интимно.

– Что скажешь? – кивает Золотов на газон.

– Первоклассный, – говорю я, суетливо обуваясь.

– Приятно слышать.

– Я сто лет не была за городом, – брякаю зачем-то в ответ.

– Впереди выходные.

– Я не собираюсь за город…

– Есть планы поинтереснее?

Я поднимаю на него глаза и выпрямляюсь.

Он наблюдает за мной, как и в тот день в ресторане. Будто изучает. В том числе своими вопросами. Словно он изучает меня все то время, что мы здесь находимся.

Мне только слегка не по себе, а в остальном – гораздо сильнее – снова это будоражащее чувство. В животе, под коленями.

– Нет… – не желая говорить о себе, я перевожу тему. – Так… это и есть твой проект? – имею я в виду поселок вокруг нас.

– Он не мой. Любой сложный проект принадлежит команде, которая его создавала.

– У тебя хорошая команда.

– Да, хорошая.

– И… кто может позволить себе такой дом?

Вопрос действительно очень меня интересует!

– Тот, кто рискнул, – отвечает Леон ровно.

– И кто же это?

– Предприниматель, – поясняет он. – Тот, кто рискнул однажды и выиграл. Без риска на такой дом вряд ли заработаешь.

– Это справедливо… – замечаю я тихо.

– Согласен.

Мы смотрим друг другу в глаза, и из меня рвется что-то… какие-то слова. Что-то невысказанное…

Невозмутимый, Леон чертит медленный круг на моем лице. Не стесняясь, рассматривает.

Он не умеет смущаться. Не умеет прятать взгляд. Не умеет краснеть.

Но линия его челюсти становится жестче, а взгляд… тяжелее.

Я подхватываю с крыльца сумку, чтобы от этого взгляда спрятаться, ведь, в отличие от Золотова, я прятаться просто обожаю.

Мы возвращаемся в офис в молчании. Точнее, молчу я, а он… почти всю дорогу разговаривает по телефону. В здании Леон выходит на два этажа раньше, дав указание:

– Вызови мне аналитика через час.

Глава 13

Я не сомневалась в том, что мне будет назначен испытательный срок, но не думала, что он составит две недели.

Две недели.

Разумеется, это личная инициатива моего босса. И это очень отрезвляет.

После выходных, которые я провела в компании брата, какая-то слегка окрыленная, это настоящий ушат холодной воды за шиворот.

Разумеется. Почему он должен давать мне больше времени?! Я лишь на секунду обманулась его улыбками. Прищуром голубых глаз, которые ловила на себе. Без враждебности, без… холодности. Он все контролирует. Все! Меня в том числе и всего лишь между делом.

Я смотрю в документы, над которыми занесла ручку. Медлю, зажав бумагу между пальцев, но все же ставлю свою подпись на каждой странице.

Пусть будет две недели.

Во всем нужно искать позитив. По крайней мере, я не чувствую себя ненужной, ведь работы у меня полно.

Переводчик ему и правда необходим, и лучше без выходных.

Я взяла немного работы на дом. Даже себе не могу объяснить – на кой черт?! Чтобы выслужиться? Нет, не для этого. И синдром отличницы здесь тоже ни при чем, как и безграничная любовь к текстам. Я взяла, чтобы в понедельник у него были эти переводы, вот для чего.

Арсений вытащил меня из дома в субботу, пригласил в кафе за свой счет. Мы съели устриц, а потом немного потанцевали на летней веранде парка. Ведь мы оба занимались танцами, школа находилась в пяти минутах ходьбы от нашего дома, так что мама не стала ломать голову и искать нам более оригинальное хобби.

Мы даже попали в объектив уличного фотографа.

– Он хотел тебя склеить, – уверял Арс. – Может, мне отвалить?

– Не мечтай, – закатила я глаза. – Я не пойду домой пешком.

Мы отправились домой на электросамокате, как брат и обещал. Сама я им управлять не хочу. Боюсь переломать ноги и руки.

Но даже такой насыщенный вечер не помог уснуть по щелчку. Я полночи пялилась в потолок, вспоминая неожиданную поездку за город. Каждую проведенную в компании Леона минуту. Его слова. Его мысли, озвученные вслух. Мысли, которые мне интересны…

Положив подписанные мной документы на край его стола, я смотрю на время, понятия не имея, появится ли мой босс сегодня. Он предупреждает о своих планах, только если ему что-то нужно.

Я смотрю на его пустой стол, как обычно, чувствуя себя так, будто забралась на чужую территорию.

Воспоминание, которое приклеилось ко мне прошлой ночью, – наша с Леоном ссора.

Та самая, фатальная.

Он сказал, что уезжает на выходные, что у него дела, я же услышала в его словах намек на то, что ему надоела.

Может быть, я была права?!

Он не утруждался объяснениями, но поцеловал меня на прощание, как обычно. Горячо, обещающе. Если бы можно было верить его поцелуям, я бы выбросила все это дерьмо из головы, но я не знала, чему верить: ему, себе, прикосновениям, улыбкам, жестам. Я сходила с ума, злилась, запрещала себе писать ему эсэмэски. Инге надоело смотреть на мои метания, и она потащила меня в клуб, который был очень популярен среди студентов. И там, в этой толпе, под удары музыкальных битов, я увидела Леона. В компании друзей и Ульяны в том числе он тусовался у барной стойки.

Я просто с катушек слетела.

Я орала на него, а он смотрел на меня тяжелым взглядом, хмуря брови. Пока я вываливала на него претензии, на которые, наверное, даже права не имела. Как незрелая идиотка.

– Алиса, хватит, – отрубил он. – Мои планы поменялись. Завтра поговорим. Ты сколько выпила?!

Я не считала. Я слетела с катушек…

Пластиковой вилкой я гоняю салатный лист по тарелке, наблюдая за процессом. И слегка подпрыгиваю, когда возле моего столика в офисном кафе возникает Скотт.

Глава 14

У него в руке поднос, на лице – фирменная улыбка. Кивнув на свободный стул, мужчина спрашивает:

– Можно?

– Йес… – отвечаю ему, двигая свой поднос.

Встретить Скотта в кафе для обычных сотрудников неожиданно, но его выбор еды выглядит так, словно он отлично знаком со здешним ассортиментом.

Он одет в футболку, поверх которой на нем льняной пиджак. Наверное, это крошечная дань офисному дресс-коду. У американца его соблюдение, судя по всему, что-то на уровне офисного менталитета, ведь без пиджака я этого мужчину еще не видела.

– Как провела уикенд, Элис? – улыбается Скотт.

Он изучает надпись на моей футболке, не боясь обвинения в харассменте, а я прихожу к выводу, что Скотт, безусловно, само обаяние.

Приятный.

Он приятный, да, и я с трудом могу сконцентрировать на нем внимание.

Золотова и всего, что с ним связано, в одночасье стало слишком много в моей голове!

Салат напоминает мне опилки. Глотнув воды, я отвечаю:

– Хорошо. Спасибо, что спросил. Ты… ты часто здесь обедаешь? – пытаюсь я поддержать разговор.

Чуть осмотревшись, он поясняет:

– Да. Тайм… нет времени… а здесь быстро…

– Понятно.

Людей в кафе не так уж много, наверное, в «Миле» сезон отпусков.

– У меня есть анекдот, – сообщает Скотт с очередной широкой улыбкой. – Шутка. Хочешь?

– Окей… – бормочу я.

– Так вот, – он кладет на стол локти. – В русском алфавите есть такая буква, которая… никак не звучит. Знаешь?

– Твердый знак? – тихо предполагаю я.

– Йес. Точно. Твердый знак. Он никак не звучит. Андестенд? В вашем алфавите есть знак молчания!

Закусив губу, я улыбаюсь.

Скотт радуется как ребенок.

На смеси русского и английского продолжает:

– Это… весело. Да?

– Да…

– Окей. А теперь анекдот. Знаешь, почему французы не любят американцев и русских?

– Почему?

– Потому что одни пьют дорогой виски с кока-колой, а вторые – залпом.

Скотт смеется.

Я улыбаюсь в открытую, разумеется, от примитивности этого «юмора», да и смех американца заразительный.

– Не проси меня рассказать анекдот, – говорю ему. – Я их не знаю.

– Окей… ха-ха… значит, буду я.

– Плиз, ноу…

Его смех привлекает к нам любопытные взгляды, и хоть привычка избегать к себе внимания стала моей второй натурой, сейчас я не напрягаюсь. Я удивительным образом расслабилась.

Мы болтаем о глупостях еще минуту, после чего Скотт спрашивает:

– Какие языки ты еще знаешь, Элис?

– Испанский…

– Оу, это гуд. Я тоже его знаю… чут-чут… Знаешь, мне тоже нужен… секретарь, – объявляет он. – И переводчик. Будешь работать у меня?

– Не могу, – улыбаюсь я. – У меня уже есть работа. И Леон… на меня рассчитывает.

– Жаль, – вздыхает Скотт. – Но, если вдруг биг босс тебе надоест, я… здесь…

Я выхожу из кафе с заметно опустевшей головой. Наша болтовня расслабила меня настолько, что, вернувшись в приемную Золотова, я не сразу замечаю – в его кабинете больше не пусто.

Дверь приоткрыта.

По моим нервным окончаниям ударяет волнение. Неожиданный прилив, словно появление Леона в собственном кабинете для меня неожиданность, а это не так! Я ждала его появления с утра, и вот теперь, когда он пришел, меня встряхнуло волнением и все веселье из головы испарилось.

Я смотрю на дверь серьезно, как будто меня ударили по голове.

На улице плюс тридцать.

Мой телефон молчит, но я решаю предложить своему боссу воды. Я предусмотрительно охладила несколько бутылок в морозилке. Для него и для себя. Взяв одну бутылку и стакан, отправляюсь в кабинет Леона и, войдя, вижу, что он там не один.

Несмотря на то, что постучала, секунду чувствую себя неуверенно.

В его кабинете женщина.

Девица со звонким смехом и сумкой «Шанель», которая стоит в начале длинного стола. Сама гостья сидит на его краешке перед лицом Леона.

Они разговаривают. Общаются неформально. Разумеется, неформально, ведь она сидит на его столе.

Леон переводит на меня взгляд. Девица тоже оборачивается. Красивая блондинка в обтягивающем мини и с загорелыми ногами, в остальном я ее не рассматриваю. Не из каких-то особых соображений, а потому что взгляд касается лица Леона, и я на секунду к нему прикипаю.

Он улыбается. Слегка покачиваясь из стороны в сторону в своем кресле.

На нем серая тенниска, которая идет к глазам.

– Привет… – говорю я, поздно сообразив, как неофициально это звучит.

– Привет, – отзывается Леон.

– М-м-м… хочешь воды? – показываю ему бутылку.

Я чувствую себя идиоткой.

Всего одна-единственная девица на его столе вывела меня из равновесия!

– Через минуту, – говорит мне Золотов.

Кивнув, я убираюсь за дверь.

Щеки у меня горят, еще бы знать почему?! Потому что не знала, как себя вести?! Это, твою мать, непрофессионально!

Женщина покидает кабинет через минуту. Скрупулезная точность.

В этот раз, встречая ее взгляд, я вежливо улыбаюсь, как и положено. Она отвечает на мою улыбку собственной – короткой и сдержанной.

По крайней мере, его женщины воспитаны.

Я не жду особого приглашения, но все равно медлю, прежде чем вернуться в кабинет.

Леон изучает мои документы. Те, которые час назад я положила на его стол. Поднимает взгляд, когда оказываюсь рядом, и я снова прикипаю.

К нему. К его лицу. К голубым радужкам его глаз, которых коснулся дневной свет.

Воспоминания… они коварная дрянь.

Напоминают, почему я так влюбилась в Леона Золотова семь лет назад. И сейчас, когда смотрю в его глаза или в его лицо, на его жесткий красивый рот, я точно помню почему.

Я хотела проводить с ним время, как дышать. С ним я… была такой живой, как ни с кем и никогда…

Леон смотрит на меня снизу вверх, небрежно разместив в кресле свое тело – вытянув под столом длинные ноги и откинувшись на спинку.

От него веет энергией, будто он отлично выспался этой ночью, и эта энергия практически жжется. Тем не менее его взгляд становится медленным, когда оказывается на моем лице. Из-за этого мне хочется поджать в сандалиях пальцы.

Он тоже читает надпись на моей футболке и, слегка улыбнувшись, интересуется:

– Что здесь нового?

Сейчас всего лишь час дня, Леон не так уж много пропустил, но поддержать беседу с ним мне примерно в триллион раз сложнее, чем с его коллегой американцем.

Его голос жжется тоже. Спокойный, хрипловатый.

Я… опустив глаза на бутылку, которую выставляю на стол, говорю:

– Если скажу ничего, ты ответишь, что такого быть не может?

– В здании, где одновременно находится примерно двести человек, такого действительно быть не может.

– В коридоре на втором, кажется, идет ремонт…

– Да. Идет, – подтверждает Леон.

– Больше у меня наблюдений нет… – говорю я.

– Подумай, – предлагает он.

– Это игра в наблюдательность?

– Почему нет?

Не знаю.

Почему?!

Он спокоен, расслаблен даже. И он за мной наблюдает. От этого чешется кожа. Болтать с ним слишком волнительно. Гребаные воспоминания. Слишком живые, когда он так близко…

Подняв на него глаза, вижу подтверждение своих мыслей – Леон за мной наблюдает, откинув назад голову.

– По-моему, в кафе сломался холодильник, – проговариваю я. – Сегодня все напитки – как моча…

Леон улыбается.

– Вот видишь, это не сложно.

– Это часть собеседования? – тихо спрашиваю его.

Мы смотрим друг на друга, и, хоть мой вопрос не представляет из себя чего-то сложного, Леон молчит.

– Собеседование ты уже прошла, – произносит он наконец.

Его мобильник начинает звонить. Он не реагирует в течение двух гудков, после чего все же протягивает руку и прикладывает гаджет к уху.

– Да?..

Я отправляюсь восвояси. После контакта с охлажденным стеклом бутылки моя ладонь ледяная, и выскользнув из кабинета, я прикладываю ее к щеке…

Глава 15

Его рабочий график плотный.

Большую часть времени Леон участвует в совещаниях или с кем-то встречается. С партнерами, потенциальными клиентами. Теми самыми предпринимателями, о которых говорил.

За два дня я видела его только с утра, а сегодня он еще не появлялся.

У меня есть номер его мобильного, но я ни разу им не пользовалась. Не возникало острой необходимости, а быть навязчивой – самое нежелательное для меня, когда дело касается Леона.

В «Миле» я ориентируюсь из рук вон плохо. И в здании, и в людях, поэтому вечность плутаю по коридорам в поисках Камилы, которой отношу подписанные мной и моим боссом документы. Мой трудовой договор.

Камила этого не просила, просто я решила немного осмотреться, ведь порой мне кажется, что приемная Леона – это отдельное государство, которое живет своей жизнью. Вся жизнь его приемной крутится вокруг него одного. Если его нет в здании, визитеров у него не много.

«Миля» сама по себе небольшое государство.

Я фотографирую вид на город из остекленного перехода между крыльями здания, отправляю картинку брату. Все, что Арс знает о моей новой работе, – это то, что она у меня появилась. Я не вдавалась в подробности, да и погружаться в это вязкое болото под названием «я и Леон Золотов» не могу.

Именно так, не могу!

Брат был школьником, когда мы с Леоном познакомились. Арс ничего о Леоне не знает. Не знает о том, что в моей жизни он вообще был. Делиться с братом своим прошлым, своей виной… я не могу. Это все равно что ворошить угли, а мне и так хватает в жизни дерьма.

– Это не мне, – как обычно возмущается Камила. – Это в отдел кадров. Ну ладно, оставь, – закатывает она глаза. – Я сама отнесу, у меня кольцо активности сегодня еще не закрыто…

Ее кабинет – маленькая комната, где помещается только рабочий стол и шкаф, но эту тесноту отлично скрашивает окно в пол с хорошим видом.

Подойдя к нему, я смотрю вниз, на парковку перед зданием.

– Спасибо… – отвечаю Камиле.

– Спасибо, пожалуйста, – цокает она. – Мне еще вчера надо было туда сходить, но я не пошла. Теперь точно придется. Где это?..

Она роется в стопке документов на полу, присев на корточки.

– А, вот… – Она вытаскивает из середины какие-то бумаги. – Твою конкурентку тоже взяли. На декретное место, правда, но это не смертельно…

– Мою кого? – смотрю я на девушку.

– Соискательницу… к Леону…

– Был еще кто-то? – удивляюсь я.

– Ну естественно, – снова закатывает Камила глаза. – У меня всегда есть варианты. Леон выбрал тебя…

Внезапная вспышка молнии на ясном небе сейчас не поразила бы меня сильнее, чем эта информация.

Обратный путь до приемной Золотова я проделываю, кажется, за секунду. Быстро переставляю ноги как заведенная, при этом ни черта перед собой не видя.

Он выбрал меня?

Что это значит?

Что?!

Его слова. В тот первый день. Обидные, хлесткие. Он ничего не забыл. Конечно же, нет! И у него был выбор. Был все это время!

Я хватаю свой телефон, думая о том, чтобы позвонить Инге. Возвращаю его на место, оттолкнув от себя подальше. Вцепившись пальцами в ручки стула, смотрю в одну точку. В царапину на столе, которая слегка портит вид.

Моя работоспособность уже который день подряд бьет все внутренние рекорды, но сейчас она скатывается к нулю и уходит в минус.

Я не верю в сказки.

Семь лет назад я мечтала о том, чтобы заснуть и проснуться в другой реальности. Где я не совершаю поступка, в котором буду так горько раскаиваться. Где парень, в которого влюблена, напишет мне СМС, и мы встретимся, чтобы провести вместе время. Незабываемое, головокружительное! Где он смотрит на меня так, будто хочет сожрать. На мои губы, в мои глаза. И касается так же. И он мне улыбается. Потому что… ему так же хорошо, как и мне.

Но чуда не случилось. Их не бывает.

Мой пульс скачет. И чем он чаще, тем кровь у меня горячее.

Глава 16

Я становлюсь пружиной не в первый раз с тех пор, как обзавелась новой работой, но сейчас умудряюсь еще и ронять все подряд.

Любой предмет, который попадает мне в руки, из них валится, ведь я с головой ушла в собственные мысли.

Я не верю в сказки, но верю в благотворительность, только не от Леона в мой адрес. Это стало бы самым невероятным случаем в природе!

Так говорит здравый смысл, и у меня он есть, даже несмотря на то, что я согласилась на эту работу, вместо того чтобы бежать отсюда и не оглядываться.

Он не стал бы мне помогать.

Он вышвырнул меня из «Зеленой мили» сразу, как здесь увидел. Это и было его первым неподдельным желанием – от меня избавиться.

Привкус у моей догадки отвратительный. Настолько, что хочется прополоскать рот!

Это все из мести?

Почему мне так трудно это представить?! Что он на такое способен…

Я комкаю в ладони выдранный из своего блокнота листок, который изрисовала бессмысленными узорами. Отправляю его в мусорную корзину, воскрешая в голове нашу загородную поездку. Запах идеального газона и чистого воздуха вскружил мне голову. Ну и Золотов, разумеется. Уж это для меня не проблема – глупеть рядом с ним.

Моя догадка кажется дикой, но, как бы ни была перспективна «Миля», я не смогу находиться здесь, постоянно ожидая ножа в спину.

Я не хочу быть пружиной. И у меня нет оружия, чтобы тягаться с моим боссом.

Он появляется в офисе за час до окончания рабочего дня.

В компании какого-то мужчины проходит в свой кабинет, удостоив меня коротким взглядом, словно убеждаясь, что я здесь и никуда не делась.

Щекочущий приступ слабости в коленях – моя безотчетная реакция на вид его неидеального жестковатого лица. На очертания его тела. Сильного, гибкого, стремящегося к идеальному треугольнику. Эти очертания задевают во мне все нужные струны. Мою женскую природу. Мое гребаное либидо!

Я ловлю его взгляд. Моя пружина от этого только туже.

Теперь мне все видится по-другому.

На каждый его взгляд и жест я готова ощетиниться, как в ту первую встречу, но каким-то образом Леон отключил у меня этот механизм.

Усыпил.

Целенаправленно. Он сделал это осознанно, теперь я почти не сомневаюсь. Еще неделя в таком режиме, и я бы предоставила ему все свои мечты на блюде.

Я не вхожу в кабинет, просто жду, когда посетитель Золотова его покинет.

Он уходит через полчаса, оставив дверь открытой. В кабинете тихо. Я тоже ни единого звука не издаю. И я не двигаюсь с места, даже когда время моей переработки переваливает за пятнадцать минут.

Леон знает, что я все еще здесь. Я бы не ушла, не сказав ему до свидания, думаю, он это знает. Особенно с учетом того, что я еще и не здоровалась с ним сегодня.

Я делаю несколько попыток вытолкнуть себя из-за стола, но все никак не подберу нужные слова, вперив взгляд в открытую дверь кабинета.

Он тоже уходить не спешит.

Наше обоюдное молчание сегодня кажется особенно заряженным. Наконец, оттолкнувшись от стола, я встаю. Просто отдираю этот пластырь, но останавливаюсь на пороге кабинета – мои защитные шипы не дают в него войти.

Леон поднимает глаза от ноутбука и смотрит на меня тем взглядом, от которого внутри все покрывается рябью, – задумчиво, медленно и внимательно.

Он тут же оставляет свои дела, убрав от лэптопа руку и положив ее на бедро.

Столько чести мне одной.

– Добрый вечер, – говорю я, продолжая стоять в дверях.

– Привет, – отзывается Леон.

В тон непринужденному общению, которое у нас сложилось, пусть это всего лишь видимость, я спрашиваю:

– Собираешься остаться здесь на ночь?

– Тот же вопрос.

– Я уже ухожу, – смотрю на него исподлобья.

– Как прошел день? – интересуется в ответ Золотов.

Непринужденное чертово общение.

– Даже не знаю… – произношу я. – Хорошо…

Не даю себе думать слишком долго. Опять сдираю пластырь!

– Девушка, которая претендовала на твою помощницу вместе со мной… ее тоже взяли. В рекламный отдел.

Леон говорит невозмутимо:

– Рад за нее.

Между нами повисает тишина, и если я с головы до ног напрягаюсь, то он издевательски спокоен.

Сложив под грудью руки, я спрашиваю:

– Ты с ней встречался? Собеседовал?

– Нет.

Его «нет» эхом звенит в воздухе. В тишине, которая снова между нами возникла, потому что мой босс перестал ломать комедию и поддерживать беседу, словно мы друзья.

Он тоже складывает на груди руки, продолжая оставаться невозмутимым, будто это меня поймали с поличным, а не его. И щедро позволяя мне зайти так далеко, как я захочу.

– И почему мне так повезло? – спрашиваю я его. – Почему ты выбрал меня?

– У тебя уже есть предположения? – спрашивает Золотов.

– Есть.

– Поделись.

– Ты опустился до личной мести? – бросаю я.

Маска слетает с него окончательно.

Вспышка в его глазах – злость, которой меня окатывает с головы до ног, словно Леон выплеснул на меня кипяток. И я чувствую этот подарок каждой клеткой кожи. Каждым своим нервом! У меня нет маски, но я тоже знаю, что такое злость!

Черты его лица заостряются, на скулах под черной щетиной ходуном ходят желваки.

Но я рада, твою мать! Рада, что он больше не ломает комедию. Что я вижу его настоящего!

– Зайди и закрой дверь, – велит Леон резко до боли в ушах.

Я вспыхиваю от желания сопротивляться, но проигрываю, потому что хочу этого разговора. В эту минуту таскать в себе слова, которые так и не смогла сказать ему когда-то, становится окончательно невыносимо! Нестерпимо.

Я вхожу и закрываю за собой дверь, пылая от обступивших эмоций.

– Сядь.

Снова приказ, и я опять подчиняюсь, стиснув зубы так, что они болят. И смотрю в лицо Леона. В его «настоящее лицо». Только жесткость, которая мне предстала, еще сильнее будоражит, ведь это тот Леон, которого я знаю! Знала…

И он никуда не делся. Я… встретила его снова.

От этого я сглатываю слюну.

Он срывается со своего кресла.

Подойдя, упирается руками в стол и спинку стула, на котором я сижу. Нависает, зажав меня в этом кольце, и смотрит в лицо. Без маски. Смотрит в мои глаза, на мои губы. Вдыхает. Играет желваками и дышит рядом. Касаясь своим дыханием моего лица, моей кожи. Запахом своего тела, своей одежды…

– Месть тебе – это бессмысленная херня. Поняла? Я не занимаюсь бессмысленной херней, – чеканит Леон.

Мне становится легче. Действительно становится. Ведь я не хотела, чтобы так было. Чтобы Леон был таким. На каком-то подсознательном уровне я будто знала, что он не стал бы…

Разве было мало того, что уже есть?!

Дыхание вырывается из меня со свистом.

– А теперь мой вопрос, – продолжает чеканить Золотов. – Еще раз спрашиваю, как ты сюда попала?! Нахер ты ко мне заявилась?

Глава 17

Глава 17

Мой подбородок взлетает вверх.

Сейчас мне легко смотреть Леону в глаза. Легко выдерживать его взгляд, ведь я зла так же, как и он, и мне хочется царапаться! Защищаться.

– Я откликнулась на вакансию, – говорю ему. – Как и сказала!

– Чего ты этим добивалась? – напирает он. – Зачем ко мне пришла?

Самомнение за семь лет у него явно раздулось.

– Если бы я знала, к кому иду, за километр бы не подошла к «Зеленой миле»!

С раздражением он спрашивает:

– Ты думаешь, я в это поверю? Ты не знала, к кому идешь?!

– Подруга узнала, что здесь срочно нужен человек. Здесь полно наших. Тебе ли не знать. Я искала работу, а не тебя!

Он сканирует взглядом мое лицо. Тяжелым, умным, прямым. Играет желваками, превратив линию своих губ в тонкую прямую. И даже тогда я продолжаю смотреть в его невероятные голубые глаза и не прячусь.

Я не знаю, верит он мне или нет, но Леон меняет тему, требуя:

– Что за подруга?

– Ты ее не знаешь, – сообщаю я. – Вы… не знакомы.

Они с Ингой не были знакомы. Я не успела их познакомить.

– Я сам решу, знакомы мы или нет, – чеканит Золотов.

Желание защитить подругу у меня дикое. Почти инстинкт!

– Она не имеет отношения к нашим с тобой делам. Она… просто знала, что мне нужна работа. И что моей ноги здесь не было бы, расскажи она все как есть!

– Как ни крути, медвежья услуга, – жестко резюмирует Леон.

Я бегаю взглядом по его лицу, умолкнув и внутри… соглашаясь.

Он следит за сменой эмоций на моем лице этим рассерженным взглядом…

– Мне нужна была работа, – озвучиваю я мантру Инги. – И мне не пять лет, чтобы прятаться от… тебя. Я очень сожалею о том, что тогда произошло. Я… сожалею. Я сделала глупость. Непростительную. К сожалению, уже ничего не изменить, и… я могу только перед тобой извиниться.

Леон сверлит взглядом мой лоб. Его дыхание осязаемое, и магнитное поле – тоже.

– Я помню, – проговаривает он. – Ты повзрослела и поумнела. Или в обратном порядке?

– Порядок не важен, – злюсь я. – И я прямо сейчас уйду.

Он смотрит на меня исподлобья.

Мне плевать, верит он или нет! Я не обязана ничего доказывать. Я не собираюсь говорить о том, как досталось мне самой, не хочу и не буду, но это хоть немного нас уравнивает.

«Ты ничего им не должна».

Он слишком близко, и я отворачиваюсь, глядя в сторону, чтобы этой близости избежать. Смотрю в стену за пустым кожаным креслом, слушая дыхание над собой.

Леон резко отталкивается от стула. Выпрямляется и разворачивается, отходя от меня подальше.

Кладет руки на бедра, опустив лицо.

Я вскакиваю тут же, но на это движение получаю предупредительную команду: