Читать онлайн Теперь ты моя

Morgan Bridges

NOW YOU’RE MINE

Copyright © 2023 by Building Bridges Publishing

All rights reserved.

Book cover by Silviya Andreeva of DARK IMAGINARIUM DESIGN Ltd

Character illustration by Skadior Art

© Кокта М., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление.

Издательство «Эксмо», 2025

Читателям,

которые любят непристойности…

Не благодарите.

От автора

Список предупреждений можно найти на моем сайте:

https://www.authormbridges.com/

Добро пожаловать на темную сторону.

Глава 1

Калиста

Я не могу так.

Боль от предательства Хейдена пронзает меня, вызывает судороги по всему телу, и жемчужины у меня в руке звякают друг о друга. Едва слышный звук кажется грохотом барабанов. Или это стучит мое сердце? Я могла бы поклясться, что оно остановилось в ту секунду, когда он вошел в пентхаус.

И отчаянно хотел дотронуться до меня.

Я делаю вдох, чтобы собраться с силами, и вскидываю голову. Если я сейчас не дам ему отпор, то уже никогда не смогу.

– Откуда они у тебя, Хейден? – я повторяю вопрос, заданный секунду назад, и пусть мой голос все еще дрожит, моя решимость непоколебима. – Мне нужно знать.

Он выдерживает мой взгляд, отстраненность его выражения лица опустошает меня.

– Ты уже знаешь.

Я качаю головой, то ли отвечая ему, то ли пытаясь все отрицать. Точно не знаю.

– Нет, у меня есть лишь подозрение, которое нужно подтвердить.

– Что ты хочешь услышать, Калиста?

Я вздрагиваю, услышав свое полное имя от него. Я собираюсь с силами, зажимаю жемчужины в кулак и упираюсь рукой в бедро.

– Правду. Это все, что мне нужно от тебя.

– Ты не знаешь, чего хочешь, – он отводит глаза, и в этом жесте я вижу редкую для него нерешительность. – И это не важно, пока я не найду того, кто виновен в нападении на тебя.

Я моргаю один раз, второй, и моя мучительная боль превращается в ярость.

– Что?

Хейден возвращает взгляд на меня, на этот раз мне становится тягостно от него. Он не отпускает меня, зажимая со всех сторон, пока я не втягиваю голову в плечи. Невысказанные мысли, крутящиеся в его сознании, громко слышны в тишине комнаты, и я почти жалею о том, что выступила против него.

– Не важно, – говорит он, сжимая свою переносицу. – Твоя безопасность важнее всего.

– Как я могу чувствовать себя в безопасности, если это ты преследовал меня?

– Только чтобы защитить тебя. Примешь ты это или нет – твой выбор.

Я фыркаю.

– Объясни, как меня может защитить то, что ты пугаешь меня до усрачки.

– Не выражайся, Кэл…

– На хрен выражения и на хрен все эти обтекаемые ответы, – говорю я в одном децибеле от крика. – Скажи мне, как можно оправдать то, что ты вломился в мою квартиру, украл мои вещи и потом еще имел наглость сказать, что это для моего же блага?

В глазах Хейдена мелькает вспышка, он хватает меня за плечи и прижимает к себе.

– Разве ты не понимаешь, как беззащитна ты была, разгуливая по городу ночью? Знаешь, что могло случиться, если бы я не присматривал за тобой? Или такую правду ты не хочешь признавать?

Я толкаю его в грудь. С таким же успехом можно толкнуть гору, и я опускаю руки от бессилия, все еще сжимая жемчужины.

– У меня не было выбора. Но я уверена, легко судить, сидя у себя пентхаусе. Можешь говорить что угодно, но я не верю, что дело лишь в моей безопасности.

Он наклоняет голову, пока наши лица не оказываются в считаных дюймах друг от друга, а выдохи не сплетаются между собой.

– Я хотел трахнуть тебя, – говорит он глубоким и низким голосом. – Я хотел тебя больше, чем любую другую женщину в своей жизни. Я пробрался в твою квартиру и взял твое ожерелье, чтобы удержаться подальше от твоего тела. Так что да, я хотел защитить тебя от мира, но еще и от себя, и от того, что я мог сделать с тобой.

– А теперь, когда ты трахнул меня? Твоя одержимость прошла?

Он иронично усмехается, отчего у меня бегут мурашки по коже.

– Прошла? Нет, моя милая маленькая пташка, моя одержимость тобой лишь усугубилась.

Его слова запускают мое сердце, словно укол адреналина. При мысли о том, что Хейден следил за мной, как какой-то психопат-телохранитель, у меня стучит в висках, и я стискиваю челюсти и втягиваю воздух. Мое тело окаменело, и только грудь поднимается, пока я дышу, я стою там, не в силах что-либо сделать, и лишь чувствую, как меня накрывает волной.

Желания Хейдена.

И моего страха к нему.

Я не думаю, что он может причинить мне физическую боль. Меня пугает глубина и сила его преданности. Способна ли я принять эту его сторону? Хочу ли я этого вообще?

– Ты собирался сказать мне об этом? – шепчу я.

– Нет.

Его правдивый ответ, как пощечина, от которой я отшатываюсь назад в его объятиях.

– Как я могу доверять тебе, если знаю, что ты можешь обмануть меня?

– Я буду лгать, изменять, воровать и убивать, если это необходимо, чтобы удержать тебя. Ты единственная имеешь значение для меня.

– Даже если я возненавижу тебя за это?

Он вздрагивает от этого вопроса, как от пули, вошедшей ему в грудь.

– Ты можешь ненавидеть меня сейчас, но ты не сможешь ненавидеть меня вечно.

– Это не тебе решать, Хейден.

– Правда, – процеживает он сквозь стиснутые зубы. – Но я могу решать все остальное.

Я опускаю взгляд, чтобы не показывать ему мучение, которое наверняка отражается в моих глазах. Этот мужчина признался, что хочет обладать мной, и я сбежала. Есть ли у меня силы попытаться снова? Имеет ли значение то, что у меня почти нет шансов, а что-то во мне вообще не хочет уходить?

Я никогда не понимала, как можно одновременно любить кого-то и ненавидеть, но благодаря Хейдену теперь знаю.

– Отпусти меня, – говорю я спокойным голосом, хотя внутри все дрожит.

Хейден тянет мой подбородок вверх указательным пальцем.

– Никогда.

Я смотрю на него, не пытаясь скрыть свою злость:

– Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне сейчас.

– Мисс Грин, попробуйте остановить меня.

Осознание тупика, в котором я оказалась, поднимается, словно пар, обдавая меня жаром. Я пытаюсь высвободиться из его объятий, но он слишком крепко держит, лишь усиливая мое раздражение. В последней отчаянной попытке вырваться я швыряю в него жемчуг. Перламутровые бусины ударяются о его лицо и грудь, отскакивают и звякают по полу.

Он выпускает меня. Я поджимаю губы, чтобы не отвисла челюсть, потому что поверить не могу, что это сработало. Когда я оказываюсь на расстоянии от его рук, мой ум проясняется, и я могу увидеть всю эту ненормальную ситуацию в истинном свете.

– Хейден, ты мне не безразличен намного сильнее, чем мне хотелось бы признавать сейчас. – Он неодобрительно поднимает бровь, и у меня внутри все обрывается. – Но ты должен увидеть все это моими глазами. Как бы ты реагировал, если бы кто-то подорвал твое доверие и нарушил личные границы?

– Зависит от мотивов. Если мать убьет кого-то, причинившего вред ее ребенку, ты станешь осуждать ее?

Я качаю головой.

– Это другое, потому что она не причинила боли тому, кого она любит.

Он замирает.

– Не важно, хочешь ты это признать или нет, но ты ранил мои чувства своими поступками. Мне нужно время, чтобы…

– Чтобы. Что? – говорит он, чеканя каждое слово.

– Чтобы разобраться, смогу ли я пережить это.

Хейден ухмыляется, и от насмешки на его лице у меня на руках волоски встают дыбом.

– А если не сможешь?

– Я… Я не знаю.

– Позвольте все прояснить, мисс Грин. Это не вариант, – он подается вперед и прижимается губами к моему уху. – Ты можешь бежать, но я всегда буду преследовать тебя.

Я отшагиваю назад, и он поднимает голову, взглядом следя за каждым моим движением, когда я скрещиваю руки на груди. Это действие лишь создает барьер между нами, но мне нужно оказаться как можно дальше от него.

– Ты можешь догнать меня физически, но здесь… – я говорю, стуча пальцем по своему виску. – Здесь ты не можешь меня преследовать, что бы ты ни делал.

Он хмурится, и его уверенность испаряется. Отблеск в его голубых глазах выдает сомнение и кое-что, что я до этого не видела: страх. От него, словно от удара ножом, ползет трещина по моей маске смелости, которой я прикрываюсь.

– Хейден, – говорю я, изо всех сил пытаясь сохранить строгость в голосе, – здесь не о чем больше говорить. Мы зашли в тупик.

Он не шевелится, даже не подает виду, что слышит меня. Или, возможно, он так специально выражает свое несогласие.

– Предлагаю идти спать, – говорю я.

– Но ты не поела.

Я пожимаю плечами.

– Я не могу есть, когда расстроена.

«Расстроена» – это, пожалуй, приуменьшение года. Мое сознание настолько спутанно, что не знаю, смогу ли я прожевать и проглотить еду, не поперхнувшись. И, учитывая, какой рой мыслей гудит у меня в голове, я сомневаюсь, что усну этой ночью.

– Ты поешь, даже если мне придется тебя заставить, – говорит он безапелляционным тоном. – Можешь пойти на кухню сама или я понесу тебя туда, но в любом случае ты поешь.

Праведное негодование заставляет меня вздернуть подбородок и слегка фыркнуть:

– Ладно.

Я не жду его. Мои босые ступни погружаются в мягкий ворс ковра при каждом шаге, пока я не дохожу до холодной плитки на кухне. От резкого изменения температуры по мне пробегает холодок, но не такой сильный, как от присутствия хищника, который идет по моим следам. Хоть я и не слышу его шагов, я чувствую его рядом.

Всегда.

– Что бы ты предпочла сегодня? – спрашивает он.

Я поворачиваюсь лицом к нему и качаю головой.

– Не важно, что ты мне дашь, мне от этого никакого удовольствия.

– Мисс Грин, вы получите удовольствие от всего, что я засуну в этот прекрасный ротик, – я поджимаю губы, и он усмехается, глядя на меня. – Садись.

Моя гордость, уязвленная его обманом, вспыхивает от этого приказа. Я скрещиваю руки на груди и пристально смотрю на него. Он прищуривается:

– Садись. На стул.

Я продолжаю выдерживать его взгляд, молясь, чтобы у меня хватило стойкости. Отступать – не вариант. Не тогда, когда этот мужчина завладевает мной всеми возможными способами, которые я не хочу даже признавать.

Я моргаю, а он уже возле меня, мой мозг не успевает даже обработать такие быстрые перемещения. Я взвизгиваю, чувствуя его руки на своей талии. Он поднимает меня и усаживает на кухонный остров, впиваясь кончиками пальцев в мои джинсы. Я надела их и однотонную блузку вместо одежды Хейдена. Обнаружив жемчужины в кармане, я выскочила из куртки так быстро, как только могла.

Я злобно смотрю на него, не в силах дышать спокойно, потому что волнение захлестывает меня. От каждого вдоха у меня поднимается грудная клетка, и его взгляд падает на ложбинку между грудей, которую приоткрывает ворот блузки. Я сдерживаю порыв подтянуть блузку наверх.

– Мои глаза выше.

У него подергиваются губы.

– Я не собираюсь извиняться.

– Что ты вообще делаешь?

– Делаю так, чтобы ты не двигалась.

Я фыркаю:

– Я никуда не собираюсь.

– Приятно слышать, что ты смирилась с неизбежным, – говорит он, – потому что теперь ты моя.

Глава 2

Калиста

Слова Хейдена обвивают меня, словно шелковая лента – приятная на ощупь, но ограничивающая и парализующая.

Он смотрит на меня несколько секунд, будто ждет, что я спрыгну со стола. Я уже научилась на своих ошибках. Еще один урок мне не нужен.

Не успеваю я придумать ответ, как он подходит к холодильнику и достает поднос с фруктами, сыром и крекерами. Их яркие цвета слишком жизнерадостны для напряженной атмосферы, царящей на кухне. Как черные и белые детали в интерьере вокруг нас, мы с Хейденом полные противоположности. Он властный и жесткий, а я нежная и ранимая.

В идеальном мире мы бы дополняли друг друга.

В извращенном мире мы уничтожаем друг друга.

Он ставит еду рядом со мной, и я смотрю на нее без энтузиазма. Я не обманывала, когда говорила, что у меня нет аппетита, когда я в стрессе. Из-за смерти отца и моей текущей финансовой ситуации я сейчас такая худая, какой в жизни еще не была. Так и не подумаешь, глядя на то, как смотрит на меня Хейден.

Как сейчас, например.

Он берет крекер, кладет на него кусочек сыра и протягивает мне. Я качаю головой. Энергично. Все, что он делает – кроме его лживых подстав, – все сексуально. Будь я проклята, если позволю ему соблазнить себя гребаным кусочком сыра. Не говоря уже о том, что принять что-то из его рук – значит, сдаться.

– Я и сама могу.

– Я знаю.

– Хейден… – предостерегаю его я.

– Или это, – говорит он, поднимая крекер, – или мой член. Выбирай.

У меня отвисает челюсть. Он решает мгновенно воспользоваться моим замешательством и засовывает крекер мне в рот. Окидывая его убийственным взглядом, я жую, мысленно оценивая яркий вкус, обволакивающий мне язык.

– Хорошая девочка, – бормочет он.

Я закашливаюсь, широко распахнув глаза. С усилием проглотив еду, я снова поглядываю на него искоса. Хейден берет в руки клубнику и медленно вонзается в нее зубами, не отводя взгляда от моих глаз. По его длинным пальцам стекает сок, и у меня пересыхает во рту при воспоминании о том, что он делал этими пальцами со мной.

– Мои глаза выше, – лениво протягивает он.

Я замираю, когда он ловит мой похотливый взгляд, и отвожу глаза. Он тут же цепляет меня за подбородок и поворачивает голову обратно к себе.

– Открой рот, – говорит он. Когда я размыкаю губы, его зрачки сужаются. – Какая хорошая девочка.

По моей коже пробегает жар от его похвалы. От сочетания возбуждения и гнева я распаляюсь и начинаю дрожать. Я сжимаю бедра и пытаюсь мысленно отвлечься от мужчины передо мной на что угодно другое, но он продолжает привлекать мое внимание каждым движением и произнесенным словом.

Я призываю себя сохранять спокойствие, пока не съедаю достаточное количество еды, и тогда спрыгиваю со столешницы, пока Хейден не успел остановить меня. Оббежав кухонный остров и встав с противоположной от Хейдена стороны, я качаю головой.

– Я наелась.

Он кладет обратно кусочек ананаса и берет салфетку, чтобы вытереть руки.

– Тогда пора в кровать.

– С тобой я спать не буду.

Он вскидывает голову.

– Будь любезна, повтори?

– Нет.

В его глазах пляшут искорки веселья.

– Я не согласен.

– Я серьезно. Мне нужно время все обдумать.

– Можешь обдумать. В моей кровати. Рядом со мной.

Я уже близка к тому, чтобы затопать ногами, как капризный ребенок.

– Ты меня не слушаешь.

– Я прекрасно слышу тебя. Я просто отклоняю твое предложение.

– Это не предложение, не просьба и не что-то на хрен еще, что требует разрешения.

– Не выражайтесь, мисс Грин.

Из меня вырывается искренний крик. Его звук отскакивает от стен и мебели, пронзая мои барабанные перепонки достаточно резко, чтобы я прекратила. Когда я смыкаю губы, Хейден наклоняет голову.

– Стало лучше? – спокойно спрашивает он с упреком в голосе.

– Не особо.

– Подойди сюда.

Это не просьба.

Я смотрю на него с подозрением.

– Зачем?

– Ты выглядишь уставшей.

– У меня был довольно выматывающий день, – я не пытаюсь скрыть сарказм в голосе. – Не часто я обнаруживаю, что мужчина, с которым я живу, и есть мой сталкер.

– Не часто мужчина находит женщину, ради которой он готов разрушить весь мир.

Я склоняю голову, на секунду закрыв глаза, и расстроенно вздыхаю, не обращая внимания на то, как екает сердце у меня в груди.

– Прекрати. Я не могу быть с тобой сейчас.

– Идем, Кэлли.

Он говорит нежным и тихим голосом, который ложится, как бальзам, на мою раненую душу. Я ударяю ладонями по столешнице, чтобы удержаться и не пойти к нему. Удержаться и не принять утешение от чудовища.

– Мне нужно побыть одной, – говорю я тихим и слабым голосом. Каждый раз, когда я отказываю Хейдену, в моей защите от него появляется трещина. Когда он ведет себя как самодур, у меня получается залатать дыры в своей броне, но когда он поворачивается ко мне своей нежной стороной…

Он уничтожает меня.

– Пожалуйста, – я выдыхаю свою просьбу, последнее проявление моего бунта – слабость и отчаяние в одном слове.

Хейден смотрит на меня через стол, физически он близко, но эмоционально отстранен. Непримиримое противоречие между нами – третья сторона, нависшая над нашими отношениями. Или над тем, что от них осталось.

Красивый мужчина передо мной с трудом сглатывает и тут же с шумом резко выдыхает.

– Очень хорошо.

Я не спрашиваю, что он имеет в виду. Пользуясь небольшой передышкой, я огибаю кухонный остров. И Хейдена. Коснувшись ногами ковра, я направляюсь в сторону гостевой комнаты, расположенной на расстоянии нескольких комнат от спальни Хейдена.

Все это время по спине то и дело пробегает холодок, и все мои органы чувств напрягаются, чтобы уловить малейший признак того, что он следует за мной. Дойдя до коридора, я осмеливаюсь бросить на него взгляд через плечо.

Хейден стоит там же, где и был, – на кухне. Все его тело напряжено, и он совсем не двигается, но у меня не от этого перехватывает дыхание. Он схватился руками за столешницу, наклонил голову, и все его тело выражает поражение и откровенное отчаяние.

Я прикусываю щеку изнутри, чтобы удержаться и не позвать его. Или, что еще хуже, вернуться к нему. Мне не плевать на Хейдена, но проблема между нами не будет решена, если он не сможет понять, насколько его поведение ранило меня.

Мне приходится собрать всю свою волю в кулак, чтобы повернуться снова и шагнуть. Сдвинувшись с места, я ускоряю шаг, пока не добираюсь до пустой спальни и не закрываю за собой дверь на замок.

Мои губы изгибаются в мрачной улыбке, когда я шумно прислоняюсь к двери. Хейден, возможно, расстроится, потому что я закрылась в комнате, но он не оставил мне выбора. Мне нужно уединиться.

Хотя я не особо верю в то, что простой металлический механизм удержит его. В моей квартире такое не сработало.

Со стоном я соскальзываю вниз по двери, пока не касаюсь задницей пола. Подтянув колени к груди, я упираюсь в них лбом и обхватываю ноги руками. Свернувшись в тугой комочек, я выпускаю слезы.

Я оплакиваю свое истерзанное сердце.

Я горюю о своем обманутом доверии.

Я скорблю о моем безрадостном будущем.

Как мне преодолеть ложь Хейдена? Возможно ли это вообще? Понятия не имею. Неизвестное пугающее чувство, слившись с мучительной болью, рождает невыносимую тревогу, от которой мои рыдания усиливаются. Все мое тело лишь кожа и кости, крепко сцепленные вместе, а внутри я распадаюсь на куски.

Как один человек может причинить столько боли?

От моих рыданий позвоночник слегка ударяется о деревянную поверхность за спиной – стаккато, ставшее саундтреком к моему несчастью. В каждом содрогании и каждой слезинке отзвук моего кровоточащего сердца, которое изо всех сил пытается биться, хотя я задыхаюсь.

Я чувствую присутствие Хейдена еще до того, как слышу его голос:

– Малышка?

От ласкового обращения моей душе хочется протяжно выть. Я кусаю свой кулак, пока на языке не появляется привкус крови. Я не могу выйти к нему, я же сама хотела побыть одна. Но когда я слышу его голос и беспокойство в нем… Я, словно наркоман, жаждущий дозу, зная, что она навредит.

Тишина наэлектризована и становится все более вязкой с каждой секундой, которую я провожу в молчании. Мои всхлипы тут же стихают, когда Хейден встает по другую сторону двери. Я прекращаю их не ради него. Я делаю это для себя.

Я не дам ему повода разнести замок вместе с остатками моего достоинства.

Слыша звук удаляющихся шагов, я издаю вздох облегчения. Может, мне и удалось задержать дыхание, когда между нами было расстояние всего в три дюйма, но слезы продолжали катиться по моему лицу. Мне даже приходит в голову, что они не прекратятся. Но, как и все в жизни, они тоже закончатся.

Я лежу на полу, наплевав на удобства и все остальное, пытаясь ухватиться за блаженную передышку во сне. Закрыв глаза, я концентрируюсь на биении моего сердца вместо того, чтобы думать о человеке в коридоре. Вот только мой ум отказывается помогать мне. Может, я и сказала Хейдену, что он никогда не завладеет моим сознанием, но я солгала.

Этот мужчина идет за мной даже в мои сны.

Превращая их в кошмары.

Глава 3

Хейден

Не день, а сплошная катастрофа.

Я хватаюсь за столешницу и сжимаю ее до дрожи в руках, до боли в мышцах. Этот небольшой дискомфорт меркнет перед обжигающим меня разочарованием и чувством вины, разливающимся внутри расплавленной лавой. Мне хочется вырвать это ощущение из своей груди, но никакое насилие не избавит меня от незваного чувства.

Моя единственная надежда обрести покой заключена в женщине, которая презирает меня.

Я отталкиваюсь от стойки и иду в гостиную. Мысли у меня в голове разбросаны, как жемчуг на полу. Я наклоняюсь, чтобы поднять бусины, и проклинаю себя за то, что не спрятал их лучше. Если бы я не был одержим желанием найти обидчика Калисты, я бы не забыл достать жемчужины из кармана куртки.

В считаные секунды они возвращаются туда. Все шестьдесят четыре. Я пересчитал их в ту ночь, когда впервые пробрался в квартиру Калисты. Я хотел узнать, сколько раз мне придется трахнуть себя, прежде чем я верну ей ожерелье целиком. Оказалось, что столько бусин и не потребовалось.

Мог бы сообразить.

Я невольно поворачиваю голову в направлении гостевой комнаты, мой взгляд жадно ищет Калисту. В коридоре пусто. Внутри меня вместе с отчаянием растет непреодолимое желание Калисты. Узнав, что во всех трех делах фигурирует определенный наркотик, я захотел унять свою тревогу в ее жарком лоне и теплых объятиях, но тот взгляд, которым она меня пронзила, когда я вошел в комнату…

Я мотаю головой, словно это поможет мне избавиться от ее образа, застывшего в воображении. Она смотрит на меня, и в ее взгляде читается нечто гораздо ужаснее гнева. Боль от предательства. Я бы все отдал, чтобы избавить Калисту от нее. Быть свидетелем этой боли – уже невыносимо мучительно, но знать, что ты сам причинил ее?..

Чудовищно.

Я не стану извиняться за то, что преследовал ее. Если бы я сказал, что сожалею об этом, то солгал бы, а я и так уже достаточно ей врал. Но это не значит, что я расскажу ей всю правду об убийстве ее отца. Если Калиста сейчас думает, что ненавидит меня, то, узнай она о случившемся, у меня не останется ни единого шанса завоевать ее сердце.

Я уже и так наверняка все их упустил.

Но я не сдамся. Не теперь, когда она стала смыслом моей жизни. До нее я просто существовал. Сейчас, когда я испытал на себе ее нежность, я не могу вернуться к прежней жизни.

Мести недостаточно.

Возможно, ее всегда было недостаточно.

Моя жажда справедливости никуда не исчезла. Более того, она усилилась, когда я узнал о том, что пережила Калиста. Смерть секретарши привела меня к убийству сенатора Грина, которое, в свою очередь, разрушило жизнь Калисты. Я все исправлю, сколько бы времени у меня ни ушло на это.

Сильнее моей решимости только моя потребность в Калисте.

Я смотрю в окно на линию горизонта. Огни города сражаются с темнотой ночи и бросают отсвет на все, чего касаются. Калиста проделывает то же самое со мной. Она проливает свет на мою темную душу.

До меня доносятся глухие удары, и я наклоняю голову, прислушиваясь к шуму. Я выпрямляюсь и иду на звук, пока не оказываюсь под дверью гостевой комнаты, откуда он доносится.

Вместе со всхлипами Калисты.

Они режут меня словно ножом, и я чуть не сгибаюсь пополам. Но беру себя в руки, не понимая, что делать. Мои инстинкты требуют, чтобы я выбил чертову дверь, но я не могу идти у них на поводу.

Однако я и не в силах слышать, как она страдает.

Я поднимаю руку, чтобы постучать в дверь, но, помедлив, опускаю ее. Может, это и мой дом, но прямо сейчас у Калисты вся власть над ситуацией. Надо мной.

Я делаю вдох и медленно выдыхаю, прежде чем позвать ее.

– Малышка?

Я удивлен этой нежностью. Я знаю, что уже называл ее этим ласковым словом, но сейчас оно словно доказательство того, насколько я уязвим перед этой женщиной. Знает ли Калиста, что может попросить о чем угодно, и у меня не будет сил отказать ей, если я буду уверен, что тогда она вернется ко мне?

Я сжимаю зубы. Хоть мы и в ссоре, она принадлежит мне. Для меня не существует других вариантов. Они просто неприемлемы.

Мне не нужна жизнь без нее.

А ей – без меня.

Я собираю всю свою силу воли, чтобы уйти от двери, за которой она страдает. Оказавшись в стенах своей комнаты, я шагаю из угла в угол, чтобы усмирить пылкие эмоции, разбушевавшиеся внутри меня. Глаза Калисты, наполненные слезами, преследуют меня, а ее рыдания эхом отдаются в ушах, и я хватаюсь за волосы, готовый вырвать их.

Все должно вернуться на свои места. Я не могу представить, что больше не увижу ее улыбку и не услышу ее смех. Впервые увидев Калисту на заседании суда по делу ее отца, я захотел узнать о ней все. И только на похоронах сенатора я, наконец, позволил себе это сделать.

Даже тот мерзкий поступок, с которым ей пришлось столкнуться, не смог уничтожить благородство ее души. Непорочность ее сердца – вот что я обнаружил и хотел защитить все эти месяцы. Ничего не изменилось. Если для этого нужно обмануть, то так и будет.

Ее гнев и боль со временем утихнут. Должны утихнуть. Мои действия были продиктованы благими намерениями. Все, чего я хотел, – обеспечить ее безопасность. Калиста не видит этого сейчас, но потом она поймет.

Должна понять.

Я терплю из последних сил, пока потребность пойти к ней не завладевает мной целиком. Широким шагом я направляюсь обратно к ее двери с отмычкой в руке. Моя необходимость проверить, как она там, перевешивает ее желание уединиться. Как только я удостоверюсь, что она в порядке, и успокоюсь, сразу уйду.

Боже, когда я перестану лгать?

Калиста будет спать в моей кровати, и больше нигде.

В пентхаусе царит мрачная тишина. Никаких всхлипываний и ударов о дверь. Единственный звук – поворот ручки и щелчок дверного замка.

Я открываю дверь и вглядываюсь в темноту. Комната освещена лунным сиянием, благодаря которому я вижу нетронутую постель и пустое кресло. Пульс начинает стучать у меня в висках, и я быстро озираюсь по сторонам, пока мой взгляд не падает вниз на женщину, свернувшуюся клубком у моих ног.

Я стремительно припадаю к ней и кладу пальцы на ее шею, с облегчением обнаруживая ровный пульс. Калиста лежит, не шелохнувшись, ее грудь продолжает медленно, но ритмично подниматься.

Она так красива, когда спит.

Я убираю прядь волос с ее лица и чуть не издаю стон от ощущения ее кожи под моими пальцами. Прикосновение к ней не просто приятно. Оно исцеляет меня.

Смятение внутри меня затихает в тот момент, когда я подхватываю ее на руки. Я ожидаю, что она проснется и начнет сопротивляться, но она остается в объятиях Морфея. Пока она расслаблена, я прижимаю ее к груди и вдыхаю ее запах, цветочный аромат проникает в меня.

Подойдя к своей кровати, я чувствую, что не готов отпустить ее. Я качаю головой, упрекая себя, и все же кладу ее на матрас, намереваясь лечь рядом. Место Калисты возле меня.

И так будет всегда.

Я все еще чувствую тепло ее кожи на своих руках и сжимаю кулаки, чтобы удержаться и не сделать того, что хочу. Я осторожно раздеваю ее. Сначала снимаю блузку, расстегиваю пуговицы и вижу мягкую округлую грудь и изящную впадинку на животе. Каждый дюйм ее тела дразнит меня.

Меня охватывает вожделение, как и всегда при виде этой женщины. Я тут же отмахиваюсь от него и продолжаю раздевать ее. Джинсы представляют особую сложность не только потому, что их трудно снять, не разбудив ее. Но и потому что, увидев под ними кружевные трусики, я готов тут же сорвать их с нее.

Может, мне и не удалось забраться в голову Калисте, но вот она прочно засела в моей.

Когда на Калисте остаются только бюстгальтер и трусики, я раздеваюсь догола. Нисколько не сомневаюсь, что она психанет, проснувшись в моей постели, так что моя нагота ничего не изменит.

Я укладываюсь в постель, обхватываю Калисту руками и притягиваю к себе, ее спина касается моей груди. Физический контакт, как и ритм ее нежного дыхания, дарит мне расслабление. Но следы от слез на ее щеках причиняют невыносимую боль, словно кто-то воткнул мне в живот нож и начал проворачивать его там.

– Ты моя, – говорю я и протягиваю руку, чтобы дотронуться до нее и задушить чувство вины, вновь поднимающееся во мне. Я провожу пальцами по ее волосам, плечу, скольжу по ее руке к изгибу бедра. – Я не позволю тебе уйти, – шепчу я, дыханием касаясь ее кожи. – Я предупредил, что хочу обладать тобой, и я добился этого. Каждая частичка тебя принадлежит теперь мне.

Я замолкаю на секунду, когда она вздыхает во сне. Этот звук беззащитный, доверчивый. Он пробуждает нечто внутри меня, нечто такое, что я не хочу называть.

– Твоя способность прощать сбивает меня с толку, но мне нужно твое прощение, – говорю я. – Я никогда не стану извиняться за то, что защищал тебя, потому что твоя жизнь – единственное, что имеет для меня значение. Но я сожалею о том, что причинил тебе боль.

Искренность моих слов изумляет меня, как и тот факт, что я извинился, ведь я никогда не чувствовал в этом потребности. Но Калиста для меня гораздо больше, чем просто любовница. Она – женщина, которая мне небезразлична.

И моя будущая жена.

Глава 4

Калиста

Один из моих любимых моментов – когда я просыпаюсь и еще дрейфую где-то между сном и явью. В эти несколько секунд я пока не чувствую груза тревог и нет ничего, кроме абсолютного умиротворения. Дремота, словно теплый кокон, оберегает меня от всего мира.

По мере того как я медленно пробуждаюсь, это спокойствие грозит ускользнуть. Я цепляюсь за него, пытаясь удержаться в этой безмятежности еще хоть ненадолго, но осознание действительности берет верх. От ощущения какой-то непривычной тяжести на своем теле я резко открываю глаза.

Я оглядываюсь и тут же понимаю, что нахожусь в комнате Хейдена. Затем ко мне торопливо возвращаются воспоминания о прошлой ночи. Жемчужины и его ложь. Обнаруженная правда и мои слезы.

Вот только я не помню, как оказалась в его кровати.

Чувство тревоги пронзает все мое тело. Я слегка поворачиваю голову и замираю. Хейден свернулся рядом, обхватив меня рукой за талию и уткнувшись лицом мне в плечо. Я чувствую его теплое и ровное дыхание на своей коже. Наши ноги сплетены под простынями, и я ощущаю пожар в каждой точке, где его голая кожа касается моей. Учитывая, что он обнажен, я словно вся горю в огне.

Не обращая внимания на реакцию моего тела на близость к Хейдену, я смотрю на него. Я никогда не видела его таким и, не в силах оторвать от него взгляда, пытаюсь запечатлеть все в памяти. Мышцы его лица расслаблены во время сна, исчезли резкие линии возле губ, глаз и на лбу, от которых он кажется таким суровым. И бездушным.

С этим беззащитным выражением лица он кажется даже доброжелательным, а не отстраненным и замкнутым.

Обаятельным, а не полным ненависти.

Сердце болезненно сжимается у меня в груди. Я знаю, что должна уйти, не только из его кровати, но из этих отношений тоже. И все же часть меня, очень глупая часть, хочет, чтобы у нас все сложилось.

От его убаюкивающего дыхания и тепла его тела, прижавшегося к моему, закрываются глаза. Мне даже не приходится напрягаться, чтобы отмахнуться от проблем и не видеть ничего, кроме мужчины, который обнимает меня так, словно боится потерять.

Если еще не потерял…

Я мысленно возвращаюсь к нашей ссоре и начинаю дрожать от того холода, который исходил от Хейдена, когда он, глядя мне прямо в глаза, признался, что преследовал меня. Вместо того чтобы извиниться и просить меня о прощении, он прикрылся заботой о моей безопасности, чтобы оправдать свои действия.

Мимолетное мгновение спокойствия в его объятиях рассеивается в лучах восходящего солнца. Я отворачиваюсь, стискивая простыню пальцами. Негодование схлестнулось с нежностью внутри меня так, что мне кажется, я вот-вот взорвусь.

Как будто почувствовав мое смятение, Хейден шевелится. Он утыкается носом мне в плечо и неразборчиво шепчет что-то… Я понимаю лишь одно слово.

Малышка.

В глазах жжет от навернувшихся слез, а от кома в горле все сложнее дышать. Я пытаюсь держать себя в руках, втягиваю воздух и медленно выдыхаю. Хейден перечеркивает все мои старания, крепче сжимая меня за талию, а с его губ срывается удовлетворенный вздох.

Я в ловушке: зажата под ним и тяжестью его предательства. Не говоря уже о моих собственных разбитых иллюзиях о любви и счастье.

Дыхание Хейдена скользит по моей шее, и все его тело вдруг каменеет. Он поднимает голову, и я ощущаю на себе его взгляд. Он ощущается как физическое прикосновение. Я сжимаю зубы, пытаясь не шевелиться, не показать никакой реакции на него.

– Калиста? – нотки неуверенности слышатся в его грубоватом и хриплом от сна голосе. – Ты не спишь?

Я киваю, потому что не чувствую в себе сил ответить, но знаю, что если проигнорирую вопрос Хейдена, то лишь усложню и без того непростую ситуацию. Бессмысленно играть в игры с тем, кто плюет на правила.

– Посмотри на меня, – это не просьба. Хейден вообще редко просит о чем-то.

– Нет, – отвечаю я.

Я разжимаю кулак и выпускаю простыню, чтобы стукнуть его по руке и оттолкнуть от себя. Но как только моя ладонь касается предплечья Хейдена, он шевелится. Не успеваю я моргнуть, как он откидывает меня на спину, нависает надо мной, зажимает мои бедра между своими коленями и обхватывает мои запястья, держа их по обе стороны от моей головы.

У меня перехватывает дыхание от соприкосновения наших тел и от его взгляда. Я смотрю на него и не удивляюсь, когда вижу гнев. Во мне вспыхивает паника, от которой не получается так легко отмахнуться.

Какое-то время Хейден молчит. Когда он снова начинает говорить, его голос звучит ровно, а лицо опять становится непроницаемым.

– Калиста, нам надо поговорить.

Я отвожу глаза, потому что не хочу и не могу встречаться с ним взглядом.

– Просто выслушай меня, – говорит он, сжимая пальцы на моих запястьях. – То же вещество, которым тебя опоили, было обнаружено в крови Кристен Холл, и от него же погибла моя мать. Эти дела нельзя рассматривать по отдельности, как я это делал изначально. Все они связаны.

Я перевожу взгляд на него, а кровь стынет в жилах от ужаса. Я ищу на его лице хоть какие-то признаки сомнений, но не нахожу их. Я открываю рот, чтобы слабо возразить, но не могу выдавить и звука. Слезы наворачиваются мне на глаза и катятся по вискам вниз.

У Хейдена вырывается низкий звук, полный боли, и он отпускает одно запястье, чтобы вытереть мне слезы. От этого нежного жеста их становится только больше. Я зажмуриваюсь, борясь с нахлынувшими эмоциями, грозящими утянуть меня на дно.

– Эти таблетки взялись откуда-то, – говорит он. – И я не остановлюсь, пока не разоблачу их создателя, производителя и распространителей. Все это или поможет закрыть все три дела, или ни к чему не приведет. Но в любом случае я все выясню. Я обещаю, что это не сойдет им с рук.

Он говорит агрессивным тоном, но в то же время большим пальцем нежно гладит мое запястье. Я сдерживаю дрожь. Прикосновение Хейдена успокаивает мою боль, хоть и провоцирует другую.

– Тсс, Кэлли. Все хорошо.

Он наклоняется, чтобы поцеловать мою мокрую от слез кожу. Я чуть не умираю от этого касания. Я замираю, почувствовав его губы, зажмуриваю глаза. Такая непривычная для него демонстрация нежности согревает мне сердце. Вероломный мерзавец.

– Не переживай, – шепчет он, касаясь дыханием моих губ. Он целует меня в веки – одно, затем другое. – Мы справимся.

Я судорожно выдыхаю, его сила и уверенность придают мне спокойствие, несмотря на все, что он сделал. Боль не прошла, а мои переживания касаются не только открывшейся информации, но между нами столько всего непонятного, что я не могу думать ясно.

– Мне нужно уйти, – говорю я, наконец, собравшись с силами, чтобы посмотреть на него.

Он качает головой.

– Что ты хочешь? – спрашиваю я.

– Много чего, но я начну с обещания от тебя.

Я хмурюсь.

– Что за обещание?

– Хочу, чтобы ты пообещала, что не сбежишь. Я знаю, ты считаешь меня…

– Ничего ты не знаешь, – говорю я, повышая тон. – Я доверяла тебе, а ты врал мне, Хейден.

– Чтобы сохранить тебе жизнь! – он кричит, и эхо отскакивает от стен его спальни, пугая меня, и я замолкаю. – Как ты не можешь понять! Если я потеряю тебя, Кэлли, я не переживу этого.

Его вспышка гнева повисает в воздухе, неподдельная и мучительная. Я смотрю на него и вижу, как страдание сверкает в его глазах, превращая их в драгоценные камни. Он проводит ладонью по своему лицу и выпускает резкий выдох.

– Ты права, – говорит он. – Я больше ничего не знаю, ничего, что касается тебя.

– Хейден, я…

Он скользит рукой по моим волосам до самого затылка. А потом рывком тянет так, что я запрокидываю голову и встречаюсь с ним взглядом.

– Ты не уйдешь из этой постели, пока не разрешишь мне заботиться о твоей безопасности, – говорит он. – Ты можешь ненавидеть меня, но ты дашь мне то, что я хочу.

Я сжимаю губы, не желая соглашаться на что-то, не обдумав это как следует. Не сбегать – значит быть рядом с ним каждый день и в какой-то степени верить, что он не причинит мне боль снова. Это не простое обещание.

И определенный риск.

Хейден отпускает мои запястья и гладит меня по бедру. Мои мысли ускользают, словно песчинки, смытые морской волной. Я несколько раз моргаю, чтобы вновь сосредоточиться, а он смотрит на меня, и в его глазах горит решимость и желание.

Уговаривает, соблазняя.

Может ли что-то сработать лучше?

Мне хочется выгнуться навстречу его прикосновениям, растворяться в нем, пока я не забуду о его лжи и между нами не останется ничего, кроме наслаждения. Мне приходится собрать всю свою силу воли, чтобы не пошевелиться, но мое тело все равно реагирует на него. Пламя разгорается там, где он лишь слегка касается моей кожи. Мое дыхание становится прерывистым, грудь тяжелеет, а соски твердеют, умоляя о его ласках.

Потребность в том, чтобы я подчинялась, читается на его лице, в каждом напряженном мускуле его тела. Он сдвигается, чтобы просунуть руку мне между ног. С моих губ срывается короткий выдох, когда я чувствую, как его большой палец касается моего клитора через трусики.

Он наклоняет голову и кусает мочку моего уха, а затем проводит языком выше.

– Я буду ждать, сколько потребуется.

Я кладу руки ему на грудь, и от моего прикосновения его мышцы подрагивают. Я воздействую на него так же, как и он на меня. Это не откровение, но все же придает мне сил.

– Сначала я хочу кое-чего, – говорю я.

Он поднимает голову и недоверчиво хмурит лоб.

– Ты не в той позиции, чтобы выдвигать требования. Если только ты не хочешь получить что-то в залог твоего тела.

Он оттягивает в сторону трусики у меня между ног и входит в меня двумя пальцами. Стон слетает с моих губ и заполняет пространство между нами. Я впиваюсь ногтями ему в грудь, чтобы не поднять бедра, давая ему проникнуть глубже внутрь.

Губ Хейдена касается ухмылка.

– Мисс Грин, не потрудитесь ли объяснить, почему мне так легко удалось войти в вашу упругую киску?

Я качаю головой.

– Это все потому, что ты чертовски мокрая, – говорит он. – Можешь сколько угодно думать, что ненавидишь меня, но твое тело говорит об обратном.

– Хейден… – говорю я хриплым голосом, в котором не слышится никакой решимости, так необходимой для переговоров с этим мужчиной. – Не надо.

– Не надо что? – он сгибает пальцы, и волна удовольствия пробегает по мне. – Не надо… останавливаться? Скажи, что ты хочешь, Кэлли.

Он начинает двигать пальцами. Моя гордость борется со страстью. Я размякаю в его руках и едва удерживаю стон, который хочет сорваться с кончика языка. Я знаю, что он услышал его. Потому что его движения ускоряются с такой силой, что поднимают мне бедра.

– Пообещай мне, – говорит он.

– Мне тоже кое-что нужно.

– Этого тебе недостаточно? – Хейден вставляет третий палец, растягивая меня. Он улыбается, когда я вскрикиваю от удовольствия. – Может, ты хочешь мой член?

– Нет, – вру я. – Я хочу, чтобы ты заплатил за мое обучение, когда я вернусь в колледж.

– Без проблем.

Я резко свожу ноги вместе, но это его не останавливает. И даже больше: он двигается жестче, настойчивее, чтобы я кончила.

– Хочу все полностью, Хейден.

Он усмехается, глядя на меня.

– Разумеется.

У меня вырывается стон от его сексуального намека. У меня нет сил возражать ему, пока он трахает меня своими пальцами.

– В Колумбийском, – он кивает, и я с трудом выдавливаю: – Ладно, обещаю.

Его глаза загораются торжеством и вожделением. Он резко целует меня, словно скрепляя наш договор, а пальцами продолжает доводить меня до оргазма. Мой разум отключается, остается только Хейден и моя потребность в нем. Когда я сдаюсь желаниям тела, оргазм обрушивается на меня, и я содрогаюсь в его руках. Он крепко прижимает меня к себе, глядя на меня так пристально, словно он сумасшедший.

– Никогда не спорь с юристом. Ты проиграешь.

Глава 5

Калиста

Мой самоконтроль испаряется, когда в дело вмешивается Хейден.

Я бросаю последний взгляд на мужчину, который стал причиной того, что я потеряла самообладание, откатываюсь от него и соскальзываю с кровати. Он смотрит, как я подхожу к шкафу, выбираю одежду и направляюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок.

– Куда ты, Калиста?

При звуке его голоса у меня каменеет позвоночник, и я замираю. Не шевелюсь и отвечаю, не в силах взглянуть на него. Хейден каким-то образом умудряется видеть меня насквозь, что мне совсем неприятно, поэтому у него есть явное преимущество, когда мы пытаемся о чем-то договориться.

– У меня назначен прием у врача этим утром.

– Зачем?

– Это личное, – я поворачиваю голову и бросаю на него взгляд через плечо. – Хотя бы раз не лезь не в свое дело.

Он усмехается.

– Ты – мое дело. Все, что касается тебя. Особенно твоего здоровья.

– Ты вреден для моего здоровья. Просто чтоб ты знал.

Его губы дергаются.

– Прекрати тянуть время.

– Я иду к гинекологу.

Он удивленно смотрит на меня, округлив глаза. А потом прищуривается с подозрением.

– Ты хочешь сделать аборт?

Я прижимаю одежду к груди и поворачиваюсь к нему лицом.

– О боже! Ты это серьезно?

Хейден встает с кровати и выпрямляется во весь рост, скрестив руки на груди. В солнечном свете его тело кажется позолоченным. Мне виден рельеф каждой мышцы, и я смотрю на него как на римскую скульптуру. Вот только он из плоти и крови, соблазну которых я не могу поддаться. Только не снова.

– Отвечай на вопрос, – произносит он размеренно, но с нажимом.

– Я не за этим иду на прием.

– Тогда зачем?

Я вздыхаю.

– Контрацепция, ясно тебе? От этого разговора у меня уже давление взлетело выше крыши, – бормочу я.

Его поза становится более расслабленной, а руки опускаются по бокам, что совсем не вяжется с настойчивостью в его голосе:

– Ты скажешь мне, если забеременеешь, Кэлли?

Я хмурюсь.

– Конечно. У тебя есть право знать о таком.

Он кивает, сделав вывод, который не озвучивает.

– Контрацепция, значит?

– Да.

Его губы растягиваются в улыбке.

– Зачем она тебе?

– Зачем она мне? – я морщу лоб в замешательстве. – Ты о чем, Хейден? И что за идиотская ухмылка у тебя на лице?

– Тебе бы не понадобились средства контрацепции, если бы ты не планировала заниматься со мной сексом.

Я громко фыркаю и поджимаю губы.

– Я записалась на прием до того, как узнала о твоих… ночных занятиях в моей квартире.

– Справедливо, – говорит он, склоняя голову в знак согласия. – Но тот факт, что ты до сих пор собираешься пойти на прием, говорит мне все, что я хочу знать.

– Я пожалею, что спросила об этом, но что ты там подумал своим извращенным умом? Что я не хочу залететь от психопата?

– Что ты хочешь простить меня.

Пульс стучит у меня в висках, и, в конце концов, все остальные звуки меркнут. Я не свожу взгляда с Хейдена и жду, когда гнев или отрицание вспыхнут внутри меня, но ничего не происходит. Я чувствую лишь укол беспомощности.

И смутное ощущение того, что он, может быть, прав…

– Это уже слишком, – говорю я и сжимаю одежду сильнее, чтобы он не увидел дрожь в моих пальцах. – И все не так просто.

Он сжимает челюсти.

– Может, и нет, но я вижу твое желание.

– Гори в аду.

Он смеется себе под нос сухо и беспомощно.

– Гори в аду? Без тебя я уже там.

Жду несколько минут того, что Хейден начнется ломиться в ванную, а когда понимаю, что он не появится, я, наконец, расслабляюсь. Я с особой тщательностью принимаюсь за свои утренние процедуры, но не потому что меня заботит, как я выгляжу. Просто мне нужно сосредоточиться на действиях, чтобы переключить внимание с противоречивых эмоций.

Я уже приняла душ, оделась, сделала прическу и макияж, и теперь изучаю свое отражение в зеркале. Женщина, на которую я смотрю, спокойна и собрана, но у нее под глазами залегли темные круги. Никакой консилер не сможет скрыть их.

И никакое отрицание не сможет уничтожить удовольствие, которое я испытала этим утром в объятиях Хейдена.

Отбросив эту мысль, я хватаю сумочку и иду на кухню. Хейден уже принял душ, полностью оделся и стоит там. Его взгляд приковывается ко мне с той секунды, когда я вхожу, он не отводит глаз, даже когда я злобно смотрю на него с подозрением.

Он дергает подбородком в сторону термокружки, которая стоит на столе.

– Возьми с собой.

– Спасибо.

– Какие противозачаточные ты попросишь?

Я отвожу взгляд, смущенная его вопросом.

– Это имеет значение?

– Сколько раз нужно тебе повторять? Все, что касается тебя, имеет значение для меня.

– Я подумываю сделать укол, – он молчит, и я поднимаю взгляд на него. – Вы это одобряете, мистер Беннетт?

Он поднимает бровь.

– Я не одобряю ничего, что будет препятствовать вашей беременности, мисс Грин.

– Ты это несерьезно.

– Разве?

Я вглядываюсь в его лицо, не находя на нем ничего, кроме абсолютной уверенности.

– Хейден…

– Не нужно ничего говорить.

– Тут и нечего сказать.

Он берет себя в руки и прислоняется к гранитной столешнице.

– Возможно, но это не значит, что я не думал об этом.

Я таращусь на него, будто вижу впервые.

– Я понятия не имела, что ты хочешь быть отцом.

– Я не хотел, пока не встретил тебя.

Мои щеки заливает румянец, когда я убираю за ухо прядь волос, стараясь не обращать внимания на учащенное сердцебиение.

– Вот как.

– Как зовут твоего врача?

– Я иду в клинику на углу Четвертой и Стэнтон.

Он округляет глаза.

– Для малоимущих пациентов?

– Да, – я упираю руки в бедра. – Я не могла позволить себе медицинскую страховку, когда записывалась на прием, но все будет иначе, когда снова начнется период регистрации.

Он возмущенно качает головой.

– Ты пойдешь к тому врачу, которого выберу я, а не в первую попавшуюся клинику в каком-то паршивом районе города.

Я открываю рот, чтобы возразить, но, сделав всего один звонок, Хейден записывает меня на прием на то же самое время.

– У доктора Шеридан отличные рекомендации, – говорит он. – Она будет рада принять тебя в качестве своего нового пациента сегодня утром.

Я всплескиваю руками в знак поражения и киваю. Я никогда не признаюсь в этом Хейдену, но я чувствую облегчение от того, что не придется отправляться в неблагополучный район города.

– Ладно, мне уже нужно идти, иначе я опоздаю.

Хейден медленно кивает, я вижу, с какой неохотой он отпускает меня.

– Себастиан поедет с тобой.

– Я так и предполагала. И вообще, я уже привыкла к тому, что он следует за мной как тень, – я пожимаю плечами. – Если его не будет в смотровой, то мне все равно.

– Если Себастиан будет в смотровой, то у нас с ним состоится частный разговор после этого.

Не сомневаюсь.

– Не хочу ничего об этом знать, – бормочу под нос я.

Хейден отталкивается от стола и подходит ко мне. Я стою на месте и прижимаю колени друг к другу вместо того, чтобы сделать шаг назад, как того требуют мои инстинкты. Он останавливается прямо передо мной так близко, что моя грудь касается его, а жар его тела согревает меня.

Он хочет, чтобы я посмотрела на него, в глубине его взгляда молчаливая мольба, он наклоняется и целует меня в лоб. Я смакую короткое мгновение нежности и закрываю глаза.

– Будь осторожна, – шепчет он, и его голос звучит спокойно, но в то же время требовательно.

Я открываю глаза и вижу, что он пристально смотрит на меня.

– Как я оказалась в твоей постели вчера ночью?

Хейден поджимает губы. Какое-то время он молчит, будто тщательно подбирает слова. Или сомневается.

– Ты мне была нужна там.

Его признание приводит меня в замешательство, и хаос эмоций нарастает у меня внутри. Я стою, пытаясь связать уязвимость, которую вижу, с тем властным мужчиной, которого я знаю.

– Хейден, я…

Он бросает взгляд на мои губы с молчаливым вожделением.

– Если ты сейчас же не уйдешь, я поцелую тебя так, как хотел с того самого момента, когда вошел сюда. И не остановлюсь, пока не закончу то, что начал сегодня утром.

Он смотрит мне в глаза, и я вижу неприкрытое желание в его взгляде. Притяжение между нами невозможно отрицать, как и осязаемое напряжение в комнате. Но я не могу сдаться в его власть снова. Только не сейчас, когда меня ждет врач, а моя гордость все еще уязвлена.

– Увидимся позже, – тихо говорю я.

Хейден только наклоняет голову, на лицо возвращается непроницаемая маска. Посмотрев на него на прощание, я иду к двери, ощущая на себе его взгляд до самого выхода. Только оказавшись в коридоре, я освобождаюсь от его присутствия. Отбросив лишние эмоции, я концентрируюсь на причине, по которой записалась на прием к врачу.

Я с самого начала понимала, что нужно вести себя ответственно и использовать контрацептивы. До сих пор мы с Хейденом были безрассудными, поглощенные нашей страстью. Я уж точно. Он тонко чувствует, когда нужно выйти из меня, перед тем как кончить. Это я не думала о последствиях, но сейчас исправляюсь.

Если Хейден хотел обладать мной еще до того, как мы занялись сексом, как бы он себя вел, если бы я забеременела от него?

Даже не хочу представлять. Незапланированная беременность разрушила бы мои и без того покрытые трещинами отношения с Хейденом, хоть он так и не считает. Я вижу, как он решительно хочет остаться, и не могу избавиться от него, поэтому я сфокусируюсь на заботе о себе и в первую очередь куплю тест на беременность и противозачаточные.

Заметив Себастиана в фойе, я подхожу к нему. Он кивает мне, когда наши взгляды пересекаются. Я поднимаю голову, не позволяя ему запугать меня, хоть этот мужчина и может легко сломать мне шею.

– Доброе утро, Себастиан.

– Доброе утро, миссис Беннетт.

У меня отвисает челюсть. Мне требуется несколько секунд, чтобы взять себя в руки, и только тогда я закрываю рот, клацнув зубами.

– Прости, что ты сказал?

– А что-то не так?

– Да. Меня зовут мисс Грин.

Он пожимает своими здоровенными плечами.

– У меня приказ от мистера Беннетта обращаться к вам так.

– Но…

– Простите, но вам придется обсуждать это с ним.

Я прищуриваюсь.

– О, можешь не сомневаться, что я обсужу.

Глава 6

Калиста

– А вот и она!

Улыбка Харпер такая же теплая, как и тон ее голоса. И такая же несносная.

– Привет, – я улыбаюсь, несмотря на последние двадцать четыре часа моей жизни, которые напрочь лишили меня радости. – Как дела?

– Мне нравится работать с Алексом, но он не моя лучшая подруга. Я рада, что ты пришла до конца смены.

– Я тоже.

Харпер бросает взгляд мне за плечо, и ее лицо становится полным любопытства.

– Что за гора мышц?

Я вздыхаю.

– Мой телохранитель, любезно предоставленный Хейденом.

– Боже, этот мужик сумасшедший, – она подмигивает мне. – Я имею в виду, что с ума сходит по тебе.

– Он определенно психически нездоров.

Я захожу за стойку, чтобы убрать сумочку и надеть фартук. Рыжеволосая подруга идет за мной так близко, как даже Себастиан не осмелился бы.

– У тебя такое выражение лица. Я должна все узнать, – говорит Харпер дрожащим от предвкушения голосом. – Он отшлепал тебя? Связал? Ты знаешь, что я спец по узлам. Если ты захочешь выпутаться, можешь рассчитывать на мою помощь. Хотя ты же вряд ли захочешь. Да?

Она поигрывает бровями, глядя на меня, а я закатываю глаза.

– Ничего подобного, – говорю я. Хотя хотелось бы.

– Что тогда? – Харпер молча окидывает меня оценивающим взглядом, а потом пристально смотрит мне в глаза. – Где ты была сегодня утром?

– У врача.

Ее зеленый взгляд затуманивается беспокойством.

– Ты болеешь?

– Нет, – я оглядываю комнату в поисках Алекса и понижаю голос: – Я начала принимать противозачаточные.

– Умный ход. Тебе же не нужны маленькие Калисты, которые будут здесь бегать. Это положит конец твоей половой жизни быстрее, чем участие в массовке на съемках порнофильма.

– Согласна.

Я подхожу к кассе и открываю ее. Все купюры лежат неодинаково, как я и ожидала. Я складываю их все лицевой стороной к себе, радуясь, что могу чем-то заняться, пока нет клиентов.

Харпер толкает меня бедром и наваливается на прилавок, скрестив руки на груди.

– Что не так?

– Ты бы когда-нибудь соврала человеку ради его безопасности?

Харпер ухмыляется.

– А то!

Я резко поворачиваю голову к ней.

– А предала бы доверие ради этого?

– Мы говорим о чем-то серьезном? Типа ситуация, от которой зависит жизнь человека? – я нехотя киваю, и она пожимает плечами. – Какое значение будет иметь доверие, если человек погибнет? Лично я не попалась бы на вранье, это во-первых. Но если бы меня все же раскусили, то я бы приняла любую реакцию в ответ. Сложно злиться на человека, если он действовал в первую очередь в твоих интересах.

– Невероятно.

Я закрываю кассу, тянусь к санитайзеру и нажимаю на помпу с такой силой, будто бью молотком по игрушечным кротам в аттракционе. Или по лицу Хейдена. Я растираю жидкость по рукам, а Харпер все это время не сводит с меня глаз.

– Твое молчание пугает меня, – бормочу я. – Скажи что-нибудь, или я натравлю на тебя Себастиана.

Она бросает взгляд на телохранителя, который расположился за самым дальним столиком в кафе, посылает ему воздушный поцелуй и поворачивается ко мне.

– Не угрожай мне удовольствиями. У него чертовски сексуальные тату.

– Видишь ту, что у него на шее? – шепчу я. – Мне кажется, такие есть у «Братвы» – русской мафии.

Теперь Харпер потирает руки так, будто выдавила на них санитайзер.

– Тащи сюда этого большого мальчика. Я натру его лысую голову до блеска. И ту, что набита у него на плече, тоже.

У меня вырывается стон.

– Пожалуйста, прекрати.

– Прекращу, когда ты скажешь мне, что с тобой не так, – она тычет себя в грудь большим пальцем. – Лучшая подруга, помнишь?

– Знаю, но не могу говорить об этом. По крайней мере, до тех пор, пока сама все не обдумала, ладно?

Она вздыхает.

– Хорошо. Ты уже и так довольно много мне сказала своим гипотетическим вопросом. Я постараюсь дождаться всех подробностей.

– Спасибо.

– Слушай, – говорит она, хватая меня за плечи. – Твой парень… он незаурядный, а это значит, что и поступки у него соответствующие. У него все доходит до крайностей. Горячее или холодное, жизнь или смерть, любовь или ненависть. Если бы ты сказала мне, что он ведет себя спокойно теперь, когда вы вместе, я бы ответила, что ты влипла. Этот мужчина не знает, что значит быть нормальным. Он даст тебе все. Тебе просто нужно решить, сможешь ли ты принять его целиком.

Мне жжет глаза, и я быстро моргаю, чтобы избежать слез.

– А если я не могу?

– Это твой выбор. Но ведь не только в этом загвоздка. – Я поджимаю губы, и Харпер сжимает мои плечи в знак поддержки. – Если этот мужчина даст тебе все, что может, он захочет получить все и от тебя. И я имею в виду абсолютно все.

– Знаю.

Она отпускает меня, чтобы поздороваться с посетителем, а я остаюсь в оцепенении. А если я боюсь не того, что останусь в жизни Хейдена, а того, что он заполнит всю мою целиком? Мне нечего скрывать. Но это не значит, что я готова отдать ему бразды правления моей жизнью, чтобы быть рядом с ним.

А он именно этого хочет.

И, возможно, только этого всегда и хотел.

Дверь в «Сахарный кубик» открывается, я перевожу на нее взгляд и вижу курьера, входящего в кафе. Блондин кивает мне и улыбается во все зубы Харпер, когда перехватывает ее взгляд.

– У меня доставка на имя Калисты Грин, – говорит он.

Я замечаю, что Себастиан зашевелился, услышав это, и качаю ему головой.

– Это я, – отвечаю я курьеру.

– О-о! Посылка, – Харпер подкрадывается ко мне с эспрессо в руке. Она протягивает кофе курьеру, игриво надувая губки. – Небольшая. Какая жалость.

Курьер ставит коробку на прилавок и протягивает руку, чтобы взять кофе.

– Это не единственное, что я могу доставить.

– Что же сразу так не сказал, красавчик?

Я придвигаю к себе обычную коричневую коробку, прерывая их, пока Себастиан не решил подойти к нам.

– У вас есть ручка?

– Это должны быть мои слова, – тихо говорит Харпер.

– Поставьте подпись здесь, пожалуйста, – говорит курьер, протягивая мне планшет.

Я беру его и пишу свое имя.

– Спасибо.

– Хорошего дня, красавчик, – машет ему Харпер. – Надеюсь, в следующий раз у тебя будет посылка для меня.

Парень подмигивает ей, и щеки Харпер краснеют, сливаясь по тону с ее медными волосами.

– Обязательно, красавица.

Мой взгляд падает на коробку, в длину она не больше шести дюймов. Сверху на ней только мое имя, никакого обратного адреса, а по весу она будто пустая.

– Что мистер Высокий-и-опасный-брюнет-с-огромным-членом Беннетт прислал тебе? – спрашивает Харпер, как только мы остаемся наедине. Она выдергивает коробку у меня из рук. – Это подарок или извинение?

– Не думаю, что извинение. Хейден вообще не считает, что он не прав.

– Это не значит, что тебе не понравится то, что внутри. Можно я открою?

Я разрешаю, махнув рукой.

– Пожалуйста. Что бы там ни было, сомневаюсь, что это заставит меня передумать.

Харпер вцепляется в бумагу и срывает ее, как какой-то Ти-Рекс, суетливо двигая руками. Она разворачивает розовую бумагу внутри коробки, округляя губы от удивления.

– А они секси, – говорит она, показывая мне черные трусики. – Почему к ним нет бюстгальтера? Я разочарована. А казалось, что юрист должен знать, как правильно преподнести дело.

Я смотрю на трусики – мои трусики – те, которые пропали в ночь, когда на меня напали в детском приюте.

В глазах темнеет, и я не вижу ничего, кроме кружевного лоскутка в руках Харпер. В голове закручивается вихрь из мыслей, одна за другой, быстро-быстро, пока в висках не начинает стучать и дышать становится все сложнее.

Кто прислал их?

Это, должно быть, тот, кто и взял их тогда.

– О, смотри, – говорит Харпер, я едва слышу ее голос. – Здесь записка. Написано: «Will wett ink ken?» Хм, это странно. Не говоря уже о том, что это самое несексуальное, что я когда-либо читала. Не могу поверить…

Ее голос глохнет из-за стука у меня в голове. Это мое сердце пытается вырваться из груди? Или оно остановилось от ужаса, охватившего меня и проникшего в каждую клетку моего тела, в каждую каплю крови?

– Калиста, что с тобой?

Лицо Харпер появляется в поле моего зрения, но я смотрю прямо перед собой и ее лицо расплывается. Веки закрываются, меня поглощает темнота, и я ничего не вижу.

Даже в самых дальних уголках моего сознания меня преследует ужас.

Глава 7

Калиста

Крик пронзает мое сознание, словно нож для колки льда.

Я слышу голос Харпер и чувствую боль в плече.

– О боже, Калиста!

– Не трогайте ее, – услышав грохочущий голос Себастиана, я открываю глаза. Телохранитель склоняется надо мной, вытянув руку, чтобы отгородить меня от Харпер. – Если у миссис Беннетт травма головы, нам нельзя ее двигать.

– Миссис Кто? – моя подруга трясет головой. – Ладно, пофиг. Что нам теперь делать?

– «Скорая» в пути. Выведите посетителей отсюда и не впускайте никого, пока мы не уедем. Здесь нужно действовать с осторожностью.

Харпер и Алекс бросаются выполнять его указания, а я моргаю, не сводя глаз с ламп на потолке, и пытаюсь понять, что происходит. Мой разум не предлагает никаких вариантов. Единственное, на чем я могу сосредоточиться, – это пульсирующая боль в плече.

– Какого черта случилось? – спрашивает Алекс, подходя к моему телохранителю.

Харпер с заплаканным лицом встает по другую сторону от Себастиана.

– Калиста потеряла сознание и упала на витрину.

Я морщусь в смущении, пытаясь вспомнить хоть что-то из произошедшего. Ничего не помню, кроме кружевных трусиков. Меня охватывает паника, я пытаюсь подняться, чувствуя призыв тела бежать.

– Коробка… записка…

Себастиан аккуратно, но уверенно кладет руку мне на грудь.

– Не шевелитесь. Не думаю, что у вас сотрясение, но это должен сказать врач. А до его прибытия лежите спокойно, – его тонкие губы кривятся от улыбки. – Зная мистера Беннетта, могу сказать, что он прибудет сюда раньше «Скорой».

Харпер выпрямляется с мрачным выражением лица.

– Я не могу сидеть здесь сложа руки, пока мы ждем. Я подмету осколки.

Когда я пытаюсь повернуть голову, Себастиан убирает руку с моей груди и кладет сбоку на голову.

– Если вы пошевелитесь, то порежетесь. Вокруг вас битое стекло. Не волнуйтесь. Все будет хорошо, миссис Беннетт.

– Калиста, – шепчу я.

Он сжимает губы, а затем кивает.

– Мне нужно, чтобы вы сохраняли спокойствие, Калиста.

– Хорошо.

Кофейня, в которой все всегда шло своим чередом, превратилась в логово хаоса. Как и мое сознание. До меня начинает доходить все случившееся. Я отреагировала так бурно, что потеряла контроль над телом, и теперь лежу на холодной плитке, в окружении людей, которые переживают за мое здоровье.

Харпер прислоняет метлу к прилавку, на ее лбу выступает пот.

– Я убрала все, насколько это возможно, не задевая Калисту, – она улыбается мне, но ее губы дрожат. Когда я выдавливаю улыбку ей в ответ, она вытирает слезы с глаз.

Я пугаюсь от того, что кто-то колотит в дверь. Себастиан хмурится, а Харпер бросается к выходу, чтобы впустить Хейдена. Через витрину я вижу, как он врывается в кафе и ошарашенно распахивает глаза, когда видит масштабы бедствия.

– Калиста?!

У меня сжимается сердце, когда я слышу его голос. Отчаянный и яростный. Я одними губами произношу его имя, не в силах нащупать свой голос.

В несколько шагов Хейден огибает прилавок с непроницаемым лицом. Но его волосы взъерошены, а костюм помялся. Он бежал сюда?

Я смотрю на него, замечая его отсутствующее выражение лица и то, как он сжимает и разжимает кулаки, как будто не хочет дотрагиваться до меня. Может, Хейден и подбежал ко мне, но он здесь не для того, чтобы утешить меня.

– Какого хрена тут произошло? – спрашивает он.

Вдалеке звучит нарастающий с каждой секундой вой сирен, но все, что слышу я, – это гнев Хейдена. Он разозлился, потому что я оторвала его от работы? Учитывая, как сильно этот мужчина хочет обладать мной, он может быть в ярости из-за того, что я сломала его любимую игрушку.

Себя.

Себастиан поднимает спокойный взгляд на Хейдена.

– Мистер Беннетт, у нее случилась паническая атака, и она упала в обморок. Насколько я вижу, у нее нет сотрясения.

– А кровь? – спрашивает Хейден.

– Это, должно быть, порезы от разбитого стекла. Я не двигал ее, чтобы точно определить глубину порезов. Но думаю, что они поверхностные. – Когда Хейден подходит ближе, Себастиан поднимает руку: – Мистер Беннетт, пожалуйста, не подходите. «Скорая» вот-вот приедет.

Все тело Хейдена напрягается.

– Не забывай, на кого ты работаешь.

– Помню, поэтому забочусь о ней.

Я вздрагиваю от взгляда, которым Хейден окинул его. Себастиан просто ждет, не меняя своего решения, пока в кафе не врываются парамедики. Как только они появляются, Харпер, Алекс и Себастиан отступают в сторону, не сводя с меня глаз. Хейден не шевелится. Он просто смотрит на медицинских работников, словно бросая им вызов.

Они начинают осматривать меня, задают мне кучу вопросов, на которые я отвечаю с трудом, продираясь сквозь боль и шок. Хейден остается рядом. И мне было бы легче от этого, если бы он не выглядел так, словно готов выплеснуть свой гнев на кого-то.

Я стискиваю зубы, когда меня перекатывают на бок и боль пронзает плечо. В этом положении я теперь вижу кровь, собравшуюся подо мной, пока я лежала на полу. К горлу подкатывает тошнота, желудок сжимается, когда я борюсь с рвотными позывами.

И уже второй раз за день у меня темнеет в глазах.

Мерный звук просачивается в мое сознание, пробуждая меня.

Я сжимаю зубы от раздражения, готовая разнести свой будильник, чтобы он заткнулся, но голос Хейдена удерживает меня.

– Жозефина, освободи мое расписание до конца дня, – сделав паузу, он продолжает: – Да, с Калистой все нормально, но я не оставлю ее одну до завтрашнего заседания суда.

Я украдкой смотрю на него из-под ресниц, стараясь не выдавать, что я подслушиваю. Этот мужчина чрезвычайно честен – больше, чем мне бы хотелось в сложившейся ситуации, – но мне он не всегда говорит то, что я так отчаянно хочу от него услышать. Теперь я понимаю, насколько он обеспокоен моим состоянием. Учитывая, что он не проявил ни капли нежности по отношению ко мне с того момента, как вошел в «Сахарный кубик», это неплохой сдвиг.

– Я буду в офисе завтра утром, чтобы подготовиться к делу Монро, – говорит он. – А после него я возьму срочный отпуск. Сделай так, чтобы все бумаги для этого были на столе у Питера уже сегодня.

В голове все еще скапливается туман, а все конечности кажутся тяжелыми, поэтому мне несложно сохранять спокойное выражение лица, но при других обстоятельствах мое любопытство уже взяло бы верх. Срочный отпуск? Я не так сильно пострадала, чтобы ему нужно было уходить в отпуск. В чем же тогда дело? Может, кто-то из близких Хейдена попал в беду? Он не упоминал, что у него есть братья или сестры, но это не значит, что их нет.

Я столько всего не знаю об этом мужчине. И хотя информация о прошлом другого человека не обязательное условие для того, чтобы он стал тебе небезразличен, она может помочь, когда размышляешь, стоит ли связывать с этим человеком свое будущее. Я еще не решила, что делать с Хейденом, но я точно знаю, что он намерен удержать меня.

Я вдыхаю медленно, чтобы не привлекать к себе внимания, и стерильный запах больницы щекочет мне ноздри. Темноту в палате рассеивает только свет, который пробивается сквозь щели задернутых плотных штор, и неоновое мерцание лампочек аппарата рядом с моей койкой. А присутствие Хейдена нависает надо мной, словно тень, готовая поглотить меня.

Он заканчивает разговор с секретарем и набирает другой номер. После двух гудков кто-то берет трубку. Я не слышу, что говорит мужчина на другом конце провода, но его голос звучит молодо, легко и беззаботно. А вот голос Хейдена, мрачный и упавший, – полная противоположность.

– Зак, мне нужно, чтобы ты кое-что проверил сейчас же. Калиста сегодня на работе получила посылку, которая сработала, как спусковой крючок. Я хочу узнать, кто и зачем отправил ее. Внутри было какое-то зашифрованное послание и нижнее белье. Я уже все тебе выслал. Курьер будет у тебя в течение часа, – Хейден проводит рукой по своим и без того растрепанным волосам. – Я еще не спрашивал ее, но когда спрошу, сразу позвоню тебе. Она спит, так что мне нужно подождать, – он бросает на меня взгляд, и я ясно вижу, в каком он смятении. – А пока просмотри записи из «Сахарного кубика», отследи курьера и покопайся еще, чтобы найти зацепку о том, кто стоит за всем этим. Пересмотри всю имеющуюся у нас информацию о ее отце, может, там найдется что-то связанное с этим. Мне плевать, чем ты там занят. Это дело у тебя единственное в приоритете.

Хейден прячет телефон в карман и закрывает глаза, его челюсть напряжена, а руки стиснуты в кулаки. Как бы мне ни хотелось позвать его, я не могу. От одного только упоминания о посылке мое тело сжалось в ужасе.

Звуки аппарата становятся громче, они сигнализируют о моем учащенном сердцебиении и привлекают внимание Хейдена. Он окидывает меня взглядом, подходя к койке. Я прекращаю притворяться спящей и открываю глаза. Дергаюсь вперед, чтобы сесть, но он останавливает меня, дотронувшись до моего предплечья.

– Тише, Кэлли. Не двигайся, – он убирает руку, а я прикусываю щеку изнутри, чтобы не броситься к нему. Одного лишь короткого прикосновения Хейдена хватило, чтобы успокоить мое сердце. – Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он.

Я смотрю на него, замечая тупую боль у меня в спине и повязку на плече. Слава богу, аппарат перестал пищать.

– Нормально, – говорю я севшим голосом. А затем прочищаю горло и пробую снова: – Я нормально.

– Тебе больно?

– Не очень, но чувствую себя разбитой.

– Это от лекарств. Нужно было наложить пару швов, но у тебя нет никаких серьезных травм головы.

Я киваю, не зная, что говорить и как себя вести в его присутствии. Вчера вечером я выяснила, что Хейден мой сталкер, и это уничтожило меня. Сегодня я получила посылку, из-за которой у меня случилась паническая атака, и в итоге я оказалась в больнице. Последнее никак не уменьшает вину Хейдена, но, должна признать, его поступок меркнет по сравнению с посылкой. Особенно когда он делает все, что в его силах, чтобы выяснить, зачем и кому это нужно.

С одной стороны, мне хочется отблагодарить его за то, что он взял дело в свои руки, а с другой, мне плохо уже от одной мысли, что придется обсуждать это с ним. Я никогда не хотела переживать снова события той ночи, но, судя по выражению лица Хейдена, он это так просто не оставит. Хоть он и не спрашивает о трусиках сейчас, все равно начнет выпытывать позже.

– Это мои.

Глава 8

Калиста

Произнесенное шепотом признание грохочет в тишине комнаты. Я склоняю голову от стыда, охватившего меня и тянущего вниз.

– Трусы в коробке мои.

Хейден устраивается на койке рядом со мной, и запах его одеколона долетает до моего носа. Я хочу втянуть его в себя, но не делаю этого. Он берет меня за руку, рассеивая мысли успокаивающим поглаживанием.

– Ты не сделала ничего плохого, почему ты говоришь так, будто это твоя вина?

– Нет. Мне стыдно.

– Почему?

Я прищуриваюсь, глядя на него, и пытаюсь отдернуть руку, но он сжимает крепче, пока я не сдаюсь.

– Они были на мне двадцать четвертого июня, а потом, когда я проснулась, их уже не было. И я не видела их с той ночи. Теперь понимаешь?

– Да.

От ярости в его голосе у меня сводит пальцы.

– Больше не заставляй меня снова об этом говорить.

– А записка?

– Понятия не имею, кто ее прислал и что на ней написано, – я закрываю глаза, не в силах смотреть на Хейдена, когда говорю это. – Я очень устала. Пожалуйста, оставь меня одну.

Он делает глубокий вдох, как будто пытается удержать себя в руках.

– Я не уйду. Не сейчас, никогда. Я сказал, что ты моя, и я говорил серьезно. Ты моя, и я буду защищать тебя, заботиться о тебе и мстить за тебя. Я не стану спрашивать твоего разрешения, но будет гораздо проще, если ты перестанешь сопротивляться.

Я внимательно смотрю на Хейдена. Судя по упрямому положению его челюсти и прищуру глаз, этот человек твердо решил быть в моей жизни, даже если это будет против воли. Моей воли.

Его отказ уходить должен расстроить меня, но правда в том, что мне нужен Хейден. Как бы сильно его присутствие ни сбивало меня с толку, оно гораздо больше успокаивает меня.

– Ты явно расстроена, и не только из-за меня, – говорит он. – То, что произошло сегодня с тобой, – это просто какой-то бред, и я понимаю, что ты напугана, но я обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы разобраться с этим. Можешь не доверять мне, но поверь, что я так и сделаю.

– Верю.

– Хорошо.

Раздается стук, Хейден выпрямляется, и мы оба поворачиваем головы в сторону двери. Решительными шагами заходит Харпер с мрачным выражением лица.

– Калиста! – восклицает она.

За доли секунды подруга подлетает ко мне. Затем поворачивается к Хейдену, уперев руки в бедра, и строго смотрит на него.

– Двигайся. Моя очередь быть с ней.

Я удивленно распахиваю глаза, когда тот послушно опускает голову и встает с койки. Харпер тут же занимает его место, хватает меня за руки и нежно сжимает их.

– Я буду за дверью, – говорит Хейден.

Как только он выходит, Харпер шмыгает носом, привлекая мое внимание.

– Ты как?

– Если не считать небольшой боли, я нормально.

– Хорошо. Я так волновалась. Все это стекло и кровь… – она сглатывает. – Сегодня поганый день. Вот что хочу сказать.

Я киваю.

– Теперь уже лучше, когда ты пришла. Спасибо.

– Конечно, – фыркает она. – Мы же лучшие подруги. И раз уж я удостоена этого почетного звания, может, расскажешь мне, что на самом деле случилось? Я знаю, что дело не в низком сахаре в крови, и это вообще не связано с медициной.

– Если я скажу, ты обещаешь хранить это в секрете?

Харпер протягивает руку и убирает выбившуюся прядь моих волос мне за ухо.

– Мы с тобой в одно слово, моя подружка, моя сестра навсегда. Я никогда не предам тебя.

– Даже если от этого будет зависеть моя безопасность?

– А разве будет предательством действовать в твоих интересах?

У меня вырывается стон, и я шлепаюсь назад на подушку.

– Почему ты такая…

– Сексуальная? Великолепная? Талантливая? Я могу продолжать весь день.

– Доставучая, – говорю я с улыбкой.

– Не надо меня ненавидеть только за то, что встала на сторону Хейдена в вашем непонятном споре. Не думай, что я не заметила. Ты стала депрессивнее, чем ослик Иа из «Винни-Пуха», но на больничную койку тебя привела не ссора с ним.

Я шумно выдыхаю.

– Знаю.

– Теперь ты мне достаточно доверяешь, чтобы все рассказать?

– Да. Не перебивай меня, в противном случае я могу просто не добраться до конца.

– Я хочу помочь тебе, даже если для этого мне нужно сидеть здесь тихо.

Я корчу недоверчивую гримасу.

– А такое возможно?

– Вот сейчас и узнаем.

Пока я не передумала, рассказываю Харпер о ночи, когда на меня напали, о реакции Хейдена и его обещании выяснить все и положить этому конец. Я не признаюсь, что он мой сталкер, но раскрываю подробности его поведения в баре «СиЗ» и упоминаю о том, что он, скрываясь, провожал меня до квартиры по ночам. Я знаю Харпер, она прекрасно свяжет одно с другим, а если даже нет, я ничего не теряю.

Подруга молча сидит и не шевелится, но ее глаза наполняются слезами, и она все сильнее сжимает мне руки по мере того, как я открываю ей правду. К концу мне уже хочется, чтобы она опять стала самой собой, а не потрясенно молчаливой версией себя.

– Теперь ты знаешь, – говорю я.

– Теперь я знаю.

– Ты ничего не хочешь сказать?

Харпер зажмуривает глаза, и слезинка скатывается из-под ее ресниц.

– Можешь быть осликом Иа, сколько захочешь.

У меня сжимается сердце в груди.

– Если только ты будешь моим Тигрой. Нам нельзя грустить обеим.

– Ты права, – она вытирает лицо и расправляет плечи. – Хейден будет сумасшедшим Кристофером Робином, а ты очень скоро вновь станешь Пятачком.

– Грубиянка.

– Ну ладно, можешь быть Кенгой. Она милая и обо всех заботится, – Харпер пристально смотрит на меня. – Слушай, можешь отрицать сколько угодно, но ведь, в конце концов, этот мужчина ведет себя так, словно весь его мир вертится вокруг тебя. Есть ли в этом что-то нездоровое? Конечно, да. Но если бы я хоть на секунду могла допустить мысль, что он причинит тебе вред, я бы убила его.

– Вы оба такие… жестокие.

– Некоторые вещи и люди заслуживают такого отношения.

Мы слышим звук открывающейся двери и переключаем внимание на вошедшую медсестру.

– Здравствуйте, мисс Грин, – говорит она.

– Спасибо, что доверилась мне, – Харпер спрыгивает с кровати и наклоняется, чтобы чмокнуть меня в щеку. – Не порви швы сегодня.

– Что? – я выглядываю из-за медсестры, чтобы встретиться взглядом с подругой. – Ты о чем?

Она подмигивает мне.

– Пока-пока, увидимся.

Глава 9

Хейден

Мне дышится легче, когда Калиста находится за запертой дверью моего пентхауса.

Хотя не уверен, что боль у меня в груди когда-нибудь утихнет после того, как я увидел, как она без движения лежит в луже собственной крови. Я думал, что мой худший кошмар случился тогда, когда я нашел бездыханное тело своей матери, но даже это меркнет по сравнению с Калистой, оказавшейся в такой же ситуации.

Я не могу выбросить этот образ из головы, он будто уродливый шрам, который никогда не исчезнет. Я не могу унять дрожь, которая пробивает мое тело. Меня бесит моя слабость, но это психическая реакция на потребность в Калисте.

Она хмурится.

– Ты в порядке?

Кто-то угрожает ей, как я могу быть в порядке? Я вот-вот лишусь гребаного рассудка.

Я встречаюсь с ней взглядом, излучая притворное спокойствие, чтобы она не догадалась о тех мыслях, что терзают меня.

– Да. Ты поела?

Она кивает на тарелку перед собой, на которой осталась половина еды.

– Да, спасибо за ужин.

– Пожалуйста.

На комнату опускается тишина, напряжение между нами усиливается так, что его можно слышать, а у меня внутри, словно струны скрипки, натягивается невыносимое беспокойство. Я барабаню пальцами по столу, чтобы унять свое желание дотронуться до Калисты. Бесполезно.

– Я знаю, что ты спала в больнице, но уже поздно, – говорю я. – Ты хочешь пойти в кровать?

– Да, – ее лицо ничего не выражает, но в голосе слышится такая усталость, что мне еще сильнее хочется обнять ее. – Пожалуй, мне надо прилечь, – говорит она. – Даже если я сразу не усну.

– Тебе нужно принять еще обезболивающих?

Она качает головой.

– Плечо совсем не болит.

Я поднимаюсь на ноги, бросив взгляд на ее недоеденный ужин, а потом на темные круги у нее под глазами. Несмотря на выпавшее ей испытание и очевидную усталость, Калиста сидит с прямой спиной и гордо держит голову. Мое восхищение ее стойкостью растет.

Я поворачиваюсь, чтобы помочь ей, и ее аромат наполняет мои ноздри, напоминая о сегодняшнем утре, когда запах ее киски обволакивал мои пальцы. Она поднимает взгляд, ее карие глаза пристально изучают меня. В эту крошечную паузу я замечаю, что она сомневается, подавать ли мне свою руку, волнение закипает у нее под кожей.

У нее есть причина беспокоиться. Мне потребуется все мое самообладание, чтобы не трахнуть ее сегодня ночью.

Я подтягиваю Калисту к себе, и когда она встает на ноги, тут же отпускаю, чтобы не сделать того, о чем пожалею. Вообще-то я лично не пожалею, если поцелую ее, но судя по ее поведению, она станет возражать.

Мне предстоит долгая ночь.

Эта женщина не понимает, как действует на меня. Один взгляд, одно прикосновение, и я упаду перед ней на колени. Осознание этого меня тревожит.

Калиста проводит ладонями по бедрам, а я молча стою и жду, когда она соберется с силами. Наконец, встретившись со мной взглядом, она слегка улыбается. У меня дергаются пальцы от желания утешить ее, и я сжимаю их в кулаки.

Я коротко киваю и показываю в сторону коридора.

– Я провожу тебя в твою комнату.

– Спасибо.

Она идет рядом со мной, а я придерживаю ее, положив руку на поясницу. Этого прикосновения недостаточно, чтобы утолить мой голод. Каждый шаг будто танец, возможность для меня быть ведомым ей.

Или ей быть ведомой мной.

Когда мы доходим до двери в комнату для гостей, она останавливается и поворачивается ко мне лицом. Я делаю то же самое, чувствуя, как вес моей нерешительности давит мне на плечи. Я должен дать Калисте время вдали от меня, как она и просила, но моя потребность быть рядом с ней, чтобы точно знать, что она в порядке, причиняет мне физическую боль.

– Спокойной ночи, Хейден.

Я открываю рот, чтобы скомандовать ей идти в мою спальню, как только она открывает дверь и заходит в комнату для гостей. Теперь мешкаю я. Если бы мое поведение не шокировало меня, я бы счел забавной эту нерешительность взять то, что хочу.

Я упираю ладонь в дверь, чтобы она не закрыла ее. Калиста удивленно смотрит на меня, но тут же хмурится, когда я делаю шаг к ней.

– Что не так? – спрашивает она, и в ее голосе слышатся нотки подозрения.

– Учитывая то, что с тобой произошло, я сомневаюсь, что смогу заснуть сегодня ночью. Но будь я проклят, если окажусь один в своей постели. Только не когда женщина, которая воплощает все мои самые потаенные желания, находится под моей крышей.

Она опускает взгляд. Но я успеваю заметить промелькнувшую неуверенность в ее глазах.

– Сегодня был тяжелый день…

– Думаешь, я не знаю? Внутри меня что-то умерло, когда я увидел, как ты лежишь там вся в крови, – я протягиваю руки к Калисте, обхватываю ладонями ее лицо, вынуждая ее смотреть мне в глаза. – Не думаю, что ты понимаешь, насколько увиденное все еще убивает меня.

Она распахивает глаза, удивление на ее лице смешивается со страхом, который она скрывала от меня. Теперь, когда я его увидел, я это так не оставлю. Если есть вероятность того, что она хочет, чтобы я был рядом, я не отступлю, пока она не сможет больше отрицать это.